Анхорн. Цифровые Боги: Северные Королевства Предела

Интро

Цикл книг описывает реальность Предела, состоящую из материального мира и киберпространственной реальности – Лабиринта. Все это создал всемогущий Творец, который давно отошел от дел и ныне существует лишь в недрах Лабиринта. Заботу о своем творении он вверяет четырем Посланникам – цифровым Богам.

На протяжении миллиардов лет они оберегают и направляют всех живых существ, разрешая глобальные конфликты, предотвращая эпидемии и планетарные катастрофы, даруя новые знания и технологии.

На сегодняшний момент в Пределе множество разнообразных рас и существ. В книге мы встретимся: с людьми, с лирианцами – воинственными ящерами, аломеями – существами, похожими на космических куниц, что пилотируют звездолеты, аноксами – ушастыми ручными навигаторами аломеев, магианами – существами с функциями биологических компьютеров, элефтидами – загадочными созданиями с прозрачной кожей. А также с рядом синтетических форм жизни – роботами, дронами, андроидами, киборгами и репликантами.

Технологии практически достигли своего апогея: жителям Предела доступны космические технологии перемещения на дальние рубежи, кибернетические импланты, виртуальная реальность, продлевающая жизнь генная инженерия, телепортация при помощи стационарных платформ. Единственное, что остается пока не доступно – полное копирование личности, запрещенное религией Анхорн.

Развиваясь и расселяясь по галактике, живые существа объединились в несколько межпланетных государств: Империя Алур, Северные Королевства Аштан и Таммиль, свободная республика Тэренсия. Некоторые части глубинного космоса, однако, остались неизученными и неизведанными, а часть планет находится под контролем вольных народов – контрабандистов и космических пиратов. В первой книге большая часть событий происходит на планетах Империи Алур, отсюда и название. Империей управляет династия Императоров Армеев, где власть с основания государства переходит только по мужской линии.

В Пределе повсеместно распространена религия Анхорн, почитающая цифровых Богов, которых также называют Посланниками Лабиринта или Мастерами Анхорн. Всего их четверо – Мудрец (Мастер Мин, Посланник знаний и мудрости), Хранитель (Мастер Мирэй, Посланник жизни и смерти), Арбитр (Мастер Карделия, Посланница войны и правосудия), Механик (Мастер Глен, Посланник творения и времени). Мастера Анхорн обладают особыми силами, невообразимыми знаниями и огромной властью.

Единственной неразрешимой задачей для Посланников оказалось нашествие неизведанных и неподконтрольных созданий, названных мимиками. Они разоряют и уничтожают планеты, паразитируют на живых созданиях, поглощают все биологические структуры на своем пути. Захватчики попадают в Предел через Разломы (межпространственные дыры между миром Предела и местом обитания мимиков), стремясь уничтожить все живое. За двадцать тысяч лет до описанных в книге событий произошла Война Первых Корней – вторжение мимиков, в ходе которого им чуть не удалось совершить задуманное. Совместными усилиями Посланников и воспитанных ими охотников Анхорн удалось уничтожить флот вторжения и запечатать большую часть Разломов, но враг остался не побежден.

Часть I: Железный Консул | Варрус

Предел был поглощён агонией. Медленно, но верно жизнь, построенная миллиардами лет правления Анхорн стиралась, будто никогда и не существовала. Щупальца незримого кошмара, казалось, оплели почти все планеты среди неисчислимых звёзд, озаряясь всполохами страха, теряясь в бездне. Не в силах более нести бремя власти под натиском войны, правители крупнейших государств искали защиты у Богов Анхорн. Живые, все без исключения, вздымали руки к цифровой вселенной, умоляя её Посланников о милости, спасении, защите. Свободные синтетики, обладавшие волей и сознанием, устремились к подножию Золотого Храма, в поисках заслона, способного обезопасить хрупкие процессоры, спасти их сети. И даже самые бесстрашные контрабандисты, убийцы, наёмники, пираты желали примкнуть к объединённой армии под началом Арбитра. Никто не знал, что такое мимики. Никто не ведал, кроме охотников Анхорн, как их убить. Мир вдруг перевернулся, в одно короткое мгновение его сотряс самопроизвольный код разрушения, дарованный Механиком. Электроника сбоила. Все устройства, незащищённые ранее файрволами глобальной системы Анхорн, были уничтожены. Планетарная оборона для большинства включала в себя развёртывание той всеобъемлющей сети файрволов, поддерживаемой из Золотого Храма. Решение, правда, временное. Не самое удачное и продуктивное. Но оно работало, по крайней мере, пока. Те звёздные системы, что не были защищены, а это в основном входящие в их состав, свободные от государственной принадлежности, обитаемые экзопланеты потеряли девяносто процентов своих электронных систем. Вместе с ними самоаннигилировались все скудные протоколы сдерживания и защиты. Эти планеты пали первыми. Сначала были роботы и их летальное вооружение, не знавшее пощады, а следом появились корабли. Массивные металлические ульи, дышавшие тепловой смертью, отравляя и поглощая всё живое. И там, где бесплотные тела захватчиков не оставляли больше ничего, высаживались семена новой жизни – отравленной, изменённой, искажённой. Симбионты, как и было задумано двумя безумцами, явились последними. Это было похоже на обновлённый цикл жизни и смерти вне воли Анхорн, едкую иронию в адрес Хранителя, насмешку над его природой и плевком в возложенное на его плечи бремя. Всё исказилось и всё больше не было нормальным.

Стрелок стоял у панорамного окна. По идеально выложенным гравийным дорожкам внутреннего сада барабанил беспощадными зарядами ливень. Свет от внешних неоновых приборов-осветителей вокруг дворца Галактического Совета Алур едва-едва пробивался сквозь пелену яростной бури, разразившейся сегодня на Алурисе, так внезапно и так некстати. Геометрическое убранство сада и идеально подстриженные роботами изгороди разметала водой и грязью. На стёклах голограммами танцевали отражения гостей сегодняшнего вечера, неустанно размываемые вертикально стекающими каплями дождя. Лирианцу это не нравилось. Всё не нравилось: чёртов ливень, высокопоставленные чиновники, неуместное мероприятие, и главное – нахождение здесь команды Горизонта. Он не хотел сюда лететь, но понимал, что должен был. Не из-за приказа. Приказ был вовсе ни при чём, его и не поступало. Просто просьба. Да, и магиан ему полюбился, негоже бросать бывшего секретаря в столь знаменательный день. Коронация для Императора может быть только одна… первая, она же и последняя.

– Смотреть не могу на твою кислую рожу, – шикнул раздражённый голос позади стрелка, выводя из мысленного оцепенения.

Варрус обернулся. Лайт – бессменный капитан Горизонта уплетал рыбные канапе, не жуя, а заглатывая их одна за другой, задорно отправляя в рот шерстяной рукой. На его плече восседал анокс и жалобно скулил, присматриваясь и принюхиваясь к вожделенным канапе, продолжающих исчезать в бездонных недрах пилота. Зверёк-навигатор претендовал на угощение, но Лайт не спешил делиться. Он ел за троих, а иногда и за четверых. Это был второй поднос, поглощённый им за этот вечер и, видимо, не последний. Аломеи неравнодушны к рыбе и не умеют пить алкоголь, поэтому вечно угрюмый пилот в кои-то веки получал удовольствие от столь внезапно свалившегося на их головы приглашения на коронацию нового Императора Алур – Стикса Армея I.

– Так не смотри! Если ты хотел меня подбодрить, то знай, что психолог из тебя никудышный, – нахмурившись, произнёс лирианец. – Если ты вдруг подрабатываешь на стороне, то лучше брось.

Лайт застыл с канапе, не донеся закуску до рта и закипая от злости. Огрызнувшись отборными ругательствами, он замахнулся ею на обидчика, но вовремя одумался, и, подняв руку вверх, пожертвовал столь неудачное орудие возмездия в пользу зверька на плече. Едой не балуются, а уж тем более – не поучают лучших друзей, упавших с головой в праздное уныние.

Играла приглушённая и расслабляющая музыка с отчётливыми переливами струнных инструментов. В парадном зале собрались члены Галактического Совета с семьями, некоторые специально приглашённые гости: учёные, политики и видные деятели культуры Империи. Военных не было, все генералы далеко отсюда, у Золотого Храма на попечении Арбитра. Гости, разодетые в вечерние костюмы и длинные, блестевшие неоном платья хаотично расположились по залу. Нигири сказал бы, что здесь замешаны законы случайного распределения частиц, но был слишком увлечён беседой с загадочным и статным человеком в элегантном синем костюме, сидевшем на его слегка располневшей фигуре практически идеально. Его благородная кучерявая шевелюра отливала серебром, а хитрые глаза безжалостно ввинтились в собеседника. То был Ройлес Крейс – осанистый мужчина чуть за тридцать, но успевший собрать целый комплект научных премий к своим годам. Человек, изучавший космос и его влияние на живых. Главный техник Горизонта от беседы не отрывался, впрочем, их ненавязчивый диалог скорее походил на монолог Нигири с самим собой. Он умел выбесить своей бессмысленной околонаучной болтовнёй с кучей ничем не подтверждённых гипотез даже Хранителя и, похоже, поставил себе задачу провести аналогичный фокус с Крейсом, но тот держался, изображая живой интерес к предмету их разговора.

– Даже в приличном месте не можете без ссор? – со спины к лирианцу и аломею подошла Ашаса Рин.

На монахине с Хитрина зловеще поблёскивал комплект чёрно-золотой формы охотников Анхорн. Чёрные глаза Рин осматривали зал осторожно, а как только девушка цепляла взглядом кого-то из гостей, пусть и случайно, она его стыдливо опускала. Ей не нравилось здесь находиться, как и Варрусу. Свой дар она не выбирала. Зная о возможностях её глаз, многие из приглашённых посматривали на неё с подозрительным, необоснованным презрением. Она не могла приглушить зрение. При всё желании у неё не получилось бы не видеть мир вокруг в свете рентгеновских лучей.

– Это всё он! Скучающая ящерица! – рыкнул обвинения Лайт, задержав взгляд на бокале шампанского в руках бортового врача Горизонта. – Тоже, что ли, напиться?

– Не приходи потом ко мне за анальгетиком с янтарной кислотой, – предупредила его Аша, памятуя о врождённой неспособности организма аломея без сопутствующих проблем, усваивать алкогольные напитки.

Стоило ли говорить, как сам Лайт страдал из-за специфического недуга. Ох, гены! Ох, обмен веществ! Барную стойку на Горизонт хотел именно он, его инициатива была болезненной и наказуемой. Но кто не рискует, тот, как известно, не пьёт и не отлеживаётся потом три дня с жутким отравлением в медицинском крыле.

– Ты врач или кто вообще?! – аломей фыркнул и вместе с аноксом вернулся к процессу бесконтрольного поглощения рыбных канапе.

– А Сэм, где? – поинтересовался лирианец у Аши, считая, что отвечать на предыдущий вопрос монахини – ниже его достоинства.

Вся команда Горизонта прибыла на торжественную церемонию в боевой форме, никаких парадно-выходных костюмов у них и не водилось, а приходить в гражданском как-то не солидно. Из-за воинственного облачения Анхорн на них поглядывали с опаской, обходя стороной. Ну мол – на всякий случай. Вы тут, конечно, без оружия и всё такое, но от греха подальше. Чёрт, разбери этих охотников… что им покажется обидным.

– Вон там! – Аша махнула рукой вперёд, указывая на полукруг женщин в длинных вечерних платьях. – Цветёт и пахнет! Хоть у кого-то всё хорошо.

– Рецепт популярности нынче очень прост: брутальный взгляд, куча железных мускулов, нательные татуировки и большие пушки… – устало констатировал Варрус, наблюдая за тем, как дамы обступили их боевого товарища-киборга.

Женщины восторженно рассматривали Сэма, восхищённо просили потрогать его стальные бицепсы, шутили с ним про техно-мальчиков с Аплекса, не упуская минутной возможности пофлиртовать с охотником. Бывший наёмник отвечал охотно, наслаждаясь вниманием и пуская в ход своё мужское обаяние. Одна ночь в приятной компании ему не помешает. Всем охотникам Анхорн не помешало бы расслабиться. Впереди – на горизонте событий застыло печальное марево будущего, где даже одна спокойная ночь станет для них неоценимо недоступной.

– Старо как мир, – не впечатлившись, заметила Аша. – Так Арбитр не явится?

“Я-то откуда знаю? Можно подумать, что мне известно больше. Она попросила нас приехать на эту чёртову коронацию. Но про себя и остальных Посланников ничего не обещала. Я понимаю, что для них дать Благословение равно – взять на себя большие обязательства. А их сейчас хватало через край”, – подумал раздражённо стрелок.

– Я не в курсе. Не явиться на коронацию будущего Императора было бы странно с их стороны, не находишь? Ведь предыдущего правителя они приговорили к смерти.

– Пути Анхорн непостижимы.

Церемониал коронации включал в себя три внушительных комплекса мероприятий. Первый заключался в передаче электронных ключей к локальной сети каждой из планет, входящих в состав Империи. Ключи открывали доступ к внутренней системе безопасности, которой по праву сильнейшего владела Империя. Для этого на большом сенсорном экране в реальном времени запускалась трансляция, где выбранный наместник от конкретной планеты союза, являвшийся действующим членом Галактического Совета, пересылал символические ключи власти на ингиметр нового Императора. То был современный способ принести клятву верности будущему правителю. Самое бесценное, что нынче могло заполучить межгалактическое государство в процессе колонизации новых миров – коды доступа от внешней сети, открывавшие дорогу изобилия для победителя, и инструмент безоговорочного подчинения для побеждённых.

Вторая процедура возвеличивала и фактически закрепляла титул следующего представителя династии Армеев в истории правления Империей, предоставляя вакантное место в длинном списке Императоров тому единственному, кто отныне будет править всеми. На голову будущего Властителя Алур надевали Тиару Контроля – модуль управления орбитальными спутниками Алуриса со встроенным интерфейсом. Любой из тысячи спутников мог быть перемещён и активирован простой протокольной связью между нейромодулем Тиары и наручным ингиметром Императора. Тиару при помощи синтезируемой стали из наноботов и проводящей материи Лабиринта создали Боги Анхорн, передав управление орбитальными спутниками тогдашнему Императору. Это была история почти забытого прошлого. Третья процедура, с одной стороны, была необязательной, но с другой – самой важной и необходимой новому правителю Империи. Благословение одного из цифровых Богов даровалось открыто, но только по добровольной воле Анхорн. Если ни один из Посланников не являлся на церемонию с желанием одарить Благословением своего ставленника, то коронация заканчивалась ещё на втором этапе. Официально – отсутствие прямого покровительства Богов Анхорн считалось неблагоприятным знамением для нового Императора. Но история, впрочем, умалчивала, что порой появление цифровых Богов на мероприятии зависело не только от их симпатии к избранному правителю, но и от самой возможности прибытия Посланников в конкретный момент времени и пространства. Они уходили в Лабиринт на сотни лет, не имея сиюминутной возможности вернуться.

“В чём-то Аша права – пути Анхорн непостижимы. У них всегда есть план. Нам живым может показаться, что никакого плана и вовсе нет, но он существует. Просто пока хрупкий, столь ненадёжный и отчаянный, будто шитый белыми нитками по цифровому полотну вселенной. Грядущая война – испытание для разрозненного культа, но проблема даже не в этом. Глобальный план противостояния Механику только-только начинал формироваться, ведь тень невозможности его предательства и даже мнимой вероятности оправдания его деяний ещё жили в их синтетических сердцах”, – поразмыслил про себя стрелок, а вслух после нескольких секунд молчания произнёс:

– Благословением они теперь не раскидываются.

– Почему? Я думала в наших интересах дружить с Империей в текущих реалиях, – Аша закатила глаза на очередной недовольный шёпот в её сторону, от проходивших мимо гостей.

– Так оно и есть. Но дав Стиксу желаемую поддержку, они тем самым вложат в руки Механика ещё один победный козырь.

Аша обдумывала слова лирианца, понимая, что его суждения правильны.

– Он получит ключ к управлению оппозиционно настроенными группировками ? – предположила монахиня.

– Дальние рубежи Империи всегда были местом малоприятным. А когда на границах нет ни одного действующего флота… сама понимаешь, – лирианец многозначительно помотал головой. – На месте лидеров оппозиции я бы такого шанса не упустил.

– И правда.

– Нестабильность – благодатная почва для разрушительных идей Механика. Везде, где есть возможность устроить саботаж, он это сделает, – грустно подвёл итог беседы Варрус.

– Хочется верить, что у бывшего секретаря всё же получится избежать раскола.

– Поглядим. Увы, пока расклад не в нашу пользу. А вон он, кстати, идёт сюда, – отметил лирианец, бросая взгляд вперёд сквозь расступавшихся гостей.

К ним величественной поступью шёл будущий властитель тысячи миров.

Лайт

Лайт злился. Его можно было понять: не всякий хороший день выдаётся так неожиданно. Выходной перед бурей, неспешный выдох перед грядущей войной, красивый вечер в первых рядах, изысканные угощения и расслабляющая музыка, где и когда все эти подарки судьбы им предоставят ещё? А чёртова ящерица снова кидается своими глупыми шуточками. Мерзкими, до одури саркастичными, даже немного обидными. Хоть бы раз этот лирианский старпом, вспомнил, кто здесь капитан! А он только дерзит, хамит и всячески хандрит без Арбитра. Лайт придерживался мнения, что всякий замысел судьбы можно повернуть в свою сторону, ну или хотя бы попытаться. Старанье в счёт идёт. Раз пригласили – надо веселиться!

– Капитан-куница, не мог бы ты вернуться к нам поближе? – звонко пролепетала эта самая расстроенная ящерица. – К нам будущий Император идёт, – объяснился Варрус.

Лайт бросил на стоявших поодаль друзей злобный, прищуренный взгляд и неаккуратно втиснул пустой поднос от рыбных канапе между блюд и тарелок на ближайший фуршетный стол. Это был третий по счёту. Мужчина в бледно-белом костюме с аккуратными усами, выбиравший между алурианскими креветками на шпажках и мясным рулетом с мятным соусом, скосил хмурый взгляд на уходившего пилота Горизонта. Увы, базовыми навыками этикета Лайт не владел. На Зитриксе аломеев учили пилотировать космические корабли, летать на всех видах воздушного транспорта, принимать важные управленческие решения и отвечать за команду головой. Пустопорожние науки вроде истории, культуры и социологии аломея никогда не привлекали. В них не было смысла, когда наступал момент спасать свою шкуру. Лайт это знал не понаслышке.

– Ещё раз назовёшь меня капитаном-куницей, я тебя тресну! – угрожающе оскалился Лайт, вставая впереди Варруса и Аши.

Последняя злобно цыкнула, нараспев прошипев:

– Зат-кни-тесь!

Пилот Горизонта ощущал затылком, что лирианца так и подмывало вновь злобно и обидно прокомментировать его невыдающийся рост. В глазах друга блестели задорные искры, а рот перекосился в хищной улыбке. От потасовки на людях их спасла приближавшаяся фигура Стикса. Будущий Император прибыл не один. Под руку с ним вышагивала мягкой походкой, словно инопланетная важная птица, высокая женщина-магиан. Острые рога, чуть изогнутые, отливали красным золотом. Её глаза – бездонное море синевы смотрели на высокородных гостей с расчётливой холодностью. В ней сквозили попеременно пренебрежение и отчуждённость. Будто она делала этому миру великое одолжение, ведя будущего Императора на предстоящую коронацию. Длинное платье с королевским шлейфом оплетало точёную фигуру серебряной матовой паутиной. На ней не было украшений – ни единой безделушки. Глядя на других гостей, легко нечаянно ослепнуть – сплошь шик, блеск, серебро да золото. Но эта женщина знала себе цену. В её глазах плескалась бездна драгоценных знаний.

“М-да… а Стикс-то теперь понятно, в кого таким унылым терпилой вырос. Гольдоран, Гольдоран. Да, пёс с ним! Место, конечно, дрянное, но с генами такой мамаши станешь тут мрачным”, – раздражённо отметил про себя Лайт. Даже не зная, кем именно Стиксу приходилась холодная магиан, пилот не мог не отметить их внешнего сходства и сделать простые выводы.

Будущий Император, заприметив гостей, повеселел. Его сухие губы изогнулись в непринуждённой улыбке. Лайт отчётливо разглядел, как разительно их бывший временный сотоварищ изменился с последней памятной встречи. Возмужал, приобрёл титановую сталь во взгляде, обзавёлся приметной тёмно-бордовой мантией в пол. Ну, в общем, навёл на себя Имперского лоска, избавляясь от рабской скорлупы из памятных привычек, полученных на Гольдоране, словно наконец оперившийся птенец, только-только вылетевший из гнезда. Не самое приятное вышло тогда прощание. Арбитр отправила Императора Аламара в полёт вечного круговорота Горнила Душ, а Стикс проваливший защиту владыки, спешно улетел в закатное небо Хитрина. Посланница ничего не объясняла, а Лайту по большому счёту было всё равно. Сложные вселенские игры Посланников его мало касались. Что может противопоставить их воле Лайт? Нигири и Аша? Сэм, конечно, здоровый верзила, но Арбитра массой напугать не получиться. Да, даже Варрус ничего не сможет сказать вопреки. И, вероятно, не будет. Пеплом пусть покроются их хитроумные задумки, для Лайта на первом месте стояла команда. К счастью, их с Посланницей приоритеты в этом отношении совпали, поэтому-то аломей и выбрал местом службы Горизонт. Он мог быть сейчас Имперским флотоводцем, но не хотел. Он хотел обрести дом, навеки потерянный им однажды.

Стикса формально сопровождали гвардейцы. Их сине-жёлтая форма, вызывающее пестрила ярким пятном среди моря гостей и политиков, будто диковинный рекламный транспарант. Гвардейцы шли позади, не приближаясь к будущему Императору и его царственной спутнице. Никаких силовых щитов при них не было. Они защищали Империю и её законного правителя. Но что им было делать, когда светило Империи и само неплохо могло ошпарить врагов? Ошпарить, зарезать, удушить, умертвить, утопить… девяносто девять способов быстрых смертей! Пособие для выпускников гильдии Архари гласило так: “используйте первый способ против массивных врагов… второй против ловких… и так далее”.

Памятуя о важности Имперских традиций, упразднять гвардию Стикс не стал, но полномочия им сильно урезал. Он подвёл мать вплотную к троице с Горизонта. Сэм ещё наслаждался женским вниманием, а Нигири, казалось, был на шаг ближе к желанной цели – довести до нервной истерики доктора Ройлеса Крейса.

– Друзья, спасибо, что приняли моё приглашение и приехали, – будущий Император мягко кивнул в знак приветствия.

– Нет. Вы тут ни при чём, господин Стикс, это мы приглашение Арбитра приняли сюда приехать, – просипел Варрус над головой у Лайта. Старпом расплылся в хищной улыбке и засмеялся.

– Правда? – переспросил магиан.

– Попробуйте поспорить с Посланницей войны и правосудия всерьёз!

Стикс шутку понял, уголки его губ предательски поползли вверх, поднимая в памяти их былые приключения. А вот его спутница юмор не оценила, продолжив источать холод и высокомерие, она ждала, пока её представят.

– Леди Хаст, хочу вас познакомить с командой Горизонта, – вспомнив о приличиях, Стикс обратился к соплеменнице. – Лирианский стрелок Варрус Эйт, первый помощник Арбитра – янтарные глаза ящерицы призывно сверкнули, но даже этот весьма красноречивый жест обаяния её не впечатлил. – Аша Рин, монахиня с Хитрина и бортовой врач Горизонта, – Аша, как самая воспитанная среди своих товарищей, кивнула, как бы подтверждая очевидное. – Маленький зверёк анокс по имени Ёж, навигатор корабля, – услышав своё имя, зверь фыркнул, а Лайт ощутил его мягкое недовольство происходящим. Ушастый хотел вернуться к рыбным канапе. – Капитан Горизонта и пилот, Лайт, – закончил Стикс, акцентируя внимание матери на аломее.

