Бакс. Смерть в «Париже»

Глава 1

Глава 1

Маленькая стрелка моих позолоченных «Ролексов» медленно приближалась к восьмерке. За окном уже стемнело и мелкий осенний дождик звонко барабанил по стеклу. Я, сдвинув на затылок свою серую фетровую шляпу, удобно развалился в кресле и закинул ноги на стол. Рассматривая идеально начищенные ботинки, достал из ящика последнюю бутылку виски и покачал ее в руке. Со вздохом разочарования, вылил остатки содержимого в стакан и отправил бутылку в корзину для бумаг. Передо мной лежала мятая пачка «Честерфилд», в которой оставалась всего лишь одна сигарета, на случай, если вдруг какому-нибудь бедолаге понадобится вечером в пятницу помощь частного сыщика. За всю неделю порог моего скромного офиса не перешагнул ни один клиент. За столом напротив быстро стучал по компьютерной клавиатуре мой секретарь, а по совместительству бухгалтер и личный шофер Эдька.

Меня зовут Макс. Макс Бакеев. Еще в школе ко мне прочно прилипла кличка «Бакс». Я всегда хотел думать, что одноклассникам просто нравилось это красивое западное словечко, которое легко рифмовалось с моим именем, а не мое трепетное отношение к американской валюте и манере стильно одеваться, выделяясь из серой толпы. Гораздо хуже было пацанам, которых дразнили жирдяями, очкариками или вонючками, поэтому я не стеснялся своего прозвища, а в глубине души оно мне даже нравилось. Я никогда не был женат и пять лет назад разменял свой четвертый десяток. Мой рост остановился на цифре 183 см, а хорошая привычка – уделять внимание своему телу: регулярно занимаясь боксом и качая бицепсы в спортзале, подарила мне стройную и подтянутую фигуру. Свои длинные, слегка волнистые русые волосы я собираю в небольшой хвостик на затылке и искренне полагаю, что нравлюсь женщинам, так как почти ни одна красотка пока не устояла перед моим обаянием и щедростью.

– Шеф, нам срочно нужно какое-то дело! Наш банковский счет совсем пуст! – вернул меня в суровую реальность строгий голос Эдьки.

– Да. – недовольно ответил я, так как любое напоминание о проблемах с финансами тут же вызывает у меня приступ уныния.

– На следующей неделе платить за аренду офиса! – продолжал нагонять тоску мой секретарь.

– Да, – еще раз вынужден был я согласиться, – и сдвинул шляпу на лоб, прикрывая маленькую горбинку сломанного носа, добавляющую брутальность моим правильным чертам лица.

– Я и без твоих напоминаний знаю, что деньги у меня не задерживаются и отскакивают от рук словно теннисный мячик от ракетки.

– Тебе пора умерить свои траты на девочек, перестать одеваться, как голливудская кинозвезда шестидесятых и покупать всякую хрень!

– Стесняюсь спросить, что ты считаешь хренью?

– Например, эти твои дорогущие запонки, которыми ты сегодня любовался весь день. Они стоят, как две мои зарплаты, а рубашка с петельками на манжетах у тебя всего одна. Завтра ты наденешь чистую, а они будут пылиться на полке у тебя дома и грустно дожидаться, пока ты отнесёшь вещи в химчистку.

– Справедливый упрек! – заметил я с усмешкой, приподнял рукав стильного серого пиджака, и в очередной раз посмотрел на свое последнее приобретение из белого золота с черными агатами.

– Пижон!

– Если сегодня никому не потребуются мои услуги, то завтра я сдам их в скупку и рассчитаюсь со всеми долгами.

– Наивный пижон! Уже почти восемь вечера. Сомневаюсь, что сегодня кто-нибудь тебя захочет!

– Сегодня же пятница! А я недавно попробовал проанализировать все городские преступления за последние полгода и пришел к выводу, что 80 % из них приходятся именно на вечер пятницы.

– Наивный пижон, с аналитическим складом ума! Тебя подкинуть до дома?

– Нееет! Я хочу сегодня поужинать в каком-нибудь ресторанчике и вернуться в свою холостятскую берлогу с симпатичной цыпочкой! – лениво ответил я и широко улыбнулся.

– Самоуверенный, наивный пижон с аналитическим складом ума! Проверь свой счет!

Я открыл приложение «онлайн-банк» на своем смартфоне и увидел, что на моей карте осталось всего семьдесят шесть рублей.

– Ну, тогда просто прогуляюсь, – сказал я, стараясь не показывать Эдьке, что мое веселое расположение духа заметно испортилось.

– Как знаешь, только помни, что на улице дождь, твой зонт в шкафу!

Я не ответил, и через пару минут услышал в приоткрытое окно шум мотора и визг колес отъезжающего автомобиля Эдьки.

