Кодекс Аристо

ГЛАВА 1 – Встреча со Светлым

Время застыло, как и незнакомец, стоящий передо мной. Я смотрю в его прозрачные, пылающие ослепительно-белым светом радужки уже целую вечность и боюсь отвести от них взгляд. Боюсь, потому что, сделав это, начну жадно разглядывать его лицо во всех подробностях. Лицо, которое я вижу в зеркале каждое утро.

Белый свет, бьющий из глаз незнакомца, завораживает и пугает. Неужели передо мной легендарный Светлый, которых якобы уже не существует? Светлый, да еще и единокровный родственник?

– Долго будешь в гляделки играть?! – неожиданно спрашивает мужчина и без предупреждения срывается в атаку.

Он мгновенно оказывается передо мной, начисто проигнорировав замедленное время. Быстрый росчерк возникшего в его руке светящегося клинка заставляет отшатнуться назад, я упираюсь спиной в стену, пытаюсь отразить удар меча бронзовым подсвечником, но белое лезвие режет его словно нож – масло.

Уклоняюсь, бросаюсь на незнакомца, используя острый обрубок в качестве оружия, но моя рука встречает пустоту. Подчиняясь интуиции, резко приседаю и слышу свист лезвия над головой. Делаю оборот вокруг своей оси, но острый срез подсвечника снова пронзает воздух – незнакомец перемещается в сторону одним слитным движением и запрыгивает на кровать.

Клинок обрушивается на меня сверху. Уклоняясь, я распластываюсь на полу и ломаю ножку тяжелой кровати. Она кренится, противник теряет равновесие, и в попытке удержаться на ногах отсекает мечом часть дубового изножья.

Хватаю матрац, дергаю его на себя, и фигура в черном плаще падает на пол по другую сторону кровати. Вскакиваю на ноги и совершаю немыслимый для любого высшего аристо поступок – позорно бегу с поля боя. Бегу, потому что против незнакомца у меня нет шансов.

Сильные руки хватают меня за плечи перед дверью и дергают на себя. Мужчина сжимает мою грудь стальной хваткой, разворачивается спиной к выходу, и нас окружает светящаяся белая сфера.

Пространство содрогается, уши закладывает от приглушенного рокота, и мир заливает ослепительное пламя. Оно беснуется вокруг защитной сферы, наполняя комнату ярко-красным сиянием, и я понимаю, что моя магия больше не действует – черно-белая картинка стала цветной.

Оранжево-красная буря стихает мгновенно, и я удивленно рассматриваю собственную спальню сквозь мерцающее полупрозрачное марево. Помещение не пострадало, если не считать последствий нашей драки. Видимо, взорвался напитанный Силой амулет.

– Кое-чему тебя научили! – раздается мягкий насмешливый баритон из-за спины, и я осознаю, что все еще зажат в железных объятиях незнакомца. – Глупить не будешь?

– Не буду! – сдавленно отвечаю я и оказываюсь на свободе.

Мячиком отскакиваю от мужчины, резко разворачиваюсь и вижу радужки, все еще полыхающие белым светом. Меч из руки незнакомца исчез, а ладони спрятаны в полах длинного черного плаща.

– Поблагодарить за чудесное спасение не желаешь? – равнодушно интересуется незнакомец, и на его надменном лице появляется лукавая улыбка.

– Благодарю! – нехотя выдавливаю из себя я. – Кто вы?

– Твой родственник, – с усмешкой отвечает мужчина. – Назовем меня так!

Белый свет, струящийся из его радужек, уже не столь ярок и не маскирует мимические морщины в уголках губ и глаз. Только теперь я понимаю, что незнакомец намного старше меня.

– Воспитанные юные отпрыски аристократических семейств обычно представляются первыми! – губы мужчины кривятся в саркастической усмешке.

– Александр Игоревич Шувалов, – с достоинством произношу я и склоняю голову. – Вы тоже – Шувалов?

Я задаю очевидный вопрос и перебираю в мыслях портреты представителей Великого Рода, украшающие помещения Родовой Высотки. Незнакомец похож на всех сразу, но ни одним из них не является.

– Ты узнал ответ, едва меня увидев – так зачем спрашиваешь?

Улыбка незнакомца становится шире, он щурит глаза, и в них появляется откровенная насмешка.

– Одеться можно?! – спрашиваю я и указываю взглядом на шкаф.

– Валяй, если тебя смущает собственная нагота! – мужчина пожимает плечами.

Медленно прохожу между незнакомцем и кроватью, открываю створку шкафа так, чтобы видеть его отражение в зеркале на дверце, и начинаю перебирать вешалки с одеждой. Тяну время, лихорадочно обдумывая план дальнейших действий, и украдкой наблюдаю за Светлым.

Он наверняка ждал меня здесь. Знал, что я обязательно приду. Быть может, и Приют взорвал, чтобы выманить меня из Родовой Высотки. Нет, вряд ли это сделано ради моей скромной персоны, да и зачем тогда он меня спас? Хотел расположить к себе с помощью столь сложной комбинации?

– Взрыв в этой комнате – не моих рук дело, я не собираюсь тебя убивать! – бархатистый голос незнакомца звучит у самого уха, и на плечо ложится его тяжелая рука.

Я выскальзываю из-под широкой ладони, рыбкой бросаюсь на кровать, делаю перекат и оказываюсь за спиной незнакомца. Точнее, позади того места, где мужчина стоял мгновение назад.

– Повернись, – мягко приказывает мне он, и я выполняю распоряжение, понимая, что силы не равны и сопротивление лишь навредит мне. – Я пришел, чтобы спасти тебя!

– И для этого взорвали Приют?!

– Нет, я лишь пользуюсь сложившейся ситуацией! – заверяет меня он.

– Приютские живы? – спрашиваю я, не особо надеясь на честный ответ.

– Не знаю! – незнакомец пожимает плечами. – Мне нет дела до их судьбы!

– И кто же хотел меня убить, если не вы? – спрашиваю, подозрительно щурясь, хотя ответ очевиден, особенно при взгляде на записку Мины.

– Поинтересуйся у своих друзей! – советует мужчина и кивком указывает на валяющийся на полу листок с изображенным на нем сердцем.

Сердце, которое бьется в моей груди, не нарисовано красной помадой на бумаге и потому сжимается от боли. Я отвожу взгляд от картинки и с трудом удерживаю на лице невозмутимое выражение.

– Мне кажется, что настало время представиться в ответ, – предлагаю я, постепенно восстанавливая самообладание.

– Извините, Ваша Светлость, но это мне решать! – на губах незнакомца снова возникает ироничная улыбка, а в голосе проявляются озорные нотки.

– Вы – Светлый?! – задаю очевидный вопрос я.

– Ты узнал ответ, едва меня увидев – так зачем спрашиваешь? – мы произносим эту фразу одновременно, я даже темп и интонации копирую весьма точно.

Незнакомец запрокидывает голову и заливисто смеется. Он эмоционален и склонен к театральным эффектам, как и я.

– Вы – мой отец? – задаю еще один вопрос и сталкиваюсь с изумленным взглядом белесых светящихся глаз.

– Нет! Мы же не в долгоиграющем сериале! – отвечает Светлый и язвительно усмехается.

– Ладно! – я поднимаю руки и перевожу разговор в более практичное русло. – Вы – супер-аристо и работаете на Мосфильм или спасли меня с какой-то целью?

– Я спас тебя с целью спасти от гибели во время Инициации, уж извини за каламбур! – незнакомец улыбается еще шире и картинно разводит руками. – Нас, Светлых, слишком мало в этом бренном мире, чтобы позволить тебе умереть столь бездарно!

– Я – Светлый?! – меня захлестывает истерическое веселье, и я начинаю загибать пальцы. – Я кровь от крови Великого Рода Шуваловых, бездарь, фиолетовый маг и Темный, а теперь еще и Светлый?! Не много ли для безродного сироты?!

– Ты даже не представляешь, на что способен, мой юный друг!

Радужки незнакомца разгораются красными углями, потом становятся оранжевыми, желтеют, зеленеют, наливаются небесной синью, вспыхивают фиолетовыми сапфирами, а затем… Затем они превращаются в два обсидиановых круга!

Я наблюдаю за цветовыми метаморфозами с отвисшей челюстью, и от удивления не могу произнести ни слова. Привычная картина мира рушится в очередной раз, погребая под обломками неоспоримые истины, постулаты и табу.

– Так я больше похож на супер-аристо?! – спрашивает незнакомец, вскинув брови, и вокруг его зрачков вспыхивают радужные водовороты. – Демонстрирую, чтобы ты не сомневался: на мне нет контактных линз, которые ты обычно использовал, выполняя задания Приюта!

Какое-то время он пристально смотрит на меня, наклонив голову, и явно наслаждается произведенным эффектом. От усмешки на красивом породистом лице уже не веет иронией: она несет в себе неприкрытое торжество безудержной силы.

– Светлые способны управлять не только всем спектром магии, но и темной ее составляющей, – сообщает мне мужчина менторским тоном.

– Если я обладаю Даром и могу управлять любым цветом, то почему должен погибнуть во время завтрашней инициации? – задаю я вполне логичный вопрос.

– Главы Великих Родов уничтожат тебя, едва ты явишь им свою природу! – свечение в глазах незнакомца гаснет, и они становятся такими же фиолетовыми, как мои. – Уж поверь мне, Светлых они боятся еще больше, чем Темных!

– Темные – их враги, с ними все ясно, но почему Высшие Цветные боятся Светлых?

– Потому что любой высший Светлый сильнее не только каждого из них, но и всей Семерки Глав Великих Родов, вместе взятых! – сообщает мне мужчина и подмигивает. – Ты тоже силен – но лишь в потенциале! Пока любой аристо может тебя как муху прихлопнуть и даже не поморщится!

– Почему вы решили, что я – Светлый?!

– Это очень длинная история, и когда-нибудь я обязательно ее поведаю, но пока просто поверь мне!

– Если вы предлагаете вступить в ряды Светлого воинства и бороться с недругами или друзьями Российской Империи, то спешу расстроить: ваше предложение четвертое по счету!

– И кто же озвучил первые три? – на лице незнакомца появляется заинтересованность.

– Шеф Приюта, Великий Князь Шувалов и безымянный Темный, который не представился так же, как и вы!

– Пестрая компания! – заинтересованность сменяется откровенным равнодушием. – Я не предлагаю тебе сомнительный союз, а даю возможность пройти Инициацию и не погибнуть от рук твоих нынешних друзей. Если ты оправдаешь мои ожидания, мы обязательно встретимся и обсудим пути, которые перед тобой откроются.

– Приют – это ваш проект?

– Нет, я не люблю детей! – незнакомец отрицательно качает головой и кривит губы. – Но я внимательно слежу за всеми значимыми событиями, которые происходят в Империи!

– Какова истинная цель существования Приюта? Зачем растить нас десять лет, для того чтобы затем бездарно уничтожить в одно мгновение?

– Вопрос задан не по адресу, но я выскажу предположение, – незнакомец хмыкает. – Ты слишком узко мыслишь, и это простительно – издержки юности. Приют – это не школа мифических агентов, какой ты воспринимал ее всю жизнь, и даже не университет по подготовке ассасинов. Приют – это полигон, кузница, неподконтрольная Великим Родам, в горниле которой куются клинки. Какому-то суждено остаться серым, какому-то – стать цветным, какому-то – темным, а какому-то обрести сияние чистого света. Кто-то из вас гибнет по собственной глупости, кого-то убивают высшие аристо, но некоторые выживают и могут составить конкуренцию цветным или влиться в их ряды. Всем управляет естественный отбор!

– Но какова цель?! – настойчиво продолжаю допытываться я.

– Полагаю, что власть над Империей! – серьезно отвечает незнакомец и снова пожимает плечами. – Но об этом лучше спросить у создателей Приюта, а я в их число не вхожу.

– Почему Светлый Дар не проявлялся во мне все эти годы?

– Над вами Храм с семью Кристаллами и все одаренные дети, постоянно находящиеся под его воздействием, должны демонстрировать зачатки Дара еще в раннем возрасте, но этому мешают мощные амулеты. Они нейтрализуют разлитую в пространстве магию и ограждают от ее воздействия всех, кто находится под землей – в Приюте.

– Но я часто выходил в город и поднимался в Храм…

– Ты – Светлый, заруби это себе на носу! – раздраженно прерывает меня незнакомец. – Твой Дар может проявиться либо под воздействием Светлого Кристалла, либо в момент инициации – в Храме, когда на тебя будет направлена мощь семи Цветных!

– Светлый Кристалл установлен в Центральном нефе Храма…

– Это имитация, просто кусок хрусталя, – снова прерывает меня незнакомец.

– Значит, Приют взорвали, чтобы отложить завтрашнюю Инициацию? – я высказываю очевидную догадку, одновременно ощущая, что от меня ускользает нечто важное, кроющееся за частоколом слов Светлого.

– С некоторой вероятностью – да, – незнакомец кивает. – Хотя проще было бы взорвать Храм в момент, когда в нем находятся и Главы Великих Родов, и Первые наследники, и Император собственной персоной.

