Отыщи меня в своей памяти

Глава 1. Лида

Еще одно утро. Только с этого момента за ним не последуют беззаботные часы, посвященные безделью. Теперь каждый день будет начинаться со звонка ненавистного будильника и продолжаться в наверняка весьма мрачном и безрадостном месте – новой школе. А это значит снова терпеть косые взгляды, злобные шепотки за спиной, горы домашних заданий, учительские нотации о поступлении и интенсивной подготовке к ЕГЭ.

С такими «чудесными» мыслями уже одиннадцатиклассница Лида Весна поднялась с кровати и пошла готовиться к последней школьной линейке. Уже стоя в ванной и готовясь к выходу, она улыбнулась своим мыслям, ведь теперь у нее есть подруга, Мила Журавка. Хоть они и учатся в школах в разных концах города, это не помешает им часто видеться. Девушки познакомились только этим летом, но уже узнали друг друга так хорошо, будто дружили сызмальства. Общение с ней уж точно скрасит череду однообразных дней.

Тем более они уже договорились погулять сегодня после конца уроков. Поэтому с уже более радостным настроением Лида спустилась по лестнице на первый этаж прямиком к матери, которая во всю накрывала на стол. И тут девушка обрадовалась еще сильнее: на столе стояла тарелка с румяными горячими блинчиками. Похоже, у этого утра еще не все потеряно.

–О, встала, соня! Ну что, ты уже полна энтузиазма и горишь желанием учиться в новом году? – как всегда оптимистичная Вера встречала дочь на кухне, все еще стоя у плиты и заваривая кофе.

После операции, которую дочь абсолютно не помнила, мама уже полностью восстановилась и уже не ходила, а скорее летала. Однообразные дни в постели cменились регулярными прогулками и интересной работой, на которой женщина трудилась не покладая рук.

–Ага, но, мне кажется, желание вернуться обратно под одеяло сильнее, – Лида ответила, уже начав завтракать.

–Ну уж нет, – Вера поставила две кружки на стол, – Сегодня ты будешь самым радостным и инициативным подростком во всем мире! Ну, или в городе, на худой конец. Это всё-таки последний год, его надо сделать запоминающимся!

–Особенно учитывая количество воспоминаний за десятый класс… – было сказано тихо, будто для себя.

–Лидусь, ты чего? Ты же обещала не зацикливаться на потерянном, а приобретать новое. У тебя есть подруга, в новой школе тоже наверняка с кем-нибудь найдёшь общий язык. Так что выше нос! – мать шутливо щёлкнула дочку по носу, потрепала по плечу и встала из-за стола. – Ты пока доедай, а я переоденусь, и мы вместе пойдем на линейку.

И сколько раз она уже слышала это за последние полгода? Тысячу раз, наверное, точно. Со стороны легко говорить «не зацикливаться», когда вы сами полностью уверены во всем, что с вами происходило. Это же не у вас вырезали шесть месяцев воспоминаний, не оставив ничего кроме неясных кошмаров, преследовавших её каждую ночь. Конечно, ей нужно просто делать вид, что с ней ничего этого не было. Это же так легко!

Лида тяжело вздохнула, доела последний блинчик и поставила тарелку в раковину. У зеркала она последний раз оправила школьную форму, пригладила распущенные по плечам волосы и вышла из дома с гордо улыбающейся матерью. Вера, наконец-то, после долгих лет инвалидности сможет проводить дочь на учебу, да ещё и без костылей, чего она не могла представить даже в самых смелых мечтах.

К новому учебному заведению шло несколько автобусов, но времени до начала мероприятия было ещё предостаточно, поэтому было решено пройтись пешком.

Улицы вне поселка так и пестрели счастливыми родителями, малышами-первоклассниками с огромными букетами и разряженными в пух и прах старшеклассницами, а также огромным множеством насупленных недовольных или безразличных подростков. К ним принадлежала и Лида Весна. Учитывая её опыт из прошлой школы, никакого дружелюбия и радушия ждать не приходится. Но не расстраивать же маму из-за таких несущественных мелочей, всё равно поменять их нереально.

Мать то и дело отвлекала приунывшую дочь шутками и веселыми замечаниями. Так, чуть больше, чем через полчаса, семья уже стояла у ворот школы. Обыкновенная четырехэтажная школа, серая и невзрачная, по случаю праздника была украшена яркими растяжками, приветствующими учеников, и плакатами с тематическими стихотворениями.

Поскольку заведение, в котором девочка проучилась весь прошлый год, та не помнила, то могла сравнить это только со своей старой питерской школой. И новая явно проигрывала: двор маленький, без зелени, да ещё здание было скорее похоже на тюрьму, что, собственно, имело смысл. Внешний вид явно не вызывал желания ознакомиться с содержимым.

–Ну что, дочь, готова вступить в свой последний год в качестве школьницы? – с претензией на серьезность спросила Вера.

–Вопрос риторический, но все равно отвечу, что нет. Слушай, у нас же ещё есть время вернуться домой, – было ясно, что девушка шутит, но в хитрых глазах промелькнула надежда.

Женщина посмотрела на свое чадо таким взглядом, которым поистине владеют только матери: после него дети сразу прекращают паясничать, но при этом и не обижаются. Так и сейчас девочка сразу приобрела более серьезный вид, но теперь на губах сияла веселая улыбка.

–Вот, теперь отлично, можно и заходить.

Быстро найдя классную руководительницу, которая разговаривала с ней летом, когда принимала документы новой ученицы, и передав ей дочку, старшая Весна отошла к остальным родителям одиннадцатиклассников. Она еле сдерживала слезы радости, наблюдая, как уже совсем взрослая девушка шла к своим новым одноклассникам. Но со стороны не было видно, как у нее подкашивались от волнения коленки. Наверное, такого трепета та не испытывала, даже идя на экзамен. Ей никак не удавалось осознать, что эти высокие мальчики в пиджаках и девочки на каблуках – её соученики. Они удивительно, и при том неуловимо, отличались от ребят из её прежнего питерского класса. И хорошо ли, что с ними её жизнь свела лишь на один год?

Ещё издалека выделялась одна фигура. Это был очень высокий парень с огненно-рыжими волосами, находившимися в беспорядке. Он стоял к ней спиной так, что она могла только видеть его активную жестикуляцию в живом разговоре со стоящими рядом с ним. «Наверняка главный заводила и душа компании», – промелькнула в голове мысль.

Но тут юноша обернулся, и сердце Лиды пропустило удар.

Глава 2. Лазарь

Ещё одно утро. Всё та же большая пустая квартира и звонкая тишина. И таким же будет следующее, и через месяц, и вообще любое утро не будет отличаться от этого. Мужчина сразу после душа пойдет на кухню, где заварит черный кофе со специями, который будет медленно пить, параллельно заходя на ту самую страницу в соцсетях, обновления которой ждал всем сердцем. Но нет: фото профиля не менялось, не добавлялись посты на стене, даже не появлялись свежие репосты.

Кто бы мог подумать, что Лазарь Гольдман, профессор, специалист по иудейской войне с двухтысячелетним опытом, видевший самые ужасные из катастроф этого мира воочию, чего только не переживший за столь долгую жизнь, теперь поместил весь смысл своего существования в маленький экранчик мобильного устройства с открытым профилем на первый взгляд самой обычной девушки-подростка, что он станет неподвижно просиживать часы, глядя в пустоту и вспоминая всё время, проведенное вместе, малейшие черты лица, звук голоса, смех. Все её аудиосообщения были переслушаны уже десятки, если не сотни раз. Но ничто из этого не спасало от снедающей душу тоски.

С той самой злосчастной зимы он не видел Анну, ушедшую в прошлое вместе с Маратом, чтобы спасти мир от Книги Талантов, а с Валерием навсегда попрощался ещё в прошлом сентябре, после тот погиб в битве на плацу в 1944 году.

И с Лидой они не встречались за эти шесть месяцев. Их последний разговор Лазарь вспоминал чаще всего, и это было особенно больно.

Его тогда только освободили некры Энгеля, и он сразу же пошел к ней, потому что понимал, что его выпустили не просто так, и она может быть в опасности. Пока его вел небольшой строй из нежити, Лазарь с трудом не срывался на бег от беспокойства. Но как только её маленькая фигурка показалась из-за снежной завесы, парень не сдержался и ускорился, обогнав своих конвоиров. Подходя ближе, он попытался принять самый спокойный и расслабленный вид – не хотел пугать девочку ещё больше, ведь выглядел он после нескольких суток у хозяина Книги, очень, мягко говоря, скверно. Его обступили старые приятели, но она все ещё оставалась сидеть на снегу, сжимая остывающую руку мертвеца. Мужчине быстро в общих чертах объяснили, что произошло за время его отсутствия, но ему было не до этого. Он молча взял Лиду на руки и отнес на скамью, сам сел рядом, не задавая вопросов: это было лишним.

И тут Лазарь понял: что-то случилось, нечто ужасное. Лида вся будто съежилась на краю скамейки, кожа несмотря на мороз и падающий снег была бледной как лист бумаги, но в глазах горели отчаянная обреченность и серьезная готовность к чему-то, пока ещё ему непонятному. Девушка начала несвязно извиняться за то, в чем абсолютно не была виновата, за то, что не сумела всех спасти, по её щекам потекли слезы. Нет. За время, которое они провели вместе, пока город был закрыт невидимой границей, он возненавидел её слезы и всё то, что могло стать их причиной, а когда что-то их вызывало, ему самому становилось нестерпимо плохо. Подобное вечник испытывал лишь с теми, кто сумел стать ему по-настоящему дорог. Парень горячими ладонями вытер влажные дорожки, задержав ее лицо в руках дольше, чем следовало бы.

Лида передала ему послание от Анны: «Пусть не ведет себя как идиот». Лазарь думал, нет, был абсолютно уверен, что долгие взгляды, бросаемые на девушку, пока та не видит, почти незаметные полунамеки во фразах остались незамеченными не только той, кому они предназначались, но и посторонними. Ему самому не получалось точно понять причин своего подобного поведения: так просто получалось, он сам не отдавал отчета своим действиям, чего с ним давно не бывало, делал всё по наитию, даже не успевая осознать, что говорит. Раз он не понимал, то и другие не смогут. Но и тут он ошибся. Втайне он мечтал об этом разговоре, думал, как скажет всё (причем даже не умея для себя объяснить, что кроется в этом «всё») ей, но каждый раз, ловя себя на таких мыслях, говорил себе, что этот диалог никогда не состоится, и сам он его точно не начнет.

Но он все-таки случился. И ему не хватило каких-то нескольких секунд на ответ. На него смотрела всё та же его Лида, но в глазах теперь горели страх и непонимание происходящего, а когда Лазарь, тоже не готовый к такой стремительной перемене, попытался спросить, в чем дело, то получил в ответ лишь фразу «Кто вы?», произнесенную дрожащим голосом, в котором уже проскальзывали панические нотки. Тогда мир стал хрупким, и разлетелись на осколки только-только появившиеся надежды.

Прошло уже полгода, но шрамы воспоминаний все ещё были свежи. Девушка долгое время после этого не выходила из дома, а если и гуляла – то только по посёлку вместе со своей матерью. Лазарь звонил Вере очень часто, справлялся о самочувствии её дочери, но через какое-то время она стала отвечать всё более неохотно, брать телефон через раз, и уже месяц он ничего не слышал о Лиде.

Ему было просто невыносимо не знать про неё ничего, осознавая, что она может быть в опасности несмотря на свою почти неуязвимую природу. И одним летним вечером парню в голову пришла безумная идея, которую он, тем не менее, не отверг. Он решил вернуться в школу, чтобы учиться с ней в одном классе.

Лазарь понимал, что этот план более чем странный, но, взвесив все «за» и «против», пошёл искать информацию о документах, требующихся для поступления в одиннадцатый класс. Но это только полдела. Если бы он пришел в учебное заведение таким, как он есть сейчас, его внешний вид школьника, больше похожего на двадцатипятилетнего мужчину, вызвал бы очень большие подозрения у будущих соучеников и педагогического состава. Поэтому Лазарю пришлось прибегнуть к распространённой среди вечников практике – поддельным документам.

Так что теперь он семнадцатилетний Лазарь Аренский, вместе с отцом летом переехавший в этот город из Петербурга. Его характеристике из «предыдущей школы» могут позавидовать даже самые прилежные ученики, ведь он не просто хорошист-отличник, но и спортсмен. Страница в соцсетях у парня была почти пустая, но для правдоподобности ему пришлось выложить пару типичных фоток без лица и добавиться в какие-то сообщества.

Загримированным под пятидесятилетнего мужчину, по легенде являющегося его отцом, Лазарь посетил родительское собрание своего же класса. На его удачу, Вера Львовна не узнала его под слоем грима. Выслушивая речи классного руководителя и более чем десятка педагогов, парню стало даже немного жаль родителей, которые на таких мероприятиях бывают не меньше двух раз за год.

Но это того стоило, ведь теперь от встречи с Лидой его отделяет какая-то пара часов. Предательское волнение уже накатывало волнами. Школьная форма уверенности тоже не прибавляла. Молодой человек не спеша допил свой кофе, проверил чаты: классный и родительский, в которые его добавили после собрания, подхватил черный рюкзак и вышел из квартиры.

Уже с улицы он последний раз взглянул на окна своей квартиры, в которых колыхались лимонные занавески, и пошел в школу, вливаясь в общий поток людей. Он бы с радостью поехал на своей машине, но теперь он лишился возможности быть за рулем, не нанося грим.

Проходя через школьные ворота вместе с толпой родителей и детей, Лазарь глубоко вздохнул, принял вид уверенного в себе и самого дружелюбного человека и побрел искать свой класс на площадке перед угрюмым зданием, пытаясь найти знакомую фигурку среди учащихся, но её нигде не было.

Он быстро отыскал новых одноклассников по табличке, которую держал высокий блондин, параллельно поддерживавший беседу с одноклассниками, которые пытались разглядеть сквозь массу людей других своих товарищей. Собрались уже почти все, потому что до начала торжественной линейки оставались какие-то пятнадцать минут. «Главное не выделяться и вести себя как все», – промелькнуло в голове вечника. Довести мысль до логичного конца он не успел, поскольку кто-то по-дружески ударил его по плечу с вопросом:

–Ты новенький? В 11 «А»?»

Лазарь согласно кивнул.

–Супер! Я Ростислав, для своих – Ростик, староста нашего цирка, – ответил парень, протягивая ладонь для рукопожатия и искренне, даже немного по-детски, улыбаясь.

–Я Лазарь, – ответил юноша, пожимая руку новому знакомому. Если судить по первому впечатлению, то паренек веселый и открытый, с ним можно будет общаться и просто так, не только чтобы выглядеть «нормальным».

А новый одноклассник уже вел его знакомиться с остальными ребятами, попутно указывая на некоторых, называя имя или прозвище. Они подошли к мужской компании, в которой у каждого было по кожаному браслету с неясным тиснением на руке, Ростислав представил всем новенького, и они вместе продолжили ранее начатый разговор о спортивных машинах. Лазарь совсем расслабился и уже чувствовал себя спокойно и непринужденно.

Но через некоторое время вечник заметил, что заинтересованные взгляды членов компании устремлены ему за спину. Повинуясь странному предчувствию, он обернулся и увидел её. Лида слегка неуверенно шла через школьный двор, на её губах играла лёгкая улыбка, глаза горели, а ветер развевал её длинные волосы. Как же долго он мечтал её увидеть…

Их взгляды пересеклись, и сердце радостно застучало: после стольких месяцев разлуки этот родной взгляд снова направлен на него, и в нём нет страха, только сильное удивление.

Он наконец-то дождался.

Глава 3. Лида

Лида была абсолютно уверена, что где-то уже видела этого парня, и от этого её сердце стало биться чаще. Но при этом также чувствовала, что не могла быть с ним знакома. Девушка попыталась вернуть лицу спокойствие, когда юноша двинулся в её сторону, улыбаясь такой лучезарной улыбкой, которой наверняка можно покорить любого человека.

–Здравствуй, ты тоже новенькая в 11 «А»? – произнес он, склоняясь над ней как над ребенком. От него так и веяло дружелюбием и странным эмоциональным теплом, которое обычно ощущается с родными. Рядом с ним было трудно сдерживать улыбку.

–А… Эм, да, – девушка засмущалась, а щеки покрылись легким румянцем под его пристальным взглядом прямо в глаза. – Ты из другой школы перевелся?

–Переехал этим летом из Питера, но уже успел узнать пару людей, идем, тоже с ними познакомишься, – новый одноклассник протянул ей руку.

И она, удивив саму себя, спокойно протянула ему ладонь в ответ и последовала за ним к группе старшеклассников, которые с интересом поглядывали на них. Учитывая, что её опыт общения с противоположным полом можно было приравнять к нулю, это было весьма необычно.

–Я, кстати, Лазарь, – наконец представился молодой человек. Рука, большая и теплая, аккуратно сжимала тонкие пальцы, будто боясь сломать.

–А я Лида, очень рада знакомству, – сомнения, терзавшие её по пути сюда, начали постепенно отступать, заменяясь умиротворением и уверенностью.

Как только они добрались до закутка своего класса на дворе, их сразу стали закидывать вопросами, на которые девушка старалась отвечать как можно более беззаботно, чтобы произвести хорошее первое впечатление. С трудом ей, не привыкшей к такому количеству внимания, всё-таки удалось выглядеть спокойной.

Но тут к подросткам стремительной походкой подошла женщина лет тридцати пяти с волосами, уложенными в ракушку на затылке, в руках она держала синюю планшетку с закрепленным на ней листом со списком класса. Она быстро поздоровалась со своими подопечными, проверила, что опоздавших нет, и начала объяснять им суть участия в линейке. Те, кто должен был читать стихи, стояли наготове, а остальных разделили на два ряда: девочек и мальчиков, – именно так они должны будут выйти в центр, чтобы отвести первоклассников на первый в их жизни урок.

И тут Лида заметила, что Лазарь только сейчас отпустил её руку. Это было приятным и смущающим одновременно осознанием. Но от этой мысли её отвлекли новые одноклассницы, которые стали разъяснять ей дальнейшую последовательность действий, а также добавили в группы класса: общую и исключительно женскую. Девушка про себя отметила, что едва ли хоть раз воспользуется последней, но все равно поблагодарила. Всего девочек в классе, включая её саму, было восемь, не все, конечно, были настроены на развитие знакомства, но неприязни, по крайней мере сейчас, ни в чьих глазах не было.

Но вдруг праздничная музыка стала тише, гул, создаваемый школьниками, постепенно затих, даже болтуны из началки перестали перешёптываться, и все обратились в слух. Директриса начала свою заезженную речь о том, что школа – второй дом для каждого ребенка, выразила надежду на прилежание и хорошие оценки каждого, пожелала удачи малышам… В общем, ровно тоже самое, что Лидия слушала на протяжении девяти лет в своей предыдущей школе, поэтому где-то на середине монолога она переключилась на разглядывание облаков, которых было немного, да и те были легкими перистыми. Стоя спиной, она не замечала заинтересованных взглядов, бросаемых на неё из мужского ряда.

Только спустя полчаса бесцельного стояния соседка легонько ткнула новенькую локтем в бок, показывая, что скоро их выход. Хоть какое-то движение! Спортивный паренек из параллели понес на плече радостную девочку, трезвонившую в колокольчик так, что, наверное, на другом конце города было слышно. За ним пошли и остальные выпускники, взяли за крохотные ладошки выделенных им малышей и повели в здание, в кабинет начальной школы.

Изнутри помещение выглядело явно лучше, чем снаружи: на бежевых стенах красовались плакаты-проекты о писателях XIX и XX веков, на стендах были приколоты листы с описаниями праздников разных народов России, в широких коридорах на подоконниках стояли комнатные растения в горшках. Солнце ярко светило сквозь большие незанавешенные окна, на которых были приклеены специальные праздничные наклейки. Было уютно и как-то по-домашнему.

Кабинет истории, отведенный для их класса, тоже был неплох: просторный, на шкафах и под потолком висели портреты правителей России и великих полководцев, зелень была подвешена в кашпо. Парты, похоже, недавно заменили, потому что на них не было ещё ни одного рисунка – следствия скучных уроков. На учительском столе стоял закрытый ноутбук и две стопки синих учебников. Ну вот, налегке уйти не выйдет…

Ребята стали занимать свои прежние места, и, какая удача, только последняя парта в самом углу оставалась полностью свободна. Именно туда девушка и двинулась, по ходу снимая с плеча сумку, собираясь повесить ту на спинку стула. Лазарь, за неимением другого места, устроился рядом с ней, хотя по его лицу было видно, что его такое положение дел более чем устраивало.

В ожидании учителя все разговаривали, расспрашивали друзей о прошедшем лете, планах на год и о прочей ерунде. Лида уже думала достать телефон, чтобы не быть вовлеченной в общую беседу, но не успела.

–Как тебе тут? – спросил её новый сосед. Он повернулся к ней и был явно настроен не на короткий разговор.

–На тюрьму не похоже, это уже не плохо, – девушка улыбнулась, а он согласно ухмыльнулся в ответ.

–Это точно. А то, когда я первый раз увидел здание, подобные опасения появились, – Лазарь выглядел немного старше, чем ему, скорее всего, есть, но улыбка удивительно преображала его, и создавалось впечатление, что ему точно не может быть больше шестнадцати лет. —Ты, кстати, из какой школы перешла сюда? – обычный вопрос, который задается всем новеньким, но именно он заставил Лиду стушеваться, поскольку она не помнила.

–Эм… Я не помню, у меня провалы в памяти за прошлый год, а мать не говорит, где я училась… Но девять классов я закончила в Питере, – амнезия явно была не той темой, которую ей хотелось обсуждать с соучениками, не хотелось видеть деланного сочувствия, отвечать на банальные дежурные вопросы.

Но Лазарь повел себя иначе: крепко сжал её пальцы в подбадривающем жесте, заглянул в глаза и тихо сказал: «Все образуется». Его взгляд был такой честный, что она на долю секунды даже поверила в это.

–А ты сам откуда перевелся?

–Из спортивной школы.

Продолжить только завязавшийся разговор им не дала учительница, как раз зашедшая в кабинет. Все сидящие встали, а остальные подошли к своим партам. Она жестом показала детям сесть и начала рассказывать своим подопечным организационную информацию. Классный руководитель одиннадцатого «А» Елизавета Андреевна преподавала в средней и старшей школе историю и обществознание. Девушка никакой из этих предметов сдавать не планировала, поэтому сведения о дополнительных занятиях она благополучно прослушала. Потом по рядам пустили список, в который каждому следовало записать, какие дополнительные экзамены он собирается сдавать на ЕГЭ. До их парты лист дошел только через четверть часа, уже исписанный неровными строчками. Лида добавила свою фамилию и предметы: биологию и химию, и, на её удивление, новый знакомый аккуратным почерком вывел те же самые, а затем передал обратно учителю.

Следующие три часа с короткими перерывами к ним приходили другие преподаватели, толкали речь на тему «Быть абитуриентом – значит, быть ответственным», добавляя, что в этом году они просто не имеют права валять дурака и уделять время чему-либо кроме учебы, и договаривались со сдающими о днях с углубленными занятиями.

Химия в классе была в классе не популярна и выбрана только двумя, в то время как на дополнительные по биологии записались девять человек, но пятеро решили готовиться к экзаменам только с репетиторами. К концу первого учебного дня голова девушки уже была готова взорваться от переизбытка информации, она срочно нуждалась во встрече с Милой, шутках и болтовне ни о чем. Подруга уже прислала ей СМС, что их выпустили, и она идет к ней. Но физик выпустил одиннадцатый «А» только через сорок минут после сообщения, и как только он закончил урок, подростки стали радостно собирать вещи в сумки. Девушка уже думала выбежать из кабинета, как её остановил голос Лазаря:

–Лида, ты не будешь возражать, если я провожу тебя до дома? – он снова смотрел ей прямо в глаза. Эта его привычка была необычной, но поразительно привлекала, вызывая доверие.

–Прости, сегодня никак, меня уже подруга ждёт, – было жутко неприятно отказывать, ведь первый раз парень, тем более такой, предлагал её проводить.

–Ладно, тогда, до завтра! – на лице было написано разочарование, но он все равно дружелюбно помахал ей на прощанье.

–До завтра!

Лида бросилась вниз по лестнице, промчалась по коридорам и, наконец-то, выбежала во двор, где её уже ждала Мила Журавка, и кинулась ей в объятья.

Глава 4. Лазарь

Это точно было не то, чего он ожидал.

В своем воображении он уже построил себе сказочные картины, как Лида сразу проникнется к нему, что они быстро станут хорошими друзьями, как прежде, он предложит проводить её до дома, она согласится, но вместо этого они будут часами гулять по парку, разговаривая сразу обо всем и ни о чем и только потом, когда уже стемнеет, расстанутся у забора её участка. Также его не оставляла несбыточная надежда, что если она его увидит, то сразу все вспомнит.

Но ничему из этого не суждено было случиться, и Лазарь наблюдал, как она удаляется от него, а за спиной развеваются распущенные волосы. Хотя даже эти несколько часов, которые он провел рядом с ней, запомнятся надолго. Эта теплая улыбка, ставшая такой родной, по которой он так тосковал, и которую так мечтал увидеть снова, теперь была обращена к нему.

Несмотря на то, что этот день не совсем соответствовал его ожиданиям, Лазарь испытывал небывалый эмоциональный подъем, ведь эта встреча все же состоялась. К тому же, он обеспечил себе дополнительные занятия, которые будет посещать вместе с ней. И пусть сейчас Лида уходит куда-то с Милой, завтра он снова её увидит, услышит её смех и заглянет в глаза, по чьим озорным искоркам так скучал.

Теперь только оставалось понять, как следует себя вести, чтобы не вызвать подозрений у окружающих, а самое главное не отпугнуть её. Для этого нужно будет стать своим среди своих. Лазарь, имея богатый жизненный и научный опыт, понимал, что самый правильный способ интегрирования в новую среду заключается в аккуратном её исследовании и применении полученных данных к себе. Осталось только влиться в коллектив. Но с этим к нему на помощь пришел Ростик:

–Слушай, Лазарь, у меня квартира свободна, и мы хотим всем классом зависнуть у меня. Не хочешь присоединиться? – он явно был рад тому, что снова собрался вместе с одноклассниками, наверняка очень скучал по ним.

–Конечно! Буду рад присоединиться, – сложно представить более удачное стечение обстоятельств.

–Супер! – парни двинулись к шумной компании, явно обрадовавшейся пополнением, и веселая толпа двинулась от здания школы к новому жилому комплексу, в котором проживал староста одиннадцатого «А». По пути они пересеклись не с одним таким сборищем галдящей молодежи.

То тут, то там раздавались взрывы беззаботного смеха, исходившего от маленьких группок, на которые разделился класс. Но все стали ещё веселее после того, как самый щуплый паренек в классе вышел из супермаркета, потрясая руками, в которых держал по пакету с задорно позвякивающими бутылками. Бутылки быстро были разобраны, и все двинулись дальше. Потом Ростислав объяснил, что этого парня, Вадима, главного отличника в параллели, когда-то в начальных классах оставили на второй год, и теперь он, как единственный совершеннолетний в коллективе, покупал алкоголь и прочее для каждой вечеринки. Также он по натуре был очень отзывчивым и всегда помогал товарищам с учебой: объяснял непонятные темы или же просто давал списывать. В классе он был своего рода звездой.

