Целуя демона

Глава 1

По реке Манор медленно полз белёсый туман. Он окутывал собой весь северо-запад, не давая возможности перебраться на другой берег. И даже в полдень рыбаки не подходили к воде, чтобы не сгинуть. В центре города также прекратилось движение. На узких улочках было безлюдно, только своры голодных собак рылись в мусорных кучах. И тихая удушливая мгла, сравнимая с июльским жаром, медленно растекалась по затихшим дворам.

В это время, укрывшись в тени тяжёлых туч, по холодным водам Манора плыл лёгкий корабль. Он бесшумно двигался вперёд, огибая подводные камни. И тёмная тень, похожая на Зверя из Бездны, тянулась за ним. Капитаном этого судна был Чжи Маолун. Выглядел он на лет двадцать пять. Его фигура, облачённая в белые одежды, выделялась на общем фоне.

Любая девушка сочла бы капитана красивым, ведь помимо высокого роста он обладал правильными чертами лица и добродушной улыбкой. Впрочем, если откинуть внешние данные, то молодой господин Чжи не уступал великим богам. Он не боялся разящей холодом мглы. Его не страшила пасть Зверя, ощеренного в темноте.

Исключительностью капитана была цель. Она не заключалась в добыче золота или в приобретении славы. Он выполнял миссию.

Чжи Маолун наслаждался тишиной, издалека наблюдая за ускользающим городком. Ему нравились холодные огни Элюра, видневшиеся через наспех задёрнутые шторы, и мёртвое спокойствие, ползущее от дверей до берега.

…Но это затишье не могло длиться вечно.

Боковым зрением капитан заметил движение, и громкий крик разбил тишину. Это здоровенные матросы бросили сети за борт. Через минуты две они подняли девицу на палубу.

– Есть душа! – отрапортовал один из них, заставив Чжи Маолуна поморщиться.

Капитан не любил шум, и на Цинъяне знали об этом. Но девица, выволоченная из воды, понятия не имела о правилах.

– Отпустите меня! – голосила она, хватаясь за мокрые юбки.

– Будь тише, полоумная! – шипел в ответ боцман, пока Чжи Маолун разглядывал озябшее стройное тело.

Девушка не сразу заметила изучающий взгляд. Но как только почувствовала тяжесть тёмных глубоко посаженных глаз, разбушевалась сильнее.

– Вроде цельная, – морщась, пробормотал капитан. – И очень шумная…

Устав от криков и нежелания слушать, Чжи Маолун щёлкнул пальцами. Губы девушки тут же склеились, а после пропал голос.

– Хе снова, – объяснил старый матрос в засаленном платке. И в этот момент особа почувствовала, как сдавило её горло. Схватившись за шею, она продолжила издавать звуки. Но вместо слов получались лишь хрипы.

От бессилия на пушистых веерах ресниц показались прозрачные солёные капли.

– Не напрягайся так, – тихо произнёс капитан. – Я расскажу тебе о деталях, когда ты будешь готова выслушать. А теперь спи.

Мягко коснувшись ладонью холодной щеки, он улыбнулся, и веки девушки отяжелели. Её тело обмякло.

– И кто это? – тем временем спросил Чжи Маолун.

– Молодая госпожа Фу, – в поклоне ответили здоровяки-матросы, обнаружившие на светлой коже утопленницы золотистую метку.

– Хороший улов, – похвалил их капитан. – А теперь переоденьте её и заприте в каюте.

***

Утопленница пришла в себя позже. Она не чувствовала боли и холода. К её коже мягко льнула тёплая ткань.

«Где я?» – удивилась девица, медленно спустив ноги с кровати.

Зрение Фу Биюй было расфокусированным. Она не могла рассмотреть вещи, детали. Не ориентируясь в пространстве, девушка сделала пару шагов наугад. Шаря руками по деревянной стене, она ни с первого раза нащупала дверь.

– Эй! Выпустите меня! – крикнула Фу Биюй, радуясь, что голос вернулся.

В ответ послышалась тишина.

– Я точно знаю – вы меня слышите! – закричала она сильнее. И словно подтверждая слова, по ту сторону раздались чьи-то шаги.

– Эй! – снова воскликнула девушка.

Но её перебил низкий мужской баритон:

– Прошу отойти вас от двери.

В голосе капитана утопленница не услышала стальных нот и высокомерия, но ослушаться не смогла. Ощущая власть над собой, молодая госпожа развернулась на сто восемьдесят градусов и подошла к кровати. В следующее мгновение дверь отворилась. В каюту вошёл Чжи Маолун.

– Вы хорошо видите? – спросил он.

– Нет, – покачала головой Фу Биюй.

– А так? – поинтересовался капитан и ещё раз щёлкнул пальцами. Перед глазами девушки вспыхнули разноцветные пятна. Они были яркими подобно фейерверку. Из-за этого Фу Биюй зажмурилась. Но оно того стоило – от временной слепоты не осталось следа.

Поражённая способностями своего надзирателя, утопленница отпрянула назад.

– Зачем я вам? – спросила она, хлюпнув носом.

В ответ Чжи Маолун пожал плечами.

«Какой холодный», – обиженно подумала девушка и тут же попыталась утешить себя: – «Ну, хоть насиловать не будут».

И всё же недовольный пытливый взгляд скользнул по безупречному лицу капитана.

Обида молодой госпожи была ясной. Чжи Маолун не обратил внимание на её внешность. Возможно, он просто не хотел тратить своё время, снимая алую вуаль, превратившую особу в Призрачную Невесту. А быть может, ему в принципе не нравились девушки.

Вскользь мазнув взглядом по хрупкому стану, он лишь оценил её презентабельный вид: как полагалось, лицо молодой госпожи прикрыли, верхние одежды стянули широким поясом, волосы собрали в высокую причёску, запястья украсили золотом.

– Прекрасно, – одобрил капитан, спрятав руки за спиной. Фу Биюй поджала губы.

Самолюбие особы было задетым, ведь мужчина даже не попытался откинуть вуаль, чтоб убедиться в её исключительной красоте. Его также не привлекало её вынужденное положение. Но набивать себе цену особа не собиралась. Она горделиво опустилась на постель и, чинно сложа руки, перестала его замечать.

***

Внезапно река разбушевалась. Её тёмные воды неистово били о борт корабля. Они норовили перевернуть судно. Капитан поднялся на палубу. Там он подошёл к старому матросу.

– Штормит, как в открытом море, – проговорил тот. Чжи Маолун согласился.

С оглушительным треском надломилась мачта. Накренившись, она стала заваливаться вбок.

– Рубите ванты, – дал распоряжение капитан.

И вся команда, как один, бросилась выполнять поручение.

– Эк детина. Играется, – пробухтел старый матрос, сплюнув жёлтую слюну.

– Это она ещё дыхнула с легонца, – рассмеялся господин Чжи, вернувшись на палубу. – Могла приласкать понадёжнее, чтоб уж наверняка.

– Вы так говорите, словно уже не раз преодолевали Манор, – крякнул старик.

– Было дело, – улыбнулся в ответ капитан.

И повидавший немало морской волк с восхищением посмотрел на Чжи Маолуна.

Ни один мускул не дрогнул на его светлом лице, пока река пыталась проглотить их. А в это время остальные матросы спешили к ним.

– Что дальше? – перебивая завывание ветра, спросили они.

– Свободно дрейфуем, любуясь белым парусом, медленно тонущем в бездонных водах реки, – низким голосом пропел капитан, закинув в рот мятную конфету.

С десяток удивлённых глаз уставились на Чжи Маолуна. Старик рассмеялся.

– Ложимся в дрейф, – пояснил он, поняв чёрный юмор по-своему.

***

Небо прорезала яркая вспышка. Вертикальным зигзагом ударила молния. Белая пена, сорванная ветром с холодных гребней, билась о борт. Но капитан умело вёл борьбу, не позволяя волнам вынести судно на скалы. Вот только Манор сдаваться не спешил. Он поднимал свои воды всё выше и выше. И среди его грозных валов небольшой корабль, с поломанной мачтой, казался лёгким судёнышком.

Молодая госпожа Фу в этот момент жалась к шкафу. Она не доверяла похитившему её капитану и с опаской прислушивалась к тяжёлому шагу прочих мужчин. Слушая крепкие голоса, девушка вздрагивала от перебоя:

– Драга!.. Нет паруса!.. Блокируй руль… Нас разворачивает!

От сильной качки у Фу Биюй кружилась голова. Биение сердца слышалось в горле. Но, к счастью, продолжалось это недолго.

***

Под чутким руководством капитана команда уверенно боролась со стихией. И лишь старик лез под горячую руку.

– Держать корабль углом! – распорядился Чжи Маолун.

– Не лучше носом в волну? – протерев лысину платком, усомнился старый матрос.

– Волны высокие. Если накроет, то повышибает иллюминаторы, да нас переломает. Нужно создать «пятно безопасности», – пояснил капитан. – Подтянуть корму к воздушному якорю!

И матросы лихо повернули судно углом.

Волны нещадно лупили близ корабля. Но ни одна из них так и не попала по цели. В результате Манор сдался. Дыхнув тяжко, устало, словно большой великан, он успокоил воды. Тёмной, холодной гладью легли они под дном побитого судна, и корабль встал.

– На вёсла! – скомандовал капитан. – Скоро светает…

***

Когда буря стихла, и на реку опустился штиль, молодая госпожа перевела дыхание. Она на собственном опыте испытала, что значит фраза: «Корабль гасит волны».

Вот только, как поняла девица, бушующие воды Манора были не самым страшным испытанием. Через маленький прозрачный иллюминатор она видела береговую линию Элюра – города расколотых душ. Но девушка не могла покинуть каюту, чтоб детально рассмотреть мрачные улицы.

Ей было душно и скучно. Поэтому, барабаня своими маленькими кулачками по прочной двери, она требовала привести капитана.

Чжи Маолун знал, что прелести местной флоры и фауны, произведут на особу неизгладимое впечатление, потому стойко её игнорировал.

В Элюре не было роскошных дворцов или пёстрых клумб, лишь время от времени проглядывали разбитые фонтаны, из трещин которых сочилась тёплая кровь. Сами дома походили на наземные склеповые сооружения и постройки башенного типа, собранные из грубо обработанных камней. Двух- и четырёхскатные крыши выделялись на общем фоне, в полумраке маяча красными подвесными фонариками. Домики строились хаотично, без какой-либо планировки. Иногда они были с деревянными перекрытиями и имели небольшие балкончики, на которых сушили одежды.

Чжи Маолун много раз проплывал мимо Элюра, но сходить в ближайшем порту, чтоб переждать рычание Манора, не желал. Капитан был живым – из плоти и крови, энергия Ян хорошо ощущалась в холодной мгле. И хотя по обе стороны реки имелись трактиры для разных посетителей, господин Чжи рисковать не спешил.

«Уж лучше носом в волну, чем наутро без головы», – думал он.

***

Капитан привык к переменчивому настроению Манора. Раз в год, преодолевая расстояние из Пладны в Атру, он приближался к городу мёртвых. Не имея постоянной команды, капитан нанимал в портах опытных мореходов. Те, узнав о маршруте, требовали плату в тройном размере. Но у Чжи Маолуна проблем с деньгами не было. Он с лёгкостью осыпал команду золотом и серебром. Вот и в этот раз, набрав матёрых морских волков, капитан расщедрился и успешно проскочил через голодную пасть Зверя. Однако без осуждения не обошлось:

– Сдалась вам эта река, – кряхтел старый моряк, прислушиваясь к тишине.

– Работа моя такая, – подумав, ответил капитан.

– Звучит удручающе, – не поверил старик.

…Вот только Чжи Маолун говорил правду.

Бессмертный был из древнего рода, корнями цепляясь за великих горных князей. Имея особую связь с Небом и другое имя, он успешно практиковал бессмертие и достаточно быстро взрастил в теле Золотое Ядро. Благодаря этому он добился немалых высот при жизни. И поднявшись в синюю высь, не ожидал, что упадёт низко. Забыв про осторожность, он больно ударился о крепкий кулак Смерти.

– Когда я был много моложе, то потерял голову. От любви, – тихо произнёс он. – В ночь моего рождения я попал в престольную Атру. Воочию увидев город, полный красок и света, в котором не было тишины и покоя. Там я гулял по широким улицам, утопая в ароматах. Я не сразу понял, что заблудился. Обернувшись, попытался найти знакомую площадь. Вот только вместо привычного буйства цветов увидел тускло горящие фонари. Меня обуяла тревога. С надеждой, что лишь единожды свернул не туда, я пересёк узкую улочку. Это стало моей ошибкой.

Чжи Маолун замолчал. Его взгляд, устремлённый вдаль, был пуст. Но старику хотелось подробностей. Поэтому, когда капитан продолжил рассказ, тот слушал с трепетом.

Старый матрос любил флёр и сказки. Порой он записывал услышанное, а иногда придумывал сам. Зажимая губами сигаретку, он сосредотачивал внимание на голосах и воспоминаниях сказителей.

– Поняв, что потерялся, я хотел постучаться в первый попавшийся дом, но услышал вскрик. Он был тихим, напоминающим стон. Я остановился. От вывешенных желтоватых фонарей проку было мало. Они не пробивали мрак, лишь немного убирали тень. Поэтому рассмотреть силуэты оказалось не так уж легко. Моё Золотое Ядро дрожало, пуская по телу мурашки, сигнализируя об опасности. Из-за этого подрагивали пальцы. Неуверенной поступью я двигался вдоль стены, чувствуя, как в спину смотрит темнота.

«Тёмная Ци», – было первой моей мыслью. И последней… Ведь именно в этот момент я увидел Её – разодетую в дорогие одежды, с волосами, убранными десятками золотых спиц. Украшенная жемчугом и перламутром, она сидела на холодных камнях и с ужасом смотрела на спутника.