– Значит, цель – не уничтожение элиты Империи?

– Это не цель, а возможное средство заговорщиков! – незнакомец снова демонстрирует раздражение. – В первую очередь тебя должна волновать собственная судьба! Ты счастливчик, потому что перед тобой открыто несколько дорог. Ты можешь выбрать Свет, можешь примкнуть к Цветным, можешь стать Темным и даже совместить эти ипостаси! Но имей в виду: как только примкнешь к какой-то группе, на тебя начнут охотиться все остальные!

– На меня уже охотятся, но описанная вами перспектива завораживает еще больше! – говорю я с усмешкой. – Вы тоже готовы поучаствовать в этом сафари?

– Даже не сомневайся! – улыбка на лице незнакомца становится угрожающей.

– Вы предлагаете выбрать самую сильную сторону?

– Я предлагаю тебе занять сторону, которая поможет стать самым сильным тебе! – мужчина на мгновение закрывает глаза. – Мы с тобой заболтались, а время уже на исходе!

Светлый делает шаг вперед и протягивает руку. На раскрытой ладони лежит прозрачный Осколок и контейнер с контактными линзами.

– У меня уже есть такой Осколок, он со мной много лет, столько, сколько я себя помню, – сообщаю я незнакомцу, совершая очередную глупость.

– Я знаю, – он кивает. – Это футляр, амулет, который поможет тебе обмануть Семерку Глав Великих Родов. Вложи в него свой Осколок и надень перед Инициацией. Он станет фиолетовым, об этом я позаботился, а затем ты будешь прятать Осколок в футляре до тех пор, пока не научишься контролировать цвет используемого источника Силы.

– А линзы для чего?

– Как и футляр, они будут преобразовывать свет, струящийся из твоих радужек в фиолетовый, чтобы почетные гости не узрели в твоих глазах все семь цветов Великих Родов! Линзы будут гореть двумя ослепительными сапфирами, как и должно для чистокровного фиолетового аристо!

Делаю шаг навстречу и беру в руки сомнительные дары. Я еще не решил – буду их использовать или нет, но отказываться от предложения Светлого по меньшей мере глупо.

– И когда карета превратится в тыкву? – спрашиваю я, указывая взглядом на лежащие в ладони артефакты.

– Они прослужат примерно месяц, за это время мы встретимся несколько раз, и я научу тебя выбирать и контролировать Цвет используемой Силы!

– Зачем я вам? – спрашиваю я, не особо надеясь на правдивый ответ, и зачарованно смотрю в наливающиеся белым свечением глаза незнакомца.

– Наше время вышло! – деловито сообщает он.

Словно в подтверждение произнесенных слов в глубине коридоров Приюта раздается приглушенный взрыв и звук падения бетонной плиты. Я непроизвольно вздрагиваю, но Светлый успокаивает меня.

– Спасатели во главе с Великим Князем Шуваловым уже спешат тебе на помощь! – с усмешкой говорит незнакомец, и его силуэт окутывает белое свечение. – Оденься, чтобы тебя не заподозрили в извращенных наклонностях! Хотя это единственная правдоподобная и безопасная версия твоего нахождения в Приюте!

Я бросаюсь к шкафу, впопыхах натягиваю черные спортивные штаны и серую футболку, прячу подарки в карман и оборачиваюсь. Незнакомец исчез, не оставив ни следа своего присутствия.

В следующее мгновение дверь слетает с петель, и в комнату врывается Игорь Всеволодович Шувалов со светящимся фиолетовым двуручным мечом наперевес.

ГЛАВА 2 – Первое задание Князя Шувалова

Великий Князь Игорь Всеволодович Шувалов хмур и раздражен. Он мерит кабинет широкими шагами, а фиолетовые радужки пылают двумя яркими сапфирами. Его фигуру окружает светящийся Покров и заставляет мерцать все предметы в кабинете.

Наблюдая краем глаза за стариком, я вновь и вновь мысленно прокручиваю встречу со Светлым, о которой не рассказал ни Шувалову, ни Трубецкой.

Его слова о моем поразительном Даре – способности выбора цвета магии звучат фантастично и не выходят из головы. Я могу стать Цветным, Светлым или Темным?! Могу сделать осознанный выбор, а не следовать капризу судьбы, обусловленному наследственными линиями родителей?

Похоже на древнюю детскую сказку про Ивана-дурачка, который обрел Силу по щучьему велению, сокрушил Темных и Светлых, а вишенкой на торте получил в жены царевну и полцарства в придачу. Вот только я не сказочный герой, а самый что ни на есть обычный человек.

Обычный да необычный. Сильные мира сего слетаются на меня, словно мухи на мед, и это меня вовсе не радует. Почему они предлагают помощь именно сейчас и обещают золотые горы? Где они были восемнадцать лет? Откуда они вообще знают о моем существовании и невероятных способностях, которыми я, по их словам, обладаю?

Мои размышления прерывает рык Великого Князя.

– Какого рожна тебя понесло в Приют? – уже в который раз спрашивает он. – Парню с твоей подготовкой нужно объяснять, что несогласованное проникновение в район проведения спецоперации несет колоссальный риск для жизни?! Ты понимаешь, что не появись я в Приюте, тебя бы попросту прихлопнули при зачистке, приняв за террориста?!

Очень хочется язвить и сыпать ироничными комментариями, но я благоразумно помалкиваю, прикинувшись ветошью. Это самая безопасная в данный момент тактика. Я не боюсь снова испытать мощь высшего аристо на собственной шкуре, даже готов к этому, но Шувалов прав – я вел себя, как мальчишка.

– А ты куда смотрела? – праведный гнев старика обращается на Трубецкую.

Она не отвечает и припечатывает меня к креслу злым и быстрым, похожим на выстрел, взглядом. Темно-синие глаза княжны пылают от ярости, и я понимаю, что секс мне сегодня не обломится. Разве что в компании себя любимого.

Старик опирается ладонями на столешницу, несколько раз переводит укоризненный взгляд с Трубецкой на меня и обратно, а затем, выругавшись, грузно садится в кресло.

Откинувшись на высокую спинку, он наливает в хрустальный бокал коньяк и, глядя в тягучий янтарь, задумчиво покачивает его в огромной лапище.

– Я понимаю, что Приют для тебя – не просто место проведения спецоперации, а в некотором роде дом, – нарочито спокойно изрекает Великий Князь и бросает на меня сочувственный взгляд.

Я открываю рот, чтобы ответить в свойственной мне язвительной манере, но Шувалов останавливает меня решительным и властным жестом.

– Всегда думай, прежде чем открыть рот! Горячность и импульсивность рано или поздно приведут тебя к смерти, – предупреждает меня старик, сменив милость на гнев. – А ты – моя инвестиция! И очень рискованная, как показывает твое безрассудное поведение!

Я молчу. Любые оправдания и объяснения излишни. Мой разум пухнет от множества по-настоящему важных вопросов, но все затмевает белый листок с нарисованным на нем сердцем. Признание в любви, совмещенное с прощанием. Оно лежит в кармане спортивных штанов и ждет часа, чтобы оказаться в камине.

Я бросаю тоскливый и красноречивый взгляд на початую бутылку коньяка, стоящую на столе, и Его Светлость понимает меня без слов. Он наполняет бокал и двигает его ко мне по блестящей лакированной столешнице. Вдыхаю терпкий аромат и выпиваю волшебный напиток залпом.

Краем глаза замечаю осуждающий взгляд Шувалова, но старик сносит мое неуважение к коллекционным напиткам стойко и, видимо, списывает его на отсутствие аристократического воспитания.

– Я вряд ли изменюсь, – решительно заявляю я и поднимаю взгляд от лакированной поверхности стола.

В фиолетовых глазах Великого Князя нет злости, только раздражение и досада.

– Придется, мой мальчик, придется! – Шувалов снова наполняет опустевший бокал. – Если, конечно, не желаешь занять отведенное тебе место в фамильном склепе уже сейчас!

Снова выпиваю, и снова – залпом. По венам бежит расслабляющее тепло, и проблемы не кажутся фатальными, а тягостные раздумья медленно отступают на второй план.

– Кто взорвал Приют?! – тихо спрашиваю я, чтобы предотвратить очередной поток справедливых, но уже набивших оскомину упреков.

– Судя по тому, что мы не нашли ни одного тела, это сделали твои бывшие наставники и друзья, предварительно покинув подземную крепость…

– Зачем?! – спрашиваю я, чтобы замаскировать вздох облегчения.

– Я хочу знать это не меньше, чем ты, но пока нет ни одной зацепки! – старик вздыхает, делает маленький глоток и какое-то время смакует божественный вкус на языке, в который раз демонстрируя, как нужно употреблять высококлассные спиртные напитки. – Возможно, они решили уйти в еще более глубокое подполье и заметают следы…

– В Приюте уничтожили все? – интересуюсь я только для того, чтобы поддержать разговор.

– Подчистую! – подтверждает старик. – Осталось лишь немного одежды в спальнях, остальное выгорело дотла.

Я отворачиваюсь к панорамному окну и смотрю на Москву с высоты птичьего полета. Разговор с Князем начинает меня тяготить, и даже завораживающий еще недавно вид на центр столицы кажется плоским и невзрачным, как экранная имитация в кабинете Шефа.

– Дай слово, что больше не будешь играть в супер-аристо?! – устало просит Шувалов, и я слышу в его голосе искреннюю заботу.

Какое-то время молчу, раздумывая над ответом. Я, конечно, могу пообещать что угодно, а затем нарушить данное слово, но со стариком так поступать не хочу.

– Даю слово, что буду соотносить риск с возможными последствиями, – твердо заявляю я, глядя Великому Князю в глаза.

– И думать, прежде чем действовать! – добавляет он и бьет широкой ладонью по столу.

– И думать, прежде чем действовать! – послушно соглашаюсь я.

– Договорились! – с удовлетворением заключает Шувалов. – Возможность продемонстрировать новый подход представится уже завтра.

– Завтра же Инициация?! – недоуменно спрашиваю я.

– Перенесли! – отмахивается старик. – Кристаллы и оборудование Храма Разделенного не пострадали, его уже готовят к церемонии, но нужно время, чтобы отмыть все от копоти, проверить старые системы безопасности и дополнить их новыми. Теперь доступ в Храм будет ограничен. Это нужно было сделать уже давно, но, чтобы переломить сложившиеся традиции, иногда недостаточно даже монаршей воли!

Он замолкает, выдерживая театральную паузу, и начинает говорить лишь в момент, когда мы с Трубецкой обращаемся в слух.

– Ты приглашен в посольство Османской Сатрапии на бал в честь прибытия в Москву дочери Великого Визиря османов. Она – твоя цель!

– Я должен ее убить?

– Всегда полагал, что в твоем возрасте гораздо интереснее спать с девушками, нежели их убивать, – произносит Шувалов с усмешкой.

Лицо Трубецкой кривится, в синих глазах вспыхивают яркие искры, а обращенный на меня взгляд выражает неприкрытую угрозу.

– Твоя задача – выяснить реальные намерения, с которыми турчанка пожаловала в Москву, – продолжает Шувалов. – История про любовь к русскому языку и русской культуре, которой она потчует всех без исключения – не более, чем прикрытие!

– И кем я буду в этом квесте? – спрашиваю, не особо скрывая сарказм.

– Самим собой, конечно! – отвечает Князь, проигнорировав мои вызывающие интонации. – Привычный тебе маскарад – удел актеров Мосфильма! Учись играть, оставаясь собой, это много сложнее!

Хочу поспорить, но сдерживаюсь, ибо не время и не место. Да и мысли заняты другим.

– На подстраховке – Ольга! – Князь кладет вишенку на торт и с интересом смотрит на Трубецкую, ожидая ее реакции.

– Явиться на прием с дамой, чтобы кадрить другую? – Ольга снова кривится, ее взгляд мечет гром и молнии. – У бездарей это называется «Ехать в Тулу со своим самоваром»!

– Не вижу проблем, вас ждет светский прием, а не рандеву в номерах, – Шувалов пожимает плечами и отворачивается к окну, пряча усмешку.

– А если дело до номера дойдет? – с показным равнодушием спрашиваю я, демонстрируя Ольге, что турецкая посланница не интересует меня от слова совсем.

– Вряд ли, но подумай трижды, прежде чем членом размахивать – дипломатический скандал нам не нужен! – старик подмигивает и снова разливает коньяк по бокалам.

– Ну что вы! – успокаивает его Трубецкая. – Наш юный княжич – романтик и апологет платонических отношений, а не узник животной похоти!

Посылаю Ольге воздушный поцелуй и дарю белозубую мосфильмовскую улыбку.

– А язык? – я высказываю первую за вечер дельную мысль. – Как я буду с ней общаться?

– Язык тебе понадобится для другого… – продолжает язвить Трубецкая, но Шувалов останавливает льющуюся из нее желчь, твердо сжав губы и прищурив глаза.

