Хроники Времени. Путь Прометея

Размер шрифта: 13

Серия Хранители

* * *

Пролог

Любая история с чего-то начинается. Эта история началась с событий, описанных ниже. Во всяком случае, так хочет считать рассказчик. Но как посчитает читатель, известно только ему.

Стефания шла куда глядели глаза. Хотя, если говорить откровенно, глаза были полны слез, и смотреть ими было не на что – впереди стояла стена дождя, обрушившегося на вечернее предгорье и Долину.

Второй раз она находилась в такой ситуации – ночью, в кромешной тьме, бредущей неизвестно куда. И это уже могло бы насторожить ее, внимательную и проницательную девушку, но в голове звучало только эхо приказа Короля, который вечером передал его через солдат:

– Даю тебе час на то, чтобы ты собралась и покинула это место, – спокойно и даже буднично произнес стражник Джон, стараясь не смотреть ей в глаза.

Джон, чьих детей она лечила и баловала сладкими конфетами. Джон, чья жена приходила к ней за утешениями, когда тот начинал вести себя как последняя сволочь. Джон, когда приходил в себя и спрашивал советы о том, как помириться с женой.

– Прости, – еще тише добавил он, – мне семью кормить…

Стефания не сказала ни слова и не взяла из дома ничего, а просто вышла за порог и пошла в сторону гор. Шока не было. Или был? А может, это непонимание того, что происходило?

Такое же непонимание, как то, с которым она столкнулась десять лет назад, когда ей было всего 7 лет и когда ее родители не пришли с поля. В комнату, где играла Стефания, зашел дядя и сказал, что родителей загрызли волки, которые откуда ни возьмись объявились на поле.

Он постоял какое-то время у порога, затем молча ушел, оставив ее одну. СОВСЕМ ОДНУ.

Она не помнила, как побежала в ночь туда, где, как ей казалось, было поле, чтобы самой увидеть маму и папу. Но темнота в сговоре с дождем не позволили ей этого сделать. И когда она осознала, что потерялась, вдалеке увидела свет, струившийся из окна. Она пошла на свет и поняла, что попала на окраину города – туда, где жила старая ведьма.

Когда через несколько дней постоянных забот ведьмы, которая с утра до вечера пичкала ее разными горькими отварами и натирала вредно-пахучими мазями, она полностью оправилась от простуды и шока, в дом пришел дядя. Как он ее нашел и о чем говорил с Матушкой Вербой, она точно не знала. Но напоследок как-то грустно посмотрел в ее сторону, как бы прощаясь навсегда. А Матушка сказала, что теперь она будет жить с ней. Дядя дает добро – у него и так семеро по лавкам. Но если она не хочет, добавила Матушка, то завтра она отведет Стефанию в город. Там местные монахи держат приют для сирот, и она может поселиться там. На что Стефания, взяв небольшую паузу, спросила:

– А если мне не понравится не сейчас, а потом, я также смогу уйти?

Матушка рассмеялась и рукой показала на дверь:

– Она всегда открыта. Для всех. Всегда.

Постепенно, без давления и принуждения, Матушка начала учить Стефанию ведьмовскому делу. Нет, она не проводила скучные лекции и не давала читать ей книги – у нее их просто не было. Но она давала ей нюхать разные травы и по запаху, по внутреннему ощущению, которое откликалось совершенно по-разному, ориентироваться в их целебных свойствах.

Они вместе ходили по округе с «визитами вежливости» – так их называла Матушка. А на самом деле та проверяла, все ли в порядке в семьях, все ли дружно живут.

– Если ты где-то живешь – это твой дом, и дом нужно содержать в чистоте и порядке, – поясняла Матушка Стефании, – вот поэтому я стараюсь, чтобы все и у всех было хорошо.

– А разве люди не могут жить так, как они хотят? – Стефания непонимающе посмотрела на Матушку, которая наклонилась, чтобы поднять с земли кусок тряпки, который кто-то обронил.

– Могут, – она повесила тряпку на ближайший забор – пригодится, и повернулась к Стефании, – так я и не мешаю им так жить. Даю советы, говорю о других вариантах поступка, иногда просто показываю, как они выглядят со стороны. Но не мешаю им совершать ошибки. С последствиями которых, сказать честно, они потом идут ко мне. Так что, помогая им, я в какой-то степени и себе делаю лучше – уменьшаю количество будущих забот.

Десять лет пролетели как один день, и вот случилось то, что случилось – и Стефания брела сквозь ночь и дождь не разбирая дороги. Ноги сами вспомнили тропинку, по которой они с Матушкой ходили в горы. А спустя некоторое время она очутилась в пещере, которую они с Матушкой облюбовали достаточно давно.

«Неизвестно, что может случиться, – звучал в ее голове голос наставницы, – задержимся мы в горах, или гроза нас застигнет. Да мало ли что? А тут есть укромное место, где можно согреться и переждать ненастье».

Потом она задумалась, как бы сверяясь с некоторым внутренним списком и добавила:

– Каким бы оно ни было.

Так, раз за разом посещения гор, они обустроили пещеру, понемногу принося сюда все, что может пригодиться, когда «случится что-то». И этот путь крепко засел в голове девочки, раз она, буквально наощупь, добралась до этого места.

Переодев промокшую одежду, Стефания разожгла костер и потихоньку начала согреваться. Когда она доставала спички и средства для розжига, она заметила небольшой квадратик письма, на котором почерком Матушки было написано всего одно слово: «Стефании».

– Что бы это значило? – взволновалась девочка, но заботы по обустройству места заняли ее внимание, и квадратик письма продолжил ждать своего часа, придавленный небольшим камушком.

Пока Стефания разбиралась с хозяйством, дождь прекратился и над горами начал вставать рассвет. Она подошла к входу в пещеру и всмотрелась в горы. Тишина была завораживающей – птицы еще не проснулись, и можно было различить тонкое журчание ручьев, стекающих в разных местах гор.

Но вместе с тем ей показалось, что она слышит чей-то стон. Вначале она не поверила – за все время посещения гор они с Матушкой ни разу не сталкивались ни с кем – ни с егерями, ни с охотниками. Горы были почти безжизненны, и ни тем, ни другим здесь нечего было делать. Да, она слышала, что в горах жили гномы. Но они, как считалось в народе, никогда не появлялись на поверхности.

Но вместе с тем Стефания поняла, что стон вполне отчетливый. Это не игры слуха и не эхо ручьев. Это был вполне внятный человеческий стон.

Девочка вышла из пещеры и осмотрелась. Откуда он мог идти?

Нет, страха не было – было любопытство и осторожность. Именно эту смесь реакций воспитывала в ней Матушка, говоря: «Ведьма должна всегда совать нос в чужие дела. Но с таким расчетом, чтобы успеть его быстро унести. Или успеть извиниться, если что-то пойдет не так. Но лучше сделать так, чтобы извинились перед ней – так надежнее».

Последнюю часть фразы Стефания не поняла, но запомнила – еще не представлялось случая, чтобы кто-то извинялся перед ней. А вот первую часть высказывания наставницы она всегда воплощала в жизнь.

Девочка пошла в сторону, откуда раздавался стон и становился все более и более отчетливым. Наконец, стоя перед огромной вертикальной скалой, она увидела следующую картину: огромный мужчина, раза в полтора выше и больше любого мужчины, которого она встречала, висел распятый на скале. Он был прикован черными цепями, которые с некоторой периодичностью подсвечивались золотыми символами, напоминающими руны, которые девочка как-то видела в одном магическом фолианте в городской лавке. Мужчина был очень худым. Глаза его были закрыты, а на правом боку виднелась полузакрытая рана, от которой шли запекшиеся бурые полосы по ноге, образуя под ним засохшую бурую лужу. Было очевидно, что это кровь от раны, которая стекала вниз, когда рана кровоточила.

Мужчина вновь застонал, и Стефания уже решилась подойти к нему. И в этот момент времени она ощутила какой-то неестественный порыв ветра и шум, возникший где-то у нее над головой. Она быстро юркнула в расщелину между камнями, памятуя рекомендации Матушки о личной безопасности, и продолжила наблюдение.

На каменную полку, которая располагалась под ногами прикованного человека, спускался огромный орел. Именно его крылья создали тот поток ветра, который ощутила Стефания. Орел на мгновенье завис над скалой, а затем медленно и вальяжно приземлился перед пленником. Быстрыми резкими ударами клюва он вырвал кусок плоти из того места, где виднелась запекшаяся кровь.

Стефания в ужасе закрыла глаза и заткнула уши, чтобы не слышать это довольного урчания и тихих стонов, которые, впрочем, быстро прекратились – видимо, пленник потерял сознание.

Через некоторое время Стефания ощутила колебания ветра и поняла, что орел улетел восвояси. Она аккуратно высунула голову из убежища и действительно увидела силуэт улетающего орла, который уже практически исчез среди облаков, накрывающих горные вершины.

Она перевела взгляд на пленника, который безжизненно висел на цепях. Справа, на месте печени, зияла огромная кровоточащая рана. Кровь стекала вниз, и лужица наполнялась свежей кровью.

«Что здесь происходит? – задумалась девочка, не двигаясь с места. – Судя по всем признакам и следам, все это не в первый раз. И значит, великан (Стефания решила называть его так) не умрет от этой страшной раны, и, скорее всего, все повторится с начала».

Но затем в ней сработали указания, который год за годом давала ей Матушка:

– Видишь, человек страдает? Не спеши помогать, но и не медли с помощью.

– Это как, – не поняла девочка, – помогать и не помогать одновременно?

– Быть может, ситуация, в которую он попал, – урок, который ему нужно усвоить. Но если он умрет ненароком, то не сможет усвоить урок. Ты не должна противиться судьбе, но при этом не должна проявлять покорность ее воле. Будь себе на уме, но не забывай, что есть и те, кто умнее тебя.

«Как поступить в этом случае? – задумалась девушка, но ноги уже сами несли ее в пещеру, где под потолком сохли целебные травы. А в голове крутились рецепты снадобий, превращаясь в стройную картину помощи и лечения. – Вначале остановить кровь, затем дать организму силы для заживления. И затем придать общих сил, чтобы организм смог как можно быстрее включиться в работу. Вроде все ясно».

Стефания ловко водрузила котел с водой на костер и налила в него воды. Пока вода закипала, она растолкла в ступке травы, сделав из них целебную живицу – для раны. А затем уже заварила целебный напиток. Все это было проделано молниеносно – спасибо Матушке, которая ненавязчиво, но в то же самое время непреклонно обучила ее многим колдовским премудростям. Именно она, постепенно и без напряжений, привлекала девушку к своей работе. А ее было немало, особенно в период покоса или заготовки дров, когда особо неумелые мужчины то и дело норовили себе что-то отрезать или повредить.

Взяв живицу и бутыль со снадобьем, она начала подниматься по склону горы, то и дело поглядывая по сторонам. Вероятность того, что орел вернется, была небольшая – скорее всего, он посещал это место нечасто, возможно, один раз в сутки или даже реже. Но может быть, она ошибается? У нее нет таких удивительных способностей, как у этого великана, и если орел своим огромным клювом ударит ее, то надежды на спасение просто не будет.

Первым делом она обработала рану на животе и наполнила ее мазью. Она и заживит, и снимет боль. Затем, когда, как ей показалось, мужчина почти начал выходить из шока, поднялась по небольшим уступам к его губам. Они были окровавлены и искусаны – видимо, когда орел делал свое дело, он что есть силы сжимал губы, чтобы не закричать.

Аккуратно раскрыв губы, она начала вливать раствор. По капле в безвольный и безответный рот своего пациента она смогла влить почти всю порцию.

Когда дело было сделано, оставалось ждать. Можно было пойти в пещеру и поспать – бессонная ночь и волнительное утро совсем лишили ее сил. Но и ей остался глоток снадобья, который придавал силы, поэтому силы вернулись и позволили остаться на месте и наблюдать за пациентом.

Впрочем, усталость дала о себе знать, и Стефания не заметила, как уснула. Проснулась она только к вечеру, когда над горами начали появляться первые звезды. Не меняя позы и стараясь не менять ритм дыхания (так учила просыпаться Матушка – мало ли кто ждет твоего пробуждения, а так у тебя есть время, чтобы понять, что вокруг тебя происходит), она прислушалась к окружающей обстановке. Все было по-прежнему, но все же что-то изменилось.

Пациент! Его дыхание стало более ровным и размеренным, а общее ощущение вызывало большие надежды. Теперь можно было открыть глаза и осмотреться. Чувства ее не подвели – пациент выглядел гораздо лучше, рана на боку почти полностью затянулась. Но это не главное – ГЛАЗА! Он смотрел на нее синими бездонными, как небо в горах, глазами.

Она встала и начала медленно подходить к нему. И снова природное чутье пояснило ей то, что он все еще в беспамятстве. А взгляд – хоть и красивых, но пока ничего не видящих глаз. Она подошла ближе и всмотрелась в его лицо.

