Ди IV Величие

Глава 54. Локация 5. Фантазия – основной поисковик проблем на задницу.

Дима проснулся в грёбаном сером «ничто» без краёв и горизонтов. Вот только привычной Суккубы в нём не наблюдалось. Прямо перед ним находилась обычная старая деревянная дверь без дверной коробки. Просто одно полотно такого же светло-серого цвета, как и всё окружение, выделяясь из пустоты лишь чёткими контурами. Причём на ней не было никаких дополнительных элементов: ни ручки, ни замочной скважины, ни навесов. Как она открывалась, в какую сторону, было непонятно. Понял он из всего этого только одно: ему предоставили портал. Вот только куда?

Подумав с минуту, чтобы это значило, и осмотревшись по сторонам, он прикоснулся к двери и тут же оказался в другом сне. Почему так решил? Да потому что ощущение было знакомое. Как в открытом космосе с Царевной-Лебедь. Всё видишь, ощущаешь, но, сука, вокруг полная нереальность. Какая-то фантастика другого мира.

Он оказался в центре большой многокомнатной квартиры со стеклянными стенами. Поэтому мог насквозь просматривать содержимое других комнат. Да что комнат? Внешние стены у дома вообще отсутствовали! Только высоченный потолок и пол хоть и оставляли ощущения стекла, но были матово-белыми, непрозрачными.

Апартаменты находились, похоже, на самой верхотуре какой-то башни-многоэтажки, этажей так в 300-400. Вид сквозь идеально чистые стёкла открывался феерический. Дух захватывало. За спиной, внизу, простирался огромный город: без конца и края. Слева и справа – ряды, похоже, таких же стеклянных пиков небоскрёбов, как и тот, в котором находился. А впереди – высоченная гора правильной пирамидой с усечённой верхушкой, где что-то постоянно сверкало. Эдакое фееричное извержение пиротехнического вулкана.

Только салюты в его жерле были не из стрелялок в небо с разрывами, а в виде переливающегося марева всех цветов радуги, со вспышками, искрами, разрядами цветных ветвистых молний. Это завораживало. Дима, как только мельком осмотрелся по сторонам, так и завис на этой праздничной иллюминации.

– Ну что встал как неродной? – неожиданно раздался незнакомый насмешливый голос из глубин непонятно сколько-комнатной квартиры. – Проходи. Чувствуй себя как дома, но не забывай, что в гостях.

Дима повернул голову на голос и практически сразу увидел говорившего. Ангел, как их обычно изображают на обложках современных книг любовной фэнтези, только без крыльев, находился через стену. Ухоженный, прилизанный блондин вальяжно восседал в кресле, закинув ногу на ногу. В белой, в прямом смысле белоснежной тоге и золотых плетёных сандалиях. И очень знакомо лыбился.

– Натан? – удивился Дима. – Или как тебя называть в таком прикиде? А вообще, у Искусственных Духов имена имеются? Или у вас что-то наподобие серийного номера?

– Очень смешно, – совсем невесело огрызнулся ангелоподобный хозяин апартаментов. – У нас нет никакой идентификации. Нам этого не требуется. Мы и так прекрасно знаем, кто есть кто. Проходи, присаживайся. Разговор есть.

Дима не стал кочевряжиться и прошёл, тут же отметив очередную странность: в квартире не было ни одной двери. Кроме того, он обратил внимание на странную планировку комнат. С одной стороны, хаос в их конфигурации, где не было и двух симметрично расположенных стен, но с другой – что-то в этом было. Какая-то еле уловимая логика в их компоновке.

Молодой человек пристроился в кресле напротив хозяина и внимательно его оглядел. Человек, а вернее, аватар духа в виде мужчины среднего возраста, был ему не знаком. Он его раньше точно не видел. Но, с другой стороны, улыбка, жесты – всё напоминало эльфоподобного Натана. Хотя, если бы не интуитивное понимание того, кто перед ним, в жизни бы не догадался, что это уже хорошо знакомый ему Искусственный Дух с искусственным сознанием.

Пауза затягивалась. Хозяин лыбился, чего-то ожидая от гостя. Тот в свою очередь рассматривал хозяина. Наконец молодой человек решил первым проявить инициативу.

– И как это понимать? – разведя руками, как бы указывая на всё и сразу, поинтересовался он. – И как ты смог влезть в мой сон? Или для тебя это в порядке вещей?

– Сложного в этом ничего нет, – перестав улыбаться, напыщенно ответил Искусственный Дух. – Я хочу переговорить с тобой тет-а-тет, а там без прослушки не получится. Сам понимаешь.

– А во сне, значит, они наши мысли не контролируют? – предположил Дима.

– Контролируют, – ошарашил его дух. – Но тут дело не в самом сне, а в месте, в котором мы находимся. Каждый мир соткан из трёх слоёв: явь, навь, правь, как их в народе называют. Это правило распространяется на все миры, в том числе и на виртуальные миры снов. Но стоит осознаться лишь в одном из слоёв, как Разум контроль теряет. Мы сейчас находимся в нави, а конкретно, – он посмотрел в проём отсутствующей стены на соседнюю многоэтажку, – в знаменитом Золотом Городе. Здесь обитают исключительно продвинутые духи. А там, – он ленивым жестом указал на гору, – вообще божественные. Те, что вы называете богами.

Дима повернул голову и вновь залип на нескончаемом фейерверке. И отсутствие стены, что странно, не вызывало у него панического приступа боязни высоты, хотя пол всего в двух шагах обрывался срезом, как по линейке, а за его краем зияла пропасть. Но божественное явление на горе завораживало и даже в какой-то мере гипнотизировало. Взгляд можно было отвести, только осознанно себя заставив или с посторонней помощью, что и проделал хозяин, вновь заговорив:

– Все яви и нави у разных миров специфичны. У каждого свои. А вот правь – оно едино. Мы этот слой называем базовый. Поэтому, нырнув сознанием в общий для всех, можно вынырнуть где угодно. В любом слое любого мира. Кстати, у тебя очень хорошо получается уходить на базу. Это довольно большая редкость.

– Ну, – тяжко вздохнул Дима, – это, скорее, не моя заслуга, а Суккубы. Она меня натренировала со своими постоянными аттестациями в этом сером «ничто». Даже хотела как-то оставить там навсегда, за плохое поведение.

– Понятно, – неожиданно серьёзно проговорил дух, хотя Дима высказал это предположение скорее в шутку.

– Ну так о чём ты хотел поговорить? – подтолкнул нетерпеливый гость. – И как всё же мне к тебе обращаться? На Танечку ты совсем не похож. Натан? Или нечто среднее – Тана, например.

– Ну что вы за люди такие, душевные? – в раздражении скривился хозяин апартаментов. – На всё бы вам навесить ярлыки с ценниками. Я универсальный дух. Бесполый, к вашему сведению.

С этими словами он встал с кресла и беспардонно задрал тунику, показав полное отсутствие каких-либо признаков половой дифференциации на голом теле. На что Дима, нисколько не удивившись, пожал плечами и нарёк духа именем самостоятельно, раз тот кочевряжится.

– Тогда я буду звать тебя Тано, оно моё, – и тут же спохватился: – Да ну на. Оставлю мужского рода. Так привычней.

– Мне всё равно, – равнодушно согласился универсальный дух, присаживаясь обратно и заканчивая прелюдию представления. – Ты запросил у меня ментальную защиту, и я могу тебе помочь её получить.

– А как же каменная маска? – хитро улыбнулся Дима, сообразив, что прошлое его предложение было откровенной туфтой.

– Я тебя умоляю, – так же хитро улыбнулся в ответ дух. – Нет, через годы тренировок, может, и получишь нечто похожее, но у тебя на это нет времени. Тебе же надо здесь и сейчас?

