Авалон

Глава 1

В Соул, столицу королевства Сетон, уже во всю пришла осень. Дни стали короче, а ночи холоднее. Небо чаще затягивают серые тучи, а редкие лучи солнца едва согревают воздух. Листва деревьев окрасилась в яркие, красно-желтые цвета, и мой любимый сад выглядел умирающим без буйных, сочных зеленых крон, плотного аромата цветов и жужжания пушистых пчел.

Но это продлится недолго: слуги сгребают опавшую листву, убирают засохшие цветы и готовят почву к посадке новых.

Благодаря нашей огненной Силе мы могли поддерживать тепло и давать растениям свет круглый год. Молва о цветущий садах Сетона разошлась по всему материку. Желание увидеть их вживую привлекало многих странствующих жителей соседних королевств.

Полы моей длинной синей мантии тащили за собой опавшие листья. Пришлось остановиться и стряхнуть их с себя. Я подошла к своему излюбленному укромному местечку в саду и присела на скамейку, скрытую от посторонних глаз раскидистыми ветвями акации.

Тишина действовала успокаивающе и помогала собраться с мыслями. Предстояло заседание Совета нашего королевства. Эти встречи редко радовали меня. В силу своего возраста и недавнего присоединения к составу Совета мне приходилось многое замалчивать и не всегда делиться своими мыслями, которые обычно противоречили мнению королевы и других участников.

Королевство Сетон управлялось Советом, в состав которого входило десять человек. Пять мест передавалось по крови, и их занимали потомки семей основателей Соула. Пятеро избирались из почитаемых жителей королевства раз в двадцать лет. Во главе Совета и королевства стояла Аластриона Мортенсон.

Я вспомнила прошлое заседание, где Эрскин, правая рука королевы, разнес в пух и прах мое предложение о распределении людей, обладающих Силами. Эрскин – самый старый участник Совета, занимает место по крови. Его родословная корнями уходит к одной из первых и самых почитаемых семей-основателей. Он пользуется у других членов Совета и королевы безграничным уважением. Каждое его слово, в отличие от моего, – чистое золото и беспрекословная истина. Я пыталась проникнуться к нему, но каждой фразой и уколом в мой адрес, по существу или нет, он перечеркнул эти попытки. Я смирилась с таким отношением и не претендую на то, чтобы получить его одобрение. Плохо только, что его слова имеют большое влияние на королеву, а ее поддержки не хотелось бы лишаться.

Чувствую, что могу опоздать, и тороплюсь к замку. Останавливаюсь и перевожу дух только у внутренних дверей во дворец. Многие его обитатели вышли на улицу, чтобы поймать последние согревающие лучи солнца. Несколько гвардейцев решили провести тренировку с мечами на лужайке во внутреннем дворике, а не на тренировочном поле. Увидев в розовом кустарнике неподалеку небольшую стайку фрейлин, я поняла их мотивы. Заметив меня, обе стороны кланяются. Прошмыгнув мимо караульных, быстро пересекаю просторный белый холл и поднимаюсь на второй этаж по винтовой лестнице из белого песчаника.

Зал заседания Совета располагается в самом конце длинного светлого коридора. По всей его протяженности арочные окна в пол, перемежающиеся высокими колоннами. На противоположной стене от окон висят знамена нашего королевства глубокого синего цвета с серебром. На них вышит белый гарцующий конь – символ Сетона.

В нашем королевстве выводят особую породу лошадей. Они обладают большой выносливостью и силой, развивают скорость, недостижимую для обычных, даже очень породистых скакунов. Помимо этого они невероятно умные и, раз выбрав хозяина, служат ему до самой смерти. Их потомство редко бывает многочисленным, поэтому жеребята стоят дорого. Их могут позволить себе только правящие семьи из других королевств, зажиточные торговцы и купцы.

Долго не задерживаюсь в коридоре, и с высоко поднятой головой захожу в зал заседаний. Как и весь дворец, это помещение тоже сделано из белого камня. Несмотря на характер встреч, мне нравилось здесь находиться. Высокие потолки и большое открытое пространство с окнами, в которые проникают закатные лучи солнца, создают ощущение свежести и чистоты. Серебристые и золотые узоры на стенах и потолке уютно поблескивают. В центре зала располагается круглый каменный стол, за которым заседают участники Совета.

Все члены уже сидят на своих местах и шепотом переговариваются с соседями. Отсутствует только королева. Я занимаю место между Нарой, главной жрицей храма Создательницы, и Арлетой – генералом и командиром войска.

У меня с ними замечательные отношения. Нара с детства была моей духовной наставницей и остается ей по сей день. Я полюбила ее за теплоту, ту умиротворенность и спокойствие, которые всегда появлялись после бесед с ней. Ей можно было рассказать обо всем на свете, не боясь осуждения. Всем своим существом она показывала безграничное понимание ко всем и вся. Она могла оправдать и понять любой поступок. Для нее не существовало плохих людей, только сделавшие ошибку, непонятые и непринятые другими. Каждому из таких она протягивала руку помощи и старалась наставить на путь исправления. Я стала ее первой подопечной. Когда она начала мое обучение, она была лишь одной из многих жриц, служащих в храме, а теперь бремя управления легло на ее хрупкие плечи.

За все эти годы она не постарела ни на день: все те же пшеничные волосы, убранные в идеальный пучок на затылке, спокойные серо-голубые глаза, с вниманием смотрящие на собеседника. Не изменилась и ее одежда: простая мантия темно-синего цвета. Единственным отличием от других жриц, подчеркивающим ее статус, служит простой серебряный ободок на голове. Помимо духовных наставлений, она помогала развивать и контролировать мои способности.

С самого рождения мне было даровано большое количество Силы. Будучи ребенком, я не всегда могла ей управлять. Особенно, когда испытывала сильные эмоции или переживания. После смерти отца мне часто снились кошмары. Сила вырывалась из меня во сне, и ярко-голубые языки пламени охватывали комнату. Нара часто была поблизости, чтобы разбудить меня и успокоить. Сейчас дела с контролем обстояли лучше, но когда я злюсь, мои жемчужно-белые волосы отливают голубым цветом, а кончики волос объяты синим пламенем.

Арлета тренировала меня, обучала владению оружием и различным техникам рукопашного боя. В отличие от Нары, она всего лишь на восемь лет старше меня. Мы стали с ней намного ближе, когда я повзрослела, и разница в возрасте стала не так заметна. И если Нара – это спокойствие, то Арлета – вулкан силы. Так она и выглядела: блестящая бронзовая кожа, резкие черты лица, раскосые карие глаза и короткий ежик шоколадных волос. Она не терпела дураков вокруг себя, была решительной и никогда не сомневалась в своих словах и поступках. За это она и стала нашим генералом. Мы не полагались только на свои Силы и уделяли тренировкам большое внимание. Каждый воин был тщательно отобран и прошел самую лучшую военную подготовку, которую могли обеспечить в королевстве.

Я очень уважала Арлету и даже немного боялась ее. Эта женщина обладала такой мощью, что могла разрушать горы, даже не применяя при этом Силу.

– Я пропустила что-нибудь интересное? – шепчу генералу. Расправляю мантию вокруг себя и стряхиваю несуществующую пылинку.

– Нисколько. Даже Эрскин молчал, а он в курсе последних событий, – мрачно отвечает Арлета, прикрывая свои губы серебряным кубком.

– Что случилось? – спрашиваю я и оборачиваюсь на Нару.

Та вздрагивает, видимо погруженная в свои мысли, и отрывает взгляд от потолка. Встречается со мной глазами и пожимает плечами.

– Сейчас все узнаете, дождемся королеву, – отвечает Арлета. Ставит кубок на стол и начинает барабанить по нему пальцами.

Мне не по себе от ее озабоченного вида и я передергиваю плечами. Обвожу взглядом членов Совета и пытаюсь по их виду понять, к чему готовиться. Сегодня за столом действительно царит нехарактерная тишина. Если кто-то и переговаривается, то шепотом. Обычно часть стола, где сидит Тристанд, наш посол, самая шумная. Он часто травит байки о своих приключениях и сам же над ними смеется.

Гвардейцы распахивают двери, и в зал входит королева. Мы все встаем, пока она идет и занимает место во главе стола. После этого садятся все остальные. Сегодня она отдала предпочтение простому черному платью и в тон ему мантии с серебристой вышивкой. Пшеничные вьющиеся волосы были собраны наверх, а голову украшала корона с тонким ветвистым плетением и россыпью сапфиров. Тонкие губы поджаты, а в овальных глазах цвета вереска сквозит недовольство. Иногда я думаю, что она умрет с этим выражением – так часто оно на ее лице.

– Приветствую всех. Отрадно видеть вас в добром здравии, – говорит Аластриона, и эти слова никак не вяжутся с ее выражением лица. – Давайте начнем без промедления. Сегодня нам многое предстоит обсудить. Генерал, начинайте свой доклад.

– Да, Ваше Величество. – Арлета поднимается со своего места, делает плавное круговое движение кистью, и на столе появляются светящиеся линии рек, озер, очертания суши – карта материка. – Для всех вас не секрет, что среди народа в последние годы все больше растет недовольство существующей разницей между людьми с Силами и без, их неравноценному положению в обществе. Все больше бытует мнение, якобы потомки Создательницы не должны управлять королевством, а принимаемые нами меры недостаточны, чтобы скрыть существующее неравенство. До вчерашнего дня об этом судачили между собой за кружкой эля. Вчера же на границе королевства, в регионе Ошен, произошло вооруженное восстание.

Арлета разводит руками, карта увеличивается и становится видно небольшое поселение на границе с королевством Кэлхаун. С этим королевством у нас всегда были непростые отношения. Да и не только у нас. Они не жаловали соседей, держались особняком после разделения земель, во всех торговых и политических отношениях редко шли на компромиссы. А вседозволенность и безнаказанность на улицах Кэлхауна притягивает маргиналов изо всех соседствующих королевств.

– Есть пострадавшие? Что послужило основной причиной конфликта? – Привлекает к себе внимание вопросом Эрскин. Сухое лицо сосредоточенно смотрит на карту, а пальцы правой руки подпирают висок.

– К сожалению, пострадавшие есть. Несколько жителей во главе с местным земледельцем пробрались в дом тамошнего барона, сэра Тюринса. Семья барона единственная в этом поселении, имеющая Силу, – добавляет Арлета. – Они обвинили его в том, что он обращается с простыми людьми, как со свиньями. Говорили, что нерадиво помогает в выращивании урожая, использует Силу только на собственных полях.

После этих слов по залу разнеслось недовольное бормотание.

– Это правда? – спрашиваю я и озвучиваю вопрос, который сейчас у многих вертится на языке.

– Пока не могу сказать, Ваше Высочество, – отвечает мне Арлета. Во время своего рассказа она стала ходить вокруг стола и сейчас остановилась напротив меня. – Мои люди проводят проверку, – вздыхая, она продолжает. – На крики жены барона сбежались соседи, но было поздно – барону отрубили голову.

С моих уст срывается свистящий вздох, но он тонет в шуме всеобщего возмущения. Нара в шоке прикрывает рот ладонью.

– Но к чему такая жестокость? Неужели только то, что барон не помогал им в выращивании урожая, было поводом к самосуду? – спрашивает Эрскин. – И я бы понял, если бы это случилось зимой. Но сейчас осень и только закончился сбор урожая. Сейчас даже нет надобности в нашей Силе.

По столу разносится одобрительное бормотание. Эта мысль занимает и мою голову. А еще странно, что люди, которые до этого лишь вели недовольные разговоры, в одночасье начали рубить головы. Открываю рот, чтобы высказать эту мысль, но меня опережает советник, которого не так давно избрали среди людей без Силы:

– Думаю, что я могу это прояснить, лорд Эрскин, – говорит он, поглаживая свою длинную бороду. – Как вы можете видеть, Ошен располагается на границе с Кэлхауном. Близость к вулкану наложила свой отпечаток на плодородии почвы. – Все члены Совета снова обращают свои взгляды на карту. – Эти земли всегда нуждаются в Силах, иначе там ничего не будет расти.

– Не мне вам говорить, что продовольствия в Соуле хватит, чтобы обеспечить не только Ошен, но и любую другую часть королевства. Наши люди не должны голодать. Или я чего-то не знаю? – сурово бросает королева.

– Все так, Ваше Величество. – Соглашается советник. – Уже целый месяц в Ошен уходят возницы со всем необходимым довольствием. А упомянутый барон, упокой его душу Создательница, в письмах рассыпался в благодарностях.

– Если все так, то я и вовсе не понимаю причины, побудившей одного человека к убийству другого, – говорит Эрскин, – Арлета, что еще известно? Этого земледельца заключили под стражу?

Генерал медленно возвращается на свое место и видно, что она тянет с ответом.

– Убийце барона удалось скрыться, а от остальных, которых он повел за собой, мало толку. Мы, конечно же, доставили их во дворец и заключили под стражу. Брайс, этот земледелец, убивший барона Тюринса, сказал им, что люди с Силами не должны управлять королевством. Якобы мы ослеплены своей властью и не можем понять, через что проходят обычные люди, чтобы обеспечить свою жизнь. А королева и Совет делают все только для своего благополучия. А еще добавили, что по его словам, во главе королевства должен стоять человек без Сил.

В груди защемило от таких слов. Я совру, если скажу, что впервые слышу такие высказывания. За последнее время подобные суждения стали все больше распространяться. Особенно в тех частях королевства, где среди населения преобладают люди без Сил. В столице такие настроения встречаются реже. Все же большинство здешних – это люди со способностями. Да и возможностей в Соуле для любых людей больше.

– Мы не можем оставить это так. Необходимо подумать над нашими действиями для мирного разрешения этой ситуации, – впервые подает голос Нара, обращаясь к королеве. – Если ясно, что далеко не нужда толкнула этого человека к таким действиям. Ты права Арлета, – она поворачивает голову к генералу, – предпринимаемых нами мер недостаточно… Мы должны увеличить поддержку людей без Силы.

– Я согласна с тобой. Мы не будем отвечать на жестокость силой. – Королева встает со своего места и обводит всех взглядом. – Мы должны выслушать все, что нам хотят сказать люди. Применение Силы в ответ может распалить и лишь укоренить в головах текущие настроения. Мы должны действовать мягко, но с достоинством. Показать, что нас это не напугало и мы в состоянии разрешить все, не прибегая к нашей Силе.

Большинство членов Совета одобрительно кивают головами. Но есть и такие, в том числе я, которые не спешат с этим соглашаться. У меня есть некоторые сомнения по поводу такой беззубой политики королевы. Если бы мы на корню подавляли такие разговоры среди народа, то сейчас бы и вовсе не обсуждали этот эпизод. В некоторых вопросах нужно показывать твердость и напоминать, кто же все-таки здесь правит и в чьих руках власть.

Но я не спешу высказывать свои мысли. Лучше обсудить с Арлетой и узнать ее мнение. Вместе мы сможем донести это до Совета.

– Давайте на сегодня с большинством закончим. Генерал, лорд Эрскин и Нара останьтесь. Остальные могут идти. – Устало машет рукой на выход королева.

Все поднимаются со своих мест, бормочут слова прощания и двигаются к выходу. Я встречаюсь взглядом с Арлетой и говорю одними губами: «Ты расскажешь мне все». Она криво улыбается уголком рта и лишь слегка наклоняет голову в знак согласия.

Глава 2

Ожидая Арлету, я решаю скоротать время прогулкой до храма Создательницы. Он располагается на вершине пика Несса, в небольшом отдалении от дворца. Путь к нему лежит через шумную рыночную площадь, на которой можно прихватить имбирного чая или свежую выпечку.

Давным-давно наш материк еще не был разделен на те четыре королевства, которые мы знаем сейчас. Территория была населена небольшими общинами. У каждой общины был свой избранный вожак. Общины и племена покрупней совершали набеги на близлежащие земли: забирали урожай, крали скот и драгоценные металлы, брали население в плен для выполнения тяжелой работы. Кругом царили разруха и хаос. Пока однажды на территории теперешнего королевства Кэлхаун не извергся вулкан. Похоронив под своим пеплом прежнюю жизнь, он, вместе с тем, открыл новую страницу в истории материка. После извержения с людьми начали происходить странные вещи: племена, ближе всего живущие к вулкану, обнаружили у себя способности, доселе недоступные. Теперь они могли управлять тенью: они притягивали ее, растворялись в ней, могли заставить ее проникнуть в тело другого, высушив всю кровь. Жуткое зрелище, последствия которого я видела лишь на рисунках в книгах об истории материка. Но кое-чего они все-таки лишились: смог от вулканического пепла, который не рассеивался месяцами, лишил их зоркости, а кожа приобрела бледно-серый цвет. Вулкан все еще выплевывает в небо облака пепла, поэтому солнечных дней в этом королевстве намного меньше, чем на всем материке.

Следующей территорией, на которую подействовало извержение, стало наше королевство – Сетон. Пепел породил в нас способности управлять Силами огня и света. И даже в самые ужасные моменты, когда Сила вырывалась из-под контроля, а все тело раздирала боль от сотен раскаленных игл, я не жалела, что родилась именно с таким даром.

Расположившееся по другую сторону от Сетона, королевство Адкарт населяют люди с Силами управлять водной стихией. Это по-настоящему завораживающие и опасные способности. Они могут сковать моря и океаны льдом, обрушить на землю нескончаемый ливень или наоборот насытить землю долгожданным дождем.

По соседству с ними располагается последнее королевство на материке – Дермонт. В отличие от всех остальных королевств, его населяют исключительно люди без Сил. Влияние вулканического облака не распространилось на эти территории. И сейчас это самое большое по населению королевство.

Пик Несса был высоким, а храм располагался на его вершине. С постоянными нагоняями от Арлеты мне не составляло труда на него подняться по высеченной в горе узкой каменной лестнице. Но все же каждый раз при подъеме у меня возникало жгучее желание иметь Силу, как у адкартцев. Они могли сделать перенос, в одно мгновение оказавшись в другой части материка. Этой способностью они нередко показушно хвастались.

Но и наши способности им не уступают. Мы могли управлять солнечным светом и огнем. В отличие от обычного огня, сотворенное пламя было ярко-голубого цвета. Члены нашей семьи являлись прямыми потомками Создательницы, которая после извержения вулкана объединила представителей Сил и обычных людей. Под ее правлением прекратились междоусобные войны и стычки, а материк разделился на четыре королевства, которые мы знаем сейчас. Мы называем ее Создательницей, ведь она создала мир, в котором мы живем. После подписания соглашения все королевства поклялись вечно помнить и чтить ее неоценимый вклад. Она была обладательницей поистине неограниченной Силы. Как удивились слуги, когда после ее смерти в покоях вместо тела обнаружили ее голубое сердце. С первого взгляда стало ясно, что в нем сосредоточилась вся ее Сила. Сердце Создательницы, или как его принято называть – аниму, заключили в сферу и построили храм для его охраны и почитания.

Я поднялась на маленькую площадь перед храмом и сделала долгий выдох, переводя дыхание. В отличие от шумного рынка здесь стояла звенящая тишина, даже редкие птички скакали с ветки на ветку молча. Ветер мягко расправлял флажки и покачивал бумажные фонарики, протянутые от дерева к дереву. Сейчас они были единственным украшением на площади, помимо окрашенных в золотые и красные цвета листьев деревьев. В праздники храмовую площадь богато украшали свежими цветами, устраивали представления и запускали фейерверки, которые были видны из любого двора столицы.

По каменным ступеням между высоких и серых колонн, которые были высечены в горе, я поднялась в зал храма. Это было небольшое помещение. По кругу располагались маленькие светильники, в которых был заключен наш свет, поэтому они никогда не переставали светить, согревая воздух. Из-за него здесь всегда было тепло и уютно, несмотря на холодную погоду снаружи. Каменные ступени вели вниз, к сердцу горы, где располагался каменный алтарь с высеченными на нем письменами молитвы.

Молитва была написана на мертвом языке, на котором говорили во времена Создательницы. Внутри самого камня была заключена анима. Каждая будущая королева или король Сетона прежде чем взойти на престол, должен был пройти обряд посвящения. После того, как готовность будущего правителя подтверждал Совет и текущий монарх, он должен был получить одобрение от Создательницы. Он в одиночестве проводил несколько часов перед алтарем, настраивая и успокаивая свой дух. Обряд завершался прочтением хвалы.

Королева рассказывала об этом незабываемом моменте, о том умиротворении и душевном спокойствии, которое нахлынуло на нее после этого. Это тот редкий случай, когда ты можешь слышать, как с тобой говорит сама Создательница. Если она дает свое одобрение, то анима переполняет тебя Силами. Она вырывается, выплескивается, расходится волнами по всему королевству, знаменуя, что теперь у нас есть новый правитель.

Я не могла дождаться момента, когда Совет и королева сочтут меня готовой пройти посвящение. Аластриона взошла на престол, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Сейчас я уже почти на три года старше нее, когда она начала управлять королевством. Но и она, и Совет все еще твердят, что я не готова.

Киваю в ответ на поклон двух жриц, которые заняты уборкой храма и выхожу на улицу. Поднимаю взгляд вверх на темно-серое небо, затянутое тучами. В душе непонятная сумятица. От полученных новостей хочется приступить к каким-то действиям, а вся эта неопределенность лишает возможности сделать это. Чувствую себя абсолютно бесполезной. Уговариваю себя не отправляться в темницу, чтобы лично поговорить с заключенными. Рассудок говорит, что Арлете это не понравится. А это последний человек, которого я бы хотела расстраивать.

Пока спускалась обратно и шла через площадь во дворец, на улице стало смеркаться. Торговцев стало заметно меньше, а те, кто еще остался, сворачивают свои палатки и убирают нераспроданный товар.

Мне всегда нравилось в одиночестве бродить по узким, вымощенным брусчаткой улицам Соула. Заходить в пекарни или таверны. Слушать, о чем говорят люди, и просто наблюдать за жизнью.

Действительно люди начали относиться к нам с ненавистью? Эта мысль пугает. Встряхиваю волосами, чтобы прогнать ее из головы.

Уже поздно, поэтому иду в свои покои, решив расспросить Арлету завтра с утра на занятиях.

– Авалон, где ты была? Я тебя ищу весь вечер! – окликает Атти.

Я обожаю ее всем сердцем. Мы выросли вместе и с детства были неразлучны. Ее родители были лекарями и отдали ее на обучение во дворец, когда ей было шесть. Ее кожа – цвета бронзы. Длинные волосы она носит практически всегда распущенными; они падают ей на спину плотной кудрявой копной. Но самое красивое – глаза: яркого, насыщенного цвета бирюзы. Посмотрев в них, уже невозможно было оторваться. Они вызывают зависть у девушек, а многих мужчин лишают возможности говорить связно.

– Арлета искала меня? – спрашиваю я, пока мы медленно идем в сторону моих покоев. – Ты уже слышала, что произошло?

– Да, слышала, – протяжно выдыхает она, – такая дикость… Кто бы мог подумать, что такое произойдет, правда?

Я что-то бурчу в ответ, что можно расценивать как согласие и спрашиваю:

– Арлета поделилась чем-то?

– Не-а. Она бегала здесь, искала тебя. А потом что-то пробурчала про неблагодарных мелких принцесс и ушла. – Атти широко улыбается и пихает меня локтем в бок.

– Ах, мы завтра на тренировке выясним, кто здесь маленькая принцесса.

– Ты можешь оспорить это со мной.

Мы заходимся с ней от смеха. Всем известно, что Атти за всю свою жизнь из холодного оружия держала в руках от силы столовый нож.

– Ох, мне так хочется уже развлечься! – Атти проходит в комнату, спиной падает на мои простыни и потягивается всем телом. – Эта погода и новости действуют удручающе.

– В следующем месяце же утомна. Тогда и повеселимся. – Я ложусь рядом, кладу руки под голову и поворачиваю к ней лицо.

– Точно! – Атти переворачивается на живот и нависает надо мной, а ее длинные волосы лезут мне в рот. Мы снова смеемся, и она перебрасывает их за плечо. – Я очень жду, когда ты снова переберешь горячего вина. Помнишь, как на прошлый праздник ты повздорила с каким-то гвардейцем из Керта? Вызвала его на поединок за таверной, но так напилась, что запуталась в своих ногах и упала лицом в лужу.

