Проблема

«А я играю роль послушной

девочки, описывая свои фантазии,

вместо того, чтобы их воплощать».

Эрик ДЖОНГ.

Завтра суд. Вроде бы это меня не касается, своих проблем хватает. Чего-чего, их у нас предостаточно. Мне иногда кажется, что жизнь моя состоит из одних проблем. Они – часть меня. Или я сама – ходячая проблема?

Есть другая проблема, весьма приятная. Проблемой с недавних пор зову своего друга. Друг, может, враг – мой молодой любовник или ещё один мой ребёнок. Если быть до конца честной, он чуть младше моего сына. Вот в этом и проблема. Хотя и вся соль в этом. Так уж получилось, ничего уже не перепишешь.

У Даки, дочурки моей ненаглядной, тоже проблемы. Рановато ей, конечно, решать такого рода проблемы. Она пока не умеет их решать, устранять их, она предпочитает бежать от них, прятаться или просто игнорировать. Не получается. От себя не убежишь, самая большая наша проблема в нас самих. Мы достали всех своими проблемами, что скоро от нас шарахаться начнут. Избавимся от лишних поклонников, не очень приятных приятелей. У каждого своя проблема. Не стоит навязывать их другим (хотя, это верный способ проверки на прочность и надёжность). Есть некоторая польза от проблем. Помогают держать себя в постоянном тонусе.

Моя молодая Проблема существует сама по себе, параллельно моей жизни. А вот Дакина пытается полностью контролировать её жизнь, может быть, даже манипулировать ею. Моя – мне не мешает, и я ей стараюсь не доставлять хлопот. Мы две автономии, два совсем разных мира, что даже позволяем себе иметь связи на стороне. Для него это не проблема, ну и я стараюсь не отставать. Дакина – хочет, да не может себе это позволить. Она сама себе иногда позволяет некоторые вольности, в чём тут же ему признаётся. Она сама не заметила, как стала полностью зависеть от своей, уж больно криминальной, Проблемы. Сама не рада, и ему достаётся. Вне зоны доступа Дака такие проблемы создаёт, нарочно не придумаешь. Он пытается управлять ею, издалека. Но он для неё почти виртуальный, нереальный, он же не здесь. Он – в параллельном мире, и будет там целых двадцать лет.

Боже ж ты мой, двадцать лет! Он и моя проблема тоже. Совесть меня мучает, будь она неладна. И чисто по-человечески жалко парня. Хоть было за что, но в изоляции целых двадцать лет… Подумать страшно. И это не предел. Говорят, прокурор ему ещё больше просит. Куда больше-то? Всяким отморозкам за расчленённые трупы, за растление малолетних намного меньше дают. Он и мне звонит. У него голос такой приятный. С ним интересно общаться. Он же у нас вместо личного психолога, он, как заочная служба спасения.

Стоп! Кто, есть кто, давайте определимся. Их сейчас только двое, не считая нас самих. Их, по своей воле перекочевавших из бурлящей и самой что ни есть настоящей жизни в мир условно-реальный, назовём пока проблемами. Проблема номер один – мой сладкий и нежно-жестокий мальчик, а Проблема номер два – почти нереальный, но такой близкий парень Даки. У первого завтра суд, у второго он уже был, и не раз, скоро ещё один предстоит. Он уже за пределами, но пока ещё в СИЗО.

Как же мы докатились до такой жизни, спросите вы вдруг. Сразу ничего не бывает. Я родилась, и на ровном месте нарисовалась проблема. Это я начала коллекционировать проблемы, всё по наследству передалось Даке. А дальше? Неужели и дальше так будет продолжаться? Эстафета проблем… Каждому своё, кому, что нравится. Бог всем раздаёт – осколок счастья одному, клубок проблем другому. Мне этого счастья и даром не надо, может быть. В чём же оно? В достатке, славе, успехе, любви? У меня всё это уже было, в минимальных дозах, правда. Один раз живу, хочется всего понемножку. Надо успеть много жизней прожить. У меня нет твёрдого амплуа, я многогранна. Я хочу удивляться, изумляться, восторгаться без конца. Хотя это с годами даётся всё труднее и труднее. Хочется новизны во всём, хотя бы иллюзию новизны. Игра на публику? Но я довольно-таки закрытый человек. Проблема – это я, а моя собственная жизнь – это театр одного актёра. Меняются декорации, реплики, роли – публика одна, актёр один. Лишь бы не наскучило. Вот на что годятся эти бесчисленные проблемы. А кто же автор? Неужели тоже я? Да у меня талант, прямо-таки дар божий. Но такое нарочно не придумаешь. Неизвестный автор уж постарался.

– Посторонних просим покинуть площадку! Внимание! Мотор!

– Поехали!

«Десять якутят»

Судьба не приговор

Оставим в покое мою «коллекцию», начнём со второй проблемы. Это началось года два назад. Вроде бы. Лица, события, проблемы – время успело размыть некоторые нюансы. Хорошо, что есть готовые «пазлы». Можно сэкономить время и вставлять мои личные «заготовки». Это же не грех, не плагиат, в конце концов. В своё время я написала одну небольшую вещь с довольно-таки странным названием – «Десять якутят и гестапо». Вот там-то и обитает наша Проблема номер два. Он и другие проблемные мальчики, а также девочки, а именно:

– Пика, он же Петя, он и есть Проблема номер два;

– Дака (с ней вы уже немного знакомы);

– Мака Пороховщикова, Дакина подруга;

– Мося Каблук, он же Моисей Каблуков;

– Джин или Тихон, или Тихоня;

– Энмин, в миру был Димой, бывший солдат Российской армии;

– Доня-Доля, он же Данил;

– Мистер Ни То Ни Сё, то есть Айдар, он же Айдан, впоследствии Мистер Скандал;

– Мистер Никто, в миру просто Сеня;

– Тузик или Вовочка.

Жили-были десять обычных ребят. И сейчас живут – кто на воле, кто в зоне. Только они сейчас чуть взрослее, проблемы у них иные. Об этом чуть позже.

Мысли прут. Они словно спрут. В голове хаос, в душе сумбур, ну, а в сердце – пустота. Мысли не материальны, образы иллюзорны. Можно, сколько душе угодно, играть с ними, строить ими планы, мечтать, наконец. Безнаказанно, беспардонно, бессимптомно. За это не сажают, по крайней мере, пока. Но иногда мне кажется, что мысли тут же отделяются и начинают жить своей жизнью. Порой, даже боюсь своих мыслей. Они возникают сами по себе, из ничего – чужие, далёкие, порочные. Мысли чужие, тело почти не моё (взятое напрокат). Я – собранная из лоскутков мозаика.

Пишу, как ведомая, порой не успевая за потоком. Будто со стороны, а не о себе самой. Я – это пишущая, это не совсем я, не всё ли равно. Пишу, особо не напрягаясь, как и говорю, не думая, делаю, не соображая. Написала «Десять якутят» и укатила в Китай, попала в рай. Пока я кайфовала, много чего случилось, что пришлось обратно войти в рассказ, который грозится перерасти в повесть. За жизнью не угнаться, но я стараюсь.

Если б была чуточку волшебницей, я бы вернулась в самое начало. Не было бы ни Грязных Волос, Дака с Пикой бы не познакомилась. Жил бы Пика без любви и ласки, зато на воле. Никто бы не умер. Стоп! Но есть же судьба. Кому суждено умереть, умрёт непременно, кому на роду написано убивать, убьёт без проблем. Я не при делах, это точно. Судьба – не приговор. Кое-что и от тебя лично зависит. И это вовсе не радует, ибо навязывает чувство вины. Раз словом можно вмешаться в рисунок судьбы, мысли крамольные тоже вредны. Но как жить с выключенной головой? Мне что, не жить больше, на радость другим, не дожидаясь, пока кто-нибудь не порешит, забавы ради? Дака, дочь моя, об этом только и говорит. Самосуда только не хватало.

Опять крамольные мысли. Не думать ни о чём! Замереть, застыть, забыть. Мыслить – себе только вредить. И не только себе.

Роман с Грязными Волосами

Без телефона теперь никуда. Их меняем, как перчатки. Для меня и моих знакомых он сыграл какую-то зловещую роль. Если честно, сколько телефонов у нас было да сплыло, трудно даже подсчитать. Около двадцати, это точно. Их крадут постоянно, тут какая-то странная закономерность. Один в кредит брали. Пока расплачивались, и его украли. Нет, один телефон всё же не успели похитить – его собака загрызла. Она как-то умудрилась до моих родителей дозвониться.

