Эта ведьма настолько ленива, что ничего не может без своего помощника!

Глава 1

Дверь в спальню Нуны как всегда была распахнута настежь. Неудивительно, учитывая её характер. Нэйл наморщил золотистые брови и вошёл внутрь. Она безмятежно спала в своей кровати, даже не удосужившись раздеться со вчерашнего вечера. Лучи утреннего солнца весело скользили по её прекрасному лицу.

Нэйл собрался было разбудить свою непутёвую наставницу, но, подойдя, замер. На щеках Нуны застыли капельки слёз, переливающиеся всеми цветами радуги в свете неугомонных лучей. Слегка наморщенные брови стали откровенно хмурыми. В последнее время она часто просыпалась заплаканной по утрам, и это ей совершенно не шло. Однако едва рука мальчика коснулась щеки, чтобы смахнуть слёзы, Нуна открыла глаза.

– Малявочка, – тепло улыбнулась она и прижала Нэйла к груди.

– Отпусти! Задохнусь же, дурная!

– Грубиян, – нисколечко не обидевшись, протянула Нуна, давая мальчику отдышаться.

– Будешь так разговаривать с девочками, – глядя ему в глаза, озорным тоном добавила она, – ни одна в тебя не влюбится.

– Не нужны мне никакие девочки! – рассердился мальчик. – Нуна, ты дура!

Он вскочил с кровати и уже намеревался уйти, как она вновь притянула его к себе.

– Не обижайся, малявочка, – миролюбиво промурлыкала она, зарываясь лицом в непослушные медовые кудри мальчика. – Нуна просто шутит.

Подувшись ещё с минуту чисто ради приличия, Нэйл всё же решился спросить:

– Почему ты снова плакала, Нуна?

Ответом стало тихое сопение – она снова забылась крепким сном.

Нэйл вздохнул и всё-таки вытер слёзы с её щёк, после чего засобирался в город. По его прикидкам, Нуна окончательно проснётся уже далеко за полдень и, пропустившая завтрак, будет голодной как волк. А в доме хоть шаром покати. Из съестного только корешки растений да кучка подгнивших плодов и ягод, малопригодных в пищу. Взяв всё необходимое, мальчик спустился на первый этаж, в прихожей снял с крючка накидку и набросил на плечи. Рядом с зеркалом на полочке стояла баночка с колдовскими румянами, Нэйл задумчиво покрутил её в руке. Но в итоге поставил на место, посильнее натянул капюшон на лицо и выскользнул за дверь.

В городе царила оживлённая атмосфера. Близилась годовщина победы Великого Ковена над семью Князьями Тьмы, и потому кругом сновали детишки, разодетые в пёстрые наряды.

Девочки, как правило, наряжались ведьмочками: облачались в остроконечные шляпки и широкие бесформенные балахоны до пола. Наиболее прилежные носили с собой рукотворные книжицы, воображая, будто это гримуары, в которых каждая уважающая себя ведьма хранит свои самые могущественные заклинания. Также неотъемлемой частью ведьмовского будуара был фамильяр – животное-слуга, которое всюду сопровождало свою хозяйку, помогая ей творить колдовство. Нэйл едва не оглох, слушая скулёж всевозможных кошечек, собачек и прочих домашних питомцев всех мастей и окрасов, которые совсем не разделяли праздничное настроение своих хозяев.

Что касаемо мальчиков – за отсутствием альтернативы они поголовно наряжались демонами. Надевали на лица страшные маски из картона, а на голову бутафорские рожки. Ну и вели себя подобающе. Шумели, хулиганили, задирали балахоны юных ведьмочек. Ведьмочки, к слову, в большинстве своём были совсем не против, воспринимая всё это как игру, а также повод похвастаться придуманными заклинаниями, посылая их в удирающих демонят. Если демонёнок счёл заклинание достойным – падал на землю и корчился, изображая все муки мира. Но были и те, кто лупил распаявшихся мальчишек метлой, крича им вслед самые настоящие проклятия. Вообще, метла не имела никакого отношения к ведьмам; однако многие люди свято верили, что те используют их для полётов.

Гомонящий людской поток проволо́к Нэйла по главной улице и выплюнул на центральной площади. Мальчик отряхнул полы накидки, поправил капюшон и двинулся к единственной на весь город пекарне. От неё исходил сладкий аромат свежеиспечённого хлеба.

– Пацан! – растянувшись в широчайшей улыбке, гаркнул хозяин пекарни, когда Нэйл протиснулся к прилавку сквозь толпившихся внутри посетителей. – Есть что-то для меня?

Нэйл вздрогнул. Хозяин пекарни с его грубым рычащим басом и грозной медвежьей внешностью, совершенно не подходящей для рядового булочника, постоянно умудрялся застать мальчика врасплох.

– Д-да, – слегка растерянно кивнул он и достал из кармана два пузырька с разноцветными жидкостями. – Вот. Этот для спины. А этот от ломоты в конечностях.

Чтобы им было на что жить, Нуна выдавала себя за странствующую травницу. Продавала лекарственные отвары или обменивала их на необходимые вещи. Булочник был одним из её постоянных клиентов в этом городе.

– Вот спасибо! – пробасил хозяин и добродушно похлопал Нэйла по плечу. Сгрёб пузырьки в карман фартука и принялся набивать корзину горячим хлебом.

– А вот это, – склонившись над заполненной корзиной, заговорщицки прошептал он, – лично от меня, – и положил поверх две белые прямоугольные коробочки. На одной из них размашистым подчерком было старательно выведено: «Для самой красивой женщины на всём белом свете!».

Хозяин озорно подмигнул Нэйлу и подошёл к женщине, стоявшей рядом с ним. Она недовольно тарабанила по стойке пальцами, ожидая, когда её обслужат, и время от времени шикала на своих детей. Три демонёнка и одна совсем маленькая рыжая ведьмочка хором галдели, что хотят немедленно получить своих пряничных ведьм.

– Обязательно передавай привет матери! – крикнул он вдогонку выходящему из пекарни Нэйлу.

Нэйл снова вздрогнул.

Устроившись на деревянных перилах причала с видом на море, Нэйл жевал пряничную ведьму и размышлял о словах булочника, придерживая свободной рукой корзинку, которая покоилась на его коленях.

Мать и сын – так их видели окружающие. Молочник, к которому Нэйл заскочил за головкой сыра и двумя пинтами молока; пасечник, у которого он приобрёл небольшой горшочек мёда; бакалейщик, продавший ему фунт томатов. И каждый из них всячески старался намекнуть Нуне о своём существовании через Нэйла. Лишь единожды появившись с ним в городе, она свела с ума всё холостое население Уэймута. В тот день мальчик выбился из сил, защищая Нуну от всяких сомнительный личностей, что пытались затащить её в тёмный переулок, едва она оставалась одна. В общем, здесь его все знали как сына «самой горячей штучки во всей округе».

Но правда в том, что они никогда не были родственниками. Боги, да они даже не похожи друг на друга! Совершенно, совершенно разные. У Нэйла, например, волосы светлые и кудрявые, в то время как у Нуны прямые и шелковистые, оттенка воронового крыла. Глаза у него светло-голубые в тон июльского неба, а у неё тёмные, как сама ночь, и вечно полуприкрытые, словно она засыпает на ходу. То же самое можно сказать и о чертах лица. Короче говоря, только последней слепец станет утверждать обратное.

