Медди. Империя боли

пролог

Предгорный Угол встречал путников осенним багрянцем и противно моросящим дождем. Ночь успела вступить в свои права, разбросав по темному куполу мириады звезд, так заблаговременно подсветивших размокшую дорогу.

Двое, завернувшись в дорожные плащи, снарядившись лишь одним небольшим чемоданом, вышли из моторного кэба, не забыв расплатиться с нанятым водителем.

Мотор загудел, оставляя путников на пустой улочке, недалеко от центра спящего города.

Высокий светловолосый мужчина сверился с адресом, написанным на клочке бумаги, переводя глаза на прямоугольную табличку, прибитую к стене одного из домов.

– «Бакалейная 5», – прочитал он, расплываясь в улыбке.

Ветер трепал белье, развешанное на натянутых веревках за невысоким забором. Белые простыни, подобно призракам прошлого, что гналось за ними по пятам, изгибались в причудливом танце. Но в отличие от других страхов они оставались на месте, не спеша накинуться и растерзать, утаскивая в свое логово.

Детский плач огласил округу, и женщина, поправив край своего плаща, прикоснулась к пухлой щечке нежным поцелуем. Ребенок засопел, удобнее устраиваясь в теплых объятиях и притих, но на щечках остались блестящие дорожки от недавних слез.

– Она совсем замерзла. – Забеспокоилась женщина, поглаживая детские кудряшки.

Мужчина отворил калитку, пропуская спутницу с ребенком вперед.

– Мы на месте, Глоя, больше не о чем переживать. Все тревоги остались в Радисе, – заверил он, направляясь к входной двери.

Небольшой дом встречал холодным камином и пылью, осевшей толстым слоем повсюду, куда доставал взгляд. Давно немытые окна в разводах, лишенные даже самых простых занавесей, сиротливо выглядывали на обветшалый садик внутреннего двора. Слишком скромно по тем меркам, к которым они привыкли. Слишком тоскливо.

Глоя, опустившись на край закрытого сероватой простыней кресла с протяжным стоном скинула успевшие причинить дискомфорт туфли. Собираться в дальнюю дорогу в спешке, было не лучшим решением. Но судьба не предоставила выбора. Ни им, ни Империи.

– Пилай, что нам делать дальше? – Неуверенность, граничащая с обреченностью от утраченной ранее размеренной и такой спокойной жизни, делала взгляд молодой женщины тусклым. Она следила за мужчиной, суетливо сдергивающим старые простыни с мебели, и не находила в себе сил, чтобы подняться и помочь ему. Все время, проведенное ими в пути, Глоя приказывала себе сохранять стойкость духа. Шепотки заговорщиков гнали их в спину, вселяя четкую уверенность в необходимости побега. Но сейчас, оказавшись на финише в этой гонке с пустотой, женщина вдруг поняла, что силы давно на исходе, и даже природное упрямство с долей безумства, – а ничем другим она и не могла объяснить свое согласие на эту авантюру, – начали таять. Теперь есть только она, ее муж и малышка, доверчиво свернувшаяся клубочком на ее руках. И этот пустой, чужой дом, который им придется сделать своим. Получится ли?

Мужчина остановился, скинув чемодан на длинную тахту. Рука погладила короткую бородку, и Глоя заметила, что его пальцы едва различимо подрагивали, хоть он и пытался казаться собранным и спокойным.

– Все, что могли, мы уже сделали, – произнес он. – Теперь нужно просто жить. Так, будто ничего и не было до этого городка. Благо, нам помогли, даже сделку на покупку дома провернули быстро и без личного присутствия. Мои сбережения помогут нам продержаться достаточно времени… Что-нибудь придумаем, не пропадем.

– А она? – Глоя указала на заснувшую малышку. Ребенку было не больше месяца отроду, но то количество испытаний, что выпало на крошечную головку, могло хватить на половину Империи. – Что мы скажем ей?

Пилай потер переносицу. Тонкие борозды первых морщинок сильнее обозначились на широком мужском лбу. Конечно, он понимал, на какие риски пошел, потянув в след за собой и любимую женщину, но… ребенок. Если бы не эта малышка, мирно сопящая своим вздернутым носиком, то он до сих пор служил бы в охране своего господина, не помышляя о большем. Но судьба посмеялась над его планами, переворачивая всю Империю Горгон с ног на голову.

– Запомни, Глоя, она – наша дочь. – Голос мужчины был тверд, но кадык дрогнул, выдавая нервное напряжение.

Женщина вскинулась, чуть не разбудив своим возмущением ребенка:

– Медея из Дома Горгон? Наша дочь? – Опомнившись под недовольное кряхтение из-под пеленок, женщина понизила голос до шепота, принявшись укачивать малышку на руках. – Рано или поздно о ее существовании станет известно. Тогда они придут за ней. За нами, Пилай. Ты это понимаешь?

– Понимаю… – выдохнул мужчина. – Но оставить ее умирать, там, в Радисе, я не мог. Ты знаешь меня, Глоя. Я бы сам умер, защищая ее и господина Кростуса, но никогда бы не позволил лишить невинного младенца жизни.

Та роковая ночь все еще яркими вспышками боли и страха отзывалась в их общих воспоминаниях.

Сидя на веранде небольшого кафе, Глоя сжимала пальцы Пилая, с всевозрастающим ужасом наблюдая, как занимается огнем императорский дворец.

Горгоны многие столетия стояли у власти, держа другие Дома под неусыпным контролем. Как могло получиться, что сейчас, от их величия не осталось ничего? Долгие дни дороги и почти неделя, которую они провели, скрываясь за стенами особняка последних верных Горгонам людей, дали возможность обдумать крах Империи множество раз. Но сердце отказывалось признавать то, что давно узрел разум. Но все могло быть намного ужаснее, если бы кто-то прознал о том, что Императрица Оливия разродилась в тот вечер… Скрывая наличие беременности из-за страха за собственную жизнь, Императрица упустила возможность предательства приближенных по другим причинам. Их не интересовал ребенок. Пока что. Они просто устали делить те крохи власти, что будто объедки, кидали им с венценосного стола. Дом Солнца всегда славился горячим нравом. Вот он и опалил змей, оставив после себя руины и хаос.

Страна выдержит. Простым людям нет дело до того, чей лик чеканят на монетах. Но что будет с ней и с Пилаем? – Она не знала… – Если бы не господин ее мужа, принимавший роды Оливии, а после, успевший тайно вынести сверток с младенцем из пытающего дворца, обойдя предателей, то род Горгон навечно прервал свое существование, а жизнь простого охранника и подавальщицы, осталась неизменной. Но все произошло именно так, как того желали Боги…

– Знаю, – наконец подтвердила женщина. – И господин Кростус не нашел лучшего решения, как избавиться от неугодной ноши, скинув ее на чужие плечи. Что ж… – Малышка сонно заморгала глазками, вцепившись в женский палец. Глоя наклонилась над пеленками, чтобы оставить еще один поцелуй на детской щечке. Что бы она не выговаривала мужу, как бы не сокрушалась из-за последствий переворота, но эта кроха, доверчиво льнущая к ее руке, заполняла душу всеобъемлющей любовью. – Что ж, – повторила она, – я всегда хотела дочку. – Губы женщины расплылись в улыбке. – Медди… – Переправленное на простой манер имя приятно легло на языке, а глазки малышки, будто в ответ на обращение к ней, посмотрели прямо на Глою, отчего женщина просияла. – Мы будем звать тебя Медди, – доверительным шепотом поведала она малышке. – И пусть Боги, во главе с Единым смилостивятся над нами.

глава 1

– Я повторяю в последний раз! – Вызверился Мир, продолжая расхаживать вдоль наших палаток. Трава, загубленная под подошвой его ботинок представляла поистине жалкое зрелище. Еще немного и такими темпами на месте нашего лагеря образуется безжизненный пустырь. – Ты идешь с нами в Радис и не создаешь больше никаких проблем на мою голову! – вновь взревел он.

Несносный северянин в очередной раз был не в восторге от моего присутствия, однако упорно продолжал твердить о необходимости нашей совместной вылазки в столицу, противореча самому себе.

Я не понимала его. Этот мужчина состоял из сплошных противоречий, на разгадку которых у меня не было ни времени, ни желания. И я честно не хотела причинять никому неудобства, даже те два раза, когда пыталась улизнуть от их компании, дождавшись пока Мир и Рик, посчитав меня спящей сами забывались сном. Я признавала правоту Мира. – Еще бы! – Компания северян являлась практически гарантом моего успешного побега в Радис, но стоило этому отпрыску гарпий, в обличии беловолосого северянина открыть рот, обдавая очередной порцией критичных замечаний и сарказма, как мне тут же хотелось сделать хоть что-нибудь чтобы прилипшая к губам Мира ухмылка растворилась!

Остановившись напротив меня, перестав добивать и без того окончательно загубленную растительность, Мир требовательно переспросил:

– Ты поняла меня, Медди? – Если бы голосом можно было убивать, то это был именно тот случай.

Скривившись, я подумала о том, что общество Мира сделало меня совершенно несдержанной. Пугливая девчушка из Предгорного Угла передавала свои права на мое тело всякий раз, стоило холодному синему взгляду Мира обратить на меня внимание. – «Как же бесит!» – Кивнув в знак согласия на слова мужчины, я в противовес ему сложила руки под грудью, упрямо задрав подбородок.

– Если ты не перестанешь вести себя как полный кретин, то я за себя не ручаюсь! – подытожила я, полностью опровергая свое согласие с его требованиями.

– Посмотрите, как осмелела, – издевательски протянул Мир, повторяя мою позу.

Руки мужчины, не скрытые подвернутыми сейчас рукавами рубашки, напряглись, четко очерчивая каждый мускул под бледной кожей. На такие руки можно было бы смотреть часами, посвящая им немало поэтических строк или перенося опасную красоту в мрамор скульптуры, если бы не одно весомое, но – этот северянин дико меня раздражал! До зубного скрежета. До желания задушить. Засунуть обратно в ту камеру, из которой он скрылся, благодаря Рику, оставив неудачливую соседку – в моем лице – в полном одиночестве.

Изобразив самую милую улыбку, на которую сейчас была способна, я ответила:

– Если ты нуждаешься в моем обществе, а так оно и есть, – я указала на бледную метку в виде змейки, оставшуюся на руке после того, как жетон Мира растворился под моей кожей, – то будь добр, считаться с моим мнением. Или хотя бы не язви каждый раз, стоит тебе открыть рот! – добавила, притопнув для весомости.

Глаза Мира опасно сузились.

– Где была твоя смелость в Камю?

Я отшатнулась. Слова Мира полоснули не хуже пощечины, только воспаленный след остался не на коже, а где-то внутри, заставляя душу болезненно сжаться от воспоминаний.

Неделя. Прошла уже неделя, а я до сих пор, видела огонь, стоило лишь закрыть глаза. Языки пламени в доме родителей и в «Солнечной Лилии» смешались, слились в одно бедствие, терзая жаром мой рассудок. Я боялась огня, настолько, что даже не могла спокойно смотреть на костер, который разжигали мои спутники на каждом привале. Руки покрывались мурашками, а на шее и лбу выступал липкий пот. В красных сполохах мне виделись лица. Много лиц. Те, кто все же спасся, и те, кого больше нет на этом свете.

Мы покидали Камю под вой сирен. Казалось, на наши поиски были призваны все констебли ближайших участков. Пробираясь темными переулками, укрываясь за стенами обшарпанных домиков Удзимару, а после, проведя не меньше двух часов под перевернутой лодкой, пока Рик, наконец-то не скомандовал нам отплывать мы все-таки выбрались из плена городских стен.

Я смотрела на темные воды реки, которые вынесли нас к роще далеко за пределами Камю, и видела в них Алекс спрятавшуюся за мраморной колонной внутреннего двора «Лилии». Подруга была напугана, но насколько я смогла оценить, цела. Взгляд, который она кинула на прощание был полон страха. Я искренне надеялась, что облава констеблей и сорванный дебют не оставит на ней отпечатка. – «Она сильная. Она сможет забыть этот ужас», – повторяла себе, как молитву.

Как мы пробирались по темным лишенным освещения коридорам борделя осталось в памяти смазанным пятном. От удушливой гари, жара огня, расползающегося вокруг, и адреналина, бегущего по венам, я, пребывая словно во сне бежала вслед Рику и Миру. Последний сжимал мое запястье, не оставляя ни единой возможности, сбиться с пути или намеренно вырваться.

Мадам Жаккард вынырнула на очередном повороте, в коридоре прислуги. Женщина тяжело дышала, обмахиваясь ладонью, на манер веера, и то и дело оттягивала высокий ворот платья, в попытках ослабить плотную ткань, впившуюся удавкой.

– Мир! Рик! Вот вы, где, мальчики, – поспешно проговорила она, обнимая каждого по очереди. Я вышла из-за спин северян, неловко переминаясь с ноги на ногу. Плед, укрывающий то бесстыдство, что мадам именовала платьем, остался в разрушенной комнате, отчего я еще сильнее ощущала неловкость, натолкнувшись на ее изумленный взгляд. Женщина дернулась было оттащить меня в сторону, но натолкнулась на ладонь Мира, пальцы которого все еще сжимались в мою кожу. – Медди что ты… – Вопрос мадам прервал взрыв, прогремевший в противоположной части особняка.

Рик придержав завизжавшую женщину за плечи, нетерпеливо оглянулся в сторону осыпавшейся с потолка побелки.

– Мадам Мелиса, Вам стоит покинуть «Солнечную Лилию» как можно быстрее, – сказал он.

Мир, протянул ей письма, которые успел в спешке собрать с пола, после нашего с ним падения.

– Мелиса, прошу, сохрани их. – Мадам дрожащей рукой приняла бумаги, принявшись запихивать их в небольшой карман, пристроченный к боку плотного лифа. Мир с опасением изучал ее лицо, с поджатыми, упрямыми губами. – Пойдешь с нами? – скорее попросил, чем спросил северянин.

Мадам Жаккард, отказываясь покачала головой:

– Исключено. Констебли уйдут только после того, как перевернут всю «Лилию» и удостоверятся в вашем отсутствии. Я нужна девочкам. – Мелиса расправила плечи, возвращая себе уверенный вид. – А вам действительно стоит поспешить. Пока от особняка осталось хоть что-то.

– Прости меня… – выдохнул Мир, обнимая женщину свободной рукой. Его хватка на моем запястье начала причинять физическое неудобство, но я сжала зубы, рассудив, что сейчас возможно единственный шанс вырваться из этих стен, а они уже успели пойти трещинами в нескольких местах.

Мадам отстранилась от северянина первой, указывая на меня рукой с поблескивающими в подбирающемся к нам пламени камнями в массивных перстнях.

– Медди, пойдем, нам стоит выйти к констеблям и собрать всех девочек в саду. Я долж…

– Она пойдет с нами, – перебил Мир.

– Но…

– Мелиса, это не обсуждается, – отрезал Мир.

Со двора вновь раздался голос констебля, призывающий сдать мятежников. Мелиса поморщилась, сжимая виски. От глаз женщины разошлась сеточка глубоких морщин, и я впервые за все время, что была с ней знакома, задумалась о ее возрасте. Эта женщина казалась несгибаемым древом, властвуя в своем маленьком государстве среди шелка и услад, однако в глазах Мелисы Жаккард отражался груз всех тех лет, которые прошли в ее жизни.

– Ну, раз ты так решил, – прошептала она.

Засуетившись, она поманила нас к дверям одного из подсобных помещений. Северяне, не споря и не тратя более времени, последовали за ней, ведя меня следом.

Благодаря показанному потайному выходу из «Солнечной Лилии» мы выбрались в ту часть сада, что вела в узкий переулок, а после уже продолжили свое бегство в сторону причала.

Но я не могла выкинуть из головы Алексу. Тот единственный, последний взгляд подруги, мимо которой мы пронеслись к лазу, спрятанному за кустами самшита, приходил ко мне во всех снах после той ночи. Я оставила ее. Их всех. И это грызло меня, осев на совести тяжелыми когтями, словно Лумус, тоже оставшийся в том огненном безумии сжимал мое сердце, напоминая о невольном предательстве тех, кто стал мне подобием семьи на те короткие месяцы моего прибывания в особняке мадам.

Мир прав. Где же была моя храбрость в Камю, когда я неслась вслед за ним к свободе, не оглядываясь назад? И смогу ли я когда-нибудь простить себе ту слабость? Одно я знала точно – та ночь изменила меня, закалив окончательно. Больше я не буду молча прятаться, я должна действовать.

