Я тебя найду

Глава 1. Надежда. Белый снег

Они настигли меня. Я знала, что рано или поздно это случится. Что кто-то из тех воров, ублюдков, убийц и коррупционеров однажды вычислит хакера, порушившего их преступную империю и спустит на него всех собак. Эти собаки сейчас стояли во дворе маленького домика в богом забытой деревушке, где я пряталась. Они загнали меня в угол, и уже не уйдут. Бежать некуда.

Что бы ни случилось, сегодня я хотела быть красивой. Самой красивой на свете. Когда меня найдут на обочине с простреленной головой, изнасилованную и избитую, полицейские скажут: жаль, красивая была девка… да, именно так и хочу. То же самое случилось с моей матерью, а моя месть за нее не оставила мне шансов. Я пошла по ее стопам.

Я надела классическое синее платье с широкой юбкой и золотой вышивкой, стянула тугую русую косу, накинула на плечи кашемировые приталенное пальто и накрасила губы ярко-красной помадой. Королева.

Интересно, кто меня сдал? Конечно же, кто-то из своих. Плохой хакер – всегда мертвый хакер. Я была хорошим, а раскрыть меня мог только тот, кто ещё лучше меня. Таких было немало, но с гнилым нутром, наверняка, нашелся кто-то один. Негласное правило сети – не сдавай себе подобных. Сегодня ты слил информацию врагу, а завтра придут уже за тобой…

Кому меня сдал этот предатель? Саиду Алиеву, Олегу Мещерякову или Миллерам? Все они в последнее время точили на меня зуб. На неизвестного взломщика, который известен под ником «Лакки» – удачливый.

Видимо, моя удача подошла к концу. Или…

– Алло, Вадик? – связь была из рук вон плохая.

– Черт возьми, Надька, ты куда пропала?

– Они уже здесь.

– Много их? – выдохнул Вадим нервно. Боится. Его можно понять… а я вот уже не боюсь.

– Пятеро или шестеро. На двух колымагах.

– Колымагах?

– Джип и Гелендваген. Ты же знаешь, куда они тратят свои миллионы.

– Ты на волоске от смерти, а все туда же, – разозлился Вадим. – Забудь о коррупции, тебе спасаться надо.

– Есть шанс?

– Один на миллион. На десятом километре. Если у них достаточно электроники в железе…

– Достаточно. Вырубишь, когда разгонятся по максимуму. Только на тебя надежда.

– И на твою удачу, Фартовая.

– Вот и проверим, насколько я Фартовая.

– Кости переломаешь.

– Главное, чтобы и они тоже.

Когда я оказалась на крыльце дома, а за спиной захлопнулась дверь, я почувствовала, что меня колотит от холода. Нет, не от страха, именно от холода. Стояла ранняя зима, с неба слетали крупные хлопья снега. Природа дышала свежестью, все казалось таким прозрачным, невинным… Словно жизнь круто свернуло с главной дороги, и я оказалась там, где все следовало начать с чистого листа. Вокруг было ослепительно-белоснежно… но я знала, что дороги все равно грязные. Как и души тех ублюдков, что пришли за мной.

Они высыпали во двор, разглядывая меня с ног до головы.

– По-моему мы ошиблись. Тут должен быть Лакки, а не смазливая "дамочка с собачкой", – это сказал высокий лысый самец в кожаной зимней куртке и джинсах. На нем были черные перчатки и нагловатое выражение лица. Конечно, он смеялся надо мной.

Это не люди Саида, не Мещерякова и не Миллера. Эти предприниматели-чистоплюи действуют аккуратно, боясь замараться. Все по-тихому, через чужие руки. Они наняли бандитов, которые сделают всю грязную работу за них. Теперь уже не важно, кто меня заказал. Итог-то один.

– Если вам не нравится "дамочка с собачкой", можете валить на все четыре стороны, – холодно ответила я.

Конечно, никакой собачки у меня не было. Мордоворот просто издевался надо мной.

– Ишь, какая зубастая… Ты – Лакки?

– Я.

– Тогда будь любезна пройти с нами, – усмехнулся лысый, сделав пригласительный жест в одну из своих дорогих машин.

Это были вещи, которые они добыли преступным путем. Как жаль, что у меня уже не осталось времени, чтобы посадить их за решетку.

Мы поехали по широкой трассе, я сидела на заднем сидении в окружении молчаливых мордоворотов. Они зажали меня справа и слева, такое ощущение, если кто-то из них пошевелится – раздавит. Я была хрупкой девушкой. Снаружи, но не внутри. Они не дождутся ни моих слез, ни мольбы о пощаде.

Бородач, видимо, тот, что главный, заерзал на переднем сидении, когда раздался звонок. Он взял трубку.

– Да, слушаю. Да, у нас. Где? Прямо сейчас? – он нахмурился. – Хмм… хорошо, как пожелаете.

Отключился.

– Кирюха, тормози-ка, – отдал он приказ водителю. – Бабу нужно отгрузить.

– Не понял.

– Заказчик хочет товар фейсом, доходчиво?

– Теперь понял, – проворчал водитель и свернул на обочину.

В этот момент у меня по спине прошлись мурашки. Во-первых, до отключения электроники было пять километров, и я не знала, поедем ли мы дальше по тому же маршруту. А во-вторых… заказчик берет меня прямо из рук этих бандитов, не боясь засветиться. Это может означать только одно: он очень зол. Зол настолько, что желает личной мести… очной ставки… тут снисхождения не жди. Он не ограничится пулей в лоб.

Когда машина остановилась, от адреналина у меня закружилась голова. Меня грубо вытащили из машины, чуть не уронив на пороге. Я споткнулась пару раз, когда меня не менее грубо тащили к машине, припаркованной в несколько десятков метров от нас. Огромный черный БМВ, полностью напичканный электроникой. Это был он – тот самый загадочный заказчик…

Глава 2. Надежда. Заказчик

Тук-тук… тук-тук… сердце бешено колотилось. Но по крайней мере я узнаю, кто он.

И вот, из машины выходят несколько крупных парней, в принципе, ничем не отличающиеся от тех, которые меня окружали. Хлопает дверь пассажирского переднего сидения, и я вижу только серое пальто, но лица пока что не вижу, потому что у меня не самое лучшее зрение. Очки я сняла, чтобы выглядеть красивой. По мере приближения высокого плечистого мужчины я понимаю, что это не Саид – тот жгучий брюнет, а этот светло-русый, почти блондин. Но это и не Мещеряков, тот низенький и с большим брюшком. Оставался только один вариант… я убедилась, что это Андрей Миллер, когда он находился ещё в десяти метрах от меня.

Что я знала о нем?

Андрей Миллер, 29 лет. Старший сын главы компании «МиллерИнвестСтрой», одной из крупнейших компаний застройщиков по всей России. В двадцать лет поссорился с отцом и отбыл защищать родину в горячие точки. Служил в антитеррористической группе спецназа «Огненные пантеры». Африка, Ближний Восток, Азия… год назад получил травму колена, несовместимую с возможностью служить и вернулся на родину. Я даже отсюда вижу, как он немного прихрамывает… его дедушка остался в России после второй мировой войны, поэтому у него немецкая фамилия. Его отец замешан в коррупционных схемах и криминале 90-х, на которых он и построил свою империю. Такие как он используют методы ведения бизнеса, далекие от законных. И сын ничем не отличается от отца. Такой же жадный и злобный бандит.

Андрей Миллер – цепной пёс, сила, которую его отец применяет для процветания своей империи. Из досье на эту семейку я знала, что для них главное – клан. За него они могут устранить кого угодно. И деньги клана тоже неприкосновенны. Иронично, что главная ветвь клана медленно загибается. У Германа Миллера, главы семьи, два сына и один из них бесплоден. А второй калека, обозленный на весь мир. Вряд ли такой захочет иметь ребенка. А вот лишить жизни кого-то, думаю, для него не проблема. Этим он занимался всю свою жизнь за пределами нашей страны.

Я перешла им дорогу и должна была за это поплатиться.

– Лакки, где он? – Миллер посмотрел поверх моей головы, будто не заметил маленькую, словно мышка девчонку посреди огромных «шкафов».

Серые глаза, светло-русый волосы, грубые, мужественные черты лица, я бы даже сказала, слишком грубые и слишком мужественные… и злой, отстранённый взгляд. Миллер возвышался надо мной на целую голову, как скала, которая, если сделает шаг – раздавит. Его прессующий, тяжёлый вайб заставлял все сжиматься внутри. У меня начали сдавать нервы.

Соберись, Надежда. Нельзя, чтобы он запомнил тебя размазывающей косметику по лицу. Этот пес не увидит ни единой слезы на моей щеке. Пусть знает, что я разрушаю его империю совершенно сознательно.

– Так вот он, Лакки, – меня подтолкнули вперёд, я проехалась шпилькой по льду и чуть не упала. Меня придержали грубой хваткой, чтобы я не растянулась прямо под ногами заказчика. Мое пальто распахнулось, волосы растрепались.

Миллер окинул меня медленным взглядом – с головы до ног. Начал с толстой русой косы, яркого макияжа в стиле «русская народна красавица» с вызывающей на бой помадой оттенка «Russian red», классического платья с широким подолом, и закончил аккуратными коричневыми сапожками с меховой подбивкой. Потом опять вернулся к моему лицу и долго в него вглядывался. По лицу мужчины было не понять, о чем он думает. Казалось, он нацепил на себя непроницаемую маску. Я чувствовала только каменное, могильное спокойствие, под которыми пряталась злость.

– Ты – Лакки? – спросил он коротко грубым басом, глядя мне прямо в глаза.

– Нет, не я. Ваши псы ошиблись адресом, – так же спокойно ответила я, даже не улыбнувшись, чтобы обозначить свой сарказм.

Миллер ещё пару секунд помолчал, а потом отдал приказ:

– В машину ее.

