Мистические приключения Лизи

Мистические приключения Лизи.

Часть I. Детство.

Введение – Средневековая Англия ________________________ страница 2;

Глава I. – Тихая гавань и ее жители. _______________________ страницы 3 -8;

Глава II. – 1648 год. Малышка-подкидыш.____________________ страницы 9-13;

Глава III. – 1654 год. Трудности воспитания, маленький возница. страницы 14-19;

Глава IV. – 1656 год. Таинственный пациент. _______________ страницы 20-26;

Глава V. – Капитан Блек и семья Еллоу. 1657 год. ____________ страницы 27-32;

Глава VI. – Очередная опасность. Ведьма. 1657 год.____________ страницы 33-39;

Глава VII. – 1658 год. Дела житейские. ____________________ страницы 40-45;

Глава VIII. – Артисты. _______________________________ страницы 46-50;

Глава IX. – 1659 год. Неожиданный дар. ____________________ страницы 51-56;

Глава X. – 1659. Пещеры. _______________________________страницы 57-64;

Глава XI. – Мумие. Черный всадник. ______________________ страницы 65-70;

Глава XII. – Противостояние. ___________________________ страницы 71-76;

Глава XIII. – События в замке. __________________________ страницы 77-83;

Глава XIV. – Колдунья-змея, вампир. _____________________ страницы 84-89;

Глава XV. – Сундучок. _________________________________ страницы 90-96;

Глава XVI. – Жезл, сундучок. ___________________________ страницы 97-102;

Глава XVII. – Два камня в сундучке. _____________________ страницы 103-108;

Глава XVIII. – Подземелье и его обитатели. _______________ страницы 109-114;

Глава XIX. – Первая, но не окончательная победа. ___________ страницы 115-122;

Глава XX. – Скрытая угроза. __________________________ страницы 123-128;

Глава XXI. – Подземное царство. _______________________ страницы 129-134;

Глава XXII. – Перевоплощение. ________________________ страницы 135-141.

Средневековая Англия.

В средние века стремление к наживе и устранение всех препятствий на этом пути являлось основной целью представителей высшего общества. Злые и нечестные люди, обладающие властью, могли безнаказанно делать все, что им угодно. Парламент пытался свергнуть короля, всю Англию охватила гражданская война. Священнослужители разных конфессий, чтобы оправдать кровавую борьбу за первенство, рьяно охотились на ведьм. Жизнь приближенных ко двору особ была беззаботна и довольно однообразна, – балы, наряды, интриги с желанием накормить соперника ядом. Чтобы удержаться в этом статусе вельможным особам приходилось прибегать к различным уловкам, хитрым махинациям и подлым заговорам. Правящая верхушка составляла одну десятую часть всего населения. Небольшую прослойку составлял зажиточный класс – банкиры, мануфактурщики и другие предприимчивые граждане. Крестьяне, объединившиеся в крупные хозяйства по договору, были намного удачливее своих сограждан, работающих в одиночку. Много землевладельцев разорялось, пополняя ряды неимущих граждан. Борьба за власть, противостояния и кровопролития не лучшим образом влияли на жизнь простых англичан. Чума, грязь, голод, нищета стали нередкими спутниками городов. Подавляющая часть населения жила бедно, много нищих и обездоленных людей бродили по улицам грязные и плохо одетые, – зимой с босыми ногами. В городах лишь возле домов зажиточных граждан убирали нечистоты, которые выбрасывались из окон на головы зазевавшихся граждан. Мостовая была похожа на зловонную кашу. Конечно, дождь смывал все в овраги и реки, но неприятный запах постоянно висел над городами. Только в порту воздух оживлял свежий морской бриз. Запах свежей рыбы, заморских пряностей, кожаных ремней, смолы, пота и джина от моряков, все вместе составляло чудесный и обворожительный аромат путешествий. В холодную же погоду с моря дул промозглый колючий ветер, замораживая все вокруг. У кого не было дома, – согревались парочкой кружек джина в таверне. В один из таких дней в конце октября на окраине портового города, расположенного на юге Англии произошло событие, которое послужило началом увлекательной истории о жизни и приключениях маленькой девочки Лизи.

Глава I

«Тихая гавань» и ее жители

Городок на южном побережье Англии не был велик, как Лондон, но и не был мал. Главной достопримечательностью его являлся оживленный порт. Вокруг него красовались дворцы знати, главы города, костел и другие, значимые для города сооружения. Рынок, начинаясь в порту, двумя рядами уходил вглубь города до площади, окруженной многоэтажными правительственными зданиями.

Чем дальше от порта, тем ниже и скромнее становилась застройка. Богатые дворцы сменялись домами граждан со средним достатком, постепенно переходя в неприглядные сооружения мануфактур и фабрик. Окраина городка завершалась трущобами и притонами с хаотичными мрачными постройками и такими же неприветливыми жителями. Дальше окрестности города с трех сторон окружали крупные и мелкие усадьбы землевладельцев.

На западной стороне возле порта возвышался скалистый холм с мрачным замком на вершине. Проезжая мимо него, поворот с проездом к замку был едва заметен сквозь заросли деревьев. Дорога продолжалась по арочному мосту, перекинутому через небольшую реку, впадающую в пролив Ла-Манш. В конце моста был перекресток. Мощеная дорога справа от него проходила через арку высокого дома, а дальше – в плотном окружении городской застройки. Дорога, ведущая прямо – была застроена лишь с правой стороны, левую сторону на всем протяжении дороги занимал дремучий лес с вековыми деревьями, вдоль которого простирались непролазные болота и мелкие водоемы. Там среди камыша и скудной растительности свободно плавали водоплавающие животные и птицы. Ни один смельчак не решился бы охотиться на них. Оттуда иногда раздавались страшные звуки, как будто чудовища обитали в этих болотах. Со стороны пролива Ла-Манш, лес завершался высоким неприступным скалистым обрывом.

Сразу за мостом слева от перекрестка, на другом берегу реки напротив холма с замком, располагался двор с тремя высокими красивыми домами, почти вплотную стоящими друг к другу. С двух сторон их защищали от сильных ветров невысокие, заросшие зеленью холмы, сразу за ними – берег моря с песчаным пляжем. С реки дул морской ветер, уже не такой силы. Он защищал гавань от дыма и запаха нечистот, исходящих от городских кварталов. Там же на берегу был устроен небольшой причал, у которого всегда стояла шлюпка и незатейливое суденышко – «один парус, два весла». Дом в глубине двора принадлежал аптекарю Джону Еллоу. Земля двух холмов, была отписана еще его деду в знак благодарности за успешное лечение одного влиятельного чиновника. У самой границы с лесом, в неглубокой пещере внутри большого холма, была устроена усыпальница для всех усопших родственников обитателей двора. Им оказывались все подобающие почести, – родные не забывали о них, их покой никто не тревожил. На вершине большого холма, расположенного с заднего двора домов, находился скотный двор и небольшой пруд, который наполнялся родниковой и дождевой водой. Из него вода стекала по глиняным трубам в подвалы трех домов, не застывая даже зимой. Перед загоном и постройками для животных было расположено пастбище. С подветренной стороны были – место для отстоя навоза, компостные ямы и сеновал. Хозяйство было устроено так, что возле домов не пахло отходами. Пастбище было достаточно большое, жена аптекаря любила собирать там полевые цветы и лекарственные травы. Осенью траву косили и складывали в стога для зимнего корма животным. На склоне холма был обустроен огород, уходящий ярусами почти до самой вершины. Через встроенные ворота в каменной опорной стене на заднем дворе дома аптекаря можно было пройти по лестнице на самую вершину. С боковой стороны дома камнями была уложена узкая дорожка для повозки, уходящая серпантином на вершину высокого холма к скотному двору. На вершине поперечного, более пологого холма, она ответвлялась влево тропой, которая змейкой спускалась вниз на широкий песчаный пляж. На этом холме были высажены плодовые деревья и ягодный кустарник. В подножии холма, среди цветущих деревьев и кустов стояла беседка, рядом с ней – качели, скамейки и небольшой родничок с чашей, обложенной камнями. Вода, переполняя чашу, тонкой струйкой ручейка стекала в реку. На краю чаши стояла маленькая глиняная фигурка какого-то сказочного персонажа и деревянная кружка. Уютный дворик окружали клумбы с цветами с целым ореолом ароматов. Невысокий обрывистый берег реки перед домами обрамляли камни, сложенные в невысокое ограждение. Перед ним вдоль берега стояли шесть столбов с масляными лампами вверху. Ночью двор освещался. Дома, расположенные дальше, за мостом, ночью погружались во мглу, – там не было фонарей, улицы освещалась лишь скудным светом из окон домов.

С противоположной стороны реки берег был более пологим. После узкой береговой полоски, усыпанной песком и галькой, сразу начинались густые заросли. Буйная зелень покрывала каждый скалистый уступ холма почти до самой вершины. Летом по ночам в темной листве растений мигали зеленоватые огоньки светлячков, это было сказочно красиво, как будто сверкающие звезды спускались с небес, прячась в листве. Верхняя, скалистая часть холма, обросшая скудной зеленью и мхом, незаметно переходила в стену ограждения замка. Внизу у подножия холма с небольшой высоты из расщелины бил родник, который и зимой и летом весело журчал, стекая в глубокую каменную чашу. Многие считали, что родник – целебный источник, но редко кто захаживал туда за водой. Если порт был полон суеты и шума, городская застройка источала запахи нечистот и дыма от печных труб, то по состоянию этого двора его можно было назвать «тихой гаванью» или «оазисом». Здесь не выливали нечистоты из окон, двор содержался в чистоте, в нем пахло свежей выпечкой, специями, цветами и пряными травами.

В первом доме жил с семьей кожевенных дел мастер Коллинз, он шил седла, перчатки, обувь, кожаную и меховую одежду для знати. Во втором доме – портной Мартин со своей семьей. Он славился на весь город шитьем великолепных нарядов и изготовлением шляп для аристократичных модников. Наконец, в третьем доме в глубине двора – Джон Еллоу, он содержал аптеку и кондитерскую. Чистый и ухоженный двор привлекал клиентов к владельцам трех домов даже в смутные времена. Последние два года в ходе бесконечной кровопролитной борьбы за власть, на улицах городов было не так много народа, как в мирное время. Но аптека с кондитерской, кожевенная и швейная мастерские никогда не пустовали, их продукция славилась даже далеко за пределами города. К Джону захаживали не только врачи, но и граждане, которые хотели полечиться без помощи врача. Джон никому не отказывал в помощи. Те, у кого не было денег, добросовестно помогали ему по хозяйству, – его содержание требовало больших усилий. Аптекарь, его жена и их молодые помощники не были ленивы, но лишние руки им не мешали. Помогать людям, нуждающимся в помощи – было основным правилом аптекаря. Джон с детства осваивал науки на практике, работая вместе с отцом. Также он учился у старого Вильяма, друга дедушки Еллоу, обладающего многими научными знаниями.

Тридцатилетний Джон Еллоу с виду был нескладный – высокого роста, со светло рыжими волосами и нелепо торчащими усами. Голубые глаза и густые брови красноречиво завершали его портрет. Он выглядел старше своих лет и суровее, нежели был на самом деле. Три года назад после гибели отца он унаследовал от него все имущество и продолжил династию аптекарей. Джон хорошо усвоил все, чему его учил отец. Во время чумы тридцать шестого года они спасли много людей, – здоровых изолировали от заболевших, их одежду сжигали. Вопреки указам правления Джон и его отец сохраняли жизнь кошкам и собакам, подкармливая их. Те в свою очередь боролись с черными крысами – разносчиками чумы. С тех пор на углу дома кожевенника, у перекрестка, так и остался висеть черный колокол – вестник для похоронной службы. С тех времен в доме Еллоу строго соблюдалась чистота и порядок. Белье не просто стирали, но и кипятили, а после полоскания и сушки – обязательно гладили. В жилой части дома все ходили в сменной обуви.

