Своя земля

Вздохнув так, чтобы я не увидел, девушка шагнула ко мне и протянула руку. Я посмотрел сначала на руку, потом на неё. Симпатичное молодое личико без макияжа. Внимательные карие глаза смотрели на меня сквозь толстые линзы в роговой оправе. Длинные волнистые волосы были небрежно собраны и закреплены карандашом на затылке.

Я же продолжал прижимать бумаги к груди, словно это было сокровищем. А вот и было! Затеряется на том, заваленном бумагами, столе. А ведь это не просто слова, это моё время, мои мысли, мои переживания, в конце концов. Я нерешительно переступил с ноги на ногу.

Девушка, стоя с протянутой рукой, кивнула, приподняв одну бровь.

Я и медленно протянул свое произведение.

–Спасибо. А когда….

Она кивнула на стол, доверху заваленный бумагами.

– Сами же видите. Если что, то с вами свяжутся. Номер оставили?– и, не дожидаясь от меня ответа, продолжила, – На него и позвонят. И позвольте дать вам совет, присылайте свои работы на электронную почту.

Её голос чуть понизился:

– Просто иногда сотрудники могут работать из дома. И как сами понимаете, везёт в первую очередь тем, кто позаботился скинуть работы в электронном виде.

Я кивнул, снова сказал:– «Спасибо», – и задом шагнул к двери.

Напоследок посмотрел на тот самый заветный стол, куда сотрудница небрежно положила рукопись, развернулся и, открыв дверь, вышел в длинный коридор.

Медленно идя по коридору трёхэтажного здания старой постройки, смотрел на проходивших мимо людей. С некоторой жадностью и интересом всматривался в лица, слушал разговоры. Вдыхал этот особенный запах, который был мне знаком.

Ранее мне доводилось быть в подобных местах, ведь мама работала в редакции одной из местных газет. Перелистывая страницы газет, можно было узнать что делается в соседних колхозах, как идут посевные и сколько урожая собрано. Но, увы, мама работала там не корреспондентом, не редактором, а уборщицей.

И когда меня некуда было девать, мама брала меня с собой на работу. Я тихо сидел в углу, пока она работала, а сам тем временем смотрел по сторонам. Прошло много лет, но остались приятные воспоминания о том времени. Несмотря на напряженную работу, у сотрудников всегда находилось время перекинуться парой слов, крепким рукопожатием или улыбкой. Помню, как один высокий мужчина угостил меня шоколадной конфетой и потрепал по макушке головы.

После этого мама сказала, что это был заместитель главного редактора. И добавила: «Вот и ты, когда вырастешь, будешь работать здесь».

Я кивнул, соглашаясь, хотя ничего не понял. В детстве ведь как? Главное, это вовремя согласится с взрослыми. Тогда ты хороший и послушный мальчик. А понял ты о чем идет речь, или не понял, как правило, никого не интересовало.

И сейчас иногда думаю, подтолкнуло ли меня желание матери к тому, что я пишу. Нет, в редакции я не работаю. Просто мама тогда не уточнила в качестве кого бы она хотела меня там видеть. Ведь и сама, числясь в штате редакции местной газеты, была лишь уборщицей. Как оскорбительно это сейчас прозвучало- «лишь уборщицей»– особенно в отношении моей мамы.

Но возвращаясь к размышлению о жизни, полагаю, что она ведёт нас немыслимыми путями, о которых мы и не думаем и не гадаем.

Жизнь повернула так, что мне пришлось рано «позрослеть». После училища пошёл работать, чтобы обеспечивать маму и младшую сестрёнку. А потом…потом мамы не стало.

Если я и мечтал о чём то, то забыл теперь о своих мечтах. Да и были ли они, эти мечты. Помню лишь усталость и страх, что не справлюсь. И даже когда сестрёнка вышла замуж и переехала к мужу на постоянное местожительство, я продолжал просыпаться и думать, уставившись в тёмный потолок.

Выйдя из трехэтажного здания издательства, прищурился от яркого солнца. Весна в этом году ранняя и тёплая. Не смотря на то, что согласно календарю весне быть еще месяц, казалось, что в разгаре лето.

Деревья хвастались своей пышной зеленой листвой. Утренний майский ветерок приятно холодил кожу. Но это пока, сейчас время приблизится к полудню, и на улице станет жарко.

Я решил домой идти пешком, а не трястись в душном автобусе. Успеется еще за лето.

И наблюдал, как рабочие делали первое подключение фонтана в парке.

Сел на скамейку, чтобы насладиться тишиной пока еще тихого парка. Откинулся на спинку, подставив лицо весенним солнечным лучам, и закрыл глаза, мыслями «уплывая» в воспоминания.

Начал оттаивать, когда встретил Катю, свою будущую жену. Волнующие вечера, жаркие объятия, поцелуи можно пропустить из воспоминаний. Хотя с удовольствием повторил бы их. Потом предложение руки и сердца, скромная свадьба.

А потом будни семейной жизни. Утром на завод, вечером ужин вдвоём, а чуть позже родилась дочка, Лера.

Примерно тогда- то в голове и начали складываться слова, строки, из которых потом получались истории.

Поначалу отмахивался от них. Они, истории эти, казались незначительными, чудными. А потом поймал себя на том, что мне нравится придумывать эти истории. Придумывать имена главных героев, придумывать хитросплетения их жизней.

Шел по улице, а в голове крутились фразы. Ужинал, а в голове переплетались сюжеты. В прохожих подбирал характерные описания для героев, придумывая им внешности. Это увлекало и подчиняло. Да вот только рассказать об этом никому не смог. Даже жене.

Нужно было работать, а не об этих глупостях думать. И я снова и снова шёл на завод. А мои персонажи и истории бледнели в моей памяти, стирались. По прошествии времени, я уже не мог вспомнить, о чём была недавняя история. Поэтому появлялась некоторая опустошенность, чувство неудовлетворённости, словно я теряю часть себя.

Пока одним вечером не остался один. Жена с дочкой ушли в гости. И когда новая придуманная история захватила моё воображение, взял у дочери ручку и бумагу и начал судорожно, стараясь не забыть ни одной детали, переносить историю на бумагу. Остановился лишь тогда, когда услышал звук поворачиваемого ключа в двери. И спрятал листы.

Дописывал уже украдкой, чтобы никто не увидел. Для меня главным было сохранить своих героев, даже если они никогда не увидят белый свет.

Мои истории начали копиться в моей тумбочке, освобождая место в моей голове для других героев.

То есть я писал «в тумбочку».

Мне было стыдно признаться кому то о своём увлечении, даже жене. Мне казалось, что не имею права писать. Ведь не имел должного образования. Ну, кто я? Простой работяга. А мечу не больше, не меньше аж на писателя.

А потом жена Катюшка усадила меня напротив себя и осторожно так, тактично сообщила, что знает о моём увлечении. Поначалу я сжался внутри, хотелось накричать на неё, что влезла в чужую жизнь, в мои увлечения. Но жена тихим голосом извинилась и сказала, что некоторые истории она прочла, и они ей понравились. Понравились! Они ей понравились. И сердце застучало быстро- быстро.

Но я продолжал молча сидеть и смотреть на неё немигающим взглядом, ведь совершенно не знал, что сказать.

Странно даже. Я придумывал смелых и умных героев, а сам смог лишь пожать плечами и вымолвить- «Вот так».

Некоторое время мы не разговаривали на эту тему, но теперь я мог в присутствии жены выплескивать то, что сложилось в голове.

Спустя некоторое время жена предложила мне попробовать обратиться в издательство.

И я снова сжался от страха. Кто они и кто я? Высмеют же.

Но решился. Видимо это решение созрело во мне, пройдя путь сомнений и страхов. И вот … Да, только под псевдонимом. Имя оставил своё, а вот фамилию.. С фамилией я тоже промахнулся. Это лично моё мнение. Нужно было выбрать что-нибудь вызывающее, чтобы одна фамилия притягивала взгляд, интерес. Ну а что? Допустим Пупкин. Или Вырвиглаз.

Я невольно улыбнулся. Сейчас, по прошествии некоторого времени, понимаю, чтобы тебя заметили как писателя, нужно нечто другое. Как сейчас молодежь говорит? Хейтеры, обсуждения? Видимо, время сейчас другое. И ценности другие…

Вздрогнул от внезапного звонка сотового телефона. И снова улыбнулся, отвечая на звонок жены.

–Да, Кать.

–И где ты пропал? У тебя всё хорошо?

–Нормально. Из издательства иду. У тебя что нового? С Лерой разговаривал вчера, потому в курсе дела.

–Да что у меня нового, Серёж. Ничего нового. Работа-дом, дом-работа. Лера теперь редко дома появляется, а мне тоскливо бывает одной.

–Может, в отпуск съездишь, Кать? Новые ощущения, еда. Теплое море. Деньжат подкину.

Она вздохнула.

–У меня и свои деньги есть. Да не хочется, Серёж.

–Так нельзя. Должно хотеться! Путешествовать, жить, есть. Должно хотеться!

–Подумаю,– ответила она.

Отключившись от звонка, я снова откинулся на спинку скамейки.

Я был искренне благодарен Катюшке за поддержку. Тогда, много лет назад, она всё же убедила меня отнести одну из рукописей в издательство.

Потом вторую, третью. И теперь могу сказать, что безмерно благодарен за поддержку. Что столько лет вселяла в меня уверенность. Даже когда я впадал в отчаяние, она подбадривала и подталкивала писать.

А потом….

Я встал со скамейки и пошел в сторону дома. Не вечно же сидеть на той скамейке, вспоминая прошлое.

Но человеческое сознание такая странная штука, уж коли начал вспоминать прошлое, то это прошлое не отпустит тебя просто так.