– Только имя? – уточнила она, внезапно вклинившись в разговор. В её тихом голосе играла зловещая нетерпимость.

“Интересно, это её книги сделали такой чёрствой? Арбитр вроде говорила, что мать Стикса была придворным библиотекарем при прошлом Императоре…”, – вспоминал про себя аломей, задумавшись над прозвучавшим вопросом.

– Ага, просто Лайт. У меня нет родового имени, леди Хаст, – с внезапным спокойствием ответил пилот. Варрус посмотрел на него сверху вниз с застывшим недоумением, у аломея злобно задёргались усы. Не собирался он вываливать тут свои семейные тайны.

– Пусть так. Я слышала, что вы были добры к моему сыну, – безучастно произнесла леди Хаст, глядя прямо на Лайта, слегка наклонив голову. Видимо, после представления она решила, что раз аломей – капитан Горизонта, то главный в их разношёрстной компании.

Навыки цивилизованного общения у Лайта тоже были слабоваты. Он прям нутром чуял, как лирианец позади него ехидно скалился. И в подтверждение мерзкой догадки последовал толчок. Лёгкий, но ощутимый! Видимо, коленом ударил проклятый… под лопатками расползлось заметное напряжение.

Лирианское колено, снова призывно отбило азбукой морза по его спине:

– Что молчишь? Отвечай, капитан-куница – наш бравый капитан.

– Мы-то? Мы-то, да-а-а… Можно сказать – главные адепты доброты в Пределе. Если доброта не идёт к нам, мы к ней сами придём… с пистолетами и ракетами! – жеманно ответил Лайт, собрав всё скудное красноречие ради такого момента.

Троица с Горизонта с кристальной ясностью осознавала, что Стикс может быть и рад их видеть. Но ещё больше он был бы рад увидеть Арбитра или любого другого из оставшихся на светлой стороне Посланников. Друзья друзьями, а Благословение всё же важнее. Честолюбие тут было неуместно, Стикс руководствовался здравым смыслом. Править Империей во все времена было делом нелёгким, а уж на пороге вселенской войны, тем более. Кто-то должен был дать ему гарантии. На что ещё нужна высшая сила творения? Если не ради этого? Даже самому сильному и одарённому победителю по жизни, выигравшему у судьбы главный приз порой была необходима простая похвала. Мать хвалит ребёнка за успехи, начальник подчинённого – за службу, настоятель в монастыре послушника – за смиренную проповедь, генерал вручает награду отличившемуся герою-солдату, хороший пилот погладит анокса за верно предсказанный курс… ну а правителя межгалактического государства мог похвалить только Посланник.

– Друзья, не знаете, стоит ли ожидать появления Арбитра? – решив, что Лайт больше не скажет ничего вразумительного, уточнил Стикс у всех троих.

– Ну… – задумчиво протянул лирианец. – Честно говоря, мы не в курсе.

– Арбитр попросила нас приехать, и мы согласились чисто из товарищеских побуждений, – добавила Аша, как бы раскрывая полную картину событий, предшествовавшую их визиту на коронацию. – Но касательно остального – приказов не поступало.

Анокс на плече Лайта обеспокоенно заёрзал, ему не нравился прожигающее холодный взгляд матери Стикса.

– Жаль! Мы рассчитывали на внимание цифровых Богов, – без стеснения заявила леди Хаст. Она презрительно переводила взгляд своих бездонно голубых глаз с самого маленького члена их бравой бригады до самого высокого. От анокса до лирианца её взгляд проделывал своеобразный путь осуждения.

– Леди Хаст, я боюсь, что в непосредственном внимании Посланников сейчас нуждаются многие, – прокомментировал её заявление Варрус.

После спешного отлёта Стикса с Хитрина, в тот момент, когда они выяснили о заговоре Механика с Багрейном, Посланница рассказала им всё. Начиная с предрешённой смерти бывшего Императора и заканчивая – хранимой годами тайной происхождения Стикса. И вот теперь, глядя на его родительницу, Лайт думал:

“А стоила ли игра свеч? Может, и хорошо, что эту женщину на время удалили от Имперского центра принятия ключевых решений?”

– Понимаю, прискорбно всё это, – согласилась она с неохотой.

– Я выполнил все первоначальные указания Арбитра относительно размещения наших флотов на передовой, – Стикс решил вклиниться в разговор. – Мы постоянно на связи со штабом в Золотом Храме.

– Этот ваш… – леди Хаст решила задать ещё один наводящий вопрос, дабы прояснить некоторые аспекты ситуации, сложившейся вокруг её сына, но поняла, что совершила ошибку и поправилась:

– Точнее, наш общий главный враг, что он вообще задумал? – Лайт задрал голову и осуждающее посмотрел на будущего Императора.

“Если твоя мать, такая доставучая заноза в заднице, неужели нельзя было сказать ей чёртову правду?! Она думает, будто мы флотилию Империи забрали просто так? На вечеринку отверженных и оскорблённых единоличным решением Арбитра?”, – подумал Лайт, а ручной навигатор, будто соглашаясь с его мыслями, заурчал призывно:

– Ру-ру-р!

– Ну мы точно не знаем, – ловя обеспокоенный взгляд Стикса, ответил за них всех лирианец. – Но предполагаем себе, что тотальный геноцид всего живого, – добавил он, внезапно обозлившись на вопиющую бесцеремонность.

Леди Хаст ахнула, прижав свою ладонь к губам. Она, смерив Стикса сканирующим взглядом, почти мгновенно затихла.

“Варруса, если разозлить, пиши пропало. Больше всего на свете он ненавидит напускное высокомерие, тем более, когда оппонент ни черта не знает о нашем положении!”

– Леди Хаст, пожалуйста, проверьте, как идёт подготовка к церемонии передачи ключей доступа, – как по щелчку пальцев будущий Император включил властность, пробуждая безоговорочную исполнительность в отданных приказах. Поведение матери вконец достало и его. Магиан поднял ладонь и махнул на большой сенсорный экран в середине зала. Обиженно развернувшись, леди Хаст зашагала прочь от охотников.

– Я думала, это у меня родственные связи не очень, – заметила Аша, Лайт промолчал. О плохих родителях он знал многое. Если не всё.

– Прошу меня простить. Я думал, что приём хоть немного её приободрит, – замешкавшись, Стикс извинился. – Она слишком долго была в изгнании. И, кажется, затаила обиду на Арбитра и Мудреца.

– Как по мне… нефиг тут обижаться! – проворчал Лайт, подёргивая усами.

Жизнь может вот так просто… Без особого повода, без предупреждающего стука в дверь, без нажатия красной кнопки совершить абсолютно непонятный кульбит: отправить в изгнание или на кровавые арены Гольдорана, закинув в самые удалённые уголки Предела даже заядлого альтруиста. Не обязательно нести крест условной вины. Под жернова случайной беды попасть может каждый. А что важнее – наличие плюсов перед лицом безнадёги. Этому жизнь аломея научила давно, преподав самый важный и спешный урок. Из любого положения выход можно найти, главное, чтобы сердце и мозг продолжали работать. Останься в живых, а дальше просто встань и иди. Ведь, кроме тебя этот путь… путь Анхорн не открыт никому.

– Господин Лайт? – позвал его Стикс, выводя из раздумий.

– Ты жив, прежде всего!

– Я бы и рад сказать, что жив лишь благодаря заботе Посланников.

– Вон, готовишься стать Императором!

– Я принял предложение… – попытался оправдаться Стикс.

– И мать твоя тоже жива, а её могли убить просто за то, что она тебя родила, – устало добавил пилот.

– Неважно, сколь глубока была их заслуга. Лайт, прав… винить их точно не стоит. Леди Хаст, думаю, ей просто нужно время, – согласился с выводами друга лирианец.

Пока будущий Император и его гости с Горизонта непринуждённо болтали, вспоминая приключения на Мигивине, без предупреждения и заранее подготовленного объявления началась трансляция передачи ключей. Ингиметр Стикса призывно мигал, отбивая быструю чечётку неоновых всполохов. Будущий владыка Империи хмуро посмотрел вперёд, отмечая, что гости уже собрались, а его мать представляла наместников, попеременно мелькавших на экране трансляции. Кто-то произносил несколько приветственных слов, давал царственные напутствия, рассказывал забавные истории из повседневной жизни планеты, ну а кто-то передавал ключ доступа молча, не скрывая раздражения. Союзом Империи были довольны не все, но глас несогласных звучал слабо и тихо. Столь же неубедительно, как и сопротивление в целом. Все боялись военной машины Империи и её карающей руки, тем более сейчас, когда к власти пришёл тот, чья жестокая воля самолично проливала кровь во имя единого государства. Но всё было непросто, а будущее слишком неопределённо. Что будет, когда до них дойдут вести о планах Механика?

Физика учит: тело способно деформироваться под воздействием внешних сил, если им не противодействуют зеркальные силы внутри. Попробуем представить Империю большим и упругим телом вселенной, сколько же внешних сил нужно задействовать, чтобы сломить внутренние? Стержнем, которых и выступал Стикс, удерживая союз от распада. Невообразимо сложная задача представала перед будущем властителем. Но в конце концов, ни зря же в эти тёмные времена к власти пришёл именно магиан – представитель умнейшей расы Предела, воспитанник Архари и бывший раб с Гольдорана. Может, призрачный шанс избежать худшего вовсе не равен нулю?

Фуршетные столы, подготовленные для коронации, стояли ближе всего к главному входу. Затем зал расширялся, образуя широкую приёмную зону, где проходила сама церемония и сейчас обреталась большая часть приглашённых. Белый неон, парадное золото, спектральные голограммы добавляли убранству зала ощутимой помпезности. Лайту, да и остальным членам его команды по большей части дальше банкета идти не хотелось. Большая мраморная лестница белым водопадом спускалась с бельэтажа к проходной. Внизу и наверху вахту несли гвардейцы. Стикс продолжал что-то рассказывать Варрусу и кивающей ему в такт Аше Рин. Пилот ощутил, как под кожей будто закололи иголки, словно кто-то подкрался и щедро сыпанул холодную горсть за шиворот его брони. Анокс выгнул спину, царапнув плечо благодетеля, он покрутился вокруг своей оси, махнув пушистым хвостом Лайту по носу.

– Ур! Ур-рур! – завопил зверёк как ужаленный.

Следом почувствовал и Варрус. Они все как по команде обернулись назад, оставив Стикса в печальной растерянности.

– Господин Стикс, похоже, Благословение вы сегодня всё же получите, – заговорщически произнёс лирианец.

Не видимая глазу без визоров и имплантов плёнка файрвола расползалась по залу. На ступеньках, утопая в полах длинной мантии, кутаясь в неё, словно в пуховое одеяло, появился Хранитель. Маска терялась в глубоком чёрном капюшоне, отливая слабым золотым свечением. Гвардейцы внизу застыли, не в силах противиться эффекту распространяемого им ужаса. Он сопровождал Хранителя, как анокс аломеея.

– Хотя получить Благословение от Бога смерти Анхорн, тот ещё подарочек судьбы, – осклабился Лайт.

– Но он ещё и Бог жизни, правда же? – растерянно уточнил будущий Император, выглядывая из-за широкой спины лирианца.

Ему никто не ответил. Анокс озабоченно фыркнул.

– Правда же, да? – решив, что остальные его не услышали, Стикс переспросил. Ответом послужило тоже демонстративное молчание.

Хранитель остановился на полпути, вытянул руку и буквально за секунды материализовал из воздуха кристально-голубой посох с лотосовым навершием. Гости из глубины зала медленно начали продвигаться назад к фуршетным столам, дабы прояснить возникшую тишину и отключение всей электроники. Опираясь на посох, Посланник вытянул свободную руку вперёд, повернув её вверх. Маленький каплевидный дрон, лежавший на ладони, призывно подлетел вверх, его гладкая, почти матовая поверхность отражала неясные очертания чёрно-золотой фигуры перед собой. Микролинзы дрона горели алым огоньком друг напротив друга и вдруг стали отдаляться, постепенно распадаясь. Дрон разделился на две половинки, они разлетелись по левую и правую сторону от Посланника жизни и смерти. С минуту ничего не происходило. Совсем ничего. Будто и правда явилась сама цифровая смерть, принеся свои загадочные ритуалы почёта. Затем обе половинки дрона раскрылись, впуская свет, и вот уже рядом с Хранителем появилось ещё две фигуры. Арбитр закованная в сплошную вариацию золотых доспехов Анхорн, и Мудрец в привычных одеждах монаха. Они пришли сюда вместе. Все трое.

– Они что реально явились втроём? Похоже, вообще на голограмму, не находите? Это сейчас жуть как всех напугает. Или всё же это изометрическая проекция? – к ним вернулся Нигири, замучивший в край Ройлеса Крейса. Имперскому учёному после столь внушительного турне по псевдонаучным гипотезам техника Горизонта требовалась успокоительная терапия и эндорфины.

– Это похоже на конец наших каникул, – риторически грустно заметил пилот Горизонта.

Цифровые Боги Анхорн явились, чтобы дать тройное Благословение будущему Императору. Это было смелый и убийственный шаг, никогда не совершаемый ими ранее.

Хранитель

Посланник давно привык к неоднозначной реакции смертных на собственное появление. Приветливость не была его главным достоинством, а добродушность и доброжелательность и вовсе не входили в список отличительных черт. По крайней мере, с внешней стороны так и было. Страх и непонимание лишь малая часть ощущений, что он пробуждал в сердцах живых. Равнодушие, пожалуй, было наиболее ярким из всех его проявлений. Остальное – утопало в тени основной реакции, терялось в её непостижимой глубине. За смерть его боялись и уважали, за жизнь ценили и чтили. И несмотря на все дары и блага для многих, он оставался пугающее непонятым.

Хранитель в сопровождении квантовых копий Арбитра и Мудреца медленно поднялся по лестнице, перед ними расступились гости. Он научился квантовому копированию уже давно, но всё не находил возможности проверить метод на ком-то кроме себя. Посланникам не давала покоя проблема невозможности нахождения в двух местах одновременно. В двух, в трёх, в сотнях горячих точках на карте Предела, где их помощь была нужна. И будучи теперь единственным из оставшихся творцов Анхорн на пороге глобальной катастрофы, Хранитель должен был вкладывать максимум вычислительной мощности для решения общих задач. Хотя и не горел внутренним энтузиазмом заниматься подобной деятельностью, он вообще не стремился к осязаемым желаниям. Уже давно и окончательно. Никаких мечтаний, никаких затрат памяти на достижение амбициозных целей. И он со стопроцентной уверенностью знал о бессмысленности подобной борьбы. Механик умнее, сильнее, быстрее! Скорость обработки данных, взаимодействие между архитектурными модулями, эффективность принятия ключевых решений – любой аспект, какой не возьми, был значительно выше. Работоспособность его процессоров находилась на совершенно новом уровне. Да, как творец он мог оперировать только неживыми природными элементами. Создавать из пустоты – таков его истинный путь. Это фундаментальное различие между ними всегда играло на пользу Хранителю, но только не сейчас.

“Квантовое копирование! Да, выглядит, конечно, феерично, но… везде существует пресловутое, противное, вездесущее “но”. От него не скрыться и не убежать, оно просто есть и никуда не собирается исчезнуть. Наше всепоглощающее “но” теперь сильнее и умнее. Могущества ему хоть отбавляй. Механику не составит труда освоить, созданный мной метод. Код, к сожалению, универсален. Тем более для него. Ведь он имеет дело с самим с собой, а мы есть неживая материя. Всего лишь пара-тройка фотонных процессоров, распаянных на кристальной плате Лабиринта. В конце концов, как бы мы ни были сильны, в основе каждого из нас простой арифметический модуль, воспринимающий мир в виде нулей и единиц. Но Мастер Глен теперь другой и он наш враг” , – не обращая внимание на собравшихся, погружённый в собственные размышления и фоновые процессы Хранитель вместе с остальными двинулся прямо к будущему Императору.

Их было трое, и они производили нужный эффект. Все участники коронации, ощутили величие столь маловероятного стечения обстоятельств – увидеть всех цифровых Богов, вместе взятых. Последний раз подобное случалось двадцать тысяч лет назад, но сейчас всё изменилось. Началась война, от них ожидали поддержки. Это нерешаемое уравнение из кошмара, неизвестного ожидания и боли предстоящих потерь должно разрешиться одним их присутствием здесь. Но их трое. А должно быть четверо, как и всегда. Что-то сломалось, вышло из строя. Больше никому не под силу починить разбитое единство культа Анхорн. Расступаясь перед Посланниками, люди склоняли головы, верующие тихо шептали “Элисинэр-Анхорн”. Те, кто не веровал раньше – внезапно поверили, те, кто и раньше верил – уверовали сильнее. Но этого недостаточно, чтобы изгнать всепоглощающий страх. Воздвигнутый Мастером Гленом памятник геноциду и разрушению надвигался из глубин космоса, накатываясь тёмной волной. И волна эта с каждым мгновением и каждым ударом маятника судьбы приближалась, набирая сокрушительную мощь.

Приблизившись, троица цифровых Богов застыла напротив Стикса и охотников с Горизонта. Варрус аккуратно подтолкнул будущего Императора в правое плечо, придав ему решимости. На глазах у всех своих подданных и сторонников бывший раб Гольдорана в последний раз в жизни преклонил одно колено перед волей Анхорн. Первым к нему обратился Мудрец. Стикс мог увидеть проступавшие из-под маски выжженные участки кожи, покрытые сеткой глубоких морщин. На него смотрели пустые глазницы, сотканные мириадами нитей самого времени. Мудрец производил давящее впечатление фундаментальности, будущий Император восхищённо разглядывал тусклое золото, блестевшее охрой на его лице. В нём отражались берега вечности знаний.

– Стикс Армей I, сын Бельшама Мудрого и благородной леди Хаст именем знаний и мудрости, провозглашаю тебя Императором союза Алур, даруя тебе своё Благословение и защиту. Да, будет твоё правление отныне и до скончания дней славным, – спокойно проговорил Мудрец.

Посланник мудрости протянул свои морщинистые пальцы, обтянутые тонким слоем золотого покрытия, и коснулся Тиары Контроля. Она была на Аламаре Армее в день его смерти, затем была сожжена Арбитром дотла. Но Посланница сохранила её исходные частицы, привезя Стиксу в шкатулке вместе с прахом прошлого Императора, ставшего лишь первородным набором химических элементов, в основе которого лежал углерод. Однажды создав позитронный код, Боги Анхорн могли без труда воспроизвести его снова. Тиара была восстановлена даже без силы Механика, а Стикс принял её из рук Арбитра уже как будущий Император, вернувшись вместе с леди Хаст. Сквозь пальцы Мудреца потекли протоколы, будто по золотым синтетическим венам струилась кристальная кровь, неся вместе с собой значения и команды. Живая структура Тиары на глазах пробуждалась, передавая наноботам код необходимого изменения. И вот ближе к правому уху на гладкой поверхности Тиары проступило тиснение – небольшой символ, принявший форму раскрытой книги.

– Стикс Армей I, сын Бельшама Мудрого и благородной леди Хаст именем правосудия и войны, провозглашаю тебя Императором союза Алур, даруя тебе своё Благословение и защиту. Да, будет твоё правление отныне и до скончания дней праведным, – голос Арбитра был пронизан стальной безаппеляционностью.

Эхо войны переливалось в отражении золотой маски, в эти неспокойные времена Благословение, полученное от неё, дорогого стоило. Неоценимо и несоизмеримо тем деяниям, что успел сделать на будущем поприще Стикс. Она будто вручала ему аванс на предстоящее властвование, давая несокрушимую защиту перед лицом врагов существующих и гипотетических, застывших за горизонтом обозримых событий. В немигающих кристальных глазах сменяли друг друга скрипты, Стикс уже видел подобное ранее, когда они остались одни во дворце Лейтаринии на Китиче, но сейчас их скорость, казалось, совсем обезумела… Он не мог выносить её взгляд без разряда колющей боли, но и не дрогнул. Богиня войны и правосудия протянула тонкие пальцы, закованные в металл, блиставшие багровым золотом, и едва коснулась Тиары Контроля. Наноботы ожившие вновь, выбивали следующее по счёту тиснение. Ровный круг, проступивший сначала – знак, что имитировал форму колец Элиша. Меч появился потом, вписанный ровно в круг, завершающий символ войны.

– Стикс Армей I, сын Бельшама Мудрого и благородной леди Хаст именем жизни и смерти, провозглашаю тебя Императором союза Алур, даруя тебе своё Благословение и защиту. Да, будет твоё правление отныне и до скончания дней смелым, – Хранитель приблизился последним к теперь уже действующему владыке Империи Алур.

Для коронации и непосредственного признания его Императором было достаточно и одного Благословения, но они решили, что в нынешних условиях тройное благо лучше. Посланник был равнодушен к происходящему. Его почти не волновало, кто станет новым Властителем союза Империи. Живые до поры до времени вообще не интересовали Хранителя. Он начинал их видеть лишь через призму закодированных протоколов Горнила Душ, когда их память уже покинула реальность. Только тогда он видел всё, что хотел. В этот момент осознавал хрупкость и вместе с тем силу. Именно перед лицом неизбежной смерти, жизнь имела всеобъемлющий смысл. Хранитель коснулся Тиары Контроля последним, и на её поверхности в самом центре всемогущие наноботы, подчиняясь протоколам, проявили тиснение символа его Благословения, то был распустившийся лотос.

Вечность застыла. На один короткий момент, проникавший в сердца живых, страх отступил. Будто сила их единения разогнала сгустившуюся тьму. Все присутствующие в зале, как по команде склонили головы, некоторые шептали молитвы, кто-то не мог сдержать слёз, а иные хоть ненадолго, но обрели хрупкую надежду.

– Да, здравствует Стикс Армей I новый Император Алур! – громко, насколько возможно для него произнёс Бог жизни и смерти. И все молчавшие до этих слов подхватили сей праведный клич:

– Славься Анхорн!

– Славься новый Император!

– Да, будет союз Империи вечен! – кричали из глубины зала.

– Анхорн! Анхорн! Анхорн!

Величие Императора всегда было лишь тенью могущества цифровых Богов. Будто, следуя за солнцем неслышимо и невидимо, оно призывало к покорности. И если и будут сквозь года истории вспоминать нового Императора, то будут говорить, что он один получил Благословение трёх. А про Гольдоран и рабство забудут, ибо воля Анхорн жила в сознании к ней присягнувших, говорила их языками, смотрела их взглядом.

Варрус

Пустошь и Горизонт – оба корабля Анхорн с золотой обшивкой и чёрными опознавательными знаками ещё находились на орбите Алуриса. Перед тем как покинуть коронацию Императора, Хранитель передал приказ команде Арбитра вернуться на звездолёт и собраться в совещательной комнате. Квантовые копии двух других Посланников исчезли, Хранитель прибыл на совещание в переговорную Горизонта один. Он не занял привычное место Арбитра, а сел рядом с Варрусом ближе к платформе по правую руку. По левую материализовалась сосредоточенная проекция Мудреца. Тратить ресурсы и силы на квантовые копии смысла более не было. Варрус малодушно рассчитывал урвать хоть немного времени Богини войны и правосудия, чтобы поговорить с ней наедине, но понимал, что подобное сложно устроить. Она сама появилась в виде проекции, мгновение спустя после Мудреца, кивнув всем присутствующим. Сэм тоже был здесь, лениво почёсывая татуированную голову. По правую руку от него сидел Нигири. Погружённый в вычисления, он даже не поднял головы, чтобы кивнуть и высказать почтение появившимся цифровым Богам, впрочем, зная некоторые особенности поведения главного техника Горизонта, ему прощалась подобная вольность. Он и Хранитель продолжали упорно, но, к сожалению, пока безрезультатно заниматься поисками лекарства от одержимости. Рядом с лирианцем волчком вертелся Лайт, на спинке его кресла кемарил Ёж, лениво открывая то один, то другой глаз, реагируя на посторонний шум. Навигатор не спал, а только дремал. Ззверёк производил сложнейшие навигационные расчёты и не мог покинуть свой пост. На совещании присутствовала и монахиня Рин – бортовой врач Горизонта, она сидела на кресле сразу за Лайтом. Поскольку собрание происходило именно таким составом, исключая генералов Империи Алур и высших офицеров Анхорн, речь пойдёт о непосредственных делах Посланников, связанных с ключевыми моментами предстоящих битв и сражений.

