Орден Лилит

Пролог. Аластор

Аластор, стоявший перед мраморным троном в круглом зале Арканума, ощущал на себе ледяное дыхание двадцати одного пустующего трона, теряющихся в полумраке. Мглу рассеивало лишь призрачное голубоватое свечение факелов. Воздух был пропитан тяжелым ароматом ладана и чего-то еще, неуловимо горького, словно запах древней магии. Перед ним восседала женская фигура, облаченная в черную, как смоль, мантию. Тонкие пальцы в перчатках из темной кожи покоились на холодном камне подлокотников. Лицо скрывала золотая маска Шута – широкая, болезненно-радостная улыбка, резко контрастировавшая с абсолютно черными, обсидиановыми глазами, сверкающими из-под нее. Эти глаза, полные озорного, жестокого блеска, не сулили ничего хорошего. Аластор это знал. Он знал, почему он здесь.

Он поклонился, поправляя очки в тонкой серебристой оправе с темно-красными стеклами.

– Госпожа, – голос Аластора звучал ровно, несмотря на поглощающие волны тревоги.

– Не будем церемониться, Аластор, – глубокий, мелодичный голос, доносившийся из-под маски, был полон скрытого веселья, таящего опасность. – Ты прекрасно знаешь, почему ты здесь.

– От вас ничто не может укрыться, госпожа, – ответил Аластор, небрежно поправляя лацканы черного смокинга жестом, отработанным до автоматизма. Его спокойствие было лишь тщательно поддерживаемой маскировкой. Он уже прокручивал в уме возможные варианты развития событий, прикидывая каждый шаг, каждое слово, каждый жест.

– Ох, оставь свое чертовское обаяние при себе. Хотя ты и полностью оправдываешь свое звание, ты не так хитер, как тебе хотелось бы, – голос женщины прозвучал с ноткой ироничного упрека. – Ты и Малкольм нарушили правило на прошлой Перетасовке. Пришло время расплаты.

Аластор сглотнул, сохраняя внешнее спокойствие. Его зеленые глаза, выглядывающие из-за красных стекол очков, не выражали беспокойства, однако внутри него бушевал шторм. Он знал, что заслужил наказание.

– Но так как вы оба занимаете свои места в Ордене уже довольно давно… Признаться, я успела привязаться к вам, – слова женщины прозвучали неожиданно мягко, почти по-матерински. Этот неожиданный поворот событий заставил Аластора замереть. Он ощутил, как напряжение, сковывавшее его, слегка спадает.

Женщина медленно поднялась с трона и сразу будто стала выше ростом. Она возвышалась над Аластором, и он увидел в ее глазах что-то большее чем просто озорной блеск. В них скрывалась неизмеримая глубина и могущество, сила той магии, которая управляла всеми членами Ордена.

– В грядущей Перетасовке, вопреки обычаю, вы с Малкольмом будете участвовать снова, только вы двое. И победит не тот, чьих кандидатов останется больше, – рука женщины ласково провела по черным смоляным кудрям Аластора. – На этот раз остаться в живых должны все три кандидата.

Аластор уже начал прокручивать в уме список возможных участников для отбора. В его сердце загорелся адский огонь азарта и надежды. Его совсем не испугала перспектива участия в новой Перетасовке.

– Благодарю за вашу милость, госпожа, – он поцеловал руку в перчатке.

– Не разочаруй меня, Аластор. Выбирай кандидатов с умом, – в бездонных чернильных глазах промелькнуло лукавство. – Я даже знаю, с кого ты начнешь.

Глава 1. Анна

Осенний ветер срывал желто-оранжевые листья с деревьев, и они, словно прощальные письма, плавно опускались в воды канала. Мелкий дождик упрямо стучал в окна маленького кафе, оставляя на стеклах слезливые потеки. Погода в Бирмингеме была такой же хмурой и мрачной, как и на вчерашних похоронах, где Анна простилась со своей бабушкой. Сейчас девушка сидела за столиком, обхватив ладонями чашку с горячим кофе, пытаясь согреть руки. Мысли о почившей бабушке не покидали ее, и в сердце Анны царила тихая печаль.

Смерть бабушки, как и, впрочем, многое в этой жизни, не стала для Анны неожиданностью. Дар предвидения и обостренной интуиции передавался по женской линии рода Фэллон на протяжении многих веков. Этот дар, как она знала, не всегда приносил счастье. Он не смог уберечь ни ее бабушку, ни мать от трагической судьбы, и Анна понимала, что всему виной Орден, который уже дважды забирал ее родных. В отличие от своей матери и бабушки, Анна, по настоянию последней, не состояла в нем и не знала, какие темные тайны он скрывает. Но сегодня, в этот дождливый день, ей предстояло столкнуться с судьбой лицом к лицу. Ее интуиция, обостренная как никогда, подсказывала, что ее ждет важная встреча. Она чувствовала это так же, как птицы ощущают приближение холодов, или как младенец различает голос своей матери среди множества звуков.

Анна обвела взглядом льдисто-голубых глаз кафе и остановилась на своем отражении в дальнем конце зала. Ее короткие, элегантно уложенные темные волосы, разделенные на косой пробор, слева украшала белоснежная прядь. Многие бы сказали, что в двадцать семь лет для седины еще рановато, но Анна жила с этой особенностью с самого рождения. Бабушка часто говорила, что родиться с седым волосом – значит родиться мудрецом, но это не придавало Анне уверенности в том, что она поступает мудро, собираясь сделать то, о чем могла горько пожалеть. Она поправила высокий ворот черной блузки и смахнула пылинку с белого пиджака.

Звякнул колокольчик на входе, и в теплое помещение хлынул сквозняк, словно змея, заползшая в дом к очагу. Самое время.

В кафе, наполненное легким шепотом разговоров и ароматом свежесваренного кофе, вошел высокий мужчина, около сорока лет на вид. Черный костюм идеально подчеркивал его стройную фигуру. На темных кудрях блестели капельки дождя. Пару секунд спустя взгляды всех присутствующих, от праздных студентов до серьезных бизнесменов, обратились на него. Было в нем что-то особенное, что заставляло окружающих невольно обращать на него внимание.

Мужчина слегка наклонил голову, и из-под очков в тонкой серебряной оправе и красными линзами, в цвет его рубашки, показались ядовито-зеленые глаза. Бегло осмотрев помещение, он остановил свой взгляд на Анне. С кривой ухмылкой он уверенно направился к ее столику.

Анна, невозмутимая и спокойная, наблюдала за его приближением. Она сидела, сложив руки перед собой, и, казалось, не испытывала ни малейшего волнения. Когда мужчина остановился перед ней, она подняла голову и встретила его взгляд.

– Мисс Фэллон, очень рад нашей встрече, – произнес он приятным глубоким голосом. – Могу я присоединиться?

Анна плавным приглашающим жестом указала ему на соседний стул, и он сел напротив нее. В его манерах и движениях сквозила причудливая смесь чопорности и развязности, что делало его еще более харизматичным.

– Соболезную в связи с потерей вашей бабушки, мисс Фэллон. К сожалению, вчера мне не представилось возможности сделать это лично. Корнелия была прекрасным человеком, Ордену будет ее не хватать.

Анна сделала глоток из чашки, наслаждаясь горьковатым вкусом кофе, прежде чем ответить.

– Благодарю вас, мистер Картрайт, – произнесла она. – Я видела вас на похоронах. Но, полагаю, основная цель вашего визита вовсе не в этом, иначе вы бы наверняка нашли такую возможность.

– Приятно сознавать, что вы обо мне наслышаны, – ничуть не смутился он ее завуалированному замечанию, прекрасно понимая, что не представился. В его голосе прозвучала легкая насмешка. – Прямолинейность и красота – фамильные черты женщин рода Фэллон.

Губы Анны тронула чуть заметная улыбка. Аластор Картрайт, как и ее бабушка, занимал в Ордене Лилит одно из самых высоких положений. Это было не просто членство, это был ключ к забытым знаниям и древней магии, которые были доступны лишь избранным. Многие Дети Тьмы стремились попасть в Орден, ведь он открывал такие двери, о которых обычные люди даже не мечтали.

Но быть потомком Лилит, носителем ее магической крови, было недостаточно. Лишь тот, в ком ярче всего проявилось ее наследие, имел крохотный шанс приобщиться к власти и могуществу, которые предлагал Орден.

Однако еще более притягательным было членство в Аркануме – высшем совете Ордена, который, как говорили, наделял своих членов бессмертием. Но причины этого феномена оставались загадкой даже для самых просвещенных из них. Бабушка Анны заняла место в Аркануме, когда ей было тридцать три года. С тех пор она не постарела ни на день.