А потом…я понял, что предаю не только себя, но и её. Ведь она дала мне безграничную квоту своего терпения моим несбывшимся надеждам. И сколько я буду еще продолжать «предавать» её? С каждым годом мечты стать настоящим писателем таяли, мои произведения не читались и не печатались. Иногда мне казалось, что от этого она страдает не меньше моего. Мне захотелось, чтобы она перестала верить в меня.

И тогда я предложил развод. Казалось это будет облегчением для нас.

Для неё- ведь не нужно будет далее верить в меня. Для меня- казалось, что со своей неудачей я не должен находиться возле нее. Она заслуживает кого-то лучшего, чем я. А я стареющий неудачник.

А дальше? Что будет дальше? Превращусь в брюзгу и стану обвинять её в том, что это она виновата в моих неудачах. Нужно было еще тогда оборвать мои стремления, вырубить на корню. Или же не вселять в меня уверенность.

Мы шли к пропасти в нашем браке. И поэтому я решился на разговор. И неожиданно она приняла моё предложение о разводе.

Мы остались в хороших отношениях, как бы банально это не звучало.

Я иногда «уговаривал» себя, что Кате нужно обязательно встретить достойного мужчину, чтобы в старости не остаться одной. А у самого от этой мысли становилось горячо внутри. От мысли, что кто-то другой будет ловить её утреннюю улыбку.

*

Я вздохнул и свернул во двор. Возле подъезда стояла большая черная машина. На водительском месте сидел сосед и громко разговаривал по телефону. И дабы не прерывать его разговор, я кивнул ему в знак приветствия.

–Сергей,– его голос остановил меня возле самого подъезда.

Он прервал разговор и вышел из машины.

–Привет. Извини, но мне тут идея одна на ум пришла, когда тебя увидел. Дело в том, что мне в наследство достался домик от троюродной сестры бабушки. Развалюха полнейшая, на мой взгляд. Восстанавливать там совершенно точно нечего. Я даже хотел отказаться от него, вот честное слово. А жена как никогда встала на дыбы. Говорит, что не в деньгах дело, наследство же. Да ну её,– он махнул рукой, вздохнул.

– Сам знаешь, не бедствуем. Искал бригаду из местных на разбор, да просят столько, что легче новый дом купить. У меня конечно финансы не поют романсы, но не до такой же степени, чтобы налево и направо разбрасываться. Так вот я о чём – не хочешь подзаработать? Я тебя знаю, ты меня знаешь. Да и природа там просто обалденная. И сад шикарный. Отдохнешь… Хотя заговорился я что-то, какой уж там отдохнешь.

–Согласен.

–Что?

Сосед запнулся на полуслове и замер на месте.

–Согласен,– повторил я.– Давай детали вечером обговорим,– и шагнул в прохладу подъезда.

А что? Для меня это будет идеальным вариантом и подзаработать, и отдохнуть. В себе как в работнике я не сомневаюсь, делать умею многое. Соседи, коли что случается, ко мне частенько обращаются.

Да и мне после долгой скучной зимы будет хорошо сменить обстановку, а тут такой хороший вариант. А если там еще и речка есть, то это вообще отдых люкс получится.

*

На следующий день, открыв окна и сделав музыку громче, тронулся в путь. Это я молодец, что не стал откладывать поездку на завтра, ведь завтра суббота, а это означает, что дорога будет забита теми, кто не успел выехать в пятницу вечером.

Через некоторое время громкая музыка начала надоедать, и я включил радио. А что, хоть кто- то в машине разговаривает.

Я же начал отвечать диктору радио. Я всегда так делаю в дороге.

Катя всегда смеялась над моей привычкой разговаривать с радио.

–Правда ли, что все случайности не случайны? Много говориться про карму, судьбу, про то, что написано на роду у каждого человека. А если всё уже решено, так в чём тогда смысл нашей жизни?

Наступила секундная пауза тишины в прямом эфире.

–Ну не томи-и-и-и! Мне же в пять утра очень хочется знать ответ на этот вопрос.

–Математик и философ Александра Котлин считает, что случайные события являются невозможными, поскольку случайность направлена к хаосу, а не к структурированию, лежащему в основе законов эволюции Вселенной.

⠀Другими словами, ничего случайного в этом мире не происходит, а любая случайность – эта цепь вполне закономерной череды событий с вполне реальным логическим концом. Некоторые люди склонны верить, что все события в мире имеют какие-то скрытые причины или закономерности, даже если они кажутся случайными. Другие придерживаются взгляда, что случайность – это реальное явление, отражающее отсутствие предсказуемых паттернов в некоторых событиях.

-Тьфу ты. Вот накрутил! Сам- то понял, что сказал? Неужели нельзя нормальным человеческим понятным языком сказать? Так, мол, и так, лично я считаю вот так, а то начал мне втюхивать мнение какого- то философа. Мне его мнение зачем? Хм, мне и твоё, собственно говоря, не очень интересно в пять-то утра. Но из всей белиберды, что ты сказал, понял, что ты тоже придерживаешься этого мнения. Что все случайности не случайны.

Твою ж…..

