Ревизор: возвращение в СССР 33

Глава 1

Москва. Часовой завод «Полёт».

– Алексей Ильич, я даже мечтать о таком не смел! – искренне обрадовался я предложению, которое выдвинули на «Полете» – заменить доски на горках листами нержавейки.

Не ожидал, если честно…

– А я тебе что говорил? – победно улыбнулся директор Родионов. – Вот, человек с пониманием отнесся. А ты – зачем, зачем?

– Да где это видано, чтобы детские горки нержавейкой крыли? – развёл руками главный инженер.

– А у нас будет! – уверенно ответил директор.

– Я только «за»! – поддержал я его. – Только нужно обязательно так все сделать, чтобы эти листы никак нельзя было снять с горки. А то народ у нас дотошный и хозяйственный, и с инструментом придут, чтобы такую нужную вещь для дачи снять. И плевать они хотели, что детей расстроят. В идеале вообще бы заварить намертво… Просто я не очень разбираюсь, насколько это возможно с нержавейкой. Слышал, вроде, что с ней есть проблемы со сваркой…

– Ну, это самом собой, что мы, не понимаем, что ли, – кивнул Прокофьев, – что-нибудь придумаем. Наверное, даже есть смысл выплавить целиком полотно горки, а если получится, то и всю опорную базу, чтобы весило все это столько, чтобы и не унести было. Но по деталям смежники подскажут, что и как, это только у них и можно сделать.

– Если у вас уже готова какая-то документация, я бы её председателю нашего кооператива показал, а то у нас уже объявления о собрании висят по всему дому. Жители будут решать судьбу детского городка, а показать им нечего. – Вспомнил я.

– Готовы чертежи на центральную часть и малышовую, – порылся в своих бумагах Прокофьев. – Эскизы могу вернуть, вот, – протянул он их мне. – И общий. Хватит вам для разговора с людьми?

– Хватит, надеюсь, – кивнул я и взглянул на часы. Мне ещё на лекцию сегодня надо успеть от общества «Знание».

***

Москва.

Надо предупредить Сергея!

Валерия лихорадочно оглядывалась в поисках телефона-автомата и сама не заметила, что рыдает навзрыд. Прохожие удивлённо смотрели на неё и уступали дорогу.

Увидев телефон, она ринулась к нему. Только схватив трубку, замерла в растерянности. А куда звонить? Кому?! В мастерской, где работает Сергей, телефон только у начальницы в кабинете. А у них уже рабочий день закончился… Телефона Аркаши она не знала. В мастерскую она, всё равно, попробовала дозвониться, но бесполезно, трубку уже никто не взял. Даже если Сергей там, он не попадёт в кабинет к начальнице.

Надо срочно ехать к нему в мастерскую! – решила она и побежала в метро.

***

Москва. Политическое управление Министерства обороны СССР.

Генерал Ветров с интересом развернул очередной номер «Труда». Статья «Народ и армия едины» вышла в ближайшем номере.

– Послушался-таки моего совета Ландер, – удовлетворённо заметил он, свернул газету и направился к министру обороны Гречко.

– Андрей Антонович, – положил он перед ним свежий номер газеты, – взгляните, пожалуйста. Вот, вышла статья, про которую я вам говорил вчера.

– Ну, давай посмотрим, – взял он газету и углубился в чтение, радуясь передышке в работе. Дочитав, он отложил газету и снял очки. – Ну, что, очень недурно, ты прав, Фёдор Данилович. Безусловно, есть смысл привлечь эту девушку к работе у нас в издании. Ты хотел целую рубрику этому посвятить? А потянет молоденькая девчонка командировки по округам?

– Надо посмотреть на неё, – если девушка симпатичная, это то, что надо будет! Представляете, приедет в войска журналистка «Красной звезды», красивая, талантливая, будет про бойцов наших писать… Это как Клавдия Шульженко на фронт к нам приезжала!.. А предложение мы девушке сделаем такое, что она будет счастлива им воспользоваться.

– Ну, давай попробуй, – усмехнулся министр.

***

Москва. УВД Гагаринского района.

– Товарищ капитан, разрешите? – заглянул в отдел по борьбе с хищениями лейтенант Кузьмин. – Тут такое принесли сегодня… Меня к вам начальство с этим отправило.

– Ну, показывай, – нехотя взял капитан Баринов детскую тетрадь, и открыл, полюбовался на красивый и аккуратный почерк.

Но когда он вчитался, у него глаза на лоб полезли.

– Это где ты взял?

– Студентка одна принесла. Это от нее информация. Говорит, что может доказать все, что тут указано.

– Оставляй, лейтенант. Будем разбираться, – взяв себя в руки, ответил Баринов и Кузьмин с облегчением выдохнул и отправился восвояси.

Капитан ещё раз перечитал то, что ему только что принесли. Одной только фамилии Володина Германа Владленовича, второго секретаря райкома партии, было достаточно, чтобы возникло острое желание избавиться от этого листка как можно скорее.

Недолго думая, он отправился к своему начальнику подполковнику Волобуеву.

– Валентин Петрович, тут ко мне бумаженция одна непонятная попала… Взгляните, пожалуйста.

Он протянул начальнику всё сразу, и список предприятий, на которых, как утверждал автор написанного, происходят массовые хищения социалистической собственности, и список лиц, кто в них задействован. А также данные этой неравнодушной гражданки, которая посчитала своим долгом поставить милицию об этом в известность.

Баринов прекрасно видел, что Волобуев чуть не поперхнулся, вчитавшись в этот документ, но сказал он ему совершенно спокойно.

– Ну, оставляй, будем разбираться.

***

Румыния. Бухарест.

Надежды на победу таяли на глазах. Третий и последний день конкурса подходил к концу. Галию отобрали в число тридцати претендентов на участие в финале, но на этом всё и закончилось. Дальше они с Валерой не прошли.

Он был откровенно разочарован и раздосадован. Но сколько Галия его не успокаивала тем, что никто из советских мастеров не взял ни гран-при, ни первые премии, его это никак не трогало.

– Я должен был победить, – ругал он себя. – С чем мне ехать в Москву?

– С гордо поднятой головой, Валер! – ответила ему Галия. – Ты же сделал все, что мог, а дальнейшее не от тебя зависело. Приедешь, начнёшь работать. Постепенно освоишься, обживёшься, будешь в конкурсах дальше участвовать…

– Так! – решила подбодрить участников и манекенщиц глава делегации. – Завтра торжественное закрытие, и сразу в аэропорт. Так что, у нас один-единственный вечер остался в этом замечательном городе! Заканчиваем свои дела и нас организаторы приглашают в ресторан!

***

Москва.

– Ну что, Погашев ни дома, ни в мастерской своей не появился? – спросил Василий Саврасова из угрозыска.

– Нет. Хорошо, что назначили встречу в ресторане.

– Ну что? Тогда я поехал. Время. Кто со мной?

– Трое ребят наших будет в зале, за соседним столиком. Вахтовиками прикинутся, орать будут громко, никаких подозрений не должны вызвать у Поташева. Ну и мы на подхвате на улице будем ждать.

– Хорошо, – провёл Василий по кучерявой голове.

***

Валерия не знала, в каком ресторане договорились встретиться сегодня негр и Сергей, и поехала на удачу в то же место, где они как-то сидели все вместе.

Приеду заранее и постою на входе? Или дать денег швейцару, чтобы пропустил меня внутрь? – гадала она по дороге. – А на сколько у них назначена встреча? А вдруг они уже встретятся, пока я приеду?

Тут она увидела своё отражение в дверях электропоезда и ужаснулась. От слёз тушь растеклась. Она страшно смутилась, поняв наконец, чего от неё люди так шарахались. Вытащила носовой платок и начала вытирать подтёки, глядя на своё отражение в дверях.

Пассажиры смотрели на неё кто сочувственно, кто с усмешкой, но ей было всё равно. Тут судьба на кону!

Прибежав к ресторану запыхавшаяся, с растрёпанными волосами, она протиснулась сквозь очередь к швейцару и попыталась дать ему трёшку, но он сделал вид, что не видит её в упор. Она достала пятёрку, потом десятку…

– Гражданка, вам лучше уйти отсюда, – сказал он ей в конце концов.

– Да что ты себе позволяешь? – не выдержала она.

– Вы себя в зеркало видели? – жёстко ответил он. – Отойдите! У нас приличное заведение! Даже если я вас впущу, вас метрдотель выгонит!

В очереди сзади кто-то засмеялся и Валерия в ярости замахнулась было кулаком на швейцара. Но тот ловко перехватил её руку и больно сжал, приводя её в чувство.

Она пошла вдоль витрин ресторана, вглядываясь в людей за столиками. Но не прошла она до конца, как к ней подошёл милиционер.

– Что вы тут делаете? – представившись, спросил он.

– Мужа ищу, – соврала она.

– В таком виде вы его только напугаете, – сочувственно проговорил он. – И мне в любом случае тут скандалы не нужны. Если наброситесь на него из-за любовницы, то имейте в виду, в отделение поедете все вместе, и я похлопочу, чтобы быстро вы оттуда не выбрались. Будете потом на работу справку из милиции относить, почему не появились на рабочем месте. И вряд ли вам это на пользу пойдет.

Да пошёл ты! – мысленно ругнулась она и пошла обратно ко входу в ресторан, надеясь, что Сергей ещё не внутри ресторана, и она поймает его у входа.

***

Вернулся с лекции из медицинского центра большого промышленного предприятия, выпускающего электродвигатели. Этот фабричный больнично-поликлинической комплекс поразил меня своим современным оборудованием и количеством медперсонала. На базе их больницы обучались студенты-медики. Любой сотрудник предприятия мог оказаться на приёме у профессора медицины. Своя аптека с рецептурно-производственным отделом. Просто закачаешься! Вот такой советский заводской быт…

Больше всего меня интересовало, что они положили в свёрток, что вручили мне после лекции… Горчичники с бинтами? Ампулы с витаминами и шприцы? Но там оказалось все совсем не так радикально – несколько коробок с отечественными шоколадными конфетами и импортным печеньем.

Бабушка, в отсутствии Галии, сама распаковывала этот подарок и осталась очень довольна. Разглядывала каждую коробку. Предложил им тут же открыть что-то из этого к чаю. Она обрадовалась. Это поколение еще помнит те времена, когда кусок рафинада был за шикарное угощение… Что уж тут говорить про импортное печенье.

Только мы расселись вокруг стола, в дверь позвонили. Это оказался Костян Брагин. По его довольному лицу понял, что он с хорошими новостями. Пригласил его к нам за стол.

– Отец ездил сегодня в комиссию по усыновлению! – радостно сообщил он.

– Уладил?

– Вроде бы. Женька сразу директрисе в детский дом позвонила. Но та не стала в исполком названивать. Сказала, съездит завтра и всё узнает там на месте.

– Ну, надежда, во всяком случае, появилась?

– Батя так сказал, что явно больше, чем надежда.

– Но все же вы артистам, пока, не говорите ничего, потому как если снова откажут, это будет слишком больно, – подсказал я. – Пусть Александра Мироновна съездит завтра, всё выяснит… А я ей, может, и сам завтра позвоню.

– Давай договоримся, что если мы что узнаем, то тебе скажем, а если ты первый что-то выяснишь, тогда сам дай нам знать. А то выходные на носу… Два дня в неведении… Женька мне всю плешь проест до понедельника.

– Да ладно, ладно. Зайду к вам, конечно.

– Завтра соревнования по стрельбе, ты помнишь? Мы к двум едем в часть.

– О, спасибо, что напомнил. У меня в голове только одно: не забыть жену вечером встретить в Шереметьево.

– О! Здорово! Соскучился?

– Спрашиваешь! Конечно!

– Кстати! Забыл сказать, что отец обещал нам телефон выбить! – улыбнулся во все тридцать два зуба Костя.

– А жизнь-то налаживается! – улыбнулся в ответ и я.

Он ушёл довольный и счастливый. Жизнь, похоже, и правда, налаживается. И не в телефоне, разумеется, дело. А в том, что генерал Брагин посчитал для себя необходимым принять участие в судьбе сироты Мишки.

***

Москва. Ресторан «Арагви».

Майор сидел за столом один и ждал Погашева. Наконец, тот появился в сопровождении Каменщикова.

Ну, нам же легче, вдвоём пришли, не надо ребятам Каменщикова отдельно отлавливать, – привстал он и протянул им обоим руку.

– Приветствую, Век, – сел рядом Погашев. – Что будем делать? В сортир пойдём от посторонних глаз подальше?

– Да зачем? Они же у тебя в коробочках, как в прошлый раз?

– В одной. В этот раз много не смогли привезти, не получилось все запасы достать.

– Ну так покажи мне аккуратно, никто, вроде, на нас не смотрит.

Погашев поморщился от громких криков, которые издавали трое разгоряченных водкой мужиков за соседним столиком, то и дело хлопавших друга-друга по плечам и травившим непристойные анекдоты, достал коробочку и положил перед майором. Тот открыл её, проверил содержимое, закрыл и кивнул.

Тут же и Погашев и Каменщиков оказались прижатыми лицами к столу, а на руках у них защёлкнулись браслеты. Они были потрясены, поняв, что пьяные мужики за соседним столиком оказались замаскированными ментами. Люди в ресторане заволновались.