Нэйл – сирота. Нуна подобрала его совсем малюткой. Нашла среди руин, оставленных после войны с демонами. По крайней мере, так она говорила. И, будучи маленьким, он безоговорочно ей верил. Однако с возрастом его кругозор неизбежно расширялся, и в юное неокрепшее сердце начали закрадываться тревожные мысли.

В сущности, мальчик ничего не знал о Нуне. Не считая того, что она ведьма и тщательно ото всех это скрывает. Хотя ведьмы и были официально признаны церковью после их ошеломляющей победы над ужасными властителями тьмы, однако эта привилегия коснулась лишь Великого Ковена и всех его членов, одобренных лично пятью Великими Ведьмами и получивших соответствующую лицензию. Все остальные до сих пор подвергаются гонениям, начавшимся более века назад. В то время люди всерьёз опасались ведьм, считая их пособниками демонов, и пугали ими своих непослушных чад, потому что по слухам они часто похищали детей. Именно эта деталь никак не давала мальчику покоя.

Становясь старше, он часто задумывался: а что, если?.. Что, если где-то там живут его настоящие родители? Что, если они тоскуют по нему и до сих пор с болью на сердце ждут его возвращения? Что, если Нуна разрушила его семью, растоптала их семейное счастье?

Что, если?..

Подобные навязчивые мысли отравляли разум мальчика. Нет хуже яда, чем вопросы, на которые не можешь получить ответы, как бы сильно этого не хотел. Из-за этого Нэйл очень злился, проецируя всю свою злость на Нуну, проращивая в своей душе семена ненависти.

Когда же злость отступала, его снедало чувство вины. Ведь на самом деле он любил Нуну. Даже несмотря на все её многочисленные недостатки. Любил всей той любовью, на которую только способно его маленькое смешное сердце. Она – единственный близкий ему человек. Старшая сестра, лучшая подруга, духовная наставница, надёжная защитница – словом, она была центром его вселенной.

Но никогда матерью.

Может, в глубине души Нэйл и хотел бы называть её мамой, но он безнадёжно увяз меж этих двух состояний и в силу своей неопытности никак не мог найти ответ. Поэтому в последнее время старался особо об этом не думать, считая Нуну просто Нуной – постоянно сонной ленивой ведьмой, блестящей в колдовстве, но совершенно беспомощной в быту. Но как тут не думать, когда каждый второй постоянно норовит об этом напомнить?!

Корабельный гул отвлёк мальчика. Он перевёл взгляд на огромный трёхмачтовый фрегат, который вразвалочку скользил по волнам в направлении причала. На берегу суетились люди. Работники подготавливали швартовочное место; зеваки толпились позади, предвкушая раздачу бесплатных подарков. Фрегат принадлежал Великому Ковену и в канун праздника развозил по городам вкусные подарки для каждого их жителя. Вернее, для тех, кто официально числился в столичном регистре населения. Нэйл завистливо облизнулся: пришельцам вроде их с Нуной, кочующим из города в город каждые два-три месяца, сладости не полагались. И очень жаль. Кругом только и ходило разговоров, о том какой у них потрясающий, прямо-таки волшебный, вкус.

Мальчик доел пряничную ведьму и уже собирался домой, когда услышал за спиной пронзительные крики. Обернувшись, он увидел, как прямо на него несётся испуганная толпа, за которой гонится стая болезненных на вид крыс. Обезумевшим табуном они сбегали с корабля на мостки, кусая каждого встречного за пятки, обращая людей в паническое бегство. Нэйл даже не успел ничего предпринять, прежде чем оказался на земле, сбитый толстяком, улепётывающим от злобных грызунов с верещащей ведьмочкой на плече.

– Скорее поднимайся, шкет, затопчут же! – крикнули сверху. Чья-то рука схватила его за шиворот и грубо встряхнула, ставя на ноги.

Нэйл хотел поблагодарить своего спасителя, но осёкся, видя, как расширились его глаза.

– Ты… – шокировано протянул он, а затем удирающая толпа подхватила его и унесла прочь от причала.

Нэйл отпрянул к перилам, вжавшись в них всем телом, чтобы удержаться на месте. Морской бриз пригладил его волосы, и сердце мальчика пропустило удар. Капюшон! Видимо слетел во всей этой суматохе. Мальчик нервно натянул его на лицо и потянулся за корзинкой – она откатилась на край и лишь чудом не свалилась в море. Притаившаяся в ней крыса больно цапнула его за руку. Нэйл вскрикнул, инстинктивно прижимая к себе укушенную ладонь, и остатки толпы подхватили и его. Когда суматоха улеглась, корзинки уже и след простыл.

– Не переживай, малявочка, – добродушно зевнула Нуна, обрабатывая крысиный укус. – К нам заходила хозяйка и поделилась тыквенным пирогом с молоком.

– Я и не переживаю. Ещё чего! – буркнул Нэйл, глядя строго в пол, и украдкой шмыгнул носом. Он всегда был очень ответственным и хорошо выполнял свои обязанности, поэтому подобные неудачи расстраивали его, но признаваться в этом не хотелось. Всё равно что признать свою несостоятельность. – Ай, больно же!

– Потерпи, – позёвывая, сказала Нуна и принялась дуть на ранку, которую только что полила какой-то сомнительной жгучей жидкостью из пузырька. – У кошечки боли, у собачки боли, а у малявочки не боли, – перебинтовав руку, напоследок прочла она «заклинание» и нежно коснулась её губами.

– Перестань! – Нэйл смущённо отдёрнул ладонь.

– Это часть ритуала, – Нуна приулыбнулась от вида его покрасневшего лица. – Без неё он попросту не сработает.

– А ты точно ведьма? – Нэйл недоверчиво сощурил глаза.

– Самая что ни на есть настоящая, – весело ответила Нуна.

Нэйл уловил за этим показным весельем нотки сожаления, но решил не подавать вида.

После ужина Нуна настойчиво потащила Нэйла мыться. Как и все мальчишки его возраста, он не очень-то и дружил с мылом, однако Нуна была непреклонна, сколько бы Нэйл не брыкался. Она усадила его в таз с водой и, несмотря на непрекращающиеся протесты, принялась усердно намыливать. Пены поднялось столько, что отдельные её хлопья взлетали под потолок и, подхватываемые лёгким сквозняком, улетали на улицу сквозь крохотное банное окошечко. В какой-то момент пена из белой превратилась в бледно-розовую, но Нэйл не придал этому особого значения, продолжая ворчать на Нуну.

– Та-ак, а теперь ушки, – протянула Нуна, оставив наконец в покое голову Нэйла.

Мальчик облегченно выдохнул. Нуна натирала её с такой маниакальной дотошностью, что в какой-то момент он всерьёз испугался за свои волосы. Решил, что она хочет стереть их в порошок.

Пальчики Нуны нежно скользнули в уши, и на миг воцарилась тишина. Пламя свечей, освещавших залу, накренилось вбок, будто кто-то невидимый с силой дыхнул на них; воздух внезапно как-то потяжелел; сквозь цветочный запах мыла прорезался резкий запах серы. Нэйл удивлённо обернулся на Нуну через плечо, и она тут же окатила его водой из ушата, смывая мыльную пену.

– Предупреждать… надо!.. – избавляясь от затекшей в нос и рот воды, рассердился мальчик, но Нуна ничего ни ответила. С приглушённым шлепком она распласталась на полу.