– Алло! – среди ночи разбуженная моя мама никак не может докричаться до абонента на том конце.

В ответ – тишина. Собаку не остановил голос в телефоне, он стал дальше грызть. Это было ДО…

Такое ощущение, что я живу, тружусь только ради телефона. Вся зарплата на него уходит. На очередной новый сотовый – это раз, на два бизнес-тарифа – это два, на свой обыкновенный тариф – тоже кое-что уходит. Не телефон, а пожиратель денег. Ладно, бог с ними – деньгами. Если из-за него один за другим несчастья происходят, из-за него люди попадают в лучшем случае в тюрьму – уже настораживает. Это началось с прошлой осени. Или с лета?

В начале лета прошлого года у Даки был роман с Грязными Волосами. Дака – моя всё ещё несовершеннолетняя дочь, не скажу, что вся в меня, но та ещё штучка – ураган-девка, нас даже городская милиция узнаёт в лицо. Грязные Волосы, вроде бы преподаватель в ЯГУ. Так-то его зовут Данил Тарасов, а Грязные Волосы – это из-за того, что усердно следит за своими волосами, пользуясь и лаком, и гелем для придания особенной формы. Сальные, да ещё грязные волосы плюс лак, гель, мусс и всё такое – только ему присущая прическа. Молодой человек с вечно грязными волосами автоматически превратился в Грязные Волосы. В остальном, он обыкновенный, таких на улицах Якутска тысячи, разве что глаза особенные. Чёрные, пронзительные, жгучие – на индейца немного похож, потому и имя почти индейское – двойное. Он постоянно у нас ошивался, и когда он успевал преподавать? Пыталась его образумить:

– Что ты с несовершеннолетней связываешься? Ведь статью запросто можешь схлопотать.

– Мама, не встревай. Может, он и есть моя судьба, – дочь не давала и рта раскрыть.

Берегла своё сокровище, как могла. Я же подумывала, что дело к свадьбе. Но им предстояло одно испытание – мы с дочкой должны были уехать в деревню на всё лето.

– Вот если не забудете друг друга за лето, так уж и быть, сыграем свадьбу, на последние деньги.

Это условие их вроде устраивало. Они часто ссорились. Тогда Грязные Волосы брал меня в союзники.

– Она же совсем ребёнок, не понимает.

Это я должна была их мирить. Если не получалось, Грязные Волосы ко мне самой подкатывал с грязными намёками, но я не поддавалась (какое геройство!). Тем более, в ту пору я уже связалась с его другом. Молодая, тоже несовершеннолетняя жена, лежала в роддоме, но схватки всё не начинались, и друг у нас обитал. Тут ему и халява, и баба.

В тот день они опять поссорились. Это была лёгкая, ни к чему не обязывающая ссора. Дака со своей лучшей боевой подругой с Макой Пороховщиковой собрались на только что открывшийся пляж. Одни, без сопровождения. Грязные Волосы рвал и метал, но, скорее, в шутку, чем всерьёз. Мака-кроха – на вид маленькая, глупенькая, но девочка с начинкой. Внутри – порох, она может такое устроить, что мало не покажется. Мака-кроха, как мышка-норушка – она простая воришка. Через любую дырку пролезет. Но она, в основном, специализируется на телефонах – раз и нет телефона. Она и карманница, и домушница – почти профессионал, далеко пойдёт, однако. Если не на нары, в люди она точно выйдет. Не пойман, не вор.

Так вот, Дака с Макой отправились на пляж. Мака там сотик «нашла», и вообще было интересно. В тот день Дака и познакомилась с Пикой. Этот Пика-Петя тот же Грязные Волосы, только без волос и моложе. И понеслось. Они сразу же начали целоваться – есть контакт! Большое чувство начинается случайно и быстро. Как не хотелось Даке возвращаться к Грязным Волосам! Он, как всегда, начнёт лечить – то да сё. Пусть в своём университете свой педагогический талант демонстрирует, а она тут ни при чём. У того, нового, коротко остриженные волосы, куда там – почти бритоголовый. Стильно же. И вообще новый всегда лучше.

Они только ночью пришли. Этой же ночью у жены друга начались схватки, и тот туда помчался. У него была договорённость с медперсоналом, что он будет присутствовать при родах. С бодуна на роды – этого не каждый выдержит. Столько баб и все орут, башка раскалывается, сушняк – парень чуть не лишился чувств. К утру всё закончилось. Друг стал отцом! Это обмывали, вещи упаковывали, самолёт – вспоминать не хочется.

Грязные Волосы отправился со студентами на археологическую практику, Дака со мной в деревню – вот и вся любовь. Грязные Волосы запал на некую Фишку, тоже малолетку. У него явно отклонение – его только девочки возбуждают что ли. Дака тут же забыла его, и в деревне можно развлекаться, если чуток постараться. Так что, любовь прошла, увяли помидоры, и никто не пострадал. Радоваться надо. Только вот, свято место пусто не бывает – не Грязные Волосы, другой дурак появится на его месте. Не с грязными волосами, а с грязными намерениями. Взрослая дочь – это жизнь на просыпающемся вулкане.

Дожить до вечера

Дочка испытание временем и знойным летом не выдержала, обратно в город подалась. Якобы к жениху, как потом оказалось, вовсе не к Грязным Волосам. Просто захотелось вновь свободы, приключений и получила. Сразу же сошлась с Пикой, и кочевали они по всему городу, Мака их везде сопровождала. И для неё нашелся кавалер – не то, чтобы очень, но всё же лучше, чем ни чего. Парень, как парень, да ещё беглый солдат. Краткосрочный отпуск солдата затянулся, а Диме по барабану. Он всё никак не нагуляется, будто завтра на войну. Последний раз живём, как же остро он понимает. Худющий, нескладный, армия ему явно не пошла на пользу, но для Крохи сойдёт и такой. Она же тоже девчонка, только ростом не вышла. Их отношения, скорее, дружба, чем что-нибудь иное.

Ходили они вчетвером – из хаты в хату, постепенно обрастая всё новыми друзьями, такими же безбашенными, как и они. Прощай, Грязные Волосы, педофил чёртов! И без тебя жизнь прекрасна, оказывается. Столько новых друзей – один другого круче. А я-то думала, что не бывает дружбы между мужчиной и женщиной. Мося Каблук – объякутившийся русский или наоборот, полукровка, короче. Если с лицом и со всем остальным повезло, с именем как-то не очень. Он по паспорту Моисей Каблуков, вы только представьте себе! Он же Моисей, да ещё и подкаблучник. Отсюда – Мося Каблук. Я бы к нему переметнулась, какая разница, как зовут, лишь бы человек был хороший. Лишь бы фейс не подкачал. Оказалось, что Каблук – Дакин старый новый знакомый. Ещё до Грязных Волос она с ним довольно тесно общалась. Предпосылки были раньше, но вся компания только сейчас собралась.

Следующий в списке – Джин. Высокий, симпатичный, такой скромный, куда бы деться. С вечно удивлёнными глазами, он, как никто другой, умел слушать, а это редкость. Да с такими манерами он в любой компании приживётся. Никто и не догадается, что под маской ложной скромности прячется бывалый вор, вор в крови. Он у себя самого что-нибудь стащит, не может он без этого. Звать Тихоном, Тихоней, а почему он в Джина превратился, я не знаю.

Другого красавчика – высоченного, тоже смазливого парня зовут Доней, то есть Даниилом. Доня-Доля, короче. Он такой улыбчивый, со всеми ладит, а как выпьет, превращается в почти монстра. Да ему вообще пить нельзя, но разве запретишь.

Чуть позже к ним присоединился (при Даке) Мистер Ни То Ни Сё. Результат неудачного скрещивания – европоидноазиат, оттого и ходит с вечно недовольной рожей. Айдаром его зовут, чаще Айданом (скандал). Мистер Ни То Ни Сё, он же Мистер Скандал. Самый маленький да самый вредненький, как и Кроха. Он кого угодно доведёт, дай только выпить, а это дело он любит.

Ещё позже нарисовался некий Сеня – до того обыкновенный, что тут же окрестили Мистером Никто. Он самый старший да самый дурной. Ему бы в бригаду записаться, а не с малолетками дурью маяться.

Последним в списке кто? У-тю-тю – по жизни скромный мальчик из хорошей семьи. Вовочка. Его чаще Тузиком зовут, он, и правда чем-то на дворнягу походит.