Я вперила взгляд в потолок и прикусила щеку изнутри, а эта женщина все продолжает:

– Нет? Не помнишь? – Атти переводит на меня лукавый взгляд. – Или что, это было специально? Секретный прием, которому тебя научила Арлета. Называется «упади лицом в конский навоз – и твой недруг умрет от смеха»! – Она уже не стыдясь, хохочет в голос.

Я не отвечаю, но мои горящие от того позора щеки говорят за меня.

– Эх, жаль, что Олан этого не видел.

– Ну конечно, – горячо отвечаю я, – тогда бы вы могли вдвоем мне напоминать это до конца моих дней. А почему Олан? Может, сразу пойти и рассказать этот случай королеве? – уже без злости говорю я. – Хорошо, что после той ночи я помню, как меня зовут. Чтобы я еще раз пила то вино, да не дай Создательница!

Атти смеется, и мы замолкаем, погруженные каждая в свои воспоминания. Я хоть и недовольна, что она напомнила о моем позоре в тот вечер, но было весело. Хоть и очень стыдно на следующее утро.

– Эх, было весело, – озвучивает она мои мысли.

– Даа… Ладно, прочь! – Подталкиваю ее с кровати. – Мне нужно выспаться. Арлета любит мучить сложными связками, если видит, что я не собрана.

– Хорошо, тогда увидимся завтра на занятиях! – Атти, кружась, покидает покои. Я уже подумала, что она ушла, обернулась и увидела, как ее голова выглядывает из-за двери. – Сладких снов. Пусть тебе приснится красивый незнакомец, но не отрабатывай на нем свои приемы, а лучше помечтай в более приятном ключе.

Кидаю подушку, но она успевает прикрыть дверь, и я слышу из коридора ее смех. Тоже посмеиваясь, поднимаюсь с кровати, чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха. В моих покоях есть выход на большой балкон. Каждое помещение во дворце обильно обставлено растениями и цветами. В коридорах стоят кадки с кустистыми чайными розами и папоротниками. Мой балкон не стал исключением, перила увиты плющом, а по бокам стоят горшки с пышными разноцветными петуниями. Под толстыми и мясистыми листьями дерева гоя стоит небольшая скамейка, на которой я люблю посидеть и отдохнуть в жаркий день.

Зажглись звезды, разошлись облака, являя взору иссиня-черное небо. Ночь была тиха и безмятежна. Вдыхаю полной грудью свежий осенний воздух: он сразу прочищает голову и успокаивает мои мысли.

Решаю оставить дверцы на балкон открытыми. Переодеваюсь в тонкую ночную рубашку и зажигаю пару сфер с голубым пламенем внутри. Они парят в воздухе над моей кроватью, распространяя тепло.

Я взбиваю подушку и с наслаждением растягиваюсь на простынях, благоухающих лавандой. Умиротворенная, я быстро погружаюсь в сон.

Глава 3

На рассвете следующего дня я бегу до тренировочной площадки, расположенной на заднем дворе. Пользуясь коридорами для слуг, спускаюсь на кухню, чтобы перехватить перед тренировкой яблоко. На кухне только начали работу: зажигают очаги, месят тесто на хлеб. Поздоровавшись со всеми, задерживаюсь ненадолго, чтобы перекинуться парой слов с моей любимой кухаркой – Шелой.

На улице стелется туман, а тяжелые тучи нависают над замком. Арлета уже ждет меня на поле и разминается с двумя деревянными мечами. На тренировках мы используем только муляжи. Люди, обладающие Силами, восстанавливаются от ран быстрее обычного человека, но мы все равно не подвергали себя ненужному риску. И деревянным мечом можно было приложиться так, что потом несколько часов сходили синяки.

Арлета оборачивается и замечает меня. На ее смуглом лице лежат тени, брови сведены в одну линию, а глубоко посаженные глаза еще больше запали. Либо она не выспалась, либо вообще не ложилась. Подозреваю последнее.

– Выглядишь неважно, может меня потренирует Бойд? – озабоченно спрашиваю я.

– Я в порядке, – отрезает она и, закрыв глаза, разминает шею. – А Бойда сейчас нет в Соуле.

Я вопросительно поднимаю брови, но она игнорирует это и не торопится объяснять. Что ж, не хочу доставать ее с самого утра, но точно не слезу с нее позже. Пока она не объяснит мне, что они решили, когда все ушли с собрания.

Мы смотрим друг на друга, я медленно жую хрустящее яблоко и слишком поздно замечаю, что ее правая нога начинает движение. Она стремительно кидается ко мне и плоской стороной меча бьет по запястью. Недоеденное яблоко улетает в песок, а запястье пронзает резкая боль.

– Эй! Я не доела, – возмущенно выкрикиваю я, потирая запястье.

– О, прости принцесса. Я могу принести тебе его. Хочешь? – склонив голову вбок, ехидно спрашивает Арлета.

– Нет, спасибо…

Я без раздумий кидаюсь к ней и хочу сбить с ног. Но она быстро поняла мой маневр. Без особых усилий уворачивается и отходит с направления моего движения. Вернувшись на исходную, подхожу ближе, чтобы достать ее ударами ног и рук, она их парирует деревянным мечом, больно приложив меня по сухожилиям. Я увеличиваю расстояние между нами, чтобы продумать следующую атаку.

Арлета все-таки кидает мне один меч. Мы медленно ходим по кругу, никто не нападает первой. Она сверлит меня диким взглядом, криво ухмыляется и начинает движение, но я уже собрана и слежу за ее ногами. С легкостью отбиваю удары и даже успеваю сделать пару выпадов в ее сторону, но это слабо похоже на атаку. Решаю наступать и с каждым ударом и поворотом увеличиваю скорость. Тело проснулось, мышцы стали пластичными, по крови заструилась Сила, подпитывая каждый член. Это придает движениям скорости и уверенности. Не даю ей времени для атаки, чередуя техники и удары, заставляю постоянно двигаться, даже не замечая вибрации от сильных ударов меча. Наш быстрый танец заставляет Арлету возбужденно рассмеяться, а хлопки воинов, сбежавшихся посмотреть на поединок, отвлекают меня. В тот же момент генерал, не теряя времени, поворачивает меч горизонтально и проводит очередь коротких уколов, от которых мне приходиться уклониться, отступить и перекатиться по песку.

Она настигает меня, как только я рывком поднимаюсь с земли, грамотно пользуется изгибом меча и жестко отражает мою атаку, приставляя тупое острие меча к моему горлу.

– Неплохо, но ты можешь лучше. – Арлета выдыхает, опускает меч и идет к бочке с водой.

Ощущая на губах вкус песка и поражения, плетусь за ней. Я совсем недовольна собой. Конечно, даже в лучшие дни все, что я могу, это пару раз достать ее по ноге или бедру. О том, чтобы выиграть поединок, не могло идти и речи. Арлета по праву была лучшим воином на материке. Она была одинаково строга как к себе, так и к своим подопечным, но всегда ко всем была справедлива. И сейчас на ней даже не сказался наш поединок: дыхание ровное, я же открытым ртом хватаю воздух.

– Ты расскажешь мне о чем вы говорили на Совете? – Беру у нее протянутый черпак с водой.

– Пока это тебя не касается, – она делает ударение на первом слове.

– Меня не касается? – От раздражения вода побежала по подбородку. – Меня очень даже касается, что происходит в королевстве, которым мне в будущем править!

– Тебе не о чем переживать, мы все решим без твоего участия, – она сжимает мое плечо, серьезно смотрит в глаза, и тут же добавляет, видя мой недовольный взгляд, – я обещала королеве держать происходящее и наши решения в секрете. Не то чтобы я тебе не доверяю. Я просто следую распоряжению Ее Величества.

– Но ты можешь мне рассказать в общих чертах или хотя бы намекнуть… – Я беру ее за свободную руку. – Не понимаю… Я должна буду стать королевой, но меня даже не допускают до обсуждения таких важных вещей.

– Возможно, Ее Величество еще спросит твоего мнения. – Она в утешении обнимает меня за плечо и уводит с поля. – Мне кажется, она не спросила, что ты об этом думаешь, потому что и так знает, что ты скажешь.

– Какая проницательность с ее стороны, – саркастично отзываюсь я. – Но ты хотя бы согласна с тем, что это полная чушь?

Арлета согласно кивает и остальную часть пути мы проделываем молча. Она останавливается напротив входа в зимний сад и сверлит глазами спину своего второго командира – Кевена. Он, нагруженный оружием, идет на склад.

– Послушай, – ее блуждающий взгляд возвращается ко мне, – не переживай сейчас об этом. Занимайся со мной, тренируйся с Нарой, воспитывай и укрепляй свой дух, контролируй и развивай Силу. Помогите с Атти жрицам в подготовке к празднику, да и просто побудь нашей принцессой. Ты еще успеешь повесить на себя это бремя. Не торопи события. Как придет время, королева расскажет тебе все, что нужно знать.

Арлета отвлекается и машет рукой Кевену, который снова вышел со склада.

– Вечером я покидаю столицу, в мое отсутствие тренируйся сама. Бойд отправится со мной, а Кевен остается в столице и будет обучать новобранцев.

– Отправляешься в Ошен?

– Да. – Арлета в задумчивости ерошит свои короткие темно-шоколадные волосы.

– Еще не знаешь, когда вернешься?

Эта новость немного огорчает, хотя была ожидаема. Да и по долгу службы ей нередко приходилось оставлять Соул. Каждый год она посещала Керт, столицу королевства Адкарт. Наши королевства были дружны и обменивались знаниями в военном деле.

– Через неделю, а может, и позже… Сейчас сложно предугадать насколько это затянется. Но надеюсь, до праздника утомны я вернусь.

Наш разговор прерывает подошедший Кевен.

– Доброе утро, Ваше Высочество. – Он легко кланяется мне и вопросительно смотрит на Арлету, ожидая ее указаний.

Она просит его подождать, а сама ведет меня через небольшую аллею, высаженную цветущими яблонями. Садовники поработали над ними, и сейчас все деревья покрыты сочной зеленой листвой. Легкий ветерок срывает с них белые лепестки, кружа их в воздухе. Мы в тишине доходим до входа во дворец, и только тут она прерывает молчание, решив на прощание дать мне несколько советов.

– Загляни в библиотеку, я попросила поискать для тебя несколько занимательных свитков с описанием техники боя двумя мечами. Когда я вернусь, будем отрабатывать. И я узнаю, если ты не занималась. – Впервые за утро на ее лице появляется привычная улыбка.

Я киваю и крепко обнимаю ее на прощание. Напоследок она похлопывает меня по плечу и легким шагом направляется обратно к Кевену. Не спешу возвращаться в замок и провожаю взглядом ее спину. Она, как будто чувствуя мой взгляд, оборачивается и говорит:

– И ради Создательницы, не влезайте с Атти в неприятности. Знаю я вас.

Я закатываю глаза и отмахиваюсь от этих слов. Мы уже давно не делали ничего безрассудного. А про прошлогодний праздник утомны Арлета не в курсе.

Вяло плетусь в свои покои, чтобы переодеться к завтраку, размышляя чем заняться до тренировки с Нарой. До праздника действительно осталось не так много времени и жрицам могут понадобиться любые свободные руки в храме.

Моя комната располагалась в восточной части дворца, и с утра меня радовало наблюдать за красотой восходящего солнца. Но сегодня, к сожалению, небо было пасмурным. В моих покоях стояла большая умывальня. В купели постоянно была чистая вода, которую легко можно нагреть с помощью Сил. Опустив в воду руку, я задумалась и перестаралась с этим. Когда я вынырнула из своих мыслей, от воды уже шел легкий пар. Добавляю в воду свое любимое масло, сделанное из цветков жасмина. Скинув грязные тренировочные штаны и рубашку, с наслаждением опускаюсь в горячую воду, чувствуя, как весь пот и усталость растворяются в кипятке. В эти моменты Сила всегда пробуждалась, все тело вибрировало и гудело от напряжения, кровь горела, а кожа издавала голубое свечение. Но я уже усвоила урок: лучше не принимать ванну на ночь. Возбужденная мечущейся во мне Силой, я долго не могла уснуть.

Королева любила соблюдение этикета и не терпела опозданий, поэтому засиживаться не приходиться. Хоть она в последнее время и редко спускалась в общую столовую к завтраку. Быстро моюсь, сушу волосы полотенцем и встаю перед большой гардеробной в размышлениях, что надеть.

Недолго думая, оставляю свой выбор на обычных темно-синих брюках, которые мягко обхватывают ноги. Наверх надеваю белую рубашку, а сверху нее, в тон брюкам, корсет. Он расшит жемчугом и серебром и придает простому наряду приличный вид. На ноги надеваю высокие черные сапоги из мягкой кожи.

Волосы пока еще влажные: они красиво завиваются, и я решаю оставить их распущенными, только аккуратно расчесываю пальцами, чтобы не испортить все гребнем. На голову идет тонкий, из червонного серебра, обруч. Я не любила громоздкие и тяжелые тиары, от них всегда чесалась голова. На приемах я заменяла его более изысканной версией, но и тот венец был без камней: его украшала витиеватая резьба. Еще раз окинув себя взглядом в зеркало, проверяю, что все в порядке и спускаюсь в столовую.

Глава 4

Здесь уже сидит Атти и тихо переговаривается с Оланом. Что удивительно, ведь вести спокойный разговор без взаимных подколок и битья посуды, несвойственно для них. Олан такой же саркастичный и подвижный, как и Атти. Мне иногда казалось, что это один человек, по ошибке разделенный по разным телам. Из-за этой схожести в характерах, они так яро реагировали друг на друга: каждый видел в другом часть себя. Вместо того, чтобы это способствовало их сближению, они с ослиным упрямством отрицали возникающее между ними понимание. Что интересно, в отсутствие кого-то одного, они становились совершенно другими людьми. Между собой они могли поносить друг друга самыми ужасными словами, но как только это делал кто-то из посторонних людей, готовьтесь к тому, что они порвут вам за это глотки.

Мне с самого детства казалось, что эти двое в конце концов либо поубивают друг друга, либо поженятся. И в последнее время я все более склоняюсь ко второму варианту. Мы втроем выросли вместе, и для меня каждый из них – это член семьи, как брат и сестра, которых у меня не было. Но между Атти и Оланом всегда было осязаемое напряжение, которые чувствовали все.

В последнее время я замечаю, что их разговоры стали более нормальными. Олан вместе со своим отцом, Тристандом, много путешествует и часто покидает королевство. Атти, как и я, очень скучает, поэтому стала гораздо спокойнее. Видимо, не хочет тратить и без того малое время, что он проводит во дворце, на склоки и ругань.

– Как спалось, Ваше Высочество? – игриво спрашивает Атти. Накладывает себе в тарелку яблочных оладий и щедро поливает их вареньем.

– Замечательно. Никаких непристойных снов. – Я подхожу и сначала обнимаю ее, а потом Олана. Он, не отвлекаясь от еды, легко обнимает меня одной рукой.

– Фи, как скучно! – Атти морщит свой носик.

Я сажусь рядом с ней и после беглого взгляда на приготовленные блюда, останавливаю свой выбор на тыквенной каше. Проглатываю первую горячую ложку и интересуюсь у Олана:

– Ты надолго вернулся?

– На пару дней. Отцу нужна моя помощь, я не могу сейчас оставить его одного. Ему не хватает глаз за всем проследить.

Помимо того, что отец Олана является послом нашего королевства, под его управлением также находится и шпионская сеть.

– Жаль, что королеве не нужна моя помощь, – бормочу я, ни к кому конкретно не обращаясь. Поднимаю глаза от тарелки и ловлю на себе их сочувствующие взгляды.

Все в курсе наших довольно холодных отношений с Аластрионой. По традициям нашего королевства, королевских отпрысков воспитывали наставницы, а родители лишь проводили по несколько часов в день со своими детьми. А когда мне исполнилось четырнадцать лет, это время и вовсе сократилось до часа в день. Сейчас мы не проводим время вместе, только в редких случаях меня могут вызвать на аудиенцию, чтобы обсудить текущие успехи. Считается, что таким образом воспитывается характер будущего правителя, где нет места эмоциям, чувствам и сентиментальности. А все решения должны приниматься с холодной решительностью. Также порицалось проявление любых нежных чувств в присутствии других людей, но королева и наедине никогда не была щедра на ласку. Раньше меня это беспокоило, и что таить, очень сильно расстраивало, но сейчас мне не нужна ее любовь, а вот немного уважения и признания получить хотелось бы.

– Я слышал от отца, что на праздник утомны приедет Айрис.

Олан закончил с едой и, вальяжно развалившись, закинул руку на спинку соседнего стула.

Мы с Атти переглядываемся и восторженно кричим. Атти хватает Олана за руку и просит рассказать подробности.

– Она должна быть здесь через пару недель, а король с королевой за день до празднования.

– Ее братца мы снова не увидим? – интересуется Атти.

– Да… Насколько мне известно, Кайден снова отправился путешествовать. На этот раз в западные земли.

Я допиваю малиновый чай с мятой и делюсь своими мыслями:

– Он когда-то бывает в Керте? Я только и слышу, что он из одного королевства едет в другое. Не замечала за ним в детстве такого порыва к странствиям. Он совсем не обеспокоен тем, что в скором времени он возможно сменит отца в управлении Адкартом?

Атти согласно кивает головой.

– Может, он вовсе хочет отказаться от престола в пользу Айрис? Представляю, каково родителям и сестре видеть его пару раз в год, они все так близки… Сколько лет мы уже не виделись?

Олан пожимает плечами.

– По-моему, он был на моем шестнадцатилетии, – вспоминаю я.

– Ах да. Он тогда еще уехал сразу после празднования. – Атти задумчиво размешивает свой чай. – С тех пор почти пять лет прошло… Ты такая старая! – Она поворачивается ко мне.

– Эй! А как мы перешли от обсуждения, что давно не видели Кайдена, к моему возрасту?

Мы смеемся и в тишине заканчиваем трапезу. Мне нужно идти на занятие с Нарой, а Олан зовет Атти прогуляться в город.

Олан всегда был очень застенчивым и редко говорил о своих чувствах по отношению к другим. Мне тяжело отделаться от мысли, что он уже не тот мальчик с пухлыми, розовыми щеками и светлой, кудрявой головой. Он давно вырос во взрослого и сильного мужчину. Детская припухлость ушла с его лица и уступила место широким скулам и волевому подбородку, волосы потемнели и от былых тугих кудрей сейчас осталась лишь легкая волна, а постоянные тренировки способствовали приобретению мощной мускулатуры. Высокий рост тоже добавлял внимания женского пола, а его спокойная и уверенная манера речи сразу располагала к себе собеседника. Не раз это качество помогало ему в переговорах с другими королевствами, его присутствие гарантировало, что все встанут из-за стола удовлетворенными принятым решением. И я не понаслышке знаю, что многие придворные дамы пытались и пытаются добиться его внимания.

Я помню, как мы с Атти впервые узнали, что кто-то из девушек во дворце положил на него глаз. Когда человек растет у тебя на глазах, ты не замечаешь, как он меняется. Но сейчас, с его постоянными длительными разъездами, каждый раз по возвращению я нахожу в нем новые черты. От этого одновременно и грустно, и радостно. Грустно от того, что мы уже не так близки и не проводим столько времени вместе. И есть ощущение, что ты уже не совсем хорошо знаешь этого человека.

Наверное, с этим нужно смириться и принять это, как должное. Мы никогда не вернемся в то время, когда вместе проводили бессонные ночи за бесконечными играми, как сбегали из дворца встретить восход солнца на каменной колокольне, с которой открывался великолепный вид на город. Облазили все горы, знали каждую полянку и мелкие, ледяные горные речушки. А когда стали старше, походы на колокольню заменили посещения таверн. Где мы, хорошо захмелев от пряного вина, танцевали до боли в ногах. Сейчас обязательства вынуждают быть более серьезными, и мы стараемся вести себя подобающе. Но иногда я все же повторяла с Атти свои вылазки в город. Мы надевали простые и непримечательные одежды, чтобы нас никто не узнал. Моя наружность была достаточно яркая, поэтому приходилось потратить время на маскарад. Мои волосы цвета снега и длиной до лопаток я покрывала простым платком и надевала закрытые одежды, чтобы спрятать свою бледную, полупрозрачную кожу.

Теперь я с нетерпением жду праздника, чтобы немного повеселиться. В городе соберется больше людей, чем обычно, и будет легко затеряться в толпе.

Пока раздумываю об этом, подхожу к беседке в саду, в которой обычно проходят наши занятия с Нарой. Но она пуста. Оглядываю сад кругом: может быть, она припозднилась и вот-вот мелькнет среди деревьев, но нет. Сажусь на деревянный пол и подбираю ноги под себя. Решаю начать читать молитву, чтобы успокоить мысли, заглянуть внутрь себя и почувствовать каждой частью тела Силу, наполнить ей все свое существо. Сила сразу же отозвалась и по велению мысли текла от кончиков пальцев ног и рук, собираясь в груди. Собрав все до последней капли, я пытаюсь удержать ее в таком положении. Руки начинают дрожать, а сердце ускоряет свой ритм: каждый удар мощно проносится по всему телу, а в ушах поднимается гул. Руки начинают неметь. Когда уже не могу выносить это чувство, а в груди начинает сильно жечь, как будто я проглотила раскаленных углей, делаю долгий выдох и отпускаю контроль. Сила тут же расходится обратно по телу, как тень, убегающая от яркого света.

Не спешу открывать глаза, глубоко и часто дышу, чтобы привести себя в обычное состояние. Открываю глаза и от неожиданности вздрагиваю: напротив меня в такой же позе сидит Нара.

– Прости, не хотела пугать, Авалон, – говорит она своим нежным и спокойным голосом. – Не стала мешать тебе. Ты делаешь успехи. Сейчас получилось дольше контролировать себя, но и Сила возросла. Твое сердце изливалось светом. – Она кладет свою сухую, прохладную ладонь мне на грудь, и это приятно успокаивает разгоряченную кожу в этом месте.

– Да? По ощущениям все так же, разве что печет в груди чуть сильнее… – с сомнением говорю я, растирая грудь, чтобы избавиться от остатков неприятного ощущения.

– Это нормально. Я говорила, что по мере приближения к двадцатиоднолетию Сила будет расти и в этот день достигнет своего предела. Сейчас твой путь сосредоточен над тем, чтобы подготовить тело к такому количеству вливаемой Силы. – Она берет мои руки в свои и растирает их, чтобы снять онемение и отогреть.

– Но почему у других обладателей Силы нет таких сильных ощущений, как у меня? Олан никогда не рассказывал ничего подобного, а он отпраздновал его еще весной.

Нара какое-то время молчит, но видно, что она задумалась. Затем все же поднимает на меня глаза.

– В этом большую роль играет твоя кровь. – Она поднимается с пола и подает мне знак тоже встать. – Ты знаешь, что дитя смешанной крови будет иметь более слабую Силу. В течение жизни он может ее немного развить, укрепить, но все же выше того предела, что дан ему при рождении, не подняться.

Она выходит на тропинку, ведущую в вишневый сад, и я следую за ней. Вишня уже в конце своего цветения, и вся дорожка усыпана розовыми лепестками, которые весело подхватывает и кружит прохладный ветер.

– Так что ничего удивительного нет в том, что твои способности гораздо сильнее, чем у кого бы то ни было. Твой род по материнской линии восходит к самой Создательнице и отец из семьи, обладающей сильным даром.

– Я его практически не помню… Остались только смутные воспоминания, лишь образы и ощущения.

– Когда он погиб, ты была так мала. – Она останавливается под одной из вишен, листья которой уже почти опали и пожухли, а ветви начали засыхать. – Помоги мне.

Я послушно кладу ладони на ствол и начинаю потихоньку пускать по дереву потоки Силы. Ветви оживают, на них появляются почки и распускаются новые листья. Улыбаясь, опускаю руки. Наблюдать за проявлением этой части нашей Силы никогда не надоест.

– Нравом ты пошла в отца. Все его поступки шли от сердца, а не от головы. Он был очень нежным и ласковым отцом. В детстве ты не слезала у него с рук и он позволял тебе абсолютно все, – тут она усмехается и продолжает, – помню, как вы играли с ним, ты вплела в его длинные волосы разноцветные ленты, и он в таком виде пошел встречать короля Джодока и его свиту.