– Спокойно, спокойно, товарищи, – поднялся Василий и показал окружающим удостоверение. – Милиция. Задержаны члены банды. Так, мужики, везем их в райотдел.

Оперативники угрозыска повели незадачливых подельников на улицу. Там их уже ждали. Майор шёл следом, ловя на себе удивлённые взгляды. Особенно потрясён был швейцар.

Выйдя на улицу, Василий неожиданно наткнулся взглядом на Голубеву. Под глазами у неё расцвели тёмные синяки.Она стояла в ступоре, уставившись на него.

Что она здесь делает? – с недоумением уставился он на неё. – Что у неё с лицом? Погашев, что, избил ее, что ли?

***

С утра в пятницу отправился на поиски подарка для Альфредо. Была, конечно, надежда, что жена что-то привезёт. Но лучше подстраховаться. Решил купить алкоголь подороже. Дело молодое, выпьют достаточно быстро. А то дарить что-то, что потом из Союза у него вывести не получится, как-то нехорошо. Подарок должен человека радовать, а не проблемы ему доставлять.

***

Румыния. Бухарест.

В пятницу с утра вся делегация с вещами отправилась на закрытие конкурса. Белоусова демонстративно не стала сегодня раскладываться в холле при входе с книгами, а уселась на трибунах. Делегации выходили по очереди и приветствовали участников и гостей конкурса. Когда пришло время пройти перед всеми советской делегации, Андриянов и Валерия Николаевна остались одни на пустой трибуне с кучей чемоданов.

Яркий чемодан Ивлевой выделялся, как белая ворона среди прочих. Белоусова глаз с него не спускала в предвкушении инцидента на таможне. Она была просто уверена, что Ивлеву просто так пограничный контроль не пропустит. Когда члены делегации вернулись и расселись по своим местам, официальную часть закрытия конкурса объявили закрытой и начался концерт.

– Хоть что-то удалось увидеть, – специально громко проворчала Белоусова, чтобы Ивлева услышала. – А то всю неделю одна работала, ни помощи, ни сочувствия ни от кого не видела!

Андриянов удивлённо посмотрел на неё, но промолчал.

Да уж, достанется теперь молодой на орехи от этой хабалки, как из командировки вернутся, – думал он. – А может, предложить ей перевестись на работу в Торгово-промышленную палату? – озарила его мысль. – Или пусть Белоусова сначала её доведёт до нужной кондиции?..На что-то и эта скандальная баба сгодится, получается…

***

По окончании концерта все отправились прямиком к автобусам, которые уже ждали на улице. Время в дороге до аэропорта коротали за анекдотами. Настроение у всех было неплохое. Все выполнили свои задачи на поездку. Закупались кто чем. Денег было не так и много на руках. Но чемоданы, при этом, были у всех полные. Хотя иллюзий никто не имел – каждый, кто выехал, вез множество подарков для тех, кто оказал содействие в выезде. И кто отделается одним подарком, еще счастливчик. Некоторые полчемодана раздадут, чтобы иметь шанс снова однажды за рубеж смотаться. А то без подарка расстроится один из тех, кто может тебя рекомендовать, или не рекомендовать для заграничной поездки, и все, больше никуда не уедешь.

Досмотр багажа на таможне проводили выборочно. Белоусова специально постаралась встать поближе к Ивлевой, сзади на несколько человек. Два её чемодана не могли не привлечь к себе внимание. И когда их открыли, Валерия Николаевна чуть шею себе не свернула, пытаясь посмотреть, что там у неё? И победно улыбнулась, увидев, что таможенника особенно заинтересовал новенький чемодан.

***

Глава 2

***

Москва. У ресторана «Арагви».

– Валерия, – подошёл к Голубевой майор Баранов. – Что ты тут делаешь?

Её так и так предстояло задержать. Очень удачно, что за ней бегать не надо будет. Он взял её за локоть, но она вырвалась. Ну а лицо… Рассмотрел, наконец, вблизи, что это не синяки, а какая-то грязь размазана.

– Тебе придётся проехать с нами, – прихватил он её опять и слегка подтолкнул к своей машине.

Она смотрела, как оперативники довольно бесцеремонно пакуют в свои машины её Сергея и Аркашу. Проследив за её полным горечи взглядом, Василий подумал, что вряд ли это Погашев понаставил ей синяков под глазами.

– Мне сказали с вами ехать, – подбежал к ним Курносов.

– Садись с ней сзади, – велел майор.

Она молчала всю дорогу. На вопросы не отвечала. Майор так и не смог добиться от неё ответа, почему она оказалась у ресторана.

По приезду в РУВД всех задержанных сразу развели по разным кабинетам. К допросам подключилось начальство. Василий решил побеседовать, пока что, с Голубевой. Не давал ему покоя тот факт, что она оказалась у ресторана в момент ареста Погашева с подельником. Хотя тот сам сказал, что запретил ей приходить.

– Валерия, что у тебя с лицом? – спросил он.

– А что у меня с лицом? – довольно дерзко спросила она.

– У тебя есть зеркало с собой? – подсказал он ей.

Она полезла в сумочку и, увидев себя, ужаснулась.

– Чёрт! В метро казалось, что всё стёрла, – в сердцах воскликнула она.

Достав грязный уже платок, она попыталась стереть тёмные разводы, но тщетно. Василий поджал губы, глядя на это, а она вспылила, заметив его взгляд.

– Что уставился, мент? – заорала она на него.

По-хорошему с ней не получится, – сделал вывод Василий и сменил тактику.

– Хватит, гражданка Голубева. С майором милиции разговариваете, я должностное лицо и представляю советское государство. Возьмите себя в руки. Хамством только хуже себе делаете. Так что вы делали у ресторана?

Она с удивлением и испугом уставилась на него, не ожидая такого резкого преображения, и начала плакать.

Он налил ей воды и поставил стакан перед ней.

– Итак, что вы делали у ресторана?

– Серёгу искала, – всхлипывая, ответила она, размазывая смоченным в стакане платком чёрные разводы.

– Зачем вы его искали? – холодным равнодушным тоном спросил он.

– Предупредить хотела.

– О чём?

– Что вы из милиции с Любкой! Не успела вот…

Василий посмотрел на неё пристально, она взгляд не прятала. Это она не для красного словца брякнула, чтоб позлить или отвязаться.

– Рассказывай, Валерия, – строго, с нажимом, потребовал он.

– А что рассказывать? Что Любка у метро с милиционером встретилась и пошла с ним под ручку в магазин?

– Что за милиционер? – удивился Василий, но виду не подал.

– Молодой! Улыбался ей, как родной…

– Ладно, с этим потом разберёмся. Что ты знаешь о делах Погашева и Каменщикова?

– Каких делах? – испугано спросила она.

– Тех самых, из-за которых тут с ними оказалась.

– Не знаю я ничего!

Он минут тридцать пытался поймать её на лжи, но Валерия твёрдо стояла на своём: ничего не знаю, ничего подозрительного не замечала… Погашев при ней ничего такого ни с кем не обсуждал.

Василий отправил её в камеру и пошёл узнать, как дела у остальных.

Люди Овсянникова взяли на себя Погашева, а коллеги по отделу кололи Каменщикова. Он довольно быстро сознался в том, что снимал золотые коронки с трупов одиноких пенсионеров, из которых потом Погашев и изготавливал подделки.

Этот факт для майора не стал неожиданностью, они в отделе рассматривали такую версию, но не стали предпринимать конкретные шаги по выяснению, опасаясь спугнуть Погашева. И правильно сделали – взяли с поличным членов банды по гораздо более тяжелому обвинению. А это уже к делу пристегнётся…

Надо бы позвонить Ивлеву, порадовать его, что банду взяли, – вспомнил он, – и с генералом Брагиным переговорить, о том, что ему бы за содействие милиции подарок бы какой надо выписать. Завтра с утра уже займусь. Так, и надо с Любочкой переговорить. Что же она нас так подставила? Сорвать же всю операцию могла!

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Купил в нашем гастрономе на день рождения Альфредо самый дорогой коньячный набор из двух бутылок в коробке, выстланной белым атласом. И торжественно-нарядно, и практично. Сам не выпьет, так передарит кому… Да выпьет, конечно, в этом-то возрасте, да с такой кучей друзей-студентов…

Решил ещё купить жене цветы и заехал на наш рынок, взял разноцветных роз. Сегодня и белые были, и жёлтые, и алые. Взял всех по три. Пёстро получилось, но жизнерадостно, как раз в соответствии с моим настроением. Жена приезжает, соскучился я по ней! Но и очень рад, что такой полезный опыт получила, как выезд за рубеж.

Вернувшись домой, прикинул, что директриса детского дома вряд ли уже вернулась из исполкома. Но всё равно, позвонил ей на всякий случай. Дежурный педагог посоветовала мне звонить не раньше трёх часов. Ну, подождём, куда ж деваться?

Так, что там у меня еще накопилось… Эмма! Сомневающаяся в том, ехать ли по приглашению в Москву. Думал, думал, как посодействовать приезду Эммы и вспомнил, что у мамы с Ахмадом полно друзей осталось на заводе. Надо кого-то из них попросить проконтролировать этот вопрос. Позвонил Ахмаду на службу и объяснил ситуацию.

– Не понял… Нашу Эмму главред «Труда» к себе требует? – не поверил мне Ахмад.

– Пока что заместитель по указанию главреда. Уже две статьи в «Труде» по её материалам вышли. Последняя, я так понимаю, особенно там понравилась.

– Это про армию? Читали, как же, всем в отделе понравилась. Подкупает своей искренностью… Вот это да, к такому высокому начальству! И что она?

– Стесняется чего-то, судя по моим ощущениям после разговора… Может, шепелявости своей? Кто её знает?

– Вот, дурочка! Ей же не по радио выступать! – воскликнул Ахмад. – Я сейчас Тиграну позвоню, заму своему бывшему. Он её, раз такое дело, силой в поезд посадит! Придумала тоже!

Заранее поблагодарил его за помощь, смеясь про себя. Столько энергии! Как бы они её, и правда, силой в поезд не затолкали.

А так, конечно, нонсенс. По хатам зэков в Святославле она ходить не побоялась и не постеснялась, а поездка в Москву – это другое… Это страшно… Вот где логика?

К двум поехал на стрельбы. Спросил дежурного лейтенанта на КПП, прошли студенты уже на территорию или нет? Он отрицательно покачал головой и остался стоять со мной, закурив, у ворот. Вскоре со стороны Ярославки показалась группа гражданских, сопровождаемая двумя офицерами.

– Организованной толпой коровы шли на водопой, – хмыкнул дежурный, глядя на них. – Этих, что ли, студентов ждёшь?

– Этих, – улыбнулся я, вспомнив свои годы службы в погранцах. Только отслужив, понимаешь те чувства, что появляются у кадровых военных при взгляде на идущую вразнобой группу гражданских.

Майор Евдокимов с нашей военной кафедры и полковник, которого я лично не знал, подошли к нам со списком. Полковник Мамаев оказался начальником кафедры специальной подготовки. Евдокимов сразу представил меня ему.

– Пётр Платонович, это ученик Догеева, я вам рассказывал…

– Ивлев, – представился я, пожимая протянутую руку.

Пока полковник с любопытством рассматривал меня, дежурный просто пересчитал студентов по головам и пропустил на территорию военного городка. Потом мы прошли к ещё одному КПП, там к нам присоединились командир части, замполит, Догеев и мы все отправились на позиции.

Прибыли на место, и нас выстроили в шеренгу по одному. По очереди выступали командир части полковник Воробьёв, затем слово дали нашему начальнику кафедры, затем замполит части взял слово. Наше сборище дилетантов торжественно назвали Университетскими соревнованиями и объявили об их начале. Стреляли по двое. Проигравший сходил с дистанции, выигравший выходил в следующий раунд. Каждому давалось пять выстрелов, победа присуждалась после коллективной оценки мишеней офицерами. Евдокимов фотографировал нас во время стрельбы. Откуда-то появились зрители, как офицеры, так и солдаты-срочники. Инструкторы, конечно, больше всего боялись, что кто-то из штатских неправильно схватит винтовку и выстрелит в толпу. Понятно было по их напряженным лицам, когда очередные двое стрелков устраивались на позиции. Ну, это и правильно, есть чего боятся. Сколько народу на стрельбищах перемерло! Иногда и шальной пули не надо, достаточно кусочку от нее отколоться рикошетом, и пробить ту же самую сонную артерию. Нужен рядом опытный врач, чтобы спасти в такой ситуации. Он-то знает, что там пережать нужно на шее и как, чтобы дать человеку шанс. И то не факт, что до больницы удастся довезти…

За третье и четвёртое места боролись Витя Макаров и Ираклий Тания. Витя вырвал победу с небольшой разницей по очкам. За второе и первое места ожидаемо бодались мы с Булатовым. Староста оказался совсем не промах, и стрелял очень прилично. У нас с Евгением ситуация в финальном поединке сложилась одинаковая по очкам, и офицеры приняли, было, решение просуммировать все наши результаты и выявить победителя по сумме всех мишеней. Но я предложил разделить нам с Евгением первое место на двоих. Виктору Макарову отдать второе место, а Ираклию – третье.

– Если всех это устраивает, – оглядел коллег командир части, – то можно и так.