Все вокруг завертелось, когда меня снова потащили. Холодный воздух залетел под полы пальто и меня обдало морозом. Как только я оказалась на заднем сидении БМВ, сразу оглянулась: в этой машине было ещё больше электроники, чем в предыдущей. Лишь бы не свернули с маршрута, лишь бы Вадик не подвёл…

На этот раз внутри оказалось только трое. Водитель, главарь и охранник, который сел рядом со мной на заднее сидение и оскалился в улыбке, показав только что сделанные белоснежные зубы. Холеные, законопослушные бандиты. Если бы надо мной не нависла смертельная угроза, рассмеялась бы.

– Прямо, – коротко бросил водителю Миллер и уткнулся в телефон.

Делает вид, что ему все равно, что я – мусор, который они выносят «мимо проходя». Незначительная загвоздка между очень важными делами.

Взглянула в переднее зеркало, пытаясь уловить отражение законного убийцы, отнимавшего жизни за деньги. Уверена была, что Миллер убивал для удовольствия, а не ради высшей цели.

Но в отражении я увидела только свой взгляд. Словно зверь, Миллер почувствовал мое намерение и поднял голову. Наши взгляды встретились в зеркале. У такого как Миллер глаза на затылке. Чтобы выжить на войне, нужны чутье, интуиция, охотничий инстинкт. Все это с лихвой умещалось в этом мужчине. Мне нужно будет сильно постараться, чтобы сбежать. Но он сказал «прямо», значит, мы не свернули с маршрута. Ну же, Вадик…

– Эй, красавица, тебя как сюда занесло-то? – беспечно осведомился лысый бугай, который развалился рядом со мной на заднем сидении.

Он был пристегнут, как и все в машине, в том числе и я, в том числе и Миллер. Такие правильные, что тошнит. Но это не мешает им запугивать людей и давать взятки за разрешение на строительство. «Поощрительный грант» местному чиновнику на развитие социальной инфраструктуры района, чтобы он выбрал именно их фирму. Естественно, этот грант не увидел ни один спальный район нашей большой и необъятной… олигархи и монополисты, которые душат мелких честных предпринимателей.

Повернула голову, заставив себя вымученно улыбнуться. Получилась натянутая, неестественная улыбка.

– Знаешь Робин Гуда? – спросила я мордоворота, глядя ему прямо в глаза.

– Это который грабил богатых и отдавал бедным?

– Это тот, который брал у людей то, что они не заслужили.

Мордоворот усмехнулся, но ответить ничего не успел.

– И сколько же деток ты спасла, разоряя богатых? – нарушил молчание Миллер, разрезав пространство спокойным басом.

Его слова воцарили в машине гробовую тишину. Миллер вернулся к дисплею своего смартфона, всем своим видом показывая, насколько ему все равно. Мордоворот тут же заткнулся, водитель убавил музыку, которая и без того была тихой. В салоне появился тягучая, давящая атмосфера.

Отчаянно не хотела отвечать, не хотела иметь ровно ничего общего с этим отвратительным человеком. Но тяжелая, удушающая тишина навалилась на плечи такой тяжестью, что слова сами подступили к горлу. Да, я боялась его, и это было заметно невооруженным глазом, сколько бы я не храбрилась. Не знаю почему, но было ощущение, если не ответишь прямо сейчас, вот в эту же секунду, случится непоправимое. Что любое недовольство Андрея Миллера в твою сторону оставит в груди огромную дыру. Такой характер имеют только тяжелые, властные натуры, которые могут задавить любую волю одним своим присутствием… я знала, что Миллер доставал информацию из самых талантливых молчунов. Я отчаянно не хотела оказаться в их числе.

– Больше, чем это сделали вы, – мне пришлось все же ответить, сделала я это максимально холодно. – Сейчас модно заниматься благотворительностью, чтобы показать, какие вы хорошие. Но «МиллерИнвестСтрой» не потратил ни копейки даже на показушную благотворительность. Приходится заставлять его делиться насильно.

Я помогала детям, и приютам, и много ещё кому, но деньги корпорация тут были ни при чем. Я не крала их. Я сливала информацию правоохранительным органам и придавала огласке.

– Никогда не любил крыс, – ледяным, отстраненным тоном ответил Андрей. – Он всегда грызут то, что им не принадлежит.

– Вор взял чужую вещь и уже решил, что она его по праву, – стараясь оставаться спокойной ответила я. – Так кто из нас крыса?

Пауза… долгая… мрачный, тяжёлый вайб, идущий от Андрея Миллера усилился десятикратно. Я чувствовала, как его злость превратилась в тысячу черных ножей, но он не подавал виду, оставаясь все таким же спокойным… убийственно спокойным. Такие люди не просто опасны… нужно бежать сразу, как только видишь их на горизонте. Они сметут все препятствия на своем пути молча, оставаясь совершенно невозмутимыми…

– Ты оказалась не такой уж и удачливой, да, Лакки? – усмехнулся Андрей, в первый раз за все время выдав хоть какие-то эмоции. Но даже смех из его уст звучал тяжело и мрачно.

В это время музыка внезапно прервалась и пошла помехами. Пискнули датчики электронной панели.

– Что за чертовщина? – нахмурился водитель, клацнув указательным пальцем по проигрывателю.

– В узком кругу друзей меня называют совсем по-другому, – ответила я Андрею, и наши взгляды в зеркале ещё раз встретились. – Меня называют Фартовая.

В это мгновение, когда его взгляд, как лезвие, рассек мой, сердце пропустило удар. Миллер сузил глаза, предчувствуя что-то. Время застыло, замерло, и будто раскололось на тысячи осколков. Я услышала, как воздух с шумом вошел в мои легкие прямо перед тем, как отключились ремни безопасности. В следующее мгновение электроника сошла с ума, начав мигать, издавать пронзающий слух писк, музыка заглохла и отключилась. Я схватила свой ремень и воткнула крепеж обратно. Щелкнув, сработал механический замок фиксации. Руль резко вывернулся вправо вопреки попытками водителя выравнять ход. Взвизгнули шины, мы неслись на полной скорости в никуда. Тормоза отказали, и нас завертело на трассе, словно щепку.

Десятый километр. Вадик хорошо постарался, взломав компьютер этого навороченного БМВ. Авария была неизбежна. Электроника – всегда слабое место.

Когда все вокруг завертелось, я краем глаза успела заметить, как Миллер успел зафиксировать ремень безопасности. Слишком быстрая у него была реакция. Наверное, он почувствовал острую опасность в моем взгляде, наверное, ему хватило доли секунды, чтобы принять решение и дать себе шанс на выживание…

"Нельзя было смотреть ему в глаза, нельзя. Это моя ошибка", – пронеслось в моей голове прямо перед тем, как меня подкинуло в воздух и я ударилась головой о что-то твердое.

Когда машина ударилась о вал снега на обочине, нас подбросило на полной скорости, переворачивая в воздухе, словно пушинку.

Глава 3. Надежда. Я тебя найду

Свет… он кинулся в глаза, когда я очнулась в перевернутой машине. По лицу текла кровь, тело ломило, а в лёгких не было воздуха… я с шумом вдохнула, почти вскрикнув от боли, когда ледяной воздух зашел в горло.

Отстегнула ремень безопасности и упала прямо в снег. Тот забился в салон, смягчив падение. Где-то вдали я слышала стон охранника, а где водитель – не видела. На переднем сидении тоже никого не было… Миллер! Где он?

С трудом выбралась из машины. Когда мы упали, у нее оторвало дверь и меня чудом не задело. Фартовая – этим все сказано.

Встала на ноги, прикоснувшись дрожащими пальцами ко лбу. Кровь… бегло осмотрела себя: наверняка, под одеждой куча синяков, но открытых ран я не чувствовала. Только большой порез на лбу и разбитую губу. Возможно, это адреналин не дает почувствовать все травмы, возможно, боль меня настигнет потом… пусть, сейчас главное унести отсюда ноги.

Оглянулась. Машина лежала в сугробе, утонув в нем наполовину. Десятый километр. Здесь редко проезжают машины, значит, у меня есть немного времени, чтобы сбежать. Если нас кто-нибудь заметит и остановится, чтобы помочь, эти предприниматели-бандиты меня уже не отпустят. Достанут из-под земли, а из больницы и подавно.

Шаг, ещё один… сапоги утопали в снегу, на котором алели крупные пятна крови.

Прошла мимо водителя, который был то ли мёртв, то ли потерял сознание. Я не стала останавливаться, чтобы уточнить это. Прошла сразу к серому пятну, бледной кляксой продавившему ослепительно-белый снег. Андрей Миллер держал в руках телефон, пытаясь поймать связь. Можешь не утруждаться, дружок. Здесь нужно постараться, чтобы найти сотовую.

Я ненадолго остановилась… у него, наверняка, имеется при себе оружие. Вернулась к водителю, который все еще был без сознания и начала обыскивать его. Миллер уже заметил меня. Уверена была, что он учуял меня как только я покинула салон, но ему здорово досталось, и он не мог встать.

Нащупала на поясе охранника оружие, взяла пистолет и сняла его с предохранителя.

Когда я настигла Миллера, ему удалось приподняться на одно колено. Мужчина сжал зубы до скрипа. Что, больно, ублюдок?

– Телефон выбрось, – сказала я ему, и он подчинился. – И пушку свою тоже. Подальше.

– У меня нет оружия. Выбило при падении. Неужели ты думаешь, что я не пристрелил бы тебя сразу, как только ты встала на ноги?

– А как твоя нога? – ехидно спросила я, подойдя вплотную и целясь в него. – В порядке?

Этот взгляд… злой, давящий… Миллер не мог согнуть больную ногу и держался левой рукой за бок. Наверное, ему было очень, очень больно. Скорее всего, он не дополз сюда, а его выкинуло в такую даль и швырнуло прямо в сугроб, потому что я не видела ни капли алой крови вокруг. Но удача тут была непричем. Только животная, мгновенная реакция. Миллер должен был вылететь в лобовое, как и его водитель, но ремень безопасности остановил первый рывок. А снег был таким глубоким, что смягчил падение и не убил эту мразь.

Никогда еще не встречала настолько живучих людей… Нужно иметь недюжее здоровье, чтобы оставаться сейчас в сознании.

Миллер попытался встать, но я ему не дала сделать это:

– Назад! – отчеканила. – Двинешься хоть на сантиметр – выстрелю.

Дуло пистолета смотрело ему прямо в лицо, Миллер двинулся вперед, коснувшись лбом холодного металла. Теперь оружие было приставлено прямо к его голове. Он расплылся в звериной усмешке:

– Думаешь, я боюсь смерти? – спросил он меня, сверкая белым оскалом.

Нет, он не боялся смерти. Я могла бы выстрелить ему в лоб, и он бы даже не вздрогнул. Что это за человек? Что твориться у него голове? А душе? У меня прошлись мурашки по телу.

«Хорошо бы выстрелить прямо сейчас», – пронеслось по мыслям, но я просто не могла нажать на курок… не могла отнять чью-то жизнь, ведь всю жизнь стремилась к тому, чтобы эту жизнь сохранить.

Но если я ничего не сделаю, он не даст мне уйти. Даже в таком состоянии, на грани забвения и реальности, ослепленный болью, Миллер безумно опасен. Он может переломить мне шею одним движением руки… Наверное, зря я опустила дуло… надо было выстрелить прямо в лицо. Но… Оглушительный выстрел прошёлся эхом по пролеску, раскинувшемуся в сотне метров от дороги. Эхо сразу заглохло, уступив место не менее оглушительной тишине. Я ждала, что он закричит, что он выдаст хоть толику своей слабости, но Миллер только сжал зубы, шумно выдохнув боль. Пуля вонзилась в его и без того больную ногу, отнимая у него последний шанс настигнуть меня.

Я сделала это потому что знала, если повернусь к нему спиной – он найдет силы чтобы переломить мне хребет. Но с больной ногой…

Андрей пожирал меня яростным взглядом, если бы мог – убил прямо сейчас.

– Я знаю, ты хочешь сделать это, – задыхаясь, выплюнула ему в лицо. – Убить меня… Вот только я могу нажать на курок и убить тебя. Но я не сделаю этого. Ты не заслуживаешь лёгкой смерти. Будешь смотреть, как медленно рушится твоя жизнь.

– Вот тут ты опоздала, – все так же скалился Миллер, придерживая рану пальцами, сквозь которые текли теплые струйки крови. – Там нечего разрушать.

Нечего разрушать? Что он имеет ввиду? А как же его империя?

Не важно, все это не важно… нужно уходить отсюда.

– Бумажник сюда, быстро! – пригрозила я ему оружием.

Он подчинился. Надо же, какой послушный… я порылась в кожаном кошельке, который стоит примерно как десять моих кожаных сапог, достала оттуда наличку и бросила его к ногам Миллера.

– Это в долг, – пояснила. – Мне чужого не надо, тем более – твоего.

Он лишь усмехнулся.

– Отдам, когда скроюсь с ваших шакальих глаз, – ответила я на его усмешку, пряча дрожащими руками оружие в карман.

Его люди обыскали меня, прежде чем засунуть в машину, так что мне нужны были деньги, чтобы добраться до цивилизации и скрыться.

Утопая в снегу, я побежала вдоль трассы в надежде скрыться из его поля зрения, исчезнуть, растаять, спрятаться… чтобы никогда больше не попадаться на его глаза.

– Я тебя найду! – летели в мою спину злые слова Андрея Миллера, и кровь стыла в жилах, потому что я знала, что он сдержит свое обещание. – Слышишь, сука?! Я тебя найду!

Глава 4. Андрей. Больница

Свет бил по глазам, натягивая и без того оголённые нервы. Неделю в больнице, а они не удосужились запомнить, что мне нравится темнота. За те бабки, которые они получают, должны разбираться в малейших полутонах, которые устраивают клиента.

Приподнялся на кровати, попытавшись сесть. Резкая боль в рёбрах немного охладила мой пыл. Два сломанных ребра, огромная гематома в половину груди, простреленная нога и мое больное колено. После выстрела оно здоровее не стало, но повезло, что эта сука не попала в кость. Хотя это ей никак не поможет. Тихая злостью бурлила внутри, требуя мести.

Кирилл, мой водитель и в прошлом боевой товарищ, вылетел в лобовое. Насмерть. Хорошо, что у него не было ни жены, не детей. Только родители. Жаль, что я не смог присутствовать на похоронах их старшего сына. За него я получу отдельный ответ.

Владу, моему охраннику, ампутировали стопу. Если бы я не успел пристегнуться, тоже бы вылетел через лобовое. Но ремень безопасности щёлкнул уже в полете, и я свалился в снег, отделавшись нехилыми, но все же не смертельными ушибами.

А на этой твари ни царапины. Фартовая. Знаю, что прозвища дают не просто так. Впрочем, как и позывные. Как корабль назовешь, так он и поплывет – это правило действовало и на первой линии атаки. Хоть в пустыне, хоть в джунглях, хоть в горах. Значит, и с кличками работает так же. Но этой Фартовой повезло в последний раз. Я буду не я, если не достану ее из-под земли.

У меня нюх на таких, как она. Что-что, а искать и добывать информацию я умею. Добывать информацию из людей. Война превращает человека в монстра. Самое ужасное случается, когда этот монстр возвращается домой. Потому что он не перестает им быть, и я не перестал. Вернулся в свою страну, город, дом, а чудовищем так и остался. Трудно приспособиться к другой жизни, нормальному существованию. К нормальным людям, нормальной стране, спокойной обстановке. Когда не нужно все время быть начеку, в напряжении, не ждать удара в спину и не готовиться тут же дать отпор.

Наверное, я ещё слишком мало времени провел на гражданке. Может, пройдет ещё год или два, может…

– Добрый вечер, – этот приторный голос, переходящий на писк начинал меня раздражать.

В палату вплыла грудастая блондинка с мочалкой в холерных белоснежных ручках. Моя медсестра. Она проводила гигиенические процедуры пока мне было запрещено вставать. Создавалось ощущение, что ее выписали из эскорта. Она улыбалась, как шлюха, одевалась, как шлюха и вела себя как шлюха. Не думаю, что у настоящих сотрудников было время на всю эту ерунду. Скорее всего, ее нанял мой отец – расшевелить мое унылое мужское достоинство. Дохлый номер, ровно как и мой член. Ха.

– Ну как? Готовы стать чистеньким? – проверещала блондиночка, улыбнувшись накаченным губами.

Эх, жаль не с кем сделать хорошую ставку. Готов был поклясться, что как только она наклонится ко мне, из ее декольте вывалятся сиськи.

– Как тебя, говоришь, зовут? – спросил я.

На самом деле мне было абсолютно все равно, но я привык обращаться к людям по имени.

– Марго, я же говорила.

Марго. Точно шлюха. Не удивительно, что я не запомнил ее имени.

– Так вот, Марго. Не обязательно протирать меня по три раза за день.

– Но у меня же указания…

– У тебя указание расшевелить мой член, так?

Марго сделала хлоп-хлоп огромными глазами и пару раз шлепнула губами, не зная что сказать. Не возразила, значит, угадал.

– Если так, можешь начать прямо с него, – коротко бросил я, указав своими глазами прямо на свой вялый член. – Но у тебя все равно ни хрена не выйдет. Так что не трать мое время и свали. Я ещё не до конца рассмотрел этот потолок.

Моего сарказма девка, видимо, тоже не поняла и встала, как выкопанная, не зная, куда деться. Благо, внезапные посетители меня спасли.

Хотя, не совсем и внезапные. Видимо, отец пришел проведать, как дела у этой шлюхи, которая делает свою работу из рук вон плохо.

– Утро доброе, Андрей, – отец поправил пиджак на животе, который уже начал округляться. Стареет…

– Ты хотя бы графики согласовал со своими эскортницами, – усмехнулся я.

– Любовь не имеет границ, – парировал папаша.

– Ты хотел сказать секс.

– Как тебе будет угодно, – отец подошёл к моей кровати, прикоснувшись к моему плечу. – Ты как?

– Нормально.

– У тебя всегда все нормально, – фыркнул отец. – Когда ты сюда попал я думал все, конец роду. Ты же знаешь, что у меня надежда только на тебя. – Отец повернулся к проститутке, – Можешь идти, Маргоша.

Девчонка пожала плечами, развернулась, тряхнув полными грудями и скрылась за дверью.

В последнее время отец просто помешался на теме моей женитьбы, продолжения рода и внуках. Раньше ещё было терпимо, а сейчас…

Младший брат бесплоден. Богдан подхватил корь лет в пятнадцать, и это не осталось без последствий. Прививки его не спасли, как и все деньги, что отец в него вбухал. Сотни тысяч долларов… Как оказалось, далеко не все решают бабки. Двоюродные не носили фамилию Миллер. Тетя, родная сестра отца, вышла замуж за олигарха Астахова и перешла в его семью. Надо ли говорить, что у отца сложились не самые теплые отношения с человеком, объявившим себя его конкурентом… наши семьи не особо ладили, слияния кланов прошло не по плану.

Что ж, бывает и такое. Остались только троюродники, которых отец тоже не жаловал из-за «разбавленной крови», как он выражался и я – импотент с посттравматическим синдромом, которого он пытался «расшевелить».

Целый год я пытался убедить себя, что вернулся в страну из-за травмы колена. Что бросил дело своей жизни вынужденно, не по своей воле… а на самом деле я просто устал от вечной войны и смерти. Но оказавшись дома, там, где нет жаркой пустыни и опасности, вдруг обнаружил, что я здесь чужой…

– Зачем этот цирк? – прямо спросил я у отца.

– Хотел привести тебя в чувство перед сдачей спермы, – отец невозмутимо проплыл к креслу, уместив в него высокое крупное тело. Мы были очень похожи друг на друга, только он был гораздо старше. Отцу давно перевалило за пятьдесят. – Сынок, вдруг с тобой что-то случится? Может, не проснешься завтра?

– Так заморозь свою, в чем проблема?

– Она не так эффективна, как твоя. Стар я уже…

– А с моей что хочешь сделать?

– Нанять суррогатную мать, а лучше троих. Нам нужны наследники. Сколько у меня ещё осталось времени?

– Ты как старая тетка, все время спрашивающая о приплоде, – ушел я от ответа. – Не хочу об этом говорить.