Не на шутку перепугавшись, Нэйл выскочил из таза и бросился к ней. Самые страшные мысли одолевали его. Ровно до тех пор, пока он не склонился над ней и не услышал мерное сопение. С души словно камень свалился. Ну да, чего ещё он мог ожидать от этой лентяйки? Если так подумать – удивительно, что ей вообще хватило сил на то, чтобы его помыть. Причем так энергично.

– Дура ты, Нуна, – беззлобно проговорил он. – Больше не пугай меня так. – И поцеловал в лоб.

Отнеся Нуну в её комнату и уложив в кровать, Нэйл добрался до своей койки и, развалившись настолько, насколько позволяла ширина, бездумно уставился в потолок. Признаться, он и сам утомился за день. Вкусный сытный ужин, тёплая вода и Нуна забрали остатки его сил. Глаза начали медленно слипаться. Мальчик уже был готов провалиться в сон, но какое-то тревожное чувство в груди постоянно выдёргивало его из состояния сладкой дрёмы. Оно противно жужжало где-то на задворках угасающего сознания, словно пыталось донести до Нэйла нечто важное, но он слишком устал, чтобы тревожиться о чём-то столь непонятном и эфемерном. В конечном итоге сон победил тревогу.

Голоса снаружи разбудили Нэйла. Протерев глаза, он выглянул в окно и обомлел: несколько вооружённых факелами людей окружали дом. И вот тогда-то Нэйл всё понял. И от досады крепко треснул себя по лбу. Как он мог забыть о чём-то настолько важном?! Тот человек, что помог ему на причале, видел его лицо! А вместе с ним и дьявольскую отметину. Каждый розыскной плакат в городе гласит, что за любую информацию о человеке с такой меткой Великий Ковен выложит приличную сумму. Мальчик в сердцах обругал себя за беспечность и за то, что не воспользовался маскирующими румянами, и побежал в спальню Нуны.

– Нуна, Нуна, Нуна! – шёпотом, срывающимся на крик, пытался добудиться её Нэйл. Безуспешно. С блаженным лицом ведьма перекатывалась туда-сюда по подушке, пуская пузыри. – Да проснись ты уже наконец! Они пришли за мной!

Глаза Нуны открылись как по команде. Она резко села в кровати и посмотрела на Нэйла. Затем перевела взгляд в окно. Колыхающиеся в ночи огоньки взяли дом в кольцо, медленно сужаясь, как удав вокруг своей жертвы.

– Не пе-ережива-ай, ма-алявочка-а, – зевая, протянула она, и, словно по волшебству, гримуар возник у неё в руках. Сквозь приоткрытое окно в комнату влетела устрашающего вида чёрная ворона и уселась ей на плечо. Она поднесла к ней палец, и ворона тут же клюнула его до крови. – Сейчас Нуна со всем разберётся.

Глядя на то, как Нуна прикладывает окровавленный палец к гримуару и что-то шепчет, Нэйл засомневался в правильности своего решения. Врагов было не так уж и много. Не инквизиторы и даже не стражники. Так, шпана с причала. Авось и сам как-нибудь справится. Он уже хотел остановить Нуну, но гримуар раскрылся, и она прочла заклинание.

Тряхнуло так, что Нэйл шлёпнулся на пол и едва не прикусил язык.

Земля за окном с треском раскололась. Грязевые гейзеры ударили в небо. Дом заходил ходуном, словно плыл верх-вниз по горбатой реке. Людские крики смешались с ужасным гулом или рёвом какого-то невиданного зверя, а также с грохотом подпрыгивающего здания. Точно утопающий, Нэйл отчаянно вцепился в спинку кровати руками и ногами. Он вцепился бы ещё и зубами для большей надёжности, если бы не боялся остаться без них. Удивительно, но виновница всего этого безобразия чувствовала себе вполне комфортно, ни на дюйм не шелохнувшись в кровати. А кровать, между прочим, скакала как норовистый скакун, возмущённо скрипя ножками по полу.

Всё стихло так же внезапно, как и началось.

– Готово, – как ни в чем не бывало, выдала Нуна и откинулась на спину. Её жуткий фамильяр напоследок зыркнул на Нэйла своими кроваво-красными глазами и просто растворился в воздухе.

Немного оправившись, Нэйл на нетвёрдых ногах добрался до окна и высунулся наружу. Он ожидал увидеть форменный беспорядок, но за окном была лишь тихая беспросветная ночь без каких-либо намёков на творившуюся секундой назад вакханалию. Как и людей, ставших её причиной. Мальчик не знал, что с ними стало, но точно ничего хорошего. Колдовство Нуны было поистине потрясающим, но в то же время и крайне безжалостным. Испытавшие его на себе больше никогда не возвращались за добавкой.

– Нуна! – строго окликнул её Нэйл. – Разве я не просил…

Громко хлопая крыльями, на подоконник уселся огромный крылан. Его выпученные безумные глаза вылупились прямо на Нэйла. От неожиданности мальчик замолчал и напряжённо уставился на незваного гостя. Его взгляд и вид вызывали у мальчика какое-то смутное чувство угрозы.

– Ну всё, уходи, – собравшись с силами, тихо сказал Нэйл, Он сделал шаг вперёд, чтобы прогнать крылана, но тот оскалил пасть, усеянную острыми треугольными зубами, и дико заверещал.

Нэйл отшатнулся и заткнул уши пальцами, чтобы не слышать этих ужасных звуков, напоминающих гогот выжившего из ума гуся. Один за одним на эти крики слетались всё новые и новые крыланы. Они беспорядочно долбились в стены, залетали в окно, врезались во всё подряд, продолжая страшно гоготать. Несколько особо крупных особей даже сбили Нэйла с ног. Казалось, этому нашествию не будет конца и края, как вдруг из темноты начали появляться вороны Нуны. Как хищник на добычу, они бросались на мышей и рвали их своими когтями и клювами, отчего гогот становился только ужаснее, разбавленный писками предсмертной агонией. Комната в одночасье превратилась в преисподнюю.

– Малявочка, иди ко мне, мы уходим! Сейчас же! – крикнула Нуна и начала колдовать. Воздух вновь наполнился едким запахом серы. Какофония птичьих криков и визгов дополнилась жутким многоголосым шёпотом, исходящим неизвестно откуда.

Избавившись от прицепившегося к волосам крылана, Нэйл вскочил и бросился к кровати. Вид Нуны шокировал его. В широко распахнутых глазах танцевали всполохи дьявольской пентаграммы, по щекам змеились алые полоски крови, заливая воротник белоснежной сорочки. Искажённый злом голос, шипя, исторгал непонятные слова, и когда они закончились – отовсюду вырвались древесные корни, сминая и круша в щепки домик, в котором они жили. Огромный кусок обвалившейся крыши полетел прямо на них.

Мальчик зажмурился и закричал. Он не увидел, что произошло, но ясно ощутил это всем телом. Словно кто-то невидимый схватил его, скрутил в бараний рог, перемешивая в животе все внутренности, и швырнул, словно мяч для крикета. Шквальный порыв холодного ветра ударил Нэйла в лицо. Он открыл глаза и оказался один на один с ужасного вида человекоподобной рогатой тварью посреди мрачного безмолвного ночного леса.

– Рано или поздно я доберусь до тебя, – искажённым голосом Нуны проскрежетал он.

Перепугавшись до смерти, Нэйл опорожнил желудок и потерял сознание.

