Помешанный

Мерзкий Шмелёв

Тихое семейное застолье в кругу близких и любимых людей превратилось в фарс с нелепой помолвкой, что безвозвратно испортило такой чудесный вечер. А всему виной этот гадкий змей – Шмелев! Он подговорил отца устроить рукобитье на моё восемнадцатилетие. Глупый. Так и не понял, что времена его шизанутых приколов канули в заплесневелое прошлое, вместе с моим счастливым детством, которого, к слову, благодаря Илье и не было.

***

Семь лет назад

– Эй, Варя! – звонко позвал Славик, небрежно махнув рукой в сторону футбольного мяча, покатившегося в мою сторону. – Подай, плиз, – попросил, изобразив жалостливую мордашку и, сложив ладони в молитвенном жесте, кивнул на свою потерю.

Я отложила в сторону книгу и, покинув скамейку с мягкими подушками, вышла из беседки, чтобы поднять с земли испачканный грязью футбольный мяч. На первый взгляд он казался не тяжёлым, но с него рваными кусками свисала зелёная трава вперемешку с влажным грунтом. Касаться его было неприятно, ровно, как и пинать его своими новенькими белыми туфельками.

"Ну кто играет в футбол после дождя? Сумасшедшие мальчишки…" – пробормотала вслух, шагая навстречу младшему сыну дяди Бори, которого на игровом поле ждала толпа ребят, жаждущая продолжения матча.

Аккуратно, стараясь не сильно испачкать пальцы, передала мокрый мяч Славику, но тот не успел вовремя его перехватить. Выскользнув из моих рук, мяч в припрыжку поскакал к ногам самой ядовитой кобры из ныне существующих на земле – Илье Шмелёву и, угодив в лужу, обрызгал светло-голубые джинсы парня.

Как я сразу его не заметила? Специально же села в беседке, чтобы не пропустить, когда Шмелёв решит выйти из особняка и как обычно отправится на поиски меня. Главным развлечением его будней была цель довести меня до слез. А в выходные и праздники он придумывал нечто особенно мерзкое.

– Неумёха! – раздался ненавистный голос, отчего мои ноги ослабли. – Исчезни отсюда, – мрачно прошипел змей, резким движением откинув со лба темные волосы.

– Сам исчезни, – взбрыкнула насупившись.

Морда лица старшего брата Славика мгновенно исказилась от злости.

– Спасибо, Варь, – отозвался Слава, встревая в назревающую ссору и одним пинком отправил мяч подбежавшим ребятам. – А ты куда такой грязный собрался, Ильюх? – обратился он к брату, смеясь.

– Позубоскаль мне тут, – парировал Шмелёв, не сводя с меня пронизывающего до костей взгляда. – Возвращайся на поле, если не хочешь, чтобы я тебя волшебным пендалем отправил домой, – ответил брату в своей привычной манере.

Шмелёв всегда таким мерзким образом избавлялся от свидетелей.

– Ладно, ладно, только Варьку мою не обижай, – сдался Славка и, послав мне ободряющую улыбку, рванул к ребятам, на бегу отдавая команду – "всем занять свои позиции".

Илья опалил меня свежей порцией ненависти и, пройдясь по моему новому нежно-голубому платью красноречивым взором, недобро хмыкнул.

– Когда это ты стала его?

– Чего?

– Брат сказал "моя Варя", – с нажимом повторил Шмелёв. – Так какого хера здесь произошло пока я был в языковом лагере?

– Лучше бы ты оттуда не возвращался, – тихо брякнула, пряча испачканные в грязи ладони за спиной.

– Прости? – насмешливо произнес Илья, демонстрируя отменный слух. – Что ты сейчас сказала?

Спорить с ним точно не стоит, если не хочу снова оказаться запертой в конюшне. А я не хочу. Там темно и страшно.

– Ничего, Илья, – спокойно ответила, интуитивно почувствовав перемену в его настроении.

Шмелёв провел в ненавистном лагере два с половиной месяца. Таким образом Дядя Боря наказал его за тот случай, когда Илья на всю ночь закрыл меня в конюшне. Жутко было сидеть в пустом загоне и смотреть на мир сквозь ровные линии железных прутьев.

– Я мешаю тебе жить? – тихо уточнила, закусив губу, чтобы не расплакаться перед этим невоспитанным хамом. – Давай просто не будем больше пересекаться?

– Хитрая мелкая ябеда решила слиться? Нет уж, видеться мы теперь будем очень часто, – многообещающе произнес Илья, яростно сверкнув зеленью глаз. – Должен же кто-то научить тебя держать язык за зубами и уважать старших.

Тоже мне старший нашелся. А насчет языка… Это не я рассказала его маме о Маше Беглецовой, с которой Илья катался на мотоцикле.

– Тебе всего пятнадцать, – резонно заметила.

– Да, это дерьмово. До совершеннолетия ещё целых три года, – хохотнул Шмелёв, – но прежде чем свалить отсюда я слеплю из тебя человека, Золотарёва. Потом ещё спасибо скажешь. Десяток, другой жизненных уроков пойдёт тебе на пользу.

– На этот раз я прямиком отправлюсь к твоему отцу и всё ему расскажу, – предупреждаю гада.

– Ты мне ещё за лагерь не ответила, – рычит Шмелёв, теряя флер игривого настроения. – Хочешь, чтобы запер тебя в подвале на неделю?

– Ты злой! – голос срывается. Я не хочу позорно реветь перед ним, но ничего не могу с собой поделать. – Злой! Ненавижу! Чтобы ты исчез! Провались уже! – кричу в слезах.

– Замолчи, – шипит Илья, хватая меня за длинную косу, тем самым пачкая волосы своими грязными ручищами. – Не смей говорить о ненависти. И даже не думай жаловаться моему отцу. Иначе ночь в конюшне покажется тебе самым легким испытанием из всех, что я с тобой совершу.

***

Наши дни

Лучше бы он никогда не возвращался из своего Лондона.

Мало того, что праздничный вечер был испоганен явлением кошмара всей моей юности – что сопоставимо с катастрофой вселенского масштаба – так ещё и закончилось застолье моим похищением. Но я этого так просто не оставлю.

Держись, Шмелёв! Настало моё время преподать тебе десяток, другой жизненных уроков. Ещё спасибо скажешь.

Сорванный ужин

В этот вечер я хотела выглядеть особенно. Перемерила два десятка платьев разной длинны, но, отказавшись от них, решила остановить свой выбор на изумрудном костюме. Свободно сидящие брючки и приталенный пиджак до середины бедра с мелкими золотистыми пуговицами смотрелись на мне шикарно.

– Милая, – позвала мама, – ты готова?

– Да, да, – торопливо ответила, захлопнув дверцу шкафа, – уже иду!

Обуваясь в бежевые лодочки, я бросила быстрый взгляд в сторону зеркала.

– С днем рождения, Варя, – улыбнулась себе, и быстро схватив сумку, рванула к выходу.

Спускаясь с лестницы, заметила в гостиной изящный силуэт мамы.

– Хорошо, Паша, я скажу ей, – произнесла мама, завершая разговор, и тут же убрала мобильный в красную сумочку.

Надо признать, что в этой белоснежной блузке с летящими рукавами и твидовом сарафане цвета шампань с широкими красными лямками, мама выглядела очень молодо. А массивные золотые украшения лишь добавляли гармоничному образу стиля.

– Папа звонил? Не сможет приехать?

– Что ты, милая, как он пропустит твой праздник? – отозвалась она, поднимая на меня виноватый взгляд. – Сегодня он заключил важную сделку. Приедет в ресторан со своим партнером по бизнесу. Поэтому решил нас предупредить. Его жена так же составит нам компанию.

– Но мама, – разочарованно выдохнула, – я хотела провести ужин вместе с вами, в тесном семейном кругу. А потом уже встретиться со своими одногруппниками. Мы же так договаривались, разве нет?

– Знаю, Варя, у тебя были непростые отношения с их сыном, но давай не будем делить мир на черное и белое, – мягко сказала мама, положив ухоженную ручку на моё плечо. – Шмелёвы по-прежнему наши соседи. Дядя Боря работает в одном холдинге с твоим папой – они партнеры. Не будем портить вечер воспоминаниями из прошлой жизни. Ради папы, хорошо?

– Ладно, – сдаюсь, обнимая маму. – Пойдем тогда?

– Конечно.

Тень ненависти, которую я испытывала к Илье, упала на всю семью Шмелёвых. После всех издевательств я изменилась, стала замкнутой. Шмелев, как и обещал, научил меня держать язык за зубами. После того как наши отцы чуть было не разорвали партнерство, я решила больше не жаловаться на этого ядовитого змея, чтобы не оказаться в эпицентре скандала между двух семей.

Шмелёв старший воспитывал сыновей в строгости, однако это не помешало одному из них вырасти сущим дьяволом и стать кошмаром всей моей жизни. И когда Илью отправили в Лондон, я расправила крылья и почувствовала себя свободной. Эти пять лет стали для меня раем на земле. Я с отличием окончила школу и поступила в вуз мечты. У меня было необычное желание: стать исследователем, океанографом, чтобы ездить в экспедиции по всему миру, совершать погружения под воду, изучать циркуляцию, волн и приливов в океане. Завораживала сама мысль о количестве ещё неизученных гидротермальных источников на дне Тихого океана. Такой работе можно и даже нужно посвятить жизнь. С уверенностью, что мне будет интересно погрузиться в сферу научной деятельности, я и поступила на кафедру океанологии. За эту пару недель я ещё больше влюбилась в свою будущую профессию. И никакой Шмелёв уже не мог помешать мне стать учёным.

Счастливая села в салон черного блестящего ягуара и стала ждать маму. Она остановилась, чтобы поговорить с главой службы безопасности – Муратом Владленовичем. Крепкий мужчина то и дело бросал настороженные взгляды в сторону автомобиля, в котором находилась я и вкрадчиво что-то объяснял моей маме. Та отрицательно качала головой, но выслушав следующие несколько фраз, сказанных Муратом, она вдруг приложила к горлу ладонь.

Я заметила, как сильно дрожат её пальцы.

Что-то происходило, но я пока не понимала с чем связано странное поведение окружающих меня людей.

Папа в последние дни стал дёрганым, недовольным, грубил, резко отвечал на телефонные звонки. Со мной и вовсе не говорил – избегал, прикрываясь занятостью.

Мама внешне выглядела спокойной, но позавчера я застала её в библиотеке – она сидела в кресле с выключенным торшером и, глядя в окно, тихо плакала. Выяснить причину её слез я не смогла. Мама сразу же закрылась в себе и под выдуманным предлогом ушла в спальню, заперев дверь на ключ.

Вокруг меня все были несчастны. Илья однажды сказал, что я проклята, у меня дурная аура и все, кто находятся рядом, обречены на страдания. Теперь я всё больше в этом убеждаюсь. Посему выходит, Шмелёв был прав.

– Всё, родная, можем ехать, – сообщила мама, занимая соседнее место в салоне автомобиля.

