My Darkest days

1

Звук будильника. Рок песня начала двадцать первого века, кажется. И он ее просто ненавидит. Ведь она означает начало нового дня. Дня, который не будет отличаться ничем от любого другого за последние лет пять. А может и больше.

Сон был беспокойным. Снова пришлось просыпался несколько раз. Его третий ребенок, которому нет еще и полугода, опять ревел всю ночь. Приходилось успокаивать. Еще столько же, сколько вставал Отис, приходилось просыпаться его жене. А под утро, старшая дочь, которой всего пять, хотела пить и через час уже писать. В квартире, несмотря на то, что снаружи висит кучи неоновых вывесок разного рода заведений, оставалось темно и ребенку было страшно. Да, годы шли, менялись поколения, но боязнь темноты оставалась в людях и по сей день. Скорее, она даже становилась больше, ведь каждый день поступали различные новости о тех или иных происшествиях из пучин океанов и дальних уголков космоса. Некоторые, оставались без четкого ответа. Уж не ясно, правительство ли не давало утечек информации или еще что…

У Отиса давно не пропадали его мешки и синяки под глазами. У Юноны, жены собственно, тоже. Он сел на кровать, пытаясь проснуться окончательно. Нажал несколько кнопок на прикроватном, встроенном в тумбу сенсорном дисплее и квартира начала «оживать». В детских включился свет, трубы в ванной начали греть нижнее белье, находящееся на сушилках, кофеварка начала исполнять свою прямую обязанность, а прочие кухонные приборы стали подготавливать продукты для завтрака, останется только самостоятельно прожевать и проглотить. Хотя, богачи уже и этого могли не делать.

Проснуться-то получилось, но этого было недостаточно. Отис понял, что сегодня нужно будет выпить очень много кофеина. Эти напитки рано или поздно сведут его в могилу. Сердечко уже начало колоть, а иногда так и норовило выскочить из груди. Ну, а также, в очередной раз найти в себе силы дотерпеть до отпуска. Вряд ли, конечно, он за эти две недели сможет отдохнуть, но самого факта предвкушения о нем было достаточно. Планы на отпуск семья даже не строила. Его работа водителем мусоровоза не позволяла жить роскошно. Весь этот «умный дом» трещал по швам и из межоконных щелей зимой завывал ветер. Каждый месяц приходилось что-то менять: то кран протечет на кухне, то поилка для кота начнет не греть воду, а кипятить ее. Классика. Дочь потерю кота оплакивала, пока нового не завели. Во второй раз этого может оказаться недостаточно.

У жены ситуация на работе была не лучше. 70% всего семейного бюджета уходили на детские потребности. И это еще нормально, ведь пока младшему не исполнился год, город оплачивает все коммунальные расходы семьи. А вот что будет дальше – вопрос, который, впрочем, счастливые родители решили решать по мере его наступления. Время еще есть. Вдруг, еще какие льготы аль акции введут, кто знает?

А ведь эти родители и впрямь были счастливы. Познакомились в детстве, в школе. Сидели за одной партой. Для обоих девизом могла стать поговорка «с любимым и рай в шалаше». Поэтому все текущие невзгоды, не без труда, но решались и делалось это без ссор.

Кофе дома, кстати, не оказалось совсем. Это плохо. Как минимум потому, что из-за уже хронически-сонного и уставшего состояния, день будет казаться бесконечно длинным, а работоспособность мизерной. Иногда Отис мог себе позволить купить на такой случай специальные «бодрители». Достаточно уколоть их в плечо, ключицу или предплечье и будь готов как мул весь день ишачить, но и их тоже не осталось. Стоили они дорого, да и вызывали привыкание.

«Придется по пути к первой «остановке» заехать в ближайшую забегаловку за порцией кофеина», – задумалась он.

Наконец, сделав весь утренний обряд, как и пять лет к ряду до этого, Отис вышел из дома сразу к своему мусоровозу. Фирма, на которой он работал, разрешала оставлять машины под окном дома, логично (и верно) считая, что это сэкономит время сотрудников и позволит им пусть и чуть, но больше времени проводить дома (и снимает всю ответственность с работодателя за уходом транспортного средства). Тем более что водителей из числа живых людей осталось не так много. БОльшая часть всех машин управляется автопилотом и лишь на всякий случай компания держит с десяток сотрудников из числа людей. Ведь в жизни всякое может случиться, например, автопилот выйдет из строя, или мусоровоз с этим роботом не успеет зарядиться до нужного минимума, и дабы машина не встала посреди дороги без питания – её оставляют заряжаться до следующего утра или вовсе меняют аккумулятор. И не стоит путать искусственный интеллект и автопилот. Первый, да, прекрасно может самостоятельно решить огромное количество задач лучше и быстрее, чем большинство людей, а второй науськан делать несколько скриптов, которые порой норовят исполняться в обратном или произвольном порядках. Вот тут-то на сцену и выходит человеческий фактор. Да, само собой, у людей больше причин не выйти на работу, ведь это непредсказуемые куски мяса на каркасе из скелета, обтянутые волосатой кожей. Человек может запить, загулять, заболеть, умереть или, что еще хуже, захотеть уволиться или начать качать права. Но и оснащать все машины автопилотом – не стоит. Не ровен час, как полетят сервера компании, и все роботы на время станут грудой железа. Саботаж или банальная халатность могут стать причиной появления вируса все в тех же серверах. Не тонуть же городу в мусоре до тех пор, пока все не починят?

Некоторые задавались вопросом, раз люди непредсказуемы, а автопилот может сломаться, то почему бы не оснастить машины ИИ? Но как только таким людям показывают счет за покупку и обслуживание ИИ – все вопросы отпадают сразу. Вывоз мусора не достоин такого дорого удовольствия.

Потратив еще пять минут на прогрев огромной машины, загрузку маршрута в навигатор и сбора ежедневных бонусов в телефонной игре, Отис, наконец, поехал. Сперва за кофе, а после – работать. Спать хотелось сильно…

***

– Доброе утро, жители столицы! На дворе 10 июня 2211 года, за окном 20 градусов волшебного тепла по-старому, доброму цельсию. Синее-синее небо приветствует первых вышедших на работу. Не можем не поздравить Вас с годовщиной празднования «Заключения мира». Как вы все, должно быть, уже знаете, в честь этого события, ближайшие три дня будут снижена стоимость на все услуги по модернизации своего тела и\или организма. Не важно, путем кибернетизации или генной инженерии! Мы все равны! Стань лучше, будь лучше, оставь мир после себя лучше, чем он был вчера! Реклама заказана корпорациями «Эт Карнес Ферро» и «Арканум Имморталис». Ну а с вами гид Вашего настроения – Томми Ли. Оставайтесь с нами…

Аксель давно заметил, что, если на будильник ставить какую-то мелодию или песню, со временем она начнет раздражать тебя больше и больше. Изначально, пытаешься поставить любимый трек, чтобы вставать утром в приподнятом настроении, но получается, наоборот. И решением такой проблемы (дабы не испортить любовь ко всему своей плейлисту) оказалось использовать старое и доброе радио, включающееся в назначенный час. Кстати, радиоволна так и называлась – «Старое, доброе радио». Это была одна из немногих радиостанций, в привычном ее понимании. Ну, а так как там еще и работает ведущим его друг Томми, то любой будний день начинался вполне сносно. Но для Карен было странно, почему именно это радио и особенно голос его друга – не вызывают такой реакции, как любимые саундтреки. Подозрительно?

– Доброе утро, солнце, – Аксель потянулся поцеловать лежащую рядом любимую девушку.

Наверное, её волосы – это то, на что он сперва обратил внимание при знакомстве. Настолько натурально блондинистые, настолько прекрасно длинные, что ей, буквально шла любая прическа. Да даже с утра, она не выглядела медузой Горгоной, а была словно так, будто встала еще час назад, выпрямила их утюжком и потом легла обратно.

– Доброе, – промурлыкала та в ответ.

– Выспалась, я надеюсь? Иначе, знаешь, очень обидно будет, что опять все одеяло забрала, а пользы это не принесло.

– Ой, ну, в целом неплохо, слушай. А осознание того, что у нас завтра начнется отпуск – просто крышу сносит!

– Это-то да, но ты, кажется, не заметила, а я пытался на тебя наехать. Надеюсь, твой день будет длиться на наглость долго!

– Все я заметила, и съев вчера на ночь МОЙ последний йогурт – ты был справедливо наказан, дорогой. Так что не накручивай себя, – ехидно съязвила Карен и потрепала парня за щёку.

– Надеюсь, у тебя на все такая хорошая память. Ведь если она тебе последнее время ни с кем не изменяла, то завтра…

– Я все помню! Все уже готово и заказано. Ведь я тебя знаю! Готов оставить все на последний день и переплатить в три раза дороже. А так я обо всем позаботилась и осталось только оплатить.

– Зарплата с отпускными придут завтра в обед, тогда все и оплачу. Вообще странно, что свой подарок я оплачиваю себе сам…

– А ничего что там тебе придет и моя зарплата тоже!? И подарок этот твой лишь процентов на шестьдесят пять! Между прочим, там будет и мой праздник тоже, жук! – и Карен набросилась на Акселя с кулаками и поцелуями.

Несмотря на кажущуюся склоку и раздор в разговоре, сейчас оба ничуть не злились. А нацеловавшись вволю, улыбнулись и рассмеялись. Вообще, они были замечательной парой. Почти не ссорились. А если вдруг и находили такую причину, то секс всегда снимал стресс. Молодая пара, почти семья, что с них взять?!

– Солнце, только давай договоримся. Ты постараешься собраться быстрее, чем обычно. Иначе на хрен мы так рано встали?

– Акс, дорогой, у меня все под контролем. Через час уже будем ехать на работу. Надеюсь, ты же понимаешь, что лучше приехать сегодня пораньше и уехать попозже, чем отвлекаться на работу ближайшие две недели?

– То-то и оно, что я понимаю. Будет обидно проснуться сегодня раньше и … все равно приехать как обычно.

– Все, дуй, не брюзжи!

Все это время одевавшийся Аксель вышел из комнаты включить робота приготовить завтрак, а сам ушел в ванну. Карен же, его девушка и невеста, только вылезла из кровати и тоже стала приводить себя в порядок. Вообще, откровенно говоря, они хорошо устроились – работали коллегами в одной компании. И благодаря этому, много времени проводили вместе. И уж если кому-то и нужно было свое личное свободное время, то точно не этой сладкой парочке! Они, что называется, «дышали в унисон», были единым организмом. Стоит отметить – единым и «чистым» организмом. Аксель и Карен – все еще оставались людьми без каких-либо модификаций. Просто, в двадцать третьем веке, различные импланты, протезы, гены, вмешательство в ДНК и прочее стали обыденным делом. На каждой улице города работали салоны и мастерские, где можно было улучшить ту или иную часть тела. Абсолютно любую, по абсолютно разным ценам, абсолютно разного качества и так далее, но обязательно с приставкой слова «абсолютно». Выбор был нереально огромен.

И не то, чтобы это было странно, аморально или больно – нет, но ребята просто не видели в этом какой-то серьезной необходимости. Никаких преимуществ в их работе им это не давало. Их слабостью были татуировки. Так, например, у Акселя был шикарный черный корабль на предплечье. Паруса которого сияли приятно розовым оттенком, а сам бриг был на фоне заходящего оранжевого солнца, которое выглядывало лишь на половину. У Карен же вдоль бедра и талии красовался жуткий кракен. Тату были сделаны до их встречи, так что нет, это были не условно парные тату на морскую тему.

Так же, ребятам нравилась именно техника. Гаджеты то есть. То, что можно было взять в руки, надеть, потрогать, но не пихать внутрь своего тела. Вот, простой пример: можно по-разному овладеть и получить, условно, «ночное зрение». Вообще, такой апгрейд – детский, никому не нужный, лепет. Из-за всего прогресса за последнюю сотню лет – города разрослись и «прокачались» настолько, что в них нет ни единой темной улицы. Всё везде вокруг освещено: либо светом вывесок, либо из окон зданий. Не говоря уже о банальных уличных фонарях.