Вот и вся компания. Не многовато ли парней для Даки с Макой? Ничего, главное, все хором не пристают, и ладно. Дака деньги тут же профукала. Зачем ей деньги, если весь мир халява? Если они вместе стеной пойдут – мир расступается, все двери открываются. Вместе они сила. Это стадное чувство слаще любви. Даке, кажется, больше нравится толпой ходить, чем с Пикой. Это его бесит, но он ничего не может сделать. Ради того, чтоб быть с ней рядом, он готов всю команду каждый раз собирать. Дака на седьмом небе. Она в настоящей банде! Это такой адреналин, ещё, когда ты под кайфом. Стадное чувство притупляет все остальные. Ты уже ничего не боишься, тормоза отказывают, никаких тебе преград, запретов. Вот это настоящая жизнь! Пика же тоже дурной, все его побаиваются. Он иногда сам себя боится, чувствует, что когда-нибудь нарвётся. Не может же это продолжаться вечно. Когда-нибудь, а не сегодня, а пока рядом с ним его полевая Муза – Дака. Сначала он думал, что замутит с ней ради прикола. С первого раза понравилось, потом привык. А сейчас ему кажется, что без этого жить не может. Любовью пока не решается назвать ЭТО, но сердце ноет.

– Не к добру ЭТО… – шепчет оно ему.

– Не связывайся ты с ней, она тебя подставит или посадит, – предупреждают даже менты.

Пика никого не слушает, на Музу свою чуть ли не молится. При Пике никто не посмеет Даку и пальцем тронуть. Её и так никто не обидит, она сама кого хочешь, обидит. Они друг к другу очень даже подходят, тоже мне Бонни и Клайд местного разлива.

Пеку-Пику мать уговорила к экстрасенсам сходить. Просила, чтоб его закодировали, хотя бы на год, да те сразу отказались – рано ещё ему кодироваться. Пока не сопьётся, за него не возьмутся, таковы правила. Зря деньги платили что ли.

– Порчу снять сможете?

– Можно, если осторожно.

И начала женщина колдовать. Тяжелый случай – такую ауру ещё поискать надо.

– За один раз не справлюсь.

– Он ещё раз придёт. Если надо, много раз.

– Этим вряд ли…

– Что?!

Клиентам такого не говорят. Как бы помягче сказать?

– Да фигня всё это! – взрывается Пика.

– Тише ты! – мать испугалась.

– Пошли они все! – Пике на всех наплевать.

– Что вы узнали?

– Ничего хорошего. До свидания!

– Умру что ли? Фигня какая… – Пика нагло улыбается.

Неужели он и смерти не боится? Тут он вышел.

– Ну, хоть что-то скажите, – просит мать.

– Скоро сами всё узнаете. Дело тёмное. Девушка есть у него?

– Вроде есть.

– Да…

– Что?

– Я не могу говорить.

– За что мы деньги платили? Я буду жаловаться.

– Этим вы ничего не измените. Ладно, воля ваша. Сын ваш, в лучшем случае, в тюрьму сядет. И очень скоро.

– Как это? Какой это лучший случай? Что может быть хуже…

– Смерть…

Тут и мать выбежала из комнаты. Хотела сына догнать, да куда там. Сын её беспокоит. Весь в отца. Ну, дерётся, угон машины был, кое-как замяли, ещё всякие мелкие дела. Очень скоро. Как его остановить? Смерть! Лучше бы в тюрьму сел бы что ли…

Пика спешит к друзьям. Он не хочет оставаться один на один со своими мыслями. Зря он согласился на эту авантюру. Плевал он на них, но есть одно «но». К этой гадалке многие ходят. Например, в прошлом году у неё были его хорошие знакомые. Она им такого наговорила, что парни чуть не грохнулись. Оба скоро умерли, причём, не своей смертью. Бежать! Прочь от всего! Фигня, фигня, фигня! А парни?

– Что с тобой? – Дака сразу почувствовала неладное.

– Ничего. Бухаем сегодня!

– В честь чего?

– Да просто так.

Только под градусом Пика ей во всём признался. Дака даже не знает, что сказать.

– Не переживай.

– Легко сказать.

– Я знаю.

Всё так хорошо начиналось! Они же банда, они пойдут до конца.

– Что бы сделать такого плохого? – У Пики кулаки чешутся.

– Известно, что, – сразу среагировал Мистер Ни То Ни Сё.

– Пошли что ли.

– Пошли!

Десять человек. Стеной. Впечатляет. Они этим и пользуются. Кто посмеет, что сказать. Таким образом, и деньги, и выпивку можно легко достать. Что странно, никто их не останавливает. Где же наша доблестная милиция, спрашивается.

Это не грабёж, не налёт – это просто «тема», усекли? Разве за это наказывают? Подумаешь, мобильник отобрали. Тут же его и сплавили. Можно таксистам за полцены предложить, можно в «точку» отнести. Азеры-хачики с радостью возьмут на реализацию. Они их куда-то на материк переправляют.

Подумаешь, грабёж. А подраться? Желающих мало, можно самим придраться. Парни при деле, Дака с Макой тоже не зрители. Лето 2007 года. Жара. Они молоды, полны сил. И столько халявы! Вот это жизнь. По сути, это только черновик, репетиция жизни. Где грабанули, где побили – чуть-чуть не считается. Тем более, милиция их не ловит. Они, обычно, толпу не трогают. На них могут только ОМОН или СОБР (или как там сейчас их называют?) натравить, но до этого дело ещё не дошло. Менты по мелкому не суетятся. Этих мини-грабежей сейчас в Якутске до фига, что, всех ловить что ли? Такое чувство, что лето никогда не закончится, и всё это будет длиться вечно. Будет что вспомнить на старости лет. Один день – денег куры не клюют, на другой – голяк. Привыкли и к голоду, и прочим неудобствам кочевой жизни. Они не всё время стеной ходят.

В тот вечер вчетвером остались. Дака с Макой, Пика с Энмином (беглый солдат Дима) – это и есть костяк их команды. На лбу же не написано, что они столь крутые, никто перед ними не пресмыкается, да и на трезвую голову сами не очень-то прыгают. Тут на них и наехали. Началась обычная драка. Пика, да и Энмин как-то вяло дрались. Дака с Макой полезли. И зря. Дакин телефон отобрали, Маке палкой голову пробили – до кости. Её телефон тоже изъяли. Мака-черепок отныне она. Голова заживёт, а телефоны теперь не вернёшь, уж они-то это точно знают. У парней сроду своего мобильника не было, а те «тематические» были лишь «товаром», не для личного пользования. Как же они без связи! Это равноценно тому, что они вдруг оказались на необитаемом острове. Как некстати! Они не сразу заметили, что и Энмину досталось. Да он же кровью истекает! Пырнули! Плохо дело. И что делать?

– Мой телефон! – орёт Дака.

– И мой? – пищит Мака.

– Да заткнитесь оба! Энмина порезали, – Пика пытается их перекричать.

– Больно… – Энмин на глазах умирает.

– Телефон! – Даке на него наплевать.

– Скорую бы надо, – Мака приходит в себя.

– Как её вызовешь, телефона-то нет.

– Мой телефон! Новый же совсем, – Дака сейчас заплачет.

Город спит. Никому до них дела нет. Энмину всё хуже.

– Эй, кто-нибудь! Люди! В «Скорую» позвоните!

А в ответ – тишина. Может, они одни на белом свете?

– Надо машину поймать, – догадывается Мака.

Они тебе остановятся, как же. У всех свои проблемы.

– Да что ж такое? Человек же умирает.

– Если стеной встать? – Дака, наконец, приходит в себя.

– Какая, блин, стена, нас же мало.

– Ну и что?

Втроём пытаются заблокировать дорогу. Одна машина их нагло объехала, вторая всё же остановилась.

– Вам жить надоело? – таксующий, нехотя, интересуется. – Что случилось?

– Да вот товарища…

– Понятно. Ладно, мне по пути.

Энмин сам сел.

– Осторожно, не испачкай салон. Денег, конечно же, нет?

– Как ты догадался? Вези, давай! – Пика сел рядом с водителем.

Водила замолчал. И зачем он с ними связывается. Сделаешь доброе дело, это обычно добром не кончается.

– Башка болит, – Мака вспомнила про свою дурную башку.

– У тебя же тоже кровь.

– Суки, голову проломили.

– Кто это вас так?

– Хрен их знает.

– Нечего было ночью шастать.

– Ты нас не лечи, езжай быстрее.

