Соседи

Задача 1. Переехать и обустроиться

«Успела! Переезжаю в другой город! Обалдеть! Стоп, мне больше нельзя так выражаться. Я ведь будущая учительница… Я в восхищении! Я в упоении!» – мысли бьются в такт с покачиванием автобуса, который старается объехать выбоины в асфальте.

В этом году август выдался сырым и тусклым, но зато сегодня, за пять дней до осени, утро радует звонкой синевой неба. Солнце освещает дорогу нашему старенькому автобусу, и лучи влетают в салон сквозь окна, танцуя под музыку в моих наушниках.

Всё лето я ждала сегодняшнего дня. Работала официанткой в пляжном кафе, где научилась безупречно разогревать выпечку, вкусно варить латте и с обходительный улыбкой отшивать излишне настырных клиентов. Кафешка стояла (да и сейчас стоит, куда она денется) весьма удачно – прямо на берегу озера, которым славится наш провинциальный городок, – благодаря чему я заработала на целых три месяца беззаботной студенческой жизни. Проще говоря, смогу до зимы снимать комнату в двушке на пару с подругой и в ус не дуть.

Вообще-то сейчас я должна ехать с ней. Мы планировали заселиться заранее, чтобы познакомиться с соседками из второй комнаты и отмыть следы бытования предыдущих жильцов. Но Анита осталась дома ещё на три дня, потому что её «краш перестал быть крашем» и наконец пригласил на свидание.

А ещё я должна была ехать на машине вместе с отцом: он обещал помочь с тяжёлыми сумками. Только вот если человек накануне поездки решает отпраздновать день рождения коллеги, а утром после перепоя не может подняться с постели, то его дочь вряд ли получит обещанное, сами понимаете. Оставаться и ждать было нельзя – мы заранее договорились встретиться с хозяйкой квартиры.

И вот я еду одна… но не унываю, ведь мне повезло! Во-первых, я успела на ранний рейс, во-вторых, салон полупустой, а в-третьих – солнце. Говорят, оно не только поднимает настроение, но и прогоняет тревогу.

Изучаю карту в телефоне и выстраиваю оптимальный маршрут до моего нового дома. Такси слишком дорого. Трамвай – приемлемо.

* * *

Чёртов грохочущий трамвай! Чёртовы сумки! От духоты лицо покрывается испариной, а в кармане тем временем вибрирует телефон:

– Да! Здравствуйте, – пыхчу я. Получается «Да здравствуйте!», будто я восхваляю хозяйку квартиры.

– Когда ты подойдёшь, дорогая? Я тебя уже жду.

– Минут через десять. Извините.

– Хорошо, – и разговор обрывается.

Я мельком смотрю на часы, стараясь удержать свои пожитки и ни на кого не спикировать. Сидячего места мне не досталось, поэтому я болтаюсь посреди трамвая, словно осенний лист на ветру. До встречи ещё четверть часа, а хозяйка меня уже торопит. Зачем я извинялась?

К счастью, остановка совсем недалеко от моей кирпичной девятиэтажки, и вот я уже звоню в домофон. Подъезд давно не видел ремонта, а лифт, везущий меня на седьмой этаж, настолько стар, что в нём ещё Вещий Олег своего коня катал. Предательское зеркало в кабине показывает рыжую растрёпанную девицу с пунцовыми блестящими щеками. Отвернуться, что ли.

Наконец, палец давит на кнопку звонка. Дверь открывает Любовь Валентиновна, седовласая женщина в очках с тонкой металлической оправой. Её глаза сканируют меня с ног до головы, будто лазером, и я нервно приглаживаю свои вьющиеся волосы. Жёсткий взгляд слегка смягчается, мы снова здороваемся, суетимся, размещая сумки так, чтобы не споткнуться о них в тесной прихожей, и проходим в моё новое жилище.

Кухня просторная, на четверых точно хватит. Светлый гарнитур, круглый стол. Будем, словно рыцари короля Артура, собираться за ним, пить чай и играть в настолки. Или, правильней сказать, "рыцарши"?

А наша комната совсем небольшая, квадратов двенадцать. Выход на незастеклённый балкон, двухъярусная кровать, старомодные обои в цветочек. Советский лаковый стол с ящиками, бежевый шкаф-купе из двухтысячных и пара деревянных стульев шведского бренда. На окне тонкие линялые шторы, а на полу паркет ёлочкой. В общем, эклектика, всё как на фото в объявлении. Мы подписываем два экземпляра договора, и я интересуюсь:

– А нам можно тут всё немного… улучшить?

Хозяйка снова глядит на меня оценивающе, от чего меня пробирает мелкая дрожь:

– Ремонт за свой счёт. И мебель выбрасывать нельзя.

А я и не собиралась: кто захочет остаться без шкафа или кровати? Вывожу свои паспортные данные на последнем листе договора. Переклеить обои? Число… подпись… Новые шторы?.. Откладываю бумаги и снова оглядываю комнату:

– Покажите балкон, пожалуйста.

Пластиковая дверь давно не мыта, но поддаётся без труда, и балкон встречает меня кучей мусора. Старые оконные рамы, керамический горшок с засохшим растением, стопка битой кафельной плитки и ещё невесть что. Чудесное место, если ты робот Валли.

– Его можно расчистить? – интересуюсь я у Любови Валентиновны.

– Нет, – отрезает она.

Досадно. Мы с Анитой могли бы превратить балкон в этакую лаунж-зону…

– Сын не согласится разбирать этот хлам, – продолжает хозяйка. – А грузчиков нанимать накладно.

– Зачем грузчиков? Мы с подругой сами всё выбросим. Если вам ничего из этого не нужно.

Такой расклад женщину устраивает. Она даже улыбаться стала. Я оплачиваю месяц проживания и спрашиваю о своих соседках:

– В той комнате тоже первокурсницы будут жить?

– Нет, там девочки постарше. Я вчера только одну видела, неразговорчивая такая, приехала без вещей. Но оплату за три месяца вперёд перевела, договор подписала. Видимо, попозже поселятся…

Она говорит «попозжэ», выделяя каждую букву. Затем отдаёт две связки ключей, строго-настрого наказывает не водить сюда мальчиков, а на выходе предупреждает, что через месяц заедет для проверки. Когда дверь за ней закрывается, с души будто камень падает. Всё в порядке! Я дома!

Правда, этот новый дом нуждается в хорошенькой такой чистке! Тряпку и резиновые перчатки я предусмотрительно привезла с собой, а вот за средством для уборки нужно идти в магазин. Недалеко от дома я нахожу два супермаркета, затариваюсь незатейливыми продуктами и очистителем.

Наскоро пообедав бутербродами с сыром, отмываю фасады кухни от застывших капелек жира и пятен неизвестного происхождения. В комнате протираю мебель, а в коридоре – полки. Чувствую себя Софи из аниме «Ходячий замок» – она убиралась в нём с таким же усердием. Жаль только, что Аниты нет рядом. Мы думали, что будем драить квартиру в четыре руки, а то и в восемь.

"Анита, я заселилась! Договор подписала, месяц проживания оплатила, с тебя следующая аренда. Дезинфицирую наше новое жильё. Где будешь спать – сверху или снизу?"

Как следует попыхтев, заправляю свежий комплект белья на втором ярусе кровати, набрасываю толстый вязаный плед, и комната становится чуть уютней, особенно в вечернем свете лампы. Принимаюсь перекладывать одежду в шкаф и слышу, как в прихожей кто-то пытается отпереть входную дверь.

Набираюсь смелости и иду в коридор – чем раньше познакомлюсь с новыми соседками, тем проще будет наладить общение. Пусть не думают, что я хикка какой-то. Дверь отворяется, и две тёмные фигуры заваливаются внутрь, проталкивая объёмные сумки перед собой. Что-то не так!

– Блин! Где тут свет?

Инстинктивно отступаю назад и больно врезаюсь в стену – голос мужской и фигуры мужские! Щёлкает выключатель, и двое парней замечают меня: испуганную, в затёртой футболке оверсайз и с пучком на голове. Они не удивляются, только переглядываются мельком.

– Здорова. Хозяйка тебя уже заселила? Не вернётся? – спрашивает тот, что выше и крупнее.

– В-вернётся…

– Когда?

– Через месяц…

– Отлично. Да расслабься ты. Мы адекватные. Нас из общаги выперли, пришлось искать квартиру.

Наблюдаю, как парни разуваются, а мозг тем временем всеми силами противится верить в увиденное:

– Вы кто? Сюда девушки должны заселиться! Одна вчера договор подписала.

– Это моя знакомая, мы её попросили, – Высокий перетаскивает свой баул в комнату, что в конце коридора, и возвращается. Второй парень не столь тороплив – он устало опускается на банкетку в прихожей и спокойно смотрит на меня. Глаза светлые, на лице и шее неаккуратная щетина, а ещё какая-то шапочка на голове, прикрывающая длинные пряди русых волос. На запястье потёртые кожаные браслеты. Прямо Джаред Лето на минималках.

– Как тебя зовут? – спрашивает он.

– Ева.

– А я Адам, – смеётся Высокий. Он стоит, облокотившись на стену, и пышет самодовольством. Знал бы он, как меня достала эта шутка за те недели, что я проработала в кафешке, – промолчал бы.

– Арсений, – представляется Шапочка. – А это Данил.

– Я всё равно не понимаю, что вы тут делаете, – и уверена, что вообще не запомню их имена! Мой безмятежный мирок, который я выстраивала последние несколько часов, рушится на глазах, как башня дженга.

– Это была единственная свободная хата, что осталась. Дешёвая и от универа близко, – объясняет Высокий. – Но хозяйка не захотела заселять парней. Тем более студентов…

– И вы её обманули.

– Если ты ей не настучишь, то плохо никому не будет!

– Дань, хватит девчонке угрожать, – смеётся Шапочка.

– Да кто ей угрожает, блин! – Данил хватает рюкзак. – На, смотри, паспорт и студень. Мы нормальные, просто другого выхода не было. Мы будем паиньками, а ты нас за это никому не выдавай.

Я рассматриваю документы, внимательно проверяя печать моего же университета, будто умею распознавать подделки. Третий курс. У Высокого обе фотографии возмутительно хороши – что в паспорте, что в студенческом. Симметричные черты лица, выразительные карие глаза и стильная стрижка. Но кто его надоумил, что с такой внешкой разрешено вести себя настолько развязно?

– Мой паспорт смотреть будешь? – спрашивает Шапочка.

– Буду.

Изучаю его документы, а в голове, словно мухи в паутине, бьются беспокойные мысли: «Неправильно! Это неправильно!». Если я не расскажу хозяйке, то стану соучастницей. Нас выгонят. Или оштрафуют. Или посадят. Вытурят из универа. Но как мне справиться с двумя парнями? Я же не смогу вытолкать их за дверь! Божечки, что же делать?

– Я заберу?..

Арсений протягивает руку. Сколько времени я так стояла, уставившись в его паспорт?!

– Ладно, – я ещё раз осматриваю их лица. Парни расслабленно улыбаются, понимая, что победили. В общем-то, я больше не представляю для них интереса. Они заталкивают кроссовки на полку, перетаскивают оставшиеся вещи и изучают обстановку. Я проскальзываю в свою комнату и, по заветам Бродского, больше не собираюсь из неё выходить.

