Во всём вините Ньютона

Во всём вините Ньютона.

_{* Рекомендовано ВОЗ как средство повышения настроения и жизненного тонуса.}

Лиля идёт на работу, но попадает в историю

Любопытство не порок, а большое свинство, – так нас учили.

Однако всегда можно переименовать свой порок в женскую любознательность, к примеру. Лиля давно уже это оправдание взяла на вооружение и бороться с собой перестала. Пух! Любопытство убило кошку, лишило Варвару носа, но это были глупая кошка и длинный нос. У Лили всё в ажуре: носик точёный, кот ленивый, а потому признаков познавательной активности не проявляет.

"Ты уйдёшь когда-нибудь или так и будешь перед зеркалом вертеться?! Дел по горло… мяу!"

– Я сегодня поздно, – крикнула она Бате, не забыв буркнуть под нос, – Хотя кого я обманываю…– хлопнула дверью и застучала каблучками вниз по лестнице.

Батя нехотя приоткрыл глаз, левый, голубой и хитрый, и промурлыкал: "Ну и стоило будить разумное существо ради этакой новости, к обеду уже будешь под ногами мешаться", – правый глаз, изумрудно-зелёный, продолжал дремать и никак на Лилин уход не отреагировал.

А Лилька всё ещё бежала вниз по лестнице, на двенадцатый этаж забралась, а значит, если не пользоваться вонючим лифтом, утренняя пробежка обеспечена. На шпильках. То есть мини-кросс с дополнительной нагрузкой на мышцы, икроножные и эти… приводящие что-ли… К чему они приведут, Лиля даже не догадывалась, но знала, что сильная внутренняя поверхность бедра дает больше мощности, взрыва и свободы движений. Бегом от варикоза и целлюлита Лиля догарцевала до лестничной клетки второго этажа.

– Лиличка, это ты? – послышался скрип старой двери и древнего старушечьего голоса, двойной поток мурашек пробежал по спине. И как можно было забыть, что с третьего на второй надо пробираться по-кошачьи, на мягких лапках, а не копытами стучать? Лиля готова была заплакать от отчаяния, но и невежливой быть не хотелось, пришлось отозваться:

– Да, баб Жень, это я…

– Хто ты? Лиля или хто? – прошамкала старушка

Баба Жека

Баба Жека заслуживает отдельного внимания и будет описана с головы до ног в соответствии с её же строгими требованиями к людской красоте.

Так вот, Евгения Валериановна была старшей по дому ещё со времён закладки котлована. Ходили слухи, что, как только доводилось ей столкнуться с местной бюрократией, одним движением высоко подведённой брови баба Женя вдруг обращалась в Диву и диктовала свою волю представителям самых высоких органов и членов! И как это у неё получалось… Но факт остаётся фактом: ни с капремонтом, ни с парковкой, ни с озеленением территории проблем у жильцов не было.

По морщинистому лицу пробегала улыбка с чертовщинкой, седые лохмы развевались серебряными локонами, смрад застоявшейся урины слышался мягкостью прованских трав, даже выкрученные артритом суставы превращались в драгоценные перстни на ставших гибкими и длинными пальцах. И вуаля, документ подписан, печать стоит, дело делается…

Подобную метаморфозу Лиля наблюдала лишь однажды, но увиденное не шло из головы… И когда это было? … или показалось… этакая манкость в дряхлом теле… точно, показалось.

Лиля встряхнула головой, отгоняя призрак, потому как с утра баба Жека выглядела вполне буднично: нос крючком, зубы торчком, декольте до колена, а сама как полено… Так, по-моему, в сказках Баб Йог изображали. Да и запашок от бабы Жени исходил специфический – это уж ни в сказке сказать, ни пером описать, нечто уникальное … Как бы помягче выразиться… Допустим, персональное амбре уважаемая дама элегантного возраста не забывала полирнуть ароматом винтажного парфюма.

Вот и сегодня хитрая бабка решила не изменять привычной роли, тем более, что прикидываться ветошью было выгодно во всех отношениях. Нашла себе дурочку безотказную, Лильку, то есть.

– Покладистая ты какая, Лиличка, мне б внучку такую, уж я бы её одарила, – заливала бабка.

