Дракон и Буревестник. Нефритовое сердце

Он был первейшим из всех смертных, удостоенный чести силы Прародителей вкусить. Избран был он благодаря заслугам своим. Стоек он был и умен. Прозорлив и отважен. Именно ему довелось разрозненное племя людское собрать под началом одним, под дланью своей, дабы направлять род человеческий на пути изучения мира, духами созданного. Мудрость его границ не знала, и даже драконы дивились, как широка душа его была, как мог он прозревать грядущее, будучи простым смертным, и каким искусством преображения мира обладал он.

Страшась грядущего и опасаясь промедления, Прародители собрались на совет долгий на вершине Башни своей и призвали его, первого из первейших, дабы сделать его равным себе.

Нефритовая башня

– Моя госпожа. Проснитесь.

Кайсин не открыла глаза. Вместо этого лишь плотнее укуталась в теплые одежды. Бархатистая тигриная шкура щекотала нос и ласкала щеки. Морозный горный воздух приятно холодил кожу, навевал сонливость, потому вырываться из приятной дремы совсем не хотелось.

– Вы должны это увидеть, госпожа.

Кто-то мягко коснулся плеча. Она медленно подняла веки и увидела восторженное лицо Мэйсу. Та сидела рядом, заботливо поправляя края шкур и одеял, согревавших Кайсин. Сестра уже успела облачиться в простые зимние одежды из шерсти и меха. С ее губ срывались белесые облачка пара, ресницы стали белыми от инея. Только теперь Кайсин заметила, что окна экипажа заиндевели, покрылись тончайшей паутинкой изо льда. Снаружи шумел ветер, скрипел под колесами и копытами снег.

– Что случилось? – спросила Кайсин.

Она высвободила руки из-под одеял, сладко зевнула и потянулась.

– Посмотрите же, госпожа! – Мэйсу жестом указала куда-то за окно.

Кайсин подвинулась ближе и выглянула на улицу. Утреннее солнце ярко освещало долину, раскинувшуюся под горным хребтом. Экипаж неспешно ехал по серпантину, что извивался по скалистой кромке, отважно пробирался сквозь насыпи снега, а там, далеко внизу, открывалась взору невиданная картина. На юг до самого горизонта протянулись линии зеленых лесов и полотна полей, не тронутые холодом гор. На лике сочной равнины тут и там темнели пятнышки деревень и сел, а вдалеке на лугах можно было заметить крошечные точки: табуны лошадей и овец. Кайсин все это казалось нереальным, ненастоящим, будто она смотрела на гравюру великого художника. Но самым удивительным и даже ужасающим оказалось невиданное доселе зрелище: длинная черная полоса, перечеркнувшая живописный пейзаж, двигающаяся вместе с восходом солнца. Она походила на рубец или шрам, оставленный на теле самой земли, брала свое начало где-то в горах и растворялась в туманной дали.

– Что это такое? – сдавленно вздохнула Мэйсу. Краски схлынули с ее лица, а в глазах вспыхнул неподдельный ужас.

– Это тень… – тихо ответила Кайсин. Она отскребла ногтями наледь со стекла и завороженно прильнула к окну. – Это тень!

– Духи! Не может быть!

Дорога резко повернула на север и пошла на подъем. Горные вершины расступились, и поначалу не было видно ничего, кроме тяжелой плотной взвеси из морозной дымки и снега. Но стоило экипажу подняться еще выше, как пред глазами возникло… нечто.

Кайсин читала об этом сотни раз. Слышала от преподавателей. Видела знаки и рисунки на картах Империи. С любопытством внимала слухам среди знатных гостей Синего дворца и все равно до последнего считала, что все пересуды – не более чем преувеличение.

И к такому зрелищу она оказалась не готова.

Там, впереди, в окружении венца из заснеженных пиков, округлых скал и древних бирюзовых ледников приютился дол, утопавший в зелени сосен. В его центре поблескивало едва схватившееся льдом озеро, вода в котором была настолько чиста, что даже издалека виднелось усыпанное камнями дно. Посреди него расположился небольшой остров, а на скалистых берегах озера вырос настоящий городок. Выкрашенные в изумруд домики с красными чуть присыпанными снегом покатыми крышами, словно ступени лестницы, поднимались по склонам гор к Ней…

У Кайсин перехватило дыхание.

– Нефритовая башня…

Она была воистину огромна и монументальна. Расположившись на вершинах сразу трех гор, Башня устремлялась ввысь до самых облаков. Верхушки даже не было видно! Каждый ее этаж из зеленого камня с темными прожилками служил опорой для следующего и был размером со всю долину. Этажи украшали бесчисленные красные крыши-козырьки. Чем выше становилась Башня, тем у́же и стройнее она выглядела, пока не терялась где-то в небесах. Утреннее солнце осторожно касалось немногочисленных узких окон, закрытых ставнями из багрового дерева. По всей длине Башни виднелось множество террас и балконов. На некоторых из них росли деревья и цветы.

Человек просто не мог построить нечто подобное.

Даже поражавшая воображение громада Императорского дворца в Лояне не могла сравниться с величием Нефритовой башни. Она казалась вечной, как сам мир, и бесконечно высокой. Воздух вокруг нее как будто подрагивал, серебрился мелким снегом и легонько мерцал. Облака в вышине плотно облегали холодный камень, а ветерок развевал над крышами домов мириады флагов и стягов, на которых был изображен знакомый свернувшийся в две дуги зеленый дракон.

– Значит, это и есть дом Нефритового мага? – не столько спросила, сколько удивленно сказала Мэйсу. – Немыслимо!

Кайсин задумчиво кивнула и отстранилась от окна. Это не просто дом Мага. Теперь это и ее дом. Место, где ей придется провести остаток жизни. Что ждет впереди? Станет ли Башня для нее тюрьмой? Ведь тюремщики у Кайсин уже есть. Злобный евнух Тейтамах и целый легион воинов, покорных воле Мага. От одних только мыслей об этом быстрее забилось сердце и растекся по нутру неприятный холод. Кайсин посмотрела на удивленное лицо сестры, на ее восторженную улыбку, и тревоги немного отступили. Мэйсу сильно изменилась за последние несколько недель. Она пришла на выручку в ту дождливую ночь, когда подглядывающую Кайсин чуть не застали на берегу люди Тейтамаха, помогла убежать и вернуться в шатер супруга. С того случая лед между сестрами растаял. Мэйсу без конца извинялась за все, что совершила, и молила дать ей еще один шанс. Кайсин не могла на нее злиться. Возможно, из-за той толики любви к сестре, что теплилась в ее сердце. Может, и потому, что сил на злобу и обиду просто не осталось.

Ответов у нее не было, и искать их совсем не хотелось. По утрам Кайсин чувствовала себя смертельно усталой, и только поддержка Мэйсу помогала справляться с тяжелыми мыслями. Сестра взяла на себя заботы о раненом буревестнике. Птица оказалась удивительно умной. Вела себя спокойно, давала обработать раны, а когда окрепла, начала ходить по экипажу туда-сюда, смешно перебирая короткими лапками. Кайсин хотела отпустить ее на волю, когда караван Мага остановился на ночлег у подножья гор. Буревестник описал пару кругов над лугами, взлетел до небес, а затем вернулся в руки новой хозяйки. Потому Кайсин оставила птицу себе, и прямо сейчас та, как кошка, дремала у нее за пазухой. Осталось лишь выбрать ей имя. Девушка решила спросить совета у Вей Шена, когда вновь увидит его. Юноша хорошо ладил с животными и наверняка подсказал бы что-нибудь интересное.

Кайсин не стала рассказывать о знакомстве с Вей Шеном сестре. Ей еще было тяжело до конца доверять Мэйсу. В прошлый раз, когда та узнала нечто сокровенное, все закончилось очень плохо. Пройдет еще немало времени, прежде чем Кайсин снова сможет открыть ей своей сердце, как когда-то, в этом она не сомневалась. Потому решила не спешить и просто довольствоваться тем, что есть.

Погруженная в размышления, Кайсин не заметила, как караван медленно сошел с горного пути и направился по расчищенной каменной дороге, огибающей озеро. Солнце успело подняться высоко, небо немного очистилось от облаков, и теперь поверхность воды блистала, словно состояла из кристаллов.

– Как же красиво! – воскликнула Мэйсу.

– Здесь и правда хорошо, – согласилась Кайсин.

Пусть это место и станет для нее тюрьмой, но если ей позволят спускаться сюда, то все будет не так уж и плохо. Она долго смотрела на озеро, пока от яркого света не начало резать глаза. У нее закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Кайсин накрыло волной из переживаний, ощущений и эмоций. Тысячи голосов, один грознее другого, надрывные крики и плач пронзили слух. Загремели грозы, запахло пеплом и гарью.

Кайсин начала задыхаться…

Перед глазами замаячили смутные образы. Всполохи огня, вгрызающийся в скалы ветер, откалывающий целые куски, тела мертвых солдат. Вдруг все на миг померкло, а затем из чернильной тьмы начали проступать очертания огромной воронки. Похожая на бурный водоворот, только разверзшаяся в небе, она полыхала всеми цветами радуги. Вокруг нее летали две пестрые ленты: первая белесая, почти бесцветная, вторая – темный нефрит. Первый был змеем, безлапым, скользким и юрким, покрытым блестящей чешуей. Второй же оказался драконом! Таким, каким описывали древние легенды. Кайсин смогла различить его огромные лапы, густой мех на загривке и изогнутые шипы и рога.

Гиганты сражались, впивались клыками в жесткую плоть друг друга, яростно ударялись, царапались шипами. Дожди из крови проливались на землю, и там, где падали капли, немедля прорастали и распускались темные цветки такки.

Белесый змей вдруг раскрыл пасть и вгрызся в грудь противника. Нефритовый дракон взревел, попытался отпихнуть врага, но быстро потерял силы. Он закатил глаза, обмяк и, проливая водопады слез из широко открытых глаз, камнем обрушился с небес на дно горной долины. От грохота падения с гор сошли снежные лавины, укрывшие тело гиганта белым покрывалом. Снег быстро пропитался кровью, стал багровым, а вся долина в мгновение покрылась черными цветами.

Змей торжественно засмеялся и выплюнул из окровавленной пасти сердце. Похожее на неограненный кусок нефрита, оно повисло в воздухе, пульсируя зеленоватым свечением и исторгая из себя остатки крови, а затем медленно поплыло в сторону воронки. Гремели молнии, шумели ветра и бури, но сердце неумолимо неслось к последнему пристанищу. Белый змей с вожделением наблюдал, дрожа от возбуждения. Длинные волосы его седоватых бороды и усов расплылись в разные стороны, словно подхваченные водой. В глазах пылало предвкушение чего-то не просто важного и значительного, но великого. Небо стремительно темнело, набиралось жара и копоти. Все вокруг заискрилось, закружился пепел, но змей не обращал внимания, словно целый мир перестал для него существовать.

Оглушительный рык сотряс само мироздание. Огненный вихрь разорвал небеса пополам. Из темноты вырвался еще один дракон. Охваченный пламенем, ярче самого солнца, покрытый алой, как краски рассвета, чешуей, он стремительно промчался сквозь облака дыма, отпихнул белесого змея мощными мускулистыми лапами и обрушил из пасти поток огня на воронку. Та не выдержала ярости обжигающего пламени и с громким свистом вдруг закрылась, оросив округу радужными брызгами и острыми осколками.

Белый взвыл. В крике его были слышны боль и отчаяние, но исправить он уже ничего не мог. Преисполненный отчаяния, он бросился на красного дракона, полоснул когтями-лезвиями по морде и рассек ему глаз. Тот отмахнулся, отбросил могучим хвостом прочь от себя и пыхнул огнем. Змей пал на верхушки гор и, обессиленный, замер. Красный метнул на него полный ненависти взгляд, затем проглотил нефритовое сердце и улетел прочь от места ужасающей битвы. Вскоре все огни потухли.

Мир погрузился во тьму.

Кайсин распахнула глаза.

Она по-прежнему была в экипаже, лежала на сиденье среди разбросанных в разные стороны шкур и одеял. Испуганный буревестник метался от окна к окну и пронзительно пищал. Мэйсу сидела рядом и трясла ее за плечи.

– Госпожа! – сквозь всхлипы просипела она. – Сестра, что с вами?

– Ох, духи, – с трудом ответила Кайсин. Она не без труда села и приложила руку к горячему лбу. – Что случилось?

– Ты вдруг закричала и упала! Я… Мне было так страшно! Они обвинили бы меня, если бы с тобой что-то случилось, госпожа! И я ничего не могла поделать!

– Все хорошо. – Кайсин обняла сестру, и это были их первые объятия за очень долгое время. – Все в порядке. Я цела.

Она пыталась успокоить Мэйсу, но саму ее снедала дрожь. Онемевшее тело покалывало. Нечто огромное, выше и шире любой горы, давило на нее неподъемной тяжестью. Кайсин не сразу осознала, что это была аура, но принадлежащая не человеку, а самому месту.

Это была аура Нефритовой башни.

Она была… живой…

Караван замедлял свой ход. Повозки с фуражом и снаряжением свернули прочь уже давно, и вокруг экипажа Кайсин остался лишь вооруженный конвой. Всадники выстроились в две колонны по обе стороны, чтобы проводить торжественную процессию до въезда в городок. Играла музыка. На широкую и, наверное, единственную улицу высыпали все жители. Они кричали что-то одобрительное, хлопали в ладоши и бросали лепестки темных цветов. Кайсин понимала, что возвращение Нефритового мага, да еще и вместе с новоиспеченной супругой, – грандиозное событие для местных жителей. Однако в душе у нее совершенно не было поводов для веселья.

Каждый проворот колес экипажа, каждый стук лошадиных копыт приближал ее к Башне. Страх нарастал, держать себя в руках становилось все труднее и труднее. Чтобы хоть как-то отвлечься от гнетущей тяжести ауры Башни и собственных страхов, Кайсин украдкой выглядывала в окно, впившись ледяными пальцами в руку сестры. Городок выглядел уютным и приветливым. Всюду висели гирлянды из сосновых лап, деревянные игрушки и бумажные фонарики. Дома, более приземистые, чем в столице, стояли, плотно прижавшись друг к другу, отчего проулки казались чересчур узкими. Да и люди здесь были совсем другими. С суровыми, обветренными, но улыбчивыми лицами; в их глазах читались искренние радушие и радость. Такое нечасто встретишь в Лояне и никогда при Императорском дворе. Большинство местных носили простые, ничем не примечательные теплые одежды, в то время как жители столицы всегда старались перещеголять друг друга красочностью и необычностью наряда. Кайсин догадалась, что все жители городка, так или иначе, работают в Нефритовой башне. Вряд ли Шень Ен справился бы с такой громадиной в одиночку.

Были среди толпы зевак и солдаты Нефритового легиона, облаченные в привычную темно-зеленую, почти черную броню с меховым воротником и теплым плащом. Они преграждали путь простым жителям, но это казалось излишним. Никто не рисковал подойти слишком близко. Мрачная слава строгого повелителя этих земель делала свое дело.

Кайсин поймала себя на мысли, что с упоением наблюдает за оживленной суетой на улицах городка. Жители сновали туда-сюда, прыгали и танцевали, кричали что-то одобрительное. Кто-то просто веселился, завидев торжественный экипаж. По левую сторону от главного тракта девушка заметила пекарню, к которой примыкало длинное здание школы. Справа прижались друг к другу прилавки с овощами и прочими дарами земли. Среди магазинов с товарами и снедью Кайсин разглядела мастерские кузнеца и бронника и книжную лавку. Настоящую книжную лавку! Ей захотелось поскорее посетить ее, хотя едва ли стоило надеяться на то, что в такой глухомани найдутся редкие книги и свитки. За свою жизнь она успела прочесть почти все то немногое, что когда-либо было написано. Ведь даже в столице было не так уж и много писцов.

