Сказки бурого болота. Часть 4. Хождение в Третье царство

Глава 1.   Матрица

                Пангея  180 млн. лет  назад

       Они стояли перед ним  навытяжку, тринадцать учеников. День Х наступил несколько раньше рассчитанного времени. Тот день, к которому их готовили столько лет. Точнее, это они так думали. На самом  деле эта  миссия была предопределена  для них с рождения,  даже до него.

       Семь юношей и шесть девушек стояли вдоль стены,  невольно прислушиваясь к  долгим  раскатам грома и ощущая под ногами дыхание Земли. За спиной каждого капсула из отполированного  черного гранита, в которой им предстояло провести не одно тысячелетие.

       Во взгляде учеников  нет тревоги. Решимость и даже торжество. Во взгляде учителя бесконечная тоска и еле сдерживаемые слезы. Все они выпестованы и взращены им, любого из них он знает и понимает лучше, чем себя. И  сейчас он отправляет их в неизвестную бесконечность или на верную смерть.

       Серебристые мраморные стены Храма  отражают и многократно усиливают каждый вздох –  учителю  трудно говорить, в горле пересохло и голос срывается от глухих рыданий души.

– Тимея, Арика, Нимида, Ильфия, Литора, Арори,  доченьки мои, пора. Простите и… прощайте… – по лицу старика поползли красные лихорадочные пятна. Он  поцеловал в лоб каждую из девушек и поднял руку. Раздался протяжный, режущий слух звук зуммера и включилось множество светоидов, свободно плавающих в зале.

       Девушки поклонились друзьям и учителю, и подошли к своим капсулам. Поднявшись по лесенкам  поудобнее улеглись, расправив платья и волосы. В изголовье  учитель разместил небольшие плоские черные коробочки с мигающими огоньками. Прикоснулся двумя пальцами ко лбу каждой и тут же из невидимых отверстий откуда-то снизу полость капсулы начала наполняться опалесцирующей  прозрачной розово-голубой жидкостью.  Девушки невольно поежились, по нежным рукам  пошли мурашки  – субстанция подавалась очень холодной.

       Учитель остановился возле Тимеи.  Жидкость уже покрыла  её лицо и из приоткрытого в улыбке рта и ноздрей, играя, поплыли  к поверхности пузырьки  воздуха. По мере заполнения капсулы жидкостью количество и размер пузырьков уменьшались. Вскоре переход к альтернативному дыханию был закончен, капсулы наполнились до краев.  Девушка  снова улыбнулась  учителю и, слегка приподнявшись, опустила немного задравшийся подол кружевного белого платьица с вышитыми по краям короткими рукавами.  Еле слышно загудел механизм  и на саркофаг начала надвигаться тяжелая махина гранитной крышки. Вот в последний раз учитель уловил лёгкое движение губ,  голубизну распахнутых глаз  и крышка с грохотом вошла в пазы.  Из пола выползло щупальце робота – утификатора и, слепя ярким светом,  быстро запаяло стык по периметру. Гул  и грохот за стенами храма становился все  различимее…

       Все это время парни так и стояли, не поворачивая головы.  Он сам   учил их стойкости.

– Сибир, Черай,  Ирус, Родамир, Хорвес, Куррай, Зимерин – вы готовы? – старик вглядывался в их  лица, пытаясь  запечатлеть в памяти.   Парни улыбались. Но когда развернулись к капсулам, на щеке Черая учитель заметил предательски блеснувшую  не высохшую дорожку  недавней слезы. Ах, да, Тимея…

       Все повторилось. Пока заполнялись, закрывались и уползали в зев лифтов капсулы – саркофаги, учитель как-то держался. Едва люки закрылись он заплакал,  в последний раз окидывая потухшим взглядом  пустой гулкий зал.  Поспешил на балкон.

       Уже довольно близко к Цитадели играли молниями яркие зарницы, черное небо клубилось подсвеченными снизу багровым отблеском  горящей земли тяжелыми  кучевыми облаками.  Пол Храма гудел и содрогался. По светлому  мрамору зазмеились трещины. Учитель отгонял от себя мысль, что какая-то шахта уже могла быть разрушена  или  пневматический путепровод не успеет доставить  капсулы до цели. Он надеялся, что его ребята выживут в этом аду и возродят планету.  Он стоял на высоком балконе главного Храма Цитадели. Единственный оставшийся в живых на погибающей Земле.

      Седой, в развевающихся на опаляющем, пыльном ветру белых одеждах и смотрел сквозь густой, висящий в воздухе  пепел как раскалывается материк.  Как из кипящей водоворотами  пучины Тетиса  поднимаются новые  горы а старые осыпаются в  зияющую, всепоглощающую бездну.

      Время. Время. Еще немного, еще совсем немного подожди, Земля. Я оставил тебе наследников.  Матрицы новых людей, которые будут населять тебя после каждой катастрофы.  А они потом создадут свои матрицы и,  до скончания Времен будет существовать Человек.     Самая совершенная, самая высшая форма жизни, пусть не в физическом, но духовном плане.

