Красная Шапочка выходит на охоту

1. Замок Ардеш и его обитатели

Дождь всё не прекращался, и мы с Анной-Ми перепачкались по самые уши, пока добрели до ворот замка. Ветер так и рвал с меня шаперон,[1] а моей подруге приходилось и того хуже – ее кокетливая шляпка вывернулась полями, ничуть не защищала ни от ветра, ни от холода, и все время норовила улететь. К тому же, моя юбка была короткой – до середины икр, и не так путалась в ногах, а бедняжка Анна-Ми тащила на сгибе локтя шлейф. Но зато я несла наш дорожный чемодан!

– Стучи, ради всего святого! – Анна-Ми попыталась перекричать завывание ветра. – Если я сейчас не согреюсь и не переоденусь в сухое…

Не дослушав ее причитаний, я требовательно постучала набалдашником трости по воротам и поправила очки. Я не меньше Анны-Ми мечтала о сухой одежде и блаженном тепле очага, хотя и не жаловалась, но больше всего меня занимало, кто нам откроет. Сжав трость до боли в пальцах, я была готова к любой неожиданности. Сейчас распахнется дверь… сейчас…

Нам открыли не сразу, а когда открыли – не торопились впускать.

– Доброй вам ночи, мадам, – сказала я, увидев за дверями важную старуху в чепце, державшую свечу. – Моя госпожа – мадемуазель Анна-Ми Грабянка просит принять ее на ночлег. Наша карета сломалась за две мили отсюда, мы шли пешком, промокли, продрогли и очень устали.

– Откуда я знаю, что она – та, за кого себя выдает? – подозрительно старуха. – Вы обе больше похожи на нищенок.

– Вот так новости! – изумилась я недовольно, придержав ногой дверь, чтобы старухе не вздумалось ее захлопнуть. – А на кого мы должны быть похожи в такую погоду? Ваши хозяева вряд ли будут довольны, узнав, что вы держите благородных девиц на пороге, когда молнии так и сверкают.

– Благородных девиц? – скривилась старуха.

– Посмотрите на мой чемодан, – сказала я сурово, – он окован серебром. Что на это скажете?

– Что вы его украли, – парировала старуха.

– Ну, довольно, – я решительно толкнула ее, проходя вперед, а следом за мной прошмыгнула дрожащая Анна-Ми. – Мы заплатим за ночлег, если господа в этом доме не спешат проявить гостеприимство!

– Не сердитесь на Пульхерию, – раздался из темноты коридора мужской голос – низкий, звучный, хорошо поставленный, как у оперного певца, но холодный, как вот этот дождь, под которым мы только что брели. – Она немного переусердствовала, охраняя наш покой.

– Я – дочь бальи из Лозера, – произнесла Анна-Ми нежно и жеманно. – Неужели я и моя спутница похожи на злодеек?

– Злодеи никогда не похожи на злодеев, – сказал мужчина и подошел к старухе, став видимым для нас.

Анна-Ми тихо ахнула и поспешила поправить шляпку, которая приняла особо унылый вид – чучело птицы завалилось набок, лента повисла тряпкой, и только восковые незабудки весело топорщились на тулье. Что касается меня, я первым делом обратила внимание на трость, которую мужчина держал в руках – совсем, как я. Только у моей трости набалдашник был из черного оникса, а у него – из серебра. Я сдвинула очки на кончик носа, чтобы лучше видеть, потому что смотреть сквозь стекла для меня было равносильно тому, что смотреть сквозь печные заслонки.

Понятно, почему у Анны-Ми перехватило дыхание – я никогда не встречала столь впечатляющего мужчину.

– Позвольте представиться, – он поглаживал серебряный набалдашник и рассматривал нас очень, очень внимательно, а потом еле заметно усмехнулся – надо думать, мы и вправду представляли сейчас забавное и жалкое зрелище. – Мое имя – Рауль Лагар, – представился он, – тринадцатый граф Лагар, к вашим услугам. Следуйте за мной, милые дамы, провожу вас к камину. Вы согреетесь, а Пульхерия приготовит комнату. Я возьму свечу, – он взял свечу из рук старухи и поднял повыше.

Несомненно, перед нами стоял самый красивый мужчина на тысячу миль вокруг. Все в нем пленяло, и даже я – маленькая провинциалка – не могла не оценить эту красоту и не восхититься ею. Граф Лагар был очень высок и одет в черное, только кружевное жабо белело, подчеркивая нетипичную для аристократа смуглость кожи. Но загар ничуть не портил точеные черты – резкие, как у мраморной статуи, но гармоничные, как на полотнах художников в королевском соборе. Темно-русые волосы спадали на плечи беспорядочными кольцами и явно были его собственными, а не париком. В каждом слове, в каждом движении и жесте месье Лагара было королевское благородство. Рядом с ним я ощутила себя полнейшим ничтожеством и почти возненавидела его за такое унижение, хотя, конечно же, он ни в чем не был виноват.

Наши взгляды встретились, и я вдруг увидела, как вспыхнули глаза графа. Скучающее выражение пропало, словно он увидел во мне что-то интересное. Но что? Я и правда выглядела сейчас, как уличная бродяжка.

Его взгляд испугал меня и взволновал одновременно, а ведь я считала, что давно ничего не боюсь. Что-то странное, неизвестное мне и в то же время древнее, было в этом взгляде… Я быстро поправила очки, чтобы развеять наваждение. Может, мне просто показалось?

– Прошу сюда, – сказал граф, гостеприимно указывая рукой.

Я перехватила чемодан и пошла вперед, старательно прихрамывая и опираясь на трость. На самом деле обе мои ноги были здоровы и резвы, но я уже давно прибегала к этой уловке – удобнее казаться слабее, чем ты есть на самом деле, и это объясняло, почему я всегда ношу с собой трость.

Не прошло и получаса, как мы обогрелись у огня, выкупались и переоделись в сухое. Старуха Пульхерия притащила вполне сносные женские платья. Анна-Ми тут же принялась вызнавать, кому они принадлежат – жене хозяина?

– Господин граф не женат, – ответила служанка с непередаваемым высокомерием. – Это платья госпожи Саломеи, его сестры.

– О! Тут есть женщина? – проворковала Анна-Ми. – Это прекрасно! Я так опасалась за свою репутацию…

– Не беспокойтесь, мадемуазель, – чопорно сказала я, – пока мы вместе, вашей репутации ничего не грозит.

Пульхерия только фыркнула, услышав это. По-моему, она обиделась за хозяина. Мы с Анной-Ми незаметно переглянулись, и Анна-Ми озорно мне подмигнула.

Граф ждал нас в гостиной, у жарко растопленного камина, в компании тарелок, кувшинов и блюд с бокалами.

– Проходите к столу, милые дамы, – пригласил он, – вы, наверняка, проголодались. Мы не ждали гостей, прошу прощения за скромный ужин. Из слуг у нас одна только Пульхерия, поэтому мы вряд ли сможем устроить вам достойный прием.

– О! Не стоит извиняться, все выглядит так аппетитно, – восхитилась Анна-Ми. – И я вполне самостоятельная и независимая, папа разрешает мне путешествовать даже за границу! Я прекрасно обхожусь без отряда слуг. Фу! Это так старомодно! Но все же нам удивительно повезло, что карета сломалась рядом с вашим замком, месье. Благодарю вас за доброту.

– Не стоит благодарить, – отозвался он, и в его голосе мне почудилась насмешка, – любой добропорядочный христианин на моем месте поступил бы также.

Пульхерия прислуживала за столом, делая это без особой охоты. Она положила на тарелку Анны-Ми мясное рагу, подала хлеб на серебряном блюдечке, а потом предложила угощение и мне. Служанка вполне подходила на роль старой ведьмы из театральных постановок – сухая, как лучина, сморщенная, длинноносая. У нее была привычка пожевывать губами, как будто она всегда была недовольна. Белоснежный чепец подчеркивал нездоровую желтизну кожи, и в целом старуха Пульхерия производила мерзкое впечатление.

Анна-Ми, жеманясь и поминутно ахая, рассказывала, как мы добирались от развилки дороги до ворот замка – «дождь, гроза, эти ужасные лужи…». Я ела молча, разглядывая поверх очков комнату, освещенную зелеными восковыми свечами.

Мебель была старомодной, но стены обиты свежим шелком – желтым, с рисунком из лютиков. На стене – скрещенные шпаги и щит с гербом дома Лагаров. Полумесяц и звезда. Знак древности и благородства рода. На противоположной стене в рамках, под стеклом, висели несколько старинных пергаментных свитков. Один начинался напыщенными словами: «Мы, милостью Божией король Бретани Луи XI даруем…», разобрать надписи на остальных я не смогла – слишком уж мелко были они исписаны, а проявлять излишнее любопытство пока не хотелось. Но скорее всего, это были верительные и почетные грамоты, полученные от королей графами Лагарами на протяжении веков. Нынешний хозяин замка, похоже, тщеславен и очень гордится своими предками.

– Вы смелые и безрассудные дамы, – говорил тем временем граф Лагар. – Отважиться на такое путешествие ночью, без сопровождения… Ардеш сейчас весьма опасен для путников.

– Что такое? – спросила я. – Разбойники?

Анна-Ми пискнула, схватившись за сердце.

– Нет, волки, – сказал граф. – Нападения волков участились в последнее время. Поэтому вы зря бродите ночью по окрестностям.

– Какой ужас! А кучер заверил нас, что в округе безопасно! – Анна-Ми схватила меня за руку. – О, Медхен! Только подумай, что скажет папа, узнав, что мы так рисковали! Он не переживет этого!

– Успокойтесь, – посоветовала я. – Если вы ему не расскажете, он не узнает.

– Да, ты права, права… – Анна-Ми открыла свою сумочку и принялась там рыться. – Где же мой вишневый эликсир? Я должна выпить сразу десять капель… Боже! Волки! И мы одни на дороге!

– Возьмите моё успокоительное, – раздалось вдруг от дверей.