По словам его же членов, Орден служил на благо всех потомков Адама и Лилит, оберегая их тайны и само существование от простых смертных – детей Евы.

– Бабушка упоминала, что прошла отбор в Орден вместе с вами сорок четыре года назад, – произнесла Анна.

– А двадцать два года назад ваша мать не смогла пройти его… к сожалению, – сказал Аластор и, чуть опустив голову, взглянул на нее из-под красных стекол своих очков. Его зеленые глаза, сверкающие, как изумруды, поймали свет настенной лампы, и на миг Анна увидела, как мелькнули узкие змеиные зрачки. – Вы много знаете об Ордене, не так ли, мисс Фэллон?

Анна выдержала его взгляд и ответила:

– Не больше, чем это позволительно.

Анне было всего пять лет, когда не стало ее матери. Бабушка никогда не разговаривала с ней об этом, лишь строго-настрого запретила приближаться к Ордену и его делам. Запрет стал для Анны почти священным, но сейчас, когда она сидела напротив Аластора, это правило начинало терять свою силу. Внутри нее разгоралось желание узнать правду, даже если это было опасно.

Аластор снова криво усмехнулся, откинувшись на спинку стула, словно предвкушая развязку.

– Ну что ж, как вам хорошо известно, каждые двадцать два года Орден проводит отбор в высший совет Арканума. Я считаю, что вы, мисс Фэллон, достойный кандидат на место вашей покойной бабушки.

Жестом фокусника мужчина выудил из воздуха черную прямоугольную карточку и, зажимая ее между указательным и средним пальцами, протянул ее Анне. Девушка осторожно взяла лакированную карточку и внимательно рассмотрела ее. На одной стороне была изображена серебряная печать Лилит – круг с пересекающимися линиями внутри, образующими неполный крест. На обратной стороне карточки Анна увидела серебряные узоры, которые точно воспроизводили один из старших арканов Таро – Верховную Жрицу.

Аластор, заметив, как Анна погрузилась в свои мысли, продолжил:

– У вас есть неделя на раздумья. Если решите принять мое предложение, то в полночь первого октября используйте это, – он указал на карточку. – Ежели нет, что ж… Это окажется еще одной невосполнимой потерей для Ордена.

С этими словами Аластор грациозно поднялся с места, поправляя лацканы своего пиджака, и, приблизившись к Анне, взял ее руку в свою.

– Надеюсь на скорую встречу, мисс Фэллон, – произнес он, наклонившись и оставив легкий поцелуй на ее пальцах. Девушка сдержанно кивнула и еще какое-то время смотрела ему вслед. Последние слова Аластора о потере оставили неприятный осадок в ее душе.

Внутри нее разгорелось смятение, и она вновь ощутила зудящее чувство на краю сознания, словно что-то важное и неотложное требовало ее внимания. Анна потянулась к своей колоде на столике и вытащила одну единственную карту.

Дьявол.

Глава 2. Гидеон

Громкоговоритель на станции метро Данфер-Рошро, гудящий монотонным голосом, что-то объявил о прибытии поезда. Гидеон, однако, не понял ни слова. Его внимание целиком поглотила яркая неоновая реклама на фоне белых кафельных плиток станции. По виску парня скатилась капля холодного пота, оставляя блестящий след на его бледной коже. Длинные, цвета пепла волосы прилипли ко лбу и шее. Прохожие, словно почувствовав исходящее от него незримое мрачное излучение, торопливо расступались, обходя высокого жилистого парня с глубоко запавшими серыми глазами, полными безысходности. Гидеон, сделав глубокий вдох, натянул капюшон черной толстовки, пытаясь спрятаться от назойливых взглядов.

Голоса мертвых шумели в голове, напоминая бушующий шторм. Этот адский хор начинал усиливаться всякий раз, стоило Гидеону спуститься под землю или приблизиться к кладбищу. Ситуация усугублялась тем, что Париж был буквально построен на костях бесчисленных усопших. Гидеон ощущал их присутствие физически – шепот, стоны, приглушенные мольбы о помощи. Ему казалось, что сотни тысяч костлявых рук тянутся к нему из-под земли, стараясь затащить его во тьму, прося освобождения от тяжкого груза веков, от тишины и забвения. Но Гидеон не мог им помочь. Даже своим родителям не смог.

Двадцать два года прошло со дня той злополучной аварии. Столкновение, пожар, искореженный металл, застрявшие в смятых конструкциях тела… Картины тех ужасных мгновений до сих пор преследовали его, напоминая о безжизненных глазах матери и отца, о бессилии семилетнего мальчика, который отчаянно пытался использовать свой дар, чтобы вырвать родителей из цепких лап смерти. Но вместо спасения он только привлек к себе ее гнев, и с тех пор смерть преследует его, напоминая о себе в каждом шепоте призраков, в каждом кошмарном сне, в каждом отражении. Гидеону некуда было скрыться – где бы он ни пытался спрятаться, смерть звала его в свои объятия. Даже Дети Тьмы не могли избежать ее. За редким исключением.

Шум мертвых голосов усиливался, смешиваясь с нарастающим гулом приближающегося поезда. Из темного зева тоннеля показались две яркие желтые фары, словно огни Плутоновой колесницы, готовой унести Гидеона в преисподнюю, словно фары автомобиля, приближающиеся в ночи, готового оборвать жизнь его родителей…

Гидеон сам не заметил, как качнулся вперед и начал падать на рельсы, но чья-то уверенная рука удержала его за плечо.

– Осторожно, месье Лемар, – раздался спокойный низкий голос. – Не покидайте нас раньше времени.

Гидеон, вынырнув из оцепенения, оглянулся и увидел мужчину. Высокий, стройный, в идеально скроенном черном костюме, излучающий спокойную, почти нечеловеческую уверенность. Красные линзы его очков, похожие на два пылающих уголька, отражали тусклый свет станции. Мужчина приветливо улыбался, но в этой улыбке Гидеон почувствовал что-то неясное, что-то… лукавое. Рука, все еще поддерживающая его, была сильной, твердой, словно высеченной из камня.

– Спасибо… – прошептал Гидеон. Сердце бешено колотилось в груди. Адреналин еще не отступил, оставляя за собой горькое послевкусие страха.

– Не стоит благодарности, месье Лемар, – ответил мужчина, отпуская его. – Вы мне нужны целым и невредимым.

– Кто вы? – спросил Гидеон. Голова его гудела.

– Аластор Картрайт, член Арканума.

Гидеон застыл. Все эти годы он посвятил поиску знаний, пытаясь отыскать ключ к спасению от смерти. Он перерыл все полки в родительской библиотеке, перечитал запыленные фолианты, запретные книги, какие только мог найти в университетских архивах. Он знал, что ответы наверняка отыщутся в Ордене, но попасть в него для Гидеона не представлялось возможным. Для него, жившего обычной жизнью, не имевшего ни богатств, ни влиятельных связей, путь в Орден был закрыт. Он был обычным человеком среди необычных людей, несмотря на наследие крови Лилит. До сегодняшнего дня.

– Чего вы хотите? – спросил Гидеон хрипло.

Аластор с едва заметной ухмылкой шагнул ближе, его начищенные до блеска ботинки скрипнули на потертом кафельном полу станции.

– Ваш дар стал вашим проклятием, месье Лемар, – сказал Аластор, его голос звучал мягко, но в нем чувствовалась холодная уверенность. Он извлек из воздуха черную лакированную карточку. – Я хочу предложить вам возможность исправить это.

Аластор протянул карточку Гидеону. Пальцы парня дрожали, как от лихорадки. На гладкой поверхности серебрилась печать Лилит – символ Ордена.

– У вас есть время обдумать мое предложение до полуночи первого октября, – Аластор слегка опустил голову и подмигнул из-под очков зеленым змеиным глазом, черные кудри его блеснули. – Не упустите свой шанс избежать неизбежного.

Гидеон почувствовал, как его грудь сжалась от нежданной удачи. Вокруг него все еще раздавались голоса мертвецов, но теперь они отошли на второй план, уступая место новому шансу, который он не мог упустить. Он внимательно изучил карточку, которая стала его ключом к спасению. Перевернув ее, Гидеон почувствовал, как сердце пропустило удар.

Серебряные линии выводили изображение всадника на белом коне, несущего черное знамя, а из-под забрала рыцарского шлема выглядывало бледное лицо скелета. Гидеон поднял голову, собираясь что-то сказать, но Аластор уже исчез.