– Знаешь, сын. Эту тему обойти невозможно, потому что нужно решать, что будет с нашей семьей. Кому это все достанется? Может, твоей собаке? Или попугаю? – отец начинал давить, это было в его стиле. Ненавижу, когда он так делает.

– У меня нет ни собаки, ни попугая.

– А я не хочу оставлять империю Миллеров твою троюродному брату. У него нет мозгов, и у его детей их тоже нет!

– А какие мозги будут у тех детей, которые выносили суррогатные матери? Ты спрашивал себя об этом? Или ты надеешься исключительно на мою элитную генетику?

– Это другой вопрос. Я попробую купить кого-нибудь из самых элитных вузов страны. С хорошей родословной, показателями IQ и…

– И хорошими оценками в зачетке, – усмехнувшись, перебил я отца. – Не занимайся ерундой. Я не так стар, чтобы исполнить твои мечты о внуках.

– Так займись этим делом!

– Займусь, – отмахнулся. – Отец, давай сменим тему. В таком состоянии я не способен думать о продолжении рода, сколько бы шлюх ты ко мне не присылал.

Нога опять начинала болеть… ни таблетки, ни уколы не помогали. Ничего, я привык к боли. Когда заживёт, будет только немного ныть и все. Зато постоянно…

– Хорошо. Сменим тему, – отец сложил руки на животе. Пауза… нутром чуял, что эта тема будет ещё хуже, чем предыдущая. Не ошибся. – Мы так и не можем найти эту тварь.

Ну конечно… Фартовая. Как кость в горле и шило в одном месте. Угроза, нависшая над нашим бизнесом, а, значит, и семьёй. Эта девка бросила нам вызов, и было лишь делом времени, когда я ее отыщу.

– Можешь не искать ее ближайшие пару месяцев, – сухо ответил я. При упоминании об этой хакерше у меня начала сильнее болеть нога. – Если эта девка не дура, а она не дура, то заляжет на дно и в ближайшее время не будет отсвечивать. Вся твоя команда ищеек бесполезна. Она заметет следы.

– В который раз убеждаюсь, что ты хорошо выполнял свою работу, – задумчиво произнес отец. – Хоть какой-то прок от твоего непослушания отцу…

– Не начинай.

– Что, мир захотел повидать? Пыль глотнуть лишний разок? – демонстративно проигнорировал отец мою просьбу. – Должна же от твоей войны быть хоть какая-то польза. Надеюсь, твои навыки так же будут работать и в мирное время. На семью.

– Если только малая их часть. Поверь, ты бы и сам не захотел увидеть все сразу.

– Ошибаешься, сынок, ошибаешься… Думаешь, я получил это все просто так? У нашей семьи частенько бывали трудные времена…

– Я никогда не спрашивал, сколько людей тебе пришлось устранить, чтобы поднять бизнес.

– Это было давно, в девяностые, и не я один такой. Ты же знаешь, не всем суждено родиться сразу с личным местом под солнцем. Приходилось немного за него побороться. Так что мы не сильно отличаемся друг от друга.

– Нет, сильно, – отрезал я. – Ты все это делал внутри страны, а я вне ее. Я защищал.

Отец рассмеялся. Громко, гортанно.

– Ну, можешь утешать тебя, раз так. Но знай, чтобы удержать власть, придется замарать ладошки и у себя на родине. И придется начать с крысы, которая забралась на наш корабль. Эта девка слила три наших сделки, которые были заключены, скажем так, весьма сомнительным способом. Наши адвокаты буквально зашиваются.

– Суд уже назначен?

– Да. Больше ни байта информации не должно утечь в сеть.

– Два месяца она будет на дне. Не передвигаться, не выходить из своего логова. Мы не будем делать ничего. Совсем. Потом она начнет появляться на улицах в маске и мешковатой одежде, чтобы спрятать свою фигуру. Расплачиваться всегда наличкой, по картам можно не искать, – спокойно пояснял отцу. – Будет стараться пользоваться доставками, конечно, под поддельным именем. Заграницу даже не будет пытаться выехать – знает, что у нас везде ищейки, да и страну не захочет оставить. Патриоты – у них голова набекрень.

– Ты о себе? – усмехнулся отец.

Я проигнорировал его выпад.

– У меня есть связи в госструктурах, – продолжил. – Получим доступ к камерам города, сверим рост, вес, физиогномику, если засветит личико. Манеру движения я сам оценю, если камера зафиксирует кого-то похожего. По моим прогнозам около трёх месяцев, не больше. За это время она не будет делать никаких выбросов в сеть, испугается засветиться.

– А ты уверен, что она именно в Москве? – сузил глаза отец. – И вообще в городе?

– Нет, не уверен. Поэтому наши ребята работают по всей России. – ответил я. – Но однажды ей понадобятся прокладки, и она появится там, где нужно.

Конечно, это был сарказм. Но суть отец уловил.

– Найди ее, – голос отца стал твёрже стали. Он ненавидел ее так же, как и я. Ведь Фартовая посмела бросить вызов нашей семье.

– Найду, – ответил я. – Обязательно найду. Это уже дело принципа.

Глава 5. Надежда. Боль

Два месяца спустя…

Вот и настало то время, когда у меня кончилась наличка. Когда я залегала на дно, успела захватить с собой только около пятидесяти тысяч рублей и ещё ту сотню, которую взяла из кошелька Андрея Миллера. Кстати, я вернула ему всю сумму через анонимный счёт с весьма «милым» посланием. Ведь я не вор и чужого мне не надо, в отличие от некоторых представителей сильных мира сего. Надеюсь, он оценит мою шутку.

К сожалению, не все дела удается сделать через интернет. Приходится иногда выползать из своего логова, чтобы выжить, да и разведать обстановку. Мои «письма возмездия» пока прекратились, так что зажравшиеся олигархи могли выдохнуть спокойно. На какое то время, пока я не найду способа, как незаметно покинуть страну и осесть где-нибудь в людном городке, где можно хорошенько затеряться в толпе. Вот только покидать Россию отчаянно не хотелось. Ведь это мой дом… всегда, когда я думала об отъезде, щемило в груди.

Но это случится еще не скоро, а пока мне нужно было элементарно посетить аптеку, гипермаркет и встретиться с Вадиком, чтобы узнать, что происходит, да и просто почувствовать себя человеком. Два месяца обо мне никто не вспоминал. Это было странно, но в какой-то мере обнадеживало. Нет, я не расслабилась, но все-таки позволила себе выйти на улицу.

Напялила бесформенную толстовку, спрятала волосы под капюшон, закрыла лицо медицинской маской и пошла.

– Мне даже находиться здесь опасно, – шептал Вадик, от страха чуть не уронивший с носа огромные очки, – Положил бы я этот пакет куда нибудь в ячейку или под камень… не хочу светиться.

– Ты же знаешь, тебя никто не тронет. Они не такие дураки, чтобы идти против органов, – успокоила его.

Вадик работал на правительство, как и многие из нас, и все время пытался "завербовать" меня. Однако, нам было не по пути.

Мы прогуливались вдоль лотков с овощами, потом дошли до фруктов, и, наконец, добрались до отдела со сладостями. Все происходило непринужденно, будто мы были незнакомы. Просто два покупателя, зашедшие в один и тот же отдел. Я шептала, опустив голову, чтобы на камеру не было видно даже движение моих губ, если вдруг мы попадем под угол обзора камер.

– Не волнуйся, никто меня не скрутит у выхода в магазин, это все равно что искать иголку в стоге сена, – успокоила я Вадима.

– Ты разозлила Миллера. А разозленный Миллер может найти и не такое… – вздохнул Вадик. – Слушай, Надька… пошла бы ты в полицию, там полная анонимность, защита, неприкосновенность… будешь работать с нашими ребятами, со мной в том числе. Сейчас ой как коррупционеров щемят, госпрограмма идёт нехилая. Зачем ты одна болтаешься? Идём к нам и никто тебя не тронет.

Начинается…

– Вот скажи мне, Вадик, как много владельцев корпораций ты посадил за последнее время?

– Ну… сейчас больше госаппарат шерстится… но до них тоже дойдут.

– Когда дойдут, много судеб будет уже сломано, – поджала я губы. – А, может, и не дойдут вовсе… ты же знаешь, как это происходит. Нужно делать это сейчас, а не мечтать, что когда-то это сделают за тебя.

– Надь… пора уже отпустить это… ты же себя погубишь. Ну кому это нужно?

– Мне, – отрезала я. Не хотела слушать его очередные нотации. – К тому же, сам знаешь, я уже засветилась. Ворох псов уже знает, кто я и что сделала с их дорогими кошельками. Так что тут уже без вариантов… мне нужно отсидеться и уезжать за границу.

– Полиция предоставит тебе защиту.

– Ты про кого именно говоришь? Может, про того, кто меня сдал? Или про того, кто способствовал убийству моей матери? А отца? Если ты забыл, они ещё не сидят. Эти оборотни в погонах давно продались, и устранят меня сразу же, как только я появлюсь в органах. Потому что знают, что я не буду сидеть сложа руки и начну под них копать. Идти сейчас в полицию все равно что прыгнуть в пасть голодным псам.

– Прости…

– Нет, для меня уже нет пути назад.

Происхождение определяет бытие – это правило начало действовать на меня с самого начала. Я дочь генерала Валаамова, и была виновата только по праву рождения.

Да, мой отец был генералом, и по влиянию в армии далеко не последним человеком. Он любил свою страну, но его преданность родине погубила нашу семью. Слишком принципиальным человеком он оказался, слишком жёсткие методы использовал, чтобы собрать по крупицам страну после развала СССР.

Я была поздним ребенком, слишком поздним.... когда я появилась, отец уже успел нажить себе врагов среди ушлых предпринимателей. Он никогда не продавался, и когда его в очередной раз захотели купить, объявил войну бандитам. А потом они объявили войну ему.

Это случилось, когда мне только исполнилось 14 лет. Нас с матерью похитили и долго пытали. Мне всегда было трудно вспоминать те секунды, часы, дни, недели… она умерла на моих глазах, ее изнасиловали и забили до смерти, а потом изнасиловали меня. Их было трое я помню каждого из них и каждую секунду этого ада.

Придет время, каждый из них сдохнет.

