Дизайнер обложки Кира Занина
Верстка Людмила Демина
Составитель «Литературная республика»
© Кира Занина, дизайн обложки, 2025
© «Литературная республика», составитель, 2025
ISBN 978-5-605-27108-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От редактора
В декабре портал о русском языке Грамота.ру определил, что словом года является «вайб». Образованное от английского, оно означает атмосферу вокруг чего-либо общее настроение, которое передается через обстановку или людей.
Создание правильного вайба, а для нас это гармоничная и творческая атмосфера, – это искусство. За которым, как всегда, скрывается каждодневный, системный труд многих людей. И не только команды «Литературной Республики»,
Это, прежде всего, авторы книг – и те, кто давно с нами, и те, кто только начинает свою литературную деятельность. Это их книги, их сюжеты повестей ли, рассказов, стихотворения создают тот неповторимый ореол поиска, вдохновения, творчества, позитива, способности меняться.
Как, например, Екатерина Славич, у которой в ушедшем году было знаковое событие – поэтический концерт «Стихи. Я». Знакомая поклонникам по романтическим стихотворениям она не побоялась сменить амплуа и теперь активно пробует себя в прозе сложной, неоднозначной. Проследить трансформацию Екатерины могут читатели журнала «Москва литературная». Или Виктор Скибин, который не только создает произведения для детей, но ведет активную общественную деятельность по развитию современной детской литературы. Подробнее о литераторе из Санкт-Петербурга можно узнать в рубрике «Литературная Республика» представляет. В разных жанрах работает Эдуард Артюхов: начиная от лирических произведений, заканчивая философскими стихотворениями.
Это участники наших 12 сборников, которые «Литературная Республика» издала в этом году. Их темы соответствуют социальным вызовам и потребностям. Так, участники «Моя любовь, моя Россия» открыли нашу страну иногда в совершенно неожиданном ракурсе. Произведения, включенные в «Литературные путешествия» составили своеобразный путеводитель, которым можно пользоваться, выбирая место для отдыха и знакомства. «Территория добра» объединила неравнодушных людей, которые знают, как сделать наш мир лучше и с успехом меняют его при помощи своих произведений. Отдельно выделим сборник «Эпоха слова», идея которого принадлежит Владимиру Бояринову, долгое время возглавлявшему МГО СПР. Отдавая дань уважения и признательности таланту и личности Владимира Георгиевича, мы включили его произведения и в сборник, и в этот номер журнала.
Это наши новые друзья и коллеги, которые появились благодаря проекту «Литературные путешествия». Ярославское и Татарстанское отделение Союза российских писателей, Союз писателей Республики Татарстан, ЛИТО им. Виля Мустафина, «Волжане», «Лебедушка», редакция газеты «Казанские ведомости», фестиваль «Тверской переплет». Все они много лет создают свой вайб, свою атмосферу поиска, находок, вдохновения, притягивая новых участников и почитателей. Все это ощутили на себе делегаты «Литературных путешествий», которые побывали в Ярославле и Казани, представили свое творчество, установили личную новую планку. И мы рады представить стихотворения и рассказы наших новых друзей, с которыми – уверена – создадим еще много новых проектов.
Надеюсь, что все вместе мы смогли передать читателям нового номера журнала «Москва литературная» атмосферу творчества, увлеченности своим делом – русской литературой.
⠀Ольга Бояринова,Руководитель проекта«Литературная Республика»
Имена
Владимир Бояринов
Советский и российский поэт, редактор, художественный переводчик и организатор литературного процесса; председатель Правления Московской городской организации Союза писателей России (2009—2022 гг.). Заслуженный работник культуры Чеченской Республики, Заслуженный работник культуры Республики Ингушетия; за общественную и литературную деятельность награждённый медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степени. По его инициативе создано издательство «Литературная Республика». Многие идеи Владимира Бояринова стали основой для литературных проектов, которые реализуются и сейчас.
Я подожду
Звёздные беседы
Подобно богу
Г. В. Рожкову
Между нами
На крылечке магазина
Двойник
Незабудки
Передай
Счастье
Тропарь
Точка
Сиреневый день
Журавли улетели
Первый
Последний раз
Здесь и сейчас
* * *
Гвоздь номера
Голос сердца
Екатерины Славич
Я родилась в московской интеллигентной семье. Мама – литературный редактор издательства «Детская литература», отец – военный, подполковник. Дедушка – известный дипломат.
