Измена. Отчаянное пари
Размер шрифта: 13
Глава 1
Бейсбольный мяч летит прямо в лицо.
– Ай!
Я едва успеваю уклониться, как он с силой пушечного ядра врезается в картину рядом со мной. Стекло разлетается мириадами осколков и осыпает меня с головы до пят.
Я в полном ступоре, не могу даже пошевелиться. Пальцы разжимаются, сумка падает на пол, но я даже не вздрагиваю от грохота. Внутри разливается вечная мерзлота.
– Кир, как же это? – вырывается из горла короткий хрип.
Я, счастливая, вернулась домой из клиники с потрясающей новостью. Всего-то отсутствовала не больше часа. А тут это…
– Заколебала, курица, своими придирками! – орет разъяренный муж.
Еще бы! Я застала его в самый пиковый момент, который не дала завершить. Наверняка причиндалы теперь сводит болезненной судорогой.
– Кир…
Муж швыряет в меня теперь ручку, лежащую на тумбочке и вопит:
– Убирайся, пока я…
Но я не могу пошевелиться, меня словно парализовало. Смотрю на кровать, где нагло ухмыляется голая девица. Вижу ее полную грудь с крупными сосками, плоский живот, бесконечные ноги.
– Милый, твоя прислуга совсем обнаглела, – тянется она к моему мужу и кусает его за мочку уха.
При этом стерва не отводит от меня взгляда, так и сверлит раскрашенными глазами, словно проверяет на реакцию.
А ее нет. Вообще. Только растерянность и беспомощность.
Кирилл вскакивает, подлетает ко мне и выталкивает в коридор. Он захлопывает дверь, хватает меня за волосы и дергает. Я чуть не вою от боли, кожа горит огнем, кажется, все пряди останутся в его пальцах.
Любимое лицо так близко, запах алкоголя, смешанный с ароматом парфюма, сводит с ума. Темные глаза налиты кровью, как у бешеного быка, рот кривится, и в звериный оскал виднеются идеальные циркониевые зубы от лучшего дантиста столицы.
– Кир, пожалуйста, пусть твоя… пассия уйдет.
– Ты не поняла меня, коза? Это ты убирайся!
– Не могу, – выдавливаю едва слышный хрип. – Это мой дом.
– Твой? Твой? – рычит прямо в рот муж. – Да кто ты такая? Забыла, что сама подарила его мне?
– Подарила? Я? Когда?
Молнией мелькает в голове воспоминание. Я подписываю какие-то бумаги. Хочу прочитать договор, но Кир целует меня в шею, не дает приглядеться к буквам. Так и подмахиваю несколько документов, шальная от любви и желания.
– Вспомнила, курица? – хохочет муж.
– Ты подонок, Кирилл! Какой же ты подо…
И тут он вцепляется жесткими пальцами в мое горло и толкает меня в прихожую. Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух, из горла вырываются беспомощные всхлипы.
Или это хрипит, как дикий зверь, Кирилл?
Инстинкт самосохранения внезапно приводит меня в чувство: бью мужа кулаком в живот. Получается слабо и неубедительно. Он еще больше свирепеет, размахивается и отвешивает мне такую пощечину, что впечатываюсь затылком в стену. Слышу поворот ключа в замке, хлопок двери, поток сквозняка по ногам.
Из последних сил я держусь руками за косяки. Кир отпускает горло, пытается отцепить мои пальцы, я сопротивляюсь. Удар по голове не чувствую: просто что-то мелькает над головой, мгновенно темнеет в глазах, и я проваливаюсь во тьму.
Прихожу в себя от холода. По мокрому лицу течет вода. Она везде: на волосах, под шеей, на одежде.
– А-а-а, – будто издалека доносится приглушенный женский плач. – Что делать. Я не хотела… так получилось…
– Заткнись! – это голос мужа. – Дай подумать!
Хочу позвать его, но с губ не срывается ни звука.
– А-а-а… я убила ее.
– Слушай, идиотка, пасть захлопни! – Кирилл звереет, когда его не слушают. – Надо избавиться от тела.
«От тела? От какого? – появляется первая мысль. – От меня? Но я жива!»
Пытаюсь пошевелиться, дать о себе знать, но следующие слова вызывают такой шок, что превращаюсь в овощ уже намеренно.
– Надо ее растворить в кислоте, как в сериале «Во все тяжкие».
– Да ты точно дура! Дурища просто! Где я тебе столько кислоты возьму? У меня не фабрика по переработке химических отходов.
– Тогда расчленить.
– А лучше не могла придумать? И кто этим займется? Ты?
Я слушаю, как мой любимый обдумывает варианты, и цепенею от ужаса. Но ничего не могу поделать: деревянное тело не двигается. Осторожно приоткрываю веки. Я по-прежнему лежу на полу в прихожей, рядом – сумочка и сияющие осколки.
Чего?
Фокусирую взгляд: напольная ваза. Эта тяжеленная посудина стояла на полу в холле. Получается, ею меня огрела любовница мужа?
Наверное.
Голова раскалывается от боли, сознание уплывает.
Смотрю на сумочку. Мне бы дотянуться до нее. Пытаюсь шевельнуть рукой, не выходит.
– А что ты предлагаешь сделать? Что? – визжит девица. – Все тебе не нравится! Да пошел ты!
Быстрые шаги совсем рядом. Закрываю глаза и напрягаюсь. Какой-то шорох надо мной, звуки борьбы.
– Куда собралась, сучка? Натворила дел, а я разгребать должен?
– Откуда я знала, что эта ваза…
– Мозгами надо шевелить, а не…
– Кир, миленький, придумай что-нибудь, – хнычет, сменив тактику, любовница. – Я тебя умоляю.
– Одевайся!
– Куда? – в голосе девицы слышится паника.
– Куда-куда, на задний двор. Яму копать будем.
– Кир, может, посмотришь? Вдруг она еще жива? Тогда скорую…
– Да ты спятила, девка! Скорая полицию вызовет. Как будешь объясняться. Собирайся!
Муж выскакивает из дома и так хлопает дверью, что боль в висках взрывается огненной вспышкой. Я вновь чуть не теряю сознание.
– К-и-и-и-р, не бросай меня! – визжит девица и выбегает следом за мужем.
Я остаюсь одна.
Несколько минут слушаю их шаги и перебранку, парализованная шоком и словами.
Мой Кирилл, мой любимый муж не мог со мной так поступить. Не мог!
Это не укладывается в сознании, не западает в душу. Воспринимаю действительность отстраненно, словно все происходит не со мной, я лишь сторонний наблюдатель чужой беды.
Наконец звуки пропадают. И в этой жуткой тишине слышится только моё хриплое дыхание.
«Давай, Ника, вставай! – приказываю себе. – Вставай, девочка, вставай!»
Кое-как мне удается подняться на колени. Разумом понимаю, что надо торопиться, но тело отказывается повиноваться: руки дрожат, ноги не сгибаются. Делаю несколько вдохов и, держась за стену, пытаюсь подняться. Ничего не выходит, я снова падаю на пол. Отчаяние просто душит меня.
Замечаю периферийно сумочку. Такая привычная и обыденная вещь! Надо ее забрать. Зачем? Не знаю, просто пытаюсь дотянуться до нее.
Ручка в виде металлической цепочки ускользает змеей.
Черт с ней!
Пот заливает лицо: малейшее усилие отключает сознание.
Сейчас отдохну… сейчас…
Стоп, нельзя! Озарение простреливает больной мозг.
Там карты, документы, а главное, снимок узи.
Я пробую еще раз, и еще…
Наконец палец цепляет одно кольцо. Это простое действие отнимает остатки сил. Сижу, прислонившись к стене и закрыв глаза, отдыхаю.
– Давай, Ника, вставай! – шепчу сквозь зубы. – Спасайся сама и спасай…
И новая попытка подняться. На этот раз удается, даже делаю первый шаг и… чуть не улетаю навзничь на пол.
Голова кружится, прихожая плывет. Мелькают вещи, мебель, все ускоряясь.