«Так вот что ценится у подростков».

По легенде Лазарю исполнится восемнадцать только тридцать первого марта грядущего 2019 года, поэтому профессор, настоящий возраст которого составляет тысяча девятьсот девяносто четыре года, в этом отношении пока проигрывает, а вот с учебой проблемы вряд ли будут.

Вдруг к ним сзади подлетел какой-то крупный бритоголовый парень, облапил их за плечи и, обращаясь к старосте, спросил:

–Растишка, а ты чего новенькую не позвал?

–Честно, я хотел позвать её, но когда собрался, её уже не было в кабинете, – обычно приветливый мальчик весь будто сжался, черты напряглись. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что теплых чувств к приставшему он не питает.

–Лазарь, верно? Ты же с ней весь день сидел? Не знаешь, куда это она слиняла? – теперь амбал повернулся к нему.

–У Лиды были планы, её ждали после школы, – он пытался говорить более сдержано, но этот тип начинал его раздражать. —А тебя-то это почему волнует?

–Да так, не хорошо же избегать общения с новыми друзьями, особенно когда они хотят познакомиться поближе, – он сделал отвратительное намекающее движение бровями, опустил руки и прибился к компании девчонок, которые сразу начали мило хихикать.

–А это что за экземпляр? – если бы вечник не был вынужден изображать обыкновенного подростка, на лице этого «намекатора» прибавилось бы несколько новых оттенков или же пропало бы несколько зубов. Хоть он и не мог этого себе позволить, но кулаки так и чесались. Скажет такое еще раз в сторону его Лиды, он сдерживаться уже не станет.

–Никита Дикопольцев, ещё тот идиот и ужасный бабник, у него уже мышцы думают вместо мозга. Хотя скорее даже не мышцы… Если есть возможность, не связывайся с ним, от него вечно одни проблемы, – парень всем своим видом демонстрировал, что обсуждаемый человек ему более чем неприятен. В глазах загорелся недобрый огонек, ясно дающий понять наличие неприятного инцидента между этими двумя в прошлом.

Лазарь тоже взял его себе на заметку и постарается на самом деле не пересекаться с ним и оградить от него Лиду. Хоть он и проявил себя не лучшим образом всё-таки не стоит выводить его на агрессию и отправлять на больничную койку.

Подростки шли достаточно медленно, но через полчаса огромная компания уже заваливалась в весьма просторную квартиру. Ребята, бывавшие тут уже не раз, стали расставлять все для интересного времяпрепровождения. Амина, невысокая смуглая девочка, которая ориентировалась здесь лучше всех, принесла из комнаты Ростислава съемную сетку для игры в пинг-понг, но закрепила не на специальный, а на обычный обеденный стол. Пара крепких парней развернули его и перетащили в центр кухни, совмещенной с гостиной, а девочки уже открыли бутылки и разливали разные напитки по цветным пластиковым стаканчикам. Никита и местный диджей Егор перетащили колонки и настроили музыку. Стены стали сотрясать громкие звуки какой-то попсы. Потом из хозяйской комнаты была принесена светодиодная лента, которую быстро разбросали по разным поверхностям, а «Твистер» был расстелен на полу.

Раньше вечник и не подозревал, что несколько подростков меньше чем за час могут из приличной жилплощади сделать неплохой клуб. Девочки уже потихоньку начинали пританцовывать, а парни разминали руки перед алко-понгом. Все были веселы, хоть и не было сделано ни одного глотка. По-настоящему хорошей компании ничего не нужно, но некоторое количество горячительного ей тоже не повредит.

Следующие несколько часов слились в единую волну смеха, громкой музыки и алкоголя. Парни играли против девочек в алко-понг и, на их удивление, женская команда разбила их в пух и прах. От этого девушки сразу повеселели и начали сподвигать мальчишек на танцы. Лазарь старался общаться с одноклассниками как можно больше и даже сумел запомнить двадцать новых мужских имен. В общении с противоположным полом он был не заинтересован, поскольку информация, которую он мог получить от одноклассниц вряд ли была бы ему полезна. Царила атмосфера легкого безумства, и она идеально подходила для сбора информации о товарищах.

Когда все уже подустали, было решено переключиться на игру «Угадай, кто ты». Профессор-юноша устроился на самом краю, и ему на лоб приклеили стикер со словом, как рядом с ним на подлокотник примостилась девчонка-заводила, за которой постоянно таскался своего рода хвост. Девушка отработанным жестом перекинула волосы со спины через плечо и, кокетливо улыбнувшись, посмотрела на Лазаря из-под полуопущенных ресниц. «Она либо пьяна, либо ей что-то от меня надо», – с тоской пронеслась в голове парня мысль, и он откинулся на спинку дивана.

–А что это наш новенький все с пацанами да с пацанами? Может прекрасная половина класса тоже хочет с тобой пообщаться, – девушка наиграно надула губки. —Я, кстати, Эля, – тонкие пальчики с длинными ногтями стали гулять по плечу парня.

–Лазарь, —он представился только из приличия и повернулся в сторону играющих с надеждой, что девушка не станет продолжать разговор.

До него дошла очередь в игре, и он задал вопрос: «Я персонаж книги?», на который получил положительный ответ.

–Ну что же мы такие неприветливые? – голос стал деланно обиженным, но руки не убрала. —Не хочешь завтра после уроков посидеть в кафе? Или сходим в кино? Хорошо подумай, я первая обычно не приглашаю.

Эта девица явно не страдала заниженной самооценкой. Говорила она так уверенно, будто не могла представить, что кто-то может ей отказать. Ожидая ответ парня, спокойно накручивала пшеничный локон на палец. Да, она была достаточно симпатичной, но впечатление сильно портила её манера общения, будто демонстрировавшая превосходство надо всеми.

–Пожалуй, откажусь, лучше предложи это Максиму, он тебе точно не откажет, – скромный паренек с каштановыми кудрями и в правду весь вечер не сводил с неё восхищенного взгляда. Эля пересеклась посмотрела на Дорофеева, тот сразу зарделся и смущенно улыбнулся ей, но она сразу отвернулась от него, закатив глаза.

–Ничего вы, парни, не понимаете, – девушка недовольно цокнула языком и, высоко подняв голову, с видом оскорбленного достоинства удалилась к своим подружкам.

Наконец-то Лазарь смог, не отвлекаясь ни на кого, продолжить угадывать своего персонажа. За пару кругов он узнал, что он мужской персонаж из вселенной Гарри Поттера. Сам он этих книг не читал, но, пока они с Лидой жили вместе на Васильевском острове, они пересмотрели все фильмы по несколько раз. Эта киносерия обладала потрясающим свойством улучшать настроение после любых происшествий и даже на время помогала рассеять тоску девочки по оставшимся в городе друзьям.

«Я люблю шоколад?», – положительный ответ не оставил никаких сомнений. Лидочка часто сравнивала профессора именно с этим персонажем, а он не понимал почему, но, когда просил её объяснить, она отшучивалась и уводила беседу в другое русло.

–Я Римус Люпин.

–Как ты так быстро понял? – вечник отклеил ото лба стикер и убедился в своей правоте.

–Чистая удача.

–Тогда надо загадать кого-то посложнее, – Ростик уже потянулся за новой карточкой.

–Прости, не в этот раз, – Лазарь встал с дивана и пошел в прихожую.

Ему быстро всучили пакеты с пустыми бутылками, попутно уговаривая задержаться, и после этого дали уйти.

Он не рассчитывал, что пойдет куда-то после уроков, поэтому куртки с собой у него не было. Однако выйти на свежую вечернюю прохладу было сродни благодати после душной комнаты. Прохладный ветер приятно обдувал кожу и развевал рыжие волосы. Парень решил не вызывать машину, а пройтись до дома пешком.

Полезной информации вечник получил мало, и вряд ли сумеет как-то с пользой использовать её, зато узнал одноклассников, которые, в основном, оказались неплохими ребятами. Ростислав ответственно отнесся к вопросу социализации новенького и дал каждому более подробную характеристику, а Амина Климова, оказавшаяся помощницей старосты, дополнила общую картину свежими сплетнями. Эти двое в тандеме были как бомба позитива и дружелюбия. Если Лида будет не против, он их обязательно познакомит, поскольку уверен, что первая ни к кому подходить она не станет.

Высокие фонари заливали тротуары желтым светом, в лучах которого трепыхались мотыльки, пока ещё зеленые листья нежно шелестели от легких дуновений, людей уже почти не было, только парочки неспеша прогуливались по улице. Глядя на них, Лазарь сразу вспомнил начало этого дня, как Лида доверчиво протянула ему свою ладонь и крепко сжимала его пальцы, отвечая на вопросы новых товарищей.

Она немного изменилась, стала чуть застенчивее, чем когда они познакомились в первый раз. А может она всегда была такой? Он понял, что на самом деле почти ничего не знает о жизни девушки до переезда. Обычно Лида просила его рассказать истории из прошлого и слушала их часами, не скрывая своего удивления, а на такие расспросы про себя отвечала кратко и неохотно, считая, что ничего интересного ему не поведает.

Этот пробел предстоит заполнить, но это будет уже завтра.

Глава 5. Лида

Прогулка с подругой была точно тем, что ей нужно. Долгие блуждания по любимому парку, которого осень ещё не коснулась, не привнеся новых красок, разговоры обо всем, будто девочки не виделись минимум пару лет, хотя встречались только несколько дней назад, и молчание, которое вовсе не было тягостным и неловким – все это сделало и без того неплохой день ещё лучше. Погода радовала и была по-настоящему летней, безветренной, яркому дневному солнцу почти не мешали легкие штрихи облаков, похожие на неосторожные мазки белой гуаши по нежно-голубому небосводу.

Дворцовый парк был полон людей, ото всюду слышались радостные вскрики, детская возня, звуки игр. Малыши, живущие неподалеку и успевшие переодеться после линейки уже бегали друг за другом в догонялках. Жизнь будто забурлила с новой силой.

Мила жаловалась на учителей, каждый из которых счел своим долгом дать классу свой тест на профориентацию, безусловно являвшийся самым лучшим и точным во всем мире. При этом ни у одного человека итоговые показатели не совпадали. Лида с трудом сдерживала накатывающий хохот, пока подруга распалялась, не понимая, как опрос мог показать её «предрасположенность» к точным наукам, которой у неё, как у истинного гуманитария, отродясь не наблюдалось. Она уже не смогла сдержать смех, когда миниатюрная девушка спародировала своего информатика, придав голосу мужественности и басовитости, сказала: «Ох, Милочка, вам с такими результатами определенно стоит идти в сферу IT!» Мила сначала обиженно глянула на неё, согнувшуюся не в силах удержать веселый порыв, но уже через несколько секунд присоединилась, заливисто смеясь.

Но подружка очень ждала подробного рассказа о первом учебном дне в новой школе. Она жаждала узнать абсолютно все и обо всем: о здании, учителях и особенно новых одноклассниках. И девушке, чтобы удовлетворить её любопытство, пришлось в красках описывать свое новое учебное заведение, первое впечатление о котором оказалось обманчивым, педагогов, пытавшихся уговорить учеников выбрать именно их предмет для сдачи, и одноклассников, которые, в большинстве своем, не вызывали у неё сильных эмоций.

Не забыла Лида рассказать и о новеньком, первым подошедшем с ней познакомиться, с которым, по сути, она только и общалась в этот день. Подробно пересказав их короткую беседу, ей оставалось только дивиться реакции своей слушательницы. Она ожидала шуток, подколок, да чего угодно, но никак не испуг, отразившийся на милом лице.

А как Миле было объяснить причину своей тревоги? После той злосчастной зимы Лазарь выходил на связь очень редко, и не давал о себе знать вот уже как три месяца. Их с Алёшей это обстоятельство, безусловно, беспокоило, но они старались войти в его положение – положение человека, резко потерявшего всё самое дорогое, что у него было – друзей, заменивших ему семью. Желание уединения было понятным. Но вдруг к её подруге приходит парень с этим же именем. И как знать, кто это: хороший друг, случайный тезка или вечник из банды Креона, имеющий недобрые мысли, назвавшийся так, чтобы втереться в доверие? Солнечная девочка не нашла ничего лучшего, чем аккуратно предостеречь подругу, пытаясь не выглядеть при этом слишком обеспокоенной.

–Пожалуйста, будь с ним поосторожнее, он кажется немного подозрительным.

–Это чем же? —Лида на самом деле не понимала, что так взволновало всегда спокойную подружку.

–Ну, как говорится, смоделируй ситуацию, —она импровизировала на ходу, потому что, как бы ей ни хотелось, она не могла сказать правду, —Ты только переехала в город, где не знаешь никого, и перевелась в новую школу. С кем ты в первую очередь будешь заводить знакомство? Верно, со «старичками» класса, которые смогут ввести тебя в курс дел, а потом уже со всеми остальными. А тут видим абсолютно противоположное поведение. К тому же, что может заставить родителей ребенка переехать в другой город в год выпускных экзаменов? Я не прошу избегать его, просто будь осторожнее, присмотрись к нему.

–Эм, хорошо, если тебе так будет спокойнее, —Лида не понимала смысла предостережения, но спорить не хотелось, поэтому она просто согласилась, и они продолжили прогулку, больше не вспоминая о странном парне.

Вечером, будучи уже дома, девушка повторила доклад о новом учебном заведении своей родительнице, но не упоминая о Лазаре. Ей казалось, что мать среагирует так же, как и Мила, поэтому решила умолчать, дабы не выслушивать бессмысленных нотаций, казавшихся вовсе не логичными.

–Ну вот, а ты боялась! А тут все так здорово! – Вера, вечная оптимистка, несказанно обрадовалась, что дочери понравилась школа. Она безумно волновалась за неё, и надеялась, что её чадо приживется в новом классе.

–Ага, пока ещё никто не шугается. Ключевое слово – пока, —дочь такой жизнерадостностью не обладала и склонялась к тому, что вскоре ситуация из прошлой питерской школы повторится и здесь.

–А может и не начнут, мысли позитивнее! Ладно, иди за стол, кушать будем.

Лидия решила не продолжать дискуссию, чтобы она не переросла в спор и не стала причиной расстройства для них обеих – всё равно каждая останется при своем мнении— и покорно села за кухонный стол, на котором уже исходили паром домашние котлетки. Она уплетала их, параллельно слушая рассказ матери о каких-то рабочих документах, в которых младшая Весна все равно ничего не понимала.

После домашнего ужина девушка ушла к себе в комнату, находившуюся в мансарде, подписывать тетради. Она оттягивала этот процесс как можно дальше – была не готова смириться с концом лета, но теперь выбора не было. Выводя свое имя на обложках, Лида пыталась сосредоточиться и вспомнить, где могла прежде видеть новенького, но её попытки так и не увенчались успехом. Смирившись с поражением, школьница собрала сумку на завтра и легла в кровать, погрузившись в беспокойный сон в то же мгновение, что голова коснулась мягкой подушки.

Две неясные, но напряженные фигуры ведут спокойную беседу, их будто не волнуют языки адского пламени, окружающие их со всех сторон. Она сама стоит в огненном кольце, но нет никакого ощущения физической опасности: жар греет, но не обжигает, лишь слепит глаза да заставляет воздух потрескивать.

Страха нет, но беспокойство, не за себя – за кого-то, не присутствующего здесь, сжигает душу не меньше, чем бушующая вокруг стихия. Её запястья зачем-то соединяются, как вдруг один из ведущих разговор оборачивается к ней.

Этого лица она точно не ожидала увидеть. Это был Лазарь.

Лида проснулась на рассвете в холодном поту. Простыня сбилась в ком, а одеяло и подушка вовсе были сброшены на пол. Видно, она долго и сильно металась по кровати до момента пробуждения. Девушка соскользнула с постели на мягкий коврик на полу и начала исправлять последствия ужасного сна, пытаясь понять, почему новенький произвел на неё такое сильное впечатление, что даже явился к ней в кошмаре. «Может это все из-за вчерашнего Милиного предупреждения? Может оно и имеет смысл?» – эта мысль пришла к ней в голову и отказывалась покидать её.

Часы на дисплее телефона показывали только начало пятого, поэтому девочка улеглась в по-новому застеленную кровать досыпать свое законное время до звонка будильника. «Наверное, все-таки стоит прислушаться к словам Милы», – промелькнуло на задворках вновь угасающего сознания.

Глава 6. Лазарь

Только начала спадать ночная мгла и на небе появилась первая рассветная полоска, когда в квартире в доме на въезде зазвонил телефон. Его хозяин, разбуженный резким звуком, недовольно покосился на гаджет, но всё же ответил на вызов. Из динамиков зазвучала необычно взволнованная английская речь. Авалон говорил с непривычной для себя горячностью, и не оставалось ни тени его обычного непоколебимого спокойствия.

–Что же такое произошло, чтобы ты звонил в такую рань? – вечник перевел сонный взгляд на часы, которые показывали почти пять утра. Ранний подъем за столько веков перестал быть чем-то необычным, но приятным все равно стать не мог.

–Прости, друг, мы с коллегами ещё даже не думали ложиться, – в Лондоне как раз было без четверти два часа ночи. —Я даже забыл смыть грим. Да и как можно спать в такой момент! В общем, я хотел пригласить тебя к нам в институт, чтобы ты по достоинству оценил наше, несомненно, великое достижение и отметил его вместе с нами.

Лазарь припоминал, что ещё в зимой, когда они пытались спасти город от надвигающейся угрозы, Авалон говорил, что стоит на пороге очередного открытия в области эпидемиологии, но в свете произошедшего о нём почти забыли.

–Поздравляю, я от всей души рад за тебя! Но приехать, прости, никак не смогу, у меня учеба, – в словах уже звучала улыбка, вызванная ожиданием реакции собеседника.

После недолгого молчания из динамиков снова послышался голос, но уже было понятно, что говорящий более чем удивлен:

–Какая учеба? Разве осталось в этом мире хоть что-то, чему тебя можно учить?

–Самая обыкновенная, в одиннадцатом классе общеобразовательной школы в Ленинградской области. И тебе ли не знать, что познанию мира можно отдать хоть всю жизнь.

–Я, конечно, всё понимаю, но… Не сошел ли ты с ума, друг мой? Ты ещё так молод для старческого маразма! Идти в школу, причем самую обычную, в провинциальном городке, запирать себя в рамки расписания и провести девять, или сколько там в России, месяцев в обществе подростков… Не думаю, что ты запамятовал об итоге нашей дискуссии о нравах современной молодежи, – даже через телефон можно было догадаться, что ученый напряжен и взволнован.

Конечно, он помнил вывод из той беседы: характер молодых людей портится все сильнее по прошествии лет. Но стоило ли объяснять его настоящие мотивы другу? Решив, что нет, Лазарь начал переводить разговор в другое русло:

–Безусловно, я понимаю все недостатки своей идеи, но, считай это экспериментом, в ходе которого путем внедрения в среду я смогу узнать больше о школьниках. Может даже очередную диссертацию потом напишу, чем не актуальная тема? – он старался сделать голос более веселым, чтобы не создавалось впечатления, будто что-то недоговаривает.

–Если рассматривать под таким углом, то эта затея кажется не таким безумством, – доля сомнения всё ещё присутствовала, но пропало напряжение, заменённое легкой иронией. —Тогда пришлю тебе материалы на почту. Что же, досыпай, «школьник»!

–И тебе хорошего дня, Эб, ещё раз поздравляю – уже откровенно смеясь попрощался Лазарь и нажал «отбой».

Этот разговор определенно поднял ему настроение, но и пробудил непонятный ком в душе. Неужели недоверие? Он не понимал, почему не желает распространяться о своем плане, хотя с Авалоном он был знаком уже далеко не одно столетие. Боялся, что его неправильно поймут? Едва ли: за почти два тысячелетия вечный юноша перестал зависеть от постороннего мнения.

Скорее он сам не понимал, какие именно чувства толкали его на осуществление этого плана. Дружеская привязанность, перерастающая в отеческое беспокойство? Ответственность за младшую вечницу, которую Жан видел как «покровительство»? Жалость к девочке, пережившей такие ужасы так рано? Ответ будто был совсем рядом, порхал обрывком мысли в подсознании, вертелся на кончике языка, казался совершенно очевидным, но все равно оставался нераспознанным.

Раздумывать над этим сейчас не хотелось, а остатки сна уже были рассеяны первыми лучами солнца, просачивавшимися через неплотно задернутые шторы, поэтому парень встал с кровати и сел за рабочий стол, начав собирать информацию для другой требующей солидной подготовки идеи, которую он сможет осуществить ещё нескоро.

До звонка будильника Лазарь продолжал сидеть за компьютером, в основном посылая запросы на получение информации и копий документов из архивов, разбросанных по миру, а потом, переодевшись в спортивную одежду, отправился на утреннюю пробежку.

Город уже бурлил, машины заполнили дороги по направлению к Санкт-Петербургу, люди, работавшие неподалеку, уже шли в свои заведения, но почти все школьники ещё лежали в постелях, досматривая последние сны. Утро было слегка хмурым, затянувшие небо облака пропускали к земле только отдельные лучи. В сквере возле его дома на въезде почти никого не было, лишь несколько силуэтов ранних бегунов проглядывались сквозь утренний туман.

Размеренный бег успокаивал, настраивал на нужный лад и был просто привычным элементом начала дня. Легкий ветер сдувал со лба рыжие пряди, горящие огнем на фоне тусклого пейзажа. На разминку было отведено примерно полчаса, и по истечении этого времени атлет уже прибыл обратно к своему подъезду. После скорых водных процедур, облаченный в школьную форму, Лазарь Аренский, перекинув через плечо рюкзак, двинулся навстречу первому полноценному учебному дню.

Атмосфера праздника сошла на нет, радостного возбуждения уже и след простыл, и школьники уже постепенно начали входить в повседневный ритм. Здание всё ещё было украшено, но все понимали, что это не имеет значения. Разве только младшеклассники, пока не потерявшие интерес к учебе, с нетерпением предвкушали начала уроков.

За пятнадцать минут до звонка одиннадцатый класс в почти полном составе находился в кабинете физики, располагавшемся на третьем этаже. Учитель ещё не пришел, поэтому класс был весел и, видимо, бурно обсуждал вчерашнюю вечеринку. Взгляды некоторых были мутными, движения слегка вялыми, из-за чего любому непосвященному не составило бы труда догадаться о событиях прошлого вечера. Лазарь окинул ряды быстрым взглядом и сразу нашел её.

Лида сидела в углу возле окна и с кем-то болтала. Парень пригляделся и понял, что «кто-то» – Амина Климова. Девушки общались, развернувшись на стульях, на лицах были улыбки, и с их стороны доносился тихий спокойный смех. «Значит, я вчера не ошибся, думая, что им будет приятно в обществе друг друга». На месте подле Лиды лежали чьи-то вещи, а это означало, что ему придется сесть не рядом.

Глаза быстро нашли свободную парту во второй линии и, какая удача, его соседом оказался Ростислав. Тот поприветствовал Лазаря дружеским хлопком по спине и фирменной доброй улыбкой.

–Классно вчера оттянулись, да?

–Да, было круто, – вечник пытался говорить, соответствуя своему «персонажу», чтобы не выделяться.

–Елизавета Андреевна скоро зайдёт и скажет, какое у нас расписание.

И правда, только мальчишка закончил говорить, как в класс зашла, стуча невысокими каблуками, их классная руководительница и обратилась к старосте: «Калинин, раздай это всем», – протянула ему тонкую кипу листов и опять куда-то ушла. Ростик принялся за дело, и через несколько минут весь класс дружно возмущался по поводу напечатанного на листе.

–Нет, ну вы гляньте! Химия после физики и двух математик! Они нас убить хотят, что ли?! – воскликнул Вадим, его слова вызвали общественное одобрение.

–Физкультура первым и последним уроком, кто-то думает, что мы будем туда ходить?! – поддержала беседу подружка Эли, высокая брюнетка Маргарита.

–Каждый день кроме пятницы по семь уроков, а это ещё без учета дополнительных. Мы, по ходу, вообще из школы вылезать не будем! – Дикопольцев тоже вставил реплику, нашедшую эмоциональный отклик у публики.

Лазарь не понимал, в чём проблема. Семь уроков, ну, восемь максимум, разве так сложно продуктивно поработать несколько часов, а потом с чистой совестью идти домой? «Может, это поколение обленилось ещё сильнее, чем я считал?» Но он предпочел не высказывать своего мнения, дабы не вызвать негативной реакции. Лида, собственно, тоже лишь молча наблюдала за всеобщим негодованием. По выражению лица не было понятным, что она думает по этому поводу. Парень решил было подойти, раз уж появился такой повод, но внезапно взорвавшая пространство трель звонка заставила его развернуться.

Физик, оказывается, всё это время находился в лаборантской, но со звонком вышел оттуда. Он был весел, и либо он так сильно любил свой предмет, либо в лаборантской было нечто более интересное, чем неработающие приборы и установки. Класс подтянулся к своим местам, и педагог, позволив всем сесть, начал урок.

Тихий голос обволакивал, усыпляя вечника, так рано оторванного ото сна. После назначения времени дополнительных занятий для сдающих эту дисциплину, мужчина завел пространный монолог о том, что им предстоит изучить в течение года. Более скучный рассказ об электродинамике трудно представить, слышал бы его Валерий… Тот бы точно сделал всё, чтобы прервать бессмысленный поток слов, и сам бы занял его место или, будь он в плохом расположении духа, просто сорвал бы урок. Но в дни благостного настроения он мог без остановок говорить о любимом деле, да так, что даже он, Лазарь, слушал, открыв рот. Если бы он только мог встретиться с ним ещё хоть раз…

«Нет, сейчас не время предаваться унынию», —парень оборвал череду печальных мыслей и попытался отвлечься. Он обернулся, чтобы посмотреть на Лиду. Она сидела, оперев щёку на ладонь, в зелёных глазах не горело ни грамма заинтересованности, лишь светлая тоска. Прядка, выбившаяся из тугого хвоста, переливалась на свету. Девушка будто почувствовала на себе изучающий взгляд, повернулась в его сторону и приветливо улыбнулась. Вечник ответил тем же. Она перевела взор на педагога, потом обратно, вопросительно качнула головой. Ответом стали закатанные глаза и озорная усмешка. Девушку это вполне устроило, и она вновь отвернулась.

Вдруг что-то хлопнулось об парту Лазаря. Это были учебники, которые так неаккуратно бросил Дикопольцев. «Теряю хватку, перестаю замечать, что происходит вокруг». Тем временем преподаватель уже вывел презентацию на старый гудящий проектор и начал объяснять тему «Взаимодействие токов». Класс стал лениво записывать за ним.

Ребята с радостью убежали на перемену, получив задание на дом. Последующие уроки алгебры и геометрии слились в монотонный шум, пронизанный одной идеей – «Вы ни за что не сдадите экзамены, мозгов не хватит» и «Вы факелы, должны гореть, но ваша лень убивает вас, делая ничтожеством», его так и клонило в сон, только остроумные замечания Ростислава, который решил не оставлять новенького одного, возвращали к реальности. Одноклассников эти речи не волновали, наверняка они не раз слышали подобное от математика средних лет.

Только перед четвёртым уроком он будто вынырнул из омута, и успел предложить Лидии составить компанию на последующих уроках: биологии, химии и двух русских. Она на несколько секунд задумалась, прикусив нижнюю губу, но ответила согласием. Но со звонком погружаясь в тему обсуждения, девушка односложно реагировала на его сказанные в полголоса шутки, а в перерывах она сразу шла к Амине, которая радовалась появлению у неё новой подруги.

Он подловил Весну и после обеда:

–Моё предложение всё ещё в силе, ты не против, если сегодня я провожу тебя до дома? —сердце сжалось в ожидании, положительный ответ будет значить отличный шанс, чтобы узнать, как она жила последние месяцы.

Она потупила взор, легких, едва заметный, румянец расцветил щеки.

–Прости, но не стоит, – только слепой не увидел бы неловкости, ею испытываемой.

–Почему?

–Просто не надо, – она решительно посмотрела ему в глаза, для чего ей пришлось задрать голову. Волны уверенности в своем ответе так и шли от неё.

–Как скажешь, значит, в другой раз, – он улыбнулся одними уголками губ и ушел к парте, делая вид, будто его безумно заинтересовало учебное пособие по биологии.

Шагая по тротуарам к дому, Лазарь подводил для себя итоги дня. Ростислав начал считать его своим другом, в то время как Лида не идет на контакт, что удивляло его, учитывая, как быстро она начала видеть в нем старшего брата при их первом знакомстве. Школьная жизнь теперь представлялась отнюдь не такой занимательной как утром. И, как бонус, теперь с ним всегда будут верные спутники – тяжёлый рюкзак и гора различных домашних заданий.

Что же, лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем хотелось. «Ничего, у меня ещё много времени повернуть всё в своих интересах».

Глава 7. Лида

Потекла непрерывная череда однообразных серых дней, скрашиваемых только тёплым солнцем, которое светило по-летнему, будто идя наперекор наступившей осени. Уже сразу после первого сентября атмосфера праздника растворилась в омуте из уроков, непрекращающихся нотаций учителей, шума и нескончаемой домашки. Теперь Лида, придя домой сразу садилась за учебу, а освобождалась уже ближе к ночи.

Девушка не могла назвать себя особенно прилежной ученицей, до этого года оценки её ни коим образом не волновали, но «четверки» и «пятерки», как следствие крепких знаний, регулярно появлялись в дневнике, лишь изредка разбавляемые «двойками». Но сейчас всё должно быть иначе, этот класс выпускной, от его окончания и результатов ЕГЭ зависит, будет ли она учиться в университете на бюджете, ведь иных вариантов у неё, в сути своей, не было. Но эти тяжёлые мысли мелькали не часто и надолго не задерживались, отгоняемые оптимистичным «времени ещё предостаточно». Однако подготовку стоило начать уже сейчас.

Мила полностью понимала её, ибо сама мучалась с экзаменами: не знала, к чему готовиться, на какую специальность идти и как заниматься. Ей, имеющей трудности только с техническими предметами, по сути, были открыты все дороги, и она разрывалась между гуманитарными и естественными науками. Родители не облегчали выбор, сказав, что поддержат любое решение дочери. Девушка решила взять себе месяц на размышления и ровно первого октября озвучить итоговые предметы, а пока бросить все силы на подготовку к математике и русскому. Правда, ей пришлось отказаться от обожаемого всем сердцем фотокружка, так как здраво оценивала свои силы и понимала, что не потянет всё сразу.

На прогулки времени у обеих недоставало, и две недели сентября им приходилось довольствоваться лишь регулярными звонками по видеосвязи, во время которых они жаловались друг другу на школу, окружение, да на что угодно. В один из таких созвонов Лида поделилась с подругой тем, что новенький из их класса на самом деле ведет себя странно: постоянно подсаживался к ней, пытался завести разговор или аккуратно вклиниться в её беседы с Аминой, кидал на неё долгие, то ли печальные, то ли ожидающие взгляды из другого угла кабинета и каждый день неизменно предлагал проводить её до дома, каждый раз получая отказ, сначала робкий, а потом уже более решительный.

Такое поведение разве может не раздражать? Оно любого смутило бы, а Лиду, которую в лучшем случае не замечали, а в худшем – нарочито избегали, так и вовсе ставило в тупик. В целом, в новом коллективе девушка чувствовала себя комфортно, не считая некоторых моментов: одноклассники не обращали на нее повышенного внимания, за исключением, разве что, Лазаря и Никиты Дикопольцева. А с Аминой Климовой, миниатюрной доброй девочкой с турецкими корнями, они даже подружились. Так что, если задуматься, дела обстояли даже лучше, чем могли бы.

Но с Аренским все же стоило серьезно поговорить и без обиняков сказать, что такие действия крайне неуместны. Честно говоря, её такое его отношение даже пугало, хоть и не это должна чувствовать девушка, когда к ней проявляет симпатию яркий молодой человек. По современным стандартам красоты, воспевающим худобу и миловидные черты, его вряд ли можно было считать идеальным, но в его образе крайне гармонично сочетались сила и спокойствие, высокий рост и широкие плечи выдавали в нём спортсмена. Но самой чудной была улыбка, такая открытая и искренняя, готовая поддержать любого, кто в этом нуждается. А за всем этим ещё и скрывалась масса знаний: на любой вопрос педагога, будь он по пройденной теме или по ещё даже не начатой, он отвечал полно, не просто поверхностно затрагивая тему, но погружаясь в неё, да так, что все заслушивались. Всё это создавало образ не легкомысленного мальчика-красавчика, а скорее серьезного юноши. Но всё портила его навязчивость… Не будь её, не касались бы души девушки тревожные мысли, и их знакомство не сводилось бы на нет.

Поведение Милы, после рассказа о сложившейся ситуации также немало озадачило Лиду. Подруга обеспокоилась и попросила прислать его фото. И зачем это нужно? Разве оно может изменить что-то? Девушка сначала хотела прислать ей общий снимок с линейки, но, как оказалось, классная руководительница или забыла отправить его детям, или просто не планировала это делать. Так что ей пришлось расстроить Журавку отсутствием снимка, а та в свою очередь пыталась скрыть волнение. Как ещё можно понять, что этот Лазарь и их друг Лазарь – не один и тот же человек, если Лида с ним не разговаривает?

Но если этот новенький на самом деле их вечник-профессор, это ещё более удивительно. Во-первых, зачем он, самый молодой профессор Стэнфордского университета, пришел учиться в обычную российскую школу? Во-вторых, почему он так странно себя вел? То, что описала подруга было абсолютно не похоже на него, ведь Лазарь обладал необычайной способностью располагать к себе любого и был чуть ли не самым тактичным человеком в мире. Тогда из-за чего они с Лидой не могли найти общий язык, если ранее за считанные дни стали не разлей вода? Слишком много вопросов и никаких ответов. Остается лишь надеяться, что это и правда он.

В понедельник Лида снова чуть не проспала первый урок и только за несколько секунд до звонка влетела в маленький и тёмный кабинет математики. Посещаемость уже не была такой блестящей, и несколько парт пустовали. Но педагога тоже ещё не было, поэтому девушка уже более спокойно подошла к своему стулу.

Её соседка уже сидела на месте, что-то печатала в телефоне и улыбнулась только что подошедшей. Как только она села, Лазарь повернулся к ней, наклонился через ряд и с приветливой улыбкой сказал: «Ты как раз вовремя! Александр Дмитриевич вышел в учительскую, обещал, что вернётся минут через десять, может, не заметит твоего опоздания». «Хорошо», – девушка быстро кивнула и стала доставать вещи из рюкзака. «Да я сама нелюбезность», – невесело подумала Лида.

Математик на самом деле скоро вернулся и стал уныло объяснять тему, давать задания для повторения. Все, мягко говоря, скучали, и ребята, над чьими умами ещё властвовал сон, создавали иллюзию бурной деятельности, водя ручками по тетрадным листам, мысленно возвращаясь каждый к своим грезам.

Унылый день заканчивался физкультурой, и по случаю хорошей погоды физрук вывел своих подопечных на улицу и «порадовал» их зачетом по бегу. И крайне недовольные одиннадцатиклассники, отсидевшие шесть уроков мозгового штурма, теперь разминались перед тем, как бежать два километра по асфальтированной дорожке вокруг школы. Кто вообще додумался поставить физкультуру последним уроком?!

«На старт. Внимание. Побежали!», —крикнул молодой физрук, и ребята рванули с мест. Сначала мальчики вырвались вперёд, а девочки оставались позади, пытаясь сохранить дыхание и распределить силы, но потом старшеклассники рассредоточились по всей длине дорожки.

Лида заканчивала седьмой круг из восьми, когда к ней подбежал Лазарь, который выглядел отнюдь не уставшим, а скорее бодрым и довольным. До этого момента он двигался быстро, но сейчас сбросил темп, чтобы поговорить с ней.

–Ты как, ещё живая? —лёгкая ироничная, но всё равно добрая ухмылка была обращена к девушке.

–Возможно частично, —ноги пока не устали, но дыхание сбилось, а тут ещё и одноклассник решил поболтать. Вовремя он, ничего не скажешь.

–Как ты сегодня смотришь на то, чтобы я проводил тебя до дома? Дай угадаю, опять откажешь? —он говорил так, будто они сейчас не бежали, а спокойно прогуливались по парку.

–Раз сам знаешь ответ, то зачем спрашиваешь? —Лиде не доставляло удовольствия разговаривать во время физических нагрузок, но сегодня беседа повернула в другую сторону.

–Надежда никогда не умирает, —ухмылка стала обычной лучезарной улыбкой.

–Ты же не отстанешь, пока я не соглашусь, верно?

–Лида, ты прямо читаешь мои мысли!

–Хорошо, тогда ты проводишь меня сегодня? В первый и последний раз, —девушка подумала, что это может его успокоить, возможно он даже перестанет так навязываться. Конечно, она могла ошибаться, но попробовать стоило.

Его лицо словно засияло изнутри. «Чудесно», – было видно, что он хотел сказать что-то ещё, но что именно так и осталось непонятно: парень продолжил свой бег с прежней скоростью. «И что, это всё? Так просто?» – мысль пронеслась в голове, но не задержалась, вытесняемая усталостью.

–Весна, отличный результат! Если с остальными нормативами всё будет так же хорошо, можешь зимой сдать ГТО.

«А идея неплоха, если идти в Первый мед, то это, при золотом значке, два дополнительных балла, а для Северо-Западного так и вовсе пять! Надо будет задуматься над этим».

Физрук сжалился над подростками и отпустил сдавших домой. Лида и ещё несколько ребят, выжатых как лимоны, на ватных ногах поплелись в раздевалки. Только Аренский был бодр и шёл так, будто и не бежал только что два километра по неподходящему для этого покрытию.

Девушка быстро сменила вещи, порадовалась, что по совету матери всё же положила в спортивную сумку небольшое полотенце, и, закинув рюкзак на плечо, вышла из школы. На крыльце её уже ждал Лазарь: руки в карманах, лицо спокойное, даже серьёзное, взгляд устремлен к двери. Сейчас он не был похож на юношу, скорее на мужчину, сильного и взрослого, незнакомцу даже в голову не пришло бы, что ему всего семнадцать. Когда он увидел её, глаза радостно залучились, развеивая иллюзию старшего возраста, будто он до конца не верил, что она на самом деле согласилась.

Девушка спустилась по ступеням, проталкиваясь через шумную толпу школьников, и встала рядом с ним. Парень сразу же забрал её портфель, закинул на спину к своему и галантно предложил ей руку, которую Лида с благодарностью приняла. Так они и вышли за территорию учебного заведения.

Парк встретил их медленным дождем из жёлтых листьев, опадающих на землю, застилающих её плотным ковром. Какие-то деревья стояли ещё по-летнему зелёными, когда как другие роняли крупные рыжие, янтарные и красные капли на головы прогуливавшихся школьников, между которыми повисло неловкое молчание. «И о чем же с ним говорить? И стоит ли? Может так он перестанет ко мне подходить?» – последнее обнадеживало, но не делало ситуацию менее дискомфортной.

–Лида, ты сдаешь экзамены по химии и биологии, куда хочешь поступать с ними? – да, вопрос банальный, но ему, похоже было на самом деле интересно.

–В медицинский, в какой именно ещё не решила. Ты тоже их сдаёшь, куда сам хочешь пойти? – она уже и забыла, что он будет ходить на те же дополнительные, что и она. Впрочем, запамятовать было не трудно: учитель отменила уже четыре занятия из тех четырех, что должны были пройти за это время.

–Ты не поверишь, но, по великому совпадению, тоже в мед. Но до этого думал идти на биофак СПбГУ.

–А почему передумал? Расхотелось идти в науку?

–Да нет, я бы и сейчас с радостью готовился к поступлению туда и посвятил жизнь биологии. Да только отец настаивает на том, чтобы я освоил, по его словам, «реальную» профессию.

–И что, даже не сопротивляешься? Не боишься, что будешь жалеть? – грудь сжало нечто, похожее на сочувствие. Лида даже подумала, как ей повезло с матерью, которая поддерживала любое её решение.

–Нет, медицина меня привлекает не меньше, в её рамках можно заниматься исследованиями и работать на пользу людям, в ней тоже можно совершить великие открытия, – уголки его губ приподнялись. —А зачем жалеть? Какие мои годы, ещё успею заняться чем угодно! Могу освоить сколько угодно специальностей, времени ещё море!

Лазарь повернулся к ней. Лида снова почувствовала себя маленькой девочкой, когда с высоты к ней обратились глаза цвета кипящего шоколада, в которых, словно в зеркале, она видела себя. Только сейчас она поняла, что едва ли достает макушкой ему до плеча. Все слова будто пропали, в горле пересохло. Она видела себя в тёмных глазах, но и непостижимую глубокую печаль не увидеть было невозможно.

Стук крови в жилах. Пустота в голове. Волнение. В романах этот момент зачастую становится ключевым, судьбоносным. Но девушка опустила взор, что все равно не помогло унять сердце, так и рвущееся из груди.

–А что сподвигло встать на эту благородную стезю? – парень, тоже смутившийся, попытался как-то сгладить возникшую неловкость, но выбрал он для этого не самый удачный вопрос. Но как ему было знать, что за этим кроется невеселое прошлое, в котором Вера Весна была инвалидом, и о котором девушка никому не рассказывала кроме, разве что, Милы.

–Просто детская мечта, ничего больше, – лукавить было неприятно, но и вдаваться в личную тему крайне не хотелось.

Но Лазарь хоть и не знал точно, но был уверен, что только что им услышанное – маленькая ложь. Но виду он не подал, чтобы не вызывать подозрений и не провоцировать негатив. Почему-то разговор о планах юной вечницы на будущее не поднимался, отодвигаемый стремительными событиями, нарушившими размеренный ход их жизней.

–Наверное здорово осознавать, что от исполнения мечты тебя отделяет лишь год, – для него уже само слово «мечта» перестало быть употребляемым, остались только цель и методы её достижения. Но девушка ещё так юна и, «спасибо» Призрачному Суду, не обременена непомерно тяжёлыми воспоминаниями и должна иметь какие-то грёзы и стремления.

–Да, конечно, но этот год ещё надо пережить и в клинику неврозов не попасть, – губы растянулись в ухмылке на прежде безэмоциональном лице.

–Ну, это да, – повторил выражение собеседницы парень, но показалось, что он хотел сказать нечто другое.

–А ты очень серьёзно готовишься к этим экзаменам? Или так, для галочки? – глаза выражали искренний интерес.

–Достаточно серьёзно, в неделю решаю по два-три варианта, пособия читаю. Только с задачками по генетике есть проблемы, – Лида пожала плечами, будто вопрос её абсолютно не интересовал.

Глаза Лазаря сразу загорелись энтузиазмом: было видно, что в этой теме он разбирался хорошо и был готов поделиться своими знаниями, помочь с трудностями и теперь мог рассказать буквально всё, что он не преминул сделать.

Парковая брусчатка сменилась поселковым гравием, приятно шуршащим под ногами. Аллея закончилась, оставив место серым поребрикам, также усыпанным яркой листвой. Улицы поселка были тихими и пустыми: ни взрослых, до сих пор сидящих на работе, ни детей, вышедших поиграть, ни животных.

«Осталось дойти до перекрестка, повернуть и пройти пару сотен метров, и всё, нужно будет расставить точки над «Ї», —если полчаса назад эта перспектива радовала девушку, то сейчас думать об этом не хотелось, хотя надо было. Почему-то пропало резкое желание отвадить этого парня, захотелось, чтобы путь до дома волшебным образом удлинился, а Лазарь продолжал улыбаться и вдохновленно, активно жестикулируя, рассказывать ей про генетику и про различные способы решения задач. Его речью можно было заслушаться: искренний, неподдельный интерес к теме, подробность в сочетании с уделением внимания каждой детали и безудержная позитивная энергия, целиком и полностью направленная на неё. Это завораживало, не давая отвлечься ни на секунду. Но забыть о предшествовавшем его поведении, странных взглядах не получалось, и при мысли об этом сердце сдавливало неприятное беспокойство.

Одноклассники повернули на улицу, на которой жила Лида, расстояние, оставшееся до её дома, неумолимо сокращалось, не оставляя времени на раздумья. Гравий перешел в мягкую пыльную дорогу, шаги по которой были почти беззвучными. Вот и старый, даже слегка покосившийся забор. Аренский лишь бросил быстрый взгляд на строение, будто он и так уже был тут много раз.

Одноклассники встали у калитки, парень остановился на полуслове и посмотрел в глаза Лиде. Он, похоже, не собирался заговаривать первым, просто стоял и молча смотрел на нее.

–Спасибо, что проводил.

–Надеюсь, ты будешь не против, если я буду делать это чаще, – он смотрел на неё с надеждой.

–Прости, но я буду. Пожалуйста, не приглашай меня больше, – неловкость и смущение заставили её потупить взор, не было сил смотреть на это доброе лицо, которое будто потускнело после её слов.

«Чёрт, зачем я это сказала?! Может это надо было сделать иначе? Но я же его не обидела, тогда почему я уже начинаю жалеть?» – вопросы вспыхивали в сознании, ухудшая и без того очень нехорошую ситуацию.

–Позволь спросить: почему? – шоколадные глаза смотрели серьезно и внимательно, голова была слегка наклонена. Ему удалось быстро скрыть разочарование обыкновенным выражением непоколебимого спокойствия, но печаль всё равно притаилась чертах.

«И как ответить? «Ты классный, но твое поведение меня пугает» или «Твоя навязчивость меня раздражает». Ни так, ни так сказать нельзя. Зачем всё так сложно?!»

–Просто я не хочу сейчас распыляться на новые знакомства, выходящие за рамки школы, а одного общения в школе тебе, понятно, не будет доставать, —девушка перевела дыхание. —Не пойми меня неправильно, ты хороший парень, но просто сейчас не то время.

–Конечно, я всё понимаю, – губы растянулись в горькую усмешку. —Ты тоже не пойми меня превратно: я не хотел… просто хотел познакомиться, подружиться, ничего более. Прошу прощения, если был слишком навязчивым. До завтра!

–Пока…

Лазарь развернулся и, ссутулившись, быстро пошел в обратном направлении. Плечи его поникли, а фигура будто съёжилась.

Вроде, ничего страшного не произошло, у каждого в жизни бывает такое. Но тогда почему в сердце скребутся кошки и хочется упасть да не вставать?

Глава 8. Лазарь

Гравий поселковой дороги отлетал от обуви и хрустел под ногами, пытаясь отвлечь от печальных мыслей, но все его старания были напрасны. Неприятные думы утягивали всё дальше и дальше вниз, а в голове набатом гулко звучал лишь один вопрос: «Как так получилось?»

Только сейчас Лазарь понял, что был полностью уверен, что получит противоположный ответ, что надеялся на абсолютно иное развитие событий. «Что такого, о чём я не знаю, произошло в её жизни, что так всё изменило? Может наша дружба держалась только на Анне, её поддержке? Ведь без неё мы даже не познакомились бы? С Валерием мы бы просто понаблюдали со стороны, да и то не факт, и потом забыли бы о Лидином существовании на долгие годы».

Но ещё неожиданнее самого ответа стало появление в груди щемящего чувства, вмиг сдавившего сердце в тисках. Лишь несколько слов, не грубых, а даже наоборот, очень вежливых, оказались больнее тысяч оскорблений, слышимых им за столько лет. Юная девушка и пара предложений против вечника с двухтысячелетним опытом. Но он, похоже, проигрывает.

В его душе бушевали удивление, непонимание и разочарование. Разочарование в самом себе, своих силах.

Он снова оказался под сенью деревьев, роняющих листья на немногочисленных прохожих. Где-то вдалеке слышались детский смех и радостные возгласы, но эта часть парка была безлюдна и тиха. Ботинки машинально шаркали по дорожке, вымощенной брусчаткой, пока мысли летели назад в поселок, к дому за старым покосившимся забором. Теперь следовало продумать иной план, не только нивелирующий нанесенный ущерб, но и который сделал бы их отношения дружескими и теплыми. Как раньше.

Наверное, он слишком сосредоточился на итоговой цели, забыл о том, что является для неё совсем чужим, хотя эта мысль была абсолютно невыносима. Волнение затуманило его разум, застелило глаза, не дало осознать, что его поступки могли испугать девушку.

«И почему я не мог додуматься до этого до того, как наломать дров?!» – молча негодовал Лазарь, идя по улице вдоль оживленной дороги. «Хоть Лида не обозначила этого вслух, но всему виной, наверняка, моё излишнее внимание. Значит, надо сделать так, чтобы она его просто не замечала».

Другой вопрос – «как?» В ограниченном пространстве класса это весьма проблематично, тем более учитывая частоту его взглядов. Бывало, он ловил себя на том, что мог на протяжение всего урока смотреть на её профиль, и прерывал его либо звонок, либо педагог, оскорбленный невниманием к его персоне со стороны ученика. Учителя отвлекали его каверзными вопросами. Ну, или пытались. Ещё больше они оскорблялись, слыша правильный и полный ответ, и, скрипя зубами, ставили ему пятерки в электронный журнал.

Не получалось отлынивать только на русском языке. Вечник, выбранный Креоном для перевода Книги Талантов по причине великих познаниях в лингвистике, был посрамлен Изольдой Ростиславовной за незнание пунктуации. Это обстоятельство немало удивило и его самого. Сложно сказать, что у него не было способностей к языкам он знал правила, но, оказалось, этого недостаточно для грамотного письма. Этот язык не поддавался логике, сочетая в себе правила с великим множеством исключений и требование к определенной языковой интуиции, чтобы ставить знаки «как душа велит». Лазарь не мог сказать, что у него её нет, но у доски и в тетради она давала сильный сбой. Пожилая учительница усталым голосом возмущалась, не понимая, как молодой человек с таким богатым словарным запасом и умением блестяще выражать свои мысли может делать столько ошибок. Но у большей части мужской половины класса эта тема тоже западала, так что на это просто не обращали внимание.

Оказывается, даже его, при всех заслугах в языкознании, может подводить языковая интуиция. Поэтому на уроках приходилось не создавать иллюзию крайне бурной деятельности, а на самом деле писать упражнения под диктовку, разбирать правила и повторять со всеми то, что он никогда специально не учил, а просто нарабатывал естественным образом во время практики. Так что ситуация сложилась крайне странная: он, говорящий и пишущий на этом языке больше, чем все окружающие его люди вместе взятые, получает столь неприглядные оценки по предмету. Ниже они были разве что у Дикопольцева, но его Лазарь определил как персону весьма скудоумную и старался не замечать, чтобы не раздражаться лишний раз.

Невзирая на постоянное внешнее спокойствие и невозмутимость его могли выводить ровно те же самые вещи, что и других. Например, глупые люди. Именно глупые, а не имеющие пробелы в знаниях. Им присуще характерное поведение, которое порой не может не выводить из себя. Его было слишком много. Он был чрезмерно шумный, каждую перемену то тут, то там слышался его басистый смех, вызванный очередной похабной шуткой. Он обожал влезать в чужой разговор, вставляя пару бессмысленных фраз, и, обязательно, облапив собеседников огромными ручищами. Такая недозволительная фамильярность казалась бестолковой, и, чтобы не выводить его на агрессию, профессор ограничивался скидыванием руки с плеча с недовольным лицом. Шутки, вылетавшие из его рта, были такими примитивными, что Лазарю самому становилось стыдно. Но ещё хуже было то, что Никита был не один. Своим спортивным телосложением и успехами в компьютерных играх парень заслужил авторитет среди мужской части класса. Те, кто был обременён умом ограничивали своё с ним общение. Но были и подобные ему персонажи, сплотившиеся в компанию под его предводительством.

С одной стороны, таковых было лишь трое: Вася Аникин, Тимур Антонов и Захар Ткачёв. Но с другой – этой группы хватало, чтобы переворачивать всё с ног на голову и поднимать всю школу на уши. Их стараниями с начала года было сорвано уже пять уроков. У кого-то это вызывало лишь незамутнённую радость, но у иных – недовольство и стыд за своё окружение. С их помощью Лазарь в очередной раз подтвердил свою гипотезу, что глупость заразна, сродни болезни.

Но был в связи с этим факт, который не мог не радовать вечника: Лида также была недовольна подобными действиями их общих одноклассников, о чём свидетельствовали глубокие раздраженные вздохи и закатываемые глаза. А радовало это его, потому что такое обстоятельство убирало хотя бы один повод для беспокойства: что она попадет в такого рода плохую компанию. Бывает, что такие группы оставляют на личности отпечатки более негативные, чем какая-нибудь команда бунтарей. Они не только не дают человеку развиваться самостоятельно, но и опускают его до своего уровня.

Однако подобные компашки и не обращали на девушку внимания. Лазарь сам порой не понимал, куда пропала та девочка, которую он знал, готовая при любом подвернувшемся случае не идти в школу, прогулять уроки. Он стал задумываться, знал ли её на самом деле, ведь не видел её в по-настоящему повседневной жизни. И правда, с их появлением в её жизни стали случаться необыкновенные и страшные события, она обзавелась опасными знакомствами, которые могли достать её и сейчас, когда она ничего о них не помнит. И теперь не понять, она всегда была такой, какой её видел профессор, или такой как сейчас, почти всегда сидящей с книгой или учебником и изредка разговаривающей с одноклассницей.

Он мог бы спросить. Но не спросит. Ей не хочется знакомиться ближе, а он не будет к ней навязываться.

«Чёрт», – несмотря на все попытки отвлечься на разглядывание проезжающих по дорогам машин и куда-то спешащих прохожих, юноша снова возвращался к воспоминаниям о Лиде и её последних словах, сказанных даже не ему в глаза, а куда-то в землю. «Если я даже в своей голове постоянно возвращаюсь к ней, представляю, как странно это должно выглядеть со стороны. Значит точно нужно что-то придумать и поскорее», – мысль, безусловно, верная, но и её нужно обдумать получше, чтобы не получить такой же результат, как сейчас.

Погружённый в себя, Лазарь не заметил, как вышел в сквер, в котором обычно бегал по утрам. Сейчас он был более многолюден: родители забирали своих чад из школы, подростки парами и тройками сидели на скамейках, сложив рядом свои рюкзаки, и наперебой о чём-то болтали, белые воротнички из ближайших офисов шли со стаканами и ланч-пакетами из кофеен, дети, учащиеся в начальных классах, катались на самокатах и велосипедах, чудом не сбивая друг друга. На брусчатке, пробиваясь через кроны деревьев, почти соприкасающиеся друг с другом, играли тёплые солнечные лучи. Из-за ветра, колышущего листья, они прыгали по плиткам, словно были бликами на неспокойной воде.

Вот и двор многоэтажки на въезде. Подъезд с радостным пиликаньем от приложенного ключа впустил расстроенного молодого человека. Его взглядом встретила немолодая консьержка. Она единственная могла догадываться, что что-то с этим жильцом нечисто: то он целый год разъезжал на шикарной машине, жил с другом, постоянно привечал двух девушек (коими были Лида и Анна), то друга, как и девушек, след простыл, авто простаивало во дворе, не используемое хозяином, который каждый будний день стал с утра уходить куда-то с объёмным рюкзаком за плечами. Иная дежурная незамедлительно начала бы приставать с вопросами, но пожилой женщине так нравился это всегда вежливый парень, что она просто закрыла глаза на такую странную перемену.

И сейчас, как обычно, Лазарь приветливо улыбнулся, поздоровался с вахтёршей и зашел в ту часть этажа, где была его квартира. Дверь опять была не закрыта. Этой привычкой он обзавелся из-за Анны, которая обожала приходить к нему, а потом и к Валерию без приглашения, чтобы устроить какой-либо сюрприз. Валерий сначала ворчал, что это безответственно, но вскоре и сам перестал использовать ключ от квартиры. Хоть Анна уже не зайдёт как раньше, но дверь всё равно продолжает не запираться.

Тяжелый рюкзак наконец слетел с плеч, будучи закинут куда-то в угол прихожей. Он уже порядком поднадоел, его использование казалось бесполезным. Кому, если не Лазарю, уметь отвечать на любой вопрос? Но на этот ответ не находил даже он: зачем каждый день носить по пять-шесть килограммов учебников и тетрадей, если больше, чем половина из них, даже не открываются на уроках? Нет, он не уставал от него, его спина, в отличие от других одноклассников, не болела от нагрузки, но ранец уже порядком наскучил. При желании подобной сумкой можно случайно пришибить кого-то, но все: от маленьких детей и хрупких девушек до атлетично сложенных парней носили их везде так, будто они весели не больше ноутбука.

Профессор переоделся в домашние джоггеры и растянутую футболку и побрел на кухню, попутно захватив ненавистную школьную сумку. Она приземлилась на один из стульев, в то время как Лазарь достал из холодильника замороженные полуфабрикаты и стал разогревать их на сковородке. Масло негромко шкварчало, наполняло квартиру живыми звуками, рассеивавшими пустоту. Пока еда грелась, он выписал на первый подвернувшийся листик домашние задания, которые сегодня задали.

Тоже вещь двоякая. С одной стороны, это помогает закрепить материал и хоть как-то упорядочить день. Всё просто: пришёл с учебы, сделал уроки, а дальше – делай что хочешь до ночи, до которой, собственно, времени остается не так много. Чётко и нет времени на излишнюю тоску. Но это же и минус одновременно. Это сейчас у него не было людей, с которыми он мог бы хотеть проводить время, но они могли бы быть. Тот же Ростик за это короткое время уже не раз сетовал на то, что никак не может встретиться с приятелями не из их школы.

В такие моменты Лазарь задумывался, если бы его друзья были рядом с ним, оказался бы он в подобной ситуации. Скорее всего, нет. Останься в этом времени, Анна долго расстраивалась бы, плакала, не понимала бы, как такое вообще могло произойти, но потом смирилась бы и уговорила бы дать Лиде пожить нормальной жизнью, и если и наблюдать за ней, то лишь со стороны, не привлекая внимания. А Валерий и вовсе предложил бы до её совершеннолетия уехать из города и не забивать себе голову, за что точно получил бы от Королевы. Эти трое пререкались бы, отстаивая каждый свою точку зрения, но, в конце концов, согласились бы с Анной: во-первых, не смогли бы переспорить её, а во-вторых, сошлись бы во мнении, что этот вариант самый лучший для девочки, потому что они рассматривали его же ещё до того, как посвятить Лиду в особенности её природы.

И сейчас юноша не садился бы делать уроки, не отсиживал бы по семь часов за партой ежедневно, не раздражался бы из-за недалёких одноклассников.

Но их не было рядом.

И не кому было осадить его странную идею, никто не мог понять, почему он хотел это сделать и просто поддержать, хоть словом или тёплой улыбкой, лишь бы только он знал, что не один, отвлечь его от печальных мыслей, преследовавших его по ночам, лишая сна. Не было человека, который, зная о его долгой жизни и великом опыте, был бы готов принять решение за него, чтобы дать хоть краткую передышку.

Да, всё было бы иначе. Но шахматы на лоджии оставались всё в том же положении, что и прошлой осенью, квартиру более не сотрясал шум загадочных механизмов, а с кухни не доносились ароматы кулинарных шедевров. Вместо этого в единственной жилой комнате оставался парень, тешащий себя надеждами, что всё ещё наладится, что сейчас он один, но это ненадолго. Однако его силы были уже на исходе.

Глава 9. Лида

Наступал вечер. Небо после заката становилось чернильно-синим, сгущалась темнота. Звезды ещё не показались, и пока их заменяли ярко горящие окна многоквартирных домов, которые хорошо было видно из Лидиной комнаты.

Девушка уже несколько часов сидела за рабочим столом, даже не вставая и не делая перерыв. Она упорно сидела над пробником по биологии. Ей и через школьную домашку было тяжело продраться, но тут мозг совсем отказался работать. Точнее, он пытался вспоминать определения, имена и схемы, но сознание без остановки подкидывало воспоминания о сегодняшнем разговоре. Лида пыталась сосредоточиться на заданиях, но всё было тщетно: все мысли застилал этот печальный взгляд глаз цвета кипящего шоколада.

Она пыталась убедить себя, что ничего плохого не сделала, что была вежлива, а не послала его, хотя вполне могла бы. Но самоубеждение не работало. Точнее, какая-то часть разума была согласна с этим, но другая билась в панике, из-за стойкого ощущения, что она сделала серьёзную ошибку, о которой ещё не раз пожалеет. Не было понятно, что заставит её усомниться в правильности решения, которое все же казалось верным, хоть и тяжелым, но интуиция подсказывала, нет, кричала: «Нечто да заставит!»

Лида отбросила ручку и уронила голову на руки. Волосы рассыпались по плечам, а некоторые пряди скатились через них, полностью закрывая лицо. Сил не было. Хотелось начать упрекать Лазаря, мол, он виноват в сложившейся ситуации, но эта мысль сразу отбрасывалась, заменяя себя другой: «Насколько же я плохой человек, если пытаюсь перекладывать свою вину на других». Не могла она и не жалеть о неправдоподобной отговорке. «Не хочу распыляться на новые знакомства», —нет, ну что за бред, как вообще можно было такое сказать?! Как после такого можно человеку вообще в глаза смотреть? Тем более, он будет видеть, что с Аминой она чудесно общается несмотря на всю «загруженность».

«Почему все так некстати? Могло бы это случиться, ну… примерно, никогда», —на этом моменте рассуждения с первого этажа послышались звуки открывающейся двери. Нехотя она встала из-за стола и спустилась на первый этаж, где в прихожей уже вешала верхнюю одежду старшая Весна. Она как обычно была весела и двигалась энергично, словно было только начало дня.

–О, дочь, ты дома! А я думала ты гуляешь, —радостно воскликнула женщина.

–И почему же тебя посетила подобная мысль? Я же никуда не хожу, —она прислонилась плечом к стене.

–Никогда не поздно начать! Меня в твоем возрасте, знаешь ли, дома застать было невозможно, —мать говорила, параллельно снимая обувь, поэтому звук её голоса становился то тише, то громче, но это не мешало расслышать легкую претензию.

–Ты же знаешь, почему так получается, —да, ей было грустно, что весь грядущий год у неё пройдет за учебниками, а не за веселыми прогулками с друзьями и вечеринками с одноклассниками. Не то чтобы она верила, что её положение резко изменится, и её круг общения сильно увеличится, но в глубине души это желание, даже скорее маленькая мечта, жило с детства.

–Конечно понимаю, доченька, —женщина подошла к своему ребенку, нежно поцеловала в лоб и заправила ей выбившуюся прядь волос за ухо.

Материнские руки, как всегда, были мягкими и теплыми. Они внушали спокойствие и безопасность, а все переживания отходили вдаль и забывались.

Вера отправилась в ванну, а Лида – на кухню, где достала из холодильника то, чем можно поужинать. Она налила в сковородку немного масла и начала выкладывать на неё оставшиеся со вчера куски печёного мяса и золотистые дольки картошки. Щёлкнула кнопка электрического чайника, и вода начала медленно закипать.

Девушка могла только позавидовать энергичности своей матери, потому что после дня в школе и гор домашки она чувствовала себя так, словно по ней каток проехался. Всё остальное уже делалось через силу и сопровождалось необоримым желанием упасть на кровать и никогда не вставать.

Лида поставила еду разогреваться и стала слегка разминаться: спина так затекла за время, проведённое за уроками, что казалось, будто та вот-вот треснет. Хотя хруст при движении был на самом деле соответствующий. Именно в этот момент мама, уже сменившая одежду на домашнюю, легко впорхнула на кухню. В уголках глаз не было заметно и тени усталости. Она смерила дочь веселым взглядом и с иронией сказала:

–Старушка, ты только тут не развались, а то ещё собирай потом!

–Ха-ха, —нарочито посмеялась девушка. —Мам, ты повторяешься, уже не так смешно.

Первые пару раз, когда Вера выдавала эту фразу, становилось немного веселее, но теперь, будучи повторяемы слишком часто, слова наскучили и начинали вызывать раздражение.

–А что поделать, если ты сама повторяешься? Небось опять сгорбившись, сидела за уроками. И, конечно же, забыла размяться или хотя бы пройтись, —голос был строгим, но материнское лицо скорее выражало грусть и беспокойство.

Ответить на это нечего, да и не нужно. Девушка лишь пожала плечами, мол «и вправду ничего не поделаешь», и стала выкладывать подогретую еду на тарелки. Старшая Весна не стала развивать тему, а вместо этого достала приборы и наполнила кружки, стоящие на столе, горячим чаем.

Ужинали в молчании. Тишину нарушало только постукивание вилок о тарелки. Спокойная обстановка возвращала девушку обратно к тем мыслям, от которых старательно пыталась убежать последние несколько часов. Перед внутренним взором снова встали печальные глаза, а каждое слово разговора вспоминалось с удивительной чёткостью. Каждая фраза звучала набатом, слышимым ей одной.

Лида сама не заметила, как на кухне стало совсем тихо: пропал стук приборов. Уже вот несколько минут Вера, не отводя взгляда, смотрела на дочь. Её обеспокоило отстраненное выражение лица и отражение непонятных ей мук совести в глазах и чертах.

–Лидунь, у тебя что-то случилось? Ты прямо сама не своя сегодня, —мать говорила спокойно, но в голосе было слышно неприкрытое волнение.

Девушка вздрогнула: настолько сильно задумалась, что даже немного испугалась неожиданного звука. Она положила обратно на стол вилку, которую неосознанно вертела в руках, посмотрела в родное лицо. И опустила взгляд.

–Ничего серьёзного, если по сути.

–А если более подробно? —женщина шутливо изогнула бровь, но выражение тревоги не пропало.

–Ну… помимо меня в класс пришел еще один новенький. И он, начиная с первого сентября, каждый день предлагал мне сесть рядом, проводить до дома. Прямо постоянно. Первые пару раз всё было нормально, но потом стало жутко раздражать. Я каждый раз отказывала, —Лида перевела дыхание, подойдя к самой сложной для себя части рассказа. От неё снова ускользнул момент, когда она начала выкручивать пальцы. —И сегодня он снова ко мне с этим же подошел. Я решила согласиться, чтобы он отстал. Он меня проводил, а когда мы уже подошли к дому, я сказала ему, что не хочу общаться с ним вне школы.

Девушка не сдержалась и закрыла лицо руками. Было крайне странно говорить об этом с матерью: никогда раньше им не приходилось обсуждать её взаимоотношения с мальчиками, ибо обсуждать было совсем нечего.

–И что тогда тебя так мучает? Он тебя как-то обидел? —мать стала успокаивающе поглаживать запястье дочери.

–Нет, нет!.. Скорее наоборот. Он ничего мне плохого не сделал, был очень открытым, дружелюбным. А я так с ним поступила. Я, конечно, не послала его, просто вежливо объяснила свое решение, но мне всё равно ужасно стыдно… Мам, что мне делать? —глаза покраснели, и первые слезинки были готовы скатиться по щекам.

–Так, во-первых, не плачь. Никакой парень не заслуживает твоих слёз. А, во-вторых, давай подумаем, почему ты это чувствуешь? Как ты считаешь, это может быть связано с тем, что у тебя весьма узкий круг друзей? И тебе стыдно перед собой из-за того, что ты упускаешь возможность его расширить?

–Нет, не думаю, не из-за этого. Мне достаточно тех друзей, которые у меня есть. Это, возможно, прозвучит странно, но у меня есть такое ощущение, будто я ему чем-то обязана, будто он сделал для меня много хорошего, но ничем не ответила, – это была личная, сокровенная мысль, которую Лида не могла сформировать в голове, но высказать её было куда проще.

Мать на самом деле была удивлена. Из рассказа дочери она никак не отметила, что та была чем-то обязана этому однокласснику. А эти слова не только оказались сюрпризом, но и подтолкнули к неожиданной мысли.

–Доченька, прости, если говорю слишком прямо, но… Он, случаем, тебе не нравится? Ну, или симпатичен? – во взгляде заблестели озорные искорки.

Тут уже ушам не поверила младшая Весна. Она разве что рот от удивления не открыла от такого материнского предположения.

–Ты что! Нет! Я же тебе говорила, что он меня раздражает!

–Нет, ну мало ли. Те, кто нравятся, бывает, тоже могут подбешивать, – Вера пожала плечами. —Кстати, ты хоть расскажи про него что-нибудь. Какой он, из какой семьи?

–Эм… Ну, он тоже биологию и химию сдает, в мед собирается поступать. Он умный. Прямо очень. Живет, вроде, с отцом, только недавно сюда переехал, но друзьями уже обзавелся. Общительный, дружелюбный, веселый… Вроде, как-то так, – девушка говорила и даже перестала особо понимать, из-за чего он так её раздражал, потому что теперь вспоминались исключительно его положительные стороны, о которых она знала.

–Нет, ну а самое главное забыла! —Вера всплеснула руками и лукаво улыбнулась. —Он симпатичный? Хотя можешь не отвечать, я уже вижу, что да. А то, чего ты так засмущалась?

У Лиды на самом деле непроизвольно вспыхнули щёки. Умеет же мать сказать такое, что и промолчать нельзя, и ответить сложно.

–Да, он симпатичный… даже красивый, думаю.

–Что, как Алёша Санин? —Вера решительно обожала Лидиных друзей и часто припоминала, как дочь рассказывала о нём ещё год назад, после прошлого первого сентября.

–Точно нет, они совсем разные. По крайней мере внешне. Он скорее мужественный, прямо богатырь в юности.

–Раз уж так получается, то, может, ты ему понравилась? Ты же у меня такая красавица! Знаешь, мальчишки, когда влюбляются, ведут себя как малые дети. Поэтому и был таким навязчивым. А если он и тебе приглянулся, то проблема сама собой пропадает.

–То есть, мне завтра подойти к нему и попросить прощения? – теперь это казалось единственным верном выбором.

–Дело твоё, но лучше не завтра. Понаблюдай за ним, а там уже как сама надумаешь, – ни следа беспокойства теперь не было в материнском взоре: его заменила радостная мечтательность.

–Да, я, наверное, так и сделаю. Спасибо, мам!

Вера подошла к ней и крепко обняла, гладя волосы.

–На здоровье! Главное помни, что ты можешь рассказать мне всё, я всегда помогу тебе.

Так и оставались на маленькой кухне мать с дочерью. Вокруг было тихо, славно спокойствие из дома распространилось на весь поселок или даже на город. Пропали недосказанности, и на душе стало легче. Осталось лишь претворить сказанное в жизнь.

Глава 10. Лазарь

Несмотря на все душевные метания профессора, жизнь не останавливалась, он продолжал посещать учёбу, делать бессмысленные для него домашние задания. В общем-то, как месяц начинался, так и закончился, уступив место новому, но кое-что всё-таки неуловимо изменилось.

Лазарь перестал пытаться провожать Лиду или садится рядом, то есть выполнял её просьбу, хоть он и был от неё далеко не в восторге. Теперь ему оставалось лишь со стороны наблюдать, как девушка почти всё время сидит с учебником или иногда разговаривает с Аминой. Ему даже показалось, что отношения с той стали почти такими же теплыми, как и с Милой Журавкой. Это не могло его не радовать: слишком живо вспоминались рассказы Лиды и её матери про одиночество, спутника жизни девочки, бывшего с ней с детства. Каждый раз, когда в голове начинали вертеться обрывки тех разговоров, его сердце болезненно сжималось: мысли возвращались к его собственному прошлому, бывшему уже не таким чётким будто припорошенным золотой пылью времени.

Хоть и очень размыто, но он помнил, как после чудесного исцеления отец отправлял его вместе с соседскими детьми пасти овец. И пока остальные мальчики, совмещая с делом, общались, заводили дружбу – он был в стороне, и если с кем-то разговаривал, то с одним из братьев, которого посылали с ним. Да и тем было интереснее со сверстниками, чем с ним. Так всю юность он проводил только наедине с собой. И ту печаль, тёмными вечерами переходящую в отчаянную горечь, он не смог забыть и после стольких веков жизни, полной самых разных чувств.

Безусловно, появление у девочки друзей не могло не успокаивать, но где-то внутри всё также оставался предательский червячок зависти, что он уже в их число не входит. Или пока.

Да, скорее «пока». Что-то в их отношениях изменилось, и Лазарь не мог сказать, что в худшую сторону. Теперь, хоть он и стал меньше за ней наблюдать или же стал делать это более скрытно, он стал чаще ловить её ответную улыбку, лёгкую и немного неловкую. Не было больше в её взгляде раздражения и настороженности, которые были там раньше. Однако парень надеялся, что эта перемена вызвана не тем, что она может испытывать стыд за их неудачно сложившийся разговор; а такая вероятность была: даже их не слишком долгое знакомство он понял, что Лида скорее из тех людей, которые будут сильно смущаться своих поступков, если те могли кого-то расстроить или разочаровать.

Ещё было и другое, с какой-то стороны, чудное изменение. Их учительница химии и биологии Нина Ивановна наконец-то снизошла до занятий с ними. В этом году было крайне мало людей, выбравших для сдачи её предметы (в параллели одиннадцатых классов химию и вовсе выбрали только двое), поэтому немолодая, но полная просветительского энтузиазма учительница решила поставить своим подопечным целых четыре дополнительных занятия в неделю, аргументируя это тем, что экзамены непростые, задания приближены к олимпиадным, времени очень мало, если готовиться менее усердно, сдать экзамены и поступить в хороший университет на бюджет почти нереально.

Когда Нина Ивановна излагала это притихшим школьникам, на последнем доводе девушка прямо-таки с лица спала, и вся эта озабоченность не пропадала из черт в течение всего обсуждения. Это не увернулось от глаз Лазаря и немало его озадачило, ведь причин у такой реакции могло быть несколько: совпадение, в данном случае событие, никак с допами не связанное, нежелание посещать такое количество занятий или же некая причина X, о которой он пока сам догадаться не смог. Но он точно знал: ответ на этот вопрос он точно найдет, просто не сейчас.

И вот уже две недели одиннадцатиклассники приходили на восьмые уроки заниматься биологией, и в два других дня – на нулевые по химии. Более скорбные лиц, чем у школьников на дополнительных занятиях, было трудно представить: усталые, помятые после прошедших семи уроков или с отпечатком сна в глазах, на лицах видны были следы долго и тяжело, словно крупные камни, ворочающихся мыслей. Из-за этого на первом же занятии, на котором повторяли тему «Простейшие», добродушная учительница ласково прозвала медлительных детей «амёбушками». «Мда, в каких я только обществах не состоял, но так меня точно никогда не звали», – эта мысль веселила и отвлекала от монотонных рассказов педагога.

Но примечательность этого события заключалась в другом: Лида сама села с ним за парту. На первое же занятие во вторник девушка слегка припоздала: задавала вопросы физику. К её приходу первые ряды, на которые было рекомендовано садиться, были почти полностью заняты – оставалась пара свободных мест и даже целый незанятый стол. Но она, минуя остальные пустующие места, подошла к нему и спросила, не против ли он того, чтобы она сидела рядом. Сказать, что Лазарь очень удивился, – ничего не сказать: он был в шоке, потрясен, не ожидал этого, в конце концов. Он сказал в ответ что-то согласное, но сам даже не понял, что именно.

Так они с Лидой стали сидеть вместе. Если судить поверхностно, то не изменилось вообще ничего: их соседство на общение никак не повлияло, по чести говоря, они дружески не беседовали, не спорили, даже вопросов друг другу не задавали. Но именно в эти минуты к профессору возвращалось, как ему казалось, давно потерянное спокойствие. На задний план отодвинулась пустота в сердце, появившаяся с уходом Анны и Валерия, не оставалось беспокойства о том, не случилось ли чего плохого с последней оставшейся с ним близкой подругой, за которую он чувствовал ответственность, и его одиночество уже не казалось ему таким абсолютным и невыносимым.

***

Утро. Всё идет по уже отработанной схеме: будильник, пробежка, душ, завтрак, школа. Эти действия за месяц стали уже неотъемлемым ритуалом, без которого день уже казался неправильным.

Этот день – не исключение. Но небольшое отличие всё-таки есть: сегодня пятница и непростая – последняя перед каникулами. Сложно представить, но они будут первыми в его жизни. Хотя, по сути, он и школы никогда раньше не посещал: в его детстве не могло даже быть и речи о подобном явлении, а позже уже пропала подобная надобность. Конечно, у него были недели отдыха во время учебы в различных университетах, но тогда никто не выказывал такой радости, а многие наоборот – расстраивались, что им придется прерваться даже на такой малый срок.

В школе же всё было совсем иначе. Нашлись такие люди, которые сразу же после линейки первого сентября начали вести отсчет часов до каникул. Именно часов, не дней, и радовались каждому прошедшему, будто ждали какого-то безумно важного события. Но уже в начале этой недели, пожалуй, не было ученика, который не радовался бы из-за приближающихся каникул. Все как один стали чуть веселее, благодарили жизнь за то, что они учатся по системе 5-1, а не по четвертям. И учителя будто стали больше улыбаться, что, однако, не повлияло на объем домашних заданий.

В самом начале года Лазарь не предполагал, почему школьники настолько ждут эту неделю отдыха, готовые сделать все, лишь бы она скорее наступила, но теперь этот вопрос тоже получил ответ. Он сам уже не мог не засыпать на уроках: это понятно, что для него почти вся информация была отнюдь не нова, но слушать одно и то же по десять раз за неделю – это уже слишком. Ещё приятности не добавлял сон, который теперь жил вообще своей жизнью. Безусловно, профессору в этом плане повезло куда больше, чем остальным, ибо он всегда мог воспользоваться преимуществом, данным его необычной природой, но, оказалось, что и оно слабо помогает. Ему проще было либо не спать вообще, либо спать нормальное для человека количество времени. Учитывая, что за неделю жизни согласно первому варианту он стал бы больше похож на зомби, нежели на человека, и чувствовал бы себя сходным образом, приходилось следить за режимом, что означало полную перекройку его привычного распорядка дня. И, в добавок к этому, его одноклассники также вызывали у него резкую потребность в отдыхе. Вечнику и думать до последнего времени не приходилось, насколько же некоторые подростки могут быть противными и заносчивыми. Нет, он, конечно, не мог сказать, что людей более отталкивающих он не встречал: это была бы слишком крупная ложь, но это всё равно не делало ситуацию легче. Да и то можно было сказать далеко не про всех.

Большая часть ребят в его классе были даже очень адекватными и спокойными – выделялись только две компании. Одна включала в себя только четырех девчонок, которых невозможно было увидеть не на каблуках и без косметики. Лазарь всегда удивлялся: как несколько хрупких девушек могут создавать такой ужасный шум. И тут ему вновь пришлось недоумевать по этому поводу: если сначала частые резкие взрывы громкого смеха просто отвлекали, то теперь они казались похожими на надоедливые крики чаек или звук от вождения куском пенопласта по стеклу. Впрочем, не его одного не устраивало подобное поведение одноклассниц: все оставшиеся девочки, не входившие в этот кружок, включая Лиду, да три парня, постоянно либо сидящие с книгой, либо общавшиеся друг с другом, во время таких порывов крайне неодобрительно косились на шумевших, на что незамедлительно получали в ответ закатанные глаза и неприличные жесты. Возглавляла этот маленький шабаш та самая Эля, неудачно подошедшая к нему на вечеринке первого сентября. После своей первой попытки она больше к нему не подходила, но продолжала бросать на него то томные, то кокетливые взгляды. Впрочем, все они оставались неотвеченными, потому что Лазаря не радовала ни перспектива общаться с ней, ни возможность случайно довести её до больничной койки.

Но девчонки – ещё пол беды. Они хоть и раздражали, но проблем никому не создавали, чего нельзя было сказать о местном мужском стаде. Оно каждый раз устраивало профессору своеобразные уроки самоконтроля. Своим поведением они вызывали чрезвычайно сильное желание ввязаться с ними в словесную перепалку или вовсе в драку (что, впрочем, не представлялось возможным). Что ни день можно было видеть, как они задирали кого-то из младших: то пытались отжать что-то, купленное в буфете, то припугивали просто так, ради собственной забавы. Впрочем, именно эта компания чаще всего инициировала конфликты в их классе, потому что их поведение на самом деле могло вывести любого из себя. За прошедший месяц разве только наш «лжешкольник» и Ростик, бывший очень терпеливым, не поддавались на провокации, коих было немало. Последний всегда молча выслушивал, всем видом показывая, что зря теряет время, а потом, когда эти шакалы теряли интерес, мог долго высказывать своё недовольство новому другу, используя порой такие выражения, точный смысл которых вечник долго не мог понять.

Вожаком этого малого стада был Никита Дикопольцев. Каждый раз, видя его в коридоре, Лазарь думал: «Всё-таки не зря он мне сразу не понравился. Иногда первое впечатление может быть и правдивым». За его, по сути, антисоциальное поведение, которое проявлялось и за школьными стенами, этому амбалу, впрочем, ничего не было. Учителя и администрация будто бы закрывали глаза, когда речь заходила о нём. Как это пояснил Ростик, так было всегда, потому что Дикопольцев – спортсмен и всегда приносил кубки и медали, которые положительно сказывались на репутации школы. Помимо этого, новый приятель сказал, что с ним всё идёт по принципу «Нет тела – нет дела»; Лазарь эту шутку поначалу не воспринял, но потом начал осознавать, что парень говорил серьёзно.

Но этот малолетний вандал раздражал не столько своими подколками и прочим, сколько долгими взглядами и мерзкими улыбочками, направленными в сторону небезразличной ему особы. Когда профессор замечал это не особо скрываемое внимание, кулаки сами, непроизвольно сжимались, а желание крепко приложить его головой о стол или о стену побороть удавалось с трудом. Он держался из последних сил.

В таком свете понятно, что и вечник с нетерпением ожидал, когда сумеет отделаться от этого преимущественно неприятного общества.

Пятница шла ровно также, как и предыдущие. Нулевой урок химии казался даже не слишком нудным. Все, и Лида в том числе, внимали педагогу с легкой мечтательной улыбкой, так что становилось понятно, что Нину Ивановну слушали, но явно не слышали. Остальные занятия велись в замедленной атмосфере праздника, все ленились даже больше, чем обычно.

После последнего урока программирования, который был самым адекватным из всех остальных, Лазарь чуть задержался: учитель попросил помочь перенести какие-то малышовые пособия в другой корпус. Однако это заняло больше времени, чем планировалось: книг было так много, что пришлось ходить несколько раз. Только через полчаса после конца занятий парень подходил к раздевалке.

Куртки выпускного класса висели в самом дальнем углу помещения, и там уже кто-то был. Даже не просто кто-то. Дикопольцев и три дружка кого-то обступили, не давая прохода, в углу. Заводила рукой опирался на стену, тем самым становясь ближе к тому, кого они окружили. «Нет, ну это уже не в какие ворота не лезет», – подумал Лазарь, решительно направляясь чтобы разогнать хулиганов. Он уже преодолел половину расстояния, когда за крепкими плечами мелькнуло знакомое лицо с по-детски распахнутыми испуганными глазами.

Девушка его не видела: смотрела только на парней, которые окружили её, но были недостаточно близко, чтобы попасть под опасное воздействие. При виде её страха у Лазаря сначала сжалось сердце, а потом – кулаки. Оставшиеся метры он преодолел уже за считанные секунды. Голос здравого смысла изо всех сил кричал: «Остановись! Решай проблемы мирно!», – но он был заглушен горячей злостью и страхом за девушку. Парень ударил Дикопольцева по опорной руке так, что он едва ли не упал.

–Ты совсем о****?! Свали по-быстрому, или хуже будет!!! – глаза Никиты были выпучены, он начинал трястись из-за того, что его прервали.

–Сам отвали! Оставь девушку в покое! – он пытался максимально сохранить спокойствие, оставаясь на грани.

–Тебя, ботаника, спросить забыли! Захочу – со мной пойдёт! – мерзкая ухмылка.

«Нет, ну он сам напросился». Сил сдерживаться не оставалось. Лазарь ухватил Никиту за плечи, прижал к стене и со всех сил тряхнул его. Голова хулигана с глухим стуком ударилась о стену. Сознание он не потерял, но за появившейся в глазах поволокой появился страх. Видимо, ему уже давно не давали подобающего отпора. Хотелось бить и бить его, не останавливаясь, чтобы с него вся спесь слетела, вся дурь вышла, все планы, ясные по его взгляду, забылись навсегда и в эту дрянную голову не возвращались.

Но голос разума всё же взял верх. Он взглядом, полным ярости, посмотрел в глаза ошалевшего Дикопольцева и отбросил его куда подальше. Его дружки стояли в шоке и смотрели, как одноклассник бьет их предводителя, но, как только Лазарь развернулся к ним, их и след простыл.

Раздевалка опустела. Парень подошел к девушке, у которой глаза уже были на мокром месте, и обнял её. Лида дрожала в его руках.

Глава 11. Лида

Испуг. Полный, абсолютный, всепоглощающий страх. Весь мир буквально сжался до маленькой клети раздевалки и окруживших её четырех парней. Да, она замечала некоторое повышенное внимание со стороны их главного заводилы, но не придала этому подобающего значения. Сделай она это, может быть, всё сложилось бы иначе.

После последнего урока она решила зайти к Нине Ивановне, чтобы взять дополнительное задание на каникулы. То, на что Лида планировала потратить порядка десяти минут, отняло у неё практически полчаса: то учительница не могла найти сборник задач, то не могла выбрать задания, то с принтером какие-то проблемы. Так что только через двадцать пять минут девушка шла по коридору опустевшей школы, на ходу запихивая в сумку полученные распечатки.

Она думала, что в раздевалке точно будет одна, но ошиблась: в отведенном их классу углу стояли, что-то обсуждая, четыре парня – хулиганы из её класса. Они выглядели несколько устрашающе: все высокие, с короткими ёжиками волос, серьёзными взглядами – натуральные бандиты.

Завидев её, они сразу прекратили свой разговор, все, как один, развернулись в её сторону. «Похоже, поджидали», – мысль крайне не радовала. Надо было пройти мимо них максимально быстро и, желательно, молча, потому что эта компания никаких положительных ассоциаций не вызывала. Девушка решительно двинулась к своей висевшей на крючке куртке, но её планы были нарушены:

–Нехорошо заставлять друзей ждать, – Никита оттолкнулся от стенки и самоуверенно, даже нахально, улыбнулся.

Ответа парень не получил. Лида его даже с натяжкой назвать приятелем, не то что другом, не могла. Впрочем, его это не остановило.

–Отвечай, когда с тобой разговаривают, – ухмылка стала выглядеть более опасно. Стало ясно: что-то нужно, так просто не отстанет. Но, тем не менее, попытаться стоило.

–Отстань, Никит, я спешу! – Лида сделала самое спокойное и безразличное лицо, на которое только была способна.

Не сработало.

–А ты не спеши. Я рассчитываю на обстоятельное знакомство.

Его дружки, до того молчавшие, ехидно заулыбались, кто-то один, смеясь, сказал: «С продолжением», – вызвав тем самым ещё более шумный гогот его дружков.

Стало мерзко, отвратительно, противно. Лида хотела ответить что-то резко, но горло сдавил появившийся страх. Причем страх новый, непохожий на то, что она испытывала раньше. Хотя она и в подобные ситуации доселе не попадала: к ней обычно вообще никто не подходил. А тут четыре парня, раза в два её больше и, уж точно, куда сильнее, так открыто говорят о своих, мягко сказать, неблагих намерениях. Она могла лишь стоять и с неприкрытым испугом смотреть на обидчиков: ноги будто приросли к полу, не слушаясь голоса разума, кричавшего, что надо скорее бежать.

–Так что ты либо мило нам улыбаешься и идешь туда, куда мы скажем, либо… ну, сама додумаешь, не тупая вроде, – Дикопольцев оперся рукой на стену прямо возле её головы и наклонился так, что его лицо оказалось совсем близко. Девушка могла видеть в его холодных серых глазах чувство собственного превосходства и удовольствие, подпитываемое чужим страхом. Он вдруг резко побледнел, но продолжал также напирать на неё.

Коленки затряслись. Мелкая дрожь охватила всё тело. Дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Она ещё сильнее вжалась в стену, одежные крючки больно впивались в спину. Где-то в горле застыли слёзы, готовые прорваться к глазам.

Лида почувствовала движение сзади: будто кто-то из обидчиков решил взять её за плечи, чтобы задать нужное им направление движения. Но только он её не то, тронул: высокий парень, возникший будто из-под земли, резким движением толкнул Дикопольцева под руку так, что он с трудом удержался на ногах. Его приспешники замерли и не спешили идти на помощь товарищу. Короткая словесная перепалка; в глазах одного – ярость, у другого – праведный гнев.

–Тебя, ботаника, спросить забыли! Захочу – со мной пойдет! – девушка слышала слова Никиты будто через толстый слой ваты, но Лазарь, видимо, слышал их отчетливо, и они были за гранью его терпения.

Резкий гром: Аренский прижал хулигана к стене. Ужасный глухой стук: несколько раз приложил Никиту головой об стену. Из последнего словно ушли силы: руки повисли как у тряпичной куклы, но он оставался в сознании. Парень отпустил Дикопольцева, сразу скатившегося на пол, хотя по неохоте движения можно было понять, что он бы этим не ограничивался. Его дружки решили поскорее смыться, чтобы не получить вслед за своим главарём, но, пятясь из раздевалки, они все-таки подхватили своего ещё не до конца пришедшего в себя товарища.

Раздевалка опустела, оставался лишь Лазарь, пытавшийся отдышаться, но почему-то именно сейчас слёзы стали выступать на глаза. Они ещё не скатывались по щекам горячими ручейками, но застилали взгляд, каплями ложились на длинные ресницы. Через мутную пелену Лида видела, как парень осторожно подошел к ней, будто не хотел напугать ещё больше.

Вокруг неё сомкнулось кольцо тёплых рук. Он крепко прижал её к себе, словно ей всё еще угрожала какая-то опасность, словно боялся, что она вдруг исчезнет. Слёзы всё-таки потекли из глаз, сразу пропитывая ткань его толстовки. Может ей показалось, а может она на самом деле услышала испуганно-изумлённый тяжелый вздох. Рука парня стала нежно гладить её по волосам, он, лицом уткнувшись в её макушку, шептал что-то успокаивающее.

Слёзы не прекратились, но именно сейчас, в небольшой школьной раздевалке в объятиях одноклассника, в душе затеплилось ощущение покоя. Дыхание постепенно успокаивалось, всхлипы перестали быть такими горькими и рваными. Волнами накатывали спокойствие и умиротворение. Появилось чувство уюта, непривычное, такое… тёплое что ли. Этот парень дарил даже не ощущение безопасности, а саму безопасность.

За несколько минут девушка успокоилась: слезы высохли, дыхание выровнялось, но Лазарь не спешил её отпускать. Да и она не торопилась отстраняться: хотелось продлить этот момент, задержаться в нём, забыть обо всех прошлых проблемах в общении, недоразумениях и просто стоять, обнявшись в маленькой клети раздевалки.

Но всему рано или поздно приходит конец. Аренский нехотя отстранился, но взял её маленькую ладонь в свою.

–Я тебя провожу.

Это был не вопрос – утверждение, в голосе слышалась непоколебимая уверенность, словно он был готов к отрицательному ответу, но уже настроился стоять на своём до конца.

Лида лишь молча кивнула: слова были, но не могли вырваться, видимо шок от произошедшего всё-таки пока не прошел. Парень протянул ей её куртку, о которой девушка совсем забыла, накинул свою, закинул за спину оба рюкзака, и они, держась за руки, вышли из помещения.

В холле было абсолютно пусто, вахтерша и та куда-то делась. «Теперь ясно, почему никто не пришёл на весь этот грохот: все просто ушли».

По парку они шли молча: переваривали произошедшее. Девушка только начала постепенно понимать, что именно могло случиться, если бы Лазарь не вмешался. Она не осознавала, какие эмоции отражались на её лице, но, вероятно, выглядела она не лучшим образом, потому что Аренский то и дело бросал на неё обеспокоенные взгляды. Он ничего не спрашивал, но в глазах читался вопрос: «Как ты?» Лида старалась беззаботно улыбаться в ответ, но получалось слишком жалко и вымученно, так что парень только смурнел, и в глазах появлялись хмурые тени.

Под ногами пары шуршали листья, ещё не убранные с дорожек. Яркие водопады осыпали их с каждым порывом ветра. Со стороны картина могла бы показаться идиллической: чудесный осенний пейзаж, яркое тёплое солнце, почти пустой парк, по которому, держась за руки, идут красивые парень и девушка. Прохожий мог бы даже подумать, что стал свидетелем свидания, но, если бы узнал, что было с ними какие-то минуты назад, быстро бы попытался взять свои мысли назад, забыть их и всю эту сцену в целом.

Тем не менее, вместо брусчатки под ногами был уже поселковый гравий, а дом девушки всё ближе и ближе. Во время всего пути не ощущалось никакой неловкости: разум был отвлечён чем-то другим, но сейчас, когда финальная точка маршрута неумолимо приближалась, Лида почувствовала наступающее волнение и беспокойство. Всё слишком сильно напоминало о том, как Лазарь в прошлый раз провожал её и о том разговоре, который ей до сих пор было странно и неудобно вспоминать. А что ей делать теперь, чтобы не сделать хуже? Что сказать? И надо ли вообще?

Но думать уже было некогда: до дома оставались считанные метры. Одноклассники дошли до самой калитки и застыли, не зная, что сделать. Можно было попрощаться и быстро разойтись, но что-то будто не давало так поступить. Аренский несколько раз будто порывался что-то сказать, по чертам лица читалось нетерпение, но он медлил: видимо понимал, что следующий ход должен быть не за ним.

Однако рука Лазаря стала медленно выскальзывать из её ладони. Сердце во всю вопило: «Не дай ему уйти! Даже не думай!» И девушка, не успев толком осмыслить то, что собиралась совершить, быстро сказала:

–Может зайдешь попить чаю? – сердце колотилось как бешеное.

Парень поднял на неё глаза в обрамлении длинных светло-рыжих ресниц. В них одновременно читались удивление и нескрываемая радость. На его лице засияла тёплая открытая улыбка.

–Давай! – он старался сохранить в голосе максимальное спокойствие, не выдавать всех своих эмоций, но это у него не очень хорошо получалось.

Лида поворачивала ключ в замке калитки и не понимала, как решилась на это, ведь её опыт общения с парнями можно было смело округлить до нуля. Юношей, даже одноклассников, чтобы делать совместные проекты, она домой тем более не приглашала.

Уже будучи на участке, девушка также открыла дверь дома. Лазарь зашёл в прихожую, и помещение будто уменьшилось, сжалось вокруг него. Потолки не были слишком низкими, но ему было достаточно поднять руку, чтобы достать до него, когда Лида даже в прыжке не дотянулась бы. Она быстро скинула верхнюю одежду и обувь, показала гостю ванную, а сама убежала на кухню ставить воду.

Электрический чайник загудел, наполняя дом звуками. На стол были выставлены вазочка с самыми разными конфетами и восточные сладости, которые недавно привёз Юрий Борисович. Девушка оперлась руками на кухонную тумбу; в голове был ураган из вопросов к самой себе: «Зачем я это сделала? Почему мы просто не разошлись? Что делать теперь? О чём говорить?» Почему-то казалось, что все нормальные темы для разговоров теперь будут лишними, какими-то искусственными…

Отвлеченная, она даже не заметила, как одноклассник тихо подошел к ней, среагировала только когда парень осторожно тронул её за плечо. Девушка не ожидала этого и очень резко обернулась. Лазарь также быстро убрал руку и виновато сказал:

–Прости, не хотел тебя испугать, просто хотел спросить, как ты.

–Нет, это ты меня прости! Я… ну… Мне лучше, – после долгого молчания говорить было немного непривычно.

Взгляд парня был таким внимательным и участливым, пробирающимся прямо в душу, что Лида засмущалась: она была почти уверена, что её щёки заалели, но ошиблась с этим:

–Ты совсем бледная! Лучше сядь, я сам чай налью.

Девушка на самом деле ощущала себя не лучшим образом и решила послушаться. В это же время Лазарь (угадал, наверное) взял из нескольких стоящих на столе кружек именно её, для себя достал кружку с полки над мойкой, плеснул в них заварку из маленького чайничка, залил кипятком, а в её кружку (что за потрясающая интуиция?!) положил, как она любила, две ложки сахара и разбавил напиток водой. Он поставил обе чашки на стол и сел за соседнюю сторону стола.

–Как ты угадал с сахаром? – Лиду не то что бы интересовал ответ на этот вопрос, она скорее задала его машинально, но ответ все же последовал.

–Не угадал, просто сахар стимулирует выработку дофамина и серотонина, а тебе точно нужно поднять настроение, – он улыбнулся одним уголком рта и сам пригубил чай.

–Применяешь к жизни уроки Нины Ивановны? – весело и несколько саркастично продолжила разговор девушка.

–А как иначе? Не зря же я ради этих занятий встаю на час раньше! – его лицо стало настолько наигранно-серьёзным, что не засмеяться было невозможно.

Вроде и шутки не прозвучало, но нервы были в странном состоянии, и Лида не смогла сдержать смех, и Лазарь тоже подкидывал остроумных фразочек по теме, так что в итоге они оба заливисто весело смеялись.

Уже переводя дыхание, девушка обнаружила что из груди пропало тяжёлое ощущение, будто камень с души свалился. И неловкость, о которой она так беспокоилась, тоже исчезла. Одноклассник расспрашивал её сначала про те самые дополнительные занятия, в связи с которыми они так веселились: нравятся ли они ей, как ей ребята там, легко ли идет подготовка к экзаменам. Лиде занятия, в целом, нравились, но шли нелегко, она постоянно ощущала, что мозговой «чердачок» переполнен и места для новой информации нет, и только она успела с горем пополам систематизировать свежеполученные знания, как на неё снова вываливалась новая куча фактов, и так без конца.

Обсуждали они и своих соучеников, но о Дикопольцеве никто не упоминал. Выяснилось, что им обоим крайне не нравилась девчачья компания в голове с Элей Кирюханцевой. Их раздражали и их неподобающее поведение, вызывающий внешний вид, громкая и не самая приличная речь. Ещё оказалось, что Лазарь всё это время не понимал, о чём это постоянно говорит почти вся мужская часть их класса: те были заядлыми геймерами и постоянно использовали свои специфические термины. Лида не играла, но парень её лучшей подруги – Алёша Санин – в последнее время немало увлекся играми, много рассказывал об этом Миле, ну а та – Лиде. Пока девушка просвещала Лазаря по этой части, чтобы он не чувствовал себя таким оторванным от реальности, он так сосредоточенно слушал, будто сидел на какой-то жутко важной лекции. Никто из них не понимал, как можно часы просиживать часы за компьютером, управляя каким-то персонажем, но это стало ещё одной причиной для шуточных подколок. Эмоционально обсуждая всех персонажей класса, ребята не преминули возможностью пошутить, что они как старые бабушки на скамейке перемывают им кости.

Лида вскользь, когда они говорили про учёбу, упомянула, что особые проблемы у неё вызывают задачки по генетике, и Аренский с большим энтузиазмом стал ей их объяснять. На первом попавшемся чистом листочке он оформлял одну из тех задачек, которые сегодня дала девушке педагог. Жутко сложная задачка про глаукому и синдром Марфана аккуратным почерком расписывалась на листке строчка за строчкой, с каждым шагом становилась всё понятнее и понятнее. Лазарь объяснял её с таким запалом, что можно было заслушаться, но девушка, хоть и сохраняла концентрацию, периодически поглядывая на самого парня.

Кипящий шоколад глаз был пронизан золотистыми лучиками, из-за которых взгляд будто светился. В нём горел интерес к тому, что он делает, и это читалось во всём: в движениях, голосе, способе объяснения. Яркие рыжие волосы непослушными прядями падали на лоб, закрывая сдвинутые к переносице брови, и одноклассник даже забывал их поправлять. Горбинка на носу придавала его лицу серьезности, а в сочетании с волевым подбородком он даже делал парня визуально старше.

Девушка продолжала слушать, но никак не могла оторвать от него глаз. в нём было что-то до боли знакомое и притягательное, но что именно, она гадала уже несколько недель и не понимала. «Может мы все-таки где-то пересекались до?..» Стараясь не думать об этом сейчас, Лида усилием воли вернула внимание обратно к задаче, где Лазарь уже считал процентное соотношение генотипов и фенотипов, что было одним из пунктов ответа.

–Ну что, стало хоть чуть-чуть понятнее? – Аренский смотрел с надеждой.

–Да, стало, – ничуть не солгала девушка. – Спасибо тебе огромное!

–Да не за что! – парень засмущался, на скулах выступил лёгкий румянец. —Главное запомнить в каких отношениях будет идти расщепление по двум и по трём признакам. Тогда все задачки у твоих ног!

–Торжественно клянусь, что всё запомню! – она шутливо приложила ладонь к голове, будто отдавала честь.

–Ты смотри, я запомню это! – в ответ в шутливой манере отвечал он. И уже более серьёзно, глядя прямо ей в глаза: —Ты главное не бойся подходить, если появятся вопросы: я же не кусаюсь.

–Хорошо, – девушка почувствовала, что зарделась.

Да и Лазарь, глядя прямо ей в глаза, сам стушевался, заволновался: жесты стали менее раскованными, улыбка – более скромной. Они так и молчали, смотря друг на друга, не понимая, почему не могут отнять глаз от лица, находящегося несколько ближе, чем положено, и чем они осознавали.

Но это хрупкое мгновение разбила резкая трель мобильного телефона, зазвучавшая где-то в коридоре. Девушку как по голове ударило: она отпрянула, быстро вскочила и побежала ответить на звонок. На дисплее высветился контакт «Мама», и Лида поспешила ответить.

–Лидочка, милая, ты дома? Ты чего не написала, что дошла? – материнский голос звучал обеспокоенно.

–Мам, не волнуйся, я дома. Прости, пожалуйста, у меня совсем из головы вылетело, – девушка ничуть не врала: она напрочь забыла и про телефон, и про СМС, которую обещала отправить.

–Хорошо! Я уже с работы вышла, дома буду минут через двадцать. Жди! – уже спокойно отвечала родительница.

–Поняла, жду!

Звонок завершился. С кухни раздался вопрос: «Всё нормально?»

Лида вернулась обратно, спокойно ответила: «Да, просто мама звонила, сказала, что скоро придёт». Реакцию это вызвало немного неожиданную: в его взгляде появился какой-то необъяснимый испуг.

–Я тогда, наверное, пойду, – он стал быстро складывать свою канцелярию, оставленную на столе.

–Не спеши! Можем ещё посидеть, просто перейдем отсюда ко мне в комнату. Мама не будет против, я уверена, – того, что Лазарь так быстро засобирается, даже при своём малом опыте гостеприимства девушка ожидать не могла. Тот же самый Алёша, если оставался у неё дольше Милы, никогда так не делал. Тем более, её мать всегда радовалась, когда к дочери приходили друзья.

–Нет-нет, мне правда уже пора! – он отводил глаза, смотрел куда-то вниз, будто врал, но не ей, а самому себе.

Лазарь быстро обулся, накинул куртку, рюкзак занял своё место за плечами. Он стоял уже почти на пороге, не зная, что сказать, но его то, в любом случае опередили:

–Лазарь, я даже не знаю, как тебя отблагодарить. Если бы ты не подошёл… —она не успела договорить, когда одноклассник в один шаг подошёл к ней и крепко обнял.

–Даже не думай о том, что было бы, – он говорил с запалом, словно таким образом мог бы донести свои слова лучше. —И не думай, что ты хоть как-то виновата, в том, что произошло. К тебе он больше не сунется, обещаю. И никто не сунется. А насчёт благодарности… Что ты думаешь о сеансе в кино?

–Я не против, – ещё несколько недель назад Лида бы не поверила, что сама согласится, но теперь понимала, что с нетерпением будет ждать этот день.

–Тогда до встречи! – сказал он уже с более лёгкой интонацией, выпустил её из крепких объятий и вышел в открытую дверь.

–До встречи! – девушка попрощалась с ним, выбежав на ступеньки крыльца.

В её голове спутались все мысли и чувства. Она не могла объяснить многие действия, совершенные в этот день, но главное – она не могла понять, почему сердце теперь так сильно бьётся, и почему в этих объятиях накрывало ощущение дежавю, от которого в груди болезненно сжималось. Лазарь давно уже вышел за калитку, но девушка всё равно стояла на улице, в ожидании, что он может вернуться.

Глава 12. Лазарь

Тихий стук кроссовок по асфальту заглушал звуки, исходящие от дороги: размеренное урчание двигателей, недовольные крики сирен, громкий рёв мотоциклов. Час пик в самом разгаре, в небольшом городе бурлит жизнь, в воздухе будто ощущается привкус грядущего пятничного веселья, которое будет идеально сочетаться с приятной, пока ещё тёплой, погодой. Улицы полнятся высыпавшими на улицу людьми, спешащими кто куда.

В этой торопливой толпе шёл и парень, не обращавший внимания на беспорядочное мельтешение вокруг. Его глаза были устремлены на дорогу, но скользили по всему поверхностно, ни на чем не задерживаясь, будто вовсе ничего перед собой не видя. Он был настолько погружён в свои мысли, что перестал ощущать связь с реальностью.

На последние пару часов от него наконец-то отступило чувство необоримого одиночества, Лазарь будто вернулся в то время, когда был окружён друзьями или хотя бы был уверен, что таковые у него есть. Ему ненадолго удалось забыть, что он, по сути, остался один несмотря на огромное количество знакомых. В дали осталось и то, что для Лиды он был просто одноклассником, не другом.

Было так легко и искренне, что с него будто свалился груз минувших столетий и накопленного опыта. Да, он использовал отложившиеся знания, но при этом чувствовал, что в тот момент был не учёным, притворявшимся подростком, а просто молодым человеком, разбиравшимся в теме. Возможно, это и было далеко от реальности, но это ощущение грело душу.

Лучше всего было то, что ему то ли показалось, то ли было на самом деле: Лида вновь начинала ему доверять (хотя сама про «вновь» и не догадывалась). Значит, ему удалось загладить свою ошибку, вернуться к исходной точке и даже чуточку продвинуться в верном направлении. Главное теперь было не оступиться, не откатиться назад. С этим ему помог бы сеанс в кино.

На самом деле, в его голове подобный вариант возник ещё несколько недель назад, но не представлялось сделать это возможным: не хватало связующего элемента – момента, который дал бы хотя бы малейший шанс на согласный ответ, что в свете некоторых событий казалось почти невозможным. Теперь же не только появилось недостающее звено, но и само приглашение было осуществлено. Лазарь обдумывал, как позвал бы подругу и уже на этой стадии ощущал неуверенность: как подобрать подходящее время? Согласится ли она? Не оттолкнет ли это её снова? А что делать, если откажет? Вся эта затея со школой и образом одноклассника уже не казалась такой идеальной: слишком уж походила на игру, в которой у него нет права на ошибку.

Однако теперь эти переживания останутся позади, их заменят другие. И главным их источником будет, разумеется, Дикопольцев. При мысли о нём Лазаря всё ещё потряхивало, кулаки так и чесались, чего с ним уже давно не было: он был приверженцем мирных решений конфликтов. Но сегодня, услышав его слова, увидев поведение, которые и вспоминать не хотелось, он уже не мог себя сдержать. Парень знал: не будь там Лиды, убеги она при первой возможности, так легко Никита бы не отделался и ещё долго провалялся бы на больничной койке в незавидном состоянии. Как бы вечник ни старался, в мыслях всё равно возникало его самодовольное лицо, и тогда кулаки сжимались, и появлялось желание бить, бить до самого конца, со всей жестокостью, чтобы вытрясти всю глупость, дурные помыслы из головы одноклассника, стереть эту мерзкую наглую улыбку навсегда, заменить её запуганной гримасой. Хотелось заставить его бояться.

Этот зверь скребся где-то на дне души, пытался вырваться наружу, чтобы начать рвать и метать. И это пугало Лазаря. Да, он не безгрешен, его сердце покорежено прошедшими столетиями, за ним тянулся длинный след зла, и Энгель был прав, говоря, что у него руки по плечи в крови. Но это уже в прошлом, он в своё время сумел обуздать свою жестокость и уже давно вёл мирную жизнь, в которой не было места зверствам его молодости.

И тем ужаснее казались вечнику эти помыслы, подобных которым у него не возникало в течение десятилетий. Он пытался их отгонять, но картины «правосудия» так и мелькали у него перед глазами.

Тем не менее, с Никитой нужно было что-то делать. При лучшем раскладе тот сам отстанет от Лиды, поняв, что кроме новых травм рядом с ней ему ловить нечего. Лазарь был почти полностью уверен, что именно так и будет: удивительно, что у Дикопольцева духа хватило на первую попытку, а второй раз докучать вечнице уж точно не сумеет. Но всё равно оставалась вероятность, хоть и весьма ничтожная, что будет абсолютно наоборот.

На этот случай нужно было придумать запасной план, желательно, не приносящий никаких увечий однокласснику. А может всё-таки… Нет, всё же следует придумать что-то безопасное. Тогда придётся отказаться от любого рода физических воздействий и остановиться на словесных увещеваниях или запугиваниях. Хотя и идею мелких и не очень пакостей тоже сразу отметать не стоит. Для этого, благо, опыта у него с лихвой хватит (не раз он доводил до белого каленья своих же профессоров несколько столетий назад), так что ближайшую неделю можно будет спокойно собирать варианты, чтобы донести его посыл до этого дикаря, а уже потом их применять.

Всё нахлынувшее за день стало постепенно укладываться по полочкам, занимая свои места, устраняя бурю в «чердаке». Уже более спокойным Лазарь поворачивал ключ в замочной скважине и заходил в квартиру. Пристанище, как всегда, выглядело каким-то полуживым, словно присутствия одного человека было уже мало, чтобы в нём поддерживалась атмосфера уюта, вытесняя гнетущую обстановку. Впрочем, в этот вечер настроение, витающее в комнатах никоим образом не влияло на их обитателя. Даже немного наоборот: ему начинало казаться, что всё вокруг стало чуть приветливее. Сегодня съёмная квартира начала казаться домом.

Каникулы только начались, но уже казалось, будто времени до их конца оставалось жутко мало. Лазарь уже и забыл, что такое по-настоящему хороший сон. Оказалось, сочетать учебу и домашнее хозяйство куда сложнее, чем ему представлялось по началу. Может появиться вопрос: «Почему же? Заморачиваться не нужно, ведь школа – просто долгая игра». Но тут уже вступил в дело пресловутый азарт – привычка из юности. Он не мог упустить шанс бросить себе вызов, сложный, но интересный, после выполнения которого останутся незабываемые воспоминания, скрашивающие весьма однообразную вечность, напоминая о том, что шанс на нечто по-настоящему захватывающее, но при этом безопасное, выпадает не слишком уж и часто.

Так вышло и сейчас. Среди его знакомых было множество как людей, так и вечников, видящих для себя целью передачу знаний, образование юных. Кто-то выбирал для себя стезю преподавателя, работая непосредственно с молодым поколением, а другие посвящали себя созданию учебных программ, диагностик, способов контроля знаний обучающихся и прочей документации. В разные периоды жизни он сам был по обе эти стороны, тем самым целиком видев систему образования многих стран и эпох, устраняя её недостатки, имея активное в ней участие.

В России, а точнее в Российской империи, ему тоже приходилось бывать в связи с данным вопросом, правда очень давно. Ещё в конце XVIII века до него доходили истории об императрице и самодержице, проводившей весьма прогрессивную политику для того времени и для условий, в которых была страна. У вечника появилось желание увидеть всё своими глазами: и плоды трудов, и сам процесс подготовки всех преобразований. Но визит в «страну зим» откладывался многие годы, и когда он уж было и собрался ехать, в Европу пришла весть о смерти «Матери Отечества» и о восшествии на престол её сына. Повинуясь предчувствию, Лазарь всё-таки поехал, однако быстро понял, что не следует ждать столь же великих свершений от Павла, ещё того консерватора, к коим он в тот период относился с лёгким презрением. Его внимание привлёк цесаревич Александр, пылкий в своей юности, но умный и способный наследник, на которого всеми возлагались немалые надежды. После скорого его воцарения вечнику не составило труда войти в круг доверенных лиц, нашептывать свои идеи молодому монарху. На тот момент простого наблюдения ему было уже недостаточно, хотелось самому начать влиять на новое окружение. Но император не слепо доверял ему, порой подолгу обдумывая его предложения. И за каких-то несколько лет система просвещение в той земле сильно изменилась. Лазарь собственноручно писал новый либеральный университетский устав, уже будучи в предвкушении скорых перемен. Он даже помнил, с какой гордостью произносил речь в день открытия Дерптского университета, а позже и в других: Виленском, Харьковском и Казанском. К сожалению, передовой кружок «Негласный комитет», в который Лазарь был вхож, долго не просуществовал, а несколько лет спустя недопонятого реформатора, Михаила Михайловича Сперанского, сослали, тем самым разочаровав вечника и лишив его каких-либо причин для дальнейшего пребывания в стране: не хотелось продолжать свою блестящую деятельность в обществе подобных Аракчееву, военному министру.

Но несмотря на различия преподавательской работы с вышесказанной ему всё равно приходилось быть лишь с одной стороны – наставляюще-надзирающей; с обучаемой – никогда. А теперь перед ним появилась подобная возможность. Но просто отходить эти девять месяцев в школу – мало. Захотелось, забавы ради, отучиться весь этот срок отличником, примерным учеником, коим его представляла фальшивая характеристика якобы из прошлого учебного заведения. Не было понятно зачем, но хоть бы и просто так.

По началу это дело казалось потрясающе простым, но прошло время «акклиматизации» детей к учебе, и началось настоящее безумие. Одновременно отличаться прилежанием в школе, выполнять надлежащий объём домашней работы, поддерживать базовую чистоту в своём скромном жилище, готовить еду и, в идеале, спать куда сложнее, чем ему представлялось. Уже само нахождение в этом учебном заведение нагоняло на него сонливость, которая потом преследовала до самого конца дня. В подобном состоянии приводить в исполнение все эти дела было ещё той задачей: за столько столетий Лазарь все-таки привык к тому, что в любых обстоятельствах жизни, кроме совсем из ряда вон выходящих, он находился в определённой степени комфорта. Нынешняя ситуация под критерии исключительности отнюдь не попадала, и желания отказаться от привычных удобств в виде убранной квартиры и не магазинной еды тоже не было.

Но всё же верно гласит русская пословица: «Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее». Так вышло и сейчас. За пять учебных недель подобная жизнь стала, если не простой, то хотя бы выносимой и привычной. И, как утверждали последние пару веков психологи, когда базовые потребности удовлетворены, человек начинает жаждать близкого душевного общения.

Так что теперь Лазаря занимал смежный вопрос, а именно, как наилучшим образом осуществить уже сделанное приглашение, которое привело бы к тому самому общению. Конечно, самое сложное уже позади: он сумел позвать Лиду, но это лишь пол дела. Теперь он на самом деле ощущал себя подростком, который не мог найти способ решения какой-то до ужаса простой проблемы, которая таковой по сути и не была.

Но легко так говорить со стороны, а ему было совсем непросто. Причём вопросы возникли ещё на самом раннем этапе —выборе фильма. К современному кинематографу любой страны он относился несколько предвзято, всегда мог найти в чём упрекнуть даже самый хороший фильм, получивший только положительные оценки критиков. От комментариев парень с трудом воздерживался, когда они смотрели что-то втроем: с Анной и Валерием, – и то лишь потому, что не хотел обидеть девушку своими замечаниями и несколько дней вымаливать у неё прощение. Зато потом, после ухода вечницы, он с другом бросали остроты о ранее просмотренной картине одну за другой.

Будь Анна сейчас рядом, она бы с присущими ей во всём лёгкостью и изяществом помогла бы разрешить его непростую ситуацию: об интересах и предпочтениях Лиды подруга знала точно больше, чем он. Но, как и без того часто Лазарь напоминал себе, её рядом не было, и выкручиваться придётся самому.

Лазарь, не мудрствуя лукаво, зашёл на сайт одного из кинотеатров города, чтобы прикинуть несколько вариантов. Но всё сразу пошло плохо. Судьба никоим образом не пыталась помочь ему: в прокате, как назло, было огромное количество лент. Закон подлости словно нарочно пытался усложнить и без того проблемную ситуацию.

Ему не то что конкретный фильм, но даже жанр не получалось выбрать. Ничто на первый взгляд не подходило, поэтому он решил использовать на сайте сортировку по направлениям. Первыми были боевики. Да, начало так себе. Постоянная череда погонь, драк, перестрелок с редким вкраплением нелепых диалогов или эпичных монологов. Сразу мимо. За ними следовали несколько вестернов. Ещё лучше, то же самое, что и в предыдущем варианте, но в пустынных локациях и с огромным количеством недостоверной информации. На такое он даже с Валерием ради смеха не пошел бы. Военное кино – слишком спорное: вдруг он скажет что-то, что расстроит подругу, а этого ему точно не нужно, так что снова мимо. Детектив мог бы быть неплохим вариантом, но с ним была другая проблема: сегодня был завершающий день показа, и последний сеанс начинался через час. Опять промах. Потом значилось документальное кино. Точно нет. Он, конечно, зануда, но не настолько же, чтобы водить девушку на фильмы такого рода. Романтика… Может быть превратно истолковано Лидой, да и, учитывая определённую раскованность, наблюдаемую в этом направлении в последние годы, они просто будут смущаться почти всё время, а подобное настроение к душевному разговору не располагает.

Лазарь сосредоточенно глядел на монитор компьютера, раздумывая, насколько удачным решением будет позвать Лиду на приключенческую ленту, когда вдруг телефон начала сотрясать вибрация. Парню пришлось отвлечься от своего занятия. Он думал просто выключить звук, и вернуться к своим мукам выбора, но успел увидеть, что причиной была беседа их класса. Её всё же стоило посмотреть. Сообщения сыпались одно за одним, сдвигая чат ниже и ниже, так что вечник просто не успевал читать всё. Лишь за несколько минут он сумел уловить суть разгоревшегося обсуждения.

Одноклассники скидывали ссылки на… Что за совпадение! На фильмы в кинотеатре. Сначала речь шла о перечне трейлеров, но к тому моменту, как Лазарь подключился к беседе, решение одноклассников уже пало на какой-то неизвестный ему фильм в жанре фэнтези. Оказалось, ребята уже давно планировали всем классом сходить в кино, а сейчас как раз было несколько громких премьер. Хотя понятно, почему парень не знал об этом: почти все сообщения в группе он помечал прочитанными, даже не взглянув на них, потому что очень часто там появлялась бесконечная череда глупых шуток и бессмысленных стикеров, или же кого-то вдруг разбирало, и все подряд начинали менять название и фотографию беседы.

Соученики уже даже успели определиться со временем, когда встретятся около торгового центра. «Эх, как же молодёжь любит спонтанное и быстрое принятие решений» – усмехнулся про себя профессор. Нет, подобное совместное времяпрепровождение с одноклассниками это, безусловно, интересно, но у него были другие планы. Он уже собирался написать, что не присоединится к юным ценителям киноискусства, как вдруг ответом на сообщение «Кто пойдёт?» прилетел знак «+» с одного из немногих подписанных номеров. С Лидиного.

«Ну, что ж, значит, решено». Вечник написал короткое сообщение: «Я с вами».

Глава 13. Лида

Вечером пятницы после ухода одноклассника Лида была сама на себя не похожа. Даже уютные звуки дома: поскрипывание половиц, недовольное бухтение чайника и тихое бормотание телевизора – ничто не могло вытянуть её из омута собственных мыслей. Она пребывала в глубокой задумчивости, погружённая в свои мысли, забывала о происходящем и невидящими глазами смотрела в одну точку. Такое трудно было не заметить, и Вера с опаской наблюдала за дочерью в течение ужина. В конце концов она не выдержала и задала вопрос, так любимый всеми матерями:

–Доча, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Девушка чуть не поперхнулась, услышав эту фразу. Ей было непонятно, чем вызван этот вопрос. Не мудрено: она же не видела себя со стороны.

–А! Что? Эм… нет, всё хорошо, и говорить не о чем, – поговорить было о чём, но Лида даже представить себе не могла, как поведала бы матери об инциденте в раздевалке и о том, что было потом. Эта плохая привычка – недоговаривать – осталась ещё с тех времен, когда ей приходилось скрывать любую информацию, могущую расстроить и испугать родительницу, чтобы та не беспокоилась лишний раз из-за того, что не способна защитить её. Произошедшее сегодня, подпадало под обе категории, и хоть необходимость в сокрытии отсутствовала, желание посвящать в это мать также не появлялось.

–Ну, ладно… – было видно, что полученный ответ женщину не устраивал, но сразу продолжать расспрос она тоже не стала, зато в глазах загорелись огоньки идеи, которые, впрочем, Лида благополучно не заметила.

Несколько минут обе Весны молчали и спокойно продолжали приём пищи. Вера исподлобья посматривала на своё чадо, но вовремя отводила взгляд, чтобы не пересечься с ней. Девушка уже убрала со стола посуду и поставила на стол кружки с чаем и вазочку с разными конфетами. Вера Львовна не спеша перемешивала сахар маленькой ложечкой и, не отрываясь от этого занятия, будто это вовсе не имело значения, сказала:

–Так как, ты говоришь, его зовут?

–Ла… Что?! Кого зовут? О ком ты? – Лида до того опешила, что до неё не сразу дошло, что она чуть не назвала имя.

–Как «о ком»? О причине твоей рассеянности, – мать лукаво улыбнулась. —Лидуш, у тебя же всё на лице написано. Ну так, я жду более развернутый ответ. Это кто-то из твоих одноклассников?

В глазах женщины горел неподдельный интерес. Она слегка наклонила голову, мечтательно глядя на собеседницу.

–Мама, разочарую тебя, но ты ошиблась, а твои подозрения беспочвенны. Ближайший год единственной причиной для моих переживаний могут быть только приближающиеся экзамены, – девушка пыталась сохранять спокойствие на лице, но было уже поздно: оно пылало. —И ничего у меня не написано!

Лида под саркастичным взглядом матери, явно заметившей контрастирующую со словами реакцию, быстро допила свой чай, так же скоро ополоснула кружку и умчалась к себе в мансарду. «Как мама так точно обо всём догадалась?! И почему такая телепатия не передаётся по наследству? Мне бы такое пригодилось…»

Не зная почему, девушке казалось, что не следует говорить матери о Лазаре. Какое-то предчувствие будто предостерегало от этого. Но её ещё больше смущало то, что на неожиданный вопрос она чуть не произнесла именно его имя. Весь вечер в её мыслях была абсолютная сумятица: она словно думала обо всём, идеи перепрыгивали, ходили хороводом, сменяя друг друга со скоростью света, так что ей даже не удавалось понять, о чём она думала. Однако, чуть не произнеся вслух имя одноклассника, она поняла, что думы её уже несколько часов витали вокруг него. Обдуманные цепочки стали выстраиваться по порядку. Лида вспоминала, как тот помог ей сегодня, с каким энтузиазмом объяснял задачи, сколько беспокойства было во взгляде его карих глаз, как бережно обнимал её в раздевалке и после, у неё дома.

Девушка без сил свалилась на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Было ощущение, будто этот день выпил её всю до дна, оставив к вечеру лишь сухую оболочку. Но в ней всё ещё горело ожидание выходных и грядущих будней: она замирала при мысли о том, что Лазарь после всего произошедшего на самом деле скоро напишет ей и пригласит в кино.

«Надеюсь, это была не обидная шутка…» Но крепкий сон заманил её в свои объятья прежде, чем она успела для себя обосновать, почему приглашение могло быть насмешкой.

Каникулы вроде только успели начаться, прошло лишь несколько дней, но их конец приближался неумолимо быстро. На это время заранее было запланировано столько дел, но далеко не все из них успевались. Лида собиралась прорешать несколько десятков пробников, посмотреть разные вебинары, проработать сложные темы. Но что-то пошло не так.

Чтобы выполнить всё желаемое, девушка рассчитала, ей нужно было решать порядка четырёх вариантов ежедневно, а также смотреть по столько же видео-уроков, ну, а остальное уже мелочи. В течение выходных ей успешно удавалось действовать согласно намеченному распорядку и даже перевыполнить его. А что? Сидишь в комнате одна, «дисциплину не хулиганишь», только изредка сползаешь за чаем вниз, на кухню. Правда, оказалось, такого рода подготовка не лучшим образом сочетается со здоровым сном. Лишь пара дней такого режима повлияла на неё так, что вечером воскресения мать поставила ей ультиматум: либо девушка сама перестаёт себя истязать, либо она лично будет следить за её расписанием, а именно в восемь вечера будет отбирать у неё все пособия, отправит смотреть «Спокойной ночи, малыши» и заставит лечь спать. И без телефона, конечно.

Лида решила не нарываться на материнский гнев и принять её условие. Почти. План подготовки-то никуда не делся, поэтому она, согласно старой доброй традиции, смотрела и решала запланированное ночью под одеялом с фонариком. Вера то ли не замечала этого, то ли делала вид, поняв, что дочь не переубедить.

Ещё пару лет назад Лида посчитала бы такие каникулы потраченными в пустую, а то и вовсе испорченными, и с ней согласились бы сотни таких же старшеклассников. Ведь где это видано, чтобы вместо заслуженного отдыха от учёбы ребёнок сам садился за книги, да ещё и с таким рвением?! Но теперь казалось, что только в эту неделю ей удавалось нормально готовиться к экзаменам, потому что в остальное время ей мешала школа.

Эта мысль пришла в голову, когда она писала очередной развёрнутый ответ на вопрос по литературе. Их учительница свято верила, что каждый человек —гуманитарий (просто скрывает это) и должен учить её предмет так же, как и те, кто выбрали его профильным. Так и на эту неделю «любимейшая» Изольда Ростиславовна дала им целых два сочинения: «Тема Родины в творчестве А. А. Блока» и «Тема революции в поэме А. А. Блока «Двенадцать». При этом ей до ужаса не понравились полные возмущения и отчаяния стоны одиннадцатиклассников, которые зазвучали со всех сторон, когда та озвучила задание. Она прикрикнула на детей, и её последующая тирада об их беспросветной лени содержала два дополнительных посыла: «Вы что, такие глупые?» и «Мы отстаём от учебного плана!». Возражать ей было бесполезно, хотя ничего из этого в полной мере правдой не было. Ко всему этому нельзя забыть добавить весьма объёмные домашние задания по истории, физике, английскому и, самое для Лиды непонятное, несколько рефератов по информатике.

И как, скажите на милость, в таких условиях готовиться к экзаменам, о вселенской важности которых все твердили едва ли не ежедневно?

Впрочем, Мила тоже часто жаловалась подруге на схожую ситуацию в своей школе, и, что забавно, наибольшая тирания у неё тоже была со стороны учительницы литературы. Она, конечно, после долгих и серьёзных раздумий выбрала для сдачи на ЕГЭ предметы только гуманитарного цикла: историю, обществознание и английский язык – но исписывание десятков страниц на философские темы, даваемые педагогом, хоть и было для неё не слишком трудным, но отнимало чрезмерно много драгоценного времени. Она не отрицала взаимосвязи истории и литературы и то, что их параллельное изучение положительно сказывается на итоговом результате, но ей казалось более правильным уделять внимание именно профилю. Тем более, искусственно насаждаемый предмет для поступления в желаемый вуз ей не нужен: Мила уже точно знала, на какое направление и куда именно хотела поступать. Причём выбор казался весьма необычным, Лида немало удивилась, когда подруга впервые озвучила его:

–Всё! Я точно решила! Буду готовиться к поступлению на рекламу и связи с общественностью в медиапространстве. Скажи, даже звучит круто! – девушка буквально сияла, когда говорила об этом.

–Звучит неплохо, а с университетом определилась или пока думаешь? – Лида про такое направление связей с общественностью слышала впервые, но примерно предполагала, какие заведения могли готовить таких специалистов.

–В Петербургский государственный технологический институт, – она заулыбалась, когда брови собеседницы взметнулись едва ли не до линии роста волос.

–В Техноложку?! Нет, ну ты умеешь удивить… —Весна даже представить себе такой вариант не могла. —Разве у гуманитарных вузов нет таких программ?

–Есть, но тут и проходные баллы не такие высокие, и учебный план весьма достойный, а если с бюджетом затея не выгорит, то оплата не будет такой обременительной, как в том же самом СПбГУ.

Лида была удивлена, но не могла не радоваться за подругу, над которой больше не висели вопросы, омрачавшие и усложнявшие её жизнь.

Жаль, что в хорошем медицинском университете стоимость семестра весьма «кусачая». Поэтому девушка стремилась к красному аттестату и золотой медали, дававшим до десяти дополнительных баллов при поступлении, и именно поэтому считала себя обязанной всё успевать. Понедельник было решено полностью посвятить выполнению домашних заданий. Она как раз была в процессе поиска текстов, из которых, изменив некоторые детали и добавив свои мысли, можно было бы составить сочинение о Родине, когда на мобильном одно за другим стали выплывать уведомления из мессенджера.

Лида мельком глянула в чат: собираются в кино. «Ну, это без меня», – девушка помнила, как Амина говорила что-то о предстоящем походе на фильм, но эта информация быстро вылетела у неё из головы. Она отложила устройство, чтобы не отвлекаться, но тут в комнату вошла, держа что-то в руках, мама.

–Лидуш, я тут тебе перекус принесла, а то ты из себя скоро все соки выжмешь, – женщина поставила мисочку с нарезанными фруктами на рабочий стол.

–Спасибо, – девушка, не вставая со стула, обняла мать.

Вера нежно гладила её по волосам, когда неожиданно спросила:

–Что это у тебя телефон вибрирует так, будто улететь собирается?

–Да так, фигня, одноклассники поход в кино обсуждают, – Лида постаралась сказать это так, чтобы родительница поняла незначительность этого обстоятельства, но её попытка не увенчалась успехом.

–Только не говори, что собираешься отказаться в пользу сидения за учебниками!

–Эмм…– девушка даже не успела ответить, как мать продолжила.

–Знаешь, нет, ты пойдёшь с ребятами! Горбясь над учебниками сутками, ты только себя доконаешь. Лучше уж ты закончишь школу с синим аттестатом и красным лицом, чем наоборот! – на её лице горел тот самый праведный материнский гнев, направленный не на ребенка, а на ситуацию, в которую тот себя загнал. —Сходишь с одноклассниками, отдохнёшь, развеешься. Да и Амина твоя наверняка пойдёт, так ведь?

Дочка часто рассказывала матери о девочке, с которой у неё складывалась какая-никакая дружба, поэтому неудивительно, что она про неё вспомнила. Лида поняла, что спорить бесполезно, и лишь молча кивнула.

–Давай, при мне пиши, что тоже пойдёшь! – сказала Вера, сама подавая дочери ранее отложенный телефон. —Ты подумай только, всех детей родители уговаривают сесть за учёбу, а тебя от неё оторвать невозможно!

Лида с видом невинно осуждённой на казнь открыла общий чат и написала «+» под нужным сообщением.

–Так-то лучше! – женщина легонько похлопала дочь по плечу. —Поверь, поучиться ты всегда успеешь, а вот провести время с друзьями… Лучше общайся с ними побольше, пока есть такая возможность.

Мама вышла из мансарды до того, как девушка успела хоть что-то сказать.

С одной стороны, поход в кино со всем классом в её планы не входил и полностью рушил заранее построенный график, что ей очень не нравилось: она уже настроилась на спокойное сидение дома, а тут ей придётся так внезапно выдернуть себя из зоны комфорта. Да и такая огромная толпа не вдохновляла, потому что точно пойдут те соученики, которых она предпочла бы в принципе никогда не видеть: Эля, Дикопольцев и их свиты тоже написали, что присоединятся.

Но, с другой стороны, Лида много лет отказывалась признаться себе в том, что в глубине души мечтала об этом все свои школьные годы. Однако это желание упорно отказывалось сбываться: в питерской школе одноклассники сторонились её и в свои внеклассные активности не приглашали. Она сама долго отрицала, что ей нужны друзья, утешала себя молчаливыми заявлениями, что ей и одной живется неплохо.

Верно писал Булгаков: «Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться». Случись с ней это пару лет назад, Лидиному счастью не было бы предела, но в этот выпускной год, такой важный для её будущего, она не могла, не имела права, отвлекаться ни на что. Нет, её потребность в общении не уменьшилась, но времени для её удовлетворения абсолютно не было.

Но выбора уже не представлялось: и матери пообещала, и ребят предупредила. Может, так и в самом деле будет лучше. «На что хоть пойдём?» – она собиралась пролистать диалог чуть назад, но её взгляд прежде выцепил сообщение, идущее сразу после её. Это Лазарь писал, что тоже пойдёт.

Лида откинулась на спинку стула, а её брови удивлённо приподнялись. Она думала, что знакомый останется в стороне: из всего класса он общался, по сути, только с их старостой, ну, и с ней.

«А что, если..? Нет, точно нет. Какие только глупости в голову не приходят. Это наверняка совпадение». Но, видно, она была такой же мечтательной, как и её мама. Воображение уже начало рисовать в голове нежно-розовые картины, в которых одноклассник специально, только ради неё, решил присоединиться к компании. Подпитывали этот плод воображения и недавние воспоминания о его повышенном к ней внимании, последней пятничной встрече…

«Стоп. Нет. Он же сам предложил мне сходить в кино как-нибудь. Может, он просто ценитель. Ну и что, что он написал сразу после меня, когда я откликнулась через несколько минут после всех остальных? Наверное, просто не сразу прочитал. Да, думаю, так и было».

Лида выбрала для себя эту версию как основную, посчитав за простое совпадение такой временной промежуток между сообщениями, который многие её ровесницы точно восприняли бы за знак свыше, но несмотря на это она почувствовала, что уже ждёт следующий день. «Вдруг Лазарь завтра позовёт меня в кино вместо того, чтобы писать?» – эта идея подливала масла в огонь и заставляла сожалеть, что учёные ещё не научились проматывать время даже на какие-то несколько часов вперёд.

Она всё же попыталась обратно вернуть концентрацию к выполняемой работе, даже сумела дописать сочинение, тем самым покончив с заданием по литературе, но до конца вечера, до отхода ко сну девушка то и дело мысленно возвращалась к ожиданию предстоящей встречи.

Утро вторника было насыщено учёбой не меньше, чем и предыдущие дни: если несколько часов из образовательного процесса выпадали, их нужно непременно компенсировать усердием. Девушка через силу, борясь с навязчивым желанием бросить всё, доделала всю оставшуюся домашнюю работу по гуманитарным дисциплинам, а также по физике и информатике, так что ярмом на шее оставались лишь тысяча и одна задачка по геометрии. Ладно, только десять задач и пять построений сечений каких-то странных объектов, в возможности существования которых Лида не могла не сомневаться, но ощущались они именно как тысяча.

Задачи, конечно, можно было списать: весь класс знал, из какого сборника Александр Дмитриевич распечатывает им задания, в общий чат ещё в самые первые дни года был прислан решебник к нему, но Лида отгоняла от себя эту мысль. Бесспорно, соблазн был велик: она выбрала сдавать базовую математику, а в ней и близко не было таких номеров. Однако хитрить не хотелось, поэтому девушка пыталась понять, каким образом угол может иметь внутри ещё один без наличия какого-либо ребра и как отличить иллюзорную точку на «невидимой» грани многогранника от настоящей. Безуспешно.

Спросить объяснение было не у кого: Вера также не обладала склонностью к точным наукам и часто, видя, как дочь корпеет над уроками, радовалась, что её подобная кара больше не настигнет. «Значит, придётся смотреть разбор темы в интернете…» – на учебник надежды не было, ибо непонятные главы даже после нескольких прочтений оставались такими же туманными.

Только через несколько часов после полудня девушка сообразила, что надо бы начать постепенно собираться. Запланированный сеанс начинался в полшестого, но ребята сошлись на том, что лучше встретиться за двадцать минут до того, чтобы точно все пришли на фильм вовремя. Хорошо, что хотя бы не придётся тратить время в кассе на покупку билетов: все, и Лида в том числе, ещё вечером перевели необходимую сумму на карту старосте, а тот, в свою очередь, сразу же оплатил места. Так их класс полностью займёт два ряда в зале, и им не придётся быть раскиданными по нему.

Девушка не стала мудрить с выбором одежды: просто оделась удобно и так, чтобы не мерзнуть, потому что уже прошла пора надолго задержавшегося бабьего лета, передав бразды правления самой обыкновенной осени, промозглой и дождливой. С учётом пресловутой питерской погоды, распространявшейся и на область, этот сезон был особенно невыносим: ливни, короткие, но очень сильные, приходили неожиданно, заставая врасплох, размывая дороги и подмачивая настроение невезучим прохожим.

Выйти пришлось раньше запланированного, потому что, проверяя маршрут до торгового центра, в котором располагался кинотеатр, Лида увидела, что в это время сможет доехать только на одном автобусе, для которого расписание было чистой формальностью: он мог порядочно опоздать или, наоборот, приехать на несколько минут раньше. И, как на зло, его нельзя было отследить в режиме реального времени, именно поэтому следовало выйти заранее, чтобы не упустить её единственный шанс добраться до кино, не идя по надоедливой размокшей сырости.

И этот поступок оказался абсолютно верным: транспорт пришел на пять минут раньше положенного, но девушка всё равно на него успела. Правда, ехать пришлось стоя. Хоть час пик ещё не наступил, автобус был полным, даже стоячих мест было мало. Ехать, как сельди в бочке, конечно, не предел мечтаний, но теперь выбора особо не было: ветер неистовствовал, трепал кроны деревьев, обламывая ветки, да ещё и стал накрапывать дождь. Неудачливые прохожие доставали зонты, пытаясь скрыться от капель, но те подвергались атакам шквалистых порывов.

В связи с непогодой одноклассники немного изменили место встречи: с входа в торговый центр на кассы кинотеатра. «Хорошо, хоть под козырьком стоять не придётся». Залы располагались на последнем этаже, деля его с детскими аттракционами, которые даже вечером не собирали большой публики.

Ещё поднимаясь на эскалаторе, когда видны были только цветные матовые пластиковые панели, которыми был облицован центр изнутри, девушка могла слышать те же самые взрывы смеха, знакомые ей с первого сентября. Компания уже собралась, и соученики явно от скуки не страдали. Похоже, она пришла одной из последних: в холле была уже не маленькая группка – он был заполнен почти полностью.

Ребят накрыло то же веселье, что можно было наблюдать на переменах в школе: видно, сегодняшнее мероприятие для них было на самом деле долгожданным. Как и между уроками старшеклассники разделились на несколько кружков, в которых возникали локальные разговоры, не образовавшие общую беседу, и все смеялись над чем-то своим. Ближе всего к красочной будке-кассе стояли пять человек: Ростик, Амина, близнецы Семёновы и Лазарь. Но, пока четверо о чём-то спорили, последний не принимал участия в обсуждении: он постоянно оглядывался, искал кого-то глазами.

И, похоже, не просто кого-то. Эскалатору оставалась пара метров до верха, когда Лида столкнулась с парнем взглядом. Его лицо сразу скрасила улыбка, отсылая девушку к фантазиям прошлого вечера, он замахал ей рукой, но, будто передумав дожидаться, сам пошёл к ней навстречу.

Весна только успела сойти с движущихся ступенек, как Аренский уже был рядом.

–Я уже боялся, что ты не придёшь, – радостное выражение не сходило, но в голосе ощущалось, что за ним крылось неподдельное беспокойство.

«Боялся…»

–Я же пообещала прийти, тогда почему бы мне здесь не быть, – Лиду почему-то заставила смутиться самая обычная фраза, которая у многих была просто дежурной, но она постаралась сохранять внешнюю беззаботность.

–Ну, такая «шикарная» погода многих бы заставила передумать, – он показал в воздухе кавычке и иронично хмыкнул, делая жест головой в сторону, намекая на творившееся снаружи.

–И то верно, не поспоришь, – природа в этот день точно была не в настроении вдохновлять на активную деятельность.

–Пойдём к ребятам, Ростик получил забронированные билеты, выдаст тебе твой, – Лазарь протянул ей руку по привычке, как и каждый раз, когда предлагал проводить, поняв возможный промах, собрался уже было спрятать её в карман, но одноклассница уже протянула ему свою, глядя на него почти также, как и на школьной линейке.

Двое подошли к кассе, где новоприбывшую дружелюбно поприветствовали Амина и Ростислав – братья Семёновы уже присоединились к другой группке. Девушка сразу бросилась обнимать Лиду: она была очень эмоциональной и чем-то даже походила на Милу, из-за чего Весне не раз в голову приходила идея как-нибудь их познакомить.

Когда Климова выпустила её из своих объятий, Лида успела заметить небольшой немой диалог между мальчишками. Лазарь посмотрел на Ростика, быстро перевел взгляд на билеты и обратно на друга, а тому словно было сразу понятно, чего от него хотят. Староста ловкими движениями пальцев перебрал билеты, которые здесь ещё не успели заменить на простые чеки, и, будто найдя нужный, вытянул один из общей стопки и протянул ей.

Девушка поблагодарила его, бросила на билет быстрый взгляд, но ничего особенного не нашла. «На них же нет имён, интересно, почему он выбирал?» Продолжить размышлять над этим или присоединиться к общей беседе помешала чья-то тяжёлая рука, резко приземлившаяся на плечо. Её будто пригвоздило к полу, сердце ушло в пятки, а вдохи стали короткими и поверхностными. Дикопольцев, это не мог быть кто-то другой. Чтобы подтвердить догадку о личности нахала даже не потребовалось оборачиваться, потому что тот обратился к парням, стоящим напротив, при этом совсем не обращая внимания на одноклассниц, неё и Амину, на которых опирался:

–Рост, в зал уже пускают, что вы здесь стоите?

Он не старался, но даже эта фраза, произнесённая его басом, казалась угрозой. Ростика и Лазаря, правда, она нисколько не смутила, но те бросали на Никиту более чем недовольные взгляды. Хотя выражение лица Лазаря в тот момент можно было скорее назвать убийственным: брови грозно сведены, скулы напряжены, губы превратились в линию. Руки были опущены, но ладони уже сжались в кулаки. Любой адекватный человек, увидев это, попытался бы уйти максимально быстро, но хулиган то ли не замечал, то ли не видел в новом однокласснике опасности.

–Тебе надо, ты и иди. Ростислав ещё не всем билеты отдал, – Аренский говорил холодно и вкрадчиво, так что нетрудно было понять его неприязнь к собеседнику.

–Брутальности поубавь-ка! Понял, копуши, веселитесь здесь хоть весь фильм, – Никита наконец-то убрал свою лапищу с неё и, будто ничего не произошло, двинулся к входу в зал.

–Ребят, вы и в правду идите, а я пока остальных подожду. Ещё троих нет, думаю, скоро подтянутся, – староста всё ещё был не в духе и грозно поглядывал вслед ушедшему.

–Я с тобой! – произнесла Амина не терпящим возражений тоном и встала ближе к другу. Но тот, похоже, был даже рад и улыбнулся своей компаньонке.

–А мы, наверное, пойдём. Да, Лида? – одноклассник говорил спокойно, но в голосе всё равно слышались нотки волнения.

Девушка молча кивнула и протянула ладонь в ответ. Только отойдя на несколько шагов вместе с другом она поняла, что Лазарь взял её за руку прямо у их приятелей на глазах. Запоздалый румянец окрасил щёки легкой дымкой, когда неприятное беспокойство вытесняли глупые мысли: «Они же не подумают..? Нет. Это же просто так, чтобы я не отставала. Хотя, какая разница?»

–Тебе не больно? – Аренский вернул её к реальности. Лида не сразу поняла, о чём он, а тот, поняв это, взглядом показал на плечо, на которое Дикопольцев несколько минут назад так бесцеремонно опёрся.

–Нет, всё хорошо, я просто чуть-чуть испугалась: он так неожиданно подошёл, – пытаясь говорить уверенно в начале, чтобы не беспокоить друга, она потеряла запал к концу, пристыдившись своего страха.

–Точно? – серьёзно уточнил парень. —Руки бы ему оторвать и в… Ему пятницы не хватило что ли? Или на выходных уже мозги последние растерял, что на рожон лезет?! – в голосе звучали злость и досада.

Весна сама не понимала, почему Никита сейчас так поступил: на его месте, она бы обходила Лазаря десятой дорогой, лишь бы вновь не нарваться на его гнев. А тут этот идиот прямо перед ним подошёл к ней, причине прошлой драки, и пристал к ним с Аминой. Да ещё и на людях, один, без своей свиты. Если не остатков мозгов, то инстинкта самосохранения он точно лишился после нескольких ударов головой о стенку школьной раздевалки.

Пожилая дама в форме с эмблемой кинотеатра проверила билеты, хмуро посмотрела на них, будто всем своим видом показывая, как ей надоела её работа, особенно в вечерние часы, в течение которых приходило особенно много подростков, и пропустила их в тёмный зал.

Зрители уже занимали свои кресла, но почти никто из одноклассников ещё не сел. Лида ещё раз посмотрел на билет, на котором значилось место ровно в середине последнего ряда. Девушка посмотрела в ту сторону и обомлела: вся последняя линия кресел кроме двух в центре была занята наихудшими соседями из возможных. Ближе всех была стайка девочек, которая повсюду ходила за Элей, их предводителем и человеком, способным за считанные минуты вывести любого из себя. Подле первого пустого сиденья как раз была именно она, уже заметившая Лазаря и бросавшая заинтересованные взгляды в его сторону. Но дальше хуже: Дикопольцев, а за ним и вся его свита, занимали весь оставшийся ряд. Лучше расклад не придумаешь.

В голову пришла малодушная мысль: развернуться и сбежать, потому что перспектива провести следующие два с половиной часа в такой компании не радовала. Но одноклассник, тоже оценивший обстоятельства, нагнулся к её уху и тихо предложил:

–У нас есть ещё несколько минут, мы можем с кем-то поменяться, – он показал ей бумажку, на которой был пропечатан номер кресла рядом с Элей.

«А вариант не плох». Но к тому моменту уже все одноклассники кроме, разве что, Ростика с Аминой уселись в ожидании кино: видимо, они простояли в нерешительности больше, чем им казалось. Все оживлённо болтали с окружающими, и выходило, что только она и Лазарь были недовольны.

–Нет, не стоит. Нам же не разговаривать с ними, это же фильм всё-таки, – ей вдруг внезапно показалось, что будет выглядеть трусихой в глазах приятеля, если запасует сейчас.

–Ну, как скажешь, – сказал Лазарь неуверенно, пропуская девушку вперёд к её месту и двигаясь за ней следом.

Пока они устраивались, Эля успела бросить испепеляющий взгляд на Лиду и кокетливый – на Аренского. Видно, ей не понравилось, что они сегодня постоянно были рядом друг с другом. «М-да, проблемы были, и новые добавились». Эта девчонка была из разряда тех, что берут всё, что захотят, не обращая внимания на других людей и их мнения, а Кирюханцева была явно заинтересована в её друге.

Но им хоть в чём-то повезло: сразу началась реклама, спасая их от словесной атаки школьной красавицы. Лида и Лазарь очень реалистично делали вид, что заинтересованы в огромном количестве коммерческих роликов на большом экране до тех пор, пока свет не погас, и их не сменило обещанное кино.

Фильм был гремучей смесью фэнтези, мистики и детектива, сочетающейся с плоским сюжетом и такой же актёрской игрой. Единственным сносным элементом картины были качественные спецэффекты, на которые, похоже, и ушёл весь бюджет. В начальных титрах упоминались несколько достаточно известных имён, но это никак не помогло премьере. Картина вышла абсолютно посредственной.

Соседи, впрочем, несмотря на все её опасения не докучали и не пытались заговаривать. Никита только занял их общий подлокотник, расположив руку открытой ладонью вверх, будто ожидая, что она положит в неё свою. «Может, и правда, последние мозги растерял?»

На рядах впереди ребята явно получали удовольствие от времяпрепровождения: кто-то бросался в друзей маленькими горстками попкорна, другие просто перешёптывались, периодически хихикая и показывая на экран. Похоже, у большинства ребят картина не вызывала негатива, когда Весну она несколько раздражала. Даже пресловутые Оттенки серого со своим полным отсутствием сюжета, логики и здравого смысла были менее бездарны, хотя хорошей серией их всё же нельзя было назвать.

Правда, уже ближе к концу случилось что-то, что она не могла даже охарактеризовать как странное или неловкое. Не может мистический фильм обойтись без скримера, и этот не был исключением. Лида не могла причислить себя к любителям любого рода ужастиков и триллеров и на самом деле пугалась подобных моментов, потому что не могла предположить, когда они будут. Вот и сейчас, главный герой спокойно поднимался по лестнице, как вдруг на экране крупным планом появляется лицо злодея: трупно-серое, с маленькими точками зрачков в полностью белых глазах, с отвратительной неестественно широкой улыбкой, в которой присутствовало явно больше нормального количества зубов. Если бы оно было на фотографии, вряд ли показалось бы ужасающим, но внезапность его появления сделала своё дело. Девушка резко втянула воздух и испуганно ухватилась за подлокотник между ней и её другом. Она старалась отдышаться, когда почувствовала, что поверх руки легла шероховатая мужская ладонь и успокаивающе поглаживала её большим пальцем. Лида удивлённо посмотрела на Лазаря: он сосредоточенно наблюдал за передвижениями героя, будто его действие было совершенно машинальным, совершенным по привычке. Парень почувствовал её взгляд, повернулся к ней, перевёл взгляд на их руки и быстро убрал свою. Даже в темноте было заметно, как он смущённо покраснел и теперь уставился куда-то в пол. Она сделала вид, что ничего не произошло и продолжила смотреть фильм, но до самой финальной сцены то и дело поглядывала то на подлокотник, то на соседа.

Свет наконец-то включился и все достаточно быстро вышли из зала. Судя по всему, фильм не вызвал восторга у неё одной, потому что остальные, улыбаясь и активно жестикулируя, обсуждали наиболее понравившиеся моменты. «М-да, похоже именно со мной что-то не так».

Одноклассники всей толпой остановились всё у тех же касс, что и до начала, и решали, что делать дальше. Кто-то предлагал разделиться и компаниями походить по магазинам, другие звали всех на фудкорт. Её саму ни одна из этих идей не вдохновляла: последние часы превратили сегодняшний поход в повинность, которую, что логично, растягивать не было желания. Поэтому девушка решила быстро попрощаться с друзьями и незаметно для остальных по-тихому уйти.

Лида отвлеклась и забыла, что Лазарь всё это время стоял рядом и, видно, сумел догадаться о её планах. Он наклонился к её уху и, хоть в этом и не было необходимости: все звуки тонули в общем гуле, прошептал:

–Намереваешься пораньше сбежать отсюда?

«Когда он успел научиться читать мысли? Или у меня на самом деле всё на лице написано…»

–Как ты догадался? – в тон ему ответила девушка

–Сам ищу подходящий момент, – он ухмыльнулся. —А ещё я хочу навязаться снова проводить тебя: на улице уже темно. Так просто ты не откажешься: я буду настаивать!

–А кто сказал, что я собираюсь отказываться? – Лида повернулась к нему, но не рассчитала, что он стоит так близко. На мгновенье их лица оказались слишком близко, но она быстро сделала маленький шажок назад.

«Сегодня, что, всеобщий день попадания в конфузы?»

Брови Лазаря удивлённо приподнялись, но улыбка показывала, как он рад. Он неловко откашлялся и сказал уже с нормальной громкостью:

–Тогда чудесно! Только попрощаемся с Ростиком и Аминой, а потом сразу пойдём.

Это полностью совпадало с её первоначальной идеей, и они двинулись к друзьям, которые болтали, опираясь на колонну, облицованную теми же пластиковыми панелями, что и стены. Они были так увлечены разговором, что даже не сразу заметили подошедших.

–Вы что, уже уходите? – Ростик попал прямо в яблочко.

–Да, через час должен начаться ливень, хотелось бы успеть дойти до дома до его начала, – интересно, Лазарь придумал отговорку или прогноз на самом деле был такой неутешительный?

Они быстро попрощались, Лида с Лазарем пошли к эскалаторам и не заметили, переглядок своих друзей, бросающих на них задумчивые взгляды.

По мере спуска парень открыл карту и обнаружил малоприятную новость: несколько дорог были перекрыты в связи с каким-то мероприятием, что сразу парализовало подходящие маршруты автобусов. Так что идти придётся пешком, но, хотя бы не слишком далеко. Впрочем, компаньон отнюдь не выглядел недовольным или расстроенным.

Снаружи и правда было темно как ночью, хоть до неё времени оставалось много. Дороги из-за некого непонятного события были почти пустыми, зато пешеходов, спешащих кто куда, стало в разы больше. К вечеру погода хоть немного успокоилась: ураган сменил лёгкий ветер, почти не беспокоящий державшиеся из последних сил на ветках листья, дождь перестал, оставив за собой десятки луж. Единственное, после захода солнца стало ещё холоднее, и толстовка с курткой уже не казались таким тёплым и удобным вариантом как несколько часов назад.

Ребята шли от выхода вдоль шоссе, чтобы через ближайшую улицу дойти до парка, через который пролегал самый короткий путь до дома девушки, когда Лазарь попытался завязать беседу:

–Как тебе фильм?

Обыкновенный вопрос, но парень выбрал для него максимально нейтральный тон, который не давал понять, что о предмете разговора думает он сам.

–Честно говоря, так себе. Спецэффекты неплохие, но вот всё остальное… мягко сказать, проседает, – какой смысл увиливать для поддержания вежливого диалога? Хотя спорить сейчас не хотелось, особенно об этом кино.

–Правильно, что «мягко сказать»! Там, как по мне, в упадке вообще всё, включая спецэффекты. Такие даже ребёнок может в видеоредакторе создать, если хоть немного постарается. А про сюжет и говорить нечего! Его просто нет – просто растянутая во времени беготня главных героев!

–Я краем уха слышала, что это была экранизация. Интересно, с книгой всё настолько же плохо? Иначе откуда взялась бы эта каша вместо сюжета! Да и у персонажей глаза стеклянные, а актёрская игра деревянная!

Они поймали одну волну – волну критики всего, увиденного в фильме, и с радостью развивали тему, обсуждая все ляпы, логические дыры, действующих лиц и промахи режиссёра. Похоже, парень очень внимательно наблюдал за событиями: он критиковал ошибки даже в тех моментах, которые Лида забыла или не вспомнила бы, не опиши он их детально. Кажется, общая неприязнь к чему-то сближает даже быстрее, чем любовь.

За считанные минуты пропали напряжение и неловкость, которые буквально витали в воздухе всё время, и Лида с Лазарем уже на ходу сгибались от смеха, вызванного непрекращающейся чередой острых шуток. Но им быстро стало не до веселья, когда на только успевшем высохнуть асфальте появились первые тёмные пятна. Они едва ли успели понять, что происходит, когда дождь зарядил со всей силы.

И только сейчас девушка вспомнила, как мать перед тем, как уйти утром, напомнила ей про зонтик. Учитывая специфику питерской погоды, без него не обойтись, и она сразу положила любимый красный зонт на тумбочку возле двери. Но, похоже, он так и продолжал сиротливо лежать на ней, всеми забытый. Угораздило же её именно сегодня оставить его дома!

Но Лазарь не растерялся, просто молниеносно достал из внутреннего кармана своего пальто зонт, притянул Лиду ближе и раскрыл над ними большой чёрный купол. Для удобства, чтобы ни на кого не попала нежеланная влага, он аккуратно подхватил её под руку так, что её ладонь лежала на его мягком габардиновом рукаве. И так же, как в кинозале, это движение выглядело таким отточенным, будто повторялось каждый день. Выражение его лица тоже подтверждало это: абсолютное спокойствие с лёгким элемента недовольства резкой сменой погоды.

–Вот ещё один повод сменить место жительства! Прогноз же показал начало дождя только через сорок минут! Ещё несколько лет, и этот климат меня доконает… – видно, он был более раздражён, чем показывал.

–Ты же вроде из Питера, за всю жизнь так и не привык? – Лида была несколько удивлена: она весь осознанный период прожила в Петербурге и, если не смогла полюбить, то точно смирилась с его капризной погодой.

–Я жил там только последние четыре года, а до тринадцати лет – в Израиле. Там, знаешь ли, погодка помягче будет, – на слове «помягче» он озорно улыбнулся, но ещё в этом выражении его лица была заметна прикрываемая тоска.

–Правда? Ты не говорил об этом раньше!

«Ничего себе, почти всю жизнь провёл в другой стране, а за месяц и словом не обмолвился! Другие бы на его месте кричали бы об этом на каждом углу».

–Как-то не к месту всегда было, – парень озадаченно почесал затылок. —Да и я думал, тебе неинтересно будет.

–А мне интересно! Пожалуйста, расскажи про Израиль, где ты раньше жил, в общем, всё, что захочешь! – путешествия по миру были её несбыточной мечтой, поэтому Лида каждый раз с восторгом внимала чужим историям.

Вот и сейчас она, забыв о ливне, стоявшем стеной, внимательно слушала каждую деталь рассказа Лазаря. Он с большой любовью говорил о залитых светом улицах и исторических районах Иерусалима, о множестве паломников, число которых доходило до невозможного к Пасхе, о прогулках по любимым местам и достопримечательностям, о богатой истории города и о летнем зное, воспоминания о котором не давали ему прижиться в России. Его слова были так искусно подобраны, что границы реальности постепенно размывались, будто перенося Лиду в страну, где прошло детство друга. Она буквально ощущала теплые лучи на коже, горячий ветер и аромат описываемых национальных блюд. Одноклассник, кажется, заметил, с каким увлечением она ловит каждое его слово, и всё ярче и ярче расписывал красоты столицы и других городов, в которые он часто ездил с родителями: Вифлеема, Назарета, Тель-Авива, Иерихона. Он активно жестикулировал рукой, не державшей зонт, а глаза горели, выдавая то, как сильно тот любил свою Родину и как сильно скучал по ней.

Но на закономерный вопрос – почему же его семья переехала – парень отвечал уже спокойно, почти безэмоционально. Лазарь сказал, что его родители развелись четыре года назад, его мать, гражданка Израиля, осталась там, а отец, коренной Петербуржец, уехал вместе с сыном обратно к берегам Невы.

Лиде стало неловко в очередной раз за этот день: могла же сама сообразить, ведь знала, что Лазарь живёт здесь только с отцом. Она попыталась сжать его руку через рукав в поддерживающем жесте, и парень благодарно улыбнулся. Однако лицо собеседника не выглядело грустным или напряжённым, как если бы она затронула какую-то больную тему: наоборот, он весело вернулся к предыдущей теме.

–Если хочешь, могу как-нибудь принести альбом с фотками оттуда. Думаю, тебе будет интересно посмотреть, – он снова был весел, обращаясь к ней.

–Давай! – он точно понял, как заинтересовать её ещё больше.

На какой-то миг парень задумался, сведя брови к переносице, но быстро вернулся к обычному состоянию, радостно воскликнув:

–О, придумал! Давай на днях сходим в кино, как договаривались, а потом посидим где-нибудь, посмотрим снимки. Как тебе? – он говорил уверенно, но в чертах читалась надежда, будто сомневался в её ответе.

–Хорошая идея, когда хочешь пойти? – в этот момент Лида скромно улыбнулась, чтобы не показывать, насколько сильно она рада, потому что, хоть и прошло лишь несколько дней, уже расстроилась, что он сказал про кино просто так, шутки ради.

–Тебе удобно… скажем, послезавтра, в четверг?

–Других планов у меня нет, так что да, – внутри неё всё прыгало от радости, как в «Головоломке», но девушка старалась сохранить лицо.

–Отлично! Что бы ты хотела посмотреть? – он протянул ей свой мобильник с открытым сайтом кинотеатра.

Лида быстро проглядела список, особо ничего, привлекающего внимание не было, но пара исторических фильмов показались ей стоящими. Один был, судя по названию, про Великую Отечественную, а другой —про русских князей, если верить мелкой подписи на постере, периода раздробленности. Первый фильм сразу отпадал: девушка считала, что такие фильмы лучше смотреть в одиночку, иначе быстро разгораются споры. А вот второй, скорее всего, будет ближе к художественному, и иметь из-за него разногласия будет бессмысленно.

–Тебе нравятся исторические фильмы? Как тебе вот этот? – Лида обратно передала ему телефон с кратким описанием картины.

Лазарь сосредоточенно и даже серьёзно прочитал её и, наверное, остался доволен:

–Выглядит неплохо! Пойдём на сеанс в три?

–Пойдём, а после найдём, где посидеть.

–Хорошо! Тогда, если ты не против, я зайду за тобой в два, вместе дойдём до торгового центра, – вот теперь в его словах на самом деле читалась просьба несмотря на утвердительный тон. А этот взгляд с высоты его роста, светящийся надеждой на согласие, казался самым умилительным из всех возможных.

–Не против, буду готова к двум, – она постаралась ободрить друга глазами. Узнай она несколько недель назад о том, как будет счастлива от его предложения, не поверила бы и записала бы себя из будущего в сумасшедшие.

–Тогда просто чудесно! – парень тоже выглядел радостным. —А мы, кажется, пришли.

Лида завертела головой: так погрузилась в их разговор, что даже не заметила, как они, миновав парк и улицы посёлка, дошли до самой её калитки. Дождь всё ещё не прекратился, но уже не так сильно барабанил по крышам домов, хотя и этому не было суждено долго продлиться: тучи перестали быть такими чёрными, и на вечернем небе появлялись тёмно-синие просветы.

–Ой, правда! Так быстро…

–Просто беседа была увлекательная, вот и время быстро пролетело.

Весна отпустила его рукав и встала напротив, не выходя из-под зонта. Прощаться очень не хотелось, но не могли же они стоять тут вечно:

–Спасибо большое, что проводил. Я была очень рада увидеться, – она с трудом давила желание смотреть в землю: взгляд в его карие глаза, такие глубокие и лучистые, сразу заставлял её смущаться.

–И я был очень рад!

Лида подошла на полшага ближе и аккуратно обняла его, также, как и он её в пятницу. Она ощутила руку у себя на спине, его участившееся сердцебиение и почувствовала, что делает всё правильно. Во всём теле появилась приятная лёгкость, и теперь идея простоять здесь как можно дольше казалась ещё более привлекательной.

Но им пришлось отпустить друг друга, и они сделали это практически одновременно: Лазарь ненадолго задержал её в объятиях. Оба потупились, не зная, что сказать. Парень вышел из ступора первым:

–Тогда, до четверга!

–Да, до встречи!

Весна помахала ему напоследок и, пройдя калитку и подъездную дорожку, забежала в дом. Теперь она только и могла думать о том, чтобы четверг наступил как можно быстрее.

Глава 14. Лазарь

Тучи переставали быть такими плотными и беспросветными, постепенно растворяясь, а крупные мокрые капли – падать на землю так часто. И только единицы попадали на медленно идущего парня. Хотя в тот момент он едва ли мог судить о собственной скорости: молодой человек будто летел, взмывал высоко над землёй удаляясь всё дальше и дальше. Причиной таких ощущений был полёт его радости, которая, как огонь поднимает в небо воздушный шар, силилась каждый раз, когда Лазарь возвращался в воспоминаниях к событиям, произошедшим менее нескольких часов назад.

Он всё ещё не мог поверить, что это было на самом деле. А ещё не мог понять, почему Лида так быстро переменила своё к нему отношение. Она же почти месяц игнорировала его, а потом вдруг начала сама проявлять к нему дружелюбие. А сегодня… Лазарь чуть не сошёл с ума, когда девушка первая обняла его. Это было не так, как он обнимал её в прошлую пятницу: тогда он хотел утешить подругу, а сейчас она сделала шаг навстречу, потому что захотела этого.

Может, теперь она доверилась ему? Если так, то это возлагает большую ответственность: не только защитить, но и не ранить.

Однако все серьёзные мысли, возвращавшие его на грешную землю, отступали, стоило ему вспомнить свой учащённый пульс, маленькое хрупкое тело девушки в его руках и щёку напротив сердца. Он чувствовал, как её пальцы легонько сжали ткань пальто на спине, когда как его дрожали, лёжа на скользком материале куртки.

Именно в то краткое мгновение Лазарь в полной мере понял, насколько сильно скучал по Лиде, по долгим разговорам, её тёплому взгляду, становившемуся восторженным, когда он рассказывал что-то, что она едва ли смогла бы найти хоть в одной книге, вопросам, которые вечник даже не предполагал, что могут возникнуть. И лишь сейчас он осознал, как рад тому, что эта девочка, всегда умеющая найти неприятности на свою голову, снова есть в его жизни. Идя с ней по вечерним мокрым улицам маленького городка, он не представлял, как мог пережить все те месяцы, начиная с февраля, такие пустые и холодные, без единого лучика надежды.

Но теперь, ускоряясь, чтобы не промокнуть насквозь, почти бегом передвигаясь по осеннему скверу с плотным ярким ковром опавших листьев на асфальте, Лазарь был счастлив.

Правда, его радость несколько омрачала горечь на языке – вкус обмана. Он ведь раньше не врал подруге. Да, утаивал правду, недосказывал, интерпретировал, чтобы уберечь её, но не врал. А за эти пять недель их знакомства почти всё, что он рассказывал, было ложью, основанной на правде, но далеко ушедшей от неё. Конечно, сейчас парень мог оправдываться тем, что просто не имел права посвящать её в истину, касающуюся забытого ею года, его жизни и их взаимоотношений, дыбы не навлечь вновь гнев Призрачных Судей, но это было не тем, чем нужно. Лучше бы ему дали рассказать всё, включая самые неприглядные моменты, могущие отпугнуть кого-угодно, чем так изворачиваться.

Однако теперь в сердце проклюнулся маленький росток надежды, вселявший веру в то, что совсем скоро, через каких-то несколько месяцев, которые быстро пройдут, он сможет объясниться с Лидой, сознаться, выложить всё как есть. Он также заставлял себя думать, что девушка, услышав его историю, сразу же простит его за враньё и утайки, примет новую реальность и всё вновь будет как раньше.

Любой, взглянув на ситуацию со стороны, без сомнений сказал, что подобный расклад событий невозможен: люди вообще редко склонны прощать от чистого сердца, а если и делают это, то через немалое время, а в таком тяжёлом случае с примесью мистики наиболее вероятно, что Весна вообще захочет оборвать все связи с ним. Будь Лазарь в том же состоянии, что и год назад, то сам думал бы также, опираясь на свою логику и опыт в психологии, но сейчас здравые мысли из головы изгоняло приятное чувство, поднимавшееся из живота и распространявшееся по всему телу, которое заставляло его чувствовать себя более молодым, словно в первую пору своей юности, ещё не обременённую ношей лет и знаний об уготованной нелёгкой длинной жизни. Это ощущение то гнало его по улицам, бежало вместе с ним под редкими водяными каплями, то, наоборот, замедляло или вовсе останавливало, чтобы поглядеть на обычный городской пейзаж, видимый каждый день, в котором в этот вечер замечалась нежданная красота. Оно приятно щекотало его изнутри, вызывая желание улыбаться всему миру, смеяться, как в далёком детстве. Вечнику даже казалось, что его счастья хватит на всех в этом городе, а то и в мире.

Подобное состояние для него было в новинку: никогда раньше в нём не сливалось единовременно столько эмоций. Это были восторг, радость, лёгкий мандраж и толика грусти, делавшая остальное более ярким, будто расцвечивая. В этот момент он, пожалуй, был способен сделать что угодно: вдохновение, желание действовать, менять мир взыграли в нём с новой силой.

Квартира встретила его теплом, таким приятным после долгого пребывания в сырости. Она даже перестала ощущаться пустой, словно в каждом уголке, каждой вещице были приятные воспоминания этого вечера. В такой обстановке любое дело идёт легче, так что Лазарь сразу принялся проверять альбом, который обещал показать однокласснице в грядущий четверг. Про него он упомянул не просто так. Готовясь к этому учебному году как к операции по восстановлению их с Лидой дружбы, парень не раз старался проанализировать то, что ей нравилось, интересовало её, чтобы воспользоваться этим для возможности появления общих тем для разговоров. Так память и подбросила ему картины, как девушка с горящими глазами внимала всем рассказам о его прошлом, местах, в которых побывал, любым необычным историям, слышимым им за всю его долгую жизнь, и с какой сосредоточенностью могла долго разглядывать вложенные между листами его дневника рисунки и фотографии. После этого у неё обычно возникало ещё больше вопросов, переводивших беседу на новый, ещё более увлекательный виток.

Поэтому ещё прошлым летом Лазарь завёл толстую книжку в твёрдой обложке, в которую в прозрачные пластиковые кармашки вкладывал снимки из поездок на Родину и в прочие страны и города за последние двадцать лет. Но этого он посчитал недостаточным и специально, договорившись с несколькими актёрами, должных сыграть родителей и его самого, съездил в тур по всем тем местам, которые так живописно описывал подруге в этот вечер, где на фоне многих достопримечательностей делал фотографии, которые сыграли бы позже роль семейных, делающих всю созданную им историю более реальной.

Снова лгать, тем более про родню, не хотелось ещё больше, чем про иное. Да только отсутствие рассказов о ней могло бы вызвать подозрения у любого, тем более что он принял роль ещё не сепарировавшегося подростка и, по идее, вся его жизнь в глазах других была связана с «отцом». Лазарь сам начинал чувствовать себя артистом в какой-то пьесе, у которой не было нормального сценария, и все действия были чистой импровизацией и придумывались на ходу. Ещё до начала учёбы он думал, что будет режиссёром в этой постановке, ведь из всех её участников только ему были известны примерный её план, придуманный им, и конечные цели, да вот только всё с самого начала вышло из-под контроля. Вечник ещё пытался вернуть себе бразды правления, чтобы снова иметь возможность пытаться управлять действом, но те слишком быстро унеслись, оставив его разгребать свои проблемы как простой участник.

Только теперь ему начинало казаться, даже, скорее, его одолевало неясное предчувствие, что игра поворачивала не в то русло, принимая не те обороты, на которые был расчёт. Однако обосновать это было невозможно: с начала учёбы не успело произойти ничего, повлиявшего на план настолько разрушительно или неожиданно, чтобы приходилось кардинально его менять. Так что наиболее правильным было забыть про это беспокоящее чувство и продолжать плыть по течению.

Хотя теперь хотелось забыть не только об этом, а вообще обо всём, чтобы четверг наступил как можно скорее.

После среды, в которую парень, как в тумане, делал кучу домашних заданий, выполнял разные домашние дела просто так слонялся по квартире он как в бреду ходил по комнатам утром четверга. До назначенной встречи с Лидой оставалось ещё три часа, но все вещи уже были собраны и положены в рюкзак, ожидающий своего часа на крючке в прихожей. Ждать сил уже не было, но выходить на встречу, даже если бы он полз со скоростью улитки, тоже было слишком рано, и ему только и оставалось, что беспорядочно, периодически останавливаясь передвигаться по помещению.

Лёгкий мандраж был с ним ещё с подъёма, сопутствовал ему в течение всего прошедшего с него времени и, похоже, не собирался отпускать до конца дня. Парень бродил, на автомате для себя выворачивал пальцы и занялся самым бесполезным из всех возможных дел: продумыванием диалогов, которые имели бы место произойти сегодня. Сначала он только придумывал ответы на возможные вопросы, темы, на которые можно будет плавно перейти, но потом этого стало мало.

Вечник заметил на столе карандаш и чистый лист бумаги, видимо, оставшийся от черновиков его сочинения, и ухватился за идею. Он словно безумный программист стал чертить блок-схему, аккуратным почерком прописывать варианты развития их сегодняшней беседы. Места внутри ромбиков и прямоугольников было мало для всех заметок, поэтому пространство вне их также заполнялось ровными строчками. На одном листке место слишком быстро кончилось, и ем пришлось брать ещё, чтобы и те так же быстро покрылись геометрическими фигурами с подписями.

Из этого малоадекватного, даже несколько фанатичного, состояния его вывела вибрация в кармане джинсов. Он отложил канцелярию, которой уже стало сильно больше, достал телефон и увидел на дисплее сообщение от Лиды, где она спрашивала, в силе ли их сегодняшние планы. Парень быстро заверил, что ничего не отменилось и скоро зайдёт за ней, и отложил мобильник.

Только выключая устройство, Лазарь краем глаза заметил часы. Было самое время ему выходить, и, если бы не смс девушки, он, увлеченный своим бессмысленным занятием, безнадёжно опоздал бы. Парень мельком взглянул на свою писанину и ужаснулся: какое же странное помутнение на него нашло, что он целых два часа потратил на… это. Увидь это Валерий, ещё долго припоминал бы ему, шутя, что и старшего друга настиг старческий маразм. Выбежав из прихожей, вечник накинул поверх рубашки пальто, схватил рюкзак и выбежал из квартиры, застёгиваясь уже на ходу.

Всё же вышел он несколько позже, чем следовало, поэтому на каких-то участках маршрута шаг перемежался с бегом. Благо, погода была подходящей: следов дождя, не прекращавшегося весь прошлый день, почти не осталось, только асфальт кое-где темнел влажными пятнами, солнце светило ярко, но уже без того тепла, бывшего в достатке весь сентябрь, а ветер, хоть и присутствовал, был не таким сильным и не сдувал, как во вторник. Народа несмотря на рабочее время было море, поэтому порой, чтобы не застрять в заторах, возникавших перед пешеходными переходами, приходилось ещё ускоряться и протискиваться меж недовольных прохожих.

Улицы посёлка в отличие от городских были тихи и безлюдны; на местах, обычно занятых машинами хозяев домов, ничего не было, так что казалось, что кусочек мира здесь вымер. Дом подруги тоже признаков жизни не подавал: ни одно окошко не горело, что, впрочем, было понятно, учитывая, что день в самом разгаре. Он пришел как раз вовремя, минута в минуту. Конечно, это не очень хорошо, но он хотя бы не опоздал.

Стоя у калитки, Лазарь написал сообщение: «Я у твоего дома, выходи». И только под ним высветилась надпись «Прочитано», как стал слышен шум поворота ключа в замочной скважине и быстрых шагов, будто девушка всё время стояла у двери, ожидая знака от него. Короткий скрип калитки, и Лида уже радостно улыбалась ему.

Она сделала шаг вперед и тут же – назад, будто не определилась, чего хочет: просто поздороваться или обнять, и стала уже сконфуженно отступать, опустив голову, как парень сам подошел и аккуратно приобнял за плечи. Не нужно было начинать встречу с неловкости.

И это почему-то напомнило ему прошлую осень: вот они обнялись, наверняка поболтав перед этим с мамой Верой о делах, связанных с заграничным лечением, а сейчас сядут в машину и поедут к ним с Валерием, где их уже точно ждёт Анна с очередным кулинарным шедевром на кухне. Эта мысль задержалась только на считанные мгновения и растворилась, когда они пошли по дороге в сторону парка, через который собирались добраться до кинотеатра.

Они ещё накануне в переписке договорились, что пойду пешком, и ничуть не пожалели. Солнце, будто поддерживая их, стало чуть-чуть пригревать, а деревья на аллеях приветливо шелестели кронами, словно тоже участвовали в разговоре школьников, который размеренно тёк, что можно было подумать: он и не прекращался с их прошлой прогулки вовсе.

Лида расспрашивала его о прошлом, правда уже не о самом Израиле, а о школе, в которой тот якобы учился. Личного опыта в этой области у него особо не было, точнее, он ограничивался тем, что Лазарь несколько лет назад, нанеся грим профессора Гольдмана, прочитал несколько лекций для старшеклассников по истории в ортодоксально-религиозной школе, в качестве приглашенного преподавателя. Но ему провели экскурсию, видимо надеясь, что такой именитый учёный сумеет замолвить словечко за учебное заведение, в которой подробно рассказали об используемых методиках обучения, создаваемой атмосфере, уклоне в патриотическое воспитание и расхвалили все технические новшества, коих было множество. Именно бывшим учеником этой школы парень и решил себя представить, подкрепляя полученную информацию дополнительно вычитанным в сети.

–Ну, учеба с пяти лет, с детского сада, по сути, до шестого класса считается начальным образованием. Там вообще красота: письменных домашних заданий у нас, как, вроде, и везде, тогда не было, только попытки раскрыть наши творческие и научные способности и привить любовь к учебе. На сколько я знаю, в России с первого класса письменные домашки, верно? – он повернулся к подруге и с удовольствием поймал внимательный заинтересованный взгляд. Дождавшись согласного кивка, вечник продолжил:

–Вот в средней школе уже почти как здесь: всё усложняется, сразу много новых предметов, куча заданий и постепенная подготовка к сдаче Государственных Выпускных Экзаменов. Но, впрочем, самого жёсткого периода там я не застал: ушёл после восьмого, в девятом учился уже здесь.

–А почему этап, который ты проучился здесь, самый тяжелый там? – девушка смотрела серьёзно, будто слушала не простой рассказ, а очень важный урок.

–В Израиле аттестат зрелости – теудат багрут. В университеты принимают только с полным багрутом, а требования для его получения для многих непосильные. Это не только два обязательных предмета, а целых семь, также нужно брать дополнительные дисциплины, без которых заветного документа тебе не видать. И, каким бы ты ни был умницей-отличником, если у тебя не набрано часов физкультуры и участия в волонтерской программе, то плакали все надежды. Да и в старшей школе учиться три года вместо двух. Так и с ума сойти недолго!

Похоже, ему удалось произвести на Лиду сильное впечатление.

–Ужас-то какой! – воскликнула она. —Как же хорошо, что у нас с этим гораздо проще! Тебе, наверное, после такого учиться у нас гораздо легче, да?

–Не сказал бы, – губы растянулись в легкомысленную усмешку. —Среднюю школу я заканчивал уже здесь и должной стрессоустойчивости израильского старшеклассника получить не успел. Да и требования к учебе, имею в виду промежуточный результат, по крайней мере в моей прошлой школе, хоть она и была спортивной, были куда выше, чем там. Так что с ЕГЭ я страдаю наравне со всеми!

Последнее, конечно, откровенная ложь, но лучше так: не стоит раздражать никого его наплевательским и слегка пренебрежительным отношением. На результаты экзамена ему было крайне всё равно: для него-то он ничего не решает! Безусловно, участие в нём он примет, чтобы до последнего не выходить из образа, но, как его одноклассники, дополнительно готовиться дома точно не будет. Однако его неправдивый ответ вызвал сочувствие собеседницы, кольнувшее его теплом, будто иглой.

–Очень понимаю тебя, – голос звучал грустно, и она, как в прошлую их встречу поддерживающе сжала его руку. —Главное не убивайся совсем, как говорит моя мама: «Лучше закончить школу с красным лицом и синим аттестатом, чем наоборот».

–Полностью согласен, поэтому не нервничаю! А ты-то мать в этом аспекте слушаешься? – а вот и отличная возможность разузнать о её самочувствии, ощущениях в школе и вне.

–Ну-у-у… – красноречиво отведенные глаза и саркастическая улыбка сказали всё лучше любых слов.

–Только не говори, что сотка за ЕГЭ важнее здоровья! – претензия была в данном случае не обоснованной, но Лида об этом не знает, поэтому и её можно использовать. —Нельзя из-за экзамена убиваться, на его результатах жизнь не заканчивается!

«Тем более, что она у тебя вечная».

–Понимаю, – было видно, что такая беседа с ней заводилась уже не единожды, но всё равно девушка не выказывала раздражения, показывая, что на самом деле осознавала всё, ей сказанное, —но для меня эти результаты на самом деле важны, без них дорога в хороший университет для меня будет закрыта.

Последнее она говорила с таким пылом, будто пыталась что-то ему доказать, но, как только закончила, сильно прикусила губу, словно уже начинала жалеть, что открыла ему слишком много. Чтобы сгладить возникшее напряжение, Лазарь отпустил руку, под которую вёл подругу, и ею же обнял её за плечи.

–Не спорю, но будь внимательна: Большой Брат следит за тобой! Замечу хоть след переутомления – буду надолго вытаскивать тебя, вот как сейчас!

–Эй! Мы так не договаривались! – Лида поддержала его шутку и сквозь деланно возмущённый возглас пробивался сдерживаемый смех. Чуть успокоившись, она аналогичным жестом положила руку на его плечо (по крайней мере, попыталась – роста недоставало, и её ладонь застыла где-то на лопатке, и сказала, —А если серьёзно, то дальше библиотеки ты меня всё равно не оттащишь, и то, только если скажешь, что там мы будем учиться.

«Это шутка или намёк? Впрочем неважно: судьба, видимо, сегодня на моей стороне! Упустить эту возможность значит быть полным идиотом».

–Не думай, что я не запомню! Теперь после школы сразу будем идти туда, – Лида лишь радостно засмеялась, что наталкивало на мысль, что именно этого она и хотела. Всё же девушку понять трудно, даже если это твоя подруга.

Так, хохоча и подшучивая друг над другом они шли в сторону кинотеатра. Времени оставалось предостаточно, так что одноклассники могли позволить себе не спешить, расспрашивая друг друга обо всём на свете. Лазарь прощупывал почву и решил, когда беседа зашла в сторону глупых историй, поведать ей ту, которая очень смешила её во время их пребывания в Петербурге – про пакости, совершенные им и другими студентами ещё в тёмное средневековье, над их профессором. И его ожидания оправдались: девушка была в восторге, как и тогда, когда услышала её впервые, и заливисто смеялась. Отойдя от этого состояния, она задала вопрос, которого он не ожидал, но при этом ответ на него был готов:

–Лазарь, можешь объяснить одну вещь? Вот ты такой весёлый, коммуникабельный, столько всего интересного знаешь, прямо душа компании! Только почему ты почти всегда один в школе, ну, или только с Ростиком?

–Даже не знаю, как-то никогда с друзьями не складывалось. Ровесники меня всегда сторонились, я никогда не понимал, почему всё так, думал, что со мной что-то не то. Но потом я немного повзрослел и смирился с этим. Так и привык. Хотя порой это вынужденное одиночество меня расстраивает.

И опять врёт. Нет, это было правдой, но уже немного неактуальной: он уже века назад перестал об этом задумываться, потому что научился использовать эмоции людей в свою пользу, как делал с Музой Львовной, и о чём говорил Лиде раньше.

–Правда? А почему так происходит? Тебе разве не хочется узнать причину? – девушка старалась не выдавать, насколько сильно её волновала эта тема, но у неё не совсем получалось.

–Хочется узнать, но я пытаюсь не зацикливаться на этом, не быть же мне всеобщим приятелем! Да и не так уж я одинок: мы же с тобой неплохо общаемся, да и с Ростиком тоже, – подруга слегка покраснела, но он не понял, из-за чего. Для того, что он хотел сделать, сейчас был не лучший момент, но он решил рискнуть, —Почему ты так взволновано? У тебя тоже было такое?

Он знал ответ на этот вопрос и сам, но главное заключалось в другом: скажет ли она его. Смог ли он добиться её доверия, и захочет ли она открыться ему? Ему удавалось сохранять внешнее спокойствие благодаря многовековому опыту, но сердце колотилось о стенки груди как сумасшедшее.

Подбрасывало дровишек в огонь то, что девушка не спешила отвечать. Она задумалась, отвела взгляд, хотя раньше смотрела на него, и стала нервно кусать губы. Было видно, как она колеблется, и Лазарь уже начал жалеть, что задал этот вопрос, когда Лида снова взглянула на него и начала говорить:

–Да, это было с тех пор, как я была совсем маленькой, ну, лет пять. Дети без всякой на то причины начинали плакать и бояться меня, или родители не давали отпрыскам со мной общаться. Потом в началке это же продолжилось, ну а в средней школе меня просто игнорировали. Подруга только недавно появилась, и ты с Аминой, – первые слова она произносила напряжённо, но потом стала говорить свободнее. В голосе слышалась обида на прошлое, которую подруга безуспешно пыталась скрыть, но к концу уже начала улыбаться. —Я долго думала, что просто пугала кого-то своим внешним видом, искала в себе что-то отталкивающее, но так и не нашла точной причины такого поведение.

«Оу, такого я не ожидал. Думал, скажет пару слов, чтобы сохранить вежливую беседу, а тут… Она и раньше, когда, как я считал, делилась со мной всеми мыслями и секретами, ни разу не упоминала, что сомневалась в своей внешности. Как это вообще возможно?! Лида же видит себя в зеркале и должна понимать, ну, замечать… что красивая, в общем…» Лазарь сам смутился от этой мысли: раньше он не обращал внимания на то, как девушка выглядит. В смысле, помнил её черты, по которым бы узнал из тысячи, но никогда даже не задумывался о том, какая она, не пытался оценить образ, просто никогда не заострялся на этом.

Вернее, только в цели анализа, когда пытался убедиться, что Креон её отец, но вынес только информацию про средиземноморский тип внешности и черты русской красоты. А сейчас ему словно с глаз стянули пелену, за которой он увидел длинные блестящие волосы, струившиеся по плечам и спине поверх пальто, изящные росчерки бровей на аккуратном овале лица и яркие, как зелень лесов, глаза за длинными пушистыми ресницами. Пауза затянулась из-за неожиданного для него открытия, но постарался вернуться к беседе, но не отпуская эту идею:

–Я бы никогда не подумал… Главное, не волнуйся так: ты не одна, я с тобой, твои подруги тоже. А из-за внешности, даже не думай комплексовать! Ты ведь… ну… очень милая, – теперь уже он покраснел, как самый настоящий подросток. Сейчас говорить эти слова было особенно неловко, хотя за всю свою долгую жизнь ему доводилось раздавать множество куда более бесстыдных и откровенных комплиментов, а тут от «милой» засмущался. Что это с ним такое?!

Хотел как лучше, а вышла ещё одна неловкая ситуация. Лида тоже залилась краской и робко поблагодарила его: видно не привыкла даже к таким обычным приятным словам. Однако незадачливых подростков спас торговый центр, через дверь-вертушку которого они уже проходили. Это было то же место, где они были позавчера, только людей поменьше, а за стеклянными витринами разнообразных магазинчиков не стояли поражающих размеров очереди.

Девушка первая встала на эскалатор, а Лазарь – на ступеньку ниже, так что их лица оказались на одном уровне. Лида быстро сориентировалась и перевела застопорившийся диалог на тему выбора мест в зале. Прикидывая варианты рассадки, они немного посмеялись, что какие-бы места они не выбрали, им обязательно «повезёт», и перед ними сядет кто-то, загораживающий обзор, что снова сумело сгладить положение. Только у кассы они окончательно определились: решили не мучиться и выбрать те же места, что и в прошлый раз – центральные на последнем ряду.

Вечник, не имевший богатого опыта похода в обыкновенные кинотеатры, ориентировался исключительно на видимое в кино и предложил спутнице выбрать закуску к фильму, и уже через несколько минут они благополучно сидели в зале со средним стаканом попкорна, вставленным в специальное углубление подлокотника между их креслами, и болтали, делясь предположениями касательно фильма, совсем не обращая внимания на начавшуюся рекламу.

Парень был немало удивлён, что Лида выбрала именно исторический фильм – сам посчитал этот вариант слишком занудным, чтобы предложить подруге – но удивление было приятным: может, хоть в подсознании у неё осталась любовь к истории, которую у него, вроде, вышло ей привить. У него не было никаких высоких ожиданий к этой картине, как, впрочем, и к любой другой, но атмосфера заставляла его воодушевлённо ждать начала.

Бюджет был в разы меньше, чем у того, что они смотрели на днях, если верить написанному в интернете, но при этом действие было куда более захватывающим, да и актёрский состав был подобран весьма удачно. На костюмы и реквизит создатели тоже не скупились, так что происходящее на экране выглядело аутентично, за исключением пары мелких исторических ляпов, которых нельзя было избежать в силу того, что фильм был художественный, а не документальный.

Как и в прошлый раз, Лазарь постоянно оборачивался на соседку, чтобы понять, нравится ли ей то, что происходило на экране, и сейчас, девушка увлеченно наблюдала за действием, в глазах загорелась искорка интереса, которая делала её образ ещё более очаровательным: взгляд следовал за героями, губы слегка приоткрыты, и лёгкий румянец расцветил щёки.

Перед зрителями разворачивалась грандиозная битва, приковывающая всеобщее внимание, но парень наблюдал не за ней, а за подругой, от которой теперь не мог отвести глаз. Они были в разлуке чуть больше шести месяцев, что, по сути, очень короткий срок, и внешне она не могла особо сильно измениться, но что-то всё же было не то. Взгляд, ставший таким серьёзным, наполнившийся грустью, не покидавшей его. Вот что отличало эту девушку от Лиды, с которой он познакомился. У той девочки не было бремени знания о вечной жизни, странных знакомств, кошмаров, покинувших сны и воплотившихся в реальности, стольких потерь и непомерно высокого груза ответственности Наследницы, который он сам сомневался, что смог бы вынести… и таинственной «амнезии», которая, может, и забрала все эти страшные воспоминания, но оставила за собой другой неизгладимый след.

Видно, он смотрел на неё дольше, чем думал. Девушка, наверное, почувствовала его взгляд и повернулась к нему. Почему-то стало так же неловко, как когда во вторник Лазарь машинально взял её за руку, чтобы успокоить после скримера, но только Лида сконфуженной не выглядела, наоборот, весело улыбалась. «Может, всё-таки не заметила, а то мало ли, что могла обо мне подумать…» Похоже, так и было: подруга наклонилась близко к его уху и тихо, прикрывая рот ладошкой, чтобы никому не мешать, спросила: