Иллюзия кошмара

Часть 1. Кошмары.

Глава 1.

Дождь шел уже четвертый день. То чуть затихая, то становясь практически ливнем. Тонкие скелетированные листья плавали в лужах, догнивая вместе с ягодами калины, переспелыми желудями и маленькими яблоками-дичками. Столица стояла облезлая, серая и мокрая, похожая на старую растрепанную ворону на погосте. Пронизывающий ветер дул с гавани, выгоняя из города запах перепрелых листьев, гниющей калины и остатки тепла. Жители попрятались по домам и скармливали прожорливым печам ароматное дерево.

Призывательница поежилась, плотнее кутаясь в потрепанную накидку из зеленой шерсти. Она сидела на корточках под одним из мостов, что вели к площади четырех генералов. Вверху гомонили бессмертные, которых не пугала промозглая погода. Они искали сопартийцев по заданиям Распорядителя Императора.

Юмико никто не искал. Ей вообще следовало радоваться, что её до сих пор не выкинули из города как опасного элемента. Кехары нынче были не в почете, зим этак тридцать уже, и Юми просто не застала то время, когда к племени Кха-Бьери относились с почтением, так же как к остальным расам. Кошка вздохнула и посмотрела в темную воду канала малахитовыми глазами. Последнюю неделю приходилось особенно трудно. Конфликт у реки Ришу перешел в планомерное отступление кехаров к столице их расы – Хайванарру и подстегнутые успехом люди и сиды ожесточились окончательно. И не только на фронте. Нехитрые запасы монет таяли с ошеломляющей скоростью и вот сегодня, Юми поняла, что даже комнату оплатить не сможет. Наверное, стоило бы возмутиться, что точно такую же комнату человек по соседству снимает втрое дешевле, но не в ее положении было спорить. Она находилась в единственном месте на Ма-Тиат, где ей не угрожала опасность и единственное, от чего она здесь могла умереть – это от голода. И ей до этого недолго осталось.

Юмико вздохнула и сжала амулет, болтающийся на тонкой шее. Из пространства выпорхнул феникс, пылая рыжими перьями. Птица села на плечо хозяйки и вопросительно свистнула. Юми протянула фениксу корень и расплакалась. Завтра его будет нечем кормить. А Мик – это то, что осталось ей от родителей. Последнее её напоминание о доме и если он умрет, она не простит себе это. Юмико малодушно рыдала, размазывая по лицу соленые слезы и беспрестанно гладила своего друга, стремясь запомнить каждое его перышко. Все казалось каким-то бредом и страшным сном. Маленькая девчонка, которую укрыли от войны, стремясь избавить от крови, смерти и скорби, в полной мере ощутила все здесь, в этом бездушном безразличном городе. Одна. Совершенно одна. Ни отца, ни матери, ни Родины. А теперь еще и абсолютно нищая.

В животе Юмико предупреждающе заурчало, и Мик свистнул. Птица склонила голову набок, и протянул в лапе недоеденный корень

– Ничего, я не голодна. Ешь, мой хороший, – улыбнулась Юми, понимая, что это, возможно последнее существо на этой разорванной войной земле, кто о ней искренне заботится.

Призывательница вздохнула. Даже то, что каким-то чудом она прошла Посвящение и стала бессмертным волшебником, не улучшило положения. Не иначе насмешкой судьбы было то, что над бессмертными не было властно ни время, ни ашики, ни мечи, а вот голод или болезни вполне могли разрушить магическое зерно, в попытке излечить тело. Каждый день она боялась подхватить простуду, трясясь от холода в своей коморке под самой крышей и не имея денег даже на то, чтоб купить дрова и растопить камин. Охотиться она не могла – за стены столицы кехаров не выпускали, работы не было, да и не особенно она что-то умела. В приюте никто не заботился об образовании сирот, которых каждый день приходило все больше.

Становилось все холоднее и темнее. Мик молча сидел на плече хозяйки, понимая, что ей сейчас плохо и в душе твориться полный раздрай. Конечно, в маленьких птичьих мозгах не было полной картины того, насколько скверная ситуация, но даже он понимал, что хозяйка в отчаянии.

– Отах, Мик, – тихо вымолвила Юмико, позволяя птице раствориться в магическом пространстве, поднялась с корточек, ощущая, насколько сильно затекли ноги, и пошла в мутный, дождливый, городской сумрак.

Юми брела по городу и пыталась придумать, что вообще делать дальше. Алый свет разлился мерно и уверенно, превращая серую кладку мостовой в рубины, ее зеленый плащ в благородную шоколадную парчу, светло рыжие волосы – в пламенно-алые. На этой улице ухоженных аккуратных домиков с искусными куртизанками на крыльце каждого, война была каким-то нелепым далеким отголоском. Вымыслом чьей-то больной фантазии. Юми смутилась и старалась побыстрее пройти вдоль улицы, залитой красным светом, и игнорировать намеки, что дому утех требуется девушка для развлечений. В городе осталось только одно место, где кошачья грация и южная красота женщин Кха-Бьери по-прежнему ценилась – район Красных Фонарей. Юми знала силу своей красоты. Неоднократно солдаты на западной площади предлагали ей целые кошели золота за ночь, проведенную вместе. Юмико это оскорбляло и она, гордо вздернув нос, проходила мимо. Тогда у нее еще была надежда, что все будет хорошо.

Призывательница замерзла, вымокла насквозь и едва не падала от голода. Голова закружилась и Юми поспешила привалиться к столбу одного из крылец, чтоб перевести дух. Фонари этого дома не горели. Видимо сегодня лавочка утех была закрыта. Юми спрятала замерзшие руки в рукава и хлюпнула носом.

– Господин! Господин, заходите к нам! У нас лучшее вино и самая веселая музыка! – разнеслись наперебой девичьи голоса по улице.

Юми услышала мягкие шаги, достаточно неспешные и размеренные, чтоб можно было определить в идущем искателя наслаждений на одну ночь. Но не воина в тяжелых латных доспехах и массивных сапожищах или кожаных добротных башмаках. Это была шелковая поступь лекаря или мага. Темный силуэт проступал из водяной мороси, окрашиваясь в алый цвет фонарей. Юми завороженно наблюдала за бессмертным, идущим по улице. Он просто шагал, не по-военному чеканя шаг, как в последнее время передвигалось процентов девяносто мужского населения столицы, а плавно и пружинисто, словно кехар в обороте. Маг, а это был, несомненно, маг, поглядывал на зазывающих его на все голоса девушек, придирчиво выбирая себе спутницу. Юми со злобной завистью отметила его благосостояние – непромокаемая мантия, отделанная мехом и ярко горящая в красном свете драгоценными камнями, добротная рубашка – туника, кожаные штаны, тяжелые брякающие ножны с клинком и искусно сделанные сапоги. Не безвкусный вычурный доспех, что любили напяливать на себя молоденькие волшебники, а солидное обмундирование того, кто живет достаточно, чтоб знать – сила мага не в затейливой броне. Чувствительное кехарское обоняние уловило в принесенном ветром воздухе запах незнакомца. От него пахло специями и чем-то прелым, словно болотом. Странное смешение запахов. Не плохое, нет. Необычное и только. Маг был не так ангельски красив как любой из сидов, но для человека вполне хорош собой. В плечах широк как любой из солдат империи, но не настолько высок и крепок как воин. Темные волосы собраны в хвост кожаным ремешком, магическая тиара на голове поблескивает самоцветами.

Маг поравнялся с Юмико и внезапно остановился. Он взглянул на нее спокойно и уверенно, как на вещь, безраздельно принадлежащую ему. У мага были холодные синие глаза, что было не присуще исторически кареглазым людям. Юмико не смогла отвести взгляд. В его глазах читалась мудрость и… древность. Словно бы этому странному молодому магу уже несколько тысяч зим. Что-то темное, глубокое и старое плескалось в глубине синих очей, и Юми было неуютно. Она поспешила потупить взгляд, как полагалось смертным. Безопасней для нее сейчас быть кехаркой без способностей.

Маг снял с пояса кожаный кошель, набитый золотом и протянул призывательнице. Юмико задохнулась от ужаса. Маг решил, что она…

Он спросил что-то на мурлыкающем, рычащем языке и Юмико забыв об осторожности удивленно посмотрела на него.

– Кехарка, а языка не знаешь? – вопросительно поднял он левую бровь, спрашивая уже на общем наречии и Юми невольно отметила, что голос его столь же приятен, как и внешность. – Ты не работаешь?

– Господин, да она даже не из этого квартала! Заходите лучше к нам! – донеслось слащаво с соседнего крыльца.

– Бери, чего застыла? – встряхнул он еще раз кошельком.

Юми затрясла головой и спрятала руки за спину. Маг усмехнулся, пряча кошель под одежду. Издевательски, словно насмехался над тем, что эта недостойная беженка пренебрегла им. А Юмико судорожно жевала губы, смотря ему вслед и на все лады прикидывала, сколько же она сможет прожить на такие деньжищи, что он ей предлагал. Разве ей сейчас блюсти целомудрие? И этот маг весьма красив, богат и вообще вполне подходит на роль её первого мужчины. Уж лучше так, чем какой-нибудь нищий солдатишко, только что вернувшийся из похода и даже не потрудившийся смыть с себя пот и кровь.

Она сорвалась с места и, догнав мага в конце улицы, схватила его за край плаща.

– Я согласна, господин, – тяжело дыша, проговорила Юмико, поспешно отступая, надеясь, что он сейчас не отрубит ей руку за дерзость.

– А с чего ты взяла, что я еще согласен?

Юми замерла, пораженная его словами. Неужели из-за своей минутной гордости она сейчас останется ни с чем? Она, трясясь от страха, смотрела в его глаза, боясь проронить хоть слово. Он усмехнулся, вскинул руку в кожаной перчатке, начертив в воздухе пальцем какой- то замысловатый знак. Мигнули едва заметно концентрические круги печати и Юми схватилась за запястье, которое словно зажгло огнем.

– Ты первый раз работаешь с договором? – спросил маг, задумчиво изучая новую знакомую.

Юми кивнула.

– Это знак любви Эохайда. Он гарантирует, что я получу твое тело, а ты мои деньги. И до тех пор, пока это не произойдет – он останется на твоем запястье. Если вдруг кто-то из нас нарушит договор – суд столицы рассмотрит эту печать как вещественное доказательство. У твоих подруг в Красном квартале все руки ими увиты как татуировками. Где ты живешь?

– Я? – удивилась призывательница.

– Ну, раз ты не работаешь в каком-либо из домов, значит, ты принимаешь мужчин в какой-то комнате в Крисанте. Разве нет?

– Меня выселили из комнаты вчера, – честно сказала Юми.

Отчего-то ей казалось, что он обязательно почувствует, если она соврет.

– И что же мы теперь будем с тобой делать? Я не стеснительный, конечно, могу и в каком-нибудь закоулке выполнить свой пункт договора.

Юми вздрогнула.

– Но погода не располагает. Можно снять комнату где-нибудь, но учти, это пойдет в часть оплаты. Или… – он задумался на минуту, почесывая подбородок с легкой щетиной и щурясь от водяной пыли. – Вот что, у меня будет к тебе предложение. Мне нужно провернуть одно дело. Я утрою свою цену, если ты мне поможешь.

Юми поперхнулась воздухом и яростно закивала. С этой бездной денег она сможет купить себе хоть и крохотный, но собственный домик, устроиться, дав на руку владельцу, в какую-нибудь лавку или таверну и горя не знать!

Он снял перчатку и протянул ей руку. Это было так странно и неестественно, что Юми несмело прижала кулачек к груди. Солидный богатый маг не гнушается подать руку ей – отверженной, нищей проститутке, еще и смертной по его мнению. Она боязливо протянула ладонь и он пожал её легко и нежно, как и полагается жать руку женщине. Юми отметила, как прохладна и шелковиста его кожа. Словно ему никогда не приходилось долго и трудно работать. Словно эти руки и оружия никогда не держали, а меч на бедре просто декоративный атрибут и не более. Юмико тряхнула головой, еще не хватало увлечься этим магом. Слишком в разных мирах они живут.

– Ты должна будешь мне помочь продать один уникальный артефакт. Дело плевое, но выгодное. Единственный минус, это дело ждет меня на юге. В болотах на границе Венда Сидов и царства Терновии. Для начала нам туда нужно будет добраться. У меня много товаров и магией переноса воспользоваться не выйдет. Повозка моя стоит у южных ворот, так что поторопимся, пока этот проклятый дождь не смыл с лица земли столицу и нас вместе с ней, – хмуро сказал маг и зашагал в сторону южной площади.

Юмико поспешила за ним. Она начала волноваться, увидев стражу у ворот. Слава богам, что она хоть догадалась спрятать значок бессмертного, а её магическое зерно было настолько крошечным, что волшебник его не почуял. Если уж он не смог – стража точно не сможет. Раз он торговец, то явно умеет убеждать или сделать еще что-нибудь, чтоб ее выпустили из города. Должен же этот маг что-то придумать.

– Господин, эта женщина с вами? – спросил стражник, когда маг проходил мимо него.

– Да. Это моя служанка. Какие-то проблемы?

– У вас есть какая-то бумага на этот счет? Кехарам запрещено покидать Крисант, – хмуро проговорил стражник.