Я тоже смеюсь. По груди разливается теплое чувство, никак не связанное с Силой. Очень жаль, что он сейчас не рядом. И так мало людей, которые могли бы мне рассказать и напомнить о том, каким человеком он был. Нара – одна из немногих, а с королевой мы и вовсе никогда о нем не говорили. Когда мне было шесть лет, он не вернулся из очередной поездки на охоту. Его лошадь оступилась на переправе через ущелье, унося с собой всадника навстречу острым камням. Нара, видимо, чувствует мою жадность до разговоров о нем и тоску, поэтому продолжает:

– Но в вас есть и отличия. Он совершенно не любил военное искусство и оружие. Можно было по пальцам одной руки посчитать, когда его руки держали меч. – Нара смеется, увидев мои округлившиеся глаза. – Да, за грубую силу в их паре отвечала твоя мать.

– Я не понимаю… На первый взгляд они такие разные, почему они были вместе?

– Здесь я могу говорить лишь про то, какими они были в присутствии других людей. Что творилось за закрытыми дверьми – знают только они. Но твой отец спокойно мог взять ее за руку или поцеловать ее в щеку при всех, а ты знаешь, что это неподобающе. При этом твоя мать всегда заливалась краской, как маков цвет.

– О, Создательница! – Я приложила прохладные ладони к своему разгоряченному лицу. – Не могу представить себе ее такой.

Нара согласно кивает:

– Присутствие твоего отца смягчило ее сердце. На долю королевы выпало много испытаний… А когда его не стало, это сильно сказалось на ее нраве. Но мы должны принять ее такой, позволить ей переживать это так, как она сама того хочет. Ее Величество знает, что делает.

Мы останавливаемся на краю сада. Я задумаюсь над ее словами и невидящим взглядом смотрю, как несколько слуг собирают опавшие яблоки в плетеные корзины.

– Поможешь жрицам с приготовлениями к празднику? Нам сейчас не помешает лишняя пара рук.

Я согласно киваю, Нара провожает меня до входа во дворец, а сама направляется к храму.

Глава 5

Следующие недели проходят спокойно и размеренно: я тренируюсь, изучаю записи, которые мне передали по наказу Арлеты. Вместе с Атти помогаю жрицам к подготовке к празднику утомны. В этот день мы провожаем осень и празднуем приход зимы. Все жители королевства собираются на храмовой площади: поют песнопения, наблюдают за обрядом, которым жрицы отдают дань уходящему солнцу и благодарят Создательницу за урожай. В Соул съедутся торговцы со всех соседних королевств – будет яркая, большая ярмарка. В это время на улицах всегда многолюдно, шумно и весело. Можно купить редкие изделия мастеров других земель, отведать интересные кушанья, покататься на карусели.

Но больше всего в этом празднике привлекали людей пышные и цветущие сады в каждом дворе города и, конечно, самый большой сад во дворце королевства. Нередко в день утомны выпадает снег. Удивительно бродить по заснеженным улочкам города и любоваться пышной, цветущей зеленью и яркими цветами, пестреющими на фоне кипельно-белого снега.

Вечером горожане согреваются пряным вином и пивом. Трактиры ломятся от людей, напоминая спелые дыни. Девушки стайками носятся по всему городу, сбивая ноги в танцах на главной площади. А ночью все любуются фейерверками, которые делают наши умельцы. Более ни в одном королевстве не показывают фейерверков такой красоты, что захватывает дух.

Я же любила в этот день съесть тыквенного пирога, выпить имбирного пива. Познакомиться с людьми и послушать новости из других стран. Еще нужно было отвлечь Атти. После отъезда Олана она сама не своя. Он обещал приехать к празднику, но события в Ошене удерживают его вдали от столицы. Все реже я слышу ее смех и все чаще замечаю ее задумчивый, невидящий взгляд. Утопленник кажется веселее на ее фоне. Возможно, он что-то сказал ей перед отъездом, но спрашивать я не стала: захочет – сама расскажет. Со дня на день должна приехать Айрис, и я верю, что вместе с ней мы вытащим Атти из уныния.

Айрис – дочь Вардена и Ровены Нордин, короля и королевы Адкарта. Наши семьи были очень дружны, и с самого детства она со своим братом Кайденом часто гостили у нас. Но в отличие от своей сестры, Кайден по непонятным причинам перестал посещать нас после моего шестнадцатилетия. Я всегда думала, что ему было скучно с нами, так как он старше всех нас. В то время, как нам с Атти и Оланом исполнилось шестнадцать, он уже отпраздновал свое двадцатиоднолетие. И если сейчас эта разница в пять лет была бы не столь заметна, то тогда между нами была пропасть непонимания. По духу мы были более близки с Айрис, которая была младше нас на два года. В детстве все шишки за наши проказы сыпались на Кайдена. Кажется, что ему это надоело, и он решил больше не связываться с нами. Эти воспоминания заставляют меня с грустью улыбнуться.

Мы все были очень дружны, но больше всего его отсутствие сказалось на Олане. Жаль, что его все-таки не будет. Олану нужен друг.

В этих размышлениях проходят дни. Вечером, перед праздником утомны, я коротаю время в библиотеке за прочтением очередного фолианта. Вдруг прямо передо мной появляется Айрис, принеся с собой в растворившемся вихре запах снега и ягод. Я не успеваю подняться с кресла, как она уже подбегает ко мне с криками и крепко обнимает. Я обнимаю ее в ответ и чуть не рассчитываю с силами – Айрис заваливается на меня, и мы смеемся.

– Как я скучала, Авалон! – Она не сводит с меня своих сияющих в приглушенном свете глаз цвета угля. – Мне кажется, мы не виделись вечность. И чтоб тебя, ты с каждым годом становишься все краше! – Она отдаляется от меня на уровень вытянутой руки и окидывает внимательным взглядом. – Пожалуйста, остановись, иначе в королевстве не останется ни одного человека не влюбленного в тебя.

Мне не по себе от ее похвалы и я неловко смеюсь.

– Не понимаю о чем ты. Вероятно, ты давно не смотрела в зеркало. Твои волосы стали еще длиннее! – Я перебираю ее черные, как ночь, волосы, которые великолепно выделяют цвет ее молочно-белой кожи. – А ты сама похожа на морозную клубнику.

Айрис улыбается от этих слов. Это правда. В сочетании с бледной кожей, ее ярко-алые губы придают ей схожесть с клубникой на снегу.

– Я бы появилась раньше, но не могла найти свои перчатки. Пришлось подождать, пока сделают новые.

Мы обе смотрим на ее руки, которые до локтя обтягивают плотные перчатки белого цвета с россыпью мелких сверкающих камней.

Поскольку стихии наших Сил были несовместимы, мы могли касаться друг друга только через одежду. Долгие прикосновения были очень болезненны и даже смертельны. Наши касания оставляли на адкартцах ужасные ожоги, от которых кожа покрывалась волдырями, а затем и обугливалась. На сетонцах последствия тоже были не радужными: место касания вначале немело и неприятно покалывало, кожа становилась жесткой. При более длительном прикосновении становилась серо-синей или вовсе черной. Времени для врачевания таких ран требовалось больше, а иногда следы повреждений оставались навсегда.

Поэтому с королевством Адкарт было установлено правило: любой человек с Силами, желающий посетить соседнее королевство, заботился о своем одеянии, чтобы не навредить другим. По этой причине на Айрис перчатки. Я редко покидала границы нашего королевства и последний раз была в Керте, столице Адкарта, еще вместе с отцом. Мне тогда было шесть лет, и все что я запомнила – это яркий, радужный свет, который отражался от ледяных скульптур в их дворце, запах еловых веток и морозный, свежий воздух. Он сжимал грудную клетку и не давал вздохнуть полной грудью. Но мне бы очень хотелось освежить свои воспоминания и посетить их столицу снова. Меня безумно притягивала эта обстановка и люди с горячими сердцами, решившие жить в постоянном холоде. Хоть Адкарт располагался южнее Сетона, адкартцы любили прохладу и с помощью Силы сотворили в своем королевстве вечную зиму.

Я поднимаюсь с кресла, беру за руки Айрис и помогаю ей встать.

– Как ты поживаешь, лисичка? – обращаюсь к ней, используя ее детское прозвище.

– Ну уж нет! Меня так больше никто не называет! – Она нарочито надувает губы, делая вид, что обиделась. – Мы вместе с Кайденом много путешествовали в последнее время. Я только вернулась из Несбита, столицы Дермонта. Отец настоял на знакомстве с тамошним принцем – Иденом.

– Говорят, он очень хорош собой.

– Да, но мы застали только его отца и мать, Бевана и Эвелин. Эвелин замечательная. Такая нежная, внимательная и спокойная. А король Беван, видно, себе на уме… Престранный. А еще, уж очень сильно он восхищается своим сыном. Мне и слова не дали сказать! Каждую минуту слышно: «Ах, Иден то, Иден это». Клянусь, если бы мы пробыли там чуть больше, я бы уже начала его ненавидеть, ни разу с ним не повстречавшись.

Пока разговариваем, вышли из библиотеки по направлению к гостиной, и от этих слов Айрис я тихо смеюсь.

– Ну ты даешь. Кто будет судить родителя за то, что он ставит своего ребенка в пример?

– Ох, Авалон, – тяжело выдыхает Айрис, – по словам Бевана, у принца даже пук с ароматом розы.

Здесь я не сдерживаюсь и хохочу во весь голос. Как же мне ее не хватало! Я вытираю выступившие от смеха слезы, мы замолкаем и идем в уютной тишине, изредка обмениваясь взглядами и улыбками, как будто проверяя, что это не сон и мы наконец-то увиделись.

Как только мы заходим в гостиную, навстречу Айрис несется голубое облако под именем Атти и чуть не сбивает ее с ног.

– Почему, почему ты так поздно приехала? Мы ждали тебя на прошлой неделе.

Она кружит вокруг Айрис и даже подпрыгивает, как пес, который давно не видел хозяина. Не хватает только хвостика, честное слово.

Пока они в своем мире, я подхожу к Олану, который вернулся в Соул несколько часов назад и уже раскинулся на парчовых подушках с кубком вина. Я обнимаю его и ладонью шлепаю по колену, чтобы он убрал ноги, и я могла сесть рядом.

– Как поживаешь? Есть чем поделиться? – Я с наслаждением вытягиваю ноги и беру протянутый кубок.

– Не так хорошо, как хотелось. Думали, что получится быстро уладить это недоразумение, но, похоже, что убийство барона было только началом. Да и Брайс, как сквозь землю провалился. Наши шпионы в Ошене не смогли отследить его. Все следы обрываются в Нёльере, столице Кэлхауна. – Он устало и шумно выдыхает.

– Не удивительно, что он выбрал это место, чтобы скрыться, – бормочу я.

Олан согласно кивает:

– Гиблое дело. Проще отыскать муравья на черном мраморе, чем убийцу в Нёльере.

Обнимающиеся Атти и Айрис подходят к нам и, услышав эти слова, с их лиц сползают улыбки. Они тоже берут по бокалу и внимательно слушают рассказ Олана.

– Ее Величество, как я полагаю, решили, что людей поразит жестокость, с которой расправились с бароном Тюринсом, и это оттолкнет их от продолжения восстания. Но пока все происходит с точностью наоборот.

Я беру пару ягод винограда и говорю:

– Это подстегнуло их действовать более напористо. Они стали смелее.

– Да. Они уже собрали новую, достаточно большую группу сопротивления и избрали нового главу.

– Они становятся организованными. Это плохо, – говорит Айрис.

Мы все соглашаемся.

– И что сейчас происходит в Ошене? Каковы наши действия? – спрашивает Атти.

– Мы ведем переговоры, пытаемся понять, что им нужно. И по возможности прийти к соглашению, которое бы всех удовлетворило.

– А были еще случаи нападения на людей с Силами? – спрашиваю я.

– Нет, но люди могут покалечиться в давке. По выходным на главной площади Ошена собирается большая толпа народу, чтобы послушать выступление главы сопротивления.

Мне совсем это не нравится. Грудь сдавливает ожидание чего-то плохого.

– Их не разгоняют?

– Нет. Но наши гвардейцы постоянно там находятся и следят за всем. Но пока мы хотим решить это мирным путем.

Я фыркаю. Как же меня злит эта политика вытирания соплей.

– Я не понимаю, почему никто не видит, что это уже не действует? Кажется, что пора мирных переговоров давно прошла. Они убили человека с Силами! – От возбуждения я не могу усидеть на месте, встаю и начинаю ходить кругами по комнате. – Мягкая политика Аластрионы довела наше королевство до такого состояния. Нужно было искоренять такие мнения сразу, вырубать, как докучливый сорняк! А теперь что? Все забыли, что мы потомки Создательницы. Мы полностью потеряли свое лицо, свое наследие. Человек без Силы на троне Сетона! Если бы Создательница видела, во что превращается ее королевство, уверена, она бы обратила в пепел всех, кто распространяет такие идеи.

В комнате повисает неловкое молчание, все тупят глаза и не смотрят на меня.

– Вы не согласны со мной?

– Авалон, – мягко начинает говорить Олан, стряхивая волосы со лба, – я понимаю тебя, и то, что ты чувствуешь, но нельзя рассуждать так однозначно. Мир не делится на светлое и темное, на все или ничего. Я думаю, то решение, которое сейчас приняли Совет и королева, и есть верное – подождать, следить за событиями. Лучше решить все словом, чем рубить головы несогласным.

– А если была бы обратная ситуация? Если бы мы втаптывали в грязь обычных людей без Сил, и кто-то из одаренных убил человека, просто из-за самого факта его существования? Они забыли, что им позволили жить на этих землях? Чем больше им даешь – тем больше их аппетиты. Оглянитесь, половина членов Совета без Силы. Большая часть нашего войска – тоже. Разве кто-то чинит препятствия, если человек в чем-то действительно хорош?

Я вижу, как мои слова заставляют их задуматься. Удовлетворенная, что меня услышали, я успокаиваюсь и снова присаживаюсь на диван.

– В твоих словах есть зерно, – Атти первая нарушает молчание, – но ты не можешь не думать о благополучии этих людей. Опять же, потому что они живут на наших землях. Ты сама знаешь, как мало обладателей нашей Силы. Если сейчас мы будем показывать, что нам все равно на потребности обычных людей, что мешает им покинуть Сетон? И уйти в Дермонт, где они всегда будут к месту, верно? – Она поворачивается за подтверждением к Олану, на что тот кивает.

Да я и сама думала об этом. Такая опасность существует всегда. Если даже небольшая часть людей покинет Сетон, то наше королевство ослабнет и станет отличной мишенью для завоевателей по ту сторону океана. И какой бы Силой мы не обладали, нас всегда можно задавить числом.

– Кстати, – в разговор подключается Айрис, – а барон действительно отказывал людям в помощи своими Силами?

– Откуда ты все знаешь? – Я не даю Олану ответить. – Я принцесса этого королевства, а меня выгоняют с собрания и не желают поделиться и крупицей сведений!

– Отец рассказал. – Она извиняюще пожимает плечами.

– На самом деле, это имело место быть, – сухо отвечает Олан. – Все слова, сказанные про барона, подтвердились. Ни одно поле простых жителей не было взращено. Только с его полей собирался урожай, а все остальные остались без хлеба и овощей. А продовольствие, что поставляли из Соула каждую неделю, не раздавалось, а продавалось втридорога. И несмотря на то, что в хлебе и зерне не было недостатка, дети и женщины все равно голодали. До убийства барона даже было несколько краж из амбара с продовольствием. – Он устало потирает лоб и морщится от этих слов.

Айрис крутит головой, как будто не верит в эти слова. Мне тоже не по себе от рассказа Олана. Мне так жаль людей, которым пришлось страдать. Хотя это так легко можно было исправить, если бы этот Тюринс не был таким мерзавцем.

Атти тут же озвучивает мои мысли:

– Как это ужасно. А почему они не обратились за помощью в столицу?

– Судя по тому, что мы узнали, барон преподносил все свои действия, как прямой указ королевы. – Олан встает и подливает нам еще вина. – Как я понимаю, они хотели решить это своими силами на месте. Они шли к барону поговорить, возможно, припугнуть, но… все закончилось так, как закончилось.

На какое-то время все погружаются в раздумья, и в комнате воцаряется тишина, изредка прерываемая лишь потрескиванием горящих поленьев в камине и глотками вина.

– Ну что ж, – протяжно тянет Олан, – барон оказался тем еще жуком, но сейчас в Ошене все улажено: поля засеяны, жители не голодают. Осталось разобраться с последствиями.

На наших лицах появляются слабые улыбки, хотя поводов для радости не так уж и много.

– Ну все равно, это не давало им право на самосуд, – спустя какое-то время говорю я. – Мне не нравится с какой легкостью прервалась чья-то жизнь. Сейчас обладателей Силы стало на одного меньше. Я не говорю, что барону нужно было спустить все с рук, – я предупреждающе поднимаю руки, – но согласитесь, что в зимний период у нас каждый человек с Силами на счету.

Все согласно кивают, и мы решаем перевести разговор на более отрадную тему. Айрис рассказывает нам о своих путешествиях вместе с братом. О том, как они побывали на крутых, заснеженных вершинах гор по ту сторону океана, как бороздили бесконечное синее море и бегали босиком по сочным, бескрайним лугам. Мы с раскрытыми ртами слушаем рассказ о ее приключениях, и я в который раз удивляюсь таким многообразием окружающих мест. Но также чувствую укол зависти: у Айрис такая красивая и насыщенная жизнь, а я не покидаю Соул. Ее отец, король Варден, потакает буквально каждой ее прихоти. И подумать только, он уже сказал, что она готова взойти на трон Адкарта! А ей только девятнадцать… Кайден отказался от престола, что не удивительно. В Адкарте, как и в Сетоне, корона передавалась преимущественно по женской линии. Понимаю, что от этих мыслей у меня на глазах начинают наворачиваться горькие слезы обиды. Я бесшумно поднимаюсь и подхожу к окну, делая вид, что меня заинтересовал вид на улицу, а сама незаметным движением вытираю выступившую слезу.

Глава 6

Следующим утром, с трудом разлепив веки, я вижу, что солнце уже давно встало. Смотрю на себя в большое посеребренное зеркало и опускаю руки. Прошлой ночью мы засиделись допоздна, делясь новостями, слушая рассказы Айрис и распивая вино. Последствия последнего сейчас очень явно отображаются на моем лице: оно опухло, взгляд блуждающий и какой-то плоский. Мне вчера было лень заплетать волосы в косы, поэтому сейчас у меня на голове воронье гнездо. Со вздохом иду в купальню и пытаюсь вернуть себе приличный вид. Сегодня праздник утомны, и я должна присутствовать на церемонии в храме Создательницы, поэтому и выглядеть нужно соответствующе. Ведь там соберутся все горожане.

На улице заметно похолодало, поэтому во дворце стало зябко. Выпускаю несколько шаров теплого света, которые теперь парят в воздухе и согревают помещение. Времени на сборы не так много и я быстро привожу себя в порядок.

Когда возвращаюсь в комнату из умывальни, там, в темно-синем кресле, уже сидит Айрис и прихорашивается возле зеркала. Свои длинные черные волосы она оставила распущенными, придав им форму легкой волны. Голову украшает сверкающая золотистая тиара, украшенная крупными изумрудами. Наряд она выбрала в традиционных цветах своего королевства: темно-зеленое плотное, длиной в пол платье и, в тон ей, мантия. Горловина платья и манжеты расшиты золотой нитью. Этот цвет идеально подходит к тону ее кожи и волосам. Она ловит мой зачарованный взгляд в зеркале и улыбается.

– Не смотри так, сейчас ты будешь выглядеть еще лучше. – Она поднимается с кресла и уступает мне место. – Садись и доверься мне.

Она мягко расчесывает гребнем мои еще влажные волосы и восхищается их цветом.

– Твои волосы белее заснеженных вершин гор Мадди и такие невесомые! – Она перебирает их своими пальцами и, применяя Силу, подсушивает и закручивает в локоны.

От висков заплетает тонкие косички, которые завязывает сзади в хвост. Выходит очень красиво, а также они придерживают мою тиару, которую она достает из шкатулки и водружает мне на голову. Сегодня это парадная тиара, сделанная из белого золота и украшенная бриллиантами и сапфирами, которые, как капли дождя, стекают вниз.

– Ты уже решила, что наденешь? – спрашивает она, когда заканчивает с моей прической.

Я прохожу в отдельную комнату, которая служит мне гардеробной, и достаю из шкафа легкое, почти невесомое платье небесно-голубого цвета. Оно довольно открытое (оголяет плечи), а лиф сделан из блестящих металлических вставок, имитирующих броню. От талии ткань легко струится до пола и заканчивается длинным шлейфом. Платье достаточно прохладное для такого времени года, но я все равно надену его, чтобы подчеркнуть принадлежность к своей Силе.

Когда я уже обуваюсь, в комнату залетает раскрасневшаяся Атти:

– О, отлично, ты уже готова. Пойдемте скорее, уже все в сборе.

Я последний раз смотрюсь в зеркало, поправляю тиару, откидываю распущенные волосы за спину и вслед за Айрис и Атти выхожу из комнаты. Щелчком пальцев подгоняю голубые шары света, чтобы они парили над нами и согревали.

За ночь выпал тонкий слой снега, едва прикрывший землю, из-за чего каменная дорожка, ведущая из дворца в город, намокла и стала скользкой. Втроем своими Силами подсушиваем тропинку и с комфортом добираемся через палатки торговцев до подножия каменной лестницы. Айрис недовольно меряет взглядом высоту лестницы и вздыхает, мы с Атти смеемся.

– Ты можешь не ждать нас, а перенестись, – разрешаем мы ей.

– Ну нет, я пойду с вами. Не хочу там быть одной. – Она со вздохом делает первый шаг. – Не понимаю, как вы живете без способностей к переносу, это так упрощает жизнь.

– Как будто у нас есть выбор, – недовольно бурчу я, собирая в руки длинный шлейф, чтобы он не путался под ногами.

Атти подбирает юбки и следует за нами. Она тоже выбрала платье в цветах нашего королевства: синее, из блестящей ткани, которая красиво переливается и отдает фиолетовым на свету. Этот цвет очень выгодно смотрится на ее темной коже. Платье с длинным рукавом и достаточно закрытым лифом, но с добавляющим изюминку длинным разрезом, оголяющим упругое бедро и стройные ноги.

Айрис оборачивается и смотрит на нас со смехом в глазах:

– На вас лучше не смотреть, а то я выколю себе глаза – вы выглядите так раздето.

Мы со смехом несемся по заснеженной узкой лестнице наперегонки. Айрис, не привыкшая к таким походам пешком, поднимается последней, держась за бок. Да и у Атти вид не лучше – она забросила свои занятия боевыми искусствами еще в детстве. Я, поскольку занимаюсь больше, поднимаюсь первой, даже не сбив дыхания. Атти недовольно смотрит на меня и показывает язык.

– Ты такой ребенок! – Улыбаюсь я ей.

– Кто бы говорил! – Она оборачивается и окидывает толпу, собравшуюся на храмовой площади. – Интересно, а где Олан?

– Здесь, – раздается его голос позади нее.

Атти оборачивается, и я вижу, как у Олана округляются глаза и перехватывает дыхание. Он медленно скользит взглядом по Атти снизу вверх, и от вспыхнувшего в его глазах желания мне становится неловко. Ощущаю себя подглядывающей за ними. Откашлявшись, он краснеет и протягивает согнутую руку в локте Атти. Она с улыбкой принимает его помощь, и они первыми идут через толпу к небольшому возвышению перед входом в храм, где уже собрался весь Совет и королева. Я, подражая Олану, делаю вычурный поклон перед Айрис и тоже протягиваю ей руку. Она смеется, закрывая рот ладонью и отвечая на мой поклон реверансом, берет меня под руку, и мы вприпрыжку догоняем эту парочку.

Атти и Олан занимают место рядом с отцом Олана – лордом Тристандом, и я вижу, как он с искренней радостью улыбается ей и приветствует. В центре, возле входа в храм, стоит королева Аластриона. Сегодня на ней темно-синяя бархатная мантия, расшитая серебряными лунами, а голову венчает белоснежная корона из остролиста. По левую сторону от нее стоят отец и мать Айрис – король Варден и королева Ровена. Мы с Айрис делаем глубокий реверанс перед королевой и после ее кивка занимаем место рядом с родителями Айрис. Они по очереди крепко меня обнимают, а Ровена долго не выпускает из объятий. Говорит, как сильно скучала, интересуется моим здоровьем. Шепотом обмениваемся любезностями и последними вестями.

Мы замолкаем, когда раздается звук горна, знаменующий начало церемонии. Все расступаются, чтобы пропустить вереницу жриц, идущих из храма во главе с Нарой. В руках у каждой – сотворенный светящийся голубой шар – символ нашей Силы. Они медленным шагом проплывают мимо нас, в унисон напевая древнюю молитву мира и успокоения души. К голосам жриц присоединяются голоса местных жителей и наши. Я даже слышу среди прочих голос королевы.

Спустившись со ступенек храма, жрицы делятся на две колонны и полукругом обходят статую Создательницы в центре площади. Это прекрасное мраморное изваяние было сделано нашими мастерами. Они создали точную копию, используя описания из древних манускриптов и сохранившихся портретов.

Скульптура сделана в полный рост. Лицо такое живое, что можно заметить в уголках полных губ намек на легкую улыбку. Острый подбородок вздернут, а прямой дерзкий взгляд ее больших, круглых глаз направлен на север. Высокие скулы, прямые брови, тонкий нос с небольшой горбинкой – она действительно была красива. Многие говорят, что я на нее очень похожа. Особенно когда повзрослела. Но я сама так не считаю. Чего только стоит ее взгляд. У меня никогда не было такого жесткого, волевого лица. Возможно, поэтому король и королева назвали меня в ее честь. В надежде, что я буду обладать и схожим характером. Ее фигура облачена в тонкую ткань, а искусство наших мастеров заставляет восхищаться – не верится, что это сделано из мрамора. Кажется, что сейчас подует ветерок и развеет локон ее волос или подол платья.

Жрицы кругом обступают монумент, поднимают руки со светящимися шарами Силы и вытягивают последние ноты молитвы. Шары поднимаются в воздух и окружают фигуру Создательницы, а затем сливаются в единую полоску света. Жрицы хлопают в ладоши, и свет от этих шаров уходит столпом в небо. Повсюду раздаются радостные крики и аплодисменты. Этот свет продолжит гореть весь день и всю ночь, знаменуя окончание осени и приход зимы. Говорят, свет из столицы виден даже из других королевств. В других городах тоже повсеместно проводят такие церемонии, но свет их не так ярок, поскольку там нет такого количества жриц да и величина их Силы меньше.

Люди не заставляют себя ждать – сразу после окончания церемонии на площади начались гуляния. Толпа смешалась и разбрелась кто куда. Я решаю присоединиться к королеве и родителям Айрис, которые стоят небольшим кругом и тихо о чем-то переговариваются.

– Кайден снова не осчастливит нас своим приездом? – спрашиваю я у Ровены, возобновляя наш прерванный разговор.

– Ох, Авалон, дорогая! Мой сын уже давно делает что хочет. Я оставила попытки пробудить в нем желание угодить мне. – Она легко смеется, и я тоже улыбаюсь. – Он лучше себя чувствует, путешествуя. Когда он долго находится дома, я не могу не заметить, как его взгляд тускнеет и становится мрачнее тучи.

– О, да, – кивает король Варден, – в прошлый раз, когда я попросил его задержаться на пол года во дворце, у нас неделю лил дождь. Мы только успевали осушать влагу. Не дворец был, а плавучий дом!

Ровена согласно кивает:

– Мы, конечно, скучаем по нему, но я не могу, видя, как он несчастен, настаивать на том, чтобы он оставался дома. Это разбивает мне сердце.

– Поэтому мы даем ему полную свободу. Вернется, когда сам захочет, – подхватывает Варден, обнимая свою жену и успокаивающе поглаживая ее по спине. Ровена с мягкой улыбкой смотрит на него и прислоняет голову к его плечу.

Я в смущении отвожу взгляд: непривычно наблюдать, как король и королева, хоть и другого королевства, прилюдно нежничают. «Холодное» воспитание отпрысков и запрет на проявление чувств в правящей семье есть только в Сетоне.

С нашей последней встречи с королем Варденом и Ровеной прошло несколько лет, и они не прошли бесследно: темную бороду и щеки Вардена еще больше тронула седина, морщины вокруг глаз залегли глубже. Однако былая сила все еще наполняет его тело. Он также твердо стоит на ногах, возвышаясь над доброй половиной гостей, а его рука крепко обнимает жену.

Над Ровеной время сжалилось: лишь цвет лица стал немного бледнее, да морщинка между бровей теперь поселилась навсегда, а взгляд из искристого и дразнящего стал более тусклым. Вероятно, в последнем виновато беспокойство за сына. Но если их поставить рядом с Айрис, она все еще может сойти за ее старшую сестру.

К нам подходит Эрскин и говорит, что уже пора спускаться на главную площадь, чтобы произнести речь перед народом. Ровена с Варденом извиняются, что не пойдут пешком, и быстро исчезают, оставляя от себя только пустое место.

Айрис решает составить мне компанию, и вслед за королевой и Советом, мы спускаемся на городскую площадь.

В городе повсюду развеваются флажки с гербом королевства, в воздухе парят воздушные змеи, звучит громкая музыка, которая все равно не заглушает голос толпы. Главная дорога украшена разноцветными лентами и охапками розовых цветов, которые уже припорошил вновь начавшийся снег. Улицы кишат людьми. Завидев нас, толпа почтительно расступается и кланяется в пояс. Я с легкой улыбкой машу людям в ответ. Многие выкрикивают: «Славься, королева Аластриона!», на что королева улыбается и сдержанно машет рукой.

Мы поднимаемся на большой деревянный помост в центре площади. Я встаю рядом с королевой, члены Совета и семья Айрис вместе с ней самой, встают позади нас полукругом. Снова раздается звук горна – толпа утихает.

По площади разносится сильный голос Аластрионы. Кажется, что даже в самых отдаленных уголках площади слышно, что она говорит. Когда она начинает свою речь, я осматриваю толпу. В этот год действительно собралось больше людей, чем обычно. Возможно, из-за этих происшествий на границе людям интересно, что скажет королева. Пока она говорит общие фразы про историю праздника и его предназначение, я задумываюсь о чем-то и пропускаю момент, когда все начинают аплодировать ее словам. Спохватившись, тоже начинаю хлопать. Надеюсь, что это было незаметно. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Нару, и встречаю ее осуждающий взгляд. В извинении поднимаю плечи и поджимаю губы.

Я вижу, как многие люди из толпы также не особо внимательно слушают речи королевы. Прямо возле помоста стоит группа молодых парней и девушек, больше озабоченных своей беседой. Видно, как парни наперебой разговаривают, а девушки в ответ смеются и шикают на них.

Но тут Аластриона начинают говорить важные вещи и толпа утихает.

– Наше королевство издавна объединяло под своим крылом самых разных людей: с Силами и без, детей и стариков, здоровых и больных. О каждом из них мы заботились и всегда оказывали гостеприимство. Мы жили в мире и согласии до последних событий. – Аластриона сжимает челюсть и жестким взглядом обводит толпу. – Многие из вас уже об этом знают, но я все же поясню. Недавно в регионе Ошен произошло нападение на человека с Силами, в результате которого он погиб.

В толпе раздаются возмущенные выдохи, а многие с явным шоком в глазах переглядываются со своими соседями.

– Я не стану утаивать, что виноват был и сам дарованный, но мы не должны опускаться к жестокой расправе над человеком, каким бы он ни был. Уверяю вас, потрясение и горечь, которые я испытала, были бы такими же, если бы это произошло с любым из сетонцев. – Королева замолкает и переводит дыхание. Я вижу, как она мотает головой, как будто не верит, что говорит сейчас о таком. – Эта смерть показала нам брешь, рану в нашем королевстве. Это наша общая ошибка, и мы не будем от нее отворачиваться или скрывать, как что-то ненужное. Издавна мы все вместе трудились над одним – над процветанием нашего королевства! Мы трудимся на одних полях, живем на одной земле, охраняем наши территории. Каждый из вас, кем бы он ни был, привносит свою лепту в это общее дело. Так было впредь, и так будет всегда!

Толпа разражается аплодисментами и радостными криками. Стоящие на помосте тоже к ним присоединяются, но только более сдержанно.

– Я хочу сказать, что мы вас слышим. Всех вас. – Голос королевы становится тише. – Обещаю, мы сделаем все, чтобы не допустить таких ситуаций больше никогда. Ничто не должно встать на пути единственного решения, которое обеспечит гармоничное сосуществование всех людей в королевстве Сетон. Ни один человек не будет чувствовать себя обделенным или ущемленным, это я вам обещаю.

На этих словах королева прикладывает сжатую руку в кулак к своему сердцу – клятва сдержать обещание. Все члены Совета следуют ее примеру. Аластриона первой поднимает голову и властным взглядом обводит ликующую толпу. Видно, что ее слова коснулись людских сердец и задели за живое. Что уж тут говорить, и меня они тоже взволновали. Я с улыбкой смотрю на королеву, встречаюсь с ней взглядом и одними губами говорю: «Отличная речь», на что она отвечает лишь легким кивком. Мы ждем, пока не смолкнут аплодисменты, кланяемся, после чего все по очереди покидают помост, чтобы продолжить празднество во дворце.

Глава 7

Основная часть Совета разбредается по площади, а мы собираемся в кружок, ожидая своих лошадей, чтобы отправиться во дворец на празднование. Я предпочитаю ездить верхом, поэтому мне первой приводят моего коня – Элбана. Это красавец с длинными, но сильными ногами совершенно белой масти. Его шкура лоснится и блестит в лучах солнца, выглянувшего из-за туч. Длинную гриву заплели в мелкие косички, и теперь он выглядит таким ласковым, что совсем не вяжется с его диким характером. Он недовольно мотает мордой и фырчит. Узнаю своего парня. Я забираю поводья у конюха и успокаивающе глажу Элбана по шее, он сразу расслабляется и поворачивает голову, чтобы я погладила те места, которые он хочет.

– Я и забыла, какой Элбан красавец. – К нам подходит Айрис и тоже гладит его гриву. – Ах! – Она вскрикивает и смеется, когда Элбан поворачивает к ней голову и тычет мокрыми губами ей в лицо.

– Прекрасные существа, – добавляет Варден, со стороны наблюдающий за нами. – Если бы не наши Силы, то я бы завел себе такого скакуна.

– Одно другому не мешает, – с улыбкой говорю я.

– Дааа…

Айрис смеется:

– Отец, просто признайся, что ты боишься лошадей.

Я прыскаю от смеха, а Варден присоединяется:

– Каюсь, – в примирительном жесте он поднимает руки, – я знаю этот взгляд. Стоит мне подойти ближе, так он лягнет меня. Недолюбливает меня ваша порода.

Теперь уже смеются все остальные. Пока не разъехались, решаю уточнить у Аластрионы про королевство людей. Интересно после рассказа Айрис посмотреть на королевскую семью Дермонта.

– А почему мы никогда не зовем на празднование семейство Хедлунов?

– В этом году мы отправляли им приглашение, но они отказали в визите, сославшись на неотложные дела, – вместо королевы отвечает Эрскин.

Наконец-то подают экипаж, все рассаживаются по каретам. Атти с Оланом и его отцом залезают в одну. Я вижу, как Эрскин помогает королеве – подает ей руку и придерживает шлейф платья, чтобы оно не зацепилось за подножку. Мы с Айрис встречаемся глазами, она тоже это замечает. Я удивленно округляю глаза и поднимаю брови, от чего она прыскает.

– Поедешь верхом со мной?

– Ох, давай. Только не гони его слишком быстро.

Я с легкостью запрыгиваю в седло и протягиваю руку Айрис:

– Я плохо понимаю, что значит слишком. Держись крепче. – Кидаю ей через плечо, после того, как убеждаюсь, что она удобно села в седле.

Пришпориваю коня, и Элбан, как стрела, срывается с места, взрывая копытами снег. Ветер треплет мои волосы и развевает полы платья. Айрис выкрикивает мое имя, которое он тут же ловит и уносит прочь вместе с моим смехом.

Стремглав мы пересекаем торговую площадь, люди в страхе шарахаются и уступают дорогу, но из-за скорости я не теряю четкости зрения, поэтому мы аккуратно проскакиваем между людьми, объезжаем ямы и быстро добираемся до дворца. Так как он стоит на пригорке, Элбан чуть замедляет скорость, но на территории дворца снова срывается, так что мелкий гравий летит у него из-под копыт. Не останавливая его, мы залетаем прямо в конюшню. Конюхи от неожиданности роняют черпаки с водой, сбрую и щетки. Только когда я легко спрыгиваю на землю и помогаю Айрис спуститься с коня, они обретают дар речи и возвращаются к своим делам, качая головами. Элбан все еще продолжает гарцевать и трясет головой. Ему, как и мне, не хватило этой поездки, чтобы утолить жажду в пении ветра.

Айрис, пошатываясь, идет к тюку сена и падает на него, поднимая вверх облако пыли.

– Ты сейчас одного цвета со своим платьем, – замечаю я, нависая над ней.

Она резко открывает один глаз и злобно на меня смотрит:

– Да что ты! Авалон, я же просила не слишком быстро, а я чуть не развеяла свой завтрак по ветру.

Я смеюсь и присаживаюсь рядом с ней, обнимая за плечи.

– Прости, – искренне говорю я. – Я не думала, что тебе станет плохо… Думала, Силы переноса чем-то похожи по ощущениям.

– О нет. Когда ты делаешь перенос, то ощущаешь, как будто каждую часть твоего тела тянут в разные стороны. Но это мимолетное чувство, оно быстро проходит, и к нему привыкаешь, – добавляет она, замечая мой ужас на лице.

– Звучит все равно не очень.

– Немного. Есть у Силы свои недостатки, например этот. – Она вытягивает вперед свою руку в перчатке. – Пойдем, я уже хочу напиться.

Смеясь, я поднимаюсь, и мы идем через конюшни и вход для слуг в главный зал, где проходит торжество. Это огромное красивое помещение уже украсили к празднику. Обычно чистый пол из светлого камня теперь усыпан листьями различных цветов: от ярко-желтого до кроваво-красного. Повсюду раздаются веселые голоса гостей, которые угощаются пряным вином и закусками, расположенными на столах вдоль стен. Колонны увиты коричневым плющом, а в уголках зала лежат спелые, ярко-оранжевые тыквы, такие пухлые на вид, что кажется сейчас треснут. А с высокого, сводчатого потолка падают маленькие золотые лепестки, которые, не достигнув пола, растворяются в воздухе, создавая атмосферу уюта и мягкости, когда лучи солнца, проникающие из окон, попадают на них. Мы тоже решаем поесть, и я беру кусочек своего любимого тыквенного пирога с корицей. Пока Айрис за обе щеки уплетает одну за одной булочки с яблоком, к нам подходит Атти, и на ее лице играет до раздражения глупая улыбка.

– Кто-то умер? – бесцветным голосом спрашивает Айрис, а я прячу свою ухмылку за бокалом пряного вина.

– А? – Атти непонимающе смотрит на нее своими глазами цвета бирюзы.

– Твоя улыбка такая приторно-сладкая, что хотелось вернуть тебя на землю.

Атти закатывает глаза и легко толкает Айрис в плечо:

– Глупая.

– Как понимаю, ваши отношения с Оланом сдвинулись с мертвой точки? – вклиниваюсь я.

– Сложно сказать. – Она закусывает нижнюю губу. – Иногда я его вовсе не понимаю. Я же вижу, что нравлюсь ему. Чего он ждет?

Я протягиваю ей бокал вина и говорю:

– Может, он ждет от тебя большего поощрения. Ну знаешь, мы с детства все вместе. Откуда ему знать, что ты с ним мила, потому что испытываешь не только дружеские чувства?

– А что, разве парни не умеют читать мысли? – Айрис округляет глаза, и мы смеемся в свои бокалы. – Что ж, сегодня мы должны как следует отдохнуть. И никаких мужчин, только мы, девочки.

Я замечаю, как Атти с легкой тоской смотрит через зал на Олана, беседующего с родителями Айрис, и ожидаю, что она откажется, но она удивляет нас своим согласием:

– Создательница с ним, я за. Может, напьюсь вина и мне будет легче показать ему свое поощрение, – саркастично отзывается она, склонив голову в мою сторону.

– Вот это я понимаю, – со смехом говорит Айрис и поднимает свой бокал, провозглашая это тостом.

Пока мы болтали, в зале прибавилось народу, стало теснее и шумнее. По холлу громче разносится лютневая музыка, многие пары кружатся в танце. К нам подходит Олан, смущенно глядя на Атти, и уводит ее танцевать. Мы наблюдаем со стороны, подтруниваем и хихикаем над ними, как дети. Атти замечает это и показывает язык, когда в танце Олан разворачивает ее к нам лицом.

Мимо нас резво пролетает Нара, которую дико кружит в танце отец Олана. Он очень грациозен, несмотря на свой выпирающий живот.

Сзади нас раздается легкое покашливание, и оборачиваясь, я вижу Кевена, который мнется и переступает с ноги на ногу.

– Ваше Высочество, позволите? – Он кланяется и протягивает свою руку.

– О, – смущаясь, произношу я и смотрю на Айрис. Не хочется оставлять ее одну.

– Все в порядке, развлекайся. – Машет рукой она.

Когда Кевен ведет меня за руку к танцующим парам, я, обернувшись, вижу, как она игриво улыбается и поднимает большие пальцы вверх.

Кевен дожидается, когда музыканты начинают играть новую мелодию, и очень легко ведет меня в танце. Одна его рука бережно, почти не касаясь кожи, лежит у меня на лопатках, а другая сжимает руку. Возможно, от волнения, но его руки очень влажные, и я борюсь с желанием передернуть плечами, чтобы его рука слезла с моей спины.

– Вы сегодня очень красивая.

Прозвучало странно, и я с осуждением поднимаю одну бровь. Он замечает это и спешит ответить:

– Чистая правда, – он не сводит с меня своих светло-голубых глаз, обрамленных пушистыми, белесыми ресницами, – и не только сегодня.

– О, спасибо. А ты очень высокий. – И это правда. Мне приходится запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он так мило смущается и краснеет от этого нехитрого комплимента, что я не могу сдержать улыбки. Все-таки Кевен чувствует себя более уверенно с новобранцами на тренировочном поле, чем в танце и общении с девушкой. Чувствую себя волком в чьи владения забрел глупый, дрожащий барашек.

В танце мы проносимся мимо королевы и я замечаю ее одобрительный взгляд. Такие взгляды стали обычным делом, когда тебе больше восемнадцати. Каждое лицо мужского пола в твоем окружении рассматривается, как будущий муж.

Кевен, справившись с волнением, старается вовлечь меня в беседу, на что я сухо отвечаю, но сопровождаю свой ответ улыбкой: не хочу показаться невежливой, но и выказывать ему поощрение – тоже.

Музыка замолкает. Кевен за руку подводит меня обратно к столу, где дожидается Айрис. Легко кланяется и резким шагом без промедления покидает зал. В дверях чуть не сбивает с ног слугу, несущего бочонок вина, чтобы пополнить запасы на столах. Мы с Айрис молча наблюдаем за этим, а затем одновременно отворачиваемся к столу.

– Он настолько тебе не интересен?

– Да, – довольно резко говорю я, но следующими словами пытаюсь смягчить это. – Он очень хороший, но как озеро подернутое первым, тонким слоем льда: снаружи кажется крепким, а стоит чуть надавить – оно тут же расползется сеткой трещин.

– Сравниваешь Кевена с озерной водой? Тебе ли не знать, какими опасными могут быть воды в начале зимы. А уж каким бывает сильным и порывистым течение под этим льдом…

– Я ни в коем случае не умаляю стихию твоей Силы, – примирительно улыбаюсь я, – но в случае с Кевеном я не хочу проверять насколько стремительное течение под этой коркой льда.

Мы подходим к столу, за которым сидят ее родители и Аластриона. Мы не улавливаем суть сказанных слов короля Вардена, но от них все сидящие за столом разражаются смехом. Даже королева старательно прячет улыбку, наклоняя голову к воротнику мантии.

– Девочки, садитесь. Мы, признаться, без вас заскучали! – Отец Айрис машет в сторону свободных мест рядом с ним, при этом разливая вино из кубка на белоснежную скатерть. – Ох, а ну свистать всех наверх!

Одно движение его руки – пятна как не бывало.

– Ваше Величество, так приятно видеть вас в таком приподнятом настроении. – Я с улыбкой присаживаюсь рядом с Айрис.

Видно, что вино уже ударило в голову Вардену, и он со смешками в глазах и покрасневшим лицом, встречаясь со мной взглядом, лукаво подмигивает. Я не могу удержаться от смеха, глядя на эту картину.

– Аластриона, я еще не сказал в насколько красивую женщину выросла твоя дочь. Она взяла лучшее от обоих родителей.

От этих слов Вардена мне становится неудобно, и я подавляю в себе желание спрятаться под столом от взглядов всех присутствующих, которые сейчас направлены на меня, но вместо этого выражаю признательность легким кивком.

Пока остальные не подхватили слова короля, старательно перевожу тему, интересуясь у Ровены, как продвигаются ее успехи в живописи. В свое прошлое посещение она очень долго рассказывала о своем новом увлечении и была очень воодушевлена этим занятием. Хотя, хорошо ее зная, я бы не удивилась, если бы она сказала, что уже заменила это увлечение другим. Ее интересы менялись быстрее, чем времена года. И в этом Айрис была похожа на свою мать. Она очень быстро загоралась какой-то идеей, но также быстро ее оставляла. При этом ей был не важен результат. Она одинаково легко оставляла и те интересы, в которых достигла успеха, и те, в которых потерпела неудачу.

– О, Авалон, ты помнишь, – она, тронутая, прижимает руку к своей груди, – мое мастерство растет, но теперь я с ужасом смотрю на свои первые картины, – она мотает головой и смеется. – И как мне тогда казалось, что у меня получается неплохо? В любом случае я очень воодушевлена этим занятием и хочу запечатлеть на своих картинах каждый прекрасный уголок нашего королевства.

– Она потрясающая! – Варден не сводит глаз со своей жены, и в этом взгляде отчетливо видна гордость вперемешку с восхищением и еще чем-то, чего я не понимаю и не могу передать, но от чего хочется отвести взгляд и оставить их в своем мире. – Вы бы видели, как искусно и тонко она изобразила закат на зимнем озере Стрей. Клянусь, от ее картины так и веет морозным воздухом и запахом зимнего леса.

Ровена благодарно сжимает его руку.

– Я очень рада, что вы нашли занятие по душе, – говорю я, когда стихают общие возгласы похвалы в сторону Ровены.

Пока мы разговариваем, к нам возвращается Атти и с только ей свойственной бесцеремонностью влезает между нами с Айрис, начиная яростно шептать нам о том, чтобы мы заканчивали свои «королевские» посиделки и шли веселиться по-настоящему.

Мы втроем одновременно поднимаемся, просим прощения и выходим из-за стола. Но не успеваю я пойти вслед за девочками, как королева подзывает меня к себе. Я с удивлением подхожу к ней.

– Авалон, вы идете праздновать в город? – Ее аметистово-фиолетовые глаза встречаются с такими же моими. Я послушно киваю, потому что скрывать такое глупо, да это и не запрещено. – Прошу тебя, будьте предельно осторожны. Я думаю, ты понимаешь, какая обстановка и какие настроения сейчас царят в народе. Не подвергайте себя ненужному риску, кто-то может перебрать лишнего и резко высказаться. Ты же будь умнее, не распыляйся и не вступай в перепалки. Как только почувствуешь, что дело может принять плохой оборот, вы с девочками сразу же уйдете. Обещаешь мне? – На этих словах она сжимает мою руку, я снова согласно киваю и проглатываю непонятно откуда взявшийся ком в горле. – Хорошо вам повеселиться. – Она отпускает мою руку, подмигивает и возвращается к беседе за столом.

Я иду, как будто оглушенная мешком с мукой. Пересказываю им, что сейчас произошло, и они с удивлением оборачиваются и смотрят на королевский стол. Атти качает головой и строит предположение, что ее покусал отец Айрис. Мы смеемся, и уже с легким настроением идем в мои покои, чтобы переодеться попроще. Пока подруги заняты обсуждением вариантов причесок и нарядов, я стараюсь не вспоминать взволнованный и обеспокоенный взгляд матери, благодаря которому я буду сегодня предельно осторожна.