Резко затормозил от неожиданности и вырулил на обочину, ведь пока я разглагольствовал, на лобовом стекле растекалось «нечто». Предположительно на мою машину опорожнилась большая птица. Не то чтобы я брезговал, я против чтобы «это» на ходу ко мне попадало.

Побрызгал на стекло водой и включил дворники.

Через минуту можно было ехать дальше, но случилось немыслимое. Лобовое стекло вновь было испачкано экскрементами.

Я вышел из машины и посмотрел на небо. И действительно обнаружил птицу, кружащую где-то очень высоко.

–Слышь, ты, видимо, снайперская птица? Эй. Слева поле, справа поле, будь любезна гадить не на мою машину! – закричал я.

А потом тише добавил, окидывая окрестности взглядом:

–Это ж, действительно, умудриться нужно.

А сам уже поднял руки вверх, потягиваясь. Ах, эта приятная ломота в мышцах от долгого сидения. Наклонился влево- вправо. Покрутил шеей и сладко зевнул. Можно было и попозже выехать, но что уж теперь об этом говорить. А так как выдалась минутка отдыха, достал термос и налил в крышечку сладкий чай с душистыми травами. Отхлебнул и прищурился от удовольствия.

Сидеть хорошо, но нужно двигаться в путь. Завел машину, посмотрел в навигатор. Получается, что ехать мне еще не менее часа. А это очень даже замечательно.

И едва я собрался вырулить на дорогу, как мимо меня пронёсся трактор. От неожиданности я даже вздрогнул и выругался сквозь сжатые зубы. Замер, пытаясь прийти в себя, не отрывая взгляда от дороги. Наклейка на заднем окне в виде смеющегося лица на каждой кочке, будто насмешливо подмигивала мне. Откуда он взялся? Дорога в это раннее утро пустая. Я только смотрел по зеркалам, когда включил поворотник.

Через некоторое время, вырулил на дорогу.

–Вот уж правильно говорят: «Дорога это дело такое- если не ты, то тебя. Тут уж и за себя и за того дядю думать нужно».

*

Что за ерунда? Судя по навигатору, здесь должен быть поворот, но никакой дороги здесь нет. Что делать? Логичнее всего проехать вперед до первого населенного пункта и спросить местных, а заодно зайти в магазин, да прикупить минимум продуктов, чтобы продержаться первые дни.

Но подъезжая к перекрестку, увидел стоящие на обочине машины. Видимо, что-то случилось.

Остановился. Придется подождать. Можно было конечно попытаться проехать, но, как здравый человек, понимаю, что в таких случаях лучше пожертвовать временем и подождать. Временем, которого у пострадавших может и не быть. А если пострадавших нет, то долго нас держать и не будут, растащат искореженные железки в разные стороны и освободят проезд.

Выйти подышать пока что разве. И мужики вон собрались, пойду, спрошу, что да как.

⠀-Надолго?– спросил, прикурив сигарету.

–Кто ж его знает,– ответил один из них.– Это же дело такое..

–Это да,– кивнул я.

–Не подскажете, как проехать к этому населенному пункту? – я протянул телефон, где были написаны координаты.

–Не, первый раз слышу.

–Я тоже без понятия.

–У местных поспрошай. Ты, паря, когда проедешь в посёлок, справа дом добротный увидишь, там живет Михалыч, старожил. Он должен знать.

Через некоторое время колонна тронулась. Проезжая место аварии, увидел перевернутый трактор. И наклейка смеющегося лица с закрытым глазом.

И покачал головой. Ох уж эти местные выпивохи.

Михалычем оказался вполне себе энергичным старичок невысокого роста, тщедушного телосложения. Он кивнул, услышав название населенного пункта.

–Как не знать. На перекрестке свернешь вправо и по полю напрямки километр.

*

Заглушив мотор, вышел из машины и окинул взглядом свое новое место житья-бытья и работы.

Как и сказал Сергей, место здесь действительно интересное. Я поначалу думал, что стоило Серёге загнать сюда технику и снести всё за день к такой- то матери. А вот теперь понял- ан нет. Каким-то образом территория оказалась окружена вековыми деревьями. Да так, что даже мой старенький жигулёнок не сможет проехать к дому, так что придётся мне оставить своего старого «коня» здесь. Пожалуй, вещи достану позже, а пока что пройдусь да осмотрюсь.

На старом потемневшем деревянном заборе сиротливо висел старый ржавый почтовый ящик с надписью «Для газет».

Открыв калитку, вошел в заросший травой двор.

Дом смотрел на меня зияющими пустыми глазницами окон. Ступив на разваленное крыльцо, шагнул внутрь и оказался в небольшом помещении. Чтобы пройти дальше, нужно было наклониться, ведь проём двери был очень низким.

Войдя в комнату, увидел старые побеленные стены, да только побелка от времени потемнела и потрескалась. Видно, что хозяйская рука давно не дотрагивалась до этих неровных стен. Там, где побелка обнажила бревна, видно, что поработали короед, плесень и время. Почувствовав дуновение ветра, поднял голову и обнаружил зиявшую дыру, в которой виднелся кусок синего неба. Но беспокоиться по этому поводу не стал, ведь стояли деревянные подпорки, не давая потолку обрушиться.