С самого детства я занималась музыкой, параллельно совмещая музыкальную карьеру с народным танцем в ансамбле «Калинка». Вообще, вся моя жизнь пронизана творчеством и музыкой с ранних лет. Конечно, огромная благодарность моей семье, что увидели и раскрыли меня как личность именно творческую. В целом, это и определило весь мой жизненный путь, несмотря на то, что я долго не решалась о себе открыто заявить.
О том, что стану поэтом и писателем я никогда не думала. Слово меня нашло само и стало моей профессией. Я счастливо замужем за художником Сергеем Копыловым, мама троих детей. С опытом я поняла, что всё происходит в своё время. Но, если крепка в тебе Вера, то всё задуманное обязательно обретёт форму. Пока у нас в душе горит огонь и мы способны мечтать, мы Живы!
Стихосложением увлекается достаточно много людей, но не все решаются опубликовать свои произведения. Что для Вас стало решающим для выпуска первой книги?
Это был 2016 год. Я уже как пару лет активно выворачиваю душу наизнанку в своём желании высказаться. Пишу стихи, сомневаюсь, складываю в стол. Разговариваю с близкими, цепляюсь за каждое оброненное в мой адрес слово поддержки. Читаю стихи друзьям. И вот, одним зимним днём разговариваю с другом, он актёр театра и кино, и он делится со мной историей наполненной драматизмом о некоем мальчике из Абхазии, Михо, о его сложной судьбе, тяжёлой болезни и о трудностях, с которыми пришлось столкнуться его семье во время военного конфликта в Абхазии. Я, как мать троих детей, проникаюсь до глубины души трагедией незнакомой мне семьи и вечером пишу стихотворение «Послание человека». Звоню другу, читаю в трубку эмоционально, надрывно, местами сбивчиво. И он мне говорит: «Катя, восторг! Я скоро лечу в Грузию участвовать в благотворительных концертах, я его прочту». Я в шоке, иду в отказную. Тем временем, друг, зная что человек я крайне сомневающийся и часто рефлексирующий в отношении себя, записывает стихотворение в студии. За сутки в социальных сетях оно стало популярным. После этого я решаюсь, подчеркну, именно решаюсь, потому что страх во мне звучал громче, собрать свои стихи в книгу. Ни о каком признании или успехе я и не думала. Так что можно сказать, Станислав Бондаренко, в каком-то смысле стал моим проводником в мир большой литературы, которая со временем стала моей профессией. Осознавая, что для многих авторов поэзия является искусством исповедальным, где чувствуя определённые ритмы и ощущая гармонию, мы можем выразить разные грани своей личности. Вовлечённая в этот бурный поток, я постаралась создать некую прелюдию к будущей поэтической симфонии своей жизни и выпустила свой первый поэтический сборник «Через призму голубых глаз» в издательстве «Литературная Республика».
Сейчас, когда вы читаете свои первые произведения, как воспринимаете их и себя ту, прошлую? Нет желания что-то исправить, дописать?
Конечно, первая книга – как первая любовь мне несказанно дорога. К ней испытываешь ни с чем не сравнимые чувства. Но! Оборачиваясь назад, я осознаю, что дебютный сборник был в основном выстрадан, потому что явился неким итогом сложных душевных исканий, тяжёлых переживаний, связанных с суровыми жизненными испытаниями. Здесь гораздо больше трагизма, минорных ноток в музыке стиха…. Лирическая героиня пытается найти ответы на практически неразрешимые вопросы. В нём отражаются мои душевные метания, поиск себя, своего пути. Желания что-то исправить и дописать сейчас у меня не возникает, но многие вещи в нынешних моих реалиях я бы сделала иначе.
Вы пишете и стихи, и прозу. Что для вас первично? И на каком этапе вы решили обратиться к прозе?
Сейчас для меня важнее проза. Я в неё влюблена всей душой, очарована, хотя прозаические опыты у меня появлялись и во времена работы над первым сборником стихов. В настоящий момент я работаю в большой прозаической форме. О жанре сейчас говорить рано. Хотя материал, скорее всего, будет обличён в некое подобие авантюрно-детективно-семейного романа-хронику. В любом случае, это будет довольно крупное повествование. И не исключено, что с продолжением.
