Фараон. Книга 4. Царь поневоле. Том 1

Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.

Также автор не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя, сигарет, нетрадиционным отношениям, педофилии, смене пола и другим действиям, запрещенным законами РФ. В описанном мире другая система времени, возрастов и система исчисления. Все герои при пересчете на нашу систему совершеннолетние.

Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет, нетрадиционные отношения, педофилию, смену пола и другие действия, запрещенные законами РФ.

Глава 1

29-й год; 15-й год, 4-й день первого месяца сезона ахет

После сообщённой новости веселье за столами стало стихать. Ошарашенные случившимся чиновники, жрецы и крупные землевладельцы чаще переглядывались между собой, боясь обсуждать это вслух, а еда и вино больше не лезли им в горло.

Я же с лёгкой улыбкой на губах сидел с ровной спиной и наслаждался моментом. Раздавшийся шум у двери, откуда слуги выносили еду, заставил меня повернуть туда голову. Вошедший первым Хопи тащил за одежду брыкающегося и орущего управляющего дворца, залитого кровью, а один из ушедших с ними на кухню легионеров буднично нёс две отрезанные головы, с которых капала кровь, оставляя на каменном полу красные следы.

В зале прекратилась музыка и настала полная тишина.

– Мой царь, – Хопи подошёл ближе и швырнул передо мной управляющего, – еду, предназначавшуюся его величеству, отравили. Когда я хотел заставить повара и ответственного за кухню её попробовать, они испугались и отказались это делать.

– Судя по тому, что ты оставил его в живых, он сказал что-то полезное? – С моих губ по-прежнему не сходила лёгкая улыбка.

– Да, мой царь. – Тут Хопи обратился к плачущему человеку: – Повтори свои слова.

– Мой царь, я не хотел, мой царь. – Тот рыдал, вытирая слёзы и сопли, так что центуриону пришлось его хорошенько пнуть под рёбра.

– Господин Сененмут заставил меня отравить еду, предназначавшуюся царю Менхеперре, – сквозь слёзы ответил он.

Взгляды присутствующих перевелись на белого, словно мел, любовника Хатшепсут, который в себя-то пришёл десять минут назад, после того как я объявил о свадьбе со вторым царём.

– Ах ты предатель! – Неожиданно для всех со своего трона сорвалась сама Хатшепсут и, достав из складок своего платья кинжал, со всего размаха несколько раз ударила им в грудь мужчины, которого стали окружать мои легионеры, чтобы не дать сбежать.

– Ты… ты… – попытался он что-то сказать и схватить её за руки, но царь уже опустила кинжал и безучастно смотрела, как её бывший любовник падает на пол, заливая всё вокруг кровью.

В тишине зала можно было услышать писк комара в этот момент.

– Нехси, – Хатшепсут посмотрела на одного из своих советников, который стоял у ближайшего стола, – провести расследование! Всех причастных к попытке отравления моего будущего мужа подвергнуть суду!

Чернокожий нубиец низко поклонился.

– Как прикажет мой царь.

Он стал отдавать команды, охрана и другие чиновники забегали, управляющего дворцом, не обращая внимания на его крики, утащили, как и забрали у моих легионеров две отрубленные головы и труп Сененмута. Десятки рабов, которых загнали в зал, стали быстро вытирать лужи крови, которые образовались рядом с троном.

Мы с Хатшепсут вернулись на свои места, а я, посмотрев на её плотно сжатые губы и напряжённую спину, ехидно заметил:

– А ведь он мог много интересного рассказать, кто поручил ему это отравление, моя любовь, – решил я подколоть Хатшепсут, прекрасно поняв, что, скорее всего, это именно она дала ему приказ отравить меня, а теперь, убив его, спрятала все концы в воду. Ведь что скажет управляющий? Только то, что его заставил сделать это Сененмут. Никаких намёков на Хатшепсут он, разумеется, делать не сможет.

От слов «моя любовь» Хатшепсут вздрогнула всем телом, но быстро взяла себя в руки.

– Я так сильно доверяла этому человеку, а он меня предал, – спокойно ответила она. – Ты должен простить меня, Менхеперра. Я не могла простить Сененмуту подобное предательство.

– Конечно, моя любовь, я тебя прощаю, – улыбнулся я, давая сигнал музыкантам снова играть, а танцовщицам танцевать.

Раздавшаяся музыка больно ударила по ушам, а трясущиеся от страха танцовщицы с трудом стояли на ногах, но они хотя бы попытались снова улыбаться, чего не сказать о сидящих за столами. Почти все застыли молча, уткнувшись лицами в тарелки, но никто больше не ел и не пил.

– Мне кажется, пир удался на славу, – я снова повернулся к Хатшепсут, – музыка, танцы, кровь, убийства – все составляющие хорошего вечера в одном месте.

Она повернула ко мне разом побелевшее лицо.

– Если царь Менхеперра так считает, значит, так оно и есть, – дипломатично заметила она, – но я бы завершила вечер, пока отсюда не стали выносить массово тех, кому сделалось дурно.

– Хозяйка Египта и дворца ты, решай сама, – я пожал плечами, – только предлагаю завтра в обед вместе встретиться со своими советниками и поговорить о совместных планах. Мне бы хотелось поскорее, не дожидаясь свадьбы, реализовать те из них, которые принесут нам много золота.

– Я согласна, – кивнула она, затем спросила у меня: – Может, всё же царь Менхеперра передумает и останется во дворце?

– Здесь слишком душно. – Я покачал головой и встал на ноги. Музыка и танцы мгновенно прекратились. – До завтра, моя любовь. – Я взял руку не понимающей, что я делаю, Хатшепсут, поцеловал её пухлые пальчики и повернулся, дав знак своей охране, что мы уходим.

Тут же щиты были закинуты за спины и вокруг меня сомкнулось кольцо охраны.

– Всем хорошего вечера и приятных снов, – объявил я громко для присутствующих и, поманив Усерамона к себе, зашагал к выходу, проигнорировав носилки и рабов, которые ждали меня за дверью.

С ним мы шли всё время молча, он даже искоса не смотрел на меня, только прямо. Когда мы вышли из дворца на свежий воздух и встали в поданную нам колесницу, он тихо сказал:

– Этот вечер все точно надолго запомнят, мой царь, и я в том числе.

– Я очень сильно на это надеюсь, Усерамон, – хмыкнул я, – чтобы у нас не было потом ни с кем из них взаимонепонимания и разногласий.

Всю оставшуюся дорогу мы затем молчали, и, только когда попали в его дом, он поинтересовался у меня:

– Какие планы на вечер у моего царя?

– Помыться, поужинать и отдохнуть, – я пожал плечами, – завтра утром нам с тобой нужно будет поговорить, перед тем как поедем на деловой разговор к Хатшепсут.

– Мой царь хочет обсудить разграничение обязанностей между царями? – прозорливо поинтересовался он.

– Конечно, время идёт, а я всё так же без нового обмундирования и конницы, – заметил я, – поэтому чем раньше мы приступим к реализации моих хотелок, тем быстрее я начну осуществлять свои дальнейшие планы. Поэтому всё, что ты хотел бы осуществить в царстве, подготовь к этому разговору, даже то, чего раньше боялся. Особенно меня интересуют люди, которых нужно срочно сместить с нынешних должностей, чтобы назначить своих.

– Тогда, боюсь, сегодня мне не придётся спать, – со вздохом сказал визирь, – как и тем, кого я сейчас созову к себе.

– А никто и не говорил, что это будет легко, Усерамон. – Я рассмеялся, похлопал его по плечу и пошёл в дом.

Пока слуги занимались моим вечерним туалетом, Хопи тихо рассказывал подробности о событиях, произошедших на кухне во дворце. Я лишь кивал и слушал.

***

Утром я снова проснулся от громких звуков, хотя Усерамон заверял меня вчера, что разберётся с этим. Открыв глаза, я спросил:

– Что опять за шум?

Легионер из угла комнаты тихо ответил:

– Мой царь, сегодня действительно пришли обычные люди, Хопи не стал их разгонять.

– А что потребовалось обычным людям у дома визиря? – удивился я.

– По городу утром пронёсся слух, что царь Менхеперра спас на пиру от отравления царя Хатшепсут, убив всех злодеев, – сказал воин. – Люди пришли выразить свою благодарность.

– М-да? – удивился я. – Ещё какие слухи в городе ходят?

– Не совсем слухи, мой царь. Господин Рехмир прибыл вчера ночью, – ответил он, – и сегодня уже интересовался, не проснулся ли твоё величество.

– От этого галдежа за окном кто угодно проснётся, позови его, – скривился я, опуская ноги с кровати и надевая калиги, подбитые множеством бронзовых клёпок с широкими головками.

Пока я одевался, в комнату ворвался Рехмир. Загорелый, с поясом центуриона и широкой улыбкой на лице.

– Мой царь! – Он низко мне поклонился.

– Привет, мой друг, – отмахнулся я от его поклонов, показывая подойти ближе, и приобнял его, – рад тебя видеть.

– Войско прибыло к Фивам и разбило лагерь, мой царь, – начал он с важного, – снабжение и обеспечение налажено, семья господина Яхмоса всё нужное сразу предоставила, я даже не успел отправить к ним гонцов.

– Отлично, – покивал я, – ты как, завтракал?

– Ещё нет, мой царь, мы всю ночь, как я прибыл, с дядей разговаривали, – смутился он.

Я не стал у него спрашивать, о чём они говорили. Уж если визирь не доверяет стенам своего собственного дома, то я и подавно этого делать не буду.

– Тогда идём, позавтракаем, ты мне расскажешь, как вы дошли, – пригласил я его пойти со мной.

Едва мы сели с ним за стол, как появился один из сыновей Усерамона, который стал пробовать еду прямо перед тем, как накладывать её мне. После случившегося вчера постоянная проверка еды уже не казалась мне простой блажью, это становилось жизненно необходимым.

Рехмир, пока я ел, рассказывал, что ничего особого не произошло, без всяких приключений они дошли до Фив, поэтому волноваться мне не о чем. Так что хоть у кого-то были хорошие новости для меня.

– Отлично. – Я помахивал вилкой, налегая больше на фрукты, поскольку утром не хотелось плотно есть, тем более что я давно не занимался физическими упражнениями. Здесь это совершенно точно негде было делать.

Дверь в большой зал отворилась, и внутрь зашёл Усерамон с красными от недосыпа глазами и немного сутулящийся.

– Мой царь, – усталым голосом поздоровался он, – доброе утро.

– Присоединяйся. – Я показал на наш стол с Рехмиром.

Он склонил голову и с помощью сына, бросившегося ему помогать, сел напротив меня, рядом с племянником.

– Хопи, – обратился я к центуриону, – убери всех подальше от зала вместе с охраной. Ждите снаружи и не позволяйте никому заходить даже в соседние комнаты.

– Как прикажет мой царь, – склонился он и кивнул, забирая с собой охрану, сына Усерамона и слуг с рабами. Мы вскоре остались втроём.

– Насколько небезопасно обсуждать серьёзные дела здесь? – обратился я к Усерамону.

– У меня было пару случаев, когда кое-что утекало из дома, – нехотя признался визирь, – виновника установить не удалось, поэтому я предпочитаю не разговаривать о работе вне стен своего кабинета.

– Тогда утренняя прогулка? – поинтересовался я. – Или узнаете всё уже в стенах дворца.

– Боюсь, мой царь, мы не успеем, – визирь явно хотел услышать от меня новости, но опасался это делать, – за стенами дома огромное количество людей, улицы забиты, и мы не проедем туда и обратно до обеда. Опаздывать же на разговор с царём будет плохим тоном.

– Хорошо, тогда зайди за мной, когда нужно будет выезжать, – согласился я.

– Мой царь. – Он склонил голову, затем поднялся и вышел.

– Ты будешь со мной на встрече, – я повернул лицо к Рехмиру, – в твоей судьбе тоже грядут изменения.

– Но, мой царь, – парень беспомощно посмотрел на меня, – его величество ведь не хочет сделать меня визирем, как он об этом постоянно всем говорит? Мне будет крайне неудобно перед дядей за это.

– Именно это, Рехмир, я и собираюсь сделать, – хмыкнул я и поднял руку, затыкая его, поскольку он открыл рот, явно чтобы спорить со мной, – это не обсуждается, я всё уже решил.

Парень сразу поник. Разъяснять ему больше я не собирался, сам сегодня всё узнает.

– Позови Хопи, – попросил я его, – а сам оденься сегодня очень хорошо.

– Слушаюсь, мой царь, – тяжело вздохнул он и вышел из комнаты. Вскоре появился не только Хопи, но и моя охрана.

– Неси прислал человека? – поинтересовался я у центуриона.

– Лучше, мой царь, он прибыл сам. Позвать?

– Проведи его не через главный вход и со скрытым лицом, – приказал я.

Хопи ушёл, и через десяток минут внутрь моей комнаты вошёл нубиец, одетый по фиванской моде.

– Мой царь, – склонил он голову.

– Что болтает народ? – поинтересовался я у него вместо приветствия.

– Простой народ восхищается победами и поступками твоего величества, более обеспеченные люди осторожно относятся к новостям, связанным с молодым царём, – глухо ответил он. – Из интересного – в город прибывает много послов, мой царь.

– Что-то ещё? – удивился я краткости его изложения.

– К сожалению, мой царь, люди в столице слишком осторожны в своих словах, особенно в присутствии посторонних, – он с досадой покачал головой, – все боятся перемен.

– Ладно, что со вторым вопросом? – поинтересовался я.

– Всё готово, мы выдвинемся по первому слову твоего величества, – ответил он.

– Тогда сегодня у меня состоится разговор с Хатшепсут, и, если она согласится с моими требованиями, завтра готовься выступать. Путь у тебя будет неблизким.

– Я понимаю это, мой царь, – Неси склонил голову, – но товаров и, главное, золота достаточно, чтобы выполнить приказ твоего величества.