Так вот, «ночное зрение» можно заиметь, если поменять родные глаза (или даже глаз) на кибернетические, которые так же будут связаны всеми нервными окончаниями с мозгом и выглядеть это будет по-настоящему правдоподобно (само собой, за реалистичность нужно доплатить) или же вот, установить имплант стимулирующий глаза повысить качество зрения (включая качество видимости в темноте или любом другом спектре). Так же есть вариант пойти по пути изменения генов или органов и провести операцию по внедрению частички ДНК искусственно выращенного для таких целей животного. А вот еще вариант! Искусственно выращенные органы с уже изначально улучшенными глазами, которые можно просто пересадить себе взамен старых. Ну а раз, существует столько вариантов по изменению самого простого и банального улучшению зрения в темноте, то существует столько же различных организаций по борьбе или пропаганде с тем или иным вариантом. Кому-то не нравится, что специально в инкубаторе выращивают животных на убой. Другим не нравится иметь в своем теле какие-то посторонние железяки или провода (несмотря на то, что они максимально микроскопические и имеют размер нервных окончаний). Кто-то так и вовсе параноить на тему, что если установить кибернетический апгрейд, то за ним смогут следить спецслужбы. И даст доступ ко всей личной жизни. Они, наивные, полагают, что силовые структуры смогут следить ТОЛЬКО после таких манипуляций с организмом. На самом деле, они давно обо всем в курсе.

Ну а еще, есть гаджеты, которые позволяют сделать трюк со зрением без хирургического вмешательства. Простые линзы или очки – преспокойно могли в этом помочь. И именно к сторонникам такой «чистоты» относятся Карен и Аксель. Относятся, но не придерживаются принципиально.

Не час, а сорок минут понадобилось, чтобы оба были готовы. В этот раз Карен не пришлось долго собираться, потому что неделю назад потратила на сборы целый час, нанося специальный новый дорогущий, но «экологически чистый, очень мне нужный, у всех такой уже есть, а еще позволяет экономить кучу времени утром» макияж. Он по принципу хамелеона впитывается в течение дня под кожу и к ночи на лице его нет совсем, так что ничего смывать не надо, а утром, после умывания в теплой воде, появляется вновь, да в таком виде, словно нанесли его только что.

Пара работала в компании по продаже автомобилей. Аксель был экспертом в области продаж, а Карен начальницей отдела страхования. Отличная работа в просторном автосалоне в чистых и красивых костюмах, с богатыми людьми. Не элитная, конечно, но отличная.

При всем этом, у ребят не было машины. Казалось бы, как так? Но и тут все просто: нет смысла. Общественный транспорт, такси, вакуумные лифты – без проблем доставят почти в любую точку города за чисто символическую плату. А если компания крупная (какая и была у ребят), то она оплатит расходы по передвижению своих сотрудников сама.

Кому тогда нужны машины? Загородным людям, которые живут вне такого замечательного мегаполиса. Машина – не способ передвижения в 23 веке, а признак статуса и успешности. Либо все проще и ты интроверт ипохондрик, который всеми силами пытается не находиться в замкнутом пространстве с кучей людей.

У Карен, перед походом на работу, был маленький обряд. Она писала записку самой себе в будущем, в которой пишет план на день и чего хочет ото дня. То есть, утром, она еще не знает, что произойдет за сегодня и в записке пишет, как она хочет, чтобы день прошел, выполнила ли она задачи минимум и все в таком духе. Какой-нибудь комплимент себе. Или то, как она любит своего жениха несмотря ни на что. Если к вечеру, они по какой-то причине поссорятся, то придя с работы и прочитав "свои мысли в прошлом", она успокаивается и понимает, что все это мелочи. Сейчас она тоже написала записку, которую прочтет вечером и посмотрит, что сбылось, а что нет. Рассказала ли они Аксу важную новость или, как и всю неделю до этого, боялась.

Проходя мимо ванной в спальню, куда всегда клала записку, вешая ее на зеркало, Карен что-то унюхала:

– Аксель, а ты полотенце вчера после душа повесил сушиться?

– Эм… да, – на самом деле Аксель не помнил, повесил ли полотенце и прикусил губу. Он помнил главное: что начал вытирать тело сверху вниз, как положено любому мужчине. Сначала лицо, а потом уже все остальные «причиндалы».

– Ну, врешь же! Оно до сих пор мокрое и пахнет теперь сыростью…

Акс попытался ответить, но дернул кружку и горячий чай капнул на носок. Как бы абсурдно это ни звучало, но Акса это задело, парень вспылил. Ногу обжег, носок мокрый и сладкий (чай был с сахаром, очевидно), наезд нелепый. И буквально на секунду всё его нутро «взбрыкнуло». Впрочем, он всегда был импульсивным. За это девушка его и любила. Но и из-за этого, ссоры были чаще, чем могли бы быть. Дилемма.

– Ну забыл и забыл, что бубнить то? Я часто закрываю глаза на твои мелкие проколы. Помнишь, забыла сковороду с плиты убрать? А на утро это был керамический уголек. А почему это был уголек? Да потому что кто-то перед этим отключил на кухне автоматическую слежку за плитой, ибо, цитата, «для моих фирменных спагетти нужно, чтобы они долго томились, а плита из-за «системы безопасности» не даст ТАК долго держать кастрюлю на плите»

– Да не наезжаю я на тебя… И… И вообще! Что разорался то? Спросить уже нельзя? С каких пор стал вредным таким?

– Я всегда такой был. Просто капля за каплей и порой начинает бесить политика «в чужом глазу соринку видишь, а в своем – бревна не замечаешь». Не круто это, пупс! И я не кричал.

– Фу, какой к черту пупс? Я тебя просила не назвать меня так. Как угодно, то не этим тупым словом!

– Что говоришь, пупс? Прости, пупс, тут, между нами, два метра, пупс, и очень плохо, пупс, слышно тебя. Пупсик.

– Р-р! Бесишь! – прокричала Карен и хлопнула дверью в ванную.

Для сравнения, если пару минут назад, они игриво ссорились, то сейчас все было серьезно. Насколько это возможно в таком нелепом споре, конечно.

Выйдя все-таки из дома действительно раньше, они, как и много раз до этого, отправились к остановке через перекресток. Первой шла Карен, а Аксель был чуть поодаль, но на расстоянии вытянутой руки. Может полутра рук. Вредные, ворчливые голубки еще не помирились и не успокоились, поэтому демонстративно не шли вместе.

– И вообще, я хотела тебе еще кое-что рассказать, пока настроение было. А сейчас – хрен тебе.

– Ну обиделась ты, так обижайся достойно. Без бубнежа. Желательно, молча.

Только за это расстояние от подъезда до остановки, была пара мастерских от двух главных и конкурирующих корпораций кибернетики, булочная со свежайшей выпечкой, из которой уже приятно и аппетитно пахло, несколько магазинов бытовой техники или мебели, игровой клуб с приставками, компьютерами и автоматами и приют для питомцев. Каждое заведение отличалось и по внешнему дизайну, и вывески были одна краше другой. Все в этом мире, было к услугам живущих. Яркие и пестрые вывески зазывали проходящих мимо в свои сети. А цены! Цены! Из-за огромного спроса, но и конкуренции, фирмы и корпорации продавали товар и услуги максимально дешево. Разумеется, качество хромало и за хороший продукт все так же приходилось отваливать немалые деньги. Тем не менее, за последние пару десятков лет мир, его индустрия во всех сферах – достигли очередного пика. Хорошенько поискав, можно было найти всё, что угодно.

Кстати, говоря о качестве товара, эти двести метров до остановки не выдержали шнурки Акселя. Они развязались и кроссовок чуть было не слетел с ноги. Он буквально на десять секунд приостановился перед дорогой завязать их хоть как-то, пока Карен шла вперед через перекресток на зеленый свет.

***

Уж не ясно, накрутил Отис себя так или действительно организм требовал своего, но он буквально засыпал за рулем. Веки были свинцовые, не иначе. За заветным крепким кофе оставалось проехать всего два квартала и один, внезапно, темный тоннель. В момент заезда под землю Отис моргнул, да так, что больше не открыл глаза. "Помогло" еще то, что на веки вообще перестал попадать свет.

По городу было ограничение в скорости, и все это время он ехал даже медленнее чем можно, чтобы ненароком не зацепить чужую машину, коих было много на обочине, но уснув, он расслабил мышцы ног и навалился на педали всем весом, от чего огромный мусоровоз начал медленно, но верно набирать обороты. Несмотря на то, что в такой громадине был по-настоящему мощный двигатель, он не шумел как сотни злых собак. Все же работа мусорщика начиналась рано утром и многие люди могли еще мирно спать, поэтому мусоровозы оснащали практически бесшумными двигателями. Ну а так как машина «плыла» по воздуху на гравитационной тяге в сантиметрах 30 над дорогой, то она была практически бесшумна.

В ранний час дорога была еще пуста, поэтому на пути не было каких-либо препятствий, мешающих или тормозящих машину. Никаких, кроме одного «субъекта», идущего на работу…

***

В 23 веке люди очень привыкли полагаться на ИИ, роботов и автопилоты. Даже переходя через дорогу, они уже не смотрят по сторонам, потому что почти все машины оснащены датчиками, которые могут заранее остановиться или хотя бы посигналить пешеходу. Пара Карен и Акселя не была из этого числа, поэтому Карен, само собой, посмотрела на обе стороны дороги. Так еще ее учила мама в детстве. Прописные истины. Слева ничего не было, и справа, со стороны темного тоннеля тоже. Странно, что там не горели лампы, но, несмотря на всю автоматизированность мира – такие проблемы оставались.

Будучи уверенной, что вокруг ни одной машины, она пошла смело прямо.

***

Никто из них не понял в чем дело. Сначала. Отис спал, Аксель моргнул, А Карен шла. Огромный, старый и грязный мусоровоз снес её как целлофановый пакет.

В тишине утренней улице случился звук: стук костей, мяса и органов; стук человеческого тела о металл мусорной машины. Хруст и чавканье, лопанье чего-то, внутри стройного и молодого женского тела. За этим звуком, последовал второй. Может быть, это был вскрик девушки. От осознания неизбежного. Или от острой и пронзительной боли. Может быть, это кричал Аксель? К сожалению, теперь не понять.

Но именно этот нетипичный набор звуков и дал Отису проснуться и резко начать тормозить. В свету солнечных лучей, отраженных от окон домов, и ярких вывесок магазинов, оставшихся включенных с ночи – всё лобовое стекло было в чем-то мутно красном. Не поняв, в чем дело, он попытался дворниками убрать это со стекла, но отмывалось с трудом. И лишь когда дворники стали хрустеть и соскребывать что-то твердое вперемешку с тонкими-тонкими линиями, больно уж похожими на волосы, Отис что-то медленно начал понимать…

2

– Давайте еще раз, и по порядку. Вкратце.

Состоящий почти полностью из кибернетических частей тела и протезов, следователь, откинулся на спинку стула, завел свои черные руки за голову и закрыл глаза. Забыл, что собирался закурить свою огромную сигару и снова засуетился. Голос был абсолютно человеческим, хотя казалось, уж, что-что, а он должен "отдавать" металлом.

Перед ним сидел бледный водитель мусоровоза, который сегодня рано утром по пути на работу сбил насмерть молодую девушку. Таких происшествий, кстати, уже давно не было. Сейчас либо какая-то малолетка, мнящая себя гуру хакерства, пытается ограбить чей-то виртуальный кредитный счет и попадается на первом же кругу защиты с потрохами, либо разные фрики сходят с ума от мешанины «железа» в своем теле. Несовместимые протезы и программы начинают сбоить, от чего человек может впасть либо в бешенство, либо в безумие, что, впрочем, есть одно и то же. А тут – мусоровоз оставил от девушки лишь мокрый след на стекле и чуть-чуть на асфальте. Да и те уже, наверное, высохли. Да, дело очевидное и легкое, но такое интересное. Глоток свежего воздуха в затхлости рутины и обыденности. Само собой, мусорщик, понесет наказание. Да только там столько возможностей смягчения приговора, что максимум пару лет в колонии. Либо вообще домашний арест.

