Я больше не боюсь

Пролог

Ясное небо было чистое и безоблачное. Яркий как взрыв фейерверка и легкий как облако воздушный змей летал вслед за порывами ветра, вторя движениям нежных, голубых лент на шляпке девочки. Милое, розовощекое создание одетое в небесного цвета кружева, будто утопающая в облаке, издавала пронзительный радостный визг каждый раз, как змей, делая изящный пируэт, разворачивался в воздухе. Рыжие кудряшки, словно маленькие пружинки, прыгали и радовались вместе с ребенком.

Это были первые по-настоящему теплые деньки, после долгой и холодной зимы. Но именно из-за снежной, прекрасной зимы и чудесных, будто сказочных видов, Джонатан Честер выбрал Массачусетс, чтобы переехать с семьей. Высокий, стройный, рыжий как дочь англичанин, решил сменить смог и слякоть Лондона на чистый воздух гор и лесов Америки. Он считал, что дела можно вести и из далека, тем более что в Британии остался преданный и надежный человек.

– Эшли, надо что-нибудь съесть, иди к нам. – окрикнула девочку Кэтрин Честер.

В противоположность мужу Кэтрин была зеленоглазой брюнеткой. Тонкие черты лица, белая кожа, изящные, естественные как легкий ветерок движения – завораживали грацией, не заученные, как в пансионе, но врожденные поколениями шотландской знати.

Кэтрин разлила чай по тонким фарфоровым чашкам. Эшли подбежала и упала на покрывало, весело смеясь и ничуть не стесняясь родителей, она знала, что ее не накажут за такое поведение, не будет строгих взглядов или, что хуже, снисходительных улыбок, напротив, отец накинется сверху и начнет щекотать, и мама будет смеяться так же искренне над ее выходками и шутками.

Это был самый счастливый день в жизни Эшли. Все еще улыбаясь и вспоминая, как она с отцом катались по траве и ловили убегающего змея, девочка схватила со стула любимую куклу и нырнула в постель, мягкое, теплое одеяло обняло ее, и лишь стоило голове коснуться подушки, как ребенок сразу провалился в сон, все еще улыбаясь пережитым приключениям. Через неделю ей должно было исполниться семь лет.

Что-то не то, неприятное, горькое, от этого становится страшно и хочется плакать. Эшли натянула одеяло на голову, но это не помогло, едкая горечь просочилась сквозь пух и ткань, и снова забралась в нос, обожгла, щипала за глаза, и вызывала слезы, как бы сильно девочка не сжимала веки. Эшли села, из под двери шел свет, он был странный, слишком яркий и тревожный, из коридора, сквозь щели пробирался дым, но благодаря открытому окну не мог захватить всей комнаты и свободно выплывал на улицу. Эшли натянула одеяло до подбородка, прижала к себе куклу, было очень страшно, она не понимала, что происходит.

– Папа, – позвала она, – папочка!

Дверь распахнулась, на фоне дыма и яростно пожирающего все на своем пути огня стоял Джонатан, лицо в копоти, один рукав его рубашки тлел, но мужчина, быстро стряхнув с него искры бросился к ребенку.

– Эшли, слава богу, ты жива, – отец прижимал ее к себе изо всех сил, гладил по голове, пытался успокоить, обхватив ее заплаканное личико ладонями он заглянул ей в глаза.

– Папочка, что происходит?

– Эшли, милая, все будет хорошо. Помнишь, как ты пряталась от миссис Фиг, чтобы не есть кашу? – Эшли закивала, – сейчас надо чтобы ты так же убежала из дома, и отошла как можно дальше. Справишься?

– А где мамочка?

– С ней все будет хорошо, мы выйдем так же, я ей помогу.

– Я боюсь, там темно.

– Будь сильной малышка, отойди к конюшням, мы встретимся там. Давай, золотко. Ты же моя бесстрашная девочка. – мужчина улыбнусь, и девочка улыбнулась в ответ.

По крепче ухватив куклу она полезла в окно, Джонатан не отходил, помогал и подбадривал, стоило маленьким ножкам коснуться земли мужчина тут же исчез в окне, появился через минуту, выкинув завернутые в простыню вещи и снова скрылся в доме. Эшли подхватила сверток и бросилась в сторону конюшен, было холодно, страшно, а главное тревога не отпускала, сжимая все сильнее маленькое сердечко.

– Она в порядке, – Джонатан вернулся в спальню.

Голос его дрожал, глаза застили слезы. Его жена лежала на полу, ее ночная рубашка была залита водой, но и это уже не спасало. Женщину придавило тлеющей балкой, она не могла пошевелить ногами, сознание, тонущее в боли и отчаянии, медленно ускользало от нее, но Кэтрин из последних сил держалась, и где-то на грани между реальностью и небытием она услышала слова мужа. Это принесло то желаемое облегчение, глаза ее медленно закрылись, все что она успела это произнести:

– Я люблю вас.

И жизнь в ней угасла. Джонатан упал на колени рядом, обхватил любимую, тряс ее, стараясь привести в сознание, отчаяние, боль, все смешалось, рвало сердце, грудь, но в Кэтрин больше не теплилась жизнь.

–Кэт. – прошептал он, – Моя кошечка. КЭЭЭЭЭЭЭТ!!!!!!

Раздался ужасающий грохот, обвалилась еще одни балка, преграждая выход, окно полыхало давно, огонь перекинулся на полог кровати, и вскоре поглотил все. Дом начал медленно складываться как карточный замок, хороня под собой все и всех.

Эшли вздрогнула, ветер донес до нее треск поленьев, и словно последний вздох облако пепла пролетело, на миг окутало ее и унеслось прочь, вслед за ветром, растворяясь в темноте.

Дальше девочка помнила все как в тумане, мимо сновали люди, перекрикивались, ругались. Потом пришел дородный мужчина с неприветливым лицом, одетым в большие усы, с моноклем в глазу и дорогом костюме, он отвел ее в помещении для сторожа. Там ее оставили до вечера. Никто ничего не объяснял, мамы и папы не было, очень хотелось есть. Но Эшли молчала, она ждала родителей, папа обещал вернуться и привести маму, обещал – значит придет. Не случалось еще такого за шесть лет жизни девочки чтобы папа соврал. Становилось холодно, Эшли наконец развязала узелок, достала одежду и неловко, непослушными ручками оделась, стало теплее. Когда солнце клонилось к закату, дверь распахнулась и вошел все тот же адвокат, родителей с ним не было.

– Эшли, – голос его звучал сухо, безучастно, наверное, он у всех адвокатов такой, подумала девочка, – ты понимаешь, что произошло?

– Где папочка? Он сказал, что придет? – ярко-зеленые как у мамы глаза наполнились слезами, адвокат вздохнул.

– Твоих родителей больше нет, малышка. По распоряжению в завещании твоего отца я должен отвезти тебя в пансион. Там место тебе уже оплачено. Там же ты встретишь своего дядю, теперь он будет отвечать за тебя.

– Почему их нет? Папа сказал, что придет. Я подожду его еще немного. Вы не беспокойтесь, я совсем не хочу кушать. Если он занят, то пусть тоже не беспокоится я буду тут.

Маленькое сердечко щемило от боли, девочка все прекрасно понимала, но голова отказывалась верить, а вдруг этот усатый дядя скажет, что папа сейчас заберет ее, сейчас придёт мама, обнимет....

– К сожалению, малышка, они больше не придут. Пойдем. – лицо его смягчилось, и глаза под монолем увлажнились.

Крупные как жемчужины слезы текли по маленьким пухлым щечкам ребенка, но девочка не устроила истерики, подняла узелок, прижала к себе куклу и, взяв адвоката за руку, и пошла следом. Самый счасливый день в ее жизни, стал самым страшным кошмаром на долгие годы.

Глава 1

Строгая и прямая, с собранными наверх в тугой узел волосами, в платье коричневой шотландки, высокая женщина с надменным выражением на, словно фарфровом, лице стояла возле кабинета, где у девочек шел урок математики. Она услышала строгий, четкий голос преподавателя.

– Садитесь, мисс Дженкинс, если вы и дальше будете так учиться, то разорите своего и мужа в первый год брака. – Не дожидаясь пока утихнет хихиканье учениц, учитель продолжил. – И так, кто ответит мне на вопрос? Кто кроме мисс Честер?

Миссис Веллингтон два раза стукнула в двери. Наступила полная тишина.

– Войдите. – разрешил преподаватель.

– Мистер Харрис. – голос у нее был такой же сухой, как и весь вид.

– Да, миссис Веллингтон, – худой, длинный как жердь мужчина с короткими зачесанными назад волосами в пенсне на горбатом носу, поднялся с места, поправил коричневый сюртук, отвесил легкий поклон хозяйке пансиона. – У вас дело?

– Мне нужна мисс Честер. Не хотелось бы прерывать ваш урок, но дело срочное.

– Вы можете забрать ее. Мисс Честер ничего не пропустит. Юная леди уже знает столько же сколько, и я сам, – с гордостью изрек учитель.

– Рада слышать, мистер Харрис. – Сухо бросила хозяйка, – Леди Честер, прошу за мной.

Девушка с собранными на затылке в узел рыжими кудрями, в сером простом, как и у остальных учениц, платье поднялась из-за парты, расправила белый фартук, легко присела в поклоне, и выскочила вслед за миссис Веллингтон. Ее зеленые, круглые глаза озорно блестели, вздернутый носик покрывала россыпь веснушек, полные губки едва сдерживали улыбку, она догадывалась по какой причине ее могли вызвать с урока. Миссис Веллингтон не приветствовала такого, но исключения готова была допустить, если за ученицу всегда и вовремя платили, и кроме того воспитанница должна была прилежно учится.

Ожидания Эшли оправдались, пройдя по мягкому ковру, светлого коридора, деревянные панели, которого блестели чистотой, а зеленые обои с золотым тиснением отражали свет солнца, бьющего из французского окна, миссис Веллингтон остановилась возле дверей в библиотеку.

– Прошу, – открыла она двери и пропустила вперед девушку.

Эшли легкая маленькая, впорхнула в комнату, у камина в высоком кресле сидел старик, его седые волосы чуть топорщились, лицо все изборожденное морщинами было сосредоточено, глубоко запавшие серые глаза, под нависшими бровями, стали почти бесцветными, крючковатый нос нависал над тонкими губами, шея торчит из воротника сюртука как у экзотической птицы. И весь он казался каким-то маленьким, сухим и очень немощным.

– Дедушка адвокат!!!!!– взвизгнула Эшли и вихрем кинулась на шею старику, глаза ее светились такой искренней радостью и любовью, что старик даже не пытался сдерживать улыбку.

Сухой рукой с узловатыми пальцами он гладил девушку по волосам, разглядывал лицо с жадностью, словно хотел запомнить каждую его черточку.

– Ты стала такой большой, – голос его прозвучал твердо, на удивление глубоко, сильно, в нем не было старческой немощи.

– Да, я выросла, а вот ты, ничуть не изменился.

– Мистер Рэд, – сухо прошелестела миссис Веллингтон, старик поднялся на встречу директрисе, она протянула руку, он склонился, едва коснувшись тонкой кожи. – Я сделала это исключение, только потому что у девушек сейчас урок математики, а мисс Честер очень хорошо себя в ней показала, но меня больше радовали бы ее успехи в музыке, чему мисс совсем не желает уделять время.

Девушка насупилась, но поймав довольный взгляд дядюшки тут же улыбнулась, из предосторожности не подняв головы.

– Я рад, тому что Эшли такая способная ученица, и особенно меня радует, что она столько времени уделяет математике. Кроме этого, мне очень бы хотелось, чтобы вы учили ее ведению бухгалтерии, – видя расширяющиеся в удивлении и возмущении глаза директрисы, он все так же неспешно пояснил, – ей это пригодится гораздо больше, чем умение петь, миссис Веллингтон. Вы, возможно, еще не знаете, сэр Честер не поставил вас в известность, но по достижению совершеннолетия к его племяннице переходит довольно существенное имущество, и как хозяйка Эшли должна уметь контролировать свою собственность.

– Я поговорю с мистером Харрисом, думаю он посмотрит, что с этим можно сделать. Но, не смотря на то, что я иду на эти уступки, позвольте выразить мое возмущение. Воспитанной девушке не полагается знать бухгалтерию, и уметь вести дела, этим должен заниматься муж юной леди.

– Как бы там ни было, это факт, миссис Веллингтон, Эшли придется вести дела, не зависимо от ее пола и положения. А теперь, могу я попросить оставить нас наедине, у меня есть личный разговор к юной леди.

Миссис Веллингтон величественно кивнула, еще раз протянула руку адвокату Джонатану Рэду, бросила на воспитанницу предостерегающий взгляд и вышла из библиотеки, прикрыв за собой дверь.

– Присаживайся, девочка, – старик медленно опустился обратно в кресло, – рассказывай, что произошло.

– Ох, – выдохнула Эшли и изящно опустилась в бархатные объятия кресла напротив Джонатана, – очень много чего случилось. Миссис Веллингтон не оставляет меня со своими нравоученими, и пыталась отлучить от библиотеки, многих книг и твоего списка нет на полках, а главное дядя Генри не прекращает закидывать меня письмами с огромными списками претендентов на мою руку. Ты просил меня не давать согласие, но разве это важно? Рано или поздно он подберет удобную кандидатуру и поставит меня перед фактом.

– Он этого не сделает, можешь не бояться.

– Что может ему помешать?

– Тебе скоро исполнится 16 лет, моя девочка, ты уже совсем взрослая. Все это время я жалел только об одном, что ты растешь не на моих глазах. Твой отец был моим самым большим другом, мне он доверял как себе, к сожалению, вокруг было очень мало людей, которые могли бы похвастаться тем же. Именно я занимался оформлением всех документом, в том числе и завещанием Джонатана. Из-за специфики моей работы, очень много времени я проводил в Британии, и имел удовольствие общаться с Генри Честером. Это очень неприятный человек, завистливый, жадный, грубый, подверженный порокам. Он очень быстро промотал свою часть наследства, накопил долгов. На все это можно было бы закрыть глаза, если бы не его неуемная зависть брату. Генри Честер всегда считал, что его несправедливо обделили, совершенно забывая о том, что свое состояние Джонатан получил, вкладывая деньги в развитие, а не спускал их на скачках. Самым же большим предметом его ненависти было еще то, что Кэтрин Грин предпочла твоего отца. – Эшли подалась вперед, глаза ее круглые большие, стали еще больше, – Да, Эшли, твой дядя сватался к твоей маме, но получил отказ и от нее, и от ее отца.

– А… – Эшли замялась, но все-таки заставила себя спросить, – папа знал о том, что его брат любил маму?

– Да, они оба видели ее на балу, она была среди дебютанток, и уже тогда оказывала Джонатану знаки внимания, танцевала с ним, много общалась. Ей не интересен был Генри. Не стоит ее винить, ты не знаешь своего дядю, а он всегда был груб, не отличался приятностью в манерах, хоть и был красив.

Эшли в задумчивости уставилась на ковер у себя под ногами, она еще не знала к чему приведет этот разговор, но чувствовала: сегодня для нее откроется страшная тайна, по крайней мере одна из многих.

– Что значит дядя не заставит меня выйти замуж? Что может помешать ему, он заведует всеми делами, деньги теперь тоже принадлежат ему. Я полностью в его власти.

– Я же не закончил, девочка моя. Я помогал твоему отцу составлять завещание, и мы вместе с ним внесли несколько пунктов благодаря которым, ты и твоя мама, в случае его гибели будете финансово независимы. Твой дядя и правда получил неплохое наследство, но это была фиксированная сумма, а не все что имел твой отец, поскольку Кэтрин тоже не выжила, ты осталась единственной полноправной наследницей всего состояния, а также фабрик, родового поместья, городского дома и угодий.

Эшли слушала и не могла поверить, только хлопала глазами и старалась понять, уложить в мыслях и душе все что сейчас услышала. Не в силах усидеть на месте от охватившего ее волнения, она вскочила с места и зашагала по библиотеке.

– Он злился?

– Был в ярости. Конечно, пока ты несовершеннолетняя он является официально твоим опекуном, но распоряжаться твоей собственностью и деньгами права не имеет. Кроме того твой отец велел мне внести пункт о твоем замужестве. Если до достижения совершеннолетия ты вступишь в брак, то тебе достанется лишь небольшая часть имущества как приданное, остальное перейдет твоему дяде, по сравнению с тем, что ты получаешь сумма ничтожна, но в числе невест будешь одной из самых богатых. Выдать замуж тебя не могут. Требуется твое официальное согласие, заверенное адвокатом, мной или моим довернным лицом, после достижения тобой совершеннолетия такой документ уже требоваться не будет, ты вступишь в права наследования полностью.

– И ему позволили внести это в завещание? – Эшли остановилась пораженная словами дяди.