– Ох, боги, как неловко получилось! – наигранно воскликнул маг, и Юмико оторопела от звучащей в голосе искренности. – Видите ли, я торговец и не знаком со всеми новыми правилами столицы. Эта девушка помогает мне торговать и грузить товары. Может быть, можно как-то уладить это дело?

– Можно подать прошение в градоуправление…

Маг шагнул к нему и посмотрел прямо в глаза.

– Я уверен, мы сможем договориться.

Стражник дебильно расплылся в улыбке, смотря сквозь волшебника.

– Вы можете оплатить штраф в сто серебряников прямо сейчас.

– Пожалуйста.

Кошелек быстро исчез в кармане стражника и маг потянул Юмико за собой. Он широким шагом пересёк каменный мост над рвом вокруг города, прижимая к носу рукав и остановился у кибитки переливающейся маревом защитных от хищения знаков. Увидев его повозку, призывательница даже не удивилась. Добротная кибитка из черного дерева и непромокаемой парусины была запряжена в двух лошадей тяжеловозов. Над облучком свисал полог, и это была лучшая новость за сегодня – наконец, этот дождь больше не будет донимать. Маг уселся на место возничего и вопросительно посмотрел на Юмико. Она поспешила подсесть к нему.

Маг легко встряхнул вожжи. Это приятно удивило Юми, от природы любившей животных. Почему-то воины имели привычку нещадно стегать своих ездовых питомцев чуть не до крови, особенно когда животное не могло двигаться быстрее, чем хотелось наезднику. Лошади послушно побрели вперед в привычном для них неспешном темпе. Лампа под сводом козырька рассеивала мягкий свет и порывистый ветер играл с огоньком, пытаясь задуть крохотное пламя сквозь стекло. Юми сжалась, пытаясь согреться.

– Снимай свою промокшую тряпку. Там в повозке есть пара одеял и моя одежда. Можешь переодеться в сухое, – не поворачиваясь к ней, сказал маг.

Юмико кивнула и поспешила пролезть в повозку. Вдоль бортов до самого свода крыши стояли тюки, сундуки, ящики, лежали свернутые ковры. Свободным оставалось только небольшое место на полу в середине, где лежали несколько шкур, подшитых тканью с изнанки, и клубком валялись одежда и обувь. Юми с наслаждением стянула с себя мокрое платье, повесила его на балку под сводом крыши и надела шелковую мужскую тунику. Маг выглядел вовсе не таким крупным как кехар или любой из стражников в Крисанте, но Юми утонула в его одежде. Подвернув рукава раза в три и подвязав пояс ремнем, она сунула ноги в кожаные сапоги на пять размеров больше и завернулась в мохнатую шкуру.

– Возьми перекусить что-нибудь. Там мешок в углу слева, – донеслась еще одна команда с улицы.

Это Юми исполнила с превеликой радостью. Взяла из мешка ароматное вяленое мясо, мех с вином, сыр, хлеб и какое-то варенье.

– Ого, да ты решила съесть все мои запасы? – усмехнулся маг, заставив девушку покраснеть.

Но её желудок, подстегнутый запахом еды, протестующе заурчал. Маг глянул на нее, несуразную, нескладную в его мешковатой одежде, с кучей еды на коленках и смущенную до крайности. Он вздохнул, словно внезапно осознал трудность её положения, и ему стало совестно за свои резкие слова.

– Как тебя зовут? – тепло спросил он, и призывательница удивленно подняла глаза.

– Юми…ко. Можно просто Юми.

– Ешь, сколько хочешь, Юми. Завтра к утру мы окажемся в деревне, и я пополню запасы, – он достал из поясных ножен небольшой нож и протянул ей.

Юмико отрезала хлеб, положила на него кусочек мяса и сыра и протянула ему, улыбнувшемуся, тронутому её заботой. Призывательница сделала себе такой же бутерброд и жадно впилась зубами в мясо и хлеб. Она закрыла глаза от удовольствия, чувствуя, как в пустой вот уже два дня желудок падает еда. Несколько минут спустя, Юми сыто икнула и оперлась на спинку облучка. Глаза закрывались от усталости. Сколько дней она нормально не спала? Наверное, еще дольше, чем не ела.

Маг изучающе посмотрел на разомлевшую спутницу. Он положил на скамейку рядом с Юми два кошелька с золотом и с усмешкой заметил, с каким благоговейным восторгом она смотрит на них. Потом торопливо прячет их куда-то в недра мешковатой одежды.

– А как вас зовут? – тихо спросила она своего благодетеля.

– Зачем тебе? – сухо спросил маг и Юми расстроилась.

Волшебная атмосфера дружелюбия опять куда-то улетучилась.

– Ну, нужно же мне как-то вас звать.

– Мне вполне хватит традиционного «господина».

Юмико пожала плечами. В конце концов, он скоро получит своё и уйдет. Зачем ей его имя?

– Вы воин имперской армии?

– А ты что, служишь в императорской разведке, чтоб меня допрашивать? – озлился маг.

– Я просто пытаюсь поддержать разговор, – растерялась она.

– Иди лучше спать. Меня утомляет твоя болтовня.

Призывательница поджала губы и залезла в повозку. Убрала остатки еды, расстелила себе еще одну шкуру на доски кибитки и свернулась в мягком пушистом коконе.

– Ринейр, – донеслось снаружи.

– Что? – спросила она, приподнявшись от шкуры.

– Меня зовут Ринейр.

– Очень приятно, господин Ринейр, – улыбнулась Юми.

– Спи. Завтра долгий день.

Казалось бы, она не должна глаз сомкнуть. Незнакомец везет её куда-то через лес в кибитке. Мало ли что он может с ней сделать? Но было все равно. Он накормил её и разрешил ночевать в тепле и сухости. Большего ей не нужно. Ведь за её тело все равно уже уплачено.

Глава 2.

– Рин, пойдем назад. Мы не сможем, – вытирая кровь из рассеченной брови, взмолилась призывательница.

Молодой маг крепко, до побелевших костяшек пальцев, сжал рукоять меча и хмыкнул. Кехарец, уже обернувшийся тигром, едва держался на подкашивающихся ногах, лучник и лекарь, оба сиды, выглядели не многим лучше.

– Сможем, – зло сказал воин из орманов, единственный кто еще сохранял энтузиазм их затеи.

Ринейр взглянул на свой забрызганный кровью жетон, гласивший, что он волшебник с рангом эксперта. Остался ранг магистра, последний из реально достижимых бессмертным, и получить он мог его только здесь – в заброшенном дворце в самом сердце Диких земель. Убив самого сильного монстра здешних подвалов. Еще ни один бессмертный не видел, как он выглядит и небылиц ходило много. Ринейр был честолюбив и считал себя лучшим магом, что ныне состояли в рядах армии императора. Он собрал равных себе не для того, чтоб отступить, хотя видят боги, каждый ашики был невероятно силен и давался им с трудом.

До темной залы в глуби дворца дошли двое: Рин и призывательница. Изможденная кехарка с вымученной улыбкой посмотрела на друга. Ей показалось, что он чересчур сосредоточен и почти зол на что-то. Она догадывалась на что. Быть в шаге от победы и проиграть всегда тяжело. А то, что они смогут вдвоем одолеть монстра даже рассматривать не приходилось. Рин рывком стряхнул с меча кровь и решительно шагнул в темный зал.

– А ты упрямый, правда? – раздался в темноте приятный мужской голос.

Рин замер на месте, готовый кинуться на незнакомца в любой момент. Внезапно загорелись факелы на стенах и свечи у подножья трона. На нем сидел привлекательный господин в жемчужно-черной ливрее, украшенной с особым вкусом и богатством, впрочем остальная одежда нисколько в богатстве и вкусе ей не уступала. Рину показалось, что он бредит, но видя раскрасневшиеся щеки подруги, понял, что ему не мерещиться этот красавчик.

– Так ты и есть последний ашики в этих пещерах?

– Ашики? Малыш, я Владыка Тьмы, да будет тебе известно. Страж Пустоты, Владыка Диких земель. Полагаю, ты здесь затем, чтоб взять доказательство моей смерти и получить звание адепта тьмы? Вместе с рангом магистра в придачу.

Призывательница вздрогнула от его слов. Рин улыбнулся уголками губ.

– Если ты пожертвуешь мне силу, способную сделать из меня волшебника равного магистру, мне плевать, чьим я адептом там буду.

– Я бы не спешил на твоем месте, малыш. Я не огласил все условия.

– Так оглашай и я подумаю.

– Вот молодежь, никакого уважения к высшим демонам, – тяжело вздохнул Владыка и поднялся с трона. – Первое: раз ты единственный, кому хватило сил и упорства до меня дойти, ты получишь уникальный дар и уникальные способности. Бессмертия не предлагаю, ибо ты и так бессмертен по праву рождения. Второе: у моего дара есть один минус – обратный эффект. Откат. Проклятье, если хочешь, и зависит оно от твоих сил.

– Иными словами, если буду колдовать – умру?

– Малыш, ты бессмертен, я же говорил. Тебе ничего не угрожает, пока у тебя осталась хоть капля магической силы. Но боль после колдовства будешь ощущать вполне реальную, а проклятье работать будет до самой твоей смерти, каким бы оно ни было. Ты научишься с этим жить, я обещаю. И третье: за Силу нужно платить эквивалентную цену. Ты же понимаешь, что есть цена такого дара.

– Полагаю, золото или моя жизнь тебя не интересуют, – насторожился маг.

– Но у тебя есть другая жертва. Или я ошибаюсь? – с демонической улыбкой посмотрел Владыка на призывательницу.

– Рин? Что это значит? – побледнела она.

Маг смотрел на нее холодными синими глазами долго и пристально. Так, что кехарка нервно задергала хвостом.

– Рин, ты же не сможешь… Мы же друзья, разве ты забыл? Мы же вместе охотились, сражались, поступили в армию императора и вообще… Ринейр! – попятилась от него призывательница, но маг больно схватил её за руку.

– Прости, Тари, – решительно сказал маг и швырнул её к ногам Владыки.

Страж Пустоты вступил на спину девушки сапогом и рассмеялся. Радостно, гортанно, искренне.

– Ты потрясающий, Рин. В тебе абсолютно нет этого дебильного благородства и слюнтяйства. Многим пора брать с тебя пример и понимать, что быть надо на стороне силы, – Владыка коснулся пальцем спины Тари, и она замерла на полу, парализованная темным заклятьем. – Ну что ж, приступим.

Владыка хрустнул пальцами и схватил мага за шею, извлекая из горла волшебника хрип. Владыка открыл рот и что-то темное и холодное, напоминающее черный туман перетекало в мага. Рина била крупная дрожь, было больно. Так больно как до этого не было никогда. Похоже, он вопил от боли, но кто говорил, что великую силу легко получить? Действительность вернулась к нему, когда он почувствовал щекой холодный резной камень пола. Владыка вытер рот тыльной стороной ладони.

– Ты молодец, малыш. Я думал ты сдохнешь раньше, чем Сила наполнит твое тело. Но ты ничего, справился. А теперь убирайся, я хочу поразвлечься с твоей подружкой.

Рин поднялся на ноги, дрожа и качаясь. Взглянул в испуганные малахитовые глаза подруги, лежащей на полу и решительно повернулся. За его спиной раздался чей-то хохот, вероятно Владыки и жуткий, отчаянный визг. Что-то брызнуло ему на спину и Рин знал, что это кровь.

– Ринейр? Рин, проснитесь! – призывательница осторожно трясла за плечо стонущего и дергающегося волшебника.

Маг резко сел, едва не ударив лбом Юмико, которая успела поспешно отклониться, и закрыл лицо руками, тяжело дыша. Она сидела, молча смотря на мужчину. Он спал в одних штанах, потому сейчас её взгляду предстал обнаженный торс волшебника. Тело было мокро от пота и покрыто многочисленными шрамами. Они были не такими страшными и узловатыми, какими бывают у воинов, все же чародеи стоят в арьергарде и больше страдают от магии и стрел лучников, чем от топоров и клинков, но их число удивило Юмико. Сколько же нужно сражаться, чтоб получить столько ран?

Волшебник нервно откинул одеяло, заставив пылинки танцевать в солнечном свете, проникающем в кибитку. Скудное осеннее солнце все же умудрилось нагреть парусину так, что внутри было душно и жарко. Рин натянул сапоги, вышел в холодный утренний воздух, привалился к дереву спиной, достал из кармана штанов серебряный портсигар, из него папиросу и прикурил от огня на ладони. Маг дрожал и Юми понимала, что это не от холода. Двумя затяжками он уничтожил практически всю папиросу и тяжело выдохнул в утренний, практически морозный воздух остатки желтоватого дыма. Он задумчиво смотрел куда-то в сторону столицы, перекатывая в пальцах тлеющую самокрутку, и нервно жевал губы. Ему снилось что-то ужасное. Что-то жуткое. Может даже имеющее отношение к одному из этих неприметных шрамов. Юмико не решилась спрашивать о его кошмарах. Но так стонать во сне и метаться, можно только от чего-то поистине чудовищного.

Рин докурил, затоптал окурок на земле и выудил из кибитки тунику. Надев её, а поверх еще кожаный плащ, маг помассировал веки и достал мех с водой.

– Помоги умыться, – как всегда в своем приказном тоне сказал он и Юми поспешила исполнить.

Она полила ему в ладони воды и с чисто женским любопытством наблюдала, как умывается маг. Ей отчего-то льстило помогать ему в чем-то. Всесильному, взрослому, опытному волшебнику.