– Что-то случилось? – меня не отпускало чувство тревоги.

– Не бери в голову, сладкая, – ответила она, сцепив руки в замок, таким образом скрывая их дрожь.

Черный ягуар тронулся с места, покидая территорию особняка с высокими кованными воротами. На соседнем участке у дома Шмелёвых я заметила вереницу автомобилей. Главные ворота были приветливо открыты, а возле беседки, под крышей которой я маленькая любила читать приключенческую литературу, собралась толпа взволнованных журналистов.

– У наших соседей аншлаг, – заметила я, – но они почему-то поехали в ресторан, отмечать чужой праздник, – усмехнулась, поворачиваясь к маме. – Никак ждут важного гостя.

– Их сын вернулся, – резковато бросила мама.

Сердце тревожно замерло в груди.

– Какой… сын? – переспросила с недоумением.

– Старший, Варя. Какой же ещё? – нехотя ответила мама.

– У них же Славка есть.

– Да причем тут Слава? – Взволнованно крикнула она. – Варя, я прошу, возьми себя в руки и забудь уже этого мальчика.

– Мама, Славка мне как брат. Мы давно с ним дружим. Почему я должна забывать?

– Хорошо, – сглотнула она, – если только дружите.

С чего она на него так ополчилась? Слава, в отличие от брата – негодяя, просто ангел без крыльев.

– И долго этот неадекватный здесь пробудет?

– Варя! – отдернула меня мама.

– Угу-м. Надеюсь он не припрется на ужин сегодня.

– Он тоже приглашен.

– А кто его звал?! Нет, мама, так не пойдет, – резко потянулась к водительскому сидению, обращаясь к мужчине: – Карим, разворачиваемся.

Мама охнула, начав усиленно тереть тонкими пальчиками горло. Она всегда так делала, когда волновалась.

– Варя…

– Никаких ресторанов! – грубовато шиплю. – Отпраздновали уже.

– Доченька, – ласково произнесла родительница, – у папы сейчас проблемы.

– Я заметила.

– Прекрасно. Значит я вырастила внимательную дочь, – деликатно произнесла мама и с некоторой заминкой добавила: – и благодарную.

– Ужин в ресторане будет чем-то большим, чем празднование моего совершеннолетия? Я правильно понимаю?

– Именно так, котёнок мой.

– Мне надо будет улыбаться Шмелёвым, чтобы те не бросили моего отца тонуть в одиночестве? – с сарказмом заметила, понимая, к чему идёт диалог.

Мама отвернулась.

– Сегодня они подписали договор. Не более чем совпадение, но для папы сотрудничество с дядей Борей является крайне важным, поэтому он не смог отказать в совместном ужине. Они открывают филиал в Турции, чтобы решить некоторые проблемы с продажами и выйти на международный рынок. Илья тоже будет присутствовать. По решению совета директоров его временно назначили главой строительного холдинга «Markus».

– И папа на это согласился?

– Да, милая. Контрольный пакет акций теперь в руках старшего сына Шмелёва. Ровно, как и все проблемы холдинга.

– Бред какой-то, – несдержанно высказалась, хмуро рассматривая лесной пейзаж за окном. – Этот злыдень стал начальником моего папы.

– Возможно это временная мера, – попыталась оправдаться мама. – Я попрошу тебя вести себя с ним…

– Как? – перебила я, чувствуя, как меня накрывает волна негатива. – Ноги целовать? Бить челом? Забыла, что он со мной сделал?

Мама, склонив голову, тихо произнесла:

– Не забыла. Разве можно? Но и ты пойми, отцу сейчас очень непросто. Ему нужна поддержка, которую готов предоставить Шмелёв. И только Бог знает на каких условиях.

– Мне весь вечер лучше молчать? – сдаюсь, устало растирая виски.

Я готова пережить час, находясь за одним столом с гадким Шмелёвым, но не больше. И всё это только ради папы. Пусть не требуют от меня милых улыбок и жеманных шуточек.

– Достаточно придерживаться нейтральной позиции. Не вступать в открытый спор с Ильёй, не конфликтовать.

– Хорошо, мама. Я тебя поняла.

– Спасибо, Варя. И чтобы не случилось, держи голову высоко поднятой. Всегда помни из какой ты семьи, – намекнула она на своего прапрадеда, который был из благородной семьи и относился к древнему династическому роду, приближенному к королю. – Никому не позволяй себя обижать.

– Хорошо, мама.

В ресторан мы приехали вовремя. Однако стоило маме скрыться за массивными стеклянными дверьми, как меня окликнули.

– Варвара Павловна! Вы сумочку забыли, – сказал водитель, в мгновение ока очутившись рядом.

Я бросила растерянный взор на мамин красный клатч и поблагодарила мужчину:

– Спасибо, Карим.

Хотела уйти, но он не позволил мне ступить и шагу, мягко схватив за локоть.

– Прошу прощения, – вполголоса произнес он, склонившись, – я должен вас предупредить.

– Говори.

Мужчина бросил настороженный взор на стеклянные двери.

– Я слышал, как Мурат получил чёткий приказ не пускать вас больше домой.

Мои брови взметнулись вверх, демонстрируя крайнюю степень изумления.

– Кто дал распоряжение?

На улицу вышла встревоженная мама и, заметив нас, сильно нахмурилась.

Не теряя больше времени водитель скороговоркой произнес:

– Ваш отец.

– Что?

Клянусь, у меня даже челюсть отвисла, услышав его слова.

– Варя! Что ты тут делаешь? Почему не заходишь внутрь? – мама вела себя странно, словно боялась чего-то.

Я поспешила её успокоить, подняв на уровень глаз маленький красный клатч:

– Вот по этой причине.

– Ах, – растерянно уронила, обращаясь к водителю, – спасибо, Карим.

В следующий миг она схватила меня за руку.

– Идем. Все ждут.

Послала Кариму недоуменный взгляд, позволяя маме утянуть меня в ресторан. Мужчина быстро кивнул, не вербально сообщив, что этот разговор останется между нами.

Я не хочу сейчас размышлять о поступке отца, но я обязательно возьму на вооружение возможность всегда быть готовой оказаться на улице.

***

В ресторане звучала классическая музыка. Прямоугольные столики с белоснежными скатертями, аромат вкусной еды, начищенные до блеска приборы, резные стулья, обитые мягкой синей тканью, холодный свет, исходящий от массивной люстры с множеством переливающихся нитей, белый паркетный пол – всё это гармонично вписывалось в атмосферу сытой жизни.

Я ещё помнила времена, когда мы ели только то, что росло на огороде у бабушки. Жили в небольшом домике на окраине посёлка и как ни странно были счастливы. В школу я ездила на автобусе, тратя на дорогу из поселка в город полтора часа утром и столько же вечером.

В первый же день в школе я подралась с девочкой. Она смеялась над моими рыжими косами, обзывала уродиной. Постепенно к ней подключились остальные. Из-за жалоб родителей меня перевели в другой класс, заклеймив ярлыком агрессивной невоспитанной бунтарки. Там я и познакомилась со Славиком. Мы подружились сразу. Начали делиться всем: карандашами, ручками, учебниками и даже обедами в столовой. Славка часто отдавал мне сладкие ватрушки, а я, не привыкшая к мясу, отправляла в его тарелку котлету или шницель в картофельной корочке. Мы всячески помогали друг другу, держались вместе против всех, кто на нас нападал. По непонятным мне причинам, одноклассники не очень любили Славу, но меня это не смущало. Я была уверена: Славик – лучший из всех ребят, которых знаю.

Мой день рождения приходился на середину сентября, а Славкин шёл следующим числом после моего. Так мы однажды решили отпраздновать именины вместе.

Слава пригласил меня, моих маму и папу к себе домой. Обе семьи быстро прошли этап знакомства и уже в конце вечера, сидя за одним столом, с интересом обсуждали последние события в мире.

Мы со Славкой дурачились, проходили квесты под надзором аниматоров, ели вкусную еду – я такой никогда не пробовала, много фотографировались. А потом пришел Илья. Парень учился в пятом классе пока мы со Славой по праву считались первоклашками. Илья мне не понравился. Взгляд у него был злой. И всё время, что мы находились на их территории, Илья косился на меня.

Близился вечер. Мы порядком устали резвиться и тогда Славка предложил сыграть в монополию. Мне интересно было узнать, что это за диковинная игра, о которой одноклассник так часто упоминал.

– Я быстро. Никуда не уходи, – крикнул он на бегу, скрываясь за углом дома.

Родители сидели за столом в беседке и оживленно что-то обсуждали.

– Не мельтеши под ногами, мелочь, – это была первая фраза, которую я услышала от Ильи. Весь день он молчал, сидел где-то в стороне и даже за один стол с нами сесть отказался.

Славка буквально боготворил брата и часто упоминал, что Илья самый крутой парень в лицее. Но я продолжала держаться от него в стороне и всякий раз, когда он приближался, убегала.

– Оглохла? Уступи дорогу.

Растерялась от столь несправедливого замечания. Никому ведь не мешала. И сделав пару шагов в сторону от каменной дорожки, подняла на парня испуганный взгляд. Неожиданно Илья протянул руку и дотронулся до моих волос. Он уже открыл было рот, чтобы бросить колкость в стиле моих бывших одноклассниц, однако я решила действовать на опережение:

– Не смей трогать мои волосы! И не подходи ко мне больше, – протараторила шустро, попятившись назад. – Ты плохой.

Лицо парня застыло, словно окаменело, а затем он со злостью ответил:

– Я покажу тебе плохого.

Славкин брат дернул меня за руку и поволок к дому. Игнорируя специальные тропинки, он тащил меня по аккуратно подстриженному газону, оставляя на зеленом полотне травы некрасивые следы. Я не успела понять, что происходит, только ошеломлённо ойкнула, оказавшись у кромки глубокого бассейна. Илья был старше и сильнее, поэтому мои отчаянные потуги отцепить его руку от своей, ни к чему не привели. Под крик родителей Илья, не жалея сил, толкнул меня в бассейн. Раздался всплеск. Над моей головой сомкнулось покрывало хлорированной воды. Резкая боль в локте заставила вскрикнуть, отчего в легкие попала вода. Коснувшись ногами дна, я сквозь рябь взглянула вверх широко открытыми глазами. Последним фрагментом перед потерей сознания стал прыжок Ильи. Что было потом помню плохо. Наверное, на помощь пришли родители и вытащили меня из бассейна или это сделал сам виновник происшествия. Очнулась я уже в доме Шмелёвых. Милая девушка в форме скоропомощника сказала, что при падении, я вероятно ударилась локтем о выступ бассейна. С подозрением на закрытый перелом меня увезли в больницу. Диагноз врача подтвердился после рентгенографии. Всё это время, пока меня водили по коридорам клиники, Илья молчаливой тенью шагал следом. Прощения за свой поступок он так и не попросил. Позже от Славки я узнала, что Илья получил от отца суровое наказание.