В окнах новоприбывшего поезда, мчащегося по рельсам, Гидеон увидел свое отражение. Его изможденное лицо с резкими чертами и глубокими тенями под глазами, казалось, больше походило на лицо всадника с карты Таро. Лицо Смерти.

Глава 3. Лиона

За раскрытыми воротами гаража моросил мелкий осенний дождь, раскрашивая пространство в унылые серые оттенки. Внутри самого гаража гремела кантри-музыка, но Лиона не обращала на нее внимания. Она сидела на сложенных друг на друга покрышках, делая затяжку за затяжкой, вдыхая горький сигаретный дым. В ее руках было медицинское заключение, которое она уже в сотый раз перечитывала, надеясь найти среди сухих формальных строк малейший проблеск надежды. Но надежда, как всегда, ускользнула, оставляя только разочарование. Лечение не помогало, и это осознание давило на Лиону тяжелым камнем.

Промозглый ветер задувал в небольшое помещение, проникая даже сквозь ее любимую красную кожанку и простую черную майку. Но Лиона не чувствовала холода – она буквально кипела изнутри от злости и бессилия. Мысли о том, что если бы чертовы колдовские гены ее папаши передались Хлое, а не ей, не покидали ее. Сестра, несмотря на свою хрупкость, всегда была для Лионы источником света, и теперь, когда ее здоровье подорвано, мир казался серым и безрадостным. Но судьба, похоже, сыграла в странную, извращенную лотерею, видимо решив, что неизлечимо больные двенадцатилетние дети – это забавно.

В последние три года жизнь Лионы превратилась в бесконечный круговорот клиник, врачей, материнских истерик и почти безвылазной работы в автомастерской. Девушка работала до изнеможения, чтобы хоть как-то оплачивать лечение Хлои, и каждый день это становилось все труднее. Как только Хлоя заболела, их отец исчез, словно его и не было, а мать, потерявшая всякую надежду, стала невыносимой. Лиона чувствовала, что на ее плечи легла вся тяжесть заботы о семье, и прежде всего о сестре. Она старалась быть опорой, но иногда это было слишком сложно.

В ее жизни не оставалось места для собственных мечт и желаний. Каждая свободная минута уходила на заботу о Хлое, и в голове Лионы все чаще возникали мысли о том, какой был смысл в ее магическом наследии, если она не могла его должным образом применить.

Лиона понимала, что должна что-то предпринять. Возможно, ей следовало воззвать к своим корням, изучить магию, которая бурлила в ее крови. Но ей не к кому было обратиться, кроме отца, которого и след простыл, а с чего начинать, девушка не представляла.

Лиона стиснула зубы, прожигая золотисто-карими глазами медицинские документы, отчего они тут же вспыхнули как спичка.

– О, черт! – воскликнула девушка, зажимая в зубах сигарету, но ее голос потонул в грохоте музыки.

Бросив документы на холодный бетонный пол, Лиона, обутая в грубые кожаные берцы с толстой рифленой подошвой, начала яростно топтать их. Когда от аккуратных страниц остались лишь жалкие, обугленные клочки и пепел, она собрала их в кучу, бросила в переполненное мусорное ведро, заодно избавившись от догоревшей сигареты, швырнув ее в ржавую жестяную банку, стоящую рядом. Пальцы, зарывшись в коротко стриженные красные волосы, нервно сжимали и разжимали пряди. Внезапный импульс, взрыв накопившегося гнева, заставил ее с размаху пнуть ногой свой любимый «Харлей». Мотоцикл, издавая глухой металлический стон, отлетел к противоположной стене гаража, с силой врезавшись в стеллаж, заваленный инструментами. Лязг, раскатившийся по гаражу, был настолько оглушительным, что внезапно дал Лионе понять, что музыка стихла.

– Какая сила для двадцатипятилетней девушки, я восхищен!

Лиона резко обернулась и увидела высокого мужчину в черном смокинге и красной рубашке. Он выглядел так, будто и не было на улице никакого дождя, лишь несколько капель блестели в его кудрявых темных волосах и на красных линзах очков.

– Кто вы? – нахмурилась девушка.

– Меня зовут Аластор Картрайт, – учтиво поклонился мужчина, отчего Лиона скривила губы. Он выглядел слишком инородно и щеголевато для просто техасского пригорода.

Девушка скрестила руки на груди:

– И какого черта вам нужно в такой дыре, Аластор Картрайт? Не боитесь замарать костюмчик?

Аластор, казалось, даже не обратил внимания на ее грубость. Уверенно шагнув под крышу гаража, он улыбнулся – улыбка вышла непринужденной, но в ней сквозили власть и превосходство.

– Вы мисс Харт.

– Откуда… – начала было вопрос Лиона, но Аластор ее прервал, небрежно взмахнув рукой.

– Ордену Лилит многое известно, и ваше имя не исключение.

Орден… Она помнила отцовские рассказы об этом таинственном сообществе, о его строгой иерархии, о ритуалах и испытаниях, о мистической силе, которой обладали его члены. Отец – вечно всем недовольный неудачник – всю жизнь лелеял мечты попасть туда. Лионе же Орден представлялся сборищем высокомерных аристократов, зацикленных на своем превосходстве. И прямо сейчас один из этих привилегированных придурков стоял перед ней.

– Прежде чем вы меня испепелите, поспешу ответить на ваш немой вопрос, – Аластор усмехнулся, заметив пронзительный, враждебный взгляд девушки. – Орден проводит испытание на отбор новых членов Арканума. Я считаю, что вы отличный кандидат.

Лиона стояла в полном недоумении, ее челюсть едва не отвисла. Она бы сейчас все отдала, лишь бы увидеть выражение лица своего папаши. Ее пригласили на отбор не просто в Орден, а в его высшие эшелоны, что казалось совершенно невероятным.

– Вы уверены, что не ошиблись адресом? – с недоверием спросила она, прищурив янтарные глаза. – Здесь не резиденция бизнесменов и не Букингемский дворец.

– О, поверьте, я это вижу, – произнес мужчина немного язвительно, протянув ей черную гладкую карточку с серебряным тиснением. Лиона приняла ее и повертела в пальцах.

На одной стороне карточки была изображена печать Лилит – символ, с которым Лиона никогда не думала, что столкнется. На другой стороне девушка со знаком бесконечности над головой, в изящном платье, с цветами в волосах, нежно гладила льва. Старший Аркан Сила.

– Ваше приглашение, – произнес Аластор, его голос стал более серьезным. – Если вы готовы, используйте его через неделю в полночь.

После короткой паузы он продолжил, его слова звучали как предупреждение:

– Надеюсь на ваше благоразумие, мисс Харт. Победа в испытании поможет вам решить многие… семейные проблемы.

Лиона нахмурилась еще сильнее, отчего между бровей залегла заметная морщинка.

– До встречи, мисс Харт, – сказал Аластор, и в этот момент в небе разразилась белая вспышка молнии, которая осветила змеиную зелень его глаз. С громовым раскатом мужчина исчез.

Глава 4. Анна

Темнота за окнами поместья Фэллонов сгустилась, предвещая полночь первого октября. Анна, стоя перед огромным портретом своей бабушки, ощущала, как время словно замедляется в ожидании. Пляшущие отблески свечей в канделябрах оживляли портрет, придавая голубым глазам, написанным с поразительным реализмом, необычайную глубину и выразительность. Корнелия всегда предпочитала живой свет свечей электричеству, утверждая, что он позволяет душам усопших отыскать путь к своим родным.

Всю неделю после встречи с Аластором Анна не позволяла себе усомниться в своем решении. Сейчас, на пороге последнего шага, неуверенность одолела ее, что случалось с ней крайне редко. Она искала в лице бабушки некоего знака, молчаливого одобрения, разрешения нарушить запрет. Но портрет безмолствовал, как и внутренний голос Анны. Лицо Корнелии выглядело спокойным и невозмутимым, как будто уже знающим о решении своей внучки. Внезапный легкий скрип дубового паркета прервал размышления девушки.

– Мисс Фэллон, – учтиво склонил голову дворецкий с белоснежной сединой. – Ваши вещи собраны.

Пожилой мужчина поставил перед ней простой черный чемодан.

– Благодарю, Бернард, – ответила Анна с легким кивком.

Бернард, глядя на портрет, добавил тихим голосом:

– Что бы вы ни решили, я уверен, госпожа Корнелия будет вами гордиться.

– Надеюсь. – Анна взяла чемодан, не отрывая взгляда от лица бабушки.