Возражений не было. Соревнования и так растянулись…

– А чего ты не захотел по сумме всех мишеней победителя определить? – спросил меня уже после награждений Догеев. – По сумме очков победа твоя была.

– Она и так моя, – показал я ему, улыбаясь, грамоту за первое место в университетских соревнованиях по стрельбе.

– Но у Булатова такая же, – возразил он и мне показалось, что ему обидно за меня, как за своего ученика.

– Ну и что, Глеб Александрович? Булатов же мой друг… Что мне друга-то не порадовать?

– Ну, так-то да, молодец, – был вынужден согласиться он. – Такой довод я принять могу.

Вообще, судя по лицам, офицеры остались очень довольны этим мероприятием. Догеев и Евдокимов вывели нас через два КПП, а сами отправились обратно.

Наши поехали сразу на работу, кто на стройку, кто в Верховный Совет. Предложил им подбросить кого-нибудь до метро. Ко мне подсели Булатов, Лёха Сандалов и Ираклий. Сегодня была их смена в Кремле. Высадил их у метро «ВДНХ» и поехал к себе.

По возвращении домой сразу набрал Титову в детский дом, представился, поздоровался.

– Александра Мироновна, ну что там с Данченко? – спросил я с замиранием сердца.

– Всё хорошо! – почему-то шёпотом ответила она. – Говорят, Исаков, председатель комиссии по усыновлению, был вне себя, но не решился с нашими артистами связываться. У них такие связи оказались!..

– Ну, то есть парня им отдают?

– Да! Я им уже позвонила в театр, порадовала.

– О! Ну там сейчас вся труппа, наверное, гуляет и празднует, – рассмеялся я. – Кина вечером не будет!

– Это точно, – рассмеялась она.

– Пойду Брагиным хорошую новость принесу!

– Опоздал. Мне Женя уже сама звонила.

– Ну, вот!… Когда теперь нам ждать нового соседа?

– На следующей неделе, – пообещала она.

– Ну, поздравляю нас всех! – с искренним облегчением проговорил я, и мы попрощались.

Вечером заранее отправился в аэропорт. Лучше там посижу подольше, чем нервничать буду на дороге, если нештатная ситуация какая-то случится. Это в двадцать первом веке у всех мобильники, можно и техпомощь вызвать в случае чего, и такси, при срочной необходимости. Да тот же звонок другу никто не отменял. А в семидесятых надежда только на себя и на водительское братство…

***

УВД Гагаринского района г. Москвы.

Начальник ОБХСС подполковник Волобуев поразмыслив, какие у него, собственно, есть варианты насчёт той информации, которая случайно попала к нему в руки, решил, что это не его уровень.

Кто в здравом уме и трезвой памяти начнёт копать под своё собственное партийное начальство?

Он позвонил в главк и договорился о встрече по личному вопросу с первым заместителем начальника ГУВД Москвы. Генерал-майор Горьковенко принял его в тот же день.

– Хотелось бы иметь более конкретные данные, – прочитал он записи, что принёс Волобуев. – Правильно, Валентин Петрович, что принёс всё это, не поднимая лишнего шума. Ни к чему нам самим волну нагнетать, тем более, на основании таких размытых обвинений. Для этого есть начальство.

– Согласен, Борис Васильевич, – с облегчением оставил подполковник все остальные материалы и попрощался.

Едва он покинул кабинет, как генерал взял тетрадку, ещё раз перечитал записи и потянулся к телефону.

– Виктор Павлович. Горьковенко. Встретиться надо бы, – проговорил он. – Чем быстрее, тем лучше.

***

Самолёт жены приземлился, и я снял газету с букета. Толпа с самолёта выстроилась на паспортный контроль. Ещё издали увидел Галию, а она меня, помахал ей цветами, а она послала мне воздушный поцелуй. Пустячок, а так стало приятно. Пройдя паспортный контроль, она отправилась на таможенный. Это уже было в здании, и что там и как происходило, видно не было. Еле дождался, пока она его пройдёт. Встретил ее на выходе, поцеловал, вручил цветы, и мы пошли получать багаж.

– Как дома дела? – спросила она первым делом.

– Всё отлично, – успокоил я её. – Совместными усилиями удалось добиться, что нашим артистам разрешили Мишку усыновить.

– Да? – остановилась она, широко распахнув глаза. – Ура!!!

Жена повисла у меня на шее… Сколько же радости у всех за чужого ребёнка. Я сам так рад! И за Лару, что получит себе своего друга под бок, и за маленького Мишку, что попадет в семью, и за Якова с Идой.

А потом я ей рассказал, что Тимур с Веткой нас на свадьбу пригласили в августе и жена стала самым счастливым человеком во всём терминале.

Она отдала мне два багажных номерка, и я получил наш старый чемодан на самодельных колёсах, и новенький импортный чемодан красивой яркой расцветки. Смотрелись они рядом, конечно, очень странно. Как богатый родственник и бедный родственник. Вернее, очень-очень бедный родственник…

– Ух ты! Фирдаус напряг-таки отца, – сразу понял я, а жена принялась мне рассказывать, что приезжал заместитель Тарека Эль Хажж Алонзо. Фамилию она его не запомнила.

Всю дорогу в машине Галия восторгалась родственниками Фирдауса и Дианы.

– Алонзо приехал весь такой важный, с переводчиком. Знал бы ты, как на меня наши стали смотреть! Вся делегация меня сразу зауважала. И такое рассказывали про подарки! Сокровища! Представляешь? Какие же, всё-таки, молодцы родители у Фирдауса! Сын попросил, они и сделали! Столько вещей, сладостей!.. Моя соседка по номеру, Наташа, как в музее это всё разглядывала…

Знала бы она, что Тарек не ради Фирдауса это всё устроил, а только потому что я совладелец этой фабрики чемоданной, и он захотел мою жену порадовать. И сказать же ей об этом нельзя. Зачем советскую женщину так пугать? Я кандидат в члены компартии и вдруг капиталист. Это же советская компартия семидесятых, а не китайская компартия двадцать первого века, когда в ней полно долларовых миллиардеров. Нельзя Галие, советской комсомолке, такое рассказывать. Вот во времена перестройки, когда и коммунисты, и комсомольцы рванут в бизнес вполне официально, и все ценности бессребреничества будут официально отринуты, и расскажу ей. Тогда она не испугается, а обрадуется.

– Надо как-то разобраться, что там наше, что Диане с Фирдаусом, – заявила, вдруг, жена. – Детские вещи, что в двух экземплярах, точно нам. А остальное надо смотреть… И я немножко свою соседку по номеру угостила, надеюсь, это было не из угощений, что для них передали…

– Дорогая, там всё нам, кушай, раздавай, что хочешь, не стесняйся, в общем, – уверенно ответил я. – Они скоро летят в Европу, сами себе всё привезут.

Приехали домой, поднялись в квартиру. Жена сразу к детям побежала. Бабушка с Трофимом их уже почти уложили, но, увидев мать, мальчишки сразу повскакивали и стояли в кроватках, пританцовывая.

– Мы сами их уложим. Вы отдыхайте, – извиняющимся тоном сказал я старикам и они, выслушав краткий отчёт Галии о загранкомандировке, и получив от нее подарки, отправились в свою комнату.

Когда мы уложили мальчишек, жена опять озаботилась оставшимися подарками от Эль Хажжей. Выложила всё вещи на кровать и начала подсчитывать, сколько всё это может стоить.

– Мы должны им подарки на такую же сумму, – заявила она мне, когда я спросил, что она там всё считает? – Надо купить, пригласить их в гости и подарить.

– У тебя уже приличная сумма получилась, – заметил я. – И что ты собираешься им подарить? Тоже целый чемодан вещей?

– Можно и в чемодане, – не услышала сарказма в моём голосе жена.

– Давай, я, лучше, на эту сумму куплю что-то дорогое, антикварное и сам отвезу им. – сдался я, поняв, что Галия не успокоится, пока не убедится, что все будет по справедливости.

Жена спорить не стала, такой вариант ее устроил, так что она радостно переключилась на раскладывание вещей. Что-то шло сразу в шкафы. Кое-что ей самой было куплено на подарки за деньги, вырученные с продажи водки и икры. Она откладывала и подписывала на маленьких листочках, кому что. Весь подоконник заложила, попутно рассказывая, как Белоусова ей свои претензии высказывала, что она ей не помогала с книгами.

– А я, правда, не могла! Элла Родионовна меня отстояла, но Белоусова такая злая на меня была. Страшно представить, что она мне устроит в понедельник, – переживала Галия. – А мне приходилось часами стоять и ходить на каблуках. Потом ноги так гудели!..

– К сожалению, мы от таких людей не застрахованы, – вынужден был ответить я. – Редко когда нет в коллективе хотя бы одной такой вот выдры… Надо учиться взаимодействовать с такими людьми. Ты теперь знаешь, что она может запросто перевернуть всё с ног на голову. Вот и работай сразу над этим.

– Как? – не поняла меня жена.

– Люди должны знать не только её точку зрения. Нетрудно предсказать, что она начнёт всем рассказывать, будто бы ты увиливала от работы в командировке и ей, бедняжке, пришлось одной отдуваться. Так?

– Сто процентов, так и будет! – усмехнулась Галия.

– Вот будешь завтра сувениры раздавать, и тебя будут спрашивать, как съездила? А ты рассказывай, что очень тяжело было по нескольку часов стоять и ходить на каблуках. Уж лучше бы ты поменялась местами с Белоусовой. Сидеть за столом гораздо проще, а она, мол, ещё и обиделась на меня, что я ей не помогала. А как я могла ей помочь, стоя перед жюри?

Жена смотрела на меня прищурившись, переваривая услышанное и, вдруг, хитро улыбнулась.

– Только не переигрывай и не перегибай, всё должно выглядеть естественно и доброжелательно. Даже по отношению к Белоусовой. Понимаешь? Люди будут слушать тебя, потом её, и у них будет контраст, твоя доброжелательность против её желчности. Она покажет себя с плохой стороны, а ты с хорошей, люди не дурные, сообразят, что к чему. Поняла?

– Кажется, поняла, – радостно ответила она.

Тут я вспомнил, что обещал Анне Юрченко пригласить её в гости, как жена вернётся. Рассказал Галие про американку с камволки, которая приехала в командировку, влюбилась в нашего комсомольца и решила остаться в СССР.

– Я же статью про неё написал. Они, теперь, ждут приглашения от нас в гости.

– Когда? – оторопело спросила меня жена, проникшись до глубины души всей этой историей. Не Ромео и Джульета, конечно, но тоже романтика присутствует, и она растрогалась.

– Вообще-то, мы тебя ждали, что бы ты нам сказала, когда? – рассмеялся я.

– Завтра у нас день рождения Альфредо, – начала прикидывать она. – Может, в воскресенье?

– Здрасте… А как я их приглашу? У меня только рабочий телефон их есть. Это если только на следующие выходные…

– Приглашай! – тут же согласилась Галия.

Глава 3

***

Москва. Квартира Белоусовых.

– Дим, я тебе точно говорю, она шпионка! – доказывала Валерия Николаевна мужу. – Ты бы видел её чемодан! Там столько дорогих вещей было! Я уж надеялась, что на таможне ее прижмут, хоть на румынской, хоть на нашей, но их только эти странные колесики и заинтересовали! Вместо того, чтобы контрабанду искать, они давай катать его, как дети малые!

– Откуда ты знаешь, что в чемодане были слишком дорогие вещи? – с сомнением спросил он.

– Да там такой франт его привёз! Сам как артист! Одет с иголочки. И с ним переводчик ещё.

– Ну и что? Открытая передача, на глазах у всей делегации… Так никто не работает.

– А я тебе говорю, там не всё так просто! Эта Ивлева даже глазом не повела, увидев всю эту роскошь! Дим, что, тебе трудно сигнал подать об этом? Тебе тридцать семь скоро, а ты как ходил в майорах, так и ходишь! Под лежачий камень вода не течёт! А вдруг сработает, она или муж окажутся в чем-то замешаны, и все вспомнят, кто сигнал приглядеться потщательнее дал!

– Ну, разве что сигнал, – вынужден был согласиться Белоусов, понимая, что иначе жена от него не отвяжется.

***

Москва. Один из ресторанов при гостинице «Россия».

Понимая, что Горьковенко не будет дёргать по пустякам среди недели, да ещё в срочном порядке, Захаров пригласил его на ужин сразу после службы.

– Приветствую, Виктор Павлович, – поздоровался генерал. Мужчины подозвали официанта и сделали заказ. – Принесли вот сегодня из Гагаринского РУВД интересную тетрадочку, – положил он перед Захаровым сложенную пополам тонкую тетрадь в клетку. – Взгляните, пожалуйста…

– Что-то Гагаринский уже оскомину набил, – недовольно проговорил Захаров.

В тетрадь был вложен листок с данными Регины Быстровой… У Захарова глаз задергался. Эта девка, что, в каждой бочке затычка? И это что, Володин с ней так решил вопрос, что теперь к нему генерал милиции обращается? Какой же он идиот…

Собравшись с силами, он изучил все записи, сделанные аккуратным девичьим почерком… Так… Прелюбопытно… Цифры сильно перевраны, если доверять тому раскладу, что принес, перебежав, Гончарук, но фактура передана очень неплохо. Ясно, кто и как нарушает на предприятиях закон, изготавливая левак на продажу. Хотя нет, есть, все же, одна организация, где цифры переданы предельно аккуратно. Это трикотажная фабрика. Это что же? Володин девчонку в свои дела посвятил? Или… Ага, это её любовник не в состоянии держать язык за зубами? Чертовски правильно сделали, что по рекомендации Ивлева избавились от него с концами!

