Подкаблучник-рецидивист

Подкаблучник – рецидивист

                              Подкаблучник – муж, находящийся в полном                                           подчинении у жены (у нее под каблуком). А                                           рецидивист       – лицо, судимое за умышленное                                           преступление и вновь совершившее умышленное                                     преступление.

Подкаблучник – это мужчина, который безраздельно и полностью принадлежит женщине в не самом лучшем смысле этого выражения. Его сила, воля, характер, все подчинено ее власти. Все его действия зависимы от ее воли или каприза.

Он исполнит любое ее желание, лишь бы не перечить ей. Неудачник, тряпка, размазня.

      Вот примерный портрет подкаблучника: на работе такой человек может быть властным начальником, командовать большим коллективом, но дома все наоборот. И, похоже, ему это нравится. Нет конфликтов. Гармония в семье. Тишь да благодать.

Между прочим, первым подкаблучником считается Адам. Так – то вот!

Считается, что подкаблучниками мужчины становятся в детстве, если сильно зависят от мам и бабушек. Но это не определяющий фактор. А главное, есть две разные вещи – уступки и слабость. Проявить уважение к женщине является признаком мужественности, а не слабости. Уступать и договариваться надо. Но ведь не во всем.

      Девушки с детства ждут рыцаря на белом коне. Ну, если не на коне, то на белом «Мерседесе» или «Лексусе». На худой конец – на «БМВ». Но вырастая, понимают, что их почти не осталось. И тогда они выбирают мужчину подходящего на эту роль, начинают делать из не состоявшегося героя, готового ради них на подвиги и самопожертвование – подкаблучника. Которым можно манипулировать. С которым можно играть в свою мечту. Заставляя его звенеть очищаемыми им кастрюлями как рыцарскими латами.

      Почему мужчина становится таким? Почему ему это нравится? Ведь у него не остается собственного мнения, увлечений, друзей. Над ним подшучивают знакомые. Да и пусть.

Лишь бы жена не возражала. Возможно, ему хочется, чтобы им управляли. Потому что он не может принимать решения самостоятельно. Вряд ли женщина сделает мужчину послушным, если он этого не захочет сам. Всегда ли это плохо для семейных отношений?

Вопрос вопросов!

К этому можно добавить, что наш герой подкаблучник добровольный, то есть тот, кто в силу особенностей своего характера и темперамента добровольно отдал бразды правления всей своей жизнью теперь и в будущем в женские руки.

Это не детектив в обычном понимании такого термина. При том, что описываются преступления. К тому же, есть лицо, которое совершило эти преступления и его пособники. Даже частично описывается и расследование этих преступлений.

Но нет такой криминалистической загадки, которую читатель должен и смог бы разгадать сам, либо посмотрев в Эпилоге.

Это – скорее попытка исследовать в литературной форме причины и условия, способствующие совершению определенным человеком в определенной ситуации определенных действий, которые позже в суде назовут преступлением, а этого человека – виновным в их совершении, другими словами – преступником.

История, которая описывается в романе, придумана мною.

Поэтому нельзя сказать, что тот или иной герой романа имеет одного конкретного прототипа в жизни.

Мой небольшой по объему роман, конечно же, не претендует на полное и всестороннее раскрытие сущности поступков героя – подкаблучника. Или антигероя – подкаблучника, как будет угодно читателю. Но все-таки, надеюсь, поможет понять, как он катился, катился и докатился до жизни такой.

Главный герой романа – это человек одной из самых благородных и нужных людям профессий. Их много. Но есть такие профессии, которые напрямую касаются, пожалуй, каждого нас непосредственно и довольно часто. Я имею в виду профессию врача, доктора, лекаря ….

Это собирательный образ. Поэтому нельзя сказать, что тот или иной герой романа имеет одного конкретного прототипа в жизни.

И, если кто – либо из читателей «узнает» в нем или в каком–либо другом герое романа своего знакомого, а возможно, и даже родственника, то это не говорит, что мною описан именно этот конкретных человек, его поступки.

Ведь в нашей многогранной жизни великое множество людей, реальных людей, живущих рядом с нами, которые по многим признакам похожи друг на друга. Естественно, со своим привычками и поступками, которые могут отличаться, и отличаются друг от друга.

Роман о человеке, в общем-то, не плохом. Особенно, если не вникать в его поступки, не оценивать их беспристрастно.

Как специалист, он всегда поможет, подскажет, что нужно сделать для того, чтобы прошла боль, чтобы быстрее вылечиться, может даже и выжить. Возможно, в конкретной ситуации он даже где-то перестрахуется и, не принимая конкретного решения, направит к узкому специалисту. Так, вероятно, и должно быть. Ведь все это он делает в интересах страждущего человека. При этом всегда проявит участие к больному. Тем более что многолетнего опыта врачевания у него хватает.

Есть три профессии, подобные Богу: священник, судья и врач.

Ведь они имеют дело с жизнью и смертью, решают судьбу человека.

Но так уж сложилась его судьба, что он периодически, я бы сказал даже систематически особенно в последнее время, совершал, и, возможно, совершает сейчас поступки, которые в уголовных кодексах всех стран мира называются определенным образом – преступлениями.

В конце текста для тех, кто заинтересуется смыслом используемых в романе слов, названий и понятий, имеется Словарик.

А теперь расскажу все по порядку.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

.

НАЧАЛО ГРЕХОПАДЕНИЯ МУХОВА

К моему великому сожалению, я ничего не могу сказать о первых женах нашего героя. А их было две. Вот какой любвеобильный наш герой.

Это окутано непроницаемой завесой тайны. Такой непроницаемой, что он и сам, вероятно, уже не смог бы толком объяснить, какое место они занимали в его, так сказать, личной жизни. Судя по всему, они не очень – то повлияли на его судьбу.

Чего нельзя определенно сказать о двух других женщинах в его жизни, а именно: его маме и Ольге, о которой я подробнее расскажу позже.

Они, эти две самые близкие для него женщины, не сговариваясь, по той простой причине, что никогда не встречались друг с другом, слепили из него то, что слепили. Скажем определенно – подкаблучника. А подкаблучник, как известно, он и в Африке подкаблучник (для лучшего восприятия этого смотри эпиграф).

Ради этих двух женщин, естественно, в особенности Елены, поскольку его мама уже давно упокоилась на кладбище, наш герой может горы свернуть и реки вспять направить. И вообще совершить такое, что нормальный мужик делать не стал бы. Видимо, такова его се – ля – ви.

Чтобы Вам, дорогой читатель стало понятнее его положение в настоящее время, следует напомнить, что “C’est La Vie” (се – ля – ви) – это французская поговорка. В дословном нелитературном переводе означает – «такова жизнь».

Как это все понимать? Да, очень даже просто. Иноземная фраза эта произносится в случаях, когда ничего уже нельзя поделать и изменить. Остается только смириться с судьбой тебе предначертанной и принимать жизнь такой, как она есть. Пусть даже и не очень хорошую.

Вот он и воспринимает свою жизнь такой, как она сложилась для него. Точнее, как сложили ее его любящие и любимые мамочка и Олечка.

И, что самое интересное, это ему самому нравится. Он привык к такому положению вещей. И ничего изменять не собирается. Как бы судьба – злодейка не била его за это не только по голове, но и ….

Такие вот дела!

В настоящее время возраст нашего героя уже давно перевалил за семидесятилетнюю планку. Но в те времена, о которых, собственно мой рассказ, в две тысячи десятом году ему было чуть больше шестидесяти.

Родился и вырос он в этом городке под символичным названием Правдинск, что расположен почти – что в центре Беларуси. Учился, надо правде смотреть в глаза, не ахти как. Иными словами, средненько. Особенно по гуманитарным дисциплинам. Ну, не удавалось ему болтать языком, как его школьным товарищам. И все тут. Хотя, надо отметить, довольно успешно преуспевал по химии и биологии. Это ему пригодилось в дальнейшем.

Окончил школу с «троечками». Потом медицинский институт с такими же оценками. А куда мог пойти бедный еврей, выросший без отца? Не на завод же! Разве, что в портные, как это делали его соплеменники ранее. Но к ниткам и иголкам Николай не был приучен с детства.

***

Хотя история знает примеры совсем иного толка.

Прадед знаменитого советского барда и актера Владимира Высоцкого стеклодув Шлойме Высоцкий жил в городе Брест – Литовске. Его сын, дед Высоцкого по отцовской линии – Вольф Шлиомович Высоцкий был белорусом и появился на свет в городе Бресте. В тысяча девятьсот пятнадцатом году он женился на Доре (Деборе) Евсеевне Бронштейн. Бракосочетание было проведено в соответствии с еврейскими обрядами. Окончил три высших учебных заведения. Переписав свои анкетные данные, и став Владимиром Семеновичем Высоцким (как потом был и его внук-бард), работал юрисконсультом и коммерческим директором в Питере.

В тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году в местечке Березино под Минском в семье еврея – ремесленника родился Израиль Лазаревич Гельфанд, который много лет спустя взял себе имя и фамилию Александр Парвус. Это именно он с помощью властей Германии профинансировал революции тысяча девятьсот пятого и семнадцатого годов в России.

Хотя есть и другой яркий пример: Е́вно Фи́шелевич (Евге́ний Фили́ппович) А́зеф. Он      Известен как «король провокаторов». Как глава Боевой организации эсеров, организовал и успешно провёл ряд терактов, в числе которых – убийство великого князя Сергея Александровича.

Евно Азеф родился в тысяча восемьсот шестьдесят девятом в местечке Лысково Гродненской губернии в семье бедного портного-еврея. Кроме него в семье было ещё шестеро детей.

Он сам предложил Департаменту полиции быть осведомителем. Раскрыл и выдал полиции множество революционеров.

Вот тебе и бедные евреи!

***

Зато Николай кого – то постоянно лечил и химичил в хорошем смысле этого слова. Вот и поступил в медицинский.

Ах, да! Простите. Я забыл представить Вам главного героя моего романа.

А это – Мухов Николай Валерьевич. Прошу любить и, как говорится, жаловать.