– Порежь сыр и мясо, я скоро вернусь, – сухо отчеканил Рин, смахнув со лба капли воды.

– Куда вы? – насторожилась Юми.

– А что, кехарам не нужно уединение пару раз в день? – зло бросил он, не поворачиваясь, и призывательница покраснела.

С его характером, такта и дружелюбия от него ждать не стоило. А учитывая, что ему приснился кошмар, Юми приготовилась к тому, что он весь день будет на нее рычать, словно пустынная рысь. Да и привыкла она уже, что все с ней общаются снисходительно или грубо, но так устала быть одна, что даже холодное безразличие волшебника было для нее подарком. Она была недолюбленная, недопонятая, недоласканная и бессознательно тянулась к любому, прекрасно зная, что можно в ответ получить пинок или грубое слово. Юми было это неважно. Когда-нибудь война закончится и кехаров перестанут ненавидеть просто за то, что они есть. А еще Юмико знала, что если к другому отнестись с добротой, скорее всего и он отнесется к ней так же.

Призывательница искренне обрадовалась возвращению Рина. Она только вчера поняла, что выбралась из столицы и несколько прекрасных недель будет рядом с кем-то. Да еще и с бессмертным, который так многому может её научить! Например, языку Кха-Бьери. Да, ей бы следовало его ненавидеть, ведь люди и сиды уничтожают её племя, но ведь это делал не Рин. Да и ненавидеть другие расы, которые вероятно уже и не помнят, из-за чего началась междоусобица, считала глупым.

Маг подержал на ладони медный чайник, в котором через минуту вскипела вода. Юми усмехнулась.

– Что? – буркнул Ринейр.

– Нет, ничего такого. Просто удобно. Можно даже в промозглый дождь вскипятить себе чай, – улыбнулась Юми.

– Ну да, – рассеянно проговорил он, кидая в чайник горсть чая, несколько кусочков сухого имбиря и немного корицы.

Так вот откуда этот корично-имбирный дух. Но сегодня он пах иначе. Жженым табаком, утренней свежестью и… страхом. Юмико сделала вид, что ничего не заметила, но про себя поставила отметку. Есть что-то, чего этот маг боится. До дрожи, до холодного пота.

Он передал ей пиалу из оникса, наполненную дымящимся чаем, взял с бумаги нарезанный сыр и положил его в рот. Маг выглядел задумчиво, когда тщательно пережевывал пищу. Словно все его мысли занимал сон.

– Говорят, если рассказать кошмар, он никогда не сбудется, – дружелюбно улыбнулась Юмико.

– Говорят, если не лезть не в свое дело – дольше проживешь, – сухо отчеканил Рин.

– Ну да, с этим тоже не поспоришь, – вздохнула Юми. – Далеко еще до деревни?

– Часа четыре. Я хотел сначала заночевать там, но понял, что скоро въеду в дерево, если не лягу спать.

– Вы могли бы меня разбудить, и я бы вас сменила.

– Я купец, детка. В этой кибитке товара на многие тысячи золотых. И уж я точно не доверю их такой соплячке как ты.

– Вы больше производите впечатление воина, нежели торговца, – задумчиво сказала Юми, проигнорировав колкости, и отпила чай.

– Ну, в прошлом я был воином, – смягчился волшебник.

– И почему ушли из армии?

– Надоело, – пожал плечами Рин. – Я уже достаточно живу на свете, чтоб устать сражаться.

Он выплеснул остатки чая в траву и собрал посуду в деревянный сундучок. Юми поспешила ему помочь, заворачивая в вощеную бумагу остатки еды.

А потом она сидела на облучке рядом с ним и думала. Что же нужно пережить, чтоб стать таким черствым и холодным? У него словно сердце в камень превратили. Нет, Юми допускала, что его неприязнь к ней берет свое начало из её происхождения. Будь она каким-нибудь орманом – он бы относился к ней теплее. Но не на много. Возможно, появилась бы учтивая вежливость и не более того. А ей хотелось… А чего собственно ей бы хотелось? Наверное, доброты и заботы. В памяти еще сохранился теплый образ родителей, нежно любящих её и друг друга. Не смотря на свою устрашающую внешность, её отец – огромный кехарец с косматой шерстью, осторожно и ласково держал на руках. Рассказывал ей сказки, пел колыбельные. Никто просто не знает, какими могут быть мужчины их племени.

– Откуда ты? – нарушил тишину Рин.

– Я? Я из маленькой деревни Тирусса, что находится за Песчаными Пиками. Там есть золотые пшеничные поля, которые питает горная река. Наверное, сейчас там все выжжено и разрушено, – вздохнула Юмико.

– Большая часть.

– Вы бывали там? – встрепенулась призывательница.

– Не так чтоб недавно, но был. Еще в составе армии. Седьмой имперский отряд, – протянул он ей зажатую в кулак руку и на запястье, с тыльной стороны, она увидела словно выжженную клеймом цифру семь.

– Наверное, у вас огромная сила, если вас поставили в седьмой отряд из шестидесяти шести.

– Почему же поставили? Я был его капитаном, – усмехнулся маг.

Она неподдельно удивилась.

– Я долго жила в Крисанте, но не помню капитана с именем Ринейр.

– Мое полное имя Ринейр Мехиус. Да и не обязаны смертные знать всех капитанов императорской армии наперечет.

– Значит, Ринейр Мехиус. Красиво, – улыбнулась кошка. – А капитаны действительно так сильны, как про них говорят? Какая ваша ветвь магии?

– Я уже дал тебе совет, не совать нос не в свое дело? – строго спросил он.

– Это запретная тема, верно?

– Верно.

– Простите, я просто этого не знала. Если бы я могла залезть вам в голову и узнать, о чем можно говорить, а о чем нет, я бы непременно не задавала вопросов, которые вам неприятны, – зажала меж коленей ладони призывательница и смотрела на носы своих сапог.

Рин вздохнул и потер глаза ладонями.

– Скверная затея залезать кому-то в голову. Там полно демонов, которых лучше не видеть. Извини, Юмико. У меня скверный характер и от дурных снов он не становиться лучше. Обещаю тебе, долго терпеть меня не придется. Как только мы доберемся до болот, разберемся с моими делами и нашим договором я тебя отпущу на все четыре стороны.

Юмико кивнула и тяжело вздохнула. Он интерпретировал этот вздох как смирение с её положением. На самом деле Юми отдала бы ему назад все деньги, чтоб он просто разрешил ей с ним остаться. За эти зимы она настолько устала быть одна, что даже злобный черствый маг был ей утешением.

Глава 3.

У моря дух осени не ощущался практически совсем. Волны тихо плескались, омывая жемчужный песок и подгоняя бежать прочь морских крабов. Теплый морской бриз облеплял подолом легкого платья колени и игрался с золотисто-рыжими волосами Юми. Она улыбалась и была счастлива, ведь уже давно отвыкла от южной жары родины и свыклась с вечной серостью столицы и её предместий, и вот теперь, у моря, робко что-то вспоминалось. Даже Рин избавился от своего черного плаща и надел белую льняную тунику. И этот новый волшебник в светлом нравился ей гораздо больше. Он вообще более или менее успокоился после нескольких деревень на их пути. Удачно поторговав, пока Юми бегала в лавки по его поручению, Рин теперь пребывал в хорошем расположении духа. Призывательница боялась ночей, но он спал на удивление спокойно и просыпался посвежевшим и отдохнувшим. Очевидно, от этого тоже улучшалось его настроение. Но вот солнце клонилось к закату и Юми снова посетило волнение. Ей хотелось так же как эти несколько недель с ним болтать ни о чем, видеть его улыбку, слушать смешные шутки и рассказы о военных походах. Не хвастливые, или скорбные и скупые, какими они обычно бывают, а живые и интересные. Он шутил над собой и своими незадачливыми солдатами, тактично избегал темы грязи, крови и боли. Ей нравился этот волшебник. Не как мужчина, но как собеседник. Хотя, что лукавить, она уже прикидывала на все лады, какая будет та ночь исполнения её пункта по договору. И будет ли это ночь?

– Может, остановимся где-нибудь у моря? Как я понимаю, мы скоро въедем в лес, а на открытой местности легче заметить разбойников, – с тоской смотрела Юмико на дорогу, сворачивающую влево к холмам.

– Можно и у моря. Пляжи здесь сказочные. Даже получше, чем у терринийцев. Правда, я планировал ехать еще часов шесть, но ты права. Одним днем больше, одним меньше, какая разница? Товары мои не обесценятся за одну ночь. Я надеюсь, – усмехнулся Рин.

Пока волшебник расстилал походное одеяло и готовил ужин на костре, Юмико спросила дозволения выкупаться и сделала это с наслаждением. Баня в столице оплачивалась поминутно и она мылась урывками, стараясь как можно быстрее прополоскать волосы и смыть грязь и пот с тела, особо не заботясь о своих ощущениях. Призывательница пару раз за эти дни наспех полоскалась в ручьях, пока Рин спал, но это было совсем не то и сейчас, в нагретой за день воде она блаженствовала.

– Юмико, у тебя уже губы синие. Выходи, ужин готов, – махнул рукой Рин и она поспешила на берег.

Юмико и правда не рассчитала немного и прохладный ветер быстро заставил дрожать и без того замерзшее тело. Она неуверенно перетаптывалась у покрывала, стоя в полотенце, пытаясь подцепить еще одно, не накапав на еду водой. Маг поднялся и Юми сжалась, готовая услышать строгую отповедь. Внезапно произошло невероятное, невозможное. Рин накинул ей на голову большое пушистое полотенце, растер спину, плечи и прижал к себе. Юми подняла на него взгляд, вытирая неуверенно нос кончиками пальцев. Он смотрел на нее открыто и изучающе. В глубокой синеве глаз вспыхивали алым закатные краски и Юмико судорожно дышала, не в силах отвести глаз от него.

– Замерзнешь и заболеешь. Ты как ребенок, честное слово. Мозгов нет, так в долг не возьмешь, – смущенно пробурчал маг отстраняясь.

Юми улыбнулась. Эта злоба – всего лишь защита. Он боится сблизиться с ней отчего-то. Видимо кто-то в жизни сделал ему больно. Так больно, что теперь он заранее обороняется.

Когда Юми оделась и села на покрывало, они ужинали, болтая о последних новостях с фронта, а после лениво лежали. Юмико прислонилась к колесу повозки, Рин – к поваленному дереву напротив. Он неспешно курил, пуская в стремительно темнеющее небо колечки дыма, и думал о чем-то своем. Юмико отдала бы половину своей бессмертной жизни, чтоб узнать о том, что за демоны живут в его душе и попытаться изгнать их. Если он позволит.

– Рин, простите, если я снова спрошу то, что вам не понравится, но почему вы меня выбрали там? В Крисанте?

– Почему? – казалось, он и себя об этом спросил.

Маг глубоко затянулся, задумчиво смотря в небо и… с глухим стуком ему в голову угодил булыжник. Рин кулем свалился на бок и призывательница заметила на его затылке кровь. Юмико вскрикнула и бросилась было к магу, но в панике запуталась в покрывале и свалилась, звеня приборами и тарелками. Из-за повозки вышли двое. Терриниец и орман. Оба с алчными усмешками на лицах. Разбойники, не иначе.

– Ох-хо-хо, смотри какая тут кошечка! Я-то думал просто быстренько обворуем этого торгаша, а нам еще и поразвлечься достанется! – возрадовался мастер кинжалов, как гласил его жетон, присев на корточки возле Юми.

– Ты походу его наповал убил этим булыжником, – хмыкнул напарник, пнув мага куда-то в район живота.

– Оставьте его! Пожалуйста, мы же ничего вам не сделали, забирайте повозку и уходите, ради богов! – захлебываясь рыданиями и страхом шептала Юмико.

У нее нет оружия, заклятий она толком не знает, а Мику не хватит сил ни её защитить, ни Рина. Оставалось надеяться, что они уйдут быстро и она сможет помочь магу.

– Иди, запрягай лошадей, я скоро к тебе приду, – облизнулся терриниец.

– А почему ты первый? – обиделся орман.

– Потому что в прошлый раз ты им был. Давай, не хватало еще привлечь каких-нибудь патрульных стражников своей болтовней, – больно схватив за запястье Юми, прошипел разбойник.

Он повалил её на покрывало, прижимая собой к земле.

– Нет, прошу вас! – замотала головой Юмико, когда холодный и липкий язык убийцы прошелся по её шее.

Она пыталась отползти от него, оттолкнуть, но силы были неравны. Он больно кусал за шею и плечи, грязно лапал за нежные бедра. Юмико тянула руку к магу и беспрестанно звала его. Она крепко зажмурилась, готовя себя к боли, но вместо нее услышала злое ворчание.

– Вы что, совсем с ума сошли? Так ведь и убить можно ненароком, – сел волшебник, осторожно щупая затылок и увидев на пальцах кровь, практически утробно зарычал.

– Так ты еще жив? Отлично, мне сегодня везет и девчонка и веселье, – издевательски ухмыльнулся терриниец и бросился на мага, в прыжке доставая нож.

Юми не поняла, что произошло. Вот разбойник летит в воздухе и вот он уже лежит под Рином, сжимающим горло убийцы с остервенением и яростью. В злой ухмылке читался какой-то первобытный, отчаянный садизм. Рин видел перед собой беспомощного противника, делал ему больно и ему это нравилось.

