Юлка и Дикая охота

1

Раненый

Юлка Майрен стиснула кулаки, подстёгивая своё тело бежать быстрее, цепляя камешки на тропинке и вздыбленные корни деревьев. Она продиралась сквозь папоротники и сплетения древогубца, мчась к путевому камню на границе их семейного имения – последнему месту, где она видела своего брата Чапура.

Тающий иней блестел на траве и успел намочить носки её кожаных сапог, тяжёлое дыхание превращалось в облачка тумана в промозглом утреннем воздухе, и всё же боль в лёгких и ногах была сущей ерундой по сравнению с болью в сердце. Он будет там. Он должен быть там.

Вдалеке перекликались голоса, стук копыт барабанной дробью отдавался в земле. Поисковые отряды следовали за ней широкой дугой, ведь Юлка единственная видела, как Дикая охота проскакала вдоль этого участка границы. Они надеялись найти какую-нибудь подсказку, разгадку, объяснение тому, почему Чапур не вернулся с другими Охотниками на рассвете.

Может, тенеродая лошадь сбросила его? Может, он лежит где-то раненый?

Когда Юлка добралась до гранита с лунным камнем, отмечавшего границу царства фейри, родители уже ехали навстречу.

– Есть известия? – окликнула она, но па покачал головой.

Задыхаясь от разочарования и изнеможения, она сложилась пополам, уперев руки в колени, чтобы отдышаться. Вчера вечером ветер пах дымом и яблоками, корицей и солёной карамелью, а ещё густым зелёным мускусом магии фейри. Сегодня утром он принёс кислый запах тревоги и солёную горечь печали.

Пока она переводила дух, её родители вполголоса спорили о том, что делать дальше, а их лошади беспокойно перебирали ногами, чуя близость границы.

– Юлка, расскажи нам ещё раз, что именно ты видела, – сказала ма. Ма – Ривица Майрен, коневолхв Граничных земель и пятикратная Охотница – послала Преемницу, свою холёную чёрную тенеродую кобылу, вперёд, пока па неуклюже горбился в седле гнедой ломовой лошади их соседа. Юлка знала, что па выезжал с Дикой охотой однажды в юности, но теперь он был закройщиком и портным. Волшебные тенеродые лошади – наполовину смертные, наполовину фейри, – которых разводили и тренировали многие поколения жениной семьи, внушали ему трепет.

Юлка тоже их побаивалась и поэтому предпочла бежать к камню на своих двоих. Пусть это и значило, что теперь ей не хватало воздуха, чтобы говорить.

– Юлка? – окликнул её па.

Она надеялась – и почти позволила себе поверить, – что в какую бы переделку ни попал Чапур, он невесть как вернётся к этому камню и дождётся её.

Но если бы он мог добраться сюда, разве бы он не вернулся домой?

– Где же ты, Чапур? Что случилось? – прошептала Юлка.

– Юлка, нам нужно услышать всё, что ты помнишь, всё до последней мелочи, – поторопила её ма. – Возможно, мы что-то упускаем.

Накануне вечером Юлка тайком сбежала из дома, чтобы посмотреть на выезд людских и эльфийских Охотников, но никак не ожидала, что он станет последним выездом брата. Вина и сожаление царапали её горло, как вчерашняя каша из овсяных отрубей.

– Сначала налетел порыв ветра, – сказала Юлка, хмуро буравя взглядом одинокий красный мухомор у основания путевого камня. – Потом был бледный всполох Белого оленя, который летел скачками вдоль границы и направлял Охотников, а следом рокот копыт. – Эта сцена отпечаталась в памяти Юлки: полная луна, бросающая серебристые тени, поток чёрных тенеродых лошадей, выдыхающих искрящийся туман из раздутых ноздрей, летящие вперёд гончие, заливающиеся протяжным воем, заполонившие ночное небо птицы, эльфийские Охотники в плащах, сотканных из паутины и звёздного света…

А во главе всего – всадник в ярком малиновом плаще и золотом жилете, с обручем из пылающих осенних листьев на голове. Король Урожая во всей своей славе, глядящий прямо на неё.

Юлка вспомнила, как попятилась, боясь угодить в неприятности. Ей полагалось лежать в постели под лоскутным одеялом, расшитым защитными сигилами и символами удачи, – ночи Дикой охоты полны магии и хаоса даже для тех, кто не был Охотником, – но любопытство выгнало её из дома.

Её сестра Сальвия в ту ночь выезжала на Охоту вместе с Чапуром, и Юлка хотела поглядеть на них обоих. Поэтому она выскользнула из дома и пробежала по тропинке мимо конюшни, в обход фруктового сада, через лес, сюда, к ближайшему путевому камню.

Юлка никак не ожидала, что её заметит сам Король Урожая. От страха у неё похолодели пальцы, но тот только ласково улыбнулся и поднял руку в приветствии.

И в этот миг, когда он отвлёкся, из-под земли под ним взметнулся клубок стеблей ежевики и терновника. Юлка рассказала родителям, как плети толщиной с её руку змеились, изгибаясь и обвиваясь вокруг ног великолепного тенеродого коня короля. Шипы длиной в палец рвали гладкую чёрную шкуру лошади, оставляя полосы ало-серебряной крови. Тенеродая лошадь закричала и превратилась в дым, сбросив Короля Урожая со спины.

– Я завопила, – призналась Юлка. – А потом вдруг появился Чапур верхом на Причуде. Он нагнулся и схватил Короля Урожая за руку, поднял себе за спину, и они проскакали мимо зарослей ежевики.

– Кого ещё ты видела? Как вели себя другие фейри? – спросил па, лоб его прорезали тревожные морщины.

– С Чапуром бок о бок ехала прекрасная фейри с сияющими солнечно-золотыми волосами. Улыбнулась ему, когда он спас короля, но я потеряла их из виду, когда они скрылись за изгибом холма. Сальвия проехала мимо через пару минут; я помахала ей рукой и побежала обратно к дому. Вот и всё, что я знаю. Вы думаете, Чапур до сих пор с королём? Может, ему воздадут хвалу как герою и с почестями проводят обратно? Нам стоит пойти…

Но выражение на лицах её родителей ясно говорило, что те не разделяют её восторгов.

– Остальные Охотники вернулись как положено, – раздумчиво проговорил па. – Никаких серьёзных травм… Я не могу понять, почему с ними не было Чапура.

– Он всегда был обходительным мальчиком. Может, задержался немного, чтобы посочувствовать королю по поводу утраты тенеродого, вот только сейчас я не вижу ни ежевики, ни терновника, – сказала ма, обводя взглядом землю.

Юлка вздохнула.

Да… и это самое странное. Как только Чапур и король скрылись из виду, плети засохли и разлетелись в прах.

– Ох! – Она вдруг вспомнила. – Я видела, как у короля, когда он упал, что-то выпало из кармана жилета. Я не знаю, что это было… что-то круглое и серебристое. Оно разлетелось россыпью крохотных кусочков, пока чертополох прорывался сквозь траву и павшие листья и тянулся к королю.

Юлка обошла путевой камень кругом. Может, остались осколки?

– Скорее всего, зеркало. Фейри тщеславны, – мимоходом заметила ма, возвращая внимание Юлки к более насущному вопросу.

– Могу поспорить, ты права, – пробормотал па. – Наверное, он просто не успел вернуться на конюшню с остальными Охотниками до начала Дарения фейворов[1]. Возможно, он сейчас на площади и мы здесь попусту паникуем. – Он вымученно хохотнул и подобрал поводья.

Ма кивнула, но не стала отзывать поиски.

– Сальвия и остальные Охотники должны были уже собраться на Дарение фейворов. Съезди посмотри, нет ли с ними Чапура. – Она помедлила, но прибавила: – А мы с Преемницей на всякий случай проедем вдоль границы. Там есть непростой участок между путевыми камнями в Буркут-горе и Окресте, и если вдруг он попытался проскакать с королём в такую даль… В общем, я просто хочу убедиться, что он не вылетел из седла и не пострадал. Если случилась беда, нельзя терять светлые часы.

Юлка невольно взглянула на небо, хотя и знала, что ещё рано. У них оставался ещё почти весь день на поиски Чапура, если тот не явится на Дарение фейворов.

Но если его не найдут до восхода луны, граница закроется и Чапур не сможет попасть назад к людям.

– Но ведь Чапур сможет вернуться весной, когда граница откроется для Майской охоты? Если он вдруг застрял в царстве фейри, Майская Королева наверняка дозволит ему вернуться весной? – спросила Юлка, тревожась вслух.

Па нагнулся в седле, чтобы положить тёплую ладонь ей на макушку:

– Надежда есть всегда, и я надеюсь, что сейчас он ждёт свой фейворы вместе с твоей сестрой и другими Охотниками.

Но его губы сжались в линию в мрачной гримасе, и настроение Юлки ухнуло вниз, как камень в колодец. Чапур просто должен быть там, на площади, ведь она знала, что иначе шансы на возвращение брата станут призрачны. А если он не вернётся до восхода луны, то останется в царстве фейри до весны. Шесть лун ему придётся есть пищу фейри, пить воду фейри и дышать магией фейри.

За это время он может измениться навсегда. И Юлка никогда не слышала, чтобы кто-то вернулся, застряв по ту сторону границы.

И тут её ожгла ещё более неприятная мысль, резкая и колючая, как прикосновение крапивы. Плети ежевики появились не случайно. Что, если на короля фейри напали нарочно? Может статься, при Сумеречном дворе сейчас было опаснее обычного. Смертному там не место.

И всё же если у кого и был шанс вернуться, так это у её брата. Он был достаточно храбр и силён, чтобы спасти Короля Урожая, а значит, ему хватит храбрости и сил, чтобы вернуться.

Должно хватить.

– Если найдёшь Чапура или услышишь о нём, передай весточку со следопытами. Я подъеду, как только смогу. – Ма вздохнула и тронула поводья. – А пока, Юлка, поспеши прямиком домой. Позаботься о вернувшихся с Охоты тенеродых и дождись нас дома.

Юлка кивнула, закусив губу.

– И следи за дорогой, слышишь меня? – напутствовал па.

– Разумеется, – пообещала Юлка. «Следи за дорогой» означало «остерегайся фейри». – И ты тоже.

– Наворожи тебе ветер! – бросила ма, а затем повернула Преемницу к югу и пустила её лёгким галопом.

– Я отправлюсь на площадь. На случай, если тебе что-нибудь понадобится, к нам заглянет Шорея, – сказал па. – Я вернусь, как только смогу. – И он тоже уехал.

Проводив его взглядом, Юлка прижала руку к ноющему от волнения животу и повернула было к дому, когда вдруг уловила кряхтение, доносившееся из пожухлой травы.

Нет, это навряд ли был дикин – только не утром после Дикой охоты.

Все знали, что фейри доверять нельзя, однако были правила. Договоры. Традиции…

И самой важной традицией было проведение дважды в год ритуала Дикой охоты, призванного сохранять равновесие сил и защищать Граничные земли от магии проказливых дикинов.

Самым безопасным временем в Граничных землях было утро после Охоты, когда всех бродячих дикинов загоняли обратно в царство фейри, где им и надлежало оставаться, и клокочущий хаос магии фейри на время стихал.

Вот только… эта Охота не заладилась, и Чапур не вернулся. Он был первым пропавшим Охотником с тех пор, как были подписаны Уговоры много поколений тому назад, с тех пор, как Майрены-коневолхвы начали разводить тенеродых коней и обучать наездников.

Юлка не могла решить, успокаивало это – с Чапуром наверняка всё обойдётся – или пугало, ведь если его не окажется на площади, как они надеялись, что это означало? И что ещё могло пойти не так?

Звук повторился: отчаянный клёкот и копошение.

Страх змеёй скользнул по позвоночнику, и Юлка стиснула зубы, напрягшись и приготовившись бежать. Если там, в траве, прятался фейри, она не желала иметь с ним дело. Но тут Юлка увидела неуверенный взмах чёрного крыла и мигом поняла, что слышала.

Осторожно раздвинув длинные стебли, она обнаружила ворона, явно раненого. Тот немигающе уставился на неё.

– О-хо-хо, – вздохнула Юлка, опускаясь на колени рядом с раненой птицей. – Бедняжка.

Несколько блестящих чернильно-гладких перьев торчали дыбом, а на груди выписывала ломаную линию струйка алой крови. Казалось, ворон задыхался, хватая воздух раззявленным клювом.

– Тебя ранили на Дикой охоте? – пробормотала Юлка.

Вороны редко летали в темноте, предпочитая отсиживаться где-нибудь до утра. Но прошлой ночью она видела настоящий вихрь ворон – а также ястребов, сов, летучих мышей, грифов, сорок, соек и чаек, – проносившийся над скачущими тенеродыми лошадьми и их наездниками. Возможно, птица пострадала в этом столпотворении.

Ворон моргнул блескучим глазом и щёлкнул клювом. Юлка опасливо провела пальцем по его крыльям. Одно определённо было сломано.

Девочка помедлила, косясь на сосны и дубы, которые бросали тени на путевой камень. Хотя она не ощутила ни малейшей капли магии возле этого ворона, он явно был как-то связан с фейри, иначе не стал бы летать в ночь Дикой охоты. А значит, он мог быть опасен.

Ворон издал хриплое карканье, пугающе похожее на: «Помоги!»

Юлка не могла оставить его на земле. В этих лесах водились рыжие лисы, вкрадчивые рыси, бурые медведи и изредка охотилась стая волков. Беспомощного ворона могли съесть прежде, чем девочка успеет добраться домой.

Стоило сказать, у неё ловко получалось чинить сломанные вещи, так что можно хотя бы попытаться помочь.

– Боюсь, мне придётся тебя чуток растрясти, – сказала ворону Юлка, – зато я перенесу тебя в безопасное место и помогу исцелиться.

Пускай она не слишком много знала о том, как чинить крылья, зато могла обратиться за советом к Рами Зеленотал, деревенской целительнице. И уж точно могла обеспечить птицу едой, водой и убежищем от хищников.

Придвинувшись ближе, Юлка подсунула ладони под тельце ворона и опустила его в колыбель из поднятого подола её синей туники. Тут что-то кольнуло ей палец, и Юлка ойкнула от неожиданности.

Всполошённый ворон забил здоровым крылом и засучил лапами. Беспокоясь, как бы он себе не навредил, девочка завернула его в подол туники. Не успев выпрямиться, Юлка заметила острый краешек тонкого круга в примятой птицей траве. Бусинка крови блестела на матовой поверхности, прямо на глазах медленно растекаясь по серебру.

Что это такое? Для монеты кругляш был слишком большим…

Так вот что выпало из кармана короля. Ма не угадала: на зеркало не похоже, хотя в этой грязи толком не разобрать.

Ворон заворочался и щёлкнул клювом. Юлка недолго думая подцепила металлический диск – осторожно, чтобы снова не порезать пальцы о тонкий серебряный край, – и сунула в карман, а затем подхватила птицу на руки и поднялась на ноги.

Девочка заторопилась домой, и всю дорогу у неё свербел затылок, будто под чужим взглядом.

Юлка пыталась отвлечься от тревоги, воображая, какие волшебные фейворы могли получить её брат с сестрой за завершение Охоты. Чапур уж непременно получит нечто особенное, он ведь помог Королю Урожая? Когда брат вернётся домой, она поможет папе приготовить особенный праздничный обед.

Ворон каркнул, и Юлка сказала ему:

– Всё образуется. Вот увидишь. – Но на самом деле она пыталась убедить себя.

2

Пружины и винтики

Вернувшись домой, Юлка положила раненого ворона в корзинку, которую устлала мягким мхом, собранным у задней двери. Затем предложила ему горсть сушёных вишен и семян и чёрствую корку хлеба из кухонных шкафов. Пока ворон клевал еду, Юлка присматривалась к тому, как он держит раненое крыло. Пожалуй, у неё была одна задумка…

Но сначала нужно было проверить тенеродых лошадей. Всю ночь они бежали наперегонки с ветром, следуя за Белым оленем, и, хотя в силе и выносливости равнять их с обычными лошадями было нельзя, Дикая охота была для них суровым испытанием.

– Я скоро вернусь, – сказала Юлка птице. – Не безобразничай, или я выставлю тебя на улицу.

Ворон устроился в корзинке и моргнул ей, будто обещая вести себя хорошо. Девочка выскочила из комнаты, закрыв дверь с резким щелчком.

Когда она проходила мимо спальни Чапура, в горле встал комок слёз и тревоги. Вот если бы ворон умел говорить, наверное, он мог бы рассказать, что приключилось с её братом.

«Нет. Чапур сам нам всё расскажет. Наверняка он уже едет домой вместе с па и Сальвией, точно припася чудесный фейвор и лихую историю».

Свежий прилив надежды окрылил её. Юлка слетела вниз по лестнице наружу, на конюшенный двор. Стоило распахнуть двери конюшни и шагнуть внутрь, как её окутали тёплые запахи сена, конского волоса, овса, яблок, кожи – и тёмного, дикого, отдающего розами мускуса, присущего лишь редким тенеродым лошадям, которых разводила её мать.

Привычные запахи, глядишь, и успокоили бы её, но, обведя взглядом двенадцать стойл, в которых содержались драгоценные кобылы из табуна Майрен, Юлка не смогла не заметить три пустующих стойла. Ма, разумеется, ускакала на Преемнице, а Сальвия взяла Летягу – слишком молодую для Охоты, – отправившись искать Чапура перед Дарением фейворов, чтобы дать отдых своей кобыле Дрёме.

Но Причуды, кобылы Чапура, не было тут до сих пор.

Остальные тенеродые встретили Юлку шумно: они ржали, били копытами и громыхали кормушками, отвлекая её от дурных мыслей.

– Я слышу вас, слышу, – засмеялась девочка, направляясь в фуражную. Судя по поднятому лошадьми шуму, они ничуть не устали.

Однако помня об их утомительной скачке этой ночью, Юлка смешала для каждой лошади увеличенные порции. Инке – полкружки овса, горсть ячменя; Индиго – полная кружка овса; Шепотку – полкружки овса, горсть ячменя; Молве – кружка овса и кружка ячменя и так далее; и лепестки роз для всех. Пока Юлка разносила вёдра с кормом по стойлам, в проходе появилась Шорея Ванбек – их соседка и лучшая подруга ма, её длинные седые косы были скручены узлом на темени.

– Ах, Юлка, милая моя птичка. Я обещала твоим родителям, что зайду тебе помочь. Я закинула снеди в вашу кладовую – если тебе не нравятся салаты с уксусной заправкой, которые делает Ирма Луговина, просто не бери миску под белой льняной салфеткой. И я сама почищу стойла, чтобы ты могла отдохнуть. Что скажешь?

От ласковой деловитости и добрых объятий Шореи у Юлки на глаза навернулись слёзы, и она не нашлась что ответить. Шорея погладила её по спине и подтолкнула к дверям конюшни.

– Ступай. Я всю жизнь ухаживаю за лошадьми, и, хотя у меня нет чутья твоей ма на этих волшебных, я вполне могу за ними немного приглядеть.

Юлка поблагодарила её, но замешкалась в конце прохода, не желая покидать уют конюшни. Она сомневалась, что готова вернуться в дом, зияющий отсутствием Чапура.

Медные амулеты в гривах тенеродых лошадей тихо позвякивали, пока кобылы ели, и разнобойный перезвон напоминал Юлке дребезжащую мелодию музыкальной шкатулки. Амулеты не давали магии фейри в жилах лошадей пересилить их смертную кровь и превратить их в создания из дыма, тени и звёздного света.

