Измена. Мы больше не твои

Глава 1

– Мама, мама… не оставляй нас, – мои трехлетние девочки-близняшки мчатся по дорожке парка. Их одинаковые розовые платьица с пачками вместо юбок, колышутся на ветру.

Не успеваю даже моргнуть, как дочки подбегают ко мне, обнимают за ноги, сминают длинную плиссированную юбку бежевого цвета, прячут в ней личики.

Опускаю взгляд и сразу вижу две пары светло-русых хвостиков. Только у Оленьки они привязаны ее любимым розовым бантиком. Леночка вообще не любит собирать волосы, но, видимо, на этот раз поддалась на уговоры сестры. И, похоже, согласилась только на резинки.

Девочки так крепко стискивают мои ноги, будто на самом деле боятся, что я их оставлю. Заправляю рыжие, упавшие на лицо, волосы за уши. Хмурь, прижимаю обеих девочек к себе. Тонкая бретелька белой шелковой майки сползает с плеча, но я даже не пытаюсь ее поправить. После смены в больнице сил стоять совсем нет. Но тревога, бурлящая в крови, не дает расслабиться. Она паучьими лапками ползет по коже, гудит в ушах, отнимает дыхание.

– О чем вы? – горло сдавливает, приходится проталкивать слова. – Я никуда не денусь, – стараюсь вложить в голос все спокойствие, которое у меня осталось.

Вот только мой разум впадает в настоящую панику.

Что-то не так…

Что-то не так…

Что-то, явно, не так!

Пока Оленька как можно сильнее жмется ко мне, Леночка поднимает головку. В глазах дочурки стоят слезы, носик покраснел, а губы подрагивают.

– Там тетя, – ее тонкий голосок звучит как писк из-за несдерживаемых рыданий, – сказала, что станет нашей новой мамой, – малышка шмыгает носом и снова прячет лицо в мою юбку.

Сердце пропускает удар.

– Какая еще тетя? – голос садится, внутри все холодеет.

Теперь Оленька поднимает на меня заплаканное личико. Ее бантик, видимо, не очень хорошо закреплен, потому почти соскальзывает с волосиков, повисая на кончиках хвостиков.

– Подруга папы, – дочурка всхлипывает. – Она на меня наругалась, когда я сказала, что ты никогда нас не бросишь, – малышка начинает рыдать в голос.

– Да, тетя еще схватила Оленьку. Кричала и трясла ее. Сильно трясла, – Лена бормочет мне в юбку, крепче хватаясь за мою ногу.

Желудок болезненно скручивается. Дрожь проходится по телу. Злость вспыхивает в груди, кровь начинает бурлить в венах, как только понимаю, что непонятная женщина причинила боль моим малышкам. Конечно, они еще те фантазерки, но такое уж точно придумать не могли.

Никто! Никто не имеет права трогать моих дочек!

Сужаю глаза Хочу присесть перед девочками на корточки, взглянуть в их глазки, успокоить, но она так сильно держат меня, что даже пошевелиться не могу.

– Где вы видели, – сглатываю ком, образовавшийся в горле, – “тетю”, – гневно выплевываю.

Малышки словно сговорившись поднимают головы. Слезы блестят в их глазах.

– Там, – одновременно машут ручками, указывая за свои спинки.

Червячок нехорошего предчувствия буравит изнутри. Так сильно стискиваю челюсти, что скулы сводит. Дыхание прерывается. Медленно поднимаю голову, смотрю в направлении, в котором указали девочки.

Мне приходится проскользить взглядом по нескольким людям, прежде чем застываю. Все внутри леденеет, ухает вниз. Тошнота подкатывает к горлу.

Ведь я вижу не только «тетю», но и своего мужа.

Артем, никого не стесняясь, прямо в парке сосется с какой-то блондинкой.

Глава 2

Не верю своим глазам. Хочется протереть их. Кажется, что если сделаю это, видение исчезнет, а взор очистится. Но чем больше смотрю, тем ярче осознаю – глаза не обманываю меня.

Все внутри скручивается от боли.

Мой муж в черном костюме, видимо, сегодня у него намечалась деловая встреча, проталкивает язык в рот какой-то женщине. Блондинка в белой блузке и черною юбке одной рукой зарывается в темные волосы Артема, второй – скользит по животу. Опускается все ниже, ниже, ниже…

Колени подгибаются. Если бы не мои малышки, которые намертво вцепились в меня, я бы точно рухнула на грязный асфальт. А так приходится стоять и наблюдать за всем происходящим. Я, словно мазохистка, не могу отвести глаз от сцены предательства, которая разворачивается недалеко от меня. Она такая яркая… такая страстная, бесстыдная. Режущая боль пронзает сердце, разносится по телу. Отдается отголосками в самых дальних участках моей души.

Три года семейной жизни… нет,почти четыре рассыпаются на осколки прямо на моих глазах.

– Мама, – не знаю, кто из малышек меня зовет, но тоненький голосок помогает мне прийти в себя. Судорожно вздыхаю, пытаясь ослабить жжение в груди. Опускаю взгляд. Девочки тоже поднимают головки, смотрят на меня своими пронзительными голубыми глазами.

Слезы рвутся наружу. Вот как… как Артем мог променять нас на…? Хочется бросить еще один взгляд на мужа, причинить себе как можно больше боли, чтобы поверить, но я останавливаю себя. Я уже все видела. Все! Мне не нужны дополнительные доказательства.

Если бы я была одна, то точно бы подошла к мужу, заглянула в лицо предателю, влепила пощечину. Но устраивать скандал перед дочками – это последнее, что стоит делать.

Злость разливается по венам, заставляет кровь бурлить. Дышу глубоко, размеренно. Стараюсь успокоиться. Малышки и так расстроены, не нужно, чтобы они еще больше нервничали, считав мое состояние.

– Пошли домой? – протягиваю девочками руки, надеясь, что выгляжу хоть немного умиротворенной.

Дочурки тут же кладут по одной своей ладошке в мои.

– А папа? – Оля пытается обернуться, но я тяну ее на себя.

От резких движений бантик спадает с ее волос. Леночка нагибается, поднимает его. Сжимает в ручке. Я всегда любила наблюдать за взаимодействием своих малышек, они будто мысли читают друг друга.

– Папа позже придет, – произношу мягко, хотя у самой сердце заходится в груди.

Благодарю высшие силы за то, что я успела перехватить Олю. Если бы она увидела отца, целующую другую женщину, не уверена, что дочка смогла бы оправиться от такой травмы.

– Точно? – в голоске Лены таится детская надежда, смешанная с неуверенностью.

– Уж надеюсь, – бурчу. Понимаю, что уводить девочек от отца, который должен был за ними присматривать, неправильно. Но я просто не могу оставить малышек с ним и этой… Стискиваю челюсти. Предупреждать Артема тоже не собираюсь. Пусть хоть немного поволнуется. Ведь его никто не заставлял заниматься не пойми чем с другой бабой, оставляя дочек бегать по большому парку самостоятельно. – Идемте, – тяну девочек к дорожке на развилке недалеко от нас.

Пойдя по ней, мы чуть дольше будем добираться до дома, но, по крайней мере, не столкнемся с Артемом и его любовницей.

– Как насчет Маши и Медведя? – минут через десять размахиваю дверь в нашу квартиру, пропуская девочек вперед.

Они с визгом «да-а-а» тут же забегают в небольшой коридор, прыгают на длинный пуфик и начинают расстегивать липучки на сандаликах.

Разуваются, раскидывая обувь в разные стороны, и мчатся в гостиную.

– Оля и Лена, – произношу заговорщически, сняв балетки, поставив их на стеллаж для обуви и следуя за девочками в нашу светлую гостиную, соединенную с кухней. – А как насчет того, чтобы посмотреть телевизор на нашей с папой кровати? – цепляюсь взглядом за малышек, которые устроились на молочного цвета кожаном диване перед телевизором. Кухня с барной стойкой за их спинами выглядит темной из-за завышенных жалюзи.

– Правда? – Оля, которой, похоже, сестра криво нацепила бантик на один из хвостиков, склоняет голову к плечу.

– Ага, – не нужно им видеть наши с мужем разборки.

Девочки переглядываются. Не проходит и секунды, как они быстро спрыгивают на пол и бегут к одной из двери, находящейся сбоку от дивана.

Следую за ними. Когда вхожу в нашу бежево-коричневую спальню, сразу же нахожу девочек на двуспальной кровати, с двух сторон от которой расположились деревянные лакированные тумбочки. Девочки развалились на больших декоративных подушках коричневого цвета прямо перед телевизором. Странно еще, что под плед не забрались.

– Готовы? – иду с открытому деревянному стеллажу, стоящему рядом с телевизором. На нем мы храним книги и всякие мелочи. Беру с полки пульт. Включаю телевизор, нахожу детский канал, переключаю на любимый мультик дочек.

Сосредотачиваюсь на малышках.

– Мама всегда будет с вами, слышите? – выдавливаю из себя улыбку, хотя у самой все внутри сжимается.

Оля и Лена синхронно кивают. Не выдерживаю, подхожу к ним. Забираюсь коленями на кровать. Целую обеих в щечки, после чего быстро сползаю на пол. Пытаюсь сморгнуть слезы, которые подступили к глазам.

– А теперь смотрите, – делаю погромче, чтобы малышки точно ничего не услышали.