Принесли коньяк, рюмки и лимон с сыром.

Володин совсем мышей не ловит, – с раздражением подумал второй секретарь и с благодарностью кивнул Горьковенко, плеснувшему ему грамм сто пятьдесят. – Взялся за рисковое дело, а сам топором машет там, где нужно ручкой работать с чернилами. Так проблемы решает, что они ещё большими проблемами становятся. Одни несчастья для всех от него кругами расходятся! Причём, как снежный ком нарастают с каждым разом!.. Так, пока я на этой должности, ни ему, ни его команде никакой карьеры не будет! Полностью понимаю Гончарука, показавшего себя толковым хозяйственником, в его решении к нам перебежать. Как он вообще под таким начальником работал?

Хотя… карьеру можно ведь строить и не в Москве… А некоторым прямо противопоказано в столице слишком долго задерживаться, если ума у них не больше, чем нужно, чтобы сельским клубом руководить. Может, этого идиота Володина отправить на повышение от Москвы подальше? Куда-нибудь в Узбекскую ССР! Пусть попытается там деньги делать… Его там местные быстро на место поставят, когда он в их карман полезет!

– Вот что, Борис Васильевич. Вы правильно сделали, что сразу ко мне с этим пришли, пока смежники ваши про все это не узнали. Нужно все это замять как можно быстрее.

Генерал понимающе кивнул. Внимания к такому делу со стороны КГБ он и сам не хотел. Когда смежники вовлечены, всякая ситуация становится предельно мутной. И так любой вопрос, в который вовлечены функционеры КПСС, сам по себе очень сложен, а если еще гэбэшники начнут свои интересы продавливать, так можно и теплое место в МВД потерять. Окажешься виноват, что не уследил за такими масштабными нарушениями социалистической законности…

– Давай-ка мы по-тихому с этой студенткой вопрос закроем, – еле сдерживая своё недовольство всей этой ситуацией, взглянул Захаров на генерала. – В Москве такого быть не может, сами понимаете, в особенности, если речь идет о целом райкоме КПСС. Можете не церемониться с девкой, если с первого раза по-хорошему не поймёт. А с райкомом я сам разберусь, – сказал он зловещим голосом.

– Договорились, Виктор Павлович, – кивнул Горьковенко. – Что-то у них там в гагаринском районе бардак какой-то…

– В голове у них бардак! – ответил Захаров. – Ну, один раз прокололись, пусть, по-крупному! Ну, бывает… Помогли… Но тут же опять снова здорово!..

Принесли их заказ. Мужчины переключились на ужин. Оба голодные после работы… Захаров обновил коньяк в рюмках.

– Давай, Борис Васильевич, за то, чтобы у подчинённых здравомыслия прибавилось, – поднял он свою рюмку.

– Золотые слова, Виктор Павлович!

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Неожиданно раздался звонок телефона, и я поспешил взять трубку, пока пацаны не услышали. Хоть звонок телефона и максимально приглушен, кое у кого очень хороший слух. Музыкальный, как говорит бабушка, уже строя планы на то, чтобы отправить близнецов в музыкальную школу лет так с шести. Это оказался Вася Баранов.

– Привет, – поздоровался он усталым голосом. – Ну, мы закончили с Загорским музеем.

– Всё нормально? – забеспокоился я, не услышав радости в его голосе.

– А, да, все в полном порядке, взяли всю банду! Устал, просто, – ответил он. – Вопрос насчёт статьи на эту тему с начальством ещё не обсуждал, рано ещё… Допросы вовсю идут… Думаю, есть смысл, хотя бы, до понедельника отложить этот разговор.

– Главное, что всё хорошо! А в понедельник или через неделю, это уже вопрос второй, – поспешил я заверить его.

Мы попрощались. Что-то он совсем не в духе… Или не рассказывает чего-то, или, и правда, устал…

***

Москва. УВД Пролетарского района города Москвы.

Василий, положив трубку, задумчиво побарабанил пальцами по столу. С этим разобрался. Остался ещё один нерешённый вопрос на прямо сейчас…

Он вышел в коридор и прошёлся по кабинетам отдела в поисках лейтенанта Мироновой.

– Люба, зайди ко мне, – потребовал он, наткнувшись на неё в одном из кабинетов, где подчиненная вертела хвостом перед двумя офицерами.

***

У Любани было прекрасное настроение, коллеги по отделу поздравляли её с боевым крещением в этой операции и считали, что начальство её обязательно как-то отметит. Тут майор позвал её к себе. Они прошли к нему в кабинет. Сразу почувствовала, что он сильно не в духе и, с опаской поглядывая на него, села рядом с его столом. Мечты о лаврах после этой операции сменились боязнью, не провинилась ли она в чем-то…

– Скажи, Люба, как так получилось, что фигурант уголовного дела, по которому ты только что работала под прикрытием, видит тебя прогуливающейся под ручку с милиционером в форме? Где были твои мозги? Пошла к ближайшему метро, зная, что Голубева сегодня на машине своего хахаля уехать не сможет, и давай там фланировать! Ты что думала, она на метле оттуда домой полетит? Или ты в принципе считаешь, что жулики метро не пользуются? Если машины под рукой нет, то рикшу заказывают, и на его спине в корзине домой едут, как в Индии?

У Любы всё похолодело внутри. Она была уверена, что они с Гришей Сойкиным быстро ушли с улицы и не попались никому на глаза.

– Ты понимаешь, вообще, какому риску нас всех подвергла? – продолжал Баранов. – Голубева примчалась в ресторан, чтобы предупредить Погашева! Успей она это сделать, и вся операция была бы провалена! А предупрежденные ей подельники могли в лучшем случае сбежать, а если бы не успели, то и зарезать меня попытаться, помешай я им скрыться. Решила, что на мое опустевшее кресло сможешь претендовать? Как же так, Люба?

– Как? – только и смогла повторить она, уставившись на него, потрясенная не только словами, но и язвительным тоном начальника.

– Каком кверху, Люба, каком кверху! Вот, так! Хорошо, её не пустили в ресторан… О чём ты думала, Люба? Увидела симпатичного парня, и все здравые мысли из головы, центр принятия решений сместился намного ниже, чем положено? А Баранова пусть режут, не жалко, из Африки еще до фига новых негров пришлют вместо него!

На смену недавней радости тут же пришло отчаяние. Люба разрыдалась. Майор подал ей стакан воды, но успокоить даже не пытался. Не сработало. А вскоре до неё дошло, что никто из коллег и словом не обмолвился с ней об этом вопиющем проступке. Значит, о нём только майору известно.

– Василий Абимболаевич, – со слезами взмолилась она. – Не рассказывайте об этом никому! Пожалуйста…

– Не будь дурой, Миронова! Я говорю тебе всё это не для того, чтобы тебя тут же уволили! А чтобы ты на будущее раз и навсегда запомнила, как надо себя вести, когда работаешь под прикрытием, что можно делать, а что, ни в коем случае, нельзя…

– Спасибо, Василий Абимболаевич, – с облегчением выпалила она и неожиданно для самой себя ещё сильнее разревелась.

– Посиди тут, успокойся и приведи себя в порядок, – поднялся он из-за стола и направился к выходу. – Чтобы вопросов лишних ни у кого не было. Ох ты горе мое горюшко… На вид взрослая, а как будто из детского сада только что выпустилась…

– Спасибо вам, – ещё раз всхлипнув, ответила она.

***

В субботу с утра поехали с Ахмадом на рынок.

– Звонил вчера Тигран, – поделился он, – кстати, привет тебе передавал. Они вчера вместе с начальником Эммы Ушаковым вдвоём убеждали её в Москву ехать.

– Убедили?

– Убедили. Отправили сразу билеты брать. Приедет в воскресенье вечером. Если ты не сможешь её встретить, я сам встречу.

– Да смогу я… А что она ехать-то не хотела?

– Дед больной, братья маленькие, а бабушка старенькая… И соседи вызвались помочь по такому поводу, но нет, я сама, все сама. Ну, что ты её не знаешь, что ли?..

Знаю. Надо ей будет не забыть билеты оплатить, да еще под каким благовидным предлогом денег подкинуть, на такую-то ораву всяко много надо…

Вернулись с ним домой, и я отправился на лекцию по рыночной экономике для родни. Не стал отменять, раз нас только на семь часов вечера Альфредо пригласил в ресторан.

У завода уже стоял «Вартбург» Марата. Пока не приехали Эль Хажжи с Аишей, показал ему подарок для неё.

– Прошлый век, – прокомментировал я. – Ручная работа, имя автора на каждом изделии. Очень изысканный стиль.

– Красиво, – с видом знатока покивал он, и, завернув обратно в газеты, спрятал поднос в багажник. – Сколько заплатил?

Я назвал сумму, и он со мной расплатился. Тут и «Волга» Фирдауса показалась.

Пока дошли до музея, успел поблагодарить его за подарки.

– Ваш Алонзо такой фурор произвёл в гостинице своим появлением с ярким чемоданом и переводчиком, – рассказывал я. – К Галие её делегация стала обращаться на «вы» и шёпотом.

Они все весело хохотали, когда я рассказывал о впечатлениях, что подарки произвели на всех.

– Главное, полный чемодан «сокровищ», как коллеги жены говорили, а таможню без проблем прошла.

– Так я отцу целую лекцию по телефону прочитал, чего и сколько можно провозить в СССР. Вопрос-то досконально изучил за эти годы. Специально, чтоб точно проблем не было…

– За это тебе отдельное спасибо, – пожал я ему руку.

Отзанимались полтора часа. Больше Диана не выдержала.

– Если бы вы знали, как я учиться устала! – сделав несчастное лицо, пояснила она в ответ на наши удивлённые взгляды. – Институт, курсы арабского, французского… Жду, не дождусь, когда Лайла родит и мы в Европу уедем хоть на недельку.

– А я заканчиваю учиться в этом году, – заметил Марат.

– Что, уже всё? – удивился я.

– Да, в июне уже диплом получу.

– А дальше планировал учиться? – поинтересовался я.

– У меня и так два диплома, – насупился он. – Я же до армии ещё училище закончил…

– Может, и хватит всю жизнь простым тренером проработать… Но, лучше, наверное, какую-нибудь спортшколу возглавить? В институт физкультуры на заочное не думал пойти? – предложил я.

– Ничего я ещё не думал, – скептически глядя на меня, ответил он. – И потом, у меня тоже арабский.

Диана нервно рассмеялась в голос. На этом мы и завершили наши занятия и пошли на выход.

А с Маратом я еще поговорю. Все-таки не понял он, что за семья у Аиши. И что он должен все время стремиться ввысь, чтобы на них впечатление произвести, если хочет хоть на что-то рассчитывать… Ничего, как-нибудь с ним пересечемся еще. Не при Аише же об этом с ним говорить…

***

Пассажирский поезд Брянск-Москва.

Оксана специально взяла билет на поезд, который приходит в Москву ближе к полудню. Она постаралась выспаться в поезде, чтобы не было тёмных кругов под глазами. Закрывшись в туалете, переоделась и занялась причёской. Чистые волосы она легко уложила в ракушку и нашпиговала её шпильками. Потом, вернувшись на место, ещё до самой Москвы не спеша красилась, досадливо морщась, когда поезд дёргался…

Хорошо, что на нижнюю полку удалось билет взять, – думала она, разложив на ней многообразное содержимое своей косметички. Перед самой уже Москвой она достала голубую коробочку с духами «Клима» и пальцем нанесла духи себе за ушами и в районе декольте.

Тщательно продумав свой гардероб ещё дома, она чувствовала себя неотразимой. Настроение было боевое, погода великолепная. Выйдя в город, она осмотрелась в поисках телефона-автомата.

– Антон, добрый день, – спокойным, но приветливым голосом проговорила она. – Это Оксана Якубова. Я в Москве.

– Какие у вас планы? – поинтересовался он, коротко поприветствовав её.

– Хотела бы пройтись по магазинам в центре, – ответила она, заранее продумав стратегию обольщения. Этим заявлением она решила продемонстрировать ему свою незаинтересованность в нём, как в мужчине. Главное, не спугнуть его…

– Замечательно. А где и когда мы можем с вами пересечься?

– Не забывайте, Антон, что я не москвичка и плохо здесь ориентируюсь. Вам не трудно будет взять на себя организацию нашей встречи?

– О, конечно, конечно! Прошу прощения, Оксана. Так… Фонтан в ГУМе знаете? На первом этаже…

– Знаю.

– Вот, тогда встречаемся в ГУМе у фонтана в пять часов вечера. Успеете до пяти по магазинам погулять?

– Надеюсь, – неопределённо ответила она.

– Ну, тогда, до встречи, – попрощался он.

– До встречи, Антон, – спокойно ответила она, а сама чуть не подпрыгнула от радости.

