Авария

Мама

Солнечные лучи пробили тяжелые шторы, освещая пыльную комнату. Школьные учебники стояли на своих местах уже несколько дней. Весенние каникулы действительно были благословением, потому что мальчик, спящий на узенькой кровати, мог просыпаться, когда полуденное Солнце раздражало его закрытые глаза. Так произошло и сейчас. Он зажмурился, его руки потянулись вверх, спина на момент стала маленьким мостиком, чтобы разогнать по телу кровь. Глубокий зевок заставил мальчика раскашляться закашляться из-за сухости и неубранной пыли. Это и разбудило его окончательно.

Максим нехотя встал с кровати и надел тапочки. Из-за мелкой грязи на полу ходить босиком как обычно уже не получалось. Он рассмотрел комнату; его взгляд упал на детскую фотографию с мамой, что около иконы. Сама мама её и поставила. Она там была счастлива и радостна. Макс печально выдохнул и пошёл на кухню. Он заглянул в комнату мамы, проходя мимо, но там было пусто. Видимо, она нашла силы пойти к врачу. Это открытие облегчило тяжкое чувство в груди.

На кухне по-прежнему был бардак. В раковине – действительно гора, а на плитах – жирное кладбище. Запах хозяйственного мыла резал нос. Мальчик прокашлялся, но не сдрейфил и включил воду. Полностью отмывать он и не собирался. Он помыл только сковородку и тарелку, необходимые для приготовления завтрака, ну и вилку вдобавок. После он открыл холодильник. Из него доносился жуткий и неприятный запах. Одна из полок, видимо, была в зелёном ковре, но Максим не видел его и не понимал, что конкретно нужно убрать. Вновь выдержав сенсорное испытание, мальчишка достал нестухшие яйца и начал готовить яичницу.

С переполненного стола ничего не было убрано, просто отодвинуто. На свободное пространство встала тарелка, а перед ней с опорой на полный чайник гнилой заварки – смартфон. Видео сопровождало поедание яичницы. Мальчик пытался максимально абстрагироваться от местечковой катастрофы. Мама болела уже неделю или даже больше, Макс не мог вспомнить; сам он убираться не умел, да и всегда был терпим к такому порядку. Мама не могла себе готовить, поэтому сын делал всё, что мог, чтобы она не голодала, от чего и был такой наплыв грязи на кухне. Приготовленное блюдо было жутко пресным, но это было лучше, чем когда повар сделал «соличницу», как он сам потом шутил матери.

Когда на тарелке остались только разводы желтка, Максим остался сидеть, чтобы досмотреть громкое видео с матчем какого-то киберспортивного турнира. Хлеба, чтобы собрать все разводы, разумеется, не было – он покрывался чёрными крупицами плесени или становился подобным кирпичу слишком быстро. Досмотрев, он пошел обратно в свою комнату. По пути заметил, что обувь матери в коридоре всё еще стоит. Может быть, она пошла в чем-то другом. Большого значения этому мальчик не придал и сел за стол, который был заставлен пустыми банками из-под энергетиков.

Он запустил свой компьютер и включил ту же игру, матч по которой смотрел за завтраком. Яркие персонажи виртуозно перескакивали в рамках экрана, устраивая взрывы и громкие хлопки выстрелов. Один из них показался настолько реалистичным, что Максим снял один из своих наушников и прислушался. Тишина. Так и шли часы.

После такого насыщенного дня, конечно же, никто не прикоснулся к пыльным учебникам. Мальчик пошёл в ванную. Он набрал горячую воду, погрузился в неё и запустил видео, которое объясняло какую-то сложную философскую мысль, заложенную в аниме, где все сексуальные девушки фанатеют по застенчивому школьнику.

Вдруг он услышал, как входная дверь хлопнула. Максим не слышал, как ключи хрустят в замочной скважине, поэтому немного испугался. После быстрой логической цепочки он понял, что это вернулась мама, и вспомнил, что дверь в ванну не закрыта.

– Мама, я в ванной, не заходи! – выкрикнул он. – Как ты?! – продолжил кричать мальчик.

