Жемчужная веста

Улетай на крыльях ветра

Ты в край родной, родная песня наша,

Туда, где мы тебя свободно пели,

Где было так привольно нам с тобою.

Там так ярко солнце светит,

Родные горы светом заливая,

В полях просторных колосья спеют,

И соловьи поют в лесах зеленых!

Из оперы А.П. Бородина «Князь Игорь»

Пролог. Офицер ФСБ

Планета Земля, 2014 год

Марина быстро включила рацию и нажала нужную кнопку.

– Салют, это Осина, – тихо вымолвила в рацию Марина, обращаясь по позывному к своему непосредственному начальнику, подполковнику Яшину. – Я заметила трех человек, они направляются на «наш» заброшенный завод.

– Данные приняты, – ответили по рации. – Высылаю к вам подкрепление, Осина.

– Я прослежу за ними, чтобы не упустить снова, – ответила Марина, нажав снова кнопку.

– Отставить! Это опасно! – раздался из рации голос Яшина. – Я приказываю вам оставаться на месте, Осина! Дождитесь подкрепления.

– Хорошо.

Марина опять заняла наблюдательную позицию, спрятавшись между большими баками с пластмассовыми отходами. Начала выжидать. Те трое скрылись за облезлой дверью с задней стороны панельного трехэтажного здания.

Через двадцать минут к зданию бывшего завода подъехал черный джип. Из него вышли два человека в черных коротких куртках и джинсах. И направилась внутрь.

Какое популярное место! Марина нутром чувствовала, что сегодня они наконец все узнают.

Уже несколько месяцев они вели наблюдение за этим заброшенным заводом. Место глухое, на отшибе за городом, со всех сторон огорожено за забором, вокруг лес.

Подозрительное сильное электромагнитное излучение они засекли еще два месяца назад. Но никак не могли обнаружить что-то странное в этом заброшенном здании. Обычные входы или выходы, облезлые панельные стены, битые окна. Все что осталось от прежнего предприятия.

Обещанная подмога никак не ехала.

Марина не выдержала. Боялась опять не продвинуться в расследовании. Она решилась на отчаянный шаг – проследить самостоятельно, куда направились эти двое.

Зашла за мужчинами в здание. Увидела далеко впереди коридоров их темные силуэты. Бесшумно на расстоянии последовала за ними. Спустя несколько минут она спустилась в подземный туннель, в который они зашли очень хитро. Теперь Марина понимала, отчего они не могли найти вход. Мужчины шествовали дальше по мрачному коридору, едва освещенному пыльными лампами. Мурина увидела, что впереди приоткрыта дверь, оттуда струился приглушенный неоновый свет.

Мужчины быстро зашли внутрь и закрылись. Марина последовала за ними. Она бесшумно приоткрыла дверь в громадное помещение. Тут же остановилась как вкопанная. То, что она увидела, было жутко и просто потрясающее.

И тут один из мужчин увидел ее.

Раздались выстрелы.

Марина со всей мочи рванула обратно в темный коридор. Но одна из пуль обожгла болью ее плечо. Благо она резво бегала, специальная физическая подготовка сейчас пригодилась. Все же один из лучших офицеров ФСБ в своей роте.

Она старалась бежать быстрее, чувствуя, что ее преследуют. Выстрелы ей в спину раздавались громким эхом в узком коридоре. Она ощущала, что уже и бедро, и ухо обожгло сильной болью.

Только когда выбежала на улицу, она поняла, что у нее есть шанс спастись. Неподалеку находился лес, можно было укрыться там. Но перед ее глазами постепенно темнело, и голова кружилась. Она старалась ковылять как можно быстрее на окровавленной ноге.

Марина смогла добежать только до ворот. Упала, потеряв сознание от боли.

Ее нашли спустя пятнадцать минут, прибывший фургон с вооруженным отрядом бойцов спецназа.

Лишь на миг придя в сознание, Марина, увидев над собой знакомое лицо капитана, хрипя произнесла:

– Третья дверь… у проходной… с красным знаком «Стой. Напряжение»… там вход в подземный туннель. В конце него…

Это все, что она смогла передать своим сослуживцам, перед тем как потеряла сознание.

Умирала Марина долго. Врачи почти сутки боролись за ее жизнь.

Четыре операции подряд лишь на время оттянули ее уход их жизни. Лейтенант Парфенова получила слишком тяжелые ранения. Многие жизненно важные органы были повреждены, как и головной мозг.

Лишь на краткие полчаса Марина пришла в себя перед смертью. Ее сознание как будто прояснилось, а перед глазами пронеслась вся ее жизнь. Детство, юность, молодость. Ее служба в армии, затем продолжительные командировки на границу и в горячие точки за рубежом.

Всю свою недолгую жизнь Марина посвятила служению своей родине. И за все это время ей не удалось ни создать семью, ни родить детишек, даже парня завести. Все время она была занята на службе, в специальном разведотряде по борьбе с самыми опасными преступниками. И теперь, в последние мгновения жизни в этом теле, ее душа была полна печали только обо одном.

– Как жаль, что я так и не узнала, что такое быть матерью, – прошептала она сухими губами.

Неожиданно ее ослепила вспышка, и она даже зажмурилась. Ощутила, что как будто воспарила над своим телом и полетела вверх. Тут же оказалась в каком-то светлом месте, словно сотканном из мириад прозрачных мерцающих звездочек. Вокруг были только они и ничего больше.

– Не переживай так, – раздался рядом приятный голос.

Марина обернулась и увидела около себя красивого юношу в светлой одежде до пола. Спокойствием и добром светились его глаза.

– Ты ангел?

– Да. Твой ангел-хранитель.

Рядом появилась женщина, молодая и такая же прекрасная ликом. Она чуть парила над землей, а над ее головой шло свечение. Ее взгляд горел любовью.

– Твой жизненный путь в этом воплощении закончен. Мы пришли проводить тебя, чтобы ты не боялась, – сказала певуче женщина.

– Но я так мало сделала, – пролепетала Марина.

– Ты сделала достаточно. Ровно столько, сколько выбрала твоя душа в этом воплощении. Сейчас твоя душа может отправиться в другое место для жизни в физическом теле. Или ты хочешь пока побыть с нами в бесплотном мире?

– Наверное, новое воплощение, – ответила Марина, слушая, как ее душа радостно откликнулась.

– Куда бы ты хотела теперь?

– Где могу служить своей родине… а еще я так хочу иметь настоящую семью… и родить… если это возможно…

– Как пожелает твоя душа. Пойдем, – ответила тихо женщина и, взяв ее за руку, повела за собой. Ангел-хранитель пошел по другую руку от Марины.

Глава I. Чада

Киевская Русь, Чернигов, 951 год

Ярило-солнце уже клонилось к горизонту, когда проворная Ладушка, дочь волхва, взобралась на зеленый невысокий холм. Уперлась тонкой ладонью в древний раскидистый дуб и радостно улыбнулась. Через миг она развернулась назад и, помахав рукой своим дружкам, возбужденно закричала:

– Я первая! Первая!

Уже через минуту к ней поднялись четверо ее друзей: двое братьев Бобров, Зибуля и Волк, Белочка с Милашей. Старшая из детей, рыжеволосая девятилетняя Милана, заявила:

– Хорошо, Лада, ты первая, так бысть… но мы еще играть хотим. В горелки. Ты с нами?

Целую неделю стояли теплые деньки, и даже ночью не становилось прохладнее, хотя солнце уже устремилось к встрече с благодатным Хорсом.

– Ага! – кивнула Лада и, улыбнувшись всем, выпалила: – Чур я первая ловлю!

– Кликай нашу заветную! – велел ей Волк, мальчонка десяти лет, проворный и приятный на лицо.

– От дуба-колдуна десять шагов иду на зорьку ясную, там полынь трава растет… – затараторила как можно быстрее Лада.

– А-а-а! – завопили четверо ребятишек и разбежались в стороны, чтобы убежать подальше, пока Лада не выговорила считалку до конца.

Спустя час, убегавшись и наигравшись вдоволь, все пятеро устало уселись на траву в тени раскидистого векового дуба с могучими кронами.

– А давайте в чехарду поиграем еще? – предложила Милаша.

– Нет, довольно! Батюшке я обещалась к вечерней зорьке вернуться домой да пирог с малиной постряпать, – ответила семилетняя Лада. Она обернулась в худенькой девочке с темно-русой длиной косицей и большими бирюзовыми глазами и спросила: – Ты со мной, Белочка, или до дому?

– Не знаю. Матушка с тятей еще не вернулись поди, – пожала плечиками девчушка восьми лет, которой очень подходило прозвище Белка, ибо она была такая же миловидная и проворная, как и лесная прыгунья.

– Айда со мной, – велела бойкая Лада, вставая. – Твои еще когда с торжища вернутся, тогда уж ночь будет. В избе все равно у вас никого. Пойдем к нам, повечеряем. Батюшка ершей сегодня на зорьке наловил. Ушицу наварим к пирогу-то.

Белочка кивнула. Девочки, распрощавшись с друзьями по играм, которые жили на окраине Чернигова, в большом селении у подножья холма, поспешили вниз по тропке. Тропка была узка. Оттого высокая трава то и дело задевала широкие сарафаны девочек своими длинными стеблями, пока они быстро, смеясь и взявшись за руки, следовали в нужную сторону к дому Лады.

– Эй, девки! – услышали они громкий окрик Огнеслава, стоявшего у высокой рябины чуть поодаль.

Мальчик, который в этот миг поднялся из травы, держа в руках смастеренную дудочку, приветливо помахал им рукой. Пятый сын Братмира Бобра, Огнеслав, слыл улыбчивым парнем с огненным нравом. Ему минуло всего одиннадцать зим, но в это лето он прошел обряд имянаречения. От волхва Богумила, отца Лады, получил свое новое имя – Огнеслав. Оттого теперь он гордился тем, что волхв предрек ему стезю охотника.

Девочки обернулись на его голос. Огнеслав стоял в полный рост в белой косоворотке, светлых штанах и босой. Его русые кудри трепал свежий ветер, и он прокричал им:

– Завтра приходите снова играть!

– А тебе-то что за дело?! – громко выкрикнула ему Лада. – Ты все равно с нами в горелки не играешь.

– Зато смотреть за вами любо! – крикнул ей в ответ Огнеслав.

– Вот заполошный, – прыснула недовольно Лада и улыбнулась Белочке, таща ее проворно за руку дальше по тропинке. – Вот расскажу я батюшке, что он вместо игр, которые тот нам велел исполнять, свою дудку мастерит. Ему точно влетит от матушки…

Отец Лады, Богумил, слыл самым мудрым и ведающим волхвом во всем Чернигове. Разменявший восьмой десяток лет, подвижный и моложавый, он был истинным радарем местного поселения Зарницы.

Матушка Лады, красавица Вермина, ведающая знахарка, известная своими чародейными исцелениями на весь град, пропала три года назад. Она пошла в лес собирать целебную траву и не вернулась. Ее искали всем селением, которое состояло из ста дворов и сорока родов и находилось в северной части Чернигова. Но молодую женщину так и не нашли.

Поговаривали, что тридцатилетнюю Вермину загрызли волки, но Богумил не верил в эти сплетни. Он говорил, что Вермина знала язык зверей, и лесные жители любили ее и не могли напасть .

Каждую шестицу Богумил уходил в лес на сутки, пытаясь разыскать пропавшую обожаемую жену или хотя бы найти ее останки. Но все его поиски были безуспешны. Через день, понурый и молчаливый, он возвращался ни с чем в большую светлую избу на краю села к своей маленькой дочке Ладе.

Вермину так более никто не видел ни живой, ни мертвой.

– Не надо рассказывать, Ладушка, – попросила Белочка, – у них батька больно крутой нравом, еще накажет его.

Белка говорила о Братмире Бобре, в роду которого было одиннадцать парней и две девки. Трое из которых Огнеслав, Зибуля и Волк сегодня ходили на учения к волхву Богумилу. И должны были во всем слушаться его и играть в игры, в которые он им велел.

– Так уж и бысть, Белочка, не скажу, – кивнула Лада. – Все ж добрый он, Огнеслав-то.

Выйдя на открытое высокое место, Богумил зорко следил за всеми одиннадцатью пострелятами, кои разбежались по возвышенности. Она знал, что теперь после мудрых наставлений им надо побегать и поиграть. Ведь в игре дети научались тайным древним навыкам своих предков. Горелки учили их побеждать в борьбе и стараться сделаться лучшими. Прятки выживать в трудные времена. Хороводы и «ручейки» быть частью общего рода, где каждый индивидуален и в то же время един со своими родными и соседями.

Ко всему прочему в непосредственных играх чада словно проигрывали предначертанные им при рождении роли, проявляли свой уникальный нрав и готовились исполнять все эти навыки и во взрослой жизни, когда вступят в совершеннолетие. По благословлению волхва тот, кто был быстр и смел, становился воином, кто тих и ладен – родителем многих чад, кто смышлен и умен – мастером по ремеслу, кто мудр и имел способность убеждать – волхвом или ведьмой, кто любил играть с землей и травой – землепашцем.

Именно в играх до отроческого возраста дети проявляли свое я, свой нрав. А после обряда имянаречения получали от волхва имя, наиболее соответствующее их жизненному пути. Становились полноправными частицами своего рода, выбирая ту или иную службу, мастерство или жизненную дорогу. Самым важным и сложным было определить верный путь развития отрока и направить его стремления и дар при рождении в нужное русло. Именно поэтому этим занимались волхвы, самые мудрые и беспристрастные представители жреческого сословия у славян. Ведь неверно выбранный путь мог привести человека к тревогам, слабоумию и угнетающей печали, которые разрушали душу.

Почти всегда волхвы верно определяли будущее и предрасположенность чад, ибо уже с четырех лет следили и научали каждого ребенка из того или иного рода. В итоге своей жизни, а то и раньше, человек становился истинным творцом своего дела. Мастером в том или ином ремесле или навыке. Кто искусным резчиком по дереву, кто кузнецом, кто воином-ордынцем, кто знатной вышивальщицей, кто мудрой ведающей матерью с десятками чад.

До двенадцати лет, до имянеречения, отец семейства давал своему чаду лишь простое благозвучное имя. Часто схожее названием с животным или растительным миром, и малыша охранял своей энергетикой его род, словно оберегом. Ибо никто при рождении не мог знать, какой нрав и чаяния будет иметь чадо. Часто девочки и мальчики играли в одни и те же игры и усваивали одни и те же навыки, оттого и называли всех чадами, без разделения по половому признаку.

На вечерней зорьке мудрый Богумил проводил свое обучение и беседы с чадами поселян. Семь дней в неделю, кроме осьмицы, был выделен им для передачи знаний чадам разных лет. Вчера это были пяти и шестилетние, сегодня он обучал семи и восьмилетних, завтра к нему собирались чада десяти и одиннадцати лет. Учения всегда проводились вечерами, когда дети были свободы от своих повседневных обязанностей и помощи родителям и готовы внимать словам старца.

Богумил учил детей пониманию звездных законов движения и развития вселенной, арифметике и геометрии, письму буквицей и глаголицей на берестяных свитках, природным законам и древним сказаниям предков.

Сегодня Богумил рассказывал чадам о древней войне, которая произошла шесть тысячелетий назад. Та война между воинами Великого Дракона и воинами славяно-ариями была кровопролитна, долга и тяжела. После трудной великой победы роды белой расы – славяне – установили на своих землях новый календарь. Он вел отсчет от того знаменательного события – сотворения мира после войны. Оттого теперь шло 6465 лето от Сотворения Мира в Звездном Храме, а именно 6463 лето С.М.З.Х.

Эти древние знания были очень сложны, но очень важны для детей. Оттого, чтобы не перенапрягать их, мудрый Богумил велел им сыграть в «бегунки». Первым в игре становился тот, кто после команды волхва быстрее всех добегал до означенного холма, на котором рос раскидистый дуб, и дотрагивался до его ствола. Сегодня самым быстрым «бегунком» оказалась его дочь Лада.

