Фараон. Книга 5. Император поневоле

Данная книга является художественным произведением. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.

Также автор не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя, сигарет, нетрадиционным отношениям, педофилии, смене пола и другим действиям, запрещенным законами РФ. В описанном мире другая система времени, возрастов и система исчисления. Все герои при пересчете на нашу систему совершеннолетние.

Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет, нетрадиционные отношения, педофилию, смену пола и другие действия, запрещенные законами РФ.

Глава 1

Путь до города Каса, где располагался главный храм Анубиса, а теперь уже лже-Анубиса, поскольку его место занял демон Пазузу, прошёл по большей части в тревожном молчании. Бастет была неразговорчивой, выпуская сокола на охоту за голубями, а мои просьбы дать им порулить попросту игнорировала, говоря, что всё покажет мне позже, когда сама со всем разберётся. Да и в целом она явно не была расположена к общению, поскольку предстоящая встреча тревожила её больше, чем меня. Так что неудивительно, что по прибытии в город она осталась на лодке, а я поехал в храм один. Градоначальник Касы примчался пулей вместе со всеми своими советниками встречать меня, едва новость о прибытии царского каравана лодок достигла его ушей. Но, как ни торопился, он перехватил мою колесницу уже только на пути в храм. Заметив большую толпу на дороге, которая стоит на коленях, я не мог просто так проехать мимо, а потому пришлось остановиться и поприветствовать людей, заодно узнав, что это, оказывается, сам правитель города и к тому же семнадцатого нома.

– Тебе не стоит тревожиться, – обратился я к тучному, потеющему то ли от страха, то ли от жары мужчине, – я прибыл, только чтобы принести дары Анубису, и сегодня же мне нужно отбыть обратно в Фивы.

– Его величество не задержится у нас хотя бы на неделю? – сильно удивился он. – Царь Хатшепсут всегда при путешествиях останавливалась у нас минимум на две недели.

– К сожалению, меня ждут в столице, – я пожал плечами, – так что можешь возвращаться к своим делам, я и правда только принесу дары богу.

– Мой царь, – с трудом из-за своего живота он низко мне поклонился, – это было бы крайне невежливо с моей стороны, поэтому, если твоё величество не настаивает категорически, я бы хотел тебя сопровождать.

Обижать человека на ровном месте не хотелось, поэтому, согнав Тушратту с колесницы, я с усмешкой наблюдал, как владелец нома с трудом забирается на мягкий и гибкий пол, который прогибается по его весом. Мне казалось, только большой опыт может помочь ему устоять, когда колесница придёт в движение. Каково же было моё удивление, когда с таким трудом забравшись и встав рядом со мной, он не стал хвататься за ручку, чтобы не упасть, а весьма устойчиво обосновался на гибком полу.

– Я смотрю, колесницы для тебя не в новинку? – поинтересовался я, тронув поводья, и мы поехали в сторону храма, а митаннийского принца подобрала вторая колесница из моего сопровождения.

– Давным-давно, мой царь… – он осторожно на меня посмотрел, но, видя, что я спокоен, пожал плечами, – я был всадником.

– Странно, как ты смог тогда стать главой нома? – ещё больше удивился я. – Кастовое общество такого не предполагает, должности обычно передаются по наследству в одном роду.

– Это долгая и не совсем радостная история, твоё величество, – ответил он, так и не касаясь во время движения ручки на колеснице, хотя нас по дороге ощутимо трясло. – Я не смею отнимать время у моего царя.

– До храма ещё минут десять, – намекнул я, и он, тут же поняв, поклонился.

– Я родился в другой семье, мой царь, – вздохнул он, прикрывая глаза, – десятым ребёнком в роду воинского сословия. Как и все дети, с детства готовился стать воином на службе у его величества, что вскоре и случилось. Мой командир, господин Хоремхеб, был лучшим, кого я мог пожелать себе, и под его командованием мы одержали много славных побед во славу отца нго величества Менхеперры.

– Пока ничего необычного, – хмыкнул я.

Он открыл глаза и мягко улыбнулся.

– К сожалению, на этом хорошая часть истории заканчивается, мой царь. Я влюбился в девушку, красивую, словно богиня Исида. И, боги свидетели, она полюбила меня в ответ. Наше счастье продлилось ровно месяц, пока об этом не узнали её родители.

Он на секунду задумался и продолжил:

– Она была из жреческой семьи очень высокого положения. Вся её дальнейшая жизнь и судьба была предопределена её родителями уже тогда, когда она родилась. Так что её отняли у меня, а когда я попытался украсть любимую и уехать из Египта, нас догнали. Меня избили и бросили умирать, а она, думая, что я умер, покончила с собой. Но я, к несчастью, выжил и вернулся домой, только чтобы узнать, что мой род, чтобы не ссориться со жреческим родом, отказался от меня и изгнал из семьи.

Тут уже мне стало интересно, как он стал главой целого нома после всего этого, но мы, к сожалению, подъехали к храму Анубиса, где уже строились в прихрамовой территории жрецы. Я остановил колесницу и передал вожжи своему собеседнику.

– Дождись меня, хочу услышать конец твоей истории.

– Слушаюсь, мой царь, – согнулся он в низком поклоне.

Подбежавший Миннахте протянул мне одежду послушника, и я, не стесняясь никого, стал снимать царские облачения. Задумчивые взгляды главы нома, его спутников и, главное, жрецов, направленные на моё тело, были привычны, так что, не обращая на них внимания, я надел простую одежду, поскольку как-то так не сложилось у меня с богами, что я либо терял свою, либо с ней что-то происходило. Эту хотя бы было не жалко.

Пока я переодевался, Хопи переговорил с верховным жрецом, и храм Анубиса очистился, позволяя мне войти туда одному. Пока примипил был занят вручением даров жрецам, я вошёл в большой, светлый храм и направился к новой статуе Анубиса, которая была ростом метров в пять. Старой лежащей статуи больше не было, как и алтаря, всё казалось абсолютно новым.

«Странно, откуда они взяли деньги на это всё?» – удивился я, примерно прикидывая стоимость этих весьма недешёвых работ для не слишком популярного бога.

Преклонив одно колено, я сказал вслух:

– Господин Пазузу, я прибыл по вашему зову.

Пару секунд ничего не происходило, но вскоре появилась знакомая рябь, и статуя пошевелилась, хрустя шеей.

– Что так долго? – недовольно спросил меня демон в облике бога Анубиса.

– Господин, если вы дадите мне средство перемещаться словно ветер, я буду быстрее выполнять ваши приказы, – спокойно ответил я.

– Обойдёшься, смертный, – надменно хмыкнул он, – ты ещё не отработал даже то, что я уже дал тебе.

«Ещё один на мою голову», – хмуро подумал я про себя, но вслух снова сказал иное.

– Слушаю пожелания своего господина.

Гигант внимательно посмотрел на меня и затем стал смеяться. Мне была непонятна причина его веселья, но выбора всё равно не было, оставалось только ждать.

– Ты всё же тра…л эту кошку, – отсмеявшись, он широко улыбнулся, – а мне она так и не дала.

«Похоже, он про мою метку первожреца», – догадался я.

Я пожал плечами, не став это никак комментировать.

– Ладно, к делу, – он стал серьёзным, – мне нужны Таблицы судеб, и ты мне их добудешь.

– Что это и где я могу их достать, господин Пазузу? – Я сделал вид, что впервые об этом слышу.

Он, в отличие от богов, умничать не стал, покопался у себя в набедренной повязке и откуда-то достал тонкий папирусный лист, выглядящий как обычный свиток.

– Знаешь, как им пользоваться? – поинтересовался он у меня. – Прикоснись быстро три раза к верхнему правому углу. Ты вроде бы из более продвинутого мира, чем этот, должен понять.

Я аккуратно принял тонкий, гибкий и на ощупь чуть шершавый лист, который хоть и выглядел пустым листом папируса, на деле оказался экраном, только настолько тонким, что я побоялся его сломать.

Видя, что за мной наблюдают, я прикоснулся к нему пальцем, как велено, и увидел, как на русском языке открылось меню небольшой базы данных, посвящённой только искомому предмету. При беглом взгляде на главы я увидел в названиях, как Таблицы создавались, как использовались и как были утеряны. Всего материала на три сотни листов, не меньше.

– Разберусь, господин. – Я опустил руку с зажатым в ней листом, и Пазузу довольно кивнул.

– Приятно всё же иметь с тобой дело, – заключил он, – если достанешь их, я выполню любое твоё желание.

– Даже сможете вернуть меня обратно домой? – удивился я, помня, что об этом говорил мне Осирис.

Лже-Анубис спокойно кивнул, так, как обычно это делал Рехмир, когда пытался мне соврать.

– Конечно, говорю же, одно любое желание за Таблицы судеб, – ответил он.

– Хорошо, господин, сроки у меня есть?

Он задумался.

– Было бы отлично, если бы ты управился за три года.

– Хорошо, господин. – Я поклонился ему. – Постараюсь, ведь знаю, что стоит на кону.

– Вот и отлично, – гигантская статуя кивнула, – дары с прошлого похода своего не забудь мне принести.

Я не стал ему отвечать, поскольку рябь пространства исчезла, и статуя снова превратилась в камень. Видя, что он ушёл, я осмотрел оставленный мне лист, который для моего-то времени был бы технологическим чудом, а по местным меркам так и вообще магией наверняка несусветной. Но нужно было отдать должное, если его просто держать в руках, не зная, как он активируется, то только на ощупь он отличался от простого листа папируса. На нём наверняка даже можно было что-то написать чернилами при желании. Я, разумеется, таким кощунством не собирался заниматься, но в очередной раз убедился, как хорошо высокотехнологическая вещь была замаскирована под местные реалии.

Аккуратно попробовав его сложить, я понял, что его хрупкость только кажущаяся, порвать его или сломать оказалось делом непростым, так что, облегчённо вздохнув, я зажал его в руке и пошёл на выход, где меня уже ждали. Жрецы выпученными глазами смотрели на меня, видимо, ожидая чего-то необычного, но я их обломал.

– Можете приносить жертвы Анубису без меня, – повернулся я к верховному жрецу.

– Твоё величество отбывает? – осторожно поинтересовался он.

– Скорее всего, теперь уже завтра. – Я вспомнил про ожидающего меня снаружи главу нома. – Или есть то, что ты хотел со мной обсудить?

– Я хотел пригласить твоё величество на завтрашние церемонии, – смутился он, – верующим будет приятно, если их посетит сам царь.

– Не буду ничего обещать, решу вечером. – Я кивнул и пошёл в окружении охраны на выход, взяв по пути у Хопи свой пояс с мечом и кошельком, в который незаметно положил данную мне демоном вещь. Жрецы проводили меня и низко поклонились, когда я залез в колесницу и забрал у ожидающего меня главы нома вожжи.

– Твоё величество удостоит меня чести отобедать? – поинтересовался он.

– Показывай дорогу, ты мне ещё должен конец своей истории, – согласился я.

Он поклонился и стал показывать, куда ехать. Весть о том, что я прибыл в город, уже облетела его весь, так что вскоре пробираться через скопление людей стало проблематично, поскольку горожане стекались к нашей процессии и опускаясь на колени, начиная петь гимны-молитвы в мою честь.

– Твоё величество очень любят в Каса, – заметил глава нома, – твои мудрые решения уже принесли многие блага простым жителям.

– Это какие? – удивился я, не припоминая за собой ничего подобного.

– За последний год сильно уменьшилось количество обязательных работ на царей и жрецов, – стал спокойно перечислять он, – судьи и сборщики налогов стали осторожнее брать взятки, с оглядкой на меджаев.

– А что сами меджаи? – Мне было интересно мнение постороннего человека.

– Изменились, мой царь, – осторожно ответил он, понимая, что и кому говорит, – причём в лучшую сторону, это отмечают все вокруг. Порядка стало больше в городах, воров меньше. После нескольких показательных казней со снятием кожи желающих украсть чужое имущество значительно поубавилось.

– С воров снимают кожу? – изумился я. – Кто об этом распорядился? Не слишком ли жестоко?

Мужчина сам удивлённо посмотрел на меня, затем ответил.

– Об этом пришёл приказ из Фив, от его величества Менхеперры. Мой царь и отдал такой приказ.

– Мда? – я скептически на него посмотрел. – И что на этот счёт говорят люди?

– После прочтения того, что выбили на установленных в городе победных стелах, мой царь, о походах твоего величества в Нубию и на Ханаан, желающих задавать опасные вопросы о методах правления твоего величества значительно поубавилось, – ещё более осторожно, чем вначале, ответил мне глава нома.

Я хмыкнул. Что там было выбито, я уже один раз в Абидосе видел. После устроенного мной там массового человеческого жертвоприношения говорить о том, что истории на стелах сильное преувеличение было, мягко говоря, неразумно, всё равно в это никто бы уже не поверил.

– То есть жизнь стала лучше? – решил я продолжить разговор.

– Определённо, мой царь, – ответил он.

– Ты вообще первый, кто мне об этом говорит так открыто, – заметил я.

– А мне нечего бояться, мой царь, – толстяк пожал плечами, – у меня нет семьи, а моя жизнь ничего не стоит.

Его ответ меня сильно удивил, и стало ещё более интересно услышать конец его истории. К тому же мы подъехали к дворцу, где как раз он и жил. Встречать нас тут же выбежало десяток слуг и рабов. Он попытался распорядиться о еде и вине, но я его остановил.

– Я не буду ничего есть и пить в чужом месте, таковы правила безопасности.

– Понимаю, мой царь, – склонил он голову, – я слышал, что на твоё величество покушались.

Пройдя вслед за ним во впечатляющего вида комнаты, весьма богато обставленные, я опустился на стул, который мне предоставил хозяин. Не такой удобный, как мой, который был набит конским волосом для мягкости, но тоже неплохой.

– А говоришь, нет ничего, богатство как минимум имеется, – подколол его я, показывая на внешнее убранство.

– Это всего лишь деньги, мой царь, – ничуть не смутился он, – настоящих ценностей здесь нет.

Мы с ним устроились удобнее, Хопи принёс мои личные запасы вина и пару гранатов, которые сам же и почистил.

– Что ж, за знакомство. – Я поднял серебряный кубок, и глава нома ответил тем же.

– Благодарен богам, что они наконец свели меня с твоим величеством, – поклонился он.

– Что ж, у меня не так много времени. – Я отпив кислый напиток, поставил кубок на стол. – Так что слушаю.

– Всеми преданный, я вернулся туда, где служил, мой царь, – тут же продолжил он с того места, на котором закончил, – господин Хоремхеб внимательно выслушал меня и предложил войти в его род.

– Вот так, постороннему человеку? – удивился я, ситуация не то чтобы уникальная, но весьма редкая.

– Тогда это меня так обрадовало, что я не стал выяснять все мотивы его поступка. – Лицо собеседника стало каменным.

– То есть они были? – догадался я.

– Да, мой царь, – склонил он голову, – он попросил меня отнять жизнь у одного человека, который ему мешал, и я это сделал.

Моя челюсть едва не отвисла. Глава нома явно был не настолько глуп, чтобы вот так признаваться в совершённом преступлении, за которое в Египте положена смертная казнь, для этого нужно было иметь не только смелость, но и какие-то другие свои резоны.

– Я понимаю, мой царь, что могу наговорить себе на казнь, но я уже говорил твоему величеству, в этой жизни мне вообще нечего терять, – совершенно спокойным тоном сказал он, отпивая из своего кубка вино.

Разговор становился всё интереснее и интереснее.

– Дальше, – разрешил я.

– Потом был ещё один человек, а потом ещё, – глава нома пожал плечами, – а затем я потерял им счёт.

– У меня в голову начинаются закрадываться нехорошие мысли, – признался я ему, – схватить тебя и его, затем пытать вас, чтобы узнать, а не наговариваешь ли ты на видного полководца, примерного человека и семьянина.

– На всё воля твоего величества, – пожал он плечами, – после того как я устранил по его приказу того главу жреческого рода, откуда была моя жена, господин Хоремхеб, видимо, понял, что я стал опасен для него и слишком много знаю. Так что он отдал мне приказ убить ещё одного человека, а сам договорился с меджаями, что меня будут ждать в доме жертвы и убьют при аресте.

– Но ты всё ещё жив, – хмыкнул я.

– Да, я убил всех напавших на меня, но пощадил того, кого послали меня убить, – кивнул он, – и пришёл за головой моего когда-то любимого командира, которого почитал тогда больше, чем своего отца.

Тут он задумался, его лицо стало печальным.

– Он выкупил свою жизнь, мой царь, за большое количество золота и одновременно с этим отрёкся от меня.

– Так ты стал снова безродным, но хотя бы при деньгах, – подвёл я итог этого эпизода его жизни.

– Да мой царь, всё верно, – согласился он со мной, – золотом я, став за эти годы немного умнее, выгодно распорядился. Вложил в одно дело, связанное с торговлей, и за пять лет стал самым богатым человеком своего города.

– Но всё ещё безродным?

– Нет, мой царь, – улыбнулся он, – за золото в другом городе я купил долги одного когда-то знатного жреческого рода и вошёл в него, как будто родился в нём, но вырос в другом месте. Получив таким образом новое имя и должность. Имея деньги, я по-прежнему выгодно их вкладывал, и однажды мне предложили в жёны девушку из другого рода, который боролся за власть в Абидосе с тремя другими родами, но ему не хватало золота для подкупа нужных людей. Я согласился, и вскоре, когда три рода устали грызться между собой, меня предложили как компромиссную фигуру на должность главы города. Я справился и через десять лет ровно на тех же условиях, не быть близким ни к одному из трёх родов, которые боролись за власть, стал главой нома.

– Ты говорил, что женился, – напомнил я ему, – трудно быть беспристрастным, имея жену из одного из этих родов.

– Я убил её своими руками, мой царь, – ответил он, лишь мельком посмотрев на меня, – а её родным сказал, что она умерла от несчастного случая. Вот такова моя история, твоё величество.

И тут до меня дошло, что, видимо, всё это было не просто так, ну не стал бы человек сам идти на заклание.

– Зачем ты мне это рассказал? – я прямо посмотрел на него.

– Я много раз слышал, да и читал на стелах, – он показал рукой в сторону главной площади, – что господин Хоремхеб один из близких приближённых твоего величества.

– Это так, – не стал спорить я с ним и c историями, рассказанными Танини.

– Вот это и есть главная причина, мой царь. – Он посмотрел мне глаза в глаза. – Я хочу предостеречь твоё величество, что господин Хоремхеб вовсе не тот, кем кажется всем остальным людям.

– И ради этого ты даже готов рискнуть собой и своим положением? – Для меня это было удивительным поступком.

Толстяк обвёл руками комнату.