К нам подошла красивая женщина в роскошном, но странном платье – нижнее было узким и облегало тело, как вторая кожа, а верхнее было из полупрозрачного газа, перехваченное пояском высоко, под грудью. Наряд придавал женщине стройности и воздушности. Мы с Анной-Ми в привычных пышных юбках выглядели по сравнению с ней неуклюжими курицами.

Женщина протянула Анне-Ми флакон из красного стекла, заткнутый пробкой из розового турмалина.

– Благодарю, но у меня свой эликсир, по особому рецепту, – ответила Анна-Ми с милой улыбкой, извлекая фарфоровый кувшинчик с нарисованными незабудками.

– Как вам угодно, – женщина улыбнулась в ответ не менее мило.

– Позвольте представить, – граф пододвинул женщине кресло и налил в бокал подогретого вина. – Моя сестра – Саломея. А это – мадемуазель Анна-Ми Грабянка и ее камеристка – мадемуазель… – он помедлил, явно вспоминая, как меня зовут.

– Медхен, – подсказала Анна-Ми. – Мою дорогую помощницу зовут Медхен.

– Как приятно с вами познакомиться, и как дивно, что вы оказались у нас, – произнесла Саломея, растягивая слова. У нее был такой же музыкальный и хорошо поставленный голос, как у графа. И она тоже рассматривала нас очень внимательно.

– Мадемуазель Анна-Ми возвращалась из столицы к своему отцу, он судья в Лозере, – объяснил граф, – но карета сломалась на развилке. И вот, волей судьбы, она оказалась у нас в гостях.

– Но Лозер совсем в другой стороне, – сказала Саломея. – Вы, должно быть, заблудились?

– Нет-нет, – возразила Анна-Ми, защебетав так сладко, словно держала под языком лакричный леденец, – мы намеренно ехали в ваш замечательный городок…

– Вот как? – Саломея картинно приподняла брови.

– Хотели навестить мою бедную бабушку, – доверительно поведала моя подруга. – Вы должны ее знать – мадам Анастейша Бюссар.

Саломея поднесла к лицу руку, пряча улыбку, граф был необыкновенно серьезен.

– Сожалею, – сказал он, – но мадам Анастейша неделю как отбыла на воды, на лечение.

– Бабушка уехала? – изумилась Анна-Ми.

– Насколько мне известно – в Пикабу, это сто миль отсюда, – подтвердил граф. – Она вам не сообщила?

– Ах, бабушка стала такой забывчивой с возрастом, – досадливо всплеснула руками Анна-Ми. – Как это на нее похоже!

– Это точно, – сказала Саломея.

Граф посмотрел на нее предостерегающе, и я сразу насторожилась.

– Что же нам делать? – пролепетала моя подруга, прижав ладони к щекам. – Отсюда до Ардеша две мили?

– Пять, – поправил ее граф Лагар, подливая еще вина.

– О! Я думала, что уже сегодня увижу мою милую бабушку и лягу спать не в гостиничную постель, а на хорошие простыни и перину…

– О чем вы? – граф был сама любезность, и от этого казался мне еще более подозрительным. – В такую ночь мы с сестрой никуда вас не отпустим. У нас есть много свободных комнат, и уверен, что наши перины ничуть не уступают перинам мадам Анастейши.

– Вы так добры… – в порыве благодарности Анна-Ми схватила графа за руку и нежно встряхнула. – Больше всего мне не хотелось снова оказаться под дождем, да эти ужасы про волков…

– Мы счастливы предложить вам приют, – мягко перебила ее Саломея и подала брату бокал, попросив еще вина, отчего Анна-Ми вынуждена была отпустить руку Лагара. – А я счастлива вдвойне, потому что мое платье вам подошло.

– О! Благодарю за платье! – Анна-Ми захлопала ресницами. – Наш багаж промок насквозь… Это ужасно! Просто ужасно! Еще и волки! Ваш брат напугал нас рассказами о волках!

– Увы, это не пустые страхи, – Саломея покачала головой, и пламя свечей отразилось в ее огромных, прозрачных глазах. – Ардеш и в самом деле объят ужасом последние месяцы. Какая удача, что вам повезло добраться до нас невредимыми. Только позавчера в лесу недалеко отсюда нашли девушку из деревни – без головы и со вспоротым животом…

– Ах! – Анна-Ми всхлипнула и обмякла, откинувшись на спинку кресла.

Мы с Пульхерией бросились приводить ее в чувство. Краем глаза я заметила, что брат с сестрой переглянулись точно так же, как мы раньше с Анной-Ми. Эти двое явно были себе на уме.

– Как неловко получилось, – произнесла Саломея без тени раскаяния. – Я сожалею за неосторожные слова.

Наконец, Анна-Ми зашевелилась, слабо постанывая.

– Разрешите нам удалиться, – сказала я графу. – Моя госпожа – очень впечатлительная особа. Такая гроза, а тут еще и вы напугали ее ужасными рассказами.

– Конечно, отдыхайте, милые гостьи, – граф встал, провожая нас. – Если что-то понадобиться – обращайтесь к Пульхерии или к Саломее.

– Мы будем рады помочь, – заверила нас Саломея, но я засомневалась в ее радости – слишком уж зловещим было выражение лица мадемуазель Лагар.

Поддерживая Анну-Ми под локоток, я повела ее к выходу, но моя несносная подруга так вошла в роль, что не пожелала удалиться обыкновенным способом. Судорожно всхлипнув, она закатила глаза и рухнула на меня, уронив голову.

Граф оказался рядом быстрее, чем я успела моргнуть. Он подхватил Анну-Ми на руки и легко, как перышко понес в комнату на верхнем этаже. Выходя из гостиной, я бросила взгляд на Саломею. Она не смотрела на нас, словно тут же позабыла о нашем существовании. Держа в руке бокал с вином, сестра графа любовалась его темно-красными переливами в свете свечи.

[1] Шаперон – плащ с капюшоном

2.Волки Ардеша

Оказавшись в спальне, граф бережно уложил Анну-Ми на уже разостланную кровать. Моя подруга смотрелась очень живописно – разметавшись по постели, приоткрыв розовые губы. Наверное, граф был того же мнения, потому что на несколько мгновений задержался, вглядываясь в ее лицо.

– Я позабочусь о мадемуазель, – сказала я сухо, снимая с Анны-Ми туфли. – Прошу вас удалиться, месье.

– Доброй ночи, – проговорил он и вышел, закрыв за собой дверь. Я тут же задвинула внутренний засов и приникла к щелке ухом, прислушиваясь. В коридоре раздавались шаги, постепенно их звук затих – граф и в самом деле ушел, оставив нас.

Когда я обернулась, Анна-Ми уже сидела на постели, лукаво улыбаясь и вытаскивая из прически шпильки.

Вздохнув, я сняла очки и потерла переносицу.

– Пожалуй, мы сюда удачно зашли, – хихикнула Анна-Ми, вскакивая с кровати, усаживаясь перед зеркалом и доставая щетку для волос. – Ой, у меня все волосы перепутались от этого ужасного ветра! А у тебя на носу – перемычка!

Я посмотрела в зеркало и убедилась, что подруга права – от очков и в самом деле на носу осталась красная поперечная полоса.

– Давай причешу тебя, – сказала я, забирая у Анны-Ми щетку. – Я же твоя камеристка.

Анна-Ми опять хихикнула, но возражать не стала.

Бережно расчесывая почти просохшие золотистые пряди, я не переставала прислушиваться. В замке царила могильная тишина – даже половицы не скрипели. Было похоже, что здесь и в самом деле находились только старая служанка и граф с сестрой. И теперь – мы.

– Я удачно сыграла свою роль? – спросила Анна-Ми. – Что скажешь об обмороке? По-моему, очень натурально получилось!

– Ты переигрываешь, – ответила я сдержанно. – Еще чуть-чуть и будет «слишком». И говори шепотом, нас могут подслушивать.

– Ой! Да тут стены толще, чем моя рука! Все прошло идеально! – обиделась Анна-Ми. – А граф такой сильный – поднял меня, как пушинку… – Она обняла себя за плечи и мечтательно закрыла глаза. – Ах, мне кажется, я до сих пор плыву в его объятиях!

– Ложись спать, – сказала я, перевязывая ей волосы лентой пониже затылка и подавая чепец. – Завтра утром хочу порасспросить кое о чем господина графа.

– Считаешь, он подозрителен? – спросила Анна-Ми, ныряя в постель.

– Типичный оборотень, – фыркнула я. – Красив, мрачен, опасностью от него так и веет, по повадкам – настоящий хищник. А ты разве не чувствуешь?

– Нет, – моя подруга покачала головой. – Для меня он просто красивый мужчина. Красивые мужчины всегда опасны.

– Много ты знаешь о мужчинах, – съязвила я.

– Ты такая глупышка, – засмеялась Анна-Ми. – Можно знать о мужчинах все и оставаться девственницей.

– Лучше спи, – посоветовала я с досадой, сегодня меня раздражало ее легкомыслие. – Мне придется разбудить тебя после полуночи.

– О Боже! Разве нам тут что-то угрожает? – воскликнула она в шутливом ужасе и засмеялась, поудобнее устраиваясь на подушках. – Конечно, граф Лагар ворвется сюда, сорвет с нас одежду и будет любить до самого рассвета!

– Что за бред, – вздохнула я, раскрывая молитвослов.

– Вовсе не бред, – хихикнула Анна-Ми. – Если все так и произойдет, то спасайся бегством, а меня оставь в его когтях.

– Спи уже, – не выдержала я.

Анна-Ми еще несколько раз хихикнула, а потом затихла, и вскоре до меня донеслось ее ровное дыхание.

Я взяла молитвослов, но на половине молитвы остановилась, прислушиваясь к шуму дождя и завыванию ветра снаружи.

Ардеш… Место, где происходят убийства. И волки здесь совсем ни при чем, я это чувствовала. Здесь был оборотень. Здесь было черное колдовство. Наша задача – найти зло и обезвредить.

