Опасное притяжение

Глава 1

Просыпаюсь от необъяснимой вибрации, прошибающей моё измученное за ночь тельце.

Мокрая вся, а в голове всё ещё звенит неприятный женский голос: «Не получишь ты его. Обломись…».

Телефон выскальзывает из моей влажной ладони и с грохотом падает на пол.

Закрываю глаза, пытаясь вспомнить, что же на самом деле произошло сегодня ночью. Руку к груди прижимаю.

Она почему-то болит.

И сердце болит.

Боль такая острая, что сложно терпеть…

Две недели прошло, как он уехал. И за две недели от него не было ничего. Ни звонка, ни письма, ни сообщения.

Мы лежали в тот последний день перед его отъездом и не могли оторваться друг от друга. Не было ни секса, ни даже поцелуев. Они были лишними. Он просто крепко прижимал меня к себе и шептал:

– Катенька моя. Девочка моя. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю? Знаешь? Знаешь. – Сам отвечает, не ждёт моего ответа. – Всё хорошо будет. Сейчас нам нужно уехать. Очень нужно. Но мы решим проблемы, и я приеду за тобой. Обязательно приеду. Я не забуду тебя…никогда. Не смогу. Ты же помнишь это? Помни это всегда и верь мне, – а сам дрожал…

И я дрожала…

Слёзы ручьями катились по моим щекам. Он собирал мои слёзы губами и продолжал меня успокаивать, но голос его срывался и хрипел:

– Скоро осень, ты помнишь? Скоро осень. Всего несколько месяцев и мы поженимся.

С силой вдавливал меня в себя, как будто пытался слиться со мной в одно целое…

Я громко вдыхала его запах и тихо всхлипывала, пряча свои всхлипы на его груди. Не хотела смотреть ему в глаза. Не хотела, чтобы он видел мою боль. Не хотела его расстраивать.

Но он всё чувствовал. Всё чувствовал, как всегда.

Он закапывался носом в моих волосах и, кажется, плакал…

Мы так и не сомкнули глаз той ночью. Всю ночь пролежали в обнимку, не выпуская друг друга из объятий, пытаясь надышаться друг другом, про запас. Но не помогало ничего.

Рано утром он перевёз меня на квартиру, которую они для меня сняли до конца лета.

Бросил мои сумки в коридоре и обнял.

Мы стояли с ним в обнимку, покачиваясь в такт неизвестной мелодии, и необъяснимое чувство тревоги накрывало нас с такой силой, что трудно было дышать.

– Мот, всё. Время, – тихо прошептал Миша, уже какое-то время стоявший тихой тенью рядом.

Матвей опустил руки, и они повисли вдоль его тела безжизненными верёвками. Я уставилась на них, и меня опять затрясло мелкой дрожью, – так неестественно они сейчас выглядели.

Он резко развернулся, не сказав мне больше ни слова, и быстро вышел.

Даже не поцеловал меня на прощанье…

Я застыла на месте. Ещё до конца не веря в происходящее. Продолжая стоять в коридоре, не шелохнувшись. Подняла голову только когда послышался тихий звук шагов – Миша.

Он подошёл ко мне своей бесшумной походкой. Легко поцеловал в макушку, как делал это всегда, и сунул мне в ладошку деньги, свёрнутые в трубочку.

– У меня есть, – почему-то прошептала я.

– Не помешают, – аккуратно приподнял мою голову за подбородок. – Всё хорошо будет, Катюш. Обещаю. – Посмотрел на меня любимыми глазами и так же незаметно исчез, как и появился, тихо прикрыв за собой дверь.

Пустота в груди стала невыносимой…

«Как я буду без него жить? Как я буду без него спать?» – вереница панических мыслей затмевала рассудок.

Всю неделю я шлялась из угла в угол по квартире. Отмывая её до стерильной чистоты, чтобы заполнить время. А когда мыть уже было нечего, я просто лежала на диване, уткнувшись глазами в потолок, и ждала его звонка, прижимая к груди наш телефон, но он молчал.

Время растянулось до бесконечности, и заполнить его было нечем.

Я разучилась без него жить…

Я не хотела без него жить…

Жить без его тепла и заботы. Без его любви.

И я так и не сказала ему, что я его люблю. Почему? Почему я не сказала ему, что я его люблю?

Я где-то читала, что если любовь есть, то она уже никуда не исчезнет – она будет с тобой всегда.

Вдруг я его больше никогда не увижу? И он об этом так и не узнает....

От этих мыслей паника накрывала меня с новой силой, и я снова и снова набирала его номер.

И наконец, наш телефон заговорил:

– Алло, – отвечает ещё до гудков неприятный женский голос и сердце моё в тот же миг, срывается вниз.

– Матвей? – зову его интуитивно, хоть и понимаю, что это не он.

Тишина… а потом смешок:

– Ну, попользовалась мужиком и хватит, – опять смешок. – И не звони ему больше, не получишь ты его. Обломись…

Подскакиваю с кровати, всё ещё не в силах поверить в происходящее.

На полу ходуном ходит от вибрации мой телефон.

Это был сон?

Глава 2

– Катенька, ты дома? Я в городе, хочу заехать к тебе, – отвечаю, наконец, на озверевший с утра телефон.

Ведь не отстанет же…

Откашливаюсь, но голос свой не узнаю:

– Дома…

– А напомни мне свой адрес, пожалуйста, что-то я его забыла. Так давно тебя не видела. Соскучилась. Хоть поболтаем, наконец…

Не помню, чтобы говорила ей, где я живу…

Чувство необъяснимой тревоги неуклонно нарастает. Не понимаю, что меня напрягает, но тело покрывается холодной испариной и меня начинает потряхивать. Автоматически проговариваю ей адрес и с трудом поднимаюсь с кровати.

Нужно умыться, сейчас Ирочка приедет. Что она делает в городе? Не выезжает же никогда одна – боится дороги переходить. Может, с психологом опять работает?

Не вовремя она…

Долбаный димедрол…

Когда-то Миша принёс его для меня, чтобы сбить мне температуру, когда я болела. А я выпила его, чтобы поспать…

Лучше бы вина выпила…

Хожу как в тумане. Не соображаю ничего. В зеркало страшно на себя смотреть. Глаз не видно. Проплакала всю ночь.

Болит каждый сантиметр тела.

И сердце нестерпимо болит. Никогда так не болело. Кажется, одно неверное движение и грудь разорвётся на мелкие кусочки.

И не помогает ничего, только хуже делает…

Встаю под горячий душ, чтобы согреться. Глаза закрываю. Вода бьёт по моей макушке и стекает вниз, приятно обнимая моё голое тело, наполняя его, такой нужной мне теплотой. А я представляю Матвея: его губы, его руки… Картинка в голове такая яркая. До одурения…

Сердце моментально набирает обороты…

Ноги сжимаю. Трясусь вся.

На стенку опираюсь, чтобы не упасть…

Вырубаю горячую воду, а кран холодной выворачиваю до упора. Ледяная вода немного приводит в чувство…

Но боль не проходит…

Неужели это была она? Его старая корова Марта?

Нет, это невозможно.

Никто не знал этого номера. Только я, он и его брат.

Это какая-то ошибка. Может, он поменял номер?

Надо позвонить Мише. Он мне всё объяснит. Он всегда мне всё подробно объясняет.

Вздрагиваю от незнакомого звука и не сразу соображаю, что это звонят в дверь.

Паника накрывает с новой силой. Начинаю метаться по ванной. Что делать?

Пялюсь на экран вибрирующего телефона лежащего на табуретке – Ирочка.

Тьфу, блин – забыла совсем.

«Минуту – быстро отвечаю и сбрасываю звонок».

И ещё какое-то время ищу место, чтобы спрятать второй телефон. Сама не понимаю, почему я это делаю. Мозг отдаёт какие-то команды, не объясняя ничего. Закидываю телефон в барабан стиральной машинки, завернув его в бельё.

Отличный план! – издеваюсь над собой.

Но лучше ничего придумать не могу.

Неспокойно…

Телефон взрывается снова и снова, нагнетая и без того зашкаливающее напряжение.

Зачем? Не может подождать?

Дрожащими руками пытаюсь натянуть на мокрое тело шорты и футболку. Одежда никак не натягивается – психую. Ещё хуже своими психами делаю.

Звонок не перестаёт трезвонить вместе с телефоном.

Да что ж такое-то! Она совсем сдурела?

Наконец, справляюсь с одеждой и шлёпаю в коридор, оставляя за собой мокрые лужицы…

Со злостью распахиваю дверь настежь, даже не посмотрев в глазок, уже готовая высказать ей всё, что я о ней думаю.

Перед носом мелькает удостоверение…

Голову поднимаю – высокий мужчина. За ним ещё один и ещё…

Он грубо отодвигает меня в сторону, и они быстро проходят в квартиру.

Ирочка стоит на площадке, испуганно моргая глазками.

«Дура», – думаю про себя.

Разворачиваюсь и иду внутрь.

Страха нет.

Высокий мужчина стоит рядом с кроватью и рассматривает фотографию, с которой я не расставалась все эти дни – единственная, которая у меня есть. Мы её сделали чуть больше года назад, когда только-только познакомились с Матвеем.

Он так и держит удостоверение в руке. Из-под полы его пиджака, торчит рукоятка пистолета. Правша – автоматически отмечаю я. И нагло хватаюсь двумя пальцами за фото в его руках, потянув её на себя – она самое дорогое, что у меня осталось от него…

Он поднимает на меня взгляд и с силой тянет её в противоположенную сторону, недовольно покачивая головой. Всем своим видом показывая – нельзя. Я не хочу её терять. Сжимаю её так сильно, как только могу…

И он резко дёргает её на себя, оставив в моих пальцах маленький уголок. Всхлипываю, готовая разреветься от разочарования и быстро прячу крохотный кусочек в задний карман своих шорт.

– Я конфискую у тебя её, – нарушает он нашу молчаливую перепалку, – где тут кто? Покажи. Только не трогай. Предупреждаю, – давит интонацией.

Разворачивает фотографию ко мне.

Тычу пальцем в себя и втыкаюсь опять в неё взглядом, не в силах оторваться. На ней мы смотрим друг на друга горящими глазами и счастливо хохочем…

Как давно это было…

– Рядом с тобой кто? – жёстко обрывает мои воспоминания.

– Матвей, – нехотя называю его имя.

– А это кто? – показывает на девушку Миши.

– Девушка его…

– Слушай, это случайно не сестра твоя?

– Нет.

Он прикалывается сейчас или слепой? – не понимаю.

– Надо же, у них и вкусы одинаковые, – радуется, как ребёнок, только не подпрыгивает от радости. – Я вообще-то думал, что они вдвоём с тобой живут, – пристально смотрит на меня, чуть прищурившись.

Противно…

Передёргивает…

То ли от сквозняка и холода, то ли от вида этого мерзкого типа передёргивает.

Он не страшен, нет. Даже красив, нужно отметить: высокий голубоглазый блондин. Но ведёт себя, как полное чмо…

Ладно, работа у него такая.

– Наконец-то увидел их лица, – довольно улыбается. – Одевайся, с нами поедешь, – резко меняет тон, превращая милую улыбочку в неприятный оскал…

Глава 3

Я уставилась в окно автомобиля, на котором меня повезли…

Конец мая. Погода стоит прекрасная. Не так жарко, как год назад, но всё равно чудесно.

Моё любимое время года…

Уже прошёл кризисный момент цветения и кратковременного похолодания − воздух насыщен сладкими ароматами цветущей сирени, вишни и яблонь.

Это такие волшебные мгновения: в какой-то момент ты просыпаешься, выходишь на балкон, а там уже не серость и голые деревья, а девственно-зелёный ковёр. И длится это всего несколько дней. А потом уже цвет меняется и теряет свою чистоту и непорочность.

Я ждала этого момента каждый год. И всегда верила, что в эти дни с нами происходит только всё самой лучшее…

И не только природа просыпается в этот сказочный период, инстинкты тоже просыпаются. И ничего с этим не поделать.

Весна – пора любви.

Мы возвращаемся с Маринкой с набережной, где народ уже полным ходом празднует наступление лета. Настроение лучше некуда, несмотря на то, что я совсем недавно рассталась со своим парнем и переехала к ней.

Иду, напеваю какую-то незамысловатую песенку, подхваченную в кафешке на набережной, пританцовываю…

– Смотри, – шепчет подруга, – за нами уже какое-то время тащится эта стрёмная машина.

Осторожно кошусь на дорогу.

– Что за машина такая? – морщусь недовольно.

– Не знаю. На таких арбузы возят на рынок арбузные мальчики.