Экипаж проехал мимо самого большого из всех зданий – постоялого двора с конюшнями – и остановился посреди округлой площади. На миг повисла тишина, но то было лишь затишьем перед первыми шагами в новый мир. Кайсин отчаянно страшилась выходить. Она скомканно улыбнулась в ответ на ободряющий взгляд сестры и глубоко вздохнула.

– Все будет хорошо, – прошептала девушка сама себе. – Я справлюсь.

– Конечно справишься, госпожа, – тихо сказала Мэйсу, задвигая плотные шторки на окнах. – Ты всегда умела совладать с тем, что мне давалось труднее всего. Давай я помогу тебе переодеться, госпожа.

Убедившись, что никто не заглянет внутрь, сестра начала стаскивать с Кайсин дорожную одежду. Оставила лишь шелковое исподнее, с изнанки покрытое мягким лисьим пухом. Затем она показала увесистый пергаментный сверток. Дрожащими руками, словно держала драгоценность, Мэйсу протянула его и чуть склонила голову.

– Это подарок от вашего супруга, госпожа.

Кайсин осторожно коснулась черной атласной ленты, обрамлявшей сверток, и развязала узел. Внутри оказался набор из теплой зимней одежды таких же, как и лента, цветов. Сначала Кайсин облачилась в темное с зеленоватым отливом платье, сотканное из крепкой толстой нити. Широкие воротники и низы рукавов были расписаны узорами из тусклой позолоты в виде драконьих изгибов и ветвей сосен, а само платье поддерживалось широким поясом с пряжкой из золота настоящего. Затем Мэйсу занялась прической. Она разделила длинные волосы Кайсин на несколько прядей и сплела их с тесемками высокого головного убора. Он напоминал лодочку, обтянутую черной кожей, увешанную многочисленными цепочками из конского волоса с эмалированными бусинами. Плечи и спину укрыла длинная накидка с капюшоном, украшенная золотым гербом Нефритового мага и отороченная пушистым черным мехом неизвестного животного.

Закончив долгие сборы, порядком уставшая Мэйсу смахнула пот со лба и с восторгом окинула сестру взглядом.

– Как жаль, что здесь нет зеркала, госпожа. Ты прекрасна!

– Спасибо тебе, – улыбнулась Кайсин.

Внутри и правда стало жарковато, ей уже не терпелось выйти наружу. Она уже хотела подать сигнал, что готова покинуть экипаж, как сестра вдруг добавила:

– Отец бы гордился тобой.

Кайсин задержала взгляд на лице сестры. В глазах Мэйсу по-прежнему горел огонек вины, и еле видимая аура подтверждала искренность ее слов.

– Я хочу, чтобы он гордился нами обеими, дорогая.

Она дважды стукнула по стеклу. К экипажу подошли слуги и услужливо распахнули дверь. Кайсин сжала кулаки и сделала самый страшный и самый непростой шаг.

Первый шаг.

Поплотнее укутавшись в плащ, Кайсин зашагала по площади за стражниками. Ее вели под восторженные охи горожан. До слуха долетали перешептывания и хвалебные слова о красоте супруги магистра Шень Ена. Зардевшись, Кайсин надвинула на голову объемный капюшон и, как оказалось, не зря. Ее провели сквозь заснеженную сосновую рощу к массивной гранитной лестнице. Подъем знаменовала пара уже знакомых драконьих изваяний. Один из них был вырезан из цельного куска нефрита светлого и нежного оттенка с золотыми прожилками. Второй же был… белесым, цвета потускневшего мрамора. Совсем как в том странном видении. Драконы были повернуты друг к другу, их грозные взгляды казались настоящими. Кайсин замерла, увидев статуи, и лишь вежливая просьба одного из солдат вернула ее из воспоминаний о страшной битве. Стоило подняться выше по лестнице, как с севера задули леденящие ветра. Одежда едва спасала от холода. Кайсин поежилась, спрятала ладони в рукава и втянула голову в плечи как можно сильнее.

Лестница вильнула вправо, огибая скалу, затем влево, мимо глубокой расселины, и начала подниматься все выше и выше. Становилось холоднее. Ступени, поначалу широкие и просторные, медленно обретали крутизну и стремительно сужались. Притомившись, Кайсин на миг остановилась перевести дух и прислонилась к толстой каменной ограде. Она выглянула за край и обомлела. Величавые сосны остались далеко-далеко внизу, как и сам городок, а по обе стороны от лестницы протянулись утопавшие в тумане и усыпанные снегом скалистые выступы.

У Кайсин закружилась голова. Она отшатнулась и начала испуганно искать глазами Мэйсу, но сестры-служанки нигде не было. Девушка задрожала, но вдруг приятное касание уже знакомой ауры вернуло ей уверенность.

– Вам помочь, моя госпожа?

Это был Вей Шен. Молодой человек снова появился ниоткуда и предложил ей локоть. Несмотря на холод, он не изменил себе, так и оставшись облаченным в легкую кожаную броню. Он вообще ее снимал хоть когда-нибудь? Улыбнувшись собственным мыслям, Кайсин с благодарностью кивнула и приняла помощь. Опираясь на юного воина, она продолжила восхождение по нескончаемой лестнице. Дорога перемежалась небольшими террасами для отдыха, где стояли резные каменные лавки. Кайсин не рискнула останавливаться на передышку под пронизывающим ветром. Весь оставшийся путь она наслаждалась лучистым теплом нового друга и не решалась нарушить молчание. Как будто стоило сказать слово, и невзгоды последних недель снова хлынут на нее нескончаемым потоком. Рядом с ним было легко и спокойно, и Кайсин хотелось, чтобы это чувство не покидало ее подольше.

На какой-то миг сердце кольнуло нечто похожее на вину. В мыслях возникло лицо Лю. Смутное, почти стершееся из памяти. Сколько времени прошло с тех пор, как она видела его последний раз? Месяц? Два? Не меньше трех, это точно.

Но казалось, что целая жизнь!

Кайсин убеждала себя всякий раз, когда вспоминала о нем, что нужно перестать делать это. Забыть его, если хочет, чтобы он продолжал жить. Он пострадал из-за нее. Он не заслужил того, что с ним сделали! И уж тем более чтобы его забыли.

Но, может быть, все-таки стоит забыть?

Стоит оставить прошлое в прошлом, чтобы Лю больше ничего не угрожало? Сможет ли она так поступить?

Кайсин посмотрела на огромные врата Башни. Осталось всего несколько ступеней, и она окажется в своей новой тюрьме. И если она оставит за порогом воспоминания о человеке, подарившем мимолетную любовь, ей все равно напомнят. Злобный Тейтамах точно не даст забыть. Он будет издеваться, вить нитки и колоть иглами в самое больное место, продолжит угрожать расправой над Лю и отравлять ей жизнь до самого конца.

Вспомнив мерзкое лицо евнуха, девушка нахмурилась и крепче сжала предплечье спутника, буквально впившись в него ногтями.

Ну уж нет!

Она навеки сохранит в памяти все то, что пережила. Останется верна клятве, данной у алтаря. Она связала себя незримыми узами и не посмеет их разомкнуть.

Никто не заставит ее это сделать!

– Не бойтесь, моя госпожа. – Вей Шен мягко накрыл теплой ладонью ее пальцы. – Внутри не так уж и страшно.

Кайсин моргнула, прогоняя злобу прочь, и прокашлялась, чтобы взять себя в руки.

– Ты бывал внутри? – спросила она.

– Да! И не раз, – важно выпятил грудь Вей Шен. – Раз уж я теперь глава своего дома, то меня время от времени приглашают в Башню.

– На военные советы?

Юноша поморщился.

– Да… но не только. Магистр Шень Ен иногда проводит торжества и приемы для знати со всех Восточных земель, и даже из-за границы гости бывают!

– Как интересно!

Они остановились у самых врат. Огромные, выше любого человека в десятки раз, они выглядели неподъемными. Вырезанные, как и все здесь вокруг, из камня, черные и матовые, они были покрыты орнаментом из сплетенных друг с другом квадратов. Вокруг самих врат был выложен сложный узор в виде гигантской драконьей пасти; в глазах дракона сверкали изумруды и агаты. Кайсин никогда не видела столь тонкой и сложной работы. Она коснулась обжигающе холодного камня и охнула. Двери вздрогнули и с тихим скрежетом начали расходиться в разные стороны. Вей Шен мягко отстранился от девушки и отступил на шаг.

– Здесь я вас оставляю, моя госпожа, – тихо сказал он. – Мне нужно доложиться командиру.

– Мы еще увидимся? – с надеждой посмотрела на него Кайсин.

– Непременно.

Вей Шен одарил ее той самой лучезарной улыбкой, глубоко поклонился и направился вниз по лестнице. Вместе с ним ушли тепло и спокойствие. Кайсин ощутила себя совершенно нагой перед ветрами и холодом Нефритовой башни.

Тюрьма?

Ну уж нет.

Она не допустит, чтобы новый дом стал для нее темницей. Ни Тейтамах, ни даже Шень Ен не сломят ее. Та Кайсин из Синего дворца, дочь и наследница рода Мао, исчезла по пути сюда. Теперь она – супруга Нефритового мага и хозяйка Нефритовой башни.

Когда пути назад нет, остается идти только в одном направлении.

Вперед.

К счастью или нет, но все ее детство прошло в таких местах – там, где сосредотачивалась вся политическая сила, где интриги подавались на завтрак, а к ужину поспевали новые склоки. Она знала, как общаться с людьми, обитавшими в таких местах. Она была уверена, что этим Нефритовая башня ничем не отличается от Императорского двора.

Она знала, как выжить среди политиканов.

Просто никогда не пользовалась этими знаниями.

Наглость и напористость. Так учил ее отец.

«Спасибо, отец».

Собравшись с духом, Кайсин гордо приподняла подбородок, выпрямила спину и шагнула в пасть дракона. Все воспоминания она взяла с собой, оставив за порогом только холодный горный воздух и снег.

Теснее прочих была связь удивительная между первым из всех смертных и нефритовым драконом Шан Ше. Мудрый первородный дух, покровитель Смерти, узрел в человеке этом достойного из достойнейших. Разве мог кто-то иной заслужить деяниями своими чести большей? Шан Ше наставлял его, помогал устанавливать баланс между Дзинь небесной и Хань темной в душе своей.

И вот пришел день, и дал дракон нефритовый первым вкусить ему крови своей. Не стал он делиться с ним умением Смертью управлять, ибо знание то запретным было, однако одарил его Шан Ше чем-то не менее ценным. Так на вершине мировой Башни, под самой облаков сенью, первый из смертных стал первым бессмертным.

В пасти дракона

Холод каменных стен едва не растопил всю решимость, когда двери сомкнулись за спиной Кайсин. Короткое мгновение она стояла в оцепенении и хлопала ресницами, привыкая к темноте. Пару раз ей приходилось бывать в величественном тронном зале Императора, но он не мог сравниться с этим местом. Первый этаж Нефритовой башни простирался так далеко, что даже не было видно стен на противоположной стороне. Все вокруг утопало в бархатном мраке, который развеивали лишь крошечные островки света от лампадок на колоннах. Кайсин посмотрела наверх и не разглядела потолок. Ей почудилось, что вместо него в вышине витают облака и клубится ночной небосвод, по которому словно разбрызгали звездное молоко. Постояв еще немного, она убедилась, что так оно и было.

Странное небо находилось в движении, постоянно менялось: то увеличивалось в размерах, то сжималось. Время от времени с него срывались яркие черточки звездочек, которые потухали, не долетая до пола, а между колоннами то и дело проскальзывал плавающий диск голубой луны. Точно такой же, какой освещал настоящую небесную гладь каждую ночь.

Кайсин ахнула.

Нефритовая башня поразила ее с самого порога. А сколько всего еще могло скрываться на бесконечных этажах?

Звенящую тишину нарушил стук множества каблуков. Приближалась целая стайка слуг и солдат, возглавляемая до боли знакомой фигурой.

Тейтамах. Он уже был тут.

Деятельности, живости и прыткости, заключенных в дряблом обрюзгшем теле безволосого евнуха, можно было только позавидовать. На нем, как и всегда, был длинный халат цвета темной ночи, а в его руках по-прежнему сверкал зеленоватый камень трости. От стука металлического наконечника, что разносился среди стен залы, сжимались сами звезды на зачарованном небе. Он шагал неспешно, надменно, буравя супругу своего хозяина высокомерным взглядом.

Кайсин ответила ему стальным холодом и презрением.

Тейтамах улыбнулся.

Кажется, ему доставляли удовольствие попытки девушки бросить вызов. Он остановился в нескольких шагах, громко стукнул тростью, и над вратами Башни вспыхнули огни. В больших лампах в виде изогнутых драконьих тел, обрамлявших стекло из хрусталя, зажглись огни. За ними одна за другой начали загораться другие, вереницей развешанные вдоль стен и между колонн. Зачарованное небо потускнело, и вскоре вся зала утопала почти в дневном свете.

– Моя госпожа, – произнес Тейтамах с издевкой, хлестко, будто обращался к торговке с базара. – Прошу, хм-хм, прощения, что заставил вас ждать в темноте.

Кайсин сжала спрятанные в рукавах кулаки. Она вспомнила данное себе обещание. Отступать нельзя. Вся ее дальнейшая жизнь пройдет здесь, в Нефритовой башне, а значит, ей предстоит бороться. За себя и те крохи гордости, что еще не отняли у нее.

Биться, не зная жалости.

Ни к себе, ни к кому-то еще.

А омерзительного евнуха жалеть она точно не собиралась.

– Я ожидала от вас большей учтивости. – Кайсин пошла в наступление. Внутри разгорелось приятное жаркое пламя, подогреваемое неизвестным чувством, с которым она еще не сталкивалась. – Хотя, наверное, не стоило. Простите меня, прошу. Из-за своего юного возраста и неопытности я часто жду от людей больше, чем они способны дать.

Девушка с удивлением осознала, что ей понравилось наблюдать, как ехидная усмешка сползает с лица Тейтамаха и сменяется хищной гримасой. Слуги начали испуганно переглядываться. Кто-то украдкой улыбался. Кайсин поняла, что еще никто не осаживал наглого евнуха. Эта словесная перепалка напомнила споры ее отца с разными сановниками Императорского двора, свидетельницей которым она становилась много раз. Они проходили ровно по тем же правилам: уничтожь оппонента быстрее, чем он доберется до тебя.

Быстрее, остроумнее и красивее.

Кайсин еще раз мысленно поблагодарила отца за уроки, а вслух добавила:

– Долго вы собираетесь морозить меня у дверей? Мне нужно привести себя в порядок после долгой дороги и отдохнуть. Я должна предстать перед супругом в подобающем виде.

Тейтамах посерел. Его аура, до этого спокойная, обильная, застилавшая воздух вокруг тяжелым вязким дегтем, стала похожа на ручеек дождевой воды под бурным ливнем.

– Слуги проводят вас, госпожа, – ответил он твердым голосом.

Евнух развернулся и быстро зашагал прочь, сопровождаемый лишь парой солдат. Зеленый шар его трости почти погас, а движения рук стали резкими. Кайсин ликовала. Впервые за все время с момента знакомства она видела его таким раздраженным и уязвленным. Она смогла дать отпор!