Рик вернулся с полной охапкой хвороста, скинув тот у догорающего костра. Обведя наши с Миром застывшие фигуры, он с подозрением во взгляде прищурился, осуждающе поцокав языком:

– Опять лаялись друг на друга. – Протяжно выдохнув, он принялся подкладывать в костер веточки, повернувшись к нам спиной.

На некогда белой рубашке Рика расползались серые пятна от грязи. – Несколько ночевок в палатках не прошли даром. Я не сомневалась, что и сама выгляжу не лучшим образом, благо, что платье удалось сменить на вполне сносный костюм, раздобытый для меня Риком в первом же городке на нашем пути. – Рик ломал длинные ветки, стараясь не обращать на нас внимания, хотя я уже знала, что наши с Миром перепалки изрядно надоели черноволосому северянину.

Мир присоединился к другу, видимо решив, что наш разговор окончен. Мне ничего не оставалось, как присесть на мшистый ствол поваленного дерева, наблюдая, как спутники принялись за приготовление походного ужина.

Как я поняла из объяснений Рика, сейчас мы находились примерно в двух часах хода от небольшой деревеньки Айсо, к югу от покинутого Камю. На рассвете северяне ждали пополнение наших рядов – с горных перевалов должны были вернуться люди Рика. Увеличение числа мятежников, растущих вокруг меня, будто снежный ком, немного нервировало, навязчивым зудом поселившись под кожей. Не то, чтобы я предвзято относилась к их промыслу, – напротив, как никто понимала и разделяла желание северян насолить Короне, – просто долгое путешествие в компании нескольких мужчин не казалось мне комфортным. Если о каком-то комфорте вообще можно заикнуться, учитывая то, что мы собирались провернуть.

Раздражение от перепалки с Миром сошло на нет, и я решилась еще раз, теперь уже обстоятельно и без спешки, расспросить Рика об их плане. – Да, отпрыска гарпии, я спрашивать не собиралась принципиально, хотя уже успела понять, что именно он, являлся главным в их компании.

– Рик, – начала, посматривая на кусочки вяленого мяса, которые темноволосый северянин добавлял в кашу, начавшую закипать в походном котелке, – я поняла, что мы идем в Радис, но из-за постоянных упреков твоего друга, – спина Мира напряглась от моих слов, – не совсем уверена, почему вместе? Нет, я, конечно, рада, что вы помогли мне выбраться из «Солнечной Лилии», но вам какой от этого толк?

– Так и знал, что твоя доброта выйдет нам боком… – простонал Мир, обращаясь к Рику.

Рикимару – я поймала себя на мысли, что уже давно так не называла мужчину, даже про себя, – рассмеялся, пнув друга кулаком в плечо. – Если бы не его вечный позитивный настрой, то несомненно, мы с Миром давно бы убили друг друга.

Отойдя от костра, Рик занял место рядом со мной, обняв колени и положив на них голову.

– Медди, я и сам терялся в догадках, – ответил он. – Но Мир утверждает, что тот жетон, который оставил на твоей руке метку, был подлинным.

– И что с того? – Я с досадой потерла кожу под бледным узором, желая стереть непрошенную гостью-змейку. – Или вам настолько жаль безделушку, что решили в наказание протащить меня по всей стране?

– Ты хотя бы образованная? – пробубнил Мир со своего места.

Боги, я практически мечтала сомкнуть руки на шее этого белобрысого! – Останавливало только то, что мои ладони вряд ли справятся с шириной последней.

– Представь себе! Я обучалась в воскресной школе, к твоему сведению.

За широкой спиной северянина раздалось невнятное хмыканье, видимо, Мир был не высокого мнения о женском образовании. Рик молчал, продолжая с хитрой улыбкой рассматривать костер, и я уже решила, что вновь останусь без ответов, но Мир все же соизволил подать голос:

– Такие жетоны раньше были у приближенных во дворце, они что-то сродни ключам – дают разрешение попасть в определенные комнаты или…

– Откуда простой мятежник настолько осведомлен? – перебила уточняя. Мир явно многое недоговаривает, но раз уж он собирается использовать меня в своих целях, то я имела право знать, хотя бы точность его информации.

Рик опустил передо мной небольшую тарелку полную каши.

– В вопросах дворца ему можно доверять, – заступился он за друга. – Не переживай об этом.

Горячая еда обжигала неба, поэтому я предпочла помалкивать, ожидая продолжения объяснений. Мир не заставил себя долго ждать, с благодарным взглядом приняв заступничество Рика.

– Ты можешь думать, что хочешь, но такой жетон мог использоваться только с позволения кого-то из Горгон. Например, к Рику, – Мир кивнул в сторону друга, – вещица не захотела даже прикасаться. – Я с непониманием вздернула брови. – «В смысле „вещица не захотела“?» – Мир не став комментировать мой немой вопрос, продолжал вещать дальше: – Раз жетон сам тебя принял, а как мы видим – еще и изменил, некоторым образом, – северянин совершенно не смущаясь, тыкнул пальцем в посветлевшие кудряшки, – то есть веское подозрение, в твоей причастности к бывшему правящему Дому.

Аппетит пропал. Отставив в сторону практически нетронутую тарелку, я с некоторым раздражением принялась за кудри, стягивая их широкой лентой. В тех местах, где мы останавливались, до сих пор, не было зеркал, но мне хватало того, что я могла и так рассмотреть – вороная смоль исчезла, будто никогда и не лежала на моих плечах. Вместо нее теперь красовались пшеничные завитки. Подобное было настолько непривычным, что я удивлялась всякий раз, когда новый цвет волос попадался мне на глаза. – Теперь уж точно не осталось ничего от меня прежней. Ни дома. Ни родных. Ни даже привычного облика.

– Кровь Дома Горгон прервалась, – выдохнула я, стараясь убедить больше себя, чем северян. – И мои родители… Они рассказали бы мне, если наш род был бы знатным. Но нет, отец служил в охране, а мама…

– Мы не знаем этого наверняка. – Рик расправившись со своей порцией ужина, развел руками, показывая свою неуверенность. – Констебли ищут кого-то, да и слухи, поползшие с Жемчужных Островов, взялись явно не с пустого места.

Их теория казалась мне абсолютно беспочвенной. То, что странный жетон перекрасил мои волосы и оставил о себе на память метку, не обозначало еще ничего! Родители никогда ничего не скрывали от меня, если бы в нашем роду были Горгоны, – а это просто смешно, – они обязательно сказали бы мне. Да и тот переворот во дворце… Совет Правящих Домов провел показательные похороны бывшей правящей четы. Сомнений быть не могло – не выжил никто. А других родственников, кроме загадочного племянника у них не было. И то, даже его существование подвергалось вопросам.

Жетон Мира просто ошибся. Даже магия может дать сбой и повести себя не так, как должно. А все изменения во мне – лишь досадное стечение обстоятельств.

– В любом случае, – вклинился в мои размышления Мир, – благодаря ключу, который теперь в тебе, мы сможем проникнуть в запечатанную сокровищницу. В ответ, предлагаем тебе помощь, на протяжении всего пути до столицы. Ты ведь мечтала сбежать именно туда?

– Зачем вам в сокровищницу? – «Вот знала, что с мятежниками не все так просто!» – Я перевела взгляд с Мира на притихшего Рика и обратно. – Решили ограбить Императора?

Оба мужчины уставились на меня чуть ли не раскрыв рты. Неподдельное удивление в таких разных взглядах, было красноречивее слов. – Своим подозрением, я ухитрилась оскорбить чувства мятежников. – «Кто бы мог подумать!» – С другой стороны, что еще они ожидали? Если Мир позволяет себе устраивать стрельбу, пусть и в доме наркоторговца, не являясь при этом, служителем закона, то в чем моя вина, если я предположила их меркантильный интерес?

Под их осуждающими взглядами мне сделалось неловко. Поведя плечами, я уставилась на свою позабытую тарелку, пробормотав под нос:

– А что вы ожидали? Я совсем ничего о вас не знаю.

– М-да… Рик, да она в нас разбойников увидела. – Мир рассмеялся, впервые без злорадства. Я уставилась на это чудо, удивляясь перемене. Недовольная морщинка на лбу мужчины расслабилась, а синие глаза перестали пугать своим холодом, теперь в них лучилось небо, высокое и напоенное солнечным светом. Отсмеявшись, Мир даже утер выступившие в уголках глаз слезы. – Нет, Медди, золото и драгоценности нам ни к чему…

– Но и они не были бы лишними, – прошептал Рик.

– … Нам нужен один древний артефакт, – закончил Мир. – Охранитель Империи, слышала про такой?

Если он считал меня необразованной деревенщиной, то сильно прогадал. – Да, в воскресной школе подобных знаний не давали, но благодаря рассказам отца, я знала общую информацию. Охранителем Империи именовался защитный артефакт Горгон. Все его возможности держались в строжайшем секрете, но одна – та, благодаря которой страна процветала, не зная воин, – была известна многим. Он поддерживал защитный контур по периметру всей границы с королевством Шакар и даже на прибрежных линиях, находящихся с другой стороны материка, благодаря чему вторжение в Империю было невозможным. Отец рассказывал, что магия подобной мощи подпитывалась только с помощью крови Дома Горгон, а в ночь переворота, Охранитель Империи был утерян.

Сейчас же, Мир явно намекал на то, что самая главная драгоценность Империи находится во дворце, под самым носом у Короны. И я должна помочь выкрасть ее.

– Слышала, в общих чертах, – призналась я, все еще пытаясь переварить безумную затею этих двух сумасшедших. – Зачем он вам?

– А вот это, уже не твое дело. – Так ненавистная мне ухмылка расплылась по губам беловолосого северянина. – Мы же не спрашиваем, зачем тебе в Радис.

Признаю – Мир прав. Снова. И это тоже бесит! – Этот упертый мужлан слишком часто говорит такое, что я не могу или не хочу отрицать. Но я могла бы попытаться поднять цену на свою помощь.

– И вы решили, что я соглашусь проникнуть во дворец и вскрыть сокровищницу? – Мой многозначительный взгляд явно указывал на то, что я считаю данную авантюру самоубийством. – Не много ли за ваше общество в пути? Я вполне могла бы дойти и без…

Гортанный рык Мира оборвал мою обвинительную тираду. Северянин закрыл глаза ладонью, скривившись не хуже, чем от лимона.

– Да она еще и наглая! – простонал он, обращаясь к Рику. Друг никак не прокомментировал его выпад, а Мир развернулся ко мне, абсолютно забыв про нормы приличия тыча в мою сторону пальцем. – Что «без»? Что? Если бы не мы, ты бы уже давно горбила спину на плантации Мелисы! Уж поверь, я знаю эту женщину всю жизнь! Она бы не стала жалеть невыгодное приобретение, – кривя губы прошипел он. – И уж точно в ту ночь, ты бы не смогла сбежать. А каким образом, позволь спросить, ты собралась пробраться в столицу через всю Империю? Еще и с этим? – Каким-то брезгливым жестом, Мир затронул край моих теперь светлых кудрей, тут же отдернув руку, словно прикосновение обожгло его кожу. – Тебя схватит первый же белый мундир! Если раньше не доберутся любители поразвлечься в подворотне.

Я почувствовала напряжение в пальцах. Они сжались, до боли в суставах, желая впиться в наглого северянина. Спрятав выдающие состояние руки за спину, расплылась в фальшивой улыбке, стараясь придать своему голосу ласковые нотки, однако при первых же звуках, поняла, что в нем больше яда, чем меда:

– И все же это не отменяет расстрела, или виселицы, от руки императорской стражи. Не думаю, что попасть во дворец и выжить, может каждый мятежник.

Мир дернулся в мою сторону. Уж не знаю, что собирался сделать импульсивный поганец, но его опередил Рик, остановив за плечо.

– Мир. Медди. – Покачав головой Рик принял самый раздосадованный вид, который я только видела у него с момента нашей встречи. Даже голос брюнета звучал глухо, наверное, он и сам был не рад своей доброте. Если бы не он, то одной неприятностью – в моем лице – у них было бы меньше. – Ничего уже не изменить. Мир, ты не можешь не признать, что Медди нужна нам. – Он отпустил плечо друга, удостоверившись, что тот перестал дымиться как разгневанный грифон. – Придется научиться жить в согласии, хотя бы пока мы не достанем этот проклятый артефакт. – Обращаясь ко мне, Рик добавил в голос теплоты: – А ты, Медди… ты права, но не во всем. Мы обещаем тебе полную защиту. Даже во дворце. – Его уверенность не вселяла надежду, скорее у меня закралась мысль об его душевном здоровье. Кем бы они себя не считали, а наша прогулка до закрытой сокровищницы явно не была просто увеселительным мероприятием. – Рик продолжал меня успокаивать, провожая спину удаляющегося в их общую палатку Мира. – Он вспыльчив, но и ты, прошу, прояви больше благоразумия. И мы поможем тебе устроиться в Радисе, если пожелаешь. Или вернуться домой, к родным.

«К родным…» – Рик предлагал то, о чем я мечтала, и то, чего не могло случиться.

Внутри меня что-то схлопнулось. Вся злость и силы на продолжение бессмысленного спора улетучились, оставляя на моем месте лишь пустую оболочку. Лишенную всего, даже своего прошлого. Плечи опустились, словно под грузом пережитого.

Рик протяжно выдохнул, наблюдая за переменами на моем лице.

– Знаешь, – прошептал он, – ты сильно изменилась.

Он говорил не про цвет моих волос. Нет. Я чувствовала, о чем он. И то, что внутри меня периодически вспыхивало, пугало даже меня…

глава 2

На рассвете начался ливень. Именно тот, что заволакивает летнее небо со стремительной скоростью и обрушившись на землю со шквалистым ветром, так же, в одночасье, проходит, оставляя после себя лишь влажные дороги перерытого песка под ногами, да поваленные деревца, не устоявшие под его напором.

Моя палатка, не рассчитанная на подобные природные явления, дала течь, разбудив ледяной струйкой, стекающей с потолка мне за шиворот и мокрым брезентом, под боком.

Одновременно с этим, перекрикивая ветер, полог открыл Рик. С темной, растрепанной макушки северянина стекали тяжелые капли, заливая пространство возле моих ног еще больше.

Не слушая сбивчивые, – еще бы, от холода у Рика, кажется, стучали зубы, – объяснения, я, сонно моргая глазами и ежась от налетевшего порыва, ухватилась за его ладонь, когда он вытащил меня из, грозившейся уплыть под хлынувшим по поляне потоком к ближайшим деревьям, палатки.

Природа бушевала, опасная в своей темной красоте. Небо, только несколько часов назад, усыпанное крупными звездами, сейчас пересекали разряды далеких молний, отдаваясь громом, словно сам Единый прибывал не в духе, выливая свой гнев на случайных путников.

Подхватив меня под локоть, Рик практически насильно потащил нас к краю поляны. Проходя мимо того места, где ранее была установлена палатка северян, я заметила лишь кучу примятого ливнем брезента и пепелище от костра, напоминающее теперь черный провал, края которого медленно размывало в стороны.

Затянув меня под сень деревьев, Рик обошел крупный дуб, уходя куда-то вниз, под толстые, низко склонившиеся ветки. Поднырнув вслед за ним, я увидела большое дупло, по краям опаленное, так, будто кто-то разводил внутри него костер, прикрывая его жар от непогоды. Глаза застилали холодные струи, поэтому, когда, высунувшись из дупла, меня схватила, затягивая вовнутрь чья-то рука, чуть было не завизжала от неожиданности, но увидев Мира, притянувшего меня к своему боку, поблагодарила Богов, что не дали проявить слабость перед тем, кто бы непременно отозвался колкостью в ответ.

Рик, устроившись, с другой стороны, от меня, поджал к груди длинные ноги, так, чтобы не касаться стены ливня, оставшейся вне пределов нашего странного укрытия.

– Бодрое утро, – Рик нашел в себе силы рассмеяться, выжимая насквозь мокрые волосы. Ситуацию с продрогшим телом и таким же мокрым костюмом это вряд ли улучшило, но вода, хотя бы перестала стекать по его плечам.

– Вы долго. – Мир по своему обыкновению прибывая в хмуром виде, неожиданно притянул меня еще ближе, так, что мои ребра практически вжались в его мышцы, совсем нескрытые намокшей тканью рубашки.

В этот момент мне даже не хотелось возмущаться. Успев замерзнуть до самых костей, я могла лишь порадоваться теплу, исходящему от мужского тела, справедливо полагая, что в его действиях нет ничего кроме желания согреться и освободить больше места в хоть и поистине большом, для дупла, но все-таки не отличавшемся просторностью укрытии.