После того случая мама ни разу не поднимала эту тему. Но спустя три дня мой отец вдруг устроился на хорошую должность в строительном холдинге «Markus», которым тогда управлял Борис Шмелёв. Через два месяца мы всей семьёй переехали в красивый одноэтажный домик, где у меня была своя комната. А через год отец получил повышение и начал строительство трехэтажного собняка в двадцати километрах от города. Когда стройка закончилась, мы перебрались в особняк, с удивлением заметив, что стали соседями Шмелёвых. По крайней мере мы с мамой удивились. Бабушка не захотела покидать свой уютный маленький домик с огородом, поэтому я навещала её каждые выходные, упрашивая маму покупать для бабушки разные вкуности и радовать её. Мама любила ходить в лес за грибами и ягодами, поэтому всячески поддерживала мои встречи с бабушкой.

В конце первого полугодия я узнала, что Илья уговорил отца перевести его из частного лицея в нашу школу. Таким образом худший кошмар всей моей жизни – Илья Шмелёв – начал свою хорошо продуманную компанию. С каждым прожитым днем моя ненависть к нему росла. Уверена, у нас это было взаимно.

– С днём рождения, дочка, – бесстрастно произнёс папа, поднимаясь со стула и вручая мне букет желтых роз.

Каждый год отец дарит мне их, прекрасно зная, что я не люблю этот цвет. Говорят, "желтый" к разлуке. С тех пор как мы переехали в особняк на ул. Весенняя, папа дарил мне на именины исключительно жёлтые розы.

Что это, как не намек на скорое расставание?

Дядя Боря галантно кивнул, присоединяясь к поздравлениям. Откашлялся, подошёл ближе и горделиво вручил мне маленькую бархатную коробочку:

– С совершеннолетием, дочка.

Несколько растерянно взглянула на подарок, про себя повторяя: "с совершеннолетием, дочка". Дочка… Надо же.

– Что там? – осторожно поинтересовалась, испытывая некий протест.

Зачем дяде Боре одаривать меня? Он не родственник, просто хороший знакомый отца и наш сосед.

– Посмотри сама, – лукаво улыбнулся Шмелёв, теплой, сухой ладонью прикасаясь к моему запястью. – Ты достойна всего самого лучшего, Варвара, – проникновенно заверяет, настойчиво всучая в мою руку коробочку.

Механически двигаю пальцами. Бархатная крышечка открывается с тихим щелчком. Под изумленный вздох мамы я опускаю взор на содержимое.

– Варя… это же…Ох… – бессвязно изрекает мама.

На мягкой белоснежной подушечке лежит смарт ключ от Maserati Levante.

Осознание того, что бизнес партнер моего отца дарит мне автомобиль класса люкс, вызывает шок.

Резко хлопаю крышкой упаковки. Оставляю коробочку на краю стола, твердо решая ни за какие коврижки не вестись на уловки дяди Бори. Я слишком хорошо его знаю, чтобы расценивать такой широкий жест, как нечто само собой разумеющееся. Этот мужчина ничего не делает просто так.

– Прошу прощения. Принять такой подарок мне не позволяют внутренние принципы.

– Я безмерно рад видеть рядом со своим сыном такую воспитанную и скромную девочку, как ты, Варенька. Однако в данном случае твоя деликатная сдержанность будет расцениваться мной как личное оскорбление, – низким голосом произносит Шмелёв. После небольшой заминки безжалостно добавляет: – Я намерен часто баловать свою невестку, чтобы та скорее подарила мне красивую внучку.

Понятно. Старая песня о помолвке. Знаем, плавали.

– Благодарю вас за щедрый подарок, но как говорила ранее, принять его не могу, – старюсь держать себя в руках, чтобы не психануть и не испортить отношения отца и дяди Бори. – Что касается моей личной жизни… Здесь вынуждена вас разочаровать. Я всё ещё придерживаюсь намеченного ранее плана. Сначала получу диплом, построю карьеру, потом можно будет подумать о браке.

«Только не с вашим сыном, – шиплю про себя».

– Нет, милая, твой план меня не устраивает, – насмешливо бросает Шмелёв, одним властным жестом приглашая всех за стол: – Давайте поужинаем и обсудим детали свадьбы.

«Без меня меня женили, – набатом стучит в голове».

Стеклянные двери ресторана приветливо открываются, впуская высокую фигуру мужчины, облаченную в черный классический костюм. Отстраненно ловлю на себе обеспокоенный взгляд мамы. Одними губами произношу «не волнуйся» и взяв контроль над эмоциями с непроницаемым лицом поворачиваюсь к злодею, испоганившему мне счастливое детство.

Стремительно приближается. Здоровается с моими родителями. Целует руку матери и садится рядом со мной. В наглую кладет на моё бедро ладонь и дерзко ухмыляется.

– Это же какого к нам красивого дяденьку замело, – с сарказмом комментирую появление Ильи, брезгливо отталкивая тяжелую кисть.

Тот в свою очередь смиряет меня властным взором, бросая свысока:

– Добрый вечер, – скалится хищно, – жёнушка.

Похищение

– Жёнушка? – повторяю ядовито и этим самым ядом я готова убить Шмелёва. – Из тебя вышел скверный юморист.

В ответ парень достаёт из внутреннего кармана черного пиджака документ и кладет его на стол передо мной.

С недоумением смотрю на чужой паспорт, уточняя на всякий случай:

– И зачем он мне?

Брови Ильи мгновенно взлетают вверх.

– Твой паспорт? – усмехается Шмелёв и след мгновение с сарказмом подмечает: – А в прочем.. Действительно, зачем он тебе?

Тянет руку, чтобы забрать, но я действую быстрее. Нагло вырываю документ и со скоростью света перелистываю страницы. Паспорт, и правда, мой, но что он делает в нагрудном кармане гадкого змея Шмелёва?

На лице парня играет легкая улыбка, грозящая перерасти в победоносный оскал.

Задумываюсь на миг, прежде чем открыть четырнадцатую страницу.

Свежий штамп, словно кровью подписанный с дьяволом договор, ставит под удар все мои гипотезы относительно сегодняшнего розыгрыша. Не похоже это на шутку, пусть и в стиле Шмелёва.

Тихо, но грубо выражаюсь, напрочь забывая правила поведения в общественном месте.

Перевожу взгляд на родителей Ильи. Отец его точно в курсе, ровно, как и мой. Насчет Ирины Петровны – мамы Ильи сомнения еще остаются, а вот моя точно ничего не знала.

– Ничего не скажешь? – приглушенно басит мне на ухо Илья.

– Иди через две сплошные со своими фокусами! – резко шиплю. Но на полтона тише произношу следом: – Дурацкая шутка получилась. – Перевожу взгляд на Илью. В моих глазах читается приговор: – Ты придумал. Из-за тебя всё.

Он отпираться не стал. Даже не пытался.

– Из-за меня, Варюш.

Мой папа обратился вдруг к Илье с таким почтением, будто Шмелёв являлся особой голубых кровей:

– Поздравляю с назначением на высокую должность, сынок. Успехов тебе.

Сынок?! Сегодня все вдруг решили поменяться детьми. Не ужин двух партнеров по бизнесу, а дурка на выезде.

Шмелёв улыбнулся одним уголком губ, коротко бросив «благодарю», чтобы в следующий миг уверенным жестом заграбастать со стола пузатый стакан, наполненный янтарной жидкостью – точно такой держал в руках его отец – и, отсалютовав всем присутствующим, одним махом втоптал содержимое.

«Алкаш! » – зло зашипела ему под руку, в надежде, что лукавый змей подавится, но моим проклятьям не суждено было исполниться.

Илья вернул на стол опустошённую тару и, едва сдерживая смех, повернулся лицом ко мне. Как только наши глаза встретились, этот гад расплылся в заразительной улыбке, а его взгляд при этом стал очень многообещающим.

Я всегда поражалась умению Шмелёва улыбаться в ситуациях, когда всем плакать охота. Ему не возглавлять строительный холдинг надо, а работать в команде стюардов и улыбаться, улыбаться, улыбаться… Самолет начнет падать, а Шмелёв продолжит лыбиться, как дурак, потому что при любом исходе это его фишка.

– Илья, ты определился с датой свадебной церемонии? – осторожно, будто шагая по тонкому льду, обратилась к зеленоглазому змею, Ирина Петровна.

– Мы уже расписаны, мама, – не стесняясь заключил Илья. – Но, если тебе хочется праздника – я против не буду.

– У своей жены поинтересоваться не хочешь? – прищурился Шмелёв старший, не скрывая неодобрения бесцеремонной позицией сына. – Это её праздник.

– Не хочу, – с дерзкой ухмылкой отбил Илья, играя в гляделки с собственным отцом.

Меня начала бить крупная дрожь.

– Вы о чём сейчас? – в горле встал вязкий ком. – Какая церемония? – Я схватила со стола небрежно брошенный Шмелёвым паспорт и открыла страницу с ярким штампом. – То есть, – набрала побольше воздуха в грудь, прежде чем продолжить, – совершенно дикий розыгрыш с паспортами… вовсе не шутка? Вы… Вы это серьезно? – Судя по лицам присутствующих, ни для кого произошедшее шоком не стало. – Я что, племенная кобыла? – требовательно спросила у родителей, но те лишь спрятали глаза. – Не будет никакой свадьбы! Ясно? – потрясла документом перед наглой рожей Ильи и на глазах у всех разорвала тонкие страницы на мелкие кусочки. Те запорхали в воздухе, словно крылья бабочек. – Понял, наконец? Ты для меня никто.

На эмоционально атрофированную рожу Змея Горыныча легла тень ярости.

– Варя… – испуганно произнесла мама и тут же прикрыла губы бледной ладонью.

Наплевав на все обещания, данные матери, я вышла из-за стола, саркастически бросив:

– С меня достаточно развлечений на сегодня. Всем спасибо за испорченный день рождения.

– Стоять! – гаркнул Илья, всё это время не сводивший с меня колкого взгляда. Он буквально дышал ненавистью, полностью оправдывая кличку «Змей Горыныч», которой я наградила его в детстве.

– Ты это мне сказал? – ошарашенно выдохнула, дёрнув рукой, в которую мертвой хваткой вцепился гад Шмелёв. – Отпусти сейчас же!

Илья поднялся и резким движением кинул на стол белоснежную салфетку.

– Могу ли я поговорить со своей невестой тет-а-тет? – обратился он к моему отцу, на что получил одобрительный кивок.

В начале мне показалось, что в этом вопросе было двойное дно, нечто большее, на что он спрашивал разрешение и будто бы мой отец ненадолго замялся, но потом его лицо словно превратилось в камень.

– Я не буду с тобой разговаривать, – зашипела, не прекращая попыток освободить руку и демонстративно призвала к помощи: – Папа? Ничего не скажешь?

С замиранием сердцем ждала его ответ.

– Иди с ним, – буркнул мужчина, поджав губы.

– Что??

