Тропы зазеркалья

Зеркальщик 2

Глава 1

Радим долго кружил по двору и, наконец, нашел место, где припарковаться. Повезло, какая-то шумная компания уезжала сразу на двух машинах. Дикий загнал свой Ленд Ровер на свободное место и выбрался из теплого нутра на крепчающий морозец, который приятно пощекотал щеки. Это было так похоже на переход в междумирье, если закрыть глаза, то можно подумать, что именно это и произошло. Прикурив, Вяземский оперся на капот. Фонарь рядом не горел, поэтому чистое звездное небо было хорошо видно. Он так засмотрелся на далекие звезды, которые яркой россыпью висели над головой, что сначала не обратил внимания на маленькую машинку, въехавшую во двор. Сделав круг и не найдя ничего лучше, она припарковалась рядом с ним.

– Твою мать, – прошептал Радим себе под нос, но так, чтобы женщина, которая выбралась из синего жучка, ничего не услышала. – Добрый вечер, – решил поздороваться он, глядя ей в лицо.

– Добрый, хотя не очень, – согласилась Зотова. Она была печальна, хотя выглядела хорошо.

– А почему не очень? – кляня себя за длинный язык, спросил Вяземский, в его сердце на секунду вонзилась острая игла, вина за то, что он с ней сделал, чтобы обезопасить себя и вылечить ее манию, никуда не делась.

– У меня амнезия, – с какой-то обреченностью выдала она, – полгода выпало. Доктор говорит – это защитная реакция, на меня напали в начале лета. Но это неважно, важно то, что я не могу вспомнить что-то очень значимое. То, что было смыслом моей жизни. Ладно, пойду я, прощайте. – И, кивнув, она, глядя себе под ноги, поплелась через двор.

Радим выдохнул, после чего направился в противоположную сторону. Сегодня определенно был вечер встреч – народ в спортзале, Беглый, с которым завтра ужинать, Влада, а теперь вот стоящее у подъезда семейство – мама, папа, которые так и остались безымянными, и маленький Ярослав. Мужчина пожал ему руку, женщина заулыбалась, только Ярик, задрав голову, смотрел на незнакомого дядю просто с интересом. Они ни слова не сказали, и Радим был им за это очень благодарен. Он кивнул и пошел в подъезд. Грудь снова защемило, стало тяжело дышать. Он остановился, опершись рукой на железную дверь.

– Радим, вам плохо? – шагнув к нему, спросила мать Ярика.

– Нет, все нормально, – остановил он ее, выставив руку, – что-то сердце кольнуло. Уже прошло, просто вечер трудный выдался, много эмоций. – И тут он сделал то, чего от себя не ожидал, он достал телефон, набрал номер и, когда ему ответили, он спросил только одно, – можно, я приеду?

Несколько секунд в трубке висела тишина.

– 122, жду, – наконец, ответил абонент и повесил трубку.

Радим улыбнулся и довольно бодро пошел обратно к машине.

– Может, не стоит за руль? – бросил ему в спину отец семейства. – Давай, такси вызову?

Радим, не оборачиваясь, поднял руку и помахал ему, надеясь, что жест вышел отрицательным. Через три минуты Ленд Ровер, движок которого не успел остыть, нес его по ночному городу.

Во двор заехать не получилось, ворота были закрыты, и он пристроил своего пятнистого монстра с другой стороны дома. Вспомнилась шутка из интернета, надпись на двери подъезда – «Дорогие женщины, просьба заводить любовников из окрестных домов. А то своим негде парковаться». Вот и тут так же, он занял единственное свободное место, с трудом влез между нивой и каким-то китайцем.

Радим набрал на домофоне номер квартиры, и уже через десять секунд замок пискнул. Хороший, быстрый, дорогой лифт поднял его на последний этаж. Сейчас Радим пожалел, что не принял душ в раздевалке, чертов Беглый спутал все карты, и Влада, так не вовремя появившаяся на горизонте.

Ольга встретила его в коротком запахнутом халатике. Причем халатик был настолько коротким, что едва прикрывал ягодицы.

Несколько секунд она стояла, всматриваясь в его лицо. Радим не знал, что она там углядела, но подошла и, нежно проведя пальцами по щеке, поцеловала.

– Только в душ сходи, – попросила Ольга, – от тебя потом пахнет, а у меня нос чуткий, хотя мне твой запах нравится.

– Слушаюсь, товщ подполковник, – улыбнулся Вяземский и принялся стягивать ботинки.

Бушуева, прислонившись плечом к стенке, смотрела на него, не отрывая взгляда своих серых, почти серебристых глаз.

– Ты откуда такой?

– Из спортзала. Доехал до дома, и тут понял, что очень хочу тебя увидеть.

– Приятно, – улыбнулась Бушуева. – Ванная прямо, первая дверь направо. Есть будешь?

– Тут еще и покормят? – обрадовался Радим, и стало как-то тепло и хорошо. – Буду, конечно.

– На многое не рассчитывай, я сама в городе поела, – покачала она головой, – так что салатик простенький, сразу скажу, без лука, поскольку целовать тебя планирую долго и страстно, и яичница с колбасой и поджаренным хлебом. Тебе сколько яиц?

– Три хватит, – определяя куртку на вешалку, ответил Вяземский, – если колбасы не пожалеешь.

– Не пожалею, – заверила его Ольга и пошла на кухню, покачивая бедрами. А Радим, проводив ее взглядом, направился в ванную.

Мыться ему никто не мешал, так что из душа он выбрался уже минут через десять, как раз к тому моменту, как перед ним поставили большущую тарелку с глазуньей, хлебом и обжаренной вареной колбасой с кусочками полупрозрачного жирка, салатник и чашку с чаем, к которому прилагался покупной наполеон.

– Всем, чем богата, – усаживаясь напротив, подперев кулачком щеку, с нотками вины в голосе произнесла Ольга. – Я умею готовить, – тут же оправдалась она, – но последнее время лень, чаще в городе ем, обедаю в столовой управления, а ужинаю в кафе или в ресторане.

Радим же на это ничего не ответил, просто работал ножом и вилкой. Хотел попросить горчицы или майонеза, но не стал, и так вкусно. Про салат он тоже не забыл, простенький – огурчики, помидорчики, редиска, все сметанкой заправлено.

– Давно не видела, чтобы мужик так ел, – произнесла она, с умилением глядя на Вяземского. Да в доме в этом давно мужчин не было, – она на секунду задумалась, потом улыбнулась, – никогда не было, ты первый. Дикий, скажи правду, что тебя сюда привело?

Радим с полминуты молчал, грея руки о кружку с чаем, глядя в ее красивые глаза, потом все же ответил:

– Не поверишь, но меня привело сердце.

– Не поверю, – рассмеялась женщина, – обычно вас ведет совершенно другой орган.

Радим улыбнулся, разведя руками, мол, считай, как хочешь, но по лицу Ольги было видно, что ответ ей понравился.

Она протянула ему руку через стол, и он накрыл ее своей. Несколько минут они сидели, просто глядя друг на друга.

– Скажи честно, ты от Влады избавился ради меня? – совершенно неожиданно спросила Ольга.

Радим отрицательно покачал головой.

– То, что она была со мной, не помешало бы приходить к тебе. Я сказал тебе чистую правду, почему я так поступил. Я сегодня видел ее, буквально час назад, она меня не узнала, мы даже поговорили, она ничего не помнит. Так будет лучше. Очень бы не хотелось, чтобы она появилась на твоем пороге с кухонным тесаком, чтобы поковыряться им в твоем прекрасном плоском животе. Она была сломана, а я ее починил, как умел. К счастью для нее, я не извращенец, и не животное, она была готова на все, лишь бы быть со мной.

– Это страшно, – вздрогнув, прокомментировала его слова Ольга. – Пойдем, – она поднялась и, ухватив его за руку, потянула Вяземского в комнату.

Усадив Радима на диван, она забралась к нему на колени, вытянув свои длинные стройные ноги. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, она закрыла глаза, губы приоткрылись, она потянулась к нему, и он поцеловал.

– Ооо, – протянула Ольга, – я чувствую, что твоему приятелю я очень нравлюсь.

– Глупо отрицать, – усмехнулся Радим, проводя ладонью по ее бедру, задирая полу халатика. – Зажжем?

Бушуева медленно прикрыла глаза и, сдвинувшись, взялась за его ремень, а его рука скользнула внутрь халатика и нежно прихватила ее грудь.

– Оххх, – протянула Ольга.

А дальше завертелось… Диван, пол, кровать… Засыпали они во втором часу, вымотанные и довольные друг другом. И не было у Радима никакого сожаления о сделанном.

Утром, стоя перед зеркалом в коридоре, Радим заметил в уголке руну блокировки, отдел позаботился о безопасности своего представителя. Так что правильно он сделал, что приехал на машине, а не через зеркало пришел, хотя так было бы быстрее.

– Тебя ждать вечером? – шутливо тараня его бедром, оттесняя от зеркала, спросила Ольга, не забыв поцеловать его прежде, чем накрасить губы.

– Да, но ужин рассчитывай только на себя, у меня сегодня встреча, – отозвался он, вовремя вспомнив, что по плану стейк в компании Беглого, – приеду сытый.

– Хорошо, – согласилась Бушуева, – но, на всякий случай, куплю пельменей.

– Предусмотрительно, – улыбнулся Вяземский, заходя с тылу и положив руки на талию женщины.

С полминуты они стояли, молча, глядя друг на друга в отражении зеркала.

– Еще немного, и я опоздаю, – вскинулась Бушуева. – Это ты – вольный зеркальщик, а у меня служба, и в девять утра я должна быть в управлении.

Радим кивнул и, нехотя выпустив ее из рук, принялся обуваться. Спустя пять минут две машины, старый Ленд Ровер и новенький Хендай, пригнанный через Грузию, разъехались в разные стороны.

Без десяти восемь Радим сидел в полупустом зале ресторана. Прошло больше полугода с того момента, как он был тут в последний раз. За это время мало что изменилось, меню прежнее, официантка та же, что обслуживала его в тот летний день, только не было Влады и шумной компании, в которой она гуляла.

– Давно не заходил, Радим, – поприветствовал его администратор ресторана, на правах старого знакомого подходя к столику. – Или обиду затаил на нас за прошлое посещение?

– Нет, Артем, – пожимая протянутую руку, ответил Вяземский, – все хорошо, просто уезжал надолго, вот, вернулся в город.

Артем кивнул и сделал знак официантке подойти.

– Я пока с выбором подожду, – остановил ее жестом Радим, – приятеля жду, он обещался скоро быть. Нехорошо, если я буду есть, а он мне в рот смотреть.

– Кстати, а та девица, что ты спас тогда в туалете, была тут, – неожиданно произнес Артем, – позавчера вроде. Проблемы у нее, память она потеряла, аккурат до момента покушения на нее. Пыталась выяснить, что тогда случилось. Меня не было, и смена другая была, девчонки новые, историю знают, но не в деталях, так что ничего ей не сказали.

Радим кивнул.

– Артем, просьба у меня будет. Если еще раз появится с вопросами, меня не упоминайте, даже имя не называйте. Не надо.

– А чего так? – удивился администратор. – Она красивая.

– Так карта легла, – покачал головой Вяземский.

– Как скажешь, Радим. Ладно, не буду мешать. – И Артем вернулся за свой столик, за которым любил сидеть, приглядывая за залом.

Вяземский же обдумывал сложившуюся ситуацию. Влада ищет свои воспоминания. В принципе, этого стоило ожидать. И, скорее всего, найдет. Чем это может грозить ему? Да ничем, мания ликвидирована вместе с чувствами к спасителю. Чисто технически, она обычный человек, красивая женщина, и любви никакой нет. Так что все нормально, даже если всплывет, что он тот самый человек, что спас ее от маньяка.

Восемь… Десять минут девятого, а Беглый так и не появился, и, похоже, не появится. А значит…

Радим поднял руку, привлекая внимание официантки, но заказ сделать не успел, в заведение вошла платиновая блондинка с очень бледной кожей и выразительными черными глазами, в которой Дикий без труда определил жительницу зеркального мира. Скинув тонкую шубку, она решительно огляделась, после чего прошла к столу и без спроса заняла место перед Радимом.

– Что будете есть? – поинтересовался у нее Вяземский, глядя на незваную гостью. – Хотя, если честно, я жду знакомца.

– Он не придет, послал меня, – ответила та. – Можете звать меня Светаной. А буду я мясо, – ведьма покосилась на меню, – стриплойн, прожарка рейр, пиво темное и чесночные гренки.

Радим кивнул девушке, которая так и стояла возле столика с блокнотом наперевес, и та быстро начала записывать.

– Филе миньон, медиум рейр, – сделал он заказ себе, – картошку фри, острый соус и пиво, но светлое.

– Двадцать минут, – все записав, выдала официантка и исчезла.

Некоторое время они сидели молча, просто разглядывая друг друга.

– Почему он не пришел? – поинтересовался Вяземский.

– Проблемы возникли, – спокойно ответила Светана. – Велел передать, что сам вас потом найдет.

– Понятно, – кивнул Радим. – Больше ничего не передавал?

Женщина отрицательно покачала головой.

Вяземский задумчиво побарабанил пальцами по столу. В принципе, это могло быть банальной проверкой со стороны Беглого – с чего бы ему доверять выкормышу конторы? Вот он и послал Светану, а сам наблюдает. Или все так, как она сказала, и у него возникли непредвиденные проблемы.

Молчание затягивалось, за столом повисла тяжелая, неловкая пауза. В принципе, Радиму было не о чем говорить с зеркальной ведьмой, она вроде как свою задачу тоже выполнила.

– Так и будем молчать? – словно прочитав его мысли, спросила Светана.

– А о чем говорить? – приподняв бровь, поинтересовался Радим. – Те вопросы, которые мы могли обсудить с Беглым, я тебе не задам, про зеркальный мир я и без тебя знаю. Разве что выяснить про Энск на той стороне. Ты местная?

– И тут промашка, – покачала головой посланница. – Я уже лет пятнадцать живу в Москве, вольная, не из ковена. Закон не нарушаю, живу тихо, и местных раскладов на той стороне не знаю.

– Ну, вот и ответ, – усмехнулся Вяземский, – московские дела меня не интересуют.

– А зря, – прокомментировала это заявление Светана. – На тебя заказ есть. Ты убил одну из старших, темный ковен такого не прощает, тебя ищут.

– Да я вроде как и не прячусь. Вон Беглый захотел со мной встретиться, и я пришел. Жаль, правда, что он не смог, вопросов у меня много, да и ему от меня что-то нужно.

– Ты удивительно беспечен, – усмехнулась ведьма. – Но тебя извиняет то, что ты еще не понимаешь, во что вляпался…

На телефоне, причем служебном, пискнул сигнал о получении сообщения. Радим бросил взгляд на экран и слегка обалдел, его служебный счет увеличился на полтора миллиона. Краткое пояснение все расставило по своим местам – «За РДК».

– Хорошие новости? – поинтересовалась Светана.

– Неплохие, – подтвердил Вяземский и очень обрадовался, увидев, что несут их заказ, это позволяло прервать нудный разговор ни о чем.

Ели молча. Радим, жуя отличный стейк, размышлял над планами на завтрашний день. Требовалось наведаться в зеркальный мир, но не к потеряшкам, а к местным, забросить удочку по изготовлению маски из черепа стрижига. Да и вообще пообщаться с ними, посмотреть, чем дышат. Не всегда у ходоков складывались отношения с коренными жителями зазеркалья. Он так погрузился в свои размышления, что даже не заметил, как ушла посыльная Беглого. Когда он поднял голову, в заведении ее уже не было. О том, что она ему не привиделась, говорили пустые тарелки, осушенный пивной бокал и пятитысячная купюра на столе.

Радим пожал плечами и, залпом допив свое пиво, поднял руку, подзывая официантку.

– Сдачи не надо, – бросил он, сунув ей оставленную ведьмой купюру.

– Вам все понравилось?

– Стейки, как всегда, прекрасны, – улыбнулся Вяземский, поднимаясь и открывая приложение вызова такси. Сегодня он снова планировал спать не один.

