Дитя четырёх кровей

Размер шрифта: 13

Глава 1

― Оставь его, Иннис! Оставь…отойди же!

Мадлен Веланор грубо оттолкнула нерадивую ученицу от раненого оленёнка и, сделав изящный пасс руками, призвала исцеляющие чары и накрыла пациента мерцающей зеленоватой дымкой. Дыхание животного, до этого сиплое и рваное, постепенно выравнивалось, и, казалось, даже взгляд его прояснялся.

Женщина держала ладони над пациентом, едва касаясь марева, время от времени перемещая их вдоль всего тела. Солнце играло в её густых пышных волосах цвета дубовой коры, при малейшем колебании головы придавая им медовый отлив. Слабый ветерок обдувал белоснежную рубаху с закатанными до локтей рукавами, и тёмно-зелёную, под цвет крон старинных деревьев, юбку. Многочисленные хитросплетения линий и завитков, коими была покрыта её кожа на руках от запястий и до самых плеч, едва заметно поблескивали в исходящем от марева сиянии.

Она была серьёзна и сосредоточена, как гвардеец пред ликом врага, что не помешало ей бросить на дочь, сидевшую на траве неподалёку, сердитый взгляд.

– Жизнь этого зверя так же важна, как и твоя собственная. Что дало тебе право считать иначе?

Иннис судорожно вздохнула. Ей и сейчас слышался писк несчастного оленёнка, когда она не совладала со своими чарами и едва не погубила это невинное, нежное создание. Насилу подняв глаза, она сглотнула, смачивая пересохшее горло, и сипло спросила:

– Неужто ты, матушка, всерьёз полагаешь, что я нарочно губила эту жизнь? Что я способна сотворить подобное?

Женщина поджала губы и, ничего не ответив, сосредоточилась на исцелении, оставив оба эти вопросы без ответов. Иннис была и рада. Она не хотела споров, не хотела криков…. Сколько можно доказывать, что и она достойна чего-то большего, чем упрёки. А, впрочем….

Как же хотелось сбежать сейчас отсюда, с этой прогретой солнцем поляны среди густых лесов у западной границы Романдитора! Бежать без оглядки туда, где не будут изо дня в день не словом, так делом указывать на то, что с ней всё не так, что она непутёвая! Не столь умна, как отец, высокопоставленный целитель, чьим советом не гнушались даже члены королевской семьи; не так прелестна и талантлива, как матушка-лекарка, в чьих жилах бурлила кровь дриады и драконова отпрыска…

– Оставь его, Иннис! Оставь…отойди же!

– Жизнь этого зверя так же важна, как и твоя собственная. Что дало тебе право считать иначе?

– Неужто ты, матушка, всерьёз полагаешь, что я нарочно губила эту жизнь? Что я способна сотворить такое?

Единственная дочь прославленных целителей, к которым и сейчас стекаются пациенты со всего королевства, не переняла ни капли их умений. К их величайшему разочарованию, что не было секретом.

То, что она бездарна, стало ясно ещё в раннем детстве: в шесть лет малышка не сумела исцелить собственную расцарапанную коленку и допустила заражение, а позже, в девять ― не распознала, по какой причине разболелся живот.

Отец поначалу отказывался принимать это, подолгу занимался с ней, пытался обучить, но его усердие не окупилось. Что касается матушки, она и сейчас не оставляла надежд на то, что всё изменится, что дочь станет, наконец, гордостью родителей, а не полным разочарованием. Но по-прежнему, единственное, что удавалось Иннис ― это исцеление деревьев, но и это умение полностью заслуга наследия крови дриады.

Они с матушкой и пошли в лес, дабы Иннис могла отточить хотя бы это, раз уж остальные таланты, по словам мамы «не сочли её достойной». А тут этот растерзанный оленёнок, чьего обидчика они, видно, спугнули… Матушка предложила Иннис попытаться остановить кровотечение, но что бы в итоге ни сделала девушка, это едва не сгубило несчастное животное…

– Ума не приложу, что с тобой делать… Ты ведь не глупа, в школе при ратуше ты проявляла себя способной ученицей, твой магический потенциал высок, хоть и неясна его природа. Впрочем, даже с такими показателями тебе в Академию путь заказан, а мне, как видно, придётся смириться с отсутствием у тебя дара исцеления. Ты ведь не чувствуешь жизненные потоки, не можешь уловить трепета души, ох.... А с таким-то багажом нам, возможно, придётся распрощаться с надеждой подобрать тебе достойного супруга, даже несмотря на нашу с отцом известность…. Какая досада….

Глаза защипало от навернувшихся слёз, но Иннис так и сидела на коленях, опустив голову. Тонкие пальцы скомкали льняную юбку, плечи несколько раз содрогнулись от едва сдерживаемых рыданий. И прохладный ветерок, разметавший зелёные кончики коротких каштановых волос, уже не казался таким приятным, и лучи солнца вдруг перестали быть дружелюбными.

И снова, и снова…. Когда же это прекратится? Ведь нет её вины в том, что уродилась не такой, как ожидала семья! Двадцать два года от роду, а ей так и неведома природа своей врождённой магии, неведомо, насколько глубок её магический потенциал…. Но ведь это не делает её непутёвой, она просто… другая. Или всё же?..

Нет! Она докажет всем, что заслуживает большего! Докажет ― и больше не позволит кликать себя «непутёвой»! Слёзы всё-таки скатились по щекам, но Иннис, наскоро вытерев их подолом, не позволила себе расплакаться при матушке. Поднявшись с колен, она бросилась в чащу. Онемевшие ноги в тонких сандалиях сминали под собой грязь и траву, голые руки царапались о тонкие сучья густых деревьев, расчищая путь прочь с той поляны. Слёзы застилали глаза, но она не обернулась на оклик матери, не сбавила скорости, когда едва не споткнулась о корягу.

Она сумеет, сумеет доказать. Всем им, и себе в первую очередь, что способна на многое, пусть это и не оправдает ожиданий семьи. Они поймут, что были не правы, или же нет, зато поймёт она. И, наконец, перестанет чувствовать себя такой… несчастной.

Иннис забегала всё глубже, и из-за слёз не сразу заметила, что лес изменился, а как заметила ― тотчас замедлилась. Эта роща была особенной, и открывалась не всем. Иннис прикрыла глаза и медленно, немного раскинув руки, пошла по сочной молодой траве, позволила этому совершенно особенному, древнему воздуху напитать каждую клеточку своего тела, каждому лучику, пробившемуся сквозь могучие кроны широколистных деревьев, согреть себя, подбодрить.

Ей слышался шёпот в шелесте листвы, чудилась песня в размеренном скрежете насекомых, ощущались лёгкие касания в дуновении ветра. Замедлилось мятежное сердце, образумились буйные мысли. Она дома.

– Я дома, ― шёпотом повторила она то, что подумала, когда, раскрыв глаза, увидела перед собой могучий дуб. Он стоял один, другие деревья, поменьше, словно расступились, почтительно дав ему больше места, рядом с ним разлилась небольшая лужица после недавнего дождя, от неё тянулась ввысь едва заметная радуга.

Вдруг корни дуба поднялись, собрались перед ней и заплелись в кокон. Постепенно он стал обретать человеческие очертания, пока не явил перед ней ту, прекраснее и роднее кого видеть не доводилось.

Иннис приложила руку к груди и склонила голову.

– Бабушка.

Женский силуэт раскинул руки, приглашая, и когда девушка подошла и прижалась к тонкому стану, её спину окутало уютное тепло.

– Дитя моё. Так много печали для столь юного сердца. ― Ощутив заботливое поглаживание по волосам, Иннис не сдержалась и вновь заплакала. ― Моя дочь сурова, нрав ей достался отцовский, но она желает тебе блага. Её сердце наполнено любовью к тебе, Иннис. Не забывай об этом в минуты отчаяния. Как сегодня.

– Я разочаровала её, ― сипло проговорила девушка и, тихонько отстранившись, вытерла слёзы. ― Подвела семью.

– Нарочно ли?

– А так ли это важно? Истина ― не вымысел. Она никому не интересна.

– Ты пришла за советом.

– Не знаю… пожалуй, я искала поддержки…

– Верно. Сердце твоё не на месте, оно растерянно, ему нужен ответ: «Куда дует ветер, чтобы следовать за ним?» И я дам тебе его. Взгляни на меня, дитя.

Иннис повиновалась. Её бабушка, хранительница дуба, из которого вышла, была одной из старейших дриад этого леса. Дерево было красивым и величественным ― как и она сама. Перед ней стояла высокая, стройная женщина, гибкое тело с гладкой, белой кожей покрывало тончайшее одеяние тёмно-зелёного цвета. Распущенные по спине волосы под цвет коры с зеленоватым переливом открывали моложавое лицо, но мудрый, глубокий взгляд ясных глаз не позволял забыть, кто перед тобой.

Бабушка взяла в руки ладонь Иннис.

– Ты приняла решение во власти горьких чувств, и теперь, успокоившись, не уверена, верное ли оно.

– Не знаю, бабушка, не знаю.... Мне страшно. ― Иннис покачала головой и зажмурилась. ― Мне очень страшно. Что, если я совершаю ошибку?

– Именно ошибки, а не верные шаги, предопределяют нас, дитя, делают нас теми, кем мы являемся.

Иннис нахмурилась.

– Я не понимаю. В этом нет смысла.