Для ваших поклонников вы, скорее, автор романтический, можно сказать, гламурный. Но в сборнике «Эпоха слова» были опубликованы ваши рассказы «Роковой отказ» и «Не чужая» – трагичные, философские. Что повлияло на смену амплуа?
Знакомая, так сказать, с гламуром не понаслышке, в своё время участвуя и в светской жизни, я всегда стремилась в своих прозаических произведениях открыть сердца читателей. Мне было, да и сейчас важно, знакомя со своими героями, вызвать у читателя чувство сострадания, пробудить участие к непростым человеческим судьбам. Ведь и гламурные персонажи, и светские львы и львицы, могут оказаться в экстраординарных обстоятельствах. Никто от этого не застрахован. Как показывает жизненная практика, ни статус, ни регалии и награды, ни слава и успех не являются особыми критериями выбора и привилегированного социального положения перед самой жизнью и её хитросплетениями. В своих исходных данных мы все равны! Все живём свою жизнь и идём по пути из точки А в точку Б. Перед Всевышним мы все равны и с собой на тот свет ничего не заберёшь. И поэтому я пишу и о войне, тем более, что в моей семье были фронтовики и всегда помню об этом. Я пишу в своих рассказах и о жизненных сломах судеб, о Вере и о непростом пути к ней. Всё это мне самой близко, я это пережила и мне хотелось бы, чтобы мой читатель всегда помнил и о своём наследии и о том, кто мы и откуда пришли. Чьи мы дети и где наши корни.
На что вы делаете акцент в своих произведениях? Есть ли у вас любимые темы, в которых чувствуете себя наиболее свободно?
Акцент в своих произведениях я стараюсь делать преимущественно на знакомых мне коллизиях жизненного пути. Главным образом – это судьбы, размышления и анализ внутреннего мира женщин разных социальных слоёв. Но больше всего мне интересен человек как таковой и женщина в её личностном становлении. В конце концов, я пишу о том, чем сама дышу. Чем наполнен мой внутренний мир как автора. С годами начинаешь понимать, что в этой жизни для тебя имеет особую ценность. А это, как показала жизненная практика, очень простые и понятные вещи: семья, любовь, вера, человечность, порядочность и сама жизнь во всех её проявлениях. Вот, что для меня имеет особую ценность.
В этом году у вас состоялось значительное событие – концерт «Стихи. Я». Поэтические концерты уже стали вашей визитной карточкой. Почему вам близок этот жанр? И, может, поделитесь секретами организации успешных поэтических вечеров с читателями-коллегами?
Артистизм и сцена – моя суть. С самого детства я участвовала в театральных, хореографических и музыкальных проектах. Снималась в кино и на телевидении в развлекательных передачах. Алексей Владимирович Баталов приглашал меня на свой курс учиться. Поэтому сцена и актёрское мастерство моя стихия. Профессиональной актрисой стать мне не пришлось в силу определённых жизненных обстоятельств, но я считаю себя актрисой по призванию и это не только моё мнение. На сцене я чувствую себя очень органично, люблю её и уважаю. И опыт сценической жизни у меня достаточно широкий. Прошло несколько моих поэтических моноспектаклей на площадках московских ведущих театров. И мне это не просто близко, а является моим наиболее полным отражением личностной сути. Я актриса и этим всё сказано. Вопросы об организации и постановки моих спектаклей и концертов лучше задать моему творческому партнёру и режиссёру Анне Зак, которая непосредственно этим занимается, снимая с меня огромный объём работы, потому что этот труд требует соответствующей профессиональной подготовки и компетентности. Закулисный труд Анны не всегда виден зрителям. На сцене я остаюсь с ними один на один. И моя задача как поэта, не только создать особую атмосферу в зале, вовлекая зрителя в соответствующее состояние, посредством слова, эмоций, пластики, музыки и живого общения с каждым пришедшим на мой концерт, но и как артист следовать сценарию, драматургической линии, которую прописал режиссёр. И только тогда я чувствую сокровенное дыхание зала, его энергетическую отдачу, доверие, которое дарит мне зритель. Для меня это является ключевым в моём творчестве, новый виток вдохновения и уверенности в выбранном пути. И хочется творить, создавать и делиться своим творчеством со зрителем, снова и снова.