– Она неплохо знает русский, как и вся элита османов еще со времен Византия, – отвечает он, не отводя суровый взгляд от недовольного лица Ольги.

– Турчанка – Темная?

– Да, и по нашим данным девушка не инициирована, поэтому мысли читать еще не умеет…

– А если и умеет, то в отличие от наследников Великих Родов прочитать в моей голове особо нечего! – заканчиваю я очевидную мысль старика.

– Я не сомневался в твоей прозорливости! – Шувалов улыбается, подносит бокал к лицу и вдыхает аромат коньяка. – Выказывая почтение уважаемому Мехмед Саид-Паше, Российская Империя присылает на прием аристо из Великого Рода, соответствующего по статусу принцессе, но не владеющего важной информацией.

– И тонко намекает, что наши Империи – неровня, ведь я не наследник Великого Рода, и происхождение мое сомнительно!

– Все верно, восточное коварство нам тоже не чуждо, – на лице Шувалова возникает лукавая усмешка, и он закатывает глаза к портрету Императора, висящему над его головой. – У меня есть личная просьба: постарайся не думать о девушке, как о сексуальном объекте! Знаю, как это сложно в твои восемнадцать, но попробуй – вдруг она все же читает мысли!

Хочу возмутиться картинно, поиздеваться над стариком, объяснить, что его просьба невыполнима, но глядя на серьезное, изрезанное морщинами лицо, замолкаю на полуслове.

– На прием пожалуют наследники Великих Родов третьего и четвертого колена, все не инициированы и умом не блещут! – сообщает Шувалов.

– Красивых парней отсеяли? – деловито интересуется Трубецкая, и я замечаю мелькнувшее в глаза старика одобрение.

– Перестраховались, но, учитывая внешность Александра, это явно лишнее, ведь так, Ольга?!

– На их фоне наш посланник будет смотреться как бриллиант среди фианитов! – Трубецкая демонстративно фыркает и начинает внимательно изучать собственный маникюр.

– Информация об угрозах есть? – спрашиваю я.

– Нет! – старик отрицательно качает головой. – Службы безопасности будут смотреть в оба, после происшествия на императорском балу к туркам даже мышь без проверки не проскочит.

– Значит, защитный костюм можно не надевать? – с надеждой спрашиваю я.

– Его не стоит надевать по другой причине: вдруг принцесса запустит руку в твою ширинку и наткнется на кевларовую защиту? – ехидничает Трубецкая.

– Я ее предварительно расстегну…

– Хватит! – Шувалов бьет кулаком по столу и гневно смотрит на нас обоих. – Ведете себя как несмышленые дети! Пока не пройдешь Инициацию, защитный костюм будет твоей второй кожей! Даже на светских раутах, охрану которых обеспечивает Императорская Гвардия!

Я послушно киваю с самым что ни на есть серьезным выражением лица.

– Фото турчанки есть? – задаю вопрос, не глядя на Трубецкую и невинно хлопая ресницами.

– Думаю, что хозяйку званого вечера ты не перепутаешь ни с кем! – отвечает Шувалов и берет в руки сигару. – Цели и задачи ясны?

– Вполне, – коротко отвечаю я.

Старик подносит сигару к носу, вдыхает аромат заморского табака, а затем аккуратно вставляет ее в отверстие специального ножа. Раздается щелчок и ровно отрезанный кончик падает на стол. Он сосредоточенно прикуривает от длинной сигарной спички и откидывается на высокую спинку кресла.

– Цели и задачи понятны, и это прекрасно! – резюмирует Князь после затяжки. – А теперь дайте старику немного расслабиться и отдохнуть!

Выйдя из кабинета Шувалова, мы с Трубецкой не сговариваясь направляемся в разные стороны: я в свои апартаменты, а она – к лифту. Медленно шагая по коридору, в очередной раз внимательно рассматриваю парадные портреты представителей династии Шувалова и убеждаюсь, что встреченный в Приюте Светлый ни одним из них не является. Нужно будет уточнить у Хранителя, нет ли в числе моих предков тех, кто по тем или иным причинам избежал мирской славы и канул в вечность, не оставив прижизненного портрета.

Вваливаюсь в гостиную и с удовольствием снимаю одежду, позаимствованную в Приюте. Так змеи сбрасывают старую кожу, когда она становится слишком тесна, чтобы вновь обрести свободу. Сажусь в кресло у камина и беру в руки уже порядком измятый листок с изображенным на нем пронзенным сердцем.

Возможно, именно он являлся спусковым крючком для активации взрывного устройства, которое должно было уничтожить меня в Приюте. Но откуда они знали, что я там появлюсь? Неужели я настолько предсказуем, что меня можно читать словно открытую книгу? Или того хуже: мое поведение можно программировать и заставлять совершать те или иные действия, манипулируя событиями, происходящими вокруг меня?

Какое-то время разглядываю надпись «Мина» под нарисованным красной помадой сердцем, а затем кладу записку на закопченные камни и поджигаю ее. Дым прощания ощутимо горчит и на глаза наворачиваются слезы. Когда от бумаги остается лишь пепел, я осознаю, что окончательно отпустил Мину. А она отпустила меня. Прощание произошло без передачи моего ответного послания, ибо на нем я бы нарисовал отнюдь не сердце…

Трубецкая заходит без стука – я снова забыл запереть дверь. Встаю с кресла и понимаю, что наступает вечер – в комнате царит полутьма. Иду навстречу девушке и нежно ее обнимаю. Ольга прижимается ко мне всем телом и касается своим лбом моего. Глаза в глаза, и губы в губы. Ее горячее дыхание щекочет кожу, и я чувствую накатывающее возбуждение.

– Меня посылают к туркам, потому что лучше пожертвовать бастардом, чем чистокровным наследником Великого Рода, – я озвучиваю очевидное предположение, которую не высказал в кабинете Шувалова.

– Не думаю, что ты безразличен Великому Князю! – возражает Ольга.

– Не думаю, что выбор моей кандидатуры – его рук дело! – парирую я.

– Предстоящая операция мне не нравится по иной причине, – шепчет Ольга, нежно касаясь своей щекой моей.

– Мы же договаривались?! – напоминаю я. – Секс по дружбе, и ничего больше!

В памяти всплывает примерно такой же уговор с Миной, и на мгновение воображение рисует ее беззаботную улыбку. Ее озорные глаза. Ровные белые зубы и розовый язычок, скользящий по верхней губе.

Трубецкая возвращает меня к реальности. Девушка отстраняется, берет в ладони мое лицо, пристально смотрит в глаза, а затем целует. Целует горячо и страстно, вновь прижимаясь всем телом. Она ласкает мою шею и спину, распаляя желание.

Я ошибся насчет секса сегодняшним вечером, он явно случится.

– Перед завтрашним приемом я выжму тебя досуха! – с приторно-сладкой угрозой в голосе сообщает Ольга и стаскивает с меня единственную оставшуюся одежду – трусы.

ГЛАВА 3 – В посольстве Темных

Посольство Османской Сатрапии на Большой Никитской располагается в старинном двухэтажном особняке, фасад которого выкрашен в розовый цвет. Не в угольно-черный или темно-серый, но и не в один из цветов радуги. Показное уважение Империи Цвета от Империи Тьмы, выраженное в витиеватом восточном стиле.

Мы с Трубецкой останавливаемся у широко распахнутых кованых ворот, и к ее спортивному Руссо-Балту неспешно подходят двое турок в черных деловых костюмах. Они встречают нас полными высокомерного достоинства взглядами, синхронно открывают двери авто и вежливо приглашают пройти внутрь особняка.

Беру княжну под руку, и мы следуем к входу с широкими улыбками на лицах. Стрекот фотоаппаратов многочисленных зевак и корреспондентов заглушает негромкую музыку, доносящуюся из окон, а яркие вспышки разгоняют вечерний полумрак и заставляют щуриться, превращая дежурные улыбки в унылые неискренние оскалы.

Высоко подняв головы и выпрямив спины, мы с величавым достоинством следуем по узорчатой ковровой дорожке. Фиолетовый фрак, сидящий на мне будто влитой, идеально соответствует синему коктейльному платью Трубецкой с глубоким декольте. Я с трудом сдерживаю смех, глядя на выстроившихся вдоль парадной дорожки лакеев, которые пытаются заглянуть в него, отчаянно кося темно-карими глазами.

Посольский зал приемов встречает нас не ожидаемой восточной вычурностью, а вполне современными архитектурными и интерьерными решениями, резко контрастирующими со старинным фасадом особняка и кованой оградой.

– Даже в моем туалете золота на стенах больше, чем во всем этом зале, – тихо говорю я Трубецкой сквозь зубы, и продолжаю раздавать кивки и сдержанные улыбки направо и налево.

– Мои стереотипы разрушены, – охотно соглашается Ольга, эффектно улыбаясь присутствующим.

Она демонстрирует обтягивающий темно-синий наряд молодым представителям Великих Родов и гостям с востока, и я замечаю, что в глазах юнцов вспыхивают искры вожделения.

Окидываю взглядом графитовые стены, паркет черного дерева и черные же кованые люстры невообразимых геометрических форм и признаю, что интерьеры великолепны. Наверняка подобное убранство аристократических домов станет новым трендом и постепенно вытеснит привычные для наших аристо позолоченную лепнину и украшенные завитушками обои.

– Ее сиятельство Кара Саид-Паша! – зычным голосом объявляет мажордом, и все гости торопливо расступаются, образуя проход к черно-серым дверям.

Широкие створки распахиваются, и в зал стремительно врывается восточная принцесса. Походка от бедра, царственная улыбка на красивом смуглом лице и горящие карие глаза – она как будто сошла со страниц иностранного модного журнала. Локоны густых черных волос ниспадают на черный же шелк облегающего платья и развеваются за спиной, стройная ножка появляется в высоком разрезе при каждом шаге…

– Слюни подбери! – шипит Трубецкая разъяренной кошкой, сохраняя приветливую улыбку на лице, и больно щиплет меня за локоть. – Видимо, я недостаточно сильно выжала тебя прошлой ночью?!

– Выжала и выпила досуха, – шепотом успокаиваю девушку я. – Ты же знаешь: дочь визиря – всего лишь задание.

– Тогда прекрати пялиться на нее словно перекачанный тестостероном юнец! – снова шипит Ольга.

– Я и есть перекачанный тестостероном юнец! – не лезу за словом в карман и получаю еще один болезненный щипок.

Турчанка просто восхитительна, и я, действительно, раздеваю темноокую гурию взглядом, всячески демонстрируя восхищение ее красотой. Делаю это специально, интуиция подсказывает, что турчанке вряд ли по вкусу серые как мыши скромники.

– А что бы ты делала на моем месте при виде такой яркой особы?! – спрашиваю я у Трубецкой, не поворачивая к ней головы.

– Уже заперлась бы в мужском туалете и др…

– Мне нравится ход твоих мыслей, идем! – прерываю я девушку. – У тебя это получается прекрасно, и сие действо можно разнообразить…

– Постарайся думать головой, а не членом! – раздраженно перебивает меня Ольга и, отпустив мою руку, растворяется в тесной толпе гостей.

Останавливаю проходящего мимо официанта и беру с подноса два высоких бокала с минеральной водой, а затем, эффектно крутанувшись на каблуке, направляюсь к принцессе. Ее облепили со всех сторон разодетые в пух и прах представительницы Великих Родов и выказывают неискреннее восхищение с медоточивыми улыбками на устах.

Парни накачиваются шампанским поодаль, бросая мимолетные вожделенные взгляды на принцессу, но максимум внимания тратят на сопровождающих ее девушек, кажущихся им более доступной добычей.

Я появляюсь перед принцессой в отчаянный для нее момент. В окружении сладкоголосых и насквозь фальшивых аристо девушка чувствует себя загнанной в угол и лихорадочно ищет путь к спасению, бросая отчаянные взгляды в зал.

– Кара, я приветствую вас в Москве и надеюсь, что вы встретили здесь радушный прием! – вскидываю бровь и обвожу взглядом расступившихся передо мной товарок, иронично улыбаясь. – Князь Александр Игоревич Шувалов к вашим услугам!

Склоняю голову, а затем делаю шаг к принцессе и протягиваю ей бокал воды. Она хватается за него как за спасительную соломинку, и на лице девушки расцветает улыбка.

– Я так ждала встречи с вами, князь! – неожиданно заявляет она и берет меня под руку.

Локоть она сжимает еще сильнее, чем Трубецкая, и я понимаю, что синяка все же не избежать.

– Я вынуждена покинуть вас, дорогие мои! – обращается Кара к аристократкам, сверлящим меня ненавистными взглядами. – Девочки, очень рада, что мы познакомились – вернусь к вам чуть позже!

Шувалов был прав, русским языком она владеет прекрасно и говорит практически без акцента. Беру инициативу в свои руки и решительно веду девушку прочь, к высоким стрельчатым окнам, где выстроились столы с закусками. Кара настойчиво корректирует траекторию нашего движения, крепко сжимая мой локоть, и мы оказываемся у подноса с шампанским.