От печи, главного предмета старых домов, практически ничего не осталось. Лишь куча кирпичей напоминала об этом.

На развалинах печки я увидел старый лист от журнала, на котором была напечатана статья о советской женской моде.

И запах. Почувствовал странный запах, такой далёкий, еле-еле уловимый. И показалось, что этот запах мне знаком, да вот какой именно, так и не смог определить.

Вышел из дома и прошел в глубь двора. Там обнаружился деревянный сарай, от которого тоже практически ничего не осталось. А следом- еще одно большое сооружение, которое, видимо, использовали для содержания скота. И от него осталась половина.

Пройдя еще дальше, я оказался в саду. В одном сосед оказался абсолютно прав- так это в том, что сад, действительно, изумительный. Цветущий и благоухающий. Я поймал себя на том, что хочу насладиться этим запахом, поэтому немного вытянул голову вперед, прикрыл глаза и медленно вдыхал, стараясь пропитаться этим нежным ароматом цветения.

Медленно двинулся вперед, рассматривая пышные цветущие шапки деревьев. А ведь я совершенно не различаю названия плодовых. Вот если бы на них висели фрукты, вот тогда бы да. Тогда обязательно узнал бы. А так… городской я ведь, чего греха таить. Чего не знаю, того не знаю.

И если опустить глаза к земле, то можно заметить, что и там, на земле, меж травинок шла своя жизнь, там сновали муравьи и жуки. И каждый из них был занят своим делом. Им нужно успеть подготовиться к зиме, хотя лето только-только начиналось.

И даже мохнатая гусеница на ближайшем стволе дерева выполняла свою неведомую миссию. Вот только какую? То ли хотела превратиться в бабочку, коих здесь было несметное количество, то ли… А впрочем, к чему гадать? Здесь жизнь шла своим чередом. Даже паук продолжал плести свою большую с замысловатым узором паутину.

И даже птицы поют так, как нигде. Казалось, что голоса их были звонкими и чистыми. Или же мне так показалось. Даже если я и преувеличиваю, что свойственно моей натуре, то ничего страшного. А вот запомнить это прекрасное ощущение, этот восторг обязательно нужно. Чтобы потом воспользоваться при написании следующей книги.

А пока я решил дойти до конца сада. И не зря. С удивлением обнаружив небольшую постройку в довольно приличном состоянии. Похоже, что данное деревянное сооружение было самым «молодым», судя по состоянию бревна.

А войдя внутрь, и вовсе едва не присвистнул от удивления: нешикарные апартаменты, но всё необходимое для проживания там было. Была даже одноконфорочная электрическая печь. Кстати, полагаю, что это была единственная постройка, где был проведен свет. Хотя еще проверить нужно. Нажал на выключатель и, увидев, что тусклая лампочка под потолком засветилась, улыбнулся.

Это же просто замечательно! Я ведь собирался квартироваться у

кого-нибудь из местных, а это прямо подарок судьбы.

Перетащив вещи в свой домик, решил сегодняшний день посвятить обустройству. Успею еще наработаться.

Но уже после обеда пожалел о своём решении. Безделье угнетало, потому пошел побродить по участку. И не зря. Возле дома обнаружил старый погреб, сделанный из камня, а вход в него был в виде навеса. А заметил я его не сразу, потому как он был заросший высокой травой. Но спуститься внутрь не решился, побоявшись, что старое сооружение может обвалиться.

И колодец. Такой же заброшенный, как и его соседи. Я заглядывал внутрь, подсвечивая себе фонариком телефона, в надежде, что это чудо старины еще функционировало. Но, увы и ах. Нужно было искать другой источник воды.

Вернулся в свой новый домик, накипятил водички. С удовольствием откусил сушку с маком, с шумом отхлебнул горячий чай. Надо бы в своих вещах конфет поискать. Карамельки. Люблю вприкуску чай пить. Пожалуй это одно из многих счастливых воспоминаний о детстве- чай вприкуску.

И чем сегодня заняться? Еще осталось полдня. А если есть свободное время, то нужно писать. Достал свой старенький ноутбук, закрыл глаза, настраиваясь на нужный лад. Положил руки на клавиатуру и…..

Ничего не произошло. Не идёт сюжет, вот хоть стреляйте в меня. Так бывает. В одном месте встречаются свободное время и соответствующий настрой, а в голове крутится сюжет будущего произведения, да муза почему-то не является! И плевать ей, музе этой самой, на всех. Она создание нежное, эфемерное. Когда соизволит, тогда и придёт. Может даже ночью явиться. А там уж твои проблемы – успел ты записать или не успел, но муза может исчезнуть в самый неподходящий момент, прямо на середине остросюжетного эпизода.

Громко вздохнул, отодвинул ноутбук. Видимо, придётся сегодня к разбору дома приступать.