– Мне нечего терять, мой царь, у меня ничего нет, кроме денег, которые не взять с собой на поля Иалу.

Я задумался. Если он говорил правду, то к военным родам, с которыми я и так не сильно собирался церемониться, стоило присмотреться получше.

Приняв решение, я поднялся с кресла, он тут же сделал это вместе со мной.

– Хопи, оставь кого из своих посообразительнее, – приказал я, – пусть всё с писцами запишут, нам нужны имена, даты и прочее, проверить его слова. Ты ведь в этом не откажешь мне, раз сам начал эту историю?

Глава нома покачал головой, показывая, что согласен.

– Справедливость, мой царь, – сказал он с исказившимся от гнева лицом, – это всё, чего мне хочется. Чтобы потерявший всё и отчаявшийся человек вспомнил то, что он сам делал с другими раньше.

– Подумаю. – Я кивнул ему напоследок и быстро покинул дворец. История этого человека хоть и была понятна, но он сам ничуть не меньше виноват в том, что с ним произошло. Он мог сделать и другой выбор. Не факт, что он был бы лучше для него самого, но его жизнь определённо могла быть другой.

На колеснице мы быстро добрались до пристани, где я попал под недовольный взгляд кошачьих глаз.

«Что так долго-то?» – прозвучал у меня в голове сварливый голос Бастет.

Глава 2

Я задумчиво посмотрел на кошку, недавний разговор не выходил из головы.

– Знаешь, я всё больше начинаю думать, что с демонами проще и понятнее иметь дело, чем с богами.

Кошка тут же трансформировалась в девушку, которая удивлённо на меня посмотрела.

– Ты болен? Кто в здравом уме такое скажет?

Я потянулся рукой к кошельку, достал лист и протянул его Бастет.

– Ра что, не мог выдать мне то же самое? – поинтересовался я у неё.

Богиня тут же поняла предназначение предмета и потыкалась в базе данных, изумлённо иногда вскрикивая.

– Сомневаюсь, что у нас нечто подобное имеется, – она покачала головой, возвращая мне лист.

– Вот я про это и говорю, каждый раз от богов я вижу только приказы и ноль благодарности, Пазузу же мало того, что помогает, так ещё его метки, висящие на мне, сильно помогают мне в обычной жизни. Вот, например твоя суперкрутая метка первожреца что мне даёт, кроме оскорблений в мой адрес от тебя и других богов?

Бастет смутилась, но тут же бросилась защищать себя и своё сообщество.

– Ты не понимаешь! – возмущённо зафыркала она, – все, кто связался с демонами, потом сильно об этом пожалеют! Да, они всегда дают больше в начале, но поверь, потом всё спросят с тебя сполна, когда ты им станешь не нужен. Я думала, мой пример для тебя будет показательным.

– Может, это и так, – я пожал плечами, – но пока от них я вижу больше пользы, чем от всех вас, вместе взятых.

Бастет возмущённо она меня посмотрела, затем отвернулась и перетекла обратно в форму кошки, выйдя из палатки, установленной на корме лодки. Внутрь тут же заглянул Хопи, посмотрев на меня.

– Ужин, мой царь?

– Да неси, – согласился я, только сейчас почувствовав, как я голоден.

Когда всё было приготовлено и порезано, в том числе и самая свежая телятина для Бастет, кошка вернулась и, не глядя на меня, съела свою порцию, затем улеглась на кресло. Было похоже, что её сиятельство обижено. Доев и запив вином, я лёг на лавку и поставив рядом с собой две лампы, достал из кошеля лист и активировал меню. Пора было ознакомиться с тем, что мне предстояло искать. Текст изобиловал многими неизвестными мне словами, названиями, географическими топонимами и терминами, так что пробираться сквозь него было непросто. Когда же я пытался спросить Бастет о том или ином слове, в ответ слышал лишь недовольное фырканье, так что пришлось обходиться собственными силами, ведь история там была необыкновенно интересной. Кроме самих Таблиц судеб, упоминались и создатели, а также сопутствующие им события, что позволило мне больше углубиться в происходящее здесь.

В общем, жила-была одна раса гуманоидов, которая за стремлением к собственному совершенствованию забыла о планете и её ресурсах, которые однажды взяли и просто закончились. Массовая добыча их в космосе, на соседних планетах рано или поздно опустошила и эти источники ресурсов, и дальнейшее продвижение и поиски стоили слишком больших средств, так что общество раскололось на две части: первая требовала поиска похожей планеты и массового переселения, вторая хотела, чтобы учёные нашли какое-то другое приемлемое решение. Его так долго не было, что первая часть вместе со своими предводителями погрузилась на несколько построенных кораблей-ковчегов и отправилась в космос, искать себе новый дом.

Один из таких кораблей прибыл на Землю, встретив на ней лишь самую примитивную жизнь и местные племена людей. Используя свои технологии, пришельцы быстро заняли доминирующее положение на планете, перейдя для местных в статус богов. Особенно меня заинтересовало имя капитана этого корабля, которое было мне смутно знакомо. Абзу со своей супругой Тиамат стали первыми правителями этой цивилизации. За тысячелетия полубессметные существа устали от бремени власти над планетой, передав её детям, которые, конечно, тут же поссорились друг с другом. Лахама и Лахму создали два враждующих за власть дома, породив следующих правителей Земли – Аншар и Кишар, которые стали родителями нынешнего бога Ану, правящего Землёй сейчас со стороны пришельцев с корабля-ковчега, который прибыл на Землю первым.

Я протёр глаза от усталости, поскольку продираться через весь этот текст и правда было тяжело. Хотя то, что происходило дальше, было ещё более интересным и открывало мне глаза на многое.

Вторая группа той цивилизации, что осталась на планете, ища другой выход, в конце концов его нашла. Усилиями всех учёных было создано несколько технологий, которые позволяли планете дрейфовать вне времени и пространства в отрыве от своего светила и не быть захваченной гравитацией другого крупного тела типа звезды или чёрной дыры. Проблема в работе технологий была только одна, они поглощали огромное количество энергии, которую нужно было постоянно вырабатывать. После долгих исследований выход нашёлся и из этой ситуации, оказалось, что энергия, которую вырабатывает мозг разумных существ, является \ веществом, прекрасно преобразуемым в топливо для обеспечения дрейфа.

Когда всё это было реализовано, остался главный вопрос, где найти в таком количестве разумных существ? Выход показался слишком очевидным – отправиться на маяки, которые оставили корабли-ковчеги убывших с планеты первой группы оппозиционеров, и прибыть на всё готовое. Так и случилось. После посещения нескольких планет, где обосновались колонисты, сделав запасы вырабатывающих энергию существ, пришельцы наконец прибыли на Землю, где им были, мягко говоря, не рады потомки тех, кто монополизировал власть над всей планетой первыми. Несмотря на то что все представители первой и второй группы были потомками одной расы, даже Абзу и Тиамат возмутились тем, что прибывшие стали тырить энергию с планеты, которую они считали своей вотчиной. Разразилась война, в которой никто не победил. На стороне пришельцев были новейшие технологии, а вот на стороне местных корабль-ковчег, чья несокрушимая мощь позволяла отбивать любой напор, поскольку строили его ещё те, кто мог себе это позволить, вкладывая в создание последней надежды своей расы, как они думали на тот момент, всё самое лучшее и дорогое.

Предводители сторон, когда поняли, что просто уничтожают друг друга, решили договориться и поделить энергию, поступающую от разумных существ планеты, пополам, одновременно поделившись и технологиями. Так у местных появилось много нового, что было изобретено на планете, после того как их предки отбыли оттуда, а пришельцы получили доступ к ресурсам корабля-ковчега. Управление им осуществлялось с помощью ключа под названием Ме, который и поместили в защитную оболочку в виде особо прочной пластиковой таблички, замаскированной под камень. Эта табличка и была Таблицей судеб, которую мне поручили найти обе стороны. Бог Ра со стороны представителей дрейфующей планеты и демон Пазузу, который явно представлял кого-то из местных правителей, но вот кого конкретно? Это мне ещё предстояло узнать. Так что, как я понял из всей этой истории, Якорем называлось никакое не устройство для передачи энергии, как мне сказала Бастет, а приспособление для дрейфующей планеты, делающее так, чтобы она могла находиться рядом с Землёй. И был им сам ковчег, который, видимо, располагался где-то на Земле, а для управления им как раз и требовался ключ Ме, который находился в Таблицах судеб.

«Фух, кажется, разобрался», – выдохнул я, покосившись на лежавшую неподалёку кошку.

Она, явно почувствовав взгляд, приоткрыла один глаз.

– Ты мне соврала, – ткнул я в неё пальцем, – причём много раз, пудря мозги своими историями про богов и демонов. Особенно тем, что вы якобы убили египетских богов, прибыв на Землю. Ими были ваши же соотечественники, которые прибыли сюда на ковчеге первыми. Да и вообще эта база данных заставляет меня на всю эту историю с богами, демонами и Якорем взглянуть под другим углом. Боюсь даже представить, что я ещё здесь найду.

Бастет снова лишь презрительно фыркнула и закрыла глаза. Я скептически покачал головой и вернулся к чтению.

Дальше как раз и начиналась история о том, как эти Таблицы были утеряны, а точнее, попросту украдены. Некий Анзуд, про которого дальше в повествовании шли одни ругательства, воспользовался своим доступом к ковчегу и украл Таблицы судеб, решив, что с местным населением неплохо бы технологиями и поделиться. Обе стороны этого, понятное дело, потерпеть не могли и выслали на его отлов две команды, которые его в итоге и нашли где-то в Шумере, правда, уже без искомого предмета. Пытки, описываемые в базе, которые были к нему применены, устрашили даже меня, но, к сожалению для охотников, жертва умерла, прежде чем смогла им рассказать, где же оставила нужный предмет. Никакие самостоятельные поиски не привели к результатам, и расстроенные охотники вернулись ни с чем. За всё время было сделано несколько попыток поисков, для чего привлекались различные демоны и боги, но всё безрезультатно. Именно с тех пор и было указано, что Таблицы судеб утеряны. Меня же в этой истории зацепило несколько моментов.

– Бастет, – позвал я кошку, которая даже не пошевелилась в ответ на мой зов.

– Баст! – Я всегда, когда мы были в присутствии посторонних, говорил только на русском, благо и так все окружающие давно знали, что это божественный язык, ну а самой богине было без разницы, на каком языке я говорю, поскольку она считывала мысли, а не звуки, также и отвечала мне прямо в голову.

«Ещё раз так меня назовёшь, чего-нибудь лишишься!» – в голове появились ленивые, но крайне недовольные чужие эмоции.

– Монту меня назвал «человеком без судьбы», что это значит? – быстро, пока она согласилась со мной говорить, поинтересовался я.

«Ты сам можешь распоряжаться своей судьбой, после того как занял место местного царя, – явно нехотя ответила она, – боги, после того как я вырвала тебя из другого времени, не могут больше влиять на твою судьбу. Это запрещено».

– Это как? – не понял я. – Мы же с тобой общаемся, с Пазузу, с Осирисом, даже с Тем-кого-нельзя-называть я встречался.

«Именно потому, что ты человек без судьбы, боги и демоны могут с тобой говорить, – ещё больше запутала она меня, – но только лично, без своих представителей или жрецов».

– А боги говорят со жрецами тоже? – удивился я.

«Напрямую нет, – кошка наконец перестала делать вид, что спит, и открыла глаза полностью, – но есть же всякие символы, которые любят люди, стечение обстоятельств, ну и прочая мишура, с помощью которых боги дают знать, довольны они проводниками своей воли в мире или нет».

– Этот Анзуд, ты знала его? – спросил я. – Тут пишут, что у него была спутница, человек. Также «человек без судьбы».

«Знала, – скривилась она, – один из тех, кто принял птичье обличье, так любимое местными аборигенами».

– Прости, что перебиваю, – тут же ухватился я за эту мысль, – откуда вообще появились в облике богов звериные формы? Ведь это неудобно в повседневной жизни.

«Так первым прибывшим легче было показаться богами для местных племён, – ответила Бастет, – у них подобные формы уже были, а наш истинный облик ты видел, он слишком похож на человеческий, чтобы тебя начали бояться и боготворить. Ну а дальше для удобства превращения каждому добавили изменения в ДНК, но, как ты видел, обратная трансформация бывает болезненной после стольких тысячелетий её использования».

– Ещё раз прости, что перебил, – дал я ей возможность продолжить рассказ дальше.

«Анзуд, – Бастет на полминуты замолчала, прежде чем продолжить, – был наивным мечтателем из тех, самых первых переселенцев. Хотел, чтобы блага нашей цивилизации пролились и на местные племена, ведь теперь не было привязки всей нашей расы к ковчегу, который обеспечивал их самих всем необходимым. На прибывшей планете имелись и общедоступные технологии, которые он хотел передать землянам».

Тут даже я хмыкнул от такой наивности, что кошка и подтвердила.

«Даже тебе это понятно, так что, думаю, ты представляешь, как отреагировали остальные на его желания».

– Представляю, – покачал я головой.

«Оказалось, у него остались какие-то старые доступы, он воспользовался ими и выкрал ключ с ковчега, где он хранился. Ну и со своей человеческой женой попытался скрыться от гнева обоих сторон. – Бастет снова помолчала. – Говорю же, он был просто наивным мечтателем».

– Как звали его спутницу? – поинтересовался я.

Кошка презрительно на меня посмотрела.

«Ты ещё спроси, как звали поимённо его быков, которых он держал у себя».

– Вот снова, – я ткнул в её сторону пальцем, – эти ваши ксенофобские замашки!

На что я не удостоился даже взгляда, не говоря уже об ответе.

– Ладно, я дочитаю, потом подумаю, с чего можно вообще начать поиски, – вернулся к листу с базой данных.

К сожалению, дальше информации практически не было, только догадки, бесплодные отчёты множества поисковых групп и всё. Казалось, что бедные шумерские храмы и города пропустили через мелкое сито, чтобы найти Таблицы судеб, но они так и не были найдены. Закончив с чтением под утро, я уже смелее свернул и убрал лист в кошель и покосился на кошку.

«Что?» – сразу послышались недовольные мысли.

– Настолько важен ключ управления ковчегом? – поинтересовался я. – Для каждой из сторон? Что получит твой повелитель и что повелитель Пазузу?

Бастет ответила, даже не задумываясь: «Для Ра это большой успех, он сможет настроить получение большего количества энергии и материалов с ковчега, не говоря уже про остальные его ресурсы, для местных же это будет прекрасный повод пересмотреть условия договора про разделение поступающей с планеты энергии».

– А что получу я? Тот-кого-нельзя-называть вообще об этом не заикнулся, в отличие от Пазузу, который пообещал вернуть меня домой.

«Пообещать могу и я, – ко мне пришли ироничные эмоции со стороны Бастет, – хочешь?»

– Не очень, – признался я, – так всё же?

«Ну, награда будет, только какая… – тут она смутилась, – не в моей власти обсуждать решения повелителя».

– То есть, если мы будем рассуждать как две взрослые личности, я с этого приключения, где основную работу придётся делать мне, вряд ли что-то получу? – поинтересовался я у богини.

Она промолчала, но чувствовалось исходящее от неё смущение.

– Понятно, – вздохнул я и, погасив лампы, лёг обратно на лавку, закрыв глаза.

Глава 3

Возвращение в Фивы прошло немного буднично, меня встречали только дворцовые подхалимы и девушки в количестве тысячи человек, на что я мало обратил внимание, лишь поприветствовал их, когда сошёл с лодки, и поднялся на колесницу. А вот моя личность, наоборот, привлекала всеобщее внимание, поскольку я держал на руках крупную чёрную кошку, а на плече, словно у пирата, сидел сокол. Причём я нёс их обоих сам, не поручив никому из охраны. Это явно вызвало удивление и пересуды.

Во время пути во дворец новости о моих питомцах разлетелись слишком быстро, к нашей процессии присоединялся народ, глазея на безучастную ко всему происходящему Бастет. Хорошо ещё, что до дворца мы доехали быстро и там меня уже встречали более представительные люди.

– Мой царь, – Рехмир выпучил глаза, бросаясь ко мне и протягивая руки, – давайте я понесу ваше животное.

За что тут же получил. Лапа кошки рассекла ему руку от подобного неуважения. Кровь брызнула во все стороны, у людей выпучились глаза, один старший брат отсутствующего на встрече Усерамона спокойно приказал найти лекаря. Не став дожидаться, пока бедного парня, бледнеющего от вида собственной крови, перебинтуют, я отправился на свою сторону дворца. Зайдя в рабочий кабинет, с радостью сгрузил на кресло довольно тяжёлое животное и переставил сокола с плеча на стол. Хопи отправился инспектировать и договариваться со своими опционами о новом графике охраны, поскольку он прибыл во дворец, а один из легионеров сказал, что за дверью уже собралась толпа, которая хотела бы со мной поговорить.

– Я только приехал! – слабо возмутился я, но и в этой ситуации был виноват сам. Такие порядки были всегда, так что менять их поздно.

– Ладно, кто там? – поинтересовался я, двигая к столу резервный стул, не такой удобный, каким моё кресло, на котором сейчас весьма вольготно расположилась Бастет.

– Может, уступишь моё кресло? – обратился я к кошке. – Ты же вон какая маленькая, вполне уместишься на этом.

Разумеется, это было бесполезно, богиня даже ухом не повела в мою сторону. С тяжёлым вздохом я опустился на стул, а легионеры охраны в углах комнаты старательно делали вид, что их тут вообще нет и они ничего не видят и не слышат.

Первой, что неудивительно, появилась Хейра, ворвавшись ко мне в шлейфе приятно пахнувших от тела трав, красивых одеждах и золотых украшений, было такое чувство, что она с каждым месяцем, что меня не было во дворце, становилась всё красивее.

– Мой царь. – Она опустилась передо мной на колени и специально наклонилась так, чтобы я увидел её небольшую крепкую грудь с уже вставшими сосками.

«От неё запах течной самки, – проворчала Бастет, – за километр чую. Одна из твоих?»

Тут уже я проигнорировал вопрос.

– Хорошо выглядишь, – поприветствовал я жену и по совместительству главу всей моей женской половины дворца.

Хейра зарделась даже от такой сухой похвалы.

– Я была так счастлива, когда гонец принёс вчера новости о том, что твоё величество возвращается, – ответила она, периодически косясь на кошку. Было видно, что её, как наверняка всех во дворце, мучает жгучее любопытство.

– Кстати насчёт тебя. – Я задумчиво погладил порядком заросший щетиной подбородок и приказал: – Выйдите все и ты тоже.

Охрана подчинилась беспрекословно, а вот девушка сначала удивилась, но тоже последовала за ними.

– Моя дорогая богиня, – обратился я к кошке, – твоя лечилка-светилка восстанавливает функции деторождения у людей?

«Конечно, а тебе зачем? – удивилась Бастет. – Решил сменить пол?»

– Нет, конечно, – отмахнулся я от её издёвки, – дашь на минуту? Вылечить надо одну девушку.

«Хочется отказать, – призналась богиня, – но не своему первожрецу, ладно вылечу её».

– Эй! – крикнул я и, когда в дверь заглянул легионер, приказал позвать одну Хейру. Девушка вернулась и в полном недоумении посмотрела на меня, когда я приказал ей лечь на стол.

– Давай быстро, – прикрикнул я, на что она лишь спросила:

– Мне раздеться, мой царь?

Я посмотрел на Бастет.

«Я лечить её буду, а не трах…ть», – проворчала та в ответ.

– Не нужно, просто ложись, – сказал я, затем достал ткань и завязал ей плотно глаза. Девушка стала подрагивать, явно от страха, кожа её покрылась мурашками.

Бастет запрыгнула на тело Хейры, та даже вздрогнула от испуга, на секунду лапа богини преобразовалась в небольшую детского размера руку, в которой появилась знакомая коробочка.

«Готово, – сказала Бастет, возвращаясь на кресло, – можете хоть сейчас начать спариваться».

Развязав Хейре глаза, я помог ей спуститься на пол. Глаза её были такие же большие, как бляхи на поясах у некоторых самых модных моих полководцев, было видно, что она ничего не понимает в происходящем.

– В общем, мы, – сделал я упор на то, что был не один, – решили твой вопрос. С тебя жертвоприношения в храм Бастет.

Хейра всё ещё непонимающе на меня смотрела.

– Ты говорила мне как-то, что не можешь иметь детей. – Я едва не хлопнул себя рукой по лбу от её забывчивости. – Всё, теперь можешь. Свободна.

Она сначала не поверила тому, что я сказал, но, видя мой невозмутимый вид, а ещё более невозмутимого вида кошку, которая продолжила дрыхнуть на моём любимом кресле, которое обычно не смел занимать никто, девушка рухнула на пол и залилась слезами.

– Мой царь… я так благодарна… я всегда буду предана твоему величеству, – слышал я её едва связную речь.

– Прекрати это, – отмахнулся я, у которого на клятвы после похода на Ханаан началась настоящая аллергия. Теперь, когда я их слышал, перед глазами всё время вставали первосвященник и его дочь.

– Ты по делу пришла или просто покрасоваться? – упал я на стул.

– Мой царь, – Хейра быстро стала вытирать слёзы с глаз, – только сообщить, что ванные для твоего величества готовы, можешь хоть сейчас принять все нужные процедуры.

– О, ванны – это хорошо, – обрадовался я, обращаясь к Бастет, – тебе нужно вообще мыться?

Кошка открыла глаза и задумчиво посмотрела на меня.

«Если только меня оботрут влажным полотенцем, смоченным в приятных травах, похожих на те, какими пахнет она».

Я подошёл, взял на руки богиню и повернулся к Хейре, перетранслировав ей слова Бастет. Та тут же поклонилась и сказала, что доведёт меня до ванных комнат и сама всё сделает, если моя спутница не против. Та была не против, доехала на мне до ванн и затем позволила к себе прикоснуться рукам Хейры, которая с величайшей осторожностью сама стала делать с ней все влажные операции.

Отмокать в ваннах, в которые рабы постоянно держали одну температуру, было сущее удовольствие, так что я привычно позвал охрану, чтобы ко мне позвали тех, кто там был ещё в очереди из ближнего круга.

Первым пришёл обиженный Рехмир, со злостью посмотрев на кошку, баюкая свою раненую руку, но вид Хейры, лично протирающей шерсть животного, заставил его задуматься, и, подойдя ближе ко мне, он поклонился и зашептал:

– Мой царь, кто это?

Я на него посмотрел как на идиота и оставил слова без комментариев. Кошка лишь фыркнула со своей стороны, заставив испугаться Хейру и отдёрнуть от Бастет на мгновение руки. Рехмир покраснел.

– Я понял, мой царь, просто ваша спутница, – постарался он взять себя в руки.

– Чем меньше ты будешь обращать внимание на неё, тем лучше, – ответил я, – то же передай всем интересующимся.

– Мой царь, но она сидит на руках у твоего величества, который не был замечен раньше в большой любви к животным, спит на любимом кресле моего царя, на которое никто не мог раньше даже присесть, – попытался оправдаться он, – это не может не вызывать вопросов у людей. Я уже молчу про сокола, который находится в кабинете твоего величества.

– Рехмир, зачем пришёл? – поинтересовался я у него, меняя тему.

– Мой царь, мы хотели поговорить до отъезда твоего величества, – напомнил он мне, – я бы хотел попасть на приём первый, пока твоё величество находится в столице.

– Ты стал дерзок, мой друг? – изумился я, открывая глаза. – Намекаешь мне, что я чаще там, чем тут?

Рехмир снова покраснел, но отнекиваться не стал.

– С недавних пор царь Хатшепсут стала всё меньше уделять внимания государственным делам, а больше воспитанию наследника, – дипломатично ответил он, – на меня свалилась куча дел, которыми должны заниматься только царь или его супруга.

– У меня этих супруг… – начал я, но тут же понял, что он прав, старшей женой была Хатшепсут, которая вдруг решила самоустраниться, а других я не назначал. Дел же у фараонов была реально тьма. Куча всяких праздников, выходов к людям, участие в жертвоприношениях и прочем, что меня мало интересовало, но делать всё это было нужно, поскольку для народа в этом и заключалась роль царя. Бросить первое зерно в землю во время посева, срезать первый колос, когда пришёл сезон сбора урожая, и прочее, чем мне в целом не хотелось заниматься самому.

– Пошли гонца к Небсению, пусть тот даст ему какое-нибудь красивое ожерелье. Его пусть тот преподнесёт царю Хатшепсут в качестве подарка и узнает, сможет ли моя любимая супруга принять меня, – приказал я ему, на что радостный Рехмир тут же позвал одного из своих помощников, и тот в припрыжку убежал к моему ювелиру.

– Понял, мне нужно решить вопрос с исполнением публичных царских обязанностей, – кивнул я верховному визирю, – что ещё?

– Я думал, твоё величество выделит мне как минимум день из своего графика, – весьма толсто намекнул мне Рехмир, – я бы хотел, чтобы мой царь посмотрел план перестройки столицы, высказал ремесленникам своё видение, как должны быть организованы почтовые станции на реке и прочее, что твоё величество поручил мне выполнить.

– Хорошо, Рехмир, завтра с утра этим и займёмся, – со вздохом решил я, – ещё нужно будет пристроить всех заложников, какие прибыли со мной с Ханаана, всё никак руки до них не доходят, ну и наконец разобраться с гаремом царя Шауштатара. Я бы хотел обсудить это с твоим дядей, но раз его нет, то, наверно, с тобой и новым главой канцелярии Южного Египта.

– Слушаюсь, мой царь, позову его на встречу, – склонился Рехмир, – не смею тогда больше отнимать время отдыха у моего царя.

«Пойду пройдусь, осмотрюсь», – чистая Бастет поднялась на лапы и пошла в сторону выхода.

За ней тут же пристроились выделенные для неё охранники и Хейра, извинившись передо мной, побежала за ней следом, рассказывая по ходу их движения, что это за помещения. Зрелище было сюрреалистичным до умопомрачения. Жена фараона и не последняя женщина при дворе шла и рассказывала обо всём кошке, которая важно шла рядом с ней, а за ними шествовали четыре охранника. Если при этом учесть, что у Хейры охраны во дворце не было, то я представлял себе, что там будет происходить по мере их продвижения.

***

Выкупанный, выбритый и свежий, как огурчик, я вернулся в свой кабинет, где Хейра кормила свежей рыбой Бастет с моей серебряной посуды.

– Как-то вы слишком быстро спелись, – хмуро прокомментировал я эту идиллию, – хотя ещё утром кое-кто говорил о другой плохо.

– Ваша спутница, мой царь, невероятно мудрая и умная, – Хейра поклонилась кошке, – а её красота просто неописуема. Все во дворце заметили это.

– Ладно тебе её облизывать, мне тоже принеси поесть.

– Господин Бенермерут уже интересовался. – Она поклонилась кошке и поднялась на ноги, поклонившись мне. – Сейчас я его позову, мой царь.

Появившийся воспитатель быстро распорядился, и вскоре стали ко мне заносить еду. Я переглянулся с Хопи, и тот утвердительно кивнул. Я стал есть, а воспитатель рассказывать о текущих делах во дворце и слухах, что ему стали известны, пока меня не было. Если бы я был настоящим царём, который контролирует дыхание каждого своего придворного, наверно, это было бы мне интересно, но я себя не ощущал в этой роли, потому, немного перекусив, перебил его.

– Усерамон говорил, что Меримаат хочет вернуться, у нас есть что ему предложить во дворце? Он явно захочет себе должность, не связанную с активной деятельностью.

– Истинно так, мой царь, – Бенермерут улыбнулся, – я займусь и доложу твоему величеству.

– Хорошо. – Я закончил с едой, запил её и показал, что можно убрать всё, кроме фруктов. Бенермерут поднялся со своего места, поклонился мне, и слуги быстро всё вынесли.

Когда из комнаты ушли все, кроме охраны, я спросил Хопи:

– Узнал что?

– Немногое, мой царь, – покачал он головой, – пока рано делать выводы.

– Жаль, конечно, что Усерамон уехал, – покачал я головой, – вот бы кто мог мне пригодиться.

– Если он верит своему брату, может, твоё величество стоит поручить ему что-то, не раскрывая самой темы вопроса? – поинтересовался у меня примипил.

– Это трудно будет сделать, – не согласился я с ним, – тут или посвящать целиком в тему, либо молчать.

– В любом случае решать только твоему величеству, – нубиец склонил голову, – я продолжу расследование со своей стороны.

– А я поговорю с Хатшепсут, которая пока не ответила на моё предложение о встрече, – вспомнил я о посланном мной к ней гонце. Он, кстати, появился только под вечер, сказав, что его величеству Хатшепсут нездоровится и она просит отложить нашу с ней встречу.

Видимо, по-хорошему у меня не получалось, поэтому я снова его послал к ней с настойчивой просьбой о встрече, поскольку есть важная тема для обсуждения. С ответом парень вернулся уже через полчаса, сказав, что у его величества внезапно появилось окно в расписании, как раз завтра после обеда. Кивнув гонцу, я отпустил его.

– Что ж, – я повернулся к Хопи, – узнай ещё, как там дела у Неси, он обещал подумать над моим предложением.

– Он сам со мной связался, мой царь, – заметил примипил, – когда стало известно о возвращении твоего величества. Просил о встрече.

– Завтра на вечер с теми же предосторожностями, – решил я, и Хопи, склонив голову, вышел, чтобы отправить послание.

Когда дверь за ним попыталась закрыться, внутрь c низким поклоном вошла смущённая Хейра.

– Что-то случилось? – удивился я её приходу.

– Пришла удостовериться, мой царь, что моё лечение прошло успешно, – опустилась она передо мной на колени и обняла ногу, – и снова без очереди.

– Пользуетесь, девушка, своим приближённым положением к царю, – покачал я головой, показывая в сторону своих личных покоев. Не отказывать же девушке после того, что сегодня было.

«Я останусь здесь, потом не забудь забрать меня», – тут же прокомментировала наш уход Бастет весьма сердитым тоном.

Глава 4

Утро началось с водных процедур и завтрака, на которых невыспавшийся, с красными глазами Хопи попросил разрешения подключить главу канцелярии внутренних дел к проводимому расследованию.

– Легионерам охраны никто не хочет ничего говорить, – смущённо признался он, – а пытать всех подряд, думаю, пойдёт во вред репутации твоего величества.

– Хорошо, – согласился я с его разумными доводами, – подключай Пенре, расскажи ему всё, что мы с тобой узнали.

– Слушаюсь, мой царь, – с поклоном он меня снова покинул.

– Верховный визирь, мой царь, – открыл дверь в мой кабинет легионер охраны, впуская воодушевлённого парня с привычной кучей помощников и писцов, но в этот раз он пришёл с кем-то мне незнакомым, и тот сразу упал на колени.

– Тот молодой архитектор, мой царь, о котором я говорил вчера твоему величеству, – Рехмир поклонился и представил мне парня, о котором я уже был наслышан от Хейры.

– Раз с него начали, – я дал ему знак подняться, – тогда приступим сразу к делу перестройки столицы.

– Мы подготовили новый план, как и просил мой царь, – ответил Рехмир и показал на всё ещё смущающегося передо мной парня, который достал из тубуса большой лист папируса и расстелил на моём столе.

Я сначала молча его рассматривал, затем попросил перо и чернила.

– Не пойдёт, – разочарованно покачал головой я, видя совершенно не то, что планировал у себя в голове, – я, видимо, забыл объяснить подробней, так что придётся с самого начала. Город будет поделён на несколько зон проживания. Самая первая – царский дворец, от неё дальше дома чиновников, военных, жрецов и богатых купцов, после чего мы выстроим за свои деньги большие многоэтажные каменные дома для массового проживания в них простых людей, которым город будет сдавать эти квартиры за небольшую арендную плату. Так что большую часть всего, что есть сейчас, мы снесём, на этом месте построим большие многоэтажные коллективные дома для общин и родов. Все богатые дома или поместья из первых зон мы трогать не будем, заставим только их хозяев привести всё в красивый единообразный вид и по закону сделаем их ответственными за уборку территории перед своим домом. Но самое главное, что нужно будет сделать во время перестройки города, – это обеспечить его проточной водой двух типов. Первую технического типа, которую как это было сделано в моём поместье, мы заведём с помощью труб из Нила, для этого придётся везде выкопать канализационные стоки, которые от каждого общественного туалета, а также богатого дома или поместья в черте города будет уходить в общий большой сток – клоаку.

– Мой царь, – Рехмир тут же взмолился, – можно под запись все новые слова, что вы говорите? Чтобы потом опять не было недопонимания между нами.

Я тут же всё подробно объяснил, архитектор Пехсухер записал, и я продолжил рассказывать дальше, уже по ходу объясняя новые слова и понятия.

– В общественных туалетах, куда будут ходить все, у кого нет в доме личного туалета с подведённым канализационным стоком, мы устроим сбор мочи, чтобы все писали вот в такой жёлоб. – Я нарисовал, как это сделано было в своё время в Риме. – Моча – важный ингредиент для дубления кож и прекрасный закрепитель краски при покраске ткани. А учитывая, что у нас скоро будет пурпур, уже сейчас надо озаботиться её сбором.

Глаза моих слушателей стали огромными, но они разумно молчали, и лишь писцы строчили, записывая каждое моё слово.

– В каждом туалете будут работать рабы, оплачиваемые за счёт городского бюджета, поскольку работы там будет много. Кроме поддержания самого помещения в чистоте, нужно будет мыть ёршики для чистки жоп после справления большой нужды, ну и в целом, если кто захочет присесть не на холодный камень, а на уже нагретый, раб предварительно за плату его может подогреть своей попой. Ну и, разумеется, за обслуживание и поддержание работоспособности всех туалетов и сточной канализации все будут платить налог. Я это учёл в налоговом кодексе, если прочитал его, то должен знать.

Рехмир кивнул, но смущённо спросил меня:

– Мой царь, меня немного смущает, что твоё величество опускается до такого…

Он замялся, а я с интересом на него посмотрел.

– Низменного, – наконец нашёл он нужное слово, – по статусу ли твоему величеству этим всем заниматься?

– Рехмир, канализация и общественные туалеты – это налоги, а деньги, как все знают, не пахнут! – повторил я знаменитую фразу императора Тита Флавия Веспасиана.

В комнате воцарилась тишина, на меня все, в том числе охрана, посмотрели как на какое-то великое божество.

– Мой царь, – Рехмир мне низко поклонился, – простите меня. Я всё время забываю кто твоё величество такой и широту твоих мыслей, за которыми простому смертному нельзя увидеть всё целиком. Я никогда об этом даже не думал, пока твоё величество не озвучил вслух.

Я лишь хмыкнул, поскольку не чувствовал в своих словах ничего мудрого, это просто опыт предков, которые знали, что делали.

– Вернёмся к нашей клоаке. – Я снова стал чёркать на листе, который принёс молодой архитектор, – вот так будет идти главная артерия, нужно не забыть просчитать наклон местности, чтобы вода шла самотёком сверху вниз, ну и от неё вот так ветви разветвления боковых стоков, которые будут уходить на общественные туалеты. Я, кстати, не знаю, сколько их нужно точно, но если взять по примеру моего поместья, то их потребуется очень много, так что сначала построим в привязке к количеству проживающего населения, а потом будем достраивать по мере надобности там, где спрос будет большим. Ну и да, конечно, за справление нужды вне туалета будет налагаться большой штраф, дабы было неповадно гадить где попало.

– Понятно, мой царь. – Глаза будущего главного архитектора Фив давно при моём рассказе горели знакомым мне ярким светом фанатизма, я такое уже не раз видел у Небсения и у мастера Аменемхета. Парень постоянно делал себе пометки и тут же добавлял к моим кривым линиям красивые рисунки того, что нужно будет перерисовать и переделать.

– Да так, всё верно, – похвалил я его добавления, чем ещё больше смутил архитектора.

– Служить твоему величеству – огромная честь для меня, – низко поклонился он.

– Так, с канализацией закончили, теперь про второй источник воды, про который я говорил вначале. Нам ещё нужна будет питьевая вода, по схожему принципу, что и с канализационной. Будет несколько больших акведуков, подводящих воду со скважин и колодцев, где есть близкая к городу питьевая вода. Акведуки также будут разделяться на рукава: в дома побогаче будет заводиться отдельный жёлоб, а для массовых каменных домов в общественный проточный колодец. Ну и, конечно, за подведение и обслуживание также все будут платить налог.

Рехмир задумчиво на меня посмотрел.

– Мой царь, нам тогда понадобится две новых службы? – поинтересовался он. – Которые будут заниматься строительством и обслуживанием этих явно непростых сооружений.

– Ты меня опередил, – кивнул я, – да, именно так и будет, причём на эту работу мы будем брать только граждан Египта.

– Граждан? – переспросил он, услышав новое слово от меня, хотя должен был знать об этом из составленных мной документов.

Я об этом хоть ещё никому не говорил, но множество раз упоминал в налоговом кодексе разделение уровня налогов на граждан Египта и неграждан из колоний.

– Ты плохо читал? – удивился я. – Я об этом не раз упоминал в своём творении.

– К нему у меня много вопросов, мой царь, – склонился он, – как и у дяди, но мы договорились не обсуждать это до его возвращения из поездки по Ханаану.