В правом крыле дома на первом этаже располагалась аптека и кондитерская. Там Джон принимал клиентов, продавал лекарства, чай, какао, сахар, специи, свежую выпечку и фруктовые конфеты. На второй половине первого этажа располагались: ванная, отхожее место, кухня и просторная столовая-гостиная с большим столом на двенадцать персон. Напротив входа там красовался большой камин, рядом с входом стоял клавесин, – жена Джона неплохо музицировала и обучила этому своих воспитанниц. Мебель в гостиной была резная, темного цвета. На фоне выбеленных стен она смотрелась очень красиво, хоть и не была украшена золотом. Украшением на стенах были детские рисунки, в резной рамке они смотрелись весьма солидно. Зеркало в ажурной оправе, серебряные подсвечники и огромная великолепная люстра были, пожалуй, единственными предметами роскоши, если не считать скатерть и тонкие шторы с вышивкой. Высокие потолки на первом этаже, а может – чистота и порядок создавали ощущение уюта и свежести. Не смотря на каждодневное использование печи, в доме не пахло дымом и копотью, все хорошо проветривалось. На втором этаже было восемь комнат. Две из них – хозяйская спальная и кабинет Джона, где он сам следил за чистотой, а это ему плохо удавалось. Лишь старый Вильям, живущий в комнате напротив, был вхож в кабинет, там же была и библиотека. Старый Вильям – седовласый сморщенный старичок, много лет назад после потери своих близких он поселился в доме своего друга Еллоу. За это время семья Еллоу стала ему родной. Вильям был ученым. Сложно сказать какие науки он не постиг. Вильям побывал во многих странах, знал семь современных языков и четыре древних. Как прежде он был активен и любознателен, не смотря на то, что ему исполнилось уже семьдесят лет. Вильям являл собой удивительный пример долголетия для того времени. Аптекарь получил от него много ценных знаний. До сих пор Джон и Вильям часто спускались в подвал, чтобы заняться научными исследованиями. Там была лаборатория. Четвертая комната на этаже, детская, пустовала. Четыре года назад у четы Еллоу от лихорадки умер годовалый сын. Никакие старания Джона не помогли, он чувствовал себя виноватым и это его угнетало. Джон старался уберечь Мэри от тягостных воспоминаний. С тех пор никто не заходил в детскую. В пятой комнате жил Генри – родной племянник Мэри. Он поселился там не так давно, меньше трех лет назад. История его переезда была весьма трагична.

Родители Мэри были богатыми землевладельцами, они удачно выдали замуж трех своих дочерей. Казалось бы, ничего не предвещало беды. Но исторические события в стране сложились так, что родители Мэри разорились. Это произошло очень быстро, так что дочери не успели помочь им. Их имущество отошло в пользу королевской семье, а родители остались без крыши над головой и средств существования. Это сильно подкосило здоровье пожилых людей, они даже не успели переехать к старшей дочери Джейн, – заболели. Их старый слуга приютил своих бывших хозяев у себя в маленьком доме. Он ухаживал за ними как мог, но тщетно. Родители умерли в один день, так и не дождавшись приезда дочерей. Старшая сестра, Джейн на тот момент проживала с мужем и девятилетним сыном Генри довольно далеко от родительского дома. Она, получив известие от слуги о болезни родителей, не мешкая отправилась в путь, надеясь помочь им, но не застала их в живых. Все сестры виделись на похоронах родителей в последний раз. Марго и Мэри приехали с мужьями, которые поддержали их в горе, лишь Джейн приехала одна. Ее отношения с мужем не были безоблачными, а потеряв отца и мать, она почувствовала себя беззащитной и одинокой. По дороге домой Джейн простудилась. Если бы дома ее окружили заботой и вниманием, возможно болезнь бы отступила, но этого не случилось. Через месяц после похорон родителей Джейн тихо угасла, оставив сиротой своего сына Генри. Новоиспеченный вдовец, недолго мучился и быстро присмотрел себе богатую невесту, а той совсем не хотелось воспитывать не своего ребенка. Так и попал Генри к тетушке Мэри. К нему относились как к родному сыну, но Генри был замкнут, любил рисовать и читать книги. К двенадцати годам он был прекрасно развит и образован благодаря усилиям своей тетушки и своему природному таланту. Генри считал себя членом семьи, но грустные воспоминания о потере матери и о предательстве отца не давали ему покоя. Он редко улыбался, но безотказно трудился, помогая своим родственникам вместе с Питом и Чарли, его ровесниками, живущими в соседней комнате. Никто не знал, сколько мальчикам лет, какие их имена, полученные при рождении, кто их родители. Отец Джона дал им имена и назначил их возраст семь лет назад, когда забрал мальчиков у торговца детьми. Они были ростом чуть выше стола, изможденные и грязные. Только отмыв их, стало ясно, что это были близнецы. Сейчас им предположительно исполнилось по тринадцать лет. В комнате напротив жили Кэт и Сюзи, – помощницы Мэри. Возраст девочек, как и их имена, были известны. Пять лет назад мать девочек, потеряв кормильца, вынуждена была продать своих дочерей. В то время это была не редкость. Больше девочки не видели свою мать. Будучи десяти и одиннадцати лет, они были обучены грамоте, музыке, танцам и рукоделию, при этом сестры успевали во всем помогать Мэри. Скучать им было некогда, да и грустить – тоже. Пит и Чарли, Кэт и Сюзи жили в большой дружной семье не как прислуга – они были воспитанниками. Восьмая комната на этаже использовалась как гостевая.

Чердак дома скорее можно было назвать мансардой, – он был просторный и теплый, с большими окнами. Там были еще четыре большие светлые комнаты и открытое пространство для сушки белья, хранения сундуков и корзин. Там выполнялось все, что требуется для ведения хозяйства. Мэри с девочками на чердаке проращивала семена и высаживала саженцы, сушила фрукты и травы, обрабатывала перья кур для перин, шкуры коз для теплой одежды, пух кроликов и шерсть овец для пряжи и вязания. Здесь же сушили и гладили белье, занимались шитьем и рукоделием, рисованием и каллиграфией. На чердаке было еще много свободного места. Там девочки иногда по вечерам наряжались в старые вещи из сундуков и жеманничали друг перед другом, изображая взрослых дам.

В те времена у прислуги в богатых домах была манера – сплетничать в укромных местах про своих работодателей, присваивать сдачу с рынка, что-нибудь подворовывать. В доме Джона никому не приходило в голову делать такое. Воспитанники аптекаря были еще малышами, когда попали в этот дом. Их не заставляли выполнять тяжелую работу, ели они за одним столом с хозяевами дома, были одеты и обуты, их обучали грамоте и наукам, правилам этикета и рукоделию. Джон механизировал, как мог все в доме и в огороде. Вода из подвала накачивалась вверх при помощи ручного рычага. Тяжести поднимались с помощью механического лифта, в подвале кипятили, стирали и полоскали белье под проточной водой при помощи хитроумных приспособлений. В саду, огороде и на скотном дворе тоже были сделаны устройства, облегчающие труд. В свою очередь, хозяйство позволяло большой семье Джона жить, ни в чем не нуждаясь.

У соседей Джона были сыновья. Сын портного – Джим, сын кожевенника – Дэн. Их увлечением была рыбалка, опасное занятие для подростков. Невзирая на неодобрение родителей и наказания, мальчишкам удавалось тайком уходить в море поздно ночью. Справедливости ради, надо сказать, что в шторм они не рыбачили. Ночью мальчики ловили наживку и ставили сети, утром – рыбачили на удочку, затем вытаскивали сети и отправлялись в порт сдавать рыбу торговцам. Себе они оставляли лишь самую аппетитную и большую рыбу. Матери мальчиков были категорически против рыбалок, они отказывались готовить принесенную рыбу. Тогда приятели относили ее соседям – в дом аптекаря. Дэну и Джиму очень нравилось ходить в этот дом. Дэна привлекала маленькая и бойкая Кэт. Ничего особенного в ней не было. Кудри пшеничного цвета, голубые глаза, но когда она улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки, а в глазах – искорки. Ее сестра Сюзи тоже была симпатичной девочкой, но Дэн знал, что Джим давно уже не сводит с нее глаз, он никоим образом не хотел соперничать с ним. Джим был на год старше Дэна, ему исполнилось уже тринадцать лет. Они дружили с ранних лет и никогда не ссорились. И мальчики, и девочки тепло относились к Джону и его жене. Мальчики во всем старались подражать аптекарю. Девочки делились с Мэри сокровенными тайнами, получая от нее советы. Мэри заменила им мать.

Мэри – приветливая молодая женщина двадцати шести лет. Будучи невысокого роста, она обладала статной фигурой и приятной наружностью. У Мэри были удивительно красивые руки, не смотря на ежедневную работу, они не выглядели грубо. От тонких точеных пальцев с красивыми ровными ногтями невозможно было отвести взгляд. Всегда опрятно одетая, с легким ароматом духов, Мэри располагала к себе всех собеседников. Ее смело можно было назвать красавицей. Темноволосая, с темно зелеными глазами и чувственными губами, ей без труда удалось бы пленить сердце любого вельможи, но она искренне любила своего мужа. У Джона не было ни титула, ни капитала, зато у него были знания, талант, а главное – очень доброе сердце. Мэри ценила это и во всем поддерживала мужа. Она успевала заниматься хозяйством и обучением своих воспитанников. Мэри не перекладывала на других свою работу и не повышала ни на кого голос. За ужином дети наперебой делились друг с другом своими успехами, при этом Мэри только всех хвалила, отмалчиваясь о своих делах. Она часто подкармливала бездомных детей, голодных животных, помогала людям, просившим о помощи. Джон, узнавая об этом, какое-то время ворчал для порядка, но в тот же день забывал о том, на что сердился. Сам он тоже помогал нищим и обездоленным, когда те приходили к нему через задний двор за помощью. Свою жену Джон искренне любил.

Глава II

1648 г. Малышка-подкидыш.

Однажды, в ненастную октябрьскую ночь раздался стук в дверь с заднего двора. Была полночь, но Джон не удивился этому, иногда люди приходили среди ночи, если им понадобилась срочная помощь. Поэтому, привычно накинув халат и прихватив лампу со свечой, он спустился к двери. За дверью никого не было. На пороге стояла большая корзина. Джон поднял ее, она была не слишком тяжелая, но и не легкая. Сверху корзина была прикрыта кружевным покрывалом. «Очень интересно», – подумал Джон и немного приоткрыл покрывало. Там он увидел младенца, сладко спящего на теплой перине под пуховым одеяльцем. «Ну и дела, в такой холод, оставить ребенка на улице! Хорошо, хоть дождя нет», – подумал Джон и как во сне осторожно понес свою находку в спальную.

Он молча внес корзину, осторожно поставил ее на постель и с загадочным видом, приложив палец ко рту, тихонько откинул кружевную накидку. Под покрывалом в корзине безмятежно спал малыш, сладко почмокивая во сне. Он был в белоснежно чистых кружевных одеждах, что говорило о его происхождении и о заботе, которой его окружали. На груди младенца был крестик, а сбоку в корзине лежал медальон с двумя портретами, мешочек с золотыми монетами, скрученная грамота с печатью о рождении и о праве наследования. Также там было письмо, в котором были описаны обстоятельства, вынудившие родителей расстаться со своим ребенком и просьба, нет, скорее мольба сохранить ей жизнь, уберечь от врагов, воспитать, обучить грамоте и наукам, а также – сохранить ее медальон с портретами матери и отца. В гербовой грамоте была указана дата рождения младенца, имя девочки и ее родителей, место рождения. В такой же грамоте по наследованию было указано имущество и капитал, место его получения при достижении наследницей шестнадцатилетнего возраста. Девочку звали Елизавета, она была дочерью сестры Мэри – Марго. Отец девочки в письме сообщал также о гибели Марго, о преследованиях со стороны властей по отношению к нему. Он не мог обеспечить безопасность своей дочери, так как сам вынужден был скрываться, поэтому просил позаботиться о ребенке ее родных тетю и дядю. Автор письма сообщал о том, что он отправился в дальнее путешествие, даже не зная, сможет ли еще хотя бы раз увидеть свою дочь. Пока Джон читал письмо, буря эмоций отражалась на его лице. Мэри тем временем замерла, приложив ладони к лицу, она не могла оторвать взгляд от младенца, на глазах ее выступили слезы счастья и умиления. Не обращая внимания на слова мужа, который читал письмо вслух, Мэри тихо и прерывисто шептала: – Джон, да это же просто ангел спустился к нам, господь услышал мои молитвы. – Мери, этой девочке грозит опасность. Она – твоя племянница, нас просят защитить ее, – полушепотом произнес аптекарь, ухватив жену за плечи и глядя ей в глаза. Еще через минуту он настойчиво с расстановкой произнес: – Пусть для всех она будет подкидышем, которого мы удочерили. Она на самом деле твоя племянница, ее ищут не с благими намерениями. Скажем, что нам ее подкинули, ведь так оно и есть. У твоей сестры, Марго, фамилия Стенфорд? О чем и речь…. Почитай письмо и тебе станет все ясно. Решено, объявим ее своей приемной дочерью. О происхождении малышки – никому ни слова, ни соседям, ни домочадцам, пусть это будет тайной для всех. Так будет лучше, – безопаснее. Джон передал жене письмо. Мэри читала его со слезами на глазах, иногда прерываясь и переводя взгляд на мужа. Тем временем за окном разыгралась непогода, ветер с дождем стучал в закрытые окна, завывая в дымоходах как неведомый зверь. – Похолодало. Растоплю ка я камин на всякий случай, – сказал Джон, тактично оставив жену на время, он покинул спальную для того, чтобы принести дрова. Когда он вернулся с охапкой дров, Мэри сидела с остановившимся взглядом. Ее глаза были наполнены слезами. Они не произнесли больше ни слова и еще долго сидели в своей спальной, обнявшись и глядя на дитя. Малышка тихо посапывала и улыбалась во сне, в камине весело потрескивали дрова, ветер в дымоходе перестал завывать. Джон отнес все документы, медальон и деньги в свой кабинет, спрятав их в потайное отделение стола. В эту ночь они почти не спали. Как бы там ни было, но жизнь Джона и Мэри наполнилась счастливыми заботами о беззащитном ребенке. Они твердо решили уберечь девочку от всех невзгод.