Взявшись за руки, Лада и Белочка добежали до первого невысокого частокола, который опоясывал самый крайний двор. Желая срезать путь, они махнули напрямик через огороды и сады поселян. Спустя некоторое время уже у третьего двора тропинка, ведущая к дому волхва, повернула за угол. И неожиданно девочки налетели на высокого худощавого парня с дровами в руках.

Лада врезалась плечом прямо в него, и парень невольно выронил из рук только что наколотые дрова.

– Ох, пресветлая Макошь! – воскликнула испуганно Лада.

– Чего летите, словно синицы угорелые? – выпалил недовольно парень.

В светлой косоворотке с вышитыми по горловине и рукавам солярными символами и в простых портках, босой, он был широкоплеч и крепок.

– Прости нас великодушно, Ярослав, – тут же сказала Белочка и подала ему полено с земли.

Быстро наклоняясь, парень начал проворно поднимать дрова с земли. Ему было уже двенадцать лет, в это лето он поучил от волхва свое имя, Ярослав, и будущее предназначение – стать ордынцем, коим был и его храбрый отец Бартмир по прозвищу Бобр.

– Зенками своими никуда не смотрите! – пробубнил он.

Он был третьим по старшинству сыном Братмира из тринадцати детей Бобра и братом Огнеслава, Зибули и Волка, знакомцев девочек. Теперь, наколов по велению матушки дрова, он нес их в баньку, расположенную у реки.

Ярослав имел замкнутый неуживчивый нрав и среди своих сверстников слыл самым сильным и ловким парнем. Теперь обучался ратному искусству у своего отца, легендарного витязя Братмира Растиславовича Бобра, который прославился своей доблестью в многочисленных битвах в дружине черниговского князя Мстислава Олеговича.

Бобры были большим семейством и очень дружелюбны, потому Белочка считала их своими друзьями.

– Матушке своей поклон передай и пожелай здравия, – добавила Белка, улыбнувшись.

– Передам, – коротко ответил Ярослав, крепко сжимая в руках поленья. Он перевел взор на другую девочку, светло-русую с живыми сребристыми глазами и, нахмурившись, спросил: – А твоя подружка виниться не станет? Ведь она ж налетела на меня, не ты.

– Виниться перед тобой я не буду , Ярослав Бобр, – фыркнула Лада. – Потому как я с тобой не разговариваю.

– Отчего же так? – удивился он, уже собрав все дрова и выпрямившись.

– Ты мой венок на Купалу обсмеял. А еще сказал, что я через костер прыгать не умею!

– Дак так и есть, – кивнул Ярослав твердо. – Так прыгнула, что аж сарафан подпалила. Хорошо хоть, Никита Олень умеючи потушил твой подол, а то бы сгорела, неумеха.

На это заявление Лада поджала губки, обидевшись. То и дело между Ярославом и Ладой происходили перепалки. Этот неугомонный парень, который казался спокойным и смурным, постоянно замечал все ее промахи и указывал на них. Ладушку это неимоверно сердило, и она все время огрызалась и вступала в перепалки с третьим сыном Братмира.

– А тебе-то что за дело до моего подола?! – вспыхнула она в ответ.

– Нет мне дела, – пожал он плечами и, как-то хмуро усмехнувшись, добавил: – Ладно, идите восвояси, у меня еще дел куча…

Он быстро обошел девочек, устремившись к баньке. А Лада и Белочка побежали дальше, обсуждая, что сначала стряпать, пирог или ушицу.

Глава II. Егоза

Спустя неделю на широкой поляне у края леса, где вековые дубы шумели своими раскидистыми зелеными кронами, девять пострелят сидели на полешках и пытались внимать мудрым советам волхва Богумила. Лада и Белочка были тут же и внимательно слушали.

– Кто скажет, что главное, для чего мы рождаемся в мире Яви? – спросил волхв.

Отец Лады теперь пытался передать древние важные истины еще неразумным и малым чадам. Да так, чтобы они поняли и уяснили заповедные мудрости светлых на всю свою жизнь, дабы достойно и правильно пройти путь этого воплощения на Мидгард-Земле.

– Чтобы продолжить свой род и родить деток, – ответила Белочка.

– Верно, а еще? – кивнул Богумил.

– Защищать нашу землю от ворогов надобно, – ответил Зибуля Бобер.

– Верно, а еще?

– Любить и беречь животных, птиц и деревья, как своих родных, – сказала Сонюшка.

– Верно, а еще? – не унимался волхв.

– Быть чистым и душой, и телом, – ответила Ладушка.

– Верно.

– На земле рожь растить и беречь землицу, как матушку родную! – сказал Волк Бобер.

– Все верно вы сказали, чадушки, – ответил Богумил, обводя внимательным и ласковым взором всех детей, сидящих вокруг него. – Но самое главное, вы должны запомнить: мы рождаемся для того, чтобы наша душа по прошествии жизни стала еще совершеннее. Исполнила все, что ей предначертано, то, что она выбрала еще до этого воплощения. Тогда ваша душа сможет достичь более высокого уровня в Золотом Пути восхождения. А что ведет к совершенствованию души?

– Надобно защищать слабых и немощных! – ответил громко Вторак Медведь.

Ему не было и десяти, и, естественно, он еще не прошел тайный обряд имянаречения. Оттого носил прозвище-имя, данное ему отцом при рождении, как второму сыну. Так же, как и другие ребятишки, сидящие рядом.

– Верно, Вторак, – кивнул утвердительно волхв. – А скажи-ка, Медведюшка, зачем ты тогда Лелю, дочь Ладобора, обидел полчаса назад.? Я видал, как она плакала.

– Она меня ежом обозвала, – произнес Вторак, недовольно зыркая в сторону пухлой девчушки с рыжевато-русыми косами.

– А он и есть еж колючий, – прыснула она.

– Ух ты, неугомонная! – погрозил кулаком девочке Вторак.

– Ты, Вторак, и впрямь ведешь себя, как еж колючий, она права, – сказал старец Богумил. И мальчик удивленно уставился на волхва. – Да. Так и есть. Зачем ты за косицы ее дергал?

– Она мне язык казала!

– Ты будущий мужик и должен свои недовольства держать в узде. И не воспринимать все выдумки девиц взаправду. Сильный духом муж не будет поддаваться на их уловки, а ты ее за косицы отдергал.

– Чтоб ей неповадно было! – буркнул Вторак.

– Ты неправ, Вторак. Она твоя родная, ты должен чтить ее и оберегать.

– Какая ж она родная? Она ж мне не сестрица по крови.

– Все девицы народа твоего сестрицы тебе родные, бабы – матушки, а старицы – бабушки, – объяснил спокойно Богумил. – И ты, как защитник, должен оберегать их всех, даже пуще своих кровных сестриц, батюшкой твоим рожденных. Ибо все вы одной крови и одного рода Белого. Оттого наша мужова доля во веки веков быть заступниками и обережниками рода славянского. А ты за косицы ее дергать.

– Дак у нее эти косы вширь с мой кулак, с нее не убудет, – съехидничал другой мальчик, поддерживая своего друга Вторака.

Волхв строго взглянул на него и спокойно вымолвил:

– А ты, Ждан, за язык свой длинный да за разум короткий пробеги вокруг поляны сорок раз, чтобы уразуметь, о чем я говорю, раз смешно тебе.

Дети слушали и внимали, отвечали и запоминали мудрые слова волхва, а Богумил все вещал и вразумлял неразумных чад, внушая им древние истины.

Когда солнце уже почти склонилось к земле и наставления старца были окончены, первым с пенька вскочил Зибуля, самый младший из всех ребятишек, и задорно выпалил:

– Побегли к реке, купаться! Так Ярило жарит весь день, что водица во спасение!

И все дети шумной гурьбой побежали к Волхов-реке.

На берегу девки проворно скинули на траву сарафаны и лапоточки, оставшись в льняных длинных до пят рубашонках, а мальцы только в портках и босые быстро устремились в воду. Они начали весело резвиться на мелководье, брызгая водой друг в друга и смеясь.

За всем этим наблюдал со стороны Ярослав Бобер. Устав от тяжелой жатвы в поле, где они с батей и Огнеславом убирали поспевшую и налившуюся рожь, сейчас на вечерней зорьке, чуть сгорбившись, он сидел в высокой траве. Пытался сосредоточиться на творении песни. Песнь о зорьке велел ему сложить к завтрашнему утру волхв Богумил.

Ярослав пытался сочинить песнь, но у него ничего не выходило. Не было у него ни желания, ни умения к сотворению песен, ибо последние лета своей жизни он жаждал познавать только военные премудрости да как понимать лошадей. А эти сложения песни были сущим наказанием для него. Он не понимал, зачем ему, будущему ордынцу, нужны эти песни? Но волхв Богумил все время повторял, что в людине все должно быть гармонично и совершенно. И ордынец должен быть умел в творении песен, и пахарь разуметь, как держать оружие.

Он хмуро отметил, как на реке ватага ребятишек лет семи-девяти плескалась в теплой воде, и невольно услышал голос своего братца Волка, который закричал:

– А давайте на спор – кто первый через реку перемахнет?!

Полноводная река Волхов, тихая и узкая в этом месте, была неглубока. Но все же в ней встречались опасные подводные течения. Но это нисколько не испугало детей, и они дружно устремились плыть вперед. Ярослав сам не раз переплывал реку в этом месте и по нескольку раз за один заплыв, оттого как-то хитро усмехнулся. Сейчас, по-доброму завидуя им, он наблюдал за пострелятами, также желая искупаться, но дал себе зарок, что не пойдет в воду, пока не сочинит песнопение.

– Багряная зорька затмила небеса… – начал он бубнить, смотря вверх на алеющую темными отсветами небесную ширь, и поводил ноющим от усталости плечом.

Сегодня с утренней зорьки они с батей и братом встали на жатву, собирая урожай с конца поля. Всю последнюю неделю хейлета они ежедневно косили налившуюся соками пшеницу и рожь. Вчера старший брат Ярослава, Новодар, слег с горячкой, а второй по старшинству, Колосвет, уехал на соседнее торжище покупать сбруи.

Оттого Ярослав и Огнеслав были теперь главные в помощь Братмиру Бобру и трудились в поле от зари до зари вместе с отцом. Хотя Братмир был воином и теперь, после выхода из дружины князя, обучал новобранцев, будущих ордынцев, ратному делу. Но в сенокосную пору он и остальные мужчины семейства Бобров помогали старшим братьям-хлебопашцам обрабатывать землю. И в данную минуту Ярославу безумно хотелось искупаться в прохладной реке и пойти домой спать, ибо он валился с ног от усталости. Но он не мог. Он должен был сотворить это песнопение про вечернюю зорьку.

– Небеса как огромная птица…

У него никак не получалось придумать нужную фразу. Через какое-то время он непроизвольно бросил взор на реку, желая понять, кто же первым доплыл до другого берега Волхова. Увидел Волка, своего брата, который уже вылез на берег с другой стороны, отряхиваясь от воды. Ярослав усмехнулся, понимая, что так и должно было случиться. Его младший брат, пятый по старшинству, ничем не уступал по силе и ловкости самому Ярославу.

Но в следующий миг внимание парня привлекла одинокая светлая фигурка, которая все еще находилась посередине реки, хотя все остальные ребятишки уже приплыли к берегу. Ярослав напряг взор и отметил девочку, которая явно барахталась в воде, как-то странно и неумело перебирая руками. И словно не плыла, а крутилась на одном месте. Он отчетливо узнал Ладу – волхвову дочь, которая постоянно с ним спорила. В следующий миг девочка вдруг громко прокричала зов о помощи.

Когда ее головка ушла под воду, Ярослав вмиг вскочил на ноги, откинув бересту в сторону. Устремившись бегом к реке, он быстро умелым движением засунул за пояс острый нож, которым царапал буквицы на бересте. На ходу стянув косоворотку и бросив ее на берегу, стремительно кинулся в бурлящую воду и начал мощно грести руками и ногами.

Цепким взором отмечал, что девочка то уходит под воду, то вновь выныривает и явно пытается выплыть. Ее крики заглушались попадавшей в рот водой. На другом берегу уже оказались все дети и, невольно обернувшись к реке, тоже смотрели на Ладу. Его брат Волк также устремился в реку, но Ярослав проплыл уже половину пути до тонущей девочки.

Он достиг ее в тот миг, когда она окончательно ушла под воду. Мощно нырнув, Ярослав обхватил ее за тонкую шею локтем и с силой дернул на поверхность. Едва вынырнув, Лада тут же начала хватать ртом спасительный воздух, кашляя.

– За шею держись! – скомандовал ей Ярослав, пытаясь закинуть ее легкое тело себе на спину.

В каком-то диком бреду, в испуге Лада судорожными движениями обхватила его шею, оказавшись грудью на его плече, а парень быстро поплыл к берегу.

Глава III. Злые духи

Вытащив девочку не берег и едва отдышавшись, Ярослав уселся на траву и недовольно спросил:

– И зачем ты, глупая, реку пыталась переплыть, если плавать, как надобно, не умеешь?

Откинув мокрую косу с лица и все сплевывая воду, Лада распласталась на мягкой траве спиной. Обратила напряженный серебристый взор на парня.

– Спас… а теперь попрекать будешь? – тихо вымолвила она.

– Я просто спросил. Чего ерепенишься? – поднял он брови.

После его слов Лада тяжко вздохнула и тоже села на траве. Обхватив свои колени в мокрой рубашонке руками, она перевела взор на реку и вымолвила:

– Думала, умею я плавать, а, видать, нет…

– То-то! Руками надо как след грести, а ты ими только трепыхаешься. Неверно это.

– Взял бы да научил, – огрызнулась Лада.

– И научу, что мне трудно? – по-доброму ответил Ярослав.

– Ага, теперича прямо я с тобой в рубашке в воду и пошла! Вот, хитрый, выдумал еще! – вдруг встрепыхнулась она. – И вообще, нечего смотреть на меня! Стыда у тебя нет.

– Да я и не смотрел вовсе… – пролепетал он тихо, не понимая, на что там смотреть у чадушки семи лет.

Лада уже вскочила на ножки и выпалила:

– За спасение благодарствую. И твоему батьке скажу о том. А более не смей смотреть на меня!

Она взвилась с места и побежала прочь прямо в мокрой рубашке. Подхватив свой сарафан и лапоточки, она устремилась в сторону городища. Ее тонкое тело почти терялось в широкой вышитой рубашке. Ярослав смотрел ей вслед, не понимая, что он такого сделал, раз она решила, что он порочит ее своими взорами.

Отметив, что солнце почти село за лес, Ярослав встал и медленно подошел к своим брошенным вещам. Подняв рубаху и оправив нож за поясом, он устало поплелся обратно в селение, явно сегодня уже не в силах сочинять песни. Тропка проходила через возвышенность, и, когда поднялся на нее, он увидел внизу тонкий силуэт девочки, которую спас только что. Она проворно бежала к дому.

Спустя минуту он отметил, что Лада резко остановилась, словно что-то привлекло ее внимание впереди. Ярослав перевел взор дальше и увидел, как от одной из крайних изб поднимаются клубы дыма, а ее край уже полыхал ярким огнем. Прибавив ходу, парень со всех ног устремился вниз холма к селению, понимая, что надо немедленно тушить избу и звать на помощь еще людей, пока не начался пожар на все городище.

Пожар был очень страшен. Огонь с одной загоревшейся избы перекидывался на другие строения и соседние избы. Он пробежал мимо Лады, и девочка также бегом последовала за ним.

Не прошло и пяти минут, как у горящего дома собрались люди, которые, вмиг встав в живую цепочку, начали заливать пылающий дом водой из ближайших колодцев.