Девушка улыбнулась и исчезла.

– Как прошла встреча? – поинтересовалась Ольга после поцелуя, когда он переступил порог ее квартиры.

– Не так, как планировалась, – стягивая куртку, отмахнулся Вяземский. – Тот, кто должен был прийти, не пришел, так что, поужинав, я отправился к тебе. А как твой день, не опоздала?

– Нет, вовремя успела, даже кофе из аппарата по дороге прихватила. Вино будешь?

– Тебя буду, – покачал головой Вяземский и, подхватив Ольгу на руки, понес ее в большую комнату.

– В зеркальный мир сегодня пойдешь? – поинтересовалась Бушуева, когда они спускались утром в лифте.

– Да, я же еще вчера тебе сказал, надо кое-какие места глянуть, узнать кое-что.

– Радим, а мне его покажешь? – неожиданно спросила Ольга.

– Покажу, – после недолгого обдумывания согласился Вяземский. – Как-нибудь сходим в выходной.

Бушуева тут же, в знак благодарности, поцеловала его в щеку, а потом все оставшееся время, пока лифт спускался, оттирала с нее свою стойкую губную помаду.

Добравшись до дома, Радим уже собрался отправиться в зазеркалье, но именно в этот момент зазвонил конторский мобильник.

– Уже соскучилась? – поинтересовался он, понимая трубку.

Ольга шутку не приняла.

– Приезжай к зданию мэрии, как можно быстрее, у нас тут проблема по твоему профилю.

– Двадцать минут есть? – бросив взгляд на часы на тумбочке, поинтересовался он, понимая, что просто так, дергать его не будут.

– Есть, – ответила Ольга. – Все, что могло, уже случилось.

– Громко вышло?

– Нет, пока тихо, вовремя заметили. Но времени почти не осталось.

Пока разговаривали, Радим убрал сумку обратно в тайник и быстро переоделся, сменив черную форму, в которой он ходил в зазеркалье, на цивильную одежду. Уже через пятнадцать минут с момента, как он поднял трубку, Ленд Ровер припарковался напротив мэрии.

Ольга стояла на крыльце и курила электронную сигарету. Заметив вышедшего из машины Вяземского, она, не слишком привлекая внимания, поманила его рукой.

– Что, все плохо? – поинтересовался он, доставая пачку. – Вовремя ты меня перехватила, еще бы минуты три, до вечера можно было бы не ждать.

– Значит, повезло, – ответила Бушуева весьма деловым тоном.

Радим не удивился смене личности, еще накануне они договорились, что вне квартиры или мест, куда они идут вместе, на службе только деловые отношения, без всяких заигрываний, поцелуев, подмигиваний и намеков. Вяземского это устраивало, Ольгу тоже, ей не нужны слухи.

– Документы не забыл?

– Ксива всегда со мной, даже в зазеркалье беру, вдруг придется выходить где-то в другом месте, а такая корочка многие двери открывает.

– Докурил?

Радим кивнул и, раздавив бычок о край урны, черный от пепла, пошел в здание, следом за подполковником.

Пройдя контроль из автоматчика на входе, который не преминул проводить Бушуеву сальным взглядом, Радим зашел в лифт.

– Так, может, расскажешь, что случилось? – наконец, задал он давно мучивший его вопрос.

– С мэром беда, – ответила она, – он чудить начал. Чудить не по-детски. Заявился на заседание управленцев, снял штаны и нассал в фикус. Пока все приходили в себя, облапал секретаршу. Ей не привыкать, но раньше он это делал за закрытой дверью, а тут он решил разложить ее прямо на столе в зале совещаний. Его попытались остановить, началась драка. Пока никто не в курсе, но уже к вечеру будут знать все, особенно СМИ.

– Что от меня требуется? Если он – костюм и подцепил сущность, избавлю, не проблема, там одна руна и не сильно сложная. Но вот как замять скандал? Догадываюсь, что не все свидетели его деяний его любят, кто-то тихонько, из-под полы, все снял, и наверняка уже слил. Сколько там вообще народу было? Человек десять? Я, конечно, могу памяти лишить, ну, забудут они про этот час, или сколько там прошло, а остальных?

– Двадцать два человека, – тут же ответила Бушуева. – Но всех не надо, я покажу кого, всего пять человек, остальные будут молчать. А эти спят и видят, как бы нагадить. Были при власти с девяностых, старики из непотопляемой когорты, вот они должны все забыть.

– Как-то спорно, – заметил Вяземский, выходя следом за Ольгой из лифта. – Думаешь, никто не сболтнет?

– Даже если и сболтнут, они не вспомнят, что там было, но хорошо бы, конечно, всех прогнать через тебя, забудут час-полтора, никто и не заметит. С секретаршей уже все решили, и премию ей хорошую выпишут, и отдыхать отправят, и прибавочку к зарплате получит. А вот с остальными сложнее.

– А может, ну его, и поменяем? – улыбнулся Радим, следуя за Бушуевой по пустому коридору. – Мэр он так себе, хотя во дворе, пока я отсутствовал, новый асфальт положили.

– Нормальный мэр, – покачала головой она, – пусть остается. Те, кто на его место может пролезть, куда хуже. Что тебе нужно для работы?

– Кабинет отдельный, с входом и выходом, куда будут уходить люди, прошедшие через меня. Мэра можно пользовать, где угодно. Кстати, напомни, как его зовут, а то я делами города не сильно раньше интересовался.

– Азаров Николай Константинович. Пришли, – она указала на кабинет, возле которого стоял мордоворот в приличном костюме.

Он ничего не сказал, глянул на погоны форменного кителя Бушуевой и отступил в сторону.

В большой приемной оказалось два человека. За столом секретарши пусто, наверное, поехала собирать чемоданы. Оккупировав два мягких кресла, возле кофемашины сидели двое мужчин в цивильных костюмах и наслаждались ароматным эспрессо.

– Товарищ генерал, – обратилась Бушуева, – разрешите доложить, специалист тут.

Один из мужчин поднялся, лет ему было за пятьдесят, но был он крепким, подтянутым, никакого сала, строгое волевое лицо. Он прошел вперед, глядя на Радима, после чего протянул руку.

– Генерал-майор, Гладких Олег Петрович, – представился он.

– Дикий, – ответил Радим, следуя инструкции. – Специалист по кризисным ситуациям вроде этой.

– Я знаю, кто вы, – кивнул генерал. – Недавно вы уже оказали стране услугу, окажите еще одну. Подполковник Бушуева довела до вас, что требуется?

– Да, задача поставлена, и я могу ее решить, только не уверен, что у меня хватит сил на всех свидетелей.

– Всех и не нужно, – повторил слова Ольги Гладких. – Подполковник, займитесь реализацией, вы назначаетесь ответственной за операцию «Память».

– Слушаюсь, товщ генерал, – отчеканила девушка и пошла в сторону кабинета мэра, поманив за собой Радима.

– Сначала градоначальник, а то буйный он, но вырубать не позволила, вдруг тебе это помешает.

– Все правильно вы сделали, товщ подполковник, мне бесчувственное тело на хрен не нужно. Там кто-то есть? Кроме мэра, конечно.

– Второй телохранитель.

– Свидетель мне не нужен, – входя в кабинет следом за Бушуевой, прокомментировал наличие лишних глаз и ушей Вяземский.

Ольга поняла все правильно и, посмотрев на охранника, мотнула головой в сторону выхода.

– Не имею права оставлять объект, – заупрямился он.

– Ну, так оставайся, а мы пошли, – заметил Радим, – через два часа его запрут в дурке, чтобы не чудил. Так что твой выбор, выходишь, и через десять минут получаешь спящего, но вполне вменяемого шефа, или…

Здоровяк смерил Радима взглядом. Несколько секунд просто молча разглядывал молодого парня, потом, вздохнув, покинул кабинет.

Радим уставился на связанного какими-то распущенными на веревки полотенцами мужчину. Тот, как только явился Вяземский, забился в путах, видимо, сущность в нем прекрасно знала, кто пожаловал. Хорошо те, кто вязал, догадались рот заткнуть, а то сейчас воплей бы было.

– Приступим, – ухмыльнувшись, произнес Дикий и, ухватив градоначальника за шиворот, сбросил того на пол.

Глава 2

Радим подтащил мэра к шкафу с зеркалом, после чего наложил паралич и, перейдя в боевой транс, принялся рисовать у него на лбу руну изгнания. Та относилась к среднему порядку, но располагалась рядом с низшими, и подобную мог начертить любой сотрудник отдела. Единственная сложность – это оторвать сущность от костюма, уходить они не желали, и чем меньше времени прошло, тем легче это проходило и для зеркальщика, и для захваченного.

И вот тут Радима ждал сюрприз, вместо серой дымки, цепляющейся за душу десятками крючков, на лице Азарова проступила черная призрачная сущность. Она попыталась достать до Вяземского, выстрелив щупальцем, но реакция не подкачала, он увернулся, в последний момент атака не удалась.

– Ох, ты ж, – отпрянув, произнес Дикий. – Да как так-то?

– Что такое? – тут же забеспокоилась Ольга, которая, естественно, ничего этого не видела.

– Непредвиденное осложнение, – отступив на пару шагов и глядя на тело у своих ног, задумчиво произнес Радим. – Не может этого быть.

– Что? – напряглась Бушуева. – Объясни толком.

– Это не дикая сущность, которую он подхватил через зеркало. Это паразит, проклятие черной души, и вообще чудо, что этот человек смог дать знать, что с ним не все в порядке. Это полноценный захват. Кто-то его очень сильно ненавидит, кто-то, кто рядом с ним, и смог заклясть зеркало так, что в один прекрасный момент его душа просто почернела и взяла под контроль тело. Но, видимо, что-то пошло не так, поскольку он сопротивляется. Не мастер делал, любитель. Вот только откуда он или она вообще про подобное узнали? В сети такое не найдешь, всякие знахарки и доморощенные колдуны с каплей силы тоже ни сном ни духом, это тайны зеркального мира. Кого же ты так рассердил? Это что же надо было такое сделать, что чернота твоей души проявилась так сильно. Зови генерала, тут все очень плохо. Наше счастье, что это выползло на поверхность почти сразу, иначе бы мы поимели нереальные проблемы. Он подцепил это сегодня утром, значит, дома или в дороге. Но последнее сомнительно. Хотя, если он человек привычек… Но это надо мордоворотов спрашивать, которые с ним ездят.

– Спросим, – вставая и направляясь к выходу, буркнула Ольга, предвидя, что генерал будет недоволен решением, которое предложит ему Радим.

Так и вышло.

– Что, совсем ничего нельзя сделать? – смерив взглядом спокойно лежащее в пяти шагах от них тело, поинтересовался Гладких после того, как услышал от Вяземского полный расклад.

– Ничего, – покачал головой Радим. – Есть два варианта – или развеять черную душу, или я снимаю паралич, развязываю его и ухожу, и к вечеру в этом здании не останется нормальных людей, только марионетки этой твари. Это чудо, что то, что внутри Азарова не смогло взять его разум под контроль полностью, не хватило времени. Видимо, он что-то осознал, и своими действиями попытался дать понять, что с ним произошла беда.

И тут Радим посмотрел на зеркало, возле которого лежало тело. Он подошел и, прикрывшись щитом, оттащил мэра в сторону, после чего вернулся к зеркалу и, коснувшись пальцами, шепотом произнес:

– Покажи мне.

Картинка почти не поменялась. Вот Азаров стоит перед зеркалом, поправляя галстук и готовясь идти на заседание. Затем он коснулся стекла. Ну, тут все было понятно, он увидел в зеркале своего черного двойника. Мгновение, и его отбрасывает назад, приложив спиной об пол, словно он получил разряд тока. Радим знал, куда смотреть, – рука. Та коснулась стекла, крохотная черная искорка, размером с копеечную монету, вышедшую из обихода. Эта тьма, полученная из заклятого зеркала, впиталась в руку. Через пару минут Азаров поднялся, но это был уже не он. В зеркале прекрасно видно, как его окутала чернота. Но Радима интересовало не то, как это произошло, а кто это устроил.

«Назад, – мысленно скомандовал он зеркалу. – Что было до?». Изображение дернулось, откатившись еще на пару часов. Девушка, лет двадцати пяти, вошла в темный кабинет, за окнами серая хмарь. Она остановилась перед зеркалом, несколько секунд смотрела на собственное отражение, после чего достала из сумочки бумагу, пустила себе кровь небольшим ножиком и принялась выводить на зеркале черную руну универсального проклятия. Откуда только взяла ее? Когда закончила с изображением, глядя в листок, принялась шевелить губами. Радим, естественно, не слышал слов, но прекрасно знал, что она говорит. Она предлагала свою душу для того, чтобы напитать символ. Не имея силы, она отдавала то, чем владела, и что могло активировать проклятие. Это ж как надо было ненавидеть градоначальника, чтобы лишиться души? Человек без души жить не может, во всяком случае, долго. Час, два – никак не больше. Ее можно не искать, она уже умерла. Закончив читать заговор, она увидела, как впитался в стекло почерневший символ проклятия. Усмехнувшись победной, счастливой улыбкой, она убрала бумагу в сумочку и покинула кабинет.

– Женщина, лет двадцати пяти, – произнес Радим, повернувшись к Ольге и генералу, – среднего роста, светлые волосы, стрижка короткая, на подбородке ямочка, старый ожог на запястье. Это она зачаровала зеркало. Она очень ненавидела Азарова, она отдала свою душу, чтобы активировать проклятие. Кстати, можно ее не искать, она мертва. Вернее, искать нужно, но тело.

– Не может быть! – растерянно произнес Гладких. – По описанию – это Анна Азарова, приемная дочь Николая Константиновича. Он удочерил ее, когда женился второй раз. У нее еще была сестра близнец, которая покончила с собой год назад.

– Значит, что-то случилось, раз она решилась на такое. Сомневаюсь, что она знала о последствиях. Она не выглядела сумасшедшей, или той, кому плевать на окружающих. Сомневаюсь, что она хотела уничтожить всех в этом здании. Скорее всего, ее обманули, подсунув это проклятие, и вот этого человека хорошо было бы найти. Это самое черное колдовство, которое возможно. Теперь, товарищ генерал, мне нужно ваше согласие на ликвидацию черной души, после чего мэр умрет.

Гладких, который слушал все это молча, только махнул рукой и направился к выходу.

– Делайте, что должно. – Остановившись у двери и обернувшись, он произнес, – мэрия полная зараженных проклятых, или, как их там, мне не нужна. Ольга Ивановна, поручаю вам и Дикому расследование этого дела, нужно найти того, кто это сотворил, и я не про падчерицу. – После чего с лицом мрачнее тучи бросил взгляд на скованного руной паралича Азарова и вышел в коридор.

– Оль, – позвал Радим девушку, – давай тоже на выход, нечего тебе тут делать.

– Ты уверен, что справишься? – голос женщины дрогнул.

– Конечно, справлюсь, товщ подполковник, – с улыбкой заверил ее Вяземский.

Бушуева кивнула и, подойдя, быстро поцеловала в губы.

– На удачу, – шепнула она и покинула кабинет, плотно затворив за собой дверь.

Радим, бросив взгляд на неподвижное тело, валяющееся в трех метрах от него, принялся творить руну удержания, она не даст черной тени вырваться из кабинета, если та попытается сбежать. Убивать Вяземский ее не планировал, это было несложно, один удар руной света, и все, развеется черная душонка мэра по вселенной, а этого допустить никак нельзя, много в ней силы сейчас, а значит, надо прибрать ее себе.

Достать черную душу из проклятого можно только одним способом – убив его. Будь это кто другой, Радим, не думая, вонзил бы ему кукри в сердце, но это мэр – человек в городе не последний, не нужны ему такие проблемы. Поэтому, выставив щит, Вяземский присел рядом с телом и сотворил руну боли. Атака последовала мгновенно, тонкий узкий черный жгут, как кнут, ударил в преграду и отскочил, даже не разрушив ее. Будь черная душа напитана поглощенной энергией попавшихся ей на пути людей, все было бы куда сложнее. А так – руна боли, та самая, которой он казнил Матильду Шмидт. Тело, находящееся под параличом, даже не дернулось, но черная душа ракетой взлетела к потолку и тут же отпружинила обратно, поскольку руна удержания не дала ей покинуть помещение.