Мой папа никогда себя так не вёл! Этот холодный, отстраненный человек, только внешне напоминающий близкого, родного, сейчас вселял истинный ужас.

– Папа, что происходит? – отрывисто спросила, скосив взгляд на смуглую кисть, твёрдо обхватившую моё запястье. Было в этом жесте что-то собственническое, пещерное, нечто заставляющее чувствовать сильного соперника, готового пойти до конца. – Отстань от меня, Шмелев! Не до тебя.

Всё попытки выдернуть руку из мёртвой хватки оказались тщетны, из-за чего я психанула и повысила голос.

– Мама, ты же знаешь, как я отношусь к Илье. Пожалуйста… – материнские глаза заволокла пелена слёз. В этот миг я поняла, насколько она была зависима от отцовских решений. Как же слепо она доверяла ему. – Мама… прекрати этот цирк. Мамочка… Прошу. Хоть раз заступись.

В эту самую секунду Шмелёв нетерпеливо дёрнул меня за руку, отчего я упустила реакцию мамы.

Выйдя из себя, позабыв обо всех обещаниях, я замахнулась и отвесила настырному хаму хлесткую пощечину.

В ресторане повисла оглушающая тишина и даже музыка смолкла. Отовсюду посыпался шелест чужих голосов и взглядов, полных осуждения.

– Я запомню эту оплеуху, – угрожающе заскрежетал Илья, топя меня в бесконечной тьме своих глаз.

– Уж постарайся не забыть. Но если потеряешь вдруг память – я буду напоминать тебе об этом каждый день.

Я старалась храбриться, не показывать, как сильно меня задели своим равнодушием родители. По их вине мою судьбу с такой легкостью решила чужая семья. Но пусть не надеются, что я сдамся без боя. Этого не будет.

– Договорились, – пообещал Илья, оставляя на моём запястье синяки. – Напоминай. Каждый день, – чётко, словно клятву, произнёс Шмелёв.

– Рехнулся?

В ресторане снова заиграла приятная музыка, а благодаря стараниям администратора, на нас уже никто не обращал внимания.

Я так и застыла в проходе между столиками, пока мою руку, забыв о том, что силу надо рассчитывать, сжимал Илья.

– Значит, договорились, – тщательно скрытая улыбку в уголках губ сказал дядя Боря, после чего они с отцом перекинулись только им понятными взглядами.

Я сжала кисть Ильи непослушными пальцами в надежде оторвать ту от себя, но ничего не добилась. Силы были не равны.

– Паша, она не хочет… – попыталась вставить слово мама.

– Здесь нечего больше обсуждать. Их свадьба – дело решенное, – сурово проговорил отец. – Для нашей неуправляемой дочери это единственный вариант выйти замуж.

Неуправляемой?! Это когда я стала для отца такой проблемной?

Шмелев скосил глаза на меня и плотоядно прошёлся языком по своим губам. Я впервые видела у него такую странную реакцию.

– Шмелев, ты чего? – ошарашенно поинтересовалась у парня, вытаращив глаза на Горыныча, отношения с которым напоминали вечную холодную войну.

Его злость, жестокость, его ненависть ко мне были понятны, но что касается других эмоций… Не надо. Только не от него. Только не с ним.

– Пойдём, – бросил Илья, потянув меня на выход из зала.

– Не пойду! Отпусти немедленно! Никогда больше не прикасайся ко мне.

Он из ума выжил? Что происходит?

– Мы ведь не в каменном веке живём, – попыталась настоять на своём мама, чей голос ещё доносился до меня. – Варя ещё совсем ребёнок…

– Это не помешало ей провоцировать пацана с малых лет, – прервал её отец.

Что?! Я провоцировала Шмелёва?? Они все с ума посходили разом?

– Валентина, – вмешался дядя Боря, – в сложившейся ситуации поженить наших детей – единственный выход. – Ира, поговори с ней, как женщина с женщиной, – вполоборота повернувшись к супруге, мягко попросил Шмелёв.

Что происходило дальше мне неизвестно. В этот момент Илья поволок меня на парковку.

На улице заметно похолодало. Теплый сентябрьский вечер внезапно стал адски холодным. Может это внутри меня всё заледенело от ужаса?

Персефону так же украли посреди мягкой осенней ночи и спрятали от лишних глаз в царстве мёртвых, после чего на землю опустилась зима.

Перед глазами возник автомобиль, напоминающий жуткого монстра из преисподней. В народе такой аппарат называют пикап, но выглядел он огромным как танк.

– Залезай! – грубо гаркнул Илья, открыв передо мной дверь машины. – Долго ждать?

– Никуда с тобой не поеду. Точка.

– Ещё одно «нет» и будешь плакать.

Гадкий змей! Ненавижу.

– Давай я тебе немного помогу, – зло рыкнул, одним броском затолкнув меня в кремовый салон пикапа.

Упала неудачно. Задницей кверху. Коленками на центральный тоннель. Лицом в водительское кресло.

– Задницу ты отрастила зачётную, – со смешком заметил Шмелёв, пока я пыталась занять нормальное положение. И когда мне всё-таки удалось это сделать, хлопнула дверь пикапа.

Здоровенная туша Шмелёва удобно поместилась на соседнем кресле и, бросив мне резкое «пристегнись», он схватился за руль.

Я думала, мы поговорим и разбежимся. Как он мог сесть за руль в таком состоянии?

– Напомню. В тебе сейчас 0, 5 промилле.

– Серьезно? – захохотал Илья. – Намного больше, Золотарёва. Намного.

Псих. Идиот. За руль подшофе. Да что б его гаишники на первом повороте останови…

В конце улицы показался ваз патриот с мигалками.

Ну всё, Шмелёв. Тебе трындец.

Только пикап Ильи сравнялся с машиной ДПС, как мужчина в форме приветливо махнул ему рукой. В ответ Илья громко посигналил.

Язык не поворачивался спросить, что тут происходит? Но Шмелёв всё понял по моему лицу.

– Приметный автомобиль, – прокомментировал он. – На выезде есть окружная дорога с несколькими развилками. На втором съезде стоит потертая жёлтая вывеска. Если проехать по той дороге десять километров, окажешься возле старого заброшенного стадиона. За ним начинается дорога смерти.

– Ты был там? – совсем не удивилась бы. Шмелёва постоянно тянуло в самую попу дьявола. Все эти прыжки с парашютом, горные лыжи, скалолазание и прочие опасные вещи, которые он пробовал, давно должны были остаться в прошлом. Но что я слышу… Дорога смерти. – Это гонки?

Шмелёв горделиво кивнул.

– Именно, золотце.

– Поэтому на дверях твоей машины наклейки с номером «15»? Ты теперь гонщик? Все остальные виды самоубийства приелись?

– Эта цифра тебе ничего не напоминает? – спросил, напрочь игнорируя остальные вопросы.

Сегодня 15… Мой день рождения15 сентября, но этому олуху я мысли вслух не озвучу.

– Нет. Ничего.

– Абсолютно?

– Абсолютно, Шмелёв.

Пикап выехал за пределы города и помчался по освещенной яркими фонарями трассе. Тот факт, что Илья вез меня в противоположном от дома направлении, уже принимался как данность. Да и не хотела я возвращаться домой. Даже не знала, как смотреть в глаза отцу, что обсуждать с ним.

По счастливой случайности, когда мы приобрели участок на улице Весенней, рядом с домом Шмелёвых, в придачу к участку нам досталась дача в восьмидесяти километрах от города. Некогда там находились дома профессоров и академиков, поэтому сам дачный кооператив так и назывался «Поселок Академиков». Сами Шмелёвы имели в этом посёлке аж три домика, которые в последствии объединили в одну территорию.

Последнее время за нашей дачей присматривала бабушка. А после её смерти я приезжала туда только один раз. Без бабушкиных блинчиков, пирожков с морковью и творогом, без вышитых полотенец, горящей лампадки в правом углу, где на специальной дощечке стояли иконы, без атмосферы уюта, дом казался мне чужим. Однако, если сейчас Илья везет меня туда, возражать не стану. Вряд ли в целом мире найдется более подходящее для меня место, чем то, где когда-то жил самый теплый, самый заботливый и любящий человек на свете – моя бабуля.

Через полчаса правильного пути Шмелёв решил вдруг повернуть налево.

– Поворот дальше, – оживленно подсказала водителю.

Реакции ноль.

– Илья, – а вот на своё имя он отозвался быстро, – ты рано повернул.

– Знаешь куда везу тебя?

С секундной заминкой уточнила:

– Не «поселок Академиков»?

Ответом мне стала хитрющая гримаса.

– Так куда едем? Я не поняла, Шмелёв… Ты просто решил меня напугать, да?

– Разве я такой страшный, Варя? – он искоса бросил на меня проницательный взгляд. – Всё ещё боишься меня? – На смазливой роже расцвела плотоядная ухмылка.

Ты даже хуже, чем самый страшный грех. Настоящее зло во плоти.

Пикап вдруг резко затормозил посреди проселочной дороги, с двух сторон окруженной лесным массивом.

Ой, про "зло во плоти" я сказала вслух?

Крепкие пальцы сжали руль с такой силой, что костяшки побелели.

– Что с тобой? – испуганно бросила в тишине салона, не сводя ошарашенного взора с водителя. – Эй, Шмелёв? – вполголоса позвала парня.

Хотя какой он парень? Здоровый мужик, высокий, с широченными плечами и суровой мордой лица. Так и не скажешь, что ему всего двадцать три. Как вернулся из своей Англии, будто на десять лет постарел.

– Варь, – хрипло произнёс Илья, упрямо глядя через лобовое стекло, – скажи мне честно…

– Да? Что… что сказать – то? – растерянно просипела, не ожидая увидеть Шмелёва таким напряженно – задумчивым.

В салоне ненадолго повисла пауза. Казалось, я оглохну от этой тишины, как вдруг Илья заговорил:

– Если возьму силой… простишь меня? Потом…

– Ч-чего?! – подавилась собственными словами. – Совсем больной?

Шмелёв молча опустил голову и… начал тихо ржать.

– Господи… Ты не в себе. Не в себе! – повторяла я, словно мантру.

Смех Ильи звучал всё громче. Вот уже литые плечи начили вздрагивать, он всё никак не унимался.

– По-твоему это смешно? Капец… – тяжело выдохнула, отворачиваясь в сторону окна. – За какие грехи я здесь с тобой оказалась?

– За любовь, Варя. За твою неправильную ко мне любовь, – улыбаясь во все тридцать два, заявил Илья.

– Если на твоём телефоне есть сеть, ради Бога, позвони в дурдом, Шмелёв. Пусть пришлют шестую бригаду. Я так больше не могу.

– Нет, Варюша… У нас всё только начинается.

***

В это время в ресторане

Шмелёв вновь наполнил стаканы.

– Пойми, Паш, ты вынужден стать для неё врагом.

Золотарёв опрокинул в себя очередную порцию виски. Крепкий алкоголь обжёг горло, но внутренняя боль не желала уходить.