Мысли мои постепенно перетекли к графу Лагару. Мог ли он оказаться оборотнем? Вполне. Сведения о Лагарах, что я смогла получить в библиотеке Ордена Красных Шаперонов, оказались весьма скудны, и все, что я нашла – это череда имен с указаниями дат рождений и смертей. Правда, о первом графе Лагаре было сказано немного больше – он происходил из захудалого рыцарского рода, поддержал короля в войне, а потом по королевской указке без жалости расправлялся с неугодными дворянами, слишком пренебрежительно относившимся к законной власти. Первый граф – Дирк Лагар руководил отрядом головорезов, которые нападали под покровом ночи, грабили и убивали без жалости. «Волку – последки». Таков был его девиз. Король наградил Лагара графской короной, но держать предпочитал вдали от столицы, вызывая только для очередного разбойного набега. Правда, сын первого Лагара по стопам отца не пошел и жил тихо и мирно, даже не участвуя в походах в Святую Землю, хотя король желал видеть его в числе рыцарей. Внуки и правнуки тоже не запятнали свое имя никакими злодеяниями. Но разбойничья кровь – как сорная трава. Не проявившись в сыне, внуках и правнуках, она вполне может пустить корни в далеких потомках.

Анна-Ми спала безмятежно, как ангел, а я чувствовала, что не смогла бы уснуть, даже если бы подруга любезно согласилась постеречь в эти ночные часы. Что-то беспокоило меня, что-то толкало прямо в сердце. Загасив свечу, я подошла к окну и отодвинула тяжелую штору.

По стеклу лились нескончаемые потоки воды – дождь и не думал утихать. Сегодня полнолуние, но луна скрыта тучами. Говорят, оборотню важна именно луна – полная, ясная, чтобы ее было хорошо видно с земли. Значит, он вряд ли появится этой ночью. А на гербе Лагаров – полумесяц…

Я снова задернула штору и вернулась к столу, забравшись в кресло с ногами, чтобы было теплее, потому что маленькая переносная жаровня давала совсем мало тепла.

Укутавшись в пуховое одеяло, Анна-Ми сладко спала, и я задумчиво посмотрела на красивое лицо своей подруги – такое нежное, такое невинное. Тонкие черты лица придают ее облику аристократичность. Мы уже не в первый раз отправлялись с ней в опасное путешествие, и всегда очень удачно прикидывались благородной дамой и камеристкой. Я не знала истории жизни Анны-Ми, но воспитана она была явно не в доме священника. Она была чуть легкомысленной, моя подруга, но в случае опасности рука ее била метко и ни разу не дрогнула. Что ж, Ардеш ничуть не лучше и не хуже любой другой провинции. И местный оборотень ничуть не страшнее прежних.

«Волку – последки», – снова пришел на ум девиз первого Лагара.

Все же, хозяин замка подозрителен. И его сестра. И служанка, похожая на ведьму.

Остановись!

Я встряхнула головой и решительно раскрыла молитвослов. «Не надо зарываться в подозрения, – мысленно и в который раз повторила я слова наставника, – верь только фактам».

Беззвучно шевеля губами и ведя пальцем по строчкам, я начала читать молитву ограждения от злых сил.

3. Прогулка по дюнам

На свитке старинными витыми буквами было написано:

Серп пожинает,

Песня зовет.

Силу, богатство, красу и почет

В сердце девы любой найдет.

– Какие странные строки, – заметила я.

– Это из вилланской песни, – пожала плечами Саломея. – Наш прадедушка очень любил народные песни, просто помешался на них. Таких пергаментов у нас на чердаке – полные сундуки. Но именно эта прадедушке нравилась больше всего, наверное, потому что на гербе Ардеша – ворох пшеницы… Переплетение символов, что-то такое…

– Я тоже обожаю народные песни! – подхватила разговор Анна-Ми. – Они так трогательны, так простодушны. В них присутствует некое примитивное очарование…

Дамы пустились в беседу о народном творчестве, а я обследовала комнату дальше.

Остальные пергаменты, развешенные по стене, и вовсе не заслуживали внимания – королевские милости, королевские привилегии.

– Надеюсь, вчера вы всего лишь попугали нас нашествием волков? – спросила Анна-Ми, поворачивая разговор в нужное русло.

Я тут же обратилась в слух, делая вид, что меня чрезвычайно заинтересовала миниатюра в углу. Она была такая тусклая, что разобрать, что на ней изображено, не было никакой возможности.

– Ничуть, любезная Анна-Ми, – пожала плечами Саломея.

Сегодня она была особенно эффектна в синем платье зауженного покроя. Он не так откровенно подчеркивало ее фигуру, как тот наряд, что она продемонстрировала нам накануне, но был безупречен, обрамляя ее красоту. Лиф плотно обтягивал тонкую талию и высокую грудь, а руки, прикрытые короткими пышными рукавами и кружевными митенками, могли бы принадлежать статуе богини любви в королевском парке.

– Ах! – всхлипнула моя подруга. – Я всю ночь не сомкнула глаз!

– Мы тут давно позабыли о спокойном сне, – произнесла Саломея. – Уже год, как боимся выходить из дома в одиночку. Да и вдвоем не всегда осмеливаемся.

– Как это ужасно! Как это страшно! – причитала Анна-Ми. – Сколько уже людей погибло? В провинции Лозер семь лет назад волк загрыз шестерых!

– Наши волки поохотились кровожаднее ваших, – ответила Саломея. – С прошлого года у нас семьдесят девять жертв.

Анна-Ми снова изобразила обморок, и я захлопотала возле нее, обмахивая веером.

– Мой эликсир, – слабо протянула Анна-Ми, не открывая глаз. – Пятнадцать капель… Немедленно…

Я открыла ее сумочку, рылась там долго и старательно, а потом сказала:

– Капель здесь нет, мадемуазель.

– Ах да, я оставила их в комнате…

– С вашего позволения, сейчас же принесу, – сказала я с поклоном.

– Да, будь добра, Медхен, – произнесла Анна-Ми, перемежая слова стонами, и доверительно сообщила Саломее: – Я просто умираю без своих капель. Они приготовлены лучшим аптекарем – месье Жеромом. Вы слышали о нем? У него самая большая лавка в столице. Он смешивает…

Я вышла из гостиной и громко простучала каблуками по коридору, но пошла не к спальным комнатам, а на цыпочках поднялась выше, на третий этаж, сунув неизменную трость под мышку.

Судя по громыханию посуды, Пульхерия орудовала где-то внизу, в кухне, а наверху было очень тихо.

Третий этаж выглядел мрачно. Если на втором еще поддерживался показной порядок, то здесь служанка не слишком утруждала себя уборкой. Пыль хлопьями свешивалась с потолка, металлические кольца, вкрученные в стены, покрыты подтеками застывшего воска.

На втором этаже, как я уже успела убедиться, была спальня мадемуазель Саломеи, но сейчас меня больше интересовала комната господина графа.

Вдоль коридора шло несколько дверей. Я по очереди открывала их, вздрагивая всякий раз, когда раздавался пронзительный скрип дверных петель. Все комнаты были пусты и имели нежилой вид. Клочья свиной кожи со следами золотого тиснения и поеденные молью гобелены на стенах указывали, что некогда все здесь сверкало роскошью, но сейчас Лагары не слишком заботились об уюте родового гнездышка.

С третьей комнатой мне повезло – здесь стены покрывал синий ситец с узором из стилизованных оленьих рогов, а на огромную кровать было брошено красивое шерстяное одеяло. Секретер красного дерева, тяжелые настольные часы, на которых восседал позолоченный рогатый уродец с козлиными ногами и хитрющей ухмылкой, пара кресел, камин с горкой золы – несомненно, в этой комнате жили. И жил, скорее всего, сам граф. Я быстро оглядела комнату, но ничего подозрительного не обнаружила. Подергав ящики секретера, я убедилась, что все они были заперты.

Поколупав замочки, я вынуждена была отступиться – быстро их не откроешь, придется повозиться. Но на это сейчас точно нет времени. Просмотрев бумаги, лежавшие на столе, я не нашла ни записки, ни письма, да и чернильница была высохшей. Граф не любитель писать дневники, это очевидно. Я криво улыбнулась – у такого красавца, наверняка, другие интересы.

Внимание мое привлек декоративный кинжал, висевший на стене – восточная работа, судя по ножнам. Рукоятка была вырезана из зеленого полупрозрачного камня и изображала какое-то странное чудовище – словно бы дракона без крыльев. Но морда дракона была не змеиной, а вытянутой, и лапы слишком короткими, прижатыми к брюху.

Ничего интересного.

Я повернулась к двери и остановилась, как вкопанная. На пороге стоял граф и наблюдал за мной.

– Это египетский кинжал, – любезно пояснил он. – По легенде, мой предок Дирк Волк много путешествовал, и особое внимание уделял восточным странам. Понатащил оттуда разных безделушек, но этот кинжал мне нравится – он острее бритвы. А что вы здесь делаете, позвольте вас спросить? – поинтересовался он и, похоже, был совершенно не удивлен. – Вы намеревались меня ограбить?

– Всего лишь заблудилась, – легко ответила я. – Позвольте пройти? Мадемуазель отправила меня за вишневыми каплями.

– Которые припрятаны у вас в кармане?

Усмехнувшись, я сунула руку в карман передника и извлекла фарфоровый флакончик в незабудках:

– Действительно, вот же он. А я везде ищу. Как будто специально прятался, маленький негодник!

– Не очень убедительно, – сказал он.

– Не очень? – переспросила я.

Он покачал головой.

– Тогда придется сказать вам правду, – ответила я, вздохнув.

– Это точно будет именно она? – спросил граф.

– Правда? – уточнила я.

– Да, – он не торопился отходить от двери, преграждая мне путь. – Мне хотелось бы услышать ее. Правду.

– Согласна с вами, – снова вздохнула я. – К чему лгать? Я просто осматривала замок, чтобы убедиться, что мадемуазель попала в хороший дом, к благородным людям, которые… – я сделала шаг вперед, но граф Лагар и не думал посторониться, – которые не будут удерживать бедную девушку насильно.

– Это вы обо мне? Это вас я насильно удерживаю?

– Если нет, тогда дайте дорогу, – я улыбнулась и склонила голову к плечу, поигрывая тростью.