А Лиля думала: "Да уж, подарочек, внучкой кикиморы быть, такие гены никакой пластический хирург не перекроИт-не перекрОет. Я уж лучше так, по-соседски…"

Не дай волею случая бабе Жене услышать цокот Лилиных быстрых каблучков у себя за дверью – она уже тут как тут с пакетом разлагающегося мусора, такого же древнего, как и сама бабка. Лиле всегда казалось, что с её помощью Евгения Валериановна разгребает завалы своей былой разгульной жизни и даже, может быть, переправляет в мелкой нарезке на помойку расчленённые трупы прежних любовников, – шкафы, так сказать, разгребает. От этой бабки всего можно ожидать.

– Лиля, я же слышу, это ты… Помоги баушке, а то ноги не ходют уже…

Мусор Лиля принимала послушно и безропотно, потому что бабку эту с детства боялась пуще вурдалаков. А в том, что Евгения Валериановна ведьма, Лиля не сомневалась. Поэтому улыбалась ей всегда во весь рот и скрывая отвращение тащила на помойку очередной бабкин подарочек в липком протекающем пакетике…

А что же Батя? О нём в следующей главе.

Батя хозяйничает

Батя только притворялся, что спит. Он терпеливо ждал, когда же, наконец, Лиля захлопнет входную дверь, когда же, бррр, по квартире разойдётся неуютный сквозняк, и можно будет выползти из-под перинки, полизать водички, помусолить рыбий хвостик и приступить к своей каждодневной важной миссии – наведению беспорядка.

И всё – ради Лили, чтоб только она чувствовала себя хозяйкой, нужной и востребованной, чтоб понимала, глупая, зачем живёт на свете…

«Фу, некрасивое какое!» – Батя с апломбом опытного аукциониста о(бес)ценил давно вышедшею из моды вазу и безжалостно толкнул бедняжку лапой. Тяжёлая. Батя вздохнул и толкнул ещё раз, посильнее, вложив в жест всё отвращение к мещанству и кичу. Ваза зашаталась, пытаясь удержать равновесие стеблями белых хризантем, но этот бой был заранее проигран. Ваза пала. Батя снова вздохнул и поплёлся дальше.

Слава кошке Египетской, у Лили, когда та, вернувшись с работы усталая, убирала растерзанные Батей предметы "по местам", не хватало воображения придумывать новые правильные места для привычных ей вещей.

Поэтому Батя лениво сдёргивал скатерть со стола, привычно опрокидывал небьющуюся вазу из французского противоударного стекла, думая: "Ну, погоди, я тебя когда-нибудь ударю, я тебя так ударю!", дегустировал пролитую на пол воду: "вчерашняя, с привкусом противной вазы", растаскивал в разные стороны цветы или листья, или еловые ветки – по сезону. Но схема была привычной, проверенной годами, поэтому за работой Батя мог спокойно подумать о жизни, о Лилькиной непутёвой жизни, в частности.

Ведь скоро девке двадцать восемь, пора бы понять, что мужиков – тьма, а Батя – один. И у него, у Бати, всё под контролем, и никто из этих, с вонючими носками, в сухих ботинках из Лилиного дома не уйдёт! А значит – никогда больше не вернётся…

"Хех," – Батя прыснул от удовольствия и осознания собственной безграничной власти, машинально покатал по полу небьющуюся вазу, пожевал тюльпан, чихнул и лениво побрёл наводить беспорядок на кухне.

Лиля делает доброе дело с недобрыми мыслями

А что же Лиля? Неужели она так и стоит на лестничной клетке с пакетом липкого мусора в наманикюринных пальчиках? Неужели злая старуха не пожалела её нежной красоты и свежести – ведь от Лильки теперь целый день будет тухлятиной пахнуть, до следующего похода в душ … Никаким парфюмом не залить это горе…

Далее идут строки из любимой Батиной песни "Аромат дивной кошечки", он её с утра до ночи намурлыкивает, хотя уже пять лет одинок, если Лильку приставучую не считать.

А-а-аромат тухлых ры-ы-ыбов, вдыхать бы тебя день и ночь,

а вонючие ваши носки закиньте подальше и про-о-очь…

Батя помнит, что по молодости всегда убегал от этой, Лильки, а она – за ним… а потом они пошли куда-то, где Батю сглазили. Какой-то противный тип в маске и колпаке, повар, наверное, усыпил Лилькину бдительность приговаривая: «Скажите, пожалуйста, так-таки ни одной кошки не пропускает…» и хрясть! Сглазил. Эх, не уберегла Лилька того, кого приручила. Зато как-то сразу перехотелось убегать, как-то сразу дома стало уютней… и она, вроде, ничего, хоть и бестолковая.

а-а-аромат тухых рыбов – восхитительный запах свиданий,

а-аромат дивной кошечки, запах былых пф-фспоминаний…

Батя и сейчас пел эту песню, не будь расстояние между вторым и двенадцатым этажами таким огромным, Лилька бы услышала, эх, услышала бы и поняла, что дома снова наводится беспорядок…

Но Лиля не слышала песни, зато слышала запах бабы Жеки и отходов её жизнедеятельности. Лестничная клетка перед квартирой старушки стала на глазах зарастать сорняками цвета фуксии, сорняки эти норовили схватить Лилю за лодыжки (стройные, прошу заметить, прямо предназначенные для того, чтобы кто-то их хватал и гладил, но уж никак не ядовитый фиолетовый плющ), пространство завращалось всё быстрее и быстрее… прискакали две газели, прискакали и запели: "Неужели, в самом деле, все сгорели карусели?" Что за глупые газели?! Вы бы лучше не глазели …

Лилины стройные ноги отделились от кафельного пола и мягко прилунились на несвежую побелку засиженного мухами потолка.

Кто над нами вверх ногами? – Лиля всегда точно знала ответ на этот детский вопрос (муха, конечно!) Однако сейчас она ни в чём не была уверена…

Нет, что вы! Лиля никогда не была злюкой. Скорее наоборот. Но тут всё доброе по закону гравитации высыпалось из Лилькиной головы, бабЖека прошлась по лестничной клетке ощипанным веничком, прямо к себе в однушку через порог доброту Лилюшкину замела и исчезла за прошитой клеёнкою дверью…

Лилина голова опустела лишь на мгновенье, потому как в следующий миг черепную коробку наполнила ярость! Лиля на секунду испугалась инсульта, но хайлайтер не размазался и тушь не потекла, а значит и за мозги нечего переживать – Ангрим на полную!

Лиля уверенно пошла по потолку до бабкиной двери, каблуком пробила хлипкое пространство над дверью, вихрем влетела в старушечьи покои и нахлобучила пакет с растекающимся мусором прямо на седые космы Евгении Валериановны.

Лиля опаздывает на работу и успевает понять смысл жизни

Очнулась Лиля только в метро, порхая с ветки на ветку. Однако вопреки лирической героине "Смысловых галлюцинаций", спешила она не со свидания с женатым любовником, а на работу. Опаздывала. Вагон Лиля всегда выбирала по принципу «Меньше народу – больше кислороду»

А вот по поводу галлюцинаций у Лили были некоторые сомнения: может, она, Лилька, безропотно и с вежливой улыбкой отнесла пакет Бабы Жеки в контейнер с мусором, а может и … не было никакого мусора?

Лиля принюхалась: "А, нет, мусор был…"

Лиля придвинулась к бомжеватого типа дядьке и постаралась дышать ещё тише. Запах перегара на время перекрыл Лилин стыд. Она едва не теряла сознание, но и выдавать себя приличной публике смелости не хватало.

"Всем плевать", – Лилька понимала, – но мне-то не плевать" Тут она вспомнила о влажных салфетках, которые были постоянно прописаны в её сумочке. Возможно, они уже утратили влажность, но спасительный еле уловимый аромат фиалки помог Лиле продержаться.

– Сударыня, – неожиданно молвил бомжеватый, – Вы выходите на следующей станции. И это, прошу заметить, не вопрос, поскольку я выхожу, а вы – у меня на пути.

Лиля хотела отпрыгнуть в сторону, чтобы манерный бич её не протаранил, но вместо этого протянула ему под нос ароматную фигу. Поезд остановился, зеркальные створки дверей разошлись, и Лиля вывалилась вон из вагона.

– Всё. Это падение, – пронеслось у Лильки в голове, – вчера жила себе девушка как девушка, милая такая, а сегодня вонючая злобная мегера выпала из вагона метро, так в новостях и напишут. А так ей и надо! Бабушку сначала обидела, потом этого – без места под солнцем… По социально-незащищённым пошла, короче, падай, Лилия, падай… де-гра-ди-руй! Одной приличной девушкой больше, одной – меньше…никто и не заметит…

Лилька успела зажмуриться… Смысла нет! ни в чём!.. Уф, зря (или не зря?) жила на свете девушка с красивым именем Лилия?!