Это было уставшее, суровое, но вместе с тем очень привлекательное лицо молодого мужчины. Думается, ему лет 30, если смотреть земными мерками. Но сколько он пережил и сколько еще ему придется пережить, она не знала.

Ее взгляд упал на цепи, которыми пленник был прикован к скале. Как она заметила ранее, это были цепи черного металла, с золотыми рунами, которые сейчас пульсировали заметно сильнее, чем это было утром. Может быть, их сила зависит от силы того, кого они удерживают? Трудно сказать.

Стефания осторожно дотронулась до одного из звеньев и одернула палец, который обожгла боль. Словно несколько пчел одновременно укусили ее в то место, которое касалось цепи.

Но, удивительное дело, это оказало влияние и на пациента. В его глазах, до этого времени пустых и бездонных, возникла некоторая осознанность. Он посмотрел на нее и тихо, стараясь не тратить воздух, а скорее всего, не доставлять себе лишние страдания, напрягая связки и набирая воздуха в грудь, произнес только одну фразу:

– Найди Азазеля.

И потерял сознание. Стефания постояла немного и направилась в пещеру – нужно было делать настойку, сбивать целебную живицу. Она была уверена в том, что утро пройдет по сценарию, который она уже видела.

Да, именно так и оказалось. И в это утро, и в многие последующие за ним происходило одно и то же. Орел клевал бок великана, а затем Стефания пыталась его выходить, делая привычные процедуры. Порой ей казалось, что ему стало чуть лучше, но в сознание, как в первый день знакомства, он больше не приходил.

Бегая от пещеры к пациенту и обратно, у нее не было времени задуматься над тем, что будет дальше и как теперь жить. Есть забота – есть работа. А остальное как-то устроится.

И в этой суете и беготне она не заметила, как ободрала о камень ногу. Сильно, до крови. Вытерев чистой тряпицей рану, она нанесла на нее ту же мазь, что использовала для великана. А затем, не осознавая происходящего, просто автоматически провела рукой по лицу, стирая усталость. Частица мази попала ей на губы, и она ощутила приятный сладковатый вкус, который принес в ее голову определенные мысли.

«А что если сделать еще одну мазь, – подумала она и вновь попробовала мазь, но на этот раз уже с осознанным желанием разобраться в происходящем, – что если намазать его рану перед рассветом чем-то горьким, вредным и противным?»

Она осмотрела потолок пещеры, под которым висели пучки трав, и сразу нашла нужные компоненты. А за несколько часов до рассвета осуществила свой план. И он оказался весьма удачным!

Орел как обычно спустился с небес и приступил к своему завтраку. Но быстро понял, что вкус несколько отличается от того, к чему он привык. Он клевал и недовольно клекотал, отворачивая голову то в одну, то в другую сторону, как будто хотел отплеваться. Но, видимо, он не мог отказаться от трапезы и завершил свое дело так, как мог в этот раз. Он закончил клевать, а по сути, прекратил это делать, толком и не завершив, и тяжело воспарил в небо. В его образе как бы читалось недовольство тем, что только что произошло. А может быть, это просто показалось?

Когда силуэт птицы скрался за горизонтом гор, девушка подошла к великану и осмотрела его рану. Она выглядела гораздо лучше, чем в прошлые разы. И это давало шанс на исцеление.

Впрочем, только шанс. Да, рана зажила быстро, но вот пациент не спешил возвращаться в реальность. Видимо, за долгое время таких вот пыток его сознание настолько глубоко спряталось из этого мира, что просто не верило в то, что боль и страдания могут прекратиться.

Стефания вернулась в пещеру и налила себе чашку чая. Матушка всегда говорила: «Не знаешь, что делать, но знаешь, что надо что-то делать, – пей чай. И дело, и польза».

Стефания потянулась за куском сахара, который лежал в банке в одной из ниш пещеры, и заметила то квадратное письмо, которое она обнаружила в первый день. Она так и не открыла его, занятая спасением своего нового знакомого.

«Девочка моя! Если ты читаешь это письмо, значит, я уже не могу сказать тебе эти слова лично. Надеюсь, ты не сильно грустишь обо мне. В мире столько удивительного, и тратить время на грусть непростительно.

Ты уже взрослая. Настолько взрослая, что можешь со всем справиться сама. Но если ты читаешь это письмо, значит, Судьба приготовила тебе испытание. Не переживай и не волнуйся, испытание – часть жизни, и оно рано или поздно закончится. Тем более у тебя нет времени ни на грусть, ни на печаль, потому что ты нужна пленнику.

Да, я знала о нем всю свою жизнь. Знала, но ничего не могла сделать с этим. Очень надеюсь на твои силы и таланты, которые помогут тебе.

Не стесняйся обращаться к Сестрам – они всегда помогут тебе, не делом, так советом. И вспоминай меня за чашкой чая. Но не очень часто! Тебе нужно думать о будущем, а не о прошлом!

С любовью, Матушка Верба»

Стефания заплакала, дочитав письмо. Но, вспомнив слова Матушки о грусти и унынии, постаралась взять себя в руки. Значит, она знала о пленнике? Почему она ничего не сказала? Кто он, и почему она, Стефания, может, а может быть, и должна ему помочь? И кто такой Азазель, которого просил найти пленник? Да и что делать ей – сидеть остаток дней в пещере или попробовать что-то исправить?

Видимо, пора обратиться к Сестрам.

Но как до них добраться? Она была в Храме только однажды, давным-давно, почти сразу после того, как поселилась у Матушки. Помнилось, она сказала, что мы идем на очень важную встречу, и взяла ее за руку. Они вышли за забор и пошли по знакомой тропинке. Но несколько минут спустя, после того как они обогнули знакомый дуб, что рос у опушки, местность изменилась. И они вышли к огромному угрюмому замку, что стоял на возвышении.

Дальше она помнила очень смутно. Какие-то женщины в одинаковых одеждах и одна, которая отличалась от остальных – высокая, статная, в строгом, но очень элегантном платье. Она подошла к Стефании и всмотрелась в ее глаза. Затем погладила по голове и довольно кивнула.

Понятно, нужно попасть туда, к ней. Но как?

Повернув записку к свету, она заметила небольшой значок, который оставила Матушка на письме.

– Матушка, – как-то раз спросила Стефания, когда разбирала ее записи и заметки с рецептами и обрядами, – а что это за пометки на листах? Они пустые или полупустые, ведь на них можно что-то написать – бумага всегда в цене!

На что был получен ответ, что там тоже хранится информация – записи, но не для посторонних глаз. Нужно сделать несложный отвар, провести влажной тряпицей по листу и проявить надпись.

Стефания быстро сделала необходимые действия, и вот уже перед ее взором появился текст, который не так давно был скрыт от ее глаз.

«Я очень рада, что ты все поняла правильно. Ты уже была в Храме и помнишь его. Тебе достаточно его представить, а затем обойти старый дуб. Надеюсь, ты помнишь, как это делается. Тебе там всегда рады!»

Стефания быстро собралась. Да и что ей было собирать. Уже на выходе из пещеры она вспомнила о пленнике, но критичность мышления вернула ее в нужное русло: «Если он не один десяток лет (а Матушке было лет сто, а значит, возможно, столько, а может, и больше, он висел на цепях) он протянул, значит, и еще протянет. В любом случае, все будет хорошо».

Она кивнула и направилась вниз, в долину, где рос старый развесистый дуб.

Глава 1

Если тебя куда-то не зовут, это не значит, что тебе там не рады. Они могут стесняться позвать тебя не меньше, чем ты стесняешься сделать первый шаг. Так кто тебе мешает быть первым?

Вот и наступило лето. Начались каникулы, и сегодняшнее посещение института было последним в этом семестре. Теперь перерыв до осени – времени, когда все отдохнувшие и загорелые вернутся за парты.

Но меня это не радовало, и я знал причину. Идя по известной вам дорожке, на бульваре я ждал появления Зайца. Но его нигде не было. Не раздавался знакомый щелчок часов, не слышалось недовольное брюзжание и наставительные комментарии не звучали из пространства – не было ничего, что хоть как-то было похоже на что-то. Все было скучно и обыденно. Но я надеялся, очень надеялся на то, что вот-вот что-то появится в моей жизни.

Я остановился перед деревом, через которое мы входили в Нору последний раз. Дерево стояло обычное, можно сказать, банальное. Но вот из-за ствола появилась чья-то тень. Я напрягся в предвкушении долгожданной встречи, но на меня, смотря внимательным взглядом, вышел большой рыжий кот. Он сел неподалеку и начал вылизываться, демонстрируя полное погружение в процесс. Затем, закончив свое дело, встал и неспешно направился вдоль дорожки, видимо, взяв курс на ближайший магазин или помойку, где можно подкрепиться.

Казалось бы, наглый, самодовольный и независимый кот. Что в нем такого? Таких котов тысячи, если не миллионы. Но почему-то его образ вдруг подтолкнул меня к мысли о том, что я сам могу решать, как мне быть и что делать. Кто сказал, что я не могу прийти в Нору по собственному желанию? Кот сам решает, куда ему идти, где сидеть и как проводить время. Чем я хуже?

Немного робея, я подошел к стволу дерева и начал его обходить. Уже через мгновенье мой мир стал другим, и я увидел знакомые очертания старого дерева и вход в Нору. У меня слегка засосало под ложечкой и даже навернулись слезы. Я постоял, приходя в чувства, и направился к двери. Как меня встретят?

Я так и не смог открыть дверь – стоял, прислушивался, держась за ручку. За дверью раздавались знакомые голоса. Что именно они говорили, было не слышно. Но судя по всему, Заяц отчитывал Кролика за какой-то очередной проступок. А может, просто занимался нравоучениями. Как же я по ним соскучился!

В этот момент, когда я полностью забыл о мире вокруг, он неожиданно о себе напомнил. Я почувствовал, что кто-то теребит меня за штанину. Повернувшись, я увидел Бельчиху, смотревшую на меня с некоторым недоумением: мол, чего я тут стою.

Теперь уже отступать было некуда, и я толкнул дверь, попав в водоворот привычных и забытых дел.

– Я тебе говорю, – строго вычитывал Заяц, смотря на понурившего взгляд Кролика, – напортачишь ты, краснеть мне, а исправлять снова тебе. Вот и получается, что кроме того, что я буду краснеть, никакой выгоды это предприятие не принесет!

Он оглянулся на дверь и переменился в… я хотел сказать «в лице», но, наверное, правильнее будет сказать «в морде»!

– Рад вас видеть, молодой человек, – с достоинством произнес он, но было видно, что он действительно рад встрече.

А Кролик, более эмоциональный и открытый, просто полез обниматься.

– Мы тебя ждали, – тараторил он, буквально затискивая меня в объятиях, – а ты все не шел! Почему так долго?!

Я не знал, что ответить, но взгляд Зайца как бы говорил: «правду и ничего кроме правды».

– Я ждал, пока меня позовут.

Заяц ухмыльнулся и пошел к столику заваривать чай. Оттуда он прокомментировал мои слова:

– Кому надо, тот приходит. Тебе было нужно, ты пришел. А двери, – он показал лапой на входную дверь, – всегда открыты.

И в этот момент в дверь что-то сильно ударило. Кролик подошел и аккуратно приоткрыл ее. На пороге ворошилась рыжая куча мала. Это братья-белки возились между собой.

Увидев меня, они, как и Кролик, кинулись обниматься, расталкивая друг друга. А затем, увидев суровый взгляд Зайца, быстро ретировались на потолочную балку, где продолжили свою возню. И Зайцу пришлось строго кашлянуть, чтобы добиться тишины.

– Тебе всегда рады, – сказал он, расставляя посуду на столе, – и именно этого понимания мы и хотели добиться. Хочешь – приходи, не хочешь – не приходи.

Я не знал, как прокомментировать его простое и понятное высказывание, и поэтому просто сел пить чай.

– Вас только двое, – уточнил я, смотря на Зайца.

– Не считая этой шпаны, – ответил за него Кролик, указывая на братьев, смиренно застывших под потолком, – да.

– А где остальные?

Кролик взял из корзинки одну печенюшку и положил перед собой, как бы начиная отчет.

– Гоблин где-то между Храмом и Пещерой. То сидит в Храме и что-то настраивает, то уходит к себе в горы и там делами занимается. Но заходит, заходит – не забывает нас.

Положив вторую печенюшку на первую, Кролик продолжил:

– Тролль у себя дома, под мостом. – Затем на мгновенье задумался и дополнил: – Так он говорит, когда заходит за вареньем и сгущенкой. Впрочем, вот эти хулиганы его навещали, и он был на месте.

– А почему хулиганы, что не так? – я решил прояснить ситуацию, ощущая некоторый негативный настрой по отношению к молодежи. Шкодной, но вроде вполне вменяемой.

