Невротический материал

Введение

Я мечтала написать книгу. Какую-то очень умную книгу, которая обязательно станет бестселлером. Будет не только полезной, но и интересной. На книге будут написаны мои настоящие имя и фамилия. Я буду гордиться тем, что я автор. Буду на самом деле сильно выпендриваться, делая вид, что это не так.

А этот материал я пишу с целью выплеснуть на бумагу драконов, которые лезут из моей души. А ещё я пишу, чтобы занять своё время. Я устала от одиночества и скуки. Я не хочу ставить свои фио, чтобы люди не узнали какая я на самом деле. Я даже книгой не хочу называть этот материал. Это просто мой материал. Невротический материал.

Сейчас я живу вот в таких условиях. Мне 38. У меня есть дом, бизнес, муж в длительной командировке, дочь 20 лет, которая с некоторых пор живёт отдельно. Причём командировка мужа и отселение дочери случились в один момент. Как и появление нового дома. Как и то, что я помимо 2-х бизнесов, решила заняться общественной деятельностью и открыть 3-ий бизнес.

Сначала я кайфовала. Муж уехал, дочь переехала – 3 месяца абсолютной свободы в новом красивом доме! Мне было хорошо. Я нашла время на английский, скинула 8 лишних килограммов, избавилась от 2-х токсичных подруг, почти отремонтировала зубы и окончательно бросила курить.

Несмотря на активную жизнь, наполненную событиями, мне скучно. У меня нет интереса. А если появляется, он проходит. По моим ощущениям, в моей жизни ничего не происходит. Хотя мне говорят, что я живу на бешеной скорости и делаю огромное количество дел.

Самоё печальное в этой истории, мой доход не превышает 150 000 – 200 000 рублей ежемесячно. А я так хотела стать миллионером. И вообще, если я такая умная. Такая активная, чё я такая бедная? Кто-то скажет про меня: «Зажралась. 150-200 ей мало. Ишь ты, какая наглая!». А я вот печалюсь. И всё время переживаю за деньги…

Я очень добрый человек и люблю людей. Но мой уровень уязвимости и внутреннего страдания настолько высокий, что внешне я выгляжу очень агрессивной. И это не только больно, но и может помешать моей карьере.

Возможно, этот материал никто никогда не прочтёт. Ну и пусть. Задачу минимум я выполню. Я просто выпишу всё, что годами складировалось в недрах моей души. А если вдруг найдётся хотя бы один читатель на мою писанину, я буду считать, что выполнила задачу максимум. Нормальный человек это читать не будет. Только исследователи. Или человек, у которого тоже огромный уровень боли. И вот тогда, я выполню бОльшую задачу: этот человек прочтёт мою писанину и скажет: «Слава Богу! Я не один на свете такой сумасшедший и с такой печальной судьбой. Значит, со мной всё в порядке. Значит, я нормальный».

Про псевдоним

Зою Смешкову я придумала очень быстро. Я люблю имя Зоя. Мне нравиться как оно звучит. Зоя в переводе означает жизнь. А Смешкова юмористически коррелируется с моей настоящей фамилией. Ещё у меня гипертимный психотип. А гипертимы, как известно, приносят людям смех и радость. Жизнь у меня очень весёлая. В общем, Зоя Смешкова – самое оно.

Про деньги

С деньгами у меня были интересные отношения. Я родом не просто из бедной семьи. А из нищей семьи. Отсутствие денег и постоянное стремление их трудно заработать – основа жизни моей матери. И я думаю, что и основа её брака с моим отцом. Постоянно исчезать по своим «делам», никогда не заниматься семьёй, заставлять детей работать на даче и сидеть с младшими – основа жизни моего отца. Он не зарабатывал деньги. Он считал, что лучшая стратегия – это их не тратить. Отец экономил на всём. Сейчас даже есть какая-то передача «Экономщики». Там показывают ужасные способы экономить. Я не видела эту передачу. И не буду её смотреть. Ибо я в жизни насмотрелась на варианты дикой экономии.

Вот несколько дичайших примеров из жизни.

Мы жили всегда в благоустроенной квартире. Отец заставлял (на его языке – он просил), мыть руки над краном, под которым установлено ведро. Чтобы этим ведром с водой от мытья рук смывать в унитазе какашки. А мочу предлагалось вообще не смывать, чтобы не тратить воду зря. Эти правила появились после того, как установили счётчики на воду.

Однажды я предложила отцу вылавливать из унитаза экскременты и употреблять в пищу, чтобы он мог экономить ещё и на еде. Отец посчитал это дикостью и неуважением к себе. Я же считала себе бесконечно правой. И не собиралась давать отцу ни грамма сочувствия. После моего «предложения» мы не разговаривали 2 года.