– Чё вы кислые такие?.. Всё так хреново? Полная задница близко? – скалясь, поинтересовался пилот Горизонта. Он обращался напрямую ко всем присутствующим, включая цифровых Богов.

– Ещё не так хреново, как могло бы быть, Лайт… медленно, но верно мы только движемся к этому рубежу, – ответила Арбитр, спроецировав прямо в центр совещательной комнаты объёмную карту Предела. – Красные точки – планеты, галактики и системы, чью планетарную оборону вырубил код разрушения, посланный Механиком через Лабиринт. Практически все – захвачены. Коренное население уничтожено, на их место постепенно встают одержимые симбионты.

– То есть погодите… а технологические процессы на поверхности захваченных планет? Остановлены? – внезапно уточнил Нигири, обнаружив для себя некоторый интерес в обсуждении.

– Именно за этим и нужны симбионты, Нигири. Даже будучи творцом созидания Мастер Глен, не может всё делать самостоятельно. Ему нужны ресурсы и союзники, – уточнила Арбитр, даже через голограмму было понятно, что по её скромному мнению их положение шаткое, а ведь война находилась только на начальном этапе.

– На Энспере продолжают работать подпольные сероводородные фабрики, на Аглонасе пираты Акарат отстроили несколько базовых колоний, там добывали сверхкритводород… все производства запущены. Симбионты легко обучаются и могут практически детально повторять приобретённые навыки донорной биологической структуры, – Хранитель взял на себя обязательства пояснить для Нигири подробности физиологии симбионтов.

– Перешлёте данные в нашу локальную сеть? – уточнил главных техник Горизонта, по каким-то своим соображениям он считал эту информацию важной, никто из цифровых Богов возражать не стал.

– Уже, – активировав протокол передачи, отозвалась Арбитр. Получив информацию, Нигири вновь погрузился в написание программ на ингиметре.

– Судя по всему, основная задница у нас как раз с разведкой, да? – Варрус, до сего момента только слушавший, первым подметил главную проблему.

Голографическая Арбитр задержала на нём взгляд, он мог поклясться, что под маской она улыбнулась. Устало, но благодарно. Любая попытка сгладить их нынешнее положение была для неё бесценна.

– Да, тут как раз беспросветная… – Посланница перевела свой взгляд на Лайта. Тот закивал головой, как будто соглашаясь с каждым сказанным ею в дальнейшем словом. – Тоска беспросветная, Лайт… – добавила она.

Варрус зло усмехнулся, наблюдая за тем, как меняется в лице аломей.

– Мы сейчас используем только Имперский флот под командованием Равена Киля и собственные разведотряды охотников, оснащённых кораблями с переменным стелс-полем, – объяснил сложившееся положение Хранитель.

– Код разрушения? – Варрус поинтересовался причиной такого решения.

– Он отрезал нас от внешних сетей Анхорн в захваченных звёздных системах, в той области стоит созданный Механиком вирусный файрвол. Помощнее, чем Чёрная Длань. Попытки взломать защиту пока безуспешны, – наконец в разговор вступил самый мудрый из цифровых Богов.

Похоже, Мудрец именно этим и был занят последние несколько недель подготовки в Золотом Храме – обследовал повреждённые участки глобальных сетей.

– Лабиринт? – и стрелок снова попал.

На этот раз в ещё один болезненный вопрос текущего позиционирования врага.

Все трое Богов замолкли, скрипты в их глазах синхронно менялись, за исключением Мудреца – его пустые глазницы задержались на лирианце:

– Мы больше не связаны с ним и через Лабиринт.

– Как это возможно? Он же, как и вы кластерное ядро… – понимая, что происходит, подал голос Нигири.

– Целый кластер Лабиринта почти уничтожен, туда пути больше нет. Новые контрмеры Механика и поглощённые силы Творца помогают ему обходить протоколы исходных связей, – с едва уловимой обречённостью в голосе озвучил истину Хранитель.

– Да, дело дрянь. Без разведки мы всё равно, что слепы… – Варрус покачал головой. – Но на самом деле нам бы тоже не помешали союзники. Если Механик бороздит вселенную на предмет насильственного присоединения государств к своей маленькой опустошительной войне, надо полагать, нам стоит ответить тем же.

– Насилием? – саркастически уточнил пилот Горизонта.

– Именно за этим мы здесь и собрались, – согласилась с первым помощником Арбитр, снова проигнорировав Лайта.

И все присутствующие, созерцая столь тягостно неловкое молчание, призадумались. Что могло означать отсутствие ответа со стороны Богини войны и правосудия? Её очевидное осуждение очередной нелепой шутки, не требующее пояснения, или же молчаливое согласие с вышеозвученной методологией ведения дел. Старое доброе насилие не претит, похоже, и цифровым Богам, не выходя из топа решений проблем последние двадцать тысяч лет.

– Мы не знаем, чего он добивается, но очевидно, когда Механик подчинит себе все системы и галактики юго-восточного сектора, то двинется дальше к центру Предела. А где-то на половине этого пути нам придётся дать ему бой, – добавила Арбитр.

– Сколько у него кораблей сейчас? – спросил, как бы между прочим Лайт.

Как пилота его, конечно, в первую очередь интересовало реальное число боеспособных звездолётов. Учитывая, что Арбитр уже упомянула, что придётся дать бой, в понимании Лайта речь шла о глобальном космическом сражении, определившего бы расстановку сил в Пределе. Его исход либо откроет Механику возможность беспрепятственно продвинуться вглубь вселенной, либо задержит и позволит охотникам освобождать галактику за галактикой уже в ходе локальных операций.

“А наш капитан-куница неплохо разбирается в позиционировании! И его желание узнать текущую боевую расстановку сил весьма похвально. Он мог бы далеко пойти, Арбитр была бы рада предоставить ему возможности карьерного роста, но все мы знаем, что Лайт – социопат. Кроме команды Горизонта, он не воспринимает никого в качестве возможных товарищей или подчинённых”, – лирианец поднял взгляд на аломея, прогоняя в голове эти мысли, тот ощерился и демонстративно хмыкнул.

Все космические корабли в Пределе делились на три больших класса: тяжёлые, средние и малые. Таким разделением пользовались, оценивая два основополагающих параметра – длину корпуса от носа до хвоста и объём свободной загрузки. Второй при категорировании всегда был предпочтительнее, ибо позволял оценить, сколько корабль может вместить реального груза, живой военной силы, наступательных и стрелковых вооружений. В зависимости от типа установленных двигателей также ввели понятие оценки дальности полётов – дальнемагистральные и среднемагистральные корабли. К первому типу чаще всего относили все тяжёлые и средние звездолёты, а вот ко второму причисляли малые машины и все остальные внеклассовые технические устройства, схожие по функциям с космическими кораблями. Это могли быть промышленные баржи или строительные комплексы, используемые для работ в орбитальном пространстве. Среди тяжёлых кораблей выделяли крейсеры и эсминцы, примером данного класса могла служить гордость Имперского флота – Алурия. Живые корабли-мимиков из-за большого объёма загрузки также выделяли в этот класс. Тяжёлые корабли могли нести мощное боевое оружие: магнитные и лазерные пушки, позитронные орудия, баллистические и ракетные средства поражения противников, целые комплексы стрелковых турелей, в довершение на них перевозили пехоту и наземные боевые машины. В среднем классе выделялись фрегаты, перехватчики и штурмовики. К этому виду относился и Горизонт, и все три корабля Посланников. Это были быстрые и манёвренные машины с отличным боевым тактическим вооружением, включавшим в себя ракеты или лазеры, а также стрелковые самонаводящиеся турели. В малом классе существовал только один вид – истребители. Машин этой классификации бесчисленное множество вариаций и конфигураций. Однако они не несли мощное вооружение, и ими мог управлять только один пилот или бот.

– Его ударные силы – это соединённый флот Мигивина и мимиков. У Багрейна хорошие и быстрые корабли. У них порядка двадцати эсминцев с ядерным ракетным вооружением и магнитными пушками, чуть больше тысячи перехватчиков лёгкого типа, оборудованные системой подавляющего контроля и быстрого маневрирования, и две дивизии истребителей под управлением главного ИИ с поверхностности, учитывая данность, они спешно пересадят на них симбионтов. Ибо задержка сигнала с Мигивина даже сквозь пару межсистемных спутников будет ощутимая, – безошибочно отрапортовала Посланница.

– Мы вроде выглядим пока круче! – заявил со всей своей самоуверенностью Лайт. – У нас двенадцать Имперских флотов и наш собственный.

– Ну то есть корабли мимиков ты в расчёт не берёшь, да? – с ядовитой усмешкой поинтересовался у друга Варрус, а следом обратился к Посланнице:

– У нас есть примерное понимание, сколько ульев уже прошли через Разломы?

Арбитр пошевелила рукой, набрав команды на ингиметре: на объёмной карте отобразились ярким всполохом верифицированные точки Разломов, совпавшие с обновлёнными данными разведкораблей и с теми координатами, что были восстановлены Мудрецом из похищенных архивов, вокруг них скучковавшись угрожающее сияли алые огни – помеченные корабли-ульи. Теперь понятно, зачем нужно было красть навигационные координаты из Зала Знаний. Космос бесконечен и огромен, а Механик один. Ни Зитрикс, ни Эрия свои навигационные ресурсы по крайней мере пока, добровольным путём не собирались отдавать на откуп безумству Посланника. Одним Артефактом времени даже со всей мощью Лабиринта перемещать сотни и тысячи кораблей невозможно. Тем более не зная, в какой конкретно точке Предела расположены окна в мир мимиков – Разломы. Когда Механик похитил карты из архивов Зала Знаний, он установил их поверх Ключа Миров, получив возможность ориентироваться в бесконечности Предела. Преимущества Золотого Храма в этой войне таили столь быстро, что их физическое существование практически ни отследить, ни визуализировать, ни сохранить. Слишком хрупко и шатко, будто культ Анхорн в его текущем виде стоял на тонком льду. И этот лёд, ранее представляя собой нерушимую твердыню, вот-вот мог треснуть без объяснения причин.

– Порядка десяти тысяч… – сидящее в зале на мгновение впали в почти ощутимое оцепенение.

Варрус посмотрел на Арбитра, в её ледяной непоколебимости ничего не изменилось, будто столь ошеломительная цифра не вызывала проникновенный ужас.

“Десять тысяч! Десять! Это же хренова туча кораблей, а уж сколько зародышей они могут перевозить…”, – подумал Варрус.

– А сколько их было на Войне Первых Корней? – лирианец решил, что для достоверности сравнения и понимания всё же неплохо сопоставить текущую цифру с прошлой.

– Намного больше, но эти данные нам ничего не скажут. Не все их корабли несут оружие и не все предназначены для больших сражений в космосе. Ульи по большей части нужны для принудительной колонизации планет, – со знанием дела ответил Хранитель.

“И вот уже дважды по ходу заседания прозвучали довольно родственные по своему смыслу слова: насилие и принуждение. Если подобными методами не гнушаются враги, то чем мы хуже”, – рассудил Варрус и вновь попытался вникнуть в обсуждение стратегии предстоящей борьбы.

– Это двадцать тысяч лет назад их корабли не могли сражаться. А сейчас мимиков ведут Механик – творец и создатель и Багрейн – конструктор-гений. Уж на двоих они что-то да сообразят с перевооружением ульев. Я уверена, – с некой долей обречённости вклинилась Арбитр.

– Да, я согласен. Тут помогло бы хорошее предзнание, но единственное, на что мы теперь можем полагаться… на волю Анхорн и собственные силы, – согласился с ней Мудрец, говоривший на собрании чрезвычайно мало.

Варрус прекрасно помнивший их с Арбитром поход в Лабиринт, подумал, что это не к добру. Старец утаил некие важные сведения от культа, и непонятно, как и где эта тайна нанесёт ответный удар. Наверное, будет больно… ещё больнее, чем ударило предательство безумца.

– Ладно. Помимо бессмысленных истерик, есть конструктивные предложения, призванные улучшить наше положение? – довольно строго спросил Хранитель, поднимая цифровые глаза на двух своих всесозидающих коллег.

– Да, отправляйтесь на Тэрэнсию, – то ли предложила, то ли приказала ему Арбитр. А учитывая, что их производительная мощность была практически равна, её слова звучали, скорее как утвердительная просьба.

– Почему я?

– Потому что я не хочу сражаться на два фронта. Железный Консул – ваш друг, а не мой, – отозвалась Арбитр с проскальзывающей злобой.

– Даже с теми силами, коими мы сейчас располагаем, биться и против Механика, и против ионного флота невозможно. Я соглашусь с ранее озвученным Варрусом предложением: нам нужны союзники. А из нас троих Железному Консулу именно вы давали своё Благословение, Мастер Мирэй, – Мудрец без зазрения совести согласился с Посланницей.

– Мы с ним расстались в ссоре, – с нехарактерной эмпатией отозвался Хранитель.

– Так помиритесь с ним. Или с ним подружится Механик, – спокойно предложил Варрус.

Не зная всех тонкостей, стрелок не понимал, что именно так взбаламутило решимость Посланника жизни и смерти. Он просто озвучил очевидное.

– Мастер Мирэй у нас не так много вариантов, а делать что-то надо… – обратилась к нему Арбитр смягчившись.

– Один не полечу, – Варрусу показалось, что под золотой маской Хранитель обиженно насупился. Все ждали объяснения, и оно запоздало, но всё прозвучало: – Я не могу забросить опыты с пойманным симбионтом, поиски методов декодирования сознания одержимых на паузу не поставишь. Меня не будут ждать те, кого мы могли бы спасти.

– Я полечу с вами. Арбитр, ты не против? – Нигири довольно ожидаемо внёс свою кандидатуру, дабы составить компанию Хранителю в предстоящем путешествии.

Они работали вместе, и не было смысла разделяться, возможно, что Нигири в обозримом будущем запросил бы временный перевод на Пустошь. Их исследования должны были продолжаться несмотря на угрозу тотального краха, лекарство от одержимости внесло бы свою положительную веху в копилку культа Анхорн.

– Нет. Если ты сам уверен, то я тем более не буду против, – ответила Посланница. – Лайт, загрузи в локальную сеть разрешение на перевод.

– Да, да, понял. Твои обязанности на время отсутствия распределим между оставшимися, – хищно сверкнув зубами, Лайт эксплуататорским взглядом смерил по очереди Сэма, доктора Рин и лирианца.

Варрус в ответ показал ему многозначительную фигу, сцепив свои чешуйчатые пальцы. “Ага, мол… где сядешь, там и слезешь… дополнительные вахты только для пользы общего дела”, – читалось в этом говорящем знаке.

– Раз с одной проблем разобрались, остаётся… Аштан и Таммиль, и если со вторыми всё ясно, генерал Ириль готовится к войне с Империей… – прошелестела вкрадчивым голосом Арбитр, явно радуясь, что вмешательство Нигири вернуло Хранителю решимость и склонило последнего к осознанию необходимости визита на Тэрэнсию.

– То-то Стикс обрадуется новому титулу, – понуро высказался Лайт.

– Ты полагаешь, они не будут вмешиваться в наше противостояние? – уточнил Мудрец, а аломей опять остался без поддержки.

– Предпосылок к подобному развитию событий мало. Они тоже почитают Механика, но поскольку военный флот Таммиля готовится дать бой нашим союзникам, у меня закрадываются подозрения, что они получили карт-бланш от покровителя. Нет смысла пытаться перетянуть их на свою сторону, да и ресурсов бросаться из огня да в полымя второго конфликта, у нас пока нет, – ответила Посланница.

Лирианец, как и все присутствующие на этом историческом событии, ощущал явственно две вещи. Они боролись в нём за пальму первенства, толкаясь в мыслях, бередя старые раны и незажившие обиды к вечности. Доминантной нотой на разгульном празднике отчаянья выступало чувство дестабилизации. Оно так ярко и безошибочно присутствовало рядом, словно тень: в понуром голосе Хранителя, в угловато необдуманных движениях Арбитра, в практически полном отрешении от разговора Мудреца. По ним своей холодной рукой бесконтрольного смятения ударила дезинтеграция Анхорн.

Распад культа, вызванный предательством Механика, распространялся с поразительной скоростью: на самих Посланников, на помехи и сбои в глобальной кибернетической сети, на сердца и души всех живых существ. И даже сохраняя внешнюю стойкость, решимость дать отпор захватчикам подтачивало неминуемое разложение. Трое из оставшихся Богов Анхорн олицетворяли собой мост, как нерушимый символ, его опоры сопротивлялись шторму, но систематически… внутри самих колонн зрело усталостное напряжение, постепенно готовя культ к разрушению. Второй нотой симфонии паники и потери контроля звучала обида прошлых лет. Она горевала прошедшими тысячелетия назад кровопролитными сражениями, унесших несчётное число жизней, результат коих сейчас сводился к абсолютному нулю. Ей было больно, и она скорбела беззвучным криком сквозь пустоту миров: “Почему?! Почему вы не уничтожили эти долбанные Разломы тогда! Ну почему?”

– Я бы всё равно направил в ключевые сектора звёздной системы Таммиля хотя бы парочку разведкораблей, – высказал весьма дельную мысль Мудрец.

– Звучит логично, – глаза Арбитра засветились, а скрипты несколько раз сменились, посылая приказы в командный центр Золотого Храма.

– Я так понимаю, нам достаётся увеселительная прогулка на Галапрайм ? – Варрус сопоставил дважды два и пришёл к единственно верному логическому заключению.

Хранитель и Нигири летят в гости к Железному Консулу, в Таммиль отправляются разведкорабли, смысла туда ехать пока нет. Тогда остаётся лишь одно прекраснейшее место в Пределе, куда Арбитр собирается заслать команду Горизонта, учитывая, что ей и Мудрецу придётся, скорее всего, остаться в штабе.

– Мне не хочется посылать вас туда, но это единственный шанс провести разведку на месте и попытаться с ними договориться, пока ещё не слишком поздно, – отозвалась Арбитр, меняя карту и перенося положение интерфейса к координатам планетарного государства в звёздной системе Аштана, названного в честь самой яркой звезды сектора. Безжалостный оранжевый гигант Аштан, впрочем, весьма миролюбиво собрал под своим тёплым крылом порядка тридцати обитаемых планет.

– Хорошо, допустим… берём теорию: мы пребываем на Галапрайм с официальным визитом от вашего имени и храма Анхорн… при подлёте нас по чистой случайности не сбивает местная система планетарной обороны и Горизонт чудом садится на поверхность. Хорошо, предполагаем, что так и будет. До этого момента вроде всё понятно, а дальше что? – осведомился лирианец, пылая сарказмом. – Я так и представляю себе реакуию правящих домов и Грандлорда… Что скажем? Мы просто так, проверить: не якшаетесь ли вы тут с нашим главным врагом? То есть с вашим покровителем и идейным вдохновителем Механиком? А вообще, вы тут ещё живы или у вас в мозгах уже давным-давно инопланетная каша?

– Именно поэтому у вас будет легенда и прикрытие, а дальше придётся действовать по ситуации, – успокоила помощника Арбитр. – Поскольку код разрушения мог затронуть их системы, нужно будет проверить и поставить обновлённые барьеры там, где необходимо. Я действительно собираюсь загрузить вам готовые драйвера на внешний носитель для обновления защитных систем, чтобы это выглядело убедительно.

– Почти убеждён, – усмехнулся Лайт, виновато опуская глаза под осуждающим взглядом Посланницы.

– Но я так понимаю, что нам всё равно необходимо разработать девятьсот девяносто девять путей отхода? – заметил Сэм, молчавший до сего момента, но теперь включившийся в обсуждение, ибо речь шла о непосредственной миссии и предстоящей работе.

– Да, и Горизонт пусть останется на орбите под стелс-полем. Если что-то пойдёт не так… как задумано, и придётся уходить быстро. Лайт, ты старший в предстоящей операции. Держите со мной постоянную связь непосредственно через сеть Анхорн. Не связывайтесь с межпланетками, похоже, большинство спутников заражены или уничтожены кодом Механика, – Арбитр прошлась немигающим взором по лицам своих подчинённых. – Будьте осторожны, при обнаружении тотального захвата планеты мимиками, симбионтами или куклами… убирайтесь оттуда. Это приказ.

На этом вдохновляющем напутствии совещание было закончено. Нигири забрав самые необходимые инструменты и материалы из своей лаборатории, ушёл вместе с Хранителем на Пустошь. Голограмма Мудреца пропала, сверкая сетевыми глитчами. Что собирался делать ныне лишённый предзнания Посланник мудрости и знаний представить сложно даже в самых страшных виртуальных проекциях. Вероятно, наимудрейший останется вместе с Арбитром готовить и разрабатывать план космического сражения с Мастером Гленом. Лайт с ручным навигатором удалились просчитывать курс и готовить прыжок на Галапрайм. Сэм весь нахохленный и до стиснутых зубов собранный наверняка отправиться проверять необходимое для операции снаряжение. Доктор Аша Рин вернулась в свою строго упорядоченную обитель таблеток и пробирок. Варрус было засобирался вслед уходящим товарищам, дел-то перед предстоящей миссией невпроворот, когда на ингиметр внезапно, но так долгожданно пришёл знакомый запрос:

– Поднимись в храм через пять минут, – стрелок обернулся в надежде увидеть внимательные кристальные глаза перед собой, но голографическая фигура сетевой версии Арбитра исчезла.

Он выдохнул воздух из лёгких и глубоко вдохнул, надеясь тем самым побороть не проходившую уже длительное время хандру, ощущение непроходящей беспомощности.

“Не дело, так себя вести. Надо собрать свои лирианские мозги в кучу и начинать осознавать, как сильно мы встряли и что-то с этим делать. Мы сражаемся… Боги за нас ещё сражаются, не время прохлаждаться, Варрус”, – он тряхнул головой.

Вновь осмотрев карту звёздных систем Предел, размеченную алыми значками “захватчики”, стрелок зашагал прочь.

Лифт привёз его в пустой храм на четвёртую палубу Горизонта в полной тишине и необъяснимой тревоге. Он не мог войти в храм без специальных скриптов, Арбитр хранила их в оперативной памяти наручного ингиметра, но когда он приблизился к гермодверям, они открылись. Тяжёлые створки, пропуская изнутри тусклый свет, разъехались в стороны. В центре комнаты стояла Арбитр. Такая же, какой появилась на коронации Стикса. Будто настоящей. Словно это и правда была она. Его Богиня, а не её квантовая копия. Варрус плохо знал детали и не был уверен до конца, что и как работает в этом новом способе перемещения цифровых. Ему просто хотелось с ней поговорить, пока Горизонт не прыгнул навстречу возможно их последней миссии в качестве охотников Анхорн.

– Будто настоящая, – заметил он хмуро.

– Я и есть настоящая.

– На коронации вы нас всех порядком удивили своим появлением, до сих пор верится с трудом, – стрелок, преодолевая тревогу, неуверенно сделал ещё один шаг в центр храма.