Он посторонился, пропуская меня, я сделала книксен и хотела уйти, но граф Лагар вдруг спросил:

– У вас странное имя – Медхен.

– Это не имя, – ответила я, уже оказавшись в коридоре. – Так зовет меня мадемуазель, на заграничный манер. Мы долго жили в Саксонии, она нахваталась там разных забавных словечек.

– Что оно означает?

Я оглянулась через плечо:

– Вам это так интересно?

– Изнываю от любопытства, – заверил меня граф. – С вашей мадемуазелью все понятно – «АМG», а вот часть белья в багаже помечена «МJV». Что бы это значило?

Я повернулась на каблуках так резко, что юбки поднялись колоколом:

– Вы рылись в нашем багаже? В нашем белье?

– Я просто хотел убедиться, что в наш дом заявились настоящие благородные девицы, а не разбойницы с большой дороги, – абсолютно не смутившись ответил мне граф.

– Убедились? – спросила я ледяным тоном.

– Вполне, – кивнул он. – Нашел толстенный молитвослов, зачитанный чуть ли не до дыр. Вы так набожны, мадемуазель МJV?

– Да. И вам бы тоже не помешало чуток набожности и покаяния. С вашего позволения! – я сделала еще один книксен и почти побежала по коридору.

Я вошла в гостиную и передала капли Анне-Ми. Та сразу почувствовала неладное, но не выдала подозрений ни словом, н взглядом. Продолжая болтать с Саломеей, она накапала в бокал капель и выпила, состроив страдальческую гримаску:

– Ах, этот сплин меня убивает! Мне помогает только прогулка. Вы не желаете прогуляться?

– Я уже говорила вам, – сказала Саломея, по-змеиному прищуривая глаза, – что с некоторых пор прогулки по Ардешу весьма небезопасны.

– Вы о волках? – округлила глаза Анна-Ми. – Но они ведь нападают только ночью, а сейчас – ясный день!

– Волки в Ардеше настолько потеряли страх, что стали нападать и днем, – ответила Саломея. – Я бы посоветовала дождаться, когда кучер починит карету. Даже путешествие верхом небезопасно. Наш врач месье Бужере чуть не погиб, когда ехал верхом из Мавиля в Ардеш. Волк попытался стащить его с лошади.

– О! – только и промолвила Анна-Ми.

– Волк напал на всадника? – спросила я. – Неслыханная дерзость… – а про себя подумала – месье Бужере, его надо порасспросить.

– Вот и я о том же, – подтвердила Саломея. – Мне бы не хотелось, чтобы вас нашли растерзанными где-нибудь на Марсовом поле.

– Мне бы тоже этого не хотелось, – горячо откликнулась Анна-Ми. – Но мне просто необходимо пополнить запасы пилюль из перечной мяты, я всегда принимаю их перед сном, у меня очень чуткий сон. У вас не найдется таких, моя дорогая Саломея?

– Нет, я не пользуюсь пилюлями.

– Даже не знаю, что делать! – Анна-Ми прослезилась и достала платочек, чтобы утереть слезы. – Меня ждут немыслимые страдания!

– Успокойтесь, мадемуазель, – утешила я ее. – Я сейчас же схожу в аптечную лавку и куплю вам нужные пилюли. К тому же, надо сообщить слугам мадам Анастейши, что вы прибыли. Пусть пришлют за вами карету. Вы хотите еще что-нибудь?

– Если только бриошей с паштетом и сливочным маслом, – сразу же повеселев, заявила Анна-Ми. – Но, Медхен! Разве я могу отпустить тебя?! Мадемуазель Саломея говорит о волках…

– Ничего со мной не случится, – ответила я, кланяясь Анне-Ми и Саломее. – Я возьму большую палку и буду идти очень быстро. Ваш отец велел мне заботиться о вас, и я не прощу себе, если вы будете страдать без лекарств. Лучше смерть, чем такой позор.

– Она так мне предана, – услышала я растроганный голос Анны-Ми, когда выходила из гостиной. – Надеюсь, с ней ничего не случится. Иначе для меня это будет страшным ударом, а мятных пилюль у меня под рукой нет…

В коридоре было темно, и не успела я сделать трех шагов, как раздался голос графа:

– Какое великолепное мужество и не менее великолепная глупость! Вы и в самом деле намерены идти в город, таинственная дама МJV?

Граф вышел в полосу света – уже в новом темно-синем камзоле, в белоснежной рубашке с пышными манжетами и жабо, под мышкой трость, волосы перетянуты лентой – он выглядел необыкновенно элегантно, привлекательно и… опасно. «Красивые мужчины всегда опасны», – вспомнила я слова своей подруги и вынуждена была признать их правоту. От графа опасность исходила волнами – берегите сердца, несчастные девы! вы всегда слишком нежные и слишком влюбчивые!..

Но я не из таких.

– Мне нужно в аптечную лавку, – ответила я сдержанно, спускаясь по ступеням.

– А мне нужно в мэрию, – обрадовал он меня. – Прогуляемся вместе?

– Вы пойдете в город? – удивилась я. – Господину графу более прилично поехать верхом.

– Терпеть не могу лошадей, – сказал он. – К тому же, прогулка необыкновенно бодрит. Особенно с утра и по пересеченной местности.

– А я, признаться, терпеть не могу прогулок с мужчинами, которые обожают рыться в женском белье, – ответила я ему в тон. – Поэтому лучше бы нам пойти разными дорогами.

– Но вряд ли у вас есть выбор, – он посмотрел насмешливо. – Дорога до города одна, и я вполне могу идти позади вас, если мое общество вам неприятно.

– Лучше я пойду позади вас. Вы ведь знаете эти места – будете указывать мне путь.

– Вот и договорились.

Мы вышли из дома, и граф первые десять шагов шел впереди, но потом остановился, дожидаясь меня.

– А как же договор, месье? – спросила я, опираясь на трость.

– Вы зря меня обвиняете, – ответил он. – Я не испытывал никакой радости, просматривая ваш багаж. Хотя… вру. Испытывал. Это было забавно – все эти женские штучки, беленькие, в кружевах…

– Даже слушать вас противно, – сказала я.

– Но что поделать? – он поймал серебряным набалдашником солнечный луч, вырвавшийся из-за тучи. – Я должен был убедиться, что вы не опасны. Времена сейчас, знаете ли…

– Убедились?

– Нет.

– Тогда зачем оставили сестру наедине с мадемуазелью? Вам надо спешить обратно, спасать ее.

– Там Пульхерия, – напомнил он. – Она защитит Саломею лучше полчища волков. А вот вы на удивление отважны. Не боитесь стать очередной жертвой Ардешского Зверя?

– Кстати, о волках, – я оглянулась по сторонам. – Все эти байки, что вы рассказывали нам вчера – они правдивы?

– Более чем.

– А куда смотрят королевские егеря? Если волки уже днем нападают на людей?..

– Они смотрят в лес. Проводили облав десять с начала этого года – и никакого толку.

– Не нашли волков? Или не смогли с ними справиться?

– Сколько-то убили, но нападения продолжаются, – сказал граф. – И это страшно и печально.

Я посмотрела на него искоса. На мой взгляд, он и в самом деле был опечален. И поглаживал серебряный набалдашник. Неужели, я ошиблась – и он совсем не оборотень? Ведь оборотень не может прикоснуться к серебру. Я почувствовала досаду. Скорее всего, Анна-Ми и здесь оказалась права – граф опасен только своей красотой.

– Вы хромаете? – спросил он участливо, но я поняла, что его совсем не заботит моя хромота – слишком уж блестели его глаза.

– Это от рождения, – сказала я сдержанно.

– Если появится Ардешский зверь, вы вряд ли сможете убежать, – заметил граф многозначительно.

– Я не стану убегать.

– Вот как? Будете молить его о пощаде?

– Предпочитаю встречать испытания судьбы лицом, а не спиною, – сказала я, усмехнувшись и поглядев на него поверх очков.

– Какая решимость! – восхитился он. – Вашей хозяйке повезло с такой напарницей! Поистине, вы так же неоценимы для нее, как Пульхерия для Саломеи!

Он дурачился, но мои нервы были напряжены до предела. Мы уже ушли достаточно далеко от замка, и вокруг простирались одни только дюны, пролегавшие между скал. Рощицы чахлых деревьев скрывали пещеры, а огромные камни, похожие на застывших чудовищ, вели хоровод, создавая запутанный лабиринт. Дорога и в самом деле была одна, и лучше места для нападения и придумать было невозможно. Было тихо, лишь птицы щебетали, шныряя по веткам, и я в любой момент ожидала, что красавец-граф обернется волком и набросится на меня. Что ж, это значительно упростило бы дело.

Но граф не спешил оборачиваться, и словно нарочно поддразнивал меня:

– Значит, вы отправились навестить бабушку, и нечаянно попали в лес, где бесчинствует волк-людоед… Что скажет папочка мадемуазель Анны-Ми? Наверное, сойдет с ума от ужаса.

– Моя хозяйка сама решает, куда ей отправиться, – сдержанно ответила я.

– Пока она никуда не отправилась, а сидит себе в тепле и уюте. А вот вы подвергаетесь огромной опасности. Таким милым девушкам нельзя бродить по дюнам в компании мужчин…

– На себя намекаете? Вы опасны?

Он остановился так резко, что я не удержалась и шарахнулась от него, сжимая в руках трость. Но граф стоял неподвижно, заложив руки за спину, и я подумала, что он что-то увидел или услышал. Только среди дюн было тихо, краем глаза я заметила ящерицу, пробежавшую по валуну и юркнувшую в каменную расщелину.

– Нет, я не опасен, – сказал Лагар, словно отмирая и делая один шаг, потом другой, а потом бесцеремонно подхватывая меня под локоть и почти бегом увлекая по дороге.

– Вы что себе позволяете?! – возмутилась я.

В это время в кустах зашуршало, и мы с графом резко обернулись. Я уже готова была выхватить клинок из трости, но в это время Лагар крикнул:

– Какого черта вы там пасетесь, Дюкре?