Но это еще не победа. Битва только началась, и ответный ход точно не заставит себя ждать. Кайсин должна быть готова.

В сопровождении одного легионера с суровым лицом и множества слуг Кайсин прошла до центра залы. По пути ей чудились странные всполохи темного света и неосязаемые линии, которые витали вокруг нее, подобно змеям, извивались, наливались силой и тут же таяли без следа. Кайсин пыталась успеть рассмотреть их до того, как странные наваждения растворятся в воздухе. Никто, кажется, ничего не замечал. Лишь после долгих раздумий девушка поняла: она видит чью-то ауру. Немыслимую, древнюю, сила которой не могла поместиться в ее сознании. Именно она придала ей сил и уверенности во время разговора с Тейтамахом. Кайсин ощущала, как таинственная сила напитывает ее тело, пронизывает волнами тепла и холода. От новых ощущений она покрылась гусиной кожей, а грудь охватило приятное покалывание. Покраснев от неожиданности, Кайсин плотнее запахнула накидку и смущенно уставилась под ноги, опасаясь, что кто-то мог обратить внимание.

Вскоре процессия замедлила шаг и остановилась перед широкой колонной, украшенной лампами, портретами, картинами и стягами со знаменем Шень Ена. Посреди нее виднелась распахнутая раздвижная дверь, за которой скрывалось небольшое помещение с одной-единственной лампой, источавшей зеленоватый свет. Внутри их ждал юноша в белой косынке и чистой серой тунике. Первым в помещение вошел стражник. Почтительным жестом он предложил Кайсин последовать его примеру.

– Госпожа Кайсин, – мягко сказал один из слуг, пожилой мужчина, облаченный в дорогие черные одежды с гербом Мага и продолговатую шапочку с золотыми иероглифами. – Мое имя Го Цзя. Я управляющий Нефритовой башни. Магистр Шень Ен поручил мне стать проводником в вашем новом доме. Прошу, пройдемте внутрь.

Девушка помялась на пороге, не понимая, что происходит, но, собравшись с духом, сделала шаг. Дверь с тихим гулом закрылась. Каменный пол под ногами вздрогнул, раздался скрежет и скрип, стены задрожали. Кайсин не смогла сдержать испуганного вздоха.

Го Цзя поспешил ее успокоить.

– Не нужно бояться, моя госпожа. – Его голос бархатом опускался поверх всех страхов и переживаний. – Это лифт. Благодаря этому чудесному устройству мы можем быстро, не тратя силы и время на восхождение, перемещаться между этажами.

Кайсин одарила мужчину тяжелым непонимающим взглядом.

– Это что-то вроде лестницы?

– Почти, моя госпожа, – улыбнулся тот. – Лестницы, к слову, здесь тоже есть. Они расположены по бокам на каждом этаже, но пользуются ими в основном только младшие слуги. Здесь же, в лифте, к вашим услугам всегда будет находиться дежурный слуга. – Мужчина указал на молодого юношу в серой тунике. – Он поможет вам попасть на любой из открытых для посещения этажей Башни. Достаточно позвонить в специальный колокольчик, который можно найти на каждом этаже, и лифт приедет к вам.

Кайсин кивнула парнишке. Тот залился краской, сжался и уткнулся взглядом под ноги.

– Как его зовут?

– Он – просто слуга. – В неровном свете лампы лицо Го Цзя словно посерело. Кайсин не была уверена, что ей не показалось. – Его имя неважно.

Девушка еще раз украдкой посмотрела на юношу и решила сменить тему, чтобы скрасить долгий подъем.

– Вы сказали «открытых этажей». Что это значит?

Лифт со скрежетом замедлил ход, еще раз вздрогнул и остановился. Двери отъехали в сторону, и Кайсин вышла в просторный округлый коридор, огибавший колонну с лифтом. Здесь было множество дверей из дорогого темного дуба, расписанных золотым орнаментом в виде драконов и цветов. Всюду висели лампы, на стенах и полу были развернуты красные ковры, тут и там стояли столы и стулья с непривычно высокими спинками, обитые багровой тканью, а еще – множество расписных керамических горшков с цветами и карликовыми кустарниками. Пахло жасмином и травами, стояла умиротворяющая тишина, непривычная после долгих месяцев пути через всю Империю.

Несмотря на окружавшую ее красоту и роскошь, Кайсин безучастно смотрела по сторонам. Возможно, то была просто усталость, из-за чего никакому богатому убранству не удалось бы пробудить в ней и толики интереса. Все, чего хотелось ей сейчас, – просто покой. Но она понимала, что безмятежные дни ее жизни остались давно позади.

– Все верно, госпожа Кайсин. – Управитель Го Цзя встал рядом и обвел руками вокруг себя. – Весь этот этаж принадлежит вам. Здесь найдется все что нужно. – Он начал по очереди указывать на двери. – Ваши покои, столовая с кухней, зал для приема гостей, комната для отдыха, тренировочный зал, сад и терраса, бассейн и комната для омовений, несколько отхожих мест, разумеется, а также помещения для слуг и посетителей, библиотека…

– Библиотека? – оживилась Кайсин. – Моя собственная библиотека?

Даже когда жила в Синем дворце, она никогда не имела места, которое могла бы назвать своим. Разве что небольшой уголок сада, где выращивала магнолии. У отца, конечно, была библиотека, но Кайсин всегда мечтала о собственной. О такой, где каждый книжный корешок был бы ей знаком, и не осталось бы ни одной страницы, которой она не прочла. Ей так и не удалось попросить отца сделать для нее такое место. Теперь же было слишком поздно.

Ох, отец…

– О да, госпожа. – Приятный голос Го Цзя вырвал ее из горестных воспоминаний. – Уверен, вы найдете собранные в ней книги интересными и полезными. Если вам понадобятся какие-то особенные экземпляры, просто дайте мне знать.

– Надеюсь, что найду среди них что-то новое. Я прочла почти всю Императорскую библиотеку.

– Не сомневаюсь, вы будете приятно удивлены. – Го Цзя поклонился и вновь улыбнулся.

Он жестом подозвал к себе служанок. Те выпорхнули из лифта и, склонив головы, встали перед управителем.

– Девушки покажут вам ваши покои и помогут омыться после долгого пути.

Го Цзя, откланявшись, собирался уйти, но Кайсин вдруг окликнула его.

– У меня есть собственная служанка. Моя названная сестра Мэйсу. Где она? Я бы хотела, чтобы она была здесь, со мной.

Управитель на миг призадумался.

– Если вам будет угодно, мы поселим ее в одной из комнат на вашем этаже. Я отдам распоряжения. Что касается вашего прошлого вопроса… – Го Цзя потер двумя пальцами гладкий подбородок. – Нефритовая башня состоит из множества этажей. Даже я не знаю, сколько их на самом деле. Вам, как члену семьи магистра Шень Ена, открыты для посещения первые тринадцать этажей. Мы сейчас, к слову, находимся на девятом. Учтите, что этажи с третьего по пятый – мужские, и женщинам, даже вам, госпожа, появляться там лучше не стоит. Однако запретить вам никто не может. Второй и третий предназначены для женщин. Все прочие – общего доступа.

Кайсин с интересом подалась вперед.

– А что выше тринадцатого?

– Под страхом смертной кары там запрещено появляться всем, кроме магистра. И его доверенных лиц, например, меня или господина Тейтамаха.

Кулаки девушки сжались сами собой от одного упоминания о евнухе.

– А теперь отдыхайте и приводите себя в порядок с дороги. – Го Цзя поклонился еще раз. – Я разбужу вас поздним вечером. Магистр Шень Ен пожелал разделить с вами ужин в его покоях.

Управитель вернулся в лифт и закрыл за собой дверь. Под каменный скрежет он скрылся в недрах башни, оставив Кайсин, ее новых служанок и мрачного легионера. Воин встал по стойке смирно у дверей лифта, уставившись невидящим взглядом в стену. Кайсин поняла, что солдат останется здесь надолго, но сил в себе на расспросы не нашла. Ноги подкашивались от усталости, а от новостей о скорой встрече с Шень Еном все внутри сжималось и холодело.

«Нельзя робеть. Я должна быть храброй».

Кайсин не терпелось смыть с себя дорожную пыль вместе с усталостью и тяжелыми воспоминаниями о последних месяцах. Слуги провели ее сквозь череду комнат и коридоров к огромному рукотворному водоему с бирюзовой горячей водой. Всюду витал белый непроглядный пар, нос щекотали душистые ароматы цветов и солей, мягкий приглушенный свет от свечей и жаровен навевал долгожданное спокойствие. Руки и ноги налились приятной тяжестью. Кайсин подошла к самой кромке воды и прочувствовала, как тепло пробирается сквозь складки одежд и приятно окутывает ноги.

Служанки помогли Кайсин раздеться. На мгновение, оставшись совершенно нагой, она стыдливо прикрылась. Заметив смущенные взгляды прислуги, взяла себя в руки и вспомнила, что девичье стеснение давно пора оставить в прошлом. Теперь она – хозяйка этого места. И хотя границы дозволенного ей еще предстояло узнать, вновь становиться пленницей она не собиралась.

Гордо подняв подбородок, Кайсин вошла в горячую воду. У стен внутри водоема нашлись широкие лавки. Растянувшись на одной из них, Кайсин долго лежала, пока не начала засыпать. Лишь после этого позволила служанкам омыть себя и, облачившись в черную шелковую накидку, прошла в свои покои.

Почти всю жизнь, до самого отъезда из Синего дворца, Кайсин прожила в небольшой уютной комнате, откуда открывался вид на имение Мао. Это же место оказалось просто гигантским. Одна только кровать со сложным балдахином была больше всей ее комнаты во Дворце. Покои имели округлую форму и застекленную террасу с выходом на балкон, откуда разносился приветливый дневной свет. Все пространство было занавешено шелковыми тканями красных и золотых цветов, заставлено мебелью из темного дуба и ореха, украшено статуями из темного камня и картинами, но самым удивительным оказалось гигантское зеркало. Не из полированного нефрита и оникса, каким Кайсин пользовалась дома, а самое настоящее.

Таким владел, наверное, только сам Император!

Оно занимало целую стену и отражало всю комнату целиком, отчего и без того огромные покои казались еще больше. У Кайсин пошла кругом голова, едва она увидела себя. Ясные кобальтовые глаза потускнели и налились темными кругами. Всегда блестящие крепкие волосы стали хрупкими и блеклыми. Она выглядела так, словно шла через всю Империю пешком, а не ехала в удобном экипаже.

Кайсин хотелось заглянуть в каждый уголок, посмотреть на сад, который упоминал Го Цзя, и сильнее всего посетить библиотеку. Однако сил ее хватило, только чтобы дойти до кровати. Она рухнула на мягкую перину, закуталась в теплое одеяло и уснула прямо в одежде, впервые за долгое время не думая ни о чем.

Управитель Го Цзя, как и обещал, пришел почти к самой ночи. Когда Кайсин разбудили, за окнами царила звездная тьма и шумел холодный северный ветер. Девушка не почувствовала себя отдохнувшей, но быстро поднялась и стала собираться. Мысли об ужине в компании Нефритового мага ее больше не пугали. Да будь на его месте хоть мерзкий евнух, она все равно бы не отказалась от трапезы.

Ей ужасно хотелось есть!

Казалось, в последний раз она ела только в Лояне, еще до свадьбы. С тех пор прошла целая жизнь, которую Кайсин уже с трудом помнила. Однако некоторые моменты она не сможет забыть никогда. Наблюдая за тем, как служанки ставят ей искусную прическу и пронизывают волосы кедровыми палочками и украшениями из жемчуга, она вспоминала Лю и их недолгую прогулку по улицам родного города. Восхитительный вкус свежих лепешек, которые она сама выиграла на ярмарочном конкурсе, кисловатый запах рисового вина, яркие всполохи фейерверков и небесная легкость и сладость первого в ее жизни поцелуя…

Руки Кайсин задрожали.

Она сглотнула, строго взглянула на свое отражение, оценила взглядом вечерний наряд из плотной темно-зеленой ткани, подхваченный поясом, и кивнула.

– Я готова, – сказала она управителю, выйдя из покоев.

Го Цзя дожидался госпожу у лифта. Он низко поклонился и, улыбнувшись, радушно поприветствовал ее:

– Отрадно видеть вас бодрой и свежей.

Кайсин уловила ледяной холод его ауры. Го Цзя лгал. Хотя ложь была обычным делом для людей его чина и положения. Решив не придавать этому значения, Кайсин молча прошла в лифт.

Мальчик-слуга, в этот раз другой, опустил рычаг возле дверей, и стены вновь затряслись. Подъем продлился долго. Очень долго. Скука уже успела смениться тревогой, прежде чем лифт наконец-то остановился. Через некоторое время Кайсин настороженно шагала по длинному темному коридору в призрачном свете нескольких зеленоватых ламп. Это место разительно отличалось от ее этажа. Голые стены: ни украшений, ни мебели, только гладкий камень и морозная дымка. Девушка зябко поежилась, что не укрылось от пытливого взгляда управителя.

– Магистр Шень Ен не любит излишнее украшательство, – заговорил он тихо, но голос его громким эхом разнесся по коридору. – Нельзя сказать, чтобы он не ценил искусство, но свои покои он использует исключительно для работы и исследований. Потому вы можете найти это место… немного мрачноватым и пустым.

Кайсин вспыхнула и бросила на спутника короткий возмущенный взгляд.

– Вы меня оскорбляете, если думаете, что меня волнуют только лоск и красота.

Никакой жалости. Ни к кому.

Наглость и напористость помогут ей выжить. Неведомая аура Башни подстегнула ее уверенность.

– Прошу вас, простите, госпожа, – начал оправдываться Го Цзя. – Я вовсе не хотел…

– Где мы находимся? – перебила Кайсин, небрежно взмахнув ладонью. – Какой это этаж?

Она старалась говорить самым холодным тоном, каким только могла, но в душе кричала. Ей совсем не нравилось общаться с людьми таким образом.

Но выбора не было.

Холод и презрение лучше неприкрытого хамства или, что еще хуже, покорной податливости.

– Покои и рабочий кабинет магистра Шень Ена находятся на двадцатом этаже, – торопливо объяснил Го Цзя. – Сюда господин приглашает только важных гостей, но, как и прочие этажи выше тринадцатого, он закрыт для свободного посещения. Хотя, думаю, для вас он сделает исключение…

– Неужели? – без интереса спросила Кайсин, остановившись перед массивными латунными дверями, с которых на нее взирали две оскаленные драконьи головы.

– Все-таки вы первая супруга магистра за много столетий. – Управитель сдержанно улыбнулся.

Кайсин замерла. Она много знала о Нефритовой башне и ее хозяине из книг, но о его женах не было упоминаний ни в одной рукописи.

– Были и другие? – шепотом спросила она.

Го Цзя хмыкнул, распахивая двери.

– Были.

Взору предстала такая же, как и все прочие в Башне, округлая зала, что простиралась на сотни шагов вдаль. В небольшой прихожей при входе обнаружилось несколько закрытых дверей и высокая стойка для верхней одежды. Все остальное место занимал длинный овальный стол размером со всю комнату. Обе стороны от него стояли ряды стульев, обитых мягким бархатом.

Го Цзя провел Кайсин в конец комнаты. В огромной обеденной зале было накрыто всего два места: во главе стола и по правую руку от него. На последнее управляющий и предложил сесть девушке. Он хлопнул в ладоши, и из теней выскользнули слуги с подносами. Перед Кайсин в мгновение ока возникли блюда с запеченной уткой, ароматными горячими лепешками, свежими овощами и салатами. Для нее наполнили полный кубок вина, не рисового, но виноградного, какое даже в столице было непросто найти, а в довесок поставили громоздкую чашу.

Кайсин с вожделением смотрела на еду, но притронуться не решилась. Приступать к трапезе без супруга было бы как минимум непочтительно. Но Го Цзя вновь поспешил развеять все сомнения:

– Магистр Шень Ен повелел, чтобы вы начинали ужин без него. Он немного задержится. – Управитель указал на полные тарелки. – Прошу вас, ни в чем себе не отказывайте. Я же пока покину вас. Дайте знать слугам, если будет нужно что-то еще.

Ничего не ответив, Кайсин кивнула и потянулась к кубку. Го Цзя низко поклонился и спешно покинул залу.

Свечи на столе успели истаять наполовину, прежде чем появился Нефритовый маг. Кайсин уже отведала каждое из блюд, подивилась мягкости утки и выпила два кубка вина, когда двери вдруг распахнулись и в залу вошел супруг. Он прошествовал быстрым шагом прямиком к своему месту. Кайсин поднялась и приветствовала его поклоном.

Шень Ен покачал головой.

– В этом нет нужды. – Устраиваясь поудобнее, он громко сказал: – Оставьте нас.

Слуги цепочкой устремились к выходу, бесшумно семеня друг за другом. С их уходом в зале повисла нерушимая тишина. Шень Ен ел медленно, без аппетита, не сводя глаз с супруги. Кайсин чувствовала, как сжимается ее сердце под его тяжелым стальным взглядом. В нем, как и прежде, пылала непостижимая ярость; от силы ауры Шень Ена перехватывало дыхание. Чтобы хоть как-то вернуть самообладание, Кайсин взяла кубок и порядочно отпила вина. Терпкий кисловатый напиток пришелся ей по вкусу, и с каждым глотком щеки девушки становились все краснее.

– Как тебе на новом месте, Кайсин? – От его голоса, похожего на шелест грубого песка в пустыне, по спине побежали мурашки.

– Спасибо, господин, все хорошо. – Как бы Кайсин ни настраивалась, перед супругом сохранять выдержку и дерзкий тон не выходило. Она снова почувствовала себя беззащитной птичкой, какой была всю жизнь.

– Я рад.

Снова долгое молчание. Маг отпил вина, промокнул губы салфеткой и скрестил пальцы перед собой.

– У тебя, должно быть, много вопросов.

Кайсин и правда тревожило множество недомолвок, но спросить о чем-то она не решалась. Лишь робко моргнула.

– Прошу простить, что я так и не принес подобающих соболезнований. Скорблю о твоей утрате. Твой отец… у нас были планы. Далеко идущие планы, и его смерть стала тяжелой потерей. Невосполнимой. Это откатило мои труды на многие годы.

Кайсин чуть вздрогнула.

– Это как-то связано с нашей свадьбой, господин?

– В том числе. – Шень Ен подался вперед. – Без него наш брак почти бесполезен. Почти, но не совсем.

В голове Кайсин зароились мысли. Что же затевал отец? Как он вообще познакомился с Нефритовым магом и что у них могло быть общего? Он уготовил ей такую судьбу уже давно?

Руки проняла мелкая дрожь.

– Вы уже упоминали об этом, господин. – Губы Кайсин пересохли. Она отпила вина и продолжила: – Вы говорили, что я могу вам чем-то помочь.

– Действительно. – Маг как будто улыбнулся, или то была просто игра теней на его лице. – Ты, должно быть, заметила необычность этого места. Уверен, твой дар уже достаточно развился, чтобы ты могла подмечать то, что неведомо взору простых смертных.

Кайсин кивнула.

– Мой дар… что это? Откуда это во мне?

– В тебе заключена особая, удивительная сила, такая, какую я искал много веков. Ее природа непроста, и, прежде чем ты сможешь помочь мне, я должен научить тебя пользоваться ею. С теми способностями, что в тебе скрываются, ты станешь могущественнее многих, даже этого бездарного самоучки Тейтамаха.

В глазах Кайсин вспыхнуло пламя.

– Простите, но я не понимаю, что за силой обладаю…

– Компас У-Синь. – Шень Ен нахмурился. – Тот самый, что был разбит благодаря тебе и твоему никчемному дружку. Это реликвия из древности, созданная, если верить преданиям, теми, кто был до Прародителей. Он показывает то, чего больше всего жаждет получить его обладатель. Я кое-что ищу уже много лет. И искомое уже было бы в моих руках, если бы не ты.

– Прошу прощения, господин.

– Неважно. – Он отмахнулся от ее слов небрежным движением пальцев. – Виновата не только ты, но и бесполезный евнух. Твой дар послужит мне много лучше. Я расскажу тебе все, но сначала тебя нужно огранить, как драгоценный камень. Это может занять… много времени.

Кайсин залпом осушила кубок и со стуком опустила его на стол. Вино ударило в голову, кровь вскипела, тело преисполнилось возбуждением и предвкушением.

– Тогда зачем терять время? – выпалила она, но вдруг спохватилась. – Простите, господин. Вы, должно быть, собирались отойти ко сну. Простите.

Шень Ен вдруг рассмеялся, и его смех был больше похож на рык неведомого существа.

– Я не сплю. Никогда. – Он встал и протянул ей ладонь. – Мне нравится твой настрой, моя супруга. Пойдем. Я покажу тебе кое-что.

Ю Ми, дракон Воды стихии черный, стала второй, кто согласился поделиться силой своей. Показала первому из людей она, как быть морем бурным, как пролиться над миром холодным дождем, как утолить жажду страждущих и как опасть над вершинами горными белым снегом.

И вот на второй день поделился дракон черный кровью своей прохладной. Так у подножья мировой Башни, посреди долины горной, первый из смертных овладел Воды стихией. Обрушился он на землю потоками ледяными, и на месте том с той самой поры блестит гладь озерная, чистая, как слеза невинная.

Под дождем

Лю провел ладонью по влажному песку и вздохнул. Холодные волны накатывали на берег бурно, с белой пеной, принося запах прохлады и соли. Вечернее море беспокоилось. Уже привычно серое небо медленно наливалось ночными красками. Где-то там, за плотными дождевыми облаками, заходило солнце. Вместе с ним угасал и последний день хмурого лета. Ливни шли почти каждый день. Город утопал в воде, но это ничтожная цена за возможность пережить еще один год, не опасаясь засухи. Все жители Лояна уже успели привыкнуть к постоянным ливням, подаренным Нефритовым магом.

Не мог смириться только Лю.

Для него дожди не прекращались ни на мгновение. Они постоянно шли в его мыслях. Юноша тщетно пытался удержать в памяти лицо Кайсин. Облик любимой почему-то с каждым днем размывался, забывался. Лю было приятно называть ее любимой. Словно он касался чего-то облачного, приятного, спрятанного глубоко внутри. От этого на душе становилось теплее. Когда же удавалось вспомнить ее улыбку, в сердце начинали сверкать молнии боли.

От бесконечных мук, от непрекращающихся страданий, от острого жара, когда грудь словно пронзают ножом раз за разом, Лю постоянно находился в раздраженном состоянии. Даже весельчак Жу Пень отходил в сторону от озлобленного друга во время очередных приступов.

Все было хорошо, пока Лю просто лежал и почти не шевелился. Редкие боли и бредовые сны по ночам – так он провел последние летние месяцы, скрываясь от всего мира в старом заброшенном доме. Но в первый же день, когда он вышел за порог и начал готовиться к долгому пути, на него обрушились муки, о которых Лю даже помыслить не мог. Его то и дело бросало в озноб, и виной тому был не прохладный воздух, не холодная морская морось. Само сердце начинало остывать, а осколок зеркала впивался в него все глубже. Руки наливались тяжестью и выворачивались, зрение застилали белое марево и вспышки, и слезы лились ручьями от волн боли.

Лю падал на колени, закашливался, отчаянно стонал, пытаясь позвать на помощь. Однако Ши-Фу не позволял никому к нему приближаться. Монах сказал, что таково первое испытание – перебороть тягу чар, оставленных Тейтамахом. Старик не объяснял всего, только говорил, что лишь самому Лю под силу справиться. Он должен найти лазейку, отыскать путь сквозь препоны евнуха туда, где чары его не тронут. Ведь, как бы ни был могущественен и умен Тейтамах, даже ему не под силу продумать все. Если у Лю получится – он сможет отправиться в путешествие.

Если же нет…

Море вновь всколыхнулось и накатило почти до самых босых пят юноши. Тот в ответ поднял с песка камешек и бросил в воду. Шум волн и свист ветра заглушали все прочие звуки. Лю было немного волнительно, будто он сам стал частью океана, но в то же время спокойно. Его до сих пор трясло. Он потратил на попытки сломить незримые барьеры Тейтамаха без малого почти месяц. Ему было отчаянно страшно выйти наружу. Чары приковали его к одному месту, но он все же нашел силы покинуть дом. Первый раз закончился тем, что Лю провалился в беспамятство на несколько дней, когда вышел из дома и добрел до конца переулка. Рана на груди открылась, кровь не унималась все то время, что юноша провалялся без чувств. Жу Пень денно и нощно сидел рядом, прижимая к груди друга тряпки, и без конца обвинял старика в глупости и безрассудстве.

Чуть оклемавшись, Лю попробовал еще. В этот раз он не стал спешить. Осторожно вышел из дома. Сделал шаг. Второй. Третий. Добрел до конца улицы, опираясь на стены и ограды. Сердце едва не перестало биться, когда юноша отошел слишком далеко и упал на колени, задыхаясь и кашляя кровью. Жу Пень не отставал от него ни на шаг и сразу пришел на помощь. Он отнес друга обратно, но уже следующим утром все повторилось.

Каждый день, неделя за неделей, Лю поднимался и вновь брел по переулку сквозь пелену чар Тейтамаха. Юноша не видел, но ощущал, как чужая злая воля не дает ему отойти далеко от места, которое, пусть и на короткий срок, стало ему домом. И сегодня утром после очередной неудачной попытки выйти за пределы невидимого кокона Лю сидел на крыше убежища, старательно вспоминая уже почти забытую последнюю встречу с Кайсин. Ему хотелось плакать, но слез уже не осталось. Потому Лю схватился за голову и отправился в плавание по волнам угрюмых мыслей. В памяти сам собой возник ее дивный образ. Похожая на духа, окруженная ореолом синего шелка, она стояла у алтаря и смотрела на него. Их разделяла огромная Императорская площадь и тысячи людей, но даже так он чувствовал ее боль, ту же самую, что глодала его истерзанную душу.

Лю резко открыл глаза, но увидел не стену дождя, а темные улицы, по которым шел в бреду, спеша попасть на свадьбу. Невидимые стены были уже тогда, они мешали пройти ему, но он каким-то образом нашел путь! Тогда он осознал: евнух сделал что-то именно с ним. Не с тем местом, где он жил, а с ним самим! Да, осколок разбитого зеркала и проклятие Тейтамаха влияют на Лю, на его тело и мысли. Но точно не на этот дом, не на улицу, не на город и тем более не на весь мир.

Все безуспешные попытки вырваться за барьер изначально обречены на неудачу, ведь Лю сам ставил себе границы!

Ошарашенный догадкой, юноша немедленно побежал к Ши-Фу, чтобы поделиться открытием. Монах лишь рассмеялся и кивнул на двери.

– Так иди же, юный Ляо. Хватит сидеть в четырех стенах!

И Лю пошел.

Осторожно переступил порог, словно делал это первый раз в жизни, неспеша прошлепал босыми ногами по влажной от дождя улице до самого конца и свернул в сторону родных трущоб. Не заметив как, он добрел до старой рыбацкой гавани, где когда-то проводил много времени. Летом над водами Желтого моря резвились огненные койры – редкие птицы с необычным оперением. В свете заходящего солнца они словно пылали диким пламенем, и Лю любил наблюдать за их играми после очередного тяжелого дня.

Однако сегодня его ждало лишь беспокойное море. Оно пенилось, волновалось и накатывало на темные берега холодными колючими волнами. Кайсин уехала из столицы, а вместе с ней покинули город и все краски. Остались только дождь и сырость. Угрюмая слякоть и боль в сердце. Не от зачарованного осколка зеркала, но иная, такая, какую ничем не унять.

Только сейчас Лю понял, что прежняя жизнь закончилась. Осознание навалилось непомерным грузом. Само небо с черными облаками опустилось на плечи и придавило к земле. Закрапал дождь, и Лю не сдержался. Слезы покатились по его щекам, смешиваясь с дождевыми каплями. Он чувствовал себя раздавленным, разбитым на тысячи осколков, один из которых заменил ему сердце.

Но путь еще не окончен.

Да, его бросили на самое дно, лишили права на надежду.

Но ведь ее не убили.

Надежда жива. Как и сам Лю.

Пока он дышит, пока может ходить и думать, есть шанс что-то исправить. Хотя бы попытаться.

Лю достал из-за пазухи маленькую брошь из белого золота. Отважный буревестник, подарок Кайсин. Единственное теплое напоминание о том, что когда-то все было хорошо. Что раньше он мог жить, а теперь…

Какая же это жизнь?

Юноша занес руку за спину и замер. Как бы хотелось выбросить эту брошку! Чтобы призраки прошлого оставили его навек! Но избавит ли это от мучительных воспоминаний? Принесет ли это долгожданный покой?

Ведь боль в сердце останется навсегда, как бы Лю ни поступил.

Юноша закрыл глаза, подышал холодным воздухом, прислушался к морю. Музыка бури и шторма навевала мысли о хаосе грядущего, о неизвестном будущем, которого стоит бояться, от которого лучше бежать и прятаться.

Или вместо этого можно крепче упереться ногами и преисполниться решимости, чтобы стойко встретить невзгоды.

Лю вернул буревестника обратно в потайной кармашек. Затем поднял веки и посмотрел на волны.

Море будто кивало в знак согласия с его мыслями.

И Лю кивнул в ответ.

Он вернулся ночью, весь продрогший и промокший до нитки. Тонкая деревянная дверь со скрипом закрылась за спиной, спрятав от взора беспощадный ливень. Но из-за нее все равно доносились отдаленные раскаты грома. Сквозь щели в стенах старого дома можно было увидеть ослепительные вспышки молний.

– Пришла осень, – прошептал юноша.

– Братец! Наконец-то, так-тебя-растак! – У дверей возник Жу Пень. Толстяк схватил Лю за мокрую руку и потащил внутрь. – Я уже, это, собирался тебя искать идти! Ух, сил моих нет. Сколько можно-то? Где тебя носило? Ты вообще, это, в курсе, что я тут переживаю?!

Усадив друга на лежанку, он набросил на него одеяла и сунул в руки горячую фарфоровую чашку с дымящимся чаем.

– А Ши-Фу, гад старый, не пущал! Не лезь, говорит. Он должен сделать все сам! Тьфу, козий сын! Ты пей чаек, пей, чего рот-то разинул?

– Ч-что? – недоуменно похлопал глазами Лю. Он повертел диковинную чашку с узором из позолоты, которая стоила, наверное, больше, чем этот дом. – Откуда?

– А, так тут вон кого ветром принесло…

– Мастер Лю! Здравствуй!

Раздались тихие шаги и скрип деревянных ступеней. По лестнице со второго этажа спустился Ши-Фу в компании пожилого худощавого мужчины.

– Духи! Тин Тей? Это ты?

Торговец сильно изменился за последние несколько месяцев. Приосанился, порозовел, сменил привычные залатанные одежды на дорогого вида халат алых цветов с золотым поясом. Вечно растрепанные волосы сложились в изящную прическу с дорогим бантом, а на старческом лице появились тонкие усики. В руках его можно было заметить самый настоящий зонт, с какими обычно ходят в дождливую или жаркую погоду купцы-богатеи или чиновники, но никак не бедные дельцы из трущоб, каким Тин Тей был всегда.

Тот, заметив удивление на лице Лю, зарделся. Затем виновато улыбнулся и поклонился.

– Я рад снова тебя видеть, мой дорогой друг.

Лю сбросил одеяла, отставил в сторону чашку и поднялся на ноги. Крепко обняв Тин Тея, он радостно потрепал его по плечу, не переставая улыбаться.

– А я-то как рад! Что с тобой случилось? С трудом узнаю тебя!

Торговец чуть погрустнел. Жестом он предложил сесть и благодарно кивнул Жу Пеню, который принес еще одну чашку чая. На удивление молчаливый, Ши-Фу сел напротив и затаился в ожидании.

– С нашей последней встречи, – заговорил Тин Тей после того, как отхлебнул ароматного жасминового напитка, – утекло много воды, мастер Лю. Изменилось… ох, изменилось почти все, хотя прошло не то чтобы много времени. Перемены пришли и в наши с тобой жизни. Я слышал, что случилось… – торопливо добавил он и замолк.

Лю, уже по привычке, погладил себя по ране на груди и тихо вздохнул.

– Да, Тин Тей. Я уже не тот, что раньше. Приди ты ко мне за помощью сейчас, я бы уже ничего не смог сделать. Не вернул бы то твое кольцо.

– Благо, что в свое время вы с Жу Пенем смогли мне помочь. – Торговец улыбнулся, а Малыш в ответ поиграл мускулами и дико оскалился. – То кольцо помогло мне справиться с долгами и заработать кругленькую сумму. Я съездил в Дамаск, добыл много необычного стекла и посуды. И, как оказалось, не зря. После отъезда Нефритового мага весь Лоян просто перевернулся вверх дном. Я смог удачно разыграть несколько старых связей, рискнул своим состоянием и занял освободившуюся нишу стекольщиков во всей столице!

– Меня не может не беспокоить, – подал голос Ши-Фу, – что прежние торговцы стеклом просто взяли и уехали.

Тин Тей пожал плечами.

– Говорят, Нефритовый маг сделал главе гильдии стекольщиков некое предложение, от которого тот просто не смог отказаться. Подробностей не знаю. Я лишь воспользовался тем, что остался едва ли не единственным купцом в городе, который мог достать стекло. И вот я здесь.

Торговец широко улыбнулся и поднял чашку в знак торжества.

– Хоть кому-то хорошо от приезда этого гнусного Мага, – с кислой миной сказал Лю. – Мне его стараниями теперь учиться жить заново.

– Да, мастер Лю. Поэтому я и пришел.

– Во-во, – обеспокоенно заерзал Жу Пень. – Сейчас он расскажет.

– Что расскажет? – нахмурился Лю. За последнее время случилось столько всего, что он боялся услышать очередные новости.

– Ши-Фу попросил меня помочь в вашем путешествии.

– Нам нужно на восток, – кивнул монах. – И чем скорее, тем лучше.

– Потому я с радостью сделаю все возможное, мастер Лю. Дам еду, одежду, все, что необходимо в долгом пути. За-гвоздка в том, что из города теперь не так-то просто выбраться. Врата красного Дракона – единственный выезд из города на восток. И сейчас они под пристальным наблюдением. Проверяют всех, кто входит или выходит, обыскивают грузы, сумки, ящики с рисом, корзины с фруктами, все, что есть у людей с собой. После свадьбы Нефритового мага и той трагедии с Мао Мугеном Императорская стража выискивает всех, кто хоть как-то может быть связан с мятежниками Ма Тэна и восстанием зеленых повязок.

– Но нам-то чего бояться? – спросил Жу Пень. – Мы-то точно не, это, не связаны со всякими смутьянами. Мы простые и честные жители…

– Они ищут Си Фенга, – догадался Лю. – Он знаменитый воин, и его лицо наверняка известно многим стражникам. Если он попробует проехать через эти Врата, его сразу поймают.

Малыш помрачнел.

– Ох, духи. Я и не подумал. И что делать? Как теперь, это, выбраться отсюда? Не по реке и каналам же нам плыть вместе с лягушками?

– Вообще-то, – тихо посмеялся Тин Тей, – именно это я и хотел предложить.

– Постойте, – вдруг опомнился Лю и окинул глазами всех собравшихся. – А где же Си Фенг?

Настал черед Ши-Фу нервно заерзать и чуть крепче сжать в руках чайную чашку.

– Должен скоро вернуться, – чуть слышно отозвался он, покосившись на входную дверь. – Надеюсь, наш друг не наделает глупостей…

Кроны сосен качались от порывистого ветра. Шум дождя заглушал все звуки. Весь мир превратился в один сплошной гул от падающих капель. В ночной темноте сквозь стену ливня с трудом различались очертания деревьев и кустарников. Лишь вспышки молний изредка освещали путь. Из-за постоянных туч Си Фенг забыл, как выглядит луна. Он соскучился по ее голубому лику, по холодному вкрадчивому свету. Ему нравилось представлять, что его жена и дочь ждали его там, высоко в небе, среди лунных гор и полей.

Порой по ночам, когда дневные заботы были решены, а его подопечная, юная наследница Кайсин, ложилась спать и ее безопасности ничего не угрожало, Си Фенг выходил во двор имения Мао, садился на любимую лавочку на краю рукотворного леса у пруда, закуривал трубку и смотрел на звездное небо. Он наблюдал, как луна выползает из-за снежного пика горы Куньлинь и затопляет округу голубоватым свечением. Он подставлял лицо свету и представлял, как супруга касается его щек призрачной дланью.

Уже много недель он не видел их.

Ни луны, ни призрака жены.

Только тучи и бесконечный дождь.

Но сегодня он впервые был рад этому.

В кромешной тьме Си Фенг был невидимкой. Он остался незамеченным, пробираясь по деревушке Лунь Мао к Синему дворцу. Здесь всегда было много охраны, но то были хорошо знакомые солдаты из гвардии рода Мао. Многих из них Си Фенг обучал воинскому искусству лично и за долгие годы службы стал для них мудрым наставником и почти что отцом.

Однако все изменилось.

Теперь подступы к Дворцу охранялись воинами из Нефритового легиона – зловещего воинского культа, который лишь на словах назывался стражей Нефритового мага. На деле же это были фанатики, беспрекословно верные Шень Ену. И хотя Си Фенгу еще не доводилось сталкиваться с ними в бою, он почему-то верил всем россказням об их жестокости.

Благо им не хотелось мокнуть под дождем – почти все патрули попрятались под козырьками крыш и беседок. Си Фенг ощущал себя Императорским шаньди, лазутчиком, который пробирается на вражескую территорию. Вся горечь в том, что проникнуть он пытался в собственный дом, в то место, где обрел новую жизнь и получил шанс исправить ошибки прошлого. Здесь теперь ему не рады и наверняка попытаются убить за то, что он совершил на площади во время свадьбы.

Если заметят.

Си Фенг смахнул воду с лица, стянул промокший насквозь капюшон и начал карабкаться по стене. Он знал Синий дворец как пять пальцев, все его сильные и слабые стороны, и хорошо помнил этот участок крепостной стены, починить который просил всех, начиная от управителя имением и заканчивая самим главой рода Мао. Однако никому не было дела до нескольких выпирающих из кладки кирпичей. Карабкаясь по скользким камням, Си Фенг благодарил всех, кого он когда-то упрашивал, за нерасторопность и недальновидность.

Он спрыгнул с уступа в сад недалеко от здания для тренировок и занятий и, пригнувшись, пошел по хорошо знакомым тропинкам. Никто не попался ему на пути. Никто не ходил с фонарями, не прочесывал ночную мглу. Синий дворец словно вымер. Си Фенг поймал себя на мысли, что так оно и было. Кайсин уехала из города. Уехала навсегда. Ее отец пал, сраженный его собственными руками. Какая судьба постигла Мэйсу, ему было неизвестно. В имении Мао не осталось ни одного члена рода Мао.

Дом, в котором никто не живет, быстро приходит в упадок.

А если жить некому – умирает.

И все же здесь что-то делал Нефритовый легион. Значит, Синий дворец не пустует. Си Фенг затаился в тенях у конюшен и посмотрел на темные окна небольшого домика с собственным садом, где он прожил последние несколько лет. Мао Муген подарил его Си Фенгу после того, как принял старого воина к себе на службу. И там внутри было то, зачем он и пришел сюда этой ночью.

Он уже хотел было выйти из укрытия, когда вдруг его внимание привлек странный шум. Воин поднял глаза и увидел белого ворона, летевшего со стороны города. К его лапам был подвязан увесистый сверток, который ничуть не отягощал птицу. Ворон пронесся над двором и влетел в распахнутое окно на втором этаже. Туда, где располагался кабинет господина Мао. Из окон разносился желтый свет, как от множества масляных ламп, время от времени прерываемый тяжелыми тенями.

Там кто-то был. Тот, кого охранял Легион. Того, у кого можно получить хоть какие-то ответы.

Си Фенг заскрипел зубами и невольно сжал кулаки. Не покинь его былые силы, из глаз наверняка бы посыпались искры и молнии. Воина затрясло от прилившего возбуждения.

И гнева.

Он пришел сюда не за этим. Не за местью!

Риск слишком велик. Он дал слово. На него надеются люди, тот странный монах и два сопляка, которые тоже пострадали от рук Нефритового мага. Но упускать такой шанс просто непростительно.

Едва не застонав от мук выбора, Си Фенг все же прогнал чувства и первым делом направился в свой дом. Он проскользнул вдоль здания с жилыми комнатами, по кромке между светом нескольких фонарей и ночной тьмой, вплавь перебрался через пруд и вошел в крохотный дворик, половину которого занимали голубые ели. Пройдя по замызганной, утопавшей в лужах тропе из округлых камней мимо давно потухших фонарных столбиков, Си Фенг подошел к небольшому дому. Мелькнула триада молний, и воин увидел, как по покатой крыше ручьями стекает вода, как колышется на ветру оторванная от раздвижных дверей бумага, как раскиданная одежда, книги и свитки усеивают пространство дворика.

Си Фенг долго прислушивался к звукам дождя, затем осторожно коснулся дверей и вошел. Тьма не помешала осознать: его жилище обыскали. Тщательно. И не раз. Нельзя было сделать и шага, чтобы не наткнуться на что-нибудь под ногами. Подавив желание зажечь свет, Си Фенг принялся на ощупь собирать разбросанную по углам броню. Наплечники и нарукавники нашлись в противоположных частях жилой комнаты, панцирь – в куче тряпья у дальней стены, шлем, который явно пинали, как игрушку, где-то у дверей. Смотав все в рваную простыню, Си Фенг оставил находки возле входа и прошел в дальнюю часть дома, где когда-то находилось его ложе. Под изрубленным в клочки тростниковым матрасом он нащупал выемку в досках пола и потянул. Послышался щелчок. Си Фенг отогнул доску и опустил руку в открывшийся тайник, откуда достал увесистый тряпочный сверток.

– Все на месте. – Он с облегчением вздохнул, быстро поднялся и направился к выходу.

Подхватив мешок с доспехами, старый воин задержался на пороге и бросил последний взгляд на свой дом. Что бы ни произошло в скором будущем, сюда он уже не вернется. Это была не просто уверенность, а чувство, впечатление от чего-то уже свершившегося. Для него нет пути назад.

Прошлое затерялось среди тьмы, сгорело в пламени невзгод.

Снова.

Снова начинать все сначала.

Вся его жизнь превратилась в небольшие отрезки спокойствия между бурями из проблем и потрясений. Все, что он мог, это разгребать руины, строить все заново, чтобы и оно сгорело в новом пламени. У него никогда не было иного выбора, кроме как опустить руки или подняться в очередной раз и пойти дальше.

И он пойдет и теперь. Но сперва…

Си Фенг посмотрел на окна кабинета господина Мао, где по-прежнему можно было увидеть свет, – там все еще кто-то ходил.

Ответы были так близко. Он не сомневался. Нужно лишь сделать шаг. Вступить на площадь из белого камня, по которой ходил тысячи раз, пройти сквозь округлые двери, скрип которых узнал бы даже во сне, подняться на второй этаж по лестнице, устланной бархатными коврами, и оказаться в знаменитом на весь Императорский двор зеркальном коридоре.

Нужно сделать лишь шаг.

Сквозь шум дождя донеслись мужские голоса. Группа воинов из Нефритового легиона шла по дороге со стороны врат, освещая себе путь масляными лампами. В темноте они казались облачком света, но широкополые остроконечные шляпы придавали им грозный вид. Они шли к Большому дому, и еще было время опередить их, проскользнуть по площади, кутаясь в плащ из дождя, и ворваться в кабинет господина Мао.

Ноги Си Фенга затряслись от напряжения.

Он должен получить ответы!

Должен знать, почему все это происходит. Какую игру замыслил Шень Ен и почему в это оказалась втянута семья Мао.

Его семья.

Солдаты подходили все ближе. Си Фенг бросил мешок под ноги и дернулся. Злоба на всех, кто разрушил его жизнь, затмевала разум, как яд из такки. Он уже было сделал шаг, чтобы изо всех сил рвануть к дверям…

Но что-то удержало его.

В памяти всплыли лица Лю, толстяка Жу Пеня и старика Ши-Фу.

«Готов ли ты оставить прошлое в прошлом и пойти вперед?» – так сказал монах.

– Готов ли я? – прошептал Си Фенг ночной тьме.

Двери Большого дома распахнулись, и на залитую водой площадь пролился яркий свет вместе с десятками длинных теней. На пороге показался целый отряд легионеров. Они встретили подошедших воинов и пропустили их внутрь.

Си Фенг ухмыльнулся.

Окажись он сейчас там, пришлось бы несладко. Он поднял мешок, глянул еще раз на окна кабинета господина Мао и покачал головой.

– Я еще найду ответы, – прохрипел он и поднял лицо к небу. – Клянусь себе, клянусь Прародителям, Небесам и Земле. Я расквитаюсь с Магом. Я вызволю Кайсин. Я разберусь во всем. Но не сегодня.

Воин постоял так, позволяя холодным каплям стекать по щекам, теряться в зарослях бороды, заползать под одежду. Наконец он открыл глаза.

– Я готов пойти дальше.

Третьей, кто призвал первейшего из смертных, стала Цзюэ, дракон Воздуха лазурный, прекрасная и величественная, как царица. Обучила она его полету по Небесам чистым, показала, как ловить ветра звездные, как плести бури и высекать молнии из пустоты.

И вот в день третий отдал дракон лазурный каплю крови своей в знак уважения к Избраннику. Так высоко в Небесах над Башней мировой, пред ликом лунным голубым, первый из смертных овладел Ветром. Промчался он над миром, над селениями людскими и долинами зелеными, и там, где появлялся он, оставались облака и тучи, дули влажные ветра и громыхали грозы…

Цепи над водой

Утро выдалось пасмурным, но без дождя. Ветер, как и вчера, гнал серые волны, однако море сегодня было спокойнее. Наверное, сами Прародители дали небольшую передышку истерзанному непогодой Лояну. На затянутом облаками небе цвета жженого сахара даже появились птицы – одинокие чайки парили тут и там вдоль берега в поисках еды. Им было совершенно невдомек, отчего этим утром на старом рыбацком пирсе было так оживленно.

Среди давно покинутых покосившихся обветшалых домов был слышен детский смех. Маленькие парнишки и девчушки носились по пристани, прыгали над бочками и брошенными лодками, ковырялись в сплетениях сетей, но усерднее всего они выискивали среди мокрого песка ракушки, принесенные холодным морем.

Ведь всем известно, что в них могут скрываться жемчужины!

– Тетушка Тана! – закричала самая маленькая из всех девочка с растрепанными косичками. – Я нашла жемчужинку!

– Это просто камень, балда, – рассмеялся стоявший рядом мальчик в рваной накидке.

Малышка надула губы.

– Не обзывайся!

К ним подошла согбенная пожилая женщина в простой ветхой, но чистой одежде. Она накрыла детские плечи морщинистыми ладонями и с улыбкой сказала:

– Не ссорьтесь, мои хорошие. Мы пришли, чтобы проводить наших ребят.

– Прости, тетушка, – виновато потупил взгляд мальчик.

– А все равно у меня жемчужинка. – Девчонка показала язык и побежала на другой конец пристани, где возвышался могучий здоровяк. – Малыш! Погляди сюда! Смотри, чего нашла.

Жу Пень обернулся и стиснул маленькую девочку в объятиях.

– Замечательная, эта самая, жемчужина, – просипел он сквозь подступивший к горлу ком. Его покрасневшие глаза были полны слез. – Пока нас не будет, ты, это, слушайся тетушку Тану.

– Конечно, Малыш! А когда вы вернетесь? Когда вас ждать?

– Мы постараемся побыстрее, – послышался голос Лю.

Юноша опустился на колени рядом с девочкой и подал ей завернутую в холщовую ткань лепешку.

– Спасибо! – восторженно запрыгала девочка. – Пойду угощу остальных!

Лю с тоской проводил ее взглядом и покосился на Жу Пеня. Тот был готов расплакаться и без конца сжимал кулаки, чтобы не дать волю чувствам.

– Мне не верится, – тихо сказал Малыш. – Я еще никогда… никогда… Ох, никуда не уезжал.

– Мне тоже страшно, дружище – Лю с пониманием кивнул и принял протянутую Жу Пенем руку, чтобы встать с колен. – Мы справимся. Мы ведь вместе, а значит, все будет хорошо.

– Угу.

Ни сам Лю, ни Жу Пень не верили в это, но ничего другого им не оставалось. За недолгую жизнь они видели не так уж много хорошего. Последние месяцы убедили их, что в мире есть вещи, над которыми их дружбе не взять верх. И как бы ни приходилось тяжело, все всегда может стать еще хуже.

Но Лю все равно не собирался опускать руки.

– Точно тебе говорю. Не нужно бояться. Нас ждет путешествие. Непростое, да, но ведь с нами Ши-Фу и Си Фенг!

Жу Пень наклонился к другу, чтобы никто его не услышал.

– Я боюсь не этого.

– А чего же?

– Мне страшно оставлять их тут. – Малыш жестом указал на детишек, резвившихся на пристани. – Кто будет носить им еду, когда мы уедем? Кто позаботится? Посмотри на тетушку Тану. Она… она стала такой старой.

– Время не знает жалости. – Лю нахмурился и кивнул. – Я поговорю с Тин Теем.

– Он и так, это, дал нам слишком много.

– И все же я спрошу его.

Торговец стеклом стоял возле накрытой сетями лодки, той самой, возле которой совсем недавно друзья вернули ему кольцо, и тихо говорил с Ши-Фу. Слепой монах кутался в новенький теплый плащ, отороченный мехом, выспрашивал что-то о предстоящей дороге, много кивал и хмурился. Кожа на лице старика посерела, стали темнее глаза. Это выглядело непривычно и вселяло тревогу в сердце. Лю решил, что поделится мыслями с монахом позже. Он поманил Тин Тея к себе.

– Могу я попросить тебя еще кое о чем? – собравшись с мыслями, заговорил юноша.

– Конечно, мастер Лю. – Торговец чуть поклонился. – Если это будет в моих силах, то помогу чем смогу.

– Тетушка Тана. Ты сможешь присмотреть за ней и детишками? Она вырастила нас с Жу Пенем и продолжает помогать всем сиротам, что остались здесь, в трущобах. Без нее они пропадут. Мы с Жу Пенем носили для них еду, но теперь…

– Ни слова больше, мой дорогой друг. Я помогу. Обещаю. – Тин Тей улыбнулся. – Кстати, чуть не забыл.

Он вручил юноше небольшую продолговатую шкатулку.

– Знаю, мой предыдущий подарок ты не сохранил, так что держи новый.

Лю приоткрыл крышку и увидел внутри шкатулки коротенькую латунную трубку с увеличительными стеклами. Он немедля достал ее, подставил к глазу и посмотрел на море. Мир увеличился в размерах, и юноша смог разглядеть далеких чаек, что боролись с ветром над бурными синими волнами.

– Это чудесно! – воскликнул Лю. – Спасибо, Тин Тей!

– А теперь пойдем. Пора спускать мою старую лодку на воду.

Жу Пень уже суетился вокруг суденышка: стаскивал сети, отбрасывал камни, постукивал по бортам в поисках дыр. Затем попробовал навалиться, чтобы сдвинуть лодку к морю, но, немало попыхтев, так ничего и не смог сделать.

– Чтоб тебя дзюкайские мартышки поели, – заворчал Малыш. Он покрутил головой и громко позвал: – Си Фенг! Поможешь?

Воин все это время сидел на берегу, у кромки воды, смотрел на волны и прижимал к себе тяжелую груду тряпья. Он вернулся с ней прошлой ночью, но так и не сказал, что там. Буркнул только что-то вроде: «Без этого никуда не пойду». Никто с ним не спорил, да и не стал бы.

Больно грозный взгляд у него был.

Си Фенг нехотя поднялся, подошел к лодке и вместе с Жу Пенем вытолкал ее к самой воде. Тин Тей сразу начал раздавать указания: куда вставлять весла, как ставить парус.

Пока Си Фенг загружал пожитки и коробы с провиантом, Ши-Фу отвел Лю в сторону и поинтересовался его самочувствием.

– Все хорошо, – пожал плечами юноша, потерев рану под одеждой. – Сердце болит, как всегда, но, кажется, начинаю привыкать. Главное, что я могу ходить и говорить. Так что все не так уж и плохо. Спасибо, что научил меня справляться с чарами евнуха.

– Ты все сделал сам, я тут ни при чем. Пойми, друг мой. В жизни каждого из нас возникают моменты, когда вокруг не остается ничего, кроме тьмы. Император ты или бедняк, великий воин или последний трус, однажды все равно столкнешься с непроглядным мраком. Но даже в самую темную ночь можно отыскать узкую тропинку к свету. Что ты и делаешь. Я рад твоим успехам, юный Ляо, но твой путь только начинается, – протянул монах, задумчиво сдвинув брови. – Наше путешествие вряд ли будет простым. На востоке неспокойно. Войны, мятежи, разбойники… Нас ждут препятствия, а тебя – испытания.

– Что же это за испытания такие? Почему я должен их проходить?

– Без этого спасительное средство просто не откроется для тебя. И весь путь будет пройден зря.

– Но как же я узнаю, что испытание настало? – с надеждой посмотрел на старика Лю. – Как узнаю, что поступил правильно? Что прошел его?

– Ты переживаешь не о том, мой друг, – хмыкнул в усы Ши-Фу. – Думай не о проблеме, а о том, как будешь ее решать. Это простая истина, которой люди частенько пренебрегают, когда сталкиваются с чем-то непростым. Я не могу диктовать тебе, как надо жить эту жизнь. Хотя мог бы, хе-хе. – Старик тихо посмеялся и обнял Лю за плечи. – Дам тебе только один совет.

– Какой? – Лю зашептал, боясь спугнуть важную мысль из стариковской головы.

– Жизнь – сама по себе испытание. Чем старше ты будешь становиться, тем больше будешь понимать это. Сейчас ты молод, горяч, руководствуешься чувствами, а не разумом, и это неплохо! Молодость дается нам лишь однажды, зато старости у тебя будет хоть отбавляй, хе-хе. Прошу лишь, помни, в любой ситуации оставайся верен себе и своему сердцу. Пускай раненое, но именно оно делает тебя тем, кто ты есть. Если я оказался прав, то ты пройдешь все испытания достойно.

– Прав? В чем прав?

Старик охнул и выпустил юношу из объятий.

– Неважно, хе-хе. Нам пора в путь.

Озадаченный Лю побрел следом за стариком, пытаясь уложить в мыслях его слова.

Прошло совсем немного времени, и вот все было готово к отплытию. Тетушка Тана и ее подопечные столпились на пристани. Детишки без очереди лезли обняться с Лю и Жу Пенем, Ши-Фу и Тин Тей горячо прощались, пожимая друг другу руки и без конца хохоча. Си Фенг же по обычаю угрюмился, сидя в лодке. Ему проститься было не с кем, а смотреть на беззаботных веселых детей он спокойно не мог. В памяти неизменно всплывали образы его дочери вперемешку с маленькой Кайсин, которая стала ему роднее прочих. Осознавать, что он потерял всех, кто был ему дорог, оказалось больно. Больнее любой самой глубокой раны.

Он лишь вяло махнул торговцу и занялся парусом. Ветер дул с моря, а значит, у них получится без проблем пройти на восток по Белой реке, минуя Имперские патрули, заполонившие улицы Лояна. Уходить приходилось, полагаясь лишь на слова Тин Тея, потому Си Фенг заранее подготовился к бою: спрятал пару кинжалов в рукавах новенького темно-синего плаща, подаренного торговцем. Щедрость и радушие торговца настораживали, а рассказы о том, что его друг из высокопоставленных военных будет ждать их прибытия и пропустит сквозь пост охраны за город, походили на сказку. Река – первое место, над которым Си Фенг установил бы строжайший контроль. Если уж не ради его поисков, то хотя бы потому, что в Империи шла война. Он был уверен – Тин Тей что-то недоговаривает, но остальные, кажется, верили ему безоговорочно.

Старый воин успокаивал себя мыслью, что, возможно, за долгие годы жизни среди чиновников и политиков окончательно разучился доверять людям. Он коснулся кинжалов под одеждой, ощутил холод и крепость стали и прикрыл глаза. Нет, доверять можно только оружию.

Оно не подведет.

До слуха донесся женский плач.

– Все будет хорошо, тетушка Тана, – сказал Лю.

Си Фенг покосился на пристань. Женщина обнимала обоих юношей, целовала им руки и без конца молила Прародителей о благословении. Тяжело отпускать вот так вот в неизвестность родных людей. И хорошо, что у нее была такая возможность. Си Фенгу так и не довелось попрощаться с Кайсин.

Где она сейчас? Все ли у нее в порядке?

– Берегите себя, мальчики мои. – Тана сильнее ударилась в слезы.

Жу Пень обнял ее еще раз на прощание. Он вытер влажные глаза, шмыгнул носом и первым спустился в лодку. Здоровяк сразу уселся за весла. Лю спрыгнул за ним и пристроился у руля в хвосте судна. Последним свое место в носу занял Ши-Фу. Весь груз, подаренный им Тин Теем, располагался в центре лодки, под парусом. Вместилось не слишком много: еды на несколько недель, теплая одежда, топорик для рубки дров, моток пеньковой веревки и даже походная сковорода. Не старая проржавевшая посудина, а новенькая и блестящая! Малыш сразу положил на нее глаз и теперь с нетерпением ждал возможности испробовать в деле. Но до тех пор предстояло выбраться из города.

– Пока-пока, Малыш! Береги себя, Лю! – наперебой кричала детвора отплывающей лодке.

– Доброго пути, друзья! – Тин Тей поднял руку в знак прощания.

Ши-Фу махал в ответ, смотря на море, а не на причал, отчего вдогонку ему донесся детский смех. Жу Пень усердно налегал на весла как самый сильный и выносливый, но даже ему приходилось тяжко. Идти против волн было непросто, суденышко раскачивалось, то поднимаясь ввысь, то скользя по серой воде вниз. Наконец Си Фенг расправил парус и кивнул Лю. Тот неловко отклонил рулевую балку и направил судно вдоль берега на север, к устью Белой реки. Никто из членов их маленького отряда не был моряком. Даже всеведущий Ши-Фу признался, что никогда бывал в море, лишь купался голышом в горных прудах храма Семи ветров. И все же они еще были на плаву, целые и невредимые, хоть и замерзшие. Когда лодка прошла мимо раскидистого порта Торгового квартала, она выглядела жалкой и блеклой в сравнении со стоявшими здесь судами. На волнах покачивались причудливые корабли, один краше другого, покрытые позолотой или искусной резьбой, высокие и низкие, медлительные пузатые и юркие и быстрые. По палубам торговых джонок сновали моряки с грузами, на военных галерах виднелись люди в форме имперских войск. Море вокруг столицы полнилось бесчисленными рыболовецкими лодками, чьи паруса, словно ребристые плавники, затмевали собой всю гавань.

Чем дольше Си Фенг смотрел на бурление морской жизни, тем сильнее билось его сердце. За таким обилием кораблей было невозможно уследить. Быть может, власти разрешили всем свободно проходить из Желтого моря вглубь континента по реке?

Однако стоило лодке свернуть с большой воды к городу и пройти вверх по реке, под высокими мостами, по вымощенным камнем каналам, как впереди показались высокие охранные башни. Между ними с берега на берег была натянута толстая могучая цепь. Она перекрывала дальнейший путь из Лояна, и иного выбора, кроме как сбавить ход, не осталось. Стражники на левом берегу вдруг оживились. Группа солдат с луками выстроилась за бойницами невысокой крепостной стены, откуда открывался обзор на реку. На деревянный пирс перед нею выбежала колонна вооруженных людей в цветах Императора. Один из них начал размахивать руками и зазывать к себе.

– Именем Императора Цао Цао! Причальте для проверки!

Жу Пень поежился и с ужасом посмотрел на спутников.

– Приплыли. О духи. Что будем делать-то?

– Ничего, – сурово буркнул Си Фенг. – Берись за весла и правь к берегу. И без резких движений, иначе нас нашпигуют стрелами быстрее, чем вы опомнитесь.

Си Фенг хмуро посмотрел, как беззаботно покручивает усы Ши-Фу, и почувствовал, как за спиной сжимается от волнения Лю. И если юнца можно было понять, то монах вызывал тревогу. Он изменился за последние дни. Стал блеклым, серым, как тучи, его глазницы потемнели, а кожа местами стала напоминать чешую. Старика, казалось, совсем не заботило происходящее вокруг. Постоянно отрешенный, он на удивление мало говорил, а за сегодняшний день вообще не проронил почти ни слова.

Свернув парус, Си Фенг поплотнее закутался в плащ и опустил капюшон. Проверил кинжалы, перевел взгляд на воинов на берегу. Если они его узнают…

Нет. Не должны.

Си Фенг и сам сильно изменился. Борода стала гуще и длиннее, изрядно прибавилось седых волос, на лице появились новые морщины. Сами солдаты были слишком молоды, чтобы знать его в лицо. Но если среди них окажется какой-нибудь старый командир…

Он еще раз проверил кинжалы в рукавах.

Неужели все кончится сегодня? Вот так…

Ши-Фу вдруг замигал, прокашлялся, будто очнулся от глубокой дремы, и улыбнулся встречающему лодку солдату.

– Здравствуйте, добрый господин! Хороший денек, не правда ли?

Солдат дождался, когда судно пристанет к берегу, и только после сказал:

– Сегодня хотя бы нет дождя. – Он кивнул. – По приказу градоуправителя я обязан узнать, кто вы и куда направляетесь.

Едва он закончил говорить, как с неба западали капли. Сначала одинокие и медленные, они становились все быстрее и быстрее, и вскоре река зажурчала и вспенилась. Солдат поморщился и втянул голову плечи, что не сильно помогло. Вода стекала по конусовидному шлему прямо под кожаный панцирь его брони. Он бегло глянул на спрятавшихся под капюшоны людей в лодке, почти не рассматривая Си Фенга, и вновь обратился к старику:

– Давайте закончим с этим поскорее.

– Да-да, конечно! – спохватился Ши-Фу. – Мое имя Джау Лонг. Я вместе с сыном и внуками, – он указал по очереди на Си Фенга, Лю и Жу Пеня, – возвращаюсь домой в Южный рисовый край. Надеемся поспеть к уборке урожая, господин. Везем с собой только еду.

Страж покосился на накрытую плотной тканью поклажу в центре лодки.

– Да, понимаю, – крикнул он сквозь шум дождя. – В той стороне небезопасно. Старайтесь не причаливать на северном берегу, там могут быть мятежники зеленых повязок.

– Разумеется, господин, – поклонился монах. – Мы надеемся добраться как можно скорее и без приключений.

– Тогда поспешите. – Солдат жестом указал на охранные башни. – Дождитесь, когда цепь опустится полностью, и только потом проплывайте…

– Стоять!

По лестнице к причалу спускался высокий широкоплечий мужчина в багровых доспехах. Каждый его шаг оглашал округу стальным звоном кольчуги и стуком латных сапог. Его широкое плоское лицо было искажено маской гнева, а устрашающий шрам, протянувшийся ото лба и до самого подбородка, придавал ему свирепый дикий вид. Аккуратно подстриженная седая борода острым клином венчала его грозный облик. При виде него стрелки на стенах напряглись и натянули тетивы на луках. Прочие солдаты навострили алебарды и копья.

Нутро Си Фенга похолодело.

То был не простой солдат.

Он знал его.

Хуан Джун. Старый друг. Непревзойденный разведчик. Опытный воин. Умелый командир. Верный слуга Императора. Как и зачем он оказался на такой окраине – Си Фенг не мог даже представить. Он был там. В ту ночь, когда изменилось все.

Он не мог забыть.

Хуан Джун провожал его до места казни.

Он занес меч.

Он был готов исполнить приказ.

Си Фенг навсегда запомнил его полные боли и ужаса глаза.

Однако сейчас его самого обуял страх. Хуан Джун узнает его, и тогда все кончится. Возможно, прямо здесь. Десятки стрел взирали на Си Фенга с крепостных стен. Одна из них совсем скоро подарит ему упокоение.

Осталось чуть-чуть.

Хуан Джун уже стоял у лодки. Его тяжелый, как скала, взгляд исподлобья был прикован к Си Фенгу. Оторопелый взор Си Фенга был направлен на него.

Они узнали друг друга.

Вдалеке пророкотал гром.

Дождь усилился. Вместе с ним пришел холод. Жу Пень принялся отчаянно выгребать котелком воду со дна лодки, Лю так и сидел у руля, боясь шелохнуться, Ши-Фу же, как и прежде, улыбался и мечтательно смотрел на укутанное тучами небо.

Си Фенг незаметно проверил кинжалы. Хуан Джун крепче сжал рукоять меча на поясе. Между ними, казалось, готовы были разразиться молнии, не хватало лишь одной искры. Воздух дрожал. Капли дождя барабанной дробью стучали по вспенившейся реке и деревянному причалу.

Но Си Фенг не слышал ничего.

Лишь стук своего сердца.

Скоро все кончится.

Он подвел всех…

Хуан Джун вдруг выдохнул, опустил плечи и снял ладонь с меча. Жестом он велел стрелкам опустить оружие и сделал шаг вперед.

– Оставь нас, – прохрипел он.

Первый стражник поклонился и быстро убежал к башне, уведя за собой взвод солдат. Хуан Джун подошел ближе и поставил сапог на борт лодки. Казалось, его не заботят ледяной дождь и непогода. Рубец на его лице распрямился, взгляд смягчился.

– Си Фенг, – заговорил он. – Думал, ты либо мертв, либо примкнул к мятежникам. Тебя до сих пор ищут.

– Моя верность всегда принадлежала Империи и дому Мао, – отозвался тот, поднявшись на ноги. – Ты знаешь это.

– Знал, – кивнул Хуан Джун. – Пока ты не убил первого Советника.

– Я… – Си Фенг не нашел, что ответить, и потупил взгляд. – Убил.

Хуан Джун навалился вперед, отчего лодка закачалась, как на бурных волнах.

– Ты как всегда, Генерал. Никогда не оправдывался. И сейчас не станешь? Нет? Ты же понимаешь, что бойцы на стенах ждут моего сигнала. Все может решиться очень быстро.

– Понимаю, – сухо ответил Си Фенг.

– Так расскажи мне, дзюнь юй тебя раздери! Что происходит? Ответь мне. Ответь, как старому другу. Почему ты это сделал?

– Это был не он! – не выдержал Лю.

Юноша подорвался с места, прикрывая одной рукой рану на груди, и подступил ближе к воину.

– Он не хотел убивать господина Мао. Его одурманил прислужник Нефритового мага!

– Заткнись, малец! – зарычал Си Фенг. Он схватил Лю за грудки и рывком опустил его дно лодки.

– Это очень серьезные обвинения, – посерьезнел Хуан Джун. – За такие слова можно лишиться головы. Ты, кстати, должен мне одну. – Он покосился на беззаботного старика и добавил: – Даже две. Так это правда? Тебя действительно одурманили?

Си Фенг нехотя кивнул, но вместо объяснений спросил:

– Как ты оказался здесь? Зачем главу Имперской гвардии отправили сторожить речной проход?

– Затем, что после трагедии на свадьбе на меня повесили всех собак. Я допустил то, что случилось, мне и пришлось отвечать. Новый чиновник при дворе Императора, поставленный Нефритовым магом, призывал казнить меня, но… В общем, теперь я здесь. Пока еще жив и здоров.

– Значит, я подвел и тебя.

– Меня подвел кто-то другой. И я пытаюсь выяснить кто. – Хуан Джун долго смотрел на Ши-Фу, и тот неожиданно кивнул ему, как старому знакомому. Затем воин обвел взглядом Лю, Жу Пеня. – А это кто такие?

– Просто мои спутники. Мы идем в одну сторону.

– И в какую же сторону ты идешь?

Си Фенг насупился и долго молчал, размышляя о том, стоит ли делиться своими мыслями.

– В Нефритовую башню.

– Да ты с ума сошел?! – воскликнул Хуан Джун. Он отпрянул от лодки и сложил руки на груди. – Ради чего?

– Ради мести. Он пытался убить Императора моими руками.

– Тише. Хорошо. Я тебя понял.

Хуан Джун поднял ладонь над головой и махнул пару раз. Раздался стальной скрежет и плеск воды. Цепи, перекрывавшие реку, пришли в движение и начали медленно опускаться на дно.

– В Империи зреет нечто… нехорошее. За те месяцы, что тебя не было, многое изменилось. Весь Лоян изменился. – Хуан Джун тяжело вздохнул и посмотрел на восток, куда убегала лента реки. – Ты подтвердил мои подозрения. Я верю тебе. Верю, но лишь в знак нашей давней дружбы. Слишком многое мы прошли, чтобы я мог вот так просто принять тебя за предателя. И все же этого мало.

Си Фенг развел руками.

– Больше мне нечего тебе предложить.

– Ошибаешься. Нам нужно поговорить. Но не здесь. Встретимся в таверне в городке близ крепости Као Бей в середине зимы. Я найду тебя там.

– Я… – Си Фенг опешил. – Спасибо тебе. Друг. Я буду там.

– Знаю. – Воин улыбнулся, отчего шрам исказился, придав лицу ужасающий облик. – Уплывайте, пока есть возможность. Не медлите! И держитесь подальше от северного берега. За городом теперь небезопасно.

С этими словами Хуан Джун оттолкнул лодку от причала, и Жу Пень немедля налег на весла. Течение подхватило суденышко и понесло меж охранных башен на восток. Си Фенг еще долго смотрел на силуэт старого и верного друга, пока река не вильнула за обрывистые скалистые берега.

Четвертым, кто силой своей поделиться решил, стал Гун Си, дракон Земли желтый, самый задумчивый и спокойный из всех. Призвал он первого из смертных, дабы показать ему важность умиротворения в душе, без которого не сдвинуть гору, не расколоть твердь земную, не вырастить деревья и цветы.

В тот день солнечный спустился дракон желтый в глубокие подземелья под Башней мировой, где отдал каплю крови своей первому человеку. Вкусил тот силы Прародителя могучей и устремился под корою земной, оставляя за собой длинные коридоры и необъятные пещеры, в которых мог бы поместиться целый новый мир…

Так сказал нефритовый маг

Слуга медленно отодвинул двери лифта, открыв взору погруженную во мрак комнату. Нефритовый маг, поманив за собой Кайсин, уверенно шагнул во тьму. Дождавшись, когда лифт уедет, Шень Ен протянул руку. Кайсин неуверенно взяла его под локоть, и супруг повел ее вглубь темноты. В этом странном месте было очень сухо, пахло пылью, пергаментом и бумагой. Кайсин хорошо знала эти запахи и любила их больше всего.

– Где мы, господин? – спросила она.

Маг ответил не сразу. Он провел ее дальше, остановился перед едва различимым в темноте столом и только после заговорил:

– Здесь редко бывает кто-то, кроме меня. – Он отстранился от Кайсин и хлопнул в ладони.

Над головой пронесся порыв теплого ветра. Зашелестели страницы, поднялись в воздух облака пыли, а затем повсюду вспыхнули десятки подсвечников и канделябров. Мрак отступил в дальние углы, затерялся среди бесчисленных книжных шкафов и подставок для свитков, притаился под длинными столами, заставленными аккуратными стопками книг и идеально сложенными кипами бумажных рукописей.

Кайсин закружилась вокруг себя, оглядывая грандиозную библиотеку. Ничего подобного ей еще не доводилось видеть. Полные стеллажи уносились ввысь, до самого сводчатого потолка, где виднелось множество небольших этажей с ограждениями и переходами между ними. К каждому была приставлена крепкая лестница, а в центре удивительной библиотеки расположилось подвешенное на крепких стальных нитях устройство из сотен настоящих зеркал разной величины.

Кайсин тихо вздохнула.

– Что это?

– Когда восходит солнце, первые лучи попадают на главное из зеркал и отражаются на остальные. Так свет разносится по всей библиотеке и не меркнет до самого заката. В лунные безоблачные ночи здесь светло почти как днем.

– Невероятно!

Шень Ен улыбнулся, и его улыбка показалась такой же удивительной, как и эти зеркала. Кайсин не думала, что Маг умеет улыбаться, что его вечно каменное лицо способно на нечто подобное.

– Здесь начнется твое обучение, – вновь заговорил Шень Ен. – Дни ты будешь проводить в изучении теории. Я подготовлю несколько книг, которые помогут понять природу твоих способностей. Ты узнаешь, как силы Дзинь и Хань влияют на мир и людей, как самые одаренные из них могут касаться магических нитей и сплетений, из которых состоит все сущее, использовать их, изменять по своему желанию. Как небесная Дзинь порождает Воду и Воздух. Как из темной Хань возникают Огонь и Земля. Как вместе они образуют Нефрит.

– Нефрит, господин? – недоуменно посмотрела на супруга Кайсин.

Она знала достаточно много о мироустройстве. В основном из «Трактата о Четырех драконах» Цинь Пиня, автора из далекой древности. Она любила эту книгу больше прочих писаний. Из «Трактата» она почерпнула, что мир состоит из четырех стихий. Однако о пятой, нефрите, слышала впервые.

– Тебе еще рано знать об этом, – сухо ответил Шень Ен. – Ты пока не готова. Для начала прочти эту книгу.

Он прошел через залу мимо столов и ковчегов со свитками к громоздкому шкафу, в котором вместо дверей были стекла, похожие на воду, заиндевевшую от первого зимнего мороза. Осторожно, словно касался самой драгоценной вещи в мире, он открыл створки и пробежал взглядом по старинным книжным корешкам. Томики были разноцветными, выполненными из разных кож: свиных, телячьих, даже змеиных. Толстые и тонкие, высокие и совсем небольшие. Взор Мага остановился на увесистом гримуаре в черном переплете, на котором серебром сияли до боли знакомые иероглифы.

– «Трактат о Четырех драконах» Цинь Пиня, – прошептала Кайсин. – Ох, господин, но… я уже читала эту книгу. Я знаю ее наизусть!

– Неужели? – Шень Ен хмыкнул. – Думаешь, читала?

– Ну конечно же!

Кайсин прокашлялась и припомнила первые строки:

«Я посвятил жизнь поиску знаний».

С этих строк начался мой разговор с тем, кто поведал мне свою историю, дабы смог я записать ее и сберечь для тех, кто явится в этот мир вслед за мной. Он пришел ко мне, опустился с Небес перед домом моим в долине О́рдос, в тенях хребта Семи ветров. Спустился в окружении яростной бури огненной, молний пламенных и ветра горячего.

Он услышал меня!

До конца жизни я буду помнить его лицо…

Шень Ен прищурился.

– Достаточно.

– Я прочла «Трактат» множество раз, – сказала Кайсин. – Это моя самая любимая книга!

– И где же ты взяла ее?

– У отца была рукописная копия экземпляра, что хранился в Императорской библиотеке.

Нефритовый маг потемнел лицом, будто услышал что-то оскорбительное. Кайсин внутренне сжалась под его тяжелым взглядом.

– Значит, ты не читала ее вовсе. – Он небрежно сунул книгу в руки девушки. – Перед тобой оригинал, написанный Цинь Пином, который я сам забрал из его безжизненных рук. Здесь содержатся знания, не предназначенные для глаз простых смертных. Отсюда ты узнаешь все, что поможет тебе приступить к занятиям. Будь внимательной и прилежной. Знания, заключенные в этой книге, давно утрачены и не известны никому из ныне живущих. О многих из этих тайн не знает никто, кроме меня.

– Да, господин, конечно. – Кайсин склонила голову. – Позвольте спросить, господин? – Дождавшись разрешения, она продолжила: – Цинь Пинь жил сотни лет назад! Еще во времена становления Империи! Вы были знакомы с ним?

– Да. – Маг коротко кивнул. – Так или иначе, я знал всех великих людей каждого столетия еще с тех времен, когда ваш род не умел даже писать.

«Ваш род?» – отметила про себя Кайсин, но промолчала. Шень Ен быстрым шагом направился прочь из библиотеки, оставив ошарашенную супругу у стеклянного шкафа. На выходе он остановился и посмотрел на девушку.

– Ты вольна делать здесь что хочешь, читать любые книги, но… – Его тон вновь стал привычно стальным и холодным. – Рекомендую сначала ознакомиться с «Трактатом», а еще прошу соблюдать два простых правила: возвращай книги на то же место, где взяла, и не выноси отсюда ничего, если не хочешь быть наказана.

Кайсин тихо сглотнула и глубоко поклонилась.

