Портал в Итернитас. Изгнание. Том 1

Глава 1. Обвинения

Деревья тихо перешёптывались, лаская  друг друга зелёной листвой там, где почти соприкасались ветви. Возле  каменистой изгороди, увитой цветущим плющом, расправлял складки и без  того идеально выглаженного одеяния юный эльф. Он взял двумя изящными  тонкими пальцами листок, прилипший к широким штанам из тёмной ткани со  специфическим кроем, которая успела напиться утренней росы, и небрежно  его отбросил. Поправил на запястье белоснежный широкий рукав клином, и с  тенью нетерпения во взгляде осмотрел веранды манора, словно ожидая  кого-то. Но, не выискав нужного лица, вздохнул, пригладил и перекинул за  спину прямые длинные волосы, собранные в аккуратный гладкий хвост белой  лентой. Она блеснула в лучах света золотистой вышивкой, спорящей своим  цветом с его локонами.

Брат  задерживался. И это раздражало… Хоть эльф и отчетливо ощущал тянущуюся  от братца энергетическую нить, и чувствовал, что тот приближается.

Дабы  скоротать время, он небрежно опёрся боком о каменистую изгородь,  скрестил ноги и облокотился на выступ, пристроив голову на руку. И начал  с ленцой во взгляде наблюдать за мёртвым телом эльфийки, едва заметно  покачивающемся на лёгком ветерке на одном из сучьев.

Оставалось ещё полчаса до общей разминки. Возле мертвеца потихоньку собиралась толпа из воспитанников и слуг Дома Аварра. Когда к трупу поспешил кто-то из дальней родни висельника, золотоволосый эльф обречённо вздохнул. Пора было идти приносить соболезнования.

Но не успел он сменить позу и отодвинуться от стены, как получит тычок острым локтем в бок, и тело обволокла любимая прохладная аура братца.

– О! Ещё одна… Что-то зачастили этой весной, – парень с белоснежными волосами словно материализовался из тени и пристроился рядом. В отличие от загорелого и пышущего здоровьем золотоволосого эльфа, кожа его брата отливала серостью, лицо резко очерчивали скулы и слегка впалые щёки. Тощеватую, хоть и стройную фигуру скрывали такие же широкие одежды. Он коротко глянул на труп, брезгливо поморщился и стал заматывать волосы лентой. Получалось, как и всегда, крайне небрежно. Хвост скосило слегка набок и ослабило на одну сторону, торчали петухи, и на лицо упали несколько слегка вьющихся прядей. Будто бы нарочно хотел позлить учителей неряшливым видом.

Золотоволосый вздохнул, глядя на это растрёпанное безобразие, и жестом попросил брата дать помочь себе. Тот не стал сопротивляться. Фыркнул, развернулся к золотоволосому спиной, опёрся на удобный выступ в стене коленом, чтобы стать слегка пониже.

– Весна, пора влюблённостей и… Сэхфир, нам нужно выйти к ним. – как можно более мягким тоном произнёс золотоволосый, расчёсывая волосы брата пальцами и собирая его их в высокий аккуратный хвост.

– Вот, тебе нужно, ты и выходи. – огрызнулся тот, нервно дёрнув плечом. Лишний раз разговаривать с сородичами ему совершенно не хотелось.

– Да ладно тебе… Это акт вежливости! – Сэлфис’харлан Аварра, Наследный Алан [1] Вечного Леса обошёл отвернувшегося от толпы эльфов брата и поднял руки в успокаивающем жесте, –  Ты же можешь просто сказать несколько слов?

Сэхфир недовольно скривился и скрестил руки. И даже слегка сгорбился. В энергетический фон плеснуло застарелой обидой, неуверенностью, растерянностью, упрямством и страхом. Сэлфис вновь расстроенно вздохнул и положил руку брату на плечо в поддержке.

– Тебе не нужно делать ничего особенного. Просто несколько приличествующих случаю фраз. Только и всего. Все остальные переговоры я возьму на себя. Как и всегда.

Беловолосый ещё немного потоптался с ноги на ногу в нерешительности, которую многие принимали за высокомерие. С лица какое-то время не желало сходить выражение крайнего нежелания попадаться хоть кому-либо на глаза, но всё-таки он прикоснулся к руке брата и согласно кивнул.

Сэлфис подбадривающе улыбнулся брату и повёл его по резной беломраморной лестнице вниз, где тело висельника уже снимали Жрецы Света, отодвинув стоящую со скорбным видом толпу. Все эльфы, как один, молчали, понурив головы и сцепив перед собой руки. Лишь сестре усопшей было позволительно в открытую оплакивать родного.

По мере приближения к этому молчаливому сборищу Сэхфир всё сильнее мрачнел и зажимался. И вскоре оказалась видна и причина его всё более омрачающегося настроения.

Опираясь на золотой посох, с колен поднялся высокий эльф в белоснежной мантии, – Верховный Жрец Света Тар Приестэн’каэлмэр. В другой его руке, облачённой в перчатку с золотым неподвижным указательным пальцем, оказалась зажата записка. Он как раз пробегал по ней глазами, когда братья подошли к месту происшествия, копируя жесты толпы. Но едва стоило Сэлфису открыть рот, чтобы принести соболезнования убивающейся эльфийке, как тот его перебил.

– Ты! – Верховный Жрец выпрямился, грозно сверкнул глазами и двинулся к братьям. – Сэхфир’халлан Аварра, что тебе известно?

Сэлфис возмущённо кашлянул на такое грубое нарушение этикета, но перебивать Верховного Жреца было бы ещё большим нарушением. И без того гнетущая тишина стала ещё более непроницаемой. Даже эльфийка заставила себя перестать всхлипывать.

– Ам-м-м… Что у нас с утра новый труп? – неуверенно замялся Сэхфир, по привычке проведя рукой по волосам. И совершенно не понимал, чем вызвал такую реакцию. Опять.

– Ты причастен? – холодным надменным тоном произнёс Верховный Жрец, словно бы уже раскрыл всё это дело.

– Что? – Сэхфира настолько ошеломило обвинение, что он даже отступил на шаг назад, – Нет!

– Ты бродишь в ночи, – Жрец всё приближался. Глаза излучали торжество, – Чувствуешь смерть…

– Это… Несомненно, большая утрата, – Сэлфис’харлан не выдержал, наплевал на все правила приличий и попусту загородил собой брата, для верности разведя руки. – Но ваши нападки на моего младшего брата беспочвенны.

По толпе прошелестел возмущённый и удивлённый ропот, но стих спустя мгновения. Сэхфир не знал, куда себя деть от любопытных и осуждающих взглядов, и просто стоял, выпрямив осанку, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Сэлфис же не обращал на слушателей никакого внимания. Сейчас его более всего волновало, что за обвинения ему собирается предъявить невзлюбивший Сэхфира с самого его рождения Жрец.