– О, молодая госпожа Цю Чжаньцзэ, – скрипя зубами произнёс тот. – Ты так прекрасна.

В ответ госпожа затрясла головой, отрицая очевидное. По её щекам текли слёзы. Я видел, как спазм сдавил её горло, не позволяя кричать, потому сделал шаг вперёд. И почувствовал боль. До холода в ступнях пробирали чёрные глаза незнакомки, полные влаги. Я запомнил, как дрожали её искусанные вишнёвые губы… Мои пальцы невольно сжались в кулак. И если молодая госпожа Цю завидев меня, расплылась в улыбке, обнажив свои белоснежные зубки, то её преследователь – напротив. Высокой, широкоплечей тучей незнакомец вышел из тени. И я, наконец понял, как он огромен: близстоящий фонарь не осветил и половины его силуэта. Тогда мне показалось, что у незнакомца нет ног и лица.

– Ступай мимо, – пророкотал он, тряхнув широкими рукавами своего ханьфу.

Я поймал себя на мысли: «Здесь что-то не так». Но хорошенько подумать мне не позволили. Тихий шёпот, вплетённый в вереницу из причитаний и мольбы, раздался возле самого уха:

– Ты ведь не оставишь меня здесь?

– Нет! – горячо воскликнул я и тут же бросился на защиту особы. В это же мгновение раздался громкий каркающий смех.

– Глупец!

Это смеялся и басил незнакомец.

Внезапно он сделался ещё выше и поднялся в воздух. Подолы его одежд полоскались на ветру, из широких рукавов показались костлявые пальцы, из-под капюшона вылезло обезображенное лицо. Кожа на нём осыпалась подобно побелке. По его впалым щекам поползла сетка из чёрных вздувшихся вен. И глядя на это чудовище – порождение мрака и человеческих грехов, я прижал девушку к себе. Почувствовав близость, она даже не взвизгнула, лишь крепче сжала мою руку.

– Пообещай… Пообещай, что не оставишь! – потребовала молодая госпожа, и я снова кивнул.

– Обещаю, – сорвалось с губ, прежде чем я увидел её истинный вид.

В одно мгновение красавица превратилась в иссохший труп, который прахом осыпался к ногам. И мою грудь пронзила боль. Дыхание перехватило. Золотое Ядро стало пахать, как одержимое, выбрасывая в ткани запасы Светлого Ци, которое я копил годами.

– Стой! Прекрати! – просил я, хватаясь руками то за голову, то за сплетение. – Больно…

– Больно? – вкрадчиво спросил незнакомец. – А не стоило вставать между Жнецом и его жертвой. Ты пойдёшь со мной, коли обещание дал.

И в следующее мгновение его холодные пальцы сомкнулись на моём запястье. Я чувствовал, как выпирающие суставы царапают кожу. Но освободить руку из хватки не было сил.

Я не знаю, сколько длилось это безумие, плавящее мозг и разрывающее Золотое Ядро на части, но когда всё закончилось и я открыл глаза, то обнаружил себя на палубе этого судна.

– Имя корабля – Цинъян. Раз в год ты будешь проплывать по Манору, собирая души. В Атру доставляй лишь ценный груз. Остальных оставляй в Элюре, – произнёс скрывшийся в тени силуэт. – Как только искупишь вину, сможешь вернуться домой.

– Что я такого сделал? – вопрос слетел быстрее, чем я сумел осознать.

– Упокоил душу Хранительницы, – захрустев костями, ответил незнакомец.

Сказав это, Чжи Маолун замолчал. Его взгляд сделался теплее. Старик понял – капитан смотрит не на спокойные чёрные воды, а в прошлое.

Говорить было не о чем. Оба моряка варились в собственном соку. Господин Чжи переживал остатки собственной жизни, а старый матрос вспоминал похожие истории.

О Жнецах мореход был наслышан. Но эти сказания он воспринимал за продуманные байки. Однако, познакомившись с Чжи Маолуном и узнав, что плывёт на корабле, принадлежащему богу Смерти, он нервничал.

– Почему вы не имеете собственной команды? – поинтересовался старик.

– В этом нет нужды, – сухо ответил капитан.

Глава 2

Молодая госпожа Фу обнаружила себя на кровати ранним утром. Она не помнила, как уснула, но её конечности затекли из-за неудобной позы.

– Капитан Чжи, – хныча, простонала она, одёргивая свои одежды.

Её ханьфу было помятым, смолянисто-чёрные пряди выбились из причёски, шпильки, инкрустированные жемчугом, выехали из тугого пучка, на лице остался след от подушки.

– Чувство, будто меня речные гули по дну мотали, – пожаловалась девушка, аккуратно вынимая заколки из волос.

Сложив на небольшом столике украшения, она быстро приняла торжественный вид и после умывания почувствовала себя лучше. Её щёки окрасились здоровым румянцем, подолы одежд разгладились, широкие рукава скрыли запястья, алая вуаль прикрыла лицо.

«Я не помню, чтоб выходила замуж», – подумала девушка, поджав губы.

И это действительно было так. Утопленница не была даже помолвленной. Однако красный наряд и «корона Феникса» говорили о церемонии.

«Меня опоили?» – предположила молодая госпожа, взмахнув широкими рукавами. Но она сразу поняла ошибку. Стоило ей лишь осмотреться, увидеть иллюминатор, и в памяти всё прояснилось.

«Точно, меня вчера из реки достали», – вспомнила девушка. – «Переодели тоже вчера. И, похоже, это не сон».

Ей до последнего не хотелось верить в происходящее. Ведь она не помнила, как попала в реку, и совершенно не узнавала этих мест. Более того, чувство иноземности не покидало её.

С десяток вопросов роилось в голове, пока утопленницу не осенило.

– Эй! Выпустите меня! – потребовала девушка. – Позвольте поговорить с капитаном. Он мой муж?

Этот вывод она сделала не случайно. Чжи Маолун заходил в каюту, будучи облачённым в такой же наряд. Госпожа Фу отчётливо помнила золотых драконов, вышитых на его совсем недешёвом ханьфу.

Правда, капитана она узнала случайно – во время шторма обратила внимание на то, как обращаются к нему остальные.

– Э-эй! Я знаю, что вы меня слышите. Нехорошо игнорировать девушку, – не сдавалась особа, топнув ножкой.

Терпение Фу Биюй заканчивалось. В планах было устроить истерику. Вот только с той стороны лишь раз донеслось недовольное бурчание старика. И вновь стало тихо.

– Караси, я вам не невидимка! Позовите своего капитана!

***

В это утро на дежурстве остался старый матрос. Он слышал, как проснулась девица, но, повинуясь указаниям Чжи Маолуна, к двери не подошёл. Теперь же, когда его сменил молоденький юнга, матрос неодобрительно крякнул:

– Ух, буйная женщина. Всё никак не уймётся.

За ночь, проведённую на борту Цинъяна, старик успел увидеть многое: город Элюр, полный ходячих мертвецов и расколотых душ, силу Зверя, обитающего в водах Манора и волны, превосходящие морские в несколько раз. (А ещё он лучше узнал капитана. Понял, что тот умеет рассказывать неплохие истории.) На фоне этого истерично дёргающая носом особа интереса не представляла. Махнув на неё рукой, старик закурил сигаретку.

***

Чжи Маолун слышал утопленницу не хуже матроса, но вида не подавал. За сотни лет он выловил немало особ и научился сохранять беспристрастие. Похрустывая мятными леденцами, насвистывая бодрый мотивчик, он спокойно вёл судно в Атру. И всё б шло хорошо, если бы дыхание Зверя не подпортило планы. Теперь необходимо было швартовиться в ближайшем портовом городке. Благо такая возможность подвернулась быстро: вдали показалась береговая линия.

С прищуренным глазом можно было разглядеть старые деревянные врата и людей в тёмно-синих одеждах. Их причёски не выделялись изысканностью иль красотой – волосы были заплетены в косы или свободным каскадом трепались по ветру. Подобно муравьям, рыбаки копошились у самого берега. Они собирали улиток и гальку, голыми руками вынимали из-под острых камней бычков. С другой стороны слышались голоса местных крестьян – зычные и не очень, суровые и мягкие, звонкие и тихие…

Воздух насытился запахом потрошёной рыбы и водорослей, выброшенных на берег.

– Сойдём? – поинтересовался старик.

– Да, – тихо ответил ему капитан.

Корабль бесшумно резал водную гладь, приближаясь к пристани. Старый матрос сразу приметил наёмный экипаж.

– Похоже, оживлённое место, – почёсывая небритый подбородок, подметил он.

– Есть такое, – согласился Чжи Маолун и тут же отдал приказ, – Готовьте швартовые концы.

Господин Чжи не первые десять лет бороздил просторы, подбирая целостные души утопленников, потому в совершенстве обучился морскому делу. Завидев пристань, он сразу рассчитал направление и скорость течения, наличие и расположение судов – их было два. Ещё он прикинул осадку и деферент самого Цинъяна, а в довершение прибавил время суток.

– Никаких буксиров, – сделал вывод он.

Выйдя из Манора в полноводную Пенру, капитан не встретил мощных порывов ветра и сильного течения. Не было здесь и отмелей. Зато места для манёвра оказалось достаточно.

И старый матрос, поняв, что швартоваться будут своими силами, прикрыл лысину засаленным зелёным платком.

На самом деле Чжи Маолуну нравилась компания просоленного морскими водами, продымлённого старика. Его острый взгляд не настораживал капитана. Он по-настоящему тянулся к нему, словно в этом сухопаром, чуть сгорбленном человеке было нечто родное – родительское. И матрос, будто бы чувствуя одиночество капитана, становился собеседником:

– Скажите, – не удержался от вопроса старик, – а Манор пускает каждого смертного?

– Живым нечего делать по ту сторону берега, – ответил тот. – Но если хочешь сходить на экскурсию, то можешь купить билет у такого, как я. Тебя проведут и покажут местные достопримечательности.

– А таких много? – в голосе матроса был слышен интерес.

– Подобных мне – достаточно. Вами же морское дно застелено. Топитесь, тоните, убиваете, – недовольно проворчал мужчина.

Внезапно его лицо стало угрюмым. Таким, будто сама Смерть коснулась плеча. И оба морехода замолкли.

***

Пришвартовался Цинъян быстро.

Корабль сразу привлёк внимание своим необычным видом. Но ещё больший интерес вызвал сам капитан.

По взмаху руки его алые одежды стали белыми. Сменив свадебный наряд на траурный, мужчина сошёл с корабля. Но вместо слёз и печали жители увидели маску – нефритовую, украшенную парой белых жемчужин. Эта маска подчеркивала благородство Чжи Маолуна, ведь прорези глаз были обведены золотой линией, кончик носа скрылся под тонким клювиком.

А в следующее мгновение началась суматоха:

– Господин! Господин! – бросился к ногам Чжи Маолуна мальчишка в истоптанной обуви. – Давайте я вам город покажу!

– Ишь щеглец! – тут же послышался рык. – Опериться не успел, а уже клиентов отбивает. А ну брысь под лавку! Молодой господин…

Но капитан не стал слушать сладкие речи. Он давно изучил местную братию. Выхватив из толпы того самого пацана, мужчина вложил ему в руку монету.

– Приведёшь меня к лучшему плотнику, получишь ещё, – пообещал Чжи Маолун.

Загоревшись неплохим заработком, мальчишка расплылся в улыбке и поманил капитана за собой.

– Его Сауб зовут, – звонким голосом воскликнул юнец. – Он лучший плотник! Что угодно сделает!

– А мачту сможет? – поинтересовался капитан.

– И мач…ту, – начал было мальчик, но осёкся. – Насчёт мачты не знаю. К нему обычно за лавками, рамами, бочками ходят. Иногда он ящики сколачивает для бедняков. Ну, тех, что нормальный гроб себе позволить не могут.

– Вот как, – на выдохе произнёс мужчина.

– Ой! А давайте я вас в контору отведу! – спохватился проводник. – Там корабельным делом занимаются…

– Нет, мне нужен обычный плотник, – улыбнулся мужчина.

– Странный вы, – почесал растрёпанную макушку мальчик, – вам то лучшего плотника надобно, то обычного…

Услышав это Чжи Маолун, не обиделся. Глянув на пацанёнка, который едва до пупка дорос, он рассмеялся. Сам мальчишка, поняв, что сказал лишнее, сгорбился.

– П..простите, – едва выдавил он.

– Не за что извиняться, – отмахнулся капитан. – Только произношение у тебя необычное.

– Так нездешний я. Мы с мамкой на корабле года три назад сюда прибыли. Так вот и остались. Правда, она заболела… Слегла, – наморщив нос, ответил мальчик. И капитан заметил в глубине его ярких васильковых глаз настоящую, живую грусть.

– На, вот, – решив подбодрить мальчишку, господин Чжи вложил в его руку пару золотых монет. – Этого должно хватить на некоторое время.

Пацан, вытерев грязной рукой щёку, остановился.

– О..ни правда золотые?! – не веря, воскликнул он и с восхищением уставился на господина. – На них же несколько месяцев прожить можно…

На это Чжи Маолун ничего не ответил.

Он пустым взглядом уставился вдаль, думая: «А жива ли моя мать? Сколько времени прошло с тех пор, как я ступил на борт Цинъяна?».

***

Когда на корабле всё стихло, утопленница толкнула дверь. Та оказалась запертой.

– Небо! Меня здесь вот уже сутки держат, – всхлипнув, проговорила она и, сжав свои кулачки, присела на смятую постель. – Хоть покормили бы…

Девушка не заметила, как солнце ушло в зенит. Да и в целом она мало что понимала. И иногда закрывая глаза, шептала:

– Так ведь не бывает. Это бред…

Смятение молодой госпожи было понятным. Всю свою жизнь та провела в стенах дома – ждала того самого, которого одобрит семья. А по итогу так и осталась не целованной и безбрачной.