– Тогда договорились. Если разговор пройдёт в нужном ключе, Хопи найдёт тебя вечером.

– Слушаюсь, мой царь.

– Неси, – я внимательно посмотрел на него, – я надеюсь, ты понимаешь, что всё, что ты делаешь на моей службе, идёт тебе в зачёт? Ты не всю жизнь будешь бегать с копьём наперевес.

– Мой царь, – темнокожий воин низко поклонился, – я надеюсь, что моя служба будет полезна твоему величеству.

Я достал из шкатулки специально выделанный и подготовленный лист из кожи, на котором были оттиснуты иероглифы, а также моё полное имя, обведённое картушем.

– На крайний случай посольские грамоты от меня, если совсем уж прижмут.

Он принял драгоценность и благодарно поклонился.

– Всё, теперь иди.

– Мой царь. – Нубиец вышел из комнаты.

После его ухода время потекло медленно, но я всё равно был занят тем, что слуги Усерамона готовили меня к посещению дворца. Тело нужно было хорошо вымыть, побрить, накрасить, переодеть во вкусно пахнущую одежду. На всё это и ушло оставшееся перед встречей время, когда за мной явился Усерамон, также отлично одетый.

– Твоё величество готов? – поинтересовался он у меня.

– Едем. – Я поднялся со стула, отогнав жестом служанку, которая попыталась надеть на меня калиги. С этим я прекрасно справился и сам.

Обрастая охраной, мы вышли во двор дома и встали на колесницы. Я в свою с Усерамоном, Бенермерут был возницей у Рехмира. Выезд за границы ворот сразу вызвал радостные крики и вопли народа, который до сих пор не разошёлся, и пришлось, чтобы их не давить, остановиться на пять минут и произнести небольшую речь, в которой я поблагодарил своих верных подданных и пообещал заботиться об их процветании и дальше.

Вырвавшись наконец из толпы, мы ускорили коней и вскоре подъезжали ко дворцу, где нас ждал шикарный приём. Сотни меджаев, слуг, рабов встречали меня у дороги, предлагая сменить колесницу на носилки, но, видя, что их всего две, я отказался и въехал в дворцовый сад прямо на колесницах, вызвав этим шок у встречающих меня сановников.

Дорога не была такой же широкой, как на улице, так что пришлось двигаться друг за другом, сгоняя с уложенной каменными плитами проезжей части придворных и слуг, которые встречались на пути. Им ничего не оставалось, кроме как отходить в траву. Остановив колесницу уже непосредственно перед входом, я спрыгнул с неё, помог Усерамону спуститься и, окружаемый охраной, пошёл ко входу в холл дворца, где меня уже ждали десяток сановников. Визирь тихо сказал, что они все преданы Хатшепсут.

Когда я подошёл ближе, они нехотя опустились на колени, но по их лицам было отлично видно, что делают они это, скорее всего, по личному приказу Хатшепсут, поскольку в ином случае явно удостоили бы меня максимум поклонами.

– Твоё величество Менхеперра, – произнёс знакомый мне Сеннефер.

– Моя будущая жена ждёт? – спросил я, и его лицо снова дрогнуло, будто я его пнул.

– Его величество Хатшепсут ожидает его величество Менхеперру, – ответил он хмуро.

– Носилки нам не нужны, – я кивнул на приготовленный для меня предмет, – мы быстрее дойдём пешком.

– Как прикажет твоё величество, – поклонился он.

Советник повернулся и в сопровождении остальных молчаливых царедворцев отправился вперёд, показывая дорогу, а я, Усерамон, Рехмир и сопровождающий нас Танини – с полным набором письменных принадлежностей, гигантской стопкой листов папируса и круглыми от страха глазами – следовали за ним. Перед выездом его пришлось застращать, намекнув, что с ним будет, если хоть слово или лист из того, что будет озвучено на переговорах, узнает кто-то из посторонних. Предварительно я с ним, конечно, разговаривал, мне он показался пугливым, но честным малым, поэтому выбор и пал на него для этой встречи. Требовался кто-то, кто будет записывать результаты переговоров и с нашей стороны, не уважаемым же людям, как я или визирь, пачкать руки в чернилах.

Царь Хатшепсут ждала нас в большом зале, где посередине находился стол, на разных концах которого возвышались два трона. На одном из них сидела она сама.

– Твоё величество, – первым поздоровался я, пройдя весь путь до стола и сев на пустой трон, – прекрасно выглядите.

Хатшепсут, явно не спавшая, как и визирь, всю ночь, это было видно, несмотря на нанесённую косметику, сердито прищурилась, глядя на мой цветущий вид.

– Боюсь, что твоё величество Менхеперра выглядит ещё лучше, – сухо ответила она, – завидую твоему сну, несмотря на вчерашние события.

Видя, что с её стороны стоит около двадцати человек, я сначала поёрзал попой по жёсткому сиденью трона, затем спокойно заявил:

– Прошу твоё величество оставить рядом с собой только двоих самых доверенных людей и писца. Вещи, которые мы будем обсуждать, не предназначены для широкого круга лиц.

Сановники заволновались, но царь Хатшепсут подняла руку, и все замолчали.

– Сеннефер, Нехси, останьтесь, – озвучила она имена, добавив: – Семемия будет записывать.

– Слушаюсь, мой царь. – Глава всех писцов при Хатшепсут позвал одного из своих помощников и, забрав у него принадлежности, сел за стол, разложил листы и перья. Я показал рукой Танини сесть напротив него. Трясущийся от страха парень, едва не разлив чернила, с трудом это сделал.

– Хопи. – Я сделал жест рукой, и моя охрана пошла назад, размыкая кольцо и отходя к далёким стенам, где не было слышно нашего разговора. По знаку Хатшепсут то же сделала и её гвардия.

Глава 2

– Твоё величество был инициатором этой встречи, – обратилась ко мне Хатшепсут, когда рядом никого, кроме оставленных специально людей, не осталось, – слушаю твои требования.

– Для начала, в качестве жеста доброй воли, – я опёр локоть на подлокотник трона и лёг щекой на руку, – календарь мы менять не будем, пусть в нём остаётся первым имя моей будущей жены, которой уже совсем скоро предстоит начать праздновать Хеб-сед. Понимая важность для неё и народа Египта ритуала возрождения жизненных сил царя, я согласен быть вторым.

Хатшепсут сильно поразилась моим словам, удивлённо на меня посмотрев.

– Я благодарна царю Менхеперра за этот поступок, – прикрыла она глаза, – это действительно очень важно для меня.

– Что ж, тогда продолжим, но уже с плохих новостей, – хмыкнул я, и все кругом насторожились. В том числе и те, кто стоял рядом со мной. – Усерамон лишается поста визиря, – объявил я, – на эту должность назначается человек, которому я полностью доверяю, Рехмир, и зваться он будет теперь по-другому – верховный визирь, поскольку я планирую ввести несколько новых должностей визирей, которые объединят несколько функций различных канцелярий.

Эта новость вызвала шок у всех с другой стороны стола, да и Семемия, быстро записывающий разговор, уронил на лист огромную кляксу от неожиданности. С моей стороны царило спокойствие, Усерамон и так знал, что этим всё закончится.

– Также у нас есть список того, какие должности нужно будет освободить под людей, преданных новому верховному визирю. – Я щёлкнул пальцами, и Усерамон, достав список, отдал мне, а я протянул его темнокожему Нехси, который взял лист и передал царю Хатшепсут. Она развернула его и быстро пробежалась по нему взглядом.

– Дальше. – Она подняла на меня взгляд и оставила лист в руке.

– Должность вице-короля Нубии и Куша упраздняется, – совершенно спокойно сказал я, из-за чего лица вытянулись у всех вокруг, даже у моих спутников, поскольку о том, что я буду говорить дальше, они не знали и сами. – К двум землям Египта добавляется третья – Южный Египет, размером от первого порога Нила до шестого, который так же, как Нижний и Верхний, будет разбит на номы и в каждом поставлен наместник.

Глаза Хатшепсут расширились, как, впрочем, и у всех вокруг.

– Твоё величество уверен в этом? – осторожно произнесла она. – Это очень большая территория.

– Египту нужен свой лес, – спокойно ответил я, – а ниже южной границы бывшего царства Керма, которое отныне вместе с Нижней Нубией станет Южным Египтом, находятся огромные горные склоны, целиком покрытые прекрасным лесом. Он нужен мне, Египту и наверняка царю Хатшепсут тоже.

– Древесина – это прекрасно, если она ещё будет на нашей земле, – удивлённо покачала головой Хатшепсут, – но кто будет заниматься всем этим? У нас сейчас две канцелярии занимаются Нижним и Верхним Египтом, боюсь, дополнительные обязанности они не потянут.

– Этого от них и не потребуется, – улыбнулся я, – для новых территорий будет создана своя со своим главой, который будет как делить территорию на номы, так и назначать туда номархов от моего имени. Но, как и остальные главы канцелярий, он будет подчиняться верховному визирю – Рехмиру.

Парень, о котором шла речь, стоял ни жив ни мёртв. Он то краснел, то бледнел, ведя себя тихо, словно мышь. Зато все остальные советники, отлично понявшие, какие огромные полномочия и перспективы будут у главы этой новой канцелярии, поинтересовались у меня:

– А кто будет главой новой канцелярии?

– Усерамон, – словно само собой разумеющееся заявил я, вызвав этим оторопь у всех, в том числе у самого Усерамона.

– Я? – удивлённо вскрикнул он, показывая всем, что он сам не был в курсе моих планов.

– Разумеется, кто, как не ты, с твоим опытом, связями и возможностями на это способен. – Я хитро посмотрел на него. – Я думаю, царь Хатшепсут предложит на должности глав номов часть людей, которые преданы лично ей. Но, разумеется, не больше половины от тех, кто предан мне.

Женщина удивлённо на меня посмотрела, видимо, не рассчитывая, что я предложу ей равные права с собой.

– Твоё величество очень добр. – Она, не веря, посмотрела на меня.

– Мы же вроде договаривались с твоим величеством, что создадим крепкую и любящую пару. – Я, по-прежнему опираясь щекой на кулак, спокойно на неё посмотрел. – В рамках этих договорённостей я сейчас и действую. Или я в чём-то неправ?

Хатшепсут поражённо на меня посмотрела, задумалась, затем неожиданно для всех приказала:

– Отойдите к стенам, мне нужно лично переговорить с его величеством Менхеперрой.

Удивлённые советники с её стороны нехотя отошли от нас, мои по моему жесту также, оставив нас наедине.

Хатшепсут удивлённо рассматривала меня несколько секунд, но, видя, что я даже не меняю позу, призналась:

– Я рассчитывала сегодня на бой, а не на семейную встречу. Ведь я даже ещё не начала выдвигать свои условия, а ты уже дал мне больше того, что я хотела бы получить.

– Хатшепсут, – я лениво посмотрел на неё, – для тебя в целом это лучшая сделка, чем для меня. Я буду большую часть времени в походах, завоёвывая для Египта новые земли, а ты – править, пусть и не совсем так, как привыкла.

– Что ты ещё хочешь изменить? – Она пристально посмотрела на меня. – Я ведь вижу, что ты не успокоишься просто на организации новой территории.

– Лишить храмы налоговых привилегий, а также отказать им в передаче части сборов для казны, – тихо сказал я, но тем не менее она это услышала, и глаза её расширились.

Хатшепсут стала недоверчиво качать головой.

– Ты сошёл с ума, тебе никто не даст этого сделать. Нас обоих снесут с трона быстрее, чем я моргну, если ты только объявишь о подобном.

– Сейчас – да, – согласился я с ней, – а в будущем? У меня лично нет подобной уверенности. Вода камень точит.

Женщина изумлённо на меня посмотрела.

– Ты безумный бог, а я дура, если решила связать свою судьбу с твоей.

– Да? – Я заинтересованно посмотрел на неё. – Неужели где-то глубоко в душе у тебя не сидит червячок сомнения и желания, чтобы царская казна стала полнее для реализации твоих планов? Новые храмы, прекрасные пирамиды, достроенный храмовый комплекс Джесеру в Карнаке?

Я, видимо, задел её за живое, поскольку женщина облизнула губы.

– Если я когда и думала о таком, то только не произнося этого вслух, в отличие от тебя, – огрызнулась она, всё ещё качая головой.

– Я и не прошу тебя в этом участвовать, если не хочешь, – я пожал плечами, выпрямляясь и опираясь о спинку трона, – но прошу подумать.

– Что насчёт царских работ и средств казны? – переключилась она на другую тему. – Ты прав, мне и правда нужно больше населения для работ над моими проектами, их всех нужно кормить и платить им, а сейчас царская казна скудна.

– Я принесу тебе золото и рабов, если не будешь мешать моим планам, – улыбнулся я, – ты царь, знаешь эту работу лучше меня, а следовательно, будешь заниматься тем, что положено царю. Праздники, жертвоприношения богам, решение проблем людей – всё, что у тебя было, остаётся за тобой, я лишь улучшу то, что сейчас либо не работает, либо работает плохо.

– Например? – заинтересованно спросила она.

– Налоги, – снова вернулся я к больной теме, – ты ведь знаешь, что сборщики налогов подчиняются номархам и сами устанавливают таксы для всех?

– Разумеется, – кивнула она, – эта привилегия для правителей номов давно была закреплена за ними.

– И сколько из-за этого недополучает царская казна? – ехидно поинтересовался я. – Треть? Две трети?

Хатшепсут снова закусила губу, она точно знала, о чём я говорил.

– Кроме жрецов, ты хочешь, чтобы восстали ещё и номархи в Египте? – Она покачала головой. – Ты точно сошёл с ума.

– А мы и не будем пока ничего из этого делать на старых территориях, – загадочно улыбнувшись, сказал я ей, – всё новое мы с тобой будем вводить только на новых землях. Единый налог, устанавливаемый из столицы, наместники либо из лично преданных тебе или мне людей, либо вообще из местных князей или царей, которые будут нам преданы, если мы оставим им власть.