Вдруг со стоявшей неподалёку бочки спрыгнула белая кошка в чёрных пятнах с рыжими подпалинами. Она поприветствовала Юлку раскатистым мурлыканьем, потёршись о её лодыжки. Девочка наклонилась, чтобы почесать кошку за ушами.

– Доброе утро, Недоля.

Недоля мяукнула и отправилась по своим делам, а Юлка наконец занялась своей задумкой для раненого ворона. Она сняла с крючка на стене моток бечёвки, а затем сходила за двумя упавшими веточками к тополю, который рос возле родника на главном пастбище. Заняв мысли делом, девочка поспешила в дом, намереваясь проверить свою придумку.

Ворон вместо того, чтобы оставаться в выстланной мхом корзинке, как надеялась Юлка, уселся на край стола и горестно долбил клювом в оконное стекло.

– Да, жалко, что ты тут застрял, – сказала ему девочка, – но ты не выздоровеешь, если не дашь крылу отдых! Вот, смотри, я кое-что придумала. Но мне нужно, чтобы ты не шевелился, ясно?

Ворон кивнул и позволил Юлке подойти с её веточками и бечёвкой. Когда девочка потянулась к сломанному крылу, он разозлился и предупреждающе щёлкнул клювом.

– Я не собираюсь тебе вредить! Но если ты и дальше будешь ёрзать, кости не срастутся как следует. Это удержит их на месте, пока всё не заживёт. Ничего страшного тут нет. Видишь? – Юлка протянула веточки ворону, чтобы тот мог их рассмотреть, но он попытался переломить одну клювом, и девочке пришлось отдёрнуть палочку. – Перестань! Тебе нужна моя помощь или нет? У меня и без того забот хватает, знаешь ли!

Ворон повесил голову и покорно протянул повреждённое крыло, позволив зажать его между тополиными ветками и обвязать бечёвкой.

– Вот! Не так всё страшно, правда? Посмотрим, может, получится найти госпожу Зеленотал – она наша целительница. Спрошу у неё, чем можно тебя подлечить. Её снадобья на вкус всегда ужас что такое, зато помогают.

Ворон каркнул, яростно хлопая здоровым крылом.

– Да что с тобой такое? – спросила Юлка.

Ворон уставился на неё, а затем, не отрывая взгляда, прикрыл голову целым крылом.

– Ты устал? – догадалась девочка. – Можешь поспать там, в гнезде. Я задёрну занавески, если тебе нужна темнота…

Он раздражённо щёлкнул клювом и зашаркал лапами.

Не угадала.

– У тебя болит голова?

На этот раз ворон закатил глаза и нетерпеливо клюнул столешницу, после чего повторил жест.

– Извини. Не понимаю, что ты хочешь мне сказать, но аптекарская лавка госпожи Зеленотал как раз на нашей половине Ветроменного Креста – так мы называем наш город, если ты не знал, – и мне нужно всего полчаса, чтобы сбегать туда-обратно. Увидишь, я подберу тебе что-нибудь от боли.

«И от дурного норова», – прибавила она мысленно.

Но ворон снова завозмущался.

– Ты не хочешь, чтобы я ходила к целительнице? – спросила Юлка, и теперь птица победно качнула головой и устроилась в корзинке. – Но… почему нет?

Ворон прикрыл голову крылом и сжался в комок, уткнувшись клювом в мох и почти целиком скрывшись за ободом плетёной корзины.

– Ага, – вздохнула девочка. – Ты хочешь спрятаться, отсидеться тут тайком.

С ликующим карканьем, очень похожим на «Кар-рашо!», ворон выскочил из гнезда и так бойко закивал головой, что Юлка невольно рассмеялась.

– Ладно. Тогда я постараюсь сама, но тебе лучше не шуметь, а то мои родители услышат. – Она хмуро посмотрела на сделанный ею неудобный лубок. – Он, наверное, недостаточно надёжный, особенно если ты так и будешь подлетать и попрыгивать… Стой. Не шевелись.

Девочка взяла лоскут старой фланелевой ткани и обмотала его вокруг лубка как перевязь, чтобы крыло было надёжно зафиксировано у туловища ворона.

– Вот так. Теперь, пожалуй, сгодится.

Однако вместо того, чтобы вернуться в корзину, ворон снова принялся клевать оконное стекло.

– Ну-ка перестань, а то ведь треснет! – заругалась девочка, но тот задолбил ещё решительнее.

Ворча, что от птицы одни хлопоты, Юлка распахнула окно. Осенний воздух был свежим и прохладным, но тёплый солнечный свет хлынул в комнату, растопив холод.

– Вот. Только смотри не переломайся, не спеши улетать, пока крыло не зажило!

Ворон гортанно каркнул и указал когтистой лапой на карниз окна.

– Что? Соль и лавровые листья там для того, чтобы отпугивать фейри и дикинов.

Ворон снова указал на окно, только что не закатив глаза.

Для птицы он объяснялся на удивление доходчиво, правда? Но от него не пахло дикином, и Юлка не ощущала слабого аромата магии, которым иногда тянуло от тенеродых лошадей. Конечно, все говорят, будто вороны – умные птицы… Подозрительно нахмурившись, Юлка высунулась из окна и обнаружила на карнизе потускневший кусочек серебра, кругляш с крошечными зубчиками, как на шестерёнке, и чёрное перо.

Девочка никого не увидела, но, судя по поведению ворона, решила, что их оставила другая птица. Но почему? Что они означают? Связаны ли эти предметы с диском, который она нашла у путевого камня? Для чего они служат?

Ожидая возвращения родных, Юлка слонялась по дому, занимаясь мелкими делами. Она подтянула разболтавшуюся дверную ручку, поправила кривую петлю в шкафу, подмела пол… Церемония Дарения фейворов уже должна была закончиться. Почему они так долго?

Под конец она забрела в конюшенный сарай, чтобы вычесать Недолю и помочь Шорее помыть вёдра для воды, но с каждым часом тревожные мысли росли, как сорняки. Сразу после полудня к ней заглянул следопыт и сообщил, что коневолхв Ривица проскакала мимо северных путевых камней, продолжая искать следы Чапура.

– Так его не было на площади? – спросила Юлка, губы её дрожали.

Следопыт поднял капюшон своего зеленовато-коричневого плаща, коротко кивнул Шорее и ускакал.

– Пойдём, птичка, поедим хлеба с сыром на солнышке, а? – добродушно предложила Шорея, но от жалости в её глазах у Юлки желудок будто завязался узлом, и она не смогла проглотить ни кусочка.

Каждый миг приближал их к восходу луны. Где же Чапур?

В конце концов Шорея ушла домой, пообещав, что вернётся, если будет нужна. Юлка в последний раз мела проход в конюшне, когда c приходом раннего вечера на пороге наконец возникла сестра. Первым порывом Юлки было спросить о Чапуре, но ей хватило одного взгляда на Сальвию, привалившуюся к дверному косяку, на тёмно-сливовые усталые круги у неё под глазами, чтобы сразу узнать ответ.

Его не было на площади во время церемонии Дарения фейворов. Опасения подтвердились: он не вернулся с Охоты.

– Ты вконец вымоталась, – сказала Юлка, храбрясь. – Иди в дом. Я позабочусь о Летяге.

Сальвия будто не слышала. Она закатала рукава, рассматривая серебряные наручи с плющом и розами на своих запястьях, удостоверявшие завершение её первой Дикой охоты. Она заработала их прошлой весной вместе с фейвором от Майской Королевы – даром магии фейри, который получали пережившие Охоту.

Первым фейвором Сальвии была кожаная уздечка, которая обещала безопасность для её лошади. Юлка задумалась, какой дар избрал Король Урожая, но смолчала и молча наполнила водой ведро Летяги и принялась замешивать кобыле вечернюю порцию корма – зерно с лепестками роз. Она уже собрала лепестки с одного из маминых фейворов, подаренного ей в юности Майской Королевой, – вечноцветущего розового куста, на котором цветы распускались даже зимой.

– Я думала, что церемонию Дарения фейворов отменят, раз Чапур так и не нашёлся. Но они всё равно её провели, – как в тумане сообщила наконец Сальвия.

– Мы надеялись, что Чапур встретит тебя там вместе с Королём Урожая, – прошептала Юлка.

– Па так и сказал. Но короля даже не было на церемонии. Леди Мара и два фейри, которых я прежде не видела, раздавали традиционные наручи и дары. Посланница выглядела недовольной. Я попыталась было спросить её о Чапуре, но она будто не слышала меня, Юлка, будто он и не выезжал вовсе. – Сальвия сжалась, спрятав лицо в ладонях, плечи её сотрясались от плача.

У Юлки на глазах тоже выступили слёзы.

– И что сделал па?

Сальвия глотнула воздух ртом и вытерла глаза.

– Он созвал встречу старейшин.

Три старейших жителя города – Берека Падера, Фликтис Латунник и Амалия Камень – составляли правящий совет городка. Старейшины Ветроменного Креста рассуждали споры, решали проблемы и сглаживали мелкие неурядицы в повседневной жизни оживлённой общины. Наверняка их совместная мудрость подскажет верный ответ.

– Они что-нибудь придумают, – сказала Юлка, обнимая сестру. – Мы его найдём. Как-нибудь.

– На это нет времени! До восхода луны осталось меньше двух часов. Не надо было мне его оставлять. У меня больше опыта… Если бы мы ехали вместе… – И она заплакала ещё горше.

– Ты не виновата, Сальвия. Когда я видела его в последний раз, он опережал тебя всего на пару шагов. Он спас Короля Урожая… – Голос Юлки сорвался. Почему короля тоже не было на церемонии Дарения фейворов?

Шмыгнув носом, Сальвия достала из кармана туники латунный компас на тонкой цепочке и качнула перед собой, позволяя ему описывать круги.

– Посланница дала мне этот фейвор, хотя я сказала ей, что ничего не заслужила, раз бросила брата. Она сказала, что, пока я ношу его с собой, я никогда не потеряюсь. Жаль, что нельзя отдать его Чапуру.

– Ма и следопыты до сих пор его ищут, так? ещё есть надежда, что мы услышим хорошие новости…

Но через распахнутую дверь конюшни сёстры видели, как солнце опускается за горизонт.

Пока Сальвия наскоро мылась до возвращения родителей, Юлка заглянула к ворону и обнаружила, что он гордо разложил на поверхности её стола целую коллекцию чёрных перьев и крошечных серебряных штучек.

– Откуда всё это взялось? Для чего они? – удивлённо воскликнула Юлка.

Ворон пританцовывал с ноги на ногу, пока девочка собирала перья и убирала их в ящик письменного стола.

Затем надо было разобраться с серебряными детальками. Ещё одна маленькая шестерёнка, несколько пружинок, крохотные винтики… У неё на письменном столе стояла коробка с разнообразными деталями, которые могли пригодиться в будущих ремонтах, и Юлка придвинула её к себе, приготовившись смести туда всё разом. Она разберётся в этой мешанине после и, пожалуй, почистит шестерёнки от грязи и налёта. Сейчас она была слишком встревожена судьбой Чапура, чтобы сосредоточиться на чём-либо другом.

Но прежде чем она успела смахнуть детали, ворон налетел на её руки и закаркал так громко, что Юлка испугалась, как бы Сальвия не услышала.

– Тихо-тихо, или у нас обоих будут неприятности! – отругала его Юлка.

Интересно, все вороны были такими беспокойными или только этот? Девочка понюхала воздух, но магией от него всё так же не пахло.

Ворон клюнул коробку и зыркнул на неё.

– Ладно. – Юлка упёрла руки в боки и уставилась на него в ответ. – Что мне делать со всеми этими детальками? Они потеряются, если мы оставим их валяться где попало.

Ворон наклонил голову набок, как бы обдумывая её слова, а затем указал на свою корзину со мхом.

– Ты уверен? Тебе будет не слишком удобно на них спать.

Ворон подошёл к корзинке и, ухватив клювом кусочек мха, слегка приподнял подстилку.

– А, понятно. Ты хочешь, чтобы я спрятала их под мох?

Он качнул головой и растопорщил хвост, а затем переступил с ноги на ногу, словно поторапливая её.

– Но зачем?

– Щас! – будто прокаркал он.

Юлка где-то слышала, что вороны любят блестящие вещи, но она не ожидала, что они такие жадины.

Развеселившись, Юлка аккуратно сложила коллекцию серебряных деталек под мох в корзине. Только она немного примяла мох, возвращая его на место, как ворон напрягся, снова растопорщил хвостовые перья и тихо каркнул.

– Ох!

Девочка забыла о странном серебряном диске в кармане. Вытащив его, она провела большим пальцем по потёртой и потускневшей поверхности, избегая острого края. Кажется, по кругу были выгравированы символы, но под грязью их было толком не видно. Юлка наклонила диск, пытаясь рассмотреть получше.

Внизу скрипнула входная дверь, и голос ма позвал:

– Девочки?

– Какие вести о Чапуре? – крикнула Юлка, пряча серебряный диск под мох к прочей мелочёвке. Хлопнув дверью спальни, она бросилась вниз по лестнице, Сальвия отставала всего на шаг.

3

Ледяные ноги

Родителей они обнаружили на кухне. Па едва хватало рук для всех корзинок со снедью от обеспокоенных соседей, ма несла полотняную сумку, наполненную свежим хлебом и сладкими булочками из пекарни, вот только Чапура не было. И одного взгляда на мрачные лица хватило, чтобы Юлка поняла, что хороших вестей о нём тоже нет. Она бросила взгляд на небо за окном и проглотила ком слёз, увидев, как из-за завесы облаков выплыла восходящая луна.

Она была запятнана алым – алым, словно кровь разбитого сердца.

Теперь её брат был заперт по ту сторону границы.

Юлка закрыла глаза и замотала головой, не желая в это верить.

Всё это было ошибкой. Злым озорством. Уловкой фейри.

Это не могло быть правдой. Просто не могло.

Как Юлка знала из уроков истории, в прошлые века бывало, что фейри захватывали и порабощали смертных, делая их слугами Сумеречного двора. И хотя после подписания Уговоров это было строго запрещено, однако те, кто выезжал на Дикую охоту с фейри, могли встретиться с тяжёлыми увечьями – и даже смертью. Впрочем, на памяти ныне живущих ничего столь серьёзного не происходило – в основном благодаря строгим правилам, которые предписывали, кому именно разрешается участвовать в Охоте, и жёстким требованиям к подготовке.

До нынешнего дня казалось, что этого достаточно.

– Какие новости? – спросила Сальвия, помогая па выгружать жестяные формы и блюда с пирогами, завёрнутые в вощёную бумагу.

Ма вздохнула и прислонилась бедром к краю стола, сложив руки на груди. Глаза у неё покраснели и припухли, будто она плакала.

«Но этого не может быть», – подумала Юлка. Коневолхв Ривица Майрен никогда не плакала.

– Никаких следов. Но один из следопытов нашёл его тенеродую у путевого камня к северу от Выпьего дола. Причуда растеряла большую часть медных амулетов и так одичала, что её невозможно было поймать, но мы с Наследницей поскакали туда и сумели заманить её обратно. Я заменила амулеты сколько смогла, но на всякий случай попрошу Давину Обережь подойти и добавить ещё несколько, когда удачедейки закончат собирать граничную магию.

Алый цвет луны потускнел, когда она взобралась на небо к звёздам, посылая в кухонное окно косые лучи холодного белого света. В доме сделалось промозгло, и Юлку проняла дрожь. Пока остальные разбирали снедь, она опустилась на колени перед очагом, чтобы разжечь огонь.

– Быть может, удачедейки смогут вернуть Чапура магией, – с надеждой сказала Сальвия.

Когда Юлка ударила кремнём по огниву, её рука соскользнула и искра чуть не полетела на шерстяной ковёр па. Разве такое возможно?

Дважды в год, в дни, предшествующие Дикой охоте, граница между царством фейри и миром смертных делалась тонкой и хрупкой и магия фейри могла просачиваться наружу. Когда Охота прогоняла шальных дикинов обратно на Иную сторону и стабилизировала границу, удачедейки, жившие в Граничных землях, наполняли склянки напитанной магией землёй и собирали траву, мох и листья, вобравшие в себя отголоски силы фейри, которые затем перегоняли в мерцающую субстанцию, используемую для изготовления зачарованных оберегов и амулетов изобилия. Остаточная магия была недостаточно насыщенной для чего-то серьёзного, но и она могла защитить от шальных дикинов и проделок фейри. Достаточно ли она сильна, чтобы вернуть Чапура домой?

Голос ма звучал мягко, когда она ответила:

– Вы же знаете, девочки, что так не бывает. Луна взошла. Он в ловушке.

Па закашлялся – или подавился рыданием – и понёс стопку тарелок к столу.

– Но я не понимаю, что произошло, – заплакала Сальвия. – Ему не хватало опыта с тенеродыми, но он был хорошим наездником. И они с Причудой понимали друг друга. Когда он погнал её вперёд, обходя меня и Дрёму, я и подумать не могла, что что-то может пойти не так. – Сальвия снова расплакалась.

Юлка смотрела на завиток голубоватого дыма, вьющегося вдоль трута. Слёзы жгли ей глаза, и дрожь бежала по рукам. Девочка протянула руки к растекающемуся от огня теплу, наклонившись ближе к очагу.

Что правда, то правда – Чапур, в отличие от Сальвии, никогда не увлекался ездой на тенеродых, и все были удивлены, когда он объявил о своём намерении участвовать в Прогоне, отборочной скачке перед куда более опасной Охотой.

Однако Чапур проехал отлично и занял второе место. Хотя никто не смог нагнать Сальвию и Дрёму, они с Причудой не сильно отстали на финише. Только теперь Юлка задумалась о том, что они были слишком впечатлены его неожиданным успехом в Прогоне и напрасно не задались вопросом, почему он вдруг решил участвовать.

Она пробурчала:

– Почему он вообще захотел поехать? Раньше его это не интересовало.

– Я тоже недоумевала, – призналась Сальвия. – А когда я у него спросила, он просто сказал, что чувствует, что пора попробовать.

Па закончил расставлять тарелки на столе и посмотрел на ма с мягкой, грустной и застенчивой улыбкой.

– Возможно, он хотел произвести впечатление на девушку.

– Кого? Я никогда ни с кем его не видела. И даже не слышала, чтобы он кого-то упоминал, – сказала Сальвия, наливая какао себе и Юлке и чёрный кофе родителям.

– Почему он это сделал, неважно. – Ма потёрла переносицу. – Жаль, я не заставила его подождать с Охотой, пока он не поездит больше верхом.

Па положил руку ей на плечо:

– Не надо себя виноватить. Он сделал свой выбор, зная о рисках.

Но Юлка сомневалась, что брат осознавал опасность по-настоящему.

Повисла тишина, которую нарушал лишь треск пламени в каменном очаге.

Наконец ма похлопала па по руке и сказала срывающимся голосом:

– Пока мы едим, ты можешь рассказать, что говорили старейшины. Нам нужно решить, что делать в эти шесть месяцев.

Шесть месяцев. Юлка не могла смириться с тем, что они потеряют так много времени. Полгода без брата. И это если им удастся его найти, когда граница откроется с приходом весны.

Они сидели за столом, до боли чувствуя, как пустует место Чапура, и передавали друг другу тарелки с чатни из хурмы, жареной картошкой, пюре из репы и нарезанной ветчиной – щедрыми дарами друзей и соседей. Но у Юлки совсем не было аппетита. Она ковыряла еду, пряча крохотные кусочки в салфетку, чтобы отнести ворону, укрытому у неё в спальне.

