123

Глава 1. Цыран.

Уже несколько дней, как город Цикавач, столица одноимённого княжества, захлёбывался в дождях. Осень этого года наступила как-то уж слишком рано, и бесконечный дождь заливал ещё даже не успевшую поспеть тыкву, как бы подгоняя её взойти поскорее.

Мокрый запах превратился во что-то обыденное, а рыночный квартал, где воняет рыбой, стал заметен уже с нескольких сотен метров, даже если зажмуриться.

Далеко-о-о за полдень. Одинокая фигура, бессмысленно закрывшаяся от воды ладонями, забежала в каменное здание, служащее конторой для фирмы, торгующей всякой всячиной оптом и в розницу.

– Цыран! Да что бы тебя! – Как раз оказавшийся неподалёку от входа, пузатенький низенький хозяин предприятия от преувеличенного гнева аж топнул! Его пухлая ладонь шаркнула по проплешине, словно шапку потеряла. – Ты что, не видишь, какую грязь развёл?! Ну там же в метре стоит ступенька! Ну?!

Ступенька для земли, налипающей на подошвы, и вправду там стоит, но Цырану, который чувствовал, будто ему за шиворот ведро из колодца выливают, просто в голову не пришло задержаться снаружи хотя бы на секунду дольше.

– Простите, хозяин! Вот, тут коврик, я о него ноги вытру! Я, кстати, ваше утреннее поручение уже выполнил! Вот! – Мужчина раскрыл объёмную, но пустую сумку с таким видом, словно там блестит золото. – Сейчас немного передохну, – десять минуточек! – и опять пойду. Для меня есть ещё работа?

Вопрос прозвучал одновременно с подавленностью и надеждой. Первое, потому что дождь вряд ли закончится не то, что через десять минут, но и через час. Второе – потому, что за каждый заказ идёт сдельная плата. В буквальном смысле – как потопаешь, так и полопаешь.

Хозяйский взор прошёлся по немного худоватой, слегка ссутуленной годами фигуре, будто взвешивая, будет ли ущерб его авторитету, если этот рассыльный немного побудет здесь, в офисе. Острые, зыркающие из-под густых бровей глазки уже в который раз с еле скрываемой завистью мазнули по завязанным в хвост тёмным волосам работника, как и по точно так же завитой в косички бороде.

«И почему у этой деревенщины… у этого простака, у которого на лбу написано, что он умеет только писать да считать, в его почти полтинник волосы всё ещё так хорошо растут, у меня, хоть мне и всего-то немного за сорок, такая досада?..»

Поиграв тщательно, в отличие от головы, ухоженными усами, хозяин конторы одновременно помотал головой и согласился:

– Нет, Цыран, ну ты что? Сейчас из-за тебя тут целая лужа набежит! Вот, взгляни, сегодня работы и правда целая куча. Напарник твой не вышел, сказал, что заболел. Второй тоже… Так что бери-ка ты вот это, да ещё это… да ступай по адресам: сам знаешь, каким, сегодня среда всё-таки. Ну же, ну же, не задерживайся! Вон, уже кораблики можно пускать! Смотри, целое море сейчас набежит!

Мгновение Цыран глядел на начальника с неким то ли непониманием, то ли даже отупением… а потом тяжко, еле тихо вздохнул, да и пригладил хвост тёмных волос, от которых сейчас несёт, наверное, даже хуже, чем от собаки. Перекинув вновь потяжелевшую сумку через плечо, рассыльный огляделся, словно чего забыл, хотя здесь ничего его и быть бы не могло, да и ушёл. Быстро открывшийся и закрывшийся дверной проём дунул сыростью и шумом стоймя стоячей воды, как бы напоминая, что нет-нет, лучше сиди в тепле, пей чай с вареньем.

Что, в общем-то, хозяин конторы и намеревался сделать. А если бы не необходимость «держать руку на пульсе», он бы вообще сегодня из дома не вышел! Нет, вы поглядите на небо – словно в пучину морскую смотришь! Ужас!

Тихонечко, словно мышка, в прихожую пробрался маленький человечек, в котором, если не слишком придираться, можно было бы угадать знакомые черты пухлячка-хозяина… если бы тот отрастил здоровенные золотистые косички!