Итак, теперь главное, не сильно устать от беготни по городу, но и покупки какие-никакие сделать, чтобы выглядело всё естественно, – подумала она и решила ехать прямо в ГУМ и провести там время до назначенной встречи. – И покупки сделаю, и на встречу не опоздаю.

Однако, попав в Главный универмаг Москвы, как она расшифровала название магазина, она нарвалась сначала на импортную помаду. Отстояла очередь и взяла по максимуму, сколько давали в одни руки. Потом она отстояла очередь за югославскими туфлями. Когда же она наткнулась на немецкие кружевные бюстгальтеры, времени до встречи оставалось меньше часа.

Будь, что будет, – махнула она рукой, вставая и в эту очередь. Пройти мимо было не в её силах.

Понимая, что не успеет достоять до назначенной встречи, она познакомилась с женщиной, стоявшей за ней, рассчитывая, что та отпустит её на пять минут сбегать к фонтану и сообщить Антону, что она уже тут, только стоит в очереди. Хотя и было очень страшно, что её не пустят назад.

Страсти вокруг накалялись. Гражданки в очереди строго следили, чтобы никто не пролез мимо них. Доходило и до откровенной ругани, и, даже, до рукопашных стычек, которые быстро пресекали продавцы угрозами позвать милицию.

Время до встречи стремительно таяло, а стоять предстояло ещё минут двадцать, а то и все тридцать. Рискуя не попасть обратно в очередь, она все же решилась спуститься на первый этаж.

– Антон! – чуть не плача, подбежала она к нему. – Там бюстгальтеры немецкие дают, мне чуть-чуть осталось постоять!

– Здравствуйте, Оксана, – улыбнулся он, осмотрев её с любопытством.

В цивильной одежде, накрашенная, она была значительно эффектнее, чем тогда дома. Приятно увидеть, что он не ошибся, и красота Галии совсем не случайна. Если вдруг у него с Галией ребеночек получится, можно ожидать, что вырастет красивый человек…

– Я боюсь надолго из очереди уходить, а то могут и не пустить обратно, – волнуясь, проговорила она, стоя на низком старте и готовая в любой момент сорваться и убежать. – А я уже час отстояла!

– Пусть попробуют не пустить, – уверенно ответил он и показал ей куда-то вдаль рукой, мол, показывайте дорогу.

Она привела его и благополучно встала обратно, её пустили молча и даже не возразили, к ее удивлению, что их теперь двое. В руки давали только по два бюстгальтера, и появившиеся в самом конце близко к кассе лишние руки воспринимались очередью как серьёзная угроза. На всех же может и не хватить нужных размеров! Но на них никто не ругался, Антона не пытались выгнать из очереди, как других мужчин, со словами, мол, вам бюстгальтеры не нужны! Наличие такого импозантного мужчины в обычной очереди сбило женщин с толку. Он ещё и оглядывался, при этом, с любопытством по сторонам…

***

Оксана, почти не обращая на него внимания, с замиранием сердца следила за рукописной табличкой, на которой продавцы вычеркивали закончившиеся размеры.

Антон на глаз определил, какой у неё размер и тоже следил за оставшимися размерами. Напряжение нарастало с каждой минутой.

Ничего себе, – думал Андриянов, – прямо, женский ипподром! Страсти и адреналин, как на скачках!

Наконец подошла их очередь. Оксана назвала свой размер и потребовала два чёрных, белый и телесный бюстгальтеры.

– По два в руки! – заявила было ей одна из продавщиц.

– Вот мои вторые руки! – показала Оксана на Андриянова и тот с достоинством кивнул. Хотя его и разбирал смех – где достоинство, и где женские бюстгальтеры!

Счастливая Оксана накупила себе импортных бюстгальтеров, спрятала их к себе в дорожную сумку и с довольным видом посмотрела на него, мол, я готова. Ему пришлось взять её сумку и они, наконец, оказались на улице, возбуждённые и довольные.

– Прошу за мной, – позвал он её и повёл к гостинице «Россия».

Андриянов не обедал, рассчитывая сесть за стол ещё минут сорок назад, и голод заметно давал о себе знать. Когда они, наконец, сели за столик, он сразу подозвал официанта. Тот сразу же горячо поприветствовал постоянного клиента, вызвав ожидаемый им уважительный взгляд со стороны Оксаны.

– Что вы будете пить? – спросил он Оксану.

– Я как вы, – пожала она плечами.

– Коньяк? – уточнил он.

– Ну, а что? – взглянула она на него вопросительно.

– Нет-нет, ничего, – тут же ответил он, сделал заказ и предложил Оксане выбрать себе что-то покушать.

– У меня есть сегодня отличный повод выпить, – показала она глазами на свою сумку с покупками и радостно потёрла ладошки.

Принесли коньяк и лимон с сыром. Антон налил им по полрюмки.

– Хочу поднять тост за вас, Антон, – сказала она, подняв свою рюмку. – Вы с таким вниманием отнеслись к моим проблемам, посчитали возможным отстоять со мной в очереди… И я же, благодаря вам, ещё и дополнительные две штуки взяла!

– Рад был быть вам полезным, – проговорил он, серьёзно глядя на неё, но тут его такой смех разобрал. В таком качестве его ещё никто из женщин не использовал.

***

Смейся, смейся, – думала Оксана.

Он залпом выпил свой коньяк и закусил кусочком лимона. Она сделала вид, что с интересом слушает его рассказ про загранкомандировку, из которой он вернулся только вчера, и подлила ему коньяку. Он хлебнул, не глядя, и закусил кусочком сыра.

– Кстати, я видел вашего зятя в Шереметьево, – вспомнил он. – Ваша дочь тоже ездила в этот раз, он её и провожал, и встречал…

Она сразу сделала несчастное лицо, взялась за бутылку и сделала вид, что наливает себе, а потом добавила и ему.

– Вот, смотрел на них и понять не мог, – продолжал он, – чем этот мальчишка её берёт? Она же в рот ему смотрит! Каждое слово ловит…

– Вот, и мне интересно, чем он людей берёт? – грустно ответила Оксана и подняла свою рюмку, предлагая ему поддержать её. – Он же не только на неё так влияет. Я собственно, что хотела вам рассказать?.. Это было осенью прошлого года. Пашке тогда ещё не было и восемнадцати. Его мать с отчимом жили ещё в Святославле. Так вот, отчима и его друга, директора нашего механического завода, арестовали и должны были посадить. А Пашка специально приехал из Москвы и вытащил их.

– Как? – недоверчиво спросил Антон, но ответить она не успела. Официант принёс их заказ.

***

Глава 4

***

Москва. Один из ресторанов при гостинице «Россия».

– Так он мне и сказал, – взялась Оксана опять за бутылку, сделала вид, что подливает себе и налила ему. – Или взятку дал, или пригрозил чем-то…

Почувствовав, что говорить стало трудно, язык начал заплетаться, Андриянов попробовал подбирать слова попроще.

– Оксана, мальчишка не может никому ничем пригрозить, – уверенно, как ему казалось, сказал он. – Скорее всего, он просто, передал им чьи-то слова. Кого-то очень весомого в стране. Живое письмо… Конверт с ножками, – он начал хихикать над своей, как ему показалось, удачной шуткой. – Конверт с ножками!..

– Вы кушайте, Антон, – вытащила она ему приборы из салфетки. – Кушайте.

– Спасибо, Оксана, вы такая!.. И готовите так вкусно!

***

То ли ещё будет, – мысленно пообещала она ему, взявшись было опять за бутылку, но передумала. – Уже и так тепленький… А вдруг он сильно напьётся и не сможет назвать таксисту свой адрес?

– Так вы, Антон, считаете, что он не сам освободил отчима и Шанцева? – спросила она, чтобы поддержать разговор.

– Нет, конечно! Оксаночка! Директор завода! Вы, хоть, понимаете, что чтобы его арестовать, надо кучу разрешений получить? Там полгорода придётся запугивать, включая, возможно, и областные структуры…

– И как тогда это всё понимать?

– Не мог ваш зять ни на что там повлиять.

– Но как-то же повлиял! Он не только отчиму с его другом помог. Как мать его в Москву уехала, ко мне люди стали приходить, помогите, мол, зятя попросите…

– А вы что? – удивлённо посмотрел на неё Антон поплывшим взглядом.

– Что я? Я не могла им ничем помочь, зять со мной не разговаривает. Вы кушайте, Антон, кушайте.

– Да-да, – послушно взялся он опять за вилку.

Главное, чтобы не оказалось, что он с родителями живёт, – думала Оксана, нервно покусывая губу.

***

Москва. Ресторан «Арбат».

К моему удивлению, Альфредо пригласил на свой день рождения целую толпу моих однокурсников. Я глазам своим сперва не поверил, когда мы пришли.

Галия, увидев Машу Шадрину, чуть не бегом к ней побежала. Девчонки обнялись, и даже слегка прослезились от радости и неожиданности.

Оказывается, это Мартин перезнакомил с ними Альфредо. Он же с моими парнями в одной бригаде в стройотряде сколько времени проработал, сдружился с ними, и Альфредо в их компанию подтянул… Очень классный сюрприз лично для меня получился. Тут оказались и Лёха Сандалов со Светой, Миша Кузнецов со своей Кариной. Ираклий тоже был с Ритой, которая свидетельницей на свадьбе у Брагиных была.

– А что-то Брагиных нет? – спросил я его тихонько.

– У них же ребёнок маленький, – как о само собой разумеющемся ответил он. – Не тащить же её с собой в ресторан?

Альфредо был с новой девушкой, на первый взгляд, симпатичная, темноволосая, как и он… Но глаза мне её не понравились, колючий взгляд какой-то…

– Инга, – представил он нам свою зазнобу.

– Очень приятно, – познакомились с ней мы с женой и быстро переключились на своих друзей.

Компания получилась большая, уж не знаю, во что встанет итальянцу этот банкет, но я насчитал под двадцать человек. Была вся наша первая стройотрядовская бригада, правда, Булатов, Давыдов, Кукояка, Желтов и Доненко были без подружек. Мартин был со своей Илмой.

Смех не утихал за столом. Девчонки, все, кроме Инги, чувствовали себя старыми подругами. Илма прекрасно вписалась в их компанию, чему лично я был только рад. Оказывается, они уже не первый праздник вместе отмечают.

– Тимур с Виолеттой нас на свадьбу в августе пригласили, – рассказал я своим бывшим одноклассникам Светлане Сандаловой и Мише Кузнецову.

– О! – не сдержалась Света. – Ура!!!

Даже всегда строгий и серьёзный Мишка заулыбался удивлённо.

– Я рад за них, – одобрительно кивнул он. – Это одноклассники наши, – поспешил он объяснить Карине.

На танцполе сделали громче музыку и девчонки потянули нас танцевать. После танцев они сели все вместе за столом, а мы не стали возражать, девчонкам тоже надо новостями поделиться, так же, как и нам.

Поговорил с Мишей Кузнецовым, как у него дела в институте? Порадовался, что всё у него путём, даже стипендию получает, то есть, успеваемость на высоте.

– А с Кариной как?

– Уже с родителями познакомился, – многозначительно взглянул он на меня.

– И что за семья? – поинтересовался я.

– Отец полковник, а мать у неё начальник цеха на текстильной фабрике.

– Полковник армии? – уточнил я и Миша кивнул. – А в каких войсках он служит?

– В службе тыла, вроде, – пожал он плечами.

– Интересно, – задумался я. Это может быть очень полезным знакомством… Хотя, как выяснилось, и через Гришу можно достать все, что нужно.

Хотел было ещё узнать, на какой фабрике мать у Карины работает, но потом отмахнулся от этой мысли, мало ли в Москве текстильных фабрик?

– Мы на субботу американку пригласили? – подбежала ко мне жена.

– Еще не пригласили, дорогая, только собираемся.

– Но на субботу?

– Постараюсь на субботу, а что?

– Девчонки тоже хотят с ней познакомиться. Можно их тоже пригласить?

– Тогда уж с мальчиками вместе приглашай, – рассмеялся я, подумав, что оно и к лучшему. А то представлял тут себе, как мы будем сидеть вчетвером за столом, ни то, ни сё…

Мы очень классно погуляли. Натанцевались, насмеялись. Галия моя осталась в восторге. Но надолго задерживаться мы не стали. Дома старики с детьми и беременная мама, надо совесть иметь.

Взяли с женой такси и вскоре уже сами купали детей.

– Мне не понравилась эта новая Инга Альфредо, – поджав губы, проговорила жена. – Все девчонки как девчонки, а эта вцепилась в него как клещ и смотрит по сторонам, как Цербер. Такое ощущение, что загрызёт, если к ним подойти попробуешь. Хотя, мы же все со своими мужчинами были…

– Я тоже заметил, что взгляд у неё недобрый. Она на всех так смотрит, не только на девчонок. И, кстати, Альфредо мне счастливым совсем не показался.

– Да? Я тоже подумала, что он на влюблённого не похож…

Сразу и мне, и ей вспомнились не очень приятные моменты в отношениях Инги и Альфредо. Она не ходила одна танцевать с девчонками, не оставляла Альфредо поговорить наедине с парнями. Даже в уборную одна не пошла, заставила его показать, где это… Но мы с женой решили, что он уже взрослый мальчик, пусть сам и разбирается. Тем более мало ли что…

Вспомнился один случай из прошлой жизни, когда мы с товарищами пришли смотреть долгожданный чемпионат, где участвовали наши друзья. А один из нас только женился и пришёл смотреть соревнования с молодой женой. И вот, перед самыми финальными боями, где должен был участвовать наш друг, его молодая жена вдруг категорично потребовала у него уйти, и он подчинился.