Загораживаю нас спиной от взглядов любопытных гостей, и мы, не сговариваясь, меняем бокалы с водой на фужеры с игристым напитком. Принцесса выпивает свой одним глотком и плотоядно смотрит на мой. Молча протягиваю даме желаемое и беру с подноса следующий фужер.

– Спасибо за чудесное спасение, князь! – запоздало благодарит принцесса и делает неторопливый глоток, пристально глядя мне в глаза.

– Каждый мужчина мечтает хотя бы раз в жизни спасти очаровательную принцессу из лап дракона, – беру с подноса еще один бокал, мы соединяем их с легким хрустальным звоном и делаем по глотку. – Дракон в данном случае явился в виде многоголовой, разодетой в шелка и надушенной парфюмом гидры, но я распознал его истинное обличие!

– Я ваша должница! – сообщает обворожительно улыбающаяся Кара без тени кокетства, и мы допиваем искрящееся пузырьками вино.

Объявляют первый танец, он – белый, и хозяйка вечера приглашает меня. Ее нежные пальчики ложатся на мое плечо, моя ладонь – на ее талию, и мы начинаем размеренное кружение в вальсе. Музыка играет очень громко и разговаривать невозможно. Невозможно, да и не нужно – мне достаточно любоваться девушкой и ощущать ее близость. Я смотрю в огромные карие глаза и осознаю, что второму совету Трубецкой следовать не в состоянии: думаю уже отнюдь не головой.

– На правах хозяйки хочу ангажировать вас этим вечером на все последующие танцы! – сообщает мне красавица, когда музыка стихает. – Попрошу музыкантов убавить громкость, чтобы попрактиковаться в использовании языка!

Девушка произносит это вполне невинно, и на первый взгляд в ее словах неслышно и ноты двусмысленности. Но это лишь на первый взгляд. Все выдают глаза, точнее разгорающееся в них возбуждение.

– Думаю, что танца с вами отчаянно жаждет вся мужская аудитория в этом зале, и владея вами безраздельно, я подпишу себе смертный приговор! – отвечаю такой же двусмысленной и совершенно невинной на первый взгляд фразой и едва заметно улыбаюсь.

– Вы заботитесь об удовлетворении желаний ваших друзей в ущерб своему? – густые черные брови Кары вопросительно выгибаются, а взгляд наполняется иронией. – Или мой бесстрашный рыцарь предпочитает быть поверженным разодетой в шелка и надушенной парфюмом гидрой?

– С удовольствием предпочту ваше общество! – я едва заметно киваю и откланиваюсь, оставляя принцессу на растерзание очередной порции именитых гостей, уже взявших нас в плотное кольцо.

Нарушая все аристократические приличия, парни, собравшиеся у самого большого стола с выпивкой, активно машут руками, приглашая меня присоединиться к их тесной компании. Юные лицемеры выказывают уважение презренному бастарду, на которого легла густая тень хозяйки вечера. Хочу отсалютовать им средним пальцем, но лишь улыбаюсь и следую в мужскую комнату. Аристократические манеры, мать их!

Наклоняюсь над раковиной и щедро поливаю лицо холодной водой. Не знаю, существует ли воспетая множеством поэтов любовь с первого взгляда, но страсть, поглощающую с первой секунды, я уже познал. Самое время воспользоваться советом Трубецкой, мысленно говорю себя я, бросая взгляд на дверь туалетной кабинки.

– Помяни дьявола, он и появится! – шепчу себе под нос, наблюдая за Ольгой, стремительно входящей в мужской туалет.

– Воду лей на другую часть тела, холодный лоб уже не поможет! – с порога заявляет Трубецкая.

– Мне кажется, что я попал в реалити-шоу, нас снимают скрытые камеры, и ты устраиваешь тщательно продуманную сцену ревности!

– Она – Темная, Саша, а ты уже голову потерял! – с нажимом произносит Ольга. – Видимо, я недостаточно активно поработала над тобой ночью! Думаешь, что очаровал ее с первого взгляда? Поверь мне, ей точно от тебя что-то нужно, и ты – такое же задание для нее, как она – для тебя!

– Это – один из возможных вариантов, – я согласно киваю, – но почему ты решила, что именно он – рабочий?

– Потому что, когда я смотрю на эту турчанку, вижу не разряженную куклу, а ее темную сущность! – говорит Ольга, язвительно улыбаясь. – В отличие от тебя у меня на нее не встает! Нечему!

– Ты предлагаешь вернуться в нашу Высотку от греха подальше и провалить задание?

– Я тебя предупредила! – отрезает Трубецкая и выходит из туалета.

Я возвращаюсь в Зал Приемов как раз к следующему танцу. Мы с Карой идем навстречу друг другу и останавливаемся в центре зала. В объятиях очаровательной девушки меня снова захлестывает вожделение, но я еще помню, что явился сюда не ради женских прелестей, а по заданию Тайной Канцелярии.

– Ваш русский язык столь же совершенен, сколь и вы сами, – я начинаю разговор с банального комплимента. – Кто был вашим учителем?

– Меня обучал выходец из России, довольно известный русский писатель и дипломат, он и привил мне любовь к вашей культуре и языку! У нас немало своих талантов, но Александра Пушкина я люблю даже больше, чем Ибрагима Фехми!

– Сейчас самое время прочесть вам стихи, но я не фанат поэзии – признаюсь как на духу!

– А как же девушки? Романтические знакомства, прогулки по старым улочкам Москвы и чтение виршей под луной?!

Она это серьезно говорит или отрабатывает образ? Смотрю в бездонные карие глаза и, не в силах оторваться от них, не нахожу ответа. Мы кружим среди других танцующих пар, внимание которых сосредоточено на нас, но мне наплевать.

– Честно вам сказать…

– Простите, я не подумала, что с вашей внешностью весь этот романтический флер не нужен, достаточно просто улыбнуться и подмигнуть! – шепчет Кара мне на ухо.

Я улыбаюсь во все тридцать два зуба и подмигиваю. Девушка заливисто смеется, запрокинув голову, и я понимаю, что от ее близости теряю свою.

– С вами я готов гулять по пустынным улочкам Москвы, – признаюсь я. – И кто сказал, что читать стихи должны парни? Почему не девушки? Вы мне прочтете?

– Обязательно! – турчанка с готовностью кивает. – Я приехала в Россию, чтобы увидеть Москву. Всего на пару дней. До Инициации осталась неделя, и, как вы понимаете, после нее визит будет невозможен!

– Жаль! – искренне отвечаю я. – Значит, наша сегодняшняя встреча – единственная?!

– Вас это печалит?

– У нас в России есть выражение «Жить одним днем». Обычно в него вкладывают негативный смысл, но я не согласен с такой трактовкой!

– Это калька с латинской фразы «Carpe Diam» – лови момент. Вы всегда следуете данному правилу?

– Только в такие фантастические вечера, как этот!

Музыка смолкает, но мы размыкаем объятия не сразу. Я беру девушку под руку и под пронзающими нас взглядами многочисленных гостей веду к уставленным шампанским столикам. Мы пьем холодный напиток, не отрывая друг от друга наэлектризованных взглядов, и я совершаю необдуманный поступок. Как раз таких рискованных решений я обещал избегать Великому Князю.

– Не желаете прогуляться по старинным улочкам Москвы? – предлагаю я.

– Я не могу покинуть гостей, вечер еще не закончен, но у меня есть встречное предложение – хочу провести небольшую экскурсию по особняку нашего посольства…

И снова чистый и непорочный взгляд, снова возникает ощущение, что за словами девушки не кроется никаких завуалированных намеков. Иногда банан – это просто банан, говаривал мой бывший друг Карась, но интуиция подсказывает, что в данном случае все обстоит иначе.

Еще пара бокалов, и мы выходим из зала. Я – в мужскую комнату, а принцесса – в женскую. Через несколько минут встречаемся на втором этаже, на лестнице, у бюста какого-то героя Османской Сатрапии. Охрана, видимо, уже предупреждена, потому что здоровенные амбалы пропускают меня в зону, закрытую для гостей, без возражений.

– Я хочу почитать вам стихи! – заговорщицки произносит Кара, берет меня за руку и ведет по коридору, устланному толстым, бесконечным ковром.

Убранство здесь соответствует моим ожиданиям: восточный колорит проявляется в каждой детали – от витых позолоченных люстр на потолке до чеканных картин с изречениями Темного Пророка на стенах. Сделав несколько поворотов, мы попадаем в тупик и останавливаемся у резной двери без номера.

– Проходите, – приглашает Кара и распахивает ее. – Это мое скромное обиталище.

– Только после вас, – галантно отвечаю я и пропускаю даму вперед.

Спальня похожа на первоклассный и абсолютно безликий гостиничный номер все в том же восточном стиле. Огромная кровать под бархатным балдахином занимает почти все свободное пространство, оставляя место лишь для небольшой кушетки и кофейного столика, заваленного книгами. Кара выбирает из стопки потрепанный томик в красном переплете и безошибочно открывает его на нужной странице.

– Вы готовы? – спрашивает она.

Я молча киваю. Пришедшая на ум двусмысленная фраза «Всегда готов» застревает у меня в горле.

Я целовала и знала

Губ твоих сладких след,

Губы губам отдавала,

Греха тут великого нет.

От поцелуев губы

Только алей и нежней.

Зачем же они так грубы,

Мысли твои обо мне?

Выжег мою свободу

Огонь фиолетовых глаз.

Слаще вина и меда

Был нашей встречи час.

Помни меня своей тайной,

Помни как нежный цветок,

В то, что встреча случайна,

Как же поверить ты смог?

– У нас не больше получаса – пока не хватятся гости, – сообщает Кара, закрывая тяжелый томик и кладя его на стол. – Вы не против, если чтение стихов мы продолжим в другой раз, а сейчас займемся более интересными вещами?

– Конечно! – ошеломленно отвечаю я и чувствую, что краснею как подросток – перемена слишком неожиданна.

– Вы поможете расстегнуть это тесное платье? – спрашивает девушка, медленно подходит ко мне, покачивая бедрами, и нежно обнимает.

Я страстно целую ее, и руки Кары проникают под тонкое сукно фрака. Они блуждают по груди, затем расстегивают ремень брюк и ныряют в трусы.

И в этом Трубецкая была права, счет три ноль в ее пользу.

– Глаза Цветных, действительно, светятся во время оргазма? – хрипло спрашивает Кара.

– Только у инициированных, а я еще не прошел Инициацию, – говорю я, сдерживая стон. – А Темные, действительно, могут читать мысли?

– Только инициированные, а я еще не прошла Инициацию, – отвечает Кара. – Но я знаю о чем ты думаешь и без магии!

Она указывает взглядом на мой пах, облизывает губы и опускается на колени.

ГЛАВА 4 – Бойтесь Волхвов дары приносящих

На часах четыре утра. Лимузин Императорской Гвардии бесшумно мчит по набережной, и я разглядываю залитую ночными огнями Москву. Любуюсь столичными улицами, чтобы не провалиться в сон, похожий на беспамятство. Я измотан так, будто отработал в боевом модуле много часов без перерыва.

Несколько бокалов шампанского, десяток вальсов с хозяйкой вечера, модные ритмы танцпола, да еще и регулярные посещения спальни турчанки – укатали сивку крутые горки. Опухшие губы саднит от поцелуев, внизу живота разлилась болезненная истома, а карман фрака оттягивает подарок турецкой верноподданной, но о нем думать нельзя.

Кара вручила его во время прощания, после того как пригласила посетить Истамбул, если в будущем представится такая возможность. Положила в карман и шепотом попросила не доставать до тех пор, пока не покину посольство.

Сексуальное возбуждение и разбуженный им романтизм не затуманили мой разум – я ощупал подарок, как только дочь Великого Визиря покинула крыльцо и скрылась внутри особняка. Это было послание Высшего Темного, учинившего бойню в тоннеле – Темный Осколок, в чем я удостоверился позже, уже сидя в лимузине.

Трубецкая была права: я – такое же задание турчанки, как и она – мое.

Ольга покинула бал пару часов назад, и по его окончании я удостоился чести прокатиться в кортеже императорской охраны. Личное распоряжение Цесаревича. Безопасность будущего высшего аристо Фиолетового Рода превыше всего.

Меня высаживают у приватного входа в высотку, и четверо гвардейцев в активированной боевой броне сопровождают меня до самых дверей.

Следую сквозь строй охраны Рода, захожу в лифт и в изнеможении прислоняюсь спиной к зеркальной стене. Едва не сползаю на пол, но в последний момент опираюсь руками на горизонтальный никелированный поручень, опоясывающий кабину.

Играю спектакль, работая на следящие камеры и лично для Берестова, хотя мое состояние недалеко ушло от разыгрываемого.

Пьяно покачиваясь, поворачиваюсь к зеркалу и внимательно осматриваю свое отражение. Корчу немыслимые рожи, демонстрируя наблюдателям гримасы, которым позавидовали бы клиенты заведения Кащенко и приматы Московского зоопарка. Внимание операторов у экранов должно быть сосредоточенно исключительно на моем лице.

