Ошибка

Врем исправлять ошибки.

Будто бы только вчера я – двадцатилетний выпускник сержантской школы гордо стоял на освещенной яркими лучами полуденного солнца главной площади Нью-Сиднея. Прямо передо мной торжественно возвышался величественный зиккурат верховной ставки, с которого кайзер лично принимал парад войск, отправляющихся к далеким берегам во славу и величие империи. Справа развивались черные как антрацит знамена, а слева терялись уходящие вдаль ряды бравых морпехов. Яркое солнце отбрасывало отблески на пряжках ремней и кокардах статных красавцев, казавшихся титанами. Десятки тысяч братьев по расе, словно море в штиль замерли, внимая словам лидера, готовые в любой момент прийти в движении и наподобие бури снести любую преграду.

После пламенной речи произнесенной кайзером с трудом удавалось остановить себя, чтобы бегом не пуститься в сторону десантных кораблей, ожидающих в порту и готовых к рейду. Кроме того прямо перед парадом нам выдали новенькие штурмовые винтовки. И это были не обычные однозарядные карабины морпехов. Это восстановленные по старым чертежам автоматические винтовки времен Великой войны. Некогда утраченные технологии снова будут сеять смерть врагов империи, как это было до ядерной зимы столетия назад. От торжественности момента у меня заложило уши. Сердце билось так сильно, будто готовилось вырваться из груди. Народ асов на моих глазах возрождается из пепла, будто мифический феникс. Сам кайзер нам это обещал и для воплощения его идеи сначала необходимо покончить с низшими и недостойными расами, населяющими колоний которые дерзнули выступить против нас.

Затянувшийся экономический кризис чуть было не закончился катастрофой. Бедные скатывались в абсолютную нищету, а богатые не намеревались расставаться с богатством. Волна бунтов и восстаний прокатилась по всей стране, заставив власть оттянуть вооруженные силы из колоний в метрополию. Этим и воспользовались недостойные расы. Они начали гражданские войны, еще более усугубив кризис перепроизводства, терзающий страну. Но кайзер, сформулировавший тогда расовую теорию, смог сплотить расу и модернизировать армию, сделав её сильной как никогда! От переизбытка чувств я, кажется, тогда даже прослезился.

Но все это было совсем не вчера. Полгода прошло с того парада, и сразу после него торжественность закончилась. Две недели мы провели в десантных кораблях. Запертые в трюме, словно селедки в консервной банке, мы превозмогали морскую болезнь. Две недели не видя солнца, при адской жаре и качке, все перемазанные рвотой и вонючие от пота мы провели в море. Пляж чужого берега нам показался раем. Несколько дней нам дали, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, а дальше начались ежедневные многокилометровые марши по джунглям, кишащим змеями, комарами, и партизанами. Наш батальон не отправили на передовую. Мы действовали в глубине захваченных территорий, зачищая их от разрозненных отрядов партизан. Действовали они в большинстве своем неумело. Прятались среди деревьев и начинали стрелять, когда мы их обнаруживали, но ответный град свинца буквально выкашивал область, где засел стрелок. Иногда на пути нам попадались сожженные дотла деревни, заброшенные поля риса, то и дело мы видели гниющие трупы аборигенов. Если мы задерживались в их сожженных деревнях, то непроизвольно натыкались на обгорелые трупы женщин и детей.

Сожжение деревень, как нам говорили, это вынужденная мера. Вооруженные отряды аборигенов как раз базируются в этих деревнях, и чтобы их оттуда выбить приходилось брать деревню штурмом. А это всегда потери. Поэтому было проще окружить деревню и обстрелять ее из минометов. Вся непокорная деревня сгорала со своими жителями. Хоть кайзер и говорил нам, что это не совсем люди, а тупиковая ветвь эволюции людей, но обгорелые трупы детей выглядели точно так же, как выглядели бы трупы детей расы асов. Первая мысль, посетившая меня после увиденного – это все большая ошибка. Кто-то случайно ввел кайзера в заблуждение. Это не раса дикарей, желающих уничтожить нас – гордых асов, а мирные крестьяне, на которых мы по ошибке напали. Оружия у них почти не было. Самое частое – это лук и стрелы. Иногда у кого-то попадались полукустарные пищали и аркебузы. Основные же потери наш батальон нес от болезней и, конечно же, ловушек и капканов которые аборигены очень умело маскировали.

Но чего я точно не мог понять – это зачем они сопротивляются. Сдались бы давно на милость победителям и их беды закончились. А недавно я понял, зачем они упорствуют. Мне довелось увидеть бесконечные вереницы рабов, тянущиеся в сторону побережья. Я не должен был испытывать к ним жалости, но видя этих оборванцев связанных одной цепью, я захотел обратиться ко всем ещё не пойманным аборигенам: «бросайте все, бегите, убегайте от нас!». Это мы тупиковая ветвь эволюции, это мы кровавые варвары, жаждущие поработить всех и вся, это нас нужно остановить.

– Арчи, слыхал новость? – молодой парень по имени Сэм отвлек меня от раздумий. – Нас перебрасывают на передовую! Наконец-то, столкнемся с кем-то стоящим.

– Слыхал, – я задумчиво промычал себе под нос.

– Не больно-то ты рад? – возмутился он.

– Да нет, я рад-рад! Врежем этим обезьянам как следует! – чересчур наиграно выдавил из себя я. Этот недоумок Сэм вряд ли поймёт причину моего недовольства, но надо быть начеку. Если до тайной полиции дойдет информация, что я – командир взвода ставлю под сомнение расовую теорию, можно нажить себе бед.

– Воот! То-то же! – остался доволен увалень. – Вторая рота уже неделю как на передовой, – усаживаясь рядом, мечтательно произнес он. – Говорят, даже потери есть.

– Большие? – скорее для порядка спросил я. Приходилось прощать этому простофиле фамильярность, ведь он сам того не понимая, стучал на всех. Очень полезное качество для меня.

– Да кто ж их знает… – пожал плечами он. – А знаешь, что ещё говорят?

– Сэм придвинулся ближе и перешел на шепот. – Сержанта Дэвиса помнишь? Ну, белобрысенький такой…

– Что-то припоминаю, – соврал я. Ричарда Дэвиса я прекрасно помнил. Мы с ним с одного города и именно он впервые высказал при мне идею о том, что мы здесь по ошибке. Тогда я не стал ему говорить, что тоже так думаю, но с тех пор стал присматриваться к нему.

– Так вот этот идиот бабенку себе заграбастал!

– Какую бабенку, что ты несешь? – возмутился я, повышая голос.

– Да тише ты! – осадил меня Сэм. – Я и говорю. Бабенку из местных. Вроде как при зачистке вывел и спрятал её от всех в лесу. И давай к ней по ночам бегать, подкармливать и…сам понимаешь! – бесшумно заржал Сэм. Новость меня совсем не рассмешила, как ожидал Сэм, а даже наоборот. Наконец-то, от этого идиота с его сплетнями появился толк.

– И чего с ними сделали? – ледяным голосом спросил я, но и так догадывался об ответе.

– Ну, привели их обоих к капитану и давай расспрашивать, что да как, а они молчат, друг на друга смотрят. Ну, ее тут же в расход пустили. Что с ней ещё делать? А его под трибунал обещали отдать.

– Легко отделался, – вздохнул я. – Могли бы и его туда же за пособничество врагу.

– Не отделался, – расплываясь в улыбке, продолжил Сэм. – Говорят, стоит этот Дэвис, и глаз от убитой бабенки отвести не может. Стоял-стоял, а потом выхватил пистолет и пулю себе в лоб пустил! Прикинь! – Сэм не удержался и покатился со смеху.

А я этой ночью не мог уснуть. Ричард-Ричард, что же ты наделал? Неужели влюбился? Влюбился в одну из тех, кого мы приехали убивать. Что же ты в ней нашел? И как попался? Наверняка сдал один из своих. Какой-нибудь идиот как этот Сэм. Раз не расстреляли сразу же, значит статью о пособничестве врагу ему не шили. Мог отсидеть свои лет пять по статье о смешивании крови асов с низшими расами, и вышел бы живым. Или он пустил себе пулю не из-за грозящего наказания. Что если он не только полюбил её, а вообще разуверился в расовой теории? Полгода мы здесь. Целых полгода. Нет, наша миссия – это не ошибка и кайзер все прекрасно знал, отправляя десятки тысяч бойцов в страну крестьян и ремесленников. Кайзеру нужна мобилизация общества, нужен внешний враг чтобы сплотить асов. Я уж позабыл, что название «асы» придумал тоже он. Но самое главное – ему нужен бесплатный труд. Больше нам нечего взять в этой стране. По классификации «до Великой войны», аборигены застряли в средневековье, а мы уже перешагнули в эпоху новейшего времени. Здесь практически нет богатств, интересующих расу асов.

Уже на следующие утро рота выдвинулась к деревушке под названием Зун. Мой взвод отправили в авангарде. С автоматами наизготовку, прислушиваясь к каждому шороху, и смотря в оба, мы цепочкой шли по утоптанной тысячами сапог дороге. И только когда до деревни остались считанные километры, раздался громкий хлопок и боец, идущий в голове колонны, пронзительно заорал. Мы привыкли сражаться с одиночными партизанами и совсем не думали, что у аборигенов есть настоящие противопехотные мины. Трое бойцов, идущих следом, немедленно подбежали и окружили раненого, собираясь оказать ему первую помощь, как вдруг из кустов слева от нас раздалась автоматная очередь и разорванные пулями тела всех троих повалились на пыльную дорогу. Рефлекс сработал моментально. Я и остальные бойцы взвода попадали на дорогу, ощетинившись автоматами. Понять точно, откуда велся огонь, никто не успел, поэтому парни поливали свинцом огромный сектор джунглей.

Когда я восстановил порядок, двое бойцов под прикрытием остальных , вскочили и пригнувшись, побежали в сторону, где засел противник. Но тут же раздалась ещё одна короткая очередь с другой стороны и один из бойцов, словно подкошенный рухнул на землю.

Никто из нас не ожидал, что мы нарвемся на хорошо спланированную засаду. И тем более никто из нас не ожидал, что у противника будет автоматическое оружие.

Прождав минут пятнадцать, пока подтянется вся рота, начали попытку окружения засады. Позицию первого стрелка нашли еще минут через десять. Она была уже покинутой, но стреляные гильзы красноречиво говорили о том, что огонь велся именно отсюда. Второй стрелок довольно активно огрызался выстрелами и его взять, долго не удавалось. Но вот и он замолчал. Парни бросились в атаку, но трупа не обнаружили. Зато по ним открыли огонь с другой стороны. Бой затянулся. Сколько противников сейчас нам противостоит было не ясно, но было ясно, что подготовлены они великолепно. Прикрывая друг друга, они умудрялись ускользать от нас раз за разом. При этом каждый раз обстрел велся с совершенно нового направления, и мы увязали все дальше в джунгли. В голове мелькнула мысль: «А не заманивают ли они нас куда-то». И стоило мне это подумать, как впереди раздался взрыв. Так и есть. На очередной своей позиции противник оставил растяжку.

Нет, так мы много не навоюем. Надо подходить серьезнее. Я немедленно отправился к лейтенанту и попросил у него минометы. Вообще они предназначались для обстрела деревни, но в сложившейся ситуации лейтенант, хоть и нехотя, пошел на встречу. С применением минометов дело пошло. Парни в раз накрыли огневую точку и прорвались к ней. К нашему удивлению нового обстрела не последовало. Я, в запале боя немедленно отправился к тому месту, где минами были накрыты стрелки. Мой взвод потерял шестерых убитыми и троих тяжелоранеными. Было очевидно, что мы столкнулись с серьезным количеством противника и только благодаря минометам их основные силы вынуждены были отступить.

Примчавшись к небольшой воронке от мины, рядом с которой широким полукольцом стояли бойцы моего взвода, краем глаза я заметил, что они почему-то не радуются победе, а наоборот отводят взгляд в сторону. И тут я увидел то, что рядом с воронкой в красных от крови хлопковых рубашках, применяющихся в качестве униформы у аборигенов, лежали два человека – парень и девушка.

Парень был без сознания. Ноги оторвало осколками, правый бок рубашки обильно окрашен в красный. Лицо у него было некрасивое, но мужественное и волевое, что никак не вязалось с его молодостью. У девушки была поранена бедренная артерия, и она стремительно теряла кровь. На её рубашке тоже виднелись красные пятна, но скорее всего кровь была не её. Похоже, она пыталась вынести раненого, когда их накрыло миной. Она даже сейчас держала его за руку. Я застыл на месте не в силах пошевелиться или отвести взгляд от девушки. На вид ей было лет семнадцать. Она заметила мое появление и подняла взгляд. По-детски тоненькая, изящная шея, собранные в тугой хвост черные как смоль волосы, оголившаяся из под рубашки ключица и верхняя часть небольшой груди, крестьянская соломенная шляпа и худенькие колени, торчащие из-под юбки. Молодая кожа этой девушки ещё не успела испечься на солнце и покрыться морщинами, как это обычно бывает у крестьян. Все это никак не вязалось с происходящим вокруг. Ей бы взять учебники подмышку и отправиться в колледж. Но вместо этого она лежит в луже крови посреди джунглей. Я нашел в себе мужество, чтобы поймать её взгляд. Раскосые глаза на измазанном грязью лице смотрели на меня без тени страха. Лишь ненависть читалась в них. Не злость загнанного в угол, а осознанная, глубочайшая ненависть. И только уголки губ, которые подергивались в судорогах, говорили о том, как ей сейчас больно.

– Убей! – приказала она мне на языке асов. Я бы обязательно выполнил ее приказ, но руки отказались подчиняться мне, а в голове только и крутилось только одно: «Ошибка! Все это одна огромная, чудовищная ошибка!» Сколько я так стоял – не знаю. В чувства меня привел голос лейтенанта.

– Этих в расход! – скомандовал он.

– Лейтенант! – окликнул я его. – Голубые петлицы на воротничке, – я указал на девушку. – Это знаки различия их званий. Она что-то вроде нашего сержанта или прапорщика.

– Эти обезьяны себе языки откусывают на допросе. В расход! – гаркнул он.

Но я стоял не в силах пошевелиться. Мне наконец-то стало ясно, с кем мы воюем. Врагом оказались двое голодранцев, которые не испугались выступить против целой роты до зубов вооруженных головорезов. Когда её товарища ранили, она не дала деру, а попыталась вынести его. И готов спорить, что если бы не мина, ей бы это удалось. Они отлично знают свои леса. Расу, которую пытался расчеловечить кайзер и прочие, оказалась человечнее и самоотверженнее, чем раса сверхлюдей. Никаких крупных сил неприятеля тут не было. Наша рота встретился только с парой этих подростков. Они прикрывали эвакуацию деревни, и задержали нас, сколько могли.

– Сержант, я отдал прямой приказ! В расход! – набычившись и тяжело дыша, говорил он мне.

– Убей, – уже не приказывала, а умоляла меня девушка.

– Даю тебе две минуты, Арчи. Если через две минуты я возвращаюсь, а они еще живы, разжалую до рядового, – сказал лейтенант и ушел. А я все так же смотрел в недосягаемо смелые глаза девушки, не в силах оторваться.

– Арчи, – сказал я, указывая себе в грудь.