Глава 8

Айрис без спроса проходит в гардеробную и методично начинает копаться в моих вещах, что-то бесцеремонно выбрасывая на пол. Мы с Атти разваливаемся на пуфиках, которые находятся тут же. Наряды нас интересуют, но в последнюю очередь. Больше нас занимает то, куда мы пойдем. И я предлагаю начать с представления, которое обычно проходит на главной площади. После заката там собирается много уличных артистов с различными Силами, которые показывают нешуточные трюки. Атти согласно кивает. Айрис высовывает голову из кучи органзы и шелка и интересуется хочу ли я пойти в штанах или в платье.

– О, мне даже дают выбор, – усмехаюсь я.

– Только сегодня.

– Пусть будут брюки.

– Кто бы сомневался, – ворчит она.

Атти первая сдается и присоединяется к ней, чтобы выбрать наряд и себе. Я наблюдаю за ними со стороны и чувствую в душе щемящую нежность. Я обожаю этих двоих. Айрис что-то с улыбкой на лице рассказывает Атти, и та заливисто смеется. Кажется невероятным, что она уже давно выросла в красивую, умную девушку, когда я еще помню ее четырехлетним приставучим ребенком. Именно тогда нас познакомили. Я заметила ее, прогуливающейся в нашем саду. Она пыталась с помощью своих Сил сорвать сливы. Но не для того чтобы их съесть, а чтобы закидать ими своего братца. Когда я подошла к ней и поинтересовалась, кто она и что здесь делает, она назвалась чужим именем и тут же растворилась в воздухе, окатив меня ледяной водой от переноса. Ее Сила тогда только начала просыпаться, и первые попытки переноса она делала неуклюже, используя больше Силы, чем нужно. Я тогда не знала о способностях адкартцев, поэтому опешила от такого. В последующем мы много смеялись над этим, а она лишь отмахивалась и говорила, что я застала ее врасплох.

В детстве мы с Атти были недовольны, когда она приезжала к нам. Она повсюду бегала за нами, канючила и напрашивалась поиграть, но мы считали себя уже достаточно взрослыми для ее глупых игр и часто прятались от нее по всему замку или убегали в город. В отместку за это она постоянно доносила на нас моим наставницам и своим родителям: что мы сломали, где были и что делали. За что мы получали нагоняй. Не удивительно, что мы не очень любили друг друга. Но все изменилось когда мы стали немного старше. Примерно когда нам было по двенадцать лет, мы уже брали ее в наши игры. Да и она стала менее плаксивой и изнеженной, насколько было возможно с отношением в ее семье.

Я всегда говорила Кайдену и королю Вардену, что их забота сделала ее капризной. Варден отмахивался и говорил, что она это перерастет, а Кайден и слышать ничего не хотел. Он мчался к ней по первому зову, ночами сидел возле ее кровати, пока она болела, гладил по волосам, когда она получала в наших играх небольшую царапину. Айрис отлично все понимала и пользовалась этим. Я же закатывала глаза, зная, когда ей действительно больно, а когда это всего лишь притворство.

Однажды он сильно на меня накричал, когда мы пошли на горное озеро, и я подговорила всех прыгать с невысокого каменного утеса. В этой части глубина была совсем небольшой, а дно покрыто острыми камнями. Но тогда я этого не знала. Айрис прыгнула первой и чуть не расшиблась, но Кайден появился вовремя и с помощью своей Силы создал петли из воды, которые, как жгуты, обхватили Айрис и подняли ее наверх. Как только ее ноги коснулись земли, он набросился на меня. Какими только словами он меня не распекал! Я впервые видела, как он вышел себя: его лицо покраснело, а ноздри раздувались, пока он кричал какая я глупая, и если бы в моей голове была хоть крупица здравого смысла, я бы такого не допустила. После этого случая он неделю не отпускал Айрис гулять со мной, а я истратила весь свой словарный запас и воздух в груди, прося у него прощения.

Я встряхиваю волосами, чтобы прогнать из головы эти воспоминания, и возвращаю свое внимание на девочек.

Айрис уже переоделась в платье достаточно простое по фасону, но кроваво-красного цвета, к подолу переходящее в черное, а Атти помогает ей затянуть корсет. Свою тиару она оставляет на столике, волосы заплетает в косу и укладывает ее венцом на голове, закрепляя заколкой из черного серебра. Выглядит довольно мило.

– Не перебор? Не хочу привлекать лишнего внимания, – она разворачивается ко мне, разводя руки.

Мы с улыбками на лице переглядываемся с Атти.

– Ты и в колючем мешке будешь привлекать внимание. – Я подхожу к ней и осторожно обнимаю за закрытые плечи. – Но не переодевайся, ты хорошо выглядишь.

– Отлично! – Она хлопает в ладоши. – Одевайтесь, я заплету вам волосы.

Мы с Атти надеваем одинаковые черные обтягивающие брюки и в тон им по камзолу. Они достаточно строгие, так как полностью закрывают шею и руки и чем-то похожи на сетонскую военную форму, только без защитных пластин. Айрис искусно убирает мои волосы наверх, оставляя мою шею открытой. Глядя на себя в зеркало, понимаю, что мне нравится мой образ. Я выгляжу очень строго и сойду за какого-нибудь капитана. Айрис накидывает на плечи теплый плащ, и своей небольшой компанией мы покидаем замок.

Солнце уже зашло, улицы города полны людей, мы со смехом уворачиваемся от снежков, в которые играют дети на площади. Я с открытым ртом наблюдаю, как двое жонглеров перекидывают друг другу палки, с двух концов объятые голубым пламенем. Один подкидывает свою очень высоко, другой делает кувырок и точно ловит ее посередине, избегая контакта с пламенем. Толпа восхищенно ахает и разражается аплодисментами.

Девочки тянут меня за рукав, чтобы пройтись по рынку и присмотреть себе что-нибудь на прилавках торговцев. Айрис приводит в восхищение палантин из тончайшего сетонского шелка. Продавец заботливо заворачивает палантин в бумагу и кланяется. Мое внимание привлекает другой прилавок, на котором явно представлены изделия адкартцев. Больше всего меня занимает небольшой стеклянный шар на подставке. В нем заключена самая прекрасная миниатюра великолепного дворца. Его серые каменные стены покрыты морозными узорами, окна блестят и сверкают под падающими лучами рассеянного лунного света. На дворец падают мельчайшие хлопья снега, и он весь окружен высокими зелеными елями.

– Это миниатюра дворца в Керте, – поясняет продавец, замечая мое внимание, – выполнен с точностью до всех деталей.

– О да, а вот это мой… Хм… Это балкон принцессы Айрис. – Айрис недовольно потирает бок от моего тычка локтем.

– О, госпожа бывала во дворце?

– Однажды. – пожимает плечами Айрис, – моя мама много лет работала во дворце. Я же правильно понимаю, что шар отображает реальную погоду в Керте? – Она улыбается и ловко переводит тему.

– Все верно, госпожа. Шар показывает ту погоду, которая сейчас в столице Адкарта.

– Великолепно! – одновременно восклицаем мы с Атти.

– Я беру. – Отсчитав столько серебряных монет, сколько назвал продавец, я беру шар и подношу на уровень глаз. Не могу оторвать взгляд от этой красоты. Айрис наблюдает за мной, смеется и говорит, что, если бы она знала, что я буду рада такому подарку, то давно бы привезла мне его. Такого добра в Керте полно, и никого уже не удивить этим.

Мы несколько часов бродим по рынку и площади, перекусив лепешками, которые продают на улице, и послушав пение артистов. Их голоса такие сильные и мощные, что разносятся на всю площадь. Когда становится совсем холодно, заваливаемся в ближайший трактир, битком набитый людьми. Но нам удается найти в темном дальнем углу свободное место. Пока Атти пробирается сквозь толпу, чтобы взять нам выпить, мы с Айрис скидываем плащи и устало рассаживаемся на скамье.

Она по-детски растирает руками покрасневшие нос и щеки, что я невольно улыбаюсь.

– Я думала в Керте зимы более суровые, чем у нас, – замечаю я.

– О да, у нас однозначно холоднее. Но наша зима кажется гораздо мягче и уютнее. Везде лежит снег, он окутывает землю и все вокруг, как будто мягким одеялом. Звуки становятся тише, воздух прозрачный и свежий. Он тебя обволакивает, а солнце так ярко светит, что больно глазам. Здесь же выпало несколько снежинок, но такая сырость, будто вдыхаешь мокрый, холодный пар, а ветер так и норовит проникнуть в самые неожиданные места. Да и нам ничего не мешает с помощью Силы сделать воздух суше.

Так мы сидим еще несколько часов, общаясь обо всем на свете, попивая сладкий эль. К нам присоединились четверо молодых людей, которые приехали из королевства Дермонт на праздник. И наша компания стала шумнее. Алкоголь ударил в голову, и я, уже не стесняясь, шутила и подкалывала парней и совсем беззастенчиво напропалую флиртовала с ними. Атти и Айрис покатились со смеху, глядя на то, как я восторгаюсь их телосложением и хвалю за якобы мудрые мысли. Как легко добиться их расположения, если добавить немного лести. Но нужно не перегнуть: ты должна действительно выглядеть искренней и заинтересованной, иначе они все поймут и обидятся. А мне бы не хотелось их обижать. Но мне везет: я всю свою жизнь показываю те эмоции и говорю те слова, которые от меня ожидают, спрятав настоящие.

Один из них, кажется его зовут Бекан, кладет руку мне на плечо и пододвигается слишком близко. Он что-то пьяно шепчет мне на ухо, но я плохо слышу его из-за окружающего шума и шума в моей голове от выпитого. Я не утруждаю себя переспросить и скинуть его руку с плеча. Я делаю вид, что задумалась, и невидящим взглядом смотрю в другой конец трактира. Но очень быстро мое внимание переключается со стены на молодого человека, который сидит один за столом и попивает свой напиток из кружки. На нем простые, но чистые и опрятные серые одежды. У него очень светлое и миловидное лицо: оно небольшое, слегка вытянутое, высокий лоб, на который небрежно падает прядь волос холодного, пепельного цвета. Его цвет глаз я не вижу, он в задумчивости закусывает розовую, пухлую губу, и его взгляд встречается с моим. Он замечает мое внимание, вскидывает подбородок и растягивает губы в легкой улыбке. Не знаю почему, но я не отвожу взгляда и улыбаюсь в ответ. К нему подходит другой молодой человек и отвлекает разговором. Со вздохом я возвращаюсь к обсуждению, которое проходит за нашим столом.

Бекан явно не заметил моего невнимания и все еще продолжает что-то рассказывать. Извиняюсь перед всеми и решаю выйти на улицу подышать и проветрить голову.

Я аккуратно обхожу компании людей, но из дверей вываливаюсь на улицу, лишь в последний момент успев ухватиться за ручку и не упасть. Мда… Я явно выпила больше, чем думала. Делаю глубокий выдох, изо рта вырываются клубы пара. Я решаю отойти в сторону от входа, туда, где под навесом фыркают и переминаются с ноги на ногу лошади постояльцев. Облокачиваюсь всем телом на деревянную стену и закрываю глаза. О нет. Плохая идея. Все сразу начинается кружиться, я не понимаю где небо и земля, а шум в ушах увеличивается. Поднимаю голову и устремляю свой взгляд на звезды, которые сегодня заметны менее, чем обычно из-за облачности и тумана. Я не переживаю на счет своего состояния и успокаиваю себя, что нужно немного подождать – и станет легче. Тело всегда быстро восстанавливалось после выпитого.

– Все в порядке? – Отвлекает от мыслей приятный голос со стороны.

Хм. Тот парень из трактира, который сидел напротив. Он стоит на приличном расстоянии от меня, а его глаза обеспокоенно всматриваются в мое лицо.

– Все хорошо, – я широко улыбаюсь и киваю головой вдобавок, – я просто вышла проветрить голову и отдохнуть от шума.

– Понимаю. Твой друг, может быть, заметит твое отсутствие, если закончит свой рассказ. – Он снова улыбается. Его улыбка такая легкая и открытая, что я хочу улыбнуться в ответ.

– О, мы не друзья.

Он кивает головой, как будто подтверждая свои догадки, подходит ближе и присаживается на бревно напротив меня. Медленно, снизу-вверх оценивающе поднимает взгляд, беззастенчиво рассматривая меня. Его взгляд плотный и вязкий, я ощущаю его своей кожей. Когда он доходит до моих глаз, я осуждающе поднимаю одну бровь и складываю руки на груди.

– Нравится вид?

Он хмыкает, даже не пытаясь выглядеть пристыженным:

– Я бы сказал впечатляет. Но расслабься, – он поднимает руки, – я не хотел обидеть. А то ты выглядишь так, как будто можешь меня ударить.

Он слабо смеется, прочитав по моему лицу, что я и вправду могу это сделать. Садится удобнее, облокотившись локтями на свои широко расставленные колени. Вся его поза кричит об уверенности и полном контроле над своим телом. Ничего лишнего: все движения плавные и естественные. Пальцы рук сцеплены в замок. На лицо падает скудный лунный свет, проникающий через навес. Я невольно заглядываюсь, как он серебрит его лицо, а тени подчеркивают мягкую линию подбородка и скул. Выражение какой-то чистой невинности на его лице и по-детски пухлых губ совсем не вяжется с сильной, мужской уверенностью, которая исходит от всего его тела.

Это становится интересно.

– Приехал в Соул на праздник?

– Почему ты думаешь, что я не местный?

– Твоя одежда, – я киваю на него, – если я не ошибаюсь, это дермонтская шерсть? – и не дожидаясь ответа, продолжаю: – Конечно, и в Соуле носят ее, но очень редко, и в основном в разгар зимы, так как она очень теплая. Ну и еще твое кольцо, – я наклоняюсь к нему, чтобы лучше рассмотреть литье на кольце, и удовлетворенно киваю, – медведь – символ на гербе Дермонта. Ты, видимо, очень гордишься принадлежностью к этому королевству, раз носишь его символ.

Он с удивлением смотрит на меня, а в его взгляде мелькает мимолетное выражение, похожее на страх. Но это странно: с чего ему бояться того, что кто-то узнает, что он из королевства людей? Мы всегда всем рады. Но я прогоняю эту мысль, как надоедливую муху. Мало ли что у человека в голове.

– А ты очень наблюдательна! – Он снова расслабляется и улыбается. – Хотелось сойти за местного. Ну что ж, так даже проще, – он опирается руками в колени, поднимается и протягивает мне руку, – прогуляешься со мной? Может, покажешь мне свои самые любимые места?

Я прошу его подождать на улице и возвращаюсь в трактир, чтобы предупредить девочек. Те уже лихо отплясывают посреди толпы, сбивая свои башмаки. Быстро обрисовываю ситуацию Атти на ухо и обещаю вернуться сюда же через час, чтобы потом вместе пойти во дворец. Она кивает, хлопает меня по спине и чуть ли не выталкивает на улицу.

Глава 9

Пока я отсутствовала, на улице снова пошел снег. Маленькие пушистые снежинки падают на землю, красиво сверкая в лунном свете. А мой сопровождающий, закрыв глаза, подставил лицо падающему снегу. Ухмылка и дерзкий прищур сменились спокойным выражением лица, от которого у меня на миг замирает сердце. Встряхиваю волосами, прогоняя наваждение.

Наклоняюсь и зачерпываю руками приличную горку снега, быстро леплю снежный шар и прячу за спиной. Он отвлекается на шум и смотрит на меня, хочет что-то сказать, но не успевает – ему в лицо летит холодная снежная масса. А я хохоча, со всех ног несусь по узкой улочке, ловко пригибаясь над низко висящими фонариками, обходя шумную компанию людей. Оборачиваюсь и вижу, что он не отстает. Тогда решаю еще поднажать, резко сворачиваю влево и замираю, прислонившись спиной к каменной колонне, на которой жители города вывешивают объявления и королевские указы. Перевожу дух и ожидаю, когда он пробежит мимо меня, чтобы потом напугать со спины, но его все нет. Быстро выглядываю из своего укрытия, но улица пуста, не считая той компании, которую я обогнала.

Вдруг сзади жесткие руки хватают меня за талию и отрывают от земли. От неожиданности я испуганно вскрикиваю, но мой крик переходит в смех, когда он, не удержав меня, заваливается на спину, а я падаю на него. Чувствую под собой сильное, крепкое тело, а его руки все еще продолжают крепко меня обнимать. Низкий смех и сбитое дыхание щекочет мне ухо и шею, отчего по всему телу пробегает еле заметная мелкая дрожь.

Не решаюсь повернуть голову и посмотреть на него, потому что боюсь, что наши лица окажутся слишком близко друг к другу. Вместо этого встаю с него, стараясь лишний раз не коснуться. Отряхиваю снег с одежды и волос и только тогда поворачиваюсь к нему и протягиваю руку:

– Авалон.

Мое имя само собой срывается с губ, хотя я знаю, как опрометчиво говорить его незнакомцу. Но чутье подсказывает, что здесь бояться нечего.

Он берет мою руку, лишь слегка опираясь на нее, поднимается.

– Сид. – Он отпускает мою руку, чтобы тоже стряхнуть с одежды и волос снег. – А теперь ты покажешь мне город? – Морщит лоб, а его брови складываются домиком.

Я протягиваю одну руку вперед, приглашая его. Мы спокойно идем дальше по улице в сторону лебединого озера. Там сейчас замечательно, и если нам повезет, то мы можем понаблюдать за этими красивым птицами.

Сид держится очень близко ко мне, его плечо почти не отлипает от моего, а тыльная сторона руки при ходьбе касается моей. Тут он берет мою руку в свою и переплетает наши пальцы, а видя мой вопросительный взгляд, поясняет:

– Ничего личного, твои руки должны быть у меня на виду. Ты же понимаешь, что теперь к ним нет доверия, – говорит он со всей серьезностью, глядя прямо перед собой.

Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться, но не возражаю. Замечаю, что его руки очень холодны, нос и уши на фоне бледного лица сильно покраснели, а изо рта клубами вырывается пар. Пускаю по своей руке немного Силы, совсем чуть-чуть. Похожая на мягкую, обволакивающую, теплую волну она постепенно согреет его. С удовлетворением замечаю, как дрожь покидает его тело и он расслабляется. Пока мы не спеша идем, наблюдая за детьми, бегающими вокруг нас с ярко-голубыми огнями в руках, прошу его рассказать о себе.

– Тебе моя жизнь может показаться скучной и обыденной. У меня нет никаких выдающихся качеств или способностей, но я отнюдь не разочарован этим. И привык рассчитывать только на свои силы.

– Как и каждый из нас, – окинув взглядом его подтянутую, но не мощную фигуру, говорю, – ты не выглядишь как человек, который привык работать руками.

– Точно, – хмыкает Сид. – Мой отец – крупный торговец в Несбите, столице Дермонта. Я с малых лет помогал ему в делах, много путешествовал и по суше, и по морю, искал самые редкие товары. Но в Соуле я впервые. Отец всегда бывал здесь без меня. Сейчас начинается зима, сезон торговли закончился, поэтому я решил отдохнуть и присмотреть что-то интересное для себя. – На этой фразе он поворачивается ко мне, и уголок его рта приподнимается. – Кстати, а куда мы идем?

– На лебединое озеро, это недалеко отсюда. Вон за тем спуском, за мостом.

Мы сейчас находимся на возвышении – весь город лежит, как на ладони. Улицы светятся мягким желто-голубым светом. Со всех сторон раздается шум, голоса, смех и песни. Снег все еще идет: белые и пушистые снежинки мягко танцуют в воздухе. Кажется, что кто-то сверху посыпает город блестящей пудрой. Пологие крыши домов покрыты тонким слоем этой пудры и выглядят очень опрятно, как будто снег закрыл собой все изъяны. Невольно я любуюсь цветущим кустами чайной розы, которыми усажена вся улица. Крупные багряно-красные бутоны нисколько не потеряли своей красоты и аромата под падающим снегом.

– Разве это не плохо, вмешиваться в естественный ход жизни?

Обернувшись на Сида, я вижу, что он также смотрит на цветущие кусты.

– Мы не думаем об этом в таком ключе. Мы ускоряем естественный цикл жизни, а не вырезаем какие-либо лишние части. Так или иначе любая травинка, цветок или деревце пройдет тот же самый путь, только быстрее. Мы также способны вдохнуть жизнь в то, что уже увядает.

– А еще вы же можете врачевать болезни? – спрашивает он.

Я задумчиво киваю:

– Да, но не каждую болезнь наши Силы способны исцелить.

– Одни преимущества, – бросает он без злости.

Мы останавливаемся посередине небольшого каменного мостика, который проходит через маленькую речушку. Ночное небо иссиня-черного цвета окрашивают ярко-желтые, красные и голубые цвета фейерверков. Как огромные цветы, они расцветают посреди небосвода, зависая на несколько минут в воздухе, а после осыпаясь на землю блестящим дождем. На мостик тут же прибегает толпа мальчишек, они сопровождают каждый новый залп восторженными «Аххх!» и «Ооооо!». Они настолько воодушевлены этим, что норовят свалиться в реку. Я смеюсь и придерживаю одного за капюшон, перевожу глаза на Сида и вижу, что он тоже не сводит глаз с огней, не лучше этих мальчишек. Я вижу вспышки света, отражающиеся в его глазах. И теперь наконец-то вижу их цвет. Они темно-серого цвета, как небо перед грозой. Он определенно очень красив: высокий, хорошо сложен, у него правильные черты лица, ровная линия челюсти, мягкий подбородок, прямые брови. Он мог бы выглядеть очень строго и сурово, но все это уравновешивается чуть пухлыми щеками, которые становятся более заметны, когда он улыбается, а также аккуратными пухлыми губами бледно-розового цвета.

Фейерверк закончился – на улице воцарилась непривычная тишина. Мальчишки разочарованно стонут и уходят прочь с мостика, по пути зло пиная камешки.

– Вау… А ты тоже так можешь?

Я смеюсь от того, с какой детской надеждой прозвучал его вопрос.

– Нет, моей Силы на такое не хватит. – Решаю не раскрывать границы своих способностей почти незнакомому человеку.

– Я думал всем носителям большого дара дают имена, начинающиеся на «А».

Удивленно вскидываю брови. Не думала, что об этом знают в королевстве людей. Да и вообще где-либо еще.

– Так раньше было заведено. Девочкам давали имена на «А», а мальчикам на «К», но с течением времени и множеством браков с людьми наши Силы мельчают, и сейчас это не более чем традиция. Считается, что само имя обладает силой и его носитель проживет счастливую жизнь.

Я умалчиваю о том, что дать своему ребенку имя Создательницы может только прямой ее потомок. Это ему знать совершенно не обязательно.

Мы продолжаем гулять и наслаждаться видами ночного города. Я рассказываю о некоторых наших традициях на праздник утомны, показываю в какой стороне находится пик Несса, как устроен храм и его правила. Сид также интересуется моей жизнью и делает предположение, что я состою в королевской гвардии, а я его не переубеждаю в этом. Он также много рассказывает о себе. Я узнаю, что он тоже единственный ребенок в семье, поэтому его близкий круг состоит из одного лучшего друга, с которым они познакомились в пансионе. Его отец был достаточно строг с ним, но мама многое позволяла. Из-за этого он в детстве часто пользовался ее добротой, но с возрастом стал больше ценить ее заботу и любовь.

Мы проходим под низкими ветвями ивы. Эти деревья окружают все озеро. Сид идет сзади меня и предусмотрительно умудряется приподнять ветви, чтобы они не зацепились за мои волосы. Я чувствую себя очень защищено, как под большим навесом в проливной дождь. От этой мысли почему-то становится неуютно, я даже повела плечом. Мы садимся на скамейку, которая скрыта в ветвях ивы, и некоторое время молчим. Эта тишина такая мягкая и удобная, что не хочется ее нарушать разговорами. Я с наслаждением вытягиваю ноги и откидываюсь на спинку. На озере есть пару белых лебедей. Правда они спят, спрятав клювы под крыло.

– Мы можем увидеться завтра?

– Я бы этого хотела, – и тут я не кривлю душой, – но завтра у меня караул. Служба, сам понимаешь. – Обман легко и естественно срывается с моих губ. – Пожалуй, мне пора. Мне нужно позаботиться о двух очень пьяных подругах.