      Так учитель думал даже тогда, когда летел в огненную пасть меняющейся Земли. Всё так же стоя и держась за перила рассыпающегося мраморного балкона.

Глава 2.  Полупроводник

Кемеровская область.

Апрель 2020

– Всё! – Стопарь бросил рюкзак в траву и опустился на прогретый  робкими весенними лучами камень. Блаженно вытянул короткие, кривоватые,  худющие ноги и, сорвав несколько хвоинок, забросил их в рот.

– Пришли, дальше сами.  Во-о-он туда вам надо топать. За хребет точно и прямо на северо-восток,  а там  разберетесь.

– Погоди, Федяй. Мы так не договаривались. Ты ж сам сказал, доведу до места. А теперь в отказ? Чё случилось? Устал? Сейчас отдохнем, перекусим, ну, может, заночуем и прямо с утречка с новыми силами, а?

      Хитрый глаз слегка приоткрылся, раздвинув чащу коричневых морщин.  Второй так и остался прищуренным – солнце  здесь, на самом гребне, палило нещадно, хоть день и перевалил далеко за середину.  Дэн не понимал, как Стопарь, да и  все местные обходятся без солнечных очков.  Самый сильный фильтр собственных, арктических, защищал мало.

– Так это и есть место. Привел, как обещал.  А туда никто из наших отродясь не ходил. И вам идти не советую – назад  дороги не будет. Плохие места, плохие…

– Да ты чё, старый хрен, на попятную теперь?  Деньги взял, водки сколько выжрал поверх оговоренного, а теперь бросаешь на фиг? – Седов разошелся не на шутку. Оскар разлегся на сухом желтом ковре из  прошлогодней  травы с кое-где пробивающимися зелёными пучками новой, реденькой.  Всем своим видом он демонстрировал растерявшемуся парню, что на помощь приходить не собирается.

– Куда мы  пойдём?  Мы ж тут ничего не знаем?

– Так и я не знаю. Говорю тебе русским языком – наши туда никто не ходит.  Дикий край.   А кто случайно попадает,  то тю-тю, больше не возвращаются.

– Ни фига себе! Оскар, ну, скажи ему ты хоть! Так не делают! Мужик ты или нет, Стопарь?

– Знаешь, что, малец, – второй глаз Стопаря нехотя открылся  и оба из хитрых вмиг стали злыми  – Не бросался бы ты словами.  Уговор был до Синей Горки. Вот она, туточки. Я аж и поднялся с вами, а такого уговору не было. Так, что за это с вас, мил человек, ещё три пузыря на обратную мне дорогу.

– Каких таких три пузыря?  Ты ж все вылакал давно?

– Не-е, я считать умею.  У тебя две литры должно остаться.  Три пузыря мне за лишние труды, ну,  и помянуть чтоб было чем.

      -Ты чё несёшь? Чего помянуть?

– Да вас, ё-моё, чего ж непонятного? Говорю ж, не возвертаются оттуда, никто ещё не вернулся.

– Денис, отдай ему водку, пусть идёт. – Подал голос Оскар. Видимо от последних слов Стопаря и ему стало не по себе.

– Слышь, малец, что человек говорит? Доставай харчи, выпьем, перекусим.  Не пропадать же добру. Да и разойдёмся миром. – В пару минут Стопарь разложил крохотный бездымный костерок и теперь копался в рюкзаке, отыскивая свою обгрызенную  деревянную ложку.

– Да как же пусть идёт? Я ж видел, он с нами был.  Ты, что? Мне не веришь? Пока-то всё шло как надо.

– Отдай и пусть идёт. Сами разберёмся.

– Оскар, чё делать-то?

– А давай и правда перекусим и надо спускаться искать ночлег. Вон там, у ручья. Фёдор, до темноты доберёмся?

– А я почём знаю?  Хотя, если и дальше будете тут дискуссиев разводить – не факт. – Стопарь с аппетитом уплетал разогретую на костре дармовую тушенку. – С горы в ночь уходить не советовал бы – она тута одна к людям ласковая, а ручей из неё вытекает, потому, пока безопасно должно быть. Вы дальше подножия сёдня не уходите, утро вечера мудренее. А завтра, может, опомнитесь  да  вернётесь.

         Через полчаса разошлись. Злой Денис, у которого ничуть не поубавилось решимости и Оскар, на лице которого любые эмоции следов не оставляли  в одну сторону, и Стопарь со своим молодым непоседливым хаски Пузырём в другую.

      Спуск оказался сложнее подъёма, и уже хорошо стемнело, когда Оскар, наконец, дал команду  остановиться.  Возле высоченного раскидистого дуба поужинали, вымылись в ледяном ручье,  и улеглись в воздушных мешках, подвешенных на мощных ветвях. Яркие звезды заглядывали в лица усталым путешественникам, да, не смотря на Оскарову ультразвуковую пугалку  для зверей, звенел над ухом Дэна, не вовремя, в холода проснувшийся  бедолага комар.