– Поверь, – отозвался Рик, – спешили, как могли. – Кончик губ мужчины едва дрогнул, обозначив намек на улыбку. – Не ожидал, что погода так стремительно испортится. Да, Мир? – В голосе Рика я услышала усмешку и… намек? Но на что?

Мир между тем, неприязненно скривился, впивая пальцы в мой бок.

– Ауч! – Не выдержала я, пытаясь отползти от тут же впившегося в меня холодным взглядом северянина. – Держи свои руки при себе!

Прижавшись к стороне Рика, я смогла добиться лишь совсем мизерного расстояния между мной и Миром, пока тот, не выдержав моего гневного сопения и ерзания в попытках устроиться на том месте, где из земли, пересекая дупло, возвышался довольно толстый корень, не притянул меня обратно, при этом ограничившись не более миролюбивым замечанием:

– Не дергайся.

Рик откашлялся, привлекая к себе внимание.

– Прошу прощения, что прерываю вашу очередную ссору, но мои часы безбожно испорченны. – Он покачал небольшой циферблат на потемневшей от времени цепочке, давая нам рассмотреть застывшие стрелки. – Мир, твои показывают?

Раскат грома прозвучал где-то совсем близко. При его первых звуках я подскочила, позорно вжавшись в чужой бок. Мир напрягся, но мышцы под моей рукой, вцепившейся в его плечо, быстро расслабились.

– Тише, – успокаивающе произнес он, подняв руку, будто собирался погладить меня по голове, но опомнившись, ладонь Мира свернула к нагрудному карману, доставая на свет круглые часики. – Еще как минимум пару часов. Ливень поднял нас совсем рано.

– Гадство, – тихо выругался Рик.

– Вы о чем? – Я заставила себя выпустить плечо Мира, надеясь, что на следующий удар грома не отреагирую столь остро.

Северянин недовольно скосил глаза, обдав меня умопомрачительной синевой, в которой мне почудились отголоски молний, однако промолчал.

– Ждем моих ребят, – вместо него ответил Рик. – Дальше, вглубь страны будем передвигаться вдоль гряды Грас. Небольшим отрядом скрыться будет проще, все-таки на пути будет несколько форпостов, констебли там ленивые, оно и понятно, работенка не пыльная, а жалование за работу на границе неплохое, но еще несколько рук нам не помешают. Охотиться там сложно, местность не располагает к обилию дичи, да и отбиваться будет проще с подмогой, в случае чего.

– Ты считаешь, что нам придется защищаться? – не чувствуя энтузиазма при мысли об этом поинтересовалась я.

– Этого не случиться, – вмешался Мир. – Простые предосторожности. Да и я должен отдать некоторые указания ребятам Рика. В Радис мы обязаны явиться подготовленными.

Я не очень представляла о какой подготовке он ведет речь, однако было ясно, что попасть в столицу, а тем более в самый ее центр – дворец – для группы мятежников – задача не из легких. Если я хотела дойти до своей цели живой и невредимой, желательно помалкивать, соглашаясь с их планом, а уже после, возможно на воротах, в общей толчее или на самом ближайшем к Радису постоялом дворе, затеряться. Если северяне хотят играть в свои опасные игры с артефактами, Императором и дворцовой стражей – пожалуйста! – Но моя дорога пойдет в другую сторону. Я не могу умереть во дворце, зная, что Денеб находится совсем рядом, за соседними стенами Академии Теней.

– Хорошо, поняла. – Я надеялась, что выражение моего лица получилось спокойным, а голос не дрожал. Выдавать свои истинные чувства и намеренья могло статься слишком опасным. – «Кто знает, как поведут себя, практически дружелюбные северяне, начти я припираться?»

– Я брежу или она не спорит с нами? – расплываясь в ухмылке поддел меня Мир.

– Мир, не стоит… – привычно отозвался Рик.

– Нет, сейчас твой разум чист, как никогда, – притворно-ласковым тоном протянула я.

– Ты сделала меня счастливейшим из смертных!

Я шлепнула его по плечу, показав язык.

– Еще чего не хватало.

Мне на макушку с громким шлепком упала крупная капля. Поморщившись, я попыталась поднять руку, чтобы провести по и без того мокрым волосам, но из-за узкого пространства дупла, лишь задела локтями ребра мужчин, тут же зашипевших на меня.

– Протекает где-то… – горестно констатировал Рик, пытаясь рассмотреть переплетение корней у нас над головой, а немного высунувшись из нашего убежища, глаза северянина стали еще печальнее. – Судя по небу – лить будет еще долго.

Мир, извернувшись, провел по моим волосам. Несколько капель стекли по его ладони.

– Только не спорь. – Каким-то неведомым способом, развернувшись вполоборота, он притянул меня так, чтобы я расположилась удобнее, подальше от продолжающей капать со свода дупла воды. – И так вся мокрая.

Мой затылок уткнулся в мужскую грудь, тяжело двигающуюся в такт дыханию. Закрыв глаза, я представила, что это не вредный северянин, не устающий подкалывать меня каждую секунду, а отец, обхватил меня своей рукой, позволяя хоть немного согреться в своих объятиях. Так было проще. Пугаться мужского общества, а тем более совершенно невинных прикосновений с каждым днем становилось все более обременительным, но по-другому, пока что получалось плохо.

Легкий смешок над головой, пошевелил влажные волосы, посылая полчище мурашек от теплого воздуха. Чем бы не была продиктована нежданная забота, в это мгновение я слишком продрогла и устала, чтобы лишать себя сиюминутного спокойствия.

Глаза слипались. Ранее пробуждение в не самых приятных обстоятельствах и переохлаждение давали о себе знать. Тело наливалось свинцом, а вслед за ним и веки, опускались, прося отдыха.

Мир держал определенную дистанцию, не позволяя себе лишнего. Рука северянина практически не касалась меня, но лежала так, чтобы не позволить завалиться вперед, хотя если бы это и пришло мне в голову, то скорее всего, я бы просто уткнулась лбом в Рика, сидящего напротив – слишком уж мало пространства у нас было для маневров.

Послав на выдохе еще одну волну теплых мурашек по моей макушке, Мир заговорил шепотом, видимо опасаясь спугнуть мое сонное состояние:

– Надеюсь, ничто не задержало их в пути. После такого утра мне отчаянно хочется поскорее добраться до перевала. Даже похлебка Уорика и соломенные тюфяки на вашей базе кажутся весьма сносными.

– На нашей базе, Мир, – поправил его Рик, наподобие товарища переходя на шепот. – Ты один из нас.

– Они так не считают, – хмыкнул Мир, проводя по моим волосам рукой.

От теплого убаюкивающего прикосновения я находилась на грани сна, все еще, каким-то чудом, – но скорее всего шумом ливня и только-только начавшей стихать грозы, – в пол уха слушая явно не предназначенный для меня разговор.

Со стороны Рика послышались недовольные бурчания, а может то лишь мое затуманенное воображение слившись с шелестом листвы, выдало такую ассоциацию. Как бы там ни было, но ответ Рика был коротким и уверенным.

– Ошибаешься.

Слов северянина, продолжающего ненавязчиво удерживать меня на своей груди, я не расслышала, они слились в мерный шепот дождя. Перед тем, как окончательно поддаться оковам сна, лишь одна мысль проскользнула пестрой змейкой: – «Это в первый раз, когда его голос меня не бесит…»

***

Многоголосое улюлюканье и свист проникли в очередной сон, объятый пламенем. В этом гомоне мое спасение, поэтому выходя из вязкой хватки кошмара, я не испытала раздражения из-за громких голосов, напротив, я была им рада.

Распахнув глаза, я уставилась на пустую внутреннюю часть дупла, где до этого сидел, поджав ноги Рик. Сейчас лишь следы копоти на старом дереве, украшенные влажными пятнами от одежды и длинных волос северянина, напоминают о том, что все виденное ранее, включая ужасную грозу и мое спокойствие под конец, не было плодом фантазии.

– Кх-кх, – Мир прочистил горло, размыкая объятия. Явно затекшие после неудобной позы руки он покрутил из стороны в сторону, разминая мышцы плеча и предплечья.

Я неловко отодвинулась, воспользовавшись тем, что с отсутствием Рика у меня появилось больше места. Голоса, доносившиеся снаружи, не замолкали, однако людей я не видела, наверное, они, как и пропавший Рик, находились с другой стороны спасшего нас дуба. Собираясь покинуть дупло, я с немым вопросом во взгляде обернулась на все еще сонного – похоже, что не одна я успела пригреться в ожидании и разомлеть ото сна – Мира. Я, конечно, помнила, что мы ждем их знакомых, но желала услышать подтверждение моей безопасной вылазки непосредственно от него. – Мало ли, кто мог сейчас весьма оживленно беседовать с одним из моих – «„Моих“? Это вообще моя мысль?» – северян.

– Подожди. – Хриплый после сна голос Мира казался еще ниже. Дотронувшись до моего плеча, он показал мне дубовый лист, зажимая тот между своих пальцев. – «Наверное, упал, когда мы с Риком в спешке протискивались в дупло».

– Спасибо, – поблагодарила я, непонятно зачем приглаживая стоящие дыбом после повысившейся влажности кудри. Ни сейчас, ни после, им вряд ли что-то поможет. Домашние шампуни и прочие средства для укрощения этой гривы сгинули вместе со всем остальным из моего прошлого. Кивнув в сторону выхода, решилась уточнить: – Там безопасно?

С противоположной стороны раздался нестройный хохот. Прислушавшись, я смогла различить лишь несколько обрывков фраз, содержащих в себе слова «ищейки», «задницы» и «подрыв». О чем бы не шла их беседа, тема была явно далека от возвышенных обсуждений. Скорее всего, ребята Рика с удовольствием и во всех красках описывали очередную подставу для служителей закона. Помнится, еще в сыскном участке Предгорного Угла, подслушав разговор господина Гласса и лейтенанта Дженкенса я впервые услышала упоминание о «банде мерзавца Рика», промышляющей подобными взрывными устройствами наподобие того, что так удачно разворотил стену камеры Мира.

– Смотря что ты понимаешь под безопасностью.

Вот она – знакомая мне и столь раздражающая ухмылка Мира! – Обругав себя за начавшуюся, но благо не успевшую закрепиться благодарность к предоставившему теплое плечо северянину, я закатила глаза, понимая, что эта заноза в моей пятой точке, никуда не делась, а лишь затаилась на время, перейдя из острой фазы нарыва, во временами затихающую боль.

– Ха-ха, очень смешно, – отозвалась я, на четвереньках выползая первой.

Последовавший за мной мужчина, не дал далеко уйти. Широкая ладонь легла на мое плечо, сжимая то, в крепком, но на удивление не болезненном нажиме.

С недоумением покосилась сначала на его руку, а после перевела взгляд на лицо северянина, – из-за чего пришлось высоко задрать голову, так как разница в росте была слишком большой. Широкоплечему блондину я была по грудь, и скорее всего, на его фоне смотрелась совсем ребенком.

– Ты что-то хотел? – Я с вызовом уставилась в смеющиеся синие омуты.

Взгляд Мира потемнел. Сапфировая гладь стремительно заполнялась тенью недовольства.

– Возможно, – с наигранной ленцой в голосе ответил он, не убирая своей руки.

Кожа под тканью рубашки, в том месте, где пальцы мужчины сжимали мое плечо, начала покалывать. Еще никогда я не испытывала к нему страха. Даже тогда, на дороге, уезжая от стен притона Бена, наблюдая за тем, как северянин смотрел вслед нашему кэбу, я больше думала о Скае и опии, пропуская опасность, исходящую от неизвестного тогда мне стрелка на задворки сознания. Он умел быть невыносимым, раздражающим типом, но никогда не вызывал чего-либо больше опасения, которое должна испытывать девушка в компании малознакомого мужчины, тем более, если этот мужчина носит кобуру. Сейчас же, под изучающим, колким взглядом, во мне просыпалось нехорошее предчувствие. Еще не страх, но тот холодок, что, проходясь по коротким волоскам на шее, предшествует ему.

Играя со мной, словно с мышкой, мужчина явно наслаждался произведенным эффектом. Медленно растягивая слова, Мир наклонился к моему лицу, сокращая расстояние почти в две головы.

– Я хочу не так уж и многого, Медди. И ты. Дашь мне это.

Летний день успел распогодиться. От прошедшей грозы остались лишь воспоминания в виде мокрой земли и кое-где поваленных деревьев. Кожу ощутимо припекало вновь вышедшее солнце, успевшее войти в свой зенит, а совсем рядом, в какой-то паре шагов от нас доносился искренний мужской смех. Но я сжалась, явственно чувствуя струйку холодного пота, прошедшую вдоль моего позвоночника. Я не сомневалась, что Мир просто издевается, подбирая слова именно так, чтобы я чувствовала себя загнанным зайцем, но не могла отделаться от иррационального ужаса.

Сглотнув, наверное, громче, чем намеревалась это сделать, я продолжала удерживать зрительный контакт, не собираясь сдаваться в этой глупой схватке.

– Предлагаю сделку, – выдала я, сама испугавшись той наглости, с которой это было сказано. Я определенно менялась. И внутренне, и внешне. Буду надеяться, что виной тому просто все то, что мне уже пришлось пережить. Возможно, еще и скорое наступление дня рождения, о котором, я совершенно успела позабыть, но все же… Мне не хотелось допускать мысли, что все мои перемены, как и цвет волос, лишь действие непонятного жетона, который неведомой прихотью, решился растворить свою накопленную магию внутри меня.

Насколько я могла судить по вытянувшемуся лицу Мира, мои слова возымели эффект. По крайней мере, северянин казался не менее удивленным моим отросшим коготкам, чем я сама. Наверное, он собирался вытянуть из меня все подробности здесь и сейчас, либо же, наоборот, наорать и опровергнуть всяческую возможность нашей сделки, но наконец-то показавшийся Рик, спутал все планы. За его спиной выглядывали еще пятеро мужчин, одетых в черное с ног до головы. Под их заинтересованными взглядами, Мир разжал пальцы, бросив мне напоследок, перед тем как направиться к своим:

– Обсудим позже.

Мужчины обступили высокую фигуру Мира, приветственно хлопая того по плечу и пожимая по очереди протянутую для каждого из них ладонь.

Рик, бросив в мою сторону извиняющийся взгляд поманил рукой, призывая присоединиться к их компании.

Все пятеро новоприбывших были похожи. Возможно, тому виной были одинаковые костюмы, мало напоминающие привычные мне «тройки». Даже по беглому рассмотрению ткань казалась более комфортной и мягкой. Я бы не назвала ее дорогой, но крой и множество небольших карманов, пристроченных по наружным сторонам ребер, из которых выглядывали края боевых звездочек, явно отвечала большим требованиям в условии того, чем они занимались.

Я вспомнила дорогу через перевал, по пути в Ущелье Работорговцев. Одна из таких звездочек пронзила воздух, глубоко войдя в железную обивку тюремного кэба, служившего мне тогда не то темницей, не то укрытием от неожиданного налета мятежников. Воспоминание яркой вспышкой появилось перед внутренним взором, принося вслед за собой отголосок всхлипов Юнис и моего страха, перед неизвестными, скрывающими свои лица под плотными масками.

Сейчас же, края этих тряпиц, служивших для сокрытия личности каждого из команды Рика, свободно свисали на шее мужчин. При моем приближении, четыре пары карих, намного светлее, чем у Рика, скорее уходящих в янтарь, глаз обернулись на меня. И лишь у пятого из них радужка заметно отличалась от каждого из моих спутников – серые всполохи в первую секунду пробудили желание бежать без оглядки, но только после одного показавшегося вечностью удара сердца я рассмотрела широкое лицо с квадратным подбородком. – Это не он. Не Скай. Просто похожий цвет грозового неба нарушил мой покой, напомнив о том, кого я, казалось, уже успела позабыть.

Мир держался подчеркнуто отстраненно. Сложив руки на груди и отдалившись от меня на шаг, он застыл изваянием, с легким прищуром оценивая дальнейшие действия, между тем, мне ничего не оставалось, как неловко выдавить из себя подобие приветствия.

– Всем доброго дня… господа, – запнувшись перед тем, как все-таки определилась с обращением, я, не зная куда деть руки, сжала край успевшей немного просохнуть жилетки.