– А кто мог ему указать на неправомерность, пусть он уехал из Британии, и самоустранился от политики, звания лорда его никто не лишал. Да и воля человека, покинувшего наш бренный мир считается нерушимой, отступить от желания усопшего все равно что плюнуть на митру Папы. Так что, Эшли, ни о чем не беспокойся. На твой счет все так же будет зачисляться 100 долларов ежемесячно, и я так понимаю, что пока они тебе не нужны, в банке накопилась уже приличная сумма.

– Нет, здесь прекрасно содержат, униформа не требует больших затрат, а наряды я не ношу. Ты же знаешь, – Эшли вдруг погрустнела, – мне некуда ходить. На праздники и каникулы меня не забирают родные, я все время провожу в этих стенах.

– Знаю, милая, но надо потерпеть еще год, а там будет выпуск, ты сможешь пожить так как тебе бы хотелось, съездить в Англию, или поселиться в городе, никто не станет тебе мешать. В день, когда тебе исполнится восемнадцать лет мы вместе пойдем в нотариальную контору и ты уже официально примешь на себя все свои обязательства. Я надеюсь ты здесь не прохлаждаешься в каникулы? – хитро сощурился старик.

– Нет, дедушка, ты дал мне очень большой список того что нужно знать, я добралась пока только до середины. Кое с чем мне помогает мистер Харрис, он замечательный учитель.

– Да, я слышал, ты у него в любимицах.

– Зато миссис Веллингтон злится на меня из-за искусств и музыки. – озорно сверкнула глазами Эшли. – Пророчит мне остаться без мужа, если я и дальше буду изучать, то что юным девицам знать не положено. «Мужчины не любят, когда женщина умничает, мисс Честер». – похоже изобразила Эшли голос и тон хозяйки пансиона.

Старик улыбнулся, но улыбка почти сразу пропала с его лица. Эшли тут же оборвала смех, опустилась на колени на коврик перед креслом мистера Рэда, взяла его сухие старые руки в свои маленькие ладошки.

– Вам не о чем беспокоиться, дедушка, я клянусь, что буду готова вести дела отца, и ни за что его не подведу. Но Вы все еще грустны, что происходит?

– Есть еще одна очень важная новость для тебя, моя девочка. – прозвучал звонок, через минуту коридор наполнился голосами, звуками шагов, шуршанием платьев учениц, старик несколько секунд смотрел на дверь, убедившись, что никто не войдет, он снова обратился к Эшли. – Я знаю, что произошло той ночью, когда погибли твои родители. Это не была случайность. Ваш дом подожгли. Кому-то очень хотелось, чтобы вы все погибли, и ты тоже.

– Кому?! Кто мог сотворить такое чудовищное преступление?! – Эшли снова вскочила, прижала руки к груди, глаза ее наполнились слезами ярости, заблестели словно изумруды.

– Твоему дяде, милая, за месяц до пожара он узнал о завещании. Это мне удалось выяснить не так давно, нотариус, который хранил его у себя был подкуплен, Генри, тщательно изучил документ, и поняв, что прибыли для себя не получит, решил избавиться от всей вашей семьи.

– О Господи!

– По этому я хотел попросить тебя, ни в коем случае не подавай виду, что знаешь про завещание, что знаешь что сделал Генри Честер. Это может быть очень опасно, он страшный человек и способен на многое.

– Да я и не собиралась с ним говорить, совсем не собиралась. Он же ни разу не навестил меня здесь, за все время. А теперь я даже видеть не хочу этого человека… но почему тогда его не арестуют, – вдруг выпалила девушка, яростно топнув ножкой, – если известно, что это он виновен в смерти мамы и папы?

– У меня нет доказательств, малышка, знание, к сожалению, не доказывает вину.

– И что и что же мне дальше? Я буду ждать совершеннолетия и улыбаться ему в письмах? А если он предпримет что-нибудь еще. Ведь не совсем он дурак, чтобы не понять почему я тяну с замужеством?

– Я бы сказал, что совсем не дурак, милая. Но пока есть возможность надо держаться. Я ищу доказательства, стараюсь разобраться во всем, и уже есть одна ниточка, которая должна привести хоть куда-то. Я возвращаюсь в Англию завтра вечером, здесь дела мои закончены, и там уже я постараюсь вывести этого человека на чистую воду. Молись за меня, девочка моя, чтобы мне хватило здоровья и сил для этой миссии.

***

Эшли выполняла все требования старого адвоката, на каждое письмо дяди она отвечала со всем старанием, каждый раз приходилось глотать то, что так рвалось выплеснуться на бумагу, всю злость, ненависть, каждый раз она заставляла себя писать с каким нетерпением ждет письма от единственного оставшегося на этом свете родного человека, и придумывала новые причины отказа списку женихов, которые дядя с завидным упрямством поставлял ей с четырнадцати лет. Еще немного надо было подождать, всего чуть-чуть, и Эшли готова была ждать, терпеть, лишь бы свершить месть, заглушить сжигающую сердце ненависть.

Май уже накрыл город своим теплом и красотой, яркая зелень деревьев и травы радовала глаз, аромат цветов наполнял воздух, слышалась трель кузнечиков в траве. На небе светила яркая, огромная, желтая луна, заливала светом сад, улицу за забором пансиона, небо чистое, бездонное, усеянное звездами. Все это располагало к мечтам, романтике, но не Эшли, она, подобрав ноги, обхватила их руками и уткнувшись лбом в коленки, сидела задумавшись на широком подоконнике. Ей не спалось. Уже месяц смутное чувство беспокойства не оставляло ее, подводило живот, из-за этого девушка стала рассеянной, и даже мистер Харрис отметил, что Эшли перестала отвечать на занятиях. А она не могла заставить себя ни на чем сосредоточиться, если раньше письма от опекуна приходили раз в месяц, за последние три она не получила ни одного, и ее это страшно беспокоило. Эшли бы радоваться, что не приходится отвечать ненавистному родственнику, что он, наконец, отстал от нее со своим сватовством, но почему-то ее это не успокаивало, а заставляло тревожиться еще больше. Эшли тяжело вздохнула, мимо порхнула птица, тень ее на миг заслонила большой уличный фонарь, с первого этажа раздался бой часов – три утра. Что-то ждет ее впереди и это будущее не казалось хорошим.

Глава 2

Стук в дверь кабинета музыки уже не удивил никого, дело близилось к лету, многих девушек, к неудовольствию миссис Веллингтон родители забирали раньше срока окончания занятий, поэтому с уроков вызывали то одну то другу, и внеочередной стук означал, что приехали за кем-то из воспитанниц.

Миссис Престон прервала аккорд, поправила очки, недовольно поджав губы, наконец произнесла:

– Зайдите! Урок, уже, все равно, испорчен, – процедила она уже тише, она была не в восторге от того, что родственники девушек не способны дождаться хотя бы окончания дня.

В кабинет, как того и следовало ожидать, зашла миссис Веллингтон, она тоже довольной не выглядела тем, ей не нравилось, что уроки срывались и девушки отрывались от занятий, все это подрывало дисциплину.

– Миссис Престон, доброго дня, – женщина, не вставая из-за пианино, кивнула, раздраженно поправили съехавшие от резкого движения очки, – мне нужна мисс Честер. К вам приехал родственник, – обратилась она к привставшей с места девушки.

Сердце Эшли замерло, и через мгновение ухнуло куда-то в живот, резко вернулось наверх и застряло в горле, по крайней мере так показалось самой Эшли. Родственник? Три долгих месяца она не получала писем от дяди, знала, что это не к добру, а потому не переставала с волнением и страхом ждать новостей. И вот они, новости явились собственной персоной. Эшли медленно, опустилась обратно на кушетку, ноги отказались ее держать. В голове метались мысли одна абсурднее другой, только одна была верной – нужно выиграть время и придумать, как отделаться от назойливого родственничка без потерь.

– Миссис Веллингтон, – Эшли заставила себя подняться, – простите меня за эту просьбу, она должно быть будет звучать невежливо, или неуважительно по отношению к тем кто ожидает меня, но у меня сегодня впервые получилось взять особенно сложную ноту, и мне очень хотелось бы закрепить успех. Не могли бы мои гости дождаться конца урока?

Эшли с замиранием сердца ждала вердикта хозяйки пансиона, женщина она была строгая, придерживалась правил, не любила, чтобы ей перечили. И то, что на ее лице появилась чуть заметная улыбка удивило Эшли.

– Хорошо, мисс Честер, я рада, что вы стали уделять больше внимание женским занятиям, и рада, что стали добиваться в этом успеха, я попрошу, чтобы вас подождали. Продолжайте миссис Престон, я вас больше не побеспокою. Утром я разослала письма родителям оставшихся девушек, с просьбой дождаться окончания семестра, и только после этого забирать их домой. Очень надеюсь на то, что они примут мою просьбу к сведению, и не станут более рушить наши устои и дисциплину.

Миссис Престон благодарно кивнула, зашелестела страницами, пальцы ее очень тонкие и белые по паучьи снова легли на желтоватые клавиши, и по кабинету полилась музыка. Эшли старалась усердно следить за учителем, и в тоже время продумать тактику: что делать сейчас, как выкрутиться, дедушка адвокат не предупреждал, что такое может случиться.

***

В кабинете сидел дородный мужчина на его одутловатом заплывшем лице с трудом можно было разглядеть следы былой красоты: большие, темные глаза под рыжими бровями, прямой нос, тонкие губы, уголки которых опустились вслед за щеками, некогда упрямый подбородок, теперь сровнявшийся с шеей и легший на воздшное жабо, волосы его, некогда кудрявые и густые, теперь блестели глубокими залысинами на высоком лбу. Дорогой костюм, сшитый на заказ хорошо скрывал все недостатки поплывшей фигуры. Это было странно, но он не был похож с братом, Джонатан Честер был рыжим, высоким, стройным мужчиной цвет волос и рост единственное, что обединяло двух братьев, голубые глаза отца лучились добротой, мечтательностью, тонкие усики, густые брови, высокие скулы, ничего этого не угадывалось в его брате. В длинных пальцах он сжимал белые лайковые перчатки, и трость с позолоченным набалдашником, время от времени стряхивал невидимую пылинку с лацкана зеленого пиджака, при этом на свете солнца, падавшего из окна, поблескивали изумрудные запонки в безупречно белых манжетах его рубашки.

Едва открылась дверь, он поднялся, золотая цепочка спрятанных в кармане коричневой жилетке часов сверкнула, мужчина выпрямился, он казался просто огромным, и если бы не следы его беспутной жизни, он даже мог бы показаться красивым. Окинув недовольным взглядом, черных глаз девушку, представшую перед ним, он стукнул тростью об пол.

– А вот и вы, мадемуазель, я уже думал, что ваш урок продлиться до самой ночи.

Эшли присела в реверансе, легкая как облачко, гибкая как прутик ивы, ее пухлые щечки залил румянец, она все еще не знала как начать разговор, и при этом старалась подавить в себе желание прямо здесь накинуться на этого человека, расцарапать ему лицо, разбить голову пресс-папье, что спокойно стоял на столе миссис Веллингтон.

– Добрый вечер, дядя, – прозвучал ее мягкий, словно колокольчик голос, – прости меня за эту задержку, но урок пения был очень важен. Я хотела закрепить свои знания, прежде чем уйду на каникулы. Ваш приезд стал для меня неожиданностью.

Она стояла у дверей на краю пушистого, восточного ковра, чуть склонив голову на бок, изучающе, с настороженностью следила за Генри Честером. Мужчина тоже с интересом разглядывал девушку. Она была Честер, высокие скулы, тонкий нос, маленькие пухлые губы, только глаза, Генри не мог оторвать взгляда от них, ему казалось, он снова смотрит в зеленые, насмешливые глаза юной шотландки, что, дебютировав на балу, покорила весь высший Лондонский свет, в один вечер, поставившей всех мужчин на колени, заставив добиваться своего внимания, и жестоко высмеивала тех, кто думал, что был единственным, кому сдастся непокорная красавица.

– Добрый. – протянул он. – Ты стала настоящей красавицей, Эшли. Я рад, что брат выбрал этот пансион, теперь ты завидная невеста, с прекрасными манерами, и образованием, тебе позавидует любая дебютантка в Лондоне.

– Вы приехали забрать меня в Англию?

Эшли едва смогла скрыть пробежавшую по телу дрожь, если он сейчас заберет ее в Старый свет, там у нее уже не будет прав, никто не будет учитывать ее желания. Она с ужасом думала о том, как избежать этого.

– Нет, милая племянница, – рассеял ее опасения дядя, он обходил девушку осматривая ее со всех сторон словно племенную лошадь на ярмарке, – не зачем совершать такое длительное путешествие. У меня есть для тебе более простой выход. Ты прекрасно знаешь, что девушка должны выйти замуж по достижении шестнадцати лет. У тебя осталась неделя, чтобы достигнуть этого возраста, еще немного и найти тебе блестящую партию станет невозможно. Я не знаю мужчнины, который с охотой женился бы на совершеннолетней девице, даже не смотря, на твое богатое приданное.

Что он городит? Эшли наблюдала за Генри, приняв самую покорную позу, не противоречила, хоть и понимала бредовость его слов, с тем приданным будь ей хоть 40 лет, женихи с превеликой радостью выстроятся в очередь, будут целовать ее следы на песке, и боготворить каждое брошенное ей слово.

– Что вы хотите сказать…

– Сегодня я приехал познакомиться с тобой лично, а завтра ты переедешь домой.

– Но, дядя, завтра у меня очень…

– Забудь о своих занятиях, они тебе больше не понадобятся. – бесцеремонно, едва скрывая раздражение в голосе, прервал ее Генри. – И так, завтра утром я пришлю экипаж тебя забрать. Миссис Веллингтон уже знает, я попросил ее распорядиться обо всем. Не везти же тебя в свет в этих тряпках. Буду ждать с привеликим нетерпением на пороге нашего дома, дорогая племянница.

С этими словами он закрыл за собой двери кабинета, и ушел не прощаясь. Эшли осталась стоять, лучи заходящего солнца рисовали оконную раму на большом книжном шкафу, медленно ползла эта рама все выше, пока солнце опускалось, пряталось за крышами домов. Девушка едва дышала, так она была взволнована, догадаться к чему ведет этот омерзительный человек не сложно, он привез жениха с собой, а завтра выдавит из нее «да», и тогда все потеряно, все труды напрасны, ожидание тщетно, никто ей не поможет, никто не вытянет из этой беды. Она медленно покинула кабинет миссис Веллингтон, поплелась наверх, в комнаты, которые делила с другими девушками. Ступеньки поскрипывали, начищенные перила скользил под маленькой ручкой, Эшли замерла на пролете лестницы, подняла глаза к потолку, мысль яркая как молния блеснула у нее в голове. Бежать. Только так она сможет избежать этой встречи.

Уже более решительно она направилась в спальню, распахнув шкаф, девушка быстро пробежалась пальчиками по своим нарядам, роскошные платья ярким букетом аккуратно висели в тесной коробке. Ей всегда казалось, что их мало, не достаточно, у других девушек шкафы ломились от юбок, туфель, украшений, и Эшли немного завидовала им, а теперь с ужасом смотрела на фатин, муслин, шелк и думала лишь о том, что все эти чемоданы и коробки ей не унести ни за что на свете, даже если подогнать под окно повозку, как бы смешно это не звучало. Но и бросать вещи, которые стоили изрядное количество денег она не собиралась. Девушка с ногами забралась на кровать, обхватила колени и ткнулась в них лбом, видимо, ей придется подчиниться дяде. И что дальше?!

Дверь тихонько скрипнула раздались легкие шаги, Эшли бросила быстрый взгляд в сторону двери, думала – это соседки возвращаются с ужина, сама она не пошла в столовую, аппетит пропал сразу после разговора с объявившимся родственником. Но это были не ученицы, у входа стояла миссис Веллингтон, Эшли быстро поднялась с кровати, выпрямила спину. Предстать перед дирекриссой в скорбной позе, означало только одно – наказание. И хоть Эшли осталось провести в этих стенах всего несколько часов, привычка дежать осанку в любой ситуации на столько прочно въелась в ее сознание, что и теперь, пребывая в замешательстве, от посещения миссис Веллингтон спальни, девушка неосознанно выпрямилась и опустил взгляд, как полагалось юной леди.

– Миссис Веллингтон?

– Почему Вы не спустились к ужину? – голос у женщины был холодный, как и всегда.

– Благодарю Вас за заботу, но я не голодна.

– Это из-за вашего дяди? – Миссис Веллингтон решила не ходить вокруг да около, а перейти сразу к сути.

– Он привез жениха. – Эшли буквально выкрикнула эти слова, в ярости от бесилия топнула ножкой.

– Рано или поздно все девушки выйдут замуж, особенно девушки из нашего пансиона, вы ведь знаете, что это одно из самых престижных мест в штате? Здесь находятся самые завидные невесты из самых родовитых фамилий, не все девушки даже заканчивают обучение, многих забирают по достижении ими 15-16 лет.

– Я не хочу уходить от сюда. Мне нравится у вас учиться, я так много узнала, и так многому еще могла бы научиться. Я даже хотела просить Вас взять меня учителем после выпуска.

– Что за глупости? – вздернула бровь женщина, – Вы прекрасны, умны, как можно похоронить такую юную свежесть в этих стенах?! Вашему приданному позавидует наследная принцесса, леди Честер. Я-то думала, что у вас случилось что-то серьезное, но оказалось, что вы просто взбалмошная девчонка, не ценящая оказанной ей чести. – Эшли открыла рот, чтобы возразить, но миссис Веллингтон не позволила ей вставить и слово. – Ваш дядя распорядился, чтобы к утру вещи были собраны, и Вы были готовы к переезду. Больше учиться вам необходимости нет, леди Честер. Так, что будьте готовы к 10 часам, за Вами приедут. Я пришлю горничных, они уложат вещи.

С этими словами директриса закрыла за собой дверь, а Эшли опустилась на пол, из глаз ее потекли слезы, в какой-то момент она понадеялась на заступничество, солидарность этой женщины, что она примет и поймет ее смятение, но нет, миссис Веллингтон оказалась закостенелым консерватором до кончиков своих волос собранных в идеальную прическу. Так что же делать? Эшли перевела замутненный слезами взгляд на окно, сбежать не получится, ей понадобится отдельный дилижанс для всех своих вещей, это плохая идея. Значит придется решать вопрос прямо завтра. Может удастся отложить сватовство, убедить дядю, что ей нужно совсем чуть-чуть времени до выпуска.

Эшли вдруг нахмурилась, почему у нее создалось впечатление, что миссис Веллингтон все знает. Тяжело вздохнув Эшли поднялась, подошла к окну, уставилась вдаль невидящим взглядом. Ей нужно было очень много обдумать, в том числе и то как вести свой диалог с дядей, чтобы не выдать себя и в тоже время потянуть время.

Как и обещала миссис Веллингтон экипаж приехал ровно в 10, к этому времени Эшли причесанная по последней моде, в нежно-голубом атласном платье, отделанном кружевами, стояла на ступеньках ставшего таким родным пансиона. Пусть она не завела здесь друзей, но счастливо провела свое детство. Эшли нахмурилась, упрямо поджала губы, она обещала дедушке адвокату быть сильной, не пасовать перед трудностями и готова была сдержать слово. Шестнадцать ей исполнится через две недели, значит осталось выдержать два года, и тогда уже послать дядюшку ко всем чертям. Но два года это не малый срок, он огромен, как ей столько времени держать оборону девушка не представляла. Единственное решение, которое она смогла приянть – немедленно написать Джонатану Рэду, может он даст ей дельный совет.

***

Ехать далеко не пришлось вымощенная булыжником улица шла вдоль высаженных ровными рядами деревьев, прячущих кованные ограды больших особняков, что не лепились друг к другу как домики бедняков, а окружали себя садом и плодовыми деревьями. Экипаж остановился возле двухэтажного особняка из красного кирпича, с башенками по бокам и большим широким крыльцом, переходящим в террасу, возле дома разлилась лужайка покрытая нежно-зеленой, мягкой, подстриженной травой, клумбы с яркими цветами благоухали, манили пчел и бабочек. Девушка невольно залюбовалась на окружающую красоту: выложенные крупным булыжником дорожки, уходящие в глубину сада, мимо беседки, что белела свежевыкрашенными резными боками невдалеке, за распустившимися глициниями.

Мимо пробежали слуги, в полном молчании начали разгружать багаж. Эшли еще раз оглянулась, встретить ее никто не вышел, ну что же, и она не торопиться посетить этот дом, и уж тем более разделить обед с дядей. Была бы ее воля, так она бы лучше себе глаза выколола, нежели взглянула на него еще хоть раз. Этот мужчина вызывал у нее стойкое отвращение, и Эшли придется очень сильно побороться с собой, чтобы сохранять на лице милую улыбку.

Расправив плечи, еще раз окинув взглядом суетящихся слуг, Эшли развернулась и зашагала по дорожке в глубину сада. Дядюшка не посчитал нужным выйти и встретить меня, что же, пусть сидит и ждет, пока я соизволю явиться. Это будет ему наглядное пособие, что сломить меня не удастся. Солнце стояло высоко, лето медленно подбиралось и уже одаривало своим теплом, легкий ветерок трепал ленты на шляпке, приятно холодил кожу. Дойдя до конца тропинки, девушка остановилась, оглянулась, раздумывая куда бы направиться теперь, когда ее слуха коснулось легкое журчание воды. Ни секунды, не мешкая она свернула в ту сторону, и петляя среди красиво подстриженных кустов вышла к высоким дикорастущим деревьям, между толстых стволов, с кустистыми кронами солнечные лучи пробивались слабее. Мягкий полумрак создавал вокруг атмосферу таинственности, желтые лучи солнца падали сквозь листву, легкий ветер вихрил пылинки и семена, играя в солнечном дожде, блестела чистая, прозрачная вода в веселом, бойком ручейке. Эшли медленно опустилась на покрытое мхом, некогда упавшее дерево, в этот момент она пожалела, что у нее нет мольберта и красок. Она могла просидеть так хоть весь день, но надо было решать проблемы, а не копить их. Скорее всего ее родственничек осерчает, когда поймет, что Эшли не кинулась в дом, чтобы броситься ему на шею, а просто ушла, куда, и почему ему понятно быть не должно.

Со вздохом девушка поднялась с места, расправила тяжелые юбки и медленно, нехотя побрела обратно к дому. Уже стоя у крыльца, она вдруг поняла, что решимость, коей она так напиталась в пансионе покидает ее с такой же быстротой, с какой она приближается к широким ступеням. Почему-то нестерпимо захотелось развернуться и броситься на утек, как заяц, в груди поселилось нехорошее предчувствие надвигающейся беды. Сердце сжималось, в голове билась настойчивая мысль: беги, беги, беги. Эшли пришлось остановиться, сжать в кулачки тонкие пальцы и заставить себя выдохнуть. Взять себя в руки до конца не получилось, когда она поднялась на крыльцо и протянула руку к ручке двери, пальцы ее дрожали.

Глава 3

Эшли стояла, спрятавшись за широким стволом дуба, сердце ее бешено колотилось, некогда медные, отливающие золотом кудри теперь неопрятными, грязными прядями свисали вдоль исхудавшего, маленького личика, на котором остались одни только огромные, круглые, полные боли и страха, зеленые глаза, ее пухлые, потрескавшиеся губы дрожали от едва сдерживаемых слез, бровь была рассечена, из нее тоненькой струйкой текла алая кровь, под волосами не было видно, но точно такая же рана, от удара камнем кровоточина на виске. Платье, некогда роскошное, из зеленого шелка, украшенное лентами и кружевами за два месяца превратилось в тряпку, в пятнах грязи, и потеках от воды, кружева обтрепались, ленты оторвались, оно болталось на истощенном теле девушки как тряпка на пугале. Это был ее восемнадцатый день рождения, и она не хотела провести его в одиночестве в жалкой лачуге за полем, куда загнали ее "благодарные" жители городка. Эшли искренне считала, что единственное место, где ей ничего не грозит – была церковь, именно туда и стремилась измученная лишениями душа девушки. Проблема была в том, что сегодня было воскресенье, а значит и людей на проповеди будет много, Эшли выжидала момента, чтобы проскользнуть незамеченной и спрятаться за колонной. Ей нравилось слушать голос священника, его проповеди приносили ей успокоение, не позволяли терять надежду. Вот только ей все реже и реже удавалось послушать падре. Сегодня же она была настроена решительно.

Эшли повела плечом, поморщилась, платье на спине чуть разошлось, так, словно его разрезали ножницами, под тканью виднелся красный длинный след от удара кнута. Этот подарок ей оставил возница всего несколько минут назад, когда она перебегала дорогу, спасаясь от мальчишек, что встретили ее градом камней. Все чего ей хотелось – переждать в глубине парка, пока основная часть прихожан пройдет мимо. Эшли подавила всхлип, решительно смахнула набежавшие на глаза слезы, вызванные несправедливой жестокостью, и выбравшись из своего укрытия, пригибаясь к земле поспешила к ступеням церкви. Маленькие, тонкие, дрожащие пальчики вцепилась в резную ручку, с трудом девушка потянула на себя тяжелую дверь, вот на нее пахнуло прохладой и ладаном, запахом горячего воска. Эшли накрыло чувство огромного облегчения, только длилось оно не долго, чьи-то жесткие пальцы, вцепились в растрепанные пряди волос и рванули на себя. Хрупкая, истощенная девушке не хватило сил удержаться за дверную ручку, она рухнула на каменный пол, и съехала вниз на землю, больно ударившись о каждое каменное ребро ступеней, печами, спиной, головой. В глазах потемнело, все тело ломило, слезы текли по щекам. Эшли с трудом дыша развернулась на живот и попыталась отползти.

– Куда собралась, ведьма?! – раздался у нее над головой грубый оклик, и сразу за ним последовал болезненный пинок под ребра.

Эшли отбросило на несколько шагов, задыхаясь от боли, нехватки воздуха и ужаса она поскуливая, как раненая собака, снова попыталась уползти. И тут по ее и так больной спине проехалась жгучая боль, как будто к коже прижали раскаленную кочергу. Эшли взвыла.

– Будешь знать, как вылезать из своей норы, ведьма. Сэр, выкинуть ее из города?

Эшли давясь слезами, с трудом подняла голову, видела она все словно через размытое стекло, но даже так смогла разглядеть справа от нее грязные башмаки из грубой кожи, руку мужчины, что сжимала хлыст, а по левую сторону, двух молодых людей, в дорогих воскресных костюмах, они с удовлетворением и насмешкой смотрели на распростертую на земле Эшли, ни капли жалость не отразилось на их надменных лицах.

– Добавь ей еще, чтобы помнила свое место, – бросил один из них, потом добавил, – чтобы знала, кому отказывать не стоило. – После чего подхватил под руку своего приятеля и они вместе поднялись наверх по ступеням.

Эшли не знала сколько прошло времени, и не помнил, как оказалась посреди главной дороги. Все, что она способна бы сейчас ощущать это боль, каждая клеточка ее маленького, истощенного тела превратилась в раскаленный до бела оголенные нервы. Сжавшись в дрожащий комок, тихонько всхлипывая, Эшли не делала ни единой попытки подняться, спина ее кровоточила, ткань болезненно прижималась к рваным ранам на спине и руках, про разбитую камнями голову можно было уже не вспоминать. Девушка больше не плакала, она молила о смерти, просила Бога забрать ее, чтобы это все закончилось здесь и сейчас.

– Я больше не в силах это терпеть, – поскуливала она, – я больше не могу.

– Так почему сама это не прекратишь? На столько слабая, что ждешь помощи? – раздался у девушки над головой грубоватый женский голос.

Эшли не ответила, лишь сжалась сильнее, плечи ее вздрагивали от рыданий, да и всю ее трясло от страха и боли, пронизывающих каждый сантиметр узкой спины. Женщина подошла, присела, платье ее зашуршало, перед глазами девушки оказались черные кружева, притороченные к красной атласной юбке. Лба, покрытого испариной коснулась мягкая ладонь без перчатки. Женщина пробурчала, что-то неразборчивое себе под нос, а потом сделала, то, чего Эшли могла ожидать в последнюю очередь от жителей этого городка. Она подхватила девушку под руку и потянула, заставляя подняться. Эшли сопротивлялась, она не хотела вставать, не хотела жить, лучше остаться здесь, пусть ее переедут, забьют камнями, ей уже все равно. Женщина зло фыркнула, выпустила руку девушки и ушла, Эшли слышала как ткань ее платья шуршит по мостовой. Видеть она могла с трудом, глаза залило кровью и они покрылись болезненной коркой, столило раовать слипшиеся веки и весь мир плыл и кружился. Когда девушка все же разлепила тяжелые веки, вокруг никого не было, только большая тень птицы раз или два накрыла ее от палящих лучей майского солнца и исчезла в глубине бесконечного, синего неба. Охваченная усталостью, болью и отчаянием девушка опустила голову на твердый камень и сознание медленно угасало.

Очнулась Эшли резко, осознание реальности накрыло ее странным беспокойством, а обостренные чувства сигнализировали об опасности. Но вокруг никого не было, она лежала совершенно одна в маленькой комнате, через окно лился свет закатного солнца, под ней оказался жесткий матрас набитый соломой, он лежал на деревянной кровати. Эшли с трудом приподнялась, чтобы осмотреться, спину тут же пронзила адская волна боли. Невольный стон вырвался сквозь крепко сжатые зубы, и девушка вновь рухнула лицом в подушку. Скрипнула дверь, послышались шаги, Эшли испуганно вскинулась и на этот раз закричала.

– Тихо ты! – одернула ее женщина, голос ее звучал грубо, но руки не причинили вреда.

Эшли ощутила как она опустилась рядом на кровать, потом услышала плеск воды, а после мягкую ткань и легкие, едва уловимые прикосновения к ранам, эти прикосновения приносили желанное облегчение.

– Кто вы? – хриплым, срывающимся голосом спросила Эшли.

– Это так важно?

– Нет, не очень. Но у вас будут неприятности, если узнают, что вы мне помогли.

– Вот и не ори.

Наступила тишина, было слышно как женщина смачивает ткань в терпко пахнущем растворе, шуршание ее юбок и аромат духов туманом звуков, и ароматов охватывали восполенный мозг девушки. Эшли лежала молча глядя на белый угол комнаты.

– Это монастырь?

Женщина замерла, с секунду она ничего не делала, не поясняла. А потом разразилась хохотом, громким, неприличным, но таким искренним, что Эшли смутилась.

– Да. Можно и так сказать, заблудших душ у нас хватает. – сквозь смех проговорила она, но видя, что Эшли не разделяет ее веселья, смеяться перестала и пояснила, – ты в борделе.

– Где? – в испуге ахнула девушка.

Так вот почему ее раздели. А может пока она была без сознания ей уже воспользовались.

– Успокойся, – женщина словно прочитала ее мысли. – Никто тебя не трогал, платье сняли. Если эту тряпку можно так назвать. А иначе как бы я тебе спину обработала. Не хватало еще чтобы ты здесь от лихорадки сгорела. На этот раз господа перестарались в вымещении своей злобы. Почему не уехала, когда поняла, что все плохо? – вдруг спросила она.

– Я хотела, но мне отказались отдать деньги в банке, а без них мне не на что было перебраться.

– Мистер Пайпер отдал распоряжение я думаю. Перед его сыном ты тоже нос задрала?

– Я не задирала. У меня были веские причины отказываться выходить замуж. Но не могла же я рассказывать о них каждому встречному.

– А что твой родственник? Он не мог тебе помочь?

– Он бы не стал, после того как я отказалась принять предложение любого названного им кандидата он уехал. У меня нет здесь поддержки, никогда не было. Простите, что не могу рассказать больше.

– Ладно уж. Ты веди Эшли?

– Да, а Вы?

– Лайла. Я здесь главная, так, что проблем с проживанием у тебя не возникнет.

– Вы же не по доброте душевной меня пустили?

Эшли чувствовала как живот у нее скрутило в недобром предчувствии. Если эта женщина попросит ее расплатиться своим телом Эшли уйдет, не смотря на боль, она не останется, не переступит этой последней границы падения. Ни за что на свете.

– А если так? Или ты думаешь у подобных мне нет сердца? – хозяйка борделя вспылила, она и так каждый день терпела презрительные, надменные взгляды и оскорбления.

– Нет, конечно нет. – поспешила оправдаться Эшли, ей совсем не хотелось обижать единственного человека, который ей помог. – Я всего лишь боюсь, что вы попросите слишком высокую для меня плату.

– Не переживай, обслуживать клиентов я тебя заставлять не стану. Но ты встань сначала на ноги, а потом мы с тобой этот вопрос обговорим.

Эшли согласно кивнула и прикрыла глаза. Она не собиралась оставаться в этом месте на долго, вот придет в себя, отработает, что задолжала и уедет. Девушка готова была делать все что угодно: мыть полы, стирать, готовить, лишь бы поскорее уехать из этого города, где каждый состоятельный мужчина еще четыре месяца назад обивал порог ее дома с предложением руки и сердца и клятвой вечной любви. А теперь любой из них готов швырнуть в нее камень, или пройтись по спине хлыстом, только за то, что получил отказ от гордой красавицы. Желания и устремления Эшли были понятны: уехать от происходящего кошмара и начать жизнь с чистого листа. Вот только отъезд затянулся почти на три месяца, и возможно, что продлился бы еще, если бы не одно событие, окончательно убившее в девушке веру в людей.