       Свежий воздух, усталость, ужин с двумя кружками ароматного чая быстро организовали парням крепкий сон, который ближе к утру был варварски нарушен отборной матерщиной и радостным собачьим лаем.

Глава 3 Проклятие Гоголя

Рязанская область 2019

         На третьи сутки Седова увезли в Рязань.  В себя он так и не пришел, точнее, не проснулся.  Обследования никакой патологии не выявили, врачи разводили руками – летаргия?

        Старший Шмелёв встречал в Москве Зою, сестру Дениса.

        Надюша и Мишка сидели в зеленом уголке неврологического отделения, ожидая сами не зная чего. Говорить обоим не хотелось, да и не о чем.

        Мишка листал сайты в телефоне, а Надюша, поджав губы и с вызовом глядя в противоположную стену,  представляла собой сжатую пружину.  И ей нисколько не было стыдно за вчерашнюю истерику.

        Вернувшись из больницы,  она с топором вошла в кабинет. Словно в усмешку часы проклятой ведьмы ходили, как ни в чем не бывало.  И время показывали правильное, а вот остальное… 20.04.2020

        И никак нельзя было поставить хронометр на правильное летоисчисление.

        Сколько она так стояла, словно загипнотизированная, пока часы не начали бить…  Тогда Надя очнулась и занесла топор.

        Сухое дерево зазвенело и застонало, словно живое. Страшенная змея вокруг циферблата  зло  ощетинилась своей мутно-бронзовой чешуей и сверкнула  изумрудным глазом. Второй удар предупредил муж, выхватив топор.  А потом долго баюкал её на своей груди.

        Бедный мальчик! Надюша не знала, что и думать,  как помочь Денису. Она давно никак не отделяла  его от своих сыновей, , и для мужа её выходка была вполне объяснима.

        Он должен был послушаться и не забирать эти чёртовы часы. Как чувствовала!  Не зря она с практики  боялась старую ведьму-аптекаршу, старалась с ней не пересекаться даже по работе.  Словно тогда еще предчувствовала угрозу.

        Сестра Дэна оказалась очень на него похожей – высокая, чернявенькая с узким острым носиком и растерянным взглядом из-под  длинной чёлки.

         И опять никто не знал, о чем говорить. Общение прошло вяло.  Хотя Шмелёв  нашел и оплатил сиделку для парня, Зоя осталась с братом, не пожелав даже с дороги отправиться в гостиницу, о которой тоже позаботился Шмелёв.

Глава 4. Дикий край

Кемеровская область апрель 2020

        За час Дэн наслушался столько причитаний Стопаря,  что готов был собственноручно придушить его.  Как тот оказался на рассвете под их дубом, он и сам понять не мог.  Получается, дал почему-то круг по подножию Синей горки.  И выпил ведь всего ничего, поллитру, так,  для разминки. А даже по пьяни никогда не блукал в лесу. Значит, правда – нехорошие места пошли. Зря на горку поднимался.

Дэн смеялся, играя с Пузырём.

– Говорил же,  Оскар, я его с нами видел.

– Тогда говори, куда дальше идём, и давай собираться.

– Садисты, отдохнуть дайте! Всю ночь ведь шел, это вы дрыхли.   Не молодой я уже…

– А, правда, Стопарь,  сколько тебе лет?

– Так, сс 72 года я,  с маю. Вот и маюсь.

– Да ладно!? Я думал, тебе за семьдесят. Чего ж так выглядишь? Змий зелёный  одолел?

– А ты переживи с моё. – Стопарь отвернулся и захрапел. Парням ничего не оставалось, как последовать его примеру.  Только Пузырь  мирно носился за бабочками и пугал лягушек возле ручья.

         Выдвинулись  только к обеду. Об отходе в деревню проводник больше не заикался. Смачно выкушал ещё половину поллитры, чем привёл свой двигатель внутреннего сгорания в рабочее состояние.

        К вечеру без приключений перевалили за хребет и их глазам предстало бескрайнее море тайги, с кое-где торчащими горками и голубыми пятнами озер,  блестящими на солнце   тонкими прожилками воды.

         Закат придавал картине мягкости, и совсем  в ней не было  ничего страшного – лес как лес, вода, как вода. А воздух такой головокружительно сладкий, что дышится, как пьется.

– Ну,  и куда теперь, Денис?

– Я что ж, до мелочей всё помню? Знаешь, Оскар, мне кажется, куда б мы не пошли – окажемся там, где нужно.  Только вот никаких поселений я пока не вижу, а ты?

– Деревья высокие, преимущественно  хвойные – хорошее укрытие. Но если б тут люди жили, Федор наверняка бы знал.

– Да нету тут никого окромя Бирюка.

– Это тот, который отшельник?

– Ну да. Старый, страшный. Как зыркнет и ни с кем ни слова никогда. Я его с детства боялся, да что я, вся деревня боится. Продавщица неделю потом отходит, после закупки его, хотя хорошо на нём наваривается, он же золотом за сахар платит – насыпал ей горсть самородков и всё молчком, я сам видал.

– Чё ж он только сахар берёт?