Привёз. Никто даже «спасибо» не сказал, а он и не рассчитывал на это. Энмина с Макой в скорой оставили, сами в сторону центра направились. Там, авось, кого-нибудь встретят. В карманах не густо, в желудке пусто – невесело, однако.

Их стало меньше. Восемь не десять, но всё же много.

– Надо наших найти.

– Жалко, телефона нет.

В такую рань кого найдёшь, если даже найдёшь, как его поднимешь. И герои по утрам не те. Великие дела с утра не делаются. Утро-то оно мудрое, но только теоретически. Как дожить до вечера?

Первый звоночек

К вечеру кое-кого нашли.

– Надо в больницу сходить, – Пика же за всех в ответе.

– Что вы не дождались, пока их по больницам определят? – Мистер Скандал у них один умный. – Теперь искать их…

Пороховщикову быстро нашли. Она у них живучая. Хоть и треснула башка, что с ней станется – с пустой головой-то.

– Энмин при смерти, – торжественно сообщает Кроха.

– Да ну?

– Правда. Крови много потерял, и какие-то жизненно важные органы задеты.

Отслужился Энмин.

– Что будем делать?

– Жить дальше.

Это – первый звонок. Пика чуть ли не впервые в жизни задумался о своей судьбе. Энмина зарезали. Что именно рассказала его аура той тётке-гадалке?

– Что-то надоело мне мотаться. В деревню что ли податься? – думает вслух Пика.

– А я? – Дака не в восторге от этого.

Даку с собой не возьмёшь, она терпеть не может деревню.

– От судьбы не уйдёшь.

– Да ладно тебе, не переживай.

– Легко сказать. Тебе бы такое наговорили, что бы ты сделала?

– Я? Не знаю…

– Почему именно я? – взревел Пика.

– Никто не знает, что его ждёт. Может, я прямо завтра сдохну, я же к гадалке не ходила.

Остаётся любить друг друга. Как в последний раз. В первый и последний раз. Назло судьбе, наперекор всему. Тузик молчит. Эта кричащая эротика его мало волнует. Ему как-то всё равно. Он, как евнух, будет лежать рядом и даже не шелохнётся.

– Корову жалко, – вздыхает Пика.

– Не говори, – Даке тоже жаль беднягу.

– Тузик, что молчишь?

– А что?

– Мы про Энмина говорим.

– И?

Тузик по жизни вялый. И девушки у него отродясь не было – ему лень лишнее движение сделать. Он настоящий ведомый, ему это, кажется, даже нравится. Если что, он в сторону. В крайнем случае, свидетелем будет.

– Кстати, менты дело возбудили. Быть нам свидетелями.

– Кто заяву накатал?

– В скорую обратишься, автоматически, по факту возбуждается.

– Да, хреново. Лишний раз с милицией общаться – это лишний стресс.

Пике ли не знать, родную милицию.

Второй звоночек. В одну и ту же лунку

Проходит несколько дней. Энмин не умирает, они по-прежнему бухают. Не так, чтоб очень, просто постоянно они в форме. Полная боевая готовность, но никакого движения. Мака сбежала из больницы.

– Ты что, дура что ли?

– Что там делать? Таблетки, где угодно могу пить.

Запивая пивом?

– Мозги-то не зашивают, – добавляет Мистер Скандал.

– Пошёл!

Она с перевязанной головой ходит. Маленькая бандитка выглядит довольной.

– Ну, за твоё возвращение!

– Ох, как я об этом мечтала, давно не пила. – Мака залпом выпивает то, что налили.

– Про Энмина что-нибудь слышно?

– Ему операцию сделали.

– Живучий гад! – Мистер Скандал когда-нибудь нарвётся.

Они много выпили, но с перерывами. Как одну партию выпьют, начинают думать, где достать денег. К тому времени я уже приехала из деревни. Дака забрала DVD, потрёпанный, почти сломанный.

– Молодец, доча! Продай его к чёрту, – обрадовалась я.

Она тем же азерам предложила, которые охотно купили, почти, что даром взяли. Ничего, на пиво хватит. Что-то тихо, никаких тебе приключений, а просто так жить неинтересно.

Даку шатает, Мака после травмы вообще на автопилоте, Пика на взводе. Мистер Скандал так возбуждён, что всё куда-то рвётся. Ведомый-Тузик замкнулся в себе. Остальные – уже по домам разошлись.

– Куда мы идём? – интересуется Мака.

– Какая разница, лишь бы идти.

– Дака! – Пика только на неё смотрит.

Ему любить хочется.

– Да пошёл ты! – Даке не до любви.

Ей всегда не до любви. Моя школа, наверное.

– Вперёд! – Мистер Скандал ведёт всю кучку.

И бах! Как джип на него наедет!

– Б…!

Кричать уже поздно. Не везёт, так не везёт. Мистер Скандал лежит без движения.

– Убили! – запищала Кроха.

Джип почему-то не уехал. Шофёр больно совестливый или редкостный тормоз.

– Милиция! – заорала Дака.

Как ни странно, она тут же нарисовалась. Чуть позже «Скорая» приехала. Скоро и труповозка появится.

Протокол, опрос. Всё это время Мистер Скандал лежит.

– Да пошли вы! – вдруг прохрипел Мистер Скандал.

– Он жив! – все засуетились.

Вовремя очнулся, а то в морг увезли бы. В морге их знакомая подрабатывает, у которой не нервы, а стальные канаты. Она всё шутила, мол, встретимся в морге.

– Скорая!

– Мы здесь. Что надо?

Они ещё спрашивают. Такая суматоха началась. Наши вмиг протрезвели. Как ни хотелось с ментами связываться, протокол осмотра места наезда пришлось подписать. Мистер Скандал легко отделался – по ногам проехали, а так вроде цел, жить будет.

– Второй звонок… – Пика не в себе.

– Какой звонок?

– Это я так…

– Подумаешь, ноги. Выживет.

– Я не о нём.

Пика о себе любимом беспокоится. Было десять человек – трое уже пострадали. Круг сужается?

– Куда пойдём?

Надо отвлечься.

– Хату надо бы найти.

– К Тузику, может?

Тузик соглашается, хоть дома побудет. К Тузику можно всей толпой. Мистера Скандала увезли, толком даже не попрощались. Тузик почти за городом живёт. Надо немного успокоиться. Была банда, теперь за ними самими охотятся. Кто? Судьба-злодейка лично. За что? Они же, как все, так, ничего особенного.

Наелись, чуть-чуть выпили, просто для тонуса. Безделье утомляет, надо немного отдохнуть. Пике хорошо – Дака рядом.

– Ты бы домой сходила, – это он Маке.

Она же совсем рядом живёт.

– Хотите кинуть? – мышиные глазки недобро заблестели.

– Как же, переодеться, подмыться, наконец.

– Пошёл ты!

– Где твоя сеструха?

Чего это Каблук про Бомбу спросил?

– Откуда я знаю, в какой канаве валяется эта шалава.

Бомба та же Кроха, только чуть увеличенный вариант. Ну и что, что она шалава, родная же сестра, как-никак. Мака её люто ненавидит, в этом деле скидку на родственные связи не делают. Если Мака только периодически вот так гастролирует, то Бомба по полгода пропадает. Это – её образ жизни. Якутская цыганка, одним словом. Автостоп да халява – и полная свобода. Это так затягивает, не пробовали? Если Пороховщикова за компанию держится, просто так гастролирует, Бомба натурой расплачивается. И просто так может отдаться. Могла бы на этом денег заработать, что зря мараться-то.

Видимо, Мосе чего-то остренького захотелось. Если Тузик никак не реагирует на откровенный пиковый секс, то Каблуков места себе не находит. Гормоны играют, кровь бурлит, а бабы нет. Один раз с горя Кроху пытался обделать, но та не давалась. Не из-за принципа, просто у них органы по размеру не совпали. Бедный Мося! При всех не решается на самообслуживание, бурно страдает. Эмоциональный мальчик!

Джин да Доля жестоко скучают – ни бабок, ни баб. Тузик молчит. Мистер Никто тоже. Они такие разные, но есть некоторые вещи, которые несомненно их объединяют – они все ненавидят скуку, однообразие, и что греха таить, любят одно рисковое дело. Из-за этого они не краснеют, совесть их, конечно же, не мучает. Подумаешь, обвели вокруг пальца какого-нибудь лоха. На то и существуют лохи, чтоб их дурить. Их ловили, но, видимо, до них так и не дошло, что за это могут и посадить. Родители в курсе? Ну, кое-что они знают, но не всё. Они предпочитают не знать, чем всё время беспокоиться за них, переживать. Всё шито-крыто – и все довольны. Молодым позарез нужны деньги. Никаких карманных денег на все их прихоти не хватит. Что делать? Не всем же идти подрабатывать в морг…

Столько народу, и никто никуда не торопится. Они и не пытаются искать работу. От Тузика к Маке домой направились. Матери не было, зато Бомба нарисовалась.