Позже я пойму, что у моего отца психическое расстройство. Но в то время ничего кроме моей правоты меня не волновало.

Я долгий период своей жизни винила родителей в том, что они не старались преодолеть бедность.

Мои родители родились в СССР, они были воспитаны коммунистами и у них были свои планы на жизнь. Но однажды они проснулись в другой стране. Сначала они строили коммунизм, потом капитализм. А вот их дети всегда хотели есть и как-то предательски росли. Что заставляло моих родителей находить на нас с братом деньги чаще, чем на себя самих.

Мы переезжаем из маленького городка в областной центр. Папа ещё год будет жить в маленьком городе. Он подаёт в суд на работодателя, который не платит зарплату сотруникам уже 11 месяцев. Продаёт квартиру и завершает другие дела.

Мама устраивается на работу воспитателем продлёнки. У нас появились деньги. Их было мало. Но они появлялись регулярно. Я помню, что мы каждый день покупали что-нибудь к чаю. Каждый день! Мне казалось, что мы стали богачами.

Когда мы жили в маленьком городе, мои родители работали на одном из крупнейших заводов (это было градообразующее предприятие). И там перестали платить им зарплаты. Денег не было никогда. Но мама постоянно что-то придумывала. Я помню, что еда была… Но у меня часто были голодные обмороки. А брат плакал от того, что он не наедался. Как я узнала сильно позже, еда, которую мы ели, была низкокалорийная и не очень питательная. Самый кошмар, что это происходило не в блокадном Ленинграде, а в 90-е годы 20 века. И это было со мной.

Мамины подруги в городе, в который мы переехал, потом будут вспоминать, что, когда они её увидели впервые, им было её жаль. Моя мама пришла устраиваться на работу в сапогах, который лопнули по сгибу. Причём «от уха до уха». Соседка по подъезду отдала мне вещи своей подросшей дочери с казала: «Так ты будешь прилично выглядеть. А то совсем страшно смотреть».

Вот примерно так выглядело наше финансовое состояние.

Квартиру в маленьком городе отец продал. Но пока они с мамой собирались купить нашей семье дом, наступил дефолт. И деньги с продажи 3-х комнатной квартиры стали такими маленькими, что родителям хватило на 70% стрёмной недостроенной дачи.

В большом городе мы жили в 1-комнатной квартире. Сначала вчетвером, потом родители завели нам ещё и младшую сестру. 5 человек в 36 квадратах – это не очень прикольно. Эта квартира досталась нам по договору дарения от папиного родственника, у которого не было своих детей.

Квартира была в центре города. Но это однушка. Нам было тесно и некомфортно. Мы всей семьёй просили отца, чтобы он продал эту однушку и купил 3-х комнатную в отдаленном районе. Он говорил, что мы должны быть счастливы от того, что живём в центре города, а не на окраине. Но мы хотели комфортно жить, а не быстро добираться в центр. Как я узнала потом, отец не продавал квартиру, чтобы не она не потеряла статус дарственной. Ведь дарёную квартиру не поделят даже при разводе. А если эту продать, а побольше купить, то эта квартира уже будет подлежать разделу. Наверно, это потому, что моя мама грозилась развестись с отцом раза 3-4 в месяц.

Интересно, что мои родители купят 3-х комнатную квартиру на той самой окраине города. И будут там жить. Но уже втроём (мама, папа и моя младшая сестра). Так как я и мой брат к тому времени будем взрослые.

Мама, чтобы улучшить уровень нашей жизни, работала на 3-х работах. Она работала в школе в 2 смены. А вечером она мыла на рынке для богатых людей отделы. 2 вечера работаешь, потом 2 вечера отдыхаешь. Я знаю детали этой работы, потому что мне было 13-14 лет и мыла рынок вместе с мамой пополам. Моей маме завидовали её коллеги уборщицы, мол классно, у тебя есть помощница. Но вот я ненавидела это всё. Я ненавидела отмывать кровь в мясном отделе, а та свиная голова до сих пор стоит у меня перед глазами. Рыбный отдел тоже был ужасен. Ты всегда сильно воняешь после работы в нём. А рыбные чешуйки… В общем. Страшнее всего было не это. Я очень боялась, что мои одноклассники увидят меня тут. Узнают, что я работаю наравне со взрослыми и на мне лежит часть ответственности за заработок в семью. Почему-то я считала это позорным. Я считала позорным, что мы бедные. Что целой толпой живём в 1-комнатной квартире. Что у нас вечно нет денег. И у нас нет того, что есть в обычных семьях. Например, стиральной машины или приличного телевизора. И плюс проблема денег постоянно мусолилась в нашей семье. Мама постоянно говорила мне, что так как мой отец лодырь, то ей приходится работать как лошадь, чтобы нас с братом содержать. Но мне никогда мама не говорила: «Зоечка, самое ужасное, что работать приходится тебе в 13 лет на нашу семью», – а я так хотела, чтобы мама меня похвалила. Но мама не похвалит меня никогда. Никогда.

