Лиловый шар

Ветер дул с залива, приятно холодя кожу. Под ногами мягко поддавался песок, в ямках от следов тяжёлых ботинок проступала вода. Закурив сигарету, Сергей с удовлетворением оглядел плоды трудов своих: только что накаченную новенькую надувную лодку системы «гондон-поплавок», купленную им вчера на распродаже. Магазин рыболовных принадлежностей, куда он привык ходить, не выдержал конкуренции с открывшимся в недавно отстроенном торговом центре павильоном. Хозяин магазинчика, мужичок лет пятидесяти с отвислыми, как у запорожца, усами, вчера честно признался Сергею, что даже рад своему неожиданному банкротству. Пару лет назад он принял точку в наследство у своего бати и всё никак не мог найти предлог прикрыть осточертевшее предприятие.

Доставшаяся Сергею практически за бесценок лодка была настоящей красавицей. Зелёно‑жёлтая, двухместная, с длинными алюминиевыми вёслами, она блестела на солнце туго накаченными боками, пахла свежей химией («резиной», – подумал было про себя Сергей и тут же хмыкнул – ну какие лодки делаются сейчас из резины), манила к себе. Аккуратно сложенные удочки, снасти, наживка и прочие дорогие каждому рыбаку «орудия производства» уже заняли отведённые им внутри места. Осталось только спустить её на воду.

Сделав последнюю затяжку, Сергей отбросил в сторону окурок и, присев на камень, начал расшнуровывать ботинки. Финский залив неглубок, и чтобы не скрести задом дно нужно пройти в воде метров десять, прежде чем бухнуться в лодку так, чтобы она не перевернулась. Можно было бы, конечно, накачать её около вон тех камней, там сразу начинается глубина в полметра, но то место ему категорически не нравилось. В прошлый раз он видел там рассевшуюся с пивными бутылками наперевес компанию отдыхающих. Опыт не обманул его: подъехав сегодня, он обнаружил между камнями осколки стекла. Ну не может наш человек, допив бутылку, не разбить её! Лучше уж намочить ноги, чем рисковать пропороть лодку.

Ступая босыми ногами по мокрому песку, он поставил снятые ботинки на расстеленный на днище полиэтиленовый пакет и начал подворачивать края старых джинсов. Закатав одну штанину выше колена, он принялся за вторую, и тут его внимание отвлёк телефонный звонок. Чертыхнувшись, он достал «Хайоми», пожалев мимоходом о том, что забыл выключить мобильник сразу же после нечаянного включения. Ироды, даже в выходные дни не дадут человеку отдохнуть, надоели уже со своими звонками…

Номер казался ему незнакомым. Реклама, наверное, подумал Сергей и, коснувшись поверхности экрана, приложил телефон к уху. Ну, кто интересно нас сегодня порадует: банк или стоматология?

– Сергей Александрович? – голос из трубки казался негромким и каким‑то… интеллигентным, что ли. Сергею почему представился шахматист: молодой человек с тонкими усиками в круглых очках «ботаника».

– Я, – сказал он. – А вы…?

– Вы меня не знаете, – ответил «ботаник». – А мне очень надо безотлагательно с вами увидеться.

– Зачем? – слово «безотлагательно» Сергею не понравилось. Веяло от него каким‑то бандитско-ментовским флёром. Хуже было только «немедленно». – Вы кто?

– По телефону невозможно, – раздалось в трубке, – Лиловый…

Дальше было неразборчиво. Сергей плотнее прижал аппарат к уху, но ничего так и не расслышал. Связь оборвалась. В трубке наступила тишина. Пожав плечами, Сергей ещё раз внимательно рассмотрел звонивший номер. 911, как и у него. А это уже зацепка, этот оператор к продаже номеров подходит строго, при заключении договоров обычно требуют паспорт. При необходимости можно будет узнать, на кого он зарегистрирован. Был у Сергея знакомый человек в особых структурах, да и не один, если честно… Многие из его бывших коллег после увольнения из рядов сделали себе неплохую карьеру у смежников. Если обратиться – помогут. Выбросив из головы непонятный звонок и выключив телефон, чтобы больше никто не беспокоил, Сергей молодцевато ухнул (босые ноги успели замёрзнуть во время короткого разговора) и, приподняв за края лодку, аккуратно спустил её на воду и повёл на глубину.