Прижимаюсь лбом к холодному зеркалу, касаюсь его языком, а тем временем мои ладони скользят по никелированной трубе поручня. Громко смеюсь, запрокинув голову, и незаметно прячу подарок Кары в выемке под креплением. Думать о нем сейчас нельзя. Ни в коем случае.

Лифт останавливается в жилой зоне, двери бесшумно разъезжаются в стороны, и молодцы Берестова принимают меня в теплые руки. Я пьяно протестую, впрочем, на рожон не лезу – парни в своем праве. Наверняка выполняют приказ безопасника или даже Главы Великого Рода.

В небольшой досмотровой комнате, уже знакомой по первому посещению небоскреба, меня просвечивают, затем заставляют раздеться и проверяют на скрытые электронные устройства и амулеты, разве что в задницу не заглядывая. Веду я себя так, как и должно представителю золотой молодежи в подобной ситуации: пьяно улыбаюсь и отпускаю двусмысленные шуточки, на которые парни никоим образом не реагируют. Образцовые профессионалы.

Берестов встречает меня в дверях приемной Шувалова, старик явно дистанцируется от неблагодарной работы.

– Доброе утро! – приветствует он меня, внимательно глядя в глаза.

– Кому доброе, а кому и не очень, – я продолжаю ломать комедию, награждая безопасника расфокусированным, но наглым взглядом.

– Мозгоправы уже здесь – хотят удостовериться, что вы не подпали под влияние Темных и лояльны Цветным как и прежде, – сообщает Берестов, внимательно отслеживая мою реакцию.

– Всегда готов сослужить службу Империи! – икнув, отвечаю я чересчур громко и торжественно.

– Идем! – коротко бросает безопасник.

Мы поднимаемся на этаж для официальных приемов. Резные дубовые панели и литую бронзу сменяют сталь, серый камень и стекло. Белые полупрозрачные двери бесшумно открываются, и мы оказываемся в малой переговорной комнате.

За длинным серым столом восседают трое уже знакомых мне мужчин все в тех же деловых черных костюмах.

– Доброе утро, господа! – приветствует их Берестов и садится во главе стола.

– Здравия желаю! – добавляю я и растягиваю губы в пьяной улыбке.

Дознаватели с достоинством приветствуют нас в ответ, и снова растекаются в белых кожаных креслах.

– Присаживайтесь, Ваша Светлость! – предлагает руководитель группы, князь Андрей Федорович Грибоедов, и указывает на кресло, стоящее по другую сторону стола.

С облегчением падаю в мягкую кожу и, нарушая все приличия, начинаю беззастенчиво разглядывать хорошо знакомую мне троицу.

– Александр Игоревич, вы догадываетесь, по какой причине мы почтили вас своим присутствием? – спрашивает князь и откидывается на высокую спинку кресла.

– Даже гадать не хочу! – я пожимаю плечами. – Прошу вас закончить нашу встречу как можно скорее, ибо в вертикальном положении я держусь из последних сил!

– Вы в значительной степени облегчите нашу совместную работу и ускорите оную, если признаетесь, что испытали какое-то воздействие магии Темных на себе…

– Не п-п-припоминаю такого, – отвечаю я, пьяно икаю и снова глупо улыбаюсь. – Готов к любым проверкам, господа!

– Мы ограничимся периодом времени с момента вашего прибытия в посольство Османской Сатрапии до момента, когда вы покинули оное…

– Нет проблем! – отвечаю я, отправляя короткое воспоминание о смертельно опасном подарке турчанки в недосягаемые для мозгоправов глубины памяти. – Мне скрывать нечего!

– Вы еще не инициированы, и потому для вмешательства в ваш разум требуется разрешение родителей или опекуна, – заученно произносит Грибоедов. – Игорь Всеволодович его предоставил, и мы в своем праве. Прошу вас не сопротивляться ментальному воздействию, ибо оно может разрушить некоторые фрагменты вашей личности без возможности восстановления. Мы должны проверить вас на предмет незаконного воздействия Темных.

– Валяйте! – простодушно говорю я и закрываю глаза.

Разум проваливается в вязкий и влажный, похожий на туман пульсирующий сумрак. При контакте с ним белесые очертания моей инфернальной сущности плывут и искажаются.

Три черных вращающихся вихря быстро приближаются ко мне, но я не сопротивляюсь. Сознания дознавателей оказываются рядом и превращаются в чернильные, масляно поблескивающие фигуры.

Их раскрытые ладони выстреливают множеством тонких колеблющихся нитей, и они окутывают меня словно ловчая сеть исполинского трехголового паука. Я обездвижен. Черная сущность Грибоедова приближается, перебирая поблескивающую паутину, и я снова, как и в первый раз, непроизвольно передергиваю плечами от отвращения.

Нити проникают в мою виртуальную плоть, и в глубинах разума возникает другой – враждебный и чуждый. Он погружается в мои воспоминания и скользит по ним, словно по кадрам кинофильма, прокручиваемого в ускоренном режиме.

Я выбрасываю чужака из собственного сознания в момент моего выхода из османского посольства и открываю глаза. Неожиданно для себя ощущаю, что стал сильнее и могу сопротивляться мозгоправам гораздо эффективнее, чем раньше.

Бледные лица дознавателей раскраснелись, морщины слегка разгладились, а глаза блестят словно у моих сверстников. Еще бы – они поучаствовали в самом настоящем порно с эффектом полного погружения!

– Вам понравилось? – спрашиваю я, пряча откровенную издевку за маской доброжелательности.

– Признаюсь, юный князь, что некоторые ваши навыки производят неизгладимое впечатление! – отвечает Грибоедов и подмигивает.

– Если понадобится – обращайтесь за консультацией! – с усмешкой предлагаю я склоняя голову.

– Мы не обнаружили деструктивного воздействия Тьмы на ваше сознание, – сообщает Грибоедов деловым тоном, пропустив мою шпильку мимо ушей.

Мне кажется, что в голосе дознавателя прозвучало легкое разочарование, и это мне не нравится. Ловлю себя на мысли, что не доверяю Темным. Ни тем, которые работают на Империю, ни тем, которые работают против нее. Разумного объяснения этому я не могу дать даже самому себе, мои ощущения продиктованы исключительно интуицией, и остается надеяться, что она меня не подводит.

– Значит, вы снова приехали зря?! – я поднимаюсь из-за стола, опираюсь на него руками и склоняюсь к серым морщинистым лицам. – Благодарю вас за заботу о моей безопасности и сообщаю, что засим намерен откланяться!

Я выхожу из приемной, а дознаватели, взбешенные моей дерзостью, даже не прощаются. Путь в кабинет Шувалова занимает не больше минуты, и Берестов догоняет меня уже у дверей.

– Зачем вы так? – спрашивает он, укоризненно глядя в глаза. – Дознаватели – люди подневольные, на них обижаться не стоит…

– Я и не обижаюсь, – пожимаю плечами, нехотя признавая его правоту. – Пожалуйста, извинитесь перед ними за меня и сообщите, что мальчишка был пьян и неадекватен.

– Хорошо, Ваше Сиятельство! – Берестов кивает и уходит, чтобы выполнить мою просьбу.

Удивляюсь покладистости безопасника и, дождавшись приглашения Конибродского, толкаю тяжелую дубовую дверь.

Шувалов ожидает меня с неизменным бокалом коньяка в руках. На столе стоит поднос с кофейником, двумя чашками и вазочкой с конфетами. Взгляд старика расслаблен, а на устах застыла ироничная усмешка.

– Восточные сладости и кофе по-восточному, – Князь кивает на вазочку и бросает в рот пару конфет. – После сегодняшней ночи ты, наверняка, стал их горячим поклонником?!

Пропускаю издевку старика мимо ушей и молча подхожу к столу. Сажусь в мягкое кожаное кресло и наливаю себе густую и ароматную черную жижу.

– Как провел время? – спрашивает Великий Князь с деланным интересом. – Чем занимались с турчанкой?

– Стихи читали, – отвечаю я и беру со стола миниатюрную чашечку.

Выпиваю кофе до дна, заедая щедро засахаренными конфетами, и тянусь к кофейнику, чтобы налить следующую порцию, но Шувалов перехватывает мою руку.

– Не стоит! – он качает головой. – С такими нагрузками даже твое молодое и здоровое сердце может не выдержать! После трех то раз!

– Трубецкая доложила? – уточняю я без тени самодовольства и поправляю старика. – Четырех: Ольга покинула бал как раз после третьего…

– Отцом ты, надеюсь, не станешь?

– Не должен, мы были аккуратны…

– Ладно, шутки – шутками, а результат есть? – тон Шувалова становится серьезным.

– Результата нет, операция провалена – я не раскусил ее, а она не раскусила меня. Трубецкая права: турчанка была моим заданием, а я – ее. Девушку направили для знакомства со мной так же, как вы меня – для знакомства с ней!

О подарке, который мне вручила Кара, я не упоминаю, но хотя бы часть правды озвучить должен, иначе старик почувствует мою ложь.

– Любопытно: чем продиктован этот интерес, – задумчиво произносит Шувалов, глядя куда-то поверх моей головы.

– Зачем вы послали меня к османам на самом деле?! – спрашиваю я, отвлекая старика от совершенно обоснованных сомнений.

– Во-первых, государственная необходимость, – отвечает он после короткой паузы. – Во-вторых, личная заинтересованность: думаю, что контакты с османами будут расширяться, и этот их визит – лишь пробный шар.

Старик замолкает, делает глоток коньяка и молча смотрит на меня, перекатывая его на языке.

– А в-третьих?

– Хотел, чтобы ты на собственной шкуре испытал некоторые способности Темных…

В измученном мозгу начинает формироваться смутное подозрение, но Шувалов не дает перерасти ему в понимание и озвучивает еще не оформившуюся окончательно догадку.

– Темные девицы могут не только копаться в мозгах, но и обладают способностью вызывать неконтролируемое желание у мужчин…

Забери меня Тьма! Я вспоминаю строки стихов: «В то, что встреча случайна, как же поверить ты смог?», и все становится на свои места: турчанка явно действовала по заранее разработанному плану. Вряд ли мое совращение – часть операции османских спецслужб по вручению мне подарка, скорее всего, ее личная инициатива. Первая проба пера юной искусительницы.

– Ты расстроен, потому что с тобой переспали по расчету, а не из-за твоего неземного обаяния и сшибающей с ног харизмы?! – интересуется старик иронично улыбаясь

– Нет, подобных комплексов я не испытываю, но ощущать себя использованным немного неприятно…

– Она использовала тебя, а ты – ее. Получил бесценный опыт, свел знакомство с будущей высшей Темной, и этот опыт был весьма приятен, насколько я могу судить по твоему довольному виду!

А еще получил подарок, который способен изменить мою судьбу, мог бы добавить я, но благоразумно помалкиваю.

– У меня есть для тебя кое-что! – загадочно произносит Шувалов.

Князь открывает верхний ящик стола, вытаскивает небольшую серебряную шкатулку и ставит ее передо мной. Я поднимаю тяжелую крышку и смотрю внутрь. На фиолетовом бархате лежит Осколок и титановая цепочка с держателем. Осколок ничем не отличается от переданного мне Карой, оба они бесцветны и похожи на куски обычного стекла.

– Наденешь его в Храме во время Инициации, здесь не рискуй – Родовой Кристалл слишком близко! – Шувалов направляет взгляд фиолетовых глаз на потолок.

– Спасибо, Игорь Всеволодович! – благодарю я старика.

– Иди отсыпайся, ловелас, – с усмешкой говорит Князь. – Коньяк на сон грядущий не предлагаю – в тебе алкоголя по самую макушку плещется…

Следую совету старика, но иду не к себе, а к Трубецкой. Сейчас точно не лучшее время для встречи, но меня мучает чувство вины. Мучает несмотря на наши договоренности о свободных отношениях.

Ольга открывает дверь после первого же тихого стука. К моему удивлению, на лишенном косметики лице нет гнева, презрения или агрессии.

– Цветы принес?! – спрашивает она.

– А должен был?

– Как и всякий мужчина, сходивший на сторону! – мягко поясняет Трубецкая без толики иронии или сарказма.

– Прости меня! – начинаю я, собираясь в качестве оправдания рассказать об успешно опробованных на мне способностях Темной, но Ольга решительно меня прерывает.

– Не стоит! – она прикладывает к моим губам указательный палец, призывая заткнуться. – Я хочу внести дополнение в наш договор: ты не обязан извиняться передо мной после каждой интрижки на стороне!

А это уже по-взрослому: деловито и продуманно, но меня почему-то корежит от такого подхода.

– Ты тоже могла найти себе симпатичного парня, их в посольстве было достаточно несмотря на заверения Князя…

– Откуда ты знаешь, возможно, я так и поступила?! – игриво спрашивает она.

– Поздравляю! – говорю в ответ и чувствую неожиданный укол ревности: я тот еще собственник.

– Я шучу, Саша! – Трубецкая улыбается, берет меня за рукав и тянет в комнату. – Возможно, в будущем я последую твоему совету, а сейчас… Сейчас мне хочется быть только с тобой…

Чувство вины растет и ширится, и даже мой всепоглощающий цинизм противостоять ему не в состоянии.