Я допил виски, достал последнюю сигарету и уже поднес к ней зажигалку, как на моем столе зазвонил телефон. На экране определился абонент «Мадам». Машинально положив пустую пачку «Честерфилд» в карман, я сбросил вызов, так как ничего хорошего он предвещать не мог. Мадам – бывшая проститутка Людмила Павловна Арсеньева, которая отошла от дел лет десять назад. Как мне рассказывали пожилые коллеги с моей бывшей работы, когда-то она была одной из самых красивых и востребованных девушек, всегда мечтавшей увидеть Париж и умереть. Тогда ее называли Люсьен, но годы и нездоровый образ жизни взяли свое – она растолстела, подурнела и так, и не увидела столицу Франции. Тогда Мадам стала хорошей наставницей для девочек, которые были готовы торговать своим телом. Она открыла точку рядом с железнодорожным вокзалом, где ее хорошенькие и чистоплотные проститутки обслуживали клиентов в вагонах, стоявших в отстойниках депо. Люсьен всегда легко шла на сотрудничество с правоохранительными органами, поэтому они старались ее не трогать, а лишь изредка привлекали к «субботникам». Года три назад ей удалось каким-то образом, взять в аренду старое административное здание в одном из спальных районов города, отремонтировать его и провести по документам, как мини отель эконом класса с красивым названием «Париж». С виду здание отеля выглядело, как скромное двухэтажное заведение, поэтому любые проверяющие органы даже не догадывались о наличии цокольного этажа без окон, с отдельным входом, где проживали в чистоте и порядке все ее девочки. Второй этаж представлял собой скорее хостел, чем отель. На нем в каждом номере было до шести двух-ярусных кроватей, а туалет, душ и общая кухня находились в конце коридора. Его заселяли исключительно гастробайтеры. Хитрая Мадам при каждом удобном случае, жаловалась им на то, каких трудов и денег ей стоит их долгосрочное проживание в отеле без эмиграционных карт и постоянно грозилась выселить, поэтому наши друзья из солнечных республик бывшего СССР, сами предлагали ей свои бесплатные услуги. Им приходилось добровольно-принудительно выполнять работу, начиная с ухода за прилегающей к отелю территорией, вывозкой мусора, закупом продуктов и заканчивая ремонтом здания. Также из числа гастробайтеров женского пола состоял весь обслуживающий персонал отеля. Горничные и уборщицы, не покладая рук, ежедневно мыли и начищали до блеска все номера и помещения за небольшую заработную плату, из которой еще и вычиталась сумма за проживание. И лишь первый этаж был образцом отельного бизнеса эконом-класса. Просторные и светлые номера, с отдельными спальнями, санузлами и ванными комнатами, были оснащены всеми видами бытовой техники от утюгов до телевизоров и, разумеется, вай-фаем. Предприимчивая мадам Люсьен безмерно дорожила своим детищем и старалась не попадать в поле зрения правоохранительных органов, чтобы, как можно легче пережить свой пенсионный возраст. Единственный раз мне пришлось оказать ей услугу год назад. Тогда в апартаментах у одной из ее девочек умер весьма пожилой клиент от остановки сердца и она вызвала частного детектива, чтобы уберечь свой «Париж» от дурной славы. В ту ночь я, за очень достойную плату, вывез труп бедолаги из отеля и усадил на скамейку в парке, а затем сам вызвал скорую помощь. Смерть была задокументирована, как естественная и у меня не возникло никаких проблем, но неприятный осадок остался. Поэтому, подумав, что в данный момент, я не располагаю суммой даже на такси и сигареты, хотел сбросить и второй ее звонок. Но тут пиликнул мой онлайн-банк, и мне на карту упало 15 000 рублей от Людмилы Павловны А. Столько стоит одна моя консультация. Я на секунду задумался.

– Почти сто пятьдесят долларов, – сказал вслух, и был вынужден взять трубку.

– Баксик, дорогой, у меня для тебя клиент! Вернее, клиентка… такая хорошенькая – язык проглотишь. Ты уж приезжай, пожалуйста! – услышал я заискивающий голос Мадам, но она не дала мне времени ответить и тут же продолжила:

– Это благодаря ей, я закинула тебе деньги, за которую ей нужна всего лишь консультация частного детектива.

– Еду, – коротко ответил я, прикурил сигарету и вызвал такси. Затем снял с вешалки свой длинный плащ, накинул его на плечи и, забыв про зонт, вышел из офиса.

На улице уже начинало темнеть, а противный мелкий дождик так и не прекращался. Он растекался струйками по лобовому стеклу, и таксист включил дворники. Слава богу, он оказался неразговорчивым. До «Парижа», с учетом пятничных пробок, мне предстояло ехать минут пятнадцать-двадцать и я, надвинув на лоб шляпу, прикрыл глаза.

Я родился и вырос в этом большом промышленном, но красивом городе с суровым мужским названием Станкоград. Пошел в школу в восемь лет, потому что, когда мне было семь, мой отец ушел из семьи и успешно поменял российское гражданство на американское. А мать не могла переживать две трагедии одновременно: горевать после ухода единственного кормильца, и тащить на себе обязанности мамы первоклассника. С Эдькой мы учились в одной школе. Вообще-то, ее настоящее имя – Эдита, но родители здорово ошиблись, назвав дочку таким красивым женственным именем. У нее не было подруг, потому что водилась она только с мальчишками и была отчаянной пацанкой. Свою заурядную внешность Эдита компенсировала, занимаясь во всех спортивных секциях, и регулярно получала золотые медали, отстаивая честь нашей школы на любых соревнованиях. Я никогда не воспринимал ее, как предмет воздыхания. Она, и по сей день, не пользуется косметикой и носит короткую стрижку. Наличие груди скрывает за свободными джемперами и футболками, а ноги – брюками или джинсами. Зато ей нет равных в умении управляться с любой техникой и вождении транспортными средствами. Свою неприметную серенькую Kia Эдька прокачала так, что во время слежки она не бросалась в глаза, а в погоне не уступала ни одной навороченной иномарке.

Закончив школу в 18 лет, я сразу попал под осенний призыв. Моя мать никогда и нигде не работала. После эмиграции отца в Америку, она жила на деньги, которые он ежемесячно отправлял ей на содержание единственного сына, и продавая в комиссионках мои фирменные шмотки, из которых я очень быстро вырастал, регулярно получая посылки с другого континента. Мама всегда была в поисках мужчины своей мечты, который бы любил ее такой, какая она есть. А, именно, симпатичной, стройной лентяйкой с хорошим вкусом. Отслужив два года в Войсках Дяди Васи, я абсолютно не представлял, чем буду заниматься дальше. Так как дома меня никто особо не ждал, а мои способности ограничивались только безупречным владением оружия и навыками рукопашного боя, то я подписал контракт еще на 3 года. В 23-й день своего рождения, мне надоело рисковать жизнью непонятно за какое государство, и я уволился из вооруженных сил. Вставая на учет в военкомате по месту жительства, мне сразу предложили работу в полиции. Когда я уходил в армию, она еще называлась милицией. Честно сказать, я до сих пор не понимаю зачем ее переименовали, но уверен, что это кому-то было очень выгодно. Вы только представьте, какой образовался золотой коландайк для легкой, строительной и автомобильной промышленности, всего лишь для замены слога «МИ» на слог «ПО». Я не люблю завидовать чужим деньгам, а аферистами в государственных масштабах могу только поражаться. Принимал меня на службу моложавый, но уже совсем седой подполковник Лолуа. Тщательно изучив моё личное дело и наградную книжку он, не раздумывая, определил меня опером в городской убойный отдел. По началу мне было очень трудно. Если в армии, всегда было ясно – где друг, а где враг, то в полиции приходилось над этим хорошенько подумать. Я часто наблюдал, как за большие взятки отпускали преступников; фабриковали дела на невиновных, выбивая из них признательные показания; утаивали вещественные доказательства и, не терзаясь муками совести, совершали подлоги. На пятом году службы в полиции, я смерился с этим хаосом и сам научился получать из него материальную выгоду. Во мне снова проснулась любовь к американской валюте, которая позволяла модно одеваться, курить дорогие сигареты, пить качественный виски, зависать в ночных клубах и, не задумываясь, тратить деньги на красивых курочек. Нужно ли говорить, что в это время я приобрел много друзей и нажил не меньше врагов, как по ту, так и по другую сторону этого лезвия бритвы, которое зовется законом. Одному богу известно, куда бы мог привезти меня такой беспечный образ жизни, если бы шесть лет назад не произошел случай, перевернувший всю мою жизнь.

Я до сих пор помню в мельчайших подробностях тот вечер, когда после рабочего дня зашел в свой любимый коктейль-бар, чтобы расслабиться, выпить пару-тройку коктейлей и подцепить симпатичную девочку на ночь. Коренные жители нашего города называли в шутку этот бар – «Доллар» из-за неоновой подсветки над входом в форме вытянутой английской буквы S. Вывеску давно сняли, но люди и по сей день называют его так. В заведении было тихо и пусто, как бывает перед грозой и у меня появилось неприятное предчувствие беды и желание развернуться и уйти, но на входе мне шутливо отдал честь знакомый охранник, а из-за стойки приветливо помахал бармен. За столиком возле окна приютилась пожилая пара и медленно цедила кофе. По жеманному поведению женщины и тому, как пытался распустить перед ней свой павлиний хвост не молодой ловелас, было ясно, что это их первое свидание, и я мысленно пожелал им удачного завершения встречи. Мое внимание привлекла совсем молоденькая голубоглазая блондиночка, одиноко сидевшая в центре зала и быстро печатающая что-то в телефончике, хлопая неестественно длинными ресницами. Захватив, два ярко-оранжевых коктейля «секс на пляже» с трубочками и зонтиками, я подсел к ней за столик и уже начал заливать в ее очаровательные ушки про мою уникальную коллекцию дисков с кинофильмами, которые должна посмотреть каждая уважающая себя девушка, как в зал ворвался молодой парень со стеклянными глазами, подбежал к ней и сильно ударил по лицу.

– Так, значит, вот как ты приболела, шлюха! Со мной идти отказалась, а с этим придурком пошла! – взвизгнул он, и снова занес над ней руку.

Одним движением я отправил его на пол, схватил девушку в охапку и решил было уйти по-быстрому, но увидел, как тот достал из внутреннего кармана пистолет и, нацелив его на меня, был готов спустить курок. Дальше события развивались, как в плохом кино. Выхватив свой табельный, я хотел выстрелить ему в ногу, но девчонка неожиданно повисла на моем плече, моя рука дрогнула, и я попал парню в голову.

Естественно, тут же в зале началась паника. Вбежал охранник, который от страха не мог расстегнуть кобуру на своем служебном оружии. Бармен что-то разбил за стойкой, и от этого пронзительного звука у меня чуть не заложило уши. Пожилая женщина заверещала поросячьим визгом, а ее престарелому спутнику срочно понадобилось в уборную, но мельком взглянув на его штаны, я понял, что было уже поздно. Девчонка стояла на коленях рядом с телом своего неудачливого поклонника и глотала воздух губами, словно рыба, выброшенная на сушу. Откуда-то возник хозяин заведения и вызвал полицию. Дежурная бригада приехала не скоро, я успел выкурить три с половиной сигареты, ожидая ее перед входом в «Доллар». Когда я вместе с ней вернулся в зал, парень лежал на спине, из его лба струился на пол кровавый ручеек, а пистолет исчез. Девчонка бросилась на меня со словами: «Убийца»! Мой коллега, и хороший приятель Леха Бурза был вынужден, завернув мне руки за спину, застегнуть на запястьях железные браслеты. Я дал письменные показания и всю ночь провел в КПЗ с вонючими бомжами и пьяными нарушителями порядка. На утро меня привели на допрос в кабинет подполковника Лолуа, я честно и подробно рассказал ему все, как было. Он, стараясь не смотреть мне в глаза, нервно сказал:

– Не того ты мальчика застрелил, не того! Это был племянник нашего мэра, к тому же несовершеннолетний, хоть и конченный наркоман.

– Как же так? Если бы я не воспользовался своим табельным, то сейчас бы не стоял перед вами!

Подполковник тяжело вздохнул:

– При нем пистолета, как ты утверждаешь, не обнаружено. Мы обыскали все помещение, но ничего не нашли.

– А как же показания бармена и двух свидетелей, сидящих за соседним столиком? Нужно срочно их допросить!

– Уже допросили. Пожилая пара утверждает, что ничего не видела, а девочка подписала показания, что ты стрелял в безоружного, и утром вылетела первым рейсом в Дубай. Весь персонал бара уволился, а само заведение закрыто на ремонт перед продажей.

– Стойте! Нужно посмотреть запись с камеры видеонаблюдения!

– Хозяин бара утверждает, что камера у них в этот день не работала.

– А вам не кажется такое утверждение заведомой ложью? – продолжал я настаивать на своей невиновности. Прекрасно понимая, что запись, в отличии от показаний продажных свидетелей, автоматически оправдала бы меня от статьи за убийство несовершеннолетнего, в пользу убийства вооружённого преступника при задержании. А значит, что вместо восьми лет строгого режима за превышение служебных полномочий, мне грозило бы максимум два года условно.