Невозможно описать, с каким недоумением и презрением мы все смотрели ему вслед! И крест на нём тогда же поставили, мол, пропал мужик, нас на бабу променял и всё такое… А потом оказалось, что она беременна была и ей плохо стало… Мы потом с друзьями между собой так радовались, что не стали ему тогда сразу ничего высказывать, по горячим следам. Объяснять нам он ничего не стал бы, тем более при ней, и пропала бы наша дружба.

Так и с Альфредо может выйти… Мы тут думаем всякую напраслину, а у них, может, все ладится-любится.

Из воспоминаний меня вывел звонок. Это оказался Сатчан. Он сказал, что у него есть интересная тема для статьи. Пообещал ему заехать, как будет возможность. А сам минут через пятнадцать, чтоб не вызвать подозрений у пресловутого товарища капитана, пошёл гулять с собакой на соседнюю улицу к телефону-автомату.

– Привет ещё раз. Что случилось? – спросил я.

– В понедельник собрание в бане «Полёта», – сообщил он.

– А, понял, – ответил я. В принципе, май закончился, всё закономерно. – Слушай, ты в следующий раз говори просто, что на «Полёте» просят в клубе любителей старины в понедельник с лекцией выступить.

– А, кстати, хорошая идея! – на полном серьёзе, как мне показалось, заметил он. – Ты же у них там внештатный сотрудник.

– Э! Хорош! – воскликнул я. – Мне уже хватает выступлений по самое горло.

– Да ладно тебе! Пошутить уже нельзя, – рассмеялся этот провокатор.

***

Москва. Ресторан «Арбат».

Ближе к десяти все начали собираться. Кому-то надо было девушку проводить, кто-то должен был сам до одиннадцати в общежитие попасть. Альфредо прощался со своими гостями, искренне благодарившими его за чудесный вечер. Девчонки обнимались на прощанье друг с другом. Мартин тоже поехал провожать свою Илму в общежитие. Альфредо никак не мог этого понять. Весь первый курс они уже встречаются, а она не остаётся у него. Главное, что и он другую ни разу не приводил… Но видя, как тепло они друг на друга смотрят, Альфредо им откровенно завидовал.

А поведение Инги, даже не попытавшейся наладить контакт с его друзьями, точнее, с их жёнами и подругами, сильно напрягло его.

– Нам нужна коробка под подарки, – вывела она его из неприятных раздумий. – Посмотри, сколько тебе всего надарили! Ради этого можно было потерпеть…

– Что потерпеть? – не понял её Альфредо.

– Эту толпу, – ответила она как о само собой разумеющемся. – Не люблю такие сборища.

Итальянец вдруг остро почувствовал, что они с Ингой совершенно разные люди. Он общительный, ему нравятся шумные, веселые компании. А она замкнутая, ей всего этого, вообще, не надо. Есть две подруги и ей достаточно.

Если бы она хотя бы уважала его друзей, но Инга же весь вечер сидела недовольная и даже не пыталась это как-то маскировать… У него появилось острое желание посадить её в такси и отправить куда подальше. Но он не стал этого делать, понимая, что без скандала, в этом случае, не обойдётся.

Придётся ехать домой и там уже с ней разговаривать, – окончательно решил он, подозвал официанта и попросил его помочь упаковать подарки и вызвать им такси.

Когда они приехали домой, он долго собирался с мыслями, прежде чем начать этот непростой разговор. Инга разбирала его подарки с видом хозяйки и у неё всё время проскакивало в разговоре «мы». Мы то, мы с тобой это… Он слушал, слушал и наконец, не выдержал.

– Инга, нет никакого «мы», – выпалил он. – Мы совершенно разные люди. Сегодня я это окончательно понял. Нам лучше расстаться.

– Альфредо, ты чего? – подошла она к нему. – Ты просто устал. Ложись спать. Сегодня был трудный день. Я тут сама разберусь.

Правда, чего это я? – опомнился он. – Куда я её выставляю на ночь глядя? В ДАС она уже опоздала.

Он лёг спать и отвернулся к стенке.

***

Москва. Квартира Андриянова.

В воскресенье Антон просыпался медленно. Голова болела. Пахло жареным мясом, но аппетита совсем не было…

Что вчера было? – попробовал вспомнить он.

Вспомнил, как показывал Оксане свою коллекцию пластинок и хвастался магниторадиолой «Романтика-105». Её только начали выпускать в этом году и он сразу приобрёл её себе. Сверху у неё был магнитофон, посередине радиоприёмник, чуть ниже выдвижная панель с проигрывателем, а в самом низу располагались колонки. Всё это было собрано в полированном компактном корпусе и выглядело очень солидно. И более того, специалисты говорили, что это тот самый редкий случай, когда удалось заткнуть за пояс аналогичную импортную аппаратуру.

Затем он вспомнил, как они с Оксаной танцевали вчера под «Историю любви» Поля Мориа… Это же надо было так надраться, – с сожалением думал он, морщась от головной боли.

В спальню заглянула Оксана, что-то мурлыкнула и исчезла, но вскоре вернулась с чашкой кофе в руках. Он поблагодарил, садясь в кровати, кофе сейчас не помешает… Она вышла, а он, глядя ей вслед, подумал, что впервые в жизни переспал с женщиной её возраста…

А сколько ей, вообще лет? – подумал он и прикинул, что она должна быть, как минимум, его ровесница, а может быть и старше.

Допив кофе, он пошёл умываться, заметив краем глаза, что Оксана развела на кухне бурную деятельность. Блинчиков напекла… Выставить бы её, ну да ладно, пусть накормит, раз уж приготовила, – подумал он, стоя под прохладным душем.

После кофе и водных процедур жить стало гораздо приятнее. Андриянов позавтракал, Оксана с удовольствием порхала вокруг него, то кофе в чашку подольёт, то сметанки к блинчикам добавит, а он лихорадочно соображал, что же ему теперь делать?..

– Хотела тебе борща наварить до отъезда, а у тебя свеклы нет, – виновато улыбнулась она.

– Как нет? – на автомате заглянул он в овощной отдел холодильника. – Непорядок…

Если она собирается уезжать к себе в Святославль, то пусть на здоровье хозяйничает у меня до отъезда, – решил он.

– Давай, хоть, полы пока протру? – предложила она и, не дожидаясь ответа, поднялась и чмокнула его в нос.

– За свеклой на рынок надо идти, – заметил он. – У тебя когда поезд?

– Вечером.

– Так что, может, ещё сходим за свеклой? – предложил он, решив, что кастрюля борща ему не помешает. Дней пять можно будет питаться домашним борщом, который будет только наваристей становиться…

***

В воскресенье в первой половине дня встретились с Брагиными на детской площадке. Женя качала Ларочку, а мы с Костяном учили моих мальчишек мячик пинать.

Тут к нам присоединился Родька. Ему было откровенно скучно с малышнёй. Решил, что надо увлечь его шефской работой.

– Родион, у наших друзей артистов скоро появится сын, – серьёзно глядя на него, начал объяснять я. – Он уже большой, ему шесть лет.

– Из детдома, что ли? – со знанием дела спросил он.

– Да, – не стал я акцентировать на этом внимание. – Зовут его Миша. Он во дворе у нас никого не знает, кроме маленькой Ларочки. Ему бы помочь освоиться на новом месте. Поможешь?

– Конечно, – с важным видом подошёл он к нам. – Он же осенью в первый класс пойдёт?

– Думаю, да, – переглянулся я с Костяном и Женей.

– Наверное, – пожала плечами Женя.

– Буду с ним в школу ходить, – начал перечислять Родька с важным видом, – в секцию к нам его отведу…

– Ему бы тут во дворе поддержку оказать, хотя бы на первых порах, пока он своими друзьями не обзаведётся, – подсказал я.

– Окажем, – уверенно ответил Родька. – Будет с нами в войнушку играть.

– Спасибо тебе, – вполне серьёзно сказала Женя.

– Спасибо тебе, – тут же повторила за ней Ларочка точно таким же тоном, и мы многозначительно переглянулись с Родькой и Костяном, едва сдерживая улыбки.

После обеда отвёз бабушку и Трофима в деревню. Никифоровна напекла пирогов, и мне дала большой кулёк, и Гончаровым передала.

Галия готовилась встречать у нас дома звезду святославской прессы, пригласила Алироевых и накрывала на стол, когда я поехал встречать Эмму.

Выехал немного заранее и гулял по перрону. Но зато не пришлось бегом бежать вдоль всего состава, когда выяснилось, что нумерация начинается с хвоста.

– Рад приветствовать тебя в Москве! – протянул я ей руку, помогая выйти из вагона и забирая у неё дорожную сумку. – Как добралась?

– Хорошо, – мечтательно улыбаясь, огляделась она по сторонам. – Как же я давно в Москве не была!

– Вот, а ты ещё сомневалась, ехать или не ехать! – рассмеялся я и повёл её вдоль поезда.

– Что же от меня хотят? – озабоченно спросила она.

– Возможно, предложат тебе самостоятельно печататься, – предположил я. – Оформят тебя как внештатника… Будешь, как я.

– Правда? – улыбнулась она. – Это хорошо. А то я всю дорогу думала, что меня в Москве ждёт?.. Так боязно…

– Чего боязно? – удивлённо посмотрел я на неё. – Ну, хочешь, я на эту встречу с тобой схожу?

– Хочу, – с готовностью кивнула она. – Спасибо.

– Да не за что, пока…

– Скажи честно, а это ты на завод сообщил, что меня в Москву приглашают? – посмотрела она на меня, хитро прищурившись.

– Честно? Я! Никак не мог допустить, чтобы ты такой шанс упустила. Пойми, сотни журналистов с высшим образованием буду счастливы получить предложение встретиться на таком высоком уровне. И помни, что вовсе не всегда судьба дает тебе второй шанс…

Мы стали обходить тележку грузчика, которую несколько человек то ли загружали, то ли разгружали. Эмме прямо под ноги неожиданно поставили какой-то ящик. Она не успела отреагировать и упала бы, споткнувшись об него, но я подхватил её за талию и выволок на свободное пространство. Мы оба рассмеялись и пошли дальше.

***

Москва. Квартира Андриянова.

День прошёл на удивление приятно. Андриянов водил Оксану на рынок. По дороге они зашли ещё в несколько магазинов. Он обратил как-то внимание на их отражение в витрине и отметил про себя, что выглядят они вместе вполне гармонично.

Была бы она помоложе! – с сожалением думал он. – Интересно, дочку свою она обучила также вкусно готовить? А кофе в постель приносить своему мужчине?

Они накупили продуктов, Оксана закатила ему шикарный прощальный обед. Они выпили ещё немного вина и до вечера провалялись на диване, слушая пластинки.

Вечером он повёз её провожать на вокзал. Информации о поезде на табло ещё не было. Они встали напротив него в ожидании…

– Спасибо тебе, Антон, за прекрасные выходные, – улыбаясь, проговорила она.

– Тебе спасибо, – вполне искренне улыбнулся он в ответ.

Тут его взгляд привлекла яркая молодая пара, направляющаяся к выходу в город с одного из перронов. Он всмотрелся пристальнее, и улыбка сползла с его лица. Оксана проследила за его взглядом, но обзор на молодых людей закрыла телега с грузом. Тут они опять показались, причём в обнимку…

Оксана резко обернулась к нему с глазами, полными ярости.

– Антон! Вот я ему сейчас покажу, как моей дочери изменять!

– Тише! – резко прижал он её к себе и спрятал лицо в её волосах. – Они подходят.

***

Глава 5

***

Москва. Киевский вокзал.

Антон чувствовал, как Оксана дрожит всем телом от ярости. Но все же она ему подчинилась и не ринулась атаковать зятя. Почему-то это стало ему приятно.

– Антон, кто это с ним? – прошептала она, повернув голову так, чтобы ей было видно проходящих мимо.

– Это твой зять, Оксан, так что не знаю, кто с ним, – проговорил он, будучи в полном смятении и недоумении. – Но она точно красотка…

– Как же так?! А Галия? А дети?

– Тише, Оксана, тише… Я сам ничего не понимаю…

У него жена такая красавица, – думал он под всхлипывания Оксаны. – А тут ещё какая-то подружка… Но надо признать, она тоже очень хороша, блондинка… И чем он только их берёт?!

– Тише, Оксана, тише, не плачь, – гладил он её по спине на автомате, думая о своём.

– Как он может моей Галие изменять? – возмущенно посмотрела она на него.

– Я всё выясню, – пообещал он ей. – Ещё не знаю как, но выясню.

– Говорила я ей, не надо с ним связываться, – с надрывом в голосе произнесла она. – Не доведёт он её до добра! Но никто же меня не слушал!.. Что он теперь с моей дочкой сделает? – заглянула она ему в глаза. – Выгонит?

– Нет! – уверенно покачал он головой. – Выгнать не выгонит. У них же детей двое, и все в квартире прописаны… Скорее, он сам уйдёт.

– Да? Может, оно и к лучшему?

– Может, и к лучшему, – немедленно согласился он.