– Я выжгу тебе язык за эти слова, мразь, а потом выпотрошу как рыбу, заморожу твои кишки и засуну обратно, – вкрадчиво говорил маг с улыбкой маньяка.

Разбойник уже практически теряя сознание от нехватки кислорода, зачерпнул горсть песка и швырнул в лицо магу. Рин задохнулся от песчинок, попавших в нос и закашлялся, инстинктивно ослабив хватку. Терриниец тут же вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону.

– Дук! Сюда, торговец очнулся! – закричал он и напарник тут же вышел из-за повозки, держа наготове два внушительных топора. Юмико окаменела, видя как маг замер, вслушиваясь в пространство вокруг.

Ринейра окружил щит, красноватыми знаками печати вспыхнув вокруг тела.

– Слева! – крикнула Юми, едва орман ринулся в атаку.

Ледяные копья пролетели в миллиметре от головы разбойника и терриниец тут же схватил девушку и зажал ей рот. Она что-то мычала ему в руку, пытаясь укусить, но хватка была крепкой и правильной.

– Ну, все, твари, вы меня разозлили. Юми, закрой глаза, – Рин прошептал какое-то заклятье и от ног мага разбежался пурпурный рунический круг.

Судя по спешно отступившим разбойникам, с такой магией они тоже столкнулись впервые. Нестерпимо запахло дикой мятой, так, что в носу защекотало.

– Что за херня?! – взвизгнул терриниец.

Маг ухмыльнулся, вскидывая руку. Юмико взвизгнула, чувствуя как по ноге что-то ползет и почувствовала, как разжалась хватка разбойника. Что-то черное, похожее на липкую от смолы древесную плеть, дернуло её вперед и она свалилась на грудь Ринейру. Маг приобнял её одной рукой, вжимая голову в свое плечо, чтоб она ничего не видела, но Юми не могла отвести взгляда. Шипастые лозы, сотканные из черного тумана схватили двух разбойников, заставив их вопить от ужаса и грязно ругаться. Маг выпрямился, встал поудобнее, нежно приобнимая Юмико и садистски улыбаясь, сжал кулак. Лозы свернулись вслед за ладонью чародея, ломая незадачливым разбойникам кости и выдавливая внутренности. Кошка зажала рот руками, смотря на жуткую картину, распахнутыми от ужаса глазами. Воины еще хрипели, когда лозы обвили их полностью, и внутри замерцало – сработали амулеты отправляя бессмертных к алтарю ближайшего храма.

Юми зажмурилась, замирая на груди мага и зажимая рот обеими руками, чтоб не визжать. Стало тихо и холодно. Холодно, как зимой. И вдруг на нее дохнуло морем и летом. Ноги подкосились и она сползла на покрывало, свезенное в жестокой схватке. Юми отпрянула от мага, дрожа от ужаса и омерзения, смотря на него затравленно и недоверчиво. Он согнулся, сжав грудь и хрипя, закашлял, выплевывая какие-то жуткие сгустки крови и после этого страшного действа, замер, ничком лежа на песке.

– Рин? – тихо позвала она минут пятнадцать спустя.

– Что? – хрипло спросил он её.

– Спасибо. Что не дали… Что помогли. Вы в порядке?

– Помоги мне умыться, Юми. С глазами полными песка вести беседы мне не хочется, – хмуро попросил маг, осторожно поднимаясь и неуверенно вскидывая руку.

Юми отвела его к морю, полила чистой воды на руки, чтоб он смог промыть глаза от песка и грязи. Умывался от крови и промывал рану на затылке он уже сам, морской водой. Юми поспешила сложить вещи в повозку, косясь на то место, где должны были остаться кровавые следы и здраво рассудив, что ночевать тут не стоит. Он вернулся время спустя, в забрызганной кровью и намокшей от воды тунике, сорвал её с себя почти с яростью и зашвырнул куда-то в раскидистые кусты.

– Напомни мне никогда больше тебя не слушать, – зло сказал Рин, садясь на место возничего.

Юми забралась в повозку, привалилась спиной к доскам у передней части и обхватила руками колени. Она прижалась затылком к прохладному дереву и ощутила ярость мага ровно за своей спиной. И ей стало страшно. А вдруг он так же и её…

Рин гнал лошадей, особенно не притормаживая на поворотах и ухабах где-то с час. Потом повозка затормозила и Юмико услышала, как он спрыгнул с облучка. Полы парусины колыхнулись и он забрался в повозку. Зажег еще качающуюся лампу на потолке и сел, скрестив ноги, напротив Юми. Она смотрела на него, спрятав нос в коленях, словно пытаясь защититься ими от этого маньяка.

– Нам нужно поговорить, – сказал маг, распуская волосы и расчесывая их пальцами.

Это как всегда звучало приказом, а не просьбой или предложением.

– Говорите, я слушаю.

– Я же просил закрыть глаза. Это не для смертных. То что ты видела… Это не взаправду. Точнее не совсем так. Уф… Это сложно.

– Так объясните так, чтоб я поняла, – тихо попросила Юми.

– Ты спрашивала, какая моя ветвь магии? Я – стихийник, но помимо этого обладаю утраченной магией мира Ма-Тиат. Темной магией. И то, что ты видела, одна из её ветвей. Магия иллюзий. Помнишь стражника в Крисанте? Это я убедил его взять с меня штраф и дать нам спокойно уйти. Сейчас зрительного контакта не было, поэтому под чары попали все вокруг, включая тебя.

– То есть эти разбойники не умерли?

– Они умерли, не так уж сложно напугать кого-то до смерти. Но уверяю тебя, они уже сошли с алтарной площадки где-нибудь в ближайшей деревне и лечат нервы в пивнушке, – Рин бросил кожаный ремешок стягивающий волосы в угол и вопросительно посмотрел на Юмико.

Сейчас и здесь, в мерцающем свете лампы он выглядел виновато и устало. Словно пытался попросить у нее прощение за увиденный кошмар. Но не знал, как это делается.

– Но вы хотели убить его. Я видела как… как вы сжимали ему горло. Как сияли азартом ваши глаза. И я… боюсь вас, Ринейр.

– Юми, – устало потер он ладонями лицо. – Я не молод и воевал многие зимы. Мне сложно не входить в азарт в пылу боя. Но я не монстр и не разбойник, я не причиню тебе вреда, что бы там сейчас себе не придумывала.

Она вздохнула. Если бы он хотел причинить ей вред, у него уже был миллион возможностей для этого и причин, чтоб ему не верить не осталось.

– Болит? – кивнула она куда-то поверх его головы.

Маг улыбнулся и тронул затылок кончиками пальцев.

– Есть немного.

– Нужно обработать, а то еще загноится, – Юмико зашла ему за спину и опустилась на колени.

На затылке волосы спутались и слиплись от засохшей крови. Юми достала из своей сумки, валяющейся рядом, чистую хлопковую тряпицу и исцеляющий отвар. Намочив тряпицу водой из мехов, она принялась осторожно вытирать кровь. Он молча терпел, не выдав ни одним звуком, что ему неприятно. Юмико осторожно приложила смоченную в настое тряпочку к рассеченной коже, и вот тут маг уже ругнулся сквозь зубы от жжения.

– Простите, – опустила руку призывательница.

– Ничего.

Она сидела и тупо смотрела на рассыпавшиеся по спине волосы, плечи в тонких шрамах. Отчего-то ей захотелось коснуться его кожи. На ощупь она оказалась нежной и прохладной. Словно прожилки на листьях чувствовались под пальцами рубцы.

Масло в лампе под потолком догорело, и она потухла, мигнув напоследок пару раз. В наступившей темноте было тихо и спокойно. Стрекотали где-то цикады, было едва слышно прибой, пахло солью, ночными травами и наступающей осенью. Рин прижался затылком к её ладони и вздохнул. Юмико не знала, сколько они так сидели. Она чуть поглаживала его волосы, иссиня-черные в скудном свете луны и любовалась им. Юми не хотелось, чтоб это волшебное мгновение закончилось, даже если он сейчас опять что-то наколдовал и это одна из его иллюзий.

– Мне нужно расседлать лошадей на ночь, – тихо вымолвил он, закрыв глаза от удовольствия, когда она запустила пальцы в его волосы.

– Угу, – промурлыкала Юмико в ответ, полной грудью вдыхая разлившийся вокруг тягучий аромат желания.

Он повернулся к ней, хватая её за руку и опрокидывая на пол повозки. Он смотрел ей в глаза, рвано и часто дыша, словно решая, взять её сейчас или подождать. Юмико дрожала под ним, будто крольчиха, чувствуя, как его сильное мускулистое тело прижимает её к жестким доскам и, боясь, что это блаженство закончится. Что-то новое, низменное, недостойное рождалось в её мозгу, рисуя смелые картины, и отзывалось приятной судорогой в теле. Ей вдруг хотелось ощутить вкус его губ, почувствовать всей кожей его жгучие поцелуи. Но вместо этого Рин вылез из повозки и нервно вздрогнул.

– У тебя на шее его отметины. Пока они не сойдут я и пальцем тебя не трону, – зло прошипел маг и задернул полог кибитки.

Юми стало обидно. До слез, до щипания в носу. Она завернулась в шкуру и забилась в угол, куда-то между больших сундуков. Разве она виновата, что на нее напали и едва не обесчестили? Конечно, Рин не догадывается, что это не привычное для неё дело. Разве можно думать иначе об уличной девке из района Красных Фонарей? Какого же будет его удивление, когда он будет первым! И вот тогда она потребует компенсацию. Деньгами, большими деньгами. Чтоб уж точно нужды не знать. Обоснуется где-нибудь в деревне у моря и будет заниматься каким-нибудь делом. Можно обучиться шить и стать местной портнихой. Как знать, может будет получаться так хорошо, что к ней будут ездить модницы со всего графства или самой столицы. Юмико зевнула, представляя как она ловко орудует ниткой и погрузилась в сладкий мир грез.

Рин убрал руку от полога кибитки и вытер кровь, пошедшую из носа. Видимо он совсем потерял сноровку, если даже от простенькой иллюзии на ночь кровь идет. Рин нахмурился, прижимая ладонь к затылку, вспоминая какие-то новые фантастические ощущения от простого касания. За его длинную жизнь эта девчонка впервые взволновала его замерзшую кровь. И его это напугало, разозлило и расстроило. Хотелось убить этого терринийца вовсе не из-за своей кровожадности. Ему хотелось его убить, потому что он смел сделать ей больно.

Глава 4.

За четыре дня пути Рин и Юмико обогнули чудесное озеро, где обычно удили рыбу рыбаки из близлежащих деревень и гуляли влюбленные парочки, пробрались по холмам к секвойной роще, а затем к персиковым садам недалеко от небольшого городка Берка. По мощеной дороге ехать было гораздо легче, и они стали покрывать за день то расстояние, что раньше покрывали за два. К тому же пейзаж стал радовать глаз не в пример больше заросших низким кустарником холмов. Практически гроздья персиков, душистых слив и груш висели на деревьях последние дни перед осенней страдой. Рин купил по целой корзине орехов у местных, чтоб по приезду в болота выгодно это все сбыть несчастным смертным, обладающим возможностью выращивать только рис.

Юми не на шутку привязалась к магу. Он уже не был столь резок и груб с ней. Продолжал учить языку кехаров, который откуда-то знал в совершенстве, с удовольствием рассказывал последние вести с фронта, которые узнавал, общаясь с купцами на рынках и даже, немного о себе. Призывательнице казалось, что она ловит его сладострастный взгляд и с замиранием сердца ждала сумерек, когда на сон грядущий она обрабатывала уже давно затянувшуюся рану на его затылке. Это превратилось в обряд, ритуал, который связывал их крепче любого заклятья. А после они молчали, сидя в темноте. Она обнимала его за плечи, а он прижимался к ней спиной. Словно показывая ей, что не видит опасности. Доверяет ей. И в этом было что-то сакральное, волшебное. Такого не бывает у распутниц в столице. И у желчных злобных магов, владеющих сложным и уникальным волшебством.

Юмико с ужасом думала о том времени, когда они прибудут в болота и он, выполнив все договоренности, даст ей вольную. Она прекрасно понимала, что не может больше без этого странного хмурого мужчины. Он проник в ее голову, пропитал её мех своим запахом, просочился под кожу и в сердце. Она отогрелась в жаре его огня и почувствовала себя обычной женщиной, а не изгоем. Ей нравилось готовить ему еду, штопать его вещи, развлекать беседой в дороге. И все остальное казалось неважным и ненужным, словно один из его разваливающихся пыльных сундуков.

Так может остаться? Хотя бы спросить. Вдруг, он будет не против.

– Юмико, а о чем ты мечтаешь? – спросил на кехарском языке он в это погожее солнечное утро.

И внезапно она вздрогнула, словно ей высыпали ковш льда за шиворот.

– Я? Я… уже давно ни о чем не мечтаю. У меня есть еда, кров и хорошая компания, – неуверенно проговорила она, стараясь правильно произносить слова.

– И все? – удивился маг.

– Ну да. Я теперь вполне состоятельная смертная и смогу, наверное, как-то устроиться в жизни. Этого вполне для меня достаточно.

– Ты не похожа на тех женщин, что я знал, – усмехнулся маг.

– И о чем же мечтали они? – спросила Юми, протерев подолом яблоко и с хрустом откусив.