– Боюсь, старейшины ничем не могут помочь. – Па нахмурился. – Очевидно, посланница и вся свита уехали сразу после церемонии Дарения фейворов. Я рассказал старейшинам о том, что Юлка видела у нашего путевого камня, – о падении Короля Урожая и о виновной в этом ежевике, – но к тому времени леди Мара и фейри уже отбыли и расспросить их не было возможности.

– Но что же нам делать всё это время? Просто ждать? – сердито вопросила Юлка.

– Боюсь, что так, – сказал ей па, проводя вилкой по своей тарелке.

Ма прибавила:

– Иногда лучшее, что мы можем сделать, – это набраться терпения, как бы трудно это ни было.

Терпеть казалось Юлке плохим решением. Она должна была найти способ помочь брату. Ведь он бы ей непременно помог.

Вечером, готовясь ко сну, Юлка попробовала спросить птицу, не видел ли он мальчика с такой же ямочкой на щеке, как у неё, и небольшим шрамом над губой – ещё до её рождения Чапур разбил губу, когда вздумал покататься на коньках по замёрзшему пруду. «Он примерно такого роста, – сказала Юлка, немного подняв руки над головой, – и всегда носит синюю фетровую шапку с серой лентой. Он ехал рядом с королём и золотой фейри. Ты знаешь, куда они отправились после того, как король упал с лошади?»

Однако, склевав ужин, который Юлка принесла в салфетке, ворон нахохлился в своём выстланном мхом гнезде-корзинке и сразу уснул.

Юлка вздохнула – чего вообще она ждала от несносной птицы? – и забралась в постель, но, несмотря на усталость, ей никак не удавалось успокоиться. Проворочавшись до полуночи, девочка сдалась и прошлёпала по коридору в комнату сестры. Затем приоткрыла дверь и вошла в комнату на цыпочках, но Сальвия тоже не спала.

– Тоже не спится, да? – прошептала Сальвия.

Юлка забралась в постель рядом с сестрой и натянула одеяло на них обеих.

– Мне страшно, – призналась она в темноте. – Поверить не могу, что его нет.

У Сальвии перехватило дыхание, и Юлка догадалась, что она плачет.

– Я тоже, птичка, – сказала она. – Эх, если бы я только не спустила с него глаз, когда мы ехали… Мне следовало догадаться, что что-то не так.

– Ты о чём? – спросила Юлка.

Молчание тянулось так долго, что девочка уже решила, будто сестра задремала, когда Сальвия наконец пробормотала:

– Нам следовало быть осторожнее, мне и Чапуру. С самого начала… я ощущала какую-то неправильность. Понимаешь, скакать вдоль границы – это особенный опыт, Юлка. Вдоль неё течёт река времени, кружит и плещет. Можно разглядеть течения возможностей, рябь случайностей.

– Можно увидеть будущее? – удивлённо спросила Юлка.

– И прошлое, и настоящее, всё сразу. Как будто смотришь сквозь воду и видишь отражения бессчётных мгновений, слой за слоем. И прямо костьми чувствуешь, как тянется время… Некоторых всадников это отвлекает и оглушает, а это опасно. А ещё прибавь напевы магии фейри в ушах… Трудно не терять сосредоточенность. Но Белый олень – как маяк в темноте. И позади него – миг спокойствия, гладкая дорожка между временем и магией, одно биение сердца, когда всё уравновешивается в движении.

Она разгладила складки на одеяле и продолжила:

– Это трудно объяснить, но прошлой весной я чувствовала, как граница успокаивалась, когда мы проезжали. Она закрывалась за нами, будто мы были иголками, протягивали нитку, штопая разошедшийся шов, понимаешь?

Юлка улыбнулась:

– Похоже на одну из присказок па.

Сальвия не рассмеялась.

– Но этой осенью… всё было иначе. Как-то беспокойно.

– А потом появились заросли ежевики и Король Урожая упал с лошади, – прибавила Юлка в тишине, повисшей за эхом голоса сестры.

Сальвия кивнула, боднув подушку затылком.

– Сумеречный двор держит власть в равновесии, верно? Майская Королева правит весной, а Король Урожая правит осенью. Но если с королём что-то случится… – Сальвия покачала головой. – Граница между нашими мирами тоже увязана с равновесием – между временем и магией, фейри и смертными. Если что-то нарушит это равновесие, если Сумеречный двор придёт в хаос, что тогда будет?

– Наш брат пропадёт невесть куда, – ответила Юлка хрипло. – Но как нам это поправить?

Сальвия приподнялась на локтях и в полумраке встретилась взглядом с Юлкой.

– Я думаю вернуть его во время Майской охоты.

– Но как? А если ты тоже пропадёшь?

– Всех в Сумеречном дворе зовут участвовать в Дикой охоте, верно? Поэтому, когда Майская Королева всех созовёт, я стану высматривать Чапура. Как только я его увижу, то подъеду к нему и не отстану, пока мы не пересечём границу и вместе не вернёмся на конюшню.

– А если его не будет с Охотой?

Сальвия помедлила, а потом сказала:

– Значит, мне придётся заехать дальше, пока я его не отыщу. Помнишь, я ведь получила ещё один фейвор? Компас, который никогда не даст мне сбиться с пути. И у меня есть шесть лун, чтобы подготовиться. Я справлюсь. – Сальвия скользнула глубже под одеяло и добавила: – Тревога делу не подмога. Давай уже спать.

Юлка пожевала губу, отчаянно желая, чтобы она могла хоть чем-то помочь и Чапуру и Сальвии не пришлось снова подвергать себя опасности на Дикой охоте. Чтобы она могла что-то сделать, не дожидаясь целых шести оборотов лун…

– Юлка?

– А?

– Убери от меня свои ледяные ноги, или я вышвырну тебя из постели.

4

Соль и пауки

На следующее утро, ещё сонная и с тяжёлым от потери Чапура сердцем, Юлка занялась домашними делами.

Проплетясь в конец прохода, она распахнула широкие двери конюшни, ведущие на большое пастбище, устроенное специально для тенеродых лошадей. Пастбище было огорожено медными, позеленевшими от времени жердями и окружено густой живой изгородью из боярышника и остролиста. На воротах висели амулеты, тихонько позвякивая на ветру.

Когда жёлтый солнечный свет хлынул в дверной проём, превратив взвесь пылинок в золотистые блёстки, Юлка открыла стойла и выпустила тенеродых на пастбище. Одна за другой, кобылы рысью пронеслись мимо девочки, торопясь почувствовать ветер. При взгляде на их задор с трудом верилось, что накануне вечером они участвовали в Охоте.

Выйдя следом за последней кобылой, Юлка закрыла ворота и, упёршись лбом и локтями в медные жерди, стала наблюдать, как табун галопом несётся по траве.

Можно и забыть, кем были тенеродые, пока они мирно жевали зерно или дремали в стойлах. Пускай они ели розы вместе с фуражом, но в конюшне или издалека их можно было принять за обычных лошадей. Выше, чем большинство, это да, и чуть более поджарых. Шея, пожалуй, с более крутым изгибом, а ноги – длиннее. Изящные и темпераментные, это правда, но… ничего от фейри, ничего магического или дикого.

Но здесь, на лугу…

Они мчались по пастбищу гремучим потоком чернильных теней, только медные амулеты позвякивали в их гривах. Внимательный наблюдатель, всмотревшись в ритм их поступи, заметил бы, что копыта не всегда ударяют о землю – изредка тенеродые скользили над землёй. В глубине тёмных глаз скрывался серебряный отблеск, а из раздутых ноздрей вырывался искрящийся туман. Другой была даже структура грив и хвостов. В отличие от крепкого, немного грубоватого волоса обычных лошадей, их гривы и хвосты были тонкими и шелковистыми, истаивая на концах клубами дыма.

Но самые важные черты фейри было сложно описать или оценить лишь взглянув на них: острый ум и чувствительность, необыкновенная сила и быстрота, неестественно долгая жизнь, стойкость, отвага и выносливость.

Характеристики, необходимые для того, чтобы выдержать Дикую охоту.

Тропка, кобыла, которую ма обещала Юлке, пофыркивала и взбрыкивала, но вскоре уткнулась мордой в лоскут позднего клевера. Владеть тенеродой лошадью было честью, доступной немногим, и Юлка знала, что ей следовало быть более благодарной. Но хотя она с лёгкостью признавала, что тенеродые были красивы, девочка не была уверена, что им можно доверять.

Раз у них в крови магия, значит, они не так уж отличаются от дикинов, – во всяком случае, так думала Юлка. Нет, разумеется, она хорошо знала и могла без запинки перечислить все различия – но это не значило, что она позволит себе относиться к ним без опаски.

Дикины появлялись из тьмы, оставленной чарами фейри, выползали из сора разбитых иллюзий и полурассеявшихся заклинаний. Бессмертные фейри были капризны и порой склонны к жестоким шуткам – по-видимому, вечность порождала скуку, и ищущие развлечений фейри были бессердечно изобретательны в своих играх. Их проделки оставляли след в мире природы, порождая животных, непредсказуемо подверженных влиянию магии.

Некоторые дикины были безобидны. Например, колибри, что плели крыльями радугу, или солнечные рыбы, чья чешуя искрилась под водой.

Другие же…

К счастью, Белый олень обладал достаточной силой и властью, чтобы держать большинство в узде.

Тенеродые лошади отличались от дикинов тем, что не были обычными животными, искажёнными магией. Они были выведены от лошадей, являвшихся магией. Подобно вивернам и птицам-фениксам, василискам и грифонам, тенезвёздые кони фейри были чистой силой и энергией стихий. Скрещённые с тщательно отобранными смертными лошадьми, они давали потомство, воплощавшее в себе лучшие качества как обычных лошадей, так и тенезвёздых коней.

Но это не делало тенеродых безопасными. Или простыми.

Юлка откусила заусеницу и пнула ком грязи. Наверное, она была единственной девушкой в роду Майренов, которой не нравилось ездить на тенеродых лошадях. О, она просто обожала их, пока сама стояла ногами на земле, – ей нравилось кормить, поить, расчёсывать, седлать и водить их, но забираться к ним на спину? Когда она знала, что по сути своей они – магия и тьма, едва удерживаемые тонкой смертной кожей?

Нет, спасибо.

Юлка крутанулась на пятках и пошла обратно на конюшню. Взяв тачку и вилы, она направилась в противоположный конец прохода, чтобы приняться за уборку в стойлах, ведь даже волшебные лошади оставляют пахучий беспорядок. Её тело в привычном ритме сгребало грязную солому и стружки и разбрасывало свежую, ароматную сосновую подстилку, но мысли Юлки вертелись вокруг пропавших братьев, нарушенных договоров, раненых птиц и странных серебряных деталей, спрятанных подо мхом.

Когда дела были переделаны, Сальвия попыталась уговорить девочку прокатиться верхом, но Юлка была не в настроении. Вдобавок у неё было отличное оправдание:

– Извини, Сальвия, но ма попросила меня взглянуть на колодезный насос.

– Тогда, наверное, в другой раз, – сказала сестра.

– Наверное.

Но они обе знали, что это означало «скорее всего, никогда», и смиренный вздох Сальвии задел печальную струну в груди Юлки. Сколько раз Сальвия звала их с Чапуром покататься, а они отказывались? Пока Юлка разыскивала сломавшиеся вещи, чтобы повозиться с ними, брат всегда уходил в отцовскую портновскую мастерскую. Девочка до сих пор не понимала, отчего он вдруг решил выехать именно с этой Охотой, но теперь не могла прогнать от себя мысль… Если бы он больше тренировался с Сальвией в седле, то, может, благополучно вернулся бы с Охоты?

А потом Юлка задумалась, не было ли Сальвии одиноко, когда они отказывались проехаться с ней.

Со смешанным чувством из вины и грусти Юлка подхватила свои инструменты.

– Мне правда нужно починить насос, но… спасибо за предложение.

Сальвия улыбнулась в ответ, и Юлка направилась к колодцу. Ручка насоса заедала уже несколько лун, и набирать воду становилось всё труднее. Убедившись, что дело, как она и думала, в ржавчине, девочка счистила её уксусом, солью и пищевой содой. Когда всё заблестело, она заменила шайбу и подтянула несколько гаек и болтов.

Вот. Как новенькая.

Юлка вытерла всё насухо и вымыла руки, впервые после этой ужасной Охоты ощутив что-то похожее на счастье. Было приятно смотреть, как вода из колодца снова течёт быстро и с хорошим напором.

Может, она и не была настоящей девочкой Майрен, ловко разъезжающей на тенеродых лошадях, зато у неё отлично получалось чинить вещи.

– Если инструмент не подходит для какой-то работы, это не значит, что он сломан или бесполезен, – напомнила себе Юлка.

Кстати, о вещах, которые надо бы починить…

Раз ма и Сальвия уехали на прогулку, а па работал в своей портновской мастерской, у Юлки появилось время осмотреть раненого ворона и изучить те странные серебряные штуковины, оставленные у неё на подоконнике. Они явно нуждались в починке, но как можно починить нечто, когда ты не знаешь, что это?

Девочка поднималась по лестнице, прислушиваясь к тихим звукам пустого дома. Комната Чапура была в дальнем конце коридора, и Юлка не удержалась и заглянула туда – а вдруг… Но брат не лежал, раскинувшись, на своём выцветшем лоскутном одеяле. Он не сидел за письменным столом, заляпанным чернилами, не ополаскивал руки в сколотом фарфоровом умывальнике. Он не рылся в поисках любимой рубашки в старом шкафу с резьбой в виде желудей и белок, который сделал их дед.

Юлка будто потеряла его заново – хотя нечего было питать ложные надежды. Ссутулившись, девочка дошла до своей спальни и закрыла дверь, стараясь не заплакать.

В воздухе отчётливо пахло птицей, и Юлка приподняла створку окна, впуская солнечный свет поздней осени. Ворон наблюдал за ней, сидя на краю стола, непривычно тихий и неподвижный, пока девочка приподнимала мох и собирала разнобойные шестерёнки, пружинки и винтики. Новое дело никак не могло заполнить пустоту, оставленную исчезновением брата, но, возможно, такое занятие поможет ей хотя бы отвлечься и прояснить мысли.

Юлка выложила детальки аккуратным рядком на столе, а затем взяла в руки серебряный диск. Отыскав лоскут шерстяной ткани, девочка принялась его полировать. Стерев грязь, она обнаружила, что по краю серебряного кружка выгравированы символы. Диск напоминал циферблат часов, только без цифр. Вместо этого по краю шли небольшие рисунки.

Она наклонила кругляш к свету, чтобы лучше его рассмотреть. Да, теперь она ясно видела там тринадцать символов, соответствующих каждому из полнолуний года: сосновая шишка, жёлудь, яйцо. Дерево, заяц, лягушка. Роза, стрекоза, рыба. Яблоко, кукурузный початок, лиса и летучая мышь.

Юлка снова потёрла диск шерстяным лоскутом и обнаружила ещё одну последовательность изображений, вписанных в меньший внутренний круг: гора или валун, перо, пламя, река или волна. Они, должно быть, обозначали четыре стихии: землю, воздух, огонь и воду. Между ними балансировали четыре символа времён года: снежинка, капля дождя, палящее солнце, облако.

Но для чего служил этот диск? Он не был похож ни на один циферблат часов, которые ей доводилось видеть. И как он был связан с коллекцией этих деталей?

Ворон тихо каркнул, и странное мельтешение притянуло Юлкин взгляд к окну.

Пока она разглядывала странные детали, в щель под створкой протиснулся паук-волчок, да такой большой, что мог бы запросто занять целиком чайную чашку, и, лапка за мохнатой лапкой, вылез на подоконник. Он был чёрно-коричневый, тёмный и волосатый.

Юлка нахмурилась, в животе у неё заворочалась тревога. Она не боялась пауков – они ей не нравились, но она была согласна на мировую, пока те к ней не приближались.

Вот только этот лез ей навстречу. Он с жутковатым интересом наблюдал за действиями Юлки и сучил лапками, будто пересчитывая колёсики и винтики у неё на столе.

Ворон гортанно закряхтел, тревожно распушив перья и выпучив глаза. Он бросился к окну, но не смог добраться до паука в узкой щели под стеклом.

Неужели он хотел съесть паука?

Не обращая внимания на ворона, паук-волчок протянул ещё одну ногу над подоконником – и застыл, будто оторопев. Он встряхнулся, попятился, засеменил бочком и попробовал снова. И снова замер. Затем в третий раз попытался опустить лапку на гладь подоконника, приходя всё в большее волнение.

– Что?.. – пробормотала Юлка, поднимаясь на ноги, и вдруг со свистом выдохнула сквозь зубы. Вне себя от беспокойства за Чапура, девочка не сразу заметила зелёный мускусный запах, наполнивший воздух, и странные мурашки, забегавшие по коже.

Магия фейри.

Ворон каркнул и клюнул стекло, царапая подоконник когтями. Неужели он тоже узнал запах магии?

На подоконнике у Юлки была рассыпана мелкая соль и лежали три лавровых листа – защита от злокозненных фейри. Обычному пауку сочетание соли и трав могло бы просто не понравиться, но он не пытался бы так настойчиво пересечь черту, да и не расстроился бы из-за неудачи.

Это был не обычный паук. Наверняка дикин.

Но ведь Охота должна была загнать дикинов обратно в царство фейри. Как же здесь очутился дикин-паук?

Юлка задрожала, на лбу у неё проступили капельки холодного пота, и она прикусила губу, подавляя испуганный вскрик. Чапур, пожалуй, просто схватил бы паука и преспокойно закинул его в пустую банку из-под варенья, как ту тысяченожку, которую па обнаружил прошлым летом в корзине для шитья. Но Юлка не могла заставить себя сдвинуться с места. Здравый смысл подсказывал ей, что надо его раздавить или поймать, чтобы показать старейшинам, но липкий ужас пригвоздил её к полу.

В этот миг дикин-паук попытался перепрыгнуть соляную черту и покатился по подоконнику, упав на спинку и судорожно скрючив лапки кверху. Затем он дёрнулся, перевернулся и выскочил из окна.

Юлка и ворон обменялись испуганными и потрясёнными взглядами. Девочка захлопнула окно и для верности задёрнула занавески, а затем спрятала странные серебряные детальки обратно под мох в птичью корзинку.

Ей нужно больше соли.

5

Вороны и Рух

Обновив соляную черту под окном, Юлка пробежалась по дому, рассыпая свежую соль и добавляя лавровых листьев у каждого окна и двери. Затем она выскочила на улицу, чтобы рассказать ма о пауке-дикине. На конюшне было тихо – Недоля тихонько посапывала на стопке попон, на стропилах ворковал голубь, тенеродые ещё паслись на пастбище. Ма и Сальвия, видимо, пока не вернулись с конной прогулки, и кто знает, как долго их не будет.

Конечно, Юлка могла бы дождаться их возвращения, но в её окно только что пытался проскочить дикин-паук. Надо было рассказать хоть кому-нибудь. До лавки па – «Тканей Шильце» – в Ветроменном Кресте идти было недалеко, и, пожалуй, можно было заглянуть по дороге в аптекарскую лавку госпожи Зеленотал. Юлка решила сохранить ворона в тайне, как и обещала, но опасалась, что её простой шины и перевязи недостаточно, чтобы починить его крыло. Оставалось надеяться, что у целительницы найдётся хорошее снадобье, которым можно лечить птиц.

Солнце нырнуло за тёмную тучу, и порыв ветра стряхнул с деревьев ворохи багряных и золотых листьев. Зима уже жила в колкой промозглости холодного ветерка, а между лопаток бегали мурашки, как будто от чужого взгляда.

Куда делся тот паук?