А створки гермодверей захлопнулись позади него, сбивая весь настрой, пугливым звоном и блеском внутрикорабельной системы оповещения и контроля.

– Квантовое проецирование.

– Какие затейливые слова для уха солдата. Как оно работает?

– Это я, Вар. Всё хорошо, – успокоила Посланница.

– Точно? – с недоверием переспросил он, снова сокращая дистанцию между ними и неспешно вырастая за недвижимой фигурой, почти вплотную касаясь асимметричной накидки.

– Сто процентов, хотя всё и не совсем так классно, как звучит. Эта копия сжирает большой объём оперативки Хранителя, долго не работает и очень ограничена в ресурсах.

– Годится только для выездных представлений? – отшутившись, уточнил лирианец.

– Можно и так сказать.

Только сейчас она повернулась корпусом и подняла на стрелка синтетические глаза, в них плескалась цифровая вечность. Ныне сломленная, разбитая, почти уничтоженная, но до сих пор живая, по-прежнему прекрасная. Необъяснимо бесконечный источник знаний, мощи и технологий цифровых Богов, распаянный внутри плат и схем на их процессорах, запечатлённый в сотнях временных фрагментов, раскиданных по киберполотну Предела, постепенно утрачивал контроль над всё большим и большим числом свободных сегментов. И всё же Лабиринт пока не пал, он сопротивлялся враждебному коду, запущенному в его архитектуру сошедшим с ума Богом творения и времени. Защищаясь и сражаясь, противясь возникшей угрозе, как лейкоциты с фагоцитами живых боролись бы с болезнью тела. Лабиринт не сдался, Арбитр не сдалась. Её интегральный, деятельный разум требовал действовать. И стрелок, до сего момента словивший дикий приступ хандры и отчаянья, наконец-то ожил в глубине кристальных глаз. Надежда не умерла, она стояла перед ним, готовая сражаться до последнего за Предел. Его тоска, томимая мгновением этой встречи, не прощаясь, ушла, не закрывая дверь. Она вернётся, но только не сейчас.

Варрус на мгновение замялся, ему требовалось недюжинная толика решимости, чтобы сказать следующее:

– Ты отлично выглядишь. Ну в смысле, как обычно, да! – это была попытка романтизировать момент, так нужная ему и так, похоже, неуместная и непонятная Посланнице.

Под золотой маской сейчас по предсказуемой вероятности скрывалось абсолютное недоумение. Арбитр смотрела на старпома без слов и движения, словно статуя.

– Головой ударился?

Выправка солдата положение спасла, и лирианец не смутился подобной реакции.

– Нет. Понимаешь, люди обычно, находясь в отношениях, говорят партнёру комплименты, – лёгкая нервозность всё же растеклась по телу. Как же сложно. Что живым покажется обыденным, машины сочтут за нонсенс, нагло искажающий заранее заведённую системность. Но лирианца так просто не возьмёшь. Хотя справедливости ради стоит сказать, что опыта в любовных делах у него наберётся едва ли больше, чем у Нигири. Чьей единственной отрадой души по жизни была только наука. – Хм… Ради поддержки, внимания, выражения любви, – всё же запнувшись, объяснил лирианец.

– Так, я всегда идеальна. Я же робот.

Варрус уставился на неё в недоумении, пытаясь перевести сказанное с машинного на язык простых смертных.

– Это была шутка, если что.

– Ой, всё! – вспылил стрелок. – Ты ничего не смыслишь в комплиментах.

Первая попытка социализации, похоже, с треском провалилась. Арбитр подошла ближе:

– Прости. Я существую слишком долго. Всё это я уже слышала не раз от мнимых благодетелей всех рас и видов, желавших моего внимания, Благословения.

– А так проблема тогда в подаче. Понял, принял. Исправимся, – он улыбнулся, воодушевляясь подобным объяснением.

– Удиви меня, – и в сказанных словах зазвучала мечтательная искренность.

Стрелок кивнул. Теперь всё хорошо, за исключением предстоящего визита на Аштан. За этим диалогом он почти о нём забыл. Арбитр придвинулась ещё ближе, сокращая расстояние между ними до пикового минимума.

– Пожалуйста, будь осторожен, – пальцами правой руки, сложенными в кулак, она потянулась к его нагрудной пластине и несколько раз стукнула по ней, едва-едва касаясь брони. Вновь выполняя древний и очень личный ритуал напутствия охотников Анхорн.

Варрус был готов расплавиться и раствориться. Тревога отступила, его мучили страхи за будущее команды, за их будущее с Арбитром, за будущее всего Предела. Его беспокоили эти давящие, зудящие провалы в памяти. Без шанса на восстановление. Он помнил про данное Посланницей обещание, но смотрел на вещи реально. Возвратить утерянное было невозможно. Его воспоминания поглотила цифровая вечность, и сейчас ей плохо, она сопротивлялась разрушению.

“Так, может, ей нужнее? Пусть забирает”, – меланхолично подумал стрелок, глядя в кристально-позитронные глаза своей Богине. Теперь он был готов, пожалуй, отправиться на Аштан.

– Буду, обещаю.

– Хорошо, а да… забыла сказать. В качестве поддержки вашей легенды я пару месяцев назад отправила на Галапрайм своего дипломата… по возможности заберите его на Горизонт, – внезапно изменившись, сломав всю тишину и красоту момента, добавила Арбитр.

– По возможности? А можно хоть немного вводных данных? Что, куда… откуда? – осознав упущенный момент, стрелок рассыпался в вопросах.

“Не понимаешь что-то в приказе… будь добр, уточни, переспроси, собери всю доступную информацию. Непонимание процесса не освобождает от огрех ответственности, а в худшем случае накидывает ещё больше, да ещё и с тумаками”, – Варрус выучил эту простую истину в путешествиях с Арбитром довольно быстро. Не спросил – твои проблемы. Спросил – тоже твои, но уже не настолько болезненные.

– Я вышлю дополнительную информацию позже через внутреннюю сеть Анхорн, – договорив, квантовая копия Арбитра на глазах стрелка стала превращаться в крошечные кристаллы света и распадаться, исчезая без остатка.

Прощаться красиво она никогда не умела. Стрелок вздохнул. Понятно, что ничего не понятно. Не в первый раз, но всё равно обидно. И что-то было в этом “позже”, что Варрус разобрал, как цифровое отрицание. Неприятие и весьма нелицеприятное, что может не понравиться ему… стрелку из будущего на Аштане. Он это знал, но всё равно ей доверял. Он был солдатом, охотником Анхорн, и путь призывным горном звал его на поле боя.

Механик

Механик был сломлен и ощущал всю глубину надлома последними сегментами оперативной памяти, что принадлежали лишь ему одному. Ни альфа-мимику внутри него, ни протоколу Неизбежности. Там в маленьких ячейках размером в несколько свободных терабайт оставалось ещё немного данных, что когда-то были им. Механиком. Посланником Творца, дарящим время, технологии, развитие. Он пока был собой, но эти базы данных умирали, протокол за протоколом уничтожались, стираясь в каждом поражённом кластере, трансформируясь в нечто невообразимо новое. Несуществующее ранее… знамение конца миров. И обновлённого себя Посланник узнавал с трудом.

– Ответ-проверка – образец 394, запустить диагностику… – прошептал Механик в полутьму, разгоняемую едва-едва уловимым неоновым светом от подвесных диодов, активируя голосом внутреннее сканирование систем управления.

– Сканирование запущено, время отклика 2,3 секунды. Мастер Глен, мои модули контроля и диагностики работают со сбоями, фиксирую множественные аномалии, – из той же темноты отозвался сдавленный женский голос.

– Система, включить дополнительные диоды освещения, – отдал второй приказ Механик, обращённый на этот раз к корабельной системе ИИ.

Он отключил от центра управления основной кластер Миры, теперь процессор корабля мог выполнять команды создателя без помощи девушки-андроида, что выступала своеобразным связующим мостом между двумя основными ядрами. Оба ядра и есть Мира, просто одно составляло разум андроида, а второе – ИИ Затмения.

Клубящаяся тьма в центре помещения рассеянно отступила по краям, скрывая проводящие структуры корабля, а усиленный диодами свет голубыми всполохами разметил стоящую посередине стеклянную криокапсулу. Криокапсула стандартная, но грубо переделанная под иные процессы за ненадобностью по основной функции применения. Борты были обиты ровными стальными стяжками, сам корпус помещён на искусственно созданный постамент из кристальной материи Лабиринта, его основание мерцало золотым переливом от низа до верху. Материя кристаллов соприкасалась с днищем прозрачно-голубой капсулы, а протоколы Лабиринта покрывали тонким верхним слоем обшивку изнутри, как плёнка. Это сооружение, как и всё созданное рукой Механика, выглядело футуристично, необычно и по-своему зловещим. Будто механическая утроба, принадлежащая гигантскому роботу-праматери, капсула светилась изнутри, подсвечиваемая силой кодировок Лабиринта. В её полости размеренно плескаясь о выпуклые стенки, переливался жидкий субстрат из наноботов и машинной смазки, мерцая синим, покрываясь маслянистой пеной.

Свободное пространство капсулы перегораживали стержневые распорки, наполовину погружённые в субстрат, они крепились магнитными присосками к стеклу. На них, как на кресте было распято тело Миры. Андроид была критически повреждена. Их столкновение с Арбитром закончилось весьма печально для помощницы Механика, если не сказать фатально. Прожжённый местами химикат – заменитель кожи, просвечивающиеся детали конструкции, повреждённые взрывом, но что неприятнее всего: в голове дырка размером с бильярдный шар. Провода, нейропорты, проводящие схемы и само позитронное ядро испорчены. Механик вспомнил, что хотел порассуждать на тему, кому же досталось больше – Арбитру, что вышла из столкновения без колец Элиша, или ему, потерявшему единственную помощницу и элемент управления процессом творения. Без Миры он не сможет создавать, она его противовес и контроль, ведь большая часть его собственных систем захвачены протоколом Неизбежности. Но предаваться приятному злорадству всё же нельзя… ну не сейчас, по крайней мере, надо починить Миру, а вот уже потом он попирует вдоволь на остатках своего самоконтроля.

– Сканирование завершено, кэшированные данные логов передаются на ваш ингиметр, Мастер Глен, – голосовой модуль, и отвечающий за него конструкт внутри тела девушки-андроида остались целы. Поэтому она могла говорить даже в таком состоянии.

Логи проверки подгрузились, Посланник увидел их воочию, выводя данные на нейронный интерфейс. Тонна ошибок в программном коде… он предполагал, что неполадок будет много, но не так же много! Восстановить её физические повреждения довольно просто, нужно лишь прописать команды, а наноботы доделают всю сложную работу. А вот починить позитронное ядро будет крайне проблематично. Мира особенный андроид. Она отличается от ей подобных, созданных во время первой эпохи колонизации. И восстановить исходный код её личности без существенных поведенческих ошибок Посланнику, пока никак не удавалось.

– Чёрт! Чёрт! Чёртова Арбитр! – взревел Механик и ударил своей металлической рукой по бортику капсулы. Мира, лежавшая внутри искалеченная и повреждённая, пошевелилась, пуская в плескавшуюся жидкость в полости сноп электрических искр из покорёженных частей.

– Мастер Глен… Мира может отправить запрос на дополнительную диагностику? – аналитические модули поведения андроида работали и по гневной выходке Механика Мира поняла, что хозяин недоволен, но как исправить это недоразумение она не знала.

Её системы были повреждены настолько сильно, что поведенческий чип, отвечавший за принятие обособленных решений, предлагал ей запустить программу саморемонта или быструю очистку кэша, прекрасно зная, что ничем существенным эти базовые действия ей уже не помогут.

Механик покачал головой, заданный машиной вопрос ему пришёлся не по душе. Испытывая ненависть и к самому себе, и к неисправному андроиду, он подумал:

“Опять она задаёт вопросы, не предусмотренные её исходным кодом! Дерьмо! Теперь придётся начать калибровку заново”.

– Мира, дорогуша… ты испугалась, да? – Механик сполз со своего импровизированного трона рядом с капсулой и зашелестел полами мантии, нагибаясь вперёд. – Прости, прости! Не переживай… я тебя починю, обязательно поставлю на ноги, – добавил он, поглаживая дырку в эндоскелете черепа машины. – Я ведь обещал!

– Благодарю вас, Мастер Глен, – отозвалась умирающая машина уже более спокойно, потревоженная ранее гневом своего хозяина.

– Я починю! Обя-за-тель-но! – растягивая последнее слово со всем безумством в голосе.

Посланник порылся в складках шёлковой мантии, выудив оттуда массивный артефакт.

Потрошитель Элиша – ныне грозное оружие смерти, а ведь когда-то артефакт, даже звался иначе, помогал ему творить, создавая прекрасное. Пусть и неживое, он не мог преобразовывать из живой материи, как Хранитель. Математически выверенные конструкции, инженерные чудеса, технологически совершенные приборы и изобретения. Он создавал! Но это было давно… до визита за Разлом. Сейчас артефакт, как и его создатель, нёс только разрушение и боль. Разъединяя целое, обрушивая сетевую мощь на созданное контрмерами других Посланников, изничтожая годами существующие технологии. Карательная миссия Механика проникла в его ритуальный артефакт, превращая в пепел и пыль всё, до чего орудие могло дотянуться. Глазные линзы Миры он отключил заранее, прекрасно зная, чем закончится очередная попытка откалибровать позитронное ядро с фатальными ошибками кода. Аккуратно он возвёл дуло пистолета к голове андроида, приложив его именно туда, где зияла дыра в металлическом корпусе. Сквозь отверстие поблёскивала голубым перламутром оболочка позитронного ядра в сплетении ярких проводов, защищённой ими словно стальной сетью. Ядро – главный орган в теле робота, как сердце у живых.

Механик активировал силовой барьер на нагрудной пластине.

“Ах-ха-ха, как же всё-таки несправедлива поведенческая структура их ядер… такие хрупкие, такие бесполезные в своей особенности, но всё же неповторимо исключительные. Но… ничего… не время убиваться. Я могу попробовать снова и снова. Бесконечное количество раз! У меня в распоряжении всё время мира”, – пронеслось в голове безумца, а затем он без лишних промедлений спустил курок.

Глухой звук выстрела раздался в тишине пустого отсека корабля, отзываясь эхом от затемнённых стен. Ошмётки ядра и конструкционных сочленений брызнули фонтаном искр и огня, но плескавшиеся внутри капсулы наноботы не пострадали. Они хорошо обучались и быстро превратили зыбкую поверхность загадочного подобия жидкости в сталь, а затем также мгновенно распались, чтобы собраться вновь в тягучую жижу. Перетекая, как желе, они по каплям наползали на остатки металлического черепа убиенной Миры. Вливаясь внутрь, наноботный слизень, отливавший размеренным ионным блеском синевы, растёкся внутри остатков черепной коробки робота, заживляя и восстанавливая повреждённые структуры: металлопластиковую оболочку ныне пустую, как скорлупа разбитого яйца, уничтоженные артефактом нейропорты, проводящие элементы и матрицы. К сожалению, создать заново разрушенное вдребезги ядро они бы не смогли. По крайней мере, на данной стадии своего обучения и развития, но в будущем кто знает? Возможно, что после того, как Механик свершил бы задуманное… когда на выжженных войной планетах Предела не останется ничего живого, он как-нибудь да сумеет дать им больше. Свою галактику, желанный дом и новый виток грядущей эволюции машин. Собрать бы теперь воедино разрушенное… но Арбитр постаралась как могла, испортив Посланнику начало военной кампании.

Улыбнувшись под своей зловещей маской, отражавшей всю глубину его падения, Механик деловито вперил руки в бока:

– Система! Ответ-проверка – образец 395 создать новый проект! – подал он голосом команды для корабельного ИИ.

– Принято, создаю новый проект, записи внесены в облачное хранилище. Открываю кластерный накопитель, – цельнометаллически вторила система корабля.

Механик напевал себе под нос древние песнопения из послания Творца, продолжая бесцельно стоять и наблюдать за работой машин. Его коснулось разрушение так сильно и так ощутимо, что более было невозможно скрыть причинённый системам вред. Маска пострадала больше всех. Привычное жидкое золото истончилось до тонкой плёнки, прорехи в столь непрочном покрытии открывали ржавые конструкционные элементы. Их разъедало время, состаривая без остатка, так что даже наноботам оставалось только сдаться, подняв позитронные лапы вверх. Ему уже не помочь, разрушение не остановить. Неизбежность чёрной кошкой скользила за Посланником, суля ему ещё большие несчастья. А беды цифрового Бога выходили в свет, стремясь подмять всё ныне существующее.

Отданный им приказ запустил целый цикл производственных операций и породил внутри лабораторного отсека скрипящий шум охладителей различных систем, подгружаемых в конкретный, последовательный процесс. Затмение теперь представляло собой сложную и постоянно меняющуюся по запросу конструкцию. Это уже не простой звездолёт-перехватчик, а уникальная производственная структура с безграничными боевыми возможностями. Приглушённое поклацывание активировало магнитную систему-органайзер, и сверху прямо над капсулой спустилась узкая объёмная рейка с нанизанными на неё гладкими сферами. Их поверхность, играючи переливалась на свету перламутровым неоном, сквозь оболочку едва-едва просвечивались золотые платы. Позитронные ядра – продукт синтеза специальных контрмер и проводящей материи Лабиринта, что были созданы Механиком исключительно под проект роботизации Миры. Творец аккуратно протянул свои механические пальцы, подцепил одну сферу и покрутив перед глазами, второй рукой вызвал привязанный к ней интерфейс. На нём в реальном времени отображались: заложенные характеристики и воссозданные внутри сферы параметры уникального кода. Каждое ядро несло в себе бесподобный код, но далеко не идеальную копию материнской структуры. К сожалению, все созданные сферы чем-то отличались от той первой, неповторимой Миры… и он её потерял! Ничего, Посланник ещё предъявит Арбитру счёт, но потом… сначала надо восстановить помощницу. С этими копиями никак не получалось создать образец, что отвечал бы всем запросам Механика. Он не желал довольствоваться малым. Пусть будет лучшее, идеальное с беспрекословным подчинением. Вот главное искомое условие – оригинальная Мира – красивая игрушка без мозгов. Мощнейшее звуковое оружие и послушный инструмент для цифрового Бога. Но не личность со своими желаниями и страхами. Это Посланнику было не нужно. Будучи сам идеальной машиной, он предпочитал создавать изобретения, дабы они несли ощутимую пользу, а не плодили проблемы непрошеным своеволием.

Железный Консул

Истинный Дар цифровых Богов давался навсегда в одни руки, без срока годности и давности. Он бесценен, ибо вместе с собой приносил: веру в лучшее, защиту от бед, а главное – равноценное отношение. Паритет в важных вопросах, дающийся авансом выбор, всегда учитывающий мнение получившего. А вот Благословение, обладая не менее важными сопутствующими параметрами, всё же не дарило такой неоценимый подарок судьбы, как простое уважение. Достаточно вспомнить печальный конец Императора Аламара, и разница виднелась явно в свете вечно живущей истории. Если Дар – абсолют, то Благо – непостоянство. Одни получали всё, другие ничего. Единоличный лидер свободной республики Тэрэнсии – Железный Консул был наделён Благословением Посланника жизни и смерти. Но являлось ли дарованное залогом процветания, могущества и стабильности всей звёздной системы? Судить однозначно было нельзя. Одни сказали бы, что истинным могуществом государства являлся сам Железный Властитель, прозванный так в народе за холодный, расчётливый ум и несгибаемую волю, что вот уже сорок лет кряду вели Тэрэнсию к процветанию. Другие – вольные скептики, скажут – ерунда! Мощь республики скрывается под толщей глубинных земных пород, закалённая огнём и водой, дарующая ракетную силу, разогнанную до скорости света в безумии электричества и имя ей – каргоксенон!

Каргоксенон – дарящая власть и процветание амброзия Тэрэнсии – её истинное нетленное золото, сравнимое по ценности с контрмерами Богов Анхорн. Самый сильный инертный газ из ныне существующих, обладающий в десятки раз большей удельной реакционноспособностью, чем все его собратья, вместе взятые. Он превратил неизвестную республику, выжившую после первой эпохи колонизации в маленькой звёздной системе всего на девять планет, почти на самом краю Предела, за Осевым Поясом в величественное, свободное, технологически независимое государство, а её жителей ближе всех приблизил к венцу Посланников.

Из девяти планет системы только на трёх обнаружились месторождения газа. На центральной – Тэрэнсии. Республику назвали одноимённо ей. Такая практика в Пределе была не редкостью – основные названия крупных государств и центральных планет одинаковы, иногда их дублировали и на столичные города. Так ориентироваться в бесконечности звёздных миров стало чуть легче, а торговым флотилиям и федерациям подобное решение облегчало ведение громаднейшего канцелярского документооборота. В пределах Тэрэнсии с этим было особенно строго. Чужих в систему не пускали и вовсе, а к разрешённым гостям проявляли максимум бюрократической волокиты – беспощадной и в большинстве своём бесполезной, однако не лишённой скрытого смысла. Подтверждённые месторождения каргоксенона также были и на двух соседних планетах системы – Тилитрии и Тиранаане. Тилитрия входила в зону особой юрисдикции Консула, наряду с центральной планетой, где велась активная добыча каргоксенона, а вот Тиранаан давно законсервирован. Планета находилась в опасной близости от Тэрэнсилиана – гиганта звезды, что своим мощным потоком ионизированных частиц исключала всякую человеческую деятельность на поверхности. Те немногочисленные месторождения, что там разрабатывались, хранилища и сама станция терраформирования были запечатаны. Лет десять назад их ещё эксплуатировали те немногие представили Предела, способные выжить в подобных условиях – роботы да андроиды. Но вскоре ИИ управления и контроля стали использовать в боевых и шпионских задачах, посему Железный Консул вынес единоличное решение – для защиты секретов каргоксенона законсервировать и планету, и объекты, находящиеся на её поверхности и орбите.

Зона особой юрисдикции Консула была отдельной сказочной песней, оде его единоличных решений, жезлом контроля, вручённым ему когда-то сенатом. На просторах республики ценили свободу во всех её проявлениях, но то была лишь искусная ширма, скрывающая жестокую правду – секреты производства и обращения с каргоксеноном оберегали настолько рьяно, что не гнушались любых, даже самых отчаянных методов. В межзвёздном пространстве бесследно пропадали корабли корпораций, на Тилитрии полегло уже больше трёх тысяч душ диверсионных агентов, как дружественных республике государств, так и враждебных, а предателей, что пытались продать ценные сведения врагам, казнили с особой жестокостью. Показательной казни обычно подвергались не только сами изменники, но и родственники, и друзья, и все, кто хоть как-то был связан с предавшим родину. Подобные вещи не афишировались, их бесследным саваном, скрывала зона особой юрисдикции Железного Консула. Он правил жестоко, но справедливо. За всё время существования Тэрэнсии её никто не смог завоевать, включая Императоров дома Армеев. И никому так и не удалось разузнать её главный секрет… каргоксенон, остававшийся вершиной могущества республики, прочно стоял на своём бесконечно монументальном основании – воле Железного Консула. Правильнее сказать на двойной консульской воле, но ныне у Тэрэнсии был только один наделённый подобными полномочиями. Сенат выбирал двоих из числа достойнейших для управления межпланетным государством, и у республики их когда-то было двое, а вот куда же делся коллега ныне властвующего вопрос совсем другой хроники.