– О платьях, славе и принцах. В основном.

– Но господин Ринейр, зачем мне платья, когда у меня есть целых четыре? Зачем мне слава, если мой народ ненавидят и стремятся уничтожить? А принцы… Мне они тоже ни к чему, – улыбнулась призывательница, жмурясь на солнце.

– Почему же?

– Я девушка с улицы Красных Фонарей, о каких принцах мы говорим?

– Высокородных. Им совсем не обязательно знать о твоем прошлом, дорогая, – назидательно заметил волшебник.

– Ну, мне самой надо быть высокородной, разве нет?

– Выглядит так, будто я уговариваю тебя найти себе мужика из благородной семьи, – желчно заметил маг.

– Похоже немного. А вы из какой семьи? – позевнула призывательница.

– Не из благородной, если ты об этом, – хмуро сказал Рин.

– Ну, я вообще. Мне же любопытно с кем я уже несколько лун делю трапезу и кров. А кехары от природы любопытны, как вы можете знать.

– Мои родители давно умерли. Они не были бессмертными и состарились, когда я еще оставался юношей, – грустно улыбнулся маг.

– О! Простите…

– Это было очень давно, Юми. И потом, я реалист и прекрасно понимаю мироустройство. Это такая светлая грусть, – ободряюще похлопал он её по коленке.

– А я не помню своих родителей почти. Меня котенком привезли в столицу. Я точно даже не помню кто именно. По-первости я жила в каком-то детском приюте для кехаров из резерваций. А потом стала свободным жителем. Сначала, нас еще пускали за стены собирать ягоды, грибы и хворост в окрестностях, а потом и это запретили. Стало туго с деньгами. Так я и оказалась там, где вы меня нашли.

– Но ты могла бы пойти разносчицей или горничной.

– Думаете, я не пыталась? – горько усмехнулась Юмико. – Я – кехарка, господин Ринейр. Меня не принимали ни в одной таверне или трактире. Некоторым удавалось устроиться на работу за гроши, но нужно было сначала заплатить владельцу, чтоб тебя взяли. А я не могла найти и медяка на еду. Разве что милостыню пойти просить.

– Ну да, лучше продавать себя грязным солдатам, чем просить милостыню.

– Вы осуждаете меня, – с грустной усмешкой констатировала Юми. – Но я не видела другого выхода, господин Рин. Если бы мне хоть кто-нибудь показал другую дорогу, я бы пошла по ней с удовольствием, пусть она была бы втрое сложнее той, по которой шла я.

– Всегда есть другой выход.

– Для повелителя иллюзий возможно. Но я-то живу в реальном мире. И он весьма не дружелюбен для нашего брата.

– Теперь ты меня осуждаешь за мое колдовство, – усмехнулся маг.

– Вовсе нет. Кто я такая, чтоб вас осуждать?

– Не прибедняйся. Я, не моргнув глазом, заплатил кучу денег просто за право обладать твоим телом один раз. Который, кстати еще не использовал, – хищно улыбнулся маг.

– Я гадаю, почему вы откладываете, – хитро сощурилась Юми.

– Ну не в дорожной же кибитке. Ночь за такую цену должна быть более… торжественной что ли.

– Да вы романтик, господин, – хихикнула она.

– Вот уж нет. Я просто люблю выпендриваться, сорить деньгами и быть пафосным, – заметил маг.

До самого вечера Юмико сидела в повозке и считала жемчуг, как и просил её Рин. После ужина он привычно повернулся к ней спиной, распустив волосы.

– Ну как там моя рана? – лукаво спросил маг.

– Ужасно выглядит. Я думаю, раньше чем через неделю не пройдет, – наигранно расстроилась призывательница.

Маг засмеялся и лег ей на колени, закинув руки за голову.

– Тебе не надоело притворяться?

– Но вам же это нравится? – улыбнулась Юми, убирая с его лица несколько непослушных локонов.

– Мне нравится не твое притворство, а твои касания. И поверь мне, ты можешь это делать без какой-либо причины, – он щелкнул пальцами и лампа погасла, повинуясь магии огня.

Юми несмело коснулась кончиками пальцев мышц на его груди и уже смелее провела широкой дугой от середины к ребрам. Рин тихо вздохнул, прикрыв глаза и наблюдая за ней из-под полуопущенных век. Что-то волнующее и новое просыпалось в Юмико. Ей нравился Рин и это было очевидно, но и вот так просто и открыто его трогать ей казалось дикостью. Почему-то больше не было атмосферы таинства и флера волшебства. Была грязная страсть и не более того. Юмико закусила губу, прижав к ней кулачек. Она хотела вцепиться руками в его плечи, повалить его на доски пола и сделать с ним… ну что-то. Юмико была уверена, что тело само подскажет, что принято делать в таких случаях.

– Ты не такая как обычно.

– Потому что вы чародей, а все чары все равно растаяли, – тихо вымолвила девушка, дрожа от желания.

– Глупо это как-то, ты не находишь? Если вопрос лишь в цене – я готов. Но…проклятье. Я не знаю как это, Юми. Как это чувствовать к кому-то что-то большее, чем ненависть или страсть. И мне… как будто что-то вспоминается, то чего я знать не должен вовсе. Я хочу это вспомнить и в то же время боюсь, – горячо говорил Рин, прижав к своим губам её руки.

И будто сам испугался своих слов. Отшатнулся от нее, зло сверкнув глазами и вылетел из повозки, смущенный и озлившийся на самого себя.

Он быстро шагал по темному ночному лесу, пока не запнулся об какой-то корень и с грохотом не упал. Рин взвыл и саданул кулаком в землю. С их встречи в столице она изменилась и просто поиметь её, как обычную шлюху, казалось уже каким-то предательством. В чистой и сухой одежде по размеру, отоспавшаяся и сытая она была почти хорошенькой. Если б не эти малахитовые глаза, снящиеся ему во снах. Зачем он её выбрал из этих падших женщин? Ведь мог любую другую. Но нужно ли было себя обманывать – он хочет искупить вину. Пусть таким тривиальным способом, как деньги. Чего у него в избытке – так это золота.

– Ну что за жалкое зрелище, – кто-то грустно вздохнул рядом.

Волшебник вскочил на ноги, увидел темный силуэт в восхитительной ливрее и низко поклонился.

– Мастер… – дрожащими губами прошептал маг.

– Ну – ну, – приблизился к нему Владыка и отечески похлопал по голой спине. – Будет тебе. Я вижу, ты не изменился с нашей последней встречи.

– Вашими молитвами, – целомудренно опустил глаза долу Рин.

– Пффф, молитвы – это не моя зона ответственности, Ринейр. Послушай, я к тебе по делу, – Владыка взмахнул рукой и рядом с Рином появился резной стул, как и рядом с ним самим.

– Рад служить вам, господин мой, – не поднимая глаз и не решаясь присесть, проговорил маг.

– Вот! За это я тебя и люблю, мой дорогой. Ты исполнителен и на тебя можно положиться в отличие от этих дебилов, – неопределенно махнул рукой высший демон. – Ближе к делу. Ты знаешь что-нибудь об Асурах?

– Эм… Если верить легендам, это потомки богов – хранителей нашего мира. Они могущественные маги, способные менять законы мироздания и даже конитиненты местами. Но никто за всё время священных писаний не видел Асур.

– Верно. Так вот, у меня есть такой потомок бога. И у меня на него есть определенные планы. Только… Он заблудился в плену своих фантазий. Ему кажется будто он ашики, охраняющий алтарь в снегах. А он мне нужен, Рин, в здравом уме. Он ключ к моему могуществу.

– Но чем я могу помочь вам, мой господин?

– Ты маг иллюзий, мой дорогой. Покопайся в его голове, покажи ему дорогу. Он должен осознать кто он, принять это и помочь мне. Справишься?

– Сделаю все, что в моих силах, – торопливо произнес Рин и низко поклонился Владыке.

Маг не понимал, почему высший демон сам не может этого сделать, но предпочел не задумываться над мотивами того, кого в принципе понять не в состоянии.

– Умница, – ласково улыбнулся Владыка и щелкнул пальцами.

Рин с удивлением отметил, что на его плечах лежит меховая добротная накидка, а тело греет одежда, что сейчас должна лежать в одном из его сундуков.

– Вон он. Бьется с каким-то бессмертным отрепьем, желающими его крови. Должен сказать это странная тактика, ждать когда тебя почти убьют и показывать свою силу, – задумчиво погладил подбородок Владыка.

Рин дождался пока окровавленные тела в снегу замерцают и исчезнут, переносясь на ближайший алтарь в храме, шагнул ближе к огромному ашики и взмахнул рукой создавая перед собой громадную алую печать. Ашики зарычал, пригибаясь к земле, прыгнул и уперся лапами в письмена, клацая зубами и яростно дыша. Рин сжал губы, выдыхая облачко пара в морозный воздух, и посмотрел в жёлтые глаза с вертикальным зрачком. Снежный мир вокруг закрутился быстрее и яростнее. Стало холоднее и ветер завывал так, что чуть с ног не сбивал. Вдруг всё стихло. На белой равнине, конца и края которой не было видно, прямо в снегу сидел сид, завёрнутый в истрепанный временем плащ. В руках он держал посох названия которому Рин не знал, да и видеть что-то подобное раньше ему не приходилось. Маг тряхнул головой. Не за тем, чтоб разглядывать оружие он сюда пришёл. Рин подошёл к сиду, оглушительно хрустя снегом в мёртвой тишине, и тронул его за плечо. Мужчина, белый как лунь, с длинной белой бородой, удивлённо уставился на него водянистыми голубыми глазами.

– Я не причиню зла, – подняв руки и отступив на пару шагов, заверил Рин.

Сид молчал, разглядывая его недоверчиво.

– Холодно здесь у вас. Чем занимаетесь?

Сид, казалось, оторопел от наглости мага, посмевшего помешать его уединению.

– Видите ли, местные жалуются, господин. Говорят, вы им житья не даёте, убиваете бессмертных, громите деревни и поселения, детишек и женщин пугаете.

– Я просто здесь живу. Пусть они оставят меня в покое, – тихо процедил сид.

– Но разве вы не хотите жить как все остальные бессмертные? В доме, в тепле? Изучать старинные трактаты?

– Я ашики! – зарычал он.

– Разве? – Рин выставил вперёд руку за мгновение до удара посохом.

Сид с отменной прытью, не свойственной старикам, вскочил и хотел огреть навязчивого мага, а теперь дрожа, стоял перед гладкой глыбой льда и смотрел на своё отражение. Он погладил полированную поверхность, словно не веря ещё в то, что видят его глаза. Рин отступил на пару шагов, мерно выдыхая и развеивая заклинание. Ашики спал, положив морду на передние лапы, словно пёс. Нельзя сразу вынуждать асура вспомнить своё прошлое, нужно дать время осознать кто он, смириться с этим знанием оставив его в сладком мороке до поры.

– Ты молодец, Рин, – похвалил Владыка, когда бледный маг упал на колени.

Грудь нещадно жгло, горло вообще полыхало огнем и лишь касание Владыки до сих пор удерживало мага от того, чтоб выблевать кишки и выкашлять легкие.

– Тебе просто страшно повезло, что ты так легко забрался ему в голову. Когда я пытался, то чуть не изжарил ему мозги. Ты стал искуснее в магии, Рин, – расстроился Владыка, собирая в кулак его волосы и распуская их.

– Все это благодаря вам, – жалобно прохрипел маг.

– Ну, хорошо, пока можешь быть свободен. Но помни, – Владыка опустился на корточки перед магом и у Рина зашлось сердце и распахнулись глаза от ужаса. – Не смей меня предать или ослушаться. То, что я делал раньше, покажется тебе детскими игрушками, мальчик мой.

Владыка похлопал мага по щеке и исчез, позволив Рину откашляться кровавыми сгустками. Магия в который раз разъедала его внутренности и сама же их залечивала, причиняя жуткую боль.

– Рин? – услышал он голос Юмико.

Оказалось, Владыка выкинул его из снегов прямо возле повозки. И он снова показался перед ней в столь непрезентабельном виде.

– Боги, что случилось?! – она присела возле него, встревоженно кладя ему руку на плечо.

– Ничего. Выполнял поручение от кое-кого, – утер рот рукой маг.

– Этому кое-кому следует пойти подальше, если он заставляет вас так мучиться, – рассерженно сказала Юмико.

– Не смей так говорить, поняла? Никогда не смей так говорить, – зло отчеканил он и встряхнул её за плечи. – Позволишь себе еще одно такое выражение, и от тебя мокрого места не останется.

Он встал на ноги и нервно удалился в сторону ручья. Юми дрожала от его злых слов и того, что увидела в его глазах. Ярость, злобу и… отчаяние. Словно он сам принадлежал неизвестному поручителю без остатка и боялся даже случайно сказанного, чужого, грубого слова. Она посмотрела, как он яростно умывается в прохладной озерной воде и поежилась.

Наверное, он не зря держит дистанцию и в этом не виноват его дар. Есть такие темные грани его души, за которые никому не стоит заглядывать.

Глава 5.

Юмико задумчиво перебирала стеклянные пуговички в одном из ларцов Рина, толком не понимая, зачем это делает. Он велел ей пересчитать их, но Юми сбилась со счета на второй сотне и теперь тупо перекатывала разноцветные стеклышки в пальцах.