Осторожно взобравшись на чердак, огляделся. Тут вещей осталось не так много. Остатки плетёной корзины, большая деревянная бочка без дна, и какое-то деревянное изделие, напоминающее прялку. Хотя я раньше прялок и в глаза не видел, но если присмотреться к конструкции, да включить воображение. Помнится, что изделия старины ценятся у любителей.

Я набрал номер на телефоне и услышал:

–Привет сосед.

–Привет, сосед. Слушай, я тут одну вещицу нашел, похожа на прялку, да только очень старая она. Дунь и развалится. Мне с ней что делать?

–Ничего. Мне она не нужна.

–Может в музей?

Он хмыкнул.

–Может. Только я этим заниматься не буду, сосед. И вообще мне оттуда вообще ничего не нужно.

–Понял. Принял.

Отключившись от телефонного звонка, задумчиво смотрел на прялку. Жалко ведь. Хотя чего я жалею? Никому не жалко, а мне жалко.. И я вновь принялся за работу.

Остановился лишь тогда, когда перестал различать обстановку на расстоянии вытянутой руки.

Добрался до жилища, умылся в тазике, лёг спать. Уснул практически сразу. Видимо, дорога, жара и труд изнурили мой организм.

*

Проснулся рано, когда солнце только-только начало вставать. Хлебнув воды, отправился к дому. Дорога проходила через цветущий сад. Проходя под деревьями, задевал свисающие ветки. Прохладные капли росы попадали на тело, приятно холодя кожу. А выходя из сада, обнаружил нежные бархатные лепестки на рабочей футболке. Эх, еще немного и цвет облетит вовсе. Когда еще на такую красоту полюбуюсь?

Работа сегодня спорилась. Бревно за бревном, доска за доской, прогнившее дерево оказывалось на земле. Я остановился лишь тогда, когда почувствовал голод. А ведь вечереет. Значит, нужно совсем немного поднатужиться и…

Хорошо, что услышал треск сухого дерева и отбежал. Крыша с глухим стоном и скрежетом обрушилась.

Значит, пора закончить на сегодня. Пока обмоюсь, поужинаю, там и стемнеет совсем. А завтра по утренней зорьке снова примусь за работу.

И, пожалуй, надо бы пройтись по деревне, пообщаться с местными. Помощь себе поискать.

Утро началось с будильника. Не понимая, что происходит, вскочил. Пока нашарил рукой телефон, пока отключил громкий звонок. Потом бухнулся на кровать, раскинув руки.

Стоп. Разве я ставил себе побудку? Абсолютно точно не было такого! Обычно просыпаюсь спозаранку, поэтому будильником вообще не пользуюсь. И даже на работу ни разу будильника не поставил. Поэтому этот случай выбил меня из колеи. Еще не рассвело, а сна уже как не бывало.

Поэтому встал, налил себе кружку растворимого кофе, прикурил сигарету и вышел на крыльцо. Сел на крылечко и поднял голову к темному небу, ловя первые признаки рассвета.

Небо начало светлеть. Из сереющей темноты начали проступать силуэты деревьев. Утренняя прохлада туманом стелется над землёй. И тишина. Лишь лёгкий летний ветерок колышет верхушки плодовых деревьев. Небо еще немного посветлело, всё четче вырисовывались предметы: и кружка в моей руке, и брошенный топор возле крыльца.

Вроде пора приниматься за дело, но я медлил, словно ожидая чего-то.

Небо порозовело от первого солнечного луча. Горизонта мне видно не было, но я точно знал, что где-то там уже поднимается солнце.

И как- то одновременно послышалось первое чириканье птицы, и гавканье собаки. И мне показалось, что и ветер смело пронёсся по верхушкам деревьев, возвещая о новом дне, чтобы растормошить сонных обитателей.

Я выдохнул. И мне пора приступать к работе. Совсем скоро я буду мечтать об этой утренней прохладе, вытирая пот со лба.

И действительно, уже в обед почувствовал, что не выдерживаю. И даже ведро холодной воды ненадолго облегчило мое состояние. Перед глазами продолжало двоиться, а голова кружилась. Опасно это. Нужно срочно прервать работу.

Ближе к вечеру я решился пройтись по деревне. Во первых- чтобы найти себе помощника, а во-вторых- чтобы разведать обстановку и установить новые дружественные связи. Пусть и временные.

Решил идти пешком. Посмотрел налево, направо. Пожалуй, сегодня пойду направо. Там дома вон виднеются.

Создалось впечатление разбросанности домов на территории. И поле, через которое мне пришлось пройти, не засеяно. Лишь высокая трава, которую приходилось раздвигать и руками и ногами.

Подойдя к ближнему дому, постучал в калитку.

–Хозяева, есть кто дома?

Я заглянул во двор. А может здесь и не живёт никто? От травы очищен лишь пятак возле крыльца. Уж было собрался уйти, как дверь со скрипом отворилась.

–Кто там?

На меня, щурясь, смотрела маленькая худощавая старушка в цветном переднике, об который она вытирала мокрые руки.

–Здравствуйте, бабушка. Не подскажите, есть ли здесь крепкие мужики, не отлынивающие от работы? Я дом разбираю, помощь очень нужна.

–Помощь говоришь,– она задумчиво обвела меня взглядом.

А потом вздохнула:

–Боюсь, не найдешь ты здесь помощи, милок. Молодых- то не осталось, а те, кто остался, почитай не младше меня будут. Есть еще «эти»,– она кивнула головой куда- то в сторону,– Да только сомневаюсь, что тебя на порог пустят.

Я мысленно присвистнул. Сдаётся мне, что на помощников надеяться не нужно.

–Понял. А дрова вам нужны, бабушка?

–Нужны,– кивнула та,– зима не за горами. Да только пенсия нескоро, мил человек.

–Так бесплатно же..

–Бесплатно? Это как же?– она сошла с крыльца подошла ко мне близко-близко. Так, что я рассмотрел её лицо до мельчайших подробностей. Вплоть до родинки на подбородке, из которого торчали два черных волоса.

–Бесплатно,– снова подтвердил я, – дом ведь когда разбирают, то бревна девать куда-то нужно. Или закопать в землю, что мне не под силу, да и технику сложно на территорию загнать будет для этого дела. Или же отдать людям. Вот и предлагаю. Да и не совсем бесплатно это будет..

Видел, как напряглась старушка, как чуть сузились глаза, как чуть губы поджались.

–Пирожками если угостите, вот и будет платой.

Потеплел взгляд.

–Значит так. Пойдешь если напрямки, там дом коричневый такой. Так там Митрич живёт, скажешь, что от меня, иначе погонит. Обманули его уже, вот и не доверяет чужакам. Представься, значит, чин по чину, и насчет дров скажи, и насчет работы тоже. Он хоть и худой старик с виду, но крепкий еще.

До коричневого дома добрался быстро.

–Митрич,– крикнул в пустоту двора, ожидая ответа.

–Кому и Дмитрич, а кому и Егор Дмитриевич,– раздалось откуда-то со спины.

Я обернулся. Там, опершись на косу, стоял высокий худощавый старик в рабочей одежде.

–Здравствуйте, Егор Дмитриевич. Меня к вам бабушка Маша послала.

–Эта может,– кивнул тот,– далеко и надолго. Чего замолчал, говори какое дело у тебя.

Услышав про разбор дома, снова кивнул.

–Хорошо, что пришёл. А то не по-людски это, чужаки молчком приходят и уходят. А мы- то вот они! Живые ещё. Приди да поздоровкайся, как у людей принято.

Тем временем Митрич поставил косу в сторонку, аккуратно прислонив её к дереву. Сел на скамейку, что возле калитки.

–Дровишки нам нужны. Уж бесплатно и подавно нужны. Тебя как звать- величать? Сергей? Вот и ступай к себе, а я как управлюсь с делами, наведаюсь. Посмотрим что да как.

А вечером Митрич молча обошел территорию. И, наконец, изрёк:

–Чем смогу, как говориться, тем помогу. Завтра телегу пригоню и начну, пожалуй. А пока что зови на чай. Я хоть и ворчлив, но от чая добрее становлюсь.

Тут уж и мне пришлось подсуетиться. А уж когда в кружках задымился чай, сел за стол. Митрич взял карамельку, сунул ее в рот, держа пальцами, прикрыл правый глаз, немного подвигал карамель, видимо приспосабливая под зуб, и откусил кусочек. Затем шумно отхлебнул горячего чая.

–Уважил,– наконец сказал он.

–Чем богаты.

Мне было как-то неловко заводить с ним разговоры. Ну, о чем можно разговаривать с незнакомым человеком?

–Воду где берешь?– Митрич кивнул головой на пластмассовые бутылки, стоявшие вдоль стены.

–Купил по дороге.

–А ну вставай. Вставай, говорю.

Не понимая, что собственно говоря, происходит, но встал.

–В углу видишь половик? Откидывай. Ага. Берись за веревку и тяни. Тяни, говорю. Ну, вот тебе и колодец. Чего глядишь? Бери ведро да тяни воду.

Я с удивлением смотрел на старика, а потом вытянул ведро кристально чистой воды. Хлебнул. Вода была настолько холодной, что зубы заломило. Посмотрел на Митрича. Тот с довольным лицом допивал чай, тихо посмеиваясь.

–А откуда…

–Знаю откудова? Так я сам и вырыл колодец. Николаевна сама просила придумать, вот я и придумал. Да ты садись, чай еще накипяти, а я пока расскажу. Ага. Когда Татьяна Николаевна сюда поселилась, поначалу сторонилась нас. Городская, понимаешь! И мы же на неё немного презрительно. Ну а чего она?! А деваться- то некуда, если случается чего, кто первый подмогнёт? То-то же.

–Погодите, Егор Дмитриевич. То есть Николаевна эта самая не всю жизнь здесь прожила?

Тот махнул рукой.

–Не. Видно заранее узнала в правлении, там и дали ей этот участок. Он пустовал давно. Она и въехала с чумоданами, да на большой машине. Как уж она тут одна выживала, не знаем, пока Клавдия тревогу не забила. Клавдия ей молоко поставляла, вот и посетовала, что Татьяну Николаевну пятый день не видать. Уехала мол, не предупредив. Мария то и вскинулась, баба Маша которая. Пошли, говорит, Митрич, проверим дом. Мы собрались гурьбой да пошли. Кто помоложе во двор через забор перелез, да через окно в дом пробрался. А там Николаевна, на чём душа держится. Неотложку вызвали и в больницу определили. Потом- то уж Мария ей мозги вставила, так ругалась на неё, так ругалась. А сама ложку бульона куриного ко рту ей подносит. Кто яиц свойских принесет, кто зелень. Так выходили её и подружились. Уж она отплатила нам как смогла. Видел дома барские в конце деревни?

Я кивнул. Действительно видел.

–Слушай. Мы ведь как жили? Колхоз землю давал, мы и жили. У меня вот и дед, и отец, теперь и я вот живу. И казалось бы ничего не обычного. Но….– он поднял вверх указательный палец,– Оказывается Николаевна что сделала…. Участок этот она официально оформила. Вот лично мне это ничего не говорит, вот ничегошечки! Живём себе и живём. Так Николаевна заставила и нас документы оформить. Мы отнекивались, ну для чего нам эти бумаги, мы то и так здесь веками живём. Так ведь?

И не дожидаясь от меня ответа, утвердительно кивнул и продолжил.

–Да и не понимаем ничего в этих бумагах. Я и подавно, у меня жена этим занималась. Я рукой и махнул. Но она твёрдость проявила, меня чуть ли не за руку отвела куда надобно.       После долгих мытарств получил я бумагу. Получил да и получил, больше для того, чтобы Николаевна успокоилась. Уж больно она отблагодарить нас хотела за спасение да за помощь дальнейшую.

Он отхлебнул остывшего чая.

–Плесни- ка кипятку. А потом вот что случилось. Несколько лет назад приезжают в правление машины большие, красивые. Никто ничего не знает. А через некоторое время пошел слух, что наш колхоз продан. А колхоз это что? Правильно- земля. Мы люди простые, у нас огороды, скотина. Живём дальше. Спустя еще немного говорят, чтобы мы все съезжали отсюдова. Что значит съезжать? Куда? Зачем? Тут еще дед мой жил, потом отец. А тут раз и такое. Тогда- то у меня впервые сердце и прихватило. Пока неотложка приехала, пока в больнице побыл. А толку от лечения, если мысли только об одном? О том, что землю свою оставить придётся. Домой вернулся, а делать ничего не могу, хожу по углам, вспоминаю. И в каждом уголке своя история. Понимаешь?

Он отхлебнул чая и продолжил:

–Тут стук в дверь. Заходит Николаевна, за ней соседи. Она спокойная такая, говорит, возьми ту бумагу и пошли с нами. Хотел поначалу отмахнуться, с сердцем, мол не очень, да как глянул на лица соседей, молча достал бумагу и двинули мы в правление. А там машины большие и красивые. Заходим мы, тут Николаевна и командует, доставай документы. Только мы их развернули, как Николаевна речь принялась говорить.

Митрич замолчал, перекинул ногу за ногу, достал папироску, закурил и задумчиво уставился в окно.

Я же молчал, боясь прервать его молчание. Потом он глубоко затянулся, выпустил дым и продолжил:

–Поначалу я вроде понимал, что она говорит. Культурно так, только слова непонятные. Те отвечают ей голосами громкими. Руками начали махать для убедительности. У меня несколько раз сердце ёкало, вот честное слово. Ну, кто ж их знает, что у них на уме. А потом. Потом….– он снова затянулся.

–Я думал, что работая в колхозе, знаю все бранные слова. Ошиба-а-а-ался! Ежели перевести сказанное ей, то она доказывала, что их, новых владельцев колхоза сильно обманули, и она этому безмерно рада. И что эти господа должны покинуть территорию далеко и надолго. Вот,– Митрич снова глубоко затянулся.

–До чего ушлая баба оказалась, кто бы знал. Я когда понял, что мой дом и по бумаге мой и что никто не сможет меня выгнать оттуда, веришь, вот прям слезу пустил. Потом- то я ей колодец здесь и соорудил. Большой дом стал непригодным для проживания. Восстанавливать его не было ни денег, ни сил. Вот она сюда и перебралась. Поначалу справлялась, воду с того конца сада таскала, а потом сам понимаешь, и на это уже сил не было. Вот я и отплатил ей. Пусть земля ей будет пухом,– и перекрестился.

–Вот так пришлая помогла нам. Ух, засиделся я у тебя, однако. Пойду. А завтра поутру с телегой буду здесь. Ну, бывай,– он ушёл, унося с собой запах крепкого горького табака.