Глава 4

Двухэтажный, маленький домик стоял довольно далеко от разрастающегося во все стороны города, небольшой надел земли располагался на окраине одного из самых обширных ранчо в этом штате. Эшли не искала аренды, ей хватило одного раза, когда хозяйка выкинула ее на улицу, лишь по городу пошли слухи о ее якобы плохой репутации. Она до сего дня помнила надменное лицо дамы сердца лекаря из городка Спот. Эшли была более чем уверена, что без него она не приняла бы решения выставить платежеспособного съемщика, и плевать ей было на слухи, что разрастались, как снежный ком. Эшли давно увлекалась травологией и сумела помочь нескольким людям, видимо это и было одной из причин ненависти эскулапа. Тогда еще Эшли была остра на язык, не сдержана и бесстрашна. К чему привели ее бойкие речи в споре с докотором не хотелось вспоминать по сей день. Он в отместку на ее колкости надавил на хозяку дома, а та не стала сопротивляться. Таким образом девушка в холодный мартовский вечер осталась посреди улицы с кучей чемоданов и непониманием, что делать дальше. Теперешняя Эшли осознавала свои промахи, она впринципе не собиралась вступать в конфликты, наоборот по возможности избегать любого общения. Помогать кому бы то ни было означало для нее новые проблемы. А снимать жилье значало лишние контакты. Поэтому, рассчитав свои финансовые возможности, она пришла к выводу, что ей необходимо купить маленький участок с домом. Надел стоил не мало, но адвокат, помогавший в заключении договора, каким-то образом смог убедить мистера Грэга Бостона, что тот заломил очень уж нереальную цену, и спустя несколько недель бывший владелец сам остановил Эшли на улице и предложил вернуть часть суммы.

Эшли до сих пор помнила ощущеие спокойствия и счастья, которые охватили ее, когда она впервые переступила порог своего дома. Наконец у нее есть свой угол, где она будет в безопасности, где никто не посмеет ее тронуть. С энтузиазмом девушка принялась за уборку своего жилища. Ее не пугали облупившиеся стены, или потрескавшаяся краска, все это было так не важно. Со временем она смогла нанять рабочих, что заново выбелили фасад, поправили крышу, перекрасили окна и двери, обработали стены в доме, а потом получилось нанять экономку, женщина приходила дважды в неделю, помогала следить за порядком, когда Эшли была слишком занята брала на себя готовку. Так что уже к осени домик выглядел аккуратным и ухоженным, палисадник больше не представлял собой непроходимый лес, теперь там на аккуратных грядках росли травы и цветы, за домом была небольшая лужайка и сарай, где держали лошадь. Эшли подумалось, что это не плохая идея обзавестись собственным ездовым животным и приобрести к нему повозку, так будет легче добираться до города, и она сможет привезти себе необходимые продукты, а не ждать доставщика. Сказано – сделано. И вот в маленькой конюшне уже стоит лошадка с мохнатыми ногами, и роскошной белой шерсткой с коричневыми пятнами. Из-за больших и добрых глаз Эшли назвала ее Чарити. Ласково поглаживая роскошную гриву, кормила ее сочным яблоком и не могла отвести взгляда.

Полтора года спокойной и размеренной жизни помогли Эшли прийти в себя, оправится от всех пережитых треволнений. Она не изменяла своему решению держаться подальше от городских жителей, изредка девушка появлялась в магазинах, и увозя продукты домой, на соседней ферме нанимала двух работников, которые с радостью, за вознаграждение конечно, разгружали повозку для леди. Были правда и неприятные моменты, деньги на ее счет капали до достижения Эшли всемнадцатилетия, и вот уже два года как пополнений не было, так что счет понемногу пустел. Забрать деньги из банка, чтобы переехать оказалось проще, чем Эшли могла подумать. Хотя, из ее памяти никогда не изгладится, как трясясь от страха, она шла по улочке рядом с гордо выступающей Лайлой. В банке женщина устроила такой скандал, от которого даже Эшли стало не по себе. У хозяйки борделя были свои и довольно высокие связи, так что ей было на что напирать, кассиры и управляющий, выскочивший на шум, не стали спорить и выдали Эшли всю сумму до последнего цента. Она уехала, но все треволнения и переживания взяла с собой, как не хотелось ей оставить их на станции перед посадкой в делижанс.

Внеочередной раз, сводя цифры в расчетной книге Эшли пришла к неутешительному выводу: если не вложить деньги, то на жизнь ей их скоро перестанет хватать. Она уже не была уверена, что дедушка адвокат когда-либо вернется, или сможет ее найти, так, что оставалось только одно – проверить свои знания на практике, то есть вложить деньги в свое дело. Ее выбор пал на магазин ткани и кружев. Кружева ее учила плести мама, и Эшли с нежностью вспоминала ее ловкие пальцы и свои неуклюжие движения, но с возрастом она отточила мастерство, а теперь создавала тонкие изящные теплые шали, кружевные перчатки, воротнички, каждое изделие было со своим неповторимым рисунком, выполненно в тончайшей технике. За такие изделия готовы были платить большие деньги. Для заключения договора было принято решение обратиться все к тому же адвокату, который помогал ей с покупкой дома – мистеру Лемону, а он, слегка удивившись напористости юной леди, согласился быть ее поверенным. Таким образом девушка оставалась в тени, а дела решались быстро и без вопросов.

Полгода пролетели как один день, магазинчик начал приносить прибыли и Эшли даже удалось нанять двух модисток, местные богатеи, тоже наконец оставили ее в покое с бесконечными приглашениями на пикники, посетить салоны и балы. Видимо устали получать неизменные отказы. Эшли не собиралась вливаться в общество, ее волне устраивала жизнь на отшибе в тени леса, подальше от суеты и новых неприятностей.

Вот и сегодня, закончив все запланированные дела, девушка вышла на крыльцо своего дома, с улыбкой огляделась. День был теплый, хоть осень уже прочно вступила в свои права, позолотила деревья, но еще не тронула сочную зеленую траву, что окружала маленький домик, дул легкий, теплый ветерок, и, хотя на небе клубились серые тучи, красоты момента это не портило, лишь добавляло полноту картине. Эшли решила, что ей не хочется провести весь день в четырех стенах, она ступила на вытоптанную тропинку, тянувшуюся мягкими изгибами среди толстых стволов дубов и тополей, дорожка вела к речке. Ее прозрачная, быстрая вода уже стала холодной, неприветливой и бурной, возле неровного берега тропка заворачивала и дальше шел подъем на холм, который возвышался над округой, на вершине один из старейших дубов раскинул свою роскошную крону, кто-то забавы ради привязал к одной из прочных, толстых веток качели. Эшли очень полюбилось это место, она часто просиживала там долгими, летними вечерами за книгами, или просто любовалась закатом и наслаждалась одиночеством. Это было самое красивое место, которое когда-либо встречалось ей в ее не такой уж и долгой, но уже полной лишений и страшных, непоправимый событий жизни.

Эшли медленно шла по тропинке, с наслаждением вдыхала свежий осенний воздух, напоенный ароматом цветов, скошенного сена, и еще чего-то неуловимого, но что давало сразу понять, что осень уже накинула свою вуаль на все живое и укачивает природу, готовя ее ко сну. Так, погрузившись в свои мысли, девушка вышла к берегу речки. Солнце, выглянувшее из-за туч, словно специально, чтобы присмотреть за своим цветочком, заливало лужайку мягким теплым желтым светом, игривый ветерок шелестел листьями, причесывал высокую траву. Эшли, подобрав юбки, села на берегу. Только переехав она много времени проводила в этом месте, ей казалось, что вместе с журчанием воды все ее плохие воспоминания и мысли уносятся в даль, и в душе селится счастье и покой. Ей внезапно захотелось опустить в воду ноги. Эшли оглянулась, кроме пения птиц не было слышно ни звука, девушка была одна. Быстро скинув башмаки и чулки, она собрала юбки и медленно, привыкая к колючему холоду пошла в воду. Взвизгнув от обжигавшей, ледяной воды и охватившего ее веселья Эшли прошла на середину, где глубина доставала ей уже до колена, поддаваясь порыву, она отпустила юбки, те напитываясь влагой отяжелели, обвивали ее ноги, но девушка не замечала этого, счастливо смеясь она брызгала водой, и кружилась на месте, поливаемая солнечными лучами, окруженная яркими брызгами, если бы ее кто-то мог сейчас видеть, принял бы за лесную нимфу. Но вдруг ее звонкий смех оборвался, она с беспокойством уставилась себе за спину. Птицы замерли, и уже не пели в глубине леса, ясно стал слышен топот копыт и ржание лошадей. Эшли не хотелось быть застуканной в реке, по колено мокрой. Она, с трудом вытягивая за собой мокрые юбки, выбралась на берег, подхватила ботинки и совсем позабыв про почти прозрачные чулки, опрометью бросилась домой.

Путь до дома казался дольше, из-за мокрых юбок, что путались в ногах, да острых камешков, впивающихся в нежные ступни, но обращать на это внимание было некогда. Эшли стремилась спрятаться в доме, встречаться с охотниками не хотелось совсем. Вот перед ней уже вырос неровный заборчик, и распахнутая настежь калитка, она готовилась к последнему рывку, когда мимо стрелой промчался, припадающий на правую ногу, олененок. Эшли, вскрикнув от неожиданности замерла на месте, а малыш метнулся под ноги девушки, отпрыгнул и рванул во двор, взлетел на крыльцо и прижавшись к дверям, дрожа всем телом замер на крыльце. Его огромные, полные животного ужаса глаза отражали девушку, ушки прижаты, раненая нога поджата. У Эшли сердце разрывалось, глядя на беззащитного малыша, которого жестокие люди, потехи ради лишили матери, а теперь загоняли и травили собаками. Она не раздумывала долго, времени не было, олененка надо было спасать. Медленно закрыв за собой калитку, осторожно приблизившись к крыльцу, Эшли поднялась по ступенькам, стараясь держаться в стороне, чтобы не спугнуть животное, протянула руку. Олененок жалобно заревел.

– Спокойно, маленький, спокойно. – тихо, успокаивающе шептала Эшли.

Она не ставила себе цели погладить зверя, не сейчас, лай собак был слишком близко, еще успеется приручить и вылечить его. Дотянувшись до ручки, Эшли распахнула дверь, олененок, почуяв путь к спасению рванул в дом, не заставив себя просить дважды. Девушка захлопнула дверь, схватила, стоящий у крыльца, веник из полыни и бросилась мести крыльцо, ступени и дорожку до самых ворот. Она закончила как раз, когда из-за деревьев показались всадники.

Эшли, предчувствуя неприятности, отбросила веник, оглянулась на шум, малыш, поняв, что его заперли, разносил гостиную. Не полезут же они к ней в дом проверять, с беспокойством подумалось ей. Но отступать было поздно, собрав все свое мужество в кулак Эшли замерла у калитки.

Из-за деревьев показались два всадника один темноволосый, в коричневом охотничьем костюме, верхом на вороном рослом статном жеребце, в роскошной гриве, даже с такого расстояния, были видны запутавшиеся колючки и ветки, следом за ним второй всадник, светлые длинные, тщательно завитые волосы трепал ветер, видимо шляпу он потерял в погоне за добычей, под ним пританцовывала разгоряченная долгим бегом, серая в яблоках молодая кобылка, ее то и дело заносило боком, от того, что всадник слишком сильно натягивал удила, оглядываясь назад.

– Кен, – крикнул блондин, – а где Нэт?

– Он услышал пением нимф и умчался их ловить. – рассмеялся тот, которого назвали Кеном.

У Эшли появилась шальная мысль, она еще успеет скрыться в доме. Но тут из леса с громким лаем выскочило три серых дирхаунда, они то принюхивались к воздуху, то рыли носом в траве и рвались вперед.

– Ага я тоже так отвечаю, когда невтерпеж. – хохотнул блондин, и отпустил вожжи, позволяя своей лошадке догнать собак.

– Кен, Шон, – раздался из пролеска зычный, низкий голос. – Я же сказал, что мне не послышалось.

Эшли, замерев у ворот, с ужасом смотрела на мужчину на пегом жеребце с пятном на лбу и носочках на задних ногах. Мужчина в седле не был в обычной охотничьей шляпе, и костюм его резко отличался от модных костюмов двоих других всадников, его можно было бы принять за слугу, если бы не дорогой материал, из которого был пошит его необычный наряд. На его голове лихо сидела кожаная ковбойская шляпа, такую, но более дешевые варианты носили пастухи в Техасе, вместо короткого пиджака на нем был надет длиннополый плащ, а на ноги не обтягивали бриджи с узкими блестящими сапогами, наоборот его штаны больше были похож на брюки, но сшиты из более грубого материала. Весь его образ был такой, словно он разбойник со среднего запада.

– Что там, Нэт?

– Я говорил, что не ослышался. – повторил мужчина, которого назвали Нэт, взмахнув чем-то белым, зажатым в руке. – В этом лесу водится, как минимум одна нимфа.

– Она откупилась от тебя чулками? – захохохотал Кен, осаживая своего привставшего на дыбы жеребца.

Тот, кого назвали Нэтом не ответил, все его внимание поглотила стоявшая недалеко от своего домика девушка. Ее маленькая фигурка резко выделялась на фоне свежевыбеленных стен дома, мокрый подол клетчатого, серого платья облепил длинные, стройные ноги, переплетя пальцы она прижимала руки к животу, пышная грудь ее нервно поднималась и опускалась, длинная шея, бледное личико белели на фоне распущенных рыжих кудрей, вот только в лице у нее не было любопытства коим встречали троицу друзей другие барышни, напряженно поджатые пухлые губы, в круглых изумрудных глазах настороженность, как у дикого зверька, и страх. Не раздумывая не секунды, всадник развернул коня и направил его прямо к незнакомке. Его друзья задержались позади, приглядывая за собаками.

Эшли тоже рассматривала всадника, ей не понравилось то, как он бесстыдно уставился на нее и даже не пытался этого скрыть. Джентльмены так не поступают, а значит он не джентльмен. Но она не могла не отметит, как ловко он держится в седле, как уверенно правит конем, даже не трогая удила, и жеребец подчинялся любому движению коленей седока, больше разобрать было что-либо сложно, только ширину плеч. Остальное надежно скрывал плащ. А еще она увидела рваную рану на груди жеребца. Именно на нее и смотрела Эшли, когда незнакомец остановил коня у калитки.

– Мэм, – Нэт щелчком откинул шляпу на затылок, из-под широких полей блеснули неестественно яркие голубые глаза, коротко подстриженные, вопреки моде, каштановые волосы прилипли к вспотевшему лбу, прямой нос, тонкие губы, искривленные в насмешливой улыбке, волевой подбородок.

Мужчина был худ, но не казался слабым. Эшли вздрогнула, когда за ее спиной в домике снова послышался шум, Нэт посмотрел на зажмурившуюся девушку, перевел взгляд на дверь домика. Улыбка стала шире, он оглянулся на приятелей, те переговаривались, стоя чуть в отдалении и на шум не обратили внимания.

– Прежде чем говорить с леди, джентльмен спешивается, – от глубокого нежного голоска Нэт вздрогнул, повернулся, снова посмотрел на девушку.

– Простите мою неучтивость. – он с легкостью соскочил с коня, потрепал его по холке. – Я думал мы сразу двинемся в путь.

– Даже в этом случае не стоит забывать о правилах приличия.

Нэт хохотнул в кулак, глаза его блеснули веселостью.

– Конечно, мэм, прошу простить, – в голосе его не было и толики раскаяния. – Сейчас, когда я стою на твердой земле, Вы не могли помочь нам разрешить одну сложную ситуацию?

– Сразу как вы снимите свою шляпу. – Нэт, уже не скрывая веселой улыбки, стянул с головы шляпу, голос у Эшли дрогнул, но она добавила. – Прошу, сэр, задавайте ваш вопрос, если я смогу, то отвечу на него.

– Вы ведь были все это время рядом с лесом? – Нэт выразительно посмотрел на ее мокрые юбки, словно говоря: врать бесполезно, да Эшли и не собиралась не видела ничего предосудительного в своей прогулке.

– Да, я гуляла у реки.

– А не встречался ли вам олень?

– Нет, сэр, оленей я не видела, – словно опровергая слова девушки в доме опять раздался шум, Эшли подумала, что за покупками придется поехать куда раньше, чем она планировала и включить в список посуду. Нэт снова посмотрел на двери домика, указывать незнакомке на вранье было бы неприлично, но и с ее стороны отрицать очевидно тоже было глупостью.

– У вас в доме поселился торнадо? Я мог бы проверить, чтобы вам не страшно было туда заходить.

– Нет, сэр, в моем доме поселились работники, они занимаются ремонтом. Но, мне кажется, это не должно вас касаться, – без зазрения совести, не моргнув и глазом соврала Эшли. Нэт опешил.