Делаю несколько вдохов, и новый шаг. Сейчас получается лучше, колени уже не подгибаются, но плохо вижу из-за чего-то вязкого на лице. И это уже не пот.
Провожу по щеке: на ладони кровь.
Плевать! Некогда вытирать.
Путь до двери кажется вечностью. Сквозь кровавый туман я вижу белую обивку, украшенную золотой окантовкой, но добраться не могу. Наконец хватаюсь за ручку.
Выдыхаю. Пережидаю приступ тахикардии. Сердце будто сошло с ума: колотится бешено в груди, вызывая кашлевой рефлекс.
Но кашлять нельзя, услышат.
С трудом открываю дверь и вываливаюсь на веранду. Прохладный воздух очищает от тумана мозги. На кресле лежит плед, вытираю им лицо. Теперь взгляд проясняется.
Идем дальше.
Шаг, еще шаг.
Ступенька.
Перила.
Одна нога… другая…
Всхлипываю от напряжения, когда ступаю на плитку дорожки, и замираю: так страшно оторвать пальцы от спасительных перил!
Где-то за домом слышатся крики и ругань. Любовники договориться не могут, но мне на них наплевать.
Я с тоской смотрю на ворота, до которых идти около ста метров. Ровная, гладкая и широкая дорога. И ни деревца нет, ни кустика: не успели заняться ландшафтным дизайном, дом еще новый.
Всхлипываю: воспоминания картинками мелькают в голове. Как мы радовались с Киром, когда отец подарил нам этот коттедж, какие строили планы!
Когда все пошло наперекосяк? Когда?
Когда я не смогла забеременеть и разочаровала Кирилла? Он так мечтал о наследнике!
Или когда у папы случился инсульт?
«Бедный мой папочка! – слезы наворачиваются на глаза, смахиваю их и теряю равновесие. Меня так и ведет в сторону, тянет к земле. – Не думай, не вспоминай! Иди вперед! Если надо, ползи!»
Но для меня сейчас это непосильное дело.
– Давай, Ника Бессонова! Давай! Раз, два…
Я вешаю сумочку на шею и ставлю правую ногу на дорогу.
Получается.
Тогда поднимаю и левую. Балансирую руками. Меня штормит из стороны в сторону. Ворота расплываются, теряют очертания, но я упрямо шагаю в свободном пространстве.
Когда добираюсь до калитки, лицо, шея, грудь и спина становятся мокрыми. Холодный пот течет струйками, пропитывая одежду. Тело трясется, будто в лихорадке, зубы выбивают чечетку.
Сдвинуть щеколду – вообще выше моих возможностей. Наваливаюсь на нее всем телом и даже не понимаю, когда оказываюсь на улице. Несколько минут отдыхаю, закрыв глаза. Нужно позвать на помощь! Срочно! Но кого?
Вечерняя улица пуста. Наш дом находится на окраине в районе новостроек. Не все коттеджи заселены, а строители на сегодня закончили работу.
Телефон.
Я лезу в сумочку.
Пусто.
Где он?
Напрягаю мозги, но информация ускользает, как, впрочем, и сознание.
– Да пошел ты, Кир, в зад! – доносится женский вопль.
Я вздрагиваю, мгновенно прихожу в себя. Поднимаюсь, закрываю калитку, тянусь вдоль ограды.
«Надо спрятаться! Иначе найдут. Надо!» – убеждаю себя.
Но и выходить на дорогу нельзя. Она слишком хорошо освещена, меня сразу обнаружат, так и ползу, цепляясь за траву и ветки кустарника.
Дыхание прерывается. Кажется, больше не в состоянии сделать ни одного движения, но встаю на ноги. Противоположная сторона улицы выглядит более гостеприимной. В одном доме даже горит свет.
Вдруг ворота разъезжаются, показываются огни машины.
Туда!
Поднимаюсь на колени. Крики за оградой становятся громче.
– К-и-и-и-р! – разрезает воздух пронзительный вопль. – Где она?
Рывком выпрямляюсь и, шатаясь и чуть не падая, бегу к дороге. Визг тормозов воспринимаю отстраненно, надвигающуюся черную махину автомобиля тем более. Чем смерть от рук любимого, лучше ДТП.
Толчок.
Удар.
Асфальт летит в лицо.
Благословенная темнота…
Глава 2
Эта пьяная девица выскакивает на дорогу неожиданно. Только что фары освещали чистый асфальт, как из кустов вывалилось нечто лохматое и страшное.
Я едва успеваю ударить по тормозам и вывернуть руль. Меня дергает по инерции вперед и вбок, в результате чего мой висок впечатывается в стекло.
– Твою ж мать! – реву я от острой боли.
Из глаз сыплются искры, на миг теряю ориентацию, но тут же прихожу в себя. Я выскакиваю из машины, бросаюсь к потерпевшей. Она ничком лежит на асфальте, вся в крови. Падаю перед ней на колени, приподнимаю голову, она бессильно свешивается набок.
– Девушка, девушка! Вы меня слышите? Ответьте!
Однако ее глаза закрыты, и нет дыхания. Матерюсь про себя, но прикладываю палец к ее носу, ощущаю слабое дуновение.
– Что б тебе пусто было! Откуда ты взялась, идиотка!?
Оглядываюсь – никого. Из дома напротив доносятся какие-то звуки, но различить их невозможно.
Тогда просто хватаю незнакомку на руки и несусь к машине. Аккуратно укладываю на заднее сиденье салона Мерса. Сажусь за руль и жму на газ. Вижу в зеркало, как из коттеджа выскакивает мужчина, но сейчас главное – спасение жизни незнакомки.
– Сергей, – звоню знакомому по мужскому клубу «Пыльный алмаз», у которого своя клиника. – Нужна твоя помощь.
В нескольких словах рассказываю о случившимся.
– Ого! Как же ты, Паш, так неосторожно?
– Хрен знает. Она выскочила из кустов.
– Одна была?
– Не в курсе. Схватил, теперь везу к тебе. Вроде бы дышит.
У клиники нас уже ждет каталка, толпа медиков и сам хозяин. Девушку забирают из машины и везут на осмотр. Сергей смотрит на меня и качает головой.
– Тебе самому нужна помощь. Пошли.
Он тянет меня в перевязочную, обрабатывает рану. Я лишь морщусь: все мысли сейчас о незнакомке, которую я подобрал на дороге.
Дверь открывается, на пороге стоит молодой доктор.
– Ну? Что? – хором вскрикиваем мы с Сергеем.
– Серьезная черепно-мозговая травма, – отвечает тот, хмурясь. – Удар по затылку был внушительным.
– Едрен-батон! – я хватаюсь за голову и вскрикиваю: Сергей бьет меня по пальцам.
– Не трогай! Стерильно!
Виктор не уходит, так и топчется в дверях.
– Вообще-то, есть еще проблема.
– Что? Что еще? Витек, не томи!
По встревоженному лицу Сергея я понимаю: мои дела плохи. Хорошо, если обойдусь потерей водительских прав. А вдруг все гораздо серьезнее?
– Женщина была беременная.
– Твою ж мать! – я бью кулаком по медицинскому столику, его содержимое тут же отзывается печальным звоном.
– Не буянь! – сердится Серега.
– Но удар не был таким сильным, – ничего не понимаю я. – Я успел вывернуть руль! Мне даже показалось, что я ее не задел.
– Уверен?
– Конечно! – и тут до меня доходят последние слова Виктора. – Как беременная? И почему была?
– Девушка, увы, потеряла ребенка. Пришлось срочно отправить ее в отделение гинекологии.
Виктор уходит, я сижу в полной прострации, будто громом пораженный. Даже не чувствую, как Сергей зашивает мою рану. Никогда не думал, что Павла Сикорского, хозяина архитектурной компании «РосСтиль», в целом, щедрого и хорошего человека, по оценке многих, настигнет такая беда.
– Что делать будем? – спрашивает Сергей. Он с треском снимает запачканные перчатки и бросает их в лоток с раствором. – Придется вызывать ДПС. Зря ты сразу это не сделал. Теперь протокол нарушен.
– Какой, к чертям, протокол? – я с отчаянием смотрю на приятеля. – Я даже не подумал. Эту пьяную дуру спасал. Она же вся в крови была. Я только не понимаю, откуда столько взялось?
– Пошли, посмотрим на машину.
– Точно!
Мы спускаемся на парковку. Мерс приветствует нас глянцевыми чёрными боками. Я включаю фары, обхожу его и всматриваюсь в бампер – парочка царапин есть, но явно не от столкновения с девицей. Сергей садится на корточки и тоже пытается что-то разглядеть.
– Ничего не понимаю, – разводит руками он. – Такое впечатление, что аварии не было. Тогда откуда у пострадавший такой сильный удар по голове?
– Слушай! – хлопаю себя по лбу я и морщусь от боли. – Когда я забирал её, слышал за оградой соседнего дома какие-то вопли. Может, она выбежала оттуда, и я вовсе ни при чём?
– Может, и так. Давай, подождём, пока она очнётся.
Всю ночь я провожу в больнице. Сергей выделил отдельную палату, но мне не спится. Я раз разом прокручиваю в голове аварию на дороге и все больше прихожу к выводу, что не виноват в случившимся.
Приятель появляется утром.
– Девушка пришла в себя? – бросаюсь я к нему.
– Д-да, – отвечает он, но как-то неуверенно.
– Я иду к ней!
Я решительно отодвигаю Сергея в сторону и шагаю к выходу. Но он успевает перехватить меня.
– Не торопись. Незнакомка ничего не помнит. Все же придётся вызвать полицию.
– Как не помнит?
Новость буквально сбивает меня с ног. Мало того, что девушка стала причиной аварии, получила выкидыш, так ещё и потеряла память.
– Ну, или не хочет раскрывать себя, – пожимает плечами Сергей.
– Нет! Нет! Ничего не понимаю! – смотрю на Сергея. – Нет! Не может мне так не повезти! Ну, не может!
– Черная полоса в жизни. Бывает.
– Только не в моей! Понимаешь? Не в моей? У меня как раз сейчас все the best!
Я бегаю ко кабинету Сергея и не могу остановиться. В голове не укладывается тот пипец, в котором я оказался.
– Паш, да ты успокойся, – ловлю встревоженный взгляд друга. – Может, тебе хорошую таблеточку дать?
– Да пошел ты в баню со своими таблеточками! – чувствую, как от бешенства и бессилия скриплю зубами. – Отец только что завершил строительство огромного торгового центра по моему проекту, сейчас готовится к открытию. К финалу идет еще несколько важных контрактов. Я и в чертовом поселке случайно оказался, приехал проверить работу строителей. Сам Градов заказал там дом для своей доченьки.
– Паш, Паш, выпей водички?
Серега сует мне в руку стакан, я недоуменно смотрю на него, потом перевожу взгляд на друга.
– Погоди, я помню, что при девице была сумочка. Где она?
– Уже проверили. Там пусто.
– Как пусто? А смартфон, карты, документы, наконец! Где это все?
– Губная помада, крем для лица и влажные салфетки.
– Покажи мне сумочку.
Сергей ведёт меня в свой кабинет, где на столе я вижу одежду незнакомки и стильную сумочку. Все вещи брендовые, из дорогих магазинов.
– Она не из бедной семьи, – делаю вывод я. – Дьявол! Кто же она?
– Придется наведаться в тот дом! Интересно, чей он? Только…
– Что еще?
– Возьми с собой юристов компании. Сам понимаешь, ситуация поганая.
Сергей мнется, словно хочет что-то сказать, но не решается.
– Ну? – подталкиваю я его.
– И вызови полицию. Пусть лучше поздно, чем…
От громкого рингтона мы оба вздрагиваем. Сергей хватает мобильник, секунду слушает, не сводя с меня взгляда. У меня сердце проваливается в пятки.
«Пусть она будет жива! Пусть будет!» – повторяю про себя как мантру.
– Потерпевшая проснулась…
Мы оба срываемся с места. Медсестры и больные испуганно шарахаются в стороны, когда мы несемся по коридору. Наверняка они ни разу не видели главврача клиники в таком состоянии.
У дверей палаты нас встречает Виктор. Он закрывает вход спиной.
– Сергей Григорьевич, отдышитесь. Павел Николаевич, наденьте халат.
Халат?
Точно, халат!
И как я не сообразил!
Я быстро натягиваю на себя униформу врача.
Зачем мне светить физиономией, называть себя пострадавшей, признаваться в аварии? Совершенно незнакомая девица. Еще неизвестно, что она делала в коттеджном поселке. Может, телом торговала. Это все равно, что дать в руки обезьяне гранату и ждать, где и когда снаряд взорвется.
– Как она? – едва слышно выдавливаю из себя я. – Кто она? Как зовут?
– Молчит, только плачет.
– Твою ж мать! Что за тайны мадридского двора? – уже злюсь я. – Пусти, я выведу эту девицу на чистую воду!
Я отталкиваю Виктора плечом и врываюсь в палату. Вбегаю, полный решимости разобраться в ситуации и наказать виновных, и застываю, словно пригвожденный к полу. На большой кровати лежит худенькая девушка с осунувшимся лицом. Длинные волосы безобразным веером торчат из-под бинтовой шапочки на всю голову. Они сейчас выглядят птичьим гнездом, настолько спутаны и взъерошены.
Незнакомка смотрит неподвижным взглядом в стену, а по впалым щекам катятся слезы.
И весь мой запал мгновенно растворяется в воздухе. Я судорожно вздыхаю и выхожу из ступора.
– Как вы себя чувствуете? – спрашиваю тихо.
Она переводит на меня взгляд больших синих глаз. И вдруг исчезает все: черные синяки, очками раскинувшиеся на лице, отеки, взъерошенные пепельные волосы. Я вижу только ясную небесную радужку и тону в ней, тону…
– Кто вы? – спрашивает незнакомка.
От мелодичного голоса прихожу в себя, оглядываюсь на шорох сзади: там нервно топчутся Виктор и Сергей.
Незнакомка приподнимается на локтях, вытягивает худенькую шею. Тонкие ключицы виднеются в распахнутом вороте пижамы, а ниже…
У меня сердце сжимается от жалости и боли. Кажется, будто я сейчас новорожденного котенка обижаю. И хочется застегнуть все пуговички на ее курточке, скрыть от посторонних взглядов маленькую грудь и нежную кожу в золотых веснушках.
Я встряхиваюсь, прогоняя наваждение.
– Я то же самое хотел спросить. Кто вы? Вы попали под колеса машины. Вас привезли без сознания.
– Спасите меня, пожалуйста, – вдруг всхлипывает она.
– Вы в надежных руках, – теперь я еще больше теряюсь.
«О чем она говорит?» – мелькает мысль? – «Об аварии или еще о чем-то?»
– Жить будете.
Виктор кивает медсестре, та поправляет на незнакомке одеяло, вводит иглу в трубочку капельницы и впрыскивает лекарство.
Девушка откидывается на подушки, закрывает глаза. А я перевожу взгляд с врача на приятеля и не понимаю, что сейчас происходит.
– Так, все вон! Больной нужен покой! – выталкивает нас из палаты Виктор.
Мы поддаемся его решительной атаке, но в коридоре я спохватываюсь и бросаюсь обратно. Сергей успевает схватить меня за рукав.
– Куда лезешь? – шипит он. – На нас смотрят.
Я оглядываюсь. Действительно, в коридоре много людей. Пациенты сидят на диванах у телевизора, стоят у поста медсестры. И все недоуменно провожают нас взглядами.
– Нет, погоди! – шепчу я Сергею. – Ты слышал, что она сказала? Она просит спасти ее.
– Она еще не пришла в себя, в полубредовом состоянии человек что угодно может сказать.
– Нет, ты не понимаешь. Я не об этом.
– Тогда поясни!
Но Сергей отказывается меня слушать, пока не приходит в свой кабинет. Лишь здесь он поворачивается ко мне и выжидательно смотрит.
– Понимаешь, мне кажется, она просит спасти от чего-то другого. А значит, все прекрасно помнит, просто не хочет раскрывать свою личность.
– Моей клинике только пациентов инкогнито и не хватало! – в сердцах вскрикивает Сергей. – А ты почему ей не сказал, что она попала под колеса твоей машины?
– Не знаю. Просто… если все обошлось, надо ли мне называть себя?
– Еще один! Прости, но я звоню в полицию.
– Погоди! – я вырываю из пальцев Сергея смартфон. – Не торопись, мне разобраться надо. Она же не притворяется. Твой врач поставил серьезный диагноз. Пусть полежит здесь, я оплачу лечение. Ей совсем необязательно знать, кто ее привез. Ты только представь заголовки новостей!
«Павел Сикорский сбил пешехода».
«Павел Сикорский – мажор, которому все дозволено!»
Акции мгновенно поползут вниз, зато конкуренты встрепенутся.
– И как мне прикажешь оформлять документы?
– Как хочешь. Назови ее хоть Стасей Сарафанкиной. Кому какое дело?
Сергей замирает в раздумьях. С одной стороны, претензий у потерпевшей нет, лечение будет оплачено. А с другой…
Я вижу, как приятеля гложут сомнения, и прекрасно понимаю его. Если он пойдет мне навстречу, станет соучастником.
Но чего?
ДТП же не было.
Хотя…
В голове я уже прокручиваю план дальнейших действий: отправить на тщательный техосмотр Мерс, это чтобы защититься перед полицией в случае иска в суд. Потом поговорить с юристами и навестить тот дом, возле которого я нашел девушку.
Или сначала поговорю с юристами, заручусь их советами, потом уже поеду в коттеджный поселок.
– Валя, вызови ко мне старшую медсестру.
Я чуть не подпрыгиваю от звуков голоса Сергея и настораживаюсь.
– Ты что хочешь делать?
– Не бойся, дам тебе и твоей незнакомке шанс.
Крупная медсестра входит, нет, вплывает в кабинет, как бригантина в порт. Она окидывает нас сердитым взглядом. Еще бы! Мы отвлекли ее от важных медицинских дел.
– Клавдия Ивановна, пришел опекун незнакомки, которую привезли вчера вечером после ДТП. Он продиктует вам ее личные данные.
– Сергей Григорьевич, непорядок, – неожиданно высоким голосом говорит медсестра. – Мне нужны документы.
– Ты пока запиши с его слов, – Серега кивает на меня, – а документы он привезет позже. И еще… – этот гад смотрит на меня лукавыми глазами. – Павел Николаевич предлагает спонсорскую помощь нашей клинике. Скажи финдиректору, пусть оформит.
Клавдия Ивановна павой плывет к двери, я плетусь следом. У выхода показываю Сереге кулак: развел меня, как последнего дурака, на бабки. Но пусть лучше так, чем полиция, разборки и прочие неприятности.
Формальности с документами я завершаю быстро. Заглядываю еще раз в палату к девушке, но она спит. Тогда спускаюсь на стоянку.
Глава 3
С юристами связываюсь по дороге в коттеджный поселок «Девятово», расположенный в пригороде столицы. Рассказываю историю и свою роль в ней без утайки с мельчайшими подробностями.
– Непорядок, Павел Николаевич, – басит Михаил, заведующий юротдела. – Надо бы все по правилам сделать.
– Миш, не было наезда. Я это легко докажу. Сейчас проверю тот сомнительный дом и еще раз тебе позвоню.
– Лучше подождите меня.
– Договорились. Я вышлю тебе координаты.
Первым делом я наведываюсь в домик охранников и выясняю, кто живет в доме, который мне нужен.
– Жила хорошая супружеская пара, – отвечает начальник охраны.
– Жила?
Это неприятная новость заводит в тупик.
– Да, жила, – начальник охраны просматривает страницы нужного файла. – Кирилл Андреев и его жена Ника.
– Погоди, Степаныч, – перебивает его второй секьюрити. – Коттедж строил Денис Бессонов, отец Вероники Денисовны.
– Так, он позже переписал его на дочь.
– А-а-а…
– А теперь дом числится на Андрееве.
Я перевожу взгляд с одного охранника на другого и пытаюсь понять, на хрена мне нужны чужие запутанные семейные отношения.
– Отлично! – прерываю наконец словесный поток. – Мужики, вы можете дать мне номер телефона хозяев? Любого!
Мужики смотрят на меня озадаченно. Начальник отрицательно качает головой.
– Не могу. Частным лицам давать личные данные не положено.
– Твою ж мать!
– Да вы зря ругаетесь, дом все равно выставлен на продажу.
– На продажу?
Ответ секьюрити меня ставит в тупик. На такой поворот событий я не рассчитывал.
– Да. Уже месяц как. Да и хозяев я давно не видел.
– Погоди, – опять вмешивается второй охранник. – Вчера приезжал и Андреев, и его жена.
– Мы можем посмотреть видео с камер? – интересуется прибывший следом за мной юрист.
– Нет. Только с разрешения хозяев.
– Или принесите ордер на осмотр, – хмурится начальник. – А что случилось-то?
– Мне показалось, что вчера в этом доме была ссора, – неуверенно отвечаю я.
– Не может быть! Андреевы – идеальная во всех отношениях пара. После того, как у отца Вероники Денисовны случился инсульт, Кирилл и решил продать коттедж. Деньги нужны на лечение.
Мы с Михаилом выходим из домика охраны совершенно ошарашенные. Теперь я уже сомневаюсь, что слышал накануне крики.
– Поехали к коттеджу? – смотрит юрист на меня.
– Давай.
Но и на месте аварии мы ничего не находим. Тормозной след смыт ночным дождем и стерт колесами других машин. Куст, в который я въехал бампером, выпрямил ветки и внешне казался нетронутым.
Михаил звонит в ворота коттеджа, но никто ему не отвечает. Я растираю виски: после травмы голова просто раскалывается!
– Стоп! Я вчера видел что-то лиловое. Валялось у ограды.
Я бросаюсь к высокому забору, но ничего не нахожу.
– Может, привиделось?
– Да леший знает! Темно уже было, свет фар слепил.
– Ну, успокоились, Павел Николаевич?
– Не совсем, но…
Вот на этом «но» я и застреваю. Сомнения терзают душу, покой мне только снится!
– Охранники сказали, что у хозяина дома месяц назад случился инсульт. Мы можем попытаться поискать Бессонова по больницам, – предлагает Михаил.
– Это что-то даст?
– Вряд ли. Но вы успокоитесь.
– Хорошо, ищи.
Отпускаю Михаила и гоню Мерс в автомастерскую. Там тщательно проверяют Мерс, но никаких повреждений, кроме царапин на бампере, оставленных ветками, не находят.
Поиски Бессонова тоже в тупике: в столице огромное количество больниц и клиник. Да и лечение больной мог получать за границей.
– Не дергайтесь, Павел Николаевич, – успокаивает меня Михаил. – Вашей вины в состоянии девушки нет. Наоборот, вы оказали ей первую помощь, оплатили лечение.
– Ладно, забыли!
Я отмахиваюсь от юриста и несколько дней занимаюсь делами бизнеса. Закончилось строительство и отделка нового торгового центра, вовсю идет распределение торговых площадей. На мне висит подготовка к открытию: показ мод, фуршет, встреча именитых гостей. Работы так много, что случай на дороге забивается в уголок памяти и остается в прошлом.
Но ненадолго.
Через две недели звонит Сергей.
– Что делать с твоей протеже? – деловито спрашивает он. – Мы можем ее уже выписать.
– Ты о чем говоришь? – не понимаю сначала я его вопрос.
Я сижу в кабинете в окружении толпы менеджеров. Длинный стол передо мной завален бумагами и чертежами. Вдоль стен стоят манекены с образцами для фэшн-показа. Звонок Сергея грубо вырывает меня из мира творчества и моды в реальность.
– Я о девушке, которую ты привез. О Анастасии Сарафанкиной.
– Твою ж мать! – вскрикиваю я.
Люди в кабинете поднимают головы. Внезапно наступает тишина, я вижу удивление в глазах сотрудников, машу им рукой и вылетаю из кабинета.
– Ну, твою или мою, еще неизвестно, – смеется Серега. – Но делать что-то надо.
– А память к ней вернулась?
– Нет. Так и откликается на Анастасию.
– Погоди! – от шока я на миг теряю дар речи. – Что, она безропотно приняла вымышленные имя и фамилию?
– Ага. Даже глазом не моргнула. И что делать будешь? Я не могу ее держать у себя вечно.
Это точно! Но я сам не представляю, куда податься и что придумать, хотя чувствую ответственность за девушку.
Но, черт возьми! Что же с нею делать?
Привезти домой?
Родители встанут на дыбы, сразу начнут допрос: кто, откуда, чем занимается?
Поселить ее в недостроенном коттедже в Девятово?
Здесь вопросы начнут задавать все: охранники, соседи, еще и Элла, моя нынешняя пассия, устроит скандал.
– Дай мне еще день, прошу!
Оставив дела на подчиненных, я мучительно ищу выход, и тут в голове щелкает: зря, что ли, оплачиваю дорогостоящее членство в клубе «Пыльный алмаз»?
А если…
Больше не раздумывая, направляю Мерс в сторону клуба.
«Алмаз» встречает меня привычной лаконичной роскошью. Шикарное место, дух которого можно почувствовать сразу, стоит лишь переступить порог. Клуб был создан для того, чтобы настоящие мужчины, добытчики, решающие в этой жизни не только свои, но и чужие проблемы, могли почувствовать себя комфортно и полноценно отдохнуть.
Любое желание в стенах клуба исполнялось мгновенно, разумеется, любое желание в рамках законодательства и Устава Клуба. Никаких запрещённых веществ, извращённой жестокости или насилия не приветствовалось и сурово наказывалось. Хозяин клуба чтил репутацию и ни при каком раскладе не желал ее разрушать.
«Алмаз» дарил своим членам отдых. В клубе невозможно не встретить то, что называют вторым сортом. Вышколенный персонал, оборудованные залы, уютные и комфортабельные номера, поля для гольфа и вертолётная площадка, спа и спортзалы. Организация любой встречи или свидания с интересующим вас человеком – стоит только захотеть.
Сейчас обладатель чёрной карты с выгравированным на ней золотым алмазом мог получить в любой точке мира такие привилегии, о которых иная суперзвезда и мечтать не посмеет.
Вот такую карту я и прикладываю к сканеру, висящему на двери.
Просторный холл встречает тишиной. Сейчас время уборки, покоя и подготовки к приему гостей. Основное движение начнется после девяти часов вечера.
– Директор у себя? – спрашиваю секьюрити у входа.
– У вас назначено? – он деловито заглядывает в ноутбук и листает страницы.
– Нет, но мне срочно нужно увидеться с Серебрянским.
– Простите, не могу.
Я с досады чуть не пинаю стойку охранника, нога сама рвется в бой, еле сдерживаю порыв. Растягиваю рот в вежливую улыбку и вытаскиваю смартфон. Влад отвечает сразу, словно ждет моего звонка.
– Слушай, у меня срочное дело. Можешь сказать своим псам, чтобы пропустили?
– Паш, ты же знаешь правила.
– Форс-мажор! Помоги!
Еще несколько минут топчусь в холле, наконец охранник благосклонно кивает. Я вприпрыжку несусь к широкой, богато украшенной лестнице. Серебрянский знает толк в дизайне. Вернее, знает толк в людях, умеет находить самых лучших мастеров. Мои каблуки щелкают по мраморным ступеням, гладкие отлакированные перила из красного дерева легко скользят под ладонью.
Приемная директора находится высоко над общим залом. Через французские окна Влад лично наблюдает за гостями. Я врываюсь в кабинет, запыхавшись.
– Давно в тренажерном зале не был. Пора заняться, – усмехается хозяин.
Серебрянский встает и протягивает мне руку. Я с силой стискиваю его ладонь и сразу чувствую ответное сжатие, от которого мои пальцы прилипают друг к другу.
Сам Серебрянский выглядит импозантно. Одетый в идеально сшитый костюм от лучшего стилиста, он смотрит на меня спокойно темными карими глазами. Ни одна мышца не дрогнет на лице, украшенном аккуратной щетиной. Вывести на эмоции этого человека очень сложно.
Миллиардер, плэй-бой, филантроп, в свои тридцать четыре года Владислав достиг вершин бизнеса, скопил солидный капитал и прочно занял одну из верхних строчек журнала «Форбс».
И вот этого человека мне нужно было сейчас склонить на свою сторону.
– Прости, замотался. Сегодня собой займусь.
– Садись, рассказывай, зачем пришел.
Влад кивает на кресло, и сам усаживается напротив. Секретарша бесшумно входит в кабинет, расставляет на низком столике угощение. Аромат свежезаваренного кофе щекочет ноздри. Я вдруг осознаю, что в последние дни забывал нормально есть и пить.
– Понимаешь, тут такая история…
Я делюсь пережитым уже спокойно, нервный взрыв прошел. Если мне откажет Серебрянский, буду искать другой выход. Владислав слушает, не перебивая. Чашка кофе прячется в его широких ладонях, лишь парок поднимается над пальцами.
– И что ты хочешь от меня?
– У тебя при клубе есть общежитие для сотрудников?
– Ну, есть.
– Можешь взять к себе эту девушку? – я замечаю, как Влад дергает бровью, и торопливо поправляюсь: – Временно. Дай ей работу и жилье. Как только к ней вернется память, она сама уйдет.
– А почему ты не можешь это устроить? Тебе в конторе сотрудники не нужны?
– Понимаешь…
Я замолкаю. Как объяснить Серебрянскому, что я не планирую раскрывать себя?
– Хочешь сохранить инкогнито?
– Да. Я даже платить ей зарплату сам буду.
– Хм! Но тогда вообще непонятно, почему я ей помогаю.
– К тебе ее приведет Сергей. А ты как щедрый меценат примешь участие в судьбе девушки.
– То есть ты останешься в стороне?
– Ну… наверное. Боюсь, если Бэлла узнает, она сорвет мне контракт с ее отцом.
– Белла так тебе важна?
– Не знаю, но отец пообещал, что проект загородного дома выполню я, вот и не хочется все разрушить из-за случайной девицы.
– Не усложняешь ли ты себе жизнь, Паш? Будь проще, и люди к тебе потянутся, – он вдруг загадочно улыбнулся. – Значит, я могу делать с твоей девицей все, что захочу?
– В смысле? – я теряюсь от слов Серебрянского.
– В прямом, у меня есть на нее планы, – в глазах Влада мелькает усмешка.
– Не пугай меня, дружище!
Я действительно почувствовал напряжение от загадочного настроения Влада.
– О, тебе моя идея понравится. Договорились, приводи свою девицу, – опять Влад как-то странно ухмыляется и добавляет: – Ты не забыл? Через неделю у нас очередное заседание клуба.
– Да я…
– Отказы не принимаются.
Сцепив зубы, я соглашаюсь. Сам выстроил для себя ловушку, сам в нее и угодил. Такой бизнесмен, как Влад, своей выгоды не упустит. Но зачем понадобились ему мы с девушкой, вот вопрос?
Я договариваюсь с Сергеем, сбрасываю ему все координаты и, довольный тем, как разрешил проблему с незнакомкой, еду к себе в офис.
Увы, судьба уже готовит мне сюрприз, после которого авария на дороге покажется детской забавой.
Глава 4
Я открываю глаза и первое, что вижу, это свет, бьющий прямо в лицо. И сразу чуть не захлебываюсь криком от испуга.
Откуда свет? Был же вечер, фонари, ветер сбивал с ног.
Сбивал. Точно! Я едва держала равновесие, когда бросилась навстречу автомобилю.
А что было дальше?
Черт! Не помню!
Трясу головой, морщусь от боли и следующий миг соображаю: я не на улице, а в помещении и, судя по обстановке, в больнице.
Кто меня сюда привез? Неужели тот водитель, под колеса к которому я упала?
Воспоминания тяжелым камнем наваливаются на грудь и голову.
Мой муж и его любовница!
Мой любимый Кирилл и какая-то голая девица в супружеской постели. А потом удар, нестерпимая боль и забвение.
Ни фига подобного!
Нет забвения. Я прекрасно помню, как эти двое планировали избавиться от тела.
Моего, между прочим, тела.
Слезы катятся по щекам, я не могу и не хочу их останавливать в надежде, что вместе с ними вытечет по капле боль, которая терзает сейчас мою душу.
– Н-е-е-е-т… – срывается с губ стон. – Н-е-е-е-т…
– Виктор Михайлович, пациентка пришла в себя! – слышу далекий крик.
Палата тут же наполняется людьми в белых халатах. Ко мне наклоняется симпатичный молодой доктор и участливо спрашивает:
– Как вы? Понимаете, где находитесь?
– Д-да, к-кажется, – заикаюсь в ответ. – В больнице.
– Отлично! – доктор потирает ладони. – И как вас зовут, прекрасная незнакомка?
«Вероника Бессонова», – хочу сказать, но замираю: если назову себя, Кирилл обязательно разыщет меня и завершит начатое.
– Н-не знаю, – выдавливаю едва слышно.
– Имя не помните? А фамилию? Как вы получили травму, тоже не помните? – допрашивает доктор.
Я молча плачу. Его голос становится все тише и растворяется в воздухе едва слышным шелестом. Даже не замечаю, как палата пустеет. Какое-то время лежу в тишине, перебираю моменты вчерашнего вечера.
Кто же меня спас?
Я совершенно не помню водителя. Последнее, что выдает мозг, это свет фар, визг тормозов и железистый запах мокрой травы. Или это запах моей крови?
Трогаю голову. Она полностью перевязана бинтами, а сверху надета сетка. Кажется, такая повязка называется шапочкой. Волосы торчат свалявшимися клочьями, но какая разница, как я сейчас выгляжу?
Дверь палаты снова отворяется, теперь входят трое врачей в белых халатах. Впереди высокий и крепкий мужчина. Сразу видно: любитель потягать штангу на досуге. Еще и позер: рукава халата натянуты так, словно вот-вот порвутся.
Все это отмечаю мимоходом. Вжимаюсь в подушку, чтобы (не дай бог!) не прикоснулся. Кожа покрывается мурашками от омерзения. Кажется, у меня до конца жизнь останется недоверие и ненависть к таким накачанным красавчикам, как мой муж и этот доктор.
Но лицо врача обеспокоено, свет падает на радужку карих глаз, она отдает золотом, и это медовое сияние неожиданно успокаивает. Он о чем-то спрашивает, но я так устала, что нет сил отвечать. Просто закрываю глаза и делаю вид, что засыпаю.
Несколько дней я не выхожу из палаты. Кружится голова, подташнивает. А после того, как Виктор Михайлович говорит, что у меня случился выкидыш, еще и наваливается смертельная апатия.
Теперь мне еще меньше хочется жить. Зачем? Для кого? Я потеряла ребенка, любимого человека, возможно, все свое имущество.
Я встаю и шагаю к окну, смотрю вниз с высоты четвертого этажа, и разочарование могильной плитой наваливается на грудь. Даже если выпрыгну из окна, нет гарантии, что распрощаюсь с этим миром навсегда.
Или… какая разница? После меня хоть потоп!
Я открываю створку, забираюсь на подоконник, сажусь, свешиваю ноги, смотрю на влажную после прошедшего дождя землю. Упаду прямо в клумбу. Это же прекрасно найти свой конец среди цветущих ландышей! На могилу ко мне, кроме отца, никто букет не принесет.
И тут меня словно молния простреливает. А что тогда будет с папкой?
Сейчас он, беспомощный, лежит в платной клинике и ждет свою дочь.
А она…
«Эгоистка! Бессовестная твоя морда! – ругаю себя последними словами. – Как ты можешь думать о смерти! Как?»
Я заползаю обратно в палату и закрываю окно.
У меня не самое плохое положение. Я лежу в клинике, в отдельной палате и нянчу свою обиду, а родной отец, наполовину парализованный после инсульта, не знает, куда я пропала.
И предатель Кирилл будет наслаждаться жизнью? Не бывать этому! Ни за что!
С этого момента думаю только о мести. Я должна вернуть себе все, что потеряла. Должна!
Через неделю я впервые выхожу из палаты. Мне нужен телефон. Срочно! Папка не знает, куда я пропала, наверняка волнуется.
Пациенты, прогуливавшиеся по коридору, с удивлением смотрят на меня. Переглядываются и медсестры. Еще бы! Я откликаюсь на совершенно незнакомое имя и даже не знаю, кто мне его присвоил.
– Итак, Настя, дела у нас идут неплохо, – весело говорит на перевязке Виктор Михайлович. – Посмотри на себя.
Я осторожно заглядываю в зеркало. Теперь бинты сняты, и сбоку виднеется проплешина выбритых волос. А в ее центре – большой красный шрам с торчащими черными нитями.
– Что это? – в ужасе шепчу я.
– Твоя рана. Целых десять швов пришлось наложить. А насчет волос не переживай: отрастут быстро, даже не заметишь.
– Но это… это…
Я не могу больше сдерживать слезы. Они текут по щекам, рвутся криком из горла. Доктор зовет медсестру, та делает укол, и я опять проваливаюсь в долгий сон.
На другой день я останавливаюсь у постовой медсестры.
– Простите…
– Да, вы что-то хотите спросить? – улыбается та.
– Можно мне воспользоваться…
И замолкаю. Что же я делаю? Если я потеряла память, значит и позвонить никому не могу.
– Чем?
– Тонометром. Кажется, у меня поднялось давление.
Несу эту чушь, лишь бы отвести от себя подозрение. Давление действительно оказывается пониженным, мне дают таблетку и отправляют в палату.
Следующий выход получается более успешным. На этот раз я прошу телефон у миловидной девушки с перебинтованной ногой. Она ловко скачет по коридору на костылях и весело с кем-то разговаривает. Когда девушка скрывается за поворотом, откуда не виден пост медсестры, я бросаюсь к ней.
– Разрешите мне позвонить?
Смотрю умоляюще, и девушка протягивает мне мобильник. Я радостно хватаю его, начинаю набирать номер мобильника отца и вдруг понимаю, что не помню его. Совершенно не помню. От паники хочется выть и кричать, но я нахожу в интернете номер приемного покоя клиники и звоню туда.
И сразу новость бьет по голове: папе стало хуже, и его перевели в реанимацию. А так как никто не оплатил за неделю лечение в дорогой клинике, его отправили в государственную больницу.
Метаться, кричать и рвать на себе остатки волос нет смысла. Мне нужно выбраться из больницы.
Срочно!
Вопрос, что я буду делать без денег, без документов и связи с внешним миром, уже не стоит так остро, как желание немедленно покинуть это здание. Но я даже сбежать не могу: далеко не уйду в больничной пижаме.
Черт! За что жизнь меня так наказывает?
Помощь приходит с неожиданной стороны. Наутро в палате появляется Виктор Михайлович в сопровождении еще одного врача. Смутно вспоминаю, что видела его сразу после аварии. Кажется, был еще и третий доктор с теплыми карими глазами, но за две недели пребывания в клинике я его ни разу больше не видела.
– Что ж, Анастасия Сарафанкина, – мурлычет под нос Виктор Михайлович, измеряя мне давление. – Пора на выписку.
«Сарафанкина? – опешила я. Привыкла, что меня называли только по имени. – И какой идиот дал мне такую фамилию?»
– Я согласна.
– Есть один нюанс, – выглянул из-за головы лечащего врача второй доктор. – Ваша личная одежда пришла в негодность. Можете вы кому-то позвонить и попросить, чтобы вас навестили?
В его зеленых глазах мелькнула хитринка. Наверняка вопрос задает с подвохом в надежде, что я попадусь на его уловку.