Глава 2

Глава 2

Старая телега скрипела колёсами по грязному тракту. На устланном соломой днище сидел, прижимаясь спиной к почерневшему от грязи бортику и изнывая от бесконечной тряски, Нэйл. У него на коленях дремала Нуна. Из тех редких разговоров с другими мальчишками, которые иногда случались во время походов за продуктами, Нэйл знал, что обычно всё должно быть наоборот. Но он совсем не возражал. Без него Нуне пришлось бы несладко. Старик, правящий кобылой, даже не пытался объезжать россыпи ям и колдобин, что повыскакивали как грибы после вчерашнего ливня.

– Далёко, стал быть, путь держите? – просипел он, сдвинул соломенную шляпу на лоб и поскрёб блестящую от пота залысину.

Нэйл и сам не знал. После их спешного отъезда из Уэймута – как позже выяснилось из газет, спустя неделю в городе вспыхнула бубонная чума, и его закрыли на карантин – они просто скакали с места на место. Нуна ничего не объясняла, однако настаивала на том, что нигде нельзя задерживаться надолго.

– На юг… – неуверенно произнёс мальчик. Прозвучало так, будто он не отвечал, а спрашивал.

Старик отпустил поводья и, обернувшись через плечо, изучающе уставился на Нэйла белёсыми глазами. Мальчик внутренне съёжился от его пристального взгляда. После допущенной оплошности он старался избегать чужого внимания и всё время проверял, на месте ли капюшон. Вот и сейчас рука машинально схватилась за него. Жаль, что баночка с румянами осталась в домике на окраине Уэймута, а сделать новые времени не было.

Оставшаяся без хозяйского присмотра кобыла самовольно свернула с тракта в направлении прилегающей лесополосы. Телега съехала в кювет и безнадёжно увязла передними колёсами в скопившейся там слякоти.

– В саму грязищу завела, кляча бестолкова! – зло прикрикнул старик на лошадь, выбравшись из зарослей лопуха, куда он от неожиданности свалился с ко́зел. Она оторвалась от безмятежного пощипывания травы и возмущённо фыркнула, когда старик отвязал её и хорошенько врезал ладонью по крупу.

Потирая ушибленный копчик, Нэйл спрыгнул с телеги и аккуратно перенёс Нуну на землю. Она, к слову, как спала, так и продолжала. Нэйл невольно вспомнил, как в детстве она сама частенько переносила его в кровать, когда он, набаловавшись, засыпал где ни попадя. Ностальгическая улыбка тронула мальчишечьи губы. Нуна довольно всхрапнула. Вышло громко.

– На вид царевишна, а храпит чо медведь в берлоге, – одобрительно крякнул старик, выглядывая у Нэйла из-за плеча. – Матрона у тебя всем на зависть.

Мальчик вздрогнул. Похоже, это уже вошло у него в привычку. Не оборачиваясь, он поправил капюшон и отстранился.

– Не матрона она мне, – тихо буркнул он себе под нос.

Кусты впереди шевельнулись. Нэйл поднял взгляд и едва успел отскочить в сторону. Там, где он стоял мгновение назад, из земли торчала стрела.

– Разбойники! – крикнул мальчик и бросился к Нуне, избегая второй стрелы.

В кустах кто-то смачно выругался.

Старик, возившийся у телеги, замешкался; третья стрела угодила в его бедро. Кряхтя, он кое-как заполз под телегу. Нэйл с Нуной на руках уже мчался к нему.

– Ма-алявочка-а, – приоткрыв глаза, сладко потянулась Нуна и повисла у него на шее. – Мы уже приехали?

Четвёртая стрела вскользь коснулась плеча мальчика, оставляя на коже кровавый росчерк, заалевший сквозь прореху в накидке. Стиснув зубы, Нэйл прижал к себе Нуну и прыгнул под телегу. Прокатившись по грязи, они остановились аккурат перед охающим и ахающим стариком, стискивающим раненое бедро.

– Малявочка, что происходит? – потребовала объяснений Нуна.

Нэйл набрал в грудь воздуха, чтобы рассказать о засаде, но разбойники опередили его. Понимая, что от стрельбы теперь нет никакого прока, они в полном составе повылазили из своих укрытий.

– Эй, уважаемые, вылазьте-ка из-под телеги, – гнусавым голосом пропел кто-то из них. – На самом деле мы люди порядошные, почём зря не обидим.

– Да-да, – поддакнул ему другой высокий голосок. – А стрелы – так это Оливер, стрелок наш, нервный просто. Рука соскочила, с кем не бывает. Времечко нынче опасное, уж не обессудьте.

Вся шайка расхохоталась. Прислушавшись, Нэйл насчитал порядка шести человек. Однако количество ботинок, что виднелись в прогалине между телегой и землёй, указывало на то, что их могло быть и больше. Он посмотрел на Нуну и, к своему удивлению, заметил сомнение на её лице. Обычно она бы уже давно достала свой гримуар и шарахнула по ним каким-нибудь убийственным колдовством. Но хоть гримуар она и достала, открыть так и не осмелилась. Мальчик подумал, что это всё из-за старика, и решил действовать самостоятельно.

Продолжая кривляться и идиотничать, разбойники неспешно окружали телегу. Нэйл выбрал момент, катнулся к намеченной жертве и схватил её за сапог. Рванул на себя – и разбойник с воплем грохнулся наземь. Осталось лишь выскочить из укрытия и отвесить злодею оплеуху, да посильнее. Затем браться за следующего.

Один за другим разбойники падали навзничь, не успевая даже пискнуть. Нэйл не был каким-то гением рукопашного боя, но от природы был быстр, ловок и силён. Кроме того, хорошо разбирался в анатомии человеческого тела. Нуна научила, очень полезная наука в сфере целебного зельеварения. Его молниеносные точечные удары являли собой грозное оружие против неподготовленного противника. Обычная мелкая шпана не чета опытным воинам, у них не было и шанса.

– Выходите, – разобравшись с последним разбойником, постучал по телеге Нэйл. Он протянул руку Нуне, но тут из ниоткуда выскочил карлик и вцепился зубами в его ногу.

Мальчик покатился по земле, пытаясь избавиться от карлика, но тот вгрызся точно волк. Когда зубы прокусили штанину и заскребли по плоти – из глаз Нэйла брызнули слёзы.

– Отпусти! Пожалуйста, отпусти! – совсем по-детски завопил он, молотя кулаками по земле. Но карлик был неумолим. Пока на его затылок с громким: «Хрясь!» не обрушился увесистый гримуар.

Нэйл отпихнул карлика ногой и бросился в объятия Нуны.

– Ну, ну, малявочка, не плачь. Нуна всегда рядом, – прошептала она, когда плечи Нэйла затряслись. Всё-таки он ещё ребёнок. С детьми такое иногда случается.

Немного успокоившись, Нэйл отстранился от Нуны. Ему стало стыдно за своё поведение, из-за чего вышло немного резковато. Но Нуна в ответ лишь тепло улыбнулась. Мальчишеская гордость подстрекала сказать какую-нибудь банальную гадость в духе «я не нуждался в твоей помощи, дура!», но мальчик не стал. Просто встал, отряхнулся и, прихрамывая, пошёл проверить, как там старик.

Старик был плох. Он ещё дышал, но бескровные губы едва хватали воздух. На бледном лице блестели испарины, под ногой растекалась лужа крови. К несчастью стрела угодила в бедренную артерию. Время шло на минуты. Если бы он только не выдернул стрелу…

– Нуна, скорее помоги ему! – окликнул её Нэйл и стал искать что-нибудь, чем можно перетянуть рану. Ему на глаза попался моток бечёвки, свисавший с пояса одного из разбойников. Ей-то мальчик и воспользовался.