Радим спокойно поднялся с колена, обнажил кукри и дождался очередной атаки, такой же бесполезной, как и предыдущая. Вообще, молодая черная душа, не бог весть какой противник. Редкий и слабый.

Сущность бросилась в новую атаку, ударилась о руну щита, и тут Вяземский сделал то, ради чего все это затевалось. Он снял барьер и, перехватив кукри за клинок, нанес удар прямо амариилом, одновременно активируя руну поглощения. Руна несложная, но остальным зеркальщикам чаще всего бесполезная, мало того, что нужно амариил иметь, так еще душа нужна, сущности не годятся. Все произошло почти мгновенно, руна ударила в самый центр бесформенного сгустка, одновременно камень в рукояти засветился багровым, поглощая то, что еще недавно было сутью человека, облеченного властью и какой-то тайной, которая его и убила. Вернув кукри в кобуру и скрыв его от простых людей, он склонился над телом. Развязав веревки из полотенец, Радим откинул их подальше, после чего, коснувшись зеркала, он проверил резерв, все же парочку затратных рун пришлось сотворить. Все было нормально, три четверти еще осталось, а значит, нужно закончить с теми пятерыми, которым воспоминания о случившемся на заседании совсем не нужны. Пусть Азаров мертв, но слухи о погибшем мэре, гулящие по городу, совершенно лишние.

Радим вышел из кабинета и огляделся. Ольга сидела возле кофемашины и пила эспрессо, почему-то ей очень не нравился капучино. Больше в приемной никого не было.

– Все? – спросила она.

Радим кивнул. Осталось закончить с той пятеркой, которой надо память подчистить.

– Кстати, а где эта парочка бугаев, что должны охранять покойного?

– Снаружи, – залпом допивая содержимое чашки, прояснила диспозицию Ольга. – Им все объяснили, они уже в курсе, что Азаров мертв, возникать и трепать языками не будут. А насчет тех пятерых, сейчас организую тебе кабинет. Много времени это займет? А то у нас с тобой теперь расследование. Генерал просил передать, что твое время и услуги будут оплачены.

– За это спасибо. А насчет, сколько займет, минут пять-семь на каждого. И можно будет ехать на поиски девчонки, очень мне интересно, кто же ей это проклятие подсунул. Ну и причину попутно выяснить неплохо бы.

– Сдается мне, когда мы закончим, столько дерьма всплывет, – ставя чашку на столик и поднимаясь с кресла, заметила Ольга, и Радим был с ней полностью согласен.

– Кто вы такой, и зачем меня сюда привели? – грубо и нагло поинтересовался мужчина за шестьдесят с плешью на всю башку.

– Присаживайтесь, – Радим заглянул в список, выданный ему Бушуевой, – Дмитрий Дмитриевич. Я здесь, чтобы провести с вами разъяснительную беседу по случившемуся утром инциденту.

Мужчина был последним, остальные уже отдыхали в соседнем кабинете с подчищенной памятью.

– Контора, – скривился он, но все же занял предложенный стул. – Псы режима, решили, что я буду молчать о том, что наш мэр с ума сошел и творил непотребство? Не дождетесь! Я за свободу слова, люди должны знать.

Радим мысленно сплюнул, уже в пятый раз повторялся один и тот же диалог. Реформаторы из девяностых, которые каким-то чудом удерживались у руля, полные ненависти к тем, кто пришел во власть после них, не упускали шанса раздавить оппонента.

– Уже к вечеру все будут знать…

Сотворенная Вяземским руна сна заткнула этот словесный фонтан, мужчина мгновенно отключился, уронив голову на грудь.

Радим вышел из-за стола, и устало потер лицо, руна памяти жрала силы, как не в себя, его резерв после всего просел до четверти, но дело было почти сделано. По-хорошему, конечно, нужно использовать сложную форму руны с исправлением воспоминаний, а не их стиранием. Но тут была проблема, требовалось куда больше затрат, в лучшем случае он управился бы с двумя из пяти, да и времени с момента инцидента прошло много, и с каждой минутой задача становилась сложнее, так что Радим решил не заморачиваться. Все было просто – стереть память, разнести чиновников по кабинетам, потом разбудить их, попеняв на сон на рабочем месте, и по домам, где они будут досыпать. Схема бредовая, но лучшего варианта не имелось. Закончив с господином Никитиным, Радим еще раз устало потер лицо и стукнул по столу, давая двум прапорщикам знак, что тело можно забирать.

– Этот сколько спать будет? – поинтересовался крепкий мужчина, зашедший в кабинет.

– Этот дольше всех, – ответил Радим. – Его домой, раньше вечера глаза не откроет.

– Сделаем, товщ лейтенант, – произнес второй боец, забрасывая правую руку спящего себе на плечо. – Все, закончили?

– Закончили, – кивнул Радим, – надо выпить кофе и дальше двигаться.

Конторские кивнули и вытащили очередное тело в соседний кабинет.

Радим же отправился в столовку на первом этаже, время подбиралось к полудню, нужно подкрепиться, хрен знает, когда поесть удастся.

– Это правильно, – ставя поднос с едой на стол и усаживаясь напротив, произнесла Ольга, – столовка тут хорошая.

– Кто бы сомневался, – отозвался Радим, отрезая кусок от приличного по размерам шницеля. – Есть новости?

– Есть, – вооружившись ложкой и приступая к борщу, сообщила Бушуева. – Оперативная группа наведалась на квартиру Анны Азаровой. Все как ты и сказал, девочка, уже холодная, лежала на кухне с чайником в руке, не подозревала она, что ей не жить. Люди, которые точно знают час своей гибели, не ставят на плиту чайник. На ее лице была улыбка. Следователь сказал, что умирая, она была счастлива, словно свершилось все, о чем она мечтала.

– Понятно, – доедая пюрешку, подвел итог Вяземский. – Надеюсь, ты сказала, чтобы никто тело не трогал и по квартире не шарились?

– Да, передала, стоят на лестнице, ждут нас. Нашли и ушли.

– Хорошо, – допивая компот, улыбнулся Радим. – Ешь, и поехали. Во-первых, люди бездельем маются, во-вторых, время уходит.

Ольга кивнула и чуть ускорилась.

Спустя сорок минут они перешагнули порог квартиры Анны Азаровой. Хорошая такая квартира, свежий ремонт, дорогая бытовая техника, плазма на половину стены, мебель… Сомнительно, что молодая женщина, которая работала в мэрии при отце, но на невысокой должности, даже не начальницей, могла сама себе такую купить.

Первым делом Радим осмотрел тело. Все было так, как и говорила Ольга. На губах девушки навечно застыла счастливая улыбка. На полу полно воды из чайника, ручка которого была сжата в руке покойницы. На варочной панели по-прежнему горел газ.

Радим выпотрошил сумочку и достал тот самый лист, с которого она читала проклятие. Пробежался глазами по тексту, транслит темного языка, оригинал она бы в жизни правильно не прочла. Но никаких следов того, кто мог это ей дать. Он присел рядом с ней на корточки, несколько секунд смотрел на ее лицо, пытаясь понять, как она влезла во все это и почему убила отчима. Конечно, ее могли обмануть и сказать, что это наговор на удачу и успех, но кровь… Нет, надо быть полной дурой, чтобы поверить в подобное, рисуя руну универсального проклятия кровью. Один раз он создал такую на практике, без напитки энергией, конечно, но даже чертя ее, он ощущал зло и ненависть, исходящую от символа. А уж когда она ее напитала своей душой…

Махнув рукой, Радим поднялся и направился к зеркалу в спальне, обычно они знают все, больше видят только зеркала в прихожих. И ничего, совсем ничего, стекло показывало обычную жизнь молодой женщины. Вяземский листал события, отматывая их назад. Жила тихо и совсем одна. Несколько месяцев ни гостей, ни мужчины. Другое зеркало, перед которым она красилась, тоже не сохранило никаких контактов с зазеркальем. Гостиная, зеркало на стене, тоже чистое. И в ванной, и в прихожей та же картина.

– Ничего не понимаю, – растерянно глядя на Ольгу, развел он руками, – никаких контактов с той стороной. В этом доме кроме нее побывали два курьера. Дальше прихожей не заходили. Нам тут больше делать нечего, можно запускать экспертов.

Бушуева кивнула и, открыв запертую дверь, крикнула в подъезд:

– Можно работать.

И тут же в квартире стало тесно.

– Что дальше, Радим? – выйдя на лестничную площадку и раскуривая свой айкос, поинтересовалась Ольга.

Вяземский тоже хотел закурить, но потом вспомнил, что его сигареты будут пахнуть на весь подъезд, направился к общей лоджии на пожарной лестнице. Прикурив, он посмотрел на Бушуеву.

– Если бы я знал, что она работает в мэрии, я бы осмотрел ее рабочее место. А так, пусть ребята отрабатывают по полной – связи, круг общения. Ведь контакт – это не обязательно зеркало, ведьмы оттуда живут тут годами и чувствуют себя вполне неплохо. Она могла искать информацию в интернете, и кто-то на нее вышел.

– Только ребята, что сейчас там хозяйничают, не знают, на что внимание обратить, и, если в запросе браузера будет «ведьмы и ритуалы», они тупо поржут и забудут об этом доложить.

– Ты права, – давя окурок в банке из-под горошка, стоящей на подоконнике, ответил Радим. – Пошли обратно, ноутбук и телефон придется сначала смотреть мне. А потом обратно в мэрию, рабочие место надо глянуть. Если не дома, значит, там, где она проводила куда больше времени.

Вернувшись в квартиру, он быстро просмотрел содержимое ноутбука и телефона, оба гаджета были совершенно пустые. Основные запросы – всякая юридическая информация и заказы маркетплейсов. В соцсетях тоже ничего интересного не нашлось.

– Это самая скучная жизнь, которую я видел за последнее время. Хуже могло быть только то, если бы она еще и работала на удаленке. А так, хоть какой-то социум.

– Товщ подполковник, – обратился к Ольге один из сотрудников, которые хозяйничали в квартире и занимались опросом соседей, – обход завершен. Людей сейчас немного, все на работе, но те, кто оказался дома, в один голос говорят, тихая, спокойная девушка, никаких пьянок и загулов, никто к ней не ходил. Жила одна.

– Спасибо, лейтенант, – слегка поджав губы, поблагодарила Бушуева. – Обыщите тут все, переверните квартиру вверх дном, такие люди иногда ведут дневники. Хотя сейчас уже реже, им их сеть заменяет, но все равно попробуйте найти. Если найдете, дайте знать, а мы поехали. Нужно осмотреть ее рабочее место и с ее коллегами пообщаться.

– Ребята уже роются, – заверил лейтенант и отошел в сторону.

Рабочий компьютер тоже ничего не дал. А вот две женщины Евгения и Дарья, слегка за сорок, что сидели с Анной в одном кабинете, кое-что смогли рассказать. Прав был тогда майор Агапов из СК, коллеги видят куда больше, чем все остальные.

Попричитав о судьбе Анны и о бедах, что свалились на семью мэра и на него самого, все уже были в курсе, что он умер в своем кресле, так и не успев подписать несколько распоряжений, пошла конкретика.

– А странного ничего с ней не происходило в последнее время? – выслушав рутину, поинтересовалась Ольга.

– Познакомилась она тут с одной сотрудницей, – начала Евгения, – странная она была, Раисой звали, фамилию не помню, тут в отдел кадров нужно идти, уволилась она с пару недель назад.

Дарья согласно кивнула.

– Странная – совершенно верное определение. Мы ее за глаза ведьмой звали, взгляд у нее дурной был, стоило ей в кабинет зайти, как весь день наперекосяк шел. Чушь это, конечно, – после паузы выдала она, – но все равно неуютно с ней было.

Только вот Радим так не думал. Он точно знал, что есть среди людей те, кто наделены крохами силы. Их никто ничему не учил, чаще всего они далекие потомки выходцев из зеркального мира. Некоторые даже не замечают, что что-то могут, списывая все на случайность, а другие, наоборот, пользуются этим, развивают, денежку зарабатывают. Вот, видимо, и эта Раиса из таких.

– Значит, говорите, Анна с ней общалась? – ухватилась за ниточку Ольга, бросив быстрый взгляд на Вяземского.

– Только с ней и общалась, – подтвердила Евгения. – Обедать вместе ходили и даже в кафе пару раз сидели. Тут неподалеку есть одно, очень уютное.

Говоря это, она смотрела исключительно на Радима. Кольца у нее не было, и молодой парень ей понравился. В принципе, она была хороша собой – и ухоженная, и сложение вполне себе, этакая милфа. Вяземский намек проигнорировал, Ольга же сделала вид, что ничего не заметила, не желая создавать проблему на пустом месте.

– А долго вообще эта Раиса тут работала? – спросила Бушуева.

– Да вы что ж, вправду решили, что она причастна к этим событиям? – охнула Дарья. – Мы ж про ведьму в шутку сказали. – Но, перехватив строгий взгляд Ольги, все же ответила, – где-то с пару месяцев. Она как пришла, с Анной чуть ли не в этот же день познакомилась. Азарова, несмотря на то, что дочка главы города, нелюдимая была, а Раиса к ней ключик подобрала.

Радим аккуратно дал знать Ольге, что можно сворачиваться. Оговорка сотрудниц отдела про ведьму и стремление завести дружбу именно с Анной, если, конечно, это им все не привиделось, превратили ниточку в прочную бечевочку.

– А в каком кабинете эта Раиса сидела? – уже в дверях поинтересовался Вяземский.

– В сорок шестом, соседнем, – тут же выдала Дарья. – Они к нам часто по делам забегают.

– Спасибо, вы очень помогли. – И, кивнув на прощание, вышел за дверь.

В отделе кадров вопросов не возникло. Мундир с погонами подполковника и корочки сделали сидящих там очень вежливыми и расторопными, и уже через пять минут на руках у Бушуевой были данные Раисы Леонидовны Пичугиной, тридцати двух лет.

– Вдвоем за ней поедем? – спросила Ольга, заряжая стик в айкос.

– Один я к ней пойду. Сама знаешь – протокол. Генерал Гладких велел нам дело раскрыть, мы это сделаем, только вот никакой суд проклятие, как метод убийства, не примет. Так что придавлю я ее руной правды, соврать она не сможет, она же не зеркальная ведьма, скорее всего, далекий потомок, может, какое наследие осталось от предков, вот она его в ход и пустила. Меня только одно интересует, зачем? Что такое случилось, чтобы она через дочурку решила мэра извести, ее не пожалев?

– А ты тоже так можешь? – спросила Ольга.

Радим покачал головой.

– В перспективе – да. Но руна универсального проклятия с наговором относится к символам высшего порядка, и мне резерва не хватит ее запитать, чтобы с жизнью расставаться не пришлось.

– И что с ней будет, если это она? Я знаю, какие есть типы наказания у зеркальщиков.

– Тут без вариантов, – покачал головой Радим. – Две жизни с умыслом – по любому смерть. Если есть смягчающие обстоятельства, то изгнание в зазеркалье, без права возврата. Но я даже не знаю, какие тут могут быть обстоятельства. Ладно, поехали.

– Ты меня в управление потом забросишь? – попросила Ольга. – Это для тебя работа закончится, а мне дело закрывать. Как я его вообще закрывать буду?

– А никак не будешь, – улыбнулся Радим. – У нас есть два трупа без следов насильственной смерти, просто умерли, и все. Ни один патологоанатом не скажет, что эта смерть не естественная. Если я казню Раису, будет три, если изгнание, то прибавится висяк с потеряшкой. Генералу доложишь, как оно есть на самом деле. Все, поехали, время дорого. А в управление, конечно, заброшу.