Кролик посмотрел на Зайца, и тот кивком головы разрешил Кролику закончить мысль.

– Да был тут инцидент, – Кролик почесал лапой за ухом, явно не зная, как подойти к изложению темы. – В общем, ты знаешь Тролля: проход – монетка. Нет монетки – нет прохода.

Он шумно отхлебнул из чашки, как бы выражая свое недовольство. Видимо, тем, о чем сейчас расскажет.

– А как-то раз по мосту шла небольшая процессия. Какой-то важный художник и его слуги. Его пригласили в Храм Войны писать портрет какой-то шишки. Так он ехал через мост – важный и надменный, пока Тролль его не остановил. И нет чтобы дать по монетке да и ехать дальше, он как давай качать права. Мол, он такой знатный, что даже кисточки, которыми он рисует, источают благодать и полны вдохновения. А потом, как и заведено у Тролля, залип со своей компанией в полном недоумении. Но это полдела. Постояли бы они, потопали на месте. Пришли бы люди из Храма и выкупили их. Но мимо пробегали вот эти молодые люди.

Он намеренно сделал ударение на фразе «молодые люди» и посмотрел наверх, где организовалась отрицательная тишина. Скажете, такого не бывает? Я тоже так думал. Но есть тихо, а есть вакуум, где все звуки исчезают, превращаясь в ничто. Именно так там и было. А Кролик между тем продолжил:

– Они как-то проникли в сферу времени. И это загадка – тот, кто проникает в сферу, замирает вместе с теми, кто в ней. Но они проникли совершенно безнаказанно и дернули у художника краски, мольберт и холсты. Они, видите ли, порисовать захотели. И когда всю компанию вызволили и довезли до Храма, оказалось, что рисовать то и нечем. Их обчистили! Скандал, крики. Пошли разбираться к Троллю. Но с ним что говорить? Он всех, кто был громче шума листьев, спеленал. В общем, большая процессия собралась перед мостом. Хорошо, медведи, прознав обо всем происходящем, сказали нам с Зайцем, что нужно что-то делать. Пришлось всех успокаивать, отпаивать чаем и мирить. А ведь еще чуть-чуть, и случилось бы что-то страшное!

– Ты не драматизируешь? – спросил я у Кролика, который только-только перевел дух – настолько ярко и эмоционально он рассказывал о делах минувших дней. – Ну было и было. В конце концов, краски и кисти – не велика ценность!

– Если бы на этом все закончилось, – сказал он, вытирая со лба пот, которого там не было. – Эти «молодые художники», – он вновь обратился к вакууму, подчеркивая, о ком идет речь, – надо сказать, очень и очень толковые, нарисовали Тролля – в подарок. И надо сказать, нарисовали отменно. Но то ли он не разбирается в искусстве, то ли был не в настроении… не понравилась ему картина: уничтожьте ее. Те ни в какую – мол, красота и практически произведение искусства. Он к ним – они, в обнимку с картиной, от него. Добежали до Норы, чтобы спрятать картину, да не рассчитали – снесли меня и Зайца по дороге. Я еще ничего, а вот Заяц почти месяц в гипсе ковылял. Правильно говорят: «мал клоп, да вонюч». Теперь от Норы ни на шаг.

– А что с картиной? – спросил я, еле сдерживая смех.

– А они ее спрятали, – Кролик развел руками, показывая Нору, – здесь. Но ЗДЕСЬ ее нет!

– Здесь, – раздался голос одного из братьев. Они явно были не сломлены и ничуть не унывали.

– Понятно, а остальные?

– Азазеля не видели давно, – уточнил Кролик, кладя третью печеньку в стопку. – По факту он ведь в опале. Нет, никто обратно его не загонял – видимо, в пекле дел и без него в достатке. Но и амнистию вроде не объявляли. В общем, он в неопределенном положении и в неопределенном месте.

Только Кролик закончил произносить фразу, как из угла, где находился Ритуал вызова, раздался громкий звук, очень похожий на звон колокола. По мере того как звук затихал, в центре возникла фигура Азазеля, сидящего на кресле с книгой в руках. Он был одет в домашний халат и, судя по его расширившимся глазам, явно не ожидал ничего подобного.

Все застыли в нерешительности, а между тем демон отложил книгу в сторону и сделал шаг, намереваясь выйти из круга. Что у него, на удивление, прекрасно получилось. Он оглядел всех присутствующих, заметив и парочку, притаившуюся на потолке, и задал безмолвный вопрос.

У нас, а именно у Кролика, Зайца и меня, не было на него ответа – мы дружно пожали плечами. На что Азазель флегматично кивнул головой и взял со столика пустую чашку. Налив в нее чаю, он указал на стопку печенья, лежащего перед Кроликом:

– Я так понимаю, ты занимался подсчетом голосов. А можно спросить, где ты взял это печенье?

– Ты думаешь, это я тебя вызвал? – возмутился Кролик.

– Нет, конечно, – Азазель махнул рукой и сделал глоток чая. Посмотрев на чашку, как будто она изменила вкус напитка, добавил: – Думаю, что среди нас нет того, кто мог бы это сделать.

– Есть предположения? – деловым тоном спросил Заяц.

Азазель отрицательно покачал головой, а затем добавил:

– Предположений нет, но список крайне ограничен. Никто, кроме Богов, не в состоянии сделать так.

Все притихли, ожидая продолжения, но его не последовало. Первым возмутился Кролик:

– Ты так и будешь сидеть и спокойно пить чай, зная, что какая-то Сила крутит тобой как тряпичной куклой?

Азазель спокойно кивнул и добавил:

– Буду сидеть, пить чай и общаться со старыми знакомыми. А потом вернусь туда, откуда меня вытащили. – Он помолчал немного и добавил: – Если за это время Тот, кто все это устроил, не проявит своего намерения.

Кролик возмущенно фыркнул и сел на место, а Азазель, мечтательно посмотрев на потолок, добавил:

– Помню, после Первой войны демонов меня пеленали четыре Архангела. И для этого им нужно было буквально крутить мне руки, связывая и переселяя в Ад. Здесь, как вы понимаете, дела посерьезнее. Не было ли за последнее время чего-то необычного, странного, удивительного?

Кролик и Заяц дружно развели лапами, демонстрируя отсутствие требуемой информации. А я на мгновенье задумался и уточнил:

– Возможность преодолевать временную сферу Тролля или прятать предметы на виду у всех так, чтобы они были в пространстве, но при этом их не было видно, считается?

Азазель кивнул и с интересом наклонился ко мне. На что я, подняв голову, обратился к почти незримым участникам нашей компании:

– Ребята, спускайтесь, нужно поговорить начистоту.

Раздалось шуршание, и вот уже перед столом стояли два лохматых бельчонка, виновато опустив глаза в пол.

– Доставайте, – строго сказал Азазель.

Бельчата не двинулись с места. Тогда демон подошел ближе и сел перед ними на корточки, как обычно это делают взрослые.

– Ругать никто не будет, – начал он, – но отдать придется.

Бельчата стояли как вкопанные, и Азазель продолжил:

– Я точно знаю, что это. Я знаю, как это работает. И я прошу вас отдать это только потому, что хочу, чтобы вы продемонстрировали нам, на чьей вы стороне.

Он показал на нас и добавил:

– На стороне Зайца или Кролика, которые не раз выручали вас из беды. На моей стороне и стороне Стажера, которые спасали вас от преследования Храма. Вы с кем?

Не успел Азазель закончить, как за спиной братьев появилась Бельчиха и взяла обоих за уши.

– Выбирайте, вы отдаете им то, о чем они говорят, или вы идете домой без ушей, но гордые, потому что сохранили свой трофей. – Затем потянула вверх и добавила: – И я не шучу.

Бельчата замахали руками, показывая, что вполне созрели для конструктивного диалога. Бельчиха отпустила их уши, и один из братьев взбежал по стене на потолочную балку, а затем вернулся, держа что-то в руках. Он аккуратно положил это на стол.

– Мы нашли это на дороге, – оправдываясь, сказал второй, – он лежал в пыли, и никого рядом не было. А это значит, оно никому не нужно и никакой ценности не представляет!

Все склонились над столом, рассматривая предмет, которым оказался глаз, одетый в оправу. По сути, это был кулон с глазом внутри. Глазом, который неожиданно для всех моргнул.

– Вот и разгадка, – довольно сказал Азазель, указывая на кулон. – Глаз Гора.

Со стороны комода, в котором хранилась постоянно пополняемая и изменяемая коллекция часов Зайца, раздался мелодичный звон. Вот только он не внушал большого оптимизма.

Заяц открыл один из ящиков и достал из них часы, которые были очень похожи по своей стилистике на глаз, который лежал на столе. Раскрыв их, мы увидели полное отсутствие стрелок. Вместо этого на каждой половине часов были закреплены маленькие песочные колбы, в которых медленно сыпался песок. Причем ссыпался он независимо от законов физики и силы притяжения.

– Первый раз такое вижу, – недоуменно сказал Заяц и отложил часы в сторону.

А тем временем Азазель вновь продолжил общение с братьями:

– Я так понимаю, вы все свои трюки сделали при помощи этого Глаза?

Они дружно кивнули, целиком и полностью готовые к сотрудничеству. А один из них добавил:

– Это просто. Смотришь через глаз на предмет в одну сторону, и он исчезает, в другую – появляется. Появляется предмет или тот, о ком ты сейчас думаешь.

– То есть Азазель появился потому, что вы о нем подумали? – уточнил я.

– Не совсем, – смущаясь, сказал бельчонок, – когда Кролик выкладывал печенье стопочкой, я очень хотел хотя бы одно. На первом я терпел, на втором уже с трудом сдерживался, а на третьем решил его перенести к себе. Печенье, не демона!

– А, – вспомнил я и повернулся к Кролику, – когда ты говорил о Тролле, Гоблине и Азазеле, ты выкладывал по одному печенью. Как бы считая их.

Кролик растерянно развел лапами: мол, машинально вышло и совершенно не специально. Но Азазель с прищуром посмотрел на него, да так, что тот срочно пошел ставить чайник и заваривать новую порцию чая. В глазах Азазеля читался немой вопрос: «Меня считали при помощи печенья?»

Впрочем, это все лирика.

– Мне кажется, – Азазель посмотрел на братьев, но уже не строго, а несколько задумчиво, – вы мне рассказали не все. Но сейчас мы отложим эту тему.

– Почему? – поинтересовался я, не понимая, почему не расширить наше понимание вопроса.

– Потому, – ответил Азазель с задумчивостью, беря в руки Артефакт, – что такие предметы СЛУЧАЙНО НЕ ВАЛЯЮТСЯ.

– И? – поднял ухо Кролик.

– И это значит, что вопрос о том, КТО появился в ситуации, остается открытым. Вам не пора ужинать?

Он обратился к бельчатам, которым некоторые вопросы не нужно было повторять дважды, и они пулей скрылись за дверью. А Азазель взял в руки Артефакт, покрутил его, рассматривая со всех сторон, и поднес к глазу. Вначале к правому, но это ничего не дало. Затем к левому. И из Угла вызова раздался знакомый удар колокола или гонга, а в его центре сидел Гоблин в обнимку с компьютером.

Впрочем, сидел он недолго, потому что сидеть было не на чем – он скорее сохранял позу сидящего. Я и Кролик поняли ситуацию в мгновенье – сейчас он упадет и уронит компьютер. Я бросился ловить Гоблина, а Кролик – ценный предмет. Возникла небольшая куча мала, но в целом все закончилось благополучно.

– Интересно, – совершенно не обращая внимания на созданную им суету, Азазель подошел к ворошащейся массе в Углу, – почему вызов переносит именно в этот круг?

– Потому, – сказал Заяц, закрывая песочные часы и пряча их на груди, – что здесь точка наибольшей активности. А значит, Артефакт тратит меньше энергии. Видимо, он умный.

Азазель подошел к нам и протянул руки, помогая подняться. Гоблин удивленно вращал глазами, но делал это молча, зная, что все вот-вот разъяснится.

– Прости, – Азазель обратился к Гоблину, заканчивая затянувшуюся паузу, – у нас чрезвычайная ситуация. А как и каким образом найти тебя – мы не знали. Благо, подвернулась вот эта вещица.

– Понятно, – сказал Гоблин, почесывая зад, все-таки слегка ушибленный при падении, – нужно организовать что-то более продвинутое. Кроме орехов – они тоже не очень эффективны.

Заяц развел лапами:

– Ничего другого у меня нет.

На что Гоблин утвердительно кивнул – мол, найдем.

Между тем Азазель положил перед Гоблином Артефакт и уточнил:

– Нам нужно знать об этом предмете все. Он называется «Глаз Гора» – я краем уха слышал о нем, но моих знаний явно недостаточно для полной оценки ситуации.

Гоблин, не медля ни секунды, защелкал клавишами. Он достаточно долго всматривался в экран, щелкал клавишами и почмокивал губами, чем несказанно раздражал Кролика, который буквально выпрыгивал из кресла и из своей шкуры, стараясь подсмотреть то, на что смотрел Гоблин на экране компьютера.

На что Заяц положил ему лапу на плечо и указал на чайник – завари чай, накрой на стол – успокойся. И Кролик ушел в угол, начав там демонстративно-недовольно громыхать посудой.

– Вот что удалось найти, из проверенного, – спустя некоторое время начал Гоблин, и в углу, где тихо шелестел чайник, воцарилась тишина. Мне показалось, что Кролик даже дышать перестал. – Это действительно «Глаз Гора», но не тот, изначальный – который Глаз самого Гора, а Артефакт, созданный на основании его свойств и качеств. По сути, магическая копия божественной силы. Предмет мощный и крайне ценный. Из известных качеств: абсолютная защита своего владельца. Абсолютная. Также, по желанию владельца, может распространяться вокруг на несколько метров. Но диаметр не ясен. Может прятать от окружающих все. Но вот где прячет, до конца не ясно. Может переносить от себя и к себе все. Проводили эксперименты – ограничений не выявлено.

Он замолчал, смотря в первую очередь на Азазеля, как бы спрашивая – продолжать? Тот кивнул.

– Полупроверенные данные. Создан где-то и кем-то в период между Первой и Второй войнами демонов. Присутствовал на поле сражения во Второй войне. Но при этом ни одна, ни другая сторона им не обладала. Как будто некая третья сила использовала его в своих интересах. Повторюсь, автор не ясен – поговаривали, что это кто-то из гномов-изгоев, но никаких оснований для этого нет. Уж больно сложный инструмент – в практике они ничего подобного не делали.

На этих словах он замолчал, не сводя взгляда с экрана.

– Все? – спросил Азазель, смотря на Гоблина.

Тот кивнул, как бы выходя из ступора и закрывая крышку компьютера.

– Много, – вступил в разговор Заяц, вновь открыв песочные часы, – и в то же время очень мало для понимания происходящего.

– Достаточно, – сказал демон, снимая со стены щит и передавая его мне. Другой рукой он протянул Артефакт: – Надень!

Я подчинился, не понимая, но отчасти догадываясь о том, что он задумал.

– Метни в него кинжал! – скомандовал он Кролику. А мне кинул: – Прикройся!

Я поднял щит перед собой, а Кролик, которому не пришлось повторять команду два раза, достал из сапога кинжал и бросил в меня.

Все происходило как в замедленной съемке – кинжал летел по прямой в мою сторону. Но в полуметре от щита он остановился, развернулся и с той же скоростью полетел к своему владельцу. Кролик проворно юркнул под стол, и кинжал, просвистев у него над ушами, ударился о стену позади него и упал на пол.

У меня возник мстительный план. Я перебросил тяжеленный щит Азазелю и громко крикнул Кролику:

– А теперь брось в него.

И тут Кролик проявил чудеса ловкости, молниеносно подобрав упавший кинжал и отправив его в сторону Азазеля. Но тот, к удивлению всех собравшихся, не стал поднимать щит, и кинжал летел ему прямо в грудь. А он стоял и смотрел, но не на кинжал, а на меня, и на его лице застыла ехидная улыбка.

Кинжал проделал все тот же трюк, но без остановки перед щитом. На этот раз он просто остановился перед демоном и полетел обратно. А Кролик был готов – чуть отошел в сторону и ловко поймал его на лету.

– Еще в кого бросить? – азартно спросил Кролик, подбрасывая кинжал в лапах.

– Думаю, не стоит, – спокойно сказал демон, вешая щит на стену. – Все ясно, по крайней мере, в этой области. И думаю, что нам стоит оставить Артефакт Стажеру – он быстро нашел с ним общий язык. А значит, есть шансы на то, что и в дальнейшем все будет так же.

Заяц щелкнул часами и подвел итоги.

– Нам достался Артефакт, – тут он замялся, подбирая слова, – чудовищной силы. И Судьба нам четко дала понять, что он появился неслучайно.

И он указал на песочные часы, которые лежали перед ним, как бы говоря, что они являются аргументом его слов, и продолжил:

– А значит, возникнет ситуация, решать которую придется в том числе и при помощи этого Артефакта.

Он откинулся на спинку кресла, как бы давая понять окружающим, что доклад окончен.

– И пока «эта ситуация», – передразнил Азазель ворчливо-наставительный тон Зайца, – не возникла, я могу вернуться к себе и переодеться? И вернуть книгу на место – она мне очень дорога. Стажер, поможешь? Левый глаз!

Я поднес Артефакт к левому глазу, но не успел сделать отсыл, как с камина, на котором громоздились несколько черных зеркал – своего рода стационарных телефонов этого мира, раздался мелодичный звук. Это значит, что кто-то вызывал Зайца на связь, и демон жестом остановил меня, не желая пропускать возможные новости. Какие бы они ни были.

Глава 2

Долги нужно возвращать. Но чтобы их начать возвращать, изначально нужно что-то одолжить, чтобы у возвращающего был для этого повод.

Стефания шла по дороге в сторону Храма. Она не волновалась – это место не вызывало у нее никаких негативных ощущений. А воспоминания о последнем и единственном визите были самые положительные. Над тем, как она найдет тех, кто ей нужен, она не задумывалась, поскольку Матушка всегда говорила: «Не стесняйся спрашивать у людей – они так же, как и ты, бывают в затруднительных ситуациях. И они так же, как и ты, знают, что такое стеснение. И понимают, что в нем нет ничего постыдного. Все могут потеряться и растеряться, и только немногие могут это признать и попросить о помощи».

Поэтому она точно решила, что стесняться она не будет. Не столько в память о словах Матушки, сколько понимая, насколько та была права.

По мере приближения Храм рос, становясь все больше и больше, приобретая причудливые очертания. С одной стороны, он был строг и категоричен – построенный в стиле готического минимализма, он не создавал ощущения чего-то уютного и привлекательного. Его высокие стены, окрашенные во все оттенки серого цвета, начиная от слегка грязно-белого и заканчивая светло-черным, вселяли спокойствие и полное ощущение покоя. Переходы цветов были хаотичны, но если начать всматриваться в них, то возникала некая гармония. Словно это не краски стены, а игра света и тени. Все было естественно, можно сказать, спокойно. Казалось, будто все эмоции, конфликты, внутренние противоречия начинали успокаиваться, переставая изображать из себя колючий шерстяной свитер.

На встречу Стефании попадались служительницы Храма, все как один одетые в серые рясы. А таких как она – посетителей или гостей – не было видно. Почему так? Но додумать она не успела. К ней подошла одна из служительниц и спросила:

– Кого ты ищешь?

При этом Стефания удивилась тому, что служительница не произнесла ни слова и не открыла рот. Стефания попробовала ответить также, не произнося слова вслух, дополнив их образом воспоминаний, которые сохранились у нее с прошлого визита.

Служительница молча кивнула – видимо, все получилось – и направилась к одним из ворот, позвав девушку за собой мягким, но вполне уверенным жестом.

Проходя через ворота, Стефания поразилась их размерами и толщиной створок. Как будто это не врата Храма, а ворота исполинского замка, построенного для того, чтобы выдержать натиск великанов.

И тут она вспомнила о великане, которого оставила в горах. В этот же миг раздался пронзительный звук, напоминающий крик, как будто сотня сусликов-переростков одновременно закричали на поле. А потом к ним кинулись несколько человек, одетых в светло-черные одежды, с копьями наперевес. На их головах были капюшоны, лица были закрыты повязками. Через мгновенье к черным присоединились тени, которые вышли из стен Храма, окружив девушку и служительницу несколькими плотными кольцами. Угрозы не было – она не ощущалась. Как будто они не угрожали, а удерживали кого-то или что-то в круге.

Через какое-то время полной неподвижности и тишины один из сегментов круга начал расходиться в стороны, явно освобождая кому-то проход. По нему к Стефании и служительнице, которая покорно застыла рядом, опустив голову в пол, шла женщина – та, которую она видела вблизи первый раз и которую Матушка назвала Хранительницей.

Ее платье отчасти напоминало рясу, но очень и очень отдаленно. Скорее это была попытка сделать так, чтобы красивое платье напоминало нечто строгое и официальное. Она шла, не сводя внимательных глаз с девушки – серых, и в то же самое время кажущихся голубыми. Как будто сквозь тучи проглядывал кусочек неба, быстро скрываясь за новыми накатывающими на него облаками.

Она подошла и встала перед Стефанией. Ростом она была не выше девушки, но как-то, и это как-то оставалось непонятным, казалось, что она смотрит на нее с высоты, примерно на голову выше, чем это было на самом деле.

– Кто ты? – спросила она, но на этот раз это был озвученный вопрос.

– Я Стефания, – спокойно ответила девушка, – мы с Матушкой Вербой были у вас в гостях много лет назад. Теперь ее нет. Но она сказала мне… простите, написала, что если у меня возникнут сложности в жизни или просто будет нужен совет, то я всегда могу прийти к Сестрам.

Хранительница подошла к ней и дотронулась большими пальцами рук до ее висков. Стефания ничего не ощутила, в отличие от Хранительницы, чей взгляд из вопросительно-интересующегося превратился в вопросительно-задумчивый.

– Тебе лучше не думать пока о нем, – сказала она, все также внимательно смотря в глаза, – пока мы не будем в соответствующем месте.

– О нем – это о ком? – девушка поняла, но решила переспросить. А пока спрашивала, образ великана с горы вновь возник перед ней. И в ту же секунду вновь вокруг раздался пронзительный крик, и стража, все также напряженно окружавшая ее, вновь ощетинилась копьями.

– О нем, – спокойно, но уже более строго сказала Хранительница и позвала Стефанию вглубь Храма.

В окружении стражи, которая двигалась на почтительном расстоянии, они проследовали в угол Храма, где располагалась небольшая комната. В отличие от всего Храма, внешнего убранства и внутренней отделки, где использовались только серые краски, здесь царило царство Света и Цвета. Глаза, ослепленные таким великолепием, почти не различали предметов, которые выглядели как разноцветные пятна, буквально кричащие своей яркой цветовой палитрой.

Хранительница заметила замешательство девочки и взяла ее за руку, проведя к небольшому пуфику, стоявшему перед Троном. Сама же заняла положенное ей место.

– Потерпи, – сказала она, – ты привыкнешь. Здесь такие же краски, как и в реальном мире. Но пока ты была на территории Храма, ты воспринимаешь реальность в другой палитре. От этого и замешательство. Так с чем ты пришла?

– Матушка Верба не так давно умерла. А чуть позже умер и Старый Король, – начала свой рассказ девушка, периодически приоткрывая то один, то другой глаз, чтобы сохранять возможность смотреть на собеседницу, – и когда на его место взошел Молодой Король, он повелел мне убираться из домика Матушки – ее место, ее дом и ее земля стали ему очень нужны.

Хранительница молча слушала, не выказывая никаких эмоций.

– Ты думаешь, это что-то личное? Или он не знает о последствиях? Прогнать ведьму с ее земли – дело нешуточное.

– Я не ведьма, – начала Стефания, но осеклась. А почему, собственно, не ведьма? Отвары делает, травы собирает, обряды проводит, людям помогает. Она делала все то, что делала Матушка, только не задумывалась о том, что делала, и не задумывалась о том, как называется то, чем она занимается.

– Правильно, – улыбнулась Хранительница, как будто услышав размышления девочки, – ведьма. И значит, на тебя распространяются и все обязанности, и все привилегии этого звания.

– Думаю, что ему наплевать, – с некоторым раздражением в голосе сказала Стефания, – пока Долиной правил Старый Король, Молодой учился в одном из училищ Храма Войны. А потом, когда Старый Король умер, его призвали домой. Но, видимо, замашки воина или вояки у него остались с тех времен. А может, просто Старый Король не ввел его в курс дела.

– Храм Войны, – задумчиво сказала Хранительница, – это многое объясняет в его поведении. А зачем ему земля?

– У нас очень скромное по размерам королевство. Слева горы, справа, через реку, огромное государство, сильное и богатое. Именно там находится училище Храма Войны. Думаю, что пока он там учился, он привык к роскоши, которой у нас быть не может – у нас просто нет столько ресурсов и возможностей. Но он решил иначе. На границе города, как раз там, где находится земля Матушки…

– Земля Ведьм, – строго сказала Хранительница, давая четкие определения происходящему, чем перебила и даже немного напугала девушку, и та замолчала, – продолжай!

– Земля Ведьм нужна ему для создания центра обучения наемников. Тех, кто вроде и работает на Храм Войны, но по каким-то своим законам и правилам. Простите, этот момент я точно не уловила. Вроде, они те, кто не могут официально обучаться в Храме и быть его подданными.