В загашнике Нуны нашлось всего лишь одно заживляющее зелье, и Нэйл, как настоящий рыцарь, уступил его старику, хотя его собственная рана жуть как болела. Нуна удостоила своего воспитанника поцелуем в щеку, оставляя на ней явный тёмно-фиолетовой след от помады, и прошептала над его ногой своё знаменитое «заклинание» про кошечек и собачек. Удивительно, но на сей раз оно сработало. Острая пульсирующая боль стихла, а рана затянулась. Мальчик подумал, что Нуна схитрила и где-то в промежутках между словами прочла настоящее заклинание, но шанса выяснить это не представилось: она уснула прямо рядом со стариком.

Нэйл остался один на один с целой кучей проблем.

– Ма-алявочка-а, – как обычно сладко зевая, расплылась в улыбке Нуна и села в кровати. Проморгалась и удивлённо осмотрелась. – Где мы?

– Проснулась, лентяйка? – строго осведомился Нэйл, словно отец, отчитывающий непутёвое дитя. Да и выглядел он соответствующе: сидел на стуле со скрещёнными на груди руками, закинув ногу на ногу, и не спускал с неё пристального взгляда.

Нуна сделала виновато-глупое выражение лица и притянула Нэйла к себе против его воли.

– Не злись на Нуну, – примирительно промурлыкала она, крепче прижимая мальчика к груди. И словно этого было недостаточно, уткнулась носом в его макушку.

Нэйл почувствовал острую нехватку кислорода. Он потребовал немедленно отпустить его, но слова тонули в декольте Нуны, превращаясь в поток невнятного бурчания. Не придумав ничего другого, он снова поступил как ребёнок.

– Ай! – воскликнула Нуна и отшатнулась назад, обиженно смотря на мальчика, который жадно глотал воздух ртом. – Ты чего кусаешься?

– Когда ты уже перестанешь так делать?! – проигнорировал её Нэйл, по новой устраиваясь на стуле.

Нуна сменила обиженное выражение лица на лукаво-хитрое и тоже проигнорировала его вопрос. Лишь загадочно улыбнулась.

– Так где мы, малявочка?

Мальчик ворчливо пересказал Нуне события, произошедшие после того, как она уснула.

Первым делом Нэйл связал всех разбойников по рукам и ногам. Найденного мотка бечёвки хватило, чтобы связать троих человек, после чего в ход пошли ремни и шнурки. Когда очередь дошла до карлика, мальчик не поленился, оторвал кусок рукава от его рубахи и им же заткнул ему рот. Была ли то практичность или же детская обида, он и сам затруднялся ответить. Просто почувствовал в этом острую необходимость.

Далее он попытался вытолкнуть телегу. Благодаря своим врождённым особенностям, ему хватало сил толкать её вперёд, но телега продвигалась очень медленно. Грязь неохотно отпускала её. Да и сам Нэйл постоянно поскальзывался на ней. Один раз даже упал, больно ударившись носом об днище. Но нет худа без добра: злой как чёрт, мальчик вскочил, размазал по лицу грязь, кровь и непрошенные слёзы и, скрипя зубами, взялся за телегу с утроенной силой. Его старания быстро окупились.

Нэйл уложил Нуну со стариком в телегу и отправился за кобылой, которая скрылась где-то среди деревьев. Найти её оказалось несложно: к лесу тянулся длинный шлейф ощипанной травы, словно животное не кормили с самой зимы. Держа в голове, что лошади не любят, когда к ним подкрадываются сзади, мальчик осторожно вошёл в лес и, аккуратно ступая, двинулся к кобыле. Она увлечённо щипала подлесок возле старого высокого дуба, совершенно не обращая внимания ни на что вокруг. Нэйл был уже почти у цели, когда из соседних зарослей с рёвом и хрустом выскочил большой бурый медведь. Лошадь испуганно заржала, вздыбившись, и помчалась наутёк, едва не затоптав Нэйла. В последний момент он увернулся и ловко запрыгнул ей на спину, вцепившись в поводья. Медведь бросился следом, ломая кустарники и молодые деревья.

Лошадь неслась как сумасшедшая. Страх настолько отупил её, что, если бы не Нэйл, с трудом, но всё-таки направляющий животное, она бы уже давно разбилась насмерть о какой-нибудь мало-мальски крепкий дуб. Когда впереди забрезжил свет, означавший конец лесополосы, истеричный галоп кобылы сорвался в какой-то безумный карьер. Вжимаясь щекой в потную гриву, Нэйл молился всем светлым богам, которых знал, чтобы не свалиться с лошади. И чтобы проклятый медведь, упорно преследующий их, ничуть не уступая в скорости, наконец отстал! Но чуда не произошло. Если не сказать хуже. Не зря же боги давным-давно покинули мир людей, оставив о себе лишь воспоминания в виде святых реликвий и проклятых вещей.

Совершая последний спасительный рывок, лошадь споткнулась о древесный корень. Нэйл перелетел через ее голову и ушибся так сильно, что некоторое время лежал на земле недвижимо, слушая душераздирающие крики несчастного животного, до которого добрался голодный медведь.

Мальчик лихорадочно соображал, что же делать дальше. После столь интенсивной погони вышедшему из спячки медведю явно будет мало одной кобылы. Закончив с ней, он точно нацелится на них. Нужно быть готовым дать отпор. Но как это сделать, когда всё тело превратилось в один сплошной синяк? Ладно хоть кости целы, и на том спасибо.

Помощь пришла откуда не ждали.

Где-то вдалеке послышался топот копыт. Нэйл подтянулся на локтях и прищурился: неизвестные всадники приближались, несясь по тракту на огромной скорости. Мальчик разглядел медвежий герб на доспехах всадников и выдохнул, мысленно прося у богов прощение за свой мимолётный скептицизм. К ним на помощь мчались стражники из близлежащего города Берсток. Хорошенько спрятав отметину, Нэйл раскинул руки в стороны и расслабленно засмеялся.

Медведь оторвался от добычи и навострил окровавленную морду на смеющегося мальчика. Видимо, что-то в его поведении не понравилось зверю, и он с устрашающим рёвом бросился на Нэйла. Но три арбалетных болта, вспахавшие землю перед самым носом медведя, заставили того передумать. С рычанием он нехотя отступил к лесу, не сводя с Нэйла и всадников налитых кровью глаз.

В ходе дальнейших событий выяснилось, что один из стражников приходился старику племянником. В городе давно ходили слухи о банде лесных разбойников, устраивающих засады на тракте, поэтому, когда дядя не вернулся домой, стражник забеспокоился. Собрал небольшой отряд и выдвинулся на поиски родственника. И весьма кстати, стоит заметить. Промедли они хоть на мгновение, старик, да и Нэйл с Нуной – все бы пошли медведю на ланч.

Капитан стражи щедро заплатил за помощь в поимке разбойников. Он высоко оценил навыки Нэйла и даже предпринял настойчивые попытки завербовать его в ряды стражи, но мальчик, естественно, отказался. Капитан немного поворчал, но всё же смирился с его выбором и отпустил на все четыре стороны. Однако прежде выписал разрешение на пребывание в городе. Карантинные меры. Здешний лорд опасался заражённых и зорко следил за тем, чтобы ни один не проник за городские стены, принеся с собой смерть и разрушения. Нэйлу крупно повезло: если бы не капитан, ему пришлось бы пройти тщательный осмотр у местной коллегии докторов на предмет наличия признаков заражения. Их бы они не нашли, чего не скажешь об отметине, занимающей половину левой стороны лица.

– На часть этих денег я снял комнату на постоялом дворе и принёс тебя сюда, – закончил историю мальчик.

– Нунин маленький герой! – Нуна порывисто поцеловала его в щёку. Затем прижалась лбом к его лбу и тихо произнесла: – Нуна очень любит тебя, малявочка.

– Угу, – отозвался Нэйл. И хоть большую часть времени он был против всех этих телячьих нежностей, сейчас ему не хотелось нарушать сей момент близости.

На следующий день, пока Нуна спала, Нэйл как обычно отправился на рынок. Он подозревал, что они не задержатся здесь надолго, поэтому решил заранее запастись припасами в дорогу.

Берсток – небольшой городок, буквально две перпендикулярные улицы, обросшие причудливой сетью косых переулков. С высоты птичьего полёта он чем-то напоминает паутину. Исходя из этого, странно, что на гербе города нарисован медведь, а не тот же паук, например. Или вездесущий лев, захвативший две трети всей геральдики королевства. Возможно причина крылась в происхождении лорда, привёзшего с собой частичку родины из-за моря. Но возможно дело было в том, что местный рынок забит медвежьими шкурами, жиром, желчью, клыками и когтями. Он, кстати, расположен аккурат в центре перекрестия и представляет с собой ряды торговых палаток, сплочённых вокруг городской площади. В отличие от шумного Уэймута, народа здесь практически не было, поэтому Нэйл мог свободно разгуливать между рядами, покупая всё необходимое.

– Сэр, сэр, купите газетку! – настойчиво окликнули Нэйла, когда он придирчиво осматривал помидоры у одной дородной женщины с недовольным лицом. Ей совершенно не нравилась дотошность маленького покупателя, который без труда находил среди пожухлого и подпортившегося товара свежак, запрятанный глубоко на дно ящика.

Нэйл обернулся и увидел перед собой чумазого газетчика лет семи в потрепанной клетчатой кепи с вышитым на ней логотипом издательства. В руках он держал стопку мятых газет. Одну протягивал Нэйлу. Мальчик достал из кармана медяк и протянул в ответ.

Устроившись на лавочке подле фонтана, Нэйл развернул газету и принялся читать. Главная страница, ожидаемо, пестрила заголовками о распространяющейся чуме. Первые симптомы, методы лечения, статистика смертности, некрологи – всё это совершенно не интересовало Нэйла. Не то чтобы он халатно относился к столь серьёзной угрозе, просто знал: Нуна сделает всё, чтобы огородить его от болезни.

Мальчик перелистнул страницу и вдруг замер. Со страницы на него смотрел портрет Ловетт – главы Великого Ковена. На её плече восседал большой крылан, и мальчику он показался до жути знакомым. Что-то на уровне подсознания посылало сигналы в мозг, но он не мог их обработать. Воспоминания не приходили. Шевелились где-то в дымке, о существовании которой Нэйл раньше даже не подозревал. Левый глаз обожгло огнём, когда он попытался заглянуть сквозь неё; Нэйл болезненно вскрикнул. Отметина пульсировала словно свежевыжженное клеймо.

– Всё в порядке, юноша? – озабоченно спросила проходящая мимо пожилая леди. Одета она была явно не по погоде. Чёрные плотные одежды скрывали практически всё её тело, за исключением лица и шеи. Впрочем, их скрывала длинная вуаль, прилаженная к шляпке с фиолетовым пером.

– Д-да, – растеряно кивнул Нэйл. Оба события вызвали у него недоумение.

– Вот и хор…

Женщина зашлась кашлем, не договорив.

– Простудилась, наверное, где-то. Температура с самого утра и знобит, – откашлявшись, смущённо пробормотала она и вытерла уголки рта платочком.

Нэйл снова кивнул, сунул газету за пазуху и поспешил убраться. Может это всё разыгравшееся воображение, но в газете говорилось, что именно так и проявляются первые симптомы заражения. Лучше не рисковать.

– Малявочка, – полусонно улыбнулась Нуна, едва Нэйл вошёл в комнату, и совсем по-детски протянула к нему руки.

Это был её способ попросить Нэйла о чём-нибудь. В данном случае помочь ей расчесаться и переодеться. Иногда и Нуна вела себя как ребёнок.

– Сейчас, засоня, – снимая башмаки, проворчал он и поставил корзину с продуктами на стол.

Закончив приводить непутёвую ведьму в порядок, Нэйл спустился на первый этаж за завтраком. У стойки крутилась хозяйская дочка. Ровесница мальчика, может, старше его на год. Она кокетливо улыбнулась, но улыбка разбилась об абсолютную невозмутимость Нэйла. Он попросил две порции завтрака и тут же удалился, как только поднос оказался у него в руках.

– Нуна, – прожевав ломтик сыра, как бы невзначай поинтересовался Нэйл, – можно ли потерять память и не знать об этом?

Нуна прекратила размазывать масло по хлебу и пристально посмотрела на мальчика.

– Почему ты спрашиваешь?

Удивлённый её реакцией, Нэйл открыл рот, чтобы ответить, как вдруг в окно с громким стуком врезался крылан. По стеклу побежали трещины; Нэйл вскочил со стула, ударившись коленкой о стол и опрокинув тарелку с кашей на пол.

Крылан раскрыл пасть, но Нуна внезапно швырнула в него нож. Он пробил стекло и вонзился мыши точно в глаз. Крылан рухнул вниз вместе с осколками. С улицы послышались испуганные крики.

– Что происходит?! – воскликнул мальчик, обращаясь к Нуне.

– Не сейчас! – отрезала она, и последнее что увидел мальчик – пылающие пентаграммы в чёрных глазах. Дьявольский голос прорычал заклинание, отправившее Нэйла в чёрные воды забытия.

Глава 3

Они стояли на распутье. Тракт разветвлялся в трёх направлениях.

Первый путь вёл к северным воротам столицы через обширные степи и многочисленные племена кочевников. Кочевники – крайне свободолюбивый народ, живущий по собственным уникальным законам. В большинстве своём они довольно жизнерадостные и гостеприимные, но существуют племена, которые промышляют грабежами и наёмничеством. Отличить одних от других практически невозможно, но в любом случае Нэйлу и Нуне дорога в столицу была заказана, поэтому этот путь даже не рассматривался.

Второй по лесам и рекам протянулся далеко на юг, прямиком к границе королевства. За ней – Цветочный край. Ничейная земля, природный заповедник, знаменитый своими редкими цветами и травами. И не в последнюю очередь красотой. Говорят, что тамошние обитатели живут в полном единении с природой: возводят дома на ветвях деревьев, носят одежды, пошитые из листьев, и питаются исключительно овощами и фруктами, запивая их цветочным нектаром. Ещё говорят, что они живут много-много лет, когда средняя продолжительность жизни в мире составляет порядка сорока пяти/пятидесяти лет. Нэйл, конечно, соврал, говоря старику из Берстока, что они едут на юг, но на самом деле был бы не прочь побывать в этом чудесном месте. Однако Нуна решила иначе.

– Малявочка, мы идём туда! – бойко скомандовала она, указывая пальцем на третий, самый неприметный путь. Он убегал в небо, петляя среди мрачных безмолвных горных хребтов. Чёрные грозовые тучи клочками ваты свисали с их пиков.

