Зов из пепла

Глава 1 «Тень на пути»

Мия Филлипс стояла перед старым зеркалом в своей тесной комнате, разглядывая отражение в тусклом свете лампы, которая едва разгоняла тени по углам. Её длинные каштановые волосы, собранные в небрежный хвост, казались тусклыми, словно впитали усталость последних дней. Карие глаза за тонкой оправой очков смотрели на неё с тревогой, которую она не могла скрыть даже от самой себя. Ей было двадцать пять, она только что окончила медицинский университет, и впереди маячила практика – первый настоящий шаг в профессии врача. Но когда Мия узнала, что её отправляют в маленький городок на краю света под названием Холлоу Крик, внутри у неё всё сжалось. Название звучало как что-то из старой страшной истории, и это не добавляло ей уверенности.

В душе Мии боролись противоречия. Она гордилась собой: годы учёбы, бессонные ночи, бесконечные книги и экзамены остались позади. Она всегда мечтала помогать людям, быть врачом, который делает мир лучше. Но теперь, когда мечта становилась реальностью, тревога подбиралась всё ближе, словно холодный туман. А что, если она не справится? Что, если этот городок – не просто скучное захолустье, а место, которое сломает её? Мысль казалась нелепой, но от неё было не избавиться.

Стук в дверь прервал её размышления. В комнату вошла Хелен Филлипс, мать Мии, с напряжённым лицом и чашкой чая в руках, от которой поднимался слабый пар.

– Мия, ты уверена, что хочешь туда ехать? – голос Хелен был мягким, но в нём сквозило беспокойство.

– Мама, я уже всё решила, – ответила Мия, стараясь звучать твёрже, чем чувствовала. – Это всего несколько месяцев. Пройду практику и вернусь.

– Но этот Холлоу Крик… он такой далёкий. И я слышала странные вещи о нём, – Хелен нахмурилась, её пальцы нервно сжали чашку.

– Какие вещи? – Мия взяла чай, чтобы скрыть дрожь в руках, но слова матери уже зацепились за что-то в её голове.

– Не знаю… слухи. Люди говорят, там что-то не так, – Хелен отвела взгляд, словно боялась продолжать.

Мия выдавила улыбку, пытаясь отмахнуться от этих слов, но внутри зёрнышко страха пустило корни. Что она имела в виду? Она отхлебнула чай, пряча сомнения за горячим глотком, и вернулась к сборам. Чемодан лежал на кровати, наполовину заполненный: пара медицинских книг, ноутбук, тёплый свитер и её любимый шарф – мягкий, серый, подарок от бабушки. Этот шарф был её талисманом, и Мия надеялась, что он защитит её в этом странном месте.

Когда она застегнула чемодан, зазвонил телефон. На экране высветилось имя – Эмили Картер, её лучшая подруга.

– Привет, Эм, – сказала Мия, поднимая трубку.

– Привет, Мия! Ну что, готова стать героем медицины? – голос Эмили был бодрым, но в нём чувствовалась натянутая нотка.

– Если честно, нет, – Мия вздохнула и упала на кровать. – Меня отправили в какую-то дыру под названием Холлоу Крик. Я даже не хочу туда ехать.

– О, да ладно тебе! Это же приключение! Может, там будет интересно, – Эмили хихикнула, но смех вышел фальшивым. – Вдруг встретишь какого-нибудь загадочного незнакомца?

– Скорее, старика с больной спиной, – Мия закатила глаза. – Буду лечить простуды и слушать нытьё про дождь.

– Не нагнетай, подруга. Ты же всегда справляешься, – Эмили старалась звучать оптимистично, но её голос дрогнул.

– Надеюсь. Ладно, мне пора на поезд, – Мия взглянула на часы, чувствуя, как время ускользает.

– Удачи, Мия. Пиши мне, хорошо? – Эмили замялась, будто хотела сказать что-то ещё.

– Конечно. Пока, Эм.

Мия бросила телефон в рюкзак и посмотрела на чемодан. Что-то внутри шептало ей, что она совершает ошибку, но она отмахнулась от этого чувства. Просто нервы, подумала она. Просто нервы.

Поездка обещала быть долгой. Мия устроилась у окна в почти пустом вагоне, поставив рюкзак на соседнее сиденье. За стеклом мелькали улицы города, потом пригороды, а затем начались бесконечные поля и леса, окутанные серым светом. Солнце ещё светило, но его лучи казались холодными, словно предвещали что-то мрачное. Она пыталась читать книгу, но строки расплывались перед глазами – волнение не отпускало.

Мия отложила книгу и уставилась в окно, наблюдая, как пейзаж становится всё более однообразным. Её мысли закружились. "Да что со мной такое? – думала она. – Всё это вздор. Холлоу Крик – просто маленький городок, ничего страшного там не будет. Я закончила университет, я умная, я справлюсь. Зря я раскисаю из-за каких-то слухов и маминых слов. Это просто нервы перед новым этапом. Я врач, я готова к этому. Всё будет нормально". Она глубоко вдохнула, пытаясь убедить себя, что тревога – это просто усталость, а не предчувствие. Её губы даже тронула слабая улыбка – она представила, как через пару месяцев вернётся домой с опытом и смешными историями о местных чудаках. "Вот и всё, – решила она. – Надо просто взять себя в руки".

Мия уже начала дремать под размеренно меняющийся пейзаж, но тут к ней подсела женщина. Она появилась так внезапно, что Мия вздрогнула. Её одежда выглядела старомодной: длинное чёрное пальто с потёртыми краями, широкополая шляпа, скрывающая половину лица, и кожаные перчатки, которые она не снимала. Её кожа была мертвенно-бледной, почти прозрачной, а глаза – пронзительно-голубыми, как лёд. Она смотрела на Мию так, будто видела её насквозь, и от этого взгляда по спине девушки побежали мурашки.