– Ты была права: я был ее заданием, – признаюсь, все же пытаясь подсластить горькую пилюлю. – Видимо, первым – потому что все свелось к простому знакомству и разговорам ни о чем…

– Темные знают о тебе что-то, – задумчиво произносит Ольга и добавляет, помолчав какое-то время. – Знают что-то важное, что-то неизвестно даже тебе самому…

– Мне уже не по себе от внимания сильных мира сего!

– Тебе с ней понравилось? – спрашивает Ольга, неожиданно меняя тему разговора.

– Ты хочешь узнать, кто из вас лучше в постели?

– Зачем?! – она пожимает плечами. – Ты всегда будешь говорить, что лучшая – я…

– Понравилось! – честно отвечаю я, снова чувствую возбуждение и тут же корю себя за неуместную искренность. – Во многом это интригующий эффект новизны…

– Все мужчины предсказуемы…

– Можно подумать, вы, женщины, от нас отличаетесь?!

– Можем проверить прямо сейчас! – Ольга нежно проводит ладонью по моей щеке. – Ты останешься?

– Если не прогонишь…

– Тогда иди в душ! – Трубецкая разворачивает меня и легко подталкивает в спину.

Этой ночью я принимал душ четыре раза, но чего не сделаешь ради красивой девушки!

– И зубы почисти как минимум трижды! – доносится до меня, когда я захожу в ванную.

Снова намечается секс, а все мои мысли о подарке турчанки – Темном Осколке, который она вручила мне перед самым прощанием, и о возможностях, которые он сулит.

ГЛАВА 5 – Свет знаний сгущает Тьму сомнений

Любой уважающий себя агент обязан иметь множество тайников. Приют набил мне эту истину на префронтальную кору головного мозга и закрепил навязанным образом жизни. Камеры там стояли повсюду: даже мастурбировать и заниматься сексом я привык под объективами, и это ничуть меня не смущало.

В Родовой Высотке условия помягче: по словам Берестова наблюдение в туалетных комнатах не ведется, хотя за несколькими огромными зеркалами можно разместить по телестудии, не говоря уже о миниатюрных камерах.

Тайник я расположил в унитазе – в этой части ванной спрятать подглядывающие устройства негде. Кроме того, в поисках тайников обычно проверяют бачок и его крышку, а вот до самой фарфоровой чаши, точнее, до небольшого пространства под ней, руки не доходят.

Сидя на белом троне, я рассматриваю три Осколка: Фиолетовый, Темный и тот, который я храню с раннего детства. Все три бесцветные и останутся таковыми до момента Инициации. С Осколками, полученными от Темных и Шувалова все ясно, а вот мой – это загадка.

Долгое время я воспринимал его как сувенир и тонкую ниточку, ведущую к моим неизвестным родителям, но теперь не знаю, что и думать. Если этот Осколок – Светлый, то от кого я его получил в детстве? Неужели кто-то из моих родителей был Светлым?!

На моих ладонях лежат овеществленные варианты будущего, один из которых я должен выбрать уже в ближайшее время. И Темные, и Светлые, и Фиолетовые маги предлагают вступить в их ряды, и это удивительно: я первый раз слышу, что один и тот же человек может стать и Темным, и Светлым, и Цветным.

Как же просто жить, когда твой путь предопределен! И неважно, куда он ведет, имеет значение сам факт отсутствия равноценных альтернатив! А у меня их три! Почему-то вспоминаются слова из детской сказки, высеченные на Вещем камне: «Налево пойдешь – себя потеряешь, направо пойдешь – голову сложишь, прямо пойдешь – жизнь сохранишь, но себя позабудешь». Куда ни глянь – всюду задница!

Сложно вести сеанс одновременной игры с тремя гроссмейстерами сразу, будучи новичком, но я не хочу ложиться под кого-то из них. Легендарные Светлые, загадочные Темные и хорошо известные всем Цветные – все они почему-то хотят заполучить в свои ряды мальчишку, который еще никак себя не проявил ни на магическом, ни на интеллектуальном, ни на силовом поприще. Это смущает больше всего.

Очевидно, что я представляю собой некую ценность для всех трех групп аристо, но потенциальной ценностью дело может не ограничиться. Меня могут рассматривать в качестве оружия и использовать в дальнейшем в собственных целях. Использовать вслепую, как всегда поступал со мной Приют.

Выбирая Цвет магии и свою судьбу, я тоже действую вслепую. Нет, мне не требуются точные предсказания будущего в зависимости от сделанного выбора, но информация о моих нетривиальных способностях и их возможных проявлениях не помешала бы. Информация, которую получить не у кого.

Я предполагаю, что ни Шувалов, ни безымянные пока Темный и Светлый ею попросту не располагают. Они хотят заполучить мою скромную персону в свои ряды, но вряд ли знают, как именно будут меня использовать. Так увлеченный коллекционер жаждет обладать редким алмазом, но даже не задумывается о том, в какой оправе выставит его на всеобщее обозрение.

Есть и четвертый путь – спустить Осколки в канализацию и банально сбежать. Несмотря на кажущуюся безопасность, он гораздо более рискован, чем остальные три, и при этом наименее интересен. Всю жизнь прятаться под чужой личиной и быть убитым в самый неожиданный момент на мечту никак не тянет. Уж лучше сложить голову в открытой борьбе, получив хотя бы какое-то удовольствие от схватки.

Самый очевидный выбор – Фиолетовый Осколок. Всемерная поддержка Великого Рода, защита со стороны государственной спецслужбы в лице Тайной Канцелярии и хорошее отношение Великого Князя – отличный расклад! Отличный, если не учитывать мою тотальную зависимость от Рода и лично от его Главы.

Я стану куклой, которой искусно управляют, дергая за ниточки. Тот же Приют, только в профиль. Игра с более высокими ставками, более интересная и даже интригующая, но в качестве вечного ведомого. Вечного, потому что Великий Князь может прожить еще несколько десятков лет, и все это время я буду послушно плясать под его дудку.

Второй вариант – принять предложение Светлого, сделав ставку на один из двух цветов рулетки с неизвестной вероятностью выигрыша. Игра на два фронта, которая позволит развиваться, используя ресурсы Великого Фиолетового Рода, постепенно освоить все семь цветов Силы и в итоге обрести могущество, которое позволит существовать максимально независимо от всех Родов.

Третий вариант – выбрать черного кота в черном мешке, броситься в омут неизвестности и шагнуть в церковь Разделенного с Темным Осколком на шее. Стать скрытым Темным и попасть в полную зависимость от могущественных аристо, правящих большей частью мира. Их протеже, способный проникать в тайные и явные намерения Высших Цветных, в Российской Империи может рассчитывать на головокружительные перспективы. Цена – еще большая зависимость, чем при выборе первого и второго варианта, а вишенка на торте – мгновенная смерть в случае раскрытия.

Вывод прост и банален: за все нужно платить. В первом варианте – свободой, во втором – отсутствием поддержки со стороны организованной группы аристократов, а в третьем – постоянной опасностью быть разоблаченным и уличенным в предательстве.

В ярком искусственном свете хрустальных люстр Осколки напоминают помутневшие подвески, снятые с них же, и я ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы это оказалось правдой. Хочу заполучить незамысловатую и относительно беззаботную жизнь простого российского гражданина, не принадлежащего к аристократическим кругам. Хочу учиться в университете, тусить с друзьями, встречаться с девушками и не загоняться проблемами мирового масштаба.

Путь от убежденного борца с аристо до конформиста и сибарита пройден неожиданно быстро, и страшно представить, как далеко я могу забрести в дальнейшем.

Криво улыбаюсь, кладу Осколки в серебряную шкатулку и прячу ее в тайник. Смываю воду и захожу в душевую кабину – мое поведение не должно вызывать подозрений у наблюдателей.

Пятиминутный контрастный душ наполняет энергией и смывает приступ малодушия вместе с хроническим недосыпом. Выскакиваю из-под ледяных струй в приподнятом настроении и готовым к новым свершениям. Мне нужна информация, и кроме Главы Рода в Башне есть лишь один человек, способный пролить свет на множество вопросов, теснящихся в моей голове!

В Телеграфе десяток новых сообщений, и наверняка большинство из них – от Трубецкой. Соблазн прочитать их и вновь уединиться с ней велик, но я решительно гашу экран и включаю кофемашину.

Пара чашек эспрессо добавляет бодрости: их я выпиваю, глядя на огромный город, расстилающийся за окном. По широким проспектам текут шумные реки машин, тротуары заполнены спешащими по своим делам пешеходами, а Кристаллы высоток привычно бьют в небо светящимися цветными столбами.

Снова чувствую себя запертым в золотой клетке узником. До Инициации путь на улицы Москвы без сопровождения вооруженной до зубов охраны мне заказан. Да и охрана эта как фиговый листок на гениталиях: любой высший аристо – Темный, Светлый или Цветной превратит ее в кровавый фарш в мгновение ока. А затем примется за меня.

Натягиваю стандартный комплект одежды: футболку, джинсы и кроссовки и подхожу к зеркалу. Из него на меня глядит совершенно обычный парень, обычный, если не приглядываться к фиолетовым радужкам глаз. Приглаживаю еще мокрые после душа волосы и выхожу из апартаментов.

Вихрем залетаю на кухню и, чмокнув в щеку мгновенно зардевшуюся Петровну, нагружаю поднос пирожками.

– Сметану забыл! – кричит она вслед, и я возвращаюсь, сделав танцевальный пируэт на потеху работницам ножа и половника.

Петровна ставит на поднос большой соусник, добавляет несколько печений, чем зарабатывает еще один поцелуй.

– Спасибо! – кричу я уже из-за двери и несусь к лифту.

Убежище Хранителя прячется на средних этажах Высотки, в небольшой каморке, примыкающей к библиотеке. Я нахожу его лишь после нескольких минут блужданий по коридору, потому что вывески и номера на дверях отсутствуют. Стучу и терпеливо жду, наслаждаясь ароматом жареных пирожков: старик нетороплив и медлителен, особенно по утрам. Наконец, дверь открывается.

– Доброе утро! – приветствую я Никифора Григорьевича, протягиваю вперед поднос и широко улыбаюсь.

– Доброе утро, Ваша Светлость! – произносит он после небольшой паузы и делает шаг в сторону. – Проходите!

Каморка Хранителя удручающе мала, лишь на пару метров больше моей спальни в Приюте. При этом в ней уместилась аккуратно застеленная двуспальная кровать, заваленный рукописями стол и многочисленные стеллажи с книгами. У небольшого окна расположился столик с возвышающимся на нем самоваром и двумя потертыми креслами рядом.

– Присаживайтесь, Александр Игоревич, – предлагает Хранитель и освобождает столик от грязной посуды.

С готовностью плюхаюсь в кресло, ставлю поднос на стол и, не церемонясь, хватаю пирожок. Вгрызаюсь в горячее тесто и, вкусив божественную картофельную начинку со специями, едва сдерживаю стон удовольствия.

– Если в скромную обитель старого Хранителя Рода явился молодой князь, да еще и собственноручно принес угощение, ему точно что-то нужно, – произносит старик, лукаво улыбаясь, и садится напротив.

– Я бы от чая вашего знаменитого не отказался – аромат горных трав перебивает даже запах вкуснейшей стряпни Петровны!

– Решили купить старика с потрохами? – Никифор Григорьевич довольно улыбается и наливает чай из горячего самовара. – Про горные травы Игорь Всеволодович рассказал?

– Он самый! – подтверждаю я и делаю большой глоток.

Чай, действительно, хорош и прекрасно дополняет пирожки. Под смешливым взглядом старика я уничтожаю не меньше половины принесенной снеди и обессиленно откидываюсь на спинку кресла. Утро определенно удалось!

– С чем пожаловали? – настойчиво интересуется Хранитель. – Вопрос, видимо, важный, если юный князь забыл о молодых забавах и посетил мою скромную обитель?!

– Животрепещущий! – признаю я. – Я нашел важную нестыковку в ваших рассказах о прошлом нашего Великого Рода. Запоздало, конечно, что не делает мне чести, но все же…

– Какую именно?! – заинтересованно вопрошает старик, наклоняется вперед и кладет на поднос недоеденный пирожок.

– Вы говорили, что в Роду Фиолетовых были и Темные, и Светлые – но разве возможна их Инициация с Фиолетовым Осколком на груди?

Хранитель тяжко вздыхает, гладит густую седую бороду, и выражение его лица становится напряженным.

– Вы сделали ошибку в самой постановке вопроса, – нехотя сообщает мне старик и опускает глаза. – Сущность одаренного всегда неизменна, но проявляется она только с Осколком нужного цвета на груди, который пробуждается под влиянием либо семи Цветных Кристаллов, либо одного – Светлого. В Российской Империи существует единственное место, где такая Инициация возможна – Храм Разделенного!

После секундного колебания я решаю не спрашивать, сохранился ли в России хотя бы один Темный Кристалл. Согласно общепринятой версии, все они давно уничтожены.