* * *

Для нервных метаний из угла в угол наша комната слишком маленькая. Выхожу на балкон. Может, в куче этого хлама огнетушитель завалялся? Он бы пригодился мне, дабы погасить пылающие щёки.

Сердцебиение участилось. Вынимаю телефон из кармана. Куда звонить? Хозяйке квартиры? В полицию? Чувствую, что дышать стало тяжелее, хоть и стою на открытом балконе. Эй, нет, организм, мы так не договаривались! Голова наполняется туманом, а в груди будто надувается воздушный шар. Только в нём не лёгкий гелий, а паника.

Набираю Аниту. У неё свидание, но мне сейчас всё равно: на родителей надежды нет, а других близких людей у меня не осталось. В детстве моим лучшим другом был дедушка, но его давно не стало.

Так. Где тут пять вещей, которые я могу увидеть?.. Гудки… С седьмого этажа хорошо видно девятиэтажку напротив – это раз. Есть ещё огромный тополь и разноцветные качели на детской площадке – это два и три… (гудки)… Облачко красивое розовое – четыре. Чёрный блестящий автомобиль, проезжающий мимо – пять.

Теперь четыре вещи, которых могу коснуться. О, тут их навалом. Мой телефон с надоевшими гудками. Холодные металлические перила балкона… Цветочный глиняный горшок. Деревянная рама старого окна с облупившейся краской.

Три вещи, которые слышу. Гудки, конечно. Шум трамвая вдалеке. И шелест пока ещё зелёной листвы.

Теперь два запаха… Что ж, это легко – запах вечернего воздуха и моего страха… Нет, отставить. Лучше уж понюхать сухую землю в горшке. Осталось только что-то попробовать на вкус.

Волна паники отступила – и я отступлю. Похоже, рот Аниты сейчас занят либо десертом, либо поцелуями, поэтому не годится для разговоров. Убираю телефон обратно в карман. В комнате беру со стола бутылку с водой, чтобы завершить ритуал самопомощи. Вода прохладная, вкусная, но идёт не туда, и я начинаю судорожно кашлять, будто в припадке, пытаясь вдохнуть спасительного воздуха.

– Эй, ты там норм?

Из-за двери слышен приглушённый голос одного из парней, чёрт разберёт, кого именно.

– Да! – хриплю я.

Нет! Но не бежать же к ним, чтобы по спинке постучали!

В конце концов кашель стихает, и я заваливаюсь на кровать Аниты, завернувшись в свой плед, как в кольчугу. Я умею себя накручивать, спасибо, в курсе. Моя нервная система всегда представлялась мне чрезмерно истончённой – тоньше, чем у других. «Ты слишком чувствительная,» – всё детство осуждала меня мама. «Сериалов турецких пересмотрела!» – говорил отец, когда я плакала. Может, я и профессию неправильную выбрала? Ведь в школу идут работать люди, у которых нервы не отличаются от стальных канатов. А мои нервы так, ниточки.

В подтверждение этому, вздрагиваю как пугливая лань от звонка телефона.

– Что там у тебя? – шипит Анита. – Ты же знаешь, я с Ильёй в кафе! Быстро говори.

– Тут какая-то хтонь происходит. Наши соседи – двое парней! Данил и… как его… Арсений. Хозяйка не в курсе, договор на девушек! Я не знаю, что делать.

Подруга молчит, а я слушаю оживлённый гул на фоне и музыку.

– Симпатичные? – выдаёт она наконец.

Вау.

Вот такие мы разные. У меня – паническая атака и мысли о полиции, а подружку заботит, сможет ли она с кем-то замутить.

– Анита. Мне страшно. Я же тут одна. И вообще, они преступники.

– Да брось ты! – потом говорит в сторону: – Да, сейчас. Возьми мне ещё американо. Спасибо, – и продолжает приглушённо: – Слушай, ты с ними общалась?

– Да, немного. Даже документы их посмотрела.

– Ну и?

– Учатся в нашем универе. Но что это меняет? Они тут незаконно, а я их прикрываю. И за себя страшно. Как вообще выходить из комнаты?!

– «Мелман, ты что, забыл? Ты же просто мнительный», – цитирует подруга мой любимый «Мадагаскар». – Почему ты во всём видишь угрозу? Успокойся, это не алкаши из твоей кафешки и не наши придурошные одноклассники, а обычные студенты. Людям надо доверять.

– Но их выгнали из общаги! О каком доверии идёт речь?

– Узнай, из-за чего.

– С ума сошла? Я к ним не пойду!

– Ну и не вылезай тогда из комнаты, пока я не приеду. Но в бутылки писать не смей!

– Ой, иди ты уже! Пей свой американо, пока не остыл.

Телефон отзывается мелодичным смехом:

– «Американо» это не кофе, дурочка!

И отключается.

Ей хорошо! Развлекается там, а я сиди тут в недружелюбной квартире, справляйся с катастрофой в одиночку. И я уверена, что американо это кофе! Но быстрый гуглёж говорит, что это ещё и слабоалкогольный коктейль.

И всё же мне становится чуть легче, поэтому я возвращаюсь к разбору одежды. Может и правда, зря панику развожу? Иногда парни и девушки снимают одну квартиру, ничего странного. Как в знаменитом старом сериале «Друзья». В студенческих общежитиях тоже живут разнополые люди – готовят в одной кухне и умываются в одной… как это назвать… умывальне. И даже если парней выгнали из общаги, это не значит, что на меня набросятся, как только я выйду в туалет.

Кстати, о нём. Мочевому пузырю плевать, где я и с кем: он всегда был равнодушен к подобным мелочам. Я тихонько поворачиваю ключ и, как лиса из норы, вытаскиваю нос наружу. На горизонте чисто, коридор освещён тусклой лампочкой, из-за двери парней раздаётся негромкая музыка и неразборчивые реплики. Я шмыгаю в туалет, потом на кухню – споласкиваю руки и хватаю йогурт из холодильника. С ощущением, что своровала его, пробираюсь обратно в комнату и запираю дверь.

"Ты как там?" – высвечивается на экране. Очень мило, что Анита не забыла про меня.

"Ужинаю йогуртом. Собираюсь спать. А как твоё свидание?"

"Почти без кринжа. Илья учится на мясника, прикинь? Оплатил ужин и напитки!"

"На кого???"

"БЛИН!! На МЧСНИКА! На спасателя, короче! Круто?"

Фух. В моём воображении Илья уже разделывал свиные туши на рынке. В качестве студенческой практики.

"Круто. Рада за тебя, но не искренне))".

"Хватит ныть, у тебя там под боком аж два парня".

"Что лучше? Два чувака, которых выгнали из общежития, или будущий спасатель, который платит за ваш ужин?"

"Не знаю! Посмотрим! Ещё ничего не понятно".

Это верно. Илья позвал Аниту на свидание слишком поздно. Она познакомилась с ним в начале августа, когда подрабатывала кассиром в чайном магазинчике. Он приходил пару раз в неделю, покупал на развес дорогие сорта, чем очень удивлял мою подругу. Скромно улыбался ей, благодарил, а она тем временем млела от его мужественных плеч и выразительных бровей. «Ева, видела бы ты его брови, их словно Да Винчи нарисовал!» До сих пор не понимаю этого сравнения. На самой знаменитой картине художника у Моны Лизы и бровей-то нет…

Когда Анита и Илья наконец разговорились, оказалось, что дорогой чай он покупает не себе, а своему отцу – фанату этого напитка. Некоторое время ребята просто общались, пока Анита не сообщила, что работает продавцом последнюю неделю и переезжает в другой город. Тут будущий спасатель и спохватился, позвав её в кафе.

Надо бы умыться перед сном, но соседи пришли на кухню и стучат там посудой, что-то разыскивая. Планировка квартиры смежная: наша с Анитой опочивальня находится как раз между кухней и большой комнатой парней. И если я сейчас пойду в ванную, то они меня заметят (и схватят), поэтому стираю тушь влажной салфеткой, выключаю лампу и ложусь в постель.

В приоткрытую дверь балкона залетают отдалённые звуки железнодорожного вокзала. Свет луны просачивается сквозь тонкие застиранные занавески и рисует серебристую полосу на паркетном полу. Это мой новый дом.

Позади слишком насыщенный день. Утром – отец, который устроил сюрприз и не помог мне переехать. Потом автобусы-трамваи, знакомство с хозяйкой и генеральная уборка. И, конечно, новые жильцы, что б их… Мысли пульсируют, будто им тесно в голове, не дают уснуть. Представляю чёрный квадрат и слушаю своё дыхание. Вдох. Выдох. Вдох… Выдох…

«Тук-тук!» прорывается сквозь сон. На часах почти полночь, сердце стучит так, будто уже подобралось к горлу и сейчас перекроет дыхание.

– Ева… – шепчет кто-то из-за двери, словно в фильме ужасов. – Ты спишь?

Я застыла, стараясь не скрипнуть кроватью и не выдать себя. Руки похолодели, а остальное тело бросило в жар.

– Да спит она, не буди человека.

– Тогда завтра бубу-бу бубу…

Парни уходят в комнату, и я уже не разбираю слов. Что там они на завтра отложили?! Теперь опять вдохи-выдохи считать!

Задача 2. Расхламить балкон

Четыре дня до осени. А за окном словно разгар июля. Птицы поют, деревья шуршат. В кровати тепло и фантастически уютно, а на часах почти десять утра. После ночных страхов уснула как убитая (ладно, не смешное сравнение), и больше ничего не тревожило мой сон.

Утром вчерашние проблемы кажутся не такими серьёзными. Я же говорю, что умею себя накручивать. Слезаю со своего второго яруса, надеваю приличную футболку и спортивные штаны, приглаживаю вьющиеся волосы. В квартире тихо. Иду в туалет почти без опаски, даже озираться, как умалишённая, перестала.

Пока я умываюсь и чищу зубы в ванной, в коридоре начинается движение, и кто-то из соседей занимает кухню. Я уже закончила приводить себя в порядок, но выходить не спешу. Урчащий желудок поторапливает меня, намекая, что вчерашний йогурт – такой себе ужин для человека, потратившего кучу энергии за день. Даю себе мысленный пинок под зад, выдыхаю и направляюсь в кухню.

Данил, весь такой стройный в своих лёгких серых брюках и футболке в обтяжку, стоит ко мне спиной и что-то намазывает на хлеб. На плите чайник, на столешнице банка растворимого кофе и моя кружка. Пока я замерла в нерешительности, парень с большим ножом замечает меня (видимо, затылком почувствовал) и поворачивается:

– О, доброе утро!

Я киваю, всё ещё занятая мыслями о своей чашке. У неё коричневый низ из керамики и глянцевый голубой верх, залитый глазурью. Я получила её в подарок на ярмарке хенд-мейда, в один из лучших дней моей жизни, и не представляю, что кто-то будет пить из моей любимицы.

– Эээ… привет. Возьми другую кружку, пожалуйста. Это моя.

Данил смотрит на чашку, словно видит её впервые, а потом отодвигает от себя подальше:

– Сорян, не знал. Думал, это местная, – и закидывает в рот бутерброд с шоколадной пастой. – Кофэ будеф?

– Нет, спасибо.