Ольга кивнула и полезла на высокое сиденье. Радим затушил окурок и, кинув его в урну, которая оказалась рядом, уселся за руль. В принципе, он был доволен, сегодня он самостоятельно провел полноценное расследование, первое в его жизни, и если с Раисой он не ошибся, то его можно будет поздравить.

Глава 3

– Кто? – раздался из-за двери женский голос, полный равнодушия.

– Лейтенант Вяземский, ФСБ, гражданка Пичугина, к вам есть несколько вопросов по поводу смерти гражданки Азаровой.

Щелкнул замок, и железная дверь приоткрылась, давая понять, что Радим может войти.

Переступив порог, Дикий окинул взглядом прихожую. Бедно и запущено. Хозяйка квартиры выглядела так же. Уставшая от всего женщина за тридцать, ни косметики, ни прически, старая мужская майка с парой дыр. Когда-то женщина была красива, сейчас вызывала жалость.

– Анна мертва? – ничуть не удивившись новости, равнодушным голосом спросила она. – А Азаров?

– И он мертв, – кивнул Радим, прекрасно понимая, что он пришел по адресу, и что даже колоть не понадобится, Раиса сама все расскажет. Стоило ему сообщить о смерти мэра, на лице женщины проступило удовлетворение, она не скрывала своей радости.

– И что дальше? – спросила она. – Вы уже поняли, что это я, но по законам нашего государства я ничего не делала. Вся эта семейка умерла вполне от естественных причин.

– А вот тут вы ошибаетесь, Раиса Леонидовна, – покачал головой Вяземский. – Есть те, кто следят за подобным. И наказание ваше неминуемо. Вопрос – каким оно будет?

– Мне все равно, – она выдержала паузу. – Месть свершилась. Знаете, давайте я вам расскажу, прямо тут, в коридоре, квартира у меня не в лучшем виде, стыдно приглашать мужчину в эту помойку.

– Давайте, – согласился Радим, доставая диктофон, который вручила ему Ольга.

Раиса несколько секунд смотрела на него, после чего махнула рукой, мол, пусть будет.

– Все началось семь лет назад, ровно семь лет назад, только на девять часов позже. Я с мужем и двумя дочерями возвращалась из гостей, они смеялись, ловили руками крупные густые снежинки… – Глаза Раисы уставились в пустоту, она на несколько секунд провалилась в тот далекий вечер, глядя на своих девочек.

– Дальше, – вырвал ее из воспоминаний Радим, хотя он уже догадался, что случилось, история была громкая, но все равно нужно услышать ее полностью.

– Дальше? – вернувшись в реальность, голосом, от которого бы молоко скисло, произнесла Раиса. – Дальше был удар, меня отшвырнуло в сторону. Машина просто протаранила четырех человек на пешеходном переходе. Это был какой-то джип. Он остановился метрах в двадцати, из него вышел в стельку пьяный мужчина, посмотрел на разбросанные на дороге и обочине тела. Сами видите, где я живу, окраина, тут и сейчас не слишком оживленно, а тогда нескольких новых домов не было. Так что он огляделся и, не обнаружив свидетелей, просто забрался в машину и уехал, оставив нас всех умирать. Нас нашли только через два часа, выжила только я. Мой муж умер еще там, а девочки в больнице. Водителя не нашли, камер там сроду не было, свидетелей тоже. Номер и марку машины я не запомнила, сильнейшее сотрясение, но его лицо навсегда осталось в моей памяти. И вот два года назад я увидела его на ступенях мэрии, живого, здорового, в костюме. Тогда он еще не был мэром. Я перестала спать, стала видеть во снах мужа и дочерей, они мне пеняли, что он ходит по земле, а они нет. Я сходила с ума. И вот, разбирая вещи, оставшиеся от матери, я нашла две старые тетради, пожелтевшие от времени. Это были записи моей прабабки, из поколения в поколение в нашей семье рождались только девочки, и только с белыми волосами. Моя мать говорила, что та была самой настоящей ведьмой. И вот в этих тетрадях я нашла то, что помогло мне отомстить. И сила у меня какая-то имелась, как жизнь показала. Сначала я свела в могилу его жену, затем одну из дочерей, и вот сегодня все кончилось, ушла Анна, ушел убийца. Жаль только, он не узнал, что вся его семейка убита мной. Месть свершилась.

Радим услышал в голосе Раисы удовлетворение, и, как ни странно, он ее понял.

– Я не пошла в полицию, – продолжила Раиса, – не верила в нее. Да даже если бы его посадили, это не то возмездие, которое я хотела для убийцы всего, что мне было дорого. Что дальше, лейтенант Вяземский?

– Как вы убедили Анну наложить проклятие черной души?

– Это было просто, – вполне искренне ответила Пичугина. – Она была доброй девочкой, в отличие от оторвы-сестры. Сначала я планировала для нее нечто более жестокое, но потом решила, что пусть уйдет тихо, отдав душу за мою месть. А как убедила? Сказала ей, что знаю символ здоровья и благополучия, который поможет ее отцу и будет его поддерживать каждый раз, когда он в зеркало смотреться станет. Она любила отчима, не было у нее к нему ни неприязни, ни ненависти.

– Вы знали, что черная душа, взяв под контроль тело Азарова, пойдет дальше, и к вечеру, если бы не случайность, в здании бы не осталось бы живых людей? Только марионетки черной души, а уж она бы развернулась.

– Там ничего такого не было написано, – запоздало испугалась Раиса. – Было сказано, что черная душа терзает тело, и тот, на кого наложено проклятие, умирает в страшных муках. Я хотела, чтобы он страдал.

– Все так, но это, если человек один и заперт в изолированном помещении, а так, душа будет забирать чужие души, создавая немертвых марионеток, полностью подчиненных ей. Лет двадцать назад едва деревенька не погибла. Ладно, оставим это, вы совершили глупость, я ее исправил.

Радим отключил диктофон. Теперь оставалось решить, что делать. Пичугина призналась в четырех спланированных убийствах, это много, она прибегла к самым темным ритуалам, что непозволительно. Но, в отличие от Матильды Шмидт, она мстила виновному в гибели близких. А та просто убирала неугодных. Раиса заслужила смерть, четыре жизни, причем последнее проклятие могло привести к жутким последствиям. Но не привело, а значит…

– Могу предоставить вам выбор, – наконец, произнес Радим. – Отпустить я вас не могу, закону Российской Федерации вы действительно не подсудны, не верит наша система в ведьм. Так что вариантов всего два. Первый – быстрая смерть, вы просто уснете, и не проснетесь никогда. Второй вариант – изгнание, я отведу вас в зазеркалье, там живет много разного народа, может, там вы найдете свой путь.

– Зазеркалье? – в голосе Пичугиной проскользнул интерес. – Я читала про него в записях прабабки, но, если честно, не особо верила в его существование. Я выбираю изгнание, умереть я и там смогу.

Радим кивнул.

– Хорошо, я принимаю ваш выбор, собирайтесь в путь. И да, отдайте мне записи вашей прабабки, нечего их оставлять в пустой квартире.

– А можно я их с собой заберу? – попросила женщина.

– Берите, главное, чтобы они этот мир покинули, не дай бог кто еще, силой наделенный, или просто дурной до них доберется.

– Что мне там может понадобиться? – слегка оживилась Раиса.

– Теплые вещи, там всегда примерно плюс пять, во всяком случае, в том месте, куда я вас отведу. Еще соберите всю еду, которая долго хранится, там с этим туго. Если есть холодное оружие, не кухонный нож, а что-то серьезное, берите. Огнестрел не нужен, он как раз бесполезен, не стреляют. На все про все у вас двадцать минут, не больше двух сумок. Время пошло.

Преображение, вот что увидел Вяземский спустя полминуты. Заторможенная, уставшая от жизни и терзающих ее воспоминаний женщина, превратилась в нечто стремительное, решительное, деятельное. Она просто порхала по запущенной квартире, на пол летели какие-то вещи, другие отправлялись в сумку. У нее откуда-то даже нашелся старый камуфляж, который она напялила на себя. Из ящика в прихожей появился вполне приличных размеров охотничий нож. Сомнительно, что он принадлежал ей, скорее всего, наследство мужа. С едой она разбиралась в последнюю очередь. Надо сказать, чемодан на колесиках, пыльный, грязный, видимо, долгие годы лежавший без дела, был забит под завязку. Похоже, Раиса в прошлом часто ходила в походы, собиралась она грамотно.

– Я готова, – произнесла она, ставя перед Вяземским сумку и чемодан.

Выглядела она, правда, немного нелепо. Старая утепленная бейсболка, камуфляж, на поясе нож. Вот только берцев у нее не оказалось, поэтому на ногах были осенние полусапожки. Хотя они отдаленно все же напоминали армейские ботинки.

– Хорошо, – кивнул Радим и, достав телефон, набрал номер Ольги.

– Да, – тут же ответила она, видимо, извелась, сидя в машине. С момента, как Радим покинул ее, уже час прошел, вот и волновалась.

– Это Раиса, – быстро ввел Бушуеву в курс дела Вяземский. – Запись есть. Я предоставил ей выбор – смерть или изгнание, она выбрала изгнание. Так что сейчас я ее в зазеркалье отправлю и вернусь.

– А ты не торопишься? – напряглась Ольга. – Она ведь мэра убила и дочку его.

– Ты все поймешь, когда запись прослушаешь. Сама знаешь, как зеркальщики карают тех, кто использовал силу во зло, но в данной ситуации есть смягчающие обстоятельства, во всяком случае, для меня. Все, жди, я быстро.

Радим подошел к грязному, давно не мытому зеркалу, встроенному в шкаф, и принялся выводить руну дальнего взгляда. В прошлое посещение анклава потеряшек он специально оставил на зеркале, через которое уходил, маяк, и теперь требовалось проверить, нет ли там кого-то постороннего. В служебном помещении торгового центра «Корвет» было пусто. С руной пути тоже никаких вопросов не возникло, зеркало пошло рябью, после чего привычно восстановилось, став черным.

– С той стороны тропа междумирья, – произнес Вяземский. – Сейчас я погружу вас в сон, иначе беда выйти может. Отнесу на ту сторону, затем вернусь за вещами. Рассказывать, как и что некогда, так что присаживайтесь прямо на пол, чтобы не упасть.

Раиса, которая удивленно хлопала глазами, глядя на то, что он проделал с зеркалом, кивнула и выполнила его просьбу. Пара секунд, и вот она уже спит, уронив голову на грудь. Вяземский создал руну силы и, легко взяв женщину на руки, перешагнул границу миров. На него тут же навалились. Ментальная атака была не такой сильной, как в прошлые разы. Он опустил женщину на слегка светящуюся серебристую дорожку и быстро создал руну защиты. Как только воздействие сошло на нет, он поднял свою ношу и направился в сторону светящегося с той стороны зеркала. Минута, и вот он на той стороне. Еще минута ушла, чтобы сгонять за сумкой и чемоданом. Нейтрализовав руну сна и дождавшись, когда Раиса проморгается и прекратит вертеть головой, пытаясь понять, куда она попала, Радим указал на дверь.

– Там есть люди, такие же, как вы. Расскажете им свою историю или соврете, мне все равно. Только прошу вас сразу сообщить им, что вы изгнаны ходоком по прозвищу Дикий. Ах да, совсем забыл, простите, но мне нужно это сделать, будет больно.

Радим создал руну огня и придал ей форму пятирублевой монеты, на которой была изображена буква «И». Он вздохнул и приложил ее к правой щеке Раисы, та закричала и отпрянула, но это уже ничего не меняло, клеймо изгнанника останется с ней навсегда.

– Что это? – утирая хлынувшие слезы, спросила женщина.

– Это знак для таких, как я, и тех, кто может ходить между мирами, отметка изгнанника. Теперь вас никто не проведет через междумирье, оно не пропустит. До свидания, Раиса. Если вы останетесь в этом анклаве, то мы обязательно увидимся, я иногда сюда захожу. Все, идите. Главного тут зовут Старпомом, он расскажет, как вам жить дальше.

И, махнув на прощание рукой, Радим шагнул в зеркало. Обернувшись, он увидел, как внутрь вбежали Старпом и Иван, и замерли, уставившись на плачущую женщину, сидящую в обнимку с дорожной сумкой.

– Удачи тебе, Раиса, – шепнул себе под нос Вяземский и направился в обратный путь по дороге из серебристого камня.

Ну, что сказать? Он справился с первым в своей жизни самостоятельным расследованием, и справился хорошо.

Выйдя из полутемного подъезда, Радим прикурил, на душе стало как-то спокойно, он все сделал правильно.

Ольга выбралась из машины и направилась к нему.

– Ты уверен, что поступил верно? – доставая электронную сигарету, спросила она.

– Я – вольный зеркальщик, и принимаю решение тоже сам. Это моя ответственность. Я ничего не нарушил. – Он посмотрел на часы, время подбиралось к четырем. – Сама решишь, что рассказать генералу Гладких. Но вот отчет в Москву полный, – он протянул ей диктофон, – тут есть все, что требуется.

Ольга кивнула и забрала самописец.

– Все сделаю. Приедешь вечером?

– А ты ужином накормишь? – улыбаясь, спросил Вяземский.

– Будет тебе ужин, – рассмеялась Бушуева. – Котлетки с макарошками сойдут?

– Конечно.

И Вяземский, подхватив ее под руку, повел к машине. Погода портилась, зарядил снег, такой густой, что и на двадцать метров ничего не видно. Город медленно погружался в девятибалльные пробки. А ведь Раиса сказала, что тогда, семь лет назад, тоже был снегопад. Как символично.

Пока ехали до управления, Ольга прослушала запись.

– И как я это все объясню генералу?

– Как хочешь. На самом деле я бы выложил историю и сказал, что фигурантка, то есть Раиса Пичугина, подалась в бега. Сюда она больше никогда не вернется, так что можно ловить ее до посинения. Думаю, он спустит дело на тормозах, две ненасильственные смерти, пусть один из погибших и мэр. Зачем ему висяк и розыск бабы, которой по сути нечего предъявить? Так что думаю, дело закрыто. В Москву тебе нужно будет отписать правду.

– Пожалуй, это самый разумный выход, – согласилась Бушуева. – Знаешь, а мне ее жалко, несчастная женщина. Только вот зря она семейство Азарова извела, они-то ни при чем были.

– Тут действует принцип – око за око, три жизни, плюс жизнь убийцы, счет оплачен и закрыт. Видела бы ты, как она просветлела лицом, когда я сказал, что мэр мертв. – Радим кое-как прижался к обочине напротив управления. – Оль, у меня к тебе есть один вопрос, какие планы на новый год? Осталась всего пара недель.

– Пока никаких, но, я так полагаю, ты хочешь что-то предложить?

– Да, друзья сняли домик в одном гостевом комплексе на пару дней. Зимний лес, чистый снег, шашлыки, банька. Что скажешь?

– Звучит, как приглашение в сказку, – улыбнулась Бушуева. – Что от меня требуется?

– Пока только согласие. Встреча по поводу организации назначена на четверг в одном из кафе, заодно со всеми и познакомишься.

– Тогда я согласная, – целуя его в губы и выскакивая из машины, заявила Ольга и, подмигнув, побежала под снегопадом к крыльцу управления.

Радим же, проводив взглядом ее скрывающуюся в снегопаде фигурку, поехал дальше, дел на сегодня не осталось. Вяземский решил заскочить в банк, приток финансов за последнее время был довольно приличным, и требовалось пустить их в дело, открыть еще один счет, чтобы проценты капали. Так что Ленд Ровер, пробиваясь сквозь снежный занавес, повез его в сторону одного из банков.

Ольга в коротеньком домашнем халатике, накинутым на голое тело, с бокалом красного забралась к нему на колени и, положив голову на плечо, принялась рассказывать, чем закончилось их расследование.

– В общем, генералу Гладких я рассказала все как было, и запись проиграла. Посидел он, помолчал и махнул рукой, мол, дело закрыто. Больше эта Раиса угрозы не представляет, а значит, и говорить не о чем. Мэр все равно мертв, как и его дочка, так что закопают их послезавтра рядом с женой и второй сестрой. Не сказать, что он был доволен, но задачка по-другому не решалась, так что тебе объявлена устная благодарность, как, впрочем, и мне. Отчет в Москву я тоже направила, час убила, ответа пока оттуда нет.