При воспоминании о том, как он рассматривал россыпь странных серебряных штуковин у неё в комнате, у Юлки по коже опять пробежал холодок. Она не знала, для чего нужны эти детальки и как они к ней попали, но не собиралась оставлять их у себя.

Что, если к ней снова заявятся пауки или другие дикины?

Меньше всего её семье нужны были лишние неприятности с фейри.

Зря Юлка подобрала тот диск. Она отнесёт всё на границу с фейри и притворится, будто никогда ничего не видела, – и спросит у па, как дикин мог пересечь границу на следующий день после Дикой охоты.

Девочка спешила обратно в свою комнату. Когда она накинула на плечи плащ и сложила коллекцию серебряных деталек в глубокий карман, раненый ворон зароптал. Он щёлкнул клювом и неуклюже взлетел к ней на плечо. Сломанное крыло, обездвиженное самодельной шиной и перевязью, ударило Юлку по щеке, а когти больно вцепились в плечо. Ворон захлопал здоровым крылом, пытаясь восстановить равновесие, и кончики его маховых перьев скользнули по Юлкиным глазам.

– Что ты делаешь? – воскликнула девочка, протягивая руку, чтобы придержать птицу.

Ворон каркнул ей в ухо что-то вроде: «Айда!»

– Айда? Но тебе со мной нельзя! Я думала, ты хочешь отсидеться тут тайком! Если я понесу тебя в город, ещё до заката все только об этом и будут говорить!

Он легонько ущипнул её за ухо и повторил звук.

«Может, он просто хочет выйти на улицу на пару минут, – подумала Юлка. – Ему вряд ли привычно сидеть взаперти в четырёх стенах».

– Хорошо. Но я не стану брать тебя с собой в город. Ты можешь остаться в загоне возле сарайчика для выжеребки – в это время года он не используется, и там тебя никто не потревожит.

Идти, когда у тебя на плече неловко сидит тяжёлая птица, оказалось сложнее, чем ожидала Юлка. Взмахивая для равновесия одним крылом, ворон качался вперёд-назад при каждом шаге, и его когти впивались в кожу едва ли не до крови.

Юлка вздохнула. Как от одной птицы может быть столько хлопот?

Спустившись по лестнице и протиснувшись в парадную дверь, девочка хотела было отнести ворона к пустующему загону, где бы он мог спокойно подышать свежим воздухом. Но тот устроил такой переполох, что она боялась шевельнуться, – голосил, елозил и щипал её за шею, пока Юлка наконец не закричала:

– Хватит!

Ворон спрыгнул со своего насеста у неё на плече – не то спорхнув, не то рухнув на землю – и яростно-решительно зыркнул на неё. Затем махнул одним крылом и прокаркал: «Следом!»

Юлка потёрла переносицу:

– И как меня угораздило в это ввязаться?

Пожалуй, впредь ей следует ограничиться починкой обычных вещей, таких как тачки и ворота… таких, которые не станут жаловаться.

Но она не могла бросить ворона. Наверное, он просто хотел вернуться в родные места. Тяжело вздохнув, Юлка сказала:

– Веди, глупая птица. И давай поскорее. У меня есть важные дела.

Возмущённо каркнув, ворон распушил хвост и поскакал вперёд, двигаясь с неожиданной скоростью и ловкостью, учитывая его увечье.

Юлка последовала за ним, чувствуя себя несколько нелепо.

– Куда мы идём?

Ворон ничего не ответил. Он провёл девочку через садовую калитку, по выложенной галькой дорожке, сворачивавшей к конюшне, по краю главного пастбища и через фруктовый сад с яблонями, персиками и вишнями, посаженными её дедушкой и бабушкой.

– Погоди… ты идёшь обратно к путевому камню? – И правда… В конце концов, именно там Юлка и нашла птицу. – Буду знать, как подбирать странные штуковины так близко к границе с фейри, – пробормотала она.

Ворон оглянулся через плечо и щёлкнул клювом, призывая девочку не отставать. Она вздохнула и, перешагнув обросшее лишайником бревно, ускорила шаг, минуя еловую рощу и сворачивая на заросший папоротником изгиб тропы. Ворон проскакал под зарослями древогубца, усыпанного оранжевыми ягодами, и Юлка потеряла его из виду за раскидистым дубом.

Она продиралась сквозь гущу орляка, и ветки цеплялись за край плаща, а листья застревали в капюшоне. Сапог Юлки скользнул по вымазанному глиной камню, и она ударилась локтём о ствол стройной осины.

– Послушай, птичка, я понимаю, что ты наверняка просто хочешь вернуться домой, но мне нужно убедиться, что ты в безопасности, пока это крыло…

Обойдя дуб, Юлка испуганно выдохнула.

Перед ней стоял на первый взгляд почти мальчишка, держа на руках раненого ворона. Волосы цвета сухих дубовых или буковых листьев торчали беспорядочным ёршиком вокруг головы, на веснушчатой щеке темнело пятно грязи. На нём были бриджи из оленьей замши и свободная зелёная рубаха, но ноги были босыми.

Когда мальчик увидел Юлку, из уголков его глаз – один был мшисто-зелёный, а другой золотисто-карий – побежали добродушные морщинки. Он указал на перевязь на крыле ворона:

– Это ты сделала?

В воздухе пахло магией – травянистая пряность напомнила Юлке о клевере и мёде, смоле и кленовом сахаре. Лёгкий аромат, совсем не такой, как мрачный запах дикинов, но всё равно кружащий голову. Девочка моргнула и сделала шаг назад.

Это был не мальчик. Это был один из фейри.

Но как такое могло быть? После того как Белый олень и Охота укрепили и запечатали границу, фейри могли пройти сюда только через Дубовые врата на площади в центре Ветроменного Креста. Для этого им требовалось официальное дипломатическое разрешение, и существовали всевозможные правила и протоколы, и…

Мальчик продолжал выжидающе смотреть на Юлку, вчитываясь в её лицо, словно в открытую книгу секретов.

– Это ты сделала? – повторил он, снова указывая на перевязь.

– Эм…

Что он подразумевал под своим «это»? Он понимал, что она просто пыталась помочь? Что, если его улыбка – просто ловушка и он обвинит её в ранении ворона? Все знали, что фейри хитры и легко вспыхивают гневом, вот Юлка и не знала, как отвечать. Ей вообще не следовало разговаривать с фейри, разве что в сопровождении родителей.

Фейри посмотрел вниз на ворона, довольно устроившегося у него на руках.

– Она умеет говорить? – спросил он у птицы.

– Да! – огрызнулась Юлка. – Но тебе не положено тут находиться!

Не успела она перепугаться, что сказала не то, как фейри усмехнулся:

– Я знаю. Но я потерял Ночекрыла во время Охоты, а мои крылатые разведчики далеко не сразу разузнали, что он был ранен, а затем подобран смертной девочкой.

Охота! У Юлки пересохло во рту, и она закусила губу. Она действительно говорила с одним из фейри. И он был на Охоте! Вот верный шанс узнать, что случилось с Чапуром. Нужно только сообразить, как задать правильные вопросы, чтобы мальчик не смог уклониться от нужных ей ответов. Чтобы выиграть время, она спросила:

– Крылатые разведчики?

Не они ли оставили у неё на подоконнике перья и прочую всячину?

Затем ещё более мрачное подозрение шевельнулось у неё в голове, и Юлка резко отпрянула. Её соль отогнала паука-дикина, но подействует ли она на птиц-дикинов? Ведь ворон показался ей необычайно умным, и…

Словно услышав её мысли, фейри хихикнул и перепрыгнул с ноги на ногу.

– Я не развожу птиц-дикинов, если ты об этом тревожишься. Просто у меня такой талант – понимать птиц. – Он посмотрел на ворона в своих руках. – Эта перевязь сделана очень аккуратно. Я рад, что ты помогла ему.

Юлка покраснела и шаркнула носком сапога по ковру из опавших листьев и сухих сосновых иголок.

– У меня, наверное, такой талант – чинить вещи. Вот только крылья совсем не то, что тачки, правда?

Ворон заклекотал, и фейри погладил его по голове.

– На Иной стороне он быстро поправится, но я благодарен тебе за то, что ты на время укрыла его от беды.

– Он очень умный, да?

– Все вороны умны, но его я нашёл едва оперившимся птенцом, выпавшим из гнезда, и сам вырастил. Боюсь, моё влияние оказалось слишком сильным, чтобы он вёл себя полностью… по-вороньи. – Фейри ухмыльнулся, глядя, как птица распушила перья и растопорщила хвост. – Для начала, он слишком горд собой.

Юлка не могла больше ждать. Напор настоящих вопросов сжимал её лёгкие. Она должна была знать. Дрожащим голосом она спросила:

– Но как ты пересёк границу? Или ты просто остался здесь после Охоты?

Фейри поднял глаза, удивлённо вскинув брови.

– Вороны – это создатели дорог, хранители путей, прокладыватели троп. Ночекрыл может проскользнуть через границу, когда ему только вздумается, а я иду следом. – Его глаза потемнели, и он наклонился вперёд. – Но это секрет, которым я не часто делюсь.

Пульс гулко отдавался у Юлки в ушах. Если это правда, этот фейри и его птица могут вернуть Чапура. Нужно быть осторожной… Она не может позволить себе попасть впросак.

– Ночекрыл… так зовут твоего ворона?

– Он не мой ворон. Вороны не принадлежат никому, кроме себя самих, правда? Но он мой друг, и мне нужно было как-то его называть.

Юлка выпалила:

– И как же мне называть тебя? – И тотчас обругала свой неуклюжий язык. Что, если она ненароком оскорбит этого фейри? Он мог стать ключом к возвращению Чапура!

Мальчик снова усмехнулся и склонил голову набок. Фейри никогда не называли своих истинных имён смертным, но меньше всего Юлка ожидала, что он спросит:

– Как бы тебе хотелось меня называть?

«Морока, – подумала девочка. – Опасность».

Но вслух ответила:

– Может… Рух?

– А! Мне нравится! Да, ты можешь называть меня Рух. А как мне называть тебя?

– Я Юлка.

– Юлка? Юлка Майрен? – Плечи фейри напряглись, и Ночекрыл завертелся у него на руках.

– Да, верно. – Сделав глубокий вдох, девочка затараторила: – Мой брат, Чапур, выехал с Дикой охотой, но не вернулся. Может, ты или твои птицы знают…

– Твой брат был с Королём Урожая.

– Да! Так ты его видел? Где он?

Ночекрыл что-то тихо забормотал, и Рух перебил Юлку:

– Это ты нашла лунные часы!

– Лунные часы? – повторила девочка, и мысли завертелись у неё в голове. Серебряные детальки действительно напоминали части настольных или карманных часов, а символы вдоль диска соответствовали полнолуниям…

Внезапно сердце Юлки в панике пропустило удар. Если Рух решит, будто она украла эти часы, он ни за что не станет помогать ей вернуть Чапура. Сунув руку в карман, девочка вытащила горсть шестерёнок и пружинок и протянула Руху.

– Они уже были сломаны, когда я наткнулась на циферблат. Я не брала их нарочно! – настаивала Юлка. – Я просто… У меня такая привычка – подбирать вещи для починки, детали, которые могут пригодиться… Вот! Пожалуйста. Мне ничего этого не нужно.

Рух попятился, качая головой:

– Мне жаль, но я чувствую, что лунные часы теперь завязаны на твою кровь. Боюсь, что теперь только ты сможешь их починить.

– Я не могу их починить. Я даже не знаю, что они такое. Что они делают. Я просто хочу вернуть своего брата. Пожалуйста, скажи мне, где Чапур, и ты можешь забрать эти детали.

Ночекрыл издал хриплый крик, и Рух вздёрнул подбородок. В следующее мгновение Юлка услышала голоса и ровный стук копыт.

– Поговорим в другой раз. Я знаю, где находится твой брат, но если ты хочешь его спасти, ты должна починить лунные часы. И никому не говори. Я серьёзно – поклянись кровью, цветами и ветвями, что ты не проронишь ни слова.

Поражённая его настойчивостью, Юлка пролепетала:

– Хорошо. Я клянусь молчать. Но почему…

– Ты помогла Ночекрылу, а я помогу тебе. Кроме того, ты не единственная, кто пытается спасти свою родню.

Прежде чем девочка успела задать ещё один вопрос, Ночекрыл каркнул, и Рух скользнул в просвет между деревьями. Последним, что услышала Юлка, было:

– Используй перья, они долетят до меня!

Юлка осталась одна в свистящем вихре разноцветных листьев. Она протёрла глаза, гадая, не привиделось ли ей всё это.

– Юлка! – Голос ма вырвал её из оцепенения. – Что ты здесь делаешь? – Они с Сальвией ехали рысью верхом на Инке и Индиго, двух старших тенеродых кобылах, и разом потянули поводья.

– Ах… ну… вообще-то, я искала вас, – сказала Юлка, слегка кривя душой. – Я видела дикина!

Она спешно пересказала всю историю о пауке и его странном поведении, ни полусловом не упомянув об осколках лунных часов или раненом вороне.

– А когда он понял, что не может пересечь соляную черту, он спрыгнул с моего окна, и я не знаю, где он теперь!

Сальвия подалась вперёд, чтобы погладить Индиго по шее.

– Обычные пауки тоже избегают соли, Юлка. Это не мог быть дикин – не так скоро после Охоты! Не волнуйся.

– Я знаю, что я видела! – настояла Юлка. А ещё она знала, что граница не так крепка, как должна быть, но она не могла рассказать родным, что разговаривала с фейри. Они наверняка скажут, что ей примерещилось, или ма заставит её сидеть дома, и она упустит единственный шанс помочь брату.

Юлка понимала, что фейри нельзя доверять, но если Рух знает способ спасти Чапура, придётся хранить его секреты.

По крайней мере, пока.

Ма поджала губы и уставилась куда-то между ушами Инки.

– Завтра мы с па встретимся со старейшинами, чтобы ещё раз обсудить исчезновение Чапура. Я скажу им о твоём пауке, хорошо? А теперь ступай домой, где тебе ничего не грозит. Мы с Сальвией вскорости будем там.

Припустив к дому, Юлка поглядывала на деревья, высматривая Руха или Ночекрыла. Но не увидела ничего, кроме теней.

6

Мотыльки-кровянки

Когда Юлка переступила порог дома, первым, на что упал её взгляд, оказались любимые тапки Чапура на овечьем меху в корзине у двери. Они были так стоптаны и истёрты, что Юлка немилосердно дразнила брата за их уродство, но сейчас ей хотелось только одного – услышать, как Чапур снова шаркает в них по полу. Когда девочка стала взбираться по скрипучей деревянной лестнице в свою комнату, вместе с нахлынувшим чувством одиночества на глаза навернулись жгучие слёзы.

Фейри, которого она назвала Рухом, сказал, что Юлка может спасти брата, починив лунные часы. Ей стоило сосредоточиться на этом.

И ведь чинить сломанные вещи было её любимым занятием. А поскольку её дед Максим до самой своей смерти работал гильдейским мастером-часовщиком, Юлка хоть немного, но разбиралась в тайнах часовых механизмов. Когда дед понял, как увлекают её инструменты и починка, он был только рад показать начальные принципы своей работы.

К сожалению, это было очень давно, и девочка многое забыла.

Сейчас она смотрела на полку с заводными игрушками, которые дед мастерил для неё на протяжении многих лет: вот крошечные лошадки с шарнирными ногами, которые гарцевали и скакали, если их завести, вот прыгающая лиса и даже кружащаяся танцовщица.

Если бы только можно было попросить его о помощи.

Юлка достала из сундука у изножья кровати свою сумку с инструментами и провела руками по отвёрткам, плоскогубцам, зажимам, гаечным ключам и тяжёлому молотку. Свои первые плоскогубцы она получила в подарок, а на остальные инструменты заработала сама, занимаясь мелким ремонтом для соседей. Все жители Ветроменного Креста знали, что к ней можно обратиться со всяческими досадными пустяками, с которыми неохота возиться ни одному гильдейскому мастеру. Только на этой неделе Юлка починила весы для муки господину Амирису Мельнику и выправила петли на садовой калитке госпоже Фелиции Эвенруш – это помимо уличного водяного насоса.

Но часы – даже обычные часы – были вещью куда более сложной. Юлка даже не представляла, как подступиться к непонятным часам. Как они должны работать? Как они могли вернуть её брата?

Девочка вытащила из кармана все детали и высыпала на стол.

И точно, они в самом деле напоминали детальки небольших настольных или карманных часов. Здесь были маленькие шестерёнки и крошечные оси, махонькие пружинки и винтики…

Юлка поводила по кучке кончиком пальца, изучая узор зубчиков и пытаясь вспомнить всё, что рассказывал ей дедушка о подобных механизмах.

Сдув волосы с глаз раздосадованным вздохом, девочка хмуро уставилась на путаницу разнообразных кусочков. Чем бы ни были лунные часы, одно стало до боли очевидно: у неё не было всех деталей, необходимых для того, чтобы их воссоздать.

Неужели Рух рассчитывает, что она будет ждать, пока его птицы принесут остальные детали? Она не хотела терять время попусту…

Дверь внизу с грохотом распахнулась, и стук сапог возвестил о прибытии семьи ещё до того, как мама позвала:

– Юлка?

– Иду!

Девочка решила, что поищет недостающие фрагменты утром, когда закончит работу по дому.

На следующий день ма и па, как и обещали, отправились в город, чтобы ещё раз поговорить со старейшинами. Поначалу они противились просьбам Сальвии пойти с ними, но когда та сказала, что была на Охоте и заслужила право послушать, что те скажут, родители сдались.

– Юлка, ты тоже была свидетельницей. Хочешь пойти с нами? – предложил па.

Юлка заметалась. Ей очень хотелось пойти со всеми.

Но, отправившись с роднёй, она не вернёт Чапура домой, а если починит лунные часы – может быть.

А этого не сделать, если как можно скорее не найти недостающие детали. Тайком сбежать в лес на поиски она могла только в отсутствие родителей.

– Юлка? – поторопила её ма.

– Я останусь. Если пойду, то только вконец расстроюсь, – сказала она. Что было правдой, убеждала она саму себя. Не совершенной ложью.

Поэтому родители взяли с девочки обещание сидеть дома до их возвращения и отправились в город вместе с Сальвией. Юлка подождала, пока они скроются за поворотом, затем накинула на плечи небесно-голубой плащ и подняла капюшон. Она торопливо вышла из дома и скользнула в лес.

Ей было неприятно нарушать данное обещание, но ничего другого не оставалось, если она хотела исправить ситуацию.

Юлка решила начать поиски у путевого камня, где она в последний раз видела Чапура и где терновник погубил тенеродую кобылу, а Король Урожая упал и выронил лунные часы.

Начав от основания путевого камня, девочка медленно и размеренно продвигалась расходящимися кругами, прочёсывая землю, высматривая, не блеснёт ли где серебро. Она ощупывала каждый камень, каждую кочку побитой морозом травы и побуревшей осоки, но валежник и мёртвый орляк мешали поискам. Потерянные детальки наверняка были крошечными и терялись в тени предзимнего кустарника или под опавшими листьями.

Но Юлка не могла сдаться. Она была нужна Чапуру.

Она наклонилась вперёд, прищурилась и старательно смела в сторону листья и стебли.

Что-то зашуршало в подлеске, нарушив её спокойную сосредоточенность, словно камешек, брошенный в пруд.

– Рух? – позвала девочка. – Ночекрыл?

В ответ раздался едва различимый смех, и между лопаток Юлки скользнул страх.

– Рух?

Юлка всматривалась в рваные тени под деревьями, медленно отступая назад.

Ей не следовало мешкать в такой близости от границы с фейри, но Юлка находилась на родовой земле, а это всегда было безопасно… Конечно, если паук-дикин мог пролезть за границу, а фейри могли пройти вслед за вороном… что ещё могло проскользнуть сюда?

И снова этот еле слышный смех. Уж не она нашла ли? Уж не у неё ли? Уж не она ли прячет? Слова были не громче, чем дыхание на ухе, вздох на ветру.

Юлка торопливо вытянула из косы прядку волос и завязала обережный узелок. Как бы ей ни хотелось повернуть к дому, она знала: чем дольше Чапур пробудет в царстве фейри, тем труднее будет его вытащить, и девочка боялась, что там ему может грозить опасность. Она обязана была поскорее найти остальные части лунных часов, и кто знал, когда ещё выпадет случай их поискать.

Юлка опустилась на колени и принялась ползком осматривать траву. Вот тут король упал… Девочка помнила, как лунные часы выпали у него из кармана и разбились вдребезги, но затем здесь пронёсся поток лошадей. Трудно узнать, как далеко могли быть отброшены или как глубоко затоптаны обломки.

Юлкина кровь бурлила от разочарования, и девочка тяжело вздохнула.

– Терпение – зачастую самый нужный инструмент, когда имеешь дело с чем-то заковыристым, – напомнила она себе. Это была любимая присказка деда Максима в паре с «Порой чем больше торопишься, тем медленнее поспеваешь». Ей нужно просто продолжать искать…

Но тут за спиной раздался новый звук, разом возвращая внимание Юлки к лесу.

Из зарослей папоротника и хурмы взметнулось облако мотыльков, поднявшись в воздух как бледный дым. Они вились и кружились – их было так много, что Юлка почти ощущала трепет их крыльев вокруг неё.

Она готова была посмеяться над собой. Нашла повод пугаться. Это всего лишь мотыльки.

Впрочем, таких мотыльков Юлка ещё никогда видела. К тому же средь бела дня, даже не в сумерках. И вдобавок было холодно. Слишком холодно для мотыльков, разве нет?

Девочка выпрямилась, смахнув с коленей смятые стебельки травы. Затем нахмурилась и наморщила нос. Постойте… это же. Да. Она глубоко втянула воздух, почуяв зелёный мускус магии.

О нет. Это были не обычные мотыльки. Это были дикины. Как тот паук.

Юлка не знала, говорил ли в ней здравый смысл или трусость, но она решила, что пора уходить. Пожевав губу в сомнениях, она пошла прочь от путевого камня, краем глаза наблюдая за парящим облаком, пока не вышла на тропинку, ведущую к дому, и там прибавила шагу.

Мотыльки подлетали всё ближе, пока не окружили её мерцающей дымкой из крыльев и мохнатых телец с тёмными усиками.

– Дикины или нет, – сказала себе Юлка, – но это всего лишь мотыльки. Мотыльки не опасны.

Но тут один сел на тыльную сторону её ладони.

Юлка попыталась его стряхнуть, но мотылёк уцепился за кожу на удивление хватко. Его крылышки были настолько бледными, белёсыми, что казались почти прозрачными, только были расчерчены чёрным узором изысканнее любого кружева. Они раскрывались и закрывались в странном завораживающем ритме – жутковатый ритм в точности вторил биению её сердца.

Внезапно руку кольнула острая боль, и крылья мотылька стали окрашиваться в глубокий карминно-красный. Краснота медленно расползалась среди вязи чёрных филигранных узоров.

Так, будто это растекалась кровь.

Растекающаяся кровь… её кровь.

Вскрикнув от ужаса, Юлка прихлопнула мотылька и бросилась бежать.

Рой мотыльков преследовал её, пока она не миновала развилку тропы и не вынырнула на лесной опушке, и лишь тогда снова исчезли в тени.

Рука Юлки пульсировала, капли крови то и дело падали на землю, но девочка не остановилась, пока не достигла ворот своего сада. Привалившись к столбу ограды, она опустила голову и попыталась отдышаться, хотя боль ползла вверх по руке.

Неужели мотыльки-дикины ядовиты?

– Юлка? – позвала ма. – Я велела тебе оставаться в доме, пока мы… Что случилось? – Она трусцой выбежала с конюшенного двора, озабоченно нахмурив брови.

– Я вышла в сад, и там были мотыльки… – Юлка подняла руку, показывая расползающуюся пурпурную отметину. – Один сел на меня и вроде бы укусил и всосал мою кровь в свои крылья, и… – её замутило, окружающий мир закачался из стороны в сторону.

– Мотыльки? – Ма схватила её ладонь прохладной сильной рукой. Осторожно повернув Юлкины пальцы, она вгляделась внимательнее и шумно выдохнула сквозь зубы. – Ох, милая. Это дурно выглядит. Заходи, я посмотрю, что можно сделать.

– Эти мотыльки-дикины, они… – пробормотала Юлка, но язык сделался слишком медленным и ватным, чтобы произнести слова, ворочавшиеся в её голове.

Она отравлена?

Ма обхватила Юлку за плечи и, подняв на руки, занесла в дом.

Сальвия уже зашла в дом и готовила полуденную трапезу.

– Что стряслось? – спросила она, бросившись на помощь ма, опускавшей Юлку в кресло.

– Мотылёк… – пробормотала Юлка неразборчиво. Перед глазами у неё вспыхнули крошечные чёрные и золотые искры, и она прикрыла веки.

– Беги за госпожой Зеленотал. Поторопись! – велела ма.

Юлка услышала, как сестра с грохотом распахнула дверь и выбежала наружу, а затем её голову заполнили ватные облака и она поплыла в мягком тонком мареве. Она бы и дальше дремала в этом мареве, но внезапно её ноздри наполнил резкий запах. Кто-то влил ей в горло горячий и гадкий на вкус настой. Едкий травяной привкус наполнил рот, обжигая язык.

Юлка принялась отплёвываться и открыла глаза.

Госпожа Рами Зеленотал откинулась на спинку стула и улыбнулась:

– Вот и молодец. Допей остальное. Скоренько, дитя! – Она сунула Юлке настой, так быстро наклонив кружку к её губам, что девочка едва не подавилась новым глотком.

Юлка забрала кружку и сумела проглотить остатки горького настоя.

– Хорошо. Покажи мне руку.

Юлка протянула ладонь. Под распухшей кожей пульсировало тепло, по венам злыми лентами катилась боль.

– Ох. – Госпожа Зеленотал прищёлкнула языком. – Твоя ма говорит, что это сделал мотылёк, да? Кровянка, дикин?

– Кровянки? Так они называются? – пробормотала Юлка.

Ма с целительницей обменялись мрачными взглядами.

– Рановато для мотыльков, да? – сказала госпожа Зеленотал, и ма молча поджала губы в знак согласия.

Рами Зеленотал суетилась вокруг посечённого кухонного стола, бросая в миску кусочки листьев и цветов. Сальвия тоже была при деле – она измельчила что-то ароматное в ступке и, закончив, к Юлкиному удивлению, добавила это в миску.

– Горячую воду, дорогуша, – скомандовала Рами, и Сальвия принесла чайник с чугунной плиты. Она налила кипяток в миску, и комнату наполнил сладковатый пар.

Закончив помешивать смесь деревянной ложкой, Рами Зеленотал нараспев произнесла целебный наговор, повторив его девять раз. Затем намочила в миске полоски чистого льна и принялась накладывать их поверх укуса на тыльной стороне Юлкиной ладони.

Сначала боль была свирепой, но, когда тёплая припарка смочила кожу, она стала утихать.

Юлка вздохнула с облегчением. Её плечи опустились, тело расслабилось. Она почти видела, как яд – или что бы то ни было – выходит из-под её кожи.

– Ох, спасибо, – вздохнула она. – Так намного лучше.

– Нисколько не сомневаюсь. – Целительница усмехнулась. – Сильно тебя скрутило, да? – Она сняла несколько льняных полосок и вернула их в миску, заменив свежими. – Где, говоришь, ты была, когда повстречалась с этим мотыльком?

– У путевого камня, – призналась Юлка.

Рами покрутила миску.

– И что ты там делала, дитя?

– Тебе было сказано держаться подальше от границы! – воскликнула ма резким от тревоги голосом.

– Я искала… Чапура, – запинаясь, пролепетала она.

Взгляд ма смягчился.

– Отважная глупышка.

Рами вновь подошла к кухонному столу и порылась в холщовой торбе, которую всегда носила с собой. Юлка смотрела, как целительница достаёт банку тёмного мёда, кульки с сушёными травами и пару маленьких бутылочек из кобальтово-синего стекла.

Начав смешивать мёд и травы в другой миске, целительница спросила:

– Ты видела ещё что-нибудь необычное в тех лесах, Юлка?

– Нет, – ответила Юлка. Тут она помедлила. Она не хотела раскрывать секреты Руха, но, если Охота не прогнала дикинов, нужно было всех предупредить. – Но я видела паука-волчка у себя на подоконнике. Он так странно себя вёл, что я думаю, он тоже был дикином.

Сальвия вздрогнула и уронила ложку в мойку.

– А мы тебе не поверили. Ох, прости, Юлка.

– Я сообщу старейшинам, – тихо сказала Рами ма. – Впрочем, они уже зажгли вещий фонарь у Дубовых врат, запрашивая вести о Чапуре, но леди Мара пока не ответила. Обычно она быстро откликается – никто не может понять, отчего такая задержка.

Юлка теребила края припарки. Может, старейшины не получают ответа, но ей самой не обязательно ждать официального отклика посланницы. У неё среди фейри был свой знакомец, верно? Что там говорил Рух… перо, чтобы связаться с ним?

В эту минуту дверь распахнулась и в комнату вошёл отец.

– Кто готов выбирать ткань на плащи для Солнцеворота? – воскликнул Лукис Шильце, внося рулоны роскошного бархата и тёплой шерсти. – Мне нужно скорее начинать, ведь в этом году Чапур мне не помощник. – Его голос дрогнул, и он прочистил горло, неубедительно кашлянув.

И тут он заметил, что Юлка раскинулась в кресле с обёрнутой льном рукой.

– Что стряслось, птичка? – Он бросил кипу тканей на стол и присел рядом с дочерью, взъерошив ей волосы.

Юлка пригнула голову и отмахнулась от его руки.

– Меня укусил мотылёк.

– Мотылёк? Средь бела дня? И он тебя укусил? – Нахмурившись, он повернулся к Рами и Ривице. – Госпожа Зеленотал, что же это такое?

– Очевидно, мотылёк-дикин…

– И не один. Их там были сотни, – перебила Юлка.

– Сотни? – Ма нахмурилась. – Тогда нам также следует сообщить удачедейкам. Пожалуй, нужно предупредить людей, чтобы они приняли дополнительные меры предосторожности.

Рами кивнула:

– Разумеется, из-за тенеродых ваша семья живёт ближе к границе, чем большинство, так что, возможно, это просто аномалия. – Она перевела взгляд с Юлки на Сальвию и сказала: – Скорее всего, беспокоиться не о чем.

Они целительнице не поверили.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил па, сжимая Юлкино плечо.

– Почти в норме, я бы сказала.

Рами похлопала девочку по колену и убрала льняные бинты. Зажав в руке ладошку Юлки, она осторожно надавила на кожу вокруг укуса. За исключением крошечного пурпурного пятнышка в форме звезды, там не осталось никаких следов злополучной встречи.

– Подай-ка мне вон ту банку, – сказала целительница Сальвии, и та поспешно повиновалась. Рами подняла склянку, показывая её Юлке. Она была наполнена вязкой смесью мёда, пчелиного воска и сушёных лепестков. – Слушай внимательно, дитя. Наноси чуток – эдак с яблочное семечко – на эту отметину три раза в день и втирай. Втирай противосолонь – против часовой стрелки, так? – пока мазь не закончится и укус не исчезнет. Я зайду тебя проведать попозже вечером.

– Ты не останешься поесть с нами? – спросила ма.

– Я бы рада, но мне лучше скорее сообщить о случившемся старейшинам и удачедейкам.

– Тогда, если позволишь, мы собёрем для тебя кое-что, – сказал па, махнув рукой Сальвии. Та послушно взяла корзину возле плиты и аккуратно завернула в ткань тёплые ломти хлеба, мягкий сыр, маленькую баночку ежевичного варенья и хрустящие полоски жареного бекона.

– Спасибо, что пришла так быстро, – сказала ма.

– Да, спасибо, госпожа Зеленотал, – подхватила Юлка, не сводя глаз с отметины на тыльной стороне своей ладони.

– Рада, что смогла помочь. Не забывай про мазь, да?

С улыбкой и словами благодарности целительница взяла у па корзину и вышла. Как только дверь закрылась, Юлкины родители бросились к ней с одинаковым выражением страха, досады и гневного разочарования.

– О чём ты только думала? – кричала ма.

Папа запустил пальцы в волосы:

– Разве мы не говорили тебе оставаться в доме? Зачем ты бродила возле границы? Ты же знаешь, это запрещено, и уж тем более теперь, когда твой брат пропал!

– Я искала способ помочь Чапуру, – сказала она и разрыдалась. Неудача саднила сильнее, чем укус мотылька-кровянки.

Ма прислонилась бедром к столу и скрестила руки на груди.

– Сама попав в беду, ты делу не поможешь! Ржа и разруха, Юлка, сколько раз мы говорили тебе не задерживаться у путеводного камня? Раз тебе нельзя доверять, видимо, мне придётся попросить Шорею присмотреть за тобой, как она делала, когда ты была ещё малышкой!

Щёки Юлки вспыхнули.

– Я не младенец!

– Тогда помни об ответственности за свои слова и поступки! – отрезала ма.

– Ривица… – успокаивающе сказал па, а затем повернулся к Юлке. – Мы понимаем, ты беспокоишься о брате. Мы тоже. Но меньше всего ему нужно, чтобы ты бросалась вперёд головой в неприятности. Давай подождём и поразмыслим немного, птичка. Старейшины подтвердили, что он жив, а это главное, верно?

Юлка кивнула, вытирая глаза рукавом.

– У него должна быть веская причина отправиться на Охоту ни с того ни с сего. И… кто знает? Может быть, эта причина завязана с тем, отчего он теперь на Иной стороне.

– Ты думаешь, он оставил нас умышленно? – воскликнула Юлка.

Сальвия начала накрывать на стол.

– Я видела, как он разговаривал с одной из фейри как раз перед тем, как мы выехали. Мне показалось, они знали друг друга на редкость хорошо… – Она замолкла, глубоко задумавшись.

В памяти Юлки вдруг всплыл образ золотоволосой фейри, улыбнувшейся брату, когда тот протянул руку Королю Урожая, но девочка отмахнулась от этого воспоминания.

– Нет. Мы же говорим о Чапуре. Чем бегать за девушками, ему интереснее шить, или пускать камешки по воде, или ловить рыбу, – сказала она. – И потом, отношения с фейри запрещены.

Хотя… она же завязала нечто вроде дружбы с одним из них?

Па обменялся с ма взглядами, которые Юлка не смогла прочесть.

– Как бы то ни было, у тебя не должна об этом болеть голова. Позволь нам с твоей матерью разобраться с этим вместе со старейшинами и удачедейками, хорошо? А теперь давайте есть… На сытый желудок всё кажется не таким дурным.

7

Медные кольца и жёлуди

Следующим утром Юлка проснулась с пульсирующей болью в руке и удивительным чувством, будто она слышит, как боль постукивает по её костям. Только через мгновение она сообразила, что звук эхом доносится с лестницы оттого, что кто-то колотит во входную дверь.

Девочка села и протёрла глаза. Видимо, во сне она плакала, потому что ресницы стали жёсткими от соли, а стоило сглотнуть, как в горле, пересохшем от рыданий, начинало першить. Устроив больную руку на коленках, Юлка услышала, как па открывает дверь внизу.

– Доброе утро, старейшины, – услышала Юлка. И думать забыв про укус кровянки, она выскочила из постели, накинула шерстяной свитер и натянула мягкие вязаные лосины.

Старейшины! Здесь, в её доме! У них должны быть новости о Чапуре.

С заходящимся сердцем Юлка сбежала по лестнице, не удосужившись даже заплести спутавшиеся волосы в косу, и запнулась в дверях кухни.

За столом сидели все трое старейшин в своих форменных чёрных шарфах. Берека Падера и Фликтис Латунник сжимали в старческих руках кружки с тёмным кофе, а Амалия Камень потягивала из чашки травяной чай.

Старейшина Латунник повертел в руках свою кружку, хмуро глядя на поднимающийся пар.

– Мы получили несколько довольно странных сообщений от следопытов, Лукис, но ни одно не указывает на то, где именно твой мальчик пересёк границу.

Разочарование лопнуло пузырь надежды в Юлкиной груди. Выходит, её брата они не нашли.

– Странные сообщения? – переспросил па.

– Ничего серьёзного, как в случае с Юлкой. Просто пара упоминаний о встречах с дикинами, а также вороны и другие птицы ведут себя странно… – Старейшина Латунник помедлил, а потом спросил: – Как думаешь, почему Чапур решил отправиться на Охоту в этом году, хотя прежде его никогда не интересовали ни тенеродые Майренов, ни фейворы? Он ведь взял твоё имя, верно? Он Шильце, твой ученик?

Па отпил немного кофе, прежде чем ответить:

– Да, он учится на портного, но ты же помнишь, что такое молодые люди. Вдруг взыграет охота сделать что-нибудь дерзкое.

Фликтис рассмеялся и хлопнул по столу.

– Мы оба были такими, а, Лукис? Лишь бы произвести впечатление на девчонок. – Но затем он посерьёзнел. – Но в том-то и дело, что… – Он потёр подбородок и закашлялся, как будто слова застряли у него в горле.

Старейшина Падера подхватила:

– Он потому спрашивает, что несколько Охотников сообщили, что видели, как Чапур разговаривал с золотоволосой фейри, которую он, похоже, уже знал. Возможно ли, что он намеревался остаться на Иной стороне? Он не упоминал о…

Юлка застыла. Она не могла поверить, что её брат мог последовать за фейри через границу и бросить свою семью, не сказав ни слова. Разве что он пытался защитить Короля Урожая? Чапур уже спас его однажды, и Юлка знала силу братовой преданности. Если Чапур полагал, что королю всё ещё грозит опасность, он бы его не покинул.

Может, поэтому он остался в царстве фейри?

Вопросы роились в Юлкиной голове, а тревога ворочалась в животе, как гусеница. В какую беду угодил Чапур?

– Боюсь, это всё, что мы покамест можем сделать, – во всяком случае, пока удачедейки не закончат обходить границу, собирая отзвуки магии, – мрачно сказала старейшина Падера. – Хотя Давина Обережь обеспокоена тем, что магия продолжает просачиваться сквозь границу…

Подняв глаза, старейшина Камень заметила Юлку, маячащую в дверях.

– Доброе утро! Выглядишь немного потрёпанной, дитя. Садись и позавтракай. Твой отец приготовил яблочные оладьи и жареные колбаски.

Юлка пожевала губу, покосившись на па, чтобы убедиться, что давешняя гроза миновала. Но тот не глядел на неё – он смотрел в окно.

Амалия Камень похлопала по пустому стулу рядом с собой.

– Давайте поглядим на укус мотылька-кровянки, о котором говорила Рами Зеленотал.

Юлка села и протянула руку, показывая пурпурную отметину.

– Болит, наверное, – зацокала языком Берека Падера.

– Болит, – призналась Юлка, – но мазь, которую дала госпожа Зеленотал, помогает.