Перемещаюсь по кухне, стараясь не задеть его. Тело непривычно напряжено, будто ожидает нападения. Вынимаю из холодильника сыр и помидор, нарезаю хлеб, грею всё в микроволновке. Опускаю чайный пакетик в свою чашку. Парень делает себе второй бутерброд, а когда вода в чайнике кипит, заливает свой кофе и… заодно мой пакетик. Ты погляди какой заботливый.

– Тебе доверху? Или будешь разбавлять?

Он замер с поднятым чайником. Впечатляющие мышцы на загорелой руке напряглись. Выжидающе смотрит на меня, слегка щурясь от солнца.

– Да.

Он вздыхает и, кажется, даже поджимает губы:

– Чего «да»?

– Буду разбавлять. Спасибо.

Я сажусь за круглый стол, прихватив бутерброды и чай. В глубине души надеюсь, что парень возьмёт свой провиант и свалит в комнату, но сосед невозмутимо усаживается напротив меня:

– Приятного аппетита.

– И тебе.

Но есть уже почему-то расхотелось. Отхлёбываю сладкий чай. И о чём с этим парнем вообще разговаривать? Надо бы узнать, из-за чего их выгнали из общаги… И пока я раздумываю, как поделикатней об этом спросить, Данил сам нарушает тишину:

– На каком ты курсе?

Вроде, безобидный вопрос.

– На первом.

– Серьёзно? Вчерашняя школота? – его это веселит. – На кого будешь учиться?

– На преподавателя.

– Ха, будущая училка, значит.

«Училка?!» Он мне не нравится. Высокомерный придурок.

– А у тебя какая специальность? – спрашиваю я вместо того, чтобы осадить его.

– Прикладная информатика.

– Ясно.

Откровенно говоря, не совсем.

– Программистом будешь? – уточняю я.

– Надеюсь.

– Это уже не актуально. Пока ты учишься, рынок захватит искусственный интеллект.

В первую секунду он глядит на меня, сведя брови, но я не успеваю испугаться. Данил запрокидывает голову назад и смеётся:

– Ты мне за «училку» мстишь, что ли? Молодец.

Я, довольная собой, немного расслабляюсь. Он тоже улыбается, прихлёбывая свой кофе. Цвет напитка полностью совпадает с оттенком его глаз. По кухне витает приятный аромат утра, бодрости и подогретого хлеба.

– А где твой сосед? Спит ещё? – поддерживать разговор всё проще. Данил вовсе не опасен, но я всё равно непроизвольно закрываюсь от него бутербродом.

– Нет. Он позавтракал и на тренировку ушёл.

– А что за спорт?

Парень задумывается:

– Как называется спорт качков? Бодибилдинг?

Мы вместе прыскаем со смеху. Арсений совсем не похож на рельефного бодибилдера. Скорее, на бродячего музыканта в шапочке и с отросшими волосами.

– А кто вчера пытался вломиться ко мне в комнату?

– «Вломиться»? Мы что, маньяки какие-то?

В голове возникает знаменитый мем из фильма «Сияние», где главный герой воткнул топор в дверь, а его жертва кричит от ужаса. А вчера был тихий стук и вежливое: «Ева, ты спишь?».

– Нет, – смеюсь я. – Просто меня стук спросонья напугал.

– Мы думали, у тебя есть какое-нибудь чистящее средство, чтобы пол и мебель протереть… Короче, мы в итоге просто мыльной водой прошлись.

– Да, есть. Оставлю тогда под ванной. Берите, если понадобится.

– Спасибо. Какая ты милая.

Ой.

Данил допивает свой кофе, протирает стол и даже моет за собой посуду. Кажется, один из соседей вполне неплох. Аккуратный, с чувством юмора и вроде беззлобный… За что же их выгнали из общежития?

– А твоя соседка когда приедет?

– Через два дня.

– Чем планируешь заняться?

– Хочу разобрать балкон от хлама.

– Круто, у вас есть балкон! Ну успехов! Ещё увидимся.

– Конечно. Мы ж теперь соседи.

Я настоящий Капитан Очевидность, лодку мне.

Данил уверенной походкой шагает по коридору, невольно предоставляя мне возможность оценить его фигуру. Мускулистые плечи, тонкая талия и красивая кривизна ног… Вдруг он оборачивается и замечает мой взгляд. Чёрт. Я делаю вид, что любовалась холодильником.

* * *

"Я жива. Один сосед вроде норм, позавтракали вместе".

Я не жду быстрого ответа. Анита наверняка ещё в постели, и не факт, что одна.

Переодеваюсь в самую позорную футболку в моём гардеробе. Делаю фотку захламленного балкона. Натягиваю резиновые перчатки и надеюсь, что они защитят меня от царапин и заноз. Разглядываю рухлядь на балконе и радуюсь двум вещам:

Я купила достаточно крепкие и большие мусорные мешки.

Моя прививка от столбняка ещё действует, и, если в меня воткнётся какой-нибудь ржавый гвоздь, я не умру.

Мне семнадцать и я разбираюсь в прививках… Да, вот такой я тревожный человек.

Собираю битый кафель в мешок. Туда же отправляется стопка наполовину размокших картонных коробок. А эти разбухшие доски когда-то были мебелью… Прощайте. Среди тряпок, картона и какого-то раскисшего коврика неожиданно откапываю тяжёлый рулон. Это линолеум, дешёвый и тонкий, но здесь он будет смотреться куда лучше, чем потрескавшаяся плитка. Оставляем.

Два мешка наполняются до краёв, и я оттаскиваю их в коридор. На улице тепло, а мне жарко, поэтому спускаюсь на улицу в чём была: в растянутой одежде и перчатках. Мешки задумали меня покалечить: один оттопырил доску и колотит меня по колену, второй решил сделаться ещё тяжелее и надорвать мне спину. Захожу за угол: здесь, по моим расчётам, стоит мусорный контейнер, но он, как мираж в пустыне, оказывается дальше, чем я думала. Ещё и мешки сопротивляются, не хотят выкидываться и всячески мне мешают. Забрасываю их в бак и, уставшая, но не сломленная, возвращаюсь домой.

В прихожей опускаюсь на банкетку, чтобы разуться, и больше не могу заставить своё тело шевелиться. Я не рассчитала сил. Вдруг дверь ванной комнаты отворяется, и передо мной предстаёт Данил. Он несёт на себе свежий аромат мужского шампуня и полотенце, опоясывающее талию и бёдра. И больше ничего. Над полотенцем виднеется расчерченный кубиками пресс. Растрёпанная, блестящая от пота, в старой одежде – сижу перед ним и заливаюсь краской. Тело тут же вспоминает, как двигаться: снимаю кроссовки и шмыгаю в комнату, не с первого раза попав ключом в замочную скважину. О боги, сцена как в дешёвых бульварных романах.

С таким соседом мне нужно поучиться невозмутимости.

* * *

Старые оконные рамы с надтреснутыми стёклами я не донесу. Понимаю это поздно – когда отволакиваю все четыре штуки в коридор, практически перегородив проход. Ну почему я такая недальновидная! Уж лучше бы дождалась Аниту, а не носила тяжести в одиночку!

Из ванной снова слышится шум воды. Пока я веду свои внутренние споры, звуки затихают, и в коридор выходит Арсений. Он, слава богам, полностью одет: на нём простая однотонная футболка и вытянутые домашние треники, а вот шапочка отсутствует. Давно не стриженые волосы мокрые, слегка вьются. На лице добродушная улыбка. Он кивает на отжившие своё рамы:

– Привет. На мусорку тащишь? Или к себе в комнату?

– Привет. На мусорку, конечно, – он меня насмешил. – Но могу и вам подарить.

– О, спасибо, не надо. А точно справишься?

Он внимательно оценивает мою комплекцию и тут же заглядывает в свою комнату:

– Дань, идём Еве поможем. Дотащим рамы до помойки.

– Какие рамы? – слышится из-за двери.

– Я не знаю, оконные. Ты где их взяла?

– Балкон освобождаю…

– Арс, ты рофлишь? Давайте потом! – возмущённо кричит нам Данил. – Я ведь только помылся…

Арсений подхватывает одну из рам, а я спешу открыть ему входную дверь.

– Сама не тащи, тяжёлые. Мы вынесем, – на ходу бросает парень и направляется к лифту. Вот тебе и бодибилдер. Мне становится стыдно, что всего пару часов назад мы посмеивались над его фигурой.

Снова пытаюсь поднять раму. Может, я смогу протащить её до лестницы, но не представляю, как с ней, такой широкой и неудобной, спуститься. Лифты здесь расположены странно, между этажами.

– Да поставь ты её.

Данил выходит из комнаты, не спеша натягивая чёрную кофту на голое тело. Стараюсь не смотреть на этот перфоманс, а его как раз ничего не смущает. Не понимаю, откуда такая тяга обнажаться перед посторонними людьми?

– Уже успела Арса припахать? – говорит он, без особых усилий поднимая широкую раму. – А хозяйка квартиры в курсе, что ты её добро выносишь?

Он удаляется по подъездному холлу, даже не глядя в мою сторону, и у меня складывается впечатление, что его не особо интересует ответ.

– Он сам предложил! – кричу я, и эхо подъезда усиливает мой голос. – И хозяйка в курсе!

– Да пофиг… – Данил уже спускается по лестнице, и я едва разбираю сказанное.

Я закрываю дверь, и в квартире становится тихо. Слышу своё дыхание, которое выровняется лишь через пару минут. Телефон неожиданно сигналит:

"Они там уже вдвоём завтракают! Офигеть ты быстрая, не ожидала от тебя такого!"

И куча огоньков.

Решаю подыграть Аните и отправляю: "Ага. Видела высокого красавчика в одном полотенце. А теперь эти качки работают на меня".

"Чегооо? Я выезжаю".

"Выносят старые оконные рамы с нашего балкона".

"О_о Блин, Ленская, ты же ещё вчера паниковала из-за этих парней. А сегодня уже поработила их обоих. Я никогда с тобой не жила, но думаю, это будет весело".

"Нет, это всё было довольно неловко: и завтрак, и полотенце. Высокий обозвал меня училкой и вообще не рад, что приходится мне помогать".

"Вот умеешь же ты всё испортить… Ладно, разберёмся. И кстати, у меня всё хорошо, спасибо, что интересуешься".

"Прости. Расскажешь подробнее про своё свидание?"

Слышу шаги за дверью, и через пару секунд она открывается. Парни заходят и, прежде чем подхватывают оставшиеся рамы, я спрашиваю:

– Вам помочь как-нибудь?

– Да, – отвечает Данил. – Иди на кухню, женщина, и принеси мне воды.

Мои ноги прирастают к полу. Что он о себе вообще возомнил?

– Не надо так со мной разговаривать, – отвечаю я без улыбки.

– Ты ещё и шуток не понимаешь?.. – Даниле, наоборот, весело. – Ладно, сорян, просто принеси попить, пожалуйста.

Пока иду на кухню и наливаю воду, стараюсь не концентрироваться на этом «ещё и…».

Возвращаюсь в прихожую. Арсений уже скрылся со своей ношей за входной дверью, а Данил протягивает руку за водой. Картинно пьёт её, будто снимается в рекламе минералки, и, поблагодарив, уходит, унося последнюю раму.

Споласкиваю стакан под кухонным краном. Что ему во мне так не понравилось? Пытаюсь посмотреть на себя его глазами. Ругалась с ними при первой встрече, пожадничала кружку, пялилась на его ноги, краснела как вчерашняя школьница, увидев его в полотенце. Заставила таскать мусор. Вечный пучок на голове, растянутая футболка, никакой косметики. Ещё и без чувства юмора.