– Здравствуйте, – сказала Мия, стараясь быть вежливой, хотя её сердце заколотилось.

– Здравствуй, Мия, – голос женщины был таким тихим, что Мия замерла. Откуда она знает её имя?

– Простите, мы знакомы? – Мия пыталась вспомнить, но лицо женщины было чужим.

– Нет. Но я знаю, куда ты едешь, – женщина слегка улыбнулась, но улыбка вышла кривой, пугающей. – Тебе не стоит ехать в Холлоу Крик.

– Что? – Мия нервно рассмеялась, думая, что это розыгрыш. – Это Эмили подговорила вас, да? Смешная шутка.

Она оглядела вагон, ожидая увидеть подругу, но вокруг было пусто. Только они вдвоём.

– Это не шутка, – женщина наклонилась ближе, и Мия уловила запах – резкий, как мокрая земля после дождя, смешанная с чем-то гниющим. – Этот город… он заберёт тебя. Люди там не те, кем кажутся. Поверни назад, пока можешь.

– Кто вы? – голос Мии сорвался, ладони вспотели.

– Я – тень, что идёт перед тобой, – прошептала женщина, и её глаза сверкнули. – Уходи, Мия. Или потеряешь всё.

Мия моргнула – и женщина исчезла. Просто растворилась, будто её никогда не было. Девушка вскочила, озираясь, но вагон оставался пустым. Её сердце билось в горле, дыхание сбилось.

– Что за чёрт? – пробормотала она, опускаясь обратно на сиденье. – Это усталость. Мне мерещится.

Но слова женщины эхом звучали в её голове: "Он заберёт тебя". "Поверни назад". Она сжала кулаки, пытаясь успокоиться, но тревога только росла.

За окном пейзаж изменился. Небо затянули тяжёлые серые тучи, ветер гнал по земле клочья травы и листья. Деревья гнулись, словно в агонии, их ветви царапали воздух. Мия плотнее закуталась в куртку, чувствуя, как холод пробирается под кожу.

И тут она заметила странность. На стекле вагона, прямо перед ней, появились капли воды – хотя дождя не было. Они медленно стекали вниз, складываясь в узоры, похожие на символы: кривые линии, круги, что-то древнее и непонятное. Мия провела рукой по стеклу, и капли исчезли, но ощущение, что за ней следят, не проходило. Она оглянулась – никого. Только скрип вагона и вой ветра за окном.

Поезд начал замедляться, и Мия поняла, что подъезжает к Холлоу Крик. Собрав вещи, она направилась к выходу, но её ноги дрожали – не только от усталости, но и от страха, который она не могла объяснить. Двери открылись, и в лицо ударил ледяной ветер, такой сильный, что она пошатнулась. Он сорвал её шарф с шеи, и Мия беспомощно смотрела, как тот улетает в темноту, исчезая за платформой, будто его утащила невидимая рука.

– Чудесное начало, – буркнула она, застегивая куртку.

Небо было чёрным, как уголь, тучи клубились, готовые вот-вот разразиться грозой. Платформа выглядела заброшенной: ни души, только старое здание вокзала с облупившейся краской и разбитыми окнами. Ветер завывал в проводах, и Мии показалось, что она слышит далёкий шёпот, вплетённый в его звуки: "Уходи… уходи…" Она вздрогнула, оглядываясь, но вокруг было пусто.

Она достала телефон, чтобы проверить время, но экран оставался мёртвым – батарея села. Отлично. Просто идеально.

– Добро пожаловать в Холлоу Крик, Мия, – сказала она себе, чувствуя, как холод пробирает до костей. Но это был не только ветер. Что-то в воздухе – тяжёлое, гнетущее – давило на неё, словно сам город смотрел на неё сотнями невидимых глаз.

Мия сделала шаг вперёд, к выходу с платформы, но каждый шаг казался борьбой. Ветер толкал её назад, а шёпот становился громче: "Поверни назад… пока не поздно." Она остановилась, её сердце заколотилось, но вокруг была только темнота и надвигающаяся буря. Никого. Ничего.

Или всё-таки что-то было? Вдалеке, у края платформы, мелькнула тень – высокая, тонкая, неподвижная. Мия прищурилась, но тень исчезла, будто растворилась в ночи. Может, это просто фонарь? Или её воображение?

Она сглотнула, сжала ручку чемодана и пошла дальше, но чувство, что она вступает в ловушку, не покидало её ни на секунду.

Глава 2 «Тишина за порогом»

Мия Филлипс стояла на заброшенной платформе, сжимая ручку чемодана так сильно, что пальцы побелели. Ветер, холодный и резкий, кружил вокруг неё, словно пытаясь оттолкнуть назад, к поезду, который уже скрылся за горизонтом. Её сердце всё ещё колотилось после странной встречи в вагоне, и она не могла избавиться от ощущения, что тень, мелькнувшая у края платформы, всё ещё где-то рядом. Она тряхнула головой, прогоняя эти мысли, и достала из рюкзака сложенный лист бумаги – направляющий документ от университета. Её пальцы дрожали, пока она разворачивала его, ища адрес. Холлоу Крик был слишком маленьким, чтобы иметь гостиницы или отели, и университет договорился с одной из местных семей, чтобы те приютили её на время практики. "Главная улица, дом 7", – гласила строчка, написанная сухим канцелярским шрифтом. Мия подняла взгляд на тёмное небо, где тучи клубились, словно живые, и шагнула вперёд, чувствуя, как внутри растёт комок нервозности.