Радим повернул голову и поцеловал Ольгу в лоб.

– Мы справились, – шепнул он ей на ухо. – Все закончилось неплохо, и самое главное, это не привело к трагедии, которая могла случиться, если бы черная душа Азарова развернулась. Вот тогда бы мы поимели проблем. Раиса сама не понимала сути этого проклятия.

– Да уж, жуть, – согласилась Ольга. – Когда слушала твои объяснения, меня аж потрясывало. А что за немертвые бездушные?

– Ну, самое близкое определение – зомби, – немного подумав, ответил Вяземский. – Но, в отличие от всяческих ужастиков, они не заражают других. Опасны – да, особенно свежие, быстрые, сильные, плохо убиваемые, тут как раз все по канону. «Саня, шмаляй в жбан». С толпой вообще плохо. Потом, правда, слабеют, но бед бы натворили. Вырвись они на улицу, погибших тьма была бы. Причем самая большая их опасность – это то, что они впитывают при убийстве кусок души, часть себе на жизнь оставляют, часть хозяину передают. Казнь этим проклятием действительно мощный аргумент, но, как ты слышала на записи, объект изолируют так, чтобы черная душа не получила доступ к людям. Так что, повторюсь, мы легко отделались.

– Повезло, что у нас в городе появился свой зеркальщик, а то ведь, пока до Москвы докричишься. Ладно, хватит о работе, давай ты мне расскажешь о своих друзьях, я должна знать, с кем буду встречать новый год.

– Хорошие у меня друзья, тебе понравятся, – улыбнулся Вяземский, а сам подумал, что Ольга постарше будет, хотя в этом возрасте разница в семь лет уже не играет такой роли. Это между семнадцатилетним и десятилеткой пропасть, а между двадцатью пятью и тридцатью двумя ее почти не видно.

И оказался прав, подполковник Бушуева прекрасно вписалась в коллектив. Только об одном она просила Радима молчать, о том, где она служит. Поскольку Вяземский не собирался светить и свои корочки, то, в принципе, это было выполнимо. А вот к чему он не был готов, так это к тому, что друзья будут задавать вопросы, и любопытство их было вполне обосновано. Он сорвался летом в Москву на какую-то учебу, полгода не показывался в родном городе, и тут возвращается, но каким-то другим. Все отметили, что он изменился, стал куда как уверенней.

Радим переглянулся с Ольгой, словно спрашивая у нее совета, но та лишь незаметно для остальных развела руками.

– Ребят, – сбросив маску веселья, произнес Вяземский, – врать не хочется, правду рассказать не могу. Оставим ваши вопросы о лете, где я был и что делал, не в обиду, но это не моя тайна. Ничего противозаконного я не делал, за мной никто не охотится.

Друзья переглянулись и, поняв, что больше он все равно не скажет, сменили тему. Целью встречи было обсуждение нового года, на него и переключились, кто к кому отправит детей, кто что готовит, кто закупает продукты. На Радима, как всегда, повесили мясо – и курицу, и шашлык, и стейки. Девушки быстро скооперировались и решили в выходные посетить пару гипермаркетов и рынков, купить все необходимое. Причем они без какого-либо сопротивления приняли в свой круг Ольгу. Поняли, что она Радиму нравится, и, несмотря на то, что она старше их на семь лет, они довольно быстро нашли общий язык. Этого Вяземский больше всего боялся, поскольку друзьями он дорожил, и выбирать между ними и женщиной, которая ему нравится, не хотелось, но пришлось бы. А пока вроде общаются, значит, и выбор не требуется.

Взрыв с улицы резанул по ушам, все еще крутили головами, не понимая, что и откуда, а Радим уже был на ногах.

– Будь осторожен, – попросила Ольга, ухватив его за руку.

Радим кивнул и рванул в сторону выхода. Причиной переполоха был он сам, вернее его Ленд Ровер, который сейчас горел ярким пламенем.

– Никто не охотится? – с сарказмом поинтересовался Стас.

– Нелепое стечение обстоятельств, – развел руками Вяземский, и тут он вспомнил стычку с Борцом. – Ну что ж, Борис Георгиевич, жди в гости, и если это ты, у тебя будет крайне неприятная ночь.

– Дикий, что происходит? – спросил Серега. – Скажи нам, мы твои друзья, мы поможем.

Вяземский только руками развел.

– Сейчас немного тайна приоткроется, – обреченно вздохнул он, глядя, как к ресторану подъезжает первый экипаж группы быстрого реагирования.

Трое ментов тут же выставили оцепление, хорошо, машина стояла в стороне от остальных, и больше ничей транспорт не пострадал. Зевак на такое зрелище собралось прилично. Тут и посетители ресторана, и народ из ближайшего торгового центра, и жители пятиэтажки, что через дорогу. Радим вглядывался в лица. Тот, кто устроил большой бадабум, в толпе любопытных, он точно здесь, наблюдает, возможно, снимает отчет. Если, конечно, Вяземский не ошибся с оценкой ситуации, и не просто рванул бензобак, но в это он не верил.

Вот с мигалками появилась пожарная машина, засуетились огнеборцы, раскатали рукав и быстренько все затушили. К этому моменту действующих лиц прибавилось, подъехали еще несколько автомобилей. Кого тут только не было – и СК, и менты, а вот это ребята из конторы, взрывотехники ФСБ.

Тонкие теплые женские пальчики коснулись руки Радима и, тихонько подбадривая, сжались.

Радим повернул голову и улыбнулся. И тут он увидел крепкого мужика, который снимал не суету вокруг машины, а непосредственно его. На память Радим не жаловался, он не ошибся, в тот вечер этот кадр был с Борцом. Сделав вид, что ничего не заметил, он направился к мужикам, торчащим возле машин, явно следаки.

– Чего надо? – заградил ему дорогу сержант из оцепления. – Сейчас дадут команду, и начнем опрос свидетелей, если что видел, не уходи.

Дикий вздохнул и вытащил корочки, развернул перед лицом сержанта.

– Лейтенант Федеральной службы безопасности Вяземский, и это мою машину взорвали.

Сержант вскинул руку к фуражке и поднял ленту, пропуская Радима. На ходу Дикий обернулся и виновато развел руками, глядя на ошарашенных друзей. Сказать, что Артем, Стас и Серега были в шоке, ничего не сказать. Да и что тут скажешь? Они стояли метрах в пяти и все отлично слышали, и сейчас пребывали в шоке, не зная, что и думать. Ох, и вопросов будет. Но Вяземский теперь их не боялся, его друзья – ребята умные, и словосочетание «государева тайна» поумерит их любопытство. Оно, конечно, не исчезнет, но мужики они правильные, и все поймут верно. Что-то не везет Радиму с ресторанами, тогда в Москве с Владой налетел, пришлось открыться, теперь вот тут. Ну что мешало взорвать его колесницу в другой день?

– Вы что тут делаете? – поинтересовался мужик в обычной легкой дубленке с папкой в руке. – Кто вас пустил за оцепление?

– Лейтенант Вяземский, ФСБ, – снова представился Радим, – это мою машину взорвали.

– Рад знакомству, – тут же сменил гнев на милость следак, – капитан Денисов. Есть соображения, кому это было нужно?

– Нет, лейтенант, – соврал Дикий, – я никому дорогу не переходил.

Не нужно ему было, чтобы всплыла та стычка с Борцом, он его сегодня ночью навестит. Этот урод ему тачку должен, а потом он исчезнет в тумане междумирья, прощать падлу, которая приказала сжечь его Ленд Ровер, Радим не собирался. Да и город только спасибо скажет.

Глава 4

– Пора, – произнес Радим вслух и перешагнул границу зеркала, чтобы через мгновение выйти в коттедже Борца.

Тот жил за городом в элитном поселке, приличная территория, двухэтажный особняк за глухим высоким забором, домик, в котором проживала прислуга, и пара частных охранников, которые не имели никакого отношения к его делам, их задача – сторожить дом. Вот только Радиму и его способностям они ничего не могли противопоставить. Как можно охранять периметр от того, кто приходит в самый центр базы, и ему нужно только зеркало?

На месте взрыва пришлось задержаться. Единственное, что Радим сделал, это отбил сообщение Стасу с просьбой отправить Ольгу домой. Она все поняла правильно, и светить свое звание и лезть в расследование не стала. Местных следаков очень быстро отодвинули комитетчики, ведь взорвать пытались одного из них. Они терзали его вопросами примерно с час, и остались в полном недоумении, поскольку они так и не поняли, у кого был зуб на тихого лейтенанта, который никаких дел не вел, за исключением расследования смерти мэра и его дочери, но там не было никакого криминала, несчастный случай. Так что домой Вяземский попал только спустя два часа. Сегодня он не поехал к Ольге, только позвонил, сказал, что все нормально, и останется у себя.

– Все понимаю, – после паузы ответила Бушуева, – ты в своем праве, только проблем нам не создай. Ты уверен, что это Борец?

– Процентов на девяносто, срисовал я его человечка, который с ним в «Небе» был. Он в толпе любопытных стоял, сначала машину горящую снимал, потом меня. Он точно знал, кому она принадлежит. И не волнуйся, следов не будет.

– Хорошо, – прокомментировала последнюю фразу Ольга, – я ничего не слышала.

– Вот и умница, – улыбнулся Радим, который попутно наблюдал за ней через зеркало, как она сидит на диване с чашкой чая. – Все, целую, мне пора поискать моего глупого друга, у которого мозгов не хватило выяснить, против кого попер, ведь, знай он, что я из конторы, никогда бы не сунулся.

– Я вижу в этом плюс, – заметила Ольга, поставила чашку на стол и, покидая зону видимости зеркала, направилась в сторону утепленной лоджии, видимо, решила покурить. – Это значит, у этого бандюгана нет источников в ФСБ. Ты – человек, конечно, не засвеченный, в управлении тебя ни разу не видели, но корочки ты свои уже несколько раз предъявлял.

– Пожалуй, ты права. Все, милая, мне пора, тебе скоро спать, а мне еще эту гниду искать. Машинку жалко, но ничего, деньги есть, раздобуду себе что-нибудь новое, правда, такую хрен найду.

– Будь острожен, – попросила Ольга.

– Есть, быть осторожным, товщ подполковник, – шутливо гаркнул в трубку Радим и оборвал разговор.

На то, чтобы найти Борца, много времени не понадобилось, за час управился. Правда, потом пришлось долго ждать, пока тот наиграется с длинноногой, слегка потасканной блондинкой, видимо, настроение у этого урода было хорошее, праздновал он что-то с водкой и икрой.

От нечего делать Радим проскакал по всем зеркалам коттеджа. Да уж, точек выхода у него имелось просто запредельное количество. Знай Борец, что к нему через них могут нагрянуть гости, не был бы так беспечен. У него даже в гараже имелось зеркало, и автопарк приличный – Гелик, новенькая Ауди А5 и шикарная годовалая Тойота. Да, неплохо было бы наложить лапу на что-нибудь из этого, особенно двухдверная Ауди приглянулась. По проселку, конечно, не пройдет, для асфальта машинка, но какая лялька.

Наконец, Борец угомонился и, храпя на весь второй этаж, завалился спать. Блондинка какое-то время ворочалась, пыталась уснуть, потом села и, одевшись, убралась в соседнюю комнату. Убедившись, что она не собирается возвращаться, Вяземский открыл проход и перешел прямо в спальню авторитета.

Пока тот с бабой развлекался, у Радима было время составить план. В принципе, он мудрить и не собирался. Матильда, когда он к ней явился, предлагала заплатить за свою жизнь, тогда это было невозможно, он бы не взял ее деньги, а вот сейчас – почему бы и нет? Зря он, что ли, пока ждал, раздобыл себе жуткую силиконовую маску демона? Кошмарить урода надо было по полной.

Заблокировав руной звук, Радим в сокрытии подошел к кровати и, склонившись к уху бандита, шипящим, как ему казалось, потусторонним, голосом произнес:

– Борец, я пришел за твоей душой.

Вышло здорово. Но Дикий не учел всех факторов этого вечера, скотина нажралась, и теперь, чтобы разбудить, его требовалось из ведра окатить.

С этим как раз проблем не было, хоть и затратная руна сокрытия, но резерв у Радима почти полный, так что, пока тот будет глаза тереть, он снова в неосязаемость уйдет.

Все вышло, как и планировалось, хлесткая пощечина заставила Борца проснуться. Тот вскочил, потирая горящую бульдожью щеку. Но в комнате к этому моменту было пусто. С полминуты авторитет таращился в темноту и даже пару раз спросил, кто здесь, но ответа не получил. Насладившись его растерянностью, Радим приблизил губы к его уху и повторил фразу про душу.

Борец подскочил на кровати и даже ударил в сторону, откуда раздался звук, но ни в кого, естественно, не попал.

– Ты тронул не того, – продолжал шептать Вяземский шипящим потусторонним голосом. – И он послал за тобой меня. Ты, жалкий человечишка, заплатишь за все.

– Кто ты? – схватившись за массивный кичовый золотой крест, висящий на волосатой груди, с отчетливым страхом спросил Борец.

– Демон, – незамедлительно ответил Дикий. – Меня зовут Ваал. Сомневаюсь, что ты, ничтожество, слышал про меня.

– Изыди, – заорал Борец, срывая рывком крест и, сжав его в кулаке, нанес удар в сторону говорившего.

На что Вяземский расхохотался, как ему казалось, демоническим смехом.

– Червь, твоя душа черна, ее ждут муки, твой бог отвернулся от тебя уже давно, и его символ может повредить мне, только если человек действительно верует, а ты не такой. Ты – лицемер, я вижу тебя насквозь. Ты убивал и пытал людей, ты грабил и насиловал. Нет, он не поможет тебе.

– Пощади, – задыхаясь, захрипел Горлов, – я все сделаю.

– Сделаешь, – согласился Вяземский. – Тот, кто отправил меня за тобой, сказал, что у тебя будет шанс.

– Что я должен сделать? – дрожащим голосом, в котором появилась надежда, спросил зашуганный бандит.

– Завтра ты явишься в полицию и сдашь всех, включая себя. Пой громко, не ври, и ни слова обо мне и моем хозяине, я буду приглядывать за тобой.

– Да, да, я все сделаю.

– Еще ты возместишь ущерб. Переведешь все свои деньги в фонд ветеранов войны «Честь», и, конечно, возместишь уничтоженное. Ты все понял? Причем возмещать можешь начать прямо сейчас.

– Да, да, конечно, – бандит вскочил с кровати и на полусогнутых бросился к стене, где за огромным телевизором и фальшь панелью скрывался сейф. – Все забирай, – вводя код, бормотал Борец себе под нос, – я все отдам, только пощади.

– Сделаешь, как я сказал, пощажу, таково условие хозяина.

Радим снял сокрытие, возникнув у бандита за спиной, и шибанул того параличом. Тот опрокинулся на спину и уставился в потолок, только глаза бегали по сторонам. Жуткая, светящаяся маска, одолженная в магазине, прекрасно скрывала личность. Сотворив руну огня и заставив ее принять символ ада, Радим поднес ее к груди.

– А это, чтобы ты не забыл меня и свою клятву. – Запахло палеными волосами, и прямо поверх каких-то куполов появился ожог в виде козлиной головы. – А теперь спать, – произнес он на ухо парализованному бандиту, и руна сна надолго отправила Борца в небытие. – Посмотрим, что будет утром, – сказал Радим, выгребая из сейфа деньги и какие-то бумаги. Ювелирку он оставил там, где лежала.

Через минуту он был уже у себя дома. Кинув сумку на стол и стянув силиконовую маску, под которой голова жутко потела, Радим посмотрел на свое отражение в зеркале, и то ему подмигнуло. Что сказать? Прошли те времена, когда двойник за стеклом пугал его, еще в начале занятий с рунами подполковник Пряхин показал, как усмирить его, и больше тот, зазеркальный, не возбухал.