Да уж, совсем не то напредставляла себе Анита.

"С Ильёй всё супер. Он такой внимательный. Пригласил меня сегодня к себе! Его родители уезжают на все выходные".

"Ты что, пойдёшь?"

"Конечно. Ты не единственная, кому позволено развлекаться".

Иногда я не понимаю, шутит Анита или говорит всерьёз. Ах да, у меня же чувства юмора нет. Пойду дальше «развлекаться» на балкон.

Когда мои соседи возвращаются, я снова выхожу к ним:

– Спасибо вам. Я бы не справилась одна.

– Обращайся, бро, – Данил проходит мимо и хлопает меня по плечу.

– Я могу вас как-то отблагодарить? – о боги, я что, Джейн Остин перечитала, кто сейчас вообще так строит фразы!

– Всё нормально, – устало бросает Арсений и идёт мыть руки вслед за приятелем. Но Данил с хитрой ухмылкой выглядывает из ванной:

– Можешь. Во-первых, не выдавай нас хозяйке, во-вторых, пускай на балкон покурить.

– Вы курите? – в ужасе спрашиваю я.

– Да не, редко. Электронки в основном. Забей.

Почти до самого вечера я занимаюсь балконом. Вычищаю грязь с пола, отмываю перила и кирпичную стену. Всё, что осталось от хлама, – это керамический горшок с землёй. У него красивая форма и приятная на ощупь поверхность. Может, я посажу сюда какое-нибудь растение и буду, как Леон из одноимённого фильма, выставлять своего питомца под солнечные лучи.

Отрезаю нужную часть линолеума и укладываю его на балконе, который вмиг преображается: покрытие с имитацией светлого дерева добавляет уюта и закрывает побитую коричневую плитку на полу. Заказываю на маркетплейсе банку самой дешёвой чёрной краски, чтобы обновить перила.

Сегодня я отлично поработала. И, признаться, не только я.

Задача 3. Купить гирлянду

Три дня до осени. И три дня до учёбы. Нет, мы не сразу сядем за парты. Первого сентября будет день первокурсника: нас введут в курс (простите за тавтологию) студенческой жизни и покажут универ. Будем ходить за куратором, как утята за уткой, и впитывать новые правила. Надеюсь, что не стану Гадким утёнком на этом птичьем дворе.

Валяюсь в постели и листаю соцсеть с фотографиями. Анита выложила свежий кадр с набережной. Кругом ночь, огни гирлянд и весёлые люди на заднем плане. Фотография чуть смазанная и свет падает неудачно… Илье досталась роскошная модель, и, если он захочет остаться с ней, ему придётся подтянуть навык фотосъёмки… А мне выложить нечего. Разве только фото балкона «до и после», но кому это интересно? Он теперь пустой. Вот если бы повесить на перила гирлянды, как на фотографии Аниты, и бросить на пол кресло-мешок… Но я не могу себе это позволить: меня смущает, что деньги улетучиваются так быстро.

В квартире тихо. Я выбираюсь из постели и топаю в ванную, где уже появились мужские гели для душа и шампуни, которые занимают половину угловой полки. На раковине зубная паста, а в обычной кухонной чашке две щётки. Боже, я живу с парнями!

После душа осторожно выглядываю из ванной, но квартира всё так же молчалива. Ставлю стул на балкон, беру бутерброд и чашку с чаем. Завтрак на свежем воздухе в лучших традициях свободной жизни! Солнце греет утренний воздух, а чай греет меня.

И я становлюсь немножко счастливее.

Прихлёбывая чай, ищу в интернете идеи дешёвого ремонта. Новые обои мне точно не по карману, мебель менять нельзя (да и денег не хватит), паркет я при всём желании не смогу отциклевать самостоятельно… А вот покраска обоев меня вдохновляет. Я изучаю статьи и видео, в которых народные умельцы рассказывают, что подойдут любые обои, даже бумажные – нужно лишь не ошибиться с краской.

И дождаться помощи Аниты.

Наудачу заглядываю на сайт объявлений и нахожу гирлянды с тёплым светом по смешной цене. Они заряжаются от солнца. Продавец долго не отвечает, но всё же мы договариваемся о покупке. До его дома всего полчаса пешком, и я, решив сэкономить хотя бы на транспорте, надеваю удобные кроссовки, подкрашиваю ресницы и выдвигаюсь в путь.

* * *

Может, я ненормальная? Ну кто ещё в одиночку идёт за какими-то дурацкими гирляндами через незнакомый город? Нормальные новоиспечённые студентки сейчас пьют американо в компании обаятельного красавчика, гуляют по набережным и, судя по последней выложенной фотке, завтракают в кровати. На снимке у Аниты однотонное постельное бельё, деревянный поднос, кофе с молоком и красиво разложенные блинчики с джемом. С краю на покрывале, будто попавшие в кадр невзначай, три нежно-розовые розы.

Если такое когда-нибудь случится со мной, я не стану рассказывать об этом всем знакомым, выкладывая фотографии в соцсеть… Хотя надо признать: снимок получился великолепным, как у селебрити.

Я иду по городу, то и дело сверяясь с картой в телефоне. Чистые солнечные улочки и уютные дворы с яркими отцветающими многолетниками на клумбах наполняют меня ощущением, что я не зря выбралась из дома. Сталкиваюсь взглядом с каким-то парнем, идущим мне навстречу. Он долго не отводит глаз, моё сердце замирает, и я даже начинаю думать, что сегодня особенно привлекательна. Мы расходимся, а моё настроение уже не напоминает протухшее яйцо.

Мужчина, который продаёт гирлянду, нехотя соглашается спуститься ко мне во двор, потому что я боюсь заходить в чужую квартиру и даже подъезд.

– Как проверить, что она рабочая?

Продавец с глубоким вздохом вынимает спутанные провода из коробки и щёлкает выключателем. Лампочки загораются и тускло мерцают.

– Повесь сегодня. Зарядятся – будут светить поярче.

Он как попало запихивает гирлянду обратно. Видно, что его мало интересует эта сделка, а уж впечатление, которое он на меня производит, – тем более. Я сомневаюсь, но отдаю деньги и протягиваю руку за коробкой.

Путь домой занимает больше времени, потому что я не спешу, а с любопытством разглядываю кофейни, кондитерские и магазинчики по обеим сторонам от дороги. Однажды я перестану считать каждую копейку, буду без смущения заходить в любые кафе и начну покупать всё, что захочу. Новое, а не «б/у». С доставкой на дом.

* * *

К моему приходу атмосфера в квартире поменялась. Ребята дома, и кажется, пришли не одни: из-за дверей слышен женский смех. Я быстро разуваюсь, мою руки и шныряю в своё убежище.

Соседи идут на кухню, сопровождаемые голосами двух девушек, долго шумят водой и посудой, переговариваются. Я стараюсь не обращать внимания на то, что в квартире, которую я теперь считаю своим домом, посторонние люди. Всего пару дней назад я свободно передвигалась по жилплощади, наводила уют, предвкушала тихие вечера с девчонками, а сейчас сижу в своей комнате, будто пришла в гости и строгие родители велели тихо сидеть в уголке и не мешать взрослым!

К счастью, мне есть чем заняться. По пути домой я забрала чёрную краску из пункта выдачи заказов и, вооружившись кистью, отправилась обновлять металлическое ограждение на балконе. Здесь я почти не слышу взрывов хохота.

Краска оказалась без запаха, но голова всё же разболелась. Я не сразу понимаю, что это от голода. Приближается вечер, а я всё ещё не обедала, опасаясь выйти на кухню.

Покончив с перилами, мне волей-неволей приходится выбираться из норы. Впрочем, голоса уже затихли, и квартира, кажется, опустела. Под аккомпанемент урчащего живота я отправляюсь в ванную отмывать чёрную краску с рук и кисточки. А потом и с раковины. И с обрызганных стен…

– Эй, привет.

Я подскакиваю, услышав за спиной голос Арсения, и больно ударяюсь пальцем об кран.

– Блин!

– Спокойно, Маша, я Дубровский.

– Думала, дома никого нет…

– Ребята ушли, да. Чего из вашей комнаты так краской тянет?

– Она же без запаха!

– Тебя обманули в магазине.

Домыв кисточку, я пристраиваю её на полотенцесушитель. Спорить нет сил. Прохожу мимо парня на кухню, ставлю кипятиться воду в чайнике и открываю холодильник. Прежде чем поесть, нужно что-то приготовить…

– Я красила ограждение на балконе, – запоздало объясняюсь я, потому что сосед тенью проследовал за мной в ожидании ответа.

– Ты так старательно обживаешься. Это странно.

– Почему?

– Другие первокурсницы уже пошли бы в разнос, оказавшись без присмотра родителей. А ты целыми днями убираешься на балконе в съёмной хате.

Я ничего не отвечаю, потому что разглядываю жалкую пачку сосисок на своей полке холодильника. К ним надо что-то сварить, а есть хочется уже невыносимо. И его слова про моё странное поведение невыносимы тоже – они лишний раз подтверждают, что со мной что-то не так.

– Ты не подумай, это комплимент.

– Угу, спасибо.

«Макароны или гречка? Что готовится быстрее?»

– Хочешь пиццу? Мы заказали, но получилось слишком много.

Я наконец встречаюсь с Арсением глазами:

– Да как-то неудобно.

– Жди тут, сейчас принесу.

Нормально ли брать еду у малознакомого парня? Он же ничего в неё не подсыпет? Мой воспалённый мозг опять видит угрозу там, где её нет?

Сосед возвращается с коробкой, заполненной аппетитными кусочками пиццы с грибами и беконом, перекладывает в большую тарелку и ставит в микроволновку. Я разливаю чай по двум кружкам, мельком отметив, что мою любимую чашку больше никто не трогал.

– Честно говоря, ты меня просто спас, – признаюсь я своему кормильцу. – Я увлеклась покраской и забыла про еду.

– Покажешь, что получилось?

На миг я замираю, не готовая впустить чужака на свою территорию. Но он уже второй раз за сутки помогает мне. В конце концов, старые рамы вытащил именно Арсений, пусть уж посмотрит на этот балкон.

– Если хочешь, можем поесть прямо там, – вдруг предлагаю я, не подумав о последствиях. Слова вырвались сами собой, и отпираться уже поздно.

– Давай!

Я несу кружки, а парень идёт за мной с тарелкой в руках. Я не вижу, осматривает ли он нашу комнату, пока неловко протискиваюсь на балкон, стараясь не задеть окрашенные перила.

– Балкончик супер, только пустовато. Подожди-ка.

Он возвращается в своей шапочке и с толстым покрывалом, складывает его пополам и стелет поверх линолеума. Мы усаживаемся, пристроив рядом тарелку: Арсений вытягивает ноги, а я сажусь по-турецки. Хочется прислониться к стене, но близится закат, и кирпичи становятся прохладными. Не в силах больше терпеть, я откусываю кусочек пиццы и чуть не умираю от наслаждения.

– Потрясно, – мычу я, стараясь не думать о лишних калориях. – Она божественна. Спасибо тебе.

– Всё честно – с меня еда, с тебя элитное место, – шутит сосед. – О, гляди, ты умеешь улыбаться!