– Па-а-а, а пап… а кто это был?

При виде дочери мужчина приосанился, и даже его вялая, как у старика, и одновременно выпученная, как у коровы, грудь стала мужественнее. Причёсанные усики под носом-пятачком смешно задёргались.

– Да никто, радость моя. Никто… – Он даже отмахнулся, словно от мухи. – Так, работает тут у меня… временно…

Глаза ребёнка засветились.

– Временно? А сколько?

Честно задумавшись, толстячок упёр взгляд в ботинки, а его мягкая, не знающая труда ладонь стала тереть в затылке, будто втирая мазь от лысины.

– Да если подумать… уже, почитай, четвёртый год… Да, радость моя… четыре года… Ничего себе! – Пухляш аж рот открыл! – Вот это время летит! А для меня он как будто вчера на порог явился!

– Па-а-ап, а пап… А что это за дядя? И почему у него волосы такие… ну… – Ребёнок стал перебирать в воздухе пальчиками, будто комкая пластилин. – Ну такие… Как у мамы, в общем?

– Тебе на него не надо глядеть! – Хозяин предприятия аж порозовел, будто ему лицо паром окатили. – Ишь, глазастая какая! И вообще – будешь плохо папу с мамой слушаться, станешь, как вон – этот самый дядя! А ты знаешь какой он?!

Глядя снизу вверх такими доверчивыми-доверчивыми глазами, девочка быстро замотала головой.

– А я тебе расскажу! – Тряся указательным, словно сарделькой, пухляш сдвинул брови над переносицей со всей возможной серьёзностью. – Я расскажу тебе… Дядя этот – это такой человек, которым ты, моя маленькая, ни за что в жизни не должна стать!

Представь себе: ему уже скоро пятьдесят, – да-да, больше, чем твоему папе! – а он до сих пор бегает разносчиком! Прямо как эти малолетние балбесы, которых я содержу на полставки! Ничего в жизни не добился, никакой карьеры не сделал! Ни жены, ни детей, живёт в какой-то там комнатушке, которую почти полжизни снимает! Перспективы ноль… И вон – выходит работать в дождь, потому что нуждается, потому что беден, как нищий!

– Папа, он нищий?! – Глаза её округлились, девочка аж отступила, словно в её понимании нищие – это те, кто похищает детей.

– Нет… Но почти. – Мужчина как будто остыл, а потом опустился на колено, медленно потянулся и нежно-нежно взял дочку за плечи. – Но это пример тебе, моя умница. Не будь такой, как этот дядя, который ничего не умеет и не имеет. Будь как твой папа! Учи хорошо уроки, слушайся меня с мамой… И однажды сможешь даже, быть может, стать женой знатного мальфара!

– Правда?! – Детские глаза аж заискрились, а на округлых щеках заалел румянец ещё розовее, чем у родителя. – Правда-правда, я смогу выйти замуж за мальфара?!

– Правда, умница моя. – Пухляш нежно улыбнулся, мягкая широкая ладонь стала с любовью гладить по золотистым волосам. – Истинная правда… А если, когда тебе стукнет четырнадцать, у тебя обнаружится ядро хотя бы третьего типа, то, может быть…

«Может быть, ты и сама сможешь стать мальфаром» – это он договаривать не стал, так как не хотел дразнить судьбу своего ребёнка даже в малейшей степени.

***

Столица одноимённого княжества, город Цикавач, мог бы наповал поразить приезжего своими размерами: здания здесь растут не ввысь, а как бы вширь, и даже пять этажей уже считается о-го-го! Но то вверх, а вот в длину-ширину – это пожалуйста, этого хоть отбавляй.

Исключением служат только княжеские палаты.

Так же и особенностью Цикавача является то, что весь он пронизан переходами и тоннелями, как гнилое яблоко червями. И в самом деле! Если все эти рукотворные «горы» и «хребты» каждый раз приходилось бы объезжать, то даже у самого терпеливого глаза бы на лоб полезли!

И вот здесь и крылось критическое отличие местных от приезжих: первым, чтобы преодолеть километр города, нужно было времени столько же, если не меньше, как если просто идти по прямой. А вот вторым… Пусть помогут им боги!

Цыран не был местным, но он прожил в Цикаваче уже почти тридцать лет, большую часть из которых работал то тут, то там, а иногда и сама работа, как и нынешняя его, подразумевала перемещение по городу, а потому по нужным адресам он проходил быстро, задерживаясь лишь в тоннелях и под случайными крышами, в пустой надежде уже наконец дождаться конца этого чёртового дождя!

Если хорошенько напрячь память… его родная деревня, лежащая более чем в нескольких месяцах отсюда, чем-то Цикавач напоминала: там тоже не любили вторые и третьи этажи; все старались строиться вширь, и даже одновременно вглубь, зарываясь в своих подвалах и погребах порой и на десятки шагов!

Но то было давно… и сейчас, топая по лужам, Цыран не смог бы вспомнить лиц родных, даже если бы очень захотел.

Время – это лучшая стёрка; нет ничего для него неуязвимого.

Глава 2. Потеря.

Закончив с последним заказом (нужно было передать два письма в одни руки), Цыран постарался поскорее о нём забыть, так как цифра 2 вызывала у него неприятные чувства. Но вместо того, чтобы идти отчитываться в офис, он решил сразу направиться домой: хозяин ему доверяет, Цыран ни разу его не подводил, и он просто будет считать, что всё сделано; к тому же дождь всё ещё льёт, и ветер дует, как сумасшедший, и холодно… в общем с него на сегодня хватит!

Перекинув поудобнее опустевшую сумку, Цыран поглядел на небо – солнце уже давно спряталось, а чёрные тучи слетелись так плотно, что только уличные фонари и позволяют что-то разглядеть: вот, например, дорога в ближайший бар – замызганная настолько, что по ней будто только на санях и ездят; а вот высо-о-окий забор. Кажется, это резиденция высокого чиновника… Лучше её обойти, а то охрана пристанет и будет хамить.

Пощупав карман, где завалялась пара монет, Цыран хмыкнул и выбрал идти домой «третьим маршрутом», как он это сам называл: то есть через киоски, минуя большой недостроенный фонтан и через сад, где частенько то целуются парочки, то кого-нибудь порежут.

Лавки ещё открыты, и он должен успеть! По завершении такого «отличного» дня ещё и ложиться спать на пустой желудок было бы просто слишком тяжело. К тому же сегодня вторник, а значит должны ещё заваляться нераспроданными несколько сливовых пирожков, которые Цыран очень любит.

***

«Киоски» – это не какая-то специальная улица, это просто тротуар как раз по пути домой, оккупированный мелкими лавочниками так, что шагу негде ступить. Здесь продаётся и еда, и газеты, и даже можно встретить торговцев, например, часами!

Но самая частая лавка, которую Цыран посещал, была, конечно же, булочная.

Вот и сейчас, потихоньку подходя к ней, мужчина по привычке стал ощупывать карман с деньгами, заодно и проверив, на месте ли ключи… И вдруг взгляд его упал на совершенно не вписывающийся в «картину» предмет: на мостовой, так хорошо впитывающей дождь и не позволяющей воде слишком лизать подошвы, прямо возле лавки с пирожками валяется никем не замеченный мешочек… полураскрытый, увесистый такой… и как будто в нём что-то блестит…

Действуя скорее автоматически, чем осознанно, Цыран сделал вид, что просто идёт вперёд… а потом с каменным лицом, точно нагнулся завязать шнурки, подобрал находку и поднялся.

Рука сразу ощутила тяжесть! И звяканье характерно намекнуло, и на ощупь там что-то твёрдое и округлое…

Немного пройдя дальше, будто и не направлялся ни в какую лавку, Цыран «встал подумать» возле стены и украдкой, очень-очень осторожно взглянул на содержимое…

Деньги! Золотые «короны»! И много! Очень много!

У мужчины аж сердце забилось! В висках застучало, а давление ударило так, что сейчас затылок взорвётся! Даже руки затряслись, как у пьяного… И взгляд стал боязным и настороженным: сейчас как схватят за руку! Как скажут, мол, украл!