– Да, мой господин.

Не сказав более ни слова, Нефритовый маг исчез среди лабиринтов книжных стеллажей.

Уже светало, когда Кайсин перевернула последнюю страницу вступления и проглотила залпом несколько первых глав. «Трактат о четырех драконах», такой, каким она его уже не раз читала, представлял собой пересказ беседы между автором и духом-Прародителем Чжиханом и рассказывал легенду о сотворении мира. О том, как явились из пустоты четыре дракона: черная Ю Ми, хозяйка морей и океанов, лазурная Цзюэ, повелительница ветров и бурь, желтый Гун Си, воздвигший земную твердь и морское дно, и воинственный алый Чжихан, подаривший миру солнечный свет и вулканические недра. На этом привычный «Трактат» заканчивался, но в версии Нефритового мага эта история занимала лишь малую часть всей книги. Следом начинались описания каждой из стихий и сведения об их связи с Прародителями.

Кайсин с благоговением касалась страниц. Каждое новое слово разрывало ее представление о мире на лоскуты, комкало их, подобно ненужному пергаментному листу, и выбрасывало в окна Башни.

О многих из этих тайн не знает никто, кроме меня.

Так сказал Нефритовый маг.

И если поначалу Кайсин не отнеслась к его словам серьезно, то теперь понимала, о чем он говорил. Доселе невиданные главы «Трактата» рассказывали о драконьих жрецах, особой касте людей, которые получили силу от самих Прародителей. Они помогали творить мир и хранить равновесие Дзинь и Хань. Держали в узде Бурю, помогали течь Воде, изменяли облик Земли. Жрецы жили в разных уголках сотворенного драконами мира и были духовными наставниками для простых людей. Они вели народы, помогали им жить в гармонии с природой, делились знаниями и опытом.

Кайсин впервые слышала о жрецах. Ни в одной книге из тех, что ей доводилось читать, не было даже упоминания о них. Все это казалось какой-то странной сказкой.

Сон одолевал Кайсин. За окнами медленно светало. Чудесные зеркала вдруг вспыхнули, озарив библиотеку Шень Ена бледным светом холодного заснеженного утра. Голод, словно дикая кошка, скреб по животу, но девушка не могла оторваться от чтения. Когда вводная часть о жрецах осталась позади, «Трактат» начал рассказ о последователях каждого из драконов.

Сначала речь пошла о черных жрецах. Последователи черного дракона Ю Ми поселились на берегу Желтого моря и основали Лоян, будущую столицу Империи людей. Оттуда они несли слово Воды и обучали всех, в ком просыпался дар к стихиям, особым упражнениям, которые помогали укреплять тело и дух. Именно черные жрецы первыми придумали свой собственный стиль «защитная черепаха», давший начало искусству единоборств. Очень быстро мода на изучение боевых искусств захлестнула все земли и стала интересна даже не одаренным силами Прародителей людям. Но именно стиль Воды стал считаться самым основным и обязательным для каждого воина. «Трактат» гласил, что быстрые, но плавные движения, похожие на течение воды, помогают избегать атак, уклоняться или смягчать их силу и направлять потоки Дзинь, чтобы поддержать себя и своих союзников.

Стиль был не так хорош, каким мог показаться. Основанный первооткрывателями единоборств методом проб и ошибок, он использовал Дзинь-силы воина, при этом почти не касаясь Хань. Нарушение баланса двух потоков магии в душе человека могло иметь неприятные последствия, такие как ухудшение здоровья. Однако для защиты приемы стиля Воды подходили лучше прочих и потому, как писал автор, по праву заняли место обязательных для изучения всеми бойцами. Лучшие из учеников, что в совершенстве овладели стихией Воды, стали зваться ткачами туманов и почитались среди простых людей больше прочих.

В книге даже были рисунки того, как занимать стойку «защитной черепахи» и как правильно двигаться в бою. Увлекшись, Кайсин вскочила из-за стола и начала повторять за нарисованным человечком все его движения. Девушка не понимала, получилось у нее или нет, но зато от души повеселилась, пока пыталась правильно ставить ноги и плавно водить руками вокруг себя, повторяя движения морских волн. Благо в библиотеке не было никого, кроме нее. Девушка покраснела, представив, что было бы, если ее застали в позе «черепахи».

Запыхавшись и взбодрившись, Кайсин посмотрела на окна под сводами залы библиотеки. Солнце уже набрало силу, а она сама чувствовала себя безмерно уставшей. Решив перед уходом дочитать главу до конца, она вернулась за стол и склонилась над книгой.

Драконьи жрецы, как выяснилось, были не просто наставниками для людей, но еще и наместниками Прародителей. Заботы о судьбе целого мира лежали на их плечах долгие и долгие века со времен сотворения мира, пока драконы отлучились куда-то на север, в темные и неизведанные земли.

Но они не ушли, не бросили свое творение, не исчезли.

Прародители вели войну…

И многие из жрецов, ведомые таинственным Избранником, отправились вслед за драконами.

Весь день Кайсин проспала, слишком утомленная, чтобы изучать этажи Нефритовой башни или хотя бы просто шевелиться. Ближе к вечеру в ее покои зашла Мэйсу. Сестру поселили здесь же, на этаже Кайсин, в небольшой комнате возле лифта. Почти весь предыдущий день ее продержали в городке у подножья Башни в доме для прислуги, без еды и воды. Мэйсу долго расспрашивали военные из Легиона. Они задавали вопросы о предыдущей жизни, о службе в стенах Синего дворца и о том, как так вышло, что глава рода Мао удочерил именно ее. Затем военных сменили чиновники, среди которых по описаниям Кайсин узнала Го Цзя. Сестру долго обучали порядкам, по которым строились быт и служба в Нефритовой башне. Мэйсу призналась, что была слишком напугана, чтобы что-то запомнить, но все же ее посчитали пригодной и допустили внутрь.

Кайсин крепко обняла ее и попыталась утешить. Мэйсу и правда выглядела так, будто увидела мертвеца. Она была бледна, шарахалась от каждого звука и без конца тряслась. Лишь выговорившись, она немного успокоилась.

– Все будет хорошо, – пообещала Кайсин. – Теперь мы вместе.

Аура вокруг сестры, тусклая и едва ощутимая до этого, словно воспряла и заиграла красками. Кайсин мысленно попробовала коснуться ее, нежно, словно поглаживая новорожденного. Она придала ей четкость и очертания, и на лице Мэйсу медленно расцвела улыбка.

В тебе заключена особая, удивительная сила…

Так сказал Нефритовый маг.

И теперь Кайсин понимала, что он имел в виду. Она могла не просто видеть мир и людей иначе, но и влиять на них. Суть ее дара до сих пор оставалась загадкой, но она ощущала, что стоит на пороге чего-то значимого. Небывалого.

Великого…

Словно стоит сделать всего один шаг, и она окажется пред ликом исполинского водопада с живительной водой, которая переродит ее во что-то новое.

Кайсин провела ладонью по щеке сестры и начала собираться к ужину.

Го Цзя пришел поздно вечером, как и накануне, и вновь пригласил ее в покои Нефритового мага. В этот раз Кайсин шла без страха. Его место заняли любопытство и восторженный трепет.

Ужин прошел в молчании, сегодня в обеденной зале больше не царило тревожное напряжение. На столах дымились тарелки с ароматной курицей с арахисом, перцем и имбирем, чашки с жареным рисом и овощами, тушеный лосось в румяных лепешках с кунжутом. Кайсин ела с большим аппетитом, что, кажется, нравилось Шень Ену, и запивала все необыкновенным белым вином. Напиток ударил в голову, но был восхитительно сладким и прохладным. В Нефритовой башне трудились лучшие повара Империи, не иначе!

Когда же с едой было покончено, супруг пригласил девушку пройти за ним. Они вышли на широкую террасу, откуда открывался необычайный вид на горную долину. Далеко внизу мигали городские огоньки, в зеркале застывшего озера отражались мириады звезд и редкие барашки облаков, подсвеченные голубым светом одинокой луны. С севера дул холодный ветер, несший мелкие крупицы снега, но на террасе было тепло. То ли от вина, то ли от силы Мага – Кайсин не ведала. Она наслаждалась ночью, на миг забыв, где находится.

Нефритовый маг напомнил.

– Что ты почерпнула из книги, Кайсин?

Та начала пересказывать все, что вычитала. Со стороны она выглядела как ребенок, который узнал что-то невообразимое. Однако Кайсин нисколько не смущалась. Новые знания даровали ей давно забытое чувство, что мир удивительный и прекрасный и в нем есть что-то еще, кроме смертей и переживаний.

Шень Ен жестом прервал ее.

– Весьма символично, – сухо сказал он.

– Простите, господин? – Кайсин захлопала ресницами и виновато сжалась.

– Стихия Воды. Первейшая из всего сущего. Вода – это жизнь. Без нее не было бы ничего другого. – Речи Мага казались загадками, но Кайсин впитывала каждое слово. – Ты связана с драконом Ю Ми и магией Воды сильнее, чем кто либо, ведь твой дар проистекает от нее. В тебе течет ее кровь… как и во мне.

Кайсин сдавленно ахнула. Ноги едва не потеряли опору, но Шень Ен вовремя поддержал ее, приобнял и не дал упасть.

– Я рад, что ты прочла главы «Трактата» о Воде так быстро. Пока оставим теорию в стороне и перейдем к практике. Я научу тебя стилю Воды, помогу постигнуть его природу. Покажу, каково быть бурной рекой, проливным дождем и тихим океаном. – Выпустив супругу из объятий, он строго посмотрел на нее. – От тебя я жду покорности и послушания, ибо просто не будет.

– Как скажете, господин, – поклонилась Кайсин. – Я не подведу вас.

– Вот и хорошо. – Шень Ен одарил ее улыбкой. Странно знакомой, казавшейся чужеродной на его суровом лице, но теплой и лучистой. – Ты умна. Умнее всех, кто бывал в этой Башне. И она откроет тебе свои секреты. Нужно лишь потрудиться.

Девушка быстро закивала.

– Я буду трудиться, владыка.

– Вот и славно. Пусть прошлое тебя не тревожит. Былое лишь опора для будущего. Ни больше, ни меньше.

Нефритовый маг проводил Кайсин до ее покоев и пожелал доброй ночи. По пути она молча держала его под локоть, но в голове ее роились мысли. Как она могла бояться его? Почему одно только упоминание о Маге вселяло в нее ужас? Шень Ен был вежлив и добр. Он не требовал ничего, что могло бы унизить ее, лишь то, что необходимо. Оберегал и учил, наставлял и просвещал. Всю дорогу сюда Кайсин переживала, что попадет в беспросветное узилище, откуда нет выхода. Но здесь для нее началась совершенно новая жизнь. Она переживала, что прошлая Кайсин, та девочка из Синего дворца, исчезла навсегда. Сейчас же только радовалась этому. Предыдущее смыло всеми выплаканными слезами, и теперь оно не казалось чем-то важным.

Вернувшись в спальню, Кайсин обнаружила вещи, которые взяла с собой из столицы. Должно быть, их принесли сюда, пока она ужинала с Магом. Слуги разложили всю одежду на столе возле зеркальной стены. Здесь же стояла клетка с ее буревестником. Она так и не успела придумать ему имя. Однако у девушки совсем не было желания ни заниматься птицей, ни разбирать вещи. Скорее наоборот, все, что напоминало о прошлом, хотелось просто выкинуть в окно. И все же она нашла в себе силы достать то, что было ценнее всего остального.

Заветный сверток отыскался в шкатулке с украшениями. Дрожащими руками Кайсин развернула его и подняла на ладонях осколок зеркала. Поблекший, местами потрескавшийся, он едва ли напоминал часть некогда великой реликвии, которой пользовались сами Прародители. Ясная его сторона отражала лицо Кайсин. Она больше не была похожа на угнетенную странницу и начинала напоминать знатную даму, каковой и являлась. Обратная же часть преисполнялась тьмой и клубами дыма.

Кайсин долго всматривалась в него, надеясь увидеть человека, с которого начался ее непростой путь до этого места.

Оно показывает то, чего больше всего жаждет получить его обладатель.

Так сказал Нефритовый маг.

Но сколько бы Кайсин ни вглядывалась в пустоту, она так и не увидела лица Лю.

В день пятый на вершине Башни мировой собрались Шан Ше, Ю Ми, Цзюэ, Гун Си, но самым первым поднялся Избранник их. Он ждал, когда явится последний из Прародителей, дух Огня, дабы стать равным им всем и перевернуть новую страницу в истории рода людского.

Но красный дракон Чжихан…

Не явился.

Противился он выбору братьев и сестер. Видел он в этом человеке то, чего не замечали остальные. Предупреждал он их, дабы удержать от поспешного решения. Да только поджимало время, и расторопность была важнее мудрости. Так решили остальные драконы.

И Чжихан тогда отказался выбирать вовсе. Не было его ни в пятый день, ни в шестой, ни потом. Разгневанный человек отправился по свету, дабы разыскать духа Огня.

И с рассветом дня седьмого нашел он его…

Холод одиночества

Белая река утекала вдаль от столицы по горным ущельям, огибала скалы и проносилась бурными потоками над цепью порогов. На радость Жу Пеню из-за дождей река разлилась, вышла из узких берегов и стала смирной и спокойной. Малыш лениво работал веслами, больше полагаясь на наполнявший парус ветер. Лю наловчился в обращении с рулем и старался держать судно посередине русла.

Мимо проносились белые горные пики, заснеженные верхушки высокогорных лесов и громадные глыбы, скрывавшие реку от взора со стороны дороги через ущелье. Отряд пре-одолел перевал всего за пару дней. На ночлег останавливались среди скал, в укромных закутках, куда не доставал ветер. Радости такие привалы не приносили.

Особенно Жу Пеню.

Си Фенг и Ши-Фу как самые опытные путешественники решили экономить еду с самого начала. Никто не знал, когда и где удастся пополнить запасы и получится ли вообще, а путь предстоял неблизкий. Малыш был недоволен. Его протесты «Я должен есть, чтобы быть сильным» – не находили отклика, и уже ко второй ночной остановке он сдался и угрюмо отправился жевать свой кусочек вяленого мяса с хлебом вдали от костра.

Над Лю тоже словно сгустились тучи.

Они остановились на ночь в стороне от реки, у подножья гор, на краю Южного рисового края. Здесь было намного теплее, дул слабый приятный ветерок, небо ненадолго очистилось от облаков. И все же Лю ходил сам не свой. Он стал раздражительным, ни с кем не разговаривал, почти не ел и без конца потирал рану на груди. Чем дальше он уплывал от столицы, тем сильнее разгорался очаг боли в сердце. Ледяной осколок зеркала прожигал его насквозь, и не было средства, чтобы унять эти муки.

Ши-Фу долго хмурился, наблюдая за терзаниями юноши, и наконец, когда с едой было покончено, а ночная тьма вокруг стала непроглядной, собрал всех у костра. Жу Пень, как обычно, клевал носом и бурчал что-то о том, чтобы все скорее отстали от него и дали поспать. Си Фенг, молчаливый и суровый, с задумчивым видом встал на границе между светом и тьмой, не спуская глаз с окрестностей. Старый воин по привычке ждал самого худшего и нес бессменную ночную вахту, охраняя покой спутников. Лю, озлобленный, с запавшими от бессонницы глазами, нехотя подсел к огню, но по его виду было понятно, что выслушивать очередные россказни старика он не намерен.

Кажется, Ши-Фу прекрасно понимал настроения в отряде.