Главная улица Холлоу Крик встретила её гнетущей тишиной. Это место больше походило на заброшенную деревню, чем на городок. Дома вдоль дороги были низкими, максимум двухэтажными, но даже эти вторые этажи казались мёртвыми. Окна верхних уровней были заколочены грубыми досками, прибитыми наспех, с щелями, через которые проглядывала непроглядная тьма. Краска на стенах облупилась, обнажая серые, потемневшие от времени доски, а редкие деревья вдоль улицы стояли голыми, их ветви тянулись к небу, как скрюченные пальцы мертвеца. Мия шагала, и каждый её шаг отдавался глухим стуком в этой пустоте, от чего у неё по спине пробегали мурашки. Она ожидала увидеть хоть кого-то – старика, курящего на крыльце, женщину, вытряхивающую ковёр, ребёнка с мячом, – но улица была пуста. Ни звука шагов, ни голосов, ни даже лая собак. Только ветер гудел, забираясь под куртку, и где-то вдалеке скрипела невидимая вывеска, словно призрак, оплакивающий этот забытый уголок мира.

"Где все?" – думала Мия. Она остановилась, сжимая листок с адресом, и огляделась. Тишина давила на неё, как тяжёлое одеяло, и в голове мелькнула мысль: "Может, я ошиблась? Может, это не тот город?" Но название на документе совпадало с табличкой у платформы. Она сглотнула, чувствуя, как горло пересохло, и заставила себя идти дальше. "Это просто маленький городок, – уговаривала она себя. – Люди, наверное, дома. Или спят. Да, точно, уже вечер". Но её собственные слова звучали неубедительно, и сердце билось всё быстрее, пока она сверялась с номерами домов: 3, 5… Наконец, перед ней вырос дом номер 7.

Этот дом выделялся среди остальных. Он был двухэтажным, с крепкими стенами и крышей, покрытой потемневшей черепицей. Окна первого этажа были чистыми, но занавески за ними висели неподвижно, как саван, а второй этаж, как и везде, был заколочен досками. Мия поднялась по скрипучим ступеням крыльца, каждый звук отдавал эхом в её ушах, и постучала в дверь – три резких удара, которые разорвали тишину, как выстрелы. Она ждала, прислушиваясь, но ответа не было. Её грудь сжалась от смутного предчувствия. Она подняла руку, чтобы постучать снова, но в этот момент дверь медленно отворилась с протяжным скрипом.

На пороге стояла женщина. Её лицо осветила улыбка, но она была неправильной – слишком широкой, слишком натянутой, как маска, скрывающая что-то жуткое. Тёмные волосы были собраны в тугой пучок, а глубоко посаженные глаза блестели в полумраке прихожей, словно два холодных осколка стекла. Мия замерла, чувствуя, как её ладони вспотели.

– Добрый вечер, – сказала женщина низким, слегка хриплым голосом, который резанул по нервам Мии. – Ты, должно быть, Мия Филлипс?

– Да, – Мия кивнула, пытаясь взять себя в руки, но её голос дрогнул. – Я здесь по направлению от университета. Вот документы.

Она протянула листок, и женщина взяла его длинными, тонкими пальцами, не отводя взгляда от девушки. Улыбка не исчезла с её лица, но глаза оставались холодными, изучающими, и Мия почувствовала себя насекомым под микроскопом.

– Проходи, дорогая, – сказала женщина, отступая в сторону. – Меня зовут Маргарет. Мы ждали тебя.

Мия шагнула внутрь, и дверь за ней закрылась с тихим, но зловещим щелчком, от которого у неё ёкнуло сердце. В доме пахло старым деревом и чем-то приторным, вроде застарелого цветочного аромата, от которого слегка кружилась голова. Маргарет повела её по коридору, показывая дом, и Мия старалась держаться спокойно, хотя внутри всё кричало об опасности. Гостиная была обставлена скромно: диван с выцветшей обивкой, деревянный стол, несколько стульев. На стенах висели выцветшие фотографии в рамках, но лица на них были размыты, словно кто-то стёр их намеренно, и от этого у Мии по коже поползли мурашки.

– Это мой муж, Томас, – сказала Маргарет, указывая на мужчину, который появился из соседней комнаты. Высокий, худой, с сальными волосами, он кивнул Мии и улыбнулся – так же искусственно, как его жена. Улыбка не доходила до глаз, которые смотрели на неё с пустой, почти мертвенной неподвижностью. – А это наш сын, Джейкоб.

Из-за угла вышел парень лет двадцати, с бледной кожей и взглядом, лишённым жизни. Он тоже улыбнулся, но его губы едва дрогнули, а глаза остались неподвижными, как у куклы. Мия почувствовала, как холод пробежал по её спине, и её желудок сжался. Все трое смотрели на неё, и, хотя их улыбки были приветливыми, в них не было ни капли тепла – только что-то пугающее, неестественное.

– Приятно познакомиться, – выдавила Мия, заставляя себя улыбнуться, но её губы дрожали, и она знала, что это выглядит фальшиво.

Маргарет повела её дальше, показывая кухню с облупившейся краской на шкафах и узкую лестницу на второй этаж. "Гостям туда не стоит подниматься", – сказала она с той же натянутой улыбкой, и её слова повисли в воздухе, как предупреждение. Пока они шли, Мия вдруг ощутила, как что-то тяжёлое легло ей на затылок – ощущение чужого взгляда, пристального и неотступного. Её сердце подпрыгнуло, и она резко обернулась, но Маргарет спокойно стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле, не поднимая глаз. Томас и Джейкоб исчезли где-то в глубине дома. Но чувство не проходило – кто-то смотрел на неё, и от этого её кожа покрылась мурашками, а дыхание стало прерывистым. Она сжала кулаки, пытаясь убедить себя, что это просто нервы, но внутри росло смутное ощущение, что дом живой и следит за каждым её движением.

– Вот твоя комната, – сказала Маргарет, открывая дверь в конце коридора.

Мия вошла и огляделась, стараясь отвлечься от своих страхов. Комната была простой, но уютной: узкая кровать с вязаным покрывалом, деревянный стул с потёртой спинкой, небольшой комод с облупившимся лаком. На стене висело зеркало с потемневшей рамой, отражавшее её бледное лицо, а единственное окно выходило на задний двор, где в темноте маячили голые деревья, похожие на скелеты. Всё выглядело чисто, но как-то безжизненно, словно здесь давно никто не жил, и это только усилило её беспокойство.