Мне удалось сбежать. Все происходило как в тумане, на инстинктах… мой мозг и тело тогда работали на пределе. С тех пор ничего не изменилось. Я на пределе, и только и делаю, что сбегаю. Я всю жизнь готовилась к побегам. Высшее образование, физическая подготовка, обучение маскировки… отец говорил мне, что я не права. Что нужно забыть о том, что произошло. Что нужно просто жить, а не вести себя так, будто скоро нагрянет война. Вот только папа посадил одного ублюдка вместо трех нанятых истязателей, похитивших нас, а остальные ходили на свободе. Включая самого главного заказчика… включая кое-кого из высших чинов полиции, которые всеми силами тормозили дело. Все они там были повязаны…

Папа охранял меня, пока мог. Его убили чуть больше года назад. Глупо думать, что это была случайность, как сказали мне в ходе следствия. Отца убрали те, кто точил на него зуб все эти годы. Месть не имеет срока давности. Это правило я усвоила очень хорошо. Если им можно мстить, то и мне тоже. Мне двадцать четыре, и я сажаю всех, кто получил свое богатство нечестным путем. В те времена, когда бандитам все было дозволено. Удивительно ли, что почти у всех рыльце в пушку?

Придет время, когда ответят убийцы моей матери, моего отца, насильники меня. Отцу не удалось добраться до них, он сдал, постарел за пару месяцев, пока мы с мамой были в плену… а потом просто сломался. Испугался, что если будет мстить, окончательно потеряет меня. Нет, он не был слаб, просто был замечательным папой. Понял, что моя жизнь дороже мести. Отец отдал мне всего себя, оберегал, как самое дорогое на свете. Но теперь его нет. И некому меня защищать.

Не важно что будет завтра. Пусть оно горит синим пламенем, и в это пламя я потащу за собой ещё кучу убийц и воров.

– Надька… ну куда ты прешь против такой силы, а? – в отчаянии спросил Вадик, нервно жамкая персики в лотке. – Они же раздавят тебя и не заметят…

– Отпусти их, – одернула я его. Мне стало жаль персики. – Это ты уже подавил все бедные фрукты… Не нужно так нервничать.

– Будешь тут спокойным…

– Понимаешь, Вадик, дело в том, что я всего лишь девушка, – грустно ответила. – У меня нет силы, чтобы защитить себя, нет миллионов, чтобы подкупить «правосудие», а со смертью отца не стало и связей. Все, что у меня есть – кошмарные воспоминания прошлого, жажда мести и мозги. И последними я хорошо пользуюсь. Ум и удача – все, что я могу противопоставить этим ублюдкам…

– Ты же знаешь, что так не может продолжаться вечно…

– Потому что кто-то меня сдал.

– Это не я, – испуганно прошептал Вадим, будто я обвиняю его в чем-то.

Нет, Вадим последний, кто предаст меня. Тем более, это он помог мне сбежать, взломав электронную систему БМВ.

– Конечно не ты, – улыбнулась я. – Не волнуйся за меня, Вадим. С самого начала не стоило волноваться. Я сама выбрала этот путь, а конец у него заранее известен.

– Хотелось бы, чтобы ты подольше пожила…

– Тогда дай мне наличку, – улыбнулась.

Снимать с банкоматов была плохая идея, поэтому я и встретилась с Вадиком. Когда он повернулся ко мне спиной, то выронил небольшой свёрток с деньгами. Я как ни в чем не бывало нагнулась и подняла неприметный пакет. Выходили из магазина порознь.

Глава 6. Андрей. Поиски

До того, как я отправился на войну, учился на экономическом в МГУ. Сейчас приходилось срочно поднимать из пепла свои знания, без них такой махиной, как «МиллерИнвестСтрой» рулить не получится. В этом плане, конечно, мой младший брат, Богдан, был гораздо более подкован. Он уже закончил институт, имел большой опыт сделок и понимал кое-что в бизнесе. Вот только характера у него недоставало, да и связей, которые есть у меня. Так что приходилось пока что работать в симбиозе, но скоро я освою всю эту лабуду и возьмусь за бизнес основательно.

А пока что я сидел в личном кабинете загородного дома над кипами бумаг, и над моим членом старательно работала грудастая блондинка. Та самая, что подбиралась ко мне ещё в больнице. Рот у нее был что надо, и навыки на самом высоком уровне – сразу видно, опытная девка. Вот только она уже целый час кряду старается вдохнуть хоть толику жизни в мой дохлый прибор и все бесполезно. Кажется, у нее скоро заклинит челюсть. Ну ничего, пусть старается. В конце концов, это ее работа.

Два месяца брал одну и ту же. Это, вообще, было очень смешно. Стабильные встречи с проституткой. К тридцати годам хочется какой-то стабильности. Думал, всего лишь байки, но нет… действительно больше тянуло к чему-то одному, или кому-то одному, без всякой погони за разнообразием. Вот только выбор я сделал не очень удачный – эскортница на эту роль явно не подходила.

Скоро она начнет думать, что у нас отношения. Усмехнулся. В конце концов, всех всё устраивает. Я молча думаю, она молча сосет. Все довольны. Во время минета, хоть и безуспешного, действительно хорошо размышлялось, да и расслабиться не помешает. Хотя я давно уже забыл, что это такое.

Помню, в первые увольнения, аккурат лет до 25 возвращался на родину, напивался с товарищами, бродил по клубам и трахал буквально все, что движется. А что не движется… в общем, все как у всех. После напряжения нужна была разрядка. В пустынях маловато женщин, вернее, их там почти вообще нет. А те, которые имелись, либо совсем не давали, либо давали всем. Последними я брезговал. Так что приходилось укладываться в двухнедельный отпуск, кидая как можно больше палок. Я даже не помню лиц тех девок, которых трахал, не то что имен…

А потом… война затягивала, как липкий мед. Я приезжал чужим, оглядываясь по сторонам и было так непривычно, что вокруг целые, нетронутые бомбежками здания, счастливые люди и весна. В увольнениях я стал больше пить, чем шататься по девкам, а потом начались проблемы по мужской части. Доктор сказал, что это не физиология, что это у меня в башке что-то заклинило и поставил мне посттравматический сидром. Пусть идут со своими диагнозами в задницу. Я и сам знаю, что загоняя иглы под ногти людям, чтобы получить нужную тебе информацию о готовящемся терракте на мирняк или нападении на спящий город башка не может варить нормально. Мозги в любом случае съедут набекрень. Все радуги и пони сдохли как-то сами. А с ними и мой член.

– Кто-то должен это делать, Андрей, – так мне сказал один знакомый генерал, курировавший группу дознавателей. – Если не ты, то будет кто-то другой. Да, наверное, нас ждёт ад, раз приходится делать это. Мы платим высокую цену за жизни мирных людей. Не думай, что ты один такой.

Может, и не один. Но ближе к тридцати я понял, что болтаться по пустыням вместе с группой быстрого реагирования я больше не могу, поэтому и вернулся домой.

Мне было двадцать, когда мы поссорились с отцом. Теперь я думаю, что он был прав тогда.

– Думаешь, такой умный?! – гневался он, как разъяренный зверь. – Не хочешь учиться в университете? А чего ты хочешь?!

– Может, мир повидать?

– Так съезди в кругосветное и возвращайся, – налились его глаза кровью. – Образование, бизнес, семейное дело – вот что тебе нужно, а не эта блажь!

У него был жёсткий характер, у меня упрямый. Я хотел посмотреть на мир, но не с борта личного лайнера с бокалом шампанского в руках. Автомат взял в руки чисто из принципа, отец от меня тогда считай отрекся. Потом меня затянула война… через пару лет отец оттаял, и все как-то стёрлось. Наверное, мы оба просто повзрослели. Два дурака с жёстким характером, похожие как две капли воды не только внешне, но и внутренне. Гены не пропьешь.

– У меня челюсть жатекла, – пожаловалась блондинка, оторвавшись от моего члена.

Размякла ручками скулы, показывая, как умоталась.

– Иди выпей и продолжишь, – ответмл я ей. – Ещё полчаса, сто сверху.

– Угу… – кивнула она и задорно поскакала до стола с алкоголем.

Этим шлюхам мало нужно. Такое ощущение, что в их головах вместо мозгов ветер.

Единственное, на что способна эта пустая кукла – держать язык за зубами. Мне вовсе ни к чему, если кто-то будет распускать слухи о том, что впереди у меня болтается дохлый червяк. Хотя, за те деньги, что я ей плачу, эта блондинка могла бы говорить ровно противоположное. Петь оды о моей силе и мощи, вот только мне это было совсем не нужно.

"Проблема в голове", – так сказал мне врач. Знать бы, как починить шестерёнки в мозгу, было бы проще. А так… ни один психолог ещё не помог. Отвратно все это.

Снова погрузился головой в документы, но меня отвлек входящий звонок. Пришлось отложить очередную папку с цифрами и договорами. Что-то не помогал ни черта этот минет, голова пухла. Наверное потому, что не стоял.

– Алло, Андрей Демидович? Это насчет Фартовой…

– Говори.

Алексей курировал хакеров по поиску Фартовой. Два месяца он не ел, не пил и я предполагаю, не спал. Я ждал конкретных результатов.

– Мы изучили фоторобот, который вы составили. Прогнали по соцсетям, – Алексей сделал паузу. – Конечно, она не зарегистрирована не в одной из них. Пробили по данным МВД…

– Давай к сути. Я и сам прекрасно знаю, где ее нет. Ты мне лучше скажи, где она есть.

– Несколько похожих девушек мы нашли на общих фотографиях, возможно подруг…

– Бред, это не она. Фартовая давно подчистила всю электронку. Дальше.

– Так, хорошо… – запнулся Алексей. Голос у него был уставший. – Есть похожая девушка на фото в Саратовском МВД, на доске памяти генерала Валаамова. Они там вместе стоят, как выяснилось, это его дочь… ещё есть похожая…

– Притормози, – прервал я Алексея. – Давай про эту… на доске памяти. Досье есть?

– Есть…

– Кидай.

– Хорошо…

– Я перезвоню, – ответил и отключился.

Меня будто по живому резануло. Матвей Валаамов – тот самый генерал, который занимался реорганизацией наших групп.