– Поверь, когда Илья поймет, что у Вари никого кроме него не осталось, он успокоится, – продолжал убеждать Борис Шмелёв.

И вроде пили вместе, а язык заплетается только у отца Вари.

– А если обидит мою дочь?

– Он ничего ей не сделает. Я хорошо знаю своего сына. – Уж чего – чего, а обелять Илью Шмелёв всегда умел. – Он любит Варвару и никогда не обидит её.

Прошлые его поступки говорили обратное.

– Мы все были свидетелями жестокости твоего сына, Борис. Но ты продолжаешь доказывать мне что это больше не повторится. Клянусь, я сто раз уже пожалел, что пошел у тебя на поводу.

– Самый неспокойный период Илья уже пережил. По этой причине я увозил его в Лондон.

– Откуда он сбегал десятки раз, – устало проговорил Павел Золотарёв, растирая глаза. – Я лично ловил его в комнате Вари, когда дочери не было дома. Он собирал её вещи. Планировал похищение.

– Это в прошлом.

– Борь, пойми меня правильно, – мужчина поднял взгляд с поволокой на того, кто все эти годы был не только партнером по бизнесу, но и другом, – я не могу доверять твоему сыну.

– Однако ты отдал ему свою дочь, – со всей суровостью и некоторой долей осуждения ответил Шмелёв.

– Отдал, – с тяжелым сердцем согласился Павел. – Чтобы он не похитил её втихомолку и не… Черт, я даже произнести это не могу. Сейчас я хотя бы знаю где она и что с ней.

– Он её не изнасилует. Если ты об этом. Мой сын не такой.

За столом повисла неловкая пауза.

– Если я ошибся… если зря поверил тебе… Варя возненавидит меня.

– Для девушки остаться в один миг без дома, без поддержки семьи очень тяжелое испытание. Они обычно привязываются к тем, кто в такой момент протягивает руку помощи. Илья отличный стратег. Он воспользуется данным ему шансом как полагается. Будет заботиться о Варе, не даст её в обиду даже самому себе. Поверь, не пройдет и шести месяцев, как мы соберемся все вместе за одним столом и отметим свадьбу наших детей. Скоро ты поймешь – мы поступили правильно. Иначе и быть не могло.

– Дай ты Бог… Дай ты Бог.

По Смоленским дорогам леса, леса, леса

На город упала ночь. Небо стало иссиня чёрным. А мы всё ехали и ехали по бесконечной дорожной полосе, сопровождаемые лишь вечнозелеными елями – великанами. Помимо очевидного сокращения светового дня и заметного похолодания, я поймала ощущение какой-то неотвратимости, фатальности.

Заторможено повернув голову налево, слепо уставилась в величественный профиль Шмелёва, чтобы убедить себя в иллюзии происходящего.

Ну не может Судьба быть настолько злой!

Я ведь должна находиться сейчас в другом месте. Не здесь, рядом с человеком, сломившем мою верю в дружбу, веру в честных, порядочных людей.

Эх, когда ж я свернула "не туда"?

Противный гад Шмелев мгновенно поймал мой изучающий взгляд и как-то резко дернул шеей, словно хотел её размять. Или у него уже нервный тик от меня начался? Что за прелесть!

– Говори, – вполголоса бросил Илья, не сводя глаз с дороги.

– Сам знаешь.

– Что знаю, Золотарёва?

Я отвернулась, уставившись в окно.

Ну и как его спросить о таком? Я лучше язык себе отрежу.

М-да, отрезай, не отрезай, а слова отца продолжали эхом звучать в голове.

– Успокойся уже, – мрачно заключил Илья, скосив взор на мою ногу, что отстукивала ритм в стиле фламенко.

Я и не заметила этого. Ушла бродить в чертоги собственной памяти, спотыкаясь там на каждом шагу при упоминании слов, сказанных родителем. Ну как он мог? За что так со мной поступил? Бросил под ноги первому встречному – поперечному, словно надоевшую до оскомин, шкодную кошку.

Вдалеке показался знак поворота, но я не обратила на него внимание, если бы не слова Ильи:

– Ляпнешь хоть слово и весь оставшийся путь проведешь в отключке.

– Что? – удивлённо спросила, хлопнув ресницами, а после… остолбенела.

На лобовое стекло легли тени проблесковых маячков. Главная дорога и прилегающая к ней развилка поворота оказались перекрыты десятком патрульных машин.

Всего на долю секунды у меня промелькнула мысль, что отец передумал и отправил за нами полицейских.

Шмелёв как-то через чур стремительно подался вперед. Я застыла от столь резкого выпада, отчего моё тело автоматически вжалось в спинку сидения. Илья тоже замер, выругался в своей привычной манере, сжал зубы и потянул руку к бардачку, намеренно опираясь ладонью другой руки на мое бедро. От эпицентра прикосновения по всему телу густыми волнами пошел жар. Липкий страх капканом сковал конечности так, что я не в силах была ими пошевелить. Никак ушлый Шмелёв освоил технику гипноза через прикосновение к человеку, потому меня и парализовало. Другого варианта нет.

Ритмичный стук по стеклу раздался внезапно. По крайней мере для меня, давно выпавшей из реальности и витавшей среди тяжелых мыслей. Со стороны водительского сидения блеснул свет карманного фонарика и настойчивый звук повторился вновь.

Илья взял из бардачка документы, хлопнул крышкой, бросив на меня предупреждающий взгляд, и нажал кнопку регулировки бокового стекла.

– Старший сержант Павленко, – представился мужчина в форме инспектора ДПС. – Предъявите ваши документы, пожалуйста.

Илья нацепил на себя маску холодного равнодушия, протягивая госслужащему водительское удостоверение.

– Так… Шмелёв Илья Борисович… – пробормотал старший сержант и, наклонив голову вбок, оценивающим взглядом прошёлся по салону автомобиля. – Вернулся, значит? – с едва заметной ухмылкой заключил мужчина.

– Как видишь, – без обиняков ответил Илья.

– И когда ждать следующую гонку?

Шмелёв стрельнул в меня ядовитой тьмой глаз.

– Я своё уже отгонял.

Инспектор понимающе кивнул.

– Невеста?

– Жена.

Охренели оба: я и инспектор. Как сильно резануло слух это его "жена". Бррр…

– Шустрый, – пробасил мужчина, извлекая из нагрудного кармана листок формата А4. – Видели этого персонажа?

Ответ Ильи последовал незамедлительно:

– Нет.

– Понял, – сказал инспектор, пряча ориентировку обратно в карман.

– Насколько всё плохо? – уточнил Шмелёв.

– Из центральной тюрьмы сбежал. Особо опасен.

Я, молчавшая всё это время, не удержалась от вопроса:

– А что он сделал?

Госслужащий почесал лоб, видно раздумывая, говорить мне или нет.

– Девушек похищал и… – мужчина скосил взгляд на Шмелёва – В общем, нехороший человек. Маньяк – потроши…

– Вижу у вас тут план перехват в самом разгаре, – перебил его Илья. – Мы поедем.

– Ага, – отозвался мужчина заторможено. – Тогда счастливого пути!

«Ну теперь путь точно будет счастливым», – подумала про себя, глядя на то, как резко Шмелев крутанул руль.

– От меня ни на шаг, – тут же предупредил, прибавив скорость. – Понятно, нет?

– Есть, босс! – угрюмо бросила, приложив ладонь к голове.

– Довыделываешься, Золотарева, – мрачно заключил парень, – и мне придется применить грубую мужскую силу. Исключительно в воспитательных целях.

Козёл! Силу он применит. Ещё поглядим как ты запоешь! Я намерена довести тебя до белого каления, чтобы даже имя моё без содрогания произнести не мог.

И кстати… Я «ляпнула слово», но Илья мне ничего не сделал. Гихихи. И больше никогда не сделает.

***

Спустя двадцать минут железный монстр Шмелёва остановился посреди леса, где в метре от нас стоял мрачный чёрный забор.

– Ты куда меня привёз?

– Колхоз «Светлый путь» – выдал Шмелёв, нажимая ключ кнопку от автоматических ворот.

– Ага. Светлый. Не видно ничего! – прикрикнула, саму уже порядком трясло от Ильюшкиных закидонов. Трусиха я. Как есть трусиха.

Улыбка Шмелёва в темноте салона показалась мне зловещим оскалом.

– Что дальше? – поинтересовалась озираясь.

– Брачная ночь, – издевательски заключил парень, потянувшись к моему ремню безопасности. – Хочешь, прям здесь начнём?

Стукнула по наглым ладоням, отталкивая от себя загребущие руки Ильи.

– Ты больной, Шмелёв!

– Всё равно ты теперь никуда не денешься, – с особым злорадством констатировал он, отстёгивая таки мой ремень, при этом, успевая впиться в бедро пятернёй.

Я устало прикрыла глаза, лишь на миг, чтобы собраться с силами для противостояния с ядовитым змеем, не знающим пощади и милосердия, с человеком, который всегда получает то, что хочет. Всегда и всё.

Не в этот раз, Шмелёв.

Гостеприимство Шмелёва – это особая категория пытки

Потянув за железное кольцо тяжелой деревянной двери, я переступаю порог внушительного дома из сруба, чтобы в следующий миг остолбенеть от вида окружающего меня пространства.

Квадратная комната с шестью окнами, облаченными в деревянные рамы, по краям которых плотным полотном свисает паутина, не кажется жилой. Из-за толстого слоя пыли на полу выглядывает светло-кремовый паркет. Слева от входных дверей имеется лестница, которая вроде как ведет на чердак, ибо снаружи эта постройка не подразумевает ещё один полноценный этаж. Пространство между деревянных ступенек также, как и всё вокруг, оплетено паутиной, словно сетью.

Этот дом не слышал о существовании влажной уборки? Так и до развития обсессивно-компульсивного расстройства не далеко.

Однако я рано обрадовалась, решив, что этим все сюрпризы заканчиваются.

Помимо перечисленных прелестей, в доме не видно дверей, которые бы вели на кухню, в ванную или другие комнаты. Тут вообще кроме узкой железной койки в правом углу и массивного стола из тёмного дерева, расположенного посреди комнаты, будто алтарь – нет ничего.

Ба! Так может это сюрприз? Наверное, под этим самым столом прячутся мои друзья. Сейчас вот Илья зайдет с криком: «Поздравляю с пенсией!». Его поддержит дружный гомон ребят и это положит конец дурацкому розыгрышу. Иначе… Даже думать не хочу, что там «иначе».

Подпрыгиваю на месте, когда за спиной хлопает дверь.

– Освоилась, жёнушка? – интересуется ненавистный мне голос.

Резко оборачиваюсь, чтобы оборвать поток грязных шуток, свойственных этому гадкому змею, но оказываюсь вдруг прижатой к стене, обитой бежевой вагонкой.