Рин решил провести ревизию, и в последние дни она только и делала, что беспрестанно что-то считала. То метры золотой нити и шелка, то жемчуг и самоцветы, то золото и серебро. Теперь вот пуговицы. Конечно, за делом время летело незаметно и, уж куда лучше было считать пуговицы, чем маяться от безделья. Но сбивалась она вовсе не от того, что устала или ей не хватало на это ума. Мысли Юми все время были о Рине.

Он издергался, измучился в своей черной злости за эти дни. Он много курил, много молчал и много думал. Юми хотела ему помочь всем сердцем, но едва пыталась с ним поговорить – нарывалась на грубости. Она переживала за волшебника и с тяжелым сердцем смотрела как раз в два-три дня он уходит куда-то глубоко в лес. И возвращается оттуда подавленный, разбитый, сломленный. С кровью, запекшейся в уголках рта.

Что-то или кто-то мучило его, заставляя колдовать много и долго. Выжимая досуха его сосуд магической и жизненной силы. Но хуже всего были вернувшиеся кошмары. Он жалобно стонал во сне, умоляя кого-то остановиться и не делать ему больно. Страшно выл, подобно раненному зверю и рычал, как рычат кехары от сильной боли. Юми пыталась зажать уши, закрыть глаза и спрятаться, чтоб этого не видеть и не слышать. Но куда бы она ни уходила – в ушах стоял его крик перед самым пробуждением. Надрывный хриплый крик ужаса и отчаяния. После этого он отходил долго и тяжело. Сидел на улице, под луной или дождем, курил одну папиросу за другой и дрожал от страха. Юми не верила, что ему может быть страшно, ведь кого можно бояться с такими способностями? А потом, как-то, когда пыталась вытащить его из горячечного бреда, увидела распахнувшиеся глаза Рина. Это были глаза не человека, а загнанного зверя, попавшего в капкан и готового отгрызть себе лапу – лишь бы освободиться.

Сегодня он спал так же беспокойно и плохо. Закричал под утро, нервно оделся, вышел на холодный воздух и долго сидел на поваленном бревне, что лежало у дороги. За день они едва-ли обмолвились десятком слов, но Юми не настаивала, знала: ему и без этого тошно. Сейчас он снова ушел в лес, а она сидела, перебирала пальцами пуговицы и смотрела на Мика, сверкающего золотом в лунном свете. Феникс сидел на одном из ларей и чистил перья.

– Как ты думаешь, когда это кончится? – тихо спросила Юмико.

Птица отвлеклась от своей процедуры и вопросительно посмотрела на хозяйку.

– Я имею в виду, зачем колдовать, если это приносит муки и боль? Дар его волшебство, или проклятье? – подтянув колени к подбородку, спросила Юми.

Мик соскочил с ларя, прошел по полу, цокая шпорами, взобрался хозяйке на колени и утешающе потерся лбом о её щеку. Юмико улыбнулась и осторожно погладила грудку огненного друга.

Феникс встрепенулся и закрутил головой услышав шаги. Юми едва успела произнести заклятье отзыва, когда полы кибитки колыхнулись и внутрь ввалился Рин. Кровавая слюна пузырилась на губах, тело била крупная дрожь и маг сжался на полу, постанывая от боли.

Юми охнула и бросилась к нему.

– Не трогай меня, – зло прошипел маг. – Убирайся отсюда!

Она замерла, так и не положив ему руку на плечо. Призывательница вздохнула, укрыла дрожащего волшебника шкурой и вылезла на улицу. Потерла похолодевшие руки и тряхнула головой. Нужно и правда убираться отсюда. Увезти его куда-нибудь подальше, пусть даже в те же болота. Может, его хоть там оставят в покое.

Она залезла на место извозчика, встряхнула вожжи и лошади послушно пошли. Да, она маленький и никчемный призыватель всего лишь первого ранга. Она никакой магии не знает, способной ему помочь, но довезти его до дома, она вполне в состоянии.

Тропинка сужалась, растительность становилась пышнее и сочнее, загораживая не только путь впереди, но и будто само небо. Лошади шли неспешно, да Юми их и не подгоняла. Зачем? Вряд ли мающемуся от боли всех видов волшебнику это поможет.

В ночной тишине леса, становящейся почти осязаемой и давящей, Юми услышала всхлипы. Она повертела по сторонам головой, ища взглядом сову или какое-нибудь другое ночное животное, но не нашла. Догадка разрядом пробежала по позвоночнику и тугим обручем сжала сердце. Он плачет? Ринейр? Быть такого не может! Что же должно произойти, чтоб этот маг заплакал? Уж явно, что похуже болезненных ран. Их у него достаточно, чтоб научиться терпеть любую боль.

Юми остановила лошадей, отвязала их пастись и расседлала на ночь. Она забралась в повозку, ощущая как бешено колотиться сердце. Рин лежал там, где она его оставила, свернувшись в позу эмбриона, сжавшись под шкурой.

Юмико села рядом с ним и провела по мягкому меху, одновременно гладя его спину. Сначала касание было робким, потом все более уверенным. Она гладила мага по голове, словно утешая ребенка, свезшего коленку. Юми замурлыкала простенький мотивчик колыбельной, что когда-то давно в детстве ей пела матушка. Она старалась передать те нежные и успокаивающие интонации, что получались у матери, всем сердцем любящей своего ребенка.

Её голос угас в ночной тишине, подобно лучу заходящего солнца и Рину снова сделалось холодно и жутко. Он сжался ещё сильнее, словно хотел, чтоб она продолжала петь или просто поговорила с ним. Говорила без умолку, всю ночь, чтоб он знал – это не кошмар. Не полночный бред. Знал, что еще жив, что в безопасности. Что сидит с ней в повозке где-то в чаще, а не блуждает с своих кошмарах.

– Почему ты это делаешь? – спросил он.

– Что? – уточнила Юмико, сложив руки на коленях.

– Ты слышишь от меня только грубости и указания. Терпишь мой скверный характер, возишься со мной и поешь колыбельные, хотя не дольше часа назад я велел тебе убираться прочь. Зачем это все? – не повернувшись спрашивал Рин.

– Потому что я знаю, как ненавидишь весь белый свет, когда тебе больно или плохо. Потому, что вдвоем всегда легче сражаться, чем одному. Хоть с ашики, хоть с кошмарами. Вы – капитан седьмого отряда имперской армии, а такой простой истины не знаете, – беззлобно укорила его девушка.

Он поднялся, вытирая ладонью лицо и повернулся к кошке. Сейчас, в этой темной повозке перед ней сидел мужчина глубоко несчастный, сломленный и уничтоженный. Знавший в жизни лишь горе, смерть и боль. Не всесильный Ринейр Мехиус, глава седьмого отряда, а напуганный до слез и дрожи мальчишка.

– Ты очень добрая, Юмико. Нельзя быть такой доброй. Тебя обязательно используют и после наплюют в душу, – горько сказал он, словно сам когда-то испытал нечто подобное.

– Знаете, когда долгие зимы живёшь в одиночестве, в резервации, без права увидеть родных и милый сердцу край, становишься рад даже этому, – как-то виновато улыбнулась она. – И потом, мне нравиться ваше общество и я по-дружески волнуюсь о вас. Разве это плохо?

– Нет, не плохо. Ты должна меня ненавидеть, за мои слова. Я не заслуживаю тебя, Юмико. Ни как друга, ни как женщину.

Она улыбнулась и накрыла своей ладонью его руку, не осмелившись ничего говорить, да и зачем? Он признался ей в своей слабости и беспомощности. В своей тоске, по душевному теплу хоть кого-нибудь. У Юмико есть хотя бы её феникс, у Рина же даже этого нет. Маг смотрел на её ладонь с какой-то вымученной радостью.

– Ложитесь-ка лучше спать, господин Рин. Уже давно за полночь.

– Мне опять будут сниться кошмары, – капризно пробурчал маг.

– Но я же рядом, – улыбнулась Юмико.

Маг посмотрел на нее недоверчиво и в то же время с какой-то отчаянной надеждой, что она сможет развеять его ночной морок. Она легла рядом с ним, укрывшись шкурой.

– Если будет совсем страшно – позовите меня и я разбужу вас. Хорошо? – улыбнулась она.

– Спасибо, Юми, – смутился маг, устало закрыв глаза.

Юмико не сомкнула век до самого рассвета, наблюдая, как волшебник хмуриться во сне и часто дышит. Его дыхание совсем успокоилось с первыми розовыми рассветными лучами и не срывалось на истерику. Он спал сладко и безмятежно, даже улыбаясь кому-то. Юми устало опустилась на шкуру, позволяя себе упасть в тяжелую дрёму и гордясь самой собой – ведь он так её и не позвал.

Глава 6.

– Ты всесилен, Чатар. Ты – бог, – спокойно и чинно проговорил маг.

Рин замер, боясь спугнуть понимание в глазах Асура. Потомок бога стоял напротив красивой рыжеволосой женщины из своих воспоминаний и решительно не узнавал кто это.

Компания из прошлого, с лёгкой руки Владыки, пришла в мёртвый белый мир на рассвете. Рин пустил их вперёд, решив наблюдать издалека и остановить Асура, если потребуется. Хватило минуты, чтоб понять – эти бессмертные друзья Чатара и их поведение разительно отличалось от всех, кто наведывался до. Они не пытались убить Асура, принявшего облик ашики. Они пытались докричаться, достучаться до него и последним аргументом стала эта волшебница, смело отбросившая оружие и шагнувшая навстречу смерти в когтях монстра. Пусть смерть в их случае явление временное, но боль при этом была вполне реальная.

Маг постарался пробраться глубже в сознание Асура и найти хоть какой-нибудь намёк кто эти бессмертные. Все было такое ускользающее, странное и чуждое, что волшебнику просто не оставалось ничего, как вытаскивать наружу ощущения, что испытывал потомок бога к этой волшебнице, стоящей перед ним. Рина затапливали щенячий восторг, тёмное тяжёлое желание, смущение и трепет. Не оставалось сомнений, что волшебница Асуру не просто подруга и боевая соратница.

Рин боялся. Боялся оплошать и подвести темного Владыку. И почему в самых скверных передрягах вечно замешаны рыжие бабы? Как вот теперь заставить этого четырехсотзимнего сумасшедшего подчиниться ему? Вспомнить кто он и зачем тут, если у него в башке одна любовь? Маг сердился на самого себя. Что он не знает, что нужно сказать, чтоб потомок Бога поверил ему.

Внезапно Асур охнул, хватаясь за голову и взвыл, словно от боли. Он крепко жмурился, кусал губы и непроизвольно плакал, то ли от боли, то ли от вернувшейся памяти. Чатар вскочил на ноги, утираясь рукавом, зло сжав губы глянул на Рина и вскинул посох. Похоже, он стер себе память явно не просто так и догадался, кто стоит за её возвращением. Сейчас он спросит Рина какого беса тот полез ему в голову, а ответить ему нечего.

– Что я должен делать? – тихо спросил Асур, опуская в снег посох и Рин чуть не заплакал от счастья.

Значит, он всё вспомнил, и упаси боги эту бессмертную, если она ему навредила в прошлом.

– Идти с ними. Им нужна твоя помощь и сила, – шепнул Рин хрипло инструкции Владыки. – Ты должен помочь им спасти мир, Чатар. Ты – темный воин алтаря. Единственный, кто способен открыть портал в Междумирье. Единственный, способный вернуть этим землям равновесие сил.

Асур кивнул Рину и встал напротив женщины. Воздух вокруг словно взорвался белыми перьями и Рин задохнулся от боли, падая в снег. Пространство сжалось, скомкалось, словно черная тряпка, и выплюнуло его обратно во влажные джунгли. Рин тяжело дышал, стоя на четвереньках и пытался не закашляться. Выплевывать собственные легкие – то еще удовольствие.

– Ты молодец, мой дорогой, – ласково провел по его затылку ладонью Владыка и Рину сделалось хорошо и легко.

Словно он вообще не колдовал уже пару лун.

– Мастер, благодарю вас, – маг поднялся на ноги и низко поклонился.

– Это я должен тебя благодарить, Рин, – улыбнулся Владыка и волшебник закашлялся от удивления.

– Чем я еще могу быть вам полезен? – боясь поднять глаза, спросил чародей.

– Пока – ничем. Не переживай, я найду тебя, если ты мне потребуешься. Ах, да, я же должен тебе как-то отплатить за помощь, – усмехнулся Владыка.

– Нет! Нет, все прекрасно! Я вовсе недостоин Вашего подарка! – замахал руками маг, видя хитрый взгляд Владыки.

– Ты же должен как-то совершенствоваться, верно? – Владыка схватил мага за шею и долго смотрел в глаза, пока Рин не сдался, задыхаясь от ужаса.

Его обволокла темнота, наполненная запахом серы и пеплом.

– Владыка, пожалуйста, не надо, – прошептал Рин, обхватывая себя за плечи.

Он вздрогнул, почувствовав, как что-то ползет по голени, обвивая ногу. Потом шипастые лозы за миг опутали его, вздернули куда-то высоко над землей и сжали, впиваясь в тело. Рин орал насколько хватало легких. Боль была чудовищна и невозможна. Лозы пробирались под кожу, залегая там вдоль вен и пылая пожаром. Он рухнул на черное ничто, больно приложившись грудью и головой.

Заплывшими глазами он увидел шикарные ботинки Владыки тьмы и судорожно вздохнул.

– Ну вот, первый подарок вручен, Мехиус, осталось еще парочка, – хищно улыбнулся темный Владыка, вытянул руку над распростертым телом и темное ничто наполнилось нечеловеческим криком.

Юмико обмерла, видя Рина, вышедшего из леса. Одежда разорвана и свисает с мага клочьями. Изо рта течет кровь и капает на грудь. Волосы слиплись от пота и крови. Он споткнулся о какой-то камень и ничком рухнул в траву. Влажную и восхитительно прохладную, для его пылающего после истязаний тела. Рин застонал от удовольствия, зарываясь лицом в свежую зелень.

– Рин! Боги, что с вами стряслось?! – она боялась коснуться израненного тела, словно исхлестанного розгами.

Он перевернулся на спину, прикрыв глаза и нахмурившись, словно прислушиваясь к чему-то. Юми дрожащими руками достала из его чудом уцелевшей поясной сумки исцеляющее зелье, вытащила зубами затычку и влила в приоткрытый рот мага. Он захрипел, от жжения на затягивающихся полосах. Какие-то исчезали без следа, какие-то оставляли рубцы. Эти тонкие странные светлые полоски, противоестественным кружевом разбежавшиеся по коже.

– Кто с вами сделал такое? Для чего? – дрожала Юмико, не зная чем еще можно помочь волшебнику.

– Это не имеет значения. Помоги мне добраться до воды.

Она решительно кивнула и потащила мага практически волоком к реке неподалеку. Юми тактично отошла подальше, остановившись у лошадей и поглаживая животных, пытаясь успокоиться. Он сорвал с себя остатки одежды и вошел в воду. Легкое свечение обволокло мага – одно из его лечебных заклинаний. Рин ополоснулся от крови и грязи, и долго стоял в воде, закинув руки за голову и сцепив пальцы в замок на затылке. Он дышал глубоко и шумно, словно пытался привести в порядок растрепанные чувства. Вопреки своему обыкновению, после странных отлучек, он не был зол, расстроен и напуган. Сейчас волшебник просто пытался успокоиться, после какого-то морального потрясения. Будто все уже закончилось и нужно просто обрести самообладание.

– Юми, принеси мне что-нибудь надеть, – сухо и строго сказал маг и Юмико просветлела.

Этот приказной тон нравился ей куда больше, дрожащего неуверенного голоса измученного чародея. Призывательница бросилась к сундукам, нашла его тунику из черного шелка и кожаные брюки с отделкой на швах, пару кожаных сапог и поспешила к озерцу.

– Ты хочешь, чтоб я околел тут на ветру? – пробурчал маг, принимая из её рук полотенце и обматывая его вокруг бедер.

Юми смутилась и отвернулась, дожидаясь, пока он оботрется и оденется.

– Ты так себя ведешь, будто голого мужчину никогда не видела. Собирай пожитки, я хочу к ночи добраться до дома, – он прошел мимо девушки, спеша все проверить в повозке перед дальнейшей дорогой.

Спустя четверть часа кибитка мерно покачивалась на брусчатке и Юми практически дремала, укачиваемая на облучке. Она тайком подглядывала за Рином и её сердце наполнялось радостью. Он больше не выглядел напряженным, как тетива лука и мрачным, как стоячая вода озера в хмурое осеннее утро.

– Сколько пуговиц получилось? – спросил он внезапно, нарушая атмосферу ленивой дремоты.

– Пуговиц? – сонно спросила она и резко села, распахнув от ужаса глаза. – Я… Я не досчитала.

Рин вздохнул. Юмико сжалась, готовясь к отборной брани, но её почему-то все не следовало.

– За завтра успеешь? К вечеру я планировал уже прибыть в болота и открыть свою лавку.

– Конечно! – торопливо кивнула Юми. – Простите, господин Рин.

– Ничего, – усмехнулся он и Юми окончательно обалдела.

Она уже отвыкла от такого Рина. Ей казалось, он всегда был мрачным и злым. А теперь вот улыбается ей, рассказывает какие-то истории. Она смотрела на него с нескрываемым восторгом и от волнения вцеплялась в сиденье пальцами. Поддакивала ему и без умолка болтала, словно хотела наговориться за все эти тяжелые дни молчания.

Дорога делалась топкой и скользкой. Сливовые деревья и низкий орешник сменились на низкорослые яблоньки и мшистые корявые ивы. Рин остановил повозку, спрыгнул на сырую землю и с наслаждением потянулся, захрустев задубевшим позвоночником.

– Юми, – уперев руки в бока, позвал её маг. – Ты любишь яблоки?

– Очень, – ласково улыбнулась призывательница.

– Подай-ка мне какую-нибудь сумку, – протянул он руку.

Она подала ему пустой мешок из-под еды. Её осталось совсем немного и вся провизия умещалась в небольшом сундучке из самшита. Маг подошел к яблоне с красивыми яблоками, налившимися алым и розовым цветом. Они были словно прозрачными от наполнявшего их сладкого сока и крупными. Сумка наполнилась быстро и Рин вернулся на место извозчика, положив едва затянутую сумку на колени Юмико. Она обхватила мешок руками, смотря на выпирающие из горловины румяные бочка яблок и отчего-то ей захотелось плакать. Она давилась слезами, проглатывая их и поминутно вытирая нос рукавом. Рин молчал, смотря на нее не-то не понимая, не-то сочувствуя.

– Что, совсем никто и никогда не пытался о тебе заботиться, верно? – спросил он с какой-то злобой.

Не на нее, конечно, а на тех, кто не потрудился в свое время набрать для нее мешок яблок. Юмико кивнула и вытерла щеки вторым, сухим рукавом.

– Ну, ничего, теперь-то ты богата. А как показывает практика желающих заботиться о богатых женщинах гораздо больше, чем желающих заботиться о бедных.

Юми усмехнулась и посмотрела на мага.

– И что мне теперь делать с целым мешком яблок?

– Не знаю. Можешь съесть, а можешь кидаться ими в ашики, заодно отгонишь их от повозки, – пожал он плечами.

– Вы невозможны, – вздохнула Юми, вытерла краем платья яблоко и с наслаждением откусила.

Оно оказалось практически медовым и лопалось от укуса, пачкая руку в сладком соке. Кошка жадно съела штуки четыре, а потом умылась из меха и счастливо откинулась на спинку, примостив мешок яблок у ног.

– Надень, становится сыро и холодно, – протянул Рин ей свою кожаную мантию отделанную мехом.

Юми смотрела на него с минуту – не шутит ли?

– Амрита милосердная, да не съем я тебя, бери, – нервно сунул он ей в руки накидку.

Юмико завернулась в мягкую кожу, подшитую темно-синим атласом. От накидки пахло пряностями и Рином. Заросли вокруг делались гуще и топкая дорога практически терялась в болотах. Лошади шли неспешно, словно прощупывая копытами почву. Противная водяная морось пропитала парусину повозки и осела на мореных досках. Скакуны трясли гривой, пытаясь избавиться от водяных капель на шерсти, но в болотах избавиться от сырости было невозможно. Она проникала щупальцами под одежду, забирая живое тепло и делая доспех тяжелым и холодным. Юмико поплотнее завернулась в мантию Рина и спрятала нос, благодаря всех известных ей богов, что она в тепле и сухости. Маг так же накинул на плечи плащ, пытаясь защититься от вездесущей водяной пыли.

Сумерки сделались густыми и обволакивающими. Зеленоватый туман поплыл над землей клочьями. Где-то далеко завыли бездушные волки и лошади зафыркали. Все вокруг светилось каким-то мистическим зеленовато-голубым светом, но Юмико не было страшно. Она позевнула, тактично закрываясь пушистым мехом и тряхнула головой. Страшно клонило в сон, но она стоически смотрела на однообразную дорогу, петляющую меж раскидистых кустов и уходящих куда-то высоко к небу деревьев.

– Когда вы дали мне накидку, то произнесли имя богини кехаров. Почему? – сонно пробормотала Юмико.

– Я очень долго жил в землях Кха-Бьери. Еще до войны.

– Расскажете про богов? Я какой-то неправильный кехар и совсем ничего не знаю…

– Кехары поклоняются множеству богов, главными из которых являются Алуруа – бог создатель, бог войны и его супруга – Амрита – богиня всех тварей земных и небесных. Кехар никогда не отправиться на охоту и уж тем более на войну, если не принесет на алтарь богу войны кувшин козьей крови, сердце ашики или мелкого домашнего животного. Женщина никогда не отважится зачать дитя в брачный период без благословления Амриты, поднося горсть зерна, краюху хлеба или фрукты. После смерти тело кехара предается огню, а пепел развеивается над рекой Ришу – рекой жизни. Считается, что гладь воды и есть дверь из мира смертных в мир богов. Иногда кехары проделывают путь длинною в несколько зим, чтоб добраться до Хайванарра, и развеять прах предка над священной рекой, – чуть стегнул лошадь маг и почувствовал на своем плече тяжесть.

Юмико уснула, склонившись в его сторону и, в конце концов, положив голову ему на плечо. Она прижала руки, сжимающие ворот накидки, к подбородку, зарываясь замерзшим носом в мех. Рин приобнял её, позволяя девушке уткнуться холодным носом себе в шею. Юмико что-то промурлыкала, плотнее прижимаясь к нему и кладя ладонь на грудь.

Рин усмехнулся и с какой-то отчаянной горечью прошептал ей на ухо:

– Я уничтожал народ, частью которого являюсь.

Оглянувшись тяжело вздохнул.

– Гиблая Топь – самое место для таких как я – проклятых.

Глава 7.

Ей снилось, что она бежит по Гиблой Топи, ища кого-то, и никак не может найти. Она звала кого-то, захлебываясь слезами, а он все не отзывался. Сон не был страшным, но неприятным был вполне, и Юми очень обрадовалась, открыв глаза. Она задохнулась от неожиданности и смутилась до невозможности, ведь спала под одной меховой шкурой с Рином. Маг размеренно дышал, закинув руку ей на талию, и явно еще смотрел свой утренний сон. Со смешенным чувством стыда и непонятного триумфа Юми вспомнила, как заснула на облучке. Вроде бы свалилась на Рина, а потом он отнес её в повозку и лег рядом, согревая в этом холодном болоте.

– Если ты не прекратишь возиться – я укушу твое пушистое ухо, – пробурчал недовольно маг.

Юмико замерла и несколько секунд спустя услышала его смешок и шуршание шкуры.

– Хотел вчера доехать до Тейемера, но в этой темени и заблудиться недолго. Так что у тебя есть сегодня беспрецедентная возможность досчитать пуговицы.

– Конечно, я же обещала, – улыбнулась Юмико, сладко потягиваясь.

Маг спрыгнул на землю и скрылся за пологами кибитки. Юми лежала на мехе и, подтянув вторую шкуру к подбородку, смущенно кусала губы. Ей так необычно было просыпаться с кем-то под одним одеялом. Тем более с мужчиной. Это вызывало дикую бурю эмоций и заставляло дрожать от волнения.

Юмико и Рин позавтракали, после чего маг занял привычное место на облучке, а призывательница принялась добросовестно считать дурацкие стеклянные пуговицы. Она как раз дошла до второй тысячи, когда они внезапно кончились, а повозка остановилась и снаружи донеслись счастливые женские вопли.

– Магистр Рин! Наконец-то! Я ждала вас еще вчера, а вы задержались где-то. Что, нельзя было черкнуть хоть пару строк? Я же волнуюсь! – трещала без умолка какая-то особа женского пола.

Юми похолодела. Кто это? Едва ли это супруга, ибо даже из большого уважения она вряд ли станет называть его «магистр Рин». Да и сам магистр не должен ходить по разным районам утех при живой супруге. Хотя, кто его знает, чего этот странный маг вообще кому должен?

– Может, мне еще нужно было гонца вперед себя послать, чтоб ты была спокойна? Как в лавке дела? – спросил он ворчливо, но не холодно или злобно.

– Ну, местное шпанье хотело ее разграбить, но вы же знаете, я не позво… – полы парусины взлетели и две женщины уставились друг на друга.

Юмико была удивлена не на шутку, видя перед собой своего сородича – кехарку. Она была черноволосой и кареглазой. Очевидно, родом откуда-то недалеко от Хайванарра, ибо только там можно увидеть таких южных красоток с раскосыми глазами и бронзовой кожей. Юми стало по-женски завидно. Куда уж её морковным кудрям, малахитовым глазам и иссиня-бледной коже до этой знойной пленительной кошки?

– Это еще кто? – возмутилась красавица.

– Это моя спутница, Юмико, – ответил Рин так, словно это было совершенно очевидно.

– Эм… Я – Сефилия. Можно Сеффи, – протянула руку женщина.

Юми несмело пожала смуглую ладошку, удивляясь, где кехарка смогла раздобыть столько солнца в этой мрачной Топи.

– Надолго к нам? – хватая тюк с отрезами шелка, спросила Сеффи.

– Я попросил её помочь кое в каком деле, – ответил за нее Рин.

– А она что, немая? – отдуваясь спросила кошка, свалив свою ношу у крыльца роскошной на вид лавки.

– Нет, я просто растерялась немного, – нервно потирала руки Юми.

– Тогда соберись и помоги мне перетаскать все это в лавку. Магистру Рину нужно отдохнуть с дороги, – заявила Сеффи, вытаскивая из повозки здоровенный ковер, свернутый в трубу.

Было видно, как изящные коленки кошки подкашиваются, но она упорно тащит ковер к крыльцу.

– Сеффи, я же просил не звать меня так. Это звание мной давно утрачено. Теперь я торговец и более чем «господин Рин» ни по одним регалиям не заслуживаю, – прислонил к стене лавки трубу ковра маг.

– Для меня вы магистр и точка. Если бы не ваши уроки, смогла бы я наподдать этим дуракам так, что они решили проломить забор, но убежать? – махнула рукой в сторону наспех залатанной дырки в заборе Сеффи.

Юми тряхнула головой. Как может быть такое, чтоб с Рином кто-то разговаривал подобным тоном? Невозможно. Невероятно!

Тем временем маг отпер резную дверь, перевернул табличку на ней, оглашающую, что лавка открыта и вошел внутрь. Юми взяла небольшой ларец, поспешив занести его в помещение, и едва не выронила ларец из рук. Лавка была очень просторной, светлой и обставленной с большим вкусом. Вот в углу большой стеллаж со свитками и книгами мастерства. Вот в стройном великолепии составлены сундучки и ларцы с драгоценностями, волшебными тиарами, диадемами и ожерельями. Напротив окна небольшой круглый столик, накрытый скатертью из кружева тонкой ручной работы. На нем кусочки тканей на круглом тонком колечке. Юмико видела кусочки только мельком, но было ясно – они не посрамят честь и принцессы Терновии, реши она заглянуть в Топи. Всюду расставлены какие-то милые вещицы для декора, атрибуты магической и воинской славы. На стенах висело всевозможное оружие, щиты, части доспехов. Естественно, не портя общее впечатление от лавки. Юми могла бы стоять тут бесконечно, ведь, чем больше она смотрела, тем больше деталей видела.

– Если не собираешься помогать – уйди с прохода, – зло бросила Сеффи, вволакивая еще какой-то внушительный сверток в лавку.

– Прости, я не хотела мешать, – отпрыгнула в сторону Юми, задев какую-то вазочку.

Вазочка летела бесконечно долго и наконец, взорвалась на полу фейерверком осколков. В дребезги. Юмико, еще не поворачиваясь похолодела, видя расширившиеся от ужаса глаза Сеффи. Рин раскладывал что-то под прилавком и поднялся, услышав звонкий звук разбитого стекла. Маг оперся на прилавок и глубоко вздохнул.

– Спокойно, это всего-то ваза из императорской коллекции, – уговаривал он себя, закрыв глаза. – Проклятье, Юмико, ты решила меня разорить?

– Простите меня, господин Рин! – Юми бросилась на пол, распластавшись по нему и больно приложившись лбом о дерево.

Она дрожала как осиновый лист и не стала дрожать меньше, увидев носки его сапог. Он больно схватил ее за предплечье и рывком поднял на ноги.

– Не смей, – произнес он и Юми увидела в его глазах гнев, смешанный с горечью. – Никогда не смей так больше делать, ясно?

Юмико затрясла головой, понимая, что эти эмоции относятся вовсе не к ней.

– Сеффи, покажи ей дом. Отведи в купальню, накорми и покажи комнату. С лавкой я сам закончу.

– Но… – начала было кошка, но увидев его строгий взгляд послушно склонилась.

Сеффи схватила Юмико за руку и поспешно вышла на улицу. Сеффи быстро пересекла площадь Тейемера, юркнула за полуоткрытые ворота и поспешила куда-то в мшистые заросли. Юми шла за товаркой едва поспевая, то и дело, запинаясь за корни и разросшуюся траву, но руку высвободить боялась.

– Ну, ты учудила, конечно, – вздохнула Сеффи, когда они вышли на дорогу за стенами поселка.

– Я что-то дурное сделала?

– Ну, по моему мнению – ничего, но Рин звереет, когда женщины падают ему в ноги. Он вообще достаточно почтительно обращается с женщинами. Даже с нами – беженками. Грубит, конечно, не без этого. Но это просто он такой. Сам по себе, – трещала Сеффи.

Юмико была уверена, что если её еще о чем-то спросить, она выложит о Рине всю подноготную.

– Откуда ты? – спросила черноволосая красавица, пнув кожаным сапожком маленький камешек.

– Из Крисанта, – проговорила Юми, проводив камешек взглядом.

–А я из Шаралах Балы. Его отутюжили имперские маги две зимы назад. Там теперь стеклянное плато, а не пески. Сотня магов с огненной бурей – это вам не фунт изюма, – грустно вздохнула Сеффи, подходя к калитке за которым раскинулся заросший сад и стоял жуткого вида замок.

 Это жилище казалось рождено Топями. Серое, поросшее мхом, как все в этих краях, черная черепица, кованый забор и тяжелые ставни из черного дерева. Юми залюбовалась замком, чувствуя мистический страх, и поспешила за кошкой в дом.

Сеффи скользнула в просторный холл, обставленный с большим вкусом. В доме вообще все было на удивление гармонично и чинно. Словно здесь жил не торговец с военным прошлым, а какой-то аристократ, решивший уединиться от суеты столицы.

– Итак, купальни в левом крыле, жить будешь наверху, вторая комната слева. Халат найдешь в шкафу. Еда… Я если честно ничего не приготовила, но в погребе есть мед и какие-то соленья, – потерла переносицу Сеффи.

– Я что, останусь одна? – вздрогнула Юми.

– Рин скоро придет. Не маленькая, разберешься. Мне детей кормить пора.

– Детей? – удивилась Юмико.

– Ну да. У меня трое котят. Приходи как-нибудь, а то к нам редко заходят кехары. Дети уж и забыли, как выглядят наши. Ну, все, я побежала, – взмахнула рукой Сеффи и упорхнула в сырой промозглый день Гиблой Топи.

Глава 8.

Юмико задумчиво рассматривала пальцы ног лежа в горячей воде мраморной чаши. Видимо Сеффи предусмотрительно протопила все печи в доме и нагрела воды в купальне к приезду Рина. Кто они вообще друг другу? И эти котята… От Рина? Нет, вряд ли.

Юми со странным чувством отметила, что ей это не безразлично. Не все равно с кем живет этот маг. С кем он спит. От кого имеет детей и имеет ли. Юми прижала руками уши к голове и окунулась в воду, пытаясь прогнать эти мысли, а когда вынырнула – взвизгнула и закрылась руками, видя лукавые синие глаза.

– Выйдите! – свирепо велела она, подтянув ноги к подбородку.

– С чего бы это? Если ты не забыла, это моя ванная, – упер маг руки в бока, кинув тунику в угол, в компанию к уже снятым сапогам.

Юми вылетела из купели, наплескав на пол воды, завернулась в полотенце и бросилась из купальни. Она заперлась в комнате, которую разрешила занять Сеффи. Там было чисто и светло, но не было различных безделушек, присущих женской спальне, а в шкафу висело на вешалках несколько халатов и накидок, но тоже скорее мужских.

Сердце колотилось как бешеное и щеки, казалось, разорвет от прилившей крови. Юмико было стыдно и неловко. Она не готова была демонстрировать себя, так открыто и явно. Даже ему, купившему её с потрохами. Она успела одеться и расчесать досуха волосы, когда в дверь тактично постучали. Юми замерла, сжавшись на кровати.

– Если ты сейчас не откроешь, я пойду ужинать в трактир один, – тихо проговорил маг.

Призывательница вздохнула, подошла к двери и повернула ключ в замке. Он открыл не сразу, словно тоже собирался с мужеством войти. Рин неспешно распахнул дверь и посмотрел на девушку. Посвежевшую, в красивом платье, с золотисто рыжими волосами, шаловливыми завитками, рассыпавшимися по плечам.

– Что происходит?

– Я… Я не ждала, что вы вернетесь так скоро, – рассматривая рисунок дерева на полу проговорила Юмико.

– Я неприятен тебе? – вкрадчиво спросил маг.

– Нет! – поспешно сказала она и тряхнула головой. – В смысле, ничего такого. Просто я не привыкла, что на меня кто-то смотрит… в ванной.

Маг вопросительно приподнял бровь. Юми кусала губы, придумывая правдоподобное оправдание. Женщина из района Красных Фонарей смущается своей наготы? Ну, всякое бывает, к тому же может купание для нее такая тайная и интимная процедура, в которую она не допускает мужчин? Кто знает, что твориться в женской голове?

– Ты готова?

– К чему? – не поняла она.

– Идти в трактир, я же говорил.

Юмико схватила со спинки стула накидку из зеленой шерсти и уже собиралась набросить на плечи, когда маг её остановил.

– Выкинь эту зеленую тряпку. В шкафу полно накидок. Если не хватит – сходи и купи. Я покрою любые твои расходы, пока ты здесь.

– Но я…

– Ты – моя гостья. Я жду внизу, – безапелляционно заявил маг и легко сбежал по ступенькам.

Юми остановилась перед раскрытым шкафом, выбирая себе что-то по сердцу. Хорошо, что у нее было хоть одно приличное платье, а то приволок бы какие-нибудь кринолины из лавки и она точно сгорела со стыда. Выбор её пал на нежно-лиловый стеганый плащ из парчи, отороченный чернобуркой. Пришлось нести полы в руках, ибо накидка была явно с плеча Рина и волочилась по земле. Юмико смущала столь дорогая вещь на плечах, но не могла же она ослушаться?

Неловкость тут же испарилась, когда она вышла за порог об руку с магом в шикарной жемчужной ливрее. Он знал, что выглядит безупречно и ему это нравилось. Видимо он не лукавил, заявив не так давно, что любит быть пафосным и сорить деньгами. Но нужно отдать ему должное, он не был показушно манерен. Рин умел быть в меру галантным и обходительным. Похоже, в свое время он много времени провел в чертогах императорского дворца, иначе откуда ему набраться столько этикета и такта? Причем не напускного, а естественного, привычного. Появляющегося тогда, когда маг спокоен, расслаблен и может позволить себе немного поиграть в аристократа.

В городке был всего один трактир и выбор был не велик, но Юмико удивилась с какой прытью к ним подскочила разносчица и через минуту, в лучших традициях высшего света, на их столике лежала шелковая скатерть стояли цветочки в вазочке и переливалось кроваво-алым вино в хрустальном кувшинчике. Это почему-то казалось неуместным и фальшивым в этом трактире с грубо сколоченной мебелью. Да и было это фальшивкой. Словно одна из иллюзий мага.

Юмико тупо уставилась на тарелку жаркова, не лучшего качества, словно в насмешку украшенного жухлым листиком зелени, в попытке заигрывания с ресторанностью. Призывательница посмотрела на мага. Он был не то чтоб зол или расстроен, просто грустно посмотрел на тарелку второсортного обеда и вздохнул.

– Как вы познакомились с Сеффи? – спросила девушка в попытке скрасить тяжелую тишину, помешивая вилкой жаркое.

– Эта дикая фурия ворвалась ко мне в лавку той весной и потребовала отдать ей жемчуга, иначе она меня прирежет,– усмехнулся Рин. – Ножик у нее, конечно, был внушителен, но вот проворства и ловкости не хватило.

– Ничего себе, я бы и не подумала, – удивилась Юмико.

– Да ты что, сразу не поняла, что это бешеная тигрица? И тебе ли не знать, на что способна мать ради своего дитя.

– Но у меня нет детей, – тряхнула головой Юмико.

– Но ты женщина и можешь это представить. Ты ради куска хлеба пошла в район Красных Фонарей. А у нее голодало трое котят на тот день, что согласись для матери мотивация посильнее, чем набитое брюхо. Я предложил ей более выгодные условия. Она не портит стены моей лавки кровавыми брызгами, ибо без боя я уж точно бы не сдался, а я беру её на работу. За достойное жалование. Так же она будет получать по одному золотому в неделю, за работу по дому в моем фамильном замке, – усмехнулся Рин.

Юмико усмехнулась в ответ. Хотела бы она устроиться в его лавку и быть служанкой в его доме. И тут было даже не принципиально важно, чтоб это все оплачивалось золотом.

– Я бы сводил тебя куда-нибудь в приличное заведение столицы или Итарии, но, увы, они перестали пускать дочерей Кха-Бьери на ужины, – заметил маг, когда жаркое было практически съедено, а вино выпито.

– Естественно, это только ты, Ринейр, таскаешь этих облезлых кошек в топи пачками. Скоро плюнуть будет некуда, в кехара попадешь, – желчно отметил сид напротив.

– Прошу прощения, моя дорогая, – с вежливой улыбкой поцеловал Юми руку Рин, – мне нужно поговорить с одним джентльменом за соседним столом.

Светловолосый красавец сид вальяжно развалился на стуле, предупреждающе положив руку на верхнее плечо резного лука, украшенного золотой росписью. Рин с той же вежливой улыбкой подсел к лучнику и, взяв в руки кружку, выплеснул содержимое на пол, протер краешки кружки и наполнил её горьким пивом, что пенилось в кувшине на столе лучника.

–Эй! – попытался возмутиться лучник исчезновению напитка. – Иди к своей кошачьей подстилке и пьянствуй с ней сколько душе угодно!

Маг отпил пива, словно совсем не слышал обидных слов и оперся локтями о стол.

– Вот ты говоришь, кошки, оборотни, лучники… Маги, колдуны какая разница? Если единственная реальная магия в этом мире – самоконтроль? – усмехнулся Рин и лучник выпучил на него глаза.