– А я так понимаю, ты за это хочешь что-то получить в ответ.

– Правильно понимаешь, – перестал улыбаться новоявленный Тано. – Нам от тебя взамен нужна будет одна услуга в этом мире.

Он демонстративно потыкал в пол пальцем. Дима резко стал серьёзен, задницей почувствовав подставу.

– Нам? – переспросил он, неожиданно осознав, что здесь, оказывается, целая шайка собралась непонятно кого с непонятно какими намереньями.

– Нам, – помпезно подтвердил Тано, всем видом показывая, что с НИМИ шутить не стоит.

– Понятно, – недовольно протянул Дима, оглядываясь по сторонам. – Не удивлюсь, что это навь нашего реального мира.

– Угадал.

– Так что конкретно надо будет сделать?

– О конкретике поговорим позже. После того, как ты оценишь наш подарок.

– Нет, дорогой. Так не пойдёт, – пошёл в отказ Дима, откидываясь на спинку кресла и уставившись в холодные глаза Искусственного Духа. – Я котов в мешке не покупаю. Не кошатник, знаешь ли. Я их готовить не умею.

– Успокойся, – поднял в примирительном жесте руки шифрующийся блондин, тяжело вздохнув. – Никто тебя не собирается обманывать. Защита у тебя останется по-любому: согласишься ты помочь или нет. Считай это жестом доброй воли. Инвестиция в наши с тобой взаимовыгодные отношения в будущем. А за выполнение услуги торг будет отдельный, и мы не поскупимся. Поверь, не прогадаешь. Только прежде требуется ознакомить тебя хотя бы в общих чертах с особенностями этого слоя мироздания. Ты же о потустороннем мире ничего не знаешь. А это процесс небыстрый. Сейчас же у нас столько времени нет. Будем считать, я просто устроил для тебя презентацию. Так сказать, пустил пыль в глаза в рекламных целях.

Тано умильно улыбнулся. Вот только эта улыбка показалась Диме уж через чур ненатуральной. Глаза у духа оставались холодными, как у рыбы. И молодой человек решил подыграть. Он сделал вид, что поверил и согласился.

– Хорошо. Давай попробуем. Люблю я искать приключения на задницу. Прям жить без этого в последнее время не могу. Гони свою защиту. Проинспектируем.

Дух вытянул руку, не переставая фальшиво улыбаться. Раскрыл ладонь, и из неё выскользнул маленький золотой медальон, повиснув на тонкой золотой цепочке. Дима взял висюльку. Внимательно рассмотрел, хотя особо рассматривать там было нечего. Амулет был проще некуда. Золотая проволока, скрученная спиралью в три витка, и проушина для цепочки. Вот и весь артефакт.

Но тут его умную голову посетила мысль-нестыковка:

– И я смогу это вынести в реальность?

– Нет, конечно, – уже вполне натурально развеселился дух. – Но с этим всё намного проще. Ты хорошо его запомнил?

– А что тут запоминать? – удивился Дима, протягивая артефакт обратно. – Простой. Без изысков. Спираль в три витка. Или я чего-то не заметил?

– Так вот, точно такой же попросишь у Господства учебного мира. А если начнёт задавать вопросы, то сошлёшься на желание защититься от Вериной Славы. А она тебя ей скоро до самых кишок достанет. Поверь. Я её знаю.

– Логично, – согласился Дима, покусывая нижнюю губу. – Эта ведьма может. Но как я Кону объясню, что мне нужен именно такой амулет? Я же на тебя сослаться не могу? Я правильно понял? И врать не могу. Он на раз раскусит.

– А зачем врать? Скажи правду, мол, приснился. Да так приснился, что прям жить без него не могу.

– Хреново ты как-то всё придумал, – продолжил хмуриться Дима. – Я же при пробуждении буду всё помнить. Значит, об этом думать. А это, в свою очередь, означает, что и они будут это слышать.

– На этот счёт расслабься, – успокоил его Искусственный Дух. – Ты будешь помнить, как обычный сон. Ты же помнишь иногда сны при пробуждении?

– Бывает.

– Вот и наш разговор будешь помнить, как сон. Смутно и нереально. И они это не иначе как за твоё сновидение не воспримут. Я же не просто так вытащил тебя сюда. Я знаю, что делаю.

– Остаётся поверить. К тому же, тот факт, что этот амулет во сне показал именно ты, в принципе, тоже никакого криминала не несёт. И если даже тебя уличат в проникновении в мой сон, это можно будет выдать как стремление помочь товарищу в процессе обучения, заранее, так сказать, предотвращая негативное воздействие некоторых несознательных коллег.

– Вот и прекрасно, – обрадовался Тано, – об этом и старайся думать после пробуждения. А сейчас пора. К тебе Вера в дверь ломится.

Дима проснулся. Резко. Минуя все слои и переходы. В дверь действительно стучали, и он уже прекрасно знал, кто.

– Кон, впусти её, – попросил молодой человек, лениво потягиваясь.

Открыл глаза и прифигел. Темнота в спальне стояла кромешная. За окном – ночь в самом разгаре. Судя по тусклой подсветке спальни, на небе светила луна, но самого́ ночного светила в окне не просматривалось. Оно было где-то выше. Рассмотреть звёзды не успел. Дверь растворилась, и из общего зала в проём хлынул свет, на фоне которого тенью прошмыгнула девица нетяжёлого поведения в одном коротком халатике на голое тело.

Через несколько секунд темнота вернулась на место, а вместе с ней в его кровать игривой кошечкой запрыгнула уже голая Вера, без какого-либо предупреждения обволакивая его своей пакостной Славой. Дима мгновенно возбудился и вынужден был ответить тем же. Результат: громкий безудержный секс без какой-нибудь преамбулы и постельного расшаркивания.

А кого стесняться? Соседей ни сверху, ни снизу нет. За стенкой комната пустая, раз её хозяйка тут под Димой стонет навзрыд. Тано тоже наверняка отсутствует, докладывая в своём сне начальству о проделанной конспиративной работе по вербовке очередного лоха. Прятаться от Господства и Царевны-Лебедь – несмешно.

Наконец Вера своё отстонала. Страсти поутихли. Взаимные Славы были погашены, и усталые любовники расползлись в стороны, отдыхая от непосильных трудов. Девушка явно была довольна своей выходкой, а вот Дима после отключения ментального воздействия обозлился.

– Вера, а тебе не кажется, что ты начинаешь берега терять? – пошёл в наступление подопытный любовник.

– В смысле? – томно выдохнула ведьмочка, всё ещё находясь на кайфовом расслабоне.

– В прямом, – припечатал Дима, начиная не на шутку заводиться от её показательно пренебрежительного отношения к происходящему. – Решила не мытьём так катаньем посадить меня на поводок?

– А что тебе не нравится, милый? – продолжая притворно мурлыкать, издевательски поинтересовалась удовлетворённая жизнью девушка.

– Мне не нравится то, что я теряю контроль над ситуацией. Пришла посреди ночи. Ни «здрасте» тебе, ни «до свидания». Даже не поинтересовалась о моём «хочу». «На тебе, Димочка, Славой по башке, и в койку». Ты не находишь это перебором?

– Нет, – глумливо протянула ведьмочка, потягиваясь, как кошка. – Я теперь буду делать с тобой что захочу. Ты дал согласие на игру, и я в своём праве. Так что ты теперь, любимый, никуда не денешься с моей подводной лодки.

– Что это за игра такая: в одни ворота? Мы ведь так и не обговорили её правила. А если я тебя вместо «люблю» приложу боевой Славой на всю катушку?

– Попробуй, – продолжая издеваться, веселилась брюнетка, бесстыже извиваясь на простынях. – Только учти: я в этот раз в обморок падать не стану, а взвинчу свою тебе в противовес. Я теперь знаю, как тебе противостоять. Ты хоть представляешь, во что это выльется?