– Беспочвенны? Вот, ознакомьтесь, – Жрец поднял записку к глазам и зачитал фразу, – "Сия запретная любовь и тёмные мои желания влекут, манят, и нету сил противиться зову, влекущему меня со стороны Долины Теней." Ты признаёшь, что совратил это Дитя Леса?

– Что? – Сэхфир, аж закашлялся, – Да я её впервые вижу! Вернее, не впервые, я сталкивался с ней на занятиях, но мы даже не разговаривали никогда!

– Лживы речи, соблазнителен зов. Про ваш вид известно многое, хоть мало кто выживает после общения с вашими сородичами, – шипяще процедил сквозь зубы Жрец, уверенный в своей правоте.

– О! А я прям такой общительный… – с едким сарказмом в тоне огрызнулся Сэхфир, под проглоченный смешок от Сэлфиса на эту реплику.

На короткие, подавленные смешки, иногда искусно, иногда неумело замаскированные под кашель, Жрец с негодованием развернулся к толпе. Эльфы мгновенно притихли.

– Свет нашего Леса, вы позволите? – Сэлфис протянул руку к записке с максимально учтивым и невинным видом.

Отказать Наследнику было нельзя, так что Жрец нехотя передал её в руки эльфа.

Тот же нарочито медленно и вдумчиво прочёл послания, чувствуя, что многие даже затаили дыхание.

– Со всем уважением, Верховный, – Сэлфис’харлан вежливо поклонился, прислонив руку к сердцу. – Отчего же вы зачитали свидетелям несчастья лишь часть послания? Вот же: «Моё сердце погибло в день смерти его. Я более месяца старалась отринуть постыдные мысли, но оказалась не в силах. Я заберу свой позор и свою скорбь в могилу». Учитывая ваш диагноз в сторону моего брата, как «мёртв с рождения» и количество почивших за последние месяцы Детей Леса, я уверен, что речь идёт о ком-то другом. К тому же ни я, ни мой брат никогда не допускали в своём поведении и мыслях даже намёка на подобные… вольные взгляды. – Сэлфис’харлан вновь поклонился, отдал записку слегка порозовевшему от возмущения и злости Жрецу.

Но тот явно не желал так просто сдаваться. Сколько лет он мечтал припереть этого живого мертвеца к стенке! Но статус этого беловолосого бледного парня давал ему весьма сильную защиту, и по их законам все эти годы было невозможно что-либо сделать. Все же попытки втихую устранить это недоразумение природы приводили к провалам, отчего Жрец всё более и более утверждался в мысли, что этому существу покровительствует Владычица Долины Теней, чья армия во главе с кровным отцом этих двоих юношей затопила в крови уже несколько континентов.

– Это оправдывает его, делая непричастным к мотивам жертвы! Но он повинен в своём бездействии!

– Что? Это каким ещё образом? – вновь подал возмущённый голос Сэхфир, мечтающий испариться… или проснуться.

– Всем известно, что ты не спишь ночами. Плюёшь на все правила приличия и покидаешь свои покои, шатаясь по Дворцу и его садам, прячась в тенях и избегая стражи. Увидев, что несчастный лезет в петлю, ты должен был поднять тревогу и предотвратить сие действие.

– Да не видел я ничего! – с рычанием в голосе огрызнулся Сэхфир, теряя контроль. Глаза подёрнулись чёрно-алым туманом, на пальцах, сжатых в кулаки, стали заостряться ногти.

– Где же ты был? – невозмутимо, с хорошо скрываемым злорадством спросил Жрец, априори не верящий ни единому слову мертвеца.

И тут Сэхфир’халлан осёкся и растерянно глянул на брата. Он не мог сдать Сэлфиса, даже в ситуации, когда требовалось хоть какое-то оправдание. Не мог сказать кому-либо, что всю ночь они вдвоём провели в его подпольной лаборатории, где брат показывал очередной выводок странных существ, которым не суждено было никогда покинуть стены того помещения. Поскольку подобные практики и эксперименты стояли под строгим запретом, как и многие, что не входило в рамки «дозволенного» и «нормального». Правда, до сих пор так никто не объяснял, отчего туда попала та же некромантия или чародейство. И если первое оправдывалось ужасами, связанными с поднятием мертвецов и моральными аспектами, напрочь забывая об остальных гранях этого занятия, то остальное объяснялось общими расплывчатыми формулировками. И никто не отваживался спросить, а, собственно, «почему?».

– Мой брат всё это время провёл со мной. – твёрдо и невозмутимо, с лёгким вызовом, заметным лишь Жрецу, и предельным подобострастием в глазах для всех наблюдающих, непререкаемым тоном сообщил Сэлфис’харлан.

– Всю ночь? – Жрец неверяще поднял бровь. Впрочем, если мертвецу он не доверял никогда, то его брату – наоборот. У Наследника репутация была безупречной, даже с его точки зрения.

– Ну, разумеется! – Сэлфис плеснул руками и плавно показал на небо, – Ночью звёзды видны гораздо лучше, чем при свете дня. Мы составляли астрологические карты.

Сэхфир удивлённо моргнул, но вовремя спохватился и кивнул, приняв самое нейтральное выражение лица, на которое только был способен. Да, они с братом действительно выбирались ради составления звёздных карт… Ночи три назад. Впрочем, его брату всегда все верили, и в том, чтобы уладить ситуацию, Сэхфир полностью доверял ему.

– Что же вы ничего не сообщили о том? Ушли из своих покоев тайно? – с укором и возмущением пожурил Наследника Жрец. Данное действие вполне укладывалось в рамки допустимого. Всё-таки астрология и астрономия требовали порой нарушать комендантский час. Но в таком случае следовало оповещать старших.

– Ох, Матушка слишком беспокоится, если я прихожу на занятия не выспавшись. – Сэлфис нарочито-виновато потупил глаза. – Но на мою успеваемость и самочувствие не повлияет одна бессонная ночь, даю вам слово, Тар Приестэн, – и Сэлфис вновь склонился в почтительном поклоне.

Допрос при стольких свидетелей. Заступничество Наследника. Отсутствие свидетелей вранья… Впрочем, вступать в открытый конфликт без хватания за руку было никак нельзя. Верховный Жрец коротко поклонился, дал знак своим помощникам. Те подхватили тело, уже уложенное на носилки, и удалились вслед за ним, оставив за собой облегчённо и, отчасти, раздосадованно выдохнувшую толпу.

Когда все нужные слова были сказаны, родственница усопшей приведена в относительную эмоциональную норму и спроважена в покои, братья немного отстали от группы воспитанников.

– И как ты умудряешься так брехать, но говорить правду при этом? – хохотнул Сэхфир, умывая лицо из паркового фонтанчика. Руки всё ещё подрагивали от нервного напряжения, но, благо, глаза уже приняли свой обычный вид.

– Тебе бы тоже следовало бы этому поучиться. Как и тому, чтобы разобраться, наконец, со своей физиологией и ментальным даром. – мягко, но наставительно ответил брату Сэлфис, чем вызвал недовольное ворчание Сэхфир’халлана.