– Время не терпит, Рехмир, – отмахнулся я, – поэтому объясню в двух словах. Мы проведём внеочередную перепись населения, и все те, кто жил в рамках старого Египта, до начала моих завоеваний, получат гражданство Египта, которое наделит жителей следующими привилегиями в отличие от неграждан:

– приоритетное право найма на гражданскую и военную службы;

– полное право собственности и заключения сделок;

– право на законный брак, предоставляющий права египетского гражданства жене или мужу при женитьбе на гражданине или гражданке Египта и автоматическое египетское гражданство детям, рождённым в таком браке;

– право сохранения полного египетского гражданства при переезде в другой регион колонии и провинцию Египта;

– иммунитет от местных правовых норм и законов;

– право на предъявление судебных исков;

– право на суд (в том числе и на самозащиту);

– право на обжалование судебных решений, в том числе в суде нижестоящих инстанций;

– к египетскому гражданину не могут быть применены пытки и телесные наказания, а также смертная казнь в случае государственной измены. Это правило, правда, не будет распространяться на военнослужащих в период несения ими действительной службы;

– обвиняемый в государственной измене египетский гражданин будет иметь право на суд в Фивах.

«Ты не сильно разошёлся? – раздался задумчивый голос у меня в голове, – эти прогрессивные законы будут иметь слишком большие последствия для этого времени».

Я посмотрел на Бастет, которая перестала делать вид, что спит, и слушала меня внимательно, открыв глаза.

– Я так хочу, – пожал я плечами, – интересно же посмотреть, что из этого выйдет.

«Дело твоё, но ты тем сильнее пришиваешь себя в этому времени, – от мыслей кошки прямо-таки сквозило скепсисом, – даже если будет возможно тебя вернуть обратно, на это уже никто не пойдёт, если только это не сделает сама Маат. Хотя я в этом и сильно сомневаюсь».

– Кстати о ней, – я, несмотря на всеобщие ошарашенные взгляды, повернулся к кошке, – почему она сильнее Ра? Если он не может менять миропорядок, а она может, да ещё и сама устанавливает эти законы? Она ведь дочь Ра, должна ему подчиняться.

«Всё сложно, я не могу объяснить это в двух словах, – смутилась Бастет, – но поверь мне на слово, так оно и будет с этими твоими нововведениями».

– Ладно, тогда потом, – я вернулся к молчавшим людям, – в общем, я уже набросал черновик закона, нужно будет его посмотреть вам с дядей и обсудить со мной.

Верховный визирь низко мне поклонился.

– Мой царь, я пошлю гонца на Ханаан, чтобы попросить его быстрее закончить там свои дела, – сказал он.

– Не стоит, – поднял я руку, – это новые территории, к тому же не такие лояльные к царской власти, как Нубия или Керма, так что пусть всё исследует хорошо, чтобы не пришлось потом два раза возвращаться туда.

– Слушаюсь, мой царь, – с сожалением поклонился Рехмир, – жаль, нельзя с ним оперативно вести диалог в связи с его постоянными переездами. Так хочется быстрее обсудить с ним то, что предлагает твоё величество.

– А где он сейчас? – поинтересовался задумчиво я.

– Должен быть в Тире, он хотел обсудить с госпожой Небамон постройку морских кораблей, согласовать поступление в казну пурпура и остальные дела, которые поручил ему твоё величество, – ответил верховный визирь.

Я повернулся к Бастет.

– Ты ведь можешь найти Усерамона? Если не даёшь мне соколом порулить?

«Это непросто, – задумалась кошка, – я сама ещё не до конца разобралась с его настройками. Монту тут накрутил, конечно».

– Ну, думаю, не сложнее, чем FPV-дроном, – я пожал плечами, – так что?

«Покажу тебе сегодня, небожественное это дело, твоим посыльным служить», – проворчала она.

Я снова вернулся к смотревшим на меня во все глаза людям.

– Подготовьте небольшой деревянный пенал, чтобы он мог поместиться на лапке сокола, и записку для Усерамона.

– Мой царь, – Рехмир сглотнул ком в горле, – всё будет немедленно сделано.

– Так, на чём мы там остановились? – вернулся я к нашему изначальному разговору.

– На гражданстве, мой царь, – пискнул молодой архитектор, который не знал, что и думать, когда я разговаривал то с ними, то с кошкой, к тому же с ней на неизвестном никому языке.

– Так вот, перестройка Фив, внедрение нового налогового кодекса и указа о гражданстве – это главное, чем мы с вами займёмся в ближайшее время. – Я потёр руки. – Причём ближайшее – это не оборот речи.

– Мой царь, – Рехмир мне поклонился, – с твоим величеством ещё хотели послы разных царств встретиться. Я обещал им, что устрою встречу сразу по возвращении твоего величества из похода.

Я не стал в присутствии всех намекать на то, что если он получил за это взятку, то должен со мной поделиться, это с ним можно было обсудить и позже.

– Если так же, как и с финикийцами, – совершенно естественным тоном ответил я, – то запросто, назначай день сам.

– Будет сделано, мой царь, – поклонился он.

– Ну а теперь я готов отвечать на ваши вопросы, – предложил я и если думал, что их не будет, то сильно ошибался. Их было столько, что я едва не пропустил обед и встречу с Хатшепсут, благо Рехмир сам об этом мне напомнил и сказал, что нас ждут. Прервавшись, мы с ним пошли на встречу, обмениваясь по пути информацией. Нужно было отметить, что Бастет захотела присутствовать при этом разговоре и мне пришлось нести её на руках.

Глава 5

Едва мы зашли в зал, где уже находилась за столом Хатшепсут, первое, что бросилось мне в глаза, то, как мало рядом с ней было советников и просто богато одетых людей, которых раньше было в десятки раз больше. Нет, слуг и рабов я увидел столько, сколько и полагается ей по статусу, но вот сторонников у неё явно стало меньше.

– Моя возлюбленная жена, – радостным голосом поприветствовал её я, не подходя ближе, и сел на противоположный конец стола, – отлично выглядишь.

Это была, мягко говоря, неправда. Хатшепсут сильно сдала за этот год, её и так слегка поплывшее от возраста тело ещё больше, потолстело и обрюзгло. Всё же то давление, какое на неё воздействовало даже не от меня, а от моих поступков и побед, оказывало сильное влияние.

– Мы тоже рады видеть царя Менхеперру в добром здравии, – ответила она нейтральным тоном, – но поскольку мне нездоровится, как об этом уже сказали твоему величеству, я бы хотела как можно быстрее вернуться к себе.

– Что ж, – вздохнул я, обратившись ко всем остальным, – оставьте нас.

Ослушаться не посмел никто, люди отодвинулись к стенам от стола, не оставив нас, однако, наедине, но, если тихо говорить, им хотя бы не будет слышно. Чтобы так и было, я встал и пересел ближе к царице.

– Красивое кольцо, – я взял её руку в свою и указал на тот перстень, про который знал.

Женщина холодно посмотрела на меня.

– Это было причиной встречи? Обсудить моё кольцо?

– Да, – я пожал плечами, – точнее, не его, а отравленную иглу, которая в нём скрыта и которой твоё величество должна меня отравить.

На лице Хатшепсут появилась презрительная улыбка.

– Что за бред говорит твоё величество? – поинтересовалась она. – Он болен?

Как именно она это сказала, с какой интонацией и как не дрогнула ни мускулом, убедило меня в предположении, что она и правда ни о чём таком не знала.

– Боюсь, моя возлюбленная жена… – Я с силой оставил её руку с кольцом на пальце в своей и, немного поразбиравшись, открыл его, показав небольшой бронзовый шип, и правда чем-то смазанный.

При виде его Хатшепсут стала белеть и больше не выглядела такой уверенной, как вначале нашей встречи.

– Кто его тебе подарил? – Мой голос стал холоден.

– Сеннефер, – глухо ответила она, – но я не знала, что в нём! Клянусь богами в этом!

– Давай-ка, моя дорогая жена, сейчас расставим всё по своим местам. – Я приблизил своё лицо к её. – Кто-то из твоих советников решил избавиться от тебя, как от потерявшей власть. Расследование я ещё веду, но даже собранного достаточно, чтобы отправить тебя на казнь за измену второму правителю. А если к тому же ты говоришь, что об этом ничего не знаешь, значит, ты не контролируешь ни себя, ни тех, кто тебя окружает. А это уже становится опасно не для меня, а для власти царствующей династии. Ты ведь помнишь, что мы об этом говорили?

– Царский род превыше всего. – Из Хатшепсут словно вынули остатки стержня, который в ней оставался и не давал сломаться. Передо мной за секунды из царственной особы, которая меня не любила и боялась, она превратилась в простую женщину, когда осознала, что я могу за это кольцо и собранные доказательства её попросту убить. Все годы, потраченные на то, чтобы стать полноправным правителем, резко становились бессмысленными, и её, видимо, это доконало. Слёзы против её воли покатились по щекам, голова упала на плечо, а всё тело стало содрогаться от рыданий. Я дал ей время поплакать и пожалеть себя, затем снова взял за руку.

– Теперь ты понимаешь, что я тебе не враг? Не враг нашему наследству? Я пришёл рассказать о том, что тебя предали, хотя мог просто бросить в тюрьму и пытать там.

Женщина закивала, всё и так было предельно ясно и без моих слов.

– Хатшепсут, посмотри на меня, – приказал я, и она сквозь слёзы с трудом это сделала.

– Мне нужен второй правитель, – жёстко и глядя прямо в глаза, заявил я, – мне нужен тот, кто знает все традиции и ритуалы. Тот, кого любит народ. Мне нужна верная и надёжная жена Хатшепсут, а не то, что от тебя осталась, когда ты решила, что мы враги с тобой.

– Ты сам этому поспособствовал, – нервно ответила она, но было видно, что мои слова её успокаивают. – Сначала эти игры с моими советниками, затем победы, одна ярче другой. Что мне было делать, кроме как защищаться?

– То, о чём мы и договаривались изначально! – одёрнул её я. – Быть моей верной женой и опорой!

– Это было сложно, – она покачала головой, – я слишком многим была должна за свою власть.

– Я это изменю. – Мне пришлось сильнее сжать её руку. – Но теперь я даю тебе последний шанс, ведь ты своим бездействием сделала то, что для меня неприемлемо. Мы оба могли потерять власть от заговора, а наследников убили бы и посадили на это место других, нецарской крови. Ты понимаешь это?

Хатшепсут покивала. Я хоть и не знал пока всей подоплёки дела, но специально нагонял жути, добавляя к правде вымысел, который тем не менее не сильно отличался от того, что могло произойти. Такое уже случалось в истории Египта и не раз, поэтому Хатшепсут об этом прекрасно была осведомлена.

– Поэтому ты не поклянёшься мне в этот раз, а просто дашь слово, – я не отрывал от её глаз взгляда, – что закончишь свои игры против меня и мы наконец начнём править по-настоящему вместе. Поверь мне, больше для тебя поблажек не будет, покушений не на себя, а на царствующую династию Тутмоситов я больше не потерплю.

– Обещаю, Менхеперра. – Она снова из женщины стала превращаться в царя. Взгляд её становился снова серьёзным, плечи расправлялись, и она быстро пришла в себя. – Даю тебе своё слово. Только прошу, накажи всех предателей, что покусились на нашу с тобой власть.

– Этим я и займусь, моя дорогая. – Я поднял её руку, поцеловал пухлые пальцы и уже мягче посмотрел на неё. – Верховный визирь пожаловался мне, что на него свалилась часть царских обязанностей. Ты можешь ими снова заняться?

– Конечно, мой муж, – она серьёзно посмотрела на меня, – но первым делом я прикажу поменять календарь, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, кто теперь правит в Египте.

– Я говорил, мне это не нужно, дорогая.

– Это нужно мне, бог Монту. – Хатшепсут впервые за долгое время назвала меня тем именем, каким я представился. – Я пошла против бога и заслужила то, что со мной случилось. Моя самоуверенность должна быть наказана.

– Тогда не смею противиться власти моей дрожащей супруги, – склонил я голову перед Хатшепсут, уже полностью взявшей себя в руки.

– И последний вопрос, Менхеперра. – Она покосилась на кошку, которая внимательно слушала весь наш разговор, переводя голову каждый раз на говорившего. – Она та, о ком я думаю?

– Не знаю о чём ты говоришь, моя любовь, – мило улыбнулся я ей.

Но Хатшепсут, видимо, было достаточно и этого ответа, она склонила голову перед Бастет, затем передо мной, встала и, попрощавшись, ушла из зала, уведя за собой остатки своих приверженцев.

«Гордая и умная женщина, – задумчиво произнесла у меня в голове Бастет, – поняла, что проиграла, но нашла в себе силы идти дальше».

– Это и правда её последний шанс, – я посмотрел вслед уходящей Хатшепсут, – даже моё терпение не безгранично.

«Идём, нам нужно пообедать, раз здесь нас не накормили», – проворчала она, поднимаясь на лапы и запрыгивая мне на руки.

– Не могу в этом не согласиться, моя самая любимая богиня, – погладил я её за ушками.

«А совокупляешься ты с другими!»

– Сегодняшняя ночь полностью твоя, если это не повредит ребёнку, конечно, – быстро ответил я, и это был правильный ответ. Мою руку лизнули шершавым языком.

«Сейчас уже не повредит, у него недавно появилось сознание, и он активно интересуется, почему его отец какой-то неудачник, а не нормальный бог», – проинформировала она меня.

– И что ты ему отвечаешь? – недовольно спросил я.

«Для твоего самомнения этого лучше не знать».

– Не была бы ты такой красивой и умной, – тяжело вздохнул я, – уже бы давно с тобой порвал.

«Говори мне это почаще, – хмыкнула Бастет, – а то я начинаю к тебе привыкать, что весьма необычно для меня».

– Ну спасибо.

Так, пререкаясь с Бастет, мы вернулись в мой кабинет, где Бенермерут подал нам обоим еду и мы наконец нормально поели, а через час пришёл Рехмир и первым делом согласовал со мной указ, уже подписанный Хатшепсут, о том, что со следующего месяца моё имя в календаре будет стоять впереди её. Я спорить с её решением не стал и подписал его так же.

***

Поскольку до вечера и встречи с Неси было время, я уговорил Бастет показать мне, как пользоваться соколом. Она прикоснулась ко мне лапой и в углу глаза появилась раздражающая поначалу красная точка. Я с непривычки тёр глаз, так она мне мешала, пока Бастет объясняла принципы управления, а под её чутким руководством я даже немного полетал, смотря на город глазами сокола, но сам побоялся пока делать из-за боязни его повредить. Так что пока занимался лишь изучением настроек и менюшек, которые вызывались при наведении взгляда на раздражающую точку в углу глаза и которых и правда оказалось как-то слишком много. В глаза бросились сразу такие названия, как «составить 3D карту местности» и «глубокое сканирование». Монту и правда вложил в сокола много функций, и с ними ещё только предстояло разобраться, но ничего, времени у меня было много, а опыт управления FPV-дронами имелся, так что всё это было только делом времени, в этом я нисколько не сомневался.

– Мой царь, – отвлёк меня от изучения сокола зашедший в комнату Хопи, – время.

Я кивнул, поднялся с кровати и пошёл вслед за ним. Встреча с Неси уже привычно состоялась в комнатах Танини, который сейчас постигал все радости семейной жизни, имея три жены. Почему три? Вторая не справилась с хеттской царевной, и семья решила найти третью, которая бы поставила её на место. Как сказала Хейра, парень был уже в отчаянии и проклинал тот день, когда влюбился в эту женщину.

– Мой царь, – меня встретила тёмная фигура, сразу преклонившая колени при моём появлении.

– Привет, Неси. – Я сел за стол, а ему показал сесть напротив, что он и сделал.

– Рассказывай.

– Как и приказывал мой царь, семьи митаннийских коннозаводчиков были доставлены и устроены рядом с царскими конюшнями, – глухо ответил он, – господин верховный визирь всё сделал в лучшем виде, едва я только обратился к нему за помощью. Тренировки и объездка лошадей идут полным ходом, твоё величество может сам в этом убедиться.

– И планирую это сделать, как только закончу важные дела, – согласился я с ним, – что насчёт второго приказа?

– Я поговорил со своими доверенными людьми, а также с теми, кто занимается грабежом могил сейчас, – спокойно признался он в преступлении, за которое в Египте была введена смертная казнь, – они, едва узнав о том, что я могу предупреждать их заранее о патрулях или проверках меджаев, согласились на то, чтобы грабить указанные мной гробницы и пирамиды за треть от добытого там.

– Не жирно ли им будет? – поинтересовался я.

– Мы ведь хотим потом от них избавиться, мой царь, – пожал широкими плечами нубиец, – так что какая разница?

– Ну, тут да, согласен, – не стал я спорить, – тогда ищи всех, кто этим промышляет, собирай большие отряды грабителей, я хочу, чтобы о массовых расхищениях начали говорить все. Добытое сдавать сам знаешь кому, я его предупредил.

– Слушаюсь, мой царь, – склонил он голову.

– Личные просьбы есть? У тебя? Твоих людей? – поинтересовался я.

– Если можно, мой царь, я бы хотел взять себе в жёны одну девушку, но её семья против, – огорошил он меня, – я никто для этого рода, голодранец, по их мнению.

«Ещё один Ромео на мою голову».

– Что нужно от меня?

– Просто повеление господина верховного визиря, – ожидающие посмотрел он на меня, – так они поймут, что я не сам по себе.

– Оно у тебя будет, – тяжело вздохнул я, – но поговорить бы тебе с Танини сначала.

– С писцом твоего величества? – удивился он. – Зачем?

– Просто поговори с ним о семейной жизни, – предложил, я и он поклонился.

– Слушаюсь, мой царь, – тем не менее послушался он.

– Тогда всё, держи меня в курсе событий.

– Конечно, мой царь, думаю, уже в следующем месяце появятся первые слухи о грабежах могил.

– Чем больше их будет и чем выше будет возмущение общественности, тем лучше, – кивнул я, – нужно, чтобы пришли ко мне и потребовали разобраться с этим.

– Всё сделаю, мой царь.

Я поднялся, он вслед за мной. Простившись с Неси, мы с Хопи покинули тёмные комнаты. Идя по освещённым коридорам обратно, я поинтересовался у него:

– Что говорят обо мне?

– Во дворце, мой царь, или вообще? – поинтересовался он.

– Начни с дворца.

– Все испуганы до ужаса, мой царь, – хмыкнул он, – кошка твоего величества, с который он разговаривает, и сокол, они пугают людей, особенно тех, кто не знают, кем на самом деле является твоё величество.

– А те, кто знает? – улыбнулся я.

– Те напуганы ещё больше, мой царь, – он замолчал, подбирая слова, – ваша спутница и сокол ведут себя не как обычные животные, и это сильно заметно.