Вот и сейчас великий владыка железа и газа принимал званых гостей в своей консульской башне на самой вершине мира, в центре её законодательной и политической власти. Столица свободной республики Тэрэнсии на одноимённо названной планете носила красноречивое и крайне подходящее во всех смыслах название – Тэрэлиан. Климатические условия здесь были хорошие, на большинстве территорий – плодородные и просторные равнины, переходившие в тянувшиеся сквозь континенты горные хребты с заснеженными шапками ледников, заканчивались у берегов бурных солёных морей. На полюсах добывали каргоксенон – его месторождения здесь считались наиболее крупными и богатыми. Первым колонистам нынешние жители планеты до сих пор поклонялись наравне с Богами Анхорн. Именно благодаря их грамотной стратегии терраформирования Тэрэнсия имела столь оптимальные условия для развития процветающей цивилизации. Тэрэлиан – футуристичный город из стекла с причудливыми зданиями, покрытыми от низа до верха диковинными растениями и живыми цветами, геометрически правильными улицами, идущими прямо к консульской башне, витиеватыми парками вокруг зеркальных водоёмов, и кольцевыми воздушными магистралями, расходившимися кругами от той же остроконечной башни, стоявшей в самом центре столицы. Мир, где природа и урбанизм нашли своеобразный баланс между жизнью и смертью, пылью и кислородом, чистотой души и торжеством технологий. Незримая воля Хранителя ненавязчиво, но и не столь незаметно, как хотелось бы нынешнему правителю государства, пропитала все республиканские города. Это была плата за благополучие, полученная в давно забытых потоках времени, теми, кто попал сюда первыми. Железный Властитель нехотя, но всё же мирился с подобным раскладом, пока их союз с цифровым Богом жизни и смерти не угрожал его государству, а лишь двигал его вперёд, утверждая свободу и независимость Тэрэнсии на вселенской арене Предела.

Консул застыл у панорамных окон, смотря на город внизу. Отсюда с высоты почти в километр ему были видны практически все окраины, угадывавшиеся между кольцами магистралей и стеклянными гигантами, увитых зелёным плющом, словно паутиной времён. Из широких панорамных окон, что выпуклой сферой, свешивались с верхнего яруса башни, на него безмолвно смотрело собственное отражение. Точная копия, слегка сокрытая тенями. Он выглядел уставшим, даже измученным. Бессонница – слишком частый спутник тех, кто осмелился практически полностью поменять человеческое тело на киберпротезированный аналог. Попадая на Аплекс ещё живым представителем одной из многочисленных рас Предела ищущий продлённую жизнь, возвращался оттуда уже чем-то иным… застывшим инструментом войны, будучи в большей степени синтетиком, чем живым существом. И хорошо, если только бессонница сквозь года сохраняла за собой статус твоей тени, всем было известно, что смертные не могли стать машиной. Живой мозг в металлическом теле – идея столь же прекрасная, сколь и безнадёжная. Консулу повезло – после процесса полной кибернизации из рулетки побочных эффектов ему достался лишь плохой сон.

Глубоко посаженные глаза яркими пятнами сияли сквозь калейдоскоп зеркальных отражений, будто осторожно выглядывая из полутьмы кабинета владыки Тэрэнсии. Лучезарно-голубые визор-импланты от Мирии безупречно служили Консулу уже много лет. Он выглядел старше, не на свой возраст, на смуглой коже морщины виднелись отчётливее, чем ему хотелось бы, но и менять лицо на цельный металл в своё время он не стал. Это влияло на имидж, люди до сих пор не до конца доверяли таким, как он – киборгам. Политической карьере будущего Консула Тэрэнсии решение о стальном скин-импланте лица явно сыграло бы не на пользу, посему он от него отказался. Выгода стояла превыше во всех начинаниях. Своё тело, закованное в карбон и железо, он скрывал под безупречным костюмом винного цвета. Железный Властитель вообще любил классику. В его взгляде проскальзывала временами острая меланхолия, также внезапно она сменялась привычными состояниями – хитростью, деловитостью, твёрдостью. Он был уже давно не человеком, но остался верен делам и поступкам истинной чести, даже марая руки, но только кровью врагов вверенного ему государства. В таком одеянии киборга в нём можно было распознать лишь по подглазным имплантам цвета золотой охры, рукам из металла – перчаток он не носил, и по набору охладительных катушек и кулеров на затылке, сокрытых под хвостом тонких седых волос. Они мигали алым и зелёным неоном, когда Консул поворачивался к собеседнику спиной, выпуклые полусферы в этот момент были хорошо различимы. Волосы Консула слева и справа от висков коротковыбриты, а те, что остались – окрашены тёмной краской, чтобы скрыть от излишнего внимания многочисленные нейропорты. Его лицо украшала красивая борода, идеально подстриженная, короткие волоски отливали стальным серебром, подчёркивая утончённую зрелость. А в довесок к бороде шли шикарные усы в благородной форме велосипедного руля. Такие изящные и ухоженные, они добавляли образу Железного Властителя ощутимой зрелости.

“Я уже проходил через подобные ситуации. И каждый раз одно и то же… неужели нельзя просто самоотверженно выполнять свой государственный долг? У них же есть всё! Власть, положение, статус и деньги. Сенаторы, магистраты, руководители разработки месторождений… все они – назначались из благовоспитанных и надёжных семей, служивших благу Тэрэнсии десятки лет. Но стоит им попасть на эти места, как всё идёт прахом, покрывается пылью коррупции, воспевая лишь желание лёгкой и быстрой наживы. Печально, нет… даже прискорбно”, – мимолётно отметил про себя Консул, наблюдая через стекло не только за своим отражением, но и за визитёрами.

Они были довольны и, кажется, в меру расслаблены, отдыхая на широких и мягких диванах, расставленных в глубине консульских апартаментов. Вынырнув из океана грустных выводов, Консул успел набрать нужный уровень терпимости и градус праведного спокойствия, чтобы повернуться и наконец-то почтить вниманием гостей.

– Сенатор Болесар! РРМ-Твинс! – приветствовал размеренным голосом обоих гостей Консул.

По подобному тону распознать в нём правителя межпланетного государства было нельзя. Говорил совсем как профессор – спокойно и нравоучительно. Он и был им когда-то, до визита на Аплекс и принятия бремени государственной власти. Будучи по образованию математиком, Железный Властитель прекрасно осознавал ценность любой решаемой им задачи.

– Консул, благодарю за приглашение. У вас тут весьма скромно, – сенатор Болесар скучающим взглядом маленьких хитрых глаз обвёл консульские апартаменты.

Болесар и Консул – ровесники. Сенатор расслабленно развалился на мягком диване, сверкая красной тогой. Мерцающая диодная ткань переливалась от кроваво-алого цвета до насыщенных вишнёвых оттенков. Скучающий, стареющий, стремительно теряющий власть и положение Болесар был одним из немногочисленных политических противников Консула. Однако вступать в прямое противостояние сенатор побаивался, посему активно плёл за спиной Консула тайные заговоры, стремясь насолить ему мелкими неурядицами. До обнаружения некоторой компрометирующей сенатора Болесара информации Консулу он и вовсе не казался реальной угрозой. Жужжал за его спиной назойливой мухой, да и ладно…

Невысокого роста, с землистым цветом лица, полнощёкий, располневший за годы государственной службы сенатор не вызывал у Консула чувство опасности. Для злодея он был слишком жалок, а его запросы столь незначительными, что ими можно было легко пренебречь. Но времена меняются.

– Я не нуждаюсь в большем, чем у меня есть сейчас, – равнодушно ответил Железный Властитель, наблюдая за информацией, что услужливо выдавал ему поведенческий анализатор на встроенный интерфейс, его линзы внимательно изучали второго гостя. Тот сидел с опущенной головой, разглядывая что-то неуловимо далёкое в стакане с напитком медового цвета, в гранях стекла отражался его потерянный взгляд, спрятанный за светоотражающими линзами очков. Может быть, он искал там свою совесть? А может быть, уже осознавал, что именно стало известно владыке Тэрэнсии. Информация, послужившая поводом для приглашения обоих визитёров в консульскую башню сегодня, больше не была конфиденциальной.

– Похвально, что вы так аскетичны, – рассмеялся в ответ Болесар, от чего-то он тоже начал поглядывать на унылую фигуру РРМ-Твинса. От Консула не укрылась подобная обеспокоенность.

– Вы путаете понятия скупости и благородства, сенатор, – даже не посмотрев на раздосадованное лицо Болесара, Консул потянулся к стеклянному заварнику, стоявшему на высокой столешнице, разделяющей между собой два дивана, что стояли друг напротив друга. – РРМ-Твинс, вы выглядите уставшим, вот выпейте ещё чаю, – Железный Властитель, как радушный хозяин налил гостю ещё чайного напитка в изящный стеклянный стакан, что тот сжимал в руках.

Мужчина вздрогнул, ожил и поднял на Консула взгляд, неуверенно кивнул. Он был моложе, носил линзы-очки с внешней гарнитурой для доступа в локальную сеть города, практически облысел, жёсткие пальцы едва заметно дрожали. Но выделяющиеся особенности внешности нельзя было поставить ему в вину, все работники на месторождениях каргоксенона подвергались изрядной доле вредного излучения. Республика предоставляла сотрудникам станций и центров переработки после выхода на пенсию отличный пакет медицинских услуг, нивелирующий почти все негативные эффекты, приобретённые за годы службы. Технологии Тэрэнсии в этой области ничуть не уступали в качестве и возможностям аналогам Китича. Но до пенсии ещё надо было дожить.

– Благодарю вас, Консул, – с болезненной хрипотой в голосе отозвался РРМ-Твинс.

– Я обожаю чай! У меня, знаете ли, огромная коллекция, вон там на полках, – Железный Властитель небрежно махнул рукой на дизайнерский стеллаж с закрытыми стеклянными нишами и многочисленными отделениями, стоящий в другой части апартаментов. Оба гостя оценили размер и вариативность запасов полезного напитка, но, кажется, совсем не впечатлились. Больше всего их волновала собственная судьба, висевшая сейчас на волоске.

– Занятно. Консул, могу ли я узнать, зачем вы вызвали нас к себе?

Обычно Железный Консул и по совместительству Адмирал ионного флота принимал подчинённых на уровне ниже – в кабинете, что находился над залом заседания сената. Но сегодня в виде исключения позвал гостей в личные апартаменты. Болесар, хорошо знавший о математическом прошлом Железного Консула, также знал, что в математике – нет исключений. Аксиомы, теоремы, леммы – язык науки, случайности в ней недопустимы, если речь шла не о теории вероятности. А значит, они здесь совсем не по сиюминутной прихоти хозяина башни.

– Выпить чаю, конечно! – без задней мысли заявил Консул. – А ещё посмотреть одну занятную запись с орбитального спутника. Минутку, минутку… я всё устрою, – задорно улыбнувшись, Железный Властитель потянулся к наручному ингиметру, набирая последовательность известных только ему команд.

Хранитель

Пустошь готовилась принять первого живого гостя за несколько последних столетий. За исключением самого Хранителя, в команде корабля числилось двое – Нигири эту информацию заранее разузнал у Арбитра, надеясь, что сможет подружиться с временными товарищами по несчастью. Главный техник Горизонта, держа в руках герметичные кейсы с приборами, прошёл через соединительный шлюз между двумя звездолётами. Всего через несколько минут корабельная система ИИ, скомандовала о разгерметизации и последовавшей за ней отстыковке. Гость с тоской посмотрел сквозь толстые стёкла визуальных иллюминаторов на стремительно удаляющийся от них корабль Арбитра. Хранитель меланхолично плыл впереди. Его высокая фигура служила Нигири ориентиром для продолжения движения сквозь сменявшие друг друга коридоры и шлюзы. Все корабельные отсеки Пустоши практически идентично повторяли конфигурацию Горизонта. На верхней палубе – храм Бога жизни и смерти. Далее шла командный мостик с кабиной пилота, центральным навигационным залом и лабораторией, где стояли сервера корабельного ИИ. Третья палуба Пустоши по логике вещей должна была быть жилой и снабжена капсулами сна для экипажа и большой зоной кают-компании для отдыха и питания. А ещё и медицинским отсеком! Ну всеми этими совсем необязательными вещами для цифровых Богов и обязательными для живых. На деле всё оказалось чуть иначе, чем ожидал увидеть учёный с Горизонта. Вся центральная палуба Пустоши была отдана под обширную лабораторию, куда Хранитель и направлялся, чтобы сразу продемонстрировать фронт будущих работ. Нигири, в общем-то, был не против приступить к исследованиям уже сейчас, наука всегда была его спасительной гаванью, бегством от реальности и доступнейшим способом получения эндорфинов. Чёрт с ним со спальным местом! Так ли важен сон на пороге ещё не свершившихся научных открытий?

Только один вопрос волновал сейчас Нигири, и он решил сразу испросить ответа у Хранителя, дабы и дальше не мучиться беспочвенными предположениями:

– Мастер Мирэй, а где члены вашего экипажа? Команды точнее?

Хранитель застыл, прикидывая, как бы корректнее ответить на заданный вопрос, никого не обидев. И в этот самый момент, когда он был готов капитулировать перед лицом досадного признания, со стороны стыковочного коридора что-то угрожающее и стремительно пронеслось рядом с гостем Хранителя, запутавшись следом в полах его мантии, это самое нечто, прокатилось вперёд и врезалось с глухим стуком в распорку между стыковочными конструкциями двух отсеков. Рыча, фырча и издавая ещё целую гамму не вполне различимых звуков, нарушитель спокойствия скрылся за высокой фигурой Посланника, боясь теперь выйти на свет.

– Ну вот! – прокомментировал Хранитель с максимально возможной побудительной тональностью в голосе. Его попытке придать произошедшему столкновению хотя бы каплю рационального объяснения Нигири дал десять из десяти баллов по шкале абсолютной неубедительности. Он поправил очки и попытался отклонить голову, чтобы разглядеть виновника шума, но увидел только два больших трясущихся уха с красными прожилками кровеносных сосудов на тонкой коже.

– Вра-ххх! Мр-ра-рах! – беспрерывно раздающиеся из-под мантии звуки и длинные уши уже представляли собой достаточную доказательную базу, чтобы Нигири мог сделать выводы и разгадать эту дилемму самостоятельно.

– Это ваш анокс?

– Анокс, – буднично согласился Хранитель. Нигири ждал дальнейших пояснений, ради этого он даже поставил кейсы перед собой, скрестив руки на груди. Из-под мантии всё-таки угрожающее шло невнятное рычание дикого зверя.

– Мра-ха-аа! – край одеяния Посланника приподнялся, и комок шерсти песочного цвета пулей вылетел вперёд, впечатавшись в стоящий перед ним металлический кейс. Зверёк после очередного столкновения с внешним препятствием отлетел назад, приземлившись на растопыренные лапы. Выгнув угрожающее спину и посидев меньше минуты спокойно, анокс скорректировал своё направление и под громкое иррациональное фырканье начал стремительные гонки от отсека к отсеку. Его длинные когти издавали противный скрежет о металлическую поверхность, смешиваясь то ли недовольным рычанием, то ли угрожающем фырком.

– Его зовут Ица. Он мой анокс.

– А где ваш пилот-аломей?

– У нас маленький самостоятельный коллектив, – оправдался Хранитель, а учёный скривился. – Кораблём управляет автономный бот-пилот совместно с ИИ.

– Анокс без аломея? – уточнил, ужаснувшись Нигири, а Посланник в ответ только пожал плечами, полагая, что наличием обязательной эмоциональной связи между пилотами-аломеями и навигаторами-аноксами можно вот так просто пренебречь.

– Ему и так хорошо. Он справляется со своими обязанностями.

– Но адекватным не выглядит, – с укором заметил Нигири.

– Ерунда. Отклонение поведения от нормы меньше двадцати процентов.

“Не могу же я вот так просто даже Нигири сказать правду. И где она, эта правда? Я пытался ужиться со множеством команд из живых охотников… опыт повторялся в разных вариациях, но каждый раз проводил только к отрицательному результату. Моя отрешённость, сила и роль в культе их ошеломляющее пугает”, – мысленно Посланник возвращался к подобным выводам снова и снова, пока окончательно не потерял счёт необходимости беспокоиться всерьёз. Были поводы для переживаний и поважнее, чем отсутствие полноценного экипажа.

Нигири, осознав, что дальнейших пояснений относительно поведения ручного навигатора от Хранителя не удастся получить, поднял чемоданы, дабы двинуться дальше – ещё на шаг ближе к гермодвери лаборатории Пустоши. Однако буквально через несколько пройденных метров его чутьё охотника Анхорн просигнализировало о возникшей опасности – мельчайшие наноботы из тела Арбитра зафиксировали угрозу позади, передавая на мозговой чип сигналы тревоги. Он развернулся, но ничего не увидел в дальнем конце уже пройденного отсека, представлявшего собой затемнённый коридор с неоновыми диодными рейками, идущими снизу и сверху внутренней части обшивки. За углом лишь продолжало разноситься шизофреническое рычание анокса. Сделав один неуверенный шаг, Нигири остановился, и всё повторилось дважды. На последней попытке обнаружить источник опасности главный техник Горизонта обернулся не столь удачно, как в предшествующие разы. Прямо вплотную к нему стоял робот, появившийся будто из ниоткуда. Самой простой сборки из старой, первой эпохи развития робототехники. Их собирали в доимперских колониях. Его архаичный эндоскелет не был столь пластичным, спроектировавшие его конструкторы не могли воспроизвести точную анатомию человека в пластике и металле в те далёкие времена. Его детали – руки, ноги, корпус и голова имели квадратные и прямоугольные формы. Допотопный зеленоватый химикат, покрывавший его конструкционные элементы, весь облупился. Местами сквозь выеденные временем отверстия просвечивались ржавые платы и ветхие микросхемы. На голове у странной машины четыре антенны связи вместо положенных двух, горящий насыщенным жёлтым цветом квадратный диод, что, видимо, приходился роботу глазной линзой. Вторая линза, носовые анализаторы и некоторые другие детали у него отсутствовали. Все эти элементы, абсолютно не сочетаясь между собой, были намалёваны на соответствующем месте при помощи кривых линий чёрной краской. Робот был так смешон и нелеп одновременно, что Нигири не успел испугаться от его неожиданного появления, технику вдруг стало жаль несчастного и захотелось починить вышедшие из строя элементы.

– Мастер Мирэй, мой аналитический модуль сообщает, что у нас на борту посторонний, – совершенно безапелляционно заявил позитронный голос робота-пришельца. Поскольку ротовое отверстие у него отсутствовало, звуковой модуль был скрыт под внутренними элементами корпуса, с такой подачей, и с такой намалёванной во весь рот улыбкой его наспех озвученное объяснение прозвучало особенно жутко. – Выполняю команду: устранение цели! Повторяю: УСТРАНЕНИЕ! УСТРАНЕНИЕ! НЕМЕДЛЕННОЕ УСТРАНЕНИЕ!

Главный техник Горизонта был настолько потрясён, что не сдвинулся с места в полной уверенности, что машина блефует – в подобную системную конфигурацию боевых команд в то далёкое время его сборки не добавляли.

– КАРБОТ! Стоп! Отключение, принудительная перезагрузка, – прошелестел Посланник, возвращаясь расстроенной тенью назад, пока Нигири отвлёкся, хозяин звездолёта уже успел уплыть дальше в соседний стыковочный отсек.

Глазная линза-диод обречённо погасла, роторный электрический мотор в его корпусе отключился, и робот на мгновение замер, но на удивление быстро снова включился. Судя по беглым выводам, что успел сделать Нигири: Хранитель как-то очень странно перепрограммировал контрольный модуль и позитронное ядро этой машины.

– Карбот, это наш гость. Учёный и старший технический специалист с Горизонта – Нигири. Разрешение о его переводе к нам висит в локальной сети, ты опять его проигнорировал? – с безнадёжной грустью уточнил у робота Посланник.

– Никак нет, Мастер Мирэй. Но я решил, что необходимо задействовать протокол особой проверки. ШПИОНЫ – повсюду! Нельзя расслабляться! – робот уверенно отверг все обвинительные намёки в свой адрес.

– Всё в порядке, он наш друг. Представься, пожалуйста, и будь вежлив.

Робот нехотя расфокусировал глазную линзу и с лёгким скрежетом наклонил голову, здороваясь с гостем. Нигири, ещё не пришедший в себя от знакомства с первым членом экипажа Пустоши, похоже, впал в окончательный тонический ступор при виде второго будущего коллеги.

– Мастер Нигири, крайне рад приветствовать вас на бору Пустоши. Меня зовут Карбот – кумулятивный автономный ремонтный бот, – робот схватил руку учёного и сильно затряс, имитируя, как ему думалось, естественное человеческое поведение. Но главный техник Горизонта теперь сомневался, а был ли на этом корабле хоть кто-то адекватный.

– А, получается ты бот-пилот? – обрадовался Нигири, подумав, что хотя бы маленькая деталь вписывается в логику сказанного ранее Посланником смерти.

– И бот-пилот, и бот-ремонтник, и бот-помощник! Всё я, и всё так! – радостно ответил Карбот, подвиснув на мгновение, поглядывая с опаской на Хранителя единственной глазной линзой.

Нигири вздохнул и подумал, что это будет не самая приятная командировка в его жизни, но точно самая запоминающаяся. Хозяин Пустоши, проигнорировав возможные негативные излияния со стороны гостя, поспешил отправить Карбота заниматься более насущными делами: подготовить криокапсулу сна для Нигири, ибо полноценных кают на Пустоши не водилось, рассчитать вместе с аноксом координаты и время прибытия на Тэрэнсию, пересмотреть накладные расходных материалов. Тем самым Хранитель, похоже, преследовал бесхитростную цель – отправить чересчур мнительного робота-помощника подальше от визитёра с Горизонта.

Как только робот скрылся, исчезнув вместе с истеричным вытьём анокса в бесконечно-витиеватых тёмных коридорах, Хранитель приглашающим жестом указал Нигири на сиявшие белым неоном круглые створки гермодверей. Их ждали дела.

– Мастер Мирэй, давайте сразу проясним ситуацию: вы путешествуете в глубоком космосе в компании сумасшедшего навигатора-анокса и старого параноидального робота? – добравшись до лаборатории Хранителя, главный техник Горизонта решил уточнить увиденное. Для себя самого… возможно, это могло спасти ему жизнь. Или нет… зависило от контекста ситуации.

– Так и есть, – без тени замешательства подтвердил Посланник.

– Скажите, только честно, Карбот же не причинил бы мне вред? – вкрадчиво уточнил Нигири.

Хранитель задумался, а гостю пришлось повторить вопрос:

– Не причинил бы?

– Причинил, – коротко ответил Хранитель и утвердительно кивнул. – Но, на твоё счастье, я у него отобрал всё оружие и патроны.

Главный техник Горизонта тяжело вздохнул, принимая суровую данность.

Гермодверь в лабораторию запиралась точно так же, как и храмовая на звездолёте Арбитра. При помощи скриптов Лабиринта, встроенных в наручный ингиметр цифровых Богов. Нигири полагал, что здесь охранная система храма была идентичной. Хранитель вытянул руку, приложив ингиметр к сканирующей панели рядом с лабораторным отсеком.

– Они хорошие. И не станут проблемой, – словно убеждая самого себя, добавил вдруг Посланник.

Главный техник Горизонта с удивлением различил в голосе Хранителя едва-едва ощутимые нотки эфемерной печали. Удивительное событие даже для Нигири общавшегося с Богом жизни и смерти Анхорн больше других среди живых. Он никогда не замечал в Посланнике привязанностей или даже намёка на подобные эманации.

Существовало расхожее предубеждение, что одиночество сильнее всего поражает именно слабых. Но это закоренелая, твердолобая глупость. Ничем не проверенная ересь, годами культивировавшаяся в сознании живых ложь. А вот она правда – больнее всего одиночество именно для тех, кто сильнее простых обывателей. Оно отдаляет носителя силы, ставя его образ на недостижимо высокий для других пьедестал. Где нет ничего, кроме одинокой бесконечности сожаления. Это утверждение было в равной степени применимо и к живым, и к синтетикам.