Кусты раздвинулись, и на дорогу вышел мужчина в добротной одежде, но явно знакомой с колючками и непогодой, бородатый, в широкополой шляпе. На плече у него была рогатина, а за поясом – широкий охтничий кинжал. Мужчина посмотрел на нас, мотнул головой и снова исчез в зарослях.

– Наш егерь, – сказал граф, и ускорил шаг. – Мрачная личность. Он напоминает мне моего предка – Дирка Лагара, одна у них порода – бесстрашные бродяги, от которых больше хлопот, чем толка.

– Скажите-ка лучше, куда вы меня тащите! – мне было совсем не интересно слушать его разглагольствования про егеря. – Что за вольности!

Но граф пропустил мои требования мимо ушей.

– Слишком медленно идете, мадемуазель MJV, – попенял он. – Надо бы поторопиться, иначе ваша хозяйка до вечера не дождется своих капель.

– Пилюль, – поправила я его ледяным тоном, высвобождая руку.

– А, забыл! Капли ведь при вас, – он снова напомнил мне утренний инцидент в его спальне. – Как странно…

– Что именно? – насторожилась я. Может, он заметил приближение волка?

– Вот взял вас за руку, – граф пошевелил пальцами, постучав по серебряному набалдашнику своей трости, – и почувствовал, что мускулы у вас железные. Прямо как у кузнеца! А с виду и не скажешь – обычная хрупкая девочка в красном плащике.

– Внешность зачастую обманчива, – ответила я с достоинством. – Я много лет служу семье мадемуазель, и многое повидала. Будь я нежным цветочком, мои лепестки давно бы опали.

– А вы так и цветете! – восхитился он. – И глядя на вас я вспоминаю старинную сказку – маленькая девочка идет по лесу, несет бабушке пирожки… Наверняка, сладкие и нежные…

– Вы несете какой-то бред, сударь, – сказала я, косясь в его сторону.

– Нести бред – это тоже искусство, – ответил он светским тоном.

– И похоже, вы им в совершенстве овладели.

– Еще нет, но я стараюсь, – он заглянул мне в глаза. – Вы такая молоденькая, мадемуазель Медхен, а взгляд у вас не как у юной девушки – нет игривости, нет легкомыслия, прозрачности. В вашем возрасте душа должна быть видна до донышка. Посмотрел в глаза – и словно нырнул в горный ручей, достав до дна. А у вас глаза – как омут. А в омутах, как известно…

– Просто я вовсе не легкомысленная девушка, – заявила я многозначительно. Разговор мне не нравился. И граф не нравился. Всякий раз, когда он посматривал на меня или называл по имени, всё в моей душе переворачивалось, словно… словно я боялась. Но с чего бы мне бояться? Я не дрогнула, давая отпор королю оборотней, а он был пострашнее красавчика-графа.

– А вы точно девушка? – полюбопытствовал Лагар.

– Что?! – воскликнула я возмущенно и остановилась.

Граф тоже остановился и повернулся ко мне.

Теперь мы стояли лицом к лицу, и он улыбался, будто сказал замечательную шутку.

– Обиделись? – его взгляд скользил по моему лицу странно, оценивающе. Еще никогда мужчина так не смотрел на меня.

Это пугало, это настораживало, и это заставляло сердце биться сильнее. Я разозлилась, потому что сердечный трепет в мои планы не входил, и подосадовала на Анну-Ми, которая своей легкомысленной болтовней смогла меня смутить. Мне надо смотреть на графа, как на заподозренного первой очереди, а я смотрю… как на красивого мужчину.

– Я не имел целью вас оскорбить, – продолжал граф, – просто вы так не похожи на обычную девушку. Почему-то вы показались мне карающим ангелом судного дня… Признайтесь, ваш приезд в наш город неспроста?

Мне показалось, что в дюнах воцарилась могильная тишина. Это было похоже на колдовство, но даже птицы перестали петь. А может, я потеряла способность слышать? Но ведь слышала я дыхание графа – тяжелое, прерывистое, хотя до этого не замечала в нем признаков усталости, даже когда мы быстрым шагом шли в гору.

Глаза у графа были светло-карие, янтарные – волчьи глаза. Я много раз видела такие. У оборотней. Но никогда не испытывала сердечной дрожи, только ненависть, а теперь… Может, Анна-Ми права, и граф – всего лишь человек? Красавец, умеющий похищать девичьи сердца, и теперь обративший свое губительное очарование против меня… Но зачем ему обыкновенная горничная?.. На мне очки, смешной красный плащ, какие носили еще во времена моей прабабушки, я хромаю…

– Зачем вы приехали к нам, Медхен? – спросил граф приглушенно и наклонился ко мне, вдруг посмотрев на мои губы. Русые пряди, выскользнули из узла ленты, обрамляя его смуглое лицо – такое красивое, мужественное притягательное… Особенно смуглое по сравнению с белоснежными оборками жабо…

Я снова почувствовала себя обидно жалкой, рядом с графом Лагаром. И это чувство отрезвило меня.

– Опять вы говорите глупости, – я гордо вскинула голову, разрушая колдовство. – Карающий ангел… судный день… Вы не перечитали, часом, проповедей Фордайса? У него всё так мрачно, что поневоле начинаешь видеть в людях посланников последних времен.

– Нет, не читал, – медленно сказал он и отступил, приглашая меня продолжить путь. – Значит, всего лишь визит к бабушке?

– Да, – коротко ответила я, сжимая трость вспотевшими пальцами.

Бог мой! С чего я так разволновалась?!

– Хорошо, примем это, – пробормотал граф, а я сделала вид, что не услышала его бормотания.

4. Бабушка и пирожки

Ардеш оказался маленьким уютным городом. Таким маленьким, что даже не был огорожен и не имел ворот. Аккуратные дома из светло-серого камня, с красными черепичными крышами, располагались прямо среди деревьев, словно бы выходя из леса, окаймлявшего дюны. Плющ живописно обвивал стены, а улицы были вымощены брусчаткой, так что прогуливаться тут было сущим удовольствием.

Граф любезно проводил меня до дома мадам Анастейши Бюссар, и дом «бабушки» оказался одним из самых больших и красивых в городе. Я постучала в дверь, надеясь, что дальше граф отправится по своим делам, но он остановился в пяти шагах от меня, поигрывая тростью с самым невозмутимым видом.

– Дернете за веревку, пожалуйста! – раздался женский голос из распахнутого окна на первом этаже. – Дверь откроется!

Я дернула за веревку, болтавшуюся сбоку, и внутри послышался лязг открываемого затвора.

– Проходите во двор! – звал все тот же женский голос. – Идите сюда!

Я ступила в полумрак крытого двора, и граф немедленно последовал за мной.

– По-моему, вас не приглашали, – сказала я, сворачивая в арку, увитую диким виноградом.

– Еще немного – и я подумаю, что произвел на вас впечатление, – парировал граф. – Вы так нервничаете, когда я рядом. Я вам понравился, мадемуазель MJV?

Я презрительно фыркнула, показывая, как он мне понравился, и тут оказалась в залитом солнцем внутреннем дворе. Посредине на перевернутом ведре сидела женщина с простоватым лицом, обожженным солнцем, и ощипывала курицу. Белые пух и перья летели, как снег.

– Что вам угодно? – спросила она, не прерывая своего занятия. – О! Господин граф! – она хотела подняться, но Лагар махнул на нее тростью, разрешая не приветствовать его официально. – Чем могу служить? – с готовностью спросила женщина.

Граф посмотрел на меня, предоставляя право говорить.

– Моя госпожа, – сказала я чопорно, поправляя очки, которые сползли мне на кончик носа, – мадемуазель Анна-Ми Грабянка приехала в Ардеш, чтобы проведать бабушку – мадам Бюссар. Но нам сказали, мадам уехала?

– Ваша правда, мамзель, – огорченно кивнула женщина. – Письмо пришло уже после отъезда мадам. Я, конечно, сразу отправила ей сообщение с посыльным, но дорога туда и обратно займет как раз две недели…

– Ах, какая досада, – сказала я, а граф сокрушенно поцокал языком.

– И комнаты еще не готовы… – служанка выглядела растерянной. – Мы ждали возвращения мадам только через две недели, а она велела сменить обои, пока ее не будет… Даже не знаю, где вас устроить – у нас такой разгром. Может, вы поживете у мадам Латуф? Они с мадам в добрых отношениях, и у нее найдется пара свободных комнат. Уверена, она проявит христианское милосердие…

– Ничего подобного, – вмешался граф. – Девушки вполне могут пожить в нашем замке, сестра будет счастлива, а я буду рад оказать услугу милейшей Анастейше.

– В самом деле? – служанка смотрела на него с некоторым сомнением.

– Даже не знаю, – протянула я недовольно, – моя госпожа слишком важная особа, чтобы жить вместе с малознакомым мужчиной.

– Всего-то под одной крышей, – сказал граф.

– Это неприлично, – покачала я головой.

– Гарант вашей репутации – моя сестра, – подсказал он.

Я сделала вид, что колеблюсь, хотя ничего так не желала, как остаться в замке графа. Что бы ни говорила Анна-Ми, он казался мне подозрительным. Очень подозрительным. Кто знает, может, граф – король оборотней, и его звериная сущность угадывается, даже когда он прикидывается человеком, поэтому я так волнуюсь рядом с ним. Правда, серебряная трость сбивала с толку, но я убеждала себя, что находясь в замке Ардеш смогу разобраться во всем.

– Хорошо, – сказала я, помолчав, и показывая, что согласилась лишь после мучительных раздумий. – Мы с мадемуазель принимаем ваше приглашение. Но только до тех пор, пока комнаты в доме бабушки не будут готовы.

– Почту за честь, – граф, паясничая, прижал ладонь к сердцу.

– Хорошо, что все разрешилось, мамзель, – сказала служанка, но по ее лицу я видела, что она предпочла бы поселить внучку своей хозяйки в доме мадам Латуф. – Я потороплю рабочих, чтобы приготовили хотя бы одну комнату.

– Будем вам очень признательны, – сказала я на прощание.