– Мы ужинаем через полчаса, – сказала Маргарет, стоя в дверях и глядя на неё с той же пугающей улыбкой. – Присоединяйся, если хочешь.

– Спасибо, но я очень устала с дороги, – ответила Мия, стараясь звучать вежливо, хотя её голос дрожал от напряжения. – Хочу просто лечь спать.

– Конечно, отдыхай, – Маргарет кивнула, и её улыбка стала ещё шире, обнажая зубы, что сделало её похожей на хищника. – Спокойной ночи.

Она вышла, закрыв дверь, и Мия осталась одна. Её плечи опустились, и она выдохнула, словно всё это время сдерживала дыхание. Она поставила чемодан у кровати и начала раскладывать вещи: книги и ноутбук – на комод, одежду – аккуратно сложила на стул, стараясь сосредоточиться на простых действиях, чтобы успокоить нервы. Затем она сняла куртку, разулась и легла на кровать, натянув одеяло до подбородка. Матрас скрипнул под её весом, но тепло ткани немного её утешило, и она закрыла глаза, пытаясь расслабиться.

"Что ж, нужно выспаться, – подумала она, чувствуя, как усталость накатывает волной. – Завтра первый рабочий день на новом месте". Её разум цеплялся за эту мысль, как за спасательный круг. "Я справлюсь. У меня всё получится. Это просто маленький городок, странные люди – не повод паниковать. Я врач, я училась для этого, я готова". Она повторяла это про себя, как мантру, стараясь заглушить страх, который всё ещё шевелился в груди. "Всё будет хорошо, – убеждала она себя, сжимая одеяло. – Просто высплюсь, и завтра всё станет проще". Усталость тянула её в сон, и она почти поверила своим словам.

Но даже засыпая, Мия не могла избавиться от ощущения, что за закрытой дверью кто-то стоит – неподвижно, тихо, прислушиваясь к её дыханию. И этот невидимый взгляд проникал сквозь стены, холодный и неотступный, словно тень, которая следовала за ней с самого поезда.

Глава 3 «Нити в тенях»

Утро в Холлоу Крик ворвалось в комнату Мии Филлипс серым, мутным светом, который пробивался сквозь тонкие занавески, словно нехотя разгоняя тьму. Она открыла глаза, чувствуя тяжесть в теле, будто всю ночь её придавливал невидимый груз. Сны, которые она видела, ускользали из памяти, оставляя лишь обрывки: пустые улицы, неподвижные фигуры с пустыми глазами, смотрящие на неё, как на чужака. Мия села на кровати, потирая виски, и попыталась встряхнуться. "Просто усталость, – сказала она себе, но голос в голове звучал слабо, неуверенно. – Первый день на новом месте, всё будет нормально". Она сжала кулаки, стараясь прогнать липкое чувство тревоги, которое поселилось в груди ещё в поезде, но оно только сильнее вцепилось в неё, как тень, которую невозможно стряхнуть.

Она заставила себя встать, натянула свитер и посмотрела в потемневшее зеркало на стене. Её лицо выглядело бледнее обычного, под глазами залегли тёмные круги, а карие глаза казались тусклыми, словно кто-то украл из них искру. "Выспалась, называется", – пробормотала она, пытаясь улыбнуться своему отражению, но улыбка вышла кривой, вымученной. Её ждал первый рабочий день в местной больнице, и она цеплялась за эту мысль, как за спасательный круг. "Я врач, я справлюсь", – повторяла она про себя, собирая сумку и спускаясь вниз. Маргарет, Томас и Джейкоб сидели за столом в кухне, их движения были слишком точными, слишком одинаковыми – они одновременно подняли головы, когда она вошла, и их улыбки резанули её, как острые лезвия. Мия пробормотала "доброе утро" и поспешила выйти, чувствуя, как их взгляды жгут ей затылок.

Путь до больницы занял всего десять минут, но каждый шаг по Главной улице усиливал её беспокойство. Улица была всё такой же пустой, как вчера, – ни души, только ветер гонял клочья пыли по потрескавшемуся асфальту. Заколоченные окна домов смотрели на неё, как слепые глаза, и Мии казалось, что за досками кто-то стоит, затаив дыхание. Она сжала лямку рюкзака сильнее, её шаги ускорились, но тишина вокруг давила всё сильнее. "Где все? – думала она, и её дыхание участилось. – Я здесь уже сутки, прошла от платформы до дома, теперь до больницы, и ни одного человека. Ни старика с газетой, ни ребёнка с собакой, ни даже тени в окне". Её взгляд метнулся к заколоченным вторым этажам, и она представила, как за досками прячутся фигуры, неподвижные, как манекены, наблюдающие за ней. "Может, они спят? Или работают? – пыталась она себя успокоить, но голос в голове дрожал. – Или… их просто нет?" Эта мысль вонзилась в неё, как игла, и её желудок сжался. Она вспомнила слова женщины в поезде: "Люди там не те, кем кажутся". Тогда это показалось бредом, но теперь… Мия тряхнула головой, прогоняя страх. "Хватит, это маленький городок, люди просто заняты", – сказала она себе, но слова звучали фальшиво, как ложь, в которую она сама не верила. Она ускорила шаг, почти побежала, лишь бы скорее оказаться внутри больницы, где хоть кто-то должен быть живым.

Здание больницы встретило её унылым фасадом – низким, с облупившейся краской и мутными стёклами, больше похожим на заброшенный склад, чем на место, где лечат людей. Внутри её встретил доктор Грейсон, невысокий мужчина с тонкими губами и резкими, почти механическими движениями. Он коротко кивнул и повёл её по коридорам, представляя персонал и пациентов, но его голос звучал монотонно, как заезженная пластинка, и Мия быстро потеряла нить его слов. Её взгляд цеплялся за детали: бледно-зелёные стены, покрытые трещинами, скрипучие полы, запах старости и металла, пропитавший воздух. Но больше всего её поразили люди.

Пациенты двигались слишком синхронно. Старик в кресле-каталке поднял голову в тот же момент, когда медсестра повернулась к шкафу с лекарствами, их движения совпали с точностью маятников. Двое мужчин в палате одновременно моргнули, глядя в пустоту, а их руки, лежащие поверх одеял, дрогнули в одинаковом ритме, как будто кто-то дёрнул за невидимые рычаги. Мия замерла, её дыхание сбилось, а в груди закололо от внезапного страха. "Это ненормально, – подумала она, сжимая папку с бумагами так сильно, что пальцы побелели. – Это не может быть случайностью". Но она тут же одёрнула себя: "Перестань, Мия. Ты устала, перенервничала. Люди не куклы, это просто твоё воображение".

Она решила проверить свои подозрения. Подойдя к пожилой женщине, сидящей у окна с видом на пустой двор, Мия заставила себя улыбнуться и спросила:

– Как вы себя чувствуете сегодня?

Женщина медленно повернула голову, её движения были плавными, почти неестественными, как у заводной игрушки. Она открыла рот, чтобы ответить, но вдруг застыла, как статуя, с приоткрытыми губами и пустым взглядом, направленным прямо на Мию. Её сердце подпрыгнуло, а в горле застрял ком. И тут она увидела это – тонкие, едва заметные нити, похожие на паутинки, тянущиеся от рук женщины к потолку. Они дрожали в воздухе, словно живые, и исчезали в тёмной трещине над головой, где свет лампы не доставал. Мия моргнула, и видение пропало, как мираж. Женщина кашлянула, ожила и ответила хриплым голосом:

– Лучше, милая. Спасибо.

Мия отступила, чувствуя, как холодный пот стекает по её спине. Её руки задрожали, а в голове закружились вопросы. "Что это было? – думала она, прижимая папку к груди, как щит. – Нити? Или мне мерещится?" Она сглотнула, пытаясь успокоить дыхание. "Это тени, просто тени, – уговаривала она себя. – Усталость, мало сна, стресс. Я не сумасшедшая". Но её собственные слова звучали неубедительно, и она не могла избавиться от ощущения, что больница – это не место исцеления, а сцена какого-то жуткого спектакля.

Остаток дня прошёл в густом тумане. Мия осматривала пациентов, заполняла карточки, но её взгляд то и дело возвращался к их движениям – слишком точным, слишком одинаковым, как у марионеток на невидимых нитях. Даже доктор Грейсон, отдавая указания, двигал руками с какой-то пугающей ритмичностью, будто повторял заученный танец. К концу смены она чувствовала себя выжатой, её разум был полон вопросов, а сердце колотилось от страха, который она не могла объяснить. Она хотела кричать, бежать, но вместо этого молча собрала вещи и побрела обратно в дом Маргарет, чувствуя себя маленькой и потерянной в этом странном, мёртвом городке.

Когда Мия вернулась, сумерки уже сгустились над Холлоу Крик, и дом встретил её гнетущей тишиной. Она рухнула на стул в своей комнате, бросив рюкзак на пол, и закрыла лицо руками. День оставил на ней тяжёлый отпечаток – всё вокруг казалось искусственным, как декорации в театре теней. Улыбки пациентов, их движения, даже скрип полов – всё это было слишком отрепетированным, слишком неживым. Её пальцы дрожали, пока она пыталась привести мысли в порядок. "Что за чертовщина тут творится? – прошептала она, глядя в потолок. – Это не больница, это… что-то другое". Её воображение рисовало картины: люди, подвешенные на нитях, как куклы, и кто-то невидимый, дёргающий за них из темноты.

Внезапно она хлопнула себя по лбу, чувствуя прилив раздражения. "Какого чёрта я не поискала информацию о Холлоу Крик раньше? – ругала она себя, доставая телефон из кармана. – Дура, могла бы хоть что-то узнать до того, как сунулась сюда". Она включила экран, но полоска сигнала была пуста. Мия нахмурилась, перезагрузила телефон – ничего. Сеть пропала. Её пальцы замерли, а в груди закололо от нового приступа паники. Она вспомнила, как ещё в поезде связь начала барахлить, а потом исчезла совсем, как только поезд остановился на платформе. "Я отрезана, – пронеслось в голове, и её дыхание участилось. – Совсем одна". Её взгляд метнулся к окну, за которым темнел двор, и ей показалось, что деревья там шевельнулись, хотя ветра не было.

"Ладно, не паникуй, – сказала она себе, сжимая телефон так, что костяшки побелели. – У Маргарет должен быть телефон. Я позвоню домой, услышу маму, Эмили, скажу, что всё в порядке". Ей нужен был голос из внешнего мира, что-то настоящее, чтобы убедить себя, что она не сходит с ума. Мия встала, глубоко вдохнула и спустилась вниз, стуча каблуками по деревянным ступеням. Каждый звук отдавался в её ушах, как удар молота, и она чувствовала, как нервы натягиваются, словно струны.

Маргарет стояла на кухне у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Её движения были такими же плавными и точными, как у пациентов в больнице – рука поднималась и опускалась в идеальном ритме, без единого лишнего взмаха. Мия остановилась в дверях, её горло сжалось.

– Маргарет, – начала она, стараясь звучать спокойно, хотя голос дрожал, – можно воспользоваться вашим телефоном? Хочу позвонить домой, сказать, что добралась.

Маргарет медленно повернулась, и её улыбка стала шире, обнажая зубы, которые казались слишком белыми в тусклом свете лампы. Её глаза, обычно тусклые, теперь были пустыми, как стеклянные шарики, вставленные в лицо куклы. Они смотрели на Мию, но не видели её – или видели что-то за ней.

– Это больше не нужно, – сказала Маргарет тихо, но её голос резанул по нервам Мии, как скрежет металла по стеклу.

Мия замерла, её ноги приросли к полу.

– Что… что вы имеете в виду? – выдавила она, отступая на шаг. Её сердце заколотилось так сильно, что она слышала его стук в ушах.

Маргарет не ответила. Она просто стояла, глядя на неё с той же искусственной улыбкой, и её руки продолжали помешивать суп – ровно, ритмично, как заведённый механизм. Её лицо не дрогнуло, не моргнуло, и в этой неподвижности было что-то жуткое, нечеловеческое. Мия почувствовала, как холодный пот стекает по её спине, а в голове закружились обрывки мыслей: "Бежать. Надо бежать. Это не люди". Она пробормотала что-то невнятное про усталость, развернулась и почти бегом поднялась обратно в свою комнату, захлопнув дверь с такой силой, что зеркало на стене задрожало.

Сидя на кровати, она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, которая била её, как озноб. "Это больше не нужно", – эхом звучало в её голове, и каждый слог был как удар. Что это значит? Почему Маргарет выглядела так, будто кто-то выключил в ней всё живое? Мия закрыла глаза, но перед ней тут же возникли нити, тянущиеся от рук той женщины в больнице, и пустые глаза Маргарет. Её воображение нарисовало картину: она сама, подвешенная на этих нитях, с улыбкой, которая не её. Она вскочила, тряхнув головой, чтобы прогнать образ.

– Я схожу с ума, – прошептала она, прижимая ладони к лицу. – Это просто стресс. Завтра всё станет понятнее. Я справлюсь.

Но её голос дрожал, и в глубине души она знала, что Холлоу Крик – это не просто город. Это ловушка, и нити, которые она видела – или думала, что видела, – уже начали опутывать её.

Глава 4 «Разорванные струны»

Мия Филлипс проснулась на рассвете, но утро в Холлоу Крик не принесло света – только серую мглу, которая просачивалась сквозь занавески, как ядовитый туман. Её тело болело, будто она всю ночь боролась с чем-то невидимым, а разум был затянут паутиной кошмаров: тёмные улицы, неподвижные фигуры с пустыми глазами, нити, тянущие её куда-то в бездну. Она села, прижимая ладони к вискам, и попыталась вдохнуть, но воздух в комнате был густым, пропитанным запахом старого дерева и чем-то гнилостным, от чего её желудок сжался. "Я справлюсь, – прошептала она, но голос дрожал, слабый и ломкий, как стекло на грани разрушения. После вчерашнего – пустых глаз Маргарет, её слов "Это больше не нужно", синхронных движений в больнице – Мия чувствовала себя пойманной в ловушку, и каждый звук дома был как удар молота по её нервам.

Она заставила себя встать, натянула свитер дрожащими руками и посмотрела в зеркало. Её лицо было бледным, почти мертвенным, с тёмными тенями под глазами, а карие глаза блестели от страха и усталости. "Второй день, – подумала она, сжимая кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. – Я должна держаться". Но внутри неё бушевала буря: часть её кричала бросить всё, бежать к платформе, сесть на первый поезд и забыть этот город, как страшный сон. "Я не обязана здесь оставаться, – шептал голос в голове. – Это не моя война. Я могу уехать прямо сейчас". Но другая часть, упрямая и злая, цеплялась за мысль: "Если я убегу, я никогда не узнаю, что здесь творится. А вдруг это не просто город? Вдруг оно последует за мной?" Эти мысли раздирали её, как когти, и она не знала, чему верить.

Мия спустилась вниз, избегая взглядов Маргарет и её семьи. Их лица, застывшие в искусственных улыбках, казались вырезанными из воска, а их движения – слишком плавными, слишком точными – заставляли её кожу покрываться мурашками. Она пробормотала "доброе утро" и выбежала на улицу, чувствуя, как дом провожает её тяжёлым, неживым взглядом, словно стены дышали за её спиной.

В больнице утро началось с привычной рутины: осмотр пациентов, записи в карточках, сухие указания доктора Грейсона. Но Мия не могла сосредоточиться – её взгляд цеплялся за движения персонала и больных, слишком синхронные, слишком неестественные. Её руки дрожали, пока она держала папку, и она шептала себе: "Это нервы. Просто нервы". Но всё изменилось, когда она вошла в палату номер шесть.

Там сидел мужчина, которого она не видела вчера. Лет сорока, с впалыми щеками и растрёпанной бородой, он выглядел живым – его движения были резкими, дёргаными, как будто он боролся с невидимыми путами. Когда Мия подошла, он поднял голову, и его глаза, полные ужаса и отчаяния, вонзились в неё, как крючья. Она замерла, её сердце заколотилось так сильно, что она ощущала его удары в горле.

– Вы новенькая, да? – прохрипел он, и его голос был грубым, но настоящим, не похожим на пустые интонации других.

– Да, – ответила Мия, её голос дрогнул. – Я Мия Филлипс, прохожу практику. Как вас зовут?

– Джон, – сказал он, наклоняясь ближе, и его руки задрожали, цепляясь за края кровати. – Слушай меня. Ты должна помочь мне. Они знают, что я сопротивляюсь.

– Кто? – Мия сглотнула, чувствуя, как холодный пот стекает по её спине.

– Тот, кто дёргает за нити, – прошептал Джон, и его взгляд метнулся к потолку, где тени сгущались в углах. – Ты видела их, да? Эти проклятые нити. Они везде.

Мия отступила, её горло сжалось от воспоминаний: женщина в больнице, тонкие паутинки, тянущиеся вверх, её собственные попытки убедить себя, что это иллюзия.

– Я… я не знаю, что видела, – выдавила она, но голос был слабым, почти умоляющим.

Джон схватил её за руку, его пальцы были ледяными, дрожащими, и вцепились в неё с отчаянной силой.

– Не ври себе, девочка. Ты видела. Они хотят тебя тоже. Помоги мне выбраться, пока он не заметил!

– Кто "он"? – спросила Мия, её сердце билось так громко, что она едва слышала его ответ.

Но прежде, чем Джон успел заговорить, его тело напряглось. Его глаза расширились, рот приоткрылся в беззвучном крике, и он задрожал, как будто кто-то рванул невидимые рычаги. Мия отшатнулась, глядя, как его движения становятся плавными, механическими, а лицо застывает в жуткой, искусственной улыбке. Она посмотрела вверх – и на миг увидела их: тонкие, мерцающие нити, спускающиеся с потолка, впивающиеся в его руки, шею, голову. Они дрожали, как живые, и тянули его, как марионетку. Свет мигнул, и видение исчезло, но её разум кричал от ужаса. Джон моргнул и сказал ровным, пустым голосом:

– Всё в порядке, доктор. Я чувствую себя лучше.

Мия попятилась, её ладони вспотели, а ноги подкашивались. Она выбежала из палаты, чувствуя, как страх сжимает её грудь железным обручем. "Он был живым, – думала она, прислоняясь к стене коридора. – А теперь… что-то забрало его". Слова Джона эхом звучали в её голове: "Они хотят тебя тоже". Её разум разрывался: "Бежать. Надо бежать. Собрать вещи и уехать, пока я ещё могу". Но другая мысль, острая и болезненная, вцепилась в неё: "Если я убегу, я никогда не узнаю, кто это делает. И что, если оно найдёт меня там, дома?" Она закрыла глаза, чувствуя, как слёзы жгут веки, но проглотила их, стиснув зубы. "Я не могу просто сдаться", – решила она, хотя страх шептал ей обратное.

Вернувшись в дом Маргарет, Мия чувствовала себя раздавленной. День в больнице – слова Джона, его превращение, пустота улиц, где она так и не встретила ни души, – оставил её на грани ужаса. Она рухнула на кровать, но сон не шёл – её разум был полон теней и нитей, а сердце колотилось от ужаса и злости. "Я не хочу здесь оставаться, – думала она, сжимая одеяло. – Это место ненормальное. Я могла бы уйти прямо сейчас, ночью, добраться до платформы… Но что, если поезд не придёт? Что, если это ловушка?" И тут же другая мысль: "Джон знал что-то. Он сопротивлялся. Может, я тоже смогу?" Её взгляд упал на шкаф в углу – старый, деревянный, с облупившейся краской. Он казался зловещим, как саркофаг, и после слов Джона что-то в нём тянуло её, как магнит.

Мия встала, её ноги дрожали, но она шагнула к шкафу. "Я должна знать, – подумала она, сжимая кулаки. – Если я убегу, не разобравшись, это будет преследовать меня всю жизнь". Она взялась за ручку, её пальцы были ледяными, и дверца скрипнула, открываясь с протяжным стоном, от которого её кожа покрылась мурашками. Внутри было темно, пахло сыростью и пылью, но в дальнем углу что-то лежало. Мия наклонилась, щурясь в полумраке, и её дыхание остановилось.

Это была кукла. Маленькая, с каштановыми волосами, завязанными в хвост, и крошечными очками на деревянном лице. Её лицо – Мия Филлипс, вырезанная из дерева, с застывшей улыбкой, которая была одновременно её и чужой. От рук и ног куклы тянулись тонкие нити, завязанные узлами, и уходили вверх, к полке шкафа, где исчезали в тенях. Мия замерла, её кровь застыла, а в горле застрял крик. "Это не я, – пронеслось в голове. – Это не может быть правдой". Но её рука потянулась к кукле, и когда пальцы коснулись холодного дерева, её собственная рука дрогнула, как будто кто-то рванул её за невидимую струну. Она вскрикнула, отдёрнув руку, и кукла упала на пол с глухим стуком, а нити натянулись, дрожа в воздухе.

В тот же момент тишина разорвалась шёпотом – низким, тянущим, идущим из стен, из-под пола, из шкафа. "Мия… Мия…" – звал голос, холодный и липкий, как дыхание призрака. Она попятилась, её взгляд метался по комнате, и тут она заметила: тени в углах шевелились, вытягивались, как пальцы, тянущиеся к ней. Пол под ногами дрогнул, и ей показалось, что он мягкий, живой, готовый проглотить её. "Кто здесь? – выкрикнула она, но голос сорвался в хрип. – Оставьте меня!" Шёпот стал громче, обволакивая её, и её ноги задрожали, как будто кто-то тянул их вниз.

Мия рухнула на кровать, прижимая руки к ушам, но голос пробивался сквозь пальцы, а её тело казалось чужим, тяжёлым, как марионетка на сломанных нитях. "Бежать или остаться? – думала она, задыхаясь от ужаса. – Если я уйду, я спасусь… или потеряю себя навсегда? А если останусь… смогу ли я победить это?" Она открыла глаза и посмотрела на куклу – та лежала на полу, и в темноте её деревянная рука шевельнулась, а нити натянулись, как живые вены. Мия сжалась в комок, её разум кричал от страха, но где-то в глубине вспыхнула искра: "Джон сопротивлялся. Я тоже смогу. Я найду, кто это делает". Но тени в углах росли, и шёпот становился громче, обещая, что нити уже рядом.