– Что говорят в городе?

– Только хорошее, – тут же ответил он, – отмена многих обязательных трудодней, частый вынос хлеба и вина, простые люди любят твоё величество.

– Ну, тут немного нужно для их счастья, согласен.

– Ко мне обратился господин Небуави, просил, чтобы я узнал у твоего величества о времени встречи, – продолжил примипил, – как я понял, жрецы сильно хотят получить свою долю от добычи из Ханаана.

– Это да, все уши мне уже прожужжали про это, со всех сторон удочки закидывают, ладно, скажи ему, приму их послезавтра, после обеда.

– Я передам, мой царь, – склонил тот голову.

– Что с Пенре?

– Удивлён, растерян, но включился в работу, – кратко сказал он, чтобы не распространяться при всей охране. – Твоё величество сразу узнает, как будут результаты.

– Хорошо. – Я прикрыл глаза. – Тогда на этом всё, охрану можешь убрать из комнаты.

– Слушаюсь, мой царь.

Когда мы вернулись в мои личные покои, я посмотрел на Бастет.

– Я в твоём распоряжении, дорогая.

– Раздевайся, первожрец, – ехидно ответила она, спрыгивая с кресла и превращаясь в свою человеческую форму с головой кошки.

– Завтра я об этом точно пожалею, – ответил я, смиренно снимая с себя набедренную повязку.

Глава 6

Всё произошло именно так, как я и думал. Утром было больно, ломило всё тело, сам я удовольствия не получил, но хотя бы Бастет осталась довольна, и то ладно. Как говорится, не для себя старался.

С трудом позавтракав и приняв ванну, я вспомнил, что ещё одно дело у меня не было закрыто и сделать я его должен был сам. Приказал послать гонца к Яхмосу Пен-Нехебету, чтобы он прибыл во дворец, как только сможет. Тот появился уже через час, и мне доложили о его прибытии, когда я с помощью Хейры одевался.

– Идём. – Я опёрся на руку Хопи, который не в первый раз видел такое моё состояние.

В зал приёмов я с трудом, но доковылял сам, с большим облегчением упав на трон, даже не стараясь сидеть ровно, как это было принято у фараонов. Поза Осириса – колено к колену, спина ровная, а руки на плечах крест-накрест. Я сел так, как было удобно в моём текущем состоянии, и выглядело это пусть весьма небрежно, зато мне стало легче.

– Я рад видеть тебя, Яхмос, – обратился я к коленопреклонённому старику, которого сопровождал десяток человек явно из его рода.

– Мои глаза радуются, видя твоё величество живым и здоровым, – ответил он.

– Моя душа скорбит о потере моей любимой жене Сатии, – продолжил я, – как и о неродившемся ребёнке.

– Это потеря для всех нас, мой царь, – глухо признался он.

– Я хочу, чтобы ты подготовил церемонию принесения жертв богам, чтобы были к ней милостивы, и, как только она будет готова, я приму в ней участие.

– Уверен, что дочь была бы счастлива этому, мой царь, – склонил он голову в благодарности.

– Ну и, разумеется, в память о любимой жене, если ты не передумал, наше сотрудничество остаётся в силе, – продолжил я, снимая с руки золотой браслет, привезённый мной из Ханаана, – подойди ближе.

Старик с поклонами прошёл мимо двух колец охраны и остановился перед третьим. Я поднялся с трона, сделал три шага и надел браслет ему на руку.

– Я доволен поставками продовольствия и тем, как был организован весь процесс.

– Благодарю твоё величество за высокую оценку моей скромной работы, – было видно, что он доволен подарком, а главное, тем, что я вручил его лично, встав ему навстречу.

– Я планирую организовать новую канцелярию. – Внезапно мне в голову пришла идея. – Нужно организовать почтовые посты по реке, чтобы гонцы могли быстро передавать послания от одного к другому. Что скажешь об этом?

– Это весьма ново, мой царь, – удивился старик, – но думаю, скорость доставки сообщений при таком подходе сильно увеличится, правда, как и стоимость содержания этой службы.

– Когда империя огромна, скорость доставки и получения ответов важнее, чем деньги.

Он ненадолго задумался.

– Это очень мудро, мой царь, – наконец ответил он, склонив голову.

– Что думаешь, если станешь главой этой канцелярии? – поинтересовался я. – Потянешь?

Глаза старика расширились.

– Мой царь хочет привлечь такого пожилого человека, как я, снова на государственную службу?

– Так да или нет? – проигнорировал я его вопрос. – Подчиняться будешь только верховному визирю, ну и мне.

– Тогда мой ответ – да, мой царь, с благодарностью за оказанное доверие, – низко поклонился он.

– Договорились, – я вернулся на трон, – по поводу работы обратись к Рехмиру, ну и жду от тебя приглашение почтить память моей любимой жены и ребёнка.

– Всё выполню, как повелел твоё величество, – склонил он голову и, пятясь задом, покинул зал.

– Идём, нужно будет Рехмира обрадовать, что я нашёл ему помощника, – поднялся и я, – ну и ещё в пару мест заглянуть.

– Господин Небсений просил передать, что ожидает твоё величество, – напомнил мне Хопи о моём распоряжении позвать ювелира.

– Зови, – согласился я, – пока опять на кого-то другого не отвлёкся.

***

– Мой царь. – Для встречи со мной ювелир явно нарядился в лучшие одежды, а его руки украшали все подаренные мной ему ранее браслеты, я часть из них помнил.

– Надеюсь, ты не обедал? Я ещё нет, – встретил я его на ногах в своём рабочем кабинете.

– Обедал, мой царь, – удивился он такому странному вопросу, – но могу и ещё раз, если нужно составить компанию твоему величеству.

– Да, мы съездим с тобой на рынок, а затем отправимся в мастерские, – обозначил я ему суть встречи.

Я повернулся к Бастет.

– Ты со мной?

Кошка открыла глаза, подумала и ответила: «Только пусть меня несёт та девушка, ты постоянно отвлекаешься и сильно меня сжимаешь».

– Хейра! – Мой голос услышали все, и буквально через пять минут к нам вбежала запыхавшаяся девушка.

– Нежно и аккуратно взяла её и за нами, – ткнул я пальцем в кошку.

Глаза у Хейры расширились, она подошла к Бастет и взяла на руки, хотя, ещё раз повторюсь, животное было тяжелее обычного того же размера.

– Едем, – бросив взгляд на них, поторопил я ювелира.

Наш выезд вышел, как обычно, многолюдным. Подхалимы, желавшие, чтобы царь обратил на них внимание, и прочие дворцовые бездельники последовали за нами, хотя ездить по делам с такой толпой было некомфортно, но что поделать, прогнать их не имелось никакой возможности.

– Тушратта, перейди пока на другую колесницу, – приказал я митаннийскому принцу, поскольку на свою пригласил встать ювелира.

Тот послушно это сделал, отдав мне вожжи.

– Загляни ко мне вечером, есть одна вещь, которую я хотел бы с тобой обсудить, – бросил я ему мимоходом, и парень кивнул.

Я давно не был на самом большом фиванском рынке, которых в городе образовалось уже четыре штуки, но центральный был самым большим. Тысячи торговцев с разных государств прибывали, чтобы продать свой товар и купить в Египте то, чего здесь вот уже несколько лет было в избытке, и по относительно дешёвым для рынка ценам – рабов. Живой товар всегда пользовался стабильным спросом, даже когда цены на него начинали расти, но конкретно сейчас, сразу после похода, когда мы угоняли в рабство целыми городами и поселениями, рабов было очень много и цены стали минимальными. Поэтому много было и купцов, которые прибыли, чтобы их купить и отвести в свою страну.

Наша процессия сразу привлекла множество взглядов, люди прерывали торговлю и опускались на колени, когда я проезжал мимо.

– Мы ищем что-то конкретное, мой царь? – обратился ко мне Небсений, видя, что я постоянно кручу головой по сторонам, ища нужный мне товар.

– Да, мне нужна нефть, я слышал, что её продают на рынке, – отозвался я.

– Что такое нефть, мой царь? – поинтересовался он.

– Тёмная маслянистая жидкость, её используют для бальзамирования умерших, – ответил я.

– А, я понял, мой царь, каменное масло везут к нам из Солёных озёр и Вавилонии, – кивнул он и показал рукой, куда нужно ехать. И правда, вскоре мы остановились возле большой палатки, где рядами стояли запечатанные большие глиняные бочки.

Спустившись с колесницы, мы подошли к торговцу, который изрядно трусил, поскольку рядом с ним, перед тем как мы подошли ближе, оказался ряд хмурых, до зубов вооружённых людей.

– Покажи свой товар, – распорядился я, и он тут же бросился демонстрировать различные виды нефти, которые у него имелись, объясняя при этом, что и как лучше использовать.

– Эту, великий царь, лучше применять для строительства, – показывал он мне субстанцию, больше похожую на битум, – у нас в стране им скрепляют дома.

– А эту у меня покупают жрецы Анубиса, она отлично подходит для бальзамирования, – показал он мне то, что я и искал.

Я взял плошку с маслянисто блестевшей тёмной жидкостью, посмотрел на цвет, на запах, затем мазнул каплю по коже. Этот сорт явно был ближе к тяжёлой, плотность примерно видна по консистенции следа, оставленного на коже.

– Сколько у тебя этой? – поднял я взгляд с руки на торговца.

– Здесь десять бочек и на складе ещё сто, великий царь, – быстро ответил он, явно понимая, что я одной не ограничусь и его ожидания сбылись.

– Заберу всё, – сказал я, – обратись сегодня к верховному визирю, он заберёт товар и выдаст тебе оплату. А одну бочку я возьму сейчас, она мне нужна.

– Конечно, великий царь! – тут же обрадованно он засуетился, прикрикивая на своих слуг, чтобы погрузили одну из них на колесницу.

Забрав то, что я искал, мы поехали за город, где были развёрнуты многочисленные ремесленные мастерские, которые мастер Аменемхет собрал под производство оружия из бронзы на продажу и удовлетворения нужд горожан более простыми предметами из металла. Здесь же была закрытая высокими стенами зона с двойной охраной, где работал Небсений со своими людьми.

Встречать нас выбежали все работники, опускаясь на землю при виде царя. Я повернулся и нашёл взглядом уже изрядно взмокшую Хейру, которая таскала на себе всё это время наглую животину.

– Купила нам готовой еды? – поинтересовался я.

– Да, мой царь, – запыхавшись, подошла она ближе, – сейчас распоряжусь, чтобы всё нарезали и подали.

– Давай её сюда, так будет быстрее, – забрал я Бастет, освобождая её от груза, и радостная распорядительница бросилась заниматься порученным.

В том, что еду, которую продавали в общественном месте, могут отравить, я сильно сомневался, но всё же её дали попробовать паре рабов, посмотрев за ними десяток минут. Видя, что с ними ничего не случилось, мы сами сели за стол. Бастет усадили на него, вручив ей кусочки голубя на золотом блюде. Я сам чаще ел на серебряной посуде, поскольку помнил, что серебро обеззараживает продукты и воду, хотя мои вилки и ложки были по-прежнему золотыми.

– Мой царь посвятит меня в то, зачем ему понадобилось каменное масло? – поинтересовался у меня Небсений, когда первый голод был утолён и я довольно выдохнул, смотря на то, как Бастет умывается после еды.

– Да, – кивнул я, – мы перегоним его в керосин.

Видя его недоумённое лицо, я отмахнулся.

– Проще будет потом показать, чем всё это объяснять. Тебе нужно будет сделать для меня один аппарат.

– Мой царь, как обычно, предоставит рисунок? – улыбнулся он.

– Разумеется, – я достал из кошеля сложенный лист, на котором была изображена схема простейшего перегонного аппарата братьев Дубининых, и протянул ему.

– Боюсь, мой царь, мне всё же потребуются объяснения, – со вздохом ювелир ознакомился с чертежом и снова посмотрел на меня.

– Ну, если тебе будет так легче, то изволь, – я пожал плечами, – в кирпичную печь вмажем медный котёл на несколько бочонков нефти. В котёл зальём нефть, затем закроем медной крышкой с присоединённой к ней медной же трубкой. Трубка будет проходить сквозь деревянную бочку с холодной водой и выходить наружу. Рабы будут постоянно таскать холодную воду, чтобы вода в бочке не нагревалась, и жечь дерево, чтобы котёл в печи всё время нагревался. По мере нагревания нефти её лёгкие составляющие будут закипать и испаряться. Этот пар поступает в медную трубку, затем, попадая в бочку с холодной водой, охлаждается и опять превращался в жидкость – керосин, который нам и нужен. Так лучше?

Небсений потёр виски.

– Пожалуй, мой царь, и правда лучше собрать и посмотреть на это устройство в действии, – признался он, – это слишком сложно для меня.

– Этим мы с тобой и займёмся, – определил я, – завтра у меня встречи, так что на остаток дня я свободен.

– Для меня будет честью снова работать под руководством твоего величества, – с улыбкой поклонился ювелир.

Так что после обеда он быстро нашёл медные листы, чтобы сделать трубки и крышки, а котёл и кирпичи мы нашли у ремесленников, реквизировав всё для своих нужд. Они же нам сделали печь и вмонтировали в неё котёл, чтобы он был надёжно закреплён и не шевелился. Ювелир со своими помощниками и без меня знали, как делать медные трубки, зато я показал, как правильно изготовить змеевик из них, в нагретом состоянии просто овивая готовую трубку вокруг деревянного цилиндра.

К ночи мы хоть не сделали и части запланированной работы, Небсений понял всё, что нужно было сделать по концовке, и мы с ним попрощались, с его обещанием, что, как только он доделает всё и проведёт пробную варку нефти, сразу пошлёт за мной в случае успеха. На этом мой трудовой день завершился, и я вернулся во дворец, даже не став ужинать, а просто завалившись спать. Один.

Глава 7

Утром, после завтрака, ко мне зашла Хейра с вопросом, который она явно хотела задать ещё в первый день моего возвращения.

– Мой царь, ваши жёны просили поинтересоваться у твоего величества, когда ты сможешь принять их у себя ночью? Составлен график посещений, я бы хотела его согласовать с твоим величеством.

– «График»? – Моя бровь поднялась. – Ты откуда таких слов нахваталась?

– От твоего величества, – Хейра удивлённо на меня посмотрела, – мой царь сам просил его составить ещё в прошлый раз, чтобы каждая жена получила немного внимания от твоего величества.

Я почесал затылок, вспоминая, что да, такое и правда было.

– Давай его сюда, – протянул я руку и пробежался взглядом по десяткам имён, мало что мне сказавшим.

– Он меня устраивает, – вернул я лист ей обратно, – будем следовать ему по вечерам.

– Мой царь, – она облегчённо выдохнула, – твоё величество целую гору с моих плеч снял, пойду обрадую жён, а то они меня совсем уже замучили.

Я хмыкнул, но никак не стал комментировать её слова. Переведя взгляд на своё кресло, я с удивлением заметил, что сокол был в наличии, а Бастет нет. Увидев мой взгляд, Хопи сразу ответил на незаданный вопрос.

– Спутница твоего величества отправилась утром на прогулку. Охрана с ней.

– Да? – удивился я. – Что, интересно, на неё нашло?

Ответа на этот вопрос пока не было, так что я отправился принимать ванну и готовиться, поскольку сегодня мне нужно было принять послов и, главное, предстоял серьёзный и трудный разговор со жрецами, после которого я собирался решить, как лучше всего поделить земли между ними и военными.

Обычно встречи с послами происходили в вечернее время во время каких-то приёмов, где заслушивались отчёты сановников или происходили разбирательства, в которых апеллировали к царю. В общем послы чаще всего были за компанию к другим внутренним событиям, но так как у меня времени на ожидание не было, послы были весьма удивлены тем, что царь выделил своё время только под них, да ещё и в обед, тогда, когда чаще всего дворцовая жизнь утихала, поскольку все после обеда уходили на отдых.

Хатшепсут я, разумеется, приглашение отправил, и она, как ни странно, тоже пришла, причём вовремя, правда, число её советников снова сократилось, причём так сильно, что, по факту, их осталось только два: Нехси – её верный нубийский последователь, который возвысился, после того как вернулся из успешной экспедиции в Пунт, привезя целые горы товаров и подарков для царя, и Аменхотеп, который возвысился, построив два огромных обелиска в Карнакском храме Амона. Других крупных достижений за ним не водилось, как мне сказали. После Хапусенеба и Сененмута эти личности были сильно мельче, так что можно было себе представить, насколько сильно упала власть Хатшепсут, раз она вынуждена была заменить своих советников на кого-то подобного, но верного.

– Моя возлюбленная жена, – поприветствовал я её, не вставая с кресла, – рад тебя видеть и благодарю, что не оставила меня одного на этой встрече.

Хатшепсут спокойно кивнула, усаживаясь рядом на свой каменный трон, и приняла позу Осириса, в общем, была образцовым царём по сравнению со мной. Одетым дорого, со всеми царскими атрибутами, но опоясанным воинским поясом легионера с золотыми бляхами, правда, в ножнах был не бронзовый, а подаренный хеттами железный меч, стоящий здесь просто каких-то фантастических денег. К сожалению, с появлением Хатшепсут появилась и куча сопутствующего народа, дополнительно к тем трём сотням писцов, помощников и переводчиков, которые привёл для встречи Рехмир, вставший за моим плечом. В небольшом зале стало тесновато, так что я приказал первыми пригласить послов по старшинству их стран, а точнее, по их размерам и влиянию. Ничего удивительного, что первыми пригласили хеттов, уже знакомых мне.

Они пришли с богатыми дарами, поздравили меня с победой на Ханаане и передали личное письмо от своего царя-солнце, как они его называли. Правда, на словах рассказали, о чём оно, царь предлагал мне мирный договор и закрепление границ между нами, а чтобы скрепить его прочнее, предлагал в жёны одну из своих дочерей. Послы дали мне медную гравюру, на которой был высечен профиль симпатичной девушки. Пообещав им подумать и дать ответ позже, я позвал в зал следующих послов. Ими оказались митаннийцы, их царь прислал мне ещё более богатые дары: сто коней и десять наложниц в придачу, чтобы я помнил о нашем с ним подписанном договоре. При слове «наложницы» у меня дёрнулось веко, но я милостиво поприветствовал красивых, молодых девушек, вручив их заботам Хейры. Передав их царю в ответ дары уже от меня с заверениями, что мой царственный брат может спать спокойно, я ценю и блюду наш договор, я завершил разговор с послами Митанни, поскольку следующими были как раз нужные мне вавилоняне.

Из большой толпы присутствующих на приёме выдвинулись три человека. Два в расцвете сил и один возраста Танини. За ними десятки слуг вынесли шесть сундуков, которые поставили недалеко от трона. От Рехмира по его жесту выдвинулся переводчик.