Хатшепсут прищурилась.

– Если на всех новых землях будут единые правила, – задумчиво продолжила она, – то их внедрение затем и на старых территориях можно будет провести менее болезненно, поскольку к ним со временем привыкнут.

– Вот видишь, ты меня прекрасно понимаешь, – улыбнулся я ей, – так что я удивлён, почему ты готовилась сегодня к битве, если мы оба с тобой хотим укрепления единоличной царской власти. Пусть это мы делаем не для себя, а для дальнейших поколений, но меня полностью устроит, если через тысячу лет на этом троне будут сидеть наши с тобой потомки и править всеми землями сами, без трепетной заботы жрецов и номархов.

Сидящая напротив меня женщина задумалась.

– Я не понимала, что боги смотрят так далеко вперёд, – неожиданно призналась она мне, – мой максимум планирования – пара десятков лет.

– Но ты ведь не против, чтобы то, что мы совершим с тобой сейчас, помнили и через миллионы лет? – польстил я ей, прекрасно понимая, что о нас забудут уже через тысячу и только новое время воскресит память о древних цивилизациях. Но Хатшепсут об этом незачем было знать.

Глаза её загорелись.

– Какой правитель откажется от подобного, – она кивнула, – конечно, я согласна.

– Тем более я даю тебе слово, что потрясения, которые будут касаться нас обоих, я буду сперва с тобой согласовывать, – снова подлизался я к ней, – разумеется, рассчитывая на те же обещания и с твоей стороны.

– Конечно, – она поджала губы, – я теперь лучше понимаю тебя. Тогда разъясни мне ещё пару вопросов, сомнения терзают меня.

– Я весь во внимании, – улыбнулся я.

– Сколько ещё земель ты собрался присоединить к Египту? – Она внимательно посмотрела на меня.

– Если не погибну на поле боя, то, возможно, у наших земель появятся ещё и Северный Египет, затем Восточный и Западный, – пожал я плечами.

Она приоткрыла рот и, сглотнув ком в горле, облизала языком накрашенные губы.

– Это очень большая территория, – с придыханием сказала она, – я не знаю, смогу ли всем этим править.

– Я помогу тебе, – тоном опытного обольстителя намекнул я, – в отличие от смертных людишек, которые готовы предать тебя ради новых земель, золота или тщеславия, мне этого всего не нужно. Я просто скучаю здесь, у вас на земле, и мне нужно чем-то развлечься, ожидая возвращения Менхеперры.

Она согласно покивала.

– Я как-то не учитывала этот момент, – согласилась она, – но и правда, зачем богу земные радости, если всё это он с лёгкостью получит на полях Иалу.

«Ха, знала бы ты, что это за поля такие», – промелькнула в голове мысль, но я остался спокоен.

– Ну что? Мы вместе? – поинтересовался я у неё. – Ты можешь приходить ко мне с любым вопросом или претензией, обещаю, что выслушаю и дам ответ. Понравится он тебе или нет, я не знаю, но ты его получишь.

Хатшепсут прикрыла глаза ладонью, а я спокойно ждал, пытаясь лучше устроить попу на жёстком троне.

«Надо будет сделать нормальные набивные сиденья, – мимоходом подумал я, – а то так и отсидеть пятую точку недолго».

Наконец женщина подняла на меня осмысленный взгляд.

– Я даю тебе своё царское слово, что, пока выполняешь обещанное, от меня ты получишь только поддержку, бог Монту, – тихо произнесла она клятву.

– Ну вот и отлично, что мы с этим разобрались. – Я поднялся с места, подошёл к ней и, наклонившись, поцеловал в лоб. – Пусть моя божественная отметка будет теперь с тобой навсегда, – сказал я, – и облегчит твой путь в Иалу.

Глаза Хатшепсут радостно блеснули, она взяла меня за руку и поцеловала ладонь. Я проделал то же самое и вернулся на трон.

– Все могут подойти, – громко объявила она, и к нам вернулись её советники и мои, ожидая, что мы им скажем, о чём разговаривали. Но, разумеется, такой радости мы им не доставили. Зато переговоры дальше пошли так быстро и слаженно, что все за столом мгновенно поняли, что мы с ней обо всём договорились. Все вопросы решались на раз, я с лёгкостью уступал ей в том, что было для неё важно, она то же делала и для меня, когда я был настойчив. В общем, буквально за два часа мы порешали главные вопросы и распределили обязанности, а также обозначили тех людей, что будут теперь занимать ответственные должности. Хатшепсут с лёгкостью отказывалась от тех, кто в последнее время поглядывал в мою сторону, так что и она сама была рада от них избавиться.

– Мой будущий муж, – женщина довольно сощурилась от отлично прошедшего разговора и встречи, – остался последний, но не менее важный вопрос.

– Да, любимая? – с лёгкой улыбкой ответил я.

– Казна пуста, мой царь, – Хатшепсут виновато на меня посмотрела, – а людям нужно платить, как и продолжать ведущееся строительство.

– Конечно, моя дорогая. – Я вытянул вперёд правую руку, привлекая этим жестом всеобщее внимание к себе, а сам незаметно левую опустил в кожаный мешочек на поясе и нажал на глаза амулету Пазузу, проговорив про себя нужные слова. Я во время многочисленных экспериментов уже определил, что вслух их говорить было вовсе не обязательно и в отсутствие свободного места рядом с амулетом предмет будет выброшен на ближайшее свободное.

С огромным грохотом рядом с троном упал большой сундук и, треснув под собственной тяжестью, рассыпал на каменный пол реку золотых монет, которые с приятным уху звоном хлынули из широкой трещины в его досках. Все вокруг как заворожённые смотрели, как золотые кругляши заполняли всё свободное пространство вокруг трона и стола. Когда поток иссяк и монеты улеглись, ошарашенные взгляды людей перевелись на меня. Особенно потрясены были Хатшепсут и её советники, которые впервые видели мою, как они думали, божественную сущность. В установившейся тишине зала я с улыбкой обратился к Хатшепсут:

– Думаю, дорогая, на первое время этих денег тебе будет достаточно. Позже я скажу, чтобы тебе прислали нужную сумму для твоих проектов и, конечно же, приближающегося праздника.

Хатшепсут сглотнула ком в горле и с трудом отвела взгляд от золотых монет, посмотрев на меня с потрясённым видом.

– Любимый будущий муж, я благодарна тебе за заботу. – Она впервые прилюдно не обратилась ко мне, используя царские титулатуры, и это мгновенно все поняли. – Я также прошу тебя выбрать себе покои во дворце, чтобы быть ко мне как можно ближе.

– Конечно, дорогая, – согласился я, вставая с трона, – мой воспитатель Бенермерут этим займётся. Мне нужно будет вернуть войско в поместье и проследить за его размещением. Обратно в столицу вернусь, как закончу там все дела.

– Мы будем с нетерпением тебя ждать, – с лёгкой улыбкой ответила она, снова посмотрев на золото.

Я, не глядя на монеты, словно они были мусором под моими ногами, прошёлся по ним, а за мной, обходя монеты и не смея идти по золоту, как это сделал я, потянулись мои спутники. Танини, с трудом удерживая трясущимися руками бумаги, перья и чернильницу, круглыми глазами посмотрел на меня, когда я уже при выходе повернулся к ним.

– Рехмир, оповести войско, что мы завтра выступаем в поместье, – обратился я к задумчивому молодому парню, – ну и да, ты едешь со мной. Соберёшь свои вещи, передашь дела тому, кого выберешь достойным, и будешь принимать дела у дяди уже здесь.

Он судорожно кивнул.

– Танини, подготовь все договорённости с царём Хатшепсут и отдай их на проверку главе канцелярии Южного Египта.

Писец затряс головой, показывая, что сразу это сделает, как мы вернёмся.

– А с тобой, Усерамон, мы проедемся. – Я повернулся к ещё более задумчивому, чем его племянник, человеку.

– Да, мой царь, – склонил он голову.

Все забегали, засуетились, когда мы вышли из дворца. Проводив взглядом уезжающих Рехмира и Танини, а также Бенермерута – которому Рехмир явно рассказал о его новых обязанностях, и тот выглядел не менее потрясённым, чем молодой писец рядом с ними, – я встал за поводья и, дождавшись, когда рядом встанет Усерамон, направил колесницу на дорогу, а оттуда под радостные крики простого народа – на выезд из города.

Заговорил я только тогда, когда мы отъехали на второстепенную дорогу, по которой в город шли вереницы караванов, подвозя еду к огромной по населению столице, а из неё выезжали купцы с повозками, гружёными различными товарами и рабами. Среди которых в этот раз преобладали светлые и бородатые люди.

– Что ж, а теперь я расскажу, чем конкретно ты будешь заниматься на новом месте и что не прозвучало перед царём Хатшепсут, – сказал я, искоса посматривая на Усерамона, который кивнул мне.

– О чём-то таком я и догадался, мой царь, когда услышал, что именно я буду руководить процессом деления новых территорий и установлением на них порядка.

Взяв поводья в одну руку, вторую я опустил к своему болтеусу и, нащупав кожаный кошелёк, достал оттуда лист папируса, который составили для меня давно, тогда, когда мы ещё захватывали Керма. Ради него пытали многих знатных людей, так что я раньше никому его не показывал, осознавая его ценность.

– Возьми, – передал я его Усерамону.

Тот, стараясь не упасть на ходу, взял его и развернул. Брови его сразу вскинулись.

Глава 3

– Здесь расположение всех золотых шахт, о которых мне стало известно в походе, а также остальных рудников, которые разрабатывали керминцы, – кивнул я, подтверждая его предположения о том, что было на ней изображено, – так что, прежде чем обеспечить меня лесом, ты наладишь постоянную добычу золота. Войско для охраны и наведения порядка в регионе возьмём у Хатшепсут, нечего мои драгоценные легионы гонять по пустякам. Она всё равно узнает о золоте, но пусть позже, а не сейчас.

Визирь улыбнулся и убрал бумагу себе в одежды.

– Дальше, – продолжил я, – забудь о половине той чуши, которую я говорил при Хатшепсут, что на местах будут править египетские наместники, и в равных количествах мои и её. Они, конечно, будут, чтобы всех успокоить, но только для вида. Реальную власть будем набирать только из местных элит, которые будут с нами сотрудничать. А наладив единую налоговую систему для новых земель, будем им оставлять часть сборов в казну нома, чтобы они сами набирали и содержали себе войска и остальные службы, которые обеспечат работоспособность этих небольших автономий. Я не собираюсь со своими легионами бегать за вшивыми племенами кочевников, поэтому пусть с мелочью и набегами справляются своими силами. Войско царя будет выступать только в случае больших конфликтов.

Усерамон задумался и покивал.

– Такое решение ново, мой царь, но видится мне эффективным, по крайней мере, пока.

– Второй главный момент! – обратил я его внимание на свои слова. – На всех новых территориях язык, религия и верования покорённых народов останутся прежними, мы не будем силой насаждать собственные жизненные воззрения.

Здесь Усерамон изумлённо на меня посмотрел.

– А как мой царь скажет об этом жрецам, которые захотят строить на новых территориях храмы? – осторожно поинтересовался он.

– Пусть строят, – хмыкнул я, – но налоговые льготы метрополии не будут распространяться на колонии, так что подумай, будут готовы они платить налоги на общих основаниях, если не привыкли этого делать?

– Даже если и так, мой царь, предвижу конфликты со жречеством, – покачал он головой.

– Именно поэтому реальная власть будет у местных элит, – намекнул ему я, – что-то я сомневаюсь, что они допустят проникновение к себе новых богов.

– Мой царь наверняка помнит, что в Нубии почитают больше наших богов, чем своих, – решил уточнить он, – может, твоему величеству стоит то же сделать и для Керма, ведь тогда нам не придётся ссориться со жречеством, хотя бы первое время?

– А я сейчас не только про Нубию говорю, Усерамон, – я остро на него посмотрел, – для нашей империи будет жизненно необходимо, чтобы далёкие уголки не бунтовали, а варились в собственном соку конфликта элит и своих жрецов, иначе всё, чем мы будем с тобой заниматься, – это разруливание мелких местечковых проблем.

Визирь насторожился.

– Мой царь разъяснит своему невежественному слуге, что такое империя?

– Земли Митанни, Хеттов, всего Аравийского полуострова, Пунта и вообще всего, куда успеют дойти мои легионы, – впервые обрисовал я ему истинный масштаб своих амбиций, и его это проняло.

Он открыл рот, пожевал новое для себя слово и закрыл его.

– Я так понимаю, мой царь, что после появления новых территорий в виде, например, Северного Египта я стану главой этой новой канцелярии? – поинтересовался он.

– Разумеется, Усерамон, – хмыкнул я, – пусть я тебе не всегда доверяю, как, впрочем, и ты мне, но золото мы с тобой любим оба и, главное, понимаем, что его легче добыть и сохранить, когда рядом крепкая власть. Ты ведь, надеюсь, не сомневаешься в том, что я смогу её удержать в случае возникновения конфликта?

– После того, что показал сегодня мой царь во дворце, – он покачал головой, – ни у кого из присутствующих не сможет больше возникнуть мысли о том, что твоё величество простой человек. Это, конечно, обезопасит твоё величество от большей части конфликтов, но, к сожалению, не от всех.

– Я тоже на это надеюсь, Усерамон, – согласился я, – так что готовь людей, впереди у тебя очень много работы. Ведь освоение новых территорий только первый шаг, как ты закончишь их формирование, я поручу тебе новые задачи.

– Прекрасно это понимаю и благодарен моему царю за такую ответственную должность. – Он прямо посмотрел на меня. – Новые территории станут базой для нового сильного царства, в котором смогут достойно жить наши дети, внуки и правнуки.

– Рад, Усерамон, что у тебя, как и у царя Хатшепсут, наконец появился взгляд в будущее, – улыбнулся я, – она тоже сначала не хотела смотреть так далеко.