Я закатываю глаза.

– Ещё вчера оно не было таким элитным. Смотри.

Вот и пригодилась фотография захламленного балкона. Арсений изучает экран моего телефона и удивлённо спрашивает:

– А это тот же самый балкон?

Я гордо киваю.

Пока парень с аппетитом уминает пиццу, я раздумываю над тем, как ещё поддержать разговор. Если честно, меня второй день по-настоящему волнует лишь один вопрос… Но уместен ли он сейчас?

– Осторожно, не задень, – предупреждаю я соседа, когда он едва не касается свежеокрашенного ограждения белыми носками.

– Не переживай, – Арсений трогает металлический прут. – Акриловая краска быстро сохнет.

Следов на его пальцах не осталось. Обрадованная, я ныряю в комнату за заветной коробкой с гирляндами. Сосед помогает развесить их по перилам и установить аккумулятор. Незаряженные лампочки светятся блекло, но всё же добавляют уюта. Мы снова садимся рядом доедать пиццу и допивать ещё тёплый чай.

Наступает, как выражаются фотографы, «золотой час»: солнце мягко светит на нас, окрашивая дома и деревья под нами в тёплые оттенки.

– Советую закрепить стяжками. Знаешь? Такие пластиковые хомуты. А то ветром сдует.

– У меня их нет.

– Давай принесу потом.

– Почему вас выгнали из общаги?

Похоже, рядом с ним у меня не получается просчитывать слова наперёд и держать язык за зубами. Необыкновенно простой и спокойный Арсений, видимо, обладает какой-то суперспособностью, вынуждая меня говорить то, что думаю.

– Это слишком сложная и тупая история.

Я приготовилась слушать, но молчаливая пауза излишне затягивается.

– Имею право знать. Я вас от хозяйки прикрываю вообще-то.

– Справедливо. Ну ладно, давай расскажу… – он трёт лицо, собираясь с мыслями. – Выперли нас из-за драки, которую мы устроили в общаге. Прямо под камерами. Это было ещё в июне, после практики. Даня шёл по коридору со своей девушкой, а наши пьяные соседи начали её оскорблять. По-моему, им просто захотелось адреналина или не знаю чего, кто их разберёт… Короче, их было трое, они окружили Даню… Он ударил первый. Я прибежал чуть позже, потому что услышал крики Алёны. Одного повалил… Я уже плохо помню, как всё было… Там ещё другие ребята с этажа нас разнимали. Но в итоге эти уроды написали на нас заявление коменданту. Дошло до ректора и чуть ли не до полиции. Тянулось всё два месяца. Мы думали, нас вообще исключат, но нет. Только дешёвого жилья лишились. Такая вот история.

– А что, камеры не писали звук? Разве не было слышно, что те трое первые начали?

– Ну мы же не в детском саду, выяснять кто кого обозвал. Драку начал Данил.

– Но его можно понять…

– Да. Вот и ректор, кажется, тоже понял… Кстати, Алёна собиралась с Даней расстаться, но после такого они до сих пор встречаются. Это она договор на аренду нашей комнаты подписала.

Я молчу, переваривая услышанное.

– А ты почему тут поселилась, а не в общаге? Или ты местная?

Делиться подробностями мне не хочется:

– Нет… Мне просто страшно жить там, где постоянные тусовки, пьянки и… драки, как выяснилось. Уж лучше я снова начну работать официанткой, чтобы снимать комнату, чем поселюсь в общаге.

– Да брось, там не так всё запущено. За драки, как видишь, выгоняют.

– А тех парней выгнали?

Арсений хмыкает.

– Не, они же пострадавшая сторона.

На балконе становится прохладно, а от пиццы остаются одни воспоминания и крошки.

– Ладно, пойду, – прощается Арс, аккуратно сложив своё покрывало. – Спасибо за приятную компанию.

Я провожаю его до двери и ложусь на кровать.

"Они подрались в общаге с парнями, которые оскорбляли девушку Данила, те пожаловались коменде, и в итоге наших выгнали".

"Вау, да мы с рыцарями будем жить!"

Ага. У нас и стол круглый есть.

Задача 4. Встретить Аниту

"Я уже в городе! Вроде дождь обещают, а я без зонта. Встретишь меня на остановке?"

Сегодня у меня спокойное и размеренное утро, но приезд Аниты обещает наполнить этот день яркими красками. Я пишу ей, что встречу, и встаю из-за кухонного стола. Ребята ушли до моего подъёма, и я вольготно обосновалась на кухне за завтраком. Кстати, когда я сюда пришла, пакетик со строительными стяжками чёрного цвета уже ждал меня на столешнице.

Тучи, заполонившие небо, пока лишь угрожают пролиться дождём, и я выхожу на балкон, чтобы закрепить гирлянды. Как раз проверим, насколько водостойкими они окажутся. С седьмого этажа кроны деревьев в сквере неподалёку выглядят как зелёное море. Я никогда не жила так высоко. Сначала мы с родителями ютились в маленькой двухкомнатной квартирке на втором этаже, а два года назад после злополучного переезда переселились в двушку побольше, но уже на первом. Когда мы с Анитой выбирали квартиру, я голосовала именно за эту, на седьмом. Не хотела, чтобы хоть что-нибудь напоминало о прошлой жизни.

Когда я иду на остановку, противный ветер кидает капли дождя прямо на мои ноги, и джинсы мгновенно намокают. На пустой остановке меня защищает лишь крыша, потому что местные сетчатые стены сделаны не для того, чтобы греть прохожих, а для того, чтобы на них никто не клеил объявления. Этот мир никогда не станет идеальным.

Я наблюдаю, как в лужах то и дело появляются и лопаются дождевые пузыри – словно зелье в бурлящем котле. Какое-нибудь зелье удачи, Феликс Фелицис, которое помогло бы мне не стать аутсайдером в первый же день учёбы… Абсурдную мысль о том, чтобы зачерпнуть воду из лужи и выпить, прерывает подъехавший трамвай. Анита выскакивает оттуда первой и, насколько позволяют каблуки и дорожный чемодан на колёсиках, несётся ко мне.

– О, ты пришла! – она наскоро обнимает меня, стараясь не задеть мои мокрые джинсы. – Веди меня скорей, я устала. Далеко тут до квартиры?

– Минут пять, – я поднимаю над нами зонт. Теперь мне достаётся ещё больше капель: они летят на плечи и волосы, будто отсыревших ног мне недостаточно.

– Райончик вроде ничего. Но асфальт мог быть и поровнее, конечно.

В нашем городе такой асфальт только на центральной дороге, но я не напоминаю подруге об этом. Чемодан и каблуки звонко стучат на всю улицу. Мы идём молча, и Анита с любопытством разглядывает дома и магазинчики вокруг.

– А ты чего зонт не захватила? – наконец интересуюсь я.

Мы почти пришли.

– Ой, я так наскоро собиралась. Мне вообще было не до этого, если честно.

– Из-за спасателя, что ли? – догадываюсь я и прикладываю ключ к домофону.

Анита улыбается, напоминая мне сытую кошку. В ней действительно есть что-то кошачье: грация, самоуверенность, тёмные миндалевидные глаза чуть ли не на пол-лица. Азиатские корни придают её образу особый шарм.

– Он нереальный, – говорит она.

– Как же вы будете на расстоянии встречаться?

– Пока не знаю. Видеозвонки, кружочки в «телеге». Буду ездить домой на выходные… А этот лифт точно не рухнет?

Мы поднимаемся в нашем скрипучем шкафу, и Анита с брезгливостью оглядывает его расписанные стены. Лифт останавливается между этажами и распахивает двери, выгоняя нас наружу. Подруга удивляется:

– Это ещё и по лестнице надо каждый раз подниматься?!

Она затаскивает свой громоздкий чемодан наверх.

– Можно подниматься на восьмой, а потом спускаться, – запоздало предлагаю я.

– А чего ты раньше до этого не додумалась, балда?

Мы заходим в квартиру, и моя соседка придирчиво оглядывает прихожую:

– Надо было выбирать ту квартирку подороже. Которая с ремонтом, – произносит она, расстёгивая ремни своих босоножек с впечатляющей платформой.

– Она была на втором этаже, – напоминаю я. – И не «подороже», а овердофига дорогая!

– Вау, привет! – Данил появляется слишком неожиданно, выходя из кухни с чашкой в руке. Когда только успел вернуться? Он так жизнерадостно смотрит на Аниту, будто увидел старую знакомую. Правда, изучающий взгляд всё же выдаёт его. – Наша вторая соседка? Добро пожаловать!

Ух ты, он умеет быть настолько радушным?

– Привет, – Анита наконец скидывает обувь, но менее эффектной от этого не становится. Я на её фоне – мелкое рыжее чудо со слипшимися волосами и одеждой в мокрых пятнах. – Ты Даня или Арсений?

– Ну ладно, можешь звать меня Даней, – ухмыляется сосед.

– Я Анита, – представляется подруга. – А ты можешь сделать нам чай? Сладкий.

Он на мгновение застывает и растерянно смотрит на неё. Потом до него доходит, что «сладкий» было не обращением.

– Сколько сахара?

– Две ложки, – отвечает она и поворачивается ко мне. – Нам сюда?

Мы втаскиваем чемодан в нашу комнату. Анита прохаживается по ней, изучая обстановку, затем с размаху садится на кровать.

– Не пятизвёздочный отель, конечно. Но и не ужас-ужас. На фотках в объявлении всё казалось хуже.

– Когда мы с тобой повесим новые шторы и покрасим обои, всё сразу поменяется.

– Что за сюр, обои красить?!

– Я тебе потом покажу видео, где люди спокойненько красят. Теперь мне надо срочно переодеться и выпить чего-нибудь горячего!

– Кстати, о горячем… – она выразительно двигает своими идеальными бровями.

Я смеюсь, вспомнив, как подруга «обработала» Данила. Вон слышно, как возится на кухне, подготавливая чаепитие. Как же мне не хватало её шуток!

– Он похож на какого-то актёра… – понизив голос, говорит Анита. Затем открывает свой чемодан и роется в одежде. – Интересно, кто он по знаку зодиака…

– Он симпатичный, да, – стягиваю с себя всё мокрое и надеваю домашние штаны и толстовку. Кожу мгновенно обволакивает приятное тепло.

– Это он помогал тебе рамы вытаскивать?

– Нет, это Арс предложил. Данил не хотел, но пришлось. А ещё Арсений вчера угощал меня пиццей, мы с ним на балконе ужинали…

Подруга пристально смотрит на меня и заговорщически шепчет:

– Ты ему, по ходу, нравишься?

Ох, глупость какая.

– Нет, точно нет. Он спокойный, рассудительный… Может, добрый, поэтому и помогает.

– Либо втирается в доверие.

– Либо чувствует вину за то, что они заселились сюда обманом, и хочет её искупить.

– Либо мы выдумываем фигню, и ему просто нечем было заняться, – отрезает Анита. – Парни не испытывают таких сложных чувств.

Я с ней не согласна, но спорить не собираюсь. Подруга остаётся в одном белье, и я ненароком любуюсь её фигурой.

– Где взять такую же тонкую талию, как у тебя? – спрашиваю я.

– Точи поменьше чипсов и булочек. И займись уже спортом,– с этими словами она облачается в домашние шорты и свободную футболку. И всё равно выглядит потрясно.