Стараясь успокоиться, Цыран завязал кошелёк потуже и спрятал его в самый дальний и самый глубокий внутренний карман накидки. А потом долго-долго подумал, как лучше поступить… да и стал неторопливо возвращаться к булочной.

Ведь он всё ещё был голоден. И так он бы не «вёл себя подозрительно».

Всё ещё слегка потерянный, Цыран как раз, задумчиво глядя перед собой, подходил к булочной в момент, когда там разыгралось настоящее представление!

В дорогом плаще с меховым воротником, в шляпе, на которою простому работяге копить несколько месяцев, с перстнями на пальцах и в сапогах таких, что их не постеснялся бы надеть и настоящий мальфар, перед лавкой с пирожками остановился полноватый мужчина лет под сорок с хвостиком. Ухоженный и пахнущий дорогим табаком.

Но самое главное – охрана! Двое рослых, широкоплечих «быка», один из которых держит над богачом зонтик – явно его телохранители. Вооружены и сильны, но они не беда; беда позади них – четверо городских стражников! Эти уже в кирасах, с дубинками, в своих дурацких шлемах, которые, однако, всё же отлично защищают что от дождя, что от кулака.

И впереди, выделяясь среди стражников длиннющими усами, будто самый старый таракан, сержант. А взгляд у него нехороший…

– Я был тут, около вашей лавки, когда мой кошелёк пропал! Я точно помню, что обнаружил его пропажу сразу же после того, как ушёл от вас! Это дело ваших рук?! Отвечайте!

Богач повышал голос одновременно и с лёгкой истерикой, и величаво, как умеют делать только люди при высоком положении, привыкшие командовать. При всех его активных пассах руками с места он при этом не сходил, будто опасаясь перейти некую невидимую черту.

– Что вы такое говорите?! Вы просто задержались возле моей лавки ненадолго, и ушли! – Продавщица, являющаяся и хозяйкой киоска, не слишком-то оробела. И хотя лёгкий страх был виден в её глазах, должно быть, именно он и придал ей силы. – Откуда мне знать, что там при вас было и чего не было?! Нужно лучше следить за своими вещами, а не обвинять окружающих в своей невнимательности!

– Женщина, немедленно успокойтесь! – Не спеша, но уверенно, слово взял сержант. Его острые длинные усы задёргались вверх-вниз. – Тут явно произошёл некий противоправный эксцесс, и я, как представитель закона, обязательно должен помочь восторжествовать правде и справедливости!

– Господин начальник патруля, вся надежда только на вас! – Мужчина в богатом плаще сделал пас руками к усатому, словно страждущий к святому. – Видят боги, что я в этой ситуации явно пострадавший! Эта мошенница специально отвлекла меня, пока её сообщник, наверняка он уже сбежал, срезал мой кошель! Это вопиющее попрание законов и милости его княжеского высочества! Молю вас, разберитесь!

– Не волнуйтесь. – Авторитетно выставив ладонь, сержант даже и грудь выпятил; только что щёки не надул. – Справедливость восторжествует. А вы, женщина… вам придётся предъявить для осмотра ваши вещи. Если вы не виновны, то никакого вреда вам не будет. Но, если же виновны…

Как бы фаталистично покачав головой, усатый взглянул на подчинённых таким глубоким взглядом, словно умеет общаться телепатически.

– Так, ребята, немедленно тут всё обыщите! И если найдёте что-то подозрительное… Вперёд!

От удивления увиденным, на мгновение Цыран даже забыл, зачем пришёл. К тому же вокруг булочной уже собралась целая толпа, и он не боялся показаться подозрительным.

На секунду… в голове у него возникла мысль поскорее уйти. В конце концов кошелька у лавочницы точно не найдётся, и ей, по идее, ничего не угрожает. Но… Цыран остался. Сам пока не понял, почему.

– А вот! Вот, поглядите! – Увенчанный перстнем, указательный палец богача указал на деньги, вытащенные стражниками из кассы. – Вон, я вижу, у неё монеты мои в ящике запрятаны! Она их со своими смешала, чтобы свою кражу спрятать! Воровка!