Покинув дом мадам Анастейши, мы с графом прошли по улице до аптечной лавки. Редкие прохожие, встречавшиеся нам, издалека кланялись графу и спешили перейти на другую сторону улицы.

– Вас не слишком любят в вашем же городе, – с удовольствием заметила я.

– Когда вилланы любили своих господ? – ответил он, небрежно помахивая тростью.

– Когда господа относились к ним по-божески, – усмехнулась я. – Но вы, похоже, не из таких.

– Я требую только ренту, чтобы уплатить королевский налог, – пожал плечами граф, – ничего свыше. У Лагаров хватает денег, и хватит еще на два-три поколения, если жить скромно.

– Но вы не женаты, – заметила я. – И ваша сестра не замужем. А ведь ей уже за двадцать, по-моему.

– Двадцать четыре, – усмехнулся он. – А мне – двадцать семь, к вашему сведению.

– Почему вы не обзавелись семьей? – спросила я напрямик.

– Почему вас это так интересует? – ответил он вопросом на вопрос.

– Пытаюсь вас понять. Неженатый мужчина, достаточно красивый, который роется в женском белье… Как получилось, что еще ни одна девица вас не захомутала?

– Я же не племенной жеребец, взнуздать себя не дам, – он хитровато покосился на меня. – Буду сопротивляться, так и знайте, мадемуазель MJV.

– Вы не в моем вкусе, – парировала я.

– Вот как? – протянул он. – А вашей подруге я сразу понравился.

– Она вам это сказала?

– Нет, – признал он.

– Тогда вам показалось.

– Разве? – усомнился он.

Я резко остановилась, потому что аптека была уже в поле моего зрения.

– Знаете что? – сказала я. – А не пойти ли вам…. в мэрию? Вы же туда собирались.

– Почему вам так не терпится от меня избавиться? – спросил граф очень благожелательно, но его взгляд скользил по мне оценивающе, настороженно, словно волк изучал добычу.

Нет, я никак не могла отделаться от мысли, что передо мной – оборотень. Опасный, древних кровей. Не схожу же я с ума, в самом деле!

– А почему вы ходите за мной, как привязанный? – сказала я сердито. – Я не хочу разговаривать с аптекарем в вашем присутствии. Мужчинам не нужно ничего знать о женских недомоганиях. Это безнравственно!

– Верно, – согласился он. – Тогда я могу проявить нравственность и подождать вас на улице. Пока вы будете… разговаривать.

– Сами сказали, что вам надо в мэрию, – напустилась я на него. – Вот и идите. Вы шпионите за мной, что ли?

– Хорошо, пойду, – он улыбнулся уголками рта, – но я быстро вернусь и буду ждать вас здесь. Дорога в дюнах опасна, я не могу позволить вам бродить там одной.

– Договорились, – сказала я, только чтобы отвязаться от него. И дело было совсем не в аптекаре. Мне необходимо было посетить другое место в Ардеше, и компания графа меня совсем не устраивала.

Я толкнула двери лавки, но прежде, чем скрыться внутри, проводила Лагара взглядом – он и в самом деле пошел вниз по улице, и даже не оглянулся ни разу.

Отделавшись от него, я поболтала с аптекарем, заказав мятные пилюли, и купила лавандовой воды. Еще я расспросила о местных врачах, соврав, что мою хозяйку беспокоит сплин. Имя доктора Бужере тоже было упомянуто, но аптекарь посоветовал к нему не обращаться.

– Почему? – удивилась я. – Вы же сами сказали, что репутация у него хорошая.

– Репутация, как у врача, – деликатно помявшись, сказал аптекарь. – Но доктор – очень симпатичный молодой человек. Не следует приглашать таких для осмотра девиц.

– О-о! – сделала я понимающие глаза. – Да, вы совершенно правы! Не хочу ничего плохого сказать об этом месье, но в небольших городках и меньшее может послужить поводом для сплетен. Как вы любезны, что предупредили меня.

Аптекарь заверил, что поступил так из христианского милосердия, и мы расстались со взаимной приязнью. Судя по всему, они тут все обожали проявлять христианское милосердие – начиная от господина Лагара.

Выходя на улицу, я прежде выглянула в щелку двери – не караулит ли граф.

Но улица была пустынна, даже собаки не бегали, и я безбоязненно направилась противоположную от дороги к замку сторону.

Мне нужна была церковь, и вскоре я ее нашла.

Старинный собор казался черным, хотя строили его из серого гранита. Острые шпили словно протыкали тучи, а окно-роза над входом было похоже на внимательный глаз. Я набожно перекрестилась перед этим глазом и вошла внутрь.

Новенькие витражи в старых окнах смотрелись ярко и нелепо. Алые и синие пятна падали на стены и пол, и от этого черная церковь казалась еще более унылой. Закопченные стены когда-то покрывали фрески, но сейчас под слоем сажи с трудом можно было различить чьи-то вытянутые фигуры и скорбные лики. Служба кончилась, но священник еще находился в церкви. Судя по его фигуре, склонившейся перед алтарем, он молился. Только я заметила, что молитвослов у него был раскрыт на вечерних молитвах – совсем не к месту, если учесть, что солнце светило в окна.

Я села в первом ряду, ожидая, когда священник повернется, и задумалась.

Думала я вовсе не о Ардешском Звере. В церкви никогда не думается о насущных делах. Я думала о своей семье, которой лишилась так рано, и думала, что небеса должны быть милосердны к ним, погибшим мучительно и безвинно, и ко мне – потому что я делаю богоугодное дело, пусть и жестокое.

Наконец священник поднял голову, оглянулся и поспешил ко мне.

– Что вам угодно? – спросил он.

– Здравствуйте, святой отец, – сказала я, поднимаясь ему навстречу.

Он подслеповато прищурился против света, а потом глаза его расширились, и он ускорил шаг, почти подбегая ко мне и потирая ладони:

– Вы приехали, – голос его дрогнул. – Я давно жду!

– Мы прибыли, как только получили ваше послание.

– Пройдемте в дом, – суетливо предложил он, – моя жена как раз приготовила обед.

– Мне нужно купить бриошей с паштетом и маслом, – сказала я, следуя за ним к выходу.

Справа от двери был грубо намалеван страшный суд – уродливые бесы волокли грешников в пламя ада, подцепив их крючьями. Жуткая картинка. Я сразу отвернулась, потому что она вызывала омерзение.

– Я отправлю дочь купить все необходимое, – заверил меня священник. – А мы пока сможем побеседовать спокойно и без свидетелей.

В чистеньком маленьком доме мы уединились в рабочем кабинете священника. Преподобный Патридж волнуясь, но довольно толково, рассказал мне о том, что происходит в Ардеше.

Нападения волка начались два года назад и продолжались с завидным постоянством. Обычно он нападал через день, убивая старух, детей и женщин. Пару раз пропадал на месяц или дольше, когда охотникам удавалось его ранить, но всегда возвращался. В последнее время зверь совсем потерял страх, начал нападать даже на мужчин, и мог совершить по несколько убийств в день. Волк нападал, выкусывая жертвам лица, а потом распарывал живот и пожирал внутренности. Сначала говорили о волке-людоеде, но потом пошли слухи, что волк – совсем не простой волк, а оборотень.

– Вы должны нас понять, – сказал священник, промокая лоб платком, – наша провинция – весьма специфическая провинция. У нас очень живы суеверные страхи. Даже став христианами люди продолжают верить в бесов, которых раньше называли богами. До сих пор я вынужден порицать подношение молока Большим Камням – вы можете увидеть их за городом…

– Что о волке? – напомнила я ему.

– А, простите, – преподобный волновался, руки у него дрожали, и он, принеся извинения, налил воды в кружку, чтобы промочить горло. – Некоторые жертвы, которым удалось спастись, – продолжал он, – рассказывали, что на них напал не обычный волк.

– Что это значит? – не поняла я.

– Он выглядел не как волк, – пояснил священник. – Вернее… не совсем, как волк. Поэтому стали говорить, что это оборотень. Женщина…

– Почему женщина?

– Многие слышали по ночам над дюнами женский смех – дьявольский смех, – он перекрестился. – Я сам слышал его. Высокий женский смех, переходящий в рыдания… – он смотрел на меня остекленевшими от страха глазами, и я не сомневалась, что он говорит правду. – Все убеждены, что это ведьма мстит хорошеньким девушкам.

– Но разве погибают только хорошенькие девушки? Вы говорили, волк нападает и на мужчин, и на детей.

– О ведьме болтают люди, – он растерянно развел руками. – Поэтому я счел нужным сообщить…

– Вы правильно сделали, – сказала я, раздумывая над его рассказом. – Мне нужен список тех, кто погиб в вашем приходе за последние два года. И отдельно – список тех, на кого были совершены нападения, но кто по каким-то причинам выжил. Мне сказали, на волков устраивали облавы?

– Двенадцать, – сказал с готовностью священник. – Но результата не было. Проклятый зверь словно чует опасность!..

«Или знает, что готовится облава, потому что живет в городе», – подумала я, а вслух сказала:

– Вы говорили, что болтают про мстящую ведьму. Наверняка, в округе есть женщины, которых подозревают.

– Ох уж эти сплетницы… – вздохнул священник.

– Говорите без смущения, – подбодрила я его. – В нашем деле иногда помогают и самые глупые слухи.

– Да, конечно. На подозрении трое… По-крайней мере, моя жена слышала о них. Это старуха-травница, она живет в хижине на краю леса, как раз на границе с дюнами, мадемуазель Саломея и… мадам Анастейша Бюссар.

– Бабушка? – удивилась я.

– Разумеется, я в это не верю, – засуетился он, – не верю, что мадам Анастейша – ведьма. Но странности ее поступков заставляют людей держаться от нее подальше.

– Я думала, это кто-то из ваших хороших знакомых. Вы ведь предложили ее, как легенду. Как прикрытие для нашего появления! – я разозлилась, потому что это и в самом деле было огромной глупостью – положиться на человека, который является заподозренным.

– И мне кажется это очень хорошей идеей, – поспешил заверить меня священник. – Мадам Анастейша – милейшая женщина, но немного не в себе. Ей недавно исполнилось семьдесят – кто знает, что будет с нами в этом возрасте?

– Вы поступили крайне неразумно, – я поджала губы. – Первым делом мы пришли к мадам Анастейше, и нам повезло, что она уехала. Иначе мы были бы разоблачены сразу же по приезду, при свидетелях. А вы знаете, что мы предпочитаем действовать тайно.

– Не было никакого риска! – засуетился он. – Я знал, что она уедет, вы ничем не рискуете, письмо о приезде внучки было отправлено после ее отъезда! Она вернется в Ардеш не раньше, чем через две недели.

– И все же, вы сглупили, – сделала я внушение мужчине, который был старше меня раза в три. – Пока мы остановимся в замке графа Лагара, а в воскресенье, когда придем на службу, списки жертв должны быть у меня. Потрудитесь все подготовить.

– У графа Лагара? – глаза священника азартно заблестели. – Понимаю, понимаю, – прошептал он. – Вы внедрились прямо в логово…

– Не болтайте глупостей, – одернула я его. – И вообще – не болтайте. И не забудьте про списки.

Дочка священника принесла бриоши, и я, получив благословение, отправилась в замок, прежде выйдя к аптечной лавке. Разумеется, графа Лагара там не было, и я не стала его ждать.

Путь обратно прошел безо всяких неожиданностей. Солнце припекало совсем по-летнему, как будто и не было вчерашнего ледяного ливня, птицы щебетали, и я не заметила никаких следов волка-людоеда, хотя шла нарочито медленно, наступая на сухие ветки, чтобы создать побольше шума.

В замке меня встретила недовольная Пульхерия и проводила в гостиную, где Анна-Ми щебетала громче птиц, рассказывая о жизни в Саксонии. Мадемуазель Саломея слушала ее с натянутой улыбкой, и мое появление восприняла, как манну небесную, тут же ускользнув под предлогом, что «дорогой мадемуазель Грабянке надо отдохнуть и отведать бриошей, которых она так ждала».

– А вы? – наивно распахнула глаза Анна-Ми. – Вы не хотите покушать с нами, дорогая Саломея?

– Благодарю, но я не голодна, – заверила нас сестра графа и исчезла.

– Пирожки и новости от бабушки, – пошутила я, когда мы с Анной-Ми уединились в спальне, плотно заперев дверь.

– Что разузнала? – спросила моя подруга, сразу выхватывая из корзинки бриошь. Анна-Ми впилась белыми зубками в воздушное тесто и замычала от восторга. – Красота какая! Да это вкуснее, чем королевская выпечка в столице!

– Не придумывай, – проворчала я, тоже забирая булочку и усаживаясь в кресло. – Итак, мы остаемся в доме графа. Он сам любезно предложил нам это. Бабушка пробудет на водах еще две недели.

– Отлично! – отозвалась Анна-Ми, сидя перед зеркалом и любуясь, как играет солнечный свет на голубом камешке серьги. – Граф такой сахарок! Я очень надеюсь узнать его и с другой стороны.

Я понимала, что она шутит, но не смогла не поморщиться, припомнив утреннюю прогулку.

– Есть другое. Представь – идиот священник даже не предупредил «бабушку», что мы приедем. Это была чистая афера с его стороны. Старушка упадет в обморок, когда узнает, что обзавелась внучкой, и весь город будет считать нас ловкими мошенницами. Возможно, и в краже обвинят. Так что у нас лишь две недели, чтобы найти оборотня.

– За две недели мы тут черта лысого найдем, – беззаботно заверила меня Анна-Ми. – Но это не граф.

– Откуда ты знаешь? – спросила я сдержанно.

– Знаю – и все. Можешь мне поверить.

Я решила не спорить без толку, и вкратце передала все, что узнала от преподобного Патриджа.

– Между прочим, нашу дорогую «бабушку» тоже считают ведьмой, – закончила я свой рассказ.

– И старушенция уехала на две недели? – немедленно отозвалась Анна-Ми. – Тебе не кажется это странным?

– Кажется. Но священник клянется, что она чиста. Старушке за семьдесят, выжила из ума и болтает вздор.

– Сестричка нашего графа странно улыбалась, когда мы заговорили о ней, – сказала Анна-Ми задумчиво. – Что ж, если за две недели не произойдет ни одного нападения, проведаем бабушку. Узнаем, как ей отдыхается на водах.

– А что сестричка? – я забрала еще бриошь. – Судя по ее виду, ты хорошо проконопатила ей уши, пока меня не было.

Анна-Ми хихикнула.

– Да, мы отлично побеседовали. Ты же видела – она сбежала от меня, как от волка-людоеда.

– Не шути так, – я не сдержалась и хлопнула ладонью по подлокотнику.

– Не будь суеверной, – отмахнулась Анна-Ми. – Лучше расскажи, как вел себя красавчик-граф. Вы ушли вместе, он не превратился в зверя и не набросился на тебя – значит, чист?

– Еще есть травозная, – перевела я тему разговора, не желая пока говорить о графе, и не желая даже думать о нем. – Завтра схожу к ней, посмотрю, что за дама.

– Вряд ли она замешана, – ответила моя подруга равнодушно. – Ты же знаешь, что эти бабки-знахари – обыкновенные шарлатанки. И все было бы слишком просто – ведьма живет в лесу и нападает на людей. Будь это она, ее забили бы камнями еще в прошлом году. Значит, никто особо в это не верит.

– Или боится, – сказала я многозначительно. – А граф, значит, не возвращался?

– Будто пропал, – ответила Анна-Ми и усмехнулась. – Надеюсь, ты не убила его по подозрению в оборотничестве?

– Очень смешно, – проворчала я.

5. Смех и рыдания

Граф Лагар вернулся только вечером, когда опять пошел проливной дождь. Мы с Анной-Ми и Саломеей пили вечерний чай в гостиной, когда граф вошел – хмурый, перепачканный в грязи, в промокшем насквозь синем камзоле. Кружевные оборки жабо потемнели и уныло обвисли.

– Еще одна жертва, – сказал он, оперевшись плечом на косяк. – Ночью был убит мельник. Возвращался от брата – занял у него пятьдесят серебряных монет и пошел через дюны. Дочь ждала его вечером, поэтому поздно подняла тревогу. Только что нашли его – горло разорвано, денег нет.

Мы с Анной-Ми переглянулись, и она упала в обморок, повиснув на подлокотнике кресла.

Я едва не поморщилась от досады – Анна-Ми слишком увлеклась, разыгрывая неженку. Наверное, ожидала, что сейчас граф снова бросится к ней и унесет в постель на руках, но граф не сделал и попытки, чтобы прийти на помощь, а в комнату протиснулся другой мужчина – молодой, миловидный даже по сравнению с графом, в руках у него был чемоданчик размером локоть на локоть, который он тут же поставил на пол и открыл. Внутри обнаружились пузырьки и склянки и бинты. Мужчина безошибочно выбрал один из пузырьков, выдернул пробку и сунул пузырек под нос Анны-Ми.

Резкий, противный запах разнесся по комнате в одно мгновение, и моя подруга громко чихнула, отворачиваясь.

– Ну вот, даже кровь пускать не понадобилось, – обрадовался мужчина, загоняя пробку в пузырек. – Что же вы, Рауль! Разве можно сообщать такие новости нежным дамам вот так – в лоб? Прошу прощения, – он поклонился Саломее и Анне-Ми, а по мне лишь скользнул взглядом, рассеянно улыбнувшись.

– Да, надо было проявить побольше деликатности, – согласился граф. – Располагайтесь, Жером. Я переоденусь, а потом мы выпьем с вами по рюмочке чего-нибудь очень крепкого.

Он ушел, а мужчина, названный Жеромом, закрыл чемоданчик, поставил его в угол и поклонился, приветливо глядя на Саломею и ожидая, когда она его представит. Она соизволила, наконец-то, заметить его взгляд и сказала равнодушно:

– Доктор Бужере, наш семейный врач. А это – мадемуазель Анна-Ми Грабянка, и ее камеристка. Мадемуазель Медхен, по-моему…

– Очень приятно, – доктор коротко поклонился Саломее и подошел поцеловать руку Анне-Ми.

– А уж как мне приятно, – почти пропела моя подруга.

Да уж. Проворонив волка минувшей ночью, мы хотя бы получили свидетеля – того самого, кто встретил оборотня и смог выжить.

Доктор Бужере был мил и почти так же болтлив, как Анна-Ми. Они составили неплохой дуэт за столом, пока брат и сестра молчали, попивая вино. Иногда они вставляли слово или несколько, но в основном говорили доктор и моя подруга.

Анна-Ми мигом повернула разговор в нужное русло, и вскоре доктор во всех подробностях поведал нам, как осматривал тело несчастного мельника.

– Судя по всему, зверь прыгнул сзади, – говорил он, сопровождая рассказ выразительными жестами, – и впился в шею, чуть пониже затылка. Здесь самое уязвимое место, смерть наступает мгновенно!..

– Какой ужас! – взвизгнула Анна-Ми. – Но, получается, волк был огромным, если достал до шеи?

– Не слишком огромный, – задумчиво сказал доктор, припоминая, – но хорошо прыгает. Я ведь видел его – Ардешского зверя. И мне посчастливилось остаться живым после этой встречи.

– О-о! Вы, наверное, проявили чудеса храбрости и ловкости! – Анна-Ми сложила руки на груди. – Я бы умерла только от страха!..

– Собственно, мне просто повезло, – смутился от такой похвалы доктор. – Это моя лошадь проявила чудеса ловкости. Она рванула в сторону одновременно со зверем, и только поэтому он не вцепился мне в ляжку. Прошу прощения! – он совсем сконфузился. – Но не хотел бы я снова повстречаться с той тварью.

– Почему вы не называете ее волком? – удивилась Анна-Ми. – Это ведь был волк? Волк-людоед, о котором все говорят?

Я внимательно следила за доктором и слушала его в оба уха, но успела заметить, как граф и его сестра переглянулись, и граф усмехнулся углом рта.