Дворецкий снова поклонился и оставил девушку в одиночестве.

Анна, выждав немного, вздохнула и направилась сквозь резную деревянную дверь в свою спальню. Дверь с характерным скрипом – звуком, знакомым с детства, – мягко закрылась за ней. Комната, погруженная в полумрак, встретила ее прохладой и тишиной, нарушаемой лишь едва слышным потрескиванием свечей, расставленных вокруг огромного зеркала в массивной золоченой раме. Часы на каминной полке пробили полночь. Как раз вовремя.

Девушка изящным взмахом руки достала из воздуха черную лакированную карточку с серебряной печатью Лилит. Приложив карточку к холодному, слегка закопченному от свечного дыма стеклу, Анна замерла. Она закрыла глаза, и в тишине спальни звучало только ее собственное дыхание.

Несколько секунд тянулись, словно бесконечность. Затем, в отражении под ее ладонью, карточка начала таять, как снежинка на раскаленном металле. Черный лак растворялся, исчезая в волнах искаженного отражения. Поверхность зеркала заходила рябью, словно поверхность озера, потревоженная резким броском камня. Открыв глаза, девушка увидела, что реальность вокруг нее изменилась. Комната за ее спиной, кровать с балдахином, тяжелые портьеры на окнах – все исчезло, поглощенное тьмой. Осталось только ее отражение, застывшее в зеркале, как единственная точка света во вселенной.

Черные брюки и шелковая блузка того же цвета сделали ее почти невидимой на фоне сгустившейся темноты. Только бледное лицо, яркие голубые глаза и седая прядь в густых черных волосах выделялись на мрачном фоне. Анна сделала глубокий вдох, собирая всю свою волю в кулак. Это был последний шаг, за которым – неизвестность.

Стоило ей сделать последнее мысленное усилие и окончательно решиться, как тьма в отражении поглотила ее целиком.

– Прости меня, бабушка.

Анна покрепче сжала ручку чемодана и, распрямив плечи, шагнула в зеркало.

Глава 5. Лиона

Часы в спальне Лионы противно цокали, каждый тик звучал словно молоточек, забивающий гвоздь в крышку гроба наступающей ночи. Стрелки неумолимо приближались к полуночи, и этот звук, обычно едва уловимый, теперь резал слух, резонируя с нервным напряжением девушки. Она судорожно запихивала вещи в потрепанную спортивную сумку, неуверенная, что хоть что-то из этого ей действительно понадобится там, куда она отправится всего через пару минут.

Лиона не знала, почему так сильно нервничает. Все складывалось как нельзя лучше, ведь у нее появился шанс спасти Хлою. Но в глубине души, где-то под слоем отчаянной надежды, сквозило мрачное предчувствие. Ее не покидало стойкое ощущение, что она стоит прямо на пороге в ад.

Лиона резко тряхнула головой, отбрасывая непрошенные мысли. Сейчас не время для сомнений, для слабости. Сейчас нужно действовать. Она рывком застегнула сумку, отсекая страх и нерешительность. Крадучись, чтобы не потревожить сон матери и сестры, Лиона прошла по скрипучему коридору их крошечного дома.

Дверь в спальню Хлои приоткрылась, пропуская Лиону в тесное, освещенное приглушенным светом ночника пространство. Хлоя спала беспокойно, ее маленькое личико, когда-то румяное и яркое, было измождено болезнью, а некогда густые золотистые волосы поредели, став тонкими и ломкими. Лиона осторожно протянула руку, нежно погладив сестру по голове, чувствуя под пальцами шелковистую, почти невесомую прядь волос. В этот момент девушка поклялась самой себе, что спасет Хлою, чего бы ей это ни стоило.

Достав из кармана красной кожанки письмо, аккуратно сложенное в конверт, Лиона положила его на столик рядом с кроватью. Взглянув на сестру и чувствуя ком в горле, она поцеловала ее на прощание. С тяжелым сердцем девушка снова вышла в коридор, стараясь не думать о том, что оставляет позади.

Тихонько открыв дверь в комнату матери, Лиона быстро подошла к комоду и положила на него второй конверт, в который, помимо письма, поместила пачку денег. Этой суммы, которую ей удалось скопить, должно было хватить ее семье на первое время после ее ухода. А потом… потом Лиона либо вернется победителем, либо проиграет все.

Она признавала самой себе, что смалодушничала, трусливо решив объясниться на бумаге, лишь бы избежать разговора с матерью лицом к лицу, который, скорее всего, обернулся бы потоком ругательств, истерикой и обвинениями. Лионе не хотелось слышать упреки в том, что она бросает их, как это сделал отец. Она лишь надеялась, что Хлоя все поймет и не осудит ее.

Пройдя в темную гостиную, Лиона щелчком пальцев воспламенила окружающую ее тьму. Огонь в камине, до этого едва тлевший, взметнулся ярким пламенем, отбрасывая причудливые тени на потрескавшуюся штукатурку стен, кое-где обнажившую кирпичную кладку. Девушка проверила время на смартфоне – ровно полночь.

Из кармана куртки она извлекла приглашение и швырнула его в камин. Черная карточка вспыхнула, словно сухая травинка, и исчезла в объятиях рыжего пламени, окрашивая его в алый цвет. Камин визуально стал больше, увеличившись в размерах ровно настолько, чтобы Лиона смогла свободно пройти.

Сжимая увесистую спортивную сумку, девушка сделала шаг вперед. Она не почувствовала ни тепла, ни малейшего намека на жар. Под тяжелыми армейскими берцами с хрустом треснули дрова, разбрасывая искры. Красные волосы, кожаная куртка и золотистые глаза, казалось, слились с пламенем, сделав Лиону похожей на существо, рожденное из огня и дыма.

Закрыв глаза и сосредоточившись на своей цели, она ощутила, как ее поглощает огненная стихия.

Глава 6. Гидеон

Полночь. Гидеон, бледный как полотно, стоял перед зеркалом, скрытым под грубой черной тканью. Неделя ожидания, проведенная в лихорадочной борьбе за собственную жизнь, наконец достигла кульминации. Предстояло сделать последний рывок, и он у цели. Казалось бы, все проще простого, нужно всего лишь сдернуть покрывало и погрузиться в глубину собственного отражения.

Руки Гидеона дрожали, холодный пот струился по вискам и спине, оставляя ледяные дорожки на его коже, длинные пепельные волосы прилипли к шее. Он слышал их – мертвых. Их шепот, стоны, призывы проникали сквозь завесу, смешиваясь с ночным гулом Парижа, доносившимся из открытых балконных дверей его обветшалой квартиры на окраине Монмартра.

Этот страх, глубоко укоренившийся в душе Гидеона, заставлял его всю жизнь сторониться зеркал. Любая отражающая поверхность – от оконных стекол до ложек – была тщательно скрыта под покрывалами, шторами или любыми другими подручными средствами. Он использовал селфи-камеру на смартфоне, чтобы оценивать свой внешний вид, избегая прямого контакта со своим отражением.

Трясущимися руками Гидеон резко сдернул черную ткань. Мир взорвался какофонией голосов, словно тысячи призраков взвизгнули и завопили одновременно. Его оглушило, голова закружилась, и он едва не рухнул, цепляясь за стену для поддержки. Потертый рюкзак за спиной, набитый вещами, казался невыносимо тяжелым, давящим на плечи. Перед глазами поплыли черные пятна, в ушах звенело. Гидеон с трудом сосредоточился и достал из кармана приглашение – единственное, что могло оправдать этот риск.

Сфокусировав свое внимание на отражении, Гидеон осторожно приложил карточку к зеркалу, и в тот же миг приглашение исчезло, словно его никогда и не было. Внезапно по всей зеркальной поверхности начали расползаться трещины от ударов тысячи полупрозрачных рук, пытающихся пробиться в царство живых. Гидеон зажмурился, не отрывая руки от холодного стекла. В этот момент он ощутил, как ледяные призрачные пальцы коснулись его кожи, и его охватила паника.

Гидеона затянуло в зеркало, и он оказался в оглушительном водовороте из рук, криков и стенаний. Его мотало из стороны в сторону, словно он попал в шторм, разрывающий его на части. Он чувствовал, как его душа борется за выживание, тянется к свету, и в то же время он продолжал держать глаза плотно закрытыми, напоминая себе о своей цели – о том месте, куда стремился попасть.