Однажды мама забеременела. Она спросила совет у меня. Мне было 14. Она спросила. что ей делать: аборт или рожать. Я сказала, что рожать. Ни и типа как рожать ли маме мне сестрёнку, решила я. Мама работала на 3-х работах, чтобы обеспечить 2-х детей, она боялась, что будучи беременной, а потом в декрете она будет жить на детские копеечные выплаты, а содержать нужно будет уже троих детей. С маминых слов я знаю следующее. Она говорила моему отцу, что родит этого ребёнка только если он начнёт работать и приносить деньги в семью. Отец стоял на коленях и обещал, что будет зарабатывать деньги и содержать нас всех.

Но этого не случилось.

Мы оказались в такой финансовой яме. Что просто не передать словами.

В нашей семье отсутствовали не только деньги, но и любовь и уважение друг к другу.

Просто про печаль с деньгами я всегда слышала. А вот про любовь и уважение никогда.

Моя психика была на пределе. Я мечтала обо дном – уйти из этого места и от этих людей.

Теперь помимо работы и пахоты на отцовской даче, надо было ещё и сидеть с маленьким ребёнком. Господи! Мне 15 лет.

Отец говорил нам с братом, что, когда они нарожают ещё двоих (отец мечтал о пятерых детях), то им (родителям) будет вообще легко. Он говорил так: «Старшие дети будут сидеть с младшими. И всё будет прекрасно!» В эти моменты я хотела умереть или убить отца. Я не хотела воспитывать ещё детей, и ещё работать, чтобы содержать семью.

В 17 лет я нашла себе мужчину 22 лет. Он хорошо зарабатывал. Я забеременела от него и ушла из родительского дома. Тогда мне казалось, что это отличный план. Мне казалось, что любой вариант уйти из родительского дома будет лучше, чем остаться там.

Про друзей

В 38 я окончательно разочаровалась в друзьях. Когда ты имеешь таланты или достижения, или общайся с равными, или просто молчи о своих талантах и достижениях. Людям неприятно знать, что ты молодец.

В 8 классе у меня была лучшая подруга Глаша. А в 9 классе, Глаша из зависти натравила на меня полшколы. Такое мероприятие называлось стрелка. Я стояла одна против толпы подростков. И эта толпа унижала меня. Один придурок даже плевал на мой брючный костюм. Они предъявили мне «косяки». Всех своих «косяков» я не помню. Но вот один из них. Моя мама спалила, что мы с Глашкой курим. И хотела рассказать об этом Глашкиной маме. В этом был мой косяк.

Позже, когда Глаша станет глубоко верующей женщиной, она расскажет мне, что на самом деле я раздражала их всех тем, что я красивая, умная и меня хвалят учителя. Она будет извинятся передо мной. Просить прощения за предательство. А мне будет всё равно. Когда-то я любила Глашку. Я любовалась ею и гордилась тем, что она моя подруга. Но после такого предательства, я не чувствовала по этому поводу ничего. Ни злости, ни ненависти, ни любви, ни сожаления. Помню только как сердце обливалось кровью. Это такая волна в груди. Она тёплая и колючая. Посто физическая боль.

Но иногда, я буду встречать уже взрослых людей из той самой «банды», которая предъявляла мне за «косяки». Они будут взрослые. Несчастные. Бедные. Плохо выглядевшие. В эти моменты я буду злорадствовать. В эти моменты я буду улыбаться и говорить: «Привет! Как твои дела?». Мне не нужен их ответ. Я всё вижу. И я злорадуюсь.

Парень, который плевал в меня на той стрелке, будет к тому времени мёртв. Когда вырос, он стал бандитом. Случились издержки "профессии".

Потом была ещё лучшая подруга Саша. Мы дружили с 14 лет. Она была классная девчонка. Я любила её. Но у Саши были 2 просто нереальных таланта, которые я не смогла вынести.

Первый талант – жадность. Если я всегда делилась всем, что знаю, имею и пр. Саша никогда. Даже со мной она делилась не всем. Она многое оставляла себе: знания, информацию, деньги, выгоду и т.д. Позже я узнаю, что это нормально. Но тогда я не была готова к этому.

Второй Сашкин талант – она всегда расстраивалась, когда что-то у меня было хорошо. Она это делала так искренне и так откровенно, что мне потребовалось 24 года дружбы, чтобы понять, что, если человек не радуется за тебя – он не твой друг. Даже если классный и интересный человек. Но не твой. И дружить с ним не надо.