Хранительница кивнула, как будто понимала, о чем идет речь, и коротко сказала:

– Продолжай.

– А все, – развела руками Стефания, – ко мне пришли стражи и сказали освободить землю. И вот я здесь.

Хранительница внимательно всмотрелась в глаза Стефании и уточнила:

– Что-то было еще, раз баньши так реагировали на твои мысли. Духи, которые вышли из стен Храма – они реагируют на все, что может нанести нам вред.

Девушка с мгновение задумалась, собирая мысли в рассказ, и добавила:

– Я ушла в горы и поселилась в пещере – мы с Матушкой обустроили ее там на случай, если надолго задержимся в горах на сборе трав. Или нас настигнет ненастье. В общем, на всякий случай.

Хранительница кивнула, демонстрируя внимание к каждому слову, и Стефания продолжила:

– И там, находясь в пещере, я услышала стон. А потом увидела неподалеку на стене великана с окровавленным боком – каждое утро орел прилетал и клевал его печень. Я начала лечить его – Матушка говорила, что мы должны помогать всем, кто нуждается в помощи.

– И? – Хранительница с интересом наклонилась к девушке. Видимо, эта часть была наиболее интересной.

– Ему становилось легче – от мази и лечебного снадобья. Но наутро все возвращалось на круги своя – от боли, которую причинял прилетающий орел, от терял сознание. Ну а я вновь начинала его лечить. А однажды я попробовала горькую смесь – чтобы орел не клевал его.

Хранительница не просто наклонилась, а напряженно привстала, как бы ожидая кульминации сюжета.

– Орел прилетел, но клевал вяло и тряс головой, словно хотел отплеваться от горькой мази, и лечение пошло чуть эффективнее. Но все равно он был слишком слаб. Я подумала, что так может продолжаться бесконечно, и направилась к Вам – за советом.

Хранительница откинулась на спинку трона, явно размышляя о словах девушки. А та тем временем добавила:

– Один раз он пришел в сознание и сказал: «Найди Азазеля!»

– Так и сказал? – с некоторым сомнением и волнением уточнила Хранительница, на что девушка утвердительно кивнула.

Хранительница взяла в руки колокольчик золотого цвета, инкрустированный множеством камней. Они ярко блестели, освещаемые сотней свечей помещения. Тонкий и резкий звон наполнил помещение, и не успел он затихнуть, как через две боковые двери вошли по паре фигур. Одни в строгих черно-серых мундирах, напоминающих одежду стражей, которые не так давно наставляли на Стефанию пики. Другие в серых рясах, напоминающих монашеские балахоны.

Фигуры замерли, ожидая команды. Но ее не последовало. Хранительница сидела и молчала, молчали и пришедшие. Через несколько минут полной тишины они развернулись и покинули помещение, оставив их одних. И тут только девушка поняла, что Хранительница мысленно дала им приказы и они немедленно направились их исполнять.

– Что ты хочешь делать? – спросила она вслух.

– Я не знаю, – пожала плечами Стефания, понимая, что здесь она оставаться точно не хочет.

– Ты можешь остаться здесь, – как будто Хранительница вновь прочла мысли девушки, – но можешь вернуться в горы и ждать новостей.

– Я бы вернулась в горы, – радуясь такому предложению, ответила Стефания, – я не много могу сделать для великана. Но мне очень не хочется его бросать одного. Думаю, ему страшно.

Хранительница улыбнулась и явно хотела что-то сказать, но в этот момент вошла одна из служительниц и молча протянула Хранительнице большое черное зеркало. И также молча удалилась. Следом вошла вторая и принесла большой поднос с едой. А еще пару сумок, доверху наполненных всякой снедью.

– Сейчас мне предстоит важный разговор, итоги которого я хочу донести до тебя незамедлительно. А ты пока наберись сил, а заодно и послушай, чтобы мне не пришлось тебе пересказывать или отправлять гонца в пещеру, позволяя информации обрести самостоятельность.

Она повернулась к зеркалу и расположила его так, чтобы ни девочка, ни даже часть комнаты, где та сидела, не попали в поле зрения. А затем прочертила ногтем несколько спиралей по поверхности и в конце щелкнула пальцем, как будто щелкнула по носу своему отражению или отражению того, кто появился в зеркале.

– Здравствуйте, дорогой мой Господин Заяц! – обратилась Хранительница к зеркалу. В этом обращении слышалась некоторая радость, смешанная с официальной и строгой основой будущего разговора.

– И вам доброго здоровья, Хранительница! Чем заслужил ваше внимание? – раздался голос из зеркала, который, видимо, принадлежал Господину Зайцу.

– Решила узнать, все ли в порядке в царстве-государстве Времени, – тон Хранительницы стал еще более шутливым и непринужденным. Так явно общались двое старых знакомых, у которых вопрос субординации и такта перекликался со старыми личными отношениями.

– Как всегда, – ответил голос, – нет покоя. Но больше мелочей, чем чего-то уж очень сложного и важного.

– Это хорошо, что Судьба хоть иногда дает вам передышку.

– Да, – согласился голос, – хотя часто оказывается, что это передышка перед боем. Чем могу быть полезен?

– Тогда без обиняков и начистоту, – сказала Хранительница, уверенно кивнув зеркалу. – В известной вам Долине один молодой король выгнал одну молодую ведьму с Земли Ведьм.

Зеркало молчало, явно ожидая подробностей.

– Но Король тесно связан с Храмом Войны, и так просто ситуацию не решить. Да, мы обратимся в Храм, но, как вы знаете, все это скорее всего закончится ничем.

– А чем мы можем помочь вам, если ситуация еще не на уровне Храмов и никаких указаний не поступало?

Стефания перестала жевать и стала еще внимательнее вслушиваться в разговор. Судя по его направлению, помощи ждать не приходилось. Но Хранительница, словно почувствовав ее настроение, сделала успокаивающий жест.

– Пока ситуация частного характера, исправить ее проще. Да и последствий меньше, чем когда она доберется до уровня Храмов и Хранителей. Тем более не все ситуации нужно поднимать на такой уровень. Помните тот инцидент с кинжалами ведьмы? Мы не стали усложнять происходящее, зная, что Храм Войны их не получил. А значит, формально был соблюден статус-кво.

Она замолчала, ожидая реакции. С той стороны тоже повисла небольшая пауза, которая, впрочем, быстро заполнилась нужными ответами.

– Я слышал о той ситуации и посчитал ваш поступок очень мудрым. Проводить расследование, вовлекать Храмы, тем более что несколько Храмов считают себя хозяевами этих артефактов. А так все разрешилось красиво. Благодаря вашей мудрости, Хранительница.

Она засмеялась, давая понять, что она все прекрасно поняла.

– Теперь я обращаюсь к Вашей мудрости, надеясь, что и в этой ситуации может все закончиться хорошо.

Она немного помолчала, затем добавила:

– Но если не получится, вы дайте знать. Тогда будем думать, как действовать дальше.

С той стороны зеркала последовал ответ:

– Думаю, что пока рано говорить об успехах и неудачах. Где и как мы можем найти ту, чьи права были нарушены?

– В Долине, в горах, недалеко от старых гномьих приисков. Ее зовут Стефания, и она оставит для вас метки, чтобы вы смогли быстро добраться. Я же со своей стороны готова оказать вам любую помощь, как в этой ситуации, так и в любых других.

– Договорились, – ответило зеркало, – я так понимаю, мы все обсудили.

– Не совсем, – ответила Хранительница, чуть ближе пододвигая зеркало, – я слышала, что некий Азазель периодически оказывает вам услуги?

Зеркало молчало. Это могло означать и согласие, и нежелание отвечать на вопрос. А скорее всего, собеседник просто молча кивнул в знак согласия.

– Я хотела бы попросить включить его в команду, которая прибудет в горы. Если, конечно, он найдет время, а вы найдете его и сообщите ему об этом.

– Мы непременно посмотрим, что мы можем сделать. И знайте, что ваша просьба для всех нас приоритетна!

Хранительница отложила зеркало и повернулась к Стефании:

– Разговор ты слышала, можешь отправляться в горы и ждать Хранителей. Но вначале тебе нужно кое-что знать.

Она налила в бокал какой-то жидкости, жестом указав Стефании, что та сама вольна выбрать напиток по вкусу из тех, что представлены на подносе, и удобнее расположилась на троне.

– Хранители или, если говорить точнее, Хранители Времени. Формально – группа лиц (позже поймешь, почему я так их назвала), контролируемая Судьбой. Хотя это не совсем точно сказано. Судьба их не контролирует в прямом смысле этого слова. Не дает прямых указаний или приказов. Она лишь демонстрирует, что где-то изменился рисунок событий – рисунок судьбы в ситуации. И это изменение является противозаконным, аномальным, насильственным и так далее. То есть произошло не естественным путем, а неким сверхъестественным или аномальным. Тогда она дает информацию о событии Хранителям, а те уже определяют все остальное – начиная с поиска места события и заканчивая тем, как и каким образом будет урегулирована ситуация.

Во главе нынешних Хранителей стоит Заяц. Впрочем, сколько я помню, во главе Хранителей всегда находится какой-то Заяц. Почему именно такой глава – мне неизвестно. Но думаю, это не столь важно. Состав группы Хранителей варьируется и в зависимости от задачи, и в зависимости от методов исполнения задачи. Теоретически, насколько я знаю, Хранителем может стать каждый, если так решит Судьба, или Рисунок. Впрочем, – она посмотрела на Стефанию и засмеялась, – тебе, а вернее, нам это почти не грозит.

– Почему? – скромно спросила девушка. – Мы недостойны?

– Нет, скорее из-за нашей природы – природы ведьм. У каждой ведьмы есть точное понимание, в какую сторону вращается земля и когда должно всходить солнце. И это не прихоть – чтобы иметь возможность проявить силу, исправить что-то в этом мире, нужно иметь эту силу и не иметь сомнений. А здесь, – она указала в сторону зеркала, – решения принимают обстоятельства, интересы дела, целесообразность. Подчинение, но не кому-то, а Высшей цели. А для ведьмы подчиняться кому-то, пусть даже Высшей цели, не так уж и просто. Она может иметь свое мнение по данному вопросу и попросту не будет делать то, что ей не по нраву. Но продолжим.

Во главе стоит Заяц. И обычно несколько Стажеров или заместителей. Кролик – он же полевой агент, выполняющий широкие функции – быстро бегать, много делать, копать информацию и все с этим связанное. Второй Стажер – человек. Насколько я знаю, такая необходимость возникла не так давно, когда поняли, что события во всех мирах связаны и нужна устойчивая связь с миром людей. Он пока не сильно проявил себя, но активен, коммуникабелен и даже удачлив.

Также в группе Гоблин и Тролль. Гоблин – специалист по сбору информации. Если что-то где-то было известно, он это найдет. Даже если это спрятано – найдет, но чуть позже. Тролль обладает уникальным даром – способен останавливать время/событие в отдельно взятой точке. И очень силен в магии. Больше теоретически, чем практически.

И остается последний из известных мне персонажей – Азазель. По поздней версии демон, по ранней – титан. Фигура туманная, пережившая все войны демонов и официально находящаяся в изгнании в Аду. Но за прошлые заслуги в рядах Хранителей условно-помилованная – может покидать Ад, когда ему это нужно, и все будут закрывать на это глаза. Неофициально, но этого вполне достаточно.

Да, еще есть семья белок – Бельчиха и два брата-бельчонка. Иногда что-то делают для Хранителей. Но чаше бельчата попадают в неприятности, из которых их вытаскивают Хранители. Зачем они нужны – ума не приложу. Но они почти всегда рядом, и на них вполне можно положиться.

– Могу я спросить? – скромно произнесла девушка. И скромность эта явно была продиктована пониманием того, какие силы были запущены в работу. – Может быть, не нужно всего этого?

Хранительница резко встала и с некоторым раздражением посмотрела на Стефанию. Затем взяла себя в руки, понимая, что перед ней прежде всего подросток, а затем уже будущая ведьма.

– Понимаешь, – сказала она и подошла ближе, – Земля Ведьм – это не просто красивые слова. Вот, к примеру, твои руки или ноги. Они твои?

Стефания утвердительно кивнула головой.

– Вот и земля ведьмы – это то, что является для ведьмы рукой, ногой, головой, но несколько в ином смысле этого слова. Когда была Матушка Верба, эта земля была ее частью. После смерти контроль переходит к другой ведьме – к тебе. И значит, что Король, по глупости, недоумию или из злых намерений, лишил тебя твоей части. Но ты – часть Нас, и он лишил нас части, которую, как ты понимаешь, никто не собирается терять. Впрочем, ты еще слишком юна и не могла все проконтролировать. Этим и воспользовались. Кто? Пока не знаю, но узнаю точно!