Когда Гидеону уже показалось, что он никогда не выберется из этого кошмара и навсегда останется заточенным между мирами, его выбросило на твердый деревянный пол. Первое, что он ощутил, была тишина. Благословенная, умиротворяющая тишина, о которой он успел забыть, но которой так жаждал. Никаких мертвых голосов, никаких шепотов, только абсолютное спокойствие.

Несмело открыв глаза, молодой человек обнаружил, что стоит на четвереньках среди острых зеркальных осколков, блестевших в тусклом свете. Гидеон поднялся на ноги, и голова его закружилась – то ли от пережитого перехода, то ли от долгожданного ощущения тишины и спокойствия.

Отряхнув джинсы и черную толстовку, Гидеон огляделся и осознал, что оказался в холле старинного викторианского дома. Стены, отделанные темным деревом, и красно-черные тона в декоре придавали помещению оттенок некой мрачности и тревоги.

Вокруг Гидеона мерцали свечи в серебряных канделябрах, их пламя трепетало, отбрасывая причудливые тени на пол, где была изображена пятиконечная звезда. Прямо напротив главного входа располагались две массивные лестницы, каждая из которых вела на второй этаж. Между лестницами горел огромный резной камин, наполняя холл теплом и светом, создавая хоть какое-то подобие уюта.

За спиной Гидеона, справа от входа, висела пустая позолоченная рама, оставшаяся от зеркала, которое, как он понимал, и перенесло его в это странное место. Редкие острые осколки все еще торчали из рамы, словно остатки выбитых зубов.

Шум из камина заставил Гидеона подпрыгнуть на месте и обернуться. Его тяжелый рюкзак, наполненный книгами и личными вещами, также слегка подскочил, отчего молодой человек покачнулся. Из камина, окутанного алым огненным светом, появилась девушка. Она была одета в ярко-красную кожаную куртку, которая подчеркивала ее стройную фигуру, и синие джинсы, облегающие ноги. Каждый шаг, который она делала в своих тяжелых берцах, уверенно стучал по деревянному полу, создавая ритмичное эхо в пустом пространстве холла.

В руках девушка несла набитую спортивную сумку. На ее коротких красных волосах осели частички золы. Судя по тому, как девушка недоуменно обвела взглядом холл, Гидеон понял, что она тоже здесь впервые. Возможно, одна из кандидатов.

Ее золотисто-карие глаза сощурились, когда она заметила Гидеона. Он застыл как истукан под тяжестью ее пристального, обжигающего взгляда. Слова застряли в горле, мысли путались.

В этот момент, словно в ответ на напряженную тишину, зеркало, расположенное слева от входа, задрожало, поверхность его пошла рябью. Из искаженного отражения плавно, будто сошедшая с полотна старинной картины, выплыла еще одна девушка. Ее элегантный костюм – строгие черные брюки и шелковая блузка цвета глубокой ночи – практически сливался с ее короткими, идеально уложенными темными волосами. Лишь одна тонкая, словно лунный луч, белая прядь контрастировала с общим темным образом. Девушка излучала такое аристократическое благородство и природную грацию, что Гидеон, невольно опустив голову, впервые задумался о собственной внешности. Его путешествие сюда было бурным и изнурительным, и он легко мог представить, как выглядит сейчас: помятый, с растрепанными волосами и, вероятно, с дырами на одежде.

Девушка в черном поставила перед собой чемодан и окинула присутствующих спокойным, оценивающим взглядом больших голубых глаз, напоминающих зимнее небо. Гидеон почувствовал облегчение, заметив, как девушка в красной кожанке переводит свой взгляд с него на новоприбывшую гостью.

Возникла неловкая пауза, прерываемая лишь едва слышным треском дров в камине. Все трое – девушка в красной куртке, Гидеон и девушка в черном – стояли неподвижно, словно застывшие статуи, ожидая, кто же первым нарушит молчание.

Но от этой необходимости их избавил знакомый звучный голос:

– Добро пожаловать!

Глава 7. Анна

Внезапная тишина, повисшая в холле, была разорвана звуком голоса, эхом разнесшимся по особняку. Все присутствующие, как по команде, повернулись к источнику звука. На втором этаже, непринужденно облокотившись на резную деревянную балюстраду, стоял Аластор. Его фигура излучала уверенность и некое внутреннее спокойствие, подчеркнутое широкой самодовольной улыбкой. Неизменные очки с красными линзами, отражающие танцующие блики пламени из камина, напоминали два маленьких пылающих адских окошка.

– Как я рад, что все в сборе! – провозгласил Аластор, начиная неторопливый спуск по широкой лестнице. – Прекрасный повод отпраздновать! – добавил он, останавливаясь перед собравшимися.

– Отпраздновать что? – резко спросила девушка в красной кожаной куртке, ее взгляд, еще мгновение назад сверливший Анну с нескрываемой враждебностью, теперь был обращен к Аластору.

Аластор, небрежно поправляя манжеты дорогого костюма, проигнорировал ее явное недовольство. Он продолжал держаться с холодной невозмутимостью. – Ваше знакомство, разумеется, – ответил он, снова улыбаясь. Однако девушка осталась непоколебима, выражение ее лица не изменилось ни на йоту.

– Я понятия не имею, кто это, – продолжила она, махнув в сторону Анны и болезненного вида молодого человека с длинными серыми волосами. – И я не тусоваться сюда пришла!

На лице Аластора не дрогнул ни один мускул. Анна отметила, что его, похоже, даже забавляет вспыльчивость девушки. Он спокойно ответил:

– Не горячитесь, мисс Харт. Время для серьезных дел еще придет, уж поверьте мне. А пока прошу следовать за мной, свои вещи можете оставить здесь, позже их доставят в ваши комнаты.

С этими словами Аластор развернулся и направился к двери у разбитого зеркала, противоположного тому, из которого появилась Анна, унося с собой ответы на миллион невысказанных вопросов.

Выбора, похоже, ни у кого не оставалось. Анна опустила чемодан у подножия лестницы и, не спеша, пошла следом. Девушка в красном швырнула спортивную сумку на пол и с явным нетерпением поспешила за Аластором. Молодой человек сбросил с плеч увесистый рюкзак, который с глухим стуком опустился рядом с чемоданом Анны. Он поравнялся с ней, и девушка почти физически ощутила исходящие от него ледяные волны страха и безысходности. К этому ощущению примешивалось что-то еще, что-то неуловимое, нечто, витающее на грани между надеждой и отчаянием. Его глаза, серые, почти прозрачные, беспокойно блуждали, ища что-то, чего он, очевидно, очень не хотел находить.

Когда они проходили мимо входной двери, взгляд Анны случайно упал на крупную римскую цифру XV – «пятнадцать», выгравированную над дверным косяком. Цифра казалась странно неуместной – кто же пишет номер дома изнутри?

Дверь, расположенная рядом с разбитым зеркалом, бесшумно распахнулась, подчиняясь невидимой воле в безмолвном приглашении войти. Все шагнули в просторную полукруглую столовую, обшитую, судя по всему, тем же самым темным деревом, что и остальные помещения дома. За высокими окнами, задрапированными тяжелыми алыми портьерами, на фоне полуночного неба раскачивались темные ветви, шелестя осенней листвой.

По центру комнаты стоял круглый обеденный стол, накрытый белой скатертью и сервированный на четверых. На нем блестели серебряные приборы, а изящные бокалы отражали мерцание света, исходящего от позолоченной люстры под высоким потолком. Однако, несмотря на эти попытки осветить пространство, в комнате царил полумрак. Тяжелый подсвечник из темного металла, расположившийся посередине стола, лишь немного разгонял густую тень.

– Прошу! – Аластор легким жестом руки пригласил гостей к столу.

– А не поздновато ли для трапезы, мистер Картрайт? – поинтересовалась Анна, подходя к своему месту.

– По-моему, самое время, мисс Фэллон, – ответил мужчина, учтиво отодвигая для нее стул с резной спинкой. – И прошу вас, давайте оставим формальности, зовите меня Аластор.

– Как скажете, – Анна села за стол и положила на колени салфетку.

Аластор собирался отодвинуть стул и для девушки в красном, но та опередила его. Резким движением, сопровождаемым пронзительным скрипом ножек по полированному паркету, она притянула стул к себе и бесцеремонно плюхнулась на него. Молодой человек тихо занял место слева от Анны. Аластор лишь едва заметно усмехнулся и расположился напротив Анны, спиной к окну, оставляя девушку словно между двух противоборствующих стихий.