– Как раз напротив. Много лет назад я совершила большую, непростительную ошибку ― наш народ счёл мои действия таковыми. Но я бы не стала ничего менять, ведь.... ― Бабушка заботливо убрала прядь волос, упавшую на лоб девушки. ― Не уйди я тогда с юным драконом, мне не довелось бы познать радость материнства, а потом, когда пришло время, не довелось бы познакомиться и с тобой.

– Но ведь вы с дедушкой....

Дриада улыбнулась.

– Наш союз не был нашёптан звёздами, но он породил нечто прекрасное, нечто совершенно уникальное. Я жила среди людей, эльфов и драконов, переживая радости и горести, растила твою мать, а когда она стала взрослой, вернулась в свою чащу. Стало ли моё древо хуже расти из-за того, что мой путь извилистый, а не прямой? ― она взглянула на величественный дуб. ― Нисколько. Зато, пройдя по нему, я даровала Империи одного из самых талантливых целителей за всю историю её существования. А союз твоей матери с магом Цитадели породил тебя.

– Ни на что не годную полукровку.

Бабушка с лёгким осуждением покачала головой.

– Нельзя судить о красоте цветка по нераскрытому бутону, дитя. Уж это мне хорошо известно. Кто знает, возможно именно то, что ты задумала, поможет ему раскрыться. В тебе переплетается наследие дриад, магов, и водных драконов, Иннис. Каким бы ни был твой дар, он будет великим.

Сердце снова забилось в груди, но на сей раз не от обиды и горечи. От волнения и надежды, стремительно захлестнувших его. И план, который по пути сюда был лишь мелким зёрнышком, только что пустил первый побег.

Она сделает это. Поступит в Высшую Академию Романдитора.

И пусть боги помогут ей.

Глава 2

Обратный путь в город занял вдвое больше времени, чем она потратила на дорогу в лес. Простившись с бабушкой, Иннис дождалась, пока та вновь сольётся с древом, и постояв ещё немного, неохотно направилась домой, снова и снова проговаривая про себя состоявшийся разговор.

Высшая Академия Романдитора.... Место, куда мечтают поступить гении своего ремесла, искусно владеющие врождённым колдовским Даром… И что за лихо дёрнуло назвать именно её?.. Ведь всем известно: коль молвишь вслух о своих помыслах в Дивных Дубравах ― придётся исполнять, или не видать тебе благосклонности хозяйки лесов!

Иннис передёрнула плечами, гоня недоброе предчувствие, ведь принимала эту присказку на веру, да и как не принять? Она ощущала Её присутствие всякий раз, заходя за лесную черту, и даже в городе ― всюду, где растут деревья, где слышен заливистый птичий щёкот, и мягко ступают лапы зверей, будь то диких или домашних. Кровь ли дриады взывала к Ней, или Драконова? Поди разбери… Но прогневать Владычицу Виряву она не желала, а посему ― деваться некуда, как ни плачь да ни бойся…

В Академии той не готовили чародеев, которые плетут свои чары, черпая силы в явлениях природы, таких школ много ― поди сосчитай! А потому и выходцы Высшей Академии Романдитора считались элитой среди элит: прославленные алхимики и целители, писари и артефакторы, боевые чародеи, чьи умения выходили далеко за рамки наложения ограждающего заклятия, а также те, что нашли своим призванием поднимать мёртвых из могил, что лично Иннис считала недозволительным варварством! Ничто не даёт права живым вмешиваться в волю природы, искажать её, нарушая незыблемые законы, какой бы ни была тому причина! Всё, что живо ― живёт, а что мёртво должно таковым и остаться!

Иннис была непреклонна, и возникшая следом мысль вынудила её остановиться: что, если её Дар связан именно с некромантией? Что, если в этом заключается её призвание? И как быть в таком случае: поступиться тем, во что верит, ради возможности стать выпускницей Академии, или же отступить и остаться верной самой себе?..

Но полно беспокоиться о том, чему, возможно, и вовсе не бывать. Оставив позади спасительную тень могучих деревьев, испытывая от этого уже привычное чувство растерянности, как дитя, оторванное от матери, и брошенное в большой мир, Иннис спустилась с холма и ступила на тропу, ведущую в её город ― Халдирею. Она и сейчас выдела вдалеке его очертания, и словно могла слышать шум улиц, создаваемый его жителями.... И вскоре дошла до своего любимого моста ― одну из трёх переправ через бурную, своенравную реку Люмкор, широко раскинувшуюся далеко внизу.

Воздвигнутая много столетий назад базальтовая дуга соединяла правый берег, на котором стоял город и левый, покрытый многовековой, непроходимой для неискушённого лесника, чащей, занимавшей без малого десять лиг, и тянущейся до самого утёса. А дальше ― только море, Великие Воды, за которыми лежит огромный континент с его величайшей империей ― Меалийской.

Оттуда родом её дед. По рассказам бабушки, много лет назад молодой, израненный дракон рухнул с небес прямо у края утёса ― там, где резвились в солнечном свете она и другие дриады. Бабушка выходила его, но тот долго относился к ней с недоверием, пока, наконец, его сердце не оттаяло. Но дракон не желал жить среди фей и дриад ― там, откуда он родом, их расы враждовали. И бабушка приняла решение уйти из леса и поселиться с драконом в городе Халдирея, где они и жили долгие годы, а потом и пустили на свет прекрасную девочку.

Но дракона неистово тянуло назад, в родные земли, и день ото дня тоска становилась невыносимее, однако бабушка отказалась следовать за ним ― не желала косых взглядов и пересудов. Так и растила она дочь одна, иногда вглядываясь в горизонт в надежде увидеть знакомый силуэт.... Когда мама выросла и вышла замуж, а бабушка воротилась в лес, тот маленький домик, в котором они жили, опустел, и бабушка надеялась, что однажды он вновь наполнится жизнью, когда придёт время её внучке стать взрослой…

Иннис ступила на мост, по которому могло пройти одновременно только два человека и, дойдя до середины, залюбовалась видом на бурные воды. Стремительные волны разбивались о прорезающие их каменные островки ― говорят, раз в году, в ночь Небесного Камнепада, сами наяды[1]взбираются на них дабы полюбоваться светящимся ночным небом.

Тяни, не тяни ― а домой идти придётся. Подавив огорчённый вздох, Иннис подобрала юбку и перейдя на ту сторону, направилась по извилистой, мощёной брусчаткой, дороге. В Халдирее, с его сосновыми крышами, стенами из красного дерева, украшенных тёмными панелями и подвешенными у подоконников корзин с цветами, царила очень уютная, умиротворяющая атмосфера. Плотную застройку из многочисленных торговых лавок и жилых домов разбавляли земельные участки, густо засаженные пёстрыми соцветиями, небольшими деревьями и кустарниками со съедобными ягодами, которые так любила собирать местная ребятня.

Иннис свернула, уходя всё дальше от моста и, миновав ещё два поворота, насладилась ароматом свежей выпечки, доносящимся из местной пекарни, вышла, наконец, на улицу, где стоял её дом. И каждый последующий шаг было сделать всё тяжелее. Наверняка, мама уже воротилась, а если и отец дома ― беды не миновать. Мадлен Веланор не хранила тайн от супруга, и уж точно не умолчит об очередной неудаче и трусливом побеге нерадивой дочери!

Эта улица считалась центральной, здесь жили только высокопоставленные члены общества, коей, разумеется, считалась и семья прославленных целителей. Иннис уже давно перестала обращать внимание на то, что дом порой был схож с приёмным покоем. Сложнее было вообразить его пустующим, и лишь для них троих. И стоящие на обочине у белоснежного плетёного заборчика экипажи перестали её беспокоить… когда не давили растения, разумеется!

Подойдя ближе, Иннис присела, чтобы убедиться, не почудилось ли, и возмущенно фыркнула. Ужасно! Тяжёлые железные колёса придавили несколько веток кустарника, погубили целое семейство пышных лютиний, весь день впитывающих солнечный цвет, и светящийся по ночам приглушённым оранжевым. А трава!..

Иннис сжала кулаки и выпрямилась, прошлась по карете таким взглядом, что удивительно, как та не погнулась. Девушка медленно обошла её, оценив ущёрб, и остановилась у сидения кучера. Солнце светило прямиком ей в лицо, поэтому она была вынуждена поставить ладонь ко лбу, чтобы видеть собеседника. Вторую уткнула в бок.

– Я вынуждена просить Вас, миэйр, отъехать подальше. Ваша карета заехала на земельный участок.

Сидящий на лавке, казалось, не сразу понял, что обращаются к нему. Мужчина, облачённый в изумрудную мантию, которая закрывала полностью его одежду, повернул голову. Её венчала шляпа с широкими полями, которую украшал ремешок под цвет накидки, и щегольская, сверкающая серебром, бляха. Глаза ― единственная часть лица, что не была скрыта за чёрной повязкой ― прошлись по нарушительнице его покоя с не меньшей неприязнью, чем её собственные ― по карете.

– Известно ли Вам, миэйра, чей это экипаж?

– Кем бы ни был тот, кто гостит сейчас в доме моей семьи, не он ехал сюда, держа в руках поводья, а значит и не с него спрос. Мне повторить свою просьбу?

Мужчина развернулся к собеседнице, от чего его мантия сдвинулась и открыла её взору видавшие виды сапоги на мощной подошве. Однако сидел он столь же расслабленно, только глаза его теперь смотрели с издёвкой.