Разворачиваюсь, краем глаза улавливаю свое отражение в зеркале на дверце шкафа – я похожа на живой труп: под глазами синяки, кожа побелела, глаза покраснели.

В другой день я точно завалилась бы спать после тяжелого дня. А так просто выхожу из комнаты, плотно закрываю за собой дверь. Бреду в прихожую, убираю обувь девочек в стеллаж для обуви, после чего снова иду в гостиную. Мне разрывает от эмоций, бушующих внутри, но внешне я остаюсь полностью спокойной.

Сажусь на диван. Складываю руки на груди. Сосредотачиваюсь не на телевизоре, а на проходе недалеко от него. Жду.

Входная дверь распахивается почти сразу, с грохотом ударяется о стену. Бешеный муж с глазами, в которых плещется тревога, влетает в квартиру. Быстро скользит взглядом по гостиной. Останавливается на мне.

– Саша, – взволнованно выдыхает Артем. – Ты наших девочек не видела?

– А почему ты меня спрашиваешь? – зло сужаю глаза. – Разве не их новой маме ты должен задавать этот вопрос?

Глава 3

– О чем ты? – Артем разувается, не нагибаясь, лишь придерживаясь за стену.

Еще раз проходится взглядом по комнате, прислушивается.

Не знаю, конечно, о чем я думала, когда увеличивала звук. Теперь его слышно даже через закрытую. Муж щурится, срывается с места. Быстро пересекает пространство до спальни. Распахивает дверь, шумно выдыхают.

Похоже, девочки так сильно сосредоточились на мультике, что даже не заметили появление отца. Это очень хорошо, потому что в гостинной начинают сгущаться тучи.

Щелчок язычка замка заставляет меня вздрогнуть.

Артем разворачивается, проходится пятерней по волосам, зачесывая их назад. Его плечи опускаются, а на лице появляется облегчение.

Ненадолго!

Стискиваю челюсти чуть ли не до скрипа. На мгновение прикрываю глаза, гдубоко вздыхаю, надеюсь унять сердце, которое, явно, намеревается выпрыгнуть из груди. Медленно распахиваю веки.

– Так где новая мама наших девочек? Неужели в парке одну оставил? – не могу больше видеть мужа. Непонимающее выражение лица бесит также, как и его лживые глаза. Перевожу взгляд на телевизор, в отражении которого виднеется моя макушка. – Что-то я сомневаюсь, что она бегает по городу и, сломя голову, ищет девочек.

Уж точно не после того, как обращалась с одной из них. Ярость лавой проносится по венам. Впиваюсь подушечками пальцев в руки.

– Саша, если ты хочешь о чем-то поговорить, не надо ходить вокруг да около, – чеканит Артем, после чего раздаются тяжелые шаги.

Задерживаю дыхание, пытаясь сохранить самообладание. Намеренное безразличие мужа бесит еще больше. Слышу какой-то стук, затем бульканье, после чего шумные глотки. Специально не оборачиваюсь. Боюсь, если посмотрю на Артема, то сорвусь окончательно.

Медленно выдыхаю.

– Я вроде бы задала вполне четкий вопрос, – цежу сквозь стиснутые зубы. – Где блондинка, которой ты присвоил роль матери наших девочек? – мне уже надоело повторять один и тот же вопрос.

– Хватит нести чушь! – Артем повышает голос и с громким стуком ставит, скорее всего, стакан на стол.

Не выдерживаю. Вскакиваю на ноги. Разворачиваюсь, волосы взлетают и веером опадают на плечи. Впериваюсь в мужа гневным, полным ненависти, взглядом. Дышу часто, поверхностно, рвано. Желание подойти к мужу, влепить смачную пощечину, чтобы потом рука горела, возвращается с удвоенной силой. Но я не знаю, чем такой поступок может мне аукнуться, поэтому стою на месте, стискивая кулаки.

– Я видела тебя в парке с блондинкой! – шиплю совсем как змея.

Ноги гудят от желания подойти к мужу, заглянуть в его бесстыжие глаза. Заставляю себя стоять на месте.

– И что? – муж опирается спиной на барную стойку, засовывает руки в карманы брюк.

Безразлично смотрит на меня, что злит меня еще больше!

– Решил заменить меня по всем фронтам? – выплевываю. – Не проще было сначала подать на развод? Не думала, что ты опустишься до измены, – сдуваюсь, злость все еще клокочет в груди, но ее место с каждой секундой агония. Сильная, жгучая, выжигающая души и чувства без остатка.

– Я тебе не изменял, – равнодушно отвечает муж.

– Не ври мне! Я… – хочу сказать, что видела, как он ее целовал, но Артем меня перебивает.

– Она всего лишь удовлетворила те мои потребности, на которые у тебя вечно то сил нет, то желания, – муж пожимает плечами, будто в его словах нет ничего особенного.

– Что…? – начинаю говорить, но осекаюсь.

Желудок ухает вниз. Озноб пробегает по позвоночнику.

В груди разрывается атомная бомба, когда вспоминаю наш разговор двухдневной давности, когда Артем заявил, что нормальные жены ртом мужей удовлетворяют, если нет сил на что-то полноценное нет.

Глава 4

Мне приходится сделать несколько глубоких вдохов и длинных выдохов, чтобы хоть немного успокоюсь жар, сжигающий меня изнутри. Боль пронзает каждую частичку моего тела. Перед глазами темнеет. Я не могу поверить в услышанное. Кажется, будто все происходит не со мной.

Несколько раз моргаю, чтобы прогнать тьму, постепенно засасывающую меня в свою трясину. Судорожно вздыхаю.

– Ты же не имеешь в виду… – не могу произнести остальное вслух. – Это из-за тогда, что я не сделала тебе… – тяжело сглатываю.

Пальцы подрагивают, поэтому приходится сжать их в кулаки. Ногтями впиваюсь в ладони. Надеюсь, что боль физическая поможет хоть немного притупить ту, что сжирает меня изнутри.

Становится жутко противно, ведь постепенно начинаю осознавать – Артем получил у другой то, что я ему не дала.

Дыхание застревает в груди. Горло сдавливает. Меня начинает мутить.

– А чего ты ждала? – Артем пожимает плечами. – Я здоровый мужик. Ты правда думаешь, что я буду хранить целибат и ждать, пока ты, наконец, найдешь на меня время?

Каждое слово, словно стрела, пронзает мое сердце. До сих пор сложно поверить, что Артем, мой муж, мог сказать что-то подобное. Мои глаза еще больше расширяются. Кажется, вот-вот вывалятся из орбит. Хватаю ртом воздух, но он отказывается проникать в легкие. Голова начинает кружится, тело немеет.

– Мы… – голос охрип, поэтому тяжело сглатываю. – Мы же женаты, – желудок стягивается в тугой узел.

– Вот именно, мы женаты, – Артем отталкивается от барной стойки и, не вынимая рук из карманов брюк, направляется ко мне. – Напомни, когда ты в последний раз исполняла «супружеский долг»? – буквально выплевывает последние слова, которые ощущаются, будто удары кнута. Едва не прогибаюсь под ними, но все-таки собираю в себе остатки сил, чтобы стоять ровно и с гордо-поднятой головой смотреть на мужа.

Он все приближается ко мне и приближается. По моей коже электрические разряды проносятся, не забывая “укусить” побольше.

Артему остается сделать всего один шаг, как я отмираю. Сердце разгоняется с невероятной скоростью. Разум накрывает паника. Начинаю отступать, дыша при этом рвано, прерывисто. Благо, гнев никуда не девается, наоборот становится ярче, сильнее. Сжигает меня изнутри. Он помогает рассеять остатки тумана, заполнившего мысли.

– У меня работа! Первый год! – зло выплевываю, не переставая отступать. – Почему я должна это объяснять? Мы же сам помогал мне устроится в эту больницу!

Артем хмыкает. Сужает глаза. На его губах растягивается хищная ухмылка.

– А до работы была интернатура, – язвительность наполняет его голос. – А до интернатуры – учеба, – ускоряется. Я делаю еще шаг и икрами на что-то натыкаюсь. Артем тут же пользуется небольшой заминкой, в два широких шага настигает меня. Останавливается в паре миллиметров, нависает. – Ты всегда ставила на первое место только на свои потребности, – поднимает руку и кончиком указательного пальца касается моей скулы.

Одергиваю голову. Зло зыркаю на Артема.

– Ты знал, на ком женишься! – шиплю, не отрывая наполненного ненавистью взгляда с мужа.

Артем всего лишь приподнимает бровь, но этого достаточно, чтобы меня пронзила стрела боли. Она настолько острая, что достигает каждой клеточки моего тела, заставляет кожу пылать, а нервные окончания гудеть.

Кусаю щеку, чтобы не застонать в голос.

Да, Артем ничего не сказал, но я-то знаю, что таиться в его молчании. Именно из-за этих немых слов, у меня подкашиваются ноги. Хорошо, что сзади есть небольшая опора, иначе я бы рухнула прямо на пол. Распласталась бы перед Артемом и почувствовала бы себя еще больше униженной.

Мне и так хочется сгореть со стыда из-за немого намека мужа.

Я была беременна, когда Артем женился на мне. И до сих пор корю себя, что сказала «да».

Меня все эти годы не покидает ощущение, что наш брак основан не на любви.

Точнее, я люблю… любила Артема, а он просто исполняет свой мужской долг. Мы толком даже ничего не обсудили, прежде чем пожениться.