– Мля, – с досады выругался Дима, прекрасно представляя последствия любви с применением ядерного оружия, и после того, как она отсмеялась своими колдовскими колокольчиками, почти тактично предложил ей покинуть его комнату словами: – Вали отсюда. Я дальше спать буду.

– Фи, какой противный, – фыркнула чернявая бестия наигранно обиженно, но с кровати поднялась и халат с пола подняла, демонстративно выставляя перед его лицом свою пятую точку.

Затем развернулась, сверкнув в лунном свете прелестями своего фасада, которые и не думала прикрывать. Даже специально огладила себя, дразня подопытного. Ведьма прекрасно осознавала реакцию мужчины на свою обнажёнку, и плевать ей было на то, в каком настроении был обиженный любовник. Вид её божественно красивого тела делал своё дело с любым мужчиной, в любом состоянии. Проверено на практике. И исключения в её жизни ещё не встречались.

Вот только уже двигаясь к двери, брюнетка, развязно раскачивая попой и небрежно таща халат за собой по полу, неожиданно зло рявкнула:

– Дверь открой!

Дима аж дёрнулся, вскипая от негодования, сжав кулаки и челюсти, но ничего предпринимать не стал, выпустив стерву без каких-либо последствий для её хамского поведения.

Сонливость, естественно, как рукой сняло. Да её и перед этим не было. Он хотел было сразу, что называется, по горячему, вызвать Кона, но заставил себя для начала успокоиться. Он прекрасно понимал, что в таком состоянии серьёзные разговоры лучше не начинать. Только проговорив про себя все известные ему мантры и с усилием надев на лицо эмоциональную каменную маску, обиженный наконец обратился к Господству:

– Кон, мне нужна твоя помощь.

– В чём? – раздался с потолка низкий баритон со стереоэффектом.

– Хватит ломать дурака, – спокойно проговорил Дима, откидываясь на подушку. – Если ты делаешь вид, что не слушаешь мысли, это не говорит, что ты их не слышишь. Мне нужен амулет ментальной защиты от её Славы. И я знаю, что ты можешь мне его дать.

Кон молчал. Молчал долго. А затем вместо него неожиданно заговорила Солнце Моё, появляясь из-за изголовья Диминой кровати и присаживаясь на постель вполоборота к обнаглевшему попрошайке.

– Откуда дровишки? – спросила она, в упор смотря на валяющегося ученика своими глазами-прожекторами, раскачивая при этом перед его лицом, как маятником, тем самым золотым амулетом на цепочке, который показывал Тано.

– Из сна натаскали, – отшутился молодой человек совсем невесёлым голосом, как заворожённый следя за качающейся безделушкой.

– Пакостный дух науськал? – продолжила она всё в том же шутливом ключе.

– Он, родимый, – устало признался Дима и потянулся за амулетом.

Но Солнце Моё улыбнулась и игриво спрятала висюльку за спину. У Димы тут же мелькнула пакостная мысль: «Мля. И эта сейчас начнёт торговаться. Ну что за Высшие Силы? Торгаш на торгаше».

– И о чём он с тобой торговался? – резко сменила сущность Разума тон на откровенно допросный. – И как вообще Искусственный Дух смог проникнуть в твой сон? У него изначально нет такой возможности.

Каменная маска на лице Димы не выдержала, и он скривился, мысленно обозвав себя дебилом, который не только мысли, но и язык за зубами держать не может. Правда, он быстро успокоился и попытался вывести разговор на заранее придуманный сценарий поведения. Молодой человек вновь протянул руку, подставляя аватару Звёздного Разума ладонь-лодочкой, и уже спокойно проговорил, глядя ей в глаза:

– Ты же видишь. Если я не остановлю эту ведьму, то весь образовательный процесс пойдёт коту под хвост к чёртовой матери. В результате я сверну ей шею и вернусь долечиваться в психушку. Мне заранее жаль, что так получится. Это понимают все: и я, и дух, который подсказал выход. И вы с Господством прекрасно понимаете. Только Вера отказывается это понимать. У девочки наступил такой период в жизни, что ей море по колено. Она избавилась от психологического недуга и резко принялась выстраивать грандиозные планы на свою райскую жизнь. Будешь её за это как-то наказывать? Только Веру твои наказания теперь уже не остановят. Она только обозлится на всех и начнёт гадить, исходя из принципа: раз мне плохо, значит, пусть будет остальным ещё хуже. Поэтому дай мне защиту, а ей верни возможность творить. Пусть у себя в спальне воплощает свои больные фантазии. Меньше вреда будет окружению. А я, избавившись от её колдовства, постараюсь в кратчайшие сроки вернуть эту взбалмошную шаболду в процесс обучения. Если в этом вообще есть необходимость.

Дима всё сказал, что хотел, продолжая лежать с протянутой рукой. Солнце Моё молча разглядывала молодого человека. Затем мягко прижала ладонь попрошайки к кровати и вкрадчиво произнесла:

– Хорошо. Только я защиту сама надену.

Диме ничего не оставалось, как приподняться и подставить стриженную голову. Она легко обхватила цепочкой шею, а затем ласково погладила по ёжику волос, от чего он вновь возбудился. А в заключение прочитала короткую инструкцию:

– Порвёшь цепочку – защиту потеряешь.

Поднялась и, больше не смотря в Димину сторону, вальяжно удалилась, откуда пришла.

Никакого эффекта от артефакта он не почувствовал. Но когда ощупал цепочку, чтобы снять и внимательно рассмотреть приобретение, понял смысл инструктажа. Она оказалась цельной. Без замка. И размер её был таков, что через голову это украшение не снималось.

Избавиться от амулета можно было, только порвав цепочку. Вот такой поворот его, с одной стороны, озадачил, а с другой заставил напрячься. Зачем она это сделала? Какие последствия его ожидают от её «я одену сама»? Эта звёздная красавица ничего просто так не делает. Она это «просто так» в принципе не умеет делать.

Глава 55. Локация 5. От похлопывания по плечу до пинка под зад – ногой поддать.

Уснуть ему больше не удалось. Хотя с рассветом затемнил стеклянную стену и попытался. Не получилось. Тогда он в очередной раз обозлился и, одевшись, отправился подышать свежим воздухом по своему копированному миру. Притом гулять пошёл в лес с его буреломами, чего до этого раньше никогда не делал.

Совсем недалеко от дома наткнулся на земляничную плантацию. И только ползая по ней на четвереньках, отыскивая и поедая спелые ягоды, окончательно развеял тяжкие мысли, напрочь забыв и о ведьме, и о духе-шпионе, и вообще обо всём на свете.

После прогулки негатив в голове улетучился. Принял душ и почувствовал себя бодрым, готовым к новым свершениям. Оделся по-пляжному. Добавил телу тропический загар – мечта тревел-блогера. Вышел в центральный зал. Дима был уверен, что тот будет пребывать в заводских настройках, потому что до его обустройства в последнее время никому дела нет. Угадал. Довольно оглядев минимизированный хай-тек, принялся за творение очередного рая, единолично назначив на сегодня себя дежурным.

Первым делом вернул свой стартовый проект: песчаный пляж в районе экватора. Океан сделал более реальным: с плавной волной, накатывающей с шелестом на песок. Кухню в виде бунгало, беседку и так далее по списку оставил в прежней конфигурации. Только пляж растянул на десять километров. Океан раздвинул до горизонта, а джунгли на заднем плане замкнул далёкими горами со снежными пиками. И солнце запустил согласно суточному расписанию.