– А если я откажу, Вы нажалуетесь в ратушу за то, что я по невнимательности примял несколько травинок? Миэйра, я привёз сюда высокопоставленное лицо, и я сам ― не рядовой служка. Ваше слово против моего. Такой, как Вы, не стоит…

– Это какой же? ― убийственно спокойным голосом поинтересовалась девушка.

Незнакомец подался чуть вперёд, и она могла поклясться, что увидела паутинки морщин от улыбки в уголках его глаз.

– Ну как же, дочь величайших целителей, рождённая без грамма магии.... Разочарование отца, горе матери.... ― Он протянул руку и провёл пальцами по двуцветным волосам девушки, легонько протянул между ними прядь. ― Не забывайся, девчонка, знай своё место.

Всё это было проделано с целью принизить, ткнуть её в собственную никчёмность. Иннис знала, что о ней ходит недобрая молва, да и как иначе? С такими-то родителями....Но…

Она заглянула в глаза незнакомца, которые теперь были достаточно близки, чтобы разглядеть золотой ободок вокруг зрачка на тёмно-коричневом фоне, и ощутила, как волна печали и жалости к себе поднимается из недр её души.

Однако вместе с ней поднималось и что-что другое.

Иннис убрала руку от лица и, к изумлению собеседника, положила её поверх его ладони. Кожа на его пальцах была грубой и чуть шершавой, как если бы он был приверженцем физического труда, что делало его лжецом ― высшее сословие Халдиреи не утруждает себя излишними нагрузками!

– Приношу свои извинения, миэйр, ― мягко проговорила она. ― Я ведь слаба, как та трава под колёсами кареты. Поэтому я понимаю, что чувствует она, угнетённая тем, с чем совладать не в силах. ― Её вторая рука легла на отворот мантии, слегка при этом задев кожу мужчины. Брови незнакомца сошлись на переносице, однако прежде, чем он успел что-то сказать, Иннис подалась ещё вперёд, так, что жар её дыхания опалил его маску, и добавила почти шёпотом: ― И, миэйр, не стоит принимать на веру все слухи. Хоть я и не владею целительской силой, магия во мне, всё же, есть.

И резко рванула мужчину на себя.

Иннис отклонилась и отпустила незнакомца, и когда тот рухнул, направила руки вниз, воззвав к жизненной силе, что сокрыта от людских глаз. Земля задрожала под ногами, одна за другой прошли волны вибрации, и тут же корни старых деревьев из её двора прорвались наружу и устрашающими змеями устремились к карете. Кони заржали, забились, силясь сбежать, но корни подхватили их вместе с экипажем и перенесли прочь с участка, на дорогу, где им изначально и следовало быть. И как только ноги животных коснулись твёрдой поверхности, они тут же припустили, увозя прочь за собой богато убранную карету!

Но Иннис уже утратила интерес и к ним самим, и к разгневанному кучеру, бегущему за ними вслед. Она подошла к смятым растениям, и словно сама испытала боль каждого побега, каждой веточки! Её легкомысленное, спонтанное, инстинктивное колдовство дало результаты: ужасная слабость заполонила всё тело и едва позволяла стоять на ногах, но нужно найти в себе силы сделать то, ради чего всё было затеяно. Опустившись на колени, Иннис воззвала с мольбой к Владычице Виряве, моля дать ей ещё каплю силы, и напитала ладони толикой светлой магии, что смогла наскрести в своём ослабшем теле.

Она касалась кончиками пальцев несчастных соцветий, потускневшей травы, изломанных веток, отдавая всё, без остатка, и возрадовалась, как дитя, когда растения стали оживать!

Они не станут сие же мгновение такими, как были прежде, но теперь точно восстановятся благодаря солнцу и благодатной почве.

Словно сама Владычица позволила ей увидеть это и порадоваться, потому что в следующий миг веки Иннис моргнули и больше не пожелали раскрываться, погрузив её сознание в обволакивающий покой…

[1]Нимфы водных источников

Глава 3

Ей чудилось, будто она парила. Ветер подхватил её необычайно лёгкое тело и понёс ввысь, навстречу тёплому солнцу. Она раскинула руки, позволив себе, словно птице, насладиться полётом, посмотрела на крошечный город внизу, на кроны многовековых деревьев, на разбивающиеся об утёс неспокойные воды…

Там, внизу, остались печали, и извечное беспокойство более не тянуло её вниз. Здесь, среди небесной синевы, разбавленной, словно кистью умелого художника, размашистыми мазками облаков, она, наконец, почувствовала то, чего не знала ранее.

Свобода.

Она потянулась ввысь… и не узнала свои руки! Вместо белой кожи она увидела зеленовато-синюю толстую шкуру, и растущие прямо из них перепончатые крылья… Толстые когти насыщенного золотого цвета сверкнули на солнце, заставив её моргнуть.

И как только это случилось, стали приходить видения.

Дивные Дубравы.

Изогнутый мост через реку.

Израненные растения.

И кучер, не пожелавший пойти ей навстречу…

Шкура и крылья, словно лепестки с цветка, стали осыпаться и понеслись прочь, в то время как она начала падать. Небесная синева становилась всё дальше, а земля, которую она, благо, не видела, приближалась. Что делать? Как остановиться? Она несколько раз перекувыркнулась в воздухе, и теперь, к своему ужасу, могла лицезреть место, куда ей было суждено упасть.

Место, похожее на родительский дом… Крыша была всё отчётливее, и когда до столкновения оставались считанные секунды, она закрыла лицо руками…

И тут же с криком подхватилась с кровати!

– Иннис! Наконец-то очнулась.

Девушка насилу оторвала руки от лица и, тяжело дыша, медленно осмотрелась. Тело всё ещё дрожало из-за фантомного падения и приземления, но ясность мысли потихоньку возвращалась, и первое, что Иннис осознала ― она дома, в просторной гостиной. Кто-то уложил её на мягкую тахту, стоящую у раскрытого окна. Ветер колыхал белоснежную тюль, от чего та мягко щекотала кожу предплечья, нос уловил тонкий аромат высаженных в палисаднике лечебных растений. Краешком сознания она понимала, что присевшая на край тахты матушка ей что-то говорит, и, кажется, требует каких-то объяснений, но…

Перед глазами возник образ перепончатых крыльев и золотых когтей, и девушка, с толикой боязни, опустила взгляд на свои ладони, медленно покрутила их. И вздохнула с облегчением. Ничего… хвала Владычице…

Требовательный толчок в плечо заставил её, наконец, сосредоточиться на происходящем вокруг. И первым было весьма недовольное лицо Мадлины Веланор, одного взгляда на которое хватило, чтобы Иннис пожелала вновь провалиться в небытие….

– Надеюсь, твой разум уже достаточно окреп для того, чтобы найти подходящие объяснения произошедшему. ― Матушка едва разжимала челюсть, от чего её голос звучал сдавленно, словно хрип пушистой маминой любимицы, которой Иннис часто, по неосторожности, наступала на длинный хвост. Губы девушки весьма некстати дрогнули, что не ускользнуло от внимания и так недовольной матушки. ― Полагаешь, здесь есть, чему забавляться? Ты хотя бы представляешь, кому доставила столько неприятностей? Что на тебя нашло?!

– И помимо ответа на этот вопрос, я хочу знать, как ты сумела сотворить подобное.

Иннис на мгновение прикрыла глаза, после чего повернулась к тому, кто произнёс эти слова. Отец. Дэтмер Веланор вошёл едва слышно и, по обыкновению держа руки за спиной, остановился в нескольких шагах от тахты. Мама тут же подошла к нему, демонстрируя единство мнений. Единство во всём.

Они даже внешне были похожи, несмотря на то, что принадлежали совершенно разным расам. Оба ― темноволосые аристократы, чьи гордый стан, идеальная осанка и неуловимое изящество в каждом движении служили ей извечным напоминанием, что боги послали им не то дитя. Иннис рядом с ними всегда казалась неуместной, неправильной. Ей не хватало плавности в движениях, искры надменности во взгляде, безмятежности… много чего не хватало.

Зато чего было в достатке ― так это умения создавать неприятности для семьи, уж в этом ей равных не сыскать! Впрочем…тут повода для гордости нет.

– Мне бы не хотелось вменять к тебе карающие меры, дочь моя, ― отец чуть наклонил голову, провёл длинными пальцами по гладко выбритому подбородку, ― однако же, ты вынудишь меня, если не пожелаешь объясниться.

– И чем же я прогневала тебя, отец? Чем заслужила наказание?

– Тебе хватает дерзости спрашивать меня об этом? Между мной и лордом-провостом состоялся весьма любопытный и не во всём приятный разговор, и причиной этим двум обстоятельствам стала выходка моей дочери. Поэтому я требую объяснений.

Иннис поднялась на ноги, и пусть стояла на них ещё не достаточно уверенно, это, всё же, было лучше, чем глядеть на них снизу вверх, словно провинившееся нерадивое дитя. Это было не впервой, но… не сегодня. Прохлада деревянного пола словно придала ей трезвости, помогла отбросить то лишнее, что рвалось наружу. Не всем мыслям полезно давать волю.

Иннис сложила руки на груди и заявила:

– Если ты говоришь о том, что я сделала с экипажем, то мне не о чем сожалеть! Я была учтивой, когда попросила кучера переставить карету, но этот высокомерный болван отказался! Ещё и оскорбил меня…

– Иннис! Как смеешь ты так говорить? ― возмутилась мама, схватившись за сердце. ― Мы тебя не так воспитывали…

– Этот, как ты выразилась, высокомерный болван ― брат лорда-про́воста! ― рявкнул отец, и девушка неосознанно вжала голову в плечи. ― И ты лишь потому ещё не в казематах, что я однажды излечил его от тяжелейшей хвори. Прекрати дерзить, Иннис, прекрати оговариваться!