Фу, неинтересно…

Машина чуть обгоняет нас и останавливается.

Из неё стремительно выскакивает высокий брюнет и почти бегом, идёт в нашу сторону.

– Привет! Я Матвей… – не церемонясь, останавливается прямо перед моим носом.

«Наглый какой», – подумала было я, но из машины вышел ещё один, точно такой же, и быстро направился в нашу сторону.

Ух ты, как интересно… – засмотрелась.

Матвей смещается, закрывая парня своей спиной.

– Это мой брат – Миха, – махнул головой назад, – тебя как зовут? – уставился на меня в упор. – Можно тебя проводить?

– А если нет, то что? – захотелось его подразнить.

Он рассмеялся как-то по-детски, чуть откинув голову назад: звонко и беззаботно, развёл руки по сторонам:

− Сзади пойду тогда. Брат мой занят, ты же видишь? – махнул рукой. – А я не могу без него уехать.

Посмотрела в сторону. И правда. Маринка с Михой, уже шли рядом, увлечённо о чём-то беседуя.

Машина медленно ползла впереди всех. Я даже не заметила, как мы остались одни.

– Катя меня зовут, – не стала больше выпендриваться, – вы всегда вместе ходите?

Развернулась и, не дожидаясь его ответа, потопала догонять подругу.

Моя лучшая школьная подруга тоже из двойняшек. И у них с братом такая невозможная любовь. То они жить друг без друга не могут, то они люто друг друга ненавидят, а потом всё равно жить друг без друга не могут. Но они всё-таки двойняшки разнополые, а тут близнецы. Если во взрослом возрасте они как две капли воды друг на друга похожи – это уже клиника, их не разделить. Дружить с такими непросто. Жить ещё сложнее. Ну их на фиг…

− Нет, конечно, – он тут же меня догнал, – обычно мы не ходим вместе, но мы у вас в городе всего несколько дней. Ничего не знаем, ни с кем не знакомы. Да и машина у нас одна. Что ты завтра делаешь? Можно тебя на свидание пригласить?

Ничего себе настойчивость…

Я остановилась и посмотрела на него.

Он чуть наклонился ко мне, а я воткнулась взглядом в его глаза…

«Боже!» – какие красивые у него глаза. Даже в сумерках его глаза сейчас затягивали на тёплое морское дно. Оторваться от этой синевы невозможно…

– Не знаю пока, – пожала плечами, отводя взгляд в сторону, – надо у Марины уточнить. Мы вроде переезжаем завтра.

И мы опять пошли догонять остальных.

Около дома, где мы жили, уже стояла вся компания и активно что-то обсуждала.

Третий тоже вышел – классический такой качок. Серьёзный и неразговорчивый, в отличие от братьев-близнецов, но тоже воспитанный и вежливый. Он изредка кивал, улыбался и поддакивал, увлечённо что-то рассказывающему Михаилу. До меня долетела фраза:

– Вот когда я был помоложе…

Я посмотрела ещё раз внимательно на Матвея. Он многозначительно хмыкнул в ответ на заявление брата, но старым совсем не выглядел. Вот сколько им лет? Спрашивать в лоб, как-то неудобно. А так, – сложно сказать. Высокий и худощавый. Не качок, конечно, но широк в плечах и узок в бёдрах – всё как надо. Классическая стрижка с пробором и аккуратная пару-дневная небритость.

У Михаила совсем короткая стрижка, почти под ноль, но такая же модная небритось на лице. Дорогие джинсы – это заметно. На вид не подростки, но и не старички. Вот совсем, не…

– У вас разные причёски… – выдала я, найдя одно отличие.

– Молодец, – сразу откликнулся Миха, чуть хрипловатым голосом, но на причёски обычно никто не обращает внимания, поскольку это величина непостоянная.

Умник!

Матвей неожиданно вдруг взял меня за руку и я немного растерялась:

– Дай мне твой телефон.

– Позвонить тебе? – достаю телефон из кармана.

– Нет.

– Написать? – удивилась.

– Нет, просто продиктуй…

Я даже не фыркнула. Продиктовала ему номер, чего уж. Играть, так играть…

– Я позвоню тебе завтра, хорошо?

Блин! Обида нахлынула почему-то, и… разочарование. Я тут, можно сказать, на свидание намылилась, а он шутки шутить изволит….

– Я заеду за тобой завтра вечером. Сходим куда-нибудь…

– На этой, – махнула головой на их машину, – терять уже нечего.

– Не нравится? – он опять расхохотался. – Зря ты так. Ваз 2106 – лучшие Жигули всех времён и народов, – театрально-пафосно выдал он, подняв указательный палец. Самый мощный заднеприводной отечественный автомобиль.

Я вот даже и не знала, что это корыто – лучший автомобиль всех времён и народов, ухмыльнулась я про себя, но стало чуть спокойнее.

– Я могу на такси за тобой приехать? Как скажешь, – он совсем не обижается.

– Да нет, нормально, – пожала я плечами. − А Марину возьмём? – я всё ещё не верила в это свидание.

− Да, конечно, без проблем. – послушно соглашается он, – тогда до завтра?

– До завтра, – киваю, особо не веря в это завтра.

И Матвей своим:

– Мих, – останавливает его казалось бы такую увлечённую беседу с Маринкой.

Подруга, потеряв собеседника, застыла в некотором замешательстве, а Михаил, как ни в чём не бывало, скомандовал:

– Девчонки, идите. Мы подождём, пока вы зайдёте в подъезд, и поедем тоже.

Ну, мы и пошли… А что нам оставалось делать?

Глава 4

Начало

– Марин, нас с тобой парни прогуляться пригласили, – хихикнула я, заклеивая скотчем коробку с мелочёвкой.

Она недовольно фыркнула:

– Это тебя пригласили.

– Чего это меня-то? – не поняла я её недовольства. – Нас двоих пригласила. Мне вот показалось, что ты очень даже мило с Михаилом общалась. Невозможно было вас перебить, так увлечены вы были друг другом.

– Ага, увлечены, – она поморщилась, – девушка у него есть.

– Да ладно? – опешила я от её заявления. – Это как? – уставилась на неё. Даже коробку заклеивать перестала.

– Что непонятного? – резко отреагировала она. – Девушка у него есть. Гадство! Ещё и ноготь зацепила. – завелась не на шутку. – Одни неприятности от них. – выковыряла пилку из сумки и зло добавила: – от мужиков этих, одни неприятности.

Я замолкла, делая вид, что очень занята упаковкой вещей. Пусть успокоится немного.

Но тишина и её недовольное сопение начали поддавливать на нервы. Да и интересно было до жути, что там у них произошло.

– А он как это тебе сказал? – рискнула я подкатить к ней ещё раз. В голове не укладывается, как это, незнакомому человеку заявить: «девушка у меня есть»? – Никогда с таким не сталкивалась.

– Да я не помню точно…Так, шли, болтали, я глазки строила, – она хмыкнула, – ну он болтал, болтал, а потом: «У меня девушка есть, скучаю». Вот… – посмотрела на меня так, как будто, я виновата, что у него девушка есть. – Так что это тебя они пригласили, я им на фиг не нужна. – обиженно продолжила подруга. – Это к тебе там Матвей клеился активно. Как только у него всё получилось, так сразу они лавочку и свернули. И домой нас отправили.

– Ну, там же ещё третий есть, тоже вроде бы ничего так. Как его, кстати, зовут, не спрашивала? – пытаюсь её расшевелить. А то совсем у неё настроение поплохело. – Он-то тебе ничего крамольного не успел объявить?

– Григорий он. Этот ничего не объявлял, – скривила губы в усмешке, – он вообще почти не разговаривал. Там Миша трындел без остановки. А Григорий сидел на пенёчке и ржал яки конь по поводу и без. Весельчак, – тон её немного смягчился.

– Ну вот видишь, отличный кандидат: весёлый, не болтливый и фигуристый, к тому же. Чем тебе не жених? – подбодрила я повеселевшую чуть Маринку. – Пойдём, не хочу дома сидеть, – заканючила я. Не хочу одна идти, – страшновато. Вдвоём надёжнее.

– Ну мне, конечно, Миша понравился, я б от такого не отказалась, – она мечтательно заулыбалась, соблазнительно потягиваясь. – Даже на вечер бы не отказалась. А лучше на подольше. Но, блин, стрёмно как-то домогаться до парня, который тебе заявляет открытым текстом: « Я только поговорить с тобой могу, для других дел – я занят». Капец просто, как стрёмно, – опять разозлилась.

– Первый раз с таким сталкиваюсь. – я ухмыльнулась, вспоминая своего бывшего. – Сама знаешь, обычно мужики, они всегда свободны. Завидую его девушке, заслуживает уважения такое отношение.

– Ну… там второй такой же, как две капли воды, вокруг тебя круги нарезал, так что вполне можешь всё это на себе проверить. – всё ещё недовольно, но вполне бодренько добавила она.

Я мечтательно вздохнула. И мне вдруг очень захотелось встретиться с Матвеем. Вдвоём. Без толпы друзей и подруг. Вот просто погулять с ним, держась за ручку. Такие забытые и такие незабываемы ощущения, от которых дух захватывает и хочется летать.

Оказывается, мужская верность так заводит – никогда не задумывалась об этом. Как дожить до завтра?

Я задвигалась в ритме песни, звучащей по телевизору, не обращая внимания на злую подругу, но обнадёживать себя не хотелось.

– Да может, они ещё и не приедут, а мы тут планы строим, – поморщилась, вспомнив про телефон.

– Приедет, Кать. Матвей точно приедет. Никогда не видела, чтобы парень так на девушку смотрел… Если только в кино …

Губы мои сами растянулись в улыбке…

Серьёзные отношения я не планировала. Вот вообще, не…

Хотелось уже немного одной пожить, отдохнуть от всех, мысли в кучку собрать. Пятилетние качели с бывшим, высосали из меня все соки. Не было во мне ни грамма оптимизма в этом направлении.

Его заявление, что он меня никогда по-настоящему не любил, уронило мою самооценку ниже плинтуса. Думала никогда из этой ямы не выгребу без потерь. Но всё оказалось на удивление легко.

Может, на самом деле наши отношения изжили себя уже давно, и не нужно было за них держаться? А может он был прав, – мы никогда не любили друг друга по-настоящему?

Хрен знает… Не хочу сейчас о нём думать.

Хочу встретиться с этим синеглазым брюнетом. До дрожи хочу. Да просто погулять с ним хочу.

Ну может поцеловаться пару раз….

Чёрт! Надеюсь, он приедет…

– Марин, а там, на квартире, с душем всё нормально? – очень уж хотелось на первое свидание в нормальном виде пойти.

– Да, нормально всё. Пару недель с бабушкой поживём, потом она к детям уедет. Сейчас все документы оформит и надо будет её проводить. Может с документами ей придётся немного помочь, но это не проблема, думаю. Там две комнаты и бабушка вполне вменяемая. В общем, можно потерпеть пару недель неудобства, зато потом квартира полностью в нашем распоряжении. А то здесь жить, совсем невозможно, с этими маргиналами долбаными. Хоть и район хороший. Но блин, достали они меня уже со своей собакой и собутыльниками, – тихо, но зло прошипела она.

Я кивнула, соглашаясь с ней …

И мы с удвоенным энтузиазмом продолжили упаковывать свой небогатый скарб.

Глава 5

Начало

Он приехал…

Он приехал минут через тридцать после своего звонка.

Я подпрыгивала и повизгивала, как ненормальная, от переполняющих меня эмоций – не могла держать их в себе.

«Надо же!» – он запомнил мой номер.

Радовалась я, как ребёнок, наконец получивший долгожданную игрушку.

Он приехал так быстро, что мы даже не успели собраться. Не ожидала я, от него такой прыти.

Привыкла, что мужчины всегда опаздывают.

Мой бывший опаздывал всегда и везде. Вечно было ощущение, что это ему нужно было причёску сделать и накраситься, а не мне, девочке. Ну что с него взять? – музыкант блин.

Да и Ирочка мне постоянно говорит, что мужчины плохо ориентируются во времени, а она у нас столько лет у психотерапевта в любовницах ходит, умные книги разные читает, чтобы мужчине своему соответствовать. Только что-то они ей не очень помогают, книги эти, – усмехаюсь, но скорее от радости за себя сейчас.

Мне не терпелось выскочить из дома, так давно я не была на свиданиях. Но Маринка, специально, тянула время самыми извращёнными методами – набивала цену, как она выражалась.

– Мы тут ещё сейчас чаепитие устроим перед свиданием, чтобы помучить его ожиданием, – издевательски пропела она мне на ухо, голосом кота Матроскина.