Почти достигнув селения, Ярослав вдруг заметил двух странных мужчин в темных одеждах, которые до того стояли чуть поодаль от горящего дома, а теперь направились быстрым шагом в сторону леса. Чувствуя нутром, что эти двое оказались около горящего дома неслучайно, и отмечая по одежде, что они не были жителями Чернигова, Ярослав задумался – а не повинны ли они в этом пожарище? Что-то толкнуло его последовать за мужчинами, желая разузнать, кто они такие. Незнакомцы были похожи на иноземных купцов, приезжающих из дальних земель на городские торжища.

Стараясь меньше шуметь, он, осторожно ступая, устремился за ними в лес, отмечая, что мужчины странно идут и как будто не переставляют ноги, а словно плывут над землей, чуть паря над травой. Это вконец смутило Ярослава, и он подумал, что ему, наверное, мерещится.

Он уже довольно долго следовал за незнакомцами по вечернему лесу, когда неожиданно заслышал тихие шаги за спиной. Парень испуганно обернулся. Увидел позади в десяти шагах от себя Ладу, которая была все еще с мокрой косой, но в сарафане и босая.

– Зачем за мной идешь? – выпалил он шепотом в ее сторону, чуть замедляя шаг.

– Ты ведь тоже их видел?! – спросила девочка, быстро нагоняя его. – Это точно пришлые какие, я их не знаю.

– То-то! И мне они такими показались.

Он вновь поспешил вперед, но мужчины уже оказались на большом расстоянии. Фигуры их уже почти не различались в сумрачном вечернем лесу, но Ярослав зорким взором не упускал их из виду. Детям приходилось почти бежать, чтобы не упустить их.

– Тише ступай, слыхать тебя на весь лес, – бросил он через плечо Ладе.

– Как могу, так и иду, – тихо ответила она.

Он отмахнулся от нее рукой и быстрее последовал дальше.

Неожиданно он услышал ее приглушенный вскрик. Резко обернувшись, увидел, что Лада сидит в траве и пытается приподняться, но не может. Он быстро устремился к ней. Девочка попалась в лисий капкан. Низ юбки ее сарафана был почти весь зажеван железными зубьями. Ярослав быстро ощупал ее подол и тело и понял, что ноги целы, а попалась одна только юбка.

– Куда смотришь, непутевая?! Чуть без ноги не осталась, – недовольным шепотом выпалил он.

Наклонившись, он быстро вытащил из-за пазухи нож, всунул его в железный створ, напрягся и через миг чуть приоткрыл капкан. Лада торопливо вытянула юбку и поднялась на ноги.

– Не видела я капкана этого.

– А метка на дереве для кого висит? – указал он рукой на деревянный знак коловрата, висящий чуть выше на дереве. – Что, отец не учил тебя распознавать их?

– Учил. Ведаю про то. Но не увидала.

– Одно горе с тобой. Домой ступай! Хватит на сегодня бед для тебя.

– Не пойду.

– А-а-а! – зарычал он, пытаясь не сердиться и не кричать на нее.

За этот вечер эта малолетняя девка ему донельзя надоела. Но ему некогда было перепираться с этой неугомонной, а хотелось проследить за незнакомцами.

Ярослав обернулся вслед незнакомцам и увидел, что они совсем уже далеко, и то и дело их очертания теряются в густой чаще. Он почти побежал вперед, но через некоторое время заметил, что силуэты незнакомцев вовсе исчезли. Уже через пару минут достигнув места у корявой березы, где только недавно видел мужчин, парень резко остановился и огляделся по сторонам. Но никого не было видно.

– Куда ж они исчезли? – опешила Лада, тоже подбегая к нему. – Только тут были, а как к этому дереву подошли, так и пропали.

– И впрямь странно. Может, это черти или нелюди какие? В черном все, да еще и пропадают невесть как.

– Черти? – боязливо спросила Лада. – Пойдем отсюдова, Ярослав, мне боязно.

Уже стало совсем темно в лесу, ветер начал завывать среди деревьев.

– Иди, – буркнул он ей, осматривая лесную чащу впереди и не понимая, куда делись незнакомцы. Ни хижины, ни избушки лесной не виднелось поблизости. Только безмолвные корявые и густые хвойные деревья окружали их. Явно здесь было примешено колдовство или тайная тропа какая-то, думалось Ярославу, пока он обходил старую корявую березу. – Осмотреть хочу тут все.

– Я одна не пойду, – сказала боязливо девочка, следуя за ним и не отходя от него далее трех шагов. – Мне страшно. А вдруг ты тоже, как они, пропадешь?

– Ну, сказанула, – перевел он на нее взор. – Я что, чертяка какой, чтобы исчезать?

– Не чертяка, – замотала головой Лада. – Но батюшка сказывал, что есть такие места в лесу, где если встать, то в другое место перенестись можно. Здесь исчезаешь, а там появляешься. Порталы силы вроде зовутся.

– И что, думаешь, эти черти такие места знают?

– Не знаю. Но мне боязно.

Спустя час, так ничего и не найдя, Ярослав и Лада вернулись из леса. Подойдя к месту пепелища, где уже догорала изба, они увидели множество людей, толпившихся вокруг. Слаженные действия поселян не дали огню перекинуться на другие строения, ибо пожарище умело затушили.

Ярослав явственно разобрал печальные разговоры стоявших людей о том, что в избе сгорел почитаемый всеми самый древний житель поселения, столетний старец Доброцвет, который был прозорлив.

Староста селения, Велин Ратмирович Щека, осанистый крепкий мужик стоял рядом с волхвом Богумилом, рассматривая обгоревший труп старца.

– Что кумекаешь, мудрый Богумил? – спросил тихо староста Велин.

Ярослав медленно приблизился к мужчинам, и почтительно встал в трех шагах от них, невольно слушая их разговор.

– Странная смерть, – ответил так же тихо Богумил, не спуская ясного серого взора со сгоревшего живьем старца. – Старец Доброцвет великие премудрости знал. Об огне и об искрах Сварожьих, сам знаешь. Не мог он из горящего дома не выйти. Немощным он тоже не был.

– Вот и думаю, как так получилась, что он в доме горящем сгинул?

В следующий момент волхв Богумил вытянул над обгоревшим трупом руку и провел по воздуху над ним, как будто что-то нащупывая в пространстве.

– Души уже нет… и сильно тело обгорело, не понять ничего, – вымолвил он тихо, чуть прикрыв глаза, сосредоточившись и медленно водя рукой. И когда его пальцы оказались на ребрах погибшего, он вдруг резко распахнул очи и вымолвил: – Род Всевышний! Да ведь убит он кем-то…

– Как убит? Как же это? – опешил Щека.

– В груди его сгустки крови неестественно запеклись. Так бывает, только если сердце вспорото, – объяснил Богумил и убрал руку. Нахмурившись, он добавил: – Оттого-то он из дома горящего не смог выйти.

– Сварог Всесильный, да как же так? Кто ж убил его?

– Неведомо, – глухо сказал Богумил, обводя всех стоящих людей проникновенным взором, словно пытаясь считать мысли окружающих.

– Грех-то какой! Грех! – воскликнул Велин Щека в ужасе. – Кто ж это решился на душегубство такое? Он ведь блаженным старцем был! Это ж ведь страшное кощунство против Светлых Богов, нарушение заповеди Сварога!

– Ты бы не кричал, как ворон, на всю округу, – заметил наставительно Богумил. – Людей напугаешь. Пока мы все как след не прояснили, нечего людям об этом знать. Пойдем лучше отойдем в сторонку, покумекаем обо всем.

– Ужас какой, – тихо отозвался Велин. – Неужто среди нас убийца живет?

– Батюшка! – вдруг окликнула отца Лада, она догнала Богумила и старосту. – Мы их видели! Только догнать не смогли.

Тут же около девочки оказался Ярослав и дернул ее за руку.

– Замолчи ты, сорока! – цыкнул он, явно не желая рассказывать, что они сейчас были в лесу.

Но Богумил уже ухватил главное и, обратив взор на дочку, спросил:

– Кого видели, Ладушка? И про кого это Ярослав говорить мне следует?

Дети оба замолчали.

– Чего умолкли? А? – спросил строго Богумил. – Али не хотите, чтобы мы нашли убийцу, который старца Доброцвета жизни светлой лишил? Не по совести это молчать, когда помочь можете. А вдруг этот нечестивый на кого еще набросится?

– Да духи или бесы это, мудрый Богумил, – вздохнув, ответил Ярослав. – Оттого мы и потеряли их из виду.

– Духи?

– Так и есть. Когда пожарище горело, я их заметил. Двое их было. Они стояли как бы в стороне от всех и тушить не помогали. А когда огонь перекинулся на крышу, они быстро развернулись и в сторону леса побегли. Только бежали они странно, как будто чуть парили над землей. Да так быстро, что я бежал за ними, да не догнал. Едва в чащу лесную они вбежали, так их след и исчез. Явно духи это были.

– Я тоже их видела, батюшка, – закивала Лада.

– Егоза, тоже за мной увязалась, – буркнул Ярослав, кинув взор на девочку.

– Зачем это духам или бесам убивать старика? – спросил Велин.

– Странный сказ, Ярослав, – заметил Богумил. – Поведай-ка лучше подробно, как они выглядели?

Парень рассказал все, что они с Ладой видели, и как бесы исчезли в лесу.

– Чаровные дела… – заметил Богумир, – непонятные. Духи и бесы не могут убивать и поджигать. А весь явно кто-то намеренно поджог избу старика, чтобы никто не догадался, что сначала старец был убит. Но, опять же, исчезли они очень странно, как ты рассказал, Ярослав…

Глава IV. Ведьма

– Смотри, Белочка, какая дудка ладная вышла, – произнес Огнеслав и, приложив зеленый ствол к губам, умело вел звонкую трель.

Белочка, сидевшая на пригорке рядом с парнем, от неожиданности даже замерла и удивленно воскликнула:

– Как ты это сотворил?

– Умеючи все можно, – улыбнулся он ей. – Надо только из правильного камыша дудку резать, так меня братец старший Колосвет научил.

– А звук-то как ты получил? Странно это.

– Вот здесь, смотри, дырочки есть, – объяснил Огнеслав. Белочка придвинулась к нему вплотную, заглядывая в дудку. – Хочешь, научу, как верно дуть?

– Да.

– Возьми, – сказал Огнеслав, потягивая ей вещицу и улыбаясь. – Теперь ко рту приложи. Так. А пальчиком здесь зажми. – Он показал девочке, как надо сделать, направляя ее пальчики своими руками. Он чуть склонился над темноволосой Белочкой и ласково добавил: – Так. Теперича дуй осторожно.

Дунув в отверстие, Белочка услышала лишь один глухой звук, похожий на бурчание, а не на трель. Огнеслав же приник к девочке и, наклонившись над ее ухом, по-доброму указал:

– Не так, милушка, пальчиком вот так зажми. – Он накрыл ее ладошку, указывая, как правильно сделать. – Губки сюда приложи и дуй осторожно, словно дышишь.

Она все сделала по его указке, и действительно через миг из дудочки излился мелодичный красивый звук.

– Получилось! – воскликнула девочка, и ее глаза радостно загорелись.

– А как же, Белочка, так и должно быть, – ответил ей ласково Огнеслав, отстраняясь от нее.

– А могу я подружкам показать?

– Покажи, почему нет? Я для тебя дудочку делал… – пожал плечами парнишка. – Тебе в дар.

– Ой, благодарю тебя, Огнеслав, – улыбнулась она. И, окинув внимательным взглядом парня, сказала: – А у меня тебе в дар ничего нет.

Огнеслав был старше ее всего на четыре года, и Белочка считала его своим другом, ибо он постоянно находил для нее приветливое словцо. Вот и сейчас сделал для нее такую замечательную дудочку.

– Не надобно мне ничего, от чистого сердца подарил, – объяснил он. Взор Огнеслава упал вдруг за полевую ромашку, вплетенную в косу Белочки. – Хотя отдай мне этот цветок, что в волосах твоих.

– Цветок? – удивилась она, тут же вытянула ромашку из темной пряди и протянула ему. – Бери, не жаль. – Она проворно встала на ноги. – Ладно, побегу я, дудку твою подружкам покажу. Вот они удивятся!

Белочка еще раз поблагодарила парня и вмиг сорвалась с места, побежала к другим девочкам, которые плели из цветов и травы венки, сидя внизу пригорка.

Огнеслав проводил Белочку долгим взглядом. Отчего-то от ее непосредственной радости у него на душе стало легко и светло. Опустил глаза на ромашку, что она отдала ему. Поднес цветок к лицу и вдохнул его аромат. А потом легко прикоснулся губами к белым лепесткам.

Было в этой худенькой восьмилетней девчушке что-то милое и притягательное. Или же ее тихий добрый нрав, или же большие бирюзовые глаза. Огнеслав и сам не знал, что его больше привлекало. Ему нравилось смотреть на Белочку и еще больше сидеть, как чуть раньше в траве вдвоем, смотреть на плывущие по небу облака и знать, что она находится рядом.

В тот вечер Лада с Белочкой бегали тайком на торжище, чтобы купить сладких петушков и посмотреть на веселых петрушек. Сегодня был последний день торговли, и девочки пришли сюда без благословления родителей, зная, что их все равно не отпустят одних. Интересные сказки, что разыгрывали веселые петрушки в передвижном балаганчике, так увлекли их, что они не заметили, как стемнело.

Возвращаясь с большой рыночной площади, где торговцы уже убирали лотки со снедью и утварью, девочки прошли несколько шумных центральных улиц Чернигова. Свернули в сторону своего поселения. Неожиданно в одном пустынном переулке дорогу им преградил некий мужчина, похожий на купца в темных пыльных одеждах. Его ледяной неприятный взгляд проникал до самого нутра. Девочки хотели обойти незнакомца, но он снова встал у них на пути.

– Ты дочь волхва? – спросил он у Лады, голос его был низким и хриплым.

– Да.

– Со мной пойдешь!

Незнакомец протянул руку к девочке.

– Что вам надо? – испуганно вскрикнула Лада, пытаясь отскочить от него.

Но мужчина ловко схватил девочку за плечо жесткой хваткой и оттащил от Белочки. Лада начала вырываться, не горя желанием куда-то идти с этим незнакомцем. Попыталась даже закричать. Мужчина зажал ей рот рукой в перчатке и, приподняв девочку под мышки, оттащил чуть в сторону.

Белочка же испуганно хлопала глазами, видя эту жуткую картину. Она не была такой смелой и бойкой, как Лада. Сейчас от страха, который сковал ее тело, она замерла на месте и даже не понимала, что делать. То ли закричать о помощи, то ли бежать прочь.

– А ты, девка, – обратился к Белочке мужчина, продолжая с легкостью удерживать навесу брыкающуюся Ладу, – пойдешь к волхву Богумилу и скажешь, что пока говорить с нами не станет, девку свою не увидит! Запомнила?

Белочка испуганно мотала отрицательно головой.

– Уразумела, что сказать-то? – раздраженно прохрипел мужчина.

– Отпустите ее, дяденька, – наконец вымолвила Белочка. Ее всю трясло от страха, и ей безумно хотелось убежать от этого зловещего незнакомца в черном, но она на могла оставить подружку Ладу в беде. – Мы же ничего плохого не сделали вам.

– Ступай, девка! Да побыстрее беги! И скажи Богумилу, как я велел! У спаленной избы ждать его будем. – Жуткий незнакомец попятился , так и удерживая несчастную Ладу. – Скажи ему, если не придет, девка сгинет!

– Я…

Белочка не успела больше ничего сказать, как неожиданно раздался треск. От деревянной крыши откололся кусок и, упав на голову черноглазого мужчины, оглушил его. Разжав руки, незнакомец рухнул на землю, дернулся пару раз и безжизненно замер посреди улочки.

Отказавшись свободной, Лада быстро отбежала от него, приблизившись к Белочке.