Этот выпуск «Москвы литературной» подводит итоги уходящему литературному году. А какие ваши личные творческие итоги? И что ожидать вашим поклонникам в следующем году?
Я счастлива тем, как сложилась моя артистическая и литературная жизнь в этом году. Получили реализацию несколько серьёзных проектов. В Москве с аншлагом прошёл мой большой поэтический моноспектакль «СТИХИ. Я» в Брюсов-холле. Здесь были опробованы самые разные приёмы и подачи моего поэтического и прозаического материала со сцены. Это был отличный опыт. Спектакль создан двумя женщинами, с нуля. Написан и прочитан женщиной. У него особая миссия: затронуть хрупкие струны преимущественно женских душ. Считаю, что мы с Анной Зак, достигли своей цели.
О большой прозаической форме я вскользь уже упомянула, не хотелось бы раскрывать детали. Держим интригу – как без этого? Но планы на будущий год обширные, есть много интересных идей, ждущих своего воплощения.
Уже готов материал новеллистического плана, сборник трагикомических рассказов, с элементами автобиографии, он в процессе работы. Есть произведение даже во многом мистического характера с авантюрным сюжетом. Давно задуман, и в целом реализован кулинарный проект «Вкус Любви», который придётся по душе как обычным гурманам, так и литературным. И, конечно, очередной поэтический сборник. Куда ж без него?
В заключении хочется сказать. Вообще, я очень счастлива, что когда-то я была очарована Словом, а теперь занимаюсь литературой и реализую сценические проекты. Несмотря на все страхи, сомнения и отсутствие профильного образования, я смогла опереться на свою веру и мечту и стать той, кем я всегда хотела Быть. Быть, а не казаться. У меня, кстати, так и называется одно из моих поэтических произведений. Творчески одарённые люди очень часто ломаются именно о сомнения. Неверие в себя и отсутствие поддержки, порой, пагубно сказываются на судьбе человека, тормозя его развитие. Поблагодарите всех, кто в вас когда-то не верил и относился к вашей деятельности скептически, и сделайте всё наоборот! И поверьте в себя сами! От всего сердца мне хочется пожелать читателю, быть смелым и решительным. Воплощайте в жизнь свои самые дерзкие мечты, следуйте за голосом вашего сердца и никогда, никогда не предавайте себя.
«Обыкновенное чудо» в деревне С.
На левом берегу Волги есть маленькая деревня.
Назовём её деревня С.
Вот в этой самой С. и произошёл совершенно чудесный случай, который в корне изменил моё отношение к Вере.
Деревня из ста домов ничем примечательным не отличалась. Песчаная упругая дорога вдоль длинных шеренг полуразвалин, снующие по дороге коты и покосившиеся заборы.
Единственной достопримечательностью сего места была протекающая в низине холма Волга. Устье реки приходилось как раз на начало заброшенной деревушки и огибало её практически всю. С какого двора ни посмотришь: везде Волга и зелёные холмы. Красота да и только.
Деревушка стояла на возвышении и ветхие домики да халупистые дворики уходили гниленькими ступеньками прямо в воду. Я представила, как когда-то женщины, жившие тут, прямо босиком, волоча за собой по земле юбки из легкого штапеля, спускались к воде на заходе солнца, чтобы искупнуться в парном молоке, что немного остыло после кипения удушливого дня.
Сначала я было восхитилась увиденным пейзажем, но когда пришлось спуститься до воды, несколько раз ругнулась матом, проваливаясь то одной ногой в холодную землю, то подворачивая на хлюпкой ступени другую. Говорят, Волга холоднее Оки, но поди разбери, если жара стоит такая, что топор впору вешать, да тряпки к телу липнут и мокнут. Песчаный бережок, пузырчатые мелкие волны прозрачной Волги окутали мои ступни лёгкой прохладой. Ноги сами пустились в пляс по воде и, провалившись в мягкое песочное дно, я впервые за долгое время с невероятным блаженством упала в речные объятия. Ноги выписывали в воде невообразимые кульбиты, в памяти всплывали спортивные и длинноногие синхронистки и я, как заведённая юла, буравила воду с особым остервенением. Не знаю, сколько прошло времени моей возни в Волге, но, уже довольно продрогшая, я бросилась в комбинашке на песчаный берег греться и сохнуть. Волосы свалялись с песком, капли, высыхая под палящим солнцем, не успевали прокатиться по всему лицу и застывали где-то на уровне носа. Я убрала со лба прядь волос с песком, брезгливо отряхнула лицо, села, обняв колени, у кромки воды и стала разглядывать окружающую меня местность.