Когда выяснилось, что у меня под сердцем растут наши малышки, я предлагала повременить со свадьбой. Ведь быть хорошими родителями можно и без брака. Но Артем не хотел ничего слышать, настоял на свадьбе и вот, что из этого всего вышло.

Наш брак был ошибкой. Его изначально не должно было существовать. Поэтому он и рушится, как хрустальный шар – прямо на глазах. Единственное хорошее, что от него остается – наши малышки.

Слезы подкатывает к глазам, взор размывается. Пару раз моргаю, чтобы его очистить, но плохо получается.

Опускаю взгляд. Предпочитаю смотреть на пальцы ног, которые тут же поджимаю, чем на лицо человека, который предпочел предательство вместо любви… вместо семейного счастья.

– Давай разведемся, – предлагаю в первый раз.

Меня и раньше посещали подобные мысли, но я всегда отгоняла их. Верила, что, в итоге, мы справимся, найдем путь к друг другу, но, похоже, я просто носила розовые очки, которые сейчас сломались пополам.

Задерживаю дыхание. Чувствую сверлящий взгляд мужа на себе. Меня потряхивает. Кажется, еще один удар и я сорвусь в бездну, но напоминаю себе, что нужно быть сильной. Ради себя и девочек. Поэтому просто… жду.

Пару секунд ничего не происходит. Я уже решаю, что Артем не ответит, как он касается моего подбородка, двумя пальцами поднимает голову, заставляет посмотреть на него.

Вздрагиваю, видя пламя гнева, пылающее в глазах мужа.

– Если хочешь уйти, пожалуйся, – рычит, указывая головой в сторону двери, после чего зло усмехается, – но девочки останутся со мной.

Глава 5

Мои глаза распахиваются. Ловлю ртом воздух. Не могу поверить, что Артем опустился до манипулирования нашими детьми.

Стискиваю челюсти.

Стоит только подумать, что я могу лишиться своих девочек, становится нестерпимо больно, кончики пальцев холодеют, а внутренности сжимаются в тугой узел. Малышки – все, для меня. Даже в тяжелый день, когда я едва не валюсь с ног, стоит только обнять малышек, мне сразу становится лучше. Они словно заряжают своим теплом, а любовь к ним растет в геометрической прогрессии. И Артем, видимо, прекрасно понимает, что для меня значит даже призрачная возможность их лишиться. Это словно выстрел в самое сердце.

Я знаю, что, возможно, не была хорошей женой, но, верю, что у меня получилось стать прекрасной матерью. По крайней мере, надеюсь на это.

Резко выдыхаю, пытаясь ослабить напряжение, которое заставляет мышцы гудеть.

– Я не оставлю своих малышек! – цежу сквозь стиснутые зубы.

Разочарование и гнев клокочат в груди. Не могу толком сделать вдох. Воздух даже силой проталкивать не хочет. Кожа зудит от желания вцепиться ногтями в самодовольное лицо мужу, расцарапать его, нанести такие же раны, которые он оставил на моем сердце… в моей душе.

Пока я закипаю изнутри, Артем лишь сужает глаза.

– Вот и решили вопрос, – хмыкает он, разворачивается и направляется в сторону комнаты, где находятся девочки.

От шока распахиваю рот. Пару мгновений смотрю мужу спину, после чего срываюсь с места и быстро следую за ним.

– Артем! – окликаю его, но он даже не думает останавливаться. – Артем, твою мать! Мы не закончили разговор! – повышаю голос.

Это срабатывает. Муж так резко тормозит, что я едва не врезаюсь ему в спину. Отступаю на пару шагов, прожигаю гневным взглядом затылок. Артем пару мгновений стоит, не шевелясь. Но, в итоге, медленно поворачивается, смотрит на меня, приподняв бровь.

– Неужели ты думаешь, что я останусь с тобой после измены? – стараюсь говорить спокойно, размеренно, ведь нас от девочек отделяешь лишь деревянная дверь, но рычащие нотки все равно проскальзывают в моем голосе.

– У тебя выбора нет, – муж засовывает одну руку в карман брюк, – если, конечно, не хочешь “освободиться” от роли матери, – в его голосе звучит самое настоящее пренебрежение, что бесит меня еще больше.

– Вообще-то, суд обычно оставляет детей с матерью, – упираюсь руками в бока. – Или ты собираешься их похитить? – не знаю, откуда у меня в голове такие мысли, но я уже не знаю, чего ждать от мужа.

– К таким мерам прибегать не понадобится, – зловещая ухмылка растягивается на губах мужа. – Давай я тебе объясню, – поднимает руку. Невольно делаю маленький шаг назад, что, конечно же, не скрывается от мужа – он лишь неодобрительно мотает головой. – У меня: стабильный бизнес, – начинает загибать пальцы, – квартира, где для девочек оборудована детская, финансовые возможности обеспечить им надлежащие условия для жизни. Если я буду занят на работе, то спокойно могу нанять девочкам няню, чтобы обеспечить им защиту. А что есть у тебя? Работа сутками за копейки? Однушка, где живет твоя мама? Или попытаешься общежитие от работы выбить? Что еще? – Артем раскрывает руку, словно изображает пустоту. – Как думаешь, кому оставят детей после развода? – он приподнимает бровь.

Желудок ухает вниз. Как бы я ни хотела признавать, но понимаю, что муж прав. Если он захочет забрать у меня малышек, то ни перед чем не остановится. И суд будет на его стороне. Прикрываю глаза.

– С каких пор ты стал таким жестоким? – бормочу.

Мне требуется мгновение, чтобы собраться с силами и снова посмотреть на мужа.

Артем хмурится. Какое-то время пристально смотрит на меня, после чего тяжело вздыхает.

– Я просто показываю тебе реальность, Саша, – его голос смягчается. – Развод мне не нужен. Но если ты хочешь, то я тебе его дам. Только напомню, что нашим детям нужны оба родителя, а не стресс из-за бракоразводного процесса, – Артем опускает плечи, словно напряжение уходит из него. – Поэтому предлагаю тебе подумать, прежде чем принимать решение.

У меня внутри словно все сковывает. Не могу дышать, не могу пошевелиться. Кажется, что еще немного, и мой мир разрушится. Вот только… воспоминание, как муж целовал в парке блондинку, всплывает перед глазами. Силы тут же возвращаются, а ярость вскипает в венах.

– Ты же вроде нашел нашим малышкам новую маму, – сжимаю кулаки. – Поэтому не отдаешь их мне?

В ушах до сих пор стоят умоляющие голоски девочек с просьбой не оставлять их.

– С чего ты это вообще взяла? – рычит муж, поджимая губы.

Едва не закатываю глаза. Вот так нагло мне врать… Раньше такого за мужем я не замечала. Хотя раньше он мне и не изменял.

Трель дверного звонка раздается так неожиданно, что я вздрагиваю. Перевожу взгляд на дверь, хмурюсь. Червячок нехорошего предчувствия начинает ворочаться внутри, пока муж после секундной заминки направляется к входной двери.

Задерживаю дыхание. Снова впиваюсь ногтями в ладони. Не знаю почему, но я не сомневаюсь, кого сейчас увижу. Не знаю чуйка это, или я после всего услышанного просто складываю факты. Стискиваю челюсти. Дышу глубоко, размеренно. Злость смешивается с предвкушением, когда муж нажимает на ручку, открывает дверь, застывает.

Смешок вырывается из груди, когда я вижу ту самую блондинку на пороге своей квартиры.

Глава 6

– Катя, что ты здесь делаешь? – так неожиданно рявкает муж, что я вздрагиваю.

Глаза блондинки распахиваются. Все краски сходит с ее лица. Кожа становится едва ли не одного цвета с блузкой. Девушка, словно рыба, выброшенная на берег, то открывает, то закрывает рот. Явно, от удивления потеряла дар речи.

Кого-нибудь другого я бы пожалела. Испытать на себе “всю прелесть” гнева Артема – не самое приятное, что может пережить в жизни. Но девушку, мнущуюся на пороге, мне совсем не жалко. Перед глазами все еще стоит картина, как она, никого не стесняясь, целуется с моим мужем. Моим мужем!

– Я просто хотела узнать, как дети. Ты нашел их? – она тупит глаза в пол, вытирает, скорее всего, вспотевшие ладони о джинсы.

Вроде бы она не сделала ничего такого: простые жесты, но в них чувствуется столько фальши, что я не могу не скривиться. Вот только огонь ярости вспыхивает в груди не из-за лицемерия девушки, а из-за того, что она смеет говорить о моих детях! Детях, которых напугала и которым причинила физическую боль!

Материнский инстинкт заставляет меня напрячься, мобилизует ресурсы в организме, о которых я даже не знала. Силы резко возвращаются ко мне. Красная пелена застилает глаза. Сама не помню, как срываюсь с места, мчусь к мужу и его бабе.

Гнев кипит в венах, когда я отталкиваю Артема плечом, становясь перед ним, встречаясь лицом к лицу с блондинкой. Ее глаза округляются, в них мелькает страх. Но длится он всего мгновение, потому что в следующее – губы “Катеньки” растягиваются в циничной ухмылке.

Девушка вздергивает бровь, как бы говоря: «Ну и что ты мне сделаешь?». Стискиваю кулаки, борясь с желанием вцепиться в ее патлы, потягать, вырвать пару прядей. Но опускаться до нее уровня, не собираюсь. Вот только и оставить все просто так не могу!