Девочки обнялись, боязливо смотря на неподвижное тело мужчины и не понимая, как кусок крыши откололся и упал.

В эту минуту от соседнего дома отделилась тень. Невысокая женская фигурка в бедной свободной одежде и капюшоне на голове.

– Не бойтесь, синички малые! – воскликнула женщина. – Я лишь помогла вам…

Девочки недоуменно уставилась на женщину, лицо которой скрывал низкий капюшон. Была видна только нижняя часть ее подбородка. Первой пришла в себя Лада и пролепетала:

– Так это вы его по голове?

– Я, милая. Заслужил он это, – кивнула женщина и приблизилась к ним. – Зло решил сотворить.

– Благодарствуем. Вы ведьма? – спросила Лада, зная, что некоторые ведьмы обладали даром на расстоянии двигать предметы. И, похоже, сейчас женщина уронила деревянный конек с крыши на этого упыря, который так и лежал на земле, не приходя в сознание.

– Наверное, ведьма, сама не знаю. Память у меня плоха стала. Идти вам надобно, горлинки, а то поздно ужо, да и этот пока не очухался.

– Мы пойдем, спасибо вам за помощь, – согласилась Лада, взяв за руку Белочку.

– Постой-ка, ты ведь Лада? Дочь волхва Богумила?

– Да, матушка, – кивнула девочка, помня, как отец учил ее обращаться ко всем женщинам «матушка», а к старицам «бабушка».

– Не сразу узнала тебя, – заявила ведьма, чуть приподнимая капюшон. И девочки невольно разглядели нижнюю часть лица женщины, изуродованную страшными шрамами и синяками. – Подойди ближе, милушка. Хочу подарить тебе одну вещицу? Точнее, дружка.

– Мне? – удивилась Лада.

Нищенка проворно достала откуда-то из-за пазухи некую живность и протянула ее девочке. Лада увидела на ладони женщины маленькую ящерицу. Но тут же ее глаза отметили обожженную кожу на руке ведьмы, со старыми шрамами и неровной кожей. Лада напряглась.

Ящерка же на ладони ведьмы ожила и завертелась на месте.

– Протяни руку, Ладушка. Посмотрим захочет ли она пойти к тебе.

Девочка сделала, как велела ведьма, почти коснулась пальцами женской ладони. Ящерка мгновенно перебежала на ладонь Лады. Закрутилась там и замерла, прижавшись к коже.

– Ты ей по нраву, милая. Возьми ее себе. Оберегать тебя она будет.

– Она волшебная? – спросила Лада.

– Немножко, – пропела женщина хриплым голосом. – Вижу судьбу твою необычную, Ладушка. Будешь ты не такая, как все девицы. Избранная самим Хорсом. Много испытаний выпадет на долю твою, но ты все выдержишь, ведаю про то. Как и выбрала душа твоя еще до рождения. Потому ящерка в помощь тебе будет. Проси у нее помощи, как невмоготу станет. Она поможет.

Неожиданно зашевелился незнакомец, лежавший на земле. И ведьма велела:

– Бегите быстрее отсюдова, горлинки! Пока он не пришел в себя.

Ящерка из руки Лады вдруг перепрыгнула на ее поясок и, пробежавшись, юркнула в небольшую поясную сумочку девочки, верх которой был не сильно затянут лентой. Спряталась там.

Девочки еще раз поблагодарили женщину и побежали прочь.

До своего поседения Лада с Белкой бежали сломя голову уже в потемках. После страшного незнакомца в черном и уродливой ведьмы девочкам было боязно. Уже добежав до своего селения, Зарницы, у первой избы они нечаянно наткнулись двух братьев Бобров. Ярослава и Волка. Увидев их, Ярослав, пройдясь по девочкам недобрым взглядом, недовольно произнес:

– Вот вы где шастаете, непоседы! Батька твой, Лада, уже час как ищет тебя по всем Зарницам. К нам даже заходил.

– Мы на торжище ходили, – объяснила Лада. – Вы только ему ничего не говорите, а то он осерчает, ведь он запретил мне с селения нашего уходить.

– И верно, что осерчает, – пробурчал Ярослав. – Разве не знаете, что по ночам всякие непотребства в Чернигове творятся? На той неделе убили еще одного старца на восточной окраине. Здесь в Зарницах духи рода нашего вас оберегают, а в город приезжают многие люди, и не всегда добрые.

– Ты что, Ярик, опять нас учить вздумал? – тут же ощетинилась Лада.

– Если ума не набрались еще, так и поучить не грех! – вспылил Ярослав.

– Ты не брат нам и не батюшка, чтобы поучать. Отстань!

– Не ссорьтесь, – попросила Белочка. – Парни, вы не проводите нас до дому? А то мы жуть как боимся.

– Непременно проводим, Белочка, – тут же согласился Волк.

Младший брат Ярослава был всего на пару лет старше девочек и имел добрый, спокойный нрав, в отличие от вспыльчивого и упрямого Ярика.

– Нет, пусть одни идут! И от чертей сами бегают, раз по ночам шатают невесть где! – не унимался Ярослав, уже разозлившись.

Вообще, Ярослав отличался мрачным и замкнутым нравом и редко возмущался или спорил с кем-то, больше молчал. Но эта непоседа Лада, дочка волхва, постоянно выводила его из себя своими глупыми поступками.

– Уймись, братец! Пойдемте, лапушки, – улыбнулся Волк. – Проводим вас до дому.

Наступила холодная пора Мары, когда солнце почти не появлялось на небосклоне, поля покрылись первым снегом, а в домах начинали печи топить сильнее для обогрева жилища. Сбор урожая и посев озимых уже закончились, а русичи начинали заниматься ремесленными работами и обустройством жилища, играли свадьбы.

В такие темные слякотные вечера бабы и девки на Руси часто устраивали посиделки с играми, сказками или ворожбой. Девицы селения Зарницы любили ходить к одной из ведьм по имени Любомила, добротный дом которой стоял посередине села. Муж Любомилы не вернулся из последнего похода княжеской дружины, и сейчас молодая вдова-ведьма жила со своими тремя дочками, младшей из которых была Белочка.

Ведьмами на Руси назывались мудрые бабы, обязательно замужние и имеющие детей, которые обладали неким тайным умением или знаниями. Они обучали девиц знахарству, древним женским таинствам, умению создавать обережную силу вокруг себя и своей семьи.

Любомила считалась в округе самой искусной и умной ведьмой, ибо даже знала языки птиц и зверей. Она передавала свои знания и умения девицам разного возраста, от мала до велика. Она учила их ворожить, вышивать солярные символы на одежде определенным образом, чтобы они оберегали владельца, раскрывала им тайны женственности, чтобы девица была любима мужем, посвящала их в древние звездные законы, касающиеся женской доли.

– А что, девоньки, все ли обережный поясок сплели да узелки верно завязали? Да желанного суженого загадали? – спросила ведьма Любомила, обводя ласковым взором девочек семи-восьми лет, сидящих вокруг нее.

Тридцатилетняя Любомила славилась в округе своей красотой и мудростью, имела густую темно-русую косу и светлые ореховые очи.

– Я загадала, матушка, и тридцать узелков сплела, – похвалилась Белочка.

Пятеро соседских девочек и ее дочка Белочка сидели теперь в простой светлице и учились вязать узелковым письмом. Тайное письмо, которому девушки обучались с детства, являлось неким шифром, где каждый узелок, завязанный определенным образом, означал то или иное слово.

Плели такие поясочки с узелками девицы и своим возлюбленным, и детишкам, и просто другим людям, чтобы передать кому-то определенные фразы-послания. Этой премудростью на Руси умело владели не только бабы и девицы. Мужчины также разбирались в этих вычурных узелках и понимали смысл, заложенный в послании. В основном такие пояски из узелков девицы сплетали для своих суженых, чтобы передать некую фразу, которую должен был знать только один человек.

У каждой из девочек в руках крутились длинные толстые нити, красные и светлые. Старательно они завязывали узелки, пытаясь повторить фразу, сказанную ранее Любомилой. Первой справилась Белочка, которой вышивка и шитье давались легче, чем ее сверстницам. Она подошла к матери и воскликнула:

– Посмотри, как вышло!

– Чудно, и приятно очам посмотреть. Умница. Только поторопилась ты немного. Теперь завяжи все снова, такой же. Но слово «дерево» вернее завяжи. Смотри, этот край узелка у тебя три раза перекручен, а надо два. А то у тебя не дерево, а хлеб получился.

Белочка села на место и принялась за работу, а другие девочки усердно продолжили свое занятие. Ведь Любомила сказала, что девицу, которая верно сплетет в узелки заветную фразу-заговор, непременно найдет загаданный суженый и женится на ней.

– Ведающая матушка, – спросила Лада, – а как мне суженого найти, которого я в желании попросила у Макоши?

– Суженого сердцем искать надо, пташечка, – ласково ответила Любомила.

– А как это? – вымолвила еще одна девчушка, Дарина.

– Почувствовать того единственного, который по сердцу будет, – объяснила ведьма, обводя внимательным взором всех девочек. – Когда встретите его, суженого своего, так сердце забьется от его близости, а кроме него, никто не нужен будет.

Глава V. Домовой

В ту ночь, после беседы с матушкой в горнице, Белочка долго лежала без сна и думала о Волке, сыне Братмира Бобра. Отчего-то именно он представлялся ей единственным суженым и парнем, который мог стать ей по сердцу.

Спокойный, сильный и надежный, как скалы в низовье реки, Волк был трудолюбив и постоянно помогал в кузне соседу, ибо ему нравилось кузнечное мастерство. А летом, в самую жаркую пору, работал от зари до зари в поле, помогая своим старшим братьям и отцу собирать поспевший урожай. Он жалел и свою матушку, носил ей воду или тяжелое стираное белье. Белочка часто встречала его у реки или у колодца с ведрами.

Ко всему прочему Волк был очень пригож и имел яркие лазоревые очи и ладную фигуру. Но самым приятным для Белочки был его нрав, спокойный и твердый, не такой, как у его брата-проказника Огнеслава, от которого было много шума. Белочке думалось, что, если Волк станет когда-нибудь ее мужем, она непременно сможет полюбить его горячо и сильно. А потом будет счастливо жить с ним. Душа в душу. Ведь они были так похожи. Оттого голубоглазый Волк Бобер со светлыми густыми вихрами казался Белочке лучшим парнем на всей улице.

Девочка почти задремала, как услышала тихий голос Ветрянки, сестрицы, которая спала с ней в горнице:

– Белочка! Проснись!

– Что? – спросонья пролепетала Белочка.

– Кто-то стонет! – громким шепотом выпалила Ветрянка.

Сестрица вскочила на ноги и поспешила к двери, выбежав прочь из горницы.

Стремительно Белочка спустила ноги в лапоточки и начала наскоро перевязывать их плетеными лентами вокруг тонкой щиколотки.

Жуткий женский вой заставил ее вздрогнуть. Она ошарашенно уставилась на дверь, и ее охватил озноб. Тихо ступая, девочка устремилась к двери, ничего не понимая. Выглянула в большую горницу, но там было темно и тихо. Из спальницы матушки лился тусклый свет. Девочка вошла в темную проходную горницу, которая была посередине дома, и сделав пару шагов, увидела Ветрянку, которая застыла на пороге комнаты матушки.

Белочка уже хотела подойти к старшей десятилетней сестрице, как в следующий миг Ветрянка дернулась всем телом и упала навзничь. На ее груди расползалось кровавое смертоносное пятно.

Испуганно прижавшись к стене в пяти шагах от бездыханной Ветрянки, Белочка зажала рот ладонью, замерла от ужаса. Понимала, что кричать опасно.

Спустя минуту все же тихо приблизилась к горнице матери и заглянула в ее комнату.

Перед ней предстала страшная картина.

К столу, стоящему посередине горницы, была привязана ее матушка, а над нею стояли двое незнакомцев в черных одеяниях, как у иноземных купцов. Белочка увидела, что старшая сестрица Ульяна неподвижно лежит на полу, убитая, видимо, как и Ветрянка. Ибо на ее груди было такое же кровавое пятно.

Один из проклятых убийц, имевший неприятное перекошенное лицо и черные глаза, в следующий миг полоснул ножом по ноге Любомиры и процедил:

– Говори, ведьма, заветный путь к рахша метум! Или сейчас все твое семейство изведем!

В ответ Любомила лишь глухо застонала, сцепив зубы. Она отвернулась от мучителя и ничего не сказала.

– Гнусная баба, мы все равно узнаем, где источник, – процедил второй и со всего размаху ударил ее в лицо кулаком.

Сплевывая кровь, хрупкая Любомила упорно молчала.

– Она не знает, – ответил первый. – Пореши ее ужо. Да душу не забудь…

Белочка воочию увидела, как один из мучителей достал некую палку, похожую на жезл, и снял с рукояти крышку. Вмиг на конце железной палки появился тройной длинный нож. Отвернувшись и зажмурив от жути глаза, девочка лишь услышала предсмертный крик матери. Поняла, что эти черти убили ее.

От охватившего ее ужаса и душевной боли Белочка едва не закричала. Что было силы она притиснула кулачек к своему рту, понимая, что надо молчать. Но это было невыносимо.

Убийцы в темных одеждах услышали шорох.

– Здесь кто-то есть, – сказал один другому на языке, непонятном Белочке.

Они обернулись и начали осматривать проем открытой двери.

Белочка инстинктивно метнулась назад в темную горницу, где была печка, и прижалась к деревянной стене. Она слышала, что убийцы идут за ней. Сжалась всем телом от страха.

Вдруг перед ней около печи появился маленький человечек. Во мраке горницы Белочка отчетливо разглядела его. Невысокий старичок, не выше табурета, с седой бородкой и в валенках. Он держал руку у своих губ указательным пальцем вверх, показывая, чтобы она молчала.

Белочка удивленно смотрела на него, а в ее голове зазвенел голос человечка: «Тише, малая! Пойдем со мной! Укрою тебя от демонов».

И тут старичок хлопнул рукой о деревянную стену. В ней вмиг отворилась дверца, до того невидимая. Старичок быстро схватил Белочку за руку и втолкнул в ту дверь. И сам тоже заскочил. Едва девочка оказалась вместе со старичком в проеме стены, как дверь захлопнулась. Они словно спрятались в некой небольшой горнице, дверь которой стала прозрачной, словно водица, и через нее все было видно.

Девочка увидела, как темные вороги вошли в горницу, где она была еще минуту назад, и начали все осматривать. Ничего не нашли. Далее они разожгли свечи и принялись проворно поджигать вещи, лежащие на лавке, и тряпье в углу. Еще раз оглядев горницу, пришлые убийцы быстро покинули дом. Уже через миг горница заполыхала.

Следя за происходящим диким взглядом, Белочка ничего не понимала. Все казалось ей жутким кошмаром. Вдруг кто-то притронулся к ее руке. Седой старичок поманил ее рукой и велел:

– Иди за мной… иди, деточка….

Девочка последовала за ним по каким-то тайным узким подземным тропам, и спустя некое время старичок вывел ее наружу. Он оказались у соседнего двора. Белочка не удержалась от вопроса:

– Ты кто, дедушка?

– Домовой я ваш. Матушка твоя всегда меня привечала. Кормила и говорила со мной. Добрая она была и очень мудрая. За то и поплатилась…

Старичок вдруг устремился в темный ход и исчез в земле, прикрыв ход. Белочка невольно обернулась на полыхавшую родную избу и бросилась со всех ног прочь. Она бежала к дому волхва Богумила, где жила ее подружка Лада.

– Ты видела, кто убил их, Белочка? – спросил глухо Богумил, окинув печальным взором бледное лицо девочки, на котором не было не кровинки.

– Их было двое, – медленно вымолвила Белочка. – Лицо одного я очень хорошо помню…

– И ты бы смогла их узнать?

– Да… – она замялась, и на ее глазах навернулись следы. – Они хотели, чтобы матушка сказала им некое заветное слово. Но она молчала, и они убили ее…

– Тайное слово?