Когда мы появляемся на кухне, Данил уже сидит за столом и попивает чай:

– Скоро Арс с пирогом придёт. Знакомиться будем.

С пирогом я бы познакомилась.

– Ого, – Анита оценивающе глядит на накрытый стол. Четыре чашки и ваза с конфетами. – А чай из пакетика, что ли?

Мне вдруг становится неловко за подругу. Но Данила ничего не смущает:

– Да, из одного. Вчерашнего.

– Прикалываешься?

Сосед смеётся, наслаждаясь возмущением Аниты:

– Да успокойся, тут четыре пакетика на четверых. Все свежие.

Мы устраиваемся за круглым столом. В прихожей хлопает дверь, а подруга тем временем пробует напиток:

– Это не чай, а пыль с индийских дорог.

– Ну тогда в следующий раз ты нам свой завариваешь, – парирует Данил.

– Договорились.

По-моему, чай выше всяких похвал, но я молчу.

Арсений заявляется с ягодным пирогом, ставит его на стол, и я тут же чувствую странное спокойствие. Будто эти блестящие бордовые ягоды, которыми покрыто песочное тесто, обещают мне, что всё будет хорошо. Если Анита сейчас скажет, что не ест пироги, я стукну её ложкой.

– Я Арсений, – представляется парень. Он стягивает свою шапочку и запихивает в задний карман джинсов.

– Анита, – произносит подруга и осматривает соседа. – Какой торжественный приём. Не ожидала.

– Ну, в первый день мы сильно напугали Еву, – Арс кивает на меня. – Вот, решили исправиться.

– Не так уж сильно я испугалась. Всего лишь паническую атаку словила.

Они смеются, а я не собираюсь сообщать, что вовсе не шутила, и улыбаюсь в ответ.

Пирог тает во рту, а вместе с ним тает надежда на тонкую талию. Тем временем Анита рассказывает, что будет учиться на преподавателя английского языка, но в школу не собирается, а станет переводчицей, чтобы путешествовать по миру.

– Ты тоже будущая учительница английского? – интересуется у меня Арсений.

– Нет, мы в разных группах. Я по русскому и литературе.

– Любишь детей и читать?

Если честно, не знаю, что ответить. Будущая учительница, то есть я, должна сейчас с энтузиазмом рассказывать о своих планах и вдохновенно вещать о том, как будет сеять разумное, доброе, вечное… Но за столом сижу я, которая откусила слишком большой шмат пирога и не может его прожевать, пока остальные уставились на неё в ожидании ответа.

– Читать очень люблю, – наконец выдавливаю я. – Насчёт детей не знаю. Вообще, это была мамина идея, чтобы я на учительницу поступала. А я была не против.

На самом деле, я просто не знала, чем хочу заниматься в жизни. Школьные тесты по профориентации определяли меня в творческую сферу, но ведь и профессия учителя предполагает креатив, не так ли? А дети… ну что дети, я сама ещё ребёнок, как-нибудь найду к ним подход. Хотя…

Как я пойду работать в школу, если из-за этих детей она превратилась для меня в персональный ад?

Мои мысли резко прерываются.

– Вообще-то у меня парень есть, – говорит подруга. Что я проморгала?! Почему опять блуждаю в чертогах своего разума и пропускаю самое интересное?

– Я не собирался к тебе подкатывать, – возмущается Данил. – У меня тоже есть девушка. Если не хотите, можете не идти.

– Что думаешь?

Анита поворачивается ко мне и, видимо, замечает мой фирменный жест: я закусываю губы, и они превращают рот в ниточку. Подруга считает такую мимику уродской, но зато сразу понимает, что я упустила суть разговора, и приходит на помощь:

– Сходим с парнями в бар, познакомимся с их компанией, повеселимся.

Мне такое не по душе. Сразу представляется моя прокуренная кафешка и пьяные лица вокруг.

– Нет, спасибо, я на такое веселье на бывшей работе насмотрелась.

– Жаль, – вдруг произносит Данил и на пару секунд дольше положенного смотрит мне в глаза. К груди подкатывает обжигающее волнение. Я тушу его глотком чая.

* * *

Ближе к вечеру ребята собираются в бар. Анита красится чуть ярче, чем нужно, чтобы не приняли за школьницу, и надевает стильный костюм, в котором выглядит взросло, а не вызывающе. А я снова не вписываюсь в компанию крутых ребят. Ну и ладно. Сил, чтобы преодолевать себя и тащиться в популярное у местных студентов заведение, не осталось.

Хлопает входная дверь, и я прислушиваюсь к тишине в квартире.

Для вечера у меня приготовлена интереснейшая книга. У этой книги есть невидимые руки, которыми она оплетает моё тело и не отпускает даже тогда, когда нужно отлучиться по нужде. По мере чтения моё настроение ползёт вверх, и я перестаю зацикливаться на своей самооценке. Остаётся только то, что беспокоит меня по-настоящему: остатки ягодного пирога на кухне. Они лежат там в темноте, забытые всеми, и наверняка выглядят очень сиротливо на пустой столешнице.

«Ты хочешь талию как у Аниты. Талию, а не жирный сладкий пирог», – напоминает мне внутренний критик.

Книга разжала свои объятья, а вот пирог, наоборот, манит из кухонной темноты. Мой взгляд цепляется за беспроводную колонку, которую привезла подруга, и в голове созревает безупречный план: я растрясу калории под музыку и смогу со спокойной душой съесть кусок пирога!

У меня противоречивый музыкальный вкус: в плей-листе настоящая солянка, и первая попавшаяся песня – старенький, но разрывной хит рок-группы «Panic! At the Disco». Я разогреваюсь на вступлении и куплете, пританцовывая в такт, а на припеве трясу головой, как неадекватная, и скачу, в надежде не проломить пол и не улететь к соседям снизу. Колонка окутывает басами, и я рада, что в квартире никого нет, потому что подпеваю солисту Брендону от всей души. Анита прокляла бы меня за такое коверканье английских слов, а сам Брендон – за то, что порчу его идеальную песню своим вокалом… Но это не важно. У меня одышка, а это значит, что пора вознаградить себя за физическую активность кусочком пирога. Довольная, не дождавшись окончания песни, вылетаю из комнаты.

– Твою ж!

Арс стоит в прихожей в домашней одежде, прижимая ладонь ко рту в попытке не расхохотаться. А мне мало одышки, ещё и сердце, выскочившее из рёбер на волне адреналина, перекрыло горло. Я начинаю задыхаться.

– Прости! – парень, мигом переменившись в лице, хватает меня за плечи, но тут же отдёргивает руки, будто ошпаренный. – Прости, я не хотел тебя пугать!

Я краснею: всё это время он был дома и слышал моё кошмарное пение! Когда я уже перестану позориться!

– Так, ты уже не бледная, это радует…

У меня избыток кислорода в крови, а кажется, что воздуха наоборот не хватает. Усилием воли я заставляю себя вдыхать реже и вслушиваюсь в голос соседа:

– Я не ожидал, что ты выйдешь… Мне нравится эта песня. Давно её не слышал. К тому же ты классно пела…

– Не знала… что ты… дома остался… – успеваю проговорить между вдохами. – Думала… все ушли.

Арс обезоруживающе улыбается:

– Мне в последний момент работу подкинули, решил никуда не ходить. А ещё там сегодня слишком много людей. Прости, я правда не думал, что напугаю тебя.

– Давай не будем превращать это в ежедневный ритуал, – усмехаюсь я. – Шуми там посильнее. Кашляй, шаркай ногами.

– Понял, буду вести себя как мой дед.

Я смеюсь, давая понять, что сосед прощён, выключаю колонку и иду за пирогом. После такого стресса сладкое точно не помешает.

Наслаждаясь долгожданным десертом, проверяю телефон. А там… Анита с фотографии сияет улыбкой на фоне тёмного, подсвеченного тёплыми огнями, бара. Рядом двое незнакомых парней и две эффектные девушки, а ещё Данил. Он тоже улыбается, поднимая бокал с коктейлем, и на нём чёрная рубашка с воротником-стойкой без отлётов, которая невероятно украшает его. Я напоминаю себе, что просто люблю всё красивое, и именно поэтому так долго рассматриваю соседа.

Неужели он и правда пожалел, что я не пошла с ними?

Мельком просматриваю профиль Аниты в соцсети. Можно подумать, что я на страничке фотомодели. Большинство её снимков сделала я, угождая придирчивой брюнетке, которая тратила десятки минут на поиск идеальной позы и подходящего выражения лица. Если бы она уговорила меня пойти в бар, половину времени мы бы потратили на нашу очередную любительскую фотосессию.

Я чищу зубы, устраиваюсь в кровати и возвращаюсь в объятья книги.

Задача 5. Сделать фотки три на четыре

Просыпаюсь от резкого звука, словно кто-то за стеной уронил кастрюлю. Ребята на кухне глухо переговариваются, вроде даже ругаются, а я пытаюсь понять, когда вернулась Анита. Ночью я не слышала, как она пришла, но сейчас подруга собственной персоной лежит на своём нижнем ярусе кровати: на лице косметика, рот приоткрыт, на полу вчерашняя одежда.

Решаю полежать ещё немного: вдруг усну. Завтра осень и первый день в университете. Неизвестность волнует меня, но не так сильно, как при переходе в новую школу. Тогда всё обернулось плохо.

Три года назад папу уволили с работы. Причину от меня скрывали, но я и сама о ней догадывалась. Отец пришёл на смену пьяный и поплатился за это. А мы вместе с ним. Чтобы не утонуть в долговой яме, родители продали нашу славную квартирку и купили двушку попросторнее, но в другом городе, больше похожем на посёлок. Школу тоже пришлось поменять. Становиться новенькой было страшно, но мне казалось, что я смогу вписаться.

Несмотря на то, что отец нашёл другую работу, а моя комната увеличилась на четыре квадратных метра, лучше жить не стало. Друзья из прошлой школы остались далеко. Вроде бы это звучит глупо – терять подруг из-за какого-то переезда, но на деле расстояние разъедает дружбу как ржавчина. Вы уже не ночуете друг у друга дома, не ходите в кино или по магазинам. Вы переписываетесь в чате и постепенно понимаете, что без общей школы, кино и магазинов тем для разговоров нет. Лишних денег на поездки к ним в гости тоже не нашлось: остатками от продажи квартиры родители погасили долги по кредитам.

В новом классе меня не приняли. Я долго не понимала, в чём была причина. В неуверенном голосе? В незамысловатой одежде и рыжих волосах? В высоких оценках и вечной книге под рукой? Может, одноклассники понимали, что наша семья променяла большой город на маленький не от хорошей жизни, и заочно не смогли проникнуться ко мне уважением? А может, всё сразу. Я до сих пор не понимаю, почему так вышло.

Не вписавшись в новый коллектив, я ощутила себя чужачкой, но надеялась, что всё наладится. Как оказалось, зря. Травля началась с двух задиристых парней, обозвавших меня «рыжухой», и одобрительных смешков одноклассников. Не привыкшая к подобному вниманию, я промолчала. Колкие замечания продолжились, к буллингу присоединились девчонки. Сперва они высмеивали только цвет моих волос, затем начали проходиться по фигуре и одежде. Однажды кто-то из одноклассников стащил у меня пенал, который в итоге летал по классу из рук в руки, а со звонком на урок приземлился у моих ног – заметно потрёпанный.