– Он практически уничтожил растения! Я не собираюсь извиняться за то, что проучила болвана, каким бы высокородным он не был, который не умеет ездить по проложенной дороге, и который, к тому же, не способен признать свою оплошность! ― Иннис в сердцах стукнула кулаком по раскрытой ладони. ― Сделай он так, как я просила, и не было бы этой ситуации!

– И раз уж мы об этом вспомнили, объясни, откуда в тебе появилось столько сил.

– Я не знаю! Я просто очень сильно разозлилась! ― Иннис всплеснула руками и, принялась расхаживать туда-сюда. ― Меня безумно сильно разозлило это его высокомерие, он вёл себя, как наглец, сказал, что меня поднимут на смех, если я пожалуюсь в ратушу, ― протараторила она и поджала губы. Нестерпимо болела голова. Вот бы снова прилечь… Иннис повернулась к родителям. ― Я будто знала, что делать, и воспользовалась этим знанием. И в любом случае… я спасла растения и поставила выскочку на место. Так что поступай, как знаешь, отец.

Иннис поклонилась и пошла мимо, но тут мама сказала нечто, что покоробило девушку и заставило обернуться.

– И это всё из-за какой-то травы…

– Не верится, что это говоришь именно ты, матушка.

На мгновение женщина показалась растерянной, но тут же вся подобралась, расправила плечи и сказала:

– Я имела в виду, что исцелить её можно было бы и потом, или же…

– …или просто заменить на здоровую, не так ли? ― Ей не требовалось слышать ответ матери, всё читалось на её лице. Отчего-то стало неприятно находиться с ней в одной комнате. ― Хотя чему я удивляюсь, ты уже давно отринула всё своё наследие, открестилась от всего, что единило тебя с дриадами.

– Не смей так говорить со мной!

– А в чём я ошиблась? Как же исцеление? Спасение жизни? Как же моя честь, в конце концов? Вы, мои родители, даже не возмутились, узнав, что кучер оскорбил меня…

– Меня возмущает лишь твоя твёрдая решимость дерзить нам, девчонка! Марш в свою комнату! У тебя есть время до вечера, чтобы осознать всю глубину своего проступка, а также ― глубину раны от обиды, которую ты нанесла матери своими резкими словами!

Целая вереница неуместных слов так и просилась на язык, словно копившемуся негодованию, наконец, достало храбрости выплеснуться наружу. Их возмущение, мамина обида…. Иннис нашла в себе силы промолчать. Какой толк говорить, если услышанной всё равно не будешь?.. Поэтому, дабы поставить точку в этом разговоре, задала вопрос, которого от неё ждали. Вопрос, ответ на который её совершенно не интересовал:

– А что случится вечером?

Отец изящно повёл пальцами, и между ними появились три прямоугольных листа бумаги, украшенных золотыми рукописными вензелями.

– Приглашения на ужин к лорду-провосту в честь его выздоровления. Нас ожидают к семи. Так что хоть вечером не оплошай!

Глава 4

Дом Эрнандуса Тиббота возвышался в конце центральной улицы, и неизменно привлекал к себе внимание всех прохожих. Отец лорда-про́воста переоборудовал его из старого храма древнему божеству, чей культ уже давно исчез из памяти жителей Романдитора. Немногочисленные староверы не оставляли попыток помешать застройщикам, однако им это не удалось, и таким образом появился красивейший дом в округе!

Четырёхэтажное здание было возведено из светло-серого камня, многочисленные квадратные окошки с витражами по вечерам источали тёплый мерцающий свет. Дом был обнесён кованым забором, казавшимся слишком маленьким в сравнении с таким исполином. Круглый фонтан во дворе огибала мощёная брусчаткой дорога, всё остальное же пространство было плотно засажено деревьями, от чего складывалось впечатление, будто во дворе лорда-про́воста растёт собственный, принадлежащий лишь ему одному, лес.

Но даже не это так нравилось Иннис, хотя душа её трепыхалась всякий раз, стоило ей пройти мимо этого места. Пристроенная к дому квадратная башня одновременно восхищала и ужасала её. Говорят, её пристроили по просьбе одного из сыновей нового владельца. Интересно, кто в итоге обосновался там: лорд-про́вост, или же тот выскочка в маске и шляпе?..

Иннис передёрнуло, эта мысль окончательно испортила и без того подавленное настроение. Родители настояли на том, чтобы прибыть на ужин в карете, что по её мнению было необязательно, ведь жили они рядом. Но положение обязывало соблюдать определённые ритуалы, и один из них ― торжественный выход из экипажа в строгой очерёдности, под звуки оркестра. Правда, сегодня оркестра не было…. Отец, как глава семьи, вышел первым и, поклонившись семье лорда-про́воста, отступил в сторону и протянул руку появившейся следом матушке.

Каждое её движение было отточено многолетней практикой. Она знала, с каким вниманием за ней наблюдают, и показывала окружающим ровно то, что хотела показать. Её движения, речь, внешность ― всё, как всегда, было безукоризненно!

Наблюдая за выходом родителей, Иннис, понимая, что теперь её черёд, на мгновение прикрыла глаза, мечтая, чтобы о ней забыли. Но спрятаться не удастся, увы. Поэтому девушка поднялась и, придерживая юбку, ступила на первую ступеньку, надеясь не упасть…

Одна ступенька, вторая…а вот уже и земля. Иннис встала на полшага позади родителей и почтительно поклонилась стоявшим перед ними людям, и когда разогнулась, с невероятным облегчением убедилась, что среди них не было того типа…

– Дэтмер, мой друг. ― Лорд-про́вост, раскинув руки, широко улыбнулся и вышел вперёд. Они обменялись тёплыми объятиями. ― Счастлив приветствовать тебя и твою семью. ― Взгляд мужчины переместился на них. ― Мадлен, Иннис, вы восхитительны.

– Благодарим, миэйр, ― учтиво сказала матушка и незаметно для чужого глаза коснулась локтём руки дочери.

А Иннис ничего не оставалось, кроме как сказать то, чего от неё все ждали:

– Приношу свои извинения за тот… инцидент, миэйр Тиббот. Уверяю, эта недозволительная оплошность больше не повторится.

Миэйра Лилиан Тиббот, супруга лорда-про́воста, подобрала юбки светло-сиреневого платья и, с искусственной улыбкой на лице, подошла к мужу и спросила:

– О чём идёт речь?

И судя по испугу, мелькнувшему в его глазах, эта информация была совершенно лишней. Иннис поняла: по какой-то причине Эрнандус Тиббот не рассказал первой леди Халдиреи о том, что произошло с его экипажем. Очевидно, он и сейчас не горел желанием делиться этим….

Возможно, она сделает лишь хуже, но… вдруг нет?

Иннис выступила вперёд и, сделав неглубокий книксен, приложила руку к груди.

– Боюсь, это моя вина, миэйра Тиббот. Сегодня я была излишне неуклюжа. Я ненарочно нанесла увечье лорду-провосту, ― проговорила она полным раскаянья голосом. Миэйра Тиббот ахнула и прижала пальцы ко рту, но Иннис продолжила: ― Я по невнимательности открыла дверь в тот момент, когда миэйр Тиббот заканчивал свой визит в нашем доме и находился по ту сторону. Мне очень жаль, ― добавила она тише и поклонилась.

Миэйра разом побледнела. Иннис испугалась: неужели она переборщила? Что, если первая леди сейчас хлопнется в обморок аккурат к её ногам?.. Тогда родители точно со свету её сживут…

Но женщина, отбросив свою искусственную улыбку, развернула мужа за плечи и принялась его критически осматривать, ощупывать лицо, как если бы его голова была расколота надвое.

– Это чудовищно, просто ужасно! Почему же ты мне ничего не рассказал, Эрнандус?

– Не хотел волновать тебя, моя магнолия, ― медленно проговорил он елейным голоском, который плохо сочетался с видом статного, серьёзного пятидесятилетнего политика. ― Стараниями Мадлины и Дэтмера, от небольшой шишки не осталось и следа, поэтому призываю всех забыть об этой оплошности и проследовать в дом, где нас ждёт горячий ужин!

Первая леди кивнула и, окатив Иннис ледяным взглядом, надела снова свою радушную улыбку и сделала приглашающий жест:

– Прошу вас, дорогие гости, входите!

Когда миэйра скрылась за дверью, лорд-про́вост на мгновение задержался и, слегка наклонившись, проговорил:

– Будем считать конфликт исчерпанным. Своими словами ты немного усложнила то, ради чего мы сегодня собрались, но было бы хуже, гораздо хуже, скажи мы ей правду. Благодарю за находчивость, Иннис. Не волнуйся, с братом я всё улажу.

Руки матушки легли на плечи девушки, и вот её уже ведут, как ягнёнка на закланье, в дом. Иннис шла на негнущихся ногах, и с каждым шагом всё яснее ощущала биение собственного сердца. Кровь отхлынула от лица, внезапно вернулась слабость, одолевавшая с утра. Она во все глаза глядела на приближающийся дверной проём, и в голове, сквозь шум и нахлынувшую панику, словно птица в клетке билась лишь одна мысль:

«Владычица Вирява, во что меня втягивают?..»