«Не выйдет, дорогой, не выйдет!» – усмехаюсь про себя, а вслух грустно говорю:
– Я даже не знаю, куда мне пойти. Мир вокруг кажется чужим и страшным.
Я всхлипываю. Нет, я, конечно, представляю, чем займусь, когда выйду из клиники, но врачам об этом знать не следует.
И тут же внутренний голос вопит:
«Как представляешь? Хочешь жить в квартире отца? Да Кирилл тебя там сразу найдет, если ужу и ее не прибрал к рукам!»
– Настя, у Сергея Григорьевича есть предложение, – мой доктор кивает на своего приятеля.
– Какое?
Настораживаюсь: мужчины мне не внушают доверия. Их предложения тем более: мягко стелют, да жестко спать. И, хотя выгляжу сейчас с обрезанными волосами, шрамом и зелеными синяками вокруг глаз как узник концлагеря, все равно волнуюсь.
– Я могу предложить вам работу и проживание, – говорит зеленоглазый главврач.
«Не ведись! – кричит внутри меня инстинкт самосохранения. – Не поддавайся на сладкие речи очередного мужика!»
– Ну, – он бросает быстрый взгляд на моего лечащего врача. – Я чувствую ответственность за вашу жизнь.
– Не надо чувствовать. Я обращусь в центр помощи женщинам, попавшим в трудную ситуацию.
– Вы знаете о таком?
«Черт! Чуть не прокололась!» – рассердилась на себя я.
– Больные рассказывали.
– Как знаете, мне кажется, мой вариант лучше… – замялся Сергей. – Но выбор ваш.
Он развернулся, пошел к двери, я встала, чтобы проводить врачей, вдруг поймала свое отражение в зеркале палаты и ужаснулась: куда пойду в больничной пижаме?
– Погодите! Какую работу вы мне хотите предложить.
Мне показалось, или главврач обрадовался?
И опять сердце быстро-быстро начинает колотиться в груди. В этот разговоре я чувствую подвох и ничего не могу поделать и взбесившимися эмоциями.
– Клубу «Пыльный алмаз» требуется уборщица, – я медленно выдыхаю, успокаивая расшатанные нервы. – Сотрудникам предоставляется общежитие.
– Согласна! – слово вырывается само: я даже не успеваю хорошенько обдумать предложение.
– Вот и отлично, – главврач переглядывается с коллегой и потирает ладони. – Собирайтесь, мой водитель вас отвезет.
– Одну? В таком виде?
Две пары глаз уставились на меня с удивлением.
– М-да, ситуация, – качает головой Сергей и вытаскивает телефон. – Клавдия Ивановна, к вам есть небольшое поручение, – говорит он и выходит из палаты.
– И что мне делать? – спрашиваю я у лечащего врача.
– Ждите.
Я еще примерно час проводу в клинике. Высокая дородная медсестра приносит мне одежду: скромное нижнее белье, спортивный костюм и белые тряпичные мокасины. Все явно куплено в соседнем магазинчике, но мне сейчас не до капризов. Я быстро одеваюсь и в сопровождении Клавдии Ивановны спускаюсь в холл.
– Ждите здесь! – приказывает она.
Вообще эта женщина смотрит на меня с недоверием и даже с презрением. Я не знаю, чем ей не угодила, но понимать, что кто-то относится к тебе с пренебрежением, неприятно.
– Кого ждать?
– Сергей Григорьевич сам вас отвезет, – она делает паузу, окидывает меня взглядом с головы до пят, и добавляет: – Не советую строить ему глазки, крошка. Наш главврач женат на писаной красавице.
– Да я… я не собиралась, – вспыхиваю от несправедливости до корней волос.
Всю дорогу я молчу. Сергей ловит мой взгляд в зеркале, но я старательно стараюсь не встретиться с ним глазами. Наконец роскошный автомобиль тормозит у крыльца здания. Я смотрю на табличку и холодею…
Глава 5
Тут же хватаю за плечо Сергея и отчаянно мотаю головой:
– Я туда не пойду!
Доктор резко тормозит, не доехав до крыльца, поворачивается ко мне.
– В чем дело, Настя? Что вас так испугало.
– Вы привезли меня в мужской клуб? Ни за что!
– Вот черт! – доктор недовольно морщится. – Это обычный клуб, здесь не режут младенцев и не продаются сотрудников на органы.
– Все равно!
Я вспоминаю, как Кирилл мечтал купить членство именно в таком клубе.
– Это статус и связи, – убеждал он отца.
– А еще огромные деньги, которые сейчас нужны для других целей, – не соглашался папа.
Они без безобразно поссорились, я металась между любимыми людьми и не знала на чью сторону встать. Именно в время этой ссоры у отца случился инсульт. Он открыл для меня дорогу в ад: посыпались все контракты, ушли партнёры, оказалось, что компания папы полностью в долгах.
– Настя, вам предлагают работу. Обычную работу. Вы даже обслуживать клиентов не будете.
– Клиентов? Какой кошмар!
Я дернуло ручку двери и распахнула её. Уже выскочила на асфальт, как Сергей схватил меня за рукав.
– Не паникуйте! Клиенты – это богатые люди, которые пришли в клуб, чтобы отдохнуть. Вы не будете работать хостесс. Получите в руки ведро и тряпку и займётесь уборкой. Если хотите, будете убирать только верхние этажи.
– Там есть вип-комнаты?
– Вы туда не пойдёте.
Я немного успокоилась. Нет, я раньше была даже бедовой девчонкой, вечно попадала в какие-то неприятности.
– Ищешь себе приключения на пятую точку, – ворчал папка.
А после того, как познакомилось с Кириллом, будто отрезало. Видела только его, жила ради него, кажется, даже документы на дом подписала, не раздумывая, ослепленные этой безумной любовью.
– Х-хорошо, – выдыхаю я наконец и первая иду к крыльцу.
Собеседование в кабинете у лощеного директора я уже воспринимаю спокойно. Он рассказывает мне о моих обязанностях, потом приглашает менеджера по персоналу, симпатичную молодую женщину в строгом костюме.
– Я Ирина Алексеевна, – представляется она. – Можно просто – Ира.
– Н-настя, – голос по-прежнему дрожит, ничего не могу с этим поделать.
Ирина провожает меня в общежитие, которое примыкает к роскошному клубу отдельным крылом.
– Это твоя комната, – Ирина широко распахивает дверь.
Я стою, прижимая к себе сумочку, и смотрю круглыми глазами на самые обычные кровать, шкаф, стол, стулья, а в сердце рождается что-то такое, что не описать словами. Любимый человек предал, даже попытался убить, и совсем чужие люди оказались ближе и роднее.
– С-спасибо, – едва сдерживая слезы, выдавливаю из себя слова благодарности.
– Ладно тебе! Владислав Серебрянский – известный меценат. Он всегда помогает людям.
– Это вы о директоре говорите.
– Ага, о нем! – Ирина забирает из моих рук сумочку. – Положи ты ее! Или там что-то ценное?
– Н-нет. Нет! Она пустая.
Я раскрываю сумку и показываю ее нутро.
– Ого! Красивая, – Ирина разглядывает сумочку. – Это реплика «Dior»?
– Н-нет, настоящий бренд.
Ирина молча окидывает меня взглядом. В ее глазах читается сомнение.
– Наверное, стоит бешеных денег.
Моя сердце екает. Вот оно! Неподдельный интерес менеджера к моей сумочке рождает в голове кучу мыслей.
– Увы, я ничего не помню после аварии, но сейчас мне нужны деньги. Могу продать эту малышку. Как видишь, она совсем новая, а мне до зарезу нужны деньги.
Мы мгновенно договариваемся о цене. Ирина уходит с сумочкой, а я получаю приличную сумму на ближайшие нужды.
Итак, начало новой жизни положено. Начинаются мои трудовые будни. Сергей оказался прав: меня не заставляют выходить к гостям. Я занимаюсь уборкой административных помещений, приемной и кабинета директора. Так проходит первая неделя.
Телесная боль со временем стихает. Я принимаю новую себя, а все мысли о том, как мне разобраться с Кириллом.