Равнодушие преподавателей объяснялось очень просто: для них травля казалась пустяком. Меня не били. Не воровали вещи. Если ребята смеялись надо мной при учительнице, шутка воспринималась ей как способ привлечь моё внимание, не более. Зато в коридорах меня могли толкнуть, обозвать или отнять книгу. В тот период у меня начались панические атаки.

Своим родителям я ничего не рассказывала – не верила, что они помогут мне. Что сделает папа? Придёт и начнёт кричать на всех матом, источая запах перегара, будто дракон? Станет ещё хуже. А моя тихая мама? Она даже не придёт. Скажет, чтобы я не обращала внимания… а я и так старалась не реагировать на издевательства. Но это не помогало. Потому что это не выход.

В итоге я стала собственной тенью. Больше не поднимала руку на уроках – отвечала, лишь когда спрашивали. На переменах утыкалась в книгу или телефон, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Перемещалась по школе, избегая столпотворения, держалась ближе к учителям.

Так прошёл год. А в одиннадцатом классе к нам пришла Анита. Её посадили за мою парту, потому что место рядом со мной всегда пустовало. Она светилась уверенностью, блистала роскошными чёрными волосами и стильным нарядом. Ей было плевать на других ребят.

Мы быстро нашли общий язык. Мне казалось, она заразила меня своей решительностью. С ней мои плечи расправились, а глаза перестали искать пол. Я активно помогала ей с учёбой, а она давала мне советы по уходу за собой, выбирала мне более подходящую одежду и поддерживала, если меня вконец одолевало отчаяние.

Пару раз она дала отпор одноклассникам, пытавшимся меня задеть, но не стала изгоем, как я. С ней общались, звали на вечеринки, а она держала дистанцию, изредка появляясь на тусовках, и продолжала проводить время со мной. Мы много гуляли, обсуждая парней, и вместе готовились к выпускным экзаменам. Травля прекратилась, меня просто перестали замечать. И это было лучшее, что могло произойти со мной в этой ненавистной новой школе.

Ворочаюсь ещё несколько минут, но сон не идёт. Аккуратно спускаюсь по лесенке, пытаясь не разбудить подругу. В каком же состоянии она вернулась, что даже не стала смывать макияж?

Ребята сидят на кухне, я бросаю им «привет», пробираясь к ванной, и краем глаза замечаю, что Даня мрачнее тучи. Наскоро ополаскиваюсь под струями тёплой воды. Стараюсь не думать о том, что стою полностью обнажённая всего в трёх метрах от парней. Нас разделяет лишь стена и хлипкий шпингалет на двери. Однажды я к этому привыкну.

Высушив волосы, которые вечно напоминают мне львиную гриву, иду завтракать. Ребята, вопреки моим надеждам, всё ещё за столом.

– Как дела? – беззаботно спрашиваю я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Чайник горячий, и я бросаю пакетик в любимую голубую чашку. Оборачиваюсь, не слыша ответа на вопрос.

– Даня не в духе, лучше ничего ему не говори, – советует Арс.

– Почему? – вырывается у меня.

– Не твоё дело, – со злостью буркает Данил.

Замираю.

За что он так со мной? Не понимаю, где я успела провиниться…

– Эй, она-то тут при чём? – усмиряет друга Арсений. Только это, кажется, было лишним…

Данил поднимается, с грохотом задвигает стул и бросает свою кружку в раковину, отчего я вздрагиваю, а остатки кофе разлетаются по настенной керамической плитке. Затем размашистыми шагами удаляется в свою комнату, на ходу показав Арсу средний палец.

– Не бери в голову, – успокаивает тот, считывая моё недоумение. – Его вчера Алёна бросила.

Я не знаю, как относиться к этой новости. Мы знакомы с парнями всего пять дней. Я ни разу не видела Алёну, только слышала её смех за стеной, а ещё в курсе, что они уже пытались разойтись.

– На этот раз по-настоящему? – интересуюсь я.

– Видимо, да.

– А что произошло?

Мне любопытно, из-за чего можно бросить такого привлекательного парня. Причины должны быть вескими.

– Данил говорит, что просто разговаривал с твоей подругой, а Алёна решила, что они флиртуют. Так что лучше спроси у своей соседки, как всё было.

– Не очень-то мне интересно, – отвечаю я, отправляя в рот кусок хлеба с докторской колбасой.

Арсений молчит, только смотрит на меня с лёгкой улыбкой. А может, у него прикус неправильный, и улыбка мне чудится? У него светлые глаза – серые с зелёным оттенком. А ещё широкие брови в цвет русых волос и слегка оттопыренные уши. Они его совсем не портят, но неужели это из-за них он отращивает волосы и носит шапочку?..

– Как твоя гирлянда? – спрашивает сосед.

– Светится, – отвечаю я, и вдруг холодею. – Я же не поблагодарила тебя за стяжки!

– Да забей.

– Нет, спасибо тебе. Теперь гирлянды точно не сдует. Даже ураганом.

– Я рад.

Он поднимается и наливает себе ещё одну чашку растворимого кофе. Сейчас, когда Даня ушёл, я чувствую себя свободно, поэтому открыто наблюдаю за вторым соседом.

– Не многовато ли? – киваю я на кружку.

– Благодарю за заботу, – галантно кланяется он, рассмешив меня. – Но сегодня только так, иначе не проснусь. До трёх ночи работал.

– Ого. Значит ты вчера застал ребят? Когда они вернулись?

– Да вот в три и вернулись.

– Даня пришёл такой же злющий?

– Пьяный он пришёл. И злой, да… Еле уложил его. Мы тебя не разбудили?

– Нет, я крепко спала…

– Ладно, пойду, – Арс встаёт из-за стола, не допив свой дилетантский эспрессо, и с кружкой в руках удаляется в комнату. А я не успеваю спросить, кем он работает.

Мне хочется поскорее поговорить с подругой, но она спит до обеда. Мы планировали сходить в местную фотостудию, чтобы сделать фотографии для зачётной книжки и пропуска, но Анита приходит в ужас, увидев своё отражение в карманном зеркальце:

– Как же крипово я выгляжу…

Она сидит в кровати, разглядывая потёки туши на лице и взлохмаченные волосы.

– А ещё башка болит, и во рту будто куры переночевали… Зачем ты меня вчера вообще отпустила с этим Даней придурошным? Не могла предупредить, что он неадекватный?

Я второй раз за утро застываю, не зная, чем парировать.

– Да я-то при чём? – в моём голосе сквозит обида. – Он тоже на меня сорвался с утра. Но я же просто сидела дома и читала книжку! Что у вас произошло?

Анита не спешит отвечать. Она выбирается из постели, небрежно заправляет её и идёт в ванную, еле волоча ноги и не закрыв за собой дверь. Я остаюсь в комнате, которая теперь кажется тесной, но не выдерживаю и выхожу на балкон. На улице тепло, и лёгкий ветерок освежает моё лицо. Здесь я замечаю, как душно и темно было в помещении, где я ждала пробуждения подруги и не ощущала затхлого воздуха. Открываю балконную дверь нараспашку, отодвигаю шторы, впуская солнце и ветер.

* * *

Когда мы идём по улице в сторону фотостудии, настроение Аниты улучшается, и она наконец оттаивает. Ещё полчаса назад её раздражали остывший кофе, новый неудобный бюстгальтер и тушь, которая не хотела ложиться на ресницы ровно, а теперь подруга даже улыбается. Пока она приводила себя в порядок и объясняла Илье, почему так долго не отвечала на его сообщения, я старалась не напоминать о себе и вообще слилась с обоями.

– Надеюсь, фотографии получатся не кринжовыми, – говорит она.

– Какая разница? – с осторожность отвечаю я. – Это же всего лишь фото на документы.

В свой паспорт я просто стараюсь лишний раз не заглядывать.

– Попрошу, чтобы мне замазали синяки под глазами в фотошопе, – продолжает рассуждать Анита. – Их никакой консилер не берёт.

– Нет у тебя никаких синяков. Ты, как всегда, красотка, – бубню я.

– Ты ж моя хорошая! – Анита на ходу обнимает меня одной рукой, больно прижимаясь щекой к моей щеке, и тут же отпускает. – Прости, что злилась на тебя сегодня. Сейчас голова прошла, и я больше не хочу убивать. И я сама во всём виновата, ты не при чём.

– Да что у вас вчера произошло?! – выпаливаю я, не в силах больше оставаться в неведении.

Лицо подруги принимает страдальческое выражение:

– Я мало что помню, честно!.. Сначала всё было отлично. Мы доехали с Данилом на такси, почти всю дорогу смеялись над какой-то фигнёй… В баре он познакомил меня с друзьями и своей девушкой Алёной, чтоб её… – враждебность в голосе подруги неприятно меня удивляет. – Я сыграла с кем-то из парней в бильярд. Потом мы все пробовали разные коктейли друг у друга… много смеялись… И потом всё так резко поменялось! Помню, что Даня и Алёна стояли и орали друг на друга. Парни пытались их вывести на улицу, но Даня только отпихивался. Чего я только о себе не услышала, Ев! Алёна гнобила меня так, будто я переспала с её ненаглядным Данилом, а мы всего лишь флиртовали! Потом она выбежала из бара, и они продолжили ссориться возле входа… А потом мы как-то добрались до дома… Наверно, на такси…

– Зачем ты с ним флиртовала? – перебиваю я.

– Ой, я знала, что ты не поймёшь… Мы напились… А вокруг был такой вайб… Он учил меня играть в бильярд…

– У тебя же есть Илья!

– Я не сделала ничего такого!

– Да, но из-за этого распалась пара.

– Думаешь, я в этом виновата?! Они давно хотели разойтись.

Внезапно этот разговор надоедает мне. Мне больше не хочется блуждать в чужих воспоминаниях, выясняя подробности прошлой ночи. Пусть разбираются сами. Если моя лучшая подруга говорит, что не делала ничего криминального, то так оно и было. Отношения Алёны и Дани давно трещали по швам, а мне до этого треска вообще не должно быть дела. Лучше заняться собой и своей новой жизнью в роли студентки.

В студии нас встречает высокий парень в очках и с небольшой бородкой. Пока он готовит аппаратуру к съёмке, успеваю заметить на его рубашке бейдж с именем «Сергей». Анита прилипла к зеркалу, поправляя причёску и макияж, поэтому я, пригладив руками волосы, сажусь на стул и фотографируюсь первой.

– Чуть ровнее спинку. Правое плечо повыше. Слегка улыбнитесь, – направляет меня Сергей, а потом делает пару кадров. Ослеплённая вспышкой, я вижу, как быстро он приближается ко мне на своих длинных ногах и показывает моё полусерьёзное лицо на дисплее фотоаппарата.

– Отлично, – киваю я.

Фотография и правда удалась! Довольная, я плюхаюсь на диванчик в зоне ожидания.

– Так быстро? – изумляется подруга, укладывая брови щёточкой с гелем.

Пока она готовится, Сергей успевает распечатать мои фотки, сбросить на почту цифровой вариант и получить оплату. А потом случается то, чего я опасалась и о чём даже не смела думать всерьёз.