Падение оказалось недолгим. Уже в следующее мгновение Лилю основательно встряхнуло, дернуло под мышки, будто раскрылся парашют, и понесло куда-то наверх, к свету.

– Ты чего, Малыш, варенья объелась? – у самого уха Лиля слышала жужжание и голос… знакомый с детства голос!

– Карлисончик, дорогой! Ты настоящий?

– Малыш, ну ты разве во мне сомневаешься? Я мужчина в самом расцвете сил, вот, дай руку… Фу-у-уу… Чем пахнет?

– Фиалками?

–Ку-ку, Малыш, от тебя пахнет добрым делом, – уверенно произнёс упитанный человечек с моторчиком на сладком биотопливе, – но ты полна предрассудков. Не надо судить по одёжке; скромно одетый небритый кавалер может оказаться просто волшебным! Прям как я. Запомни, Малыш… Полетели ко мне на чердак! Пошалим… Лиль, ты хоть кивни!

Лилин чердак в этот момент взорвался и рассыпался, и ей лишь оставалось ответить молчаливым согласием… Девушка кивнула и очутилась за рабочим столом.

Один коктейль на двоих…

Чего я никак не могу понять, так это почему классным девчонкам не везёт в любви?! Взять, к примеру, Лильку. Ведь всё при ней: красотка, каких поискать, не зануда, готовит – ум отъешь, и пахнет приятно, ну, кроме того случая… и с образованием, и зарплатой мужиков не унижает, даже мама живёт за тысячу километров… Эх, чего им только надо?

И вот к какому умозаключению я пришла: под лежачий камень вода не течёт. Поняли? Надо хоть иногда им, мужикам, в смысле, на глаза попадаться. Я ведь не говорила вам, что Лиля наша библиотечный факультет закончила? И работает согласно диплому, ох, в библиотеке. Не в виртуальной какой-нибудь, а в самой настоящей "для детей и юношества" имени Крупской Надежды Константиновны, друга, жены и соратницы сами знаете кого.

Все прочие сотрудницы книгохранилища, собственно, гимназические подруги Крупской, а Лилька у них вроде дочери полка: на побегушках, с одной стороны, и на привязи – с другой – мешают они ей покинуть сей затхлый склеп и отправиться в свободное плавание. Поликарп Ильич, заведующий, особенно старается сделать из молодой цветущей девушки книжного червя, всё на совесть давит, воспитывает. Ну это моё мнение.

Лиля же любит свою скучную работу; можно целыми днями читать, делая вид, что заполняешь формуляры. Всё одно в библиотеке тишина гробовая, никто не шумит. Некому шуметь, у всех нормальных людей интернет уже давно. Вот Лиля и читает дни напролёт. А читать она просто обожает… Особенно сказки про любовь.

Так вот. Вытащила я её однажды в кафешку, туда, где все весёлые и с открытыми лицами. Заказали кофейку по чашечке и эклерки. За фигурами не следим, но оделись так, чтобы у других была возможность последить. Хорошо так сидим, тепло и вкусно…

Из посетителей – сплошь воскресные папы с детьми. Ну а нам какое дело? У нас разговоров за полгода накопилось, сидим, кофеёк попиваем, молотим языками попеременно, хохочем… И тут я замечаю, что кое-кто прямо сейчас подружку мою жадно ест, глазами, в смысле. Да и Лилька засмущалась вдруг и говорит:

– Лёль, посмотри, у меня сзади блузка не порвалась, а то какой-то холодок по спине идёт, не пойму, в чём дело?

– Лиль, блузка – порядок, чистый шёлк, но ты только не оборачивайся…

– Я что, на мушке у снайпера? Лазерный прицел, что ли, спину мне прожигает?

– Ты ж говорила "холодок", – съязвила я.

– Лёльчик, у меня как-то сердце странно колотится, я всё-таки обернусь…

– Не смей! – я зашипела по-змеиному, -Там, прям за спиной у тебя, сидит нереально красивый парень, глаз с тебя не сводит, пятую точку особенно тщательно изучает… Не оборачивайся, медленно вставай и грациозно следуй пудрить носик, пусть фигуру оценит… А потом обернись вдруг, будто что-то недосказанное между нами осталось, подойди ко мне с улыбкой, наклонись и подуй в ухо, типа «секретики». Поняла? У тебя и спереди, подруга, достоинства весомые, а личико – просто залюбуешься. Бей наповал из всех орудий!