***

С Мариной встретиться сегодня не получилось. Сославшись на неожиданно приехавшую в гости родственницу, она предложила перенести встречу на завтра. Сергея этот отказ почти не огорчил. Очередная подруга сердца, с которой он несколько месяцев назад познакомился на юбилее коллеги, оказалась на поверку вовсе не такой идеальной особой как при первом впечатлении. Хорошо, что недостатки начали открываться сейчас, думал он про себя, мурлыкая под нос звучащую из динамика уже включённого мобильника песенку и энергично счищая чешую с пойманной рыбы. Иначе могла бы и в ЗАГС затащить. Первый месяц казалось, что влюбился как пацан, даже снилась, проклятая. Прыгнул бы опять на те же грабли.

Его бывшая супруга только вчера прислала ему очередное аудиопослание минут этак на десять. Среди ритуальных жалоб на поведение Светки примешивались новые, незнакомые ранее нотки. Общей дочке их в прошлом месяце исполнилось восемнадцать, а это означало конец уплаты алиментов. Экс‑супруге это явно не нравилось. После того как Сергей поздравил по телефону родное чадушко одновременно и с совершеннолетием, и с поступлением в институт (что было выслушано с неприкрытым вежливым нетерпением), в разговор вступила Вероника. Смысл долгого монолога заключался в том, что поскольку Света продолжает жить у неё, а совмещать учебу и работу молодой девушке решительно невозможно… Ухмыляясь внутренне, Сергей кротко напомнил бывшей жене пример её собственной матери, ухитрившейся в далёкие семидесятые закончить ВУЗ с ребёнком на руках, работая по вечерам на швейной фабрике. И добавил, что и сама‑то она женщина не одинокая, с мужчиной как‑никак шесть лет живёт, правда вот жениться он на ней и Светку удочерять отчего‑то не спешит…

Не будучи, однако, закоренелым циником, он договорился тогда с ней о частичной оплате дочкиной учёбы. Но сделал это хитро: деньги перечислялись сразу на счёт ВУЗа совместно с перечислениями бывшей жены. Потратить их на что‑то другое было нельзя. И брось его доченька учиться – он бы сразу узнал об этом. Вчерашнее аудио было уже вторым. Оставшаяся без регулярных траншей на свой счёт женщина, в молодые годы казавшаяся ему богиней, откровенно бунтовала.

Бросив очищенную рыбу на сковородку, Сергей протянул руку к шкафчику, чтобы достать подсолнечное масло. В этот момент в дверь квартиры позвонили. Соседи, наверное, подумал он, вытирая руки о висевшее на ручке духовки полотенце. Если бы кто‑то пришёл с улицы, он бы сперва позвонил в домофон.

Подойдя к двери, он громко произнёс «Кто?» и посмотрел в глазок. Даже если ты неслабый мужик и бывший военный, но открываешь дверь кому попало, значит, ты ещё и большой дурак.

На лестничной площадке никого не оказалось. Выборы, наверное, решил Сергей. Через неделю жителям района предстояло выбирать депутатов в муниципалитет, вот и ходят нанятые студентики, агитируют.

Подождав немного, он вернулся на кухню. Рыба уже успела начать пригорать, плотно приклеившись одним боком к поверхности ненамаслянной сковороды. Чертыхаясь, он схватился за деревянную лопаточку и начал отскребать её от раскалённого тефлона, но в это время зазвонил уже мобильник.

Чувствуя, что начинает закипать, Сергей нарочито медленно переставил сковородку на соседнюю конфорку плиты, выдохнул и протянул руку за телефоном. Если это «шахматист-ботаник» со своими шутками, подумал он, мало ему сейчас не покажется.

Но на экране отражался не незнакомый номер, а фотография его бывшей жены. Вздохнув, он коснулся экрана, постаравшись запастись терпением.

И оно ему понадобилось.