– Это сложно, мой царь, – согласился Усерамон, – я прекрасно понимаю его величество Хатшепсут. Я сам только после слов моего царя понял это.

– Ну что ж, теперь хотя бы два человека рядом со мной видят дальше, чем на тысячу лет, – хмыкнул я.

Визирь после моих слов стал очень серьёзным и кивнул, уйдя в собственные мысли. Видя, что основные моменты ему рассказал и больше пока добавить нечего, я повернул колесницу и неспешно, чтобы наша охрана поспевала за нами, поехал обратно.

– Да, и узнай, что там с семейством моей новой невесты, которое, ты говорил, предано мне, а царь Хатшепсут заявила, что оно предано ей, – напомнил я ему, – мне прямо интересно, кому оно вообще предано? Может, только себе?

– Конечно, мой царь, – серьёзно ответил он, – я столько десятков лет считал этот род близким себе, везде продвигая его членов, что сам хочу разобраться в этом вопросе.

– Ну и последнее на сегодня. Когда будет готово новое вооружение и доспехи, предоставишь мне своё загородное поместье на пару недель? – вспомнил я. – Вместе со слугами, рабами и прочим.

– Всё моё имущество в распоряжении моего царя, – мгновенно ответил он, – оповестите меня за пару дней, до того как оно понадобится твоему величеству, и я обеспечу лучший приём.

– Вот и договорились.

***

Вернувшись в его дом, я приказал собирать вещи, поскольку, как и планировал раньше, собирался уйти утром с войском в поместье, в котором не был уже больше года, и устроить там легионы, проследив за тем, чтобы бараки для всех были достроены, а довольствие и снаряжение поступало вовремя. Хотя с последним можно было сильно не заморачиваться, Рехмир явно бы не оставил за себя неумеху, но всё равно лучше было проследить за этим лично.

Только я о нём вспомнил, появился он сам, грустный и печальный.

– Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему? – обратился я к нему на русском. Рехмир вскинулся, запоздало мне поклонился и непонимающе посмотрел на меня. – Почему у нового визиря такое печальное лицо, спрашиваю? – перевёл я свои слова на египетский.

– Мой царь, несмотря на то что переговоры были тайными, – тяжело вздохнул он, – о смещении дяди и назначении меня визирем быстро стало известно многим. Пока я ехал до войска и обратно, меня одолела толпа просителей. Резко появились те, с кем я уже много лет не общался. Даже друзья детства интересовались, не могу ли я их пристроить на службу во дворец.

– Я надеюсь, ты показал себя в их глазах неблагодарной скотиной и заносчивым уродом? – улыбнулся я.

– Пришлось всех послать к богам, мой царь, – кивнул он, – для меня все эти люди из прошлого никто. Они никак мне не помогли стать тем, кем я стал, так с чего бы сейчас всем им помогать?

– Это только первый день, Рехмир, – напомнил я ему, – увидишь, как новость распространится дальше, сколько старых знакомых у тебя окажется, даже если ты их видел раньше всего лишь раз в жизни.

– Пожалуй, я приму предложение дяди и возьму его охрану, – вздохнул он, – иначе просто невозможно передвигаться по городу.

– Пока договариваешься, дам тебе свою, четверых легионеров будет достаточно, чтобы тебе не досаждали.

– Благодарю, мой царь, – Рехмир прижал руки к сердцу и склонил голову, – я как-то не ожидал, что всё так резко свалится на меня.

– Если ты готов, собирай вещи, мы поужинаем и рано ляжем спать, завтра утром выступаем.

– Конечно, мой царь, – согласился парень, – Танини как раз закончит подготовку договорённостей и перепишет их набело.

Он напомнил мне о деле, как раз связанном с переговорами.

– Хопи.

Центурион подошёл к нам и поклонился.

– Неси, скажи, чтобы выступал, – приказал я.

Он склонил голову и молча вышел из зала.

***

Утром, хоть я и не хотел особо никого будить, на завтрак и проводить меня вышло всё семейство Усерамона с ним во главе. Прощаясь с каждым, я что-то дарил в благодарность за гостеприимство. Для парней это было оружие, для девочек – красивые драгоценные вещи. Его жене я преподнёс прекрасный дорогущий усех, специально купленный для неё вчера Хопи в царских мастерских. Женщина сразу оценила его стоимость, поэтому кланялась и благодарила меня, говоря, что для неё было честью принимать меня в своём доме. Попрощавшись с ней, я подошёл к Усерамону.

– Тебе я уже сделал шикарный подарок, – хмыкнул я, когда он низко мне поклонился, – отработай сначала его.

– Я приложу все свои силы к этому, мой царь, – серьёзно заверил меня он.

– Тогда присмотри за Бенермерутом, чтобы он справился с выбором и благоустройством моих покоев во дворце, – попросил я его, – я оставляю ему на помощь пару контуберний, но всё же ты лучше знаешь местные расклады.

– Конечно, мой царь. – Усерамон склонил голову.

Попрощавшись с семьёй бывшего визиря, я подошёл к отдельно стоящим у колесниц Бенермеруту и Танини.

– Рассчитываю на тебя, – обратился я к воспитателю, – за любой помощью обращайся к Усерамону.

– Конечно, мой царь, – тот склонил голову, – к возвращению твоего величества я подготовлю всё нужное с учётом безопасности.

– Да, это мы с тобой проговорили, – согласился я, – отдельная кухня, присмотр за всеми поварами и слугами, в общем, я тебе уже всё это рассказывал.

– Пусть боги будут благосклонны к твоему величеству, – склонил он голову, – буду ждать возвращения моего царя.

Я повернул голову к смущённому парню, который, чувствуя торжество момента, переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя неудобно. Чтобы ему помочь, я снял с себя один браслет и протянул ему.

– Держи рот на замке, и твоя жизнь будет прекрасной, – сказал я.

– Твоё величество всегда может на меня рассчитывать! – пламенно закричал он, так что мы с Бенермерутом переглянулись и улыбнулись. Я почему-то почувствовал себя в этот момент глубоким стариком.

– Держись Бенермерута, помогай ему во всём, – сказал я напоследок и, не слушая его ответа, поднялся на колесницу. Рядом встал Рехмир, и мы в сопровождении моей охраны выехали за ворота, попав снова в огромное скопление народа. Но в этот раз я был уже подготовленным, так что рабы Усерамона выкатили за мной большие тележки с лепёшками, я объявил о скорой череде собственных свадеб, грандиозных праздниках по этому поводу для всего народа Египта и как задаток преподнёс свежий хлеб.

Люди, услышав о халяве, тут же переключились на тележки, где стали раздавать лепёшки по одной в руки, что позволило мне выехать на дорогу и спокойно покинуть город. Раздача хлеба оказалась отличной идеей, хотя придумал это не я.

Вскоре мы подъехали к укреплённому лагерю, и едва меня заметили на постах, как тут же прозвучали тягучие звуки горнов. Приветствуя воинов, я вскоре оказался в окружении улыбающихся центурионов.

– Приветствую всех, – улыбался я в ответ, – сейчас нам накроют стол, и мы обсудим с вами дальнейшие планы.

Рехмир стал распоряжаться, чтобы из следовавшего за нами небольшого обоза достали привезённую с собой еду, много кувшинов вина, и очень скоро мы все переместились в мой шатёр, который, несмотря на моё отсутствие, был установлен в центре лагеря и, более того, тщательно убирался каждый день.

Еда была ещё тёплой, так что, сев за общий стол, мы принялись есть, и кубки вина с тостами часто поднимались в мою честь и в честь будущих побед. Когда первый голод был утолён, я взял слово.

– Знаю, многие из вас беспокоятся за будущее легионов, а также волнуются из-за неопределённости, которая сложилась в последнее время во взаимоотношениях между двумя царями.

Я сделал паузу, отпил вино из кубка и удостоверился, что ко мне прикованы напряжённые взгляды всех центурионов.

– Так вот, вам больше не о чем волноваться, мы поговорили с царём Хатшепсут и решили вступить в брак, чтобы наши разногласия больше не мешали нам совместно править Египтом.

Глаза у центурионов округлились.

– Поэтому дальнейшие планы для легионов у меня такие: мы возвращаемся в поместье и обустраиваем мирную жизнь до тех пор, пока не станут поступать из Абидоса новые комплекты снаряжения и вооружения. После чего начнётся для всех легионов новый этап, ведь нам придётся переучивать людей заново. Это наверняка многим не понравится, нам придётся преодолевать сопротивление, но, я уверен, с вашей помощью у нас всё получится, поскольку новые комплекты позволят нам лучше защищать в бою легионеров.

– Мой царь, а как планируется осуществлять перевооружение? – спросил один из них.

– Я хотел начать с вас и опционов, – ответил я, – как это будет, я сохраняю пока в тайне, чтобы это стало для вас приятным сюрпризом.

Военные несмело переглянулись, не понимая моей таинственности.

– Мой царь, у нас есть ещё пара вопросов, которые всё чаще поднимаются среди легионов, а ответить на них может только твоё величество, – обратился ко мне другой.

– Конечно, задавай их, для того мы и ужинаем в таком тесном кругу, чтобы вы получали ответы от меня, – улыбнулся я, поощрив его говорить.

– У некоторых ветеранов, кто с твоим величеством с самого начала, есть жёны, – продолжил он, и я кивнул, помня этот факт, – а что насчёт остальных? Это можно будет делать? Будет ли предоставлен отпуск для свадьбы?

Я задумался. Вообще, для солдат в римских легионах браки были долгое время запрещены, но позже их всё же разрешили. К тому же я уже ранее создал такой прецедент, так что поздно было давать заднюю.

– Без проблем, на усмотрение центурионов, – ответил я, чем сильно их обрадовал.

– Ещё вопрос по отпускам, мой царь. Мы помним, что длительные положены раз в пять лет, но очень у многих скопилось золото с походов, легионеры бы хотели передать его в свои семьи или родным, – продолжил центурион задавать вопросы, – чтобы не носить с собой. Тем более если нас ждёт мирный период и перевооружение, мы могли бы обеспечить ротацию легионеров так, чтобы большинство за это время сходили в отпуска и отнесли деньги родным или семьям.

Этот вопрос заставил меня задуматься сильнее. И правда, наличность была серьёзной проблемой в походе, ведь после затяжных походов золота у солдат скапливалось очень прилично. Тут на далёкую перспективу нужно было организовывать банк, но пока и правда можно было уступить.

– Предварительно можете объявить всем, что я не против, но детали мы с вами ещё раз согласуем уже в поместье, это сложный вопрос, и лучше мы опишем его приказом по войску, как и вопрос со свадьбами. Нужно жёстко прописать условия, кому это будет положено, при каких условиях и прочее, чтобы войско не пострадало от бесконечных отпусков.

– Это даже больше, чем мы рассчитывали, мой царь, – склонил он голову.

– Что-то ещё? – посмотрел я на него и на остальных.

– Болтеусы, мой царь, – один из них показал на свой, – легионеры хотят иметь свои пояса.

– Они придут вместе с новым вооружением, – ответил я, – это уже я продумал.

– Благодарю твоё величество за заботу, – он склонил голову, – это были самые важные темы, которые волнуют большинство легионеров.

– Тогда пока передайте мои ответы, а более подробно решим вопросы, когда устроим войско на постой в поместье, – ответил я.

Они с этим согласились, и мы снова принялись за еду и вино, центурионы стали делиться со мной новостями и делами, происходящими в войсках. Что волновало солдат, как много приходит желающих вступить в легионы и как они жалеют, что набор закрыт. За этими неспешными разговорами мы и просидели допоздна, расходясь уже ночью.

Когда мы с Рехмиром остались в шатре одни, он тихо спросил:

– Мой царь, а не ущемляет ли статус царя общение с безродными? Никто даже из военачальников войска царя Хатшепсут не стал бы с ними сидеть за одним столом.

– От этих людей, Рехмир, теперь зависит наш с тобой успех, – так же тихо ответил я. – От того, как они будут мотивировать людей, как доносить наши мысли до легионеров, зависит будущее. Всё это именно на плечах центурионов и их опционов. Так что то, что ты называешь ущемлением статуса царя, я называю проведением работы с командой. К тому же, поверь мне, им недолго быть безродными, ещё пара успешных кампаний, подобных завоеванию Керма, и они все получат от меня титулы и придворные должности, которые поставят их на одну ступень с теми, кто этим сейчас так кичится.

– Твоё величество будет опираться на них в своей борьбе со жречеством и крупными землевладельцами? – догадался он. – Легионеры после таких повышений будут вам обязаны всем в своей жизни.

– Ты слишком умён, Рехмир, – хмыкнул я, – об этом рано пока говорить, так что давай спать, утром мы выступаем.

Парень затих и вскоре засопел, а я ещё долго лежал с закрытыми глазами, вспоминая разговор с центурионами и те мысли, которые они пытались до меня донести. Рехмир прав, они были моей опорой в предстоящем противостоянии, а в том, что оно случится, у меня не было ни малейших сомнений. Слишком два разных мира сталкивались сейчас между собой: один – стоявший на традициях, которым было даже не сотни, а тысячи лет, и второй – я, выходец из будущего, который имел в голове запас знаний, а также понимание ошибок, которые и привели Египет в конце концов в то состояние, в каком он находился сейчас. Какое мне было до этого дело? Ещё год назад я бы ответил, что мне плевать на все местные проблемы, лишь бы оставили меня в покое, сейчас же, когда я стал ответственен за жизни и судьбы десятков тысяч людей, мнение о своих обязательствах коренным образом изменилось. Да и к тому же жизнь царя мне самому стала нравиться, когда такое войско за спиной.

Глава 4

Прибытие в поместье, которое даже издали сильно изменилось с того времени, как я отсюда убыл, было обставлено с большой помпой. Меня встречали так, как и положено: с музыкой, танцами и длительным пением гимнов, посвящённых богам и мне.