– Если меня заметят в том, что я изучаю свою, как ты выразился, физиологию, на меня спустят всех ручных ягуаров в округе. Я ж местное пугало, забыл? – ворчнул уже почти полностью остывший и переполненный благодарностью к брату полуэльф.

– Так давай сделаем так, чтобы про это никто не узнал.

Сэлфис заговорщически подмигнул опешившему младшему брату, улыбнулся и поспешил на занятия.

Глава 2. Новость

Клинки пели звеняющую песнь, высекая яркие искры. Полы широких одежд развевались, и иногда казалось, что это две бабочки сошлись в странном танце. Но вот от одного из белых крыл сталь отсекла кусочек ткани, и он полетел, влекомый ветром, словно опавший лист.

Сражающихся сразу растащило в разные стороны энергетическом лассо. Одного юношу поставили на ноги с лёгким торможением, другого бесцеремонно швырнули в песок на тренировочной площадке, расположенной во внутреннем дворике дворца.

– Учитель? – стоящий на ногах юноша обратился к хмурому, коротко стриженному черноволосому эльфу, – Мы сделали что-то не так?

– Твоему оппоненту стоит отдохнуть и поучиться сдержанности, – внешне спокойно, а на самом деле, едва сдерживая гнев, ответил эльф. – А тебе стоит переодеться.

Юноша, не привыкший перечить старшим, ещё раз поклонился, бросил виноватый взгляд на, распалённого Сэхфир’халлана, рывком встающего с песка, и ретировался с площадки. Остальные участники продолжали упражняться.

– Какой смысл в этих танцах? Почему вы не учите нас настоящему сражению? Переодеться из-за подранной тренировочной рубахи? – всё больше распалялся Сэхфир, подходя к учителю ближе, – Это же просто смешно! Я его даже не поцарапал! – полукровка остановился в полуметре от хмурого учителя, и требовательно повёл рукой в ту сторону, куда ретировался оппонент.

– А ты так жаждешь пустить кровь в этих стенах? – осадил его учитель ледяным тоном.

– Да какого ж гуля! – Сэхфир сплеснул руками, и, забывшись, продолжил эмоционально жестикулировать. – Вы мне не позволяете биться и вполсилы! Сажаете на скамейку, если кто-то получит синяк. Если так переживаете за кровь, то отчего не выдадите нам бутафорское, а не настоящее оружие?

– Ты несдержан, Дитя. – тихо процедил учитель нравоучительным тоном, осуждающе глядя на эмоции ученика. Сэхфир’халлан, проследив его взгляд, спохватился, и сцепил руки перед собой, укрыв кисти широкими рукавами. Учитель между тем монотонно продолжал, – В тебе нет почтения. Нет уважения к Старшим. Нет уважения к чужой безопасности…

– Да я только и делаю, что пекусь о чужой безопасности! – Сэхфир не выдержал и повысил на учителя голос, вновь расцепив руки и сплеснув ими.

– Сядь, – невозмутимым и непререкаемым тоном произнёс учитель. – Отдохни и освежись, пока остальные не закончат.

Младший сын четы Аварра, всё ещё кипя от злости, нарочито демонстративно присел на каменистый борт фонтана, демонстративно достал флягу и пригубил её, нарочито пролив несколько алых капель. Жидкость пробежала с губ по подбородку и капнула на ворот рубахи, под взглядом изрядно посеревшего тренера.

– Что? – Сэхфир, с лёгкой издевкой в тоне, приподнял руку в вопросительном жесте и указал на флягу, – Вы же сами отправили меня отдохнуть и освежиться. Неужто мне даже горло промочить нельзя?..

Коротко прислонив клинок к середине лба, а затем отведя его, Сэлфис’харлан вполуха следящий за конфликтом брата и учителя, поклонился своему запыхавшемуся оппоненту. Тот подтвердил конец поединка, отзеркалил жест Наследника, и они оба отправились под тень балкона.

Продолжая слушать эту перебранку на грани недопустимого, Сэлфис обреченно вздохнул. Поведение брата он прекрасно понимал, хоть и подобные несдержанные жесты и словно никогда бы не снискали его одобрения. Такое поведение всегда шло во вред. Только раззадоривало и подстёгивало боящихся полукровку эльфов всё более и более загонять хищника в рамки.

Если брат на этом не успокоится, придётся вновь вмешаться. Благо, Сэхфир его всегда слушал. Но это не может продолжаться вечно! Они оба уже достигли первого совершеннолетия. Вскоре их пути на какое-то время могут и разойтись, если Старейшины решат отправить братьев в отдалённые провинции на практику и налаживание связей, так сказать. Правда, Наследник очень сомневался, что его сородичи решатся выпустить хищника из вольера… Хищника, которому постоянно пытаются обломать клыки.

Как же это злило… Дабы погасить загорающееся в груди пламя ярости Сэлфис наполнил кружку прохладительным напитком, стоящим в ведёрке со льдом, и пригубил его, блаженно прикрыв веки.

– Тар Руасил, я настаиваю на том, что Сэхфир’халлана необходимо отправить к северной границе. – от вкрадчивого голоса Приестэна, раздавшегося с балкона прямо над ним, Сэлфис чуть было не поперхнулся. Тихо отставил бокал на стол и замер, дабы не обнаружить своего присутствия. Верховный Жрец между тем нравоучительным тоном продолжал, – Его… специфический организм достаточно крепок, чтобы справиться с морозными ветрами. Это путешествие научит его стойкости, смирению и милосердию. Я уже неоднократно обращал ваше внимание на его саботаж в искусстве лечения, что крайне прискорбно. Подобное поведение может оказать дурное влияние на Сэлфис’харлана.

У Сэлфиса при этих словах внутри всё похолодело, словно некто приоткрыл окно на башни этих самых серверных границ. Он сдержанным жестом отослал своего партнёра по сегодняшней тренировке. И, убедившись, что остался один, принял невозмутимую праздную позу, делая вид, что наслаждается покоем, прохладой, и напитком. Сам же весь обратился в слух, отчасти радуясь, что под его гневным взглядом балкон не сможет рухнуть и погрести Верховного Жреца в своих обломках.

“Нет уж!” – внутри Сэлфис’харлана всё протестовало. – “Ссылка… Это светозарая скотина, фактически, собирается отправить Сэхфира в бессрочную ссылку!”

Мрачно сделав глоток, даже не ощутив вкуса напитка, Сэлфис продолжал вслушиваться в диалог матери и Верховного Жреца. И разум между тем уже начал выстраивать логические цепочки.