Глава 5 «Письма из прошлого»

Мия Филлипс открыла глаза в предрассветной мгле, но утро в Холлоу Крик не принесло света – только тяжёлый, серый полумрак, который сочился сквозь занавески, как ядовитый дым. Она отметила про себя, что еще ни разу не видела, чтобы здесь светило солнце. Её тело вновь ныло, словно она всю ночь сражалась с невидимым врагом, а разум был опутан обрывками кошмаров. "Я больше не выдержу, – думала она, её голос в голове дрожал, слабый и ломкий, как стекло перед ударом. – Это место высасывает из меня жизнь". Её пальцы вцепились в одеяло, дрожа от холода и страха, который въелся в кости, как сырость в стены этого проклятого дома. Перед глазами вспыхнула кукла из шкафа – её собственное лицо, вырезанное из дерева, нити, исчезающие в тенях, шёпот, звавший её по имени. Она сжала кулаки, ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы, но боль не прогнала ужаса.

"Бежать, – шептал голос внутри, отчаянный и громкий. – Собрать вещи, добраться до платформы, уехать, пока я ещё могу". Мысль о бегстве была сладкой, как глоток воды в пустыне, и Мия почти видела себя в поезде, глядящей в окно, где Холлоу Крик растворяется в прошлом. Но другая часть её, упрямая и злая, цеплялась за воспоминание о Джоне – его живых глазах, его словах: "Они хотят тебя тоже". "Если я убегу, я никогда не узнаю, что здесь происходит, – думала она, её дыхание участилось. – А что, если это не закончится? Что, если оно найдёт меня там, дома, в моих снах?" Её разум разрывался, как ткань, которую тянут в разные стороны, и она не знала, где правда – в страхе или в решимости. Она встала, её ноги дрожали, но она заставила себя двигаться, натягивая свитер холодными, непослушными руками. "Я врач, – повторяла она, как мантру, глядя в зеркало на своё бледное, измождённое лицо с тёмными кругами под глазами. – Я не сдамся". Но отражение смотрело на неё с сомнением, и она отвернулась, чувствуя, как слёзы жгут веки.

Утро в доме Маргарет прошло в гнетущем молчании. Мия спустилась вниз, стараясь не смотреть на семью – их пустые улыбки, их синхронные движения резали её, как осколки стекла. Маргарет помешивала что-то на плите, Томас и Джейкоб сидели за столом, их головы повернулись к ней одновременно, как у кукол на шарнирах. Она пробормотала "доброе утро" и выбежала на улицу, чувствуя, как их взгляды жгут ей спину, а дом провожает её тяжёлым, неживым дыханием. Улицы Холлоу Крик были пусты, как всегда – ни звука, ни движения, только ветер гнал пыль по асфальту, и голые деревья тянули ветви к небу, как скрюченные пальцы. "Где все? – думала она, её шаги эхом отдавались в тишине. – Это не город, это склеп". Она ускорила шаг, почти побежала к больнице, сжимая рюкзак, словно он мог спасти её от теней, которые, казалось, шевелились в углах её зрения.

Доктор Грейсон ждал её в коридоре, его фигура была неподвижной, как статуя, а движения – резкими, механическими, как у заводного механизма.

– Сегодня ты работаешь в архиве, – сказал он, его голос был ровным, как метроном, без тени тепла. – Разбери старые записи.

Мия кивнула, её горло сжалось, не давая выдавить даже фальшивую улыбку. Архив звучал как передышка от пациентов с их синхронными движениями и пустыми глазами, но что-то в тоне Грейсона – слишком холодное, слишком нечеловеческое – заставило её сердце забиться быстрее. Он повёл её вниз по узкой лестнице в подвал, где ступени скрипели под ногами, как кости, а воздух был сырым, пропитанным запахом плесени и земли. Архив оказался тесной комнатой с голыми бетонными стенами, заваленной коробками и папками, покрытыми толстым слоем пыли. Лампа над головой мигала, бросая дрожащие тени, и когда Грейсон закрыл дверь, глухой стук отозвался в её груди, как удар по крышке гроба. Она осталась одна, и тишина обрушилась на неё, тяжёлая и липкая, сжимая горло.

Мия начала перебирать бумаги, её пальцы дрожали над пожелтевшими листами, но мысли возвращались к Джону – его отчаянный взгляд, его слова о нитях, его внезапное превращение в марионетку. "Он сопротивлялся, – думала она, её дыхание было неровным. – Он был живым. Может, я ещё могу его вытащить". Она пыталась сосредоточиться на работе, но её взгляд зацепился за коробку, спрятанную под столом. Она была чище других, почти новой, и что-то в ней манило её, как магнит. Мия вытащила её, её сердце заколотилось, и открыла крышку. Внутри лежали не медицинские карты, а письма – десятки запечатанных конвертов, сложенных аккуратными стопками, словно кто-то бережно хранил их годами.

Она взяла одно, её пальцы дрожали, и прочитала адрес: "Госпиталь Холлоу Крик, Элизабет Мартин". Другое: "Джеймс Уилсон". Имена были незнакомыми, но обратные адреса – города за пределами Холлоу Крик – заставили её замереть. "Приезжие, – поняла она, её дыхание сбилось. – Как я. Как Джон". Она перебирала письма, и с каждым конвертом её страх рос, как тёмная волна. Почему они не распечатаны? Почему их так много? Её руки тряслись, пыль поднималась в воздух, и она кашлянула, чувствуя, как комната сжимается вокруг неё. И тут она наткнулась на последнее письмо – свежее, с ещё не выцветшими чернилами. "Джону Кэмерону, Госпиталь Холлоу Крик". Мия сглотнула, её горло пересохло, и она разорвала конверт, её пальцы оставляли влажные следы на бумаге.

Внутри был листок, исписанный детским почерком, и несколько строк от взрослой руки. Она начала читать, и её сердце сжалось, как будто кто-то стиснул его ледяными пальцами:

"Папа, мы с мамой скучаем по тебе. Ты обещал вернуться после доставки дерева, но прошло уже три месяца. Где ты? Я нарисовала тебе собаку, как ты просил. Приезжай скорее, ладно? Люблю, Эмма".