Выйдя на балкон, Вяземский прикурил. Он, конечно, воспользовался своими умениями в корыстных целях, что в отделе не одобрялось, но это возмездие, не стоило Борцу трогать его. И не убил же. А если тот побежит каяться и сдаст всех, то в городе станет куда как спокойней. Нет, Радим ни о чем не жалел. С минуту он смотрел на темное небо, затянутое тучами, полными снега. Надо будет с Ольгой где-нибудь в феврале смотаться через зеркало туда где тепло, забронировать номер через сайт, выти в каком-нибудь туалете, она-то наверняка невыездная. Но ведь через зеркало не считается. Никто и не узнает. Уехала на неделю к тетке в Саратов, и все норм. А про загар скажет, что в солярии валялась от нечего делать.

Затушив окурок, Радим вернулся в комнату, решив для себя завтра приобрести электронку и попробовать пересесть на нее, не так воняет соломой, которой набивали сигареты, даже самые дорогие, да и отдышка появилась, и кашель курильщика. Ольга утверждала, что с айкосом ему это все грозить не будет. Усевшись на диван, Радим притянул к себе сумку. Ну что ж, посмотрим, сколько он наварил на этом упыре. Бумаги он отложил в сторону. Вообще непонятно, зачем он их забрал? Ну да ладно, пусть будут, потом мельком проглядит, а пока подсчитаем финансы.

Пачки посыпались на стол, евро в одну сторону, доллары в другую, рубли в третью. Закончив подсчет, Вяземский улыбнулся. На новую машину теперь точно хватит, два миллиона в рублях, тридцать тысяч евро, и сорок тысяч в зеленых президентах, то есть, он вытопил с этого борова десять лямов деревянных наликом. Нормальная цена за старый Ленд Ровер. Сам себе злобный буратина. Не соверши он эту глупость, и дальше бы жил спокойно, Радим про него уже забыл, а эта скотина не простила, что он его послал.

Прибрав деньги в тайник и осознав, что там заканчивается место, Радим дал себе зарок, что после нового года обязательно сходит в зазеркалье и попытается найти мастера, который возьмется сделать из черепа стрижига артефактную маску.

Применив на зеркало руну дальнего взгляда и удостоверившись, что Борец все так же валяется на полу, Радим завел будильник и забрался в кровать. Правда, прежде, чем вырубиться, отправил Ольге сообщение, что с ним все в порядке, он целует ее и ложиться баиньки.

Ровно в восемь он был снова на ногах. Сделав себе кофе, он уселся на кухне и, достав зеркало ведьмы, быстро наладил визуальный контакт с домом бандита. Тот уже оклемался и носился по дому, пакуя чемоданы. Блондинка, с которой он развлекался ночью, сидела зареванная, поджав под себя ноги и с внушительным синяком на скуле. Похоже, не вовремя сунулась к любовнику, за что и огребла. То, что происходило в доме Борца, было мало похоже на сборы в полицию. Этот дебил решил, что днем демон не явится и, прикинув расклад, собрался дать по тапкам.

– Нет, так дело не пойдет, – усмехнулся Вяземский и, применив сокрытие, быстро создал руну пути в соседнюю комнату.

Выйдя из зеркала, он внаглую направился к гостиной, по которой, как наскипидаренный, носился Борец, тот как раз запихивал в чемодан какие-то рубашки.

– Замри, – прошипел Дикий ему в самое ухо так, чтобы блондинка не услышала. – Бежишь? Я же предупреждал тебя, что буду приглядывать. Одна ошибка, и все, твоя черная душа моя. Молись!

– Пощади, – бухнулся на колени бандит, – я все сделаю. Я, я испугался.

Блондинка даже рот открыла от такого зрелища.

– Последний шанс, – прошипел Радим. – Беги, червь, куда приказано, и пой так громко, как только сможешь. Клеймо на твой груди всегда скажет мне, где ты, и что делаешь. Еще раз ослушаешься, и все, твоя душа отойдет мне.

– Я все сделаю, – лицо Борца искривилось, на нем появилось мерзкое плаксивое выражение, он был сломлен и жалок.

– Я услышал, – прошипел Вяземский. – У тебя есть ровно полчаса добраться туда, где ты уже должен быть. Если нет, ты мой. – И тут он рявкнул на всю комнату, – беги, червь, беги, – а потом захохотал.

Блондинка, услышав голос из пустоты, моргнула своими длинными ресницами и отправилась в обморок, а Борец вскочил с колен и просился на выход из комнаты.

Радим же усмехнулся и направился обратно к зеркалу, в котором был открыт проход в его квартиру.

Дальше все пошло по накатанной. Упырь прыгнул в гелик и рванул из дома, едва не снеся ворота. Радим следил за маршрутом через зеркало заднего вида. Не прошло и двадцати минут с их разговора, как мерседес уже влетел на стоянку следственного комитета. Почему он решил поехать сюда, Вяземский не знал, но результат его вполне устраивал. Он едва не расхохотался, когда в допросную зашел, никто иной, как его старый знакомец майор Агапов.

Допросная тут была в лучшем стиле Голливуда, с двусторонним зеркалом, через которое на не замолкающего ни на секунду бандита пялились сразу человек двадцать. Ну и Радим смотрел спектакль с покаянием через стекло, жаль только, оно звук не передавало.

Сеанс продолжался четыре часа. Наконец, Борец выдохся и его, заковав в наручники, увели, но это было только начало.

Радим улыбнулся и деактивировал руну дальнего взгляда, откинулся на спинку дивана, после чего заглянул в особняк бандита и обнаружил там ребят из следственного комитета, которые уже бодро перерывали его вверх дном. Быстро просмотрев бумаги, и ничего в них не поняв, Вяземский открыл дорогу в коттедж и зашвырнул их в одну из комнат, куда только должны были наведаться следаки.

А потом началось самое приятное, он залез на сайт по автопродажам и принялся искать замену своему старенькому Ленд Роверу. Его выбор пал на черный Jeep Wrangler, довольно-таки свежий, и ценой в три миллиона с четвертью. Договорившись о встрече с владельцем, Радим отправился смотреть тачку. Хозяин без вопросов согласился отогнать ее к знакомому автомеханику для осмотра, и уже через три с половиной часа Вяземский снова был на колесах. Доллары перекочевали в карман продавца, а документы были оформлены в один момент, и с ГББД никаких проблем не возникло. Так что к вечеру Радим уже крутил баранку собственной машины. Тачка была поновее его старого внедорожника, комфорт и начинка, все на уровне, так что он не жалел, и оплачена она была не из его кармана, вернее из его, но все же левак.

Зазвонил служебный телефон, высветивший номер Бушуевой.

– Слушаю, товщ подполковник, – с легкой, едва заметной иронией произнес он, беря трубку.

– Дикий, это ты кашу заварил? – поинтересовалась она весело. – Весь город на ушах стоит, все в разгоне, десятки обысков, число задержанных приближается к полусотне.

– Я, – ответил Вяземский. – Правда, я молодец?

– От скромности ты не умрешь, – рассмеялась Бушуева. – Но ты действительно красавчик. Одна ночь, а такой результат.

– Только в Москву не сообщай, – попросил Радим, – им это без надобности. Если сами пронюхают, я разберусь.

– Договорились, – легко согласилась Ольга. – Все, пошла, сегодня буду до ночи занята в управлении, а в субботу мы с девочками встречаемся в гипермаркете, нам закупки пора начинать. У тебя замечательные друзья. Увидимся завтра вечером.

– Хорошо, – согласился он, – до завтра, милая.

Веселым выдался этот новый год. Радим стоял у мангала, на котором рядком лежали одиннадцать больших шампуров, за его спиной в главном зале коттеджа прекрасная половина человечества сервировала стол. Мужчины сидели на плетеных креслах на веранде и трещали за политику, до полуночи оставалось два с половиной часа.

Стас поднялся и направился ко второму мангалу, где запекались овощи, и так пожевать, и на салат.

– Может быть, тебе помочь? – предложил он, проверяя готовность.

– Знаешь же, что отвечу, – отмахнулся Радим.

– Конечно, знаю, – втягивая носом аромат жаренного мяса, ответил друг. – Поговорить о том, что случилось, некогда было, – произнес он. – Может, расскажешь, как ты попал на службу в ведомство «плаща и кинжала»?

– Случайно вышло, – вертя шампура и сбрызгивая их маринадом, ответил Вяземский. – Правда, случайно. А как? Это уже государева тайна, и говорить я насчет этого не имею права.

– И, конечно, ты не скажешь, кто твою машину взорвал?

– Вот тут без понятия, – соврал Вяземский. – Хорошо, заначка на черный день была, и я себе джип прикупил.

– Да уж, серьезный агрегат. И в городе не стыдно показаться, и по бездорожью пройдет.

– Секретничаете? – раздался у них за спиной голос Ольги. – Я вам тут принесла немного счастья.

Радим обернулся. Бушуева была невероятно красива, правда, зря она в платье на мороз вышла, но хорошо хоть догадалась надеть короткую шубку и шапочку. Ее черные локоны рассыпались по плечам, а серые, почти серебряные, глаза смотрели на Вяземского с теплотой. В руках она держала поднос, на котором четыре рюмки, одна с коньяком для Стаса, одна с виски для Радима и пара с водкой для Темы с Серегой. Еще тут имелось блюдце с маринованными огурчиками и стакан с томатным соком для запивки. Мужчины разобрали рюмки, но прежде, чем Дикий успел что-то сказать, влез Стас.

– За прекрасную спутницу Радима. Мы очень рады, что ты примкнула к нам, и что ты позаботилась о четверых замерзших мужиках. За тебя, Оль!

– За Ольгу! – дружно гаркнули остальные в три глотки, опрокидывая в себя спиртное.

– Спасибо, – засмущавшись, произнесла Бушуева. – Заканчивайте и двигайте домой, мороз крепчает.

– Правильно, – возвращая рюмки на поднос и залпом допивая остатки сока, согласился Сергей. – Иди в дом, мы-то нормально оделись, а ты в платье тонком.

– Скажи там всем, пять минут, и можно садиться, – попросил Радим, и под одобрительный гул друзей притянул к себе Ольгу, поцеловав ее в губы. – Беги, – шепнул он ей и, развернувшись к пышущему жаром мангалу, принялся вертеть шампура, не давая мясу подгореть и высохнуть, нет ничего хуже шашлыка, из которого ушел сок, разве что угли.

– Радь, овощи готовы, мы тоже пойдем, – крикнул Стас, сгружая все на блюдо и направляясь к дому. – Давай, не задерживайся, жрать уж больно хочется.

– Конечно, – ответил Вяземский, – у меня почти все готово.

Вскоре хруст снега под подошвами тяжелых зимних ботинок стих, хлопнула входная дверь. Радим покрутил пару шампуров, которые подрумянились чуть больше других, и тут его взгляд упал на темный лес, начинающийся метрах в пятидесяти от него. Он словно прикипел к нему, высокие сосны, сугробы по пояс, и тут сердце снова кольнуло, на мгновение захотелось тишины, чтобы потрескивали в печи дрова, отблески пламени метались по деревянным стенам. Захотелось спокойствия зимнего леса, чтобы, когда выходишь покурить, слышать треск стволов деревьев в мороз, а не шум города, ругань из-за парковки и орущую среди ночи сигнализацию. Не зря Радима прозвали Диким, одиноким в брошенной деревне он чувствовал себя куда лучше, чем в суетном шумном городе.

– А почему бы и нет? – произнес он, снимая шампур из центра и перекидывая его на край, чтобы не сгорел.

Деньги есть, машина есть, вокруг Энска хватает деревень. Почему бы не прикупить домик на окраине? Да, конечно, там тоже бывает людно, особенно летом, но все равно куда меньше, чем в городе. А насчет удобств – есть немало поселений, где вода и газ. А септик поставить – не проблема. Решено, он покупает дом, не сейчас, по весне, чтобы привести его в порядок, чтобы было, куда вырваться из суеты. Высоцкий пел о романтиках, которые возвращаются в суету городов и потоки машин, а его тянуло убраться от всего этого. Кроме того, он – ходок, секунда, и он в городе, прямо в своей квартире.

Ольга подошла к большому панорамному окну, оставив за спиной суетящихся возле стола мужчин и женщин. Ей стало жарко и она, сунув ноги в валенки и набросив на плечи шубку, вышла наружу. Раскочегарив электронную сигарету, Бушуева остановилась на крыльце, выпустив в небо струйку дыма. Здесь было очень тихо, пред ней открывался вид на заснеженную беседку, в которой сегодня пили чай по приезде из настоящего самовара на дровах. Бушуева даже не знала, что такие еще остались, большие, со слегка мятыми латунными боками. Было здорово. За беседкой был не такой уж и далекий лес, справа дорожка к замерзшему озеру, где завтра по плану катание на коньках. Это так здорово, выбраться сюда на целых два дня, первый раз она отмечала новый год вне города. Ольга нашла взглядом Радима, тот стоял у мангала и крутил шампуры, но смотрел он не на мясо, а в глубину леса. В этот момент она ощутила его отчужденность, поняла, почему его прозвали Диким. Она почувствовала, как он от них всех в этот момент отдалился, замер, готовый рвануть туда, во тьму, в холод, чтобы побыть одному в тишине и покое. А еще она подумала, что не прочь уйти с ним. Вот он подхватил шампуры и уложил их на здоровое блюдо, затем настал черед решеток с курицей, которые жарил на соседнем мангале. Развернувшись, он заметил Ольгу и, подмигнув, направился к дому. Вообще, когда все это начиналось, она сунулась было со своей помощью, но Стас, который знал Радима куда дольше, покачал головой и увел ее в сторону, сказав только одну фразу:

– Он никого никогда не подпустит к шашлыку, ни советчиков, ни помощников.

– Пошли, – произнес Радим, легко взбегая по ступенькам с тяжелым блюдом, от которого шел великолепный запах мяса, смешанного с дымом.

От его отчужденности не осталось и следа, он снова был с ней, с ними. И ей стало тепло, и уютно, как никогда не было ни с кем.

Это был замечательный новый год. С боем курантов били в потолок пробки шампанского, все друг друга поздравляли, звонили родне и знакомым, танцевали и запускали фейерверки. В общем, весело. Огромным преимуществом их дружной компании было то, что никто никуда никого не тянул, всем дозволялось проводить время так, как заблагорассудится.

Вот и Радим часа в три ночи, устав от движения, придвинул к камину большое, фактически двухместное кресло, уселся в него и замер, глядя на огонь. Вскоре в доме стало тихо, народ, утомившись и пожелав ему спокойной ночи, разошелся по номерам. Тихий цокот каблучков по деревянному полу, в комнате стало куда темнее, и фактически единственным источником света остались языки пламени, мечущиеся по темным стенам.

– Не помешаю? – поинтересовалась Ольга, привычно забираясь к нему на колени, и скидывая надоевшие туфли.

– Не помешаешь, – ответил Вяземский, и снова уставился на огонь.

Девушка положила ему голову на плечо, и тоже замерла, завороженная пляской огня.

– Я покупаю дом за городом, в тихом месте, – задумчиво, словно самому себе, произнес Радим.

– А меня с собой возьмешь? – неожиданно для самой себя спросила Ольга.

– Если ты захочешь, – на полном серьезе ответил Вяземский и замолчал, только приобнял Бушуеву и покрепче прижал ее к себе.

Так они и сидели, обнявшись и молча глядя на огонь, пока тот не начал затухать.

Глава 5

На этот раз обошлось без трупов проституток, два замечательных дня в отличной компании. И на коньках покатались, и в баньке попарились, причем все вместе и голышом, такая традиция. Ольга сначала смущалась, а потом втянулась. И на снегоходе по полю гоняли, правда, чуть не подрались с соседями, уж больно были шумными и наглыми, но их женщины оказались умнее трех подвыпивших мужиков и уволокли их в дом. Больше они не совались.

– В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы – просто некуда деться, – направляя джип в поток машин, пропел Вяземский, – и спускаемся мы с покоренных вершин, оставляя в горах свое сердце.