Мира появилась в моей жизни в 2009 году. Она была моей троюродной сестрой. Я тоже любила её и многому у неё научилась. У Миры была полная неспособность слушать замечания, при способности выдавать эти замечания мне в невероятно огромном размере. И супер-способность употреблять огромное количества алкоголя.

Мы вели с ней бизнес. Она пьяная приезжает ночью в офис и берёт деньги из кассы. Ей нужно было «на побухать». Утром, когда я пришла на работу, обнаружила, что она просто расписалась в кассовой книге, что забрала круглую сумму. Это при том, что мы недавно рассчитались по платежам и Мира получила зарплату. Она просто забирает выручку для пьянки.

Я сделала ей замечание. Говорю: «Мира, я хочу, чтобы ты спрашивала меня. Нельзя брать деньги до того, как мы рассчитаемся по счетам. Тем более, я недавно начислила тебе доход. Я твой партнёр. Я хочу, чтобы ты со мной считалась».

Мира не любила, когда кто-то ей указывал как ей себя вести. Она не переносила замечания, особенно правильные, по сути и в корректной, но в прямой форме.

Она сказала, что это ей решать, когда и где брать ей деньги. И как я поняла, партнёром она меня не считала. На следующий день я пришла на работу и обнаружила, что она сменила в офисе замки. Перекрыла доступ к компьютерам, базам данных, к офису. К деньгам, которые остались в кассе и среди них была также и моя зарплата.

Я была в ужасе. Она оставила меня без всего. Накануне первого сентября, когда мне нужно было собирать в школу дочь и сестру (у мамы был напряг с деньгами, я хотела ей помочь).

Помню, как я унижалась. Я плакала в трубку, когда объясняла ей, что мне нужно собирать в школу дочь и у меня нет денег, так как они остались в офисе. Она очень холодно и прагматично объяснила мне, что тут главная она. Вот так. Мире нельзя было делать замечаний.

Я справилась. Я открыла самостоятельный бизнес. Но Мира тогда очень плохо поступила со мной.

Самое интересное, что с Мирой мы однажды примиримся. Мы рассоримся с ней ещё 3 раза. Но в последнюю нашу ссору я наконец-то пойму, что Мира тоже не тот человек, с которым стоит дружить.

Однажды Мира напросится пойти со мной и моей подругой Т. в клуб. Мы пошли туда выпить и немного пострадать, так как у Т. случилось предательство друга. Зная Миру, я предупредила её, что мы идёт немного выпить и пострадать. Что мы не сможем обеспечить Мире безудержного веселья как она любит.

В итоге, Мира весь вечер обвиняла нас в том, что мы скучные. При этом, у неё есть потрясающая способность организовать веселье с нуля. Через короткое время вокруг неё был хоровод из мужчин, которые покупали ей выпивку и цветы, которыми торговали в клубе.

Мы собрались по домам. Мира отказалась ехать с нами. Она осталась с хороводом мужчин.

Затем она уехала к кому-то из них ночевать. Ночью она возвращалась к себе домой. Я не знаю, почему она не вызвала такси через приложение, а взяла с борта… По приезду Мира отказалась платить установленную водителем сумму. За что он отобрал у неё телефон, и они подрались.

Я понимала, что Мира сама виновата. Я очень хорошо её знаю. Она редкостная заноза, особенно по-пьяни. И так как с коммуникацией у неё было не очень, она многие вопросы решала посылом на три буквы и дракой. Чувство опасности ей чуждо. Ночью взять машину с борта, грубить водителю, устроить драку…

Но мне было жаль свою сестру-подругу.

Я говорю, иди в полицию. Она пошла. Но потом проблемы начались у меня. То меня допрашивал участковый, то мне пришлось объяснять мужу, что хоровод из мужчин был не мой. А мы просто сидели с Т. в сторонке.

Я разозлилась на Мирку. Просто потому, что «бухает» она, а «голова потом болит» у меня. Она часто попадала в неприятности по-пьяни. Про её пьяные приключения можно написать отдельную книгу. Но тогда я просто разозлилась на неё и посмела самой Мирославе об этом сказать. У нас был такой диалог:

– Мира, я сейчас не хочу с тобой говорить. Я злюсь. Давай потом. Мне нужно успокоиться.

– В смысле ты злишься? Меня избили! Я жертва.

– Мира, мне жаль тебя. Но я не могу сейчас тебе сочувствовать. Я злюсь за то, что ты втянула меня в эту поганую историю. В твою поганую историю. У меня проблемы с мужем из-за этого. Мне нужно успокоиться.

Я бросаю трубку. Мира звонит мне снова. Я сбрасываю звонок. Я не хочу говорить. Я злюсь. И не способна в данный момент сочувствовать.

Мира продолжает наяривать мне. Ей всё равно на мои чувства и нежелание говорить сейчас. После того как я скинула все её звонки, разозлилась уже она на меня.

Она считает меня предательницей. Она жертва.

Я преисполнена чувством несправедливости. Я не звала её с собой в клуб – она напросилась сама. Я сказала, что посидим с Т. недолго и немного выпьем. Мой брат сказал, что это не по-пацански. Пришли вместе. Уходите тоже вместе. А я считаю, что имею право уйти из клуба до того, как Мира набухается и натрахается с парнями. Тем более это было оговорено заранее. Она пренебрегла своей безопасностью. И это не было избиение. Это была драка. Я знаю Миру. Примерно 30% её пьянок заканчиваются драками. Для неё это обычное дело. А мне она создала мне проблемы с мужем и полицией. И я же ещё плохая! Жалко девчонку. Но если я в моменте не хочу говорить, так как сейчас злюсь. Я считаю, что моё святое право злиться и не говорить.

Сразу после диалога выше и моего проявленного нежелания говорить Мира стала писать в мессенджер гадости. Вот прямо сходу.

Я ненавидела себя за то, что этот человек уже предавал меня. А я с ней возобновила отношения. Я ненавидела себя за то, что всегда этих предателей прощала. Я ненавидела себя за то, что я такая мягкосердечная тварь. С которой можно так обращаться.

Я ненавидела себя. И ругала я себя.

Я сделала скриншоты нашей переписки, где она рассказывает про то какая я плохая. Я это распечатала и вклеила в свой дневник. Смешно и тупо? Я сделала это, чтобы, когда Мира снова появиться на моём горизонте, перечитать эти строки и вспомнить какая она. Но мне это не помогло.

Через 2,5 года Мира звонит мне, чтобы пригласить на свадьбу.

Это были последние 10 месяцев нашего общения.

Мы выпьем с ней 7 марта у меня дома. И она начнёт говорить мне гадости. Просто под действием алкоголя откроет свой рот и начнёт говорить гадости. Я ничего не скажу ей в ответ, кроме: «Мира. Я постелила. Ложись спать».

8 марта я запишу ей голосовое сообщение. Вместо поздравлений выскажу всё, что я думаю про неё. И попрошу со мной больше не общаться никогда.

Внесу её номер в чёрный список, чтобы она не дозвонилась до меня.

Через месяц она соскучится по мне. Напишет мне 3 сообщения. И потом удалит их. Но я успею прочитать последнее сообщение, где она пишет: «Вечно до тебя не дозвонишься».

Как ни в чём не бывало.

Мне жалко Мирку. У неё было трудное детство. Её отец на её глазах бил мать. Он бил Миру. Бил сильно. Не только порол ремнём, но и бил кулаками. Он запирал её в тёмной кладовке. В 14 она ушла из дома. В 17 Мира села в тюрьму за то, что сильно избила девушку на дискотеке, раздела её и отправила домой абсолютно голую. Она не закончила школу. Просто перестала в неё ходить в 8 классе.

Я учила её говорить правильно (например, не звОнишь, а звонИшь). Я научила её соблюдать знаки препинания и проверять безударные гласные в словах. Я открыла для неё Excel. Она мне показала, как иметь собственное мнение, быть смелой и научила вести бизнес.

Я думаю, мы были полезны друг другу. Но мы перестали быть полезны друг другу.

Интересно то, что я не пишу тут про своих нормальных подруг.

Верунька – большая умница, девочка с нереально высоким IQ. Счастливо замужем. Мама 4-х сыновей. Работает в секретной государственной организации очень умным человеком.

Санжидма – духовный человек. Богатство её внутреннего мира просто потрясает. Мама троих детей. Работает продюсером онлайн школ. Очень крутой специалист. Она понимает маркетинг, она чувствует маркетинг сердцем и телом, она сама маркетинг.

Танюшка – активистка, умничка, красавица. Она называет меня бизнес-подругой. Она из своего мужа сделала миллионера, родила 3-х чудесных детей, построила завод. К 45 она осталась только с тремя детьми, так муж сошёл с ума и отобрал у неё всё, что смог. Но! За 2 года она построила карьеру в консалтинге и уже занимает лидерские позиции. И всё это с нуля и в чужом городе.

Любовь Владимировна – моя подруга и наставник. Её имя я не меняю. В этот самый момент ей 69, и она мучительно умирает от рака. Это умнейший человек. Она сделала огромный вклад в моё профессиональное и личностное развитие. Сейчас я не могу ей даже позвонить или написать. Она без сознания.

Моими хорошими подругами стали люди:

· с которыми мы не общаемся каждый день. Ибо нет такой потребности. Но каждое наше общение – золото.

· которые развиваются. Когда мы встречаемся и рассказываем о своих достижениях, мне не завидуют. Мне тоже хвастаются своими прорывами. И мы гордимся собой и друг другом, так как ещё немного подросли.

Про курение

Я начала курить, когда мне было 13 лет. Моя первая сигарета была отвратительной. Я кашляла. Мне было невкусно. Моя вторая, третья, десятая сигарета были такими же мерзкими, как и первая. Но я проявила упорство и не хотела отличаться от сверстников. Курить меня научила Глаша, та сама, которая натравит на меня половину школы.

Курить было круто. Это было по-взрослому.

Денег нужно было немного. Тогда бабушки, которые продавали на улицах семечки, продавали школьниками сигареты поштучно. 50 копеек спички. 1,5 рубля сигаретка. Кусочек серы за 6 рублей. Спички можно попросить. Если на серу нет, то и ладно. А вот 1,5 рубля на сигарету было всегда. Тем более, что курили мы 1 раз в день.

Я курила 25 лет. Сигарета стала моей лучшей подругой. Психологическим костылём. Я спаслась курением от волнения, горя, одиночества, безмерной радости, от всего.

И никак не могла бросить. Вернее, не так, бросала курить 158 раз, но я не могла предать близкую подругу. Я снова и снова возвращалась к сигарете. Мне казалось, что я никогда не смогу расстаться с сигаретой. Это расставание мне было не выносимо трудным.

Аллен Карр и его «Лёгкий способ бросить курить» мне помогли. Не сразу. Но помогли. Я читала эту книгу около 3-х раз. Но курение было важной частью моей жизни. Расстаться с сигаретой и обрести себя на муки – я не могла так поступить ни с собой, ни с сигаретой.

Единственное, что раздражало в курении – это вонь. Я уже собралась бросить курить именно по этой причине. Но к моему счастью, придумали системы нагревания табака. Не такие вонючие как обычные сигареты. И это изобретение продлило стаж моего курения ещё на 6 лет.

Но я всегда мучилась тем, что я курю. Курить – это плохо. Женщины так не делают. Это позорно. Это вредно. Мучилась и курила 25 лет. Ругая себя за каждую выкуренную сигарету.

Аллен Карр и страх смерти сделали своё дело…

Моя одноклассница Света рассказывала мне про своего папу. Он был лётчик. Курил много-много лет. Он говорил, что не бросит курить. Не может отказаться. Но он бросил курить сразу как узнал, что у него рак лёгких. Света мне также рассказала, как она подносила своему папе баночки, в которые он сплёвывал мокроту и кровь. Света говорила это без осуждения. Она любила папу. Она просто сожалела, что она его потеряла.

Я же ежедневно ругала себя за каждую выкуренную сигарету. Я не курила в открытую даже в 38 лет. Привычка прятаться, когда куришь – осталась вместе с привычкой курить. Я скрывала своё курение от свекрови. Она до сих пор не в курсе. Я старалась курить где-то за углом, а не видных местах. С новыми знакомыми я не сразу признавалась, что курю. Мало ли. Курить плохо. А вдруг они идеальные.

Но страх смерти сделал своё дело.

У меня случается высокое давление. Это чистая психосоматика. Через высокое давление у меня проявляются панические атаки. Для них я выделю отдельную главу.

Так вот давление меня начало мучить так сильно, что я перестала курить прямо здесь и сейчас. Два дня моё давление держалось 160/90. Ужас происходящего дал мне очень сильную мотивацию.

В моменты никотиновой ломки, я опиралась на принципы Аллена Карра. Сейчас, когда возникает желание покурить, я вспоминаю принципы Аллена и желание закурить проходит.

Книга и страх смерти – дали потрясающий эффект.

На момент написания этих строк я не курю уже 1,5 месяца. Кто-то скажет, что 1,5 это не считается. Это мало. Вот год, два, – другое дело. Нет, товарищи! Я считаю, что ни год, ни два, ни 10 лет не показатель избавления от зависимости. Вот если до конца жизни не закурю – значит справилась. А курение, как любая зависимость навсегда со мной. Как завязавшие алкоголики думают про алкоголь, так и я буду думать про сигареты. Не знаю, как долго это продлиться.

Но я не курю 1,5 месяца и не считаю себя жертвой. Мне приятно не курить. Мне нравиться быть свободной от никотина. Я не хочу пройти снова через ад бросившего курить.

Примерно через неделю физиологическая потребность в курении исчезает. Тягу к никотину вызывает наличие никотина в организме в недостаточных дозах. А через неделю точно весь никотин выйдет из организма. Останется только работать с психологическими аспектами этого вопроса.

Ломка сама по себе терпима. Она не постоянная. Она возникает периодически (несколько раз в день). И длиться минут 20. То есть ты не весь день умираешь от отсутствия никотина, а только несколько раз в день. С каждым днём количество и длительность ломок снижается. Максимум через 7 дней, никотин выведен из организма.

Особенно плохо на 3-4 день. Когда ты начинаешь чувствовать, как из твоих лёгких идет сильная вонь. Запах как из пепельницы. Или от кучи скуренных стиков, которые сложили в пакетик, завязали и оставили лежать в тепле.

Про отца

Отец. Вот такая у него была кликуха. Когда мы (его дети) обращались к нему, называли папой. Но в разговоре между собой он отец. Мама никогда не говорила «ваш папа». Она говорила: «Ваш отец!» Это всегда звучало как оскорбление. Отец. Маму мы всегда называли мамой. Никогда не говорили мать. Но вот с отцом было так.

Сколько себя помню мама всегда говорила про него плохо. Она всегда жаловалась на него. И говорила, что они вот-вот разведутся. Спойлер. Разведутся они, когда им будет уже под 60 лет. Мне будет 36 лет. Но все 36 лет я буду слушать от мамы, что вот всё: развод близок и все истории из её жизни с общим названием «Отец плохой».

Я всё детство буду сторониться отца. Никогда не буду его обнимать. Всегда буду психовать, когда он будет проявлять ко мне ласку. Так делала мама. Отец очень любил маму. И когда он к ней подходил, чтобы обнять, она всегда вертелась и говорила: «Уйди! Прекрати! Отстань!» Я делала также.

Отец был старшим ребёнком. У моей бабушки было трое сыновей. Пётр, Рыжий и Сергей. Имя Сергея не меняю, так как его нет в живых. И он никогда не узнает себя в моём невротическом материале. А Рыжий – это кликуха моего дяди. Он реально рыжий.

Петра, то есть моего отца, воспитывала не его мама. Его воспитывала бабушка. Я не знаю почему так сложилось. Но мама моей бабушки, воспитывала своего внука как сына. По очень коротким обрывкам информации знаю, что родители моего отца (мой дед Дима и баба Лина) как-то поженились. Бабуля вышла за него по расчёту. Дед женился на ней по любви. Бабуля была очень красивая. Дед бухал и лупил её. Мог трахнуть прямо во дворе их частного дома в деревне.

Наверное, по этой причине, мой отец в возрасте 11-12 лет ушёл из дома родителей, жить к своей бабушке.

Однажды баба с дедом разведутся. Потом они снова сойдутся и будут жить как муж и жена. Но они будут официально разведены. Я помню, как в детстве узнала эту информацию от бабушки. У меня было много вопросов к бабуле. Почему у неё осталась дедушкина фамилия? Зачем они сошлись обратно? Почему не поженились обратно? Но я не спросила главное… Почему развелись?

Бабушка Лина была очень прижимистой и крайне экономной. Она была родом из раскулаченной семьи. Её мать (моя прабабка) баба Зоя. Меня назвали в честь моей прабабушки. Так вот баба Зоя и баба Лина, как мать и дочь были очень близки. Я никогда не видела бабу Зою. Но очень много о ней слышала от отца и бабы Лины. Муж бабы Зои без вести пропал по дороге на фронт. Мой отец будет много лет искать своего деда. И сможет только лишь найти информацию, которая просто обрывается. Он все эти годы будет искать своего деда. И я только недавно поняла, что он надеялся на то, что дед был жив. Отец даже хотел обратиться в передачу «Жди меня», которая помогала людям найти друг друга. Но он этого не сделал. Предполагалось, что дед жив. Просто с войны мог не вернуться. И у нас есть родня, о которой мы не знаем. В какой-то момент отец скажет, что получил не очень точную информацию, о том, что поезд, в котором ехал дед на фронт, разбомбило. И поэтому мы не можем найти никакую информацию. Поиски прекратил совсем недавно. А с портретом деда я ходила в «Бессмертный полк».

Отец моего отца, деда Дима. Был старшим ребёнком в семье. Старшим из 3-х сыновей. Сначала их было двое детей. Но потом умерла мама моего деда. Не знаю причины. Но мой дед, когда был маленький (около 9 лет), потерял маму. Отец моего деда нашёл отличный выход из ситуации. Он нашёл себе жену, которая воспитала его 2-х сыновей и родила ему 3-го. Дед Дима не знал свою точную дату рождения. Они так часто говорили мне о всех вариантах дедушкиного дня рождения, что официальную версию о дне рождения деда я не запомнила.