***

Оказавшись внутри, Иннис вновь обрела способность двигаться самостоятельно, и львиную долю времени, пока они направлялись в банкетный зал, была занята тем, что разглядывала весьма любопытное помещение.

Первое, что привлекало внимание ― высокий потолок. Он уходил далеко вверх, оставляя открытыми все четыре этажа здания. По обе стороны просторного холла стояли резные лестницы из тёмного дерева и, присмотревшись, Иннис увидела, что такие же лестницы связывали все последующие этажи всё также по обе стороны дома.

Каждый их шаг эхом отражался от практически пустых стен, единственными украшениями которых являлись немногочисленные картины ― портреты жильцов и их предков. Ещё Иннис обратила внимания, что здесь практически не было цветов: ни в вазах, ни в подвесных корзинах ― ни единого зелёного пятна, не считая круглого ковра чудовищного болотного оттенка, лежавшего у самого камина.

Лакеи потянули тяжёлые раздвижные двери, и они, наконец, попали в просторный банкетный зал.

– Прошу вас, рассаживайтесь!

Миэйра с её неизменной искусственной улыбкой пригласила всех за стол, но прежде сообщила, что за каждым закреплено его место. Иннис едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Вечер только начинался, а уже нестерпимо хотелось, чтобы он поскорей закончился!

Хотя кого она обманывает…. Ей хотелось его скорейшего окончания ещё до того, как карета отъехала от дома…

Стол был длинным, и явно рассчитан на компанию более шести человек. Место во главе отводилось хозяину дома, первая леди расположилась по правую руку, а место слева от него осталось пустующим ― наверняка для младшего братца! И если это так, Иннис не посчастливилось, ведь её стул находился рядом…

Рядом с ней сидела мама, напротив неё ― отец, а место между ним и миэйрой Тиббот занял незнакомый ей молодой мужчина, по внешнему сходству было несложно догадаться: сын правителей Халдиреи.

Нехорошее предчувствие зашевелилось под кожей, но Иннис не оставалось ничего иного, кроме как сидеть смирно и вести себя подобающим образом. Именно это она пообещала себе делать сегодня. Она и так причинила родителям много неудобства…

Между тем один из лакеев наклонился и что-то прошептал хозяину дома, после чего поклонился и поспешил уйти.

Лорд-про́вост поднялся из-за стола и поднял бокал с вином.

– Мне сообщили, что мой брат только что прибыл. Прошу простить его отсутствие, он присоединится к нам позже. Моя младшая дочь сейчас гостит у своей тётки в соседнем городе, она всем шлёт пожелания доброго здравия. А сейчас я хочу сказать несколько слов.

Не осталось таких мест в Романтидоре, где не были бы известны имена Дэтмера и Мадлины Веланор. Об искусных лекарях нашего небольшого, островного королевства ходит громкая молва, вами справедливо восторгаются и отдают почести далеко за пределами нашего города. Немногим в Халдирее известно, что четыре месяца назад меня поразил страшный недуг, который должен был оборвать мою жизнь, и обращаясь к вам за помощью, я, признаться, не особенно рассчитывал на успех. И благодарен тебе, Дэтмер, за то, что ты не обнадёживал меня раньше времени, не позволял зря надеяться на благополучный исход.

Однако вы справились. Вы с Мадлиной сотворили невозможное ― изобрели лекарство, и теперь сможете вернуть радость жизни всем, кто уже и не чаял вновь познать её. Я горд, что могу звать вас своими друзьями. Моя бесконечная благодарность вам обоим.

Иннис дотронулась до ладони матушки, на глаза навернулись слёзы. Её переполняла гордость за родителей, за то, что они делают. И пусть ей не дано так же помогать окружающим, осознание того, что её родители способны на подобное ― бесценно!

Но что-то было не так. Зудящее под кожей предчувствие не давало покоя ни во время речи лорда-про́воста, ни позже, когда они приступили к трапезе. Блюда были прекрасны и источали непередаваемый аромат, но Иннис кусок в горло не лез! За столом велась оживлённая беседа старшего поколения, тогда как сын правящей четы, сидел с таким видом, будто его вот-вот стошнит прямо на тарелки с семейным гербом.

Интересно, а сама-то она так же выглядит?..

Наконец, когда ужин закончился, и они расположились в гостиной, миэйр Тиббот, помешивая янтарный напиток в стеклянном стакане, спросил:

– Обдумал ли ты наше предложение?

Иннис, сидевшая немного поодаль, у широкого окна, настолько погрузилась в свои мысли, что даже вздрогнула, услышав этот вопрос, и не сразу поняла, кому он был адресован. А когда поняла… мурашки на её загривке пустились впляс!..

Отец взглянул на матушку, и когда та кивнула, перевёл взгляд на лорда.

– Твоё предложение заслуживает более взвешенного ответа, мой друг. Поспешные решения тут не союзники. Мы с супругой выступаем за. Но нужно бы обсудить это со всеми сторонами.

Лорд кивнул.

– Разумно. Так почему бы нам не узнать их мнение сейчас? Фэллан, Иннис, поднимитесь.

Девушка сделала, как было велено, то же сделал и сын городских глав. И в его взгляде она прочитала то же понимание ситуации, что пришло к ней самой.

И то же отношение к ней, будь она неладна, коль их догадка подтвердится!

– Дети, ― обратился к ним лорд-про́вост, ― мы живём в такое время, когда опасность и неизвестность подстерегают за каждым углом. Твои родители, Иннис, изо дня в день сталкиваются с хворями, борются за каждого пациента, продлевая ему право пожить ещё немного. Через то же прошёл и я. Однако такой опыт не проходит незаметно, поэтому… я бы хотел, чтобы, в случае нашей с их матерью кончины, наши дети не оставались одни. Мечта каждого родителя обеспечить детям уверенную, стабильную и безбедную жизнь. Я хочу, чтобы мой сын стал частью сильной семьи, семьи, которую я уважаю.

Проклятье…

Лорд замолчал, словно собираясь с духом, и в этот момент поднялся отец и сказал:

– Фэллан, Иннис. Мы с лордом-провостом хотим объединить наши семьи посредством вашей женитьбы. Разумеется, нам нужно знать ваше мнение, однако, дабы уберечь вас от необдуманных решений, заявляю: наши семьи горячо выступают за этот союз. И если вы вознамеритесь дать отказ, то знайте, что он будет принят только в случае по-настоящему уважительной причины.

Глава 5

Иннис решительным шагом пересекала коридор дома лорда-про́воста, игнорируя сдержанные оклики матушки, семенившей следом. Чушь! Вздор! Вздумали замуж выдать? Как бы не так! Пора заканчивать это лицедейство, и она сделает это немедленно! Соберёт пожитки ― благо, на бытовое колдовство её скудных умений хватит, и переберётся в старый бабушкин дом. И отыщет самого искусного мага, который наложит на её жилище такое количество оградительных чар, что будет воздух рябить! Но чтобы она ещё хотя бы раз позволила кому-то даже допустить мысль о том, что её можно насильно выдать замуж!..

Впрочем, судя по лицу её «жениха», и по тому, с какой скоростью он вылетел из гостиной мгновением раньше неё, можно сделать вывод, что он тоже не в восторге, какой бы ни была тому причина.

Значит, либо они одинаково умны и независимы, либо же оба ― неблагодарные психопаты, но схожесть на этой почве не даёт повода связывать их узами брака, демон их всех побери!

Лакей, чинно пересекавший коридор, отпрянул с её пути, видно, опасаясь быть снесённым этим ураганом, и девушка, не церемонясь, распахнула дверь и вылетела во двор. Прочь, прочь отсюда, от всех этих людей с их чудачествами…

– Остановись, Иннис! ― нагнавшая её матушка перехватила запястье нерадивой дочери и развернула её к себе, но девушка с силой вырвалась.

– Зачем? Мне предстоит знакомство ещё с несколькими претендентами в ваши зятья? Вы с отцом так отчаялись сделать из меня свою преемницу, что теперь задались целью…

– Какой? Ты вознамерилась дерзить и порочить нас с отцом? Видно, это всё, что ты можешь делать, дабы компенсировать свою несостоятельность. ― Матушка поджала губы и подняла палец, отчего стала походить на свирепую гарпию, готовую нанести удар. ― Мало нам было утреннего унижения, так ещё и сейчас ты повела себя, как пустоголовая, неотёсанная деревенщина! В доме таких людей! Людей, которые хотят принять тебя в свою семью! В каком свете ты себя выставила?

Иннис зло прыснула.

– Себя? Во всей этой ситуации обо мне вообще речь не идёт! Как и о том парне. Разве мы выглядели счастливыми из-за вашей новой прихоти? Или хотя бы смиренными? Нет, вы и правители заигрались в свои игры, забыли, что в жизни есть нечто большее, чем ваши желания! А вот я ― нет! Для вас существует только вы и положение в обществе, которое неизменно укрепится, если этот брак случится.

– Не если, Иннис, а когда, ― процедила матушка сквозь сжатые зубы. Очевидно, ей дорогого стоило держать себя в руках. ― Можешь брыкаться, сколько пожелаешь, но ваша женитьба ― вопрос решённый.

Девушка прищурилась.

– Очевидно, что наши решения не совпадают, матушка. И вам с отцом придётся принять это.

