Между нами неизбежность

Глава 1

– Мисс Джадд, мы смогли выявить причину повышения у вас болевого синдрома и обильных кровотечений во время менструации.

– И чем же вы меня порадуете, доктор Рэмзи? – закидываю ногу на ногу, откинувшись на спинку стула. Расклешенная юбка кораллового цветастого платья немного задирается, оголив белую кожу острых коленок, и я замечаю, как карие глаза мужчины устремляются в район моих ног. Делаю вид, что не замечаю этого, давно привыкнув к вниманию мужского пола. Так уж вышло, что природа на пару с моими родителями наградила меня цепляющей внешностью с длинными черными, как воронье крыло волосами, светлой фарфоровой кожей и большими глазами глубокого зеленого оттенка. С самого детства на меня обращали внимание и одаривали комплиментами, но, как оказалось, в красоте есть свои минусы. Ты становишься мишенью для людей, от которых лучше держаться подальше.

Выжидающе смотрю на доктора, готовясь принять очередную данность моей и без того проблемной жизни.

– Кхм… – откашливается в кулак и отводит взгляд на экран монитора. – У вас патология матки, – начинает нервно щелкать мышкой, водя ей по столу.

– Что это значит? – настораживаюсь.

– В полости вашей матки находится мышечная перегородка, частично разделяющая ее на две половины. Такое возникает еще при внутриутробном развитии. С возрастом перегородка может начать разрастаться и если в ближайший год не забеременеть, то велика вероятность того, что вы не сможете в будущем стать матерью.

– Вы уверены? – задаю вопрос, ощутив, как участилось сердцебиение. Даже выпрямляюсь на стуле.

В свои тридцать четыре года до сегодняшнего дня я особо не задумывалась о материнстве. Вернее, спрятала эти мысли куда-то далеко, стараясь не думать, несмотря на то, как сильно люблю детей. От одного воспоминания о любимой крестнице Элизабет, дочери лучшей подруги, грудь наполняется приятным теплом. Вот только в данный период жизни мое материальное положение заметно ухудшилось и ни о каких детях можно даже не думать. Чтобы вырастить ребенка одной (поскольку я не собираюсь выходить замуж) и дать ему хорошее образование, нужен стабильный доход, а его у меня никогда не было. Моя писательская карьера за последние два года дала трещину, и финансы стали главной проблемой. А теперь к ним еще и прибавилась проблемная матка. Лучше просто быть не может.

– К сожалению, ваш диагноз полностью подтвержден. Операция в вашем случае имеет риски из-за аллергии на анестезию. Поэтому, если не поспешить с беременностью, с возрастом риск выкидышей и преждевременных родов возрастет в разы.

– Тогда скажите мне, доктор Рэмзи, – кладу локоть на стол, подавшись немного вперед. – Почему это не было выявлено в восемнадцать лет? – неотрывно смотрю в глаза мужчины, заметив, как после моего резкого вопроса его лицо побледнело.

– Эм… – снова щелкает мышкой, видимо, заглядывая в мою медицинскую историю. – Возможно, потому что тогда все произошло самопроизвольно и поэтому не вызвало подозрений.

– Хм…очень интересно… – откидываю с плеча блестящую прядь волос, что не уходит от взгляда доктора.

Со стороны ему может показаться, что мне абсолютно все равно, но на самом деле внутри сейчас целый ураган из чувств. Понимание того, что я скорей всего никогда не стану матерью выбило из колеи. Но я не из тех женщин, кто выводит свои эмоции напоказ. Я привыкла держать все в себе. Эмоции – наш главный враг. Если показывать их, особенно мужчинам, рано или поздно они воспользуются моментом и тогда последствия могут быть необратимыми. Я знаю, о чем говорю.

– Я пропишу вам лекарства, которые уменьшат боли и обильность менструации. Если вы все-таки решитесь на беременность, я напишу вам список лекарств, повышающих фертильность, и дам инструкцию как следить за овуляцией.

– Спасибо, но только лекарство от проблем с менструацией, больше ничего не нужно, – произношу, сжав челюсть до скрежета зубов.

– Вы не замужем и если у вас нет партнера, есть специальные банки донорской спермы, и вы мож…

– Я же сказала, не нужно, – не даю договорить, уже плохо себя контролируя.

– Вы уверены?

– Уверена.

– И все же я напишу, – доктор проявляет крайнюю настойчивость.

Если посмотреть с другой стороны. Ну какая из меня мать. Я со своей жизнью не могу справиться, а тут жизнь маленького человека.

Мне даже некому будет помочь. Я совсем одна. Родители с сестрой погибли в автокатастрофе, когда мне было двенадцать. Единственная бабушка, ставшая моим опекуном, умерла в мой семнадцатый день рождения. Я никогда не смогу подпустить к себе ни одного мужчину, и мне не на кого будет положиться кроме себя. Даже близкая подруга переехала в Аргентину к своему мужу, счастливо выйдя замуж во второй раз, после пережитого ужаса в первом браке. И все, что мне остается это смириться со своей печальной участью бездетной писательницы неудачницы.

Оказавшись на улице, сжимаю до хруста пальцев листки с рекомендациями доктора. Тело бьет мелкой дрожью. Внутри бурлят раздирающие душу эмоции.

Спустившись по ступенькам, останавливаюсь, посмотрев невидящим взглядом впереди себя. На улице жарко и солнечно, но во мне сейчас бушует целый девятибалльный шторм. Меня сковало нервное напряжение, нарастающее с каждой секундой.

Срываюсь с места и бегу к своей машине, припаркованной недалеко. Забираюсь в салон и, швырнув сумочку с листками на соседнее сиденье, даю волю слезам. Плач быстро перерастает в горькие рыдания и схватившись за живот, покачиваюсь как умалишенная, начав завывать от окутывающей все нутро боли. Давно я не позволяла себе чего-то подобного. Все эти годы с того проклятого дня я старалась быть сильной. Не поддаваться слабости. Стойко выдерживать все, чтобы со мной не происходило. Но, видимо, я слишком долго копила в себе. И я позволяю себе эту слабость. Все равно этого никто не увидит. Я дам себе еще несколько минут, а потом возьму себя в руки и продолжу свое бессмысленное существование с невозмутимым выражением лица.

Иногда я задаю себе вопрос к чему это все. Для чего я вообще пришла на эту землю. За что на мои плечи вечно наваливается что-то. Сколько еще я буду жить в вечной борьбе сама не зная за что.

Когда мама еще была жива, она всегда говорила, что каждый человек рождается на этот свет для чего-то. У каждого есть своя миссия, и я верила ей. Став писательницей и опубликовав свою первую книгу, которая имела колоссальный успех, я думала, что нашла свой смысл. Многие читатели были настолько восхищены моими первыми книгами, что писали письма благодарности, присылали подарки, и я поверила в то, что моя миссия в том, чтобы приносить людям радость посредством книг. Но после череды успехов постепенно все стало рушиться. Я чередовала то провальную книгу, то успешную, и со временем начало становится все хуже. Но я до сих пор не опускаю руки. Вот только все чаще задумываюсь о том, что я сбилась со своего пути.

Простояв на стоянке почти час, возвращаюсь домой уже под вечер. В комнате на моем рабочем столе и на полу вокруг него царит полный хаос. Куча нераспечатанных писем от читателей, часть из которых будет с содержанием того, какой бездарностью я стала и что мне пора завязывать с писательством и не позорить образ современного писателя мистических триллеров. Везде разбросаны смятые листки ночных попыток написать новую книгу. Из пятидесяти шести листов, не уничтоженными в порыве гнева остались только пять.

Нет ни моральных, ни физических сил убирать этот бардак. Сняв платье через голову, я просто падаю лицом на незаправленную кровать и проваливаюсь в странный беспокойный сон, в котором за мной кто-то гонится.

***

Просыпаюсь в начале одиннадцатого ночи, с ощущением будто по мне проехал грузовик. Плетусь в душ и почти полчаса стою под теплыми струями. Когда возвращаюсь в комнату и осматриваю неубранный бардак, не ощущаю ни единого порыва взяться за его исправление. Иногда мне кажется, что моя квартира полностью отражает то, что творится у меня в душе. А там сейчас полнейший раздрай. Взгляд падает на стоящую печатную машинку с заправленным в нее пустым листком бумаги и меня передергивает. Может быть, я достигла той точки невозврата в своей писательской карьере? Или это всего лишь творческий кризис? Я уже совершенно ничего не понимаю.

Совсем не хочется оставаться дома. Мне нужно срочно отвлечься. Снять нервное напряжение. А лучшим лекарством будет секс.

Выбираю далеко не скромный наряд, надев облегающее стройную фигуру словно перчатка короткое черное платье без рукавов. С треугольным вырезом, выгодно подчеркивающим третий размер груди. На контрасте с черным цветом моя белоснежная кожа особенно выделяется. Волосы после душа просто сушу и оставляю лежать прямыми блестящими прядями на плечах. Подкрашиваю ресницы тушью и выделяю пухлые губы алой помадой. Перед выходом надеваю черные замшевые лодочки на десятисантиметровой шпильке и беру сумочку, закинув в нее мобильник.

У дороги ловлю такси, которое везет меня в один из ночных клубов Нового-Орлеана. Водитель высаживает меня у бордюра и расплатившись, следую в сторону входа, где собралась небольшая толпа, пытающаяся уговорить угрюмого секьюрити в черном строгом костюме впустить их. В клубе «Парадиз» всегда строгий фейсконтроль и сюда не пускают кого попало.

Прохожу через компанию парней, провожающих меня взглядом, и слышу пошлые свистки в спину. Никак не реагирую. Пусть пялятся. Эта красота все равно им не достанется.

Увидев мое приближение, охранник сразу снимает с крючка оградительную цепь и пропускает меня в клуб.

– Доброй ночи, мисс Джадд. Хорошего вечера, – сдержанно улыбается.

– Благодарю, – коротко кидаю и скрываюсь в дверях.

Спускаюсь по ступенькам, оказавшись в просторном помещении с круглым танцполом по центру, наполненным танцующими. За стеклянной перегородкой диджей миксует клубные треки, а по обеим сторонам от него на невысоких помостах танцуют девушки гоу-гоу в ярко-розовых париках и белых кожаных костюмах, едва прикрывающих их прелести. По периметру танцпола расставлены столики, за которыми расслабленно восседает часть посетителей.

С правой стороны расположилась длинная барная стойка, к которой я сразу направляюсь.

Этот клуб давно стал местом моих редких ночных приключений. Так уж сложилось, что меня здесь узнают, поскольку я давно знакома с его владельцем. Стив Барнет – единственный во всем Новом Орлеане мужчина, с которым я занималась сексом больше одного раза.

Сажусь на свободный стул у барной стойки, положив сумочку рядом.

Жестом подзываю молодого официанта с татуированными руками и модной прической, зачесанной набок.

– Что сегодня будешь, Беатрис?

– Сделай мне мартини с водкой, милый, – улыбаюсь самой очаровательной улыбкой, действующей на всех одинаково.

– Будет сделано, – подмигивает мне, играюще улыбнувшись.

– Давно тебя не было видно, – звук знакомого голоса за спиной, заставляет обернуться.

– Только не говори, что скучал, – прохожусь взглядом по широкоплечей фигуре, спрятанной за белой рубашкой с закатанными рукавами. На узких бедрах потертые джинсы и начищенные до блеска туфли на ногах.

– А что, если да? – голубые глаза внимательно смотрят на меня, а тонкие губы расплываются в улыбке.

– Ох…Стив… – демонстративно закатываю глаза. – Мы уже это обсуждали не один раз, – при любой встрече он не упускает попыток пробиться через выстроенный барьер.

Вот только он не знает, что если я приняла какое-то решение, я никогда не изменю его.

Когда я впервые появилась в стенах этого клуба, здесь отмечали год со дня открытия. В ту ночь собралось много приглашенных гостей, с которыми Стив был в дружеских или приятельских отношениях. А я же пришла, чтобы исследовать новое для себя место, где планировала в будущем знакомиться с кем-то на одну ночь. Я надеялась в этот вечер уехать в компании какого-нибудь молодого страстного парня, с которым можно было забыться на смятых простынях в номере отеля. Но моему желанию не суждено было сбыться, когда ко мне подошел Стив и завел непринужденный разговор. Не знаю, как так вышло, но меня увлекла беседа с ним. Ведь раньше я тщательно избегала взрослых зрелых мужчин. А он первый за многие годы мужчина старше меня, хоть и всего на пару лет. Мне было спокойней в компании молодых непосредственных парней, от которых мне не нужно было ничего кроме члена в штанах, а им от меня красивое женское тело. С ними я чувствовала себя в безопасности. От них не исходило угрозы.

В ту ночь все пошло наперекосяк. Из клуба мы уехали вместе со Стивом, прямиком к нему домой и провели пару ярких часов в постели. Утром, пока он еще спал, я ушла, не оставив своего номера. Я не собиралась повторять произошедшее, пусть даже мне очень понравилось.

Стив сам нашел меня. На презентации моей новой книги, организованной в книжном доме «Фолкнер Хаус». Я сидела за столом и подписывала книги для моих фанатов.

– Для кого подписать? – на автомате спрашиваю, взяв протянутую книгу.

– Для того, кого ты оставила в постели сбежав, – раздается низкий голос, и я резко поднимаю глаза, встретив взгляд знакомых голубых глаз.

– Стив? Что ты здесь делаешь? – растерянно хлопаю глазами, не ожидая увидеть его.

Меня сложно вывести из равновесия, но ему это удалось.

– А ты не сказала, что пишешь книги. Да еще и такие талантливые.

– Яяя…не привыкла распространяться о том, чем занимаюсь.

– Ну да. Ты вообще почти ничего не рассказала о себе в день нашего знакомства.

– Прости, но мне нужно еще раздать автографы, – указываю на очередь людей, стоящих за его спиной. – Они давно ждут.

– Конечно. Я подожду тебя, – забирает книгу из моих рук.

– Не стоит, Стив.

– Я подожду, – тон голоса меняется, говоря о том, что спорить бесполезно.

Он действительно прождал меня еще целых полтора часа. После чего отвез в ресторан поужинать. А после к себе, где все снова повторилось. Это повторялось еще несколько раз, пока я не поняла, что все заходит слишком далеко. Стив начал намекать на отношения, и внутри что-то щелкнуло. Меня начало раздирать нарастающее ощущение приближения чего-то плохого, и в один прекрасный день, придя в клуб, я сказала ему, что наши встречи больше не повторятся. А чтобы он понял, что я абсолютно категорична в этом вопросе, на его глазах я познакомилась с молодым начинающим брокером и ушла с ним из клуба. С того дня прошло уже почти три года, но до сих пор каждый раз при встрече Стив не упускает попыток все вернуть.

– Ты прекрасно выглядишь, – игнорирует мои слова, положив руку на спинку стула, слегка коснувшись спины. – И, вообще-то, я рад тебя видеть, – чуть подается вперед и инстинктивно отстраняюсь.

– Не обольщайся, я пришла не к тебе.

– И все же я не теряю надежды, что когда-нибудь ты передумаешь, – блуждает взглядом по моему лицу.

– Не передумаю. Не трать понапрасну время, – как можно более безразлично отвечаю, отвернувшись от него. Сегодня я не в настроении на долгие откровенные разговоры.

Беру в руку поставленный барменом бокал с коктейлем и делаю большой глоток крепкого напитка, ощутив разливающийся по пищеводу жар. Вот только долгожданного расслабления не наступает.

– Хотел бы я когда-нибудь узнать почему ты стала такой, – произносит и внутренности сжимаются в тугой узел.

– Этого не знает никто. И никогда не узнает, – сглатываю подступивший к горлу ком.

– Босс, один из посетителей попросил позвать вас, – слышу обращение кого-то к Стиву.

– Для чего? – тон голоса звучит с недовольством.

– Я не знаю.

– Ладно. Пойдем. Хорошего вечера, Беатрис. Рад был видеть, – кидает на прощание с горечью в тоне, и я ощущаю на затылке его взгляд.

Ничего не отвечаю, молча кивнув, и мужчина скрывается в толпе посетителей.

Кручу ножку бокала, наблюдая, как по стенке медленно скатывается капля выступившего конденсата. Уже жалею, что пришла. И без того не лучшее настроение опустилось до нуля. Залпом осушаю остатки коктейля и поднимаюсь со стула, чтобы покинуть это место и вернуться домой. Сегодня обойдусь без секса. Лучше опять попишу свои бездарные истории. Тянусь за сумочкой, но ее нет на том месте, где она лежала еще несколько минут назад. Начинаю судорожно осматриваться, подумав, что она могла упасть на пол, но ничего не нахожу. Кидаю взгляды на сидящих неподалеку посетителей, которые увлечены своими разговорами и не обращают на меня никакого внимания.

– Черт! – в голос выругавшись, прохожусь рукой по волосам, поняв, что сумку украли.

Глава 2

Спустя полчаса стою, обхватив себя руками и, стиснув зубы, наблюдаю, как в специальной комнате с множеством экранов приехавший на вызов офицер полиции просматривают записи с камер видеонаблюдения вместе с руководителем службы охраны.

Рядом со мной стоит Стив, и я ощущаю исходящее от него напряжение. Но скорее это я настолько напряжена, что напоминаю оголенный провод. Чувствую, как меня потряхивает. В сумочке была одна важная вещь, и я не так переживаю за кредитку, которую уже заблокировала по звонку с телефона бармена, старый мобильник и пару сотен баксов, сколько за дорогой сердцу предмет. Даже то, что сумка была дизайнерской и куплена когда-то за немалые деньги меня почти не волнует.

– Ты как? В порядке? – интересуется Стив с сочувствием в голосе.

– В полном, – отрезаю.

– Мне очень жаль, Трис.

– Прибереги свою жалость для кого-нибудь другого, Стив. А лучше уволь свою охрану, которая пускает в клуб всякую шваль, – знаю, что веду себя грубо, но мои нервы уже давно трещат по швам.

– Я с этим обязательно разберусь.

Ничего не отвечаю, не сводя глаз с сотрудника полиции, который направляется к нам.

– К сожалению, по камерам ничего не видно, – заключает тот.

– Я даже не сомневалась, – не могу не съязвить. Моя стервозность рвется наружу. Хочется рвать и метать.

– На всякий случай я взял копии с собой. Но похоже, работал профессионал. Он знал, что это место плохо просматривается камерами.

– Но раньше такого не случалось. У нас строгий фейсконтроль, – отвечает Стив.

– Все когда-нибудь случается, сэр. Мисс Джадд, нам нужно будет проехать с вами в участок для заведения дела о краже.