Кого она мучить собралась? Свидание вроде как у меня.

На мою защиту, как ни странно, встала баба-Вера, оказавшаяся действительно премилейшей бабушкой. Она серьёзно заявила, что достойными кавалерами разбрасываться в наше нелёгкое время нельзя. И предложила мне его в гости пригласить, пока тут Маринка неторопливо марафет наводит.

Я от волнения, выдала странный экспромт, сказав, что он стесняется, потому как ростом не вышел.

Блин…

Бабулю эта информация расстроила и растрогала одновременно. Она начала нарезать круги вокруг нас и причитать:

– Как же это так парню с ростом-то не повезло. Ну, ничего, может он человек хороший. Вон ведь, даже машина у него есть.

В суматохе я не заметила, как она вытащила из заначки свои любимые духи: «Красная Москва» и со словами:

– «Красная Москва» – самый устойчивый аромат, – начала щедро меня ими поливать.

С воплями:

– У меня аллергия на духи, – я в последний момент успела отскочить, и волосы мои были задеты по касательной.

Но от любимого платья пришлось отказаться и идти, в очередной раз в душ, чтобы попытаться смыть с себя, без сомнения, самый стойкий аромат в мире.

Тут бабуля была права.

Маринка ходила и издевательски ржала надо мной.

Бабуля бегала вокруг и пыталась напоить меня то ли супрастином, то ли каким-то неизвестным мне зельем от аллергии.

Про Матвея все забыли.

Стало вдруг не до него.

С горем пополам, где-то через час, благоухая остатками «Красной Москвы», мы, наконец выползли из дома и с разбегу уселись на заднее сиденье его шестёрки, надеясь, что он не догадается сейчас из неё выйти и ножки свои размять. А то наша бабушка стоит на балконе и радостно машет нам ручкой, благословляя нас на свидание.

А он же ростом не вышел. Вот кто меня дёргал за язык?

– Где все? – уточнила я вместо здрасьте, ещё не отойдя от весёлых сборов.

Я тут с Маринкой на свидание припёрлась, а он один приехал. Разочарование просто.

– А ты кого-то другого ждала? – рассмеялся он, своим беззаботным смехом, принюхиваясь к моему офигенному парфюму.

Наглец…

И вместо остроумного ответа, я начинаю мямлить ему в ответ, полную хрень:

– Ну… я думала, вы все вместе приедете. Ты же вчера сказал, что у вас одна машина и вы всегда…

– Они нас ждут, мы сейчас встретимся, – невежливо перебил он меня на полуслове, – Катюш, – развернулся ко мне всем корпусом и жалобно-жалобно посмотрел, пытая меня своими нереальными глазами, – а ты можешь рядом со мной, на переднее сиденье, сесть?

– Не хочешь чувствовать себя таксистом? – выдала я первое, что пришло в голову, помня про «Красную Москву».

– Нет, не поэтому, – он очаровательно улыбнулся, – хочу, чтобы ты рядом со мной сидела. Мне будет приятно. – И добавил:

– Ну, пожалуйста.

Я растерялась от такого приглашения. Глянула краем глаза на Маринку – она сидела, как воды в рот набрамши и помогать мне совсем не планировала.

Ну и ладно, сама справлюсь…

Полметра больше, полметра меньше, меня уже не спасут от позора. Небольшой салон «шестёрки» наполнился терпким, цветочным ароматом наших бабушек – мгновенно.

Я молча пересела и открыла окно…

– Куда едем? – уточнила.

– В ресторан, – спокойно ответил он. Завёл свой концепт-кар и вытащил из кармана, совершенно очаровательный, маленький, кнопочный телефон, – вы, надеюсь, голодные? Вот я очень!

Чёрт! У бабушки Веры телефон круче будет.

Куда он нас привезёт с таким арсеналом?

Маринка скривила губки в язвительной усмешке. Расфуфыренная вся. Готовилась же к свиданию, в отличие от меня.

А я расслабилась – пофиг.

Хоть повеселимся.

И уставилась в окно, наслаждаясь негромким, расслабляющим блюзом, улавливая иногда, чуть пробивающийся сквозь термоядерную «Красную Москву», аромат свежести.

Его аромат…

– С днюхой тебя, старик! – встретил нас за столом, одного из самых дорогих ресторанов города, его брат и друг, – ей-богу, в такие дни очень рад, что не прибил тебя в детстве.

Я застыла ледяным столбиком, от неожиданности…

Матвей аккуратно вставил в мою руку бокал с шампанским и наклонился:

– Катюш, спасибо тебе, что согласилась разделить со мной этот праздник. Я очень рад нашему знакомству. – И поцеловал меня… в висок.

Легко так, непринуждённо, поверхностно, но приятно невозможно…

Тишина оглушающая вокруг. Даже сердце замерло на мгновение…

Смотрит мне в глаза…

Затягивает на дно своего океана.

Не хочу я туда, но глаз оторвать от него не могу…

И этот его аромат…

Глава 6

– Пиши, – кладёт передо мной листок бумаги и ручку, а сам продолжает возбуждённо ходить по кабинету.

Полдня мы ездили по квартирам, где когда-либо жили. Я знала, что там никого нет, но послушно звонила в двери.

Мне было всё равно…

Я слабо понимала, что происходит…

И не верила в то, что мой Матвей, который и матом-то никогда не ругался, мог сделать что-то плохое. Он не мог. Он даже голос никогда не повышал.

– Пиши, – орёт он на меня и я вздрагиваю…

– Что писать? – не понимаю его.

Хватает мой паспорт и начинает диктовать:

– Я, Бельская Катерина Олеговна, – нависает надо мной, – что ты там делала у них, кроме того, что сосала?

Что он говорит?

Руки начинают дрожать, и я убираю их со стола, чтобы он не заметил. Но он замечает…

– Боишься? – довольно ухмыляется. – И правильно делаешь. Пойдёшь, как соучастница. Я же всё равно их выловлю. Это дело времени. Сопляки. Как только смелости хватило на такое. Ты вообще знаешь, кого они киданули? Вундеркинды грёбаные. Если я их не найду, их другие найдут. И в их интересах сейчас, чтобы нашёл их я, потому что другие церемониться с ними не будут. Так что помоги своим любовникам, – пиши.

Послушно пишу и разворачиваю листок бумаги в его сторону, где написала свои инициалы, как он и просил.

Он смотрит на листок и глаза его наливаются яростью:

– Ты чего, блядь, дурой прикидываешься? Я же тебе сказал, что для них лучше, чтобы нашёл их я. Хотя бы в живых останутся. Где они? – чётко проговаривает каждую букву, мне на ухо.

Я не реагирую…

Я просто не знаю, что мне делать. И до конца не верю, что всё, о чём он тут орёт – правда.

И я не знаю где они. Пусть хоть оборётся сейчас.

Он опять втыкается в фотографию и ухмыляется:

– Знаешь, что с такими красавчиками на зоне делают?

Вспоминаю Матвея и с трудом сдерживаю дрожь.

Вместе с его образом, в мозг неожиданно прорывается неприятный женский голос и её слова: – обломись, обломись, обломись…

И я начинаю биться в истерике, громко подвывая:

– Он меня бросил. Бросил несколько месяцев назад. Нашёл другую, – слёзы потоком хлынули из моих глаз.

Нервно копаюсь в сумке, громко шмыгая носом, в поисках салфетки – не нахожу.

Вываливаю содержимое прямо ему на стол.

Он останавливается в нерешительности.

Суёт мне в руки стакан с водой:

– Пей, – и вытаскивает из кучи, которую я у него организовала, салфетки.

Протягивает их мне и садится.

– Когда?

– Что когда? – громко высмаркиваюсь и начинаю ещё и икать…

– Бросил когда он тебя?

Судорожно вспоминаю, когда Матвей мне последний раз менял телефон – около двух месяцев назад. Если бы Миша тогда не отправил свою Настеньку домой, я бы не придала этому значения. Матвей часто менял мне телефоны. Я перестала обращать на это внимание. Но тогда я немного насторожилась. Тем более, что они стали закрываться допоздна и что-то обсуждать.

Боже! Неужели всё, что он говорит – правда?

– Не помню точно, – отрешённо отвечаю я, всё ещё всхлипывая. – Около двух месяцев назад примерно.

Он как будто выдохся. Сидит в кресле и смотрит в окно.

– Кофе будешь? – неожиданно спокойно и чуть устало спрашивает, опять развернувшись ко мне.

Киваю на его вопрос.

Встаёт и включает чайник.

– Я не пью растворимый, – чуть усмехается, но реагирует спокойно.

Звонит кому-то.

Может тактику поменял?

Мне Миша иногда разную фигню такую рассказывал. Про техники допроса тоже рассказывал. Даже сложную технику Рейда мы с ним разбирали. Зачем? – никогда не понимала. Но разговаривать с ним было всегда интересно.

А вот зачем… – понимаю, наконец.

Нам приносят две чашки сваренного кофе, и я начинаю громко размешивать сахар, затягивая время. Терпеть не могу этот стук ложечки о чашку, но сейчас делаю это намеренно.

– Куришь? – вдруг спрашивает он.

И я опять киваю.

Кладёт пачку «Винстона» на стол:

– Могу у девчонок стрельнуть, – смотрит на меня пристально.

Мне всё равно.

Беру вонючую сигарету из пачки.

Матвей курил очень редко, и я с ним тоже не курила. Хотя раньше, до него и покуривала.

С ним же не было в этом необходимости. Он дарил много других радостей, гораздо приятнее сигарет…

Подношу сигарету к губам, он тут же подносит зажигалку к моей сигарете, потом прикуривает сам. Сидит и пускает красивые колечки в потолок, развалившись в кресле.

С трудом сдерживаю кашель и рвотный рефлекс, но через несколько затяжек организм, как будто, адаптируется и мне даже нравится – отвлекает. Руки почти не дрожат.

Начинаю вспоминать основные правила, о которых мне рассказывал Миша: не болтай, не бойся, не проси, не смотри в глаза. Не свидетельствуй против себя, об этом мне, возможно, скажут… потом, когда будет уже поздно.

– Знала, чем они занимаются?

Я пожала плечами:

– Нет, – не смотрю на него. – Знала только, что на работу ездили.

– И всё? Даже не спрашивала?

– У меня деньги в тумбочке всегда лежали, зачем спрашивать? – кручу в руке колпачок от ручки, чтобы отвлечься.

– Кто из них старше?

Неожиданно. Стопудово знает ответ. Зачем спрашивает?

Пожимаю плечами:

– Не спрашивала никогда.

– Ладно, – встаёт. – Сиди дома пока, вызову тебя ещё. И не переживай ты так, другого найдёшь. Нормального. Эти серьёзный геморрой себе нажили, больших людей кинули, ещё и договариваться отказались. Их в порошок сотрут, если раньше меня найдут. Подумай.

Добрый какой.

Я тоже встала

Ног не чувствую, но иду ровно.

Спина прямая.

– Мы на них из-за тебя вышли, – провожает меня до двери, – Классика жанра, знаешь? – попались из-за женщины.

Это он зачем мне сказал?

Глава 7

Он специально мне это сказал?

Зачем?

Не знаю, что думать…

И не знаю, что делать…

Вечер уже скоро, но домой не хочу. Не хочу опять биться головой об стены и думать, что же там на самом деле случилось.

На телефоне куча сообщений от Ирочки и ещё от кого-то.

Понимаю её. Из-за меня она в это говнище влипла. Для неё это стресс невероятный. Она всего боится. Но разговаривать с ней сейчас я совсем не хочу. И ни с кем не хочу.

Пишу: «Завтра позвоню. Всё хорошо».

Она как будто ждёт моего сообщения. Перезванивает моментально и вываливает на меня всё, что накопила за день. Все свои эмоции и переживания:

– Катюшка, я так переживала, так переживала. Представляешь, они в школу ко мне приехали. Хорошо, что не заявили при всех, кто они такие. Просто попросили выйти меня и всё. Я им говорю: «Вы посмотрите, сколько мне лет. Что вы говорите такое?». А он смеётся. Говорит, что у юнцов, женщины бальзаковского возраста очень даже востребованы. Такой позор! – ей нужно выговориться. Понимаю её и просто слушаю. – Катя, я им сказала, что он тебя бросил. Я же правильно сделала, да? А где он, кстати? Вы же никогда не расставались с ним?

– Ир, позвоню тебе завтра, хорошо? Устала сегодня. Он бросил меня. Это правда.