От красноволосой девушки исходили потоки яростной враждебности, ощутимые как испепеляющий жар, в то время как от молодого человека веяло могильным холодом, пронизывающим до костей. Невидимый вихрь, сотканный из этих противоположных энергий, пробежал по телу Анны, вызывая мурашки по коже и нервное подергивание в пальцах. Она сжала руки в кулаки, пытаясь унять дрожь.

Аластор наполнил всем бокалы вином, цветом напоминающим густую кровь. Он взял свой бокал, отчего тонкий хрусталь приятно звякнул в его руке, и, высоко подняв его, обратился к собравшимся.

– Друзья! – произнес Аластор, и его голос разнесся по комнате, отражаясь от полированной поверхности мебели. – Хочу поднять этот тост за вас, моих кандидатов. Я безумно рад, что все вы откликнулись на мое предложение и прибыли сегодня сюда. Я выбрал вас всех не случайно, ибо верю, что в каждом из вас скрыта неординарная сила, способная послужить на благо Ордена. – Его взгляд медленно скользнул по каждому из присутствующих. – На благо каждого из нас.

Все поднесли бокалы к губам. Молодой человек лишь слегка пригубил, после чего поставил бокал обратно на стол, его жест был скорее формальным, нежели искренним. Девушка же сделала целый глоток, и лицо ее тут же скривилось в гримасе отвращения.

– В чем дело, Лиона? Вам не нравится вино? – поинтересовался Аластор, его взгляд, спрятанный за очками, сверкнул опасным змеиным блеском.

– Кислятина, – презрительно бросила она.

Аластор усмехнулся, его улыбка стала еще шире, еще более хищной.

– Не всем дано оценить хорошие вина, я прав, месье Гидеон?

Гидеон заметно растерялся и вздрогнул. Он явно не ожидал, что к нему обратятся так внезапно, пребывая мыслями где-то далеко.

– Я… К сожалению, тоже не знаток, – ответил он, немного прочистив горло. Его голос звучал тихо и неуверенно. – Я предпочитаю не пить алкоголь.

– Досадно, – вздохнул Аластор, и его взгляд переместился на Анну. – Ну а вы, Анна?

Анна сделала небольшой глоток. На вкус вино было действительно хорошим, но ее мысли сейчас были больше заняты целью ее визита сюда. Девушка медленно опустила бокал, на ее лице отразилось привычное спокойствие, скрывающее бушующие внутри эмоции.

– Превосходно, – ответила она.

– Мы собрались обсуждать вино? – выпалила Лиона, и пламя свечей на столе чуть взвилось, отразившись в ее янтарных глазах.

– Это называется светской беседой, Лиона, – ответил Аластор, невозмутимо нарезая курицу. – Вам бы не помешало попрактиковаться перед завтрашним приемом.

– Приемом? – насторожилась она.

Аластор кивнул:

– Завтра вас и трех других кандидатов представят Аркануму и Малому двору. После этого начнется ваша подготовка к испытанию.

Гидеон, хранивший молчание, подал голос:

– Трех других кандидатов? Я думал, мы будем соревноваться друг с другом.

– Нет, месье Гидеон. Ваши соперники – кандидаты от другого члена Арканума.

– И в чем суть этого испытания? – спросила Лиона, жуя яблоко. – Будем биться на мечах или же утомим друг друга до смерти светской болтовней?

Аластор пропустил колкость мимо ушей и спокойно разъяснил:

– Каждые двадцать два года Орден проводит Перетасовку. И каждый раз детали испытания меняются. Поэтому, Лиона, это может быть и бой на мечах, и что-то совершенно неожиданное. Но одно всегда неизменно: доказать, что кровь Лилит в вас сильна.

– Если Орден постоянно обновляет состав Арканума, то что происходит с прежними членами? – поинтересовался Гидеон.

Ответ последовал от Анны, до этого молча наблюдавшей за развитием разговора:

– Они умирают.

В столовой повисла тяжелая тишина, прерываемая лишь нежным постукиванием ветвей о оконное стекло. Лиона перестала жевать, а Гидеон побледнел, как полотно, при упоминании смерти.

На лице Аластора застыла вежливая полуулыбка, которая, однако, совсем не коснулась его холодных проницательных глаз. Он спокойно отложил приборы и сказал:

– То, что случилось с вашей бабушкой, – лишь трагическое стечение обстоятельств.

Аластор обладал редкой и крайне опасной способностью лгать, говоря правду. Интуиция Анны металась в попытках ухватиться хоть за какую-то ниточку истины, но она постоянно ускользала.

– Твоя бабушка была в Аркануме? – обратилась к ней Лиона и скривила губы. Ее вопрос прозвучал как обвинение. – Так, значит, ты тоже из Ордена.

– Не спешите с выводами, Лиона, – вмешался Аластор. – Мисс Анна, как и месье Гидеон, не состоит в Ордене. В отличие от ваших соперников. И поверьте, вам крайне важно сохранить хорошие отношения с вашими… союзниками.

Лиона скрестила руки на груди и подняла бровь:

– С какой стати?

– Видите ли, в этом году условия немного изменились. При провале одного участника выбывают все.

И снова ложь, облаченная в правду.

– Потрясающе, – фыркнула Лиона. – Значит, я оказалась в команде с какой-то чопорной принцессой и… задохликом, – добавила она, кивнув в сторону Гидеона, который удрученно опустил голову. Анну уже слова Лионы мало волновали, ее куда больше заботили ответы Аластора.

– Вы меня обижаете, Лиона! – притворно оскорбился мужчина. – Я весьма обдуманно подошел к вопросу о подборе участников.

– Вот как? – Анна вскинула темную бровь. – И по какой же причине вы предпочли нас более опытным кандидатам?

Губы Аластора растянулись в самодовольной ухмылке. Он немного подался вперед, будто собираясь выдать страшную тайну:

– Скажем так… Я всегда считал, что нестандартные решения – самые выигрышные, – заявил он. – И пусть недостаток опыта вас не тревожит. Его всегда можно восполнить. – С этими словами мужчина сделал плавный жест рукой и протянул каждому из них по черной карточке.

Тонкая карточка, практически идентичная приглашению, полученному от Аластора неделю назад, лежала перед Анной. Единственное отличие – вместо изображения карты Таро на одной из сторон красовалась серебряная римская цифра XV – пятнадцать. Та же самая цифра, что и над входной дверью особняка.

– Это допуск в библиотеку и архивы Ордена. Перетасовка начнется в полночь тридцать первого октября. До этого времени все знания и тайны Ордена в вашем распоряжении. Используйте их с умом.

Остаток полуночного ужина прошел в глубокой давящей тишине. Никто больше не стремился нарушить молчание, не задавал вопросов, не пытался завести разговор. Ответы Аластора, которых все так жаждали, не принесли ни облегчения, ни успокоения, ни долгожданной ясности. Наоборот, они лишь усилили чувство тревоги и неопределенности, осев тяжелым грузом на плечи каждого из присутствующих.

По какой бы причине их ни выбрал Аластор, Анна знала одно: нет никого опаснее человека, ведомого болью и отчаянием.

Глава 8. Гидеон

Гидеон уже около двадцати минут вертелся перед зеркалом, пытаясь справиться с упрямым галстуком-бабочкой, и еще столько же колебался, прежде чем вообще решился взглянуть на собственное отражение. Впервые за долгое время он смог наконец-то выспаться, не испытывая при этом кошмаров и не чувствуя призрачного зова из потустороннего мира. В эту ночь сон был глубоким и безмятежным. Если какие-то образы и промелькнули в сознании Гидеона, то они полностью растворились в утреннем свете, не оставив ни следа в памяти.

В этом странном особняке все казалось иным, медленным и тягучим, будто он был отрезан от всего и всех, включая и мир мертвых, что особенно радовало Гидеона. Несколько раз выглянув в окно, он не разглядел ничего, кроме белесого тумана, который окутывал все вокруг, и мрачных очертаний голых, искривленных ветвей деревьев, тянущихся к небу, словно сведенные в судороге пальцы.

Гидеон не мог отделаться от мысли, что все это было результатом мощных защитных заклятий, наложенных на дом, а может, и в чем-то ином, но разбираться в этом ему совершенно не хотелось. Ему было достаточно того, что мертвые наконец-то перестали беспокоить его, что ужасный, давящий груз потустороннего мира исчез. Именно поэтому, после кратковременного периода сомнений и колебаний, Гидеон все-таки решился заглянуть в зеркало в отведенной ему спальне.

Аластор сказал, что прием начнется около восьми часов вечера и что к этому времени он будет ждать всех в холле. Гидеон наконец смог более-менее прилично завязать галстук и собрал несколько прядей длинных серых волос на затылке. Мысленно он поблагодарил себя за то, что удосужился взять с собой свой единственный черный смокинг. В последний раз критически оглядев свое отражение, Гидеон повернул ручку двери и вышел из спальни.