А… где все остальные: мои друзья; родители? Мы же не будем ночевать здесь вдвоем с Ильёй? Не будем ведь? Нет… Только не это…

Срабатывает триггер. Я зло сжимаю кулаки, готовясь сопротивляться очередным издевательствам соседского мальчишки. Только вот… мальчишка вырос. Это больше не тот вредина Шмелёв, с которым я могла огрызаться до потери пульса. И в отличие от школьных времен, в этой реальности, он не позволит себя ударить. Илья вырос. Этот неоспоримый факт обрушивается на моё сознание только сейчас, в моменте, когда я оказываюсь так близко к мощной груди мужчины. Вместо высокой долговязой фигуры четырнадцатилетнего парня передо мной стоит здоровенный киборг, весом не менее девяноста килограмм и с таким внушительным разворотом плеч, что меня за этими самыми плечами даже не видно.

Разжав кулачки, растопыриваю пальцы, желая обхватить плиты грудных мышц, убедиться, что эта версия Шмелёва настоящая.

Наощупь мышцы кажутся неестественно твердыми, будто Илья что-то туда подложил.

– О… – неразборчиво тяну, исследуя Шмелёва, – словно камень.

Илья глухо рычит. Горячая кожа под моими пальцами через ткань передаёт эту вибрацию.

– Ничего себе… – лопочу, не осознавая в какой опасности нахожусь. – Порычи ещё! – требую от Ильи выполнения команды, сосредоточив всё внимание на тактильных ощущениях и горячих волнах, передающихся мне от мужского тела.

Шмелёв опускает ладони на вагонку, тем самым беря меня в капкан и снова подаёт этот звериный звук.

– Ух! Какой злой! – тихонько хихикаю, мгновенно убирая руки с его груди. Поднимаю смеющийся взгляд на парня, и улыбка в миг спадает с моего лица. – Шмелёв… – встревоженно бормочу, – тебя знатно перекосило вообще-то… Знаешь, вот здесь залегла складочка, – поднимаю ладонь, чтобы прикоснуться к морщинке между хмурыми бровями.

– Ты сейчас в шаге от консумации брака, – низким тяжелым голосом говорит Илья, перехватывая мою кисть, но потом злорадно скалится. – И я тоже хочу потрогать твои складочки.

Глаза у него при этом такие… натуральные. Я даже поверила в его игру. Она как раз в традициях Ильи, то есть понятная лишь ему одному.

И да, у меня пока нет морщин. Дурак, дурацкий ляпнул, не подумав.

– А что такое "консумация"? – задаю тревожащий вопрос и невольно вжимаясь в стену, чтобы между нами появилось хотя бы немного свободного пространства.

– Зачем объяснять, если можно показать? – заговорщическим тоном произносит парень, после чего решительно склоняется надо мной.

– Эй! – вспыхиваю, молотя кулаком по бицепсу. – Пионер, держи дистанцию!

Тяжелые руки Ильи властно опускаются на мои плечи, тем самым пригвождая меня к полу.

– Я бесконечно долго ждал этого дня, – хриплым голосом изрекает Шмелёв. – Теперь ты моя, Варя. Со всеми потрохами моя.

– Совсем что-ли? – испуганно моргаю, теряя нить происходящего. – Шмелёв, отпусти!

– Напоминаю, если ты вдруг решила забыть один немало важный факт. Я твой муж.

– Илья, – набираю в грудь побольше воздуха, чтобы сказать всё, что задумала, – ты наверно пропустил приём лекарств. Прими пилюли. Включи, наконец, мозг, и давай уже сядем за стол переговоров. – Отталкиваю от себя наглые ручищи, которые так и норовят стиснуть, сжать, залезть под мой пиджак и обхватить полушария груди. – То, что ты сотворил с моим паспортом, просто за гранью понимания. И эту ошибку ты исправишь. Завтра утром в первом попавшемся отделении загса мы должны развестись.

После моих слов Илья вспыхивает, словно спичка.

– Я смотрю ты в конец обнаглела, Варенька, – притворно мягким голосом заключает зеленоглазый змей и, обхватив моё лицо пятернёй, больно впивается в нежную кожу пальцами. – Напомнить, как ты должна вести себя рядом со мной?

– Смотреть в рот и поддакивать? Называть "господином"? – яростно шиплю. – Ты издевался надо мной. Только что ноги лизать не заставлял.

Шевелить губами в такой позе неудобно, но, зная Шмелёва, с уверенностью могу сказать, что этот гад не отпустит пока не получит нужный ответ. Так было всегда. Сначала доведёт меня до состояния неконтролируемой агрессии, потом больно сожмёт и не отпустит пока я не усвою очередную «мораль».

– И лизать будешь. И сосать, – усмехнулся, насквозь прожигая тяжелым взглядом. – Никуда не денешься, Варя.

Игнорирую его слова. Этот злыдень вечно какую-то ерунду несёт.

– Отстань от меня! Достал уже!

Шмелёв всё же убирает ладонь. На короткий миг я чувствую облегчение, но буквально в следующую секунду парень остервенело нападает на мой рот.

Мужские губы оказываются обжигающе горячими, твердыми и ненасытными. Илья с силой прижимает моё тело к себе, усиливая напор. Я дёргалась в его руках словно птица, попавшая в силки. Сопротивляюсь с отчаянием утопающего. В общем делаю всё, что так бесит парня.

Шмелёв ожидаемо звереет. И когда я всё-таки дотягиваюсь до его головы, намертво впиваясь пальцами в короткие волосы, Илья начинает зверски грызть мои губы.

Вкус крови смешивается с мускусно – древесными нотками поцелуя, которым меня терзает Шмелёв. Не знаю как, но мне удаётся освободить рот от этого ненормального маньяка.

Неистово мотаю головой, словно заведённая, повторяя:

– Отпусти! Пожалуйста, отпусти, Илья. Пожалуйста! Приди уже в себя! Хватит!

Задыхаюсь от собственного крика, когда Шмелёв, кладёт ладони на мой зад и одним быстрым движением подбрасывает моё тело вверх.

Животом приземляюсь на твёрдое плечо.

Блин, как больно!

– Перестань! – барабаню в воздухе ногами, сопротивляясь натиску сумасшедшего. – Прекрати, кому говорю!

Шмелёв не обращает никакого внимания на потуги освободиться и молча несет куда-то моё брыкающееся тело. Прям как в детстве. Когда этот олух где-то раздобыл верёвку, стянул ею мои запястья, намертво обвязал вокруг двух стальных прутьев в пустующем вольере и ушёл. Это была новая современная конюшня, в которую на днях должны были доставить породистых лошадей, но перед этим Илья опробовал помещение на мне. Из-за придури соседского мальчишки я пропустила день рождения Феди Осипова. Он потом даже здороваться со мной перестал. Видимо, у Шмелёва такая привычка: портить все значимые для меня праздники.

Прохладный осенний воздух мгновенно наполнил легкие.

Илья нес меня спиной вперед, поэтому я могла видеть только то, что оставалось за его плечами.

Шмелёв оказался мастером маскировки, ибо благодаря распахнутой настежь двери, чьи внутренности были обиты бежевой вагонкой, я узнала, что в том доме был черный ход.

Минуя тонкие стволы слив и вишен, чьи ветки в процессе ходьбы стегали меня по спине и попе, Илья резко затормозил.

Когда парень оторвал от моей задницы свою руку, чтобы толкнуть железную решетку калитки, я, воспользовавшись возможностью, со всей дури лягнула его коленом в грудь. Илья в долгу не остался.

Хлесткий шлепок по бедру вырвал из моего горла крик ужаса:

– Охреневший придурок! Ты что творишь? Немедленно отпусти!

– Уже, – усмехнулся Илья, осторожно ставя меня на землю. Он не разжал рук, пока не убедился, что я твердо стою на ногах.

Как оказалось, мелкая тропка, петляющая между плодово-ягодных культур, привела нас к одноэтажному строению с широченными панорамными окнами. В первую секунду даже показалось, что весь дом состоял из стекла, но это впечатление было обманчивым.

Я вздрогнула, осознав, что снова останусь с этим ненормальным наедине. Лихая мысль "рвануть куда глаза глядят" – стала ещё заманчивей. И если у меня оставались сомнения по поводу планов Шмелёва (грешным делом я решила, что происходящее со мной, просто дурной розыгрыш), то после того сумасшедшего поцелуя и дальнейших поползновений Ильи, розовые очки разбились стеклами внутрь.

Парень немного повозился с замком, а когда дверь всё же поддалась, он галантным жестом пропустил меня вперед. Выглядел Илья при этом словно демон – искуситель, приглашающий юную нимфу отправиться с ним на прогулку в темный лес.

Внутри оказалось тепло, светло и чисто. В доме явно имелось отопление. Современная кухня в темных тонах, отделенная от уютной гостиной длинным обеденным столом на восемь персон как нельзя кстати подходила этому дому. Половину пространства гостиной занимали высоченные полки с книгами, широкий диван и камин перед ним. Также в доме был коридор с несколькими межкомнатными дверьми, по-видимому, ведущими в спальню и санузел.

– Вот мы и пришли, – с явным намеком произнёс Шмелёв, подтолкнув меня к дивану. – Располагайся.

– Как пришли, так и уйдём, – зло оборвала его. – Дай мне телефон. Я хочу позвонить родителям. Они наверняка волнуются.

– Не думаю.

Илья оборачивается, чтобы закрыть дверь.

Три замка? Серьезно?

Связку ключей Шмелёв кладет в карман брюк и с непроницаемым видом окидывает моё тело липким взглядом.

Не знаю как это передать словами, но мне в один момент становится жутко находиться с ним в одном помещении. Я сжимаюсь, не знаю куда деть глаза. Опускаю взор вниз и внезапно натыкаюсь на внушительный бугор.

Вот зачем такие штаны носить? Всё в обтяжку. Хотел похвастаться насколько у него там всё внушительно? Глупый Шмелёв! Кому интересны габариты твоего… этого самого? Дурак.

– На территории ещё имеется баня, – голос Ильи слышится будто в отдалении. – В нее мы с тобой сейчас и пойдем.

Что ещё за баня? Он совсем куку?

– Это не все твои приколы на сегодня? Хватит уже, Илья. Правда.

Шмелёв достаёт из холодильника контейнеры с едой и кладет на кухонную консоль.

– Ты не успела поесть в ресторане. Перекуси пока есть такая возможность. Все продукты свежие. Сегодня привез. Я пока растоплю баню.

– Нет, стой! – выставляю вперед раскрытые ладони, будто это может его хоть как-то остановить.

– Стою, – усмехается парень.

– Скажи, что всё это не взаправду происходит. Умоляю, Илья, положи уже конец этому бреду. Я больше не могу. Пошутили и хватит. Мои родители волнуются. Не надо ничего растапливать. Нам пора уже возвращаться.

– Нет у тебя больше родителей, Варь. Есть только один человек – твой муж и это я.

Считаю про себя до десяти, чтобы не сорваться. Ну как доказать олуху, что он ОЛУХ?!