У женщины, которая, к слову, вовсе и не стояла робко в стороне, а очень даже активно стражникам «помогала», аж глаза на лоб полезли!

– Да что ты говоришь?! Что ты такое несёшь?! – Голос её сорвался в противный визг, от которого у мужчин сморщились лица. – Это мои деньги! Ты свои деньги-то с моими не путай! Ты сам мошенник и меня обворовать хочешь! Люди! Поглядите, посреди белого дня грабят! Господин сержант! Господин сержант, это выручка за целый день! У меня есть бухгалтерская книга, я за каждую корону отчитаться могу!

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы вдруг посреди этого зрелища не возник мужчина в возрасте; с собранными в хвост тёмными волосами и точно так же завязанной в косички бородой. В одежде, которую уже явно пора сменить на новую, и с душком старого пота.

Цыран сам не понял, почему и как вообще он решился. Но, чувствуя невесть откуда взявшуюся уверенность, он без волнения остановился прямо возле богача и спросил, проявляя лишь формальную вежливость:

– Простите, уважаемый… Вы обронили кошелёк? А как он выглядел? Опишите его, пожалуйста.

У некоторых даже челюсти поотвисали… среди них были и телохранители богача. Сам же мужчина, уставившись на Цырана, словно на вдруг выпрыгнувшую из норы мышь, от такого сюрприза аж язык проглотил.

– Что у вас тут за дело, подданный? – Сержант мгновенно оказался тут как тут. – У вас есть какие-то свидетельские показания? Или же вы хотите о чём-то страже сообщить?

– Я бы и действительно мог помочь делу, уважаемый начальник патруля, – Цыран сделал жест вежливости и подчёркнуто уважительно поклонился, – если бы этот господин описал мне свою потерю. Мне кажется, я видел нечто валяющееся там… где-то дальше…

Ткнув пальцем наугад, Цыран вперил в богача внимательный взгляд и стал ждать с таким видом, словно ничем иным, кроме признания, это и кончиться не могло.

Долгие несколько секунд висела тишина, будто дорогущая ваза разбилась… А потом, точно плохо смазанные шестерни, мужчина в богатом плаще стал ломано изъясняться, больше глядя не на Цырана, а на сержанта и остальных:

– Ну, э-э-э… Раз уж вы спрашиваете… Вы же не просто так спрашиваете, верно?.. Вот, эм… Ну, кошелёк мой был такого размера… С вот такой окантовкой… И там ещё, м-м-м, царапина на боку имеется. Да, царапина. Маленькая такая…

Он делал жесты пальцами, его глазки бегали туда-сюда, а язык то спешил, то запинался, грозясь застрять меж зубов. Под конец его ломаной речи богач даже разозлился, словно к нему несправедливы.

– А вы, собственно, кто такой? – Постепенно он пришёл в себя, и его высокомерный взгляд вернулся. – И почему, собственно, задаёте мне вопросы?

– Так я же уже сказал. – Всё ещё ощущая себя уверенно, тем не менее Цыран примирительно улыбнулся и пожал плечами. – Я бы мог вам помочь… Вот, взгляните – не вы ли обронили?

И при птицей взлетевшем всеобщем внимании, Цыран распахнул свою накидку и достал найденный кошелёк.

– Ах! Это мой! – Глаза богача выпучились так, что сейчас из орбит полезут! – Это мой кошелёк! Это мой! Верните! Верните мне его скорее!

– Погодите, погодите. – Уже не скрывая, что смакует, Цыран опять подчёркнуто уважительно протянул кошелёк вставшему в ступор сержанту. – Уважаемый начальник патруля, помогите возобладать истине… Господин, потерявший кошелёк – сколько денег в нём было? Назовите сумму, и все мы здесь сможем быть уверенными, что этот кошелёк ваш.

– Ах ты жулик! – Точно акула, учуявшая кровь, продавщица булочной взбеленилась пуще прежнего. – Ах ты, прохвост! А ещё говорил, что это вот, мол, твои деньги! Может где-то ещё здесь есть твои деньги, а?! Может быть всем нам поискать их по своим карманам, и вернуть их тебе?!