– Хм, ну, утром я проснулся на работу. Очень хотел спать и первым делом поехал за кофе. Его дома не было. Ну, знаете, за тем кофе, который сейчас рекламируют на всех голо-билбордах. От «Чибус Деорум», кажется. Вот. Дальше, въехал в тоннель по пути. А там, почему то, не горела ни одна лампа, ни один фонарь. Я даже не успел включить фары, как глаза тут же закрылись. Клянусь, не ожидал, что усну! Проснулся же от резкого хлопка и толчка, смотрю, а лобовое все темное, и понимаю, что это… ДУМАЛ, понимаю, что это грязь. Ну, мало ли откуда. Начал смывать, а там волосы. Вперемешку с чем-то. Ну и по тормозам. Ноги как деревянные были. Еле нажимали на тормоз. Никак не мог остановиться, – голос говорящего с каждым словом становился тише и глуше. Видать, ком к горлу подступал.

– С потерпевшими вы знакомы не были? – офицер стряхнул пепел в мусорку.

– Нет, конечно, нет. Куда там, впервые вижу. М-да, видели бы вы лицо парня, видимо, это жена его была…

– Видел. Глаза его до сих пор стеклянные. Ха, а забавно получается! У вас вон ноги деревянные, у него глаза стеклянные. Не из мяса будто сделаны, а прабабушкиного серванта! Кофе то, кстати, еще хотите?

– Вы что, шутите? Я теперь никогда не усну, наверное. Картина эта перед глазами, а в ушах хруст. Или звон. Я даже не понимаю, что это…

– А-а, так это у нас ремонт.

– Не смешно! Как вы можете в такой ситуации так издеваться?!

– А я говорю по факту и на полном серьезе. Звуки, что у вас в ушах – это ремонт в соседней комнате. Остальное – психологическая накрутка. Скажу сразу, вам однозначно светит тюрьма. Менее вероятно – домашний арест. Да, не округляйте глаза, я уже вижу в глазах немой вопрос «как так?». Мы знаем о вас все. И из-за некоторых личных и семейных обстоятельств, приговор может быть максимально мягким. А если все же тюрьма, то будете отбывать срок и работать на благо общества под надзором. Всю вашу заработную плату – семье. Сами на обеспечении города. Но я не судья и это не приговор.

– Понимаю. Наверное. Я могу поговорить с женой? Позвонить ей. Но наедине. У меня нет денег на подкожный коммутатор. Поэтому, звоню по-старинке.

– Мы вам дадим телефон, она может приехать, если хотите. Сами должны понимать, сейчас вы отсюда никуда ни ногой.

– Да.

В нескольких комнатах от «допросной», сидел Аксель. Глаза его и правда были как стекло. Мыслей в голове не было абсолютно никаких. Еще пару часов назад у него была девушка. Его самое любимое существо на всей планете. Утром они говорили, что, получив свои зарплаты, рванут к океану на отдых. Там же распишутся. Официально станут супругами. А сейчас? Что сказать ее родителям? Хоронить даже нечего, тела как такового нет. И не менее главное, что будет с ним самим? Его жизнь была далеко не сахар до встречи с ней, и лишь когда она появилась – его, словно окрылило. Все, что было до нее – сплошное самобичевание и жизнь на таблетках седативного, что выписывал психиатр, дабы не наложить на себя руки раньше времени. Но теперь ясно, что он витал в мечтах, чтобы затем его взяли за ноги и больно с большого замаха вбили в землю. Буквально размозжив его как…

Как Карен.

***

– Доброй ночи, дорогие слушатели, с вами Томми Ли, – голос ведущего мгновенно стал серьезным и строгим. Официальным. – Друзья, возможно, вы уже слышали страшную новость: сегодня утром на пересечении улиц Дэвидсона и Парадигмы, была насмерть сбита молодая девушка. Подробности, что с ней стало, мы говорить не будем в ваших же интересах. Иначе ужин может попроситься на выход. Поэтому лишь сухие факты и краткая сводка: мусоровоз под управлением человека вылетел из неосвещенного тоннеля и буквально оставил девушку у себя на лобовом стекле. Водитель понес наказание. Так как этому делу дали категорию D, то был проведен экспресс-суд. Небольшое отступление, давайте я немного напомню, что это за суд. Ведь все-таки реформа судебных дел была проведена не так давно, после тех … тех громких событий, годовщину которых, к слову, мы сегодня утром освящали, – и в этот момент голос ведущего снова взорвался градом эмоций и радости. Неподготовленный слушатель мог получить легкую контузию. – Перед ликбезом, еще раз напоминаю важную информацию от наших спонсоров. Если вы хотите здоровое новое тело или вам больше по душе вставки из титанового сплава, то смело обращайтесь в клиники по улучшению организма от «Эт Карнес Ферро» и «Арканум Имморталис». Стань лучше, будь лучше. Оставь мир после себя лучше, чем он был вчера! – взрыв эмоций был исчерпан и Томми вновь заговорил так, словно распутывает клубок таинственных дел. Медленно и размерено. – Вернемся к нашей новости: все происшествия начали делить на категории. От "A" до "D". От сложных, к легким. Всего 4 категории. Пока все просто. Перечень происшествий, которые попадают под категорию "D" – много, и наше одно из них. Так как в случае с мусорщиком были очевидцы, плюс, это попало на камеры наблюдения и, еще на тот момент подозреваемый, ответил на все вопросы на детекторе лжи – дело отдали на суд ИИ. Важно отметить, что в деле фигурировало множество отягчающих обстоятельств, которые были не названы в связи с законом о нераспространении личной информации виновника ДТП. И, собственно, искусственный интеллект, на основе информации, которой он владел, выдал следующее наказание: 3 года тюрьмы общего режима и плюс общественные работы с выплатой 100% заработка. Уж не ясно, чем он заслужил последний пункт. Ну да ладно. Такова ситуация и имеющаяся информация на данный момент. Теперь по порядку с самого начала. Возможно, вы слышали, что я делал акцент на некоторых словах. Во-первых, какого черта водитель был человеком? Нет, само собой, он не мог быть кошкой или собакой, но огромный процент всего общественного транспорта обслуживается или простым автопилотом, если речь идет о простом вакуум-лифте или искусственным интеллектом, если средство передвижения использует больше направлений чем вверх\вниз и вправо\влево. Во-вторых, у нас что, на дворе средневековье? Почему такие опасные места, как тоннели не освещены должным образом? На камерах было видно, как девушка вертела головой перед тем, как перейти дорогу. И раз не увидела опасности – попыталась её перейти. В показаниях обнаружился нюанс, что света в тоннеле в то утро не было от слова совсем! Полицией был проведен эксперимент, что если машина будет двигаться абсолютно бесшумно, как это и было, то ранним утром, с того пешеходного перехода – не видно абсолютно ничего, что творится в тоннеле. Там может проходить немая оргия тридцати человек, но вы ее никак не увидите. В-третьих, что это за наказание такое? Произошел случай невиданный за последние годы! А виновника фактически пощадили. Да, никакой смертной казни у нас нет, но из некоторых источников я получил информацию, что водитель, ВНИМАНИЕ, просто … уснул. Понимаете? Он хотел спать, уснул, сбил девушку, проснулся и теперь продолжит работать, получать полностью зарплату, но питаться и жить за счет города, пусть и в тюрьме. Я вам честно скажу, у этой молодой девушки был муж. Всю эту информацию о происшествии я получил от него. Рассказывая мне все это – он был просто в ярости, и я его понимаю! Впрочем, оба этих человека были далеко не последними людьми в городе, поэтому, я уверен, это не конец истории. Они еще подадут ходатайство об ужесточении приговора. Такие безалаберные люди не должны быть на свободе.

Аксель все это время сидел в студии и слушал. Том несколько лукавил: мужем Карен он еще не был, насчет их важности в городе, он тоже загнул, да и когда Аксель рассказывал другу ту историю – ярости в нем тоже не было. Хотя после этой речи друга, в нем что-то зажглось. Совсем чуть-чуть, но голова начала работать, а не просто хлопать глазками. Все это время он внимал, что говорит Томми и кажется, кое-что понял. Ведь действительно, водитель слишком легко отделался. Причин, почему он хотел спать – масса, но разве это оправдание? Это не справедливо! Один человек – лишился жизни. Еще троих (самого Акселя, а также родителей Карен) – это сломало или подкосило. А тут три года, и ты свободен.

В Акселе тихо закипала ярость. Он был человеком с высоким, но своеобразным чувством справедливости, и это казалось ему абсолютно нечестным. Необходимо было что-то делать, но что? Суд уже был. Жаловаться на то, что все решилось меньше чем за сутки – бессмысленно. Таковы новые законы. Нужно подумать…

***

Человек с седым ёжиком на голове, в серой словно рясе ехал по удивительно темным закоулкам улиц, обычно ярко освещенного города, за рулем красного спортивного автомобиля и слушал фоном радио. Там говорилось о каком-то никому неизвестном происшествии, о каких-то замашках и попытках ведущего быть эрудированным и подкованным в вопросах коих он абсолютно не разбирался, но вот кое-что там все-таки было интересно.

– Важные и злые люди говоришь?.. Хм. Куй пока горячо, да? Дай Бог, времени хватит. Надо успеть.

После чего машина еще раз свернула в очередной темный переулок, ускорилась и растворилась во тьме засыпающего города.

***

– Ты прости меня, amicissimus, – обратился Томми к другу.

– За что? – Аксель витал в своих мыслях и не сразу понял, что обращаются вообще-то к нему.

– Мне там рекламу пришлось вставить. Ну, про эти гребанные корпорации. У меня договор, я никак не мог его нарушить. А радио никому почти не нужно. Приходится рекламировать все, что под руку попадется. Приходится идти к ним на ковер, чтобы они дали объедки со стола.

– А-а, я, если честно, не заметил этого. Да и слушать-то стал только в конце. Какие мы важные шишки?

– Так надо. Я хочу вызвать резонанс. Потому что случай – вопиющий! Вы мне как брат с сестрой. Я переживаю не меньше твоего и хочу, чтобы вина человека была доказана по-настоящему, а не формально для галки.

– Знаешь, вот когда ты тогда начал говорить про злость и ярость – я понял. Я действительно зол. И с каждой секундой злюсь больше.

– Ну, вот видишь. Тем более. Я знаю тебя лучше всех. Даже когда ты еще ничего не понял, я уже знал, что как только оцепенение пройдет – ты попытаешься разобраться в этом всем сам.

– Как сказать. Я даже не знаю, с чего начать. И что разбирать.

– Давай так. Утро вечера мудренее. Мы с тобой утром пойдем со мной на работу. И в утреннем эфире будем вместе думать, может, звонки какие в студию прилетят. А так как в эфире нельзя молчать будет – мозгам придется обязательно что-то подкидывать. Так и придумаем.

– Мне с тобой? В эфир. Ну не знаю. Я не уверен.

– Все будет хорошо. Или ты уже остыл?

– Черт, нет, я не остыл!

– То-то же.

Ребята шли домой к Томми. Аксель не мог находиться у себя дома, а также боялся остаться один. Родители Карен вовсе начали обвинять во всем Акселя. Мол, если бы не он, она была бы жива. Он думал об этом, но как-то странно обвинять человека лишь в том, что они вместе жили. Он не толкал ее под мусоровоз. Он не выкинул ее с десятого этажа. Не накачал синтетическими наркотиками, от которых у нее поехала крыша. Не «обвесил» имплантами, от чего она могла подцепить компьютерный вирус и тоже свихнуться. Он просто был рядом в момент трагедии и ничего не мог поделать. Если только прыгнуть вслед за ней. Похоже, ее родители именно так и хотели.