– Они говорили странные непонятные слова… Рахша метум… да, да у меня до сей поры в ушах звенит… рахша метум…

– Источник жизни? – поднял брови Богумил.

Именно так переводились с санскрита те два слова, что сказала Белочка. Санскрит был древним языком славяно-ариев. На нем более десяти тысяч лет говорили жрецы планеты. Писали на нем тайные книги. Санскрит являлся межзвездным языком общения белой расы. Его понимали на всех планетах-землях и во всех галактиках люди белой расы. Однако сейчас этот тайный древнейший язык знали лишь немногие люди на планете, в основном ведьмы и ведуны.

Вмиг лицо Богумила стало мрачным, а взгляд задумчивым.

– А что это за источник, батюшка? – спросила Белочка трясущимися губами.

– Думается мне, я знаю, о чем толковали эти злыдни… – ответил тихо волхв и перевел на девочку свой светлый серебристый взор. – Но если это так, как я разумею… то все страшнее, чем кажется на самом деле. Просто чудо, что ты, травиночка моя, спаслась. Видимо, Боги Светлые охраняют тебя и укрыли от глаз темных убийц.

– Мне помог домовой, маленький такой, – сказала Белочка тихо. – Он чародейно стену мне открыл и по тайному ходу вывел.

После слов девочки Богумил долго пронзительно смотрел на нее. Он видел, что она не сошла с ума от ужаса, а говорила вполне разумно. Оттого не сомневался в ее словах.

– Я и говорю, Боги управили, – тяжко вздохнув, сказал Богумил. – Без их помощи ты бы никогда и не увидела этого домового. Он видим становится, только когда грань между измерениями стирается.

Несчастную Белочку Богумил забрал к себе в дом, а через три дня повез ее на торжище, чтобы она постаралась узнать тех убийц. Надо было сделать это как можно скорее, пока они не сбежали.

Белочка и сама жаждала справедливости, как и волхв Богумил и староста Велин Щека. Все хотели, чтобы нелюди ответили за свои злодеяния. Возможно, это были те же злыдни, которые убили старца Доброцвета летом. Уж больно походило это преступление на то, что произошло ранее. Ибо изба ведьмы Любомилы также сгорела дотла.

К сожалению, проехав три торжища и ближайшие посады, Белочка не узнала никого похожего на тех убийц, как ни старалась. Жуткие страшные лица нелюдей она очень хорошо запомнила, но никто не был похож на них. Она очень расстроилась оттого и даже расплакалась, что не может отдать на суд тех, кто убил ее любимых близких.

Старец Богумил, хмурясь и понимая, что убийцы уже, видимо, скрылись, пытался утешить девочку. Всю обратную дорогу он ласково гладил Белочку по голове. Говорил, что отныне она будет жить с ним и Ладой в его доме, и никто более ее не обидит.

С той поры осталась горемычная сиротка Белочка жить у волхва Богумила. Стал он относиться к ней как к дочери и любить так же, как и свою родную Ладу. И каждую из девочек он привечал по-своему, ибо были у них нрав и способности разные.

Подвижная и бойкая Лада имела наклонности к языкам разным да пониманию животных и птиц. У спокойной ладной Белочки были золотые ручки и усидчивость. Она умело пряла пряжу и ткала. К тому же вышивала, да так, что узоры сакральные со славянскими символами целительными выходили. Ибо вливала девочка в них душу, пока творила узоры те да заговоры читала, которым ее покойная матушка научила. Оттого имели те узоры и обереги силу великую, обережную…

Глава VI. Имянаречение

Чернигов, 956 год

С той поры минуло пять лет.

В Перунов день, в один из восьми солярных праздников, когда Ярило-солнце устремилось к Хорсу, осеннему умудренному солнцу, и окончились сборы хлебов, в роще у заповедного озерца в предместьях Чернигова происходило сакральное действо. В этом месте волхв Богумил каждые три месяца проводил древнее таинство – имянаречение.

Сегодня сюда пришли поселяне целыми семьями и родами. Все ожидали, когда Богумил начнет сокровенное чародейство – благословит души отроков войти в мир обновленными. Ведь сегодня чада получали новое имя, с которым далее должны были следовать по жизни.

На поляне, окруженной осинами и заповедными дубами, у священного небольшого озерца, называемого Дивной Купелью Откровения, и капища Сварогу собралось много народу. В основном родичи тех чад, которые теперь получали свои новые имена и вступали в дальнейшую жизнь уже самостоятельно.

Сейчас близ озерца стояли чада от десяти до тринадцати лет. Все облаченные в белые холщовые одежды, с вышитыми багряными символами рода. Девицы красовались в длинных в пол рубахах, с расплетенными косами, а парни в портках и коротких рубахах. Все чада были босы и подпоясаны родовыми кушаками, на которых их матушки или ближайшие родственницы женского пола вышили солярные обережные знаки.

Среди чад были и Белочка с Ладой. Держась за руки, в белых льняных рубахах, они стояли среди других шестнадцати чад и ожидали, когда начнется обряд. Число чад, получавших новое имя, было неслучайным. Ведь число шестнадцать считалось у славян мистическим. Сакральным.

С незапамятных времен на Руси существовала шестнадцатеричная система исчисления. Сутки делились на шестнадцать часов. Меры весов были равны шестнадцати, время жизни состояло из шестнадцатилетнего цикла, где последний год был священным. А девица могла выйти замуж только после шестнадцати лет.

Яркое теплое солнце уже клонилось к земле, а вокруг священного озерца и капища выводили трели птицы, заглушая тихие говоры поселян.

– Ты боишься, Ладушка? – спросила Белочка, повернув миловидное лицо к названой сестрице и крепче сжимая ее тонкую ладошку в своей.

Еще в том месяце Белочке исполнилось тринадцать. И она очень жаждала получить свое имя на будущую жизнь. И вот сейчас этот долгожданный день настал.

– Нет, Белочка. Отчего бояться? Батюшка сказывал, сначала Богам славление пропоет, а потом в озерцо с ним войдем. А выйдем уже обновленные, готовые к иному житию.

На обряд имянаречения в основном приходили отроки двенадцати лет, реже другого возраста. Именно в этот день волхв или ведун вводил чадо в медитацию, чтобы точнее определить его жизненный путь. Разумея характер и предрасположенность дитяти, волхв давал отроку имя, которое лучше всего отражало его предназначение в этом воплощении. То самое, которое выбрала душа чада еще до рождения на Мидгард-Земле.

При рождении родители давали чаду в основном ласкательные, животные или числительные имена: Белочка, Мышка, Соня, Милаша, Вторак или Топтун, – ибо не могли знать ни характер только рожденного чада, ни его желания. И лишь к двенадцатому лету становилось понятно, какой нрав имеет дитятко и чего хочет в жизни.

Были и исключения. Так будущие воины и волхвы могли пройти обряд имянаречения лет в девять-десять, ибо их будущие навыки требовали более длительного изучения и совершенства, чем у землепашцев или торговцев.

Новое имя тоже говорило само за себя. Будущие мальчишки-ратники получали имя, созвучное с битвой, доблестью и оружием. Бронеслав, Военег, Ратислав. Имена будущих чародейников, волхвов и ведунов, у которых с детства прослеживались задатки к волхованию, были созвучны мудрости и божественному началу. Они нарекались Богуслав, Велимудр, Светозар. Остальные чада получали благозвучные имена, связанные с природой и родом, такие как Любомир, Добрыня, Любава, Златоцвета.

Волхва Богумила, отца Лады, считали лучшим в таинстве имянаречения. Все знали, что он знает не только язык птиц и зверей, но и говорит напрямую с Богами-родичами и видит человека насквозь.

Лада и Белочка терпеливо ждали, когда начнется таинство. Но волхв отчего-то медлил и недвижимо стоял впереди у озера. Лада знала, что батюшке надо войти в определенное состояние – медитацию, чтобы призвать на сакральное действо Светлых Богов, дабы они благословили действо.

– С радостным днем, девицы, – раздался вдруг позади девочек знакомый голос.

Они обернулись и увидели пригожего русоволосого парня, который подошел к ним.

– Ты тоже здесь, Владимир? – удивилась Лада, улыбнувшись ему.

– Так я с братьями, сегодня наш Прозор тоже имя получает, – ответил он, указав глазами на младшего брата из их семейства. Тот стоял сбоку от них. – А теперича к вам подошел, чтобы подбодрить.

При последних словах парень задержал долгий взгляд на темноволосой Белочке и улыбнулся ей. Она зарделась от его взгляда, затрепетала, ощущая, что ей приятно его внимание.

– Благодарствуем, Владимир, – ответила Белка и смущенно окинула взглядом его поджарую величавую фигуру.

Она никак не могла привыкнуть, что за последние годы ее друг по играм Волк так возмужал и окреп. Теперь парню было шестнадцать. Еще три года назад Волк получил свое новое имя – Владимир, ибо волхв Богумил явно разглядел в священном озере мирный град с жителями, когда нарекал парня.

– Вы не волнуйтесь, лапушки, все хорошо будет, – подбодрил их парень и отступил обратно в другим людям, наблюдавшим за таинством.

Вскоре после прочтения хвалы Богу Сварогу у главного кумира, стоявшего грозным символом посреди капища, подошел к чадам, тихо стоявшим и с благоговением смотревшим на происходящее. Все чада жаждали получить свое новое имя и к этому дню готовились не один год. Девицы все умели стряпать и шить, а парни косить и держать топор в руках и стрелы. Ведь без этих умений чада не допускались к таинству, ибо они должны были доказать своему роду, что они готовы вступить во взрослую жизнь.

Богумил обвел всех чад внимательным взором и спросил, готовы ли они? Все ответили согласием. Тогда волхв разделил чад на четыре группы по четверо. Лада, Белочка, Соня и Прозор попали в первую. Ладе и Соне теперь было по двенадцать лет, Белочке тринадцать, а Прозору девять. Мальчик слыл очень мудрым для своих малых лет, мало того, имел дар понимать язык животных. Участь Прозора была предрешена, и мальчик мог стать сильным ведуном или даже волхвом.

Подведя первую четверку к высокому деревянному кумиру Сварога, Богумил громко вымолвил, чтобы слышали все:

– Отец Сварог! Привел я чад к очам твоим. Взгляни на них и благослови на дальнейший путь! Направь и управь их жизни!

Его слова были слышны всем, ибо капище было сотворено на таком месте и устроено так хитро, что звук с него разносился на довольно далекое расстояние.

Богумил начал поочередно класть свою ладонь на чело отроков и вводить их в транс. Когда он убирал свою ладонь, из темечка нарекаемого начинал струиться светлый поток энергии. Но это видел лишь Болумил.

Теплая рука батюшки легла на голову Лады, и девочка, смотря на строгий лик Сварога уже через миг увидела, как глаза кумира зажглись жизнью, словно ожили. Лада ощутила трепет, и некое волнение завладело ее существом.

Далее Богумил взял за руки Белочку и Ладу и подвел их к озерцу. По мощеным деревянным ступеням они спустились прямо в воду. Круглое голубое озерцо, не более тридцати саженей в длину и ширину, образовалось три века назад из заповедного ключика. Волхв все шел глубже и глубже, и, когда головки девочек скрылись полностью под водой, он возложил опять свои ладони им на темечко и прикрыл глаза, вводя их в сильнейший транс.

Все присутствующие поселяне хранили почтительное молчание, зная, что им нечего бояться за своих чад, ибо все безгранично доверяли волхву.

Едва вода скрыла ее полностью и Лада почувствовала, как батюшка положил на голову ей руку, она перестала бояться. А в следующий миг увидела перед собой свет. Словно водица вокруг исчезла, и некий голос позвал ее:

– Иди ко мне, девица!

Лада почувствовала, что батюшка убрал свою руку с ее чела, и она пошла вперед.

Она ощущала, что дышит совершенно свободно, словно она не была в воде. Через пару шагов она оказалась на цветущей благоухающей поляне, а впереди виднелись огромные деревянные хоромы, расписанные красками. Хоромы те устремлялись своими теремами в небеса. Лада распахнула удивленно глаза, когда перед ней появились три старца в серебристых одеждах, с длинными бородами и волосами почти до пят, заплетенными в косы. Глаза старцев светились ярко-голубым светом, а посреди лба виднелся третий глаз.

Лада невольно замерла, боясь приблизиться к ним. Услышала шорох. Повернув голову, увидела слева от себя Белочку, которая так же с удивлением смотрела вокруг. Она была чуть позади нее.

И вдруг Лада услышала громогласный голос одного из старцев:

– Подойди к нам, Огненная дева. – Он по-доброму взирал на Ладу. Девочка сделала несколько шагов к ним. – Твое воплощение удалось на Славу Богам. Ты умна, красива, храбра и сильна духом. Как и жаждала твоя душа до рождения.

– Я хотела родиться такой? – наивно спросила девочка.

Крайний старец поднял руку и приложил свой указательный палец к точке между ее бровей. Тут же в сознание Лады хлынул поток информации и воспоминаний о ее прошлых воплощениях. Последнее из которых было в далеком будущем. Там она была некой Мариной и погибла совсем молодой от огнестрельных ранений. Эти воспоминания были так ярки и реальны, что Лада вскрикнула:

– О! Я все помню!

Старцы улыбнулись.

Неожиданно Лада немного приподнялась над землей, словно паря над травой, и слегка отодвинулась в сторону, уступая место Белочке.

– Серебристая дева, подойди и ты, тоже вспомни, – кивнул иерарх Светлых сил.

Белочка тоже оказалась в зареве воспоминаний, и спустя некоторое время старец сказал:

– Вы вспомнили двенадцать последних воплощений на Мидгарде. Теперь вы знаете к чему стремится ваша душа. Сможете понять выбор Богумила, как имени, так и вашего жизненного пути. Этот путь лучший для развития вашей души. После память о прошлых жизнях снова будет скрыта от вас, ибо это опасно. В трехмерном мире вас могут посчитать юродивыми.

– Мы понимаем, батюшка, – кивнула Белочка.

Крайний старец, который до того молчал, поднял руку, и Лада опять приблизилась к ним:

– Ты, Огненная дева, будешь непобедимой заряницей Света! Возьми этот нож, символ витязя и доблести. Не будет тебе равной в ратном деле не только среди полениц, но и меж других витязей, с честью неси свое предназначение!

Вмиг в ладони старца появился клинок в ножнах, и он протянул его Ладе. Она дрожащими руками взяла его и поклонилась.

– Тебе, Серебристая дева, подарю я цветок диковинный. Засохнет он и превратится в камень, оберег на груди. По рисунку на камне должна ты связать Жемчужную Весту, которая станет защитой не только земле русской, но всему роду твоему большому. Ибо будешь ты ведьмой мудрой и праматерью всесильного богатыря, который в озере ледяном Темных рыцарей одолеет!

Белочка приняла из рук старца благоухающий диковинный фиолетовый цветок.

– Вы готовы вступить в новый отрезок жизни, девы! Идите и несите свет и справедливость на матушку-землю.

Старец понял руку.

Светлая поляна исчезала, а Лада и Белочка вновь оказались в озерной воде. Волхв Богумил быстро вывел их с другого конца озера. Через некоторое время Богумил так же провел через озеро и Соню с Прохором. А затем громко произнес:

– Нарекаю тебя Ладислава! – положил он ладонь на голову Лады.

– Нарекаю тебя Зоряна! – обратился волхв к Белочке.

– Нарекаю тебе имя Велизар! – добавил Богумил, положив руку на чело Прозора.

– Нарекаю тебя Надеждой! – сказал он Соне.

Богумил усадил отроков на мягкую траву и, пройдя по тропинке вокруг озерца, вновь приблизился к капищу, где его ожидали другие чада.