Ира какое-то время вздыхает и охает, а потом начинает показательно причитать:

– Катенька, солнышко, да ты что? Вот сволочь! Я так и знала, что добром это не кончится у вас. Ну, не бывает такого в жизни. Ты же взрослая девочка, должна всё понимать. Это страсть. А страсть – она быстро угасает…

Не могу её слушать, перебиваю:

– Извини. Устала. Позвоню тебе завтра.

Сбрасываю звонок и выключаю телефон.

Сказать, что мне больно сейчас – ничего не сказать. Меня долго пинали грязными сапогами. И громко смеялись при этом…

В горле першит, но я всё равно покупаю сигареты. И бутылку воды. Есть не хочется совсем, хоть и не ела ничего сегодня…

Сажусь в скверике, недалеко от РОВД, где меня допрашивали и прикуриваю…

Не понимаю, как они могли со мной так поступить. После всего того, что у нас было с Матвеем. После всего того, что он мне говорил…

Не понимаю, почему он не забрал меня с собой…

Не понимаю…

– Хочешь цветного шампанского? – вдруг весело спрашивает он.

– Никогда не пила цветное шампанское. Оно какое-то особенное?

– Да нет, просто красивое. Какой цвет хочешь?

– Голубой, – я смеюсь, мне хорошо сейчас.

Мы ещё прогулялись по набережной и побегали босиком по песку. Я почувствовала себя беззаботной студенткой, когда не надо думать о дне завтрашнем – всё и так понятно. А потом все пошли к ним в гостиницу, ни на минуту не задумываясь, удобно это или нет.

Я просто уточнила:

– А пустят?

– Конечно!

И глотнув голубого шампанского, очень красивого, но на вкус напоминающего шампунь, мы всей толпой завалились к ним в номер.

Не было ни стеснения, ни неудобства. В воздухе витала какая-то беззаботность и всеобщее веселье. Как в студенчестве, после загулов, все укладывались штабелями на свободные места, без всякого скрытого подтекста.

Странные ощущения, как будто меня кто-то толкает…

В носу неприятный до тошноты запах.

Во рту противный привкус то ли голубого шампанского, то ли «Красной Москвы».

Но глаза открыть не могу.

Не сил.

– Мне плохо, – шепчу я и чуть не плачу.

На соседней кровати заворочался Михаил.

Маринка спала одна. Григория не было, но из ванной отчётливо слышался звук льющейся воды.

Матвей подскочил и пошёл в ванную:

– Гриш, открой. Кате плохо.

Звук открывающейся двери:

– Пусть заходит, я в душе. Отвернусь.

– Идём, – протянул мне руку Матвей.

– Нет, мне неудобно, – упёрлась я, как ребёнок.

Матвей садится передо мной на корточки:

– Тебе надо, Катюш, я с тобой зайду…

От этого заявления мне стало ещё хуже. Я не собираюсь там обниматься с унитазом при нём.

– Нет.

– Пакет?

– Нет.

– Кать, не капризничай, – подключился Михаил, – иначе тебе потом ещё хуже будет. Нет ничего страшного в этом, со всеми может случиться. Тебе просто голубенькое вчера было лишним, – и громко заржал.

Зашевелилась Маринка и выдала свою версию:

– Перетерпи, пройдёт…

Матвей грубо её перебил:

– Нельзя терпеть, интоксикация организма начнётся, только хуже будет.

Но хуже, кажется, было уже некуда…

Наконец, открылась дверь, и из ванной вышел мокрый Гриша, обмотанный полотенцем.

– Идём, – потащил меня за руку Матвей.

Я вытолкала его наружу и закрылась. Не хватало ещё, чтобы он был свидетелем моего позора. Но я и правда перетерпела. У меня всё куда-то очень глубоко провалилась и началась жуткая икота и адская головная боль.

Через несколько минут, он начал долбиться в дверь:

– Катюш, сломаю дверь, открой…

Я вытерла слёзы и открыла дверь.

Он внимательно на меня посмотрел и выдал:

– Надо опохмелиться.

Меня затошнило ещё сильнее, но безрезультатно.

Я уселась на пол, от бессилия, около белого друга – икала и плакала. А рядом со мной сидел парень, который мне нравился до одурения и наблюдал эту замечательную картину. Разве может быть что-то прекраснее?

Через несколько минут зашёл Михаил, с бутылкой пива и протянул её мне:

– Глотни, попробуй.

Я начала икать ещё сильнее…

– Два пальца? Если сама не можешь, Мот может помочь или я.

Я завыла в голос…

Матвей принёс бутылку воды и налил мне в стакан:

– Давай, маленькими глоточками, пей…

Я набрала в рот воды, но проглотить не смогла. Вода выливалась наружу. Стало не просто плохо, но ещё и страшно.

– Блядь, дерьмо, – оптимистично прокомментировал Михаил, присаживаясь рядом с нами на пол. – Ты, похоже, перетерпела и у тебя дисфагия началась.

Чёрт! – не успела я ничего сказать ему, только подумала, Матвей опередил:

– Не пугай её, – придвинулся ближе и начал гладить меня по спине. – Успокойся, Катюш. Не торопись, просто постарайся сделать маленький глоток.

Стыдно невероятно. Такого позора у меня ещё не было никогда на первом свидании.

– Я не пугаю, Мот, – ей нужно расслабиться и постараться сделать глоток. Помоги ей или она долго мучиться будет. Можно, кстати, прокапать её. Надо в аптеку сгонять.

– Слушайте, – к нам зашла Маринка, – мне домой надо, у меня ещё встреча сегодня по работе. Кто-нибудь может меня отвезти? – и посмотрела на Михаила.

– Гриша отвезёт, – ответил он.

– Угу, – промычала она. – Кать, что, так плохо? – поинтересовалась у меня, без особого интереса.

Я кивнула.

– Есть надо нормально, – включила она мамочку, – вечно ничего не ешь, а потом тебе плохо. Можно, кстати, ванной воспользоваться?

– Марин, можешь подождать немного? – раздражённо ответил ей Матвей, не поворачиваясь в её сторону.

– Я выйду, – я поднялась с пола, опираясь на его руку, – полежать хочу.

Матвей уложил меня на кровать и пристроился рядом, закопавшись пальцами в моих волосах и легко массируя мне голову.

– Может, тазик попросить, – уточнил Гриша.

– Не надо, уберутся или номер поменяем, – он продолжал гладить меня по голове, и я погружалась в какое-то забытьё.

Тазик, наверное, не помешал бы. Неприятно, но привычно. Но настаивать уже не было сил. Дятел, долбил со всей дури в мои виски, а противные ощущения в желудке и вкус шампуня во рту, не давали нормально отключиться и расслабиться.

– Гриш, слушай, в аптеку надо заехать, – доносится до меня сквозь полузабытье, – лекарство для юных алкоголиков купить.

Я недовольно замычала, а он наклонился и поцеловал меня:

– Тшш, успокойся. Всё хорошо, отдыхай.

– Я тоже тогда поеду, – сообщил Миша на радость подруге, – сам поговорю в аптеке. А то Гришан, что-нибудь перепутает. А ты попробуй её водой отпоить и в душ можно.

Гриша недовольно что-то проворчал в ответ.

– Иди ко мне, моя хорошая, – Матвей поднял меня с кровати, как только все испарились, – сейчас попробуем тебя подлечить. – Отнёс меня в ванную, усадил на унитаз и разделся. А потом раздел меня. Крепко прижал к себе, поглаживая по спине, и нежно зашептал на ухо:

– Катюш, давай попробуем всё-таки попить. Не бойся ничего, расслабься. Я контролирую всё, ты не захлебнёшься. Доверься мне, хорошо? – я кивнула и что-то промычала в ответ.

Он жёстко взял меня рукой за голову и начал по чуть-чуть вливать в меня воду, приговаривая при этом, что вот если я сейчас не сделаю хоть один глоточек, то он начнёт меня нагло поить из клювика, как маленькую птичку.

Я фыркнула от этого заявления и, неожиданно, глотнула. Закашлялась. Рефлексы мои начали просыпаться…

– Никогда в жизни, больше никогда… – приговаривала я сквозь слёзы, обнимаясь с унитазом, – никакого шампанского. Ни голубого, ни зелёного, никакого вообще.

– Умница девочка, ты справилась, – успокаивал меня Матвей, аккуратно убирая мои волосы с лица, – не будет больше шампанского, давай ещё воды?

– Мот, открой, я лекарства принёс, – прокричал Миша, громко стучась в дверь, когда я уже готова была устроить истерику от этой пытки водой.

Матвей завернул меня в полотенце и открыл дверь.

– Катюш, как ты? – он сразу присел рядом, – глотаешь? – я покорно кивнула, придерживая двумя руками полотенце.

– Умница, сейчас вот это в тебя вольём, и тебе станет лучше, – показал на какую-то упаковку и погладил меня по голове, – разведи, Мот, и проследи, чтобы она выпила хотя бы половину. Если лучше не будет, то потом прокапаю её. Мы обедать. Кате бы тоже поесть что-нибудь. Зелёная совсем. Ты, блядь, вместо того, чтобы разноцветным шампанским человека поить, должен был проследить, что она ест и ест ли вообще, романтик долбаный.

Матвей никак не отреагировал на наезд брата, только уточнил:

– Нам в номер еду закажите: первое, второе, салат и компот на двоих, денег дать?

– За Катю – не надо, за себя – отдашь потом, – уже спокойно ответил Миша.

И вышел…

После душа я натянула на себя чистую футболку Матвея с оптимистичной надписью: «Lifeisbetterinshorts&flip-flops» и мне действительно стало лучше. Он лежал рядом. Нежно перебирал мои влажные волосы и рассказывал, какие они у меня красивые. И как он издалека их увидел, а потом долго-долго за ними ехал…

Какой неприятный запах…

Невозможный просто…

Я лечу?

Или падаю?

Распахиваю глаза и упираюсь в горящий взгляд…

Что у него в руке?

Арматурина?

Глава 8

Он смотрит на меня горящими глазами, как зверь смотрит на загнанную и бьющуюся в предсмертных судорогах, жертву.

Одной рукой тянет мою сумку, в другой держит какую-то палку.

Спокойно – говорю себе.

Не двигаюсь.

– Отдам тебе сумку. Мне просто нужно её снять. – Пытаюсь говорить громко, но голос срывается и сипит.

Страшно.

Мычит и замахивается на меня…

«Немой, что ли», – проносится в голове.

Судорожно думаю, в какую сторону лучше прыгнуть, чтобы не сильно досталось, но не успеваю…

Он резко отлетает и тянет меня за ремень сумки за собой…

Я плюхаюсь прямо на него….плашмя.

Начинаю визжать, пытаясь подняться с распластанного подо мной, вонючего тела.

Кто-то берёт меня за талию и легко ставит на ноги. Я брыкаюсь и отбиваюсь. Контроль потерян полностью.

Высокий мужчина хватает меня за плечи и сильно встряхивает: останавливаюсь втыкаясь своим взглядом в его глаза.

– Трезвая, что ли? – осматривает меня внимательно, громко втягивая в себя воздух. Принюхивается.

Отряхиваю его руки с себя.

– Сколько времени? – на улице темно уже.

Руки липкие. Противно.

– Первый час. Что делаешь здесь?

– Уснула, кажется… – пожимаю плечами.

Он высокий. Не просто высокий, а какой-то весь мощный, сильный. Мощная энергетика из него, так и прёт. Волосы короткие, глубоко посаженные непонятного цвета глаза. Взгляд цепляется за сломанный нос…и ухо. Боксёр, – делаю вывод.

– Посмотри всё на месте? – смотрит всё ещё недоверчиво. – Тут рядом наряд стоит, знакомые мои, пойдём, заяву напишешь. Заберут этого… – махнул подбородком в сторону бомжа.

Около него стоит ещё один парень. Не такой мощный, как этот, но и не хлюпик.

Меня трясти начинает от такой перспективки. Я весь день у них провела. Больше не хочу.

– Нет, не буду писать. Устала. Я такси вызову и домой поеду. День был тяжёлый. Просто, по-видимому, села и отключилась. Спасибо. – начинаю говорить всё, что приходит мне в голову.

Только бы вырваться сейчас от всех.

– Где живёшь?

Адрес говорю.

– Рядом со мной живёшь. Давай отвезу тебя.

– Я грязная, – морщусь от брезгливости.

– Не страшно. Идём. Всё равно домой еду.

Не хочу с ним ехать, но послушно следую за ним. Спас меня вроде как.

– Этого куда? – доносится в спину.

– Оставляй, уберёт кто-нибудь, – отвечает так обыденно, что жутко становится.

Открывает заднюю дверь «Крузера», достаёт бутылку воды. Моем руки. Молча. Он не спрашивает больше ничего. Смотрит только.