На маленьком, сплошь залитым солнцем пятачке росла раскидистая ива. Ветки её, словно тоненькие девичьи руки, спустились в прохладную реку. Ветер нежно обвивал стан уже немолодого дерева, чьи корни наверняка уходили в глубь земли на несколько десятков метров, и лишь непослушная листва на его ветках ликовала и заигрывала с тёплыми лучами солнца. Я представила, как здесь должно быть красиво на закате… я представила, как яркое, золотое огниво пробивается сквозь густые ветки дерева, и лучи, что понастырнее, растворяются в ряби неспокойной реки. Мне представились юные влюблённые, когда чувства так велики, так горячи, что еле уловимое прикосновение его руки к твоим волосам приводит в неописуемые восторг, к буре эмоций в душе. Остывшие солнечные лучи ещё вроде бы сильны в своих чувствах, но их нежность соприкосновения с водной гладью, как глясе в твоей чашке, горячий ароматный кофе, что обволакивает собой холодные чувства сливочного пломбира… и пломбир тает в горячих объятиях страстного напитка, а холодные пики мороженого, как бы, сопротивляясь, плавятся от дикого удовольствия. Нафантазировав в своей голове про кофе, мне ужасно захотелось этот кофе раздобыть.
Но по факту я сидела на горячем песке в подсохшей мятой комбинашке, с песком в голове, и с утра у меня во рту не было и маковой росинки. В машине ждала гора нарезанных яблок: их я натаскала у соседей своих друзей, что рьяно меня подкидывали на чужой забор за день «до». Солнечные лучи рассредоточились по всей Волге, и в мерцании их было что-то волшебное, то, что непостижимо ни уму, ни взгляду. Я вскочила и бегом побежала по воде, рассекая руками и ногами солнечную водную дорожку, громко смеясь и радуясь. Не вспомнилось мне, когда же я так задорно и лихо смеялась простому человеческому… не вспомнилось мне и позже. Обмывшись от песка, нанырявшись до упаду, я вылезла на заброшенный берег и прислонилась к приветливой ивушке.
Я вспомнила себя пятилетней, в хлопковой белой панаме и застиранных до дыр белых трусах, что были на размер больше моего. Тонкая резинка их была вывернута наружу и через небольшую дырку в ткани завязана небрежным узлом, чтоб это болтающее «нечто» наверняка не потонуло в торопливом течении Хопра. Ностальгические воспоминания о родных и о том беззаботном времени встали комом где-то на уровне горла. Ива спрятала мои слёзы под еле уловимым шелестом тоненьких веток в воде. Поблагодарив это место, я медленно поплелась по шатким ступенькам наверх. Машина стояла под огромной сосной и ни капельки не прогрелась. Я залезла голым задом на теплое сиденье и растаяла, как тот сливочный пломбир в дымящемся кофе. Накинув цветастый сарафан, наевшись тёплых яблок, что задохлись и нагрелись в пакете, я решила объехать эту деревушку. Странное чувство меня охватило, когда я проехала пару деревенских улиц. Дома были или пустые, или заброшенные, или покосившиеся, да сгнившие от старости. На старых ставнях гнездились лишь птицы, да кошки голодные вылезли к вечеру на тёплые рассохшиеся подоконники.
Я проехала туда, сюда – и никого. Выезжая с одной из улиц, а деревня была большая, домов по 15 в ряд точно, да земли сколько ещё заброшенной, кроме одиноких покосившихся заборов я не наблюдала ничего больше. Колёса машины шуршали по песчаной дороге, и лишь шелест листьев да шум качающихся хором стволов деревьев разбавляли висящую в деревне С. тишину.
Где-то неподалёку в едином порыве в небо взлетела стая голубей. Испуганно и дерзко они рассредоточились в воздухе в разные стороны и разлетелись кто куда. Мне стало интересно и любопытно, откуда они всколыхнулись так. Голуби – это тебе не вороны, которым только «где б, что урвать», они будут поинтеллигентнее.