– Что, зачем?! – воскликнул от удивления мальчик, и далёкий раскат грома, эхом разлившийся над горами, казалось, разделял его недоумение. – Разве не лучше будет отправиться на юг??

– Не спорь с Нуной, малявочка. Нуна взрослая. Малявочки должны слушаться взрослых, – пожурила она Нэйла и протянула к нему руки.

– Раз такая взрослая, то иди сама! – буркнул Нэйл и демонстративно повернулся к ней спиной. Глаза снова уткнулись в возвышающийся над горизонтом горный хребет, и в висках заныло от расстояния, что им предстояло преодолеть. Ещё и тропа с каждой милей становилась только круче…

– Ну пожалуйста, малявочка! – навалившись грудью на голову Нэйла, заканючила его непутёвая спутница. – Нуна очень устала, сама не дойдёт. Но вот если немножечко отдохнёт…

– Я слышу это от самого Берстока! – проворчал мальчик, но, тем не менее, посадил её себе на спину. – Лучше объясни, зачем мы туда идём.

И, недолго думая, добавил:

– И от кого бежим.

Нэйл неоднократно задавал этот вопрос после отъезда из Уэймута, но так ни разу не получил на него ответа. Вот и сейчас у него над ухом послышалось сладкое посапывание.

Как и ожидалась, дорога выдалась не из лёгких.

Нэйл легко переносил вес Нуны, однако крутой подъём всё же заставлял его колени дрожать от напряжения. Дело ухудшалось ещё и тем, что с набором высоты мальчику становилось всё труднее дышать. Приходилось совершать остановки, чтобы отдышаться и восстановить силы. Когда под ногами захрустел гравий, начался ливень. Ледяные иглы сыпались с неба стеной, пронзали одежду и вонзались под кожу, заставляя внутренности сжиматься от холода. Нэйл бежал вперёд, не разбирая дороги, лишь бы поскорей отыскать среди угрюмых холмов укрытие.

– Прости, что Нуна такая бестолковая… – с грустью в голосе прошептала Нуна. Она подтянулась и прикрыла руками голову мальчика от дождя.

Нэйл хотел ей ответить, но зубы отбивали сумасшедшую чечётку, а дыхания едва хватало, чтобы поддерживать заданный темп, поэтому он просто продолжил бежать дальше.

Наконец, вымокшие до нитки, они наткнулись на небольшую расселину в скале. Она была немногим просторнее собачьей конуры, для двоих едва хватало места. Но, как говорили бедняки, в тесноте, да не в обиде. И не под ледяным дождём.

Едва Нэйл опустил Нуну на землю, его ноги подкосились, и он свалился без сил. Последнее, что запомнил мальчик, были мягкие коленки Нуны и обжигающее тепло её ладоней, которое словно согревало его продрогшие косточки изнутри. Зубы перестали стучать, и он уснул под звуки чарующего голоса, тихо напевающего над его ухом колыбельную.

Проснулся Нэйл незадолго до заката, хорошо отдохнувшим и, что немаловажно, абсолютно сухим. Он вздохнул полной грудью и понял, что больше не испытывает проблем с дыханием. Нуна постаралась, не иначе. Вспомнив о ней, мальчик вспомнил и обо всех накопившихся к ней претензиях. Но они так и остались невысказанными: Нуны нигде не было. Забеспокоившись, он выглянул наружу. Снаружи не было видно ни зги: горы окутал густой туман.

– Нуна! – окликнул её мальчик. – Нуна, где ты?!

Ответа не последовало, Нэйл шагнул в туман.

Скользя рукой по влажной прохладной поверхности скалы, чтобы не сбиться с пути и не свалиться в пропасть, он осторожно продвигался вперёд. Перед глазами стояла грязно-молочная пелена, мальчик брёл наугад, поднимаясь всё выше в горы. Шанс того, что Нуна пошла в противоположенную сторону, хоть и был невелик, но всё же был. Однако Нэйл твёрдо верил, что идёт в правильном направлении.

Дорога вывела его на плато. Здесь туман был не таким плотным, Нэйл смог разглядеть сквозь пелену очертания домов. Подойдя ближе, он обнаружил заброшенную деревню. Ветхие дома смотрели на него пустыми глазницами окон; ветер хлопал сохранившимися ставнями, заставляя его каждый раз вздрагивать. Осторожно продвигаясь вглубь деревни, мальчик ощущал нарастающее чувство тревоги. В гуле ветра слышался чей-то шёпот; воображение рисовало пугающие силуэты там, где их не было.

Добравшись до окраины, Нэйл вышел из тумана и оказался на утёсе. Удивительно, но туман как будто бы игнорировал его, стелясь дальше вверх по склону. У самого края утёса сидела Нуна, ветер развивал её вороные волосы. Мальчик сделал несколько шагов ей навстречу и замер, уставившись на кособокое рукотворное надгробие, сложенное из горстки камней. Однако не только это заставило его остановиться. Само место здесь было пропитано какой-то глубокой неизбывной печалью. Она словно разлилась в воздухе, звеня как апрельская капель.

Нэйл решительно повернул назад, дабы не нарушать одиночество Нуны, но башмак предательски наступил на прутик. Раздался хруст, Нуна вздрогнула и обернулась.

– Малявочка, что ты здесь делаешь?

Мальчик медленно повернулся.

– Искал тебя.

– Нуна никогда не была сильна в прятках, – скорчив глупую рожицу, пошутила она.

Мальчик кивнул. Несколько минут топтался на месте, бросая косые взгляды на надгробие, но в конечном итоге детское любопытство пересилило ещё только формирующееся чувство такта.

– Чья это могила?

– Моего прошлого, – поднявшись с земли, с некоторой заминкой ответила Нуна, и в её ответе было не столько таинственности, сколько боли.

Нэйл смутился и поморщился, как если бы эта боль была его собственной, но смолчал. Он дождался Нуну и заговорил, лишь когда они вернулись в поселение и устроились на ночлег в самом крайнем из домов.

– Мы поэтому сюда пришли?

Нуна отложила поварёшку, которой помешивала похлёбку в ведьмином котле над огнём, и взглянула на Нэйла из-под полуопущенных век. Улыбнулась, но скорее машинально. Мальчик не почувствовал в этой улыбке ни радости, ни искренности.

– От многих знаний и голова лысеет, – отшутилась она давно забытой поговоркой и вернулась к похлёбке.

А это был её способ закончить неудобный разговор. После этого допрашиваться уже бесполезно. Однако и в арсенале Нэйла имелись похожие трюки. Разговорить не разговоришь, но хоть какие-то подсказки да получишь.

– Ну малявочка! – после очередной неудачной попытки вручить Нэйлу его миску с похлёбкой воскликнула Нуна. – Перестань вести себя как маленький ребёнок!

Нэйл наградил её красноречивым взглядом и снова отвернулся. Ещё пару-тройку попыток и Нуна сдастся.

– Ладно, ладно, скажу! – после пятой попытки всплеснула она руками. – Только перестань игнорировать Нуну!

Довольный собой Нэйл украдкой улыбнулся в кулак, натянул на лицо самую серьёзную из своих масок и выжидающе уставился на наставницу.

– У Нуны здесь есть дела. Ведьмины дела. Нужно восстановить силы.

Мальчик кивнул, ответ полностью удовлетворил его. Распалённое воображение, сочиняющее в голове грандиозные теории заговора вокруг этой необъяснимой секретности, ещё подначивало Нэйла расспросить, каким образом, но здравый смысл проигнорировал его. Все равно ведь не расскажет.

Ночка выдалась тяжёлой.

После полуночи резко похолодало, и ветер разбушевался не на шутку. С рёвом и воем он метался по горам, выдавая себя за невиданных чудовищ, притаившихся в ночной мгле. Ледяным сквозняком врывался в дома и буянил, громко гремя дверями и расшвыривая те немногие пожитки, что сохранились от прошлых хозяев.

Сжавшись клубочком, Нэйл беспокойно ворочался туда-сюда в тщетных пытках догнать постоянно ускользающий сон. Он ускользал всякий раз, когда сквозняк бешено хлопал входной дверью, старательно срывая её с петель. В такие моменты мальчик завидовал способности Нуны засыпать где угодно, вне зависимости от обстоятельств и окружения. Вздрогнув от очередного хлопка, он приподнялся на локтях и бросил на неё раздражённый взгляд: знай себе спит и даже ухом не поведёт. Нэйл фыркнул и отвернулся.

– Да сколько можно?! – шёпотом выругался он, когда его веки в очередной раз непроизвольно распахнулись, среагировав на страшный рёв снаружи. Балансирующее на грани сна и реальности сознание тут же нарисовало перед внутренним взором огромное мохнатое чудище с выпученными красными глазами и клыками, каждый размером с локоть. Да настолько реалистично, что Нэйл вздрогнул. На секунду ему почудилось, будто оно наблюдает за ним сквозь окно.

– Малявочка? – сонно спросила Нуна из своего угла. – Почему ты до сих пор не спишь?

Нэйл едва не сорвался, чтобы наговорить ей кучу гадостей, но вовремя себя одёрнул.

– Отстань, – буркнул он, зажал уши руками и демонстративно засопел.

Минутой спустя Нуна прижала его к себе. Тёплая ладонь нежно скользнула по кучерявой шевелюре, коснулась руки и мягко отстранила её. Ласковый голос затянул привычную колыбельную, и Нэйл мигом очутился на ромашковом поле. Солнечные лучи жаркими поцелуями покрывали его лицо, синее безмятежное небо над головой вселяло в сердце покой и умиротворение, душистое цветочное покрывало под ногами манило прилечь отдохнуть. Этот сон был так похож на рай, но затем наступил кошмар.

Крики и стоны, вопли и плач. Лязг мечей и чадящие костры. Смрад крови и горелой плоти. Нэйл в одночасье очутился в самом настоящем аду. А ворвавшиеся в деревню инквизиторы, сопровождаемые отрядом закованных в доспехи рыцарей и волшебников, в блеске огней от факелов выглядели страшнее всех вместе взятых Князей Тьмы.

Они ворвались в горную деревушку, чтобы нести Свет и Слово Его. Но принесли лишь страдания и смерть. Обезумевшие фанатики выволакивали на улицу всех без разбора. Непокорных истязали плетями и рубили мечами. Для смирившихся возводили позорные столбы под лицемерные проповеди о любви и вере. Нэйл кричал, молил их остановиться, прекратить это безумие, но никто не слушал. Для них он был всего лишь призраком, бесплотные руки не могли спасти ничью жизнь. Боги хаоса хохотали за его спиной.

Нэйл бросился к утёсу, закрыв глаза и заткнув уши. Он хотел во что бы то ни стало вырваться из этого кошмара. Ради этого он даже готов был сорваться в бездну. Но у самой цели лицо резко обожгло огнём – вспыхнула дьявольская отметина. Нэйл упал на землю, крича от боли. Спустя несколько секунд она стихла, оставляя его один на один с тревожной картиной: несколько рыцарей во главе с инквизитором загнали на край утёса молодых девушку и парня. Они неспешно подбирались ближе, чтобы расправиться с ними. Над головой пронзительно каркали вороны.

Парень что-то кричал на трудноразличимом языке, – какой-то старый диалект, – размахивая перед ними горящим факелом, пытаясь отогнать словно свору бродячих псов. Но они не псы, и потому не боялись огня. Наоборот – он восхищал их, оплавляя их кровожадные лица, обращая их в жуткие демонические гримасы. Тогда парень выхватил нож и бросился на инквизитора. Но силы были не равны: смеясь, инквизитор вышиб из него дух.

Рыцари избивали его латными перчатками и коваными сапогами. Насмехались, сквернословили и злорадствовали. Бедная девушка попыталась вступиться за парня, но получила ногой в лицо от служителя света и едва не улетала с обрыва. Нэйл заметил, что она была беременна. От безысходности ситуации и собственного бессилия по его щекам покатились слёзы.

Из последних сил, хрипя и кашляя кровью, парень оторвался от земли и набросился на обидчика девушки. Они кувыркались и барахтались над пропастью до тех пор, пока дружки инквизитора не опомнились и не оттащили парня. Напоследок, в порыве отчаяния он вцепился зубами инквизитору в нос и откусил его.

Разыгравшаяся далее драма повергла Нэйла в ужас. Он не хотел смотреть, но дьявольская отметина буквально парализовала его, не давая ни пошевелить головой, ни закрыть глаза, ни даже моргнуть.

Как только раненый инквизитор перестал вопить и сыпать проклятья, он в гневе схватил девушку за волосы и подволок к парню. Мерзавец хотел заставить его страдать. Парень брыкался и хрипел, но рыцари крепко прижимали его коленями к земле. Он мог лишь беспомощно наблюдать, как инквизитор связывает кричащую девушку по рукам и ногам, а затем срывает с неё одежды.

Инквизитор осенил себя святым символом Света, извлёк из-под кольчуги рукотворную книжицу и нараспев затянул оттуда псалом. Всхлипывая, девушка о чём-то молила его, но он не обращал на неё внимания. Всхлипы стали громче и отчаянней, когда в его руках блеснул ритуальный кинжал. Воронья стая неожиданно приняла форму гигантской птицы и с карканьем устремилась на священнослужителя. Но прежде чем вороны смогли ему навредить, прибывший на место волшебник приструнил их с помощью магии. Мёртвые птичьи тушки камнями посыпались в пропасть.

Девушка извивалась змеёй, кричала и рыдала, но инквизитор оставался глух к её слезам. Лишь отвесил несколько крепких затрещин, да гневно затолкал в рот кляп, когда сбился с псалма. Закончив с одним, он достал коробочку с маслом и затянул другой, выводя маслянистыми пальцами на лице мычащей девушки святые символы. Инквизиторы называли это очищением. У Нэйла на языке крутилось другое слово – варварство.

Нанеся на живот последний знак, инквизитор обратился к небесам. Пока он что-то говорил им, парень дёргался и хрипел под злобные усмешки своих пленителей. В конце монолога в небо взметнулся кинжал, и прежде чем он опустился, инквизитор наградил злорадным взглядом захлёбывающегося слезами парня. Когда всё случилось, Нэйл тоже рыдал. Лежащий на окровавленной земле несчастный малыш не заслужил столь жестокой участи.

Насладившись кровавым представлением, подельники изувера отпустили парня, однако тот остался лежать неподвижно, смотря потухшими глазами на умирающих девушку и ребёнка, и тихонько всхлипывал. Инквизитор что-то приказал рыцарям, они подхватили парня за руки и поволокли в деревню. Он трепетно очистил кинжал от крови, поднялся, бросил безучастный взгляд на содеянное преступление и отправился следом. Волшебник также поспешил скрыться с места трагедии. Нэйл остался один на один с несчастной девушкой.