– Предположим, что моя сущность темна как ночь, но я приду на Инициацию с Фиолетовым Осколком?

– Связь не установится, и вы будете признаны бездарем…

– Тогда как мои славные предки оказались Темными?

– Они явились на инициацию с Темными Осколками на груди…

– Значит, их сущность проявилась не случайно, и в их судьбе поучаствовал кто-то из Темных магов?

– Определенно, – старик нехотя кивает и берет в руки очередной пирожок.

Он явно не в своей тарелке, потому что озвучивает мне сведения, за которые можно угодить на пожизненную каторгу или того хуже – на плаху.

– Тогда почему Темные не защитили их во время Инициации, почему допустили смерть своих протеже?

– А почему вы решили, что их всех убили в момент Инициации? – Хранитель вскидывает седую бровь и оглаживает бороду. – Непосредственно в Храме уничтожили лишь последнего, до его смерти такого правила не существовало!

– Значит, как минимум два моих предка жили в Империи, уже будучи Темными?

– Именно так, Ваше Сиятельство, но это дела давно минувших дней. Сегодня инициированный Темный и минуты не проживет, хотя обсуждать это не стоит ни с кем…

– Я понял, понял! – перебиваю старика и нетерпеливо машу руками. – А Светлые? Как пробуждались они?!

– А вот на этот счет достоверных сведений не сохранилось! Есть лишь общие слова, которые едва могут пролить свет на жизнь Светлых, уж извините за тавтологию!

– И все же?

– Принцип все тот же, но как проявляется сущность Светлого и проявляется ли в момент Инициации – я не знаю!

– Значит, если на пути потенциального Светлого не окажется собрата по Кристаллу, и он не вручит ему Осколок, Светлый останется бездарем?!

– Согласно общепринятой теории, все обстоит именно так…

– А если я войду в алтарь со Светлым Осколком на груди?

– Единичные исследователи природы Света писали об универсальности Светлых Осколков. Якобы они могут принимать любой Цвет, и якобы в седой древности всех претендентов снабжали именно ими…

– Любой? – я не могу скрыть удивления. – Даже Темный?

– Ученые древности пишут и об этом, – старик неуверенно кивает и замолкает.

Он гипнотизирует меня несколько мгновений, а затем осторожно продолжает диалог.

– Позвольте вопрос, Ваша Светлость?

– Конечно! – даю согласие я и машинально делаю глоток уже остывшего чая.

– С чем связано ваше беспокойство? Явились ни свет ни заря, да еще и с подношением?! Допрашиваете старика, будто в подвалах Тайной Канцелярии?! Вы чувствуете в себе проявления Тьмы или Света?! Или с вами контактировали Темные или Светлые маги?!

Пару мгновений раздумываю: не рассказать ли старику все, но решительно отвергаю пришедшую некстати глупую мысль. В лучшем случае Хранитель доложит обо всем Шувалову, а в худшем – поставит в известность Тайный Сыск.

– Никаких проявлений, просто беспокоюсь за шкуру самого дорогого мне человека – себя! – пожимаю плечами и простодушно улыбаюсь. – У меня возникла еще одна мысль: а можно ли отыскать Темный или Светлый Осколок в разрушенных Кристаллах?

Старик молчит и смотрит мне в глаза. Я расчетливо демонстрирую предельную степень легкомыслия и, беспечно напевая какую-то прилипчивую мелодию, успеваю прикончить два оставшихся пирожка и сметану.

– Осколки не являются осколками Кристаллов в прямом смысле слова, хотя называются именно так, – медленно произносит Хранитель. – Их не откалывают от Кристаллов, а синтезируют высшие аристо, тратя на процесс немало сил…

– Значит, если в этом мире уничтожены все Светлые аристо, новому Светлому взяться неоткуда?

– Неоткуда, – старик кивает. – Разве что кто-то найдет созданный в прошлом, но не прошедший Инициацию Осколок. Некоторые исследователи предполагают, что природа Светлых способна проявиться с любым осколком и даже без оного…

Раздери меня Тьма! Опять эти исследователи, которые ни в чем не уверены!

– Порекомендуйте, пожалуйста, пару книг, из которых я смог бы почерпнуть более подробную информацию…

– Пару?! – на лице Хранителя появляется ироничная усмешка. – К сожалению, букварь для одаренных, как и энциклопедия, либо не были написаны, либо до нас не дошли. Но вы можете восполнить лакуны в знаниях, прочитав книги на этих стеллажах.

Старик указывает на груды старинных фолиантов, которые мне не прочитать за годы бдений в библиотеке.

Из коморки Хранителя я выхожу в смятении. Я не обрел исчерпывающую информацию о магической природе нашего мира. Даже не надеялся на это, но отрывочные данные о природе Света и Тьмы лишь все запутали.

Я получил взаимоисключающие предложения стать Цветным, Темным и Светлым. Учитывая цвет моих глаз и заверения Великого Князя Фиолетового Рода об аристократическом происхождении, я допускаю, что способен стать Фиолетовым магом. Но как одаренный аристо может претендовать на Тьму и Свет одновременно?! Быть может, Хранитель ошибается, и любой Осколок способен принять любой Цвет?

Придется поговорить об этом с Великим Князем…

ГЛАВА 6 – Рандеву с Наследницей Престола

Приглашение на обед, полученное от Натальи Николаевны Романовой, дорогого стоит. Даже потомственному наследнику Великого Рода нужно из кожи вылезти, чтобы такое заработать, а презренный бастард получил его в благодарность за спасение особы императорских кровей на балу, организованном в собственную честь.

Ирония судьбы, не иначе – скоро я буду наслаждаться великолепной кухней одного из лучших ресторанов Москвы, а мог бы гнить в подвале Тайного Сыска из-за обвинения в убийстве Ее Высочества. Приют пытался одним махом уничтожить нас обоих, и я до сих пор не могу понять – для чего.

К Дому Троекурова наша кавалькада из черных лимузинов с двуглавым орлом на корпусах подъезжает со стороны Тверской и медленно поворачивает в Георгиевский переулок, наглухо перекрытый Императорской Гвардией. На встречу с Наследницей Престола меня везут словно важную персону королевской крови, но это слабый повод для самоутверждения в своих же глазах.

Я смотрю на хорошо знакомый фасад сквозь тонированное стекло, и по спине струится холодок – в голову приходят обстоятельства знакомства с юными Романовыми. Если Наталья меня узнает, случится катастрофа.

Легенду, объясняющую мое появление в одежде послушника пред ясными очами Наследников Престола, я на всякий случай подготовил, но обман вскроется при первой же беседе с княгиней Головиной, из окна апартаментов которой я выпал.

Дверь лимузина открывается, я выхожу из бронированной консервной банки и не сразу надеваю темные очки. Августовская погода великолепна: ласково пригревает солнышко, листву деревьев колышет легкий ветерок, а по голубому небу неспешно плывут белые облака.

– Добрый день, Ваша Светлость! Наталья Николаевна уже ожидает! – учтиво сообщает мне князь Бестужев-младший, облаченный в активную боевую броню. – Следуйте за мной!

Бронированный щиток шлема поднят, взгляд командира охраны холоден и бесстрастен. Он смотрит на меня как на пустое место, и это не профессионализм, а демонстрация отношения к безродному выскочке, за которого приходится отвечать аристократической головой.

– Здравствуйте, князь! – отвечаю я и склоняю голову, что разглядеть практически невозможно.

Бестужев кивает, молча разворачивается на сто восемьдесят градусов и идет к вычурному крыльцу особняка. Я также молча следую за ним. Мне наплевать и на его отношение ко мне, и на него самого.

Мы идем к приветственно распахнутым дверям Дома Троекурова, а я привычно сканирую окружающее пространство. Бестужев учится на ошибках: прилегающие улицы полностью перекрыты, а небольшой пятачок перед входом в ресторан охраняет десяток бойцов. Не удивлюсь, если за окнами домов прячутся снайперы, а в здании – одаренные аристо, готовые обрушить на головы врагов всю свою магическую мощь.

Бестужев пропускает меня вперед, я поднимаюсь на крыльцо и прохожу в помещение ресторана. Вздыхаю с облегчением только внутри: держащие меня на мушках охранники остались снаружи.

Оглядываю зал ресторана и убеждаюсь, что он пуст. Из гардеробной выскакивает парень в белой рубашке, черном фраке и с темно-зеленой бархатной бабочкой на шее. Он знаком просит снять темные очки, принимает их из моих рук и кладет в свободную ячейку стеллажа у бара. Затем с королевским достоинством кланяется и жестом приглашает следовать за ним.

Мы выходим во внутренний двор, я останавливаюсь на террасе и непроизвольно вздрагиваю. Вздрагиваю не от яркого света: периметр колодца двора оцеплен вооруженными бойцами, а крыши ощетинились стволами множества снайперских винтовок.

Завтрак под дулами огнестрелов – то еще удовольствие. Даже в элитном ресторане, даже в кампании красивейшей девушки, даже если она наследница Российского Престола.

Это примерно то же самое, что секс в павильоне киностудии на глазах у всей съемочной группы. С той разницей, что вместо объективов кинокамер на меня нацелены оптические прицелы.

Еще раз оглядываю периметр внутреннего дворика и заставляю себя успокоиться. Искра необъяснимого беспокойства гаснет, не успев разгореться ярким пламенем, и я уверенно шагаю вперед.

Наталья Николаевна Романова встает из-за небольшого столика, прячущегося от солнца и вражеских снайперов в тени огромной липы, и приветственно машет рукой. Густые ветви этого дерева недавно спасли мне жизнь, когда я сорвался с троса и свалился под ноги моей визави.

Направляюсь к девушке, с удовольствием оглядывая ее стройную фигурку. Играть восхищение нет необходимости: Наталья одета в облегающее платье темно-зеленого цвета, которое подчеркивает бесспорные достоинства гуттаперчевого тела и прекрасно гармонирует с изумрудными радужками глаз.

– Доброе утро, Ваше Высочество! – приветствую я красавицу, поклонившись, и целую любезно протянутую мне изящную ручку.

– Я тоже рада тебя видеть! – отвечает Наталья, и радушная улыбка исчезает с точеного кукольного личика. – К чему этот официоз?! Помнится, на балу в твою же честь ты не стеснялся обнимать меня за талию, крепко прижимать к себе и вести беседу без церемониального флера!

– Слишком много людей наблюдает за нами через оптические прицелы – я лишь подстраиваю свое поведение под их ожидания! – кисло улыбаюсь и меняю стиль общения, становясь самим собой. – На балу я слегка перебрал шампанского, поэтому прошу прощения за некоторые вольности, допущенные по отношению к особе императорских кровей!

– Упомянутой особе эти вольности были весьма приятны, – с иронией замечает принцесса. – А легкое опьянение не помешало тебе спасти меня от ужасной смерти! О каких извинениях можно говорить?!

– Право же, я теряюсь, выслушивая комплименты от первой красавицы Империи…

– Прошу тебя, верни мне того Александра, с которым я танцевала на балу! Всегда предпочитала искренность дежурному пафосу!

Наталья улыбается и, подобрав подол длинного шелкового платья, садится в кресло. Следую ее примеру, проклиная аристократический этикет – терпеть не могу костюмы, да еще и нашпигованные жесткими бронированными пластинами. Я сопротивлялся, аки лев, но Шувалов настоял на дополнительной защите – этот завтрак под открытым небом ему не понравился сразу.

– Я позволила себе заказать нам по чашечке кофе, приготовленному по рецепту моей бабушки! – Романова резко меняет тему, улыбаясь столь же мило, сколь и ненатурально.

Материализовавшийся рядом с нами официант в белых перчатках ставит на стол миниатюрные чашечки с густым черным напитком, и я с удовольствием вдыхаю божественный аромат кофе, разбавленный нотками корицы, перца и гвоздики. Делаю глоток и не могу удержаться от восхищения – кофе, действительно, великолепен. Бурда, которой многие годы угощал Шеф, не идет с ним ни в какое сравнение.

– И эклеры попробуй – я приготовила их сама! – Романова наклоняется вперед и протягивает мне тарелочку с пирожными.

Я молча любуюсь прекрасным видом, открывающимся в ее декольте и, судя по румянцу, вспыхнувшему на ланитах Натальи, она это замечает.

– Ты потерял дар речи, потому что не веришь, что наследница Российского Престола знает, с какой стороны подходят к плите?

– Не верю! – я отрицательно качаю головой и пробую десерт, который оказывается сказочно вкусным. – Ты, действительно, приготовила их собственноручно?!

– Должна же я отблагодарить тебя за чудесное спасение чем-то большим, чем просто слова?

– Доброе флово и кофке приятно! – замечаю я с набитым ртом, размышляя, впрочем, о благодарности совсем иного рода. – Перед телекамерами я произнес бы что-то о своем долге перед Российской Короной и пообещал бы служить вам верой и правдой до самой смерти…

– Но? – Наталья вопросительно вскидывает брови и иронично улыбается.