Утром, перед завтраком Кэт отправили доить коз, а Сюзи – за мануфактурой. Всем домочадцам объявили, что ночью кто-то неизвестный подбросил на порог дома маленькую девочку. Когда все собрались за столом позавтракать, Джон и Мэри принесли девочку в гостиную, представили ее по имени и объявили о своем решении – удочерить малышку. Лизи, или Елизавета сразу стала всеобщей любимицей, как может не понравиться улыбчивый младенец с редкими кудряшками и синими глазками, с ямочками на пухлых ручках и ножках. Джон держал ее на руках, а та весело захихикав, описала его. Аптекарь тоже засмеялся и сказал: – Ну, знакомство с семьей состоялось, просим любить и жаловать – Лизи! Вечером решено было устроить праздничный ужин. Генри как будто оживился, впервые улыбка осветила его лицо, он помылся в почти холодной ванной и переоделся в чистое белье. Вильям умылся и причесался, – аскетичный старик, даже это было геройство с его стороны. За ужином все были нарядные, во главе стола сидели Мэри и Лизи. Каждому хотелось подержать ее на руках. Девочка оживила тихий дом аптекаря. Она добавила хлопот, но это были приятные хлопоты.

Как у всех счастливых людей, дела у Джона пошли в гору, ему удалось вырастить сахарную свеклу, – это сулило большой доход. Генри удачно продал свои картинки, старик Вильям придумал чудесное новое лекарство. Он ходил довольный, мурлыкая себе под нос веселую песенку. Мери всецело погрузилась в воспитание Лизи, материнское счастье переполняло ее, она несла его как полную чашу осторожно, чтобы не расплескать. В тот день, когда Лизи попала в дом аптекаря, ей было почти пять месяцев. Росла она в сытости и заботе, наполняя дом приятной суетой. Немного погодя малышка стала ползать на четвереньках, затем встала на ножки и бегала без устали по всему дому, преодолевая лестницу ползком. Казалось, что маленькая девочка заняла собою все пространство в доме, для нее не существовало непреодолимых препятствий. К концу дня, когда засыпая, она слушала сказку, все облегченно вздыхали и переходили на шепот, передвигаясь мимо детской на цыпочках. Домашних хлопот было много, стало очевидным, – чтобы уследить за непоседой, необходима помощь. Мало того, малышка тащила в рот все что ни попадя, Мэри переживала за ее здоровье, поэтому решила найти няню для ребенка. Только вот с ними была проблема – сложно было найти подходящую работницу, – у всех были какие-то недостатки.

Тем временем в стране происходили судьбоносные события – казнь короля Карла I, окончание гражданской войны, приход к власти Карла II, развитие флота, колонизация южных стран. Лишь в доме Еллоу жизнь текла как обычно тихо и спокойно. Изменилось одно – у Лизи теперь была няня. Из всех представительниц женского пола на эту работу пришлось выбрать относительно лучшую кандидатуру – более чистоплотную на вид. Это была рыжеволосая, остроносая девушка лет двадцати с тонкими, всегда подкрашенными губами и скользким взглядом зеленых глаз. Впервые в доме она появилась в откровенной одежде, едва скрывающей ее пышные формы, что сразу вызвало неприязнь у Мэри. Тем не менее, она все-таки взяла Элис на работу с условием, что та будет одеваться скромнее. Спала няня в одной комнате с Лизи и занималась только ее воспитанием. Девочкам Кэт и Сюзи не нравилась Элис, она вела себя заносчиво, была нечиста на руку, к тому же Элис явно положила глаз на хозяина дома. Все разговоры сразу прекращались, когда она появлялась рядом. За все прошедшие годы ее пребывания в доме, поведение Элис ни у кого не вызывало одобрения, но найти ей замену было достаточно сложно. Мэри с Джоном вынуждены были оставить няню хотя бы до пятилетнего возраста дочери. Маленькая Лизи была непоседой, уследить за ней, не забросив работу – невозможно. Элис же относилась к своим обязанностям из рук вон плохо. Бывало так, что ребенок с улицы самостоятельно приходил домой в то время, когда Элис любезничала с ухажером. По утрам Лизи всегда просыпалась раньше своей няни и босиком бегала по всему дому, распевая песенки не совсем приличного содержания, которые она слышала на улице во время прогулок с Элис. Тем временем няня безмятежно спала.

Последней каплей, переполнившей терпение четы Еллоу, послужило событие, которое случилось в разгар лета на прогулке. Лизи тогда было уже чуть больше пяти лет. Она гуляла на улице с Элис. Погода была солнечная, двор дома был полон цветов, вокруг них порхали бабочки, птицы весело щебетали, радуясь теплу и солнцу. Элис как всегда разговорилась с каким-то незнакомцем, абсолютно не обращая внимания на свою воспитанницу. Лизи любовалась цветами и гонялась за бабочками. Дотягиваясь до бабочки, сидящей на цветке, который рос между камнями за ограждением реки, она залезла на него, встав на четвереньки. Камни были скользкими, ее нога соскользнула с камня, облепленного влажным мхом. Пытаясь удержаться на нем, Лизи хваталась за жидкие веточки растений, проросшие между камнями, но они вырывались из маленьких детских ручек. От испуга и удивления Лизи даже не догадалась позвать кого-нибудь на помощь. Казалось бы, трагический конец неизбежен, безуспешно цепляясь за камни, девочка все дальше и дальше сползала в воду. Между тем Элис продолжала оживленно беседовать с ухажером, заливаясь раскатистым смехом.

В это время Дэн и Джим возвращались с рыбалки. Они уже сдали улов продавцам и подплывали к своей пристани, сидя на веслах спиной к дому. Громкий смех Элис привлек внимание мальчиков. Невольно они оглянулись на берег и тут же увидели Лизи, которая отчаянно пыталась удержаться на каменном ограждении, хватаясь за камни и ветви. Не раздумывая, Дэн сдал весло Джиму, быстро скинул одежду и нырнул в реку. Лизи плюхнулась в воду как раз в тот момент, когда Дэн подплыл к этому месту, он успел поймать ее уже в воде. Девочка не успела хлебнуть воды, только испугалась. В этом месте глубина реки была небольшая, но ее вполне хватило бы, чтобы малышка утонула. Стоя по грудь в воде, парень попросил Лизи не пугаться и ухватить его за шею. Джим уже пришвартовался к пристани, он помог Дэну с девочкой выбраться на берег. Лизи повезло, что соседские мальчики оказались рядом, иначе она неминуемо бы погибла. Лето было теплое, но вода в реке все же – прохладная. Дэн подхватил мокрую девочку на руки и бегом отправился в дом. Даже не обратив внимания на мокрую Лизи, которую мальчик пронес мимо нее, Элис продолжала кокетничать с каким-то мужчиной. Дэн принес девочку в гостиную и позвал Мэри. Она была на кухне. Выглянув оттуда, Мэри увидела промокшую до нитки Лизи на руках у такого же мокрого соседского парня. Она сразу же догадалась обо всем. – Что случилось? Почему Лизи вся мокрая? – взволнованно спросила она. – Не переживайте, пожалуйста, уже все хорошо. Лизи упала в воду, а мы с Джимом ее вовремя выловили, она даже не успела попробовать речной воды, – поспешил успокоить ее Дэн. – Джон, иди скорей сюда! – громко крикнула Мэри и кинулась к девочке, заключив ее в свои объятия. Спохватившись, она быстро принесла полотенца, одно из них отдала Дэну, а другим окутала дочь и отнесла ее ванную комнату, где сняла с нее мокрую одежду, хорошенько обтерла и переодела во все сухое. – Милая, извини меня за то, что я позволила этой негодной няне приглядывать за тобой, – испуганно шептала она и уже обращаясь к вошедшему Джону сказала: – Не думаю, что это была хорошая идея взять Элис нянчиться с нашей девочкой, она же абсолютно не следит за ней. Наша дочь могла погибнуть из-за нее!!! Она упала в реку! Если бы не соседские мальчики, мы потеряли бы нашу малышку! Гони ее прочь из нашего дома! Джон в не себя от ярости молча вышел во двор. Элис, как ни в чем не бывало, так и стояла рядом с незнакомцем, беседуя с ним и оглашая двор неприличным смехом. Джон, обратился к ней, едва сдерживаясь. Твердо и решительно он потребовал, чтобы Элис немедленно зашла в дом, собрала свои вещи и покинула их навсегда. В ответ няня, как бы позируя перед своим собеседником – незнакомым мужчиной, устроила громкий скандал. Неприлично ругаясь, она заявила, что ничего особенного не произошло. Незнакомец предпочел не слушать перебранку и быстро удалился. – Да что такого я сделала не так, ни днем, ни ночью – никакого покоя! Кто вообще может уследить за этой девчонкой?! Да вы на руках меня должны носить за мою непосильную работу, а что я слышу в ответ – одни упреки! Платят – гроши, а требуют ухода как за принцессой! – визгливо выкрикивала она. Сказать, что Джон был возмущен – ничего не сказать, слова вначале застряли у него в горле. Он побагровел, нахмурил брови, выслушивая наглые выступления няни. В конце концов, громко, как раскат грома на весь двор прозвучал его голос: – Молчать!.. Вон из дома!!! Элис подавилась своими последними словами, испуганно затихла и спотыкаясь зашагала в сторону двери. Она суетливо собрала свои вещи, воровато оглядываясь и шипя себе что-то под нос, а затем удалилась, сопровождаемая молчанием и осуждающими взглядами всех домочадцев. В этот момент все в доме поняли – в лице Элис они приобрели злейшего врага. Таким людям как Элис присуще во всех своих бедах и ошибках обвинять других, кого угодно, только не себя. Она наверняка еще попытается причинить им зло, но хотя бы – ее сейчас нет в доме рядом с малышкой. Теперь все по очереди занимались воспитанием Лизи, наверстывая упущенное. По утрам Мэри помогала ей умыться и почистить зубы, одеться. Затем заплетала Лизи косички. Девочка сама уже ела, сидя за одним столом со всеми на своем стульчике. Кэти гуляла с ней по утрам, а Сюзи – по вечерам. Днем Вильям и Генри по очереди учили Лизи грамоте и рисунку. После обеда девочку укладывали ненадолго поспать. В этом всем помогала пушистая кошка Кири, только ей удавалось уложить девочку спать днем. После ужина Лизи усваивала уроки естествознания от Мэри. Ночью Джон, укладывая дочку спать, читал ей сказку, а кошка Кири мурлыкала в ногах у Лизи, охраняя ее сон. Так они и жили. Элис больше не появлялась в их доме, ее видели только издалека, она наблюдала за домом аптекаря. Элис явно хотела мстить за то, что ее уволили, хотя она сама была виновата в этом. А ведь ее даже не наказали за халатность, – ее маленькая пятилетняя воспитанница могла утонуть. Так и случилось бы, если бы не помогли соседские парнишки. Итак, Лизи повезло в первый раз, – она не утонула, но имела такую возможность.

Глава III

1654 г. Трудности воспитания, маленький возница.