«Если не ты, это будет кто-то другой», – сказал он мне тогда, и я остался на войне ещё на долгих четыре года…

– Ну что, я продолжу? – проворковала отдохнувшая эскортница.

– Да, займись делом, – бросил рассеянно, уже открывая личное дело его дочери.

Девка без лишних вопросов полезла под стол и продолжила делать минет.

С личного дела Надежды Валаамовой на меня смотрела Фартовая. Те же серо-голубые глаза, решительный, но немного растерянный взгляд… странно, что такое вообще сочетается. Густые темно-русые волосы и бледная кожа с единичными веснушками. Это была точно она, я просто не мог ошибиться.

Да, я знал ее отца – принципиальный человек с четкой жизненной позицией. Патриот до мозга костей. Если она пошла в него, то будет гнуть до талого. Фартовая не остановится, пока не добьется своего, либо кто-то не добьет ее. Судя по тому, что она делает, Надежда пошла именно в отца… генеральская дочка.

– Тсс, осторожней, – огрызнулся, когда Марго прикусила меня зубами. Она промямлила что-то извинительное, но с занятым ртом сказать что-нибудь внятное невозможно, поэтому я даже не стал вникать.

Отвлекла меня входящая смс. Посмотрел – приход на карту. Хм… странно.

Чуть больше ста тысяч… откуда? Не припоминаю, чтобы на этот счёт ложилась такая мелочевка. Зашёл в банковское приложение, открыл историю поступлений… к переводу прилагалось сообщение:

«Говорила же, мне чужого не надо. Возвращаю одолженное с процентами. Процентная ставка – 17,9%, как у обычных смертных. Удачных поисков».

Почувствовал, как кровь хлынула к голове. Эта девка не просто вернула мне деньги, нет. Она открыто смеялась надо мной, потешаясь над моими двухмесячным попытками ее отыскать. А ещё с упоением унижала меня. Стандартная процентная ставка Центробанка – 17,9% для граждан, общей, серой массы, которая живёт от зарплаты до зарплаты, платит налоги, заводит семьи и живёт в спальных районах. В общем все те, к которым она себя причисляет, и которых якобы защищает. Все те, кто не я. Честные, обычные люди. А я для нее – дерьмо. Защитница сирых и убогих… гребаная Робин Гудша, кинувшая мне долг прямо в лицо. Сто две тысячи девятьсот восемьдесят три рубля тридцать четыре копейки. Сучка.

– О-о-о, – простонал я, почувствовав, как мой член внезапно встал.

Видимо, кровь хлынула не только к моей голове, настолько выбесила эта генеральская дочка.

Блондинка закашлялась, явно не готовая к таким неожиданным поворотам. На ее удивление, член у меня был приличных размеров, и в боевой готовности упёрся ей в самое горло. Но навык не пропьешь, поэтому через мгновение она сориентировалась и взяла глубоко.

– Да, вот так, – выдохнул я, взяв девку за волосы и вбивая ее горло в член. – Глубже.

Я вспомнил, как Фартовая смотрела на меня в тот пасмурный снежный день. Так испуганно, но с ненавистью. Помню, как пыталась убить взглядом в машине, и убила бы, если бы могла… сколько в ней было злости. Помнил, как невозмутимо она держалась, несмотря на страх, помню пистолет в ее руках, этот оглушительный выстрел и яркую красную помаду. И ту боль, которую она мне причинила тоже помню.

– Да, да! – рычал я, вбивая послушную голову блондинки в член. Я напрягся до предела, когда она полностью его проглотила и взорвался мощным оргазмом, кончив ей в глотку.

Меня трясло, когда блондинка еле выползла из-под стола, проглатывая то, за чем мой отец так долго гонялся. Жаль, не взял с собой баночку для сбора спермы. Да и какая разница, она все равно ее проглотила, как самая настоящая профессионалка. Улыбается и ждёт моей одобрительной реакции. Думает, это ее заслуга. А я дрожащими руками выудил сигарету из пачки и закурил.

– Ушла, – коротко бросил я, уже набирая номер Алексея.

Блондинка тут же перестала улыбаться. Видимо, обиделась. Медленно и демонстративно стала собираться.

– Да, Андрей Демидович? – сонным голосом ответил Алексей.

– Пробей всех, кто последние полгода взаимодействовал с Надеждой Валаамовой. Где жила, с кем общалась. Как бы хорошо она не заметила следы, все равно должна где-то приколоться.

– Хорошо, Алексей Демидович.

– Все, жду, – отключился. – Погоди, – бросил я блондинке, опять забыв, что ее зовут Марго. – Еще кое-что сверху.

И я перевел ей сто две тысячи девятьсот восемьдесят три рубля тридцать четыре копейки, как честным работникам, берущим кредит по ставке 17,9%.

– Тридцать четыре копейки? – охрипшим голосом произнесла работница честных интимных услуг. – Это что, какой-то прикол?

– Не нравится? Верни.

– Да нет, все ок, – пожала она плечами и быстренько ушла.

А я, довольный, усмехнулся, растянувшись в кожаном кресле. Да, это была чистая случайность и только моя заморочка. Однако, я решил так: как бы эта Фартовая не хотела меня унизить, но мне сделали отличный минет, и заплатила за него сегодня она.

Глава 7. Андрей. Находка

– Отец хочет взять в партнёры Алиева, ты же знаешь, они старые знакомые, – Богдан, мой младший брат, налил стакан виски, вольготно расположившись в кресле.

В последнее время мы часто вот так прозябали по вечерам в кабинете, где он старательно вводил меня в курс дела. Видел, как ему одному тяжело. Отец с нас двоих снимает три шкуры. По три шкуры с каждого. Что ж, со смертью матери у него совсем крыша поехала. Видимо, некому стало сдерживать его скверный характер. Что самое интересное, в скверности характера я его значительно переплюнул. Думаю, пободаемся в ближайшем будущем. Мне не в первой искать место под солнцем вопреки его воле.

– Что в этом Алиеве такого? Он не самый перспективный партнёр, судя по его активам. Щербаковы мне больше по душе.

– Щербаковы платят налоги, – ввел меня в курс дела братец.

– Понятно, – усмехнулся я.

Очередная темная схема, которая приглянулась моему отцу. Чувствую, года на гражданке будет мало, чтобы освоиться.

В дверь постучали.

– Ты кого-то ждёшь? – претенциозно спросил братец, тряхнув длинной модной челкой, которую мне периодически хотелось отрезать.

Ничего не ответил ему, громко сказав:

– Входи.

Дверь отворилась, на пороге стояла невысокая худенькая девица с толстой темно-русой косой на плече, в синем платье, черном кашемировом пальто, с серо-голубыми глазами и красной помадой на губах. Я чётко задал параметры эскорт-агентству, чтобы они подобрали нужную девушку. И вот, целую неделю они присылают экземпляры, и всю неделю я отсылаю их обратно… потому что это было все равно не то, насколько похожи бы они ни были.

Пропасть становилась ещё больше, когда они открывали рот.

– Вечер добрый, – проворковала девушка и тон ее голоса резанул слух – точно не то.

Ничего общего с решительностью и смелостью, которые я слышал из уст девушки, прострелившей мне ногу. В ее голосе была осмысленность, глубина, твердость, а у этой… понял, что подбирать проституток под Фартовую не имеет смысла. Всего лишь бледные копии, картонки, не имевшие ничего общего с оригиналом.

Понятия не имел, чего я хочу этим добиться. Понятия не имел, что собирался вообще делать с этими девушками. Глазеть на них? А зачем? Потому что трахать их я уж точно не собирался. Не после того, как Фартовая прострелила мне ногу. Для чего я вообще все это делаю? Какой-то бред…

– Свободна, – коротко бросил я, девушка развернулась и ушла.

В агентстве были предупреждены, что я могу просто отказаться. В любом случае, счёт был оплачен.

– Целую неделю одно и то же, – удивился Богдан, поправив галстук на животе. Он только что вернулся с совещания директоров и решил, что сначала лучше выпить, чем переодеться. – Девушки с косами, в синих платьях и красная помада. Что за загоны, Андрюх?

– Не называй меня так. Не люблю, – скривился, допив залпом остатки виски.

Позвонили, принял входящий.

– Да?

– Здравствуйте, Андрей Демидович. Вы просили позвонить, если будет какая-то информация, – это был Алексей, моя сетевая ищейка.

– Говори, – почувствовал, как в груди нарастает нетерпение. До такой степени, что засосало под ложечкой.

– У Надежды Валаамовой есть один близкий друг, ещё со школы. Как выяснилось, характер их деятельности схож.

– Давай попроще. Факты.

– Он тоже хакер, работает на госструктуры. Конкретно – на ФСБ. Глубже копать не стал, сами понимаете…

Конечно, понимал. Есть моменты, где нужно остановиться. Пересекаться с ФСБ особо не хотелось. Конечно, можно напрячь знакомых людей, чтобы они не сильно мотали нервы, но чехарды больше, чем пользы. Вся эта волокита… в любом случае, этого «друга детства» мы трогать не собирались. Как я понял, Фартовая на казённой работе не состояла, а, значит, на нее не распространялась защита.

– И что с этим другом? – спросил я.

– В эти выходные выезжал из Москвы в Саратов.

– Зачем?

– Не знаю, он нам не сказал…

– Понятно, – вздохнул. С таким и по "душам"-то особо не поговоришь. Заглядывать "в гости" к этому другу детства себе дороже. Максимум, что можно устроить – это слежка. Но раз Алексей позвонил, значит, есть новости. – Есть что-то по этому другу?

– Так, немножко шлифанули, не особо сильно. Передвижение по городу. Он в музей ходил.

– Какая чушь…

– Угу.

– Я сейчас приеду, – осведомил Алексея. – Сам гляну.

Через полчаса уже был в его логове. Протиснулся между пустых коробок пиццы, банок от Кока-Колы и кучи пепельниц с бычками от сигарет. Рядом на диване растянулись ещё два его товарища, ничем друг от друга не отличающиеся – такие же длинноволосые и бледные моли, как и сам Алексей. Правда, тот был гораздо крупнее остальных. Наверное, качался.