– Не хочется в город, – вдруг заявила с пассажирского сиденья Ольга. – Я впервые увидела зиму вне бетонных коробок и развязок, и это здорово. А ты дом где хочешь покупать? Надеюсь не в глуши посреди леса, без воды и газа? Это тебе хорошо, ты зеркальщик, раз, и уже у себя дома, душ принимаешь, а я так не умею.

– Я – дикий, но не настолько, – развеселился Вяземский, – там я совсем одичаю, зарасту щетиной, сошью себе одежду из шкур убитых мной зверей, буду гоняться за селянками, которые по грибы пойдут, так что нет, не стоит впадать в крайности. Бревенчатый дом с панорамными окнами, газ, вода, электричество, канализация-септик, где-нибудь на окраине деревни, в десятикилометровой зоне от Энска. Чтобы все же был магазин и связь устойчивая.

– И когда планируется покупка?

– Думаю по весне, – ответил Радим, сворачивая к дому девушки, – не зимой же покупать.

– Это верно, но приглядывать можно начинать прямо сейчас, – заметила Ольга, – и съездить посмотреть.

– Зачем? – не понял Радим.

– А чтобы понять, каково там зимой, – последовал вполне разумный довод, – как дорогу чистят, как там со светом и водой. По весне все по-другому, и летом с осенью. Может, как снегопады начинаются, так там сразу со светом проблемы.

– Логично, – согласился Вяземский. – Я так понимаю, ты этой идеей загорелась. Так что, если на выходных заняться будет нечем, можешь поискать, потом покажешь мне, отберем варианты. Хотя сомневаюсь, что найдется то, что мне нужно, уж больно запросы большие. И окна панорамные, и на краю, и удобства все, которые можно.

– Это да, – согласилась Бушуева, – но я все равно посмотрю. Какие планы на оставшиеся семь дней праздников?

– Мне нужно в зазеркалье, потом видно будет. И это у тебя семь дней, а я официально нигде не работаю.

– Радим, а ты загранник сделал?

– Да все некогда было, – пожал плечами Вяземский. – Ты разве выездная? Ты в конторе работаешь, вы по жизни в Сочи, Анапе и Крыму отдыхаете. Теперь вон еще в Одессу можно, но это рисково, недобитые бандеровцы шалят.

– А у меня ты есть. Выехать-то мне нельзя, но паспорт левый я себе сделаю без проблем, он ведь нужен будет только в отеле зарегистрироваться, границу-то я с ним проходить не собираюсь. Никаких перелетов, раз – и мы вышли рядом с отелем. Десять баксов на такси, и мы на месте.

– Честно, я уже думал об этом. Решено, делаем паспорта и айда на солнышко, дней на семь. Куда хочешь? – паркуясь возле дома Ольги, поинтересовался он.

– Мальдивы хочу, но за себя я сама заплачу. И отель на сайте бронирования поищу. Семь дней есть, спать, пить, плавать и ни хрена не делать, это мечта.

– Вот и договорились. Отпуск тебе генерал даст?

– Не проблема, у меня не отгулянный с конца лета. Было сказано, когда захочешь, тогда и уйдешь.

– Вот и договорились. Как праздники закончатся, подаю на паспорт.

Ольга подмигнула и выбралась из машины.

– Не нужно ждать, фотки сделай на флешку и через Госуслуги, потом только съездить забрать.

– Ну, тогда займусь сегодня, завтра прогуляюсь в зазеркалье.

– А возьми меня с собой, страсть как интересно посмотреть, куда ты ходишь. Кроме того, ты обещал.

– Обещал – выполню, но только показать, к местным я без тебя пойду, – затаскивая сумки в лифт, оговорил условия Вяземский.

Ольга мелко закивала, подтверждая, что ее устраивают условия.

Радим закинул вещи в квартиру и уже собирался уйти, но руки подполковника Бушуевой не позволили.

– Мы идем в душ, – требовательно заявила она.

– Слушаюсь, – улыбнулся Радим и принялся раздеваться.

В итоге, домой он попал только поздно вечером. Удались праздники.

Ольга приехала к нему к десяти утра, как и было сказано. Оделась просто – джинсы, высокие ботинки, свитер осенний и куртка.

– Держи, – протянул Радим ей кукри с рунами на пробитие, который сделал еще до отъезда в Москву.

– Зачем? – вешая тяжелый нож на пояс, поинтересовалась она.

– Потому что на той стороне может быть что угодно, – расплывчато пояснил Вяземский. – В общем, инструктаж такой. От меня ни на шаг, команды выполнять четко и по уставу. Скажу стоять – стоишь, упасть – упала, никаких вопросов. Скажу руби – достаешь тесак и защищаешь свою жизнь. Там не парк, куда по воскресеньям можно заглянуть, там мир, в котором чаще всего действует закон сильного, в свой последний выход я убил четверых зеркальных двойников и пятого стреножил для допроса. А мои спутники из потеряшек, в гости к которым мы направляемся, прикончили еще пятерых. Но не волнуйся, я покажу тебе исключительно общину, ну и по их территории пройдемся. Так что это просто на всякий случай. Ах да, междумирье для тебя смертельно опасно, очень не хочу, чтобы ты на меня с тесаком бросилась или в туман рванула, а блокировку ты на себя поставить не сможешь, так что придется тебя усыпить и привести в чувство только на той стороне. Не волнуйся, донесу в лучшем виде. Готова?

Ольга решительно кивнула, правда, лицо у нее было бледным, видимо, струхнула госпожа подполковник. Ну да ничего, все будет нормально.

Дальний взгляд, чтобы удостовериться, что в служебном помещении никого, руна пути, и усыпить Бушуеву.

Подняв Ольгу на руки, Радим перешагнул границу и оказался на серебристой тропе. Тут же последовала ментальная атака. Надо сказать, довольно сильная. Первым ощущением было подозрение, что Ольга изменяет Радиму. Черт его знает, что с ней генерал проделывает, когда она к нему на доклад ходит. Вяземский даже зубами заскрипел от этой мысли, захотелось бросить свою ношу на камень и сжать руки на горле, пока жизнь не покинет тело. Но справился, опустил медленно, после чего создал руну ментальной защиты. Сразу отпустило. Да, в голове слегка шумели чужие голоса, но это было уже вполне привычно. После блокировки шепот превращался в тихий неразборчивый гул. Подхватив Ольгу, Радим спокойно прошел эти сорок два шага, и вышел в маленькой комнатке, в которую пару недель назад привел Раису Пичугину. Интересно, жива ли, здесь осталась или ушла искать свое место?

Уложив Бушуеву на диван, он привел ее в чувство. Та села и завертела головой.

– Классное снотворное, – выдала она, окончательно придя в себя, – и наверняка никакого привыкания?

– Абсолютно, – заверил ее Радим. – Один минус, разбудить могу только я, или пока восемь часов не истекут. Кстати, забыл сказать, я подал заявку на загранник. А теперь вставай и пошли, только сразу предупреждаю, это анклав потеряшек, жизнь тут у людей трудная, так что постарайся в обморок не грохнуться, они напоминают бомжей на улицах Филадельфии.

– Жуть какая, – отозвалась Бушуева, – видела я оттуда ролики.

Радим вышел в коридор и направился к офису Старпома, но там было пусто, вообще на втором этаже никого не было, и это начало Вяземского напрягать. Он вытащил из кобуры свой кукри. Ольга, как ни странно, последовала его примеру.

Крики, звон стали, стоны раненых и хрипы умирающих – все то, что писатели про разное средневековье называют звуком битвы, он услышал, когда начали спускаться по лестнице.

– Оставайся здесь, – приказал Радим, – вот тут у лифта. Если сюда ворвутся, беги обратно в комнату с зеркалом и забаррикадируйся, мне это пройти не помешает.

– Мне страшно, – сжимая в руках его старый кукри, прислушиваясь к звукам, идущим снизу, заявила Ольга. – Радим, сзади!

Вяземский обернулся и увидел, как из дверей, что вели исключительно на широкую лестницу, хлынули двойники, не меньше десятка, мужчины и женщины, да и редкость, когда получался двойник ребенка или подростка.

– На пол, – заорал Вяземский, переходя в боевой транс и творя руну пламени, придавая ей эффект метровой в высоту волны. Сама по себе руна из средних, но вот именно волна уже вызывает затруднение, и чем она шире, тем больше резерва жрет.

Радим не успел, пара особо шустрых двойников буквально взлетели к нему, размахивая какими-то железками. Один был ранен, кто-то разрубил его рожу, но череп не пострадал, хотя выглядел он жутко, залитый черной кровью, с безумным оскалом и раной, через которую видна белая кость.

Двойники попытались его убить, но Радим в трансе был куда быстрее их. Его учили сражаться, а не просто махать железками. Он припал на колено, кукри перехватил обратным хватом, удар снизу вверх, и тяжелый клинок, острый, как бритва, вспарывает двойника, какого-то неопрятного бородатого мужика, от брюха до шеи. Молодой парнишка с рассеченным лицом умер на долю секунду позже, возвратным движением Радим развалил ему грудь, с легкостью сокрушив кости и разрубив сердце. Тела еще оседали на белые, вернее серые ступени плохо освещенной лестницы, а вперед уже устремилась законченная волна огня. Она смела тех, что шли следом, ударилась в стеклянные двери и стены и опала, оставив после себя десяток обугленных трупов, и тошнотворный запах сгоревшего мяса.

– Ольга, возвращайся назад, – приказал он, – запрись в той комнате, откуда мы пришли.      Бушуева вскочила и, повинуясь приказу, бросилась вверх по лестнице, на ее лице, Вяземский заметил испуг, ее шокировало то, что ей довелось увидеть. Похоже, его ждал тяжелый разговор.

Радим же рванул вниз, одновременно вытягивая из кармана пакет с солью. Он шел прямо по останкам двойников. Один зашевелился и попытался головешкой, которая еще несколько секунд назад была его рукой, ухватить скрюченными почерневшими пальцами за ботинок, но Дикий просто пробил с ноги в голову пыром, как в детстве по футбольному мячу. Раздался хруст, не выдержал позвоночник, и культяпка безжизненно упала на пол.

Радим же, протаранив дверь плечом, ворвался в холл, который вел к торговым павильонам – основному обиталищу потеряшек, и выходам на улицу. Тел тут хватало, в основном двойники, не меньше десятка, но были и потеряшки. Он насчитал пятерых с рублеными ранами, они безжизненными куклами валялись кто где и заливали пол кровью. Еще с два десятка двойников, не замечая ничего вокруг, таранили крепкие, укрепленные с той стороны мешками с песком стеклянные двери, которые успели закрыть отступившие внутрь защитники. Красноглазые так увлеклись, что не заметили гибели основного отряда, и Вяземский оказался у них в тылу. Чем тут же и воспользовался, швырнув пригоршню соли в толпу, а следом ударил руной огня, создав еще одну волну. Тошнотворный запах горящей плоти и тряпок стал нестерпимым. Атакующие, попавшие под удар сначала соли, которая, правда, причинила им не слишком много вреда, поскольку те были закутаны с головы до ног в тряпье, а потом под чародейский огонь, который пожирал все, до чего дотянется, вспыхнули как факелы, заметались, но почти сразу падали на пол, заполняя помещение смрадом горелого мяса.

Вот только на этот раз все пошло немного не по плану. Из опадающего, лишенного подпитки силой пламени, прямо на него в горящей, осыпающейся пеплом одежде вылетел здоровенный крепкий мужик. На груди его сиял какой-то амулет из артефактного металла, причем чистого, без примеси железа и стали. В руках он сжимал короткий, слегка изогнутый меч, похожий на те, что в различных фэнтези называют эльфийскими, клинок узкий, слегка расширяющийся на кончике, без гарды, с изрядной долей миродита и покрытый рунами, точно так же, как и кури Вяземского. На мгновение Радиму показалось, что он столкнулся с собратом, ходоком, но нет, красные глаза говорили, что перед ним зеркальный двойник.

Он был силен, быстр и невероятно техничен, его клинок рассекал воздух со свистом, каждый удар был выверен, и не будь у Радима подготовки, он бы умер после первого же удара. Кукри со звоном отбил «эльфийский» клинок в сторону, но удар ногой в живот не прошел, двойник, который к этому моменту остался абсолютно голым, отпрыгнул назад, смерив его заинтересованным взглядом.

– Зачем ты пришел, ходок? Это не твоя война, – глядя на Радима своими красными зрачками, поинтересовался он.

– Тут живут те, кто мне близок, – ответил Вяземский, беря разгон и нанося рубленый удар.

И снова сталь звякнула о сталь. Они разошлись и закружили по залу, переступая через валяющиеся в лужах крови трупы. Противник пошел вперед, удар быстрый и хитрый, снизу вверх. Дикий отпрянул, споткнулся о тело, так некстати оказавшееся под ногой, и едва не опрокинулся на спину. Зеркальный двойник тут же попер вперед, стараясь его опрокинуть, но он не учел один момент, помимо кукри Радим, в отличие от него, владел еще и рунами. Удар силы, тот самый, которым отправил его в полет черный ходок, его медальон отразил, а вот руну льда в виде сосульки смог только ослабить, та разлетелась на осколки, но этого хватило, чтобы теперь уже двойник отпрянул, давая Радиму время на атаку. Рубящий удар прошел, правда, достал Вяземский своего врага только самым острием клинка, но кровавая полоса прочеркнула грудь, и черная кровь побежала по обнаженному телу.

Радим увернулся от ответного удара, разрывая дистанцию и одновременно вытаскивая из кармана складень, который подарили ему Жданов и Ломов. Щёлкнул механизм, и у Вяземского появилось второе оружие. Жаль, до соли не успел добраться, второй пакетик лежал в накладном кармане на бедре. Но он теперь и без нее справится, как бы не был силен его противник, от раны, нанесенной клинком с руной, кровотечение не закроется, не сказать, что она была глубокой, но кровь лилась обильно.

Двойник взревел и рванул на Радима, стараясь смять его, успеть завалить, прежде чем тот истечет кровью. Но это была ошибка. Все вышло, как и задумывал Дикий. Приняв на кукри меч двойника, и удерживая его, Радим, перехватив складень обратным хватом, ударил с разворота. Длинное лезвие вошло точно в грудь чуть левее сердца, прямо рядом с медальоном, который так хорошо защищал своего владельца. Двойник замер, глядя на рукоять, торчащую из его груди. Его ноги подкосились, и он завалился на бок, уставившись своими алыми глазами в потолок. Сделав в памяти зарубку обязательно прибрать его оружие и амулетик, Радим выскочил на улицу.

– Твою ж мать, – выдал он, глядя на тела, устилавшие все пространство перед торговым центром.

Больше всего их было у стены из мешков и прохода в ней, не меньше сотни, в основном двойники, но хватало и жителей анклава. Со стороны домов к оставленным стенам спешили еще три десятка красноглазых. Увидев одиноко стоящего на ступенях лестницы человека, они, размахивая различными железками, резко ускорились, стараясь как можно быстрее добраться до одиночки.

– Не представляешь, как я рад тебя видеть, – раздался за спиной знакомый голос.

– Почему же, Иван, – наблюдая за бегущими к ним противниками, отозвался Радим, – отлично представляю. А у вас тут что, война?

– Вроде того, – отозвался главный безопасник анклава. – С час назад полезли. Мы за последнее время много людей потеряли, они на нас охоту начали, за день человек двадцать погибло, как назло, хороших боевиков. Перемололи мы их, сам видишь сколько, но они выбили основной костяк тех, кто мог сражаться, шли, невзирая на потери. Им-то что? Они не живые и не мертвые, так, существующие, страха не испытывают, боль чувствуют, но куда как слабее. Если бы не тот пленный, что ты взял, мы бы даже не узнали, что они решили нас извести.

– Понятно, – отозвался Радим, глядя, как двойники ломятся в проход прямо по груде тел. – Иди, Иван, внутрь, я тут быстро закончу, и поговорим.

– Я с тобой, – Холодный упрямо качнул забинтованной головой, – многовато их даже для тебя.