В любом случае, сперва, нужно было поспать. Даже находясь под воздействием сильных транквилизаторов, которые он достал из древней заначки из прошлой жизни, Аксель был не спокоен до конца. Конечно, он переживал, но больше – он злился. Непонятно на что больше. На себя ли, что был рядом, но не спас подругу. То ли на родителей девушки, что винили его. То ли на друга, что приврал его историю и вставил чертову рекламу, которую Аксель конечно же слышал, но не подал вид. Либо на водителя. Но самым вероятным, кажется, что на все вместе взятое. Эту совокупность и нужно будет обязательно завтра выплеснуть в эфире.

***

Наконец-то. Это тот самый день! Было ощущение, что он никогда не наступит. В голове прям зудит мысль, о каком-то подвохе, но нет же. Все ясно – как белый день.

– Ты еще не придумал, что будем делать?

– А чуть конкретнее?

– Ну как же? Особенный день. Особенные планы. Не просто же постоять пятнадцать минут перед священником и поехать обратно. Что насчет переводчика?

– Я? Хм, я думал, мы оба должны приложить к этому руку. И мысли. Мозги там. А насчет переводчика, тут такое дело, придется взять на вечер эти туристические внешние импланты.

– Ясненько, – вздохнула Карен. – И вообще, зная тебя, ты отметешь все классные варианты и выберешь свой, и дабы пропустить это бесполезное бодание рогами – я уже согласна.

– Эту фразу ты сказала и полгода назад, – усмехнулся Аксель.

– Да, и не сделай так, чтобы я пожалела, будь добр.

Акс посмотрел в изумрудно-зеленые глаза, чмокнул Карен в лоб, она его в нос, провелась по чернющим волосам и пошла прихорашиваться дальше. Да, есть причуда, что жених и невеста не должны видеть друг друга до свадьбы в нарядах… или без них? Но ребята были не из верующих в приметы. А уж в какие-то грустные выдумки предков тем более.

Они и эту свадьбу то не хотели, но родители Карен настояли. Поэтому, был принят компромисс: сегодня «свадьба» так, как хотели молодожены, а потом, по приезду обратно домой, свадьба, как хотели все остальные родственники. Их было немного, но, когда речь зашла о свадьбе, ор поднялся выше гор.

Как, кстати, хотели ребята? Наверное, крайне банально, надев розовые очки. Карен с Акселем посчитали логичным сделать день «неофициального» бракосочетания не лишь бы каким, а хитровыпендренным.

А именно: после жаркого дня, в приятный вечер на песочном пляже на берегу океана. С видом на тихую и лазурную водную гладь, простирающуюся до самого горизонта, за которым будет лишь солнечный диск, медленно тянущийся вниз, и созерцающий начало их союза.

Начнется торжество на фоне яркого, чистого и синего неба, а закончится оранжево-розовым закатом и, невидимыми в городе, но по-настоящему далекими и яркими, звездами. Как, только родившимися, так и давно умершими.

А потом будет брачная ночь, в которую они, разумеется, как и хотели, сделают новые татуировки и напьются в хлам в одном из баров отеля, в котором заселились по приезду. Да, татуировки под алкоголем – не лучшая затея, но явно не смертельная!

Аксель знал точно. Эта женщина будет вознаграждена за то, что выбрала его. И нет, не в каком-то похабном плане. Имея возможность общаться с кучей девушек в свое время, когда он встретил Карен, то понял, что именно ее нельзя упустить. Уже тогда он начал проявлять весь свой мужской шарм, дабы очаровать ее. С переменным успехом, но все же. Уже тогда, он готов был обогнуть мир на своих двоих, лишь бы она была счастлива. И сейчас, ее фразу «не дай мне пожалеть об этом выборе», он слушал с ухмылкой. Ибо прекрасно понимал, что с ней он будет до самой смерти.

3

Наступившим утром, Аксель проснулся очень тяжело. Из-за кучи выпитых таблеток перед сном, куда входили и успокоительные, и антидепрессанты (те, оставшиеся из прошлой жизни. Срок годности кончился, но другие купить было невозможно, так как продажа таких лекарств идет лишь по рецепту), и снотворное. В таком количеств пить их нельзя, но ему было плевать. Все что угодно, лишь бы не чувствовать горечь, которая жгла изнутри и просила залезть на стену, выть и рвать на себе кожу, бить морду первому же человеку. Лишь бы не ком, который невозможно было вытошнить и выплевать из горла.

Еще эти чертовы сны… или галлюцинации? Такой явный морок и о таком близком будущем. Фактически, оно должно было наступить сегодня. Должен был начаться их общий «новый, дивный мир», а по итогу…

Впрочем, «другое» будущее и наступило. По-настоящему «другое».

– Ты как, amicissimus? – Томми стоял у двери в гостиную и смотрел на "зомби".

Акс вздрогнул. Это состояние, оно такое интересное и непонятное. Вроде, сидишь полумертвый из-за передозировки, а все равно вздрагиваешь от неожиданного шума.

– Никак. Совсем. Ничего не хочу. Я имею в виду то, что мы вчера обсуждали. Можно не надо никаких «расследований» и прочей лабуды? Дай мне сдохнуть.

– Ты что?! Да как так-то? Надо! Еще как.

Друг зашел в комнату и подсел рядом на диван. Чуть не спотыкнулся об игрушки, оставленные его ребенком еще со вчерашнего вечера. Ведь неожиданно пришел "никакой" дядя Аксель, которого срочно надо было куда-нибудь положить отоспаться.

– Акс, ты же понимаешь, что… это надо в первую очередь для тебя. Мы с тобой знакомы не первый день. Ты был в дичайшей трясине еще несколько лет назад, до встречи с Карен. Она, – сделал акцент Томми и продолжил: – Смогла тебя вытащить, а не я. Сейчас, все может быть гораздо хуже. Не хочу углубляться, в чем именно и как это выразиться. Ты не дурак, сам понимать должен. Но даже если все обойдется. Ты найдешь ресурсы не добить себя окончательно, то пройдет год, два, пять лет. В лучшем случае. И ты начнешь загоняться, что не попытался что-то изменить. Не попытался добиться, справедливости что ли. Нам ссут в уши, что вся эта автоматизированность во всем – решает кучу проблем и можно идти по улице ночью с мешком денег и закрытыми глазами и ты останешься жив. Ибо все так радужно и прекрасно в городе. Твой случай – прямое доказательство обратному.

Аксель слушал-слушал, вроде был со всем согласен, но хотелось уподобиться страусу и сунуть голову в песок (он не знал, что животные таким образом не прячутся, а пытаются убить насекомых на себе). Уснуть еще, но в этот раз без снов, и проснуться, когда это все кончится.

Томми еще что-то говорил и говорил, но его слова были где-то там, снаружи и у них не получалось найти отклик.

Впрочем, когда Томми пошел на второй круг своей агитации, Аксель все же отмахнулся и решил сделать по-своему: плыть по течению. Если за него решили что-то? Да будет так. Не ради бунта друга, не ради попыток того вернуть слушателей, а просто чтобы остаться наедине со своими мыслями.

Приехать на студию им нужно было очень рано, поскольку необходимо придумать что говорить и с чего начать, дабы мысли лились рекой, сделать конспект и написать пару тезисов. Томми шел первым, метрах в пятнадцати от друга и первым же зашел в здание студии. Аксель был позади и тоже собирался заходить, как ему перегородили дорогу. Спросони, он чуть было не уткнулся в человека. На вид тому было лет пятьдесят, легкая седая щетина, короткий серый "ежик" на голове, и белое одеяние, похожее не то на рясу, не то на балахон. Правда, с кучей разных ремешков, шнурков и карманов по всей площади одежды. В таких балахонах обычно ходили верующие различных верований во времена, когда религия была еще на плаву и были люди, действительно свято верящие в силы свыше. Только вот, несмотря на схожесть с одеждой давних лет, она, естественно, была осовременена. И ткань на ней была из современных полимеров, опять же, с кучей разных застежек, карманов и прочим. Словом, ощущение, что этот наряд можно было снимать по кусочку: отдельно рукав, отдельно плащ и так далее.

– Аксель Кейн? Я полагаю.

– Простите? Что?

– Вы – Аксель Кейн? О вас и вашем же случае говорили вчера в новостях на радио?

Состояние Акселя давало о себе знать. Не было желания удивляться, а кто это такой, а откуда он его знает, а что, собственно, тому нужно.

– А, ну да, я. А вы…?

– Да, позвольте представиться. Вито Мартиньелло – глава общества «Деус Интра Се». Друзья же называют меня просто – "Пилигрим". Мы маленькая община, собираемся в доме на окраине исторического района, в тупике улицы Энцелада. Я услышал о том, что у вас случилось, и хотел выразить свои соболезнования. Всегда очень тяжело терять близкого человека. Я вас прекрасно понимаю.

Акселю было срать. Но он был вежливым, плюс не желал сейчас подниматься наверх. Хотелось тянуть время дальше, пусть даже путем бесполезного трепа.

– Да, спасибо большое. Простите за любопытство, но что за церковь? Вы верите в какое-то божество? Мне казалось, уже сто раз были доказаны и большой взрыв, и наличие темной материи. Да и вообще давно уже не слышал новостей, о каких-либо церквях. Это пережиток истории.

– Церкви? Какое старое слово… Никак нет, но я понимаю ваш скепсис. Скажите, пожалуйста, а вы знаете «историю веры»? Той самой веры, почему люди сражались за своего Бога и готовы были пожертвовать собой за свои убеждения?

– Не думаю. Да мне и не особо интересно, простите.

– У вас есть пара минут? Я думал, вы торопитесь, вы так быстро пытались зайти внутрь.

Фанатик, сделал вывод Аксель. И решил выбрать из двух зол меньшее – подняться-таки наверх в студию. Общение с такими особами вызывало еще большее отторжение.

– Точно. Я прошу прощение, но у меня сегодня очень загруженное утро. В любой другой раз я бы вас точно выслушал.

– Отлично. Буду ждать другого такого раза. Вот вам моя визитка. Смело звоните в любое время дня и ночи.

И снова натянутая улыбка. С обеих сторон. Капля вежливости, тут и там, не более.

– Конечно, договорились, – Пилигрим протянул руку для рукопожатия, но был проигнорирован.

Аксель взял визитку, положил ее во внутренний карман своей джинсовой куртки, зная, что не будет никуда звонить и вся эта вера ему абсолютно по боку. Однако, пуговичку же застегнул обратно. Хотя, обычно, о вещах в таких карманах вспоминаешь только перед стиркой, во время проверки.

– В таком случае, всего доброго! – сказал Аксель и зашел в здание радио. И лишь уже в спину Вито сказал:

– Когда вам нужен будет мир в душе, я буду вас ждать.

"Когда мне нужен будет весь и целый мир, по мне будет плакать психушка", – подумал Аксель.

Наверху же, почти все было готово. Чайник грелся на тумбе, заварка разлита по кружкам, печенье с шоколадной крошкой стояли на смачном дубовом столе, а старые стулья на колесиках были подкачены к микрофонам, установленным по обе стороны того столика. Вся студия или, если угодно, студия, отдавали дань уважения тем самым временам, когда радио было популярно и чтобы его слушать, нужно было настроить конкретную частоту при помощи ползунков или их аналогов на специальном устройстве, которое так и называлось "Радио". Его могли выпускать разные, тогда еще просто компании, но суть у него была неизменна. Дать человеку доступ в мир новостей, информации и музыки.

Тем временем, на часах уже без пяти минут утро.

– Ужас! Ты куда делся-то? Иду впереди, оглядываюсь, а тебя нет. Думал, ходу дал. Не пугай так, ладно?

– Меня мужик какой-то снаружи встретил. Внезапно, имя моё знает. Кстати, только сейчас подумал, а откуда он его, мать, знает? В новостях вчера ты не говорил, а я и не представлялся.

– Может из полиции? У них-то доступ точно есть ко всей инфе.

– Нет, он фанатик.

– В плане?

– У него церковь какая-то и всё такое. Верит сам и мне про веру рассказать хотел. Пытался, покрайней мере.

– А ты?