В ответ он услышал какое-то подобие слов. Они были вязкими и тяжкими, будто вырывались из болота. Странное звучание Максим скинул на физические препятствия и смесь с плесканиями воды. Он не ответил на её слова, надеясь, что она сама повторит.

Слышались тяжелые шаги. Точнее, шаг, за которым следовал скользящий звук, будто что-то мокрое волокли по полу. В голове промелькнула жалость, ведь маме не стало лучше. Максим уже хотел подниматься, как дверь медленно распахнулась.

Он увидел перед собой маму. Точнее, что-то похожее. Черты лица, которые и до этого были болезненными, стали напоминать посмертную маску. Её глаза были настолько впалыми, что казалось, будто на их месте была пустота. Руки были покрыты красной жидкостью, как и отвисающая челюсть, а на бедре была рваная рана, из-за которой вторая нога действительно волоклась за ней.

Максим был в ступоре, только зовы к матери исходили из его рта. Мама отзывчиво приближалась к сыну.

Ресторан

Недавно Настя встретила прекрасного юношу. Александр был высок, красив и, как минимум, эрудирован. Они встретились в лифте на работе. Тогда этот выскочка показался хамом, так как Настя сразу заметила, что Александр оценивающе осмотрел её с ног до головы. Первые слова, очевидно, оказались комплиментом, но он не был грязным и неприятным, а наоборот, попал в самое сердце девушки. Однако она не подала виду, недовольно фыркнув и отведя взгляд. В следующий миг прогремел неприятный скрип. Лифт остановился. Дыхание утяжелилось, но надвигающуюся панику разбила какая-то тонкая, точная в моменте шутка. Страх сменился на смех.

После освобождения она оставила свой номер телефона и кокетливо подмигнула. Александр же ответил легкой и уверенной улыбкой. Его темные глаза смотрели на девушку, будто в мире была только она. Настя пребывала в воодушевленном состоянии весь вечер; оно только усилилось, когда на телефон пришло сообщение с незнакомого номера, состоящее из завернутого в обильные комплименты приглашения на свидание.

В первый раз они пошли в зимний парк. Оранжевые фонари в морозной ночи разрушали синие оттенки, создавая удивительную атмосферу теплоты. Ледяные дорожки заставляли ходить более аккуратно, но и внимательность не уберегла Настю от падения. Спас её поймавший на руки Александр. Сердце девушки замерло от изумления и симпатии, она легко посмеялась. Парень же нежно её поднял и взял под руку, практически не изменившись в лице. Он источал спокойствие и уверенность.

Так прошло их первое свидание, где Настя уже решила, что будет и второе. Слова Александра долго сидели в её голове, ведь открывали что-то в душе, трогали струны, разыгрывали целый ансамбль эмоций. Всё в той же голове на обочине сознания были сомнения и странные предчувствия, которые заставляли хвататься за живот и сдерживать тошноту. У Александра был хищный взгляд, но Настя скидывала это на самоуверенность и деловой склад ума.

На следующий день ей поступил звонок, в котором ухажер звал свою даму в ресторан. Настя, хихикая, согласилась и сбросила, уточнив перед этим время и дату. Моментально она перешла в поисковик и попыталась разузнать о месте встречи. Абсолютная пустота. Страхи из подкорки пытались захватить сознание, но девушка как-то отшутилась у себя в голове, продолжила ждать нового свидания и вести рабочую жизнь.

В день Х они пересеклись в том же парке. Он сразу взял её под руку, заставив девушку покраснеть не только от колющих снежинок. Под объемным пуховиком у Насти было облегающее черное платье, покрытое стразами, напоминающими звезды, из-за чего ноги сильно мерзли. Александр вёл свою спутницу очень быстро и почти ничего не говорил. На его лице, впрочем, была стандартная ухмылка и спокойствие.

Вскоре они оказались около полузаброшенного здания, из стены которого образовывался выдвижной вход, напоминавший гигантскую будку. Никаких вывесок не было. Александр сказал, что им сюда, и подошёл к металлической двери. Настя насторожилась, но доверилась, ведь не мог же он привести её в какое-то дешёвое место. Парень лёгким движением раскрыл дверь и жестом показал, что дамы должны проходить вперёд.

Настя подчинилась и начала спускаться. Волнения утихли в момент, когда она зашла на лестницу. Она действительно выглядела дорого: вся покрытая бархатом, она напоминала вход в роскошное казино. Александр спускался за ней. Вскоре пара вышла в зал. Их встречал администратор, напоминавший в своем смокинге пингвина. Действительно, всё внутри походило больше на казино, чем на ресторан.

Пингвин сразу же узнал Александра и помог ему и его спутнице снять одежды. Они проходили между столами, за которыми сидели парочки и уплетали блюда. Некоторые из гостей поднимали глаза и таким же хищным, как у Александра, взглядом оценивали Настю с ног до головы, а потом, замечая спутника, опускали глаза обратно в тарелки, будто побаиваясь его. У девушки это вызвало только больший прилив симпатии, она почувствовала себя в безопасности.

Они подошли к столу странной формы с 3 стульями, стоящему в центре зала. Юноша отодвинул стул, который был как бы между двумя другими, а сам сел справа. Настя подчинилась и села на выдвинутый. Александр выглядел немного отстранённым и смотрел на часы. Официанты к ним пока не подходили, пингвинята обслуживали других посетителей. Девушка пыталась как-нибудь разговорить парня, но встречала холодные односложные ответы. Ей принесли салат, она не успела возмутиться – партнер попросил её перекусить. Настя вновь подчинилась и аккуратно съела содержимое тарелки. Официант-пингвиненок забрал пустую тарелку.

В этот же миг со стороны входа к их столу проследовала высокая девушка в желтом обтягивающем платье, виляя бедрами. Александр, увидев её, поднялся и подошёл к ней. Это вызвало у Насти ступор. Она не поняла, что происходит, и повернулась. На её глазах её партнер целовал другую, обхватив за талию. За руку он проводил даму и посадил слева.

В груди у Насти всё упало. Казалось, что всё внутри разорвалось на миллиарды осколков, подобных стразам на её шикарном платье. В миг она открыла рот, чтобы возмутиться. Её глаза уже стали отсвечивать бликами от яркого света. Неожиданно она почувствовала что-то острое в основании шеи.

Пингвин администратор вколол Насте гигантский шприц какого-то вещества. Она чуть ли не свалилась сразу, но другие пингвины официанты подхватили её и разложили на столе. Теперь была понятна причина такой конструкции. Голова девушки была чуточку наклонена вверх, так что она не видела ничего за столом. С краёв её глаз текли стеклянные слезы.

К столу подошёл повар, а официанты поднесли тарелки паре. Александр и его девушка вдохновленно улыбались, переглядываясь. Девушка перед ним чуть ли не визжала от восторга. Шеф разложил ножи перед собой и начал описывать список блюд, что он будет сейчас готовить.

В это же время он начал разрезать платье, оголяя тело Насти. Следующим движением без прекращения рассуждений он раскрыл скальпелем живот. Зажал какую-то часть органов. Настя не чувствовала боли. До неё только доходили ощущения, что её касаются, то снаружи, то изнутри. В её сознании в принципе уже как будто ничего и не было. Мысли не кружились в голове. Первым блюдом для Александр и её пассии оказался фаршированный овощами желудок. Эмоции заменились чистым восприятием. Единственным содержимым головы жертвы была только та часть перевернутого мира, которую она наблюдала перед собой: завистливые и испуганные взгляды других посетителей. Всё, что от неё осталось, – это деликатес в странном ресторане, который готовился прямо на глазах его элитных гостей.

Зверь

Теплые лучи Солнца пробивались сквозь пыльные кухонные стёкла. Они ударялись о крупного лысеющего мужчину. Его голова напоминала побритого ёжика с миллиметровыми иголками. В его руках была какая-то случайная газета. Возле его длинной тени, падающей на заполненную грязной посудой раковину, сидела уставшая женщина. У неё были сплетённые в хвост каштановые волосы. Под её серыми глазами красовались мешки, лоб и края губ покрывались морщинками. Она сидела, облокотившись на стену, и смотрела прямо на своего мужа, сидящего к ней практически спиной и увлеченного газетой. Теплые лучи контрастировали с мертвецки холодной кожей мужчины. В нос девушке ударил запах скошенной травы. В глазах силуэты стали размываться.

***

Весь коридор был как будто покрыт низкокачественным папье-маше. В воздухе стоял едкий запах сырости и чистящего средства. Неровный пол своими бугорками напоминал пузырчатый шоколад. Вдоль стенок и кабинетов стояли металлические стулья, объединенные балкой. Только под ними было какое-то подобие ровного пола. На одной из таких конструкций сидела девушка. В её нежных руках с длинными пальцами, кончающихся погрызенными ногтями было какое-то заявление. Каштановые волосы ложились на плечи и сползали ниже. У неё было немного уставшее, но всё еще наполненное жизнью, без морщин и мешков под глазами лицо.

Из кабинета напротив вышел высокий, стройный парень. У него была насыщенная, румяная кожа. Его черные волосы были взлохмачены, несмотря на маленькую длину. В его руках были паспорт и какая-то бумажка. При выходе он пробежался по коридору. Сначала его взгляд проскользил мимо девушки, а потом, перед тем, как парень начал разворачиваться, резко вернулся на неё.

– Надя! – воскликнул он.

Девушка подняла взгляд на его лицо. В ответ на его острую улыбку она смущенно ухмыльнулась и приветственно подняла руку.

– Гена? – её брови пошатнулись, выражая некоторое смущение из-за неспособности с первой секунды узнать парня. Тот спокойно кивнул. – Ты чего тут?

– Подрался! – Он рассмеялся, демонстрируя свою расписочную бумажку. – А ты чего?

– Паспорт меняю, потеряла. – все еще немного смущенно ответила Надежда.

Взглядом парень пробежался по собеседнице с головы до ног и сфокусировался на руках.

– У тебя такие красивые руки, Надь! – воскликнул он. – Ты все еще играешь на скрипке?

Девушка поправила волосы, хихикая и уводя взгляд вниз.

– Да.

Повисла неловкая тишина. Её разрушил звук рвущегося листа. Гена надорвал свой лист. Он достал ручку из кармана и начеркал на ней адрес и время. Юнец передал кусочек Наде.

– Приходи завтра сюда, буду ждать! – сказал парень и убежал.

***

Надежда смотрела на свои руки. Пальцы были всё такими же, но кожа уже чуточку обвисала, а вены начинали выглядеть, как ядовитый плющ. Кончики пальцев же окончательно ороговели. Она крутила кистями, периодически посматривая на мужа. К её горлу что-то подступало. Какие-то слова, но они застревали у выхода, сохраняя утреннюю тишину. Однако телефон, лежащий на столе, эту тишину поддерживать не собирался. Прозвенело уведомление о сообщении. Надя потянула руку к нему, но не успела. Муж уже схватил его и смотрел в экран.

– Кто такой Сережа? – спросил он.

Девушка помедлила с ответом. Она уже открывала рот для пояснений…

– Я тебя спрашиваю, кто такой этот твой Сергей? – Спокойное выражение лица превратилось в напряженное и злобное, Гена сильно сдавливал челюсти, от чего все звуки были так же сдавлены.

– Ученик по скрипке, Ген. – прозвучали безлично слова.

Муж закрыл глаза, глубоко вдохнув и выдохнув. Он напряженно положил телефон на стол. Его лицо спустя четыре таких глубоких вдоха и выдоха расслабилось. Он легко улыбнулся, повернувшись на свою жену.

– Надя, – сказал он ласково, – давай я тебя в салон красоты сегодня подброшу, время уже подходит тебе выезжать.

Глаза девушки засветились. Внимание было таким сладким в это мрачное утро. Она заулыбалась, обнажив свои морщины, которые сигнализировали об уходящей молодости, и радостно закивала.

Следующие полчаса прошли в тишине. Девушка оделась, натянув на себя красивую блузку. Муж же нарядился в свою рабочую форму. Вместе они уселись в машину и поехали. Надя в эти моменты молчаливо улыбалась, смотря на своего мужа. Она думала, как ему идет его иголочная прическа, какие у него красивые глаза. Надежда посмотрела на его сильные руки в момент, когда они повернули не туда. Его костяшки на кистях были отбиты; пока жена всматривалась в них, муж вез её в пригород. В глазах девушки снова всё стало таять и преображаться в миражи.

***

Надя вышла из консерватории, и её сразу же остановил парень её роста. Отведя от общего потока, он прижал девушку к стене. Он не выглядел угрожающе, просто взволновано, у него были потухшие, но большие и круглые глаза с опущенными краями. Надежда смотрела на него без страха, просто раздраженно и вопросительно. У нарушителя спокойствия трясся правый краешек губ. Вдруг он выдавил.

– Надя…

– Да, Сережа, – оборвала его девушка, – я знаю…

Её в свою очередь прервал парень, появившийся из-за спины первого. Он потянул его за плечо, развернув от Надежды. Он что-то сказал в лицо Серёже и немедля ударил. Драчун был на голову выше жертвы. Последняя, в свою очередь, при ослаблении хватки за плечо, опустилась, скрывая лицо. Девушка смотрела на это с открытым ртом. Высокий Парень подошел к ней, его рука была в крови.

– Он тебя не трогал? – спрашивал волнительно он, поднимая чистой рукой её подбородок, направляя её взгляд в свои глаза. – Только скажи, я его убью…

***

Выйдя из транса, девушка посмотрела в окно. Они ехали между одноэтажных разваливающихся домиков. Она не узнавала эти места. Она открыла рот, чтобы задать вопрос.

– Это сюрприз. – Начал с серьезным видом говорить Гена. – Помнишь ту старушку, которая отказывалась продать участок?

Надя кивнула.

– Я, наконец, – он хищно улыбнулся, – уговорил её! – Он засмеялся.

Девушка с умилением посмотрела на него, наклонив голову. Они заехали на участок с домиком синего цвета. На нём был цветущий огород. Гена открыл ей дверь и повел её за руку. Он подвел её к пеньку и поставил её ладонь на него.

– Чего ты делаешь? – спросила она с недоумением.

В тот же момент её взгляд зацепило что-то у входа в теплицу. Она повернула голову в ту сторону. Её улыбка слетела с лица. На пороге в теплицу лежала бабушка. Надя могла видеть, что её кожа на лице разорвана. Из щеки торчат куски плоти. В деснах что-то двигалось. Опарыши цвета яичного желтка ритмично пульсировали в них. Некоторые вылезали из-под кожи в частях щеки. Приглядевшись, можно было заметить куски костей челюсти. Мухи кружили вокруг затылка, из-за головы тянулся коричневый след. Неожиданно глаз старухи потек. Из него вместе с жижей полились опарыши.

Девушку потянуло к земле от головокружения. Как вдруг по её кисти ударил молоток. Разнесся безличный крик. Звук будто потряс все стёкла в округе, заглушая глухие удары, вбивающие гвоздь в пень. Горло разрывалось от боли. Рука на пне походила на кисть, нарисованную сюрреалистом. По щекам стекали слёзы, воздух в легких кончился. Девушка перестала что-либо чувствовать. Её взгляд фиксировался на пне. Вдруг. Она попыталась развернуться и ударить существо рядом свободной рукой. По кулаку прилетел молоток. Послышался отвратительный хруст. Но Надя его не восприняла, в её ушах звенело. Виски были готовы взорваться. Болевой шок прошел. Резкое ощущение разорванности, давления и чрезмерного тепла из кисти ударило в голову. Вторая кисть прикоснулась к прикованной. Это касание только разожгло пожар боли. Абстрактный крик снова тряс стёкла, горло вновь разрывалось.

Вдруг на бицепс наложился жгут, болезненное давление новой волной прошлось по руке. Девушка почувствовала чье-то присутствие сзади и вдруг давление на второй руке. Такой же жгут. В размытом поле зрения появилась мужская сильная рука. Она схватила не прикованную кисть. За сжатием последовал отвратительный хруст. Девушка зашипела от боли. Она последовала взглядом за кистью. Её держал одной рукой Гена. Во второй был топор. Дыхание участилось сильнее. Сердце разрывало грудную клетку. Надя пыталась что-то кричать, но вырывался бессвязный хрип и стон, сопровождающийся резким жжением в горле. Удар. Топор разрывал плоть. Работал Гена умело, он бил по суставу. Девушка сквозь ушной звон слышала злобные возгласы мужа, которые не собирались в одну смысловую конструкцию: «Шлюха», «Всё я знаю», «Серёженька», «Шалава», «Мразь».

Блузка на груди была мокрая от смеси слез, слюны и соплей. Надежда издавала только хрип в попытках молить о пощаде. Геннадий только продолжал отделять руку. Неописуемая боль отключала мозг, в глазах всё размывалось и темнело. Последним силуэтом, который заметила девушка, был её муж, держащий предплечье за кисть, будто это его рыбный улов.

***

Девушка поднимала и опускала руки, чтобы наблюдать за тем, как края рукавов бледно-розовой водолазки не поднимаются вслед за плечом, а просто висят. На её и так заплаканных глазах наворачивались новые слезы. Муж посадил её на кухне, но зачем – она так и не поняла. Окружение размывалось от плача. Сбившееся дыхание стало входить в норму, в голове девушки заиграла музыка. Концерт для скрипки Мендельсона. Она погрузилась в свой выпускной концерт. Она видела перед собой дирижера, размахивающего руками, но более важно, что она чувствовала остроту струн на кончиках пальцев, холод и скольжение на ладони, державшей смычок. Её руки, словно волны, смещались вперед и назад, создавая очаровательную мелодию. Каждое движение создавало ноту, которая вливалась в море оркестра, создавая гармонию во весь зал. Даже тогда её видение было расплывчатым, она не была собой в тот момент, тогда она была слитой с эфиром, частью волнистого океана музыки. Её руки были гребнями создаваемых ею волн. Тогда она краем глаза уловила парня в помятом, несуразном смокинге, который, очевидно, был ему слишком большой. Образ этого юнца перемешивался со зрелым мужчиной, пленившим Надежду. Образовывался еще более несуразный и противный силуэт, от которого девушка рассмеялась сквозь слезы. Она попыталась вытереть глаза, но сначала не сориентировалась, почему она не дотягивается до глаз, а затем еще больше нагнулась и заревела. В голове мелькали все её концерты. Образы разных дирижеров, молодых и старых, подходивших пожимать ей руку как первой скрипке. Она вспоминала чувство остроты струн. Такое неприятное, когда она начала учиться играть, и такое родное, когда она потеряла всё. Она вспоминала скользкий холод смычка, который всегда её раздражал. Она вспоминала свои руки, превращавшиеся в гребни волн в океане музыки. Как вдруг раздался отвратительный пульсирующий скрежет.

***

Геннадий вошел в комнату, царапая смычком струны, растягивая второй рукой их на грифе.

– Надежда, – говорил он, – твои прекрасные концерты! – Он не договорил предложение, раскачиваясь по кухне с закрытыми глазами.

Девушка с яростью смотрела на облезшего, как лишайный кот, мужа. Она хотела встать и задушить его, но что-то держало её на месте. Надя тяжело глотала и сдерживала слезы ужаса. Её ноги поочередно дергались, когда в своем пародийном вальсе Гена подходил к ней. В один из кругов он остановился над ней, перестав играть. Девушка посмотрела наверх, сопя.

– Сыграй мне, Надежда. – Сказал мужчина, выставив скрипку перед её лицом.

Его руки лежали на плечах жены так, будто были её собственными, только мерзкими, большими и неотесанными. Девушка смотрела на свой инструмент. Её рот открылся сказать что-то, как вдруг муж немного сместил скрипку, положил смычок на струны и задвигал ими. Его голова была прямо над её ухом. Из скрипки выходили острые и обрывистые звуки, напоминавшие тот, который получается, когда вилкой проводят по тарелке.

Надежда заплакала, когда глубокий голос над ухом стал ласкать её словами: «Молодец, у тебя хорошо получается», «Умница» и так далее. В её голове разрывались звуки. Воспоминания о волнах в океане музыки будто ударялись о скалы отвратительных вскриков инструмента в бездарных руках. Муж продолжал изображать, что его жена неумело играет на скрипке. Он комментировал каждый возглас пленённого в его лапах чуда.