– Что со мной произошло? – прижав прохладные ладони к щекам, пыталась вспомнить особа. – Когда и где меня похитили? Как я оказалась на судне? Деньги… У меня должны быть деньги!

Но пошарив по широким рукавам своего свадебного ханьфу, она обнаружила лишь купюры для подношения духам.

– Зачем мне это? – не поняла девушка, вытряхивая толстые пачки жертвенных банкнот. – Я никого поминать не собираюсь, да и в Ад не тороплюсь. А в целом…

Молодая госпожа задумалась. Последним её воспоминанием была дорога, ведущая в храм Гуаньинь. Именно там она молилась богине, выпрашивая женское счастье. А ещё слушала успокаивающие сутры монахов.

В тот день погода радовала её своей теплотой, и птички не скупились на трели, солнечные зайчики скакали по стенам, назеркаленные посудой из бронзы.

…Ничего не предвещало беды.

– Я не видела незнакомцев, – постукивая изящным пальчиком по низкому лакированному изголовью, вспоминала она. – Этой дорогой я ходила не раз. Тихо выскальзывала через задний двор, огибала наш большой дом и, спускаясь вниз, останавливалась в бамбуковом леске. Я бежала меж тонкими стволами, скрываясь от чаёвен и высоких хижин. А после входила в храм. Там всегда было шумно. Но чужое присутствие не мешало делиться сокровенными мыслями с Гуаньинь. Мне всегда нравилось, как запах сандала пропитывал одежды. Он успокаивал меня.

Девушка не понимала, зачем говорит это, ведь из слушателей у неё была лишь подушка.

Смахнув с ресниц показавшиеся слёзы, госпожа Фу снова расправила рукава. Переведя дыхание, она собиралась с силами.

«Мне нужны собеседник и еда!» – решила девица и заголосила:

– Капитан Чжи! Не будьте мужланом! Покормите пленницу!

***

В это время Чжи Маолун мерил шагами дорогу. Следуя за ведущим его мальчонкой, он не сразу понял, куда идёт. Но когда увидел развалины, всё встало на свои места.

Мальчишка, шмыгнув в ближайшие кусты, громко крикнул:

– Без обид, дядя.

И вдруг из-за побитой, практически завалившейся стены, показался грузный мужчина. Хмурым взглядом он окинул капитана и сально ухмыльнулся.

– Богатенький.

В действительности не нужно было иметь всевидящее око, чтоб оценить внешний вид капитана. Изысканная маска и пошив роскошных одежд говорили о наличии денег. Да и холёный вид самого бессмертного не давал усомниться в знатности.

– Надо было в контору идти, – сделал вывод Чжи Маолун, поняв, что попался на удочку.

На фоне местной братии господин Чжи сильно выделялся. И дело было не только в наличии денег.

Чжи Маолун с рождения не являлся крестьянином. Он умел читать, писать, обладал шестью мерами таланта и восемью добродетелями. Светлый лицом, высокий, с тихой поступью и осанкой, он походил на небожителя, о которых слагали легенды.

Но разбойнику не было дел до духовных ценностей капитана. Его интересовал кошелёк.

– Маска-то недешёвая и одежды не из простецкого сукна, – оценил тот. – Эй, малец, где такого красавца нашёл?

– На корабле приплыл. Плотника ищет. Мачту поломало, – рублено ответил мальчик. – Мамку кормил сегодня?

– Кормил. Только особо не надейся, долго не протянет, – посулил мужчина. А после, тяжело припадая на ногу, приблизился к Чжи Маолуну.

Тот стоял не двигаясь. Однако его бездействие не было вызвано страхом. Он просто лениво наблюдал за происходящим.

– Так как корабль выглядит? – расспрашивал мальчишку Сауб, истолковав поведение капитана по-своему.

– Аккуратный такой. На джонку похожий, – ответил тот.

– Значит, торгаш заграничный, – хмыкнул разбойник и пальцами сжал широкий рукав ханьфу. – Какое приятное стечение обстоятельств. Раздевайся!

Посмотрев на незнакомца сверху вниз, Чжи Маолун опустил свою руку на широкое плечо мужчины и слегка надавил. Послышался хруст…

Грузный сразу и не понял, что произошло. Но когда его конечность повисла плетью, а сустав прострелило острой болью, истошно заорал:

– Мразь!

Его лицо исказилось, из некрасивого сделавшись свинорылым до отвращения. Пухлые губы и обрюзгшие щёки затряслись, заколыхался второй подбородок, изо рта пахнуло гнильцой.

– У вас проблемы не только с выбором жертвы, но и с зубами, – несмотря на разбойника, проговорил капитан. – А ещё вам следует помыться, а уж после трогать рукава моих верхних одежд.

Демонстративно отряхнув ханьфу, Чжи Маолун сделал шаг назад. Но уйти ему не позволили.

На крик, больше смахивающий на визг поросёнка, из развалин выскочило двое бродяг. Они были менее грузными, но такими же грязными и оборванными.

– Сауб! – в один голос гаркнули мужчины и достали ножи.

– Так, всё же Сауб, – задумчиво протянул капитан. – А я Чжи Маолун. Будем знакомы.

– Будем. Будем, – пообещал один из разбойников, двинувшись в сторону.

Вот только капитану надоела игра в кошки-мышки. Горделиво вздёрнув свой подбородок, он посмотрел на бродяг. И те, поймав его взгляд, замерли. Словно парализованные, они приставили друг к другу ножи. В следующее мгновение заструилась алая кровь.

– Вы в моей власти, глупцы, – пояснил капитан, закинув в рот ещё одну мятную конфету.

– Отпусти, – взмолились разбойники, прижимая лезвия к горлу. – Дай уйти с миром.

– С миром? – как-то отстранённо переспросил Чжи Маолун и кивнул. – Хорошо, будет вам мир.

В следующее мгновение лезвия ножей сверкнули, поймав солнечных зайцев. На серые, прогретые камни брызнула кровь. Раздался крик, а после наступила тишина. Капитан с лукавой искоркой в глазах, произнёс:

– Ну, идите с миром.

Бродяги не сразу поняли, что живы. С закрытыми глазами, чувствуя боль в области шеи, они ощупывали себя. Их побледневшие лица были похожими на посмертные маски. Осознание приходило медленно.

– Ещё раз вас здесь увижу и! – клацнув зубами, Чжи Маолун растянул улыбку. – Откушу вам головы.

Сауба притихши стоял на пыльной обочине, опустив взгляд. Он кривил обветренные губы, сдерживая стон.

Капитан не был судьёй, потому не собирался их убивать. Но понимал, что следующие жертвы будут менее удачливыми. Поэтому запугивал их не смеха ради.

Свинорылый Сауб, своими глазами увидев чудо, безмолвно баюкал руку. Он не издавал звуков, боясь привлечь внимание господина. Но Чжи Маолуну не было дел до смерти разбойника. Его волновал лишь мальчишка.

– О пацане позаботьтесь: в школу определите, приоденьте хорошенько. Женщину на ноги поставьте. А я проверю. Потом, – дал указание капитан, вынув мала.

Щёлкая зёрнами чёток, он словно гипнотизировал грузного. Не позволяя действовать по разумению, капитан подчинял душу разбойника собственной воле.

– Что ты так печёшься о них?! – едва сдерживая вой, спросил Сауб.

– Дети не должны отвечать за ошибки взрослых. Да и пацану мать нужна, – пояснил Чжи Маолун. И тут же добавил: – Вы помните, я из Манора в Пенру каждый год выхожу.

– Я понял. Понял. Пацана и мать его пальцем не трону, – шумно сглотнув, пообещал разбойник. – Только… Какое дело тебе до судьбы воришки?

– Он напомнил мне о важном. О том, что я не просто прислужник Смерти, но ещё и человек, – ответил капитан.

Развернувшись, Чжи Маолун бросил пацану, спрятавшемуся в кустах, обещанную золотую монету и направился к пристани.

«Я ещё о корабельной шлюхе не заботился», – подумал Сауб, решив, что господин Чжи о нём позабыл. И тут же почувствовал тяжёлый взгляд повернувшегося капитана. Тот, словно видя разбойника насквозь, запускал невидимые пальцы внутрь, щекотал органы.

Чувствуя, как спазмом скрутило живот и к горлу подступила тошнота, Сауб упал на колени.

– Я буду! Буду заботиться! Стану честным гражданином, – закричал разбойник, намереваясь выполнить обещание.

Почувствовав давление, разбойник осознал: он хочет жить.

Глава 3

Настроение Чжи Маолуна всегда было переменчивым. Вот и этот раз исключением не стал. Покинув разбойника, он вернулся на пристань и велел молоденькому юнге метнуться за плотником. Своё нежелание идти за рабочим, капитан объяснил ленью. Впрочем, она не помешала ему наблюдать за местными рыбаками.

От мужиков пахло солью, дымом и ромом.

«Не лучшая смесь для тех, кто постоянно в воде», – подумал капитан и перевёл взгляд.

Чжи Маолун сразу приметил подрастающее поколение, сидящее на балках-разделителях. (Оно состояло из мальчиков и девочек. Одни кидали в воду мелкие камни, вторые – поглядывали на загорелых сорванцов. Те и другие тихо перешёптывались.)

– Эх, детство, – вздохнул капитан, вспомнив большой светлый класс, полный свитков и растёртых чернил.

Но воскрешать ностальгические мысли Чжи Маолун в полной мере не стал. Отмахнувшись от прошлого, он провёл ладонью по расколотой древесине и, не сдержав тяжёлого вздоха, подошёл к штурвалу.

***

Любовь Чжи Маолуна к судну возникла не случайно.

– Можно, – ответил Чжи Маолун, с гордостью взирая на большое перо руля.На самом деле каждый капитан бы оценил достоинства корабля, ведь Цинъян был уникальным снизу доверху. И даже старый матрос удивлённо крякнул, увидев его. Цинъян имел две мачты, его паруса состояли из циновок, реи – из бамбука. Вот только осадка уходила глубже, чем у обычной джонки, да и палубы было две. – Словно джонку с каракой соединили, – сделал вывод старый матрос, во все глаза таращась на закруглённые вглубь борта и тихо сравнивал: Цинъян, по размерам был меньше карака, но имел абордажные стенки. На его борту ютилось одиннадцать пушек. – На нём же и в море можно? – спросил старик, глазам своим не веря.

***

Вот только как бы ни любил свой корабль капитан, молодая госпожа Фу не могла оценить всю его прелесть. Отбивая такт ногой, она тяжко вздыхала. Ей было скучно. А ещё хотелось есть и пить. Чтобы отвлечься, девушка стала делать зарядку. Она наклонялась взад и вперед, вправо, и влево, но затем снова тяжко вздыхала.

Фу Биюй не видела местности – в иллюминаторе качалась водная гладь, и лишь где-то вдали маячила тёмная полоска соседнего берега. Зато девушка слышала голоса. (Они разносились по кругу так рьяно, что вызывали мигрень.) Но, несмотря на поднятый гам и крик чаек, утопленница с лёгкостью улавливала тихий тембр господина Чжи.

«Бесчувственный чурбан!» – обиделась девушка, поняв, что мужчине нет до неё дела.

***

На самом деле Чжи Маолун не был столь безразличным к особе. Просто ранее он не сталкивался с душой, страдающей от голода. Но глядя на девушку, его начинали терзать сомнения.

«Молодая госпожа Фу уже не человек, и нуждаться в пище не должна. Однако она выглядит слишком живой для покойницы», – размышлял он, вглядываясь в обветренные лица крестьян, собирающих зерно с полей, расположенных вблизи городских стен.

Но поразмышлять ему о голоде и трупе долго не дали: рядом с воротами раздался громкий клич торговца:

– Лепёшки! Горячие лепёшки!

Опершись руками на борт корабля, Чжи Маолун был в замешательстве.

«С другой стороны, от предложения поесть Небо не упадёт на голову. Зато точно буду знать, что не заморил девицу голодом», – наконец решил он и покинул палубу.

Торговец очень удивился, увидев в рядах покупателей столь необычного покупателя. По разрезу глаз он не мог определить национальность Чжи Маолуна, но черты лица запомнил хорошо.

В конце концов, ни каждый день к его байк-кафе подходил вельможа, ликом похожий на божество.

– Доброго дня, – поприветствовал торговца капитан и указал на товар. – С чем имеются?

– Есть лепёшки с мясом, творогом и зеленью, яйцом и луком, сыром, – перечислил торговец, демонстрируя золотистые бока выпечки.

Внимательным взглядом окинув лоток, Чжи Маолун подумал:

«Госпожа Фу – молодая особа. Зачем ей вкушать тяжёлую пищу?»

И указав на лепёшки с сыром, яйцами и зеленью, полез в рукав за деньгами.

– Всухомятку не так вкусно будет, – с широкой улыбкой, заметил торговец. – Возьмите шербет.

– Из чего он? – поинтересовался мужчина, ранее не пивший подобного.

– Из малины, – ответил смуглолицый старик, с тюрбаном на голове.

Чжи Маолун принюхался. И уловив нежные ягодные нотки, заказал порцию ещё и себе.

– Хорошего дня, – пожелал торговец, всё ещё глядя на капитана, как на диковину.

– И вам не болеть, – попрощался господин Чжи.

***

Выбившись из сил, Фу Биюй лежала на своей постели. Она так устала, что не слышала, как отворилась дверь каюты. Шаги, обозначенные скрипом половиц, не пробудили её.

Чжи Маолун, поняв, что та спит, тихо позвал девицу:

– Госпожа Фу.

Несмотря на пелену сна, ещё не спавшую с глаз, голос капитана приласкал девушку тембром. Он разогнал по её телу лёгкую дрожь и заставил особу, поёжится.

– Кто здесь? – спросила она сонно, медленно открывая глаза. И тут же встрепенулась, увидев перед собой озадаченное лицо капитана. (Чжи Маолун, не был в нефритовой маске, но его одежды по-прежнему были алыми.)

– Госпожа Фу, – позвал капитан снова.

Держа в руках поднос, он приблизился к кровати.

– Вы? – удивилась особа, быстро приводя себя в порядок.

Девушка впервые смогла разглядеть своего надзирателя: смолянисто-чёрные волосы, ниспадающие на плечи мягким каскадом, золотую «корону», удерживающую высокий пучок, тонкую линию чувственных губ, подбородок, цвет глаз, который походил на оттенок горького шоколада.

«А этот капитан красив», – решила Фу Биюй приосанившись.

Чжи Маолун не знал о мыслях девушки. Ведь он не заглядывал внутрь её души. Его интересовало лишь физическое состояние.

– Вы голодны? – поинтересовался капитан, поставив поднос на столик.

Столь явное равнодушие вновь задело самолюбие девушки.

– Неужели вам надоело морить меня голодом? – спросила она, не в силах скрыть разочарования в голосе.

…И тут до Чжи Маолуна дошла истина: раньше он сталкивался с подобным, но то были степенные живые особы. От Призрачных Невест, а тем более от превратившихся в речных гулей душ, таких желаний не поступало.

– У меня на то была другая причина, – ответил капитан. – Домыслы о вашей голодовке далеки от реальности.

Говорить что-то ещё он не стал. Посчитал это лишним. И вновь скрыл под маской своё лицо.

Заслышав усталость в голосе, Фу Биюй прикусила губу. Вуаль по-прежнему скрывала лицо и шею, поэтому капитан не увидел румянца, тронувшего щёки.

– Вы наконец-то обратили внимание на мои потребности, – обиженно произнесла дева Фу и расправила плечи. (Но несмотря на её гордый вид, лишь Небо знало, скольких сил стоило, чтоб удержать лицо.) – Нехорошо так обращаться с девушкой.

Услышав укор, Чжи Маолун поджал губы.

Нет, он злился не на особу. Он был недоволен собой. Привыкнув к стандартному виду гулей и к обычному поведению целостных душ, господин Чжи и подумать не мог, что этой утопленнице потребуются иные условия.

«Обычно твари полны ненависти. Затаённая злоба из них так и брызжет», – размышлял он, сложив на груди руки. – «Неразбитые души, напротив, тихи и осторожны. Они не нуждаются в еде и воде, не вожделеют, не имеют привязанностей».

Госпожа Фу явно отличалась от Призрачных Невест, и капитан стал подозревать неладное.

– Сделайте милость, снимите вуаль, – попросил он.

– Вуаль снять? – холодно отреагировала девушка, вздёрнув свой подбородок. – Может, мне и одежды сбросить?

– Простите, вы неправильно поняли. Меня интересует небольшая деталь… гм… Не пострадало ли ваше лицо после грубого обращения? – слукавил Чжи Маолун. (Он не мог рассказать девице всей правды. Боялся навредить её состоянию. Ведь лишний стресс мог усугубить ситуацию и ускорить преобразование.)

Госпожа Фу задумалась. В её глазах блеснул интерес.

– Тогда вы снимете свою маску, – ответила она, желая ещё раз, увидеть лицо капитана.

Голод, задавленный иной потребностью, отошёл на второй план.

«Мне уже двадцать один. И я ни разу не общалась с посторонним мужчиной так близко», – думала девушка в этот момент. – «Когда ещё выпадет такой шанс?»

– Хорошо, – согласился Чжи Маолун.

В следующее мгновение маска, украшенная жемчугом, легла на столешницу, а вуаль упала к ногам особы.

И капитан замер. Он в жизни не видел существа прекрасней госпожи Фу. Её маленькое личико не было испещрено сеткой вздувшихся чёрных вен, носик и щёки не покрыла чешуя, на скулах близ ушей не отметился след жабр, да и в улыбке, блеснувшие белизной, зубки не нашли изменений.

Сама же девушка во все глаза таращилась на капитана. Ей были приятны его черты – разлёт бровей, нос, скулы.

«Какое чистое лицо», – вновь изумилась она. – «Я и представить не могла, что мужчина может быть настолько красивым».

Между ними повисло молчание, заставившее госпожу Фу отвести взгляд.

– Ну, как? – алея мочками, спросила она.

– Вы прекрасны, – пылко ответил Чжи Маолун, и тут же кашлянул в кулак, – Я хотел сказать, что ваше лицо не пострадало.

Не ожидая услышать от капитана столь откровенный комплимент, особа потупила взгляд. Румянец, коснувшийся щёк, выдал степень её смущения. И Чжи Маолун постарался исправить неловкость.

– Приятного вам аппетита, – пожелал он, отступив на пару шагов. – Если вам будет что-то нужно, то вы можете обратиться ко мне.

В ответ Фу Биюй сдержанно кивнула.

***

Когда Чжи Маолун покинул каюту, он снова сошёл на берег. Ему не давал покоя светлый лик молодой госпожи. Ведь её нежная красота не претерпела изменений.

«Что за существо я везу в Атру?», – размышлял капитан, прикусив большой палец. – «Её душа не повреждена, но потребности сохранены. Кто она, если не речной гуль?»

Его мысли были тяжёлыми, откладывающими отпечаток смурнённости на безупречном лице.

Не замечая прохожих, Чжи Маолун шёл куда-то вперёд. Смертные не страшили его, а присутствие богов он не чувствовал. Потому, погружённый в мысли, он пытался найти хотя бы одну зацепку и ответить на вопрос: что из себя представляет молодая госпожа Фу?

…Из глубокого раздумья мужчину выдернул старческий голос, внезапно раздавшийся у самого уха:

– Молодой человек, дай погадаю.

От неожиданности Чжи Маолун вздрогнул и уставился на старуху. Её лицо было обычным – сморщенным, как изюмина, и загорелым, подобно миндальному зерну.

– Ступай с миром, бабушка, – ответил капитан, считая уличных гадателей обманщиками.

Он не глядя сунул ей в руку пару серебряных монет и засеменил в сторону паба. Каким же удивлением для него стало, когда некто потянул за рукав.

– Мне твои деньги не нужны, – скрипуче произнесла женщина, вцепившись в капитана своими тонкими пальцами. – Вижу, смерть за пазухой носишь и тяготишься этим. Дай посмотрю, может, тебе легче станет.

Поначалу Чжи Маолун пытался отнекиваться, пока не почувствовал…

От случая к случаю он проходил мимо беснующихся попрошаек и псевдокалек. Однако в этот раз было нечто особенное. Что-то такое, отчего отвернуться не получается даже при великом желании. Это было похоже на некую силу, возможно, гипноз. Чувство, которому сложно противиться.

– Да ты необычный, – зашептала старуха, шамкая беззубым ртом. – Договор у тебя тяжёлый. Не по душе он твоей. Словно с кого-то другого снял и на себя примерил. Самому демону руку пожал и голову на заклание принёс.

Каждое слово гадательницы грузом падало на сердце мужчины и било точно в цель. Он всё ещё помнил ту маску – лицо Жнеца и боль, выжигающую плоть изнутри.

– Но ты бежать не пытайся, – продолжала говорить старуха. – Линия жизни длинная-длинная. Я б сказала, что обычные смертные столько не живут. Да только обрывается несколько раз. Ни дури и не рискуй, успокой головушку. И береги то, что сегодня нашёл. Любовь она такая – светлая да трудная.

– Любовь? – удивился капитан, разглядывая свою ладонь.

– Да-да, любовь, – улыбнулась женщина. Её лицо тут же прорезала сетка глубоких морщин, однако взгляд сделался добрым и по-весеннему тёплым.

– Спасибо, – тихо ответил капитан, ощутив некую лёгкость.

***

Однако несмотря на смятение, действия бессмертного были уверенными. Это Ян Ван оценил уже давно. Будучи Небесным Чиновником, занимая пост бога Смерти, он возлагал немало надежд на своего прислужника.

«Не зря ж я его столько лет ждал», – размышлял бог.

…Однако Ян Ван не знал о нынешних трудностях своего подопечного. Под грохот фейерверков и пение дам он гулял по улицам Атры.

Ян Ван не был похож на старуху в чёрной рясе, с косой, которую часто описывают в подобных историях. Он был статным красавцем, облачённым в белое.

Но никто не мог обвинить бога Смерти в колдовстве. Ведь после принятия жгучего градуса, чего только не привидится смертному.Ян Ван не спеша обходил каждый прилавок, заглядывал в ресторанчики, останавливался на площадях. Его светлое лицо лизали жёлтые тени от фонарей. Вот только взгляд не позволял прохожим разглядывать его черты. В глазах, где-то там – в глубине сквозь тёплую карюю радужку проступала холодная чёрная мгла. Она пугала и отталкивала, заставляла молчать или отходить назад.

– Капитан Чжи здесь? – тем временем интересовался Ян Ван у своих поданных, следовавших по пятам.

– Насколько нам известно, Цинъян попал в шторм, а после – в штиль. На вёслах он вышел в Пенру, и теперь капитан ищет плотника, чтоб восстановить мачту. По нашим подсчётам господин Чжи прибудет в Атру через дней пять-семь, – в поклоне отвечали соглядатаи.

– Хм, – в задумчивости Ян Ван почесал подбородок. – А, что там со Жнецами?

– На своих местах собирают подати, – вежливо доложили ему.

– Прекрасно, – Небесный Чиновник поднял уголки губ в лёгкой, едва заметной улыбке и спросил: – Что с Призрачными Невестами?

– Об этом доложено не было, – опустив головы, каялись слуги.

Сложив руки за спиной, бог Смерти сделал шаг вперёд и, посмотрев в небо, покачал головой.

– День пробуждения Великого Дракона близиться. Ему нужна крепкая супруга, чтоб подарить людям сына. Лишь наследник сможет объединить враждующие кланы, – напомнил Ян Ван.

– Мы знаем, – лбами касаясь земли, подтверждала бессмертная свита. – Но мы не можем влиять на ход истории и подгонять прислужников.

И Ян Ван знал это. Он сам когда-то составил правила, обсудив нюансы с другими Небесными Чиновниками. А потому требовать большего не смел. Тем более в столь светлом месте, как Атра.

– В этом году вы здесь один? – между прочим поинтересовались вассалы.

– Нет, – покачал головой бог Смерти. – Сюда направляется мой друг. А чуть позднее прибудут ещё две дамы…

***

В это время, в подтверждение слов Ян Вана, по широкой улице шёл необычного вида мужчина. Его внешность отличалась от возвышенного, почти воздушного, облика бога Смерти. Вместо белоснежного ханьфу, расшитого серебряной нитью, и пояса с вышивкой из цветов, на госте была белая кандура. Его волосы не держала серебряная корона с яшмовой шпилькой, на талии не было меча и нефритовой подвески. Вместо этого его голову покрывала гафия, поверх которой были накинуты гутра и игаль. А на плечи, прикрывая спину, был надет чёрный бишт – плащ, по краям расшитый золотыми нитями. По смуглому, загорелому лицу и добродушной улыбке, обращённой к Ян Вану, было видно, что тот хорошо знает бога Смерти.

– Здравствуй, брат Манаф, – поприветствовал араба Ян Ван, чуть склонив голову.

– Мир твоему дому, – ответил тот, хлопнув друга по крепкому плечу. – Извини, я задержался.

– Не страшно. Я сам только прибыл, – мягко улыбнулся Ян Ван. – Как твои дела?

– Видит Небо, тружусь, не поднимая головы, – Манаф возвёл глаза в темнеющую высь, подняв руки. На его запястье мелькнула перевязь субхи из девяносто девяти зёрен. – А как твои?

Повернувшись лицом на восток, Ян Ван сложил руки и поклонился. Расплывшись в улыбке, он ответил:

– Стараюсь как могу. Может, чаю?

– Разумеется, – согласился Манаф. – К тому же переговоры всё равно не начать, пока в Атру не прибудут Мара-Марена и Хель.

Глава 4

Чжи Маолун не подозревал, что где-то в Атре, устроившись за одним столом, четыре Смерти обсуждают будущее:

– Сколь энтот ваш ещё плавать будет? – сложив руки на груди, спросила Марена.

– Дней семь, – ответил Небесный Чиновник, отводя взгляд от черноволосой красавицы. (Манаф и Ян Ван давно оценили изумительную внешность Марены, но ни один из них даже не пытался привлечь её внимание – не хорошо чужих жён в свой гарем забирать. Впрочем, других дев это не касалось.)

Хель, с первого собрания прознавшая о симпатии богов к славянке, снисходительно поглядывала на Марену.

– Неделю, значит, – закусив пухлую губу, кивнула та.

– Неделю или месяц… Какая разница?! – хлопнула по столу скандинавка, и её белокурые волосы упали на покатые плечи.

(Хель была своеобразной красавицей – высокой, немного грузной, в чёрном длинном плаще свободного кроя. Формами даму Железный Лес не обделил. Ведь к её могучей груди прижимались неприкаянные души, находя в объятиях богини покой и смирение.)

– Большая, – парировала Марена.

– Как-то температура понизилась, – тут же вмешался Ян Ван, разливая чай.

Опасения ханьского бога Смерти напрасными не были. Хель источала тонкий запах тлена. Рядом с ней тепло быстро улетучивалось. Но особенность скандинавки сложно было спутать с обычным понижением градуса. Этот холод был могильным, похожим на объятия остывшего трупа.

Марена же пахла опавшими листьями и грибами. Большие тёмные глаза сияли, напоминая агаты. Её наряд состоял из белой пожневной рубахи, расшитой нежно-голубыми нитями, и сарафана лазоревого цвета. Бисером и самоцветами были украшены не только одежды, но и высокий кокошник. Тёмная густая коса лежала на узеньком плечике. Среди других богов Смерти Марена выглядела юной девицей. Вот только её миловидная внешность была обманчивой – Ян Ван и Манаф знали об этом. (Они ни раз видели, как в одно мгновение из очаровательной красавицы, та превращается в злобную сварливую старуху.)