Первым, на что упал взгляд, был большой дом, выросший неподалёку от того первого, который с таким трудом построен, а также многоэтажки бараков для войска, которые тянулись стройными, ровными рядами неподалёку от нового дома. Было видно, что всё размечалось и строилось не спонтанно, явно привлекался архитектор, который всё грамотно разместил и вписал в местность. Об этом я сказал стоящему рядом со мной Рехмиру, и он подтвердил мои мысли, сказав, что и правда привлекал для работ известного архитектора из Фив, который служил его дяде.

Чем ближе мы подъезжали к новому дому, тем сильнее напрягался я, поскольку впереди виднелось огромное количество хорошо одетых девушек, сидящих на коленях.

– Наложницы твоего величества радостно встречают своего повелителя, – с гордостью сказал Рехмир, показав рукой на эту толпу, даже без моего вопроса.

– Как-то их многовато, – удивился я, – ты уверен, что тут нет лишних?

– Конечно нет, – парень удивлённо посмотрел на меня, – к тому же тут нет ещё и детей твоего величества.

Сердце сделало в моей груди быстрый перестук.

– Каких таких детей, Рехмир? – изумлённо спросил я.

Парень покраснел, замялся, но ответил:

– Мой царь, когда мужчина возлежит с женщиной, обычно после этого появляются дети.

– Так бл…ть, сам процесс мне и без тебя хорошо известен, но когда появились дети? – Моему изумлению не было предела, особенно оттого, что я впервые узнал об их существовании.

– Через девять месяцев, как положено. – Он не понимал меня. – Твоё величество ведь лишал девственности девушек, после того как они попадали в его шатёр.

Это мне тоже было и без него известно.

– Ты не понимаешь? – Я посмотрел на него, и он правда не понимал. – Мне почему об этом не сказали?

– Зачем? – удивился он. – Это же дети от наложниц, а не жён твоего величества, они не имеют никаких прав.

Я тяжело вздохнул.

– И сколько их?

– Около десяти или двенадцати, я не считал точно, – отмахнулся он от меня, словно речь шла о мухах, а не детях.

– Ладно, разберёмся. – Сердце в груди отчаянно билось, это был первый мой залёт за всё время, поскольку обычно я не доводил с девушками отношения до того, чтобы у нас появлялись дети, ведь это ответственность и, самое главное, покушение на состояние семьи. Отец бы такого точно не понял.

Наконец наша процессия подъехала к дому, и вперёд вышла госпожа Исида.

– Приветствуем героя славных битв, нашего царя Менхеперру, – с низким поклоном поприветствовала меня она, – наконец он вернулся домой.

– Госпожа Исида, – я спрыгнул с колесницы и не дал ей опуститься на колени, как это сделали все вокруг, – я не забыл ни того, как были отданы драгоценности, которые были мне нужны в трудный час, ни помощи при лечении рабов, так что прошу, не нужно преклонять колени.

Женщина, в уголке глаз которой появились слёзы, склонила голову и пожала мне руки, которыми я удерживал её на весу.

– Рада, что мой сын вернулся, – твёрдо сказала она, – наложницы твоего величества также рады приветствовать своего повелителя.

Я пробежался по лицам нубиек, керминок и прочих, которых уже честно забыл, но в глазах каждой была надежда и страх, что я не обращу внимания именно на неё. В одном из рядов мой взгляд наткнулся на Хумай, и сердце в очередной раз вздрогнуло, но старая страсть уже не была такой сильной, как тогда, поэтому я не стал бросаться к девушке, лишь спокойно обратился к госпоже Исиде:

– Сегодня-завтра мы будем заняты делом, устраивать войско, после этого распоряжаюсь организовать пир для всех в поместье. Для слуг и рабов будут выделены отдельные навесы, каждый получит благодарность от царя за свою работу. Также рассчитываю на то, что госпожа Исида и дальше будет заботиться обо мне, но уже в царском дворце, – с намёком обратился я к ней.

Мама Менхеперры удивилась, но вида не подала, лишь склонила голову и повела меня к девушкам.

– Я привёз подарки всем, – я обвёл взглядом девичьи лица, с надеждой и трепетом обращённые ко мне, – никого не забыл. Вам не о чем волноваться, мои дорогие, ваш господин ни на минуту не забывал о вас.

На лицах появились облегчённые, но пока ещё несмелые улыбки.

– Вечером за ужином вы расскажете, как соскучились по мне, – улыбнулся я в ответ, – пока же покажите мне детей.

Взгляды девушек перевелись на госпожу Исиду, та кивнула, и вскоре куча служанок стала выносить во двор пищащие и визгливые свёртки, вызвавшие у меня оторопь. Служанки подошли к матерям, которые стали, сюсюкая, успокаивать их, посматривая за моей реакцией.

Я криво улыбнулся и сказал:

– Рад, что они в порядке. Что ж, мне пора заниматься войском, встретимся со всеми вечером.

По взгляду госпожи Исиды все поднялись и поспешили в дом, она осталась рядом.

– Может быть, минута отдыха, мой царь? – обратилась она ко мне.

– Я лучше займусь делом, надо отвлечься от мыслей о том, что у меня внезапно образовался десяток отпрысков.

– Они ведь не от жён, – она пожала плечами, – хотя, конечно, царской крови. Если твоё величество признает их, то, когда вырастут, они могут претендовать на трон.

Я не был в этом уверен, но спорить не стал, лишь вернулся на колесницу и направился к трёхэтажным кирпичным баракам, где центурионы бросали жребий, кто какие займёт. Распределение и обустройство заняло как раз время до вечера, хотя всё, что я делал, – смотрел, как были построены здания, как внутри распределены койки, как устроена хозяйственная часть и прочее, на что нужно было обратить внимание. Мимоходом я понял, что неплохо было бы организовать доставку сюда воды самотёком, чтобы дежурные не занимались этим постоянно, как и вывозом экскрементов, которых тут скоро будут тонны, с таким-то количеством людей, собранных в одном месте.

Наметив себе фронт работ, я попрощался с центурионами, которые остались придумывать дежурство внутри бараков, организовывать патрули вокруг поместья и много ещё чего, что требовалось для лагеря, ведь теперь из всего поместья они собирались делать укрепление, включая ров, временный частокол и башни, на которых будут дежурить лучники. Позже всё это, конечно, станет каменным или кирпичным, и я был, собственно говоря, не против, ведь так и людей большим объёмом работы мы займём, да и спокойнее как-то было, находясь внутри укреплённой крепости, даже несмотря на то, что мы находились посредине египетских владений. Как показала практика, это вообще ни о чём не говорило.

Закончив инспекцию, я встал на колесницу и не спеша поехал в сторону дома. За день я как-то смирился с мыслями о том, что наложниц у меня слишком много, некоторые из которых к тому же стали матерями. Встречали меня многочисленные слуги и госпожа Исида.

– Я распорядилась подогреть воды для твоего величества, а также приготовить притирания, – встретила она меня с улыбкой.

– Благодарю, сейчас это будет необходимо. – Я взял её под локоть, и мы пошли внутрь.

– Я была немного удивлена словами моего царя насчёт дворца, – она тихо обратилась ко мне, – насколько я знаю, с царём Хатшепсут и её окружением у твоего величества были определённые недопонимания.

– Они решены, по крайней мере, сейчас, – заверил я её, – я предложил брак царю Хатшепсут, она не отказала.

Мать Менхеперры изумлённо на меня посмотрела, но затем кивнула.

– Для царства неплохо, если два царя перестанут враждовать, – нехотя ответила она.

– Только на этом и было основано моё предложение, – вздохнул я, – за этот год случилось много того, чего я бы не хотел. Именно поэтому я прошу вас вместе с Бенермерутом быть моей опорой в царском дворце, куда мне придётся заселиться после свадьбы.

– Конечно, – женщина явно колебалась, но не решилась мне перечить, однако я это заметил и задумался, а так ли ей действительно нужно моё предложение или она хочет для себя иного, – хотя мне будет тяжко возвращаться туда, откуда меня изгнали.

– Если вы скажете мне, кто это сделал, они недолго проживут, – предложил я ей вариант, предпочтя не обращать внимания на её колебания и свои мысли по этому поводу, решив обсудить это позже.

Женщина удивлённо на меня посмотрела, но отрицательно покачала головой.

– Служение богам со многим примирило меня, – напомнила мне она о том, что была жрицей до того, как её выдернули из храма и направили вместе со мной в поместье, – так что оставлю месть на милость богов.

– Как скажете, – не стал я спорить с ней дальше.

Она провела меня в небольшую купальню и оставила слугам и рабам. Первые стали раздевать меня и обмазывать мыльным раствором, вторые – носить воду и помогать первым. Буквально через час я, обмазанный каким-то вкусным маслом и в чистой одежде, упал на деревянную скамью со множеством подушек, а вошедшая госпожа Исида поинтересовалась, с кем бы я хотел ужинать.

– Конечно, с вами, Рехмир, а также с моими центурионами, – без раздумий ответил я, – если есть кто-то достойный, кого я не знаю, то можете пригласить его по своему усмотрению.

– Управляющий, который сейчас руководит поместьем в отсутствие Рехмира, и его жена? – спросила она, хотя я дал ей разрешение. – Оба из достойных семей.

– Тогда тоже пошлите им моё приглашение, – кивнул я.

Она меня поблагодарила, и я остался только со своей охраной.

– Хопи, надо как-то организовать проверку еды и вина, которые будут мне подавать, – сказал я, обращаясь к центуриону, пока нас никто не слышал, – займись лично.

– Слушаюсь, мой царь, – ответил он.

До ужина я только отдыхал, и до него мне также представили мужчину лет сорока и его молоденькую жену, которая ужасно стеснялась меня. Рехмир же его сильно хвалил, говорил, что новый управляющий завершит все дела, которые были запланированы, и он смело оставит на него поместье.

– Я кое-что присмотрел, что нужно будет переделать или улучшить, – заметил я, после того как он закончил, – после размещения войск и определения границ лагеря мы этим займёмся.

– Как прикажет твоё величество, – склонил голову мужчина.

Когда ужин подходил к концу, госпожа Исида оставила на столах лишь вино и лёгкую закуску, а сама поинтересовалась у меня:

– Покои твоего величества готовы, кто скрасит вам сегодня ночь?

– Распределите как-то их по четыре девушки за ночь, – попросил я её, – нехорошо будет обделять вниманием любую, а четырём за одну ночь я смогу уделить время.

Госпожа Исида изумлённо на меня посмотрела.

– Как прикажет твоё величество, – ответила она и, отойдя, подозвала к себе служанку.

Ночью на меня обрушился водопад плотского желания после длительного отсутствия секса, поскольку девушки со всей страстью выплёскивали на меня всю свою накопившуюся энергию и сильно меня утомили, так что я смог заснуть только под утро с одной мыслью, что, наверно, насчёт четверых сразу сильно погорячился.

Именно из-за ночных приключений я встал поздно и, позавтракав далеко за полдень, позвал госпожу Исиду, чтобы попросить её собрать всех девушек вместе, поскольку хотел преподнести им подарки. Она сказала, что сначала накормит меня и потом всё подготовит. Так что через два часа я с Рехмиром и госпожой Исидой входил в большой зал, где нас ожидали десять сундуков, а также волнующиеся девушки.

– Я приготовил для всех подарки, чтобы вы не чувствовали, что я забыл о вас, – кратко сказал я, а затем стал подзывать по одной и рандомно вручать с серьёзной миной на лице всё, что находили мои руки в сундуках: красивые золотые ручные браслеты, ножные браслеты, шкатулки из слоновой кости, серьги – в общем, всё очень ценное и дорогое, главное, за чем я следил при раздаче, чтобы общая стоимость подарков была примерно одинаковой, понимая, что всё будет потом перебрано и осмотрено на женской половине. Причём каждая будет ревниво посматривать на соседок, чтобы у тех не было лучше.

Одной из последних ко мне подошла Хумай, бледная и с красными глазами. Вручая ей подарки, я лишь тихо сказал:

– Жди. Так нужно.

Она услышала мои слова, глаза её мгновенно наполнились слезами, и, несмотря на то что я ей вручил подарок, она тут же убежала обратно в строй, даже не поблагодарив. За это тут же получила нагоняй от старшей служанки и, вернувшись, поклонилась мне. Закончив со всеми, я распустил девушек, и их увели присматривающие за ними служанки, оставив со мной госпожу Исиду и Рехмира.

– Вам я разрешаю попросить у меня всё что угодно, – обратился я к ней, а Рехмир передал мне отдельную шкатулку, которую всё это время держал в руках.

– У меня всё есть, твоё величество, – женщина развела руками, – мать не может пожелать большего для себя, имея такого сына, как твоё величество.

– Госпожа Исида, я благодарен за всё, что вы для меня сделали, – я стал серьёзен, – но понимаю, что вы не очень хотите такую жизнь, какую я предлагаю вам. Сейчас я даю единственную возможность всё изменить, поскольку позже это станет попросту невозможно.

Женщина поняла серьёзность разговора и задумалась, мы ей не мешали.

– Если твоё величество сам затронул эту тему, – она подняла на меня жалобный взгляд, – то я бы хотела вернуться к службе в храме. Дворцовая жизнь растоптала мои надежды и мечты, а твоё величество возмужал и окреп настолько, что не нуждается более в моей помощи.

– Хорошо, да будет так, – кивнул я, хоть настроение у меня испортилось, ведь мне понравилось, как она устроила дела в доме, поэтому расставаться крайне не хотелось, но что делать, насильно мил не будешь, это я также прекрасно понимал и видел ещё по прошлому нашему с ней разговору.

– После переезда во дворец и устройства девушек я распоряжусь, чтобы вы вернулись в свой храм верховной жрицей.

– Благодарю твоё величество за заботу и понимание, – облегчённо выдохнула она, видя, что я спокоен и не сержусь на неё.

– А это драгоценности царицы Керма, – я взял у Рехмира шкатулку с ценностями и вручил ей, – от меня в благодарность за то, что пожертвовали своими, когда мне это было необходимо.

Она приоткрыла крышку, ахнула и помотала головой.

– Госпожа Исида, я вёз их только вам, – я положил ладонь на её руку и закрыл крышку шкатулки, – не обижайте меня.

Глаза её наполнились слезами, она низко мне поклонилась, не став спорить, и попросила разрешения отнести шкатулку в комнату. Когда женщина ушла, я повернулся к смущённому Рехмиру.

– А мы с тобой, как я и говорил раньше, поедем на прогулку.

– Колесница давно готова, мой царь, – склонил он голову.

Мы вышли из дома, встали на колесницу и поехали в саванну по тому маршруту, по которому я гонял свой первый легион. Когда мы отдалились на приличное расстояние, я остановился и показал охране отойти от нас. Она разомкнула ряды, давая нам спокойно поговорить.

– Слушай и запоминай, чем ты займёшься в первую очередь на новом месте. – Я стал серьёзным, повернув к нему голову.

Улыбка тут же слетела с его губ, и Рехмир напрягся.

– Я весь внимание, мой царь.

– За тобой будут следить, и пристально, поэтому дадим время всем удостовериться, что ты ничего не делаешь сверх того, чем раньше занимался твой дядя, кроме одной вещи, которой ты посвятишь всё своё время, – начал я разговор. – Как мне известно, медь на Синае добывают все кому не лень, хотя эта территория юридически принадлежит Египту. Просто какое-то безумие, что мы сами отправляем туда редкие экспедиции, а не организовываем постоянное место добычи, предпочитая потом ещё и закупать металл у тех, кто ворует у нас там. Это нужно прекратить. Поэтому отправишь приказ всем князьям Ханаана без исключения, чтобы скинулись на наёмников и обеспечили охрану как места добычи меди, так и пути до Нила, по которому она будет поставляться в Абидос и Фивы для моих мастерских.

– А если они откажутся? – смутился парень.

– Намекнёшь, что это мой личный приказ, пусть попробуют ослушаться, – хмыкнул я.

– Я понял, нам нужен металл, – кивнул Рехмир.

Я покачал головой.

– Ты не понимаешь, Рехмир, мне нужно огромное количество металла, так что найдёшь тех, кто знает, как его добывать, плавить, обрабатывать, и отправишь туда. Всех разбить на профессии и приставить к ним сотню учеников. Шахтёры пусть добывают, металлурги делают из руды металл, ну а лесорубы помогают им с древесным углём, как его производить, ты уже знаешь. В мастерские должна поступать синайская медь в слитках самого лучшего качества, и если для этого нужно будет организовать посёлок, обнесённый стеной и под охраной, то это нужно сделать.

– А сколько тогда нужно металла твоему величеству? – удивился Рехмир.

– Весь, что там есть, и как можно быстрее, – жёстко ответил я, – поэтому не сюсюкайся ни с кем, загоняй туда тысячи ремесленников и рабов, если будет мало, я обеспечу тебе ещё больший приток.

– Мне нужно будет поговорить с ремесленниками и дядей, – задумчиво погладил он подбородок, подражая моему обычному жесту.

– Рехмир, ты теперь визирь всего царства! – напомнил я ему. – Можешь согнать хоть всех, если тебе нужно для дела, для этого я тебя и поставил на это место. Ты давно со мной знаком и знаешь мои требования.

– Я понял, твоё величество, – склонил он голову, – приложу все силы, чтобы это выполнить.

– И запомни, я твоя защита и поддержка, встретишь злостное сопротивление – зови меня. С мелочовкой разберись сам, чтобы тебя зауважали так же, как твоего дядю.

– Он об этом мне говорил перед отъездом, – признался он, – и ещё отец.

– Тогда послушай умных людей, – фыркнул я, – я ставлю перед тобой самую важную задачу, которая только может быть, мне нужен металл в огромных количествах. Только на копья, подковы и прочее снаряжение легионов уйдёт масса, а чтобы реализовать остальные мои планы, даже всей существующей меди на рынках не хватит.

– Я понял важность задачи, мой царь, – склонил он голову, – после приёма текущих задач от дяди займусь этим немедля.

– Вот и отлично, – успокоился я, видя, что наконец донёс до него важность поставленной задачи, – нам понадобится ещё свинец и олово, но это уже вторым этапом, поскольку смысл ими заниматься, когда у нас большая часть меди привозная?

– Свинец, я знаю, добывают и у нас, слышал, в Джебель-эль-Зейт его очень много, – удивил меня Рехмир, хотя я пока не занимался опросами, что и где есть в Египте из разведанного на данное время.

– Вот! Ты знаешь об этом, а я нет, – я поднял вверх указательный палец, – когда будешь всех опрашивать, мне нужно знать места всех существующих шахт и рудников. Тогда и определимся дальше, что и где будем брать.

– Хорошо, мой царь, я понял, – поклонился он.

– Скипетр свой не забудь сдать и пояс, – напомнил ему я, – они положены только военным.

– Мой царь, но мне так хочется всем показать, что я служил в легионе, – взмолился он, – а пояс – это очень статусная вещь.

– Пояса положены только действующим легионерам, – отрезал я, – но не волнуйся, я оставлю тебе памятную вещь, которой точно ни у кого во дворце не будет, кроме тебя и моей охраны.

– «Сокола»? – радостно вскрикнул Рехмир.

– Это так награду в легионах стали называть? – догадался я по его радостному виду и, когда он кивнул, продолжил: – Да, второй ступени с цепочкой и соколом будет достаточно для того, чтобы все вокруг видели, что ты служил в легионе. Это тебя удовлетворит?

– Конечно, мой царь, – радостно закивал он, – это даже больше, чем я мечтал.

– Мы с тобой прокормили войско и не дали ему голодать во время похода, ты достоин высокой чести носить эту награду, – отмахнулся я, – когда будем расторгать твой контракт легионера, получишь награду перед всем строем, чтобы не думали, что я вручил её тебе тайно.

Глаза молодого парня загорелись от счастья, он долго благодарил меня за такую честь, но я остановил его, поскольку не всё поручил из того, что хотел.

– Ну и напоследок, чтобы тебе не было скучно, – обрадовал его я, – я хочу перестроить Фивы.

– Зачем, мой царь? – удивился он. – Город и так прекрасен.

– Это так, – согласился я, – но не вместит полмиллиона человек или больше, когда станет столицей империи, поэтому лучше начать его перестройку уже сейчас.

Рехмир снова ахнул и не поверил мне.

– Полмиллиона? Мой царь, но откуда появится столько людей?

– Увидишь потом, что я был прав, – не стал я его убеждать, – а потому мне нужен надёжный, молодой, амбициозный архитектор, что взялся бы за такой проект. Мыслей много, желания тоже, но знаний у меня недостаточно, чтобы это реализовать, так что я обрисую ему свои идеи, а он должен проработать проект целиком и показать его мне.

– Хорошо, мой царь, я поищу такого, – склонил голову явно воодушевлённый парень, который после новостей о том, что я удостою его воинской наградой, которая в легионах мало у кого есть, готов был, похоже, соглашаться на что угодно.

Дальше уже были мелочи, так что я рассказывал о них ему вскользь, пока мы ехали обратно, намечая лишь штрихами, а он запоминал и обещал подумать, как это реализовать. Так мы доехали до дома, где нас встречали слуги.

– На этом пока всё, подумай, запиши то, что можешь забыть, – спрыгнув с колесницы, сказал ему я, – если будут вопросы, обращайся.

– Слушаюсь, мой царь. – Он спустился вслед за мной и склонил голову, а затем, задумчивый, направился к себе.

Глава 5

Эта и следующие ночи у меня прошли тоже очень бурно, и я подстроил количество девушек так, чтобы Хумай оказалась со мной в конце одна. День перед этой ночью тянулся целую бесконечность, я обошёл все владения, увидел, что мои архимедовы винты всё ещё работают, как и ремесленники, которые делали для крестьян из моего поместья медные серпы и деревянные лопаты с окантовкой из бронзы. Производительность рабов и крестьян значительно увеличилась из-за этого, так что можно было подумать на досуге, как помочь им дальше с автоматизацией процессов. К тому же мои большие базальтовые камни для мельниц давно были готовы и дожидались меня под навесом, отлично обтёсанные и отшлифованные. В общем, при желании заняться было чем, но я просто отдыхал и наслаждался своими наложницами, поскольку никаких новостей из Фив не поступало и меня словно на время оставили в покое. Правда, мне докладывали, что кто-то всё время хотел со мной поговорить, но центурионы отгоняли всех как от лагеря, так и от пристани, чтобы меня понапрасну не тревожили.

Вечером, когда я, чистый и вкусно пахнущий, сидел на стуле, вяло доставая виноград из золотой чаши, двери комнаты открылись, и старшие служанки, отвечающие за наложниц, ввели ко мне Хумай. Одетая в белое плиссированное платье с узкими лямками, она, опустив взгляд в пол, покорно сделала пару шагов по направлению ко мне.

Служанки поклонились и по знаку покинули комнату, то же молча сделала и моя охрана, Хопи знаком показал, что будет за дверью. Я не был ханжой и вполне спокойно занимался сексом в присутствии охраны, если того требовала безопасность, но сейчас, когда после долгого расставания мне предстояло встретиться с девушкой, к которой я испытывал чувства, не ощутил никакого желания, чтобы свидетелями происходящего стали посторонние.

Когда все вышли, Хумай подняла на меня несмелый взгляд, ожидая слова или жеста. Я поднялся, подошёл к ней и обнял, чувствуя, как её запах снова вызывает у меня подзабытые чувства и желание. Моя накидка мгновенно увлажнилась, и девушка в объятьях сразу же затряслась от рыданий. Я молча стоял и крепко прижимал её к себе. Когда она стала реже вздрагивать, я её отпустил и отодвинул на вытянутых руках.

– Хватит слёз, мы снова вместе, – тихо сказал я.

Хумай, вытирая слёзы узкой ладошкой, потянулась ко мне губами, и я снова почувствовал их такой знакомый вкус.

– Мой повелитель, – она посмотрела на меня сияющим взглядом, – я так боялась, что ты меня забыл.

– Как видишь, нет, – хмыкнул я и, отпустив её, вернулся на кровать, показав рукой, чтобы заняла место рядом со мной. Девушка, тут же сбросив сандалии, забралась и прижалась ко мне.

– Столько необыкновенных новостей приходило о твоём величестве, – она подняла на меня влюблённый взгляд, – как громил вражеские армии одну за одной, и все мы боялись за своего повелителя. Мы дрожали и плакали, ожидая хороших новостей.

– Как у тебя дела? Не обижают?

Она покачала головой и расстроилась.

– К сожалению, боги не даровали мне частичку моего повелителя, и я не родила ему сына, – печально ответила она, – те девушки, которые это сделали, ходят гордые и счастливые с наследниками от моего повелителя.

– Ну, я, конечно, старался вынимать, но, видимо, не так успешно, как думал, – скривился я, – а сейчас так и вообще это бессмысленно при наличии уже стольких спиногрызов.

Хумай тронула себя за плечо и сбросила тонкую лямку платья, обнажив красивую грудь.

– Хочу принять в себя своего господина, – улыбнулась она мне, – хочу тоже родить ему сына.

– Идём, у нас целая ночь впереди, – не стал я затягивать прелюдию, ведь и сам хотел её очень сильно.

***

Утром я традиционно проснулся один, поскольку после секса, как только я засыпал, девушек будили и осторожно провожали на женскую половину, а их служанки всё это время ждали снаружи. Хумай не стала исключением, но я ей сказал, что это делается по единственной причине, чтобы её не затравили другие девушки из-за особого к ней отношения. Она благодарно посмотрела на меня и сказала, что очень расстроилась, что я к ней сразу не подошёл, когда вернулся в поместье, но потом поняла, почему я это сделал, и была мне очень благодарна.

Воспоминания о прошлом вечере и ночи заставили меня улыбнуться: секс с девушкой, в которую ты влюблён, был иным, чем просто секс. Да и настроение сегодня значительно повысилось после долгих разговоров с Хумай. Сам того не желая, я узнал все сплетни о своих девушках, кто против кого дружит, хотя даже понятия не имел, что за имена она мне называет.

«Секс, конечно, не повод для знакомства, но имена девушек лучше всё же узнать», – решил я, слушая её.

Приятные воспоминания не хотели меня отпускать, поэтому я приказал Хопи, дежурившему внутри после ухода девушки, позвать Хумай, чтобы она принесла мне завтрак. И пусть пришла она не одна, а в окружении кучи служанок, всё равно, пока Хумай готовила, нарезала еду, перекладывая готовое на мою тарелку, было приятно смотреть на неё. А девушка, чувствуя мой взгляд, то краснела, то бледнела, но всё равно справилась с поставленной задачей, сев напротив меня.

– Как спалось моему царю? – Она не притронулась к еде, в то время как я с аппетитом много ел.

– Хорошо, – с лёгкой улыбкой ответил я, протягивая кубок, в который она тут же бросилась наливать вино, и под моим изучающим взглядом её рука дрогнула, и она пролила его себе на платье, едва не забрызгав при этом меня.

Старшая служанка, которая присматривала за ней, поджала губы и неодобрительно покачала головой, вгоняя её в ещё большую панику.

– Садись, кто-нибудь другой нальёт, – не стал я мучать её, и она, красная, села, смотря, как слуги цедят мне вино.

Завтрак закончился быстро, и, кинув прощальный взгляд на девушку, я в ещё более хорошем настроении решил наконец заняться делами. Несколько дней отдыха, встреча с Хумай, и вот вся лень и хандра ушли, словно их и не было.

– Рехмира позовите, – бросил я, вставая из-за стола и направляясь к своей кузне, в которой кипела жизнь и стояли знакомые и незнакомые мне мастера. К ней, оказывается, пристроили ещё несколько зданий, и тут образовалась целая небольшая ремесленная слободка. При моём приближении работа тут же была заброшена, мастера и их помощники выбегали и падали на землю, низко кланяясь.

– Вставайте, кто главный? – отмахнулся я.

Два мастера, с которыми мы создавали фарфор и, собственно, сами архимедовы винты, подошли с низкими поклонами.

– Отлично, – обрадовался я, что узнал их, и, сняв с себя два браслета, протянул каждому по одному, – награда за то, что трудитесь на своего царя.

Глаза у мастеров при виде золотого украшения расширились, они упали на колени и так подползли ко мне, приняв подарки.

– Вставайте, покажите, чем занимаетесь, я хочу доделать то, что начал, – обратился я к ним, – встаньте же, на коленях вы недолго проползаете.

Мастера поднялись, заспешив и раздавая тумаков нерасторопным подручным, сначала разогнали их по местам, а потом провели мне обзорную экскурсию. Как я уже видел раньше, в основном они делали сельскохозяйственный инструмент и винты для полива, поскольку полей стало очень много, чтобы прокормить кучу народа в поместье, да ещё и теперь прибыло двадцать тысяч вечно голодных мужиков. Разумеется, всех их прокормить одно поместье не могло, стада с животными прибывали каждую неделю, как и десятки лодок завозили припасы, но стремиться к этому было нужно, тем более посевные площади это позволяли. Их просто нужно было начать обрабатывать. Ничего нового они без меня не придумали, да, по сути, и не могли. Вековые традиции не позволяли отходить от привычного уклада, так что они лишь упростили текущий процесс, а также как могли его улучшили, но не более того.

Пока я осматривал все мастерские, к нам подошёл Рехмир.

– Мой царь, – склонил он голову и вопросительно на меня посмотрел.

– Собери, пожалуйста, всех, кто раньше участвовал со мной в работе, – попросил я его, – хотя, наверно, мастера по камню давно уехали.

– Нет, мой царь, – отрицательно покачал он головой, – я выкупил их у прошлых землевладельцев и нанял эти семьи для работ в поместье, они мне показались способными. Ведь работы всегда много.

– Да? – приятно удивился я. – Тогда зови всех ремесленников и нового управляющего. Нужно будет распределить обязанности, кто что умеет и будет делать.

– Слушаюсь, мой царь, – поклонился он, затем повернулся и стал раздавать сопровождающим его молодым парням приказы, а те быстро разбежались в разные стороны. И действительно собрали людей, к тому моменту как я закончил осмотр всех мастерских.

Поблагодарив Рехмира, я отпустил его, затем снял с себя всё и надел свой кожаный фартук, который висел в кузне нетронутый.

– Что ж, начнём с плуга, я видел, какой ущербной сохой пашут крестьяне, – немного подумав над тем, что делать первым, решил я, поскольку сначала нужно будет распахать земли. Старыми методами на это уйдёт очень много времени, поэтому нужно было упростить процесс.

Имея под рукой всех, кто работал с камнем, деревом, кожей и железом, я нарисовал сначала рисунок простейшего отвального римского плуга. Затем разделил его на составные части, чтобы каждый мог решить, что он сможет сделать. Конечно, он был почти целиком деревянным: основа, колёса, рукояти. Бронзовыми для экономии металла были только самые важные его части. Например, к лемеху будут крепиться металлические отвалы современной формы с более прочными ножами внизу, которые пристыкуются к основному бронзовому телу с помощью заклёпок, а на грядиль перед лемехом я добавил специальный бронзовый клык-нож, который будет отрезать вертикальный пласт земли, чтобы переворачиваемый ком был толще и лучше слушался. В общем, стандартный римский плуг, но с моими улучшениями, который должен был идеально справиться с поставленной задачей по распахиванию новых земель. Тут это было намного проще делать, ведь почва в Египте уникальная из-за разливов реки и преобладания наносимого на глиняную по большей части землю толстого слоя плодородного ила.

Ремесленники, кто отвечал за дерево, ушли к себе, чтобы сделать деревянные части плуга, а кожевенники пошли изготавливать ярмо для волов, ведь это было в Египте основное тягловое животное. Тут я тоже не стал ничего придумывать и показал, как нужно сделать стандартное современное ярмо, которое просуществовало в неизменном виде множество веков. Так что нечего было умничать, можно просто взять готовое, испытанное веками. Так я и поступил.

Самым сложным, как я и думал, было изготовление бронзовых отвалов специальной формы и ножа к ним. Ковка бронзы была несколько специфичным делом, а сделать сразу целиковый отвал из простой заливочной формы стало той ещё проблемой. После нескольких неудачных попыток пришлось остановиться и, сев с мастерами за стол, придумывать, как его можно собрать из нескольких частей, раз единая заготовка слишком сложна в производстве. Тут у египтян, привычных к работе с металлом, быстро родились идеи, и мы стали последовательно пробовать одну за другой, пока наконец спустя три дня не получили то, что примерно подходило под мои требования. После получения первого образца отвала дело пошло лучше, и мы закончили как сборку, так и нож для него. Бронзовый клык был готов, его изготовить оказалось проще всего, поэтому к концу недели всё было уже готово. Всё это закрепить на самом плуге оказалось несложно, деревянные клинья, ремни и распорки со всем отлично справились.

Смотря на получившееся технологичное устройство, обогнавшее время на тысячу лет минимум, я понял, что просто так его взять и использовать нельзя. Столько времени общаясь с египтянами, я понял, что тут не обойтись без длительных ритуалов и жертвоприношений, чтобы в их представлении боги позволили использовать новый плуг в сельском хозяйстве и не прогневались на крестьян за то, что те изменили давно сложившиеся процессы. Раньше я об этом не знал, теперь же, если соблюду все нужные политесы, изобретение можно будет быстрее внедрить в хозяйство. Боги же не против, а с этим спорить никто не станет.

– Что ж, – я скрестил руки на груди и задумчиво сказал, видя, что ко мне приковано внимание всех ремесленников, – осталось спросить у богов, можем ли мы его использовать.

Как я и думал, в глазах всех людей появилось полное понимание правильности моих слов, это было именно то, чего они ждали от своего царя.

– Позовите Небуави, – приказал я, зная, что жрец вместе со своими помощниками занял выделенную ему комнату в казармах, поскольку его должность была приравнена к званию центуриона, которые также имели в казармах отдельные комнаты.

Жрец прибежал быстро, отведя его в сторону, я показал на плуг и попросил устроить так, чтобы боги были довольны новым инструментом, и побыстрей. Дважды его просить не требовалось, он заверил меня, что сегодня всё подготовит, и завтра же устроил все необходимые ритуалы. Так что использовать плуг мы смогли только на третий день, когда успокоенным жертвоприношением и одобрением жреца крестьянам вручили инструмент и показали, как им пользоваться.

Двое самых способных впрягли в новое ярмо двух волов, и затем мастера помогли им пристроить к нему плуг. Первые два шага были для всех необычны, но затем, видя, как бронзовый плуг легко режет и откидывает почву, я заметил в глазах людей знакомое выражение. Крестьяне, наблюдавшие издалека за этим действием, попадали на колени и стали молиться богам. Мастера же удивлённо переглядывались.

Конечно, не с первого раза всё получилось как надо, вскоре отлетела часть бронзового ножа, но это быстро починили, и за час работы крестьяне вспахали столько земли, на сколько им нынешними средствами требовался день.

Я же, убедившись, что всё работает, как было запланировано, а что ломалось, могло быть устранено мастерами, вернулся в кузню, поскольку нужно было вспомнить ещё два улучшения, которые позволят упростить жизнь крестьянам. После вспашки землю нужно было выровнять, а с этим лучше всего справится решётчатая борона с небольшими клыками. Ну и последнее из того, что было нужно, – это обмол зерна. В голове вертелись разные варианты, но я остановился на самом простейшем – гармане. Несколько шестигранных каменных блоков, которые тащили волы по уложенным на ровной поверхности снопам пшеницы, справятся с обмолом гораздо лучше, чем это делают сейчас женщины вручную.

С этими инструментами было ещё проще, ремесленники, используя заклёпки, быстро сделали борону, которую протестировали после умасливания богов. И крестьяне снова подумали, что всё это им ниспослали боги. Первичная обработка земли ускорилась даже не в разы, а в десятки раз, так что вспашка и подготовка новых земель пошла ускоренными темпами, особенно когда плугов и борон стало три.

Гарман же протестировать по очевидным причинам не удалось: сезон сбора урожая ещё не наступил, но никто из собравшихся ни секунды не сомневался, что всё это будет работать ровно так, как я и сказал, поскольку первые два примера моих разработок вовсю трудились на полях.

Я же, закончив с первостепенными делами, приступил к более сложной задаче, обеспечить поля и казармы водой, причём второе было важнее. Количество нечистот от двадцатитысячной армии легионеров превышало все мыслимые пределы, я никогда не думал, что человек может столько ср…ь. Поэтому сейчас уборка дерьма с территории поместья была, как ни странно, самой большой моей проблемой.

Глава 6

Как завещал вождь мирового пролетариата, наложницам, чья очередь была возлечь со мной сегодня ночью, я сказал, что ушёл к Рехмиру, Рехмиру же сказал, что ушёл к наложницам, а сам заперся с мастерами в кузне и всю ночь просидел там с главами ремесленных семейств, чтобы определить, какими текущими технологиями мы могли бы закрыть проблему транспортировки воды. Поражённые самим фактом того, что сидят за одним столом с царём, они сначала вели себя скованно, но затем мои вопросы растормошили их, и дальше они хоть и выражали полное почтение к моему титулу и статусу, но хотя бы стали говорить по делу. Очевидными кандидатами для транспортировки нечистот были трубы из свинца или керамики. Свинец дорог, но для изготовления из него труб требовался минимум как усилий, так и топлива, а вот глина была рядом, бесплатна и в огромных количествах, проблема только в том, что требовались формы для труб, надёжные стыки и какая-никакая герметичность, а самое главное, обжиг при высокой температуре, для чего топлива требовалось гораздо больше, чем для производства свинцовых труб.

Поразмыслив с мастерами, решили попробовать оба варианта, чтобы понять, что будет проще и дешевле. Самих же туалетов я решил сделать несколько, разного размера и комфорта. Для легионеров, огромный, каменный, с большим количеством отделений и минимальным комфортом, затем для жителей деревни и слуг поместья, разделённый на «М» и «Ж» половины. Отдельный для рабов, чтобы тоже не гадили где попало, ну и последний, с одним сиденьем, зато максимального комфорта я запланировал сделать лично для себя, с выходом туда прямо из дома. Предлагать подобное для дам я из-за норм приличия не стал, если захотят себе такие удобства, можно будет потом всегда организовать дополнительно. А то эти вечно воняющие тумбы с ночными горшками в них меня откровенно раздражали, а потому, если всё равно придётся делать туалеты, почему не организовать приличный для себя любимого?

Когда вопрос с трубами и строениями был решён, возник следующий: как поднимать воду наверх из Нила? Поставить людей возле архимедовых винтов, конечно, было можно, но это сильно непрактично. Поэтому я нарисовал норию – мельничное деревянное колесо с глубокими ёмкостями по бокам, а также деревянные зубчатые передачи из простых кругов со вбитыми в них колышками. Никаких цепей, приводов, всё строго архаично и функционально. Поскольку главным движителем будет течение реки, требовалось нижнебойное водяное колесо подливного типа. Форму его лопаток я помнил лишь приблизительно, но это всё легко устранялось большим количеством помощников, которые после плуга и бороны готовы были делать со мной вообще всё что угодно.

Нарисовав и объяснив, как это будет работать, я также сказал, что, установив ещё одно такое же, мы наконец запустим водяную мельницу для помола зерна. Мастера пока не понимали как, но вера в меня была настолько сильна, что решили пока с этим не торопиться, а начать строительство самих туалетов, а также труб к ним на пробу, какие из них будет нам в дальнейшем проще и лучше использовать. Закончив ночные посиделки, я позвал зевавшего Хопи и, простившись со всеми, отправился в дом. Пока я дошёл до дверей, солнце несмело осветило горизонт, и стало понятно, что я просидел всю ночь напролёт. Но ни малейшего сожаления в этом не было, настроение сделалось просто превосходным от того, сколько пользы будет от моих нововведений хотя бы для моего поместья.

С этими мыслями я и упал на кровать, уснув, едва успев снять с себя одежду и калиги.

***

Проснулся я под шум человеческих голосов и бубнёж, который тут же прекратился, стоило мне открыть глаза и пошевелиться. Рабы, нагоняющие свежий воздух опахалами, стали работать усерднее, а охрана заткнулась и замерла на своих местах.

– Ещё раз я проснусь от того, что рядом кто-то разговаривает и мешает сну царю, – хмуро предупредил я, не обращаясь ни к кому конкретно, – отрежу языки всем.

Ответа мне не было, но, судя по круглым глазам присутствующих, угрозу они восприняли очень серьёзно.

– Мой царь, – ко мне подошёл центурион, склонив голову, – туалет? Ужин?

– Ужин? – Я непонимающе посмотрел на него, затем вспомнил, что сегодня вернулся под утро. – Да, зови, пусть приведут меня в порядок, и потом поужинаем.

– Прибыл мастер ремесленников из Абидоса, – уведомил он меня, – просит аудиенции у твоего величества.

– Позовёшь его на ужин, – приказал я, – пусть расскажет, с чем приехал, пока я ем.

– Распоряжусь, – поклонился он и пошёл отдавать приказы.

В мою спальню вбежали слуги, чтобы помочь мне одеться, но настроения, после того как меня разбудили, не было, так что, рыкнув на них, я оделся сам.

Лежание и ничегонеделание в тёплой ванне, а также ласковые прикосновения служанок постепенно расслабили меня и немного улучшили настроение. Так что на ужин я выходил в спокойном состоянии. Стол был уже готов, слуги ждали только меня и, когда я сел на любимый стул, стали заносить различные блюда, заставляя ими стол.

– Зови, – приказал я, немного закусив.

Хопи кивнул и дал знак своим людям, вскоре в дверях появился знакомый мне человек.

– Приветствую своего повелителя, владыку Верхнего и Нижнего Египта, – опустился он на колени и низко поклонился мне.

– Мастер Аменемхет, – я жестом руки показал ему подняться, – садись напротив.

Он удивился, но с поклонами подошёл и аккуратно опустился на скамейку.

– Ешь, угощайся вином.

Слуги тут же подошли и налили ему в кубок вина, а также отрезали то, что он попросил.

– Это честь для меня, быть за одним столом с твоим величеством, – поклонился он, прежде чем начать есть маленькие кусочки со своей тарелки.

– Я просто надеюсь, ты прибыл с хорошими новостями для меня, – объяснил я ему свою доброту, – поскольку легионы заскучали за недели вынужденного безделья и даже муштра не сильно помогает.

– Постараюсь, чтобы мои известия обрадовали твоё величество. – Он склонил голову. – Я привёз пятьсот комплектов второго типа, как и просил мой царь.

– А шлемы? – заинтересовался я.

– Я позволил себе смелость сделать несколько образцов, – легко улыбнулся он, – протестировать их на воинах и выбрать лучший, от которого они были в полном восторге.

– Да? – Мне ещё в прошлый раз понравилась его инициатива и жажда экспериментов, так что сейчас он только подтвердил свою полезность в моих глазах.

– И я также из средств, что оставил мой царь, – признался он, – изготовил пятьсот шлемов выбранного мной типа, понадеявшись, что твоё величество не будет против.

– Если они будут такими, какими я хотел, то ты получишь награду, – кивнул я, – или наказание, если они не подойдут.

– Я готов принять и гнев моего царя, и его щедрость, – склонил он голову, но улыбка у него слегка угасла.

– Что ещё нового ты привёз?

– Новости, что комплекты первого типа весьма активно начали производиться, сразу после окончания работы на теми, с которыми уехал я, – ответил он, – пока мои мастерские только примериваются, сколько нужно привлечь ремесленников и помощников для производства такого большого количества снаряжения и вооружения.

– Это было ожидаемо, – согласился я, закончив есть, и отодвинул от себя тарелку. – Идём, покажешь мне то, что привёз.

Он тут же поднялся на ноги.

– Конечно, мой царь, – поклонился он.

Оставляя всё позади, я, окружённый охраной, вместе с мастером вышел наружу, сразу замечая, что недалеко от старого дома начали укладку фундамента и кирпичей для туалета. Повернув голову в сторону рядов казарм, я увидел, что и там началось строительство большого туалета, сразу рядом с частоколом, который будет со временем заменён на нормальную кирпичную стену.

– Господин управляющий просил передать твоему величеству, – видя мой интерес к постройкам, ко мне обратился Хопи, – что строительство началось по согласованному плану с твоим величеством.

– Отлично, – кивнул я и вернулся на дорожку, которая вела к пристани, где на волнах покачивался десяток больших лодок.

Мастер подошёл ближе и приказал вынести один ящик. Вскоре передо мной открылся простой плетёный ящик, в который была уложена стёганка, поножи на обе ноги, наручи на обе руки, калиги, шарф, пояс с золотыми бляхами и шлем.

– Этот комплект мы сделали для твоего величества, – прокомментировал он мой оценивающий взгляд, – меч, щит и копьё сейчас принесут. Все остальные комплекты разложены отдельно по ящикам, чтобы больше вместилось в трюм корабля.

– Гладиус, скутум и пилум, – поправил его я на латыни, – чтобы не было путаницы с другим оружием.

Он тут же повторил и поклонился.

– Как прикажет мой царь.

Вскоре с лодки и правда вынесли красивый литой гладиус с костяной наборной ручкой, а также пилум, именно такой, каким он и должен быть, правда, бронзовый, а не железный. Но что делать, где сейчас мне взять железо, когда его ещё никто не знал?

Я наклонился, взял из корзины шлем и стал рассматривать его. Не знаю, какие он внёс там усовершенствования, но по виду это был чистый тип Нидербибер, каким я и просил его сделать. Об этом я у мастера и поинтересовался. Он тут же с поклоном стал показывать, какие крепления и какую кожаную подкладку использовал, чтобы шлем не соприкасался с головой во время удара.

– Подшлемник, который использует мой царь, превосходная вещь, – торопливо объяснял он мне все внесённые им улучшения в конструкцию, – но после ударов по шлему палицей и мечом я решил дополнительно с обратной стороны шлема добавить слой кожи.

– Посмотрим, как всё это поведёт себя в эксплуатации, – я пожал плечами, – если будут от легионеров жалобы, мы переделаем, как им будет удобнее.

– Конечно, мой царь, – склонился мастер.

– Помоги мне надеть на себя доспех, – приказал я, – если говоришь, сделано под мой размер.

– Твоё величество очень могучий воин, – польстил мастер мне, показывая на мои широченные плечи, толстые руки и не менее мощные ноги, – надеюсь, мой глазомер был точен.

Оказалось, что да, всё подошло словно влитое, и хоть сразу стало жарко в плотном стёганом гамбезоне, но жизнь в бою была дороже, так что я отцепил свой пояс, надел привезённый болтеус, к которому подвесил гладиус в ножнах, слой лака на которых ещё бликовал на солнце. Взяв скутум в левую руку, я вытянул из ножен гладиус и повернулся к своей охране.

– Ну-ка, нападайте на меня вчетвером, – приказал я, заняв правильную позу легионера. Чуть согнутые, расставленные в стороны ноги, щит на трёх точках опоры, чтобы не выбили зубы при ударе в него, и взгляд исподлобья из-под кромки щита.

Место вокруг нас мгновенно расчистилось, и воины, оставив копья, вытаскивая свои мечи и щиты, осторожно полукругом приблизились ко мне, понимая, что дерутся сейчас со мной на боевом оружии.

Хопи сделал привычный удар, пнув ногой в щит, но поскольку у меня был правильный упор щитом на голень, локоть и плечо, то сильный удар даже не пошевелил меня, зато обратно я сделал взмах мечом вниз под щит, едва не задев его ногу. Центурион, поняв, что ещё чуть-чуть, и мог лишиться ноги, тут же отпрыгнул от меня и стал серьёзнее.

Закрываясь от их атак, я был словно черепаха, хотя, когда увидел, что они стали заходить ко мне с боков и сзади, быстро поменял позицию, отпрыгнув назад, и спину закрыл пристанью и водой.

– Мой царь, это сложно, – наконец центурион оставил попытки зацепить меня и убрал свой щит, – почти вся фигура твоего величества скрыта за щитом, трудно попасть куда-то прицельно.

– Возьмите тогда копья, только тупыми концами ко мне, – приказал я, и воины радостно убрали острые мечи и взялись за свои копья.

На меня сразу со всех сторон посыпались удары, которые не причиняли вреда ни мне, ни щиту, и становилось понятно, что в этом противостоянии вопрос будет только в том, кто из нас более вынослив, а это не то, что мне было нужно. К тому же, что я хотел, уже выяснил. Снаряжение сидело на мне хорошо, кое-что требовало подгонки и доводки, но в целом я получил именно то, что ждал. Поэтому, остановив бой, я с наслаждением избавился от пропотевшего гамбезона, подставив мокрое тело тёплому солнцу и небольшому ветерку, пока с меня снимали наручи и поножи.

– Если всё подобного качества, мастер Аменемхет, – повернул я голову в сторону ожидающего моего решения ремесленника, – можете продолжать производство.

На его лице появилась улыбка, и он низко мне поклонился.

– Рад, что смог угодить твоему величеству.

Я снял с левой руки красивый толстый плетёный золотой браслет, который мне нравился самому, но без особого сожаления протянул его мастеру.

– Царь доволен твоей работой.

– Благодарю твоё величество за столь высокую оценку. – Он принял подарок двумя руками и тут же надел его.

– Прикажи начать разгружать лодки, а потом я скажу тебе, что нужно будет делать дальше, – сказал я, обратившись к нему.

– Слушаюсь, мой царь.

Оставляя его и пристань за спиной, я поинтересовался у Хопи:

– Что скажешь? Вам тоже придётся воевать в этом.

– Из того, что я успел увидеть, – ответил центурион, подойдя ко мне ближе, – в плотном строю таких воинов достать их врагу будет практически нереально, только если длинными копьями.

– Против этого есть пилумы и лучники, – согласился я с ним, – ну и сами щиты набраны из реек, в них будут вязнуть наконечники вражеских копий.

– Это снаряжение легионы ждали всё время, мой царь? – спросил он.

Я кивнул.

– Но прежде нужно будет провести бизнес-тренинг. Собери мне центурионов, давно не ели вместе.

Он кивнул и отправился к ним лично, всё же не деканы какие, надо проявить уважение. Так что через пару часов мы вкушали еду за одним столом.

– Прибыло новое снаряжение. – Когда все чуть захмелели и утолили голод, я обозначил причину нашего сбора. – Так что для его подгонки под вас и освоения я кое-что придумал. Предупредите также опционов и соберите вещи, вскоре нас ждёт небольшое путешествие.

– Без войска? – удивился один из них.

– Там оно нам не пригодится, – хмыкнул я и на все дальнейшие вопросы лишь хитро улыбался, а на следующий день отправил гонца в Фивы к Усерамону с просьбой предоставить мне его загородное поместье на пару недель. Также я дописал туда часть требований, о которых пока никто не знал, но был уверен, что все останутся по итогу довольны.

***

Ответ пришёл через три дня, в нём говорилось о том, что через неделю всё будет готово, так что мне оставалось лишь ждать, присматривая за работами ремесленников, которые трудились без устали, и вскоре первый солдатский туалет был отстроен, подведён трубами к Нилу, и установленное водяное колесо поднимало воду с реки, и далее по свинцовым трубам она доходила до туалета, там протекала по всей его длине, собирая всё, что туда падало и затем по уже керамическим трубам стекало обратно вниз и сливалось в реку сильно ниже нашего поместья. Никаких сливов, кранов и прочего, просто постоянный самотёк воды.

Для тестирования нового здания был выделен отряд из сотни Хопи, которые питались лучше остальных легионеров, и хоть я сам в этом не участвовал, отойдя на максимально далёкое расстояние, чтобы ветер не дул в мою сторону, но вернувшиеся радостные ремесленники заявили, что всё прошло просто отлично.

– Какие трубы будем использовать? – поинтересовался у них я.

– Всё же дешевле и проще выходят керамические, мой царь, – признался один из них, – хотя свинцовые разветвители проще в изготовлении.

– Ладно, решайте сами, главное, запомните правило. Свинец для говна – да, для питья – нет. Это понятно? – напомнил я им.

– Конечно, твоё величество, – тут же заверили меня они, поскольку водяное колесо так им понравилось, что они сообщили мне, что хотели бы сделать несколько таких же для полива, чтобы заменить архимедовы винты. Я дал добро и сказал, что скоро уеду и вернусь только через две недели, а потому до этого момента у них будет время на эксперименты и улучшения. Мы наконец займёмся водяной мельницей для помола зерна, поскольку женщины давно перестали справляться с тем, чтобы успевать его молоть на такую огромную ораву мужиков, так что им выделялись в помощь легионеры целыми контуберниями, заступая на дежурство по кухне. Количество зерна, которое нужно обмолоть для выпечки хлеба на двадцатитысячное войско, было просто колоссальным, поэтому задача помола стояла очень остро.

Перед самим отъездом я встретился с Рехмиром, который сказал, что, если я не против, он также уезжает из поместья, поскольку закончил все дела, отправил все вещи и наложниц в столицу и теперь готов полностью посвятить себя служению мне на новой должности.

Я понял его намёки, так что уже вечером объявил общий сбор, при всех поздравил Рехмира с ростом в должности, ведь из обычного трибуна он стал визирем страны, а потому его контракт легионера расторгается с вручением ему награды за поход и битву при Сева.

Под громыхание копий о щиты он снял с себя пояс с золотыми бляхами и отдал его мне вместе со скипетром, я же вручил ему золотую цепочку с соколом, а также комплект серебряной посуды с гравировками, изображающими ход битвы при Сева от себя лично на память. Парень так от этого растрогался, что заявил, что хоть и недолго побыл в рядах моего славного войска, но эти приятные воспоминания останутся с ним навсегда. Также он попросил меня разрешить небольшой пир, который он хотел бы устроить для всех, и, получив дозволение, сказал, что сегодня каждой контубернии раздадут по три кувшина с вином и еду, на что войско отреагировало восторженным рёвом. В общем, проводы трибуна состоялись, и никто не остался к ним равнодушен. Как мне потом рассказывали сами центурионы, осознание того, что один из легиона стал визирем, по сути, вторым человеком в государстве после царя, невероятно сильно воодушевило солдат. У всех появились мечты на подобное возвышение.

Проводив Рехмира, я занялся и собственным отъездом, поскольку дата, оглашённая Усерамоном, становилась всё ближе. Кроме вещей я взял с собой Хумай и её служанок под предлогом того, что они будут прислуживать царю в дороге. Поэтому, когда прибыли лодки, готовые отвезти меня в поместье Усерамона, мы наконец погрузились на них огромной толпой. Я отправился вместе с Хопи и ещё парой близких мне центурионов, а для Хумай и её свиты выделили отдельную лодку с охраной.

Глава 7

Прибытие большого количества лодок, а также сильных вооружённых мужчин всколыхнуло всю округу. Нас быстро заметили и в том месте, где нас ждали. Ворота поместья открылись, а оттуда хлынула огромная толпа танцовщиц и девушек, играющих на различных музыкальных инструментах. Мужчины, многие из которых давно не были с женщинами, выпучили глаза на всё это добро.

– Мои боевые товарищи, – я постарался отвлечь их от лицезрения прекрасных форм и линий, – наконец раскрою секрет, ради чего я пригласил вас сюда. У нас с вами на ближайшие две недели намечается бизнес-интенсив и командообразование.

Видя кучу непонимающих взглядов в ответ на произнесённые неизвестные слова, я со вздохом добавил: