Неправильный лекарь 3

Глава 1

Я молча стоял и смотрел, как одетый в костюм ниндзя маг собирается меня атаковать молнией. Видимо он понятия не имеет, что мне его старания по барабану. Вот только почему он меня не атакует? Чего ждёт? Мелкие разряды перестали бегать по пальцам и исчезли. Совсем неожиданно. Незнакомец медленно стащил с головы балаклаву. Это был не незнакомец, это был Андрей Боткин. Живой и невредимый.

– Ты мне хочешь что-то рассказать? – спросил я совершенно спокойно, словно мы случайно встретились в библиотеке, а не он залез ко мне ночью через окно в наряде убийцы.

– А ты совсем не боишься смерти? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет, это она боится меня, – хмыкнул я, чувствуя, что пафос зашкаливает, но ничего не смог с собой поделать. – Итак, я тебя слушаю.

– А что слушать? Ты же видишь, что меня послали тебя убить, – сказал он. На его лице была куча эмоций, хладнокровным киллером его точно не назовёшь. – Но оказалось, что я не могу.

– Тогда зачем ты влез в моё окно, если всё равно не можешь выполнить заказ? – спросил я, кутаясь в одеяло, через окно в комнату вошла натуральная зима. – И закрой окно пожалуйста, если ты никуда не торопишься.

– Если я не убью тебя, тогда убьют меня, – сказал Андрей, прикрывая створку. Хотя бы уже не дуло, как над финским заливом. – А меня не устраивает ни первый, ни второй вариант. Теперь я не знаю, что делать.

– Баженов сидит в Бутырской тюрьме в ожидании суда, практически все его люди тоже арестованы, тогда кто угрожает тебе?

– Тот, кто выворачивал наизнанку ваш дом и клинику, – ответил Андрей и плюхнулся в моё рабочее кресло, выкатив его из-за стола. – Он сильный псионик, от него ничего не скроешь и никуда не скроешься.

– В твоём последнем утверждении я не уверен, – хмыкнул я, сев на кровать. Видимо разговор будет долгим. – Если московские спецы не смогли его найти, значит он где-то затаился. Или снял мощный амулет, дающий ему силу, или закрылся в каком-нибудь бункере, изолирующем магию. Как только он высунет нос, его сразу засекут и поймают. Так что не думаю, что он представляет для тебя опасность. Если конечно ты сам не пойдёшь за смертью в его логово.

– У него хватает людей, которые могут прикончить меня, когда угодно и где угодно, – удручённо покачал головой Андрей. – Так что передо мной простой выбор – убить тебя или самоубиться.

– Если у него много таких, как ты, тогда почему он послал именно тебя?

– Потому что он знает, что ты мой друг. Это личное испытание специально для меня, чтобы показал свою благонадёжность.

– И что ты теперь собираешься делать? Кроме этих двух вариантов больше нет?

– Нет, я не знаю, что делать, – сказал он и обхватил руками голову. – Я знаю, что не буду тебя убивать, но я не знаю, как выпутаться самому.

– Можно скрыть тебя по программе защиты свидетелей, как сделали с нами две недели назад.

– Если я не предоставлю доказательства, что я тебя убил, я даже за пределы вашей усадьбы не выйду. Меня ждут снаружи.

– И какое доказательство, интересно? – хмыкнул я. – Скальп? Уши? Руку?

– Фу, Саня! – буркнул Андрей и передёрнул плечами. – Откуда в твоей голове такая мерзость?

– У тебя есть кинжал? – спросил я.

– Есть, но уши я тебе отрезать не буду! – категорично заявил он. На мой вкус слишком громко, как бы кого не разбудил.

– Да подожди ты с ушами, – отмахнулся я. – Молнией ты меня всё равно не убьёшь.

– Почему это? – он настолько сильно удивился, словно я на полном серьёзе сообщил ему про летающего кита.

– Хочешь попробовать? – хихикнул я.

– Нет, – замотал он головой. – Так в чём твой план? Зачем кинжал?

– Проткнёшь мне бок, рану сразу залечишь, а окровавленный кинжал покажешь в качестве доказательства.

– Всё это фигня, Саш, ты же не исчезнешь после этого, на работу завтра пойдёшь, тут мой обман и вскроется. А дальше – ноги в таз с цементом и в Неву.

– Ты меня так и не понял, – вздохнул я. – Тебе главное сейчас отсюда уйти, а утром ты уже будешь под защитой до того, как я выйду из дома на работу.

– Ну допустим. Только на этом всё не закончится, этот маг пришлёт к тебе кого-нибудь другого. И тот уже не будет сомневаться, что с тобой делать.

– Это может произойти, если ты не будешь сотрудничать с полицией. Но в этом случае и под программу защиты свидетелей не попадёшь, а сядешь на скамью подсудимых. В управлении есть достаточно сильный псионик, который все нужные показания вытащит из твоей головы без твоего согласия. А вот теперь думай и выбирай.

– Выходит, что проще тебя убить, – хмыкнул он. – И все вопросы будут решены.

– Ну попробуй, – ответил я, не выказывая при этом ни капли волнения.

– Не буду, – буркнул он и отвернулся, уставившись в окно.

– Тогда давай реализуем мой план. Проткнёшь мне бок кинжалом, заживишь рану и смоешься. Я так понимаю, времени у тебя нет, раз тебя ждут на улице. Ещё будешь оправдываться, почему так долго возился.

– Это да, – кивнул Андрей. – Сначала разбей мне нос, потом я бью тебя кинжалом, лечу и сваливаю отсюда.

– Погнали, – решительно сказал я, сбросил с себя одеяло и вышел к нему навстречу.

Андрей подошёл ближе, подставил лицо и закрыл глаза. Я ударил достаточно сильно, чтобы пошла кровь, но, с таким расчётом, чтобы не сломать кости носа. Андрей от удара отшатнулся назад и застонал, схватившись рукой за лицо. Из-под пальцев появилась тонкая струйка крови, всё идеально. Когда кровь течь перестала, он не сильно старательно вытер лицо балаклавой и убрал её в карман. Я показал Андрею, куда лучше ударить кинжалом и в каком направлении должен пройти клинок, чтобы не задеть жизненно важные органы. Он несколько раз примерился, я внутренне напрягся, но глаза закрывать не стал. Потом резкий выпад и бок обожгла боль. Прямо как в кабинете в Ярославле. Я смог не закричать от боли, но от стона не удержался.

– Сейчас, сейчас, подожди, убери руку, – Андрей пытался добраться до раны, но я рефлекторно зажал её ладонью.

Надо было лучше и мне нос разбить и клинок намазать. Под воздействием стресса логика и здравый смысл начинают хромать и заставляют делать глупости. Так сложилось, что я очень не люблю, когда мне бьют в лицо. Или просто я уже начинаю привыкать к особенностям этого мира, где рана, даже серьёзная, при наличии рядом квалифицированного лекаря ничем не угрожает. Оно-то так и есть, но боль ведь обычная, не как от царапины.

Наконец я смог оторвать свою ладонь от раны и туда опустилась ладонь Андрея. Жжение в боку усилилось, но вскоре начало затихать. Через пару минут раны уже не было. Чтобы не осталось никаких следов ночной клоунады, мне осталось только вытереть кровь с пола, выкинуть нижнее бельё и принять душ.

Андрей вышел из комнаты также, как и вошёл – через окно. Мы договорились, что через час или чуть больше он сообщит мне координаты, где его можно будет забрать, а я за это время должен объяснить ситуацию главному полицмейстеру.

Пред тем, как нажать кнопку вызова, я глянул на часы. Без пяти два. Нормальные люди спят, большие начальники – тем более. Но мне сейчас на это начхать с высокой башни. Я нажал вызов и ждал ответа. Белорецкий взял трубку на удивление быстро.

– Александр Петрович?  – не сильно сонным голосом спросил он. – Что-то случилось?

– Да, Павел Афанасьевич. У меня есть для вас очень ценный свидетель, который знает, где засел тот самый псионик и его команда. Он сам работал на них, но хочет сдаться. Только в этом случае ему не жить, нужна программа защиты свидетелей, сможете организовать?

– Сможем, Александр Петрович. Пару-тройку дней он будет находиться в управлении, потом уже спрячем. Раз вы позвонили в такое время, значит это нужно сделать прямо сейчас?

– К сожалению, да, дело не терпит отлагательств. Вполне возможно, что у него не получится передвигаться в одиночку. В идеале направить группу захвата. Заодно задержите ещё кого-то из людей Баженова или псионика. Мне кажется, что это всё одна шайка.

– Так и есть. О ком хоть идёт речь?

– Боткин Андрей Серафимович.

– Боткин? – в голосе Белорецкого прозвучало неподдельное удивление. – Александр Петрович, вы ничего не путаете? Он пропал больше недели назад, отец подал заявление на розыск, подозрение на похищение. Мы не смогли обнаружить его следов нигде и уже думали, что его нет в живых.

– Куда уж путать, – хмыкнул я. – Он только что приходил меня убивать, но на полпути передумал. Друг всё-таки.

– Ясно, хорошо. Сейчас распоряжусь организовать группу захвата, жду от вас координаты, где его забирать.

Я положил трубку и наконец-то занялся приведением себя в нормальный вид. Нижнее бельё замотал в мусорный пакет, предварительно тщательно стерев чистой половиной майки кровь с паркета. Принял душ и оделся в чистое. Ложиться спать пока точно не стоит, поэтому я забрался под одеяло и взял в руки книгу по медитации, которую собирался изучить. Скажете, книга наоборот поможет быстрее заснуть? Так-то да, но адреналин меня так и не отпускал, даже наоборот, волнение усиливалось. Я положил телефон рядом с собой, чтобы не пропустить сообщение от Боткина. По городу уже неспешно колесит машина с крутыми дядьками, способными на многое. И я переживаю, как бы Андрей случайно не попал под раздачу. Прилететь может и от полицейских, и от своих. Причём второй вариант скорее всего хуже. Если догадаются, что это он навёл и хочет сдаться, его скорее всего убьют.

Да какое там нахрен спать! Я вскочил с кровати, оделся и крадучись направился на кухню с твёрдым намерением сварить себе кофе. Я здесь правда ещё ни разу этого не делал и понятия не имел, как готовит кофе Настюха. Варит в турке или нажимает кнопку аппарата, хрен её знает. Вот сейчас и узнаем.

Свет нигде включать не стал, крался в потёмках. Когда зашёл на кухню, чуть не вскрикнул, а сердце начало долбиться где-то в области горла. На кухне стоял тёмный силуэт.

– Че, Сань, не спится? – тихо прозвучал голос Виктора Сергеевича.

– Ой, блин! – выдохнул я, пытаясь выровнять пульс и дыхание. – Так ведь и в штаны можно наделать! А что вы здесь делаете в третьем часу ночи?

– То же, что и ты, пришёл себе кофе сварить. Могу сразу на двоих сделать.

– Отлично, сделайте.

Глаза уже немного привыкли к темноте, и я разглядел прибор, в который Виктор Сергеевич загружал молотый кофе и воду. Это больше напоминало кофеварку гейзерного типа, неплохой вариант, приветствую. Через несколько минут готовый напиток был разлит по чашкам, одну из них он протянул мне.

– Никто ведь не обидится, что я тут хозяйничаю по ночам? – спросил дядя Витя.

– Вот ещё, – хмыкнул я. – Чувствуйте себя, как дома, вам сразу об этом говорили.

– Так почему ты не спишь? – поинтересовался он, отхлебнув ароматного напитка.

Я ему вкратце рассказал о только что произошедшем. Он слушал внимательно, не перебивая, даже на время забыл про кофе.

– Я думал о нём хуже, если честно, – сказал он, когда я закончил. – Хотя, казалось бы, куда уж хуже. Но, я не думал, что он захочет сдаться. Ведь я давно говорил тебе, что с ним не надо дружить, мутный он.

– С одной стороны вы правы, а с другой не совсем, – возразил я. – Благодаря именно этой дружбе в итоге я обрёл амулет, неоднократно спасший мне жизнь, а сейчас его ход может вывести на затаившегося врага, которого никак не могут поймать. Да, он встал изначально не на ту сторону, но мне он зла никогда не желал.

– Ага, не желал, а серебряный амулет в блокноте, который он убедил тебя носить? А потом ещё золотой амулет, это тоже по-дружески?

– Я же рассказывал, золотой мне вручил не он, а Проскурин по поручению Баженова.

– Проскурин друг Боткина. И если бы ты не якшался с Андреем, то о Тимофее скорее всего вообще не узнал бы.

– Теперь уже назад не вернёшь. Но теперь Андрей решил встать на путь исправления.

– Этому-то я и удивляюсь, – покачал головой дядя Витя.

Телефон дзынькнул, оповещая о сообщении. Андрей указал адрес, где он будет ждать группу захвата. С ним ещё два человека. Я немедленно передал координаты и сообщил эти подробности Белорецкому. Сердце снова заколотилось, хоть бы всё прошло тихо, без жертв. Я отхлебнул кофе и начал ходить из угла в угол, пытаясь хоть как-то успокоиться. Ждать вестей от главного полицмейстера пришлось чуть ли не час. Не могу понять, почему так долго? Виктор Сергеевич уже давно ушёл, я остался на кухне один, решил сварить себе ещё кофе. Когда зазвонил телефон, я чуть не подпрыгнул. Это был Белорецкий.