– Илья, мы с тобой враги, – говорю спокойным тоном, будто веду диалог с душевно больным. – Забыл? С самого детства так было. Ничего не поменялось.

– Давно поменялось, Варя. Но ты упорно продолжаешь этого не замечать.

– Очередная твоя жестокая шутка?

Прогулка по ночному лесу

Дурацкий Шмелёв! Как же я тебя ненавижу… Ушёл гад такой топить свой адский котёл. Думает, что я добровольно отправлюсь с ним в баню. Ни за что! Скорее метеорит на Землю упадёт, чем мы окажемся с Ильёй в бане. Туда же голыми ходят! Бррр. Моя нервная система такого испытания точно не выдержит. Я должна что-то придумать, потому как спасение утопающий дел рук самих утопающих. Думай, Варя, думай.

Взволнованный взгляд скользит по периметру гостиной, то и дело цепляясь за окна. Они литые, то есть не открываются. Совсем. Даже ручек и тех нет.

Мерно гудящий кондиционер наводит на мысль, что из этого дома кроме двери, через которую только что вышел Илья, не выбраться.

Справа от камина есть коридор. Собственно, туда я сейчас и бегу. Нет. Лечу! Суматошно отворяя межкомнатные двери, задерживаюсь в незнакомом пространстве только для того, чтобы отыскать вожделенный выход.

Не представляю, что буду делать, когда окажусь на улице. Куда отправлюсь?

В данный момент мне жизненно важно выиграть немного времени. Дать Илье остыть и избавить его от мысли о русской баньке в моей компании. Обойдется, ирод проклятый! Вот освобожусь от дьявольских силков зеленоглазого змея и подумаю куда идти. Да куда угодно, лишь бы подальше от Шмелёва.

Третья по счету попытка оказывается удачной. В одной из спален я с удивлением натыкаюсь на заветную дверь. Вместо привычных панорамных окон с видом на бесконечный зеленый ковер я обвожу любовным взором террасу и по началу даже не верю в её реальность. Плетеная мебель с маленькими разноцветными подушками инородно смотрится в этом доме. Как и сама спальня, в которой я оказалась. В отличие от других комнат она выполнена в светлых тонах и больше похожа на женскую или даже детскую комнату. Люлька в углу как раз наводит на эту мысль.

Поворачиваю ручку, покидая, наконец, свою клетку. Звуки ночного леса вводят в легкий транс. Кто-то ухает, клокочет, щелкает. Я чувствую, как лес, словно живой, откликается на зов моего сердца. Бросаю взгляд на верхушки деревьев, моля о защите. Вековые ели выглядят сурово и неподвижно, но в следующую секунду будто кивают мне. Прохладный ветерок щекочет кожу и я делаю первый шаг, полной грудью вдыхая вольготный воздух свободы.

Осторожно ступая, начинаю осматриваться. С этой точки не видно бани, где в данный момент обитает Илья. Домика из сруба тоже не замечаю. Зато черный забор под два с половиной метра в высоту встречает меня всюду, куда бы не пошла. Надежда на легкий побег тает с каждой секундой. Наверняка еще и калитка окажется заперта… В общем, как бы там не было мне придется проверить весь периметр.

Спустя примерно десять минут я понимаю в какой заднице очутилась. Илья мог и не закрывать стеклянный дом на три замка, потому как даже с открытой дверью, сбежать с территории я бы не смогла.

Петляя между вишневыми деревьями, я оказываюсь около небольшого прямоугольного строения из светлого дерева. Вероятно, эта и есть та самая баня. Странно следующее: стеклянный дом и эта баня выглядят совсем новыми, а дом из сруба, казалось, стоит на этом месте минимум полвека. Три постройки между собой никак не сочетающиеся, плюс этот идиотский забор… Зачем такой высоченный? От кого можно прятаться в лесу? От филинов и леших?

Стоп. А ключи от машины? На них ведь был брелок от автоматических ворот. Точно. Илья нажимал.

Преодолев пару сотен метров я застываю рядом с железным монстром. В гляделки играем не долго. Без дальнейших прелюдий хватаюсь за ручку и дергаю ту на себя. Дверь открывается с щелчком.

Не может быть!

Где-то вдалеке, за домом, раздаётся противный лязг, будто стукнулись друг о дружку десятки железных ведер. Хоть бы Шмелёва тюкнули разок. Может мозги на место встанут.

Не теряя времени, протягиваю руку к панели, где в ячейке покоится брелок от автоматических ворот.

Вкус свободы оглушает меня мгновенно, стоит только оказаться за пределами владений Шмелёва.

Если бы умела водить, обязательно воспользовалась этим полезным навыком, но увы. Ах, как бы мне хотелось… водительское удостоверение получить и по ночному городу прокатиться. Да вообще… Пожить! Насладиться прелестями молодости. Учиться делать выбор. Последнего у меня и не было считай. Поступление в вуз мечты на заветный факультет – единственное принятое мной решение. В остальном… не позволяли.

Сзади раздаются грубые ругательства, а значит Шмелёв обнаружил мой побег.

Рванув с проезжей тропки в лес, я начинаю бег на грани жизни и смерти. Бегу куда глаза глядят, а глядят они в кромешную темноту и ничегошеньки они в той темноте не видят. Споткнувшись в очередной раз о какую-то корягу чуть было не растягиваюсь на влажной почве. Приходится перейти на быстрый шаг.

По внутренним ощущениям проходит не менее получаса, как я покидаю дом Ильи. Иногда я останавливаюсь, чтобы прислушаться к ночной жизни обитателей леса. Может это глупо и звучит, но диких зверей я боюсь меньше, чем ярости Ильи, когда тот меня найдет. А он найдёт. Это обязательно случится. Но только не сейчас. Не ночью. Пусть лучше он найдет меня утром. Уставший, вымотанный, Илья будет не способен на пакость. И надеюсь к тому времени забудет про свою идею фикс с русской баней. Из-за неё же всё. Нет. Из-за этого дурня! Вот зачем было так пугать? Ещё и поцелуи эти… Я думала, что Шмелёв сожрет меня, проглотит целиком своим жадным ртом. Может он впрямь из этих… людоедов? Бррр! Маньяк он и есть маньяк.

Сотый раз за час проклинаю Шмелёва. Завез ведь в глухомань. Что б ему двести лет по этому лесу шляться и покоя не знать!

Ноги гудят. Лицо саднит от царапин, которыми меня наградили колкие ветки. Я не помню дороги, не знаю где нахожусь и смогу ли добраться до главной трассы, ведущей в город.

Странное место. С Ильёй мы долго ехали сюда через сумеречный лес. Парень петлял и несколько раз сворачивал, но никаких ориентиров по пути не было. Беспроглядный зеленый лабиринт. Я и не пыталась что-либо запомнить. Дура! Как есть дура.

И вот, когда я уже нахожусь на грани отчаяния, пышная еловая ветка пружинисто качается, и в следующий миг мне на встречу выходит человек.

– Ой! – вскрикиваю, удивленно воззрившись на невысокого коренастого мужчину с топором наперевес. – Здрасте… – глухо бормочу.

Мужик воровато оглядывается и снова сосредотачивает на мне серьезный взгляд.

Эм… А это случайно не тот дядя, который из тюрьмы сбежал? Вроде похож, а вроде как нет. Ох…

– Илья! – тихонько зову, отступая назад. – Ильюша-а-а!

Мужик, отбросив в сторону топор, стремительно подается ко мне.

Вот и всё. Вот и погуляла по лесу до рассвета. Дала Шмелёву шанс остыть. А остыну сама, когда стану хладным трупиком.

Тихо, Варя. Не паникуй.

К моим ногам несется огромный серый ураган. Налетает в прыжке, буквально сшибая с ног. Оказавшись на земле в позе звезды фокусирую взор на вытянутой морде, нависающей сверху. С открытой пасти вываливается розовый язык и смачно облизывает мой нос. С ужасом шепчу:

– Волк… Волк!

А вот теперь, Варя, можешь паниковать.

Прошлое тянет жадные руки к настоящему

– Долго лежать то будешь? – спрашивает седовласый мужчина, склоняясь над моим дрожащим трупиком.

Хотя… если дрожащий, значит ещё не труп. Вот и чудище с невероятно умными глазами взирает на меня сверху. Если бы тяжелые лапы с груди убрал вообще замечательно бы было.

– Земля холодная. Вставай уже.

Поэтому меня так трясет? Из-за холода. Не из-за страха ведь перед серой мордой.

– Туман! – окликает зверя мужчина и тот, взвизгнув, мотает головой. – А ну-ка дай девочке подняться. Туман! Ишь какой наглец, – добро журит он пса. – Совсем я тебя разбаловал.

– Это вы еще настоящих наглецов не видели, – шутливо комментирую, поднимаясь на ноги.

Если бы этот человек знал о существовании Ильи, наверняка бы не называл этого симпотягу, чем-то похожего на волка, наглецом.

Отряхиваю некогда прекрасный брючный костюм, который из изумрудного превратился в грязно черный. И что мне теперь делать? Шмелёв увидит, точно в баню отправит.

– Ууу… – начинаю протяжно выть, в отчаянии запрокидывая голову.

– А-ууу! – вторит мне серый пёс по кличке Туман.

Сквозь пелену слёз, наконец, понимаю, что передо мной всё же пёс.

"Не волк и то замечательно" – подбадриваю себя.

– Хорошенький такой, – замечаю, глядя на блестящую шерсть. – Откормленный.

Высокие лапы начинают нетерпеливо топтать почву, а умные голубые глаза с черной радужкой взирают на меня игриво.

– Гав! – взвизгивает Туман, желая броситься на меня в прыжке.

Не иначе для того, чтобы вновь опрокинуть мою тушку на спину.

– Ау… – тяну вновь, поглядывая на него.

– Ау… – Отвечает пёс.

Что за чудо природы такое? Отвечает же! Какой умненький мальчик.

– Ну-ка прекратили концерт! – бурчит мужчина недовольно, но делает это как-то по-доброму, будто журит детей за мелкую шалость. – А ты, девонька, как здесь оказалась? Знаешь же что по этому лесу праздно шататься нельзя? Не для прогулок этот лес.

– Как нельзя? Вы же тут, – резонно замечаю, краем зрения отмечая, как мужчина подхватывает с земли топор.

– Лесничему можно, – смеется он, но потом с опаской озирается и добавляет: – Но только до границы с аномальной зоной.

– Ано-мальной? – с неким подобием ужаса уточняю.

Дура ты, Варя! Ну конечно аномальная! Где ещё живут такие психи как Шмелёв? В лесу полном леших, кикимор, болотных тварей и прочей нечисти. Он здесь среди своих. А вот этот милейший мужчина и его пёс Туман кажутся вполне себе безопасными.

– А позвонить от вас можно? – с надеждой спрашиваю.

– Можно, конечно. Отчего же нельзя то? – бубнит себе под нос мужчина, размеренной поступью шагая к деревянной постройке, в окнах которой горит тусклый свет.