– Еще раз подойдешь к моим детям, пеняй на себя, – цежу сквозь стиснутые челюсти, слыша стук собственного сердца в ушах.

Взглядом пытаюсь передать всю серьезность своей угрозы. Глаза “Катеньки” сужаются. Сразу понимаю, что от нее следует ждать какую-то пакость и не ошибаюсь, потому что в следующую секунду на лице девушки появляется невинное выражение.

– Извините, – страдальчески смотрит мне за спину, странно, что еще нижняя губа не подрагивает. – Я ничего такого не хоте…

Прерываю ее взмахом руки. Не собираюсь слушать явную, ничем не прикрытую ложь.

– Я прекрасно знаю, что ты спишь с моим мужем, – делаю шаг вперед, заглядываю прямо в ее бесстыжие глаза. – Но если ты еще раз подойдешь к моим девочкам, я тебя уничтожу! Ты меня поняла?! – рычащие нотки проскальзывают в моем голосе.

Уверена, в моих глазах отражается чистое пламя! Оно сожжет любого, кто попытается тронуть моих детей.

Видимо, “Катенька” видит его, поэтому на ее лице появляется удивленное выражение, а рот распахивается. Жаль, что не успеваю разобраться в том, поняла ли она, что я не шучу, или нужно подробнее обяснить, например, потрясти ее так, как она сделала с Оленькой, ведь грубые пальцы хватают меня за плечи и разворачиваюсь.

Встречаюсь с зелеными зелеными глазами мужа, которые блестят от гнева. Брови Артема нахмурены, ноздри раздуваются, а губы поджаты, что говорит о глубокой степени его взвешенности. Но мне плевать! Он сам подпустил свою бабу к нашим детям! А она еще и причинила боль одной из девочек!

– Что ты творишь? – спрашивает меня муж удивительно спокойно, отчего ледяные мурашки пробегают по позвоночнику. Ведь я и раньше видела, это затишье перед бурей.

– Я что творю?! – повышаю голос, даже не пытаясь сдерживаться. – Может, тебе стоит задать этот вопрос себе? Это же ты представил свою любовницу девочкам, как их новую мама!

Пылаю от злости, раздирающей меня изнутри. Не думала, что всего по щелчку пальца могу так сильно возненавидеть человека, но, видимо, я просто раньше не знала, что такое предательство и какие глубокие раны оно наносит в душе.

Муж прожигает меня яростным взглядом. Смотрит так пристально, словно пытается проникнуть ко мне в голову. Вот только Артем ничего не говорит, из-за чего я злюсь еще больше. Нет! С меня достаточно! Я сейчас же соберу девочек и уйду! Да, в однушку к маме! Но все лучше, чем оставаться с этим предателем!

Резко выдыхаю. Пытаюсь сбросить руки мужа со своих плеч. Но он вцепился в меня с такой силой, что кости едва не хрустят.

– Отпусти меня, – дергаюсь, пытаясь вырваться из хватки мужа, но он сжимает мои плечи еще сильнее. Шиплю. – Пусти, кому сказала!

Ноль реакции!

И после этого он хочет, чтобы я оставалась его женой? Чтобы он вытирал об меня ноги?

Размечтался!

Артем еще секунду прижигает меня взглядом, прежде чем прервать зрительный контакт и посмотреть поверх моей головы.

– Катя, прости, но мне нужно разобраться с женой. Закрой за собой дверь, – Артем, наконец, отпускает меня. Едва не стону, чувствуя жар в тех местах, куда впивались пальцы мужа.

Глубоко вздыхаю, но толком не успеваю прийти в себя, как Артем хватает меня за запястье и тянет обратно в комнату. Спотыкаюсь, цепляясь за свою же ногу.

Муж, кажется, уже думать забыл о своей любовнице, которая так и осталась стоять в проходе, но она все-таки решает напомнить о себе.

– Александра, извините, – окликает меня любовница мужа. Бросаю взгляд через плечо, но тут же жалею, потому что от меня не скрывается коварство в глазах девушки, – я не спала с вашим мужем, – приоткрывает рот в форме буквы “о”, проходится пальцами по уголками губ, после чего самодовольно усмехается и закрывает дверь.

Глава 7

Ярость невероятной силы вспыхивает в груди. Кровь закипает в венах. Дыхание застревает в груди. Но я с силой проталкиваю в легкие воздух. Сейчас нельзя терять самообладание окончательно. Дергаю руку, пытаясь вырвать ее из хватки мужа, но грубые пальцы только сильнее впиваются в нежную кожу запястья, стягивают ее, причиняя боль. Стискиваю челюсти, чтобы не застонать. Скорее всего, останутся следы, но мне плевать. Единственное, чего я хочу – чтобы Артем прекратил ко мне прикасаться теми самыми пальцами, которые были в…

Фу!

Кривлюсь. Дергая руку снова и снова, совсем забывая о боли.

Жаль, что хватка у мужа железная!

Открываю рот, чтобы потребовать отпустить меня, но не успеваю даже выдохнуть, как Артем разворачивается, хватает меня за плечи и вдавливает в стену.

Жесткий удар выбивает из легких весь воздух, но даже это не мешает мне злобно зыркать в пылающие бешенством глаза мужа.

– До чего ты опустилась? – рычит Артем, сокращает остатки расстояние между нами, нависает надо мной.

Его горячее дыхание опаляет кожу лица. Хвойный с древесными нотками аромат забивается в ноздри, оседает на языке. К щекам приливает кровь, но не из-за смущения, а из-за гнева, который рвется из меня с рваным дыханием. Сердце мчится с такой скоростью, будто готовиться выпрыгнуть из груди. Ладони зудят от желания врезать Артему, но он так сильно сдавливает мои плечи, что руки едва не отнимаются.

– Это ты до чего опустился? – выплевываю мужу в лицо, меня буквально разрывает от ярости. – Засовывать язык в глотку другой бабе посреди парка, да еще и при наших детях…

Мне становится настолько противно, что я договорить не могу, тошнота подкатывает к горлу. Приходится тяжело сглотнуть, лишь бы меня не вывернуло на идеально сидящий костюм мужа. Но, возможно, зря я это сделала, нужно было хоть немного нагадить ему, как он сделал с моей душой.

– Я всего лишь попросил Катю забрать девочек из садика, ведь ты опять задержалась на своей работе, – рычит муж, крепче стискивая мои плечи.

Едва не стону от боли, но, мне «везет», все чувства в мгновение ока исчезают под влиянием истинного шока.

Нижняя челюсть чуть ли не падает на пол. Несколько раз хлопаю глазами, после чего шумно втягиваю воздух.

– Что она сделала? – спрашиваю не своим голосом, настолько тихо он звучит. – Ты же сказал, что сможешь их забрать, – неверяще смотрю в зеленые глаза мужа, которые с прищуром смотрят на меня.

– Я был на деловой встрече. Что оставалось делать? – как ни в чем не бывало говорит Артем, а я едва не теряю самообладание.

Стоит только подумать о том, что любовница мужа пришла за моими детьми в сад, внутри все взрывается. Она встретилась с мамами друзей моих девочек, могла поговорить с ними, похвастаться, представиться… как их новая…

Силы, которые почти покинули меня, возвращаются. Поднимаю онемевшие руки, толкаю Артема в грудь. Он, видимо, не ожидавший от меня такой прыти, отступает на шаг назад, но меня не отпускает. Тогда я толкаю снова и снова! Не останавливаясь, пока руки мужа не исчезают.

Не долго думаю, разворачиваюсь и иду в нашу спальню с мужем. Именно там сейчас девочки смотрят мультики. Не хотелось бы их втягивать во взрослые разборки, но выбора нет. Они все равно пострадают, когда поймут, что папа и мама больше не вместе. Но я им обязательно объясню, что мы оба все равно будем их любить.

Ноги сами несут меня, тела не чувствую. В крови бурлит адреналин, в голове словно на повторе мелькает всего одна мысль.

Бежать!

Распахиваю дверь, влетаю в спальню и тут же спотыкаюсь, замечая, что девочки крепко спят, обняв друг друга.

Адреналин тут же испаряется, по телу разливается слабость. В сердце словно сотни игл впивается, стоит мне подумать о том, что я могу лишиться своих ангелочков. Мотаю головой. Нет, нельзя об этом думать. Сейчас важнее другое.

На носочках подхожу к кровати, падаю на колени, откидываю плед, достаю черный чемодан на колесиках. Он покрыт пылью, поэтому сразу же чихаю. Поднимаю взгляд на девочек и с облегчением выдыхаю, когда понимаю, что не разбудила их. Пусть они еще хотя бы немного побудут в спокойствии.

Встаю, поднимая за ручку чемодан. Разворачиваюсь. Направляюсь к шкафу и застываю, краем глаза натыкаясь на мужа.

Артем стоит, прислонившись плечом к дверному косяку, и смотрит на меня, приподняв бровь.

– Решила, что роль матери не для тебя? – бьет по больному.

Стискиваю ручку чемодана, ногтями впиваюсь в свободную ладонь.

– Я ухожу и девочек забираю с собой! – чеканю.

Муж приподнимает вторую бровь.

– Такой опции нет, – уголок его губ ползет вверх.

– Я у тебя не спрашивала, какие опции есть! – стараюсь вложить в голос остатки сил, чтобы показать, насколько я серьезна. – Мы уходим от тебя и точка! Я подаю на развод!

Артем недолго насмешливо изучает мое лицо, после чего хмыкает.