– Отрабатываешь стандартный образ айтишника? – с сарказмом спросил Алексея.

– А есть другие варианты? – со вздохом спросил он. – Вы же он оставили мне выбора, Андрей Демидович.

– Выбор есть всегда, – коротко ответил. – Показывай, что там у тебя.

– Вот, – Алексей ткнул пальцем в монитор. – Вадим Конюхов, 25 лет. Был одноклассником Надежды Валаамовой, женат, двое детей, но прилетел в Саратов один, без семьи. Вот он в музее…

Я внимательно смотрел на высокого тощего очкарика, почесывая трехдневную щетину. В последнее время плохо спал, так напрягал этот вопрос. Побриться тоже руки не доходили… хм… зачем очкарику нужно было а этот город? Судя по камерам, он остановился в гостинице, но никто к нему в гости не приходил. Да и он шлялся только по общественным местам.

– Такой ботан, а двое детей, – посетовал Алексей. – Я вот в качалку хожу, а девку так и не нашел.

– Да вы качки скорее друг друга найдете, чем девку, – послышался немного нетрезвый голос парнишки с дивана и тот засмеялся. Его поддержал тот, кто валялся рядом.

– Отсей-ка мне общественные места, где он бывал. Не музеи и не дельфинарии, где внимание легче всего привлечь. Какие-нибудь скучные потоковые локации, типа автобусных остановок и магазинов.

– Ну, он был в Саратове на выходных. За пару дней сходил в несколько гипермаркетов и местный магазин с крафтовым чаем. Может, ещё куда-то наведывался, но камеры не зафиксировали.

– Надо будет за этим перцем проследить в живую. Хотя, думаю уже поздновато. Он сделал, что должен был.

– Ну, ничего такого я особо не заметил, – пожал плечами Алексей. – Прогулялся по городу и все. Просто вы просили доложить, если найдется кто-то близкий…

– Давай гипермаркеты, – перебил Алексея. – Без слежки все выводы недостоверны. Чую, упустили мы момент. Придется действовать на "авось". Не люблю я такой расклад…

Я смотрел, как Вадим ходит мимо лотков с огурцами, картофелем и петрушкой и думал.

Палить по камерам – все равно что искать иголку в стоге сена. Но чутье мне подсказывало, что нужно зацепиться за эту возможность. Не все удается осилить логикой. Интуиция зачастую была единственным, что помогало тебе выжить в пустыне. На гражданке она тоже пригождалась.

– Останови-ка, – осадил Алексея, – Смотай назад.

– Что там? – спросил у меня он сонно, помяв правый глаз указательным пальцем.

– Персики мнет, – ткнул я пальцем в экран. – Он раздавил один. Нервничает.

– Эм… не понимаю.

– Как часто ты нервничаешь в гипермаркете?

– А зачем там нервничать? – недоуменно спросил Алексей.

– Например, если разговариваешь с тем, кого ищем мы, – ухмыльнулся я. – Есть записи с других камер? Нужно поменять ракурс.

– Сейчас сделаю…

Алексей взял ракурс с другой камеры, и я увидел худенькую низенькую фигурку, утонувшую в огромной толстовке и бесформенных штанах. Я помню, когда эта фигурка была одета в синее платье – чисто фарфоровая статуэтка. Не сомневался, что это была Фартовая.

Вадим повернулся к ней спиной, и из его кармана выпал свёрток, который тут же подобрала с пола эта фигурка.

– Опа, – выдохнул Алексей, сразу все поняв.

– Вот тебе и опа, – довольно растянулся я в улыбке. Она в Саратове. Бьюсь об заклад, обитает в этом же районе. Назначила встречу в местном гипермаркете, чтобы не палиться по городу.

– Какие наши дальнейшие действия? – спросил Алексей.

– От тебя – никаких, – дал я долгожданную отмашку. – Молодец, отдыхай. Ближайшую неделю можешь уйти в запой. Я все оплачу.

Алексей шумно выдохнул, словно только что вскипевший чайник. Уверен, что он был счастлив сейчас. Впрочем, как и я.

Пора было забрать из Саратова мою проблемную находку.

Глава 8. Надежда. В ловушке

Опять эти гормоны… по мне можно было составлять карту женского организма. Все, как по часам. Ближе к месячным приливы, смена настроения, после них, прямо перед овуляцией – дикая тяга к сладкому. В моем случае – к мороженому. Ни в одной из доставок не было именно той марки, которую я очень люблю, так что я еле дождалась ночи, чтобы выйти на улицу. До этого времени мне пришлось испытать все оттенки ломки по сладкому. Когда стемнело, я напялила на себя привычные мешковатые вещи и пошла в местный магазинчик за углом.

Ночь выдалась морозной, воздух входил в лёгкие, попутно царапая горло. Белесый пар клубился изо рта вместе с дыханием, я спешила по улице, привычно опустив голову, чтобы не было видно лица. Хотя, даже если в этом районе имелись камеры, вряд ли они смогут зафиксировать его черты. Я была в маске, на лоб спадали длинные пряди волос.

«Когда вернусь, нужно будет сделать себе челку», – подумала, сворачивая с улицы на узкую дорожку, ведущую к магазинчику.

Взяла два больших эскимо и одно в стаканчике. Когда выходила из магазина, меня всю трясло, так хотела попробовать мороженое прямо здесь, на улице, но было слишком холодно. Болеть мне сейчас точно нельзя – никто не вылечит.

Пока шла домой, заметила большой джип, вальяжно провожающий меня до дома. Внутри что-то ёкнуло, а затем на меня накатил страх. Прошло лишь мгновение до того, как я сорвалась с места, побросав из рук все мороженое. За спиной услышала, как хлопнула дверь машины, но не стала оборачиваться.

«Лишь бы я ошиблась, лишь бы это были не они», – успела я подумать перед тем, как свернула за угол и ударилась аккурат о грудь какого-то огромного типа в черной куртке.

– Куда спешишь, курочка? Не видишь – везде лёд. Поскользнёшься и упадешь, лоб разобьешь. Оно тебе надо? – сказал он и я почувствовала стальную хватку у себя на плече.

– Отпустите, – в страхе, на выдохе прошептала я, дернувшись в его лапах.

Но он меня не отпускал… я подняла голову и увидела улыбку. Спокойную, совсем обычную улыбку… да и мужчина был совершенно обычный, лет тридцати пяти, в дутике и джинсах. Вот только он меня не отпускал, и рядом с незнакомцем вырос ещё один. Такой же обычный… Они совсем не были похожи на бандитов, но вели себя так, будто им от меня было что-то нужно, и я знала что.

– Прогуляемся? – сказал обычный незнакомец а дутике, дернув меня в сторону большой черной машины. – Давай, собирайся. Подвезём тебя до дома. Правда, не твоего…

Они оба засмеялись, а у меня мурашки пошли по телу. Я знала, что бесполезно сопротивляться. Я не могу дать отпор сразу троим мужчинам, хоть и дружила со спортом. Но в мои навыки входили умение быстро бежать и прятаться в толпе, а вот умение драться среди них не было… Я даже ножа с собой не прихватила, потому что просто психологически не могу кого-то ранить…

Они затолкали меня в машину, подперев грузными телами с двух сторон. Я прижала руки к груди, трясясь от страха.

– Алло, Андрей Демидович? Угу… да, у нас. Да, сзади сидит. Нет, не сопротивлялась. Нет, не били, мордашка целая. – незнакомец отчитывался о проделанной работе Миллеру. У меня в груди замерло сердце. Я еле дышала. – Хорошо, будет на месте через… короче, как только, так сразу. Смотря как аэропорт отработает. Хорошо, понял. До связи.

«Вот и все, это конец», – пронеслось у меня в голове. А дальше было все как в тумане. Я едва дышала, когда меня везли в аэропорт. Когда тащили к частному самолёту, когда пристегивали к креслу. Иногда я оглядывалась, нет ли поблизости хоть кого-то, кто мог бы мне помочь… но никого рядом не было, кроме сотрудников аэропорта.

– Помогите, – прохрипела я одубевшими голосовыми связками какому-то мужчине в рабочей робе, пока меня «вежливо вели», зажав с двух сторон массивными телами.

Мужичок сделал вид, что не заметил нас… а я просто не могла набраться смелости, чтобы закричать во весь голос… мне казалось, я смогу сориентироваться в такой ситуации, ведь готовилась к ней всю свою жизнь, но когда это всё-таки случилось, на меня будто напал ступор. Будто это не я совсем, какая-то совсем другая девушка, или даже маленькая девочка, которую похитили, чтобы делать ужасные вещи… В по-настоящему критической ситуации все происходит совсем по-другому, это я поняла только сейчас. Страх парализовывает все тело, и ты не сможешь выдавить из горла ни единого слова…

Когда мы поднялись в воздух, я вжалась в кресло и задала себе вопрос: почему я так боюсь? Почему не могу вымолвить даже слова? Ведь в прошлый раз я была полна решимости и не ощущала такой паники.

«Потому что тебя везут к Миллеру», – тут же пришёл ответ.

Да, я боялась этого человека, до дрожи в коленках. Учитывая, чем ему приходилось заниматься на войне… учитывая, что я выстрелила в его ногу тем снежным днем…

– Водички? – услужливо предложил мне незнакомец, улыбаясь и держа в руках бутылочку минералки. – Меня Саня зовут, если что.

Какие же они мерзкие… тянут улыбки, взяв в заложники человека.

– Я не хочу пить, – промямлила, голос мой дрогнул. – К-куда мы летим?

Хотя я и так знала, куда. Просто хотела услышать это от него.

– На экскурсию, – пожал плечами человек, назвавшийся «Саней». – А что, ты против?

– Против… – еле выдохнула. – Отпустите…

– Иди, – усмехнулся Саня, кивнув головой в сторону выхода из самолёта.

В это время мы были на расстоянии восьми тысяч километров от земли. Не смешная шутка. Глупо было думать, что кто-нибудь меня отпустит…

Визуалы

Образ лишь приблизительный, на взгляд автора, но у вас, дорогие читательницы, он может быть совершенно другой. На ваши личные предпочтения!