– Ну, как знаешь, – ответил Вяземский, не желая конфликтовать на пустом месте, – но ничего интересного не будет. Отойди за спину, твой рубеж – двери и те, кто обойдут меня.

Толпа двойников в этот момент добралась до ступеней, они взяли приличный разбег, чуть растянулись, но основная, самая большая группа шла как раз плотной массой. За что и поплатилась – третья волна пламени выжгла сразу человек пятнадцать. Красноглазые, не попавшие под удар, резко остановились и уставились на спокойно смотрящего на них человека в черной форме. Несколько секунд стояла гробовая тишина, после чего выжившие развернулись и бросились прочь. Вот только ни Радим, ни Иван не собирались выпускать их живыми. Вяземский, взяв разбег, буквально перелетел груду головешек, еще несколько секунд назад бывших резервом двойников, и кинулся в погоню. На этот раз он не стал расходовать энергию, которой после трех огненных рун, усиленных массовостью и интенсивностью горения, осталось не так много, поэтому, настигнув бегущего последним тучного мужика, он просто рубанул кукри наискось по спине, рассекая позвоночник. Иван, как ни странно, догнал его, когда он убивал пятого. За ним бежали еще несколько мужиков, так что добивали красноглазых уже вчетвером. Никто не ушел.

– Дикий, смотри, – произнес Иван, указывая прямо и вверх.

Радим поднял голову, на крыше дома через дорогу стоял человек. Было далековато, метров сто пятьдесят, но Вяземский почему-то был уверен, что это ни хрена не двойник. С минуту они таращились друг на друга, хотя лицо незнакомца было скрыто капюшоном, после чего тот развернулся и пропал из поля зрения.

– Дикий, как думаешь, кто это? – поинтересовался Иван.

– Понятия не имею, – ответил Вяземский. – Может тот, кто натравил на вас двойников, может, просто любопытный, увидел разборку и решил понаблюдать, чем дело кончится.

– Согласен, все может быть, – задумчиво произнес Иван, – ладно, нечего стоять, время дорого, надо трофеи собрать, хотя оружие у красноглазых дрянное, артефактного мало.

Радим кивнул и пошел обходить своих покойников. Прав Иван, мало артефактного оружия, три с тех, кого он порубил, и еще девять с сожженных, ну и, конечно, имущество голыша, медальон и меч. Покидав все добытое в сумку, Радим достал сигарету и прикурил, хоть и пересел он на айкос, но здесь ничего электронное не работало, ни телефоны, ни фотоаппараты, ни сигареты. А никотин требовался.

– Много народу потеряли? Не сегодня, а вообще, за последнее время?

Иван задумался, что-то подсчитывая в уме. Потом пробежался глазами по периметру.

– Если считать всех, то за сотню, тут и бойцы, и поисковики миродита. На них и сопровождающих пришлись основные потери. Ну, это, если сегодня не считать.

– Много, – протянул Радим, глядя, как закидывают на тачку тела двойников, чтобы отволочь подальше. Да уж, полегло народу тут немало. – А где Старпом?

– Ранен, – ответил Холодный, тяжело вздохнув, – а может, уже и мертв, его та ссыльная выхаживает, Раиса. Вот ты нам подарок сделал, силу тут она истинную обрела. Неопытная, правда, учиться ей надо, ну да мы уже договорились с местными, клан Хорн, что за рекой, они ее поднатаскают. Дорого это встанет, но все равно в себя вкладываемся. А Старпому вон там, у прорыва, прилетело в самом начале, полоснули его от души, брюхо вскрыли, так что кишки по земле волочились, когда внутрь тащили.

– Могу помочь, руна лечения хоть и забирает сил много, но для Старпома сделаю.

– Пошли, – решительно заявил Иван, вскакивая. – Мы, похоже, с тобой вовек не расплатимся, задолжали мы тебе по крупному.

Радим на это ничего не ответил, потеряшки – потеряшками, а своя рубаха ближе к телу. Так что, если говорят, что задолжали пусть так и будет, возьмет миродитом, ему артефактный метал пригодится. Уже входя в двери первого этажа, он вспомнил про Ольгу, которая так и сидела в служебном помещении, день для экскурсии оказался выбран крайне неудачно, хотя для потеряшек он пришел вовремя. Но Бушуева пусть пока там посидит, закончит с местным лидером и домой ее отведет, а экскурсия в другой раз.

Лазарет оборудовали в самом дальнем углу, и народу там хватало, как тех, кто занимался ранеными, так и самих пострадавших.

Радим взглядом нашел Раису и направился к ней. Та посмотрела на приближающегося зеркальщика и только устало дернула головой, обозначая кивок. Сейчас она пыталась при тусклом свете зашить порванное брюхо местного лидера, тот метался в беспамятстве и громко стонал.

– Я их кое-как внутрь запихнула и разложила, – усталым, равнодушным голосом произнесла она, – вот шить собиралась, но руки дрожат.

– Отойди, – попросил Радим и создал руну сна, следом руну паралича, фиксируя пациента.

Как только Старпом прекратил дергаться, Вяземский принялся чертить руну лечения, средняя руна, но на границе с высшей, очень сложная, требующая запредельной концентрации и четкой последовательности. Именно поэтому Жданов, когда ему Алиса морду когтями располосовала, не стал к ней прибегать, это только для серьезных ранений, как это. Радим возился с ней почти семь минут, две трети резерва слил на запитку, но результат был налицо, края раны стали медленно стягиваться.

– Если ты ему с кишками внутри не напутала, будет жить, – сообщил Радим Раисе, глядя на Старпома. – Действовать руна будет часа полтора, много я в нее энергии влил, почти сухой, только домой вернуться осталось.

– Научи меня, – с жадностью попросила Раиса.

– Иван сказал, что с местными договорились, вот они тебя и научат, а у меня на это времени нет. Община мне и так круто задолжала за сегодня. Как ты тут?

– Приняли хорошо, – устало произнесла женщина, – рады, что я силой владею, там она спала, ну или спонтанно проявлялась, а здесь я могу настоящей зеркальной ведьмой стать, если обучат.

– Обратно не суйся, – погрозил пальцем Радим, – да и не пропустит тебя междумирье, но учти, найдешь способ просочиться, тебе не жить. Законы у зеркальщиков строгие, мне из Москвы по шапке прилетело за твое изгнание, ликвидировать тебя нужно было, я пожалел.

– Спасибо тебе за это, – вполне искренне произнесла Раиса, – нашла я свое место. Тут как-то легче стало, печаль ушла, люди меня приняли. Так что, благодарна я тебе, и долг когда-нибудь верну.

– Принимаю твой долг, – ответил Радим ритуальной фразой.

Раиса вздрогнула, почувствовав, как по пальцам правой руки пробежал электрический разряд.

– А как ты хотела? – усмехнулся Вяземский. – Это в том мире слова просто слова, здесь они имеют силу.

Женщина посмотрела на Ивана, и тот только кивнул.

– Верно Ходок сказал, аккуратней нужно со словами. Мы ему тоже задолжали, и сильно. Пойдем, Дикий, рассчитаюсь за помощь в бою миродитом. Нам последнее время удача привалила, так что, есть, что тебе отдать. Устроит тебя такая расплата?

– Устроит, – кивнул Вяземский и, махнув на прощании Раисе рукой, пошел за Холодным.

Глава 6

– Видел, как ты уделал этого двойника, который выжил в огне, – пока поднимались, произнес Иван. – Он – глава их анклава, Сидр, очень сильный боец был. Шестеро наших на его счету, он три болта своим мечом отбил. Если бы не он, мы, может быть, и стену бы удержали.

– Тут спорить глупо, действительно сильный боец, – согласился Радим, – он меня пару раз едва не зацепил, спасли руны, хоть медальон его от их воздействия защищал, а вот побочный эффект нейтрализовать не мог, надо было ему банальный огнешар в морду запустить, быстрее бы управился. Повезло, что та группа, что мы на улице покрошили, запоздала к штурму. Странно это, им бы в общей волне идти, а они в сотне метров сидели, непонятно чего ожидая.

– Пленных нет, – открывая дверь в кабинет Старпома, отозвался Иван, – так что какой план был у них, нам не узнать.

Вскрыв сейф, он начал выкладывать на стол бруски миродита.

– Шесть штук, – подвел он итог, – каждый по сто граммов.

– Нормально, – кивнул Вяземский.

Очень неплохая цена за то, что он немного повоевал. Между прочим, сто граммов чистого артефактного металла стоит триста тысяч. А тут почти на два миллиона, и трофеев у него прилично.

– Дикий, а давай я у тебя трофейные тесаки выкуплю? – словно подслушав его мысли, предложил Холодный. – Слиток за три ножа. Мы много оружия потеряли, частично оно вроде даже как наше, двойники с тел погибших подняли. Но трофеи святы, ты свое честно заработал. Тебе же они без надобности, переплавишь, чтобы миродит отделить, а я тебе чистый дам.

– Годится, – легко согласился Вяземский, начиная вытаскивать из сумки трофеи. – Двенадцать, – подвел он итог, – итого с тебя еще четыре слитка.

Иван кивнул и выложил на стол артефактный металл.

– Полный расчет, – поднимаясь и пожимая руку Холодного, сказал Дикий, – претензий не имею. Удачно я к вам сегодня заглянул.

– Это да, наше счастье, что ты решил зайти, – согласился Иван, – они бы нас порвали, людей у меня там внизу много, ты сам видел, а вот сражаться некому, бабье одно. Вечером народ посчитаем, ужаснемся.

– Слушай, а есть у вас другой выход? – пропустив стенания временного лидера мимо ушей, поинтересовался Вяземский.

– Зачем тебе? – озадачился Холодный. – Хочешь по тихой уйти в город, чтобы, если наблюдатель сидит, тебя не срисовал?

– Не совсем, – качнул головой Радим, – я не один пришел, вообще подругу на экскурсию привел, хотел ей зазеркалье показать. Она, конечно, не барышня кисейная, цельный подполковник ФСБ, но у вас там перед крыльцом гора трупов. И пол по щиколотку кровью залит. Вот и спрашиваю, есть способ выйти так, чтобы она посмотрела на все вокруг и не увидела груду тел. Сам понимаешь, не лучшая картинка для ознакомительной экскурсии.

– Есть выход на ту сторону, они оттуда не лезли, глухая стена, единственная дверь.

– Ну и хорошо, – обрадовался Вяземский. – Пошли освобождать мою спутницу, а то ведь она волнуется, наверное.

– Ну и где она? – глядя на пустую комнату, поинтересовался Вяземский.

Диван отодвинут, значит, баррикадировалась, как и было велено. На дверях нет взлома, через зеркало ей было не уйти, проход Радим закрыл. Значит, отправилась в самоволку.

– На улицу ей не выйти, – резонно заметил Иван, – мои ребята сторожат выход, приглядывая за работами и за улицей. Значит, где-то по зданию бродит. Скорее всего, пока мы трепались, вниз спустилась. Пошли, поищем.

Холодный оказался прав, Ольга сидела на центральной лестнице, держа в руках кукри и наблюдая, как местные, косящиеся на нее с подозрением, таскают обгоревшие трупы.

– Живой!? – обернувшись, услышав шаги на лестнице, выкрикнула Бушуева и, вскочив, бросилась Радиму на шею. – А я кого не спрошу, никто тебя не видел, – уткнувшись лбом в его плечо, тихо произнесла Ольга. – Никто не знает такого.

– Ты зачем вылезла? – строго поинтересовался Вяземский. – Сказано же было, сидеть там и ждать моего возвращения.

– Я так и делала. Честно, – повинилась Бушуева, – а ты все не идешь и не идешь. Мне страшно стало, вдруг ты погиб. А еще боялась тут застрять. Кроме тебя ведь никто домой не отведет. Потом сквозь дверь раздались голоса, две женщины мимо прошли, услышала часть разговора, что отбились. Ну, я и вышла, вернулась на лестницу, стала людей спрашивать, но никто ничего про тебя не знал, только спросили, кто я такая, и как сюда попала. Выходить запретили, вот, сижу, жду. Вонища жуткая, волосы провоняют, в душ, как вернемся, пустишь? А вот что с одеждой делать, даже не представляю.

– У меня останешься, – погладив ее по волосам, которые и правда пахли сгоревшим мясом, ответил Вяземский. – Ну что, не передумала еще зазеркалье смотреть, или домой пойдем?

– Теперь точно посмотреть хочу. У тебя так каждый раз?

– Нет, иногда без стычек обходится. Ладно, пойдем на обещанную экскурсию, гора трупов тебя не смущает?

– Если через нее лезть не придется, то нет.

– Тогда через главный вход. Кстати, познакомься, это временный глава анклава потеряшек Иван Холодов, по прозвищу Холодный, глава местной армии и безопасности.

– Ольга, – представилась Бушуева.

– Очень приятно, – кивнул Иван. – А теперь прошу меня простить, мне нужно делами заняться, как сказал Дикий, я тут теперь за главного. Вы можете бродить, где заблагорассудится, главное вернуться до темноты. Хотя, о чем я? Он же ходок, любое зеркало в любой квартире сойдет.

Радим кивнул и, взяв Ольгу за руку, пошел к выходу.

– Ох, – только и сказала Бушуева, увидев кучу трупов высотой в три ее роста, к которой волокли новые и новые тела. – Сколько же тут народу полегло?

– Пока восемьдесят насчитали, – бросил мрачный мужик, стоящий у дверей. – И это только чужаки, наших отдельно сложили, замучаемся могилы копать. А ты кто такая? Его знаю, ходок это, видел, когда он Зануду забирал, а вот тебя первый раз вижу.

– Она со мной, – немного резче, чем нужно, ответил Вяземский. – Обзорная экскурсия.

– Ну-ну, – хмыкнул мужик, – любуйтесь.

– Пошли, – беря Ольгу за руку, произнес Радим, – нечего на этот курган смотреть. Покажу, что из себя представляет зеркальный мир.

– Да вроде и так вижу. Это зеркальные фантомы, про которые ты говорил? – указывая на полупрозрачные фигуры и машины, поинтересовалась Бушуева.

– Они самые, – проходя через призрачную женщину с коляской, ответил Радим.

– Как они тут живут? – мотнула головой в сторону потеряшек, которые катили на тачке очередную пару трупов.

– Привыкают. Это тебе в глаза бросается, а я даже не обращаю внимания. Единственный недостаток – маячат на краю периферийного зрения, отвлекают, и звуковое эхо раздражает. Кажется, что кто-то за спину заходит, вот и приходится башкой вертеть, проверять, фантом это или злобная редиска.

– Унылое место, – примерно через полчаса подвела итог Ольга. – Фантомы эти, звуки живого мира и отсутствие красок, черное и белое.

– Это да, – подтвердил Вяземский, – только живое краски имеет, например волосы, еще золото и камни драгоценные, типа изумрудов и рубинов, а вся одежда тут же черно-белая становится. И черные деревья с травой раздражают.

– Смотри, – вдруг вскинув руку и указывая в небо, выкрикнула Ольга.

Радим быстро посмотрел в указанном направлении, он сразу понял, что так заинтересовало девушку, подобное он и сам видел впервые, но прекрасно знал, что это такое. Пробив серую непроглядную муть, прямо у них над головой падала самая настоящая звезда. Яркая точка, оставляющая огненный росчерк, превращающийся в инверсионный след, пронеслась над домами и рухнула где-то среди высоток. Никакой взрывной волны, яркой вспышки, разрушений и пожаров, просто где-то упал кусок миродита.

– Здорово, – восхитилась Ольга. – Пошли метеорит искать? Это же здорово, найти камень из другого мира, ни у кого такого нет, метеориты и так редкость, а тут такое.

– Это не метеорит, это миродит, – пояснил Вяземский, – зеленоватый артефактный металл, как тот, из которого сделан меч, рукоять которого торчит из моей сумки, очень дорогой – сто грамм стоит примерно триста тысяч. Во всяком случае, в московском отделе есть кузнец по прозвищу Гефест, который кует оружие с его добавлением, мой кукри как раз он делал. Не знаю, есть ли у него применение в других отраслях, но его в наш мир попадает не слишком много, это большая ценность.