Межфлотский переход

В  декабре 93 года еле державшийся на плаву большой десантный корабль, носящий теперь имя мужественного героя Чеченской войны, буксиры оттащили от причала и дали кораблю пенок под разваливающийся зад. Корабль накренился на правый борт, до того поддерживаемый стенкой пирса, механик с разгончика крутанул единственный уцелевший движок, в котором давно выпала половина поршней, а старпом  просигналил гудком на всякий случай SOS. Из дымовой трубы, наспех заделанной кирпичом, вырвался форс пламени, пошёл чёрный масляный дым и корабль тронулся, скрепя колесами штурвала и одного гребного вала. Второй гребной вал не проворачивался. Лопасти обоих винтов были погнуты, и одна, не выдержав нагрузки, сразу оторвалась и затонула тут же в Кольском заливе.

Нужно было, во что бы то ни стало пройти три тысячи миль до Балтики, найти город Гдыню, да ещё и судоверфь с каким-то нерусским названием, и поставить корабль в ремонт.

– Надо было, ..Ъ, раньше затонуть у причала, – посетовал командир.

Но этого не допустила судоремонтная мастерская соединения и механик корабля. Да и Адмирал не разрешил. А сейчас уже развернуться и подойти  к причалу, чтобы затонуть, корабль не мог – поздно, обещали дойти. Из Москвы в бинокль за кораблём наблюдал, пересчитывая выделенную на ремонт волюту,  ответственный представитель Росвооружения.

Корабль мог двигаться только вперёд. Он шёл как старый конь, отпугивая порванными леерами чаек и топча борозду кильватерного следа, оставленного, пронёсшимся мимо него на подводных крыльях, белоснежным норвежским катамараном, курсирующим между Мурманском и Тромсё.

Командир соединения приказал загрузить на корабль дополнительный запас провианта и вторую бочку годового запаса спирта, на случай, если по пути придётся зазимовать.

– Да и Новый год чтоб встретить, как положено! Да, командир?!” – по отечески перед отходом похлопал по плечу командира Адмирал.

Механик со Старпомом разогнали корабль до 8 километров в час, и пошли передохнуть. Военное судно благополучно вышло из залива, и штурман Пётр заступил на вахту. Он ещё у причала выбросил карту, не думая, что придётся когда-то снова прокладывать курс, и теперь ориентировался только по звёздам, благо по астрономии у него была в школе пятёрка, да и полярная ночь в этих широтах позволяла и днём разглядеть Большую медведицу и Андромеду. А дальше к югу оставалось уповать на береговые маяки и проходящие мимо суда, пристраиваясь к ним вслед и пропуская догоняющие.

– Чайка вот – тоже умная птица, – поделился Пётр своим опытом с молодым матросом-штурманёнком.

Командир занимался снятием пробы спирта из второй дополнительной  бочки, загруженной продовольственником на корабль в последнюю минуту. Спирт был  отменный – питьевой:

– Восемьдесят второй ГОСТ! Превосходно! – прокомментировал командир продовольственнику, отрыгнув в его сторону ректификатом. – Не только вкусён, но и пользителен! Так, Саша, продовольствие растягивать до последнего, может на Шпицберген придётся аварийно зайти – боюсь одним махом до Польши не допи.Ъ.хаем. И сходи, попроси фельдшера принести мне банку гексавита в каюту, да пусть матросам выдаёт по три витаминки в день – не забывает.

– Слушаюсь, товарищ командир! – ответил ответственный за провиант мичман Шура Корецкий, облизнулся, нюхнув из бочки, и пошёл в медпункт.

На Соединении десантных кораблей флагманский штурман Смолин открыл подпольный тотализатор: делались ставки "дойдёт/не дойдёт" –  пять к одному, что командир корабля примет решение выброситься на камни. Времени на принятие данного решения оставалось не больше суток, и желающих не столь заработать денег, сколько продемонстрировать свою компетентность в теории живучести корабля, становилось с каждым часом больше. Весть облетела и соседние соединения, по городу поползли слухи и доползли до штаба флота. Ответственное лицо доложило в Москву, и в Росвооружении всполошились: тут ставки давно были прекращены – на кону в банке, то есть "на кармане", лежало восемь миллионов долларов, ещё столько же было переведено на ремонт корабля.