Она вернулась на трон и продолжила:

– Возможно, глупость Короля, за которой ничего не стоит. Возможно, происки Храма Войны, который, как и любой другой Храм, хочет силы и могущества и способен расширяться только за счет поглощения других владений. Вариантов множество, но суть одна. Как бы то ни было, никто, никто не сделает ведьм разменной монетой в своей игре!

Она сказала это сильно, ярко, эмоционально, как будто оратор на площади, наполненной восторженной толпой.

– А теперь иди, – сказала Хранительница спокойно, – и возьми зеркало. Будешь рассказывать мне обо всем, что будет происходить, и о том, чего происходить не будет. Держи меня в курсе.

Она передала Стефании маленький черный кружок – зеркало из черного камня – и всем видом показала, что ей пора уходить.

Стефания быстро собралась и покинула Храм. Ее провожали сотни внимательных глаз – она буквально ощущала на себе их взгляды. Причем часть этих взглядов шла из стен – оттуда на нее смотрели баньши – так назвала духов Хранительница. Она уже почти вышла с территории Храма, когда вспомнила, что забыла спросить главное – как быть с великаном? И вновь стены Храма огласил страшный вой, и она поспешила удалиться восвояси.

Глава 3

Если у вас нет плана, его нужно составить. Если план есть, его нужно проверить. Если вы составили и проверили план, и вас все устроило, и вы уверены в его осуществимости – задайте себе вопрос, не Бог ли вы?

– Вы все слышали, – сказал Заяц, обращаясь ко всем, кто присутствовал в комнате, – как говорится, долг платежом красен. Счет выставлен, осталось обсудить валюту контракта.

Кролик с непониманием уставился на Зайца, и тот поправился:

– Простите, это из другой пьесы. Итак, прошу высказаться по данному вопросу. Всем высказаться!

– Я бы не исключал, – начал Азазель, как бы продолжая размышлять над тем, что он только что услышал, или просто подбирать удобные слова, – что появление Глаза и возникновение вот этой ситуации – звенья одной цепи. Складно все как-то.

– А тебя не смущает пожелание Хранительницы о том, чтобы ты был приглашен в команду? – уточнил я, внимательно смотря на демона.

Мне казалось, нет, мне очень-очень сильно казалось, что он в этой ситуации является ключевым звеном. А может быть, даже выгодоприобретателем. Черт, что за мысли и откуда они? Но, посмотрев на Зайца и вспомнив его «валюту контракта», я понял их источник. Видимо, его настрой как-то влияет на мысли окружающих. Или, во всяком случае, на мои мысли.

– Нет, не смущает. Вернее, так – не смущает настолько, чтобы смущаться, пока не понял, из-за чего смущаться и перед кем смущаться.

– У нас сегодня что, вечер путаных мыслей? – уточнил Кролик расстроенным тоном. – Я ничего не понимаю!

– А я понимаю одно, – продолжил демон, – нам пригодится Тролль. И чтобы не решать за него и за его спиной, предлагаю пригласить его сейчас к нам, ввести в курс дела и затем уже продолжить обсуждение.

Все согласно закивали, а демон, повернувшись ко мне, сказал:

– Левый глаз.

Все прошло проще, чем было ранее. Я поднес Артефакт к глазу, раздался гонг, и в Углу вызова, в обнимку с банкой меда, сидел Тролль и недоуменно вращал глазами.

– Мы-мы-мы мы-мы, – сказал он с набитым ртом.

– И мы рады тебя видеть! – сказал Кролик, протягивая ему лапу и помогая встать с пола.

Пока Кролик и Заяц вводили в курс дела Тролля, я вышел на улицу. Мне нравилась природа вокруг Норы – там всегда было так называемое бабье лето. Желто-красная листва шелестела под ногами, а в воздухе стоял запах прелых осенних листьев. Впрочем, моему наслаждению осенним пейзажем не суждено было продлиться долго. Через мгновенье мимо меня с дикой скоростью пролетел вначале один огненный рыжий шар, а затем, не менее красочный, но более звучный, другой.

Это братья-бельчата устроили гонки из-за желудя, который не смогли поделить. Их сестра Бельчиха стояла неподалеку и равнодушно смотрела на происходящее.

Заметив меня, братья остановились там, где стояли в момент гонки, явно чего-то ожидая. Но терпения у них хватало на пару секунд, и гонка вновь продолжилась.

Я подошел к Бельчихе, протянув ей красный кленовый лист. Она явно не поняла моего жеста, но взяла его и понюхала.

– А твой мир отличается от нашего? – спросила она, круча в руках лист и не зная, что с ним делать.

– Разительно! – сказал я. – Но «отличается» не совсем верное слово. Он просто другой. Нет, природа, окружающий мир – все такое же. Не всегда – в определенные времена года. А в остальном все так же: и ветер дует, и вода мокрая. Но все это, как бы тебе сказать, собрано иначе. Да и белки у нас поменьше, и не умеют разговаривать.

Она засмеялась.

– Думаю, что они просто не догадываются, что с вами можно разговаривать! – Затем о чем-то подумала немного и добавила: – Я бы хотела побывать у вас.

– И мы, и мы, – раздались голоса братьев, которые в миг оказались у нее за спиной и выглядывали, демонстрируя пример покорности и любопытства одновременно.

– Тебя, – я посмотрел ей в глаза, – я отведу на экскурсию, с огромным удовольствием. Но вот ваша компания, боюсь, нам не подойдет!

На этих словах он посмотрел на братьев, которые являли собой истинный пример послушания, культуры и уравновешенности.

– Мы хорошие, возьми нас собой! Мы будем хорошо себя вести! – загундели они хором.

– Вот потому и не возьму! Вы обещаете быть хорошими, но ваших обещаний хватает ровно на то, чтобы выдохнуть воздух с этими словами. И как только он испаряется, вы о нем забываете.

Бельчата были озадачены. Явно моя словесная формула произвела на них впечатление. Но не такое, как я ожидал.

– Мы обещаем тебе здесь и сейчас, и мы держим слово! Но мы не можем обещать тебе там, через минуту – нас там просто нет! – строго сказал один из братьев.

– Вот-вот, об этом я и говорю: «жуткое стечение обстоятельств», «это другое», «мы не могли иначе» – все это уже было.

– Было, – обиженной сказал второй брат, – а что не так?

– Подожди, – Бельчиха дотронулась до моего плеча, – они говорят правду, и говорят ее искренне. У них нет понятия «вчера» и «завтра» – у них есть только «здесь и сейчас». Поэтому, когда наступает «завтра», через минуту или через секунду, это уже новые обстоятельства, в которых НЕТ их обещания. А значит, они вольны поступать так, как хотят.

Они дружно кивнули, а я задумался, не понимая такой формулировки. Нужно будет проконсультироваться с Кроликом о метаморфозах времени в беличьем измерении. А может, это не беличье измерение, раз они здесь? Быть может, весь этот мир живет здесь и сейчас, без прошлого и будущего? А они просто разъяснили ему то, чего он пока еще не понял.

– Тем более что от нас пользы больше, чем вреда, – вмешался в мои рассуждения младший брат-бельчонок. Во всяком случае, мне показалось, что младший – отличать их было крайне затруднительно. Еще бы его имя узнать… – Кто участвовал в процессе получения кинжалов ведьмы? Или кто принес вам Глаз Гора?

Я хотел было поспорить, что все не так однозначно. Но это если смотреть формально. А если по факту – он прав. А суета? Что суета? Куда без нее?

Стоп. Я начал рассуждать как Заяц!

И в это время открылась дверь Норы, и Кролик, маша лапой, позвал меня. Я быстро попрощался и присоединился к коллективу, который уже был готов обсуждать новый проект.

Тролль налил себе чаю и приканчивал принесенный бочонок меда, мечтательно думая о чем-то своем. Гоблин щелкал клавишами, но всем видом демонстрировал, что готов прервать это занятие по первому требованию. Кролик смотрел на Зайца и ждал команду. А тот, с видом строгой учительницы, ждал, пока класс успокоится. Только Азазель сидел совершенно расслабленно, как будто ситуация его мало волновала. Он так и не переодел халат, в котором появился не так давно, привнося своим обликом что-то домашнее в атмосферу. А еще он выглядел хозяином места, в которое все остальные пришли в официальной одежде.

– Гм, – прокашлялся Заяц, и Кролик замахал на нас лапами – тише, тише!

– Вы все знакомы с тем, что нам сказала Хранительница. И понимаете, что за это дело придется браться независимо от того, нравится нам оно или нет.

– Почему, – усмехнулся Азазель, – можем и не браться.

– И тогда, – спокойно, как директор на совещании, продолжил Заяц, не замечая реплик из зала, – мы будем иметь врага в Ее лице и в лице всего Храма.

Тролль наклонился ко мне и тихо спросил:

– А чем это чревато?

Заяц недовольно посмотрел на наши шушуканья и строго продолжил:

– Никто никого не заставляет и не принуждает. Думаю, что слова о том, что мы должны Храму – всего лишь повод нас подстегнуть!

– Ага, такой милый и ненавязчивый шантаж, – вновь сострил Азазель.

– Кому-то что-то не нравится? – Заяц явно начал выходить из себя.

– Не нравится! – резко ответил демон и встал во весь рост, заполнив своей волей все помещение. Казалось, сейчас под напором его силы дверь откроется наружу и выпустит часть напряжения. – Обычно у нас, а вернее, у вас – у Хранителей – есть выбор. Здесь его нет. А значит, мы или вы – как вам будет угодно – не наводим порядок или не приводим ситуацию к определенному балансу, а выступаем как наемники с определенной целью. И цель эта обозначена, равно как и плата за ее достижение.

Заяц почесал за ухом, явно не ожидая такого поворота мысли.

– Под таким углом я не смотрел на происходящее, – он выглядел смущенным, прежде всего из-за того, как начал свое общение с демоном. – Что ты предлагаешь?

– Предлагаю послушать Гоблина, – он указал рукой в угол стола, где Гоблин как прилежный второклассник возвышался над экраном своего компьютера, – думаю, что ему есть что сказать по данному вопросу. И после, имея максимум из возможного, будем решать, как нам стоит поступить.

Заяц согласно кивнул, и Гоблин начал:

– Все, что удалось узнать. Долина – небольшое королевство, расположенное между Гномьими горами и Большой страной, расположенной на берегу моря. Население около трехсот тысяч человек. По сути, очень скромно для королевства, но вполне достаточно для создания комфортных условий в данном конкретном месте.

Во главе государства стоит Король. Ранее это был Старый Король, который умер в преклонном возрасте без каких-либо классических дворцовых аномалий, таких как яд или неожиданный кинжал. Просто от старости. Хотя нельзя исключать и тот факт, что умер он и потому, что страдал каким-то хроническим заболеванием. Его врачом, если так можно выразиться, была Матушка Верба – местная ведьма. Но она умерла, а через несколько месяцев умер и он. Поговаривают, что она его лечила, и когда лечение прекратилось, он очень быстро угас.

Гоблин взял небольшую паузу, как это делают лекторы, стараясь сохранять внимание к своим словам. А затем продолжил:

– Его сын, преемник, Молодой Король, проходил обучение в одном из университетов Храма Войны, расположенном в Большой стране – там этих университетов как библиотек в культурном городе, в каждом районе. Но Большая страна – это отдельная тема, о которой можно потом поговорить.

Так вот, заняв трон, Молодой Король начал некоторые изменения и реорганизации. Впрочем, не особо успешно. Но на то он и молодой и настойчивый, чтобы продолжать несмотря ни на что. И он решил сделать Центр подготовки наемников – эдакий филиал университета Храма Войны, но вне Храма. Чтобы готовить специалистов для решения задач в интересах Храма Войны, но официально не связанных с ним. Тайные операции, захваты власти, охрана незаконных грузов – задач много, и эта публика всегда востребована.

Пока этот проект висит в воздухе – нужны деньги, нужна поддержка Храма. Но землю под центр он уже облюбовал – Землю Ведьм, которая много веков принадлежала ведьмам, которые присматривают за Долиной и ее жителями.

– Что-то еще? – спросил Заяц, когда очередная пауза стала продолжительнее некой условной нормы, допустимой для ведущего.

Гоблин развел руками, мол, все что есть в первом приближении.

– Хорошо, – кивнул Заяц и обратился к Азазелю: – Что тебя смущает в этой ситуации?

Азазель встал и подошел к центру стола так, чтобы его было видно и слышно со всех сторон. Он начал загибать пальцы, перечисляя то, что ему не нравится или чем он недоволен:

– Во-первых, все просто. И эта простота должна подкрепляться такими же простыми формами. Но! И это во-вторых, перед началом процесса мы находим Глаз Гора. Не сказать, чтобы он имел отношение к ситуации или как-то был связан. Но мы же все знаем, что совпадений НЕ БЫВАЕТ! В-третьих, столь простая, как видится, ситуация находится под ЛИЧНЫМ контролем Хранительницы Храма. Понимаете видимую пустячность ситуации и уровень интереса к ней? В-четвертых, нам буквально выставлен ультиматум. Да, ультиматум – не обольщайтесь мягкими словами и политическими терминами. И ультиматум этот прозвучал со стороны Храма нам лично – КАЖДОМУ!

Он сел с видом «я все сказал – делайте теперь что хотите». В комнате стояла тишина, лишь звук часов и чавканье Тролля нарушало этот звенящий покой. Все повернулись к нему: есть, да еще в такой момент! Тот немного смутился, но не прекратил своего занятия, а лишь стал делать это гораздо тише. Но окружающие продолжали проявлять свою молчаливую настойчивость в его отношении.

– Я не понимаю, – сказал Тролль, видя, что все от него чего-то ждут, – что вы так переживаете о происходящем. Да, что-то происходит – так оно всегда происходит. Сейчас разберемся, что именно. Демон прав – вопросов много. Но есть плюс – мы их ВИДИМ, мы их ЗАДАЛИ и мы МОЖЕМ найти на них ответы. Мы не будем делать то, что хочет от нас Храм!

В комнате воцарилась тишина.

– Мы будем искать правильные ответы на вопросы в ситуации, о которой нам рассказал Храм! И затем, сделав правильные выводы, будем совершать правильные поступки. Это и станет тем утраченным выбором, о котором говорил Азазель.

– А есть разница? – непонимающе уточнил Кролик.

Заяц с минуту подумал над словами Тролля и спросил у демона:

– Такая позиция устраивает?

– Устраивает, – буркнул демон, явно недовольный тем, что как ни крути, а делом, которое не совсем по душе, заниматься все равно придется.

– На том и порешили. Теперь по плану, – Кролик достал блокнот и карандаш, который выудил откуда-то из-за уха. – Распределим роли. Есть пожелания?

– Я так понимаю, – решил и я поучаствовать в большом совещании у Зайца, – Азазель откомандирован в горы. Могу я присоединиться к нему?

Заяц повернул голову чуть в бок, как бы готовый выслушать мои доводы.

– Ведьма – человек, думаю, ей проще будет общаться с кем-то, – и тут я обратил внимание на Кролика и решил его немного уколоть, – с тем, кто не обчесывается каждые пять минут!

Кролик растерянно посмотрел на собравшихся и виноватым тоном сказал:

– Простите – нервничаю!

– Думаю, что нужна делегация в Храм Войны – может быть, можно оказать влияние на Короля. По сути, поменять место базы и вернуть землю ведьме, – деловито сказал Тролль. – Я могу взять на себя эту миссию.

– Возьми меня! – попросил Кролик, и в его глазах можно было прочитать нотки мольбы. Чего-то он так перевозбудился? На что Тролль утвердительно кивнул.

– Гоблин займется своим привычным делом – нечего с таким мозгом по округе ходить, ну а я на боевом посту! – подвел итоги Заяц.

– Простите, не все так просто, поступили новости, – сказал Гоблин, щелкая клавишами компьютера. – Только что было принято решение в Храме Войны. Они отправляют куратора в Долину – он должен принять решение по запросу Молодого Короля об организации базы.

И вновь тишина, которой уже пора давать имя – уж больно часто она стала приходить на наше совещание.

– Тролль, сколько займет дорога от твоего моста до Храма Войны? – уточнил я у Тролля.

– Неделю, – сказал он, не понимая суть вопроса.

– Помните ситуацию с рыцарями Храма? Когда Тролль их задержал у моста? А что если нам вновь повторить эту операцию?

– Как ты себе это представляешь? – уточнил у меня Заяц.

– Ставим табличку на мосту – проход сто монет, – Тролль аж поперхнулся воздухом, – мол, пошутил кто-то, и мы даже знаем кто. Они, естественно, не платят, и Тролль их морозит. Пока в Храме поймут, что куратор пропал, пока отправятся на поиски, пока выяснят, кто прав, а кто виноват, пройдет не одна неделя…

– Я думаю, – загибая пальцы и рассчитывая время, сказал Тролль, – недели четыре как минимум.

– У нас будет четыре недели – хорошая фора.

– Хорошо, кто будет портить табличку? – уточнил Кролик, собираясь внести пометки в блокнот.

– Ты сам знаешь, кто удивительным образом все портит, но при этом все это всегда становится полезным для нас? – ответил я вопросом на вопрос, размышляя над высказыванием одного из братьев о том, что, несмотря на сложности, все всегда выходит пользой. Вот пусть и покажут, так ли это на самом деле.

Кролик и Тролль начали собираться. Гоблин попросил отправить его по месту жительства также, как и был доставлен на совещание. Только Азазель сидел, не вставая с места.

– Нам тоже пора в дорогу? – с неуверенностью спросил я у демона.

– Меня смущает только один вопрос, который я не задал, – растерянно сказал демон, разговаривая с пустотой, – почему Хранительница настояла на том, чтобы я присутствовал в горах? Ловушка? Провокация?

– Тебе есть кого опасаться?

Он посмотрел на меня с таким видом, что я понял, насколько данный вопрос неуместен.

– Ты еще спроси, много ли у меня врагов? Не знаю. Не знаю – и это честно. Я как-то не считал. Но каждый раз оказывается так, что они у меня есть, – затем рассмеялся и резко встал с кресла, – радует, что друзей больше!

Мы вышли из Норы и направились в сторону ближайшего дерева. Невдалеке виднелась группа заговорщиков – белки, Тролль и Кролик обсуждали коварный план. Мы помахали им рукой и повернули за дерево.

Да, мы вышли в горах. Но знакомых горах, о чем я не преминул спросить у демона.

– Да, это горы, где живут знакомые нам гномы-изгои. Хочу кое-что проверить, – сказал Азазель, бросая камень на дорожку.

Знакомый взрыв и последующее ворчание подтвердили, что мы в правильном месте.

– Я тебя скоро пускать не буду, – ворчал старый гном, провожая нас в пещеру. Он вышел к месту взрыва, демонстрируя, что крайне недоволен чьей-то выходкой. Но, увидев демона, смягчился и пригласил нас к себе.

– А как я еще могу тебя позвать? – рассмеялся Азазель, понимая, что ворчание – часть некого одним им понятного ритуала встречи.

– А не нужно звать, – продолжил ворчать гном, пока мы шли по лабиринтам к пещере, – тогда все будет в порядке.

– А вот на это можешь не рассчитывать, – все так же шутя, сказал Азазель, – а ловушек я тебе в следующий раз принесу.

– Да есть они у меня, – более миролюбивым тоном сказал гном, указывая на угол пещеры, где была свалена груда круглых серых шариков, напоминающих валуны, – козы замучили, ставлю по два раза в день. Тебе не нужна козлятина? Или там шкуры?

Азазель отрицательно покачал головой. А затем указал на грудь, где висел Артефакт:

– Покажи ему.

Я снял Артефакт и протянул его гному. Но он жестом указал на стол, предпочитая не дотрагиваться до незнакомых предметов. И только после того как я проложил Артефакт на стол, он аккуратно, словно кот, исследующий незнакомый предмет, начал кружить вокруг него.

Впрочем, это длилось совсем недолго. Он быстро взял его в руку и поднес к левому глазу. Затем навел на кусок скалы, который валялся неподалеку, и тот исчез.

Он довольно хмыкнул, перевернул Артефакт и вновь нацелился на этот угол. Кусок скалы возник на прежнем месте. Затем он снова заставил исчезнуть его, но вернул уже не на старое место, а в другой угол, туда, где были сложены ловушки. Они с грохотом разъехались в разные стороны, и мы вместе с Азазелем присели, ожидая взрыва. Но его не последовало.

Гном удивленно посмотрел на наши гимнастические упражнения и сказал:

– Они не активированы. А это Глаз Гора.

– Я это без тебя знаю, – недовольно сказал Азазель, забирая Артефакт, – скажи мне то, чего я не знаю.

Гном подошел к демону и всмотрелся в глаза. Пауза длилась бесконечно долго, и наконец демон не выдержал:

– Что ты изображаешь?

– Пытаюсь прочитать, что именно тебе известно, а чего нет! Проникнуть в твой разум.

– Ты же не умеешь читать мысли! – возмутился Азазель.

– Если ты знаешь, что я не умею читать мысли, зачем ты мне это предлагаешь?!

Понимая, что ситуация начала заходить в тупик, я перенес внимание гнома на себя:

– Расскажите все, что вы знаете и думаете об этой вещи! – А затем добавил: – Мне ее носить, и мне кажется, что стоит знать о такой могущественной вещи как можно больше.

– Могущественной? – гном засмеялся и уселся на стул. – Это слово не отражает даже десятой части того, что может этот предмет.

– Вот и расскажи, – ворчливо сказал Азазель.

– Вот и расскажу! – парировал его ворчание гном и уже хотел замолчать, но желание обсудить тему взяло верх. – Впервые упоминания о таких предметах пришли из Египта. А потом из Индии. Или наоборот, но не суть важно.

Так вот, вы видели их удивительные сооружения. А больше всего был удивителен не размер или форма, а материал и детализация. Материал, из которого они все строили, доставляли за сотни, а иногда и за тысячи километров. И не просто песок или кирпичи – многотонные глыбы. То же и с формами – детализация, глубина, проработка уникальна. Особенно для уровня развития общества того времени.

Гном повернулся ко мне и спросил:

– Вот как ты думаешь, ты научился писать, потом научился пользоваться языком, потом начал писать книги или стихи. То есть ты рос культурно, образовательно, эстетически. И вдруг в одночасье вернулся к уровню ученика 1 класса, который пишет печатные буквы в тетради по чистописанию. Ничего странного?

– Странно, согласен, – подтвердил я, – но всякое бывает.

– Всякое, да не всякое, – проворчал Гном, кажется, что сегодня он был особенно заносчив, – когда начали искать причины такого удивительного инженерного прорыва, то вышли вот на эти штуки.

И он показал на Глаз, который все еще лежал на столе.

– Перед вами уникальный инженерный инструмент неограниченной мощи и неизведанных качеств. Честно говоря, я только слышал о них, но никогда не видел.

– Инженерный, ты ничего не путаешь? – уточнил Азазель.

Гном взял Глаз и навел его на знакомый булыжник. Неожиданно часть камня исчезла, затем другая, третья, пока на месте огромного валуна не осталась каменная чаша удивительно тонкой работы. Он подошел и взял ее в руки, передав затем Азазелю.

– Вот так это и было. Вначале транспортировка материала, а затем уже обработка.

– А как же функции защиты? – не унимался демон. – Зачем она инженерам.

– А зачем гномам каски? – сказал он и постучал по своей. – Если такой вот валун грохнется на инженера-строителя – нет ни инженера, ни строителя.

– Понятно, – задумчиво сказал Азазель, – то есть откуда они взялись, кто их сделал, установить не удалось.

– Нет, – гном покачал головой. – Ходили слухи, что занесло их из другой вселенной. Но доказательств не было никаких. А потом Вторая война – ты помнишь, и все как-то забылось.

– Спасибо тебе, – искренне сказал демон, поднимаясь, – ясности не прибавилось, но по крайней мере одно подозрение снято.

– Кого подозревал? – с прищуром спросил гном.

– Храм Войны.

– Это ты зря. Хотя, – он задумчиво протянул, – ты же понимаешь, что эта штука не имеет никаких ограничений. Можно построить фортификационное сооружение, крепость или что еще. А можно и снести так, что и следа не останется.

– Или армию, – добавил я.

– А вот тут ты не прав, – уточнил гном, – на живые объекты, а также на сборные объекты не действует. Вообще!

– То есть? – не понял Азазель.

– Если ты решишь переместить себя или его, – он указал пальцем на меня, – не сработает.

– Срабатывало, и не раз! – не выдержал я.

Гном с недоумением взял в руки Глаз. Покрутил и передал мне.

– Тогда только два варианта. Либо у вас более поздняя версия, о которой я не знаю. Либо кто-то внес доработки в изначальную форму.

– И кто это может быть?

– А ты сам не догадываешься? Кто, кроме нас, гномов, в состоянии делать такие вещи?

– Гефест… – тихо сказал Азазель.

Гном развел руками, а затем добавил:

– И почему мне раньше не пришла в голову такая простая мысль.

Мы попрощались с гномом и направились по тропинке к ближайшему дереву. Пора было собираться в горы, туда, где кто-то ждал Азазеля.

Глава 4

Никогда не знаешь, где найдешь и где потеряешь. Но если потерял, то искать нужно именно там, где оно лежит. И если не знаешь место, ищи не пропажу – ищи место. А пропажа будет где-то рядом.

Она вернулась так, словно никуда и не уходила. В пещере все оставалось нетронутым. Матушка на этот счет всегда говорила:

– Не бойся оставлять что-то без присмотра. Если это твое, оно твоим и останется. А если оно кому-то нужно больше, чем тебе, – так тому и быть.