– Александр Петрович, всё в порядке, мы их задержали, – сообщил он, но интонации его голоса почему-то не внушали мне спокойствия, даже наоборот.

– Павел Афанасьевич, что-то не так? – взволнованно спросил я.

– Боткин серьёзно ранен, но мы его отвезли в больницу Обухова, там ему помогут, не переживайте.

– Они сопротивлялись?

– Те двое дали бой, Андрей сдался сразу. Потом один из его подельников атаковал его молниями. Он жив, но был без сознания.

– Его в больнице будут охранять?

– Разумеется. Он помещён в отдельную палату, приставлено четверо сотрудников для охраны. Мы сразу сообщили Серафиму Павловичу, его отцу, он пришлёт дополнительную охрану. Как только он придёт в себя и сможет давать показания, его переведут в управление, а туда уже никто не сможет пройти, чтобы его ликвидировать.

– Понял, Павел Афанасьевич, спасибо вам большое!

Я положил трубку и посмотрел на часы. Начало пятого. Можно было бы пойти поспать пару часов, но быстро я точно не засну, а потом уже смысла нет, скоро вставать. Я допил свой кофе и отправился обратно в комнату. Раз я решил не ложиться, то можно попрактиковать медитацию и заняться совершенствованием ядра. Занимаясь последним, я заметил, что на фоне перенесённого стресса, эффективность этого занятия несколько возросла. Только вот как это учесть на будущее? Специально устраивать стресс, чтобы развивать ядро? Полный бред, согласен. Но есть и другой вариант – стрессы в жизни всё равно бывают, вот тогда и надо сразу вспомнить, что надо ненадолго уединиться и воспользоваться моментом.

Когда проснулась вся семья, я уже давно сидел в столовой, читал книгу и пил очередной кофе. Голова в итоге была наполнена чугуном, а мне ещё целый день работать. Кофе взбодриться уже не помогает, я его уже столько выпил, сколько раньше за неделю. Моё состояние не укрылось от маминых глаз.

– Плохо спал? – спросила она, усаживаясь за стол напротив меня.

– Можно сказать, почти не спал, – признался я. Только вот посвящать прямо сейчас в подробности просто не было сил.

– Давай, когда приедем в клинику, я проведу тебе сеанс восстановления.

– И я просплю у тебя в кабинете до обеда?

– Нет, – рассмеялась мама. – Это совсем другое. Десять минут максимум, и ты будешь, как огурчик.

– Зелёный и пупырчатый? – не удержался я.

– Свежий и хрустящий, – огрызнулась она на мою глупую шутку. – Короче, это не обсуждается, сделаем так, как я сказала.

Ишь ты, “как я сказала”, видите ли. Да пусть себе командует, у меня сейчас нет повода противостоять. Отец и Катя тоже поинтересовались моим самочувствием, но от них я отмахался гораздо быстрее. Теперь надо заставить себя нормально позавтракать, чтобы хватило сил на лечение пациентов. Да и вообще, завтрак – это самый важный приём пищи в течение дня.

Пока доехали до клиники, я задумался о своём и уже забыл про угрозу матери мне помочь. Ехал себе пялился в окно на проезжающие мимо машины, на прохожих. Все куда-то торопились по своим делам в обычном штатном режиме. Город живёт и правильно делает. А Андрей сейчас под охраной в больнице Обухова. Я ему ни написать, ни позвонить не смогу, не думаю, что его смартфон остался у него. И пройти к нему мне тоже никто не даст. Очень надеюсь, что он пришёл в сознание и его хорошо подлатали, там работают лучшие лекари Санкт-Петербурга.

Когда вошли в фойе, мама подхватила меня под локоть и увлекла в сторону своего кабинета. Я в первые мгновения собирался сопротивляться, потом вспомнил зачем она меня туда тащит и отдался воле стихи.

Мама, как и обещала, восстановительную процедуру произвела так быстро, что я даже не успел опомниться. И, самое главное, никакого медиативного сна, на это просто не было времени. Я и так уже догадывался, что под дверью начинает собираться толпа. И, естественно, я оказался прав.

Я поздоровался с пациентами, перед тем, как войти в кабинет, и взгляд мой остановился на вчерашнем мужчине с новообразованием. Странно, он же должен прийти только завтра, что-то не так? Я пригласил его в кабинет первым, не обращая внимания на роптунов.

– Что привело вас раньше назначенного срока? – спросил я у бедолаги, который сегодня похоже был ещё более бледным, чем вчера. – Что-то болит?

– Нет, доктор, – пролепетал он. – Но я сегодня чувствую себя хуже, слабость усилилась. Кушать получается, пища проходит, но аппетита нет совсем, тошнит постоянно. Сильнее шатает при ходьбе.

– Похоже на интоксикацию, вызванную распадом клеток образования, – пробубнил я себе под нос.

– Что, доктор, простите?

– Говорю надо с вашей болячкой долго бороться и не торопиться, тогда легче переносить будете.

– Так что мне сейчас делать? Вы же говорили, что я должен слушаться, вот слушаю вас.

– Слушаться – это похвально, – улыбнулся я ему. – Нужно пить побольше жидкости и возьмите в аптеке почечный мочегонный чай, с утра и до обеда надо выпить в два раза больше, чем по инструкции написано. А кушать всё равно надо. Лучше понемногу и почаще. Силы надо восстанавливать. Тогда ко мне придёте на продолжение манипуляций не завтра, а в среду на следующей неделе. За это время должны прийти в норму, тогда и продолжим. Должен предупредить, чтобы полностью побороть вашу болезнь, потребуется много таких сеансов. Скорее всего будете приходить раз в неделю несколько месяцев подряд.

– Да хоть год, доктор! – сказал он на эмоциях, приложив руку к сердцу. – У меня обеспеченная семья, мы можем себе позволить. Мне главное, чтобы гадость эта из организма вся вышла.

Хотел у него спросить, каким хреном он раньше думал, но не стал, ответ на этот вопрос меня уже не интересует. Всё равно не услышу ничего более ценного, чем вариации на тему “патамушта”.

Глава 2

Непрерывный поток пациентов до самого обеда не давал расслабиться и думать о чём-то постороннем, но как только появлялся просвет, я вспоминал про Андрея и прокручивал разные варианты, как убедиться, что с ним всё в порядке. Во время обеда в голове созрел план. Сразу после работы отправлюсь в приёмную к Обухову и попрошусь на срочную аудиенцию. Он не Захарьин, с ним можно попробовать обсудить мой пока что запретный метод лечения и возможности его легализации с перспективой обучения лекарей и даже знахарей со слабым даром. А потом, как бы невзначай, спрошу о судьбе Боткина. Можно об этом поинтересоваться и у Белорецкого, но лекарь даст больше информации именно о состоянии здоровья. Это получается, что у меня к нему два разных вопроса, за которые он сможет послать одинаково далеко. Ну бить же он меня не будет, а кто не рискует – тот не пьёт шампанское.

Остаток рабочего дня тоже был достаточно суетным, пациенты попадались с очень разнообразными и интересными болячками, но ничего сверхэнергозатратного для испытания ёмкости моего ядра не было. Как только последний попрощался и вышел за дверь, я снял халат, оделся и пошёл на выход, обогнав его по пути. Илюху видел в коридоре издалека, но он не заметил, что я ухожу пораньше, да ещё и без него. Пулей вылетел на улицу, даже не удостоив ответом мать, которая что-то спросила у удаляющейся от неё моей спины. Типа я не слышал. А если что-то реально будет надо – позвонит.

Несмотря на хорошую погоду, я сразу вызвал такси до “Больницы Всех Скорбящих Радости”. Пробки в городе только начинали зарождаться, поэтому мне удалось достаточно быстро доехать. Дорогу к кабинету главному Лекарю я помнил. В холле возле приёмной было пусто и я, наивно полагая, что у меня есть шанс практически открыть дверь с ноги, заглянул без стука к секретарю. Там сидел на диванчике один важный немолодой мужчина с признаками начинающегося внутреннего мятежа по причине долгого ожидания. Он нервно оглядывался, теребил платок, который то и дело доставал из кармана и тяжко вздыхал.

– Добрый день! – начал я с бодрого приветствия и жизнерадостной улыбки, которая к сожалению секретарю не передалась. – А к Степану Митрофановичу сегодня возможно попасть?

– Очень в этом сомневаюсь, – сказал безжизненным голосом и покачал головой секретарь. – У него там сейчас длительно затянувшееся совещание, а потом вот господин сидит уже долго ожидает по очень срочному вопросу, так что не думаю, что вам стоит надеяться.

– Ну а если я тоже тут присяду и очень терпеливо подожду? – не сдавался я.

– Рабочий день уже у всех заканчивается, молодой человек. У Степана Митрофановича он тоже должен когда-то закончиться. Этому господину он разрешил остаться и подождать, строго наказав ответить отказом, если кто-то ещё захочет попасть на приём.

– А записаться на приём возможно? – жалобно протянул я. – Я могу завтра с утра пораньше подойти.

– Таких как вы с утра пораньше обычно полный коридор приходит, – уже не очень вежливо ответил секретарь, за что очень хотелось его стукнуть чем-то тупым и тяжёлым в область виска.

– Может вы не совсем правильно меня поняли? – начиная злиться продолжил я свой натиск. Решил попробовать другой подход. – Мне очень нужно попасть к Степану Митрофановичу, это очень важный вопрос, и он вам не простит, если узнает, что я к нему приходил, но мне не дали возможности его увидеть.

– Ну хорошо, – тяжко вздохнул секретарь. – Скажите вашу фамилию, имя, отчество и номер телефона. Я запишу вас на завтра на без пятнадцати восемь утра.

– И сообщите сегодня, что я приходил, – строго сказал я, продиктовав личные данные под запись. – Это важно.

– Да, господин Склифосовский, я сообщу, будьте уверены, – сказал секретарь и едва заметно вздохнул. Видать таких умников за день сюда приходят десятки и каждый считает себя уникальным. – До завтра.

– До скорого, – брякнул я, улыбнулся и пошёл на выход.

Жаль, что узнать о состоянии Андрея из первоисточника мне не удастся. Или ждать до завтрашнего утра, или звонить Белорецкому. Решил всё-таки начать со второго варианта. Вышел из больницы на улицу и набрал главного полицмейстера. Как я и ожидал, по поводу здоровья от полицейского мало чего добьёшься. Чтобы вытащить ценную информацию не по профилю, надо анализировать и додумывать самому.

– Андрей Серафимович нам ничего не собирается рассказывать, – недовольно сказал Павел Афанасьевич. – Никаких ценных показаний от него добиться не удалось. Я-то надеялся, что, когда он придёт в себя, сразу наведёт на псионика. У нас группа захвата с сильными магами из Москвы с ночи сидели наготове, чтобы выдвигаться на задержание, а Боткин молчит, будь он неладен! Хорошо, что мастеру души удалось докопаться до нужной информации в голове одного из подельников Боткина, только благодаря этому нам удалось его отыскать. Так что ядро осиного гнезда мы наконец-то накрыли полностью.

– Так, а что с Андреем-то? – решил я всё-таки перевести разговор в интересующее меня русло.

– Затрудняюсь ответить, – после небольшой паузы Белорецкий всё же ответил. Наверно переключался с интересующей именно его темы. – Ожоги ему залечили, в сознание пришёл, но отвечать на вопросы отказывается. Лекари сказали, что у него временная защитная потеря памяти, во что я не особо верю. На попятную наверно пошёл. Нашего мастера души к нему не подпускают, сказали, что слаб ещё. Так что даже так информацию получить не удалось.

– Я вас понял, услышал, – ответил я и уже начал выстраивать в голове свою версию, что там с Андреем случилось. – Спасибо большое за помощь и прошу прощения за возможно несвоевременный звонок.

– Да звоните, ничего страшного, – ответил Павел Афанасьевич. – Просто я тоже с середины ночи на ногах, уже сил нет ни на что. И вам спасибо за ночной звонок, всё равно так или иначе большое дело свершилось.

– Крепитесь, а с Андреем мы разберёмся, я вам обещаю.

– Хорошо, удачи вам, – с облегчением ответил полицмейстер. – Но имейте ввиду, что он пока находится под арестом. Меру пресечения возможно изменим в ближайшее время, будет видно. Главное, чтобы он начал давать показания. Мне нужна хоть какая-то зацепка, чтобы изменить его статус арестованного по обвинению в покушение на убийство на статус свидетеля. Охране я скажу, чтобы вас к нему пропустили.

– А можно прямо сейчас? – обрадовался я.

– А вы сейчас в больнице? – удивился Белорецкий.

– Да, возле кабинета Обухова, – решил я немного соврать, так будет убедительнее звучать, что я сюда по большому делу приходил, а не просто погулять и узнать, что с Боткиным. – Хотел попасть на аудиенцию, но не срослось.

– Стойте там, сейчас за вами придёт наш человек и проводит, там сложно добираться от главного корпуса.