Проехав деревню вдоль и поперёк, я остановилась у маленького полуразрушенного храма. Железный заборчик полностью был спрятан за сухим, поседевшим от палящего солнца камышом. Камыш растёт на болотистой местности, в крайнем случае, возле какого-нибудь водоёма, а тут только песок да земля от жары высушенная. Раздирая сухие ветки осоки да камыша, от калитки я кое-как пролезла на территорию храма. Когда-то тут была мощёная кирпичная дорожка к нему, но сухой бурьян да заполонившая всё в округе жёсткая трава проросла, по-моему, даже сквозь камни.
Мне вспомнился одинокий мак на пути к храму. Алый цветочек с тонкими бархатными лепестками на тоненькой, немного колючей ножке рос один одинёшенек посреди огромного сухого поля. Подойдя поближе, я искренне восхитилась его силой воли: расти одному, да среди безродной осоки, да изредка не возьми откуда встречающихся колосьев пшеницы или ячменя… Чёрт его знает, что за трын-трава такая тут разрослась?
Больше всего меня поразил тот факт, что тоненькая ножка цветка гордо держала алый бутон среди двух огромных каменных валунов.
– И среди камней есть жизнь! – восхитилась я достоинством одинокого цветка, поцеловав нежно распахнутый навстречу солнцу бутон прямо в тычинку.
Дверь в храм была наглухо заколочена досками. Фундамент его давным-давно просел в землю, на стенах повсюду сыпалась старая краска, белые сухие части стены можно было отколупать одним ногтем.
– Мда! – подумала я, – видимо в храме лет десять, а то и больше, никого не было. Но желание посмотреть, что там внутри, меня не оставляло. Пройдя по кругу церквушки, я так и не нашла ни одного запасного входа, кроме заколоченного. Окна были достаточно высоко, и с земли я бы так и не допрыгнула до них: ещё бы, во мне было кило 70, тяжёлая и неповоротливая махина. Я облокотилась о стену и стала думать, как бы пробраться внутрь. Прошастав вдоль и поперёк местность, в лохматых и колючих кустах шиповника я обнаружила старый деревянный стол.
– Полдела сделано! – цокнула довольная я. Но не тут-то было. Началась ожесточённая борьба между мной и силами природы, ведь ножки стола намертво приросли к земле. Более того, по старой выцветшей доске роем бегали оголтелые муравьишки. Колючий кустарник то и дело впивался в мою поджаренную кожу рук, оставляя мне на память мерзкие царапины. Впору было бы это дело всё бросить, но желание рассмотреть заброшенный храм изнутри было сильнее. В голове крутилась сладкая преступная мысль, что всё запретное гораздо вкуснее всего доступного! Тут и кусок палки деревянной в траве отыскался, и работа пошла быстрее. Отрыв ножки, я с усилием выдернула стол из кустов. Нарвав листьев огромного лопуха очистила поверхность стола и, подперев им одну из стенок храма, водрузилась на него ногами. Моё лицо упиралось аккурат в середину церковного окна. Местами оно было треснуто, в паре мест и вовсе прилично разбито. Узорчатое пыльное стекло когда-то выглядело цветной стеклянной мозаикой. Очень приличной, между прочим. Я плюнула на небольшую часть витража и протёрла ладонью небольшой участок окна. Внутри было пыльно и светло.
Рассеянные солнечные лучи заливали весь храм изнутри, оттого было мило и очень уютно. Я постояла ещё минут пять, прилипнув лбом и носом к стеклу, и решила-таки в храм залезть. Но не пролезла бы: острые углы стекла опасно вылезали в верхней части рамы. Оглянувшись по сторонам, ещё раз убедилась, что вокруг ни души и, спрыгнув на землю, отыскала приличный такой булыжник. Стёкол я никогда не била да и вообще была крайне воспитана всегда, но тут и желание, и некий авантюризм взяли верх над разумом. Прикусив больно губу, я пару раз стукнула камнем по окну. И разбить не смогла. Рука не поднялась. Постояв с булыжником в обнимку, мы решили, что если даже и разобьём сейчас стекло, то потом обязательно чем-нибудь возместим, в конце концов рама и так почти пустовала незнамо сколько лет до меня.