– О! Какие люди! – вернее, парни.

Счастье само привалило – она засуетилась. Быстро кушать приготовила, а глазки бегают – к кому из них присосаться. Джин, Доля, Мистер Никто, Мося Каблук, да и Тузик тоже – здоровые ребята, мечта для Бомбы. Даже Пике пыталась глазки строить, Дака быстро поставила её на место. Доля в ответ глазами играет, от чего Бомба расцвела. Так, с кого начать? За ночь она скольких угодно может обслужить, и, заметьте, даром! В наш меркантильный век – это редкость. Парни заметно оживились. На ловца и зверь бежит, у каждого сегодня шанс. Бомба в замешательстве – столько парней сразу. Про Маку все забыли. Даке всё равно, Пику без боя не отдаст, тот и не рвётся, тем более к этой Бомбе. У неё же вечный триппер – ей некогда и болеть, и лечиться. Сколько народу она заразила, всё никак не угомонится. Её же надо остановить, пока не поздно, это в её же интересах. За это могут и пинка дать.

Парни в курсе, но их это не смущает. Что-то не верится, чтоб у всех защитный костюмчик имеется. Обстановка накаляется. Кому первой достанется Бомба? Бомбе же это определённо нравится. Не каждый день тебя хотят все сразу – целых пять мужчин.

– Никак не успокоится. В одних и тех же трусах по два месяца ходит. Тьфу, гадость какая! – Мака сестру свою не понимает.

Та саму себя не понимает, руководствуется одними инстинктами или чем-то ещё. Так, кто же первый? Всё же лучше быть первым, чем мараться об чужую сперму.

– Мося! Пойдём, – Бомба сама выбрала.

Каблуку определённо везёт. Уединились в спальне. Всё слышно, это ещё больше накаляет страсти.

– Что ты так долго, эй, Каблук, хватит уже! – Мистер Никто решил идти вторым.

– Почему ты? – Доля тоже красавчик.

– Какая разница.

– Большая.

Из-за этого чуть не подрались.

– Моська, блин, ты задолбал!

– Кончай, давай!

– Ещё чуть-чуть, – счастливчик просит отсрочку.

– Б…, невтерпёж! – Джин тоже рвётся.

– Чего ждать? Сразу хором…

Идею тут же подхватили. Как только Мося кончил, все вместе зашли к Бомбе. Та не против. На этот раз симфония живых была эмоциональнее.

– О!

– А!

– Ещё!

– На!

Бомбе всё мало?

– Вот это баба, это я понимаю, – Мося в восторге.

Он опять зарядился и присоединился к оргии. Весело живём, однако. Но, всему приходит конец. Утро туманное развеяло все иллюзии. Поехали дальше. За целый день ничего особенного не произошло. Это странно или просто непривычно. Чуть позже выяснилось, что у всех один и тот же сюрприз. У всех парней, кроме Пики.

– И у тебя?! – Каблук явно возбуждён.

– Как ты думал? В одну и ту же лунку ныряли.

– Бомба, блин! Что делать?

– Что делать, что делать – ясно дело, лечиться надо.

– Легко сказать. Блин, сколько можно! Я же недавно «постился».

– Сука!

– Убить её мало.

Да, ситуация, ничего не скажешь. Бывает и хуже. «Насморк», слава богу, легко излечим. «Это тоже звонок?» – спросил себя Пика. Почему всегда так? За приятное приходится расплачиваться, это нечестно.

Не мы такие, жизнь такая

И без анализов всё ясно. «Насморк» быстро лечится – и жизнь опять прекрасна. И опять на какой-то хате собрались. Всё как обычно, но им это не надоедает. На этот раз Дака отрубилась. Перед самым забытьем она успела поссориться с Пикой. Это надо было видеть. Слов не жалели – расстались заклятыми врагами. И в любви, и в ненависти (?) они выкладываются по полной. И откуда у них такой темперамент, вроде полюса не поменялись ещё местами, мы по-прежнему на Севере обитаем. Мат, крики, драка – страсти так и кипели. Пика пулей вылетел из хаты. Пока Дака спала, много чего случилось. Но пока она спала, мир всё-таки не перевернулся.

К тому времени я, как миленькая, успела купить доче телефон. Ей надо только свистнуть, или же намекнуть, или вовсе просто подумать, и всё нарисуется. Каждый раз клянусь, что не буду больше покупать этот проклятый телефон, который только служит проводником в их сомнительных делах, но слово дочери для меня закон. Я и ведомая? Правда жизни, ничего не поделаешь.

Утро. Хмуро. Мутно. И телефона нет! Это сразу всех взбодрило.

– Где телефон? – поздно орать. – Зарядник, главное, оставили.

Они же в чужой хате, с бодуна.

– Слушай, наши ночью свалили, – докладывает Кроха.

– И, правда, что.

Нет Тузика, Доли и Джина.

– Мистер Никто под утро ушёл.

– Нет, они ни при чём, – Дака в них уверена.

– Больше никто никуда не уходил.

– Ну и что? Значит, телефон где-то здесь. Признавайтесь быстро, кто взял?

– Не я, – Каблук-то что остался?

– Ну-ка, вывернули все карманы! – Дака в бешенстве.

А когда она в бешенстве, с ней лучше не связываться. С утра шмон, суета да суматоха – что за дела? Телефона нет.

– Значит, кто-то из них взял.

Хатовские ни при чём.

– Да ну на фиг! Они же мои друзья, я не верю.

– Что-то они резко рванули.

– А Мистер Никто вообще подозрительно себя вёл, – Кроха продолжает стучать.

– Тузик? Не может быть. Доля? Я в нём на сто процентов уверена. Джин…

– Он вор и этим всё сказано.

– Вор-то он вор, но он мой братан, он же не мог так со мной поступить.

– Остаётся Мистер Никто. Ты его хорошо знаешь?

– Сколько общаюсь, никак вычислить не могу, что за фрукт.

– То-то.

– Да я его порву! – Дака это может. – И, как назло, Пики нет. Где его носит?

– Вот он я! – солнце её нарисовалось тут же.

– Пика! Как ты вовремя.

– Что?

– Мистер Никто…

На одном дыхании всё выложила. Хорошо, когда есть на кого валить. Какие могут быть обиды, когда такое ЧП, правда, местного масштаба.

– Неужели Никто?

Пике всё равно, кто, лишь бы был объект, противник. Вообще-то, он не так бы среагировал, если бы подумали на Долю или Тузика. Джин не считается, он и так вор. Может, всё-таки он взял?

– Джин не мог так поступить, я не верю, – Дака стоит на своем.

– Ну, тогда Никто, больше некому.

Итак, объявлена охота на Мистера Никто. Был почти друг, стал не мил вдруг. Из друзей в недруги. Легко! Не мы такие, жизнь такая. Скоро все собрались.

– Да вы что? – Доля чист, как стёклышко.

– Я?! Да никогда в жизни! – Джин согласен и на детектор лжи.

Тузик, как всегда, молчит. А вдруг он? Он только улыбается. Нет, Тузик на это не способен. Мистер Никто, как сквозь землю, провалился. Значит, это всё-таки он. Это не звонок, но всё же неприятно, когда друзья вот так предают. Охоту придётся отложить, но тема остаётся. Мистеру Никто надо надолго лечь на дно, хотя, город-то маленький – найдётся, куда денется. Найдут да порвут – такое не прощают.

Вечная загадка

Чёрт с ним, с телефоном, главное, Пика с Дакой помирились. Не всем же быть одноразовыми. Один раз не считается, отряхнулся и пошёл. Раз решился на повтор, могут быть последствия. Зато, если вас налево не тянет, то и «насморк» не грозит. Удобно во всех отношениях.

Мистер Скандал выписался из больницы, пока дома отлёживается. Загипсованный, почти зачарованный. Будет это ему уроком или нет, покажет время. Хотя, вряд ли это его остановит. Молодость, как правило, стирает негатив тут же, и жизнь кажется прекрасной, чуть ли не бесконечной.

Скоро и Энмина выпустили.

– Быстро же тебя отпустили.

Из изгоя в герои – обмыть что ли это дело? Пузо исполосовали, как-то по-портновски зашили – жуть. Он-то с радостью демонстрирует свой боевой шрам.

– Что сказали?

– Жить буду.

– Молоток, братуха! За это грех не выпить.

– Мне пока нельзя.

– Мы не заставляем, нам больше достанется.

Энмин вернулся! Радость-то, какая.

– Долго жить будешь.

– Да уж.

Звонки аннулируются? Пика успокоился, то есть, наоборот, возбудился – на всех (чужих) кидается, ищет повод. Дака его не останавливает, сама не прочь с кем-нибудь подраться. Желательно, один на один. У неё удар врождённый (спасибо моему бывшему придурку). Нос сломать, в глаз дать – запросто. Всё-таки, как они подходят друг к другу, вместе они – бомба.

– Она ничего, – Каблук при этом тупо улыбается.

– Ты это о ком?

– Да всё о ней же. Бомбу вспоминаю.

– Ты шутишь? – Доля сейчас обхохочется.

– Всё при ней. И как она минет делает. Обалдеть!

– Ну, в этом она хороша, да и трахается, дай бог, конечно.

– И что за начинка у неё, что на всех хватает? – недоумевает Джин.

– Да, женщина – это вечная загадка.

Ух, ты, Тузик заговорил.

– Вроде бы всё нараспашку, всем подряд даёт, а всё равно загадочна и недосягаема, – Каблук продолжает восторгаться.

– Ты это, кончай, баб много, на твой век хватит, – Доля беспокоится за друга. – Одного «насморка» тебе мало?

– Так-то оно так, но всё равно хороша!

– Вы это о ком?! – Дака занервничала.

– О Бомбе.

– Да ну вас всех!

О Бомбе и сплетничать не стоит. Каблук просто прикалывается, иначе быть не может. Хоть и расстались они, Дака до сих пор держит его на коротком поводке. Или он у неё в запасных числится? А Бомба – она же общая.

Звонки больше не беспокоят. Жизнь бесконечна, а Пика – пуп земли. Деньги не проблема, девушка у него есть – что ещё надо в почти двадцать лет? Он втюрился. Всерьёз, и ему кажется, что навсегда. Впрочем, так всегда кажется. Дака, хоть и брыкается, тоже неровно дышит. Мир для них одних, этим они и пользуются.

Всё те же игры

– Ты же обещал!

– Что обещал?

– Не пить!

– Да? Я помню, но как-то само собой получилось.

Боже ж ты мой, сколько раз мы клялись не пить, не курить, любить и всё мимо. Но Дака продолжает лечить.

– Раз обещал, ты не должен был пить.

– Ты сама-то?

– Я же ничего не обещала.

– Так поклянись и ты!

– Нет, давай, вместе.

– Точно?

– Зуб даю.

Очередная клятва произнесена. Ой, что будет? Чтоб Пика не пил, Дака паинькой стала – это что-то из области фантастики. Уж не конец ли света скоро? А если любовь? Разве может иллюзия творить чудеса (Ой, уберите меня отсюда! Я тут такое напортачу, как всегда, всё испорчу)? Пусть любят, раз любится, а моё дело излагать всё по порядку.

Глаза-то горят, страсти кипят, но только, когда они ссорятся. А как же щемящая тоска с примесью восторга, бесконечные вздохи, желание постоянно видеть, трогать, ощущать свою любовь? Или время стёрло всё нюансы?

Они любят, по-своему, как-то странно, но любят. Или же им кажется, что это любовь? Ссорятся, тут же мирятся, но не всегда. После очередной ссоры Пика ударил Даку. К тому времени у неё опять был телефон (я же волшебная палочка). После ещё одной ссоры Пика пытался мобильник продать, и это особенно взбесило меня, впрочем, и дочку. Что синяк, пройдёт и забудешь, а вещь не вернёшь. Тут ещё Мистер Никто нарисовался.

– Ты?! – тут же на него переключились. – Где телефон?!

– Какой телефон? – Тот или прикидывается, или у него талант пропадает.

– Ты ещё спрашиваешь?! Мой! – Дака сейчас на него накинется.

– Да вы что, ребята, что на меня-то валите? Меня же менты задержали, сразу же, как я вышел.

– Чего тогда свалил?

– За… б был.

Тогда расклад меняется. У него одного почти алиби, и ещё Пики не было. Кто украл?! Кроха? Она может, но не у Даки же. Столько шума из-за этого телефона. Жили же раньше без него, не жаловались, но против прогресса не попрёшь. Телефон, тот старый, уже не вернёшь, зато с Пикой автоматом помирились. Без конца подкалывают друг друга, дурачатся – целоваться даже некогда. Любовь-игра, жизнь-игра – ой, доиграются…

Толпой все ходят, а по ночам тема находится. Почти всегда. Охотники за телефонами – они сами. Их никто не ловит, наша милиция по мелочам не напрягается. У Пики в прошлом угон и ещё кое-что было.

Уже далеко не лето, а они всё табором ходят. Надо где-то осесть, прийти в себя, и, может быть, чем-то существенным заняться, наконец. Из них один Джин учится, остальные только дурью маются. Мака в школе должна ещё два года отсидеть. Досидит ли она при такой активной жизни?

Временно несчастные

Недолго длилось счастье – влюблённые вновь поссорились. Слово за слово, игра плавно перешла в решающую стадию. Неужели любовь ушла, увяли помидоры? Наконец-то. Двумя временно несчастными стало больше. Пика с Энмином, тот уже наравне со всеми пьёт, Дака с Макой – врозь гуляют, навёрстывают упущенное. Энмин в розыске, не вечно же длится отпуск солдата, но ему наплевать и на армию, и на весь мир. Он неплохой – весёлый, в меру продвинутый, бесшабашный. Такой же, как и все – уже не шпана, но и взрослеть не торопится. К сведению – Пика на время завязал, он не пьёт, он только дышит парами, как говорится. Пора за ум взяться, и вообще, пить плохо, ежу же ясно.

У девчонок тема – телефон у кого-то, типа одолжили, и смылись. Адреналин конкретный, в голове туман, в сердце пусто – где Пика? А тот нутром чует что ли – тут же появился. Место встречи не меняется – тот же кинотеатр «Центральный», где до ночи работает почти легальная «выставка» молодых. Выбирай, не хочу. Тут за день столько всего происходит, и прямо под носом доблестной милиции, что вам и не снилось. Столько «тем», скучать не приходится.

Пика мимо ехал, у него были дела поважнее. Но увидев свою ненаглядную, тут же сошёл с автобуса. В тот день он себя как-то неважно чувствовал, как-то на душе было неспокойно. Говорят, любовь лечит, он на это и понадеялся.

Наши начали тут же выяснять отношения. При зрителях ещё лучше. Даке не хочется идти с Пикой, а тот настаивает. Каждый при своём мнении, самое время поссориться. Чем не повод выпить? Выпили. Легче не стало, проблема не рассосалась. Дочь ещё мне звонит:

– Мам, Пика меня не отпускает.

– Куда?

– Домой.

– Что он хочет?

Я к нему уже прохладно отношусь. Тоже мне жених, телефон хочет свистнуть, кулаки ещё распускает.

– Держит меня в «Централке».

– Скажи ему, что я сейчас туда наряд милиции отправлю.

Это, видимо, подействовало, дочь пошла домой. Наряд уже там был, спрашивается, чего бояться. Пика бы не отпустил Даку (она бы вскоре успокоилась), всё бы обошлось. Или поехал бы он дальше, мало ли на свете дак. Хотя, от судьбы не увернёшься…

Потом началась такая суматоха, что хоть сразу кино снимай. Дака с Макой всю ночь где-то болтались. Приходили, уходили – я пыталась спать. Всё спрашивали – не звонили ли Пика с Энмином? Какие-то проблемы у них, но мне было по барабану – у них всегда проблемы, и всегда почти криминальные. Как они мне надоели. Кран перекрыли, жить не дают – а я ещё ничего или мне это только кажется? Грузят меня, достают – и мне хочется бежать, всё бросить к чёртовой матери. В мои годы у людей обычная рутина, устоявшийся быт, свои текущие проблемы, а у меня кино, реалити-шоу. Но это моя жизнь, куда я денусь.

Я не встревала, и они научились решать свои маленькие (на мой взгляд) проблемы сами. Они только пробуют жить, им многое прощается, а мой криминал боком выйдет. Кто тогда будет их кормить, одевать?