– Кажется…, но все показания и улики против тебя…Ты – попал, сынок! Крепко попал! Мне очень жаль. На тебя уже заведено уголовное дело и назначено внутреннее расследование. Единственное, что я смог для тебя сделать, так это оформить подписку о невыезде и домашний арест до суда. И вот еще что…тебе лучше признаться в том, что ты стрелял в безоружного гражданина в состоянии аффекта. Это поможет скостить срок.

– Я не буду признаваться в том, чего не делал! Мне нужен адвокат!

– Будет, будет тебе адвокат, только назначенный государством, так как все частные конторы получили негласный приказ – не браться за твое дело. Ступай домой, и хорошенько подумай, кому нужна твоя правда, сынок.

Следователем по моему делу был назначен мой ровесник Леха Бурза. Он поступил на службу в МВД после окончания ВУЗа. Мы не один час провели с ним в комнате для допросов, беседуя один на один. Я снова и снова рассказывал ему о событиях того злосчастного вечера, вспоминая все до мельчайших подробностей и безуспешно пытался понять, кому я мог так помешать, что этот кто-то решился на такую изощрённую месть. Но мои попытки оказались бесплодными. Леха с ребятами повторно выезжали на место преступления. Они провели тщательный обыск в помещении бара и всей прилегающей к нему территории, неоднократно вызывали на допрос его хозяина и свидетелей происшествия, но все оперативные действия тоже не увенчались успехом и след записи с камеры видеонаблюдения так и не удалось обнаружить. Перед судом моя мать сказала мне: «Знаешь ли, сын, ничто плохое в нашей жизни не происходит просто так, всё происходит из-за чего-то и в этом всегда кто-то виноват»!

Меня осудили на восемь лет строгого режима в одну из северных колоний нашей Родины. Я не люблю рассказывать про время, проведенное там. Скажу только, что выжить в этих нечеловеческих условиях мне помогла армейская служба в ВДВ и книги тюремной библиотеки. Я перечитал все детективы, какие там только были и по ночам, лежа в душной камере, ни раз примерял на себя образы частных сыщиков из романов Чейза, Стаута или Гарднера и мечтал о том, что когда выйду на свободу, то обязательно стану частным детективом, поймаю и накажу того мерзавца, который сыграл со мною эту злую шутку. Спустя три года отсидки, в мою камеру заглянул виртухай:

– Бакс, с вещами на выход! – крикнул он пропитым хриплым голосом.

Я растерялся, ничего не понимая, быстро сгреб свои нехитрые пожитки и, в сопровождении охранника, вошел в кабинет хозяина колонии, где меня дожидался мой неопытный адвокатишка.

– Гражданин Бакеев, вы свободны!

– Не понял, – только и смог выдавить я из себя!

– Я вам все объясню по дороге домой, а пока подпишите документы и получите справку о досрочном освобождении.

Мы трое суток тряслись по железной дороге в плацкартном вагоне скорого поезда и постоянно пили водку. После второй бутылки адвокат виновато рассказал мне, что месяц назад умер папа мэра нашего города и оставил все свое наследство его младшему брату, то бишь отцу того парня, которого я застрелил в баре. И уже бывший мэр, решив хоть как-то насолить ему, передал запись с камеры видео наблюдения в полицию, где его племянник в наркоманском бреду целился в меня из пистолета своего отца. Он признался, что в тот вечер, когда погиб его несовершеннолетний родственник, с ним связался хозяин «Доллара» и предложил выкупить ее вместе с оружием. Он так и сделал, чтобы в тот момент избежать малейшего скандала вокруг своей персоны, тем самым подставив меня. Но большие деньги не принесли счастья продавцу, и он вскоре разбился на своем новом автомобиле, усевшись пьяным за руль. Тогда я впервые задумался о цене информации, которой владеет человек, и о том в какие руки она попадает, потому что от этого может напрямую зависеть жизнь и благополучие других людей.

Мое дело быстро пересмотрели и меня оправдали. Перед самым освобождением я получил единственное письмо от матери, в котором она сообщала, что встретила любовь всей своей жизни и переезжает жить в Прибалтику. По прибытию из мест заключения, я прямо с вокзала отправился домой, в свою трехкомнатную квартиру в центре Станкограда. Зайдя в подъезд, мне сразу бросился в глаза ряд почтовых ящиков, один из которых, с номером моей квартиры, был доверху набит квитанциями и судебными повестками. Мать даже не удосужилась, оплатить свои долги за ЖКХ. Поэтому, чтобы не лишиться жилья, я в первую очередь поменял ее на небольшую студию с хорошей доплатой. Этих денег мне хватило на погашение всех долгов, а на оставшиеся я мог прожить еще год нигде не работая. Возвращаться в полицию я не собирался, хоть и не держал на нее зла. После того, как мне пришлось испытать на своей шкуре несовершенство нашей законодательной системы, я больше не хотел вариться в ее рамках. Пару месяцев я зажигал в ночных клубах и тратил деньги на стильную одежду, дорогую выпивку и доступных куколок. Но когда понял, что моя веселая жизнь может скоро закончится, то решил, что снятие судимости и пятилетний срок службы в полиции позволяют осуществить мою тюремную мечту. Тогда я купил лицензию частного сыщика и оформил в аренду скромный офис для работы моего детективного агентства, которое я, не задумываясь, назвал «БАКС».

В тот день, когда я впервые перешагнул порог своего офиса, услышал, как с треском хлопнула дверь соседнего кабинета, на табличке которого было написано «Клининг +». От такого шума я вышел в коридор и в дверях столкнулся с Эдькой. Она провалила собеседование на должность секретарши. Мы несколько секунд удивленно смотрели друг на друга, а потом за бутылкой виски весело делились последними событиями жизни, вспоминали школу и перемывали косточки одноклассникам. Наша встреча закончилась тем, что я принял Эдиту в свое агентство секретарем. Именно секретарем, а не секретаршей, потому что последнее определение никак не вязалось с ее внешним обликом. Но мне это было только на руку, так как автоматически исключало малейший флирт на рабочем месте. Чему мы были обоюдно рады.

Мое агентство занимается кражами, бракоразводными процессами, сбором информации на частных лиц, слежкой за неверными супругами и всякой подобной неприятной работой, кроме убийств. Как и любой другой конторе, имеющей отношение к частному сыску, мне приходится плотно работать с правоохранительными органами. И если, дело вдруг касается убийства, то я обязан, в течении трех дней, передать все материалы в полицию, начальником которой, вот уже более десяти лет служит все тот же, но уже полковник Лолуа.

Мини-отель «Париж» за год весьма похорошел. Он украшал улицу своей подстриженной живой изгородью и цветущими клумбами, несмотря на то, что осень уже вступила в свои полные права. На стоянке перед отелем машин практически не было, и я подумал, что по пятницам вечер начинается позднее, чем в обычные дни. Видимо, потому что основной контингент человеческого планктона, чей долгожданный выходной приходится именно на это время, прежде чем отправиться по барам и клубам, сначала стремиться придать своему внешнему облику презентабельный вид. Несмотря на то, что он уже через три часа потеряет его от действия алкоголя, обилия еды, громкой музыки и гормональных скачков эстрогена и тестостерона в поисках сексуального партнера на ночь.

Поднявшись на три ступеньки крыльца одним прыжком, я остановился у стойки с вывеской «Réception», за которой сидела сама мадам Люсьен и курила через мундштук тонкую длинную сигарету под табличкой «У нас не курят». Как бы она не старалась выглядеть благообразной матроной, все равно из нее получалась только Мадам. В Люсьен было всего слишком. Слишком рыжий цвет крашенных волос, слишком яркий макияж, слишком глубокое декольте и чрезмерное количество золотых украшений.

– Баксик, как давно мы не виделись! «И слава Богу!»– подумал я, но в слух сказал:

– Бонжур, дорогая! Чем могу быть полезен?

Люсьен заметно нервничала, но понимая, что все-равно объяснений не избежать, достала из стола початую бутылку XO, и два стакана из толстого стекла. Налила в них коньяк, подождала пока я выпью, а свой отодвинула в сторону, да так неловко, что со стойки чуть не упала хрустальная статуэтка Эйфелевой башни.

– Понимаешь ли, Бакс, месяц назад в номер 19 поселился Игорь Иванович Бутко.

– Бутко, Бутко… – это не наш ли бывший городской депутат, который так проворовался пару лет назад и сбежал из страны, что его до сих пор безуспешно разыскивает Интерпол? – спросил я, присвистнув, и уже жалея, что согласился приехать.

Люсьен поняла мое настроение и поторопилась с ответом:

– Не совсем так. Это сын депутата Ивана Игоревича Бутко. Он программист. Номер для него оплатила за три месяца вперед компания «777», для того чтобы он написал им какую-то новую программу. Я улыбнулся:

– Программу для производителей портвейна!?

– Если бы. Эта фирма устанавливает букмекерские терминалы в спорт-барах. В них люди делают ставки на спортивные соревнования. Как ты понимаешь, дело беспроигрышное и весьма прибыльное! – совершенно серьезно ответила Мадам.

– А зачем сыну, пусть и бывшего депутата понадобился номер в отеле? Он что не может заниматься этим в другом месте? Неужели абсолютно все имущество отца под арестом? – спросил я, все еще сожалея о своем поспешном решении.

– У сына с отцом давний конфликт. Бутко младший никогда не принимал помощи от отца. Он всего добивался в своей жизни сам. Поэтому его двухкомнатная квартирка и маленький ребенок не позволяли сосредоточиться и сделать работу как можно быстрее. Но я знаю это только со слов его супруги, она сейчас в его номере и попросила меня посоветовать какого-нибудь частного детектива. Я сразу подумала о тебе, мой мальчик.

Я задумался, вынул из ее мундштука остаток сигареты, сделал глубокую затяжку и затушил его в пепельнице.

– Она пообещала хорошо заплатить за твой труд, если ты согласишься взяться за ее дело, не считая тех пятнадцати тысяч, которые я, все отправила тебе и ни копеечки не взяла за посредничество!

– Похоже, ты опять вляпалась, Люсьен! – процедил я сквозь зубы, прекрасно зная, что за бесплатно она даже не наклониться, чтобы поднять рубль.

– Будь зайкой, Бакс, сходи в 19-й номер, она ждет тебя там.

– Так что все-таки случилось? – с раздражением спросил я.

Мадам залпом выпила коньяк из своего стакана и, внимательно разглядывая свои безупречно наращённые ногти красного цвета, ответила, не поднимая на меня глаз:

– Похоже, самоубийство…

– Похоже??? – повысив голос переспросил я и присвистнул еще раз.

Не спрашивая разрешения, взял со стола распечатанную пачку «Мальборо», но потом вернул на место, уперся локтями в стойку и, глядя в ее хитрые ярко накрашенные глаза, серьезно спросил:

– Почему не вызвали скорую помощь и полицию? Ты же прекрасно знаешь, Люсьен, что самоубийства – это не мой хлеб.

– Девочка попросила, чтобы до их приезда я дала ей возможность побеседовать с частным детективом.

– Видимо, очень убедительно попросила, – завершил я разговор, и Мадам облегчённо вздохнула, когда я покинул рисепшен.

Глава 2

Глава 2

Проходя по длинному узкому коридору первого этажа, я обратил внимание на новые дорогие обои и красивые репродукции парижских достопримечательностей в серебристых рамках. Рядом с номером 19 валялся дорхенгер с надписью: «Не беспокоить»! Дверь была слегка приоткрыта и мое обоняние приятно удивил тонкий аромат «Climat». Он разбудил воспоминания о женщине, отвергнувшей меня три года назад. Я тихо заглянул в номер. Она стояла ко мне спиной, оперевшись локтями на подоконник у открытого окна. Ее черные волосы рассыпались с блеском по узким плечам. Тонкую талию и идеальные бедра призывно обтягивал длинный вишневый свитер, с восхитительной претензией называться платьем, поскольку из-под него слегка выглядывали ажурные резинки чулок. А ножки в этих чулках казались бесконечными. И если бы не точёные и накачанные икры, то ее смело можно было принять за женщину, которая никогда не трудилась над своей фигурой, а получила от бога в подарок. Я не знал ее настоящего имени, только сценический псевдоним и закрыв за собой дверь, тихо произнес:

– Мишель …

Женщина вздрогнула и оглянулась. Ее огромные карие глаза и маленький красивый носик были красными от слез. Тушь для ресниц размазалась по щекам, а пухленькие губки нервно дрожали. Сейчас ей должно было быть лет двадцать пять – двадцать семь.

– Ты? – только и смогла вымолвить она.

Три года назад Мишель работала танцовщицей в одном престижном стрип-клубе нашего города. Несмотря на свою профессию, она отличалась от других девушек, работающих с ней на одной площадке, безупречной репутацией, поскольку не допускала ни единого намека в свой адрес на нечто большее, чем приват танец для клиента. Для всех мужчин и даже для некоторых женщин, кто хоть однажды видел ее у пилона, Мишель считалась в высшей степени лакомым кусочком. Вы бы видели, что она творила под композицию The Beatles «Michelle»! Зал стонал и аплодировал стоя! Деньги просто не помещались под малюсенькими стрингами и падали на сцену пачками. А ее финальное выступление в эротическом ковбойском костюме было нечто сногсшибательное, в прямом и переносном смысле этого слова. Сначала она несколько минут извивалась на сцене с кожаным лассо в руках, подобно кобре, готовой ужалить тебя в любой момент, а как только напряжение публики было готово с криком вырваться наружу, она выбирала из зала одного зрителя и стремительным выпадом набрасывала ему на шею свое лассо. Затем, чтобы не задушить счастливчика насмерть, медленно и бережно подтягивала его к себе на сцену, и тот мог на мгновение к ней прикоснуться. Мне всего лишь раз довелось стать ее добычей, именно тогда я почувствовал и запомнил нежный бархат ее кожи и неповторимый запах «Climat». После ее выступления дымили все и некурящие тоже. Но Мишель была неприкасаемой даже для самых богатых и влиятельных посетителей этого клуба. Они запросто могли наказать ее за строптивость, лишив возможности выступать в любом городском стрипе, но потерять шанс видеть это умопомрачительное тело в движении, не решился никто. Мои попытки сблизиться с ней так же не увенчались успехом. Год спустя она внезапно исчезла с подмостков стрипа. От хозяина этого клуба, которому я тогда помог выявить и устранить наркодиллера на его территории, мне удалось узнать, что она вышла замуж, родила прелестную девочку и счастлива в семейной жизни.

– Что случилось? – спросил я, вытирая своим носовым платком размазанную косметику на ее лице.

Она резко убрала мои руки, подошла к смежной двери номера и открыла ее нараспашку. Над большой двуспальной кроватью в петле из обычного шнура для жалюзи, закрепленного на декоративной потолочной балке, висел труп мужчины в клетчатой пижаме. Матрас был аккуратно свернут в рулон, рядом с телом валялся стул. Его лицо посинело, а бордовый язык вывалился наружу. Трупное окоченение уже наступило, а это значит, что с момента смерти прошло более двух-трех часов. Мне уже приходилось сталкиваться с подобным случаем во время службы в армии. Тогда в мое дежурство угораздило повеситься молоденького солдатика и, я был вынужден помогать военному врачу доставать его тело из петли. Занятие, нужно признаться, малоприятное. У меня не укладывалось в голове, как здоровый молодой человек мог самостоятельно решиться принять такую страшную смерть. Я поделился своими сомнениями с судмедэкспертом, в надежде на то что он согласиться со мной и скажет, что парня засунули в петлю силой или без сознания. Но он со мной не согласился, объясняя это отсутствием следов сопротивления на теле покойного и тем, что в момент удушения расслабляются все мышцы тела. А это приводит к непроизвольному опорожнению кишечника и мочевого пузыря, свидетельствуя о том, что в этот момент человек был в полном сознании. Поэтому, не заметив признаков насилия и уловив специфический запах, исходивший от трупа, я был уверен на 90%, что гражданин Бутко Игорь Иванович покончил жизнь самоубийством и мне, на тот момент, было этого достаточно.

– Он повесился. Мой муж повесился. Мой любимый мужчина умер. – произнесла Мишель так, что сразу было понятно, что муж и любимый мужчина – это один и тот же человек.

– Кто обнаружил тело?

– Я.

– Когда?

– Час назад, как только приехала и тут же сообщила хозяйке отеля.

– Почему ты заплатила ей за то, чтобы она не вызвала сразу врача или полицию, если его смерть так очевидна для тебя? Зачем тебе понадобились услуги частного сыщика?

Она усмехнулась и всплеснула руками.

– Полицию? Ты представляешь, что будет со мной, если они узнают, что сын вора-депутата и муж бывшей стриптизёрши повесился! Нам с дочкой не дадут нормально жить и все будут показывать на нас пальцами! А газетчики смешают с грязью не только меня, но и его, а он этого не заслужил. Мне придется бежать из города, а я хочу найти убийцу и наказать его!

– Ты же только что сказала, что он повесился сам!

– Да, но я знаю, кто в этом виноват. Полиция тут не поможет, потому что причину его смерти я, ни в коем случае, не хотела бы обнародовать. Для этого мне и потребовались услуги частного детектива.

– Хорошо, но, чтобы взяться за твое дело, мне нужно знать все!

Мишель резко закрыла дверь в соседнюю комнату. А я уселся во вращающееся кресло и поразился такой удивительной выдержке женщины, муж которой еще совсем недавно сидел в нем и работал за этим компьютером, а сейчас его труп болтается в соседней комнате. Но всем своим видом показал, что готов ее выслушать. Минуту Мишель молча мерила шагами номер и никак не решалась начать. Спустя пару минут она стукнула несколько раз по клавиатуре и подвинула ко мне монитор. На его экране появился небольшой текст:

«Моя дорогая, Песенка! Если ты читаешь это письмо, значит я решился и меня больше нет. Знаю, что ты сочтешь мой поступок слабостью и потеряешь все уважение ко мне, но я не смогу жить с информацией, которая лежит в синем конверте на этом столе. Его засунули мне под дверь сегодня утром. Зная это, у меня не получится жить как раньше, а я не имею права превратить твою жизнь в ад. Даже, если мы оба сделаем вид, что ничего не произошло, это все равно разрушит нашу идиллию. Вечно твой Иа.»

– А почему ты считаешь, что это написал именно твой муж? – спросил я, еще раз перечитывая предсмертную записку. – Ведь это мог сделать кто угодно? И что это за подпись: «Иа»? Опечатка что ли?

– Нет. Только он называл меня Песенкой, а я его осликом Иа, и только в самые интимные моменты, – с легкой долей смущения ответила Мишель. Я никак не отреагировал и она, понимая, что не убедила меня, достала из сумочки синий конверт. В его правом верхнем углу стоял круглый штамп, в центре которого красовалась черная птица с большим клювом.

– Это было на столе, когда я вошла сюда. С тех пор, как мой муж начал работать на фирму «777», он часто ночевал здесь и тогда я, оставив дочку с соседкой по лестничной клетке, на пару часов приезжала к нему. Вот и вчера вечером я пообещала приехать сегодня к шести часам.

– Стоп! –резко остановил ее я. Значит, ты утверждаешь, что еще вчера вечером у него не было желания умереть?

– Да, конечно! Мы разговаривали по телефону примерно в это же время, муж рассказал сказку нашей дочке, и мы договорились о сегодняшней встрече.

– И больше он тебе не звонил?

– Нет…

– А ты ему?

– Тоже нет!

«Странно…», – подумал я, «ведут себя, как подростки, а у самих уже ребенку должно быть около двух лет». Но решил, что позавидовал и взял в руки конверт. Внимательно осмотрев его и даже понюхав, осторожно двумя пальцами вынул белый лист бумаги, в шапке которого было указано: Медико-генетический центр «Пеликан», № лицензии и адрес электронной почты. Далее следовала надпись: «Результат анализа ДНК» и его номер. Ниже: мать – Бутко Анна Евгеньевна, отец – Бутко Иван Игоревич, дочь – Бутко Ева Ивановна. Затем шли какие-то столбики и цифры, а в конце красным шрифтом был напечатан окончательный вердикт: «С вероятностью 99,9%, Бутко Ева Ивановна является дочерью Бутко Анны Евгеньевны и Бутко Ивана Игоревича» …Дата, подписи, печати. «Значит ее зовут Анна» – подумал я и улыбнулся.

– Не понимаю, что тебя не устраивает? Твой муж – отец твоей дочери!

– Боже! И ты называешь себя сыщиком!

Я обиженно еще раз перечитал документ вслух. И тут до меня дошло, что отцом ее дочери является Бутко Иван Игоревич – ее свёкр.

– Анечка, сейчас столько умельцев подделывать такие документы! Пеликан, пеликан! Хорошо еще не аист, – попытался пошутить я, чтобы приободрить женщину, но тут же понял, что это было не уместно.

– Дело в том, что – я-то знаю, что это не подделка! – сказала она и отвернулась к открытому окну. Дождик не прекращался, его холодные капли растекались прозрачными лужицами по подоконнику. Я откровенно растерялся и молчал, не зная, как отреагировать на такую информацию. Получается, что она сама наставила рога мужу с его папашей, родила от него дочь, а когда тот узнал и повесился, то захотела свалить вину на кого-то другого, и для этого обратилась к частному детективу. Видимо надеясь, на то что тот распустит слюни в ее сторону и поможет выйти сухой из воды. Но я сдержал свои эмоции и продолжал молчать, так же аккуратно возвращая документ в конверт, как и доставал его оттуда, стараясь не оставить отпечатки пальцев.

«За сто пятьдесят баксов я готов слушать любые сказки», – думал я, вынимая из кармана пустую пачку «Честерфилд». Разочарованно заглянув в нее, смял и бросил в урну, но промахнулся. Мишель обернулась, и мне пришлось наклониться, чтобы поднять ее с пола. Рядом с ней валялась пустая коробочка от таблеток.

– «Нал-ге-зин»? – прочитал я вслух. Чьи это?

– Игоря, у него последнее время побаливала голова. Да какое это имеет значение?

Из коридора уже доносились хриплые мужские голоса и кокетливый смех подвыпивших женщин. Начинался долгожданный пятничный вечер. Люди отчаянно старались забыть о понедельнике. Им хотелось думать, что он не наступит никогда и поэтому стремились получить от сегодняшней ночи по максимуму, прекрасно осознавая, что для большинства из них она обязательно закончится разочарованием, похмельем и чувством стыда.

Мишель закрыла окно.

– Как тебе хорошо известно, три года назад я работала танцовщицей в стрипе. Уже тогда наш депутат положил на меня глаз. Он пытался разными способами заполучить мое расположение и даже открыто следил за каждым моим шагом. Но ему не удалось не купить меня, не запугать. Я решила, что он смирился, оставив свои бесплодные попытки, и успокоилась. Как-то у меня сломался ноутбук, и мне пришлось вызвать мастера по объявлению на дом. Ну, как на дом! На съемную комнатку! В то время проблем с деньгами у меня не было, но их большая часть уходила на оплату за обучение в Универе. К тому же, тогда сильно болела мама и мне досталось за ней ухаживать. Она жила в пригороде, и я купила подержанный Шевроле.

– Синий седан Авео? – машинально спросил я, вспоминая автомобиль, рядом с которым припарковалось мое такси, когда я подъехал к отелю.

– Да. – ответила она и подняла на меня свои огромные глаза, снова наполненные слезами. Чтобы не дать ей расплакаться, я попросил ее продолжить. Мишель присела на подоконник и крепко сцепила пальцы на коленях.