– Ну да. А всё остальное в лесу есть.

– И спички и патроны?

– Ружья я у него никогда не видал, может, с силком да капканами управляется. А огонь не только в спичках бывает. Да любой деревенский малец в тайге не помрёт, если не растеряется.

        Так за разговорами  спускались с горки. Первым теперь шёл Дэн и там, где легче. Благо, трава только пробивалась.

– А  сколько лет ему, а, Стопарь?

– Да кто знает? Много должно быть. Он всегда в одной поре как-то. А, может, у него сын был и таперича он ходит…  вот, малец,  увидишь его и спросишь, коли не обкакаешься. Это самые его места, вишь, грибов сколько?

– А при чем здесь грибы? Их рвать тут некому просто, вот и много.

– Не скажи. Наши давно заметили, за день-два, как Бирюку прийти в магазин, грибов всяких появляется видимо-невидимо. Прям на улицах даже. Тут уж не зевай. Ну, ты малец, не нагулялся ещё? Кажный год ведь ездишь. И чего найти тут хочешь, после стольких-то лет? У нас слух непременно бы прошел, ежели б чего…  Нет, милай, передавило их там всех тогда.  А этот, который из психушки не вылазит, рази можно ему верить? Да и далековато здесь  от того разреза.

– Стопарь, во-первых, так прицельно я иду впервые. Во-вторых, появились новые обстоятельства.

– Это ты сны свои обстоятельствами называешь? Да рази можно снам верить? Прям бабка Прилепиха вторая.

– Этим можно верить. А что за бабка такая?

– Да колдовка наша, ну, и сваха по совместительству. К ней вон со всей страны ездют. Кого она поженит, ничем потом не оторвёшь. Правда, не за всех берётся. Ну, и так, колдует по-маленьку, по заявкам, так сказать, трудящихся. Скотину там найти, вещь какую. Предсказывает тоже. Но наши её предсказаний не любят. Вот как жить, ежели, к примеру, тебе скажут, помрёшь ты в пятницу.  Утопнешь, к примеру. Был случай,  сказала так одному, так он три месяца в баню не ходил, в район не ездил, хоть и председатель. Потому  как через речку в двух местах перебираться.  Выговор схлопотал по партийной линии, пить совсем бросил. А вот так случилось, как Прилепиха баила. Чаем поперхнулся, ну и помер, в пятницу.  А, может, ты, малец, тоже того? – Стопарь покрутил пальцем у виска.– Как Арнольд из психушки. А ведь умный мужик был. Геолог.

– Стойте! – глухой шёпот Оскара заставил всех вздрогнуть.

Глава 5.  Не ждали?

Сапожок  ноябрь 2019

       Вернулись домой, словно с похорон. Надюша зашла в Вовкину комнату, временно занимаемую Дэном  и села на кровать. Она даже белье менять не стала специально, по языческой какой-то примете, чтобы все обернулось к лучшему. Муж приоткрыл дверь в кабинет, часы упрямо бежали на полгода вперед.  Вот дьявольщина!

– Ну и загадку Вы мне загадали, Ольга Серафимовна…

             Мимо с топотом пробежал Степан. Он, любитель развалиться на столе под лампой, с момента появления в кабинете часов туда теперь и не заглядывал. Однажды сильно поцарапал и укусил хозяина, пытавшегося занести его  туда насильно. Уроборос на циферблате подмигнул зеленым глазом, или показалось? Владимир закрыл дверь и прошел к жене, присел рядом.

– Не переживай, всё наладится.

– Володя, убери их. Пожалуйста. Это они виноваты.

– Надюша, ну что ты говоришь?  Это всего лишь деревяшка, что в ней опасного? И я, и Оскар, и Мишка, все заходили внутрь, и хоть бы что.  Он просто переутомился. Он же гениален, Надь. А это натуры тонкие, истеричные, такие подвержены и нервным срывам, и другим реакциям. Нельзя жить в виртуальном мире, крышу снесло парню. Отдохнет, мозги на место встанут, он проснется, и всё будет как прежде.

– Ты сам-то в это веришь? Кур закрыл?

– Сейчас схожу. Поставь чайку, Надюш- как бы он хотел в это верить.

                *          *          *

        Рената с Лёлей, вопреки опасениям Оскара, прекрасно ладили. Не раз он заставал жену с открытым ртом слушавшую свекровь. А рассказать той было что. Тем более, промозглые осенние вечера они всё чаще проводили без него. Оскар был на испытательном сроке в редакции, куда устроился на место декретницы Гули.

         Со всем своим  немецким прилежанием и серьезностью он пытался постичь мудреную работу корреспондента. Однако, пока даже самые  простейшие задания походили на домашнюю работу третьеклассника. Сухо, сдержанно, и даже протокольно как-то. Шмелёв хмурился, а Женька – сосед по кабинету, дружески хлопал по плечу.

– Ничё, в борозде дойдешь. Я вон вообще агроном, и в школе по русскому трояк был. Шмелёв и не такому научит.