– Рад приветствовать гостей из далёкой Вавилонии, – сказал я, внимательно рассматривая людей, которые выглядели, честно говоря, бедновато, особенно на фоне недавних послов Хеттов и Митанни.

Переводчик всё перевёл и, выслушав их ответ, озвучил его мне.

– Мы со стороны своего царя Караиндаша I, который мудро и справедливо правит в Кардуниаше, – перевёл он ответ, – также рады приветствовать великих царей Египта.

– Кардуниаш? – удивился я. – А куда делась Вавилония?

– Это старое название страны, которую наши предки захватили сотни лет назад, – с гордостью ответил он, – теперь вся территория от Страны Моря до границ с Митанни на севере и Эламом на востоке называется Кардуниаш, великий царь.

Я старательно стал напрягать память и что-то такое таки всплыло, не зря я так много учил историю к олимпиадам. Похоже, сейчас в Вавилонии правила касситская династия, которая захватила царство, после того как то слишком ослабло в войне с хеттами. К сожалению, больше ничего выдающегося из того периода я не помнил.

– Дословно это название переводится, мой царь, как Колония божества, вручившего землю людям, – обратился ко мне переводчик, видя, что я задумался и моего ответа ждут все.

– Ага, понятно, – тут у меня всё сошлось, видимо, какие-то внутренние интриги пришельцев, не поделивших ту местность.

– Мы хотели бы преподнести дары от нашего царя, он прислал лучшее, чем богата наша страна, – с гордостью ответил посол и стал раскрывать крышки на сундуках.

Видя, что он привёз, я постарался не скривиться. Моё первое впечатление при взгляде на их одежду подтвердилось, поскольку привезли они хоть и дорогую, но банальщину. Серебряную посуду, медное оружие и крашеную ткань, подарок больше подходил какому-то князю, а не царю.

В отличие от моего, голос Хатшепсут даже не дрогнул, когда она ответила послу, пока я всё осматривал.

– Мы благодарны царю Кардуниаша за дары. Они приняты.

– Обязательно передадим это его величеству, – поклонился посол.

– Есть у вас просьбы к нам? Предложения? – задал я стандартный вопрос, какой задавал всем послам.

– Наш царь прислал нас к вашим величествам с просьбой организовать постоянное представительство Кардуниаша в Фивах, чтобы наши купцы имели возможность останавливаться в нём после длительных переходов, – склонился он перед нами, – в Египте лучшие рабы, которые пользуются большой популярностью у нас в Кардуниаше.

Он столько раз сказал название своего царства, что оно у меня на зубах заскрипело, видимо, отголоски Вавилонии не давали им спокойно спать, раз они через слово вставляли то название, какое хотели всем вокруг навязать.

– Конечно, верховный визирь вам поможет с оформлением нужных бумаг и выбором места, – снова ответила Хатшепсут, отдавая приказ моему человеку.

Рехмир посмотрел на меня, и я кивнул, не при людях же с ней спорить, да и в целом, ничего плохого она не сказала, всё по делу. Но всё же нужно будет намекнуть Хатшепсут по ходу дела, что мы за один день не настолько стали близки, чтобы она распоряжалась моими людьми.

– Тогда на этом у нас всё, мы благодарны великим царям за встречу, – поклонился он и вместе со своими людьми отступил назад.

Следом за ним были послы Элама и Ашшура, которые также принесли дары, представили своих царей и попросили о постоянных посольствах в Фивах. Всем было дано разрешение, а также заверения в дружбе и сотрудничестве. При виде рыжих ассирийцев все, правда, почему-то стали поглядывать в мою сторону, но я сделал каменное лицо, будто меня это никак не интересует.

– Господин посол, а в вашем царстве все носят такой же цвет волос, как почти все люди в вашей делегации? – поинтересовался Рехмир у посла, когда он уже собрался уходить.

Тот если и удивился вопросу, то вида не подал, ответив миролюбиво.

– Большинство, господин верховный визирь. Но разве это имеет какое-то отношение к взаимоотношениям между нашими царствами?

– Нет, – тот покачал головой, – но я благодарен вам за ответ.

На этом приём был окончен, все разошлись, а я повернулся к Рехмиру.

– А ты чего на ассирийцев взъелся? Я ведь понял, для чего ты вопрос им про цвет волос задал.

– Они это тоже прекрасно поняли, мой царь, – скривился он, – у них там по большей части правят главы общин, которые чихать хотели на своего царя, а потому гадят и пакостят где только можно. Купцы жалуются на то, что спокойно по их территории нельзя проехать, трясут с них везде налоги за проезд, да ещё и по нескольку раз.

– У нас есть на это ответ, – улыбнулся я, – хабиру. Дядя вернётся, которого они охраняют в поездке, дай им поручение разобраться с этой проблемой.

– Но мой царь, это ведь будет территория Ашшура, не Египта, – удивился он, – как на это посмотрят ассирийцы, если на их территории будет орудовать наша банда наёмников.

– Всё потому, Рехмир, что ты неправильно подбираешь слова. – Я обвинительно указал на него пальцем. – Если назвать хабиру не «бандой наёмников», а, скажем, «честными купцами, которые защищают свой товар», то ситуация сразу поменяется в лучшую сторону. Порядочные купцы, перевозя товар, защищая своё имущество, дают отпор вымогателям и грабителям. А, как тебе?

– Там ведь и города есть такие, мой царь, – скептически заметил верховный визирь, – купцы, что защищаясь от грабителей захватили пару городов? Сомнительное оправдание их действий.

– Почему сразу захватили? – делано удивился я. – Освободили народ Ашшура от проклятых бандитов, которые проникли в город! Главное, чтобы при этом свидетелей не оставалось.

Рехмир задумчиво почесал затылок.

– Когда это говорит мой царь, даже я начинаю в это верить, – нехотя признался он, – но тогда я приду к твоему величеству составлять ответ на гневное письмо послов, которое обязательно будет, когда хабиру начнут творить там свои непотребства.

– Приходи, я всегда рад тебе помочь, – великодушно согласился я.

Видя, что Хатшепсут внимательно нас слушает, но не уходит, я повернулся к ней.

– Дорогая? Я тебе нужен?

– Я слышала, у твоего величества следующая встреча со жрецами, – прикрыла она на мгновение глаза, – я бы хотела поучаствовать и в ней.

– Боюсь, это невозможно, – я отрицательно покачал головой, – разговор будет тяжёлым, а присутствие твоего величества может дать им ложные надежды на то, что я готов буду пойти на уступки.

Она недовольно поджала губы, но спорить не стала.

– Но о результатах этого разговора я тут же расскажу своей любимой жене, если она будет готова меня принять в столь поздний час, – быстро уточнил я.

– Я не лягу спать, – кратко сказала она, – для меня это очень важно.

– Значит, я пришлю гонца, – согласился я.

– Благодарю твоё величество за понимание, – Хатшепсут поднялась с трона и со своей свитой удалилась из зала.

– Обед, мой царь? – обратился ко мне Рехмир.

– Зал для переговоров готов? – поинтересовался я в ответ.

– Всё, как и пожелал мой царь, – склонился он.

Глава 8

На обеде со мной и Бастет были Рехмир и брат Усерамона, которых я позвал сопровождать меня на переговоры. Так что мы, после того как немного перекусили, отправились в подготовленный зал, где нас уже ожидало двадцать человек. Неожиданно много для меня, я думал, высшего жреческого сословия будет не больше десятка. Но отступать было поздно, поэтому, опустив кошку на стол перед собой, где та сразу привлекла всеобщие нервные взгляды, я уселся на кресло.

– Вы можете встать и садиться, – великодушно разрешил я подняться им с колен и показал на стулья вокруг стола, – разговор нам предстоит долгий, а я не настолько жесток, чтобы заставлять уважаемых людей, на которых держится государство, стоять всё это время. Так что прошу, садитесь. Слуги принесут нам вина и фруктов, чтобы можно было промочить горло.

Хауи удивлённо переглянулся с другими жрецами и спросил меня, когда, оставив на столах то, что я приказал, из зала вышли все лишние слуги и люди, оставив только нас и охрану.

– Могу я быть откровенным с твоим величеством?

– Мне казалось, мы для этого здесь и собрались таким узким кругом. – Я протянул руку и стал гладить Бастет за ухом, которое стало сразу нервно подрагивать.

«Сейчас не время», – но её голос был слишком довольным для того, что она говорила, так что я продолжил теребить уши пальцами.

– Мы несколько удивлены самим форматом встречи, мой царь, – продолжил он, – по всем новостям и слухам, мы знаем, что твоё величество негативно относится к жреческому сословию.

– Это полнейшая ложь! – тут же отмёл я такие предположения. – Я уважаю вас, понимаю, какую тяжёлую, но нужную работу вы делаете, так что готов сотрудничать, но только на взаимовыгодных условиях.

– А что твоему величеству кажется взаимовыгодным? – поинтересовался у меня другой пожилой жрец.

– Когда жречество помогает удерживать царскую власть, а царь помогает жречеству с землями и налогами, – улыбнулся я, заставив их сильно удивиться, они явно не рассчитывали на подобные слова.

– Как-то это не совсем сходится с тем, что мы сейчас видим, – проворчал ещё один старик, – на новых территориях, которые твоё величество весьма активно присоединяет к Египту, у нас нет прежних привилегий.

– Так это, потому что я не вижу никакой отдачи от вас. – Я холодно посмотрел на него. – Это Хатшепсут вы вертели как хотели, требуя новых, как ты сказал, привилегий. Со мной же это у вас не пройдёт. Хотите дополнительные привилегии, больше того, что есть сейчас, докажите, что полезны для меня лично.

Взгляды жрецов стали задумчивыми, такое прямое предложение о сделке было им непривычно.

– Чего хочет твоё величество взамен на нашу лояльность? – поинтересовался Хауи.

– Давайте начнём с того, на чём мы уже сошлись. – Я сделал жест рукой. Рехмир достал тубус, вытащил из него шесть подготовленных мной экземпляров с совмещением богов и раздал их жрецам.

Им не понадобилось много времени, чтобы прочитать мои предложения.

– Это немного не то, что предлагали мы, – поднял взгляд с листа папируса один из них, – и с чего такие привилегии для жрецов Монту?

– Если я скажу, что так хочу, это устроит тебя в качестве ответа? – поинтересовался я, погладив фыркнувшую при моих словах Бастет.

– Безусловно, – смутился он, – но хотелось бы подробностей.

– Скажем так, – улыбнулся я его ответу, – я рассматриваю это не как возвышение самих жрецов Монту, а как усиление влияния для самого бога Монту.

– Мне казалось, что бог Монту и так у нас усилен в Египте сверх меры, – ответил ещё один жрец, пристально при этом смотря на меня. Намёк был более чем очевиден.

Я пожал плечами.

– Мне тоже так казалось до недавнего времени, пока я не побывал в его главном храме, – ответил я, – он меня… опечалил.

Мой ответ смутил его, он явно знал о состоянии храма.

– Но, насколько я слышал, указом твоего величества его приводят в порядок и перестраивают, – намекнул мне Хауи, что работы-то ведутся, чем я ещё недоволен.

– За мои личные деньги, – я повернулся к нему, – что весьма неправильно.

Они замолчали, затем переглянулись.

– С этим трудно спорить, – наконец согласился со мной Пумира, который неожиданно для меня оказался в составе этой делегации, ведь, как я помнил, он не ладил с остальным высшим сословием. Об этом ещё нужно будет с ним поговорить отдельно.

– И не думаю, что это послужит поводом не рассматривать список дальше.

– Всем известно, что верховный жрец Амона, – ядовито поправил его один из жрецов, – получил эту высшую должность не без помощи твоего величества, поэтому прошу его придержать своё мнение и не высказываться за всех нас.

«А нет, всё в порядке», – тут же получил я подтверждение того, что они по-прежнему срутся.

– У верховного жреца Тота есть доказательства? – не моргнув и глазом ответил Пумиру.

Тот смутился, но продолжил спорить:

– Если бы были, я бы тут же принёс их царю Хатшепсут и на Совет жрецов.

– Господа жрецы! – Хауи, видя, что разговор начал скатываться в срач, тут же поднял руки. – Мы не для этого здесь собрались. Оставим наши вопросы к друг другу в покое, сегодня мы собрались задавать их твоему величеству.

Зло зыркнув друг на друга, те замолчали.

– Давайте начнём с тех пунктов, которые не вызывают у обеих сторон разногласий, – предложил он, и я согласился. Мы пошли по списку и после ожесточённых споров, которые я устраивал только для того, чтобы им не казалось, что они получили это на халяву, сошлись по основным богам, на которых мне было по большей части плевать.

– Предлагаю на этом сделать перерыв, – отодвинув от себя во множестве мест перечёркнутый лист, предложил я жрецам, и они согласились.

В зал Рехмир позвал слуг, рабов, и скоро на столе появились более серьёзные закуски, а к вину жрецы стали припадать чаще. Ведь, как им казалось, самую серьёзную часть споров по списку объединения они прошли. Я был рад, что они так думали, ведь то, что интересовало меня по-настоящему, осталось в непройденных двадцати процентах, за которые мне нужно было биться и отстаивать их, чтобы соблюсти договорённости с Монту, Бастет и Осирисом.

– Я слышал, твоё величество не сильно довольно вином, которое у нас производят, даже самых лучших сортов, – обратился ко мне один из жрецов, когда мы стали просто обсуждать текущие события в нашем царстве-государстве.

– Это правда, для меня оно слишком кислое, – кивнул я.

– Если мой царь не против, я пришлю к нему своего виночерпия с сортами, которые я произвожу для себя в Дельте, – предложил он, – мой виночерпий мастер своего дела, и его вина просто шедевр.

– Это правда, – тут же подтвердили другие жрецы, – жаль, что это вино не поступает в продажу и попробовать его можно только в доме уважаемого верховного жреца бога Птаха.

– С благодарностью принимаю это предложение, – согласился я, ведь и правда, чем чёрт не шутит.

– Мы также слышали, что твоё величество принёс большие жертвоприношения Осирису, – осторожно поинтересовался другой, – если это не тайна, то, может, мой царь объяснит это событие? Такая массовость обычно чужда правителям.

– Тут всё просто, – отмахнулся я, будто речь шла о несущественном. – Владыка Подземного мира посетовал однажды в разговоре, что его храм меньше, чем у его брата. Я взялся улучшить его, чтобы задобрить Владыку. Надеюсь, все согласны, что на суде Осириса лучше, когда верховный бог к тебе хорошо расположен?

Жрецы переглянулись.

– В разговоре? – уточнил у меня жрец.

– Да, – я удивлённо посмотрел на него, – а вы не общаетесь с богами? Мне казалось, их волю вы обычно говорите пастве.

Крыть ему было нечем, ведь не будет же он признаваться, что они просто всех обманывают и говорят то, что выгодно только самим жрецам.

– Безусловно, мой царь, – быстро свернул он опасную для разговора тему.

– К тому же, думаю, мы все набрались достаточно сил, чтобы продолжить, – сказал Хауи.

Я согласился, и мы пошли дальше по списку. Приходилось спорить с ними до хрипоты, и чаще там, где это мне было не сильно важно, так что вскоре, когда мы добрались до действительно важных для меня пунктов, они сами быстро со всем согласились, видя, что это не вызывает у меня явного отклика. Так что с помощью этого нехитрого психологического приёма я получил то, что мне было нужно.

«Какой же ты искусный лжец, – до меня донеслись задумчивые мысли Бастет, – а ну быстро признавайся, сколько ты наврал мне!»

– Я говорил тебе только то, что подсказывает моё сердце, – перебил я жреца, который спрашивал, все ли готовы подписать соглашение, ответив Бастет на русском.

В зале повисла тишина, все с круглыми глазами смотрели, как я препирался с кошкой, ведь они слышали только мои ответы и то на языке, которого не понимали. По итогу спора Бастет обиделась на меня и, спрыгнув со стола, ушла из зала, гордо подняв хвост. Я же, тяжело вздохнув, вернулся к жрецам.

– Женщины, – я извиняющее развёл руками.

Все тут же сделали вид, что, собственно, ничего такого и не произошло. Стараясь не смотреть на меня, жрецы продолжили обсуждение всех пунктов, и вскоре Рехмир набело составил договор, и мы все его подписали. Революционные преобразования божественного пантеона Египта были наконец согласованы и утверждены! Я считал это великим достижением, особенно с учётом того, что я дальше собирался делать со жреческим сословием. Но, к сожалению, сейчас все они были слишком сильны, чтобы бросаться грудью на амбразуру, этого можно было и не пережить. Именно поэтому я и вёл себя с ними ровно и дружелюбно. Пока.

– Что ж, я считаю это великим событием! – Хауи недоверчиво смотрел на свой экземпляр документа. – Многие из нас до конца не верили, что это случится и мы сможем договориться не только между собой, но и с царями.

– Тогда предлагаю следующим пунктом нашей встречи, чтобы оставить самое неприятное напоследок, – улыбнулся я ему, – обсудить жертвоприношения богам по новому перечню, в благодарность за мой успех в последней военной кампании.

Немного уставшие к этому моменту жрецы тут же оживились.

– Список у вас теперь есть, можете напротив имён оставшихся богов проставить сумму в шетитах, – предложил я, – думаю, вы уже обсуждали это заранее, и мы сегодня не сильно много внесли изменений в первый список. Как я уже говорил на нашей первой встрече, у меня с наличностью проблемы, но сумма в золоте позволит примерно прикинуть текущий объём моей добычи в драгоценностях и рабах.

– Мы это прекрасно понимаем, мой царь, – согласился верховный жрец Тота. – Твоё величество подождёт нас?

– Разумеется. – Я протянул руку, показывая, что они могут приступать.

Каждый из верховных жрецов подошёл к списку, который лежал перед Хауи, и вписал сумму, какую они хотели получить от меня. Закончив, он через Рехмира передал его мне.

«А у парней губа не дура», – присвистнул я про себя, но, поскольку впереди были торги о главном, требовалось им бросить жирную кость.

– Прямо сейчас, без споров и обсуждений, у всех равномерно уменьшаем на треть, и я согласен, – поднял я на них взгляд. – В противном случае пойдём по каждому пункту отдельно, как и с богами.

Рты жрецов открылись, закрылись, и Хауи быстро ответил:

– Мы согласны, мой царь. Это очень щедрое предложение.

– Отлично, давайте составим договор, – заключил я, и вот его уже все подписали быстро, а на лицах жрецов я видел, как появлялось всё больше довольных улыбок.

– Что ж, – один из жрецов тяжело вздохнул, – у нас на повестке остались две самые тяжёлые темы. Я рад, что мы закончили с несколькими другими, может, нам тогда стоит перенести встречу на другой день?