– Действительно, – кивнул на замечание друга араб, изящными пальцами перебирая субхи. – Не хорошо демонстрировать силы в мире людей. Да и собрались мы не за этим.

В следующее мгновение Ян Ван взмахнул широким рукавом, и на столе появилась книга, похожая на стопку бамбуковых дощечек, скреплённых бронзовой скобой.

– Я слышала, что вы на шёлке пишите, – заметила Хель, делая глоток пенного.

– Шёлк не так долговечен, как бамбук или дерево, – мягко улыбнувшись, ответил Ян Ван. – Согласно жребию, я собрал подписи, удостоверяющие Жатву на территории других стран.

– Манор опоясывает все земли и миры, – остудив пыл, согласилась Марена. (Однако её колючий взгляд по прежнему задевал горделивую Хель.)

– Именно поэтому и нужно Согласие, – продолжил Небесный Чиновник, откинув первую дощечку. – Данное Соглашение разрешает нам – богам Смерти – вести Жатву, по установленному графику, и пересекать территорию без уведомления друг друга.

– Да, было бы проще, если б люди сидели на гузне ровно, а не скакали по миру, – фыркнула Хель, вызвав у Марены изжогу.

– Они не обязаны басить в одном лишь месте, – парировала славянка.

– Ну, тише-тише, – поднял руки Ян Ван. – Всё ж у нас перемирие. Кстати, Инпут и Анубис так и не прибыли.

– Конечно, сами лаются, как собаки, а на других потом зло сгоняют, – пробурчала Марена. (Хель на это лишь улыбнулась.)

– А, что с Мритью? – как ни в чём не бывало спросил Манаф.

– Вместе с Нирритой и Гекатой составляют новые законы, чтоб верно измерять вес человеческой души, – махнул рукой Ян Ван.

– Да, – вздохнул Манаф. – Богов Несчастья много, а в заседании участвуют всего четыре.

– Может оно и к лучшему, учитывая наш нрав, – улыбнулся Ян Ван. (Дамы на это закатили глаза.) – В любом, случае деятельность одобрена, можем продолжать работу.

– Прекрасно, – сложил руки в молитвенном жесте араб. Но его перебила Марена:

– Покуда брезг не осветил Навь, скажите, что с Драконом?

– Одним глазом спит, одной ноздриной дышит, – ответил Ян Ван. – Ещё немного и проснётся.

– Это как-то отразиться на нашем мире? – поинтересовалась Хель.

– На вашем точно нет, – с улыбкой заверил её Небесный Чиновник. – Но вот с братом Манафом и прекрасной Мареной нужно будет договориться.

– Если ваш народ под стягом Небесного Дракона пойдёт на нас войной – я в стороне стоять не буду, – вздёрнув подбородок, ответила девушка.

– Что вы?! В этот раз никаких стен и пролитий. Нам нужен тот, кто принесёт империи мир и процветание, – пояснил Ян Ван.

Марена и Манаф задумались.

От гнетущей тишины Хель почувствовала себя нехорошо. Однако, богиня была наслышана о Великих Драконах – белом, зелёном, чёрном, красном, синем. И каждое такое пробуждение оканчивалось появлением необычного юноши: один считался Владыкой Востока и звали его Фу Си, другой – Шень-нун – стал покровителем земледелия и медицины, третий добился всеобщего признания, став легендарным императором Хуан-ди, четвёртому – Чжуань-сюю – досталась слава бога Полярной Звезды, а пятый – император Шунь оказался одним из Трёх Великих, явив немало милосердия.

Марене история каждого такого пробуждения также была знакома, а потому она просто кивнула, давая ещё одно своё согласие. Манаф на это возвёл руки к небесам и поблагодарив Всевышнего, одобрил новое рождение.

– Теперь можно разойтись, – широко улыбнувшись, дал вольную Ян Ван, и боги Смерти поднялись с насиженных мест. Их прощание долгим не было – всего мгновение, и на столике остались лежать лишь золотые монеты – оплаченный счёт.

***

Чжи Маолун неспешно вошёл в питейную.

Помещение, в которое он попал, было освещено множеством ламп. Капитан увидел вдоль стен стоящие диваны – низкие и широкие, обитые недорогой тканью, и пол, покрытый коврами. Здесь находилось много разношёрстных людей: трое одетых в чалмы, шаровары, короткие куртки и остроконечные туфли; пятеро – в европейские платья, похожие на доверху застёгнутые сюртуки и панталоны; двое были в длиннополых сюртуках, фуражках и широких штанах, заправленных в сапоги с высоким голенищем. И он один – в белоснежном ханьфу с широкими рукавами и серебряной шпилькой в собранной гулькой волосах. Однако, никто не удивился присутствию ханьца, ведь все эти люди повидали немало стран и людей.

– Что будете заказывать? – любезно спросили его.

– Обед на вынос, – просто ответил Чжи Маолун, решив побаловать свою «гостью» местными блюдами.

***

Солнце снова опускалось за горизонт. В тёплый бежевый цвет оно окрасило воду, и молодая госпожа Фу вздохнула. Она вспомнила свои родные берега – неглубокую речку, полную радужной форели и жёлтых кубышек, чайный домик в бамбуковом лесу. Это место она любила особенно, потому что там можно было отведать пастилу из боярышника и конфеты из личи.

«Вот бы домой», – подумала девушка и тут же помотала головой.

(Домой ей было нельзя. Она из знатного рода. Но отсутствовала в поместье вот уже много дней. Её возвращение позором бы легло на плечи отца и голову матери.)

Невольно на глаза навернулись слёзы. Однако, сколь бы сильно не пекло уголки, влага так и не коснулась её бледных щёк.

– Что такое? – не поняла девушка, кулачками растирая веки.

– Почему я не могу плакать? – удивилась она.

– Потому что внутри у вас нет раскаяния, – ответил Чжи Маолун, вошедший в каюту без стука. – Вам обидно и досадно, но этого недостаточно, чтоб омыть душу слезами. В конце концов такова ваша сущность.

– О чём вы говорите? – вздрогнув, спросила девица. – И, что вы здесь делаете?

– Стою, – по-простецки ответил капитан. – Принёс вам изыски местной кухни. Это, конечно, не морской окунь с тамариндом, но тоже очень вкусно.

Улыбка, скользнувшая по губам бессмертного, смутила Фу Биюй. Пытаясь скрыть это, она пошла в наступление:

– С чего вы такой любезный сегодня?

– А вам палец в рот не клади, – усмехнулся тот и кивнул на водную гладь, недвижно замершую в иллюминаторе. – Завтра мы отправляемся в путь. Не хотелось бы, чтоб этот круиз вам запомнился лишь блюдами от нашего кока. Что же касается слёз…

Чжи Маолун невольно осёкся. Он не знал, как сказать девушке правду.

«Гуль – это призрак утопленника, воплощённый в собственном теле», – размышлял мужчина. (В задумчивости он пальцами тёр свой подбородок. И это действие сосредоточило на себе всё внимание молодой госпожи.)

– Я думаю, что вы всё поймёте сами, если рискнёте пустить себе кровь, – спустя какое-то время ответил бессмертный.

– Что? Вы предлагаете мне наложить на себя руки?! – возмутилась особа.

– Вам это уже не в первой, – не подумав, бросил капитан и тут же прикусил язык.

«Дурак!», – бессмертный мысленно дал сам себе пощёчину и кротко глянул на девушку. Та, побледнев лицом, сверлила его недоверчивым взглядом.

– О чём вы говорите? – чуть подавшись вперёд, спросила утопленница.

– Возьмите, – понимая, что отпираться бессмысленно, Чжи Маолун положил рядом с подносом булавку. – Уколите палец.

– Зачем это надо? – не понимала девица. (Она не осознавала себя мёртвой. Напротив, была способной проявлять чувства и эмоции.) – А, я поняла! Вы изволите шутить!

Вот только Чжи Маолуну не было дел до чёрного юмора. Пытаясь объяснить суть, он нашёл самый лёгкий способ. Однако молодая госпожа не спешила колоть пальцы булавкой. Поджав свои пухлые губки, она презрительно щурилась.

В результате, так и не дождавшись должной реакции и капли крови от Фу Биюй, капитан тихо вышел из каюты. Этот день для него оказался насыщенным. Усталость тяжёлым грузом легла на плечи.

– Нужен отдых, – пробормотал он, хлопнув дверью.

Глава 5

Утро для молодой госпожи Фу началось с удивления: еду, которую принёс Чжи Маолун, оказалась вкусной; отплытие началось до восхода солнца.

«Странно…», – подумала девица, глянув на светлые воды реки. – «Мы так быстро отправились в путь».

Фу Биюй полагала, что они простоят на якоре ещё дня три. За это время она хотела сойти на берег и осмотреться. Ей было интересно, что происходит там – за бортом. Однако будь утопленница чуть сообразительнее, то осознала б: выпускать из каюты её не намеренны.

Чжи Маолун, видя печальное лицо молодой госпожи, скорбел и сам. Он знал, отчего её душе тяжко: гули всегда селились там, где принимали смерть. Но вышло так, что Даляохэ осталась позади Цинъяна.

С каждым часом провинция Ляонин отдалялась всё дальше и дальше, скрывая в себе не только чайные домики и пастилу, но ещё и горы Цяньшань. И этот разрыв девушка ощущала каждой клеточкой своего тела.

Но Чжи Маолуна тревожило не только расстояние. Он не имел гарантии того, что утопленница является призраком, воплощённом в человеческом теле. Капитан видел некую очаровательность в молодой госпоже, неприсущую нежити.

Впрочем, опровергнуть обратное он тоже не мог – не было доказательств. А применять какое-либо воздействие не смел – это пагубно бы сказалось на хрупкой душевной организации девушки, окажись та цельной.

Из-за всей этой неопределённости Чжи Маолун чувствовал себя слабым. Он не мог помочь Фу Биюй проявить сущность и не мог вернуть её домой. Ведь Призрачным Невестам и речным гулям не было места среди живых.

***

Старый матрос, не видя трудностей, курил трубку. Его взгляд был устремлён в спину капитана. Старик чувствовал его напряжение и хотел проявить участие.

– Что-то не так? – спросил Чжи Маолун, устав от немой сцены.

– Вы так быстро разрешили проблему с отплытием, – ответил старик, не зная, как спросить капитана о личном.

– Всего лишь пара лишних монет, – улыбнулся тот.

Крыть старому матросу было нечем. Мачты, гики, и сегарсы у плотников нередко бывали в наличии. А в новом степсе Цинъян не нуждался – гнездо для мачты осталось нетронутым.

– Я видел, что к вам подходила гадалка, – вспомнил старик, стоило капитану посмотреть в сизую даль.

– Да, было такое, – улыбнулся тот, припоминая шамканье старухи.

– Вы бы были поосторожнее с такими людьми. Они, может, и не небожители, однако силой не обделены. Могут благословить, а могут проклясть, – дал наставление матрос, выпустив едкий дымок.

– Она сказала, чтоб я от судьбы не бежал, – признался капитан, закинув в рот леденец.

– И в чём же ваша судьба? – уточнил старик, едва скрыв удивление.

– В любви и служении, – приподнял уголки губ капитан.

Вот только от этой улыбки старику стало не по себе. Почувствовав тошноту и холод, тот замолчал.

На самом деле старик давно приметил некие странности. И невесёлые мысли поселились в его голове. Поэтому тот всегда держал ухо востро и в оба глаза следил за Чжи Маолуном.

«Ни каждый отчаянный смертный найдёт врата в загробный мир, не утонув при этом», – думал он.

Но мысли старика господина Чжи не тревожили. Его голова была полна иных забот. Например, глядя в лицо молодой госпожи Фу, он понять не мог, что сподвигло её на самоубийство?

«И самоубийство ли это?», – тут же всплывал очередной вопрос.

От всего этого Чжи Маолуну было тоскливо. Радости не приносило даже солнце, бликами играющее на воде.

***

На самом деле госпожа Фу удивила капитана не только сохранившимся человеческим обликом, но ещё и сдержанностью. Тёмная Ци, которой был пронизан каждый метр корабля, не сводила с ума девицу. Она не бросалась на команду, не грызла древесину, не пыталась сбежать через иллюминатор и даже не использовала заколку, чтоб убить его. Вместо этого девушка смиренно ждала своей участи, скромно принимая пищу.

«Обычно эти твари пытаются забрать с собой каждого, кто не растратил живой Ян», – размышлял капитан. – «Они цепляются к днищу, чтоб утопить лодку, утягивают на дно рыбаков и купальщиков, переворачивают суда. А эта тиха, как щучка в пруду».

И действительно, по сравнению с прошлыми девицами молодая госпожа Фу была смирённой и прилежной. Но и информацией она не делилась.

– Я не знаю ничего важного. Я не помню каких-то значимых моментов. Словно мою память почистили, убрав из головы все печали, – говорила она.

И это тоже было странным, ведь призраки, воплощённые в теле, были наполнены затаённой злобой. Их прибывание в мире людей несло смерть и разрушение. Но от молодой госпожи проблем не было – только человеческие потребности, которые приходилось время от времени исполнять.

Такая база данных не устраивала Чжи Маолуна. Пользуясь своим положением, он решил копать глубже.

***

Фу Биюй так и не поняла, когда капитан переселился в её каюту. Нет, они не спали вместе, но очень много времени проводили друг с другом. Инициатором этого стал Чжи Маолун, разместив в шкафу девицы половину своего гардероба. Вечерами капитан заполнял корабельный журнал и что-то отмерял на картах, сидя за её столом. Ночью она слышала Чжи Маолуна с палубы, а днём тот заскакивал с подносом в руках. Но эти визиты не были типичной кормёжкой – капитан любезничал с ней, интересовался о самочувствии и проверял пульс. И каждый раз поджимал губы, словно что-то шло не так. Впрочем, удивительным это не было, ведь булавка, оставленная на столе, так и не была использована.