– Садись, – показывает на заднее сиденье.

Я сажусь. Он садится рядом.

Меня трясти начинает так, что зубы стучат…

– Не бойся, я девочек маленьких не обижаю. Как зовут тебя?

– Катя, – не успокаивает меня его обещание.

– Твоё? – протягивает мне пачку сигарет второй парень, который садится за руль.

Беру пачку с сигаретами, которая лежала на скамейке и сильно сжимаю их в руках, ломая. Успокаиваюсь немного.

Он смотрит на меня пристально. Рассматривает меня нагло.

Я тоже на него смотрю. Не могу взгляда своего от него оторвать. Боюсь его.

Всегда мечтала о сильном мужчине для себя. Но жила почему-то с рафинированными мальчиками. То музыкант у меня был с института, который требовал всегда кучу внимания к себе и ежеминутного обожания его талантов.

То Матвей…

Приехали быстро. Дороги пустые.

Останавливает меня прямо у подъезда.

– В гости пригласишь?

Застываю…

– Ну, ладно-ладно, – поднимает руки, – всё понимаю. Телефон дай.

Я в замешательстве. Не понятны мне его вопросы. Вроде и не грубит , а неприятно. Не привыкла я к такому общению.

– Дай мне свой, я позвоню.

– Я же найду тебя, если не позвонишь…

Шутит?

Глава 9

Я закрыла дверь на все замки.

Сердце стучит так громко, что заглушает все звуки вокруг. Кровь разгоняется по венам до запредельных скоростей, пульсирует в висках.

Стою, опираясь на дверь, пытаясь отдышаться.

Хочется смыть с себя сегодняшний день и забыть его. Навсегда.

Скидываю с себя всю одежду. Визитку бросаю в кучу. Не нужен он мне. Никто мне не нужен.

Достаю из барабана стиральной машинки телефон. Я всё ещё не верю в то, что случилось. Просто не могу в это поверить.

Матвей не мог со мной так поступить. Он не мог.

Это невозможно.

Мы не расставались с ним никогда после нашего первого свидания. Мы просто не могли с ним больше расстаться. Мы были созданы с ним друг для друга. Это невозможно объяснить словами. Но это чувствуется. Всегда чувствуется. Когда ты ощущаешь каждую клеточку его, как свою и понимаешь, что он чувствует тебя точно также. Тут не нужны слова. Нужно просто находиться рядом.

И он был рядом. Всегда.

Те несколько дней, что они искали квартиру, он мне звонил….

Звонил утром, чтобы узнать, как я спала. Звонил днём, спросить, чем я занималась и какие планы у меня на вечер. А вечером приезжал…

Мы ужинали, гуляли, ходили в кино или просто катались по городу. Иногда вдвоём, но чаще все вместе. А потом мы прощались с его братом и другом, и остаток вечера проводили вдвоём.

Я никогда и ни с кем не ходила на такие свидания. Даже в школе. Ни с кем так долго не гуляла за ручку. Никто не дарил мне столько внимания и обожания.

Матвей же смотрел на меня так, что сердце каждый раз замирало от его взгляда. Дыхание останавливалось. И моменты эти хотелось продлить до бесконечности.

А ещё мы целовались…

Целовались до головокружения, до опухших губ, до слёз, до полуобморочного состояния…

Ни с кем я в жизни своей её столько не целовалась…

Мы как подростки целовались с ним на улицах и хохотали, как сумасшедшие, привлекая к себе всеобщее внимание своим безрассудным поведением.

Но нам было всё равно.

Мы не видели никого вокруг, кроме друг друга.

Я всё ждала, когда он меня уже пригласит продолжить вечер. Но он не приглашал.

И я не выдержала:

– Хочу тебя, – прошептала ему на ухо в один из вечеров.

– И я хочу… – прошептал он в ответ, потираясь об меня своим желанием. – Очень хочу. Всю тебя хочу. Долго хочу. Не хочу торопиться… – обхватил он моё лицо ладонями. – Обещаю, скоро мы будем вместе, – говорит, не спрашивая моего согласия.

Всё было ясно и так…

А через несколько дней, он сообщил:

– Катюш, внизу тебя жду, с вещами…

– Куда? – уточнила я, готовая идти за ним хоть на край света.

– Как куда? Я обещал тебе кое-что…

Всю дорогу мы ехали и смотрели друг на друга. Распаляя себя взглядами. Не дотрагивались друг до друга. Только улыбались, пьяной от счастья улыбкой.

Он подхватывает меня на руки, как только закрывает за собой входную дверь…

Впивается со стоном в мои губы…

И несёт…

– Катюшка, – шепчет, в короткие перерыва на глоток воздуха, – ты даже не представляешь, как я тебя хочу… как я ждал этого момента…

Адреналин взрывается в наших венах фейерверками, затмевая рассудок. Мы целуемся, как сумасшедшие, хаотично срывая друг с друга одежду….

С силой прижимаемся друг другу. И целуемся, целуемся, целуемся. Остановиться не можем.

Он отрывается от меня на секунду, чтобы помочь мне себя раздеть. И гладит меня. Гладит. Шарит по телу руками.

Грудь сминает. Соски пальцами сжимает, с шумом в себя всасывает…

Дрожу от его прикосновений. От губ его дрожу. От ласк дрожу…

Укладывает на диван, нетерпеливо раздирая фольгу зубами. Быстро раскатывает презерватив по члену…

И резко врывается. Сразу на всю длину.

Я вскрикиваю от неожиданности и непривычной наполненности…

Он останавливается на мгновение:

– Прости, не сдержался. Больно? – дышит тяжело.

Всхлипываю от переполняющих меня эмоций…

Подаюсь бёдрами ему навстречу…

Несколько быстрых и глубоких толчков…

И то ли стон, то ли смешок вырывается из его груди…

С силой прижимает меня к себе, с шумом всасывая нежную кожу шеи, оставляя на ней яркие отметины…

Вдыхаю его запах. Обнимаю его, глажу по спине… поддержать хочу…

Приподнимается на руках, улыбается немного шальной улыбкой: – это не всё.

– Надеюсь. – Сама смеюсь. – Кто-то мне тут много всего наобещал.

Смотрит на меня. В глазах чёртики прыгают.

– Самая сладкая девочка на свете, – шепчет на ухо и двигает бёдрами. – Катенька моя.

Мурашки по коже…

Приподнимается аккуратно, стягивая презерватив. Завязывает его узлом, на пол бросает. Не заморачиваясь, вытирается своей футболкой и туда же её бросает.

Нависает надо мной. Удерживая вес тела на руках. Шепчет порочно, проводя рукой по влажным складочкам:

– Готова продолжить?

Притягиваю его к себе. Пальцами в волосах его закапываюсь. К губам его тянусь. Чувствую, как увеличивается в размерах его возбуждение. Нетерпеливо трусь об него, как мартовская кошка…Мокрая вся…

Люблю его безумно…

– Мот – громкий, хриплый голос слышится прямо у открытого окна.

Квартира на первом этаже. Комната без кондиционера, но перед окном разбиты клумбы с цветами и растут деревья. Вечерняя прохлада проникает в открытое окно и приятно освежает.

– Катя, – я знаю, что вы там…

Матвей не реагирует. Продолжает целовать меня. Только простынь натягивает на нас, прикрывая наготу.

Дверь закрыта на ключ. На окне – решётка.

– Выходите, бухать будем – ещё громче орёт Миша… – Катя, я тебя давно не видел, выходи… Соскучился.

Матвей со стоном отрывается от моих губ, продолжая крепко прижиматься бёдрами. И гладит меня, гладит всю…

А я прыскаю… – не сдерживаюсь…

– Выломаю решётку и залезу к вам…

– Блядь, прибить его хочется в такие моменты… – сам ржать начинает.

– Пойдём, посидим… – предлагаю я.

– Мих, выйдем сейчас, не шуми…

Глава 10

Я облегчённо вздохнула, когда Миша сказал, что едет за своей девушкой. Матвей – выдохнул.

Не то чтобы он нас сильно доставал, нет. Но было заметно, как он скучает и пытается бурлящую внутри него энергию перекинуть на кого-нибудь. Кем-нибудь, как правило, была я. Если бы не Матвей, он бы, наверное, и не отходил от меня – кормил бы круглосуточно и лечил от неизвестных никому болезней. Мне было иногда неловко из-за этого. Я не всегда понимала, как мне себя вести с ним.

Матвей же несколько дней не оставлял меня ни на минуту. Отдавал должок с процентами, как он говорил. Утолял голод – свой и мой. Даже в душ мы ходили вместе. Не могли насытиться друг другом.

Иногда просто валялись с ним в обнимку и молчали. Гладили, трогали друг друга. Смотрели фильмы. Ходили гулять или в магазин.

Однажды я у него спросила:

– Я ничего про тебя не знаю, расскажи…

– Что ты хочешь про меня знать, Катюш? Ты знаешь моего брата. Разве этого мало? – гладит, целует меня без остановки. – Знаешь, чтобы любить не надо что-то друг про друга знать. Всё не важно. Мне не нужно про тебя ничего знать, мне нужно, чтобы ты была рядом.

Всхлипываю.

Пробирает до самых укромных уголочков сердца, до кончиков пальцев на ногах пробирает. Поджимаю пальцы. Двигаюсь на нём. Устраиваюсь поудобнее.

И правда, он ведь ничего про меня не знает. Не спрашивал никогда.

Выдыхает сдержанно…

С силой бёдра мои сжимает…

Я не сдаюсь, продолжаю:

– А мне интересно, что тебе нравится. Интересно даже какие книги ты читал в детстве? Мне всё интересно про тебя. Знаешь, у меня в детстве пупса звали Сусанна Кольчикова – книга есть такая.

– Знаю, – смеётся.

– Знаешь? Ты читал про Сусанну Кольчикову? – удивлена.

– Читал. Не знаю, откуда эта книга у нас взялась, но я её помню – злую девочку Сусанну: хулиганку и проказницу. – Улыбается…

– Да ладно? – я в лёгком шоке. – Никто эту книгу не читал, кроме меня и моей школьной подруги. У неё мама в школе русский и литературу преподавала. Мы поэтому с ней много странных книг прочитали. А больше никто эту книгу не читал. Все говорили, что я её придумала. А ты читал… – тараторю.

– Вот видишь, Катюш, как много у нас с тобой общего – мы даже книги одинаковые в детстве читали, – целовать начинает…

Зацеловывает всю…

И любит… Любит так, что мозг в труху…Всё на свете ему готова отдать, только бы рядом был.

У меня никогда не было таких отношений. Обо мне никогда и никто так не заботился.

Даже родители мне никогда не дарили столько внимания и любви. Даже тогда, когда я маленькая была, и они ещё вместе жили, и всё у них было хорошо. Я была средним ребёнком, и мне перепало меньше всех. Меньше, чем старшей сестре, потому что и так уже с нами детьми всё ясно, да и мальчика мы ждали, если что, а тут ты неожиданно родилась. И, конечно, намного меньше, чем брату, потому что он младшенький и такой долгожданный.

Я вроде и не делала ничего плохого. И училась хорошо и в истории сомнительные не влипала. А всё равно внимания не заслуживала. А уж когда я замуж после института не вышла, да ещё и с парнем разошлась, с которым несколько лет жила, так мама вообще на меня ярлык неудачницы повесила и рукой махнула. Обидно было …

А Матвей каждую минуту говорил мне, как я ему нужна. Доказывал мне, что я ему нужна. Накрывал меня своей заботой, как пуховым одеялом. Я оттаивала с ним. Забывала обо всём на свете…

Глава 11

Когда Миша привёз свою девушку, меня впервые оставили одну.

Утром Матвей меня поцеловал и сообщил, что деньги на тумбочке, что Настя спит с дороги, и что они уехали по делам и чтобы я, как только проснусь, – позвонила ему.

Я посмотрела на тумбочку, когда он вышел, и улыбнулась – так вот, оказывается, откуда деньги берутся. А я и не знала. Всю жизнь работала, как дура. Хоть и жила с мужчиной, но денег никогда у него не просила. А всё оказывается просто – они сами на тумбочке появляются.

Я ждала с нетерпением, когда уже Настя проснётся. Так мне хотелось с ней познакомиться.

Миша ничего особо про неё не рассказывал никогда. Кроме того, что её зовут Настя и что он с ней почти со школы дружит, я про неё ничего и не знала.

Будить её не хотелось – с дороги всё-таки. Занимала себя то уборкой, то готовкой. Выйти из дома боялась – вдруг проснётся, а дома никого. Потом уже, ближе к обеду, Матвей позвонил и сказал, чтобы я обедала, не ждала её – она может и до вечера спать. Я уже погулять намылилась, чтобы весь день в ожидании не провести, но как раз в это время послышался шум из дальней комнаты. Пришлось планы менять.

С тех пор, как мы начали жить все вместе, Миша постоянно пытался меня накормить. Следил, чтобы дома всегда были продукты, которые я люблю. Ему почему-то казалось, что я сильно недоедаю. Уж не знаю, с чего он так думал, я себя особо тощей никогда не считала. И попа и грудь присутствовали. Не доска. Но после наших первых посиделок, которые для меня закончились не совсем гладенько и всем запомнились надолго, он всегда интересовался, ела ли я. И Матвею по этому поводу наставления вечно давал.

Волосы ещё ему мои нравились. Не стесняясь никого, говорил всегда, какие они у меня красивые и что балдеет он от них. По голове меня гладил при каждом удобном случае. В макушку целовал, когда спать шёл или уходил куда-нибудь без нас.

Посему, я была уверена, что девушка у него пухленькая, с длинной, толстой косой в наличии.

А не вот это вот: худенькое, невысокое чудо, с обесцвеченной мочалкой на голове.

Я даже рот приоткрыла от изумления, когда она появилась, наконец, на горизонте.

– Привет, ты Катя, да? – прохрипела она ещё не проснувшимся голосом. – Миха, мне всю дорогу про тебя рассказывал.

Зевнула, потянулась, со стуком положила свой кнопочный телефон на стол и уселась.

– Кофе? – уточнила у неё.

– Угу, никак не проснусь с дороги…

– Что-нибудь ещё будешь? – поставила две чашки и села напротив.

– Кофе пока попью, а потом придумаю что-нибудь. Куришь?

– Давай…

Достала сигареты из шкафчика.

Никто у нас днём дома не курил никогда, да и вечером тоже не баловались особо. Так, иногда с бокалом вина, под настроение…

А тут вот. Неожиданно…

Но мне очень уж хотелось с ней подружиться. С братом моего парня всё-таки живёт. Да и узнать о них что-нибудь тоже хотелось. Не так-то много я о них и знала. Лишняя информация никогда не помешает.

Удивилась, когда она мне объявила, что она повар. Кулинарное училище закончила, готовить очень любит. Не Михаил оказывается её кормил, а она его. С шестнадцати лет они вместе. Он спасал её от кого-то. И с тех пор вместе.

Сейчас ей девятнадцать – объявила она, тяжело вздохнув, как будто свой пятидесятилетний юбилей праздновать на днях планирует.

Я поднапряглась на этом месте. Потому как разница у нас с ней в восемь лет получается, ненамного брата моего младшего старше. А парням тогда сколько?

Открываю рот, чтобы спросить, но она проворнее оказывается:

– А тебе сколько лет?

– Двадцать семь, – честно призналась я, после некоторого замешательства. И старушкой себя почувствовала.

– Никогда бы не подумала, – посмотрела она на меня удивлённо, высоко приподняв широкие, чёрные брови. – Ты на девочку-школьницу похожа. Но Матвею вообще постарше нравятся. У него там Марта была взрослая… – выдаёт мне приятное и резко замолкает на полуслове, почувствовав, что ляпнула лишнего.

Интересно-то как… Ревность колючими иголочками втыкается в сердце. Никогда бы не подумала, что это так больно. Марту эту захотелось убить. Отворачиваюсь. В окно смотрю.

– Корова… – цежу сквозь зубы…

– Какая корова? – непонимающе смотрит она на меня, ещё выше задрав бровки.

– У бабушки моей так корову звали.

Заливается звонким хохотом:

– Ну, вообще да, немного на корову похожа, – наверняка свой прокол решила загладить. – Мишка всегда с ней цапался. Не нравилась она ему. Она хабалка такая… – хмыкнула как-то неопределённо и посмотрела на меня. – Он говорит, что Матвей без ума от тебя. Говорит, что никогда ещё его таким не видел…

Бальзам на душу. Даже про Марту забываю…

– А сколько парням лет? – не могу сдержать любопытства.

Она затягивается задумчиво, как будто сложные уравнения в уме решает.

– Они старше. Гриша у нас старый самый. Я самая маленькая.

Вот Гриша меня вообще мало интересовал, особенно возраст его.

«Гриша….Чёрт!» – у него же девушка местная.

От этой мысли я подскакиваю и начинаю хаотично кружить по квартире.

Мы с его Полиночкой, всегда были в хороших отношениях. Созванивались часто. У меня есть все её телефоны. Как мне эта мысль раньше в голову не пришла?

Надо ей позвонить…

Глава 12

– Я звонила тебе, звонила, – затараторила возбуждённо Полина. – На все телефоны звонила. Тот, – замялась, – выключен уже несколько дней. Я звонила тебе на твой, обычный. Ты никогда не берёшь трубку. Я так рада тебя слышать, – она всхлипнула, – я думала, я одна осталась. Так грустно мне….

– Ты не одна, – потеплело от её голоса.

– Можно я к тебе приеду? – осторожно спросила она. – Мне так плохо…

– Конечно, – очень хотела её видеть сейчас. Так устала я за эти дни от одиночества и сомнений.

– Что купить?

– Ничего не надо. У меня всё есть…

– Может, шампанского? – смеётся.

– У меня вино есть, – невольно улыбаюсь.

Адрес ей говорю, а саму подсознательно потряхивать начинает. Она же никого мне не приведёт сейчас, нет? Там же их не только блюстители закона ищут, если я правильно поняла. Не приведёт же? Страшно до жути…

Но мне просто необходимо сейчас с кем-то поговорить. С кем-то близким, тёплым, родным. Иначе сдохну одна тут в четырёх стенах. Не выдержу.

Силы откуда-то появляются. Начинаю бегать по квартире, порядок наводить. Сумки, наконец, из коридора убираю. Столько времени прошло, а я их так и не разобрала. Не хотела разбирать. Надеялась, что вот-вот он приедет за мной и заберёт меня с собой…

Опять слёзы наворачиваются…

Не хочу плакать. Гоню от себя грустные мысли.

Холодильник забит продуктами. Миша неверное затаривался – улыбаюсь. Тепло от воспоминаний. Я бы даже подлечиться у него сейчас не отказалась. Не капризничала бы, как раньше…

Подготовка занимает руки и немного отвлекает от грустных мыслей. Хожу, даже напеваю себе что-то под нос.

Гриша самый последний себе девушку нашёл. Ездил долго к ней. На свидания приглашал. Как только родители ей разрешили с ним жить, там мы сразу по разным квартирам и разбрелись.

Но о трёшке нашей всегда вспоминали с теплотой и улыбкой. Хорошо мы там жили. Весело.

Помню, Гриша вечером объявил, что он нас всех на ужин приглашает. Будет нас с девушкой своей официально знакомить. Как раз через несколько дней, после того, как Настя приехала, это было.

А утром, я вдруг просыпаюсь и глаз не могу открыть.

Выпуталась из рук Матвея, он естественно сразу проснулся:

– Куда?

– Я быстро, – натянула футболку и вышла…

Промыла глаз под проточной водой. Глаз красный И точка какая-то на нижнем веке.

– Мот, поторопись, – Миша долбит.

Приоткрыла дверь.

– Миш, вот, – показала на глаз.

– Катюш, подожди, руки помою и посмотрю. Болит? – повертел мою голову.

– Нет.

– Вот на ячмень похоже, но ты говоришь, что не болит. Температуры у тебя нет. Собирайся, в больницу поедем.

– Зачем в больницу?

– Надо, Катя, не спорь.

Гриша заявился. Улыбнулся и поддержал меня:

– Катюшка, красавица.

Я хотела в него что-нибудь кинуть, но ничего подходящего под руки не попалось. Да и Матвей зашёл весь недовольный. Скривил ухмылочку типа: «Я там жду, жду, а ты где ходишь вообще?».

– Катю в больницу надо, – разрушил его планы Миша, – ты едешь?

Матвей нехотя пошёл одеваться.

Взрослый, седой, офтальмолог-мужчина, с живыми глазами, посмотрел на нас троих и уточнил:

– Кто на приём?

– Девушка, – хором ответили они.

Я благоразумно промолчала.

Он окинул нас внимательным взглядом:

– А вы, двое из ларца, одинаковы с лица, что здесь делаете?

– Мы с ней, – их ничего не смущало, привыкли.

Врач кашлянул и поднялся со стула:

– Ваша дама сердца совершеннолетняя?

Я покраснела и ответила сама:

– Да.

– Тогда попрошу, всех посторонних покинуть кабинет.

– Мы хотим знать, что с ней. Она же нам потом ничего не расскажет, и лечиться не будет, – не унимался Миша.

– А я ей всё напишу, и лечиться она будет, – посмотрел в направление, – правда, Катерина? – обратился уже ко мне, озорно сверкая глазами из-под очков.

Покраснеть сильнее было уже невозможно.

Сглотнула и поспешно кивнула головой.

– Вот видите, молодые люди, девушка ваша будет лечиться, – откровенно глумился доктор, делая ударение на «ваша».

Парни нехотя вышли.

Пока ходила сдавать анализы, из всех кабинетов выглядывали сотрудники, чтобы посмотреть, как два одинаковых парня девушку лечиться привели от неизвестной болезни.

Зареклась ходить с ними по больницам. Всю больницу на уши поставили из-за моего заплывшего глаза

Через несколько дней всё прошло самой собой, без следов и последствий. Я даже подлечиться не успела.

Всё ждала, что они скажут мне что-нибудь про мой возраст. Но они ничего не сказали. Ничего их не смутило…

Миша долго изучал мои анализы. Звонил даже кому-то. Не найдя в них ничего плохого выдал:

– Катенька, тебя никто не обижал?

Матвей фыркнул и увёл меня от него подальше, как делал это всегда в таких ситуациях.

Я рассмеялась и пошла за Матвеем – одеваться на праздничный ужин. А то Гриша уже нервничал и недовольно ворчал.

Это было в день нашего знакомства с Полиной.

Телефон звонит…

Так быстро?

Глава 13

– Как ты? – почему-то шёпотом спрашивает она после того, как я её втащила внутрь.

Я ничего не ответила. Окинула взглядом площадку и не увидев там никого подозрительного, быстро захлопнула дверь, закрыв её на все замки. До последнего были сомнения, что это не подвох.

– Руки мыть там, – показала ей направление.

Она кивает и идёт в ванную, сунув мне в руки пакет, чуть сутулясь и шаркая длинными ногами, как многие молодые длинные девицы.

Полина не жила с нами в трёшке. Вела себя всегда немного отстранённо. Как правило, тихо и скромно сидела в уголочке и всем улыбалась. Да и Гриша, почему-то не всегда её брал с собой. Над ним из-за этого парни подшучивали постоянно. Называли его домашним тираном и деспотом…

Мы с ней сблизились, когда к парням родители приезжали. Оставляли их пообщаться друг с другом. Не хотели им мешать. Так и подружились…

К превеликому удивлению она оказалась довольно интересным собеседником и очень милой девушкой. Мы часто с ней созванивались, списывались. Встречались даже иногда где-нибудь днём, когда время было.

Она без ума была от Гриши…

– Слушай, я знаю, что ты не любишь шампанское, – затараторила, устраиваясь в кресле, подгибая под себя свои длинные ноги, – но это хорошее. Мы его ещё с Гришей покупали. Хотели нашу годовщину отметить. Не могла я к тебе с пустыми руками заявиться. Возьми. Годовщина наша всё равно уже прошла. Чаем я её отметила. Одна, – грустно усмехается.

– Вина? – спрашиваю, а сама уже разливаю.

Надо напряжение снять…

Она быстро кивает и продолжает тараторить:

– Так всё неожиданно. Ты знаешь что-нибудь?

– Нет, – дотрагиваюсь до её бокала своим и делаю большой глоток.

– Он меня, понимаешь, ещё и к родителям опять отвёз. Сказал, что так лучше будет. Я отвыкла с родителями жить. Мама тиранит каждый день, спрашивает меня, что случилось… А я не знаю что ей сказать. – залпом опустошает бокал и со стуком ставит его на стол.

– У тебя же там какие-то сложности с родителями были? – пытаюсь поддержать разговор.

Вино немного туманит рассудок. В теле появляется приятная лёгкость. Но тяжёлые мысли никуда не делись, забились только в укромные уголочки. Времени своего ждут…

– Да… – она расслабилась после бокала вина и откинулась на спинку кресла, – Меня не хотели сначала отпускать. Типа погуляйте немного, а потом видно будет. У меня же инцидент был в школе, на выпускном, – замолчала. – Меня изнасиловал парень мой тогдашний. Перепил, и, – разводит руки по сторонам, – озверел просто.

Я ошарашено смотрю на неё, готовая её поддержать, но она спокойно продолжает, глотнув ещё немного вина:

– Тогда разборка была длинная. Мои родители всех на уши поставили. Настояли, чтобы я на него заявление написала. Но потом сами с его родителями и договорились. Я даже точно и не знаю, чем дело там закончилось. Меня, правда, после того случая, больше никуда одну не выпускали. Только учёба и сразу домой. Я и с Гришей-то случайно познакомилась. Днём, около магазина. Он же меня всегда у родителей отпрашивал и потом домой отвозил. Сдавал с рук на руки, – улыбается.

– Я помню, – киваю, – долго он у нас мотался за тобой.

– Да, – сама уже разливает и озирается по сторонам, – а у тебя курить можно?

– Можно, – киваю. – Только давай на балконе. Не знала, что ты куришь…

– Курю иногда. Сейчас от нервов, постоянно курить хочется, а дома же живу – нельзя. Бесит всё.

– И как тебя отпустили? – беру свой бокал с вином и веду её на балкон.

– Я просто сказала уже, что уйду в любом случае. Я два года дома сидела безвылазно, с ума сходить начала понемногу. – она закатывает глаза. – Уже даже жалеть начала, что такую шумиху подняла тогда, после выпускного. Думала так и просижу до старости в своей комнате. Ну и Гриша разговаривал с родителями. Маме он нравится, – она выдыхает. – А ты совсем, совсем ничего не знаешь?

– Нет, – отрицательно мотаю головой. – Ничего. Гриша тоже ничего не говорил? – хватаюсь за любую соломинку.

– Да Гриша, знаешь же, не особо разговорчив, – сказал только, что из-за Матвея влипли…

Сжимаю с силой в руках бокал…

– В смысле, из-за Матвея?

– Я не знаю, Катюш, не знаю, правда, он так орал. Он же обычно не орёт. Никогда голос не повышает вообще. А это прям психовал бегал…

Залпом осушаю свой бокал:

– Что орал?

– Что если бы знал, что Матвей… – останавливается в нерешительности.

Киваю:

– Говори…

– Если бы знал, что Матвей дебил такой, не сможет себя контролировать, то давно бы слился, – смотрит виновато.

Смутная догадка озаряет мой воспалённый мозг. Начинаю перебирать варианты, с кем я могу проконсультироваться по этому вопросу.

Не слушаю почти Полину. Она болтает без остановки. Выговориться хочет за все дни молчания. Уши свободные нашла.

– Гриша же понимаешь, мой единственный мужчина. Я вообще не представляю, как я без него буду жить. Кому я нужна, с моими-то тараканами и проблемами. Опять дома, что ли, сидеть? – улавливаю краем уха…

– А машина Гришина на кого оформлена? – перебиваю её.

– На брата, – отвечает не задумываясь. – А что?

– Да так, интересно просто, – пожимаю плечами и отвожу глаза, – а он тебе звонил?

– Звонил, – выпалила сразу, – вот пару дней назад и звонил. Ничего особо не сказал, только: жди, появлюсь, как смогу, – и всё. Я расстроилась и тебе начала названивать на все телефоны. Ты не отвечала. У меня паника началась. Думала ты уехала. Я даже не представляла, что Матвей может тебя оставить одну. Он же никогда от тебя не отходил. Это Гриша мог….

Подпрыгиваем обе от звонка. Она смотрит удивлённо на экран своего телефона: – номер какой-то странный…

Отвечает неуверенно. Взвизгивает радостно и сразу же замирает в недоумении. Смотрит на меня испуганно.

– Гриша? – спрашиваю одними губами.

Кивает и идёт молча на выход…

Пульс мой разгоняется до космических скоростей…

– Он сказал, чтобы я уходила немедленно, – обувается и выходит, сильно сутулясь.

Меня трясти начинает…

Глава 14

Сижу, в руках визитку парня кручу, который меня подвозил прошлым вечером.

Мозг просто разрывается от негодования и противоречий…

Он что не мог мне позвонить ни разу за эти дни? Да ни за что не поверю. С его-то знаниями и умениями, как оказалось, запросто мог найти способ поговорить со мной.

Гриша смог позвонить, а он нет? Или он меня просто больше видеть не хочет? Может и правда дело в корове?

Злюсь…

Никогда на него не злилась – не было ни одной причины для злости. Ни одного повода. За больше чем год жизни вместе, мы даже ни разу серьёзно не поругались. Весь этот год пролетел, как медовый месяц. Сладкий до невозможности…

На каком-то драйве, набираю номер с визитки.

Жду несколько гудков и сбрасываю вызов…

Мысли опять возвращаются к Матвею…

Неужели он мог это сделать?

Горько…

Помню, брат его старший приехал. Старше их, больше чем на десять лет. Интересный такой. Серьёзный. Умный. Московский университет закончил. Математик. Мне так неловко было перед ним сначала, но он очень тепло со мной общался. Разговаривал со мной, спрашивал обо всём. Говорил мне, что Матвей выглядит очень счастливым, что никогда ещё младшенького таким не видел. И что рад, что у его брата балбеса, девушка такая образованная. Мне очень приятно было это слышать.

Я счастливая ходила. Улыбалась постоянно, как ненормальная. Рот от улыбки не закрывался.

Домой ехали, Матвей из рук меня не выпускал, целовал всю дорогу…

А домой зашли, как с цепи сорвался…

Набрасывается прямо у порога. В губы впивается жадно, больно. Одежду срывает. На пол бросает, не разбираясь…

Заражает меня своим безумием. В плечи его вцепляюсь. Кусаюсь, царапаюсь как сумасшедшая.

Разворачивает к стене и толкается резко… Грубо, глубоко, на грани с болью.

Вскрикиваю и дёргаюсь от неожиданности, – не отпускает. Держит крепко, больно впиваясь пальцами в ягодицы. И жёстко вколачиваться начинает, набирая запредельный темп…

Упираюсь на руки, чтобы не снёс меня своими мощными толчками, прогибаюсь сильнее, подставляясь. Закрываю глаза. Стараюсь дышать. Расслабиться.

Трахает как одержимый, без остановки. Как будто несколько лет никого не трахал.

Двигается, двигается, не сбавляя оборотов ни на минуту. Шарит по телу руками, сжимает больно. Целует больно, оставляет яркие отметины. Смотрит каким-то незнакомо-шальным взглядом. Прижимает крепко, когда кончает, так крепко, что трудно дышать. И опять целует. Целует как безумный…

Он груб сегодня…

Ни разу его таким ещё не видела…

Как будто контроль потерял…

Выходит резко и подхватывает на руки…

Беру в ладони его лицо. В глаза ему смотрю:

– Что с тобой?

Шарит по мне шальными глазами и шепчет:

– Хочу тебя. Так хочу, что не могу остановиться. Иногда кажется, что вот я сейчас тебя выпущу из рук и ты исчезнешь. И мне страшно становится…

Мне тоже становится страшно. С чего бы эти мысли у него? Никогда не давала ему повода сомневаться в себе. Может брат что нашептал? Зачем?

Дышу. Успокоиться пытаюсь:

– Я не исчезну.

– Пообещай.

– Обещаю.

– Никогда?

– Никогда.

Выдыхает громко.

Дрожит весь…

Осторожно на кровать кладёт. Обнимает уже совсем по-другому: нежно, осторожно, как дорогую и хрупкую статуэтку. Дышит: глубоко, часто…. Гладит. Зализывает свои укусы и отметины на моём теле. Доводит до пика удовольствия. Такого сильного, что меня трясти начинает. Прижимает к себе моё обмякшее тело, а я утыкаюсь в его шею, впитывая в себя его запах – мой наркотик.

Утром извинялся за несдержанность. Цветы на моём теле выцеловывал…. Вылизывал всю…

Говорил, как сильно любит …

До слёз меня своей нежностью довёл.

Глава 15

Еле встала утром, когда он ушёл.

Всё тело болело…

Вялая вся от недосыпа и ночного марафона…

В душ залезла, чтобы взбодриться…

Испугалась дико, когда между ног у себя шишку болезненную обнаружила. Бегаю по квартире, в панике. Что делать не знаю.

Первая мысль – Мише позвонить. Опомнилась вовремя…

Была я с ними уже в больнице – шоу ещё то. Не хочу больше пока.

Звоню Ирочкиному любовнику. Единственный вариант, который мне пришёл в голову. Работает он у неё психотерапевтом в психдиспансере, но врачи там всякие есть. Я неоднократно к нему по разным вопросам обращалась: анализы сдать, справку какую-нибудь срочно получить. К стоматологу к нему ездила. Зуб мудрости мне удалили так, что я даже испугаться не успела. Только настроилась, а врач мне зуб мой показывает – всё, расслабься красавица!

С ним и поболтать интересно всегда. Собеседник потрясающий. И ко мне очень тепло относится.

Он мне сразу ответил, и я решила не тянуть. Собралась быстренько и рванула…

По моим расчётам на всё про всё уйдёт не больше трёх часов. Ну максимум, четыре. До обеда должна вернуться. Матвею решила ничего не говорить. Он редко звонил раньше обеда. Да и отдыхать меня оставил. Не будет беспокоить.

Не успеваю доехать до больницы, как звонит. Неожиданно.

« Катюш, где ты?» .

Не умею врать. Никогда не умела. Начинает потряхивать.

« К знакомой еду – вру».

Голос неестественно вибрирует.

«Почему мне не сказала? Я бы отвёз».

«Не хотела тебя беспокоить. Я быстро».

«Хорошо, закончите – позвони».

Выдыхаю.

Дядя Женя встречает на входе и ведёт в кабинет. Посторонних сюда не пускают. Тут особенная больница, для особенных пациентов.

Выслушал меня внимательно.

– Вы предохраняетесь, Кать? – первый вопрос.

– Не всегда.

Уж не стала ему рассказывать, что не получается у нас предохраняться. Накрывает так, что ничего не успеваем. Опасно. Знаю. Боюсь. Уже думала неоднократно про таблетки. Но мне так плохо от них. Ничего не подходит. Бывший мой, правда, очень осторожен был. Без презерватива – ни-ни. Да и не было у нас с ним столько спонтанного секса. И ванную мы с ним никогда вместе не принимали. А с Матвеем часто вместе в ванной сидим. Какой презерватив?

– Ляльку хотите?

Задумалась…

«Не говорили об этом».

– Так поговорите или предохраняйтесь. Не рискуй своим здоровьем, Кать. Чем он у тебя хоть занимается?

Чем он занимается? – хороший вопрос.

– Работает, – самой смешно.

Дядя Женя тоже ржёт:

– Ну, хорошо, хоть не бездельничает. Деньги приносит?

– Ага, в тумбочке лежат.

– А где берёт?

– В тумбочке, – делаю удивлённое лицо.

– Понятно, – махнул на меня рукой – иди к гинекологу, я ей сказал. Потом ко мне зайдёшь.

Гинеколог обнаружила фурункул. Обработала всё. Взяла анализы – будут готовы до вечера, передаст Евгению Викторовичу.

Я в шоке.

Не понятно ничего. Даже в детстве такими болячками не страдала. После первого раза, прочитала всё, что только нашла в интернете и не обнаружила у себя никаких предпосылок. И Миша тогда долго ходил вокруг меня. Что-то там изучал, меня обо всём расспрашивал, звонил даже кому-то. Тоже ничего не понял и решил, что я просто понервничала. На Матвея наезжал долго.

А я вроде и не нервничаю особо – бывало и хуже.

Но вот, что за хрень?

Освободилась я быстро, намного раньше запланированного. С дядей Женей ещё поболтала, давно его не видела.

Матвею не стала звонить. Быстро же. Из дома позвоню.

Дома даже раздеться не успела – заходит.

Стою в коридоре. Смотрю на него и чувствую себя виноватой. Вроде и не сделала ничего плохого, но чувство вины и взгляд его давят так сильно, что согнуться хочется под их тяжестью.

Осматривает меня всю.

Сканирует взглядом.

Молчит.

Неприятно.

Потом к себе притягивает. Обнюхивает.

Не понимаю что делать.

Поднимает на руки. На диван несёт. Садится. Меня сверху усаживает. Начинает раздевать. Рассматривает всю: руки, грудь, шею. Закрываю глаза, слёзы по щекам ручьями текут.

Унизительно.

– Катя, посмотри на меня…

Не могу на него смотреть.

–Катенька.

Не реагирую.

– Катька! – резко выкрикивает.

От неожиданности распахиваю глаза – он никогда меня так не называл.

Улыбается открыто, легко, игриво. Не сдерживаюсь, начинаю смеяться. Отпускает немного.

– Ага, поймал я тебя, – обнимает. – Не привыкла, когда тебя так называют. Расскажи.

– Не знаю, как рассказать.

– Как есть расскажи.

Сижу на нём, в шею ему носом уткнулась.

Он гладить начинает.

Что ему рассказать? Что у меня между ног фурункул…

В кармане телефон начинает вибрировать – вовремя.

Выдыхаю тихонечко. Так нужна мне сейчас эта передышка.

– Мот, ты, блядь, охуел? – недовольный голос Михаила вырывается из трубки. – Ты где?

– Дома.

Тишина…

– Катя где?

– Рядом.

– Трубку ей передай.

Прикладывает трубку к моему уху. Второй рукой нежно шею мою поглаживает.

– Миш, – подаю голос.

– Катюш, всё хорошо? Ты не заболела?

– Нет, не переживай.

– Хорошо, тогда сегодня вечером ужинаем у меня. Заодно и посмотрю на тебя»

Я рассмеялась.

– Вы там не устали ещё от гостей?».

– От тебя никогда. Можешь одна приехать, кстати. Я заеду за тобой. Покормим тебя, фильм какой-нибудь поставлю, никто к тебе больше не подойдёт – отдохнёшь от моего драгоценного братца, – специально повышает голос».

– Я всё слышу – подключается Матвей».

– Да мне похуй, что ты слышишь. Я тебя не приглашаю»

– Понял, – приедем, – выключает телефон».

– Можно я тебе завтра всё расскажу? – решила ничего не придумывать.

– Хорошо, – соглашается после небольшой паузы, – в кино? До вечера у нас ещё куча времени.

Не оставляет меня в этот день ни на минуту.

Глава 16

Матвей сам решил отвезти меня в больницу. Я не спорила. Бесполезно. Мужественно ничего не спрашивал. Терпел.

Всю ночь крепко обнимал, гладил, прижимал к себе. Сам не спал и мне не давал…

Я хотела доставить ему удовольствие, расслабить немного. Спустилась рукой вниз, погладила его…

– Не надо. Не хочу так, – руку достаёт. Пальчики целует. – Без тебя не хочу.

Я чуть не расплакалась…

Обнимались всю ночь. Целовались. Разговаривали.

Про контрацепцию с ним поговорили, наконец. Расстроилась немного. Сказал, что не хочет детей. Не хочет ни с кем делиться. Самому мало.

– А если я захочу? – никогда на него не давила, но тут не сдержалась.

– Если ты захочешь, то я соглашусь, – сразу ответил. – Но не сейчас. Хорошо?

Согласилась с ним, что рано пока.

Бегом бежала на стоянку после врачей, чтобы успокоить его.

Опешила немного, когда Мишину машину увидела.

Вдвоём сидят. Ждут.

Миша сразу выскочил, помог мне сесть. Бросила сумку на заднее сиденье, по привычке. Потянула ремень безопасности, чтобы пристегнуться.

Тишина гробовая.

Подняла голову: на меня пристально смотрят две пары одинаковых глаз. В недоумении посмотрела сначала на одного, потом на другого. Замерла на полпути с ремнём, так и не пристегнувшись.

Чего они ждут? Объяснений?

– Катюш, не совсем понимаю, что ты делала в психдиспансере, есть причина? – Миша недовольно посмотрел на брата.

Матвей не смотрел на него. Смотрел на меня…

Стало неуютно от его взгляда. Губы сами собой растянулись в кривой усмешке.

Мог бы для начала и со мной поговорить. Мне свои сомнения высказать. Ведь ничего не сказал, когда привёз. Брата вызвал.

– У меня знакомый здесь работает. Не знала к кому обратиться – начала свои нескладные объяснения, сбиваясь с мыслей под их пристальными взглядами. – Тут разные врачи есть.

– Что за знакомый? – в лоб спрашивает Матвей.

Я напряглась, но ответила:

– Врач, психотерапевт.

– Ты к нему ходила?

– Нет, не к нему. Я ходила к другому врачу. Он договаривался. Он тут… типа главный.

Матвей недовольно прищурился:

– Почему ты к нему поехала? Почему мне ничего не сказала? Ему сказала, а мне ничего не сказала? Ему сколько лет вообще?

Я опешила от такого наезда. Обидно стало. Слова подобрать от обиды не могу.

– Заткнись, – оборвал его Миша. – Катюш, поехали со мной, надёжнее будет, – взял меня за руку. – А то у меня брат не в себе немного. Может отправить его к твоему знакомому–психотерапевту, нервы подлечить? – махнул подбородком в сторону больницы, – он второй день ходит, как будто курточку болоньевую на него натянули, и снимать не дают.

Матвей недовольно фыркнул, но взгляда от меня не отвёл.

А Миша продолжил, как ни в чём ни бывало:

– Открою тебе секрет, как из моего брата верёвки вить можно: он не переносит звука шуршания болоньевых вещей. Заведи себе тряпочку. Нет, я подарю тебе такую тряпочку, будешь его наказывать, когда он плохо будет себя вести, – посмотрел на Матвея:

– Нам маленьким мама курточки болоньевые купила. Красивые такие. Только младшенький наш, ходил в ней, ручки в разные стороны растопырив. Никто понять не мог, что с ним не так…. Потом я уже догадался… Поехали со мной, не хочу тебя с ним оставлять…

Матвей не обращает внимания на брата. На меня смотрит. Желваки ходуном ходят на его лице. Никогда его таким злым не видела.

Достаю из сумки заключение врача и молча передаю ему вместе с анализами.

Миша отпускает мою руку и подтягивает бумаги к себе.

– Не понял? Та же проблема что и летом? – оторвался от бумаг.

– Ага…

– Что врач сказал? Знакомый твой?

– Сказал, что медицина наука неточная и отправил меня на профилактическую беседу, – достаю визитку и улыбаюсь. – Вот!

– Блядь, – выдал, не ругающийся матом, Матвей.

– Едем, – уверенно говорит Миша.

– Да ладно?! – выкрикиваем с Матвеем хором.

Надо визитку этой дамы найти – пытаюсь вспомнить, куда я её засунула. Не поехала к ней второй раз. Так расстроена была тем, что она мне наговорила, что не захотела ехать. И Мишу обманула тогда. Он настаивал…

Боксёр звонит…

Глава 17

Он прислал за мной водителя. Того самого, что был с ним прошлым вечером. Сказал, что будет ждать меня в баре.

Я не раздумывала. Собралась и пошла. Не хотела прозябать в одиночестве.

Водитель завёл меня внутрь. Показал куда нужно идти и ушёл.

Осмотрелась вокруг…

Тёмное помещение, оформленное в стиле индустриального ретро. Выглядит интересно и атмосферно. Контингент своеобразный – байкеры, мужчины и женщины в татуировках, здоровячки лысые. Все пиво пьют. Я в такие заведения никогда и не ходила особо. Все как будто разом повернулись и смотрят на меня, как на инородный элемент. Неуютно…

Он за барной стойкой сидел. Сразу его узнала. Развернулся ко мне. Улыбнулся

Встал, когда я подошла. Потянулся за поцелуем. Я отпрянула. Засмеялся. Не стал настаивать.

Стул тяжеленный, как пушинку, двумя пальцами подвинул вплотную к своему. Усадил меня на него, без усилий приподняв за талию. Я даже пикнуть не успела, как на стуле оказалась.

Бармен подошёл и вопросительно посмотрел на него.

Обратила внимание на вывеску: «Пивоварня основана в 1896 году». Было ощущение, что бармен с тех самых времён тут работает. Здоровый, как и все вокруг, нос сломан, но улыбка приятная. Располагает своей улыбкой.

– Я не пью пиво, – повернулась к Виктору.

Кивнул:

– Что пьёшь?

– Чай.

Засмеялся:

– Коктейль? Мужики сделают, как ты хочешь, – наклоняется вплотную ко мне. Дотрагивается до меня. Рассматривает. Ждёт моего ответа. Волосы мои сквозь пальцы пропускает.

Я тоже его рассматриваю.

Мощная энергетика так и прёт. И давит.

Всегда мечтала о сильном мужчине для себя. А сейчас смотрю на него и понимаю, что не нравится он мне. Совсем не нравится. И внимание его мне неприятно.

Сбежать хочется.

– Хорошо, – соглашаюсь, чтобы не спорить, – и чай.

Отклоняюсь от него. Вроде и не делает ничего плохого, а некомфортно. Бесит даже немного.

Не злится вроде. Улыбается. Изучает. Осматривает меня, как желанную игрушку в витрине магазина.

К нему люди подходят. Здороваются. Меня с интересом рассматривают. Он радостно всем меня демонстрирует. Неловко от этого…

– Может, за столик сядем? – предлагаю. Не хочу в центре сидеть.

Спрятаться хочется от всех.

– Человек должен подойти. Дождёмся его и пересядем, – соглашается и по руке меня гладит. Руку отдёрнуть хочется.

Бармен приносит чай и уточняет у меня про коктейль.

Наклоняюсь к нему:

– Лёгкий, без сладости.

– Я безалкогольный тебе сделаю, – тихо проговаривает мне на ухо.

Улыбаюсь благодарно.

Начинает делать что-то, отработанными до автоматизма движениями. Оторваться невозможно от его рук. Завораживает каждое движение. И не подумаешь даже, что этими здоровенными ручищами, со сбитыми костяшками, можно такие фортели вытворять. Между делом с Виктором разговаривает, оттягивая его внимание на себя.

Расслабляюсь немного.

Музыка орёт, люди галдят. Все под пивом. Не нравятся мне такие заведения. Ни поговорить нормально, ни отдохнуть. Хорошо ещё, что курить нельзя.

Матвей бы меня никогда в такое заведение не потащил. Только подумала, песню включают…

Не поняла сначала ничего. Думала, показалось. Ну не может же быть такого, чтобы в пив-баре включали древнюю романтику…

Съёжилась вся с первыми словами Владимира Кузьмина:

«Я не прошу судьбу вернуть тебя ко мне…

Я знаю, счастье не приходит дважды…».

Трясти начинает…

Встаю со стула.

Соображаю плохо, не вижу ничего.

Виктор берёт меня за руку, спрашивает что-то. Не слышу его. Пальцем показываю на туалеты, всеми силами пытаясь держать себя в руках.

Он долго всматривается в меня, своим цепким, тренированным взглядом. Держу его взгляд, но улыбку выдавить не получается.

Наконец, кивает и выпускает мою руку…

«Я не забуду тебя никогда…», – звучит из динамиков.

Ноги ватные. По щекам слёзы водопадами льются. Мне так плохо, что дышать невозможно. Воздуха не хватает.

Только сейчас понимаю, какие грустные у этой песни слова. До сегодняшнего дня, была уверена, что эта песня про любовь…

А она оказалась про боль и расставание…

Слова режут своим смыслом, как миллионы острых лезвий. Раны кровоточат. Болят нестерпимо…

Никогда ещё так больно не было.

Матвей заказывал мне эту песню в первые дни нашего знакомства. Неожиданно убежал куда-то, а в микрофон вдруг объявили:

– Для очаровательной Катерины, песня…

Я удивилась его выбору. Песня старенькая, не популярная уже давно.

А он обнял меня крепко и зашептал:

– У нас брат есть старший. Когда мы маленькие были, он часто эту песню ставил. В этом ресторане не очень большой репертуар, но эта песня у них хороша.

У меня перехватило дыхание. То ли от песни, то ли от его близости. Я уткнулась носом в его грудь, чтобы он не увидел моих заблестевших от слёз глаз, и крепко к нему прижалась, вместо ответа.

– Катюш, – утыкается носом в мою макушку, – Ты мне нравишься…очень…

Мы оба пропали тогда. Пропали сразу, как только встретились. Как только посмотрели друг на друга. Утонули. Провалились друг в друга, с головой. Жить друг без друга не могли. Дышать друг без друга не могли. Никого не видели вокруг…

Сажусь на крышку унитаза, голову поднимаю к потолку и шепчу:«Помоги, помоги… Помоги мне это выдержать…».

Стеклянными глазами смотрю на экран вибрирующего телефона…

Никогда не отвечала на звонки с незнакомых номеров. Он меня отучил от этого. А сейчас отвечаю.

Знаю, кто мне звонит. Чувствую.

– Домой иди, – голос почти незнакомый.

– Забери меня к себе…

– Не могу…

– И я не могу…

Плачет.

– Люблю тебя…

Я выключаю телефон…

Я так и не сказала ему, как сильно я его люблю. Если я его никогда не увижу, он об этом так и не узнает…