– Ты забыла – они, – муж указывает подбородком на спящих девочек, – и мои дети тоже. И ты не имеешь права увезти их без моего согласия, – глаза Артема резко становятся серьезными, холодными. Нет, ледяными, от них мороз бежит по коже. – Я не шутил, когда сказал, что девочкам нужны оба родителя. Но как ты сама сказала, новую маму для них найти легко, – в глазах мужа мелькает гневный огонек. – Решать тебе, – Артем пару мгновений прожигает меня напряженным взглядом, после чего, не говоря ни слова, выходит в гостиную и захлопывает за собой дверь.

Глава 8

– Мама, а почему папа с нами не поехал? – Оленька вышагивая рядом со мной в голубом платьице, тянет меня за палец, за который держится.

Спотыкаюсь, запутавшись в синей шелковой юбке, которая доходит мне до щиколоток. Хорошо хоть удается сразу устоять на ногах, а не грохнуться на тротуар и утянуть с собой девочек. Солнце печет, поэтому блузка прилипает к телу, а волосы к лицо. Пытаюсь их сдуть, но ничего не получается. Поэтому бросаю это гиблое дело. Ладошки девочек после вчерашнего отпускать совсем не хочется.

– Да, почему? Бабушка не будет по нему скучать? – Леночка, держащая меня за вторую руку, выбегает вперед и заглядывает мне в глаза.

Она надела платье почти такое же, как у сестры, только со стразами, которые блестят на солнце. Малышка выглядит, как настоящее солнышко. Вот только мне не удается согреться в его лучах. Наоборот, холодок прокатывается по коже.

Говорить с девочками о папе – это последнее, чего мне бы хотелось. Но малышки не перестают о нем спрашивать. Я знаю, что они любят Артема, вот только мне от этого легче не становится. Наоборот, все внутри сжимаются, а челюсти сводит, когда они заводят речь о папе. За сегодня это уже третий раз.

Вчера после ухода Артема, у меня буквально руки опустились. Чемодан упал на пол рядом с моими ногами. Удивительно, как еще не отбил мне пальцы.

Я долго стояла посреди комнаты и смотрела на дверь. В ушах звенели слова мужа о том, что он найдет «новую маму для девочек», но, кажется, я не понимала смысла этих слов, настолько была шокирована.

Постепенно до моего мозга начал доходить смысл слов Артема, и меня пронзила самая настоящая острая, разрывающая душу, боль. Я осела на пол там же, где стояла. Моя жизнь разрушилась буквально на глазах. Ее осколки впивались в сердце, разрезали его на части, заставляли кровоточить.

Хорошо, хоть слез не было. Такое чувство, что они застряли на плотине, которую я выстроила между изнывающей в агонии душой и реальностью. Только горло сдавило с такой силой, что мне буквально приходилось проталкивать воздух через него. Я заставляла себя дышать, понимаю, что не могу сдаться. Не сейчас. Никогда!

Не знаю, сколько я так просидела, пытаясь найти выход из патовой ситуации, но ничего путного в голову так и не пришло. В том, что муж выполнит свою угрозу, сомневаться не приходится. Если он видит цель, то препятствия сами исчезают с его пути. Артему всегда было плевать, какими способами добиться желаемого, он, вполне, может играть грязно. Ни раз видела, как он принимал жесткие решения, касающиеся бизнеса. Иногда даже казалось, что Артем превращался в цербера, готового вцепиться в глотку сопернику, разорвать, лишь бы защитить свою территорию. Но вот с семьей муж всегда оставался… человеком. Хотя, возможно, просто никто не давал ему повода выйти из себя.

“Очнулась” я, в итоге, только когда услышала тонкие голоски дочерей.

Хоть придумать план у меня не получилось, кое-что я осознала четко – мне нужно оставаться сильной ради своих девочек. Я ни за что и никогда не оставлю их! А решение проблемы с мужем, найдет меня, нужно только его искать.

Ночевала я, в итоге, с девочками в их комнате, пытаясь уделить им столько внимания, сколько могла.

А вот Артем… он не вернулся домой.

– Папа… – голос садится, поэтому я прочищаю горло. – Папа работает, – смотрю перед собой, уже видя подъезд обычной многоэтажки, где живет моя мама.

– Ты тоже работаешь, но поехала с нами, – Леночка снова выбегает вперед.

Я аккуратно направляю ее в сторону, чтобы случайно не наступить.

– У меня сегодня выходной, – выдавливаю из себя улыбку.

Упавшие на лицо рыжие волосы, щекочут нос и губы. Дую на них, но они никак не хотят отлетать в сторону, возвращаясь на прежнее место.

– Папа обещал, что следующий раз мы все вместе поедем к бабушке, – в голос Оли звучит ничем не прикрытая обида.

На мгновение прикрываю глаза, ведь не знаю, что отвечать малышкам. Да, мы собирались на выходных забрать мою маму и поехать на дачу. Но в свете произошедших событий, вряд ли это когда-нибудь случится. Не говоря уже о том, что мне нужно поговорить с мамой наедине.

Подъезд стремительно приближается, поэтому, чтобы не врать девочкам, решаю перевести тему:

– Кто первый добежит до двери, тот выбирает, какое мороженое будем есть. На старт. Внимание, – придерживаю девочек, которые уже рвутся вперед. – Марш, – отпускаю ручки.

Малышки так быстро срываются с места, что я едва поспеваю за ними. Мы втроем в короткие сроки добегаем до подъезда, а потом под жаркие споры, кто же победил, поднимаемся на четвертый этаж.

Успокаиваю девочек, только у двери в квартиру мамы, напомнив, что они любят одинаковое мороженое – пломбир с клубничным вареньем. Пока они переглядываются, я нажимаю на звонок.

Шаги мамы слышу почти сразу. Они все приближаются и приближаются, после чего ключ поворачивается в замочной скважине. Мама распахивает дверь, и я тут же встречаюсь с ее зелеными глазами, которые подчеркиваю рыжие, собранные в гульку, волосы. Зеленое платье в пол словно специально подобрано, чтобы подчеркнуть худощавую фигуру.

В подсознание мелькает мысль, что мама дома обычно так не одевается, но я отбрасываю ее в сторону. Может, ходила куда-то.

– Привет, – подталкиваю девочек вперед.

– Привет, бабушка, – визжат они и обнимаю ее за ноги.

– Наконец-то, вы пришли, – мама широко улыбается, после чего бросает взгляд в сторону кухни. – Артем, девочки пришли.

Глава 9

Артем? Я же правильно услышала? Мой муж?

Застываю. По телу прокатывается дрожь. Внутри все холодеет.

Что он здесь делает? Всю ночь шлялся неизвестно где, а теперь смеет заявляться к маме? К моей маме!

Стискиваю челюсти. Словно в замедленной съемке наблюдаю за тем, как девочки отпускают ноги бабушки, протискиваются между ней и дверным косяком, с громким визгом «папа» несутся на кухню.

Сердце болезненно сжимается, когда я в очередной раз вижу подтверждение тому, как сильно они любят своего отца. Я тоже любила Артема. С нашей первой встречи любила. Помню, как смущалась, когда подруга подвела меня познакомить меня с другом своего парня. Мы тогда поехали на дачу отдохнуть, собралась небольшая, но теплая компания: мужская половина занималась мясом, девочки делали все остальное. Артем я заметила сразу же, высокий, статный, тогда еще жилистый. Потом все закрутилось, завертелось. Первые свидания, первый поцелуй, первый секс. Беременность… Артем стал во всем для меня первым. Но любил ли он меня? Сомневаюсь. Женился Артем на мне только ради долга. Я думала, что, в итоге, мы притремся, лучше узнаем друг друга и на месте уважения вырастит любовь.

Какой же наивной я была. Дурочка, которая верила в “долго и счастливо”. Верила своему мужа. А у Артема даже банальное уважение ко мне не испытывал. Мог бы просто развестись, а потом побежать к своей Катеньке.

– Саша, ты в порядке? – мама хмурится, недолго скользит взглядом по моему лицу, после чего делает шаг ко мне. – Ты какая-то бледная, – тревога трогает глаза матери.

В ушах шумит, в мыслях все еще царят воспоминания.

Мне требуется пару секунд, чтобы до меня дошел смысл слов мамы.

– Д…да, – произношу сипло, ведь горло сдавило.

Сердце бьется так сильно, что его стук отдается в ушах. Кончики пальцев холодеют.

– Уверена? – мама чуть склоняет голову набок, внимательно смотрит на меня.

Коротко, несмело киваю. Выдавить из себя хоть еще несколько слов не получается.

– Тогда пошли, – мама хватает за руки, затаскивает в прихожую, переходящую в коридор с белыми, блестящими стенами.

Концентрируюсь на двери, ведущей в туалет. Краем глаза замечаю себя в отражении зеркала, установленному на двери шкафа. Плевать, куда смотреть, главное, не на кухню.

Внутри все сжимается. Чувствую на себе тяжелый, проникающий под кожу, взгляд. Стискиваю челюсти, задерживаю дыхание.

– Мам, а что здесь Артем делает? – шепчу, не выдерживая.

Она тут же замирает, впивается пристальным взглядом в мое лицо.

– У вас что-то случилось? – в голосе мамы проскальзывают взволнованные нотки.