Сид смеется и предлагает свою помощь, но я отказываюсь. Одна я справлюсь быстрее. На прощание он обнимает меня. При этом одна его рука зарывается мне в волосы, и я слышу его глубокий вдох. Краснею и стараюсь скрыть свое смущение, пряча свое лицо у него на груди. Что со мной происходит? Почему я краснею, как глупая девица? Я делала и более неприличные вещи с мужчиной, но какое-то простое объятие выбивает меня из колеи. Неловко высвобождаюсь из его рук и прощаюсь. Не люблю долгие прощания, потому что не знаю, что сказать. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся, и все слова сейчас будут казаться излишними. Быстрым шагом покидаю озеро, и пока ветви ивы не загородили вид на него – решаю обернуться. Сид стоит и не двигается с места, засунув руки в карманы и глядя мне вслед. Увидев, что я обернулась, он слабо машет мне рукой. Это вызывает у меня улыбку. Машу в ответ и, уже не оборачиваясь, бегу, чтобы встретиться с девочками и вернуться в замок.

Глава 10

Кажется, голова только коснулась подушки – меня будит громкий звук, как выстрел из пушки. От неожиданности и страха, запутавшись в одеяле, падаю на пол и тут же вскакиваю. Конечности наливаются Силой, и лишь удача уберегает меня от того, чтобы пылающий шар не сорвался с моей руки. Опускаю ее и перевожу дыхание, когда понимаю, что это всего лишь Олан вошел в комнату, чуть не сняв дверь с петель.

– Ты с ума сошел?! Я хотела спалить тебя.

Он смерчем проносится в мою гардеробную и возвращается уже с кучей одежды, и кидает мне.

– Быстрее одевайся. По дороге расскажу, что случилось. На ванну нет времени, – добавляет он, когда видит, что я делаю шаг в ее сторону.

Быстрым шагом мы идем по коридорам замка, которые еще погружены в сумрак. Солнце еще не встало, снег закончился, и на улице стоит плотный туман. Несмотря на ранний час, замок полон людей. Гвардейцев больше чем обычно, туда сюда снуют слуги, и становится жутко от напряженной атмосферы. Даже воздух стал гуще.

– Олан, что происходит? – Озабоченно поворачиваюсь к нему.

Его брови сошлись на переносице, под глазами мешки, как будто он не спал всю ночь. И судя по тому, что он в той же одежде, что был вчера на празднике – это правда.

– Восстание в Ошене вышло из под контроля. Вчера, когда все праздновали утомну, несколько ошенцев напали на гвардейцев, охраняющих главную площадь. Они перебили почти всех, кто в тот момент был там… А в давке и суматохе погибло несколько человек из самого Ошена.

Я чуть ли не спотыкаюсь на ровном месте. Пол уходит из-под ног. В груди зияющая пустота, а в ушах только слышен оглушительный стук сердца «бом – бом». Олан тоже остановился, смотрит в пол и делает глубокий вдох. Хватает меня за руку и тянет вперед.

– Я еще не ложился, когда увидел, как прискакала Арлета. Она рассказала отцу, а я был рядом. Они попросили разбудить тебя и привести на заседание Совета. Нужно решить, что делать дальше.

Пустота внутри после слов, что Арлета жива и в безопасности, стала чуть меньше. Еле выдавливаю из себя слова и спрашиваю, кто еще выжил.

– Я не знаю… Арлета сказала, что случилось, и отправила меня за тобой.

Олан ободряюще обнимает меня и остается ждать возле дверей. Первое, что видят мои глаза, когда я захожу в зал – это Арлета. Забыв об этикете, я подбегаю к ней, обнимаю так, что она охает и, только убедившись, что с ней действительно все в порядке, отпускаю ее. У нее усталое, почти изможденное лицо, но в остальном она выглядит как обычно.

Наше приветствие прерывает Эрскин, который предлагает начать. Только сейчас перевожу взгляд на остальных, сидящих за круглым столом, и отмечаю, что сегодня собрание в узком кругу. Присутствует еще Тристанд, Нара и королева. Арлета начинает рассказывать, и я как будто вижу ее глазами произошедший ужас. В Ошен поехал совсем небольшой отряд, который наполовину состоял из людей без Силы. До этого решили, что небольшого количества гвардейцев хватит, чтобы последить за событиями в Ошене. Арлета и ее первый командир Бойд поехали только для контроля исполнения королевского указа: отследить доставку провизии и назначить нового барона взамен убитого Тюринса.

В разгар веселья на торговой площади группа людей, лица которых были скрыты плотной темной тканью, начали бросать в гвардейцев сосуды с горящей смесью. И так как гвардейцы стояли в окружении людей, то и они попали под удар, а еще больше изувеченных стало в ходе давки и паники. Общее число загубленных жизней исчисляется десятками, а среди гвардейцев без Сил не выжил никто. После того, как Арлета закончила рассказ, мы долгое время сидим в тишине: каждый обдумывает и переваривает услышанное.

Тишину нарушает Бойд, которого я не заметила до этого, так как он стоял рядом с колонной и почти не шевелился. От неожиданности и громкости его голоса, который гулко разносится по залу, мы с Нарой вздрагиваем.

– Ваше Величество, силами оставшихся в живых гвардейцев, генерала и моими, мы бы не смогли подавить мятеж и взять под стражу зачинщиков. При том, что после нападения они растворились в толпе, как дым. Мы приняли решение не рисковать оставшимися людьми, а вернуться в столицу и взять подмогу.

– Все в порядке, капитан. Вам не нужно беспокоиться о принятом решении. У меня нет сомнений, что в этой ситуации вы выбрали самое верное. Что касается переброса в район Ошена большей части войска – здесь нужно подумать. Я хочу услышать, что думает каждый из вас, – тихо, но твердо говорит королева и обводит взглядом всех присутствующих.

Я не сомневаюсь, что просьба Бойда полностью совпадает с мнением Арлеты, иначе он бы ее не высказал, поэтому я беру слово первой.

– Давно пора действовать жестко и решительно. Мы попробовали урегулировать ситуацию без применения Силы. И чем это обернулось? Еще большим насилием. Мы должны показать, кто правит в этом королевстве. Время переговоров прошло. Настало время разговора мечом. Нас должны бояться.

Боковым зрением вижу, как Нара слева от меня вздрагивает и едва заметно качает головой. Но я все равно держу голову прямо и смотрю на королеву. Хотя, признаться себе, меня задела реакция наставницы.

– В тебе говорит боль утраты. Это слова юной девы, а не мудрой правительницы. Ты забываешь о терпении и не думаешь о том, что добиться уважения, да что уж тут, страха, можно не только Силой! – Королева с раздражением поднимается и смотрит на меня сверху вниз.

Я тоже вскакиваю со своего места и стряхиваю руку Нары, которая тянет меня вниз.

– Если мы будем продолжать в таком же духе, то скоро нам нечего будет защищать! А твое терпение вызывает у людей только смех! – Где-то в уголке сознания я понимаю, что зря все это говорю сейчас, но меня уже не остановить. – Наше королевство уже не будет принадлежать нам, а ты все так же будешь выступать со своими речами!

Эрскин открывает рот, но королева останавливает его взмахом руки.

– Оставьте нас!

Все спешно покидают зал. Я в таком бешенстве, что смотрю в пол, хотя чувствую на себе взгляды Арлеты и Нары. Да гори все синем пламенем! Сколько можно? Она знает, что я права, но так горда и слишком далеко зашла, чтобы признать свою неправоту.

– Хорошее представление, Авалон. Вот как ты почитаешь свою королеву и ее решения? Считаешь, что ты умнее меня, умнее всех здесь? – Во взгляде ее аметистовых глаз ясно читается разочарование. – И этому ты научилась за более, чем двадцать лет своей жизни? – Она медленно подходит ко мне, и ее голос угрожающе тихий и спокойный. – Хочешь помахать мечом? Видимо, на тренировках Арлета мало муштрует, раз не сбила с тебя эту спесь?

Я закатываю глаза и смотрю в потолок, с силой кусаю внутреннюю поверхность щеки, чтобы с губ не сорвалось лишнего словца. Резкий, железный вкус крови отрезвляет сразу.

Она меряет меня презрительным взглядом, фыркает:

– Ах, теперь ты молчишь, когда нет зрителей. – Она разворачивается ко мне спиной и идет к окнам.

– Дело не в присутствии зрителей. Я сказала, что думаю, и могу еще раз повторить, если вы плохо расслышали.

– Довольно! – Громкий возглас королевы отражается от высоких потолков зала и звенит едва различимой яростью. – Ты уже сполна потешила мой слух. Оставь свое глумление для друзей. Думаешь навести страху? Сразиться по-настоящему, а не на тренировочном поле? Ты и понятия не имеешь, что значит настоящая битва и настоящая война. Когда твои близкие, твой народ умирают у тебя на глазах. Поэтому извини, если я стараюсь спасти жизни людей, каких бы взглядов они не придерживались. Запомни, Авалон: любое сражение заканчивается столом переговоров. Так почему нельзя пропустить эту часть с бойней и сразу перейти к обсуждению? Зачем нужно плодить калек, сирот, подталкивать людей убивать своих же сородичей?

В голосе королевы звучит неприкрытая печаль, и я чувствую легкий укол вины за свои слова.

– И что же? Мы должны терпеть и смотреть на то, как наше королевство разваливается на куски? И вы не думаете, что пока мы ведем переговоры, погибнет больше людей, чем если бы мы сразу подавили это восстание Силой?

– Никто этого не ожидал, они застали нас врасплох. – Королева хмурит брови. – Больше мы такого не допустим. Нам нужно оградить людей от них же самих.

Я мысленно испускаю раздраженный стон. Это бесполезно. Все равно, что вести разговор со стеной или кричать в пустоту.

– Позволите идти, Ваше Величество?

Она ничего не говорит, а только указывает подбородком в сторону выхода. И только у самых дверей меня останавливает ее голос:

– Авалон, – я выдыхаю, натягиваю ничего не выражающую маску на лицо и оборачиваюсь, – впредь будь благоразумней и выбирай слова, когда обращаешься к своей королеве.

Если бы внутри сейчас все не клокотало от бешенства и я не тратила весь свой контроль на сдерживание Силы, то, возможно, я бы снова позволила себе высказаться, но я не открываю рта, а лишь еще раз кланяюсь. Вихрем вылетаю из зала, чуть не сбив с ног Олана, ожидающего меня возле дверей. Кроме него в коридоре остались только гвардейцы, охраняющие выходы.

– Что? Что у вас произошло? Отец мне ничего не сказал.

– Где Арлета? Мне срочно нужно с ней поговорить.

– Кажется, пошла на кухню перекусить. Они же скакали всю ночь без остановки.

Едва он успевает закончить предложение, я иду в сторону кухни. Олан не отстает, и по дороге я подробно рассказываю ему, что случилось в Ошене, про беседу с королевой.

– Что ты собираешься делать?

– Я хочу расспросить Арлету, что им удалось выяснить, и сегодня же сама отправлюсь в Ошен. Мне надоело слушать эти пустые разговоры и увещевания о том, что мы должны держаться в стороне, не применять Силу и позволять людям творить что угодно.

– Ты сошла с ума? – шипит он и хватает меня за руку. – Ты не можешь пойти против указа Ее Величества. Королева будет вне себя, – говорит он шепотом, чтобы нас не слышали гвардейцы.

– Ты думаешь, я не понимаю чем рискую? – тихо говорю я. – И остынь, я не буду испепелять каждого, кто попадется на моем пути. Я просто хочу увидеть происходящее своими глазами.

Олан закрывает глаза и устало потирает переносицу.

– Это дурная затея. Что ты будешь делать одна? Ты даже не знаешь, где находится Ошен! – Он опускает руки.

– Ну, во-первых, где он находится – я знаю. Я не знаю дороги туда, но ты мне все расскажешь.

– А мне что прикажешь делать? Я не могу отправиться с тобой.

– И не нужно. Займи Арлету, чтобы она сразу не ринулась меня возвращать.

– Авалон, это глупо! Мало того, что ты хочешь пойти против слова королевы, так еще ставишь под угрозу свою жизнь и подставляешь меня. Я уже слышу, как меня будут поносить, когда узнают, зачем и куда ты направилась.

– Глупо сидеть и вести пустые разговоры, пока убивают наших гвардейцев, и смотреть, как гибнут ни в чем не повинные люди. Если не хочешь помогать, тогда не мешай. Скажи, что ты понятия не имеешь, куда я делась.

Он неразборчиво ругается себе под нос, но больше не отговаривает от этой затеи и смиренно опускает плечи. Я улыбаюсь краешком рта, чтобы он не увидел. Олан никогда не мог на меня долго злиться, и хоть он говорит, что не будет помогать мне, я знаю, что на него можно положиться.

Арлета действительно на кухне. Вместе с Бойдом они сидят за большим дубовым столом, за которым обычно обедают слуги, и едят похлебку из больших мисок, тихо переговариваясь о чем-то между собой. Тут же суетится повариха, которая подкладывает дров в очаг, чтобы затопить печь и начать готовить на весь еще не проснувшийся дворец. Завидев меня, она вытирает руки о передник и начинает кланяться. Шела предлагает нам присоединиться к трапезе Арлеты, и так как мы не ели с утра – соглашаемся.

Как только я сажусь на высокий стул напротив Арлеты, она сразу накидывается на меня:

– Ты сегодня встала не с той ноги? Нет, нет, подожди, не отвечай. Ты встала не с той ноги, упала с лестницы и пока подала, посчитала все ступеньки головой? Какого… Что это было?

– Если ты про то, что я нагрубила королеве, то тут у меня нет оправдания. Но я сказала, что думаю.

– Знаю, – раздраженно бросает она. – Но ты отдаешь себе отчет в том, что твой поступок наводит тень и на нас с Нарой?

– Пожалуйста, не говори, что все теперь будут думать, что вы меня этому научили. Я давно не ребенок и вполне могу иметь собственные суждения! – Я закатываю глаза.

– Конечно, никто не подумает, что мы вложили эти мысли тебе в голову. Но на нас лежит ответственность взрастить мудрую, чуткую правительницу. А она в это время на чем свет стоит разносит свою королеву.

Мне нечего сказать на это. И ее слова бьют по мне больнее хлыста. Я не кривила душой: я правда не жалею о тех словах, что сказала королеве. За столько лет я привыкла к ее холодному отношению. Но мне невыносимо видеть разочарование в глазах Арлеты, и вот это уже разрывает мне сердце.

– Я… Прости, Арлета. – Я тянусь через весь стол и беру ее за руку, вкладывая в это движение все, что не могу выразить словами.

Она заметно смягчается, хотя все еще зла на меня. Об этом всегда говорит ее глубокая морщина возле уголка рта. Она возвращается к еде и спрашивает у меня, что было после их ухода; угрожает, что мое поведение еще будет обсуждаться и так просто она этого не оставит.

Я делаю глубокий вдох и как бы между делом интересуюсь, что они узнали, находясь в Ошене. Олан замирает, не донеся ложку до рта, и даже не замечает, как похлебка капает на штаны. Я угощаю друга тычком в бок, чтобы он перестал строить из себя дурака. Но Арлета и Бойд ничего не замечают и спокойно делятся новостями и дальнейшими планами.

Глава 11

– Когда вы хотите вернуться в Ошен? – спрашиваю я, переводя взгляд с генерала на капитана.

Бойд пожимает плечами:

– Ты же слышала Ее Величество. Если бы она хотела дать нам людей, то я бы уже формировал отряды, а не сидел здесь. Кажется, что нам придется ждать еще одного собрания Совета, ведь это было сорвано. – Он с легким укором косится в мою сторону. – Мне не нравится, что мы оставили город без защиты. Я ожидал, что уже этим вечером мы выступим в направлении Ошена с крупным отрядом.

– Почему нельзя этого сделать, не дожидаясь собрания?

– Авалон, – с легким раздражением в голосе начинает Арлета, обменявшись взглядами с капитаном, – мы не можем самостоятельно принимать решения, такие вещи решаются Советом.

– Хорошо, – я примирительно поднимаю вверх руки, – будем ждать, как королева даст отмашку. Повезло, что в Ошене больше нет людей с Силами и повстанцам некого убивать.

Мой голос звучит колко, но плевать. Я же вижу по их взглядам, что они полностью на моей стороне. Бойду не терпится приступить к действиям. Что ж, я сделаю это вместо него.

– Мне нужно поговорить с Нарой. – Я нахожу предлог, чтобы встать из-за стола. – Олан, ты со мной?

Друг отставляет кружку в сторону и выходит из кухни вслед за мной.

– Пойдем в оружейную, мне пригодится твой совет. А пока расскажи, как добраться до Ошена.

Мы топчемся на улице, ожидая, когда помещение покинут последние гвардейцы.

– Не скачи всю ночь, останься на ночлег в деревне по дороге.

Олан проводит рукой (прямо на полу оружейной вспыхивает карта Сетона) и указывает на нужную точку.

– Это все равно по пути. Если не станешь медлить, то к закату будешь там. Если что-то пойдет не так, и придется заночевать в Диком лесу, ни в коем случае не спи на земле. Устрой ночлег на дереве. И не разводи огонь, никакого света! – обеспокоенно добавляет он.

– Не волнуйся, я смогу постоять за себя. Этому Арлета меня научила.

– Создательница, что ты делаешь! Королева ведь меня убьет! – Вздыхает он и рассматривает арсенал оружия.

– Ты слышал их, они не будут действовать без приказа Совета и королевы.

Я отворачиваюсь и беру со стойки меч, который он положил: примеряю его вес в руке, делая взмахи, проворачивая запястье. Меч обоюдоострый, длинный. Тяжеловат, но очень удобно лежит в руке, так что я с удовлетворением киваю.

– Я знаю, ты не любишь кинжалы, но возьми пару с той стойки. Пригодятся.

Выбираю два длинных кинжала с прямым лезвием. Рукоятка – ни короткая, ни длинная, как раз на ширину моей ладони, а навершее – в форме буквы «Т», так что его не просто будет выбить из руки. В довесок беру еще связку метательных ножей – и готова.

Олан кивает и протягивает черную груду брони.

– Эта должна быть тебе как раз, – добавляет он.

Я благодарно улыбаюсь, а он начинает рассказывать:

– Прибудешь в Ошен – не светись, поселись на постоялом дворе. Лучше в том, который недалеко от торговой площади, он там один. На отшибе ты будешь привлекать больше внимания. Насколько я знаю, новый избранный глава города занял усадьбу барона, после того, как его семья покинула город. Это местный торговец – Ангус.

– Он как-то связан со вчерашним нападением?

– Ты слышала Бойда: зачинщиков поймать не удалось. Ангус человек не из приятных, мягко говоря, но активно поддерживает корону. Если наши шпионы что-то разведают, то я дам тебе знать.

– Как он выглядит? – Нужно знать, с кем быть осторожной.

– Полноватый мужчина, с красным щекастым лицом. Ты сразу его узнаешь, как увидишь. Только и делает, что постоянно орет на своих людей. Не понимаю, почему местные избрали его временным главой, мне он показался неприятным и не особо озабоченным делами простых смертных. И еще один совет. Если будешь говорить с ним, отойди подальше. Забрызжет слюной всю одежду.

Впервые за утро на лице Олана появляется улыбка. Крепко обнимаю друга на прощание, а он еще раз говорит о том, чтобы я была осторожна. Я благодарю за помощь и возвращаюсь в свои покои, чтобы собрать сумку с одеждой и сбегать на кухню за едой.

Зайдя в комнату, я вижу Айрис, раскинувшуюся на софе. Увидев меня, она лениво поднимает голову, оторвав взгляд от бутонов фиалки, которую я вырастила на прошлой неделе.

– Я еще мучаюсь от похмелья с утра, а ты уже успела повздорить с королевой, – беззлобно шутит она.

– В этом дворце хоть что-то остается за закрытыми дверями? – Ни к кому не обращаясь, бурчу я.

– Я надеялась, что мы проведем больше времени вместе, но отец просит как можно скорее вернуться в Керт, да и вам точно сейчас не до празднеств.

Крепко обнимаю ее в ответ, мысленно благодарю Создательницу за такое удачное стечение обстоятельств.

– Надеюсь, мы быстро это уладим, и ты навестишь меня.

– Обязательно.

– Атти еще спит? – спрашиваю я, пока прохожу в гардеробную, выискивая удобную и практичную одежду.

– Наверное, – она пожимает плечами, – я встретила Арлету по дороге на кухню и после ее рассказа сразу получила приказ отца. Попрощаешься с ней за меня?

Я киваю, хотя это обещание я нарушу, обнимаю Айрис, и та растворяется в водовороте.

Надеваю легкую и эластичную броню поверх своего одеяния, засовываю меч в ножны на спине и остальное оружие по местам.

Конюхи уже подготовили Элбана по распоряжению Олана, он с нетерпением роет копытом песок и опилки в конюшне. Я обвожу взглядом серую громаду замка и мысленно прощаюсь со всеми его обитателями.

Не даю себе время, чтобы расстроиться, пришпориваю коня, и мы влетаем в густой туман, растекшийся по городу. Как только выезжаем за его пределы, Элбан чувствует полную свободу, ржет и с небывалой силой пускается вперед. Я не торможу его, а наоборот в кои-то веки могу расслабиться, насладиться скоростью и свистящим ветром в ушах. Он такой сильный, что мне приходиться лечь на коня, чтобы меня не выкинуло из седла. Разглядеть окружающие окрестности на такой скорости невозможно – все сливается в бело-серое пятно.

Я скачу, пока не начинает смеркаться, сделав только одну небольшую остановку, чтобы напоить Элбана и дать отдых своим ноющим конечностям, которые с непривычки дают о себе знать. С тоской смотрю на багряное солнце и сверяюсь с картой. Я все же не успеваю доехать до той деревеньки, о которой говорил Олан. Элбан, хоть и не простой конь, но ему тоже нужно восстановить силы. Осматриваю окружающую пустошь: здесь точно не заночуешь. Все видно, как на ладони, на много лиг вперед. Но добраться до леса, виднеющегося впереди, и найти место для ночлега до заката, я успею. Долго не раздумывая, беру поводья в руки, и тихой рысью мы добираемся до леса. Мне везет: на глаза сразу попадается хорошая полянка вдалеке от основной дороги. Густо растущие ели защищают ее от снега и любопытных глаз. Расстилаю плотное одеяло и перекусываю яблоком, отдавая половину Элбану. Больше есть не хочется, глаза слипаются от длинной и изматывающей дороги. Пододвигаюсь под бок коня, подогреваю одеяло с помощью Силы и сразу погружаюсь в беспокойный сон.

Просыпаюсь от резкого фырканья Элбана и быстро оглядываюсь. Вроде все спокойно. По ощущением прошло не больше пары часов, но трудно понять, так как из-за густых лап елей солнечный свет не проникает на опушку. Слышу совсем рядом хруст и шорох крыльев вспорхнувшей птицы. В мгновение ока оказываюсь на ногах. Плавным движением наклоняюсь за мечом и стараюсь разглядеть что-то в темно-зеленом цвете, но бесполезно.

Глупая. Нужно было накрыть одеялом коня. Белоснежный цвет шкуры бросается в глаза в темноте. Элбан не шевелится и крутит ухом в направлении шороха, но лес снова окутан мертвой тишиной. Показалось. Мало ли какое зверье ходит по своим делам? Сажусь, прислонившись спиной к коню, и решаю еще немного поспать, но меч предусмотрительно не выпускаю из рук.

С рассветом снова выдвигаюсь в путь. По дороге нахожу небольшую речушку, в которой Элбан утоляет жажду, а я умываюсь. Вода ледяная, но сразу приводит в чувство. Скачу изо всех сил, и к полудню мы добираемся до Ошена.

С высокого холма на подъезде его видно, как на ладони. В окрестностях много пашен и, насколько позволяет видеть глаз, большинство из них теперь уже засеяны, но есть и те, что покрыты слоем снега. Не помню, чтобы Нара говорила про храм в Ошене. Видимо, городок совсем небольшой, раз здесь его нет. Да и единственным, кто обладал Силой, был барон, а не жрица. Хотя обычно дело обстоит именно так. Накидываю глубокий капюшон, чтобы не привлекать внимание, и спускаюсь к воротам в город, которые сторожат два зевающих караульных. Они не останавливают меня и даже не поворачивают головы в мою сторону, продолжая клевать носом. Здесь заметно холоднее по сравнению с Соулом. Городок утопает в сугробах по колено. Хорошо почищена только главная дорога, ведущая к торговой площади. От нее тонкими лучами расходятся узенькие тропинки, протоптанные местными. Некоторые дома полностью завалены снегом, только чернеют окошки на фоне белого снега.

На улице совсем нет людей, и становится как-то не по себе. Хотя во многих домах идет дымок из труб, видимо, холодное время жители предпочитают проводить в помещениях. На торговой площади оживленнее: открыто несколько лавок, мальчишки гоняются по площади за большим черным псом.

На снегу видны следы мятежа: кое-где большие черные выбоины, небольшой помост посреди площади обуглен и завалился на левый край, а от серебристо-синих флагов с гербом королевства остались лишь обгоревшие ошметки. Думаю, что большинству сейчас не до убранства: они оплакивают близких. Легко спешиваюсь с коня и иду к лавке, из которой только что вышел седеющий старичок, чтобы спросить у него дорогу к постоялому двору. Он с интересом пытается заглянуть мне под капюшон, но добродушно и подробно объясняет дорогу. Поблагодарив за помощь, иду в указанном направлении, когда слышу, что он окликает меня. Неловко переминаясь с ноги на ногу, жду, пока он, перебирая слабыми ногами по сугробам, догонит меня.

– Провожу тебя, а то мне все равно делать нечего, – говорит он скрипучим голосом, – хожу вот к своему старому другу в лавку, видно, что уже осточертел ему. Авось отдохнет от меня.

Я что-то согласно бормочу, а про себя ухмыляюсь и думаю, как старички не церемонятся доставлять другим неудобства и прямо признаваться в этом.

– А ты надолго в наши края?

– Проездом на пару дней. Нужно пополнить запасы и дальше держать путь на север.

– Может, лезу не в свое дело, но ты бы еще одежкой потеплей обзавелась, – он тычет сморщенной рукой в мою сторону, – у нас такие метели бывают. А если застанет в дороге на пустыре, то тут хоть бы выжить.

Мы не спеша идем к постоялому двору, а дед рассказывает про городок, где что лучше купить, в какие места лучше не заходить. И что касается последнего, он говорит обходить стороной богатый дом на краю городка. Понимаю, что он говорит о доме барона, и стараюсь, чтобы мой вопрос звучал из чистого любопытства:

– А почему нельзя туда ходить? Ваш наместник не любит приезжих?

– Нет. Но помяни мое слово, не хочешь бед на свою голову – держись от того места подальше. Делать там тебе нечего.

Судить по одному старику, конечно, опрометчиво, но, кажется, что не только Олан, но и большая часть местных против нового временного главы. Что ж, это плохой знак: они сами его избрали, и если этот выбор был им навязан, то новоявленный барон ничем не лучше предыдущего. Остается дождаться, когда сядет солнце, чтобы наведаться в те края и последить за домом Ангуса.

Старик откланивается и останавливается поговорить на дороге с двумя женщинами. Видимо, он знает каждого в этом городке, а мне указывает на постоялый двор, до которого осталось пару метров.

Отвожу коня в стойло, даю указание мальчишке-конюху накормить и почистить Элбана, вкладываю в его руку чуть больше монет, чем нужно. Он с удивленным, но довольным лицом сразу кидается выполнять работу.

В небольшом помещении сухо, тепло и почти нет посетителей. Пару человек сидят за столиками и черпают похлебки из деревянных плошек. Еще один сидит за стойкой и, по всей видимости, разговаривает с хозяйкой. Это немолодая женщина с усталым бесцветным лицом. Она не задает лишних вопросов, отработанным движением сгребает монеты под прилавок и идет показывать мне комнату.

Комната находится на втором этаже, куда ведет крутая и узкая лестница, хорошо освещенная масляными лампами. Благодарю хозяйку за место и прошу приготовить мне еды. Она кивает и говорит, чтобы я спускалась, как буду готова. Комнатка совсем крошечная: одна кровать, небольшой столик, но зато есть камин, в котором уже лежат дрова. Осталось лишь развести огонь, что не составит труда. Сбрасываю дорожный плащ и без сил падаю на кровать. Переведу дух после дороги, поем, а вечером займусь делом.

Глава 12

Солнце село – стало четче ощущаться, как резко похолодало. Ветер завывает со страшной силой, от которой маленькое окошко в моей комнате беспрестанно дребезжит. На всякий случай беру с собой оружие, натягиваю воротник почти до самых глаз. Убережет лицо от ветра и скроет его. Глубже натягиваю капюшон и бесшумно спускаюсь к выходу. К вечеру в таверне стало больше людей: две особо шумные компании попивают эль, поют песни и танцуют. Тенью проскакиваю между ними и, кажется, остаюсь незамеченной.

Ветер сбивает с ног и не дает вдохнуть полной грудью, а ледяной воздух обжигает глаза. Захожу к Элбану: хоть он и не кисейная барышня и сильные холода ему нипочем, все же проверить его не помешает. Он мирно стоит в загоне, мальчишка даже накрыл его попоной, как и остальных лошадей. Легонько глажу его по гриве, пуская немного Силы. Этого хватит, чтобы он не почувствовал холода ночью. Прохожусь по остальным лошадям в загоне и делаю то же самое; они заметно расслабляются и уже не пытаются прижаться к задней части загона, где не так сильно гуляет ветер.

Селяне, видимо, не могут позволить себе уличное освещение по всему городу, поэтому дворы за торговой площадью погружены во мрак. Но меня спасает, что везде лежит снег, а на небе ярко светит полная серебристая луна. По дороге мне не попадается ни одна душа. Да и кто выйдет в такую погоду из теплого дома? Хороший хозяин даже собаку не выпустит.

Легкой трусцой добираюсь на окраину города и без труда нахожу самый богатый дом. Видно, там что-то происходит: почти во всех окнах этого единственного в городе двухэтажного каменного здания горит свет. Со двора слышатся смех и разговоры, по крайней мере, трех или четырех мужчин. Основная постройка окружена зданиями поменьше: конюшнями, помещениями для слуг, оружейной. Оббегаю дом вокруг, пока не нахожу стену с потрескавшимися кирпичами, по которым забираюсь на крышу и сразу ложусь ничком, чтобы меня не было заметно со двора. Хорошо, что крыша пологая и на ней удобно закрепиться. Подползаю к краю, чтобы посмотреть и оценить обстановку.

Во дворе все-таки четверо мужчин. Трое не спеша разгружают мешки с повозки, постоянно ругаясь между собой. Последний стоит в стороне и дымит трубкой, погоняя остальных, чтобы работали быстрее.

– Остолопы деревянные! Вы будете здесь до утра морозить задницы, и я вместе с вами. Шевелитесь, ну!

Один из них наклоняется и тихо говорит другим, чтобы тот не слышал:

– Такую жирную задницу попробуй отморозь.

Посмеиваясь, они продолжают работать, а я бесшумно перебираюсь с одной крыши на другую, чтобы подойти как можно ближе к основному дому. Крыша сарая доходит до середины второго этажа главного дома. Между ними достаточно большое расстояние, но, прыгнув с разбега, я мягко приземляюсь на балконную террасу. Сразу ухожу от дверей и прячусь за ними, если все-таки кто-то меня услышал. Тишина. Кажется, это общая гостиная и там сейчас никого нет. Выхожу в коридор, бесшумно закрыв за собой дверь. Он тоже на первый взгляд пуст. Пару тусклых масляных ламп освещают его. Подкрадываюсь к краю лестницы, ведущей на первый этаж. В коридоре лежат ковры, удачно скрадывая звук моих шагов.

Вниз ведет одна достаточно широкая лестница из темно-вишневой древесной породы. Потолок второго этажа подпирают несколько узких колонн, обитых деревом.

Разговоры внизу разобрать сложно. Долетает до уха только бесперебойный гул голосов, смех и звон посуды. Похоже, придется подождать какое-то время, пока они поедят и переместятся поближе. Боюсь спускаться на первый этаж: холл просторный и светлый. Совсем негде спрятаться, если кто-то будет выходить из столовой.

До меня долетают обрывки фраз, и в них точно нет ничего интересного. Обычные разговоры мужчин: как один завалил на охоте большого оленя, а другой привез удивительный кинжал с другого континента, и о женщинах, побывавших в их постелях.

Проходит много времени, прежде чем голоса становятся громче, и я вижу, как по очереди семеро мужчин выходят из столовой. Я быстро вскакиваю на ноги, потому что успела с удобством расположиться на верхних ступенях, и прячусь в тени колонны, где меня не будет видно ни с лестницы, ни из коридора, если кто-то обернется, проходя мимо.

Не спеша они поднимаются на второй этаж. Последним, вместе с двумя кэлхаунами, идет Ангус. Я сразу узнаю его по описанию Олана. Его лицо еще больше раскраснелось от выпитого вина. Кэлхауны – высокий парень и девушка. Последнюю я по ошибке приняла за мужчину из-за ее коротких волос. В нашем королевстве я только у Арлеты видела короткий ежик. Волосы мешают ей на тренировках и в бою, поэтому она давно отказалась от идеи как-то ухаживать за ними.

Интересно, какие дела его связывают с этими кэлхаунами? Они же совсем не любят покидать своих краев. Да, Ангус – торговец. Но что-то мне подсказывает, что их привело сюда отнюдь не желание обзавестись сетонским шелком.

Я переношу вес с одной ноги на другую, и в этот момент скрипит половица, что заставляет кэлхауна обернуться. Я замираю и не дышу, пока он своим орлиным взглядом обводит пространство рядом с колонной. Ох уж этот вулканский слух! Совсем забыла про него. Они действительно обладают очень острым слухом, но вот зрение из-за вулканической пыли у них не очень.

«Так что давай, не напрягай свои глазки и иди вперед» – думаю я, с бешено колотящимся сердцем.

Но он все еще стоит и всматривается. Хорошо, что не в то место, где нахожусь я. Мне его отлично видно, и я успеваю его хорошо рассмотреть. Впервые вижу кэлхауна так близко. Они редкие гости в Соуле. Его кожа действительно светло-серого цвета, такая тонкая на вид, что кажется ее сейчас порвут острые скулы и подбородок. Белка почти не видно: весь глаз занимает зрачок черного цвета, отчего они походят на блестящих черных жуков. В отличие от своей спутницы, у него длинные тонкие черные волосы, забранные в высокий хвост. Они не блестят в тусклом свете ламп, а наоборот, как будто поглощают его. Кэлхауны выше всех на нашем континенте. И эти двое не исключение. Даже девушка будет выше меня на голову, а я самая высокая среди моих знакомых.

– Господин, идемте, – Ангус окликает его и жестом приглашает войти в кабинет. – Уверяю вас, в этом доме мы находимся в полной безопасности, вдали от любопытных глаз и ушей. А мои лучшие люди постоянно охраняют территорию.

– Барон, надеюсь, под своими лучшими людьми вы не имеете в виду тех троих пьянчуг, что мы видели во дворе? – говорит он с легким сарказмом. Его голос – это свистящий шепот змеи, от которого бегут мурашки по спине.

Ангус неловко смеется и бормочет какие-то оправдания себе под нос. Видно, что он его побаивается, и я его не осуждаю.

Кэлхаун резко втягивает носом воздух, но все-таки следует за Ангусом и плотно закрывает за собой тяжелую дверь. Выжидаю время и на цыпочках подхожу к двери, прикладывая ухо к замочной скважине. Чтоб тебя! Дверь полностью глушит все звуки из комнаты. Нужно быстро найти место, откуда я могу их слышать. Судя по их разговорам, все люди в этом доме находятся либо за этой дверью, либо во дворе. Так что я без страха быть обнаруженной захожу в соседнюю к кабинету комнату. Дверь закрыта, но я нагреваю ручку – металл замка становится мягким и податливым, и я легко проникаю внутрь. Ах, Ангус, не хорошо обманывать своих гостей. Да он совсем не озабочен своей безопасностью! Я даже чувствую разочарование.

В комнате нет балкона, а только окно. Приходится влезть на покрытый льдом и снегом карниз и слушать, что происходит в кабинете. Ох, хорошо, что у меня есть Сила. Я не знаю, сколько бы продержалась на таком холоде без нее. Стекла у окон тонкие, так что я отчетливо слышу все, что происходит внутри.

– Неужели все гвардейцы вместе с генералом действительно вернулись в столицу?

– Да, господин. В Ошене не осталось никого. Мои люди проследили за всеми, кто выжил. Генерал с командиром покинули город сразу же, гвардейцы – спустя сутки.

– Поехали за подмогой.

– Да, все идет в соответствии с нашим планом. Когда они вернутся, их будет ожидать большой сюрприз.

Мое сердце бешено колотится, а горло сжимает предчувствие чего-то нехорошего. Тело бросает в дрожь, и это не из-за холода. Что здесь происходит?

– Чему вы радуетесь, Ангус? Разве мы вам не говорили, что генерал не должна была остаться в живых? Вы наивно полагаете, что если она не начала рубить головы направо и налево, то не представляет угрозы?

– Да, Ангус, – к разговору подключается девушка, – вам не зря говорили расправиться с ней сразу, пока они прибыли с маленьким отрядом. А когда город наводнят отряды гвардейцев, к ней нельзя будет подступиться.

– Мы не смогли…

– Что это вообще значит? Мы предоставили вам все, что нужно. Вашим людям оставалось только не промахнуться.

– Ей удалось избежать взрыва, – глухо говорит Ангус.

Девушка презрительно фыркает:

– Вы правда такой идиот или прикидываетесь? Месяцы подготовки пропали даром из-за вашей ошибки. Теперь нам нужно начинать сначала.

Ангус что-то бурчит, но я не слышу. Кэлхауны, видимо, отходят к окну, потому что их голоса я начинаю слышать более отчетливо.

– Зря мы с ним связались, – говорит парень.

– Да. Но выбора не было. Этот Ангус – чистый кусок дерьма. Его интересуют только власть и деньги. А еще он нас боится до усрачки, поэтому им легко управлять, – она легко смеется. И этот смех больше похож на карканье вороны.

– Кому-то из нас поручат взять генерала на себя. У нас больше нет шанса на ошибку.

– Не в первый раз.

В горле застревает беззвучный крик. Я стараюсь собрать свои мысли в кучу, чтобы не пропустить ни слова.

– Вы сообщите, когда отряд выдвинется из столицы в сторону Ошена? – раздается новый голос, и его интонации кажутся знакомыми.

– Да. Наши люди в Соуле следят за этим. Как только генерал с отрядом выступят, вы сразу же об этом узнаете, – отвечает девушка. – И будьте уверены, Ангус, вы исчерпали свой предел ошибок, не испытывайте терпение хозяина.

От того каким хищным голосом это было сказано, мне становится не по себе.

– Генерал – теперь наша забота, а ваша – все остальные. Мы показали всем вашим людям, как использовать порошок. Проблем быть не должно.

Во дворе резко раздается собачий лай, а потом визжание кошки. От неожиданности я поскальзываюсь и чуть не лечу вниз со скользкого карниза, но успеваю одной рукой зацепиться за витиеватый железный крюк. Прыгать вниз не вариант: шум во дворе явно привлек внимание кэлхаунов. Подтягиваюсь и забираюсь по водосточной трубе вверх на крышу. Нужно перевести дух. В голове роятся мысли, как стая перепуганных пчел.

Все не так просто, как нам казалось. Все было спланировано, причем с легкой руки кэлхаунов. Но чего они хотят? Старательно пытаюсь вспомнить хоть какие-то разногласия между нашими королевствами в прошлом, но безрезультатно. Ничего. Но будем откровенны, я всегда спала на занятиях по истории.

Вспоминаю, что они говорили про Арлету, и меня снова накрывает волной страха за нее. Я сдвигаю маску с лица и протираю его снегом, чтобы отогнать панику и взять себя в руки. Чем она им мешает? Арлета – отличный боец и на поле боя стоит сотни воинов. Может, они хотят ее убрать до сражения, чтобы не иметь с ней дела в бою? Если так, они готовят более масштабное нападение. Но конечная цель всего этого пока видится слабо.

Кэлхаун что-то обронил о порошке. Может быть, мешки с этим порошком разгружали во дворе, когда я пришла? Нужно проверить.

Согнувшись пополам, крадусь к краю крыши, чтобы перелезть на другую постройку. Крыша сарая напротив выглядит достаточно крепкой: видимо, это конюшня. Разбегаюсь и прыгаю. По пояс проваливаюсь в крепкий сугроб.

Мелкими перебежками добираюсь до сарая, в который сгружали мешки. Спускаюсь по задней стенке на землю. Хорошо, что все строения, кроме главного дома, деревянные. Провожу пальцем по дощечке, чтобы вырезать себе небольшой лаз. Старое дерево загорается и начинает вонять, но ветер быстро уносит едкий дым.

Сначала просовываю голову в образовавшееся отверстие и осматриваюсь. Трое мужчин, которые носили мешки, сидят возле входа в сарай на соломенных тюфяках и играют в карты. Короткие изогнутые клинки лежат рядом с ними.

Мешки сложены в дальнем противоположном от меня углу. Ох, как сейчас пригодился бы дар кэлхаунов сливаться с темнотой. Но придется выкручиваться с тем, что имеем.

Когда игра становится шумной, на корточках крадусь к ближайшему мешку, прячась за кучей соломы. Подтягиваю ближайший к себе мешок, развязываю и заглядываю внутрь. Просто черная пыль. Похожа на крошку от угля или что-то подобное.

Не понимаю. Может, ее нельзя вдыхать или нужно подмешать в пищу?

Решаю взять немного этого порошка с собой. Из нагрудного кармана достаю плотный платок, запускаю руку в мешок и загребаю хорошую горсть. Но тут же одергиваю руку и душу в горле крик. В руку как будто вонзились тысячи маленьких иголок, раздирающих кожу. Закусываю губу, чтобы не закричать, а из глаз против воли текут слезы. Дрожащей рукой пытаюсь стереть злосчастную пыль о штаны, но тщетно. Она как будто прилипла к коже и проникает глубже от трения. Кожа начинает темнеть, как от соприкосновения с даром адкартцев, и покрываться волдырями. Делаю глубокий вдох, плечом вытираю выступившие слезы. Поврежденной рукой, обернутой в платок, зачерпываю горсть порошка, аккуратно заматываю и выползаю через оставленное мной отверстие. Вырезанную дощечку прислоняю обратно.

Весь обратный путь до постоялого двора я бегу так быстро, как никогда в жизни.

Глава 13

Добравшись до своей комнаты, я с отвращением швыряю подальше от себя ткань со злосчастным порошком и кидаюсь к медному тазу с водой. Не хочу лишиться и второй руки, поэтому пытаюсь смыть с себя эту пыль раненой. Сразу чувствую облегчение. Прохладная вода снимает нестерпимое жжение до легкого зуда, но как только я достаю руку на поверхность, боль возвращается с новой силой. Да так, что я не могу сдержать болезненного стона.

Беру таз с водой и ставлю его возле кровати. Ложусь так, чтобы раненая рука была в воде, и вытягиваюсь на кровати. От продолжительной боли в висках начинает стучать. Тру глаза свободной рукой, чтобы сбросить с себя пелену боли.

Я уже поняла, что порошок действует на обладателей Силы огня. Именно с помощью него они хотели избавиться от Арлеты, по иному никак.

Жутко, что мы оставались в полном неведении о готовящемся нападении и о том, какими силами обладает враг. Мы отделались малой кровью только по счастливой случайности. Арлета вовремя вернулась в Соул, и кто мог подозревать, что королева будет медлить с тем, чтобы послать в Ошен большую часть войска? От этой мысли я даже слабо хмыкаю. Но что мне делать? В любом случае Арлета рано или поздно появится здесь и подставит себя под удар. А если ей сказать правду о том, что я узнала, то она появится здесь еще быстрее. Ее присутствие в таком маленьком городке будет сложно оставить незамеченным. Тем более они уже знают, как она выглядит.

Вода в тазу нагрелась от моей Силы, пришлось слить ее в ведро и зачерпнуть прямо из окна холодного снега. Я сейчас не в состоянии спуститься вниз и попросить ее у хозяйки.

Делаю глубокий вдох и решаю осмотреть насколько сильны повреждения. На удивление все не так плохо. Может, меня спасло, что я быстро одернула руку: она лишь немного потемнела, несколько волдырей лопнули, и из них сочилась жидкость светло-желтого цвета, кожа кое-где начала шелушиться и облезать. Думаю, за ночь от этого не останется и следа. Убаюкивая, прижимаю раненую руку к груди и засыпаю беспокойным сном до утра.

На утро просыпаюсь ужасно разбитой. Голова трещит, будто рядом со мной всю ночь били в набат. Осматриваю руку – ни следа от повреждений. Кожа розовая и чистая, только чувствительнее, чем обычно. Быстро умываюсь растаявшей от снега водой и спускаюсь вниз, чтобы найти себе поесть. За стойкой только хозяйка и еще один посетитель ест в темном углу таверны. Его я уже успела запомнить: он снимает комнату напротив моей.

– Госпожа, хотите поесть? – И не дожидаюсь ответа: – Яйца, поджаренный хлеб и каша вас устроит?

Согласно киваю и сажусь за стойку на высокий стул. Хозяйка отворачивается к очагу, начинает греметь горшками, чтобы погреть еды.

Спустя минуту она ставит передо мной дымящуюся миску с молочной кашей, от которой восхитительно пахнет. В животе начинает урчать, и я с наслаждением набрасываюсь на горячую еду.

Каша почти безвкусная, но зато горячая и свежая, а это то, что мне нужно. Женщина тут же ставит рядом тарелку с двумя ломтиками поджаренного хлеба и яичницей.

– Надеюсь, вам удалось выспаться – вчера здесь было достаточно шумно.

– Не беспокойтесь, – отмахиваюсь я, – приходилось спать и в худших условиях.

– Я так и не спросила, надолго ли вы у нас?

Проглотив большую ложку каши и запив горячим травяным чаем, отвечаю:

– На несколько дней. Мне нужно отдохнуть после долгой дороги и пополнить запасы. Затем я снова отправляюсь в путь.

Пока она отвлекается на постояльца, который подошел за добавкой, сметаю все, что находится на тарелках. Благодарю хозяйку за еду, оставляю пару медных монет на стойке и поднимаюсь к себе.

Нужно на свежую голову подумать над тем, что я вчера узнала. Арлету нужно держать как можно дальше от Ошена, если она уже не в пути, чтобы вернуть меня домой, как заигравшегося ребенка. Атти слишком эмоциональна и будет умолять не рисковать собой и вернуться домой. Нет, тут нужен человек, который оценит ситуацию трезвым взглядом, поможет советом и не будет отдавать приказы вернуться. Остается только Олан.

Не откладывая дело в долгий ящик, я сажусь писать ему письмо. Запечатав конверт Силой, отдаю его хозяйке, чтобы она отправила письмо с ближайшим гонцом, а сама отправляюсь на площадь, чтобы зайти в лавки и послушать, о чем судачат местные, и прикупить вещей для своей легенды.

На улице встречаю старика, который провожал меня в первый день. Он снова торчит в лавке у пекаря и приветствует меня, как старую знакомую, и представляет хозяину лавки. Вдвоем они накидываются на меня со своими непристойными и даже обидными шуточками. Я неловко смеюсь в ответ. Не хочу их обижать или показывать неуважение. Откланиваюсь, и хозяин всовывает мне напоследок краюху свежего черного хлеба, наотрез отказываясь брать с меня денег.

Прогуливаясь по площади, съедаю весь хлеб до кусочка, прикупаю себе сыра и вяленого мяса – то, что долго может не испортиться в дороге. Хорошо было бы еще найти яблок для Элбана, но сейчас фруктов и овощей нет. Хозяин булочной сказал, что нужно ждать следующего подвоза продовольствия. Тот, что был на этой неделе, уже раздали.

Понимаю, что нужно подождать ответа Олана, и только после этого действовать, но не могу усидеть на месте. Собираюсь и решаю отправиться в королевство кэлхаунов. Граница с ними совсем рядом. Может, удастся что-то выяснить, а если нет, то всегда можно вернуться обратно. Скорее всего, кэлхауны, которык были в доме Ангуса, покинут Ошен под покровом ночи, чтобы не привлекать к себе внимание и слиться с тенями. Уповая на то, что они, переждав прошлую ночь, отправятся восвояси сегодня вечером, надеваю легкую броню и иду к дороге, которая ведет в сторону королевства Кэлхаун.