– Ну нет у тебя иного варианта, как ты не понимаешь! ― Матушка всплеснула руками. И лицо её враз перестало быть суровым, и надменность покинула взор. Она смотрела умоляюще, с болью. С материнской любовью. И её собственный гнев отступил, впустив пустоту, боль от которой была сильнее, чем от нанесённой обиды. ― Иннис, детка, мы ведь любим тебя. Да, ты не во всём с нами согласна, и возможно, порой мы делаем не то, чего бы ты хотела. Не скрою, мы мечтали, что с твоим рождением сможем продолжить династию целителей, закрепим своё влияние в обществе. Но всё вышло не так. Ты не оправдала наших надежд, но ведь любить тебя мы не перестали! Поэтому…. Поэтому мы хотим позаботиться о твоём будущем…

– Отдав мужу, который взамен на сытую жизнь тешил бы своё эго на фоне бесполезной жены.

– Что ты, Иннис, Фэллан совсем не…

– Мне плевать, какой он, ― тихо, но отчётливо сказала девушка, глядя матери в глаза. ― Вы рано списали меня, мама. И я уж точно заслуживаю большего, чем того, чтобы меня под благородным предлогом передали из рук в руки, как старый чемодан!

– Иннис…

– Нет! ― отрезала девушка и демонстративно отступила. ― Я ухожу, и не желаю говорить ни с кем из вас до первой зари. А завтра я надеюсь услышать, что этот безумный договор расторгнут, а иначе, мама, я уйду, и, клянусь, ноги моей больше в вашем доме не будет.

Девушка развернулась и ринулась прочь, однако слова матери набатом стучали в её висках. Не оправдала ожиданий, как же! Будто она прежде этого не знала! А ведь в школе при ратуше она не была безнадёжной! Звёзд с неба не хватала, но теоретические науки усваивала на лету, ей достало способностей освоить бытовую магию, научиться концентрировать свои врождённые способности… В Романдиторе проживает так много простых людей, и все при деле! И она с голоду не помрёт!

Когда Иннис подошла к родительскому дому, сразу опустила взгляд на повреждённые растения. Её губы тронула улыбка: раздавленные лютинии источали едва заметное сияние, которое, по мере их выздоровления, будет становиться всё ярче. Хоть в чём-то она преуспела…. Не зря всё было, не зря.

В дом заходить не хотелось, и девушка прошла вглубь двора, где в тени раскидистой листвы старого древа стояли широкие качели. Лавка на них была длинной и крепкой, могла выдержать троих. Матушка застилала её сшитым мягким покрывалом, от чего сидеть или даже лежать на ней было очень удобно.

И сейчас Иннис остро нуждалась в этом комфорте. Она опустилась на мягкое сидение, скинула ненавистные башмаки, и, освободив несчастные стопы, закинула их на качели и легла, согнув ноги в коленях. Она слушала возню ночных насекомых, лёжа практически в полной темноте, гоня прочь из головы все мысли, все волнения.

Однако один образ всё возвращался. Руки, покрытые чешуёй, перепончатые крылья… и чувство всепоглощающей свободы в полёте! В том сне ей было хорошо…вот бы и в жизни так!..

В следующий момент она уже стояла в центре тускло освещённой комнаты. Железные изогнутые бра с маленькими масляными фонарями мягко освещали светло-серые стены, нос щекотал приятный пряный аромат благовоний. Большую часть комнаты занимало широкое ложе, застеленное расшитым золотыми узорами покрывалом, но всё внимание привлекало на себя стёганое изголовье светло-зелёного цвета. Длинный ворс круглого ковра мягко ласкал её голые ступни, и девушка уже хотела было наклониться, чтобы провести по нему рукой, однако дверь позади неё отворилась, а последовавший за этим мужской возглас заставил её вздрогнуть:

– Что Вы, бога ради, забыли в моей спальне?

***

Иннис крутанулась и, увидев того, кто её напугал, всплеснула руками и воскликнула:

– Немыслимо. Невероятно! Ну почему мне не приснились деревья? Или небо? Или хотя бы гроза с дождём, но нет! Я обязательно должна была увидеть человека, мысль о котором вызывает у меня чесотку! Будто этот день не может быть ещё хуже…

– О чём вы говорите, вздорная девчонка? Ну-ка живо выметайтесь из моей комнаты!

– Не орите, я пытаюсь, ― рявкнула Иннис и, прикрыв глаза, стала массировать свои виски. Как ей прервать этот ужасный сон? Почему ей непременно должен был присниться именно этот мерзкий высокомерный кучер, младший братец лорда-про́воста? Чем она так прогневила богов?!

Или это расплата за ссору с матерью?

– Слушайте, милочка, не знаю, что Вы задумали, но если Вы сейчас же не уберётесь… Вы в комнате наедине с мужчиной, совсем стыд потеряли?!

– Мне сейчас только нотаций от собственного подсознания не хватало, помолчите!

– Ну, знаете ли…. ― Иннис открыла глаза в тот момент, когда мужчина сократил расстояние между ними, и собирался было схватить её за запястье, но его пальцы прошли сквозь её руку.

Непонимание, изумление…столько всего отразилось в глазах, казавшихся бездонными омутами! Сейчас этот человек не выглядел рассерженным или высокомерным, как утром. Заинтригованным ― да.

Иннис шумно выдохнула и, покачав головой, протянула:

– Честно признаюсь, это ― самый странный сон в моей жизни. А ведь сравнивать есть с чем. Наверное, именно поэтому Вы и сейчас в маске ― без неё-то я Вас не видела.

Мужчина выглядел опрятнее, чем в их первую встречу. Чёрные, как вороново крыло, волосы не были спрятаны под шляпой. Слегка взлохмаченные пряди опускались ниже ушей и поблёскивали в тусклом свете настенных ламп. Маска из плотного чёрного материала обтекаемой формы резко контрастировала с белой кожей мужчины и скрывала ровно половину лица, но и сейчас было заметно, что у её обладателя прямой, чуть крючковатый нос и острые скулы.

Не сводя с вторженки внимательного взгляда, мужчина сел на край кровати и начал расстёгивать сначала манжеты на рукавах, а потом потянулся к пуговицам на самой рубашке. Одна, вторая…

– Эй! Сейчас же перестаньте! ― Что творится в её голове? Уж его-то она точно не желала лицезреть в неглиже! Девушка сглотнула, силясь смочить пересохшее горло, и почувствовала, как запылали щёки… А вот он, судя по виду, просто издевался! ― Хватит! Стойте! Я уже по горло сыта вашей проклятой семейкой!

Мужчина остановился. О, Владычица, неужто хоть что-то она ещё способна контролировать!

Он откинулся назад на прямых руках, и, пожалуй, впервые ей стало неуютно. Что за глупый сон! Как же проснуться?.. Иннис снова помассировала виски, пыталась ущипнуть себя ― всё тщетно!

– И чем Вам не угодила моя семья, Вы, вздорная девица? ― растягивая слова, спросил мужчина.

Иннис взглянула на него исподлобья.

– С чего бы мне откровенничать с Вами?

Он лениво пожал плечами.

– Вы врываетесь в мою спальню, утверждаете, что это ― лишь сон. И раз просыпаться пока не торопитесь, можете и рассказать. Получится, словно разговор с собой.

А, может, в этом всё дело? Возможно, это ей и пытается сказать подсознание ― взглянуть на ситуацию под другим углом, переосмыслить её. Возможно, придёт решение?..

– Хм… с чего бы начать… ― она принялась расхаживать по комнате, демонстративно загибая пальцы. ― Из-за брата городского правителя у меня возникли неприятности, а всё потому, что он ― Вы ― высокомерный болван! Далее ― супруга лорда-про́воста явно возненавидела меня за то, что я, ― Иннис сделала в воздухе кавычки, ― нанесла увечье её благоверному, чего не было: мне пришлось соврать на ходу, ведь правду ей сказать он побоялся! И в завершение ― мои родители считают меня безнадёжной, а потому они и правители, вдруг ставшие друзьями, вознамерились поженить нас с Фэлланом, которого я знать не знаю! ― Иннис остановилась и шумно выдохнула. ― И правда, немного легче. Ну, и что же посоветует моё подсознание?

– Вы ведь и впрямь бездарны. Ничего не можете, не продолжите семейное дело. То, что предлагают Вам родители ― очень выгодная сделка. Не понятно, что выигрывает Фэллан… Впрочем, если вы пустите в мир детей ― а, очевидно, ради этого всё и затевается, они, впитав наследие двух таких родословных, стали бы невероятно сильны. Вы бы призадумались.

– Но я не хочу замуж! ― в отчаянии воскликнула девушка и почувствовала приближение слёз. ― Однако же, не думала я, что Вы сумеете разозлить меня ещё больше. Ваши слова оскорбительны! А Вы ― жестоки!

– Не хотите замуж….― протянул он, пропустив мимо ушей все обвинения. ― А чего же Вы хотите?

Иннис раскрыла рот, чтобы ответить, но слова не шли. Она смотрела прямо в глаза мужчине, и в ней боролись два желания: отвесить ему оплеуху за те чувства, что пробудил в ней, даже будучи ненастоящим, и разреветься от собственной слабости. В голове пронёсся ворох мыслей и желаний, и лишь одно из них было ярче и сильнее прочих.

– Найти себя, ― выдохнула она и сглотнула. ― Хочу отыскать свой путь, своё предназначение. И не позволю похоронить это желание за свадебным нарядом и бременем безмолвной жены, которую не считают ровней своему мужу. ― Она сделала рваный вдох. ― Вот…

Мужчина поднялся на ноги и тяжёлой поступью приблизился к ней. Он был выше примерно на полголовы, так что Иннис пришлось задрать голову, чтобы видеть его глаза.

– Ну так перестаньте просто хотеть. И начинайте что-то делать. А не можете ― смиритесь со своей ограниченностью и уповайте на волю судьбы, чтобы роль безмолвной жены не оказалась в тягость. Не обманывайтесь, вздорная девчонка, в этом мире нужно иметь смелость бороться за то, во что веришь. А коли нет ― смиритесь с участью, что Вам уготована. А теперь выметайтесь-ка отсюда…

Мужчина наклонился к её уху и что-то прошептал. Его дыхание согрело её кожу, но слов она не разобрала. В тот же момент её закружило, стало нечем дышать, но вот всё закончилось!

Иннис подхватилась и едва не упала с раскачавшейся лавки! Потребовалось какое-то время на то, чтобы она осознала, что находится в своём дворе. Казалось, ноги всё ещё чувствуют мягкость ковра, нос помнил аромат благовоний…. Иннис передёрнула плечами и, подхватив обувь, пошла в дом.

До чего же странный сон…. Но такой своевременный…

Глава 6

Иннис собрала сумки ещё до рассвета.

Она достаточно хорошо знала родителей, чтобы не обманываться: вчерашняя вспышка не возымеет никакого эффекта. Отец ясно дал понять, что договор уже заключен, и её «не хочу выходить замуж» уж никак не является уважительной причиной для его расторжения. Но насильно под венец её не затащат, пусть и не мечтают! В конце концов, в Романдиторе хоть ещё и сохранилась традиция договорных браков, нерушима она лишь в случае, когда новобрачные слишком юны, чтобы перечить родителям.

Сумки с вещами она пока спрятала под кровать ― не зачем вызывать лишние вопросы и создавать поводы для ссор, их в последнее время и без поводов предостаточно! И когда дело было сделано, легла на кровать, и пролежала так несколько часов, периодически то засыпая, то просыпаясь.

Сквозь открытое окно она слышала, как к дому подъезжали экипажи с пациентами, их жалобы и всхлипы, а потом ― счастливый лепет и благодарности за подаренное время. В детстве это вызывало в ней бурный восторг, в подростковом возрасте ― ещё не угасшую надежду, что однажды подобное будут говорить и ей самой. Этим же утром Иннис впервые пожелала затворить окно! Она представляла доброжелательные лица своих родителей в тот самый момент, когда их благодарят, и это вызывало в ней неистовое раздражение!

Выходит, кому-то они дарят право на жизнь, и эти люди проживут её по своему усмотрению, а ей, значит, такое право не полагается?!

Когда послышался звук очередной подъехавшей кареты, Иннис страдальчески вздохнула и встала с кровати. Невыносимо больше слушать это, нужно срочно что-то делать! Она дёрнулась было к окну, чтобы закрыть его, но потом, секунду поколебавшись, двинулась к двери. Нужно проскользнуть незамеченной, пока родители принимают очередного пациента! Выйдя в коридор, она, бесшумно ступая по ковру, прижимаясь к стене, подошла к лестнице. Улучив момент, когда матушка, поприветствовав пожилую пару, провожала их в отцовский кабинет, девушка, перемахивая через две ступеньки, спустилась с лестницы. Дело оставалось за малым. Помолившись Владычице, она навалилась всем телом на дверь и, крепко удерживая её за ручку, приоткрыла совсем чуть-чуть и прошмыгнула наружу, после чего так же осторожно прикрыла её, дабы никто не услышал…

– Миэйра Иннис.

Девушка подскочила и едва не закричала! Развернувшись, она увидела перед собой совсем уж неожиданного гостя! Перед ней стоял её «жених»… но это сейчас не имело никакого значения!..

– Что Вы тут голосите, Вы меня выдадите, ― прошипела она, опасливо оглянувшись на дверь.

– Не слишком радушный приём.

– А чего Вы, спрашивается, ожидали?.. ― нет, здесь беседу вести нельзя, больно велик риск быть пойманной … ― Что Вы здесь делаете? Если Вы к моим родителям…

– Нет-нет, я пришёл поговорить с Вами. Но вижу, время неудачное…

– И место тоже. Так… идёмте отсюда! И пошевеливайтесь!

Иннис, не церемонясь, схватила несчастного гостя под локоть и потащила прочь со двора. И с каждым шагом дышать становилось всё легче, а с плеч словно осыпался тот груз дурных вестей, что свалился на неё вчера. И лишь один человек её ко дну. А точнее ― она сама его тянула…

– Позвольте спросить, как долго нам ещё идти? ― миролюбиво поинтересовался мужчина, впрочем, и не пытаясь вырваться. Иннис уже успокоилась и понимала, что ведёт себя некрасиво, однако останавливаться нельзя ― будет неловко, а ведь неизвестно, в каком ключе пойдёт разговор.

– Как только уйдём подальше и скроемся от любопытных взоров, миэйр, я сразу же Вас вызволю, ― притворно проворковала она.

– Тогда позвольте подсказать укромное местечко, где нам точно никто не помешает, разговор предстоит тяжёлый. Только сперва, ― мужчина ловко перехватил её руку и подцепил её своим локтём, ― так-то лучше. Теперь в глазах окружающих мы смотримся благопристойно и так, как полагается паре.

– Вы приняли слова моего отца слишком близко к сердцу.

– Как бы то ни было, незачем давать окружающим повод для пересудов, миэйра. Весть о нашей скорой помолвке разойдётся быстро, так пусть люди видят приличную пару, а не женщину, волоком тянущую жениха вдоль улицы.

В здравомыслии ему не откажешь.

Иннис подула на лицо. День выдался жарким, как, впрочем, как и всегда летом, что переносилось ею труднее, чем большинству жителей города ― единственный недостаток родства с дриадами. Извечная жажда, потливость, недостаток свежего воздуха ― всё это вынуждало девушку надевать чуть менее приличные наряды, чем было заведено в их королевстве. Впрочем, укороченная юбка была едва выше щиколоток, а блуза без рукавов из тончайшего материала прикрывала весь стыд, так что…. Насколько Иннис было известно, о ней не ходила слава блудницы, и на том спасибо. А недовольные везде отыщутся.

Они спускались вниз по улице, мимо торговых рядов. Зычные голоса продавцов зазывали покупателей, горожане толпились вокруг них, как копошащиеся насекомые, пространство наполняли ароматы специй, свежих фруктов, жареного мяса. Иннис очень некстати вспомнила, что не завтракала, и тут же ощутила приступ тошноты, вспомнив, почему. Причина этого сейчас шла рядом, рука об руку с ней, и выглядела, к недовольству Иннис, уж слишком свежо и расслабленно…

Внезапно они свернули в проулок ― такой узкий, что им пришлось, наконец, расцепить руки и пойти поодиночке. Тропа из разбитых камней уводила вниз, и девушке, шедшей позади, всё казалось, что они вот-вот сорвутся и покатятся кубарем. Здания остались позади, спуск стал ещё более крутым ― благо, хотя бы о короткую юбку не споткнётся! И тут, в просвете среди веток густо растущих деревьев, Иннис увидела реку, почувствовала запах свежей воды! Шедший впереди Фэллан спрыгнул с каменистого склона и подал ей руку, помогая безопасно спуститься, что, к своему недовольству, Иннис сделала не слишком изящно.

– Ты в порядке?

– В полном, ― проворчала девушка и, прихрамывая, пошла вдоль деревьев. Сквозь высокою густую траву словно прорывались старые деревянные лавки. Фонарные столбы были почти невидимы из-за разросшихся веток многочисленных деревьев. ― Что это за место?

Фэллан взял девушку за руку и, пригнувшись, увлёк её в просвет между веток, за которым открывался поистине чарующий вид! Они оказались на берегу реки, почти у самой её воды, весь берег был усыпан белыми и голубыми цветами, а чуть поодаль…

– Это что, гонтина[1]? ― Крытое строение из старого дерева возвышалось над стройным дощатым забором с резными пиками. Оно словно было единым целым с окружавшей его травой, словно само было творением природы. Даже издалека Иннис ощутила величие этого места, его значимость для тех, кто населял эти земли задолго до них. ― И ведь правда ― гонтина, да ещё и добротная, с виду крепкая! Мы что, прошли сквозь портал? Я полагала, древние верования давно покинули эти места, стерев за собой все следы.

– Ими пропитана сама земля, сам здешний воздух. Многие семьи живут здесь поколениями, и они хранят память о древних богах. Ты ведь не думаешь, что дом моей семьи ― единственное место в городе, за которое боролись староверы?

Лёгкая, снисходительная улыбка тронула губы молодого мужчины и он, не дожидаясь ответа, отвернулся и подставил лицо солнцу. Приятное лицо, вынуждена была признать Иннис. Он был совершенно не похож на отца, но и от матери ему достался лишь серебристый цвет волос. Квадратная челюсть, нос с лёгкой горбинкой, густые тёмные брови, нависающие над большими глазами цвета расплавленного золота. Он был сыном знати, и выглядел соответствующе, и ни расстёгнутая на верхние пуговки рубаха с подвёрнутыми рукавами поверх походных брюк, ни стоптанные туфли не умаляли его аристократичности.

Где-то на уровне подсознания, Иннис понимала, что он отличался от своих родителей не только внешним видом.

– До вчерашнего дня я вообще не думала о вашей семье, ― проворчала она. ― И лучше бы так продолжалось и дальше.

Фэллан рассмеялся.

– Вчерашний вечер потряс нас обоих. Идём туда, незачем стоять на солнце. ― Мужчина указал на поваленный ствол в тени густой листвы. ― Для начала, предлагаю не важничать друг с другом. Ввиду последних событий, это выглядит странно.

– Согласна.

– И сразу должен сказать: я не в восторге от принятого решения. Наверное, нужно было заявить об этом с самого начала, тогда ты держалась бы дружелюбнее.

– Может, и нет.

В глазах мужчины сверкнул озорной огонёк.

– Стало быть, ты тоже не желаешь надевать брачный браслет? ― Иннис покачала головой. ― Тому есть особые причины? Твоё сердце уже занято?

– Нет, не поэтому… Я просто…

– Не хочешь быть старым чемоданом?

Щёки девушки вспыхнули.

– Не хочу замуж за того, кто подслушивает чужие разговоры, ― отрезала она, окатив улыбающегося «жениха» испепеляющим взглядом.

– В таком случае, милая невеста, надо было говорить тише.

Повисло неудобное молчание. По спине девушки пробежал холодок, будто воздух стал полон пронзающей безысходности и печали. Рядом сидящий мужчина наверняка ощущал то же самое, и от этого было чуть легче. Не так…страшно.

– Ладно, меня захотели вручить на попечительство сильного и обеспеченного мужа. А ты-то в чём провинился?

– Блудил и по кабакам бродил, ― брякнул Фэллан, судя по всему, бездумно, потому что когда Иннис прыснула, выругался и смущённо посмотрел на девушку. ― Это уж точно не для ушей будущей супруги.

– Что за сокровище мне досталось!

– Цени и будь благодарной, ― отшутился в ответ мужчина и лениво потянулся. ― Я молод и свободен ― был до этого времени. Учусь в столице, перебрался туда ещё до поступления в Академию, так что давно живу отдельно от родителей. Чем же ещё там заниматься? Мне осталось учиться ровно год, и отец решил, что мне пора остепениться. Но зачем? Мне двадцать четыре года, у меня жизнь впереди! К тому же, я даже не собираюсь возвращаться в Халдирею по окончании учёбы! Отец пользуется своим положением мне назло!

– Учишься в столице…живёшь отдельно… ― Иннис мечтательно прикрыла глаза. ― Звучит, как прекрасная баллада о жизни, которой мне никогда не видать.

– Почему же?

– Что ж непонятного? Буквально вчера сдуру решила поступить в Высшую Академию Романдитора, чтобы утереть всем нос, но… наверняка ты знаешь, что болтают обо мне и моих способностях. Я так разозлилась на весь мир, на судьбу…ну и ляпнула первое, что пришло в голову. Да вот только реальность такова, что мне ни за что не попасть туда, но я проговорила это желание в Дивных Дубравах, и теперь меня ещё и настигнет немилость Владычицы Вирявы! Будто сама Судьба насмехается надо мной! ― Иннис спрятала лицо в ладонях и добавила хрипло: ― Я и так никто в глазах родителей, Фэллан. Выйду за тебя ― совсем растворюсь в памяти этого города, и навсегда так и останусь лишь извечной и безликой тенью сына лорда-про́воста. ― Иннис потёрла лицо и убрала руки. ― Надо бежать из Халдиреи.

– Бессмысленно, моя милая невеста.

– Да прекрати уже так называть меня!

– Насколько мне известно, наши семьи уже подписали договор, и скрепили его Печатью Заветов, ― невозмутимо сказал он. ― Тебе ведь известно, что это?

– Магический прибор, ломающий людям жизнь?

Мужчина похлопал её по плечу.

– Вот именно. И коли так, мы уже не вольны делать всё, что заблагорассудится. Печать договора отметила сами наши судьбы. Допустим, ты сбежишь. Тебе нужно будет как-то питаться. Наймёшься к кому-нибудь, и как только подпишешь договор, как начальник узнает о печати. То же случится, если ты захочешь выйти замуж. У печати нет срока давности, и расторгнуть договор можно лишь с согласия тех, кто составил договор.

Иннис мученически застонала и поднялась на ноги. Это нелепица, просто нелепица! Об этой печати она ничего не знала ― да и откуда бы? Ранее не было необходимости интересоваться обрядами и тонкостями бракосочетания. Выходит, всё тщетно? Слабая надежда, что ей удастся избежать этой участи, превратилась в прах и развеялась на восточном ветру…. Чем она так прогневала судьбу, чем же? Она всю жизнь была покорной дочерью, не нарушала закон, не мусорила на улицах…. И всё ради этого? Такова её судьба?!

– Придётся обрить голову и уйти жить к дриадам. Всегда знала, что нет мне места за пределами леса,― упавшим голосом проговорила она, глядя куда-то в пустоту.

– Может, и есть.

Иннис стремительно развернулась и во все глаза уставилась на мужчину, который, в свою очередь, окинул её задумчивым взглядом.

– Ты что-то придумал, ― выдохнула она и подошла ближе. ― Придумал же, да?

– Возможно…. Слушай! Ты же сказала, что хочешь поступить в Высшую Академию Романдитора, чтобы кому-то что-то доказать. Возможно, мы можем использовать это…. ― Мужчина подскочил на ноги и начал расхаживать перед ней туда-сюда. ― Нам не под силу повлиять на решение наших отцов, Иннис, с этим придётся смириться.

– Отличное начало, Фэллан. Очень вдохновляет.

– Да погоди, погоди! Нам не удастся отговорить их ― пока что. Но что, если мы обыграем это? Скажем… я поставлю отцу условие, что женюсь на тебе, но только когда ты получишь диплом Высшей Академии Романдитора, и упрусь в это! Ты скажешь, что готовишься к поступлению, и на три года можно будет забыть о женитьбе.

– И что заставляет тебя уверовать в то, что к тебе прислушаются?

Фэллан подленько ухмыльнулся.

– Я ведь их первенец, любимый сын, а учитывая мои успехи в учёбе ― ещё и гордость семьи. Сыграю на их любви ко мне, как распоследний мерзавец. Матушка точно не устоит, а в её влиянии на отца ты сама вчера лично убедилась. А за этот срок может многое произойти. Может начаться война…

–… или наши родные рассорятся, ― подхватила Иннис, воодушевлённая внезапной идеей.

– … или ты понесёшь от кого-то другого…

– Фэллан!

– Или же я кого-нибудь осчастливлю! Иннис, это даст нам время! ― Фэллан взял руки девушки в свои, его глаза лучились восторгом. ― Это же наш шанс!

– Да, вот только ты не всё продумал, ― едко заметила Иннис. ― Твой план прекрасен, но ты проспал ту часть, где я говорила, что не видать мне Академии, не по силам мне попасть туда.

К её изумлению, эти слова не произвели на Фэллана ни малейшего впечатления. Губы мужчины растянулись в тягучей, сладкой, словно шоколадный ликёр, улыбке.

– Значит, дело остаётся за малым ― подготовить тебя! И я знаю, кто нам в этом поможет.

[1] языческий храм с помещениями для ритуальных пиров и хранения священных знамён.

Глава 7

― Исключено.

– Дядя, если бы только…

– Нет, Фэллан.

Иннис прикрыла глаза. Вполне ожидаемый итог разговора, который и заводить-то не стоило. Это была ужасная идея, но когда она узнала, что именно задумал её «жених», изменить что-либо было уже поздно….

Фэллан применил неведомое ей колдовство ― достал из кармана брюк примятое перо и нацарапал что-то на своей ладони. Сообщение засветилось ярко-оранжевым и исчезло прежде, чем девушка сумела прочесть его, и спустя всего несколько минут явился человек, встречи с которыми стали слишком частыми за прошедшие сутки…

Айрелл Тиббот, младший брат лорда-про́воста, дядя Фэллана, и болван с кареты в едином лице, словно вышел из воздуха, появился позади них. Он стоял на фоне старинной гонтины в той же одежде, что был и накануне. Зелёный плащ легонько развевался на ветру за его спиной, глаза прятались в тени шляпы, лицо неизменно скрывалось за маской. Иннис готова была поклясться на чём угодно, что за ней скрывалась насмешливая ухмылка…

Фэллан, надо отдать ему должное, не сдавался. Он приблизился к дяде вплотную, говорил тихо и много, активно при этом жестикулируя. Девушка слышала лишь отдельные фразы, но была уверена, что ни одна из них не достигла цели. Пустая трата времени, к тому же ― унизительная…

– …но пойми, ты ― наша последняя надежда!

– Снимаю шляпу перед твоей эмоциональной тирадой, дорогой племянник. Красноречием ты овладел превосходно. ― Айрелл Тиббот театрально проделал то, о чём сказал. ― Я понимаю, почему это нужно тебе, почему это нужно ей. Но зачем это мне? Что я получу, кроме, ― он стал загибать пальцы, ― потраченного времени, испорченного лета, а если случится чудо и всё получится ― «удовольствия» ежедневно сталкиваться с этой бездарной особой на протяжении следующих трёх лет?

Нет, ну каков нахал!

– Я передумала, Фэллан. ― Иннис встала подле «жениха» и скрестила руки на груди. ― Давай поженимся. Доставим ему «удовольствие» сталкиваться с бездарной особой на всех семейных праздниках. До конца его дней.

– Из тебя вышла никчёмная шантажистка, девчонка, ― лениво проговорил мужчина.

Продолжить чтение

Вход в систему

Жанры