Вот в такой семье вырос мой отец.

Он жил в деревне. Уехал учится в институт в столицу области. Закончил физфак. Специальность инженер-электронщик. Это была очень крутая и новомодная профессия. Никогда не спрашивала у отца почему он выбрал это направление.

После института его забрали на 2 года в армию. Тогда срочку служили не 1, а 2 года. Отец служил в Афганистане. Тогда там шла война. Позже я узнаю, что отец служил в секретных войсках. Он был связист. Это государственная тайна. И отец много лет будет хранить эту тайну. Пока я не спрошу его про службу после того, как закончится срок засекреченной информации.

Я думаю, что именно служба и хранение секретов сделали из моего отца подозрительного человека. Мы постоянно занимались конспирацией. Например, мы уезжаем на дачу ночевать. Отец оставлял включённым свет на кухне. Днём свет, который горит не видно из окон. А ночью это создаёт видимость, что дома кто-то есть. Или он высаживал из машины меня и брата около дома, чтобы мы сделали вид, что мы зашли домой. А сами должны были прошмыгнуть обратно в машину отца, которая ждала нас за углом. На входной двери у нас висели наклейки: «Объект находится под охраной». Если схема со светом мне кажется разумной, то схема с высадкой из машины – уже перебор.

Но отец очень боялся воров, которые могут нас ограбить. Но мы жили настолько бедно и выглядели тоже бедно. Я не думаю, что мы вызывали желание нас ограбить. Я уверена, что если бы вор и забрался в нашу нищенскую квартиру. Они бы явно ничего не взяли, а из жалости оставили бы нам что-то. И надпись бы сделали: «Нам стало вас жаль. Вот немного денег. Купите еды. Воры».

Отец никогда не рассказывал, где он был. Куда пойдёт, когда вернётся. Он регулярно для меня и брата проводил беседы о том, что мы не только не должны знать где он был и куда пошёл, но и никогда не спрашивать его об этом. Он говорил, что папа всегда ходит по делам. ПО ДЕЛАМ. Я очень хотела знать, куда уходит папа. А так как спрашивать было запрещено, я спрашивала так: «Папа, ты пошёл по делам?». Он: «Да, доча. Я пошёл по делам».

Воспитание отца строилось на страхе. Его главная стратегия была запугать. Нас с братом всё время хотели выпороть. Часто отец предлагал нам выбрать орудие для порки самостоятельно. Иногда решал сам. «Щас буду драть жопу. Выбирайте чем. Ремнём или шнуром от кипятильника?» Иногда нас реально пороли. Чаще всё-таки пугали. Отец вешал ремень или кипятильник на видное место в нашей детской. Моя задница знает разницу между шнуром от кипятильника и портупей (широким ремнём). Кипятильником больнее. И баба Лина как-то мне сказала, что, если отец предлагает выбирать между шнуром от кипятильника и ремнём. Выбирать надо ремень. Площадь опоры меньше, давление больше. Так я выучила закон Паскаля. В общем, если вам будут предлагать такие варианты, выбирайте то, что пошире.

Как-то мы с братом выбросили из окна игрушки. Мы жили на 5 этаже. А на уровне 3 этажа была какая-то пристройка. На крыше этой пристройки играли дети. Нас с братом оставили дома одних. Мы должны были спать. Лето. Открытая форточка. Мы не хотим спать. Мы слышим как веселятся другие дети на крыше пристройки. Я через форточку начала общаться с детьми. Дети попросили скинуть им игрушки. Брат подавал, я кидала. Мы работали слажено. В какой-то момент мы забыли зачем это всё и вошли в кураж. Мы продолжали скидывать с пятого этажа игрушки. Пока они совсем не закончились. Не помню какая доля игрушек улетела именно детям с крыши. Но очень много просто летело вниз. В это время мама возвращалась домой. Она пришла домой и говорит: «Иду по улице, вижу знакомые игрушки валяются». Мы признались во всём. Мама пошла собирать наши игрушки на улице. Ей удалось собрать только один целлофановый пакет. А выбросили мы целую большую коробку. Остальное растаскали дети. Мама так сильно плакала. Она что-то говорила нам про то, что мы её заставили унижаться, собирая игрушки на улице. Про деньги, которые надо сначала заработать, а потом уже можно их купить. Но главное, что, когда вернётся отец, нас ждёт кара и порка. Мне было 4 или 5 лет, брату 2 или 3 года. Из всего сказанного мамой я поняла лишь информацию про отца. Пока мы ждали вечера, мама постоянно повторяла нам: «Ждите, скоро отец придёт. Вот вам задаст. Вот он вас выпорет». Я помню этот ужас, который испытывала в ожидании кары.