Так вот по направлению из институтских стен вернулся в родной городок. И с того времени практически безвыездно проживает в нем. Меняются только конкретные адреса места жительства в связи с женитьбой, разводом, новой женитьбой и очередным разводом. И снова женитьбы.

А вот место работы – поликлиника в городе Правдинске, остается бессменной. Правда, он вначале работал в одной из них. Потом вынужден был по определенным обстоятельствам, о которых читатель узнает несколько позже, перевестись на работу в другую поликлинику этого же райцентра.

С самого начала трудовой деятельности, как Николай и мечтал с детства, он работал он участковым врачом – терапевтом. И прямо скажем, неплохо работал. Ведь просто так высшую категорию врача специалисту районного уровня не присваивают! Правда, же? А это о многом свидетельствует.

Личная жизнь, в отличие от трудовой деятельности, долгое время не складывалась. Как я уже отмечал, Николай несколько раз женился. Предыдущие браки оказались, неудачными. Дети от браков при разводе оставались с матерями. Он с ними после развода с их матерями никогда не общался. И не стремился общаться. Почему – то! Необъяснимо это с точки зрения мужчины, отца, но факт! Тем более что у него был сын от одного из браков. Иными словами продолжатель рода Муховых. Но и это обстоятельство не сблизило их.

Продолжал искать свою единственную.

И… Неожиданно встретил ее, Березовскую Ольгу Федоровну. Нашел свою самую драгоценную женщину, скажем так, непосредственно на рабочем месте. Точнее на участке обслуживания больных. Эта встреча прямо – таки перевернула всю его жизнь на изнанку.

Здесь будет уместно сказать, как я и обещал, несколько слов об избраннице нашего героя теперь уже, я уверен, как, впрочем, и наш герой тоже, на всю оставшуюся жизнь.

Ольга с самого начала их совместной жизни взяла быка за рога. Иными словами поставила себя так, что могла веревки вить из муженька. Настоящая женщина – жена.       Она, на мой взгляд, играла и играет роковую роль в жизни Николая. Хотя он считает, что это не так. Но это его мнение, которое не совпадает с моим.

Родилась и выросла Оленька в одной из небольших по количеству жителей и хат деревень Правдинского района. Окончила с горем пополам сельскую школу.

Нет, избави, как говорится, Бог. Я не имею ничего против обучения детишек в сельской школе.

Мой отец, к примеру, родился и вырос деревне. В их семье было девять детей (десятый, самый младший утонул, когда во время войны люди спасались от карателей в болотах). Зимой в школу ребята бегали в соседнюю деревню по очереди, потому, что на всех их было только две пары валенок. А на пенсию пошел с должности заместителя начальника линейного отдела милиции на станции Витебск в звании подполковника милиции.

Наша богатая история знает много примеров того, как вот из таких небольших сельских школ вырастали Великие, я не побоюсь этого слова, полководцы, ученые, писатели и поэты…

Тут уместно будет вспомнить таких выдающихся личностей родившихся в белорусской глубинке, как писатель – фантаст Айзек Азимов, родившийся в местечке Петровичи Могилевской области; первая женщина – профессор математики Софья Ковалевская, которая хотя и родилась в Москве, но выросла и отправилась в большую жизнь из родительского поместья Полибино Витебской губернии, ныне село Полибино Псковской области России.

Кстати, родная сестра Софьи Анна Васильевна Жаклар (Корвин-Круковская), которая была революционеркой и участвовала в Парижской коммуне, также выросла на белорусской земле.

Невозможно не отметить знаменитого авиаконструктора Павла Сухого, родившегося и выросшего в селе Глубокое тогдашней Виленской губернии; Президента Всемирной сионистской организации, ставшего впоследствии первым Президентом Израиля Хаима Вейцмана, родившегося в местечке Мотыль Гродненской губернии (сейчас Брестская область); бывшего министра иностранных дел СССР Андрея Громыко, и многих, многих других…

Но Олечка считала, что зачем прилежно учиться, если есть другие занятия куда более интересные и приятные. Танцульки, к примеру. Или встречи заката и восхода солнца с кем – ни будь, кто подвернется под руку (образное выражение, не всегда соответствующее действительности) на тот момент.

Скоренько выскочила замуж за парня по имени Женька, Евгения то есть.

Они были односельчане. Но парень уже давно перебрался в город, где работал на заводе.

Переехала и Ольга из деревни жить к мужу в город Правдинск. Родила двух дочерей: Светлану и Ксению.

Девочки по характеру и развитию, я имею в виду умственному, были очень даже разными.

Старшая глуповата и туповата. Но с большими амбициями. Такое часто встречается у недалеких личностей. Скорее всего, зачата была в пьяном угаре муженька.

Это потом было учтено Ольгой при решении, обзавестись вторым ребенком.       Младшая девочка была развитой, быстрой на принятие решений. И далеко не глупой. Можно сказать, даже деятельной.

Но семейная жизнь у нашей Ольги с Женей не сложилась. Через несколько лет супружеской жизни она поняла, что не того она выбрала в мужья. Норовистый был. Все старался руководить в семье. При чем, не только словами, но и руками. Другими словами бивал ее иногда, особенно, когда был выпивши. А к рюмочке, точнее к стакану, поскольку в их деревне никто не пил из рюмок, был приучен, как говорится, с детства.

Оленьке же нужен был другой, покладистый муженек. И, чтобы руки не распускал, то бишь, не бил бы.

Развелась. Но, в отличие от многих женщин в ее положении она недолго пробыла разведенкой. Не на ту напали!

К тому времени заочно окончила техникум по специальности «юрист». Это, как Вы догадываетесь средне – специальное образование. Не всем же иметь высшее! Тем более что запаса знаний для получения высшего образования после школы и замужества просто не хватало.

Вот так она и стала юристом со средне – специальным образованием.

Хотя по этой специальности не работала ни дня. Мозгов – то образование не прибавило. Тем более что училась заочно. А все, надеюсь, прекрасно знают, какие специалисты «заушные» в основном получаются из таких вот недоучек.

При этом я вовсе не хочу обидеть людей, которые учились и учатся заочно. Бывают, конечно, и счастливые исключения. Но не в данном конкретном случае.

Помыкавшись по предприятиям, где не смогла применить свои знания на практике, попала в отдел социальной помощи населению. И вскоре убедилась, что сделала правильный выбор профессии, работая на ниве оказания помощи престарелым, вместо юридической, так сказать, стези.

Вот тогда и встретились эти два одиночества на одном участке города. Он – участковый терапевт. Она – участковый соцработник.

Оба работали на участке с людьми, в основном престарелыми и больными. Он лечил их, а она – присматривала и оказывала помощь, как могла, естественно.

Познакомились. Повстречались не много. Я не говорю, что погуляли. Просто встречались. Разговаривали о том, о сем. А в целом ни о чем. Даже чаще говорила она. А он слушал ее внимательно, влюбленно поглядывая на этот подарок судьбы.

Видит Ольга, что мужика – то можно в бараний рог скрутить и руководить им. И направлять в нужное, прежде всего для нее, русло. Тогда и позволила она ему жениться на ней. Без любви с ее стороны. Хотя какая там любовь! Одни интересы шкурные, да и только.

Вот только брать фамилию нового мужа она не согласна была. Почему не знаю точно. Могу только предположить, что не понравилась ей фамилия нового мужа. И не потому, что она была еврейская. Она никогда не была антисемиткой. Просто по ее убеждениям она была не звучная какая-то. Не то, что ее девичья – Березовская. Тем более что она слышала, об одном государственном деятеле в России с такой же фамилией.

Ну, да Ольга, скорее всего, даже и не знала об этом. Если бы знала, как окончилась его жизнь, может быть, и изменила бы свое мнение о фамилии.

В общем, осталась она Березовской. И девочки, которых сразу же удочерил Николай, остались Березовскими.

Ничего странного в том, что женщина при вступлении в брак не сменила свою фамилию на фамилию мужа, нет. Такое сплошь и рядом.

К примеру, автор этих строк трижды был женат. Две первые его жены при регистрации брака взяли его фамилию. И после развода с ним не сменили ее. А третья не захотела этого сделать. Видишь ли, фамилия Ушакова, которую она приобрела при первом замужестве, ей больше импонировала, чем Лазерко.

И что интересно, к знаменитому флотоводцу российскому семья ее первого мужа никакого отношения не имели. Хотя, скажем так, свекор ее, теперь уже покойный, служил в свое время на советском флоте. Но никак не был флотоводцем. Это уж точно.

Вернемся же к Олечке. Она быстренько взяла бразды правления в семье в свои твердые и к тому же умелые руки. Это при том, что она чуть ли не на десять лет младше Николая. Фактически это обстоятельство только помогало ей. Нередко он слышал от нее крылатую фразу: «Взял в жены молодуху, так ублажай ее!»

А он и не был против такой установки. Старался, как мог. И как не мог тоже. Так и получился внезапно из него подкаблучник высшей марки.

Действуя согласно указаниям и требованиям любимой женушки, как я уже указал выше, сразу же удочерил ее девочек. Забыв при этом про своих родных детей. Только отчество у них осталось от родного отца.

Решили молодожены, конечно, не по возрасту, а по времени совместного проживания, построить дом. Хорошая, а главное, своевременная мысль. Жить – то нужно где – то. Не мыкаться же им по съемным квартирам. Своего ведь жилья ни у нее, ни у него не было.       Но для этого, как Вы читатель сами понимаете, нужны средства. При чем, значительные. Ведь построить дом с нуля в копеечку влетает. А зарплаты у обоих, скажем так, кот наплакал.

И тогда Олечке пришла в голову шальная мысль, каким образом можно пополнить свой кошелек «пенёнзами». Нет, конечно же, это не ее личное изобретение. Она о нем слышала от других подруг по горсобесу.

Нет, ну они не были черными риелторами, которые действовали тогда, а иногда и теперь тоже. И до убийств дело не доходило. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.

Ольга решила и спланировала «экспроприацию экспроприаторов», как она считала тех, за кем ухаживала, а он, подчинился ей безропотно. Они были уверены, что этим старикам уже ничего особенного не нужно. Тем более ценности. А они так в них нуждались.

И стала эта парочка проворачивать не совсем законные операции. А именно: вдвоем облапошивали стариков и старух, проживавших на участке их совместного обслуживания. Он, как врач. Она, как соцработник.

Действовала эта сплоченная пара по отработанной еще до них в девяностые, а может и ранее, схеме: он искал тяжело заболевших и обязательно одиноких стариков среди жителей своего участка, а она – начинала ухаживать за ними в качестве социального работника.

Дальше уже было делом техники и старания обоих. И времени, пока эти старики жили счастливо, но не долго. Успев перед смертью «отслюнявить» по образному выражению Ольги некоторые суммы в благодарность за оказываемые медицинские и иные услуги.

Об этом много писали в свое время. Не будем повторяться, и детализировать эту самую «экспроприацию».

А иначе бы они не сколотили определенный начальный капитал для организации строительства двухэтажного (если строить, так уж строить!) жилого дома на земельном участке почти в центре города. Между нами девочками говоря, на том же самом участке обслуживания ее и его.

К слову сказать, хитрости и наглости им было не занимать. А вот с мозгами не очень. Да и, опять же, с деньжатами было туговато. Не хватало на житье – прожитье и строительство одновременно. Ведь еще двое деток, хотя и подросших, но все еще зависящих от них, было.

Чтобы ускорить получение жилья, купили они полдома, так как на целый дом средств не хватило. Разделили участок с соседкой. Потом, правда, пришлось несколько раз разбираться с ней в суде по поводу этого раздела. И все судебные процессы наши герои проиграли. Ведь с самого начала действовали в нарушение закона. Спешили все оформить побыстрее, в обход закона. Поэтому с помощью сравнительно незначительной взятки тогдашнему начальнику отдела архитектуры города оформили сделку на младшенькую дочурку, еще, правда, несовершеннолетнюю. Сделать это на старшую дочурку Ольга не решилась. Знала ведь прекрасно ее «странности» в поведении. Одним словом, побоялась рисковать.

И в нарушение действующего законодательства построили стали строить отдельно жилой дом рядом с той половиной дома, которую купили. В результате получилось, что на одном их земельном участке оказалось два жилых дома. А это явно противоречило законодательству.

Как это все оформили в отделе архитектуры, а потом решением исполкома, не никому известно. Много времени с того момента прошло. Главного архитектора города уже нет в живых. А с этой парочки взятки гладки.

Тем не менее, оформили!

Но и этого было мало. Я имею в виду денежки треклятые. Ведь говорят умные люди, что аппетит приходит во время еды. Дом – то строится. Строительные материалы нужны позарез. А денег не хватает. Что делать?

Вот тогда по наущению своей молодой любимой женушки пустился Коленька во все тяжкие.

А произошло это так.

ГЛАВА ВТОРАЯ

. КРАЖА

И РАСПЛАТА

Наступил ноябрь тысяча девятьсот девяносто шестого года. Некоторые считают это расцветом «лихих девяностых». Хотя по отношению к Беларуси это не совсем точно.

Почти ежедневно крутясь, как пчелка на участке по обслуживанию стариков, Ольга заметила, что уже длительное время на одном из земельных участков по переулку Папанина, на котором стоял недостроенный дом, не ведутся никакие строительные работы. Это ее заинтересовало.

Присмотрелась к участку через дыры в заборе.

И увидела, что там прямо на земле в нескольких метрах от забора аккуратно сложены, пять бетонных плит перекрытия.

Никого ни на участке, ни в доме заметно не было.

«Хозяин приготовил их для строительства дома. Но не ведет это самое строительство. Наверное, заморозил стройку. Денег не хватило. А, может, умер хозяин. И жене опять же не до дома сейчас», – решила она про себя.

Такое она наблюдала сплошь и рядом. Это, когда люди, решив начать строительство, не рассчитали свои возможности. И бросали стройку на произвол судьбы.

Несколько раз, проходя мимо, она заглядывала на участок. Ничего там не менялось.

«Хм! Так это же можно использовать для нас».

Задумано – сделано.

В тот же вечер она рассказала Николаю про эти плиты.

– Понимаешь, их вообще никто не охраняет. И уже давно никто на участке не появляется. Я несколько раз осматривала участок.

– Ну, и что с того? – Недоумевал супруг.

«Да, туго до тебя доходит. Придется объяснить все на пальцах», – решила женушка.

– Ты слышишь меня? На этом участке лежат плиты перекрытия. Понимаешь? По размерам они примерно такие, какие нужны нам.

– И все равно, я не понимаю, к чему ты клонишь.

– Ну, как ты не поймешь. Нам будет дешевле перевезти эти плиты на наш участок и положить в дом, чем покупать такие же плиты где – то.

– Но ведь это …

Ольга не дала ему договорить, поскольку и так было понятно, что он хочет сказать.

– Да, нужно будет позаимствовать эти плиты у хозяина. И ты этим займешься в ближайшее время.

– Я?! – Удивился Николай. – Но я никогда не крал ничего.

– Но, как же ты, дурья твоя голова, не понимаешь. Они же хозяину не нужны. Если бы были нужны, то он бы их использовал на строительство дома. Вместо этого они валяются на земле. Даже не укрытые. Поэтому это не кража. А заимствование. Понимаешь?

Николай Валерьевич задумался на минуту:

«Ох! Чувствую я, что эти плиты боком вылезут нам. Но как переубедить Олюшку, что так поступать безрассудно?».

Хорошо, что Ольга не могла прочитать его мысли. А то было бы такое!

– Значит, ты отказываешься выполнить то, что я тебе говорю?

В ее голосе зазвучали металлические нотки. Их очень даже боялся Николай. Ведь ничего хорошего для него это не сулило.

Поэтому он тут же раскаялся в своих сомнениях и, уже ни о чем не думая, выпалил:

– Хорошо. Я продумаю, как их перевезти на наш участок. Но ты же понимаешь, что сразу это сделать будет не возможно. Для этого нужен автокран, чтобы погрузить их на грузовик, который то же еще нужно найти.

– Ты мне, пожалуйста, не рассказывай сказки. Я прекрасно знаю, что у тебя есть выходы на стройтрест. Вот и воспользуйся этим. Там – то вся нужная для этого техника есть?

– Есть, – унылым голосом подтвердил Николай Валерьевич.

Он прекрасно понимал, что Олечка не оступится от своих планов. И ему в любом случае придется все сделать так, как она хочет.

***

Утром следующего дня, Ольга напомнила ему про вчерашний разговор.

– Начинай действовать уже сегодня. А то пройдет совсем немного времени и зима наступит. Снег ляжет. Труднее будет устанавливать плиты в доме. Да, и обезопасить стройку от снега нужно.

– Оленька! Я все понял. Сегодня же свяжусь с нужным человеком. Думаю…. Да, что там думаю, я уверен, что он не откажет мне. Недаром же я вылечил его мать. И при этом ничего не взял за оказанную помощь. Вот теперь и сгодится этот человечек.

– Все. Не рассусоливай. Меньше слов, а больше дела. Действуй. Время не ждет.

– Хорошо, хорошо, дорогая!

Получив задание, Николай Валерьевич, не откладывая дело в долгий ящик, принялся действовать.

Приехав на работу в свою поликлинику № 2, он, прежде всего, посмотрел в свою записную книжку. Нашел в ней нужный номер телефона и позвонил.

Когда ему ответил знакомый мужской голос, он сказал вкрадчивым голосом:

– Здравствуйте, Семен Маркович!

– Здравствуйте. Это кто?

– Не узнали? Это доктор Мухов.

– А, Николай Валерьевич! Простите, не узнал. Богатым будете.

– Ну, с нашими зарплатами богатым не станешь. Тем более в этой стране. Не особенно – то ценят кадры у нас.

– Согласен. Не ценят таких работников, как Вы, дорогой. Но у Вас, как я понимаю, ко мне вопрос есть?

– Понимаете…, – замялся, было, доктор.

Но потом вспомнил наказ жены и уже увереннее продолжил:

– Понимаете, я тут…, – он приостановился, – то есть мы с женой, начали домик строить.

– Хорошее дело. А где, если не секрет?

– Да, почти в центре, по улице Батурина.

– Отлично! Значит, как я понимаю, нужна помощь с моей стороны. Говорите, если смогу, конечно, помогу.

– Я уверен, что сможете. Тут мой знакомый начал дом строить недалеко от меня по улице Толстикова. Завез на участок плиты перекрытия. Но теперь передумал заниматься стройкой. Намерен даже уехать из города. Поэтому распродает стройматериалы. В том числе и эти плиты. Мы с ним договорились об оплате. Но перевозку я должен организовать сам. Вот поэтому я и обратился к Вам. Надеюсь, не откажете.

– Ну, что Вы Николай Валерьевич! Разве я могу отказать человеку, который в свое время очень даже помог мне. Если бы не Вы, то не известно еще смог бы я по сей день встречаться с мамой. Как я понимаю, нужен автокран и грузовик с удлиненным кузовом.

– Конечно. У меня же нет такой техники, как у Вас.

– Так. Я сейчас помечу. Уточню детали. И Вам перезвоню.

– Буду ожидать с нетерпением.

– До встречи!

– До свидания!

Поговорив по телефону, Мухов занялся так знакомой и привычной для него рутинной работой участкового терапевта городской поликлиники.

Примерно через полтора часа позвонил Семен Маркович.

– Николай Валерьевич!

– Слушаю Вас.

– Есть два варианта. Первый: техника будет у Вас сегодня во второй половине дня, примерно часиков в пять. Либо, второй вариант: Автокран и грузовик прибудут к Вам завтра утром, не позднее девяти часов. Какой вариант Вас устраивает?

– Первый вариант мне подходит лучше. У меня завтра в первой половине дня прием граждан в поликлинике. И отлучиться не получится.

– Значит, будьте дома около семнадцати часов. Напомните мне Ваш адрес. А также, откуда забирать плиты, и куда их везти.

– Записывайте. Улица Ленинградская, дом пять. Там мы с женой временно проживаем. А плиты находятся во дворе дома номер шесть по переулку Папанина. Это не очень далеко от городской больницы. Везти их нужно будет к дому семьдесят пять по улице Батурина. Там мы встретим машины. Записали?

– Да, пометил. Значит, договорились.

– Семен Маркович! Скажите, пожалуйста, сколько и каким образом мне нужно будет оплатить за услуги?

– Николай Валерьевич! Вы, что хотите меня обидеть? Я и так Вам по гроб жизни обязан. Поэтому Вы только сделай отметку в путевых листах водителей автокрана и грузовика. И все.

– Я очень благодарен Вам. А то, действительно, с этим строительством поиздержались мы немного.

– Вот именно. Потратите денежки на другое, более нужное. Я сам знаю, как трудно со строительством дома. Тоже в свое время строился. Значит, договорились?

– Премного благодарен Вам.

– Если нужно будет что, звоните. Смогу. Помогу.

– И Вы, если что нужно будет от меня, всегда обращайтесь.

– До свидания Николай Валерьевич!

– До свидания, дорогой Вы мой человек!

Сразу же после этого разговора Николай Валерьевич, выйдя на всякий случай из своего служебного кабинета на лестничную площадку, позвонил женушке и доложил:

– Дорогая! В семнадцать часов прибудет техника. Заберем плиты и перевезем на наш участок. Я договорился обо всем.

– Ну, вот. Можешь ведь, когда захочешь. И во сколько это нам обойдется?

– Совершенно бесплатно.

– Не рассказывай сказки. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Сколько?

– Радость ты моя! Я же тебе серьезно говорю, что ни сколько. В свое время я помог одному человеку. Теперь он поможет мне.

Надо сказать, что Семен Маркович сдержал слово.

Ровно в семнадцать часов первого декабря около дома тетки Мухова, где тот с Ольгой и двумя ее дочками в то время квартировали, прибыла необходимая техника.

Погрузка, перевозка и выгрузка плит заняли примерно полтора часа. Работники стройтреста сделали все сами. Быстро, сноровисто. Не в первой, наверное.

Мухову оставалось только подсказывать, что, откуда и куда перевозить.

После этого люди Семена Марковича убыли восвояси.

Ольга с Николаем контролировали выгрузку плит.

Она осталась довольна расторопностью мужа.

– Наконец, что – то путное сделал. Надеюсь, что укладку плит в доме тоже организуешь?

– Конечно. У меня есть на примете еще один человечек. Должен помочь. Только тут надо будет заплатить. Но я не думаю, что он возьмет очень уж дорого.

Надо сказать, что, поскольку семья Березовской и Мухова находилась, скажем, так, в затруднительном материальном положение, то часть работ по строительству дома выполнял в свободное от работ время сам Николай Валерьевич.

При этом он работал не только так сказать на земле и внутри дома, но и снаружи его на строительных лесах, возведенных нанятыми работниками.

И так старался, так старался, угодить своей повелительнице, что забывал о технике безопасности. Надеялся, как обычный русский человек (хотя и был евреем) на знаменитое «авось».

Вот и подвело его такое отношение к собственной безопасности. Упал он со строительных лесов. Да так неудачно, что повредил не только левую руку, но, что еще более ужасно, лицо.

Ему даже сделали операцию.

Руку спасли. Но до пластической операции на поврежденном лице дело не дошло. Не подъемная эта операция была ни для него, ни для нее.

Так осталась заметная гримаса на лице доктора.

Конечно, он не женщина. Но все же! Неприятно, наверняка, ему самому.

Кстати, и его травму, и пребывание в больнице Олюшка использовала для того, чтобы еще дальше отдалить муженька от его родных, кровных детей, проживавших в городе Правдинске.

Она скрыла от них о несчастном случае с их отцом. А также то, что он находится в больнице.

Зато несколько раз, навещая Николая, твердила ему, что вот, мол, твои детки ни разу даже не появились в его палате. А ее девочки, чуть не каждый день навещают его.

И он верил. А как он мог сомневаться в своем идоле. Тем более что действительно его родные дети, гораздо старше по возрасту девочек Ольги, не посещали его.

Ну, да пусть это останется на совести Оленьки.

Практически не долечившись, Николай выписался из больницы. Ведь нужно было дальше строить дом. Оленька ведь одна не смогла бы это сделать.

И весной уже тысяча девятьсот девяносто седьмого года дом был готов к заселению. Оставались только некоторые отделочные работы внутри дома. Но полноценно проживать в нем уже можно было.

Семья Березовской – Мухова въехала в свой законный двухэтажный домик. И зажили в нем, казалось бы счастливо.

***

И невдомек им было, что радоваться окончанию строительства жилища было рановато.

А случилось то, что рано или поздно должно было случиться.

Одиннадцатого февраля все того же шесть десять седьмого года хозяин дома номер шесть по переулку Папанина Швайбович Александр Владимирович вместе с женой Наташей приехали на свой участок посмотреть, как там их законсервированная стройка.

Раньше приехать они не могли по причине того, что оба работали на одной из строек Великой России – матушки, зарабатывая денежку на дальнейшее строительство дома.

Приехали, и обомлели оба. При чем, одновременно.

Только реакция их была разная.

Он молча осмысливал то, что увидел.

А жена его Наталья, заголосила на весь переулок.

– Что ж это, людцы добрые, делается! – Кричала женщина. – Ничего нельзя оставить без охраны! Все крадут! Все подряд.

Да так громко, что прибежали их знакомые из соседнего дома.

Она же бессильно присела на небольшую стопку кирпичей около дома.

Прибежавший на крики сосед, Королев Степан Львович открыл им тайну исчезновения плит:

– Ты знаешь, Саша! Мы с женой видели, как приехали автопогрузчик и грузовик с таким длинным кузовом. Там еще было пятеро мужиков. Я их не знаю. И стали грузить плиты на грузовик. Я еще подошел к ним и спросил, зачем это они грузят твои плиты. Но один мужик сказал, что у них есть наряд на перевозку этих плит. Вот они их и грузят. Я тогда еще подумал, что Вы с Натальей передумали достраивать дом. И теперь продали плиты. Ведь ты говорил, что Вы на пару месяцев уезжаете. А не было Вас больше полугода.

– Так хотели ж подзаработать побольше. Вот и задержались. Кто же знал, что за это время плиты уволокут!

Постояли, помолчали.

Наталья уже перестала кричать, а только тихонько плакала от обиды.

Потом Швайбович вдруг спросил у соседа:

– А ты помнишь, когда это было?

– Конечно, помню. Это было как раз, когда зима по календарю наступила Это значит было первого декабря прошлого года.

– А ты случаем не запомнил номера машин? Мужиков тех опознаешь?

– Ну, номера машин я не запомнил. Не подумал тогда, что это потребуется. Машины, как машины. Но скажу тебе так, что таких машин в городе хоть пруд пруди. Найти их будет сложно. И мужиков тех тоже не запоминал. Но, думаю, что, если встречу, то узнаю.

– И на том спасибо!

И повернувшись к жене, сказал – спросил:

– Нужно в милицию звонить?

Та вздохнула и как – то отрешенно ответила:

– Ох! Не знаю даже что делать теперь. Но в милицию все равно нужно обращаться. Иногда ведь находят этих жуликов. Может, и теперь найдут их. Звони!

Швайбович набрал на смартфоне номер 1-02.

Ответил приятный мужской голос:

– Оперативный дежурный Борисовглебского ГОВД Латышев. Слушаю Вас.

– Это Швайбович Александр Владимирович. Хочу сделать заявление: у нас с участка украли плиты перекрытия.

– Сколько плит пропало?

– Пять штук.

– Это такие большие плиты из бетона?

– Ну, да. А какие они еще бывают? Большие плиты из бетона.

– Где расположен Ваш участок?

– Переулок Папанина дом шесть.

– Вы сейчас находитесь там же?

– Да. Здесь мы с женой и соседом, который видел как крали плиты.

– Так есть свидетель?

– Есть. Соседи видели, как грузили и вывозили плиты.

– Ожидайте. К Вам направляется оперативно – следственная группа.

– Спасибо. Ждем.

Он отключил телефон и посмотрел на жену.

Та тихим голосом спросила:

– Ну, что они сказали?

– Сказали, что направили группу. И чтобы мы ждали их.

– Подождем. А пока посмотрим, может еще что украли.

– Давай посмотрим.

И они направились в дом.

***

Через некоторое время к Швайбовичам на служебной машине приехали следователь Ковалев, криминалист ЭКО Свиридов, сотрудник уголовного розыска Орлов и участковый инспектор милиции Уваров.

Следователь сразу начал с уточнения обстоятельств совершения кражи.

– Кто потерпевший?

– Мы потерпевшие, – почти одновременно ответили Швайбовичи.

– Где лежали плиты?

Александр показал рукой на то место, где должны были находиться плиты.

– Вот здесь.

Ковалев подошел к тому месту, на которое указал потерпевший. Осмотрелся.

– Но тут нет никаких следов того, что именно здесь лежали плиты. Может Вы перепутали место?

– Я что, похож на идиота? Здесь мы их складировали еще прошлым летом. Я это хорошо помню.

– Но нет же никаких следов, что они здесь лежали.

– Правильно. Как сказал сосед, их украли и вывезли первого декабря прошлого года. А сейчас февраль девяносто седьмого. Вон сколько времени прошло. Тогда еще снега не было. А теперь весь двор в снегу.

– Да, я подтверждаю, что сам видел, – вмешался в разговор сосед Швайбовичей, – как пятеро мужиков с помощью автокрана погрузили плиты на грузовик и вывезли их с этого двора.

– Так. Значит, есть свидетель похищения плит. Очень хорошо! А сколько вы заплатили за плиты?

Вопрос относился к хозяину имущества.

– Ну, я сейчас уже не помню. Нужно посмотреть документы. Но они в доме у моих родителей, где мы сейчас с женой и сыном живем пока. Я же не знал, что они понадобятся нам сейчас. Поэтому и не брал. Но заплатили мы не мало.

– А Вы, что считаете, что плиты стоят копейки? – Вмешалась молчавшая до сих пор супруга Швайбовича Наталья – И их не надо искать?

Следователь, не оборачиваясь в ее сторону, буркнул:

– Я ничего пока не считаю. А уточняю. Будем искать. А куда мы денемся. Но нужно все выяснить, прежде чем возбуждать уголовное дело.

– Вот и выясняйте, – все также с неприязнью заметила Наташа Швайбович.– А документы мы представим. Не сомневайтесь.

Ковалев мельком взглянул на нее, но ничего не ответил.

Вместо этого он начал заполнять протокол осмотра места происшествия.

Ведь и так было понятно, что стоимость похищенных плит превышала десятикратную минимальную зарплату. А, значит, этого было достаточно для возбуждения дела по части первой статьи восемьдесят седьмой (кража) уголовного кодекса тысяча девятьсот шестидесятого года.

В то время согласно тогдашнему уголовному кодексу БССР не было такого критерия для определения ущерба при краже, достаточного для возбуждения уголовного дела, как базовая величина. Тогда критерием была минимальная заработная плата (МЗП). Причинение ущерба в размере до десятикратного значения МЗП относился к мелкому хищению, ответственность за которое была предусмотрена административным кодексом. А при превышении десятикратного значения МЗП следователи МВД, а именно они проводили расследование по делам такой категории, должны были возбуждать уголовные дела. Что они и делали. А в случае превышения двухсот пятидесяти кратного размера МЗП ущерб от кражи определялся уже крупным.

Эксперту оставалось только сфотографировать место происшествия и изъять с места происшествия отдельные кусочки бетона, вероятно, открошившихся от плит при их погрузке на грузовик.

Закончив осмотр места происшествия, следователь принял официальное письменное заявление о краже от Швайбовича Александра, и отобрал у него объяснение о случившемся. Точно такое же объяснение он отобрал и у жены потерпевшего.

Сыщик записал объяснение от соседа потерпевшего.

Ну, а Уваров, как и положено ему по службе, обошел соседние дома в поисках других очевидцев происшествия. Но таковых не оказалось.

– Ну, что же. Мы проведем проверку по Вашему заявлению, – обратился Ковалев к заявителю. – После этого будет принято решение.

– Значит, Вы не собираетесь возбуждать дело? – Все еще нервозно спросила Наталья. – Я правильно Вас поняла?

– Да, правильно. Необходимо получить соответствующие документы, определиться со стоимостью похищенного и так далее. То есть, нужно выполнить еще некоторые проверочные до следственные действия. Я сегодня произвел необходимые следственные действия. Но уверен, что завтра, а может даже и сегодня, руководство поручить проводить проверку другому следователю, поскольку завтра утром я сменяюсь с дежурства. Поэтому прошу завтра с утра привезти документы на плиты в отдел. Дежурный сообщит к кому конкретно нужно будет представить их.

– Понятно, что ничего не понятно, – резюмировал потерпевший.

После этого следственно – оперативная группа убыла в ГОВД.

На следующий день начальник следственного отделения городского отдела действительно поручил проводить дальнейшую проверку по данному факту старшему следователю Гайдукевичу. Ведь тот расследовал уголовные дела, возбужденные по фактам хищения имущества, как граждан, так и юридических лиц.

Вот к нему и направил оперативный дежурный по отделу потерпевшего Швайбовича с документами о приобретении плит.

Гайдукевич оформил отдельное поручение органу дознания в лице начальника ГОВД о проведении оперативно – розыскных мероприятий по установлению похищенного, а также выявлению лиц, причастных к совершению преступления. После этого со спокойной совестью положило материалы проверки в сейф до принятия окончательного решения по данному вопросу.

Надо отметить, что действительно еще довольно много преступлений остается нераскрытыми. Иными словами, это, когда не установлены виновные лица.

Вообще – то понятие «глухарь» вошло в обиход благодаря кино: в понимании обывателя это уголовное дело, которое долгое время пылится в сейфе, потому что преступление невозможно раскрыть.

Следователи же реальные, уверяют: они такое понятие не используют. При этом те же следователи поправляют: нет таких идеальных преступлений, которые нельзя было бы раскрыть. Просто в свое время что-то было упущено, не до конца отработаны все версии, не найдены улики и так далее.

Так говорят между собой только оперативники и их начальство.

Правда, чаще они этот термин заменяют более понятным для них словом "висяк". Это, по их мнению, означает, что нераскрытое преступление "висит" у них на шее, поскольку начальство требует его раскрытия. А это не получается осуществить на практике.

Но, если людям, не связанным с правоохранительной деятельностью, так понятнее, пусть будет «глухарь».

Надо сказать, что в данном конкретном случае сыщики, а следом за ними следователи оказались на высоте.

Вначале оперативниками были установлены технические средства, с использованием которых совершалась кража плит. Это и автокран, и автомобиль, на котором перевозились плиты.

Затем сыщики установили всех водителей и грузчиков, которые вывезли плиты со двора дома Швайбовича.

Каким образом они это сделали, описывать не стану. Сработала оперативная «чуйка» и помог один из агентов опера.

А те не очень – то и отпирались, что совершали погрузку – выгрузку. Ведь все делалось официально. При этом представили соответствующие документы.

И тут выяснилось интересное обстоятельство. Поручил им это «сотворить» их непосредственный руководитель – заместитель генерального директора строительного треста Киселев Семен Маркович.

Последний очень удивился появлению в его служебном кабинете двух работников милиции. Да еще представителей уголовного розыска.

– А в чем, собственно дело, товарищи?

– Ну, во–первых, здравствуйте, Семен Маркович! Вместо ответа на его вопрос сказал один из оперов. – А во–вторых, нам нужно задать Вам несколько вопросов, от ответов на которые будет зависеть, в качестве кого Вы будете проходить по уголовному делу.

– По уголовному делу?

Было видно, что слова милиционера ошарашили хозяина кабинета.

– Но, я не понимаю, о каком уголовном деле Вы говорите. Я думаю…

– Пока Вам думать особо не надо, – перебил его опер. – Вам нужно отвечать на наши вопросы.

– Но, я не понимаю в чем дело? – Продолжал удивленно Семен Маркович.

– Итак, – продолжал напирать на него сыщик. – Первого декабря прошлого года по Вашему указанию работниками треста была осуществлена перевозка плит перекрытия с одного из дворов во двор другого дома. У нас, кстати, есть данные об этих адресах.

– Да. Но, я не совсем …

– У нас нет времени выслушивать Ваши вопросы, – снова безапелляционно перебил его сыщик. – Или Вы сейчас же называете человека, которому вы перевезли плиты, или мы поедем в горотдел. А там разговор будет несколько иной. Итак, кто это?

– Это мой хороший знакомый, Николай Валерьевич Мухов. Он врач. Несколько лет назад он помог моему близкому человеку. Поэтом, когда он обратился ко мне за помощью, то я не мог ему отказать. Поймите меня правильно.

– Я Вас понимаю. Значит, Мухов.

Оперативник записал что – то в свой блокнот.

– И как нам связаться с этим Муховым?

– Сейчас я найду его телефон.

Семен Маркович все еще находясь в растерянности, что было заметно не только по его неуверенным действиям, но и такой же неуверенной речи, открыл свою записную книжку и нашел номер телефона Николая Валерьевича.

– Вот. Пожалуйста!

Сыщик записал номер телефона.

– Вы сказали, что он работает врачом. А где?

– В поликлинике. Только я не знаю, в какой конкретно.

– Ну, это мы установим сами. А Вам я посоветовал бы, не вздумайте звонить ему и рассказывать о нашем визите. Иначе у Вас могут возникнуть большие неприятности.

При этом он сделал упор на слове «большие».

– Нет, нет! Что Вы! Я же понимаю. Не беспокойтесь. Но…

Он вначале приостановился, но потом неуверенно продолжил:

– А, что, Николай Валерьевич сделал что – то незаконное, что Вы занимаетесь этими плитами?

– Пока ничего конкретного я Вам сказать не могу. Проводится проверка. По ее окончании будет принято решение. Какое, я сказать не могу, потому, что не знаю. Но чувствую, что здесь что – то не совсем законно сделано.

– Понимаю, – унылым голосом промолвил Киселев.

– В общем, до свидания!

Все! Круг замкнулся.

Не откладывая дело в долгий ящик, сыщики прямо на рабочем месте нашего доктора «пригласили» его к себе в «офис».

Там между ними состоялся короткий, но такой содержательный и интересный «разговор»:

– Николай Валерьевич! Вы знакомы с Киселевым Семеном Марковичем?

– Конечно. А в чем собственно дело?

Голос его предательски дрогнул при упоминании имени своего знакомого.

«Зачем он спрашивает меня про него? Неужели что – то проведали? Но как?! Откуда?!».

– Вы извините, но мы не в Вашем кабинете, где вы задаете вопросы пациентам. Мы находимся в нашем кабинете, где мы задаем вопросы. Понятно?

– Понятно. Только мне не понятно в связи с чем, Вы задаете мне такие вопросы? Я что, совершил что – то преступное?

– Вы снова задаете нам вопросы. Это не есть хорошо. Ну, об этом мы поговорим позже. А теперь ответьте еще на несколько наших вопросов. Скажите, вы обращались к нему с просьбой помочь в перевозке плит перекрытия?

Николай Валерьевич резко опустил голову вниз и уставился невидящим взглядом в пол.

При этом лихорадочно думал:

«Все пропало! Все! Они обо всем уже знают. Откуда? Как такое возможно? Что же делать? Что делать и говорить?».

– Вы не расслышали вопрос?

Мухов поднял голову и внезапно охрипшим голосом тихо ответил:

– Просил.

– И он помог Вам?

– Да. Помог.

– Кто, когда и каким образом, а самое главное, откуда доставил Вам плиты?

Николай Валерьевич не знал, что говорить, чтобы этот противный милиционер отстал от него. Но деваться было некуда. Пришлось говорить.

– Его работники. А откуда я …, – он остановился, не зная, что говорить дальше.

– Продолжайте. Сказали «А», говорите и «Б». Ну, же. Смелее!

«Признавайся! Признавайся! – Уговаривал сам себя Николай Валерьевич. – Они и так все знают. Отпираться просто бессмысленно. Но как все это сказать?».

– Вы, что дар речи потеряли? – Поторопил оперативник.

– Я попросил его привезти с одного двора бесхозные плиты.

– Так уж и бесхозные? Они ведь находились на земельном участке, который огорожен забором. На участке, где хозяева строят жилой дом. Неужели Вы не догадывались, что плиты кому – то принадлежат?

– Я был уверен, что они никому не нужны. Там строительство уже давно не проводилось.

– Хорошо. Допустим, что Вы так думали. Тогда скажите, сколько Вы заплатили за приобретение и перевозку плит? И кому?

Николай Валерьевич снова опустил голову. Он молчал. Говорить – то было не о чем. Он понял теперь окончательно, что попался. Попался со всеми потрохами. Теперь эти менты не слезут с него.

– Слушаем Вас. Говорите! – Настаивал сыщик.

– Я никому ничего не платил.

– И даже за перевозку этих плит?

– Семен Маркович сказал, что оплатит все сам.

– Вот это номер! В связи с чем, он сделал такое роскошное для Вас предложение?

– Раньше я помог его маме.

– Понятно. Ну, а теперь пока последний вопрос: где в настоящее время находятся похищенные плиты?

Мухов помолчал не много. И потом «выдавил» из себя:

– Я установил их в своем доме.

– На улице Батурина, дом семьдесят пять?

– Да.

– Значит, мы сможем взглянуть на них?

– Не совсем. Они ведь уже установлены в доме между первым и вторым этажом. Снизу оштукатурены и побелены. А сверху на них уложен деревянный пол.

– Но, если приподнять не много пол, то ведь можно увидеть плиты и сравнить их с теми, что были похищены?

Он беспомощно пожал плечами.

– Можно, конечно. Я думаю.

– Вот и хорошо. Теперь вот Вам бумага и ручка. Напишите все, что Вы нам сейчас рассказали. Только подробно. И так, чтобы все смогли прочитать. А то ведь доктора обычно пишут так, что ничего не разберешь в их писанине. А начните со слова «объяснение». И не забудьте указать свои анкетные данные. Ну, там фамилию, имя и отчество, дату и место рождения, место жительства и работы, семейное положение.

– Я постараюсь.

И написал. Все своими словами так, чтобы можно было прочитать текст.

Оперативник прочитал написанное Муховым объяснение и предложил ему:

– А теперь подпишите и поставьте дату.

– А какое сегодня?

– Семнадцатое февраля тысяча девятьсот девяносто седьмого года.

Подписав свое объяснение и проставив дату, Николай Валерьевич отодвинул лист бумаги в сторону оперативника.

Бегло просмотрев текст объяснения, тот сказал – приказал:

– Ну, а теперь идем к следователю. Он и будет решать, что с Вами делать дальше.

И оба сыщика повели доктора, как под конвоем, на четвертый этаж, где в те времена располагались кабинеты следователей. В частности, кабинет старшего следователя Гайдукевича Николая Денисовича, которому руководство следственного отделения поручило дальнейшую проверку по данному факту.

Гайдукевич, надо, по – правде сказать, не очень – то обрадовался внезапному появлению подозреваемого. Он – то прекрасно понимал, что именно сегодня, да, что там сегодня, именно сейчас ему придется отложить все свои дела и занимать только этим конкретным делом.

Как говорил один герой знаменитого фильма о контрабандистах: «Куй железо, не отходя от кассы!».

Вот сейчас ему и придется «ковать» раскрытие кражи. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. А это связано с составлением множества процессуальных документов и учетных карточек.

Да, да, карточек. Ведь теперь сыщики и их начальство считают, что преступление раскрыто. А, значит, нужно все отражать в карточках единого учета.

Но делать не чего. Придет это делать сейчас и немедленно.

Собрав со стола все бумаги по одному из находящихся у него в производстве уголовных дел, которыми он собирался заниматься, Николай Денисович сказал:

– Дай я хоть прочитаю, что он там написал. А, то, может еще переделывать придется. Кстати, вообще, он где?

– В коридоре ожидает вызова с нашим работником. А объяснение, пожалуйте. Это «чистуха» в прямом понимании это слова.

Ознакомившись с так называемой «чистухой», Гайдукевич скомандовал:

– Давай, заводи его.

Сыщик выглянул в коридор и в свою очередь скомандовал:

– Заводи.

В дверях возникла фигура Мухова в сопровождении другого оперативника.

Николай Денисович рукой указал на стул у стола и сказал:

– Проходите, присаживайтесь.

– Мы свободны? – Поинтересовался сыщик.

– Да. Но будьте на связи. Ведь нужно будет найти и осмотреть похищенное. Я приглашу специалиста. И потом поедем в дом к подозреваемому.

– Конечно. Сегодня мы в Вашем распоряжении целый день. И про карточки на раскрытие не забудьте, пожалуйста.

– Попробовал бы я забыть. Вы же не слезете с меня теперь.

Опера с чувством выполненного долга направились к двери.

Когда она закрылась за ними, следователь внимательно рассмотрел доставленного к нему подозреваемого.

«Ну, этот «поплывет» сразу. И давить на него не нужно будет».

– Вы добровольно написали это объяснение?

Он кивнул на написанное Муховым.

– Да. Как сказал Ваш товарищ, так и написал.

Следователь удивленно посмотрел на него.

– Не понял. Это он сказал Вам так написать?

– Нет. Вы не так меня поняли. Он сказал, чтобы я написал, откуда и как я взял эти плиты перекрытия для своего дома. Вот я и описал все это.

– А. Тогда другое дело. Значит, получается, что Вы попросту украли плиты у незнакомого Вам человека.

Мухов пожал плечами и вымолвил:

– Получается так. Но хочу сказать, что сделал это я не от хорошей жизни. Так получилось, что своего жилья у нас с женой и двумя девочками нет. Строим дом. Но денег не хватает. Сами понимаете, какая зарплата у врача поликлиники. Вот и пришлось….

Некоторое время он подыскивал нужное слово, а потом продолжил:                             – Позаимствовать.

– Слово – то, какое подобрали. Говорите, как оно есть на самом деле: украли. Как же так? Вы ведь доктор. Лечите людей. Помогаете им. А тут такое…! Не понимаю я.

– Теперь и я не могу объяснить, как смог такое совершить. Поверьте мне, – Николай Валерьевич даже подался несколько вперед, стараясь заглянуть в глаза следователю, – если бы раньше кто сказал, что я могу такое совершить, я не поверил бы. Никогда раньше чужого не брал. Даже мыслей об этом не было.

– Так Вы раскаиваетесь?

– Конечно. Раскаиваюсь. Никогда такого не было. А тут…

Он замолчал и снова смиренно опустил голову вниз.

– Ну, что ж. Мы сейчас поедем к Вам домой. Осмотрим украденные плиты.

– Конечно. Конечно. Поехали. Я все покажу.

– Только я договорюсь со специалистом из стройтреста. Нужно ведь, чтобы он определил те это плиты, которые покупал потерпевший, или другие.

– Делайте, как знаете, – покорно сказал Мухов.

Сказано, сделано.

Надо сказать, что Ольга Федоровна очень даже удивилась, когда ее Николаша вместе с незнакомыми людьми ввалились в их дом.

Еще больше она удивилась, когда узнала причину их появления здесь.

Но делать нечего. Пришлось выполнять все указания следователя и специалиста.

Осмотрев с участием специалиста из стройтреста и криминалиста ЭКО плиты перекрытия, которые действительно были уложены в доме, и, получив пока устное заключение специалиста – строителя, что это именно те плиты, которые были проданы Швайбовичу, Гайдукевич вернулся в отдел.

Поскольку был уже вечер, то он решил доложить руководству об итогах своего выезда завтра утром.

Николай Валерьевич остался дома на растерзание жены.

***

Обо всем, что случилось с ее распрекрасным мужем, как он, Ольга Федоровна узнала с его же слов сразу после ухода из дома посторонних.

– Олечка! Они приперли меня к стенке. И мне ничего не оставалось, как все им рассказать. Но про тебя я им ничего не говорил. Я все взял на себя.

– Еще бы! Я что ли советовала тебе обращаться к этому твоему знакомому, который тебя сдал со всеми потрохами? Ты сам так решил. И вот теперь получай фашист гранату!

– Разве я фашист? – С мольбой в голосе спросил бедный Николай Валерьевич.

– Еще какой! Злыдень ты! Вот ты кто.

Сказать, что она была расстроена, значит, не сказать ничего.

Она была в ярости.

– Кто тебя тянул за язык признаваться? Да, еще показывать эти злосчастные плиты? Скажи мне на милость.

– Я же тебе говорю, что они уже все раскопали сами. И Семен Маркович указал на меня.

– Да, пошел твой Маркович…, знаешь куда? Нашел с кем связывать!

– Но у меня не было другого выхода. Они задавали вопросы, на которые я вынужден был отвечать.

– Не было! Не было! – Язвительно передразнила его Ольга. – А своей головой ты мог подумать о том, что теперь будет с тобой? И не только с тобой. Со мной. Со всеми нами. Тебя же судить будут за кражу. Это – то ты понимаешь?

– Надеюсь, что меня не посадят, – как – то совсем уж потерянно ответил Николай Валерьевич.

– Он надеется! На что ты надеешься? Ты хоть понимаешь, что кроме того, что тебя будут судить, так еще за плиты придется заплатить столько, сколько скажет потерпевший?

– Понимаю. Но другого выхода нет.

– Не знаю. Просто не знаю, что теперь делать, как дальше жить!

– Я думаю …

Он не успел ничего сказать о том, что он думает.

Жена твердым голосом отчеканила:

– Если тебя посадят, я с тобой разведусь. Не хватало еще, чтобы у меня и у наших девочек был отец – рецидивист. Понятно?

– Только не это! – Взмолился Николай Валерьевич. – Если ты меня бросишь, я пропаду.

– Поэтому делай все, чтобы остаться на свободе. Понял, недотепа?

– Понял, – смиренно ответил Мухов, пропустив мимо ушей «недотепу».

– Сейчас приготовлю ужин. Иди, позанимайся с девочками.

– Хорошо, дорогая.

***

Только через пару дней начальник следственного отделения разрешил Гайдукевичу возбудить уголовное дело.

И вот утром двадцать первого февраля тот вынес постановление о возбуждении уголовного дела по факту кражи Муховым Н.В. пяти плит перекрытия у гражданина Швайбовича А. В. по признакам преступления, предусмотренного частью второй статьи восемьдесят седьмой уголовного кодекса. И напечатал постановление о применении в отношении Мухова Н.В. меры пресечения в виде подписки о невыезде.

В тот же день       он зарегистрировал уголовное дело, которое получило порядковый номер 971000025528.

Не буду утруждать читателя подробностями проведения предварительного следствия по делу. Все было, как обычно происходит в таких случаях.

Мухов все признавал и рассказывал.

Тем более что и защитник, адвокат городской юридической консультации Коган Яков Моисеевич, советовал ему то же самое. Он объяснял своему подзащитному, что в этом случае у него будет возможность в суде завить о смягчении наказания за кражу.

Укажу только, что двадцать первого апреля того же года, то есть через два месяца после его возбуждения, уголовное дело было направлено прокурору города Борисовглебска для передачи по подсудности в городской суд.

В суде дело рассматривалось в течение ровно трех месяцев.

Судья Молчанская Лидия Александровна фактически начала судебное следствие только спустя три недели после поступления дела в суд. И это было в строгом соответствии с требованиями уголовно – процессуального законодательства и судебной практики.

Да, и потом не спешила рассмотреть в общем – то несложное дело.

А зачем? Она же понимала, что вместо этого дела председатель суда отпишет новое. А так ведь она занята. Оказывается, все имеет свое объяснение.

Вот и прошли эти самые три месяца.

Судебное следствие закончено.

Начались прения сторон.

Ах! Как выступал в прениях Яков Моисеевич!

Цицерон, да и только!

Или сам великий Анатолий Кони, которого по праву считают создателем русской школы судебного красноречия.

Тогда – то Николай Валерьевич и узнал, какой он хороший гражданин, работник, заботливый муж и отец двух дочерей.

Вот тогда чета Березовская – Мухов в полной мере осознали, что без помощи адвоката в такой ситуации не обойтись.

Двадцать первого июля судья Молчанская огласила приговор.

При этом с подачи защитника было учтено, что Мухов раскаялся в содеянном. Полностью еще на стадии предварительного следствия возместил причиненный потерпевшему материальный ущерб. Положительно характеризуется по месту работы и жительства. Ранее к уголовной ответственности не привлекался. Опять же семья не маленькая. Тяжелое материальное положение.

К тому же Николай Валерьевич поплакался «в жилетку». Прикинулся заблудшей овечкой. Что – что, а это он мог делать еще с детства не хуже того же актера – трагика. Попросил у суда снисхождения при назначении наказания.

Да и потерпевший просил суд строго его не наказывать. Тем более что ему было все равно, как накажут вора. Главное, что ему вернули все его денежки за плиты. И теперь он может купить новые для продолжения строительства своего дома.

На лицо были только смягчающие вину Мухова обстоятельства. И ни одного отягчающего.

Согласно приговору Мухов Николай Валерьевич был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи восемьдесят седьмой Уголовного кодекса Республики Беларусь (тысяча девятьсот шестидесятого года).

С учетом наличия смягчающих ответственность обвиняемого обстоятельств и отсутствия обстоятельств, отягчающих его ответственность, при молчаливом согласии государственного обвинителя, на основании статьи сорок второй уголовного кодекса при назначении наказания суд перешел к другому более мягкому наказанию, чем предусмотрено санкцией указанной статьей. А там наказание было в виде лишения свободы или исправительных работ.

Ни то, ни другое не устраивало, ни самого Николая Валерьевича, ни его дражайшую супругу.

И суд пошел им навстречу, назначив наказание в виде штрафа.

Штраф Мухов уплатил в тот же день.

Вот так закончилась эта неприглядная история в жизни нашего героя.

Закончилась одна история.

Но через некоторое время началась совсем другая. Не менее содержательная и опасная для Николая Валерьевича Мухова.

Об этом новая глава.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

.

ВЗЯТКА И ЗАДЕРЖАНИЕ

Прошло почти пять лет.Наступил две тысячи второй год.

В те годы Мухов Николай Валерьевич продолжал работать врачом – терапевтом в той же поликлинике, где работал все это время до этого.

После всего случившегося с ним, Николай Валерьевич старался не лезть на рожон. Вел себя, как та мышка, которая спряталась у себя в норке и только ждала своего часа.

И он настал.

Его, как хорошего и опытного специалиста, а скорее всего для того, чтобы помочь ему материально, заведующая поликлиникой уже не первый раз включала в состав медицинской комиссии от военкомата по проверке состояния пригодности призывников по состоянию здоровья к службе в армии.

Николай Валерьевич договорился с военкомом, что принимать призывников вне очереди он будет в своем же кабинете в поликлинике. Это было для него удобно, чтобы не мотаться в военкомат и обратно.

Только помогала ему при этом в то время другая медицинская сестричка. Звали ее Верочка. Отчества ее он даже не то, что не помнил, он его просто не знал. Верочка и Верочка. Совсем уж молоденькая для него она была. И симпатичная даже.

Такая молоденькая и симпатичная, что как только о ней узнала Олга Федоровна, то она сразу же выдвинула муженьку ультиматум: или девочка уходит к другому врачу, или он переходит в другую поликлинику. Был и третий вариант: она уходит от него. Точнее даже не так. Это он навсегда уматывает из дома.

Таким образом, у него был выбор.

Николай Валерьевич, естественно выбрал первое. И Верочка со временем перешла помогать другому терапевту.

Но двадцать седьмого апреля того злосчастного для Мухова Николая Валерьевича года в субботу она еще помогала ему вести прием клиентов.

Это был обычный рабочий день для него, как и все другие. Шел прием больных, и, скажем так, относительно здоровых, таких, как призывники, например.

Сам же Мухов уже давно уяснил для себя, что абсолютно здоровых людей в природе не существует. У каждого что – то да не так со здоровьем. Иными словами болячки есть у всех. Только у одного они опасные для его здоровья. А у другого не очень. Вот и вся разница.

Уже ближе к обеденному перерыву в дверях кабинета появился молодой парень.

На первый взгляд это был ученик выпускного класса. Позже выяснилось, что тот был восемнадцати лет от роду. Но выглядел гораздо моложе своих лет. Такой весь из себя аккуратненький, лощеный и даже, в общем даже где-то, симпатичный маменькин сынок.

      «Одевается, как девочка! Фу, противно! Давно таких парней не встречал», – еще подумал о пареньке Николай Валерьевич.

А тот скромненько так спросил:

– Можно?

– Проходите. Садитесь, – буркнул доктор и кивком головы указал на стул у стола.

Когда парень уселся на предложенном стуле, Мухов спросил:

– На что жалуемся?

– Понимаете, товарищ доктор, задыхаюсь при быстрой ходьбе. В груди что – то давит. Не очень сильно. Но неприятно.

Для убедительности и подтверждения своих слов парень прижал правую руку к груди.

– Где Ваша амбулаторная карта? – Закрыв ту амбулаторную карту, которую только что читал, и, отодвинув ее в сторону Верочки для дальнейшего оформления, спросил доктор.

– Так у меня ее нет. Я вообще приписан к другой поликлиники. Поэтому и карта моя там.

Теперь уже с интересом Николай Валерьевич посмотрел на парня.

«Так какого лешего ты приперся ко мне? Шел бы к своему терапевту. Пускай он и разбирался бы с тобой. Мне – то это зачем?», – недовольно подумал он.

Подумал. Но спросил иначе:

– И что же Вы хотите от меня? Я принимаю только по амбулаторным картам наших пациентов. Идите в свою поликлинику. Пусть там Вас осматривают.

– Я пошел бы. Но в военкомате сказали, что я должен явиться конкретно к Вам, а не в свою поликлинику.

– А! Так Вы – призывник? – Наконец – то сообразил Мухов. – Что же Вы сразу не сказали об этом? Давайте направление.

Пожав плечами, парень сказал:

– Так Вы и не спрашивали. А направление вот, пожалуйста.

И протянул листок бумаги.

Доктор бегло просмотрел, особо не вчитываясь в текст направления, который он знал уже наизусть, так как все призывники представляли ему аналогичные по сути направления. В каждом из них указывались лишь, естественно, разные анкетные данные призывников.

Затем Николай Валерьевич уже миролюбиво и привычно скомандовал:

– Раздевайтесь до пояса. Будем обследоваться.

Пока парень раздевался, он уточнил:

– А какие – либо документы о состоянии Вашего здоровья у Вас при себе есть?

– Да. Вот выписка из моей амбулаторной карты.

Парень протянул врачу бланк выписки.

Пока тот обнажался, Николай Валерьевич прочитал выписку и спросил:

– И это все? Больше ничего представить не можете?

– А больше мне ничего не давали. В регистратуре сказали, что этого будет достаточно для медкомиссии.

Николай Валерьевич прочитал вслух из выписки:

– Жук Сергей Иванович. Это Вы?

– Ну, да. Это я и есть. Все правильно.

Мухов помолчал не много и уточнил:

– Но здесь ничего не говорится о тех симптомах, о которых Вы мне сообщили. Они, что появились недавно?

– Почему недавно. Я говорил врачу нашей поликлиники об этом еще вчера. А он сказал, что при прослушивании моих легких и сердца никаких сбоев он не нашел. И что я здоров.

– Понятно, – медленно проговорил Мухов. – Ну, давайте – ка я Вас послушаю.

На его груди во время всех таких приемов пациентов всегда висел стетофонендоскоп.

      Вооружившись этим самым стетофонендоскопом, он прослушал внутренние органы парня в грудной клетке и спереди и сзади.

– Знаете, я открою Вам большую тайну: никаких симптомов того, что Вы описываете, я не нахожу. Ваш доктор прав. Никаких признаков заболевания, о котором Вы указываете, нет. По крайней мере, я их не нахожу.

– Так, может, меня нужно направить на обследование? – Несмело и все также тихим голосом предложил Жук.

Доктор при этом раздумывал:

«Конечно, можно назначить обследование со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но тогда я нарушу указание сверху, о том, чтобы все, у кого нет явных физических недостатков или хронических заболеваний, были признаны годными к службе в армии. В конце концов, если что – то выявиться позже, то этого парня просто признают годным к нестроевой. И все. И ко мне никаких вопросов не будет. Иначе при следующем призыве меня никто не включит в комиссию от военкомата. А это деньги. Да, все те же денежки! И, главное, что Олечка будет упрекать. Нет, никакого обследования. Годен. И все тут!»

Видя, что доктор размышляет над его предложением и, предположив, что, по всей видимости, не думает идти ему на встречу, Жук, взглянул в сторону Верочки.

А та, как обычно была занята своими делами, и очевидно ей не было никакого дела до их разговора.

Поэтому, повернувшись в сторону доктора и, пригнувшись поближе к нему, призывник тихим голосом многообещающе сказал:

– Товарищ доктор! Может, мы полюбовно решим этот вопрос?

Теперь Николай Валерьевич более внимательно посмотрел на него.

«А ты не простой паренек! Только меня на мякине не проведешь! Не ты первый, не ты последний! На всякий случай попробуем прощупать тебя на вшивость».

– Вы ведь понимаете, что сделать вывод о пригодности или непригодности Вас к службе в армии, можно будет только после обследования разными врачами и получением результатов соответствующих анализов.

– Так я согласен на обследование. Но только через некоторое время. Когда полностью выздоровлю.

При этом парень внимательно вглядывался в лицо Мухова.

Николай Валерьевич снова задумался:

«А чем черт не шутит! Я ведь ничем не рискую. Ну, да, парень прихворнул. Поэтому обследовать его в настоящее время не представляется возможным. Пройдет какое – то время. И все уляжется. А там, глядишь что – то изменится. Но нужно все обговорить. В том числе и о размере его «благодарности».

– Пойдемте со мной к невропатологу. Как она скажет, так и будет.

– Пойдемте, – почему – то сразу же согласился парень.

Мухов, а вслед за ним Жук вышли из кабинета и прошли по коридору, где, как обычно, хотя и была суббота, толпились граждане разного возраста, жаждущие получить консультацию или медицинскую помощь. Некоторые узнавали Николая Валерьевича. Здоровались с ним. Он машинально отвечал им.

Но думал при этом о другом, о своем:

«Интересно сколько он может дать? И в какой валюте? Хотя это не принципиально. Главное, чтобы все закончилось хорошо».

Когда вышли на лестничную площадку, Жуков приблизился к Мухову и тихо сказал:

– Понимаете, товарищ доктор. Мне, ну, никак нельзя именно сейчас идти в армию. Во-первых, мы с моей невестой подали заявление в ЗАГС. И через две недели свадьба. А во-вторых, летом я поступаю в институт. Родители уже все обставили. Я точно поступлю. А тут этот призыв. Вы, понимаете меня?

– Понимаю. Но и Вы поймите меня. Если все выяснится, то у меня будут большие неприятности. Очень большие! А я этого не хочу.

– И коню понятно. Я компенсирую риск.

Он осторожно оглянулся по сторонам.

Мимо них туда – сюда шастали люди, которые, в общем, не обращали никакого внимания на этих двоих. Ну, и что, что стоят врач и его пациент. Разговаривают. Ничего в этом странного нет. Поэтому люди проходили мимо по своим делам.

Жук сунул руку в карман куртки, в которую был одет, и вытащил оттуда конверт, сложенный вдвое.

– Вот, – он прямо – таки впихнул конверт в боковой карман медицинского халата врача.

– Пойдемте в кабинет! – Скомандовал Николай Валерьевич.

      Он впереди, а следом за ним и Жук направились в обратный путь к кабинету Мухова.

Уже там, так сказать на своей территории, Николай Валерьевич уселся на своем таком знакомом стуле.

Жук продолжал стоять.

Верочке, со стороны казалось, не было никакого дела до их перемещений и разговоров. Она продолжала заниматься своими сестринскими делами, которых у нее, по ее же личному мнению, было выше крыши. Ей было не до отношений доктора и пациента.

– Ну, что! Сейчас я Вам выпишу больничный. И напишу, что конкретно нужно будет принимать. А через три дня покажетесь мне. Обязательно! И мы окончательно определимся, что делать дальше.

– А…, как военкомат?

– Я сообщу военкому, что пока Вы больны. И ни о какой медицинской комиссии речи быть не может. Значит, договорились. Лечитесь. И не забудьте ко мне на прием.

Николай Валерьевич быстро оформил бланк листка нетрудоспособности и передал его Жуку.

– Одной моей печати мало. Поэтому поставьте еще одну в окошке рядом по коридору. Там увидите.

– Спасибо доктор. Я пошел?

– Да. Идите.

Парень вышел из кабинета.

Не успел он закрыть за собой дверь, как она отворилась снова. В дверном проеме появилась полная женщина.

– Можно?

– Подождите, пожалуйста, пару минут.

Женщина с недовольным видом, что – то бурча себе под нос, удалилась, прикрыв за собой дверь

Николай Валерьевич посидел в раздумье некоторое время, а потом резко подхватился и молча вышел из кабинета.

Пройдя к служебному туалету, включил свет в нем, открыл замок на двери своим ключом, вошел в помещение и закрыл дверь изнутри на крючок.

Достал из кармана халата конверт, который ему передал парень.

Приоткрыл его и заглянул вовнутрь. Там лежала пачка денег.

Достал их.

В пачке оказались белорусские рубли на сумму в двадцать тысяч купюрами по тысячи рублей каждая, и одна купюра достоинством в десять долларов США.

Сразу нужно оговориться, что имеются в виду неденоминированные белорусские деньги. Поэтому и сумма их выглядит очень уж значительной по теперешним временам. Как известно, деноминация прошла в Беларуси первого июля две тысячи шестнадцатого года. И деньги значительно обесценились.

«Неплохо! Очень даже неплохо! – Обрадованно подумал Николай Валерьевич. – Так. Посмотрим что за доллары».

Он посмотрел в свете лампочки на потолке купюру долларов на просвет.

«Черт ее знает! Кажется, подлинная. Но Олечка скажет точнее. Она у меня умница. И в этом толк знает».

С такими радостными мыслями он положил деньги в задний карман брюк. А конверт выбросил в ведерко с мусором.

Спустив воду в унитазе, имитируя, что он якобы сделал свое «дело», Мухов снял крючок на дверях и вышел в коридор.

Когда он был уже у самой двери своего кабинета и собирался ее открыть, к нему с двух сторон подошли двое незнакомых ему мужчин.

Одеты они были оба в почти одинаковые строгие черного цвета костюмы. Для солидности не хватало только галстуков.

Но они и без них выглядели солидно.

Лица обоих были строгими.

Один из них, который оказался лицом к лицу с Николаем Валерьевичем, негромко скомандовал:

– Тихо! Без резких движений! Военная контрразведка!

При этом он вытащил из кармана пиджака удостоверение в красной обложке, развернул его и ткнул в лицо Мухову.

Тот машинально взглянул на красную книжицу. Но ничего в ней прочитать не мог из-за пелены, которая внезапно появилась у него на глазах.

«Это конец! Все! А как же Олечка?»

Даже в такой тяжелый для него момент он думал о своей ненаглядной, а не о себе.

Тем временем мужчина таким же негромким, но твердым голосом продолжал:

– Сейчас спокойно пройдем в Ваш кабинет.

Мухов стоял, и ошалело смотрел на него.

– Ну, же, – стоявший у него сзади мужчина слегка подтолкнул доктора в спину.

Николай Валерьевич прошел в кабинет. Мужчины, а следом за ними еще двое незнакомых ему мужчин проследовали за ним.

В небольшом по размерам кабинетике одновременно оказалось столько людей, что, как говорится, яблоку не было куда упасть.

Верочка подняла голову и удивленно смотрела на происходящее перед ее глазами. Но молчала, так как не могла понять, что происходит.

Все тот же говорливый мужчина, показав ей свое удостоверение, сказал:

– Военная контрразведка. Семипалов Олег Ильич.

И обращаясь уже к доктору предложил:

– Представьтесь, пожалуйста.

Наш герой беспомощно оглядел всех находившихся в кабинете, и тихим голосом промямлил:

– Мухов Николай Валерьевич.

– Кто Вы и по какой причине находитесь здесь? – Напирал незнакомец.

– Я врач – терапевт этой поликлиники. А здесь мое рабочее место, – голосом приговоренного к смертной казни человека скорее прошептал, чем сказал хозяин кабинета.

– Выложите все, что находится в карманах Вашей одежды.

«Они все знают! Это конец!», – как – то отстраненно подумал Мухов, машинально опорожняя свои карманы в пиджаке и халате. Все их содержимое он выкладывал на свой стол.

Чего там только не было! О некоторых предметах он уже и позабыть успел.

А я скажу, чего не было. Не было денег, которые получил доктор от парня.

– Ну, что же Вы. Вытаскивайте все содержимое и из карманов брюк.

«Откуда они знают даже про то, что я положил деньги в карман брюк? Откуда?», – пронеслось в его мозгу.

Медленно, как в замедленной съемке Николай Валерьевич вытащил из бокового кармана брюк носовой платок.

Видимо, мужчина уже намеревался подсказать ему про задний карман брюк.

Но Николай Валерьевич опередил его и медленно вытащил из кармана пачку денег.

– Положите их на стол! – Все таким же командирским голосом скомандовал Семипалов.

Мухов выполнил его команду.

Верочка широко открытыми глазами уставилась на деньги.

Контрразвежчик повернулся в сторону стоявших за его спиной мужчин и сказал:

– Вы видели, как только что гражданин Мухов Николай Валерьевич, не сам, а по моему требованию достал из заднего кармана своих брюк пачку денег. Сейчас мы осмотрим …

Продолжить он не успел. В кабинет протиснулся еще один незнакомый Мухову мужчина.

Он приблизился к представителю военной контрразведки и что – то сказал ему тихо на ухо.

– Отлично! – Воскликнул руководитель группы задержания. – Оформите, как подобает. Чтобы потом у следствия не было никаких вопросов.

– Конечно, – ответил только что вошедший.

И вышел из кабинета.

– Итак, – Семипалов достал из кармана медицинские перчатки, надел их на кисти своих рук. – Посмотрим, что это за деньги и сколько их.