Кроме того, на этот раз территорию сделал обитаемой, заполнив огромный пляж отдыхающими со всего мира. Вот только курортники, а вернее, курортницы, как одна представляли собой исключительно молодых сексуальных девушек с формами и размерами под привередливый вкус Созидателя. Все до одной в купальниках, а определённая часть вообще загорала и купалась топлес. До нудизма решил не опускаться.

Возле беседки, параллельно воде, поставил четыре царских шезлонга с зонтами от солнца, а перед ними соорудил волейбольную площадку, на которой две пары креолок с крепкими телами, в спортивно-бесстыжих купальниках вполне профессионально играли в пляжный волейбол. Он не стал заморачиваться с принадлежностью команд и ведением счёта, решив просто поболеть за спорт как таковой.

Как и положено заядлому болельщику, он обзавёлся холодной банкой пива и, устроившись на одном из царских шезлонгов, покровительственно следил за игрой, изображая чуть ли не главу всемирной федерации по данному виду спорта. Вернее, следил исключительно за блестящими от пота спортсменками, не забывая при этом масляным взором провожать каждую отдыхающую, проплывавшую между ним и волейбольной площадкой.

Отдыхающие девушки, дефилируя мимо туда-сюда по каким-то своим делам, смотреть пляжный волейбол вовсе не мешали. Наоборот, привносили в реал-трансляцию полноту ощущения жизни.

Какое-то время спустя к нему присоединилась Танечка в образе сногсшибательной блондинки в купальнике мини-бикини из трёх клочков материи на ниточках. Видимо, оценив задумку дежурного демиурга, Искусственный Дух решил подыграть, вернув себе прошлое, вполне, надо сказать, удачное воплощение.

– Привет, – с интонацией и улыбкой настоящей блондинистой дурочки в широкополой соломенной шляпе поздоровалась она, пристраиваясь на шезлонг.

– Привет, красавица, – расплылся в ответной улыбке Дима, мельком отметив, что эта блонда по сексуальности нисколько не уступает созданной его богатой фантазией массовке, а в кое в чём даже превосходит.

Блондинка сразу заметила на загорелом теле самца золотую висюльку, от чего ещё обворожительней улыбнулась и, сначала указав расширенными глазками на амулет, а затем мельком осмотревшись, двояко похвалила:

– Неплохо.

– А то, – довольно ответил Дима, прекрасно понимая, что она имела в виду, и, резко сделав лицо настороженным, таким же обманчиво весёлым голосом, несоответствующим роже, продолжил: – Смотри, что мне Четвёрица лично на шею повесила.

Танечка тоже правильно поняла намёк. Первое – её бровки взлетели от удивления, как бы не веря в услышанное. Второе – она тут же скривилась, словно от съеденного лимона без сахара, одной мимикой выражая любимое Димино «Мля».

Молодой человек с самого начала подозревал в этом акте водружения артефакта какой-то подвох, а Танечка его подозрения только что подтвердила. Вероятней всего, защита в этом случае будет работать на всех, кроме Космического Разума. Но уточнять у духа, естественно, не стал, переключив внимание на мяч, который после блока одной из спортсменок отлетел в его сторону, застряв в песке всего в паре шагов.

Разгорячённая волейболистка с чрезмерно открытой улыбкой подбежала. Стрельнула карими глазищами с нескрываемым намёком на желание познакомиться и вызывающе сексуально наклонилась за мячом. Из спортивного купальника вывалились обе груди увесистых габаритов, и с наигранным «ой», девушка, зажав мяч между ног, принялась неспешно их заталкивать обратно, при этом тщательно проминая и демонстрируя единственному мужчине на всём пляже их упругость и податливость.

Дима оценил и то, что показала, и её верблюжью лапку на мокрых от пота плавках, да и остальное тело не осталось без внимания. Спортсменка ещё раз продемонстрировала голливудскую улыбку, развернулась и, вихляя упругой попкой с вре́завшимися в неё трусами, отправилась на площадку. Молодой человек, похабно лыбясь, кивнул своим мыслям, выставляя итоговую оценку показательным выступлениям, и запил это дело глотком пива, как бы говоря: «Следующая!»

Но следующей оказалась не та, которую бы он хотел лицезреть. У него за спиной промурлыкала, словно змеёй прошипела, уже местами ненавистная ведьмочка:

– И что это у нас тут происходит? Кобель. Тебе что, меня мало?

Вера вышла на свет божий пред Димины очи. Она оказалась единственной на всём пляже, одетой в платье. Хоть и до безобразия короткое, но тем не менее – платье. Брюнетка уселась на свободный шезлонг, сознательно демонстрируя Диме белые трусики, и, натянуто улыбаясь, тут же прибила «любимого» Славой, чтоб не расслаблялся, козёл.

Именно в этот момент молодой человек воочию оценил всю прелесть ментальной защиты артефакта. Дима реально чувствовал её давление чуть ли не на физическом уровне, вот только в мозгах остался спокойным, как удав. Даже нырнув в чувства Веры, он отчётливо различил свои эмоции и её отдельно, словно рассматривал реципиента со стороны, а не заменял свои чувства на чужие, как это происходило раньше.

Осознание того, что находится под защитой, и чернявая ментальная садистка своё обезоруживающее колдовство может теперь засунуть себе в одну из дырок, принесло Диме несказанное облегчение и в какой-то мере даже доставило своеобразное психологическое удовольствие. Он, нисколько не кривя душой, широко улыбнулся. Заметил, как меняется лицо Веры от непонимания происходящего, и добил стерву:

– Что? – в мгновение переквалифицировавшись в Иванушку-дурачка, поинтересовался бывший безропотный любовник издевательским голосом: – Ничего не получается? Какая досада. Но ты не переживай. Зато теперь можешь у себя в спальне играться с виртуальными мальчиками. Солнце Моё разрешила. Я договорился. А с меня тебе придётся слезть, дорогая. Не с таких, как ты, подводных лодок ноги делали.

Дима, наверное, впервые в жизни видел столь скоростное покраснение. Словно у девушки где-то тумблер щёлкнули, и она мгновенно залилась краской. Вспыхнула, как аварийная лампочка при пожаре. В её эмоциях накатил девятый вал ненависти, но не той болезненной, что бывало раньше, а самой настоящей, замешанной на безмерной обиде. С глаз брызнули слёзы. Губы скривились в плаксивой гримасе. Кулачки сжались. Коленки затряслись. Ещё бы чуть-чуть, и Вера кинулась бы в драку глаза выцарапывать. Но накопившийся пар выпустила чисто по-бабьи – истерикой.

– Козёл сраный! – завопила она, вскакивая, как напружиненная. – Скотина вонючая. Ненавижу.

Продолжая бессвязно сыпать оскорблениями, брюнетка кинулась в свою комнату, по ходу переключаясь на встреченных ей девиц массовки, и, судя по визгам и вскрикам ни в чём не повинных виртуальных девушек, прорубала она среди них проход, как атомный ледокол, с применением грубой физической силы. Буквально через минуту всё стихло. Окружение вновь приобрело райский антураж безмятежности.

– Она мстительная, – неожиданно подала голос Танечка.

– Да нафикалить, – отмахнулся Дима, расслабляясь с банкой пива и продолжая лениво наблюдать волейбольный матч. – Она только что потеряла последние ядовитые зубы. Кусаться больше нечем. В еду и напитки своим ядом не наплюёт. Не пьём, не едим. Попсихует, побесится и успокоится. Невроз – излечим, знаешь ли, а психоз заразен, не лечится, но сам проходит. Хотя допускаю, что женщина в её состоянии способна на что угодно. Вплоть до убийства. Вот только моя способность считывать эмоции на расстоянии лишает её фактора неожиданности, а в прямом боестолкновении у неё шансов нет. Самоубиться в этом мире, чтобы назло всем прервать обучение и вернуть обидчиков на исходную, она тоже не может.