Эшли мало интересовали его эмоции и догадки, сейчас она с трудом сдерживала свои чувства. Пока мужчина держался на расстоянии все было в порядке, она могла контролировать страх, хоть и понимала, стоит ему сделать хотя бы один шаг вперед, как она опрометью бросится в дом, потому и переминалась с ноги на ногу, желая успокоить себя.

– Ладно, ладно. Я понимаю. – Нэт обезоруживающе улыбнулся, подняв руки, словно говоря: я пришел с миром, только для Эшли этот мир сохранялся за мысленной линией, которую она прочертила. – Мы с друзьями решили поохотиться, и собаки привели сюда, а потом потеряли след.

– Возможно, потому что я выметала двор веником из полыни, сэр. Он отбивает нюх. А то, что вы охотились я вижу. Неужели не было иного пути, кроме как через заросли ежевики? – Нэт в недоумении проследил за взглядом незнакомки и только теперь увидел располосованную грудь своего коня. – Постойте здесь минуту.

Эшли отвернулась прошла вглубь двора к небольшому столику, покопалась на нем и вернулась с маленькой баночкой и длинным лоскутом хлопкового бинта. Медленно выдохнув, она шагнула за калитку, переламывая себя и свой страх, ей было безумно жаль коня, на его могучей груди кровоточили довольно глубокие царапины, и только ради него Эшли удерживалась на самом краешке между спокойствием и паникой.

– Что вы задумали? – мужчина напрягся, наблюдая за девушкой, его конь не был самым дружелюбным животным и признавал только Нэта, даже конюшие могли с ним справится с большим трудом, кроме одного, но тот парнишка умудрялся найти подход даже к курице.

– Хочу обработать царапины на вашем жеребце. Ему больно.

Нэт преградил ей путь. Эшли тут же отступила, с испугом уставилась на статного высокого мужчину перед собой.

– Не стоит этого делать. – пояснил Нэт, желая успокоить девушку, – Дружок может укусить.

Эшли посмотрела на коня, на его хозяина, спорить ей не хотелось, и она была согласна, что животное может агрессивно воспринять незнакомого ему человека, потому кивнула, протянула Нэту хлопковую ленту, тот перехватил.

– Держите вот так, – девушка расправила бинт, Нэт перехватил как было велено.

Эшли открыла крышечку и в воздухе разнесся запах пряных трав, Нэт поморщился, но с интересом наблюдал, как юное создание набирает странную смесь обмазывает ей ткань, не поднимая головы, ее рыжие волосы ссыпались вперед длинным каскадом, коснулись его рук. Он почему-то вздрогнул, что-то было странное в этой маленькой девушке, он чувствовал ее напряжение, страх, с которым она безуспешно боролась, стоя рядом и ему нестерпимо захотелось подойти ближе, сказать, что все в порядке, успокоить ее. Но она вдруг выпрямилась и отступила.

– Готово? – Нэту пришлось прокашляться.

– Да, – Эшли поспешно кивнула, делая еще пару шагов назад, – как можно плотнее приложите мазь к царапинам и затяните. К вечеру раны затянутся, а еще это снимет боль и обеззаразит.

Нэт выполнил наказ, Дружок потянулся мордой к ткани, но мужчина оттолкнул его локтем, быстро приложил повязку к окровавленной груди, конь фыркнул, замотал головой, но не отступил, видимо больно ему не было, и когда Нэт закончил перевязку уже не переступал с ноги на ногу, а спокойно опустил голову и начал щипать траву у себя под ногами.

– Вы ветеринар?

– Нет, просто немного разбираюсь в травах. Я думаю, что ответила на ваш вопрос, не смею больше задерживать. Повязку снимите утром, возьмите с собой мазь, если вы так охотитесь, она может снова понадобиться.

Эшли развернулась и сделала шаг к дому. Она и правда сделала даже больше, чем должна была. Держать себя в руках не было больше сил, все нутро переворачивалось, стоило только поймать на себе изучающий взгляд насмешливых синих глаз. Единственный выход привести в порядок свои чувства и вернуться в душевное равновесие – сбежать.

– Я вас раньше не видел. – остановил Эшли Нэт, его удивило ее нежелание продолжать разговор, такого с ним еще не случалось.

– Я постараюсь сделать так, сэр, чтобы больше не увидели. – бросила Эшли из-за плеча и скрылась за дверью своего убежища.

Прислонившись спиной к холодной поверхности дерева, Эшли прижала руки к бешено колотящемуся сердцу. Это не было любовной лихорадкой или волнением от внимания мужчины. Напротив, всю ее душу охватывал ужас от того, что этот человек стоял так близко, говорил с ней. Его искрящиеся весельем голубые, как чистое небо глаза не влюбили в себя нежное женское сердце, но предсказывали новые несчастья.

А Нэт с недоумением и любопытством разглядывал захлопнувшуюся дверь. Девушка выглядела испуганной, может узнала, и из-за его репутации так повела себя. В любом случае это странно. Надо бы побольше выяснить о ней, думал он, запрыгивая в седло.

Глава 5

Натаниэль Бостон был сыном Грегори Бостона того самого землевладельца, который продал землю Эшли. Долгих семь лет Нэт провел вне стен родного дома. Однажды вечером он так сильно рассорился с отцом, что в сердцах собрал вещи и уехал тем же днем. Грэг Бостон посылал в спину строптивого отпрыска проклятья и угрожал отлучением от дома окончательно и бесповоротно. Нэт не оглянулся и не вернулся. Характером он был в отца, такой же упрямый и самоуверенный. Единственное, что отличало Нэта – его неприятие измены, именно на этой почве вспыхнул скандал. Грэг по мнению сына в то раз перешел все границы, он даже не скрывал, что у него есть содержанка, спускал на нее огромные суммы денег и покупал дорогие украшения. Натаниэль любил мать, но его бесило то, как она сносила подобные оскорбления: молча, с высоко поднятой головой, она это называла поведением истинной леди, а Нэт – бесхребетностью.

Натаниэлю пришлось долгое время выживать самому по себе. Он не рванул в большой город топить свое горе в вине и беспорядочных связях. В армии он себя не представлял, а потому решил искать судьбу на просторах Дикого Запада. Полностью уверенный в своем превосходстве и умениях, перечитав романтических историй, он мчался вперед, к золотой лихорадке, индейцам и бандитам в салунах. Правда снискать себе славу на просторах прерий получилось далеко не сразу, пришлось научиться метко стрелять, вынимать револьвер быстрее противника, держаться в седле даже если находишься на грани смерти. Нэт спустя год проклинал свое решение, лежа в нищенском госпитале, на кишащей клопами койке со сломанной ногой и простреленным плечом, его все чаще посещала мысль написать отцу, попросить прощения, но каждый раз, когда рука уже тянулась к письменным принадлежностям в памяти всплывала самодовольная физиономия потаскухи, жаждущей влезть в его семью, разрушить ее, уничтожить все, ради алчных намерений – обеспечить себе безбедную жизнь. Только это и удерживала Нэта на месте, а после того, как он поправился, вышел уже другим человеком, с критическим мышлением, понимавшим, что если он не переломит себя, не преодолеет, то умрет здесь, но извиняться перед выжившим из ума волокитой не станет. Еще полгода он потратил, оттачивая свои умения, перебиваясь случайными заработками, чтобы не умереть с голоду, дважды лежал в госпитале с огнестрельными ранами. Такая жизнь закаляла, вылепливала из мягкого и податливого куска глины, сильного, волевого человека. Нэт растерял самоуверенность, но приобрел уверенный, стойкий характер, сильную волю, научился сначала думать, а потом действовать. Семь лет он не писал домой, семь лет патрулировал каньоны, разорял логова бандитов, рушил банды и планы ограблений. Возвращал золото и хрустящие купюры в банки, а главное, ни разу не вернулся без притороченной к седлу головы, если брал заказ на поимку бандита. Бармен в одном из городков, огромный немец, с пышными рыжими усами, как-то назвал Нэта Декапитатор, с тех пор это прозвище намертво приклеилось к нему, и иначе как им его не называли ни в одном из городов к западу от Миссисипи.

В последнее время Нэт пересмотрел свое отношение к поведению отца, он все так же считал измены неприемлемыми, но постарался понять его, сделать выводы из поведения родителей. Миссис Констанс Грегори Бостон была женщиной с непростым характером. Не смотря на природную привлекательность, она уже в юности, посещая балы, отпугивала мужчин своей властностью и напором. Нэт решил навести справки и выяснил, что мать умудрилась обманом женила на себе Грэга, подробности узнать не получилось, но отец был помолвлен с другой девушкой, а потом вмешалась Констанс и помолвку растрогли. Нэт только теперь начал понимать, что родители никогда не любили друг друга. Констанс некогда была из очень обеспеченной семьи, но потом ее отец растерял капитал и все, что осталось юной девушки на выданьи – громкое имя и железное желание выйти замуж за очень обеспеченного человека. Любовь этим планам была бы только помехой, по этому ее не трогали его измены, ей было все равно, а отец, воспитанный в католической семье, не мог расторгнуть брак, и старался, как можно меньше времени проводить в стенах ставшего ненавистным дома. Погружаясь в столь неприятные мысли, сопоставляя поведение родителей, их отношение к друг другу, Нэт уверялся, что пришел к верным выводам, и все чаще думал о том, что надо бы написать отцу, попробовать с ним помириться. Как вдруг письмо нашло его само. Оно было короткое, от отца, тот писал, что тяжело болен и сожалеет о ссоре с сыном, что стоило еще тогда объяснить ему свою позицию, и тогда все не закончилось бы разрывом. Грэг умолял сына вернуться. Нэт не раздумывал ни минуты, собрал вещи и двинулся в путь. Домой он вернулся за несколько дней до кончины отца, они долго разговаривали. Грегори подтвердил догадки Нэта, убедил его, что ни за что на свете не променял бы родную кровь на вертихвосток, прекрасно понимая, что они нашли в потрепанном жизнь старике. Отец и сын помирились, что принесло высочайшее облегчение одному и спокойствие на сердце другому. Отношение к матери, несмотря ни на что Нэт не поменял, как бы то ни было, он любил ее, со всеми ее несовершенствами и недостатками. Констанс так же приняла блудного сына в свои объятия, и долго не разжимала рук, искренне радуясь возвращению своего мальчика, возмужавшего и окрепшего.

Прошла уже пара недель с той охоты, а Натаниэль Бостон никак не мог выбросить из головы образ загадочной незнакомки, ее зеленые глаза преследовали его во сне, а если Нэта кто-то интересовал, ему нужно было знать об этом человеке все. С остервенением он бросился искать информацию о милой соседке. Первым делом он вышел в город и прошелся по всем лавочкам и женским магазинам, но там он получал одни и те же ответы: да заходит, покупает, не общается. Единственное, что получилось узнать – это имя. Девушка назвалась Кейтлин Грин, больше никто сказать не смог. Эшли из предусмотрительности решила сменить имя, взяв себе девичью фамилию матери, и немного изменила ее имя, так как шотладское Кэт сложно воспринималось консервативным обществом.

Натаниэль Бостон, Декапитатор, гроза прерий и преступного мира, никогда не мог бы о себе подумать, что начнет таскаться по салонам и званым обедам. А ему пришлось это делать, чтобы встретить Эшли, но томные женские взгляды, разговоры ни о чем нагоняли на него тоску. Да и раз от раза он все больше убеждался в том, что в душных гостиных незнакомку не встретить. Тогда оставался еще один вариант – балы. Семь лет проведя в прериях, ночуя под открытым небом, всем сердцем чувствуя свободу, как дикий мустанг Нэт ощущал на своей шее петлю, каждый раз как наталкивался на томные взгляды незамужних девушек и алчущие лица их мамаш, жаждущих пристроить дочерей повыгоднее.

Вот и в этот раз он стоял на балконе у широко распахнутых дверей, ведущих в благоухающий сад, его голубые, пронзительные глаза скользили по бальному залу, надеюсь уловить знакомые черты, но все было тщетно. И эта безнадежность приводила его в отчаяние.

– Ты, наконец, скажешь на кой черт притащил нас сюда? – прошипел ему в ухо Кеннет Стюарт, тот самый темноволосый, кареглазый красавец, что сопровождал Нэта на охоте.

– Развлечься. Шон чувствует себя вполне непринужденно.

– Если ты так видишь развлечения, то я пожалуй пас.

– Что так? – насмешничал Нэт, при этом прекрасно понимал друга.

– Меня сейчас сотрут взглядом. Это отец мечтает, чтобы я не пропускал подобных мероприятий и наконец остепенился.

– А ты?

– А я лучше в петлю залезу, чем лишу себя свободы. Нэт, ну ты же здравомыслящий человек, давай уедем. Я лучше в мужском клубе в сотый раз выслушаю претензии к республиканцам, чем проведу еще хоть одно мгновением под этим обстрелом. – Кен бросил растерянный взгляд в сторону дебютанток, которые действительно пожирали глазами двух самых завидных женихов.

– Шон же как-то справляется и вполне успешно, – Нэт перехватил два бокала с шампанским с подноса, пробегавшего мимо слуги, протянул второй Кену, тот не отказался, – глянь. Неужели решишься заставить друга уйти, когда он танцует. Кстати, с кем это он?

– Шерил Мод. Он ухаживает за ней где-то полгода.

– Тогда понятно, почему за ним уже третий танец. А то я мог бы сказать, что это становится неприличным.

– О, господа, какой неожиданный и приятный визит! – раздался справа от них голос хозяина дома.

Мистер Степелтон был дородный мужчина невысокого роста, его круглое лицо обрамляли редеющие русые волосы, тщательно завитые, и от того выглядящие еще более редкими, объемное брюшко обтягивал золотой жилет, красный пиджак был расстегнут, он прятал большие пальцы рук в кармашках жилета, то и дело вынимая из них часы, от которых тянулась золотая цепочка, цеплявшаяся за перломутровые пуговицы.

– Добрый вечер, мистер Степелтон, – поклонился Нэт, Кеннет тоже попытался изобразить радость, но вышло у него довольно кисло, – замечательный вечер.

– Да, да, отменный. Не скучаете, господа?

– Ничуть. Мы прекрасно проводим время. Верно, Кеннет? – Кен пробурчал что-то невразумительное.

– Рад это слышать. А вот у меня сегодня знаменательный день. Дебютировала моя младшенькая, это очень волнительно для меня, как отца. Дочери стали совсем взрослые. Столько тревог, столько тревог. М-да, – протянул он, а потом зачем-то добавил, – но ей не везет, кавалеры обходят ее стороной.

Нэт скользнул взглядом по девушкам, разодетым в платья пастельных тонов, для него все они сливались в розовый.

– Которая ваша?

– Вон та, – указал отец на маленькую девушку со светлыми завитыми волосами, уложенными в аккуратную модную прическу, платье на ней было светло голубого цвета. – Роуз, а вон там, танцует ее старшая сестра – Хейзел. У нее-то как раз нет отбоя от женихов.

Нэт рассматривал маленькую фигурку, с точеными плечиками, огромными глазами, личико ее по форме напоминало сердечко, и каждый раз как мужчина проходил мимо она поджимала тонкие губки и поднимала глаза к потолку, словно пыталась не расплакаться.

– Да я вижу. Они в ссоре с сестрой?

– Нет, наверное нет. Почему Вы так подумали, мситер Бостон?

– Потому что не смотря на количество кавалеров старшая мисс Степелтон отбивает еще и тех, которые не отказались бы потанцевать с младшей. – Нэт был прямолинеен, Хейзел ему не понравилась, та была точной копией сестры, только постарше, и волосы чуть потемнее. Самая обычная кокетка, не способная к эмпатии, завистливая, любящая только себя.

– Что вы такое говорите, мистер Бостон! Разве можно, у родной сестры!?

– Хотите проверить? Я бы не стал говорить, если бы не наблюдения.

– Проверить? Каким же образом?

– Я приглашу вашу младшую дочь на танец, а вы следите за старшей.

– И все?

– Да, за одно привлечем внимание к мисс Роуз Степелтон. Ну так как, согласны?

– А это не доставит ей неприятностей? Репутация юной девушки…

– Танец со мной или мистером Стюартом может доставить неприятности? – обезоруживающе улыбнулся Нэт.

– О, нет, конечно же нет. – спохватился мистер Степелтон, – я совершенно не это имел в виду.

– Вот и замечательно. Кен, нужна твоя помощь.

– А без меня никак? – насупился Кен.

– Нет, дружище, ты у нас для закрепления успеха, держись поближе. – Нэт наклонился к Кену, подхватив приятеля под руку, прошептал ему на ухо, – один танец тебя не убьет, – и добавил громче для хозяина бала. – Мистер Степелтон, наблюдайте за старшей.

Нэт оставил свой бокал с шампанским на столике, спустился по широким ступеням и легко лавирую между гостей направился в сторону Роуз Степелтон. Девушка не видела приближающегося кавалера, она с жадностью следила взглядом за танцующими, притопывала маленькой ножкой в такт музыки, шелковый носочек туфельки высунулся из-под края платья. Натаниэлю осталось пройти всего несколько шагов, когда пред ним тенью мелькнули светлые кудри, и юное создание едва не рухнуло ему в руки. Он инстинктивно подхватил неловкую девушку и тут же отступил. Это оказалась Хейзел, раскрасневшаяся, она хихикнула, спрятавшись за веером, голубые, лисьи глаза с поволокой сверкнули весельем.

– Ох, простите мою неловкость. – пропела сиреной девушка.

– Мисс Степелтон? – Нэт церемонно поклонился, делая шаг назад.

– Да, но мы не были представлены.

– Ваш отец заочно познакомил меня с вами и вашей младшей сестрой. – Нэт кивнул в сторону балкона. Хейзел бросила туда быстрый взгляд, и снова повернулась к Натаниэлю.

– А вы значит и есть тот самый мистер Бостон?

– Тот самый?

– О, не скромничайте, уж Вы-то должны знать, что истории о Ваших подвигах не могли не достигнуть нашего городка.

– Да, не буду скромничать. Но я не смею Вас задерживать, Вы ведь куда-то спешили.

– Нет, нет, уже не спешу. Я заметила подругу, а потом столкнулась с Вами и потеряла ее из виду. Но сейчас начнется новый танец, а у меня как раз нет для него партнера.

– Я не сомневаюсь, мисс Степелтон, что вам не составит труда его себе найти. Хорошего вечера.

Нэт снова поклонился, и обойдя остолбеневшую от такого поворота девушку, продолжил свой путь. Подойдя к юному созданию в нежно-голубом платье, он чуть слышно кашлянул, привлекая ее внимание. Роуз вздрогнула и тут же вскочила с места. Меленькая, изящная, легкая, она одарила Нэта бесхитростной улыбкой юной, наивной девчонки, еще не привыкшей хитрить.

– Мисс Степелтон, Ваш отец представил Вас мне и моему другу заочно, и мы оба изъявили желание станцевать с Вами два следующих танца. Если, конечно, вы еще не приглашены.

– О, нет, как раз два следующих у меня свободны, – улыбнулась девушка, покраснев до корней волос.

Заиграла музыка, Натаниэль сделал приглашающий жест, и они присоединились к другим парам. Натаниэль не видел среди них Хейзел, а еще он не видел, как она, топнув ножкой от досады, прислонилась к колонне, закусив губу, со злостью наблюдает за взволнованной сестрой. А завидовать было чему, Роуз, легкая как бабочка порхала среди пар, привлекая все больше и больше внимания к себе, что совершенно точно расстраивало планы Хейзел. Когда же она увидела, как ее сестру уводит на танец второй самый завидный холостяк, то просто сбежала из бальной залы, Натаниэля ей поймать снова не удалось и такого поражения она выдержать была не способна. Тогда как Роуз, теперь уже окруженная кавалерами, наперебой одаривающими ее комплиментами не пропускала больше танцевальных партий.

Нэт и Кен вернулись на балкон. Кен ушел подальше в тень, схватил со стола один за другим сразу три бокала с шампанским и опрокинул их в себя.

– Чтобы я еще хоть раз согласился, – прошипел он Нэту.

У Натаниэля Бостона было небольшое преимущество перед другом, слава о его семи годах жизни в прериях дошла и этих краев, романтичный образ охотника за головами, конечно же вскружил головы многим девушкам, но не их родителям. То, что Бостоны были почти королями города, было очень привлекательно, но слава Натаниэля внушала опасения, а потому, многие предпочитали сначала приглядеться к поведению молодого человека, и только потом устраивать на него охоту. Зато Стюарты шли сразу за Бостонами по праву деля место семьи с самыми большими доходами, поэтому если Нэт, благодаря своей репутации спокойно прошел через зал, то Кеннету, пришлось юлить как зайцу, чтобы увернуться от зазывающих его дам, дабы просто перекинуться сплетнями, на самом же деле повесить на него своих дочек. Тут подошел и мистер Степелтон, усы его возмущенно раздувались, большое лицо стало красным. Он, как ему и советовал Нэт внимательно следил за старшей дочерью, и отлично видел, как она заметив куда направляется Бостон бросила своего ухажора и буквально рухнула в руки потенциального кавалера своей сестры. Ему это очень не понравилось, тоже самое она попыталась проделать и со Стюартом, и для разгневанного отца было достаточно доказательств. Хейзел зачем-то вознамерилась загубить дебют Роуз, а ведь от него зависило найдет себе девочка хорошую партию или нет.

– Не стану портить вам вечер расспросами, мне и так все ясно. – прервал Нэт Степелтона, открывшего рот, в желании вылить свое возмущение поведением дочери.

– Благодарю вас, мистер Бостон, ваш танец действительно помог моей Роуз. Отрада для стрика видеть счастливое личико дочери.

– Понимаю вас, сударь. Поговорим теперь об ответной услуге?

– Что? Мистер Бостон, я, конечно, вам обязан, но Вы…

– Моя просьба, вернее вопрос не стоит вашего возмущения. Единственно о чем я вас попрошу ответить честно.

– Это я могу.

– Мисс Грин часто бывает на балах в городе?

– Мисс Грин?

– Да, юная леди, живет на окраине в маленьком доме.

– А, да, да, да, я вас понял. Если вы ее так тщательно ищите весь вечер я вас разочарую, мой мальчик. Мисс Грин упорно отказывается посещать балы и салоны, она не участвует в ярмарках или благотворительных вечерах. Единственное место, где ее можно встретить это воскресная служба, сразу же после них она снова исчезает. Вас тоже зацепила эта загадочная нимфетка?

– Признаться да, я пытаюсь найти ее уже не одну неделю, но не встречал даже в городе.

– В городе она бывает. Но ее посещения заканчиваются обходом магазинов.

– Благодарю, мистер Степелтон. Вы мне очень помогли.

Нэт поклонился и отошел ближе к распахнутым дверям, из сада дул легкий осенний ветерок, здесь было прохладнее чем в переполненном бальном зале, тише. Ничто не мешало думать, ну или почти ничто.

– Выяснил? – Кен стоял рядом с еще одним бокалом шампанского.

– Да, теперь я все узнал.

– Рад за тебя. Уйти можем? Или мы сегодня занимаемся благотворительностью? Учти я больше танцевать не пойду.

– А как ты смотришь на посещение церкви?

Кен застонал, поставил бокал и спустился в сад, спорить с Нэтом он устал. А Нэт уперевшись локтями о балюстраду уставился в темноту ночи, что окутывала кусты и деревья. Его мысли уже были не здесь. Мать с самого приезда пыталась затащить его на мессу, а Нэт упирался так, словно боялся, что его шарахнет молнией на ступенях. А теперь сам не мог дождаться воскресения. Там он наконец встретит свою нимфу.

Глава 6

Эшли некогда было думать о балах и выездах, в ателье дела шли полным ходом, дома закончились продукты, а олененок разнес половину гостиной. Если бы не недовольно поджатые губы миссис Филипс, девушка скорее всего махнула на это рукой, но женщина приходила делать уборку, и то, какой кавардак устраивал зверек ее мало могло устроить. Малыш привык к Эшли, доверчиво жался к ее ногам, когда она обрабатывала его ранение, брал еду из рук, и похоже искренне считал ее своей мамой, но ничуть не возражал переехать в сарай к мохнатой лошадке.

Из-за перебитой посуды и испорченных половиков Эшли вынуждена была изменить маршрут и заехать в большее количество магазинов. Изучая список, она медленно поднималась по ступенькам деревянной лестницы к аптеке, там планировалось пополнить запасы трав и настоек. В помещении было душно, пахло сушеными травами, спиртом и парфюмами, нюхательные соли старательно пытались перебить остальные ароматы. От всего этого немного кружилась голова и хотелось поскорее выйти на воздух. Но перед Эшли у кассы стояла девушка. Закутанная в побитый молью платок, в неприлично коротком платье, она, тихонько шмыгая носом, пыталась что-то объяснить дородному аптекарю. Тот то и дело приглаживал волосы на блестящей лысине и зло шевелил усами. Заметив ожидающую Эшли, он похоже нашел предлог выставить неугодную покупательницу.

– Я тебе уже сказал: ничего не продам. И плевать мне.

– Но, сэр, я же не прошу в долг, вот у меня деньги, – дрожащим голосом, уже явственно всхлипывая упиралась девушка.

– Брысь отсюда, потаскуха. Или хочешь, чтобы я вызвал шерифа? Он тебя живо научит как себя вести с приличными людьми. – рявкнул он на присевшую в испуге девушку.

Та расплакалась, стянула на груди платок и поплелась на выход, про записку она похоже забыла, измятый клочок, плохой, желтой бумаги лежал возле кассы. Эшли передала аптекарю свой список, тот разулыбавшись кинулся исполнять пожелания леди. В это время взгляд посетительницы упал на список. Девушка, нахмурившись вчиталась, оглянулась, аптекарь скрылся за полками, тогда Эшли быстро схватила бумажку и сжала ее в кулаке. Расплатившись за покупки, она вышла на улицу. Сцена в аптеке ей не понравилась, выгнать девушку, непонятно за что, отказать в помощи было низко. Но памятуя свои попытки защитить кого-либо и чем это закончилось для нее, Эшли прикусила язык и смолчала. Только оказавшись на улице она оглянулась в поисках незнакомки, надеясь, что не слишком сильно задержалась у аптекаря и девушка еще не ушла далеко. Та похоже и не собиралась уходить, стоя у подножия лестницы, она не сводила взгляда с двери, видимо хотела вернуть записку, но не решалась подняться.

– Мисс, – девушка вздрогнула, она даже не поняла сначала, что Эшли обращается к ней, такие леди обычно переходили на другую сторону дороги, или делают вид что подобных ей не существует, – Вы забыли список.

– Вы мне его вернете? – неуверенно проговорила незнакомка.

– Верну, но для начала хотела бы Вас спросить кое о чем. – видя, как плечи девушки поникли Эшли поспешила продолжить. – Здесь очень странный набор трав. Зачем Вам все это?

– Простите, но я не думаю, что это может Вас касаться, леди.

– Почему, разве Вы смешиваете, что-то опасное? – Эшли пробежалась глазами по списку, чуть заметно дернула плечом. – Спешу сообщит, что от сочетания этих растений у Вас даже расстройства не наступит.

– Это для лечения. – возмущение, отразившееся на маленьком личике девушки, убедило Эшли, в правильности выводов: кто-то заболел и хочет вылечиться при помощи этого.

– Вы этим ничего не вылечите.

– Откуда вам знать?

– Мне не хочется припираться с Вами о предмете разговора, который мне непонятен. Давайте мы сделаем так. – Эшли достала из ридикюля карандаш, прислонила бумажку к перилам лестницы и быстро, разборчиво написала адрес. – Пусть тот кому нужна помощь подъедет сюда через два часа.

– Нам там не помогут. – девушка выделило это слово «нам», с какой-то горечью.

– Нам это кому?

– Я из борделя.

– И что? – девушка в недоумении уставилась на красиво одетую леди, которая даже бровью не повела, а она то уже ожидала, что та плюнет ей под ноги, подхватит свои роскошные юбки и кинется прочь, но нет, леди продолжала стоять и смотреть на незнакомку, словно та пожелала ей доброго утра.

– А тот, кому нужна помощь чернокожий.

Эшли не колебалась ни единой секунды, не отдернула руку, все так же настойчиво протягивала листок.

– Возьмите, и скажите тому человеку пусть приедет.

Девушка нерешительно протянула руку, схватила клочок бумаги и опрометью бросилась через дорогу, хлюпая по лужам. Эшли с грустью смотрела ей вслед. Возможно, так судьба решила помочь ей оплатить долг, тем девушкам, что не дали умереть когда-то.

Время близилось к вечеру, на улице становилось все темнее. Эшли уже давно переделала все дела, и теперь сидела в гостиной на диване с книгой, но смысла текса понять не могла. Все ее мысли занимало странное происшествие с девушкой. Может она побоялась передать записку, или второпях Эшли неверно написала адрес, или неразборчиво. Часы на каминной полке пробили шесть, пора было собирать ужин. Девушка положила книгу на круглый столик возле дивана, отряхнула юбки, взяла фонарь и пошла на кухню. Она уже переступила порог, когда ее слуха достиг странный звук, похожий на скрип колеса. Кому так поздно понадобилось проезжать мимо? Эшли поставила фонарь на место, подошла к окну, вгляделась в полумрак улицы. По земле клубился туман, небо затянуло тяжелыми тучами, сумерки захватывали окружающее пространство делая все неясным, расплывчатым. У белого заборчика стояла старая повозка, на козлах сидел приземистый пузатый мужичок лет пятидесяти. На голове его был накинут капюшон от плаща. Он смотрел в сторону домика Эшли, на лице его отчетливо читались сомнение и озабоченность. Эшли быстро схватила плащ, накинула его и вышла на крыльцо. Мужчина встрепенулся, поколебавшись с секунду или две он начал спускаться вниз, навстречу хозяйке дома.

– Вы заблудились? – Эшли тоже не решалась подойти ближе, все так же стоя у дверей она с подозрением разглядывала странного посетителя.

– Мне передали записку, но я, наверное, ошибся, простите за беспокойство, мисс.

– Записку? – Эшли подобрала юбки и быстро преодолев четыре ступеньки и двор подошла к мужчине, но калитку открыть не решилась. – Покажите.

– Я не думаю, что должен. Всего лишь ошибся, простите, еще раз.

– Вам передала ее маленькая девушка? – мужчина с удивлением воззрился на юное создание, а Эшли набравшись храбрости выпалила единым духом. – Вы из того заведения. Это вам нужна была помощь?

– Д-да. Я бармен.

– Рада, что все прояснилось. – Эшли с облегчение выдохнула и теперь уже безбоязненно распахнула калитку, вышла к мужчине. – Вам нужно лекарство, от болезни. Но в том списке нет лечебных трав.

– А вы можете помочь? – мужчина с сомнением разглядывал Эшли, девушка не была похожа на врача.

– Если вы расскажете в чем дело, я попробую.

Мужчина стоял, понурив голову, он-то думал здесь какой-то госпиталь, монастырь на крайний случай, где не откажутся принять, а получил самоуверенную девчонку. Да что она может?!

– Забудьте, леди.

– Мистер, простите я не знаю, как вас зовут.

– Донован. Фредди Донован.

– Мое имя Кейтлин Грин. Я рада познакомиться, но не думаю, что у нас есть время вести светские беседы. Просто расскажите, кого и от чего вы собрались лечить, а я решу смогу я вам помочь или нет. Давать ложные надежды не буду.

Мужчина все так же с недоверием разглядывал хрупкую девушку, молча обдумывал стоит ли вообще выкладывать свои проблемы незнакомой девчонка, но потом все же решился, хуже-то от этого не станет.

– Ай, чем черт не шутит, – выдохнул бармен. – Мой сын болен. Уже неделю как. Не ест, не пьет. Горячий весь как печка, только бредит.

– Почему не обратились к врачу?

– Моя жена, Эбони… Как бы вам сказать. Она чернокожая. И сын такой же, а мистер Стрикленд считает ниже своего достоинства оказывать услуги таким как моя жена и сын. Даже за деньги. Если вы сейчас откажитесь, я пойму.

– Ждите. – бросила Эшли, развернулась на каблуках и вернулась в дом.

Фредди Донован замер у калитки не понимая, что делать дальше, первой мыслью было плюнуть, сесть в телегу и уехать, но она так решительно приказала ее ждать, что он остался стоять на месте, ковыряя носком потрепанного сапога траву у забора. Эшли показалась довольно скоро, она вышла на крыльцо, в руках у нее была стопка чистого постельного белья, она молча вручила его бармену, снова вернулась в дом, теперь уже неся подушку и одеяло, через плечо у нее болталась большая сумка. Та все время звякала и булькала. Как будто в ней перекатывались бутыльки с водой.

– И куда, что? – мужчина растерянно смотрел как девушка уложила в его повозку подушку, одеяло, забрала у него из рук белью и водрузила это все сверху.

– Поможете мне подняться?

– А? Да, конечно, – он подхватил девушку под локоть и почти без усилия помог ей взобраться в высокую повозку.

– Едем. Медлить нельзя.

Фред Донован уже не спорил и не спрашивал, он стегнул кобылку и та мягким шагом, быстро перебирая ногами повезла их через город в несамые благополучные районы, где бедные, кое-как сколоченные домишки жались друг к другу, люди в перелатанной одежде с удивлением провожали своего знакомого, везущего хорошо одетую леди. Донован остановился около узкого, двухэтажного домика с покосившейся крышей, в окне неясно трепыхаясь грела лампа. На улице стало совсем темно, но не это делала дом мрачным и неприветливым, его словно окутала аура печали и безысходности. Пока Эшли и Фред разгружали повозку за их спинами скрипнула дверь, на пороге показалась женщина, платье ее было бедное, но аккуратное, черные курчавые волосы собраны в тугой пучок на затылке, лицо изможденное, в темных миндалевидных глазах застыло отчаяние. Но даже в таком состоянии Эшли не смогла не заметить на сколько красива эта женщина. Она тоже разглядывала девушку с удивлением и даже испугом.

– Милый, что случилось? – так и не решившись обратиться к Эшли, она повернулась к мужу.

– Эбони, золотце, познакомься, это мисс Грин. Она приехала осмотреть Саймона.

– Осмотреть? – в глазах женщины мелькнуло что-то похожее на надежду, а в голосе звучала неприкрытая мольба. – Вы же нам поможете?

– Я не буду ничего обещать, миссис Донован, для начала мне надо осмотреть мальчика. Ваш муж проводит меня, а вы пока согрейте воды.

– Да-да, конечно, – женщина метнулась в дом.

Эшли, придерживая сумку шла вслед за Фредом, тот поднимался наверх по скрипучим ступеням лестницы. Обстановка в домике была такая же убогая как и сам дом. Большой стол стоял у окна. Возле него длинная лавка, в углу печь, которую теперь старательно растапливала Эбони. Наверху было темно. Мистер Донован прошел чуть вперед и толкнул первую же дверь, на Эшли пахнуло неприятным спертым воздухом, наполненным запахом пота, мочи и плесени. Эшли переступила порог, огляделась. На грубо сколоченной кровати в углу, под тонким, изъеденным молью одеялом лежал худенький мальчик лет двенадцати. Его трясло от холода, а он, обессилев от нехватки пищи и воды, даже не мог свернуться в калачик, чтобы согреть себя. Эшли хмуро обвела взглядом обстановку, решительно подошла к окну и распахнуло его, в комнату ворвался ветер, принесший запах дождя и свежести.

– Это не усыпальница, больному требуется свежий воздух. Проветривайте помещение как можно чаще.

– Хорошо мисс.

Эшли взяла одну из простыней, сложила ее вдвое и положила на пол.

– Помогите вашей жене принести воды, и переложите мальчика сюда, его надо срочно обтереть. Пошевеливайтесь, скоро станет совсем темно.

Мужчина со всех ног бросился вниз, вскоре Эшли услышала звон ведра, плеск воды и шаги родителей. Только тогда девушка закрыла окно. Мистер Донован перенес сына на простыни, вдвоем с женой они раздели мальчика и тщательно смыли всю грязь. Эшли в это время перестелила постель, заменила одеяло. Осмотр мальчика занял у нее много времени, Фред и Эбони сначала стояли у девушки за спиной, все ожидая вердикта, первой сдалась несчастная мать, уже ни на что не надеясь, она сбежала вниз, упала на лавку, ткнулась лицом в руки и разрыдалась, следом ушел Фред. Он попытался пару раз выяснить у Эшли, как дела, на второй раз девушка шикнула на него и ему не оставалось ничего кроме как ретироваться к жене. Сумерки сменились ночной темнотой, по окнам заколотили капли дождя, ветер крепчал, и теперь уже не просто гонял мимо листву, а завывал в трубе, раздувая пламя печи.

Эшли, уставшая, немного растрёпанная спустилась вниз уже ближе к полуночи. Эбони, устав плакать, так и уснула за столом, Фред, задумчиво уставившись в окно, молча курил трубку. Он встрепенулся, когда услышал скрип ступенек под легким шагом девушки, бросив быстрый взгляд на жену, он одними губами едва слышно спросил:

– Как он?

– Температура упала. Сейчас он спит, утром сварите крепкий бульон, пусть попьет пару дней. Ничего твердого два дня не давать, и пусть как можно больше пьет. После того, как он пропотеет, обязательно обтирайте теплой водой, чтобы грязь не оставалась на теле. И главное, мистер Донован, проветривайте комнату.

– Эбони, – он дрожащей рукой тронул жену за плечо, та встрепенулась, резко вырываясь из сна, непонимающе смотрела на мужа.

– Миссис Донован, – Эшли говорила мягко, спокойно, – ваш сын поправится. Я оставлю вам смеси из трав. Вы умеете читать?

– Я? – голос у женщины дрогнул, глаза наполнились слезами, казалось, она уже не слышала, что говорит ей Эшли, все слилось в одно: ее сыночек, маленький мальчик живой, пойдет на поправку. Она не потеряет его.

Женщина вскочила со скамьи и бросилась на пол перед Эшли, обхватила ее колени, уткнулась лицом в юбки и не переставая рыдать, благодарила свою спасительницу. Эшли вздрогнула, она на миг растерялась, не зная, что делать. Потом с трудом расцепила руки Эбони и тоже опустилась на пол рядом с ней. Взяла в свои руки ее холодные ладони, сжала, и заглядывая в глаза проговорила.

– Не надо, миссис Донован, все уже позади. Я не Бог, чтобы передо мной падали на колени. Все, что я сделала – это помогла ближнему, оказавшемуся в беде. Разве не этому учит нас отец Браун на воскресных проповедях.

– Вы, – женщина захлебывалась слезами, с трудом выговаривала слова, – вы, спасли его. Вы как ангел спустились к нам. Как… как я могу вас отблагодарить?

– Миссис Донован, перестаньте. Мне достаточно вашего спасибо. Я не нуждаюсь в деньгах, и последнее с вас снимать уж точно не стану. – следующе, что сделала Эшли заставило даже Эбони перестать лить слезы.

Девушка обхватила женщина за плечи и прижав к себе, обняла. Это был просто порыв, желание утешить мать, потерявшую надежда и вновь уверовавшую.

– Спасибо, – снова прошептала Эбони.

– Мистер Донован, поставьте чайник, у меня есть успокаивающая трава, я заварю. Вы многое пережили, надо успокоиться.

Мужчина поднялся с места, руки у него дрожали, когда он лил воду в чайник, но наконец справившись с этой задачей, повернулся к женщинам. Эшли, неловко выбравшись из объятий Эбони, поднялась, помогла ей встать на ноги, отвела к столу, и усадила на лавку.

– Вы не хотите брать деньги за лечение, – проговорил мужчина. Уставившись себе под ноги, а вещи? Белье, одеяло, подушка? Я верну вам…

– Мистер Донован, не надо ничего возвращать. Скоро зима, вашему сыну оно пригодится больше, чем мне. А теперь, – прерывая попытки родителей снова рассыпаться в благодарностях Эшли достала из сумки несколько бутыльков, наполненных прозрачной жидкостью, разложила на столе мешочки с травами, – миссис Донован, вы умеете читать?

– Да, немного, меня учит Фред. – женщина дрожащими пальцами смахивала слезы со щек.

– Хорошо, тогда я подпишу мешочки и бутылочки и распишу вам, как давать лекарства мальчику.

– Саймон. Его зовут Саймон.

– Чудесное имя. Так вот, Сайману надо будет давать отвары три раза в день. Следить за тем, чтобы он много пил. Я уже сказала вашему мужу, что первые два дня его надо будет поить только бульоном. Он целую неделю провел без пищи. Опасно давать что-то твердое. Попробуйте добавить в рацион что-то еще через два дня, кашу на воде или жидкий суп. – миссис Донован кивала, ловя каждое слово Эшли. – Думая дня через три он уже будет пытаться встать, а через неделю рваться на улицу к мальчишкам. Не пускайте. Ему надо окрепнуть. И как можно чаще проветривайте его комнату.

Эшли вынула книжицу из сумки, вырвала несколько листов, часть из них пронумеровала, на одном расписала как принимать отвары, как их готовить.

– Если у него опять не будет падать температура, такое возможно, мистер Донован, вы знаете где я живу. Не стесняйтесь, и не тяните. А главное, о чем я вас попрошу, не рассказывайте никому, что я помогла вам.

– Но почему? – Эбони вскочила с места, ее темные глаза полыхнули гневом. – Этот кичливый мерзавец, что зовет себя врачом не пожелал мараться о темную кожу моего сына. Так пусть растеряете всех своих пациентов.

– Мисси Донован, – Эшли заварила успокаивающий чай в две чашки и поставила их перед мужем и женой, – я не врач. Никогда не училась этой профессии. Просто однажды меня увлекла книга про травы, и я научилась их различать, варить нужные мази и лекарства. Это не делает из меня эскулапа. У доктора Стрикленда хорошая репутация, он уважаемый человек, его поддерживают в обществе. Если он узнает, что я отнимаю у него клиентов, боюсь в городе мне испортят жизнь. А я бы этого не хотела. Мне достаточно знать, что моя помощь вам пригодилась. Мистер Донован, отвезете меня домой?

Эбони вскочила с места, уже без стеснения обняла девушку, прижав к груди. Прошептала:

– Мы никогда не забудем вашей доброты.

Глава 7

Работа на ранчо была тяжелая, в отличие от отца, который предпочитал сидеть в кабинете и заполнять конторские книги, Натаниэль не боялся работать руками, его скорее пугали огромные конторские книги, которое он должен был заполнять по вечерам. Нэт предпочитал выезды на пастбище, помогал с перегоном скота, ассистировал ветеринару, клеймил животных, чинил изгороди. Объезды по периметру участка, с проверкой целостности ограды стали для него некой отдушиной. Находиться дома ему хотелось все меньше и меньше, компании прекрасных дам в гостиной он предпочитал работников ранчо. А вот миссис Бостон похоже решила, что в доме слишком тихо, от этого Нэт должен был неприменно заскучать, и череда юных девиц из хороших семей, в сопровождении мам, пап, сестер и тетушек стали все чаще появляться как бы случайно. Нэт прекрасно понимал, зачем это все делается. Мать поставила себе целью женить его, любые попытки объяснить, что на данный момент это не вызывает интереса, разбивались о ее неколебимую уверенность в своей правоте.

Вот и теперь, уставший, пыльный, пропахший насквозь лошадиным потом Нэт вяло поднимался по широким ступеням родного особняка. Он видел фаэтон на подъездной дорожке, заранее представляя, что его ждет. Его не было два дня, пришлось поехать в горы, поездка была утомительной, но это дало ему передышку и возможность подумать о прекрасной мисс Грин, без материнского брюзжания о внуках, статусах и прочей ерунде. Он чуть ли не с радостью услышал новость о том, что из-за разразившегося дождя и сильного ветра на дальнем участке повалило ограду, часть стада разбрелась и его надо было срочно возвращать. Похоже он один и испытывал энтузиазм, натягивая плащ и вскакивая на лошадь, чтобы умчаться подальше от дома и нотаций.

– Мистер Бостон, – Нэт оглянулся, поискал глазами, кто это так тихо его зовет.

Сразу позади стояла девочка лет тринадцати, ее каштановые, почти черные волосы, были собраны в пучок, и прикрыты чепчиком, большие, карие, озорные глаза светились довольством, она работала на кухне, вместе с матерью и сдружилась с хозяином дома, пока тот прятался за печью от матери и ее гостей. Нэт показал пару фокусов, а девочка попыталась их разгадать, что его удивило, это то, как быстро она сообразила в чем подвох. С тех пор между ними шла своеобразная игра, он загадывал загадку, и если ей удавалось найти ответ, то в награду девочка получала монетку.

– О, Лили.

Лили приложила пальчик к губам, делая страшные глаза и кивая на гостиную. Нэт кивнул, словно хотел сказать, что понял. Его возвращение пока, что осталось незамеченным, вот и незачем прерывать чудный вечер.

– Я разгадала, – тихонько хихикнула девочка и достала из кармана передника монетку.

– Ну показывай. – Нэт повернулся к ней, оперся локтем о перила, на его лице играла недоверчивая улыбка, фокус был сложный, требовал большой ловкости.

Девочка показала ему блестящую монетку, покрутила ее, а затем, ловким движением перехватив, взмахнула руками, и монетка исчезла. Еще один взмах и монетка снова у нее в пальцах. Нэт тихо зааплодировал.

– Молодец, а вот и награда. – он вынул из кармана монету и щелчком отправил ее Лили, та ловко поймала ее и спрятала в карман. – В следующий раз загадка будет посложнее.

– В прошлый раз вы так же говорили, – хихикнула девчонка, – это было совсем не сложно. – она быстро оглянулась на двери гостиной. – Прячьтесь, я скажу маме, чтобы воды принесли.

Нэт кивнул и перескакивая через две ступеньки поспешил наверх, спрятаться в спальне. Ванну наполнили довольно быстро, горячая вода приятно поблескивала, приглашая, наконец расслабиться и отдохнуть. Нэт сбросил грязную одежду, отбросил ее в угол и с тихим плеском погрузился в теплую воду. Откинув голову, он прикрыл глаза и с наслаждением выдохнул. Как же все-таки хорошо было вот так лежать в теплой воде, чувствовать, как все мышцы расслабляются, тяжелеют веки. Он не споротивлялся накатившей дремоте, тем более, что с собой она несла чудесные мысли, воспоминания. Пред внутренним взором отчетливо, словно фотокарточка появилось лицо девушки, тонкий носик, высокие скулы, круглые зеленые глаза, в его воображении она не смотрела испуганным олененком, взгляд ее был дерзкий, пухлые губы растягивала призывная улыбка, он мог почти физически почувствовать мягкость ее рыжих кудрей, бархатистость кожи. Она была совсем близко, чуть приоткрыв губы наклонялась все ближе и ближе, тонкие пальчики без страха и стеснения касались его лица, мгновение и она поцелует его, а дальше… что было дальше Нэт не увидел. Он задремал, а из сладких объятий Морфея его грубо вырвала суровая действительность в виде миссис Бостон.

– Натаниэль Бостон! Воспитанные люди не прячутся в спальне, а встречают гостей… – она рывком отодвинула ширму, готовая продолжить гневную тираду, но вместо отповеди с ее губ сорвался крик, – О боже мой!

Нэт вырываясь из сна, от испуга подскочил, и едва не перевернув ванну, резко подтянул колени, пряча все, что вода не способна была скрыть. Миссис Бостон отдувалась за ширмой, она думала, что сын засел за документы, а чтобы его не нашли спрятался за ширмой, увидеть его совершенно голым было последнее чего ей бы хотелось.

– Мама? Ты почему не постучала?

– Я стучала, подумала – ты от меня прячешься.

Нэт намочил лицо, силясь согнать последние остатки сна, соображалось плохо. Еще секунду назад он едва не поцеловал Кейтлин Грин, и теперь никак не мог опомниться и понять, куда она спряталась, хоть и знал, что девушка просто не могла оказаться в его спальне. Он оглянулся, ширма надежно прятала его. Выдохнув, Нэт подтянул к себе полотенце и вылез из ванны. Быстро обтеревшись натянул чистую одежду, приготовленную для него. Коричневые брюки, белую рубашку. К матери он вышел без пиджака, с его мокрых волос все ещё стекала вода, оставляя на белой легкой ткани мокрые пятна. Миссис Бостон стояла у окна, обхватив себя руками, чувствовала себя она крайне неловко, и оглянулась лишь тогда, когда Нэт опустился в на стул у секретера.

– Ну, я готов обсудить с тобой новые правила.

– Какие еще правила, Натаниэль, – вскинулась Констанс, ей определенно не понравился тон сына.

– Не вламываться в мою спальню, например. Или предлагаешь мне завести ключ? Мне подобные эксцессы не по душе, знаешь ли.

Миссис Бостон смутилась.

– Прости, сын. Я и правда не должна была. Но меня рассердило твое поведение. Господа Степелтоны уже больше часа сидят в нашей гостиной.

– А я тут причем? Предложила бы им прогуляться.

– Вот она жизнь среди дикарей. В тебе совсем не осталось светского воспитания?! Они здесь с ответным визитом, между прочим. Ты не говорил мне, что посещаешь балы.

– Это было всего раз. – "Или два, или десять," подумал он просебя, но не посчитал нужным посвящать в это мать. – Меня и Кена затащил туда Шон. Его невеста, с отцом и братом были приглашены.

– Это не важно. Важно то, что они приехали, и ты, как радушный хозяин должен был их встретить.

– Мама, я как хозяин ранчо выслеживал куда делось полсотни голов скота. Или ты думаешь, светские разговоры важнее.

– У тебя для этой работы полсотни человек, во главе с этим Мэтом Таненном. Неотёсанный мужлан. Меня до сих пор удивляет, почему ты его не уволил, хотя когда ты приступил к делам, я говорила, что он бесполезен. – она подошла к шкафу и начала перебирать пиджаки.

– Потому что такие как Таннен стоят тридцати.

– Это чем же?

– Знаниями, мама. Я лучше позволю отрубить себе правую руку, чем избавлюсь от такого ценного управляющего.

Миссис Бостон недовольно поджала губы. Она всегда считала Мэта Таннена увальнем, не способным ни на что, но Грэг тоже его хвалил, и каждый раз пресекал разговоры об его увольнении на корню. Констанс достала болотного цвета пиджак, оглянулась, окинула сына критическим взглядом.

– Надень этот и спускайся к гостям.

Нэту ничего не оставалось, как подчиниться, не запираться же в самом деле от родной матушки в спальне.

В гостиной на столике стоял чайный сервиз и пирожные. Нэт окинул это все тоскливым взглядом. Есть хотелось адски, он бы сейчас лучше оккупировал один из стульев на кухне рядом с печью и поглощал все, до чего тянется, нежели чопорно отставив мизинчик тянуть чай из малюсенькой чашечки и медленно, откусывая по крошке, есть кексы.

– Мистер Степелтон, – Нэт протянул руку главе семейства, тот с широкой улыбкой сжал мозолистую ладонь. – Мисс Роуз и мисс Хейзел, если я не забыл, – кивнул Нэт поднявшимся навстречу девушкам.

– Да, да, все верно. С Роуз вы танцевали.

– Да, я помню. – Нэт прошел вглубь голубой гостиной, опустился в мягкое кресло, сделав приглашающий жест. – Рад видеть, сияющие глаза вашей дочери. Осмелюсь сделать выводы, вечер прошел для нее более чем удачно.

Девушка покраснела и опустила глаза. А вот Хейзел продолжала изучающе разглядывать Нэта, ей не нравилось, что ее персоне не оказывают должное внимание, она привыкла видеть восхищенные взгляды. Любой мужчина, лишь увидев ее влюблялся, а Натаниэль Бостон даже не удостоил взглядом. Все внимание достается этой малявке.

– О, Роузи у нас простушка. – бесцеремонно влезла в разговор Хейзел, Нэт бросил на нее быстрый взгляд и тут же отвернулся, чтобы принять чай из рук матери. – Она не смогла бы оценить оказанной ей чести, мистер Бостон.

– Это неправда! – Роуз, с пылающими щеками, полная возмущения смотрела на сестру. – Мне понравилось танцевать с мистером Бостоном и мистером Стюартом. А потом, потом…

– Да, да, девочка моя, никто не говорит, что ты неблагодарна. Все в порядке.

– Именно, мисс Степелтон, вы мне показались вполне разумной и рассудительной юной особой. – Роуз снова вспыхнула, но теперь уже от удовольствия. – Так что же, мистер Степелтон, вы решили развеяться, посетив наше скромное ранчо?

– О, он еще и скромничает, – рассмеялся старик. – Ваше поместье одно из самых красивых в городе, а земли самые обширные. Не думайте, что мы за Вами следим, мы ведь соседи. Наши границы встречаются на юге.

– Да, я знаю. На севере они граничат с ранчо Маккиненов. Ушлая семейка.

– Это точно. Вы уже успели с ним познакомиться?

– Да, они пытались продать мне плесневелый овес.

– И вам тоже? Ну может они надеются, на то, что кто-нибудь все-таки купится на их цену.

– Может и так, но, в сущности, это их дело.

– Мистер Бостон, – Хейзел не собиралась весь день слушать рассуждения о ведении дел, ей надо было перетянуть одеяло на себя, – а я знаю почему вы стали посещать салоны и пришли на бал.

– Правда? – Нэт окинул девушку ничего не выражающим взглядом, – Похоже вы о моих планах осведомлены больше, чем я. Что же, не храните тайну, я вижу, как вас распирает от желания выдать этот секрет.

– Ну, раз вы разрешаете, мистер Бостон, я скажу. Вы искали на балу эту странную мисс Грин.

– Что? – Нэт даже опешил.

Констанс громко стукнула чашечкйо о блюдце и с удивлением воззрилась на сына, мистер Степелтон виновато опустил глаза.

– Мне все отец рассказал, – невинно захлопала глазами Хейзел, – это ведь не секрет, правда, папочка?

– Простите, мистер Бостон…

– Разве вы не знаете, что она слывет еще той чудачкой? – Хейзел было не остановить, она так упивалась вниманием, что в упор не видела, как Нэт мрачнеет все больше и больше с каждым сказанным ею словом. – Бродит как приведение по городу, не приняла ни одного приглашения, а еще, миссис Бостон, вы знаете, что она живет совершенно одна, у нее даже нет компаньонки. Это же такой скандал для девушки…

– Мистер Степелтон, вы вроде интересуетесь лошадьми? – Нэт не в состоянии был и дальше слушать эти гнусные поклепы, и чтобы сдержаться и не наговорить лишнего предпочел уйти.

– Да, да, проявляю живейший интерес.

– Прогуляемся до конюшен, а дамы пусть развлекут себя сплетнями, я начинаю думать, что в нашей компании они смущаются обсудить насущные проблемы.

Нэт поднялся, мистер Степелтон с готовностью подскочил следом, его тоже не прельщала мысль слушать перемывание косточек соседям. А вот Хейзел и Констанс хмуро смотрели вслед Натаниэлю с его спутником, они-то как раз были не против того, чтобы тот остался в их компании.

****

Констанс Бостон провожала гостей одна, мистер Степелтон, путанно объяснил, что у Натаниэля появились дела, и он, проводив гостя до порога поспешил удалиться. Хейзел, надув губки, хмурила тонкие брови, ей очень хотелось попрощаться с Натаниэлем лично, а вот Роуз безмятежно улыбнувшись хозяйке дома, выразила желание навестить ее снова, и попросила отца, непременно прислать приглашение на чай миссис Бостон.

– А, ну да, конечно, милая, где же моя учтивость. Миссис Бостон, мы всегда рады видеть вас и вашего сына у нас дома. Благодарим за прекрасно проведенное время.

– Спасибо, мистер Степелтон, мне приятно. Надеюсь, Натаниэль не утомил вас прогулками по конюшням.

– О нет, ни в коем случае. Меня даже поразило насколько молодой человек вовлечен в процесс управления ранчо. Думается мне, он не только конторские книги листает.

– Нет, Натаниэль сам выезжает в поле, помогает работникам. Это было его желание. Но я тогда решительно не понимаю, зачем он держит Мэта Таннена, если и сам выполняет его работу.

– Таннена? А вы думаете его уволить? – заинтересовался Степелтон.

– Я бы так и сделала не вижу от него толку…

– О, миссис Бостон, тогда сразу же направьте его ко мне. Я совсем не откажусь от такого управляющего.

– Да, что вы все в нем нашли?! – всплеснула руками женщина. Она искренне не понимала, чем этот ленивый, маленький толстяк может быть так полезен?!

– У вас на ранчо самый большой порядок, миссис Бостон, все работники знают свое место, все всегда при деле. А это работа управляющего, при том я знаю, что он и сам не боится рук замарать, а главное знает все, что так необходимо самому мелкому работнику и самому высокому управленцу. Потерять такого служащего сродни потери руки или ноги.

Миссис Бостон задумалась. Если этого человека и впрямь все так хвалят, может стоит сменить гнев на милость. Вот только она не знала, что Мэту Таннену ее милость ни к чему, он сразу нашел общий язык с Нэтом, рассказал про неполадки, что надо заменить, где чего перебор, а где и нехватка, они вместе уже ни один раз объехали все владения, во время этих патрулей Мэт посвящал Нэта в тонкости управления, фактически взял под крыло, хоть и являлся подчиненным. Ему тоже симпатизировало, что юноша не встал в чопорную позу и не начал трясти перед лицом бумажками, а вникал во все аспекты дела на практике, не побоявшись занозить руки или обжечься, а настоящее уважение старика Нэт снискал, когда по следам выследил трех пропавших коров.

Распрощавшись с гостями, Констанс пошла искать сына, может про управляющего она и решила больше не пытаться заменить старика на более молодых и перспективных, но вот поведение Нэта ее возмутило. Едва не нагрубил девушкам в гостиной, сбежал на конюшни при первой же возможности, а потом еще и бросил гостя у порога. Где этот молодой человек растерял cвои манеры миссис Бостон не знала, но была намерена выяснить это немедленно.

А у Нэта действительно были очень важные дела, на кухне. Два дня он питался бобами и вяленым мясом, кипятил воду в котелке, вернувшись домой он рассчитывал на плотный обед, а его решили накормить пироженкой и чашечкой чая. Пф. Теперь он сидел за столом, в углу, прислонившись спиной к теплому боку печи и поглощал все, что кухарка, миссис Фиона Мендес, ставила перед ним. Его рука потянулась к пирогу, когда к его уху наклонилась Лили и шепнула:

– Тесто ставила мисс Миллер, не советую их есть. – и озорно свернув глазами побежала с корзинкой на улицу.

Нэт уже через мгновение понял почему девочка бросила это загадочное предупреждение, едва он попытался надкусить блестящий бочек, его зубы едва не хрустнули. Аккуратно отложив опасный предмет, Нэт потянулся за булкой, которая выглядел куда как мягче.

– Натаниэль Бостон! – Нэт с трудом проглотил, вдруг комом в горле вставшую еду, он-то надеялся, что матушка еще пару часов потратит на его поиски.

– Я весь внимание, – он решил, что еда важнее нотаций, и бубнеж матери не помешает ему насладиться горячей картошкой и ножкой курицы с хрустящей корочкой.

– Мы скоро будем обедать! – возмутилась Констанс.

– Через четыре часа. Ты хочешь, чтобы я с голоду умер? Имей сострадание, я и так почти ничего не ел целых два дня.

– Никто не гнал тебя разыскивать стадо. У тебя в конце концов есть для это работники.

– Которые искали бы этих несчастных коров еще пару недель, скольких из них за это время задрали бы волки? Короче, мама, тема с моими действиями в отношении работы на ранчо я считаю должна быть закрыта раз и навсегда. Я не могу вести дела из кабинета, мне надо знать, что происходит на месте. А по сему, считаю вопрос исчерпанным. У тебя еще что-нибудь есть, или я могу спокойно насладиться едой?

– Есть, Натаниэль. Твое поведение с гостями. Как ты вел себя с Хейзел?!

– А как я себя вел?

– Ты игнорировал ее. А потом и вовсе сбежал.

– Я не сбегал, мне показалось, что мистеру Степелтону скучно слушать женские сплетни. Он лошадник, так почему бы было не показать ему конюшни и дать вам вволю посплетничать.

– Не думаю, что он желал быть брошенным у порога чужого дома.

– Неудовольствия он не выразил.

– Потому, что он воспитанный человек. – Нэт скорчил такую гримасу, что Миссис Бостон оставалось только сдаться. – Хорошо, оставим и эту тему.

– Теперь я могу спокойно поесть?

– Нет, пока не расскажешь, что это за история с Кейтлин Грин.

– О, Боже мой, неужели я должен отчитываться перед матерью за свои интересы? Мне уже не пятнадцать, чтобы ты следила за моим кругом общения, мама.

– Нет, не пятнадцать, и я не имею права тебе приказывать, но я не хочу, чтобы ты искал встречи с этой женщиной.

– Тебе мисс Степелтон гадостей напела?

– Перестань, Хейзел не станет говорить гадости о ком-либо.

– Ага, она их просто сделает.

– Мне понравилась эта девушка, и я бы хотела, чтобы и ты обратил на нее внимание.

– Зачем?

– Натаниэль, – миссис Бостон решила смягчить тон и прейти к увещеваниям, она подошла, опустилась на табурет напротив сына, – я знаю, что порядком наскучила тебе с подобными разговорами, но и ты пойми, я не молодею, мне все сложнее управляться с делами по дому, а тебе нужна хозяйка и поддержка. Хейзел милая девушка, у нее хорошее приданное, ранчо ее отца соседствует с нашим, и, если ты женишься на ней, когда-нибудь мы объеденим наши владения. Подумай об этом.

– Даже на минуту не задумаюсь. – Нэт смотрел на мать хмуро сдвинув брови, ему и правда надоели подобные разговоры, но раньше мать просто навязывала ему женитьбу, приглашая дочек со своими подругами, теперь же она прямым текстом говорит о том, что выбрала ему жену. И видимо отказываться от этой идеи не станет, даже если он пригрозит спрыгнуть с колокольни.

– Натаниэль!

– Прекрати, мама. Давай, чтобы расставить все точки над «i» я сразу выскажу свое мнение о твоих планах. Хейзел Степелтон холодная, завистливая стерва. И даже если бы у меня был смертельный враг, я не пожелал бы ему участи стать мужем этой девицы.

– Значит ты планируешь привести в дом мисс Грин?

– Я еще пока ничего не планировал, мама.

– Я не приму ее.

– Почему? Девушка она обеспеченная, с прекрасными манерами, мягкая, загадочная. – Нэт невольно улыбнулся, вспомнив хрупкую фигурка, девушки, огромные зеленые глаза, рыжие кудри.

– Она была содержанкой твоего отца. – Констанс не смогла сдержать злости, что пропитала ее голос, блеснула в глазах яростным пламенем.

Мечтательная улыбка медленно сползла с лица Нэта, он перевел ошарашенный взгляд на мать. Та сидела прямая, словно жердь проглотила, губы ее дрожали, от желания добавить еще парочку лесных эпитетов в отношении мисс Грин.

– Это ложь, – выпалил Нэт, не в силах поверить, что такое чудное создание могло быть на содержании у его отца.

– А ты проверь расчетные книги. Иначе я не могу объяснить того, что она получила дом и участок с ним совершено бесплатно. Да, просто поспрашивай в городе, Грэг на столько потерял голову, что даже не пытался скрывать их отношения. Честно скажу тебе, Натаниэль, в то время я думала, что нашему браку придет конец, а потом, твой отец заболел. Мне в голову закрадывалась мысль, что эта мерзавка заявится хотя бы справится о его здоровье, так она даже записку не прислала, сразу списала его и кинулась искать нового мецената.

– Ты в этом точно уверена?

– Проверь конторские книги.

Натаниэль не хотел верить, но червячок сомнения прокрался в его душу и начал грызть. В конце концов почему она скрывается и не появляется в свете? Должна же быть для этого причина. Оставив недоеденный обед, он поднялся и вышел. Почти до рассвета Нэт листал книги, в поисках информации о продажи дома и нашел, не только эту запись. Ниже была приписка о возврате покупателю части средств. Сумма была приличная, она не покрывала всю оплату дома, но зная отца, Нэт решил, что остальное он вернул подарками, и эта догадка подтвердилась несколькими страницами позже, там значились покупки украшений на баснословные суммы. Образ прекрасной загадочной леди в его воображении сменился алчной стервой, которая прекрасно разыгрывает роль недотроги. Сидя в комнате, вцепившись себе в волосы, Натаниэль обдумывал дальнейшие шаги. Он не знал, что чувствовал к девушке, которую видел лишь единожды, но почему она не выходила у него из головы, почему он не хотел верить, что такое прекрасное создание всего лишь обманщица, живущая за счет мужчин, почему сердце обливалось кровью от мысли, что он ошибся в ней. С первыми лучами солнца, в измученный мозг пришло решение: он не собирается отказываться от своих намерений. Только чуть изменит направление, если изначально он планировал ухаживать за ней, то теперь выдвинет условия, и помоги ей, Боже, если она не согласится.

Глава 8

В церкви Эшли всегда чувствовала себя спокойно, в безопасности, и словно светом из витражей на нее спускалось благословение святых, что дарили умиротворение ее исстрадавшейся душе. В высоких каменных стенах Эшли нашла уголок рая. Теперь ей нечего было бояться, все самое страшное осталось позади, она позаботилась об этом, или почти позаботилась. До самого воскресения, она вздрагивала от малейшего шороха, опасаясь, что доктор Стрикленд переступит порог ее дома с обвинениями. Но все было тихо, а это значит – бармен и его жена сдержали слово. И пусть ее лучше считают чудачкой, живущей на отшибе, чем снова выстраиваются в очереди с признаниями в любви, чтобы после кинуть ей в спину камень, или пройтись плетью по хрупким плечам. Эшли вздрогнула всем телом, болезненные воспоминания не оставляли ее, цеплялись за волосы, лезли под платье, холодным потом ползли по спине, железной рукой скручивали внутренности, сжимали сердце. Она уехала от тех людей, но как бы быстро не увозил ее дилижанс, воспоминания горьким привкусом всегда оставались с ней, тщательно уложенные, как вещи в саквояже.

Эшли, нахмурившись, уставилась невидящим взглядом перед собой, погрузилась в свои невеселые мысли, и с такой силой сжимала требник, что даже сквозь перчатки он оставил на ее маленькой ладони красный, пульсирующий рубец. Эшли, блуждая по церкви затуманенным взглядом, так глубоко погрузилась в себя, что ничего не слышала и не видела вокруг, а потому не сразу поняла, что именно к ней рвется чей-то голос.