Пройдя по узкому, тускло освещенному коридору, он спустился по одной из лестниц на первый этаж. В просторном холле, у пылающего камина, он увидел Лиону. Девушка стояла, небрежно облокотившись на деревянную поверхность каминной полки, дымя сигаретой. Она оказалась первым человеком со времени полуночного ужина, которого Гидеон встретил за сегодня. Он с утра не покидал своей комнаты, а когда проголодался, то просто обнаружил тележку с обедом за дверью в коридоре.

Если честно, Гидеон больше предпочел бы натолкнуться на Анну, поскольку в присутствии Лионы он трепетал, как испуганный кролик. Вот и сейчас он замер, не зная, с чего начать разговор. К счастью, Лиона стояла к нему спиной, повернувшись к огню, что дало Гидеону возможность рассмотреть ее получше. Она была одета в темно-бордовый комбинезон с открытой спиной и плечами. Мягкий свет из камина очерчивал ее силуэт и подсвечивал красные волосы так, что девушку можно было бы легко принять за живой всполох пламени.

Из-под края бордовой ткани на спине Лионы Гидеон заметил выглядывающие черные узоры татуировки. Он присмотрелся: это было изображение крылатой женщины в тюрбане. В каждой из рук, согнутой в локтях, она держала прут и кольцо. Гидеон сразу узнал в ней месопотамскую богиню ночи, образ которой он встречал, штудируя университетскую литературу.

– Крутое тату, – вырвалось у него.

Лиона чуть повернула голову и скосила на него янтарный глаз.

– По пьяни набила, если честно. – Она сделала последнюю затяжку и щелчком пальцев запустила окурок в камин, затем встала лицом к Гидеону и скрестила руки на груди. – А ты выглядишь лучше, чем вчера. Хотя в этом костюме ты больше похож на похоронного агента.

– Да… я… эм… – замялся Гидеон, лихорадочно подбирая слова, но от позора его спас стук каблуков по деревянной лестнице.

– Гидеон, смокинг тебе очень к лицу, – раздался мелодичный голос Анны.

Появление Анны подействовало на Гидеона как глоток свежего воздуха в знойный день. Он вздохнул и обернулся к лестнице, по которой она грациозно спускалась. Длинное шелковое платье с одним рукавом струилось черным блеском по ее фигуре, а сверкающие бриллиантовые серьги бросали разноцветные блики на темные стены особняка.

– Никогда не понимала причуду богатеев таскать на себе огромные камни, – фыркнула Лиона, когда Анна остановилась перед ними. – Не слишком ли они тяжелые для ваших нежных ушей, принцесса?

Анна спокойно улыбнулась и произнесла с ноткой снисхождения:

– Не тяжелее твоего характера, Лиона.

Лиона открыла было рот, чтобы выпалить очередную колкость, как ее прервал веселый голос:

– Я вижу, все в хорошем настроении, прекрасно!

Аластор, появления которого никто не заметил, стоял в центре пятиконечной звезды, выведенной на отполированном полу холла. Идеально сидящий черный костюм, дополненный свежей алой рубашкой, выгодно подчеркивал высокий рост мужчины. Даже красные стекла очков не могли полностью скрыть игривый змеиный блеск его глаз.

– Не будем терять времени, нас уже заждались, – произнес Аластор и бодрым шагом направился к зеркалу слева от главного входа.

Гидеон, между тем, невольно взглянул на правое зеркало, из которого он вчера с таким треском появился. К его удивлению, оно выглядело совершенно целым, без единой царапинки или трещины.

– А мы не пойдем через дверь? – нервно спросил Гидеон, косясь в сторону входной двери, когда увидел, что Анна и Лиона следуют за Аластором.

– Ни к чему усложнять себе жизнь, – отозвался Аластор, не сбавляя шага. Он галантно подал Анне руку, и они вместе шагнули в зеркало.

Сердце Гидеона бешено заколотилось, в висках запульсировала боль. Он застыл, парализованный приступом подступающей паники. Лиона, заметив, что он замешкался, нахмурилась и спросила:

– Идешь?

Гидеон, сглатывая ком в горле, пробормотал:

– Да… просто дай мне минутку.

Девушка лишь пожала плечами и, растворившись в мерцающем отражении, исчезла.

Гидеон, сжимая кулаки до побеления костяшек, приказал себе успокоиться. Мертвые молчали. Он не чувствовал их ледяного дыхания, не ощущал их присутствия. Это был обнадеживающий знак. Может быть, на этот раз все будет хорошо. Может быть, этот переход окажется безопасным.

Глубоко вдохнув, Гидеон зажмурился и, преодолевая внутреннее сопротивление, погрузился в холодную зеркальную поверхность. Это заняло всего мгновение – мгновение, растянувшееся в бесконечность в его восприятии.

Когда Гидеон открыл глаза, его охватило облегчение, настолько сильное, что он шумно выдохнул, сбрасывая с себя нервное напряжение.

Он находился посреди темного мраморного коридора, окружавшего главное помещение, образуя замкнутое кольцо. По его периметру вдоль стен располагались высокие зеркала, каждое из которых имело свой номер. Гидеон обернулся к своему отражению и заметил, что на черном мраморе выбито число XV. Аластор, Анна и Лиона уже продвинулись немного дальше по коридору, и Гидеон поспешил их догнать.

– Вы сказали, что трое участников от другого члена Арканума уже состоят в Ордене, – обратилась Анна к Аластору, и ее голос отразился эхом от холодных стен. – Есть ли еще что-то, что нам следует знать? Например, о вашем сопернике? Кто он?

Аластор, по-прежнему ведя Анну под руку, ответил:

– Малкольм Прайор… Крайне консервативный и дотошный человек. Никогда не отходит от заведенных правил и кандидатов отбирал по тому же принципу. И это так… скучно.

Гидеон едва успел переварить услышанное, как их маленькая процессия остановилась перед массивными двустворчатыми дверями из полированного черного дерева. Петли протяжно заскрипели, и тяжелые створки медленно раскрылись, открывая взгляду просторный круглый зал. Помещение, напоминающее одновременно древний храм и сырой склеп, было переполнено людьми. Гул многочисленных голосов и фальшивого смеха переплетался со звоном хрустальных бокалов.

Аластор с ледяной, надменной улыбкой вошел в зал под руку с Анной. Гидеон и Лиона следовали за ними. В тот же момент все присутствующие обернулись, устремив на прибывших гостей множество оценивающих, любопытных взглядов. Гидеон почувствовал, как руки вспотели, а в горле пересохло. Лиона, шедшая рядом, хмурилась и сердито сопела.

Голубоватый свет пламени в серебряных канделябрах окрашивал черные мраморные стены и лица людей в безжизненные, призрачные оттенки. В центре зала, окруженные резными колоннами, стояли двадцать два каменных трона, как подсчитал Гидеон. Сквозь стеклянный купол, возвышавшийся над залом, проникал тусклый, рассеянный свет осенних звезд.

Аластор с грациозной легкостью скользил сквозь яркую, пеструю толпу, обмениваясь учтиво-безразличными фразами и попутно представляя всем своих кандидатов. Гидеон смущенно улыбался, в то время как Анна с очаровательной непринужденностью отвечала на приветствия и раздавала комплименты, подобно Аластору. Лиона же, в отличие от них, сохраняла хмурое, отчужденное выражение лица. Ее обжигающий взгляд золотыми искрами пронзал собравшихся, создавая ощущение, что роскошные одежды членов Ордена вот-вот вспыхнут, как пучки соломы. Однако этого не случилось, потому что Лиона вдруг остановилась как вкопанная.

– Да вы издеваетесь… – выдохнула она, и Гидеон сразу ощутил, как воздух вокруг накалился.

Сорвавшись с места, Лиона подскочила к высокому мужчине с гривой золотистых волос и в бежевом костюме и с размаху врезала ему кулаком в челюсть.

Глава 9. Лиона

Красный туман окутал сознание Лионы, заглушив изумленные вздохи окружающих. Ее мир сузился до фигуры мужчины, прижимающего руку к лицу. Норман Харт.

– Здравствуй, доченька, – насмешливо произнес он, невозмутимо пригладив золотистые волосы. – Вот уж где не ожидал тебя встретить.

– Мерзавец! Так вот ради чего ты оставил нас? Оставил Хлою?! – Ее голос сорвался на яростный крик. Сжатые кулаки горели от бессильной ярости.