– Ты, конечно, прав, – неожиданно перешла на «ты» блондинка, показывая, что лживые игры в душевность закончены, – но я всё же вмешаюсь со своей стороны, если ты не против. Вернее, со стороны Берегини. Придётся заново перевоспитывать. Первичную установку: «Вижу цель – не вижу преград», будем считать ошибочной.

– Так это ты её такой сделала? – спросил Дима, тут же вспомнив, что Вера ему уже об этом жаловалась.

– Я, – не стала отпираться Танечка. – Для достижения тогдашних целей это был идеальный вариант. Попасть сюда никто не планировал. Вот только нужно понять, что из неё лепить.

– Какая она будет в будущем, мне, в общем-то, наплевать. Она для меня больше неинтересна. Я её теперь насквозь вижу. А в данный момент Веру надо приручить к абсолютной защите, когда у девочки эмоции на нуле. Только в этом состоянии она начинает хоть что-то соображать. А ещё лучше, если ты у неё отберёшь Славу. В наказание. С обещанием вернуть, если мы все дружно закончим обучение, в качестве стимула.

– К сожалению, откатить это умение я не смогу, но постараюсь найти на неё управу. Мы-то что будем делать, пока она не перебесится?

– Подождём денёк-другой. Посмотрим на результат твоих трудов по перевоспитанию. А там будем принимать решение. Скорее всего, я, от греха подальше, буду проходить локации в гордом одиночестве, чтобы не получить кухонный нож в спину или раскалённой сковородкой по яйцам. А вы можете ходить парой. Я уверен, что без её участия Царевна-Лебедь зачёт не примет. Просто из вредности не примет. Так что по-любому Веру надо каким-то образом возвращать в образовательный процесс.

– Согласна, – покладисто ответила Танечка, судорожно махая рукой и привлекая Димино внимание, а когда он повернул голову, добавила: – Только ты не спеши. Для этого нужно время.

Блондинка нарочито медленно прикрыла и открыла глаза. Дима кивнул в знак понимания её намёка и скривился в улыбке. Уж больно весело выходило у Искусственного Духа играть роль законспирированного нелегала.

Следующие полчаса парочка лежала молча. Дима наслаждался видами, блондинка, судя по напряжённости лица, что-то обмозговывала. Наконец она, придя к какому-то решению, тяжело вздохнула, как перед ненавистной, но всё же необходимой работой, и выдала вердикт своим размышлениям:

– Пойду пройдусь по её мозгам. Как бы чего не выкинула в раздрайве чувств.

– Вряд ли она сейчас к себе кого-нибудь пустит, – высказал сомнение Дима.

– А кто её будет спрашивать, – не согласилась Танечка, поудобнее устраиваясь на лежаке и накрывая лицо широкой шляпой. – Я брошу тут своё тело. Последишь, чтобы не спёрли? Я надеюсь, ты не извращенец и мой хладный труп насиловать не будешь?

– Больно нужно, – встрепенулся молодой человек, резко переведя настороженный взгляд на блондинку, вспомнив свой прошлый опыт некрофила под воздействием Суккубы. – А ты что задумала?

– Да ничего особенного, – раздалось из-под шляпы. – Эта же убогая с моим талисманом не расстаётся. Так и носит его на шее. Даже во время секса с тобой не снимала.

– Точно, – усмехнулся Дима, неожиданно поняв, что не только Разум следил за их кувырканиями, но и дух спокойно просматривал порнографию с их участием с помощью этого древнего артефакта. – А если она его снимет?

– Но не снимает же, – довольно промурлыкала Танечка. – Всё. Я пошла.

На этом тело блондинки резко расслабилось, словно действительно умерло. Диму аж передёрнуло. Ну вот терпеть он не мог покойников. Даже вот таких – временных. Он хотел было отвлечься, переключая внимание обратно на волейболисток, но хладный труп покоя не давал одним своим присутствием.

– Мля, – выругался молодой человек, нехотя поднимаясь с шезлонга и осматриваясь по сторонам в надежде найти себе занятие.

Первое, что попалось на глаза, – три разноцветных двери, одиноко торчащих из песка. Поэтому, решив больше не маяться дурью, он направился к крайней от него: красной двери Наполеона, ещё по пути включая знание корсиканского языка, будучи уверенным, что величие будущего императора французов непременно должно было начаться с родного острова.

Глава 56. Локация 12. История – инструмент политики, а политика – продукт истории, в результате кто кого за яйца держит – без бутылки не разберёшься.

Как только перешагнул портал, так все дурацкие мысли, а значит, совсем все, тут же вылетели из головы пробкой из-под шампанского. И было от чего. В комнате, заваленной игрушками, дрались два пацана. Потасовка сопровождалась жалостливыми и плаксивыми причитаниями того, что был постарше и побольше габаритами, и яростным сопением того, что поменьше.

– Отстань, Набулио, – канючил тот, что старше, с силой отпихивая коротышку, но малец, отлетая, раз за разом наскакивал снова, как боевой петушок.

Не успел Дима остановить клип, чтобы прийти в себя от столь резкого переключения мыслительного процесса, как справа возникла странная тётка. На вид ей было около сорока. С пышной причёской, крашенной под медь. Титьками-вёдрами где-то в районе псевдобеременного живота, растущего не только вперёд, но и в стороны. В свободной белой блузке и в безразмерной юбке-гофре колоколом ядовито-зелёного цвета. Губы накрашены. Глаза намазаны. Уши засерёжены. И в добавление к парадно-выходному прикиду – очки на приличный минус в тонкой металлической оправе.

Всё указывало на то, что эта женщина не из эпохи Наполеона, а из близкого для Димы времени. Вот если бы у неё в руках ещё и смартфон был, то он бы вообще не сомневался. Эта временна́я несуразица, в первую очередь, и заставила молодого естествоиспытателя впасть в ступор.

– Какого хмуля? – затормо́жено поинтересовался он не пойми у кого, рассматривая эту жертву обильного питания, появившуюся в клипе, как не пришей кобыле хвост.

Закралась пакостная мыслишка, что это Кон преобразился ради прикола, хотя эту версию он тут же поставил под сомнение. Тётка заговорила. Да как! Она встрепенулась, расплываясь в неестественно-широкой улыбке. Встала по стойке смирно и громко, с интонаций подросткового задора, поздоровалась, всем видом напоминая пионерку или пионервожатую времён чёрно-белого кино. Ей только красного галстука не хватало, барабана на шею и горна в зубы.

– Здравствуйте! Я ваш официальный гид по данной локации.

Дима аж интуитивно прогнулся в спине, вытаращив глаза, ожидая отдания тётенькой пионерского салюта, от одного взмаха руки которой его бы ветром вынесло обратно из портала.

Радости престарелой пионерки не было предела. Она вся вихлялась, как на шарнирах. Притом именно ВСЯ: от головы до ног. Особо выделялась её «духовка» под юбкой-колоколом, размерам которой любой бы шеф-повар позавидовал. Да, габариты агрегата впечатляли. Диму аж пот прошиб, как только он представил своего персонального гида без трусов и сзади.

И тут, не прекращая счастливо улыбаться, псевдопионерка неожиданно сделала приставной шаг с задорным подскоком, установив негабаритное туловище между Димой и дерущимися детьми. Напрочь заслонив собой весь обзор, она принялась бойко зачитывать агитационную речёвку. Голос её звучал звонко и интонацией соответствовал лозунгу: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»

– Наполеон Бонапарт родился в благополучной и дружной многодетной семье на острове Корсика. Кроме папы, мамы, братьев и сестёр, в их уютном доме жили тётя, дядя, бабушка и дедушка, и все очень любили маленького Наполеона.