Переменчивость настроения Фу Биюй чувствовала хорошо.

«Но зачем господину Чжи нужна моя кровь?» – не понимала она, видя хмурое лицо капитана.

По факту сама кровь действительно была не нужна. Чжи Маолун хотел, чтоб молодая госпожа Фу увидела результат своих действий. Ведь у речных гулей кровь не течёт. Но принуждать особу к насилию он не хотел. Поэтому смиренно ждал, когда над Фу Биюй верх возьмёт любопытство.

Но чем дольше Чжи Маолун находился рядом с утопленницей, тем более разбитым себя чувствовал. Девица ни в какую не хотела причинять себе боль. Обижено, поджимая губы, она изящным движением указывала капитану на дверь. По итогу, привыкнув к скверному нраву особы, Чжи Маолун не заметил, как сам стал нуждаться в шумной компании.

Кривым гвоздём в самообладании капитана стало видение – странный сон, который напомнил Чжи Маолуну, что он всё ещё является человеком.

***

Ночью капитану спалось плохо. Его бросало то в жар, то в холод, и казалось, будто он тонет. А под толщей иллюзорной воды мерещился образ: маленькое светлое личико, каскад тёмных волос, раскосые глаза, цветом напоминающие чёрный жемчуг, тени, лежащие на румяных щеках, и пухлые губки, покрытые алой помадой.

– Госпожа Фу, – прошептал Чжи Маолун, в руках скомкав одеяло.

Её нежное лицо, тонкая фигурка, затянутая в алые одежды, изящные движения ухоженных рук не отпускали мужчину. Ему казалось, что вот-вот, и он увидит в складках белых простыней обнажённое тело. Но стоило капитану приблизиться, уместить на узких бёдрах свои ладони, как перед глазами разливалась темнота, и девушка расстворялась. Но тут же появлялась в нескольких цунях от постели.

– Что ты такое? – спрашивал капитан, пытаясь поймать в объятия почти обнажённый образ.

Ответом служил тихий смех, разгоняющий по сильному телу тысячи колючих мурашек.

Под утро, устав от бесплотных мороков ночи, Чжи Маолун встал с постели. Солнце уже поднималось, окрашивая небо в цвет зари. Но бессмертный не видел лучей, скользящих по стенам. Он судорожно вдыхал пропитанный илом воздух, пытаясь прийти в себя. Но его мужское естество, смотрящее точно в потолок, требовало особого внимания. Не привыкший к подобному и ранее не проявляющий к себе ласки, Чжи Маолун чувствовал разочарование.

Он не пытался сойти на берег, чтоб найти шлюху, и сам не тянулся к горячей плоти. Вместо этого бессмертный лежал на кровати и прислушивался. Он ждал, когда огонь потухнет в его чреслах.

Даже наедине с собой, капитан не издавал ни единого звука. Он слышал, что близ Цинъяна скользят лодки местных рыбаков, а юнги спешно драят верхнюю палубу.

«Скоро мы увидим стены Атры – города тысячи дорог», – думал Чжи Маолун, смаргивая с ресниц остатки сна.

***

Атра, к которой вела река Пенра, славилась жизнью. Даже не видя берегов, можно было почувствовать запах сотен блюд. Киоски, павильоны, сады, полные спелых фруктов и ягод, рыбные лавки, купола мечетей и высокие шпили минаретов смешивались в один большой оазис, принимающий разномастных купцов. И, сколь помнил Чжи Маолун, так было всегда. (А ещё он не забывал заросшие мхом камни, не раз приводящие особ к падению вовремя быстрого спуска на берег. Но зато, наученный горьким опытом, капитан научился резво подавать руку.)

«Интересно, нужна ли будет помощь молодой госпоже?» – подумал он, снова встав у руля. – «До прибытия осталось совсем немного».

В это время Фу Биюй металась по каюте. Она не понимала, что с ней происходит, но чем ближе подплывали к Атре, тем тревожней становилось на душе. Это чувство не походило на обычное расстройство, скорее – на паническую атаку. Её горло будто сжимали чьи-то пальцы, не позволяя дышать. Данный эффект сопровождался не только отдышкой, но и потом. Он выступал на лопатках, стекая по узкой спине. Бисером блестел на висках, скатываясь вниз по обнажённой шее. Сердце всё быстрее и быстрее качало кровь.

– К… Ка…п… – попыталась позвать она Чжи Маолуна, злясь на то, что его нет в каюте.

…Её маленькие кулачки стукнули в крепкую дверь.

Удар получился слабым, глухим… Однако этого было достаточно, чтоб бессмертный всё понял. Ведь Цинъян был необычным кораблём. Каждый гвоздь, вбитый в судно, имел свойство считывать энергию присутствующих здесь людей и прочих существ.

Получив тревожный сигнал снизу, капитан напрягся. В следующее мгновение его зрачки расширились. И когда по борту сгустками тумана поползла Тёмная Ци, подозрения нашли подтверждение. Но верить происходящему Чжи Маолун не хотел.

– Это сон… Всего лишь сон, – шептал капитан, пока энергия мёртвых забивала собой каждую щель. Тёмная Ци не казалась опасной, но Чжи Маолун знал – это лишь начало.

***

Как только Тёмной Ци заволокло весь корабль, тело капитана свело судорогой. Внутри него, там, где сформировалось Золотое Ядро, разлился огонь. Лицо накрыла прохладная тень от нефритовой маски. В одно мгновение полы светлых одежд взметнулись, и в прочные швы тонкой паутинкой вплелась ниточка холодной, гадкой энергии.

– Что происходит? – вырвалось у старого матроса, выбравшегося на палубу.

Наблюдая за происходящим, старик глазам своим не верил: в дорогой покрой одежд чёрными прочными волосками вползала некая субстанция. Жгутиками она крепилась к бокам, груди, плечам. И где б ни коснулась, окрашивала белоснежный наряд в кроваво-красный цвет.

Чжи Маолун на оклик матроса даже головы не повернул. Чувствуя, как волосы в тугой узел стягивает лента, и как тяжелеет пучок от серебряной шпильки, он закреплял наручи. На его бедре виднелись ножны, и как только в них появился меч, капитан рыкнул:

– С дороги!

…Но метнувшись в сторону кают, Чжи Маолун замер. Сжимая губы и тяжело дыша, он собирался с силами. Нет, капитан не был слабее гуля. Он не желал видеть возлюбленную в преобразованном виде.

Глава 6

Дверь каюты молодой госпожи Фу была крепкой – без зазоров и щелей. Но Чжи Маолун отчётливо слышал, как девушка скребётся и бьётся внутри. От её глухого рычания его сердце обливалось кровью, руки била мелкая дрожь. (За все годы дрейфа по Манору капитан Чжи ни разу не чувствовал себя так погано. Его трусило подобно зайцу. Ему хотелось сбежать. Но трусостью это было назвать сложно – скорее малодушием.)

«Что же делать?» – думал он, сжимая кулаки.

На самом деле ответ был прост: он должен был развернуть судно и вернуться в Элюр; пришвартовавшись в ближайшем порту, сопроводить расколотую душу девицы в город мёртвых и сообщить грозному Ян Вану о преобразовании.

Вот только ноги не слушались хозяина, а костяшки пальцев побелели от напряжения. (В эту минуту Чжи Маолун сознал, что у него недостаточно сил для отказа от молодой госпожи.)

– Я должен что-то придумать, – шептал он, лбом прижимаясь к двери.

Внезапно ему в голову пришла мысль: он плывёт в Атру – город полный света и цветов. Ведь именно там его ждал бог Смерти со своей свитой. (Вот только в этот раз Чжи Маолуну предложить было нечего – душа, которая казалась целой, оказалась разбитой на части.)

«Но вдруг, что-то выгорит? Однако есть ли смысл заходить в порт?» – размышлял он, кусая губы.

***

В это время госпожа Фу пыталась выдавить руками иллюминатор. Но ей не хватало сил, чтоб повредить Цинъян. Из-за этого девушка злилась. Она с рычанием смотрела в сторону горы Цяньшань, чувствуя внутри тоскливую пустоту.

Чжи Маолун ни раз видел терзания юных девиц – он многих собрал для Небесного Гарема. Однако, ни одна душа не смогла пробудить в его сердце столь сильное, пронзающее чувство.

Капитан и сам не понял, когда вынул из-за пазухи талисман призыва. Но придя в себя, назад его не убрал. Вдохнув глубже, он прикрыл глаза и сконцентрировал свой Светлый Ци в пальцах. Тонким искрящимся потоком потекла она в лист бумаги. Символы, начертанные киноварью, тут же засветились мягким светом. И госпожа Фу, почувствовав присутствие живой мужской энергии, вновь метнулась к проёму. Она с силой ударила в дверь и заскулила – петли скрипнули, но не подались.

– Я достану тебя, – нечеловеческим низким голосом пообещала девица. – Вскрою! Выпотрошу, как рыбу… Чуешь? Чуешь запах? Это страх… Твой страх.

Со стороны всё это походило на одержимость. Эманации неконтролиркемой ярости и жажда убйства прорывались наружу, вызывая у бессмертного не самые приятные чувства. И хотя он слышал каждое слово – сам таил молчание. (Чжи Маолуг знал: это говорит не сама госпожа Фу – это скрежетчет та тёмная хмарь, живущая в сердце любого человека.)

«Душа – это сосуд. Что в него положишь при жизни, то получишь во время смерти. Не просто ж так молодая госпожа в реку бросилась», – думал он, пытаясь связаться с Небесным Чиновником по духовной связи. – «Что произошло? Каким был момент, сподвигший на столь отчаянный шаг и преобразовавший светлый лик в одутловатую рожу?»

(Мысли капитана метались. Но они беспочвенными не были. Страсть, ненависть, зависть, злоба, ревность, алчность, гордыня, тщеславие и много чего ещё тяжёлым грузом падает в душу, как в бездонный карман. А после тянет человека вниз, стоит тому выпасть из зоны комфорта.)

В подтверждение мыслей девица снова попыталась высадить деревянный заслон. Вонзая ногти в дверь, она оставила на поверхности борозды. В мягких подушечках пальцев остались занозы.

От каждого такого броска капитану становилось дурно. Зажав уши, он старался не слушать желчь, текущую из рта особы. Но внутри него уже разгорался огонь – сила, возложенная на плечи самим богом Смерти.

Злость Чжи Маолуна нельзя было назвать пустяковой. Он презирал тех, кто сотворил с молодой госпожой такое. Он ненавидел тех, кто вынудил её свести счёты с жизнью. Ведь то, что Фу Биюй самоубийца, капитан знал наверняка – чувствовал это фибрами своей души. И сам желал мести.

– Нельзя поддаваться эмоциям, – в это же время твердил он, пытаясь связаться с Ян Ваном.

***

Ян Ван появился внезапно в водах Пенры, близ корабля. Он правил небольшой рыбацкой лодкой без парусов, и Цинъян, словно почувствовав настоящего хозяина, приветливо зашелестел парусами. Его половицы скрипнули в знак приветствия, вызвав на лице бога Смерти улыбку.

Небесный Чиновник привязал свой каик и легко взобравшись на самый верх корабля, зорким взглядом окинул местность.

– Душ развелось, – доброжелательно протянул он. – Жать, не пережать. Надо бы отправить сюда ещё одного Жнеца.

И тут же, спрыгнув вниз, направился в сторону кают.

***

– Ты кто? – приметив чужака в светлых одеждах, встрепенулся ершистый юнга.

– Гость капитана, – ответил Ян Ван.

– Чё ты врёшь?! Не было у капитана Чжи никаких гостей. Лишь девка одна, и та чумная! – встал в стойку парень, в руках сжимая швабру. Однако, этим он бога Смерти не испугал.

– Прочь! – отмахнулся от паренька Ян Ван, откинув того в сторону.

– Драться вздумал?! – зарычал юнга, вытерев с губы кровь. – Я тебе покажу…

Шум с верхней палубы достиг ушей команды. И мужчины, не сговариваясь, высыпали наружу.

– Какие дружные, – похвалил их Небесный Чиновник, сложив за спиной руки.

– Смеёшься?! – вспылил боцман, заметив пострадавшего матроса.

– Отчего не смеяться, если настроение хорошее? – парировал Ян Ван. И не успел он поправить ханьфу, как на него бросился всё тот же паренёк.

Вот только в этот раз бог Смерти милосердие не проявил. В один шаг он оказался позади юнги и положив руку на его светлый затылок, закрыл глаза. Белёсые нити, похожие на сгустки тумана, обвили тонкое запястье мужчины, лицо парня в раз побледнело, по некогда здоровым щекам поползли узловатые чёрные струпья, трофические язвы выступили на шее и скулах. Через минуту парень задёргался и упал к ногам боцмана.

– Давайте не будем шуметь, – примирительным тоном произнёс бог Смерти, смерив лица холодным взглядом.

Старый матрос, давно заподозривший капитана в неладном, молча вытер глаза – он хоть и попробовал жизнь на зуб, но умирать не спешил. А потому он подошёл к Ян Вану, учтиво поклонился и произнёс:

– Небесный чиновник, вы, наверное, устали. Простите нас, смертных, за беспорядок. Наш боцман не осведомлён о личных делах капитана. Извольте, я провожу вас в каюту.

(На самом деле у старого матроса поджилки тряслись, ведь ни каждый день он бога Смерти по судну водит. Но командой жертвовать старику не хотелось.)

Ян Ван на это лишь улыбнулся и позволил увести себя. (Конечно, одним движением руки он мог бы расправиться с моряками, но недавно составленный договор с другими Смертями, не позволял ему злоупотреблять силой.)

Однако, недолго буйная команда сверлила спину Ян Вана взглядами: капитан, почувствовав присутствие хозяина, вышел на палубу сам. Правда внешний вид Чжи Маолуна больше напугал. чем успокоил – его лицо было бледным, руки тряслись, затравленный взгляд казался болезненным.

По рядам матросов прошёлся тихий гул:

– Кэп присмерти.

– Цыц! – рявкнул боцман, быстро заткнув говорливые рты. Повисла тишина.

(Боцман и старик жалостливыми взглядами провожали две фигуры: одну горделивую, облачённую в белое, другую – ссутуленную, хватающуюся за руку гостя. Однако, несмотря на молчание, в воздухе на ощутимом уровне витали удивление, изумление, злость.)

– Не наше это дело, кого принимает капитан, – заключил старый матрос, обратившись к команде. – А вот тело Арни надо б убрать.

***

Бесшумно спускаясь вниз, Ян Ван хмурился. Он не ощущал на Цинъяне светлых целостных душ. Он чувствовал лишь одну, и ту бьющуюся в агонии.

«Она страстно желает попасть в родные воды Даляохэ», – понял бог Смерти. Но его это тревожило мало.

– В этот раз ты без груза, – сделал вывод Небесный Чиновник.

– Да, – едва слышно прохрипел Чжи Маолун.

– Тогда зачем меня побеспокоил? – нахмурился Ян Ван.

– Простите, – капитан склонил голову в низком поклоне. – Мне нужна помощь.

– Ты просишь меня – своего хозяина – о помощи? – удивился бог Смерти. – Кому ты так неистово несчастья желаешь?

– Никому, – ответил Чжи Маолун. – Хочу девицу при себе оставить.

– Девицу? При себе? Так это ни ко мне. Это почтеннейшую Гуаньинь просить нужно, – со вздохом произнёс Ян Ван.

– Она становится гулем, – пояснил капитан, истуканом замерев возле каюты. – Её обращение только началось…

– Только началось? – уточнил Ян Ван и сам распахнул дверь.

В темноте, раскидав вещи прислужника Смерти, разорвав на себе одежды и травмировав руку, стояла девушка. Её некогда светлая кожа приобрела серовато-зелёный цвет, белки глаз пожелтели, с уголков губ капала слюна. Её тёмные волосы спутались, образовав калтуны, пальцы подёргивались.

– Живой! – прорычала она. – Убью!

И тут же рванула к Чжи Маолуну.

– И вот это создание ты хочешь оставить себе? – с усмешкой поинтересовался Ян Ван.

– Разве ничего нельзя сделать? – спросил капитан, едва скрывая отчаяние.

– Можно, – ответил Небесный Чиновник. – Но пойдёшь ли на это?

– Я на всё готов, – заверил его капитан.

– Тогда отправляйся в Ляонин. Узнай о её прошлом, причинах. Отомсти за её душу. Тогда она упокоиться, – дал наставление бог Смерти.

– Что? Я не хочу, чтоб она упокаивалась. Я хочу, чтоб она со мною была, – увернувшись от острых когтей, чётко сформулировал пожелание Чжи Маолун.

– Ты лишишь себя шанса перерождения, – сообщил Ян Ван. – Ты перестанешь быть человеком.

– Неважно кем я стану, – ответил капитан. – Я не хочу, чтоб руки той, кого люблю были в крови.

– Ты станешь демоном, – хмуро поведал бог Смерти, наблюдая за игрой в «кошки-мышки». – И, возможно, сам потеряешь лицо.

– Не велика цена, – стоял на своём капитан.

– Ты прислужник Смерти – мой слуга значит. Она – грешница, выбывшая из Круга Перерождения. Ты хочешь вернуть ей человеческий облик и сохранить душу. Но пройдёт немало времени прежде, чем вы будете вместе. Для этого ей нужно будет родится снова. – объяснил Ян Ван. – За желание вернуть девице жизнь нужно заплатить немалую цену. Тебе придётся окунуться во тьму человеческих душ. Понимаешь ли это?

Услышав это Чжи Маолун замер. Ему было тяжело принять такое решение, но видеть любимую женщину в столь отвратном состоянии бессмертному не хотелось.

«Я не хочу, чтоб по её вине гибли другие», – подумал он. (Ведь стоило спустить девицу с борта, и она б потопила немало судов. Однако не только это терзало его. К сожалению он успел увидеть её в обличии гуля. И этот искарёженный преобразованием труп не позволил бы ему спать.)

«Моя Фу Биюй не должна быть такой», – решил он.

– Я согласен, – ответил капитан, поджав губы. – Только, возможно ли подержать мою госпожу в заперти, чтоб она не навредила ни себе, ни другим?

– С этим проблем не будет, – ответил Небесный Чиновник и защёлкнул на запястье прислужника тяжёлый браслет. – Каждая тобой собранная душа будет оставлять на побрякушке зарубку. Как только ты располосуешь металл полностью, можно будет провести ритуал, который вернёт твоей госпоже человеческий облик. Кстати, ты знаешь как зовут девушку?

– Фу Биюй, – не своим голосом ответил Чжи Маолун.

Услышав имя, Ян Ван кивнул.

В то же мгновение Небесный Чиновник исчез, прихватив с собой не только речного гуля, но и каик…

Глава 7

Волны Пенры тихо били о борт корабля, чайки носились над высокой кормой, чистое небо казалось холодным. Капитан, кусая губы, смотрел вдаль. Он выглядывал каик Ян Вана. Но того не было видно. (Однако, несмотря на отбытие бога Смерти, его присутствие ощущалось в каждом всплеске воды.) Вот только думать о произошедшем у прислужника времени не было – проблем, возникших на борту, оказалось не мало.

– На вот, – встрепенувшись, подобно отошедшей от зимовки птице, Чжи Маолун вложил в руку боцмана увесистый мешочек с деньгами. – Схороните друга…

– Да, иди ты!.. – послышался рык из-за спины. (Это молодой паренёк едва не бросил тряпкой в своего капитана. Но юнгу в два счёта скрутили и увели с палубы.)

– Бунта нам ещё не хватало, – с тяжестью в сердце проговорил боцман.

Ответственного за техническое состояние и порядок боцмана звали Магнусом. По происхождению он был коренастым датчанином, на вид лет сорока пяти. Носил жилет, синие брюки и в тон им жакет с металлическими пуговицами. Он ловко плёл из своей рыжей бороды косицу, а голову прикрывал колпаком. (Это вызывало у Чжи Маолуна улыбку.) Сильной стороной было то, что команда его уважала. (И тут в принципе было за что: Магнус не любил насилие. Он строжил команду по совести, не взыскивал за внешиний вид, понимая – ни каждый может позволить себе форму. Однако, требований у морского волка было не мало. И первым из них – знание морского дела.)

Магнусу было жаль капитана. (Боцман ни разу не видел речных гулей, но по звукам, которые слышали все, понимал – случилось непоправимое. Вот только как поддержать господина Чжи, он не знал.) Не желая больших проблем, Магнус разогнал команду по делам. И строго цикнув, велел не трепать языками.

***

Самого Чжи Маолуна бунт не пугал. В эту минуту все его мысли были о Фу Биюй. От этого белые стены Атры, маячившие вдали, радости не добавляли. (Город был близко. Из-за укреплений виднелись дворцовые купола. До слуха доносилась музыка, обоняние улавливало запахи уличной пищи.)

«Я снова прошёл этот путь», — подумал капитан, чувствуя, как сжимается сердце.

Когда-то господин Чжи полагал, что квинтэссенция счастья – быть богатым, имеющим все блага мира. Но сейчас, разрешив девушке покинуть корабль в компании Небесного Чиновника, он чувствовал себя отвратно.

Подобного капитан ранее не испытывал. Хотя он видел не мало прекрасных дам. А фантазия, пробужденная чем-то человеческим, ещё не умершим за столько лет, рисовала картины из прошлого:

Витиеватая лестница была крепкой, устланой дорогими коврами. Её перилла украшала искусная резьба. Широкие ступени вели в светлую комнату, охраняемую дюжиной черных солдат. Внутри находилась роскошная мебель, обитая белоснежной шелковой тканью, а по периметру стояли золотые клети. В них сидели утопленницы, одетые в свадебные наряды. Их окружала роскошь, но внешний вид девиц был драгоценнее всего — лица имели здоровый румянец, вот только кожа была такой ровной и гладкой, что казалась фарфоровой, алые губки были пухлыми и влажными, ресницы трепетали, подобно крылышкам бабочки. И любой, хоть раз взглянувший на Призрачных Невест, потерял бы покой от желания.

…Любой, но не Чжи Маолун.

После восхождения на Цинъян в звании капитана, мужчину перестали тревожить мирские заботы. В основу легла простота. Он потерял интерес к плотскому на многие сотни лет.

«Так чего ж теперь пульс скачет?» – спрашивал он Небо, глядя в безмятежную высь.

– Это любовь, – отвечало ему сердце голосом той старухи.

***

К вечеру, когда марево спало, и береговая линия оказалась совсем близко, Чжи Маолун отдал последние распоряжения. И лишь после добавил:

– Мы прибываем в порт. Вы получите жалование в двойном размере. Спасибо за проделанный труд.

Не ожидая такой щедрости, моряки спешно занялись своими делами. А господин Чжи, почесав переносицу, стал продумывать путь в Ляонин.

«Умиратворённая Ляо, значит», – размышлял он. – «Если память не подводит – это самая густонаселённая провинция в том регионе. И управляет ею Тан Ичэнь.»

На самом деле провинция Ляонин славилась не одними своими правителями. Слух давно полз о кровопролитных боях и высокой глинобитной стене, защищающей народ не только от соседствующих смутьянов, но и от разной нечисти. И даже Жнецы не могли преодолеть её, потому что из застенков выходили бесстрашные воины. Они были полны силы, огня и здорового крепкого Ян.

«Будет сложно», – дал оценку своим возможностям бессмертный, надеясь, что его человеческая сущность хоть на что-то сгодиться.

***

Нинъюань, уезда Яньтан, распахнул врата перед Чжи Маолуном, когда тот постучался. На него не сработал ни один защитный талисман, оставив стражу в спокойствии.

Капитан сразу понял, что место, принявшее его – это всего лишь внутренний дворик одной из оборонительных башен. Но чему действительно удивился капитан так это обустройству: над воротами возвышались терема. Они были под двускатными крышами, осложняя задачу штурмующим.

Пройдя по главной улице непобедимого Нинъюаня, Чжи Маолун остановился напротив двух каменных арок. На них были увековечены генералы, и их лик не уступал виду Небесных Чиновников. Однако, детально рассмотреть сражающихся за свой народ мужчин капитан так и не смог. От барабанной дроби он вздрогнул и перевёл взгляд.

– Шумно, – выдохнул он, узнав в остроконечной постройке Громовую Башню.

Да, капитан оказался подготовленным: из путеводителя, купленного у торгашей, он узнал о Громовой Башне заранее. Ударами в инструмент местные оглашали время: один удар – первая стража (Час Свиньи), два удара – вторая стража (Час Собаки)… И так пока не пробьёт Час Петуха.

Чжи Маолун, насчитав десять ударов, тихо изрёк:

– Самая сочная трава для Барана, – и тут же, не удержавшись, пропел:

– В этот миг Свиньи наслаждаются сном, ведь период активности Крысы пришёл. После Бык пожуёт свою жвачку. В горах гуляет Тигр, однозначно. На луне лекарством занимается Заяц. Но его Дракон уже поджидает. А дальше зашипит, притаившись Змея. Резвых Коней боиться она. Под их копытами сочна трава для Барана. Об этом сказала сама Обезьяна. И чтоб времени зря не терять, Петух торопится спать.

(На самом деле это не было детской песенкой, Чжи Маолун просто отсчитал время: с семи вечера до девяти – первая стража Свиньи, с девяти вечера до одиннадцати – Крысы, с одиннадцати до часу ночи – Быка. И так каждые два часа, пока стрелка снова не упрётся в семнадцать ноль-ноль.)

Но заниматься глупостями у капитана времени не было. Окинув взглядом пересечение двух дорог, он приметил неплохой чайный домик, в который и направился.

– День добрый, – поздоровался Чжи Маолун с завсегдатаями. – Не подскажете, где я могу остановиться на ночь?

(В действительности о гостинице господина Синя он узнал заранее. Однако, ему необходимо было увидеть настрой горожан, чтоб быть готовым к неожиданностям.)

– С кем имею честь разговаривать? – тут же спросили его имя.

– Моя фамилия Лян. Имя Фуйинь, – с мягкой улыбкой на губах ответил Чжи Маолун. – Я здесь проездом.

– Надолго к нам? – из-за стойки вышел невысокий ходощавый мужчина.

– Пока не решил, – не меняясь в лице, произнёс капитан. – Путешествую по стране, интересуюсь людьми.

– Кого же вы ищете здесь? – с недоверием во взгляде уточнил владелец.

– Семейство Фу, – как ни в чём не бывало ответил капитан. – Дядя бывал в Нинъюане. Сказал, что есть некая госпожа Фу Биюй – девушка редчайшей красоты. Хотел познакомиться.

Но не успел он закончить легенду, как на лица присутствующих набежала тень. Повисла тяжёлая тишина. И чайную покинуло несколько человек.

– Присаживайтесь, – тихо произнёс владелец, распорядившись подать господину Чжи лучший из чаёв.

– Господин Фу очень несчастен, – проговорил мужчина. – Сначала он потерял первую жену, потом трагичным образом погибла его любимая наложница. А когда Фу Чжэньхуа обзавёлся новой любовью, то напасть легла на его старшую дочь. Обезумела девка. Всё о бамбуковых лесах говорила, да в горы бежать пыталась. Так вот и покончила с собой – с моста прыгнула. Правда некоторые утверждают, словно в неё дух вселился – сама на себя непохожей стала.

Чжи Маолун задумался, ведь душа Юй-эр была расколотой. Но виноват ли дух? Может дело в психическом расстройстве?

Владелец лавки, заметивший, как его посетитель поменялся в лице, тут же принёс извинения.

– Простите старого дурака. Вы с романтическими целями, а я… Языком мелю не знамо что. Упала дева Фу. С моста. Рядом с торговой площадью.

– Упала, – повторил капитан за мужчиной и положив на стол пару золотых монет, поднялся с места.

– А… А, – спохватился владелец, увидев щедрость бессмертного. – Гостиница у господина Синя… Вы хотели знать…

Но Чжи Маолун больше его не слушал. Он знал, что насилие в семьях замалчивается. А тут сразу три смерти.

– Возможна и четвёртая, – тихо проговорил капитан, вспомнив о новой возлюбленной Фу Чжэньхуа, чувствуя, как внутри закипает.

«Делает вид, будто бы не случилось беды», – мысленно шипел он.

Однако, то были лишь домыслы, ведь доказательств у Чжи Маолуна не было. И как бы тому не хотелось ворваться во владения Фу Чжэньхуа он не мог. Прав на то не имел. И злился из-за этого ещё больше.

«Ничего, свидимся», — Чжи Маолун дал слово не только себе, но и целому миру, сжимая кулаки.

Глава 8

Поздним вечером, когда Чжи Маолун всё же успокоился, он посетил гостиницу. Представившись новым именем, занял комнаты. И лишь ночью, когда народ разбежался по постелькам, капитан появился на площади. Там, в тишине, глядя на одиноко горящие фонари, он думал о своём. Свет луны падал на копну его тёмных волос, собранных в сложную причёску. Облизывая подтянутый высокий стан, затянутый в белое, он придавал Чжи Маолуну особый, божественный вид. Выложенная мраморной плиткой площадь была широкой, но бессмертный хорошо выделялся на сером фоне. И даже слабовидящей легко мог разглядеть его лицо.

Сам же капитан смотрел вдаль. Его взгляд проносился над крышами домов, ища призрачный след Тёмной Ци, оставленный духом.

«Скорее всего, дом семейства Фу находится в середине. Двор будет обнесён высокой стеной. Но сейчас этого не узнать – на улице пусто и темно».

Такой вывод Чжи Маолун сделал не случайно. Он помнил, что у Фу Чжэньхуа погибли супруга и любимая наложница.

«Бедный человек не смог бы содержать несколько жён и наложниц. К тому же столько женщин требуют немало места и слуг. А богатый дом всегда имеет высокие стены», – размышлял капитан. – «Значит, свидетелей найти будет сложно».

И он был прав: слуги старательно хранили секреты своих хозяев, а стены закрывали их от любопытных глаз и говорливых ртов.

«Придётся допрашивать мёртвых», – с привкусом горечи на языке подумал Чжи Маолун. И отправился на тот самый мост искать первую зацепку.

Остановившись под крышей пагоды, Чжи Маолун поднял с лавки кем-то оставленную газету и прочитал: «Вестник Нинъюаня». И на первой же странице главные новости города: «Член высшего совета Фу Чжэньхуа встретился с главой Яньцзина Чэн Лансяном. Господин Фу заявил, что мир развивается и времена меняются. Вверенным территориям нужны стабильные отношения и уверенность в завтрашнем дне. Фу Чжэньхуа отметил, что конкуренция между Нинъюанем и Яньцзином не решит проблемы, поступающей с внешней стороны. Так же, член совета настоятельно просил подумать главу города о союзничестве, уверяя, что, поддерживая друг друга, они смогут преодолеть трудности…»

Чем закончилась статья, Чжи Маолун так и не понял – страница была оборванной. Зато он точно узнал, какой пост занимает родитель несчастной Фу Биюй.

Нахмурившись, капитан не спеша шёл вдоль берега. Лёгкий плеск воды его успокаивал. Однако мысли всё равно были в разрозненном состоянии – из-за высокого поста господина Фу проблем стало больше.

«Моё имя точно войдёт в историю», – усмехнулся Чжи Маолун. – «Как хорошо, что я представился вымышленным».

И здесь, в тени прибрежных кустов, послышался шорох. Чжи Маолун насторожился. Он не мог понять, что за существо там двигалось. Но оно быстро добралось до ближайшего дома и затаилось. Вглядываясь в холодную полутьму, капитан не мог разглядеть деталей, а потому решил подойти ближе.

Его шагов не было слышно – ни один прут не треснул под тяжёлой стопой. Но когда он остановился, то увидел лишь размытый силуэт. И даже с такого расстояния не смог сразу понять, кто это: животное или человек.

«Призрак или демон?», – предположил капитан, зажав меж пальцами чистый лист бумаги. (Через мгновение, наполнившись, тот вспыхнул, и на нём появились символы. Начертанные киноварью, они составили заклинание, отпугивающее нечисть.)

– Очисть! – приказал Чжи Маолун, запустив талисманом в нечисть.

Вот только толку от этого не было: заряженный духовными силами лист ударился о стену дома и рассыпался на десятки мелких огней. Сам же призрак растворился в воздухе.

– Проклятье! – вырвалось из уст бессмертного.

От шума и колебаний двух Ци проснулись хозяева, залаял пёс.

– Кто там? – спросил глава семейства, выглядывая наружу.

– Лян Фуйинь, – уверенно ответил Чжи Маолун. – Бродячий заклинатель. Преследовал нечисть до вашего дома. Прошу прощение за беспокойство.

Сначала мужчина не поверил словам незнакомца, но проморгавшись остолбенел. Красивое лицо капитана не могло принадлежать обычному смертному. Оно было подобно лику небожителя.

– Ох, простите, что помешал вам с Ночной Охотой, – в три погибели склонился тот. – Вы можете пройти во двор и осмотреть его. Только избавьте нашу семью от Поганки.

– Поганки? – удивился Чжи Маолун.

– Да. Это призрак незнакомки. Он уже много лет появляется на улицах нашего города. И ни один бессмертный не смог изловить его, – пояснил мужчина. – И всё бы ничего, да только… Если Поганка минует все дворы и дойдёт до дома уважаемого господина Фу, так в их семье очередная смерть происходит.

– Так значит молодая госпожа Фу всё же была одержима призраком? – уточнил капитан. И мужчина кивнул.

– В один миг она стала другой. Бредила о бамбуковых лесах, смеялась, глядя с моста в воду, ночами танцевала на площади и пряталась в пагоде, высматривая кого-то вдали, – ответил тот. – Господин Фу приставлял к ней охрану, старался следить. Но девушка умудрялась сбегать. Её так легко было потерять в толпе и сложно найти потом.

С каждой произнесённой фразой лицо Чжи Маолуна становилось мрачнее и мрачнее.

– Скажите, а две другие женщины сходили с ума также? – спросил он.

– Нет, – покачал головой мужчина. – Смерть первой жены господина Фу осталась тайной. Она умерла при очень странных обстоятельствах – спрыгнула с крыши собственного дома. Но этому свидетелей нет. Её тело нашли утром. Врач дал заключение: смерть от травм, полученных при падении с высоты.

– Может, госпожа Фу вставала на меч? – предложил Чжи Маолун.

– О, господин Лян, Фу Лусы хотя и была одарённой, но бессмертие не практиковала. Она была обычной смертной женщиной, не умеющей обращаться с оружием, – заверил мужчина. – А теперь извините, время позднее. Пора спать. Но я оставлю двор открытым. Если будет нужно, обследуйте территорию.

И он действительно ушёл, погасив в доме огни.

«Что же здесь происходит?» – задался вопросом капитан, глядя в тёмную гладь неба.

Ответ на поставленный вопрос не пришёл к Чжи Маолуну и поутру…

Он стоял на террасе, собирая тёмные волосы в высокий пучок, и смотрел на кроны деревьев. Подле него находился слуга, работающий в гостинице.

Слугу звали Айгэцзы. (На самом деле это было прозвищем. В действительности никто не знал его имени и фамилии. Господин Синь сжалился над бедолагой прошлой осенью – он приютил заморыша и дал работу. Из-за отсутствия имени, его прозвали Карликом.)

Айгэцзы украдкой рассматривал капитана. (Чжи Маолун казался ему божеством, спустившимся с Небес на землю.) Сам же капитан не удостоил того взглядом. Но дело было не в уродстве слуги, а в думах бессмертного – он так глубоко ушёл в мысли, что не обращал внимания на внешний мир.

– Господин, – позвал его карлик, держа бронзовый поднос.

Капитан неторопливо перевёл свой взгляд на Айгэцзы и вздрогнул. Это вышло случайно, но тот заметил и, скривив свои тонкие губы, во все глаза вытаращился на Чжи Маолуна.

Айгэцзы невозможно было назвать красивым с самого лютого перепоя. Он был низкорослым, ссутуленным, с тёмным от загара лицом. Его руки казались слишком длинными, ноги ж были короткими, линию лба прорезал побелевший от времени шрам.

«Видимо его пытались убить в детстве», – подумал капитан, взяв с подноса нефритовую шпильку. Заколов ею пучок, он посмотрелся в зеркало. И заметил восторженный взгляд Айгэцзы.

– Вы куда-то собираетесь? – спросил тот, согнувшись в низком поклоне, готовый к удару. (Крестьянину или слуге не следовало интересоваться делами высоких господ).

– Хочу опросить местных. Может, кто расскажет большее о смерти молодой госпожи Фу, – ответил Чжи Маолун, поправив широкие рукава ханьфу.

– Не скажут, – тихо проговорил карлик. – Никто ничего вам не скажет. И даже сам господин Фу будет молчать.

– Но почему? Как может отец отвернуться от правды? – не поверил ему капитан.

– В ту ночь я видел троих возле моста. Они жгли что-то в костре. Меня взяло любопытство, и я притаился в дальних кустах. Но подошёл к тому месту лишь тогда, когда господа разошлись. В разворошённых углях я не увидел ничего интересного. Однако рядом, в траве, я нашёл заколку. До дня своей гибели такую же безделушку носила уважаемая Фу Биюй.

– Она сейчас у тебя? – поинтересовался бессмертный, сосредоточенно заглядывая в влажные глаза коротышки.

– Д… Да, – тихо ответил тот и вынул из-за пазухи ценную вещь.

Заколка была однозубчатой, сделанной из кости, и на её конце был алый цветок. Он напоминал распустившийся бутон мака.

«Любовь значит», – подумал Чжи Маолун и поджал губы. – «Кого любила моя госпожа, что носила мак в волосах?»

(В этот момент его сердце билось так сильно, что перехватывало дыхание и щемило грудь. Душу посетили сомнения. Господину Чжи было больно при мысли о возможном любовнике Фу Биюй. Он чувствовал, как внутри начинала клокотать ревность.)

Глава 9

От мысли, что у Фу Биюй при жизни был мужчина, Чжи Маолун скрипел зубами. Ему казалось: сердце вот-вот разорвётся на части.

– Скажи, у Юй-эр был возлюбленный? – спросил он. В ответ Айгэцзы помотал головой.

– Господин Фу строго следил за связями. Он бы не позволил интрижки, – тихо произнёс тот. (И как только с губ карлика слетели слова, капитан почувствовал облегчение.)

– Вы так поздно пришли сюда, – посетовал слуга, помогая бессмертному с поясом.

– Ты о чём? – не понял Чжи Маолун.

– Я слышал вашу историю и видел вас ночью. Вы ведь не из-за сватовства здесь. Вы правду ищите, – ответил Айгэцзы. По спине капитана пробежал холодок. – Я низок и некрасив, но глаза мои видят многое. Если нужна будет помощь, обращайтесь.

– Зачем тебе это? – насторожился Чжи Маолун. (Ему не нравился коротышка. Но дело было не во внешности. Внутреннее чутьё говорило, что карлик не так прост, как кажется.) – Какой у тебя мотив?

– Я хочу, чтоб люди узнали правду. Мне нужен справедливый суд, – с твёрдостью в голосе и уверенностью в глазах ответил Айгэцзы.

Доверять уродцу капитан не спешил.

– Что связывает тебя с Юй-эр? – уточнил он.

– С молодой госпожой – ничего. А вот с главой семейства, – слуга растянул рот в широкой улыбке, которая напомнила капитану волчий оскал. – Многое. Узнаете об этом, когда распутаете змеиный клубок. А теперь прошу меня простить, господин Синь дал много поручений.

Глядя на ссутуленную фигуру Айгэцзы, бессмертный чувствовал оторопь. Ему казалось странным то, что карлик так легко менял линию своего поведения – словно он привык надевать маски.

«Возможно, его положение – это ещё одна роль под называнием «Безымянный уродец», – подумал Чжи Маолун и решил присмотреться к новому знакомому.

***

А в это время сам Фу Чжэньхуа нервно ходил по кабинету. До его ушей дошёл слух о бессмертном, которому была интересна смерть Фу Биюй. И теперь господин Фу не находил себе места.

– Это конец репутации… Конец репутации, – нервно повторял он, разогнав слуг.

Господин Фу не мог отказать Чжи Маолуну в аудиенции, иначе это бы вызвало немало подозрений. Однако, будучи и сам практиком бессмертия, он знал о специфике заклинательства.

«Этот Лян Фуинь легко почувствует эманации Тёмной Ци», – размышлял мужчина, наматывая круги. – «Ни один монах не помог…»

И действительно, господин Фу не мало пожертвований сделал на нужды храмов, вот только монахи, прибывшие из разных уголков страны так и не смогли очистить площадь сыхэюаня от воздействия Поганки.

– Тяжкий, тяжкий грех, – шептали один за другим последователи Будды, перебирая зёрна своих мал.

***

Словно чувствуя состояние Фу Чжэньхуа, Чжи Маолун захотел его навестить. Слова карлика о господине Фу подогрели интерес. И капитан, наняв носильщиков и паланкин, спешил в резиденцию Юлань.

– Господин! Господин! – тем временем бил челом дозорный о порог кабинета Фу Чжэньхуа. – Достопочтенный бессмертный уже в пути.

– Сколько… Сколько человек в сопровождении? – хриплым от избытка чувств голосом поинтересовался господин Фу.