Лекари, взрощенные в умеренно-тропическом климате там долго не выдерживали. Да в полукровку, почти нечувствительную к холоду, там всеми конечностями сразу вцепятся! И, даже, будут ему чистосердечно рады, несмотря на “особые” гастрономические пристрастия и мрачный, нелюдимый нрав. Если, конечно, его не попытаются прирезать где-то по дороге…

Делая вид, что он затомился на палящем солнце, Сэлфис подошёл ближе к изящной колонне, подпирающей балкон. Оттуда его всё ещё не смогли бы заметить сверху, а звук при этом скрадывался меньше.

– К тому же, – продолжал доказывать очевидное Верховный Жрец, – его магические и физические возможности нам до конца неизвестны. При этом, сдерживать его буйный нрав становится всё сложнее. Я ни в коем случае не вверяю это вам, моя Аран, в вину. – судя по шуршанию ткани, Жрец прислонил ладонь к сердцу, и слегка поклонился, – Он, как и его брат, находятся на новой ступени взросления. Влияние гормонов на разум весьма велико. Это сейчас они дружны. Но вскоре их сердца откроются свету любви. Как думаете, как скоро какая-то красавица посеет вражду между неразлучными братьями? И чем это может обернуться для репутации Дома Аварра?

– Тар Приестэн, – раздался спокойный голос Леди Руасил, – мой младший сын просил испытать его в качестве боевого мага. – будто бы перечёркивая всё услышанное невозмутимо спросила эльфийка.

– Исключено, – сухо отрезал Верховный Жрец.

– Отчего же? Ему благоволит Стихия Воды. Вы же сами об этом сообщили, когда распределяли его в лекари. Вода способна не только лечить. Это грозная в своей мощи Стихия. И она послушна ему.

Со стороны площадки раздались громкий всплеск, сдавленная ругань, вскрик, стоны и кашель, сопровождаемые шумным журчанием воды. Сэлфис, позабывшего на миг, что он всё ещё на виду, что он занят подслушиванием, и что и продолжается тренировка… прикрыл глаза и тихо застонал от наслаждения, смакуя чужие боль и страх, щедро выплеснутые в фон. Энергорезерв стремительно пополнялся. Вечно жрущий изнутри голод притупился и слегка отступил. Но заслышав неприличествующую в высшем обществе, благо, недолгую, брань из уст брата, Наследник спохватился и принял озабоченно-испуганное выражение лица, продолжая незаметно для окружающих подпитываться из фона.

Брата сегодня всё-таки, выражаясь просторечным языком, вконец задолбали. Один из задир, Воспитанник Дома, оказался зажат колючими льдистыми кольями, слегка вспоровшими ему кожу на руках. Он истошно орал, пытаясь выбраться из ловушки. Второго же эльфа вода окружила подвижным коконом, иногда закрывая с головой, и подняла поверхностью на пару метров. Он кашлял и отплёвывался после того, как «окно» открывалось, чтобы он мог глотнуть. Сэхфир стоял по колена в фонтане. Вода ручьями стекала с одежды и с его белоснежных волос, заставляя их пойти лёгкими волнами, и тонкими струйками собиралась в энергетический закручивающийся водяной шар возле когтистой руки.

Судя по сощуренным багрово-чёрным глазам, этот шар вскоре залепит в лицо зажатого льдом «шутника».

– Прекратить! Немедленно отпусти их! Видят Стихии, ты совсем распоясался! – учитель потерял остатки самообладания. Из песка возле фонтана проросли гибкие побеги, замотавшиеся вокруг запястья Сэхфир’халлана, и оттащили его прочь от узников Стихии.

Полукровка, уже полностью сухой за исключением сапог, с досадой швырнул водяной шар в фонтан. Обернулся. Дёрнул рукой, оборвав опутавший его побег, и молча отправился к выходу с площадки. Водяной кокон потерял свою форму, и узник вместе со всей массой воды плюхнулся обратно в фонтан, беспомощно заболтав руками. Один из воспитанников развёл руками, раздвигая воду, вокруг пострадавшего, чтобы тот не захлебнулся.

– Куда собрался? – рявкнул учитель вслед удаляющемуся виновнику переполоха.

 Сэхфир развернулся, развёл руками и, отвесив резкий, чуть театральный поклон, раздраженно бросил:

– К Старейшинам! Узнать приговор и отбывать наказание, куда же ещё…

– Кипяток… Обварил меня… – раздался стон освобождённого от воды задиры со слегка покрасневшим лицом. Ему уже помогли подняться и вылезти из фонтана. От воды поднимался лёгкий пар. Сэлфис на это лишь вздёрнул бровь. Да, кожа эльфа покраснела, и, действительно, вода нагрелась от бесконтрольных эмоций Сэхфира, но он-то, в отличие от всех остальных, ощущал, что боли этот эльф толком не чувствует. Боль исходила от того, которому порезало руку… Видимо, вскипела вода, незадействованная в ловушках. И то, ещё должна была щедро остужать колючая ледяная «скульптура». А униженный водным пленом эльф просто решил нагнать драмы.

Учитель же перевёл недоумённый взгляд на глыбу льда, которая и не думала таять. Удерживать в стабильном состоянии разные состояния Стихий одновременно удавалось далеко не каждому.

– Сэхфир’халлан… Ты позоришь Дом своим поведением!

– С каких пор самозащита является позором? – огрызнулся Сэхфир, уже почти покинувший площадку. Он остановился, сжал руки в кулаки.

Над площадкой воцарилась гнетущая тишина, прерываемая лишь стонами раненых. Сэлфис… не спешил в этот раз вмешиваться. Откровенно говоря, ему вообще не хотелось, чтобы пострадавших уводили к лекарям. В этой, лишённой всплесков энергии богадельне так редко удавалась хлебнуть столь живительный коктейль! А он уже столько дней жил впроголодь… А сегодня прям пиршество – с раннего утра страдания воспитанницы по усопшему… Теперь вот слегка потрёпанные братом идиоты… Как же он любил, когда брат огрызался, показывая скрытый норов, и рвался с цепи! И как же он беспокоился, что терпение Старейшин и Жрецов закончится…

– Ты немедленно доложишь Старейшинам о своём прегрешении. И немедленно освободишь пленника. – едва сдерживая гнев, произнёс учитель.

Сэхфир’халлан коротко поклонился, сверкая глазами, отвернулся и ровным шагом отправила прочь. Спустя пару мгновений лёд, повинуясь его магии, обрёл форму воды и обрушился в фонтан. Волна, окатившая всех близстоящих эльфов, некоторых из них сбила с ног. Сэлфис еле-еле смог сдержать смешок и не допустить в выражении лица мрачного удовлетворения при виде трясущих мокрыми одеждами сородичей, вмиг растерявших свой гордый праведный вид.

– И всё же, Стихия Воды благоволит ему, Тар Приестэн, – раздался невозмутимый голос Леди Руасил, всё это время молчаливо наблюдавшей с балкона за сценой. Сэлфис вновь весь обратился в слух. – Если не развивать Дар, он может погаснуть. Разве это не преступление? Запрещать применять и совершенствовать то, что даровано природой?

– Он не дорожит своими Дарами, моя Алан. – сухо ответил Приестэн. – Если бы мы замечали его усердие и стремление в ма́лом, позволили бы ему изучать бо́льшее. Но всё, на что хватает его интереса – это унижение более низких с ним по рангу и силам Детей Леса. И прежде чем вы скажете, что мы только что были свидетелями обратного, я напомню, что он младший брат Наследника. В его статусе не престало решать проблемы одной лишь грубой силой. Надлежит с гордостью принимать испытания, посланные Светом и искусно владеть словом. Из его уст же мы только что слышали бранную речь. И я, признаться, в замешательстве, откуда он набрался подобных выражений.

– Он молод разумом и горяч сердцем, как и все в его возрасте. И любопытен, порой, не в меру. Я знаю, что он порой захаживает в гарнизон и упражняется в фехтовании с воинами. – спокойно ответила Леди Руасил.

– Это возмутительно! – судя по тону, Жрец всё более терял самообладание. – Помимо того, что он не получал разрешения на подобные… вылазки, он ещё и общается с такими…

– Он общается с такими же Детьми Леса и допущенными в близкий круг разумными, как и он сам. С каких пор и это осуждается? – с лёгкой иронией и укором в тоне протянула Леди Руасил.

– Неподобающий круг общения может сформировать его мировоззрение. Потакая прихоти общения вашего сына с теми, чьи руки часто омывает кровь, мы можем подтолкнуть его к падению в бездну.

– Но удушая его вечными запретами, мы можем подорвать его доверие и оттолкнуть от Дома и Света, – возразила Леди Руасил. – Но я Вас услышала. Я не стану препятствовать решению Старейшин.

«Ещё бы ты стала препятствовать, – раздражённо подумал Сэлфис, – Столько лет давала спокойно дрессировать Сэхфира, будто бы он – дикий щенок. И то, если бы не моё вмешательство, брата давно бы втихую закопали».

– В таком случае предлагаю закрыть эту тему, и повернуть беседу в более светлое русло. Как поживает Ваш старший сын?, – поинтересовался Верховный Жрец, заметно успокоившись. – Не намерен ли осчастливить вас внуками?

– Благодарю за участие, Тар Приестэн. – голос Леди Руасил также значительно потеплел. – Аэлдуллин вскоре обещался возвратиться на праздники. Я чувствую, что его сердце тронуто одной из дочерей Дома Айвори. Возможно, она прибудет вместе с ним. Время покажет, угоден ли природе этот союз.

Дальше Сэлфис’харлан уже не слушал. Весть о приезде сводного брата всегда вгоняла его в тоску и раздражение. Но сейчас главной тяжестью на душе наливалась мысль о предстоящем расставании с Сэхфиром. Даже его способностей могло не хватить на то, чтобы убедить Старейшин не отсылать младшего брата из манора Аварра.

***

Высокий молодой мужчина, одетый в броню, щедро окрашенной кровью, стиснув зубы, и стараясь проглотить стоящий в горле ком, тащил раненого, упирающегося и молящего о пощаде старика в общую кучу.

Глаза то и дело выцепляли то вывороченные кишки, то вскрытые глотки, то начинающие шевелиться конечности мертвецов. Тошнить было уже просто нечем…

Но смотреть в глаза условно живым и оставшимся в живых казалось ещё более невыносимо.

Людей, одетых в рясы, с вышитым на груди восходящим солнцем, волокли по пропитанной кровью, скользкой земле к монастырскому кладбищу. Которое уже начало восставать. Крики ужаса вскоре сменились визгами боли. Не в силах видеть, как изломленные, изуродованные, давно долженствующие лежать в могилах упыри впиваются в людскую плоть и разрывают на части, мужчина передал старика в когтистые руки вампиров, отвернулся и пошёл прочь за ограду. Гули, их ближайшие видовые сородичи, если можно так назвать ужасные творения некроманта, в этот момент подъедали уже погибших защитников светлого ордена. Которые вскоре к ним присоединятся… Те, чьи тела пострадали поменьше, у кого остались целые челюсти, не пробит топором мозг, и чьи конечности не мешают передвижению – восстанут упырями. Агрессивными, злобными, полуразумными и вечно голодными мёртвыми тварями, прочно привязанными на ментальный поводок к их создателю. Убить такую тварь можно. Хоть и сложно. Боли они не чувствуют вовсе. Страх им неведом. Усталости они не знают… Сила и скорость превышают человеческие скорее за счёт того, что они не могут перенапрячь  и повредить мышцы, или же сбить дыхание, которого нет. Зато они идут напролом, и им неведома хитрость. И погибают от точного удара в сердце, либо после снесения головы.

С гулями сложнее и проще одновременно. Они медлительнее, и их, в отличие от упырей, не привлекает запах свежей плоти. Они предпочитают падаль. Правда, это хоть и спасает живых от прямых нападений, но они точно так же задирают тех, против кого некромант повёл их в бой. Чтобы умертвить их окончательно, придётся либо искромсать на мелкие кусочки, либо поджечь. Потому как даже обезглавленное тело отлично продолжает служить приказам некроманта, так и отрубленная конечность будет до последнего ползти, стремясь выполнить приказ. А во время бойни приказ один – убивать…

Выглядели эти существа один другого краше. Некроманта не волновала эстетическая сторона вопроса. Нужны была скорость и эффективность. У некоторых мертвяков образовывалась костная броня, наращённая от тел соседних павших жертв. С некоторыми явно шло что-то не так, и чудовище могло собрать на себе несколько голов разной степени свежести и целостности. Некоторые имели по несколько пар рук в самых неожиданных местах.

Но хуже этих тошнотно выглядящих, и ещё более ужасающе смердящих монстров были другие.

Холодные и прекрасные. С алебастрово белой кожей и глазами, меняющими цвет, стоит им почуять хоть каплю живой крови. Жестокие и коварные. Властные и извращённые… Его хозяева… Его семья.

Юный мужчина снял остроконечный шлем и отёр пот и кровь со лба, стараясь лишний раз не смотреть в глаза своим отцу и матери. Высокая женщина с длинными волнистыми волосами, одетая в лёгкую броню мужского кроя, степенно похаживала перед рядами коленопреклонённых юных послушников разоряемого монастыря. Выбирала себе игрушку. Или несколько… Он старался не думать о том, что их ждёт в её когтях. Если юношам повезёт – наиграется и убьёт их быстро. Главное, чтобы его самого не привлекала к своим играм.

Ему не верилось, что когда-то эта женщина, будучи живой, родила его, заслужив себе титул фаворитки и заслужив этим клыки. Только вот он никогда не помнил тепла от неё в свою сторону. Лишь Долг. И приказы. О, как он ненавидел приказы!

Зубы машинально скрипнули. Тело налилось болезненной судорогой. Слишком отвлёкся. Слишком засмотрелся. Исполнение приказа не терпит отлагательств.

Юный дампир поспешил зайти в руины, где чутьё на живую кровь безошибочно вело его к выжившему. Ещё один монах. С залитой кровью головой и месивом на месте брюшнины. Может, этому человеку повезёт, и он так и не очнётся… Либо скончается от ран до того, как до него доберутся упыри и трупоеды.

Сила, несмотря на общий, достаточно субтильный вид, позволяла таскать тяжести без посторонней помощи. Дампир, прикинув, что если этакую тушу потащит за относительно чистый шкиряк, это будет просто неудобно. Вздохнув и ухватив мужика под локтями за изгвазданные в глине и дорожной грязи сапоги, и он поволок бессознательного в общую кучу. Думать о том, что через несколько минут его позовут иссушить кого-то из тех пленённых послушников, морально подавляла и отдавала в сердце тупой болью. Но не питаться невозможно физически, если не хочешь потерять разум, и натворить куда бо́льших бед. Да и, в общем-то, отказаться ему никто и не позволит.

Угрюмого дампирчика, тащащего по приказу сброд на поднятие, проводил тяжёлым взглядом статный темноволосый мужчина с короткой, подчёркивающий его хищный вид бородкой. Он сидел на абсолютно недвижном вороном коне, чьи глаза отливали чёрно-фиолетовым светом, и чьё сердце уже несколько десятилетий не билось. Состояние и настроение отпрыска его уже давно беспокоило. Впрочем, приказы сын исполнял беспрекословно, а бо́льшего от него сейчас и не требовалось. Увы, юноша оказался весьма скрытен и упрям. Казалось очевидным, что он не понимает своей природы и не принимает её. Была надежда, что дампир втянется и перестанет переживать по пустякам. Даже его кузены, обращённые в вампиров по достижению двадцати пяти лет, и то легче и охотней воспринимали метаморфозу. Их с рождения готовили к тому, что им предстоит доказать свою преданность и открыть перед собой Вечность. Этот же юнец родился со всеми качествами и талантами, но категорически не принимал свою суть, что было даже странно… С такой-то матерью…

– Господин, у Ферджина ещё будет возможность встать с вами плечом к плечу в вашей борьбе, – раздался тихий, слегка хриплый голос рядом. Верный друг, соратник и слуга, как и всегда, верно истолковал настроение первородного вампира.

– Твои кадавры [1] готовы? – вместо ответа спросил Аллар Десбаэл, лишь слегка скосив алые глаза вниз на сгорбленную фигуру в пыльно-зелёном плаще.

– Уже почти все вылупились, мой Лорд. – прошелестел старческий голос из-под капюшона. – Святоши молчат?

– Люди этой обители бесполезны, – вампир раздражёно передёрнул плечами и спешился. – Они невежественны и не помнят древних наказов. Знания утеряны. Но след вёл сюда.

– Обратитесь к Ней? – поинтересовался некромант.

Вместо ответа Аллар молчаливо двинулся вперёд вдоль рядов каменных рыдающих фигур, изображающих мужчин и женщин в изящных одеждах. С неприязнью всматривался в их, облупившиеся и обколотые от времени лица. Выражение страданий, печали, смиренной покорности, наивного детского добросердечия в лицах раздражали. А состояние этих древних изваяний вызывали злость. Как можно было так запустить реликвии? Как можно было всё так извратить?

Композиция из статуй составляла спираль. Более дальние, поздние статуи чаще изображали мужчин с лебедиными крыльями. Ближе к центру пол существ распределялся приблизительно поровну. И все статуи оказались самым варварским способом приведены к некому странному стандарту. У многих из них вампир замечал обколотые кончики ушей. У некоторых из них не́когда имелись крылья, но, судя по всему, чем-то их вид или форма не устраивали членов ордена. Многие статуи держали в руках разного рода артефакты и же книги.

«Направишь меня?» – в астральный план ушла ментальная просьба.

«Ты рядом» – поступил тихий, нежный и благодарный ответ спустя несколько мгновений.

Вампир продолжал идти к центру, всматриваясь в лица статуй. Чем дальше он уходил от внешнего круга, тем спокойнее, горделивей и смелее становились выражения лиц. Когда-то давно, несколько сотен лет назад на этом месте бил магический источник. Но центральный постамент, где, судя по форме испещрённого рунами алтаря должен был находиться кристалл – пустовал. Сейчас же фон был пропитан враждебной энергией. Тем, что люди, да и не только люди, называли Святым местом. Искажённый, извращённый, погибший источник Магии был преобразован в… это… Ради чего? Страданий на лицах этой обширной паствы?

Рядом с опустошённым алтарём стояли уже безголовые статуи. Что именно так не понравилось ордену Света, оставалось только гадать. Отчего же они не снесли всё подчистую? Боялись, что если провести зачистку кардинально, не удастся преобразовать источник? Но это произошло настолько давно, что гадать было бессмысленно.

От безголовой женской статуи послышался тонкий звон, и свиток, прижимаемый ею к груди, пошёл светящимися зелёным светом трещинами. Аллар поднёс к нему руку, и осторожно, не желая повредить статую ещё больше, извлёк осыпающеюся каменным крошевом абсидианово-чёрную пластину с горящими символами на Древнем языке.

Осторожно смахнул с покрытой письменами поверхности пыль и крошку, и благодарно поклонился в пустоту, зная, что за ним наблюдают. Получил тёплый, почти тактильный отклик на грани восприятия, и ощущение присутствия Владычицы Долины Теней ослабло, но не пропало полностью. Они будут связаны вечно. И это не изменит его, либо её гибель.

– Отобранное мясо можете жрать. Реликвии Древних не ломать. Забрать пригодные артефакты. Привал до наступления ночи, затем выдвигаемся. Вольно. – посыпались короткие приказы, которые услышал  каждый обращённый им в вампира разумный. Вожак волколаков, невысокий, но крепко сбитый чёрный с проседью мужик похабно осклабился и рявкнул своей стае, чтобы те пошевеливались. Сам же отправился к горстке неразобранных после вампиров послушников. Если кто-то из них шибко приглянется, быть может, стая пополнится новыми щенками.

Некромант, пылая радостью и восхищением, порылся в седельном мешке и извлёк резную зачарованную шкатулку. Аллар осторожно переложил скрижаль Демиурга на махровую подложку. Когда крышка шкатулки закрылась, содержимое перестало фонить магией, а внутренние чары схрана обволокли артефакт надёжными амортизирующим плетением. Теперь эту шкатулку хоть со скалы бросай, хоть в воде топи, хоть в огонь засовывай – артефакт останется цел и невредим.

Ферджин с неприязнью проводил взглядом Отца и его некроманта, вздохнул и, понурив голову, поплёлся в церквушку. Там уже вовсю развлекались волколаки, отколупывая драгоценности с алтарей и стен, круша постаменты и собирая в мешки золочёные и серебрёные кубки. Вампиры заходить в храм Света не спешили, предпочитая сначала поразвлечься с оставшимися в живых людьми. Да и разграбление монастырского добра их волновало мало. Абы кого Аллар, в народе получивший прозвище Корвос – кровавый, не обращал. Орден Света и вовсе нарёк его Князем Тьмы, всех обращённых им вампиров и волколаков – проклятыми, и поклялся истребить эту мерзость с планеты Виридихорт. Впрочем, неприязнь у Аллара и ордена Света была чистосердечно взаимной.

Под перевёрнутой скамьёй торчал замусоленный край переплёта. Дампир, повинуясь сиюминутному порыву, достал книжицу. Небольшой, оплетённый в воловью кожу молитвослов, наверняка сменивший немало владельцев, осуждающе открылся на странице с отгоняющей Тьму строками.

С замершим сердцем Ферджин несколько раз перечитал эти, наполненные светом и надеждой стихи, и воровато зажал книжку под локтем. Заозирался и поспешил к своей поднятой некролошади, чтобы спрятать добычу. Он не заметил, как его проводила с ухмылкой мать, затерявшаяся в тенях в углу церкви. Рядом с ней  стоял один из послушников, смотрящий на вампиршу ополоумевшим вожделеющим взглядом.

_____

1) Кадавр – здесь общее название поднятых мертвецов.

Глава 3. Весть

Сэхфир’халлан лежал на узкой кровати в своих покоях, сжавшись в клубок. Он стиснул зубы и обхватил себя руками, до боли впиваясь пальцами в кожу. На душе было скверно. Пожалуй, настолько тяжёлого наказания для него ещё не назначали. Обычно за проступки его, как и остальных провинившихся эльфов, отправляли работать на грязной и нудной работе вместо слуг. Иногда изолировали от общения со сверстниками, что, впрочем, не отменяло необходимость учиться…

Отчасти Сэхфир надеялся, что за сегодняшнюю выходку ему запретят появляться на весеннем празднике. Но, кажется, Старейшины просекли, что в его случае, уединение будет только в радость. И решили испробовать один из новомодных человеческих методов.

Вечером за его провинность хорошенько выпороли мальчишку. До лопнутой кожи и кровавых полос. А Сэхфир’халлана заставили за этим наблюдать. И если наказуемого было просто жалко, и сердце охватывал стыд за то, что за его поступки пострадал совершенно неповинный ребёнок, то самого себя полукровка уже почти ненавидел. Стоило первому удару обрушиться на зад и спину мальчишки, как в фон плеснуло такой болью, что у полукровки чуть было не помутнел разум, и он машинально начал впитывать в себя эту энергию. Что не осталось незамеченным Старейшиными и Жрецами.  А уж когда на коже мальца выступили первые капли крови, Сэхфир’халлана пришлось прижать воздушным прессом к стене, чтобы тот не смог навредить окружающим. Разум прояснился только после того, как ему влили в организм несколько литров свиной и бычьей крови. И куда только оно девалось? Впрочем, было понятно куда… Серость кожи несколько уступила болезненной бледности. Организм в кой-то веки почувствовал себя полным сил и энергии. Магическое ядро оказалось полностью восстановлено, несмотря на целый день упорных занятий.

Правда, несмотря на всю приятность ощущений от чувства относительной сытости, всё-таки голод ещё ни разу до конца не отступал, хотелось убиться об стену. После завершения наказания полукровку оставили наедине с мальчишкой. Сэхфир’халлан умело обработал и перевязал раны. Но быстрого исцеления дать всхлипывающему мальчишке не мог – не умел. Сказать ничего вразумительного пострадавшему тоже не мог. Что тут скажешь? Извинишься? Это даже немного смешно… Впрочем, мальчишка тоже не был расположен к разговору, и от него изрядно фонило обидой и страхом.

В памяти то и дело прокручивалась сцена публичного наказания, помутнения рассудка, перевязки мальчишки и ожидания, когда их выпустят из помещения. Впрочем, когда это произошло, облегчения ни для кого это тоже не принесло. Старейшины посчитали, что «мальчик для битья» получил достаточную медицинскую помощь, и несмотря ни на какие уговоры Сэхфира, пострадавшего запретили отводить к магическому лекарю. Что же до полукровки, ему вновь указали на его место опасного, неконтролирующего себя зверя, из-за которого пострадают невинные, и отправили отходить к ночному сну, заверив, что на этом наказание завершено.

Да какой тут сон!

Не в силах больше оставаться наедине со своими мыслями, идущими по кругу, Сэхфир вскочил с кровати, достал из сундука удобные льняные штаны и чёрную накидку. Быстро переоделся, снял обувь, и, дождавшись, пока стражник отвернётся от его окна, выскользнул на крышу.

Прятаться в тенях обычно было забавно. Иногда он даже игрался, тревожа стражников звуками и сталкивая их между собой. Правда, если понимал, что кто-то из них вот-вот поднимет тревогу, открывался, получая наутро закономерное наказание. Но для него это было уроком. Нужно действовать осторожнее.

Ночь – единственное время, когда он мог побыть наедине с собой. Искупаться в серебряных лучах луны. Мчаться по полянам, обгоняя ветер. Спорить с ночными хищниками в силе и ловкости. Впрочем, редко когда жители леса рисковали к нему приблизиться. Во всяком случае, до тех пор, пока он не научился прятать некротический фон – вечный жуткий холодок, из-за которого его сторонились живые, с ягуарами он мог разве что поиграть в догонялки. Он действительно считал, что не вправе вонзать клыки в живых существ, если они на него не нападали.

Его худощавость, выпирающие рёбра и бледно-болезненный вид часто создавали ложное впечатление физической и энергетической слабости. По силе, скорости, ловкости и выносливости он мог поспорить со старшими сородичами и легко переплёвывал многих. Что нельзя было сказать о мастерстве. В фехтовании он делал большие успехи. Но вместо того, чтобы учиться наносить смертельные раны, его учили сдерживать себя. Отрабатывать навыки ему частенько приходилось ночью, используя выточенный им, подходящий по весу и балансу деревянный меч. В кузницу его не допускали. Так что единственный клинок, который Сэхфир’халлан всегда носил за поясом, ему подарил Сэлфис.

Что же касается искусства управления Стихией Воды – Старейшины считали, что он слишком молод для обучения, и определили его в лекари, коим часто благоволила эта стихия. Обучение же Сэхфир находил скучным. На память он не жаловался, так что запомнить общий материал, с которым бы управился обычный, лишённый магии врачеватель, он справлялся. Когда же дело касалось магических формул – всё шло наперекосяк, будто б полукровке что-то мешало. Устав от вечных нападок и убедив себя, что Старейшины ошиблись с выбором его специализации, тот и вовсе начинал считать листву на деревьях, сидя на общих занятиях.

Сейчас же он выбрался на край высокого утёса возле гарнизона и бараков. Внутри всё ещё клокотало. Ужасно ныли лопатки. Хотелось взмыть ввысь и улететь подальше так, будто б у него были крылья. Ему чудилось, что нечто зовёт и тянет его за горизонт, туда, куда заходило солнце. Когда он закрывал глаза и сосредотачивался, впадая в поверхностный транс, он ярче ощущал несколько энергетических  нитей. Едва тёплую и мягкую, тянущуюся от матери. Яркую и приятно холодящую – от Сэлфис’харлана. Почти горячую, но не обжигающую – от Аэлдуллина. Но издалека тянулись ещё три нити. Две из них ощущались почти как Сэлфис, только значительно глуше, будто б магический купол приглушал связь. Третья нить, по которой шёл тот странный манящий зов, ощущалась иначе. Будто б она тянется не от кровного родственника, и вообще не от живого… или условно живого разумного. Это было странно. Но спросить про эти ощущения было не у кого. А про чувство периодического пристального взгляда откуда-то извне,  он и вовсе предпочитал помалкивать после того, как Верховный Жрец поделился своими умозаключениями о его происхождении по воле Владычицы Долины Теней. Да и, если разобраться, вот только паранойи ему сейчас и не хватало.

От желания спрыгнуть с утёса и занырнуть в глубокое озеро у его подножия, отвлекли стук копыт и лошадиный храп. В надежде, что удастся услышать что-нибудь интересное от вернувшихся в родные края гонцов, Сэхфир вновь слился с тенями и, бесшумно ступая босыми ногами по лесной траве, поспешил к гарнизону.

Чем ближе он подбирался к путникам, тем больше радовался, что несколько часов назад в него влили столько крови. От гонцов разило терпким духом настолько сильно, что если бы не сытый желудок, Сэхфир’халлан опять мог бы потерять контроль над собой. Такая убойная смесь крови, застарелого пота, грязи, лошадиного духа и страха! Кони забеспокоились при его приближении, так что, пришлось отойти подальше, подождать, пока их уведут, и скользнуть следом. Вояки редко отказывались от забористой дорожной байки, видя искренний интерес в глазах.

Сейчас же казалось, что к разговорам они не расположены, насколько унылы и хмуры были их лица. Даже привычного по возвращении шутливых перебранок не слышалось. С долей досады полукровка уже собирался уйти, как со стороны дворцовых садов появился свет от пятерых витающих в двух метрах над землёй энергетических шариков. Сэхфир поспешил зарыться поглубже в листву. Ещё раз за сегодняшние сутки показываться на глаза Верховному Жрецу у него не было никакого желания.

– Докладывайте. – повелел Тар Приестэн, едва один из гонцов поднял на свет хмурый взгляд.

Те угрюмо переглянулись. Слово взял самый старший, с перевязанной окровавленной рукой.

– Мы потеряли двоих разведчиков. Они… перешли на сторону Тьмы.

Даже при тусклом свете было заметно, как Тар Приестэн побагровел от возмущения. Старший примирительно поднял руку и покачал головой:

– У них не было выбора, Верховный. Прокля́тые волколаки…

– Значит, у них не хватило смелости покинуть этот мир, и они выбрали превратить в чудовищ… Надеюсь, у вас хватит стойкости отправить их в Долину Теней, если судьба сведёт вас вновь. Но я не об этом спрашивал.

Старший несколько раз глубоко вздохнул и продолжил после небольшого тягостного молчания.

– Первородный вампир ведёт свою армию к западу. Возвращается в Итернитас. В наши края он обещался не захаживать, покуда эльфы сохраняют нейтралитет. Или пока у него не закончатся цели вне нашего магического щита.

– Он не сможет проникнуть за щит, покуда у него нет здесь сторонников. – небрежно отмахнулся от такого умозаключения Жрец, – Дальше.

– Верховный… Я не могу не сказать своих наблюдений. Если бы не свойственная людям поросль на лице и тёмная масть… – замялся докладчик, неловко покачав раненую руку, и отведя глаза, – В общем, самый младший Тар Аварра почти полная его копия.

В лицо Сэхфир’халлана хлынул жар. С ним никогда в открытую не разговаривали о вампирах. Тем более, о первородном вампире, который, оказывается, внешне похож на него самого! Неужели речь об отце?! Ему даже показалось, что от волнения трепыхнулось сердце.

– Я понимаю ваши опасения. – после чуть затянувшегося молчания ровным тоном откликнулся Тар Приестэн, – Младший брат Наследника никогда не покидал пределов защитного купола. И вскоре его отправят вдаль от западных границ. Уверен, что беспокоиться насчёт вероятной связи не стоит. Если на то будет воля Света, их пути никогда не пересекутся.

– По слухам, у Князя Корвоса есть сын… – продолжил старший. – Мы видели его. Чернявый юноша, чуть старше Аэлдуллинна. Во всяком случае, возраст наверняка не перевалил за сотню. Развитие схоже с эльфийским, хоть и его мать была человеком при зачатии. Отпрыска Первородного называют дампиром.

– Что до стальных его… отродий? – уточнил Жрец, выплюнув последнее слово.

– В его клан входят несколько человеческих аристократических родов Виридихорта. При этом все они, даже выходцы с песчаного юга, связаны с Корвосом… Алларом Десбаэлом прижизненно, кровными узами. Его кузены, дяди, братья… Женщин-вампирш почти нет. А те, что есть, – разведчика передёрнула, – будут похуже упырей.

– Меня интересует, известно ли о существовании других… дампиров?

– Никак нет. – докладчик уверенно качнул головой, – У обращённых в вампиров оставались свои человеческие семьи. Обращение происходит не раньше, чем кандидат обзаведётся живыми потомками, достигшими пятилетнего возраста, и докажет свою преданность Роду. Ещё мы узнали о категорическом запрете Князя на обращение разумных, не достигших совершеннолетия. Впрочем, пока он единственный, кто плодит себе подобных.

– А что до волколаков?

– Они сами подавили последовавшую за ними чуму. Одно поселение вырезали подчистую. Это более пяти тысяч погибших душ. – голос докладчика дрогнул, – Число укушенных неизвестно, но прошло достаточно лун с тех пор, чтобы убедиться, что зараза не пошла дальше. Численность волколаков регулируется Корвосом не менее строго, чем обращения в вампиров. Насколько мне известно, лишних укушенных просто убивают.

– Что же, отрадно слышать, что хотя бы в этом вопросе в лагере тьмы строгая дисциплина. – сдержанно вздохнул Тар Приестэн, – и не стоит ждать заполонения планеты нерегулируемой волной заразных проклятых существ…

Доклад длился ещё несколько минут, прежде чем Верховный Жрец, наконец, отпустил уставших после долгой дороги эльфов. Сэхфир’халлан еле дождался, когда все разойдутся, чтобы беспрепятственно добраться до покоев брата. Ради таких новостей можно его и разбудить, хоть сегодня они договаривались о том, что сегодня брат будет отсыпаться.

Продолжить чтение