– Я не смогу, – мгновенно отказался я, не для того пожертвовал им столько денег, чтобы сейчас, довольные и, главное, уставшие, они отправились набираться сил перед следующим разговором, – у меня плотно забиты все дни, сегодня предлагаю потратить ночь, чтобы закрыть все открытие темы.

– Я поддерживаю твоё величество, – быстро ответил жрец, кому досталась одна из самых больших долей в добыче, – думаю, ещё несколько часов мы точно выдержим. Уверен, боги нас в этом поддержат.

Вслед за ним согласились многие из тех, кому перепало. Они думали, что, пока я такой добрый, можно будет с меня стребовать больше, чем в другой день. Представляю, как бы они удивилась, если бы узнали, что вообще большая часть того, что происходило до этого, было направлено на то, чтобы самые тяжёлые камни нам пришлось таскать в самом конце работы. Они просто снова попались на мою уловку. Так что предложение коллеги об отдыхе они сами же и отмели, и Хауи продолжил:

– Тогда вопрос о новых территориях оставим на самый конец, а сейчас обсудим новые земли, которые должны отойти нам и твоему величеству после объединения богов.

С ним все согласились, и тут я позвал Рехмира и его дядю, чтобы они участвовали тоже. Мы с ними долго планировали, как поделить землю так, чтобы большая часть территорий самых влиятельных жреческих кланов примыкала к той земле, которую хотели получить от меня военные. После долгих раздумий перед этим разговором я решил таким методом столкнуть лбами оба сословия, сам при этом оставаясь в стороне. Метод, бесспорно, не быстрый, но перспективный, особенно если заложить спорные моменты в межевании границ и между самими жреческими семьями. А уже этим должны сейчас были заняться Рехмир с дядей, которым я поставил конкретную задачу сделать так, чтобы границы той земли, что мы сейчас отдадим жрецам, были максимально размыты, и потом мы ровно то же сделаем с землями, которые отдадим военным. В общем, нам нужно было заложить огромную мину замедленного действия, которая рано или поздно сработает. И оба моих помощника справились с этим блестяще. Ведь жрецы не знали этого условия, для них главным была хорошая, плодородная земля рядом с крупными городами, а то, что границы будет не совсем понятны, их интересовало слабо. Они вцепились в моих помощников, думая, что получают даже больше, чем хотели, так что через три часа жарких и активных споров, в которых я практически не принимал участия, они согласовали всё и мы подписали третий документ. Уже после него они все думали, что это полный успех и они полностью продавили все свои хотелки. Было видно невооружённым глазом, как жрецы довольны заключёнными сделками, поэтому неудивительно, что уже под утро, когда все сильно устали, вопрос о новых землях был решён очень быстро. Жрецы просто согласились с моим указом без лишних споров, такой вариант их полностью устраивал. Налогами мы задушим храмы богов на новых территориях, а когда они разорятся, заберём их землю и разделим между собой, введя потом на новых землях те же привилегии для египетских жрецов, что сейчас действовали и в самом Египте.

Подписав четвёртый документ, все довольно переглянулись, я видел, они не ожидали от этой встречи столь многого.

– Ну и последний вопрос, какой я хотел обсудить с уважаемым жречеством, – улыбнулся я, – я бы хотел услышать ваше мнение насчёт моего нового указа о том, что для всех жителей Верхнего и Нижнего Египта, включая Нубию, мы введём понятие «египетское гражданство». Я перед этой встречей просил верховного визиря отправить вам драфт моего нового приказа. Я бы хотел, чтобы вы поддержали меня в этом начинании, ведь само понятие «гражданство» выделит египтян среди всех других народов, покажет, что мы лучшие и достойные. Ну, не говоря уже о налоговых послаблениях и приоритетном принятии на работу.

– Времени было слишком мало, мой царь, – за всех ответил Хауи, – чтобы оценить весь замысел твоего величества, но то, что мы увидели, нам понравилось. Отделить египтян от всех остальных народов – очень правильный и мудрый ход! Но просим дозволения наш полный ответ дать твоему величеству ещё хотя бы через неделю, слишком обширные изменения в этом приказе, которые затронут все слои населения Египта.

«Если бы ты знал, что я планирую позже наделить им всех жителей будущей империи, – хмыкнул я про себя, – так бы не радовался, ишь выискался ещё один ксенофоб, мало мне богов этих».

Но вслух я сказал, конечно же, совершенно другое.

– Уважаемый верховный жрец прав, труд действительно обширный, я писал его в походе на Ханаан, вместе с новым налоговым кодексом, но его я буду внедрять первым. Хочу прекратить неразбериху в номах с налогами и поступлениями в царскую казну.

– Надеюсь, мой царь, следуя доброй традиции, какую мы сегодня, кажется, установили между новой царской властью и жречеством, – подмаслил меня другой верховый жрец, – твоё величество покажет его прежде нам?

– Безусловно, – улыбнулся я ему, – согласен с тем, что у нас появилась хорошая традиция, постараемся её теперь поддерживать.

Тут уже жрецы откровенно стали улыбаться, они были полностью довольны встречей. Как думали, они получили всё, что хотели, и дальше больше. Царь оказался не таким страшным, как о нём говорили.

Когда они, откланявшись, простились и вышли из зала, мы с Рехмиром и его дядей остались наедине. Тот, задумчиво смотря за тем, как с моего лица пропадает льстивая улыбка, когда закрылась дверь за последним представительством жречества, а на её место возвращается неподвижная маска, заметил:

– Мой царь, простите меня за лесть, но твоё величество был просто великолепен. Мне сложно подобрать другие эпитеты, но, если знать то, что знаю я…

Тут он замолчал и покачал головой, затем мне низко поклонился. То же сделал и Рехмир.

– Да, это не то, что можно говорить вслух, – строго заметил я, – держите язык за зубами. Снятая кожа будет самым лёгким за это наказанием.

– Мой царь, – они снова низко поклонились, – мы это прекрасно понимаем.

– Тогда пошли гонца к Хатшепсут, скажите ей, что мы только закончили, так что я спать, встречусь с ней уже завтра, – зевнув, я потянулся на кресле, – мы все отлично потрудились сегодня, поэтому я жду вас завтра в обед, нам нужно будет обсудить с учётом сегодняшнего межевания земли то, что мы будем отдавать военным.

– Мой царь, – они поклонились и вышли, а я, забирая охрану, вернулся в свои комнаты, где на кровати спала какая-то девушка.

Я повернулся к главе караула.

– Ваша жена по графику, мой царь, – пожал плечами опцион, – так сказала госпожа Хейра.

– И что мне с ней спящей делать? – задал я вопрос вслух и, не найдя на него ответа, разделся, после чего, подвинув спящую, лёг рядом. Сон долго не шёл, поскольку мозг анализировал всё, что я говорил, что мне говорили, но в какой-то момент сознание на анализе встрече просто погасло.

Глава 9

Проснулся я от женского плача. Причём навзрыд, будто как минимум умерло население целого города, а плакальщица их хоронит. Приоткрыв глаз, я увидел, как Хейра пытается оторвать от кровати девушку, шипя на неё, а та как раз и рыдает, с силой вцепившись в столб, на котором держалась крыша с балдахином.

– Зови кожевенника Хопи, – кратко прокомментировал я эту картину.

Мои слова сработали совсем не с тем эффектом, на который я рассчитывал. Рыдания ещё больше усилились, но только теперь плакала и Хейра, ругая проклятую дуру последними словами за то, что она меня разбудила и теперь их обеих из-за этого накажут.

– Мне, конечно, всё равно, но так и быть, – я постарался себя успокоить, – что, б…ть, здесь происходит?

– Она проспала свою очередь, мой царь, – даже сквозь слёзы смогла объяснить Хейра, – а теперь не хочет уходить.

– Я так ждала его вели-че-ство, – слёзы снова потоком хлынули из глаз незадачливой девушки, – и всего на секунду закрыла глаза!

– Насколько я помню, когда я вернулся, ты спала, – не стал я покрывать такую наглую ложь, – вон охрана подтвердит это.

Легионеры готовы были подтвердить вообще любые мои слова, это и так было всем понятно.

– Всё, пошли, проспала – значит, очередь пропущена, – злилась на неё плачущая Хейра.

Мне отчего-то стало смешно от всей этой ситуации, а после того, как пришло понимание, что жрецов всё же я вчера обул, настроение ещё более повысилось.

– Ладно, оставайтесь обе, – сказал я, – Хейра будет тебя наказывать.

Вместо того чтобы огорчиться, девушки сильно обрадовались, к моим ногам упали обе плаксы и стали обнимать за ноги.

– Давайте только быстро, небольшой утренний секс никому не повредит, – прокомментировал я их горячие мольбы и благодарности в мой адрес, – у меня слишком много дел на сегодня.

***

Хатшепсут появилась на моём завтраке сама, хотя я послал гонца уведомить её о том, что могу её посетить после него.

– Мой дорогой супруг, – она склонила голову и села не напротив меня, как это обычно делала, а рядом. Прогресс в наших отношениях явно шёл успешно, судя по этому её поступку.

– Рад тебя видеть, моя любимая. – Я положил столовые приборы, взял её руку и поцеловал пухлые пальцы.

На меня внимательно посмотрели, явно требуя результатов переговоров.

– Рехмир, – сказал я, и тот достал подготовленные копии, передав все подписанные документы Хатшепсут.

Она вцепилась в них мёртвой хваткой и стала читать, показывая тем самым, что была достаточно образована, чтобы это делать. Нечастое умение среди знати.

Пока я завтракал, она знакомилась с документами, а когда я, отложив еду, потянулся к кубку с вином, она тяжело вздохнула и посмотрела на меня.

– Не понимаю, – тихо сказала она, – в чём подвох?

– Ты о чём? – Я сделал вид, что не понял, о чём она.

– Ты явно уступил им, здесь много уступок! – она потрясла документами. – За что им подобные привилегии?

– Мы сошлись на том, что власть в стране принадлежит царю, которого поддерживает жречество, – соврал я.

Хатшепсут скептически посмотрела на меня и затем вернула документы Рехмиру.

– Сделаешь для меня копии? – обратилась она к нему через меня.

– Кстати об этом, – вспомнил я, – мы, конечно, становимся близки с тобой, но прошу всё же не забывать, что это небыстрый путь. Тернистый и сложный.

– Если ты заметил, – она строго посмотрела на меня, – то я прошу сейчас твоего верховного визиря через тебя. Я не дура, чтобы этого не понимать, просто тогда перед послами не хотелось показывать, что между нами есть разногласия.

Я на секунду замер, отставил кубок, потянулся к ней и мягко поцеловал в лоб. Хатшепсут удивлённо посмотрела на меня.

– На секунду забыл об этом, – улыбнулся я, – это в качестве извинений.

– Я почитала твой налоговый кодекс, – она с трудом выговорила новые для себя слова, – слишком многое для меня непонятно. Мне нужно, чтобы ты объяснил, если хочешь, чтобы я помогла.

– Мы договорились со жрецами, что обсудим его так же, – ответил я, – на этой встрече ты можешь присутствовать.

– Согласна! – тут же ответила она без колебаний.

– Где, кстати, твои советники? – поинтересовался я. – Сеннефера я вообще давно не видел.

– И не увидишь его больше, никогда. – Она посмотрела на меня такими холодными глазами, что я на секунду вздрогнул.

– Ну, это твой советник, тебе и решать, – пожал я плечами.

– Благодарю за разговор, Менхеперра. – Она поднялась, взяла мою руку, прижалась на секунду к ней щекой и затем вышла. Проводив её уход задумчивым взглядом, я обратился к только подошедшему к столу Хопи:

– Что случилось?

Тот скривился.

– Царь влезла в наше с господином Пенре расследование и всех испугала. Некоторые ниточки тут же оборвались.

– М-да, будет мне наука, не трепаться языком раньше времени, – поморщился и я вслед за ним, – но не все хоть, надеюсь?

– За многими из участников мы уже следили, так что не все, мой царь, но многие испугались.

– Ладно, я тебя не тороплю, – не стал я больше говорить на эту тему.

– Сегодня у моего царя встреча с военачальниками? – поинтересовался он.

Я кивнул.

– Часть сведений, что мы получили в Касе, подтвердились, мой царь, – заметил он, – некоторые факты удалось установить.

– Думаешь, глава нома всё же говорил правду? – задумался я.

– Если не всю, то часть её точно, мой царь, – пожал плечами примипил, – к сожалению, прошло слишком много времени, чтобы это можно было проверить сейчас. Но даже этого достаточно для смертной казни.

– Ты опять торопишься, Хопи, – я отрицательно покачал головой, – пока мне смерть Хоремхеба никак не выгодна и ничем не поможет. Только, наоборот, насторожит военных.

– Конечно, мой царь, – с уважением поклонился он.

– Продолжай расследование, у тебя оно в приоритете.

– Разумеется, мой царь, я привлёк всех, кто может это делать.

– Рехмир! – позвал я ближе верховного визиря и, когда тот подошёл, сказал: – К сегодняшней встрече с военными подготовь больше хорошего вина, будет большое застолье, всё же они мои друзья и мы будем праздновать.

У парня не дрогнул ни мускул при слове «друзья».

– Слушаюсь, мой царь.

– Тогда я готовиться и приводить себя в порядок, – поднялся я из-за стола, – как они все придут во дворец, пусть их без промедления ведут в зал, где уже накрыт стол.

– Всё сделаю, мой царь, – склонился он.

***

Закончив с водными процедурами и одевшись ещё более роскошно, чем на встречу со жрецами, я отправился в зал, который Рехмир подготовил для нашего разговора. При моём появлении все военные, что были внутри, поднялись, но привычно лишь низко склонили головы. Я натянул на лицо широкую улыбку, раскинув руки в стороны.

– Мои дорогие друзья! Как я рад вас всех видеть!

На их лицах появились улыбки, поэтому я сам сел на своё большое, удобное кресло и показал жестом, что могут садиться и они.

– Я посчитал, что мы с вами столько уже испытали, – обратился я к ним, показывая на обилие еды и вина на общем большом столе, где уместились все главы всадников, – что переговоры совместим с пиром, поскольку мы с вами наш поход как следует и не отметили. Нет возражений?

– Ни малейших, мой царь, – за всех ответил Ментуиуи.

– Я не стал звать слуг, поскольку наш разговор будет не тем, о котором нужно знать посторонним, – прокомментировал я то, что самим приходилось набирать еду, резать и наливать себе из графинов вино, – но я думаю, как воины, мы справимся с этой задачей.

– Твоё величество, как обычно, мудр, – польстил мне Иамунеджех, поднимая бокал.

Мы выпили и стали есть, я был голоден, так что минут пять слышались только хруст костей и чавканье. Немного насытившись, я сделал жест, и Рехмир подошёл ко мне ближе, доставая шесть экземпляров договора. Над которым мы с ними корпели, после того как договорились о разделе земли со жрецами.

– Я тщательнейшим образом ознакомился с вашими запросами, мои друзья, – показал я раздать свитки среди главных действующих лиц со стороны всадников, – но, к сожалению, не готов их все удовлетворить, поскольку в ваших запросах есть земли, которые либо уже кому-то принадлежат, либо были обещаны мной ранее. А потому я составил максимально близкий к вашим пожеланиям список земель, которые вам можно получить.

Еда и вино тут же были забыты, часть всадников встала и сгруппировалась возле шести военачальников, внимательно осматривая то, что я предложил. Продлилось это довольно долго, поскольку земли и правда им, как и жрецам, пришлось уступить немало. Но если в первом случае мне пришлось это сделать из-за ещё слишком большого влияния жречества на жизнь простых египтян, то тут пришлось дать столько, сколько они просили, из-за того что впереди у меня маячил новый поход в Вавилонию, а в отсутствии собственной кавалерии мне приходилось рассчитывать только на лояльность всадников. Потому приходилось их тоже сейчас умасливать.

– Мой царь, – наконец Ментуиуи поднял глаза от списка, – это хоть и не совсем то, что мы хотели, но всё же очень много. Мы благодарны твоему величеству за понимание того, как важно для нас иметь собственную землю, свободную от налогов.

– Конечно, – кивнул я, – вы мои друзья, мы с вами выиграли много славных битв, как может быть по-другому?

– Мой царь, а мы можем разделить эти земли между собой не так, как предложил твоё величество? – осторожно поинтересовался у меня Иамунеджех.

– Для этого мы здесь сегодня собрались, – я показал на стол, – к концу нашего застолья я хочу получить финальный список размежевания земли, чтобы как можно скорее подписать указ у царя Хатшепсут и огласить его.

На лицах военных появились довольные улыбки. Если бы они знали, что я специально разделил землю так, чтобы не только границы самых больших и лакомых кусков её совпали с границами земель самых влиятельных жреческих семей, но ещё и сами земли по качеству между ними были неравнозначными, чтобы они после их получения стали завидовать соседям, то всадники явно не стали бы так превозносить меня до небес, хваля за щедрость и доброту, как это делали сейчас. Но об этом им предстояло узнать много позже, а пока мне оставалось только улыбаться и принимать поздравления. Одновременно с этим начал лучше понимать Хатшепсут, которая со своими обещаниями влезла в большую зависимость от жрецов и теперь, когда по факту лишилась того, к чему так стремилась, осознала, что все эти жертвы были напрасны. Мне лишь оставалось сделать так, чтобы я не пошёл по её пути, став обязанным за свои победы и правление слишком многим другим людям и сословиям.

Итогом этой встречи стало не только всеобщее насыщение, но и подписание документа, на котором все поставили свои отпечатки большого пальца, оставшись абсолютно довольны тем, как всё по итогу разделилось. Ну, по крайней мере, так думали они. Задумчиво провожая взглядом уходящих нетрезвой походкой военных, я стремительно трезвел, поскольку только делал вид, что пью, на самом деле прихлёбывал сильно разбавленное вино.

– Мой царь, – ко мне подошёл Рехмир, – я готовлю общий указ?

– Да, мой друг, – кивнул я, – и у нас с тобой осталось два дела, которые нужно закончить, прежде чем я смогу перейти к реализации своих следующих планов.

– Наложницы царя Шауштатара и заложники с Ханаана? – спросил он.

Я улыбнулся.

– Вот поэтому ты мой верховный визирь, Рехмир. Да, всё верно. Пока не вернулся дядя, с наложницами мы подождём, а вот с заложниками нужно решать уже сейчас. Кого куда пристроить, поселить и прочее. Они должны быть интегрированы в египетское общество, а точнее, в высшую его часть, чтобы, пожив у нас, не хотели возвращаться или, если придётся это сделать, были к нам лояльны.