Будто опомнившись, Рик расплылся в улыбке, поочередно представляя мне каждого из своей команды:

– Медди, позволь тебе представить наших ребят. Это Уорик, – первым он указал на сероглазого, – Сэм, Гуанг, Джинхэй и Лим, – парни поочередно кивали мне, заслышав свое имя.

Волосы каждого были перетянуты кожаным шнуром на манер небольшого валика на макушке, но даже так, присмотревшись повнимательнее, я смога заметить, что их внешность все же имела явные различия. Из них явными северянами, если судить по внешности и убрать возможность смешение крови, являлись Гуанг, Джинхэй и Лим, как я поняла по миндалевидному разрезу глаз и черным волосам, – кстати, их волосы, хоть и скрытые жгутом, но все же казались длиннее, чем у остальных. Только у Джинхэйя была длинная, ниспадающая на глаза челка, так как Лим и Гуанг держали высокие лбы открытыми. На висках Гуанга, казавшегося старше остальных членов команды, пробивалась едва начавшаяся седина.

Южане Уорик и Сэм напротив, отличались друг от друга подобно ночи и дню. Светло-русые, короткие волосы Уорика уходили в холодный серый подтон, оттеняя загорелую кожу не закрытого лица. Его крупные черты лица играли словно на контрасте с угловатостью Сэма, каштановые волосы которого могли похвастаться кудряшками, так напоминающими мой собственный бес.

Улыбнувшись мужчинам, под всеобщим изучающим взглядом, я почувствовала разрастающуюся неловкость, но лишь обернувшись на Мира, в неосознанном поиске поддержки, мысленно одернула себя, не понимая внутреннего порыва. Уж кто-кто, а хмурый северянин явно не горел желанием поспешить на выручку. Он все так же холодно взирал на нашу разношерстную компанию, с видимой скукой что-то просчитывая в уме. С моей стороны, было бы логичней понадеяться на Рика, однако, как я поняла за последние месяцы – логика – не мой конек, а в нервирующих ситуациях я способна и на более сумасбродные действия.

Рик, все же заметив и сжалившись над окончательно стушевавшейся мной, вышел вперед, закрывая спиной от любопытных подчиненных.

– Ну все парни, познакомились и хватит. – Его голос претерпел изменения, в этот момент я слышала в нем нотки, присущие его холодному другу. Наверное, именно так, он привык общаться с другими мятежниками.

Уорик понимающе хмыкнул, но осекшись под недовольным взглядом предводителя, почесал затылок, пожимая плечами.

– Кэб раздобыть не получилось. На последнем перевале была небольшая облава ищеек. – Мятежник неприязненно скривился, видимо вспоминая эту стычку. – Но есть повозка и три лошади. – Голос Уорика стал совсем неуверенным натолкнувшись на гневный взгляд Мира.

Даже мне стало понятно, что их беловолосый северянин думает по поводу такого расклада. Мир не проронил ни слова, но его глаза и напряженные мышцы рук, все еще сложенных на груди, говорили сами за себя.

Так и не успевший разгореться скандал прервал Рик – как и всегда – спасая ситуацию:

– Показывай. Будем располагать тем, что есть.

Старая повозка, наподобие тех, которые использовались в Предгорном Угле для перевозки овощей, ожидала нас чуть поодаль, на том самом месте, где остались смятые ливнем палатки и полностью залитое пепелище. Через плохо сколоченные доски высовывалось сено, далеко не первой свежести, оставалось надеяться только на то, что в нем не успела поселиться какая-нибудь мелкая живность. Две пегих лошади, запряженные в повозку, нетерпеливо прядали ушами, переминаясь на тонких ногах. Черный же скакун, более благородного вида, щипал мокрую травку под колесами. При приближении только он удостоил нас взглядом больших ониксовых глаз, неприязненно дернув головой.

Мир, приблизившись к черному красавцу, по-хозяйски огладил гриву. К моему удивлению, конь не проявил ни враждебности, ни страха, доверчиво прильнув шеей в широкой мужской ладони. В ответ, лицо хмурого северянина разгладилось, – звери нравились ему явно больше, чем мое общество, даже сапфировые глаза засияли ярче.

– Хорош… – протянул Мир, любуясь скакуном.

– И как вы предлагаете нам всем туда поместиться? – простонал Рик, обегая по кругу шаткую конструкцию. По всей видимости, не одну меня она настораживала.

Все тот же Уорик вышел вперед. – Мне показалось, что среди других ребят Рика он был самым бойким. Если другие, особенно северяне до сих пор сохраняли понурый вид из-за того, что подвели начальников со средством передвижения, то этот южанин уже успел избавиться от напускного смирения, блистая широкой улыбкой, в которой отчетливо блестела одна позолоченная коронка.

– Лайс сильный конь, потянет двоих всадников. А в повозке поместятся еще четверо и…

– И? – поторопил Мир. – Куда прикажешь деться еще двоим из нас? – Сейчас он говорил именно тем тоном, от которого у меня все стыло внутри. Что ж, теперь я хотя бы понимаю, что не единственная, с кем он так позволяет себя вести. Не то, чтобы это утешало, но все же стало немного проще относиться к отпрыску гарпий. – «Не от хорошей жизни собака лает», – снисходительно подумала я, стараясь посмотреть на Мира по-другому. Что-то человеческое было и ему не чуждо, хотя он и пытался закопать это глубоко под ужасным характером и полным отсутствием манер, этакого северного гангстера.

– Мы с Гуаном пойдем козьими тропами, – отозвался Джинхэй. – Прибудем на базу к закату, немногим позже вас, зато по дороге раздобудем дичи к утренней трапезе, да разведаем окрестность. Неспроста на ту облаву попались. Констебли словно из-под земли выросли! А наглые были – жуть! Им явно что-то нужно.

Мир покосился на меня. – «Что-то» нужное констеблям было даже ближе, чем парни Рика могли предположить. Видимо, наш побег из «Солнечной Лилии» не прошел без последствий, и нас все еще ищут.

Переведя взгляд на Уорика, продолжающего излучать, как по мне, излишнюю веселость, Мир кивнул, скомандовав всем занимать свои места.

К моему удивлению, место на Лайсе, отдали мне и Рику. Почему-то я до последнего была уверена, что самовлюбленный белобрысый сам решит поехать верхом, но, наверное, у них с Риком были действительно равные взаимоотношения, хотя на первый взгляд так и не скажешь.

Подсадив меня в седло первой, Рик ловко запрыгнул сзади. Благодаря своей субтильности, которую я могла похвалить в весьма редких случаях, мужчина без какого-либо неудобства обхватил поводья, устраивая меня на своей груди так, что я даже не касалась его вытянутых вперед рук. Близость миролюбивого мятежника радовала. Неведомым образом, он сумел расположить к себе, буквально с первой встречи. Конная прогулка, учитывая еще и тот факт, что до этого дня я никогда не сидела в седле, могла стать в сто крат хуже, если бы пришла бок о бок с хмурым Миром или незнакомыми Лимом, Сэмом и Уориком. Тем более, последний, подозрительно внимательно косился в мою сторону, как-то слишком придирчиво проходясь по фигуре, затянутой в мальчишеский костюм, не успевший просохнуть полностью. При этом мужчина растягивал губы в улыбке, обозначая небольшие ямочки на щеках, но внутри меня поднималось нехорошее предчувствие. Я не желала ничьего внимания, тем более, столь пристального.

– Удобно? – спросил Рик, когда Лайс начал подниматься по небольшому пригорку. Мы двигались на юг, придерживаясь горной гряды, которая возвышалась по правую сторону от нас. Спина животного мерно ходила подо мной, заставляя вцепиться в луку седла побелевшими от напряжения пальцами. Именно сейчас, я узнала, что оказывается боюсь ездить верхом. Мой страх, наверное, читался на лице, словно в открытой книге, потому что слегка изогнувшийся Рик, заглянув мне в глаза, переспросил уже более взволнованно: – Все в порядке, Медди? Если тебе плохо, ты можешь пересесть в повозку.

Вспомнив про сено, неизвестно сколько пролежавшее на ее дне под дождями, а возможно еще и весенним талым снегом, я отмела паническую мысль о своем бегстве в сторону шаткой конструкции. Опять-таки соседство слишком большого количества мужчин вряд ли принесет мне душевное спокойствие. После всех пережитых ужасов, каждый из которых так или иначе был связан с противоположным полом, я с трудом находилась в подобном обществе. Даже с Миром и Риком, в первые дни нашего пути я сохраняла молчаливую дистанцию. Правда чуть позже, добродушный, веселый Рик смог вызвать во мне практически безоговорочное доверие. Мне хотелось ему верить и не видеть чудище там, где его не было. Скверный характер Мира же стал тем спускным механизмом, что запустил желание огрызаться и отстаивать собственное мнение. А метка-змейка, каждый раз отзывающаяся легким зудом, стоило невыносимому северянину задеть меня, только добавляла уверенности в голос. Я не боялась его. Просто желала придушить.

Я выдавила из себя улыбку, понимая, что скорее всего она более походит на слабый оскал.

– Все хорошо, Рик. – Голос дрожал в такт каждому шагу Лайса так, что и дураку стало бы ясно, что ничего не хорошо. – Просто я… – Конь вильнул крупом, оступившись на камне, а моя душа скатилась в пятки. – Я никогда не ездила верхом, – призналась, закрывая глаза, и пытаясь сконцентрироваться на спокойном дыхании мужчины за моей спиной.

– Если все же решишь пересесть в повозку, скажи мне. – Он ослабил поводья, позволяя скакуну идти медленнее, из-за чего мы поравнялись с остальными.

Дорога в этом месте расширялась, позволяя поместиться всем. Сэм, занимавший место извозчика, лишь кинул беглый взгляд в нашу сторону, не став отвлекаться.

Я повернулась в сторону лошадок, которые даже груженные повозкой с четырьмя взрослыми мужчинами, немного вырвались вперед, обогнав неспешный шаг Лайса. Сейчас мы двигались вровень деревянному боку, а подняв глаза от все же подозрительно шевелящейся соломы, я наткнулась на взгляд исподлобья. Обладатель синих омутов задумчиво рассматривал меня доверчиво облокотившуюся на грудь его друга. Едва заметная жилка сбоку мужской шеи пульсировала, но стоило мне моргнуть и Мир отвел взгляд, скучающе уставившись на дорогу перед собой.

– А как насчет небольшой гулянки по приезду? – бодро спросил Уорик, поглядывая в сторону то одного, то другого начальника, ухитряясь при этом не оставить без внимания и мою персону. – Скажем Мегги чтоб приготовила то рагу с ребрышками, а Руфус, не сомневаюсь, расщедрится на бочонок…

Резкий свист стрелы, прорезавшей воздух над самым ухом одной из пегих лошадок, оборвал мечтания словоохотливого южанина.

Все пришло в движение. Слишком стремительно. Вставшие на дыбы кони, включая нашего Лайса жалобно заржали, отбивая комья влажной земли из-под копыт.

– Кочевники! – заорал Мир, перехватывая поводья у Сэма, завалившегося в повозку.

Из плеча южанина торчал наконечник глубоко вошедшей стрелы, темное оперение которого заманчиво переливалась в солнечных лучах. Затащив раненого товарища в сено, Лим и Уорик выхватили свои пистолеты, нацеливаясь на подвижные цели, выскочившие из густого леса по левую сторону от повозки.

– Рик, гони к базе! – Голос Мира потонул в криках кочевников.

На дорогу вылетели четыре всадника. Мужчины в странных нарядах, состоящих из кожаных ремней и ткани цвета песка, напоминающей замшу, но судя по тому, как она облегала темные от грязи и загара мышцы, намного мягче ее, оглашая округу гортанными, непонятными мне словами, окружили повозку. А вылетевший на дорогу последним, ощерившись вымазанным в саже ртом развернул коня в нашу с Риком сторону.

Из повозки прогремели первые выстрелы. Мир и Уорик попеременно взводили курки, пытаясь попасть хоть и по крупным, но постоянно движущимся живым мишеням. Кочевники не отставали, предпочитая в нападении использовать проверенную временем сталь. Их короткие мечи, изогнутые в форме полумесяца, свистели над головами уклоняющихся мятежников, пока Лим пытался перевязать оторванным от рубашки лоскутом плечо Сэма.

Устремившийся к нам кочевник подстегнул коня криком, и в ту же секунду, Рик хлестнул Лайса по бокам, окликнув меня:

– Держись крепче!

Он пригнулся к луке, прижимая меня грудью, в попытке уменьшить сопротивление воздуха. И без того плохо себя чувствуя, после начала бешеной скачки, я еле сдерживала подступающую тошноту. То ли от страха, то ли от дурноты, пульс тугим комом собрался в горле, отдаваясь оглушительным грохотом в голове.

Лайс вырвался на небольшую поляну, оставляя телегу с нашими сопровождающими позади. Звуки выстрелов еще достигали моих ушей, а значит мятежники продолжали давать отпор. В этом и крылась слабая надежда на то, что все, – кроме Сэма, конечно, – целы и смогут справиться. Рик пришпорил коня, тут же вставшего на дыбы. Огромное дерево, видимо поваленное сегодня утром той непогодой, что загнала нас в дупло дуба, перегородило дорогу. Нагнавший нас кочевник не дал возможности на выбор нового пути, на скаку рубанул своим мечом по ногам Лайса.

Мир крутанулся, уходя из-под и так слабой опоры в виде спины бедного животного.

Крик застрял в горле, выйдя в тот момент, когда наши с Риком тела встретились с мокрой землей. Успевший в последнее мгновение подстраховать меня северянин, сжал плечи, протяжно простонав под моей спиной. Размытая ливнем земля была мягкой, однако падение с такой высоты на ходу вряд ли пройдет для ребер Рика без последствий. Конечно, если нас не убьют прямо сейчас, не давая даже оценить возможные травмы.

Скатившись с Рика, я попятилась в сторону, вцепившись в его рукав:

– Рик, вставай! – сломанным голосом приказала я. – Вставай, гарпия тебя побери! Он идет.

Кочевник спешился. Неспешным шагом направляясь в нашу сторону, мужчина поигрывал мечом, перебрасывая его за рукоятку из одной руки в другую, будто красуясь перед своими жертвами.

– Рик, пожалуйста, – взмолилась я, пытаясь оттащить тяжелого мужчину хотя бы немного в сторону.

– Медди, беги… – прохрипел Рик. Из-под головы северянина поползла алая струйка.

Внутри все похолодело, завязывая мои внутренности в тугой узел.

Позади поваленное дерево, а дальше неизвестность – лес и горы, которых я просто не знала. Выжить одной, выбраться к какому-то поселению было практически лишено шанса. А впереди оставался разъяренный кочевник, неумолимо надвигающийся на нас. Голова раскалывалась от пронзительного ржания Лайса – бедное создание упало в грязь поодаль от нас, получив ранение не в своей битве и не за свои грехи. Просто разменная монета, пешка. Как и я. Как и все мы.

Кочевник замахнулся, очерчивая широкую дугу над головой, а я не задумываясь, в отчаянном порыве защитить единственного, кто был ко мне добр, кинулась поперек, преграждая ему дорогу к истекающему кровью Рику. Страх смерти одержал победу в последнюю секунду, когда я уже видела свое бледное отражение в начищенной стали клинка. Вскинув руки, закрывая ими лицо, я успела лишь отругать свою глупость, даже не вспомнив ни единого слова молитвы.

Ожидание боли, и последующей за ней смерти затянулись. Я тряслась, слыша слабые стоны Рика, умоляющего меня уходить и тяжелое дыхание напротив. Наш убийца отчего-то медлил с расправой. Рискнув приоткрыть один глаз я тут же пожалела об этом – слезы потекли от яркого сияния, исходившего с моего предплечья. Кочевник, как и я завороженно смотрел на метку-змейку, медленно опуская свой меч обратно в ножны пристроенные за спиной.

– Исхара1, – хрипло прошептал он, опускаясь на колени.

глава 3

Мы въезжали на базу мятежников молча. Никто из нашей увеличившейся процессии не спешил начинать разговор, причиной тому послужил не только бой, в котором двое наших и один кочевник получили ранения, но и языковой барьер.

– Ты полна сюрпризов, – шепнул Мир, наклонившись к моему уху.

Хмурый северянин наотрез отказался сажать меня на коня с Илькером – предводителем кочевников и единственным, кто мог хоть и с ужасным произношением, но все же изъясняться на общем языке. Именно его застали мятежники, нагнавшие нас с Риком, коленопреклоненным в грязи, в то время, когда я с немым оцепенением переводила взгляд от чуть было не убившего нас мужчины на Рика, которого продолжала заслонять своим телом.

На ломаном общем, Илькер принес клятву, с которой немного не успел, встретившись сначала с кулаком Мира, из-за чего сейчас вожак кочевников красовался рваным рассечением на нижней губе. Однако незначительная травма, как он сам о ней выразился, не мешала пугающе массивному мужчине то и дело хитро щериться, кидая в мою сторону задумчивые взгляды.

– Не поверишь, я и сама в шоке, – ответила я, чувствуя, как мурашки поползли по спине от тихого смеха, завибрировавшего в мужской груди.

– Они тоже. – Мир едва качнул головой, но я поняла о ком он и без слов.

Двоих кочевников, а также Сэма и Рика погрузили в повозку. И если племенные люди чувствовали себя довольно сносно, судя по тому, как они сноровисто перебинтовали какими-то грязными обрывками ткани, из своих поясных сумок, легкие ранения на ногах, полученные от пуль, прошедших мимо, то о Сэме и в особенности о Рике я не прекращала волноваться ни на минуту. Повязка на руке первого постоянно наливалась багрянцем, а Рик, хоть и пришел в сознание, но продолжать путь верхом в седле не мог. Рана на затылке, которая так напугала меня обильным кровотечением, оказалась не так страшна. Залив неглубокий порез чем-то остро пахнущим спиртом, Рик отказался зашивать его на месте, сославшись на то, что до базы вполне протянет, а антисанитария леса убьет его быстрее практически прекратившегося кровотечения.

Илькер и четвертый кочевник, отделавшийся сломанным носом и рассечением брови ехали впереди нас, пожертвовав одного из коней своих менее удачливых собратьев мне и Миру. Оставшегося же на той поляне Лайса я старалась не вспоминать, как и звук выстрела, прервавшего его мучения…

– На мой взгляд, они неплохо себя чувствуют, – заметила я. – По крайней мере люди Илькера.

Я не видела лица Мира, но была уверена, что северянин скривился в своей излюбленной манере. То, что мы до сих пор ухитрились не поцапаться и он не сбросил меня с коня, уже являлось чудом. Возможно, на него так повлияло неожиданное нападение, или то, чем оно закончилось в результате.

– Я не отдавал приказа убивать, – Мир снизошел до объяснения причины подозрительного везения кочевников. – Если они зашли так далеко от границы, значит им что-то нужно. Любая информация – на вес золота, тем более, когда совсем рядом наша база. Своими людьми, оставшимися там, я не намерен рисковать, оставаясь слепым к происходящему.

– Это многое объясняет.

Если мотивы Мира стали более-менее ясны, то клятву Илькера, до этого желавшего убить меня, я могла объяснить лишь чудом. Из путаных речей на ломаном общем, вперемешку с их наречьем, которое звучало подобно раскатам утреннего грома, я поняла только то, что они, как и Мир с Риком приняли меня за Горгону – Исхара, так это звучало от продолжающего тогда стоять на коленях война.

Я не помнила, чтобы когда-то читала или слышала об упоминании отношений между Домом Горгон и кочевыми племенами. На мой взгляд, с Землей Кобылицы вообще мало кто имел союзы. Разве что Шакар, на южных территориях которого, она, по сути, и находилась, не признавая власть их короля и не пуская на свои границы. Однако вскользь упоминалось что некоторые племена были в союзе с Галаресом Безумным, даже совершали совместные набеги на наши границы, но до сего дня, подтверждений этим слухам ни у меня, ни у моих знакомых не имелось.

Высокие дубы расступились, обозначив впереди узкую дорогу ведущую к проходу в скале. Выстроившись по одному, мы направились к подобию природной арки, возвышающейся на три метра в высоту. Проход был словно прорублен. По его бокам, крупными кусками оттесанной породы, как небрежные мазки художника-каменщика, виднелись следы кирки. Я оглянулась через плечо, и хоть большую часть обзора мне закрывала рука Мира, но сумевшую проехать телегу, я заметила, испытав облегчение. С другой стороны, почему я переживала? – Если мятежники из компании Рика потрудились найти такой транспорт, логично предположить, что они знали об этом участке пути и наверняка все рассчитали.

Узкий проход довольно скоро закончился, выводя нас в небольшое, закрытое со всех сторон горной грядой плато. На горизонте уже стали различимы черепичные крыши домиков и исходящий из труб дым.

Попридержав своего коня, с нами поравнялся Илькер. Цепкие черные глаза, густо подведенные сурьмой, блестели азартом. Рука Мира незанятая поводьями, скользнула по моему боку, прижимая крепче к груди. Жест молчаливой поддержки и обещания защиты, которое при всем своем раздражении на несносного северянина я не могла не оценить, ведь воинственный кочевник пугал намного больше, уже знакомого северянина.

Илькер проследил путь скользнувшей ладони. Усмехнувшись и огладив короткую, заплетенную в косичку бородку, мужчина заговорил, обращаясь ко мне:

– Варт2 так держать Исхара. Ай, не хорошо. – Кочевник поцокал языком, осуждающе покачав головой, однако хитрая улыбка не сходила с перемазанного сажей лица. – Варт любить?

– Защищаю, – отрезал Мир, не удостоив его взглядом.

– Бугар3, – с непонятным мне весельем пророкотал кочевник, подстегивая коня.

Второй едущий верхом кочевник последовал примеру своего вожака. Гортанное гоготание двух всадников, отделившихся от нашей процессии, разнеслось по округе.

– Ты понял, что он сказал? – Я постаралась вывернуться в руках северянина, чтобы наблюдать его эмоции, но из-за прижавшей меня плотнее ладони, так и не смогла рассмотреть ничего дальше кадыка на широкой шее и полоски кожи, виднеющейся из-под расстегнутой на груди рубашки.

– Я не знаю их языка, – ответил Мир. – Не нравится мне вся эта затея…

– Ты о клятве?

Я все-таки смогла немного отодвинуться, запрокидывая голову назад.

Мир наклонился. Слишком близко. Сапфировые глаза на уставшем, осунувшемся после изнурительной стычки лице нависли надо мной всего в нескольких сантиметрах. Один резкий шаг коня, слишком сильно качнувший наездников, и мы могли бы сократить это расстояние вовсе. Однако я не спешила отводить взгляд, как и упрямый северянин.

– Да. – От протяжного выдоха мужчины по моему лбу рассыпались завитки неровно отстриженной челки. Будто бы с усилием прервав наш странный зрительный контакт, Мир легонько подтолкнул мой затылок, заставляя вернуть голову в прежнее положение. Теперь я опять не могла его видеть, наблюдая, как покосившиеся, местами даже не побеленные домики приближаются все быстрее. Голосом смертельно уставшего человека северянин продолжал вещать мне в затылок: – Твоя метка спасла жизнь, и тебе и Рику. Но это не значит, что я верю клятвам Илькера или кого-то из его людей. Мы столетиями враждовали. Даже если он признал в тебе пропавшую принцессу, мне непонятны их мотивы.

Я не могла не согласиться с подозрительностью Мира. Но в тот момент, когда принятие неизбежной смерти сменилось сначала удивлением, а после и облегчением, когда я поняла, что пугающий кочевник не только не собирается причинять нам вред, но и обязуется охранять, на протяжении пути, я была готова принять любые заверения, заботясь лишь о безопасности Рика.

Что бы не связывало Дом Горгон и кочевников, я искренне надеялась, что правда о моем никак не венценосном происхождении всплывет не слишком быстро. Увязавшиеся за нами войны пустыни не пожелали оставлять Илькера без присмотра, и как бы не скрипел зубами Уорик и не угрожал дулом пистолета Мир, нам пришлось взять их с собой, не без моего заступничества, конечно. Возможно, я вновь совершила ошибку, но могло статься, что предотвратила кровавую бойню, за право обладать предполагаемой Горгоной. В данный момент нам было выгодно сотрудничать, если это можно назвать так. Мир желал расспросить Илькера, насколько я понимала, со всей тщательностью. Северянин печется в первую очередь о защите своих людей, а предводитель мог быть полезен, если оставаться с ним в одной упряжи… А я просто устала от бессмысленных смертей вокруг себя, позволив полотну жизни ткаться самостоятельно.

Поселение мятежников насчитывало в себе не более десяти дворов, огражденных низким частоколом. Проезжая мимо первого из них, я с удивлением заметила развешанные для просушки детские вещи.

– Ты не говорил, что тут есть семьи.

Навстречу нам выбежала рыжая собачонка. Звонко лая и семеня короткими ножками она пустилась вслед за повозкой, стараясь поспеть, но всякий раз отставала, когда лапы проскальзывали в размокшей грязи.

– Ты думала, что горстка мятежников бегает одиночками по Империи, отказавшись от любых мыслей, кроме как о крахе Безила Первого? – усмехнулся Мир, направляя нашего коня чуть вправо от остановившейся около самого крупного, насколько я могла судить, дома. Спрыгнув из седла первым, Мир помог мне спуститься, задержав ладони на моей талии чуть дольше, чем требовалось. – Нет, Медди, жизнь продолжается при любых обстоятельствах. На базе живут лишь те, кто обзавелся семьей, а покоя в Империи не нашел, вынужденный скрываться. Ходить по горам и городам, устраивая диверсии – удел одиночек, вроде меня.

– И Рика, – зачем-то добавила я, наблюдая, как упомянутый при помощи Уорика вылезает из повозки.

– И его, – согласился Мир.

Кочевники спешились рядом со своими ранеными соплеменниками, похлопывая тех по плечу. Гортанные звуки их языка слетали отрывисто и сложно воспринимались для моего слуха. Мир, покосившись в ту же сторону, что и я, неприязненно сузил глаза, мягко направив меня за локоть, к низкому крыльцу.

– Что ты намерен с ними делать? – Уже входя в пахнущие сладкой сдобой сени поинтересовалась я, имея в виду наших неожиданных гостей.

– Уорик справится сам. Скорее всего расселит в каком-нибудь из пустующих домов. Насколько я помню, в последний наш приезд на базу, пару таких оставалось. А дальше, по обстоятельствам. Необходимо побеседовать с их предводителем с глазу на глаз, чтобы понимать, насколько далеко он готов зайти в твоей защите.

– Ты собираешься использовать их в своих целях? – Догадалась я. Мир, как всегда, был расчетлив в своих планах, наверное, благодаря этому его до сих пор и не смогли поймать лучшие констебли Солтэйра. Только вот я не понимала, нравится мне эта черта в беловолосом северянине или же напротив отталкивает.

Ограничившись утвердительным кивком, Мир толкнул перед нами дверь, разделяющую пространство между входными дверями и, по всей видимости, жилым помещением дома.

Аромат сдобы стал ярче, наполняя рот голодной слюной.

– Мир! Мальчик мой!

На встречу нам, оттирая руки, перепачканные мукой, выплыла дородная женщина с сединой на крупных локонах, повязанных сверху платком на манер чалмы.

Я тут же вспомнила Золу. Кухарка «Солнечной Лилии» так же любила возиться с тестом, частенько встречая нас с девочками занятая этими приготовлениями. – «Как она там? Все ли хорошо с ней и остальными?..»

– Да ты никак с гостьей! – Женщина всплеснула руками, а после подбоченилась, принявшись рассматривать меня со всех сторон. Не укрылось от ее глаз и то, как Мир продолжал придерживать мой локон. Женщина улыбнулась, отчего от уголков ее глаз разошлись лучики морщинок.

Мир поспешно убрал руку, подталкивая меня вперед.

– Мегги, рад тебя видеть, – пробубнил он. – Руфус дома или опять сбежал в горы?

– Ай, ты совсем не меняешься! – попеняла Мегги. – Посмотри на девочку, совсем продрогла, а ты все про этого старого пройдоху спрашиваешь! Жив он, здоров, на заднем дворе дрова колет.

– Это Медди, – запоздало представил меня Мир. – Нам нужно переночевать и сменить одежду, перед тем как мы уедем. Найдется…

– Найдется, – перебила она. – Не успели на порог зайти, а снова в путь, – беззлобно пробурчала Мегги, протягивая ко мне пухлые пальцы с аккуратно обстриженными ногтями. – Пойдем, деточка. – Не слушая более Мира, женщина, охая и ахая на все лады, потянула меня к длинному деревянному столу, усаживая на лавку за ним. – Посиди тут, Медди. Сейчас тетка Мегги и на стол накроет и чистую одежду тебе подберет.

– Спасибо, – оторопев от ее напора отозвалась я.

– Ой, что ты, не стоит благодарить. Нечасто к нам гостьи захаживают, – отмахнулась та, выуживая из небольшой печи противень с пирожками.

Я подняла смущенный взгляд на Мира. Северянин пожал плечами и не став задерживаться в доме, покинул его через дверь, расположенную сбоку от печки. Наверное, именно она вела на задний двор, о котором говорила хозяйка.

– Ты кушай, кушай. – Пододвинув ко мне угощение, Мегги скрылась на несколько минут из виду, а вернувшись, опустила на стол небольшой глиняный кувшин. – Молоко, – пояснила она. – Вино старик мой в погребе держит, не пускает меня туда. – Она засмеялась, будто произнесенное было шуткой. – А молоко свежее, корова у нас появилась недавно, спасибо Рику и ребятам, подсобили.

– Спасибо, – повторилась я.

– Да что ты заладила, спасибо да спасибо! – Мегги уселась напротив, но тут же подскочила, выбегая в соседнюю комнату, бросив за спину: – Единый, про одежду совсем забыла!

Я взялась за пирожок. Из румяного бока подтекло повидло, слегка запекшись по самому краю.

Со двора доносились голоса нашего сопровождения. Особенно отчетливые распоряжения Уорика по поводу расселения неожиданных гостей, изредка приправленные гортанными отрывистыми фразами кого-то из кочевников, явно вносили сумятицу в размеренную жизнь базы.

Мегги вернулась, держа в руках свернутую фланелевую рубашку, судя по размеру, предназначенную для крупного мужчины. Развернув «обновку», женщина, придирчиво оглядывая ее, повертела в воздухе.

– Не совсем то, что нужно, но, чтобы согреться, сойдет.

Я застыла с поднесенным ко рту пирожком, рассматривая рубашку готовую взять первое место за звание шатра. Мегги, смутившись под моим скептическим взглядом неопределенно повела плечами, откладывая фланелевое чудо на край лавки.

– Видишь ту дверь? – Ее палец ткнул в сторону неприметной двери, занавешенной выцветшим гобеленом с некогда синими, а сейчас местами серыми цветами. – Комната дочери. Она в город уехала, еще прошлой весной, как замуж вышла. Устала от нашего затворничества. – Губы Мегги изогнулись в грустной улыбке.

– Вам разрешают покидать базу? – удивилась я. Почему-то мне казалось, что тут живут те, кто прочно связан с мятежниками, настолько, что места в Империи Солнца для них нет. Об этом, кажется, и Мир упоминал…

– Конечно. Наши дети рождаются тут, не зная о деле их дедов и родителей. И вольны пойти своим путем, если получится. Не все готовы уйти в большой неизвестный мир. Нани повезло, можно сказать. Она нашла хорошего человека. – В уголках глаз Мегги собрались слезы. Быстро смахнув их платком, вынутым из кармана передника, женщина вернула на лицо улыбку. – Так, о чем это я? А, иди в комнату, деточка. Переоденешься, отдохнешь. А к ужину я тебя позову, все равно раньше вечера наших ребят не увидишь. Давно они не приезжали… – выдохнула она. – Многое обсудить захотят.

Я отставила предложенную кружку с молоком в сторону. Мегги была права. Адреналин после нападения давно улетучился, а раннее пробуждение, промокшая до ниток одежда и усталость пути не прошли бесследно. Тело нуждалось в отдыхе не меньше, чем уставший от всех переживаний разум. Подхватив с лавки выделенную мне рубашку и распрощавшись с проявившей заботу женщиной, я прошла в комнату, чтобы, наконец-то переодевшись в сухое с удовольствием, впервые за много дней, завернуться в мягкое одеяло и тут же уснут. На этот раз без сновидений.

***

Меня разбудило мягкое прикосновение. Раскрыв глаза, все еще затуманенным после сна взглядом я уставилась на Мегги, аккуратно поглаживающую мое плечо.

– Детонька, все собираются во дворе. Столы накрыли, ужинать будем, – ласково проворковала она. – Я и наряд тебе подобрала. – Женщина указала на стул. Сверху невысокой стопки вещей лежала ярко-красная лента. – Дочкины. Не побрезгуй, мне приятно будет на тебя полюбоваться.

– Спасибо, Вам, – отозвалась я, неохотно покидая плен лоскутного одеяла.

– Вот и славно.

Улыбнувшись, Мегги покинула комнату, давая мне возможность переодеться.

Коричневое платье из плотной добротной ткани явно покупалось когда-то на выход. Оставалось непонятным, почему дочка хозяйки не забрала наряд с собой, но решив не забивать свою голову еще и этим, я принялась застегивать ряд мелких круглых пуговок, идущий вдоль всего лифа, приятно очерчивающего фигуру. Судя по тому, что наряд сел на меня так, словно для меня и был шит, разгадка забытого наряда была проста – скорее всего платье просто стало мало своей обладательнице, как и высокие теплые чулки и мягкие кожаные туфли. Я редко встречала девушек своей комплекции, а повязав волосы лентой, убрав их в высокий хвост, и покрутившись около запыленного, местами поцарапанного зеркала трюмо, убедилась в правдивости своей догадки – на меня смотрела кукла. Так обычно любят наряжать своих дочерей пока они еще не успели вырасти.

– Ну, что ж… пора, – пробормотала себе под нос, набираясь решительности.

Неожиданная, но такая приятная передышка в тепле дома, расслабила. Я боялась вновь проявить слабину, начав самокопания или поддавшись печали о былом, поэтому не позволив дольше необходимого задерживаться в чужой комнате, зашагала к выходу, пересекая пустой дом. – Видимо уже все жители базы успели собраться во дворе, в предвкушении новых новостей от вернувшихся мятежников.

Внутренний двор освещали три костра, расположенные поодаль друг от друга в разных его частях. Над огнем каждого я заметила установленные треноги с покачивающимися котелками разных размеров. Аппетитные ароматы снеди, доносимые легким летним ветерком, ненавязчиво напомнили о чувстве голода, ведь с самого утра в моем желудке побывало не больше пирожка и кружки молока. Довольно мало, чтобы не почувствовать, как рот начал заполняться слюной, но достаточно, для тех походных условий, в которых я прибывала до этого.

Длинные деревянные лавки по обеим сторонам от столов – а их я насчитала аж пять штук – вмешали в себя, наверное, всех жителей, оставляя еще достаточно пространства для того, чтобы никто не чувствовал себя в тесноте.

При гортанных звуках непонятной речи, я повернула голову к дальнему углу двора. Именно там, сидя в отдалении от остальных расположились кочевники. Илькер, да и остальные, насколько я могла судить с расстояния, разделяющего нас, успели смыть боевой раскрас с лиц, оголив позолоченную солнцем пустыни кожу. Предводитель с запалом высказывал что-то своим соплеменникам, размахивая большой глиняной кружкой в зажатых пальцах. Будто почувствовав мой интерес, Илькер резко вскинул голову, уставившись прямо на меня. Я не могла разобрать эмоции на жестком, будто высеченном из камня лице мужчины. Подняв свою кружку в знак приветствия, он кивнул, а после вновь вернул свое внимание на притихших, как по команде кочевников.

Топтаться на пороге и дальше было по меньшей мере неловко, поэтому поискав глазами среди собравшихся Рика, как наиболее желательную компанию, я устремилась к его черной макушке, выглядывающей из-за плеча Уорика, если я правильно разглядела мужчину и не спутала с кем-то похожим. – Кто знает, возможно у него есть брат или иной родственник?

– Можно присоединиться?

Остановившись за спиной Рика, по обе стороны от которого сидели Уорик и Мир, я замерла, понимая, что влезть между ними, не говоря ни слова, будет невежливо, хотя места было предостаточно еще для двух таких, как я.

Отвлекшийся от разговора с говорливым южанином, Рик вскинул голову, оборачиваясь на мой голос. Крохотная стеклянная стопка выпала из разжавшихся мужских пальцев, рассыпаясь на осколки около носков моих туфель, но Рик, казалось, не заметил потери, изучая меня с каким-то странным выражением.

– Медди? – недоверчиво уточнил он, проходясь по моему наряду так, что мне срочно захотелось обратно в свой неприметный мальчишеский костюм. И пусть ткань была в разводах грязи, а манжеты не успели просохнуть, но находясь в нем, я хотя бы никогда не испытывала неловкость.

– Прости, если напугала, – выдавила я, отодвигая часть осколков в сторону, надеясь, что на мягкой коже туфель не останется царапин.

– На счастье. – Голос Мира прозвучал, как всегда, холодно. – «Чем на сей раз я успела разгневать отпрыска гарпий?» – Белобрысый северянин подобно своему другу прожигал меня взглядом, отставив стопку в сторону. Однако, в отличие от непонятных эмоций Рика, на его лице явно читалась злость. Движением подбородка указав на осколки, Мир дополнил: – Посуду бьют на счастье. – Сапфировый взгляд продолжал кипеть, не оставляя возможности усомниться в том, что злость мне не почудилась.

Неловкое положение попытался спасти Уорик, правда в своей манере. Южанин ловко подхватил мою ладонь, потянув в свою сторону.

– Присаживайся рядом! Сейчас начнут разносить мясо с овощами. И, судя по запаху, Мегги постаралась на славу!

– Да, спасибо, – сконфужено прошептала я, с опаской поглядывая на мозолистые пальцы, обвившие мое запястье.

– Уорик, убери руку.

Приказ, – а ничем другим, сказанное подобным тоном я не могла назвать, – Мира был исполнен тут же. Прищурившись, но не рискнув высказать недовольство вслух, Уорик разжал пальцы, и будто бы полностью утратив ко мне интерес, отвернулся к столу, концентрируя все свое внимание на стопке и графине.

Выдохнув с толикой облегчения, все-таки физический контакт немало нервировал, тут же охнула, когда приподнявшийся Мир, не напрягаясь, будто бы я весила не тяжелее тряпичной куклы, поднял меня на вытянутых руках и усадил рядом с собой.

– За тобой глаз да глаз нужен. Будешь сидеть здесь, так мне спокойнее.

Залившись краской смущения, все еще чувствуя тепло от давно покинувших мою талию ладоней северянина я опустила голову, уставившись на сцепленные в замок пальцы рук и проклиная свое решение собрать волосы. Спасительная завеса кудрей, способная прикрыть пылающие щеки, сейчас была бы как нельзя кстати.

Отвернувшись, Мир завел беседу с мужчиной, сидящим с другой стороны стола.

– Медди, – обращая на себя внимание заговорил Рик, придвигая ко мне стопку наподобие тех, что стояли перед мужчинами. – Бренди не предлагаю, слишком крепкое, но есть домашнее вино. Руфус божился, что оно совсем легкое.

Едва розоватая жидкость в предложенной мне стопке явственно пахла спиртом и кажется… малиной? Поблагодарив Рика за заботу, я постаралась забыть о хмуром северянине, оставшемся по мою левую руку, переключив внимание на ребятню, затеявшую салки между столов. Веселая ватага из четырех пацанов возраста Денеба или чуть постарше и двух девчушек лет десяти, не более, звонко смеясь пытались догнать друг друга, уворачиваясь не только от товарищей по игре, но и взрослых, так неосмотрительно попадающихся им на пути. Наблюдая за их беззаботной забавой и мне захотелось смеяться, замыкая тяжелые мысли вглубь сердца.

– Рик, – позвала я, с готовностью повернувшегося на мой зов мужчину, – ты тоже родился здесь, на базе?

– Нет. – Перед нами опустилась большое глубокое блюдо с кусками разваренного мяса и овощей. Рик поблагодарил женщину, которая помогала Мегги и еще двум жительницам базы разносить угощение по столам, а после, вручив мне вилку, так как есть предлагалось двум-трем людям, сидящим рядом из одного блюда, начал рассказ: – Угощайся, у нас все по-простому, не побрезгуй. – Улыбка подсветила его лицо. – Мои родители бежали с Нергана – это городок неподалеку к западу от столицы. Я плохо их помню, был слишком мал, когда отец не вернулся с очередной вылазки с базы, а мать слегла от болезни. – В голосе Рика не читалось боли утраты. Он рассказывал историю семьи так, будто все происходило с чужими людьми. Возможно, так даже проще… Не помня родных, не оплакивать их. Но почему-то мне казалось, что не помнить, кого любил, еще страшнее. – Меня и еще нескольких сирот приютила Мегги, – продолжил Рик. – Руфус уже тогда любил приложиться к вину или улизнуть в горы на разведку, поэтому забота о нас стала для нее своеобразной отдушиной.

– Мира тоже воспитала Мегги? – Вредный северянин не выходил из головы. Мне не хотелось о нем говорить, но вопрос вырвался раньше, чем я успела его озвучить. Постаравшись сгладить неловкость, добавила: – Я хотела сказать, что вы с ним, как братья, вот я и подумала…

– Если будешь много болтать, то еда остынет и ты останешься голодной, – вклинился Мир. Злость из его взгляда пропала, но ставшее столь привычным для его образа раздражение еще плескалось на самом дне зрачков. Северянин нацепил на вилку кусок мяса, придирчиво рассматривая со всех сторон. – Снова баранина… – с толикой недовольства протянул он.

Поняв, что ответа так и не дождусь, я принялась за нехитрое, но сытное угощение. В желудке благодарно заурчало. И хоть есть под внимательными взглядами моих сопровождающих было и не совсем комфортно, но вскоре первый голод прошел, а настроение улучшилось.

За соседними столами разгорались то споры, то дружеские подначивания, заканчивающиеся всеобщим смехом и нескончаемыми тостами. Праздник жизни, заключенный в стену из гор. Спрятанные ото всех, хотя и находящиеся не так далеко от нескольких форпостов, эти люди поражали своей энергией и жизнелюбием. Эмоции на их лицах вспыхивали столь ярко, не таясь, что становилось понятно – каждый из присутствующих пытается прожить день, словно последний. Наслаждаясь всем, что он мог предложить.

Сухонький мужчина в смешной цветастой кепи, принес два струнных инструмента напоминающих не то гитару, не то виолончель. Отмахнувшись от начавшей возмущаться Мегги, он передал один из инструментов молодому пареньку, сидящему рядом с ним, а за струны второго взялся сам. Нехитрая мелодия, покатилась по внутреннему двору. Мятежники и их семьи притихли, останавливая разговоры и споры. Несколько девушек тихо затянули неизвестную мне песню. Голоса сливались подобно журчанию нескольких родников, не давая вникнуть в суть, но создавая нежный перелив в дополнение песни струн.

– Хорошо играет, – прошептал Рик, наблюдая за веселым старичком, при взгляде на которого даже Мегги отмахнулась, начав улыбаться.

– Местный музыкант? – поинтересовалась я, откладывая вилку в сторону. Успев наесться, я стала больше внимания обращать на окружающих, чем на содержимое быстро пустеющего блюда.

Рик отрицательно покачал головой.

– Это Руфус – муж Мегги. Он такой же мятежник, как и мы. Никак не угомонится, – усмехнулся он. – Но играет действительно отменно, не хуже столичных мастеров. А рядом с ним Лог. Руфус взялся его обучать года два назад, если мне не изменяет память.

– Красивая мелодия, – согласилась я.

Несколько парочек вышли из-за столов, образовав чуть поодаль от костров что-то на подобии танцевальной площадки. Простые движения напоминали больше объятия, чем танец, но лица светились счастьем. Они разделяли миг с теми, кто был им дорог.

– Исхара, гортезе гай те4, – пробасило у меня за плечом. Едва не подпрыгнув от неожиданности я развернулась, уставившись на одного из кочевников, застывшего горой мышц у меня за спиной. Мужчина протягивал ладонь, по всей видимости предлагая присоединиться к танцующим. – Лале-тах5, – с глумливой улыбкой пророкотал он, под одобрительное улюлюканье своих соплеменников оставшихся наблюдать со своих мест за дальним столом.

– Простите, – выдавила я, – я не умею танцевать. – Довольно слабая отговорка для кочевника, вряд ли способного отличить вальс от польки, но ничего умного в мою голову не приходило. Оставалось виновато улыбаться, покачав головой. – Пригласите, другую девушку. Пожалуйста, – добавила я, видя, как густые черные брови сходятся на переносице, образуя единую дугу.

– Барта джхар, хэма! 6

Схватив меня за руку, кочевник буквально вздернул мое тело на ноги, вытягивая из-за стола. В карих глазах разливалась тьма злого предвкушения. Его явно забавляло то, как легко он смог перетащить меня. Соотношение сил, было не в мою пользу.

Музыка затихла. Глаза всех присутствующих обратились к нам. А я видела только перекошенное усмешкой лицо кочевника и то, как его выражение стремительно менялось, стоило дулу пистолета встретиться с его виском, несильно, но предупреждающе надавив на пульсирующую вену под загорелой кожей.

Мир с опасной уверенностью, взвел курок, готовый в любую минуту исполнить молчаливую угрозу. Я скосила глаза с пальцев кочевника, которыми тот обхватил мои плечи на руку Мира. – Если он выстрелит сейчас, то шансов у кочевника не останется. Мозг просто вылетит из черепной коробки, а я и Рик, оставшийся позади меня, окажемся в крови с головы до ног.

– Тебе лучше вернуться к своим, – безэмоционально предложил Мир, но мне казалось, что от этого его тона замерзнут костры.

К нам уже спешил, широкими шагами Илькер. Лицо предводителя кочевников выражало крайнюю степень сосредоточенности. Черные глаза-провалы, не отрываясь следили за пальцем Мира, будто бы боясь пропустить тот момент, когда северянин усилит нажим, выпуская свинец наружу.

– Батурх, – обращаясь к своему соплеменнику Илькер задержал свою руку на его плече. – Пойдем. – Потянув огрызнувшегося Батурха, – если я правильно поняла, и это действительно его имя, а не какое-то другое обращение – Илькер старался говорить на общем языке, обращаясь ко мне и так и не опустившему дуло Миру. – Мы уходим. Прощения Исхара просим. – Тяжелая ладонь кочевника легла на его грудь, там, где билось сердце.

– Грахц! 7– выплюнул Батурх, уходя вслед за предводителем.

Глаза мужчины на краткий миг встретились с моими, посылая волну холодных мурашек, поползших вниз по позвоночнику.

Ноги были готовы подкоситься. Напряжение сходило на нет, оставляя в теле лишь ватную легкость. Вцепившись трясущимися пальцами в столешницу, я тяжело опустилась на прежнее место.

– Ты как? – Рик взволнованно заглянул в мои глаза, убирая прилипшую к мокрому от липкого пота лбу кудрявую прядь. – Я знал, что им тут не место… – тише добавил он.

– Все нормально, он не сделал ничего плохого. Пожалуй, я пойду в дом. Уже поздно.

Краем глаза я заметила какое-то оживление неподалеку от Руфуса, успевшего отложить свой инструмент. Ребятишки, только недавно носившиеся веселой стайкой, расселись у ног мужчины, прямо на прогретую за день траву, перешептываясь с видимым предвкушением.

– Я провожу тебя. – Не терпящим возражения тоном, больше похожим на приказ отозвался Мир, приподнимаясь с лавки.

Сейчас я была не готова спорить, благоразумно помня о том, что нам с Миром еще предстоит обговорить дальнейшие условия моего нахождения в их компании. Да и общество посторонних людей, которых теперь насчитывалось слишком много, немного лишало равновесия. Кивнув Миру, я уже решила подняться вслед за ним, но донесшийся громкий голос Руфуса, заставил меня повременить.

– А хотите ли вы послушать о тех, кто оставил нас? О Горгонах?

Дети согласно завопили, подпрыгивая от нетерпения. Усмехнувшийся Руфус довольный внимательной публикой начал свой рассказ, а я, сбивчиво попросив Мира, остаться еще на чуть-чуть, вся обратилась в слух.

– Очень давно, уж не счесть сколько веков назад, во времена, когда грифоны ходили по всем лесам и дорогам континента, не избрав еще свою долину закрытым жилищем, а брауни и боголты проказничали так же часто, как и бушевал Грозовой океан, волей Богов ныне ушедших и позабытых на трон маленького государства села Горгона. Пески времени унесли ее имя, но деяния стальной руки живы и по сей день. За коротких два года, Горгона покорила ближние королевства, зайдя за горную гряду, не побоявшись утесов Грас, через которые на своих спинах ее и полчище воинов перенесли грифоны.

– Дядя Руфус, а грифон покатает меня на спине? – Самый маленький на вид мальчуган, шмыгнул покрасневшим носом, с надеждой смотря на рассказчика.

– Лейкон, если будешь вести себя хорошо и…

– Ой, да перестань детям головы морочить! – Перебила Мегги, замахиваясь на мужа кухонным полотенцем. – Лейкон, вырастишь и поймешь, что все это сказки, – строго отрезала она.

Тяжело вздохнув, Руфус широко развел руками, будто извиняясь перед маленьким собеседником. Недовольный взгляд Мегги прошелся по мужу, и ему ничего не оставалось, как продолжить прерванный рассказ.

– Горгона объединила весь Солтэйра под своим началом, усадив наместников своей воли в нескольких провинциях. – Руфус сверкнул глазами в сторону столика с подозрительно притихшими кочевниками. – Даже пустыня не осталась без ее внимания. Все подчинялось единой повелительнице.

Затаив дыхание я с восхищением слушала каждое произнесенное слово. Воображение рисовало удивительные картины. Время, в котором волшебные существа и все люди, столь отличающиеся друг от друга, ухитрялись жить в едином порыве, казалось похожем на невидаль. Которая рушилась под следующими словами рассказчика:

– Но как это и бывает в легендах, Горгона влюбилась. Ее избранник таил в сердце зависть, взращивая черные щупальца разъедающего чувства с особой нежностью. Старики поговаривали, что именно он предал влюбленную повелительницу, но одумавшись в последний момент, так и не смог нанести смертельный удар. Лишь сослал за гряду, расколов материк на две части – Империю Горгон и королевство Шакар, чей трон занял самолично.

Гортанно-хриплый голос Илькера вклинился в повествование:

– Наш Нацх8 ховорыл, так и быть тогда. – Слова на общем языке давались кочевнику с трудом, но никто не посмел даже улыбнуться. Все жители базы будто заколдованные моментом с готовностью внимали любым подробностям. Хотя я была более чем уверена, что Руфус не раз уже рассказывал если не эту, то подобную легенду, на одном из похожих вечеров. – Бахтары9 не чтут даже абасхат10! – Гневно сплюнув, Илькер замолк, разрешая Руфусу продолжить.

– Кочевые племена ушли в пустыню, не возжелав остаться под властью вероломного человека, но и не решившись покинуть ту часть материка вслед за той, что обещала силу. Так же поступили и грифоны – навечно запечатав свою равнину. Эти гордые создания разочаровались в мире, где предательство иссушает даже самые светлые чувства. Изредка, некоторые из них еще помогали первой повелительнице и ее Дому в последующем, но после того, как Горгоны пали, оборвав свою ветвь, ни одного грифона не видели на территории Империи. Кто-то поговаривает, что они скорбят, ведь первая Горгона дала им силу способную подниматься к звездам, а уничтожив всех врагов – горных великанов, обернув силой в каменные утесы, надежно защитила родную равнину грифонов со стороны Грозового океана.

Руфус замолчал, показывая, что легенда подошла к концу. По толпе поползли шепотки. Взрослые, опасливо переводили друг на друга задумчивые взгляды, словно скорбя о минувших веках, а ребятишки, загалдели в голос, не таясь. Наперебой предлагая отомстить за первую повелительницу, ребята с детской непосредственностью обещали свою помощь, в этом нелегком деле.

Руфус лишь улыбался, поглаживая свою бородку.

На небе давно зажглись первые звезды. Вечный купол растерял все краски кроме густой темноты с вкраплением серебряных созвездий. Даже луна, подернутая сизой дымкой редких облаков, казалось тусклой, неумытой.

Как бы не была хорошо легенда умелого рассказчика, но жить предстояло здесь и сейчас.

Усталость с новой силой навалилась на плечи, навязчиво напоминая о том, что быть может больше не выдастся такой спокойной и уютной ночи. Я хотела вернуться в дом, обнять подушку и выбросить из головы то, что ожидает меня впереди.

– Я пойду, – прошептала я, боясь привлечь к себе слишком много внимания уже успевшей притихнуть компании.

Мир поднялся следом – беззвучный провожатый, верный своему прошлому обещанию. Не оглядываясь на северянина, я вышла из-за стола, направляясь к дому и чувствуя странное спокойствие.

глава 4

Подул ночной ветерок, принося с собой запахи гор, непохожие ни на что другое.

В Предгорном Угле ароматы сменяли себя на контрастах. Там был и запах корицы с ванилью, доносившийся с нескольких булочных, и наваристого жаркого от крыльца «Глои», на который так любили слетаться путники. Но стоило свернуть на соседний переулок и ветер уже доносил вонь из сточных канав или влажность небольшой реки, даже не имеющей названия. И самое любимое – аромат лепестков вишни. Теперь, он вызывал лишь боль. С ним все и закончилось, сменив сладкое благоухание химозным запахом опия.

Я облизала пересохшие губы. Не время и не место предаваться грусти. Она словно ржавчина, притаившаяся где-то на шве – стоит дать разрастись и весь механизм погибнет, выйдет из строя, съеденный прожорливой коррозией.

На смену мыслям о доме пришли другие. Камю… Я не смогла узнать городок, стены «Солнечной Лилии» стали мне одновременно и защитой, и темницей. Но ароматы, которые витали там, тоже были не похожи на здешние. В обители «пташек» царствовали изысканный парфюм и легкий флер благовоний, который оставался после украдкой зажженных девочками палочек для молитвы. Тот маленький самодельный алтарь… разрушили ли его констебли в ту ночь или Боги сохранили эту часть покинутого ими особняка?

Я вздохнула полной грудью, запрокидывая голову с закрытыми глазами назад, так, чтобы над моим лицом оставалось лишь темное, бескрайнее небо плато. – «Жимолость» … – Знакомый запах приятно щекотал ноздри. К нему примешивалась кристальная, практически звенящая чистота и легкие нотки хвои. Голова шла кругом, но в этом я находила успокоение.

Задумавшись, я пропустила тот момент, когда тело живя по своей прихоти, не стало сразу возвращаться в дом. Свернув за задним двором приютившего нас дома, я оказалась за калиткой. Позади еще слышались голоса веселящихся жителей базы, а спереди – лишь горы.

Спохватившись, что нужно возвращаться, я обернулась, тут же наткнувшись на мужскую грудь. – Мир… – Отпрянув, в который раз мысленно обругала себя. Подобное витание в облаках могло стоить жизни. Что если бы не северянин, а кто-то другой подкрался незамеченным… Хотя почему подкрался? – Это ведь я ухитрилась забыть, что он вызвался проводить меня до дома. И это я завела нас за околицу. – «Как обычно сама во всем виновата, Медди».

– Так и будешь молча таращиться? – Вопреки язвительным словам, тон Мира был обеспокоенным. Наверное, мое поведение и вправду показалось ему слишком странным, в чем, признаться, я не могла его упрекнуть.

– Задумалась, – буркнула я, собираясь пройти обратно, делая шаг мимо мужчины.

– Постой. – Ладонь северянина придержала мою, но заметив хмурый взгляд, направленный на наши пальцы, мужчина тут же прервал прикосновение, поднимая руки вверх. – Прости, постараюсь без резких движений, – усмехнулся он.

– Ты что-то хотел? – поняв, что так просто исчезнуть с его дороги мне не дадут, спросила я.

– Не я, а ты, – опроверг наглый отпрыск гарпий, возвращая на свое лицо так раздражающее меня выражение полного превосходства.

– В каком смысле?

Мир смерил меня таким взглядом, что я почувствовала себя не больше букашки. Мелкой, но очень надоедливой.

– Это же ваше величество упоминало какую-то сделку? – протянув не принадлежащий мне титул напомнил он.

– Брось, ты и сам не веришь в то, что я могу быть той самой принцессой. Да и никто не поверит. – Я посмотрела в сторону виднеющихся костров. Веселый гам собравшихся жителей базы не портил уюта горной ночи, скорее дарил ощущение причастности. Здесь и сейчас я не чувствовала себя одинокой. По крайней мере если не душой, то телом. – Даже в легенде Руфуса Горгоны полностью исчезли с лица Солтэйра. И… – я запнулась, воскресив в памяти лица родных. Спустя столько месяцев я могла думать о них без разъедающей боли, но тоска по семье вряд ли когда-то способна исчезнуть полностью. – И я помню своих родителей, – выдавила я. – Они были обычными людьми. Даже не знатными.

– Жившими когда-то в столице?

Мир выжидательно уставился на меня. Его радужки, в ночной мгле, приобрели глубокий цвет, будто волны океана, в момент шторма. Облокотившись о забор, северянин сложил руки на груди. Силуэт, подсвеченный огнями со стороны дома обрел четкие, словно вырезанные в камне линии. Если сейчас кто-то и напоминал царственную особу, то это была явно не я…

Я кивнула, не видя смысла спорить с очевидным.

– Да, они жили в Радисе до моего рождения. – Во взгляде Мира промелькнула тень удовлетворения. Он будто говорил: «Ну, вот, что и требовалось доказать». Однако, он абсолютно не прав! – Население столицы исчисляется тысячами, по твоей логике каждый из них имеет связь с Горгонами?

– Конечно же нет, – процедил северянин. – Если бы принцесса и существовала, а ты правильно подметила, что я в это не верю, то ее явно воспитывали бы лучше. – «Это что, укор в мой адрес?» – Скорее всего, твои родители были или дальними родственниками кого-то из не правящей ветки, или приближенными. В ту ночь бунта многие семьи бежали, опасаясь опалы нового Императора. Мой жетон мог просто среагировать на того, чья энергетика показалась хоть сколько-то похожей на привычную для него. В конце концов раньше подобными владели и близкие друзья Горгон и просто отличившиеся по службе.

В словах Мира был определенный смысл. По крайней мере, подобную вероятность я еще могла признать, помня, что отец работал на богатого господина. Если его работодатель был одним из приближенных Андроклеса, то при условии долгой службы в охране, отец мог быть вхож во дворец. А значит, жетон просто среагировать на кровь отца во мне… – Я потерла змейку, ощутив навязчивый зуд.

– Хорошо. Возможно, так и было.

– Что я слышу, – брови взметнулись в притворном удивлении, – даже не споришь? Поистине – чудо…

Я предполагала, что раз Мир выбрал путь мятежника, то скорее всего не страшиться преждевременной кончины, но что северянин избрал смерть от моих рук, постоянно подпитывая своими издевками желание придушить, выглядело верхом наглости и безрассудства!

Собираясь оставить реплику без ответа и воспользовавшись тем, что он, казался полностью поглощенным рассматриванием открывшихся в просвете облаков созвездий, я снова предприняла попытку прошмыгнуть мимо. И вновь была остановлена.

Пальцы Мира не давили, при желании, я могла бы вырвать руку из его захвата, продолжив свое бегство из его компании, но вспыхнувшая змейка приковала взгляд. Бледно-зеленое свечение под длинными пальцами северянина окутывало ощутимым теплом.

Посмотрев на склоненного, тоже привлеченного странной активностью метки, Мира, я натолкнулась на изучающий взгляд, вдруг поднятых на меня глаз.

– Пусти. – Я дернула рукой, но на сей раз северянин не позволил ускользнуть. – Ты ей не нравишься, – сказала, отчего-то решив, что «желание» змейки может как-то повлиять на него.

– Вот как? – даже не подумав разжать пальцы, переспросил он. – А тебе?

– Что, прости? – Наверное в эту минуту я выглядела глупо, совершенно растерявшись от странного вопроса.

– Прощаю.

Если бы я не приказала себе сдержаться от проявления эмоций, то моя челюсть уже отвисла от подобной наглости. С поразительно невинным видом, этот отпрыск гарпий, несомненно, соединивший в себе самый яркие черты своих прародителей, посмел дать мне свое царственное прощение, прямо издеваясь, но при этом, продолжая, удерживать меня на месте. И если инстинкт самосохранения все еще помогал мне держать руки от пощечины, которую я бы с удовольствием залепила ему, то язык жил своей жизнью, явно не думая о целостности своей хозяйки:

– Отпусти. Мою. Руку, – медленно, с неприкрытой угрозой проговорила я.

Светящаяся змейка начала разгораться сильнее, то ли реагируя на мою злость, то ли от затянувшегося прикосновения чужих пальцев.

– А если нет? – поинтересовался Мир, наклоняясь ближе. Несмотря на ночной полумрак, разгоняемый только светом дальних костров, я смогла заметить небольшую родинку на его скуле и то, как опасно натянулся шрам на изогнувшейся губе. – Что будешь делать тогда, маленькая змейка? – прошептал он, испытывая все грани моего терпения и начавшего поднимать голову страха перед тем, кто был намного сильнее меня.

Зуд от метки распространился выше, поднимаясь по локтю до самого плеча. Волны раздражения накатывали одна за одной, пытаясь заглушить ту робость и опасения, что еще были во мне при взгляде на Мира. – «Когда я успела настолько его невзлюбить?» – Мысль, отрезвившая на минуту, уже хотела погаснуть, но поймав ее за изворотливый хвост, я шокировано уставилась в потемневшую лазурь чужих глаз. – «Это она – змейка – а не я так реагирую на него». – Все сходилось, – ну конечно же – именно с появлением на моей руке этого треклятого знака, я начала меняться. Всякий раз, вместо того чтобы испуганно прятать глаза, помня о своей уязвимости, я вспыхивала, будто сухой хворост, подброшенный в прожорливое пламя, стоило только Миру выказать хоть толику негодования мной. Поначалу все довольно просто списывалось пережитым шоком и оголившимися нервами. Я думала, что та ночь облавы в «Солнечной Лилии» окончательно изломала меня, сделав жестче, решительнее. Но нет… На Рика и других мужчин, да даже на Мегги, заботливо приютившую меня, я до сих пор реагировала, как обычно – сдержанно, пытаясь не выделяться и не выходя на конфликт. Но не в случаях с этим беловолосым северянином… Змейка, продолжающая ярко светить под рукой мужчины, прикосновения которого ее так раздражали, накладывала на мое восприятие собственные эмоции. Оставалось только понять, чем же он ей не угодил, или, хотя бы не вестись на провокации. Мало ли, когда его терпение лопнет.

– Ты ей не нравишься, – теперь со всей уверенностью повторила я.

За забором послышался шум приближающихся шагов. Кто бы не спешил в нашу сторону, но застигнутой в подобной, весьма компрометирующей ситуации, находясь настолько близко к лицу Мира, что наши губы разделяли разве что миллиметры горного воздуха, мне не хотелось.

Будто почувствовав тоже самое, что и я, Мир отстранился, наконец-то отпуская меня.

– Знаешь, у нее на это есть все основания.

Он вновь уставился на небо. Взгляд мужчины приобрел задумчивость, а резкие черты лица, казалось, заострились еще больше.

Выйдя из-за поворота, мужская фигура остановилась в паре шагов от того места, где мы стояли. Во взлохмаченном и слегка раскрасневшемся визитере я с радостью признала Рика. Мужчина выглядел слегка взвинченным, но это не уменьшало моего облегчения от того, что мне больше не придется находиться наедине с его другом.

– Я думал, что вы пошли в дом. – Рик смахнул со лба прилипшую челку. Покрывшиеся румянцев щеки и глаза с поселившимися там хмельными искорками указывали на то, что северянин не остановился на одном кувшине с предложенным питьем.

– Уже уходим. – Оттолкнувшись ногой от забора, Мир, даже не обернувшись на меня прошел мимо Рика, скрываясь за поворотом дома.

Проводив его ничего непонимающим взглядом, Рик запустив пятерню в волосы, взлохматил затылок. И поняв свою ошибку, стянул ленту, перетягивающую густой хвост. Кое-как пригладив длину, он посмотрел на меня, будто извиняясь за свое подвыпившее состояние.

– Что это с ним? – спросил, кивком головы указывая в ту стороны, куда ушел беловолосый.

Я равнодушно пожала плечами. Обсуждать чужое поведение не хотелось, тем более тогда, когда я и сама его не понимала. – «В себе бы разобраться…»

– Устал, – предположила я, собираясь последовать примеру Мира и отправиться наконец-то спать.

Рик сконфуженно прокашлялся, а мне вспомнилось, как я увидела его впервые, в главном зале «Лилии». Тогда господин Рикимару предстал передо мной серьезным джентльменом, в глазах которого таились веселые искры. Сейчас же, посреди горной гряды, где-то на самом краю Империи, Рик – мятежник – краснел от выпивки, расслабившись в компании родных для него людей и смотрел на меня взглядом пристыженного мальчишки.

– Я тебя провожу.

Рик пошел со мной, держась сбоку. И мне хотелось верить, что подобная любезность продиктована заботой о гостье, а не желанием удостовериться, что я не сбегу, разболтав местонахождения мятежников на ближайшем форпосте констеблей.

Выходить к заднему двору мы не стали, вместо этого Рик провел меня более коротким путем, указывая на боковую дверь пристройки, через которую мы быстро прошли в пустой дом. Звуки музыки, доносившиеся со двора, проникали внутрь, но гуляние местных по всей видимости понемногу затухало, как и свет от костров, начинающих прогорать без подпитки. Отблески огня, плясали на самом краю оконного стекла комнаты хозяйской дочки, все сильнее склоняясь к промокшей земле.

Остановившись на пороге, не смея ступить дальше, Рик улыбнулся.

– Доброй ночи, Медди.

– Рик, – окликнула я. Мужчина остановился, с немым вопросом во взгляде. Не могу сказать точно, что двигало мной в эту минуту, но слова вырвались быстрее, чем успела обдумать: – Вы доведете меня до Ратанга?

Северянин тяжело сглотнул, отпрянув от дверного косяка, будто тот став живым существом ухитрился пнуть его. Остаток хмеля, плескавшийся в черных глазах, испарился, делая взгляд цепким, хоть и удивленным.

– Зачем те…

– Не спрашивай, – перебила я, уже успев пожалеть о своем порыве. – Я помогу вам, но мне нужно попасть в Академию Теней. Это единственное, о чем я попрошу взамен.

Смех Рика нервными нотками нарушил повисшую тишину. Отсмеявшись, он утер выступившие в уголках глаз слезы. В какой-то мере, я понимала его реакцию. Мое желание попасть в одно из самых опасных мест Империи Солнца граничило с безумством, если вообще не являлось чистым безумием.

– А ты умеешь удивить. – Рик окинул меня внимательным взглядом, задержавшись на моих руках, пальцы которых вцепились в юбку платья, сжимая плотную ткань так, словно пытались найти в ней опору. – Хорошо, – сдавшись, заверил он. – Мне не стоит говорить подобное без ведома Мира, но, так уж и быть, обещаю, что мы проведем до Ратанга…

– Отлично! – В эту секунду один из валунов, опускающих мои плечи своей тяжестью, упал, давая почувствовать большую уверенность.

Рик покачал головой, осуждая мое воодушевление.

– … Но Медди, то, что мы сможем выйти обратно, никто во всей Империи не сможет тебе гарантировать.

***

На рассвете меня разбудил бодрый крик петуха, взгромоздившегося на забор аккурат напротив моего окна. Уж не знаю, что за счастье должно было произойти в жизни этого пернатого, но его радостные крики не приглушила ни подушка, ни даже одеяло, натянутое поверх этой пуховой крепости, что я пыталась возвести, отчаянно не желая прощаться с ускользающим сновидением.

Поняв тщетность своих действий, я вылезла из импровизированного кокона, опуская голые ступни на холодные после ночи доски ничем не покрытого пола. Пальцы зябко поджались, жалуясь на подобный произвол, а остаток сонливости ушел, словно и не бывало.

За дверью слышалось пение Мегги и позвякивание посуды. Видимо, хозяйка, успев встать еще затемно вовсю занималась стряпней, напевая мелодию.

Вчерашний наряд остался лежать там же – на прикроватной тумбе, но сейчас рядом с аккуратно сложенным платьем дожидался своей очереди еще и мой костюм. Знакомое смущение отозвалось жаром на щеках. Хозяйка дома не только успела оценить спящую без зазрения совести гостью, но и оставить для нее чистую одежду, озаботившись моим удобством, на что указывала и глубокая лохань, наполненная теплой водой. Совершенно точно, что вчера ночью я ее не видела, сейчас же, на ней лежало кремовое полотенце и кусок мыла, призывно блестевший лавандовым боком.

За дверью что-то загрохотало, а после послышались ругательства Руфуса и лай собаки. Чтобы там не происходило, но оставаться в комнате и дальше я не могла. Стоило хотя бы помочь хозяйке, попытавшись отплатить за гостеприимство.

Закончив с умыванием и стянув волосы получившимся довольно неаккуратным пучком на затылке, я надела ставший привычным по нашей походной жизни костюм, не забыв наглухо застегнуть высокий ворот рубашки. Меньшее, чего я добивалась – было внимание ко мне, поэтому закрытый образ мальчишки, был намного безопаснее красивого наряда хозяйской дочери. Я со вздохом кинула взгляд на оставленное не у дел платье. То, что было привычным в прошлом, сейчас стало излишним. – «Клэр была бы в ужасе от моего наряда. – Мысль о подруге вызвала теплую улыбку. – И Алекс тоже…»

Оправив манжет рубашки, проверяя, чтобы переставшая искрить, как только пальцы Мира покинули мою руку, змейка оставалась скрыта тканью, я покинула комнату, окунаясь в медово-горчичный запах, витающий по комнате отданной Мегги под кухню и столовую одновременно.

Услышав скрип двери, закрывшейся за моей спиной, женщина обернулась, закрывая пышущую жаром печь. Вопреки тому шуму, что я слышала не так давно, кроме хозяйки и меня в комнате никого не было, наверное, Руфус успел снова куда-то убежать.

– Проснулась девонька, – поприветствовала она, возвращаясь за стол, на котором стройными рядками лежали круглые заготовки их теста. – Так и знала, что разбудим тебя! – посетовала, принимаясь ловко заворачивать в тесто небольшие мясные шарики. – Айка прорвалась в дом, злодейка, на силу выгнали.

– Айка?

– Собачонка. Руфус прикормил ее, на мою голову. Вот она и пытается к теплу – печке – прорваться, почти каждое утро. Вроде как с местными шла, с ярмарки. То ли отстала, то ли они сами ее завели в лес и кинули. – Вопреки жалобе женщины, в ее глазах читалась неподдельная забота о животном. Возможно, она и возмущалась, не собираясь пускать Айку в дом, но я была практически уверена, что собачонке и без того перепадал не только сытный обед, но и порция ласки.

– Позволите?

Я встала напротив стола, указав на те пирожки, что еще не успела налепить хозяйка дома. К своему стыду, я вряд ли могла похвастаться способностями в приготовлении еды, – подобное всегда было по части мамы, – но с простыми пирожками, была способна справиться даже такая нерадивая хозяйка, как я.

Мегги придвинула ко мне миску с заготовленными порциями перекрученного мяса, разрешая присоединиться.

– Выспрашивать не буду, но вижу – работы по дому не чураешься. Это похвально.

– Не спешите хвалить, – засмеялась я. – Мои способности более чем скромны.

– И все же. – Мегги не желала сдаваться, искоса наблюдая, как я скрепляю края первого пирожка, слегка неловко защипывая тесто. – На базе мало молодежи. Многие дети, едва расправив крылья, спешат выбраться в города. А старики остаются без помощи. Раз ты с ребятами пришла к нам, то думаю, на, то была причина. – Вновь начавший кукарекать за окном петух отвлек Мегги. Обратив на окно недовольный взгляд, она поморщилась, но когда повернулась обратно, то в уголках ее глаз поселились лучистые морщинки смеха. – Только куры, да старики – безрадостное зрелище.

– Вы не думали покинуть это место? – Наверное мой вопрос можно было расценить бестактным, но находясь в тепле дома, я начинала терять осторожность. Мнимое чувство защищенности играло злую шутку, позволяя расслабиться. – Простите, если сказала лишнее, – поспешно пробормотала я, пряча взгляд за лепкой очередного пирожка.

– Ничего страшного, Медди. – Она расправилась с последней лежавшей перед ней заготовкой, уходя в сторону печи. Густой аромат меда и горчицы, который я почувствовала сразу же, едва войдя в помещение, усилился, когда она открыла нагретую дверцу, доставая на свет противни с золотистыми кусками курицы. Оставив мясо остывать, Мегги вернулась за стол, разминая видимо нывшие в суставах пальцы. – Хотела сказать, – продолжила хозяйка, – что если ты ищешь покой, то я была бы рада приютить тебя.

– Мегги, я не… – Несмотря на то, что предложение женщины меня растрогало, я не знала, как отказать, не вдаваясь при этом в подробности.

– Подожди отказываться. – Хозяйка не дала мне закончить, с доброй улыбкой отмечая мое смущение. – Подумай. Если боишься меня стеснить, то на базе есть свободный домик, ты могла бы занять его.

Предложение было заманчивым.

Слишком.

Спокойствие гор и свежесть местного воздуха, вдали от опасностей, таившихся на каждом шагу для той, кто лишилась поддержки семьи и крыши над головой были сродни подарку небес. Который я не могла принять. Дорогие подарки всегда накладывают ответственность. И ценой моего спокойствия служила жизнь единственного родного человека, что у меня еще остался – Денеба.

– Спасибо, Мегги. – Решив не обижать женщину отказом, я выдавила из себя благодарную улыбку. – Я подумаю.

– Вот и славно.

Входная дверь с грохотом встретила небольшой стеллаж, стоящий сбоку от нее.

Руфус, пыхтя и выражаясь теми словами, которые воспитанной девушке даже слышать не стоит, роняя комья грязи с перемазанных сапог протопал в холл, волоча за собой увесистый мешок.

– Нашли крайнего, – бормотал он, подтягивая ношу к столу. – Если я старый это еще не повод делать посыльным на побегушках у горстки мальчишек, возомнивших себя невесть кем и тех, кого они притащили. – Заметив меня, застывшую с последним пирожком в руке, Руфус осекся. Видимо его реплика имела прямое отношение и ко мне, потому как глаза мужчины забегали, а на лицо наползла кислая улыбка. – Я это… в общем… это Рик просил передать.

Сгрузив мешок у моих ног, Руфус ретировался через выход на задний двор, бормоча под нос уже что-то совсем неразборчивое, но оттого не менее гневное.

Медди проводила мужа разгневанным взглядом и крепким словцом. Вспомнив обо мне, заботливая хозяйка ойкнула, прикрывая рот ладонью, будто стараясь спрятать невольно вырвавшееся ругательство.

– Давай посмотрим, что Рик придумал на этот раз? – Переводя тему, Мегги уже развязывала холщевые завязки, запуская руку внутрь. Выудив на свет небольшой пакет со странной черной смесью, она с подозрением прищурилась, едва ли не обнюхивая его содержимое. – Что это?.. – протянула она.

В мешке при быстром осмотре помимо непонятного пакета обнаружился небольшой изогнутый кинжал, чем-то напоминающий меч кочевников, только более миниатюрный, а также кожаная сумка через плечо, короткая портупея с ножнами, крепление которой предназначалось для бедра и два мешка поменьше. В них Мегги с удивлением обнаружила крупные куски мяса.

– Не думаю, что это мне.

Я выставила мешки с мясом на стол, предлагая хозяйке самой решить, что делать с провизией. В том, что кинжал и пакет с черным содержимым, природу которого я даже не хотела знать, не для меня, я тоже не сомневалась, но, с другой стороны, Руфус ругаясь упомянул тех «кого с собой притащили». С сомнением оглядев странные подарки еще раз, я решила отложить их в сторону, при возможности сначала расспросив передавшего их Рика.

– Я, кажется, поняла, что это. – Мегги все-таки засунула нос в разорванный пакет, морщась от едкого запаха, который тут же вызвал рвотный рефлекс даже у меня, несмотря на то что находилась я в метре от него и хозяйки дома. – Краска. – Глаза женщины широко распахнулись, уставившись на мои кудри. – Тебе настолько опасно оставаться в Империи, раз Рик решил перекрасить твои волосы? – с непонятным мне ужасом выдохнула она. – Какое варварство, такой красивый пшеничный оттенок и в этот уголь…

Напомнив себе, что Мегги не хотела меня обидеть, а просто не знала, что этот самый «уголь», о котором она так пренебрежительно отзывается и есть мой натуральный цвет, по какой-то злой шутке изменившийся на это светлое безобразие, я запихнула не успевшее разгореться возмущение поглубже, принимая самый равнодушный вид, на который только была способна.

– Больше похоже на химию призванную убить все живое в радиусе километра, – отшутилась я, зажимая нос. Даже так я продолжала чувствовать вонь, исходящую из утратившего загадочность пакета, не представляя, как подобное можно добровольно нанести на свою голову.

– Значит стойкая. – Уверенный ответ Мегги не особо меня впечатлил. – Лауре – моей соседке – привозили подобную, когда она вознамерилась скрывать седину. Глупая затея, должна я тебе сказать. – Теперь Мегги скривилась еще сильнее, а я, не удержавшись прыснула. По всей видимости она сочла поступок этой самой Лауры более ужасным, чем этот запах, настойчиво прожигающий глаза. Не заметив моего неуместного приступа веселья, Мегги рассказывала дальше: – Тут все, как и в обычном рецепте краски – скорлупа грецкого ореха и толченые пиявки, правда иногда добавляют еще и лук-порей, но это не столь важный компонент. Судя по запаху, тут присутствует химия. Такие красители держатся дольше, и цвет оставляют яркий. Ты бы видела Лауру! – Мегги всплеснула руками не устав осуждать соседку. – Ходила, словно девка со смоляной косой, пока волосы то не отросли и опять весь налет старости не стал виден.

Пока хозяйка продолжала костерить на разный лад незадачливую соседку, я со скепсисом и долей неприязни рассматривала содержимое пакета. Видимо Рик собрался ответственно подойти к моей безопасности. Согласна, конспирация с учетом того, что волна арестов светловолосых девушек по всей Империи только-только стала сходить на нет, еще не отгремев полностью в крупных городах, подобный шаг, как возвращение мне черного цвета был не лишним, но… Не имея полной уверенности в том, что после нанесения этой субстанции я не рискую остаться и вовсе лысой, я решила отложить решение этого вопроса на потом.

– Мегги, – хозяйка дома прекратила рассказ уже о следующей соседке, которая, судя по тем отрывкам, что я все-таки услышала, осветляла свои локоны с помощью ромашки и меда, – мы можем пока спрятать это куда-нибудь? Хочу сначала переговорить с Риком.

– А? Да-да, конечно. – Не сразу поняв, о чем я говорю, хозяйка все же засуетилась, прикидывая возможные варианты. – Можем сложить в кладовую, хотя нет, – Мегги тут же отринула свою же идею. – Крупы впитают запах. Так-так-так, – поцокав языком, хозяйка выглянула за дверь, через которую ранее дом покинул Руфус. – Подожди меня, Медди. Отнесу в пристройку около сарая. Руфус держит там садовый инвентарь и ружья. Лучше места и не найти.

Мегги оставила меня одну, прихватив с собой один из мешков с мясом, объяснив это тем, что собирается оставить его в леднике. Удушливый запах, даже после ее ухода не желал так просто покидать небольшую гостиную. Откашливаясь и разгоняя воздух перед лицом ладонью, – будто это могло чем-то помочь – я распахнула оба окна, с наслаждением чувствуя горный воздух, начинающий заходить в помещение.

Мягкие розовые лучи рассвета отгорали, наливаясь большей яркостью предполуденного светила. Олицетворяя новую монархию, оно гордо поднималось над восточной частью гряды, окрашивая каменистые склоны в яркие цвета охры. Камни, словно вспыхивали в огне, то ли наливаясь его силой, то ли напротив, теряясь в разрушительном напоре. – «И вновь Солнце побеждает Камень…» – Сейчас особенно ярко вспомнилась легенда, услышанная накануне. А образ Горгоны, способной обратить великанов в высокие утесы, но уничтоженной обычным человеком, находил свое отражение в картине за этим окном.

Я встряхнула головой, прогоняя печальные образы. Мегги все не возвращалась, а находиться в дурно пропахшей гостиной еще и без дела мне не хотелось. Выходить во внутренний дворик я не стала, решив прогуляться по базе, пока улочки еще пусты, а летний зной не начал ощущаться на коже.

База мятежников представляла собой всего несколько домиков, на первый взгляд хаотично построенных на небольшом округлом плато, однако присмотревшись, можно было выделить центр, в котором располагался колодец с оставленными кем-то рядом с его деревянным боком проржавевшим ведром. От колодца и шла застройка, словно он был цветком, окруженным пестрыми крышами домиков-шмелей, слетевшихся с округи. Дом Мегги представлялся самым крупным из всех. Насколько я могла судить по вчерашним посиделкам у нее на дворе, женщина и ее муж были кем-то навроде старост базы. Помнится, Рик обмолвился, что Мегги приютила когда-то его и других детей оставшихся без родительской опеки, неудивительно, что со временем ее подворье разрослось, а люди стали если не почитать добрую женщину, то хотя бы прислушиваться к ее мнению, как к одной из первых среди них.