– Лан, – немного подумав, сказала она. – Убей! Ошибка! Чудовищная ошибка! Звук двух выстрелов, дымящийся ствол пистолета в правой руке, сломленная психика. Если бы я мог, я бы поменялся с ней местами. Пусть она живет, а я гнию в грязи этих проклятых джунглей. Я восхищаюсь Лан, она была достойнее меня, смелая, умная и проворная. Еще мгновение, и я влюбился бы в неё.

К вечеру этого дня мы без единого выстрела взяли деревеньку Зун. Единственная проблема была в обилии мин и ловушек, но наученные горьким опытом первыми пошли саперы. Так что для разнообразия ночевать нашей роте удостоились не среди обгорелых руин, а под крышами.

– Не спишь, сержант? – в мою хибару ввалился Сэм.

– Работы много, – ответил я. Девять человек взвод потерял все-таки.

– Да уж, повезло этим обезьянам, – подхватил тему этот недоумок. – Ну, ничего в следующий раз мы им покажем!

– На своем опыте учиться будем, – печально согласился я.

– Жаль ту мартышку пришлось кончить, – осклабился Сэм. – Уж попади она мне в руки!

– И что бы ты сделал? – презрительно спросил я.

– Ух, я бы оторвался на славу! Она бы у меня ответила за убитых братьев по расе! А, если бы не этот закон, то я ее еще бы и вздрючил как следует, пока та живая, – он показал мне жест сексуального характера. – Обезьяна обезьяной, а на вид ничего, симпатичная! Рука сама схватилась за пистолет. Сэм и дернуться не успел, как ствол был направлен ему точно в лоб.

– Сержант, ты чего? – не на шутку испугался тот, и его рука потянулась к ножу.

Идиот! Теперь я легко все спишу на самооборону. План сформирован, и у меня остался только один путь. Пример Ричарда Дэвиса – это не ко мне. Я дезертирую к аборигенам! Довольно с меня совершать ошибки. Настало время их исправлять! Я нажал спусковой крючок…

Лан и Лун

Хочу заверить, в тот день двадцать лет назад, сейчас или ещё через двадцать лет я не буду жалеть о своем решении. В день, когда моей рукой была прервана жизнь Лан Во, я знал, что доведу дело до конца.

Пророк Арчи Донован.

***

Полная луна сверкнула в налитых гневом глазах Лан. Повелительный взгляд неистово впился в меня, проникся в самые глубины моей души, и я непроизвольно восхитился им. Она видела меня насквозь. Мое малодушие, мои пороки, мои срамные желания. Видела все.

– Сожги! – скомандовала она, указав в сторону деревеньки Зун, до отказа набитой солдатами асов.

– Как мне это сделать? – растерялся я.

– Ты знаешь как! – ответила она со свойственным ей холодом.

– Не знаю! – помрачнел я.

Лан не ответила. Гнев в ее глазах сменился разочарованием, и я почувствовал себя полным ничтожеством. Она приподняла худенькую руку и щелкнула мозолистыми пальцами, мол смотри как это легко делается. В ту же секунду деревенька Зун вспыхнула, освещая небо заревом пожара и наполняя тишину ночи криками сгорающих заживо солдат асов. Тонкие губы Лан искривились в мстительной улыбке и… Я проснулся в подвале, служащим мне камерой временного заключения. Если моя судьба не решится в ближайшее время, я могу сойти с ума от подобных видений, которые снятся мне с ужасающей регулярностью.

Когда сердце перестало бешено колотиться и пришло понимание, что Лан мне снова только лишь приснилась, я попытался отвлечься от насущных дел. Разум невольно потянулся в детство к самому началу моих злоключений. Мне было двенадцать, когда все это началось. Маму уволили с работы, папе начали выдавать зарплату продуктовыми карточками. Это сильно позже я узнал, что такое кризис перепроизводства, а тогда я недоумевал почему мы с мамой тащим домой пять коробок с банками маринованных персиков. То единственное, что удалось выменять на эти продуктовые карточки. Но не нам одним было тяжело. Работы лишились очень многие и сейчас я понимаю, что угроза голодной смерти не была эфемерной. То и дело подальше от города, куда-нибудь в саванну устремлялись хмурые люди с тяжелыми свертками. Те, кому не хватало денег даже на еду, не могли позволить себе хоронить родных как подобает, и за городом с ужасающей скоростью множились свежие холмики.

Но мы – мальчишки все так же учились в школе, бегали купаться на речку, гоняли в футбол. А когда проголодаемся, подкапывали землю под забором фермерских угодий и от пуза объедались яблоками, сливами, абрикосами. И искренне недоумевали почему охранники гонялись за нами, ведь урожай этих самых яблок, слив, абрикосов потом собирали и закапывали в землю, заливали керосином или просто оставляли гнить на деревьях. Кризис перепроизводства… Абсурд! Одни пухнут с голоду не в состоянии купить еды, другие выбрасывают продукты лишь бы они не достались народу бесплатно.

Учился я, кстати, хорошо. Но после седьмого класса пришлось делать выбор. Учиться дальше или идти работать. К счастью, мне подвернулся третий вариант. Я пошел в армию. Там и накормят и без дела не оставят. Уже будучи курсантом, я встретил объединение нации, политическую программу кайзера и новую расовую теорию. Вот тогда-то моя ставка на армии и сыграла. Военные тут же стали очень востребованными и я, выпускник в звании сержанта, пришелся очень кстати новому режиму. Голод закончился и меня не волновало какими методами это было достигнуто. Не волновало до тех пор, пока я не оказался здесь…

Три дня прошло, как меня взяли под стражу. Целый полковник с штабом тайной полиции приехал по мою душу. Шутка ли? Сержант ни за что ни про что пристрелил своего подчиненного. Но крыть им было нечем. Буквально через пять секунд после выстрела, прервавшего бесполезную жизнь Сэма, в мою хибару ворвались часовые и застали его тело с ножом в руке и меня с пистолетом. Мне даже особо сочинять ничего не пришлось. Так и так…рядовой не выдержал психического напряжения после боя, обвинял меня в том, что я убил военнопленную вместо того чтобы отдать ее солдатам для развлечения, а когда я пригрозил ему статьей, бросился на меня с ножом. Но я оказался проворнее. По сути, это я пострадавший. Так что на четвертый день меня все же освободили из-под стражи. Тут же выяснилось, что такое количество тайной полиции тут вовсе не из-за меня. Контрразведку заинтересовали два автомата, что были захвачены у аборигенов. Припоминая последний бой, складывается ощущение, что эти автоматы не то, чтобы не уступали нашим, а возможно даже превосходили их. Темп, кучность, пробиваемость. Откуда у местных могло взяться автоматическое оружие? Их уровень технологий – это заряжаемые через ствол аркебузы, воспламеняемые тлеющим фитилем. А тут на тебе… Не иначе, как артефакты Великой войны.

– О, Арчи! Тебя выпустили наконец-то? – послышался знакомый голос, едва я вышел из своей импровизированной темницы.

– Джек? – протирая глаза, слезящиеся от яркого солнца, уточнил я.

– Он самый! – тяжелая рука дважды похлопала меня по плечу. – Паршиво выглядишь.

– Сплю плохо, – признался я. – Находится под следствием то ещё удовольствие.

– Меня тут на допрос вызывали, – перешел на шепот он. – Спрашивали всякое. Не было ли у тебя конфликтов с Сэмом и так далее…

– А ты чего? – устало спросил я, разминая затекшие мышцы. Слушать про этого недоумка Сэма мне совершенно не хотелось, но войти в курс дел нужно.

– Сказал как есть. Мол нет, но последнее время рядовой Сэм частенько нарушал субординацию и позволял себе фамильярность, – ответил Джек.

Все ясно. Ефрейтор Джек из моего взвода решил, как следует подлизнуть непосредственному начальнику, то есть мне. Стоило мне выйти из-под стражи, как он появился, чтобы заверить меня в своей преданности. Толково. Далеко пойдет, если жив останется. Видимо знает, что его на мое место не поставят. У лейтенанта есть другие кандидатуры. Иначе соловьем бы запел на допросе.

– Понятно, – констатировал я. – Что слышно?

– Головорезов в гости ждём, – с волнением ответил Джек.

– Тех самых? – искренне удивился я. Головорезы – название одного из батальонов, отличающихся особой жестокостью к вьетам. Поговаривают, что они всем пленным аборигенам отрезают головы на живую. Но я никогда не верил в это. Что только люди не придумаю ради устрашения.

– Угу. То ли рота, то ли две у нас расквартируется. Вечером прибыть должны.

Я с любопытством взглянул на ефрейтора. Джек не то волновался, говоря о Головорезах, не то побаивался. Одно было ясно, даже упоминание о легендарном батальоне вызывает у него трепет.

– Надо бы встретить их с огоньком, – пробурчал себе под нос я.

– Что-что?

– Да не обращай внимания. Мысли вслух, – я поспешил успокоить Джека, памятуя о недавнем сне. – Пошли лучше покажешь, как оборона деревни выстроена.

Я понимал, что просто убежать в джунгли, надеясь, что вьеты примут меня к себе, было верхом наивности. Скорее всего меня тут же и прирежут. Чтобы дезертировать с толком надо сначала доказать будущим союзникам свою преданность и полезность. И то, что значимая часть батальона Головорезов набьется в деревеньку Зун было очень кстати.

Подробно ознакомившись с ситуацией в деревне, я решил предстать пред светлые очи лейтенанта.

– Ну и видок у тебя, Арчи, – проигнорировав мое приветствие, заговорил командир роты. – Тебе бы привести себя в порядок, выспаться.

– Пустяки, – отмахнулся я. – На гражданке высплюсь. Готов принять командование взводом.

– Да, дел накопилось… Слыхал про гостей?

– Угу, – мрачно кивнул я.

– Не с проста их к нам отправили, – поделился мнением лейтенант. – Будем за ним продвигаться, их дерьмо подчищать. Мало нам контрразведчиков с их расспросами. Думаешь тебе одному от них досталось. Я задолбался им объяснять, как двое обезьян с древними артефактами столько морпехов задвухсотили.

– Что за артефакты-то? – будто ненароком уточнил я.

– Да пес его знает. Времен Великой войны, не иначе. Видел их краем глаза. Приклад деревянный, не складной. Цевье тоже из дерева. Но выглядят внушающе. Не смотря на возраст осечек во время боя было мало, клина тоже не ловили. Парадокс…

Похоже на то, что эти два автомата имеют огромную ценность. Я задумался. Это сейчас их два. А если их было бы двадцать два? Нашу роту на капусту бы покрошили. А если двести двадцать два?

Но слоняться по деревне, с задумчивым лицом долго не пришлось. В деревню раньше срока пожаловали почтенные гости. Головорезы заходили нагло, с пафосом, по-хозяйски. Колонна из почти двухсот человек заполнила главную улицу деревни. Головорезы выглядели браво. Боевая раскраска на лицах и форме, увешанные трофеями, вооруженные до зубов. Но в первую очередь в глаза бросались высушенные головы вьетов, которые болтались на походных ранцах солдат и офицеров. Слухи не врали. Эти животные реально отрезают головы аборигенам, вынимают мозг, высушивают и носят как украшение. Почти у каждого из пришедших Головорезов было подобный трофей.

Я присмотрелся получше к оружию, которое везли позади колонны. На телегах, запряженных быками, были погружены тяжелые ящики с надписью «Опасно!» и перечеркнутым рисунком горящей спички. Я сразу узнал эти ящики, ведь в них хранятся мины для минометов. Но это были не обычные мины. Приглядевшись получше, я прочитал «Белый фосфор». А-фи-геть! В сержантском училище нам рассказывали про белый фосфор. Этим веществом начиняют боеприпасы. Он крайне легко воспламеним и горит при большой температуре. Потушить его практически невозможно. И вот этими минами они обстреливают деревни, полные мирного населения? Кулаки непроизвольно сжались от одной только мысли об этом. Ох, как же права была Лан в моем сне. Их всех нужно уничтожить, убить, сжечь заживо. Никакого милосердия они не заслуживают. Почти двести отрезанных на живую голов, лишь дополняли список их преступлений.

Отблеск полной луны, как обычно, сиял в бездонно глубоких глазах Лан. Ее неистовый и от того ещё более прекрасный взгляд впился в меня. Худенькая, мозолистая ручка указала в сторону деревеньки Зун:

– Сожги! – скомандовала она.

Я позволил себе улыбнуться и кивнул ей в ответ. Теперь я знал как это сделаю.

– Будет сделано! – хищно ответил я, поднял вверх руку и щелкнул пальцами.

Деревня вспыхнула, словно тлеющий костер, в который плеснули бензина. Хор криков сгорающих заживо Головорезов идеально дополнили восхитительную картину. Я перевел взгляд на Лан. Её довольный вид красноречиво говорил, что она была со мной согласна.

Проснувшись весь в поту, я не сразу понял, где я нахожусь, но соломенная крыша, еле заметная в темноте, недалекие одиночные выстрелы, керосинка в углу и запах ночи поставили все на свои места. Сны с участием Лан были настолько правдоподобны, что унылая реальность блекла в сравнении с ними.

Вытерев пот со лба, я встал, поправил форму и вышел на улицу. Редкие одиночные выстрелы с края деревни свидетельствовали о том, что мой приказ выполняется в точности. Несмотря на свой хронический недосып и сыплющиеся предупреждения о скверном внешнем виде, я вызвался, чтобы именно мой взвод выполнял обязанности караула и охранял периметр. Спать в это время было верхом беспечности, но я хотел повстречаться с Лан.

В шести заранее обустроенных точках по периметру деревни дежурили пары бойцов и ещё шесть пар совершали круговой обход. Никто не удивился тому, что я – их командир время от времени мог навестить тот или иной пост с проверкой. Тем более я дал указание стрелять во все, что движется. Мол у нас важные гости и надо показать, что мы не лыком шиты и всегда начеку. Вот парни и палят по каждому шевелящемуся от ветра кусту.

– Ну, как обстановка, – вполголоса спросил я, подойдя к одной из огневых точек, где дежурил Джек.

– Вроде спокойно, ответил он, – раза два слышались разговоры, но не уверен, что это вьеты. Чего бы им шариться вокруг в кромешной тьме?

– Так держать, – похвали я. – Миномет наготове, если что?

– Так точно! Если кто сунется, сразу угостим фугасов. Вон он стоит, – ефрейтор указал в сторону, где метрах в пяти, в небольшом окопе стоял шестидесятимиллиметровый переносной миномёт.

Я оценивающе посмотрел на него. Если мне не изменяет память, то он весит двадцать килограмм и станина около пяти. Не говоря о самих минах. Именно поэтому минометный расчет – это два человека.

Мимо прошла пара патрульных совершающих обход по периметру, и я кивнул им в знак приветствия. Они меня узнали, кивнули в ответ и скрываясь в ночи.

– Ну ладно, парни, бывайте. Смотрите в оба и не спите!

– Не волнуйтесь! – довольно ухмыльнулся Джек, разворачиваясь в сторону джунглей и беря автомат на изготовку. – Ни одна мышь не про…

Выстрел оборвал его на полуслове. Пуля вошла второму бойцу точно в затылок, забрызгав Джека кровью. Еще один выстрел навсегда запечатлел крайнее удивление на его лице. Я убрал пистолет в кобуру и как следует огляделся. Вокруг никого не было. От нахлынувших эмоций кровь стучала в висках. Реальность притупилась, уступая место адреналиновому дурману. Пара автоматов, взятых у мертвых часовых на одно плечо, миномет на второе, станину в одну руку, ящик с минами в другую. Килограмм шестьдесят веса, я будто бы и не заметил, несясь со всех ног в сторону рисовых полей. Я все ждал, когда в деревне поднимут тревогу, найдя два трупа караульных, но пока было тихо. Когда мне показалось, что дистанция подходящая, я остановился и скинул с себя груз. Деревенька, подсвеченная небольшими огоньками керосинок, лежала передо мной как на ладони. Миномет приводился в рабочее положение очень просто и в принципе я один мог с ним легко управиться. Как кстати, что я все это изучал и даже практиковался на стрельбищах.

На все про все ушло едва ли пару минут, и первая пристрелочная мина отправилась в сторону деревни. Мне повезло. Она сразу попала в одну из хижин с Головорезами. Крики, паника, неразбериха. Я не обращал на это никакого внимания. Скорректировав прицел, я закинул ещё пару мин. Мимо – в мою главную цель я не попал. Зато поджог и разбомбил очередную хижину со спящими. Скорректировав прицел еще раз, я забросил пару мин по главной цели и наконец-то угодил куда надо. В отличии от моего сна, небо было пасмурным, и луна не светила. Но, когда начали рваться боеприпасы с белым фосфором, луна позавидовала яркости вспыхнувшего пожара, а висящие тучи окрасилось в багровый цвет. Я несколько мгновений любовался видом пожарищ и совершенно без эмоционально продолжил забрасывать мины в деревню, работая по целям, которые выбрал заранее. Ящик быстро опустел, и я весь мокрый от пота плюхнулся на него, ожидая развития событий. Абсолютно всех асов я, конечно-же, не уничтожил, и командуй я сейчас своим взводом, то приказал бы выдвигаться на штурм. Сейчас я отстранился от происходящего, чтобы уберечь сознание и совершенно без эмоционально наблюдал за разгорающиеся пожаром.

– Красиво! – за спиной раздался голос с сильным акцентом.

Я резко обернулся и увидел с дюжину силуэтов. Но один вьет стоял совсем рядом, и его хлопковая серая рубашка недвусмысленно намекала на то, что передо мной регулярная армия.

– Не дергайся, – посоветовал он мне и добавил какое-то ругательство на родном языке. – Чунг, Лун, – скомандовал он и два силуэта вышли из тени.

Скорее всего эти двое должны были связать меня или что-то в этом роде, но не успели. В одном из силуэтов, вышедших на свет, я узнал мою…

– Лан! – вскочив с места, я бросился к ней. – Лан, ты жива! Я сделал как ты веле…

В последнее мгновение мне удалось рассмотреть ее получше. Та, кого я принял за Лан была не на шутку обескуражена. Она как две капли воды была похожа на нее, но только не глазами. Не было в них этой безграничной решимости, недосягаемой смелости, несгибаемой воли. Но могу поспорить – имя Лан для нее что-то значило. И стоило мне это понять, как её спутник Чунг ловким ударом приклада аркебузы отправил меня в нокаут.

– Найди меня! – сказала Лан.

Восходящее солнце, пробивающееся сквозь тяжелые тучи, осветило пепелище деревни Зун. Вокруг не было ни одного живого человека, но обгорелых тел воинов асов валялось в избытке. От увиденного я поежился. Хоть они это и заслужили, но сам факт убийства мне удовольствия не доставлял. Одно радовало. Лан выглядела довольной.

– Я уже нашел! – ответил я.

– Это была не я, – помотала головой Лан. – Найди меня. Расскажи им все!

– Постараюсь, – я потупил взгляд понимая, как это будет выглядеть со стороны.

Лан улыбнулась одними уголками губ, подняла вверх худенькую руку и щелкнула пальцами. В эту же секунду свинцовые тучи извергали из себя тысячи тонн воды, обрушившихся на нас. Я очнулся.

Барон Данг

Пророк Арчи Донован не верил в компромиссы, часто и подолгу измышлял, решительно действовал. Он очень скоро постиг множество диалектов языка вьетов. Спустя всего полгода, как народ вьетов обрел пророка, Арчи доходчиво и убедительно вещал свои мысли на любом из них. Но запомнить как меня зовут, так и не смог, часто называя меня именем покойной сестры.

Блаженная Лун Во.

*

С детства не люблю дождь. С той самой ночи, как мы с родителями оказались под открытым небом с парой чемоданов и абсолютно без денег. Коллекторы дали нам пятнадцать минут и это всё, что мы успели собрать за отведенное время. Вот сидим мы в своей квартире, ррраз…мама, папа, я и проливной дождь. Идти нам было некуда, и целую неделю мы ночевали то под мостом, то на лавочках в сквере, то в подвале заброшенного дома. Отец в эти дни рыскал в поисках хоть какой-то работы, а мы с мамой пытались не быть арестованными за бродяжничество. По ночам она беззвучно плакала, прижимая меня к себе, будто вслед за квартирой у нее могут отобрать и единственного ребенка. Я тогда был не в состоянии понять почему мы оказались в такой ситуации. Зато сейчас отлично представляю, что такое долги, невыплаты по кредитам, просроченные страховки и так далее. Но самое главное, я представляю отчаяние отца. Жена и ребенок ночуют в холоде, а он не может заработать денег чтобы хотя бы покормить их, не то, чтобы обеспечить крышей над головой. Именно тогда он и подорвал здоровье. Когда банк наконец-то смог реализовать нашу квартиру и погасить долг родителей, оставшихся денег едва хватило чтобы снять комнату в общежитии. Какое-никакое, а все же жилье. А вот на услуги врача денег не осталось. Ночь, когда он навсегда перестал кашлять тоже была дождливая. Равно как и следующий день. Может та непогода была даже и к лучшему. Когда мы везли тело отца под проливным дождем в саванну, нам не повстречались ни полицейские патрули, ни обычные прохожие. Хоронить людей где попало незаконно и есть риск оказаться за решеткой.

Но вот копать могилу под проливным дождем было сложно. Грязь прилипала к лопате, хлюпала, ноги скользили, яму заливала вода. И все это под звуки плачущей мамы и трижды проклятого дождя. В этот миг я тихо ненавидел его, ненавидел банки, коллекторов, а самое главное свою беспомощность. Ох, окажись я сейчас там!

*

Но я здесь. Во Вьетнаме. Банков и коллекторов тут, конечно, нет, но вот всего остального более чем в избытке.

Особенно это ощущалось сейчас, когда я очнулся в насквозь промокшей одежде и крепко связанный. Голова раскалывалась от боли, левый глаз залило запекшейся кровью, и он не открывался. Где-то вдали слышался шум боя с характерными выстрелами, криками, взрывами и лязгом металла, а совсем рядом спорили два голоса – мужской и женский.

Превозмогая головную боль, я попытался пошевелиться и понял, что рук почти не чувствую и они, скорее всего, связаны за спиной в обхват дерева. Подставив лицо дождю, я прислушался к спорящим. Разговаривали они на языке аборигенов, а если точнее, на двух немного разных диалектах, что довольно странно. Языка я конечно же не знал, но отличить столь значимую разность в произношении и акцентах мог. И тут ухо резануло слово, вырвавшееся у девушки. Ее речь была наполнена гневом и печалью, а прозвучавшее имя Лан, добавило для меня некоторой ясности. Похоже, прямо перед тем, как меня отправили в нокаут, я встретился с теми, кто знал мою Лан.

– Я могу показать, где она лежит! – как можно громче сказал я.

Спор моментально смолк. Где-то за спиной скрипнула сталь, послышались шаги, и я непроизвольно зажмурился, ожидая нового удара. Но его не последовало. Вместо этого, держа в руке горящий светильник, передо мной, словно в сказке, предстало самое прекрасное создание. Моя Лан. Точнее та, кто словно две капли воды похожа на нее. Она бесцеремонно протерла мне глаз своим пальцем и внимательно в него посмотрела.

– Повтори! – с надеждой сказала она.

– Я могу показать, где лежит тело Лан, – как можно более уверенно повторил я.

– Лан мертва? – вмешался мужской голос.

– Да, – кивнул я, не отводя взгляда от черноглазого ангела, сидящего передо мной. – Моя рука оборвала её жизнь.

Губы той, кто так похожа на Лан искривились и задрожали, а из глаз брызнули слезы. Она плакала и смотрела на меня, ожидая, что я возьму слова назад, но я молчал. Даже пощечина, которую она мне влепила, не заставила меня опровергнуть сказанное.

– Кто ты? – неровным голосом заговорила девушка.

– Сержант Арчи Донован. Сто тридцать восьмой полк, двенадцатая дивизия корпуса морской пехоты, – затараторил я. – Этой ночью дезертировал из расположения своей роты с целью вступления в ряды армии вьетов.

Спор на языке аборигенов разгорелся с новой силой, а я прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Не верьте тем, кто говорит, что после сильного удара по голове ты просто очнешься как ни в чем небывало и продолжишь заниматься своими делами. Голова буквально трещала по швам, отдаваясь острой болью на каждое движение, тошнота накатывала волна за волной, а собрать мысли в кучу было так и вообще сродни чуду.

Прошлое. В такие моменты надо вспоминать прошлое. Это всегда помогает. Я сосредоточился, пытаясь припомнить что-то примечательное, но перед глазами всплыла совсем иная картинка. Пистолет в правой руке и два выстрела в своих сослуживцев. Ефрейтор Джек не был идеальным человеком, но он точно не заслужил пулю в затылок от своего командира. Я понимал, что иначе было невозможно, но от этого легче не становилось. Предательство есть предательство. Подсознательно я понимал это с самого начала и возможно поэтому среди целей для минометного обстрела не выбирал хижины, где спали сослуживцы. Но как минимум двоих из них я пристрелил хладнокровно, в упор. Озадаченное лицо Джека снова всплыло в памяти. Тяжело быть предателем. Я бы даже сказал отвратительно! Жалкий Иудушка! Особенно сильная волна тошноты подступила не по графику и меня вырвало прямо себе на грудь.

– Развяжите, – отплевываясь попросил я. – Не убегу.

Спор снова умолк. Мужчина и девушка обменялись короткими фразами, и я почувствовал, как ловкие пальцы развязывают узлы. Когда путы ослабли, и я собирался подняться, то неожиданно понял, что мышцы не слушаются и я, словно мешок с картошкой, завалился прямо в грязь. Цепкие пальчики вновь подхватили меня и усадили на место, оперев спиной о дерево.

– Аптечка. У меня была с собой аптечка, – беспомощно, сказал я. – Это такая сумка. С красным крестом.

Девушка на удивление ловко сняла с моей разгрузки аптечку, покопалась там, нашла шприц с обезболивающим и сноровисто сделала укол в бедро. Похоже, она где-то видела, как это делают. Я никак не ожидал такого от полудиких аборигенов. Пока обезболивающее начинало действовать, она уложила меня на землю, нашла бинт, антисептик и принялась накладывать повязку на голову. Юноша смотрел на все это с нескрываемым недовольством, но девушку это как будто не волновало. Она показательно продолжала оказывать мне первую помощь. Я для себя отметил, что между этими двоими какие-то сложности. Странно что именно их оставили для моей охраны. И вдвойне странно, что Лун была одета не в привычную для девушек армии вьетов форму – льняную рубаху и юбку. На ней было платье. Без лишних украшений, немного выцветшее, но самое настоящее платье зеленого цвета.

– Арчи, – ещё раз представился я, пользуясь случаем.

Любоваться двойником моей Лан с такого короткого расстояния было особенно приятно. Тем более головная боль понемногу отступала. Правда наравне с этим возвращалось и обоняние. Запах рвоты с моей гимнастерки категорически сбивал с романтического настроения.

– Лун, – ответила девушка, продолжая бинтовать мою рану.

– Лан была твоей сестрой? – спросил я. Слово «была» на секунду заставило её замереть.

– Да, – коротко ответила она.

– Мне очень жаль, – шепотом признался я. – Лан была сильной и смелой. Мне жаль, что жив остался я, а не она.

Девушка снова замерла, пытаясь понять не ослышалась ли она.

– Как она погибла? – решилась спросить Лун.

Я покосился на крепкого юношу. Тот, не спеша расхаживал вокруг нас, озираясь по сторонам. Видимо язык асов он знал гораздо хуже, чем Лун.

Девушка закончила с перевязкой и начала снимать с меня гимнастерку. Запах и вид рвоты смущал и ее. Когда гимнастерка отправилась в сторону, я начал свой рассказ. Обезболивающее подействовало и из симптомов сотрясения осталось только тошнота и разбегающиеся мысли. Но рассказать про последний бой Лан я смог, ведь за прошедшие дни несколько десятков раз прокручивал его в голове. Лун слушала меня молча, лишь иногда всхлипывая и вытирая предательские слезинки.

– Она с детства была… – заговорила было Лун, когда я закончил рассказ, но осеклась.

– Смелой? – уточнил я.

– Воином! – гордо ответила она.

– Их оставили прикрывать эвакуацию деревни?

– Не совсем… Вы должны были занять деревню и…

– Лун! – грубо оборвал её юноша, опасаясь раскрыть мне какую-то тайну.

– Чунг не верит тебе, – фыркая пояснила Лун.

– А ты? – уточнил я.

– Я? – неуверенно переспросила она. – Я не знаю… Ты сделал за наших воинов большую часть работы. Я верю тебе, Арчи Донован, но не доверяю.

– Это как? – вырвалось у меня.

– Ты предатель. К предателю нет доверия, – пояснила Лун.

– Я его заслужу! – пообещал я.

Штурм деревеньки Зун закончился через час победой войск аборигенов. Как выяснилось позже, деревня была окружена огромными их силами. Штурм готовили на следующие сутки. В ходе боя погибли не все асы. Небольшая часть бойцов смогла прорвать окружение и уйти прямо по той дороге, которой мы пришли. За ними была выслана погоня, но асы были не дураки и минировали дорогу за собой. Вьеты понесли большие потери и были вынуждены вернуться ни с чем.

После боя Лун куда-то пропала и мне пришлось довольствоваться компанией немногословного Чунга. Точнее молчал он пока я пытался выяснить военную обстановку. К военной тайне он относился очень серьезно. Но стоило мне начать расспрашивать его на отвлеченные темы, как поток информации ударил в меня, словно вода из пожарного брандспойта. Командир вьетов был занят и к нему на допрос меня пока не вызывали. Вот я и донимал моего охранника разговорами. Оказалось, что он младший сын местного аналога графа Ту Фунга, являющегося четвероюродным кузеном правителя Хунга. Он с двумя старшими братьями прибыли к деревне Зун во главе четырех десятков воинов. Чунг назвал это число с такой гордостью, будто бы это был не взвод, а целый батальон солдат.

– А кем была Лан? – будто бы невзначай уточнил я.

– Лан Во старшая из дочерей графа Лык Во, – с важным видом отвечал Чунг перемешивая языки вьетов и асов, но общий смысл мне был ясен. – У него нет взрослых сыновей и графских людей возглавляла Лан. Деревня Зун с окрестностями это одно из немногих оставшихся его владений. А теперь, когда она сожжена, а Лан погибла, его положение очень сомнительно. Если Лун будет вести себя так же заносчиво как Лан, то Лык Во останется без поддержки моего отца, – победно закончил Чунг.