Прикусываю губу, думая, рассказать ли маме правду. Мне хочется поделиться болью, которая уже стала частью меня. Хочется поплакать у мамы на плече. Хочется, чтобы меня пожалели. Вот только сомнения пронзают меня насквозь. Я не уверена, что получу желаемое, зная об отношении мамы к браку.

Открываю рот, не зная, что из него вылетит, но тут же захлопываю, слыша тяжелые шаги.

По спине прокатывается липкий пот, когда я ощущаю приближение мужа. Не сомневаюсь, что это он. Моя теория сразу же подтверждается, когда тяжелые ладони ложатся мне на плечи, грубо сдавливают их.

Дергаюсь в сторону в попытке вырваться из железной хватки, но Артем вдавливает меня в себя. Оставляет короткий поцелуй на моей макушке.

Мои глаза распахиваются. Дыхание перехватывает. Сжимаюсь.

– Что-то ты задержалась, милая, – улавливаю сарказм в голосе мужа.

Кровь в венах начинает закипать. Не взрываюсь, только потому что ловлю мамин взгляд. Счастливый и одновременно печальный.

Плохое предчувствие начинает ворочаться в животе. Но задать вопрос не успеваю, мама широко улыбается и, пробормотав, что нас ждет наш обед, бежит на кухню.

Резко вырываюсь из рук мужа, разворачиваюсь. Впериваюсь в Артема гневным взглядом, замечая, что сегодня на нем, не пиджак с рубашкой, а черная водолазка.

– Что ты творишь? – шиплю, бросая короткий взгляд на кухню, где девочки крутятся вокруг мамы.

– Предупреждающий удар, – хмыкает Артем, засовывая руки в карманы джинсов. – Я же тебя знаю. Ты точно пыталась бы найти себе союзников, чтобы осуществить задуманное.

Ловлю ртом воздух от возмущения. Делаю шаг к мужу, сокращая между нами расстояние. Приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо, но это малая цена за то, чтобы Артем понял – я его не боюсь.

– Ты решил начать контролировать мою жизнь? – выплевываю мужу в лицо, на что он только хмыкает.

– Нет. Я просто даю тебе время понять, что ни тебе, ни мне этот развод не нужен, – муж коварно ухмыляется, чувствую его горячее дыхание у себя на лице.

– И ты решил настроить мою маму против меня? – кончики пальцев покалывают, поэтому я сжимаю кулаки.

– Даже в мыслях такого не было, – вполне серьезно отвечает муж. – Я просто защищаю свою свекровь. Ей не нужны лишние потрясения. Особенно сейчас.

Что-то в голосе Артема привлекает мое внимание. По телу пробегают озноб. Появляется ощущение, что муж знает больше, чем я. Вполне может быть, ведь они часто общались без меня. Раньше я этому радовалась, а сейчас – мне кажется, что меня… предали. Тошнота подкатывает к горлу, в настолько сильный узел стягивается желудок. Делаю глубокий вдох, чтобы очистить разум. Заталкиваю пронизывающую тело маленькими иголочками боль в дальний угол сознания. Концентрируюсь на том, что действительно важно.

– Что ты имеешь в виду? – бормочу, боясь услышать ответ.

Глава 10

Глаза Артема сужаются до тонких щелочек. Он смотрит на меня пристально, пронзительно, словно пытается проникнуть в мою голову, не только прочитать мысли, но и навязать их.

Тревога зарождается в груди. Она ползет по телу, задевая нервные окончания, заставляя их звенеть. Кончики пальцев покалывают, а сердце то и дело пропускает удары.

– Спроси у нее сама, – муж приподнимает бровь, уголок его губ ползут вверх.

Гнев вспыхивает в груди. Вот так всегда! Артем постоянно провоцирует меня. Пытается вывести на эмоции.

Но сейчас не тот момент, когда нужно играть в дурацкие игры. Если с мамой что-то случилось, я должна знать.

Стискиваю челюсти, шумно выдыхаю.

Открываю рот, не знаю, что собираюсь сказать, но точно не то, что понравилось бы мужу.

– Кушать! – Оленька с визгом подлетает к нам, прерывая меня. Малышка хватает нас обоих за руки и тянет на кухню. – Там с-с-сырники! – восторг звучит ее детском голоске.

– И с-с-суп, – кричит с кухни Леночка.

– И суп, – уже не так воодушевленно произносит Оленька, после чего сразу кривится, но все равно задом наперед тащит нас с мужем на кухню. Поддаюсь. Все лучше, чем стоять и играть в гляделки с мужем. Я слишком хорошо его знаю, он все равно ничего путного не сказал бы, только взбесил бы меня еще больше.

Он прав, лучше я просто поговорю с мамой. Заодно прощупаю почву, пойму, какую лапшу на уши успел ей навешать муж.

Мы втроем заходим на небольшую кухню с деревянным столом с тремя стульями у двойного окна. На нем уже стоит несколько тарелок с огромной горой сырников, разными видами варенья, сметаной, хлебом. Мама крутится у кухонного уголка, тоже деревянного, разливая по тарелкам суп из большой металлической кастрюли.

Леночка бегает вокруг нее, останавливаясь то с одной стороны, то с другой. Оленька подводит нас с мужем и мчится к сестре.

Стискиваю челюсти, стараясь не смотреть на мужа, который тут же занимает место у окна.

Я же не знаю, что делать, поэтому мнусь с ноги на ногу, пока не слышу шаги сзади. Приходится отойти в сторону, чтобы позволить маме подобраться к столу и поставить на него две тарелки с супом.

– Что стоишь? – мама поднимает на меня вопросительный взгляд. – Садись, – кладет руку мне на локоть и подталкивает к противоположному от мужа стулу.

Поджимают губы. Последнее, чего хочу – есть вместе с изменщиком-мужем. Но его предупреждение о том, что с мамой что-то не то, звенит у меня в голове. Жаль, что сейчас расспросить ее не могу – не хочу пугать девочек. Поэтому, стиснув челюсти, сажусь.

Стоит мне занять предоставленное место, как Оленька забирается ко мне на колени, Леночка делает то же самое, но только с Артемом.

Сердце больно колет. Раньше мы всегда вот так ели вместе – сначала кормили девочек, а только потом сами приступали к трапезе. Это было счастливое время, и я не понимаю, почему мы забросили такую прекрасную традицию в дальний угол. Видимо, времени перестало хватать.

Мама ставит еще одну тарелку на стол, раскладывает передо мной и Артемом по две ложки, себе берет одну, после чего садится на стул между нами.

Семейная атмосфера наполняет кухню. Со стороны все кажется настолько идеальным, что желудок резко сводит. Тело наполняет слабость, и если бы не дочка, которая развалилась на мне, я бы, наверное, упала на пол, подтянула к себе колени и начала раскачиваться в попытке утихомирить резь внутри.

Но ничего из этого сделать не могу. Приходится сидеть, стиснув зубы, и постараться не показывать, насколько мне больно.

Я даже поговорить ни с кем не могу. А мне нужно понять, что делать дальше, как развестись с мужем и не потерять при этом дочерей. Судя по тому, как маме сейчас передает мужу хлеб, рассказывая, что купила его в ближайшей пекарне специально к нашему приходу, она мне не помощница.

Тем более, если Артем сказал правду…

– Мам, ты как? – не выдерживаю, бросаю пристальный взгляд на женщину, которая внешне выглядит полностью здоровой.

Она тут же замирает. Ей требует пару мгновений, чтобы осознать мой вопрос.

– Да, нормального, – берет ложку, засовывает ее в суп. При этом на меня не смотрит совсем, а в ее голосе нет уверенности, и лицо побелело.

Мама никогда не умела врать.

Шумно выдыхаю. Внутри что-то обрывается. Кажется, Артем не лгал. Черт! Теперь нужно вытянуть из этой упрямой, любящей справляться со всем самостоятельно женщины информацию.

– Давайте пообедаем, а потом поговорим, – мама косится на меня.

В ее словах звучит явный намек.

Недовольно щурюсь, но все-таки беру одну из ложек, зачерпываю немного супа и подношу ко рту Оленьки. Она тут же послушно открывает ротик, съедая весь суп. Краем глаза замечаю, что муж делает то же самое. Вот только Леночка игнорирует действия отца. Она выгибается, заглядывая в лицо к мужу.

– А потом мы поедем на дачу? – спрашивает с надеждой в голосе. – Я хочу погулять с Ягодкой.

Желудок ухает вниз. Я надеялась, они забыли о дурацком обещании отца.

– Нет, милая, не сегодня, – отвечаю нежно, выдавливая из себя улыбку.

Оленька напрягается у меня в руках, а Леночка недовольно смотрит на меня. Обида отражается на ее милом личике.

– Мама права, мы сегодня вечером едем в другое место, – в глазах мужа мелькает предупреждающий огонек. – И покажем там, какая мы замечательная семья!

Глава 11

Это был самый ужасный обед в моей жизни. Голова раскалывается. Хотя, наверное, всем, кроме меня, он понравился. Девочки с удовольствием улетали суп, потом закусывали сырниками и не забывали при этом наперебой рассказывать бабушке про то, как обстоят дела в садике, в который они не так давно пошли. Мама внимательно слушала, комментировала, задавала вопросы – уделяла внучкам столько времени, сколько им было нужно, пока девочки не начали спорить, какую куклу хотят.

Именно в этот момент Артем стал жертвой расспросов. Мама хотела узнать у него все, начиная с новостей об открытии нового ресторана, заканчивая самыми мелкими деталями о делах в «личной жизни». Артем с удовольствием отвечал на все вопросы тащи, вот только почему-то про «Катеньку» он моей маме не рассказал, предпочел перевести тему.

Я же весь обед не могла отделаться от ощущения, что про меня все забыли. Впрочем, ничего необычного. Мне всегда казалось, что мама любит зятя больше чем собственную дочь. Видимо, это правда, учитывая, что мне пришлось слушать их любезности за столом, но при этом ни на один вопрос не ответила. А все потому что… видимо, этим двоим я была неинтересна.

С каждой секундой напряжение сковывало меня все больше и больше, внутренности затягивались в тугой узел, а сердце то и дело болезненно сжималось.

Как бы я не пыталась отстраниться от общения предателя-мужа и человека, который должен быть для меня самым родным, мечтала закрыться в своих мыслях, у меня ничего не получалось.

Атмосфера накалялась все сильнее.

Поэтому, я испытала огромное облегчение, когда малышки выбежали из стола и помчались комнату бабушки, где она припрятала для них конфетки.

Больше можно было не притворяться.

– Мама, что с твоим здоровьем? – перехожу сразу к делу.

Мне даже плевать, что я прервала их с Артемом занимательной разговор. Сначала нужно понять, как плохи дела у матери, прежде чем понять, что делать дальше.

Мама бросает на меня короткий, испуганный взгляд, прежде чем пристально посмотреть на мужа.

– Ты ей сказал? – спрашивает строго.

Артем откидывается на спинку стула, складывает руки на груди.

– Арина Васильевна, я много раз говорил вам, что Саша должна знать, – на лице мужа не отражается ни капли вины.

Наоборот, Артем сурово смотрит на тещу, словно пытается прогнуть женщину, чтобы она, наконец, призналась, “во всех страшных грехах”.

Мама прикрывает глаза, тяжело вздыхает, прежде чем посмотреть на меня.

– У меня появились проблемы с сердцем, – произносит обессиленно. – Ничего страшного, но…

– Хватит ее защищать, – жестко прерывает маму муж. У меня даже брови на лоб лезут, никогда не слышала, чтобы Артем разговаривал с тещей также, как с своими подчиненными. – Саша – врач, хоть детский, но все же врач. Она уж точно понимает во всяких болезнях больше нашего.

Наблюдаю за противостоянием двух родных людей… когда-то родных, и не могу сделать вдох. Кажется, что легкие сжались в точку, забирая последнее, что у меня осталось – дыхание.

– Мама… – сиплю, но ничего поделать с этим не могу. – Рассказывай, – в висках пульсирует.

Мама переводит жалостливый взгляд на меня, прежде чем тяжело вздохнуть.

– Я толком ничего еще не знаю. У меня в последнее время почти не было сил. Постоянно спать хотелось. Я думала, что это все из-за работы. Но однажды упала в обморок, и… – она прерывается. – В общем, врачи еще проводят исследования, но говорят – что-то с клапанами. Возможно, появится операция, – бормочет.

Кровь отливает от лица, во рту пересыхает.

Операция… О ней даже не упоминают, если нет ничего серьезного. Многие болезни связанные с сердцем, купируются лекарствами. Хирургическое вмешательство – слишком сильный риск. Особенно, когда возраст пациента выше пятидесяти.

– Ты знал? – голос звучит слабо, но я даже не пытаюсь снова казаться сильной. – Знал же, да?

Артем поджимает губы, хмурится.

Пару секунд пронзительно смотрит на меня, после чего открывает рот. Хочет что-то сказать, но мама его опережает.

– Сашенька, – она протягивает руку, обхватывает мою ладонь, лежащую на столе, нежно поглаживает. – Все будет хорошо, правда, – старается вернуть своим глазам силу, но я-то вижу в них затаенный страх. – Артем, уже нашел хороших врачей. Он разберется. Не волнуйся сильно. У тебя и так много дел. Ты же только интернатуру закончила…

Слушаю бормотание матери и не могу поверить, что она все это говорит. Серьезно? Не волноваться?

Вырываю руку.

Мама в удивлении распахивает глаза.

– Может, тебе его, – указываю подбородком, в сторону мужа, – усыновить? Все равно он тебе ближе, чем я, – обида жжет изнутри.

Лицо мамы вытягивается, нижняя челюсть падает.

В глазах матери читается истинный шок.

Да, возможно, мои слова звучат эгоистично, но после всего произошедшего, я словно оголенный нерв напоминаю. Каждый вдох приносит с собой агонию, не говоря уже о том, что мама делится с своими проблемами. Я же не сахарная девочка, не растаю. Мама сама учила меня быть сильной, а тут…

– Простите, – вскакиваю на ноги и, не оглядываясь, выхожу из кухни.

Перед глазами все расплывается. Наощупь добираюсь до ванны, захлопываю за собой дверь. Упираюсь ладонями в раковину. Опускаю голову. Тяжело дышу.

Все внутри словно на мелкие кусочки разрывается.

Боль предательства разносится по венам, заставляя неравные окончания пытать.

Стараюсь дышать… правда, стараюсь. Но воздух не хочет проталкиваться в легкие.

Тело немеет, а душа кровоточит.

Видимо, зря я сдерживала чувства, теперь они накрыли меня с головой и засасывают в трясину. Слезы жгут глаза, но словно сталкиваются с какой-то плотиной и не могут, наконец, пролиться, освободить меня. В ушах шумит, видимо, поэтому я не слышу, как дверь открывается.

Только спустя секунду будто через пелену до меня доносится хриплый голос мужа:

– И не стыдно тебе?

Глава 12

Глубоко вдыхаю. Даю себе мгновение, чтобы вернуть самообладание, после чего отталкиваюсь от раковины и поворачиваюсь к Артему.

– Не тебе говорить мне о стыде, – огрызаюсь.

Мышцы наливаются сталью. Во мне все еще бушуют эмоции, но я стараюсь запереть их глубоко в себе. Не хочу показывать предателю-мужу, как мне на самом деле больно. Возможно, он думал, что я железная раз почти никогда не показываю чувств. “Сильная девочка”, как называла меня мама, когда отец погиб на стройке – мне тогда было пять.

Я старалась поддерживать маму, не доставлять проблем, ведь видела, что ей плохо. Даже не плакала… при всех. Но по ночам, когда меня отправляли спать, горькие слезки лились из глаз. Наверное, тогда я научилась прятать чувства. Просто засовывала их подальше, поднимала подбородок и шла дальше. Вот только, в итоге, меня всегда накрывало. Позже, но накрывало.

Благо, сейчас у меня получается стиснуть зубы, смотреть на мужа прямо, не опуская головы, и пытаться передать ему, что я не сдамся! Не сдамся! Сделаю все, что угодно, лишь бы уйти от мудака, который решил променять семью на перепихон на стороне. Сложно, что ли, держать свой прибор в штанах?

Да, я понимаю, что Артем никогда не любил меня, просто выполнял свой долг. Но это не повод относиться ко мне к половой тряпке.

Если раньше, я ничего не говорила, старалась лишний раз не трогать Артема, позволяла решать все самому, когда дело касалось нашей семьи. Весь наш брак муж, казалось был заинтересован только в работе. Открывал один новый ресторан за другим. Забывал о памятных датах. Ставил командировки на мои дни рождения. Артем задвинул нашу семью на второй план. Поэтому я тоже, в итоге, перестала делать шаги к нему навстречу. Мне надоело биться головой о кирпичную стену, которой огородил меня Артем. Сконцентрировалась на детях и учебе, тем более, они отнимали у меня почти все время.

Похоже, наша семья оказалось только бумажкой, свидетельствующей о регистрации брака. Зря я думала, что мы сможем все наладить, узнать друг друга поближе, сойтись.

Мои чувства к мужу хоть и поутихли, но не прошли полностью. Нужна была все одна искра, чтобы их возродить. Вот только я не ожидала, что Артем сделает наоборот – обольет меня ушатом ледяной воды, чтобы затушить последние искры надежды на простое семейное счастье.

Не знаю, сколько времени мы играем в гляделки, я настолько сильно погружаюсь в свои мысли, что даже не слышу визга девочек, которые подлетают к Артему и своими маленькими ручками обхватывают обе его ноги.

– А когда мы поедем в то место, про которое ты говорил? – Леночка протискивается между ног папы и заглядывает ему в лицо.

Артем опускает в голову. Его лицо разглаживается, а на губах появляется нежная улыбка.

– Скоро, – поднимает взгляд на меня.

Стискиваю челюсти.

– Можно одевать сандалики? – Оля протискивается между ногой отца и косяком, но в проеме не задерживается, подходит ко мне, протягивает руки.

Тяжело вздыхаю, прежде чем поднимаю дочки и прижимаю ее к своей груди.

– Еще рано, – муж подхватывает Лену на руки, после чего впивается взглядом в меня. – Мы сначала пообщаемся с бабушкой, а потом поедем.

– Не подскажешь, куда ты собираешься нас отвести? – сарказм пропитывает мой голос.

– У меня планируется деловой ужин в неформальной обстановке, нужно, чтобы вы присутствовали, – в голосе мужа звучит жестокость.

– Я никуда не поеду! – заявляю однозначно.

Артем поджимает губы до побеления. Сужает глаза. Смотрит на меня несколько мгновений, после чего хищно улыбается.

– Девочки, – его голос звенит от напряжения. – Идите к бабушке, – ставит Леночку на пол. – Нам с мамой нужно поговорить, – выпрямляется.