Но девочка не соглашалась:

– А если это вор, и он украл, чтобы продать? Разве это хорошо?!

– Ну, раз ему это нужно. Взять чужое не такая сложная задача. Но когда берешь чужое – берешь и многое другое, что лежит вместе с вещью. Например, вот на эту вещь, – она взяла носки, – я переведу сухоту ног. А на эту – ломоту. В компоте у меня будет понос. И так далее – по списку тех забот, которые сейчас есть у меня.

– Но тогда получается, что мы намеренно вредим людям?

– Дай мне твою тетрадку.

Стефания записывала многое за Матушкой – для памяти. Она передала ей тетрадку.

– Что я сделала?

– Попросила.

– Верно. Если у меня попросят – я дам и сниму проклятье с вещи. Ну, а если возьмут без спроса – пусть пеняют на себя.

– Получается, если взяли твое и при этом остались целы…

– То либо ты плохая ведьма и тебе стоить лучше тренироваться, либо их НУЖДА сильнее твоих чар – и тогда все в полном порядке.

Не все поняла тогда девушка, но вернувшись в пещеру и увидев, что ничего-ничего не пропало, она опять вспомнила слова своей наставницы.

«Что теперь делать, как быть? – подумала она, машинально перебирая травы и переставляя баночки с заготовками. – Ждать здесь, как сказала Хранительница? А как быть с пленником – продолжать ему помогать или нет? Лучше ему не становится, это факт. Но бросить его без помощи я тоже не могу!»

Стефания выглянула из пещеры. Солнце поднималось к зениту, а значит, орел уже сделал свое черное дело – нужно проверить, как там пленник. Но вдруг она услышала странное бубнящее подвывание, исходящее откуда-то неподалеку.

Стефания пошла на вой, и вот уже через несколько сотен метров, ниже по тропинке, она увидела небольшого гнома – грязного, растрепанного. Он стоял, опершись на скалу, и тихо подвывал.

– Ты кто? – спросила девушка, сохраняя между собой и гномом значительное расстояние для маневра.

Гном замер и прекратил выть. Невидящими глазами он осмотрелся вокруг и повернулся приблизительно туда, где стояла Стефания.

– Стой! Я злой и опасный гном, – сказал он и слегка присел, выставив перед собой кулаки.

– Стою! – спокойно ответила девушка. – Может быть, тебе нужна помощь?

Гном на некоторое время задумался, затем, не меняя воинственной позы, уточнил:

– Ты кто?

– Я Стефания. А ты кто?

– Нет, я спрашиваю, КТО ты?

– Прости, кажется, я тебя не понимаю, – сказала она и сделала пару шагов. Гном моментально услышал это и зарычал. – Все, все, останавливаюсь.

– КТО ты?

– Прости, если ты еще десять раз повторишь этот вопрос, мне не станет яснее. Может, как-то намекнешь, что ты хочешь узнать?

Гном почесал затылок, но сообразив, что тем самым перестал быть опасным и воинственным, вновь присел и выставил кулаки. Но на этот раз его кулаки смотрели не в ту сторону – Стефания сделала еще несколько шагов в его сторону и ушла с прежней траектории, полностью покинув траекторию угрозы, исходящей от гнома. Понятно, что никакой угрозы не было – гном был слеп как крот. Но правила безопасности никто не отменял.

– Я гном, молодой гном, землекоп. Зовут меня Грум-младший-восьмой. А ты кто?

– Ах, вот ты о чем, – рассмеялась девушка, и гном понял, что угрожает не туда, и поменял положение. – Я ведьма. И зовут меня Стефания.

Гном почему-то сразу успокоился, опустил руки и сказал уже более миролюбивым тоном:

– Как Матушка Верба?

– Да, она была моей наставницей. Так тебе нужна помощь?

Гном грустно кивнул и пошарил рукой перед собой, как бы пытаясь нащупать собеседника. Стефания сделала несколько шагов к гному и осторожно взяла его за руку.

– Спасибо! – искренне сказал гном, когда Стефания крепко ухватила его маленькую, но очень сильную ручку.

– Чем я могу тебе помочь? Что с тобой случилось? – искренне спросила девушка, пока они не спеша шли в сторону пещеры.

– Я рылся в запретной штольне, искал странные камни, – сказал гном, стараясь сохранять равновесие в незнакомой обстановке, но то и дело спотыкаясь на небольших камнях, которых было во множестве на тропе, – нам туда нельзя, но по рассказам старших там скрыто много интересного.

Он помолчал, затем добавил:

– Теперь я понимаю, почему нам запрещено там копать. Так вот, случился обвал. Я пытался кричать, но место-то запретное – никого, кроме хозяина этой дурной головы, там не было.

Он сильно стукнул себя по лбу.

– И тогда я нащупал пласт помягче и начал рыть. Вылез на поверхность, но оказалось, что здесь слишком ярко. Я ничего не вижу и не могу найти дорогу домой!

– Не страшно, будет ночь, и ты сможешь видеть, – успокоила его девушка.

– Ночь наступает после вечерней поверки, когда Король пересчитывает всех гномов за ужином. Если меня не будет – мне попадет. Не хочу, чтобы мне попадало, – и он машинально почесал зад. – Помоги мне найти вход в нашу пещеру.

– Откровенно говоря, я никогда не видела, как выглядит вход в ваши пещеры. Но я знаю, что где-то здесь есть старая угольная штольня. Это подойдет?

Гном кивнул и затем, не видя реакции собеседника, добавил:

– Вполне, я знаю эти пещеры. Оттуда я попаду домой. Пойдем?

Они пошли по тропинке, держась за руки. Гном, несмотря на слепоту, обретал все большую и большую уверенность, и все меньше и меньше спотыкался.

– А как ты оказалась здесь, Стефания?

– Это долгая история, но если вкратце, то меня выгнал Молодой Король.

– Король – это серьезно, – с важными видом сказал Грум, – если Король Гномов кого-то выгонит, то это очень-очень плохо.

– А он кого-то выгонял?

– На моей памяти – нет. Но я молодой гном – мне всего восемьдесят лет. А вот старейшины, те, кому не одна сотня лет, говорили, что были такие гномы, которых изгнали. И больше их никто не видел.

– Печально, – поддержала собеседника Стефания.

– Да, но Короля нужно слушать!

– Даже если он не прав?

Гном почесал затылок – видимо, таким образом он стимулировал кровообращение в голове во время размышлений. Или демонстрировал собеседнику, что он думает.

– Ты не знаешь, что такое «не прав»? – девушка как будто прочитала его замешательство.

Гном быстро кивнул – помощь в размышлении ему пошла бы на пользу.

– Это когда делает что-то неправильно. Вот, например, тебе сказали не лезть в старую шахту. А ты полез. Ты сделал неправильно.

Гном немного подумал, затем уточнил:

– Но ведь Король не лазил в старую шахту, значит, он поступил правильно!

– Это верно, – рассмеялась Стефания, с образным мышлением у гномов было не очень, нужно было говорить все прямо и четко. – А если бы полез?

– Тогда он бы нарушил свое слово! – четко ответил Грум.

– Вот, это и есть поступить неправильно. Вот так и Молодой Король поступил неправильно.

– Он залез в запретную шахту?

Стефания поняла, что разговор зашел в тупик, и решила его перевести на более понятные темы.

– Расскажи мне о гномах. Я никогда не видела их так, как вижу тебя. И тем более не была в том мире, где вы живете – под землей.

– Под горами, а вернее, в горах, – поправил ее гном. – А что рассказывать? Живем, копаем, едим, пьем, празднуем, создаем, копаем и так по кругу.

– А что копаете?

– Минералы, металлы – все, что пригодится при Создании, – голос гнома изменился и стал мечтательным. Он явно представлял себе что-то удивительное, что находил под землей или создавал.

– А, – поняла Стефания, – золото, серебро, драгоценные камни.

– Да кому они нужны? – отмахнулся гном. – Нет, металлы, из которых можно сделать что-то удивительное, странное, необычное, волшебное. Ты знаешь какие-то вещи из металлов – волшебные вещи?

Стефания покачала головой, но потом поняла, что собеседник не видит ее жеста.

– Нет. На ярмарке, куда мы ходили с Матушкой, продавали украшения из золота, серебра, разных камней. Я видела только такие.

– Значит, ты ничего не видела, – с грустью сказал гном, – но какие твои годы! А сколько тебе лет?

– Будет семнадцать. Скоро.

Гном рассмеялся:

– По нашим меркам ты грудной ребенок, который только то и может, что есть пыль и мешаться под ногами у взрослых.

– Есть пыль?

– Ну да. Вначале мы едим пыль, потом уже можем есть мелкие камешки. Когда вырастут зубы, годам к сорока, можно потихоньку грызть все что захочешь. Я вот, – он гордо стукнул себя в грудь и чуть не потерял равновесие, – могу есть все.

– Здорово! Вы такие другие!

– Да, мы другие! – гордо сказал гном.

– И много вас?

Видимо, она затронула какую-то запретную тему, потому как гном насупился и замолчал. Стефания поняла и попыталась загладить свой вопрос:

– Прости, я, наверное, спросила что-то, чего знать не положено.

Гном молча кивнул, затем добавил:

– Это тайна, и если я скажу – я поступлю неправильно.

Остаток дороги они шли в тишине. Благо идти оставалось недолго – вход в заброшенную штольню уже виднелся впереди.

– Вот мы и пришли, – сказала Стефания перед входом в шахту.

– Проводи меня дальше, пока я не начну видеть.

Девочка молча взяла его за руку и полезла в зев шахты. На полу виднелись рельсы от старой дороги, слегка засыпанные грунтом с потолка. Идти можно было спокойно и уверенно.

– О, – раздался голос гнома, – я начал кое-что различать.

Затем пауза и опять:

– О, я вижу стены, балки. Я вижу!

– Замечательно, – с облегчением сказала девушка, – а я почти перестала различать предметы.

– Спасибо тебе, – сказал гном, повернувшись к девушке, и протянул ей ладонь, в которой блестели какие-то камушки, – это твоя доля.

– Какая еще доля? – удивилась она, слегка отодвигаясь назад.

– Доля от нашего предприятия, – твердо сказал гном, – каждый гном должен разделить награду с тем, кто помог ее добыть.

– Но я ничего не делала.

– Ты потратила на меня свое время, выручила и вернула домой, так что возьми свою долю. Так будет правильно, – твердо сказал гном, не убирая руки с камнями.

Стефания взяла камни и не глядя положила в карман.

– А за то, что ты спасла меня… – гном гордо вытянулся во весь небольшой рост, а затем машинально дотронулся до места ниже спины, – спасла меня от гнева Короля и Грума Старшего-первого, я твой должник. Позови меня, если будешь нуждаться во мне.

– А как могу тебя позвать? Ты далеко и глубоко, в земле… прости, в горах.

– Это просто, очень просто, – сказал гном, – горы прекрасно передают звуки. Правильные звуки. Тебе достаточно взять камень и простучать им гномью песенку.

Он взял камень и ритмично постучал по горе. А Стефания вспомнила, что несколько раз в горах Матушка вот так стучала камнем о камни. Она запомнила этот звук и вспомнила его сегодня.

– Я его знаю, так делала Матушка, – сказала она гному.

– Да, это сигнал связи с местной ведьмой. Как только его услышит любой гном, то выйдет на связь. А дальше просто – зови меня, Грума-младшего-восьмого. Не перепутай!

И с этими словами он скрылся в глубине шахты. А Стефания развернулась и быстро пошла обратно – нужно успеть домой до захода солнца. Но когда она подошла к выходу, ее надежды исчезли так же быстро, как и круг солнца за дальними горами.

«Что ж, придется ночевать здесь. Ночи теплые, а утром я быстро доберусь домой», – Стефания завернулась в платок и уселась у входа в шахту. Сон пришел тихо, но неотвратимо, перенеся ее в мир грез и сновидений.

– Стефания! Стефания! Проснись! – голос был скрипучий, настойчивый.

Несмотря на настойчивость собеседника, она никак не могла открыть глаза. Но, наконец, усилием воли она смогла побороть сон и увидела перед собой орла, который каждое утро посещал знакомого ей пленника.

«Как он здесь оказался? – с некоторым беспокойством подумала девочка. – Он что, меня выследил?»

Орел стоял перед пещерой, переминаясь с лапы на лапу. Он ждал, пока его собеседница полностью вернется из мира грез. А затем вновь обратился к ней:

– Я знаю, что ты обо мне думаешь. Но ты не знаешь всего. Смотри!

Она посмотрела на стену перед собой. Там сходились несколько балок, образуя что-то вроде рамы картины. Она начала обретать глубину, и в ней появился сюжет.

Продолжить чтение

Вход в систему

Жанры