– И это тоже может помочь.

Она взяла с середины стола небольшой льняной мешочек и высыпала его содержимое себе на ладонь. Из мешочка выпали четыре медных кольца с выгравированными сигилами, которых Юлка раньше не видела. Старейшина Падера протянула девочке самое маленькое колечко со словами:

– Надень его и не трогай. Не снимай ни в коем случае, слышишь?

– Что это? – спросила Юлка, надевая кольцо на мизинец.

– Удачедейки и кузнецы потрудились вместе, чтобы выковать эти обережные кольца.

Старейшина Амалия Камень поспешила добавить:

– Это простая предосторожность. – Она передала Юлке тарелку с яблочными оладьями, а па поставил перед ней кружку какао. – Кстати, – сказала она, – я хочу ещё раз поблагодарить тебя за то, что ты собрала мою прялку после того, как Ромашка решила забраться на неё.

Юлка ухмыльнулась с полным ртом оладий. Лучшая коза старейшины Камень на прошлой неделе пролезла в её дом и оставила за собой разрушения почти в каждой комнате. Ма любила говорить, что козы – создания чистого хаоса, и, возможно, именно поэтому они так нравились Юлке.

– Была рада помочь, – сказала она.

Старейшина Латунник допил кофе и решительно грохнул кружкой о стол. Затем отодвинул стул и сказал:

– Ну что ж, Лукис, премного благодарны за горячий завтрак, однако нам пора идти. Нужно как можно быстрее доставить остальные кольца.

Па кивнул и сложил руки на груди.

– Спасибо, что заглянули. Возьмите на дорожку немного оладий и постарайтесь не замёрзнуть. Похоже, скоро пойдёт снег.

Когда старейшины ушли, Юлка сложила грязную посуду в мойку и накачала воду. Вопросы в её голове взрывались как переспевшие стручки недотроги, и мысли сами собой слетали с языка:

– Па, ты правда думаешь, что Чапур сам намеревался остаться на Иной стороне? И чего на самом деле боятся старейшины? У них это было на лицах написано. Что происходит?

Лукис сжал переносицу.

– Старейшин беспокоит отсутствие ответа от посланницы фейри, рост количества дикинов так скоро после Охоты, исчезновение твоего брата… Понимаешь, если эти вещи связаны, наш договор с фейри может оказаться под угрозой.

Юлка вытерла тарелку и поставила её сушиться.

– Что значит «договор может оказаться под угрозой»? Что не так с Уговорами?

Лукис покрутил в руках полотенце, похоже сожалея о сказанном.

– Ну, иногда договорённости следует пересмотреть, вот и всё.

От Юлки не могла укрыться его попытка уйти от ответа.

– Но, па…

Опустив руку ей на плечо, Лукис сказал:

– Большие страхи маленьким спинам бывает не вынести. Пока мы не узнаем больше, пускай всем занимаются старейшины и удачедейки. Учитель Бард приходит на этой неделе, верно? Тебе не пора заняться математическими задачками?

– Но, может, я смогу помочь. Раз дикины пробираются через границу, там, видимо, есть бреши, через которые и Чапур мог бы пройти. Я могу их поискать. Мы с бабулей так часто ходили по грибы и за орехами, что я знаю лес немногим хуже следопытов…

– Нет! Нам и без того нелегко смириться с тем, что Чапур пропал в царстве фейри. Мы с матерью не хотим, чтобы и вы с Сальвией угодили в неприятности с фейри, слышишь? Избегай леса, держись поближе к дому и носи кольцо не снимая.

Юлка покрутила медное кольцо на пальце и сжала руку в кулак.

– Я буду осторожна, обещаю.

Девочке и самой не хотелось возвращаться в лес, рискуя вновь повстречаться с дикинами, но она должна была отыскать недостающие детали лунных часов. Неважно, по какой причине Чапур выехал с Дикой охотой; неважно, почему он не вернулся. Рух сказал, что лунные часы помогут Чапуру, а фейри не умеют лгать.

– Ты должна пообещать мне, что не станешь совать в это нос, Юлка. Фейри и в лучшие времена лукавы и ненадёжны. А уж теперь… – Лукис вздохнул и провёл рукой по волосам. На висках они уже серебрились, и морщины на лице, прорезанные печалью, вдруг стали глубже. – Просто держись поближе к дому. Я ухожу в город на пару часов, чтобы заняться плащами для Солнцеворота, Сальвия с твоей матерью на конюшне. – Он надел самое большое медное кольцо себе на палец и подбросил на ладони оставшиеся два. – Я занесу им кольца по дороге. Делай уроки и не попадай в неприятности.

Юлка наморщила нос и хотела возразить, но поняла, что толку от этого не будет. Вместо этого она пошла к себе в комнату, намазала мазью укус кровянки и послушно вытащила математику из шаткой стопки книг и бумаг на столе у кровати. Но её сосредоточенность быстро перегорела в огне досады и разочаровании, сделав девочку беспокойной и суетливой.

Она жалела, что нельзя рассказать отцу о лунных часах и о фейри, который сказал, что они помогут Чапуру.

Только па, пожалуй, не поверил бы ей. Он бы сказал, что она попалась на уловку фейри. Он бы пересказал всё старейшинам, и те нашли бы Руха и наказали его. Они наверняка обвинили бы его в злых кознях против смертных, хотя Юлка не думала, чтобы он сделал что-то дурное. И тогда её шанс спасти Чапура был бы упущен навсегда.

Может, потому Рух и взял с неё обещание никому не говорить о лунных часах. Держать всё в тайне было, пожалуй, надёжней всего.

Отодвинув странички с заданием, Юлка достала фрагменты лунных часов и затарабанила пальцами по письменному столу. После краткого раздумья она открыла ящик и достала перья, которые нашла на подоконнике. Рух вроде сказал, что ими можно воспользоваться, чтобы передать ему весточку, но как – объяснить толком не успел.

Что же, Юлка была в отчаянии. Она хотела спросить, что Рух знает о причинах Чапура выехать на Охоту, и ей нужно было забрать оставшиеся детали часов.

Понадеявшись на авось, девочка открыла окно, просунула под створку чёрное воронье перо и снова опустила, прижав его. Оставалось надеяться, что Рух это заметит и поймёт, что Юлке нужно с ним поговорить.

Три дня спустя, когда она вываливала навоз в компостную кучу за сараем, из набрякших снегом облаков спикировал ворон и сел ей на плечо.

– Ночекрыл? – прошептала Юлка. Его повреждённое крыло уже совсем зажило.

Он покивал головой, встопорщил хвостовые перья и, открыв клюв, уронил ей на варежку маленькое грязное колёсико. Затем прокаркал: «Жди!» – и улетел.

Юлка бросила взгляд на конюшню, её дыхание превращалось в облачка пара. Сальвия и ма вместе с шорником проверяли упряжь – не нужно ли что-нибудь починить. Оставалось надеяться, что они не заметят ворона, таскающего Юлке странные серебряные детали часов, иначе у них появятся вопросы, на которые она не сможет ответить.

Девочка пару мгновений изучала колёсико, а затем аккуратно убрала его в карман плаща. Ветер тянул её за капюшон, и колкие снежные хлопья танцевали в холодном воздухе. До Зимнего Солнцеворота оставалось ещё несколько недель, но нынче морозы пришли рано. Юлка затопала ногами и сжала руки в кулаки: пронизывающий холод просачивался сквозь петли её любимых варежек. Если Ночекрыл хочет, чтобы девочка его дождалась, ему лучше поторопиться, пока она совсем не заледенела.

Юлка уже подумывала сдаться и скрыться в домашнее тепло, когда ворон вернулся – с полудюжиной приятелей и небольшой стайкой гаечек. Девочка сложила руки лодочкой, стараясь не пугаться, пока они кружили вокруг неё, роняя в подставленные ладони маленькие фрагменты часового механизма.

– Отлично! Вы нашли их все? – спросила Юлка, не ожидая ответа.

Но голос ответил:

– Почти. – Рух шагнул к ней из-за угла конюшни, вертя в пальцах сухой лист. – Погляди на эту красоту.

Юлка сморщила нос. В листе, побуревшем и иссохшем, едва можно было узнать лист орешника.

– Мне больше нравятся цветные, – сказала она.

Рух указал на деревья, теснившиеся вблизи конюшенного двора и нависавшие над оградой пастбища. Багряные и золотые листья ещё держались на нескольких ветвях, но большинство веточек были голыми.

– Во всём этом умирании скрывается красота.

Юлка растерянно шагнула назад.

– Деревья не умерли. Они просто спят до весны.

– Вот именно! – Рух смял сухой лист в кулаке и, пританцовывая, подбросил крошки в воздух. – Листья умирают, падают и перегнивают, а потом набухают почки, распускаются новые листья, сменяются времена года, и это восхитительно.

Он вдруг снова посерьёзнел.

– Иногда я думаю, что это самая сильная магия из всех.

– Эм… – У Юлки начали стучать зубы, и девочка сомневалась, что только от холода, но у неё были вопросы, которые нельзя было оставить без ответа. – Ты видел перо, которое я оставила снаружи? Я хотела поговорить с тобой, потому что люди шепчутся, будто мой брат пропал нарочно, а ты сказал, что я могу помочь ему, починив лунные часы, но так и не объяснил, как и почему, и что они должны делать, и… – Она замахала руками, словно надеясь выхватить ответы из воздуха.

Но Рух зашипел и отпрянул.

– Что у тебя на руке?

– Что?

– Я просто хочу взглянуть. – Он указал пальцем.

Юлка нехотя стянула варежку и растопырила пальцы.

– Зачем?

– Удачедейки хорошо придумали. Это отлично… Не снимай кольцо.

– Если оно должно отгонять фейри, то оно явно работает не слишком хорошо, – заметила девочка и тотчас прикусила язык, поняв, как оскорбительно это прозвучало.

Однако Рух вроде не обиделся. Он захихикал и согласился:

– Именно. Но всё-таки оно отобьёт охоту пакостничать у всякой мелочи. Лучше, чем ничего. Подожди… а что это за отметина?

Юлка повертела запястьем.

– Меня укусила кровянка, но укус уже заживает.

Он нахмурился и пробормотал:

– Ох, звёзды и заботы. Мотылёк-кровянка. Позволишь мне помочь?

– Помочь? Целительница уже дала мне мазь.

– Раны фейри лечатся средствами фейри, – возразил Рух. – Ночекрыл, принеси мне три лепестка кровохлёбки, листок белого клевера и пару капель сока лунного молока на кусочке мха. Поскорее!

– Ох, зачем поднимать такую суету! – запротестовала Юлка. Хотя рука снова ныла и приходилось признать, что мазь госпожи Зеленотал, видимо, помогала не так уж хорошо, она не хотела быть обязанной фейри. Что он попросит взамен?

Но ворон уже умчался, а Рух упёр кулаки в бёдра.

– Ночекрыл принесёт то, что тебе нужно.

Она сунула руку в варежку и выпалила:

– Мне нужно только, чтобы ты рассказал мне о Чапуре и лунных часах. Почему…

Но её прервал Ночекрыл, летящий назад так стремительно, что даже всполохи магии срывались с его крыльев. Он сел на плечо Руха, зажав в клюве листок и лепестки, а в когтях – липкий кусочек мха.

Юлка вытаращилась на него. Неужели он уже перелетел за границу и обратно?

– Вороны быстро летают, – с улыбкой сказал Рух. Он взял собранное Ночекрылом и растёр всё в тёмную липкую кашицу. – Позволь взять тебя за руку.

Юлка поморщилась. От снадобья пахло гнилыми сливами и старой корой.

– Я благодарна за заботу, – сказала она вежливо, – но я правда думаю…

– Взамен ничего не потребуется, – возразил Рух. – На тебя напали дикины по вашу сторону границы, и для меня дело чести всё исправить. Поверь мне, Юлка. Я просто хочу помочь.

Вздохнув, девочка снова стянула варежку. «Никогда не доверяй фейри» было наипервейшим правилом. Ей оставалось надеяться, что это не уловка.

Как только Рух помазал кашицей место укуса, боль исчезла. Слабый ручеёк, тёплый и шипучий, пробежал по коже и защекотал пальцы, а затем и он пропал.

Через мгновение Рух стёр мазь и надел варежку.

– Ну вот. Теперь всё хорошо.

Юлка согнула кисть и сразу почувствовала облегчение.

– О, спасибо…

Рух бросился вперёд.

– Нет! Не говори этого!

Но Юлка и сама в последний миг поняла свою ошибку и сжала губы. Она чуть не забыла ещё одно правило: «Никогда не благодари фейри». Поблагодарить означало признать, что ты у фейри в долгу, и они могли стребовать долг самым неожиданным образом и в самый неподходящий момент.

Однако Рух, похоже, не собирался этим пользоваться. Напротив, он старался защитить Юлку.

Пока девочка изучала его лицо, пытаясь разгадать выражение разноцветных глаз, из-за дверей конюшни просочились голоса – голос матери, твёрдый, но мелодичный; и грубый, насмешливый голос Мирта Шорника.

Рух поманил Юлку за конюшенный сарай и сам нырнул под громадный вечноцветущий розовый куст, который раскинулся вдоль южной стены и круглый год кормил тенеродых лошадей.

– Что ты знаешь о том, как разговаривать с фейри? – спросил Рух.

«Недостаточно, – подумала Юлка. – Это, в общем-то, запрещено».

Вслух же она ответила:

– Я знаю, что вы не способны лгать. – «Но не всегда говорите ту правду, которую слышим мы».

– Верно. И мы не можем говорить плохо о своих сородичах.

Юлка кивнула, хотя и не была уверена, куда он клонит.

– Итак, есть вещи, которые тебе необходимо знать о лунных часах и твоём брате… но даже будучи честным, я просто не смогу ответить на некоторые вопросы. Понимаешь?

– Да. Значит, расскажи мне всё, что можешь. Где Чапур?

– Ты уже знаешь. Он в царстве фейри.

Юлка нахмурилась, услышав подтверждение.

– Но где? Недалеко от границы? В доме? В подземелье или в клетке? В замке?

– Не могу сказать.

– Ты говорил, что тоже пытаешься спасти родню. Что случилось?

Его глаза потемнели, а губы искривились – Рух силился подобрать нужные слова. Бисеринки пота заблестели у него на лбу, несмотря на холодный воздух. Через мгновение он буркнул:

– Одна из моих сестёр и Чапур… друзья.

Выходит, Чапур и правда знал одну из фейри. Значит, слухи были верны?

– У твоей сестры, часом, не золотые волосы? – спросила она, снова вспомнив о солнечной фейри, скакавшей рядом с братом.

Рух кивнул, и Юлка почувствовала, как что-то скрутилось узлом у неё в животе. Старейшины были правы. Па был прав. Чапур и правда соревновался в Прогоне и выехал с Дикой охотой, чтобы произвести впечатление – но только не на девушку из Ветроменного Креста. На фейри.

Но где он с ней познакомился? С фейри не дозволено разговаривать! Юлка понимала, гнев её бессмыслен – она же разговаривает с Рухом! – но она отказывалась это признавать, ей было слишком больно. Неужели Чапур нарочно сбежал в царство фейри, чтобы быть с ней? Неужели он без единого слова бросил свою семью?

Недоумение и обида на предательство подкосили её.

Юлка не осознавала, что плачет, пока Рух не смахнул её слезинки большим пальцем. Он сорвал розу с куста и, проворными пальцами отломив шипы, заложил ей за ухо. Девочка вздрогнула, но затем увидела, что на его лице была искренняя забота.

– Немного красоты, чтобы смягчить твоё горе, – пробормотал Рух.

– Смертные обычно дают друг другу платок, когда кто-то плачет. – Юлка шмыгнула носом.

Фейри поморщился:

– Но цветы намного красивее!

Юлка попыталась улыбнуться ему, но чем больше она думала обо всём этом, тем ярче разгоралась в ней ярость. Они так беспокоились о Чапуре, так заботливо искали способ вернуть его. А чем он занимался всё это время? Крутил любовь с фейри и жил в царстве магии. Он небось уже позабыл, откуда пришёл.

Юлка подскочила на ноги и сунула руку в карман за фрагментами лунных часов, которые принесли ей птицы.

– Вот и скажи сестре, что она может оставить его себе! – прошипела она. – А ты можешь оставить себе свои бесполезные лунные часы!

Прежде чем она успела швырнуть в Руха детальки, он схватил девочку за руку и сказал:

– Ты не понимаешь, Юлка Майрен, всё не так просто.

– Так объясни! – потребовала она.

– Поверь, я бы рад. Но я не могу сказать.

Его слова вдруг прорвались сквозь марево обиды и растерянности в её голове. Он не сказал: «Я не знаю». Выходит, ответ изобличит фейри в чём-то дурном. Но если он не может дурно говорить о своих сородичах, как же ей получить необходимые ответы?

Юлка заметила Ночекрыла, который прыгал в некотором отдалении и, покряхтывая, выковыривал из земли камешки и веточки. Новая мысль вспыхнула у неё в голове.

– Ладно, пусть ты и не можешь, но он может. – Девочка дёрнула подбородком, указывая на ворона.

Рух вздохнул:

– Он умная птица, и он знает несколько смертных слов, но он не говорит на твоём языке, Юлка, а ты не говоришь на его языке.

Ночекрыл возмущённо каркнул и поскрёб когтями землю.

– Но это не значит, что он не может ответить. – Юлка подобрала упавшую веточку и разровняла место на земле, а затем нарисовала два круга. – Ночекрыл, хочешь сыграть в игру?

В одном круге она написала «да», а в другом – «нет».

– Что за игра? – немедленно спросил Рух, и глаза его зажглись любопытством.

Юлка невольно улыбнулась. Она слышала, что фейри любят игры, но всегда считала это преувеличением.

– Увидишь, – сказала она. Затем проскользнула за ограду загона, чтобы порыться в опавших листьях у ствола дуба, росшего за забором, и быстро насобирала горсть желудей.

Ночекрыл заинтересованно щёлкал клювом, перелетая из одного круга в другой.

– Значит, так. Я задаю вопрос и даю Ночекрылу один из желудей. Если ответ «да», он бросает жёлудь в этот круг. – Юлка указала веточкой. – Если ответ «нет», он бросает жёлудь в тот круг.

Брови Руха взметнулись, скрывшись под чёлкой, и он присвистнул:

– Блестяще! Давай попробуем.

– Мой брат намеренно остался в царстве фейри после Дикой охоты?

Ночекрыл пару мгновений смотрел на Руха. Затем выхватил у неё из рук жёлудь и уронил его в круг «да».

У Юлки упало сердце, и она швырнула остальные жёлуди на землю.

– Подожди, Юлка! Задай ещё вопрос!

– Что ещё мне нужно знать? Чапур не нуждается в нашей помощи. – Губы её дрожали, но девочка сдержалась и не стала вытирать нос рукавом. – Он сам решил остаться.

– Подумай! Причины остаться необязательно были эгоистичны. И даже в царстве фейри обстоятельства могут измениться! – Жилы у Руха на шее напряглись, будто даже эти простые слова дались ему с трудом.

Юлка заставила себя нагнуться и подобрать жёлуди. Она проглотила обиду, глубоко вздохнула и попыталась собраться с мыслями.

– Ладно. Он остался из-за сестры Руха?

Ночекрыл снова ответил утвердительно, но Рух застонал и пробормотал:

– Звёзды и заботы, Юлка. Точнее!

– Он хотел быть с ней, так? Мне двенадцать, а не шесть. Я знаю, как это бывает, когда мальчишки сходят с ума из-за девочки.

Но вместо того чтобы ответить «да», Ночекрыл заплясал взад-вперёд между двумя кругами, хлопая крыльями и топорща хвост.

Стыд, словно тающий лёд, скользнул по Юлкиному хребту. Может, это она была мелочной и себялюбивой, думая только о собственном горе и одиночестве? Видно, всё куда сложнее, чем она навоображала.

Она вспомнила выметнувшуюся из-под земли ежевику, падение Короля Урожая, лунные часы…

– Кто-то нарочно напал на короля, верно? Только Чапур его спас. И наверное, он остался, потому что беспокоился, что королю всё ещё грозит опасность. – Так она думала вначале, зная о верности своего брата. Если он остался вдобавок потому, что хотел защитить золотоволосую фейри, из этого вовсе не следует, что он отверг свою семью.

Ночекрыл уронил жёлудь в круг «да», подобрал его и снова бросил, а затем ещё раз. Да. Да. Да.

Рух кивнул, его горящие глаза были полны ожидания.

Юлка вздохнула. Ей бы хотелось, чтобы Чапур рассказал ей о девушке-фейри. Она бы рада была с ней познакомиться.

Хотя, разумеется, она сама утаивала Руха от Сальвии. И как всё так запуталось?

Юлка теребила вытянутую нитку на варежке, мысли её метались, как сухие листья на ветру.

– Но ты сказал, что починка лунных часов поможет моему брату. Как?

Какая тут связь?

– Погоди-ка… королю нужны лунные часы?

Может, поэтому он носил их в кармане жилета? Может, от них каким-то образом зависела его безопасность?

– Если он получит их обратно, мой брат сможет вернуться домой? Всё вернётся на круги своя?

Ночекрыл бросил один жёлудь в круг «да», затем взял ещё один из её рук и выплюнул его в круг «нет».

– Да и нет? Что это значит? Должно ли произойти что-то ещё? Нужно разобраться с ещё какой-то проблемой?

Ночекрыл бросил три жёлудя в круг «да», словно добавил восклицательный знак к своему ответу.

– Хм. Ладно. Так… что же происходит?

Ночекрыл и Рух оба метнули на неё нетерпеливый взгляд. Игра ответит на этот вопрос.

– Разве Майская Королева не может спасти короля?

На этот раз ответом было решительное «нет».

– Майская Королева тоже в опасности?

«Да».

– Но если Сумеречный двор под угрозой, то и Уговоры с фейри тоже? – Она скорее размышляла вслух, вспомнив подслушанное, но Ночекрыл снова ответил утвердительно.

– И это как-то связано с дикинами, оставшимися по нашу сторону границы… Сальвия сказала, что на этой Охоте что-то изменилось… – призадумалась Юлка.

Ночекрыл ответил утвердительно, а затем поскрёб когтями землю, будто расстроенный собственным ответом.

Рух сказал:

– Раз уж речь зашла о дикинах, могу сказать, что мои птицы выследили паука, шпионившего за тобой на днях, и я передам весть о мотыльках-кровянках, но тебе нужно быть очень осторожной. Плохо уже то, что они подозревают, что ты нашла детали лунных часов, – если они узнают, что ты намереваешься их починить, то пойдут на всё, чтобы их заполучить. Никому не говори о лунных часах. В чужих руках… это будет катастрофа. Помни свою клятву!

– Но если Король Урожая желает вернуть лунные часы и дикины были посланы за ними, то почему…

– Они не подчиняются Сумеречному двору. Король не имеет над ними власти.

– А. А-а. Но… что враги Короля Урожая могут сделать с лунными часами?

Рух скривился и покачал головой. Ночекрыл закричал и принялся швырять жёлуди в круг.

– Тише! Или ты нас раскроешь! – одёрнул его Рух.

– Почему ты просто не вернёшь все детали королю? Я обменяю лунные часы на моего брата.

– Я уже говорил тебе, что не всё так просто. Король Урожая… – У Руха заходили желваки, и Юлка услышала, как скрежещут его зубы. – Он слишком слаб. Он не может починить часы, и… – по телу фейри пробежала дрожь, когда он попытался вытолкнуть слова, – и он лишь снова их потеряет. – Он выдохнул и потёр горло.

Ночекрыл забормотал и раскидал лапой жёлуди, лежавшие в двух кругах.

– Кроме того, теперь они связаны с твоей смертной кровью, – добавил Рух. – Поверь, мне не хотелось бы втягивать тебя в это, но теперь уже слишком поздно для сожалений. Ты единственная, кто может починить лунные часы.

Юлка похлопала по фрагментам в кармане. Как могло что-то такое маленькое – размером с карманные часы – показаться вдруг таким тяжёлым?

– Но что, если я не смогу их починить? – прошептала она, но Рух и Ночекрыл оба склонили головы набок, прислушиваясь к нарастающему шуму от голодных лошадей.

День быстро клонился к вечеру.

Мирт Шорник, наверное, почти закончил работу, и ма с Сальвией скоро выйдут за розами. Блестящая идея Юлки сработала примерно так же хорошо, как квадратное колесо или каменный воздушный змей. У неё по-прежнему не было всех нужных сведений.

Вдобавок она продрогла и солнце опускалось всё ниже. Юлка вздохнула и подбросила оставшиеся жёлуди в ладони, мысленно перебирая вопросы и пытаясь выбрать самые насущные, пока её время не вышло.

– Выходит, лунные часы – это какое-то оружие?

«Нет».

– Тогда как они должны помочь…

– Подумай, Юлка. Это лунные часы, – сказал Рух.

– Часы… то есть они как-то связаны с временем.

Ночекрыл торжествующе каркнул и бросил жёлудь в круг «да», а затем принялся чистить пёрышки.

– Но как время может помочь Королю Урожая? Он же фейри! Он бессмертен!

Ночекрыл выхватил у неё из рук жёлудь и бросил его в круг «нет», затем расправил крылья и наклонил голову, чтобы встретить её взгляд.

– Нет? То есть как это «нет»?

Проржавевшие петли вдруг взвизгнули – их давно следовало смазать, – и тяжёлая входная дверь конюшни со скрипом открылась. Раздался бодрый голос Мирта Шорника:

– Я доставлю новое седло через одну луну, коневолхв. Береги себя!

– Большое спасибо, Мирт! Следи за дорогой! – отозвалась ма.

– Скорее, они… – Юлка почувствовала, как её по волосам мазнули перья и шёпот ветра скользнул по щекам. Когда она обернулась к Руху, то обнаружила, что и он и птица исчезли.

Наскоро стерев начерченные круги и раскидав все жёлуди, Юлка пыталась уложить в голове тайну, которая внезапно оказалась гораздо серьёзнее, чем пропавший брат. Как смертный стал Королём Урожая?

Во что ввязался Чапур?

8

Часовые механизмы

Юлка лишь вполуха слушала, как ма и Сальвия говорят о сёдлах и следующей случке с тенезвёздыми жеребцами, пока все трое шли к дому. А пока они готовились к ужину, Юлка побежала в свою комнату, чтобы убрать новую партию деталей для лунных часов. Прятать их подо мхом в старой корзине Ночекрыла казалось недостаточно надёжным после всего, что она только что узнала.

Поразмыслив немного, Юлка решила держать их в деревянной шкатулке, которую Чапур сделал для неё однажды летом. Шкатулка была кривенькая, и крышка скрипела, когда её закрывали, но в углу брат вырезал неровную букву «Ч», а сверху – крошечную птичку, лесного жаворонка[2] – как раз для неё. Внутри он написал краской два слова: «Лови шанс». Чапур всегда так говорил, когда она колебалась – перед тем как прыгнуть в реку, перед тем как залезть на дерево, перед тем как бросить мяч, – и это означало «не упусти миг». Всякий раз, доставая шкатулку из тайника под кроватью, Юлка вспоминала его.

Она была полна решимости помочь брату. Как-нибудь.

Но теперь, зная, сколь многое может быть увязано с починкой, девочка тревожилась, что мало помнит из уроков деда Максима и ей не собрать даже простые карманные часы, не говоря уже о неведомых лунных часах, способных спасти жизнь Королю Урожая.

К счастью, Юлка знала, куда пойти за помощью, – в «Часовые механизмы Латунника».

Тем же вечером, пока па передавал вдоль стола миски с фасолью и беконом, девочка уговорила его взять её в город на следующее утро.

– Я больше не попаду в неприятности, – пообещала она. – Я просто хочу задать старейшине Латуннику пару вопросов.

– Работаешь над проектом, да? – спросил па, улыбаясь.

– Да. Я надеюсь, он подучит меня разбираться в часах.

– Если он окажется занят, я не хочу, чтобы ты ему докучала…

– Если у него не будет времени, я проведу весь день в лавке, буду тебе помогать.

Па опустил глаза, уголки его рта горестно поползли вниз. Юлка знала, что ему было тяжело каждый день ходить в «Ткани Шильце» без Чапура, знала, как горько ему работать одному. Она взяла его руку и слегка сжала.

Па прикончил свою кружку кофе и в конце концов ответил:

– Хорошо. Если у тебя сделаны все уроки и ты не нужна ма на конюшне.

Когда на следующий день Юлка вошла в лавку старейшины Латунника, её встретила дедова картина, висевшая над сверкающим прилавком из дерева и стекла, и раскатистое мурлыканье пушистого серого кота с белыми носочками.

Девочка наклонилась, чтобы почесать серому котику пушистый подбородок, когда старейшина Латунник повернулся к ней на своём мягком табурете. Как и дед, он был гильдейским мастером-часовщиком, но пока не отошёл от дел и до сих пор носил в доказательство мастерства золотой значок на жилете. Хотя его сын Саймон окончательно взял дела на себя, когда отец получил звание старейшины, старый Фликтис был столь же неотъемлемой частью лавки, как шестерёнка в часовом механизме, и никто не ожидал, что он уйдёт.

– Шкарпетик рад, что на него обратили внимание, – сказал он с доброй улыбкой, пока мурлыканье кота заполняло промежутки между тиканьем часов. – И я рад тебя видеть, Юлка. Что привело тебя к нам этим утром?

– Если честно, у меня есть просьба. Не могли бы вы научить меня всему, что знаете о часах? А именно как собрать маленькие, ну… скажем, карманные часы? – Она так волновалась, что её язык заплетался, спотыкаясь на словах, и девочке пришлось дважды сглотнуть.

– А! Ты заинтересовалась трудами своего деда, а?

– Эм… да. Что-то вроде того.

– Что ж, Юлка, хотя я буду рад научить тебя всему, что умею, боюсь, подмастерье нам с Саймоном не нужен. Возможно, через несколько лет…

– Ох! Нет, я вовсе не прошу об ученичестве, старейшина Латунник, хотя я благодарна за то, что вы подумали об этом. Я просто хочу понять, как работают механизмы, как они стыкуются и функционируют. Дедушка объяснял сто лет назад, но я была слишком мала, чтобы запомнить.

Пару мгновений Фликтис смотрел на неё поверх очков, сложив руки на груди. Шкарпетик запрыгнул на прилавок и принялся намывать уши.

Наконец, когда Юлка уже начала отчаиваться, старейшина кивнул и сказал:

– Холодные зимние дни подчас скучны, а? Самое время, чтобы научиться чему-то новому. Это ведь не помешает твоим урокам?

– Я даже опережаю свой класс, старейшина Латунник. Я не запущу уроки. Учитель Бард скажет вам то же самое.

– Очень хорошо. Я буду рад поделиться знаниями. Начнём с основ. Идём со мной к верстаку.

Пододвигая для Юлки табурет, он обратил внимание на её руки.

– Ага! Твой укус кровянки отлично зажил, а? Вижу, мазь Рами Зеленотал помогла.

– Эм… да, я ей очень благодарна.

Следующие несколько часов Юлка зубрила названия крошечных часовых механизмов. Возвращаясь с па домой к полуденной трапезе, она повторяла их, как заговор, себе под нос:

– Коронное колесо, центральное колесо, балансовое колесо, барабанное колесо, секундное колесо, ходовое колесо. Волосок, пружина собачки, оси, трибы, безели. – Ей нравилось, как слова перекатываются у неё во рту.

– Похоже, со старейшиной Латунником дело сладилось, – заметила ма за столом, передавая ей тарелку с жареной курицей и сладким картофелем.

Юлка кивнула, не желая говорить лишнего.

– Ну, коль скоро мы знаем, где ты, и раз Фликтис не возражает…

– Он сказал, что ему нравится меня учить.

– А ты не думаешь, что тебе стоит помочь нам с ма искать зацепки, чтобы разобраться, что случилось с Чапуром? – сказала Сальвия, вонзая вилку в кусок курицы.

Юлка беспокойно заёрзала. За последние несколько дней Сальвия пришла к мысли, что золотоволосая фейри, которую она мельком видела с Чапуром, не иначе как обманом заставила его пересечь границу, и Сальвия была полна решимости распутать эту историю. Она расспрашивала всех, кто следил за Прогоном, всех, кто видел, как уезжала Дикая охота, любого, кто мог что-нибудь заметить. А теперь она уговорила ма поехать с ней к границе в надежде, что они смогут обнаружить место, где Чапур её пересёк.

Усилия Сальвии пока не увенчались успехом, и её растущее разочарование начало выплёскиваться на сестру. К сожалению, после откровений Руха у розового куста Юлка боялась, что спасти Чапура окажется даже труднее, чем они ожидали.

– Это очень важно, – сказала она, жалея, что не может ничего толком объяснить.

– Важнее, чем твой брат? – бросила Сальвия.

– Девочки! – Па протянул руки и положил ладони им на плечи. – Нас всех тяготит бремя тревоги и печали, и мы все справляемся кто как может. Мы все скучаем по Чапуру и хотим, чтобы он вернулся, но препирания не вернут его домой.

– И часы тоже, – прошептала Сальвия, когда он отвернулся.

Юлке хотелось пнуть сестру под столом, но разве от этого стало бы легче?

Она умела чинить вещи, а не ездить верхом на тенеродых лошадях. И она не знала другого способа помочь брату. Починка лунных часов, вероятно, станет самым сложным её предприятием, и оставалось только надеяться, что сестра всё поймёт, когда Юлка закончит.

Только… когда девочка думала об истончившейся границе, о лавине дикинов, об угрозе королю, о хрупких договорённостях, она невольно спрашивала себя, что с этим могут поделать лунные часы. Достаточно ли починить их, чтобы исправить всё остальное? Или уже слишком поздно?

9

Пробуждение от зимы

В конце зимы наступала пора кленового сахара, и семья Юлки присоединялась к жителям остальных деревень Граничных земель в подсочке деревьев, а затем в варке сока, пока большие чугунные котелки не наполнялись густым тёмным кленовым сиропом. Обычно все смеялись, пели песни и пробовали тянучки на кленовом сахаре – сладкое обещание грядущей весны. Празднование надежды и новых начинаний.

Но в этот раз всё было иначе.

Юлка стояла рядом с Сальвией над котлом с кипящим сиропом и вспоминала, как Чапур любил это время года. Он пел забавные песни, заставляя сестёр хохотать до слёз, а потом подначивал гоняться за ним среди деревьев. Он висел на ветках, пугая родителей, и кормил белок с рук.

Но теперь им с Сальвией запрещалось даже приближаться к лесу.

– Будет безопаснее, если вы побудете здесь, подальше от границы, – сказал па, прежде чем отправиться вместе с другими взрослыми подсекать кленовые деревья, что росли ближе всего к путевым знакам. Таскать вёдра с соком к кострам так издалека было сложнее, но старейшины и удачедейки настаивали на том, что это необходимо.

Юлка неделями терпела поучения, что ей лучше сидеть дома и носить не снимая медное кольцо, сосредоточиться на учёбе, а не на слухах о шальной магии и дикинах, своевольничающих в Ветроменном Кресте.

Все в Граничных землях были напуганы – так размышляла Юлка, угрюмо помешивая сироп в котле. Она прямо-таки ощущала страх, висевший в воздухе как туман. Встречи с дикинами порождали истории о странных кражах – у людей пропадали карманные часы, кухонные таймеры и будильники, – и хотя Белого оленя видели дважды, его появление скорее тревожило, чем успокаивало. Ему полагалось быть символом равновесия и благословения вдоль всей границы, но люди поговаривали, что он слабеет, теряет силу.

Даже старейшины были растеряны. Всё чаще и шире поговаривали о том, что нужно прибегнуть к неоднозначному пункту о «Последней защите» в Уговорах, дозволявшему использовать против фейри соль и железо. Для этого требовались неопровержимые доказательства того, что фейри прибегли к магии как оружию против смертных, но грань между безобидными проделками и намеренными пакостями уже стиралась. Однако старейшины призывали к осторожности, а не к противоборству и настаивали, что безопаснее всего просто подождать.

– Мы потребуем ответов у леди Мары и её свиты, когда они пересекут границу на Майскую ярмарку, – объявила старейшина Берека Падера.

В клубах дыма и пара Юлка мысленно перебирала всё, что Рух и Ночекрыл сообщили ей в той игре с желудями прошлой осенью. Видимо, Чапур каким-то образом участвовал в защите Сумеречного двора от неведомого врага, но Рух и его ворон также рассказали, что Король Урожая некогда был смертным. Насколько уязвимым он был? Несмотря на опасность, достанет ли сил Майской Королеве, чтобы восстановить мир?

Рух побуждал Юлку починить лунные часы, настаивая на том, что в них ключ к спасению её брата – и, быть может, самого Короля Урожая, – но ей всё ещё не хватало нескольких деталей. А как их найти, если ей не разрешалось уходить далеко от дома? За зиму Ночекрыл и другие вороны сумели доставить девочке ещё несколько пружин и винтиков, но следопыты патрулировали Граничные земли, а удачедейки развесили по лесу обереги, и Юлка боялась связываться с Рухом. Это было слишком рискованно – её страшила мысль о последствиях, если его поймают.

– Хочешь передохнуть, Юлка? – неожиданно спросил старший сын Шореи Ванбек, подбрасывая очередное полено в огонь под котелком, и улыбнулся ей перепачканным в саже лицом.

Руки у неё и правда устали – помешивать сок, пока он не загустеет до состояния сиропа, было жарко и тяжело, – зато приятно было делать что-то полезное.

– Я пока держусь, – сказала ему Юлка, поднимая деревянную ложку с длинной ручкой, чтобы посмотреть, как стекает липкая жидкость. – Уже почти.

Парень коснулся полей своей шляпы и ушёл набрать ещё дров.

Сальвия подняла голову от своего котла, установленного на пару шагов дальше, и взмахнула рукой. Щёки у неё разрумянились от жара, а пар вил локоны из её темных волос.

Юлка помахала в ответ, стараясь не завидовать сестре. Сальвии было почти семнадцать, и она была смелой и красивой, с кожей цвета гладкого гикори и золотыми искорками в карих глазах. Она была олицетворением всего милого и солнечного, сильного и порывистого.

Юлка, напротив, была маленькой для своих лет, с волосами мышастой масти, тусклыми, как мёртвое дерево, и глазами невнятного серовато-карего цвета, цвета грязи в пруду и мутной воды. Она была бледной, невзрачной и ничем не примечательной.

Никто бы не догадался, какие тайны она носит в себе.

Что, если она не сумеет заставить лунные часы работать? Она даже не знала, что им полагалось делать.

– Твой уже готов для пробы? – крикнула Сальвия, снимая пену с кленового сока в своём котелке.

– Почти! – отозвалась Юлка.

Юлка знала, что Сальвия тоже хочет помочь брату, и с приближением весны решимость сестры только крепла. Сальвия не сомневалась, что в ночь Майской охоты сможет найти Чапура и вернуть его домой прежде, чем закроется граница.

– Мой фейвор с Охоты урожая – компас, который не даст мне заблудиться, помнишь? – спорила она с ма на днях. – Что бы ни случилось с Чапуром прошлой осенью, он сделает всё возможное, чтобы вернуться к нам. Если он выедет с Охотой, я найду его и проведу домой. Если нет, я отправлюсь его искать.

Ма грустно поджала губы.

– Это только на словах всё просто. После шести месяцев, проведённых в царстве фейри, его смертная природа могла начать угасать, тем более если он решил остаться там.

И Юлка, и Сальвия отказывались в это верить. Упрямо надеявшаяся на лучшее Сальвия вскинула подбородок, расправила плечи и настояла на своём:

– Мы с Дрёмой найдём его. Я попрошу Майскую Королеву помочь.

Но вот младшая дочь трактирщика подлетела к котлу Сальвии, чтобы сменить её с ложкой, и Сальвия подошла к Юлке.

– Выглядит неплохо, – сказала она, но голос её был тусклым, лишённым восторженности, как во время прежних варок кленового сахара.

– Кленовые деревья в этом году счастливые, – заметила Юлка.

– Ну хотя бы они.

На мгновение обе замолчали, наблюдая, как пламя лижет дно тяжёлого котла. Затем Сальвия положила голову Юлке на плечо.

– Уже почти весна, – сказала она, – и скоро я приведу Чапура домой.

– Как? – прошептала Юлка. – Что, если он не сможет присоединиться к Охоте? Что, если он не захочет? Что, если с тобой что-нибудь случится?

Сальвия пинком забросила ветку в огонь под котелком и прорычала:

– Я найду его. Во что бы то ни стало.

Глядя на неё, легко было вообразить, что она потащит его домой за уши, если придётся.

– Лови шанс, помнишь? – сказала она, повторяя любимую присказку Чапура.

Юлка покрутила медное кольцо на мизинце, жалея, что не может рассказать сестре о Рухе и лунных часах. Но, присмотревшись к решительному выражению на лице сестры, девочка засомневалась, что даже это заставило бы Сальвию передумать.

Полено щёлкнуло в костре, рассыпая яркие искры. Юлка замахала, отгоняя дым от лица.

«Мне нужно как-то починить лунные часы прежде, чем она выедет на Прогон, иначе я могу потерять ещё и сестру», – тревожно подумала она.

Через три недели расцвели первые нарциссы и началась подготовка к близящейся весенней Дикой охоте. Юлка отчаянно старалась разгадать загадку лунных часов и, едва покончив с утренними поручениями, часами корпела над странными карманными часами или изучала часовые механизмы вместе со старейшиной Латунником.

По мере того как дни делались светлее и Охота приближалась, девочка принялась всё раньше выходить на конюшню, пытаясь отыграть как можно больше времени.

– О, Юлка! Доброе утро, птичка, – с улыбкой сказала ма в день, когда распустились тюльпаны. – Па сказал, что ты опять пропустила завтрак, а он не хочет, чтобы ты оголодала. Вот, милая, держи. – Она протянула Юлке исходящую паром кружку с чаем и слойку, завёрнутую в вощёную бумагу.

От запаха апельсинового джема, корицы и гвоздики у Юлки потекли слюнки.

– Спасибо, ма.

– Похоже, тебе очень нравится работать со старейшиной Латунником.

Юлка подавилась куском слойки, задумавшись, что бы сказала ма, если бы знала, что её дочь пытается собрать лунные часы фейри, которые, возможно, являются единственным средством помочь Чапуру. Она проглотила свою тайну вместе со слойкой и протянула:

– М-м-м.

– Не торопись, – сказала ма. – Мы с Сальвией начинаем чистить стойла, пока не пришли благородные.

Юлка плюхнулась на тюк сена. Она откусила ещё кусочек и довольно вздохнула. Тёплый липкий апельсиновый джем капнул ей на подбородок.

Ближайшая лошадь высунула голову над дверцей стойла, чтобы понюхать Юлкино лицо. Девочка рассмеялась и отпихнула бархатный нос.

– И сколько будет благородных? – спросила она, облизывая палец. – Не рано ли для смотра всадников?

– Только не для этой Охоты. Я хочу, чтобы всадники подготовились наилучшим образом ещё до того, как они попробуют себя на Прогоне, – сказала ма, выходя из-за угла с вёдрами в обеих руках. – Тем более что тенеродые ведут себя взбалмошно.

– Ты не знаешь, что их беспокоит?

Хотя Юлка проводила больше времени в «Часовых механизмах Латунника», чем на конюшне, она по-прежнему помогала чистить стойла и наполнять вёдра. Она заметила, как изменилось поведение кобыл, – тенеродые лягали стойла, выдёргивали из грив амулеты и летели по пастбищу, как чернильный дым. Разумеется, их возбуждение, вызванное приходом весны, было вполне ожидаемо, тем более что нынешняя зима выдалась особенно суровой. Они все были рады солнышку.

Но тенеродые не успокаивались. Даже с Наследницей, мудрой и в целом спокойной кобылой ма, стало не сладить. Поначалу они решили, что дело в том, что ей скоро предстояло ожеребиться после случки с тенезвёздым жеребцом, но у неё уже было три жеребёнка, и она раньше себя так не вела.

– Они просто взбудоражены. Чувствуют наше беспокойство, я полагаю. – Ма махнула рукой, как будто это сущие пустяки, но Юлка заметила, как её брови тревожно нахмурились. – Боюсь, ими будет трудно управлять во время скачки.

– А что, если они отзываются на ослабление границы? Думаешь, они чувствуют зов магии фейри?

– Возможно. – Ма нахмурилась и потёрла рукой затылок. – Возможно, придётся поправить их амулеты перед Охотой. Но я прослежу, чтобы все всадники были готовы к любому повороту.

– Я знаю одного всадника, который может набить шишек. – Юлка ухмыльнулась, поймав взгляд сестры.

Сальвия фыркнула и, схватив ведро Причуды, высыпала туда кружку овса и розовых лепестков.

– Я до сих пор не могу поверить, что Брендану Форту хватило духу бросить мне вызов. Серебряную монету поставил! Можно подумать, он сможет обойти меня на Прогоне! Да кем он себя возомнил?

Ма захихикала и погладила кобылу Инку по шее.

– Его отец дважды выезжал на Дикую охоту, и Брендан осторожен в седле. Он заслужил право хотя бы попробовать Искорку, девочки.

– Он больше годится год и день чистить стойла! – зашипела Сальвия.

– Он не может всерьёз думать, будто ты проиграешь. Все знают, что ты лучшая наездница в Граничных землях, а Дрёма – самая быстрая тенеродая. Ну, разве что он сжульничает. – Юлка вдруг испугалась. – Думаешь, попытается?

Сальвия выпрямилась и смахнула прядь блестящих каштановых волос за ухо, блеснув наручами, свитыми из серебряного плюща и роз.

– Сжульничать? – повторила она. – Он может попытаться, но скоро поймёт, что на Прогоне невозможно схитрить. Но всё это неважно. Дрёма быстрее Искорки, и маршрут она знает лучше.

– Тогда зачем он тебе досаждает? Он просто выставит себя дураком.

Сальвия подняла два ведра и направилась к стойлам.

– Тебе не понять.

– Победа в Прогоне – это, разумеется, достойное дело, почёт и слава, но не позволяй гордости затмевать твою цель. Прогон – это просто испытание, – сделала ей внушение ма. – Подготовка к Охоте – вот что важно. Дружеское состязание бывает полезной мотивацией и неплохой забавой, но соперничество с младшим Фортом не должно отвлекать тебя от главного, Сальвия.

Глаза Сальвии сверкнули: «О, не волнуйся. Младший Форт не собьёт меня с пути».

Юлка знала, что сестра думает об исчезновении Чапура и своём плане его отыскать. Последний кусок апельсиновой слойки показался ей сухим и безвкусным во рту, как песок и опилки, и девочка еле его проглотила, так поспешно отхлебнув горячий чай из кружки, что чуть не ошпарила себе горло. У неё скрутило живот от тревоги. Несмотря на решимость Сальвии, Юлка боялась, как бы, участвуя в этой Дикой охоте, сестра сама не оказалась в опасности.

Времени на починку лунных часов у Юлки оставалось совсем мало. Она должна была закончить до Майской ярмарки, иначе опрометчивая смелость и бесстрашная самоуверенность Сальвии могут сослужить ей дурную службу.

– Орин Штрих и Артур Лучник придут прокатиться на Тайне и Звёздочке, – заговорила ма, сверяясь со стопкой бумаг, которую она взяла в сбруйнице[3]. – Я думала, Артуру хватило весенних скачек, но, очевидно, он решил попробовать ещё раз. У глупого мальчишки в мыслях одни фейворы, как и у его отца в своё время.

Сальвия выронила скребок, который только взяла в руки.

– Но он чуть не умер!

Юлку передёрнуло. Артур Лучник, несмотря на уроки с коневолхвом, не справился со своим тенеродым на первом же повороте Прогона и улетел в канаву, сломав обе ноги. Он оправился и даже почти не хромал, но неужели серебряные наручи и толика магии фейри стоили такого риска?

– Сальвия, – сказала Юлка, и против её воли голос прозвучал тихо и печально, – ты уверена, что хочешь опять участвовать в скачках?

Недоля, трёхцветная кошка, жившая на конюшне, запрыгнула к Юлке на колени и понюхала крошки слоёного теста. Потом озабоченно мяукнула и принялась изящно намывать усы, пока Юлка гладила её по спинке.

– Ты же поддакивала, когда я говорила, что нас с Дрёмой не победить? Что мы – лучшая команда? – Сальвия нахмурилась. – И вообще, ты же знаешь, что я делаю это не ради славы, Юлка. Я делаю это ради Чапура. Ловлю шанс.

– Но если мы потеряли его, то можем потерять и тебя, – прошептала Юлка, слёзы комом стояли у неё в горле.

Ма положила свои бумаги на тюки сена в конце прохода и, опустившись на колени рядом с Юлкой, обняла её за плечи.

– Милая, я знаю, что ты переживаешь. Я тоже. Но это то, что Майрены делали всегда. В этом мы и хороши, этим и известны. Кто-то должен объезжать границы каждую весну и осень, ведь иначе нам придётся жить в магическом хаосе. А Сальвия – одна из лучших. С ней всё будет в порядке. Дрёма позаботится об этом, верно?

Она обернулась через плечо на стойло позади себя, где кобыла Сальвии пускала пузыри в ведре с водой. Дрёма подняла голову, поняв, что речь идёт о ней, и заржала.

Ма рассмеялась:

– Вот видишь? Она знает свою работу. Кроме того, я переговорила со старейшинами и удачедейками о дополнительных мерах защиты для нынешних всадников. Всё получится, вот увидишь.

Пальцы Юлки сжались на шёрстке Недоли, и пятнистая кошка спрыгнула с её коленей, возмущённо дёрнула хвостом и унеслась прочь.

– Но, ма…

По гравийной дороге к амбару зацокали копыта, и в открытые двери влетели голоса и смех.

– Ага! – бодро сказала ма, наклонившись вперёд, чтобы посмотреть. – Брендан Форт здесь. Сальвия, оседлай с ним Искорку, пока я поговорю с его отцом, ладно?

Юлка ожидала, что сестра бросит какое-нибудь резкое, язвительное замечание, но Сальвия просто кивнула и обтёрла руки о бёдра. Не знай Юлка сестру как облупленную, внезапный румянец, расцветший на щеках Сальвии, мог бы показаться ей подозрительным.

Наверное, она раскраснелась от усилий – она ведь кормила и поила лошадей.

Юлка знала, что ей тоже пора приниматься за дело, но медленно пригубила чай, надеясь, что тепло растопит лёд в груди. Несмотря на смелые слова Сальвии и спокойную уверенность ма, ей самой было страшно.

– Удачного утра! – воскликнул Брендан, спрыгнул с седла и привязал своего обычного гнедого коня к коновязи на конюшенном дворе. Он похлопал толстошеего мерина по плечу и прошёл на конюшню, улыбнувшись мимоходом Юлке.

Девочка старалась не обращать на него внимания, но парень так бодро размахивал руками, что перевернул ведро с розовыми лепестками, которые ма собрала для лошадей. Ведро свалилось с полки у двери, и лепестки рассыпались по проходу. Двенадцать обрадованных лошадей зафыркали и зачмокали губами, надеясь на добавку к завтраку.

Юлка застонала и опустилась на колени, чтобы собрать нежные лепестки.

– Извини! – сказал Брендан, присоединяясь к ней.

Но тут из-за угла появилась Сальвия с двумя сёдлами, и он вскочил на ноги, снова толкнув Юлку и ведро.

– Сальвия! – вскричал он.

– Неуклюжий олух, – пробормотала Юлка себе под нос, опять сметая рассыпанные лепестки.

– Искорка здесь, в третьем стойле, – сказала Сальвия, указывая рукой.

Юлка наблюдала за ним краем глаза, заканчивая собирать лепестки. Ему потребовалось три попытки, чтобы застегнуть недоуздок на Искорке, а когда кобыла вскинула голову, он чуть не упустил поводья. Брендану удалось оседлать её без особых сложностей, но Сальвии пришлось показать ему, как надо потихоньку затягивать подпругу, чтобы Искорка не вспылила и не начала брыкаться.

И этот юноша хвастал, что может победить знаменитую Сальвию Майрен?

Юлка не впечатлилась, но заливистый смех и сияющая улыбка Сальвии, казалось, наполняли конюшню солнечным светом.

Покачав головой, Юлка почесала кончик носа и закончила с утренними делами.

Он был такой телепень. Но так приятно видеть, как сестра снова улыбается.

10

Перья и фейворы

Позднее тем же утром, пока ма и Сальвия обсуждали готовность всадников к Прогону и Дикой охоте, Юлка отправилась в город вместе с па. Когда он вошёл в «Ткани Шильце», девочка побежала по мощёной улице к «Часовым механизмам Латунника».

Даже после целой зимы, проведённой за заучиванием схем и сборкой простых часовых механизмов, ей многому предстояло научиться. Юлка торопилась впитать как можно больше, надеясь, что это поможет ей в работе над лунными часами.

Пока старейшина Латунник разбирал квитки Саймона о продаже, Юлка упражнялась в калибровке шестерёнок и работе с заводными механизмами. Шкарпетик мурлыкал у её ног, и тихое мурчание накладывалось на мерное тиканье часов.

Внезапно в магазине звякнул одинокий колокольчик.

Юлка испуганно вздохнула, а рука старейшины Латунника дёрнулась, случайно смахнув несколько листочков на пол. Шкарпетик зашипел, тревожно взъерошив шерсть.

Фейвором Фликтиса Латунника была безупречная точность его часов. Поэтому все часы в его лавке были выставлены одинаково, и, когда одни часы отбивали час, били все разом.

Но теперь все часы показывали разное время. Вычурные деревянные часы с кукушкой на северной стене магазина утверждали, будто сейчас шесть часов вечера – в этом заверяла механическая луна, всходившая на покрытое эмалью небо. Напольные часы, стоявшие в углу, показывали час ночи. Между тем часовая и минутная стрелки на некоторых часах просто дёргались между полуднем и половиной второго.

– Что происходит? – прошептала Юлка, от удивления едва не потеряв голос.

– Я не уверен, – пробормотал старейшина Латунник. – Никогда не слышал, чтобы фейвор вышел из строя. Полагаю, это может быть просто аномалия времени, пузырь на границе, но… я просто не знаю. – Он покачал головой. – Извини меня, Юлка, но мне необходимо поговорить с остальными старейшинами. Возможно, придётся провести дополнительное расследование. – С этими словами он нацарапал записку для Саймона и набросил на шею чёрный шарф. Взяв свой посох, Фликтис сказал: – Увидимся завтра. Если хочешь, можешь забрать эти шестерёнки домой и продолжить работу, а?

– Спасибо, старейшина Латунник. – Юлка вышла следом за ним и поспешила в лавку па.

Потянув на себя дверь «Тканей Шильце», Юлка шагнула в радугу атласов, шелков, бархатов, парчи и катушек лент и кружев. Па стоял у длинного раскройного стола и отрезал от рулона шёлка кусок переливающейся персиковой ткани.

– Добрый день, птичка, – сказал он с улыбкой. – Почему ты не у Латунника?

– Па, когда я была там, произошло нечто странное… – Она нахмурилась, глядя, как он накалывает персиковый шёлк на лиф платья.

– Да? – спросил он.

– Фейвор старейшины Латунника вышел из строя. Его зачарованные часы сбились… Они зазвонили не вовремя, а затем и все часы в магазине начали вращаться невпопад. Это был сущий хаос.

Па уронил игольницу и посмотрел на дочь круглыми от изумления серыми глазами.

– Не может быть!

– Да. Сейчас он созывает остальных старейшин, чтобы обсудить это, но… как ты думаешь… что всё это значит?

Па вздохнул и разгладил ткань рукой.

– Возможно, это просто какой-то сбой.

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы фейвор терял силу?

– Нет, но я не понимаю, как работают фейворы, так что не мне судить. – Резкая нотка в его мягком голосе сказала Юлке, что па пытается скрыть своё беспокойство, и это ещё больше расстроило девочку. Как взрослые не понимают, что честность пугает меньше ложных заверений, которые только оставляют детей воображать разные ужасы?

Па перевернул лиф и поставил греться утюг.

– Не бери в голову, Юлка. Тебе не о чем беспокоиться. Старейшины разберутся с этим.

Юлка нахмурилась и зашагала вокруг раскройного стола, теребя своё медное кольцо.

– Па, я не ребёнок. Не надо защищать меня от правды. Я знаю, что при Сумеречном дворе что-то происходит. Чапур ведь пропал не просто так, и…

– Ржа и разруха, – внезапно выругался он, подняв перед собой короткий обрывок обтрёпанной нити. Она была белой или серой – Юлка не могла определить. Фейвором па была катушка ниток, которые никогда не кончались, не скручивались, не запутывались и не рвались и подходили по цвету к любой ткани…

Зачем ему сдался этот обрывок обычной нитки?

Его руки дрожали, он не сводил глаз с иголки с ниткой, а лицо побледнело от потрясения. Он взял катушку другой рукой и слегка покачал её на ладони.

– Раньше она никогда не подводила. Ни разу за двадцать три года с тех пор, как я её заработал.

Страх острой сосулькой кольнул Юлку в затылок и стаял холодной струйкой вдоль позвоночника, едва она осознала, что сказал па. Нить-фейвор порвалась. Чары развеялись.

Как и у старейшины Латунника.

– Что же, я состоял в гильдии портных ещё до того, как выехал на Охоту, – пожал плечами па спустя мгновение. Его лицо застыло маской фальшивого спокойствия, но в его глазах Юлка прочла смятение. – Я умею шить и без зачарованной нити. В этой лавке есть основные цвета, и я могу отправить посыльного к Блотту и Бёрли в Сине-Гавань за остальными. Справимся как-нибудь. – Па через силу улыбнулся, но Юлка его улыбкой не обманулась. Он был напуган.

– Кто пожаловал тебе фейвор? Майская Королева или Король Урожая? – Юлку окутал тягучий страх.

– Король Урожая. Почему ты спрашиваешь? – И тут его глаза сузились, когда Па сообразил, к чему она клонит. – Ах. Понимаю. Если с Королём Урожая случилось нечто хуже, чем просто падение с тенеродого… – Он забарабанил пальцами по столу. – Фейвор старейшины Латунника тоже от Короля Урожая. Он сейчас встречается со старейшинами, говоришь?