Печали мира прочь гоните
Размер шрифта: 13
© Константин Трунин, 2025
ISBN 978-5-0065-2310-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Разлилось между нами море…»
- Разлилось между нами море,
- остов разрушен очага,
- посеяли мы сами горе,
- по разные теперь брега.
- Исторгли крик, прокляли душу,
- навечно ставшие враги,
- кричим лишь: «Я тебя порушу!
- И вправлю я тебе мозги».
- Мы тем приносим в мир страданье,
- идя благому вопреки,
- чему находим оправданье,
- сжимая крепче кулаки.
- Из раза в раз, никак иначе,
- свой выше ставя интерес,
- а после в обоюдном плаче
- прощенье просим у небес.
«Опять и снова… Что такое?..»
- Опять и снова… Что такое?
- И сколько это повторять?
- Творите пагубу. Дурное!
- Вы продолжаете плутать.
- Живите миром в наше время.
- Зачем полезли на рожон?
- Взвалили груз. По силе бремя?
- Творите это испокон.
- Но нет у вас уже свободы,
- вы брошены на жернова.
- Все ваши вольные народы
- забыли истины слова.
- Искали в ком вы гегемона?
- Взирая в сторону равнин.
- Вы – порождение дракона,
- и он над вами властелин.
- Забыли честь и славу предков,
- когда-то разоривших Рим,
- живя теперь среди объедков.
- Вам это нравится самим?
- Где вольный дух? И где решимость?
- И был ли вашим Ришелье?
- Вы только пестуете лживость
- Вас растерзал бы д'Обинье.
- Заходит солнце над горами,
- так зримо близится закат.
- Повисло страшное над вами.
- И кто в том будет виноват?
- Не стало Рима – вас не станет.
- Разрушен будет предков дом.
- Могущество навеки канет.
- Подумайте сейчас о том…
«Не те пути мы выбираем…»
- Не те пути мы выбираем,
- идём дорогою не той,
- на зло себе мы поступаем,
- и жертвуем всегда собой.
- Одно лишь помнится мгновенье,
- когда вела дорога в рай,
- но одолело всё сомненье,
- в душе оставив птичий грай.
- С поры той в памяти засело,
- как бился в мраке серых туч,
- стремление к мечте сгорело,
- исчез последний света луч.
- Всю жизнь построив из внушений,
- в печали падаем без сил,
- идя дорогой из лишений,
- о чём никто нас не просил.
- Мы сами в том повинны будем,
- по доброй воле взаперти,
- мы обязательно забудем,
- и не найдём уже пути.
«Сидел правитель в корчах боли…»
- Сидел правитель в корчах боли,
- хватал руками он живот,
- безумный стал помимо воли,
- казнил он лекарей пятьсот.
- Желал спасения, молился,
- конец предвидя скорых дней,
- он с волей неба не смирился,
- во злобе вызвал сыновей.
- «С востока жду к себе я магов,
- а вы встречать идите их,
- мне нужен их совет и загов», —
- сказавши это, он затих.
- Три сына старших возразили:
- «На небе яркая звезда.
- Без колдунов мы прежде жили,
- не пустим магов мы сюда!»
- Правитель, в ярости воззревши,
- лишь указал на эшафот,
- и слуги, головы их вдевши,
- решили дело без хлопот.
- Входили маги в город после,
- сюда влекомые звездой,
- царя так стали они возле,
- спросили: «Что же, царь, с тобой?
- Болит живот! То всем нам ясно.
- По воле это божества.
- Тут промедление опасно!
- Потребны нам для колдовства
- златой предмет, смола и масло, —
- добавив тихо, чуть дыша, —
- пока на небе не угасло…
- кровь непростого малыша,
- чьё рождество на свет редчайше.
- Пусти к нему для ворожбы».
- Взглянул на магов царь строжайше,
- грозя погибелью судьбы.
- …Шли дни, царь становился злее,
- а магов словно вовсе нет,
- живот болел ещё сильнее,
- погас звезды той яркой свет.
- Велел тогда искать младенцев,
- всем резать горло и топить,
- встречая с кровью возвращенцев,
- её бросаясь жадно пить.
«О друг мой славный, сядь, откушай…»
- О друг мой славный, сядь, откушай,
- питья медвяного хлебни,
- о славных днях страны послушай,
- где славные бывали дни.
- Хлебни питья, и дальше слушай,
- рассказу моему внемли,
- о друг мой славный, мёд откушай,
- сколь славны люди той земли.
- Ты слышишь, друг? Рассказ мой годен?
- Иль не по нраву питиё?
- Поверь, рассказ мой превосходен.
- Он превосходит в мире всё!
- И чем тебе рассказ не годен?
- Послушай разве лишь сейчас.
- Увидишь, сказ мой превосходен.
- О людях он – рассказ про нас!
- Про край из городов послушай,
- про славных за морем людей,
- питья медвяного откушай,
- покой дай удали своей.
- Хлебни питья, и дальше слушай,
- рассказу моему внемли,
- о друг мой славный, мёд откушай,
- сколь славны люди той земли.
- Скажу я тихо, между нами,
- да не услышит бог без глаз,
- рассказ хотел начать с Сигрлами,
- и славен будет мой рассказ.
- Начну издалека – с Сигрлами,
- нисколько не жалея слов,
- а после все, кто рядом с нами,
- про край узнают городов.
«Мне говорят: «Наш мир не мрачен…»
- Мне говорят: «Наш мир не мрачен.
- Чудесен и прелестен всем.
- Он красками богат – прекрасен.
- И не ищи ты в нём проблем».
- Им я в ответ: «Прекрасен!? Что же,
- быть может подлинно красив.
- Но не могу – мне так не гоже,
- я вижу – безобразно крив».
- И слышу: «Гнев смени на милость.
- На мир иначе ты взгляни,
- где видишь лишь упадок, гнилость,
- к тому ты руку протяни».
- Я говорю тогда: «Опасно!
- Могу остаться без руки.
- Поверьте мне – увы, напрасно,
- к добру поступки не легки!»
- Они подумали немного,
- давая мне такой ответ:
- «Смотри на мир не так уж строго,
- ты различишь за мраком свет».
- Подумал я, ответив: «Всё же,
- и в том себе я не совру,
- вокруг что есть – то непохоже,
- как не стремитесь вы к добру».
- …Ещё мне много говорили,
- не меньше я им отвечал,
- пусть доброе они творили,
- а мир добрей так и не стал.
«В печали мать встречала сына…»
- В печали мать встречала сына,
- рыдала скорбью на плече,
- и причитала: «Жизнь-судьбина,
- погиб бы лучше на мече.
- Пришёл зачем в чужих одеждах?
- Зачем принёс ты мне дары?
- Тебя ждала в иных надеждах,
- и слёзы по тебе стары».
- А сын молчал, немели руки,
- он так давно не видел мать,
- минули годы с той разлуки.
- Что ей теперь он мог сказать?
- «Судьбина-жизнь! Судьба-злодейка!
- Я жизнь свою не так прожил.
- Цена ей даже не копейка, —
- и плача слёзы он давил. —
- Я шёл по воле рока следом,
- куда вела меня судьба.
- Тот путь мне не был вовсе ведом,
- стал там подобием раба.
- Пришли и взяли, я смирился.
- Тянули жилы из меня.
- И с долей тяжкой вскоре сжился,
- Христа пророком заменя.
- Я стал другой с поры той веры,
- не будь ко мне ты так строга.
- Христову кровь я пил без меры,
- любого бить ходил врага.
- Моя душа навек в темнице,
- не человек отныне – зверь!
- Подобен лживой я лисице.
- Во мне нет прежнего, поверь.
- Прощай. Не свидеться нам больше.
- Я не вернусь уже сюда.
- Хотел, но не останусь дольше,
- родная мне теперь Орда».
- …Сын уходил, не обернувшись,
- и отвернулась вовсе мать.
- А после, до земли согнувшись,
- так плач и не смогли унять.
«Немало слышал прежде мнений…»
- Немало слышал прежде мнений,
- сколь человек по жизни гнил.
- И мне хватило впечатлений,
- такое мнение сложил.
- Я видел всякое, но чаще
- заметны помыслы людей,
- житья желающих послаще,
- отнять кусок бы пожирней.
- Хотят великого, и ноют,
- и ищут, где ещё урвать,
- а если их обидят – воют,
- готовы в землю закопать.
- Под грузом веса изнемогут,
- простую истину забыв,
- без человека жить не смогут:
- живут, глаза на то закрыв.
- …Бывает разное на свете,
- не мыслим только лишь о том,
- читал я в Новом то Завете,
- мы все предстанем пред судом.
«Путь к знаниям бывает долог…»
- Путь к знаниям бывает долог,
- но можно краткий путь найти,
- скажи всем – я нутрициолог,
- и можешь знания нести.
- Неважно, что пока любитель,
- понёс ты людям уже свет,
- ты знаний верных есть носитель,
- пусть не всегда найдёшь ответ.
- Поверь в себя, и вера будет.
- Не сомневайся, прав во всём.
- Твоих стараний не забудет
- к тебе пришедший на приём.
- А если даже плохо стало,
- иль результаты не видны,
- и смотрит на тебя устало:
- слова твои ему вредны.
- А если даже стало ладно —
- заслуженный тобой успех!
- Одно лишь разве в том досадно,
- коль за спиною слышишь смех.
- Ты говоришь: орехи, рыба,
- клетчатка, масло, рацион,
- и от кишечника загиба…
- Да разве не пустой то звон?
- Твоя невелика наука,
- сказать, что съесть мне на обед;
- у авокадо и у лука
- ты видишь пользу, знаешь вред.
- И говоришь всем это сразу
- согласно прихоти своей,
- твердишь заученную фразу,
- не видя пред собой людей.
- …Быть может в чём-то ошибаюсь,
- сказал в обиду это зря,
- и в людях плохо разбираюсь,
- ведь слушают они тебя.
«В словах напрасна суета…»
- В словах напрасна суета.
- Из уст я источаю сор.
- Как есть – так будет пустота.
- К чему мне этот разговор…
- В себя смотрю, и ничего.
- Не то я говорю вослух.
- И малой частью от всего
- опять во мраке тонет дух.
- К чему всю жизнь стремился я,
- слагал о чём свою мечту,
- в чём видел смыслы бытия,
- всё погрузилось в темноту.
- Так думал, понимая суть,
- не мысли как и не живи,
- пройти ты должен этот путь:
- иначе вещи назови.
- Неважно, сколько думал дел,
- горел заботами в огне.
- Гордись, к чему дойти успел,
- довольно и того вполне.
«Во мраке буйства плыли на плоту…»
- Во мраке буйства плыли на плоту,
- и с жадностью уже глядели,
- едва теперь давили тошноту,
- четвёртый день они не ели.
- Напрасно дрались, прочих утопив.
- Казалось, было мало места.
- Голодные, на крайнее решив,
- пошли с охотой – без протеста.
- Сперва добили слабых, истязав,
- терзая жилы их зубами,
- а после падали на плот, рыдав,
- прося прощения мольбами.
- Взывали к небу – клятый капитан
- жирует на брегу прекрасно,
- срубил канаты, совершив обман.
- Икает клятый ежечасно!
- И ели мясо люди на плоту,
- глаза с поры той не смыкая.
- Теперь не знали вовсе тошноту,
- лишь капитана осуждая.
- Облитый кровью с головы до пят,
- всяк пребывал ещё в надежде,
- их оставалось семь и шестьдесят,
- сто сорок семь их было прежде.
- Усталые, боролись не с собой,
- поклоны били истукану,
- тогда не раз накрытые волной,
- молились в страхе Океану.
- Одни кричали – месть нам за Луи,
- другие – за Наполеона,
- в живых пятнадцать – их кончались дни,
- и вот не слышно даже стона.
- Без чувств лежали, воля высших сил,
- познали жизнь, её невзгоды,
- никто не плакал боле, не просил,
- пускай тела поглотят воды.
- …Тот плот нашли, спасли и тех людей,
- спросить пытались про страданье,
- и каждый честью славился своей,
- о прочем – дружное молчанье.
«Я на упрёки больше не смотрю…»
- Я на упрёки больше не смотрю,
- вы упрекайте сколько захотите,
- не против вашей воли говорю,
- но коли есть желанье – возразите.
- И важность речи вашей какова?
- Чем ваш покой я столь уж сильно рушу?
- Быть может есть достойные слова.
- Скажите, что тревожит вашу душу.
- Внимать готов я вашей речи весь.
- Достойно говорите, уважая,
- без грубости, запрятав гнева спесь,
- умело аргументы предлагая.
- Вы – человек, способный рассуждать,
- не обделённая умом детина,
- взялись раз интеллектом тут блистать.
- Так почему в вас видно только свина?
- Согласен, стался сам довольно груб.
- За то меня, пожалуйста, простите.
- Пусть не срывается и с ваших губ:
- написанное сразу же сотрите.
«Казалось, в мире всё возможно…»
- Казалось, в мире всё возможно,
- и всё зависит от тебя,
- но думать так, конечно, ложно,
- немного правду поскребя.
- Возможно всё! Иначе только.
- Тебя как раз и не поймут.
- Ты не оправдывайся сколько,
- вперёд повинного распнут.
- В том нет и не было секрета,
- а ты наивно думал – прав,
- и к торжеству рука воздета,
- едва отчаянье сдержав.
- Всё бьёшься, видишь справедливость,
- не замечая вовсе лжи.
- В тебе же видят лишь фальшивость:
- возьми – другое докажи!
- Не будешь прав… Правы другие.
- Быть может после кто поймёт.
- Прими условия такие,
- сочти за неизбежный гнёт.
«Когда я сел писать стихи…»
- Когда я сел писать стихи,
- в груди моей пылало.
- Быть может помыслы плохи…
- И всё напрасным стало.
- Задумчив был. Тоска! Печаль!
- Опасен путь поэта!
- Писать? Да будет после жаль.
- Себя сживу со света!
- Пылает пусть… горит и жжёт,
- терпеть хватает мочи.
- Я подожду – и день пройдёт,
- без сна пусть будут ночи.
- А после точка – там конец.
- Напрасные старанья!
- Зачем стихи писал? Глупец!
- Опять в душе терзанья.
- Скажу: себе не прекословь.
- Взгляну на мир устало.
- И на рассвете встану вновь…
- Напрасным всё не стало.
«На мир хочу смотреть я просто…»
- На мир хочу смотреть я просто,
- и видеть простоту во всём,
- но на процентов девяносто,
- я сложное увижу в нём.
- Увижу кривизну дороги
- и расхождение путей,
- а если посмотрю под ноги,
- увижу множество камней.
- Я стану двигаться без спешки,
- боясь утратить жизни след,
- но слышать буду я усмешки,
- мне в спину пожелают бед.
- Чем помешал? Откуда злоба?
- Ни в чём я не чинил проблем.
- Идти под гнётом мне до гроба.
- Опять спрошу я вас – зачем?
- И вы надменно отвечали,
- раскрыв своё тем естество —
- двойные правила морали,
- кругом живое вам мертво.
- Бреду с поры той взгляд понуря,
- не поднимая вовсе глаз,
- на доброе смотрю – сощуря,
- обманут и на этот раз.
«Я крепок был, стоял, держался…»
- Я крепок был, стоял, держался.
- Я думал – верно поступал.
- Я чуждой воле покорялся.
- Я не перечил. Я молчал.
- А вы мне твёрдо говорили.
- Вы изливали жар из слов.
- Вы убеждали и грозили.
- Был я вас слушать не готов.
- Я опустел. Я пал духовно.
- Я продолжал в ответ молчать.
- Я соглашался с вами словно.
- Я думал, как вам возражать.
- Вы пуще прежнего сердились.
- Едва не слышал топот ног.
- Вы наконец остановились.
- Вам возразить так и не смог.
- Пока меня обида гложет.
- Хочу я это всё забыть.
- Я знаю – время мне поможет.
- Я продолжаю дальше жить.
«Для непонятливых скажу сначала…»
- Для непонятливых скажу сначала,
- а там решайте – правда или нет.
- Вам вечно мнится благо идеала.
Продолжить чтение