– Что ты натворил? – Вероника с ходу взяла с места в карьер, – Какого чёрта я должна объяснять неизвестным людям, что уже восемь лет как с тобой не живу? Что с тобой не общаюсь и не хочу тебя видеть? Я знала, что ты когда‑нибудь во что‑то вляпаешься, как в воду глядела. Доигрался? Наехали?

– Стой, подожди, – ошарашено пробормотал он, чуть не опустившись задом мимо стула. – Со Светкой, что ли, что‑то случилось?

– Лертеев, ты совсем отупел в своём Питере? – взвизгнула бывшая так громко, что он, поморщившись, немного отстранил динамик в сторону от уха. – Говорю тебе, ко мне сегодня прямо на улице подходили три незнакомых мужика и о тебе расспрашивали. Я перепугалась до смерти. Такие бугаи – пополам меня могли сложить и в карман засунуть. Может, ты, как уезжал из Самары, должен кому остался? А они вдруг спохватились? И с меня решили долг стрясти? Ты говори, не стесняйся! В конце концов, ты нам с дочкой золотые горы отваливаешь, как‑нибудь расплатимся!

– Подожди, – уже спокойнее сказал Сергей. – Ничего не понял, говори толком. Какие мужики, как они выглядели?

– Думаешь, я их рассматривала? – огрызнулась Вероника. – У меня в мыслях только одно было – как бы скорее ноги унести. Три здоровых дятла. Одеты прилично, даже парфюмом каким‑то дорогим несло. Говорил только один, двое остальных рядом стояли просто. Я и не разглядела их особо…

– А тот, кто говорил? – перебил он её. – Он‑то как выглядел?

– Высокий, – после короткого молчания сказала Вероника, – бритый наголо, нет, скорее просто лысый. Лицо волевое. Я сразу подумала, что либо это кто‑то из твоих сослуживцев, либо бандиты. Глаза мутные какие‑то, как будто сквозь смотрит. На щеке родинка, как раз под глазом… Не старый.

– Борода, усы?

– Нет, чисто выбрит. Вот что, Лертеев, – после ещё одной короткой паузы сказала бывшая жена, – мне плевать, кто это были такие. Это твои дела. Мы с тобой разошлись давным‑давно, и скажи, чтобы ни ко мне, ни к Светке, ни к Вадику никто с расспросами о тебе не лез.

– Ещё бы я знал, кому это сказать… – пробормотал он задумчиво.

– Кому хочешь, – ответила она, – и вот ещё что… Присылай деньги на карточку мне, слышишь?

– Обойдёшься, – сказал он. – Вадик обеспечит, – и прервал разговор. Воскресный вечер был испорчен.

***

Проворочавшись до двух ночи без сна, Сергей ожидаемо не выспался и наутро ходил по квартире как сонная муха. Собравшись, наконец, на работу, он перекинул через плечо сумку и, перед тем как отпереть входную дверь, внимательно посмотрел в глазок. На лестничной клетке и перед дверью никого и ничего не оказалось. Надо будет вечером зайти к консьержке, подумал он про себя, поворачивая ключ в замке. Посмотреть по камерам, кто заходил в парадную. Ещё на кнопке звонка должен был остаться отпечаток пальца. Последняя мысль заставила его фыркнуть. Так и крышей поехать недолго на почве мании преследования. Но всё же, всё же… Отпечаток ведь мог и остаться.

Закинув сумку на заднее сиденье машины, он с деланной бодростью затрубил марш и тронул автомобиль с места. Питерские пробки, хоть те и уступали уже легендарным московским, не принимать в расчёт было нельзя. Если, конечно, не хочешь писать потом объяснительную по поводу опоздания на работу.

Бог дорог (интересно, был ли такой у древних греков?) ныне Сергею явно благоволил. До Балтийского завода было не больше двадцати минут езды, иногда превращавшиеся в битый час. Но сегодня двадцать минут оказались именно двадцатью минутами, за что Сергей был судьбе искренне признателен.