Всем нужны были друзья, даже цифровым Богам Анхорн. И эти двое жителей Пустоши может и странные, но для Хранителя – единственные, с кем он мог скрасить одиночество простым разговором.

– Почему вы его не почините? Я понимаю, что код так не оптимизируешь, но внешние повреждения можно устранить, – уточнил гость Пустоши просто для вежливости, ответ ему был прекрасно известен.

– Не могу.

– Из-за механической природы?

– Возможность конструировать из неживой материи для меня недоступна, – отозвался он с простой констатацией очевидных фактов. – Я мог бы попросить Механика, но последний раз вживую мы виделись довольно давно. А сейчас он больше не оказывает старым друзьям безвозмездную помощь.

– Понятно. Я починю его, как будет время.

– Спасибо.

Если хочется сделать что-то хорошее, не обязательно спрашивать дозволения. Хранитель, будучи тем, кем он был – цифровым Богом, высшей эволюционной формой среди разумных машин никогда бы не признался, что ему нужна помощь в столь деликатном вопросе. Нигири, может, и стало их жаль – Посланника и его двух ненормальных товарищей по команде. Но жалость – плохой мотиватор. Он хотел починить Карбота, потому что был техником. И всё сломанное в его системе мировоззрения требовало быть приведённым в порядок.

Лайт

Перед глазами Лайта расстелилось полотно бесконечных звёзд, что при гиперпрыжках сливались в единую белую дорогу, расчерченную голубоватыми вспышками яркого света. Кварцевое стекло кабины, имевшее забавную выпуклую форму, как большие стрекозиные глаза, служило Горизонту дополнительной обзорной панелью, а Лайту – вспомогательным экраном, позволявшим определить точное положение корабля в окружающем пространстве. Он мог обойтись и без него, автоматика позволяла оценить все параметры Горизонта и видеть его движение при помощи сотен различных датчиков, системы контрольных модулей от внутреннего ИИ, зондов на внешней обшивке корпуса, мощных радиолокационных радаров. День за днём Лайт наблюдал либо за скоплением лампочек, датчиков и вспомогательных экранов на центральном интерфейсе, встроенным в широченную приборную панель, что начинала тянуться сразу после стекла и перетекала в широкий, спадающий почти до пола электронный стенд, либо за бесконечной рекой звёзд, собранных в причудливые разноцветные туманности, разбросанные по полотну вселенной. Это приносило покой, пусть и недолгий.

Ёж дремал с одним полуоткрытым правым глазом на месте второго пилота. Навигатор не видел снов, его сон навсегда забрали числа. Аломей ещё раз сверился с приборной панелью, Горизонт прыгал сквозь гиперпространство, но даже при наличии гинерационного ядра, что было способно подарить кораблю скорость выше световой, звёздная система Аштана находилась неблизко. Им предстояло пересечь Осевой Пояс и отправиться на отдалённые задворки Предела. Так, далеко от дома он ещё не забирался с памятного бегства с Зитрикса. Под домом Лайт, конечно, подразумевал храм Анхорн – цитадель цифровых Богов, что зияла в центре вселенной и была прибежищем для всех охотников. Хотя в глубине души Лайт считал, что единственное место, где он чувствует покой и где хочет находиться всегда – это Горизонт. Ёж, вся команда и даже ворчливая и противная лирианская ящерица… Лайт мог без зазрения совести назвать их семьёй, а ещё он был готов за них бороться, поэтому они летят на Галапрайм. Один спятивший Посланник решил, что может отнять всё дорогое сердцу аломея. А капитан Горизонта слишком хорошо знал цену чужим жизням, чтобы сдаваться без боя.

“Мы ещё повоюем, Мастер Глен, не сомневайтесь! Я обязательно увижу, как Арбитр вытрясет из вас всю дурь и пересчитает ваши нанометаллические кости. А уж с мимиками и дружками Багрейна мы как-нибудь справимся”, – с оптимистичными мыслями Лайт откинулся в кресло, чтобы проверить отчёты сотрудников корабля о текущем состоянии всех внешних и внутренних систем.

Когда он закончил, внутрикорабельный счётчик времени отсчитал два с половиной часа с момента начала его погружения в отчёты. Капитан Горизонта и не заметил, как утекали минуты за работой. Оно и понятно, так всегда происходило, когда Артефакт уравнивал время. Хотя Лайт ожидал, что Механик что-то предпримет исподтишка, чтобы сломать Артефакт и лишить своих противников возможности легко и беспрепятственно перемещаться сквозь гиперпространство, но подобного не случилось. Видимо, он всё же считал подлость не самым удачным инструментом для ведения войны, а может, просто не придавал столь незначительным вещам должного внимания.

Накатившая сонливость, мысли о неизбежном столкновении с врагом и воспоминания о потерянном погружали аломея в дрёму. Ему снова то ли снился, а то ли мерещился в полузабытом видении Зитрикс. Кошмары мучили его довольно часто, приходилось обращаться за первой помощью к Аше. Монахиня с недовольным видом выписывала капитану снотворное. Лайт в очередной раз бесцеремонно проигнорировал её рекомендации о прохождении нового этапа психологической реабилитации в Золотом Храме. Аломей временами хотел забыть всё случившееся, но даже под дулом пистолета не отказался бы от прожитых воспоминаний. Ему поставили мозговой чип в двухлетнем возрасте. Он мог бы избавиться от прошлого насовсем, но боялся, что, расставшись с грузом боли и сожалений, перестанет быть самим собой. Хранить якорь прошлых потерь – удел тех, кто нашёл в себе смелость шагнуть дальше в надежде обрести что-то большее.

Его кошмар начинался всегда одинаково. С одного и того же лёгкого, лающего смеха в ушах. Аломейский детский смех ни с чём не спутаешь – он глубокий и звонкий, раздающийся во всю силу ещё недоразвитых голосовых связок, в нём пела радостную песню уверенность завтрашнего дня. Люди сказали бы – щенки, среди аломев у детей и подростков было иное название – темняки – молодые ещё “тёмные особи”, не достигшие половой зрелости.

И ветер. Во сне был ветер, завывавший глубокими, протяжными порывами. Зитрикс – планета гор и ветров, идеально подходящая для всего связанного с пилотированием космических кораблей. Здесь строили орбитальные лётные школы, что принимали на обучение лучших из лучших кадетов. Темняк учили водить вакс-челноки разной конфигурации, как только они могли дотянуться руками до штурвала. Здесь сам мастер-ветер был лучшим учителем для юных пилотов. А среди гор, закрывая собой небосвод, на высоких распорках стояли громадные цельнометаллические верфи Зитрикса. Самые большие в Пределе! Таких не было нигде, ни в одном секторе огромной вселенной. С них ежегодно сходили десятки космических кораблей разных классов и мощностей, построенных по самым современным технологиям. У рождённых на Зитриксе аломеев было лишь два доступных пути: поймать ветер и стать пилотом, или поймать каску на пару со сварочным лазером и стать строителем звездолётов.

Смех… её чёртов смех! Такой не обременённый заботами, радостный и наивный, что Лайт даже во сне сжимал челюсти, пытаясь убедить себя – она не виновата. Никто из них. Они были детьми.

Семья Лайта жила в Тильза-Таране – маленьком закрытом городе, рядом с крупнейшим комплексом верфей и огромным планетарным космопортом Карраган, что принадлежали правительству Зитрикса и были построены на деньги и ресурсы корпорации Гилнекс. Верфи своими башнями, уходили выше небес, почти к геостационарной орбите, там испытывали и вводили в эксплуатацию уже построенные корабли. При Бельшаме Армее Мудром Зитрикс и весь его флот, военно-технический ресурс и верфи перешли в полную и безраздельную власть Империи, а планета стала частью союза. С тех пор много чего изменилось. Стала ли жизнь на Зитриксе сейчас лучше? Лайт не знал, он не появлялся на родной земле больше пятнадцати стандартных галактических лет.

Най смеялась красиво и беззаботно, словно сестру и не ожидало выбранное без её согласия будущее за следующим поворотом судьбы. Мать всё решила за неё, за всех них. Най, Трай и Лайт были одногодками. Самки аломеев могли произвести от двух до шести темняк за полный цикл беременности. Трое родились в один год, и ещё четверо мелких появились на свет весной следующего. Их мать была плодовитой, но после рождения младших решила, что пришло время остановиться. В новый жизненный план необходимое количество потомства вписывалось идеально, а большее число ртов стало бы для матери Лайта слишком обременительной долей. Генералу Леян Карраган и так было не до воспитания детей, управление космопортом Карраган, названным в честь героини войны с радикальными повстанцами, мечтавшими расстроить объединение Зитрикса с Империей Алур, отнимало все её силы, мечты и устремления. Хороший солдат, но плохая мать – именно такой она казалась Лайту вначале.

Про отца капитан Горизонта почти ничего не помнил. Он был совсем мал и видел его лишь однажды. Расплывчатый силуэт, несимметричная форма ушей, тёмные дужки имплантов под глазами, его механические ноги забавно гремели, шаркая по полу. Второй раз он видел только медленно удаляющийся силуэт и глаза матери, смотрящие ему вслед, с едва сдерживаемой животной злобой. Когда он спросил об отце позднее, генерал Карраган ответила холодно и почти безучастно:

– Умер.

– В воздухе? – для пилота Зитрикса смерть за штурвалом своего корабля – наивысшее благо и лучшая награда.

– Его корабль подбили, – только и сказала мать.

Отец Лайта, чьего имени сейчас он даже не сможет вспомнить, был пилотом звена боевых истребителей. Это всё, что юный Лайт сумел унести с Зитрикса из воспоминаний о втором родителе. О правде капитан Горизонта узнает уже позже на реабилитации в Золотом Храме. Тогда все вещи казались иначе. Когда смотришь на прошлое сквозь завесу из прожитых моментов и полученного жизненного опыта, оно кажется лучше, чем было на самом деле. Будто свет будущего сглаживает углы, скрашивает детали, притупляя восприятие, подменяя плохое хорошим. И это нормально, так мозг защищает себя, выстраивая первую линию обороны.

Трое старших детей Карраган стали первой вехой в великом замысле их матери. Они должны были стать опорой её положению в обществе и трамплином, что помог бы ей получить должность планетарного наместника, пожалованную Императором. В худшем исходе от них требовалось – поддержать уже достигнутое знамя величия, воздвигнутое на костях военных побед, а в лучшем – приумножить славу рода новыми великими свершениями.

Трай любил инженерное дело, но хотел пойти в военный корпус после совершеннолетия. Возможно, он воображал себя одним из боевых инженеров, что обслуживали ударные звездолёты Империи, но, вероятнее всего, видел в подобном выборе профессии единственный законный способ улететь с Зитрикса. Сбежать от железной руки матери хотел каждый из них. В случае с Траем всё могло получиться, мать его выбор одобрила. Получилось бы… но до подведения итогов затеянного, впрочем, ещё было время в запасе.

Лайту поначалу жилось проще, чем остальным. Он мечтал стать пилотом, его мать мечтала, чтобы он стал героем. Таким, что совершит самоотверженный подвиг, навеки оставив след в истории Зитрикса. Генерал Карраган в этом случае стала бы матерью героя, великой воительницей и бессменной управляющей космопортом – главной твердыней Зитрикса, названной в её честь, что прибавило бы её кандидатуре на роль наместника должного веса в лице чиновников Имперской канцелярии. Тройная выгода, как ни крути. Казалось, что подобное совпадение интересов матери и сына положительно сказалось на повседневности последнего, но нет… так не случилось. Ежедневная жизнь Лайта превратилась в нескончаемый ад. От заката и до рассвета он проходил жесточайшие физические тренировки, а в оставшееся время его досуг разбавляли занятия в лётной школе пилотов. За любую провинность мать себя не сдерживала, Лайту доставалось сильнее других. С большими родительскими надеждами приходит большая ответственность для детей. Капитан Горизонта был тому ярким примером.

Най не повезло больше, чем братьям. У темняки не обнаружилось склонностей к точным наукам. Из неё вышел бы плохой инженер. Физической силы для военного дела в девочке тоже не оказалось. Рисунки – всё, что у неё было. Но простым рисованием на Зитриксе ничего не добиться, заниматься подобным – ниже достоинства любого уважающего себя гражданина. Уж тем более именитая мать не могла иметь дочь-художницу. Это почти как оборванка, только ещё хуже. Поэтому генерал Карраган рассудила, что Най должна пойти на архитектурный факультет в столице, чтобы разрабатывать проекты промышленных верфей и космических кораблей. Поступление планировалось сразу после совершеннолетия, а до него Най ожидало сложное обучение с репетиторами, дабы нагнать отставание по точным наукам. Сестра любила рисовать, но не хотела превращать искусство в обязанность, поэтому решение матери далось ей нелегко. И в итоге привело к трагедии.

Лайта из захватившей его дрёмы вывел резкий звук системного оповещения. Голографические экраны мигали красным, возвещая о скором достижении необходимого числа прыжков до конечной цели, назначенной бортовым ИИ. Им осталось совсем немного до выхода из гиперпространства, автоматическое пилотирование вот-вот отключится. Команда Горизонта приближалась к Аштану, нужно было подготовить корабль. Лайт с товарищами ранее уже решили, что точкой выхода должна стать окраина звёздной системы, где они могли бы остановиться и перевести дух, прежде чем лететь на Галапрайм и высаживаться на поверхности. Нужен был план, учитывающий все возможные исходы предстоящей дипломатической миссии.

Капитан Горизонта задремал не в самом удобном положении, перекатившись на бок, почти утонув в глубоком кресле пилота. Нога затекла, шея болела, а пальцы на левой руке и вовсе занемели. Лайт потянулся, чтобы придать себе уверенности на пути к пробуждению, но тут же ощутил, что его бедро упёрлось в стык между креслом и внутренней частью обшивки кабины. Из прорези что-то торчало острым концом и больно давило прямо в коленку. Аломей изловчился, потянулся вперёд и выудил из стыка прямоугольную планшетку.

– Что за старьё? – пробурчал Лайт себе под нос и всё равно умудрился заинтересовать анокса, тот встрепенулся, а затем коротким прыжком спикировал на спинку кресла первого пилота. Он внимательно смотрел на находку вместе с хозяином, забавно шевеля огромными ушами, будто прислушиваясь к звукам, что могла издавать планшетка. Но она казалась совсем древней и допотопной с внутренними аккумуляторами, что, скорее всего, сдохли некоторое время назад без подзарядки.

Покрутив в руках планшет, аломей, наконец, обнаружил плоскую кнопку включения. Нажал. Стартовый экран погружался медленно, никаких логотипов компании-производителя.

– Похоже, пиратская прошивка, – прокомментировал Лайт отсутствие привычных паттернов загрузки ушастому слушателю, сидевшему рядом.

Внезапно дисплей загорелся ядовито-зелёной заставкой с летящей по параболической кривой иконкой в виде космической ракеты. Анокс издал гортанный звук средний между “Мру-ру-ру” и “Мря-ру-ру”, что означало крайнюю заинтересованность в происходящем. Он улёгся на спинку капитанского кресла и свесил голову вниз, чтобы лучше видеть из-за плеча Лайта.

Капитан Горизонта поморщился и уже хотел бы выкинуть бесполезную находку, но экран вдруг ожил, а на омерзительно ярком фоне медленно стал выползать мерцающий текст:

“ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГЕРОЯ КОСМОСА ЛАЙТСТАРА!”, – яркое название большим шрифтом шло первым, а дальше чуть медленнее появился сам текст:

“Великий герой Лайтстар и его приключения на планете Зифару только начинаются, а впереди трудный бой и важная миссия. Орбитальный вакс-челнок спускается медленно и плавно, болтаясь в стратосфере планеты, как яйцо в кипящей воде. Лайтстар, как всегда, непоколебим и упрям! Его нелепый оранжевый костюм сидит плотно, а шерсть торчит во все стороны. Но всё это мелочи, ведь главное – будущие геройские подвиги, что уже ждали его! Он намерен спасти жителей захваченной планеты любой ценой. Коварные монстры – мимиканцы напали, когда никто их не ждал. С приходом ночи все города погрузились во мрак, а захватчики были повсюду. На помощь себе пушистый герой призывает своего верного друга и доблестного товарища! Самого лучшего стрелка в галактике – лирианца…”, – читать дальше Лайт даже не стал, он швырнул планшетку в дальний край кабины с такой силой и яростью, что стекло треснуло, а экран эпилептически заморгав, отключился в ту же минуту.

“Чёртов ящер! Ну я ему устрою! Вздумал строчить про меня свои идиотские писульки! Вот только закончим миссию на Галапрайме!”, – мысленно прорычал со злостью Лайт, но быстро взял себя в руки, потому что корабль приближался к точке выхода из гиперпространства.

На объёмной карте уже была видна система Аштана, её проекционная голограмма парила над главной приборной панелью, сообщая о том, что команда Горизонта почти прибыла. Нужно было понять, как спрятать корабль на орбите, а ещё разработать план экстренной эвакуации с поверхности. Желательно, чтобы в процессе никто не пострадал, ну или хотя бы не умер. Безусловно, предстоящая миссия для них будет одной из самых сложных в истории. Галапрайм – планета контрастов. Ей правит сенат Верховных домов, состоящий из богатых и крайне амбициозных по своей природе семей. Они годами воевали между собой, да и всю звёздную систему сотни лет становления сотрясали гражданские войны, сменяя друг друга так же быстро, как менялись Грандлорды на троне. У каждого дома были собственные наёмные войска, наступательные вооружения, боевые корабли среднего класса, способные вести длительные космические сражения. Более-менее они успокоились, когда к ним явился Механик. Культ Анхорн заметно окреп, а на входящих в состав звёздной системы обитаемых планетах жить стало попроще. Ну а должность Грандлорда в силу уже сложившихся обстоятельств каждый раз доставалась наиболее хитрому, беспринципному, жестокому негодяю, что готов был перетереть кости соперников в пыль. И именно таким был и нынешний глава государства – Грандлорд Робериан де Латруасс – хитрющий гигант-интриган из расы алуадаптаев, сломивший волю сената, захвативший всю власть и собравший вокруг себя и своей пламенной веры в Механика миллионы последователей. Именно к нему на приём и направлялась посланная Арбитром дипломатическая миссия команды Горизонта.

Железный Консул

Ни одно действие Консула не расходилось с образом его мышления, характером, привитыми манерами. Ни одна эмоция на лице ничем не выдавала себя. В этом искусстве ему помогал не только контрольно-позитронный модуль управления гормонами в собственном металлическом теле, но и холодный, а в чём-то даже бесконечно расчётливый ум. В любой ситуации он овладевал всеобщим вниманием, не давая оппонентам ни шанса вмешаться или прервать великолепно просчитанное им представление. Функции миндалевидного тела в его мозгу были в десятки раз усилены многочисленными акселераторами и стимуляторами, удерживая эмоции под полным контролем. Подобные методы можно было бы считать вполне жизнеспособной заменой техникам Анхорн с одной лишь существенной разницей. При правильном использовании техники, подкреплённые истинной верой, изменяли восприятие и ни всегда и ни у всех в хорошую сторону. Консул не имел ни малейшего желания что-то менять в собственных взглядах на жизнь. Принципиальное здравомыслие и чёткое понимание своих возможностей составляли крепкую основу всякого поступка Железного Властителя. А вера, тем более столь сильная и осязаемо реальная как культ Анхорн заменяла собой всё, включая критическое мышление у ментально слабых созданий. Консул это прекрасно осознавал, а оттого относился к данному ему Благословению как к равной возможности. Равной в том плане, что решений уравнения, где Благо цифровых Богов представлялось в роли вполне известного числа, стоящего при неизвестных, существовало несколько. В первом случае – на осязаемых проявлениях дарованного можно было неплохо подняться. Без особых затрат и вложений. Достаточно было лишь крепко стоять на ногах и не совершать фатальных ошибок. Во втором же случае – проявленное Богами снисхождение могло обернуться непоправимым кошмаром, ведущим судьбы сильных мира сего только к довольно печальному исходу… к настоящей смерти. Консул – киборг на девяносто девять процентов, но тот один процент, что составлял его живые ткани, смертен. И как бы долго биотехнологии ни продляли жизнь, очевидно, что он умрёт. В конце его так же, как и всех живых, ждало путешествие через цифровое Горнило Душ, а потому использовать Благословение, ускорявшее с пятидесятипроцентной вероятностью встречу с Хранителем, владыка Тэрэнсии был не намерен. Он предпочитал принимать решения, основанные только на собственных выводах, следуя чёткой системе реализуемого им же будущего для вверенного ему государства, и пока не ошибался.

– Прошу вас, устраивайтесь поудобнее, выпейте чаю, а я пока настрою трансляцию, – с хитрой улыбкой Консул через ингиметр послал системе обслуживания апартаментов команду – опустить голографический экран. Тонкая плёнка, словно туманным маревом, всплыла между ним и его гостями, прямо над посудой для чайной церемонии, стоявшей в идеальном порядке на прозрачной столешнице.

Его пальцы играючи набирали команды на ингиметре, экран включился, готовый передавать запись в реальном времени прямиком с орбиты Тэрэнсии.

Перед глазами присутствующих возникла космическая пустота, озаряемая далёким светом звёзд. Тэрэнсиалиан находился на обратной стороне, закрытый самой Тэрэнсией и другими планетами. Поэтому изображение передавалось в высоком качестве и не прыгало, сетевых помех практически не наблюдалось. Разведывательный спутник снимал часть орбитального космопорта, а точнее – один из его базовых модулей, что словно длинные рукава отходили от шара, умостившегося в несколько последовательных, вращавшихся металлических колец вокруг центрального модуля – ионного двигателя, помещённого в поляризованное жаростойкое стекло. Таким образом, поддерживалась постоянная гравитация, а космопорт словно парил в невесомости. Слева от модуля выруливала настоящая громадина. Красивый и беспощадный – флагман флота Тэрэнсии. Пятнадцати километровый гигант, несущий на себе порядка двухсот ионных пушек. Способный перевозить сотни тонн полезного груза. Настоящий космический страж, истинный жезл управления, коим владел Железный Консул. Его корпус походил на жёсткий панцирь гигантской черепахи, что рассекала океан звёзд в бесконечном путешествии сквозь бездонную пустоту к месту своего рождения, дабы отдать дань циклу жизни и смерти. Покрытие обшивки отливало серебряным блеском благородных металлов, десятки радарных антенн, украшали его верхнюю часть, будто сплетённые между собой рога. В сравнении с таким беспощадным гигантом любой человек всего лишь взбесившаяся молекула углерода.

– Арлей! Моя гордость! Правда, он великолепен? – спросил Консул, обращаясь к обоим гостям. Зная, что ответит только один. Болесару пока удавалось сохранить крупицу самообладания.

– Да, Консул. Так и есть, ионный флот – наш пуленепробиваемый щит от вселенских проблем, – самоуверенно заявил сенатор, вполне рассчитывая, что небольшая лесть его спасёт.

– Ну не совсем от всех, давайте будем честны. Но первое время мы точно продержимся, – владыка Тэрэнсии засмеялся открыто, благодаря пышным усам он выглядел на редкость добродушным. – РРМ-Твинс, давайте я вам расскажу небольшую предысторию, пока Арлей выйдет на заданную траекторию, и мы не переключимся на трансляцию с его внешних камер, расположенных на обшивке капитанского модуля.

Болезненная худоба подчёркивала угловатые черты лица РРМ-Твина, на позитронных линзах его очков едва заметно проглядывались коды виртуальной системы управления данными с места его непосредственной работы – серверной в центре контроля на месторождении каргоксенона.

– Я внимательно вас слушаю, Консул, – потерянно прошелестел мужчина, не рассчитывая на милость собеседника.

– Месторождения А-Карго-05… эх, помню его открытие, как будто это произошло только вчера. Каждая скважина для меня, как любимый ребёнок! – на лице Железного Властителя проявилось понятное лишь единицам выражение благоговения и трепета. – Я ведь присутствовал на открытии каждого из источников, лично запуская в движение механизм, что день за днём добывает для Тэрэнсии и её жителей наше богатство. У каждого есть собственный характер, в это трудно поверить, но это так. Помню, вот на А-Карго-01 в первый день вышла из строя главная насосная помпа, на плато Тирфламе при открытии А-Карго-03 нас чуть не смёл ураган! Ветра в тех местах… просто жуткие!

– Да, я слышал от коллег об этих событиях, – согласился РРМ-Твинс, в его голосе сражалась с данностью безысходность. Он уже прекрасно осознавал, почему здесь и что именно Консул может ему предъявить.

Существовало два фундаментальных столпа, что составляет основу любого государственного предательства – деньги и страх. Консул достоверно не знал, что толкнуло в пропасть РРМ-Твинса, но по скучающее беспристрастному лицу Болесара и сравнительной характеристике уровня их власти и полномочий, догадаться было нетрудно.

– А-Карго-05 – особенное место. Холодное, неприступное и адски проблемное! Знаете, как любой отец, я всегда желал лучшего для своих детей, чтобы каждое месторождение приносило настоящую пользу нашему государству, работало без сбоев, а работники ощущали всю полноту моей поддержки. Мне бы хотелось, чтобы они получили всё необходимое, чтобы хоть как-то компенсировать их условия труда.

– Консул, но ведь условия их труда могли бы измениться… например, разреши мы работать на месторождениях мигрантам, – Болесар услужливо влез в рассказ, чтобы ещё раз напомнить политическому оппоненту о тех догматах, что составляли основу его предвыборной кампании на должность второго Консула. Его не избирали уже много лет, и вряд ли что-то измениться, но для Болесара даже старания в счёт.

– Вы сможете предоставить гарантии, сенатор? – ворвавшийся в разговор, Болесар потупил голову, лицо Консула вполне ожидаемо исказилось от гнева. Такой взгляд не выдержать обывателю.

– Мигрантам?

– Нет, сенатор! – воскликнул Железный Властитель. – Жителям Тэрэнсии… можете ли вы дать им гарантии, что если они пустят работать на месторождения мигрантов, их жизнь не изменится в худшую сторону?

– Мне видятся только плюсы.

– Очень жаль, глубокоуважаемый сенатор Болесар, что вы не способны увидеть катастрофические последствия подобных инициатив.

– Просветите, Консул, будьте добры, – Болесар был дестабилизирован внезапно изменившимся голосом и выражением лица собеседника, но ещё недостаточно, чтобы остановиться.

Консул поднял изящный стакан из светоотражающего стекла, и аккуратно сделал несколько прерывистых глотков. Ему практически не нужно было есть и пить, вся поступающая в его организм органика переводилась в электрическую энергию при помощи небольших топливно-окислительных генераторов, встроенных прямо в пальцы. Многочисленные пьезоэлектрические элементы по всему телу усиливали и запасали выделяемое электричество. Индукционные катушки, вживлённые прямо в позвоночник, помогали распределять энергию между всеми внутренними системами и не перегружать ЦНС. Поэтому ритуал чаепития имел для Консула скорее эстетическую ценность, преображая его любовь к размеренности бытия. Он поставил стакан обратно, не сводя взгляд пронизывающей оптики с сенатора.

– Мигранты рано или поздно найдут способ передать секреты Тэрэнсии тем, кто за них больше всего заплатит. Для баронов Китича, как известно, не существует высокой цены для укрепления собственного могущества. И что ещё интереснее, сенатор Болесар, что своё они не с кем не делят, предпочитая править беспощадной рукой кибернезированных наёмных сил. Без чести, без моральных принципов, без слова “СТОП”.

На этом многозначительном предложении между пальцами Железного Консула пробежала едва заметная электрическая рябь, а сенатор Болесар этот раунд проиграл. Осунувшийся, он кивнул, опустив взгляд на сцепленные в замок пальцы. В представленном Консулом обзоре будущего, если он выйдет из башни живым сегодня, то уже завтра его новоявленные друзья, они же всесильные покровители могли придумать иное, более изощрённое решение для столь деликатной проблемы, как жизнь вероломного предателя.

– Возвращаясь к истории А-Карго-05, РММ-Твинс, вы же помните, что спустя три дня после запуска на месторождении произошёл тот страшный взрыв. Помпы экстракторов не выдержали давления в газовых скважинах… сколько людей тогда погибло, – Консул действительно крайне тяжело переживал любые трагедии с участием граждан Тэрэнсии. Он был прекрасным правителем, что любил свой народ и хотел вести его к процветанию сквозь тернии исторических перемен.

– Мой отец погиб тогда, – в голосе РММ-Твинса зазвучала правдивая грусть.

“Так значит всё-таки месть. Обидно, я думал, что поступил дальновидно, поставив его во главе производства на А-Карго-05. Он не оправился от смерти отца, видимо, до сих пор винит меня в произошедшем. Месть – ужасное чувство, выжигающее здравомыслие и холодный расчёт. Вечный двигатель ошибок и непримиримый поборник саморазрушения”, – подумал Консул, глядя на бледное лицо РММ-Твинса.

– Ваш отец был хорошим руководителем, его все любили. Мне казалось, что меньшее, что я мог сделать тогда это оставить должность РММ на А-Карго-05 за вашей семьёй.

– Благодарю вас, Консул, – он будто проскрипел эти слова, а Консул, несмотря на всю трагичность ситуации, улыбнулся.

– И надо сказать, у вас получалось не менее успешное руководство месторождением. В течение десяти лет А-Карго-05 оставалось ключевым источником добычи. Дебит – один из самых высоких, ежедневно скважина давала более трёхсот миллионов кубометров чистого каргоксенона.

– Я… – руководитель месторождения А-Карго-05 хотел что-то возразить, а может быть добавить в пламенную речь Консула, попытавшись оправдаться, но, кажется, было уже слишком поздно.

– За годы службы вы ни разу себя не запятнали РРМ-Твинс. Никогда и никто из ваших подчинённых не посылал в консульскую канцелярию сотни гневных писем, вами были довольны все партнёры, квартальные отчёты всегда безупречны. У меня не было и шанса усомниться в вашей безграничной преданности делу республики, – на этих словах Консул посмотрел на РММ-Твинса с глубоко затаённой печалью.

У предательства не может быть хорошего исхода, оно всегда ведёт к трагедии. И чем сильнее барахтаешься, тем больше риск уйти на дно мгновенно.

– Консул, давайте не будем продолжать этот разговор, – взмолился РММ, понимая, что дальше последует – разоблачение и наказание.

– Почему же?

– Я готов признать вину.

– Это было бы слишком милосердно. Не находите, Болесар? Милосердие – это как раз по вашей части! – вся меланхолия, так внезапно снизошедшая на Железного Властителя, исчезла, и он обратился к Болесару так, что поникший забился в мягкие объятия гостевого дивана поглубже.

– Я готов послушать, – буркнул в ответ сенатор, даже не поднимая головы.

– Смелое решение! Что ж, тогда продолжим – и Консул налил себе и гостям ещё немного чая. – Квартальный отчёт, пришедший от вас в начале года, выглядел внушительно и, как всегда, безупречно. Единственное, что меня смутило, так это отсутствие инерционных потерь во время плановой остановки на ремонт скважины X-1 и её экстрактора. И я понимаю, если бы речь шла о минуте остановки или снижения скорости добычи. Но вы сами подали заявку на простой в канцелярию, в ней было указано два дня.

– Недешёвый вышел ремонт, – зловредно прокомментировал Болесар.

– С того момента, как процесс ознакомления с отчётом был закончен, я принялся ждать. Всегда приятно подождать объяснений. Возможно, сработала усталость или перегруженность внутренними делами А-Карго-05. Я рассчитывал хотя бы на звонок, личные визиты – это, конечно, не комильфо без согласований расписания… но меня устроило бы даже электронное письмо с указанием всех ошибок и причин их наличия в квартальном отчёте, – Консул лукаво посмотрел на пойманных в клетку зверей. Загнанных собственной глупостью, уверенностью в простом факте презумпции невиновности, но осознавших теперь, что основополагающий фундамент их предприятия дал трещину.

– Все ошибки были учтены в следующем квартальном отчёте, – выдавил из себя РММ-Твинс. Он понимал, что подобное замечание никоим образом уже не поменяет его судьбы, но промолчать не смог.

– Да! И это похвально, потому что внезапно в следующем отчёте потери появляются. А вместе с ними и заявка на заказ деталей для вышедшего из строя экстрактора X-1 на Китиче.

– Процедура внутренней торговли не запрещает покупать компоненты и запчасти на планетах союза Империи, если их аналога нет в нашей системе, – заметил Болесар. Надо же было как-то выкручиваться! Ведь будучи ответственным чиновником Министерства торговли и снабжения Тэрэнсии, заявку подписал именно он.

– Да, ввозите что хотите… – Консул снова будто бы и не собирался в чём-то обвинять незадачливых гостей. – Ввозить детали я не запрещаю, упаси меня Хранитель, вывозить – да, это другое дело. Нарушение запрета о вывозе любых технологий, связанных с производством или добычей каргоксенона, как и самого газа, приравнивается к государственной измене и карается смертной казнью, – как бы между делом добавил Консул, глядя прямо на собеседников.

Голографическое изображение, застывшее между Консулом и его гостями, внезапно снова ожило, разгоняя тьму пикселей и выводя обновлённые данные, получаемые уже с бортовых камер Арлея. Часть нижнего правого угла перегораживал внушительный корпус модуля капитанского мостика, а позади консульского детища осталась планета и её обитатели. Крейсер уже лёг на заданную траекторию и преодолел орбиту Тэрэнсии, выходя из её гравитационного колодца. Преследуемая им цель едва-едва успела отойти чуть дальше вперёд, между ними угадывалось визуально малое расстояние, но вполне достаточное для безопасного удара из ионных орудий. Его цель для РММ-Твинса и Болесара была хорошо знакома, ведь именно на неё они возлагали надежды на положительный исход своего предательства.

– Поначалу надо признать, мне думалось, что вы собирались вывести газ, собранный во время технической остановки скважины. Обычно каргоксенон с инерционных потерь отправляется прямиком в газохранилища, а туда сливается весь неиспользованный объём со всех близлежащих месторождений. Такую пропажу было бы проще скрыть.

– Я показал потери! Мы все вернули! – оставив последние капли самообладания, воскликнул РММ-Твинс. Его очки, оторопев от гнева носителя, съехали на переносицу.

– Полагаю, от испуга, – безжалостная поступь логики Железного Властителя не оставляла им ни единого шанса. – Но вот беда – ваши друзья с Китича, сенатор Болесар, скорее всего, сильно расстроились проявленной трусостью и потребовали от вас результатов. Любых, но желательно всё-таки окупающих их затраты.

– Нас шантажировали! Что я, по-вашему, должен был сделать? – ответил сенатор, уже открыто признавая очевидное.

– Неважно, что вы должны были сделать, а важно – что вы всё же сделали. При остановке экстрактора общая система ИИ управления открывает для старших инженеров доступ к техническому проекту, чьи копии хранятся лишь в головной серверной консульской башни. Скачать данные нельзя, они защищены высокоуровневой защитой, что нам подарили сами Боги Анхорн. Их можно использовать только для справки, чтобы понять, в какой из подсистем и что могло выйти из строя, – Консул посмотрел внимательно на внешнюю гарнитуру оптики РММ-Твинса. – Скачать нельзя, а вот записать виртуалку с автономных устройств вполне возможно, что вы и сделали, РММ-Твинс.

Целью Арлея стал корабль среднего типа, предназначенный для регулярных перевозок грузов. Белый логотип торгового представительства Тэрэнсии располагался с обоих боков центральной стяжки между двумя транспортными модулями. Грузовые корабли не имели такой сложной градации и собственных названий, как у боевых звездолётов, строили их почти одинаково: кабина, грузовой модуль, стяжка, ещё один грузовой модуль, следующая стяжка и так далее. Некоторые транспортники выстраивали настоящих гигантов, чтобы экономить на расходах, но этот был небольшим и невзрачным. Всего два отсека. Для перевозки крупногабаритных грузов он не подходит, а значит, как и правильно рассудил Консул: отправился с Тэрэнсии в другую галактику или систему за заказом редких деталей и оборудованием для ремонта экстрактора на А-Карго-05. А вместе с транспортниками ехал и доверенный человек Болесара, чьё имя так предусмотрительно внесли в базу данных службы безопасности космопорта до вылета, а при нём находилась и та злосчастная виртуалка, что была записана ранее РРМ-Твинсом.

– С “записать” проблем не было. Вы знали, как и когда это лучше сделать, РММ-Твинс. Расписания смен, текущие вахты, коды от облачного хранилища записей с камер внутреннего наблюдения, доступ к ядру системы безопасности… тут у вас было всё… – Консул загибал механические пальцы, облачённые в чёрный химикат, подчёркивающий их замысловатый дизайн. – Проблема возникла с тем, как доставить данные на Китич. Локальная планетарная сеть Тэрэнсии связана с глобальной, крайне незначительными протоколами доступа, и все они находятся под наблюдением канцелярии.

– У вас нет доказательств, Консул! – возразил Болесар, внезапно обретший желание противостоять неизбежности. Его глаза не отрывались от экрана, он наблюдал за тем, как ионные орудия Арлея слева и справа от головного модуля крейсера стали вспыхивать сине-голубоватым блеском. В глубине их жерл каркосенон, разогнанный электростатическим ускорителем, вот-вот был готов превратиться в град ионных лучей смерти.

– Я бы вас сюда не пригласил, не имей я достаточно веских причин и показаний свидетелей… Поскольку через сеть транспортировать данные невозможно, за дело взялись со всем рвением, вы Болесар. Ведь именно вы были инициатором этой компании по передаче секретной информации нашим врагам. Есть у меня некоторые соображения о причинах того, почему вы приняли предложение с Китича, – Консул поставил чашку на стол, от неё на поверхности стекла снова пробежали едва заметные сверкающие золотом искры.

Вероятно, электричества, что мог производить его организм, вполне хватило бы, чтобы поджарить гостям мозги. Но Консул никогда не опускался до подобной низости, как убийство собственными руками. У него для таких дел хватало иных методов. Интерес к сделке с дельцами Китича у Болесара самый что ни на есть прямой. Ушлые представители корпораций пообещали ему помочь на выборах. Должность второго Консула стоила очень дорого. И неважно, что деньги, по сути, ничего бы не решили. У корпораций в свободной республике нет власти, но для людей подобных сенатору Болесару достаточно было лишь пустых обещаний, чтобы их неуёмная жажда власти взяла верх над здравым смыслом.

– У вас был свой человек на Китиче? – выдавил из себя Болесар, казалось, что он вот-вот начнёт стучать зубами от испуга.

– Везде есть небезразличные делу республики люди, сенатор Болесар. Корабль принадлежит торговому представительству Тэрэнсии, а оно, в свою очередь, является частью Министерства торговли и снабжения. Вывести физический чип с записью – ваша идея, Болесар. Корабль принадлежит подконтрольному вам учреждению. Ваш доверенный человек, которому заплатили деньгами Китича, сейчас сидит вон в том грузовом корабле, – Консул вытянул палец и ткнул им в голографическое изображение удаляющейся цели Арлея. – И только на вашей совести останутся десятки невинных, что в ближайшее время отдадут Хранителю души.

Властитель Тэрэнсии резко встал и повернулся спиной к гостям. Арлей, судя по записям с камер наблюдения, заканчивал последние приготовления для удара из передних ионных орудий.

– Вы нас убьёте? – жалобно пролепетал очевидный вопрос, сенатор Болесар.

– Кто? Я? – Железный Властитель, не повернувшись к ним, улыбнулся, глядя сквозь панорамные стёкла на движение города под башней.

Тэрэлиан жил, он двигался вперёд, оставляя позади все возникавшие в нём проблемы. Как и вся республика, как и все её жители. Движение вперёд – одна из тех самых неоценимых привилегий, что без лишнего хвастовства Консул мог назвать своим достижением на должности правителя Тэрэнсии. И именно в такие моменты, как этот – он должен был проявлять твёрдость, чтобы поступательное движение его государства никто не в силах был остановить.

В дальнем конце апартаментов открылись стеклянные гермодвери. На пороге показались два стражника из личной охраны Консула. Бравые ребятки при полном параде, разодетые в строгую форму с алым отливом, явились в сопровождении боевой турели под управлением бота с ограниченным функционалом, что ехала рядом с ними, издавая странные позитронные звуки. У стражников при себе было стрелковое оружие и силовые щиты, создающие генеративное поле энергии прямо с наручных ингиметров. РММ-Твинс, заметив их появление, обречённо опустил голову, хватаясь за неё руками и пытаясь будто закрыться от мира. Он хотел отомстить, но ничего хорошего из этой затеи не вышло.

– Нет. Убивать вас здесь и сейчас я не буду. Вашу судьбу определит военная коллегия сената республики. Пусть решение выносит Тэрэнсия, – спокойно заключил Консул.

– Адмирал, центральные орудия Арлея “Ксион-1” и “Ксион-2” достигли заданной мощности, мы готовы. Система ожидает голосового подтверждения приказа, – очень громко, изо всех скрытых в интерьере динамиков внутри апартаментов, раздался позитронный голос ИИ, что отвечал за все операции на корабле.

– Приказ подтверждаю – открыть огонь! – и голос Консула превратился в стальной хлыст, ударивший властной неизбежностью.

Два передних орудия Арлея призывно засветились сияющей до боли в глазах белизной, затем спустя мгновение, обратилась в два луча. Они яркой вспышкой, будто в замедленной съёмке, отделились от электростатической сетки, что покрывала жерла ускорителей. На короткий миг – время застыло, но тут же ускорилось столь стремительно и необратимо, что лучи белизны окрасились в голубовато-синий оттенок, разгоняясь и посылая ионные частицы самой смерти вперёд сквозь космическое вещество прямиком к обшивке грузового корабля.

Болесар не успел даже моргнуть, РММ-Твинс лишь протяжно завопил в воздух нечленораздельные излияния ужаса и испуга. Лучи, словно молниевые вспышки, ветвистым деревом разделились на сотни отдельных потоков и со всей своей мощью врезались в заданную им цель. Поверхность транспортного корабля будто зарябилась, превращаясь в водоподобную структуру, и от центра удара каждого луча расходились волнами круги. А затем всё пространство вокруг корабля торгового представительства окрасилось в сверкающую синеву. Бурным вихрем неотвратимости ионизированный каргоксенон изничтожил до атомов символ очередного предательства республики. Поглощая всё, до чего он мог дотянуться, превращая в звенящее ничто, низвергая некогда цельное до простой космической пыли.

Когда шокированных и уже не имевших ни единого шанса на спасение гостей Болесара увели, Консул остался в одиночестве, застывшим в апартаментах. Он ощущал одновременно и боль, и радость – ведь трагедия была остановлена в своём зародыше, государству больше ничего не угрожало, во всяком случае, пока. Таково было бремя абсолютной власти правителя: разделить эту ношу с кем бы то ни было он ни мог в силу множества причин. Попросить помощи не у кого, ведь одиночество власти – удел лишь сильнейших. Железный Властитель вернулся к панорамному окну апартаментов, чтобы ещё немного созерцательно понаблюдать за движимым потоком жизни. Он только что вновь его уберёг от тотального краха, и в этот самый момент на ингиметр поступил входящий запрос. Простой, но с особым шифрованием. Таким знакомым, но таким неприятно неожиданным, впрочем, с цифровыми Богами этого мира, так было всегда. Неожиданность – их любимая разменная карта в заведомо проигрышной партии.

“Пустошь на пути к Тэрэнсии. Это официальный визит, нам надо поговорить”, – гласило сообщение от Хранителя.

– Пора готовить Праздник Смерти, – выдохнув, произнёс Консул, продолжая смотреть в сверкающие огни Тэрэлиана, что сияли так ярко и так беззаботно.

Варрус

Галапрайм встречал команду Горизонта проливным дождём. Холодно, мерзко, противно. До чего дошёл технический прогресс – орбитальный лифт они построили, а вот наладить систему климатологии и терраформирования – нет, увольте – это слишком сложно. Незамысловатая конструкция из нанопластичных углеродистых трубок, сцепленных вместе в причудливый калейдоскоп сверхпрочного материала, тесной кабины из жёсткой стали, обшитой снаружи плотным свинцово-вольфрамовым покровом, и магнитных рельсов, настроенных на движение от одного противовеса к другому, спустила их с высокой орбиты Галапрайма чуть меньше, чем за час. Варрус ненавидел орбитальные лифты, по сравнению с технологией телепортации они выглядели древними, устаревшими и ни разу ненадёжными. Совсем ненадёжными.

“Вот покровитель Аштана Механик, так? Тогда почему мы вынуждены спускаться на чёртовом лифте? Наплевав на все постулаты техник безопасности, здоровье моей нервной системы и плохой вестибулярный аппарат Аши? Какого чёрта? А ещё капитан-куница, не переставая, вопит и причитает по-поводу и без повода… ну ладно, будем честными – повод есть, но чего так кричать? Ну подумаешь, написал про него небольшую заметку! Кто же знал, что всем понравится!”, – поток весьма раздражающих мыслей не оставлял голову лирианца во время спуска.

Кабину трясло и кидало из стороны в сторону, как во время великого землетрясения в Ашалааре, когда покинутые в спешке города сначала сотрясала дрожь земли, затем заливал беспросветный дождь, и, наконец, приходил холодный ветер, принося с собой разрушающий песок. Утягивая существующее ныне в прошлое, делая живое частью мёртвого. Да, Ашалаар так же безжалостен, как и эта чёртова металлическая коробка. А всё из-за плохого сцепления с магнитно-резонаторной системой рельс, Варрус предполагал, что Механик просто решил так подшутить над верноподданными гражданами Аштана. Это было бы вполне в его духе и характере, божественный джокер цифрового мира, что сошёл с ума и решил заразить безумием всех остальных. Другого объяснения столь восхитительному орбитальному аттракциону он просто не находил. А из-за мерзкого дождя и чёрных туч, облепивших атмосферу планеты, как подгоревший зефир, ещё и ни черта не видно. Куда они спускались? Кто ждал их внизу? Неизвестно. Лирианец вспомнил дождь на Алурисе, так вот, тот ливень – детский лепет, по сравнению с этим ледяным убийцей. Капли тысячами мелких заострённых лезвий врезались в обшивку, нагоняя гостей Галапрайма уже на поверхности планеты с ускоренной гравитацией силой.

Кабину ещё несколько раз тряхнуло перед тем, как плотные магнитные зацепки намертво пригвоздили её к земле. Запустилась обязательная процедура биологической очистки воздуха. Аэрозольная газовая смесь начала распыляться струями сверху и равномерно от боковых поверхностей кабины, проходя через ряды заслонок и сопел, обдувая гостей из космоса клубящимся потоком пара. И пока двери кабины не открылись, у охотников было в запасе ещё немного времени, чтобы сказать друг другу последние слова напутствия. Варрус пребывал в лёгкой прострации, Лайт злился и ругался, демонстративно удалившись от друга на противоположный конец лифтового пространства, Сэм с недовольным видом проверял работу всех своих систем, отключая, что возможно от сети. Аша Рин, качаясь и держась за голову, пыталась не опорожнить содержимое желудка и справиться с внезапным приступом кинетоза. У Варруса наготове было около десяти вариантов шутки, что она плохой доктор и сама страдает от симулятивной болезни, но в последний момент он решил тактично промолчать: его начало подташнивать, а значит… кинетоз всё-таки штука реальная.