Лада-Ладислава, Белочка-Зоряна сидели на траве, дрожа от озноба. Сжимая в руках дары старцев, одна нож с диковиной рукоятью, вторая фиолетовый цветок. Девочки не могли прийти в себя, и постепенно их память о прошлых воплощениях снова засыпала.

Первой пришла в себя Соня-Надежда, сидевшая неподалеку. Она вскочила и побежала к своим родичам, крича о том, что теперь она Надежда рода! Матушка и ее тетки обняли девочку, радуясь за нее и голубя, чуя, что ее судьба сложится ладно.

В этот момент рядом с девочками появился Огнеслав Бобер и, наклонившись над Белочкой-Зоряной, громко выпалил:

– С новым именем тебя, красавица!

Она бросила на него затуманенный взор, тут же спрятав заветный цветок старцев в ладонях, и спросила:

– Что кричишь так? Зачем ты здесь?

– Здравия пожелать. Ты сегодня имя получила! А это тебе, Белочка. Красные бусики, точь-в-точь как твои губки алые, – произнес ласково Огнеслав.

Протянув Зоряне украшение на ладони, Огнеслав заискивающе улыбнулся. Она же как-то задумчиво посмотрела на него и тихо сказала:

– Благодарствую. Красивые. Только зря ты…

– А еще две шкурки беличьи, я сам подстелил. Тебе на одежу, для тепла, – перебил ее Огнеслав, протягивая ей мех белок.

– Ты что ж, животинку убил, чтобы меня побаловать? – опешила Зоряна-Белочка.

– Конечно, о тебе все думал. Не знал, что в дар принести.

– Вот и глупый! Не возьму этих белок! – выпалила Зоряна категорично, вставая на ноги и одергивая мокрую рубашку. Она чувствовала, что все эти мирские вещи совершенно глупые и ненужные по сравнению с тем, что сказали ей старцы. – И вообще, зря ты пришел, Огнеслав.

– Я не мог не прийти, Белочка.

– Зоряной теперь меня зови.

– Очень красивое имя, Зоряночка. Ты прямо как есть Зорька красная. Ясная и красивая, глазу приятно смотреть на тебя.

– Довольно, – произнесла Зоряна, чувствуя, что ей не по сердцу его подарки и его лестные слова.

Статный, красивый Огнеслав казался Зоряне пустозвоном и слишком шумным. Шестнадцатилетний парень прекрасно осознавал, что нравится девицам, потому и был так самоуверен. Но на девушку его внешние данные и прилипчивость не производили никакого впечатления.

– Прости, Белочка, а… Зоряночка, что не угодил, – вымолвил Огнеслав удрученно. – Так возьмешь шкурки-то?

– Нет! – категорично вымолвила она. – Забери их и на капище богине Двиане снеси. Да попроси, чтобы простила она тебя за то, что убил зверят не по нужде, а для даров.

Она развернулась и пошла прочь. Огнеслав же держал в руках беличьи шкурки и кусал от досады губы.

– Прости! Хотел лишь порадовать тебя! – выпалил он ей в спину, но Зоряна тряхнула темными локонами и даже не обернулась на парня.

Глава VII. Княгиня Ольга

Чернигов, 957 год

– Какие все красивые кругом, Зоряночка! – воскликнула Лада, стоявшая рядом с Белочкой-Зоряной.

Девушки находились на широкой площади перед белокаменными хоромами, в первом ряду среди разномастного народа. Здесь были и ремесленники города, и дружинники князя Мстислава, который теперь правил в Чернигове, и купцы, и разные бабы, молодые и старые. Всем не терпелось увидеть княгиню Ольгу и ее сына, великого князя Святослава, которые нынче прибывали в славный Чернигов.

– Смори, сестрица, вон они! – воскликнула Зоряна.

Впереди на белом мощном жеребце ехал величественный широкоплечий князь Святослав в легком кольчужном доспехе, в красной рубахе и шлеме. За ним следовали его приближенные: брат Улеб Игоревич и дети-отроки Ярополк и Олег. Немного позади на рыжей кобылице восседала светлоокая княгиня Ольга. Моложавая и спокойная. Истинная правительница Киевского и Новгородского княжества и мать наследного князя Святослава. Гордый взор княгини светился добром, когда она оглядывала окружающий люд.

В это лето Святослав вступал в пору своего совершеннолетия, в двадцать один год должен был он принять бразды правления из рук матери. Потому сейчас молодой княжич объезжал все земли, чтобы заручиться поддержкой местной знати и народа.

Черниговским княжеством в эту пору правил двоюродный дядя Святослава Мстислав Олегович, мудрый и справедливый правитель, который был любим и уважаем народом и направляем на праведные дела волхвами.

– Знаешь, Зоряночка, – начала Ладислава. – Мне Дрига Юркая сказывала, что княгиня Ольга – ведующая прозорливая мать и очень многое знает и чует нутром. А если дар кому какой подарит, то он как благословление служит. Счастье в жизни приносит.

– И что? – удивилась Зоряна.

– А то, что хочу я у княгини какую малую вещицу попросить в дар. Говорят, она добрая и даст.

В этот момент кавалькада киевского княжича проезжала мимо девочек.

– Погоди! Я сейчас! – быстро бросила Лада Зоряне через плечо.

Она выбежала вперед из толпы, бросившись под копыта рыжей кобылицы княгини Ольги. Увидев отроковицу тринадцати лет с русой косой, княгиня быстро натянула поводья, чуть придержав лошадь, дабы не затоптать.

– Осторожнее, девица! – воскликнула княгиня испуганно.

Эта реплика княгини Ольги и ее приветливый взор ободрили Ладу, и она, вскинув глаза на женщину, выпалила:

– Долгие лета тебе, княгиня Светлая!

– Благодарствую, девица, – ответила Ольга.

К Ладе проворно подъехал серьезный молодой дружинник на коне и грозно сказал:

– А ну, девка, отойди! Не вишь, княгиня с княжичем на двор родича князя Мстислава едут. Чего выскочила?

Он нахмурился и чуть наклонился. Лада невольно отпрянула, испугавшись его грозного вида. Но тут же услышала мелодичный голос княгини Ольги:

– Не тронь, девку, Ярополк. Мала еще.

– Уйди от дороги подальше! – выпалил сотник девушке.

Лада отступила назад, понимая, что вызвала негодование этого грозного ратника. К тому же со всех сторон на нее начали показывать пальцами жители града, осуждая и говоря о ее необузданном нраве. Смутившись, Лада сникла и тихо промямлила:

– Я лишь хотела… – Она тут же замолкла, ибо кавалькада князя последовала далее.

Быстро миновав людей, стоящих по обе стороны, Святослав с матерью и дружинниками въехали на мост, перекинутый через широкий ров с водой. Далее к открытым воротам вотчины с высокими хоромами князя Мстислава, стоящими на самом возвышенном месте Чернигова.

Лада же недовольно поджала губы, понимая, что надо смириться с неудачей, так учил ее батюшка. Но огненный и сильный нрав, данные ей с рождения, воспротивились этому.

Когда последние всадники из сопровождения князя Святослава проехали через широкие ворота, Лада твердо сказала:

– Зоряна, а пойду-ка я прямо в покои княгини Ольги. Как только одну ее завижу, попрошу у нее платок заветный.

– Зачем тебе этот платок, Ладушка? – удивленно спросила Зоряна и боязливо добавила: – Поймают тебя, сестрица, да батюшке все доложат.

– Не боись. Не поймают. Меня эти мальчонки, Бобры мелкие, в лесу ни разу не нашли, как я пряталась. И теперь никто не заприметит. Хитростью я к княгине проберусь, вот увидишь.

– Ох, боязно мне все же. Зачем Богов гневить?

– Сказала, что счастье мне нужно. А то вдруг в любви мне не повезет и суженый дурным окажется или вообще сгинет где?

– Я не пойду с тобой, Лада, – ответила, нахмурившись, Зоряна. – Боязно мне, и дело это явно дурное.

– Ладно, не ходи, трусиха…

– Не боюсь я. Только если батюшке Богумилу доложат, что тайком в покои княгини ходили, он осерчает. А я не хочу печалить и расстраивать его. Не заслуживает он того.

– Ну и ступай восвояси. Да жди меня в горнице. – Лада говорила о небольшой гостевой горнице в хоромах князя Мстислава, которую во время приезда киевских князей они занимали с батюшкой Богумилом. – Я стремглав к княгине и обратно. Вот увидишь, все равно добуду ее платок! Я так решила!

Хитростью от слуг князя Мстислава Лада узнала, где разместили в высоком тереме княгиню Ольгу и ее сенных девиц. Теремом назывался последний верхний этаж хором с цветными слюдяными оконцами, хорошо пропускавшими дневной солнечный свет, с высоченными потолками и широкими светлицами. В теремах жили жена князя или его дочери. Обычно сенные девицы княгини рукодельничали там.

Преодолев несколько пустынных коридоров, Лада остановилась у дверей покоев княгини и прислушалась. Внутри было тихо. Она два раза постучала в дубовую дверь. Ей не ответили.

Она снова постучалась и также в ответ тишина. Девушке подумалось, что княгиня спит. Вдруг она услышала смех и говор девиц в соседней светлице. Попадаться на глаза приближенным княгини Лада вовсе не хотела, оттого она быстро нажала на ручку, и дверь открылась. Она заглянула в светлицу, никого не увидела.

Тихо ступая, девушка прошла внутрь и громко сказала:

– Здравия вам, княгиня! Могу я войти?

В светлице княгини никого не было. Лада прошла внутрь и опасливо огляделась. Обстановка просторной комнаты: богатая, с высокими чеканными сундуками, разноцветной слюдой на окнах, лавками у стен, устланными мягкими шелковыми покрывалами и высокой кроватью с вышитыми подушками – привела ее в восхищение. Девушка подошла к окну, ей очень захотелось посмотреть с высоты терема вниз, ибо она никогда не бывала в таких высоких хоромах.

Именно в это миг послышались голоса за дверью.

Невольно испугавшись, Лада подумала о том, что сейчас княгиня разозлится оттого, что она зашла без спроса. Подчиняясь сиюминутному порыву, Лада быстро присела и спряталась за высокий сундук, стоявший в углу, который был почти два аршина высотой. Она полностью укрылась за его внушительным боком.

В светлицу вошла белолицая боярыня, облаченная в богатый синий летник, душегрею и обсыпанный сапфировыми яхонтами венец, а за нею двое мужчин.

– Я ясно ответила, вы разве не слыхали?! – заявила грозно женщина, сверкая очами небесной синевы и оборачиваясь к мужчинам. – Не намерена я ни теперь, ни в будущем лете посещать Константинополь!

И Лада отчетливо распознала голос княгини Ольги, приятный и моложавый, которой запомнила еще на площади. Замерев и почти прекратив дышать, Лада сжалась всем телом и притаилась, решив подождать, пока мужчины уйдут, и лишь потом обнаружить свое присутствие перед княгиней Ольгой. Княгиня добра и наверняка простит ее.

– Госпожа слишком спешит в ответе, – проскрежетал в ответ один из мужчин. Его голос был хрипловат и неприятен. Второй в этот момент плотнее закрыл дубовые высокие двери в просторную светлицу. – Надобно бы все обдумать и …

– Не намерена я более думать о том! – возмутилась княгиня Ольга. – Мое слово последнее. Я не желаю даже слышать о вашем темном кровавом Яхве! Рабства тьмы на Руси не было и не будет! Русичи рожденные дети Богов и говорят с ними на равных! Так и будет далее! Вот мое последнее слово!

– Но госпожа Ольга, – начал другой на таком корявом русском говоре, что Лада едва разобрала его слова.

– И передайте тем, кто послал вас, вот что. Мы с моим сыном Святославом прекрасно осведомлены, чего вы хотите! Но этого на Руси не будет, пока я жива! Ступайте прочь, прихвостни мрака!

От грозного возгласа княгини Ольги Лада вся сжалась. Княгиня только с виду казалась нежной и мягкой, но сейчас проявился ее твердый и непреклонный нрав грозной правительницы.

В следующий миг девушка услышала глухой возглас. Лада невольно вытянула голову, заглянув за край громоздкого сундука. Увидела, как один из мужчин убрал руку от шеи княгини, и она безжизненно обмякла, падая. Мужчина в капюшоне тут же подхватил ее бессознательное тело. Далее положил княгиню на высокую кровать.

Лада испуганно следила за тем, как мужчина начал заворачивать княгиню Ольгу в покрывало. Затем быстро водрузил ее недвижимое тело на свое плечо. Неожиданно с его чела спал капюшон. И девушка едва не вскрикнула, увидев лик не человека, а существа.

Его лысый чуть вытянутый вверх череп, серая кожа, черные узкие глаза показались девушке жуткими. Первый окликнул его. Мужчина проворно накинул на голову капюшон, вмиг скрыв свою страшную личину.

Невольно застучав от страха зубами, Лада всем телом вжалась в стену, притаившись за сундуком. Это были явные черти или монстры, о которых ходило много слухов. Поговаривали, что иногда на окраинных землях в южных степях появлялись стада непонятных существ, злых и жаждущих крови. Со страшными нечеловеческими ликами, порой с копытами вместо ног и рогами, они являлись порождением темных сил. Никто не знал, откуда они приходили и куда скрывались, и все погони за ними оканчивались безуспешно.

До слуха Лады донеслись слова, которые произнес один их мужчин.

– Онеж брозы, – ответил второй, на плече которого лежала неподвижная княгиня.

Они говорили о некой болотной чаще, где росли черные чахлые рябины. И Лада отчетливо разобрала их слова. Пришлые говорили на снаскрите.

Этому древнему языку обучал ее батюшка с детства. Он рассказывал ей, что раньше этот язык знали все люди, и не только на их Мидгард-Земле, но и существа на других планетах. На санскрите были написаны важные книги светлой расы: священные сантьии, отчеканенные на драгоценных металлах, древние хартии – пергаментные манускрипты, деревянные волхвари. В этих священных писаниях вещалось о древних законах вселенной, записывались законы-заповеди бога Перуна. Один из волхварей ее батюшка Богумил даже хранил в подполе, стерег как зеницу ока, пряча в сундуке за пятью замками.

Лада так и сидела за сундуком, боясь даже выглянуть.

В ее голове стучала мысль о том, что она знает место, про которое говорили эти нелюди. На юге-западе пригорода Чернигова находился большой овраг, окруженный тощими черными рябинами. То место люди называли «проклятый лог» или «чертов лог». В этом нечистом месте часто пропадали люди, а звери обходил его стороной.

Слышав удаляющиеся шаги незнакомцев, Лада поняла, что должна закричать и позвать на помощь. Но ей было жутко боязно. Послышался скрип двери, и в светлицу княгини кто-то вошел.

– Княгиня драгоценная, сынок ваш князюшка Святослав Игоревич велел…

Вошедший не успел договорить, как раздался резкий глухой звук. Лада опять осторожно выглянула из-за сундука.

На полу распластался окровавленный боярин в богатой одежде.

– Прон фори хет! – поцедил один из нелюдей, убирая острый нож.

Стремительно наклонившись над неподвижным боярином, по шее которого текла кровь, он провел рукой в перчатке. Выпрямился. В следующий миг боярин вспыхнул, слово свеча, темным племенем с красноватым свечением. Тело боярина мгновенно сгорело, а на его месте осталась лишь кучка пепла. Словно его сожгли яростным огнем.

Округлив от ужаса глаза, Лада сжала до боли ладошки, понимая, что выдавать свое присутствие не просто нельзя, а смертельно опасно.

Она не могла понять, кто это такие и чего они хотят? Услышав удаляющиеся шаги, девушка осторожно выглянула. Нелюди в плащах с княгиней на плече, плотно укутанной в покрывало, покинули светлицу.