Стекло звонко треснуло в нескольких местах и вместе с булыжником громко плюхнулось на пол церквушки. Я просунула голову внутрь и оглядела обстановку с высоты.
– Мне однозначно свезло сегодня, – пробубнила я, осторожно слезая по старенькой самодельной лестнице вниз мимо деревянных лесов, что стояли почти по всему периметру церкви.
На окне, правда, остался болтаться кусок от подола моего сарафана. Я пролезла в дырку рукой, повертела дырявое платье на свету и, вздохнув, огляделась по сторонам. Под куполом было даже жарко. Крыша тут дырявая, и сквозь дыры в этой крыше как раз спокойно пролезали голуби: так и обосновались они здесь всем семейством. Никто их тут не кормил: они сами кормились, чем придётся. В какой-то момент мне стало немного жутковато. Серые стены не особо приветливо поблёскивали в лучах закатного солнца. Фрески от жары и старости облупились, некогда святые лица грозно и одиноко вглядывались в пустоту. Когда-то на этих лёгких и пушистых облаках качался ангел, а сейчас крылья его были будто обрезаны и сожжены на тусклых и пыльных стенах потолка. На затянутых паутиной колоннах зияли огромные дыры и ржавые гвозди, когда-то здесь висели иконы. Я прошлась по светлой стороне храма, огляделась по сторонам и присела на пыльную крашеную скамейку. Захотелось спеть. И я тихо стала что-то напевать. Голос разливался трехмерным эхом, и звуки полузабытых слов песни, благодаря ему, проникали в самые тёмные уголки храма. Где-то пробежала мышь, где-то прошелестели крыльями голуби и там, где было темно и как будто сыро что ли, блеснул огонёк. Как маленькое деликатное пламя свечи мелькнуло в глубине старого алтаря. От неожиданности я перестала петь. Испугалась. Меня передёрнуло, и мурашки усыпали и ноги и руки. Я прекрасно понимала, что в храме я совершенно одна, что ни одной души здесь, кроме меня. Аккуратно ступая на мысочках по каменному полу, я просеменила до входа в храм. Огромные деревянные резные двери были заколочены досками с внешней стороны улицы. Я дёрнула ручку несколько раз, дверь даже не шелохнулась. Я спокойно выдохнула и пошла по стеночке к лестнице. Огонёк замигал настырнее. Я огляделась и сделала пару шагов навстречу темноте. Там, в глубине, до меня струйкой долетел аромат цветов и ладана. Старые ржавые лампадки валялись на грязном полу храма, я прошла ближе. В нос ударил запах сырости, и стало как-то тревожно на душе.
Перед моим взором открылся невиданной красоты алтарь. Золотые части его, сверкавшие когда-то от яркого пламени повсюду стоящих здесь свечей, сейчас выглядели мрачно. Потускневшие и почерневшие лица Архангелов выглядели грозно и безжалостно. Ковёр был невообразимо грязным и жутко пах кошками. Я закрыла нос и сделала ещё один шаг вперёд. В полутьме было не разобрать ни букв, ни слов, ни лиц, но где-то в глубине, там, за дверью алтаря, меня звал к себе маленький огонёк. Я всегда знала, что в алтаре имеют право служить только мужчины, а уж войти в него?! Я стояла, поглощённая темнотой, перед входом в алтарь: и солнце уже не так освещало храм изнутри, и закат стремительно уводил золотое яблоко куда-то вдаль… у меня оставались считанные минуты, чтобы покинуть храм до вечера. Резким движением я толкнула рукой дверь внутрь святилища. Алтарь горел в закатных лучах. Комната оказалась длинная и очень светлая. Огромные арочные окна, сплошь увитые тугой паутиной, провожали последние солнечные лучи на ночлег. Алтарь сверкал величием и благородством. В тёплом вечернем свете забытые кем-то на стенах иконы блестели и переливались ярким огнивом.
Казалось, что не было темени этой до алтаря, что всё, что есть кругом, – это один ослепляющий свет! Небольшая, но такая уютная церковная комната источала дивный аромат. Я стала рыться среди груды сваленной на пол металлической посуды и старых тряпок. Разбирая светильники, подсвешники, курильницы и «Бог его знает чего ещё», нашла сущую безделушку на длинной серебряной цепочке. То был образок с Богородицей. Казалось, и не было этого образка во всей этой пыльной куче мусора! Сколько лет он там лежал? Какие тайны и секреты хранил в себе этот маленький и неприметный с виду образок?