– Хорошо, жду, – ответил я, за это время успев добежать даже не до холла, а до приёмной, и положил трубку, обратившись уже к секретарю, – Главный полицмейстер Санкт-Петербурга сказал, что в отличие от вас он мне поможет! А на аудиенцию у Степана Митрофановича на утро отменять не надо, у меня к нему есть ещё вопросы и предложения.

– Х-хорошо, – начал заикаться секретарь и интенсивно думать о своём плохом поведении. Он даже хотел мне ещё что-то сказать, но я не стал дожидаться и вышел в холл.

Отлично. Даже лучше, чем отлично! Я и не надеялся так быстро увидеть Андрея. Уже успел обрадоваться, а потом вспомнил слова Белорецкого об амнезии. А вот тут уже не отлично. Хотя, может зря я так начал переживать? Может у него вполне обычная амнезия, а не такая, как у меня? В голове даже мелькнула мысль, а вдруг в теле Боткина сейчас такой же, как и я? Да ну, нет, два снаряда в одну воронку? Вот скорее снаряды так упадут, чем произойдёт то же, что произошло со мной. Но раз к нему пока запретили подпускать мастера душ, значит всё далеко не в порядке. Могли не допустить, кстати, в том числе и из-за более агрессивного стиля работы штатных мастеров.

Вскоре из коридора вышел человек в штатском, и не подумаешь, что это полицейский. Заметив сомнение в моём взгляде, он предъявил удостоверение в развёрнутом виде.

– Капитан полиции Бобриков – представился он и ловко захлопнул удостоверение, убирая его во внутренний карман. – Идите за мной.

Даже не спрашивал, кто я, зачем я. Как так-то? Я оглянулся вокруг, в холле никого кроме меня нет. Теперь понятна беспечность сотрудника полиции. Он шёл впереди достаточно быстро. Это хорошо, что я тоже люблю быстро ходить, другой давно отстал бы. Мы спустились в подвал, вышли в подземный коридор, а тут оказалось вообще легко можно заблудиться, как пуля в навозной куче. Переходы разветвлялись, изгибались, выходили на первые этажи, потом вновь уходили под землю. Ужас какой-то, а ведь наверняка делали для удобства, чтобы попасть из одного корпуса в другой и не попасть при этом в буран или ливень.

Наконец мы пришли в нужное здание. Как я это понял? Мы поднялись на третий этаж и точно не собирались ни в какой переход. Возле четвёртой двери стояло два охранника в форме. Хм, а ведь папа Боткина грозился к нему приставить кучу охраны на всех подступах. Возможно решили, что главная угроза миновала и Серафим Павлович позволил своим людям расслабиться. Мы вошли в палату, в центре стояла какая-то навороченная койка, похожая на наши функциональные в реанимации. Андрей лежал с закрытыми глазами, лицо выглядело вполне здоровым. Слева от него в кресле сидел ещё один полицейский в штатском, значит их всего четыре, как и говорил Белорецкий.

Я подошёл к другу поближе и взял за руку, щупая пульс. Он открыл глаза и повернул голову ко мне. В его глазах никаких эмоций – ни радости, ни печали, ни узнавания меня в качестве друга, которого по идее рад должен был увидеть, особенно учитывая, что находится под усиленной охраной. Я ждал, что он заговорит первым, но он и не собирался. Просто с интересом меня изучал, как нового человека.

– Ты меня не узнаёшь? – спросил я с надеждой. А вдруг он просто придуряется? Это от него легко можно ожидать.

– А что, должен? – спросил он.

– По идее, да, – сказал я и грустно вздохнул. А может он не хочет признаваться при полицейских? Играет в свою дудку, чтобы его в ближайшее время не допрашивали с пристрастием и выворачиванием мозга мехом внутрь? А легко. Только выяснить это получится, когда рядом не будет посторонних. Такой случай представится нескоро, надо набраться терпения и выждать удобный момент.

– Как себя чувствуешь? – решил я задать вопрос, ответ на который не требует уединения.

– Вы, сударь, можете хотя бы представиться, чтобы я понимал, с кем разговариваю? – его голос прозвучал немного раздражённо, непохоже, что он сейчас играет на публику. Неужели и правда не помнит?

– Я Александр Петрович Склифосовский, лекарь, твой друг детства и до последнего момента.

– Принято, буду пытаться вспомнить, – немного успокоился он, но всё равно оставался серьёзным и немного напряжённым.

– Ну может хоть какие-то образы всплывают? Лицо может знакомое, ресторан “Медведь”, наш любимый, нет?

– Абсолютно, – покачал он головой. – Мне почему-то кажется, что мы и в самом деле знакомы, но ничего более дельного в голову не приходит.

– Так я вернусь к вопросу, как самочувствие?

– В целом нормально, слабость пока остаётся, голова кружится, когда пытаюсь встать. Ну вот ещё не помню ничего до того момента, как оказаться в больнице.

– Что говорят по поводу перевода отсюда? Есть какие-то прогнозы?

– До завтра точно здесь, дальше будут решать. Я так понял, что отсюда меня не домой отпустят, который я ни малейшего понятия не имею, где находится, а в камеру в управлении полиции.

– А в чём обвиняют? – решил я спросить на дурачка.

– В покушении на убийства на тебя, раз уж ты тот самый Склифосовский. Но как такое могло быть, если мы закадычные друзья?

– Да не было никакого покушения, – хмыкнул я. – Я же объяснял главному полицмейстеру. Ладно, не переживай, вытащим тебя отсюда.

– Они сказали,… – начал он, но я его опередил.

– Сказали, что изменят меру пресечения, когда ты начнёшь сотрудничать, – кивнул я. – Только, во-первых, убивать ты меня не собирался. Во-вторых, те, кого ты должен был сдать полиции, уже арестованы, так что толку от твоих показаний, даже если ты всё вспомнишь, будет ноль. У них нет причин тебя держать в камере предварительного заключения.

– Тогда почему на меня продолжают наседать три раза в день, чтобы я всё вспомнил и рассказал?

– Чтобы поставить галочку в документах, – хмыкнул я, удивляясь, что капитан полиции до сих пор не вмешивался в наш разговор. Может записывает всё потихонечку? Да пусть записывает. Я ничего криминального не сказал.

– Понятно, – хмыкнул Андрей без тени улыбки на лице.

– Я займусь этим вопросом немедленно, а ты выздоравливай! – сказал я, снова взяв его за руку, проверяя пульс. Учащения нет, значит во время разговора он не волновался и вполне возможно, что ему не приходилось врать. Грустно. Я всё ещё лелеял тающую надежду, что он прикидывается. – Ну всё, пока, друг!

Я улыбнулся ему на прощание и подмигнул. Он смотрел на меня, как на чужого человека, силясь вспомнить, где раньше меня видел.

– До свидания, – ответил он, когда я уже открывал дверь.

Я молча повернулся, кивнул и вышел из палаты. Сам не знаю почему, но в глазах наворачивались слёзы. Чем дальше, тем больше мне казалось, что Андрей не играет в амнезию, а действительно ничего не помнит. Ведь Белорецкий обещал обеспечить ему безопасность во время задержания, как же так получилось? Теперь никто не ответит. Состав группы захвата засекречен, а тот, кто отвечал за её формирование, скорее всего мне отвечать не будет, хоть ты его огнём жги, хоть молнией.

Сначала я хотел снова позвонить Белорецкому, но потом решил посетить его лично. Не думаю, что он откажет мне в аудиенции, как Обухов. Впрочем, Степан Митрофанович мне и не отказывал, всё застопорилось на секретаре. Ну ничего страшного, завтра утром задам свои вопросы. До управления полиции чуть больше двух километров, оно находится на Литейном проспекте. Часть пути я решил пройти пешком, чтобы ветер с Невы охладил разгорячённый мозг и успокоил нервы. Ну и на ветру слёзы выглядят вполне естественно. Вот перейду через мост и вызову такси.

Когда дошёл до середины моста, остановился и некоторое время смотрел на чёрную рябь Невы, частично освещённую подсветкой моста, на редкие проплывающие корабли, которые никак не хотели уходить на зиму в доки несмотря на завершение сезона навигации. Богатые купцы пользовались тем, что вода ещё не схватилась льдом и наплевав на возможные штрафы везли свой товар, готовясь к зимней торговле. Наблюдая за всей этой неторопливой движухой, я почувствовал, как мне полегчало и стало зябко, особенно ногам.

Быстрым шагом я дошёл до конца моста и решил, что мне на хрен не нужно никакое такси, я почти дошёл. А вот стакан орехового рафа мне точно не повредит, поэтому я потратил на эту покупку ещё пять минут своего времени. На часах полшестого, рабочий день в полиции близится к концу, но ещё не завершён. Белорецкий, как настоящий капитан большого судна, сходит на берег последним, я просто обязан его застать.

Что вполне естественно, меня к нему в кабинет не пустили. Да что там в кабинет, дежурный на входе сказал, что визиты на сегодня завершены и надо приходить завтра утром. Ладно, тогда достаём козырной туз. Я всё-таки позвонил Белорецкому и сказал, что я стою внизу возле дежурного. Ровно через минуту меня не только пропустили, но и выдали сопровождающего, который провёл меня до самого кабинета главного полицмейстера.

Возле кабинета пусто, секретаря в приёмной уже нет или отлучился. Я воспользовался моментом, постучал в дверь самого кабинета и тут же её открыл. Вот же удача! Павел Афанасьевич был один, копошился в бумагах, перекладывал папки с места на место. На большинстве папок я увидел надпись “дело Баженова”, а рядом номер. Охренеть не встать, это они столько накопали только по делу князя? Впрочем, это сложно назвать просто делом. Это целый конгломерат, опутанный тонкой паутиной.

– Слушаю вас Александр Петрович, – сказал Белорецкий и отодвинул в сторону одну из стопок папок. Особой приветливости в его голосе я не заметил, но и неприязни не было точно. Человек просто устал и хочет домой.

– Павел Афанасьевич, я всё понимаю, что у вас очень много дел, поэтому я буду краток, – сказал я, а убедившись, что он смотрит на меня вполне вменяемым внимательным взглядом.

Я чётко по полочкам разложил ему все свои аргументы по поводу невиновности Андрея. Получается, что основная статья обвинения с него снимается, даже если он не захочет сотрудничать. Да и толку от его показаний, если всё уже разрешилось без его участия. Белорецкий меня внимательно слушал, подперев щёку рукой. Такое чувство, что он выслушивает сказки про пропажу колбасы из уст шестилетнего ребёнка, когда очень интересно, но толку от этой информации никакой.

Я остановился на полуслове, понимая, что продолжение значения не имеет, и ждал его реакцию. Должен же он мне что-то на всё это ответить. А вместо ответа он, убедившись, что я закончил, подвинул ко мне одну из стопок папок, совсем свеженьких и ещё не сильно распухших от дополнительных материалов. Их там было штук пять.

– Это результаты расследований по разным делам, следы которых так или иначе выводят на Боткина. Мне это всё передали буквально только что. Почему и как эти дела выводят на боткина, мы узнали от двух его подельников, которых удалось допросить, в том числе с помощью мастера душ. До этого дня всё это считалось бесперспективным к раскрытию, так как следы уводили в никуда. Теперь всё стало на свои места. если есть желание, можете ознакомиться. Только в пределах этого кабинета. У вас ещё есть вопросы по поводу меры пресечения планируемой в отношении Боткина Андрея Серафимовича?

Я хотел было протянуть руку, чтобы взять в руки хоть одну папку для ознакомления, но меня словно парализовало, рука не хотела тянуться вперёд. Я молча покачал головой, поднялся и направился на выход даже не попрощавшись. Белорецкий тоже промолчал. Я беспрепятственно прошёл через все коридоры и посты и вышел на улицу. Очень хотелось, чтобы холодный ветер с финского залива дул сейчас гораздо сильнее.

Глава 3

Из кабинета главного полицмейстера Санкт-Петербурга я вышел в настолько подавленном состоянии, что словами не передать. Вопреки тысячам предупреждений и советов не связываться с Боткиным, я всё равно успел к нему привязаться. Может быть какую-то роль в этом сыграли и частично восстановившиеся воспоминания прежнего носителя этого тела, но к Андрею были только тёплые чувства. Пусть с хорошей примесью недоверия и настороженности по поводу неожиданных предложений и поворотов, но всё равно тёплые. А теперь оказывается, что он настолько злостный преступник, что на него собрали целых пять папок не раскрытых ранее дел. Может не всё правда, что там написано? Его отец очень состоятельный человек, он наймёт ему лучших в городе адвокатов, и они опровергнут большую часть того, что лежит в этих папках, если не всё. Буду держаться за эту надежду, как утопающий за соломинку.

Нет, утопать я не собираюсь, у меня слишком много грандиозных планов на будущее и настоящее, но какая-то частичка души сегодня умерла, а остальная по ней скорбит. Понимаю, что лично я ему уже ничем помочь не могу, только наблюдать со стороны. Возможно как-нибудь получится к нему попасть и подбодрить. Второе лучше получится, если он всё-таки вернёт память, люди Обухова над этим работают. Когда он придёт в норму, к нему допустят мастера души из управления полиции, он уже будет точно знать, что Андрей делал, а что нет. Ещё одна соломинка, буду теперь держаться за две.

Я немного прошёл по Литейному проспекту в обратном направлении, потом свернул на Пантелеймонскую в сторону Невского, там по набережной мойки и уже совсем недалеко Большая Конюшенная улица, где в цокольном этаже находилось небольшое питейное заведение, полюбившееся мне ещё в прошлой жизни. Почему-то я был уверен, что оно и сейчас там тоже есть. В «Хулиганах» готовят отличные стейки, много сортов разливного и прочее. Когда я увидел заведение именно там, где и ожидал, даже не сильно удивился.

Мой любимый маленький столик в углу оказался свободен, в четверг аншлага нет. Как только я снял пальто и сел за стол, ко мне подошёл официант с меню. Он уже собирался уходить и оставить меня выбирать блюда, когда я его остановил.

– Любезнейший, у вас же готовят самые лучшие стейки в Питере или я ошибаюсь?

– Никак нет, ваше сиятельство, – заулыбался парень. – Именно такие и готовим.

– Тогда мне принесите пожалуйста лучший из лучших, ассорти домашних солений с квашенной капустой и двести грамм холодной, как зима в Тайге, беленькой на ваше усмотрение.

– Да, ваше сиятельство, будет сделано в кратчайшее время и в лучшем виде, – парень расцвёл, как клумба тюльпанов в апреле. Видимо почувствовал, что здесь пахнет сочными чаевыми, а у меня сегодня не тот настрой, чтобы лишать его этой радости.

Весь мой заказ в полном составе оказался на столе ровно через десять минут. Вот и отлично. Я налил полную стопку и принялся резать сочный шмат мяса. Прожарка – то что надо, серединка красная, даже вытекающий сок немного красноват. Всё, как я люблю. Подцепил кусок на вилку, взял в руки успевшую запотеть стопку, поднёс ко рту и замер. Стоп, а на фига мне это надо? Легче станет? Кому станет легче, мне или Андрею? Да никому. С полной уверенностью поставил стопку обратно, подозвал официанта и попросил стакан томатного сока. Ну вот, совсем другое дело. А соленья и так к мясу неплохо подходят, так что вкуснейшую говядину я употребил с солёными огурчиками, помидорчиком и квашенной капустой. Миниатюрный запотевший графинчик и стопка рядом с ним так и остались нетронутыми и неоценёнными.

Когда тарелка опустела, я щедро расплатился и снова вышел на улицу. Время восемь, скоро семейный ужин, а я сытый. Опять придётся есть, чтобы не обидеть никого. Ну хорошо хоть алкоголь меня не уговорил, так что вместо того, чтобы продолжать грустить, буду читать книги и медитировать. На сегодня по плану улучшение ядра. Оказывается, я прочитал только начало, там дальше должно быть ещё интереснее, вот как раз и займусь для пользы дела. Но сначала, естественно, выслушаю нравоучения от Маргариты, с видом голодного в семейном кругу запихну в себя ужин, потом чаепитие у камина, с которого я и свинчу к себе в комнату. Всё по накатанному сценарию.

И мой план удался на все сто. Я не собирался засиживаться за полночь, потому времени у меня на всё про всё два часа. Прочитал ещё одну главу по медитации и тут же приступил к внедрению в жизнь. Как говорится “куй железо, не отходя от кассы”.

С нововведениями работа с ядром получилась мягче и качественнее. Внутренним взором я видел, что оно стало чуть больше. То же самое с чисткой и улучшением магических протоков. Если верить тому, что я вижу и чувствую, моя эффективность выросла процентов на десять. Надо бы конечно на несколько тысяч в конечном итоге, но это не сегодня, немного позже.

Я отложил учебник по медитации в сторону и взял в руки новую книгу с коротким, но ёмким названием “диагностика”. Это третья из книг, что мне тогда вручил дядя Витя. Сам не знаю почему, но раньше до неё руки не доходили. Наверно потому, что считал себя неплохим диагностом, забыв про отсутствие анализов, ультразвуковой диагностики и томографии в этом мире. Правда, когда я начинал работать, а точнее пришёл в интернатуру, из всего этого в нашей больнице были только анализы и один ультразвуковой аппарат на тысячу коек.

Мои ожидания оправдались, пробежав глазами по содержанию, я понял, что здесь речь пойдёт о той самой диагностике, которой я уже начал заниматься чисто интуитивно. Теперь с помощью этой монографии я смогу это делать правильно, по-научному. Первое же практическое задание после первой главы было просканировать собственную почку. Да без проблем, с простатой будет сложнее. Я положил ладонь в проекции почки, закрыл глаза и сосредоточился. Самое сложное – это не делать так, как я уже начал привыкать, а делать правильно.

Какой же у меня был восторг, когда перед моим магическим взором предстала почка в виде объёмной модели. Я мог её даже повернуть перед собой, чтобы рассмотреть со всех сторон. Потом было задание посложнее, надо было заглянуть внутрь почки. И тут я вспомнил про своё увлечение томографией, переросшее в ещё один диплом. Я начал двигать ладонью, стараясь превратить сканирующий луч в плоскость. Получалось пока смазано, но в итоге получилось. Осталось теперь только набить навык регулярным применением на практике.

Пока возился со всем этим, мозг потихоньку начал закипать. Чувствую, что заснуть сейчас не смогу из-за психоэмоционального перевозбуждения. Слишком всё близко к сердцу воспринимаю, а это всего-навсего учебный процесс. И прежний я наверняка всё это знал и умел. Возможно сохранившиеся остатки этих знаний помогают мне сейчас быстро осваивать предметы, а не доходить до всего месяцами, как школьники и студенты.

Контрастный душ взбодрил и выкинул лишние тревоги из головы, а следующие пять минут под умеренно горячим достаточно расслабили, чтобы захотелось плюхнуться в койку и залезть под одеяло. Засыпал с мыслями об Андрее, его состоянии и о том, что его ждёт впереди. Понятно, что он сам виноват во всём, чисто его заслуга или влияние плохой компании, но он виноват. Всё равно его было жалко.

– Ты сегодня решил поехать на работу пораньше? – спросила мама, когда вошла в столовую утром. К этому моменту я уже заканчивал завтракать и вскоре собирался вставать из-за стола.

– Не совсем, на работу даже немного опоздаю.

– Тогда зачем вскочил в такую рань? – удивилась она.

– Забыл вчера сказать, – я мысленно стукнул себя по голове. – У меня назначена аудиенция, Обухов должен принять без четверти восемь.

– Ого, а что-то случилось? И почему ты раньше не сказал?

– Да ничего особенного не случилось, – отмахнулся я, но потом всё-таки решил признаться. – Андрей Боткин там лежит под охраной из четырёх полицейских. Его сильно ранили молнией свои же при задержании. Память потерял, не узнаёт никого.

– Ну попробуй, вдруг получится, – пожала мама плечами, наливая себе чай. – Подожди, как под охраной? За что его задержали? Кто ранил?

– Полиция задержала, он решил сдаться и указал полиции, где можно задержать его вместе с подельниками. Но с этим вопросом я разобрался уже, хотел сейчас с Обуховым обсудить легализацию метода лечения тонким потоком. Если получится, то можно будет начать обучать этому слабых лекарей и знахарей.

– Мне кажется вряд ли он на это пойдёт, – добавил входящий в столовую отец. – Такое важное решение он не будет принимать самостоятельно, а снова соберёт коллегию. Захарьин и Гааз точно не одобрят. Они просто физически не воспринимают магов со слабым даром. Считают, что они не маги вовсе, а сплошное недоразумение.

– Но всё-таки Обухов главный лекарь, – упирался я, хотя и сам понимал, что отец прав. – Попробовать то надо.

– Ну попробуй, почему бы и нет, – пожал плечами отец и принялся за омлет.

– Доброе утро всем! – жизнерадостно воскликнул входящий в столовую Виктор Сергеевич. – А у меня радостная новость! Сегодня в моей квартире будут завершены ремонтные работы, и я от вас съезжаю!

– Виктор Сергеевич, – мама на него так посмотрела, словно он чем-то обидел её лично. – Вы это говорите так, словно мы здесь держали вас в клетке на хлебе и воде, а теперь вы наконец-то попадёте в пятизвёздочный отель. Неужели у нас вам было так плохо?

– Да что вы, голубушка, как можно такое говорить! – он подарил ей настолько обворожительную улыбку, что мама спрятала обиженное лицо и тоже улыбнулась. – Но вы ведь прекрасно понимаете, что свой дом он всегда свой и нет ничего лучше. А моё гнёздышко отнюдь не конура, а вполне большая удобная квартира для проживания одинокого старика.

– Ну что ж, поздравляю, Виктор Сергеевич, – улыбнулся отец. – А вообще имейте ввиду, что этот дом и ваш дом, двери сюда для вас всегда открыты, в любое время дня и ночи.

– Спасибо вам большое, Пётр Емельянович, и вам, Алевтина Семёновна, за заботу и тёплый приём. Мне очень приятно, что в моей жизни когда-то появились такие замечательные люди, как вы. И знайте, что мои двери для вас также всегда распахнуты настежь.

– Не забывайте к нам дорогу, Виктор Сергеевич, – сказала мама, немного растрогавшись, словно провожает старого друга в дальнюю дорогу без шансов вернуться домой.

– Да ни за что, Алевтина Семёновна! – он поклонился маме и сел за стол. – А вещи я тогда после работы заберу.

– Маргарита всё подготовит, а Пантелеймон поможет дотащить клетку и чемодан.

– Не надо Пантелеймона, – вмешался я. – Я помогу Виктору Сергеевичу.

– Спасибо Саш, – улыбнулся старик. – Я уж не стал тебя просить, ты такой занятый в последнее время.

– А я не просто так с вами поеду, – подмигнул я ему. – Я по делу.

Сказав последнее, я побежал одеваться, уже у ворот стояло такси и надо успеть прибыть к кабинету Обухова чуть раньше назначенного времени. Пока вроде успеваю.

В холле перед кабинетом главного лекаря уже толпился народ. Неужели все к нему в такую рань? Я приехал без двадцати пяти минут восемь, а эти в семь что ли пришли? Секретарь выглянул без двадцати, нашёл меня взглядом и кивнул, чтобы я заходил. В толпе возмущённо забубнили по этому поводу, упоминая, что они давно здесь сидят, а он мол только пришёл.

Я прошёл через приёмную сразу в кабинет. Степан Митрофанович уже сидел, обложившись кучей бумаг. На мгновенье оторвал взгляд от макулатуры и, глянув на меня, жестом указал на стул.

– Здравствуйте, ваше сиятельство! – сказал я и сел.

– Приветствую Александр Петрович. И можно без титулов, когда мы не на официальной встрече в высших кругах, – пробубнил он. У меня сложилось впечатление, что рабочий день только начался, а он уже устал. Может он отсюда и не уходил вовсе? – Что тебя привело ко мне в собачью рань?

– Вчера было два вопроса, а сегодня только один, – начал я, но он тут же перебил.

– И куда делся второй?

– Второй был про Андрея Боткина, как состояние его здоровья.

– С ним всё будет в порядке. В плане здоровья, я имею ввиду. Вчера с ним поработал наш мастер души и ему удалось вернуть парню память. Теперь у него будут проблемы только с законом, но это уже не в моей компетенции. Какой ещё вопрос?

– Помните во время прохождения мной испытания Захарьин возмутился по поводу того, как я заживляю раны.

– Он всегда чему-то возмущается, ну допустим помню, что дальше?

– Мой дар всё ещё достаточно слаб, но я нашёл одну интересную книгу, где написано о том, как сделать большую работу с гораздо меньшей затратой энергии, им я и пользуюсь, чтобы компенсировать этот недостаток. Но, вы не подумайте, я не собираюсь топтаться на месте, а занимаюсь каждый день, прорабатываю ядро и протоки силы, мои успехи неуклонно растут.

– Что за метод такой? – снова перебил он меня. Ну точно за столом ночь провёл.

Я начал ему рассказывать и показывать рисунки на листе бумаги. Он отложил свой ворох документов в сторону и стал изучать мои рисунки, нахмурив при этом брови на максимум. Я был предельно краток, излагая самую суть. Не меняя положения головы, он посмотрел на меня исподлобья.

– Так вот что тогда не понравилось Захарьину, – хмыкнул он и откинулся на спинку кресла. – Теперь понятно. Наш сокол-то верит только в чистую силу в огромных количествах, вот ему твоя метода и встала поперёк горла. Так любой слабый маг сможет сделать то же, что и он. Ты где взял это вообще? В институте этому не учат.

– Нашёл одну старую книгу, там всё описано.

– Принеси мне её, хочу изучить.

– К сожалению, не смогу, – пожал я плечами. Решил немного соврать. Даже такому уважаемому человеку я не решился бы доверить единственный сохранившийся экземпляр. – У меня её нет, давали на время.

– Понятно, жаль, – сказал Обухов. – Постарайся её снова заполучить и принеси мне. Это в твоих же интересах. Но мне кажется, что ты пришёл не для того, чтобы я разрешил тебе так исцелять, правильно?

– Правильно, – кивнул я и улыбнулся до ушей. – Я хочу научить этой методике слабых магов и знахарей.

– Зачем тебе это надо?

– Я просто немного поварился в этом котле. Когда меня лишили статуса лекаря, я работал в лечебнице “Святая София”, как вы уже знаете. В процессе я выяснил, что там на самом деле ничего хорошего. Но, чтобы понять всю глубину проблемы, надо туда внедриться и поработать с ними наравне.

– Я тебя понял, – сказал Обухов, потирая подбородок. – Хочешь заняться просветительской деятельностью. Так что же тебе мешает?

– Я слышал, что автора той самой книги выгнали из института и уничтожили практически весь тираж его книги, чтобы это не пошло в массы. Методику обозвали ересью и запретили.

– Ну то есть ты уже в курсе всех событий, – ухмыльнулся он. – И что же ты хочешь тот меня? Чтобы я признал, что это не ересь и разрешил тебе распространять этот метод? Ты уверен, что у меня достаточно для этого полномочий? Или я сначала должен убедить учёный совет и министерство, чтобы ты ходил с этой книгой и делал из полулекарей полноценных лекарей?

– Но,…

– Да не суетись ты, – махнул он рукой. – Я же всё понимаю, здесь правда на твоей стороне, но очень сложно её протолкнуть на поверхность. Слишком много сил сразу подключится, чтобы утопить обратно, да так, чтобы больше никогда не высовывалась.

– И что же делать? – растерянно спросил я. – Неужели ситуация безвыходная?

– Дай мне время подумать, – сказал Обухов, снова обкладываясь бумагами. Мои рисунки он пихнул в верхний ящик стола. Не в урну, значит хороший признак. – Я сам тебя найду, а теперь иди, у меня ещё куча дел.

– Спасибо вам, Степан Митрофанович, – я встал, поклонился вполне подобающе его статусу и начал пятиться к двери. – Буду ждать вашего решения столько, сколько потребуется.

– Хватит пятиться, иди уже нормально, упадёшь ещё ненароком! – хохотнул Обухов, а я развернулся и быстро покинул кабинет.

Фух, дело сделано, я посадил зёрнышко, будем ждать росток. А пока в свободное время надо заняться разработкой методичек, чтобы раздавать из обучающимся. Сам не заметил, как вышел на улицу в расстёгнутом пальто, шляпа и шарф в руках. Злючий холодный ветер так сковал меня холодом, что я метнулся обратно в фойе, чтобы чуть согреться и нормально одеться. Выглянув на улицу через стеклянную дверь, решил сначала вызвать такси, а только потом выходить. В такую погоду хороший хозяин собаку гулять не поведёт.

Глава 4

В клинику я входил в приподнятом расположении духа. Даже несмотря на то, что пришлось побегать за шляпой, когда вышел из такси. Ветер ударил меня мощным кулаком, как только я открыл дверь машины. Поймав шляпу я сжал воротник пальто, чтобы ветер меньше попадал за пазуху и припустил ко входу в клинику. Больше всего смущало в этой погоде только то, что многие пациенты, выглянув в окно и увидев прохожих не захотят выходить из дома и отложат визит до следующей недели, а значит, что сегодня будем бездельничать.

В помещении было тепло и уютно, я стряхнул налипший на пальто и шляпу снег, поздоровался с регистраторами и, не заходя в свой кабинет, направился сразу в манипуляционную. Под дверью уже сидели люди и никакая непогода им не помеха. Что интересно, средний возраст смельчаков был однозначно за семьдесят. Вот что значит люди закалённые, им ветра нипочём, а не то что современная изнеженная молодёжь.

Света уже давно подготовила кабинет к работе, она сидела в кресле в зоне отдыха с книгой в одной руке и чашкой кофе в другой, и сразу подскочила, когда я вошёл.

– Доброе утро, Александр Петрович! – бодро приветствовала она. – Ваш кофе почти остыл, а пациенты заждались. Но они подождут ещё пару минут, пока вы попьёте.

– Доброе утро, – ответил я, улыбаясь. – Кофе сейчас самое то, спасибо тебе.

Я не стал садиться, а взял кофе и уставился в окно. Серое небо, затянутое снежными тучами и метель. За этим приятнее всего наблюдать, находясь в тёплом помещении, а не там, в эпицентре. Похоже сегодня изрядно снега наметёт. Начинается сезон зимних болячек и травм.

– Зови первого, Свет, – сказал я, ловко закинув пустой стаканчик из-под кофе в мусорное ведро.

Бабушки, бабушки, дедушки. В основном несущественные болячки. Обострились всё те же суставы, поясницы, невралгии и тому подобное. В половине десятого привезли на каталке первый привет от первой замёрзшей лужи. Мужчина шестидесяти двух лет от роду поскользнулся, поворачивая за угол дома, грохнулся на обледеневшую брусчатку, которую дворники именно в этом месте не посыпали песком и сломал бедро. Да не просто сломал его в нетипичном месте – в средней трети, да ещё и винтовой с ротацией бедра. Вот это угораздило. В нашем мире такая травма считается очень серьёзной, требующей операции и длительной реабилитации.

Но, это в нашем мире, где нет магии. А здесь она есть, и я с её помощью сделаю этого человека здоровым уже сегодня. Для начала сканируем место перелома, чтобы определиться с положением отломков, наличием повреждения мягких тканей и гематомы. Ну уж гематома при переломе бедра всегда солидная, но ни мышцы, ни сосудистые пучки или нервные стволы оказались не повреждены. Вот и замечательно.

– Света, мне понадобится твоя помощь, – обратился я к медсестре.

– Бориса Владимировича позвать? – спросила она.

– Пожалуй, нет, – покачал я головой. – Здесь никаких болезненных манипуляций не будет. Разве что совсем чуть-чуть. Вы потерпите?

– После того, что я час назад вытерпел, мне уже ничего не страшно, – хихикнул пациент.

Молодец, держится бодрячком, не ноет и не киснет, заслуживает уважения.

– Свет, поверни его левую стопу вертикально, чтобы она стояла, как правая.

– Делаю, – ответила она и начала медленно поворачивать.

Пациент немного шикнул и задержал дыхание. Я посмотрел на него, спрашивая взглядом, как дела.

– Да ничего, доктор, терпимо всё, делайте.

– Хорошо, – кивнул я и приложил руку к его бедру в проекции перелома. Отломки почти встали на место, но нужно ещё немного повернуть.

– Свет, поверни стопу дальше ещё немного, – сказал я, продолжая контролировать положение отломков. – Ещё немного, ещё. А теперь замри и держи так.

Настало время тонких направленных потоков. Вот назло Захарьину и Гаазу, я со слабым ещё даром сейчас это сделаю на раз. Благодаря регулярным медитациям, я уже намного лучше чувствовал движение магии от ядра по протокам в мою ладонь. Здесь они концентрировались, сходясь в пучок не толще нитки для штопанья носок. Скажи это в этом мире или молодёжи в моём, пальцем у виска покрутят. Мол нафига носки штопать? А-а-а, вы не застали такое время, а я в детстве такое застал.

Сзади подкрался Юдин, а я даже не услышал, как он вошёл. Он не стал меня отвлекать неуместными вопросами, а молча наблюдал. Я так думаю, что с диагнозом он определился с первого взгляда. Ботаники так умеют, ага. Я приложил ладонь к бедру пациента и начал сращивать перелом. Тоненький пучок, словно хирургический лазер, устремился к линии перелома, постепенно наращивая мягкую костную мозоль, потом также постепенно её уплотняя. Через несколько минут я остановил поток, просканировал место, где был перелом и остался полностью доволен результатом. А это самое большое удовольствие для специалиста, увлечённого своей работой. Ещё небольшой штрих – немного помогу гематоме быстрее рассосаться. Для этого таким же пучком воздействовал на неё на всем протяжении, медленно передвигая руку по бедру. Вот теперь совсем хорошо. Я оглянулся на Юдина, а его уже и след простыл. Зачем приходил интересно?

– На сегодня всё, вы здоровы! – объявил я пациенту. – Можно вставать и отправляться домой. Только по льду старайтесь не бегать больше.

– Да кто ж бегал, – хихикнул мужчина, поднимаясь и осторожно слезая со стола. – В том-то и дело, что шёл обычным шагом. Если бы бегом, то хоть не так обидно было бы. Спасибо вам, Александр Петрович, дай вам Бог здоровья, любви, счастья и детишек побольше!

– Спасибо, – улыбнулся я. – Думаю всё будет, но не сразу.

– Отчего ж тянуть-то? – оглянулся пациент уже стоя на пороге. – Молодой, красивый, небось девки штабелями складываются, когда мимо проходишь?

– Хаха, может быть, – ответил я. – Не обращал внимания.

– А зря, – сказал пожилой мужчина и хитро улыбнулся. Потом вышел и закрыл за собой дверь.

– Может он в чём-то и прав, а Александр Петрович? – спросила Света, хитро улыбаясь.

– И ты туда же? – вздохнул я. – Давай закроем эту тему. Зови следующего.

Кажется, она немного обиделась на мою резкость, улыбку с лица мгновенно сдуло. Ну и ладно, что поделаешь, не за чем ей сейчас было добавлять угля в топку. Хоть я и почти привык к жизни в новом теле в новом мире, но не проходит ни одного дня, чтобы я не вспоминал жену и детей. Только похоронили они меня, а я не вижу их, словно это я похоронил. Каждый раз, когда их вспоминаю, всё внутри съёживается, скукоживается в маленький дрожащий комочек. Бедный, несчастный и бесконечно одинокий. Потом я вспоминаю, что я всё ещё жив, выпрямляю спину, поднимаю голову и иду дальше. Раз мне дана другая жизнь, я должен выжать из неё всё, что смогу. И выжать не столько материальные блага, мне их слава Богу и так хватает, а принести максимальную пользу миру, который меня приютил. Главное – чтобы этот мир дал ему помочь и не сопротивлялся, а я уж постараюсь, чтобы он об этом не пожалел.

Света заметила внутреннюю борьбу у меня на лице, как текст открытой книги. Тут же перестала дуться, её лицо теперь тоже выглядело встревоженным, словно она случайно заглянула в какое-то запретное тайное писание. Чтобы прервать побыстрее этот неловкий момент, она открыла дверь и позвала следующего пациента.

Увидев вошедшего, я сразу задвинул свои размышления в дальний угол, до лучших времён. Или наоборот худших, это уж как получится. По внешнему виду уже было понятно, что в эту пятницу у нас повторяется среда. У него точно онкология. Осталось только выяснить где именно и начать лечить. Кожа бледная, с желтоватым оттенком, губы немного синюшные, идёт еле-еле, пошатываясь. После того, как он протяжно закашлялся со звуками играющей гармошки уже круг подозреваемых новообразований значительно сузился. Это однозначно процесс в лёгких, но есть вероятность, что там другая болячка, а очаг в другом месте, всё равно надо проверять.

– И давно так кашляете? – спросил я.

– Вот прям так месяца два, – с трудом поборов кашель ответил мужчина чуть старше пятидесяти на вид. – А так года два уже кашляю, но всё начиналось потихоньку, потом всё хуже и хуже. Мне уже лечили и бронхит, и астму, и воспаление лёгких, но помогало только на время, потом всё возвращается. Дней десять, как кровь стала появляться. Я всё скрывал от домашних, чтобы не расстраивать, да вот дочь случайно увидела и привела к вам. Говорит, что вы умеете с этим бороться.

– И откуда она это знает? – поинтересовался я. Ну надо же, всего два дня прошло, как я впервые столкнулся здесь с этой проблемой и об этом уже знают.

– Да она услышала, как соседи за забором разговаривают. Соседушка то мой хоть кушать нормально начал, а до этого его уже вскорости оплакивать собирались.

– Понятно, – кивнул я. – Ну, ложитесь на стол, будем искать, где ваш враг притаился.

Света помогла мужчине раздеться по пояс и улечься на манипуляционный стол. Начать сканирование я решил с лёгких и не прогадал. В верхней доле справа была дуля почти десять сантиметров в диаметре, то есть на всю долю и чуть переходила на среднюю. Ткань лёгкого вокруг уплотнена и отечна, увеличенные и плотные лимфоузлы средостения, скорее всего метастазы. Левое лёгкое тоже с проблемами, но без очаговых образований, там проще. Всё остальное серьёзной патологии в себе не прятало, брюшную полость, печень и почки я на всякий случай тоже просканировал, чисто. По-хорошему надо бы всё тело сканировать на наличие отдалённых метастазов, но это сейчас терпит, надо начать с главного очага.

– Что тут у нас? – спросил Борис Владимирович. Молодец Света, вызвала его, пока я осматривал и опрашивал пациента. – Повтор среды, судя по всему?

– Похоже на то, – кивнул я. Только в этот раз лёгкое.

– Ясно, – вздохнул Корсаков и приложил пальцы к вискам мужчины. – Вы уж только не перестарайтесь, как в прошлый раз, а то не знаешь уже кого откачивать. Пациент спит, можете начинать.

Помня, как поплохело на следующий день после процедуры соседу этого пациента, я решил ограничиваться каждый раз небольшими участками опухоли. Как говорится, тише едешь – дальше будешь. Для начала я восстановил проходимость долевого бронха и его разветвлений, чтобы спавшаяся из-за изоляции часть лёгкого снова смогла дышать. Небольшое воздействие маленькими точками по лёгочной ткани помогли ей начать расправляться. Стало заметно, что дыхание стало немного глубже и реже. Да тут похоже и средняя доля лёгкого тоже нормально задышала. Надо тогда ещё и этот долевой бронх доработать. Основной очаг я в итоге уменьшил процентов на двадцать, на первый раз вполне достаточно, пусть сначала оправится, потом продолжим. Уже неплохо, что он дышать сможет более эффективно, одышка у него была слышна с порога.

– Будите пациента, – сказал я Корсакову, а сам отправился посидеть в кресле.

Вроде старался в пределах разумного, а всё равно немного перестарался. Я так понимаю, много энергии на себя забрали бронхи и спавшаяся лёгочная ткань, которую я смог превратить в относительно рабочую.

Так, а чего я расселся, человеку же ещё надо объяснить, что у него за болезнь, что мы будем с ней делать, как себя вести в ближайшее время и когда приходить на повторную процедуру. Для себя я решил пока делать процедуру раз в неделю, а дальше посмотрим, может быть этот интервал и сократим, чтобы побыстрее закончить. И вообще надо сделать для пациентов листовку с описанием особенностей питания, поведения и так далее. Я раньше всегда печатал такие листовки на принтере, здесь же можно заказать в типографии. Надо продумать этот вопрос хорошо, а то на слух люди воспринимают, а пока до дома дошёл, то половина по дороге растерялась.

– Спасибо, господин лекарь! – мужчина широко улыбался, несмотря на болезненное состояние. Он теперь мог глубже вдохнуть. – Кажется мне уже стало легче.

– Будет ещё легче, – улыбнулся я в ответ. – С каждым разом.

– В смысле, с каждым разом? – удивился он.

– В том смысле, что вы вырастили там слишком большое образование, которое за один раз полностью убирать нельзя, иначе вам будет очень плохо, а то и умереть можно. Вот сейчас за неделю отойдёте и в следующую пятницу придёте на следующую процедуру. Я тогда ещё часть опухоли уберу. Зато сейчас я бронхи освободил, поэтому вам дышать легче стало. Завтра вы будете себя неважно чувствовать, не пугайтесь. Нужно пить больше жидкости, почечный чай и, самое главное, хорошее питание. Обязательно мясных блюд добавить, фруктов и овощей, старайтесь двигаться, гулять на улице, но не в такую погоду, конечно.

– Понял вас, господин лекарь, – пациент немного погрустнел, но потом до него стало доходить, что процесс всё-таки движется, просто надо набраться терпения. – Ещё раз спасибо вам большое! До свидания!

– До следующей пятницы, – ответил я и плюхнулся наконец-таки в кресло. – Свет, пять минут пауза.

– Кофе принести? – спросила она.

– Данная инициатива приветствуется, – пробормотал я, входя в глубокую восстановительную медитацию.

Когда открыл глаза, рядом со мной на столике стоял кофе и на блюдечке красовались пара небольших рогаликов с яблочной начинкой.

– Света, ты гений! – сказал я и впился зубами в выпечку, запивая горячим кофе. – Какая же вкуснота! Тогда ещё пара минут и снова на передовую.

– На передовую? – удивилась девушка. – Вы собираетесь ехать на войну?

– Ну нет, конечно, – рассмеялся я. – Я имел ввиду, что начнём и дальше ударно трудиться.

– Господи, а я уж испугалась, куда это вы собрались.

Я закончил с перекусом и сказал медсестре звать следующего. Дальше снова понеслась мелочёвка, не заслуживающая отдельного описания. Ближе к обеду приехал сюрприз. Некий молодой барон вызвал на дуэль соперника из-за девушки. Они оба добивались её расположения и находились в состоянии жёсткой конкуренции. Парень сказал, что она любит его, а с тем зачем-то пошла в ресторан и гулять по городу, что в итоге и послужило поводом для поединка. А по мне так это он в неё влюбился по уши, а она обоим усы крутит, всё выбирает, кто лучше. Из-за этого барон и получил укол шпагой в живот.

Проникающие ранения в брюшную полость я здесь ещё не видел. По идее надо делать лапаротомию и выискивать раны на внутренних органах, но здесь ведь всё не так. Теоретически конечно возможно в живот залезть, инструменты есть, “наркоз” тоже, но я всё же буду пробовать сделать это с помощью магии. У меня ведь теперь есть “сканер” на вооружении, так что вперёд и с песнями.

Мы со Светой помогли пациенту раздеться по пояс и уложили на манипуляционный стол. Корсаков пришёл довольно быстро, видимо других тяжёлых пациентов в клинике на данный момент не было, зато мы зачастили. Я приложил руку к области раны, которая находилась слева от пупка и немного выше его уровня. Судя по раневому каналу, укол шпагой был сделан немного с уклоном снизу-вверх. Так можно и селезёнку повредить, смотря насколько глубоко вошёл клинок, да ещё и внутри тела мог немного поменять изгиб, это же шпага, а не меч.

Надо всё-таки тренировать навык, постоянно занимаясь. Можно даже на себе. С костями, мышцами, почками сканирование получалось более-менее сносно, да и то приходилось иногда “приглядываться”, проводя луч туда-сюда несколько раз. С кишечником всё оказалось гораздо сложнее. Тонкая стенка, постоянно находящаяся в неторопливом движении, не хотела мне по нормальному показывать, где есть повреждения. Первое, что увидел, в брюшной полости есть свободная жидкость. Значит есть и повреждения, буду искать.

Первое нашёл довольно быстро, сквозное ранение брыжейки сигмовидной кишки. Оттуда знатно кровил перебитый шпагой сосуд, с него и начнём. После остановки кровотечения принялся сканировать дальше. Не видно почти ни хрена, а надо найти. Таким образом я искал ёжика в тумане минут двадцать, но поиски не увенчались успехом. Левая почка и селезёнка в норме, значит заживляем рану брюшной стенки и прощаемся. Точнее назначаем повторный осмотр на следующий день.

Зашибись, следующий день – это суббота. На самом деле, зачем мне нужен выходной? Я что, собрался с семьёй ехать за город на пикник? Нет, конечно, не было такого разговора. Так что работаем, ребята, работаем! Ладонь на ране, кровотечение остановлено в самом начале осмотра, заживляем. Пока я этим занимался, в кабинет ворвался Юдин, увидел, что я ещё занят, но в этот раз не стал убегать и плюхнулся в кресло. Взгляд у него какой-то странный, словно я перед ним в чем-то виноват. Заинтриговал.

– Ну вот и всё, молодой человек, – сказал я дуэлянту неудачнику. – Теперь всё в порядке, можете идти. Есть только одно но, мне обязательно нужно вас понаблюдать. Придите завтра утром, я посмотрю живот.

– Хорошо, понял вас, обязательно приду, – молодой человек раскланялся на прощание и вышел.

Настала пора активироваться Юдину. Он буквально катапультировался из кресла, подбежал ко мне и вцепился в лацканы халата.

– Ты почему меня не позвал? – ещё никогда не видел его таким злым. Глаза по семь копеек, ноздри раздуваются, желваки ходуном. – Мы же договаривались!

– Куда не позвал? – спросил я, пытаясь высвободить халат из его хватки, бесполезно. – О чём мы договаривались? Будь добр, напомни пожалуйста. И отцепись уже от халата, ты его помял.

– Зашибись, приехали! – выпалил Илюха, отпустил наконец халат и отошёл к окну, уставившись в серое небо. – Мы с тобой договаривались, что будем звать друг друга, когда будет интересный пациент.

– Илюх, ты можешь мне не верить, но я этого хоть убей не помню, – сказал я. – Может это было до того, как я память потерял?

Юдин резко повернулся ко мне и нахмурился.

– Блин, наверно да, – он интенсивно почесал свою тыковку, свив на темени гнездо ткачика. – Прости, Сань, запамятовал. Ты вроде полностью восстановился, я и забыл про всё это.

– Ну тогда хотя бы сейчас просвети, что мы там друг другу пообещали.

– Что вместе будем заниматься пациентами, у которых найдётся запущенный случай с опухолью. Мне сказали, что у тебя сегодня уже второй такой был, а я ещё ни разу не видел.

– Это получается, что я такой “везучий”? – хмыкнул я. – Ну хочешь я позову тебя, когда они придут на повторный приём.

– На повторный? – удивился Юдин, поправил очки и причёску и ждал моих объяснений. – Ты сразу не удалил что ли?

– Нет и не буду так делать. Я первому убрал почти половину, в итоге мы оба чуть не загнулись. Поэтому я решил проводить процедуру поэтапно. Первым делом частично восстановить функцию поражённого органа, потом по частям убирать образование, а только потом уже метастазы. Тогда и лекарь цел и пациент счастлив и здоров.

– Ну, тебе виднее, – пожал плечами Илья. – Ты меня тогда позови в следующий раз, хоть на первичного, хоть на повторного, интересно же. А я, кстати уже неплохо научился пользоваться твоей техникой тонкого направленного пучка, намного легче стало раны и переломы лечить. Да что уж там, целевое воздействие на связки и мениски коленного сустава тоже вещь!

Глава 5

В субботу утром в клинике было практически безлюдно. Воспользовавшись моментом, решил наконец попробовать навести порядок на книжных полках. Заодно ознакомлюсь с их содержимым более подробно, а то всё наспех. Скорее всего можно найти что-нибудь очень полезное, не думаю, что прежний Склифосовский чисто макулатуру для декорации собирал, он ведь был более сильным магом, чем Юдин.

Хотя, теперь уже и я получается более сильный, но это преимущественно за счёт той самой техники с тонким пучком. Прямо даже интересно теперь стало, а насколько я стал сильнее, если этой методикой не пользоваться? Попробую как-нибудь для начала на небольшой ране. Оно, как говорится и на фиг не надо, чисто из спортивного интереса.

Спортивного, говоришь? Интересная идея. Я даже представил себе, на параллельно поставленных столах лежат десять добровольцев, которых погружают в сон, полосуют всех шашкой по бедру, а десять магов излечивают им раны на время. Кто быстрее справился, получает главный приз. Бр-р-р, лютый трэш. Это как раз тот случай, где соревноваться как-то неуместно.

Книг на полках оказалось немало, больше двух сотен. Для начала я решил рассортировать их по темам. Медитация сюда, прикладная магия сюда, бытовая магия – вот сюда. Хм, бытовая магия? Это вроде как удел простолюдинов, не имеющих развитого ядра, передающегося по наследству. Зачем эти книги были нужны прошлому мне? В одной из них я обнаружил несколько закладок с пометками. Интересно, почитаем на досуге. Положил её на стол.

В процессе сортировки в кабинет ворвался вихрь. Ну вы поняли, это был Илья Юдин.

– Ты чё тут, моль ищешь? – глупо гыгыкнул он, довольный своей искромётной шуткой. – Или книжных червей выколупываешь на рыбалку?

– Ща помру от смеха, – буркнул я, продолжая раскладывать книги по стопкам, которые уже вот-вот грозились рухнуть. Пришлось делать пару-тройку стопок по некоторым темам. – Чего хотел?

– Чего я хотел? – хмыкнул он, наблюдая за моими действиями в стиле сортировщика почты. – Я думал ты медитируешь, ядро чистишь, а ты фигнёй занимаешься.

– Илюх, а ты уверен, что все эти книги и есть фигня? – недовольно буркнул я.

– Книги не фигня, фигня то, что ты делаешь! – возмутился Илья. – Стоят они себе на полке и хорошо. Когда понадобилось что-то, то нашёл и почитал.

– Илья, ты знаешь такое слово “систематизация”? И для чего это нужно? – спросил я, оторвавшись от своего занятия и пристально глядя ему в глаза.

– Знаю, но здесь это причём? “Систематизация” нужна для прокачки ядра и протоков. Вот тут согласен. А у меня книги просто стоят на полке. И я лучше пару минут потрачу на поиск нужной, чем буду выколупывать все шкафы на пол, чтобы потом расставлять по темам. Один хрен всё потом перемешается и толку ноль от твоих стараний. Вот лучше занялся бы ядром и протоками.

– Я занимаюсь этим регулярно, – огрызнулся я и продолжил сортировку.

– А вот как ты это делаешь, расскажи, – он прищурился и сложил руки на груди.

– Илюх, блин, это чё, экзамен что ли? – я бросил очередную книгу на высокую стопку, та медленно начала крениться и рухнула на пол, растянувшись на пару метров на полу кабинета. А я просто смотрел, как это происходит. Только попкорна не хватало. – Я щас тебе такое расскажу!

– Я не виноват, – сделал шаг назад Юдин. – Ты сам книгу швырнул! Давай рассказывай уже, как ты с ядром работаешь?

Я тяжело вздохнул, понимая, что своё дело я спокойно уже не доделаю и начал рассказывать. Илья меня спокойно выслушал, потом молчал с минуту.

– И где ты нарыл информацию, что надо делать именно так? – спросил он с ноткой недоверия в голосе, словно ожидая, что сейчас пойдёт речь о жёлтой прессе.

– Это старая книга из личной коллекции Виктора Сергеевича, – пожал я плечами и поплелся собирать распластанные по полу книги. – А что не так? Ты по-другому это делаешь.

– Не то, чтобы совсем, – пробормотал он, его отношение к описанному мной изменилось на глазах. – Но, я почему-то предполагаю, что твой метод окажется лучше. Сможешь мне принести почитать?

– Принести? – я уложил книги в две стопки и снова подсел к шкафу. – Лично мне не жалко, но я за неё отвечаю головой, сам понимаешь. У Виктора Сергеевича много уникальных книг, три из них он дал мне почитать и в каждой из них я нахожу что-нибудь интересное. Но, я очень боюсь их передавать в другие руки.

– Ты мне не доверяешь что ли? – обиженно возмутился Юдин. – Мне, книжному червю, как ты меня с детства называл? Да для меня книги – это святое! Я скорее себе глаз выколю, чем книгу испорчу.

– Я сам только начал её изучать, – сказал я, освобождая от книг последнюю полку. Процесс сортировки подходит к концу, останется теперь только красиво расставить. – Давай так сделаем. Я за выходные её усиленно буду изучать, а в понедельник принесу на работу. Будет лежать здесь на столе. Захотел почитать – приходи и читай. За пределы кабинета выносить не надо.

– Если я правильно понимаю, – Илья вздохнул и с вселенской тоской во взгляде посмотрел мне в глаза в надежде растрогать, – ту книгу, в которой описан чудесный метод, по которому мы теперь работаем, ты мне тем более не дашь?

– Угадал, – хмыкнул я. – Она вообще в одном экземпляре осталась скорее всего. Но тут ты можешь сильно не переживать. Я в ближайшее время собираюсь её переиздать. А ещё планирую сделать по ней брошюры с методическими рекомендациями для лекарей и знахарей отдельно. На методичку тоже можешь рассчитывать, самый первый экземпляр будет твой.

– И копию книги тоже хочу! Друг ты мне или нет?

– Да будет тебе всё, не переживай.

В дверь постучали и в кабинет заглянула Света, моя медсестра.

– Александр Петрович, там вчерашний дуэлянт пришёл.

– Хорошо, Свет, сейчас приду. Пусть пока ложится на стол.

– Что за дуэлянт? – поинтересовался Илья.

– Несчастная любовь со шпагой в пузе, – хмыкнул я. – Я просто не был вчера уверен на все сто, что нет повреждений кишечника, сказал сегодня подойти. Со мной пойдёшь?

– Пошли, я тебя сканировать брюшную полость научу.

Я хмыкнул, покачал головой, надел халат и направился в сторону манипуляционной. Юдин семенил следом. Внешний вид парня мне сразу не понравился. Похоже я вчера что-то пропустил. Обидно.

– Что беспокоит? – с ходу поинтересовался я.

– Живот сильно болит слева, – сказал парень, в голосе явно слышалось внутреннее напряжение. Значит он не преувеличивает, болит конкретно. Эх, будем теперь перитонит ещё лечить.

– Когда начал болеть?

– После обеда вчера совсем немножечко, к вечеру постепенно боль усиливалась, а ночь почти не спал, всё пил обезболивающие травяные сборы, которые мне помогали ненадолго, потом всё по новой.

– Жар был?

– Да, наверное, – кивнул он. – Ночью сначала трясло, потом проснулся мокрый весь.

Хреново, интоксикация пошла. Илюха стоял рядом и молча наблюдал. Живот на ощупь напряженный, нажиму выраженно сопротивляется, при этом пациент начал корчить гримасы. Сто процентный перитонит. Я приложил ладонь на левую половину живота и увидел в брюшной полости свободную жидкость. Магическим сканированием трудно определить, что это за жидкость, но судя по рассеиванию сканирующего луча – это или кровь, или гной. Если судить по жалобам, скорее всего гной. А что там по поводу гноя говорил Гиппократ? Правильно, увидев гной – эвакуируй. Это обязательно надо из живота убирать. Просто выжечь магией можно, но далеко не лучший вариант. По крайней мере не для меня.

– Здесь надо сделать небольшую операцию, – сказал я молодому барону. – Надо убрать жидкость из живота, промыть и оставить дренаж, а завтра снова придёте на осмотр.

– Вы и завтра работаете? – удивился парень.

– Придётся, – улыбнулся я. – Приходите к девяти, чтобы нам друг друга не ждать. Света, зови Бориса Владимировича и готовь инструменты для лапаротомии.

– Да, Александр Петрович, – ответила девушка и тутже начала разворачивать бурную деятельность. Но, в отличие имитации таковой, как у некоторых, всё было чётко и по делу.

– Не хочешь пока ещё раз попробовать просканировать живот? – поинтересовался Илья.

– Вчера весь кишечник двадцать раз пересмотрел, ничего не нашёл, а сейчас на фоне гноя думаешь найду?

– Практически уверен, – хмыкнул он. – Давай, клади свою лапу обратно на живот.

– Ну ладно, попробуем ещё посмотреть.

Илья положил свою руку поверх моей, наподобие, как это делал во время испытания Захарьин. Я начал медленно смещать ладонь сверху вниз, превратив сканирующий пучок в плоскость. Ну почти, как УЗИ. Прошёл всю левую половину, но ничего на кишечнике не нашёл. Ни единой маленькой дырочки. А ведь она есть! Это теперь достоверно известно.

– А ну ка, убери руку, – скомандовал Юдин.

– Да пожалуйста, – хмыкнул я, убрал свою ладонь и сделал шаг назад.

– Ты далеко не отходи, сейчас найдём, – заверил Илья.

Он положил теперь свою руку на левый фланг и закрыл глаза. В отличие от меня он не водил рукой по поверхности, она так и оставалась на одном месте. Не прошло и минуты, как он открыл глаза и довольно улыбался.

– Ну вот, а ты говоришь, что нет дырочки, – он довольно улыбался, как кот незаметно и безнаказанно укравший сметану. Радовался, что хоть в чём-то меня переплюнул. Убрал ладонь и ткнул пальцем в определённую точку. – Она здесь, смотри ещё раз.

Я положил ладонь на то место, которое он указал и начал его более детально сканировать, теперь уже тонким пучком. Бесполезно. Что-то на мгновенье мелькнуло и на том всё, я даже не успел сфокусироваться. Юдин снова положил свою руку сверху и предложил повторить сканирование ещё раз.

– Ты когда проверяешь, что там где, почему не меняешь спектр? Это ведь тебе не почка.

– В смысле спектр? – удивился я. В этот момент вошёл Корсаков. – Здравствуйте, Борис Владимирович! Нам очень повезло, что вы сегодня работаете. У парня перитонит, будем оперировать.

– Да погоди ты оперировать! – раздражённо брякнул Юдин. Пробуй сканировать ещё раз!

Это прозвучало, как приказ, которому я решил подчиниться. Он пояснил мне, что надо сделать с лучом, чтобы лучше видеть. Сначала у меня не получалось. Илья выдавал новые инструкции по ходу пьесы и через несколько минут мытарств я наконец увидел эту чёртову дырочку. Там всего делов-то, а уже столько проблем устроила. Я смог её заживить меньше, чем через минуту.

– Так, ну допустим, рану кишки нашли и устранили, – начал я размышлять вслух. – Но ведь перитонит-то остался, надо оперировать.

– Не надо оперировать, – с нажимом и чуть ли не по слогам сказал Илья.

– Как так, не надо? – возмутился я, моё терпение медленно приближалось к точке кипения. – Гной и излившееся кишечное содержимое из брюшной полости надо убрать, всё промыть, поставить дренаж и зашить рану.

– Опять ты за своё! – шлёпнул себя по лбу Юдин.

– Тогда хватит загадок! – уже повышенным тоном сказал я. Ещё немного, и я этому сказочнику и любителю загадок леща дам, познает прелести рыбалки. – Говори, что там у тебя на уме, пока я тебе больно не сделал.

– Ой прям боюсь-боюсь! – хихикнул Илья, но встретившись со мной взглядом сразу сошёл с лица и сделал шаг в сторону, чтобы я до него не дотянулся. – Ну ладно, не нервничай, сейчас объясню всё.

Я уже не стал ему говорить, что ничто так не бесит, как фраза “не нервничай”.

– Вот сейчас мы как раз испытаем твой дар в его классическом проявлении, – начал он, с опаской поглядывая на меня. – Это всё можно убрать и привести в порядок двумя способами. Первый – тот, который ты предлагал, но так делают только знахари в лечебницах для бедных. Лекари просто заливают очаг воспаления потоком магии, а не тонким пучком, в этих условиях он не сработает. Или ты будешь делать это всё до самого вечера.

– Ясно, – кивнул я, потихоньку остывая. – Так бы сразу и сказал, а то водишь за нос.

– Я думал, что ты знаешь, – пожал он плечами.

– Наверно знал когда-то, – буркнул я и снова положил ладонь на живот дуэлянта.

В общем и целом-то я понял, но уже порядком отвык это делать именно так. А точнее и привыкнуть особо не успел. На всякий случай на пару минут погрузился в глубокую медитацию прямо стоя, напитывая ядро до предела. Ну что, Саня, с Богом! Усилием воли я усердно собирал потоки магической энергии со всего тела, даже с мизинцев на ногах. Потом по центральному протоку перенаправил в левую руку, дополнительно подпитывая запасами ядра. На мой взгляд поток получился достаточно мощный. Подобного я пару недель ранее сделать не смог бы.

Казалось, ещё чуток поднажми и рука начнёт светиться. Результата я пока увидеть не мог, сначала просто лил очищающий поток энергии жизни по всему левому флангу живота. Отдельный акцент нижней части и тазу, куда всё стекало пока пациент находился в вертикальном положении. Одновременно старался следить за наполнением ядра, которое стремительно пустело. И почему я раньше не догадался заглядывать туда на ходу? Несколько раз мог бы избежать истощения.

Когда запас энергии в ядре достиг критической точки, я резко остановил поток и усилием воли быстро распределил остаток энергии равномерно по всем протокам, оставив в ядре самую малость. Когда открыл глаза, меня не штормило, не шатало, никаких тёмных кругов перед глазами. Лишь небольшая слабость. Ну вот, можем же, когда захотим.

– Илюх, проверь что там лучше ты, – сказал я, убирая руку и отходя назад. – На сканирование меня уже точно не хватит. Свет, принеси пожалуйста кофе на всех, возьмём небольшой перерыв.

– Во раскомандовался! – сказал Юдин со странным выражением восторга на лице. – Сейчас проверим, что ты там наколдовал.

– Рогаликов взять? – спросила Света, уже стоя на пороге.

– И не только, – улыбнулся я, – спасибо!

Юдин приложил ладонь к животу пациента и начал сканировать. Я с нетерпением ждал его вердикта. Ждать пришлось недолго.

– Очень даже неплохо, – ухмыльнулся Илья. – Я думал, что мне половину работы придётся переделывать, а тут совсем чуть-чуть осталось.

– Где хоть, ткни пальцем, – я подошёл ближе. Интересно, где же я что пропустил.

– Вот тут, – он ткнул на границе средней и нижней трети брюшной стенки сантиметров на пять левее белой линии живота. – Небольшой затёк над брыжейкой сигмовидки. Не переживай, я сейчас уберу, ты и так дофига сделал, я тебе уже завидовать начинаю. Буду теперь также ядром заниматься, как и ты. И помни, ты мне книгу обещал!

– Да помню я, помню, – вздохнул я, потому что на самом деле уже забыл.

– То-то же, – хмыкнул Илья и начал вливать поток энергии в оставшийся очаг воспаления. – Ну вот и всё. Если ты немного отошёл, можешь теперь сам просканировать.

– Давай гляну, – ответил я. Пока стоял времени даром не терял, медитировал, но без глубокого погружения. – Надеюсь, что этого хватит.

Я снова перепроверил всё. Везде чисто. А вот теперь хрен его знает, может Юдин придумал этот затёк? Теперь уже правильный ответ и не узнаешь.

Света пришла с целым подносом, на котором красовался кофейник и четыре чашки, пара внушительного размера тарелок с разнообразной дурманяще пахнущей выпечкой. На мой удивлённый взгляд она пожала плечами.

– Маменька ваша в коридоре встретилась, спросила, как дела, потом обеспечила вот эти всем.

– Принято, – одобрил я. – Ставь на стол, давайте перекусим. Там в коридоре есть кто?

– Два человека сидят по бокам от двери, ответила Света, расставляя на столе содержимое подноса. – В крови и бинтах никого нет, подождут немного.

– Согласен, – кивнул я. – Сытый лекарь – добрый лекарь. Так что получается это в их же интересах. Борис Владимирович, вы присоединитесь? Здесь на всех хватит.

– Нет, ребята, спасибо за предложение, но я позавтракал хорошо, скоро обед, да и организм мой не настолько молод, чтобы есть ватрушки и не думать о весе.

– Ну, я предлагал, решение за вами.

Гораздо приятнее восстанавливаться после серьёзной нагрузки, когда в твой организм кроме магической энергии одновременно вливается поток таких вредных, но таких вкусных калорий! Сейчас все эти вкусняшки самое то, в бока точно не отложатся. Когда я потянулся за вторым эклером с кремовой начинкой, в кармане зазвонил телефон. Я сначала не хотел брать его в руки, но звонивший был очень настойчив. Запив эклер смачным глотком кофе, я достал телефон и посмотрел на экран. Это оказался секретарь Обухова. Какого ляда ему надо от меня в субботу? Неужели мне дадут добро?

– Слушаю вас, – ответил я, косясь на стремительно исчезающую с тарелки выпечку. Юдин справлялся один за двоих и не собирался останавливаться.

– Александр Петрович, – начал секретарь, прокашлялся, потом продолжил. – Степан Митрофанович поручил мне вас разыскать и доставить к нему в кабинет. Не будете ли вы столь любезны и сами придёте сюда, у меня и так слишком много дел для субботы, чтобы доставлять вас лично.

– Ого, даже так! – вскинул я брови, что очень заинтересовало и Юдина, и медсестру. – Насколько это терпит? А то у меня ещё несколько пациентов осталось.

– Ближайшие четыре часа он точно пробудет на работе, это уже проверено годами. Но, на вашем месте я бы сильно не затягивал. Очень надеюсь на вашу сознательность и жду с ещё большим нетерпением, чем сам Степан Митрофанович, – слащавым подхалимским голосом произнёс это всё секретарь и, не дожидаясь ответа, положил трубку.

– Чё там такое случилось? – спросил Илья. Он бедненький даже жевать перестал. Зато мне досталась сочная ватрушка, за которой он так и не дотянулся.

– Обухов срочно к себе вызывает, – ответил я и с восторгом наблюдал, как из руки Юдина последний эклер падает на пол, а крем разлетается во все стороны, в том числе и на его туфли.

Глава 6

После неожиданного звонка секретаря самого господина и «великаго кнеже» Обухова, я выдворил из кабинета Юдина, быстро допринимал оставшихся пациентов и сказал регистраторам, чтобы ко мне больше никого сегодня не записывали и не оформляли. Такси вызвал ещё до того, как снял халат, поэтому оно ждало меня перед воротами, когда я вышел на улицу. Ветер значительно уменьшился, но снегопад продолжался. Нетипичная погода для середины ноября, хотя бывает и хуже. По пути к больнице Обухова что только не передумал, лучше бы взял с собой книгу почитать, чем морально накручивать себя. Если он меня так экстренно вызвал, что-то не совсем так, как хотелось бы, скоро будет известно.

В холле перед кабинетом никого не было, в приёмной сидели двое по разным углам, значит не вместе. Наверно я зря так торопился. Увидев меня, секретарь указал пальцем на вешалку, где можно оставить пальто и шляпу, потом сразу на дверь, чтобы я заходил. Никаких лишних слов, как регулировщик на перекрёстке. Отлично, больше не буду заниматься самоедством и грызть ногти, поздно.

– Добрый день, Степан Митрофанович! – бодро приветствовал я и остановился в нескольких шагах от его стола, ожидая дальнейших указаний.

Главный лекарь выглядел таким же уставшим и озабоченным, как в прошлый раз. Такое впечатление, что, когда я вышел, время в кабинете остановилось, а теперь я вернулся и оно снова пошло.

– Может и добрый, – буркнул он и указал мне на стул напротив него. – Общались мы тут с некоторыми коллегами по поводу твоего предложения.

Он на некоторое время замолчал, а я напрягся в ожидании чего-нибудь нехорошего. Такое впечатление, что он уже забыл о моём присутствии, углубившись в анализ таблиц и графиков.

– Я слушаю вас, Степан Митрофанович, – не выдержался я, когда пауза чересчур затянулась.

– Чё ты слушаешь? Не торопи! – раздражённо отреагировал он на мою фразу. – Разговор начал даже не я, а Захарьин. У него видимо всё это копилось в желчном пузыре и сегодня утром произошло истечение. Он настаивает на повторном проведении заседания коллегии с целью уличить тебя в мошенничестве. Мол то как ты заживляешь раны антинаучно и неправильно. И что маг-лекарь из тебя никакой, что нужно отнять лицензию навсегда или отправить на обучение повторно.

– Очень интересно, – пробормотал я, стараясь удержать выбегающие наружу ледяные мурашки, но тщетно. В тёплом уютном кабинете я ощутил охвативший меня арктический холод. – И что же меня ожидает?

– На повторное слушание ты не пойдёшь, успокойся, а то уже бледный сидишь, как снеговик, – ухмыльнулся Обухов. – Работай себе дальше. Хоть у Захарьина и есть большие люди в Москве, но, пока что я его начальник и по-другому не будет. А вот с продвижением твоей методики на официальном уровне пока придётся отложить.

– Надолго? – спросил я, надеясь услышать хоть какой-то ответ. Лучше узнать даже про очень большие сроки, чем полное “нет”.

– Ничего не могу тебе на это ответить. О проведении заседания коллегии с голосованием по поводу твоего предложения я не стал даже говорить. Судя по настрою Ярослава Антоновича, он будет стоять насмерть, а скорее всего подключит к процессу своих москвичей. Тогда и я полечу в тартарары за попытку распространения ереси, – сказал Обухов, отодвинул стопку документов и теперь оценивающе смотрел мне в глаза.

Интересна моя реакция на такие новости? Да пожалуйста!

– Не надо заранее так расстраиваться, – хмыкнул он, увидев, как я поник. – Мне нравится твоё стремление, твоя энергия и твой задор. Таких людей встречаешь не часто. Тебе просто нужно немного помочь, и ты горы свернёшь ради любимого дела. Лично я в твоём предложения ничего плохого не вижу, иначе даже не стал бы с тобой об этом разговаривать. Тем самым человеком, который поможет свернуть горы и даст тебе в руки нужный инструмент, пока что стану я.

Охренеть! Сам Обухов, главный лекарь Санкт-Петербурга, несмотря на сомнительность в плане всеобщего неодобрения элитой предложенной мной затеи и риска попасть под репрессии, хочет помочь мне продвигать науку и медицину в массы! Значит я не зря всё это затеял. Будет трудно, хлопотно, но мы прорвёмся. Особенно с таким покровителем.

– Ну вот, уже мне твой вид больше нравится, – улыбнулся Степан Митрофанович. Он просто сидел и читал меня, как букварь. – У меня есть для тебя интересное предложение, от которого, я практически уверен, ты не откажешься. Несмотря на негативные воспоминания о том, о чём я говорю.

– Заинтриговали, – сказал я, пытаясь хоть как-то сдерживать расползающуюся по лицу улыбку.

– Я имею ввиду лечебницу “Святой Софии”, – сказал он и снова молча уставился на меня. А у меня непроизвольно дёрнулся левый глаз, ему на радость. Хохотнув, он добавил, – знал, что ты оценишь. Так вот в чём твоя задача. Ты присмотрись к работе этих народных целителей, посиди с ними на приёме, разберись в их схемах лечения. Потом начни им объяснять свои методы. Практически уверен, что заживлять небольшие ранки они смогут уже в первый день. И мне ещё нужен от тебя отчёт по следующей форме; диагноз, лечение, сроки, результат. И это должно быть посчитано на одинаковых группах пациентов до и после проведения учёбы, чтобы понять динамику. Всё понял?

– Да, ваше сиятельство, – кивнул я, уже начиная строить в голове планы. – Когда можно будет приступать?

– С тобой свяжется мой секретарь, всё расскажет.

– А мне можно будет совмещать с работой в клинике у отца? Просто двое пациентов с запущенными опухолями у меня регулярно наблюдаются.

– И с какой целью? – удивился Обухов.

– Убираю образования порционно, иначе пациентам будет очень тяжело вплоть до летального исхода. Первому убрал почти половину, так на следующий день ему сильно поплохело

– Молодец, – кивнул он. Верю. По правильному пути идёшь. Ну а теперь брысь отсюда, не мешай мне работать! Жди звонка.

Последние слова он сказал в расслабленном шутливом тоне и я позволил себе выдохнуть. Раскланявшись на прощание, я вышел из кабинета, радостно похлопал по плечу секретаря, что ввело его в кратковременный немой ступор, оделся и пулей вылетел на улицу. А всё в итоге не так уж и плохо получается. Даже, я бы осмелился сказать, хорошо. Именно так я и планировал начать распространение методики. Правда надеялся, что не придётся делать это подпольно. А чему тут удивляться, если это уже было подвергнуто гонению и сожжению на костре, то кто сказал, что сейчас будет легко? Это Ярославль меня подкупил своей открытостью. Да и там местная коллегия не одобрила, учеба состоялась только благодаря главному лекарю клиники. Короче, всё путём!

Я взял в руки телефон и уже собирался вызвать такси, как он зазвонил. Это был главный полицмейстер. Внутри похолодело. Что ему интересно от меня надо? Уже вроде все дела утрясли, любимый город может спать спокойно.

– Александр Петрович, – голос Белорецкого был очень напряжённым и взволнованным. – Вы сейчас где?

– Только что вышел от Обухова, – ответил я и волнение полицмейстера полностью передалось мне. – А что, что-то случилось?

– Оставайтесь на месте, мы сейчас подъедем, тогда я всё объясню.

Вот замечательно, а я тут планов настроил. Сто процентов, какая-то гадость произошла, нутром чую. Чтобы не замёрзнуть, я ходил перед крыльцом из стороны в сторону, выглядывая, не едет ли откуда полицейская машина. Когда я это увидел, сразу подумал, что случился локальный армагеддон. Но причём здесь я? В мою сторону ехал целый кортеж из трех патрульных машин и двух бронированных микроавтобусов. Вторая по счёту машина остановилась точно напротив меня, опустилось стекло передней двери, и я увидел Белорецкого собственной персоной.

– Садитесь на заднее сиденье, Александр Петрович, – бросил он и стекло снова поднялось.

Я открыл дверь и сел рядом с солидным господином в золотом пенсне, который он носит скорее всего для солидности. На вид не больше сорока, но стальной прожигающий взгляд выдавал в нём бывалого волка. Только мина на лице настолько гордая, что у меня аж скулы свело.

– Знакомьтесь, Александр Петрович, – обернувшись сказал полицмейстер. – Это наш коллега из Москвы, один из самых сильных магов на государевой службе, Дьяков Сергей Андреевич.

– Очень приятно, – сказал я и протянул руку. Маг нехотя пожал её кончиками пальцев. Ишь ты, какая цаца важная! – И по какому поводу столь яркая вечеринка?

– Псионик сбежал, – спокойно сказал Дьяков.

– Весело, – ответил я. – А я здесь причём?

– Сергей Андреевич хотел попросить вас дать ему на время тот самый золотой амулет. Он же ещё у вас?

– Я знаю, где он спрятан. Но вам он зачем? Это же опасно! – удивился я такой странной просьбе. Тоже мне, крутой брутальный столичный маг, без мощного усилителя не может поймать могущественного преступника.

– Это для вас опасно, молодой человек, – также спокойно сказал гость из столицы. – А для меня – нет.

– Скажите, куда нам ехать, Александр Петрович, – чуть ли не жалобно обратился ко мне главный полицмейстер. – Мы время теряем.

– Таврический сад, – ответил я, информацию передали всем машинам, и колонна с пробуксовкой ринулась по улице в сторону Литейного моста. Потом я задал наконец терзающий меня вопрос. – Как он сбежал-то вообще?

– Кто-то пронёс к нему в камеру усилитель, – откликнулся Белорецкий. Дьяков на меня никак не реагировал, просто молча смотрел в окно. – Он парализовал всю охрану, завладел ключами от камеры и беспрепятственно вышел на улицу. Все, кто пытался его задержать, попадали на пол, корчась от боли.

– И без золотого амулета не получилось его поймать и схватить? – этот вопрос уже был адресован москвичу. Посмотрим, что ты ответишь, господин крутыш. Тот неспешно повернул голову в мою сторону и посмотрел, как на надоедливого ребёнка.

– Мы его заблокировали на подступах к клинике Склифосовских, но взять не смогли. У него слишком мощный дар, усиленный амулетом. И не надо меня недооценивать, с помощью такого же амулета, как у него на шее, я смогу его скрутить. Сила ядра мне позволяет пользоваться сильными усилителями.

Ни фига себе, разговорился! Я уж думал, что он теперь всю дорогу будет молчать, гордость не позволяет общаться со слабым магом. До Таврического сада мы долетели за десять минут. Всё, как положено – с мигалками и воем сирен. Двое патрульных взяли в руки лопаты, чтобы снять замерзший дёрн возле туи. Потом москвич их отстранил и начал сканировать землю рукой.

– Он здесь, – сказал Дьяков. – Сигнал очень слабый, видимо хорошо упакован и изолирован. Копайте дальше, но очень аккуратно, лучше руками.

Патрульные послушно упали на колени и начали разгребать в стороны почву в том месте, куда указал маг. Бронзовая шкатулка с амулетом была обёрнута в промасленную ветошь, затем в плотный холст, чтобы защитить от коррозии. Дьяков открыл шкатулку и долго рассматривал переливающиеся на золотом эллипсе кристаллы. Потом жестом подозвал меня.