Только спустя минуту Лада вылезла из своего укрытия и приблизилась к тому месту, где лежала маленькая горстка пепла на деревянном полу, оставшаяся от боярина. Она наклонилась и тихо дунула. Пепел полетел по воздуху, и Лада увидела, как розоватая душа боярина взмыла ввысь, пролетела потолок и скрылась из виду. Глаза девушки увлажнились, и она, горько всхлипнув, тихо вымолвила:

– Лети в небесный Ирий с миром.

Все произошедшее вызвало у Лады оторопь. Она не знала, что делать.

Похоже, эти черти или нелюди обладали какой-то тайной силой и могли сжигать людей заживо да так, чтобы от них не оставалось и следа. И это было жутко.

Лада огляделась. В голове билась мысль о несчастной княгине, потерявшей сознание. И эти темные монстры поволокли ее на то жуткое болото у рябин, про которое говорили. Надо было кому-то все немедленно рассказать, позвать на помощь. Может, тогда княгиню Ольгу еще удастся спасти, ведь нелюди не сожгли ее, как этого несчастного боярина.

Проворно выбежав из светлицы, Лада припустила вслед за убийцами, стараясь не шуметь. Вскоре она заметила их у неширокой темной лестницы. Нелюди в плащах и с княгиней на плече быстро спускались вниз. Девушка притаилась наверху, следя за ними.

Неожиданно услышав за спиной шаги, испуганно обернулась и увидела паренька. Тут же узнав его, она взволнованным шепотом поманила:

– Велизар, хорошо, что ты здесь! Пойди сюда!

– Что-то случилось, Ладислава? – спросил он, видя, как напряжена и испугана девушка.

Велизар приехал в княжеские хоромы с родителями, которые, как и волхв Богумил, были на совете у князя .

– Только что убили одного боярина, а княгиню нашу Ольгу украли! – выпалила она ему на ухо.

Вновь склонившись, Лада отметила, как мужчины в плащах уже спустились и направились к выходу из княжеских хором.

– Как убили? Кто?

– Не знаю. Но я видела этих нелюдей, на вурдалаков очень похожи. Надо немедля кого из бояр или дружинников позвать!

– Так нет в хоромах никого, – ответил Велизар. – Все на совете у князя Святослава в главной гриднице.

– Вон они, видишь? – она указала перстом на темное пространство у выхода внизу.

– Кого? – спросил мальчик, прищурившись.

– Скрылись уже! Я вниз. Пойдешь со мной? Надо кого-то из дружинников князей найти, чтобы все рассказать. И княгиню спасать идти!

– А может, тебе только привиделась эта нечисть? – спросил мальчик. – Привидения могут являться, Лада.

– Не привидения это. Они живые нелюди! Они убивают. И зла княгине нашей желают, раз уволокли ее с собой.

– И зачем нелюдям княгиня? – искренне удивился он.

Лада тут же гневно смерила мальчика взглядом и выпалила:

– Не веришь мне? Ну и ступай куда шел, одна пойду!

Она бросилась со всех ног вниз по лестнице, а Велизар, нахмурившись и явственно чуя сердцем что-то неладное, ей в спину шепотом прокричал:

– Лада, погоди!

Но она даже не обернулась на его возглас, бегом спускаясь по крутым ступеням.

Лада пронеслась по широкому коридору, где солнечный свет проникал разноцветными бликами через слюдяные оконца. Она то и дело оборачивалась, желая найти хоть кого-то знакомого или того, кому можно было бы все рассказать. Но никого не было. Пару раз ей попадались сенные девушки.

При очередном повороте Лада невольно налетела на высокого человека, сильно наступив ему на ногу и ударив рукой в живот.

– Ох, простите! – быстро извинилась она, поднимая на него глаза.

Мужчина глухо выдохнул. Лада резко остановилась, узнав Ярослава, третьего сына витязя Братмира Бобра.

– Опять ты, неугомонная?! Чего шастаешь тут, Ладислава? – воскликнул Ярослав.

Недовольно оглядел девицу в голубом сарафане, с длинной светло-русой косой и в вычурном чеканном очелье на голове.

Еще поутру он видел ее у княжеских ворот. Она подшутила над ним, заметив, что он уж очень грозно глядит на всех, словно злой сыч. На то замечание девушки Ярослав промолчал и отошел к дружинникам Братмира.

– Ярослав! Хорошо, что я тебя повстречала! – воскликнула Лада, искренне обрадовавшись.

Ведь восемнадцатилетний Ярослав уже состоял в дружине своего отца. А вскоре должен был заступить на службу к князю Мстиславу. Оттого он и находился здесь, в тереме черниговского князя.

– А я так не в радости от этого, – мрачно вымолвил он.

– Я тут совсем никого не знаю, а ты все ж родной брат Огнеслава.

Огнеслав Бобер последние годы часто бывал в доме ее батюшки и считался их с Зоряной другом.

– И куда ты так несешься, непоседа, аж людей с ног сносишь? – буркнул Ярослав.

– Ты помочь ей должен!

– Помочь ей? Это кому же?

– Княгине нашей Ольге! – объяснила она.

– Чего?

– Да говорю же. Я только что видела, как ее два нелюдя, явно черти, в черных плащах украли! Нашу светлую княгиню! А чтобы она не сопротивлялась, они ее сознания лишили! И еще они боярина убили и сожгли!

– О чем ты толкуешь, девка, не пойму ничего? – поморщился парень.

– Да слушай ты! Словно глухой! Ольгу, матушку князя Светослава, они украли!

Глава VIII. Друзья

– Да кто они-то?

– Вот непонятливый, – нахмурилась Лада. – Княгиню спасать надобно. Пока ее эти нелюди с черными глазами не угробили! Ты должен позвать ратников, которые с тобой служат, да отцу вашему Братмиру Бобру доложить. Надобно в чащу пойти к Чертову Логу, что проклятым мы кличем. Про нее те черти безобразные говорили. Прошу, давай немедля батюшке твоему скажем.

– Ага, теперича прям и побежал, белобрысая, – хмыкнул Ярослав, криво скалясь. – Да я бате эту сказку расскажу, он меня и высмеет.

– Что, тоже не веришь мне? Сговорились все! Пойми ты, чую, убьют они княгиню!

– Выдумки это твои, девка, – отрезал недовольно Ярослав. – Кто ж это станет покушаться на княгиню наш Ольгу в доме князя родного ее Мстислава Олеговича?

– Нелюди! Они ничего не боятся.

– Глупость.

– А вот как! Я глупая? Ну и уйди тогда с дороги, я сама Братмира найду или батюшке своему расскажу!

Она бросилась вперед, но тут же сильная рука Ярослава легла на ее плечо, не пуская дальше.

– Далече собралась? Батюшка твой да мой теперича с князем на сотенном совете сидят. Важные дела решают. Еще помешаешь им своими бреднями.

– Вот упертый бирюк! – огрызнулась Лада. – А я все равно пойду! Пусти!

– Не пущу. Лучше к теткам своим ступай, с кем ты приехала сюда! Нечего по хоромам слоняться.

– Нет у меня ни мамки, ни теток. Только батюшка один.

– То-то и видно, что без присмотру шастаешь, всякие глупости выдумаешь.

– Пусти! – выпалила она уже в слезах и резво вырвалась из его рук. Отбежав подальше, твердо сказала: – Не верите мне все, и не надобно! Сама в ту чащу пойду, чтобы княгине помочь. Только свой нож заповедный возьму!

– Ты что совсем, девка, спятила? – опешил Ярослав. – Не смей в проклятый лог одна идти! Заблудишься еще или утопнешь. Там болотина кругом.

Но Лада уже развернулась и бросилась на улицу, чтобы как можно быстрее добраться до своей горницы в гостевом тереме.

– Зоряночка! Я до дому побегла, – громко заявила Лада, влетев в теремную горницу, где Зоряна в этот миг чинила прохудившуюся нижнюю рубашку.

– Зачем, милая? Неужто княгиня прогнала тебя?

– Нет! Не прогнала она меня и даже не видела, – продолжала порывисто Лада, быстро собирая свои немногочисленные вещи в котомку.

– Зачем же тогда ты домой пойдешь? Батюшка Богумил велел его дождаться здесь, в нашей горнице. Вечером на пир вместе пойдем, чтобы почтить князя и княгиню. Ты разве позабыла?

– Не забыла, Зоряна, – обернулась к ней Лада. – Только не бывать пиру, потому как княгиню нашу похитили, и случилось это злодеяние прямо сейчас. Сама, собственными глазами видела.

Зоряна испуганно уставилась на названую сестрицу. Та ей кратко рассказала, что произошло. И что ни Велизар Жмых, ни Ярослав Бобер не поверили ей.

– Вот потому мне надобно до дому. Возьму заветный нож, что Светлый старец из озера мне подарил, да в лес пойду, – твердо сказала Лада. – В чащу болотную. Батюшка мне сказывал, как найти этот проклятый лог, я про то ведаю. Ты скажи ему, пусть не волнуется. Я только узнаю, куда они княгиню нашу уволокли, и вернусь!

– Не ходи, милушка, я боюсь за тебя! А если это и впрямь черти, они тебя тоже схватят! – обеспокоенно заметила Зоряна, вставая с лавки.

– Пойду все равно, Зоряночка. Я только тайком все разузнаю и вернусь. Потом расскажу князю Светославу или батюшке, где княгиню-то искать.

– Тогда и я с тобой пойду.

– А не убоишься? – подняла брови Лада, зная, что Зоряночка имела тихий и пугливый нрав.

– Боюсь. Но тебя я люблю больше! Кроме тебя и батюшки Богумила, не осталось у меня никого. Одну тебя не пущу, вдвоем не так страшно.

– Ты права, сестрица, – Лада обняла ее и поцеловала в румяную щеку. – Благодарствую, что поверила мне. Пошли быстрехонько.

– А может, мне мой лук да стрелы взять?

– Конечно, бери, пригодятся, если те нелюди нападут. Просто так не дадимся им!

– Все же лучше тайком за ними посмотреть, – сказала Зоряна, быстро убирая иглу, нитки и рубашку в свою котомку. – Не надобно, чтобы они видели нас, боязно все же.

– Хорошо, Зоряночка, договорились. Только издали все заприметим и воротимся! – сказала Лада.

Уже через четверть часа девочки проворно покинули горницу, оставив на подушке на кровати пергаментное письмецо, где кратко изложили для батюшки Богумила, куда и зачем они отправились…

Спустя время Ладислава и Зоряна, захватив все нужное из дому и облачившись в удобную одежду и лапоточки, быстро следовали по лесу в северном направлении. Именно там находился Проклятый Лог.

Они не боялись здешнего леса, ибо хорошо знали округу на несколько верст окрест. Они часто играли здесь, ходили за грибами и ягодами и отчетливо помнили тропинки, ведущие к дому. Ко всем прочему, девушки еще с малолетства, как и все славянские чада, знали, как выбраться из леса, ориентируясь по приметам. А если вдруг заблудились, то могли прожить в лесу не один день, знали, как выжить. Этому учили у славян с детства.

Чада старше пяти лет умели разжигать костер, находить в лесу питьевые ключики, понимали, что можно употребить в пищу в лесной чаще. Они не были беспомощными, умели жить в окружающей природе, любить ее, быть с ней одним целым.

Единственной опасностью являлись дикие звери, но и обращению с ними также обучали с детства. Они знали, как и с каким зверем себя вести. От бешеного волка, у которого капала слюна, следовало убегать и лезть на дерево. Ежели волк был мирным – требовалось просто поговорить с ним и тихо уйти. Косулю или лося опасаться не было нужды. А при встрече с медведем требовалось просто стоять и ни в коем случае не трогать медвежат. Летом медведи были сыты и никогда не нападали. Но могли стать опасными, защищая медвежат.

Оттого девушки не боялись лесной чащи, они опасались только злых нелюдей, которые были непонятны и опасны.

Взявшись за руки, Лада и Зоряна, пройдя ближайший лесок, вскоре вышли на округлую поляну. Щебетание птиц наполняло трелями округу. Солнце клонилось к закату, и никого не было видно поблизости.

– Все ж боязно мне, Ладушка, – тихо произнесла Зоряна, оглядываясь. – А вдруг эти нелюди уже прибили нашу княгиню? И нас тоже поймают?

– Перестань. Беду накликаешь, Зоряна, – отмахнулась от нее Лада. – Пошли быстрее. Туда, – указала Лада и потянула сестрицу через поляну к темным елям, которые зеленели впереди. – Помнишь, по прошлой осени мы здесь с батюшкой ходили, только влево сворачивали, чтобы боровиков набра…

Она не успела договорить, как перед ними прямо из травы вскочили два парня. Перемазанные в грязи и травяных венках, опоясывающих их головы, они походили на леших или еще кого страшного.

– Ой! – закричала Лада.

– Богиня Дивана убереги! – завторила ей Зоряна.

Остановившись от испуга, девушки прижались друг к другу. Думая, что это те самые черти, которых они искали. Но тут один из парней воскликнул знакомым голосом:

– Вы чего, девки? Не бойтесь, это ж мы!

Огнеслав Бобер довольно оскалился.

– Вот трусихи! – рассмеялся второй, Зибуля, который теперь имел имя Добрыня.

– Тьфу ты, лешие! – вскрикнула Зоряна уже более спокойно, узнав братьев Бобров под этими перемазанными глиной и землей лицами.

– Чего зубоскалите, смешно вам? – заметила недовольно Лада, несколько раз глубоко вздохнув и пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. – Напужали до смерти.

– Откуда вы взялись, чумовые?! – спросила Зоряна. – На поляне никого ж не было!

– Вот братка, Добрыня, умело мы характерника сотворили! – сказал Огнеслав, обернувшись к брату. – Даже девки не заметили нас. Верно нас батя научил, как надобно.

– Главное, чтобы вороги не заметили, – отозвался Добрыня, давний друг девочек по еще детским играм, как и Огнеслав.

– Так мы еще пробовать будем, дюже нужный навык-то, овладеть им надобно, – кивнул Огнеслав.

Вновь рассмеявшись, он похлопал брата по плечу.

– Вот оголтелые, – нахмурилась Лада. – Вот и учились бы на ворогах, чего нас-то пугать?

– Дак вы так смешно раскудахтались, прям не наглядеться, – пошутил Огнеслав.

– Точно дурные. Пойдем, Зоряночка, – велела Лада. Она схватила девушку за руку и устремилась прочь.

– Да ладно, сестрицы, не серчайте, – догнал их тут же Огнеслав. – Мы один навык тренировали. Спрятаться надобно так, чтобы ворог не увидал.

– Ворог, ворог! – повторила за ним Лада. – У нас пострашнее ваших ворогов нечисть есть!

– Какая еще нечисть? – спросил Добрыня.

– Которая княгиню Ольгу теперь украла и в лес уволокла.

– Брешите! – отозвался Огнеслав.

– Сам ты пустое молвишь, – ответила Лада. – А мы как раз за теми темными и гнались, пока вы, лешие, нас не напугали.

– Неужто правду глаголешь, девка?

– Именно правду…

После взволнованного рассказа Лады обо всем парни долго молчали, а потом переглянулись и кивнули друг другу.

– Мы с вами пойдем, девицы, – сказал утвердительно семнадцатилетний Огнеслав. – Не дело это, вам одним по лесным чащам бродить, а тем более в то проклятое место идти.

– Верно говорит братец, – кивнул Добрыня, который был всего двумя годами младше Огнеслава.

– Хорошо, идемте, – кивнула облегченно Лада. Все ж с парнями идти было спокойнее. – Только мы издалека посмотрим, разузнаем, куда нелюди княгиню Ольгу спрятали. Потом все князьям Мстиславу и Святославу расскажем. А они ужо дружину соберут, чтобы освободить ее. Ведь с чертями этими не каждый совладает.

– Ты откуда знаешь? – удивился Добрыня.

– Знаю, – тихо ответила Лада и устремилась первая вперед.

За ней последовал Добрыня, а потом и Зоряна с Огнеславом.