– Молчать! – У сержанта аж глаз задёргался, но это вывело его наконец из прострации. Недобро покосившись на Цырана, он положил было привычно руку на дубинку… но взор толпы, словно рука гиганта, силой направил его поведение. Повернувшись к так же застывшему богачу, сержант поглядел на него недолго… а потом по-казённому сухо спросил: – Эхэм… Уважаемый господин, вопрос, заданный этим мужчиной, вполне справедлив… Скажите, сколько денег лежало в кошельке, и мы при свидетелях пересчитаем его содержимое. Если он ваш… тогда он вернётся к вам.

Лицо мужчины в дорогом плаще стало, как у единственного в семье ребёнка, которого спросили, кто съел все конфеты. Он даже покраснел! А потом побледнел…

– Простите, но это конфиденциальная информация. – Богач мягко, но требовательно протянул ладонь. – И я уже описал вам, как мой кошелёк выглядит. Вот – это он один в один! Нет смысла сомневаться, я готов принять его обратно прямо сейчас.

Толпа резко разразилась неодобрением, но это не вылилось ни в одно конкретное предложение. Даже лавочница затихла, ожидая разрешения…

Сержант же, играя усами так, словно при помощи них он и ощущает окружающий мир, взглянул на богача как-то по-новому… Кошелёк подпрыгнул в его ладони… а затем приземлился в неё же, и надёжно спрятался уже во внутреннем кармане его накидки.

– Я думаю, разумно будет поступить следующим образом. – Не отрывая взгляда от «пострадавшего», он размашисто пригладил усы. – Мы сейчас пройдём с господином до нашего караульного пункта… и там уже конфиденциально выясним, ваш это кошелёк, или же всё-таки не ваш… Всем разойтись! Не на что тут смотреть!

И, совершенно не ожидая возражений, начальник патруля целеустремлённо пошёл прочь; а его подчинённые тут же последовали за ним, словно утята за мамой-уткой.

Ни на Цырана, ни на лавочницу никто из них больше не обращал внимания. Как, впрочем, и богач со своими охранниками: кисло сжав губы, он подчёркнуто степенно последовал за стражниками, с лёгкостью демонстрируя, что его здесь ничего не задерживает.

– Ну и мразь… – Это тихонько прошептала булочница, медленно наводя порядок после обыска стражи.

– Интересно, сколько там было? – Это кто-то из молодых в толпе. – По-любому он не захотел говорить потому, чтобы все мы не услышали.

– Ага, я так разглядел, мешочек-то был увесистый… И что за дурак его отдал? Я бы себе забрал. Да любой бы на его месте так сделал! Чокнутый какой-то… – Тоже из толпы, но голос более взрослый.

– Достойный поступок. Глупый, почти по-детски наивный… Но достойный. Заслуживающий уважения.

Цыран вдруг округлил глаза и застыл, потому что последняя фраза прозвучала от человека, стоящего вот прямо пред ним… хотя не менее, чем в пяти шагах, вокруг никого не было!

Глава 3. Ни одно доброе дело не останется безнаказанным.

– Что за чертовщина… – Мужчина ещё раз огляделся, проверяя, не страдает ли слепотой. И даже в ухе поковырял, нахмурившись. – Мерещится, что ли?..

Сердце уже было начало подвывать, что поступил, хоть и благородно, но совершенно не прагматично, а ведь с деньгами сейчас ой какие проблемы… когда это тут же вытеснилось шоком!

– Нет, тебе не мерещится. Это я с тобой разговариваю… только слышать меня можешь лишь ты.

Цыран окаменел, словно его ледяным ветром заморозило! И даже голову втянул, будто черепаха! Только глаза вправо-влево забегали в поисках «собеседника» …

– Не дёргайся, а то будешь выглядеть, как сумасшедший. И не подавай виду, что слышишь меня. Веди себя нормально.

Нормально? Это что – шутка?!

Тяжело-тяжело вздохнув, со всё нарастающей тревогой Цыран продолжил оглядываться, правда, и в самом деле не подавая вида. Ни одна история из тех, которые он знал, что кто-то начинал слышать голоса в голове, не заканчивалась хорошо.