Пришли под утро. Когда уходила на работу, уже спали. Я и представить себе не могла, что случилось в ту злосчастную ночь. Это уже не тема, это кое-что другое…

Лекарство для убийцы

Об этом писали газеты, по телевизору даже показывали, но что было на самом деле, знают только Пика с Энмином. Свидетелей-то нет. Может, и не они убили этих трёх несчастных? Может, бес попутал их. Я пытаюсь оправдать мальчиков, хотя бы для себя, но уже поздно. Должно быть, сегодня суд уже состоялся. Мне тяжело об этом даже думать, но надо – раз начала, иди до конца.

Пика вернулся к Энмину. Дака его кинула, вернее, вот уже несколько дней пытается это сделать. Пусто. Глухо. Душно! Чем заполнить пустоту? Всё равно чем. Надо горе залить пивом, что и следовало доказать. Пика, как ни странно, сегодня при деньгах. Вышли на воздух. Толпа ещё не рассосалась. Трутся, всё чего-то выжидают. Как всё глупо. Бабу снять? Денег нет. Подраться? Повод искать лень. Энмину-то хорошо, он свободен. Любовь – это зло, ещё какое. До Даки всё было по-другому, по крайней мере, не ощущал такую оглушающую пустоту. Без Даки всё бессмысленно. Всё время о ком-то думать, всё какие-то сомнения, подозрения. Как же он устал! Может, пойти к ней домой? Опять лаяться? Пусть остынет. Он тоже не подарок, с ним тоже нелегко. Дака! Чёрт, плакать хочется. Нет, надо что-то сделать! Отвлечься, отойти.

Энмин кого-то встретил.

– Пика!

– Ну?

А, это Мосин знакомый, зек какой-то. Пиво пить? Легко. Куда идти-то? Да тут близко, в двух шагах от «Централки». Какая разница, куда и с кем, лишь бы забыться, хоть как-то заполнить пустоту… Пике опять стало не по себе. Ну, не хочется ему туда, хоть убей! Да куда он денется, автобусы уже не ходят, а ночь длинна, и пустота эта, будь она не ладна.

Конура, но посидеть можно. Какой-то обросший мужик с девкой уже там. Малолетка что с ними делает, непонятно. Какая разница, кому, сколько лет, всё равно с кем пить. Зек-то языкастый, небось, из этих, блатных. Ну и что, что он зек, сидел и всё можно что ли. Ладно, живи пока. А этот русский, не бомж, но довольно потёртый. Девочка вообще никакая. Ну и компания.

– Ты-то что здесь делаешь? Родители, небось, беспокоятся.

– Тебе-то что?

– Мне всё равно, это твоя жизнь. Рано тебе так бичевать.

– Ты кто такой? Не лечи, и так тошно.

Девка больно нервная, это в таком-то возрасте. Как и его Дака…

– Мало тебя лечили, сразу видно.

– Ты что пристал к девчонке? – Зек её пасет что ли.

– И что?

– Не твоя, не лезь.

Ах, ты старый пердун, педофил хренов!

– Она твоя? Скажи, твоя?

– Если даже и не моя, то что?

Началось и, как всегда, из-за бабы. Но нет, Энмин, добрая душа, уводит девку куда-то. И зачем надо было лечить её, поздно уже. Тут не терапия, а скорая помощь требуется. Девка с радостью уходит. С её-то внешностью выбирать не приходится.

Тут и пиво закончилось. Бабки у кого? У Пики, конечно. Так в чём же дело? Можно было всего-навсего попросить. Вежливо. Они же решили по-другому «попросить». Двое на одного? Непорядок. Подумал, что это он делает, но было поздно. Драться, то до конца, до крови. Пика же не дурак, надо защищаться, жизнь-то дорога. Может, Дака только играет им? Или у неё уже кто-то есть? При чём тут это, когда драка в самом разгаре. Тут зек схватил нож. Это уже становится интересно. Двое на одного, да ещё с ножом. У Пики открывается второе дыхание. Какое-то особенное вдохновение, и всё делается само собой. В такие моменты человек почти неуправляем, мозг отдыхает, а организм на пределе. Пара ловких манипуляций и нож у Пики. Сейчас посмотрим, кто кого.

Тут где-то что-то запищало. Блин, как милицейская сирена. Тьфу, ты, о чём это он. Последний звонок? Остановиться? Тогда ему самому конец. Думать некогда, когда на тебя двое бывалых наезжают.

Пика и забыл, что у него нож, а тут кровище. Зека задел? Волосатый никак не угомонится. Тут всё завертелось, будто это и не он.

– На! – удар не хилый.

– Ещё! – Остановите меня.

Игру уже не остановить. Эти никак не угомонятся. Волосатому далеко за сорок. Мог бы с ними не связываться. Нет, он вперёд лезет. Зек, кажется, вообще без тормозов. Тогда, пусть пеняет на себя.

Боже, столько крови. Кто кого, уже не понятно. Думать некогда. Надо думать, надо, но тут Пику замкнуло. Откуда-то появляется парочка. Немая сцена – Энмин молчит, девка глазами хлопает. Ну и молчала бы дальше, коль жизнь дорога. Но она как запищит, хоть уши закрывай. Вот тебе и милицейская сирена. Пищалку надо заткнуть.

– Она же свидетель! – Энмин быстро соображает.

И что? Свидетель чего…

– Двоих замочили… – Энмин и не думает молчать.

Что он несёт? Кто кого замочил?

– Е…

– То-то. Девку надо тоже того…

Девка никак не заткнётся. И когда он успел нож выхватить.

– Ты что? – Пика уже в себя приходит.

– Поздняк метаться. Девку порешим?

Пика не успел ничего сказать, как Энмин ей горло перерезал. Кровью и ещё чем-то жутким пахнет, но не тошнит. В кино же по-другому, всех начинает почему-то рвать. Господи, о чём он думает! Он не хочет ни о чём думать. Тихо как…

– Надо ноги делать… – Энмин с окровавленным ножом.

Тут же бросает его. А отпечатки? Некогда. Да кто их искать станет, свидетелей-то нет. И вообще это им померещилось. Так и до белой горячки недалеко. Дака…

– Что встал? Бежим! – Энмин какой-то бледный.

Тут Пику начинает колотить. Муть да жуть. Нет, это какой-то прикол.

– Давай!

Тут они оба выскочили из бойлерной. Никого. Бегут. Долго и не оглядываясь. Благо, здоровье позволяет. Энмин не отстаёт, а как же шов? Какой, блин, шов, когда…

Значит, это было на самом деле. Он трезвеет. Плохо. Страшно. Не думать! Лучше о Даке подумай.

– Дашуля моя… – он вслух думает?

– Что? Давай, тачку остановим.

– Нет!

У них же кровь. Долго вытираются. Темно, может, не заметят. Если даже заметят, кто в здравом уме пойдёт в свидетели, и мало ли кто в крови. Тут каждую ночь драки да разборки, кровью никого не удивишь.

Машина останавливается. Таксистов кидают, мочат, а они всё равно останавливаются. Кто не рискует, тот деньги не делает.

– Ребята, вам куда?

– В Марху.

– Ну, садитесь.

За городом отсидятся. А потом? Как всегда, потом видно будет. Утра вечера мудренее, но уже же утро. Какое оно, к чёрту, мудрое, скорее мутное. Пике всё хуже и хуже.

– Может, по пути купим выпить? – Как это Энмин догадался.

Ах, да, он же тоже…

– Деньги? – Пика, типа, забыл, что деньги были у него или в самом деле забыл.

Энмин только улыбается. Он успел и деньги прихватить. Где он всему этому научился? Неужели, в армии? Больше же он нигде не был. А он сам где всего нахватался? Два-три года улицы бесследно не прошли. Хорошая школа, ничего не скажешь.

– Куда мы?

– К Тузику.

Тузик всё стерпит, тем более, они не с пустыми руками. Так и случилось. Посидели во дворе, пока мать Тузика не уедет на работу. Ещё купили. На этот раз не пиво, а сразу водку. Единственное средство забыться…

– Ну, вот, собственно и всё.

Энмин всё рассказал? Дурак что ли. Вообще-то, так легче. Говорильня здорово отвлекает. Тузик что скажет – как всегда, молча выслушал. Ну, порешили двоих. Сами нарвались. Девку, правда, жалко, но надо было, что поделаешь. Он так и сказал, или Пика его молчание так растолковал.