Объявили её поезд, и они пошли вдоль состава, всё ещё под впечатлением от увиденного. В вагоне сели рядом на её полке. Прощание получилось тяжёлым. Оба молчали, задумавшись каждый о своём, иногда многозначительно переглядываясь.

Когда проводница велела провожающим покинуть вагон, он притянул её к себе за плечи, поцеловал в висок, прошептал «держись» и, выйдя из вагона, отправился домой.

***

Москва. ДАС.

– Инга, ты будешь полной дурой, если упустишь своего итальянца! – с упрёком посмотрела на неё однокурсница и соседка по комнате Галина Козлова. – Хочешь опять к нам вернуться?

– Да ничего я не хочу! Но он сказал, что мы разные люди и нам надо расстаться… Что мне делать, девчонки?!

– Блин, Кольцова, только ты так могла! – воскликнула Таня Молчанова. – Вытянула счастливый билет и тут же его профукала!

– Подожди, Тань, ещё не профукала, – остановила её Галина. – Что ты там учудила? После чего он тебе сказал, что вы разные люди?

– Да не было ничего такого! У него вчера день рождения был в ресторане…

– Слышь, Галь, в ресторане! – с неприкрытой завистью передразнила подругу Молчанова.

– Да подожди ты, – с досадой посмотрела на неё Инга. – Там была куча народу с первого и второго курса! Вот мне интересно с малолетками сидеть!..

– Странно, и что твой итальянец с ними дружит? – спросила Татьяна.

– Девчонки! Да какая разница, с кем он дружит? – перебила её Галина. – Раз это его друзья, с ними обязательно надо тоже дружить! Чтобы они постоянно ему говорили, что Инга отличная девчонка.

– Блин! Галька, где ты была раньше? – чуть не разревелась она. – Это вчера надо было делать! А сейчас уже поздно!

– Ничего не поздно! – оборвала её Молчанова. – Есть старый проверенный способ. Скажи ему, что ты беременна.

– Тань, да я бы с удовольствием и по-настоящему забеременела, но он такой осторожный!

– Ничего, замуж можно и с фальшивой беременностью выйти, – ответила ей та. – Главное, не тянуть потом с ЗАГСом. Раз ты уже беременна, он осторожничать перестанет и быстренько сделает тебе уже по-настоящему ребёнка. Скажи, что теперь нет смысла предохраняться, а мужики и так ненавидят это делать.

– Ты давай, езжай к нему, а то полдня уже тут торчишь, – подсказала ей Галина. – А то он ещё решит, что раз сказал тебе, будто бы у вас всё кончено, то так оно и есть, раз ты съехала.

– И новую бабу притащит, – подсказала ехидно Молчанова.

– Какие же вы! – тут же вскочила Инга и начала собираться.

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Эмму у нас встречали как почётного гостя. Засмущали её совсем. Шепелявость у неё, конечно, присутствовала, но речь была вполне сносной, во всяком случае, всё было понятно. Я знаю кучу людей, которые и без всякой тяжелой травмы головы говорят так, что понять их очень сложно.

Поужинали, обсудили новости. Эмма не была ещё у нас после ремонта и Галия устроила ей экскурсию, а потом выдала большое полотенце и разрешила занять вторую ванную хоть на всю ночь.

– Покажи ей, дорогая, как пену для ванны сделать, – подсказал я жене, улыбаясь. Конечно, после частного дома с колонкой на улице Эмма у нас каждый день будет устраивать заплывы в ванной.

***

Москва. Дом Ивлевых.

Альфредо с надеждой поглядывал на часы. Похоже, подруга психанула и ушла от него. Но не успел он как следует поверить в свою удачу, как Инга вернулась.

– Нам надо серьёзно поговорить с тобой, Альфредо, – трагическим голосом произнесла она, осторожно усаживаясь на стул. – Я не была наверняка уверена… Но сегодня специально сходила в больницу к знакомому доктору… Я беременна, Альфредо.

Только не это! – схватился он за голову и чуть не выдрал сам себе волосы. – Только не это… Как это могло случиться?! Хотя, что я удивляюсь? У Павла с женой тоже незапланированно дети получились… Что теперь делать? Что делать?…

Он стоял у окна к Инге спиной. Молчание затянулось…

– Хорошо, что у тебя есть знакомый врач, – собрался он, наконец, с мыслями и повернулся к ней. – Денег на аборт я дам. Но на этом всё. Мы расходимся.

– Мне не нужны деньги на аборт! – вскочила она. – Я не стану избавляться от ребёнка! Ты должен жениться на мне!

– Нет, Инга. Между нами больше не может ничего быть.

Девушка закричала, сжав руки в кулаки, красивое лицо исказила уродливая гримаса:

– Если ты не женишься, я тебя на весь университет ославлю! Я в итальянское посольство пойду! Я на тебя жалобу напишу в ректорат, что ты беременную девушку бросил!

Тут вышел Мартин из своей комнаты, с удивлением глядя на неё. Инга зыркнула на него злобно, выскочила из кухни и закрылась в комнате Альфредо, громко хлопнув дверью.

– Ну, я так и знал, что твои приключения как-то так и закончатся, – проговорил Мартин, с сочувствием глядя на итальянца, а тот был просто в шоке от всего этого. – И что думаешь делать дальше?

– Не знаю, – покачал тот головой. – В Италию вернусь…

– Бросишь аспирантуру? – удивлённо посмотрел на него друг.

– А что мне остаётся?

– Н-да… Дела…

***

г. Москва. Квартира Ивлевых.

В понедельник с самого утра позвонил в редакцию и сообщил Вере, что Эмма в Москве и готова встретиться с заместителем главреда.

– Так! А что ж ты раньше-то не сказал, что она сегодня приедет?

– Да я сам только в субботу узнал, а позвонить-то в выходные некуда.

– Посиди дома, никуда не уходи! Я сейчас всё выясню и скажу, когда ей подъехать! – протараторила она и бросила трубку.

Решил, что пока она выясняет, успею позвонить на камволку и пригласить Анну Юрченко в гости в субботу. Минуты две пришлось подождать, но потом ее подозвали к телефону. Сразу поинтересовался у неё, не будут ли они с Озеровым против, если мы ещё друзей пригласим? Анна меня заверила, что будет только рада завести побольше новых друзей и знакомых.

– У меня же здесь нет никого, – объяснила она.

Ну и слава богу, – подумал я, попрощавшись с ней, и положив трубку.

На контрасте с поведением той же Альфредовой Инги эта девушка мне всё больше и больше импонировала.

Вера перезвонила ещё минут через пять и пригласила Эмму к заместителю главреда сегодня к одиннадцати часам.

Мы с Эммой не спеша позавтракали и поехали в редакцию. Она заметно волновалась. Шутил всю дорогу, чтобы успокоить её. В её понимании, ей предстояло встретиться с какими-то небожителями. И тогда я ей принялся рассказывать, как ездил на дачу к Юлии Друниной и её мужу. И как познакомился с художником-мультипликатором, который кучу наших любимых мультфильмов нарисовал. Едва не назвал парочку, что он только в будущем нарисует, но вовремя вспомнил об этом. Что это всё обычные люди, только очень талантливые, и не надо их бояться…

***

Главное управление внутренних дел Мосгорисполкома.

Как только генерал-майор Горьковенко оказался в понедельник на службе, он сразу вызвал к себе начальника ОБХСС из Гагаринского УВД. Тот сразу догадался, в связи с чем его могут так срочно дёрнуть в главк, и прикидывал по дороге, что же решило начальство относительно той школьной тетрадочки? Жизненный опыт подсказывал ему, что любой скандал вокруг партийных руководителей, как правило, влечёт за собой серьёзные последствия для всех излишне информированных, и часто последствия достаточно неприятные. Поэтому верхушка МВД очень старается такого не допускать…

Следовательно, скорее всего, ОБХСС по данному вопросу делать ничего не придется, кроме как все забыть. А горком будет сам разбираться со своими функционерами. Но как тогда поступят с виновницей всего этого скандала? Скорее всего, велят заткнуть ей рот. Он успел уже собрать информацию по этой Регине. И был готов продемонстрировать свою осведомленность, если понадобится. Начальство такое любит. Его предусмотрительность себя оправдала. Первым делом Горьковенко спросил его:

– Что по этой фантазерке, будут какие-то проблемы ее приструнить? Кто у нее родители?

– Проблем не ожидаю, Борис Васильевич, – тут же отрапортовал он, – отец птица невысокого полёта в дорожном министерстве, мать – директор школы. Обоим есть что терять, если дочка упрется, так что уверен, что они ее приструнят, если осознают всю тяжесть последствий вот такого вот поведения. А на самой клейма негде ставить… Из комсомола и МГУ выгнали за аморалку – крутила шашни с замужними мужиками вместо учебы. Все эти ее писульки могут быть просто-напросто способом отомстить.

Генерал одобрительно кивнул. Его явно порадовало, и что он собрал всю информацию, и что он понимает, чем необходимо заниматься вот в такой вот непростой ситуации.

– Валентин Петрович, значит, необходимо объяснить вот этой гражданке, – положил он перед ним тот самый листок с данными Быстровой Регины Степановны, – что клевета – это уголовно наказуемое деяние. А если это клевета на органы советской власти, то это уже антисоветская агитация и пропаганда. И если она не поймёт по-хорошему, то не церемониться. Очень важно, чтобы ей даже в голову не пришло пойти с той информацией к смежникам.

– Понял, – кивнул Волобуев.

– И постарайтесь не вовлекать в это дело слишком много сотрудников.

– Разумеется, Борис Васильевич. Поручу это дело капитану Баринову, который и принял первоначально эту тетрадь.

– Правильное решение, – одобрительно кивнул Горьковенко и протянул подполковнику руку на прощанье. – Держите меня в курсе.

– Так точно.

***

Москва. Редакция газеты «Труд».

Сколько я не настраивал Эмму на предстоящую встречу в редакции, она, всё равно, заметно волновалась. Первым испытанием для неё стала Вера. Она как начала восхищенно тараторить, что совершенно не ожидала, что Эмма такая молоденькая и такая красивая, что вогнала мне её в краску. И уже в таком виде отвела нас к заместителю главного редактора Силину.

Я и сам ещё не был с ним знаком. Невысокий полнеющий мужчина ближе к пятидесяти приветливо поздоровался с нами. Мы познакомились. Представил ему Эмму, как своего соавтора и отошёл в сторонку. Владимир Семёнович её очень хвалил, уверял, что у неё талант, засмущал её так, что она ни «бе», ни «ме» сказать не могла. А потом он повёл нас к главреду, что стало и для меня неожиданностью. Если с самого начала хотели к нему Эмму вести, то можно было сразу к нему и приглашать. Боялись, что Эмма испугается ехать в Москву к такому серьезному человеку? Или тут просто такой порядок, приглашать гостей к главному через заместителя?

К Генриху Марковичу мы пришли уже вчетвером. Нас с Эммой сопровождали Вера и Силин. От Ландера Эмме тоже пришлось выслушать массу приятных слов, чему я был очень рад. Слушал и улыбался, всё думал, как же удачно я ей предложил журналистикой заняться.

А в конце Ландер сказал, что нас ждут еще и в Министерстве обороны. Тут Эмма уже не на шутку испугалась и посмотрела на меня умоляющими глазами. Хорошо, что я поехал с ней! Понял, что пора мне вмешаться и взять дальнейшие переговоры в свои руки. Ландер сказал мне куда подъехать, кого спросить. Я тут же от его помощницы и связался с адъютантом генерал-майора Ветрова из политуправления Министерства обороны, представился, сказал, что представляю Эмму Либкинд по рекомендации главного редактора газеты «Труд». Тот живо отреагировал, явно будучи в курсе дела. Я оставил ему свой домашний телефон и попросил назначить нам встречу с генералом Ветровым. Он обещал перезвонить, как что-то выяснит.

Мы с Эммой попрощались со всеми и уехали из редакции.

– Как ты с ними со всеми разговариваешь? – спросила она уже в машине, когда я вёз её домой.

– В каком смысле как? Словами, через рот…

– Как ты не боишься?

– Эмма, я же тебе объяснял…

– И с генералом точно также будешь говорить?

– А что, генерал не человек, что ли?

– Ну, не знаю…

Мы приехали домой. У меня была надежда, что адъютант генерала Ветрова уже определился со временем нашей встречи и позвонил, но меня ждало разочарование… А работы-то полно! Дальше у меня был намечен автопробег на целый день по моим объектам, чтобы было чем отчитаться на сегодняшнем собрании… Так-то Ирина Леонидовна и сама могла бы все записать, но не брать же мне Эмму и возить с собой на все мои весьма специфические встречи…

– В общем так, Эмма. Ты сидишь на телефоне, – решил я. – Мне надо ехать на работу. Я буду звонить домой каждый час. Из Министерства обороны позвонят, запиши только время, когда нам приехать или если не сегодня, то дату и время. Остальное я сам позвоню, выясню.

– А если они скажут в течении часа приехать? – вцепилась она в меня, не желая отпускать.

– Вытребуешь два часа, напомнишь, что неместная, и за час никуда не успеешь. Я позвоню, скажешь мне, поедешь туда на такси, а я на своей машине рвану и встретимся в Министерстве обороны, – ответил я. Она собралась было что-то возразить, но я перебил её. – Такси я тебе сам вызову.

– Ну, ладно, – вынуждена была согласиться она.

Я уехал. По плану у меня первой стояли обувная и швейная фабрики, затем автобаза, а потом таксопарк и кожгалантерейка. К концу дня как раз управлюсь, если в Министерство обороны прямо сегодня не дёрнут.

***

Москва. МГУ.

Мартин и Альфредо отсели в столовой от своей привычной компании за отдельный стол.

– Это какой-то кошмар, – жаловался другу Альфредо. – Я не знал, что она такая злая. Я не хочу на ней жениться! Я лучше в Италию вернусь. Жаль, конечно, бросать работу над диссертацией, но что поделать…

– Подожди, я знаешь, что подумал? У нас же Паша Ивлев куратор, – вспомнил Мартин. – Ты, прежде чем всё бросить, лучше к нему подойди посоветоваться. Он лучше нас с тобой в местных нравах и обычаях ориентируется. Может, подскажет что?

– Слушай, а правда, сегодня же и подойду.

– Давай, дружище. Надо всё попробовать. А аспирантуру бросить всегда успеешь.

***

Москва. УВД Гагаринского района.

Вернувшись к себе, начальник ОБХСС Волобуев вызвал к себе капитана Баринова.

– В общем, так, Юр. Поручение у нас с тобой от главка по поводу той тетрадочки, – многозначительно посмотрел он на капитана. – Ты её принял, тебе и отрабатывать.

– Понял, Валентин Петрович, – кивнул Баринов, мол, понимаю, о чём речь.

– Горком сам разберётся со своими подчинёнными. А наша задача остановить распространение информации. Как мы это сделаем, никому не интересно, разрешено использовать любые меры, если по-хорошему эта барышня, – он положил перед капитаном листок с данными Быстровой, – не поймёт. Но я бы не рисковал и сразу начал довольно жёстко. Потому что главное, чтобы она к смежникам с этим же самым не пошла. Сам понимаешь, если начнётся какая заварушка между нашими ведомствами, мы первые с должностей слетим, и вообще можно без погон остаться…

– Я вас понял, Валентин Петрович. Всё сделаю в лучшем виде, не беспокойтесь.

– Держи меня в курсе.

– Так точно.

***

Москва. Съёмная квартира Быстровой.

Регина пришла домой и не смогла повернуть ключ в замке. Пока она соображала, что происходит, незапертая дверь распахнулась и она увидела на пороге свою квартирную хозяйку.

– Мне же завтра только платить, – удивлённо проговорила Регина и только тут заметила в коридоре свой чемодан и другие свои вещи. Хозяйка их уже собрала и выставила в коридор. – Но почему?

– Почему?! Она ещё спрашивает, почему? – в ярости заорала хозяйка. – Мне из жилкомиссии звонили! Спрашивали, что за бордель я тут устроила?! Грозятся квартиру на перераспределение передать, раз она по назначению не используется! Всё из-за тебя, шлюха! Убирайся немедленно! Чтоб духу твоего здесь не было!

Оказавшись на улице с кучей своих вещей, потрясённая Регина побрела в сторону дороги и попыталась остановить машину. Только минут через пятнадцать возле неё остановилось такси. Она назвала свой домашний адрес и сама предложила десятку. У неё не было сейчас никакого желания торговаться.

Мать уже была дома, но смотрела на нее, как на пустое место. Молча открыла дверь, молча пропустила ее с вещами внутрь. Ни здравствуй, ни вопросов о том, как у нее дела… Ну и чёрт с ней, – решила она, молча затащила всё в свою комнату и закрылась там.

Но пришёл с работы отец и началось… Родителям, оказывается, звонили ещё на той неделе из деканата и сообщили, что исключили её из университета за аморалку.

Отец не выбирал выражений и орал так, что Регина не выдержала:

– Что ты на меня орёшь?! Ты ничего не знаешь! А там такое на кону! Там такое творится! Им ничего не стоит человека в тюрьму просто так отправить! Не то, что из университета исключить! Но я уже была в милиции! Они ещё пожалеют, что со мной связались!

– Ты была в милиции? – еще сильнее побагровел отец.

– Да, принесла им информацию обо всех грязных делишках гагаринского райкома.

– В милицию? Ну ты и дура!

***

Глава 6

***

Москва. Квартира Быстровых.

– Ничего я не дура! – оскорбилась Регина. – Я знаю, что говорю! Но милиция разберётся с этими жуликами!

– Так! Рассказывай всё! – потребовал от Регины отец, довольно бесцеремонно взяв за плечи руками и посадив её на кровать. – При чём здесь жулики и милиция?

– Что рассказывать? – растерялась она от неожиданности, но отец навис над ней с решительным видом. – Там во всём районе хищения масштабные на предприятиях, а райком делает так, чтобы там никаких комиссий и проверок не было и деньги со всех получает. Ты бы знал, какие там суммы крутятся!

– Не знаю и знать не хочу! – схватился за голову отец. – Ты знаешь, что бывает с теми, кто чужие деньги считает?..

– Боже мой! – простонала мать.

– И ты с этим пошла в милицию? – продолжал он.

– Конечно. А что я должна была делать? Если они меня из университета отчислили? А у меня даже тройки ни одной нет!

– Дура! Какая же ты дура! – повторял отец.

– Ты как будто вчера только родилась! – вторила ему мать.

– Какая милиция?! – наклонился он к ней, потрясая перед её лицом руками. – Где ты видела, чтобы подчинённые против начальства шли? Партия – наш рулевой! Ты вообще хоть раз задумывалась о смысле этой фразы, которая из каждого утюга звучит?

– И что, они мне не помогут? – начиная с опаской поглядывать на родителей, спросила Регина.

– Помогут! Конечно, помогут! – едко скривился отец и крикнул, наклонившись, прямо в лицо дочери. – Выселят нас всех из-за тебя в Сибирь или ещё куда подальше!

Резко махнув рукой, он вышел из комнаты.

– Что же теперь делать-то? – поспешила за ним мать, захлопнув дверь в ее комнату, и Регина услышала нотки паники в её голосе через фанерную дверь. Ей стало страшно. Раз родители забыли о ней, выскочив из комнаты, то проблема действительно есть, и они ее не обманывают в воспитательных целях.

– Раньше надо было делать! – услышала она голос отца. – А теперь уже поздно! Ещё после первого раза надо было отправить её куда-нибудь на комсомольскую стройку, раз ей в Москве спокойно не живётся, не учится!

Тоже мне отец! – фыркнула Регина, немного успокаиваясь. – Вместо того, чтобы броситься защищать своего ребёнка, на комсомольскую стройку надо было отправить! Тьфу!..

Тут как раз и в дверь позвонили. Мать пошла открывать дверь. Регина услышала чужой мужской голос. Какой-то капитан хотел её видеть. До этого разговора с родителями она ждала этого визита, но реакция родителей ее напугала. И вместо того, чтобы броситься в коридор, она застыла на своей кровати, как приклеенная. Может, они и правда лучше меня разбираются во всем этом?

– Зачем вам она? – спросила визгливым от волнения голосом мать.

– Мне надо с ней поговорить, – настаивал капитан.

– В нашем присутствии, – потребовал отец.

– Как хотите! Может, так оно и лучше, – согласился капитан.

Регина напряжённо следила, как открывается дверь в её комнату. Сначала вошла бледная мать и села на стул возле письменного стола, за ней зашёл милиционер в форме. Отец встал в дверях. По нему было видно, что он сильно волнуется. Нервное состояние родителей передалось Регине, и она вцепилась руками в кровать.

– Капитан Баринов, – показал он ей своё удостоверение, но она ничего не разобрала там. Зато отец попросил ему тоже показать.

– ОБХСС? – проговорил он и обессилено сел на кровать неподалёку от дочери.

Капитану присесть никто не предложил, и он остался стоять.

– От вашей дочери, товарищи, поступило заявление, в котором она обвинила партийное руководство целого московского района в противоправных действиях. По результатам проверки эти факты не подтвердились. Получается, ваша дочь оклеветала честных советских граждан. Мало того, она пыталась дискредитировать в их лице государство… Это все находит свою оценку в соответствующих статьях Уголовного кодекса… И что мне прикажете делать? По-хорошему, я должен возбудить против вашей дочери уголовное дело!

– Послушайте, товарищ капитан, – поднялся отец и Регина увидела, что у него руки трясутся. – Можно же обойтись без этого на первый раз!

– Сложно с учетом других факторов. У вашей дочери очень плохая характеристика из МГУ, её исключили из комсомола за аморальное поведение и отчислили… При этом, до этого у неё был строгий выговор тоже за клевету, – с сомнением произнёс капитан, и мать застонала, закрыв глаза рукой. – Года с тех пор не прошло и, вот, опять то же самое, только теперь это уже всё гораздо серьёзнее. Это клевета на советскую власть и её представителей.

– О чём ты думала?! – вскричала мать, скатываясь в натуральную истерику со слезами и упрёками.

– Капитан, ну, может, можно как-то обойтись? – молящим тоном попросил отец. – Она ещё глупа и наивна, не понимает, как жизнь устроена…

– Я, как отец, вас очень понимаю. Но совсем ничего не предпринять я тоже не могу.

– Ну, пожалуйста! – рыдая, взмолилась мать.

Ещё чуть-чуть, и она упала бы перед ним на колени. Видимо, это почувствовал и капитан.

– Ну, ладно, ладно, – поспешно проговорил он. – Попробуем обойтись предупреждением. Если руководство не будет возражать, то считайте вам очень повезло. Но только в одном случае, сами понимаете. Я слышу вас, но ваша дочь так и не сказала ни слова с того момента, как я вошел. Может быть, у нее другая точка зрения, чем у вас?

***

Москва. Политическое управление МВД СССР.

– Ну, что же, молодец, – удивлённо качая головой, похвалил генерал Брагин Василия Баранова. – Это же надо, такую комбинацию провернуть!

– Просто не придумали, товарищ генерал, как ещё их вынудить побыстрее в музей за штемпелями обратиться, – едва заметно улыбаясь, ответил майор. – Кто знает, сколько бы они ещё эти восемнадцать золотых монет продавали бы?

– Авантюристы! Но главное, всё у вас получилось, – проговорил генерал с довольным видом. – Молодцы! И дело громкое, и отработали красиво.

– Лев Борисович, надо бы Павла Ивлева как-то отметить за помощь милиции. Без его содействия мы бы на них никак не вышли.

– Согласен. Подумаю, – кивнул он и протянул майору руку на прощанье.

***

Москва. Оздоровительный комплекс Часового завода «Полёт».

Когда я приехал, почти все уже сидели за столом в бане. Ждали меня, Мещерякова и Гончарука.

– Павел, пока ты не разделся, дойди до проходной, предупреди охрану, что Гончарук первый раз и не знает, где мы тут, – попросил меня Бортко.

Но не успел я выйти на улицу, как Мещеряков сам привёл его, и мы быстро присоединились к товарищам.

Хорошо, что встречу в Министерстве обороны назначили на завтра. Мне, хоть, удалось спокойно объехать все свои намеченные предприятия. Приготовил свой ежедневник, чтобы доложить о состоянии дел…

– Товарищи, пока Михаил Жанович раздаёт зарплату, – взял слово Захаров, – я вам расскажу о текущей ситуации.

И он рассказал нам о том, что Быстрова отнесла в ОБХСС расклад по предприятиям гагаринской группировки.

– Цифры в основном перевраны, – добавил он, – но основная информация о самых крупных предприятиях достаточно полная.

Надо было видеть вытянувшиеся лица собравшихся. Все уже получили свои конверты и так и застыли с ними в руках, слушая Захарова. А я… Я как-то особо и не удивился. Именно поэтому я и пытался удалить Регину подальше от себя и своих дел. Что бы там не думали про нее Самедов или Володин, посвящая ее в свои дела, раз, как выяснилось, она настолько в них посвящена, а она человек плохо контролируемый и непредсказуемый. Вся на эмоциях, и чрезмерно избалована…

– Как же гагаринские это допустили? – спросил Ригалев, укоризненно качая головой.

– Там остался, по сути, один Володин, – с побледневшим лицом ответил Гончарук, – есть еще, правда, Витька Белов, но он недалёкого ума… Да и Володин сам не гений, мягко говоря…

– Хорошо, что в милиции нет людей, готовых пилить сук, на котором сидят, – ответил Захаров. – Мне доложили об этом ещё в пятницу, и я принял все необходимые меры. Быстровой сама же милиция заткнет рот… Но! Товарищи, обращаю ваше внимание, что Володин становится опасен. Он слишком грубо ведёт дела, слишком недальновиден, неспособен на два хода вперёд ситуацию просчитать. С этого момента с ним никаких дел и договоренностей.

– Я как знал! – прошептал Гончарук в полной тишине.

– Поэтому, если кто-то что-то про Володина и его людей услышит, об их предприятиях или ещё что-то узнает, – продолжал Захаров, – немедленно сообщайте нам с Михаилом Жановичем. Не найдёте нас, значит, Андрею Юрьевичу, – показал он на Мещерякова. – Мы не меньше их самих заинтересованы в том, чтобы они не делали глупостей. Их ошибки всем могут дорого обойтись… Всем всё понятно?