Я бережно обтерла образок о юбку, покрутила его в руках, поразглядывала со всех сторон. Кучу мусора аккуратно собрала деревяшкой и направилась к выходу. Как вдруг за моей спиной как будто чиркнули спичкой о коробок и появился характерный для свечи треск. В дальнем углу алтаря, в старом покосившемся подсвечнике, потрескивая, догорал маленький огарок свечи. Со стоящими от ужаса волосами на голове я бросилась прочь из алтаря. Выбегая, больно ударилась лбом о колонну, прикусила язык и, пыхтя и причитая, стала лезть по еле стоящей лестнице наверх. Почти забравшись уже в окно, вдруг осознала, что в кулаке у меня маленький образок Матушки, который отыскала среди кучи мусора…
Отдышавшись и поняв, что мне ничего не угрожает, я присела на раму окна и аккуратно разжала ладонь. Казалось, лик Матушки улыбался мне с малюсенькой выгоревшей картинки. Её пристальный взгляд буравил меня насквозь, доставая душу из тела. Сквозняк громким ударом захлопнул оставленную мной от испуга открытую дверь в алтарь, и под крышей испуганно защебетали голуби. Я вздрогнула и похолодела от одной только мысли, что мне стоит всё же вернуть образок туда, где я его нашла. Матушка охраняла этот старый намоленный храм, хоть он и не был действующим уже много лет. В каждом старом храме есть свое место силы… есть свой Ангел Хранитель. В этом – витал дух Богородицы. Я вздохнула: делать нечего. Спустилась по ступенькам обратно, на цыпочках мелкими перебежками влетела в алтарь и, аккуратно протерев ещё раз образок, повесила его рядом с догоревшей свечой.
Как она там оказалась и как она загорелась, мне по сей день непонятно, но, уходя, я вдруг ощутила, что всё в этом забытом людьми, но не Богом месте, всё вокруг источает какой-то неуловимый, тонкий аромат цветов, незнакомый мне ранее.
Удаляясь на машине всё дальше и дальше от старой деревни и почти уже упустив её из виду, я полезла в бардачок за жидкостью для мытья рук. Одной рукой держа руль, другой – открывая бардачок, я не сразу заметила, что конкретно из него выпало. Спустя время я перевела взгляд с дороги на коврик соседнего сиденья. Поблёскивая и игриво катаясь в такт движению машины, на полу лежал полуоткрытый образок с иконкой выцветшей Богородицы. Тот самый.
Поэтическое слово
Эдуард Артюхов
Осеним утром
на бульварах московских
С Днем рождения, город Москва!
Родился правнук Ганнибала
С днем рождения Пушкина!
Встречаться с Музой вновь пора
Время лучшее для поэта
Кленово-ясеневая Москва
Князей русских образ родовой
Чудотворной Смоленской иконе Божьей Матери
«Одигитрии» (Путеводительнице)
Крейсеру «Москва», слава!
Матушка Матронушка
Блаженной Матроне Московской,
восьмому столпу веры русской православной, посвящается
«Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя»
(Иер.1:5).
Церковь Трифона в Напрудном
в Москве
Святой Трифон с кошкой
Не грустите в свой день рождения
Помоги православным,
Матронушка!
Ода русским пирогам
С К У Ч Н О
(шуточное,
но в каждой шутке есть …)
Осенний понедельник. Москва 2021
Понедельник день тяжелый.
Понедельник
может добрым быть
Пятница
Грибы Подмосковья
До зимы так долго еще чудес
Мы часто смотрим в небеса
И в поздней осени есть красота
(осенне-философское)
Зимнее утро. Мороз
Скажем мы дождю: «Спасибо!»
Добрый совет
Благодарите Бога за утро новое
Богоборец
(история, поведанная Дедом)
В людей волнах утонула Москва
Вернулся я раньше
из командировки
Памяти погибших друзей и товарищей
Евроневидение
(Евровидение-2024)
За меня пусть поцелует
ночь тебя
Как же прав был мой Дед!
Кому на Руси жить хорошо
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
А. Н. Некрасов