– Мастер оказался скромным симпатичным программистом. Быстро устранив поломку, он собирался уходить, отказываясь взять у меня деньги за такую незначительную работу, и тогда я предложила ему выпить кофе. С Игорем было легко и приятно. Кроме скромности, от всех моих знакомых, он отличался широким кругозором, удивительной начитанностью и превосходным чувством юмора. Мы начали встречаться. Я никогда не была так счастлива, как в тот короткий период своей жизни. Тогда я еще не знала кто его отец. Нам нравились одни и те же книги, одни и те же фильмы, одна и та же музыка. И не нравились одни и те же актеры, одни и те же политики, и одни и те же газеты. Мы могли говорить часами, гулять по ночному городу и по-детски радоваться мелким прелестям жизни. Казалось, что знаем друг друга целую вечность и нашему счастью не будет конца. Только он никогда не рассказывал о своей семье, а я о своей работе. Спустя три месяца Игорь сделал мне предложение, и я призналась ему, что работаю танцовщицей в стрипе, а он мне, что сын депутата. Но даже после этого, Игорь не потребовал от меня, чтобы я перестала танцевать, а я не стала настаивать, чтобы он отрекся от отца. Мы тихо расписались в районном загсе и счастливые вернулись в его маленькую двухкомнатную квартирку, но нашу радость нарушил визит его отца. Он с букетом цветов и бутылкой шампанского зашел к сыну поздравить с законным браком. Мне пришлось сделать вид, что не знаю его, но стало понятно, что он не прекращал следить за мной, а просто стал осторожнее. В качестве свадебного презента отец преподнёс нам ключи от новенького «Мерседеса». Игорь не пожелал принимать такой дорогой подарок. Тогда отец открыл бутылку шампанского и уговорил нас выпить по одному фужеру. Через пятнадцать минут я почувствовала тошноту и головокружение. Муж уснул за столом, а его отец затянул меня в постель. Из последних сил я ударила его кулаком в нос и отключилась. Когда же очнулась, то от насильника осталась только окровавленная подушка, несвежая простынь и «Мерседес» под окнами. Я с большим трудом поменяла белье и, спрятав окровавленную наволочку, перетащила мужа в кровать. Мы долго не могли забыть этот жуткий день, но я так и не призналась мужу, что моей беспомощностью воспользовался его отец. Тем более, что вскоре на того завели уголовное дело, и он сбежал из страны. Через пару месяцев я поняла, что беременна и перестала танцевать. У нас родилась прекрасная девочка Ева. Мы с мужем не чаяли в ней души, но меня постоянно мучал вопрос, чья она дочь? И тогда я, воспользовавшись наволочкой со следами крови отца Игоря и дочкиной зубной щеткой, втайне отвезла образцы в медико-генетический центр «Пеликан». Но когда приехала получать результат, то струсила и решила оставить этот вопрос решенным в пользу мужа. Для этого я написала заявление на уничтожение биоматериалов и удаление из архива центра всех документов. Мы жили тихо и счастливо. Таланты Игоря в области программирования стали востребованы солидными фирмами. Единственное, что нас немного огорчало, так это то, что работать в нашей маленькой квартирке ему стало сложно, и поэтому фирма работодателя оплатила номер в отеле, где ему никто не мешал. И вот, в понедельник мне позвонили с незнакомого номера. Так как, в последнее время, это явление частое, муж установил мне на телефон программку. Благодаря ей все подобные звонки автоматически записываются на диктофон. Мишель достала из сумки свой смартфон, включила запись на всю громкость и положила его передо мной. После нескольких длинных телефонных гудков, послышался ее серьезный ответ:

«– Алло!

– Здравствуй, милая! Буду краток. Так что, в твоих интересах слушать меня очень внимательно, – медленно произнес неприятно скрипящий мужской голос, сопровождающийся тяжелой отдышкой.

– Я вас уже слушаю!

– Так вот, если ты не хочешь, чтобы твой муж узнал, что ваша дочь является ему родной сестрой, то должна через три дня, в четверг ровно в 22.00. оставить три миллиона рублей на Ленинском проспекте у ботинка нашего вождя, и тогда на следующее утро ты получишь оригинал анализа экспертизы ДНК и сможешь его уничтожить раз и навсегда. Если ты этого не сделаешь или обратишься в полицию, то документ получит твой муж.

– Но где я возьму такие деньги?

– Я думаю, милая, тебе не составит труда быстро продать «Мерседес», который третий год стоит у тебя под окнами и раздражает соседей.

В трубке, кроме тяжелого дыхания, послышалось громкое кряхтение и противный смешок.

– И не пытайся играть со мной! Потому что, даже самые толстые стены умеют разговаривать!

– Послушайте! Кто вы и на каком основании …» – на этом месте голос Мишель заглушили короткие гудки.

Слушая запись повторно, мне стало ясно, что голос изменен механическим путем и идентифицировать его с оригиналом будет весьма затруднительно. Наблюдая, как я занервничал, Мишель положила на стол свои сигареты и, отойдя к окну, осталась стоять ко мне спиной. Я сломал первую, доставая ее из пачки, но пока прикуривал вторую, взял себя в руки и уже спокойно сказал:

– Я так понимаю, денег ты не нашла. Мишель повернулась ко мне лицом.

– На следующий день я продала «Мерседес» своей старой знакомой по стрип-клубу, мы оформили сделку, и она пообещала через два дня привезти деньги и забрать автомобиль. Я не сомневалась в ее честности, потому что знала, что для нее три миллиона за новый «Мерс» – это копейки, но в обещанный день она не приехала и на мои звонки не отвечала. Вчера вечером, после телефонного разговора с мужем, я серьезно запаниковала. От нее не было никаких известий. По номеру, с которого мне угрожали, тоже было невозможно дозвониться. Тогда в глубине души я надеялась, что весь этот кошмар – чья-то злая шутка или же шантажист еще обязательно свяжется со мной, чтобы повторить свои угрозы. От безысходности и усталости я крепко уснула. Утром меня разбудил звонок в дверь. На пороге стояла моя знакомая и, улыбаясь, как ни в чем не бывало, протянула мне деньги.

Мишель достала из сумки обычный целлофановый пакет, в котором лежали, перетянутые резинками три пачки зеленых банкнот с портретами Бенджамина Франклина, и бросила его передо мной на стол. Я молча оценил эту кучку купюр, но в тот момент даже вид тридцати тысяч баксов не улучшил мое настроение.