Норман ответил кривой, презрительной улыбкой, которая вызвала у Лионы прилив праведного гнева. Кровь бурлила в ее венах, каждая клеточка тела кричала о мести.

– Да брось, Лиона, – сказал он. – Я сделал это ради семьи, ради возможностей, которые предлагает Орден. К тому же ты ведь тоже здесь, – добавил Норман, как будто само ее присутствие оправдывало его предательство.

– Даже не смей нас сравнивать! Я здесь ради Хлои, а ты сделал это только ради себя любимого! – прорычала Лиона и снова ударила отца, на этот раз с большей силой. Норман пошатнулся и чуть не упал, но его поддержали под руки две девушки. Высокая блондинка в изящном голубом платье и миниатюрная худощавая брюнетка в строгом белом брючном костюме – их лица были непроницаемы, словно маски.

По толпе вновь пронесся вздох удивления. Норман, прижимая к носу окровавленный платок, с неприязнью взглянул на дочь. Его золотые глаза, точь-в-точь как у самой Лионы, сверкали злобой.

Вперед вышел мужчина в возрасте, с густыми седеющими волосами, одетый в строгий серый костюм и голубую рубашку. Карие глаза его, полные негодования, уставились на Аластора, который, казалось, совершенно не обращал внимания на царившее вокруг напряжение.

– Аластор, что за балаган здесь творится? Почему ты позволяешь своим подопечным избивать моих кандидатов?

Аластор растянул губы в довольной, почти кошачьей улыбке:

– Ну что ты, Малкольм, кто я такой, чтобы вмешиваться в семейную драму?

В этот момент до Лионы дошел смысл сказанного. Она резко подскочила к отцу и, шипя, произнесла:

– Так ты участвуешь в Перетасовке?

Норман ответил с самодовольной ухмылкой:

– Да, участвую. Но ты же не думаешь, что у тебя хватит сил обойти меня? Хотя, должен признаться, мне было бы интересно посмотреть на твои потуги.

Лиона, не в силах сдержать свой гнев, оскалилась и уже занесла кулак для нового удара, но в этот момент что-то невидимое остановило ее руку. Чья-то незримая хватка задержала ее удар. В голове Лионы раздался холодный и спокойный голос Анны: «Не трать на него силы, Лиона, не сейчас. У тебя еще будет возможность поквитаться с ним на испытании».

Лиона, почувствовав, как ее пыл немного угасает, мысленно отозвалась: «Пошла прочь из моей головы, принцесса!»

Но слова Анны уже успели охладить ее гнев, и хватка на ее руке ослабла. Девушка опустила кулак, так и не донеся его до лица Нормана.

Вместо этого Лиона плюнула ему под ноги, а затем развернулась к Аластору и, тыкая его пальцем в грудь, произнесла:

– Вы ведь знали. Вы знали, что он здесь, и не сказали!

Аластор лишь поцокал языком:

– Какой же я забывчивый.

Ярость Лионы вскипела с новой силой. Голубое пламя канделябров покраснело и взметнулось почти до потолка, отчего воздух в зале накалился.

– Давно я так не развлекалась! Ты всегда умел устраивать шоу, Аластор, хвалю. – Раздались одинокие аплодисменты, смешиваясь с низким, бархатистым женским голосом, который вызвал у Лионы неожиданный и неприятный холодок, пробежавший по спине.

Повисла абсолютная тишина. Толпа почтительно расступилась, пропуская женщину в бархатном черном платье, расшитом золотым орнаментом. Золото мягко переливалось при свете пламени, вновь ставшего голубым, подчеркивая глубину обсидиановых глаз женщины. Красивое лицо ее было идеально ровным, без единой морщинки, лишенное признаков возраста – вечная молодость или искусно сотворенные иллюзии? Лиона не могла сказать.

Все в зале, включая Аластора, склонили головы. Лиона заметила, как у него невольно дрогнул кадык.

– Благодарю, госпожа, – произнес он.

Затем взор женщины переместился на Лиону, Анну и Гидеона. Она задумчиво прикусила губу, медленно склонив голову набок. Ее длинные темные волосы свободно рассыпались по плечам черным водопадом. В этот момент Лиона ощутила себя совершенно беспомощной и маленькой, ей казалось, что она смотрит в бездну, древнюю и глубокую, как само время.

– Чувствую, эта Перетасовка обещает быть особенной, – медленно протянула женщина; ее голос звенел от нескрываемого удовольствия. Резко хлопнув в ладоши она разорвала напряженную тишину. – Ну что же все застыли? Продолжайте веселье!

Как по команде, все присутствующие подняли головы. Женщина с изяществом взяла бокал вина с ближайшего подноса и плавной походкой направилась к одному из каменных тронов.

Малкольм, поспешив к своим кандидатам, что-то прошептал двум девушкам и Норману. Норман, с хмурым лицом, еще крепче прижал платок к носу, бросив на свою дочь быстрый взгляд, после чего растворился в толпе.

Лиона стояла неподвижно, сжимая и разжимая кулаки. Ее трясло. Она не могла понять, от чего именно: от злости или от страха. Слишком много потрясений, слишком много событий за один вечер. Девушка чувствовала, что она больше не выдержит. Еще секунда, и она взорвется. Поэтому, сделав глубокий вдох, Лиона решительно развернулась и, не обращая ни на кого внимания, быстрым шагом направилась прочь из зала.

Глава 10. Анна

Анна проследила за удаляющейся фигурой Лионы, вслед за которой зал покинул Гидеон. Толпа вокруг оживилась и пыталась вернуться к иллюзии спокойствия, к притворному игнорированию только что произошедшего. Гости суетились, шептались, напряженно улыбались друг другу, но воздух все еще гудел от скрытой энергии недавнего скандала. Анна понимала – до самого конца вечера эта история будет главной темой обсуждений.

– Похоже, все нас покинули, – с наигранной грустью вздохнул Аластор. – Может, развеем напряжение и немного потанцуем?

Взгляд Анны на секунду задержался на его протянутой руке.

– Почему бы и нет, – ответила девушка и приняла приглашение.

Под звуки классической музыки, мелодии которой были пронизаны некой мрачной меланхолией, Аластор вел Анну на танцпол. Там уже кружились несколько пар. Когда они встали в центр, Анна ощутила сильную и надежную руку Аластора на своей талии, он нежно, но твердо притянул ее к себе. Анна чувствовала на себе скрытые, украдкой брошенные взгляды окружающих.

– Надеюсь, такое количество внимания вас не смущает, – произнес Аластор и повел ее в танце. – Всем интересно взглянуть на внучку Корнелии Фэллон.

– Нисколько не смущает, – отозвалась Анна. – К тому же сегодня вы подкинули им гораздо более интересную тему для сплетен.

Аластор лишь усмехнулся:

– Каюсь, виновен. Не могу упустить случая повеселить праздную толпу.

– Толпу? Мне думается, вы устроили спектакль лишь для одного зрителя, – сказала Анна и покосилась в сторону каменного трона, на котором восседала глава Ордена.

Аластор закружил Анну и оказался за ее спиной. Неожиданная близость, теплое дыхание на ухе, вызвало у девушки волну мурашек, пробежавшую по коже. Его голос, низкий и бархатистый, прозвучал словно шипение:

– Вы, как всегда, поразительно проницательны, Анна. Но развеселить Шута – это удовольствие, которое стоит немалых усилий.

Анна, немного подумав, ответила:

– Верно. Но если отбросить шутки… Почему вы не вмешались?

Аластор вновь закружил ее в танце, плавно развернув лицом к себе. Его взгляд, скрытый за красными очками, стал пристальным, пронзительным.

– Правила игры, – медленно произнес он, – категорически запрещают мне вмешиваться в дела кандидатов. Я могу лишь давать советы, направлять, быть наблюдателем.

Анна, склонив голову набок, с легкой усмешкой сощурила холодные голубые глаза.

– Так для вас это игра?

– Не для меня… – протянул Аластор. – Но да, смертельная, вечная, но игра. И я, как и вы, ее заложник.

Музыка стихла, и танец завершился. Аластор остановился напротив Анны, взяв ее руку в свою. Подняв ее пальцы к губам, он не отрывал от Анны хищного взгляда. В этот момент сквозь красноватые стекла очков отчетливо проявились его глаза – блестящие, зеленые, с узкими змеиными зрачками.

– И если мы бессильны изменить правила, то кто сказал, что мы не можем извлечь из них хотя бы немного удовольствия?