Сильнее прижимаю Оленьку к себе, не хочу ее отпускать. Кажется, что она становится моей последней защитой от мужа. Но я прекрасно понимаю, что нельзя использовать малышек во взрослых играх. Поэтому набираю в грудь побольше воздуха и отпускаю Оленьку.

Девочки пару секунд недовольно бухтят, а потом берутся за ручки и уходят через проем, который сделал для них отец, отступив в сторону.

Малышки не успевают отойти в сторону, как Артем заходит в ванную и закрывает за собой дверь. У меня желудок ухает вниз. Отступаю, вот только тут же упираюсь ногами во что-то твердое.

“Ванна”, – проносится в голове.

Но все лишние мысли вылетают из головы, когда муж в один большой шаг сокращает между нами расстояние.

Он зависает надо мной, смотрит сверху вниз и ухмыляется.

Дрожь ледяной волной прокатывается по позвоночнику, колени подгибаются, дыхание спирает.

Артем словно не видит мои реакции на его присутствия, либо наслаждается ей, потому что вместо того, чтобы отойти, поднимаю руку и касается моей скулы.

Дергаю головой в сторону, но мне это не помогает избавиться от мужа. Артем лишь хмыкает, двумя пальцами обхватывает мой подбородок и возвращает голову на место. Заставляет взглянуть в его бесстыжие карие глаза, которые я когда-то так сильно любила.

– Ты поедешь и будешь вести себя, как послушная жена, – рокочущие нотки пропитывают его голос.

– И как ты меня заставишь? – цежу сквозь стиснутые челюсти.

Прикосновение муж обжигает, но я терплю. Не собираюсь просить отпустить, не хочу, чтобы он видел моей слабости.

– Не зли меня, моя хорошая, – произносит муж предупреждающим тоном. – Ты же знаешь, я способен на многое, когда дело касается моего бизнеса, – приближает свое лицо к моему. Меня обдает его горячее дыхание. – Ты же не хочешь пополнить число людей, которые перешли мне дорогу? Вспомни мужа своей подружки, который работал у меня администратором и любил подворовывать. Где он? – опускает подбородок, скользит пальцами к шее, обхватывает ее. Страх пропитывает каждую частичку моего тела. – Правильно, нигде, – его улыбка становится еще шире. – На окраине города побирается и прикладывается к бутылке, – улыбка резко исчезает с лица Артем, а хватка на шее усиливается. В ужасе распахиваю глаза. – Ты же не хочешь повторить его судьбу? – муж склоняет голову набок. – Да, мы женаты, – касается своими губами моих. – Но ты сама же хочешь разорвать связывающие нас узы, если это произойдет, меня больше ничего не удержит, – Артем коротко целует меня.

Задыхаюсь от неожиданности.

Муж еще пару секунд смотрит мне в глаза, после чего разворачивается и со словами «жду твоего решения» выходит из ванны.

Хлопок двери заставляет меня вздрогнуть.

Стою ровно всего мгновение, после чего ноги перестают меня держать. Оседаю на пол, подтягиваю к себе колени, обнимаю их. Смотрю на хлипкую деревянную дверь и понимаю, что совсем не знаю человека, за которого вышла замуж.

Глава 13

Если Артем думает, что я буду “послушной девочкой”, то он очень ошибается. Да, я могу сыграть роль, молча сесть в машину и поехать с ним на злосчастный ужин, как, в принципе, и сделала. Вот только его угрозы здесь совсем не при чем.

Пока я сидела в ванной, кое-что поняла: Артем так бы не напрягался, чтобы затащить меня на ужин, на который я изо всех сил сопротивляюсь идти, если бы от него не зависело кое-что важное. И мне нужно понять, что именно происходит, прежде чем предпринимать дальнейшие действия.

– О чем задумалась? – Артем отрывает взгляд от дороги и коротко смотрит на меня.

Наши девочки уснули в детских креслах на задних сиденьях мерседеса мужа. Видимо, умаялись, пока носились по квартире бабушки. С мамой нормально поговорить мне так и не удалось. Она еще и обиделась на меня за то, что я сказала ей про усыновление Артема. Конечно, старалась этого не показывать, но ее короткие объятия на прощание сказали мне о многом.

– Думаю, ты догадываешься, – решаю не врать.

Какой в этом смысл? Артем, хоть кабель, но далеко не дурак.

– Саша, если ты сорвешь эту встречу… – муж не договаривает, но этого и не нужно.

Внутри все у меня напрягается, огонь ярости разливается по венам. Я сжимаю пальцы в кулаки с такой силой, что чувствую боль в суставах.

– Зачем мы тебе понадобились на этой встрече? – пытаюсь говорить спокойно, размеренно, но в голосе все равно слышится скрежет от сдерживаемых эмоций.

– Альберт Викторович, устраивает семейный ужин, – Артем выворачивает руль в сторону, заезжая в охраняемый поселок через сразу же поднявшейся шлагбаум.

Муж часто здесь бывает?

– Твой партнер? – щурюсь, смутно вспоминая седовласого, тучного, низкорослого мужчину.

Я виделась с ним всего пару раз, а разговаривала еще меньше. Мы с Артемом вообще нечасто выбирались куда-то вместе, а в последнее время вообще жили как соседи.

Видимо, поэтому он обращается со мной, как с чужим человеком. Хотя… даже хуже. Я чувствую себя мусорном под его ногами. Но Артем его не выбрасывает, а то и дело пинает в разные стороны.

Горечь оседает на языке, внутри все скручивается в тугой узел.

– Даже больше, чем партнер, – Артем уверенно проезжает мимо шикарных особняков.

– А почему ты заранее не предупредил о «семейном ужине»? – каждое слово удается выдавить из себя с трудом, заставить их звучать равнодушно удается еще сложнее.

– Если бы я сам о нем знал, то предупредил бы, – цедит муж.

Его взгляд острый, направленный прямо на дорогу. Плечи напряжены. Пальцы до побеления костяшек стискивают руль.

Я таким взвинченным мужа давно не видела. Обычно он больше напоминает несгибаемую стену, которую пробить может только самосвал. Всегда действует жестко, моментально принимает правильные решения, не задумывается, какие последствия могут быть у его поступков.

Видимо, непреклонность в бизнесе вышла за рамки и перенеслась на семью. Может, роль сыграло еще то, что Артем рос без матери. Отец старался привить ему мужские качества: усердие, волю к победе, возможность видеть только цель и не обращать внимания на препятствия, а вот про доброту и любовь совсем забыл. Не знаю, что стало с мамой мужа – это тайна за семью замками. Мне известно лишь то, что она жива, вот только Артем с ней не виделся много лет.

Но это не оправдание. Все мы травмированы нашими родителями. Разница лишь в том, как справляемся с пережитым. По крайней мере, боль прошлого не должна отражаться на семье. Разве я многого прошу?

За потоком размышлений не замечаю, как мы подъезжаем к огромному белому особняку, сделанному словно из несколько полукруглых домиков с арочными окнами, колоннами и серыми крышами, на которых возвели острые пики. В доме всего два этажа, но в ширину он огромный – мне приходится повернуть голову, чтобы охватить его полностью.

Артем останавливается напротив входа, рядом с маленькой розовой машинкой. Но вместо того, чтобы выйти на улицу, он сидит, не шелохнувшись, и не отпускает руль.

Муж прикрывает глаза, тяжело дышит. Напряжение в машине и без того можно было ножом резать, а сейчас воздух становится настолько плотным, что его даже силой в легкие протолкнуть не удается.

Мы сидим, не двигаясь, несколько мгновений, после чего Артем поворачивает голову ко мне.

Смотрит долго, пронзительно. Мне сразу становится не по себе. Но взгляда не от мужа отвожу. Кажется, что, если я прерву зрительный контакт, то уступлю ему, сдамся. Вот только слабости позволить себе не могу. Я должна оставаться сильной ради себя… ради девочек. Их мама не может просто сложить лапки, принять измены мужа, продолжать терпеть. Мне нужно показывать пример своим малышкам. И я сделаю все, чтобы они знали – мама боролась за себя и за них до последнего.

– Прости, – тихо произносит муж, а у меня желудок ухает вниз.

Смотрю на Артема во все глаза и не могу поверить в услышанное. Кажется, у меня слуховые галлюцинации. Я даже вспомнить не могу, когда слыша от мужа извинения.

– Я перегнул палку, – Артем тяжело вздыхает, отводит взгляд к лобовому стеклу, – в ванной.

Тяжело сглатываю. Все связные мысли покидают голову. Я могу всего лишь открывать-закрывать рот.

Пару мгновений ничего не происходит, а в следующее – осознание бьет меня по голове.

Артем пытается меня задобрить, чтобы я не взбрыкнула на ужине!

Шумно выдыхаю, собираюсь сказать ему, куда он может засунуть свои извинения, как до меня доносится детский, хрипловатый от сна, голосок:

– Мы приехали?

Оглядываюсь через плечо и вижу, что Леночка открыла глазки. Она быстро оглядывается по сторонам, потом тянется к сестре.

– Оля, мы приехали! – его голос звучит намного звонче.

Вторая малышка тоже открывает глаза, трет их и резко садится.

– Приехали? – с надеждой смотрит на меня.

Мои плечи поникают.

– Да, – выдавливаю из себя улыбку, но уже через секунду с презрением смотрю на мужа.