– Я предварительно провёл переговоры со многими родами, мой царь, – склонил он голову, – люди согласны за ежегодные выплаты принять их у себя, научить языку, нам останется лишь пристроить их на государственную службу.

– Отлично, тогда заканчивай с указом, и поплывём в поместье, мне нужно забрать оттуда мастеров, которые будут делать фарфор для меня, переселив их в тот закрытый квартал, где сейчас живут ювелиры, ну и заодно проверим, как поживают легионы.

– Я всё устрою, мой царь, – согнулся в поклоне верховный визирь, замешкавшись. – Твоё величество ещё хотел послать сообщение госпоже Небамон, мы подготовили чехол для сокола твоего величества.

– А, это да, совсем забыл, хорошо, что напомнил, – вспомнил я свои слова, – принеси, остальное я сделаю уже сам.

– Слушаюсь, мой царь.

Хоть времени и было мало, но просто лично управлять соколом было вполне мне по силам, к тому же та скорость, с которой он летал, позволяла не тратить на это много времени.

Глава 10

В зале совещаний главы славного и любимого богами города Тира было жарко. Вернувшиеся в город главы семейств сплотились и начали ставить препоны любым начинаниям четы правителей, которую им навязал Египет. Так что, казалось, ещё чуть-чуть, и взбешённый военный достанет свой меч.

Фьють-фьють – из одного из окон в зал ворвалась стремительная тень и приземлилась на стол прямо рядом с сердитой женщиной.

В зале тут же настала полная тишина. Тирцы изумлённо смотрели на сокола, который спокойно стоял на столе, открыв рот и показывая всем свой острый язык. Такого зрелища они никогда не видели, чтобы хищная птица сама залетела в человеческий дом.

Фьють-фьють – птица несколько раз подскочила на месте, попрыгав ещё ближе к Небамон.

– Дорогая, – опытный глаз военного заметил на лапке у сокола небольшой чехол, которого у свободной птицы быть не могло быть, – посмотри на его правую лапку.

Женщина вздрогнула, сама увидела то, на что указал муж, и осторожно, косясь на острый клюв, протянула руки к птице, но сокол спокойно дал снять с себя небольшой деревянный пенал. Догадавшись, как он открывается, она вытащила небольшой, туго свёрнутый кусочек папируса. Первый же взгляд на мелкий почерк заставил её вздрогнуть всем телом.

– Это от его величества Менхеперры, – подняла она взгляд на остальных.

– Читай, Небамон, – грубо поторопил её главный противник.

Она прочистила горло, начало письма было не очень.

– Небамон, что ты так медленно соображаешь! – смущаясь, прочитала она первые строки. – Непонятно, что ли, от кого ещё может быть сокол!

За столом раздались смешки, которые тут же притихли под взглядом грозно посмотревшего на них военного.

– Мне нужны на время несколько семей хороших корабелов, – продолжила она чтение, – спроси добровольцев, я хорошо заплачу. Срок контракта пару лет, пока не налажу почтовую службу. Птицу не корми, знаю я вас, лишь бы свою вонючую рыбу кому всучить, потом неделю ею вонять будет. Всё, ответ пришли с ним же. Целую, царь.

Она ещё раз пробежалась взглядом по корявым и неровным иероглифам, которые явно принадлежали руке царя, в этом не могло быть никаких сомнений, и посмотрела сначала на ожидающего её сокола, затем на притихших глав родов города.

– Прервём наше обсуждение торговых дел, господа, – произнесла она, – нужно дать ответ царю.

– Конечно, госпожа Небамон, – также с тревогой посматривая на сокола, словно тот сам мог передать его слова царю, залебезил её главный соперник, – ответ нашему дорогому царю Менхеперра нужно дать срочно.

Через два часа добровольцы были найдены, все знали, как щедро платит царь, так что их оказалось даже больше, чем нужно, и, написав ответ, Небамон осторожно снова привязала ответ в пенале к лапке птицы, всё это время терпеливо ожидающей их ответа.

Фьють-фьють – проклекотал сокол, допрыгал до края стола, прыгнул и, раскрыв крылья, быстро работая ими, вылетел в то же окно, в которое залетел.

Взгляды всех присутствующих были прикованы к его движениям и полёту.

– Надо приказать слугам не завешивать ничем это окно, дорогая, – задумчиво сказал в полной тишине более прагматичный военный, – если его величество нашёл такой способ общения на расстоянии, то теперь можно ждать от него прилёта сокола в любой момент.

Небамон с благодарностью посмотрела на мужа, который стал для неё в родном когда-то городе настоящей опорой, помогая во всех начинаниях, против которых восставали все местные. Его авторитет, да ещё огромная грозная тень царя Менхеперры за его спиной, не позволяли местным объявить результаты прошедших выборов незаконными и назначить переголосование. Все боялись, что на них может снова появиться царь со своими необычными методами проведения голосования.

– Ты прав, дорогой, так и поступим. Ещё нужно сделать для него более удобную жёрдочку, я видела, как он переминался, видимо, птице был неудобно сидеть на ровной поверхности стола, – согласилась она.

– С разрешения главы города мы возьмём это на себя, – сказал ещё один из её самых ярых противников, – для посланника царя мы изготовим лучший насест.

– Буду только благодарна уважаемому главе торговой гильдии, – склонила голову женщина, улыбаясь про себя. Она так же, как и они, поняла, что если царь теперь сможет получать оперативную информацию от неё о делах в городе, то Небамон сможет нажаловаться ему на них напрямую. Так что тирцы после прилёта птицы сильно присмирели, и это было понятно всем без исключения.

***

– Его величество высказался предельно чётко, иудей. – Усерамон устало посмотрел на очередного главу, прибывшего к нему с просьбой вернуть их святыни, – пока вы все не объединитесь под одним вождём, с кем моему царю можно будет вести диалог, возврата реликвий не будет.

– Но уважаемый глава канцелярии Северного Египта, – тот коленопреклонённый посмотрел на неумолимого, словно скала, египтянина, – мы и так объединили пять колен, большего мы сделать просто не в силах.

Фьють-фьють – в окно ворвалась быстрая размазанная тень, и перед ошарашенными взглядами всех, кто был в зале приёма, на ручку кресла, на котором сидел Усерамон, приземлился сокол, который был крайне редок в этих землях.

Сотня человек, присутствующих при этом событии, сначала замерли, затем стали опускаться на колени. Сам же Усерамон сразу увидел, что на лапке птицы находится небольшой пенал. Будучи в курсе всех необычностей, связанных с его «любимым» царём, он не сильно-то этому и удивился. Спокойно протянув руки к замершей птице, он достал пенал, а из него небольшой кусочек папируса со знакомым корявым почерком. Чувствуя, что к нему прикованы взгляды всех присутствующих, он сказал:

– Это от его величества Менхеперры.

Глаза его свиты, а также всех местных округлились.

Пробежавшись глазами по короткой записке, сколько могло поместиться на обеих сторонах, он задумался. В зале можно было услышать, как жужжат мухи, такая тишина стояла, а внимание всех было приковано к посланнику царя и хищной птице, которая спокойно сидела рядом с ним на подлокотнике стула. Зрелище, которого никогда никто из них не видел раньше.

– Его величество приказывает мне завершить все важные дела на Ханаане, – глава канцелярии поднял взгляд от записки на людей, его окружавших, – я нужен ему в Фивах.

– Вождь, – он повернул голову к одному из главарей хабиру, – его величество также приказывает вам вернуться вместе со мной, у него есть для вас работа.

– Приказы его величества – радость для нас. – Оскалившись, тот согнулся в поклоне. Хорошо оплачиваемая работа позволила хабиру очень серьёзно разбогатеть и поднять свой статус, так что они даже захватили себе город и оставили в нём жён и детей, а основная масса взрослого населения продолжала работу на царя Египта, который платил золотом и серебром в таких количествах, какого не было здесь просто ни у кого. Для хабиру царь Менхеперра был самым богатым человеком в мире, а это, определённо, давало ему статус, который стоило уважать.

Усерамон позвал своего писца, сам оторвал кусочек от листа, который тот принёс, чтобы он поместился в пенал, написал ответ и привязал его к лапке птицы, которая со своим странным свистом быстро покинула зал, унеся ответ хозяину.

После посещения Усерамона соколом, вопросов и просьб к главе канцелярии от местных жителей больше не поступало, что его весьма сильно обрадовало, позволив и правда начать закругляться. Он и раньше планировал это сделать, но то одно разбирательство, то второе, а тут, когда пришёл прямой приказ царя, ослушаться его было уже нельзя.

***

Наконец, почти все накопленные дела после возвращения были окончены. Оставалось только дождаться результатов расследования по измене, что вели совместно Хопи и Пенре, и тогда можно было начинать реализовывать новые планы, как раз подготовка к ним шла полным ходом, поскольку мастера Аменемхет и Небсений докладывали мне о больших успехах в том, что я им обоим поручил сделать.

Я специально не переключался на новые проекты, поскольку было непонятно, кого придётся казнить из тех, с кем я сейчас спокойно общался, чтобы не спугнуть людей ещё больше, когда Хатшепсут избавилась от своих советников, которые были причастны к одной из частей этого заговора. Остальные на время залегли, но, поняв, что была раскрыта только одна часть, продолжили свои интриги. Так что я постарался закончить запланированное, ведь остальных дел было всё равно очень много. Самым длительным из них было устройство по египетским родам заложников, обустройство их на государственной службе, пусть и на небольших должностях, но чтобы они позволили им вести безбедную жизнь и наслаждаться всеми благами египетской цивилизации, ведь Фивы были сейчас самым богатым городом в этом мире, и это бесспорно. А с учётом того, что вскоре начнётся его глобальное переустройство и город засияет новым красками, я не сомневался, что за ближайшие столетия он станет ещё и самым крупным городом по населению.

Вторым большим делом был перевоз мастеров и налаживание выпуска фарфора с моим именем в картуше в качестве клейма качества. Все купцы и послы царей только что кипятком не писали, стоя в очереди за ним, и я наконец изготовил десять комплектов сервиза, на девять из которых устроил аукцион. Объясняя всем, что не могу обделить кого-то персонально, так что пусть победит самый богатый в честной борьбе. Торги за них разгорелись самые ожесточённые, так что я вскоре стал ещё богаче, хотя и так сокровищницы были забиты битком, но кто когда говорил, что золота бывает достаточно? Имелся, конечно, один персонаж, но я старался о нём не думать. Последний десятый комплект я предал через посла царю хеттов, как подарок от меня. После устроенного аукциона он прекрасно знал его цену, поскольку участвовал в нём, но проиграл, так что, когда я просто подарил комплект дорогому царственному брату, его представитель долго кланялся и говорил, что лично его отвезёт и передаст от меня.

Почему я не наладил массовый выпуск фарфора из костяной муки? По простой причине. Как только он станет доступным, ведь секрет его производства был только у меня и ещё двух мастеров, которые перешли под руководство Небсения, цена на него тут же упадёт. А сейчас из-за его редкости и утверждений, что производится он крайне долго и сложно, позволить себе купить его могли только ну очень богатые люди. Поэтому, как в моё время Ричард Милль создал искусственный дефицит на свои часы, специально производя только ограниченное количество экземпляров в год по заоблачным ценам, так и я решил продавать фарфор под своим именем по бешеным ценам и всего десяток комплектов в год. То, что я оказался прав, было понятно уже по тому, что записывались множество послов и глав родов на следующий аукцион по продаже сервиза из фарфора, который, я объявил, пройдёт только на следующий год, поскольку к этому времени его только успеют произвести. Неудивительно, что маркетинговый ход из будущего сработал и здесь, ведь внутренняя сущность людей за века не сильно изменилась. Сверхбогатые люди хотели обладать тем, чего не было у других сверхбогатых людей, а в Бронзовом веке до меня символом богатства были либо дворцы, либо прекрасные наложницы, либо храмы. Теперь ко всему этому добавился тончайший и прозрачный на свет костяной фарфор, казалось, такой хрупкий, что лопнет в руках своего владельца. Но этого не происходило, что вызывало всеобщее восхищение и, главное, зависть у тех, у кого подобных сервизов не имелось.

Даже я ел из серебряной и золотой посуды, объясняя это тем, что не настолько богат, чтобы позволить себе есть из фарфора, чем, очевидно, только ещё больше разгонял его цену. Ведь я готов был продать его, чтобы заработать, но не иметь его самому. Очередной отлично работающий маркетинговый ход, увеличивающий и так огромную цену на полный комплект на шесть персон. Он продавался только так, целиком, без дробления.

И пока Хопи не появлялся, я подумал, что неплохо было бы навестить своих нисейских коней и лошадей, которых мне добыл Неси. Как мне сказали, митаннийские коннозаводчики отобрали только пятнадцать из всей сотни, готовых вставь в упряжку колесниц. Я хотел посмотреть сам на тех животных, что они отобрали, и заодно обрадовать их тем, что, во-первых, коней мы оскопим, сделав из них более послушных меринов, ведь на разведение они не годились, имея не совсем идеальные характеристики, а во-вторых, у меня были на них по итогу дрессировки совершенно другие планы.

Глава 11

Всё время откладываемая поездка на конюшни из-за долгой изготовки седла, стремян и прочего снаряжения наконец состоялась. Когда мы приехали туда, я увидел, что местность весьма сильно изменилась за то короткое время. Появились каменные дома и куча народа, кроме мужчин, крутились дети и женщины.

– Рехмир, – я повернулся к верховному визирю, – а можно как-то это всё привести в порядок? Люди отдельно, животные отдельно? Все же царские конюшни, а не детский сад для митаннийцев.

Парень смутился, но ответил спокойно.

– Я разберусь, мой царь, поскольку первоначально давал распоряжение сделать именно так.

– Тогда ладно, – сразу успокоился я и направился ближе к самим конюшням. Меня на коленях встречали как простые слуги и конюхи, так и главный смотритель за ними, митаннийцы причём держались отдельно.

– Показывайте, ради чего меня позвали, – приказал я главному, тот едва не сморщился и позвал митаннийцев. Тут же из рядов свиты Рехмира вышел переводчик.

– Великий царь, – обратился ко мне один из них, – прошу разрешения, чтобы с конями, что твоё величество передало нам, занимались только мы. У нас возникли разногласия с главным конюхом по их дрессировке.

По побелевшему лицу египтянина, про которого он и сказал, я понял, что они сильно поругались с ним, если митаннииец сразу начал разговор с такой просьбы.

– Пусть так и будет, – согласился я, – ради этого вы и приехали в Египет.

Он облегчённо выдохнул и низко мне поклонился.

– Идём, покажешь мне всё тогда ты, – приказал я ему, и к полному неудовольствию главного царского конюха митаннийцы отодвинули его от меня и повели к тем загонам, где содержались нисейские кони и лошади.

– Может быть, великий царь объяснит нам, зачем кастрировать коней? – обратился ко мне по-прежнему через переводчика митаннииец. – Это ведь испортит их.

– Если среди них нет тех, кто может улучшать породу, то, наоборот, операция сделает их более послушными и не такими злобными по отношению к другим коням, – спокойно ответил я, – ты, наверно, знаешь случаи, когда между жеребцами пустить кобылу, что бывало в итоге с колесницами?

– Ничего хорошего, великий царь, – задумчиво покивал он, – я понял твоё величество и займусь кастрацией.

– Ну и тогда сразу насчёт второго вопроса, – продолжил я, – я не буду использовать их в колесницах.

Митанниец озадаченно на меня посмотрел.

– Зачем же тогда нам их дрессировать, великий царь? – удивился он.

– Сейчас покажу, – хмыкнул я, показав жестом Хопи принести сделанную по моему заказу сбрую в единственном экземпляре. Пришлось для её производства лично всё контролировать, но что поделать, сёдел и стремян в этом времени ещё не было.

Примипил поманил легионеров, и те принесли из колесницы попону, седло и уздечку.

– Я не знаю лошадей, так что приведите самую смирную, – приказал я, – мне нужно показать, для чего я хочу их использовать.

Поскольку никто, кроме меня, ничего не понимал, вскоре привели именно лошадь, флегматичную, смотрящую на мир лениво и сквозь веки. Ей, видимо, было всё равно, что я с ней начал делать, громоздя на круп странную конструкцию. Когда всё закрепил и подтянул, я с трудом запрыгнул в седло. К моему облегчению лошадь даже не шелохнулась. Дальше пришлось налаживать с животным коммуникацию, поскольку она не понимала, чего от неё хочет человек наверху. Но с помощью яблок, уздечки, матерного слова и угрозы кулаком я добился того, что дело вскоре пошло на лад, и я даже проехался пару кругов, показывая митаннийцам, что нужно будет делать и с остальными конями и лошадьми.

С непривычки для этого тела, когда я спустился вниз, покалывания в бёдрах и ягодицах явно намекали на то, что завтра мышцам придёт капец в этих местах. Стараясь об этом не думать, я отдал уздечку митаннийцу.

– Вам нужно будет заказать через мастера Аменемхета пятнадцать таких комплектов и выездить всех животных, – выдал я приказ митаннийцу.

– Могу я попробовать сам, великий царь? – Знакомый блеск глаз фанатика своего дела я стал узнавать сразу. Это был уже четвёртый, кого я нашёл.

– Конечно. – Я показал на лошадь.

Если я думал, что непривычный к верховой езде коннозаводчик облажается, то сильно ошибался. Да, было видно, что ему неудобно и неловко в седле, он неправильно сидит в нём и ездит, но в целом для первого раза это было весьма неплохо. Моя мама бы точно гордилась таким учеником на первом уроке.

– Весьма неплохо, но нужно будет поработать над твоей посадкой, чтобы не стёр себе бёдра. – Когда он спустился с седла на землю, его затуманенный взгляд на меня был непонятен.

Митанниец неожиданно опустился на два колена передо мной. Удивлённые его поступком, его соотечественники сделали то же самое.

– Что с ним? – обратился я к переводчику.

Тот спросил:

– Слава великого царя не зря бежит впереди его величества Менхеперры по всей земле, – митанниец поднял на меня горящий взор, – я понял для чего твоё величество хочет использовать животных именно так. Расходы на содержание одной лошади и снаряжения будут просто незначительными по сравнению с тем, сколько стоит обучение и снаряжение одной колесницы с парой лошадей и возницы для неё.

Тут настала моя очередь удивляться, коннозаводчик назвал не единственную, но основную причину отказа от колесниц. Другими были мобильность, меньше требований к сразу двум лошадям и весьма ненадёжной конструкции нынешней колесницы, сделанной почти целиком из дерева.

– Вот эти свои мысли, – хмыкнул я, – держи при себе, но ты прав, пусть это и не единственная причина.

Митанниец хитро улыбнулся и низко поклонился.

– Вставай, – я сделал жест рукой, – поскольку это ещё не всё.

Он поднялся на ноги и заинтересованно на меня посмотрел.