– Хорошо, – обреченно киваю, подозревая, что это пустая трата времени.

Стив выходит на улицу вместе с нами и провожает меня до полицейской машины.

– Я надеюсь, что вора найдут, и ты вернешь свои вещи, – сжимает мое плечо.

– Я тоже. Прощай, Стив, – сухо бросаю и скрываюсь в салоне авто.

Пожалуй, в это место я больше не вернусь и не только из-за риска снова лишиться какой-нибудь вещи, но, и чтобы не испытывать судьбу.

На первый взгляд может показаться, что Стив очень хороший. Возможно, так и есть. Но я то знаю, как быстро мужчины умеют перевоплощаться. И лучше держать их на безопасном расстоянии.

На пропускном пункте участка нас встречает сотрудник в такой же темно-синей форме, как и его коллега, с которым я приехала.

– Что у тебя, Джон? – обращается к офицеру, развалившись в кресле с кружкой кофе в руках.

– В клубе «Парадиз» у девушки украли сумочку. Веду ее к детективу Норману, чтобы он оформил факт кражи.

– Детектив Норман сегодня на больничном. Ты разве не знал?

– Точно, совсем забыл. Тогда передам девушку другому детективу. Кто сейчас на месте?

– Никого. Был детектив Лонг, но он уехал на вызов.

– Так кто же тогда оформит девушку? Мне нужно вернуться на дежурство по району.

– Отведи ее к детективу Кендаллу. Он сегодня в участке.

– Кендаллу? Да он пошлет меня куда подальше, – нервно смеется.

– Скорей всего. Но ты объясни, что больше некому заняться девушкой, – окидывает меня оценивающим взглядом, и я вижу, как загораются глаза.

– Ладно, попробую. Пойдемте, мисс Джадд, – следую за офицером, чувствуя на спине взгляд.

Иду позади полицейского, обратив внимание, что участок безлюден. Вокруг царит тишина. Мужчина подходит к двери с серым матовым стеклом, за которым ничего не видно, кроме горящего света на той стороне, и я читаю надпись:

«Грейсон Кендалл. Детектив полиции округа Мид-Сити по расследованию особо важных дел».

Постучав в дверь, офицер открывает дверь и входит в просторный кабинет со стоящим по центру большим столом из красной породы дерева. В глаза сразу бросается часть стены по левую сторону от меня, увешанная многочисленными дипломами и наградами. Сначала кажется, что в кабинете никого нет, но когда офицер открывает дверь шире, я замечаю его владельца, стоящим у стеллажа боком к нам. Мужчина очень высокого роста с темными волосами и пробором сбоку, опустил голову, читая что-то с зажатой в зубах дымящейся сигаретой.

– Не помню, чтобы разрешал войти, – произносит низким хрипловатым голосом, даже не подняв взгляд в нашу сторону.

– Прошу прощения, детектив Кендалл. Я привел девушку, у нее украли сумочку в клубе «Парадиз».

– И мне до этого должно быть дело? Ты же знаешь, я не занимаюсь кражами, – продолжает изучать документ, выпуская струю едкого дыма, запахом которого пропиталось все помещение.

– Я знаю, но детектив Норман ушел на больничный, а мне уже пора возвращаться на патрулирование.

– Ну так обратись к другим детективам.

– К сожалению, больше никого нет, сэр. Все уехали на другие вызовы.

– Что мне с вами всеми делать?

– Кхм…сэр… – офицер чешет затылок, заметно занервничав.

– Протокол первичного допроса есть?

– Да. Я составил его и взял копии с камер видеонаблюдения, но ничего на них не нашел, – протягивает детективу документ с флешкой.

– Положи на стол, – достает сигарету изо рта, зажав между пальцами. – Я сейчас ей займусь.

– Спасибо, детектив.

– Можешь быть свободен, – холодно отрезает.

– Хорошо. Присаживайтесь сюда, мисс Джадд, – офицер указывает на стул напротив стола и уходит из кабинета, оставляя наедине с ледяной скалой вместо человека.

Подхожу к стулу и сажусь, закинув ногу на ногу. Внимательней осматриваюсь в кабинете, заметив царящий в нем хаос. Стол завален папками с делами. Фотографиями с какими-то сомнительными личностями. Шкаф у правой стены распахнут, и на его полках небрежно сложены папки разных цветов с торчащими из них листками. На стене рядом с окном висит доска с картой города, разрисованная пометками разных цветов.

Какое-то время в кабинете царит тишина, и от витающего в воздухе запаха дыма начинает першить в горле.

Откашливаюсь в руку, но только чтобы напомнить о себе.

– Итак, – наконец-то мужчина откладывает документ и поворачивается передом, потушив сигарету в наполненной до краев окурками пепельнице.

Теперь я в полной мере могу оценить широкоплечую атлетическую фигуру, одетую в черную рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами и закатанными рукавами, открывающими предплечья с хаотично тянущимися венами. Поверх рубашки надет коричневый кожаный ремешок с кобурой, в которой блестит рукоятка серебристого пистолета. На узких бедрах темно-серые брюки с застегнутым на них ремнем и закрепленным сбоку полицейским значком.

Сев за свой стол, детектив берет в руки листок с протоколом и несколько минут молча изучает его.

– Значит, вы не видели кого-то подозрительного рядом с вами, мисс Джадд? – впервые поднимает глаза на меня, посмотрев отстраненным взглядом ледяных серых глаз.

– Считаете, я не сказала бы об этом вашему коллеге сразу? – его безразличный тон вызывает злость.

– Я не спрашивал, что вы сказали офицеру Джонсону. Я спросил, видели ли вы кого-то подозрительного?

– Нет, не видела.

– Вы выпивали?

– Всего один коктейль. Но какое это имеет значение?

– Не могло ли случиться так, что в порыве веселья вы просто забыли, где оставили свою сумку?

– Вы, должно быть, шутите, детектив? – издаю нервный смешок.

– Кендалл. Детектив Кендалл, – грубо исправляет меня, показывая свое высокомерие.

– Послушайте, детектив Кендалл. У меня украли сумку, и если бы в ней не было одной важной вещи, я бы не тратила свое время. Я абсолютно трезва, чтобы помнить, где я оставила ее.

– Вы были с кем-то? – ни один мускул на его скульптурном лице не дрогнул, отражая все то же безразличие.

– Нет. Я была одна.

– Вы ходите в ночные клубы в одиночку? – звучит странный вопрос.

– А это запрещено законом?

– Нисколько. За то время, что вы были там, к вам кто-то подходил?

– Только владелец заведения.

– Вы с ним знакомы?

– Да.

– Что было в вашей сумке?

– Помимо кошелька с кредиткой и парой сотенных купюр, мой телефон и серебряный кулон на цепочке.

– И что же из этого вам так важно?

– Кулон.

– Как он выглядит?

– Он круглой формы, и его можно открыть. Внутри маленькое фото меня с моей семьей.

– Как я понимаю, это вещь недорогая? – в тоне звучит небрежность, будто я произнесла сейчас какой-то бред.

– Она дорога моему сердцу, – произношу, но понимаю, что вряд ли я еще когда-нибудь ее увижу. – Но вам не понять. Я ведь только трачу ваше драгоценное время. Разве какая-то «безделушка» стоит того, чтобы искать вора, укравшего ее, – поднимаюсь со стула, ощутив навернувшиеся на глаза слезы.

Не хватало мне еще показать свою слабость перед таким напыщенным индюком, как этот чертов детектив.

Единственная память о семье потеряна. Этот кулон мне подарили родители на десятый день рождения. Но я так и не смогла носить его из-за проявившейся сильнейшей аллергии на серебро. Помню, как младшая сестра подшучивала надо мной, что на самом деле я вампир и поэтому моя кожа такая светлая. Даже подбросила мне как-то головку чеснока под подушку. Запах, от которой потом еще долго не выветривался.

– Всего доброго, детектив Кендалл, – выхожу из кабинета, захлопнув за собой дверь.

***

Вечером следующего дня въезжаю на территорию перед огромным трехэтажным особняком, больше напоминающим замок в каком-нибудь английском поместье, с двух сторон украшенного круглыми башнями разной высоты. Здание построено из красного кирпича с решетчатыми окнами темно-серого цвета. Треугольная черепичная крыша и парадный вход, обрамленный массивными столбами, отлично дополняют общую помпезную картину.

Не могу перестать восхищаться этим местом. Когда я впервые приехала сюда, подумала, что в этом доме живет целое семейство английских аристократов. Но оказалось, что единственным постоянным жильцом остался его владелец, по вкусу которого он и был когда-то построен.

Поднявшись по ступенькам, стучусь в дверь, и спустя минуту открывает экономка.

– Добрый день, мисс Джадд, – расплывается в дружелюбной улыбке, шире распахивая дверь. – Мистер Гилберт уже спрашивал про вас.

– Добрый день, Натали. Разве я опоздала?

– Нет-нет. Не волнуйтесь. Просто он всегда с нетерпением ждет вашего прихода, – от слов женщины по телу разливается приятное тепло.

– Тогда не буду заставлять его ждать. Он в кабинете?

– Да.

– Хорошо, – сразу иду в левое крыло дома.

Выбрав путь покороче, прохожу через гостиную, напоминающую настоящий музей антиквариата. Впрочем, как и все комнаты в этом доме. Обилие резной мебели с позолоченными ручками, статуями, картинами и другими произведениями искусства невероятной красоты не может не восхищать. Здесь пахнет историей и веет яркой прошлой жизнью хозяина.

Оказавшись перед коричневой дверью из дорогой породы дерева, стучусь, и на той стороне сразу звучит одобрение.

Вхожу в кабинет, и на меня устремляется потускневший от возраста взгляд серо-голубых.

– Ох…Беатрис, это вы, – сидящий за столом хозяин дома, отнимает от губ закуренную сигару. – Проходите. Присаживайтесь, – указывает мне на удобный кожаный диван, стоящий у стены, где чаще всего я располагаюсь в моменты наших долгих и увлекательных бесед.

– Мы же с вами договаривались насчет этой гадости, Дариан, – кидаю неодобрительный взгляд на сигару в его руке и не потому, что не переношу запах какого-либо дыма, а потому что искренне переживаю за далеко не молодой возраст мужчины.

– Знаю-знаю, Беатрис. Я совсем чуть-чуть. Никак не могу отделаться от этой привычки. Все же двадцать пять лет я с ними не расставался.

– Я понимаю. Но вы же помните, что сказал вам доктор?

– А что ему еще сказать? Мое лечение приносит ему немалые деньги. Чем дольше я проживу, тем больше он заработает, – откидывается на спинку высокого кресла, выглядящего как трон с резным изголовьем, и демонстративно затягивается.

Улыбаюсь, покачав головой и смотрю на восьмидесятилетнего мужчину с серебристыми волосами, зачесанными вверх, который за последние два года стал мне ближе, чем кто-либо. Пусть годы уже взяли свое, но по мужественным чертам несложно догадаться, что этот мужчина когда-то был достаточно привлекателен.

Я была удивлена, когда мой литературный агент Зак предложил написать биографию одного известного в Новом-Орлеане человека. Им оказался Дариан Гилберт – бывший сенатор штата, меценат, культурный деятель, путешественник и ярый филантроп. Что самое удивительное Дариан сам вышел на Зака, оказавшись одним из моих читателей. Я долго не могла принять решение, хоть на меня это совсем не похоже. Я никогда ничего подобного не делала. Писать художественную литературу, где ты свободен в своих действиях – это одно, а биография человека, к тому же настолько уважаемого – совсем другое. Но какая-то часть меня очень хотела получить этот необычный опыт. И когда я познакомилась с Дарианом лично полностью укоренилась в своем решении сделать это.

Мы быстро нашли общий язык. На удивление я смогла проникнуться к нему и со временем словила себя на мысли, что с нетерпением жду наши встречи.

– Готовы продолжить? – открываю сумку, доставая ежедневник с ручкой.

– У вас все в порядке, дорогая? – летит внезапный вопрос, и все сжимается внутри.

– Почему вы спрашиваете?

– Вы выглядите какой-то расстроенной, – не знаю, как ему это всегда удается.

– Честно говоря…кхм… – опускаю взгляд на ежедневник, проведя рукой по кожаной обложке. – Вчера у меня выдался не самый удачный день.

– Что же произошло?

– Не хочу забивать вам голову своими проблемами.

– Вам придется, Беатрис. Мы не начнем, пока я не узнаю, что заставило вас расстроиться.

– Ээмм…ночью у меня украли сумочку, в которой был подарок моих родителей. Для меня он всегда был как талисман и единственной оставшейся памятью о них.

– Как это ужасно. Надеюсь, вы заявили в полицию?

– Я не видела того, кто украл, и никто не видел, вряд ли его можно найти. Да и полиция не особо любит заниматься такими делами.

– Позвольте помочь вам. У меня есть человек, который может заняться этим.

– Нет-нет. Не нужно. Я уже смирилась с потерей. Не стоит тратить на это чье-то время. Процент успеха минимален.

– Я не стал бы так думать. Может все-таки попытаться?

– Не хочу жить ложной надеждой. Пусть все останется как есть.

– Вы ведь знаете, что всегда можете обратиться ко мне за помощью?

– Спасибо вам, Дариан. Но я привыкла справляться со всем сама.

– В том, чтобы принимать чью-то помощь, нет ничего плохого, Беатрис. Это нисколько не делает вас слабой в глазах других.

– Знаете, я чувствую себя увереннее, если сама преодолеваю трудности. Я ни в ком никогда не нуждалась и не собираюсь в будущем.

– Никогда не говорите – никогда. Вы не всесильная. Порой опора нужна даже тому, кто думает, что в ней не нуждается. Человек просто сам еще не знает. Я давно живу на этом свете и знаю, о чем говорю.

– Меня всегда восхищает ваша мудрость.

– Хм…а мои дети так не считают. В их глазах я просто старый маразматик. Но когда им что-то нужно они сразу бегут ко мне.

– Почему вы так думаете?

– Я не думаю, я знаю, дорогая. На мой недавний день рождения моя дочь организовала праздник. Пригласила гостей и даже заказала торт. Ночью, когда уже все гости разъехались, дочь с братьями и их семьями остались ночевать у меня. Они думали, что я уже пошел спать, но мне захотелось скурить сигару перед сном, и я спустился по лестнице, чтобы пойти в свой кабинет. Они все сидели в гостиной и общались, как оказалось, обо мне. И я услышал много вещей. В разговоре меня успели осудить за благотворительные фонды, в которые я вношу приличные суммы, мою прямолинейность назвали старческим маразмом и даже похоронили, поделив между собой имущество.

– Какой кошмар, Дариан. Даже не представляю, что вы почувствовали в тот момент.

– Я лишь укоренился в своем желании переписать завещание и в самое ближайшее время сделаю это.

– Вам нужно еще раз все хорошо взвесить. Это ведь ваши дети.

– Уж поверьте, я очень хорошо подумал.

– Тогда, может быть, мы уже приступим?

– И все-таки вас еще что-то гложет, – никак не унимается.

– Просто сейчас не самый лучший период моей жизни.

– Произошло что-то еще? Я ведь прав?

– Ээм…я узнала, что скорей всего никогда не стану матерью, – выпаливаю, сама не ожидая от себя такой откровенности.

– Какая причина этому?

– Их много, но главная заключается в моей дефектной матке.

– Разве нет никакого выхода?

– Есть. Забеременеть в самое ближайшее время.

– Так в чем же проблема? Вы самодостаточная и умная женщина. Уверен, вы будете прекрасной матерью.

– Все не так просто, как кажется, Дариан, – не собираюсь признаваться ему о своем печальном финансовом состоянии и о том, что просто не справлюсь одна.

– У вас нет бойфренда, с кем вы бы могли это сделать?

– Нет. И его никогда не будет. Я не строю отношений. Но это неглавная причина.

– Только не говорите мне, что вы не собираетесь замуж? – кажется, наш разговор слишком далеко заходит.

– Дариан, давайте лучше займемся тем, для чего я сюда пришла.

– Ладно. Не буду вас больше мучать. Я уверен, что вы найдете правильное решение.

– Спасибо за понимание.

Глава 3

Следующие два дня проходят в каком-то забвении. Почти не выхожу из дома, пытаясь работать над рукописью, но каждый раз больше половины написанного летит в урну или разрывается на мелкие кусочки. Я не могу нормально работать, все время крутя в голове сказанное доктором. В последнее время еще сильнее ощущаю окутывающее одиночество. Кажется, что впереди нет никакого просвета. Почва убегает из-под ног и, кажется, я вот-вот сорвусь в черную бездну.

К тому же с продажами моих книг все складывается не лучшим образом. Если старые еще покупают, хоть и далеко не так, как раньше, то новые просто пылятся на полках магазинов. Не знаю, насколько меня еще хватит. Выиграю я эту борьбу или проиграю?

Неподвижно сидя перед печатной машинкой, кидаю взгляд на кипу сложенных писем и зачем-то тянусь за одним из них. Распечатываю и читаю написанное аккуратным почерком:

«Дорогая Беатрис, хочу выразить вам огромную благодарность за ваше творчество. За последние годы вы стали моим любимым автором, и я с нетерпением жду ваши новые произведения. Ваши книги помогли мне справиться с сильнейшей депрессией после того, как муж бросил меня с дочерью после десяти лет брака. Сюжеты, которые рождает ваше богатейшее воображение, помогают окунаться в них с головой. Пожалуйста, продолжайте дальше. Я восхищена вами и желаю вам успехов в творчестве!»

Откладываю письмо, ощущая прилив сил. Тянусь еще за одним и быстро распаковываю конверт. Лучше бы я остановилась и не стала продолжать, потому что он следующих строк грудь сдавливает, отчего становится тяжело дышать.

«Если ты не перестанешь писать этот бред, я сожгу издательство, выпускающее твои книги!!! Ты не достойна носить звание писателя!!! Заканчивай с этим, если не хочешь проблем!!!»

Комкаю бумагу и швыряю в сторону урны, но та пролетает мимо. Дышу часто, ощущая, как участилось сердцебиение. Никогда не понимала людей, которые пишут такое. Когда я впервые начала получать подобные письма» я выходила на улицу, пряча в сумке пистолет. Я была готова в любой момент применить оружие и навыки самообороны, которыми обучалась после случившегося в прошлом, если бы хоть кто-то приблизился ко мне. Но, к счастью, дальше письменных угроз не доходит. Все «герои» оказываются такими только в стенах своего дома, где их никто не видит.

В дверь раздается звонок и от неожиданности подпрыгиваю на стуле. Я стала слишком нервной. Стараясь не шуметь, на цыпочках, иду в коридор и смотрю в глазок. Увидев своего агента, облегченно выдыхаю и открываю дверь.

– Привет. Чего так долго открывала? – проходит в квартиру, окинув меня взглядом. – Я уж думал, тебя нет дома.

– Привет. Работала, – закрываю дверь.

– Выглядишь уставшей. Ты хоть спала этой ночью? – в карих глазах мелькает беспокойство.

– Ближе к делу, Зак, – скрещиваю руки на груди, не желая распространяться о том, что за последние двое суток я спала от силы часа три.

– Ты, как всегда, сама гостеприимность. Может, для начала угостишь меня чаем?

– Ты знаешь, где что находится. Можешь сам себе все приготовить, – иду в гостиную, совмещенную с кухней.

– Лааадно, – слышу шаги за спиной.

Сажусь на диван, подогнув ноги под себя, и наблюдаю, как Зак орудует в моей кухне.

– Есть какие-то новости? – задаю вопрос.

– Есть, – набирает в чайник воды.

– Я слушаю.

– Сейчас, – включает чайник и достает из своей сумки толстую стопку бумаг.

– Издатель снова вернул твою рукопись на доработку, – подходит ко мне и вручает рукопись всю в исправлениях.

– Что за черт? Да он просто искромсал ее своей гребаной красной ручкой! – моему возмущению нет предела.

– Я тоже прочитал ее и согласен с ним, Беатрис, – произносит и внутренности обжигает огнем. – Ты растеряла сноровку. За два года ты не выпустила ни одной стоящей книги. Нужно что-то менять, детка, – слышать такое от человека, который всегда верил в меня и с помощью которого я получила свой успех, оказалось слишком болезненным.

– Я пытаюсь, Зак! Ты это прекрасно знаешь! – подрываюсь с дивана и подхожу к окну, обхватив себя руками.

– Знаю. Но нужно пытаться лучше. Что там с биографией Гилберта?

– Она в процессе.

– Сколько можно ее мусолить?

– Это зависит не от меня.

– Неужели он еще не все тебе рассказал?

– Ты даже не представляешь, насколько у этого человека была насыщенная жизнь.

– Видимо, двадцать лет путешествий и скитаний по миру – это еще то приключение.

– Поверь. Там будет о чем почитать.

– Все уже ждут с нетерпением. Издательство развернуло нешуточную рекламную кампанию из денег, что выделил им Гилберт.

– Мы почти подошли к финалу.

– Я рад это слышать.

Чайник закипает, и Зак возвращается в кухню.

– Ты будешь чай?

– Нет. Спасибо.

– Ты ела что-нибудь? – интересуется, заглядывая в холодильник. – Конечно же, нет, – сам отвечает на свой вопрос. – Еще немного и у тебя здесь появится паутина.

– Если ты голоден, можешь заказать еды, – возвращаюсь на диван, посмотрев на лежащую изуродованную издателем рукопись.

– Я-то поел перед выходом. Мили приготовила отличную пасту. Я за тебя переживаю. Кажется, ты даже похудела.

– Со мной все будет в порядке, Зак. Не переживай, – откладываю рукопись, чтобы она не мозолила глаза, и перевожу взгляд на мужчину, встретив на себе задумчивый взгляд.

– Я очень надеюсь, – с какой-то тоской в голосе отвечает и отворачивается.

– Как идут дела с подготовкой к свадьбе? – будто невзначай спрашиваю и замечаю, как напрягаются мужские плечи.

– Неплохо. Мили уже выбрала платье, – тон голоса становится отстраненным.

Мы знакомы с Заком уже восемь лет. Он был со мной с самого начала пути, и первые пять лет наши отношения не выходили за рамки чисто деловых. Но почти три года назад мы совершили ошибку. Отмечая успех моей новой книги, мы изрядно напились и переспали. Конечно же, на следующий день я сказала Заку, что это ничего не значит, но оказалось, что я не замечала главного. Зак признался, что давно влюблен в меня, и назвал полнейшей слепой дурой. Мы сильно разругались с ним тогда и, честно говоря, я думала, что останусь без агента. Но, к счастью, мы смогли поговорить как взрослые люди и постараться забыть о случившемся. По крайней мере, я уже все забыла. Но я не могу знать, что в голове у Зака. Он скоро женится на замечательной девушке, и я желаю ему только всего самого хорошего. Хотелось бы думать, что он просто переживает из-за этого. Предсвадебный мандраж не такая уж и редкость. Я успела выдать замуж всех своих подруг, а самую близкую даже дважды и знаю, как это бывает.

***

Поздним вечером следующего дня смотрюсь в зеркало, поправляя низ серебристого топа, едва прикрывающего пупок с пирсингом, сделанным мной еще в пятнадцать. Стройные длинные ноги облегают синие потертые джинсы, делая мой образ немного бунтарским и молодежным. Волосы завиты крупными локонами и красиво рассыпаются по спине и плечам. Сейчас я совсем не выгляжу на свой возраст. Мне часто дают гораздо меньше лет, чем есть на самом деле. Возможно, поэтому я без труда могу подцепить молодого парня, который может быть младше меня на все десять лет. Надеюсь, что сегодня я смогу наверстать упущенное в прошлый раз.

Приезжаю в другой ночной клуб, расположенный через два квартала от «Парадиза». Здесь не менее жесткий фейсконтроль, но сегодня я не намерена выпускать свою сумочку из рук. После кражи пришлось обзавестись новым телефоном, расходы на который совершенно не входили в мои планы.

Меня впускают сразу, и в этом всегда заслуга моей внешности.

Оказавшись в помещении со сверкающей подсветкой и заполненным до отказа танцполом, иду к барной стойке, заказывая виски со льдом. Сегодня я планирую хорошенько расслабиться. Не проходит и десяти минут, как рядом со мной появляется парень немного выше меня ростом на вид лет двадцати шести с темной щетиной на квадратном подбородке и игривой улыбкой на симпатичном лице.

– Привет, – пытается перекричать музыку, чуть подавшись ко мне.

– Привет, – прохожусь по нему оценивающим взглядом, обратив внимание на стильный образ.

На широких плечах одет черный жакет с белоснежной футболкой под ним, на узких бедрах брюки чиносы горчичного цвета.

– Как проходит твой вечер? – кладет локоть на стойку, будто невзначай касаясь моего предплечья своим.

До меня доносится исходящий от него едва уловимый запах морской свежести.

– Отлично, – поднимаю стакан с янтарным напитком.

– Могу я нарушить твое личное пространство и составить компанию?

– Можешь.

– Я Брюс, – протягивает открытую ладонь.

– Беатрис, – жму его руку.

– Очень приятно, Беатрис, – не отпускает моей руки, продолжая поглаживать тыльную сторону большим пальцем.

– Взаимно, Брюс.

Следующий час проходит за непринужденной легкой беседой. Брюс веселит меня, рассказывая смешные случаи из своей риелторской работы. Даже предлагает свои услуги, на случай если я планирую приобрести недвижимость. Но все, что я планирую в ближайшее время, так это заняться с ним необузданным сексом. Парень прошел мою проверку, и после двух стаканов виски я уже готова отправиться с ним в жаркое сексуальное путешествие.

– Как насчет того, чтобы уехать отсюда и уединиться где-нибудь, Брюс? – виду пальчиком вверх по крепкой груди, задевая колючий подбородок.

– С удовольствием, милая, – голубые глаза опускаются на мои губы. – Только сначала… – внезапно наклоняется и целует меня.

Его поцелуй приятный и неторопливый. Он будто сначала пробует меня на вкус. Целую в ответ. Принимаю его язык и сплетаю со своим. Темп поцелуя быстро меняется, и большая мужская ладонь опускается на мой затылок. Его губы жадно проходятся по моим. Он всасывает их и покусывает, вызывая сильнейший отклик в моем теле. Похоже, ночь обещает быть жаркой.

Вернувшись домой почти под утро, странным образом не испытываю привычного удовлетворения, хоть парень оказался совсем не плох. Всю дорогу в машине такси меня не покидало ощущение внутренней неопределенности. Раньше я всегда знала, чего хочу от жизни. Но за последние дни я будто потеряла свой ориентир. Что-то гложет и разъедает изнутри. Подталкивает к действиям, но я не знаю, что я должна сделать. Как поступить. Мне нужен какой-то знак. Подсказка. Что-то, что даст мне толчок в нужную сторону.

***

Шестнадцать лет назад

Врываюсь в полную аудиторию, где уже идет лекция, опаздывая на целых десять минут. Голос профессора Кроули затихает, и взгляд темно-карих глаз, как и других студентов устремляется на меня.

– Доброе утро. Прошу прощение за опоздание, – произношу запыхавшимся голосом, заливаясь краской от макушки до кончиков пальцев.

Доли секунды мужчина окидывает меня взглядом, отчего начинаю переминаться с ноги на ногу, теребя пальцами одной руки ткань расклешенной клетчатой юбки. А другой прижимая к груди учебник с тетрадью.

– Мисс Джадд, прежде чем войти, вы даже не соизволили постучаться, – в прошлом достаточно лояльный к моим опозданиям профессор сейчас выглядит разозленным.

Возможно потому, что в последнее время они стали систематическими из-за того, что я ложусь спать только с рассветом. Во втором семестре я так сильно увлеклась написанием коротких мистических рассказов, что перестала уделять учебе должное внимание. Я никак не могу просыпаться с будильником, которых у меня целых пять.

– Яяя…п-простите…я не услышала будильник… – опускаю взгляд в пол, покрывшись липким потом.

– Так, может, вы сделаете звук погромче или обратитесь к врачу из-за проблем со слухом! – раздается на всю аудиторию, и я слышу тихие смешки студентов.

– Я обещаю, что больше не буду опаздывать, – хочется раствориться в воздухе от окутывающего стыда.

– Обещание раздавайте своим бесчисленным кавалерам, а не мне, – звучат несправедливые обвинения в мой адрес, и я еще больше краснею. – Сядьте уже на место и только попробуйте не записать всю лекцию.

– К-конечно, п-профессор, – с дрожью в коленках спешу к своему месту, поднимаясь на третий ряд и сажусь рядом с подругой.

Успеваю уловить сочувствующий взгляд небесных глаз.

Не знаю, зачем профессор сказал это, ведь я никогда и ни с кем не была замечена в стенах колледжа, несмотря на частые знаки внимания. Я до сих пор так и не оправилась после смерти бабушки. Оставшись совсем одна, я замкнулась в себе. Мне совершенно неинтересно тратить свое время на безмозглых парней, которые только и знают, как залезть под юбку. В мой круг общения входит только лучшая подруга Наоми, с которой мы с детства жили на одной улице и учились в одной школе. И Сэйлор, с которой я учусь на одном факультете. Если я когда-нибудь и захочу связать свою жизнь с мужчиной, то это обязательно будет кто-то старше меня. Со зрелым мышлением и правильными жизненными установками.

Непослушными пальцами открываю учебник на нужной странице и взяв ручку в руки, готовлюсь записывать лекцию.

– Он сегодня ужасно злой, – шепчет Сэйлор, наклонившись ко мне.

– Я просто в шоке, – шепчу в ответ, все еще ощущая нервное напряжение.

– Наш добрый красавчик профессор стал тираном, – прикрывает рот рукой, засмеявшись. – Кстати, он перестал носить обручальное кольцо. Ходят слухи, что он разводится с женой.

– Плевать я хотела на его семейные разборки, это не значит, что нужно позорить меня перед всеми.

С первого дня обучения в колледже я абсолютно нормально относилась к профессору Кроули. Я всегда считала его очень умным и высококвалифицированным преподавателем. К тому же по моему любимому предмету «художественная литература и ее истоки».

Но так уж сложилось, что для многих студенток нашего колледжа он настоящее воплощение мужественного красавца из-за высокого роста, стройной фигуры, густой копны черных волос и острых черт лица.

– Я же тебя предупреждала, что когда-нибудь у тебя начнутся проблемы, если ты продолжишь в том же духе.

– Я не могу бросить то, что делаю. Это единственное, что помогает мне отвлечься после смерти бабушки.

– Мисс Джадд, если вы пришли сюда поболтать, то советую не тратить свое время и покинуть лекцию! – звучит очередное замечание от профессора, и я готова провалиться сквозь землю.

– Нет-нет. Я слушаю вас, профессор, – вжимаюсь в спинку скамьи.

– Я делаю вам последнее замечание! – не сводит с меня темных глаз.

– Я поняла, – обреченно качаю головой.

На задних рядах раздаются перешептывания, и я ощущаю на затылке взгляды.

Весь остальной час неотрывно слушаю преподавателя и записываю все, что он говорит. Не хочется быть окончательно опозоренной и выгнанной за дверь.

Наконец-то раздается звонок, и все студенты поднимаются со своих мест, начиная покидать аудиторию. Делаем с Сэйлор то же самое, спускаясь по ступенькам.

– А вас, мисс Джадд, я попрошу задержаться, – вдруг произносит профессор, вытирая с доски написанное за время лекции, и внутренности скручивает в тугой узел.

– К-конечно, профессор, – голос выдает дрожью.

– Я подожду тебя в коридоре, – Сэйлор подбадривающе сжимает мое плечо и выходит за последними учениками, закрывая дверь аудитории.

Остаюсь стоять, прижимая к груди учебник с тетрадью, словно они меня защитят.

Профессор заканчивает с доской и поворачивается ко мне.

– Покажите вашу рабочую тетрадь, – протягивает руку с длинными пальцами.

– Вот, – подхожу к нему, вручая тетрадь.

Наблюдаю, как он открывает ее и зачем-то листает с самого начала учебного года.

– Я вижу, что раньше вы были больше заинтересованы в учебе.

– Я и сейчас заинтересована, профессор Кроули.

– Неужели? – переводит на меня пристальный взгляд.

Никогда не обращала внимания, насколько у него выразительные глаза. Они настолько темные, что едва можно разглядеть зрачок.

– Ваша успеваемость с момента вступления в ряды студенток нашего колледжа и по сегодняшний день заметно снизилась. А вы ведь пришли с отличными показателями после школы. И даже смогли заработать стипендию, которую далеко не каждый может получить.

– Яяя… – теряюсь оттого, что ему известны такие подробности.

Когда бабушка еще была жива, я пообещала ей, что буду учиться так усердно, чтобы иметь возможность претендовать на стипендию в колледже по специальной программе для детей, растущих без родителей, и тогда ей не придется отдавать большие деньги на мое образование. А когда она умерла, я решила сдержать данное обещание.

– Разве я не прав, мисс Джадд? – возвращает мне тетрадь и присаживается на край стола, скрестив руки на груди, отчего ткань серой рубашки натягивается на сильных бицепсах.

– Сейчас не самый простой период моей жизни, – опускаю взгляд на тетрадь, ощутив сильнейшую тоску по бабушке, которая всегда была моей главной поддержкой и опорой после гибели родителей и сестры.

– У всех бывают трудные периоды в жизни и оттого, как мы справляемся с ними, зачастую зависит многое в будущем, – на удивление в его тоне не звучит злости или агрессии.

– Я понимаю.

– У вас скоро экзамен по моему предмету, но меня совершенно не устраивают ваши оценки в этом семестре. Вы будете недопущены.

– Что? Как? Но, профессор! – захлестывает паника.

– Если хотите наверстать упущенное, вам придется походить на дополнительные занятия.

– Дополнительные? – уточняю, понимая, что каждую минуту свободного времени я трачу на то, чтобы писать свои рассказы, которые очень ждут поклонники, появившиеся у меня на сайте, где я размещаю их.

– Да. Вы ведь хотите быть допущенной к экзамену?

– Конечно.

– Тогда я жду вас на дополнительных занятиях. Об их расписании я уведомлю вас позже.

– Хорошо, профессор Кроули, – больше ничего не остается, как согласиться.

– Отлично, – на лице появляется едва заметная улыбка, которая делает его лицо еще более привлекательным, чем уже есть.

Неудивительно, почему некоторые студентки откровенно сохнут по нему. Профессору Кроули сорок два, и для своих лет он выглядит очень молодо. Мужчина в самом расцвете сил.

– Всего доброго, профессор, – разворачиваюсь, чтобы уйти и не видеть больше на себе внимательный карий взгляд.

– До свидания, мисс Джадд, – раздается в спину.

Глава 4

Настоящее время

– Добрый день, мисс, – экономка пропускает меня в дом, и я сразу улавливаю какое-то напряжение, повисшее в воздухе. Женщина выглядит немного нервной.

Я не приезжала к мистеру Гилберту уже больше двух недель и была невероятно рада получить вчера вечером сообщение с назначенным временем встречи. Все чаще ловлю себя на мысли, что начинаю тосковать, если мы долго не видимся. После наших встреч я ухожу домой с ощущением теплоты в душе и это чувство уже как наркотик.

– Как у нас дела, миссис Рид? – задаю вопрос, внимательно посмотрев на женщину.

– Ох, мисс Джадд… – из глубины дома раздается злобный женский голос, и экономка вся сжимается. – Дочь мистера Гилберта…они там ругаются… – сцепляет пальцы рук, выглядя расстроенной.

– Что-то случилось? – настораживаюсь.

– Мистер Гилберт вызвал ее, чтобы поговорить о чем-то, но разговор сразу не задался.

– Может, я не вовремя?

– Нет. Что вы. Он уже с самого утра говорил о вас. Он расстроится, если вы сейчас уйдете.

– Ладно. Тогда я подожду в гостиной, пока он закончит со своей дочерью.

– Конечно. Располагайтесь. Я сделаю вам чай.

– Спасибо. Не нужно.

– Ладно. Тогда я займусь своими делами. Я буду в прачечной.

– Хорошо.

Сажусь на диван в гостиной, взяв с журнального столика лежащую книгу о древнегреческой скульптуре. Листаю ее, стараясь не обращать внимания на крики женщины, которая никак не успокаивается.

– Ты не можешь так поступить, отец! Я делала это потому, что не нашла другого выхода!

– Ты обманывала меня, Грэта. Моя единственная дочь предала меня.

– Но, отец!

– Я продолжу оплачивать обучение внучки, но тебе я не перечислю больше ни копейки. Дальше справляйся сама со своим безалаберным муженьком.

– Ты сильно пожалеешь об этом! – голос женщины полон ненависти.

Хлопает дверь и наступает тишина. В коридоре раздаются звуки стука каблуков по паркету.

В следующую секунду ухоженная элегантная женщина лет пятидесяти, которую за два года я вижу только второй раз, входит в гостиную с разъяренным видом.

– Старый шизофреник, – цедит сквозь зубы, не сразу заметив меня.

Откладываю книгу и поднимаюсь с дивана. Наши взгляды встречаются, и на мгновенье она теряется. Но почти сразу выражение ее лица принимает беспристрастный вид.

– Ааа…вы та писательница, – поправляет светлые волосы.

– Добрый день, миссис Бэнкс.

– Хм…для кого-то, может, и добрый. А вы все никак не напишете эту чертову книгу? – достает из сумки зеркальце, посмотревшись в него.

– Я бы на вашем месте не стала говорить о биографии родного отца в таком контексте, – не могу оставаться спокойной, слыша грубость в адрес такого замечательного человека.

– Другого он не заслужил. Но я скоро со всем разберусь, – гордо задирает подбородок и направляется в сторону выхода.

Выждав несколько минут, подхожу к кабинету и стучусь в дверь. Мистер Гилберт не отвечает и одолевает волнение. Открываю дверь и вхожу, увидев мужчину стоящим облокотившись рукой о стол. Замечаю, что он тяжело дышит.

– Дариан? – подлетаю к нему. – Вам плохо? – кладу руку на его предплечье.

– Беатрис… – поднимает на меня глаза, вымученно улыбнувшись. – Ничего серьезного, дорогая, – хлопает меня по руке. – Вы пришли, и мне сразу полегчало.

– У меня вызывает это сомнения. Давайте пройдем на диван, и вы приляжете, – подвожу его к дивану и помогаю лечь, подложив подушку под голову. – Вам удобно?

– Удобно. Не волнуйтесь за меня, – смотрит на меня с теплотой во взгляде.

– Не просите меня не волноваться. Может, стоит вызвать доктора?

– Не нужно.

– Тогда хотя бы выпейте таблетку.

– Таблетку. Да, пожалуй, можно.

– Хорошо, – подхожу к столику у стены, на котором стоит оставленная доктором сумка.

Он приходит каждое утро к мистеру Гилберту, а иногда и по вечерам, чтобы сделать уколы. Открываю ее, увидев два отделения, в одном из которых лежат ампулы с какими-то лекарствами и одноразовые шприцы. А в другом – таблетки служащие для таких случаев, как сейчас.

Наливаю в стакан воды и подхожу к мужчине, сев на край дивана.

– Вот, держите, – вручаю ему таблетку и протягиваю стакан, чтобы запить.

Дариан выпивает таблетку и возвращает голову на подушку, прикрыв глаза.

– Спасибо. Вы очень заботливы.

– Думаю, нам стоит отменить сегодняшний разговор. Вам лучше будет подняться в спальню и поспать.

– Ни в коем случае, Беатрис, – распахивает глаза. – Дайте мне пять минут.

– Вы уверены, Дариан?

– Я ни в чем так не уверен, когда дело касается вас, – улыбается, и я не могу не улыбнуться в ответ.

– Может, я попрошу у миссис Рид принести вам травяного чаю?

– Да, это хорошая идея.

– Отлично, – подхожу к столу и нажимаю кнопку внутреннего телефона. Через минуту из динамика раздается голос экономки.

– Да, мистер Гилберт?

– Миссис Рид, принесите, пожалуйста, в кабинет успокаивающий чай.

– Конечно. Дайте мне пару минут.

– Спасибо, – отключаюсь и возвращаюсь на диван.

Дариан уже занял сидячее положение и положил руки на бедра, устремив взгляд куда-то впереди себя.

– Я всегда думал, что смогу воспитать своих детей хорошими людьми, – вдруг начинает говорить. – Но не вышло. Моя дорогая Сесиль была бы очень расстроена, если бы видела, что с нами стало.

– Мне очень жаль, Дариан.

– Я сам виноват, Беатрис. После смерти жены я совершил ошибку, когда продолжил уезжать на месяцы в свои экспедиции. Мне нужно было поддержать их, а не думать только о своей боли. Я просто откупался многочисленными подарками и покупал им все, что бы они ни попросили.

– Вы живой человек, Дариан. Каждый справляется с болью по-своему, и мы не можем предусмотреть всего.

– Я был эгоистом и теперь получаю то же самое в ответ от своих детей.

– Вы не можете отвечать за поступки других, даже если они ваши родные дети.

– Я бы многое хотел исправить, Беатрис. Но время уже упущено, – произносит с горечью в голосе, и я могу его понять. Я бы тоже многое хотела исправить в своем прошлом.

В кабинет входит экономка и ставит на стол поднос с винтажным фарфоровым чайником и двумя чашками. К чаю тарелку с круассанами и шоколадным печеньем.

– Спасибо, Магда, – Дариан благодарит женщину.

– Как вы, сэр? – с сочувствием смотрит на хозяина.

– Как же я могу быть, когда эта замечательная леди снова озарила мой дом своим присутствием, – кладет руку мне на плечо, слегка сжав.

– Вы правы, – смеется экономка и уходит, снова оставляя нас одних.

– Вы слишком добры ко мне, Дариан, – качаю головой, немного смутившись.

– Я веду себя с людьми ровно так, как они этого заслуживают, Беатрис. Мой жизненный опыт помогает мне хорошо разбираться в том, кто передо мной.

– Я совсем не такая, какой могу показаться.

– Вы именно такая, какой я вижу вас. Я знаю, что в вашей душе поселилось много боли от утрат. В вас укоренился страх предательства, и поэтому вы скрываете свою эмоциональность и доброту от других. Вы хотите казаться сильной и неприступной, но на самом деле вам нужна опора.

– Дариан…яяя… – отвожу взгляд, не зная, что на это ответить.

В груди стало нестерпимо жечь, а к горлу подступил ком.

– Вы, как никто, заслуживаете быть счастливой, моя дорогая. Пообещайте мне, что непременно станете ею.

– Я не могу вам этого обещать, Дариан, – перевожу на него взгляд, посмотрев сквозь пелену слез.

– Можете и сделаете это. Дайте мне ваше слово, Беатрис.

Мгновенье смотрю на покрытое мелкими морщинками лицо человека, который стал мне очень дорог.

– Даю слово, – вырывается у меня.

– Спасибо. Я был бы горд иметь такую дочь, как вы.

Остальные несколько часов уходят на рассказ о последних десяти годах жизни мужчины, и я, ощущаю себя странно, понимая, что мы неумолимо стремимся к финалу. Я так привыкла по нескольку раз в месяц видеться с Дарианом и слушать захватывающие истории, что уже не могу представить, как я буду жить без них. Я как маленькая девочка, с нетерпением ждущая, когда мама расскажет ей сказку перед сном.

***

Не сразу понимаю, что из коридора раздается дверной звонок. Глаза неотрывно смотрят на почти законченный лист с напечатанным текстом. Пальцы как заведенные двигаются по кнопкам с буквами, издающими характерный щелкающий звук.

Только когда в дверь уже начинают колотить, выхожу из оцепенения.

Бегу в коридор и глянув в глазок, открываю дверь, увидев на пороге взлохмаченного Зака.

– Какого черта, Беатрис! – громко кричит, отчего перепонки чуть не лопаются.

– Зачем так кричать? – от сильнейшей усталости, ощущаю некоторую заторможенность.

– Я пытаюсь дозвониться до тебя гребаные три дня, но меня все время отправляет на голосовую почту. Я оставил тебе кучу голосовых сообщений.

– Я…эм…наверно забыла зарядить телефон, – чешу голову с заплетенным на макушке пучком и вспоминаю, что не мыла волосы уже почти неделю.

– Что с тобой в последнее время происходит? – проходится по мне взглядом. – Ты на человека не похожа.

Опускаю глаза вниз, посмотрев на мятую безразмерную футболку, доходящую до середины бедер с изображением кошачьей морды, которую пора было уже бросить в стирку.

– Я работала, – разворачиваюсь и иду в спальню, не желая, чтобы на меня смотрели как на пугало, хоть именно так я сейчас и выгляжу. Если не хуже. Я не смотрелась эти дни в зеркало.

– Твоя жертвенность никому не нужна. О здоровье своем подумай, – Зак следует за мной.

Оказавшись в комнате, замираю на месте, увидев раскиданные по всему помещению бумажные пакеты из-под заказанной еды и стаканчиков от кофе. На полу вокруг стола снова образовалась целая гора бумажных комков.

– Тебе не помешает вызвать клининговую службу.

– Да уж…

– Ты что-то написала? – подходит к столу, посмотрев на новую рукопись, над которой я работала, выпав из жизни на неделю, почти без перерыва на сон.

– Да. Мне нужно принять душ и привести себя в человеческий. Ты можешь пока прочесть.

– Хорошо. И закажу нормальной еды.

– Ладно.

Только спустя два часа расслабляющих ванных процедур, которые мне были просто необходимы, высушиваю волосы и, посмотревшись в зеркало, остаюсь довольна разительным переменам.

Вернувшись в спальню, переодеваюсь в легкое зеленое платье с рукавами воланами и летящей шифоновой юбкой.

Вхожу в гостиную и нахожу Зака, заканчивающего читать новую рукопись. Услышав мои шаги, он отрывает взгляд от текста. Какое-то время он молчит, проходясь глазами по моей фигуре и задержавшись на открытых ногах. Но почти сразу возвращается к моему лицу.

– Ну как тебе? – интересуюсь о прочитанном.

– Потрясающе… – хрипло произносит.

– Правда? – иду к нему. – Считаешь в этот раз я справилась?

– Ты…кхм…о рукописи? – откашливается.

– А о чем же еще.

– А…ээм…да. Но все-таки чего-то не хватает.

– Не хватает? Что еще там может не хватать, Зак? – начинаю закипать.

– Задумка и сюжетная линия очень хорошие. Даже герои вышли нетривиальными. Но нет твоей главной составляющей. Эмоций на грани.

– А по-моему эмоций там предостаточно.

– Да, но не тех, от которых кровь стынет в жилах.

– Черт возьми, Зак! Ты просто придираешься ко мне сейчас! Я убила на эту рукопись неделю своей жизни! Я считаю, что это лучшее, что я выдавала за последние несколько лет! – руки опускаются, когда слышишь такое после стольких усилий.

– Я не придираюсь к тебе. Я лишь хочу, чтобы ты снова смогла вернуть свое звание одного из лучших авторов мистических триллеров.

– А я уже не уверена, что вообще хочу продолжать все это! – нервы сдают.

– И чем же, позволь узнать, ты собираешься зарабатывать на жизнь, если ты больше ничего не умеешь?

– А это тебя уже не касается! Или ты несешь эту рукопись издателю и делаешь все, чтобы он взял ее в печать, или я заканчиваю с писательством!

– Ты ведешь себя глупо, Беатрис! – поднимается с дивана.

– Решай, Зак! – скрещиваю руки на груди, посмотрев на него с вызовом.

В гостиной повисает пауза, и какое-то время мы неотрывно смотрим друг на друга. Я вижу, как в его взгляде что-то меняется.

– Не понимаю, что с тобой в последнее время происходит, – качает головой, но все-таки берет рукопись, отправляя в свою сумку.

– Я хочу есть, – игнорирую его слова, направляясь в кухню, где на острове уже стоят пакеты с заказанной едой.

Не собираюсь посвящать еще и Зака в свои проблемы с деторождением.

***

Когда Зак уходит, решаю впервые за последние дни включить телефон и узнать кто звонил. Как только телефон загружается, начинают раздаваться звуки приходящих сообщений, большинство из которых оказываются от Зака. Одно сообщение о пропущенном с незнакомого номера и несколько последних от Наоми.

Сразу перезваниваю подруге, ужасно желая услышать ее голос.

– Ну неужели ты соизволила перезвонить, – после первого же гудка раздается на той стороне и на лице невольно расплывается улыбка.

– Прости. Немного заработалась. Как ты себя чувствуешь, дорогая?

– Как мать двух новорожденных близняшек, – смеется, и я слышу на фоне звуки кряхтений младенцев.

Почти полтора месяца назад Наоми родила от своего второго мужа Сэмюэля, став многодетной мамой уже троих дочек. Моя крестница Элизабет появилась на свет в браке с ее первым мужем, которого убили. На самом деле история ее жизни тянет на целую книгу, ведь Сэмюэль оказался братом-близнецом ее первого мужа, которых разделили еще в доме малютки после того, как в роддоме от них отказалась мать. Сэмюэля выкрала женщина, работавшая няней, и сбежала с мужем в Аргентину, где спустя столько лет они и познакомились с Наоми, когда она прилетела для заключения крупной финансовой сделки.

– Как девочки и Элизабет?

– Все хорошо. Бэтти не может оторваться от сестричек. Все время повторяет, что они похожи на двух ангелочков.

– Как это мило. А как молодой папа?

– Ох…Беатрис, каждые полчаса он бросает работу, какой бы срочной она ни была и приходит, чтобы спросить, как мы, или подержать дочек на руках. Не могу не любоваться им в такие моменты. Он выглядит таким счастливым и окрыленным.

– А ты сама? Ты счастлива, Наоми?

– Я самая счастливая женщина на земле, Беатрис. Лучшего я просто и не могла желать.

– Я так рада за тебя, подруга. Ты это заслужила.

– Спасибо. А как у тебя дела, дорогая?

– Эм…нормально, – кидаю взгляд на царящий в спальне бардак, но понимаю, что сил на его уборку совсем нет.

– У тебя какой-то странный голос, – подруга проявляет настороженность.

– Просто я немного устала за эти дни.

– Ты ничего от меня не скрываешь?

– Яяя…кхм…нет, – совсем не хочется расстраивать ее.

– Беатрис?

– Наоми, не хочу, чтобы ты лишний раз переживала.

– Я уже переживаю. Так что говори.

– Помнишь, я говорила про свои проблемы с менструацией?

– Конечно, помню. Ты собиралась пройти обследование.

– Да. Так вот, доктора выяснили, что у меня патология матки, из-за которой я скорей всего никогда не смогу родить.

– О боже…милая… – слышу шуршание в трубке. – Если бы я знала, не стала бы…

– Не смей думать, что твоя радость может меня как-то огорчить, – не даю ей договорить. – Твое счастье и мое тоже.

– Но есть какое-то решение вопроса?

– Забеременеть в самое ближайшее время.

– И что ты об этом думаешь?

– А что я могу думать? Какая из меня может быть мать? – снова смотрю на царящий вокруг хаос и вспоминаю свое шаткое финансовое положение с риском вообще остаться без заработка.

– Самая что ни на есть замечательная.

– Спасибо, конечно. Но ребенок заслуживает того, чтобы как минимум жить в полноценной семье, а я не смогу ему этого дать, – даже если бы я могла себе позволить родить с финансовой точки зрения я не уверена, что смогла бы дать ребенку должное воспитание, заменив ему еще и отца.

– Как я понимаю, твое мнение насчет мужчин так и не изменилось?

– Оно никогда не изменится, Наоми.

– Мне так ужасно жаль, Беатрис.

– Не нужно меня жалеть.

– Да, прости. Я знаю, что ты не любишь этого. Как насчет того, чтобы приехать и взглянуть на своих будущих крестниц?

– Что? Ты снова хочешь, чтобы я стала крестной?

– Конечно. Сэмюэль планирует устроить грандиозный праздник в поместье в честь рождения малышек.

– А он его еще не устроил? – смеюсь. – Я думала уже весь Буэнос-Айрес в курсе.

– Нет, – хихикает. – Он дал мне возможность немного прийти в себя после родов.

– У тебя идеальный муж.

– Самый идеальный на свете.

– О ком это ты, любовь моя? – слышу обращение к Наоми низким голосом, полным нежности, с сильным испанским акцентом.

– О тебе, дорогой. Я говорила с Беатрис о том, что ты идеальный муж.

– Хм…идеальный муж идеальной жены. У нас отличный тандем, – всегда забавляло их общение. – Передавай привет Беатрис. А я пока пообщаюсь с идеальными созданиями на земле.

– Ты слышала? – обращается ко мне.

– Слышала. Передавай ему тоже привет.

– Беатрис тоже передает тебе привет.

– Ты сказала, что мы планируем организовать праздник в честь рождения девочек?

– Да.

– Ты ведь приедешь, дорогая?

– Сообщите мне, когда именно. Ужасно соскучилась по вам.

– Конечно. Мы тоже соскучились.

– Я рада была тебя слышать.

– И я. Береги себя, подруга. И помни, что я всегда рядом, пусть и не физически.

– Спасибо. И ты береги себя.

Глава 5

Легкий освежающий ветер обдувает мое лицо, когда я стою на каменной террасе, ведущей на задний двор дома. Спереди расположился небольшой сад с высаженными клумбами кустовых бордовых роз. Их нежный аромат витает в воздухе, и на губах невольно расплывается улыбка.

Ощущаю что-то странное и опустив взгляд вниз, вижу, что моя рука поглаживает заметно округлившийся живот. Я чувствую шевеление внутри, и все тело окутывает невероятное трепетное тепло. 

– Я искал тебя, – за спиной раздается хрипловатый мужской голос, и в следующий момент меня обнимают, забирая в плен сильных объятий. Большие ладони накрывают живот с двух сторон, словно броня, и прижимают меня спиной к твердой груди. 

– Я здесь, – шепчу, закрыв глаза, и льну к мужчине, странным образом ощущая себя в полной безопасности. 

Он наклоняется и целует меня в шею так невероятно сладко, отчего из груди вырывается тихий стон.

– Как же божественно ты пахнешь, моя ribelle, – последнее слово звучит на другом языке, и дрожь проносится по телу, когда он зубами слегка прикусывает мочку уха.

Взяв меня за подбородок, он поворачивает лицом к себе и накрывает мои губы своими. Дыхание перехватывает оттого, насколько чувственно он целует меня. Сразу завладевает моим ртом, жадно исследуя его языком, и я позволяю ему это делать. Даю ему полную власть надо мной, зная, что он никогда не причинит мне вреда. 

В какой-то момент он отрывается от губ и разворачивает меня к себе. Открываю глаза, взглянув перед собой затуманенным взглядом, и из меня вырывается вопль, когда я вижу перед собой воплощение дьявола, смотрящее на меня знакомыми черными, как его душа глазами.

– Нет! – пячусь назад, схватившись за живот, чтобы защитить ребенка.

Я точно знаю, что секунду назад был не он. Я бы узнала его голос. Я бы почувствовала его даже за пару десятков метров. 

– Ну куда же ты, Беатрис? Не нужно бояться меня, – делает шаг ко мне.

– Не подходи! Не приближайся! – выставляю руку перед собой, продолжая отступать. 

– Тебе не убежать от меня. Я все равно заберу свое. Твоя душа принадлежит мне. 

– Возвращайся в ад! – выкрикиваю и развернувшись, срываюсь на бег.

Бегу со всех ног, не разбирая дороги. Мне не так просто из-за беременности, но я должна убежать не только ради себя.

Внезапно меня больно хватают за волосы и тянут назад, повалив на землю.

– Ааааа! – кричу и из последних сил брыкаюсь, но он гораздо сильней меня.

– Вот ты и попалась, маленькая сучка, – рычит мне на ухо, и тело бросает в липкий холодный пот.

Теперь мне точно конец! 

Просыпаюсь от собственного крика и распахнув глаза, резко подрываюсь с кровати. Прерывисто дышу, ощущая, как от пота промокла ночная сорочка. Инстинктивно хватаюсь за живот, но тот оказывается плоским. Опускаю взгляд и понимаю, что это все мне приснилось. Это был всего лишь сон, и в нем совершенно точно было два мужчины. Я не знаю кто был тот, в объятиях которого я ощущала полную безопасность и от присутствия которого сердце замирало в груди. Но я прекрасно знаю того, кто однажды сломал меня и хотел снова это сделать во сне.

Я давно избавилась от кошмаров, связанных с ним, и панических атак, мучивших меня несколько лет. Я сделала многое, чтобы перестать бояться даже собственной тени. И сейчас спокойно могу постоять за себя.

На тумбочке звонит мобильный, и я беру его в руки, увидев звонок от незнакомого номера.

– Д…кхм…да? – приходится прочистить горло.

– Доброе утро. Мисс Джадд? – звучит женский голос на той стороне.

– Доброе утро. Да, это я.

– Вас беспокоят с семнадцатого полицейского участка. Я секретарь детектива Кендалла. Вы могли бы подъехать по поводу расследования недавней кражи вашей сумки в клубе «Парадиз»?

– Но я не оформляла заявление о краже, – недоумеваю.

– Да, но детектив просил подъехать вас в участок. Если вам удобно в одиннадцать часов он будет ждать вас в своем кабинете.

– Хорошо. Я подъеду.

– Отлично. Я передам детективу. Всего доброго, – женщина отключается, а я остаюсь стоять, все еще пытаясь прийти в себя после сна.

Провожу рукой по животу и ощущаю какое-то странное тепло. Я отчетливо помню, что чувствовала во сне, когда гладила круглый живот. Это было что-то невероятное. Волшебное. Трепетное.

***

Ровно в одиннадцать вхожу в здание участка и на пропускном пункте сообщаю, что мне звонили. Проверив удостоверение личности, меня впускают, и я иду по памяти к нужной двери. Стучусь, и на той стороне звучит одобрение.

Вхожу в кабинет, в котором ничего не изменилось с той ночи. Вокруг царит все тот же хаос из папок, бумаг и фотографий. Замечаю мужчину, стоящим у окна. Он повернут широкой спиной ко мне, куря сигарету. Складывается впечатление, что он никогда не высовывает ее изо рта.

Сегодня на нем все тот же ремешок с кобурой и серебристым пистолетом, но только уже графитовая рубашка под ним и темно-серые брюки на длинных ногах.

– Доброе утро, детектив Кендалл. Вы вызывали меня?

– Да. Садитесь, – произносит, даже не повернувшись в мою сторону.

Прохожу и сажусь, ожидая, когда он докурит. Этому мужчине не помешало бы поучиться хорошим манерам.

Соизволив наконец-то потушить окурок в пепельнице, он поворачивается и подходит к своему креслу, сев за стол.

Отложив лежащую перед ним папку и фотографии на край стола, он переводит холодный взгляд на меня.

– У меня есть к вам пара вопросов, Мисс Джадд, – сплетает пальцы в замок, положив локти на стол.

Вкупе с ледяным серебристым взглядом и мужественными чертами он сейчас выглядит устрашающе.

Но не для меня. Я уже давно не маленькая трусливая девочка.

– Я вас слушаю, детектив, – спокойно выдерживаю прямой взгляд.

– Вы узнаете эту вещь? – отодвигает ящик в своем столе и достает оттуда что-то маленькое, положив на стол.

Хлопаю глазами, не веря в то, что вижу. Передо мной лежит мой кулон.

– Д-да. Это мой кулон, – от шока голос начинает дрожать.

– Уверены?

– Уверена. Вы можете открыть и посмотреть, там будет фото с моей семьей.

– Я уже посмотрел, – совершенно безэмоционально отвечает.

– Откуда он у вас?

– Дал задание своим людям объездить ломбарды, и в одном из них его нашли.

– Значит, вор просто сдал его в ломбард?

Раздается звук лежащего на столе мобильного, и, не ответив мне, детектив принимает звонок. В очередной раз убеждаюсь, что он не особо уважает людей.

– Да, Ходж?

– …

– Как скоро ты его получишь?

– …

– Ты сказал ему, что у нас нет времени? Если Джонс догадается, что мы нашли доказательства, он может сбежать из страны.

– …

– Поторопи судью. Мне нужен ордер в самое ближайшее время. Этот сукин сын уже загулялся на свободе, – детектив отключается и откладывает телефон, снова направив взгляд пронзительных глаз на меня.

От него так и разит холодной отстраненностью. Создается впечатление, что этот человек неспособен вообще на какие-либо эмоции. Он напоминает робота, делающего все на автомате.

– Ваш кулон сдал уличный бродяга, который нашел его лежащим на асфальте недалеко от клуба. Скорей всего вор решил замести следы и выбросил его, посчитав обычной безделушкой.

– Почему вы все-таки решили взяться за это дело, детектив Кендалл? – из меня вылетает вопрос, прежде, чем я успеваю подумать. Такое часто происходит со мной. Действия опережают мысли.

– Это моя работа.

– Но в день кражи вы совершенно не были заинтересованы в этом деле. Я знаю, что из-за слабой статистики раскрытия такие дела часто забрасывают в самый дальний ящик.

– Вы хорошо осведомлены о работе полиции. Но я не привык оставлять какие-то вопросы нерешенными, если могу это сделать, – отвечает с непроницаемым выражением лица.

На какой-то момент я подумала, что на самом деле ему не все равно, и он запомнил мои слова о том, что эта вещь мне очень дорога. Но я зря пытаюсь наделить чувствами человека, который скорей всего даже улыбаться не умеет.

– От меня что-нибудь еще требуется? – захотелось поскорей покинуть это место и больше никогда сюда не возвращаться.

– Только подписать документы у моего секретаря, что вы забрали кулон, – берет цепочку в руки и протягивает ее мне.

– Хорошо, – подставляю открытую ладонь, и мужчина вкладывает холодный металл в нее, будто невзначай коснувшись моей руки теплыми пальцами.

Зажимаю кулон в кулаке и поднимаюсь со стула. Кожу ладони мгновенно начинает жечь из-за аллергии, но я стараюсь не обращать на это внимания. Главное, что он вернулся ко мне.

– Спасибо, – направляюсь на выход из кабинета.

– Разве это украшение сделано не для того, чтобы носить его на шее? – звучит вопрос в спину, и я оборачиваюсь, встретившись со сканирующим серебристым взглядом.

– Именно так, но не в моем случае.

– Не любите серебро?

– Скорее серебро не любит меня. Всего доброго, детектив Кендалл, – выхожу из кабинета, не услышав ничего в ответ.

***

Спустя два дня Зак сообщает, что издатель все еще думает по поводу моей новой рукописи и что-то мне подсказывает, что не стоит ждать чего-то хорошего.

Сегодня я снова встречаюсь с мистером Гилбертом, чтобы, наконец, приступить к финальным главам его биографии. Даже стало грустно, что все подходит к концу. Но я точно знаю, что он останется в моей жизни. После выхода книги в продажу я обязательно буду навещать Дариана.

Припарковав машину напротив дома, подхожу к двери и нажимаю кнопку дверного звонка. Проходит минута, а может, и две, но никто не открывает, и я звоню снова. Так и не дождавшись, что кто-нибудь мне откроет, набираю номер Дариана, но меня сразу перебрасывает на голосовую почту. Обреченно вздыхаю и отправляю телефон назад в сумку. Взгляд падает на дверную ручку и только сейчас замечаю, что дверь не заперта, а приоткрыта на полсантиметра.

Возможно, что-то доставляли из магазина и миссис Рид забыла закрыть.

Толкаю дверь и вхожу в холл прислушавшись. В доме царит удушающая тишина, и это немного настораживает.

– Миссис Рид? – зову женщину, но мне никто не отвечает.

Решив, что она где-то в доме занята делами, направляюсь в кабинет.

Стучусь в дверь, но в ответ слышу всю ту же тишину, отчего пульс начинает ускоряться из-за плохого предчувствия. Нажимаю на ручку и вхожу. Внутренности обжигает огнем, когда я вижу Дариана лежащим на полу рядом со столом без признаков жизни.

– О боже, Дариан! – подбегаю к нему и опустившись на колени, начинаю трясти мужчину за плечо. – Дариан! – зову в надежде, что он откроет глаза и взглянет на меня.

Подношу руку к его шее, чтобы проверить пульс, и с ужасом замечаю, что его кожа холодная. И только сейчас обращаю внимание, что кровь отлила от его лица потому, что мужчина мертв уже не один час.

– О нет! Нет! Нет! Дариан! – слезы начинают скатываться по щекам.

Трясущимися руками достаю телефон из сумочки и набираю службу спасения, ощущая, как знакомая раздирающая душу боль распространяется по всему телу.

Спустя десять минут дом уже полон полицейских и врачей, которые фиксируют факт смерти.

– Значит, когда вы пришли в доме никого не было? – обращается ко мне детектив, приехавший на вызов.

– Да. Мне никто не открыл, и я позвонила мистер Гилберту, но меня перебросило на голосовую почту, – отвечаю, сидя перед сотрудником полиции на диване в гостиной. Меня все еще трясет. Сердце колотится как сумасшедшее.

– Как же вы попали в дом?

– Дверь оказалась незапертой.

– И часто у них не запирают дверь?

– Раньше мне всегда открывала миссис Рид, и я не обращала внимания.

– Кто эта миссис Рид?

– Экономка мистера Гилберта.

– У вас есть ее номер?

– Да. Где-то был.

– Хорошо. Вы заметили что-нибудь подозрительное, когда оказались в доме?

– Ничего такого. Вы считаете, что мистера Гилберта убили?

– Еще рано что-либо говорить. Посмотрим, что скажут криминалисты, после того, как осмотрят место смерти. У него были какие-нибудь хронические болезни?

– Да. Несколько лет назад у него была операция на сердце и еще у него проблемы со спиной. Каждое утро к нему приезжает доктор, чтобы сделать уколы. Иногда он может приезжать и вечером, если его мучает сильная боль.

– Значит, сегодня он тоже должен был приехать?

– Насколько я знаю, да.

– Мистер Гилберт! – из холла раздается перепуганный голос вернувшейся экономки. – Где он? Что с ним? – вбегает в гостиную, сразу увидев меня. – Мисс Джадд, что с мистером Гилбертом? – обращается ко мне.

– Миссис Рид…яяя…мне очень жаль… – слова застревают в горле, и новая волна слез скатывается по щекам.

– Добрый день, миссис Рид. Я детектив Баркли. Присядьте, пожалуйста, – мужчина указывает ей на диван.

Женщина садится рядом со мной, посмотрев на детектива округлившимися глазами.

– Миссис Рид, к сожалению, ваш хозяин скончался.

– О боже… – экономка прикрывает рот рукой всхлипнув.

– Когда в последний раз вы видели мистера Гилберта живым?

– Утром, перед тем как уходила, чтобы поехать к дочке в больницу. Как раз в это время к нему приехал доктор.

– В какое время это было?

– Около десяти утра.

– К нему еще кто-нибудь должен был прийти?

– Нет. Сегодня он не планировал никаких встреч.

– Вы все это время были в больнице у дочери?

– Да. Она может подтвердить это.

– Хорошо.

В гостиной появляется другой сотрудник полиции с перчатками на руках, предположительно из команды криминалистов.

– Детектив Баркли, мы все осмотрели и ничего подозрительного не нашли. Предварительное заключение врачей, что это был обширный инфаркт. Все же возраст уже немолодой.

– Фотографии кабинета сделали?

– Конечно, сэр.

– Дом осмотрели?

– Да и тоже ничего подозрительного.

– Пробы крови взяли?

– Да. Как только вернемся в участок, сразу передадим в лабораторию. Медики уже погрузили труп в машину.

– Хорошо.

Мужчина уходит и детектив, записав что-то в документе, устремляет взгляд на нас.

– Похоже, все-таки для мистера Гилберта просто пришло время.

– Как же это ужасно. Он был такой бодрый и веселый сегодня, – экономка качает головой всхлипывая.

– Он прожил хорошую жизнь. Мы все знаем, сколько всего он сделал для штата и города.

– Из какого вы участка, детектив? – зачем-то задаю вопрос, вспомнив холодный серый взгляд.

– Из семнадцатого. А что?

– Ничего. Просто не так давно меня обокрали в ночном клубе, и я успела побывать в вашем участке.

– Надеюсь, вора поймали?

– Насколько я знаю, нет. Но один из ваших детективов смог найти украденную вещь.

– Хм…у нас не так много сотрудников, обладающих навыками ищейки в таких делах.

– Это был детектив Кендалл.

– Не помню, чтобы Кендалл занимался кражами. Он скорее с радостью последует на поиски какого-нибудь хладнокровного убийцы. У него самый большой процент раскрываемости, – голос полон восхищения.

Замолкаю, больше не став продолжать бессмысленный разговор.

Спустя час после сообщения о скоропостижной смерти мистера Гилберта, приезжает его дочь с мужем и старший сын.

Как бы я ни старалась, не могу разглядеть в лицах этих людей хоть каплю сожаления. За все время, что проходит, пока полицейские еще находятся в доме, никто из них не проливает ни слезинки.

На какой-то момент мы остаемся с миссис Рид вдвоем, и я подхожу к окну, взглянув на задний двор с выложенными каменными дорожками, аккуратно подстриженными кустами и античными статуями. По центру всей композиции находится фонтан с полуобнаженной сиреной, наклонившей кувшин, из которого льется вода. Помню, как мы любили с Дарианом в хорошую погоду гулять по двору.

– Не могу поверить, что его больше нет, – экономка шмыгает носом, высморкавшись в платок.

Женщина убита горем, будто умер близкий ей человек, и я ощущаю сейчас то же самое.

– Я тоже, – хрипло шепчу, чувствуя себя ужасно потерянной. Грудь сдавливает, словно на нее положили стокилограммовую гирю.

В последний раз такое происходило со мной в день смерти бабушки. А день, когда погибли родители с сестрой я до сих пор не могу нормально вспоминать. Кажется, тогда я умерла вместе с ними. Я будто лишилась части себя. В душе образовалась зияющая дыра размером с целый континент. Все краски жизни разом померкли. Иногда мне кажется, что я до сих не оправилась. А может быть, и не оправлюсь никогда. А сверху еще навалилось куча всего, затвердев, как бетон.

– А через месяц было бы двадцать лет, как я здесь работаю.

– Что теперь будете делать?

– Даже не знаю. Вряд ли дети мистера Гилберта захотят оставить этот дом. Уверена, его пустят с молотка. А здесь ведь столько вещей, которыми он так сильно дорожил.

– Думаете, они могут так жестоко с ним поступить?

– Я почти уверена, мисс Джадд. А что будете делать вы?

– Я думаю, он хотел бы, чтобы я закончила книгу. И я допишу ее в память о нем.

– Я тоже так думаю. Он заслужил это. Люди должны знать, кем он был и сколько добрых дел совершил за свою жизнь.

– Вы абсолютно правы, – сглатываю ставший в горле ком.

Глава 6

По желанию родных похороны мистера Гилберта назначили уже на следующий день. Когда я узнала об этом от миссис Рид, ведь меня никто не собирался уведомлять, это показалось мне диким. Складывается впечатление, что они хотят как можно скорей покончить с этим. Уже представляю, как его дети делят в голове имущество отца.

В часовню, находящуюся на территории кладбища, где организовали церемонию прощания с Дарианом, приехало очень много людей. Как только по городу разнеслась новость о смерти такого уважаемого человека, проводить его в последний путь пожелали сотни тех, кто знал его при жизни. Кажется, даже пришли и те, кто не был знаком с ним лично.

Пока длилась церемония прощания, дочь и сыновья мистера Гилберта успели о чем-то повздорить. Их ссору слышали многие присутствующие и мне было очень обидно за Дариана. Самой адекватной и воспитанной из всей семьи мне показалась внучка Малена. Она пришла со своим бойфрендом и долго стояла у гроба дедушки, плача и поглаживая его руку.

Спустя час заметив священника, вошедшего в зал, понимаю, что пора. Сердце сжимается, когда гроб с лежащим в нем Дарианом поднимают несколько человек и несут через широкие распахнутые двери часовни. Священник следует прямо за гробом, и все выходят за ним. С неба обрушивается дождь, и часть пришедших открывает черные зонты. Даже природа плачет, лишившись такого доброго и светлого человека.

Окружив подготовленное место для могилы, все слушают проникновенную речь священника. Вот только я не улавливаю ни одного слова. Я слышала эти речи не раз в своей жизни. Я просто стою, промокая до нитки от крупных капель только усиливающегося дождя. Воздух мгновенно пропитывается запахом мокрой земли и смерти, от чего тело начинает бить нервная дрожь.

Услышав звук двигателя, поворачиваю голову, увидев остановившуюся на гравийной дороге, разделяющей участки с захоронениями, черную машину. Из нее выходит высокий мужчина, лица, которого невозможно разглядеть из-за накинутого на голову капюшона темной ветровки. Он подходит к толпе как раз в тот момент, когда гроб уже начинают опускать в могилу. Не знаю почему, но не свожу глаз с него. Опустив гроб полностью, сотрудники погребальной службы отходят в сторону, дав прощающимся кинуть в могилу цветы или горсть земли. Наблюдаю, как приехавший мужчина сгребает большой ладонью землю и бросает в могилу. После чего отряхивает руку и развернувшись, уходит прочь. Садится в машину и сразу же уезжает. Еще какое-то время смотрю вслед удаляющейся машины, испытывая что-то необъяснимое.

После церемонии погребения часть людей отправляется в поместье мистера Гилберта, где его дети организовали прощальный фуршет.

Я тоже отправляюсь туда, желая попрощаться с эти местом. Скорей всего я вижу его в последний раз в своей жизни.

Пока все собрались в гостиной, хожу по дому, стараясь запомнить каждый уголок. Здесь столько всего необычного что Дариан успел собрать, путешествуя по всему свету. Этот дом хранит целую историю его владельца, и мое сердце обливается кровью, понимая, что это все может быть распродано.

– Вы пишите биографию моего дедушки? – за спиной раздается молодой женский голос, и я оборачиваюсь, увидев на себе подавленный взгляд светловолосой девушки лет двадцати, чем-то похожей на Дариана.

– Да.

– Дедушка рассказывал мне. И очень хорошо отзывался о вас.

– Мне тоже он про вас кое-что рассказывал.

– Правда?

– Правда.

– И что же он вам говорил?

– Что вы лучшая на своем факультете и с детства отличаетесь незаурядным умом.

– Не то чтобы таким уж незаурядным, – пожимает плечами.

– Ваш дедушка очень любил вас.

– Я тоже его очень любила. Мне будет его очень не хватать, – голос полон печали.

– Не только вам.

– Вы ведь все равно закончите книгу о нем?

– Обязательно закончу.

– Вы хорошая. Не удивительно, почему дедушка так сильно к вам привязался.

– Вы меня совсем не знаете.

– Важно, что дедушка знал. А он редко ошибается в людях, – произносит с невероятной тоской во взгляде.

– Детка? Я искал тебя, – за спиной Малены появляется ее бойфренд и подходит к нам.

– Декстер, познакомься с Беатрис Джадд. Она пишет биографию моего дедушки.

– Приятно с вами познакомиться, – протягивает мне руку, которую я жму.

– Мне тоже, – натягиваю улыбку.

– К сожалению, я плохо знал мистера Гилберта, но по рассказам Малены и того, что я слышал о нем в нашем городе он был достойным человеком.

– Так и есть, Декстер.

– Обязательно прочитаю книгу, когда она выйдет в свет.

– Да. Я тоже жду с нетерпением, – соглашается с ним Малена.

– Я закончу ее в самое ближайшее время, – отвечаю с абсолютной уверенностью.

– Спасибо вам, Беатрис, – девушка тепло улыбается мне и уходит со своим бойфрендом, оставляя меня одну.

Резко ощутив ужасную усталость, покидаю поместье, желая вернуться домой и завалиться в кровать. За последние дни я совсем плохо сплю и, может, сегодня мне удастся нормально поспать.

Подъезжаю к дому уже с наступлением темноты. Оставив машину на парковке, следую к входу, чувствуя себя еще более разбитой.

Поднявшись по лестнице на третий этаж, останавливаюсь напротив двери, ища в сумке ключи. Взгляд падает на лежащий на полу конверт, и я наклоняюсь, поднимая его.

Обратный адрес не указан. Снаружи конверт чистый. Насторожившись, открываю его.

«Советую закончить, а лучше валить из города куда подальше! Таким людям, как ты здесь не место! И вообще, не место где-либо!»

– Да пошел ты, урод! – цежу сквозь зубы.

Нервными движениями разрываю бумагу и комкаю в кулаке. Уже достали все эти больные ублюдки. Думают они могут меня запугать.

Пора снова доставать из укромного места пистолет. Так мне будет спокойней, если кто-нибудь хоть на метр приблизится.

Пусть только рискнет, останется без яиц!

***

Через день приходится взять себя в руки и отправиться на свадьбу Зака. Ведь он не только мой литературный агент, но и близкий друг, с которым мы через многое прошли.

Торжество состоится в получасе езды от Нового Орлеана. В красивом местечке с двухэтажным белоснежным особняком, возвышающимся на вершине зеленого холма, посреди осиновой рощи. На территории имеется большая свободная площадка, на которой, под натянутым просторным шатром и будет проходить основное празднование после церемонии. Свадьба будет в стиле кабаре и всех гостей женского пола попросили одеться в красные платья, а мужчин в черные смокинги.

Сегодня на мне наряд, состоящий из корсета, и юбки укороченной спереди. Сверху корсет, как и края юбки расшиты рюшами. Волосы заколоты на затылке с несколькими завитыми прядями, оставленными по бокам. Сбоку от макушки закреплена милая маленькая шляпка, дополняя весь образ. Пообщавшись немного с подругами невесты, спускаюсь вниз, чтобы проверить, как там наш жених. В особняке царит полная суета. Официанты, флористы, декораторы бегают как заведенные. Подхожу к двери, за которой находится комната жениха, и стучусь. Спустя секунду дверь распахивается и на пороге появляется лучший друг Зака и его свидетель.

– Приятель, кажется, это к тебе, – окидывает меня взглядом с ног до головы. – Я пока схожу, выпью чего-нибудь, – подмигивает и уходит, оставив дверь открытой.

Вхожу в комнату и замечаю Зака, стоящим перед зеркалом ко мне боком. Он пытается завязать на шее бабочку. Наши взгляды встречаются в отражении и его руки замирают на шее. Глаза плавно проходятся по мне.

– Не помешаю? – закрываю дверь.

– Нет. Проходи, – как-то нервно отвечает, продолжив возиться с бабочкой. Я вижу, как дрожат его руки.

– Помочь? – хочется поддержать его.

– А ты умеешь?

– Пробовала пару раз и у меня неплохо получалось.

– Тогда валяй.

Подхожу к нему и берусь за ткань с двух сторон. Зак опускает взгляд на меня и, кажется, задерживает дыхание. Становится не по себе, когда его глаза блуждают по моему лицу, спускаясь к шее и декольте.

– Волнуешься? – стараюсь отвлечь его разговором.

– Да…наверно… – голос меняется.

– Мили замечательная. Тебе очень с ней повезло, – заканчиваю с бабочкой и поправляю воротник сорочки, случайно коснувшись пальцами шеи.

Зак судорожно втягивает ртом воздух и сильно зажмуривает глаза, а когда распахивает их, в его взгляде летают молнии.

– Повезло? Ты так считаешь? – внезапно обхватывает мои запястья, крепко сжав их. На губах появляется горькая ухмылка.

– Да, я так считаю, – непроизвольно напрягаюсь, но смотрю на него, не отводя глаз.

– Ты просто законченная идиотка, Беатрис, – дергает меня на себя, и я чуть не врезаюсь носом в его подбородок.

– Какого черта, Зак? – испепеляю его взглядом.

– Неужели ты не видишь, как мучаешь меня? Как бы я ни старался. Чтобы не делал. Какой бы идеальной ни считал Мили, я не могу не думать о тебе. Каждый треклятый день я просыпаюсь с мыслями о тебе и с ними же засыпаю. Да что тут говорить! – смеется каким-то безумным смехом. – Я, черт возьми, думаю о тебе, даже когда занимаюсь с ней сексом. Я не смог тебя разлюбить. Не смог вырвать из своего сердца. Но тебе ведь плевать. Ты холоднее айсберга. Бесчувственная и безразличная. Ты не знаешь, что такое любовь.

– Отпусти меня, Зак, – требую, начиная злиться. – Мы давно поговорили об этом.

– Ты никогда не ценила меня. Ты только пользовалась моими чувствами к тебе. Сколько раз я жертвовал своей репутацией ради тебя? Сколько раз защищал тебя перед издателем? Ты не знаешь, Беатрис? Так я скажу тебе. Они давно хотят разорвать с тобой контракт потому, что считают тебя посредственным писателем. Они держат тебя только из-за биографии Гилберта. Как тебе такая правда, детка? – его слова вонзаются словно раскаленный кинжал в спину, распарывая внутренности.

С силой выдергиваю руки из захвата и пячусь от него. Пелена из слез застилает глаза, и я закрываю рот рукой, подавив рыдания, рвущиеся наружу.

Срываюсь с места и вылетаю из комнаты, услышав в спину голос Зака. Выбегаю из особняка и чуть не падая на высоких шпильках, бегу на стоянку, где припарковала свою машину.

Захлопываю водительскую дверь и дрожащими пальцами достаю из сумки ключи, заводя двигатель. Замечаю Зака, бегущего в мою сторону и со всей силы давлю на педаль газа, с визжащим звуком колес срываясь с места.

Выезжаю на дорогу и еду, превышая все мыслимые скоростные режимы. Рыдаю навзрыд и кричу от отчаяния в тишине салона. Кажется, от напряжения моя голова сейчас просто лопнет.

Ощущение, что меня вывернули наизнанку. Столкнули с высокой скалы прямо в пропасть и не оставили шанса на спасение. Нанесли новые раны поверх уже имеющихся шрамов.

Из-за слез не различаю дороги, продолжая вдавливать педаль газа в пол. Тыльной стороной ладони вытираю глаза, размазывая тушь, и замечаю, что выехала на встречную полосу, стремительно приближаясь лоб в лоб к едущему автомобилю. Жму на тормоз, и машина начинает вилять из стороны в сторону. Сердце уходит в пятки, и я сжимаю со всей силы руль, пытаясь удержать управление.

Стараясь не поддаваться панике, отпускаю тормоз и чуть надавливаю на газ, сумев выровнять машину. Съезжаю со встречки и сворачиваю на обочину, заглушив мотор.

Облокачиваюсь лбом о руль и прерывисто дышу. Я только что чуть не лишила себя жизни, и причиной тому стал мужчина. Очередной знак того, что нужно держаться от них подальше. Рано или поздно они все показывают свое истинное лицо, и тогда ты остаешься с раскуроченным сердцем. Я думала, что хотя бы дружить я смогу, но, как оказалось, и в дружбе на мужчин нельзя полагаться.

Даю себе время, чтобы окончательно успокоиться, и выезжаю на дорогу, направляясь домой. Мне нечего делать на свадьбе. Я не желаю стать причиной чьего-то разрыва. Надеюсь, у Зака хватит ума не портить торжество.

***

На несколько дней впадаю в состояние полного отрешения. Мне ничего не хочется делать. Днями я просто лежу, не вставая с постели. Я понимаю, что это ненормально, так и до глубокой депрессии недалеко, но ничего не могу с собой поделать. Ситуация с Заком окончательно добила меня. Я морально разбита. Физически истощена. А в израненной душе полный раздрай. От всех этих переживаний меня даже начали мучать боли в сердце, чего раньше никогда не происходило.

Я лежу в постели и бездумно пялюсь в потолок, когда на мой телефон поступает звонок с незнакомого номера. Не поднимаю, не желая ни с кем говорить. Но звонящий проявляет настойчивость, и я решаю ответить.

– Добрый день, мисс Джадд. Меня зовут Фредерик Новак, я адвокат мистера Гилберта. Сегодня в три часа дня в поместье Гилбертов состоится оглашение завещания.

– Какое я имею к этому отношение, мистер Новак? Я всего лишь его биограф.

– Это было последним желанием мистера Гилберта.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Незадолго до своей смерти вместе с завещанием он передал мне письмо, в котором описал все, что я должен сделать.

– Хорошо. Я буду в три часа.

– Отлично. До встречи, мисс Джадд.

Ровно к назначенному времени, в полном недоумении, подъезжаю к поместью и паркуюсь рядом с машинами уже приехавших родственников.

На пороге меня встречает миссис Рид, и я подхожу к ней, чтобы обнять.

– Рада вас видеть, миссис Рид. Вас тоже пригласил адвокат мистер Гилберта?

– Да. Но я не понимаю зачем.

– Я тоже не совсем понимаю. Но скоро узнаем.

– Да.

– Как у вас дела?

– Неплохо. Нашла новую работу в хорошем доме.

Как и ожидалось, семья уволила женщину на следующий же день после похорон. К большому сожалению, дом сейчас пустеет и за ним никто не смотрит.

– Надеюсь, вам там будет хорошо.

– Спасибо вам, дорогая. И я очень надеюсь.

– Как ваша дочь?

– Ей уже гораздо лучше. Никаких угроз ребенку нет, но врачи еще держат ее в больнице.

В день смерти мистера Гилберта дочь миссис Рид попала в больницу с угрозой выкидыша на тридцатой неделе беременности, и она даже не смогла приехать на похороны, находясь рядом с дочкой.

Адвокат собрал всех в кабинете умершего хозяина, куда специально принесли несколько стульев, чтобы всем было куда присесть.

Как только мы заходим с миссис Рид, на нас устремляются взгляды родных, среди которых два сына с женами и сыновьями и дочь с мужем и внучкой. Особенно враждебный взгляд у дочери, что совершенно не удивляет.

– Все пришли, Фредерик. Можно начинать, – с надменным видом произносит женщина, которая недостойна называться дочерью Дариана Гилберта.

– Еще не все, – адвокат кидает взгляд на свое запястье с дорогой моделью винтажных часов, поправив на носу оправу не менее дорогих очков.

Пару минут спустя дверь кабинета открывается и вместе с ней чуть не открывается мой рот, когда я вижу входящего детектива Кендалла.

– Добрый день, мистер Кендалл. Мы как раз ждали только вас, – перестаю уже что-либо понимать, переглянувшись с миссис Рид, которая, кажется, не удивлена происходящему.

– Детектив Кендалл. Так привычней, – все с той же привычной холодностью исправляет адвоката.

– Конечно, детектив Кендалл. Прошу прощения. Присаживайтесь, куда вам удобней.

– Я постою, – мужчина остается стоять в дальней части кабинета, скрестив руки на груди.

Сегодня поверх рубашки на нем пиджак, под которым не видна кобура пистолета, но я уверена, что он не расстается с ним. Не удивлюсь, если он спит, держа его под подушкой. Мой же теперь снова всегда лежит в сумочке.

Детектив не может видеть меня за другими присутствующими, и становится интересно знает ли он, что я здесь.

И что вообще он сам здесь делает?

– Его еще только здесь не хватало, – шепчет миссис Бэнкс, наклонившись к своему мужу.

– Мама, перестань, пожалуйста, – шипит внучка, пытаясь вразумить свою мать.

В очередной раз убеждаюсь, что девушка не унаследовала ужасный характер матери.

– Ну что ж. Поскольку все в сборе мы можем начать, – адвокат достает из кожаной папки документы. – Для начала я зачитаю завещание своего клиента, а после письмо с его пожеланиями. Поскольку я был не только адвокатом, но и близким другом Дариана, я очень прошу всех отнестись с уважением к его последней воле, – окидывает всех взглядом поверх очков.

– Не томите, Фредерик, – дочь проявляет крайнее нетерпение, и это ужасно злит.

Непроизвольно сжимаю ремешок сумки, отчего тот начинает трещать. Так и хочется сказать ей, чтобы она заткнулась. Моя стерва жаждет вырваться наружу. В последнее время мне все сложней контролировать себя. Но я сдерживаюсь.

– И так…кхм… – адвокат откашливается. – Я, Дариан Грейсон Гилберт, родившийся 12 мая 1945 года… – произнесенное второе имя Дариана вызывает все новые вопросы к детективу Кендаллу. – Находясь в трезвом уме и здравой памяти, завещаю 250 тысяч долларов своей внучке Малене Бэнкс и городскую квартиру с невозможностью отказаться или передать кому-либо. Сто тысяч долларов я оставляю своей экономке миссис Рид. Половину из 60 миллионов долларов, хранящихся на различных счетах и вкладах, я завещаю в благотворительные фонды, список которых написан ниже. Оставшиеся 30 миллионов долларов я завещаю моему биографу Беатрис Джадд с невозможностью отказаться или передать кому-либо…

– Чтоооо? – в кабинете раздается громкий крик дочери Дариана, и я уже готова достать из сумочки свой глок и всадить ей пулю прямо между бровей, но когда до меня доходит смысл сказанного адвокатом, тело парализует от шока. – Это невозможно! – женщина подрывается со своего места и ухоженное лицо покрывается багровыми пятнами.

– Может, вы дадите мне дочитать, миссис Бэнкс?! – адвокат впервые повышает голос.

– Грэта, сядь! – рявкает старший из братьев.

– Поместье Гилбертов и все, что в нем хранится, я завещаю своему крестнику Грейсону Кендаллу и биографу Беатрис Джадд для того, чтобы они сохранили его и сделали музей для посещения всех желающих, – теперь все становится на свои места. Вот только я совсем не понимаю, зачем Дариан так решил по отношению ко мне. Я ведь совершенно чужой ему человек.

– А сейчас я зачитаю его главные пожелания, – продолжает адвокат, но я вижу, как занервничала вся семья.

Я и сама не могу вздохнуть нормально. Чувствую теплую руку, сжимающую мою, и, повернувшись к миссис Рид, вижу ее подбадривающую улыбку.

– Я знала, что он любил вас как родную дочь. Я совсем не удивлена, – ничего не отвечаю, во рту пересохло, словно в знойной пустыне.

– Дариан просит Беатрис Джадд, в случае если с ним что-нибудь случится, закончить книгу, – его желания звучат так, будто он знал, что скоро уйдет. – Также он просит своего крестника Грейсона Кендалла позаботиться о мисс Джадд и оказывать ей всяческую поддержку.

– Что за бред?! – теперь уже я не выдерживаю и подрываюсь со стула. – Я сама могу прекрасно о себе позаботиться!

– Такова воля Дариана, – совершенно спокойно отвечает адвокат, кинув взгляд в сторону детектива.

Поворачиваю голову и встречаюсь с серебристым взглядом, полным холодного безразличия. Ему явно абсолютно плевать, что здесь сейчас было сказано. Даже трудно представить, что Дариан мог быть близок с человеком, у которого ледяная глыба вместо сердца.

– Да как он мог так с нами поступить?! – взрывается дочь.

– Я не понимаю! Это похоже на какую-то шутку! – произносит старший сын, проведя рукой по седым волосам.

– Отец, похоже, был не в себе, – подключается младший брат, почесав затылок.

– Почему ты молчишь? – миссис Бэнкс толкает мужа в плечо. – Скажи что-нибудь! – взвывает.

– А что я могу сказать? Это твой отец, – мужчина пожимает плечами.

– Какая же ты тряпка! Ты всегда был таким! – привлекательное лицо искажается от гнева, становясь уродливым.

– Пожалуй, вам есть что обсудить, – адвокат быстро ретируется.

Как только дверь за ним закрывается, на меня обрушивается весь гнев несогласных.

– Что ты там с ним делала? – миссис Бэнкс резко переключается на меня, начиная наступать. – В штаны к нему лазила, чертова шлюха? – пячусь от этой неадекватной, расстегивая замок сумки, чтобы преподать суке урок.

– Мама, хватит! – не выдерживает плачущая внучка. – Перестань позориться! Дедушка так решил, и ты должна уважать его волю!

– Тебе хоть что-то досталось, а мы теперь остались с отцом без денег и по уши в долгах! Мы нищие, Малена!

– Вы сами виноваты! Нечего было вкладываться в сомнительные дела! Дедушка предупреждал тебя!

От всех этих криков голова начинает раскалываться и хочется поскорей выйти из помещения, наполнившегося негативом. Мне нужно подышать и постараться переварить случившееся.

Внезапно раздается громкий хлопок, отчего все замолкают и резко поворачиваются на звук. Детектив стоит у стола на котором лежит специально кинутая им толстая книга, и прикуривает зажигалкой сигарету.

– Надеюсь, вы закончили? – низкий хрипловатый голос звучит угрожающе, и никто не решается произнести и слова. – Отлично. Тогда моя очередь, – выпускает изо рта густой дым. – Два дня назад из лаборатории пришли результаты проб крови Дариана, и в них был обнаружен повышенный уровень морфина, – раздаются шокированные возгласы, а меня же словно обдает ледяной водой. – Смерть в таких случаях наступает не сразу и выглядит как сердечный приступ. Доктор Кларк, делающий уколы, был взят под стражу по обвинению в непреднамеренном убийстве из-за предположительно перепутанных ампул с лекарствами. Однако его адвокат настоял на том, чтобы мы провели подробную экспертизу. Поскольку за всю свою тридцатилетнюю практику доктор ни разу не ошибался. Мы отправили использованные ампулы, найденные в мусорном ведре, в лабораторию, и выяснилось, что кем-то намеренно были переклеены наклейки, из-за чего было введено не то лекарство. А значит, человек из-за которого погиб Дариан, безнаказан и разгуливает на свободе. С сегодняшнего дня я взял расследование дела на себя и намерен найти преступника. И найду его. Чего бы мне это ни стоило, – серые глаза сканирующе проходятся по всем. – На время пока будет идти расследование, никто из вас не должен покидать пределы города и страны. Я собираюсь допросить каждого из вас и сразу советую быть со мной предельно откровенными.

– Неужели вы подозреваете кого-то из его родных, детектив? – вступает старший сын Дариана.

– Я могу подозревать каждого здесь присутствующего, но моя задача собрать факты. Я прошу всех покинуть кабинет и оставаться в доме, пока я не поговорю со всеми.

– Но мне нужно успеть сделать доклад до завтра. Я могу приехать прямо в участок завтра после колледжа, – произносит Малена.

– Вам придется задержаться, мисс Бэнкс.

Девушка обреченно кивает.

– Первой, кого я хочу допросить, будет миссис Рид. Вы последняя из присутствующих видели Дариана живым.

– Конечно, детектив Кендалл.

Вместе с остальными выхожу из кабинета, но не следую за ними в гостиную. Остаюсь стоять одна в коридоре.

Глава 7

Грейсон

– Миссис Рид, расскажите мне за день накануне, в какое время к Дариану приехал доктор Кларк? – включаю диктофон на телефоне, положив его на середину стола.

Неотрывно смотрю на женщину, по привычке стараясь уловить эмоции человека. Некоторые действия с годами доведены до автоматизма, как и умение при любых ситуациях сохранять на лице маску безразличия.

– Это было в половине девятого утра. Он всегда приезжает в одно и то же время, – она выглядит абсолютно спокойной.

Но ее я и так не беру в расчет. У нее не было никакого мотива для убийства. От нее мне нужна лишь информация.

– В какое время он уехал?

– Где-то через полчаса.

– После этого вы видели Дариана?

– Да. Я принесла ему завтрак.

– Он был в своем кабинете?

– Да.

– А где была сумка доктора?

– В кабинете, где и всегда. Она стояла на столике у стены.

– Вы точно ее видели?

– Да. Прежде, чем уйти я протерла пыль и видела ее.

– Дариан все время был в кабинете?

– Да. Он, как всегда, пробыл там до самого вечера. А после ужина поднялся к себе в комнату. Примерно в десять он уже спал, когда я проходила через его комнату.

– Во сколько вы ушли спать?

– В начале двенадцатого.

– Вы не слышали ночью каких-либо звуков?

– Хм…вообще-то, слышала. Я проснулась от звука похожего на захлопнувшееся окно. Но подумала, что мне показалось, поскольку мистер Гилберт никогда не открывает окон по ночам.

– Перед тем, как пришел доктор, вы виделись с Дарианом?

– Да. Я пришла к нему в кабинет, чтобы отпроситься в больницу к дочери.

– Вы не обратили внимание, сумка лежала на своем месте?

– Мне жаль, детектив. Но я была так взволнована из-за звонка дочери, что не обратила внимания.

– Что вы можете сказать об отношениях Дариана с его детьми?

– Это очень сложный вопрос.

– Понимаю, но постарайтесь ответить как есть.

– Скажем…у Дариана с детьми были не самые хорошие отношения. Особенно сложными они были с дочерью. За несколько дней до его гибели она приезжала к нему, после того, как его бухгалтер выслал ему очередной финансовый отчет. Выяснилось, что миссис Бэнкс ввела его в заблуждение, из-за чего ей перечислялось двойная сумма на оплату учебы дочери. Они сильно поругались в тот день. Она уехала от него очень разозленной как раз, когда к нему пришла мисс Джадд.

– Значит, мисс Джадд тоже была свидетелем их ссоры?

– Да. Их невозможно было не слышать. Дариану даже стало плохо после этого, и мисс Джадд позаботилась о нем, дав ему таблетку.

– Я вас понял, миссис Рид, – отключаю диктофон. – У меня больше нет к вам вопросов. Вы можете идти и пригласить ко мне мисс Джадд.

– Конечно, детектив, – поднимается со стула, направляясь к двери.

– Он очень ценил вас, раз доверил ее вам, – вдруг произносит, прежде чем выйти. – Он относился к ней как к дочери, а она любила его как отца, хоть и никогда не говорила этого. Но я видела это по ее глазам. Она очень хорошая, но ей в жизни пришлось несладко. Будьте с ней помягче.

– Откуда вы знаете?

– Мистер Гилберт иногда говорил о ней. Она почти ничего о себе не рассказывала, кроме того, что у нее никого не осталось из родных, но у него было достаточно жизненного опыта, чтобы понять перед ним человек с глубоко израненной душой, – голос женщины полон сочувствия.

Странно, что Дариан никогда ничего не говорил мне о ней.

– Она получила от него огромные деньги, считаете она не знала об этом?

– Поверьте, для нее это было таким же шоком, как и для всех. И то, что он не оставит ни копейки своим детям.

– Позовите ее.

Мне совершенно не нравится, что Дариан прописал меня в ее няньки. Да и сама мисс Джадд, похоже, разделяет мое мнение. Девушка излучает абсолютную непокорность и независимость. Такие не просят помощи. Они со всем справляются сами. Как бы тяжело ни было. Однако Дариан усложнил мне задачу, зная, что я не смогу не выполнить его последнее желание.

– Хорошо, – женщина уходит, и я откидываюсь на спинку кресла, в котором еще совсем недавно сидел мой крестный.

Закуриваю очередную сигарету и выпускаю дым в воздух.

Я хотел бы не думать, что больше никогда не смогу заговорить с ним и поддержать интересную беседу. Никогда не услышу очередных попыток наставить меня на путь истинный и перестать жить только работой. Не скурю с ним по кубинской сигаре за стаканом дорогого шотландского виски. А главное, не попрошу прощения за то, что редко его навещал. Но как бы я ни старался, у меня не выходит. Странное щемящее чувство переполняет все нутро. Мне казалось, что в моей жизни было достаточно потерь, чтобы стать к ним безразличным. Вот только я не предусмотрел того, что это может быть последний из людей, когда-то связывающих меня с семьей. Больше не осталось никого. Нить оборвалась полностью.

Погрязнув в своих мыслях не сразу замечаю вошедшую в кабинет девушку. Не дождавшись разрешения, она подходит к свободному стулу и садится на него. Этой женщине и не нужно никакого разрешения. Смелости и дерзости ей не занимать. Это я понял еще в первый день ее появления в моем кабинете. До сих пор не знаю, зачем я решил отыскать ее кулон, но когда мне все же удалось, я получил огромное удовлетворение.

– Я знал, что кто-то пишет биографию Дариана, но и подумать не мог, что это вы, – склоняю голову набок.

– А я не могла подумать, что вы окажетесь его крестником. Он никогда ничего не рассказывал о вас.

– Почти никто не знает этого. Я попросил его не распространяться, когда пошел в ряды полицейских.

– Как вышло, что он стал вашим крестным отцом?

– Наши отцы были близкими друзьями. Их очень многое связывало в прошлом.

– Постойте, вашего отца звали Мейсон?

– Да, – от звука родного имени в груди все сжимается.

– Так это с ним Дариан ездил в свои экспедиции? С ним создал благотворительный фонд поддержки молодых ученых-исследователей? Про их дружбу столько всего рассказывал?

– Верно.

– И вас назвали в честь Гилберта, – на лице с правильными чертами мелькает осознание, а на пухлых розовых губах появляется едва заметная улыбка.

– И снова в точку, – зачем-то смотрю за движением ее губ.

– Значит, даже ваши коллеги не знают, что работают бок о бок с крестиком самого уважаемого в городе человека?

– Теперь это уже неважно. Его больше нет. Как и моего отца, – делаю сильную затяжку, выпуская дым в воздух.

– Вы когда-нибудь умрете от рака легких, если не бросите курить эту гадость, – вдруг произносит с совершенно невозмутимым видом, и ее дерзость немного обескураживает.

Никто никогда не позволял себе так разговаривать со мной. Зачастую люди тушуются передо мной и опускают взгляд, а эта же всегда смотрит прямо в глаза. И это вызывает необъяснимый интерес.

– Не волнуйтесь, если это и случится, никто не будет особо горевать, – сбрасываю пепел в пепельницу.

На мгновенье повисает пауза, и я улавливаю на себе задумчивый взгляд зеленых глаз.

– Знаете, если вам плевать на себя, то пассивное курение тоже вызывает рак…кх… – внезапно заходится сильным кашлем. – Кх…ч-черт…началось, – сдавленно выдавливает, прикрывая рот рукой.

– С вами все в порядке?

– Кх…не переношу запах дыма… – замечаю, как по уголкам зеленых глаз скатываются слезы.

Быстро потушив сигарету, встаю и наливаю из стоящего на столике кувшина воду в стакан. Подхожу к ней и протягиваю его.

– Вот, выпейте.

– Не…кх…нужно…кх… – отмахивается от меня, закашлявшись еще больше.

– Пейте, я сказал! – придаю голосу угрожающий тон и насильно вкладываю стакан в дрожащую руку.

Она дергается от моего прикосновения. Я и сам ощутил какой-то слабый разряд, когда коснулся ее.

Девушка, явно не ожидая такого, все же подносит стакан к губам и делает несколько глубоких глотков.

– Лучше? – интересуюсь, посмотрев на нее сверху вниз.

– Д-да… – поднимает на меня блестящие огромные зеленые глаза. В контрасте с гладкой белоснежной кожей они напоминают два драгоценных нефрита.

Она выглядит немного растерянной и от этого кажется невероятно хрупкой.

– Давайте перейдем к тому, для чего я позвал вас сюда, – усилием воли отвожу от нее взгляд и возвращаюсь на свое место. – Вы нашли Дариана мертвым?

– Да, – смахивает пролившиеся слезы, и давно спящая часть совести дает о себе знать чувством вины.

– Когда вы пришли, в доме никого не было? – игнорирую возникшие эмоции.

– Никого. Я вошла через открытую дверь, – шмыгает маленьким аккуратным носом.

– Дверь была не заперта или именно открыта?

– Немного приоткрыта.

– Вам не показалось это странным?

– Я подумала, что, возможно, приезжала доставка из магазина и просто не закрыли дверь.

– В показаниях доктора Кларка Дариан проводил его до двери и закрыл за ним дверь.

– Получается, когда я пришла, кто-то недавно вышел из дома?

– Или был в доме, чтобы избавиться от улик, а вы спугнули его.

– Хотите сказать, что кто-то хотел забрать использованные ампулы, чтобы подставить доктора?

– Вы очень проницательны, мисс Джадд.

– Вы считаете, это кто-то из его родных?

– Пока я пытаюсь сопоставить факты. Дариан что-нибудь говорил вам о своих отношениях с детьми?

– Как-то он поделился со мной одним неприятным моментом. В день его рождения после торжества, когда все гости разошлись, его дети остались ночевать в доме. Дариану не спалось, и он захотел скурить сигару в своем кабинете и спустился вниз, не зная, что они еще не спят, а общаются в гостиной. Он случайно услышал их разговор. Они нелицеприятно отзывались о его желании жертвовать в благотворительность, называли его маразматиком и обсуждали разделение имущества между ними после его кончины. Его очень задело это. Я видела, что в нем закралась сильнейшая обида.

– Что еще он говорил?

– Он обмолвился о том, чтобы переписать завещание.

– Что именно он сказал?

– Только это. А потом мы перешли к работе над книгой.

– Миссис Рид сказала, что не так давно вы были свидетелем ссоры Дариана с его дочерью.

– К сожалению, да.

– Что вы слышали?

– Он говорил, что она предала его и обманывала. Что он больше не даст ей ни копейки, но продолжит оплачивать обучение внучки.

– И что ответила миссис Бэнкс?

– Она кричала, что он сильно пожалеет об этом. А когда вышла от него, перед тем как уйти, произнесла, что скоро со всем разберется.

– Что вы об этом подумали?

– Что Дариан не заслужил такого отношения, но никогда не говорила ему, зная, что его сильно расстраивают отношения с родными детьми.

– Вы допишите книгу? – только сейчас обращаю внимание, что даже не включил диктофон.

– Я и так собиралась это сделать. Дариану не за что было переживать.

– Что насчет нашего с вами общего наследства?

– С радостью выполню его последнюю волю. Я боялась, что это все может быть распродано.

– Будьте готовы к тому, что это будет стоить нам потраченного времени и нервов.

– Я готова ко всему. Если это касается Дариана.

– Он действительно был вам так дорог?

– Больше, чем вы можете себе представить.

– Вы можете быть свободны, мисс Джадд. И позовите ко мне миссис Бэнкс. Но прошу вас не покидать город в ближайшее время.

– Как долго? – уточняю.

– Возможно, до конца месяца виновный уже будет сидеть в тюрьме.

– Очень на это надеюсь, – поднимается со стула, направляясь на выход. – Всего доброго, детектив Кендалл, – кидает на прощание, закрыв за собой дверь.

Тянусь в карман за пачкой и достаю сигарету. Прикуриваю ее, и в голову сразу врываются сказанные девушкой слова. Не знаю, что мной движет, но тушу сигарету в пепельнице. Я ведь давно думал сократить четыре пачки в день хотя бы на две.

Глава 8

Возвращаюсь домой почти в десять вечера после непростого и напряженного дня. До позднего вечера пришлось допрашивать семейство Гилбертов, а потом поехать в участок, переслушивая записи с диктофона. Следующие несколько дней мне предстоит допросить других людей и получить все подтверждения об алиби. Единственная, чье алиби показалось мне сомнительным, как раз и оказалась миссис Бэнкс. На данный момент моя главная подозреваемая, у которой был весомый мотив для убийства.

Женщина пыталась увиливать от некоторых вопросов и заметно нервничала, чем еще больше укоренила мои подозрения. Что-то с ней не так, и я обязательно выясню это.

Кинув пиджак на кровать, расстегиваю ремешок с кобурой, оставив его на прикроватной тумбочке. Взгляд падает на старое, пожелтевшее от времени фото в рамке, где я запечатлен в возрасте пяти лет на руках своей матери в нашем саду на фоне распустившихся кустов роз, которые мама так любила высаживать. А рядом с нами стоит отец, целуя жену в висок. На этом фото мы все выглядим очень счастливыми. Единственное оставшееся напоминание о периоде, когда она еще была с нами. Я давно не смотрел на него. Но сегодня так уж сложилось, что меня часто окунает в воспоминания о былых временах.

Приняв душ, прихожу на кухню, сразу направившись к холодильнику за охлажденным пивом. Мне просто необходимо немного расслабиться. В полумраке помещения, освещенного только лишь подсветкой на рабочей зоне, облокачиваюсь ладонью о мраморный остров и задеваю что-то. Опустив взгляд, вижу перед собой первую из изданных книг автора Беатрис Джадд под названием «Серебряный капкан». Зачем-то забрал ее из кабинета Дариана, увидев на полке с другими ее книгами. Я не любитель чтения. У меня просто нет на это времени. Но почему-то любопытство взяло надо мной верх. Я тщательно изучил досье этой женщины. Не замужем и никогда не была. Детей нет. Родители вместе с сестрой погибли в автокатастрофе, когда ей было двенадцать. Ее опекуном стала единственная бабушка, но и та умерла через пять лет после трагедии. Несмотря на горе, в школе она училась на отлично и смогла поступить в колледж на специальную стипендию, организованную фондом помощи детям-сиротам. Но в конце первого курса почему-то взяла академический отпуск, после чего перевелась в другой колледж, который бросила, так и не доучившись. В двадцать пять лет вышла ее первая печатная книга, сразу получившая колоссальный успех. О ней даже писали статью в «Нью-Йорк Таймс». Ее сравнивали с молодым Стивеном Кингом и пророчили большое будущее, как автору мистику. Но за последние годы ее писательская карьера почему-то пошла на спад.

В этой женщине есть что-то такое, чего я не могу объяснить. А если я чего-то не понимаю, я непременно хочу это разгадать.

Тишину дома нарушает звонок в дверь и с бутылкой в руках, иду босыми ногами по мраморному полу через все еще непривычно большой холл. Установленная недавно охранная система отображает на экране моего единственного друга Эрика, с которым мы дружим еще с полицейской академии. Только в отличие от меня он не стал связывать свою жизнь с хладнокровными убийцами и насильками, а открыл свое частное сыскное агентство. Но у меня была своя личная причина пойти именно в ряды полицейских. И Эрик единственный, кто знает о ней.

Нажимаю кнопку, и дверь автоматически открывается, впуская гостя в дом.

– Я был уверен, что ты еще не спишь, – поднимает две коробки с пиццей.

– Пиво будешь? – предлагаю вместо приветствия.

– Не откажусь.

Возвращаюсь на кухню, слыша за спиной шаги. Достав бутылку из холодильника, протягиваю другу.

– Как идет расследование убийства Гилберта? – присаживается на высокий барный стул, откупоривая пиво.

– Я намерен в самое ближайшее время докопаться до истины. И почти уверен в том, кто это сделал, – делаю глоток прямо с горла.

– И кто же?

– Его дочь.

– Хм…ты редко ошибаешься.

– Это дело для меня слишком личное.

– Понимаю.

Весь последующий час, как и заведено, когда мы долго не видимся, обсуждаем интересные моменты из рабочих будней. Эрик, как и я, помешан на своей работе. Решение сложных задач для нас обоих как вызов. Сам процесс вызывает всплеск адреналина. Я живу этим уже много лет и не представляю для себя другой жизни.

– Предлагаю поехать в клуб, – спустя время произносит Эрик, допивая вторую бутылку пива.

– Завтра тяжелый день. Ты забыл?

– У нас каждый день тяжелый, но это не значит, что мы не можем себе позволить немного развлечься. На работе жизнь не заканчивается. Познакомимся с милыми дамами и отлично проведем ночь. Как тебе такой вариант, приятель? – подмигивает, хитро улыбнувшись.

– Ладно, уговорил. Только везем их не ко мне.

– Заметано. У меня как раз сегодня побывала клининговая служба.

– Боюсь, она понадобится тебе после.

– Вот уж нет. Больше никаких обезбашенных студенток с их танцами на столе. Наверно я слишком стар для этого. Я их не понимаю.

– А я тебе давно говорил завязывать с этим. Тебе хватает «веселья» на работе.

– Просто никак не могу прийти в себя после развода с Кэролин. Да и видеться с детьми раз в неделю – такая себе радость. Временами мне сносит башню.

– Здесь я тебе не советчик.

– Неужели так и собираешься ходить в вечных закоренелых холостяках?

– Ты же знаешь, я «женат» на своей работе и большего мне не надо.

– А как же наследник? Тебе же нужно будет кому-то это все оставить, – указывает на пространство вокруг.

– Чтобы ребенок рос, почти не видя отца, как это было у меня? А потом съедать себя чувством вины, зная, как сильно ему не хватало отцовской любви?

– Возможно, с его появлением твои приоритеты поменялись бы.

– Я в этом сильно сомневаюсь.

– Да уж…звучит как-то мрачно.

– Как есть. Дай мне пять минут, чтобы собраться, и поедем, – не хочется дальше продолжать эту тему, ведь причина, по которой я не завожу отношений и не собираюсь создавать семью гораздо глубже.

– Я пока вызову такси.

Через полчаса машина такси высаживает нас у парадного входа в один из ночных клубов Нового Орлеана. Выйдя из машины сразу закуриваю сигарету, выпуская дым в воздух. Закатываю рукава белоснежной рубашки, чувствуя себя непривычно без пистолета. Он стал уже как вторая кожа, и каждый раз, когда я оказываюсь без него, мне становится не по себе. Бросаю взгляд на вход, заметив двух здоровенных охранников, загородивших весь проход. Направляемся с Эриком в их сторону и, увидев нас, один из охранников расплывается в улыбке.

– Неужели Меткий с Пулей решили посетить нас, – обращается к нам старыми прозвищами, полученными еще во время учебы в академии.

Меня начали называть «метким», когда увидели мои способности четко попадать во все цели в стрельбе. А Эрика «пулей» за его спринтерские способности. Он мог обогнать кого угодно.

– Как поживаешь, здоровяк? – протягиваю руку бывшему сокурснику.

Здоровяк проучился с нами только два первых года, а потом бросил учебу и сорвался в горячие точки, где получил сильное ранение.

– Отлично. А вы как? – жмет нам руки.

– Как видишь, не изменяем своим традициям, – смеется Эрик.

– Сегодня там есть чем полакомиться, – заговорщически улыбается.

– Хм…хорошая новость, – Эрик хлопает его по плечу.

– Отлично вам отдохнуть, парни, – отходит в сторону, пропуская нас внутрь.

– Спасибо, здоровяк, – благодарит его Эрик и, затушив окурок, прохожу за ним в здание клуба.

Оказавшись в основном зале с громко грохочущей музыкой, сразу находим свободный столик и присаживаемся за него, сделав заказ официанту.

Расположившись на мягком удобном диване, общаемся с Эриком и медленно попиваем виски со льдом и лимоном.

В какой-то момент мимо нашего столика проходит стройная блондинка и машет рукой с зазывной улыбкой. Остановившись на танцполе в поле нашего зрения, девушка начинает танцевать, соблазнительно виляя бедрами.

– Хм…интересно, у нее есть подружка? – Эрик потирает щетину на подбородке, с интересом наблюдая за плавными движениями.

– Какая разница. Дерзай, она в твоем вкусе.

– Не скучай, приятель, – хлопает меня по плечу, направившись к девушке.

Сегодня у кого-то точно будет секс, но это буду не я.

Спустя полчаса Эрик перемещается с девушкой на диван, а меня же одолевает полнейшая скука. Даже странно, что наконец-то вырвавшись куда-то, я не пользуюсь случаем окунуться в ночной секс-марафон с какой-нибудь красоткой. Это на меня совсем не похоже. Я люблю женщин. Особенно когда они не лезут в мою голову с откровенными разговорами, а без вопросов обнажаются, с головой отдаваясь во власть моей похоти. Но сегодня ни одна из присутствующих не вызывает мой интерес. До того момента, пока взгляд не падает в сторону барной стойки, где я замечаю знакомый женский силуэт.

Стройная соблазнительная фигура облачена в слишком, на мой взгляд, короткую облегающую черную юбку, из-под которой немного виднеется кружево чулок. Сверкающий топ из пайеток со спущенными плечами, открывающий острые ключицы, делает ее образ еще более раскрепощенным. Сразу понятно для чего девушка сюда пришла. Прямые черные как ночь волосы, почти доходящие до упругих ягодиц, раскинулись по спине, блестя от света софитов, периодически падающего на них.

Она повернута ко мне полубоком, и я вижу, как смеется оттого, что ей сказал стоящий рядом мужчина, которого сложно таковым назвать. Скорее это молодой парень среднего роста и, на мой взгляд, слишком худощавый, буквально облизывающийся смотря на нее голодным взглядом. В мыслях он перетрахал ее уже во всевозможных позах.

Замечаю, как мужская рука опускается на ее поясницу и плавно перемещается на ягодицу, сжав ее.

Тянусь за пачкой и, достав сигарету, прикуриваю, не спуская глаз с руки.

Девушка запрокидывает голову, засмеявшись с очередной шутки, и обращаю внимание, что она как-то неуверенно стоит на своих десятисантиметровых шпильках.

Она явно уже далеко не трезва, а этот малолетний сучонок все больше мне не нравится, продолжая мацать ее.

– Приятель, ты забыл, что здесь нельзя курить? – голос Эрика отвлекает меня от лицезрения интересной картины.

– Выйду на улицу, – тушу недокуренную сигарету в остатках виски и встаю с дивана, направившись к выходу.

По иронии судьбы, чтобы выйти из клуба, придется пройти через двух голубков. Как только равняюсь с ними, что-то движет мной, и я делаю шаг в их сторону.

– Занимаетесь совращением малолетних, мисс Джадд? – произношу, и девушка резко поднимает голову, посмотрев на меня немного поплывшим взглядом.

– Ну что вы, детектив. Ему уже есть двадцать один, – произносит в своей дерзкой манере, не четко выговаривая слова.

– Проверили паспорт? Я лично могу привлечь вас, – не обращаю внимание на непонимающий взгляд замолчавшего собеседника.

– В вас говорит зависть, детектив. Вы ведь давно уже не так молоды. Сколько вам? Сорок пять? Сорок семь? – от девушки так и прет сарказмом.

Смелости этой наглой чертовки можно позавидовать.

– Почти угадали. Мне сорок.

– Ты знаешь его, крошка? – парень отмирает, и его обращение вызывает во мне волну отвращения.

– Знаю, милый. Не волнуйся, ему уже пора, – кладет руку на его плечо, медленно проведя до груди.

– Тебе нужно подышать, приятель. А лучше подыщи себе другой вариант, – смотрю на него с высоты своего роста.

Сам не знаю, что на меня находит.

– Как это п-понимать? – пацаненок издает нервный смешок.

– Как хочешь, так и понимай.

– Вы наверно что-то попутали? – вступает девушка заплетающимся голосом, но я игнорирую ее, сканируя парня взглядом.

– Не советую терять времени. Тебе здесь ничего не светит, – придаю голосу металлические ноты.

Ничего не ответив, опешивший парень, забирает свой коктейль и скрывается в толпе.

– Вы обломали мне секс, детектив. Я вам это припомню, – девушка берет со стойки неначатый бокал водки с мартини и полностью осушает его.

Она выглядит расстроенной. От нее разит подавленностью.

– Меня зовут Грейсон. Мы сейчас не на допросе.

– Какого черта вы вообще здесь забыли, де-тек-тив? – специально выделяет мое звание, но из-за заплетающегося языка это звучит немного смешно.

– То же, что и вы.

– Если вы на что-то надеетесь со мной, то смею вас огорчить, вы для меня слишком стары, – ее детская непосредственность вызывает смех.

– Вообще-то, я старше вас всего на шесть лет, мисс Джадд. И я даже не думал на что-то надеяться.

– Тогда, может, вы не будете мешать мне? И займетесь тем, для чего сюда пришли? – поворачивается ко мне всем торсом, посмотрев блестящими от алкоголя глазами.

– Боюсь, что это уже невозможно.

– Это еще п-почему…ой… – из-за неустойчивости в ногах каблук девушки подкашивается и по инерции подхватываю ее за талию, не давая упасть.

– Вот поэтому… – держу ее, ощущая тепло стройного тела под тканью тонкого топа.

Она поднимает на меня ставший еще более мутным взгляд, и наши лица оказываются так близко, что если я наклонюсь хоть немного, то коснусь ее губ.

– Отпус…тите меня… – шепчет, облизав нижнюю губу, и меня словно простреливает разрядом тока.

– Не могу… – опускаю взгляд на пухлые манящие губы.

В следующую секунду девушка упирается ладошками мне в грудь и с силой отталкивает от себя, чуть снова не завалившись.

– Я хо…чу уй…ти, – отводит глаза, нервно заправив прядь волос за ухо.

Все ее движения слишком заторможенные.

– Я провожу, – не хочется оставлять ее одну в таком состоянии.

– Нет, – отрезает и пошатываясь, идет к выходу.

Игнорирую ее протесты и иду за ней. Я должен проконтролировать, что она благополучно доберется домой.

Выходим на улицу, где, как назло, начался сильный ливень. Девушка настолько опьянела, что ее шатает из стороны в сторону.

– Я словлю такси, – произношу, и она поворачивается, кинув на меня какой-то странный взгляд.

– Оставьте м-меня, – обхватывает себя руками, мгновенно промокая под дождем.

Замечаю фары приближающейся машины такси и машу рукой.

– Где вы живете? – задаю вопрос, но девушка не отвечает, смотря куда-то впереди себя. – Беатрис? – впервые называю ее по имени, но она лишь мотает головой.

Девушка явно перебрала с алкоголем.

Машина останавливается и, открыв заднюю дверь, помогаю ей сесть в салон. К счастью, она не сопротивляется. У нее просто нет на это сил. Сажусь рядом и называю водителю свой адрес. Машина двигается с места, и я кидаю взгляд на девушку.

Беатрис облокачивается затылком о подголовник и закрывает глаза. Она странно прижимает свою сумку к груди, будто от этого зависит ее жизнь. Она совсем не похожа на счастливую обладательницу внезапно свалившегося на голову целого состояния.

Когда таксист подвозит нас к дому, Беатрис уже крепко спит. Расплатившись, поднимаю девушку на руки, почувствовав, насколько она легкая. Ее голова покоится на моем плече и в нос бьет запах ее волос с приятными цитрусовыми нотками.

Иду к дому и продолжая держать ее на руках, набираю пароль на панели.

Оказавшись дома, сразу несу ее в хозяйскую спальню. Пока единственную, оборудованную в доме. Остальные комнаты до сих пор без мебели, после недавнего ремонта.

Аккуратно кладу миниатюрное тело на кровать и обращаю внимание, что ее одежда, как и моя, сильно промокла из-за дождя.

Иду в ванну и снимаю с себя рубашку, кинув на пол с влажным звуком. Сняв с вешалки полотенце, возвращаюсь в комнату и как можно аккуратнее пытаюсь вытереть девушку. Но ее одежда слишком сырая. Так и до пневмонии недалеко.

Не вижу другого выхода, как освободить ее от мокрых вещей. Затаив дыхание, снимаю с нее туфли. Смотрю на длинные стройные ноги в черных чулках, и челюсть сама собой напрягается. Сжимаю зубы до скрежета и медленно стягиваю чулки.

Поражаюсь тому, насколько у нее белоснежная и идеально гладкая кожа без каких-либо изъянов. На ощупь она напоминает мягкий бархат. Она кажется какой-то нереальной. Ненастоящей.

Расстегиваю молнию юбки и снимаю ее, увидев плоский живот с блестящим пирсингом в пупке. Поддавшись соблазну, опускаю глаза ниже и рассматриваю черные полупрозрачные кружевные трусики.  Даже руки начинают трястись как у гребаного подростка, что мне совсем несвойственно. Я обожаю снимать с женщин сексуальное белье. Это всегда было моим особым фетишем.

Беатрис шевелится и хмурит аккуратные черные брови, но так и не просыпается. Снимаю через голову топ и как бы ни пытался не смотреть, но взгляд сам падает на бюстгальтер без бретелек из одного комплекта с трусиками. Девушка отлично подготовилась. Даю ей высший балл.

Соблазнительные округлые полушария груди едва не вываливается из чашечек. Нежно-розовые ореолы сосков немного виднеются из-под кружевной отделки по краям. Передо мной сейчас настоящее воплощение Афродиты с тонкой талией и упругими соблазнительными бедрами. Замечаю с левой стороны на немного выпирающих ребрах крошечное овальное родимое пятно и подавляю порыв коснуться его. Уверен, она прекрасно знает, как привлечь внимание любого мужчины. Ей особо ничего делать не надо, с ее редкой и неземной красотой.

Тело бросает в пот. Я чувствую, как ужасно возбужден. Ширинка джинсов болезненно давит на каменную эрекцию. И это мне ужасно не нравится. Чувствую себя чертовым маньяком.

Накрываю «соблазн» одеялом, чтобы спрятать от глаз слишком манящий вид.

Повернувшись набок Беатрис сворачивается в позу эмбриона, и волосы падают ей на лицо. Сейчас она выглядит такой ужасно хрупкой и беззащитной. Поддаюсь порыву и убираю волосы за маленькое ушко, ощутив их шелковистость. Она снова хмурится и сжимает в кулаке ткань подушки.

– Пожалуйста, не надо. Не делай мне больно… – внезапно произносит едва слышно.

– Я никогда не причиню тебе вреда, – отвечаю с абсолютной уверенностью.

– Он тоже так говорил…а потом… – замолкает, и я вижу, как красивое лицо искажается гримасой боли.

– Что потом? – хрипло спрашиваю, напрягаясь всем телом.

Но Беатрис не отвечает, ее лицо расслабляется, и она снова тихо посапывает, погружаясь в безмятежный сон.

Что это только, что было? И про кого она говорила?

Берусь за ремешок сумочки, лежащей у изножья кровати, но та раскрывается из-за веса и из нее вываливается все содержимое. Состоящее из пачки презервативов, телефона, цепочки с кулоном, которую я вернул ей, и того, чего я точно не ожидал увидеть в женской сумочке. Передо мной лежит самый настоящий восемнадцатый глок. Беру его в руки и проверяю магазин, который оказывается полным.

Эта загадочная женщина вызывает все больше вопросов. Достаю из кармана телефон и фотографирую серийный номер, чтобы узнать, есть ли у нее вообще разрешение на ношение оружия и не связан ли он с криминалом.

Ее телефон загорается, и я успеваю заметить пришедшее сообщение от какого-то Зака.

«Ты не можешь избегать меня вечно, Беатрис! Пожалуйста, возьми трубку, детка. Нам все равно придется поговорить.»

Странный текст настораживает, и я кидаю взгляд на спящую красавицу. Какая-то необъяснимая потребность поднимается из глубин души. Я должен разобраться. Должен выяснить, что все это значит. Возможно, Дариан не просто так доверил ее мне. Он мог что-то знать или догадываться.

Глава 9

Беатрис

Шестнадцать лет назад

Несколько дней назад профессор Кроули прислал мне сообщение с расписанием дополнительных занятий и местом их проведения. Пришлось отодвинуть все свои дела на потом и прийти вечером в колледж, чтобы не быть отчисленной на первом же курсе. Уверена, что бабушка была бы очень расстроена, если бы такое произошло.

Сэйлор визжала от восторга, когда я ей рассказала, что мне придется ходить на дополнительные занятия к профессору. Она говорила, что некоторые студентки из старших курсов так специально и делают, чтобы иметь возможность почаще видеть его. Вот только для профессора все они всего лишь ученицы. Никто никогда не видел, чтобы он вел себя как-то неподобающе и флиртовал хоть с кем-нибудь из студенток.

Остановившись напротив нужной аудитории, стучусь и вхожу. На удивление внутри никого нет, кроме профессора, сидящего за преподавательским столом с открытым ноутбуком. Он что-то увлеченно печатает на клавиатуре, не слыша моего появления.

– Добрый вечер, профессор Кроули, – даю о себе знать, и он поворачивается в мою сторону.

– Да. Добрый вечер, мисс Джадд. Проходите, – указывает на стоящий напротив стола стул.

– А больше никого не будет? – направляюсь к стулу.

– Нет. А вы кого-то еще ждали?

– Нет. Просто…я думала, что…

– С вашего потока вы пока одна нуждаетесь в дополнительных занятиях. Остальные студенты со старших курсов, и с ними я провожу занятия по другим дням.

– Ох…понятно… – чувствую себя неудачницей, оказавшись единственной из стольких учеников.

– Ну что ж. Начнем, – профессор закрывает ноутбук, устремив на меня внимательный взгляд темно-карих глаз. – Ответьте мне на вопрос, мисс Джадд. Какой ваш любимый автор из литературной классики?

– Ээмм…он не один.

– Хорошо. Но назовите самого главного.

– Я думаю, это Эдгар Аллен По.

– Неужели? – темные густые брови приподнимаются.

Профессор выглядит удивленным.

– Ну д-да… – начинаю ерзать на стуле, подумав, что сказала что-то не то.

– Я ожидал услышать что-нибудь наподобие Джейн Остин или наконец Эмили Бронте.

– Я не увлекаюсь любовными романами, хоть и читала несколько из них.

– Значит, вас больше привлекает мистика?

Он даже не подозревает насколько. Ведь я сама пишу такие рассказы и сейчас делала бы именно это, если бы не пришлось идти сюда.

– Да.

– На самом деле Аллен По один и из моих любимых мистификаторов. Даже несмотря на то, что он писал в основном короткие рассказы и создал всего два полноценных романа. Однако даже они в свое время производили фурор у читателей.

– Да! Я полностью с вами согласна! – восхищенно восклицаю.