– Видите ли, дорогая мадемуазель, – доктор старательно подбирал нужные слова, – я не уверен, что это волк. Я видел волков… Правда, мертвых, – он засмеялся, – но то животное не было волком. Или было каким-то странным волком, я не встречал таких даже на рисунках в книгах по зоологии, когда учился в университете. Если честно, я сомневаюсь, что то, кого я видел, было животным…

– Жером, ну что за сказки, – проворчал граф, подливая еще вина.

– Это не сказки, – возразил доктор. – Я, конечно, человек, верящий в науку, но еще я знаю, что в нашей жизни есть вещи, которые невозможно объяснить одной только наукой.

– Что вы имеете в виду? – Анна-Ми схватила его за руку и пожала. – Расскажите же! Я вся дрожу от страха, но слушать вас – это так увлекательно!

Ее похвала подействовала, и доктор расцвел улыбкой.

– Благодарю, мадемуазель, – тепло поблагодарил он мою подругу и не заметил, как Саломея возвела глаза к потолку. – Только давайте договоримся – если вы решите упасть в обморок – предупредите заранее. Чтобы я успел достать нюхательные соли!

Он и Анна-Ми засмеялись над этой шуткой, и моя подруга пообещала ни в коем случае не бояться.

– Уверена, даже если здесь появится десяток оборотней, вы с месье графом сможете нас защитить, – сказала она проникновенно. – А я буду держать вас за руку, месье Бужере, и тогда мне ничего не страшно! Продолжайте!

Доктор был весьма польщен, и предложил сам держать Анну-Ми за руку, что тут же и сделал. Я едва сдержалась, чтобы не кашлянуть, напоминая Анне-Ми об осторожности. На мой взгляд, она переигрывала. Ну неужели нельзя быть немного поспокойнее?

– Это было около полугода назад, я ехал через дюны, – говорил доктор, – ехал днем, возвращался после того, как осматривал месье Дюкре, нашего егеря. Он тогда повредил ногу, и я два раза в неделю навещал его. Так вот, сначала я услышал смех – смеялась женщина, но это был совсем не веселый смех. Жуткий. Высокий, очень высокий. От него кровь стыла. Я остановил коня, осмотрелся, но никого не заметил. В том месте скалы, так что можно было видеть только дорогу – до города и в обратную сторону. Потом смех оборвался, потом раздался снова и вдруг перешел в рыдания. Потом опять тишина, моя лошадь заволновалась, а из кустов вышла эта тварь и сразу прыгнула на меня – без разбега. Моя лошадь сорвалась с места, и мне удалось спастись. Я видел зверя всего несколько секунд, но он не был похож на волка – шкура рыжеватая, а не серая, передвигался он на задних лапах, а клыки у него были наружу, и еще – черные волосы вдоль хребта, гребнем.

– Оборотень! – ахнула Анна-Ми.

– Оборотней не бывает, – резонно заметил Лагар. – Ты, Жером, верно, видел эту тварь в прыжке – вот тебе и показалось, что она ходит на двух лапах.

– Возможно, – смущенно признал он. – Тогда я здорово перетрусил, что уж скрывать.

– Может, прекратим эти мрачные разговоры? – спросила Саломея. – Признаться, мне надоело слушать про эту тварь. Нельзя говорить о таких ужасах к ночи. Лучше сыграем в карты.

– Мне надо ехать… – начал доктор.

Но брат и сестра дружно воспротивились.

– Мы никуда не отпустим тебя ночью, – заявил граф безоговорочно. – Ты с ума сошел, Жером? Второй раз тебе может так не повезти.

– Комнат хватит, мы устроим вас со всеми удобствами, – поддержала его Саломея. – А теперь – давайте в карты, дамы и господа? Возблагодарим небеса, что мы живы и оставим все тревоги за стенами этого замка, пусть бродят себе в темноте.

Они составили игру двое на двое – дамы против кавалеров, и Анна-Ми с Саломеей разбили мужчин в пух и прах, кокетничая и весело подшучивая над ними. Я сидела в уголке, обдумывая услышанное, и ждала, когда все отправятся спать, потому что надо было поговорить с Анной-Ми наедине.

Но моя подруга откровенно развлекалась и не торопилась покидать гостиную. Только далеко за полночь Саломея решительно смешала карты и объявила, что всем пора спать. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.

– Ты так кокетничала с доктором, – не удержалась я, когда мы с Анной-Ми заперлись в спальне. – А как же граф? Твое ветренное сердце его уже забыло?

– Ну что ты, – ответила она, улыбаясь собственному отражению в зеркале. – Доктор – душка, но с графом ему не сравниться. Между прочим, забыла тебе сказать: завтра мы приглашены к мадам Латуф, она прислала Саломее приглашение и упомянула обо мне – похоже, уже весь Ардеш знает о нас. Будет скромное чаепитие… приглашены всего-то полгорода! – она звонко рассмеялась, сама себе строя глазки. – Прекрасный случай, чтобы познакомиться с оборотнем.

– Да, пожалуй, – согласилась я. – Ты прощупаешь господ, а я сбегаю к травознае и осмотрю местность.

– Спроси у нее фиалок, – сказала легкомысленно Анна-Ми. – Я все-таки простудилась, когда мы ходили под дождем. Надо сделать фиалковый сироп.

– Если она замешана…

– Да брось! – она уже второй раз произносила эти слова, и меня это больно царапнуло.

Анна-Ми заметила мое недовольство и поспешила оправдаться:

– Пойми, Мари, – она взяла меня за руку, дружески пожав, – я, скорее, заподозрю оборотня в этом милом олухе Бужере, чем в графе или травознае. Я старше тебя и видела больше нечисти, чем ты можешь себе представить. Поверь, они не станут выпячивать свою сущность, они ее прячут. Так легче нападать – исподтишка, неожиданно, наслаждаясь страхом жертвы. А в графе и в этой лесной бабке – все напоказ. Они прямо кричат всем своим видом, что они особенные, таинственные такие – о-го-го! опасайтесь нас! И это понятно. Оба они охотятся на молодых девушек – граф ищет любви, а старуха денег. А девицы глупы, они клюют на таинственность, как форельки на наживку. Так что ты не туда смотришь, моя дорогая.

Эти слова задели меня еще больше, чем ее небрежная фраза. Но я промолчала. Анна-Ми и правда повидала больше меня, и хотя мы всегда держались на равных и находились на одной ступени в ордене, старшей считалась, все же, она.

– Отдыхай, мое солнце, – Анна-Ми засмеялась и поцеловала меня в щеку, – а я покараулю до утра. Мне все равно не спится, посижу, помечтаю.

Что касается меня – мне вовсе не хотелось мечтать. Я нырнула в постель и уснула сразу же, как только закрыла глаза. Мне почти никогда не снились сны, но в этот раз мне приснилась Анна-Ми. Она сидела на подоконнике, поджав ноги и обхватив колени. Она смотрела на огромную полную луну, которая кралась по небу, и плакала.

6. В поисках оборотня

На следующий день мы отправились к мадам Латуф.

Хорошая знакомая мадам Анастейши, напомнила я себе. Надо присмотреться к ней, чтобы прощупать «бабушку». О каких таких странностях упоминал священник, списывая их на преклонный возраст мадам Бюссар?

Что касается Анны-Ми, она наслаждалась своей ролью и, казалось, позабыла о нашей миссии. Они с Саломеей расположились в открытой коляске, на главном сиденье, а напротив, спиной по ходу движения, устроились мы с графлм. Доктор уехал рано утром, но обещал прийти к мадам Латуф, и Анна-Ми всем уши прожужжала, как ей нравится местное общество, как ей повезло, что мы оказались среди чудесных, хороших людей, и если бы не противный волк, все было бы так восхитительно!.. так прекрасно!..

Саломея иногда отвечала ей – сдержанно и односложно. Похоже, Анна-Ми совсем извела ее своей болтовней. Мы с графом молчали. Я старалась не соприкасаться с ним даже краем одежды, но дорога была в кочках, и меня то и дело швыряло на графа, чему я была совсем не рада и старалась смотреть в другую сторону, вцепившись в борт до боли в пальцах.

Как и положено камеристке, я держалась позади Анны-Ми, пока Саломея представляла ее гостям и хозяйке.

Мадам Латуф оказалась весьма экзальтированной особой средних лет, в алом тюрбане, увенчанном зеленым павлиньим пером, и со множеством амулетов на пышной груди – здесь покоились (именно покоились!) бусы с «глазом» – темным вкраплением в более светлый камень, которые, как считалось, уберегают от порчи, кресты разных размеров, полумесяцы и шестиконечные звезды Давида, и это не считая каких-то местных амулетов из тряпочек и разноцветных ниток.

– Как странно, что Анастейша ничего о вас не рассказывала! – встретила мадам Латуф мою подругу. – А ведь у нас с ней не было тайн друг от друга!

– Мой дедушка и мадам рассорились задолго до моего рождения, – скромно пояснила Анна-Ми. – Но я решила, что пора положить конец этой глупой ссоре. Бабушка уже стара, кто знает, сколько ей осталось…

– Не волнуйтесь, – торжественно провозгласила мадам Латуф, и Саломея снова закатила глаза. – Я обещаю, что дорогая Анастейша проживет еще очень долго, и переживет еще всех нас! Такие люди живут долго, их поддерживают совсем иные силы, чем нас, простых смертных…

– Да ладно вам, мама, – прервал ее сын – городской глава, который расстегнул камзол, выставив на обозрение плотный живот, туго обтянутый атласным жилетом. – Ничем она не отличается от нас, – и он закинул в рот тартинку с паштетом.

– Ты не прав, Эрман, – возразила мадам Латуф. – Дорогой Анастейше открыты такие знания, которых нет у обычных людей. Скептики вроде тебя посмеиваются над этим, но ты не можешь не видеть, что наш город стал ареной битвы сил добра и зла, и грядет финальная битва…

– Мы поймаем этого проклятого волка – и дело с концом! – разозлился Эрман, принимаясь за вторую тартинку. – Вот приедут королевские ловчие – и устроим еще одну облаву, тогда ему никуда не скрыться.