Вскоре, пройдя березовый лес, они углубились в чащу. Пока шли, Лада кратко рассказала о том, как нелюди умертвили боярина.

– Говоришь ты так уверенно, девка, как будто и впрямь все было, – невольно вымолвил Огнеслав.

– Все и было, незачем мне врать, – отозвалась Лада тихо, вспоминая, что видела в светлице княгини.

– Однако надеюсь, что привиделось тебе, потому как от рассказов твоих мне не по себе, – отозвался Огнеслав, прибавляя ходу. – Жалко, что у меня только нож с собой, ни стрел, ни топора.

– Вот возьми, – сказала Зоряна, снимая со своего плеча налуч со стрелами и луком и протягивая парню. – Все же ты лучше меня стреляешь.

– Благодарствую, Зоряночка, – улыбнулся он темноволосой девушке и умелым движением закинул налуч себе на жилистое сильное плечо.

Почти две версты прошли они бок о бок в сторону Проклятого лога. Шли на юго-восток, отмечая нужное направление по лесным приметам. Солнце уже склонилась к земле, когда они вышли к сосновому бору, который просматривался далеко вперед.

В какой-то момент Огнеслав, который то и дело косил взволнованным взором на Зоряну, любуясь плавностью ее движений и красотой густой темной косы, вымолвил:

– А неужто, девки, вы совсем не боитесь? – Он пытался поймать бирюзовый светлый взор Зоряны, но она упорно смотрела вперед. – Говорят, в том Чертовом Логу людей мертвых находят иногда, причем обгорелыми. Будто кто их сжег, только костяшки и оставил.

– Ужас, – пролепетала Зоряна и схватилась рукой за оберег, который висел у нее на груди.

– Прекрати стращать, Огнеслав, вовсе не весело, – буркнула на него Лада, обернувшись.

– Ты, Зоряночка, меня за руку возьми, не так страшно будет, – предложил тут же Огнеслав, протягивая ладонь. Девушка внимательно посмотрела на него и фыркнула:

– Нет уж, не возьму.

– И зря. Я ж, если что, смогу защитить тебя, – улыбнулся парень.

– Огнешка, прекрати, – тут же вмещался Добрыня, понимая, что старший брат намеренно завел этот разговор о мертвецах, чтобы напуганная девушка взяла его за руку. Он прекрасно знал, что Огнеслав давно сохнет по темноволосой нежной Зоряне. Только она ни в какую не хотела замечать этого. – Лада ведь не в шутку все нам поведала.

– Да, – кивнула девушка. – Но, если думаете, что это игра какая, лучше прочь ступайте, мы далее сами пойдем.

– Не думаем мы так, Лада, – отозвался тут же Огнеслав. – Сейчас до Чертова этого Лога дойдем, осмотрим все. И убедишься ты, ничего и не было, и никто княгиню Ольгу туда не утаскивал.

На это Ладислава нахмурилась и промолчала.

Глава IX. Капкан

Они подошли к проклятому оврагу, когда солнце уже стало садиться за высокие стволы сосен. Чертов Лог, как называли его местные, представлял собой небольшое ущелье с мертвым озерцом в самом его глубоком месте и небольшими черноствольными рябинами, росшими по краям оврага. Только в этом месте встречались такие странные деревья, и отчего ствол их был черен, никто не знал.

Лог они увидели издалека, еще не выходя из хвойного леса, где росли могучие сосны и ели. Парни с девушками остановились на окраине сосновой чащи, оглядывая открытое пространство оврага. Неожиданно налетел сильный ледяной ветер.

– Вот это темное место, – вымолвил невольно Огнеслав. – И теперь что?

– Надо осмотреть здесь все, – велела Лада. – Идемте!

Она первая поспешила к началу оврага, кривые изгибы которого уходили глубже в почву и были покрыты пожелтевшей травой. Остальные последовали за девушкой. Когда они приблизились к березам, росшим по окружности оврага, Лада неожиданно указала пальцем куда-то вперед и вымолвила:

– Смотрите!

Огнеслав, Зоряна и Добрыня отчетливо увидели странное свечение на другой стороне оврага. Голубой ответ озарял мертвое озерцо, где давно не было рыбы, да и другой живности. В надвигающемся ночном мраке казалось, что свет как будто исходит из-под темной воды.

Именно в этот миг они услышали странное рычание. Сбоку от них в полумраке отчетливо горели яркие красные точки, а точнее, чьи-то глаза. Очертания существ или зверей, появившихся впереди, были едва различимы в сумерках, и Лада испуганно вымолвила:

– Что это за звери? У них глаза как уголья горят. Волки это?

– Не похожи на волков, – ответил Огнеслав. – Слишком высоки.

– Вепри, видать, – выдохнул Добрыня.

– Братцы, нутром чую, опасны они, – сказала дрожащим голосом Зоряна, быстро окидывая взглядом дюжину высоких мохнатых зверей, стоявших на пригорке.

Серые лохматые шкуры, клыкастые морды с пятачками, а особенно глаза, горящие в темноте красным огнем, наводили жуткий страх. Ведь обычно глаза вепрей не горели так ярко.

В следующее мгновение эти зверюги во весь опор помчались к ним.

Зоряна истошно закричала и побежала к высокой ели, думая забраться на нее или укрыться под ее низкими ветвями. Огнеслав вмиг стянул с плеча стрелы, а Добрыня быстро вытянул из-за пазухи длинный нож. Лада мгновенно оказалась рядом с братьями, также доставая свой заветный нож.

Первое животное достигло их уже через минуту, и все трое проворно отскочили в стороны. Дикий черный кабан пронесся мимо них, едва не врезался в ствол дерева. Но Огнеслав уже заложил стрелу в лук и выстрелил в следующего зверя.

Только вторая стрела Огнеслава достигла цели, сразив второе бегущее к ним животное. Падая на землю, вепрь не скулил, а просто рухнул и затих. Еще две зверюги уже были рядом. Кружили и то и дело бросались, желая укусить молодых людей. Страшные монстры были разъярены и явно настроены загрызть их.

Одного вепря ножом полоснула по голове Лада, и он отскочил от них. Второго ударом мощного кулака сбил с ног Добрыня, который хоть и не владел ратным мастерством, как старший брат Ярослав, и не славился меткостью, как брат Огнеслав, но обладал недюжинной силой. Зоряна испуганно пряталась под елью, дикими глазами следя за всем происходящим.

Вскоре еще несколько диких зверей подобрались к ним. На Огнеслава нападал самый большой вепрь, то и дело хватал его за ноги зубами, оставляя кровавые раны. Лада и Добрыня пытались зачищаться от других, не давая зверюгам укусить себя или сбить с ног, нанося ножами раны монстрам, которые отбегали от них и снова возвращались.

Вепри казались слишком кровожадными и явно не хотели отставать от молодых людей. Понимая, что им не справиться с таким количеством разъяренных зверей, Огнеслав громко закричал:

– Бегите к озерцу! Там обрыв, схоронитесь у края. Вдруг вепри свалятся вниз! Я за вами!

В этот момент черные звери пробежали дальше и развернулись. Словно не чувствуя ран, нанесенных людьми, они снова собирались напасть.

Лада дернулась с места, подскочила к Зоряне и, схватив ее за руку, вытянула из-под ели. Девушки побежали в глубь оврага к мертвому озерцу, которое было в двухстах шагах. Добрыня устремился за ними.

Огнеслав, также достав нож, несколько раз умело полоснул острым лезвием по мордам вепрей, которые оказались рядом, не давая им приблизиться к себе. Через минуту ударил ножом по шее еще одного зверя, кинувшегося на него. Сильным кулаком ударил монстра по пятачку, отшвырнув клыкастого от себя. Вепрь отскочил в сторону и, потеряв ориентиры, угодил мордой прямо в ствол дерева, сильно ударившись.

Видя заминку вепрей, Огнеслав стремглав побежал вслед за братом и девушками, силуэты которых едва различались впереди. Он отчетливо чувствовал присутствие клыкастых мохнатых чудовищ за спиной, последовавших за ним, и старался передвигаться быстрее.

Уже вскоре Огнеслав добежал до высоких сосен, росших сбоку от озерца. Звери были уже совсем рядом, того и гляди схватят на ноги. Видя впереди себя небольшую крепкую осину, он бросился к ней и умело начал карабкаться вверх по стволу.

Добрыня, бегущий впереди, едва не упал, когда земля под его ногами зашевелилась, а трава зашуршала. В следующий миг некая сила яростно подняла парня вверх. Он оказался висящим в воздухе в сетке, словно пойманный в капкан. Быстро оглядевшись, увидел, что прочная сеть крепится на длинную веревку к ветке на вершине сосны.

В этот миг Добрыня услышал лязганье зубов и низкие хрипы внизу. Под сетку, в которой он сидел, как в ловушке, прибежали три вепря. Звери яростно подпрыгивали и пытались схватить его. Но он висел в почти сажени над землей, и чудища не могли достать. Их глаза неестественно горели фосфорическим красным огнем, словно неживые. Кровожадные зверюги какое-то время скакали под ним и вдруг сорвались с места и убежали прочь.

Сидя почти на самом верху небольшой осины, Огнеслав следил за вепрями, бегающими вокруг. Но неожиданно звери встрепенулись и быстро побежали прочь, на другую сторону оврага. Проводив убегающих чудовищ напряженным взором, Огнеслав облегченно выдохнул. Выждал еще некоторое время. Видя, что вепри не возвращаются, он ловко спустился с дерева. Начал тревожно оглядываться по сторонам, ища своих друзей. Ночной мрак уже окутал лес, и окружающее пространство едва просматривалось.

– Добрыня! Зоряна, Лада! – закричал Огнеслав, торопливо следуя в сторону мертвого озерца.

– Мы здесь! Огнеслав! – неожиданно услышал он впереди голоса девушек.

Огнеслав поспешил вперед и вдруг увидел странную сеть-ловушку, висящую над землей на уровне груди. А в ней Зоряну и Ладу. Висячий капкан напоминал рыбацкую сеть, только из очень жесткого волокна. Сеть крепилась к ветке наверху сосны. Оглянувшись, увидел неподалеку Добрыню, который тоже болтался в такой же сетке.

– Хорошо, что все живы! – отозвался Огнеслав, быстро приближаясь к друзьям.

– И чудища убежали, – сказала тихо Лада.

– Я так перепугалась, что они нас продырявят своими клыками! – отозвалась Зоряна.

– Непонятно все это. Что это за звери чудные? Никогда таких не видывал, – невольно вымолвил Добрыня. – Вепри просто так не нападают.

– Верно говоришь, братец, – кивнул Огнеслав. – Вепри ниже в холке гораздо, и глаза у них черные. А у этих, как у чертей, светятся красным, еще и шкура черная, как у нечистой силы какой. – Парень уже подошел к девушкам, осматривая странную сеть, в которой они сидели. – Это что, сети-ловушки? И как вы в них угодили?

– Не знаю, – пожала плечами Лада. – Она нас сама поймала как-то.

– Ага, странно здесь все, – буркнул Добрыня, вставая в сетке на ноги и пытаясь дергать ее и прыгать, чтобы оборвать ее с высокой ветви.

Огнеслав же устало плюхнулся на траву, осматривая свои изодранные зверями ноги. Жуткие следы от укусов и клыков вепрей кровоточили.

– Как сильно ободрали тебя, Огнеслав, – удрученно сказала Зоряна. – Очень больно?

– Пока вроде терпимо, Зоряночка, – отозвался парень, поднимая голову и печально улыбаясь девушке. – Хотя покусали чертяки так, что аж кровь хлещет. Сейчас рубаху оторву и перетяну раны.

– Я тоже сейчас лоскут с нижней рубахи оторву, дам тебе, Огнеслав, – предложила она.

Все вмиг затихли, пока Огнеслав перевязывал свои раны.

– Какая-то заколдованная сеть, ножом ее не перерезать, – вымолвил Добрыня, который все это время упорно пытался разорвать ее, но не мог. – Как будто сделана из мягкого железа! Ножом не получается.

– Ты прав, Добрыня, – кивнула Лада, тоже пытаясь прорезать сеть своим ножом. – Она прочная, словно железяка какая, только гибкая.

– И что, нам в этом капкане сидеть? Поймали нас, как зайцев! – выпалил Добрыня. – Ну уж нет!

Яростно и со всей мочи Добрыня начал прыгать в сетке, желая оборвать капкан-ловушку. Но спустя некоторое время остановился, ибо это не помогло. Он посмотрел вверх, на сосновую ветку, к которой крепилась сеть-капкан.

– Странно. Прыгал я со всей силы, а сук не сломался! – возмутился он, не понимая ничего, обернулся к Ладе и Зоряне. – Почему он не ломается, девки?

В ответ они отрицательно замотали головами, и Лада вымолвила:

– Не понимаю. Непонятны и те твари с красными глазами, что напали на нас…

Добрыня вновь стал прыгать и уже через миг возбужденно выдохнул:

– Как есть колдовство какое-то! Не может такая тонкая ветвь не прогнуться и не сломаться подо мной. Я почти пять пудов вешу! А она даже не пошевелилась.

– И впрямь чародейно, – отозвался Огнеслав, который уже перетянул раны холщовыми обрывками. Поднялся на ноги и начал снова осматривать сеть, где томились девушки. Принялся сильно дергать ее вниз, чтобы оборвать. Потом повис на сети. Но все без толку. Остановился и процедил: – Явно дело здесь нечисто. Видно же, сук нетолстый, почему он даже не скрипит от нашего веса? Девки пудов на семь будут, и я на пять. Нет, точно колдовство темное неведомое.

– Проклятое место тут, не зря люди говорят, – тихо подытожила Лада, устало сев в сетке, обняла рукой Зоряну. – Хорошо хоть, живы остались.

Все это время Зоряна напряженно рассматривала окружающие их сосны с черными стволами и ту, на которой висела их ловушка-сетка, и вдруг воскликнула:

– У дерева нет радужной оболочки!

– Как это? – отозвался Огнеслав.

– Каждое существо живое: растение, животное или человек – имеет живое жарье тело, оболочку-ауру! – пояснила Лада.

– Да знаю я! – произнес, нахмурившись, Огнеслав. – Но Зоряна сказала, что оно…

– Правду говорю! – вымолвила нервно Зоряна. – Это неживое дерево, это… это… я не знаю что… – уже тише испуганно добавила она и почти шепотом сказала: – Как у тех черных зверей с красными глазами, что напали на нас… у них тоже ауры не было….

– Это как так без ауры? – выпалил Добрыня.

– Не знаю! Если бы знала, объяснила бы вам, – ответила тихо Зоряна, сжавшись всем телом от озноба и неприятного страха, завладевшего ее сердечком. У нее с детства был дар видеть ауру, если внимательно присмотреться. – Только никогда я не видела, чтобы животные или деревья без жарьего тела жили. У кого в аршин оно размером, у кого в версту, по-разному, ведь у всего живого есть душа.

Оторопевшие от слов девушки, все некоторое время молчали, обдумывая ситуацию и осматриваясь в своих капканах. Добрыня и Огнеслав так и пытались сорвать сеть, один прыгал, второй тянул вниз. Лада с Зоряной не знали, как им помочь. Но все было бесполезно. Сеть осталась такой, как и была. Целой и невредимой.

Подул несильный ветерок, а безмолвные сосны, окружавшие их, даже не шевелились под порывами ветра.

– Все деревья рядом без ауры, – выдохнула Зоряна Ладе на ухо.

– Все?

– Ближайшие, далее не вижу, темно стало.

Спустя некоторое время употевший от напряжения Огнеслав выругался. Решил немного передохнуть и устало присел на мох, прислонившись спиной к стволу черной сосны. Прикрыл глаза, стараясь мысленно отвлечься и заглушить боль. Глубокие раны от зубов чудовищ кровоточили и нещадно болели.

Через некоторое время и Добрыня устало уселся в своей сети, видя, что ветка даже не наклоняется от его стремительных действий.