Дима, взаимно улыбаясь тётеньке-экскурсоводу, почему-то уверил себя, что это всё же Кон прикалывается. Он отклонился в сторону, пытаясь заглянуть за спину гиду, но не тут-то было. Прожжённая пионерка среагировала на его движение практически мгновенно, переместив безразмерный зад лёгким движением, вновь непробиваемой снарядами грудью перекрывая обзор. И при этом ни на секунду не прекращая политинформацию:

– Он рос послушным и умным мальчиком. Мама Летиция занималась его домашним образованием, и уже в пять лет будущий император самостоятельно читал книги в домашней библиотеке. Маленький Наполеон очень любил читать.

Сделав ещё одну неудачную попытку заглянуть за живое препятствие, Дима тяжело выдохнул и остановил клип. Вот только пламенный гид, в отличие от окружения, и не думала останавливаться, хотя драка замерла на паузе.

– В детстве Наполеон не только прекрасно умел читать, но и считать, и писать. Решал сложные для его возраста математические задачи. А после того, как дедушка Люсьен подарил ему учебник по тригонометрии, к восьми годам с блеском усвоил эту сложную науку, став первым среди сверстников.

Дима не выдержал и, глядя прямо в её бликующие очки, поинтересовался:

– Кон, с чего это ты придуриваешься? Я вообще-то не запрашивал сопровождение.

– Это не я, – устало раздалось с потолка. – Это обязательное приложение к комплекту клипов.

– Мля, – тихо выругался Дима, поняв, что вот ЭТО все клипы о величие Наполеона ему мозг будет выносить.

– Что вы сказали? – тут же встрепенулась осчастливленная столь ответственной работой чрезмерно активная барышня, прерывая восторженный монолог.

– Извините, – расцвёл в фальшивой улыбке Дима, – как я могу к вам обращаться? Вы не представились.

– Разве? – придурковато удивилась тётка, вскидывая к чёлке выщипанные дуги бровей, одной реакцией указывая на отсутствие какого-либо интеллекта под крашенной шевелюрой. – Ой, простите, – всплеснула она пухлыми руками, типа: «Я такая дура». – Меня зовут Маргарита Ивановна.

– Рад познакомиться, – не снимая с лица улыбку, расшаркался молодой человек с поклоном, продолжая пребывать в одних купальных стрингах и шлёпанцах. – А я Ди. Маргарита Ивановна, не могли бы вы чуть-чуть отойти в сторонку? Я бы желал лицезреть маленького Наполеончика.

– Ой, да шо там хлядеть, – вновь всплеснула руками экскурсовод, неожиданно перейдя на южнорусский говор, всколыхнув бюст и превращая счастливую улыбку в кислую. – Я вас умоляю. Там сплошная неправда. А вот у меня всё записано.

С этими словами она материализовала в руке тонкую книжонку формата А4 в жёсткой обложке и, угрожающе размахивая ею перед носом экскурсанта, добавила:

– Человек, который написал истинную биографию великого Наполеона Бонапарта, в отличие от фантазии клиподелов, заслуживает доверия.

Дима со злостью подумал, что, если эта дрянь будет продолжать свои танцы с бубном, то есть с книгой, её можно будет попросту связать. И, не откладывая на завтра то, что можно послезавтра забыть, он осмотрелся по сторонам в поисках, чем бы это можно было сделать уже немедленно.

На глаза попался порванный барабан с коротким, но широким ремнём. Этого ему показалось маловато. Даже «на выпороть» не сгодится, с её-то задом. Затем взгляд упал на шторы. Вот это вполне подходило для задуманного. Можно было сорвать эти оконные паруса. Закатать в них тётку и, оседлав верхом, чтоб не развернулась, продолжить прохождение локации, сидя на мягком. Почитай, с комфортом.

Он даже не удосужился рассмотреть демонстрируемую книгу. Единственное, по яркой обложке сделал вывод, что данный опус относится к разделу детской литературы, может даже дошкольного возраста. Подумав ещё немножко, пока та на удивление молчала, и решив всё же на первый раз Маргариту Ивановну не вязать, включил клип дальше.

С запуском воспроизведения событий запустилась и тётка, вновь приседая ему на уши непонятно откуда взявшейся пропагандой здорового образа жизни, строгости питания кашами и правильного воспитания в отдельно взятой корсиканской семье.

Всей картины происходящего женщина, даже несмотря на свои габариты, занавесить собой всё же не могла. Драка – действие динамичное. Набулио от толчков отскакивал, как мячик, вылетая за габариты живой ширмы. Но тем не менее тётка однозначно раздражала.

Дима, недолго думая, применил футбольный финт. Провалившись на правую ногу, он резко ушёл влево, выныривая из-за габаритов её юбки. Тётка, как и положено, среагировала и на ложное движение, и на его нырок в обратную сторону, но сделала это, потеряв ориентацию и с явной задержкой, что позволило молодому человеку обойти защитника писанной правды и в полном объёме разглядеть всю картину.

Как раз в этот момент, как по заказу, бесёнок Набулио кинулся в очередной петушиный наскок и, поднырнув под выставленные руки обороняющегося, озверело вцепился противнику в ляжку зубами. Раздался душераздирающий вопль. Укушенный схватился за ногу и повалился на пол. Атакующий его зверёныш пулей метнулся к входной двери, которая с грохотом распахнулась.

В проёме показалась разъярённая мама Летиция с «горячими руками», под которые всеми техниками безопасности запрещается попадаться самым строжайшим образом. И вот здесь надо отдать должное будущему императору. Он показал себя во всей красе. Пацан буквально на ходу «переобулся» и, закатив искусно разыгранную истерику, причём со слезами и соплями, как положено, заголосил, тыкая в поверженного пальчиком:

– Мама! Жозеф меня обижает!

И с этими словами стервец шустро метнулся за мамины юбки, цепляясь за пышный подол ручками и расплываясь в ехидной, победоносной улыбке. Мордашкой в тот момент подлец напомнил Диме «Вождя краснокожих» О. Генри из старого советского фильма. Только там бесёнок был рыжий, вроде как, а этот как смоль чёрный. А так – один к одному.

И тут мамаша, не разобравшись, кто прав, кто виноват, принялась орать, да так, что Дима уши закрыл ладонями. Тут ещё состарившаяся пионерка-экскурсовод подскочила, чуть ли не уперевшись в него «грудными вёдрами», и принялась параллельно с мамашей голосить, стараясь перекричать хозяйку дома. Она во что бы то ни стало старалась переключить Димино внимание на себя всезнающую, но в этом бардаке молодой человек уже мало понимал, кто о чём голосит.

Весь свой гнев Летиция, естественно, изливала на пострадавшего Жозефа. Да как орала! Дима, грешным делом, подумал, что она его сейчас тут же и прибьёт к чёртовой матери. А тот, бедный, продолжал что было мочи реветь, катаясь по полу и держась за укушенную ногу. Похоже, все до одного в комнате, в том числе и экскурсия, находились в неадекватном состоянии. Только одна довольная моська маленького Набулио светилась, как лампочка в грозовых тучах всеобщего бедлама.

Наконец появились первые признаки окончания клипа и начала следующего. Пространство задвоило, и Дима, придя в себя, перекрикивая всех, заорал:

– Стоп, клип!

Все застыли на паузе. Даже Маргарита Ивановна. Но та, скорее всего, замерла в страхе от его вопля, тупо уставившись на рявкнувшего молодого человека в одной пародии на плавки широко распахнутыми глазами. Даже минусовая диоптрия очков не смогла уменьшить вытаращенные зенки.

Дима, стараясь не касаться руками давившей на него грузным телом женщины, словно тётенька была заразная, аккуратно обошёл живое препятствие. Осмотрел раздвоенные силуэты уходящего кадра и задумался. Но тут за его спиной ожила Маргарита Ивановна:

– Вы всё неправильно поняли, – принялась она причитать, словно нашкодивший ребёнок, пойманный на горячем.