Он не отключается. Дака! Надо ей позвонить! Не втягивай её во всё это. Кто это сказал? Неужели, внутренний голос успел шепнуть? Поздно уже – на проводе Дака.

– Ты где был? Мы тут обыскались тебя. Такой косяк у нас, ты даже не представляешь, – Дака не даёт и рта раскрыть.

Боже, как это всё далеко, как будто жизнь раскололась надвое.

– У меня… – Блин, как сказать.

– Подожди, я говорю, у нас косяк.

– У нас тоже.

– Что случилось? – вот и момент настал.

– Тут такое дело, короче, плохо дело.

– Подрались?

– Если бы. Мы людей… порешили.

– Как?

– Молча.

– Шутишь?

– Ничего себе шутка.

– Что тогда?

– Это не телефонный разговор.

– Тогда встретимся, в чём проблема?

– Давай, встретимся. Прямо сейчас!

– Вы где?

– Нигде. Я же говорю, не по телефону. Давай, состыкуемся там… ну, ты знаешь.

– На нашем месте? На…

– Стой!

– Ах, да. Хорошо. Через полчаса будем.

– Давай.

Чуть-чуть полегчало. Как будто, малолетка Дака что-нибудь может исправить. Зачем сваливать на неё такое, с другой стороны, он только ей доверяет. Друзья друзьями, а её он любит. В эту самую минуту ещё больше, сильнее. Это только у него осталось, а тьма вокруг сгущается…

Встретились. И Мака пришла. Корова почти готовый, молча всем подряд улыбается, а Пика на себя не похож. Ни бравады, ничего не осталось от прежнего Пики. Сколько пьют, он никак не опьянеет. Муть, граничащая с жутью, но пока терпимо.

– Давай, ко мне!

И, правда, не время сейчас улицу мерить. Надо осесть, обмозговать. Может, найдётся какой-нибудь выход.

– Я троих убил, ты представляешь?!

– Да ладно, не парься, как-нибудь… – Дака не знает, что сказать.

Как утешить, как отвлечь – лекарство для убийцы ещё не придумали.

– Ты один что ли убил? А я? Это же я прикончил их, добил. – Что это с Энмином?

Нашёл, чем хвастаться.

– Тише ты, люди услышат.

– Пусть боятся! – Энмин так возбуждён, что готов ещё какую-нибудь глупость сморозить.

– Идём к Даке, короче. Там и поговорим.

Отчего-то хочется выговориться. Можно подумать, что с потоком слов вся горечь уйдёт. Как бы ещё хуже не стало.

– Блин, дверь не могу открыть.

Дверь заклинило, как будто нарочно. Сейчас менты приедут…

– Ну, никак же!

Дверь не хочет открываться, да бог с ней. Пика к соседям уже стучится. Сердобольный сосед интеллигентного вида сразу поверил молодым людям и впустил. Пика через балкон перелез в соседний, зашёл в Дакину квартиру и открыл дверь. Хоть какое-то движение, это немного успокоило.

Всё, как обычно. Может, это был всего лишь кошмар, глюки? Бред какой-то – он убийца. У Энмина нервы стальные или после недавнего наркоза они у него на время отказали? Или просто лицо непроницаемое. Сколько его знает, столько удивляется. Друг-то с секретом, получается.

Хотелось выговориться, но слова где-то застряли, комок в горле. Даке такое сказать? Упаси боже. Благо, Мака благодарный слушатель. Выслушала, как миленькая, даже пыталась как-то утешить. Тут он расплакался. Прорвало. Всё сразу. Себя жалко, тех жалко. По какому праву он лишил их жизни? Стоп! А Энмин? В голове всё путается. Что за мазохизм – брать чужую вину на себя…

Энмин без конца пьёт – он уже почти невменяем. Повезло ему. Ни о чём не думать, ничего не чувствовать, никаких тебе переживаний, угрызений совести, если таковое имеется. Но под конец и Пику сморило. В глазах двоится – две Даки, вот здорово.

– Боже, который час? – Впрочем, какая разница.

– Скоро мама с работы придёт, надо сворачивать контору.

– О, Дака! Люби… – тут его заклинило.

У них как-то не принято сюсюкаться. А что мама, и при ней они тут ночевали. Ах да, теперь всё будет по-другому. Он уже не с ними. Тут пришли Мося, Джин и все остальные. Пика уже всем подряд рассказывает, тех это не шокирует. Странно? Время такое, что убийство – это рутина. Опять пили. Затем с Дакой поругались. Значит, это был всего лишь кошмар. У Пики просто имидж такой, где-то внутри, глубоко он совсем другой. Ранимый, робкий, даже стеснительный. Такого Пику никто не знает. Даже матери он не открывался, даже Даке. Она-то не поймёт его – другого – её устраивает Пика-воин, Пика-хулиган или же истинная Дака тоже другая. Как всё сложно. Жаль, что об этом до сих пор не доводилось думать. Он вообще ничего не успел в жизни. Не жизнь, а какая-то провальная репетиция. Одно утешает – он успел полюбить. Уж сейчас-то, перед самим собой можно быть до конца откровенным.

Он чувствует, что земля из-под ног уходит, что скоро ничего этого не будет.

– Да не паникуй ты, всё обойдётся.

Каблук – хороший друг.

– Да пошёл он! – встревает Дака.

Любовь! Вот она твоя любовь. Забыться! Стереть всё! Всем смертям назло, он сегодня должен напиться. До усрачки, до потери пульса. К чёрту всё, в первую очередь, эту несчастную любовь.

Табор вышел на улицу. Там ещё каких-то знакомых встретили, машина нашлась. Пика с Энмином напились, их в машине оставили, и все к нам домой зашли. Ад продолжался долго. Дака переключилась на кого-то из новых. Всю ночь угорали. Никто никого не любит уже? Посреди ночи Энмин пришёл.

– Где все?

– Кто все? – я как бы не в курсе.

– Дака!

– Слушай, можешь сделаешь мне одолжение – замочи, а? – вдруг вырвалось у меня.

Со мной иногда бывает такое. Дочь в курсе, остальных шокирует, но не всегда. Мало ли на свете придурковатых матерей.

– Да вы что? Что вы несёте-то? – при этом ещё улыбается.

Приятный мальчик.

– Мы в машине сидим. Хотим завести её, ложка чайная есть?

– Сейчас…

– Какая, на фиг, ложка? У нас всего-то три ложки. Уйди отсюда, не мешай! – Дака проснулась.

– Что ты так? Пика там сидит.

– Пусть сидит. Уйди, мы спим.

Железная девочка, не то, что я. На том и расстались.

Без движухи нет житухи

Утром я на работу, новые знакомые тоже свалили. Пика с Энмином то к Мосе, то к Даке – уже всем всё рассказали, всё, что было, уже не новость. В конце концов, к нам заявились.

С Дакой вяло поругались. Какая-то странная апатия у Пики. Даже то, что Дака призналась кое в чём, не встряхнуло, как следует. Она ему изменила. Ну и что? Она свободный человек свободной страны. Как говорится, на здоровье. Дака удивилась – что это с ним? Что бы такого придумать, чтобы он проснулся.

– Не лезь, а, и без тебя тошно.

– Не х… себе!

Ля-ля, ля-ля – всё равно вяло, неинтересно. Пика в себя пришёл – всё вспомнил. Надо что-то делать. Без движухи нет житухи.

– Отведите меня в УВД, на…, приду с чистосердечным, облегчу душу.

– Да брось ты, Пика, не лезь раньше времени, – Мося пытается его образумить.

– Не надо к ментам.

– Жить с этим?! Я не могу, как вы не понимаете? – Пика орёт сквозь слёзы.

Энмин в ответ улыбается. Он тоже не в себе, только реакция другая.

– Свидетелей же нет, чего суетиться, – Доля по-своему утешает.

– Себя куда дену? Не могу я так…

Мака такая же, как всегда. Хоть сейчас начнись война, Мака останется Макой. За это её и уважают, а так бы давно трахнули и пинка дали.

– Нет, ребята, мне в милицию надо, – Пику на этом заело.

– Ты это, кончай! – Энмин точно не хочет в ментуру. – Тебе жить надоело?

– Как же я? – опомнилась Дака. – Без тебя…

– Ты? Ты и при мне…

– Ну, так получилось.

– Я ничего не говорю.

– Ну, не психуй.

– Я же говорю, всё нормально.

– Врёшь.

– Чего я вру? Всё хорошо.