Анита заставляет фотографа потратить полчаса на создание удачного снимка. Она пробует разные выражения лица и наклоны головы. Убирает волосы за плечи и снова выправляет их вперёд. Прикусывает щёки изнутри, чтобы скулы стали более выразительными… Я знаю, что раньше людей фотографировали на плёнку, и в те времена никто не стал бы тратить столько времени и расходников на одного человека. Но прогресс шагнул вперёд, и сфера услуг вместе с ним. Мы долго выбираем удачный кадр на компьютере, из-за чего в студии скапливается небольшая очередь. Затем Сергей под чутким руководством подруги ретуширует её кожу, стирает выбившиеся из причёски волосинки и делает глаза на портрете чуть больше и выразительнее. Отдавая результат, он замечает:

– Чем красивее девушка, тем идеальнее фотографию она хочет получить.

Конечно, он не думает о том, как его слова восприму я. Мы уходим из студии, где стало не продохнуть от новых клиентов.

Да, в сравнении с броской подругой я просто серая мышь…

– Покажи свои фотки, – просит Анита.

С деланным равнодушием вытягиваю плотный листок из конверта. Четыре одинаковых меня смотрят серьёзно, грива волос едва умещается в рамку три на четыре сантиметра.

– Нормально получилось, – оценивает подруга и добавляет: – Но от ретуши ты зря отказалась.

Разговор по пути домой у нас не клеится.

Задача 6. Отметить день первокурсника

Ночью прошёл дождь, и на улице похолодало, но не настолько, чтобы менять уже подготовленную с вечера одежду. На мероприятие в честь первого сентября я иду в свободном чёрном платье ниже колен, джинсовой куртке и чёрно-белых конверсах. Пушистые волосы завязаны в красивый хвост, а на лице лёгкий мейк. Анита поднимает оба пальца вверх, оценивая мой образ, и мы выходим из дома.

У всех старшекурсников сегодня пары, а мы, перваки, держим путь в актовый зал, который находим на втором этаже, хорошенько покружив по коридорам. Новоявленные студенты следуют указаниям куратора, занимают пустые кресла и выглядят немного растерянными. Мы с подругой держимся вместе и усаживаемся рядом, а по соседству приземляется ничем непримечательный парень и тут же погружается в телефон. Я осматриваюсь, и моё внимание привлекает девушка, которая идёт к свободному месту через пару рядов от нас.

– Зацени нефорку, – тихо произносит Анита, указывая на неё.

– Уже заметила. По-моему, круто выглядит.

Подруга снисходительно хмыкает. У необычной девушки обесцвеченные дреды, закрученные в объёмный пучок на макушке. В ухе несколько серёжек, а одета она в тёмно-синий комбинезон без рукавов, но закрытый под горлом. На тонких запястьях браслеты. В руках чёрная кожаная сумка в виде… кого?! рыбы?! Никогда таких не видела. Я невольно улыбаюсь. Девчонка выглядит белой вороной посреди моря вполне обыкновенных на вид однокурсников.

Вскоре начинается официальная часть. На сцену церемонно выходит ректор и знакомит нас с деканами и кураторами. Представители администрации рассказывают о традициях вуза, достижениях выпускников и о перспективах, которые со временем открываются прилежным студентам.

– Они так вкусно распинаются, что я сама себе начала завидовать. В таком престижном универе буду учиться! – шепчет мне Анита. Её едва слышно, но нотки скепсиса я улавливаю.

Наконец торжественные речи утихают, раздаётся ритмичная музыка, и молодые парни и девушки показывают нам зажигательный танец в каком-то незнакомом мне стиле. Они двигаются выразительно, словно профессиональные танцоры, и я не могу оторвать от них взгляд. Краем глаза замечаю, как девчонка с «рыбной сумкой» танцует корпусом в такт музыки, будто сама готова прыгнуть на сцену. По окончанию номера женский голос нашего куратора, усиленный микрофоном, представляет ребят как победителей городского конкурса танцев, и мы с Анитой уважительно переглядываемся.

Мероприятие завершает университетская команда КВН. Мы смеёмся незамысловатым шуткам парней, и в конце концов с хорошим настроением покидаем зал. Сегодня у нас нет пар, а значит, со своей группой я познакомлюсь только завтра.

Заглянув по пути домой в продуктовый магазин, мы с Анитой возвращаемся в тихую квартиру. Ставим стулья на балкон, запрокидываем ноги на перила и наслаждаемся солнечными лучами. Подруга потягивает какой-то слабоалкогольный коктейль, но не допив, ставит бутылку на пол.

– До сих пор не могут отойти от той ночи. Не понимаю, чем меня тогда напоили.

– А что не так?

– Иногда голова кружится. И подташнивает.

Я киваю на её бутылку:

– Ты сейчас влила в свой отравленный организм ещё немного яда.

Я жду, что она огрызнётся, но в ответ слышу:

– Ты права. Пора завязывать. И тебе, кстати, тоже.

– У меня лимонад!

– Вот именно. Хватит с тебя сладкого, скоро в штаны не влезешь.

Я кротко вздыхаю, мысленно соглашаясь с подругой. Пора ограничить сахар и начать больше двигаться. Мы загораем и молчим, но тишина для нас необременительна. Анита берёт в руки телефон и долго с кем-то переписывается. Мои веки, защищённые от солнца тёмными очками, потихоньку смыкаются, но подруга быстро вытаскивает меня из полудрёмы:

– Илья спрашивает, приеду ли я домой на выходные… Странный такой.

– Почему?

– Он ревнует, думает, я не приеду. Считает, что мы тут развлекаемся с соседями, пустились во все тяжкие. Дай-ка я нас сфоткаю.

Подруга делает селфи: мы в солнечных очках и на высоте птичьего полёта выглядим классно и расслабленно.

– Твоего спасателя можно понять. Вы так мало знакомы. Он тебе не доверяет.

– Вот именно. Ему пока рано предъявлять на меня права.

Я прикусываю язык. Чуть было не напомнила, что Анита уже успела переночевать у Ильи, а это что-то да значит. Вместо этого я спрашиваю:

– Так ты поедешь домой?

– Конечно. А ты?

– Нет. Меня там никто не ждёт.

Подруга внимательно смотрит на меня:

– От твоего поклонника из кафешки совсем никаких вестей?

Я грустно улыбаюсь:

– Вообще ничего.

С самого приезда я старалась не вспоминать о человеке, который появился в моей жизни так же внезапно, как и исчез. Когда я работала в кафе на пляже, ко мне подошёл симпатичный парень в ярко-красном худи и купил капучино, а потом попросил номер телефона. От неожиданности я ему отказала. Испугалась, потому что посчитала его слишком неотразимым. Как видите, это моя обычная реакция.

Во второй раз он вернулся ко мне за сэндвичем, но уже в одних мокрых шортах, поскольку купался неподалёку:

– Меня зовут Руслан. Давай я просто провожу тебя после твоей работы, а там посмотрим, – предложил он и дал мне смартфон, чтобы я записала свой номер. Мельком оценив его обнажённый торс, я сдалась.

Он и правда дождался окончания моей смены. И действительно проводил до дома, болтая, задавая мне вопросы и рассказывая о себе. Я не верила, что смогла понравиться такому парню. А в выходные позвала его на ярмарку хенд-мейда в центр города, чтобы посмотреть на творения местных мастеров и отпраздновать моё поступление в университет. Там Руслан купил мне чудесную керамическую кружку с голубым верхом, проводил до дома и… поцеловал. А затем перестал писать мне. И исчез без всяких объяснений.

– Я до сих пор думаю, что это из-за твоего отъезда, – произносит Анита в попытке меня утешить. – Если бы ты сюда не поступила и осталась дома, вы бы до сих пор встречались. Чел просто искал лёгких путей. Радуйся. А то было бы как у нас с Ильёй. Вон опять бесится.

Я лишь пожимаю плечами: лучше уж как у подруги, чем совсем в одиночестве.

Мы загораем ещё час. Когда солнце перестаёт греть, а наши желудки начинают требовать внимания, возвращаемся на кухню с полупустыми бутылками.

– Я придумала, – сообщает подруга, безжалостно выливая свой коктейль в раковину. – Я отказываюсь от алкоголя, а ты от сладких напитков. И чипсов. И пирогов!

– Какой-то неравноценный обмен, ты не находишь? Тем более у меня скоро день рождения.

– Блин! Забыла. Тогда давай попробуем продержаться до твоего дэ-рэ.

Вместо того, чтобы возмутиться, я чувствую радостное предвкушение: новая жизнь поворачивается ко мне всеми своими гранями. И решительно отправляю остатки лимонада в слив.

В недрах шкафов я обнаруживаю огромную хозяйскую сковородку, и мы решаем приготовить плов. Режем куриное мясо, обжариваем его с луком и морковью, добавляем каких-то мудрёных приправ, которых накупили сегодня в порыве вдохновения, закидываем рис и заливаем всё водой.

Когда наш любительский плов без пяти минут готов, в квартиру заваливаются парни.

Вчера мы с ними почти не пересекались: Даня весь день проспал, а Арсений перемещался по квартире словно призрак, выходя только в туалет.

– Арс, это всё-таки из нашей квартиры запах.

Обычно я легко распознаю чужую интонацию. Долгие годы с непредсказуемым отцом натренировали мою эмпатию. Зная человека, я могу предугадать его расположение духа даже по шагам. Не скажу, что мне нравится эта суперспособность: «сканировать» окружающую обстановку и впитывать чужое настроение слишком энергозатратно. Особенно тяжело это давалось мне в школе.

Сегодня парни пришли довольные.

– Привет, девчонки!

Из кухни их почти не видно, но это не имеет значения: атмосфера в квартире всё равно сразу меняется. Только что спокойная и тихая, она наполняется шумом и каким-то странным напряжением. Помыв руки, ребята заходят на кухню, и Даня направляется прямо ко мне: я даже не успеваю положить деревянную лопатку, которой перемешивала плов.

– Ев, прости, что нагрубил тебе вчера утром. Ты была вообще не при делах.

Я выхожу из оцепенения и всё же устраиваю лопатку на тарелке:

– Ничего страшного. Ты просто был слишком расстроен.

Не отводя от меня глаз, парень вдруг разводит руки, приглашая к объятью, но не дождавшись ответного движения, сам обнимает меня. Его аромат сбивает с толку: свежий, чуть сладковатый, как от спелого мандарина, и я глубоко вдыхаю его. Затем кладу ладонь на его спину и чувствую, как его твёрдая грудь чуть сильнее прижимается ко мне…

– Кхм.

Подруга смотрит на нас, поджав губы.

– Да… И ты меня прости, – Данил отпускает меня и поворачивается к Аните. – Я почти ничего не помню. Но я вроде на тебя наорал. Хотя ты была не виновата.

– Ладно. Забыли.

Они тоже обнимаются, но очень коротко, быстро отступив друг от друга. Смутно подозреваю, что между ними произошло что-то такое, о чём никто не хочет говорить.

– Будете ужинать? – предлагает Анита. – У нас тут целая сковорода плова. Вроде даже съедобного.

Парней не надо приглашать дважды. Мы усаживаемся за нашим круглым столом и трапезничаем, беседуя как старые друзья.

– Как ваш первый день в универе? – интересуется Арсений. Только что, не отвлекаясь от разговора, он наскоро покромсал свежие огурцы с помидорами, полил оливковым маслом и разложил всем по тарелкам, словно заправская хозяюшка.