Андрей

Глава 9. Надежда. Глаза в глаза

Когда мы выехали из аэропорта, я старалась запомнить дорогу, по которой меня повезли. Сначала места были знакомыми, но потом мы свернули с главной дороги и я совсем потерялась. Считала километры, повороты, по возможности прислушивалась к окружающим звукам: нет ли поблизости оживленной трассы с машинами? Пару раз нас тряхнуло, отчего сделала вывод: мы далеко за городом, и вокруг, скорее всего, какой-нибудь лес. Охраняемая территория с великолепным воздухом и несколькими миллионами за участок в пару квадратных метров в какой-нибудь элитной коттеджный зоне.

Где-то вдали я услышала шум воды. Скорее всего, где-то текла речка или пруд. Быть может, это было водохранилище. Запомнила, на каком километре и на каком по счету повороте услышала эти звуки. После них мы ехали ещё примерно двадцать километров по лесу, на этот раз по хорошо асфальтированной дороге. Когда мы выехали к частному сектору с коттеджами, я догадалась, что меня везут прямо в логово к Миллеру.

Но… почему?

Меня вводило в ступор его маниакальное желание своего личного участия в моем дознавании. Почему он пачкает свои руки? Это же совсем не логично.

Конечно, он хотел вытрясти из меня информацию, а потом… не хотела знать, что будет потом.

Вдруг холодная дрожь прошлась по спине: что, если Миллер хочет собственноручно выбить из меня все, что я знаю? Ведь он умеет, как…

Нет, нет, нет!! В панике метнулась в сторону только от одной этой мысли, как меня грубо вернули на место:

– Не брыкайся, красавица. Ты же не хочешь, чтобы мы тебя помяли?

– Нет… – испуганно прошептала я и разозлилась на собственный голос.

Он звучал так, будто во мне не осталось ни капли мужества. Он звучал так, будто я сдалась, будто жалею о том, что делала все эти годы. Не бывать этому, никогда. Миллер не дождется, что я буду ползать перед ним на коленях. Пусть он учует мое смятение, как цепной пёс, которого все жизнь натаскивали ощущать страх в других людях. Пусть.

Бояться не стыдно. Стыдно просить пощады.

Еще не поздно исправиться. Вот поворот, третий по счету… до этого был примерно пять километров назад… К тому времени, как меня кинут под ноги Миллеру, я должна собраться с духом, и не дать ему ни единой возможности посмеяться над собой.

Помни – пощады не будет, сколько бы ты не просила. Так зачем же унижаться?

Тик-так… мы прибыли примерно ещё через десяток километров на место. Под колесами машины зашуршал гравий, я услышала лай собак за забором.

– На месте, пташка, – сказал мой конвоир. – Пора выпорхнуть из клетки.

– Ага, в другую, – сказал его друг и они засмеялись.

Меня выволокли из машины под руки и так вели, будто я могла попытаться бежать.

Это был огромный трехэтажный особняк с высоким стальным забором, ухоженной лужайкой с садовыми фигурами и зубастыми ротвейлерами, которых натаскали на атаку. Всегда боялась собак… особенно таких. Но сейчас опасаться нужно было не их, а того, кто стоял на пороге этого холеного особняка, спрятав руки в карманы не менее дорогих холеных брюк.

Вот только сколько бы Миллер не напяливал на себя дорогие шмотки, на лице его все равно остались отпечатки войны: жара пустыни, крики людей и мелкие шрамы, которых не встретишь у честных предпринимателей. Убийца он и есть убийца. И не важно, кого он убивал.

Дыхание сбилось, когда меня толкнули вперёд и я чуть не упала, перестав чувствовать железную хватку конвоиров. Ноги были ватными, я еле-еле стояла на них.

Собралась с духом, чтобы выпрямить спину и взглянуть ему прямо в глаза. Миллер молчал. Он смотрел на меня неподвижным, холодным взглядом. Его серые глаза ничего не выражали: ни злости, ни презрения, ни даже задумчивости. Просто непроницаемый человек. Он скептично прошелся взором по моей фигуре – с головы до ног. Пауза, последовавшая после этого, натянула пространство до предела. В воздухе чувствовалось жуткое напряжение, готовое спружинить в любой момент.

– Как доехала? – нарушил тишину Миллер. – Надеюсь, не сильно утомилась?

–Что? – удивилась я. – Не думаю, что…

–Я задал вопрос.

Его грубый бас поскреб по моим нервам, заставив тысячи мурашек пробежаться по спине. Главное – не выдать свой страх. Ты сильная, Надежда…

– Твои люди рассыпали мое мороженое, – холодно ответила я. – Редко встретишь нужную марку, как в детстве. Не очень хороший поступок.

– Мороженое в такой холод? – Миллер вскинул от удивления брови. – Не боишься заболеть?

– А сейчас это имеет какое-то значение?

– Сейчас – нет, – ответил Миллер.

Он продолжал смотреть на меня пристально, пытаясь "просветить" насквозь, словно рентгеном. Чего он добивается? К чему должны привести эти странные светские разговоры? Слишком много вопросов, на которые я не могла ответить.

– Статья 126 УК РФ, – нарушила тишину. – Умышленное похищение человека по предварительному сговору. От пяти до двенадцати.

В этот момент я уловила во взгляде Миллера что-то… не знаю что, но он определенно изменился. Стал не таким спокойным, как прежде.

– А ты, я вижу, хорошо знаешь закон? – бесцветно спросил он.

– Знаю.

– Ну конечно, как же иначе вершить свою так называемую справедливость?

Миллер спустился со ступенек, подойдя ко мне вплотную. От подошёл так близко, что я почувствовала его терпкий мужской парфюм. Склонившись у меня над ухом, он прошептал:

– А что ещё тебе остаётся, когда не сработала твоя хваленая удача? – с насмешкой в голосе произнес он. – Только щеголять знаниями, которые тебе не помогут.

Распрямившись, он оказался ко мне так близко, лицом к лицу, что я могла почувствовать его дыхание на своих щеках. Андрей замер на секунду. Казалось, в эти мимолетные мгновения он хотел что-то сделать, и я до боли напрягла пресс, ожидая, что он меня ударит, или сделает что похуже… но он не сделал ничего, только отступил на пару шагов назад.

Я использовала это расстояние, чтобы высказать свое отношение без слов. Плюнула прямо под ноги Миллеру, показав, как сильно я его презираю, что совсем не боюсь его. Потому что знаю, что бы я не сделала – итог один. Вскинула голову и посмотрела ему в глаза. В этот момент у Миллера вспыхнул взгляд. Из безразлично-спокойного он сразу превратился в какой-то лихорадочный, будто в этом человеке зажёгся пожар, который невозможно потушить. И этот пожар разожгла я.

Максимально напряглась, вновь ожидая какого-то выпада или удара… потому что такой взгляд не сулил ничего хорошего, такой взгляд нес только разрушение… но снова ничего не произошло. Пылая, Миллер все же делал вид, что ему безразличен мой плевок под его ноги, что мое отношение к нему – мусор, а я – букашка под носками его сапог… но я же видела, я чувствовала пожар внутри него. От этого холодело в груди.

– Уведите ее, – все так же спокойно ответил Миллер, беспечно сложив руки в карман.

Рывок. Меня унесло потоком мускулистых мужских тел, словно пушинку. Я не стала сопротивляться. Только чувствовала этот прожигающий кожу взгляд, устремлённый мне в спину…

Глава 10. Надежда. В плену

Меня ввели в особняк с черного входа. Мимо проносились длинные коридоры, комнаты и технические помещения. Я даже заметила большую библиотеку, к которой уводила вниз винтовая лестница. Дверь была открыта, и на мгновение я увидела длинные стеллажи с книгами, на которые падали пыльные лучи тусклого зимнего солнца.

Мы прошли ещё несколько десятков метров, когда меня повели по темной лестнице вниз.

Эти мордовороты не завязали мне глаза, когда вели сюда. Значит, не боялись, что я запомню путь и обстановку вокруг. Значит… в груди похолодело, когда темная дубовая дверь отворилась и меня пихнули внутрь… значит никто не планирует, что я выйду из этой двери живой. Со мной сделают что-то ужасное… и это случится в самое ближайшее время.

«Что-то ужасное», – так люди обычно называют то, о чем не хотят говорить вслух. Да, я была просто уверена, что Миллер убьет меня. Он должен был сделать это уже давно, как только нашел, как только черный джип выследил меня. Но не сделал этого… вывод был только один: до моей ликвидации он хотел узнать кое-какую информацию. О своих конкурентах, или нет ли у меня «запасного аэродрома» в виде спящих серверов с данными о его компании.

Они были, и много. И ждали своего часа. Но обнародую я их или нет зависело от того, что случится в этом холодном подвале…

Да, это был именно подвал. Когда я выдохнула, из моего рта вырвался лёгкий белесый дымок. Здесь не было обжигающе морозно, но бодрый холод проходился по кончикам пальцев.

– Располагайся, крошка, – прозвучало у меня за спиной, – будь паинькой. Хозяин совершит аудиенцию, как только посчитает нужным. Прихорошись для его визита.

Я вздрогнула, когда дверь за спиной захлопнулась и я осталась совершенно одна в холодном кирпичном плену.

Вдруг до меня дошли слова одного из мордоворотов, который меня сопровождал: Андрей придет сюда, и случится это очень скоро… значит, я была права. Он хочет лично «выбивать» из меня информацию, которая ему нужна… ком подкатил к горлу.

На ватных ногах я прошла вглубь подвала, который ярко освещался лампой на потолке. Здесь же стояла маленькая кроватка с хлипким матрасом, стул, тумба и ведро с швабрами в углу. Почти под потолком виднелось узкое окно, через которое пробивался тусклый дневной свет, оно было завершено плотной стальной решеткой. Так что о побеге и речи быть не могло.

Здесь почти ничего не было, только голые стены и трубы, идущие по периметру кирпичных стен. Я подошла ближе к одной из таких труб и прикоснулась пальчиками: она была холодной. Я потрогала все, которые здесь были в надежде найти хоть одну теплую. Потому что чувствовала, что при таком холоде я долго не протяну. Может, дня три или четыре, максимум неделю.