– Я спас бы тебя, будь ты даже простой кухаркой!

– Это ничуть не умаляет твоих заслуг!

Я опускаю глаза, и мои щеки начинают рдеть. Этому трюку я научился еще в тринадцать лет, осознав, что иногда надевать личину скромника просто необходимо.

– Если честно, я до сих пор не могу поверить в произошедшее и не могу понять, кому и зачем понадобилась твоя смерть, – возмущаюсь я.

– Если бы я сама знала, – Наталья пожимает плечами. – Князь Бестужев, Тайный Сыск и Тайная Канцелярия уже работают над ответом.

– Зачем ты пригласила меня сюда на самом деле? – спрашиваю я, решившись развеять скуку и повысить ставки. – Вряд ли чтобы выказать благодарность – для этого было бы достаточно написать витиеватое письмо на плотной гербовой бумаге и прислать его нарочным в Родовую Высотку вместе с коробкой этих вкуснейших эклеров!

– А если я признаюсь, что мне невыносимо скучно? – в девичьих глазах появляется оживление. – Что меня тошнит от общества придворных дам и высших аристо, которые ведут со мной великосветские беседы в духе романов столетней давности?

– А я, значит, тот самый юный пастушок, что может развеять скуку принцессы, заточенной в высокой башне?

– Очень привлекательный пастушок! – с улыбкой поправляет Наталья, облизывает верхнюю губу кончиком язычка и делает глоток кофе, не отрывая от меня полного обожания взгляда.

Она что, соблазняет меня? Я таращусь на девушку не в силах скрыть удивление. Или проверяет? Кошусь на стоящих в нескольких метрах от нас охранников и надеваю на лицо отработанную на уроках актерского мастерства улыбку опытного соблазнителя. Картинно вскидываю бровь, а затем резко сбрасываю маску Казановы и заразительно смеюсь, запрокинув голову.

Когда наши взгляды встречаются, я понимаю, что угадал – это была проверка, которую я успешно прошел.

– Тебе не идет роль роковой соблазнительницы! – произношу я с ироничной усмешкой, продолжая повышать градус дерзости в собственных речах.

– А тебе – прожженного гуляки, который не пропускает ни одной юбки! – парирует моя собеседница.

– Один – один! – восклицаю я и протягиваю вперед чашечку с остатками кофе. – Хочу предложить тост за встречу!

– Предложение принимается! – Наталья кивает и улыбается.

Утро явно перестает быть томным – наше общение становится более оживленным. Наталья нравится мне все больше и больше. Если бы она не была особой царских кровей, я бы точно попытался свести с ней более близкое знакомство. Взгляд девушки не оставляет сомнений, что она не против такого варианта развития событий.

– На самом деле причина, по которой я тебя пригласила, не связана ни с твоим подвигом, ни с привлекательной внешностью, – неожиданно серьезно произносит Наталья, и я кладу недоеденный эклер на тарелку.

Сейчас она скажет, что узнала меня, и я вовсе не пастушок, а послушник Разделенного, которого она спасла в этом самом дворе?!

Глаза Натальи на мгновение вспыхивают, и нас окружает темно-зеленая мерцающая сфера. Наступает абсолютная тишина – девушка включила полную блокировку. Второй раз за утро у меня возникает ощущение дискомфорта. Я молча смотрю в светящиеся зеленые глаза, держу паузу и жду.

– Тебе угрожает опасность, Саша! – тихо произносит Наталья. – И покушение было вовсе не на меня!

Я мог бы развеять ее предположения и попытаться доказать обратное, но вместо этого пялюсь на девушку потрясенно и озабоченно.

– Откуда столь важная информация у…

– …у столь легкомысленной особы?! – заканчивает за меня фразу Наталья.

– У наследницы Короны, в ведение которой не входит обеспечение безопасности легкомысленных аристо без роду и племени?! – поправляю я девушку.

– К сожалению, источник информации я раскрыть не вправе, но поверь: мое предупреждение возникло не на пустом месте!

– Могу я поинтересоваться: от кого именно исходит озвученная тобой угроза?

– Этого я не знаю, – с искренним сожалением в голосе отвечает Романова. – Просто отнесись к моим словам максимально серьезно!

Я благодарно киваю, всем своим видом демонстрируя, что сконфужен и предельно озабочен. Рассказывать о Мине и еще одном покушении я не собираюсь, а вот источник информации Натальи очень важен, потому что может вывести на реальных владельцев Приюта и прояснить их цели.

Наталья снимает блокировку, городской шум врывается в уши, а вместе с ним – шаги приближающихся к нам официантов. Чувство опасности взвывает сиреной: они движутся практически бесшумно, сбивая четкий ритм, как это делают профессиональные агенты. Как делаю я сам и другие воспитанники Приюта.

Парни приближаются к нам с двух сторон, справа и слева, у них в руках металлические подносы, закрытые блестящими металлическими полусферами. Вряд ли под ними огнестрелы или боевые артефакты, такого прокола охрана точно не допустит, но даже простые кухонные ножи могут оказаться весьма грозным оружием.

Достаточно подать знак тревоги, и снайперы…

Стоп! Они не будут стрелять из страха навредить Наталье! Бестужева нужно не просто уволить, а отдать под суд! Теперь я понимаю, почему меня смутили позиции снайперов на крышах, но понимаю слишком поздно!

Приютских ребят я не узнаю – в младших классах их много, а грим наложен весьма качественно и не вызывает никаких подозрений. Не прекращая расслабленно улыбаться, я собираюсь в пружину и ожидаю, когда фальшивые официанты приблизятся на расстояние вытянутой руки. Как назло, на столе нет ни одного ножа – только десертные ложечки и вилки для пирожных.

К атаке парни переходят мгновенно и почти синхронно. Тарелки стремительно летят мне в голову, а крышки остаются в руках – они будут выполнять роль щитов. Лезвия ножей я разглядеть не успеваю, но уверен, что клинки пойдут в дело мгновением позже.

Падаю на спину вместе с креслом, выхватывая скатерть из-под столовых приборов, и бросаю ее на одного из убийц словно ловчую сеть. Прокручиваюсь волчком и запускаю кресло во второго.

Вскакиваю с деревянного настила и пробиваю ногой в голову пытающегося освободиться от скатерти. Раздается приглушенный вскрик и тошнотворный хруст костей, парень заваливается набок, а я получаю удар ножом в спину. Мысленно благодарю Шувалова, настоявшего на бронированном костюме, разворачиваюсь, хватаю убийцу за руку, дергаю на себя и бью лбом в переносицу.

Слышу крик боли и хруст в его плечевом суставе, звучат проклятия, а в лицо хлещет чужая кровь. Я от души добавляю коленом в пах и добиваю согнувшегося пополам парня локтем в затылок. Он падает на окровавленные доски веранды, все еще сжимая нож в правой руке. Обрушиваюсь коленом на его запястье, выхватываю нож и без колебаний вонзаю длинное лезвие в основание черепа.

Замечаю движение справа – первый атакующий уже оклемался. Ухожу от его быстрого удара скорее по наитию, чем по расчету. Тонкий клинок со свистом рассекает пустоту, пацан теряет равновесие и падает вперед – окровавленным лицом на спину мертвого товарища. Поднимаю валяющийся поднос, бросаюсь к поднимающемуся на четвереньки парню и обрушиваю острую грань на его шею. Металл входит в плоть с противным чавкающим звуком, и несостоявшийся убийца снова падает навзничь. Из его горла вырывается предсмертный стон, и он умирает.

Только в этот момент я замечаю бегущих к нам со всех сторон охранников и полный ужаса взгляд Натальи. Девушка явно в шоке, она даже Силу не применила! Бросаюсь вперед, врезаюсь в нее словно таран, и мы вместе падаем в декоративные кусты – Романова на землю, а я на нее.

За спиной последовательно раздаются два взрыва, и нас обдает брызгами крови вперемешку с мозгами – Приют активировал заряды, спрятанные в зубах мудрости уже мертвых учеников.

Нас окружают бойцы в активированной броне, и я встаю на ноги, подняв руки. В меня целится десяток стволов, но это не главное – своими телами парни закрывают нас от снайперов на крышах, среди которых, я уверен, находится Мина. Возможно, в ее руках не винтовка, а камера, фиксирующая все происходящее: наверняка расправа запланирована в качестве показательной акции для приютских.

Я получаю рукоятью пистолета по затылку и медленно оседаю на окровавленный пол веранды. Почему Наталья Романова не погрузила лже-официантов в стазис? Почему не окружила нас Сферой? Последнее, что я вижу – ее испуганные, но благодарные глаза.

ГЛАВА 7 – В темнице сырой

Я прихожу в себя, сидя на полу в подсобном помещении ресторана. Меня окружают металлические стеллажи с припасами, к одному из которых я пристегнут наручниками. Напрягаю руки, проверяя прочность оков, но они лишь глубже врезаются в плоть. Запястья, стянутые за спиной, уже затекли, но я даже рад, что не вижу запекшейся на них крови. Крови ребят, которых я убил.

Под потолком тускло горит засиженная мухами лампочка, но даже ее свет жалит, словно острые иглы. Голова раскалывается от боли, которая пульсирует где-то в районе затылка и распространяется по телу тяжелыми тошнотворными волнами. Мне хочется распластаться на полу, закрыть глаза и погрузиться в спасительный сон.

В помещении без окон нет никого, кроме меня, сюда не проникает ни один звук, и о том, чем закончилось очередное покушение, можно только гадать. Я закрываю глаза, и перед мысленным взором появляются мертвые тела лже-официантов. Их лица были загримированы, а радужки скрыты контактными линзами, но я уверен, что это были приютские. Парни всего на год моложе меня.

Список убитых мною людей пополнился двумя, а всего их четверо. Сколько еще их будет?

Я не испытываю особых страданий, не впадаю в переживания по поводу своей запятнанной совести и погружающейся в тотальную черноту кармы. Именно к этому нас готовили в Приюте, но… Неужели за последние недели я настолько очерствел, что меня не трогает даже убийство бывших приятелей?

Внутренний голос, играющий роль адвоката дьявола, нашептывает, что сегодняшнее покушение на меня было уже третьим, парни понимали, на что шли, и уж они точно не переживали бы после моего устранения.

Как приютские просочились сквозь плотное сито императорской охраны? И как узнали, что встреча с Натальей Романовой состоится именно здесь?

Я получил приглашение утром, за пару часов до его начала, но двух или трех часов недостаточно для подготовки и внедрения агентов в обслугу ресторана. Приют узнал о встрече гораздо раньше. Налицо либо предательство на нижних уровнях, либо полная некомпетентность! О том, что за организацией покушения может стоять структура, призванная беречь Императорский Род как зеницу ока, даже думать не хочется…

Прерывая мои размышления, в замке металлической двери поворачивается ключ, и в подсобку вваливаются двое гвардейцев. Один из них направляет на меня ствол, а второй с опаской подходит ближе, наклоняется и открывает наручники. Я с наслаждением расправляю затекшие, одеревеневшие руки, стараясь не смотреть на побуревшую кровь.

– Идем! – коротко приказывает гвардеец и дополняет распоряжение красноречивым жестом руки с зажатым в ней пистолетом.

Поднимаюсь на ноги, морщась от головной боли, и безмолвно повинуюсь приказу. Глупо геройствовать, когда на тебя направлены два пистолетных ствола. Если, конечно, ты не супер-аристо из популярных комиксов.

За дверью нас ожидают еще двое и тоже с пистолетами на изготовку. Неужто мой короткий бой так впечатлил бравых вояк, что они явились за мной вчетвером?!

Мы поднимаемся по узкой крутой лестнице и оказываемся в полутемном коридоре, который судя по роскошным дубовым дверям в его правом конце, ведет в зал для посетителей.

Высокие створки распахиваются, и я шагаю вперед, подгоняемый толчками пистолетов в спину. Щурюсь из-за яркого света, который провоцирует новый приступ головной боли, и останавливаюсь на пороге. Зал ресторана практически пуст: ни официантов, ни гостей в нем нет.

Единственный посетитель расположился за угловым столиком недалеко от входа. Поджарый седой мужчина в классическом черном костюме разглядывает меня, не скрывая интереса. На его породистом лице застыла смесь из любопытства и откровенной неприязни. Он явно ожидает именно меня.

Ладони гвардейцев тяжело опускаются на плечи, и они ведут меня к незнакомцу. Силой усаживают в кресло и застывают рядом, ожидая дальнейших распоряжений хозяина.

– Оставьте нас! – приказывает мужчина тихим голосом, и бойцы немедленно выполняют распоряжение.

Взгляд пронзительно-зеленых глаз вновь обращается на меня, и я узнаю в лице незнакомца фамильные черты Рода Романовых.

– Князь Иван Константинович Бестужев, – с достоинством представляется он, слегка наклонив голову, и протягивает руку над столом.

Руководитель Императорской Гвардии и отец Бестужева-младшего, командующего охраной наследников Престола, явился по мою душу лично. Мне хочется присвистнуть и отпустить привычную дерзость, но я сдерживаюсь.