– Добрый человек… Ты зря напрягаешься, я совершенно для тебя безвреден. Лучше обрати внимание на небольшое зеркало в лавке старьёвщика неподалёку. В красивой такой бирюзовой оправе. Видишь?.. Можно сказать, что это я. Вот-вот, ты как раз на меня сейчас смотришь. Подойди поближе.

Чувствуя, как по хребту бежит холодок, а по коже ползают уже не мурашки, а целый муравейник, Цыран уставился на лавку старьёвщика, которая расположилась здесь же, буквально в десяти шагах от булочной.

Лавка, как лавка, торгует редким хламом. А вон, кстати, и зеркало… Размером с женскую ладонь; такое легко можно представить в руках, скажем, собирающейся на свидание девушки.

В общем-то, Цыран уже давно его здесь видит: почти каждый день мимо ходит, и глаз на него иногда падает. Вот уже год, как эта безделушка торчит на стойке старьёвщика, никто её не берёт: рама у зеркала красивая, элегантная, а вот само оно с трещиной, причём по самой середине. А брать только из-за оправы…

– Добрый человек… Купи это зеркальце – не пожалеешь! Забери его, и я поменяю твою судьбу. Клянусь!

Цыран аж дёрнулся, и чуть истерично не хохотнул! В его сознании возник образ жуткого демона, который хочет завладеть его душой… и при это ещё всучить ему какой-то мусор втридорога!

Но смешок быстро потонул в затопляющем чувстве страха! Цыран прекрасно знал, в каком мире он живёт. А если чего и не знал, то хорошо об этом догадывался!

Злые существа, от которых людям не стоит ждать добра – это здесь не просто реальность, это настоящая обыденность! Демоны, феи, всяческие монстры, нежить, злые духи… да чего в этом недружелюбном мире только нет?!

Постоянно мелькают новости, что даже здесь, в столице княжества (!) время от времени кого-то похищают чудовища, и его растерзанное или иссушённое тело потом находят случайные прохожие. Нечисть может встретить тебя вот просто так, когда пойдёшь выкидывать мусор. А иногда глядишь – и тебя уже сцапала пролетавшая мимо неведомая тварь!

И это ещё город охраняется мальфарами! Здесь, в столице, даже стоит головная крепость Верховного Дома – школы мальфаров княжества Цикавач. Страшно представить, что было бы, если бы его не было…

А про путешествия караванов через полудикие земли вообще вспоминать не хочется: Цыран просто не знал, какая удача его в юности преследовала, раз он сумел, прибившись к нескольким караванам носильщиком, из родной деревни в большой город перебраться.

Вполне возможно, если бы не страх новых переходов, он бы уже давно вернулся домой… Но, в любом случае, годы теперь не позволят.

***

Всё это промелькнуло в воспалённом сознании мужчины мгновенно, а тем временем «голос из зеркала» всё не унимался:

– Не бойся, мой друг, я знаю, о чём ты думаешь. Но даю честное слово, что я не какой-нибудь призрак, или злой маг. Просто… твой поступок, по-человечески хороший и честный, мне очень понравился, и я понял, что я мог бы тебе доверять. А я тот, чьё доверие дорогого стоит, уверяю тебя! Забери это зеркало у старьёвщика, и, даю слово, жизнь твоя поменяется! Ну же, не колеблись!

Цыран и действительно не колебался: сделав вид, что ничего не слышит, и уже теперь АБСОЛЮТНО не голоден, он развернулся и что есть прыти пошёл прочь, сдерживаясь лишь, чтобы не сорваться в спринт!

«Ты можешь доверять мне, твоя жизнь поменяется…» – ага, ищи дурака! Зайчику в природе и так несладко, но если он ещё и сам начнёт прыгать к тигру в пасть, то тут уже можно ставить жирную точку!

***

Первые несколько дней Цыран обходил «киоски» стороной, и даже ближе, чем на сто метров, боялся к старьёвщику приблизиться. Любовь, однако, к сливовым пирожкам взяла своё, и уже в субботу, отмечая маленькую получку, Цыран стрелой прошмыгнул мимо, задержавшись лишь, чтобы быстро купить сладкое и умчаться.