         Тем не менее половину кабинета Оскар завалил старыми подшивками, пытаясь вникнуть в жизнь посёлка и поближе познакомиться с его жителями. Пожелтевшая бумага завораживала его, а уж истории  попадались – настоящие романы. Нелегко оторваться было и в этот раз.

– Эй, ты остаёшься что ли? А то я всё подбил вроде, пойду, наверное. Закроешь сам? – в дверях топтался Женька.

– Да я тоже собираюсь. Только еще в магазин зайти надо.

– Пошли тогда. Темно уже.

         Пронизывающий ветер гонял по пустынной улице  какую-то фольговую обертку, словно футбольный мяч. Парни стояли на высоком крыльце, втянув головы в плечи. Зябко.

– Знаешь, Ося, эта затея с детективом мне что-то совсем не нравится, не по себе как-то.

– Почему? Очень свежо и креативно, и вряд ли кто еще додумался до такого.

– Это уж точно.

– Всё равно зря  мы связались  с    этим психом.  Писака недоделанный – своих мозгов не хватает, а чё, давайте всем колхозом ваять. Представляешь, сколько бредятины всякой лопатить придется. Угадай, кому?

– Да не злись.  Я утром читал- здорово ты все преподнес.

– Скажешь тоже, два раза потом переделывал. Шмелёв против трупов, тем более на первой странице, то не так, это не так…   Да ну…

– А мне понравилось, интрига уже ощущается…  И язык такой, необычный.

– Ладно, идём. Ты куда, в «БАКС»?

         В ноябре газета вышла с двумя новыми проектами.  Оскара заставили проставляться в редакции, а дома ждал сюрприз – роскошный ужин. Теперь надо было ждать откликов читателей. Честно говоря, надежды на это было маловато – не слишком активное тут население. Зато появился какой-то охотничий азарт – у кого первым проект заработает.

         Оскар  с  подсказкой Шмелёва открыл рубрику «Россия глазами иностранца», где писал обо всем, что его удивляло  – от  кухни до судеб людских .  Прошло больше недели- результат нулевой.

         Погода совсем разладилась, два раза выпадал редкий пробный снежок, который тут же стаивал, только размазывая липкую осеннюю грязь на незамерзшей еще земле.

         У обоих настроение ушло далеко в минус. Надо сказать, что на такой случай у ребят и свои мозги бы сработали, а у Женьки уже готов был набросок продолжения к детективу – не утерпел, пофантазировал и сам малость.

         А вот на следующей неделе появились и первые плоды  общего труда, правда, совершенно неожиданные – появился труп. Настоящий.

Глава 6.  Это вам не Бродвей

  Кемеровская область. Апрель 2020 .

– Да не бойтесь вы, просто место для ночлега идеальное. Дальше идти всё равно нельзя, скоро стемнеет – Оскар скинул рюкзак на траву и, чуть не опрокинувшись в мостике, разогнул уставшую спину.

         Эта ночь снова не дала выспаться Стопарю, который ловил каждый шорох, а их в тайге ой, как много. Замечательному оборудованию, выбранному и доработанному Оскаром и,  вроде бы защищавшему путешественников даже от медведя и рыси, он всё равно не доверял.

          Потому что не знал, каких опасностей ждать  и откуда в этом неведомом краю.  Ночью звуки разносятся далеко, и до звона в ушах бедняга искал в них угрозу, лежа в подобии вещмешка, подвешенного  к крепкому суку. Рядом горячей грелкой пристроился Пузырь, затащить которого на дерево, стоило всем троим неимоверных усилий. От него несло псиной, он нещадно сопел, пыхтел и даже взвизгивал во сне, иногда перебирая лапами, и к утру отлежал хозяину бочину. Светало…

          А проснулся Стопарь от запаха кофе. Денис и Оскар завтракали. Мужик ослабил хитрый замок, и гамак-палатка плавно спустилась вниз. Пузырь чуть не порвал антимоскитку, пытаясь вырваться из воздушного плена. Следом вылез вялый и хмурый Стопарь.

         Утро было тем более скверным, потому как водка закончилась. Единственная поллитра осталась у Дэна, и он ее точно не даст. Да Стопарь и сам понимал, нельзя в тайге без спиртного, никак нельзя. Тушенка в глотку не полезла, но Пузырь не стал привередничать. Наскоро выхлебав горячий кофе с шоколадкой, поторопил всех собираться.

          На этот раз пошел вперед  по одному ему  с детства ведомым указателям, выставленным самой тайгой. И снова лес как лес, ничего необычного.

          Вот впереди показалась чудесная поляна, не заваленная сухими ветками и корягами, окруженная нераспустившимися еще березами, и с ослепительно яркой зеленой лужайкой посередине. Сочная трава так и манила поваляться, порадовать ноющую от ноши спину.

         Дэн по-ребячьи взвизгнул и ринулся вперед  к этому пушистому ковру. Стопарь едва успел подставить подножку. Парень  с разбегу грохнулся, придавленный рюкзаком.

– …Ты чё? Придурок, ты чё творишь?

– А ты гляди, умный ты наш – Стопарь нагнулся и, зачерпнув горсть влажной земли, скатал из нее комок, который закинул на поляну. Ковер колыхнулся и комок съел.

– Видал? То-то! Придурок! Сам ты придурок! Окно это.

– Ничё себе! А там глубоко? –  Дэн, едва вылезший из-под  своей поклажи, теперь пытался отряхнуться.

– А, поди, узнай, коли интересно. Пошли, Оскар, за деревьями обойдем. А этот пускай слазит, коль хочет.

– Прости, я не знал.

– Не знал он, милай мой,  тута не Бродвея тебе. Тут тайга. А с ней не шутят.  Знаешь, скоко народу и скотины всякой в таких окнах сгинуло?  Одной ногой наступишь, и все, каюк. И вытащить не успеют.

– Майн гот! Что это?  – свистящий шепот Оскара мгновенно отбил у обоих охоту препираться.

         Сразу за березами их взору предстала еще одна поляна, не в пример приветливой зеленой ловушке вся заваленная сухостоем и затянутая  заплесневелой паутиной. Ни одной травинки не пробивалось через слой  мучнисто-пыльной  хвои от сомкнувшихся крон лиственниц.

           На поляне торчало множество спиленных на высоте около двух метров широких стволов. Каждые два пенька соединялись третьим, ещё более широким. Одни были совсем трухлявые, облепленные мхом и гроздьями высохшего лишайника, другие несколько посвежее. И жуткая, звенящая в ушах  и давящая  на психику тишина вокруг.

– Фёдор, что это?– Оскар чувствовал накатывающую волну  первобытного неосознанного  ужаса.

– Идемте отседа, ребяты. Бежим. С Господцем, бежим – Стопарь неистово крестился, отступая задним ходом. Остальных уговаривать и подгонять не пришлось.

           Скоро позади оказалась и красивая поляна с бездонной своей ловушкой. Плюхнулись на поваленное дерево. Стопарь отдышался, скорбно вздохнул и почему-то шепотом выдал.

– А было это шаманское кладбище, ребяты.  Я про такое слыхал, но видеть пока не приходилось.  Страшное место. Очень старое, вишь, по верховому еще хоронили, так давно уж не делают. В деревьях выдалбливали ствол, укладывали труп туда, другой половиной прикрывали, и на столбы. Много их там, видать, могил этих, воздушных.  Место, значит, сильное, даже зверь обходит стороной. Видали, паутина нетронутая. Хотя новые шаманы сюда должны ходить – сил набираться.

– Ничё себе. А как нам идти теперь?

– Да стороной пройдем, от греха подальше. А где Пузырь?

          Но собака как в воду канула. Дальше шли молча, только Дэн шею свернул, отыскивая взглядом щенка. Как настоящий охотник он нагнал бы группу тихо и незаметно. Но так и не объявился.

          Ощущение у всех было такое, будто потеряли товарища в бою. Хуже всего  конечно Стопарю. Щенка подарила ему Герда, собака, с которой мужик отходил по тайге аж четырнадцать лет.

          В эту осень она, до того ни разу не щенившаяся из-за полученной в молодости раны, задевшей, видимо, какие-то внутренние органы, с великими муками произвела на свет единственного чудной красоты сыночка, а сама, зачахнув, но выкормив его из последних сил, ушла в лес и пропала. Получается, передала хозяина под присмотр сына, умирая.

          Стопарь больше недели заливал горе самогоном, каждый день ставя возле рукомойника миску со свежими макаронами, сдобренными иной раз дешевыми консервами и пахучим подсолнечным маслом.  На следующее утро  на крыльце он отколупывал от миски засохшую еду заскорузлыми пальцами, и ее тут же растаскивали вездесущие соседские куры.

          Бело-серый  маленький комочек с бусинками печальных  черных  глаз лежал на  пахнущей мамой  подстилке, не тревожа мужика. Несколько слипшихся макаронин ему пока вполне хватало для жизни, а мудрость, переданная  множеством собачьих поколений, подсказывала, как  правильно себя вести в такой ситуации.

          Через неделю деньги у Стопаря кончились. Сердобольность  деревенских продавщицы и самогонщиц на него давно не распространялась. Сел он как-то утром с  нетронутой  миской скрючившихся пожелтевших макарон на полусгнившее свое крыльцо и завыл, размазывая крупные слезы по заросшим неопрятной щетиной щекам.

          И тут в грудь уперлись коротенькие крепкие лапки, маленький шершавый язычок, горячим  прошелся по лицу. Собаке ведь  совсем не важно, насколько красив или богат хозяин, она просто предана, и всё.