– Ты был обручен с Лан? – осенило меня.

– Она была обещана мне два года назад! Теперь, когда её не стало, Лун должна занять её место, – обиженно заявил Чунг.

– А она противится? – участливо уточнил я.

– Да! Лан было семнадцать лет! Возраст вступления в брак давно достигнут, но граф Лык Во медлил. А ещё и Лун противится выйти за меня, – продолжал жаловаться на судьбину молодой дуболом, которому никак не удается жениться. – Вот вернусь домой, и все расскажу отцу. Он вправит им мозги, – пообещал Чунг.

Почему мне вечно попадаются идиоты? Пазл продолжал складываться. Юного Чунга оставили сторожить меня, не взяв на штурм деревни, потому что молодой остолоп, сын графа при штурме командовал бы как минимум отделением опытных бойцов и своими командами положил добрый десяток человек, а возможно и вообще сам сыграл в ящик. Потерять младшего сына графа командир вьетов не желал, и решил, что лучше доверить ему задание попроще.

Лун же оставили со мной по схожим соображениям. В отличие от сестры, она совершенно не была похожа на воина.

– Командующий Данг Хо желает говорить с тобой, Арчи Донован! – уже знакомый женский голос отвлек меня от размышлений.

Я резко обернулся, ища взглядом мою Лан. Точнее…Лун. От этого тошнота снова подступила к горлу, но я смог унять рвотный позыв. Беглого взгляда на нее хватило, чтобы понять, куда она отлучилась. Белый фартук поверх платья, был обильно перепачкан чужой кровью. Она медик! Это частично объясняло её сноровку в обращении с аптечкой.

– Пока действие обезболивающего не прошло, я могу ответить на все его вопросы! – уверенно сказал я.

– Пойдем, – сказала она и помогла мне подняться.

К счастью, идти было недалеко, и вскоре мы вышли на небольшую поляну, где стоял походный шатер. Вокруг шатра было довольно людно, но вот внутри народа было ещё больше. Неровным движением я отодвинул полог и зашел внутрь. От сотрясения и обезболивающих взгляд не мог сфокусироваться, движения получались плавными, но я постарался оглядеться. Выряженные в допотопные доспехи с золотыми побрякушками люди не иначе являли собой знать. Отцы и сыновья древних родов собрались на обсуждение результатов битвы в неком подобии штаба. Многие из собравшихся были покрыты копотью и измазаны кровью. Все они как один смотрели на меня взглядом, не сулящим ничего хорошего. Но Данг Хо выделялся из десятков дворян. Крепкое телосложение, никаких украшений и бесполезных против огнестрельного оружия доспехов, изъеденное крупными морщинами лицо и огромный шрам от середины лба до уха. Позже Лун расскажет мне, что Данг Хо не имеет родства с правителем. Значит он барон.

Он молча стоял, опершись об огромный сундук, служащий ему столом, и разглядывал лежащий на нем миномет.

– Ты знаешь кто я? – спросил он на языке асов, подняв на меня свой суровый взгляд.

– Барон Данг Хо. Командующий штурмом деревни Зун, – ответил я. – Меня зовут…

– Я знаю кто ты, Арчи Донован, – оборвал он меня. – Почему ты это сделал?

– Я повидал многое, с тех пор как высадился на ваш берег. Видел обугленные трупы детей на пепелищах деревень, видел бесконечные вереницы рабов, идущих в сторону моря, видел две сотни отрезанных на живую голов, болтающихся на рюкзаках воинов асов, я видел достаточно… Мне довелось встретить двоих подростков, стоящих в бою всего моего взвода. Все, что я делал здесь до этой ночи было одной огромной ошибкой. Настала пора её исправлять.

– Добро, – коротко кивнул барон.

Тут же один из стоящих рядом дворян, обвешанный побрякушками обильнее остальных, с жаром бросился что-то говорить командующему, гневно указывая в мою сторону. По взглядам собравшихся, я понял, что многие разделяют негодование говорящего.

– Наши потери, – грозно перебил его барон, – составили один к одному с воинами асов. А нам противостояли две сотни Головорезов, – он сделал короткую паузу, переводя взгляд на недовольного дворянина. – Может хоть кто-нибудь похвастаться таким успехом в боевых действиях?

Ответом было молчание. Сказать, что мне понравился барон – ничего не сказать. Командир, каких мало.

– Мы еще с тобой побеседуем, морской пехотинец Арчи Донован сто тридцать восьмой полк, двенадцатой дивизии. Когда придет время, – огорошил меня он. – Сейчас укажи нашей очаровательной Лун Во, где лежит тело её отважной сестры. С этих пор внутри лагеря вьетов ты будешь всегда носить повязку на глазах. Ты и так видел слишком много. Ступайте, – закончил он и потерял к нам с Лун интерес.

Лун тут же достала из подсумка широкую ленту плотной ткани и принялась завязывать мне на глаза, стирая из моего мировосприятия краски мира.

*

Величественное свечение Млечного Пути на ясном звездном небе словно напоминало о моей беспомощности и ничтожности. Легкий ветер колыхнул растрепавшиеся волосы Лан, лицо которой было вымазано сажей и грязью, но её глаза светились словно звезды галактики в ночной тьме. Легкая улыбка давала понять, что Лан мной довольна.

– Ты молодец, Арчи, – похвалил она. – Я в тебе не ошиблась.

– Что мне делать дальше? – спросил я.

– Будь честен с новыми союзниками, будь беспощаден к врагам, береги мою сестру, – пожала плечами она. – Но помни, что не это твоя главная цель. Ты должен спасти мой народ.

– Как это сделать, – выпалил я, понимая, что как обычно короткий разговор подходит к концу.

– Думай, Арчи, думай! – с хитрецой сказала Лан и исчезла.

Выжить

Когда я увидел, как Арчи Донован бережно поднял тело бездыханной Лан Во, с какой чуткостью нес ее, с какой нежностью на нее смотрел, я понял истинную причину того, почему будущий пророк решился на дезертирство. Человека ближе, чем она у Арчи на тот момент не было. И уже никогда не будет.

Великомученик Ту Чунг.

*

Свою первую любовь я встретил, на первом курсе сержантского училища. Мне было шестнадцать, Кэт на год больше. Улыбка на улыбку, слово за слово. Много ли надо чтобы подросток влюбился? Как сейчас помню её вздернутый носик, золотистые, словно вызревшая рожь длинные волосы, и немного надменную походку. Эдакая умница-отличница с непоколебимой жизненной позицией. Пожалуй, Кэт была обречена быть именно такой, учитывая, что родилась она в семье ученых. Отец профессор истории и философии, мама кандидат по литературе. Видимо деньги у них тогда не особо водились, раз они отправили дочь учиться не в хороший ВУЗ, а на юридический факультет колледжа, который входил в состав военного училища. Только в подобных заведениях есть бюджетные места. Я неумело ухаживал за ней, она была польщена вниманием. Видимо ей нравилась моя провинциальная неотесанность и она нашла во мне не просто ни в чем не убежденного юношу, но ещё и заботливого ухажера.

Наше первое свидание было пропитано романтикой юности. Мы сговорились прогулять занятия и встретится прямо с утра. Денег на вино у меня не хватило, и я купил нам пива. По правде говоря, у меня и на пиво денег не хватило, поэтому Кэт доплатила из своих, а мою неловкость она как будто бы не заметила. Отправились мы тоже не абы куда, а в рощу за городом. Устроившись на огромном стволе поваленного дерева, мы долго болтали обо всем на свете, смотрели друг на друга, сходили ещё за пивом, снова смотрели друг на друга. А потом я впервые отважился на поцелуй.

У Кэт была очень активная политическая позиция. В свои семнадцать она считала своей обязанностью участвовать во всех митингах и протестах, не редких в те тяжелые времена. Кэт посещала какие-то кружки, изучающие философию и политэкономию древности. Она пыталась мне что-то рассказывать о свободе, равенстве и братстве, о классовой борьбе и ещё много-много, о чем, но я был слишком пьян и слишком влюблен чтобы слушать. Вместо этого я наслаждался её пылкой речью и восхищался напористым характером, особо не слушая что она говорит. Гораздо важнее мне было то, какие мягкие у нее губы и как её крохотная ручка помещается у меня в ладони.

Через неделю после этого в нашем училище был рейд по выявлению экстремистских организаций. Ее в числе остальных членов политических кружков арестовали и больше о Кэт никто никогда не слышал.

*

В этот раз убийц было сразу двое и оба были вооружены ножами. Во времена учебы в сержантском училище, мне неплохо давался рукопашный бой и рефлексы сработали быстрее, чем я понял, что происходит. Блок левой рукой, перехват руки с ножом, плавный заход за спину нападающего, выход на удушающий. Пока тощий вьет дергался у меня в захвате, я понял, что есть и второй, а мне осталось жить несколько секунд. Второй убийца с визгом бросился в атаку, замахиваясь для удара и я инстинктивно зажмурился, ожидая смертельного ранения. Звук сильного удара стали о плоть я тут же и услышал, но почему-то ничего не почувствовал. Первый нападающий обмяк у меня в руках, и я несмело приоткрыл один глаз. Второй убийца стоял в двух шагах от меня с крайне удивленным выражением лица. Уже немного смелее я приоткрыл второй глаз. Вьет выронил нож, сделал полшага вперед и мешком обрушился на грязный пол нашей землянки. Сразу за ним стоял улыбающийся Чунг в своем нелепом то ли античном, то ли средневековом доспехе с окровавленной саблей в руке.

– Охранять тебя становится все интереснее и интереснее, – на родном языке сказал он и двинулся ко мне чтобы прикончить первого нападающего, который уже почти потерял сознание.

– Стой! – ответил я на языке вьетов, стараясь делать акцент, свойственный диалекту тех мест откуда родом Чунг. – Подумай, вдруг удастся допросить этого!

Чунг с досадой остановился, но убирать саблю в ножны не стал.

– Вечно ты все удовольствие портишь! – досадливо проговорил он. – Слишком много думаешь! Давай выпустим кишки этому… – он назвал его непонятным мне словом.

– Всегда успеем, – ответил я, пытаясь сделать вид, что не напуган до полусмерти.

Унимая дрожь в коленях, я ослабил удушающий захват, вьет упал на пол и принялся кашлять, растирая шею руками. Только сейчас я обратил внимание, что убийца измазан кровью. Осмотревшись, я понял, что кровь моя. Из рассеченного предплечья сочилась тоненькая струйка. Видимо не так уж и хорошо мне давался рукопашный бой.

– Как говорил мой дед: если будешь много думать, то голова заболит, – с важным видом заявил Чунг, не обращая внимания на мое очередное ранение.

– И как погиб твой дед? – участливо уточнил я, по привычке стараясь в точности воспроизвести интонации и акцент Чунга.

– Эмм…Ну он это… отравился, – поигрывая окровавленной саблей, заявил тот.

– Отравился? Чем? – делая вид, что мне не привыкать, я начал накладывать повязку на рану, пытаясь не выдать того, как у меня стучат зубы от страха и адреналина. Мало ли чем был вымазан этот нож.

– Съел десятикратный заряд пороху от аркебузы. Думал, что сможет стрелять изо рта.

– Боюсь представить куда он собирался тлеющий фитиль засовывать.

Чунг расхохотался, ещё сильнее напугав наемного убийцу, вжавшегося в угол нашей землянки. Нам даже не пришлось его расспрашивать. Тощий вьет сам выложил все как на духу. Но его рассказ не сильно помог нам. Конечно же заказчик нанял его с покойным приятелем не лично, а действуя через цепь посредников. И какой длины была эта цепь остается только догадываться. Как и два прошлых покушения организовано оно было из рук вон плохо. То ли посредники брали себе слишком большие комиссионные, то ли сами заказчики поскупились, но все три раза убийцы оказывались бестолковыми голодранцами, которым просто нечего терять. У Чунга подобные покушения так и вообще не вызывали никакого удивления. Самые обычные разборки между знатью. А то, что большинство знатных особ, не в восторге от меня было и так ясно. Предубеждения! Куда от них денешься? Тем более в феодальном обществе.

– Чунг, и чего ты все время таскаешься в этой нелепой броне? – решился спросить я, когда рука была перебинтована, а люди из нашего отряда утащили наемника в неизвестном направлении.

– Почему это нелепой? – обижено заявил он. – Это, конечно, не полный боевой доспех, а облегченный вариант, но его делали настоящие мастера.

– Какой от него прок? Пулю от винтовки он не остановит. Даже от ваших аркебуз не спасет.

– Хочешь примерить? – неожиданно наигранно спросил он.

Любопытство взяло верх, и я согласился. Минут десять при помощи оруженосца Чунга мы снимали его легкий доспех и надевали на меня. Смотрелся он на мне ещё более нелепо, чем на нем. А еще я с удивлением понял, что он вовсе не стальной. Железные элементы там были, но основная его часть была сделана из склеенных слоев кожи или даже просто льняной ткани. Поэтому веса и неповоротливости он, конечно, добавлял, но не так критично, как я думал.

– В полной боевой броне торакс сменяется кольчугой и пластинчатым доспехом, – пояснил Чунг, пока оруженосец подгонял под меня застежки. – Но в нем постоянно не походишь. Поэтому для таких случаев и используют древние легкие доспехи, от которых в современном бою мало толку, но в подобных ситуациях – самое то, – Чунг указал на впитавшиеся в земляной пол следы крови.

– Ну не знаю, – с сомнением сказал я, когда работа была закончена.

Чунг опять же наигранно начал обходить меня по кругу, осматривая со всех сторон, пока я махал руками и прыгал на месте, пытаясь понять, что я думаю об этой примитивной конструкции. Когда мой товарищ был точно за моей спиной, я услышал лязг стали, очень похожий на тот, что звучит, когда саблю вынимают из ножен. «Еще один наемник!» – промелькнула мысль, и я резко обернулся, готовый вступить в драку, но вместо этого увидел, как размахнувшийся Чунг со всей силы бьет меня саблей точно в грудь.

– За что? – выдавил из себя я, мысленно прощаясь с жизнью. Удар был чудовищной силы.

– Вот для этого нужен доспех, – пафосно произнес Чунг, убирая саблю обратно в ножны.

Я осмотрел себя. Грудь начинала немного ныть, но ни крови, ни торчащих ребер я на себе не заметил. То, что Чунг не сам придумал столь эффектный способ демонстрации торакса, я не сомневался. Сам бы он никогда до этого не додумался. Скорее всего когда-то в юности его наставник разыграл такое же представление. Но надо признать, демонстрация была крайне эффектной.

– Теперь этот доспех твой, Арчи Донован, – с крайне серьезным выражением лица произнес Чунг. – Надеюсь ты не будешь пренебрегать им.

Он, не дожидаясь ответа, развернулся и вышел из землянки, добиваясь ещё большего театрального эффекта. Надо признать, что тот, кто показал этот спектакль Чунгу в его бытность учеником, постарался на славу. Рассматривая глубокую зарубку в броне, я принялся молча переосмысливать происходящее. Кажется, перейдя на сторону врага, новых друзей я почти не завел. И сражаться мне предстоит не с воинством асов, а с местной знатью и их марионетками.

Уже больше двух месяцев меня таскали по джунглям вслед за батальоном барона Данга. Тут надо сразу сделать оговорку. Титул «барон» я взял из средневековой Европы и он не имел ничего общего с титулом Данг Хо, кроме того, что в обоих случаях этот титул подчеркивал, что обладатель его не имеет кровного родства с правителем и его обладатель обязан нести военную службу. Именно поэтому я и поделил знать вьетов на условных баронов и графов. Оружие, доспехи, численность подразделений, предметы быта я для удобства назвал так, как удобно мне.

У барона Данга в подчинении был целый полк, который передвигался исключительно по джунглям, не используя дороги. Как только предстоял подобный переход, люди барона делились на группы по тридцать человек и шли по отдельности. Это позволяло батальону наносить удары глубоко в тылу войск асов. Я множество раз слышал звук двигателей бипланов, барражирующих над джунглями, несколько раз видел дирижабли. Но найти нас среди леса они не могли. А если бы и смогли, то к катастрофическим потерям это не привело. По этой причине военная кампания во Вьетнаме затянулась так надолго. Перебить партизанские отряды вроде нашего практически невозможно. Для меня только оставалось загадкой почему та же авиация и дирижабли до сих пор не разбомбили города вьетов и не лишили их централизации и боеприпасов. Но на мои вопросы никто отвечать не собирался. За два месяца блужданий по джунглям я неплохо подружился с Чунгом. Он, конечно, по своей натуре простоват, но на деле вполне компанейский парень. Вот уже третий раз он спасает мне жизнь, не дает заскучать в долгих переходах, помогает учить язык. Но когда дело доходит до обсуждения военных действий, он моментально замолкает. Несколько раз мне удавалось хитростью выведать тот или иной факт, но общей картины так составить и не получалось. Была бы здесь Лун, дело шло гораздо бодрее. Но она сразу после штурма деревни Зун, отправилась с телом моей Лан в родовое поместье для того, чтобы с почестями похоронить ее и услышать повеление отца по поводу помолвки с Чунгом.

А я скитался с отрядом моего нового товарища, ночуя то под открытым небом, то останавливаясь на день-другой в подобных разбросанных по джунглям землянках. Именно в таких местах нас и поджидали наемные убийцы, посланные знатью.

Очередной общий сбор отряда барона был не столь массовым. Человек сто-сто пятьдесят вышли к одной из ключевых дорог, по которой вглубь континента двигались колонны грузовиков, перевозящих боеприпасы и провизию. На ней барон и собирался устроить несколько засад. Меня, как обычно, к боевым действиям не допустили. А зря!

Додуматься атаковать первую и последнюю машину, следующих в колонне, командирам мозгов хватило. Колонна сразу остановилась, попав в капкан. Но грузовик, едущий вторым, взревев двигателем, смог столкнуть расстрелянную машину с дороги.

Поддав газа колонна смогла уйти. Вооруженные аркебузами и луками бойцы барона не смогли уничтожить больше ни одной машины. Чунг, который рассказал о том, как прошла засада был доволен. Для вьетов и это считалось хорошим результатом. Но я его оптимизма не разделял. Луки не могли причинить серьезного ущерба грузовикам, а аркебузы слишком долго перезаряжались.

Выслушав восхищенный рассказ Чунга, я вскипел от негодования. Наплевав на запрет барона, я со всех ног бросился туда, где прошел бой. Чунг поплелся за мной, не понимая что происходит. Он говорил про запрет, про какую-то опасность, но я его не слушал. Уверенно выскочив на дорогу с подбитыми машинами, я мельком огляделся.

Люди барона уже принялись стаскивать под них сухие ветки, намереваясь поджечь. Я с ходу запрыгнул в накрытый брезентом кузов старенького грузовика, пока никто не успел опомниться и помешать мне. Лежащий рядом труп солдата аса я проигнорировал, сосредоточившись на содержимом кузова. От удивления я чуть не ахнул. Десяток цинков с патронами и несколько ящиков с минами для миномета.

– Вы сдурели? – От растерянности я заорал на языке асов. – Вы хотите это сжечь? Да это же боеприпасы!

Несколько крепких рук схватили меня и выволокли из кузова машины, уронив на пыльную дорогу. Крики, ругань, суета, угрозы. Кто-то с силой приложил меня ногой в живот, но броня Чунга, спрятанная под гимнастеркой смягчила удар. Тут же блеснула сталь ножа, и броня приняла на себя ещё и его. Инстинкты сработали и на этот раз. Выполнив подсечку, я уронил и взял на удушающий того, кто был с ножом. Удары ногами последовали со всех сторон. Били по бокам, по голове, в пах, по почкам. Нелепая защита, которой меня снабдили неплохо справлялась, но она прикрывала лишь часть тела, а нападающих было слишком много. Снова лязгнула сталь. Я краем глаза заметил, как кто-то замахнулся ножом для удара, но проворная тень подкралась к этому бойцу и одним ударом кулака по шее отправила нападающего задыхаться в пыли.

Чунг с грацией кошки прыгнул ко мне, оттесняя нападающих и выхватил свою саблю.

– Назад, мать вашу! – заорал он на солдат, которых я так разозлил своим присутствием. – Приказ Данг Хо! Этот ас должен остаться в живых! – орал он, совершая угрожающие вращения саблей.

Для наглядности Чунг сильно пнул одного из стоящих рядом солдат. Тот, сопя от боли и грязно ругаясь отлетел на добрые три метра. У оставшихся вьетов желания продолжать сразу поубавилось, но отступать они не намеревались, раздумывая стоит ли вступать в открытое противостояние с графским сыном. Только сейчас я понял почему барон распорядился не подпускать меня к боевым действиям. Для вьетов живой ас вызывает лишь одно желание – сделать его мертвым. Не знаю, чем бы это всё закончилось, если бы не появился барон.

– Данг Хо! Тут несколько тысяч патронов и пара сотен мин! – поднимаясь и кашляя, закричал я уже на языке вьетов. От побоев голова кружилась и сознание могло покинуть меня в любую секунду.

– Увести его! – злобно скомандовал он. – К медику!

Чунг схватил меня за воротник гимнастерки, прикрывающей торакс, и толкнул в сторону джунглей. Тут же откуда-то появились люди Чунга, которые подхватили меня под руки и куда-то потащили. Откуда ни возьмись появился искусно замаскированный вход в землянку. Жесткий спуск, профилактический удар в бок мимо брони, пол землянки под спиной, кровь из разбитого носа, заливающая лицо.

*

– Это так ты заводишь друзей? – усмехнулась Лан.

– Эти идиоты… – корчась от боли и негодования начал объяснять я. – Они не понимают!

– Странный ты, Арчи Донован, – Лан покровительственно вздернула подбородок. – Каждый! Буквально каждый здесь хочет твоей смерти, но мне кажется больше других ее жаждешь ты.

– Лан, что ты такое говоришь? Ты же знаешь мою великую цель! – балансируя на грани потери сознания, возмутился я. Моя любимая, услышав свое имя почему-то немного вздрогнула.

– С кем ты сейчас разговариваешь, позволь узнать? – недоверчиво спросила она.

– С тобой, Лан, с кем же ещё?

Она как-то нехорошо на меня посмотрела, достала шприц с обезболивающим и отправила меня в блаженное забытье.

– Отдохни, Арчи! – почти беззвучно сказала Лун Во, вынимая иглу из моего плеча.

Что-то не так

С детства меня учили, что на войне бывает только два пути – победа или поражение. Пророк Арчи Донован открыл мне третий путь.

Главнокомандующий Данг Хо.

*

Достоверных сведений о Великой войне осталось мало. Основная информация похожая на сказки была получена от прямых участников тех времен, а они насочиняли такого, что только детям интересно это слушать. Я и сам, когда был совсем ещё юным, обожал эти истории, которые читал мне перед сном отец. Ещё и недоумевал почему не сохранилось никакой хроники. Здорово было бы посмотреть на героев древности, увидеть их технику, проникнуться жестоким обаянием тех лет. А когда стал постарше, то мне объяснили почему. В те времена технический прогресс был куда выше и человечество хранило всю информацию на специальных машинах в цифровом коде. У нас не осталось ни одной такой работающей машины, ведь производство подобного уровня давно утрачено. Поэтому почти все, что нам известно – это сказки, которые читают детям перед сном.

Моей любимой была та, что называлась «Красный восток». В ней рассказывалось про крошечный, но сильный духом народ, живущий где-то далеко на севере. Воины этого народа были очень искусны в своем ремесле и всегда рассчитывали только на свои силы. Во время Великой войны им удалось не только сохранить население своей страны в подгорных убежищах, но и захватить корабли и технику соседей. Когда прекратили рваться бомбы и закончились ракеты, несущие ярость и гнев своих хозяев, воины Красного востока вышли из своих подземелий и занялись сбором уцелевшей техники и технологий.

В сказке говорилось, что тот народ существует и по сей день, готовый обрушить на любого нового захватчика военную мощь своих предков. В детстве меня это пугало и воодушевляло одновременно. Подумать только! Где-то есть ещё одна страна, которая не утратила технологии древности. Только почему про нее никто ничего не знает?

*

В этот раз сны мне не снились, воспоминания не помогали, никто больше не тратил на меня дефицитные обезболивающие и с последствиями очередного сотрясения мне пришлось бороться без медикаментозной помощи. Зато встречи с моей Лан были регулярными, хоть порой она и вела себя странно. Задавала разные вопросы про меня, про Чунга, про свою сестру. Врать ей все равно что врать самому себе. Я уже давно привык говорить ей только чистую правду. Каково же было мое удивление, когда на одной из таких бесед я понял, что нахожусь в сознании и говорю не с Лан, а с её сестрой.

– Лун? Это ты? – на языке вьетов спросил я.

– Да, – оторопела та, не ожидая услышать от меня родную речь.

– Что ты тут делаешь? – начал вставать я, но почувствовал острую головную боль и лег обратно.

– Тебе жизнь спасаю. Что же ещё? – она немного обиженно поджала губы. – Ну и остальным раненым. К счастью, сейчас их немного.

– Что с Чунгом? – зачем-то спросил я. – И сколько я уже тут?

– Чунг на совете с Данг Хо. Получает нагоняй за тебя, – Лун мстительно прищурилась. – Ты был без сознания почти два дня. Я вколола тебе обезболивающее и ты… – она осеклась и мне показалось, что она что-то недоговаривает, – уснул, – потупив взгляд закончила Лун.

– Те солдаты бросились на меня с такой ненавистью, – я проговорил терзающие меня мысли вслух.

– А что ты ожидал? Твой народ больше века угнетает их. А сейчас так и вообще затеял войну на истребление.

– Но я же хочу им помочь! – я снова попытался приподняться, но тут же бросил это бесполезное дело.

– Я знаю. Ты говорил про свою великую миссию.

– Когда это я…?

– Вчера. Ты был в бреду и называл меня именем сестры, – решила сознаться Лун.

Я ещё раз осмотрел Лун, чтобы удостовериться, что это происходит наяву. Она, как обычно, была одета в свое немного выцветшее темно-зеленое платье. Стандартную форму солдат вьетов она игнорировала, доспехи тем более. Платье едва прикрывало колени, оставляя худенькие лодыжки на виду. Именно они-то и притягивали взгляд. До боли закусив губу я заставил себя поднять глаза к её лицу. Все-таки год практически не видел женщин, а тут молодая и симпатичная девушка. Не удивительно, что Чунг всегда нервничает, когда говорит о ней.

– А вот и Данг Хо с Чунгом, – спокойно констатировала Лун, услышав голоса, приближающиеся к землянке. – Кажется сейчас решится твоя судьба.

– Какой ответ дал твой отец? – я шепотом задал свой последний вопрос, пока мы ещё были наедине. – По поводу помолвки с Чунгом.

Лун на секунду замешкалась, пытаясь понять правильно ли меня расслышала.

– Чунг рассказал? – догадалась она. – Вроде мужики, а хуже девушек сплетничаете! – Она гордо вздернула подбородок совсем как Лан и у меня что-то екнуло в районе сердца.

Послышались шаги и в землянку спустились пятеро человек в своих золоченых доспехах. Только барон Данг Хо был, как обычно без него. Чунг же на этот раз был при полном параде, стараясь соответствовать обстановке. Лун серой мышкой юркнула в угол, но выходить из землянки не стала.

– Очнулся? – с сильным акцентом пробасил барон на языке асов. – Надо бы поговорить, сержант Арчи Донован.

– Можно на вашем родном языке, – ответил я на уже привычном диалекте Чунга. – Мне не помешает тренировка.

У барона и его спутников невольно приподнялись от удивления брови.

– Ты выучил наш язык? – недоверчиво спросил Данг Хо.

– Учу, – морщась от головной боли, я приподнялся со своей лежанки.

– Добро! – констатировал тот и на секунду задумался. – Что мне делать с тобой Арчи Донован?

– Дать мне помочь Вам!

– Пока что ты мне только мешаешь? – признался он.

– У меня не было подходящей возможности, – оправдался я.

– Ты не понимаешь… Как ты думаешь, чем измеряется авторитет служивого дворянина?

– Победами? – предположил я.

– Нет, – усмехнулся он. – Авторитет измеряется тем, сколько знати тебя поддерживает. Каждый граф или барон, служащий в моем отряде, привел с собой по несколько десятков человек. В тот день, как я пощадил тебя, почти половина знати покинула мой отряд.

– Дезертировали? – искренне удивился я.

– Нет, – покачал головой он. – Они свободные и родовитые землевладельцы. Они вправе уйти, если задета их честь. А их честь задевает присутствие в отряде солдата ненавистного врага.

– Сегодня ночью ушли ещё четверо, – вмешался незнакомец.

– Те, кого ты тут видишь – это вся лояльная к тебе знать. И настала пора решить твой вопрос раз и навсегда. Сможешь быть полезен нам или же ты только мешаешь?

– Как я могу помочь Вам? – со вздохом уточнил я.

– Ты видел результаты засады?

– Видел, – недовольно ответил я.

– Что можешь сказать?

– Я в одиночку с минометом, парой ящиков мин и штурмовой винтовкой мог бы добиться лучших результатов, – ответил я как можно спокойнее. Не хотелось показаться хвастуном. – Но лучше, чтобы было ещё несколько человек для корректировки огня, подноса боеприпасов, прикрытия на случай отхода.

– Добро, – ответил барон. – Дам тебе троих солдат, они за тобой присмотрят.

Он развернулся и направился было на выход, но заметил Лун. Данг Хо на секунду остановился, как будто осененный идеей. Взглянул на нее, снова на меня, снова на нее, хмыкнул и улыбнулся своим мыслям.

– Пойдешь с ним, – он скомандовал Лун, и решительно направился к выходу.

Лун подождала, когда барон со своими командирами отойдет подальше и закатила глаза, будто поняла что-то такое, что мне не доступно.

– Зачем это он тебя отправляет со мной? – решился спросить я то, что мне знать не полагалось. Я уже привык, что никто со мной не делится информацией.

– Не знаю, – потупив взгляд явно соврала она.

– Ладно, кажется это ваши личные дела. Обезболивающие ещё остались? – немного подумав, я перешел к делу.

– Ничего хорошего мне это задание не сулит… – задумчиво озвучила свои мысли она, не обратив на меня внимания.

– Лун? Обезболивающие?

– Знаешь, мне иногда кажется, что я их трачу только на тебя, – оживилась она.

– На кого ж ещё тебе их тратить? – я попытался немного разрядить обстановку шуткой.

– Вчера я вынимала пулю из живота солдата. Но, кроме кляпа, другого обезболивающего он не просил, – Лун нахмурилась, давая понять, что тема для нее серьезная. – А со шприцом ты и сам бы справился, – она дерзко поморщила носик, и я снова поймал себя на мысли, что любуюсь ей.

– Это единственное объяснение, – пожал плечами я, давая себе слово больше на нее не засматриваться.

Лун открыла свою сумку, сноровисто нашла одноразовый шприц и бросила на меня полный сомнения взгляд.

– Половина дозы тебе будет достаточно, а то не сможешь…ходить и думать – пояснила она и произвела инъекцию в плечо.

От укола я невольно поморщился и посмотрел на шприц. Почему-то в голове всплыла мысль, что место укола надо было бы протереть спиртом, но либо Лун этого не знает, либо спирта у нее просто нет. И тут я заметил ещё кое-что. Хоть она и сказала, что мне хватит половины дозы, но я уверен, что Лун вколола меньше. Где-то треть шприца. Поймав мой взгляд, она воровато отвернулась, прикрыв рукой шприц. Должного внимания я на это не обратил. Ей виднее. Тем более подумать мне было о чем. Если не справлюсь с заданием барона, меня ждет абсолютно бесславный конец.

Через полчаса боль отступила, и я в окружении незнакомых мне солдат, получал из личного багажа барона Данга миномет, два ящика мин и винтовку с парой снаряженных магазинов. Тут же чуть не случилось недоразумение. Винтовку и миномет мне выдали те самые, что конфисковали в день дезертирства. Но оказалось, что в современном вооружении даже военачальники вьетов ничего не понимают. Пришлось наглядно объяснять, что в шестидесятимиллиметровый миномет подходят только мины с диаметром в шестьдесят миллиметров. Из двух ящиков, что были у барона, подходил только один.

– Ты просил два ящика мин, я тебе их выдаю, – недоумевал барон.

– Вот эти мины, – я указал на один из ящиков, стараясь говорить как можно проще и убедительнее, – имеют размер восемьдесят два миллиметра. Они не полезут в ствол шестидесятимиллиметрового миномета.

– Зачем тогда они вообще нужны? – недоверчиво спросил барон.

– Они нужны для другого миномета, – коротко пояснил я.

Данг Хо достал одну из мин и приложил к стволу, убеждаясь в моих словах.

– Выходит так, что у тебя будет только один ящик, – подвел итог он.

– Выходит так, – смирился с происходящим я.

Но проблемы на этом не закончились. Среди тех троих, что отправились со мной, не было Чунга. Единственного человека, которому я доверял и на кого мог рассчитывать, в состав отряда не вошел. Вместо него отправили другого молодого графа по имени Вуй Ле и двоих его солдат. Барон объяснил это тем, что Вуй гораздо более толковый молодой человек, нежели Чунг. Я мог бы поспорить с ним, но не стал. На такой операции мне пригодился бы не толковый, а надежный человек. Чунг звезд с неба не хватает, но он трижды спасал мне жизнь. За его верность я ручаюсь и могу на него положиться. А вот этого Вуй Ле я вижу второй раз в жизни. Кто поручится мне за него? А что, если на обратном пути он сунет мне нож под ребро. Как бы то ни было, но спорить с бароном я не стал, но броню, которую подарил Чунг я надел. Миномет с ящиком мин мне тащить не придется. Этим займутся люди графа Ле. Сам Вуй займется общим командованием. Лун – наш медик, а я оператор миномета и стрелок.

Барон поручил нам выйти на соседнюю дорогу и устроить засаду на ней. Идти было где-то часов пять и все это время Лун помогала мне в изучении языка. По её словам, я на удивление легко освоил незнакомый для себя язык. Но и без её похвалы я понимал, что за несколько недель научится прилично говорить на чужом языке сложно. Знал бы я, что у меня есть подобные способности, глядишь не оказался бы здесь. Хотя… По итогу все равно бы оказался. Где еще работать переводчику, как не в другой стране?

– Лун, разреши поговорить на личную тему, – спросил я, заметив, что граф со своими людьми немного оторвались от нас и не могут подслушать.

– Ты все хочешь узнать про меня и Чунга? – догадалась она.

– Да, – сознался я. – Если ему была обещана Лан, то причем здесь ты? Он любил ее, а не тебя.

– Любил? – удивилась Лун. – Причем тут любовь? Они виделись раза три за все время.

– Как такое может быть? – ужаснулся я. – Как можно выходить замуж за незнакомца?

– Он из очень влиятельного и древнего рода, а у нашего отца почти не осталось земель и влияния. Это мы с Лан являемся не достойной парой для графа подобного уровня. Просто Чунг самый младший и…недалекий.

– Сплошная политика, – мрачно резюмировал я. – Не позавидуешь. Продают вас как товар.

– Теперь только меня, – поправила Лун. – Ты часто забываешь, что Лан мертва.

– Для меня она жива, – многозначительно ответил я.

Воцарилось молчание. Лун пыталась понять, что я имею ввиду, а я кусал щеку, ругая себя за то, что сказал лишнего, признался в самом сокровенном.

– У тебя есть тот, за кого бы ты хотела выйти замуж? – я нарушил молчание.

– Нет…

– А у Лан?

– У Лан был возлюбленный. Но он погиб вместе с ней, – огорошила меня Лун.

Теперь ясно кто был тот второй, кого мы накрыли миной на подступах к деревеньке Зун. Вот почему она держалась за него до самого последнего момента. Вот почему не бросила его. Я бы хотел ещё много чего узнать про мою Лан, но не стал поднимать тяжелую для Лун тему. Я хотел спросить про то, откуда она умеет пользоваться медикаментами асов, откуда у Лан был автомат времен Великой войны, почему никто из войска вьетов, кроме них двоих, не умеет пользоваться современным оружием. Но тоже не стал. Во-первых, Вуй Ле остановился чтобы подождать нас и мог подслушать, а во-вторых, не хотелось мучать бедную Лун тяжелыми вопросами. Кроме дня нашего знакомства я не видел, чтобы она плакала или как-то ещё выказывала свое горе, но понимал, что она по какой-то причине прячет эмоции.

– А что ты сам? – прочистив горло от поступившего комка, спросила Лун. – Ты действительно веришь, что народ вьетов можно спасти?

– Верю, – признался я.

– И ты намерен сделать это в одиночку?

– Не знаю. Четкого плана у меня пока нет.

– Зачем тебе это, Арчи Донован? Ты же видишь, как тебя приняли. Попадись ты не к Данг Хо, а к любому другому, как ты говоришь графу или барону, то тебя просто и без вопросов прирезали. И поверь это был бы лучший вариант.

Я не стал отвечать. Да и ответа у меня не было. Время покажет. А сейчас мне надо думать о другом. Как доказать свою полезность? Сделать это можно только удачным выполнением задания. У меня нет раций, нет обученного корректировщика огня, всего один ящик с минами и винтовка. Поэтому, когда мы вышли к дороге, я ещё час шел вдоль нее, подыскивая подходящее место. И нашел! Прямой участок дороги длиной с километр имел небольшой уклон и заканчивался крутым поворотом. Я расположил миномет на этом самом повороте. Чтобы меня не было заметно с самой дороги, пришлось уйти вглубь леса метров на тридцать. Издалека меня не заметишь, а я прекрасно вижу полоску дороги, идущую строго на меня. Это позволит вести огонь без корректировки по азимуту, меняя лишь возвышение ствола. Но для точного наведения, нужно знать расстояние до цели. В таком деле сильно помог бы оптический дальномер, но его не было и пришлось мерить шагами, рискуя быть обнаруженным случайным патрулем, самолетом или одиночным автомобилем. К счастью, эта дорога не была столь загружена и все приготовления я провел без помех.

Зная расстояние, я хорошенько прикопал миномет, тщательно вычислил и выставил необходимый угол возвышения ствола, открыл ящик с минами и поставил двоих дозорных на том повороте, со стороны которого должна появиться колонна. В случае появления подходящей цели, Вуй Ле должен мне помахать белым платком, если же цель не подходящая, красным.

– Как только колонна выйдет на прямой участок, вам двоим нужно со всех ног бежать в джунгли, – пояснил я для молодого графа.

Тот кивнул и отправился на свой пост, а я остался в компании Лун и ещё одного солдата, который будет должен подавать мне мины из ящика.

Но транспортная колонна асов все никак не появлялась. Напряжение росло, разговор не клеился, действие морфия проходило, и голова снова начала ныть. Если ожидание затянется, то придется просить Лун сделать ещё одну инъекцию. Кто знает сколько нам придется ждать? Обычно, во избежание нападения мелких диверсионных групп вьетов, транспортные колонны составляли из большого количества грузовиков и в каждом из них был автоматчик. Передвигались они только днем. А, судя по всему, сегодня еще никто по этой дороге не проезжал. Значит надо просто подождать. И мы ждали.

Звук моторов я услышал до того, как появилась техника. Я опасался, что асы, зная о диверсионных группах вьетов, для разведки вышлют вперед мотоциклы с автоматчиками, но видимо угроза им не показалась достаточной для принятия подобных мер. Белый флажок взметнулся вверх на грани видимости, и я подскочил к миномету. «Надеюсь, Вуй успеет скрыться» – мелькнула мысль.

– Подавай! – гаркнул я на солдата и тот спешно подбежал к ящику и подал мне мину.

Из-за поворота появилась морда первого грузовика. Ещё двадцать секунд и можно начинать. Я замер с миной в руках, отсчитывая секунды.

– Пора, – шепотом сказал я сам себе и разжал пальцы.

Миномет хлопнул, отправляя мину вверх.

– Подавай! – закричал я.

Вьет судорожно сунул мне вторую мину в руки, и я отправил её вслед за первой. Я щелкнул рукояткой подъемного механизма, на один щелчок, пере нацеливая миномет на двадцать метров дальше.

– Подавай! – третья мина отправилась в полет.

Еще щелчок.

– Подавай! – четвертая мина.

Ещё щелчок…

Десятая мина вылетела из ствола миномета ровно в то мгновение, когда послышался первый разрыв. Ни времени, ни технических средств, ни обученного персонала для корректировки огня у меня не было. Поэтому я решил накрыть колонну одним залпом. Если я ошибся с прицеливанием или расчётом расстояния, то весь ящик мин улетит мимо. Но я рискнул. Если я все сделал верно, то колонна не успеет уйти. Пан или пропал.

Я позволил себе закрыть глаза. Голова раскалывалась от боли, руки тряслись от адреналина, холодный пот залил лицо.

*

– Где это мы? – озираясь вокруг, спросил я.

Закатное солнце было готово провалиться за горизонт, на прощание одарив саванну багровыми сумерками. Я вспомнил это место. Именно здесь я и мама хоронили отца.

– Меня беспокоит Лун, – нахмурившись проговорила моя Лан, убедившись, что я и сам вспомнил это место. – С ней что-то не так.

– Она выглядит нормально, – ответил я и улыбнулся. Я был рад повидаться с Лан, хоть место она выбрала и не самое романтичное.

– Вот именно! Она потеряла сестру, её принуждают выйти замуж, ты донимаешь своими расспросами, а теперь ей ещё и таскаться за тобой по джунглям, – недовольно покачала головой Лан. – Разберись, Арчи, – Лан погладила меня кончиками пальцев по щеке. – Ты единственная моя надежда.

– Хорошо, – кивнул я. – Попробую разобраться.

– Спасибо, дорогой, – она наклонила голову набок, любуясь мной. – Как хорошо, что ты у меня есть.

Больше не один

При первой встрече с пророком, он был так измотан душевными терзаниями и ранами на теле, что у меня не было иного желания, кроме как вынуть саблю и избавить его от всех страданий.

Вуй Ле

*

Учебный год в сержантском училище всегда начинался одинаково. Общее построение, парадный марш старшекурсников, речь ректора. Пожилой, лысеющий офицер в запасе возглавлял училище уже не первый десяток лет и говорят, что когда-то его парадная речь была каждый раз новая. Но с годами воображение и креатив покинули его, уступив место стандартному, уже выученному наизусть тексту. Ректор приветствовал курсантов, сообщал о том, что для него большая честь стоять перед ними, а дальше следовала краткая история нашей страны. До Великой войны целый континент – одно государство. Во время войны относительный нейтралитет и мощь дипломатии, уберегшей нас от прямых ударов сражающихся сторон. Ну, а дальше борьба за объединение и возрождение из пепла. То, что мы потомки великих австралийцев единственные на всем земном шаре сохранили часть технологий и науки свидетельствует только об одном. Мы – раса сверхлюдей, унаследовавшая от много мудрых предков право господства над остальными недостойными расами. Именно поэтому именуемся мы богами! А точнее асами. И страна наша называется Эдемом – раем на земле, откуда выйдет новая порода людей, которым предначертано заселить собой все континенты. Только тогда наступит истинный мир и истинное благо.

Уже тогда я мог подвергнуть сомнению некоторые его изречения, но зачем? На моих глазах нация объединилась, закончились бунты, нищие и попрошайки исчезали с улиц, патрули полиции жестко и прямо на месте искореняли преступность, голод постепенно отступил. Какими методами дается достаток и видимое процветание меня не сильно волновало. Главное же результат!

Когда я был уже на третьем курсе, то прекрасно знал как пройдёт празднование в честь начала нового учебного года. Но вдруг один из проректоров попросил моего соседа по комнате записать эту самую речь на камеру. Тот был кинолюбителем и имел в личном пользовании неплохую камеру, которая могла даже писать оптическую фонограмму прямо на негатив, что позволяло получать сразу видео и звук. Тогда-то он и попросил меня помочь ему. Не сказать, что он посвящал меня в детали, но общий принцип работы с камерой я освоил. Даже научился проявлять и закреплять записанные негативы. Бесполезный опыт для морпеха…

*

Резкий запах нашатырного спирта заставил поморщиться и отвернуться. Тут же последовал укол в плечо, и я чуть было не подскочил с места. «Опять она делает укол без дезинфекции», – пронеслось в голове. Понимание происходящего медленно навалилось на меня. Полумрак озарялся далеким пожаром, звучали выстрелы, рядом маячило обеспокоенное лицо Лун, боец вьетов с натянутым луком, вслушивался в происходящее. Лун вынула пустой шприц, аккуратно сложив его к себе в сумку, и я, сквозь отступающую головную боль, подметил, что это тот же самый одноразовый шприц, которым она колола меня в лагере барона. Я ещё не успел прийти в норму, как послышался звук шагов и взволнованный голос Вуя Ле. Солдат, что подавал мне мины спешно скрылся в лесу, Лун испуганно посмотрела на Вуя и отступила на несколько шагов.

– Как прошло? – морщась от головной боли, задал вопрос я. Но вместо ответа граф схватил меня за плечи и рывком поставил на ноги. Лицо и доспехи Вуя были вымазано грязью, на шее красовалась огромная царапина, глаза полыхали огнем.

– Ты! Ты! – задыхаясь процедил сквозь зубы он.

Неужели я промазал? Неужели случайно отстрелялся по графу с его солдатом. Если это не так, то, где же его солдат? И почему не смолкают звуки выстрелов? Хоть они и стали звучать реже, но все равно не ясно в кого стреляют автоматчики асов. Во всяком случае надо готовиться к худшему, и я огляделся. Моя винтовка лежала прислоненная к дереву метрах в трех от нас. Если как следует съездить Вую между ног, перекатом добраться до винтовки есть все шансы прикончить его до того, как он вынет свою саблю. Главное попасть коленом куда надо, а не по доспехам. Но молодой граф поступил очень неожиданно. Трясясь от адреналина, с полыхающими от жаркой битвы глазами он резко отступил на шаг назад и…встал на одно колено, преклонив голову в поклоне.

– Не знаю кто ты, Арчи Донован, – задыхаясь от подступающих эмоций, торжественно заговорил он, подняв голову, – демон смерти или бог войны. Но война – твое ремесло и сеять смерть – твой удел!

– Как все прошло? – сделав вид, что ничуть не удивлен поведением Вуя, повторил вопрос я.

– Грандиозный успех! – выкрикнул граф. – За сорок ударов сердца колонна асов превратилась в пылающие обломки. В трех грузовиках ехали солдаты. Почти все они погибли, сраженные твоим гневом и яростью твоего оружия! Барон Данг и его лучшая сотня завершают разгром уцелевших врагов.

– Барон Данг? – уточнил я, продолжая делать как можно менее удивленный вид.

– Да, он тайно отправился за нами чтобы лично видеть твое воинское мастерство. Он прикрывал нас все это время.

Ах, он старый хитрый лис! Ну конечно же он не стал рисковать единственным минометом и единственным морпехом. Конечно, он отправился вслед за нами с ротой солдат для того, чтобы прийти на помощь, если дела пойдут плохо. Ай да барон, ай да Данг Хо! А теперь все его военачальники видели, как я один, ну или почти один, уничтожил целую колонну. И это после того, как полторы сотни вьетов едва-едва смогли справиться с двумя машинами. Весть об этом разнесется по армии вьетов как лесной пожар в засуху. Блестяще, барон Данг! Блестяще!

Вскоре подоспели остальные солдаты Вуя, прибывшие вместе с отрядами барона Данга. Молодой граф лично расставил охрану по периметру нашей позиции, а я принялся собирать миномет в походное положение, и попутно приводить его в должный вид, чистить, проверять. Было символично, что с этого миномета началось мое дезертирство и с помощью него я нанес сокрушительное поражение неприятелю в первом же бою. Но вдвойне приятно было то, что миномет совсем новенький. Кроме меня из него никто не стрелял. Ни один ребенок или невинный крестьянин не погиб из-за него.

Пока я возился с минометом мне никто не мешал и не торопил. Но, по правде говоря, я тянул время в надежде, что меня пригласят осмотреть колонну грузовиков на предмет боеприпасов или других полезных вещей. Памятуя о событиях двухдневной давности, на рожон я решил не лезть и не проявлять в этом деле инициативы.

К моменту, когда я привел миномет в должный вид, солнце почти зашло, но мне никто так и не предложил присоединиться к призовой команде по сбору трофеев. Видя, что я закончил с минометом граф Вуй Ле скомандовал собираться. Он повел нас к одному схрону, где мы должны переночевать. Я, Лун, Вуй и десяток его солдат добрались до места ночевки затемно. Землянка, служащая схроном продовольствия и боеприпасов, оказалась совсем крошечной. Вуй распорядился постелить в ней свежих веток и листьев и отдал ее нам с Лун. Больше двух человек туда все равно не поместилось бы и выбор пал на нас. Я до сих пор страдаю от контузии, а Лун все-таки девушка. Меня немного смутило, что мы с Лун будем спать бок о бок, но кажется это смущало только меня. Вуй так и вообще сказал, чтобы я поменьше думал и побольше отдыхал. Завтра предстоит встреча с Данг Хо. Но сон не шел ни у меня, ни у Лун. Находиться с ней рядом в кромешной тьме было немного неловко. Особенно учитывая, что она невеста Чунга. Последний нюанс меня беспокоил особенно сильно.

– Что скажет Чунг, если узнает, что мы с тобой ночевали вот так? – тихо спросил я. В полной темноте и тишине, мои слова прозвучали оглушительно громко.

– Какое тебе дело? – немного подумав, тяжелым голосом ответила вопросом на вопрос она.

– Чунг мой друг, а между вами натянутые отношения, – пояснил я. – Если ты не хочешь за него, то почему не скажешь об этом прямо?

– А какой смысл? Мое слово ничего не изменит. Это не мне решать, – печально ответила она.

– А Лан бы смогла? – не унимался я.

– Лан бы смогла, – ответила Лун. – Точнее она уже так сделала. Она была сильная, её взяли в орден «Последнего боя»! С её мнением приходилось считаться. Лан могла за себя постоять. И меня уберечь, – добавила она.

Мне не было видно лица Лун, но были слышны её всхлипы, которые она безуспешно пыталась спрятать. Я не стал расспрашивать и уточнять что за орден, списав это на мое плохое знание языка. Я был рад, что чувства наконец-то взяли над ней верх. Нельзя все держать в себе. Особенно когда ты восемнадцатилетняя девчонка, не ясно как очутившаяся на войне. Я медленно протянул руку в сторону, где лежала Лун и нащупал её ладонь. Помню ещё в школе нам говорили, что, когда пропадает одно из чувств, например зрение, все остальные обостряются. Обычное прикосновение, которое должно было просто подбодрить, оказалось чудовищно личным и даже интимным. Моя грубая от ран и мозолей рука повстречала нежную и утонченную ручку. Лун поначалу даже одернула её, но, когда поняла, что мой жест не несет в себе угрозы, позволила нашим пальцам сплестись.

– Я защищу тебя! – пообещал я то, что, скорее всего, не смогу выполнить. – Я не дам тебя в обиду, и ты не станешь товаром, который продают и покупают.

– Хотела бы я тебе поверить, – заплаканным голосом сказала она. – Но ты себя-то защитить не сможешь.

– Я обещал Лан, что не дам тебя в обиду. Она взяла с меня слово. Ты сама сказала, что с ней приходится считаться, – пояснил я.

– Странный ты, Арчи Донован, – прошептала Лун. – Я даже завидую тебе! Для тебя она до сих пор жива. Спасибо тебе за эти слова и за твою заботу.

– Я пока ещё ничего не сделал.

– Ты поверил мне, вошел в мое положение, хочешь мне помочь. Я это очень ценю!

Я не нашелся чем ответить, но победную улыбку себе позволил. Не знаю почему.

– Дам совет, – снова заговорила она. – Не стань товаром сам.

– Зависит от того, кто покупатель, – немного подумав ответил я.

Лун придвинулась ближе и положила голову мне на плечо. Я задумался. Сейчас Лун вела себя естественно. Дала волю чувствам, не прятала эмоции, плакала и переживала, говорила намёками, но зато искренне. Как будто кто-то переключил тумблер. Лан в моем сне предупреждала как раз об этом.

– Ты пообещаешь больше не колоть себе морфий? – высказал свою догадку я.

Лун как будто холодной водой окатили. Она резко убрала голову с моего плеча и судя по звуку села.

– Откуда… – со страхом заговорила она.

– Откуда я знаю? – я тоже сел. – Все на это указывало, – пояснил я. – Твое поведение, перемены в настроении, ты явно похудела, но самое главное, что сегодня днём ты вколола мне треть от содержимого шприца. А вечером ещё треть. Причем после этого шприц был пуст.

– Ты…ты… Расскажешь это Данг Хо? – испуганно спросила она.

– Зачем мне это делать? – непонимающе уточнил я, снова пытаясь нащупать ее ладонь.

– Морфий очень дорогой. Мне редко удается заполучить аптечки воинов асов. Он используется только для особых случаев, – пояснила она.

– У тебя был особый случай, – соболезнуя сказал я. – Не мне тебя осуждать. И я тебя не сдам. Но пообещай, что больше не будешь колоть его себе?

– С ним… – она задумалась. – С ним все мои тревоги уходят. Становится так легко и хорошо.

– А ещё он вызывает зависимость, тошноту, от него пропадает аппетит, он вызывает обмороки, апатию и много чего еще, – предупредил я.

– Ладно, я постараюсь, – сдалась она. – Не выдавай меня, пожалуйста. Если узнают, что я ворую морфий, то меня больше не подпустят к лечению больных.

– Обещаю! – заверил я, наконец-то нащупав в темноте её руку.

– Я перед тобой в долгу! – облегченно сказала она.

– Вот ещё выдумала, – отмахнулся я. – Давай лучше спать!

Я аккуратно потянул её и Лун поддалась. Но она больше не стала ложиться на мое плечо, хоть я ждал именно этого. Вскоре Лун тихонько засопела, так и не отпустив мою руку. А вот мне с огромным трудом удалось провалиться в беспокойный сон.

*

– Не волнуйтесь! Ни одна мышь не проско… – довольно ухмыляющийся ефрейтор Джек отвернулся и мой палец нажал спусковой крючок, отнимая жизнь рядового Ника Фроста. Маленькая дырочка в каске прямо на затылке медленно курилась легким дымком. Ход времени сжался и рука с пистолетом, словно в замедленной съемке направилась к каске Джека. Самая долгая секунда в моей жизни разделила первый и второй выстрел. Пуля попала точно куда я и целился – Джеку в висок. На, забрызганном кровью, лице Джека навсегда осталось удивление. Уж что-что, а такого вероломства он не ожидал.

*

– Прости! – рыдал я, не понимая проснулся или нет. – Прости, Джек!

Чья-то нежная рука погладила меня по щеке, возвращая к реальности. Через узкую щель в створах двери уже пробивался лучик восходящего солнца, и я смог разглядеть её силуэт.

– Лан, я не хотел убивать Джека – вытирая рукавом пот со лба, принялся объяснять я. – Он не заслужил! Лан, я не хочу убивать их всех! Джека дома ждала девушка. У него мама больная…

– Успокойся, Арчи, – нежно проговорила Лун. – Я не заставляю тебя никого убивать. Это был сон. Дурной сон. А я вообще не Лан.

Я сделал несколько глубоких вдохов, приобретая способность трезво мыслить. Голова снова немного болела, одежда вымокла от пота, все тело колотила крупная дрожь.

– Прости, Лун, я перепутал тебя…

– Я знаю, – спокойным голосом перебила меня она. – Все в порядке, я все понимаю. Если тебе будет легче, можешь называть меня Лан, – она подалась вперед чтобы обнять меня.

– Спасибо, Лун! – я робко принял её в свои объятия. Меня очень смущало то, что моя одежда промокла от пота, но продолжать быть одному против всего мира было уже невыносимо. – С твоей сестрой я встречусь во сне. Сейчас я благодарен именно тебе.

Худенькая и беззащитная Лун не отстранилась от меня. Она растворилась в моих объятиях, и я почувствовал себя в безопасности. Как эта слабенькая девчонка может помочь мне – машине убийце? Тому, кто, не моргнув глазом убил своих братьев по оружию? Да ей же самой нужна защита! Но факт остается фактом. С ней мои страхи отступали. Отступали медленно, но, верно. Не знаю сколько бы я ещё прижимал её к себе, но вежливый стук в грубо сколоченную дверь, что прикрывала вход в землянку заставил нас одернуться и отстраниться друг от друга.

– Лун Во, Арчи Донован, вы проснулись? – зазвучал немного смущенный голос Вуя Ле.

– Да, уже выходим, – отозвалась Лун, отточенными движениями приводя себя в порядок после сна.

Дверь не без труда поддалась и поползла в сторону, заполняя крошечное помещение утренним светом и я, морщась осмотрел Лун. Легкая помятость ей была только к лицу. Немного растрепавшиеся волосы, складки на платье, в котором она так и уснула. От яркого солнца она зажмурила глаза и сморщила носик. Я невольно залюбовался ей, рискуя быть пойманным за этим делом.

– Данг Хо объявил сбор командиров в полдень. Вам двоим приказано присутствовать, – не дав насладится видом дочери графа Во, отвлек меня Вуй, и я повернулся в его сторону. – Надо бы привести тебя в порядок Арчи. На совете будет много знати. Следует предстать перед ними в должном виде.

– А что не так… – заговорил было я, переводя взгляд с Вуя на Лун, но та лишь кивнула в знак согласия с Вуем.

– Ты давно смотрелся в зеркало? – с улыбкой спросил Вуй. Я растерянно пожал плечами. – Лун, у тебя есть?

Лун ухмыльнулась и полезла в свою сумку. Через несколько секунд она передала мне старенькое круглое зеркальце, явно произведенное в Эдеме. Я неуверенно его взял. Лун и Вуй ожидающе смотрели на меня, с плохо скрываемыми улыбками. Когда я перевел взгляд в зеркальце, то увидел…

– Это что ещё за твою мать? – вырвалось у меня. Из пыльного зеркальца смотрел кто-то лишь очень смутно напоминающий меня прежнего.

Дуэль

Служивое дворянство, у которого руки по локоть в крови, любят войну, упиваются войной, видят в ней смысл своей жизни. Пророк Арчи Донован не уступал им в искусстве убивать своих врагов, но прилагал все усилия, чтобы этого не делать.

Блаженная Лун Во

*

Сразу после моего свидания с Кэт, когда мне не хватило денег даже на вино, я решил, что не помешает немного подзаработать. Купив местную газету, я начал читать объявления о приеме на работу. Из специальностей, не требующих образования и опыта, чаще всего попадались объявления, где график работы исключал совмещения этой подработки с учебой. Среди всех объявлений мне больше других приглянулась вакансия сборщика урожая персиков. Платили совсем немного, но зато никакого графика. Приходи утром, работай сколько сможешь, получай деньги за выполненную работу. Плюс сразу вспомнилось то, как мы с мальчишками пробирались на плантации и объедались перезревшими персиками прямо с дерева. От воспоминаний рот сразу наполнился слюной. Подзаработать и ещё персиков бесплатно поесть! Не будут же там следить за каждым сборщиком. Идеальный для меня вариант.

Но на деле оказалось все совсем не так. По объявлению рано утром в субботу пришло человек сто. Представитель сельскохозяйственной компании объявил, что им сегодня нужно только сорок. Предпочтение отдали молодым и сильным и поэтому я попал в число допущенных. Персики же надо не только собрать в ящики. Их ещё надо донести до грузовика. Работа оказалась совсем не простой. Под палящим солнцем пришлось весь день лазить вверх-вниз по лестнице, а потом ещё и таскать тяжеленые ящики. Пару девушек, что работали неподалеку охрана поймала за поеданием урожая и их выгнали, не заплатив ни цента. На сорок сборщиков, работающих на плантации, я насчитал десять охранников, которые следили за нами и записывали в тетрадку кто сколько собрал. В конце дня, все мы отправились к представителю компании за заработком. Мне выплатили всего двенадцать долларов – по одному за каждый ящик. Женщина, что работала по соседству получила и того меньше. А вот все охранники получили по двадцать. И это за то, что они просто сидели в теньке и смотрели за нами. Кто-то из мужчин уточнил, не нужны ли им на завтра охранники, на что получил только сдержанный хохот.

Вечером этого же дня я на заработанные деньги купил бутылку вина и ломоть сыра. На вопросительный взгляд Кэт я рассказал о приобретенном опыте. Она посмеялась надо мной и сказала: «Кризис перепроизводства – это не когда произвели товара столько, что его не могут потребить. Кризис – это когда рабочие получили за работу так мало, что не смогли купить то, что сами же и произвели».

*

Двухмесячная щетина давно превратилась в слежавшуюся и торчащую клочками бороду, огромный синяк под глазом, оставленный солдатами вьетов, засаленные пряди волос, кожа вымазана не то грязью, не то запекшейся кровью. Внешний вид того, во что превратилась моя униформа, тоже вызывал недоумение. Перепачканная грязью, потом и кровью, она лишь отдаленно напоминала то, что из себя представляла двумя месяцами ранее. Встреть я сам себя, то не испытал бы ничего, кроме отвращения.

– Здесь неподалеку есть ручей с чистой водой, – Вуй вывел меня из ступора.

– Но как мне быть? – беспомощно уточнил я. – Личные вещи, у меня отобрали ещё в первый день. Там была моя бритва. И я понятия не имею, где достать мыло.

– Бритву я тебе одолжу, – успокоил Вуй. – А вот с мылом дела обстоят хуже. Есть зола.

– Зола? – переспросил я.

– Да. От костра.

– Раздевайся, – скомандовала Лун. – Я постираю одежду. Ты пока помойся и займись бородой.

Я послушно начал снимать штаны, гимнастерку и майку. Оставшись в одних трусах, я вопросительно посмотрел на Лун.

– Достаточно, – хихикнула она, и не скрывая улыбки осмотрела меня оценивающим взглядом. Приподняв одну бровь, Лун взяла грязные вещи и отправилась в сторону реки.

За последние два месяца мой рацион сильно изменился в сторону свежих фруктов, риса и иногда соленой или вяленой рыбы, и мяса. Я не жаловался, но наесть лишних килограммов на таком питании невозможно. Особенно учитывая ежедневные утомительные переходы по джунглям. От постоянных физических нагрузок и недостатка калорий, весь подкожный жирок сгорел и теперь я выглядел как бегун на длинные дистанции или прыгун с шестом. Мышцы окрепли и хорошо выделялись под истончившейся кожей. Пресс, руки, ноги. Все части тела бугрились не очень большими, но выступающими мышцами. Картину портило обилие синяков, порезов и ссадин. Синяки и ссадины от тех же солдат вьетов, глубокие порезы и шрамы – это следы покушений, потертости от долгого ношения брони Чунга.

Пока я мылся в ручье при помощи золы, брился при помощи опасной бритвы и какого-то растения с липким соком, Лун постирала мою форму и повесила сушится на сучьях дерева.

– Давай я помогу, – предложила она, видя, как я в очередной раз порезался в районе шеи. – Не хватало чтобы ты себе еще горло перерезал.

– Спасибо! – с облегчением сказал я и передал бритву Лун. – И снова я твой должник.

– Не шевелись, – приказала она мне и принялась за работу. – Ты как маленький, Арчи. Неужели в войске асов не моются, не стирают одежду и не бреются.

– У нас есть мыло, безопасные бритвы и ножницы, – попытался оправдаться я.

– Надо будет при случае разжиться необходимым. Когда ты стал похож на человека, то выглядишь очень даже ничего, – Лун позволила себе легкую улыбку. Похоже всё происходящее её сильно веселило.

Закончив с бритьем, она осмотрела меня придирчивым взглядом и осталась довольна.

– Хоть прямо сейчас на поиски невесты отправляйся, – снова хихикнула она.

– Что-то я не вижу здесь очередь из желающих выйти замуж за солдата аса, – поддержал шутку я. – Как бы мне ещё подстричься?

– Оставим пока так, – снова улыбнулась она. – Тебе идут длинные волосы.

– А тебе идет улыбка!

– Спасибо, – кокетливо поблагодарила она.

– Ну что, – из-за спины раздался серьезный голос Вуя, – готовы?

– Да, – ответил я.

– Одежда только ещё не высохла, – добавила Лун.

– Надевай так. На себе высушишь. Нам пора выдвигаться. Хорошо бы прийти заранее.

Я молча кивнул и принялся одеваться, но вдруг замешкался. Немного подумав, я обмотался куском мягкой ткани, что подкладывают под торакс и принялся надевать броню Чунга. То, что я похудел имело ещё один плюс. Гимнастерка стала мне велика в груди, и я мог прятать под ней свой античный бронежилет. Опытный взгляд военного сразу распознает его под одеждой, но я все равно не хотел выпячивать наружу то, что я в броне. Вуй одобрительно кивнул, увидев, что я делаю и приказал паре солдат помочь мне с завязками по бокам.

– И вот ещё что, – опомнился он, доставая из-за пазухи какой-то тяжелый сверток. – Данг Хо просил передать это тебе.

Я аккуратно принял тяжелый свёрток и даже не разворачивая понял, что там пистолет. Скорее всего, мой пистолет.

– Мне предстоит защищаться? – уточнил я.

– Данг Хо ничего не говорил мне по этому поводу. Сказал, ты сам разберешься что с ним делать.

Путь до места сбора оказался не близким. Диверсанты и партизаны вьетов очень серьезно относились к конспирации и никогда не засиживались на одном месте. Я мог только поражаться тому, как они ориентируются в джунглях и умудряются запомнить сотни схронов и точек рандеву. Для меня, человека родившегося и выросшего в городе, джунгли – это просто нескончаемый лес, болота и реки.

Шли мы молча. Вуй сказал, что мы в тылу врага и рядом могут оказаться отряды, выискивающие партизан. Поэтому поглощенный своими мыслями я молча брел следом за Лун, пытался любоваться её ловкими движениями и гибким телом. Правда получалось это у меня с трудом. То ли последствия сотрясения вернулись, то ли волнение из-за предстоящей перестрелки так повлияло, то ли все сразу, но голова снова заболела. Дошло до того, что я хотел было уже попросить у Лун дозу морфия, но передумал. Во-первых, на предстоящей встрече надо трезво мыслить, а во-вторых, не стоит дразнить зависимого человека дозой наркоты. Но Лун и сама заметила, что со мной не все в порядке и начала бросать на меня обеспокоенные взгляды.

– Вуй, – шепотом позвала она нашего командира, – нужен привал.

– Мы почти дошли, – тяжело дыша обернулся он, но увидел мое состояние и подчинился.

– Голова болит и тошнит, – шепотом рассказал я свои симптомы.

– Морфий? – после мучительной паузы спросила она.

– Нет! Не стоит, – я прикрыл глаза и сел на землю. – Есть ещё варианты?

– Есть несколько пачек с таблетками, назначение которых я не знаю. Может ты разберешься, – суетливо заговорила она и полезла в сумку, доставая мятые пачки.

– Аспирин! – вырвалось у меня. – То, что надо!

Я разорвал упаковку и разом закинул в рот две таблетки. Лун протянула мне флягу с водой, внимательно наблюдая за мной и запоминая все мои действия.

– Эти таблетки снимают головную боль? – уточнила она.

– Да! – задыхаясь ответил я. – И помогают при высокой температуре.

– Я запомню, – покрутив надорванную пачку в руках, ответила она. – А эти?

– Это уголь, – пояснил я. – От легких отравлений.

– Здорово! – оценила она. – Что еще знаешь?

– Тааак, – отдышавшись я разложил стопку с таблетками перед собой. – Эти от поноса, эти, кажется, очищают воду. А эта баночка с раствором йода. Раны обрабатывать.

Лун жадно меня слушала, внимательно изучала названия и запоминала принцип действия.

– Знаешь, чего у тебя нет? – устало вспомнил я. – Спирта для дезинфекции.

– Спирт? – переспросила она.

– Да. Это как очень крепкий алкоголь. Убивает микробов. Когда режешь кожу или ставишь укол, то это место надо протереть спиртом.

– Вот это? – она вынула из сумки небольшую фляжку, открыла и передала мне.

– Ого! – вырвалось у меня, когда я понюхал горлышко. – Он самый!

– Как будет время, ты мне все это очень подробно расскажешь!

– За рюмочкой вот этого чудесного напитка, разве что, – превозмогая головную боль пошутил я.

– Какая расточительность, – хихикнула она.

– Можем выдвигаться? – послышался негромкий голос Вуя.

– Да, – ответил я. – Думаю да. Тошнота прошла, аспирин подействует через полчаса.

Вуй не стал держать прежний темп, заметно сбросив скорость ходьбы. К месту встречи мы вышли едва ли не с опозданием. Шатров и палаток на месте встречи никто ставить не стал, рыть или сколачивать укрепления тоже. Три десятка дворян собрались под огромным деревом, а их люди рассредоточились по широкому периметру, организуя дозоры и охранение.

Вуй не стал сразу идти к собравшейся на совет знати. Он при помощи своих людей облачился в золоченый доспех, и только после этого зашагал в нужную сторону. Мы с Лун поплелись следом за ним. Сразу стало понятно, что Вуя здесь все знают. Кто-то крепко пожимал ему руку, кто-то радостно обнимал, кто-то ограничивался приветственным кивком. Подойдя ближе, я заметил Чунга в его сияющей на солнце броне и хотел было подойти к нему. Но вовремя передумал. Рядом с ним стояли двое его старших братьев, которые демонстративно не смотрели в мою сторону. Чунг же, завидев меня, виновато потупил взгляд.

– Все в сборе? – раздался басистый голос и из толпы разодетых в парадные побрякушки дворян показалась кряжистая фигура в льняной рубашке. Барон Данг говорил не громко, но собравшиеся в миг замолчали и создалось ощущение, что даже птицы и насекомые почтительно притихли.

Повстречавшись со мной взглядом, он с любопытством оглядел меня. По его лицу я понял, что мое преображение было барону по душе. Он бросил мимолетный взгляд на Лун и мне на мгновение показалось, что уголки его губ немного приподнялись. Старый лис сразу понял кому я обязан своим парадным внешним видом.

– С моей стороны есть только один вопрос, – продолжил говорить он. – Как изменить ход войны в нашу пользу? Войска вьетов терпят поражение за поражением, и только партизанская деятельность не дала противнику поставить жирную точку в этой войне. Мое мнение вы знаете. Я предлагаю заимствовать у врага военные технологии. Опыт боевых действий с применением оружия асов показал колоссальную разницу в результатах. При помощи дезертира вражеской армии морпеха Арчи Донована, – барон указал рукой в мою сторону, – я предлагаю начать массовое обучение наших лучших воинов принципам ведения боя оружием асов, – закончил он.

– Данг Хо, ты предлагаешь создать отряды, наподобие ордена «Последнего боя», – Заговорил один из дворян. – Правитель Хунг может воспринять это как угрозу его величеству.

– Правитель Хунг в столице, – парировал Данг Хо. – Столица по ту сторону линии фронта. Как мы можем представлять для него угрозу?

– Три десятка мятежных дворян, – покачал головой незнакомец. – Вот что скажет о нас правитель Хунг.

– Лучше подумай, что он скажет, когда к нему на помощь придут тридцать знатных дворян с войском, вооруженных автоматами, а не луками. А такая необходимость рано или поздно настанет.

– Дело не в том, что ты собрался сделать, – взял слово самый разодетый дворянин и я узнал его. Именно он был больше остальных недоволен тем, что барон не казнил меня в день дезертирства. – Дело в том, как ты собираешься это сделать. Ты предлагаешь нам сражаться бок о бок с ненавистным врагом, предателем своей страны, дезертиром и человеком без чести. Сколько наших детей он убил? Сколько наших женщин изнасиловал?

– Давайте спросим у него, – спокойно предложил барон.

– Я не собираюсь унижать себя, разговаривая на языке асов, – фыркнул недовольный граф.

– Кто это? – шепотом уточнил я у Лун.

– Это Чи Фан, – затараторила Лун так чтобы никто, кроме меня её не слышал. – В первые месяцы войны его родовое поместье было сожжено, дети убиты или угнаны в плен. Он всем говорит, что его жену прилюдно изнасиловали и убили солдаты асов. Ему с небольшим отрядом чудом удалось спастись.

Я задумался. Сердце выскакивало из груди, отдаваясь пульсом в висках. Стоит ли отвечать зазнавшемуся графу? Судя по тому, что барон передал мне пистолет, стоит.

– Он все врёт, – я шепотом ответил ей и сделал несколько шагов вперед. – Благородные мужи, доблестного народа вьетов, – повысив голос заговорил я. – И милая леди, – я сделал небольшой поклон Лун. – Вам не придется переходить на язык асов чтобы поговорить со мной. Я только учусь вашему языку, и некоторые диалекты для меня новы, но несколько косноязычно изъясняться мне по силам, – чуть не вывихнув челюсть от старания попасть точно в знакомые интонации закончил я.

Моей целью было удивить собравшихся гордых феодалов своим знанием языка и мне это удалось. Барон Данг даже одобрительно кивнул мне. Но вот граф Чи Фан чуть было не позеленел от злости.

– То, что этот выродок выучил несколько наших слов, не делает его ровней благородным дворянам, – шипя от гнева заговорил он. – Признавайся, сколько жизней вьетов ты отобрал?

– Только одну жизнь, – признался я. – Мужество и сила воли этого человека так вдохновили меня, что я решил перейти на вашу сторону. Я не хочу участвовать в геноциде мирного народа, в сожжении людей заживо, в убийстве детей.

– Ты предатель! – заявил Чи Фан. – У тебя нет благородной крови, нет чести, нет права быть здесь!

– Постой, Чи Фан, – вмешался барон Данг. – Во мне тоже не течет благородная кровь. Некоторые назовут мой план предательством. У меня тоже нет права находиться здесь?

– Ты не убивал солдат народа вьетов! – огрызнулся тот.

– Еще как убивал! – возразил Данг Хо. – И ты тоже. Вообще-то служивая знать только этим и занимаются.

– Я могу это делать по праву рождения. Когда задета моя честь, – не унимался граф. – У этого безродного ублюдка нет на это права. У него нет чести!

– Что ты предлагаешь? – уточнил Данг Хо.

– Убить его прямо сейчас! – радостно осклабился он.

– Дуэль? – удивленно уточнил я.

– Что такое дуэль? – переспросил барон.

– Поединок между двумя людьми для того, чтобы ответить на нанесенное оскорбление.

– Отлично! – заявил Чи Фан. – Мне подходит!

Рассвирепевший граф без предупреждения сорвался с места, устремившись на меня. Под весом его стальных доспехов бег ему давался с трудом и мне было забавно видеть, как нелепый человек в нелепой броне нелепо пытается бежать.

– Спасайся! – испуганно посоветовала Лун.

Я демонстративно и не сходя с места обернулся на нее, одарив недоуменным взглядом. В запасе у меня было секунд пять-шесть. Самоуверенный до абсурда Чи Фан проворно выхватил саблю и издал атакующий крик. Окружающие застыли в изумлении, ожидая кровавого зрелища. Они недоумевали почему я не сделал ни одного шага, почему я не испугался рыцаря в полной броне с занесенной для удара саблей. Я вопросительно посмотрел на барона. Тот утвердительно кивнул. Отточенным движением я выхватил пистолет из кобуры на поясе, убрал с предохранителя и сделал пару выстрелов. На все про все ушло не более пары секунд. Граф Чи Фан с пулевыми отверстиями во лбу и в районе сердца мешком рухнул мне под ноги.

– Две жизни благородных вьетов, – во всеуслышание поправился я, поставил пистолет на предохранитель и убрал его в кобуру.

– Вот вам наглядный пример столкновения военных технологий вьетов и асов, – пробасил Данг Хо.