Сквозь. Стихотворения

Незабудки

Лепесточки голубые,

Жёлтый глаз внутри.

Вы туманно-озорные,

Незабудочки мои.

А совсем бутончик малый

Чист и бел, как снег.

Всё всегда бело сначала,

В жизнь беря разбег.

Незабудки, незабудки,

Скромные цветы,

Вы напомните о многом

На моём пути.

Погляжу на вас, рукою

Тихо потреплю.

И вновь мысли, мысли, мысли

Про любовь мою.

Про печаль и про разлуку,

Про игру и смех,

Про тебя я, милый, вспомню

(Умолчать здесь грех).

Незабудки, незабудки,

Скромные цветы,

Вы напомните о многом

На моём пути.

Вы напомните, что были

Радость и тоска.

Вы напомните, откуда

Иней у виска.

Как ждала и как любила,

Как звала в ночи,

Как слеза глаза точила.

И что я уже забыла

Это всё, почти.

Туннель

Длинный тёмный туннель. Впереди – чернота.

Позади – чернота. А вокруг – пустота.

Никого. Только сырость и запах гнилой.

Слово скажешь – в ответ эха страждущий вой.

Влево – нет, не шагнуть. Вправо – нет, не шагнуть.

Пропадёшь ни за грош. Жизнь легко ведь спугнуть.

Длинный тёмный туннель. И просвета в нём нет.

Осторожно идёшь. Ждёшь хоть лучика свет.

Шаг. И вдруг рвёшь вперед. Вдруг срываешься в крик.

Но вновь – стоп! Надо жить. То был слабости миг.

Длинный тёмный туннель. Что там ждёт впереди?

И сомненья, и страх замирают в груди.

Но сквозь тьму, боль и страх, сквозь тиски пустоты

Свежий ветер вдали вдруг почувствуешь ты.

Тонкий лучик надежды в душе промелькнёт.

И с дыханьем – на волю. Всё светом зальёт.

Длинный тёмный туннель

Позади. Просто верь.

По пустыне снегов

Я иду по пустыне одна,

Не умея тепла дать людям,

Не умея тепла получить

От людских прогорающих судеб.

Я иду по пустыне снегов,

Что мерцают холодным светом,

Не имея друзей и врагов

На безбрежном пространстве этом.

Я иду. Ветер в спину бьёт,

Лижет дрожью горячее тело.

И, не зная зачем, вперёд

Я иду, то несмело, то смело.

С головой окунувшись в пальто,

Прячусь я от мороза и злобы.

Пусть меня не узнает никто

В этом жизненном сильном ознобе.

Не закрывайте глаза

Не закрывайте глаза –

Нужно видеть мир.

Не закрывайте сердца –

Нужно чувствовать мир.

Нужно мир понять,

Колорит охватить,

Чтобы петь – не стонать,

Не по теченью плыть – жить.

Если радостно – смейтесь,

Если плохо, то плачьте.

Жизнь ведь тем и прекрасна,

Чтобы быть настоящим.

В горе – как в чёрный омут.

В счастье – как в праздник неба.

Чтоб любить – так до боли,

Злиться чтоб – так до гнева.

Нет, не страсти безумье

Проповедую я.

Нужно быть и разумным.

Только в меру, друзья.

И оковы на крылья

Постарайтесь сменить.

Позабудьте бессилье,

Чтобы сильными быть.

Стрекоза

Однажды стрекоза, улыбкой одарив

Весь мир, вдруг испустила дух.

Её водой святою окропив,

Поплакали мать, брат, сестра и друг.

Поплакали, похоронили,

Ещё погоревали и забыли.

Нет, не совсем. Но уж и радость есть,

И смех летит, и светлых дней не счесть.

Потом они в свой срок поумирали.

И их похоронили, горевали…

О стрекозе ж забыли с этих пор.

Так все живём мы. Значит, жизнь есть вздор?

И жизнь моя – пустяк? Увы, наверно.

Хоть говорят, что жизнь благословенна.

Рожденье празднуют. Но для чего

Родились ты, я, вы? Зачем его

Цветёт и гаснет, радуясь, страдает,

Потом стремительно иль тихо умирает

Надежда, вера, а затем и жизнь?

Остановись, прошу, и оглянись.

Зачем весь мир, прекрасный и ужасный?

И я, как тень, мелькну в толпе напрасной

Других теней. И тоже испарюсь.

Дарю тебе

Представь себе дорогу

То ровную, то с рвами.

Представь себе дорогу

С трясинами и мхами,

В которой увязаешь

Иль падаешь в бессилье,

С которой вдруг взлетаешь

От счастья изобилья.

Представил? По дороге

Такой идут все люди,

То мучаясь в тревоге,

То вновь сжигая будни

В надежде и восторге.

 __________

Вот встаёт солнце. Я дарю тебе

Его лучей могучее сиянье.

Вот сверкают звёзды. Я дарю тебе

Их тайну и смысл мирозданья.

И звуки тишины, как музыки аккорды,

Дарю тебе. Пусть гаснут годы,

Пусть меркнут дни, стремясь сбежать от нас,

Ты только слушай их великий глас,

И этот глас тебе подарком станет.

И эти строки не устами

Пишу я, а душой.

 __________

Догорает вечерний огонь.

Но, увы, ты сейчас не со мной.

Твои губы сейчас далеки –

Не коснутся моей руки.

И заря твоих милых глаз

Не встревожит меня сейчас.

Далеко ты. Но в сердце моём

Мы с тобой постоянно вдвоём.

Сказка

О камни бьются волны,

Забыв о прошлом счастье

И помня лишь о горе,

Не о тепле – ненастье.

О камни бьются волны

И брызгами взлетают.

На синем фоне неба

Цветами вырастают.

О камни бьются волны.

Хотят они разбиться.

Но в радость превращает

Их чудная царица.

Взмахнёт она рукою –

И радуга играет.

Качнёт чуть головою –

Звезда, склоняясь, мигает.

Чудесная царица

Одарит и пригреет.

Прекрасная девица

Всё радостью овеет.

Разгонит сумрак горя,

Цветами мир украсит,

Излечит в солнца море

От боли и несчастий.

Ах, если бы царица

Была такая в свете.

Прекрасная девица

И чистая, как дети.

Заметает пороша дома

Заметает пороша дома

И деревья окутала томно.

Может быть, я совсем не права,

Когда чувствую, что я бездомна.

Может быть, это блажь или спесь,

Может быть, безрассудство пустое,

Я смотрю в потолок, будто здесь

Я найти могу счастье простое.

На ладони моей светлячок,

Он мне глазом зелёным мигает.

А в углу словно крошка-сверчок

Мне на скрипке тихонько играет.

Поцелую прохладу ветров,

Обласкаю я неба разливы –

И улыбкой безумной цветов

Засверкают природы мотивы.

Раствориться хочу я в волнах,

Что играют в небесной лазури.

Но боюсь сделать лишний я шаг,

Избежать я стремлюсь ссоры-бури.

От дорог, где разлуки одни

Я устала, устала, устала.

Как вода, мои краткие дни

Протекают сквозь пальцев забрало.

Подоконник тревожит мне взгляд

Своей плоскостью, белой и гладкой.

Не смотреть я стараюсь назад,

И вперёд я гляжу лишь украдкой.

Предчувствие

В облаках я хочу искупаться,

Но на небе лишь серые тучи.

Нам, возможно, придётся расстаться.

Мы, наверно, с тобой невезучи.

Ты сегодня во сне мне приснился,

Странный сон, непонятный и грустный.

В небе крик мой протяжный разбился,

Крик сомнений, тоски безыскусной.

Милый мой, что со мной, я не знаю.

В сердце чёрные дыры провалов.

Я тону и спастись не желаю.

На камнях лишь дрожит след кровавый.

Дай тебя поцелую я в губы.

Может быть, поцелуй то последний.

Я тебя никогда не забуду.

Обо мне вспомнишь ты в звон вечерний.

Ах, как глупо пустое стенанье.

Мысль откуда взялась о разлуке?

Я могу лишь сказать в оправданье:

Отголосок то боли, не скуки.

Вокруг серые стены сжимают.

На борьбу с ними сил лишь хватает.

И в волнах, что жестоко играют,

Мой кораблик надежды растает.

Снежинка

В моей ладони чудная снежинка.

Её сплела колдунья-мастерица.

Тончайшая узоров паутинка

Её дрожит и нежно серебрится.

Она легка, мила и вдохновенна.

И кружева её волнуют взгляд.

И, кажется, её краса нетленна.

В ней чудится роскошный счастья сад.

Но что это? Она вдруг опадает.

Как будто вянет. Тает, тает.

И на ладони уж лишь капелька воды.

Пропали мастерицыны труды.

Снежинка, быстро угасая, умерла.

Уж не затмит собою серебра.

Да что там не затмит? Её уж нет.

Неверный, испарился вскоре след.

Пароходик

На подоконнике среди цветов

Стоит бумажный пароходик.

Тебе здесь пристань есть и кров,

Мой по волнам бегущий пешеходик.

Когда ты спишь, наверно, видишь сны,

Как стал большим красивым пароходом,

Как будешь гордо и счастливо жить,

Плывя по настоящим бурным водам.

В мечтах твой путь проходит по волнам

Открытий, приключений, громкой славы.

Отсюда кажется всё это величавым.

Но не найдешь, а потеряешь там.

Мой пароходик, милый мой малыш,

Там счастья нет, безрадостен приют.

Ты к берегу отчаянья спешишь.

Прошу тебя, останься лучше тут.

Не веришь и не слушаешь меня?

Ну что ж, плыви. Но скалы, злые ветры

Порвут твои бумажные бока.

Слезами ты отмеришь километры.

Гвоздика

Брожу с закрытыми глазами

По лепесткам цветка.

Росою, будто бы слезами,

Омыты их бока.

Дрожит их розовая нежность,

Струится аромат.

Я ощущаю их безбрежность,

Блуждая наугад.

Здесь лабиринтов бесконечность

И спутаны следы.

Здесь словно розовая млечность,

Резных вершин сады.

И в сердце тихо проникают

Надежда и покой.

Бесследно горечь исчезает

С обидой и тоской.

На розовой траве

Я сижу на розовой траве.

Где она растёт, сама не знаю.

Взгляд купаю в неба синеве.

Душу в свежем воздухе спасаю.

Надо мной сбегают облака

От улыбок и от слёз постылых.

И сиреневые их бока

Не разгонят мыслей рой унылых.

В жёлтой речке чёрные мальки,

Как зрачки в глазницах, исчезают.

Словно в омуте времён деньки,

Появившись, быстро угасают.

Череда за чередой бежит,

Миг за мигом и строка за строчкой.

Лист берёзы плачет и дрожит.

Я хочу поставить каплю точки.

И не в силах. Быстрая рука

Дело своё знает, не собьётся.

Так вот жизни странная река

Надо мной и над тобой смеётся.

На верхушке дерева сидит

И мигает своим чёрным глазом

Птичка-невеличка. Сочинит

О ней ветер стих певучий сразу.

И что думать мне о том, зачем

Этот стих, и нужен ли кому он.

Шляпу я снимаю перед всем,

Что подарит мне судьбы колдун.

Трудный путь, слезою орошённый,

Или путь, улыбкой озарённый,

Каждое мгновенье бытия –

Всё приму, на всё согласна я.

Птица

Бьётся птица и перья о землю ломает.

Бьётся птица, а силы всё тают и тают.

Криком воет и в небо свой взгляд устремляет.

Но на крыльях подрезанных вверх не взлетают.

Подрезанные крылья,

Вы призраки всесилья,

Той мощи, для которой

Открыты все просторы,

Что в небо уносила,

Свободу что дарила.

А птица плачет-стонет, а птица как ребёнок,

Слабенький ребёнок, чей голос в плаче звонок.

А птица бьётся, криком моля о светлой доле,

Стеная, затихает, мечтая о просторе.

Подрезанные крылья –

Беспомощные крылья,

Вы символы неволи,

Унылой серой доли,

Вы символы бессилья,

Подрезанные крылья.

В комочек сжавшись, птица словно в себя уходит,

От ветра колыхаясь, отрады не находит.

Не видит ласку солнца, а видит только тучи.

Пред ней не неба своды, а тёмный лес дремучий.

Подрезанные крылья –

Беспомощные крылья,

Лишь призраки всесилья

И символы бессилья.

Май и пустота

Ещё раз месяц май вступил в свои права.

А мне всё кажется, что листья облетают,

И первый снег дороги заметает,

От холода звенят в тиши слова.

Пустые звуки и пустые дали.

В глазах пустых лишь пустоты печали.

И вздохи о пустом, и о пустом мечты.

И кружит голова от этой пустоты.

Разбились все стеклянные мечты,

Сгорели все бумажные цветы,

Расплавился игрушечный кларнет,

Крошащихся зеркал дрожит сонет.

В ушах тоска звенящего стекла.

И снова по щеке слеза стекла.

Но прошепчу: «Я верить не хочу

В всесильность пустоты, хоть в пустоту лечу».

А май тревожит. Он вступил в права.

Я отыскать пытаюсь те слова,

Что серость осени прогонят. И тепло

Вернётся в мир, вольётся в душу. Но

Мои строки бегут в пустоту,

Нарушая страниц чистоту,

Оставляя следы от обид,

Не имея блистательный вид.

Я бокал поднимаю. И в нём

Не вино, а из слез водоём.

Эти слёзы по капле упали

И застыли в гранёном бокале.

За окном потемневший куплет

Дней бредовых и гаснущих лет.

Убегает ночей череда,

Ей вослед лишь мигает звезда.

Но бокал осушив, улыбнусь

И печали в лицо усмехнусь.

И хотя в пустоту я лечу,

Верить в силу её не хочу.

Глаза

Рисую на стекле глаза,

Большие, тёмные, как ночь.

В них то улыбка, то гроза,

Пред ними пошлость бежит прочь.

Они и солнце, и луна,

И свежий ветер, и буран.

В них нежность чуткая видна,

Гнев отвечает на обман.

В них жар любви с презреньем вдруг

Переплетутся в крепкий жгут.

В них теплоту отыщет друг.

Врага же холодом прожгут.

Они то разумом полны,

То вдруг безумьем заблестят.

Они беспечны и умны,

Накажут и благоволят.

Рисую на стекле глаза.

В них смех звенит, как бубенцы,

И тут же гасит их слеза,

Собой покрыв ресниц концы.

Они сиянием своим

Развеют сумрак и тоску.

Всё, кажется, подвластно им.

Они манят, они влекут.

Рисую на стекле глаза.

Но, что это? Они плывут.

И гаснут. Лишь моя слеза

Печальный след оставит тут.

Точка опоры

Вздымается пена волны,

И шлюпку, как щепку, мотает.

Я в шлюпке. Мы с нею одни

С бушующим морем играем.

Опасная это игра:

То вверх мы летим, кувыркаясь,

То падаем в бездну воды,

Ногтями друг в друга впиваясь.

И чудо, что вверх вновь плывём.

Моя беспокойная шлюпка,

Сейчас ты мой друг и мой дом,

Спаси нас обеих, малютка.

Без точки опоры, увы,

Остались мы обе с тобой.

Нас влажность могучей волны

Окатит холодной водой.

И берег, что вдруг потеряли,

Теперь мы увидим едва ли.

Стихия нас бьёт и кружит.

Рой брызг нам на тело летит.

Горячее тело моё,

Прохладное, шлюпка, твоё

В единой молитве слились

О точке опоры. И ввысь

Несутся и стон, и слова:

«О, где вы, былые права!

О, точка опоры, вернись

И к нам благосклонно склонись!»

Монолог кошки

Твой хвост пусть выбивает тучи искр,

Усами пусть ты предъявляешь иск.

Хитёр ты, я хитрее. Ты самец.

И дыбом шерсть – посильный твой венец.

Смеёшься ты, мурлыча сладкий бред.

Бежишь скорей ты от обид и бед.

Боишься, что заденут нервов струны.

Боишься упустить свою фортуну.

А я хоть самка, спину выгибая,

Себе я цену знаю, мяу, знаю.

Твой хвост меня смутить не может, кот.

Придётся подтянуть тебе живот.

Из лапки моей мягкой коготки

Я выпущу, мой кот, тебе в виски,

Когда ты слишком будешь бить хвостом.

И порешим, мой дорогой, на том.

Ты льёшь мне в сердце мёд и, замирая,

Лишь ждёшь, что я открою врата рая.

Я, мяу отвечая, не спешу:

Помучить, потерзать тебя хочу.

А музыка моя из звуков трёх

Туманом обвивает твой порог.

Ты голову стремишься мне вскружить.

Не ты, а я здесь буду ворожить.

Костёр

Пляшет пламя костра, языками вонзается в небо,

Оставляя на нём отпечатки сверкающих искр.

И мигает звезда, излучая щемящую негу,

И луна наклоняет свой томный и призрачный лик.

Тихо музыка льёт нам на сердце печальную ноту,

А потом вдруг звенит и смеётся, бурлит как поток.

Позабыли глаза, излучать как тоску и тревогу.

Созревает в душе вереница рифмованных строк.

В лунном свете мы купаемся, как дети.

Шум и смех прорежут пустоту.

И играет с нами летний ветер,

Обнажая леса чистоту.

И в азарте радостно-тревожном

Мы хотим войти в прохладный луч,

От луны что падает. И звёзды,

Улыбаясь, смотрят из-за туч.

Мы, в клубок сплетаясь с миром луга,

Как с ума сошедшие давно,

Пляшем танец радости друг с другом.

Веселит луна нас, не вино.

Опять идём к костру, где угли красным светом

Нас освещают вновь, их свет несёт покой.

Костёр встречает нас с ласкающим приветом,

И я ему шепчу: «От злых людей укрой».

Дыханье уловив, где просьба прозвучала,

Костёр мне подмигнул задорным огоньком.

И лица, берег, лес и лодка у причала –

Всё для меня тотчас окрасилось теплом.

Влечёт темнота реки,

Теченьем своим играя.

Уснули давно мальки,

О нас не подозревая.

В серебряный блеск воды,

Мы, в лодку забравшись, смотрим.

Рисуют реки черты

Другого берега контур.

И вот опять к костру притягивает взгляд.

Рукою отыскать пытаюсь наугад

Полено, чтоб костёр ещё сильней разжечь.

Мы сбережём его, он сможет нас сберечь.

От пламени его исчезнет скуки тень,

И потому нам с ним сидеть совсем не лень.

Пусть дым мешает нам – мы от него сбежим.

Смотрю в огонь – мой взгляд прикован, недвижим.

Улыбнись!

Улыбнись! Пусть улыбка осветит твой лик,

Пусть глаза золотятся лучом от восхода,

Пусть плывёт над тобой изумляющий миг,

И растянется пусть до размеров он года.

Улыбнись! И тебе улыбнётся трава,

Облака улыбнутся и синее небо.

И растает вокруг беспросветная мгла,

И исторгнет земля запах ласки и хлеба.

Хохочи! Чтобы ветров в тебе кутерьма

Закружилась, наполнив свободой твой разум.

Из бокала пей хмель без заминки, до дна,

Чтоб тебя охватил жар, тревожащий сразу.

Обними тех, кто мил.

Жизнь – весёлая шутка,

Даже если твой пыл

Разлетится в минутку.

Слёзы лить не спеши.

Лучше всех рассмеши,

Улыбнувшись задорно

И ничуть не притворно.

Улыбнись! И вокруг зазвучит перезвон.

Он наполнит собой воздух, дерево, дом.

Улыбнись. Грусть сбежит, испугавшись тебя.

И откроешь ты мир, новый мир для себя.

Лебедь

Умирал на камнях белый лебедь прекрасный.

Угасал его взор, был что некогда ясным.

И в конвульсиях он содрогался волной.

Шёл из клюва его то ли хрип, то ли вой.

Крылья сломаны, лапы на коже висят.

А глаза умирать, умирать не хотят.

Перья в сгустках запёкшейся тёмной крови.

Трепетало дыханье до самой зари.

А когда засветился над морем восток,

Лебедь вскрикнул и тут же навеки умолк.

А в застывших глазах солнца луч догорал:

Так из мира теней лебедь к свету взывал.

Кактус

На подоконнике маленький кактус,

Насупленный и колючий.

Я говорю ему: «Кактус, а, кактус,

Ты почему такой злющий?»

Он исподлобья глазами сверкнул

И отвечает, вздыхая:

«Ветер сквозь щели сон мне надул,

О дальних краях напевая.

Жёлтый песок там волнами лежит,

Солнце лучей не жалеет.

Ветер по волнам тем вольно бежит.

То страшно пляшет, то веет.

Все мои предки веками росли

В этой безмерной пустыне.

Дальние родичи не отцвели,

Корни сплетая, доныне.

Кактусам так хорошо в том краю

К солнцу тянуть свои шеи.

С виду угрюмый, внутри я горю:

Нет даже шанса верить,

Что попаду я в родимый край.

Тесно ютиться в плошке.

Горстка земли – отведённый мне пай,

И не прибавить ни крошки.

Корни немеют в вечном плену,

Скорчившись, словно от боли.

И лишь тогда, когда я усну,

Сон переносит на волю».

И замолчал бедный кактус мой,

Вновь погрузившись в думы.

Нежная ткань за колючей щекой

Скрылась со вздохом шумным.

Мне день разбил твой торопливый шаг

Мне день разбил твой торопливый шаг.

Спешишь уйти, как будто будет легче

Без этих встреч. И кажется, что враг

Сейчас ты мне. Твой голос звучит резче.

Он давит слух пронзительностью слов,

Спешит обидой сковырнуть мне душу.

Он превращает в жалкий лепет снов

То, чем мы жили. То, чем жили, душит.

А я молчу, не в силах удержать

Ни слов поток, ни шаг твой торопливый.

Мне слёзы в горле не дают дышать,

А сердце бьётся то едва, то с силой.

Сказал, как ткань живую разорвал.

Мне боль сковала тело, мысль и волю.

Мне кажется, лицо твоё – овал.

Черты слились на нём. Ты сыплешь солью,

Ты жжёшь железом раненую грудь

Мою, где горечь след пробороздила.

А я молчу, прикрыв глаза чуть-чуть.

Я больше на овал смотреть не в силах.

Не замечаешь ты, как плохо мне,

Что я сейчас с ума сойду от скорби.

Я взгляд остановила на стене.

Мне кажется, уходят капли крови

Из глаз моих. Я руки протянуть

К тебе хочу. Но будто бы цепями

Мне их сковали, не пошевельнуть.

А ты ушёл. Ушёл, звеня словами.

Молитва

Как часто совершают люди зло

По глупости, незнанью, безрассудству.

Стремятся пронести в себе добро,

А предаются тленью и распутству.

Они похожи на слепых щенков,

Что носом тычутся, не разбирая.

Не видят страшных на себе оков,

Мешающих познать просторы рая.

И болью в сердце отдаётся шаг

Неверный, но, увы, неотвратимый.

Он превращается в тяжёлый прах,

Хотя, казалось, был таким невинным.

О, Господи! Прошу тебя, прости

Всех нас, безумства наши и сомненья.

Не дай нам сбиться с верного пути,

Не дай погибнуть в чёрном круге тленья.

Прости своих заблудших сыновей

И дочерей. Идя по бездорожью

И в омуте барахтаясь страстей,

Стремимся истину познать мы Божью.

Да, истину твою, великий наш Отец!

И вот когда придёт земному дню конец,

Молю тебя, будь добр и милостив ты к нам,

К уставшим дочерям и блудным сыновьям.

По Млечному Пути

По Млечному Пути

иду в бескрайность ночи.

Мерцанье впереди

мрак беспросветный точит.

Иду я по спирали,

сорваться не боюсь.

Меня в созвездьях ждали,

и вот я к ним стремлюсь.

Вдруг яркий свет навстречу,

как розовый туман.

Пушинки стала легче,

а в голове дурман.

Он сладко проникает

в прожилки каждый штрих,

Во мне теплом играет.

Я жду полёта миг.

Взлетаю в бесконечность

пространства и времён.

Вдали осталась млечность,

забытая, как сон.

По острым камням

Ступают ноги по острым камням.

Шаг неровный, неверный, несмелый.

Капли крови остаются там,

Где было всё надтреснуто-белым.

Но ноги идут, идут и идут,

Не зная, что ждёт впереди. И ждёт ли?

Они за собой красный след ведут.

Живой это след, живой или мёртвый?

Из капли одной прорастает цветок.

Из капли другой острый шип вылезает.

Из третьей струится чистейший исток.

Четвёртая яд, зашипев, выделяет.

И тысячи ног по камням идут.

За ними сады и ущелья скорби.

Они совершают свой тягостный труд.

Он чуткие пальцы крючит и горбит.

Идите, идите по острым камням.

Вам больно, но путь перед вами лежит.

Он манит, зовёт, он надеждой пленит.

И только она лишь одна верна вам.

Нет-нет

Нет-нет. Не говори, что жизнь – обман,

Что день – туман, что ночь – хмельной дурман,

Что нет любви, притворно слёзы льются,

Что люди от злорадства лишь смеются,

Когда смеются искренне они,

Что бесполезны данные нам дни.

Нет-нет. Не говори так. Знаешь сам:

Вот эти измышления – обман.

А жизнь – не ложь, хотя – тернистый путь.

И может ожиданья обмануть.

Устал?

Устал? Что ж, глубоко вдохни

И воздух в лёгких задержи подольше.

Ты прав, но правы и они,

Поэтому не спорьте больше.

Друг другу молча лишь в глаза

Вы посмотрите долгим взглядом,

Как не смотрели никогда,

Живя друг с другом годы рядом.

Мир суеты

Мир нарисованный исчез.

Открылась тёмная завеса.

Нам не хватало больше мест.

Нам было очень, очень тесно.

Мир отражения погас,

И в зеркала проникла ночь.

Нам стало холодно тотчас,

И мы ушли скорее прочь.

Мир суеты открыл нам дверь,

Мир беспросветной суеты.

И никуда уже теперь

Нам не уйти от маяты.

И там, и здесь покоя нет.

И там, и здесь мечты смешны.

На все вопросы мы ответ

Искать в молчанье лишь должны.

Упал

– Упал…

– Что ты сказала?

– Говорю, упал.

– Кто?

– Я не знаю. Только сердце слышит.

Он еле дышит, и лица овал

бледнее всё. Он очень слабо дышит.

– Оставь, всё это выдумки твои.

– Мне почему-то сердце больно сжало.

И лезвие холодного кинжала

влезает в мысли горькие мои.

– Да что с тобой? Ты, верно, заболела?

Вон лоб горяч, и в дрожь кидает тело.

– Ах, я помочь кому-то не сумела.

– Иди, приляг.

– Ослушаться не смела

когда-то я кого-то, или страх

держал меня тогда в своих руках.

Не всё ль равно. Расплата уж близка.

– Всё холодней бескровная рука.

Ты бредишь… Помогите! Плохо ей,

и меркнет свет тоскующих очей.

Ночь. Мыслей рой.

Ночь. Лампа на столе. Кровать.

Усталость. Время. Нужно спать.

Да, спать пора. Но в голове

Теснится мыслей рой

То обо мне, то о тебе,

То ни о чём порой.

И в сердце – то ли пустота,

А то ли – через край.

И шумный хор, и немота,

И вместе ад и рай.

Понять. Принять. Простить. Обнять.

Услышать. Полюбить.

А главное – не потерять.

И важно – не забыть.

Терзает недоверья боль.

Надежд ласкает дух.

Ты от тоски меня уволь,

Теплом согрей мне слух.

Не разлюби. Не обмани.

Не унижай меня.

Тепло и свет лишь сохранив,

Увидим радость дня.

Дождь

Поцелуй дождя обласкал меня.

Я смотрю на дождь, вижу знак огня.

Кто б подумать мог, в струях что его

Не озноб и хмарь, а живёт тепло.

Капли по щекам у меня текут.

Но не слёзы, нет, кожу влагой жгут.

Это дождь в пылу мой румянит лик.

Страсти он ко мне полон в этот миг.

Дождик, дождик, лей, не жалей огня,

Потуши меня, разожги меня.

Охлади, согрей, горечь всю убей.

Поскорей, прошу, дождик, поскорей.

Я хватаю ртом капельки дождя.

И внутри меня жжёт его струя.

Разливает дождь мне по телу жар,

Словно там пожар, и в душе пожар.

Мокрый жгут волос бьётся по щеке.

И стекает дождь струйкой по руке.

Но споткнулся вдруг. Подступает ночь.

Замирает дождь и уходит прочь.

Старец

Я встретила старца в степи.

Он брёл, опираясь на палку.

Хотела я мимо пройти,

Но он мне сказал: «Погоди!

Когда-то слепую гадалку

Я знал. Уж давно. Много лет

Прошло. Изменился весь мир.

Но вещих я слов не забыл.

В тиши я их часто твердил.

И дал сам себе я обет,

Что, старцем бредя по степи,

На этом пустынном пути

Когда-нибудь молодость встречу.

Я ей поклонюсь, и потом

Поведаю тихо о том,

Что давит на дряхлые плечи».

Но я испугалась, что груз

Его мне покажется тяжким,

Что я не смогу, надорвусь.

Ступила я в сторону: пусть

И дальше он сам его тащит.

Но годы летят, и порой

Я старца того вспоминаю,

Сказать что хотел мне, гадаю

И мучаюсь. Взор обращаю

Я в прошлое. Но только знаю:

Унёс он с собой мой покой.

Песня нежности

Играет тихо скрипка,

Гитара вместе с ней,

Играет, мой сыночек,

О нежности моей.

О сказках, что летают

Невидимо вокруг,

Про волка и медведя,

Про пчёл, ежей и мух.

Про зайку и лисичку,

Кораблик золотой,

Про брата и сестричку,

Вернулись что домой.

И звуки песни тают.

И вновь бегут волной.

Послушай их, сыночек,

Послушай, милый мой.

И нежность их и лёгкость

Тебя не подведут,

Придут тебе на помощь

Средь горестных минут.

Ветер и листья

Ветер теплом овеял листву,

С ней он играл и пел.

И каждый день к ней прилетал,

Весел, горяч и смел.

Но вот однажды холодным дождём

Ветер листву захлестнул.

И закружив в быстром танце своём,

С веток на землю стряхнул.

С белым пчелиным роем потом

Он прилетал к ветвям.

И завывал, тоскуя о том,

Что так пустынно там.

Время прошло, и весенней порой,

Вновь принеся тепло,

Ветер на ветви нежно дохнул –

Вмиг всё вокруг расцвело.

Снова с листвой он играл и пел,

Забыв о тоскливых днях.

Снова был весел, горяч и смел,

Купаясь в зелёных ветвях.

Воронеж

Над рекою Воронеж столетья назад

Крепость Русь возвела для защиты границ.

В землю крепость корнями надёжно вросла,

Повидала немало из узких бойниц.

Город жил, зная радость и множество бед,

Песни вольных степей и ярмо крепостных,

Чад пожаров и сладостный привкус побед,

Утешенье в молитве у ликов святых.

Век 20-й. Суровые годы войны.

Из Европы чумы полз коричневый вал,

Смертью краски иные в пути пожирал.

Перед ним встал стеною Воронеж в те дни.

Сотни тысяч погибших, руины и дым…

Но не сдался, не пал пред врагом чужеземным.

Поклонившись, дань памяти мы воздадим

И героям, и тем, кто исчезли, как тени

В страшном огненном жерле войны.

 __________

Ныне город Воронеж по двум берегам,

Как парящий орёл, распластал два крыла.

В нём свой пульс, жизнь кипит, словно в бочке смола.

И однажды здесь мама меня родила.

Город мой – в моём сердце. Его берега,

Плеск волны, шелест листьев, рассветы, закаты,

Летний зной, а зимою – мороз и снега –

Всё мне дорого, близко, любимо, понятно.

Площадь, улицы, зданий торжественный ряд,

Блеск театров рождают в душе вдохновенье.

Мой стихами и песнями город богат,

В них раздумья, печали и счастья мгновенья.

Императору, флот что велел основать,

И героям, что Русь от врагов отстояли,

Персонажам мультфильмов и книг – всем стоять

На своём, небольшом пусть, но всё ж пьедестале.

И в молитве церквей купола вознеслись

О погибших в боях и о ныне живущих.

За Россию. Любовь. За Воронеж. И жизнь…

 __________

Воронеж, город православный мой!

Кресты церквей пусть над тобой сияют,

И благовест к молитве призывает,

Даря надежду, веру и покой.

Я словно былинка

Я, словно былинка, кружусь в бесконечности

Движенья, стихов, растворяюсь в сознанье,

С туманною зыбью играю в беспечности

На грани сомненья, в преддверье желанья.

Прохлада ветров так волнует и манит,

И в брызгах солёных купаюсь в безмолвье.

И что-то иль кто-то вдруг снова обманет,

А я упорхну на иллюзий раздолье.

Я весело буду летать на просторе.

Луч солнца коснётся, и я замерцаю.

И море – как небо. И небо – как море.

И таю я, таю, наверное, таю.

Весна

Я слышу пробуждение земли.

Весна вдыхает воздух полной грудью.

Одежды сняв тяжёлые зимы,

На солнца свет стремятся выйти люди.

Предчувствую движенье, тихий звук:

Пришельцем лист зелёный в мир прорвётся.

И продолжая жизни вечный круг,

Тепло с рассветом новым разольётся.

Весна приходит сквозь снежинок рой,

С дыханьем ветра, в мареве тумана,

Простоволосой девой и босой,

Легка, нежна, прекрасна и желанна.

И юной красотой ласкает взгляд,

Она древнее всех цивилизаций.

В ней вечная гармония и лад

Сменяют всплеск тревожных интонаций.

Звенит весна

Звенит весна. И струн её

тоскливо-нежный перебор

тревожит слух. Плетя узор,

куда-то вдаль влечёт игра.

Но знаю я, давно пора

мне обрести в душе покой.

А взгляд манит пустая даль.

И то ли радость, то ль печаль

волнуют сердце вновь и вновь.

Но знаю я, то не любовь.

И не вчера она ушла.

Я пристань для себя нашла.

Весны искусная игра

пленит. Но уж давно пора

мне обрести в душе покой.

А ветра вой и шум ветвей

о чём-то шепчут мне, поверь.

И я опять смотрю на дверь.

А время всё быстрей течёт

и мыслей стаи унесёт

и чувств поток –

всё за порог

конечности бегущих дней.

Благодарю

За синь небес, за серость туч

Благодарю.

За то, что я ещё дышу,

Ещё пою.

За то, что просто говорю,

Благодарю.

За ласку солнца, холод вьюг

Благодарю.

За то, что встречу я зарю,

За то, что прошепчу: люблю,

За то, что иногда творю,

Благодарю.

За свет и тень, за ночь и день

Благодарю.

За пустоту и полноту,

За теплоту и доброту,

За ускользнувшую мечту

Благодарю.

Травинки тонкий стебелёк

Сумел пробиться из-под ног.

На ветке птица прокричит.

С обидой близкий промолчит.

Усталость вдруг возьмёт в тиски.

Покроет сединой виски.

Улыбка превратится в боль.

И будет тяжело порой.

Благодарю. И повторю

Я вновь и вновь: Благодарю.

За всплеск волны, прибоя шум,

Унынье, беспросветность дум,

Надежду, ликованье, страх,

За ложь с усмешкой на устах,

За то, что плачу и смеюсь,

За то, что иногда так злюсь,

Благодарю.

Но не смогу

благодарить я

за потерю близких.

Мне ужас сердце холодом сковал

всего лишь от подобной мысли.

И проиграв уже почти

в сомнений бесконечной битве,

со вздохом тихо прошепчу: «Прости!

Но только плакать буду я в молитве».

Жизнь – словно миг

Жизнь – словно миг

И в то же время – вечность.

Жизнь – точка,

В то же время – бесконечность.

В ней краткость

и протяжность долгих дней.

И то, что было,

меркнет средь теней.

Уходят прочь и радость, и печаль.

И иногда пронзительно так жаль

Тех мыслей, чувств, что были так важны

И что давно забыты, не нужны.

Но лишь завеса из игры теней,

Потери что скрывает прошлых дней,

Нам позволяет новый сделать шаг,

Вперёд смотреть, надеждою дышать

И остроту мгновенья ощущать.

День – тянется. –

Неделя – пронеслась.

Уж год прошёл. –

Всего лишь десять лет.

Когда наступит, наконец, рассвет?

Ещё так долго, целый месяц, ждать.

И вот торопим время мы опять.

Но вдруг замрём: куда десятки лет

Исчезли? Дымкой стелется их след.

И краткий миг

вновь превратится в вечность.

Сожмётся в точку

жизни бесконечность.

Я умирала много раз

Я умирала много раз.

И вновь воскресну я, наверно.

Метель в душе моей метёт,

Кровь замораживая в венах.

В тумане сером я бреду,

В болоте увязаю мутном.

И в лихорадочном бреду

Себя я ощущаю смутно.

Я продираюсь к свету вновь,

Что впереди мерцает где-то.

Надеюсь, не погаснет он,

Вернётся с призрачным рассветом.

Я в ожиданье замерла

Я в ожиданье замерла.

И мир вокруг остановился.

И день за днём едва влачился.

Пыль неподвижность замела.

Я в ожиданье замерла.

И словно небо стало серым.

Исчезли краски. Мутью белой

Тумана пала пелена.

Я в ожиданье замерла.

И мысль, как птица, в клетке бьётся,

Тупою болью отдаётся.

Свет тает. И всё гуще мгла.

Я в ожиданье замерла.

Я птицей полечу

Я птицей полечу на небеса,

Туда, где воздух синевой напоен.

Смогу увидеть сверху чудеса,

Которыми весь этот мир наполнен.

И взмах крыла прорежет глубь небес.

Вдохну свободу полной грудью смело.

Цепь порвана, и груз оков исчез.

Я ввысь взмываю. Я уже посмела.

Здесь ветер – брат мне. Тишина – сестра.

Простор – мне друг, приветливый и сильный.

Здесь мне легко и я сама легка.

И далеко остался город пыльный.

Хочу ли я вернуться? Да, хочу.

Хочу ли я лететь? Да, и лечу.

Пусть мощь крыла всегда меня несёт

К пространствам тем, куда душа зовёт.

Вечные вопросы

Я смотрю, как тает воск свечи,

Струйками оплывшими стекает.

Тишина. С тобою мы молчим.

Блики света на стене играют.

 __________

Ты отвернулся от свечи. В тени

Твоё лицо. Но знаю: взгляд задумчив.

Зачем и почему? Откуда мы?

Куда идём? Что истина? Где случай,

Закономерность где? В чём жизни смысл?

Людей существования? Планеты?

Вселенной всей? Как мир наш создан был?

Что Бог такое? – Где найти ответы?

И вот на перепутье я и ты

Сомнений бесконечной череды.

 __________

В вопросах вечных бытия

Нам никогда не разобраться.

И всё же вновь блуждаем мы,

Бредём на ощупь в их пространстве.

Мы гоним прочь их. Но опять

Они стремятся к нам вернуться.

Не можем мы себя понять,

Но и не можем отвернуться.

Порою кажется, ответ

Возник вдруг, словно на ладони.

Но только краткой вспышкой свет

Мелькнёт. И пропастью бездонной

Незнанье ляжет пред тобой.

Блуждаем мы. Сомнений сотни,

Вопросов тьмы. И вечный бой.

А воск свечи, как прежде, тает.

Под перестук колёс

Смотрю, как бело-серые пылают облака,

Закатным светом солнца обожжены бока.

И небо голубеет в разрывах перьев их.

И за окном деревья мелькают каждый миг.

Мой поезд в Питер мчится. Под перестук колёс

Увижу скоро небо в сиянье тысяч звёзд.

Вот речка показалась в наряде золотом.

И горизонт пылает оранжевым огнём.

Деревья и кустарник уж в сумрачья дыму.

Поля несутся мимо, встречая ночи тьму.

И что-то есть такое в границе света с тьмой,

Что сердце замирает, теряет свой покой.

Торжественно и строго в природе всё сейчас.

А за окном уж город. Заката свет угас.

Огни горят. Высотки упёрлись в облака.

Мой поезд в Питер мчится. Смотрю в окно пока.

Дороги, рельсы, шпалы, деревья, поезда,

Дома, поля и реки, и первая звезда.

Я еду. Мир в движенье качает, как меня.

И уж следы исчезли закатного огня.

Я в храм хочу войти

Я в храм хочу войти и там стоять,

И мысли отпустить, и просто помолчать.

Чтоб свет свечей мерцал вокруг меня,

В иконах блики таяли огня.

Чтоб только песнопениям внимать,

Молитве целиком себя отдать,

И раствориться, вмиг сливаясь с ней,

И обрести покой в душе моей.

Я в храм хочу войти и таять там,

Подобно восковым вокруг свечам.

И если слёзы вдруг ко мне придут,

Не будут неуместны они тут.

Пусть слёзы эти унесут всю боль,

Обиду, зависть. Вместо них любовь

Пусть наполняет сердце. И пусть свет

Свечей в душе сияет тьме в ответ.

Звёзды-ласточки

Ты видишь, как искрится небосвод?

В нём звёзды, словно ласточки, летают.

Их в лунном свете тысячи играют,

Свой кружат бесконечный хоровод.

И снова манят вдаль меня они,

В пространство неизмеренной вселенной.

И с плотью её вечной и нетленной

На миг сливаюсь. И забыты дни

В заботе, суете, работе тяжкой,

В рутине будней, в праздности пустой,

Мелькают что. Из них почти что каждый

Патрон напоминает холостой,

Но исчезая, будто бы украдкой

Часть жизни забирает он с собой.

Глаза закрыты. Прочь гоню усталость.

Опять на звёзды взгляд бросаю свой.

Но миг прошёл. Сияющий покой

Растаял. Сожаленье лишь осталось.

А звёзды-ласточки куда-то ускользают.

И точки бледные на небе лишь мерцают.

Мгновенья тишины

Мгновенья тишины даруют свет,

Что на бумаге оставляет след,

Потоком чувств и мыслей в строчках льётся.

Душа моя в них плачет и смеётся,

Сомненья и уверенность сплелись.

На крыльях света этого я ввысь

Порою дерзко устремляюсь.

А жизнь уходит прочь

Я написать могу сто тысяч слов

и тут же все слова эти забуду.

Так боль забыта, радость и любовь,

так впредь я забывать всё это буду.

Обиды отпустить свои могу

и тут же в новой утону обиде.

Я сердце взглядом в ком-то обожгу,

чтобы потом себя возненавидеть.

Взор опустив и спотыкаясь вновь,

я буду ждать в сомнениях и с верой,

что обрету надежды тихий кров.

И тут же разорву усмешкой нервной

его вуаль. Покоя сладкий свет

недолго утешение приносит.

Мятежный дух стремительности просит,

не принимая монотонность лет,

что угасают в будничности серой.

Но сделать шаг уверенный и смелый

не знаю как. А жизнь уходит прочь.

Так это лето мимо проскользнуло,

порханьем бабочки легко меня коснулось,

и в дымке мглистой уж бледнеет его след.

Я плачу

Я плАчу!

Иль плачУ за промахи былые?

И в сердце пустота.

И только вьюги злые

всё завывают там.

Не спрятаться, не скрыться.

Холодный блеск луны

проникнуть в грудь стремится,

тепло моё забрав.

Мой холодеет лоб.

Прикрыв свои глаза,

пытаюсь всплыть я вновь

из омута.

Вода с вкраплениями ила

меня влечёт на дно.

Вдохнуть уже не в силах.

И мокрый жгут волос

обзор мне закрывает.

И всё ж с потоком слёз

я медленно всплываю.

Смотрю на звёзды

С балкона

сквозь ночи пространство

смотрю я на звёзды.

В сиянии их я ищу

кого-то,

а может быть, что-то?

Лишь грёзы

найти я смогу.

Но и этого будет немало.

И этого мне так давно уже

недоставало.

А ветер с усмешкой дохнул,

пробуждая от грёз.

Он словно руками взмахнул:

– Ты это всерьёз?

– Конечно.

Хочу я слегка воспарить над собой,

над тем, называть что привыкли

судьбой.

Выбор

Средь серых туч над головой

просвета нет. Луч не прорвётся.

И словно утонуло солнце

в сомненьях, кружат что толпой.

Пусть выбор так тяжёл порой,

его мы всё же совершаем

и тем, когда само собой

всему решиться позволяем.

Наш выбор – каждый в жизни шаг,

большой и малый. Очень часто

не понимаем мы, к несчастью

иль к счастью: даже то, дышать

иль не дышать, мы выбираем.

Свой разум так мы защищаем.

Чтобы в сомненьях не пропасть,

мы их вуалью накрываем.

Но иногда не отвертеться.

И что-то давит больно сердце,

когда и вариант любой

нам может принести лишь благо.

Но то, что выбор делать надо,

вмиг разрушает наш покой.

Умыть хотим свои мы руки,

как сделал сотни лет назад

префект из Рима в Иудее

Понтий Пилат.

Осень

Её не ждали, но она пришла.

И по плечам её струятся косы

холодного унылого дождя.

А ветер листья в прошлое уносит,

и крик уже не слышен журавля.

И даже хмурый день уходит рано,

едва окинув мир прощальным взглядом,

не подарив и капельки тепла.

Она ногами по холодным лужам

босыми, не поморщившись, ступает.

Случайный луч скользнёт и тут же тает.

Деревьев шум тоской её простужен.

Устала осень в листьев разноцветье

кружиться. И заплакала дождями.

А мы, как будто маленькие дети,

и ясным днём, и звёздными ночами

надеялись средь будней круговерти,

что не затронут нас её печали.

Укутав плечи в холод вместо шали,

она пришла. А мы её не ждали.

Лунный плач

В смятенье чувств Луна в ночи рыдала.

Свет от неё беспомощно дрожал,

Дробился на куски, не достигал

Земли, в полёте словно умирая.

Искрились слёзы в черноте небес

И падали, похожие на звёзды.

Но исчезал, не долетев, их блеск,

Как исчезают в будничности грёзы.

Луна рыдала, так к Земле стремясь,

И так желая вновь её коснуться,

Сиянием своим её обнять,

Улыбку встретив, тоже улыбнуться.

Но свет другой на страже грозно встал,

Дорогу преградив Луны свеченью.

Ему чужды вопросы и сомненья.

Ничтожный блеск легко он отогнал

И ныне возведён на пьедестал.

Земля уже забыла, как Луна

Её своим лучом легко касалась,

И ночи беспросветная стена

Серебряным сияньем озарялась.

Она за ярким светом городов

Не различает Лунных скорбных слов

И в небе слёз мерцающих не видит.

Луна вздохнёт, глаза устало вытрет

И спрячется, накинув бледный плащ.

Но ночь наступит, средь сиянья плач

Её тоскливый снова вдруг возникнет.

Новый этап

Новый этап. Выше нос, не грусти!

И о сомненьях своих позабудь.

Ждут приключенья тебя впереди.

Перед тобой – интересный путь.

Не бойся! Дыши глубоко и вольно.

Не унывай! Унынья довольно!

Будут вершины тебе покоряться,

Если не будешь идти ты бояться.

Но оставляя людей позади,

Всё же сумей повод найти,

Чтобы общаться.

С людьми расставаться

Необязательно, сам рассуди.

Песня увядания

Есть в увяданье красота своя,

Очарованье в падающих листьях.

А небо так лазорево-лучисто!

И ускользает снова мысль моя.

Есть прелесть в желтизне поникших трав,

В безмолвии ветвей зелёно-бурых,

Как будто ожидающих туч хмурых.

А воздух безмятежностью пропах.

Ведь небо так лазорево-лучисто!

И мысль моя в его сиянье чистом

Искрится, убегая от меня.

И в угасанье, что кругом разлито,

Не жалкий трепет птицы, что подбита,

А мощь крыла, в полёте что раскрыто,

И песню жизни ощущаю я.

И растворяется в той песне мысль моя.

В немом отчаянье

В отчаянье немом под небом синим

она стояла. Горестным уныньем

покрыты были горы. И дрожал

тревогой воздух. Снега белый вал

быстрее и быстрее всё сползал,

грохочущей лавиной обернувшись.

И эхо, неожиданно проснувшись,

в ответ загрохотало. И упал

на землю мрак. То небо серым стало.

Лазурь его, вдруг замерцав, пропала.

Средь скал в отчаянье немом под небом синим

она стояла. Горестным уныньем

пред нею океан затрепетал.

И волны, вспенившись, цунами обернулись,

и пал на берег этот смертоносный вал.

Деревья под напором содрогнулись,

что бил их, и корёжил, и ломал.

И грохот над землёю прокатился,

и мир от боли горько застонал.

Лазури свет бесследно испарился.

Вуалью чёрной мрак с небес упал.

В немом отчаянье среди песков пустыни

под небом, почти белым, а не синим,

она стояла. Горестным уныньем

над нею солнца раскалённый шар,

стремясь песок расплавить, нависал.

А ветер всё сильнее завывал,

песчаной бурей вскоре обернувшись,

и к небу тучи пыли он поднял.

И солнца блеск, как будто задохнувшись,

исчез. И мрак на землю тотчас пал.

В немом отчаянье средь улиц и домов,

среди фонтанов, скверов и дворов,

под небом, таким ласковым и синим,

она стояла. Горестным уныньем

на город наползал глубокий мрак,

ютился в подворотнях липкий страх,

от напряженья воздух задрожал…

Прохожий вдруг с участием сказал:

«Вам плохо?» Улыбнулся. Мягче стал

у сердца камень. Влагой заблистал

в глазах. А мрак поспешно отступал.

Моя осень

Об ускользнувшей юности моей

В водовороте быстротечных дней

Я не тоскую. Что ж, ушла она,

И вместе с ней ушла моя весна.

И лето пронеслось за нею вслед.

Остался только мне заметный след

В порезах и в морщинках от улыбок,

В цветах надежды, в крошеве ошибок.

И осень твёрдой поступью идёт.

То сединой, то золотом блеснёт.

Зелёно-жёлтый взгляд то строг, то весел.

День то уныл, то снова вдруг чудесен.

То нить дождя холодным блеском в ткани

Её бежит. То будто бы в тумане

Луч тёплый еле-еле промелькнёт,

А то вдруг словно всё огнём зальёт,

Сплетенья и изгибы все пронзая.

И я, что есть мгновенья эти, зная,

Не призываю молодости дней,

Среди игры нюансов и теней

Вдыхая воздух осени моей.

Осеннее утро

На небе светлых облаков сияют лица,

И дождь из солнечных лучей к земле стремится.

На травах проседью – след предрассветной стужи,

Опавших листьев корабли плывут по лужам.

Наряд деревья натянули в пятнах рыжих,

Стоят, как часовые, неподвижно.

В сторонке воробьи шумят бесстыже.

Над озером склонилась ива ниже.

Вот ветерок деревьев еле-еле

Коснулся, и они зашелестели,

О тайнах и секретах зашептали.

Он нежно разогнал все их печали.

Глазами ясными на нас взглянуло утро

И улыбнулось ласково и мудро.

Ноябрьские настроения

Хмурое небо. Хмурые мысли

хмурой завесой словно повисли.

Хмурое утро. И хмурый закат.

Хмурый туман застилает мой взгляд.

Сердце уныло бьётся в печали.

Ветер уносит в дальние дали

смех и тепло, и лучей яркий блеск,

шорох прибоя, волны тихий плеск,

запахи трав, звёзд далёких сиянье,

песнь соловья и листвы трепетанье –

пусть почти всё было только в мечтаньях,

жаль ощущать и с мечтой расставанье.

Или не жаль? Иль уже всё равно?

Кажется, хмурость проникла давно

в сердце, что бьётся уныло в печали.

Хмурое небо. Хмурые дали.

Хмурый пейзаж. И рассвет. И закат.

Хмурым туманом наполнен мой взгляд.

Но вдруг на небе пробьётся оконце:

хмурость лучами пронзило то солнце.

Мгла над землёю мгновенно растает,

красками свежими всё заиграет.

Ветви нагие, в восторге немея,

вверх устремят, встрепенувшись, деревья.

Света лазурь сердце нежно омоет,

серость унылую сразу прогонит.

Взгляд мой покинет тумана завеса,

радости искры займут её место.

Тучи в коронах из золота. Дали

не утопают уж больше в печали.

Мой корабль

По океану средь высоких волн

На корабле трёхмачтовом своём

Плыву я. Ветер бьёт со всех сторон.

И в ветре этом слышится мне стон,

И крик отчаянья, и всхлип, и плач, и вой.

Иль это я? Моя то рвётся боль?

Утихнет шторм. Волна бежит вперёд.

Попутный ветер мой корабль несёт,

Он наполняет силой паруса,

В нём радостно смеются голоса,

В нём музыка искрится волшебством.

И растворяюсь будто бы я в нём.

Летаю с ним, касаясь облаков,

Прохладных волн, далёких берегов.

Вот штиль. Застыли воды океана.

Но всё ж теченье медленно, упрямо

Несёт трёхмачтовый корабль мой.

Качают его скука и покой.

Я одеялом лени укрываюсь

И на теченья волю полагаюсь.

То штиль, то шторм, то свежий ветер снова

Натянет паруса порывом новым.

Корабль то качает, то кружит,

То весело он по волнам бежит.

И мнится мне порой: то вечный бег.

За годом будет год, за веком – век,

Как за волною вновь идёт волна,

За штормом – штиль, за громом – тишина.

Но гавань впереди корабль мой ждёт,

К которой океан его несёт,

Которой никому не избежать.

И если где-то и дано познать,

Что вечность есть такое – только там,

Оставив океан его ветрам.

Иллюзии

В плену иллюзий находясь

из часа в час, из года в год,

иду вперёд.

И плен иллюзий покидать

я не хочу. Наоборот:

они мой щит,

моё забрало,

от непогоды покрывало.

Проходят дни, проходит жизнь,

за них всё больше я цепляюсь,

не расставаться я стараюсь

с тем, помогает что: "Держись", –

себе шептать, дышать, мечтать

и головы не опускать.

И мне неважно то, что слабость,

наверное, это моя.

В них свет, надежда, вера, радость

и оправданье бытия.

В плену иллюзий находясь,

иду вперёд.

И их затейливая вязь

возможность мне порой даёт

острей и глубже ощущать,

себя понять и мир познать.

Хранитель

Ладони подставь.

Их слезами своими

наполню. Отныне

хранитель ты слёз

и печалей моих.

В глаза посмотри,

и я взглядом отвечу.

Улыбкой своей

устремлюсь я навстречу

к тебе.

Ты хранитель отныне

улыбок моих.

Объятья раскрой,

и шагну я в объятья,

и в них запылаю.

Отныне объятий

моих ты хранитель.

И нежность отныне

тебе поручаю

свою.

С тобою сливаясь,

себя я тебе отдаю.

И сердце трепещет.

И знаю, отныне

хранитель ты мой.

И твоим я

хранителем буду.

Всё вянет, тает, опадает

Увидеть тишину могу,

услышать лунное сиянье.

И на высоком берегу

с землёй и воздухом в слиянье

я ощущаю увяданье

листвы, травы. И первый снег

уж тает, весь в потёках грязных.

Реки неторопливый бег

мерцает в бликах звёздно-ясных.

Покрыты лужи тонким льдом.

В свеченье тусклом всё кругом.

Но днём и тонкий лёд растает.

Засохший лист всё опадает.

Буравят тучи небосклон.

И сон, как явь. И явь, как сон.

И солнце в небе тоже тает,

луна как будто увядает,

и слышен только гвалт ворон.

Растает ночь, растает день,

растает мгла, и свет, и тень,

туман растает и заря,

и паруса от корабля.

Всё вянет, тает, опадает,

и улетает, убегает…

Я полечу. Прощальный крик

мой будет жалобно-протяжным.

Он разобьётся через миг.

Его осколки ветер влажный

подхватит и стряхнёт с дождём,

потом накроет их плащом

тумана или шубой снежной.

И я смешаюсь с мглой безбрежной,

растаю вместе с тонким льдом,

увяну с сорванным листом.

Прости!

О, Господи, перед тобой стою,

Безмолвно губы мои сжаты,

В глазах мерцает свет свечи,

И знаю, очень виновата.

Прости!

Прости, что редко мысль моя

Возносится в молитве к небу,

Намного больше трачу я

Усилий для добычи хлеба

Земного.

Господи, прости!

Моих сомнений бесконечность,

Мои наивность и беспечность,

Мои терзания в пути.

Сливаюсь с миром в танце жизни:

С лазурью неба, с цветом вишни,

С полыни запахом, с ростком,

Что пробивается с трудом,

С травою, с деревом, с ручьём

И с солнца ласковым лучом,

С унылым осени дождём,

С морозом, снегом и огнём.