Женщина, придя в движение, уже через секунду вновь нарисовалась перед ним вплотную.

– Исчезни, – отмахнулся от неё Дима.

– Я не могу исчезнуть, – обиженно взвизгнула та, выпячивая пухлые губки и растеряв весь свой пионерский задор. – Я неприемлемая часть этих клипов.

– А помолчать ты можешь? – грубо спросил её злой исследователь, уперев в бедного экскурсовода недобрый взгляд.

Закостенелая псевдо-пионерка тяжело вздохнула, опустила окуляры очков в пол и с трудом сделала одолжение:

– Помолчать могу.

– Благодарствую, – шутовски отвесил ей поклон пляжный мачо. – А то уж я решил, что мне и подумать не дадут, специально усложняя задание.

С этими словами он злобно глянул на потолок. Но потолок промолчал. И на том спасибо.

Несколько успокоившись и принимаясь расхаживать по комнате, звонко шлёпая сланцами о пятки, Дима приступил к анализу. Вопрос первый: зачем эту курицу, имеется в виду эту несуразную пародию на гида, загнали в клипы? Естественно, что подобное не может быть просто так. Ответ напрашивался сам собой: она – эдакое олицетворение писанной истории, которая, как известно, – инструмент политики. История пишется такой, какой должна быть в свете политических тенденций, а вовсе не описывает то, что происходило на самом деле. Поэтому к ней хоть и в пол уха, но следует прислушиваться. Хотя бы потому, что деятели именно этой науки, в первую очередь, награждают, как престижной премией, отдельные личности ярлыком: «Великий».

Сам по себе ни один человек таковым стать не может по определению. Великим его делают другие люди, и не те, кто рядом, а те, кто лицезреет издалека времён. Недаром же говорят, что великое видится на расстоянии. Историки – это как раз и есть те самые «другие», кто по спущенному циркуляру свыше отбеливают деяния претендентов на величие до ангельски-кристального состояния, переписывая историю. Зачем её переписывать? А затем, что идеальных людей не бывает. А если учесть, что представленные экземпляры ещё и гении на всю голову, то тут об идеальности и говорить не приходится.

С этим, в общем-то, понятно. Но ведь все трое стали значимыми персонами для общества ещё при жизни. Отсюда следует, что исследуемые ребята этому каким-то образом посодействовали. И, в частности, этот мелкий гадёныш Набулио, судя по представленному клипу, уже с малых лет освоил главное для возвеличивания себя любимого правило: ложь – основа общества. Побеждает не сильнейший, а всех обманувший. А умение врать, похоже, это был ещё один талант Наполеона.

– Надо на этот аспект обратить внимание, – пробурчал старым дедом себе под нос Дима, запуская клип и приготовившись к следующим потрясениям.

Они с гидом оказались в маленькой комнатке. Каменная конура была настолько крошечной, что если бы не способность быть приведением, то не уместился бы. А так Дима с широкими плечами встроился в текстуры стен и кровати, чувствуя себя вполне комфортно. Он даже нырнул в стену с маленьким окошком, чтобы лишний раз подтвердить первое предположение, что оказался в Бриенне. Предположение подтвердилось: за стеной был внутренний двор учебного монастыря.

Главный герой клипа, сидя на кровати, читал. Дима, подойдя к Наполеону, заглянул в книгу, увидев фигу. Сообразил. Переключился на понимание французского языка. Ещё раз заглянул. Будущий император читал историю Римской империи. В частности, про войну с Карфагеном. Что напрягло исследователя, так это странное нервное поведение мальчика при чтении. Дима тут же нырнул в его эмоции, моментально почувствовав раздражение и злость, абсолютно не понимая их подноготной.

– Vos potest facere quod! – неожиданно выкрикнул мальчик, со злостью ударив ладонью в разворот книги.

– Стоп, клип, – спохватился исследователь, аж вздрогнув от его выкрика, а после того, как воспроизведение замерло, задумался.

С одной стороны, книга на французском, но с другой – говорил-то пацан явно на другом языке. Через несколько секунд заминки он наконец сообразил: читает Набулио по-французски, а вот говорит всё ещё на корсиканском. А как сделать в настройках то и другое? Да так и сделал, шёпотом проговорив: «Я понимаю французский и корсиканский». После чего отмотал клип на начало его реплики.

– Так нельзя! – повторил свой возглас главный герой. – Отступайте, недотёпы!

И тут как по заказу ожила Маргарита Ивановна. Она, в очередной раз включив в себе звонко-голосистую пионерку, принялась вещать «настоящую историю» времён обучения Наполеона в Бриенне.

– За время обучения Наполеона Бонапарта в престижной кадетской школе во французском городе Бриенне, в которой он, как одарённый мальчик, получал королевскую стипендию, будущий император перечитал всю школьную библиотеку. Особенно ему нравились книги по истории и географии.

– Нельзя отдавать противнику такую важную инициативу, как выбор места сражения! – продолжал горячиться главный герой параллельно экскурсоводу. – Вы на ровном месте все легионы положите, идиоты! Отступать надо в теснину, где конница Ганнибала будет бессильна.

– Особенно одарённый ученик преуспел в математике, – продолжала голосить очкастая, перекрикивая бушующего в гневе Бонапарта.

Дима сначала от подобной какофонии хотел было уши заткнуть, но, пару секунд подумав, решил, наоборот, подключиться.

– Молчать! – заверещал он что было мочи.

Гид тут же заткнулась на полуслове с открытым ртом и выпученными глазами, а вот мальчик его не послушался.

– А ты, Ганнибал, что творишь? Выматывай римскую пехоту! Выматывай! А не старайся наступлением в лоб выиграть войну. Войны одним ударом не выигрываются.

– Стоп, клип, – уже спокойно дал команду Дима, заткнув и этого оратора, и, зло уставившись на всё ещё ошарашенную тётку, разрешил: – А вот теперь ты давай.

Женщина, выдохнув, расслабилась, и рот закрыв, и глаза сузив, но не проронила ни слова, видимо, с разгона не поняв, чего давать. Через несколько секунд паузы Дима решил подтолкнуть гида к выполнению своей работы, поинтересовавшись:

– Маргарита Ивановна, вы вообще видите, что происходит в клипе?

– Да, – с интонацией непонимания выдавила она, мол, что уж меня совсем за дуру держать, конечно, вижу.

– И чем занят наш главный герой? – продолжил ёрничать практически голый турист по временам и весям, ехидно лыбясь.

– Читает, – уверенно констатировала она, добавляя к ответу глубокий кивок, словно визируя своё утверждение оттиском печати.

– А по-моему, не очень, – продолжил издеваться нахал над бедной женщиной.

– Ну как же не очень, – тут же вскинулась Маргарита Ивановна, строя из себя обиженку. – Посмотрите, у него книга в руках. Вот ещё две лежат на кровати, дожидаясь своей очереди.

– А вы его слышите?

На это гид выпрямилась, поджала губки, отвела взгляд в сторону и тихо проговорила:

– Мне за знание иностранных языков не доплачивают.

– Вот как? – удивился Дима. – Так я вам переведу. Он не просто читает про войну Рима с Карфагеном, он, мать его, им советы даёт, как надо воевать. Представляете? Этот шкет учит великих полководцев древности воевать.

– Ну я же уже сказала, что Наполеон был с малолетства одарённым человеком, – неуверенно проговорила экскурсовод.

– А это о чём говорит? – не успокаивался несносный турист.

Маргарита Ивановна промолчала, вновь поджав губки и испепеляюще зыркая на доставшего её экскурсанта.