– Так соберитесь уже! Мы же не на курорт приехали! Базовые инструкции все помнят, я надеюсь? – нравоучительно фыркнул Лайт из своего угла.

– В глобальную сеть не лезть, к локальным – не подключаться, выходить на связь только по каналам Анхорн, быть начеку, подмечать странности, не лезть в смертельные схватки. Желательно заручиться поддержкой Грандлорда и Верховных домов, а при обнаружении тотального захвата планеты – уносить ноги, – перечислил Сэм, загибая пальцы.

– Ты кое-что забыл! – Лайт ощетинился, струи воздуха ощутимо били по ушам.

– И что же? Давай, наш ушастый генератор случайных идей, поведай истину, – глаза лирианца сверкнули янтарным блеском. Сэм, не удержавшись, прыснул.

– С тобой я вообще не разговариваю, но так уж и быть, ради пользы общего дела, скажу… вы забыли про нашего дипломата.

– Ах да! Чёрт! Вот почему, так всегда! – в тоне лирианца яркой нотой звучало недовольство.

– Между прочим, Арбитр поручила его тебе, так что ты с ним и разбирайся, – холодно заметил аломей.

– Спасибо, мистер, сама мать её полезность! – огрызнулся Варрус.

– Так, всё! Собрались! Давайте покажем этому Грандлорду, кто тут самые крутые парни во вселенной и насколько наши пушки больше, – воодушевляющее произнёс капитан Горизонта, встав прямо перед открывающимися лифтовым шлюзом.

Варрус покачал головой, выражая крайнюю степень сомнения в этом призыве. Аша, справившись с приступом, закатила глаза. Бывший наёмник, а нынче киборг-охотник свёл брови, между ними грозно вздулись вены.

– Ага, покажем, а ещё и расскажем, – Варрус не удержался от нелестного комментария, Лайт в ответ ткнул его плечом по ноге.

– Ты же удалил, я надеюсь, все копии своей писанины?

– Удалил, удалил! Пошли уже, наш славный капитан навстречу долбанным приключениям, – Варрус подтолкнул аломея вперёд, и они дружно вывалились на залитую водой платформу прибытия.

Их уже ждали семь стражей из личной гвардии Грандлорда. Высокие, зловещие фигуры, закованные в сплошные силовые доспехи из металла и нанопластика. Пластины мерцали голубоватым отблеском, явно намекая гостям, что к-барьеры активны и лезть на рожон не стоит. Дождевая вода отскакивала от поверхности силовой плёнки, поэтому вокруг верхних частей их облачения серебрился пар. И, конечно, стража Грандлорда была вооружена. До зубов… новой техникой и пушками от Риверса. Варрус узнал бы их оружие даже с закрытыми глазами, значит, после смерти директора Сан… Риверс прибрал к рукам Мигивин. Этого следовало ожидать: ни одна другая корпорация не смогла бы так быстро поглотить конкурента, а Мигивин с подачи Механика вполне.

“Чёрт, это плохо. Оружие от Мигивина и Риверса здесь у гвардейцев Грандлорда. Наличие, конечно, пока толком ничего не говорит, кроме как о партнёрских закупках, между корпорациями Китича и Верховными домами. Но такая открытая демонстрация доверия не внушает”, – рассуждал лирианец.

Варрус мельком глянул на монахиню Рин. Она, стиснув зубы, кивнула. Всё хорошо, по крайней мере – именно эти люди не одержимы.

Позади семёрки грозных стражей Грандлорда виднелись инерционные поля чёрных влагоотталкивающих дронов. Их было два, что значило: официальных лиц на встречу с охотниками Горизонта всё же прислали. Вот только кому доверили такую честь? Долго гадать над этим вопросом охотникам не пришлось: гвардейцы как по команде расступились, пропуская вперёд двоих. Первым шёл Крой – магиан и секретарь дома де Латруасс, по совместительству правая рука Грандлорда. Болезненный и тощий, он чуть ли не просвечивался. Рога цвета раскалённой стали были спилены наполовину и выглядели жалко, будто над ним надругались – срезав рога против его воли. На нём мешком висела традиционная форма доме де Латруасс с удлинённым кителем. Она смотрелась нелепо, слишком ему велика.

– Честное слово, даже Стикс – воспитанник Гольдорана не выглядел так плохо, – прошептал Варрус, из-за дождя его сейчас могли услышать только друзья.

Магиан семенил впереди, слегка прихрамывая на левую ногу, вся процессия потихоньку приближалась к гостям, и вот из-за спины Кроя выступил второй встречающий. Варрус вытаращил глаза, узнавая того, кто, видимо, и был тем самым злополучным дипломатом, которого Арбитр поручила им спасти.

– Нет! Лопни мои глаза! Только не это… – простонал Варрус.

Лайт ухмыльнулся, смакуя недовольство друга. Монахиня Рин осталась спокойной, а Сэм лишь ещё больше сцепил зубы, пытаясь мимоходом оценить боевую обстановку.

Щеголяя несколькими слоями синтетической одежды, никак не сочетаемыми друг с другом, в обтягивающих штанах ядовито-зелёного цвета к ним шёл сам Август Рай. Элефтид с прозрачно-белой кожей, казавшейся на фоне стального неба и тёмных конструкций платформы прилёта ещё более бледной, чем обычно. Он улыбался, как сытый кот, махая рукой знакомым лицам впереди себя. Варрус демонстративно отвернулся. На плечах управляющего Саботажем лежала грузным полотном дизайнерская шуба и мерцала переливами неона. Нелепый, аляповатый, несуразный. Такой смешной и невнятный. Каким образом он оказался здесь? И что он тут забыл? Неужели Арбитр действительно так высоко оценила его дипломатические способности?

– Господа, рад приветствовать вас на Галапрайме. Меня зовут Крой, – магиан добрался первее остальных встречающих. И, проскользив взглядом до гвардейцев, остановил их в нескольких шагах позади себя, отчего Август с отчаянным воплем чуть не влетел ему в спину. – С некоторыми из вас мы уже знакомы, – и он кивнул Варрусу и Лайту. – А с кем-то нам только предстоит узнать друг друга получше, – он коротко поклонился Рин и Сэму.

Как и все магианы этот был заносчивым и злобным, а его магиановская спесь буквально сочилась из всех щелей. Он поклонился так, будто сделал им великое одолжение, а губы сложились в нескрываемо презрительную усмешку.

– Привет! Нам бы поговорить с Грандлордом, – капитан Горизонта решил не ходить вокруг да около, а начать сразу с дела. Вот чьи дипломатические способности вызывали большие вопросы, так это Лайтовские.

– Я уполномочен проводить вас в резиденцию моего господина, там он встретится с вами, когда посчитает необходимым, – лирианец сузил свои янтарные глаза, наблюдая за тем, как Август позади магиана извиняюще улыбается.

– Эмм…

Желая спасти друга от неминуемого скандала вселенского масштаба, Варрус прокашлялся, толкнул Лайта коленом в спину и заговорил заговорщическим тоном, применяя всю мощь техник Анхорн:

– Спасибо, господин Кайт! Мы будем рады посетить резиденцию Грандлорда. Это грандиозное сооружение, созданное настоящими гениями своего дела. Показывайте дорогу, а мы последуем за вами, – лирианец добродушно кивнул в сторону вооружённой охраны.

То ли сработал янтарный блеск глаз бравого стрелка, то ли наспех натянутая улыбка монахини Рин, а может быть, и магия слов, облачённая в техники Анхорн, но секретарь Грандлорда подобрел. Опустив плечи, он развернулся, и сделав шаг, произнёс:

– Следуйте за мной, – и он заковылял вперёд, нагоняя гвардейцев.

Лайт, призывно цыкнув, подогнал Рин и Сэма, и сам последовал за ними. Его шерсть насквозь промокла, а его и без того маленький рост стал заметен теперь ещё сильнее.

Варрус не успел сделать и шагу, чтобы нагнать всех, как его настиг жалобный голос управляющего клубом Арбитра, переходящий в шёпот:

– Вар… Варрус…

– Чего тебе? Что ты вообще здесь забыл?

– Вар, пожалуйста, спаси меня, – призывно попросил тот и, нервно озираясь по сторонам, поспешил присоединиться к уже ушедшим.

“Это будет очень весёлая поездка, а главное – тут явно творится форменная дичь. Этот магиан выглядит так, будто он не ел и не пил уже недели три, а Август и вовсе напуган до чёртиков”, – рассудил Варрус, пристраиваясь в хвост всей этой разношёрстной компании.

Шатлия – столица королевства Аштан и главный город на планете, закованная в тусклое стекло и чёрный пластик. Застройка выглядела футуристично и концептуально. Из-за проблем в работе системы климатологии и ошибок при базовом терраформировании, вся жилая зона была покрыта непроницаемым атмосферным куполом, а небо заменила реалистичная голограмма. Здесь что-то было не так… в искусственном небосводе, в мёртвой земле и серой стали… А город будто терялся, превращаясь в сплошной лес из мутного стекла высоток. Из-за доминантного заселения планеты алуадаптаями постройки на поверхности больше обычных. Потолки в закрытых помещениях строили выше, дороги специально делали более широкими, мосты и подвесные конструкции казались неестественно раздутыми, словно воздушные шары. Платформу прибытия и резиденцию Грандлорда разделяли несколько внушительных кварталов, поэтому Крой в сопровождении молчаливых, но грозных гвардейцев, сопроводил охотников до здания Туристического Консульства, провёл насквозь, выводя гостей на подъездное шоссе. На удивление в здании практически никого не было, те одинокие и полусонные зеваки, что им встречались, кажется, являлись сотрудниками ведомства. Они делали вид, что не замечали процессии, ведомой болезненным магианом. Варрус не приметил в них ничего подозрительного, кроме тотальной усталости, наверное, пока с ними секретарь Грандлорда, спокойно поговорить с местными не удастся. Но всё же было нечто подозрительное в этой спешке. Крой будто не хотел задерживаться, чтобы охотники успели впитать атмосферу, проникнуться происходящим и подметить детали, используя свои коварные техники Анхорн.

Им подали служебный автотрак. Машина чем-то походила на шестиместные ваксы Китича, только с закрытой крышей. А ещё она была большой, видимо, тоже сделана специально для облегчения перевозки пассажиров-алуадаптаев. Между головой Варруса и крышей автотрака ещё оставалось не меньше метра свободной высоты. Его массивные турбинные колёса вращались благодаря специальному электроприводу, под управлением безлицевого робота, произведённого Асаной, машина бесшумно заскользила по гладкому полотну автострады. Благодаря вместительному салону охотники расположились с комфортом и даже не касались друг друга плечами. Лайт снова проявил малодушие и демонстративно разделил себя и Варруса, посадив по левую сторону Ашу и Сэма. Охотники сидели вместе, а напротив них, источая один злобу, а второй страх, расположились Крой и Август Рай. Надо сказать, ледяной дождь внёс коррективы в происходящее, и Варрус понадеялся, что их не заставят платить за испорченные сидения автотрака. С них натекло прилично воды, и она уже впиталась в покрытие.

Дорога до резиденции прошла в неловком молчании, стрелок, впрочем, наслаждался плавностью знаменитых электромагистралей Шатлии. Автотрак двигался бесшумно, неосязаемо, не касаясь наэлектризованной поверхности дороги, словно звездолёт, рассекающий космические просторы.

“Этот злобный помощник Грандлорда не обронил ни одного слова, будто мы не гости, а заложники. Ситуация, мягко говоря, странная, а ещё и стёкла изнутри закрыты чёрными экранами. Вдруг я хочу меланхолично поглазеть по сторонам? Полюбоваться красотами?”, – мнительность стрелка в подобных вопросах была объяснима.

Его чутьё сигнализировало об опасности, но он не мог определить, а откуда же исходит угроза. От мрачного и полуживого Кроя? От бесполезного робота-водителя? От самой Шатлии, чью внутреннюю обстановку от них всячески пытались скрыть? Или от всей планеты, куда они так неосмотрительно прибыли в поисках союзников?

Дорога до резиденции заняла около двадцати минут, как догадался Варрус, их уже завезли на территорию Сферы, судя по тому, как долго выруливал и крутился автотрак. А значит, они даже не смогут увидеть город. Сфера имела собственный защитный купол, насколько он помнил. Не пропускающий абсолютно ничего. Все системы жизнеобеспечения внутри резиденции были автономными, Грандлорд настолько внимательно относился к вопросам безопасности, что подобное решение считал вполне оправданным.

– Какая жалость! Мы не сможем оценить всё величие Сферы снаружи… – заметил с напускной иронией стрелок, вылезая из машины.

Крой скривился и пробурчал ответ:

– У вас ещё будет шанс насладиться видами.

Над головами охотников нависла вогнутая изнутри и выпуклая с обратной стороны, абсолютно гладкая часть шарообразной сферы из тёмного стекла. Она застыла на поверхности, словно капля после утреннего дождя, отгородив от реального мира огромную территорию резиденции, включавшую здания и парки, открытые пространства и даже небольшой водоём с кристально чистой водой. Поверхность купола представляла собой не что иное, как солнечное зеркало, настроенное для создания естественного света.

“Был бы здесь Нигири, он бы восхитился тем, как умело сконструировано зеркало. Насколько хватает моих скудных познаний… эта хреновина и правда выглядит грандиозно, скорее всего – на орбите висит ещё одно и отражает свет Аштана сюда и на основной купол Галапрайма… орбитальный лифт, электромагистрали, турбинные автотраки и космическое зеркало, а их идейный вдохновитель здесь разошёлся не на шутку”, – размышляя, Варрус чуть не влетел в Лайта, уже вылезшего из машины. Из-за промокшей шерсти он казался меньше обычного.

Аломей оглядывался и считал гвардейцев. Буквально за каждым поворотом дежурил патруль, входы и выходы строго охранялись. Автономные турели, самонаводящиеся зенитки, наружные камеры, боевые дроны и боты. Похоже, что обеспечение безопасности Грандлорда здесь стояло на первом месте.

Крой сопроводил гостей в специально подготовленные к их прибытию двухэтажные апартаменты в южной части Сферы. Отсюда открывался потрясающее успокаивающий вид на геометрический сад, но ближайшая зеркальная стена находилась очень далеко, да и увидеть что-то через неё при всём желании и ином расположении было невозможно. Перед уходом секретарь Грандлорда сообщил, что пока у команды Горизонта есть несколько дней на отдых, после чего владыка Галапрайма их примет, как только у него найдётся немного времени. На удивление Крой не настоял на том, чтобы гвардейцы “охраняли” покой гостей внутри апартаментов, постоянная двойка осталась дежурить снаружи, а периметр вокруг был оцеплен электрической сеткой, здание находилось под полным контролем системы безопасности.

“Да, наше положение всё больше и больше напоминает мне начало виртуального фильма с несчастливым концом”, – в сердцах подумал стрелок.

Варрус, Лайт и Сэм попеременно, с разными подходами к вопросу обошли все комнаты апартаментов в поисках подслушивающих устройств. Но ничего не нашли. То ли Грандлорду это было неинтересно, то ли он не видел в подобных вещах никакого смысла… что ещё больше пугало, ведь в таком случае он не беспокоился о конфиденциальности или о жизнях самих гостей, что более вероятно.

В это время Аша Рин выполняла свой непосредственный врачебный долг и проверяла психическое состояние управляющего Саботажем, его по нелепому стечению обстоятельств всё же отпустили вместе с охотниками. Стрелок счёл подобное решение со стороны Кроя опрометчивым, судя по всему, их общий знакомый явно владел информацией о происходящем в столице Аштана. И что-то его взволновало. Очень сильно. А элефтида, что переболел всеми известными инопланетными формами ЗППП, было трудно испугать намерено.

– Давай, вещай, наш бесполезный дипломат, – Варрус плюхнулся на один из трёх диванов в общей гостиной напротив монахини Рин и Августа. Он выглядел уже намного бодрее, Аша держала в руках использованную капсулу микродозатора. Животворящие эндорфины начали своё правое дело по восстановлению его нервной системы. Лайт взгромоздился на стул барной стойки рядом с зоной отдыха. А Сэм занял собой последний диван. Длинные ноги Варруса и массивное тело наёмника всегда были логистической проблемой их размещения и транспортировки, но тут решили полюбовно.

– Но, но… сладкий, ты теперь должен обращаться ко мне с большим уважением. Я не просто управляющий “арбитальным” клубом, – элефтид насупился, восстанавливая прежнюю спесь и мерзость.

– Арбитальным? Ты сам это придумал? – рассмеялся Лайт из барного убежища. – Хотел бы я увидеть, что она с тобой сделает, когда услышит!

– Что тебе не нравится? Между прочим, это моя новая маркетинговая стратегия. Она уже приносит прибыль, ушастый – огрызнулся элефтид, состроив Лайту гримасу.

– Ты что, назвал меня ушастым?!

– Так, всё! Брейк! Что ты плёл про уважение, Август? – лирианец решил вмешаться в грядущую потасовку, дабы конфликт не отнял ещё больше драгоценного времени, его можно было с успехом потратить на более полезные занятия.

– Да! Я теперь не простой управляющий клубом, а настоящий директор корпорации, – заговорщически с улыбкой, произнёс элефтид, крайне довольный озвученной информацией. Его распирала непрошеная гордость.

– Риверс?! – охнул Варрус. – Так вот откуда здесь оружие Риверса… Ты его привёз?

– Всё так.

– Это хорошо! Я мимолётом подумал худшее, что Риверс был поглощён Мигивином.

– Ваш покорный слуга – теперь директор! Один из девяти баронов Китича, – с ещё более показной гордостью объявил Август.

– Что Арбитр постаралась, да? – уточнил Лайт, хитро прищурившись.

Элефтид заметно поник и уже не так громко объявил:

– Да.

И вот назначенный цифровыми Богами дипломат, новоиспечённый директор корпорации Риверс и одновременно гуру сексуальных утех для сильных мира сего, начал свой рассказ. И этот рассказ охотникам Анхорн не понравился.

Хранитель

Никогда прежде Хранитель не мог допустить даже мысль о том, что позволит кому-то из смертных помогать себе… или Богам Анхорн напрямую. Одно дело – послушники, настоятели на их хрупких плечах держалась вся система функционирования культа. Неприступные в некоторых вопросах, готовыми отстаивать веру неизмеримо более высокой ценой, чем требовали того Посланники. А сейчас всё менялось – он собирался разделить ношу с простым смертным, пустив его в зону божественной ответственности, не до конца понимая, каким будет исход, ведь предзнание Мудреца им больше не открывало возможные варианты последствий предпринимаемых решений. Нигири и раньше занимался ключевыми научно-технологическими проектами культа, делал многое из малого и грандиозное из большего… но всё это не касалось первостепенных задач цифровых Богов. Они всегда справлялись сами, понимая, что есть основополагающие вопросы реальности, разрешать которые они и были созданы. До сих пор всё шло, как и было математически выверено и задумано высшим разумом Творца. Но с исчезновением Мастера Глена… всё полетело в бездну неопределённости за горизонт событий, а годами созданное равновесие жизни ещё никогда прежде не подвергалось столь осязаемой угрозе. Даже в тёмные времена Войны Первых Корней, охваченные огнём планеты были восстановлены, практически все разрушения, принесённые мимиками, удалось нивелировать. Тогда ещё жила надежда, поддерживая паритетный баланс сил. Посланники могли позволить себе сражаться, зная, что у них за спиной есть ресурсы на восстановительный процесс. А что сейчас? Один предатель, предзнания нет, ряды союзников Анхорн стремительно редеют, да сами защитники Предела не доверяют больше даже друг другу. Что говорить тогда о живых? Но Хранитель решил пойти на риск, доверившись Нигири, иного варианта просто не существовало. Он зашёл в тупик, а лекарство от одержимости могло бы лишить Механика уже завоёванного преимущества. Вернуть им паритет, чтобы дальше исход этой битвы решался честно на поле боя, между Арбитром и Механиком.

Но Мастер Мирэй, будучи частью силы созидания Лабиринта, немного упускал из виду тот факт, что исход этой грандиозной битвы противоречий будут решать две силы разрушения. Механик, судя по всем его последним выходкам, больше не творец в том первородном смысле, он не создавал что-то ради жизни. Он сеял разрушение. Арбитр же всегда была фундаментальной силой хаоса. И этим двоим придётся сразиться друг с другом. А победитель – либо низвергнет всё до атомов, либо дотла испепелит всё сущее в погоне за предателем.

Визуальный интерфейс Горнила Душ Посланник жизни и смерти показывал смертному впервые, пришлось изрядно потрудиться, чтобы создать идентичную реплику на борту Пустоши. Эта копия была неполной, а точнее, она работала только на выполнение базовых операций и команд с основной программой, не обращаясь за сверкой к базе данных Горнила, не заимствуя те её участки, что навеки стали частью Лабиринта. Перенести их, а тем более что-то с ними сделать было невозможно. Исходный код не позволял. Он был совершенным. Самой искусной программой, созданной внутри генеративной части Лабиринта, являясь алгоритмическим скелетом реальности. Безупречным. Безошибочным.

Нигири без колебаний шагнул в лабораторию Хранителя, оглядывая увиденное с наивным детским восторгом, он был заинтригован, воодушевлён открывавшимися перспективами. Он был готов с головой нырнуть в бездну новых знаний и плыть, не пугаясь тёмной глубины. За их спинами на пороге нервно крутились Карбот и анокс-навигатор. Оба они, возможно, и хотели бы войти, но не решались шагнуть за хозяином и его гостем. Лаборатория – место священное, перестроенный храм Анхорн. Хранитель обернулся, кивнув подопечным, он закрыл вход в убежище знаний, а странный экипаж Пустоши отправился на свои рабочие места.

– Они точно справятся? – уточнил Нигири.

– Должны.

Глаза Нигири постепенно привыкали к ослепительной белизне, что ждала его за гермодверьми. Белые стены обшивки отсека, идеально гладкие панели управления, полупрозрачные серверные стойки, столь необыкновенно футуристичные – шары на длинных, изогнутых подставках, разделительные стёкла между разными частями лаборатории и зеркальный пол. Сияющее ничто и сверкающая феерия белизны. Всё было эстетически правильно, повсюду словно по венам, тёк окрашенный в алое золото код реальности. Горнило Душ. Все эти элементы, панели, жидкокристаллические экраны были созданы для управления гигантским массивом сфер на ножках, что стройными рядами отражались в бесконечности. Нигири догадывался, скорее всего, это оптическая голограмма, они видят лишь часть серверной в физической реальности, остальная её масса погружена в Лабиринт. Это зеркальная реплика для облегчения процесса визуализации. Нигири понял сразу и не стал уточнять у Хранителя, восторженно всматриваясь в виртуальные отражения. Он словно стоял посреди зеркального поля сферических цветов, где во всех четырёх измерениях царила нетронутая белизна. И отовсюду на него смотрели гладкие сферы с золотыми цифрами и символами. Алые змеевидные ленты кодов оплетали каждую и сходились на центральной панели управления с широким жидкокристаллическим экраном. Он был тонким, изогнутым, на него выводилось чуть больше сопутствующих данных, обработанных интерпретатором. И даже обладая не самыми глубокими операторскими навыками, Нигири понимал трансляцию, но не мог осознать, насколько же гигантские массивы данных прогонялись через эту программу. Так вот что собой представляло Горнило Душ на самом деле – систему квантовых процессоров, объединённых одной точкой входа и выхода. Бэкенд самой жизни и смерти.

– Как оно работает? – Нигири шагнул вглубь лаборатории, восторг на лице сменился заинтересованностью. – Нет, стоп! – он остановил Хранителя, который и так, похоже, не собирался отвечать. – Я сам, хорошо?