О, как. Я её не сразу даже заметила.

– В строжке имеется спутниковый телефон.

– Спутниковый? – почему-то цепляюсь за этот факт.

– Ну да. Другие в этих краях не ловят.

– Ладно, – беспечно киваю, – пойдемте.

Смахиваю с волос еловые иголки и шмыгая носом плетусь за незнакомцем.

Туман виляя хвостом, похожим за бублик, решает составить нам компанию.

И как я могла перепутать его с диким зверем? Разве у волков бывают такие милые плюшевые хвостики?

***

Мёртвой хваткой сжимаю ручку алюминиевой посудины, до краёв наполненной травяным чаем, и медленно делаю первый глоток. Вкуснотища! Только вот ручка, как и сама кружка обжигающе горячими оказываются. Держаться неудобно, но безумно вкусно из неё пить травяной настой.

«Да, Варя, это тебе не костяной фарфор в обеденной зале ресторации», – весело отмечаю про себя, продолжая наслаждаться по истине атмосферным домом. Эта покосившаяся от старости лачуга кажется мне сейчас самой уютной во всём белом свете. И безопасной, так как здесь нет Шмелёва.

– Вы упомянули аномальную зону, – торопливо отхлебываю настойку из луговых трав, наблюдая как мужчина в потёртой фуфайке оливкового цвета копается в спутниковом телефоне, что-то настраивая. – Здесь правда такая есть? Расскажите.

– Что тут рассказывать? Ходу туда всё одно нет, – ворчливо роняет мой не шибко говорливый собеседник, чья седая голова намекает на довольно продолжительную жизнь этого человека.

Странно это. Лицо вроде бы моложавое, а серебристые вьющиеся локоны как у древнего старика.

– А сами вы здешний?

– Да, из этих мест буду. Десятый год почитай как жена моя померла, я тут – в сторожке – егерем служу. – Оборачивается, глядя в окно, кивает в неизвестном направлении. – Да здесь недалеко. Если с главной дороги налево свернуть, так через два километра ещё один поворот будет – как раз в мою деревню. Пара домов осталась всего-то. Эх, какая деревня была… – задумчиво протянул он.

Туман улегся на мягкий подстил около растопленной печи и, вытянув лапы вперед, положил на них морду. Я же превратилась в одно сплошное ухо.

– В шестьдесят восьмом году сто с лишним домов стояло и все жилые. Рядом озеро да лес. Так что грибами, ягодами деревенские были обеспечены. Кто на озеро через лес рыбачить ходил, а у кого хозяйство имелось. В общем жили хорошо. Не на что жаловаться. А уж после восьмидесятых начали за этим лесом дачи строить для академиков, профессоров, директоров предприятий и партийных деятелей. Так и начался передел леса и местного озера. Для них то был отдых, а для деревенских – необходимость. И не знаю чем бы тот конфликт кончился, да только много странностей стало происходить в том лесу. Девчонки молодые пропадать начали, да парней деревенских в беспамятстве находили. До того дошло, что местные перестали в тот лес ходить. Только самые рисковые за грибами и ягодами отправлялись. – Рассказчик, увлеченный починкой какой-то детали в спутниковом телефоне, ненадолго смолк, но когда экран аппарата связи начал мигать, мужчина вернулся к повествованию: – Я ту местность хорошо знаю. Сам ещё ребенком был, бегал в тот злосчастный лес. Помню, нашли мы с ребятами люк железный, да только открыть не сумели. Где один, там другой отыскался. Ни у кого из наших не получилось вскрыть мудреную систему. Я подумал, может после войны остались ещё люки эти. Да черт разберет что за ними хранится. После того как истерзанные тела людей находить стали, из управления выслали спецов, да только и они ничего в том лесу не нашли. Табличку поставили мол «зона радиации» и местных всех разогнали. Так деревня моя потихоньку погибала.

– Ничего себе история! – заключила я, во все глаза уставившись на мужчину.

– На-ка, держи! Мало-мальски работает, – кривовато улыбнулся он, протягивая мне спутниковый телефон.

Набираю номер мамы и жму на силиконовую кнопку аппарата связи. Если меня ночью разбудить, я наизусть произнесу все телефонные номера матери, которые когда-либо у неё были.

В трубке тотчас раздается встревоженный голос:

– Да?

– Мама! Мама, это я!

– Варя?! Варя! Девочка моя.

– Мама, только не отключайся! – скороговоркой лопочу, боясь сбиться и забыть что-то. – Шмелёв привёз меня на дачу. Мы не были там раньше. Это на 40-м километре, первый поворот после развилки. Там еще деревня…

– Варя! Стоп, – резко обрывает мою сбивчивую речь мама. – Нам нельзя. Девочка моя… Да как же мне всё тебе объяснить? Варя, произошедшее в ресторане…

– Не надо объяснять, мама! Просто забери меня отсюда! – кричу в трубку, но в конце предложения роняю обессиленно: Пожалуйста.

– Я не могу. Варюша, я правда не могу.

В динамике что-то шумит, затем я слышу голос отца:

– Кто звонит?

Тишина. И полное изумления:

– Варя? Дай мне телефон, – обращается отец к маме, но, по-видимому, та не позволяет ему забрать у нее средство связи.

– Мама, что происходит? – роняю, до крови прикусывая внутреннюю сторону щеки.

– Ничего страшного, если вы задержите доставку, – ровным тоном сообщает мама. – Завтра после обеда я сама планировала посетить ваш магазин. Филиал на Кутузовском проспекте меня вполне устроит. До свидания.

– Связь оборвалась, – подытоживаю, глядя на погасший экран телефона.

– Видать – всё, – делает вывод мужчина. – А ты, значит, Варя?

– Верно, – немного подавленно улыбаюсь ему.

Всё-таки разговор с матерью выбил меня из колеи. Яснее тоже не стало. Не понимаю к чему столько тумана? Почему бы не сказать прямо? Мол, так и так, мы решили от тебя избавиться, доченька. Ну, нет. Я скорее поверю в говорящих акул, нежели в тот факт, что моя семья меня предала. Завтра после обеда мне кровь из носу надо попасть на Кутузовский проспект. Уверена, встреча с мамой на многое раскроет глаза.

– Меня дядей Митей зови, – сказал мужчина, ставя перед мордой пса миску с мясным бульоном, рядом же кладет плоское блюдо с большой косточкой.

Заторможено наблюдаю с каким наслаждением Туман вгрызается белыми клыками в кость.

– Принято, дядь Мить, – перевожу взор на мужчину и тут же подвергаюсь придирчивому, но доброму, теплому взгляду усталых глаз. – Хороший у вас друг.

– Не то слово! – Мужчина наклоняется, чтобы оттянутым рукавом бушлата снять с петли ручку железной дверцы и добавить в печку дров. – Была у нас в деревне рыжая девчушка, – задумчиво отмечает он, борясь с мелкими искрами в печи. – Варварой звали. Да только беда с ней страшная приключилась. Аккурат на Купалу нашли её в лесу. Поговаривали, что с девкой такое только дикий зверь сотворить мог. А я думаю, что не зверь то был, а человек. Кто-то из городской элиты, думаю, напакостил. Из деревенских на такое преступление никто пойти не мог. Да и вообще… Знаешь, Варя, что я тебе скажу… – дядя Митя закрыл печную дверцу и тяжело поднялся. – Многие из человеческих существ вовсе не люди.

– Мне не по себе от таких слов, – зябко уронила.

«Только вымолвить успела, дверь тихонько заскрипела, и в светлицу входит царь, стороны той государь…» – так кажется в сказке о царе Салтане было. Однако в жизни всё выглядит совсем по-другому.

Дверь молниеносно распахнулась, болезненно скрипнув, и ударилась о стену, чуть было не слетев с петель. На пороге злой как чёрт возник Шмелёв.

А… Ой. То есть вот в таком он сейчас состоянии?

– Илья? – с легким удивлением произнёс дядя Митя. – Неожиданно. Ну заходи, коль пришёл.

Ого. Они знакомы выходит.

Жесткий взгляд Шмелева прилип к моему лицу.

– А мы тут чайком балуемся, – невинно захлопала ресницами, но в алюминиевую кружку вцепилась изо всех сил. Если что … как заряжу ей в лоб Шмелеву… Больше не будет так страшно на меня смотреть.

Грудь зеленоглазого… А нет. Уже черноглазого змея тяжело вздымалась, как после сорокакилометрового марафона и выглядел парень так, будто готовился совершить кровавое убийство.

– Дядь Мить, – осторожно произнесла я, – ему бы тоже чего-нибудь выпить. На взводе весь.

– Ага, – замогильным голосом ответил Илья, – твоей крови, к примеру.

Кто парится, тот не старится

Пытаюсь шустро передвигать ногами, пока Шмелёв тащит меня за собой в сторону… Да, леший знает, куда этот ненормальный так торопится! Мне кажется, что даже ветки и те стараются не касаться плеч Ильюшки. Я бы тоже не хотела с ним контактировать, особенно в таком бешеном состоянии.

– Давай-ка помедленней, – хватаюсь за горячую ладонь парня и скребу ногтями, чтобы этот прилипчивый гад хоть немного ослабил хватку. – Илья! Я кому говорю?

Шмелёв лишь бросает на меня один мимолетный взгляд, а потом, словно назло увеличивает темп.

– Вот же… Ты можешь идти немного спокойнее?

– Я предлагал тебе нормальный вариант, – обиженно сопит в ответ Шмелёв. – Теперь не ной.

Возмущенно охаю. Во все глаза таращусь на мужскую спину. Хороший вариант предлагал? Ага. Отнести меня домой на руках. Ничего себе помощничек!

– Обойдусь, – хмуро бормочу, стараясь теперь больше внимания уделять сухим веткам, то и дело попадающимся мне под ноги.

– Зато я не обойдусь, – тихо отвечает Илья.

– Чего? Я не расслышала, Ильюшенька, – издевательски усмехаюсь в широкую спину, облачённую в белоснежную рубашку.

На дворе сентябрь месяц, а Шмелёв в одной рубашке. Но я одета не лучше.

– Ничего, жёнушка. Я тебе всё подробно растолкую.

Угу. Больно надо мне его больные фантазии выслушивать. Я вообще-то замерзла и перемазалась вся в земле. Какая-то пара часов в компании Шмелёва и я превратилась в маленького поросёнка. А этот… принц недоделанный. Чистенький. Беленький. Только коня не хватает. А нет. Хватает. Вон, собственно, сам конь наблюдает за нашим приближением, сверкая из распахнутых настежь ворот желтыми фарами.

За многолетней ёлкой – одной из многих тут – показался знакомый забор, а вместе с ним – Шмелёвский пикап. Это значит, что мы за считанные минуты дошли до места моей казни.

– Колись, как ты меня нашёл? Тем более в таком громадном лесу, – полюбопытствовала я, дёрнув парня за манжету. – И лучше не зли меня, Илья. Говори правду и ничего кроме правды. Усёк?