Джон и Мэри выжили в смутные времена, потому что не жадничали, они не только продавали, но и просто помогали всем страждущим. Рядом с аптекой в кондитерской они подавали чай, какао со сладкими пирожными и печеньем. Тростниковый сахар тогда был очень дорогой, но Джон делал сахар из свеклы, к тому же местный мед тоже был неплох. На чердаке в больших корзинах Мэри с помощью Вильяма удалось вырастить из саженцев много экзотических растений. Саженцы привозили по заказу Джона путешественники. Мало что приживалось, но все же со временем образовался зимний сад на мансарде. Джон планировал выставить вечнозеленые растения в аптеке и кондитерской. Там у аптекаря Еллоу не было отбоя от посетителей. Аппетитный сладкий запах оттуда разносился на всю улицу, привлекая обывателей. К Джону приходили и за лекарствами, и за лакомствами. Посуду для аптеки и кондитерской Джон делал сам. Глиняную посуду он обжигал на заднем дворе в большой печи под навесом. Там же выдувалось стекло и делались металлические тонкостенные коробочки. Баночки и металлические коробочки Генри расписывал красками, которые изготавливал Вильям. В них продавались сухие продукты, чай и фруктовые леденцы. Все это пользовалась стабильным спросом и приносила неплохой доход, но это ни у кого не вызывало чувство зависти. Такого никто в городе не производил, конкуренции – не было. Даже в криминальной среде было особое мнение насчет аптекаря. Его, можно сказать, охраняли от заезжих разбойников и от менее толковых врачей. Джон был, пожалуй, единственным источником лекарственных средств на весь город, да и сам неплохо лечил больных, зачастую – бесплатно. Трудолюбивая семья Еллоу, как и их соседи, не знала нужды, они обменивались с кожевенником и портным своей продукцией. В целом их отношения были дружеские, даже можно сказать – приятельские. У тех и других весь день был заполнен работой, отдых и праздники случались редко. Лишь иногда, в теплые погожие дни по вечерам Мэри устраивала на вершине большого холма пикники в компании с соседями. Оттуда открывался прекрасный вид на пролив Ла-Манш, порт с кораблями, лес и город.

Лизи подросла, Вильям начал обучать ее другим языкам, математике и химии. Мэри старалась обучить дочь правилам ухода за растениями и животными, но Лизи не нравилось копаться в огороде с матерью. Другое дело – кормление животных – это ей нравилось. Саму же девочку сложно было заставить вовремя поесть. Во-первых, она любила сладости и частенько забегала в кондитерскую. Во-вторых, любопытной Лизи не хватало времени, ведь столько интересного было вокруг. Она без устали познавала окружающий ее огромный мир. Как – то раз после обеда, когда Лизи должна была спать. Ей не спалось, да и погода стояла хорошая. Девочка решила немного погулять одна. Потихоньку выбравшись из дома, она пошла по берегу реки к мосту. Вспоминая событие с падением в реку, Лизи держалась подальше от края воды. Переходя через мост, ей встречались возницы с повозками. Проходя мимо замка, она удивилась тому какой он большой и мрачный. Ближе к порту стали встречаться большие кареты, запряженные фыркающими лошадями, одна из них чуть не сбила ее с ног, окутав клубами пыли. Далее Лизи держалась поближе к обочине дороги. Дойдя до порта, перед ней открылся огромный движущийся мир: большие корабли на пристани, матросы, перекатывающие бочки и повозки, шлюпки, отчаливающие и швартующиеся к причалу, продавцы рыбы и специй, их покупатели с повозками. Это было похоже на большой муравейник, все вокруг двигалось так быстро, было таким большим, что даже стоя в сторонке, девочка опасалась, что ее затопчут. Двое бородатых мужчин, неопрятно одетых и грязных, грубо окликнули ее: – Эй, малявка, ты тут одна что ли? Ну- ка, иди сюда! Лизи шмыгнула под прилавки и отбежала подальше от опасных субъектов. Она остановившись на безопасном расстоянии, прижалась к прилавку продавщицы рыбы, спрятавшись за ее палаткой. Она стала рассматривать все происходящее вокруг. Сверху, громко шумя, летали чайки, стараясь стащить с прилавка рыбу. Мухи тоже были не прочь хотя бы посидеть на рыбке. На бочке, стоявшей неподалеку, сидел рыжий облезлый кот и с вожделением грыз мелкую рыбешку, с опаской оглядываясь по сторонам и урча. «Какой-то он недобрый», – подумала Лиз. Прилавок с рыбой, где устроилась Лизи, не отличался чистотой. Продавщица неистово размахивала тряпкой, разгоняя мух и чаек, затем этой же тряпкой она вытирала пот с лица. Женщина была на удивление толстая, ее одежда была неопределенного цвета и свисала с нее как балахон. Продавщица постоянно выкрикивала: «Рыба», «Свежая рыба» и сама была похожа на рыбу. Ее глаза были такие же светлые и выпученные, а губы – большие, бугристые и почти бесцветные. Хозяйка прилавка не рада была присутствию девочки, окинув ее недоброжелательным взглядом, она замахнулась на нее тряпкой. Лизи нырнула под прилавок во избежание ее дальнейших действий. Там она столкнулась с пристальным взглядом огромной крысы. Лизи впервые видела крысу, сначала она сильно испугалась. Еще бы, крыса не выглядела ласковой и доброй. Ее крошечные глазки были переполнены злостью, они как будто предупреждали о нападении. Хозяйка прилавка не отличалась чистоплотностью, – под прилавком были разбросаны отходы рыбы, источающие зловоние. Целый рой мух кружился над ними. Лиз заметила, что ее одежда и руки были безнадежно испачканы в черной склизкой жиже. Крысе нужны были эти зловонные отходы, она готова была их защищать, еще секунда и крыса набросилась бы на девочку. Лизи, не раздумывая, попятилась назад, благополучно покинув свое укрытие, она что есть сил, бросилась бежать в сторону дома. Перейдя на шаг, девочка держалась поближе к краю дороги, все вокруг нее было огромное, словно из страны великанов. Вечерело. Лизи казалось, что прошло уже очень много времени, она прибавила шагу, а затем побежала, несколько раз падала и разбила коленки. Одежда грязная, пропахшая рыбой, колени – разбитые. Лизи была уверена – наказание неминуемо. И все-таки дома лучше, она бесстрашно поспешила домой, уже сожалея о своем поступке.

Тихо, как мышка, она ступила за порог своего дома так, чтобы никто ее не заметил. Но Джон с Мэри, Кэт и Сюзи уже ждали Лизи в гостиной, а мальчики так и ходили на улице, выкрикивая ее имя. Итак, девочка явилась перед всеми грязная как бродяжка, с разбитыми коленями. Ее наперебой стали ругать, стыдить, только Джон смотрел на дочь молча, сдвинув брови. От этого молчаливого наказания было тяжелее всего. Лизи опустила голову и всхлипывая произнесла: – Простите меня, я больше никогда не буду так делать, черт меня подери! Было странно слышать такие слова из уст маленькой девочки. – Да ты выражаешься как заправский пират, – сказал Джон, еле сдерживая смех. – Мэри, устрой нашему пирату головомойку. Девочки, зовите мальчиков в дом, нашлась пропажа. Мэри молча отмыла Лизи в чуть теплой воде с мылом, намазала ее колени щипучей коричневой мазью, переодела ко сну и поставила у кровати кружку молока с булочкой. Они с Джоном очень переволновались, когда обнаружили, что дочери нет дома. Мэри опасалась, что в сердцах может наговорить лишнего своей маленькой дочке, поэтому сдержанно сказала: – Сегодня ты засыпаешь без сказки на ночь, а завтра нам еще предстоит серьезный разговор, спокойной ночи. – Мамочка, прости меня, пожалуйста. Я поняла, что очень плохо поступила. Мне очень стыдно, я – такая глупая, – повинилась Лизи. Мэри обняла Лизи, поцеловала ее в носик и первый раз за день – улыбнулась. Как только Мэри ушла, Лизи начала есть булочку, запивая ее молоком и увлеченно рассказывая кошке Кири о том, что она увидела. Про огромные кареты, про матросов, про назойливых мух и наглых чаек, про продавщицу рыбы с бесцветными глазами, про рыжего облезлого кота, про самую страшную на свете огромную серую крысу, про свое бегство из порта. Лизи не знала, что будет завтра. «Наверное, как-нибудь накажут», – с сожалением подумала она, затем с удовольствием потянулась в мягкой постели и вскоре крепко заснула.

Во сне девочка еще раз пережила свое удивительное путешествие. Утром с ней серьезно поговорили об опасностях, которые подстерегают на каждом шагу маленьких девочек, о продавцах детей и злобных кровожадных бандитах. Лиз пришлось пообещать, что она никогда не уйдет из дома на прогулку одна. Со своей стороны Джон пообещал брать Лизи с собой в порт, – он закупал там специи, чай и заморские фрукты. Приключения манили девочку, но она сдержала свое слово. Только с Джоном она ходила в порт, причем – держалась за его штанину, не отрываясь. Такие увлекательные походы нравились Лизи, с отцом ей было совсем не страшно, – никто не пытался обидеть девочку. В порту, как стая чаек шумели рыночные торговцы, мимо проезжали кареты, лошади в упряжке задорно цокали копытами. Иногда в полуоткрытое окошко кареты можно было разглядеть нарядную даму в шляпе с перьями и цветами. Вереницы матросов загружали бочки с водой и продуктами на корабли у пристани. То и дело с разных сторон кричали: «поберегись!», пробегая мимо с телегой, груженной мешками. Аптекарь с дочкой закупали разную продукцию, складывали все возничему в повозку, а наполнив ее, направлялись к своему дому, деловито обсуждая сделанные покупки. За ними, едва передвигаясь, шла худенькая лошадка, запряженная в повозку. Впрочем, возница тоже не отличался лишним весом, ему от силы было лет десять, или чуть больше. По возвращении домой и после разгрузки Джон расплачивался с возницей, но не отпускал его без обеда. Лошадку тоже кормили, даже угощали кусочком сахара и сухариком на десерт. Лизи очень нравились такие походы в порт. В теплое время года Джон с Лизи каждый третий день совершали закупки на пристани в порту, но когда шли дожди, приходилось сидеть дома. Им было чем заняться – Джон работал в аптеке, а Лизи послушно постигала науки и помогала матери на кухне.

Однажды, после долгих проливных дождей, Джон с Лизи как обычно отправились в порт за покупками. По пути у края дороги, они не нашли как обычно стоящую повозку с лошадкой и маленьким возницей. Стали их искать. Расспрашивая всех прохожих и осматривая все в округе, они нашли место их пребывания. Мальчик и его лошадка ютились на пологом берегу реки под аркой моста, на подстилке из веток в шалаше из плаща. У них был жалкий вид. Мальчик лежал под ворохом сырой одежды, Джон подошел к нему и осмотрел. У мальчика был жар. Три дня почти не прекращаясь, шел проливной дождь. Работы не было, костер не развести – кругом вода, уровень в реке повысился, еще немного – и их могло просто смыть течением реки в море. К счастью дождь закончился и этого не произошло. Ребенок был болен, его надо было срочно спасать, Джон отложил свои расспросы на потом. Он и так все понял. Во время дождя у них не было работы, еды, согреться негде. Безусловно, мальчику и его лошадке срочно требовалась помощь. Повернувшись к Лизи, аптекарь нарочито серьезно спросил свою дочь: – Лизи, как ты думаешь, они нам сгодятся в помощники? – Безусловно, у нас же есть где спать и мальчику и лошадке! Конечно, какой разговор? Решено! – радостно ответила Лизи, подпрыгнув на месте. – Да, только сегодня мы в порт не идем, нам надо позаботиться о новых жильцах, – промолвил аптекарь, собирая нехитрый промокший скарб мальчика в повозку. Тот был так слаб, что пришлось его самого посадить в повозку. Они вернулись домой, Джон с порога обратился к жене: – Дорогая, мальчика надо лечить, он простужен, к тому же давно не ел, устрой его в гостевой комнате. Накорми, но только немного, чтобы не навредить, лучше всего подойдет козье молоко с хлебом и медом, – распорядился Джон. Повозку мальчика разгрузили, его вещи вывесили на чердаке сушиться, Чарли отвел лошадку с повозкой на скотный двор к козам и овцам. Он подкинул ей сена и овса. Мальчика разместили в гостевой комнате и покормили. Первым делом Джон стал сбивать жар, – он несколько раз обтер его полотенцем, смоченным в растворе винного уксуса. На ноги ему надели теплые носки из овечьей шерсти, грудь намазали какой-то мазью, а в комнате растопили камин, не потому что там было холодно, – надо было избавиться от сырости и москитов. Лизи наблюдала за всем этим сквозь щель в дверном проеме. Мэри всю ночь меняла мокрые повязки на голове у мальчика, – они быстро высыхали. Лишь под утро дело пошло на поправку, наконец-то все узнали, что мальчика зовут Майк, а его лошадку – Мэгги, мальчику было одиннадцать лет, а лошадке – два года. У Майка был жар и удушливый кашель, его еще долго пришлось лечить, прежде чем он смог подробно рассказать о своей прежней жизни.

Судьба мальчика мало чем отличалась от многих судеб детей того времени. Мама Майка была наследницей землевладельца, овдовев, она вышла замуж за молодого мужчину. Новый муж был большой затейник, он не любил Майка и тайно решил продать его торговцу детьми. Майк случайно услышал его разговор с посторонним мужчиной возле конюшни. Он часто навещал свою лошадку, которую подарил ему отец, Майк скучал по нему, а Мэгги напоминала об отце. В этот раз, Майк, ухаживая за своей лошадкой в конюшне, невольно услышал чей-то разговор снаружи. Одного из них он узнал, – это был отчим. Тот не предполагал, что Майк стоит за воротами конюшни и может его слышать, тем не менее, с незнакомцем он переговаривался вполголоса. Волей неволей Майк прислушался, ему удалось расслышать конец разговора. Судя по нему, через день мальчика должны были похитить, а отчим за него намерен получить оплату. Недолго думая, Майк обратился к маме, но она сказала, что он ее обманывает, наговаривает на отчима, потому что тот ему не нравится. Медлить было некогда. Майк знал, где в кабинете отца лежат его документы о рождении и наследстве, еще при жизни тот показал ему комод с потайной столешницей. Документы лежали в кожаном мешке, свернутые в рулон. Там же мальчик взял мешочек с мелкими монетами, собрал свои вещи, только самое необходимое, на кухне прихватил немного продуктов на первое время, в конюшне сложил все в повозку, не забыв про мешок овса и добрую охапку сена. Незаметно для всех вечером Майк взял из дома еще и теплое одеяло, отцовский плащ с капюшоном, свою теплую одежду.

В этот день никто не заходил в конюшню, – никому не требовалось куда-то ехать. Конюх уже привык к тому, что Майк ухаживает за всеми животными и редко появлялся в конюшне, поэтому мальчику удалось беспрепятственно собраться и под покровом ночи покинуть отчий дом, даже не простившись с матерью. Это было ранней весной, все еще было прохладно, особенно ночью. Укутавшись в одеяло и преодолевая сон, Майк всю ночь погонял Мэгги, они все дальше и дальше удалялись от дома. Лишь днем Майк приглядел уютное местечко возле реки, где они с Мегги устроились на привал. Мальчик не останавливался на постоялых дворах, заезжал туда лишь, чтобы купить продукты. Спал, где придется, согреваясь возле костра. И так – три месяца. Летом он доехал до города, деньги закончились, надо было как-то зарабатывать на жизнь. Вот тогда Майк и решил заняться извозом. Он устроил под аркой моста незамысловатое жилье в виде шалаша из веток и отцовского плаща. Летом, в теплую погоду, было хорошо. По утрам Майк рыбачил, днем перевозил грузы в порт и из порта, вечером сидя у костра готовил еду, его научила этому няня. Все изменилось с наступлением сезона дождей, Майк не жаловался на невзгоды, и так все было ясно. Если бы Джон с Лизи не нашли Майка, его ожидала бы печальная участь. Без сомнения, – у него не было шансов выжить на улице ни в дождливую осень, ни в холодную зиму.

Джон и Мэри не могли выставить мальчика на улицу, обрекая этим его на верную гибель. Они предложили Майку стать членом их большой семьи на общих основаниях. Это значило, что у каждого члена семьи есть свои обязанности и свои права. При желании покинуть дом никто насильно не будет его удерживать. Затем Джон познакомил его со всеми домочадцами. Конечно же, Майк с радостью согласился с этим предложением, ему понравился аптекарь, его жена и маленькая дочь. Да и вся его семья показалась мальчику очень доброжелательной. В течение месяца все по очереди ухаживали за ним, пока он окончательно не выздоровел.

Лизи тоже заботилась о Майке, – приносила ему завтраки. Они подолгу болтали друг с другом о всяких пустяках. Майк очень нравился девочке, она даже сама не понимала по какой причине. Как только Майку после выздоровления разрешили выходить на улицу, он с Лизи отправился к своей Мэгги. Осень уже раскрасила листья на деревьях в желтый и красный цвет, но травка еще была зеленой. Лошадь паслась на вершине холма вместе с козами и другими животными. Завидев мальчика, она прискакала к нему, как бы здороваясь. Мэгги терлась о мальчика головой, то отбегая, то возвращаясь, она стучала копытом о землю, оглашая окрестности веселым ржанием. Лизи с Майком еще долго гуляли на холме, беззаботно бегая друг за другом. Они играли с Мэгги, козлятами, поросятами, разгоняя кур. Впервые на душе у мальчика воцарилось спокойствие. Он осознал, останься он дома – попал бы в рабство, останься на улице – замерз бы со своей лошадкой в зимнюю стужу. Аптекарь с его дочкой стали ангелами хранителями для него, – они спасли его. Майк был благодарен им за это, – он не замерз на улице, обрел свою настоящую семью, теперь он не один на этом белом свете, его никто не предаст. Майк не был ленив, капризен, зато был трудолюбив, образован, он отличался спокойствием и рассудительностью. Эти черты характера позволили ему очень быстро стать полноправным членом семьи. У Джона и Мэри стало больше воспитанников. Впереди – была суровая зима, очередная борьба за выживание. Холодный северный ветер уже завывал за окнами, по ночам лужи затягивало тонким льдом, а с пролива слышался нескончаемый шум волн.

Глава IV

1656 г. Таинственный пациент.

Дом аптекаря стоял недалеко от порта, самого оживленного места в городе. Оттуда корабли ходили в плавание в далекие страны за золотом и пряностями. Зачастую на них нападали пираты, королевский флот не в силах был защитить мореплавателей, а иногда некоторые представители флота сами переходили в статус пиратов. В порт приходили корабли, разгружали товар, пополняли припасы и воду. Разумеется, никто не осмеливался зайти в порт под пиратским флагом. К дому аптекаря с моря можно было приплыть по мелководной реке только на шлюпке. Течение реки было спокойное, зимой она покрывалась тонким льдом, лишь со стороны родника у расщелины скалы вода не застывала. Дэн и Джим поздней осенью и зимой рыбачили в реке с пристани. За последние два года никаких особых событий в «тихой гавани» не происходило. Лизи уже исполнилось восемь лет. Ничто не омрачало мирную жизнь аптекаря и его соседей.

В одну ненастную октябрьскую ночь в задние двери дома Джона кто-то тихо постучал. В доме все кроме Вильяма и Джона уже спали. Аптекарь, привыкший к таким посещениям, ничего не опасаясь, спустился вниз, чтобы открыть дверь с заднего двора. Открыв дверь, Джон быстро окинул взглядом людей на пороге и немедленно впустил посетителей. Это были три моряка, они держали на куске холста человека, который истекал кровью. Прежде чем затворить дверь Джон вышел и огляделся по сторонам. Соседи уже спали, во дворе никого не было. Без лишних слов было ясно, что его ночные гости – пираты. Любой человек, оказав помощь пиратам, подвергал своих близких преследованиям от властей. Любопытные соседи за вознаграждение непременно сообщили бы свои наблюдения представителю власти, а уж тогда – жди беды. С другой стороны, если отказать пиратам в помощи – расправа наступит намного быстрее. Недолго думая, Джон молча указал морякам на лестницу, ведущую в подвал. Прихватив масляную лампу, он повел их в лабораторию, – там никого не было, Вильям работал в библиотеке. Там у Джона было все необходимое – лежанка, скамья, вода, очаг, инструменты и склянки с лекарствами. В первую очередь он промыл, прижег и зашил рану, затем смазал ее лекарственной мазью и перебинтовал ветошью. Пациент был без сознания, бредил. «Видимо много крови потерял», – подумал Джон. – У вашего человека мало шансов на выживание. Ранение опасное и крови потерял много, – сдержанно сказал он. – Попробуйте поставить его на ноги, док, – попросил один из моряков и достал увесистый мешок с золотом. – Это лишнее, я и так приложу все усилия, чтобы спасти его, – отмахнулся Джон. – Зря отказываетесь, док…. Кто мы, вам знать ни к чему, имя этого человека – капитан Блек, но никто ничего не должен знать о нем, – продолжил другой моряк. – Мы вернемся за ним через полгода. В любом случае мы обязательно навестим Вас. Постарайтесь сохранить жизнь капитана. А это Вам не помешает, – закончил разговор огромный рыжий моряк и вложил в руку Джона мешок с золотыми монетами, положив при этом свою увесистую ладонь на плечо Джона. Третий пират не проронил ни слова. Аптекарь понимал, возможно, от результата лечения этого пациента зависит жизнь его и близких ему людей, но выбора не было. Он дал обещание, что сделает все возможное и невозможное. Неуклюже поблагодарив его, моряки бесшумно удалились, как будто их и не было.

Джон, запер за ними дверь, вернулся в подвал и внимательно осмотрел пациента. Кроме сабельного ранения у него было еще немало ушибов и шрамов. Большая татуировка красовалась на его груди: корабль, конь с крыльями, портрет женщины с младенцем. Он провозился с раненым до рассвета, – у того был жар. Когда забрезжило утро, Джон поднялся к своему учителю и попросил его о помощи. Уже вместе с Вильямом они предприняли все возможные шаги, чтобы спасти капитана, – он был очень слаб. Три дня по очереди Джон и Вильям дежурили возле капитана, тот лежал в бреду. Они решились на самые радикальные методы лечения с целью спасения пациента. Благодаря мазям и микстурам аптекаря, морской воде и хорошему уходу на четвертый день капитан Блек стал чувствовать себя лучше, раны его заживлялись, он стал потихоньку поправляться. Через две недели Блек уже мог сам себя обслужить, а к концу месяца – практически встал на ноги. Все это время к нему в подвал спускались только Джон и Вильям, остальные даже и не подозревали, что в подвале кто-то есть. Может, и догадывались, но из уважения к аптекарю не задавали лишних вопросов.

Итак, капитан выздоровел, ему было невыносимо скучно сидеть в подвале. Он достал из своего сундука, который принесли с собой моряки, саблю, соорудил из палок чучело и стал заниматься фехтованием. Ему очень хотелось пройтись к морю, подышать морским воздухом, – не привык он к замкнутой жизни в подвале. Когда в очередной раз Джон принес ему обед, капитан завел разговор: – Сэр, я Вам очень благодарен за все, что Вы сделали, но поймите меня правильно, я не могу жить взаперти. Давайте…. Может я стану жить с вами открыто? – Заточение здесь – ради Вашей безопасности, сэр, поймите… – начал было Джон. – Но меня можно представить, как Вашего дальнего родственника, – перебил его капитан. Аптекарь окинул взглядом капитана Блека и сказал: – Вы давненько не смотрелись в зеркало, сэр, Вам надо сначала привести себя в божеский вид, приодеться, тогда уж… Пожалуй… Возможно…Хорошо, ночью отправитесь пешком на постоялый двор, а утром приедете с оказией, как будто издалека. Теплую одежду я Вам подберу. Холодно все-таки…снег во дворе, – подытожил Джон. – Отлично, сто чертей! – обрадовался Блек. – Пожалуйста, не поминайте чертей. Попозже я принесу одежду и настоятельно рекомендую Вам постричься, побриться и помыться, вид у Вас, извините, так себе… Все необходимое вы найдете здесь, – предупредил Джон, указав на заставленный всякими мелочами шкаф возле окна. В лаборатории был редкостный беспорядок,– женщины были сюда не вхожи. – Благодарю Вас, сэр! – крикнул капитан вдогонку уходящему аптекарю. Выходя из подвала, Джон опрометчиво оставил дверь незапертой.

В это время Лизи уговаривала Пита и Чарли дать ей печенья и поиграть с ней в прятки. Те были заняты работой и в шутку сказали ей: – Печенье на ходу есть нельзя. Так и быть, иди, прячься. Малышка помчалась искать укромное место и обнаружила открытую дверь в подвал. Конечно же, Лизи прошла в подвал и попала в огромную комнату, посреди которой на лежанке сидел мужчина и осматривал себя в зеркало. В первый момент она испугалась заросшего дядю высокого роста. Хотела бежать, но ноги как будто приросли к полу. – Ты кто? – дрожащим голосом спросила она. – А ты? – в свою очередь поинтересовался мужчина. – Я дочь Джона Еллоу, живу тут давно, а тебя вижу в первый раз, – осмелев, ответила Лизи. – Подумаешь, проблема. Я тут, потому что твой папа меня лечит, – приятным басом парировал ей незнакомец. – А от чего тебя лечат? – уже совсем освоившись, спросила девочка. – Так, ерунда. Большая царапина, но было больно. Слово за слово, они разговорились. Капитан нашел «благодарные уши», а Лизи – увлекательные рассказы о дальних странах, об удивительных животных, о приключениях и сражениях. В свою очередь она рассказывала капитану про серую пушистую кошку, которая спит с ней в постели, про серую страшную крысу, которую она видела в порту. Жаловалась на то, что все собаки, которых она встречала, не хотят с ней дружить и пугливо убегают. Ей очень хотелось дружить с собакой. Так они проболтали очень долго, пока капитан не попросил ее вернуться и помочь маме по дому. А сам обещал вернуться наутро как дальний родственник ее папы. Также, он попросил Лизи никому не рассказывать об этой встрече, а взамен на это – еще очень много интересных историй. Так и решили – «секрет».

Вечером аптекарь принес капитану ужин и одежду. Капитан к тому времени уже преобразился: он укоротил бороду и подровнял усы, связал волосы сзади черной лентой. Оказалось, что у него довольно приятная наружность. Серые глаза, тонкий нос и четко очерченные губы придавали его лицу аристократичность. Волнистые темные волосы выглядели не хуже любого парика. Джон окинул его оценивающим взглядом и коротко сказал: – Пожалуй, Вы будете родственником моей жены,– больше портретного сходства. – Как скажете, – согласился капитан. Подкрепившись плотным ужином и прихватив полупустой саквояж с самыми необходимыми вещами, он отправился в ночь на постоялый двор за город. Джон вывел его незаметно через задний двор на дорогу. Бродить ночью через город – занятие небезопасное, поэтому капитан на всякий случай прихватил с собой кинжал. Зимой на улице редко кого встретишь ночью, – становится холодно. Кому охота мерзнуть? В длинном теплом пальто и широкополой шляпе он не привлекал к себе особого внимания. Блек старался обходить зловонные кучи и конский навоз. Уже на окраине, в трущобах ему встречались подвыпившие компании. Драки и ограбления в этих местах были не редки. Завидев издалека группу людей, капитан прислонялся к стене или прятался за угол дома, – встреча с ними не сулила ему ничего хорошего. Лишь к полуночи Блек дошел до первого постоялого двора, он изрядно продрог и решил там остановиться. Капитан постучал большим кольцом, висевшим на воротах не менее трех раз, прежде чем окошко в воротах отворилось. – Что надо? – грубо спросила неопрятная женщина с гнилыми зубами и с таким же запахом изо рта, появившаяся в окошке. – Ночевку и утром – упряжку до города, – ответил капитан, мысленно сожалея, что не пошел дальше. – Сколько платишь? – последовал вопрос, на что Блек молча помахал золотой монетой перед носом хозяйки. Окошко закрылось, ворота распахнулись, ему было предложено войти. Беглым взглядом капитан окинул весь двор. Во дворе повсюду валялась рухлядь, не было скотного двора, конюшни. Не было даже собаки. Дом был темный, только на первом этаже дома едва брезжил свет и если бы не лампа в руках у хозяйки, можно было бы легко переломать ноги. Она шла, переваливаясь с ноги на ногу, как утка. Одним словом, ее образ нельзя было назвать привлекательным. «Ладно, это всего лишь до утра. Хоть не замерзну совсем», – подумал капитан. Однако, сделав шаг за порог дома и оглядевшись, Блек подумал: «Странное местечко, впрочем, как и парочка. Похоже, отношения у них не очень сердечные. Жутковато, надо быть начеку». Пока он осматривался по сторонам, парочка о чем – то активно спорила в полутонах, не обращая внимания на своего позднего посетителя. – Не покажете ли вы мне комнату, я устал с дороги, – перебил их перебранку Блек. – Не изволите ли… что-нибудь поесть? – поинтересовались хозяева. Блек отклонил предложение, – в помещении стоял такой смрад, сложно представить трапезу в этом доме, здесь соединялись все вонючие запахи, какие только можно представить. Пытаясь изобразить радушие, хозяева попробовали начать беседу, но капитан прервал их и настойчиво попросил показать ему комнату. В конце концов, Блеку показали его комнатку, где он наконец-то с удовольствием присел на жесткую постель, ноги гудели от долгой ходьбы, очень хотелось спать, но превозмогая усталость, капитан подготовился к ночлегу по-своему. Он разложил на постели все, что у него было. Накрыл все это одеялом, сам же устроился на полу возле двери, поставил под руку тяжелую скамью и стал ждать, наблюдая за круглой яркой луной. Штор на окне не было, она беззастенчиво освещала всю комнату, если бы окно было чистым, было бы еще светлее. Капитан поднялся, подошел к окну и раскрыл его. Комнату сразу наполнил свежий холодный воздух. Вновь закрыв окно, Блек вернулся в свое укрытие и сел на жесткий пол так, чтобы не заснуть.

Все же усталость взяла верх и его веки стали смыкаться, но услышав скрип половиц и скрежет дверных навесов сонливость у Блека как рукой сняло. Он насторожился и беззвучно подготовился к нападению. Мимо него на цыпочках осторожно шел хозяин. Луна осветила его обрюзгшую фигуру, Блек заметил в руке у него тесак. Тут внезапно фигура хозяина замерла,– скрипнула половица, одновременно за дверью раздалось злобное шипение хозяйки. Капитан уже встал на ноги. «Все в сборе», – подумал он и как только тесак убийцы воткнулся в одеяло, Блек подскочил к нему и со всех сил огрел негодяя скамьей по затылку. Скамья вдребезги рассыпалась, а хозяин рухнул на пол как мешок с зерном. В этот момент в комнату вбежала разъяренная хозяйка с топором в руках. Она со страшным криком размахивала им перед собой. Капитан легко увернулся от ее удара и без труда управился с неповоротливой толстой женщиной, это не стоило ему особых усилий. Блек связал супругов веревкой, которую прихватил с собой на всякий случай. Тяжелее всего было оттащить их по очереди вниз в гостиную, уж слишком они были грузные. Он заткнул хозяевам тряпкой рот, чтобы они не помешали ему отдохнуть до утра. Хозяйку он тоже оглушил, так что оба «голубка» были без сознания. Блек проверил, надежно ли парочка связана и отправился спать. – Вот теперь можно и отдохнуть, утро еще нескоро, спокойной ночи, – на ходу обратился капитан к парочке и, не ожидая ответа, продолжил свой путь в «апартаменты», освещая лестницу тусклой масляной лампой. Он действительно очень устал. «Теперь уж мне точно никто не помешает», – подумал он. Так и получилось, ему удалось наконец-то отдохнуть спокойно. Проснувшись с первыми лучами солнца, капитан привел себя в порядок и собрался в дорогу. Проходя мимо разбойной четы, отчаянно мычавшей через кляпы, он уже подошел к выходу, но как будто что-то вспомнив, обернулся и вернулся обратно. – Совсем забыл поблагодарить вас за гостеприимство. Отвязать вас не могу…. но ворота приоткрою, может какой-нибудь добропорядочный путник сжалится над вами, – нарочито не спеша произнес капитан, – Не скучайте. Да… пожалуй, кляп я вам вытащу, чтобы вы могли скоротать время в непринужденной светской беседе. С этими словами капитан выложил на стол монету и вытащил кляпы из ртов горе – разбойников. В сопровождении их отчаянных криков и воплей он покинул постоялый двор. Блек вышел за ворота, оставив их открытыми, глубоко вдохнул свежий зимний воздух и бодрым шагом отправился в путь. Ему повезло – примерно через час действительно проезжала почтовая карета, капитану удалось доехать до перекрестка у дома с удобством и без приключений уже до полудня. Он постучал в дом аптекаря, вид у него был довольно презентабельный и ни у кого не вызывал подозрений. Джон открыл дверь и нарочито радостно поприветствовал Блека. Он обнял его и шепнул ему на ухо: – А ведь я действительно очень рад нашей встрече. Все хорошо. Зайдя в дом, аптекарь созвал всех в гостиную и представил капитана: – Прошу любить и жаловать – это двоюродный брат Мэри, зовите его дядя Блек. Он не озвучил всей правды, чтобы никто случайно не обмолвился об истинной истории «дяди». Мэри он заранее предупредил, и она согласилась с мужем.

Приближалось Рождество. Блек, по протекции аптекаря устроился в порту на верфи. Там он ремонтировал корабли, а в свободное время занимался с Генри, Лизи и Майком. Капитан обучал их фехтованию, умению вязать морские узлы, правилам ведения морского боя. Генри было уже двадцать лет, он с удовольствием обучался мастерству, Майк, – тоже, а вот Лизи была еще слишком мала, своими действиями она только смешила всех. Рождество прошло весело в кругу семьи, которая на тот момент состояла из одиннадцати человек. Девушкам сшили нарядные платья, юношам – костюмы. Вокруг камина для молодежи развесили теплые носки со сладкими подарками внутри, взрослые тоже обменялись сюрпризами в виде рукотворных подарков. Стол был уставлен яствами, у всех было праздничное настроение. Погода под стать празднику выдалась сказочная. Крупные снежинки сыпались с неба, одевая деревья в белые шубы. Фонари на улице были окружены сияющим ореолом из снежинок. Все вволю накатались с горки, которую соорудил капитан Блек. Кто на санках, кто на доске. Даже старый Вильям пару раз прокатился на куске шкуры. Кто-то поднимался на гору, кто-то уже съезжал с нее, образовывалась куча-мала, всем было весело. Семейство Еллоу и их соседи веселилось на улице до тех пор, пока все не превратились в снежный ком. Обсохнув возле камина и наплясавшись вволю, дети и взрослые еще пели песенки, пока не заметили спящую на диване Лизи. Праздник завершился. Было уже далеко за полночь, веселье удалось на славу. Все заснули очень поздно, довольные и радостные. Наутро, выходя из дома, Джон чуть не наступил в кучу нечистот под дверями. Он сразу понял от кого привет. Краем глаза Джон заметил поспешно удаляющуюся фигуру в конце улицы. Элис. «Долго же она не давала о себе знать. Сколько неприятностей придется еще от нее терпеть?», – с сожалением подумал Джон. Взяв лопату, он расчистил крыльцо и задумался о том, что делать со злобной Элис, и на что она еще решится, чтобы навредить его семье.

Тем не менее, жизнь в доме протекала спокойно, главное – никто не болел. Майк давно уже освоился и чувствовал себя полноправным членом семьи. Капитан Блек зимними вечерами обучал детей еще и стрельбе из лука, метанию ножей. Особенно увлеченно этим занимались мальчики. Джон был против таких занятий, однако Мэри справедливо отметила, что человек должен уметь делать все, в том числе – и защищаться. Джон не спорил с женой. Между тем Генри очень увлекся такими занятиями, у него очень ловко все получалось. Он стал меньше времени тратить на чтение книг и рисование. Парень возмужал и окреп, в чертах его лица появилась уверенность в своих силах и спокойствие. По утрам капитан устраивал физические упражнения для всех, незаметно у членов семьи Еллоу это вошло в привычку. Даже старый Вильям тайком от всех пытался что-то сделать, только у него это плохо получалось, – он был уже слишком стар.

Спокойная семейная жизнь была непривычна для Блека. Еще недавно его жизнь была насыщена опасностями и приключениями. Ричард Стенфорд, вынужденно ставший капитаном Блеком, после долгих скитаний в какой-то момент почувствовал непреодолимое желание повидать свою дочь Лизи, оставленную им в доме аптекаря еще малышкой. Он виделся с Джоном и Мэри лишь один раз – на похоронах родителей своей жены. За долгие годы скитаний Ричард изменился внешне, теперь он выглядел более мужественно. Татуировки и шрамы украшали его, а не изысканная одежда и украшения. Тогда, в холодный октябрьский вечер, судно капитана уже в версте от порта подверглось нападению. Нападавшие полагали, что торговое судно станет их легкой добычей. Их расчет был на внезапности атаки, но матрос на мачте обратил внимание на странное движение идущего навстречу к ним корабля. Команда капитана Блека была наготове, все собрались на палубе в полной боевой готовности. Корабль противника пошел на абордаж. На берегу никто не заметил сражения, – не прозвучало ни одного выстрела, захватчики использовали лишь холодное оружие. Противостояние длилось не больше часа. Закаленным в боях матросам капитана не составило труда расправиться с разбойниками, те были повержены. Немногие из них, которым удалось уцелеть, вернулись на свой корабль и спешно отплыли, сопровождаемые победными возгласами с корабля капитана Блека. Возбужденное состояние от внезапного нападения прошло, матросы обратили внимание на раненого капитана, – он еле стоял на ногах. Блек, из последних сил назначил себе замену и сказал, куда его надо доставить. Матросы уложили капитана на кусок холста и погрузили его в шлюпку, не забыли прихватить и сундук с личными вещами капитана. Судно поменяло курс, в порт решили не заходить, пришвартоваться левее. Оттуда сразу на шлюпке по мелководной реке – проплыть к дому аптекаря. Это было опасно, – их могли заметить, что сулило многие беды для жителей дома, но выбора не было. Все обошлось, была уже поздняя ночь, их никто не заметил. Джон, добрая душа, не узнал родственника, но не отказал ему в помощи и залечил раны. Блек предпочел сохранить в тайне свое имя чтобы не подвергать опасности все семейство. Капитан, любуясь своей дочерью, думал: «мне все – таки удалось повидаться с ней!» Наблюдая за семейством аптекаря, он заметил, что Лизи растет в любви и заботе, это утешило его. Блек не признался Лизи в том, что он – ее отец, хотя слово «доченька» много раз готово было сорваться с его уст.

Глава V

Капитан Блек и семья Еллоу. 1657 г.

Время шло, пришла весна, все вокруг зазеленело. Приближался день рождения Лизи. Ей исполнялось девять лет. Как – то раз вечером Мэри попросила дочь отнести мягкую еду цыплятам. Лизи вприпрыжку побежала к калитке огорода с кашей для цыплят в горшочке, обернутом платком. Но тут ее окликнули: – Лизи, здравствуй, дорогая. У тебя скоро день рождения, а у меня есть для тебя подарок. – Здравствуйте, Элис, мне не надо от Вас подарка. Мама с папой мне дарят подарки, а Вы мне – чужая, – ответила Лизи и повернулась к калитке огорода, чтобы продолжить свой путь. В этот момент к ним подбежал рослый незнакомец, зажав рот девочки, он перекинул ее через плечо. Элис суетливо перевязала рот Лизи платком, после чего они быстрым шагом покинули задний двор, пройдя мимо дома портного и кожевенника. Тем временем Блек возвращался с работы. Шагая по мосту, он заметил подозрительную пару, которая торопливо проходила мимо моста, направляясь под арку дома. Через плечо у мужчины был перекинут ребенок, девочка. Ей явно не нравилось это, она пыталась освободиться, дрыгала ногами, кулаками била по спине незнакомца, но молчала. Приглядевшись, капитан с ужасом узнал в ребенке Лизи. Блек ускорил шаг. На его глаза попалась увесистая сучковатая палка у края дороги, видимо она упала с повозки с дровами. Он подхватил ее и стал преследовать злодеев, стараясь не привлекать к себе внимания.

У доходного дома те остановились и зашли в него. Через минуту Блек тоже зашел туда следом за ними и услышал стук закрывающейся двери на верхнем этаже. Он осторожно стал подниматься по лестнице, по пути ему встречались пьяные мужчины и женщины, едва стоящие на ногах. Запах на лестнице стоял тошнотворный – кислые тряпки, гнилой лук, джин, затхлое старое дерево и нечистоты. Целый букет ароматов непристойного пребывания жителей в этом доме. Добравшись до верхнего этажа, он стал прислушиваться к звукам за дверями, их было три. За одной из них раздавался приглушенный писк ребенка и грубый разговор двух мужчин с женщиной. «Как бы не ошибиться», – подумал Блек, но в этот момент именно эта дверь отворилась. Из нее вышла та женщина, которая шла вместе с похитителем, он ее узнал и молниеносно зажал ей рот рукой. Та пыталась его укусить и закричать, но Блек умело слегка придушил ее. Элис потеряла сознание и осела на пол. Тихонько отворив дверь, из которой только что вышла женщина, капитан вошел внутрь и осмотрелся. В одной из комнат находилось двое мужчин. Один из них – тот, который нес на плече Лизи. «Второй видимо – сообщник», – мелькнула догадка в голове у Блека. Мужчины что-то пили и обсуждали сделку: – Ну и куда мы денем эту малявку? – Элис уже договорилась с кем-то…. ик…. Продадим ее, деньги поделим, – ответил второй, его речь была несвязная, он периодически икал, будучи уже изрядно пьян. – А может в публичный дом? Ха-ха-ха, там больше заплатят, – с возбужденным нервным хохотом предложил первый. – А ты….ик…. не думаешь, что нас….ик…. вычислят ее родственники? Капитан больше не стал слушать их фантазии, пожалуй, это были их последние размышления в жизни, потому что увесистая палка в руках капитана стала их последним впечатлением. Расправившись с похитителями, Блек принялся искать Лизи. Пройдя в коридор, он прислушался. В его голове промелькнула мысль: «интересно, сколько здесь еще таких мерзавцев?». Тут за дверями соседней комнаты послышался приглушенный детский писк.

Капитан нашел девочку, сидящей на полу в углу пустой комнаты. Лизи была заплаканная, со связанными руками и ногами. Ее рот был перевязан платком. В комнате царил полумрак, девочка не сразу узнала капитана, она вновь отчаянно попыталась освободиться от веревок. Блек быстро подошел к ней и тихим голосом успокоил. Развязывая Лизи, он попросил ее помолчать и договорился с ней о том, что они выйдут из дома тихо, не привлекая к себе внимания. Неизвестно, сколько еще жителей было за этой дверью. Капитан и Лизи, держась за руки, на цыпочках прошли к выходу. Проходя мимо Элис, так и лежавшей без сознания, Блек вложил ей в руки окровавленную палку. Несложно предположить, что очнувшись, та надолго забудет о своих коварных планах и постарается удалиться куда-нибудь подальше. Девочка хлюпала носом, она была напугана, Блек подхватил ее на руки и бегом спустился по лестнице. Выйдя из дома, капитан быстро перешел на другую сторону улицы и только там поставил Лизи на землю, тихо спросив ее: – Ну как ты, уже лучше? Сейчас мы спокойно и неторопливо пойдем по этой улице. Все уже позади, ты – в безопасности. Блек погладил девочку по голове, подал ей руку и они неторопливо направились домой. Смеркалось, по пути им никто не встретился, – настало время ужина. Дойдя до моста, капитан с Лизи, не сговариваясь, остаток пути в своем переулке пробежали бегом. Дома наверняка уже царили суета и волнение. Блек предполагал, что дверь открыта, но тем не менее, постучал в незапертую дверь. Отворил ее Джон. Увидев Лизи, он так и сел на скамью у входа, держась за грудь. – Я пришла, это дядя Блек меня спас от разбойников! А я совсем даже не плакала и ни капельки не испугалась, – громко отчиталась Лизи. Хотя по ее виду можно было сказать – девочка храбрится, на самом деле она была очень напугана. Мэри услышала голос дочери и поспешила к входной двери. Сию минуту у входа собралась вся семья, все лезли целовать и обнимать девочку, девочки плакали и благодарили капитана. – Да что же мы все столпились у порога, пойдемте в дом, – предложил Джон, запирая двери на замок. Все перешли в гостиную и уже спокойно выслушали рассказ капитана. Стало ясно, что злобная няня больше не побеспокоит их. Джон был рад тому, что в нужную минуту капитан Блек пришел на помощь Лизи, он был бесконечно благодарен ему за это и жалел о том, что приближается срок расставания с капитаном. За полгода он привык к этому умелому и немногословному мужчине, да и вся семья с теплотой относилась к нему. Жили они душа в душу, во всем помогая друг другу. Капитан Блек тоже переживал о том, что вскоре ему придется покинуть этот гостеприимный дом. С одной стороны – особая, отеческая привязанность к Лизи и желание быть рядом, защищать ее. С другой стороны – осознание того, что его присутствие рядом с дочерью представляет угрозу для нее. Капитан принял решение – ему лучше уехать, как бы это ни было тяжело. День рождения Лизи как всегда прошел весело с множеством подарков и угощений. Блек подарил дочери маленький золотой оберег в виде смешной человеческой фигурки с большими глазами и круглым животиком. Оберег достался ему на далеком южном острове от жителей, в знак благодарности за спасение их от испанских работорговцев. Он попросил Лизи, чтобы она хранила его, никому не отдавала и не показывала, в нужную минуту оберег должен ее защитить. Незадолго до дня рождения Лизи капитан получил известие от своей команды. В нем Блека оповестили о дате и времени их возвращения за ним, о мерах предосторожности, которые надо будет выполнить, о последних событиях на судне. Капитан Блек поставил Джона в известность об этом. До отъезда оставалось около двух недель. Ричард Стенфорд в эти последние дни старался как можно больше времени проводить со своей дочерью. Иногда он подолгу смотрел на Лизи, находя в ней сходство с Марго и с собой. Расставание с ней сейчас было невыносимо, но это было неизбежно.

За три дня до отъезда Блека, Генри неожиданно объявил всем о своем решении – уехать с капитаном. Генри был уже взрослый парень, он многому научился и много что умел делать. Путешествия и приключения стали его желанной целью. Мэри переживала за племянника, но не в силах была противостоять его решению. Джон и Мэри взяли слово с Блека, что он будет заботиться о Генри и оберегать его от опасностей насколько это возможно. Больше всего переживала Лизи. Девочка плакала и просила их не уезжать, но вскоре успокоилась. «Наверняка что-то задумала», – подумал Джон. Блек и Генри пообещали девочке, что когда она вырастет, обязательно приедет к ним в гости на южные острова, где круглый год – лето. День отъезда капитан Блек полностью посвятил своей дочери. Укладывая ее спать, он долго рассказывал Лизи разные истории о диковинных животных, людях, растениях. Девочка внимательно и восторженно слушала его, но по загадочному выражению ее глаз капитан тоже подумал: «она точно что-то задумала». Так и есть. Лизи задумала уехать вместе с ними тайком, она заранее собрала свои вещи и лежала в постели уже полностью одетая, даже в обуви. Тихой майской ночью в двери с заднего двора негромко постучали. Все в доме, кроме Джона и Мэри, уже спали. За капитаном пришли члены его команды, все те же три матроса. Их корабль стоял неподалеку, в соседней гавани, окруженной высокими скалами. Капитан Блек и Генри были уже собраны в дорогу. Еще вечером, после ужина они заранее попрощались со всеми домочадцами. Джон проводил их до двери и еще раз крепко обнял на прощание. Матросы пришвартовали шлюпку на пристани возле дома. В эту ночь Джон специально не зажег фонари у реки. В полной темноте вещи были перенесены в шлюпку. Времени было мало, – до рассвета надо было отплыть как можно дальше. Капитан и Генри с моряками почти бесшумно отплыли от берега. Мужчины сидели молча, двое из них – покидали дом, ставший им родным. Уже на выходе в пролив, капитан заметил какое-то шевеление под плащом, лежавшим на дне шлюпки, нагнувшись, он откинул край плаща и увидел мокрого маленького щенка. – Что это за малец, Гари? – спросил он у рыжего матроса. – Сэр, щенок прибился к нам в Мексике, там, в деревне никого не осталось, я пожалел его, теперь он со мной неразлучен, – засмущавшись, ответил тот, подняв промокшего щенка и засунув его себе за пазуху. Однако плащ зашевелился вновь. – Гари, кто там еще? Его мама? – усмехнувшись поинтересовался Блек. Полностью откинув плащ, капитан обнаружил там Лизи и ее котомку с вещами. Все перестали махать веслами и сели в дрейф. – А мы – то думали, что ты уже спишь, – с улыбкой сказал капитан. – Лежа в постели, я была уже собрана в дорогу, когда за вами пришли с заднего двора, я прошла через гостиную…., – с виноватым видом пробубнила девочка. – Команда, курс назад, – тихо скомандовал Блек и стал шептаться с Лизи: – Лизи, тебе не жалко отца и мать, они могут не пережить твое отсутствие? Ты не подумала об этом? – спросил капитан, немного выждал и продолжил: – Ты очень маленькая, тебе всего лишь девять лет, как только ты вырастешь, я вернусь, тем более что я оставил здесь клад. Высокий дуб возле скотного двора. Так вот там зарыта шкатулка с золотом. Это мои сбережения, рассказывать об этом можно только твоим родным. Они – честные люди. Но лучше пока никому не говорить. Постарайся сохранить наш секрет. Если же вам понадобятся деньги, воспользуйтесь моим золотом, я буду рад, если оно вам поможет. Кстати, мне кажется, Гари не будет против того, чтобы оставить собачку тебе. На корабле ее любая волна может смыть за борт. – Правильно, Гари?! – нарочито строго он обратился к матросу Блек. – Да, капитан, Вы правы, – смоет волной, так и знай, – тихо ответил тот. Слова капитана вернули Лизи к действительности, она подумала о том, как будут жить ее родные без нее, к тому же на нее возложили ответственность за сохранность клада и обещали отдать щенка, надо было ухаживать за ним, корабль – не место для маленьких собачек. Кроме того, она промокла и сильно замерзла. Все доводы остаться дома пересилили желание путешествовать. Шлюпка вернулась на пристань у дома аптекаря. Они тихо пришвартовались, Блек и Генри сошли на берег проводить Лизи. Рыжий моряк Гари бережно передал собачку девочке и торопливо отвернулся, но Лизи заметила в его глазах скупую мужскую слезу. – Не беспокойтесь, сэр, я очень хорошо буду ухаживать за щенком. Разрази меня гром, если это не так, – пообещала девочка. – Ее зовут Флори, – прерывисто ответил Гари, похоже – он рыдал. Капитан подхватил Лизи с щенком на руки, а Генри прихватил ее котомку. Они проводили ее до двери, обняли на прощание и вернулись к шлюпке. Плеск воды послышался со стороны пристани, затем все стихло. Стоя у двери, Лизи тяжело вздохнула, какое-то время она смотрела на силуэт шлюпки, пока его не поглотил туман и ночная мгла. Собачка заерзала у нее на руках, напоминая о себе. Девочка тихонько постучала в дверь. Джон открыл ее и удивленно осмотрел дочь. – Где ты была, дочь моя?! Почему ты мокрая?! И откуда это чудо у тебя на руках? – громким шепотом поинтересовался встревоженный аптекарь. – Папа, успокойся, все хорошо, я только проводила капитана и Генри, а матрос Гари отдал мне собачку Флори, потому что маленьким собачкам не место на корабле, – деловито пояснила девочка и направилась с собачкой в ванную комнату на этаже. – Непременно сложи одежду в стирку и сама хорошенько оботрись полотенцем, ты же вся дрожишь, – негромко крикнул ей вслед Джон. Все в доме уже разошлись по комнатам и наверняка уже спали. Мэри не спала. Когда муж зашел в комнату, она вопросительно взглянула на него, Джон поспешил ее успокоить: – Все в порядке, Лизи дома. Правда, грязная, как «чучка». Ничего страшного, – умоется. Да, на руках у нее был симпатичный щенок, где она его взяла – неизвестно. Завтра расскажет. Похоже, что она успокоилась. Блек предупреждал меня о том, что наша дочь что-то задумала, я тоже догадался – она попробует отправиться с ними в путешествие. Так и случилось. Слава богу, все обошлось.

Тем временем Лиз, сняла мокрую одежду, умылась в тазике сама, помыла свои ножки и лапки собачки. Обтерев полотенцем себя и Флори, Лизи одела сухую одежду и направилась на кухню. Девочка проголодалась, собачка видимо – тоже. Она весело семенила следом за девочкой, – признала в ней свою хозяйку. «Как бы сделать так, чтобы Кири подружилась с Флори», – на ходу размышляла Лизи. На кухонном столе стояло накрытое салфеткой блюдо с остатками ужина. Лизи и Флори основательно подкрепились и запили все козьим молоком. Флори молоко очень понравилось, – она быстро опустошила блюдце. Хорошенько наевшись и согревшись, уже полусонные, они отправились в спальную. Отсутствие качки было непривычно для щенка, ее лапки заплетались, она пошатывалась, как пьяный боцман. Ступени лестницы были для нее великоваты, пришлось взять собачку на руки. Тихо войдя в свою комнату, Лизи позвала Кири и представила ей Флори: «Кири – это Флори, Флори – это Кири». Первые минуты те настороженно смотрели друг на друга, собачка хотела залаять, но передумала и стала тихонько повизгивать, кошка подошла к собачке и с материнской заботой стала ее лизать. Лизи самостоятельно улеглась в постель, там же она уложила кошку и собачку. Кири как обычно замурлыкала, а Флори еще немного покопалась в одеяле, свернулась в комочек и заснула, тихонько поскуливая и почмокивая во сне.

В ту ночь Лизи приснилось, что она уже в гостях у Генри и Блека, на южном острове, где много диковинных животных, люди все приветливые, вокруг – удивительно красивые растения и разноцветные говорящие птицы. Все такое разнообразное…. Лизи спала очень долго, – Мэри решилась ее разбудить уже в полдень. Зайдя в комнату к дочке, она обнаружила у нее на кровати лохматый комочек, который хотел спрыгнуть с постели, но боялся – высота слишком велика для такого малыша. Как только Мэри спустила собачку на пол, та подбежала к двери и на минуту замерла. На том месте, где она приседала, осталась большая лужа. Осторожно разбудив дочку, Мэри расспросила ее о неизвестном малыше, на что Лизи деловито ответила: – Это ответственный подарок от матроса Гари. Кстати, она мне очень нравится, это девочка, зовут ее Флори. Ты же понимаешь, мама, корабль – не место для маленькой собачки. Любая волна может смыть ее в море. – Если нравится собачка, научись подчищать за ней, ее надо приучать к месту и водить на улицу в туалет три раза в день пока она маленькая. Когда вырастет, тогда достаточно будет и двух раз, – строго проговорила Мэри без лишних нравоучений и указала дочке на ведро с тряпкой. Лизи послушно подтерла за собачкой. Уже уходя Мэри подумала: «Хорошо, что у нее теперь есть еще и Флори».

У Лизи прибавилось хлопот, но зато у нее появилась настоящая подружка, -маленькая собачка. Подобные маленькие собачки были только у вельмож, те носили их в кармане, чтобы у них не украли кошелек. Флори была немного крупнее. Ее пушистая и чуть волнистая коричневая шерстка на кончиках серебрилась, верх треугольных ушек тоже был светлым, карие глазки казались очень умными, едва распушившийся хвостик колечком лежал на спине. Выражая восторг, она махала им так, что двигалась попа и подкашивались задние лапки. Лизи с ней никогда не расставалась, три раза в день она выгуливала и кормила ее. Девочке было приятно заботиться о ней, а Мэри была только рада их общению, – ее дочь почувствовала ответственность за крошечное создание. В первый же день Лизи представила свою собачку всей семье. Больше всего Флори понравилась Майку. Вместе с Майком Лизи и собачка каждое утро отправлялись на скотный двор ухаживать за молодняком. Весной домашние животные приносили потомство. Какое то время малыши оставались с матерью, но им требовался особый уход. Это занимало много времени. Мэри не привлекала дочь к работе в огороде, она видела как усердно, без принуждения Лизи и Майк заботятся о животных. Флори тоже нравилось наводить порядок на холме, она там чувствовала себя хозяйкой.

Глава VI

1657 г. Очередная опасность. Ведьма.

Так и сложилось, что уход за животными вошел в обязанности Майка и Лизи. Они поили и кормили их, заменяли им старую подстилку, выпускали животных в загон. Флори очень быстро подружилась с Мэгги и другими обитателями скотного двора, особенно с козами. Дети выполняли нетяжелую, но повседневную работу. Чистку скотного двора, копку компостных ям и грядок, уборку снега и другую тяжелую работу в основном выполняли взрослые мужчины взамен на продукты или лекарства. Последнее время чаще всего этим занимался мужчина средних лет, живущий в чаще леса, расположенного рядом с холмами. Дети называли его «Лесовик». Он был высокого роста. Величественная осанка мужчины никак не соответствовала его внешнему виду. Одежда на нем была заношена, но не грязная. Копна светлых волос, борода, усы и брови почти полностью закрывали его лицо. Лишь выразительные глаза выдавали в нем умного и доброго человека. Звали его Себастьян. Он всегда приходил работать в сопровождении огромного пса. Примерно с полгода назад Себастьян впервые появился в аптеке у Джона. Он предложил ему свои услуги на постоянной основе. Себастьян рассказал о себе немногое, а Джон не стал проявлять излишний интерес. Мужчина показался ему надежным и добросовестным. Жил Себастьян в лесу один, его одиночество скрашивали несколько кур, две козы и тот самый лохматый пес Дик. Лес был непролазный, с одной стороны он заканчивался неприступным скалистым обрывом, с другой стороны – заболоченным участком вдоль границы с городской застройкой. Лишь со стороны холма, где у аптекаря было хозяйство, можно было пройти в чащу леса по скрытой тропе. Множество диких зверей были его соседями, Себастьян ставил им кормушки с солью, зерном и овощами. Все это он получал за работу у Джона. Ни власти, ни разбойники, ни охотники не заходили в лес. Мужчина следил за порядком там и на холме у аптекаря. Себастьян был всегда молчалив и серьезен, обсуждал в основном только работу, о себе ничего рассказывал и никогда не жаловался на свою жизнь. По тому, как к Себастьяну относились животные, Джон мог утверждать только одно – это не злой человек. Иногда он приносил аптекарю в обмен лесные ягоды, лекарственные травы, грибы, добытую им дичь. Себастьян три раза в неделю приходил к аптекарю, выполнял работу, заказывал продукты у Джона. Мэри угощала его на кухне, – в кондитерскую он не заходил, видимо стесняясь своего вида. Пес всегда сопровождал своего хозяина, но в дом не входил, он скромно ожидал его у входа. Дик был очень большой, как медвежонок. Выглядел он достаточно грозно, но на самом деле это был очень стеснительный и воспитанный пес. Флори вела себя с ним заносчиво и капризно, а вот Дик относился к ней с восторгом и обожанием. Майку и Лизи нравился добродушный пес, он немного был похож на хозяина, – такой же огромный и лохматый. Когда они угощали его чем-нибудь, тот сначала смотрел на него и лишь после разрешения -приступал к еде.

Как– то раз дедушка Вильям попросил Майка и Лизи собрать росу на холме. Они прихватили с собой Флори и отправились туда пораньше. Весело болтая, дети очень быстро наполнили склянки росой и отправились на скотный двор. Привычно наполняя кормушки, собирая яйца и меняя подстилки, они вдруг услышали тревожный лай Флори. Выйдя наружу, дети заметили возле дуба чью-то фигуру, возле нее бегала Флори и отчаянно лаяла. Сквозь рассеивающийся туман было плохо видно, кто это. Дети сначала решили, что это Себастьян, но почему на него лаяла Флори и где его верный пес?! Майк и Лизи растерялись, но тут же направились к старому дубу, чтобы рассмотреть нежданного гостя. Подойдя поближе, они увидели странную старушку, одетую во все черное. На вид ей было не менее ста лет. Она отмахивалась от собачки клюкой и что-то бормотала. Неожиданно и стремительно, как ветер примчался Дик и заслонил собою Флори, вид у него был очень грозный, он застиг старуху врасплох, та испугалась, затряслась, кинула что-то на землю и бросилась бежать в сторону города. Ее черная одежда, как крылья вороны, колыхалась на ветру. Флори и Дик отогнали подальше непрошенную гостью и вернулись назад. На поляну вышел Себастьян, он видел все со стороны. – Надо будет рассказать вашему папе об этой старушке, уж очень быстро она бегает для своего возраста. Не нравится мне все это, – размышлял вслух мужчина, подходя к тому месту, где стояла старуха. На том месте в невысокой траве лежало румяное яблоко. Лизи заметила его и потянулась к нему, чтобы подобрать, но Себастьян остановил девочку, положив ей руку на плечо: – Не трогай! Не подумала, как здесь оказалось это яблоко? Ваш сад на другом холме, да и яблоки еще не созрели! Самое лучшее – сжечь его. Майк, быстро собери сухую солому, хворост и ветки в овчарне, – там не так влажно. Утренняя роса еще не сошла, Майк пару раз сбегал в овчарню, принес оттуда охапку соломы, хворост и ветки. Они быстро разложили все это на месте кострища. Себастьян тут же разжег огонь. Майк из овчарни прихватил лопату. Дик сидел возле яблока и охранял его от Флори, – она пыталась его съесть. Себастьян, вооружившись лопатой, побежал за яблоком. – Ты не хочешь его брать руками? Почему? – поинтересовалась девочка, вприпрыжку следуя за ним. – Поверь мне, так будет лучше….. – отдышавшись, ответил мужчина и многозначительно замолчал, указывая пальцем на землю. На том месте, где лежало спелое румяное яблоко, они обнаружили черную гниль. Не теряя ни минуты, Себастьян подцепил эту гниль лопатой и бегом направился к костру. Как только яблоко попало в огонь, раздался свист и шипение, из него как