«Почему в моей сумочке не было документов и карт? – терзает мои больные мозги вопрос. – Неужели этот мерзавец все намеренно убрал? Или его пассия вытащила? Точно, хотела прихватить с собой сумку!»
Скриплю зубами от горьких воспоминаний. Хочется растерзать предателей на мелкие кусочки и раскидать их повсюду. Но сейчас я слишком слаба, нет ни сил, ни возможностей для мести, а одного делания мало. И это бессилие убивает решимость.
Сегодня мне надо закончить работу к пяти часам вечера. Ирина предупредила, что босс собирает членов клуба на специальное совещание.
– Понимаешь, некоторые из этих важных персон не любят на своем пути посторонних.
– Неужели такие важные? – усмехаюсь я.
– Лучше тебе с ними не встречаться, – отмахивается от вопроса Ирина.
Я тороплюсь, поглядываю на часы и вожу шваброй по полу машинально. Вот-вот истечет выделенное мне время, вот-вот…
– Девушка, осторожно! – вдруг раздается сзади сердитый возглас.
От неожиданности я теряю равновесие, взмахиваю руками, задеваю кого-то. Ещё больше пугаюсь, отпрыгиваю в сторону и попадаю ногой по тележке с ведром. Та едет по скользкому полу, врезается в стену и опрокидывается. Грязная вода выплескивается прямо на лаковые туфли и идеально отглаженные брюки незнакомца.
Я в ужасе замираю…
Смотрю на черную стриженую макушку, пока мужчина отряхивается, и не могу пошевелиться. А в голову со свистом прилетает:
«Все, конец! Меня сейчас выгонят на улицу!»
Тогда просто резко присаживаюсь, сдергиваю с головы форменную шапочку и вытираю господину лаковые туфли.
– Что вы делаете? – отскакивает он, а в голосе слышится возмущение.
– Я быстро, я сейчас, – бормочу под нос и тянусь за обувью. – Ни капли не останется.
– Женщина, успокойтесь! Ничего страшного не случилось!
Он хватает меня за плечи и встряхивает. Но меня будто переклинивает. Чувствую только одно: я должна исправить ошибку. Должна!
Но хорошая встряска приводит меня в чувство. Закрываю лицо ладонями, делаю несколько вдохов, прогоняю паническую атаку.
– Простите.
– Вот и умница!
И тут незнакомец выпрямляется. Высокий, выше меня намного, он смотрит сверху вниз и улыбается. В полумраке коридора сверкает ряд белоснежных зубов без единой помарки, а в темных глазах играют смешинки и разбегаются лучиками морщинки в уголках.
Вот улыбка сходит с загорелого лица, морщинки исчезают, оставив вместо себя белые ниточки.
Я вжимаю голову в плечи.
– Простите, я сейчас все уберу и заплачу за химчистку вашего костюма.
– Зачем? – приятным баритоном спрашивает гость.
От его голоса где-то в груди отзывается эхо. Он кажется мне знакомым, но память сейчас не дает ни намека.
– Ну… грязная вода…
– Ха-ха-ха! – раскатисто смеется он, качает головой и уходит.
Я стою, провожаю его треугольную спину взглядом. Тут опускаю его ниже и вспыхиваю от смущения. Упругие ягодицы перекатываются при хотьбе, как мячики. Я невольно сглатываю слюну и трясу головой, прогоняя сексуальный образ красавчика. Никаких мужчин в моем окружении не будет, пока не верну свою жизнь обратно! Никаких!
Я быстро убираю воду, заканчиваю уборку и спускаюсь в подсобку сотрудников. Здесь уже никого нет. Одеваюсь в спешке: главное сбежать и не попасться на глаза менеджеров. Униформу вешаю в шкафчик, шапочку бросаю в пакет: нужно постирать. Смотрю на себя в зеркало. Волосы, убранные в хвост, открывают проплешину, покрытую ершиком. Но розовый шрам виден хорошо.
– Какой кошмар! – вскрикиваю вслух и пугаюсь собственного голоса.
Быстро распускаю волосы по плечам. Отчего-то сейчас хочется добавить своему унылому донельзя виду немного привлекательности.
Из клуба выбираюсь служебными ходами никем не замеченная. Перед сном еще раз прокручиваю в голове неожиданное столкновение.
«Откуда я его знаю? – всплывает вопрос. – Неужели один из приятелей мужа?»
Это открытие наполняет душу тревогой. Так и засыпаю, не зная, что принесет мне завтрашний день.
А он начинается с сюрприза.
– Настя, – окликает меня Ирина, заглядывая в раздевалку сотрудников. – Тебя Серебрянский вызывает.
– Меня?
Я оглядываюсь, мне показалось, что я ослышалась, а менеджер обращалась к кому-то другому.
– А здесь есть еще Насти?
На негнущихся ногах плетусь на административный этаж – святилище клуба. Как везде, приемная дышит роскошью и богатством. На диваны и кресла из мягкой натуральной кожи страшно садиться, к столам на резных ножках боязно прикоснуться: вдруг останутся пятна на лакированной поверхности.
Я первое время не дыша вытирала пыль с дорогих напольных ваз и картин в изящных рамках. Везде оригиналы, ни одной подделки или реплики.
– Владислав Андреевич ждет вас, – мелодичным голосом поет секретарша Виктория – стройная блондинка немного за тридцать.
Она под стать хозяину: такая же серьезная и строгая. Немного суховатая и предельно вежливая манера общения секретарши ставит барьер между ней, сотрудниками и посетителями. Говорят, что даже члены клуба в присутствии Вики превращаются в послушных котят.
Я осторожно открываю дверь и замираю на пороге кабинета.
– Проходи, не бойся, – приглашает Серебрянский.
– Я постою, – делаю строгое лицо.
– Окей, – улыбается Серебрянский, открывает резную коробку, стоящую на приставном столике, и вытаскивает сигару. Неторопливо отрезая ножницами ее кончик, босс говорит: – Я предлагаю тебе принять участие в пари.
– Пари? – я зависаю в пространстве: такого просто не ожидала.
– Да, пари. Выиграешь – заработаешь немалые деньги.
– Какие? – от растерянности брякаю я.
Владислав Андреевич сидит, небрежно покачивая ногой, смотрит на меня насмешливо из-под длинных ресниц. Чувствую себя букашкой, случайно оказавшейся в мужском клубе «Пыльный алмаз».
– Миллион рублей. Учитывая твои обстоятельства, лишними деньги не будут.
«Да пошел ты… в зад!» – хочется ответить мне, но я запихиваю гордость поглубже и выдавливаю из себя вопрос:
– И какое условие?
– Ты станешь подопытной мышкой одного влиятельного господина.
– Какого?
– Увидишь. Я скоро назначу его.
– Что мне нужно будет делать?
Спрашиваю, а у самой внутри все дрожит от злости, в голове проносятся безумные картинки.
– О, тебе понравится!
Эти слова босс сопровождает коротким смешком и пододвигает ко мне договор и ручку.
«Твою ж мать! – скриплю зубами от злости. – Еще один мужик, который относится ко мне как к вещи. Этот богач абсолютно уверен, что я соглашусь. Вон, даже договор уже приготовил заранее».
Делаю паузу, медленно выдыхаю и говорю:
– Х-хорошо, но… у меня тоже будет свое условие.
Глава 6
Босс выпрямляется в кресле, с наслаждением втягивает запах сигары, а потом вдруг крошит ее и смахивает остатки в урну.
Я узнаю марку этих сигар, одна штучка которых стоит не меньше тысячи долларов. А их у босса целая коробка. У меня просто сердце кровью обливается, когда вижу, сколько денег сейчас улетает в мусорку.
При этом я знаю, что Серебрянский не курит. Тогда для чего эти пафосные пасы с разрезанием сигары? Хочет подчеркнуть свою статусность и богатство?
Но передо мной не надо выпендриваться, я в его сторону даже не посмотрю. С мозгами все в порядке: отлично понимаю, что его окружают толпы прекрасных женщин, которым я и в подметки не гожусь.
Продолжить чтение