– А сам-то как думаешь? Какая еще вера? Сторонился я его, – Аксель медленно разливал кипяток по кружкам. Весь организм еще был в состоянии… легкого анабиоза.

– Понял, что ничего не понял. Звучит странно, верить в бога в нашем-то веке. Нонсенс, но давай пока без этого. У нас с тобой есть дело важнее.

– Да не то, чтобы в бога. Он странный, но, вроде, не настолько. Слушай, а может можно без меня? Ну, весь этот сегодняшний театр.

– «Не можно», amicissimus.

– Я серьезно. Мне херово, – позывы тошноты подкатили к горлу.

– Нет, без тебя это будет повторение вчерашнего моего монолога. А оно нам не надо. Будь в эфире, я не прошу от тебя его вести. Просто что-то подмечать и отвечать на вопросы. Хочешь пива? Или еще чего покрепче?

– Не знаю. Утро. Странно пить так рано. Точнее, отвык от такого.

– Добро, если что, дам горячительного. А пока садись, не мешайся, дай провода проведу как надо. Что-то херня получается…

***

В принципе, чего и следовало ожидать. Ничего из этой «затеи» не вышло. Аксель сидел и хлопал глазами, Томми, по началу, был заведен и рьян, но после часа монолога в пустоту и отсутствия отклика со стороны слушателей, тоже стал увядать.

Самое удивительное, что Акса это так же… расстроило. Вот, что значит человеческое нутро: бессмысленное и беспощадное. Не желать что-либо делать, сомневаться, что дело стоит свеч, а когда, всё на самом деле пойдёт под откос, начать расстраиваться, что ничего не получилось. Классика.

– М-да, не такого я ждал, – ребята шли домой, понуро опустив головы и руки.

– Угу, – пнул один из парней лежащую на земле пробку.

– Я завтра еще попробую. Придумаю, что-нибудь, и попробую. Три дня повестки – это уже серьезно.

– Ладно, – пнул со всей силы Акс треклятую пробку.

– Amicissimus, ты что-то совсем не ищешь путей к справедливости, – Томми был явно не в восторге, что всю «работу» приходилось делать одному.

К концу рабочего дня все успокоительные Акселя выветрились, а новые пока "не завезли".

– Твою мать, да что ты от меня то хочешь? Твоя затея была! У меня начался отпуск, понимаешь? Отпуск. И лететь я должен был сегодня на свадьбу. Мне хоть свадьба и на хрен была не нужна, но связать жизнь с этой женщиной – я хотел! А сейчас что? Затираешь про какую-то справедливость, что нужно поднять шум. В наше время ты хочешь поднимать вопросы по радио? Кто их вообще слушает? Всем плевать на таких как мы, ау, очнись!

– Я делал то, что в моих силах и от чистого сердца, – словно оправдываясь, пробубнил под нос Томми.

– Ага, и рекламу ты вставлял каждые тридцать минут тоже просто так.

– У меня обязательства. Я тебе говорил. Так прописано в контракте.

– Ну, так это уже выглядит нихуя не от чистого сердца. А как попытка, на хоть какой-то неординарной теме заставить народ слушать себя, и показать рекламодателю, мол, смотрите, нас слушают, дайте еще денег.

Вероятно, это, конечно, было не так, как сказал Акс. Но что видит человек, у которого горе и злоба на первом месте? А все его попытки прокрастинировать были, иронично, прокрастинированы.

– У меня семья есть, которую, прикинь, надо кормить! И да, я буду пихать рекламу тогда, когда посчитаю нужным. Потому что, иди на хер, вот почему. Взрослый лоб, а понять не может.

– У тебя в каждом нашем разговоре всплывает слово «семья». Я безумно рад за тебя. И знаешь что? Томми, иди в пекло.

Вот так, в очередной раз, из-за притянутой за уши причины, но в силу омрачающих обстоятельств, мелкая склока может перерасти в полноценную ссору двух хороших, если не лучших, друзей. Не в то время, не в том месте, не те слова.

4

– Акс, это Томми. Прости за ссору. Ты где? Развернулся тогда, психанул и ушел. Я понимаю, нервы. У тебя опять началось, да? Снова плющить начало? Ты мне скажи, я помогу, чем смогу. Просто ответь на звонок. От тебя сутки вестей нет. Не верю, что ты дома заперся, я проверял. Да и вряд ли ты там сейчас можешь находиться. Ответь, короче, хорошо?

***

– Аксель, ау. Amicissimus. Брат. Третий день, а ты хрен знает где. Ни ответа, ни привета. Я понял, ты снова пошел само бичеваться или что ты там делал несколько лет назад. Будь добр, хотя бы мне, хотя бы сообщение, фотку скинь, что ты тупо жив. И всё.

***

– Я тебе оставил десяток голосовых уже. Еще больше просто сообщений. Ну, надеюсь, ты жив. Хотя бы.

С каждым сообщением голос Томми становился грустнее и грустнее. Они были давними друзьями, еще задолго до начала их отношений со своими дамами. Тогда, они ночами зависали в местах со сборищем сомнительных персон, употребляли то, что не следовало, а если и следовало, то не в том виде, не в том количестве и не таким образом. Аксель страдал и пустился на путь самобичевания, ибо проблемы шли одна за одной: родители умерли, девушка делала ему "рога" и ,по итогу, залетев, ушла к другому, работы не приносили отдачи, денег, профита, в общем. Вроде, ничего удивительного, многие и не из такого дерьма выбирались, но тут весь стресс тянулся с самого детства и где-то к двадцати годам, это был набор психозов, страхов и сомнений. А сил ни моральных, ни физических уже не было. Плюс, не у всех есть запас такого здоровья.

А что Томми? Друг же просто любил кутить и не видел ничего плохого в таком времяпрепровождении. Тем более, считай, составлял Аксу компанию. Благое дело, не иначе!

***

– Мистер Ли?

Наверное, самый внезапный звонок разбудил Томми посреди ночи. Спросони, он пока не понял, что к чему, но через пару секунд, уже представлял, что ему скажут.

– Эм, да, я, что-то случилось, да?

– Случилось. Мистер Кейн, Аксель Кейн. Вы записаны у него в контактах, как второе лицо в случае экстренных ситуаций. До первого, Мисс Карен Грейс, мы не дозвонились.

– Ох, да, конечно, я вас слушаю… – Томми повернулся в сторону. – Спи, дорогая, это по работе.

***

Радиоведущий приехал, как только смог. На Акселя было тяжело смотреть, да и вообще находиться в одном помещении, хотя бы потому, что запах был как если человек умер, воскрес, снова умер, а его труп окунули в самый вонючий сыр на свете. Фиолетовые пятна по телу, от синтетической наркоты, надувшиеся вены на лбу, разбитые костяшки пальцев, нос, губы и левый глаз. Выдрано несколько клоков волос. Но жив. Нашли в помойке у одного из клубов на периферии города. Жаловались на отвратный запах, а дело вовсе и не в мусоре оказалось. Так и нашли.

– Извините, док. Что с ним будет дальше? – Томми явно волновался, но в глубине души был в ярости, что этот хмырь, который его друг, не отвечал неделю и пришлось ехать в больницу посреди ночи из-за него.

Бородатый дядька с красным носом, то ли из-за алкоголя, то ли аллергии, прокашлялся и отхаркался прежде чем говорить.

– Ну, вообще-то, по-хорошему, я должен заявить в полицию на его счёт. Все-таки наркоша, может опасен для жизни окружающих и тому подобное.

– Но?

– Но, вообще то, чхал я на таких отбросов с высокой колокольни. Естественный отбор в действии. Если он тупой, чтобы принимать синтетику, не имея искусственных внутренностей, то скатертью дорога на тот свет. А насчет окружающих, так тоже сами виноваты, что общаются с таким отродьем.

– Вы же понимаете, что раз я у него в контактах, значит, я с ним, так или иначе общаюсь.

– А это, вообще-то, принимайте, как хотите. На свой счёт или нет, – и достал из папки с "историей болезни" тонкую флягу, открыл и выпил. – Мне геморрой и бюрократия не нужны. Берите за шкирку и топайте.

– Может, вы и правы. Лучше быть убитым им, чем стать таким как вы, да, док?

– ЧТО?! Вон! На хуй, оба! И манатки его забери.

Врач рявкнул, брызжа слюной. Кажется, он пил портвейн. Ничего особенного. Дешевое пойло, дешевых людей.

Вещи валялись разбросанные на полу, пришлось наклониться, чтобы их взять и иметь риск получить по хребту, за провокацию врача, которой, впрочем, не случилось. Врач был прилично пьян и мог рухнуть в любой момент, вот и не стал рисковать бить в спину. Затем Томми, взял друга на руки. Никаких катетеров, шлангов и труб к телу прикреплено не было, что позволило быстро "сделать ноги".

***

Он медленно начал открывать глаза. Во рту словно кошки нагадили, в горле сухой ком. Руки, ноги дрожат. Голова болит. Глаза режет. Весь этот, и не только, перечень вещей тяготил бренное тело Акселя. Повезло, что над головой не было никаких ламп и светильников. В комнате в целом был полумрак. Томми понимал состояние друга и прекрасно знал, как важно избавиться от раздражающих внешних факторов, после такой попойки. Аксель же не пытался встать, но пробовал что-то сказать, хотя ничего не получалось. Рот слушаться не хотел вовсе.

– Погоди, дам воды. Сейчас.

Том, словно супергерой, тянул живительную влагу другу. Соломинка утопающему, рыба голодающему. Акс было попытался рукой дотянуться, но рука тоже не стала делать дело и лежала мертвым грузом на кровати.

– Да погоди. Лежи просто, хорошо? Лучше бы не просыпался…

Томми, приподнял голову друга и дал воде дотронуться до губ. Попить все же не получилось, отходняк от всего принятого был жесточайший, а печень, наверное, больше всех хотела сейчас умереть.

Минут через двадцать горло было промочено и можно было говорить. Но Аксель не знал что. Было ужасно стыдно перед другом. Было ужасно стыдно перед Карен. Перед первым, за то, что пропал, перед второй за то, что делал.

– Нам надо поговорить, – первым нарушил тишину Томми.

Ох, Аксель ненавидел эту фразу с самого детства. Её, наверное, все ненавидят, но тут прямо было лютое отторжение.

– М?

– Я не знаю, где ты пропадал. Я не знаю, что ты делал, и что с тобой делали. Я побоялся везти тебя к себе, поэтому мы в мотеле за городом. Еще страшнее мне было от того, что тут на «ресепшене», – Томми взял слово в кавычки, – Никто даже слова не спросил, почему я с телом на плече. Отвратительное место. Отвратительно, что мне пришлось ехать за тобой по первому же звонку врачей. Ты мне отвратителен. Мудак. Я, так понимаю, ты ошивался с той сектой и тем фанатиком, который тебя встретил в день, когда ты сбежал? – Томми выпускал пар как мог.

– Прости, – Аксель замолчал на минуту. Говорить было сложно, вспоминать еще сложнее. Голова была абсолютно против. – Нет, я вообще забыл про него. Я просто ушел. В отрыв? В разнос? Позвонил Арни и тот достал всё, как тогда. Помнишь, Арни?

– Ага, гандон-наркоман.

– Да-да. Кажется, он перебрал, и мы его хоронили. А может это глюки были.

– Заткнись. Честно, не знаю, что делать. Следить за тобой, как несколько лет назад – я не могу.

– А ты и не следил. Ты участвовал.

– Я был рядом, так или иначе. А сейчас все иначе.

– С одной стороны да, с другой стороны нет. Я снова один, мне снова отвратительно, я снова не знаю, что делать.

– Но, а у меня по-другому! – вспыхнул Томми. Но он всегда так, дай ему пять минут позлиться, а потом снова станет заботливой мамашей. – У меня семья. Работа. Брат, я искренне хотел бы тебе помочь. Но ты сам должен этого хотеть. Да даже если я прикую тебя к кровати, сам сяду рядом с битой и буду сидеть сутками – ты или найдешь способ слинять, или просто подохнешь с тоски и одиночества. И я не шучу. Такие случаи в мире уже бывали. Человек просто отказывался жить и тихо помирал.