Погода ясная, на небе ни облачка, поэтому темнеет позже, чем обычно. Но это только играет мне на руку: когда я добираюсь к кромке леса, только начинает смеркаться. Выбираю сосну попушистее, забираюсь повыше и начинаю наблюдать за дорогой, закутавшись в теплый плащ.

По ощущениям прошло уже много часов и наступила глубокая ночь, когда вижу двух всадников, неспешно приближающихся к кромке леса. Слава Создательнице! Я уже думала, что зря трачу время, и несколько раз порывалась вернуться на постоялый двор.

Всадники подъезжают ближе – и сомнений не остается. Это кэлхауны. Только они могут так искусно сливаться с окружающими тенями: кажется, что лошади вовсе без наездников. Они неспешно ведут своих коней дальше по дороге.

Как только они скрываются за ближайшими деревьями, я легко спрыгиваю на землю. Пора узнать, как меня натаскала Арлета. За сетонской породой коней я бы точно не угналась, а вот за лошадьми кэлхаунов – вполне. Нужно держаться на безопасном расстоянии, чтобы они меня не услышали, но и не выпускать их из виду. Хорошо, что Арлета научила меня передвигаться практически бесшумно, а ковер из сосновых иголок скрадывает звуки. Приходится ускориться, чтобы догнать их и вести след.

Как только валежник заканчивается, они прибавляют ходу, и держаться неподалеку становится сложнее, приходится прикладывать Силу.

Несколько часов проходит в этой безумной погоне. Пот застилает глаза, в горле пересохло и скрипит, во рту устойчивый привкус крови, а звук сердца гулко отдается в голове с каждым шагом. Я замечаю, как изменился пейзаж: сосен и елей почти нет, серая земля сухая и промерзшая. Я все чаще спотыкаюсь и сбиваю шаг на камнях, которые как будто кто-то подкидывает мне под ноги. Деревья под стать земле – чахлые и кривые, белесого цвета. Мне все чаще приходится таиться за большими валунами.

Как только я думаю, что пора бы им сделать привал, всадники замедляют ход и спешиваются. Но я зря радовалась: они спешились, чтобы пройти досмотр стражников, охраняющих ворота в Нёльер. Из легких выходит стон разочарования: вся граница обнесена высокой стеной из черного, гладкого и блестящего камня. А пройти можно только через стражников, которые точно не спят, как ошенские.

Прикидываю варианты. Можно сделать крюк, пройти дальше по границе и сделать небольшую брешь в стене с помощью своей Силы. Не могу возвратиться назад ни с чем, потратив столько сил и находясь так близко.

Пригнувшись, быстрым шагом перебираюсь к левой границе – там виднеется крутой обрыв. Если и заметят брешь, то не сразу. Прислонившись спиной к стене, маленькими шажками пробираюсь в глубь. Ноги трясутся от длительного бега, и я все чаще соскальзываю то одной, то другой ногой вниз, осыпая камешки и куски земли в пропасть перед собой.

Только продвинувшись на приличное расстояние, чтобы меня не было видно с дороги, решаю перевести дух. Опускаюсь на дрожащих ногах, свесив их вниз, и смотрю в небо, чтобы не кружилась голова. Стена на удивление теплая и резко контрастирует с ледяной землей. Погода – сплошной ватный и густой туман. Так и хочется провести рукой перед глазами, чтобы снять пелену.

В воздухе стоит плотный запах серы и пепла, так что вдох полной грудью не приносит облегчения, а только заставляет исходиться кашлем. Урчание в животе напоминает, что я ничего не ела со вчерашнего дня. На меня накатывает раздражение на собственное тело, которое может в такой момент думать о еде. Натянув маску до самых глаз, чтобы не вдыхать окружающий воздух, поворачиваюсь к стене и осматриваю ее. Действовать грубо не стоит, хотя я могла разнести ее одним ударом. Но неясно, что находится с другой стороны. Решаю нагреть ее постепенно, чтобы сделать этот камень хрупким. Прислоняю одну руку к стене и пускаю голубой светящийся поток света. Камень ведет себя странно: коптит черным едким дымом, режущим глаза, заставляя меня отвернуться, но сам не крошится, превращаясь в вязкую, тягучую жижу. Проходит немного времени, и виднеется просвет.

Глава 14

Отверстие в стене расширилось достаточно, чтобы в него поместилась голова и я смогла осмотреть окружающую обстановку. Ничего примечательного: заброшенный проулок с грудой мусора, источающий зловоние. Делаю дыру больше, чтобы протиснуться целиком. Без воздействия Силы камень быстро остывает и перестает растекаться, все больше напоминая смолу. Я, не испачкав одежды, оказываюсь по другую сторону стены.

Подтянув маску на нос, уверенным шагом выхожу из переулка на дорогу. С моих губ срывается возглас изумления. И это удивление не из приятных. Улицы полны людей самой разной наружности. По мере приближения к главным воротам я вижу много бродяжек. Все они одеты в замусоленные черно-коричневые одежды. Кто-то полулежит в стенных нишах, зарывшись в кучи тряпья, постоянно перекрикивая и ругая друг друга; кто-то осаждает людей с большим достатком, выпрашивая милостыню.

Я успеваю отпрыгнуть в сторону, чтобы мне на голову не вылили ушат помоев со второго этажа. В городе, видимо, проблемы с канализацией: по краям дороги стекают грязные потоки сточных вод. Закашлявшись от мерзкого запаха, я замечаю «своих» кэлхаунов и пристраиваюсь к кучке людей, идущих позади них. Они лавируют и обходят возницу, чьи лошади гадят прямо на дорогу у мелкого фонтанчика, в котором несколько женщин стирают серые тряпки. К моему удивлению в городе много приезжих, так что я не выделяюсь своим ростом.

Из-за поворота на меня резко вылетает мужчина, едва не сбив с ног. Я извиняюсь, но его это явно не успокаивает – он разражается на всю улицу отборной бранью. Быстрее уношу ноги, чтобы не привлекать лишнего внимания. Что за люди? Я невольно съеживаюсь, но продолжаю свой путь. Мне совсем не нравится это место. Хочется скорее убраться отсюда. Прослежу за кэлхаунами, узнаю кому они служат и сразу же вернусь в Ошен.

Наконец кэлхауны останавливаются возле постоялого двора с разбитым замусоленным крыльцом. Привязывают лошадей и заходят внутрь, согнув спины, чтобы не удариться о низкий потолок. Остаюсь снаружи и наблюдаю за ними сквозь закопченное окно. Парень пожимает руку мужчине за стойкой, они перекидываются парой слов. Затем тот кивает куда-то в сторону, и они уходят туда, забрав со стойки кружки; теперь мне их совсем не видно.

Захожу внутрь, низко склонив голову. Сразу отхожу подальше от входа, чтобы меня не заметили. Но тут куча народу, и, похоже, всем наплевать. Зачем им стена и такая охрана на въезде, если в городе один сброд? От кого они пытаются защититься? Этих людей нужно защитить от них же самих.

Лестница на второй этаж находится в другой стороне. Единственное место, куда могли скрыться кэлхауны, – это огороженная шторкой кабинка в углу зала. Сбоку стоит небольшая лавочка. Разваливаюсь на ней, полностью расслабив тело и закрыв глаза, чтобы все подумали, что меня разморило с дороги или хмеля, а сама, навострив уши, слушаю, что происходит внутри.

Пока доносится лишь стук кружек по дереву и чавканье. Спустя некоторое время, когда я чуть не уснула по-настоящему, раздается довольное кряхтение:

– У этого старика лучшая стряпня в городе, иначе я ни за что бы не пришел в эту дыру.

По голосу сложно понять возраст говорящего, но это определенно взрослый мужчина. Голос влажный и с неприятной хрипотцой, похожий на бульканье трясины.

– Вы все уладили? – В ответ не раздается ни слова. Понимаю, что они кивают, и третий продолжает: – Хорошо. Я на него и не надеялся. Но готов бы приятно удивиться, если бы все получилось. Таррен, займешься этим.

– Да, господин, с удовольствием, – отвечает девушка.

– А для тебя, – видимо, он обращается к парню, – у меня найдется новая работа. Пойдемте, обсудим дела.

Раздается скрип отодвигаемых лавок, шорох надеваемых плащей. Чтоб тебя! Продолжать следить за ними дальше – бессмысленно. Это не Ангус – они точно выставят охрану там, куда направляются. А мои способности в шпионаже не настолько блестящие.

Из-под приоткрытых век наблюдаю за выходящими из кабинки. Мимо меня проходит только уже знакомые парень с девушкой: третий, скорее всего, вышел через черный ход. Сквозь ресницы вижу, как кэлхаун напоследок оборачивается и задерживает на мне взгляд. Я стараюсь спокойно и размеренно дышать, ничем не выдавая то, как бешено колотится сердце. С ним нужно быть осторожнее. Видно, что он всегда начеку и может уже что-то подозревать.

Какое-то время выжидаю, чтобы точно не попасться им на глаза, и покидаю таверну. Удушающий туман сменился мелким противным дождем, а небо затянули серые тучи. По ощущениям наступил глубокий вечер, хотя сейчас только время обеда.

Пока сапоги шлепают по зловонной жиже, размышляю о своей слежке. Какая бесполезная трата времени! Я ничего не узнала: то, что двое кэлхаунов выполняют приказы какого-то третьего – было и так ясно, а вдохнуть запах помоев можно было в любом другом месте. Я так и слышу, как в моих ушах звенит голос Олана, поносящий меня за то, что я подвергла себя ненужному риску.

Погрузившись в свои мысли, я не заметила, как повернула не туда, и оказалась в затхлом и грязном переулке. Он казался еще отвратительнее остальных, если это вообще возможно. Замерев на минуту, я увидела четырех мужчин, которые, прервав разговор, с любопытством разглядывали меня. Сделав вид, что не заметила их, разворачиваюсь и иду в обратную сторону быстрым шагом, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Что-то мне подсказывает, что взывать к помощи на этих улицах бесполезно. Приходится еще контролировать Силу, которая так и норовит сорваться с кончиков пальцев. Как только я решаю, что мне все показалось, оборачиваюсь – сердце уходит в пятки. Все четверо идут за мной, не отставая ни на шаг. Двое с одной стороны улицы, двое – с другой.

– Леди! – выкрикивает один, вкладывая максимум желчи в эти слова. – Куда вы так спешите?

– Подожди, обещаем, что ты с нами неплохо позабавишься, – говорит другой, остальные поддерживают его пьяным гоготом.

– Тревор, говори за себя. Негоже бросаться пустыми обещаниями. Нам точно будет неплохо, а вот ей – как повезет.

От этих слов в глазах начинают плясать красные точки. От страха не осталось и следа. Все нутро клокочет от едва сдерживаемой ярости. Мысленно опоясываю себя жгутами контроля, чтобы не дать вырваться Силе, звенящей в каждой клеточке тела. Я резко останавливаюсь и поворачиваюсь:

– Отчего же? Подойди поближе, и я шепну тебе на ушко, как бы я позабавилась с вами.

Один из них хмыкает, и двое других переходят дорогу, становясь вокруг меня полукругом. Я предусмотрительно делаю шаг назад и встаю спиной к стене какого-то сарая, чтобы ко мне никто не подкрался сзади.

– Ишь, смелую из себя строишь. Страхолюдина небось. А ну-ка, откинь капюшончик, – говорит тот, что стоит ближе всего, и тянет к капюшону свою грязную руку. – А то, может, без него тебя только свиньи захотят.

Они снова мерзко смеются, а другой продолжает:

– Если так, то я зайду сзади.

Новый взрыв хохота.

– Вы закончили? – уже раздраженно говорю я. Не хочу слушать это дерьмо до утра.

– О, мы еще не начинали! – Пьяно ухмыляется тот, что стоит ближе всех, кладет свою руку мне на плечо и с силой толкает к стене.

Резким движением обхватываю его руку, выкручиваю за спину и прикладываю кинжал к его горлу, который предусмотрительно вытащила из рукава своей брони. Не успеваю сказать, чтобы они убирались с дороги, а иначе прирежу их дружка, как остальные одновременно кидаются на меня. Пинком под зад толкаю в лужу этого отброса, чтобы заняться остальными. Они более расторопны, а может, просто меньше выпили. Но один, не церемонясь, бьет мне кулаком в лицо, в то время, когда я отвлекаюсь на других. Я не успеваю увернуться, и удар приходится прямо в цель. В рот хлынула кровь из разбитого носа. Отворачиваюсь и спускаю маску, чтобы сплюнуть ее.

Пора кончать с этим: я уже чувствую жар, подступающий к горлу от груди, а виски стискивает боль от накопившейся Силы. Это всегда предшествует сильной волне, которая точно разнесет этот проулочек вместе с отбросами.

Внимание привлекает блеск стали: двое уже достали ножи и, вытирая рот, снова кидаются на меня. Одного хватаю за руку с ножом, выкручивая ее так, что он теряет свое оружие, и, не задумываясь, вгоняю свой кинжал ему в шею. Захрипев, он падает на землю. Остальные, увидев, что я сделала с их другом, с ревом и большей силой начинают атаковать меня. Тот, что с ножом подходит слишком близко, делая резкие выпады, но я отбиваюсь и уворачиваюсь от них. Делаю ему подсечку, одновременно уходя от удара с другой стороны. Он падает на землю, и я вгоняю ему кинжал прямо в грудь, оставляя его там.

Осталось двое. Достаю из сапога метательный нож. Точным броском попадаю между глаз одному, но с последним не спешу. Он говорил больше всех, но сейчас от его смелости и говорливости не осталось и следа. Он что-то мычит, вероятно просит прощения или пощады, все еще сидя в луже. Я нарочито медленно вытаскиваю кинжал из груди его друга и подхожу к нему, садясь на корточки, чтобы наши лица были на одном уровне. Он трясется и продолжает скулить что-то невразумительное.

– Ну как тебе мои развлечения, нравятся?

И не дожидаясь ответа, разворачиваю кинжал и вгоняю ему в шею. От удара он с хрипом падает. Встаю в полный рост, собираю оставшееся оружие и вытираю его от крови. Проверяю переулок и только убедившись, что он пуст, делаю взмах рукой и Сила, так долго ждавшая выхода, обращает тела в пепел, а проливной дождь уносит его в сточную канаву. Нужно торопиться и убираться из этого города как можно быстрее.

Глава 15

В Ошен возвращаюсь с рассветом, полностью выдохшаяся и без сил. По дороге превратила пару валунов в пыль, чтобы высвободить большую часть Силы. Остановилась на заднем дворе таверны и снегом смыла кровь со своего лица. Нос явно сломан: при каждом вдохе слышен тихий свист. Вправить его сейчас не получится: хрящи уже срослись. Подожду, пока не вернусь в Соул, чтобы мама Атти, наша королевская целительница, не вправила его.

Прежде чем идти в свою комнату, заглядываю проверить Элбана. Он явно заскучал, но рад меня видеть. Я долго расчесываю гриву и подкладываю сена в кормушку. Когда ухожу, он смотрит на меня своими черными глазами, в которых читается явное осуждение: «только попробуй еще раз оставить меня одного надолго!».

Устало поднимаюсь по лестнице, еле переставляя ноги. После двух бессонных ночей и постоянной погони я чувствую, что тело истощено.

Подойдя к двери, замечаю тонкую полоску света. Достаю кинжал, держу его наготове и тихонько отворяю дверь. За маленьким столиком спит грузная мужская фигура, положив на него свою курчавую голову. Я испускаю облегченный вдох, узнав силуэт Олана. Какая-то часть меня ожидала увидеть здесь разъяренного генерала. От шума захлопнувшейся двери Олан вздрагивает и просыпается. Увидев меня, округляет заспанные глаза и вскакивает.

– Силы Создательницы, где тебя носило? – Он быстро преодолевает расстояние между нами, обнимает меня и ощупывает за плечи, словно хочет проверить, что я настоящая и это не сон.

– Прости, я не думала, что ты явишься в Ошен, иначе оставила бы записку, – устало говорю я, кидая перевязь кинжалов на пол рядом с кроватью.

Олан провожает ее взглядом и явно замечает запекшуюся кровь на одном из них.

– Что же мне было делать? Я боялся, что ты не усидишь на месте и ввяжешься во что-то. – Он устало трет лоб. – И, как погляжу, не напрасно. Где ты была?

Прошу его подождать, чтобы сходить в умывальную. Когда возвращаюсь, Олан уже принес еды, и мы с удобством располагаемся на полу – на маленькой кровати и за столом нет места для двоих. За едой еще раз рассказываю ему, о чем писала в письме, что делала и где была эти два дня, не тая и случая на улице Нёльера. На этой части рассказа он спалил кружку с чаем, которую в тот момент держал в руках.

– Авалон… – он качает головой и с силой жмурится, – пообещай мне… Нет, поклянись, что ты больше никогда не будешь так рисковать своей жизнью. А если бы это были кэлхауны, а не люди? С ними так легко не справишься.

– Я трезво оценила свои силы. Если бы не была уверена – убежала бы.

Лгунья. Судя по скептическому взгляду Олана – он думает так же.

– Я рассказала это тебе не для того, чтобы услышать нотации или чтобы ты меня пожалел. Как думаешь, их пропажу заметят?

В ответ раздается громкое фырканье.

– К людям в Нёльере отношение не лучше, чем к собакам. Да и не только в столице, а во всем королевстве Кэлхаун. Они их не унижают, но обращают на них внимания не больше, чем на грязь под ногами. Поэтому это место притягивает всякий сброд, который делает там свои темные делишки. Знати все равно, что не поделила между собой кучка жалких смертных. По правде говоря, и на своих же кэлхаунцев им все равно. Но четыре пропавших кэлхауна привлекли бы чье-то внимание.

– Я не понимаю… А зачем тогда они возвели эту стену и понаставили стражи на входе?

– Не знаю… Мне всегда казалось, что они не очень любят, когда кто-то посторонний следит за их жизнью. Возможно, они таким образом хотели отгородиться от внешнего мира и осуждения процветающего соседа.

Да, это многое объясняет. Но я не думала, что они стесняются своей жизни; казалось, она их более чем устраивает.

– А ты был в Нёльере?

– Пару раз приходилось сопровождать отца. Помнишь, еще король, когда был жив, хотел наладить с ними поставки норидена, вулканического камня? Он очень крепкий, но пластичный под нагревом. Ты, наверное, поняла про что я. Из этого камня сделана стена, охраняющая город.

Я киваю:

– А что мы хотели предложить им взамен?

– Продовольствие: свежие овощи, фрукты, зерно. На почве, пораженной вулканическим пеплом, мало что растет, – Олан прерывается, чтобы долить в мою кружку горячего травяного чая, и затем продолжает. – Но мы так и не пришли к соглашению. Они требовали непомерно больших и частых поставок за свои небольшие партии норидена. А мы хотели использовать его для строительства крепости в горах Мадди. Камень легкий, и его было бы просто перенести на место строительства, особенно с помощью адкартцев. Но с такими маленькими поставками мы бы растянули строительство на несколько лет и вдобавок могли заставить своих людей нуждаться в чем-то.

– Ну Ошен хорошее этому подтверждение. – Олан кивает. – Сетонцев с Силами едва хватает на все королевство. Если бы мы подписали это невыгодное для нас соглашение, кто знает? Может быть, что случилось здесь, не преминуло бы случиться и в других частях королевства, из-за того что мы тратили все свои усилия на поставки по договору.

Олан забирает мою кружку, прислоняется спиной к кровати и вытягивает длинные ноги. Я следую его примеру и тоже потягиваюсь, с наслаждением похрустывая спиной. Долгая дорога и горячая еда клонят в сон. Приходится прилагать усилия, чтобы при каждом моргании открывать глаза. Олан замечает это и собирается уходить, дав мне время на отдых. Он говорит, в какой комнате остановился. Напоследок треплет меня по голове и тихонько закрывает за собой дверь.

Не раздеваясь, я подтягиваю себя на кровать с пола и сразу проваливаюсь в сон без сновидений.

Спустя, как мне кажется, целую вечность я просыпаюсь. В горле сухо, а голова буквально разваливается на части не хуже, чем после праздника утомны. Со стоном и пошатываясь, встаю с кровати и подхожу к маленькому окну, распахивая его настежь. Морозный воздух тут же приводит в чувство и прогоняет сонливость. Высовываю голову в окно и пару раз глубоко вдыхаю. В комнате нет часов, поэтому непонятно сколько я проспала и какой сейчас час. Но судя по легким сумеркам за окном – вечер только начинается.

Привожу себя в порядок и спускаюсь вниз, не найдя Олана в его комнате. Уточняю у несловоохотливой хозяйки, не видела ли она его. На что та советует поискать его в конюшне.

Мороз на улице сразу начинает щипать руки и лицо. Кивнув мальчишке на входе, занятому перекидыванием сена, иду в глубь конюшни. Элбан, завидев меня, довольно бьет копытом. По другую сторону от него вижу кобылу Олана, а затем и его самого. Накормив своего коня, подхожу к Олану. Его кобыла замечает меня раньше него и довольно фырчит, когда я глажу ее по гриве.

Наблюдая за нами, Олан улыбается.

– Хорошо, что ты проснулась, я уже хотел тебя будить.

– Долго я спала?

– Вторые сутки пошли, – заметив мое изумленное лицо, продолжает, – ты была вымотана. Сама знаешь, что после длительной нагрузки требуется больше времени на восстановление. Ты бы быстрее восстановилась, если бы использовала Силу, а не подавляла ее. Контроль требует больше усилий.

Я оборачиваюсь, чтобы проверить не слышал ли кто-то его слов. Спохватившись, Олан замолкает и тоже прислушивается. Но кроме шелеста сена, разбрасываемого конюхом, и легкого фырканья лошадей, ничего не слышно. На всякий случай одними губами шепчу «Нам нужно поговорить», на что он утвердительно кивает, складывает щетки, и вдвоем мы молча покидаем конюшню. Олан ведет меня обратно к постоялому двору. Когда мы оказываемся в его комнате, он взмахом руки ограждает ее потрескивающим заслоном Силы, заглушающим звуки.

– Ты не отдавал приказа проследить за домом Ангуса? – спрашиваю я. – Наверняка твои люди узнали бы больше, чем я.

– С этим возникли проблемы, – напряженно произносит Олан, явно не желая говорить это.

– Что это значит?

Олан вздыхает:

– Как только ты покинула Соул, я сразу поспешил оповестить всех людей из Призрачного отряда, которые должны быть поблизости, но никто не откликнулся на зов.

Сердце пропускает удар. Если человек не отозвался на зов Силы, то это может означать только одно…

– Создательница… – глухо шепчу я. – Сколько это людей?

– Трое. – Голос Олана скрипит, как речной песок.

Я в ярости пинаю ножку кровати, но это не уменьшает огня, пылающего в груди. Только теперь к этому чувству прибавляется боль в мизинце.

– Королева и Совет знают? – Я с силой сжимаю руки в кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

– Да, я сразу рассказал отцу. – Он подходит ближе и утешающе треплет меня по плечу. – Я тоже был в ярости, это были одни из наших лучших людей.

– Что решил Совет?

Он со вздохом опускается на ковер перед камином и жестом предлагает мне занять место рядом. Я опускаюсь и взмахом руки зажигаю голубой огонь. Поленья тут же начинают весело трещать, как будто горят не один час.

– Сразу скажу, – он предупреждающе поднимает руки, – мне пришлось рассказать отцу, куда ты пропала и о твоем письме. Ну и конечно же, королева тоже в курсе.

Я лишь отмахиваюсь от его извинений: другого и не ожидала. Удивлена, что приехал один Олан, а не весь отряд сетонцев во главе с генералом.

Скрепя сердце признаюсь самой себе, что мне страшно услышать слова королевы и страшно возвращаться в Соул под ее гневный взгляд. Та уверенность, что была у меня, когда я нарушала приказ Аластрионы, давно покинула меня. Сейчас я вижу сильные прорехи в своем плане: отправиться одной, без понятных намерений и идей и полагаться лишь на удачное стечение обстоятельств. Из задумчивости выводит шум, с которым Олан поправляет дрова в камине. Я глубоко выдыхаю, отгоняя мысли, перевожу разговор на обсуждение дела.