– Ишь ты, собака, приполоз. А на кой ты мне нужон-то без Герды, а? Где мать твоя непутёвая? Померла, небось? Померла. Как есть померла. Нету Герды, нету мамки твоей, слышь? Сироты мы с тобой, и пузыря у меня больше нету, и денег нету, и Герды… Ы-ы-ы, что за жизнь такая собачья? Слышь ты, сука, не приходи домой, коли сдохла, не пушшу.. Бросила… Ы-ы-ы, кабы пузырь щас.  А ты чё лезешь, пузырь што ли? А и пусть тебя Пузырь. Слышь, сука, слышь Герда?  Бросила меня, а он теперь и будет пущай  Пузырь. ..Ы-ы-ы…, ну пшёл, лизаться он еще будет. Пшёл, я сказал, сука, Герда… Ы-ы-ы…

          И всё равно пришлось делать внеплановую вылазку в тайгу. Пузырь в силу своего возраста первое путешествие  проделал за пазухой хозяина. Спустя пару недель вынужденного воздержания, мужик снова запил, правда уже не так горько, а продавщица добавила в пятилитровую пластиковую канистру, надежно запрятанную на участке, ещё горсть золотого песка.

          За зиму Пузырь окреп, возмужал. Научился добывать себе еду самостоятельно – на одних серых макаронах долго не протянешь. Мышковал, с успехом регулировал численность зайцев, частенько приносил гостинец хозяину. Так и жили.

          Сейчас Стопарь не огладывался, но надежда  в глубине души теплилась. Он был крайне сосредоточен, в тайге ухо держат востро, тем более в том её участке, о котором он предпочел бы и вовсе не знать. Оскар шел молча, взгляд автоматически фиксировал все в пределах видимости, мысли же  витали в маленьком поселке российской провинции. Там оставались мама и жена, ожидающая ребенка, под охраной подросшего сына Альмы. Связи здесь не было, и Оскар общался с ними мысленно.

          Он наговорил Лёле много ласковых слов, напридумывал нежных прозвищ их будущей принцессе и чуть не проворонив в стороне едва видимые через сизо-зеленоватую дымку мелких и липких еще листиков странные фигуры, сделал всем знак остановиться.

Глава 7.  Голливуд на гастролях

Сапожок, ноябрь 2019.

    Он сидел на берегу пруда под одинокой раскидистой березой, прислонившись к ней спиной. Это насторожило рыбаков, расположившихся напротив. Пруд широкий и длинный, и особо не разглядишь с другого берега, но когда несколько часов человек сидит в одной позе, да еще в такой холод, в распахнутом пальто и без шапки, это поневоле вызовет подозрение. На всякий случай позвонили в полицию, а потом наблюдали за ее бурной деятельностью.

         Дальше, как водится, слухи просочились моментально, и через секунду после того, как к месту происшествия на бешеной скорости и, не разбирая дороги, подлетел серебристый седан, над стылой поверхностью воды пронесся полный боли женский крик.

         За трое суток, что муж отсутствовал, Алина готова была простить ему все, хоть пять любовниц, лишь бы не видеть того, что видит сейчас. Бесконечное удивление в широко открытых тусклых глазах любимого на почти истлевшем сейчас, но некогда очень красивом лице.

        Баба Шура подробностей не знала, но влетевшего в коридор, как всегда опоздавшего Женьку тут же огорошила.

– Слыхал, Жень, что творится, а? Поливанов помер. Ты с ним, вроде, вместе учился, или с братом его?

– Чего, теть Шур? Какой Поливанов, Игорь?

– Ну да, пропадал который , вчерась нашли  его, ввечеру уже утопшего или повешенного, кто как говорит.

– Да ты чё, утонул?

– Вроде бы. Точно не знаю. Ой-ой-ой. Как теперь  Алинка-то, а? У них же ребеночек  вот прям недавно родился, беда-то какая. Жень, он же вроде не пил, да? Видный такой, обходительный… Чего делается?

– Вот это новости с утреца. Теть Шур, кто-нибудь есть уже тут?

– Иди, Жень, у главного сидят. Сам-то не в духе – заговорщицки шептала уборщица, не забывая шустро елозить по полу тяжелой тряпкой. – Да ноги вытри, ирод, помыла я там уже.

– Закрой дверь. – Устало поднял глаза редактор – Ну что, доигрались?

– Что случилось, Владимир Владимирович?

– Тебе ж «Сапожковские вести» (так и в глаза и за глаза называли  в поселке уборщицу) донесли все уже.

– Да чего донесли? Поливанов младший утонул вроде, чудно конечно. Он же весь правильный такой. Ну и на старуху бывает проруха.

– Если б утонул – Шмелев резко развернулся на кресле к окну – Уйди с глаз моих долой, детективщик хренов.

– Владимир Владимирович, да объясните Вы толком, что на меня-то наехали?– свежая, румяная  с мороза круглая физиономия Женьки начала проступать побледневшими к зиме конопушками.

– Жень, он убит там же и так же, как в твоем детективе – в пальцах Оскара хрустнул случайно попавший в руки карандаш.

– Да ладно?…– Женька опустился на стул у двери – Может, совпадение?

– Да, именно совпадение, полное. Особенно про  быстрое разложение трупа.  – Шмелев развернулся к окну  так резко, что  крутящееся кресло его едва не выбросило. – Я же говорил вам, олухи, нельзя шутить такими вещами, вот вам ваш детектив, получайте. Неси свою писанину, почитаю, к чему нам еще готовиться.

– Владимир Владимирович, я же просто так насочинял, от нечего делать, то есть, если читатель не ответит…

        Грохот кулаков по столу и звук упавшего кресла заставили вздрогнуть даже невозмутимого Оскара.

– Ах, тебе нечего делать? Это от безделья, значит, вы в такие игры поиграть решили, креативщики хреновы. Неси, говорю.

– Но в печать больше ничего не выходило, кроме той, первой,  а у меня  там убийств нет, там следствие и про главного героя.

– Вот сейчас  Голубев придет, он, оказывается, газеты читает, а вот детективы почему-то не любит. Вызывай сюда этого своего горе-писаку, и оба до него ни шагу в сторону.

        Женька и Оскар ушли в кабинет, говорить обоим не хотелось, молча уткнулись каждый в свой компьютер. Воздух прямо звенел напряжением.

        Скоро тетя Шура поставила на Женькин стол коробку из-под конфет с почтой. Как всегда одно и то же, в основном ничего стоящего внимания. Только один конверт был довольно толстым, но злой Женька  даже вскрывать  его не стал, сразу запулил в урну.

– Опять Семен Ильич опус прислал, вот у человека энергии, нет бы ее в мирное русло. И когда ваять перестанет?– скривился он.

        Оскар, хоть и работал здесь недавно, успел познакомиться с этой легендарной личностью.

        В прошлом обычный тракторист из деревни, с потерей работы нашел себя в журналистике. С завидным постоянством и во внушительных объемах он поставлял в редакцию свои труды и лично, и по почте, когда не мог выбраться. Иногда, когда не хватало материала, его наивно-заумные статьи про все на свете приходилось печатать. Правда, после кропотливой обработки, из нее  изначальной  оставалось  всего несколько слов, зато внизу красовалась подпись Погребняк, и этого автору достаточно было для самоутверждения. Вскоре после публикации редакция гоняла чаи с принесенными им вкусностями. И так не первый год.

        Оскар собрался на обед и, когда переобувался возле урны, взгляд упал на скомканный конверт. На то место, где должен быть адрес отправителя. Семен Ильич всегда каллиграфическим почерком третьеклассника – отличника  выводил собственное имя – здесь было пусто.

       Оскар вскрыл конверт. Несколько отпечатанных на компьютере листов текста. Жирным курсивом крупного шрифта выделялось – Глава 2  Встреча.

 Глава 8. Живые  мертвецы

Кемеровская область. Апрель 2020.

        Группа стояла на краю небольшого обрыва, засыпавшего камнем половину  мелкой быстрой речки. Перед ними росли из земли, будто дьявольские клыки,  две черные остроконечные пирамиды чуть выше человеческого роста. Дэн присвистнул.

– Они, кажется, металлические.

– Ну, да. И ни капли ржавчины, странно. Что это такое, Федор?

– А я почем знаю? Нашли –«что, где, когда». Ты вот меня про дерево, зверье какое спроси, я те все расскажу, а…

– Тихо. – Оскар поднял руку. – Отойдите назад. Вы ничего не слышите?

        Дэн, мигом втянув голову в плечи, испуганно огляделся.

– Нет вроде.  А что?

– Отойдите еще на всякий случай, они звенят.

– Кто? – Стопарь стащил шапку и утер ею раскрасневшуюся физиономию.

– Пирамиды эти. Смотрите, воздух между ними движется.

        Действительно, между отстоявшими друг от друга на расстоянии около полутора метров пирамидами воздух струился как над источником тепла. Оскар подошел к одному из клыков и очень осторожно посадил на шероховатую поверхность  большую зеленую гусеницу. Она поползла как ни в чем небывало. Тогда Оскар тыльной стороной кисти коснулся пирамиды. Едва заметно, на уровне  сверхчувств, ощутил некую вибрацию и тепло. Нагрелись на солнце?

– Странно… Дэнис (Оскар так и звал его на западный манер, с ударением на первом слоге), ты это видел, помнишь?

– Нет, кажется, нет, я бы запомнил. Может быть, мы не туда ушли, или не надо было подходить сюда. Интересно, почему они здесь, и кто их сделал?

– Да такой ерунды полно в тайге. – Стопарь сплюнул в траву. – Если доведётся, Ротозея вам покажу. Вот это, я Вам скажу, точно  странное место. А это чё? Обычные железяки. Может, пошутил кто. – И прежде, чем Оскар успел его остановить, встал между клыками и, раскинув руки, уперся в их черные бока.

        До самого момента падения на каменистый берег речушки его трясло и корчило, как на электрическим стуле в американском кино.  От тела отлетали молнии, глаза вылезли из орбит, из носа и ушей потекла  пузырящаяся кровь, трещали ставшие дыбом неопрятные реденькие  патлы, из-за чего он казался похожим на клоуна. Трясло его секунд тридцать, потом, как в замедленной съемке, тело осело на тряпичных ногах и медленно перевалилось за край.