– Я хочу. Или нет? Не знаю. Сложно, а голова совсем не варит, – слезы наворачивались на глаза. – Я хочу уметь менять время. Я хочу, чтобы все можно было изменить. Все можно было переиначить, – на последнем слове в горле появился ком. – Переиграть, пережить заново. Загрузить сохранение. Переместиться в прошлое. А хер там плавал, дружочек. Поэтому, то, что я хочу – невозможно. А другого на уме нет. Такие дела.

– Понимаю…

– Нет, – резко и громко перебил его Аксель

– Заткнись, щас как… – Томми задрал руку вверх, как если бы хотел удалить друга. – И слушай. Тебе стоит это «другое» придумать и чем быстрее, тем лучше. Еще один такой загул ты, может, и протянешь, но клянусь, последующий тебя просто убьет. Так или иначе. Наркотики или барыга лицом об асфальт – не суть.

– Ага.

– Может реабилитация? Ну, центр реабилитации.

– Мы же там были.

– И мне помогло.

– А мне нет. С чего бы во второй раз поможет? – за весь диалог, Аксель так и не посмотрел, и не посмотрит другу в глаза. Взгляд был уставлен в самый темный угол комнаты. Так было проще. Физически и морально.

– Тебе надо что-то менять. Работу, дом, образ жизни. Вообще всё. Просто, чтобы голова была занята, условно, тем, какой коврик в ванну выбрать, а не мыслью, где взять наркоту и получить в табло.

– Возможно.

– Я дам денег на первое время.

– Спасибо, но у меня есть.

– Я дам денег на второе время.

– Это ты так в меня веришь, что с первого раза не получится? – Аксель попытался отшутиться.

Томми его проигнорировал и продолжил.

– А на что ты закупался в клубах?

– Ты меня знаешь, я умею втираться в доверие и находить друзей на вечер.

– И подруг…

– Нет, в этот раз нет. Я не собираюсь…

– Да я понял, расслабься.

– Дай-ка куртку.

– Это чья-то? Спёр у кого-то?

– Она мне её подарила. Я такое не потеряю. Ни за что.

Аксель взял протянутую ему джинсовую куртку и с трудом начал елозить по карманам. В одном из таком карманов он вытащил клочок бумаги. На бумаге цифры. Набор цифр обозначал номер.

5

Побитый парень зашел в кафе. Отряхнул голову и куртку, которые были в каплях дождя. Синяки и ушибы на лице были легко замазаны чем-то из женской косметички, но некоторые припухлость и прищур левого глаза, она скрыть не смогла. Аксель пробежался взглядом по столикам. За одним из таких занятых, он увидел того самого человека, который встретил его у входа в офис, где было радио его друга. Тот же серый балахон, только снят капюшон. Волосы седые, в целом короткие, но есть ежик на темечке. Да и на вид ему действительно было плюс-минус пятьдесят, но в нынешних реалиях могло быть и сто пятьдесят.

Это не было похоже на встречу двух бандитов на нейтральной территории, как в фильмах, но нутро Акселя хотело чуть поднять себе настроение и разыграть сценку. Он огляделся еще раз и, как бы между прочим, пошел в сторону будущего собеседника. Тот смотрел на это выжидающе и … непонимающе. Не то, чтобы ждал какого-то подвоха, скорее хотел быстрее начать и быстрее закончить. Как будто куда-то торопился.

Акс сел на столик рядом и кивнул. Его не поняли и смотрели как на дурака. Так продолжалось секунд тридцать, пока Аксель не понял, что эти «игры» интересны только ему.

– А что это было то? – спросили у Акселя, когда тот таки подсел.

– Да хотел себе настроение поднять. В шпионов поиграть, а вы не подыграли.

– Прошу прощение, возраст не позволяет, да я и не понял, что это было.

– Ладно, сглупил, виноват. Тогда к делу? Вы мне сказали, что можете … чем-то помочь? Честное слово, я бы даже не попытался с вами связаться, но дал обещание, что возьму себя в руки и найду способ все исправить в своей, катящейся под откос, жизни.

– Люблю честность, но у меня есть отвратительная черта считать, что если человек делает что-то из-под палки, то никому не будет от этого пользы. Все должно идти изнутри. По доброй воле. Понимаете?

– В каком-то смысле, я и сам такой. Ну, тоже так считаю. Это ведь логично. Что нужно не подчинение, а согласие, солидарность что ли. Но если я вам скажу, что человек может не знать, чего он на самом деле хочет? Меня нынешнего это оправдает?

– Вот так? С места в карьер? – ухмыльнулся собеседник.

– Ну, я немного пригубил перед встречей. Последнее время, мои день, утро и ночь – это существование на алкоголе и препаратах, а слезать нельзя. Сразу. Постепенненько.

Акселя немного начало вести из-за выпивки на голодный желудок. Поэтому сначала он, а затем и собеседник заказали по порции ланча. Разговор длился минут пятндацать о том, да сём. Никакой конкретики. Вито, а именно так звали человека напротив, смог обуздать рьяный настрой парня и увлечь его диалогами о разном. Пока Аксель не закончил трапезничать и не вспомнил, а зачем он вообще сюда пришел.

– Так, а вы что хотели сказать? Еще тогда, в первую встречу.

– Это будет длинный разговор, наверное. Но перед ним, не менее длинный мой монолог. Вы в состоянии воспринимать информацию или может лучше перенести встречу на другой раз?

– Нет, я поел, мне стало лучше. Сонно, но я вполне понимаю, что и как, – Аксель, с видом довольного кота, ворочал последнюю картофелину по тарелке.

– Хорошо. Начну издалека. Не перебивайте, даже если покажется, что я «иду не в ту степь». Уверяю, в конце вы и сами все поймете.

– Нет проблем.

– Вера. О ней пойдет речь. Которую можно интерпретировать как синоним к слову "религия". Дело в том, что суть этой самой веры, изначально заключалась не в выкачке денег из прихожан, как это было перед кончиной такого целого «направления» как церковь, – на словах религия и направления, пилигрим показал пальцами кавычки. – Нет. Изначально была именно, что просто вера. Она была задолго до богов, не было крестовых походов, индульгенций и прочего бреда. Ты идешь охотиться на мамонта и просишь у «чего-то всемогущего», например, у корявого рисунка углем на стене своей пещеры, помощи, потому что даже с тем мозгом, как у обезьяны, было понятно, что мамонт зверь серьезный. И идти на него с острой палкой, пусть и вдесятером будет сложно. А где сложность – там опасность. Опасность – страх. Быть убитым, например. Ты можешь полагаться на себя и свое племя, но… – Вито решил не продолжать это предложение, посчитав, что смог и без последних слов, намекнуть на искомую суть.

– Но дальше больше. Твой ребенок болеет и никак не может победить хворь. Ты потратил все деньги, обошел всех знахарей, и никто так и не смог помочь. Наука и медицина бессильны. Что ты будешь делать? Веровать. И, разумеется, молиться. Ведь все, твои силы на исходе. От тебя ничего не зависит. И ты отдаешь бразды на откуп чему-то всевышнему. Уж кто-а-кто, но он же сможет помочь?! – пилигрим не иначе, привел пример из другого временного слоя. Но и это не было концом его монолога:

– Дальше больше. Ты летишь в самолете, и он начинает падать. Паника, страх. Логика отключается, и ты забываешь, что есть пилот, который старается спасти две сотни жизней. Ты начинаешь молиться. У тебя это в крови. Твой предок делал это, когда пытался загнать мамонта. Или дальнейший родственник переживал за своего ребенка. Даже если ты лично сам никогда этого не делал, то на каком-то интуитивном уровне, просыпается острое желание жить. И я говорю ровно о тех ситуациях, где ты бессилен. Где ты не можешь пойти на ситуацию "с кулаками". У проблемы нет тела.

Здесь Вито все же дал себе передохнуть. Попить воды. Экспрессия экспрессией, но жажда замучила. А что потом? Конечно, он продолжил дальше:

– И так было всегда, на протяжении доооолгого времени. Но в какой-то момент, кто-то понял. Что этим можно пользоваться. Для людей высших чинов, в уже раннее время, вера стала мотивом и движущей силой в своих завоеваниях. Мол, вот у соседней страны есть бог, да только он отличается от нашего. Буквой в имени, наличием рук или рогов, цветом кожи или какая разница чем еще?! Он другой! Он не наш. А наш бог, самый истинный и он против этой веры. Так и давайте докажем, что наша вера сильнее и единственно верная. А простые люди – тупые. Были и остались… Я вижу, твои округленные глаза. И просил не перебивать. Так вот, они, люди, верили и хотели верить потому, что иначе никак. И такие заявления преспокойно принимались за чистую монету. И люд готов был биться за веру, если ему скажут. Его божок сильнее, а вера, по словам царей и королей, приближала тебя к этому самому богу. А раз ты с ним рядом и идешь рука об руку, то и в молитвах он поможет тебе первым, вылечить твоего ребенка, найти бабу посисястей или отыскать клад. Вот и все. Время шло, люди вроде как умнели, но всегда находились новые и новые способы ими манипулировать. Все на той же вере. Просто эта вера модифицировалась и видоизменялась. Менялась цель. Менялись суть, основа и центр этой веры. Да даже само слово «вера» позже перестали использовать, а заменяли синонимом. Черт, ладно, вижу есть вопросы?

Все это время, Акс сидел не то с открытым ртом заинтересованности, не то с открытым ртом непонимания ситуации. Лишь съев ту самую, последнюю картофелину, он смог принять и «понять» тираду Вито.

– Да не то, чтобы вопросы. Вы похоже действительно начали прямо из далека, потому что пока что я вообще не понимаю, к чему это.

Вито закатил глаза, так как надеялся на продуктивный фидбэк, но не получив его продолжил дальше сам:

– Тогда продолжу. На дворе двадцать третий век. Теория эволюции, разумеется, доказана. Отсутствие бога доказано. Всё, церковь умерла. Верхушки всего мира, возводят в статус "божества" совершенно другие вещи. Более материальные. Это тема для другого разговора. Но умерла ли вера, которая "та самая". Изначальная?

– Не понимаю.

– Умерла ли духовность?

– Все еще не понимаю, но думаю, да.

– Умерла, верно. Но вот у тебя беда. Бога нет, душа страдает. Что делать?

– Не знаю. Могу поискать в интернете, что пишут психологи.

– А ты разве не читал? Перед тем как уйти в загул.

– Какой загул?

– Прекрати. Я прекрасно знаком со следами от уколов на шее, что ты не смог спрятать. Разбиты руки, лицо. В начале сам признался, что на препаратах. Явно не валерьянка.

– Ну, тогда да, читал.

– Помогло?

– Нет, не особо.

– Понимаю. Но я тебя огорчу, это помогает. Просто, одного того, что пишут – мало. Есть секретный ингредиент. И вот о нем забывают.

– Какой же?

– Разделить свою боль.

– Я не думаю, что кибернетика или биология дошли до такого.

– Нет, разделить ее с человеком. Людьми, – и Вито ткнул пальцем почти в каждого сидящего в кафе.

– Ничего не понимаю. У меня есть друзья, друг. Я могу им выговориться. Да я это и делал.

– Замечательно! Но нужен не друг, а человек переживший такую же боль. Переживший, сука, на себе… – стукнул Вито кулаком по столу. – Прости, просто для меня это всегда очень эмоционально. Именно такой человек сможет выслушать на самом деле. И сказать то, что не скажет никто другой. Никакой психолог, ни какой ИИ.

– И вы, тот человек, что может правильно выслушать?

– Сомневаешься? Зря. Ничего, кстати, что я на «ты»? Нет? Славно. Так вот, не ты первый, не ты последний сомневающийся. И отвечая на вопрос: нет, не я. Или даже «не только я». Нас много. Только в этом городе живет несколько десятков миллионов человек. И многие теряют веру. В себя, в окружающих. Этот мир целиком создан корпорациями. Ты либо рабочий винтик, либо ты издох и тебя меняют. А что будет с тобой дальше – плевать. А мне нет. Мне не плевать. Я ищу таких людей и пытаюсь дать им новую веру. Во что угодно, но, чтобы она дала им сил.

– И вы главный среди этих людей?

– В каком-то плане да. Разумеется, пока что я не могу транслировать свою помощь, – осекся пастырь, – на всех тех бедолаг, что в ней нуждаются. Но тех, кого я нашел, их я беру под опеку.

– То есть, иными словами, у вас секта?

– Брр. Ужасное слово. Я называю нас общиной. У нас общие мысли и общие цели. Поэтому мне кажется это слово логичным. Мы обитаем не в подворотне или канаве, а в крупном и чистом особняке. В черте, но на окраине города. Я бы назвал это даже дворцом. Куча комнат, спален, несколько этажей. Сейчас там проживает порядка двадцати человек, но и это только живущих там. Кому негде жить или кто не хочет быть один. Есть много друзей и вне этого дома. Там, в особняке, у нас есть свой повар. Кто-то убирает комнаты и территорию близ дома. Каждому находится дело вне зависимости от пола, цвета кожи, мировоззрения или строения организма. Мы всем рады.

– Строения организма?

– Речь о модификациях. Сам же понимаешь, что есть настоящие культы генных модификаций, которые повёрнуты на том, что это единственно верный вариант совершенства организма. Вон, даже годовщину праздника недавно отмечали. Но есть другие, кто считает, что только железо и протезы могут и должны быть частью тела. Мы в стороне от этих распрей. Все имеет право быть.

– Это все замечательно, но к чему ваша… Ваша община?

– Для людей с общей целью, говорю же. Да даже не только целью, но и прошлым. А может настоящим. Нет, оно, конечно, у каждого свое и разное, но одинаково сложное и неприятное. Если ты понимаешь, о чем я.

Акс припустил глаза. Так можно было описать и его прошлое. Как минимум так. Сейчас бы выпить…

– Вижу, понимаешь. Я не успел выразить тебе слова сочувствия. Многие проходили через твою боль.

– Спасибо. Охотно верю.

– Так вот, таким людям иногда становится комфортно быть вместе, так как остальное общество слишком зациклено на себе. А эти люди готовы помочь тем, кто испытал схожую боль. Те, которым уже помогли, оказывают помощь следующим, а те следующим и так далее. Иначе, без поддержки, человек может спиться, как минимум. Пасть на дно социума. А оттуда люто сложный путь наверх. Я знаю, о чем говорю. А оно нам надо? Я прошёл такой путь, что никому и не снилось, поэтому понимаю, как порой бывает тяжело. И чтобы остальные не мучали себя по чем зря, я решил начать помогать.

– Вот так? Бескорыстно?

– В целом, да. Скажем так, это было моим обещанием дорогому человеку. И я не собираюсь его нарушать. Конечно, иногда хочется плюнуть. Но обещание, – пилигрим показал на кольцо на указательном пальце, – Напоминает, и я корю себя за такие мысли. Это если вкратце. Не хочу грузить прошлым жизни. Тем более сейчас, – закончил Вито.

– Само собой.

– Вот и отлично. Резюмирую на всякий: мы не верим в какого-то там бога, мы не гнем какую-то линию. Мы помогаем, в первую очередь, себе и таким как мы. И да, на бумаге мы церковь, но лишь для налоговых льгот, – Вито улыбнулся первый раз за все время знакомства.

– Хитрите? – прищурился Акс.

– С налогами? Да нет, пользуемся несовершенством закона. Разрешено то, что не запрещено. Да и даже то, что запрещено, иногда, – на этом слове Вито сделал акцент, – Можно трактовать по-разному.

– Так, тогда и я хочу высказать свои вопросы: что вы все-таки от меня хотите?

– Черт, да помочь!

– Хорошо, но зачем?

Вито закатил глаза. Такого несообразительного страдальца на его памяти еще не было. То он шпион, то со ртом открытым сидит слушает.

– Я люблю помогать людям в беде. Я обещал помогать людям в беде, – это уже было похоже на детсадовский урок, когда воспитатель медленно разжевывал сказку ребенку. – Я … Так, может мы проедемся до нашей общины? Сам все увидишь. Послушаешь людей. Может они смогут доходчивее объяснить. Потому что ну я уже не знаю, что еще сказать. Честно.

– А если я увижу стимуляторы, наркотики и прочее? И вы маньяк, что заманивает людей и там их потрошит?

– Фильмов пересмотрел? Новостей перечитал? Да даже если я тебя там убью, разве это не будет милосердием для больной души? Уйдут все невзгоды. Вся боль уйдет. Не говори, что не думал об этом.

– Надеюсь, вы просто так шутите. Да нет, конечно. Я не против проехаться. Планов у меня в любом случае нет. Но, а если серьезно?

– Если серьезно, и тебе не понравится – обещаю верну в центр. Там поедешь туда, где тебе понравится.

– Хорошо, нет проблем. Я «за».

– Я оплачу счет за ланч, не переживай. Одевайся и жди у выхода. Вон та красная машина – моя.

– Ха! А я все нет-нет да кидал на нее взгляд. Сам продажей таких занимался. Дорогущая. Неплохо вы экономите, значит, на послаблениях.

Вито пропустил комментарий мимо ушей. То ли шутку не оценил, то ли не хотел подтверждать правду.

6

Дорога заняла неприлично много времени. Спорткар спорткаром, но если дом в другом конце города, а на дороге пробки, то не поможет ничего.

Особняк действительно выглядел внушительно. Три этажа, огромная прилегающая территория, гараж с двумя воротами, а значит минимум на две машины, ограда по периметру и беседка на ****цать персон чуть поодаль от дома. Своё авто, Вито оставил у гаража, но внутрь завозить не стал. Пассажир водителем вышли и, по вымощенной тропинке, пошли к парадному входу дома. У двери был сканер отпечатков пальцев…? Нет, не похоже. Для скана сетчатки глаза тоже нет экрана. Пока Аксель думал, Вито просто дунул в подобие динамика\микрофона.

– Интересная идентификация, – Акс такое видел впервые.

– Хорошая. Палец? Могут отрезать и приложить. Ладонь? Та же тема. Глаз? Ну, ты понял. А здесь только дыхание. С трупа "снять" выдох невозможно.

– Вы же не на войне или не в гетто, чтобы переживать, что могут вломиться в мирную общину и попытаться ее обнести.

– Привычка с прошлой жизни. Плюс если можно защитить себя надежнее, то почему я должен это игнорировать? Досталась она почти бесплатно. Один из "наших" работает в фирме по производству приборов безопасности и по большой скидке продал мне, а я вот для защиты всех ребят ее в особняк установил.

– Звучит логично.

– Неужели ты начал это понимать, что я тут не стендапом занимаюсь? – и Вито улыбнулся. Это была лишь вторая улыбка настоятеля, но в целом, Аксель понял, что его смущало, да и последняя фраза подтверждала его смущение. Этот человек улыбался только нижней частью лица. Ртом. Казалось бы, а как надо улыбаться? Так-то да, но: когда человек в хорошем настроении по-настоящему, светится буквально всё лицо. Улыбка, может, и не до ушей, но скулы, глаза – всё лицо органично источает позитив. А здесь взгляд как был карим и грустным уставшим, так и остался. От этого и чувствуется, что человек с тобой будто играет. Весь такой радушный, но на деле лишь имитирует доброжелательность. Не то чтобы Аксель был психологом, но по долгу своей наркомании, успел пообщаться с разными родами людей. И были среди них те, кто вел себя точно так же. Зачастую это были либо вышибалы клубов, либо продавцы наркотиков. Естественно, ни те, ни другие были из когорты тех людей, которых именовали «плохие».

– Да, – прервал свои мысли Акс и параллельно ответив на риторический вопрос Вито. Снаружи это всё походило на маленький форт или крепость, а не особняк.

Внутри дом выглядел не менее эффектно. Огромная лестница в центре, что ввела наверх, высокий потолок, колонны, которые держали второй этаж, два просторных зала слева и справа при входе, и от них уже шла куча ответвлений в разные комнаты. Почти все стены, лестница, двери и полы были из красивого красного лакированного дерева. Как будто музей двухвековой давности. Никакого современного наворота, никаких пластика, металлов и прочих легко доступных материалов современности для облицовки.

Аксель подошел к колоннам и постучал по ним. Вот они были из камня. И тоже идеально отполированным, что в отражении можно было увидеть себя. Тем не менее, девяносто процентов видимой части поместья были из дерева. Крайне и крайне дорого ресурса, который люди уже сотни лет не используют в интерьере. Прямо маленький шажок в прошлое, не иначе.

Вито нажал на какую-то кнопку в стене и через пару секунд из комнат начали выходить люди. В сумме порядка человек десяти. Взрослые и молодые. Мужчины и женщины. Белые и черные. Если бы был конец света, в целом, такого набора было бы достаточно для возрождения и последующего разнообразия всех рас.

Вито с Акселем так и остались у входа, пока их потихоньку окружала та самая толпа. И как только все заняли свои "места", пилигрим начал:

– А теперь позволь тебе представить наших аборигенов. Слева направо: наш полиглот, который знает девять языков и это, попрошу отметить, безо всяких чипов или иного вмешательства. Исключительный талант Кван Ши, – стриженный «под троечку» азиат кивнул в знак не то приветствия, не то согласия со словами Вито.

– Прелестная Данни, наш бармен. Нет, она, вообще, работает барменом в пабе «Глуши Енот Собаку», но, если ты попросишь, она сможет и тебе тут дома соорудить вкуснейший коктейль «Клавесин», всех ингредиентов, конкретно для него, всегда в избытке, больно он вкусный… – девушка смущалась и краснела, пока ее представляли и прыснула смешком в кулак.

– Дальше, самый важный человек в доме, "мама" для наших новоприбывших Альбина, – тучная дама в годах с очень мохнатой родинкой на шее первая, кто подошла поздороваться и обняла Акселя. Действительно, как родитель, который год не видел своего ребенка. За щечки только что не трепала. А еще от нее пахло чем-то ягодным. То ли пирогом, то ли чаем.

– Здравствуй, молодой человек. Под "мамой", Вито имел в виду, что я помогаю с адаптацией и прослежу, чтобы ты не голодал, но носки стирать не буду, – заливисто смеясь пошутила дама.

– А это наш тренер. Если считаешь, что набрал пару килограммов, то Марк поможет тебе их сбросить да и навыки самообороны подтянет, – продолжил Вито.

Тренер подошел пожать руку Аксу. Огромный широкоплечий мужчина. Настолько темный, что нужно сложить два ночных неба, чтобы соответствовать такому цвету. Чем-то похож по комплекции на детектива Дрейка, но без йоты железа.

– Приятно познакомиться, – конечно же, пробасил Марк. Ну, какой еще голос мог быть у такого "шкафа"?

– А это Бьорн. Аксель, если отрежешь себе палец, этот парень поможет тебе его пришить. Или отрастить новый.

Викинг, не иначе. И по размеру, и по внешнему виду в целом. Стоя рядом с Марком, они создавали комичную ситуацию. Широкий и темный словно две ночи гладко выбритый тренер-шатен и белейший доктор-блондин с густой светлой бородой. У такого точно отбоя нет от девушек. А может и не только от девушек.

А вот следующими шли те, о ком Акселю было бы очень интересно послушать. Это были две нереально красивые девушки-близняшки. Акс отнес бы их к тем, к кому парни боятся подкатывать из-за слишком привлекательной внешности девушек, потому что у таких не может не быть кавалера. Обе обладали осиной талией (но у каждой она была своя, разумеется), по маленькой родинке над верхней губой, волосы цвета вороного крыла. У одной волосы доходили до поясницы и были идеально шелковистыми, у второй они тоже длинные, но собраны в красивый хвостик сзади. Вероятно, с первого взгляда, это было их единственное различие на данный момент. И только холодный и тяжелый до ужаса взгляд, смущал во всей этой картине.

– Аделитас и Аркадия появились у нас совсем недавно, – голос Вито в этот раз был менее радостным чем во время представления предыдущих жителей. – Если интересно, чем они занимаются, спросишь их позже сам. Думаю, они будут не против. И в заключении, последний, кого ты видишь это Светлячок. Единственный, кто тут чем-либо наделен в плане мутаций. Вот вроде и всё. Ну, а наш новый гость это – Аксель Кейн. Спасибо, что вышли познакомиться, можете вернуться к своим делам. Просто парень был очень напуган, что едет ко взрослому незнакомому дядечке домой и боялся, что я пущу его на колбасу. Надо было ему показать, что да как.

Светлячок перед тем, как пойти в другую комнату, молча подошел к гостю, пожал руку и хлопнул того по плечу.

Как только все разошлись и в «прихожей» вновь остались только Аксель и Вито, пилигрим спросил:

– Надеюсь, тебя не смутило такое… приветствие?

– Немного. Я не люблю быть в центре внимания. А тут все пришли на меня попялиться. Как на животное в вольере.

– Таким образом, я хотел тебе показать местных. Тех, кто здесь живет. Это не все, кто к нам, так сказать, примкнул. Но лишь у них нет своего дома. Им некуда идти, и я отдал им свой дом. Ты мог заметить, что у всех ей свои обязанности. Это единственная плата, которую я прошу. Быть полезным. Помогать ближнему. Ну и не быть свиньей, разумеется. Так же, хотел показать, что народ дружелюбный. Не каннибалы или наркоманы. Впрочем, ты и сейчас все еще мне до конца не веришь. Твое право. Можешь побродить, пообщаться с людьми. Как закончишь, найди меня и, если что, я тебя отвезу домой. Захочешь – останешься. Мест тут полно. В общем, думай. А я кое-что сделать должен.

Аксель остался стоять один. Да, Вито был прав и парень все еще нервничал, но вроде все действительно было без подвохов. Сейчас он был не в том состоянии, чтобы бездумно идти в "лапы" смерти. Когда он пускался во все тяжкие пару недель назад, он изначально был сильно пьян и полностью убит горем. Уже тогда ему была плевать абсолютно на все, так как горы были по плечо, а море по колено. А уж когда он закинулся волшебными таблетками местных барыг, то терял любой страх и чувство самосохранения. Сейчас же, он был уже трезв (ужин в кафе часом ранее рассосал алкоголь), не накачан наркотой, а под воздействием нескольких разных, скажем так, успокоительных. И к нему вернулся самый простой человеческий страх, быть убитым или пойманным в кабалу. Поэтому сейчас он чувствовал нервозность, хотя, недели назад почти мечтал все закончить.

В общем, Аксель пошел искать того самого Светлячка. Как самого молодого жильца, которому на вид можно было дать максимум лет восемнадцать. При условии, что тот не делал операций по омолаживанию. Щегол, одним словом. Как кудрявая блондинистая тростинка, которую можно переломать одной левой.

Тот оказался в соседней комнате за таким же деревянным и массивным столом, как все остальное в доме и разукрашивал пластмассовую модель космического корабля.

– Superior et superior 7, кажется? – Аксель тоже любил космос и читал по возможности что, куда зачем и как.

– Верно, знаток? – не отвлекаясь ответил парень.

– Любитель. Я присяду?

– Без проблем.

Аксель пока не понимал, с чего бы начать. С шутки? Или может сразу в лоб, что здесь происходит?

– Прости, напомни, как тебя зовут?

– Светлячок.

– Необычно. Больше похоже на прозвище.

– Да нет. Это именно мое имя.

– Родители кому-то спор проиграли? – попытался пошутить Акс.

– У меня их не было, – молодой не понял шутки. Но и не обиделся. Просто констатировал свой факт. У него был ровный голос, ровная интонация на протяжении всего предложения. Создавалось ощущение искусственности голоса. Будто его имитирует программа. Очень точно и похоже на человека, но недостаточно интонационно.

– А, прости, глупо вышло. У меня такое бывает. Нервничаю. Хрен пойми, где, с хрен, прости, пойми кем.

– Все нормально. У меня нет родителей, потому что я, так сказать, вырос из пробирки. Грустно, конечно, осознавать, что ты один и родни у тебя. в каком-то плане, нет, но здесь я нашел хороших друзей.

– Прости, но из какой такой «пробирки»? – Аксель показал кавычки пальцами.

– Ты слишком много извиняешься. Иногда это не к месту. А насчет меня, это долгая история, – тоже беззлобно и не отрываясь от покраски сказал Светлячок.

– Где-то я уже слышал сегодня эту фразу, – вспомнил Акс про Вито, что после этой фразы был действительно длинный монолог про веру и бла бла бла.

– Могу и короче. Пробирка – это стеклянный сосуд. Колба, способная хранить и смешивать в себе разные вещества. Ты же не думаешь, что все эти корпорации и фирмы создают свои продукты из воздуха? Кто-то стоял утром в душе, чесал зад, внезапно что-то придумал, пришел на работу, сел на чесанный зад, разработал на компьютере прототип продукта и вечером пустил его в продажу? Нет. Для одних… дел, нужны доноры, для других – опыты и эксперименты. Вот я один из таких, кто должен был послужить на благо обществу.

– Стой, стой, стой. Прости, но ты сейчас серьезно? Или утрируешь? – Аксель отложил в сторону пепельницу без пепла, которую теребил последнюю минуту. – Само собой, я понимаю цепочки производства. Что для разного рода причуд нужны не только знания, но и пробы с ошибками. Но ни для кого не секрет, что те же органы выращивают отдельно. Из маленькой клетки, в инкубаторах, а не создают людей и из них уже вырезают. Существуют целые заводы по созданию и выращиванию отдельных частей тела и органов. Об этом куча научных документальных фильмов снято.

– Да, по заказу. Фильмы сняты по заказу. И да, такие заводы действительно есть, но нацелены они на массового потребителя. А иногда нужно что-то особенное. Гибридное, например. Или узконаправленное. Или то, ради чего строить завод просто непродуктивно. Вот тогда в ход идут … клоны, получается. Дубликаты. Растят людей в колбах и затем режут на запчасти, – молодой Светлячок говорил об этом всем совершенно спокойно. Как о том, что солнце встает на востоке, а заходит на западе. Говорил такое и продолжал красить модель.

– Нет, быть не может. Об этом бы узнали, будь такое на самом деле. И тогда началась такая буча! Что беспорядки годичной давности показались бы просто детским утренником.

– Об этом знает маленькая группа людей. Верха и несколько человек из обслуги. Собственно, кто и делает саму «грязную» работу. Это – прибыльный бизнес. А если кто лишний узнает, то его быстро берут под контроль. Так или иначе.

– Ну да, точно, – Акс продолжал спорить и сомневаться. – Вот ты знаешь. Да вы все это знаете, – он провел пальцем вокруг, указывая на комнаты и верхний этаж, – А никто вас не трогает. Не стыкуется.

– Да, мы знаем, – то ли иронично, то ли с издевкой повторил Светлячок жест Акселя и провел пальцем. – Но доказать не можем. А прессовать нас не будут потому, что не знают о нашем существовании. Я как бы мертв для создателей, – и он ткнул пальцем вверх. – Остальные наши тоже не дураки и не говорят об этом на каждом углу, понимаешь? – Светлячок прекратил красить, поднял глаза и сделал упор на последнем предложении. И сделал это весьма уверенно. Вообще, Аксель, собственно, и подошёл именно к молодому потому, что запомнил его имя и думал, что его можно будет разговорить. Не переживать за ляпнутое лишнее. Но парень в целом вел себя зрело и уверенно. Интонацией поддевал где нужно, не говорил лишних слов и фраз. Все четко и выверенно, как если бы говорил чиновник на светском рауте. И от последней фразы веяло, что если Акс попытается эту историю куда-то слить, то получит. Может даже по голове. Может даже не единожды.

– Я понял, не переживай.

– Хорошо, я верю конечно. Ты не похож на того, кто стал бы трепать лишнее, но у людей могут быть друзья, которые могут присесть на уши большему количеству людей.

Так, а вот тут Аксель начал реально переживать. Его в целом смущало все, что творилось и куда он приехал, но теперь… Парень явно понимал, о чем говорит. О его друге, у которого есть свое радио. Томми. Но Акс никому ничего не успел об этом рассказать, да и вряд ли стыл бы. А Светлячок знает.

– Ясненько, – решил закончить Аксель. – Пойду-ка я.

– Пойди, всего доброго, – Светлячок сразу потерял интерес к гостю и продолжил свое занятие.

Акс пошел в следующую комнату. Там было пусто, а жаль. Это была игровая комната. В центре стоял пул, С одного края несколько игровых автоматов. А с другой стороны, был уголок для просмотра фильмов. С маленьким холодильником и прозрачной дверью, за которой виднелись газировка и пиво.

В этой комнате он задерживаться не стал и пошел дальше. Чтобы добраться до следующей залы, нужно было пройти как раз под той самой лестницей, что ввела наверх и была разделителем одного большого помещения на два поменьше, от которых тянулись проходы в остальные части дома. Следующую комнату отдали под библиотеку. Наверное, не совсем логично делать читальню рядом с комнатой отдыха, откуда могли нестись крики, но для ТАКОЙ библиотеки явно нужна была комнатка побольше. Пока, было не ясно, это именно коллекция Вито или всех-всех живущих ранее и сейчас.

И здесь уже были люди. Те самые близняшки, которые так запали Акселю в душу. Нет, не то, чтобы он дико возбудился и страстно желал секса с двумя сестрами, потому что это была его мечта с отрочества. Просто у каждого парня есть желание просто хотя бы созерцать красивую девушку. Приятно находиться в их компании, знать, что с ними можно перекинуться парой слов. А тут их было и вовсе две, а значит ту «пару слов» можно смело умножить на два.

И, как со Светлячком, он снова не знал с чего начать. Акс медленно прошелся между парой рядов со шкафами битком забитыми книгами. Там не было какого-то строгого разграничения: биографии были вперемешку с мифами древних стран, а классика соседствовала с, внезапно, детской литературой.

Аксель попытался достать одну из случайных книг, но видимо их доставали не так часто, так как они пыльными, а обложки слипались. Впрочем, при помощи второй руки у него получилось достать интересующий экземпляр. Это были «Десять кругов Рая» от Вергилия Пагонелли. Акс читал его в сокращении по школьной программе, занятая книженция, но не более.

Так и не придумав, как начать разговор, Аксель подошел к столу девушек и спросил:

– Давно у вас этот Светлячок живет? Мне кажется, я мог его где-то видеть, но никак не пойму где.

Одна из сестер подняла глаза на Акса, но не ответила. Вторая вовсе не обратила внимание. Парень еще постоял секунд тридцать в надежде на ответ, но не получив его, предпринял вторую попытку завязать диалог.

– У всех тут есть какие-то обязанности, но, а отдыхать вы успеваете? Собираетесь вместе в той комнате? А то Вито про дела рассказать – рассказал, а про отдых ни слова. М-м, пчелки?

В этот раз результата не было вообще никакого. Ни через тридцать секунд, ни позже.

Пока Аксель шел по коридору из библиотеки дальше, что аж пятки сверкали, он подумал и понял, почему Вито так скомкано и бубня под нос представил девочек. Если тут собираются те, у кого стресс давит на кукушку, а близняшки вроде как самые новенькие, вероятно они просто не успели освоиться. Аксель хотел искренне верить именно в это.

Следующая комната была дублем той, где он встретил Светлячка, но, а за ней была кухня. Сейчас тут было тихо. Не было запаха выпечки или жаренного мяса. Одна лишь Альбина протирала только что помытую посуду сухой тряпкой.

– Еще раз здравствуйте, – Аксель вел в голове счет, сколько встреченных с ним заговорит, а сколько нет. Несмотря на то, что близняшек было двое, он считал их за один балл. Таким образом счет был один-один.