Сенс

1.

– Привет, ты помнишь, где моя машина стоит?

– Ну…

– У неё багажник не запирается, просто открой крышку, справа лючок в углу, там запасной ключ с брелком, отключишь сигнализацию, потом сядешь на водительское сидение, слева кармашек пришит, там техпаспорт, а справа такой же кармашек, там ключи от квартиры, зайдёшь в хату, код от сигнализации – Её год рождения. Под телевизором – комод из ротанга, в нижнем ящике справа – коробочка, в ней касса. Доллары там, евро, сколько-то тысяч, не знаю. Забери, пусть у тебя полежат.

– Чё за нах?

– Меня забрали родину любить.

– В смы-ы-ысле?

– В прямом, бля. Уже в автобусе.

– Так ты ж…

– Ты хочешь об этом поговорить? Телефоны, вроде, не забирают пока, но сколько эта лафа продлится, я не знаю. Если шо, бабки и машину родителям отдай, сейчас пока не торопись, лишний раз волновать не надо, они ещё не знают. Сам как-нибудь сказать попробую. Наверное.

– Она в курсе?

– Она меня везде забанила. Спасибо заранее, в общем. Будет возможность – напишу. Да, аккумулятор, падла, сел, кажется.

Так, теперь – на работу.

– Добрый день.

– Добридень, Ви сьогодні віддалено?

– Да, блин, до конца войны віддалено.

– Тобто?

– Я теперь ваш захыснык. Материалы по проекту в папке «Работа» на рабочем столе. Пароль айтишники знают. Мы служите, вы нас подождём, труба трубит, откинут полог. Всё, пока.

Пейзаж за окном довольно мерзкий. Голые деревца лесополос, слякоть, пятна серого снега на мокром жирном чернозёме – моя зэмля, яку я маю захыщаты. С неба сыплется какая-то гадость, капли соскальзывают по стеклу, оставляя на нём тонкие полоски. Зажужжал поставленный на беззвучный режим телефон. Вряд ли ему придётся в ближайшее время работать на полную громкость. Звонок с работы.

– Слушаю.

– Олександре, – вот же ж бесит меня это «Александр», на «Вы» и без отчества, – чи то правду мені сказали, що Вас взяли до війська?

– Угу, взяли. С поличным.

– То Ви шуткуєте чи що?

– Благодарю руководство предприятия за высокую оценку моего чувства юмора, но нет. Отдельно благодарю за оформление брони.

– Ну ми ж розмовляли на цю тему. В Вашому віці та з Вашими медичними показниками…

– Вы же понимаете, что от мата меня сейчас удерживает я даже не знаю, что. Уж точно не врождённая интеллигентность. Вы звоните уточнить, можно ли на моё место кого-то брать? Берите.

– Ну, в нас є певні фонди…

– Вы хотите выкупить меня из учебки?

– Ні, то мабуть неможливо, – ага, значит, чувство юмора здесь только у меня, – ми можемо придбати якесь спорядження, – а вот это, кстати, мысль, нужно её подумать, не родителей же просить меня экипировать, а тут хоть какая-то польза, – звісно ж не зброю, але…

– Я почему-то уверен, что мне обязательно понадобятся хорошие ботинки. У меня сорок третий. И спросите кого-нибудь из взрослых, какая ткань лучше для портянок, а то, боюсь, мне сейчас носков выдадут. Про пару тельняшек не прошу, хрен вы их найдёте, может быть, правильную лопатку сапёрную.

– Ок, а ми ще й комплект термобілизни для Вас знайдемо, як Варениці Івану зробили, він був задоволений.

– Шо, уже «був»?

– Та ні, він живий, зараз в шпіталі з контузією, дівчата до нього їздили, він всім привіт…

– Ко мне, если шо, ездить не надо.

– Мне жаль, что мы с Вами расстаёмся при таких обстоятельствах, – внезапно перешёл с солов’їної на русский мой директор, – искренне надеюсь, что мы ещё увидимся, напишите, когда будет возможность, куда всё это привезти или отправить.

– Спасибо. Без обид, – кажется, экипировался.

В моей прошлой жизни уже был автобус, везший меня к новым впечатлениям, тогда в окно светило ласковое солнце, искрящееся в самом синем Чёрном море, на коленях лежала бескозырка, а впереди ждали два года службы империи. О таблетках тогда мыслей не возникало. Кстати, да, через пару-тройку дней я начну сходить с ума от головной боли и через недельку меня ждёт изжога. Вряд ли эти автоматчики на заднем сидении знают, есть ли там аптека. Ладно, от того, что я всё выясню уже на месте, ничего не изменится.

Нас привезли в какой-то пионерлагерь, не знаю, как они сейчас называются. На въезде – пятиметровая стела с портретом Гагарина, почему-то на фоне жовто-блакытных прапорив. Освещения на территории нет. При свете фар автобуса нас провели в крупное здание, служившее, вероятно, в своё время клубом. Там наша группа столкнулась с упитанным военным лет сорока. Разобраться бы ещё с этими знаками различия. Увидев меня и ещё пару человек моего, примерно, возраста, он начал орать на привезшего нас «покупателя»:

– Ти нащо мені їх привіз?!!! В мене тут, бля, не хоспіс! Що я буду з цими дідами робити? Мало мені, що молоді всі хворі?!

– Старий кінь, пане підполковнику, борозни…

– Ти в мене сам зара конем станеш! Я тебе з ними на нуль відправлю! Збирай всіх в залі, нах!

– Всі вже тут, чекали лише наш автобус.

В зале, кроме нас, было сотни три народу. Подполковник поднялся на сцену и произнёс:

– Слава Україні!

– Героям слава, – вразнобой промычали мужики.

– Вітаю вас в нашому учбовому центрі. Наше завдання – зробити з вас справжніх воїнів, тому готуйтеся до навантажень, які збережуть ваші життя.

На этом торжественная часть была окончена, появились какие-то люди в камуфляже, начали делить нас на группы и выводить на свежий воздух.

Если бы у меня была возможность собраться по-человечески, ложку и кружку я бы привёз свои, а так у меня не оказалось даже зубной щётки. Я вообще редко выхожу из дома укомплектованным для призыва на воинскую службу. А сегодняшний день просто не задался. С утра убежал кофе, потом отказался заводиться персональный автомобиль, пришлось ехать на маршрутке, которую тормознули на блокпосту и всех мужчин пересадили в автобус, сразу же поехавший в военкомат, «ТЦК» по-новому. Врачи, стараясь не смотреть в глаза, написали каждый своё «придатний» и вот я в новом коллективе.

Ещё во время той службы я часто задумывался о причудах судьбы, соединившей на два года под одной крышей людей, которые при других обстоятельствах на одном поле срать бы не сели. А тут в приказном порядке их вдруг связало воинское братство. И ведь, что характерно, самые лучшие друзья именно оттуда, да и с остальными рад встретиться при случае. Теперь вот снова мужские игры на свежем воздухе.

На нашем корпусе висела табличка «Отряд № 1», причём, возрастом она была как бы не старше меня. Я сначала подумал, что сюда соберут самых древних молодых бойцов, но, вероятно, в армейском юморе многое изменилось или просто сотрудники учебного центра не успели побывать пионерами.

Любое объединение мальчиков в группу приводит к мерянию пиписьками. Кому-то не терпится стать неформальным лидером, кто-то ищет, под чей авторитет прибиться, кто-то уже всё это давно пережевал и выплюнул, поэтому просто смотрит, как резвится молодняк, поэтому какие-то подъёбки начались ещё при развязывании шнурков. Собеседник из меня всегда был хреновый, я не настолько люблю людей, чтобы вступать в общение, но просто отмолчаться в некоторых ситуациях невозможно.

– А скікі Вам років, діду?

– Пять лет до дембеля, внучек.

– Який я тобі внучек, старий?

– Маленький и тупенький, – ответил я с табуреткой в руке, – и не советую дёргаться. На меня такие люди наезжали, что ты б уссался сразу. А ещё вспомни, что мы тут на войне, а я уже старенький, поэтому драться с тобой не буду, а вот рука при стрельбе дёрнуться может. Не знаю, куда тебе попадёт – в башку тупую или яйца отстрелит, чтобы не размножался. Дедушка старый, ему всё равно. Смысл улавливаешь? Иди спать, малыш, завтра форму выдадут, станешь таким, как все, я тебя не узнаю и не вспомню. Склероз.

Пара парней с подобием интеллекта на лицах подошли к нам и молча утащили внучка в другой угол. Поскольку претензий на лидерство, как и желания хоть кому-нибудь подчиняться, я не выказывал, интерес ко мне, если у кого и был, основывался на чистом любопытстве: «Сколько он тут протянет?»

Пару дней нас особо не трогали, вероятно, ждали ещё кого-то, не знаю, не пересчитывал, потом началось то, что должно было бы меня напугать, если бы я не знал, зачем все эти тяжести в ученьи. Правда, всё с поправкой на возраст, заметную одышку и явную неготовность делать утренние марш-броски. Но этого и не требовалось. Учили окапываться, перемещаться по полю боя, пользоваться содержимым индивидуальной аптечки и стараться заметить беспилотник до того, как он долетит. Какие-то потрёпанные жизнью вояки рассказывали, в какие ситуации они попадали и как нужно реагировать, если свистит или жужжит. В общем, из того, чему учили меня, в современной военной науке остались только техника углубления в землю и необходимость открывать рот во время стрельбы.