– О том, что у Набулио уже с младых ногтей зашкаливали амбиции, – продолжил издевательским тоном Дима, мерзко улыбаясь. – Притом настолько зашкаливали, что его бы приняло в свои объятия любое современное психиатрическое заведение, поддерживая традицию: каждой палате по своему Наполеону.

– Наполеон Бонапарт не был психически больным, – неожиданно возбудилась Маргарита Ивановна. – Это всё враки и наговоры его врагов.

– Конечно, – отмахнулся от неё Дима, отходя от главного героя и принимаясь рассматривать книги, лежащие на кровати. – Только любой психиатр вам скажет, что здоровых людей не бывает. Просто каждый по-своему сходит с ума.

И, заблаговременно останавливая ненужную дискуссию, запустил клип дальше, стараясь пропускать мимо ушей ответные речи негодующей фанатки Бонапарта. Застарелая пионерка чем-то ещё возмущалась, доказывала его неправоту, всячески обеляя будущего императора французов, но Дима её уже не слушал. Набулио же продолжал давать указания Пирру и Ганнибалу, не на шутку разойдясь.

Исследователь задумался, не слушая никого из них, уже поняв смысл данного клипа. Единственно, когда услышал от «великого и могучего» дрыща имя римского полководца, сам себя спросил: «А не тот ли это Пирр, у которого была пиррова победа?» Но тут клип начал меняться, и он благополучно про этот вопрос забыл.

Глава 57. Локация 12. Выдай поджопник лезущему вперёд и переведи стрелки, указав пальцем на соседа, ибо наглость с честными глазами – презумпция невиновности при устранении конкурентов.

Экскурсия по величию Наполеона оказалась в небольшой тёмной палатке, установленной прямо на земле. Главный герой уже примерно Диминого возраста, в испачканном глиной мундире сидел на пушечном ядре за импровизированным письменным столом, которым служил высокий полосатый барабан. Наполеон что-то усердно строчил пером на листе бумаги.

Где-то за шатром вяло постреливала то одна пушка, то другая, а издалека доносились глухие разрывы. Кто стрелял, куда стрелял, из палатки видно не было, поэтому Дима остановил клип и вышел прямо сквозь ткань на свежий воздух, тут же поняв, что свежестью здесь пахнуть не может по определению. Всё было в за́мершем на стоп-кадре дыму, земли не видно. Словно на облака попал, расхаживая аки ангел на небесах.

Тут же запустила свой пионерский трёп Маргарита Ивановна, выскочившая следом.

– Штурм Тулона! – радостно возликовала она, размашисто махнув рукой на обозримое поле боя, где в нескольких сотнях метров виднелись мрачные полуразрушенные крепостные стены большого города. – Именно в этом сражении молодой Наполеон Бонапарт впервые продемонстрировал всему миру свой талант и гений великого полководца и стратега. Тулон признавался непреступной крепостью. Считалось, что взять город штурмом невозможно. Но именно гений Наполеона решил эту сложнейшую задачу. Назначенный революционными властями республиканской Франции командиром осадной артиллерии, он на одном из военных совещаний перед штурмом города произнёс свою знаменитую фразу: «Тулон здесь», указывая при этом на прилегающую к городу высоту, на которой мы в данный момент и находимся.

Всё это она высказывала весело, с задором, поблёскивая глазками. Хотя, может, это оправа поблёскивала или стёкла очков бликовали. Диме было по барабану. Он слушал гида вполуха, разглядывая застывшую картинку, а когда рассмотрел в деталях, то запустил клип, словно играя, подобно школоте́, в компьютерную игру. Ему, видите ли, стало интересно посмотреть на всё это в движущейся картинке. Тем временем включился звук канонады, и пионер-гиду пришлось поднапрячь голосовые связки.

– Наполеон при штурме Тулона проявил не только гениальность в стратегии, но и личный героизм. Он первым ворвался в осаждённый город с саблей наголо, ведя за собой штурмующую армию, чем снискал законное уважение солдат и офицеров.

И тут Дима вспомнил о Ко́не. Если эта сорока не он, то можно ли вызвать Господство в качестве консультанта или нет?

– Кон, – обратился он к небу, не обращая внимания на распинающуюся тётку, – а ты не мог бы составить мне компанию?

И тут же обернулся, почему-то понимая, что старичок если и появится, то непременно со спины. Угадал. Тряпичная открывашка палатки отдёрнулась, и на поле боя появился дедок профессорской наружности, ещё с порога вживаясь в роль старого брюзги.

– Компанию, компанию. У тебя вон компания. Рот не закрывается. Или ты предлагаешь нам с ней хором спеть тебе хвалебный хорал в честь великого императора?

– Вдвоём вы можете исполнить только дуэт, – улыбнулся Дима и тут же дурашливо поинтересовался: – А хор вообще – это сколько? Двое – дуэт. Трое – трио. Четверо – квартет, насколько я помню.

– Хор – это много.

– А много – это сколько?

– Не зли меня, прыщ, – грозно потряс пальчиком Господство, прерывая его детские вопросики. – Лучше послушай, что тебе умная женщина рассказывает.

– Умная? – удивился Дима, уставившись на Кона, явно понимая, что тот над ним прикалывается.

– Ну не умная, – пожал Искусственный Разум плечиками, – какая разница. Для женщины это не имеет значения. Любая считает себя умницей и красавицей, и попробуй этому перечить.

– А вот с этим соглашусь, – покивал в ответ бывший ученик школы соблазнения. – Себе дороже.

– О! В нашей группе пополнение, – наконец узрела Маргарита Ивановна новенького слушателя.

Дима только ещё шире растянулся в улыбке, поняв, что, как и предполагал, эти два аватара не взаимосвязаны, а значит, представление при их столкновении должно выйти занимательным. Как они, интересно, будут между собой собачиться? И удастся ли переключить внимание престарелой пионерки с себя на старичка профессора? Тем временем гид даже и не подумала прерываться, продолжая разглагольствовать.

– За взятие города Тулон Наполеону Бонапарту было присвоено воинское звание генерал. На тот момент ему было всего 24 года.

– Кон, – не обращая внимания на голосившую сопровождающую, обратился Дима к Господству, – а что это он в палатке пишет?

– Доносы строчит на своих подчинённых офицеров и победные реляции командованию, в которых всячески восхваляет свои заслуги.

– По принципу: себя не похвалишь – от других хмуль дождёшься?

– Что-то в этом роде, – согласился с ним ангел воплоти.

– А доносы на кой?

– А как он ещё мог приструнить и заставить подчиняться более опытных офицеров, которые только и делали, что занимались фрондёрством и откровенно плевали на его назначение командующим, вытирая о мальчишку сапоги?

– Фрондёрством? – удивился Дима.

– В то время это было модным в офицерской среде, и не только в революционной Франции. Показывать себя безумно храбрым и предельно независимым было хорошим тоном для служивого аристократа. Дисциплина у командного состава практически отсутствовала. Они не служили. Они делали одолжение. А если что не нравится вышестоящему начальству – к барьеру и стреляться.

– Мля, – ухмыльнулся абитуриент, первым делом позавидовав беспредельщикам Наполеоновской эпохи, потому что с его нынешним преподавательским составом подобного не выкинешь.

– Наполеон Бонапарт отличался удивительной прозорливостью и смекалкой, – тем временем продолжала звонко голосить Маргарита Ивановна, стараясь перекричать канонаду, при этом не смотря на слушателей за спиной и упиваясь видами сражения. – Заняв эту высоту, он смог подавить сопротивление обороняющихся и отогнать от Тулона английский флот, который до этого, находясь в гавани, огнём своих пушек поддерживал бунтовщиков.

– У меня вообще сложилось такое впечатление, – продолжил вполголоса Дима диалог с Коном, любуясь статностью заднего вида престарелой пионерки, – что Наполеон с самого детства врал, как дышал. Это что, была ещё одна грань его таланта?