Показав на проходной пропуск, он прошёл в раздевалку, где уже натягивали робы несколько мужчин из его бригады. Сергей пожал всем руки, потом открыл свой шкафчик. Слева от него конопатый Виктор, сосредоточенно сопя сломанным носом, пытался совладать с длиннющими шнурками на псевдоармейской обуви. Сергей покосился на это представление, но ничего не сказал. Парня он невзлюбил с первого дня знакомства, когда тот, услышав о кадровом прошлом Сергея, с нарочитой громкостью сообщил соседу о том, что сам он от армии косил, в том числе из‑за уродов-офицеров. «Твоё дело», – сухо сказал ему тогда Сергей и с той поры общался с ним лишь в случае крайней необходимости. Виктор, пришедший на верфь без году неделя, вёл себя донельзя нагло и своей мишенью почему‑то выбрал именно его. Сергей заметил, что парень старается держаться к нему как можно ближе. «Может, понравился ты ему? – как‑то вполголоса спросил электрик Игорь, с которым они работали в паре последние пару лет. – Сейчас же не поймёшь, кто кому нравится – мужики или бабы». «Пошёл ты», – беззлобно ответил тогда Сергей, но долю правды в словах напарника отметил. Виктор действительно глаз с него не спускал. Так ведут себя влюбленные, ненавистники и… сторожевые собаки.

Переодевшись, он кивнул Игорю, и они вместе вышли из раздевалки. На пороге Сергей бросил взгляд в висевшее у двери зеркало и мог поклясться, что выпрямившийся Виктор с непонятным выражением на веснушчатой физиономии смотрит ему в спину. Чёрт, ну что за человек такой! Чем он ему дорогу перешёл? Или это просто показалось из‑за недосыпа?

Нагруженные тяжёлыми мотками кабеля, они прошли к доку, в котором на ремонте который год стояла краса и гордость Дважды Краснознамённого Балтийского флота, сторожевой корабль, первый построенный у нас с технологией СТЕЛС, заслуженный боец и ветеран. Срок возврата бойца и ветерана в строй постоянно откладывался, и, как ни странно, Сергей чувствовал себя за это чуточку виноватым, хотя работал не хуже других. Корабль нравился ему, было что‑то возвышенное в прямых линиях его корпуса, делавших его похожим на хищную птицу. Куда там до него напоминавшим жирных тюленей громадным тупоносым ледоколам с Адмиралтейских верфей!

Игорь рассказывал о чём‑то своём, перемежая повествование непристойными шутками, некоторые из которых Сергей слышал не один десяток раз. Он работал не отвечая, думая о появившихся в его жизни странностях. Болтовня коллеги была привычным повседневным фоном вроде радио.

– Кстати! – донеслось до него, – Меня опять вчера развести пытались. Звонит такой в воскресение, молодой, по голосу слышно. И говорит: вашу карту взломать пытались, ну там, короче, всё по схеме… Никому не переводите, значит, пароль не говорите… А сам про код на карточке спрашивает, козёл. Ух, ну и послал я его! У вас, говорю, Троцкий в вашей службе безопасности работает? Нет, говорит, а что? А то, говорю, что звездишь ты, сука, как Троцкий! – Игорь весело зафыркал и сам загоготал над своей шуткой. – Представляешь, совсем обнаглели, гады. А главное: тупые как пробки, Троцкий не знают кто такой. А ведь разводят же кого‑то…

– Мне тоже вчера звонили, – механически проговорил Сергей. – Теперь не знаю, что и думать. Он рассказал напарнику о звонке, полученном перед началом рыбалки, умолчав, однако, о последующем разговоре с Вероникой. Игорь слушал внимательно, как ребёнок приоткрыв рот и облизывая губы. – Чушь собачья, – сказал он, когда рассказ закончился. – Идиот какой‑то звонил.

– Откуда‑то этот идиот меня знает. И слово какое‑то ещё он сказал, «безотлагательно», что ли… Нет, «лиловый»… Вот что запомнилось. Что может быть лиловым?

– Нос может быть лиловым, – хохотнул Игорь, – если не закусывать. Давай, тяни кабель, а то до конца смены не управимся.

Оставшаяся часть рабочего дня прошла почти незаметно. Здорово перемазавшись, они всё‑таки проложили линию проводки и остановились, только услышав звук зуммера, оповещавшего о завершении работ. Медленно шагая в сторону раздевалки, Сергей напомнил себе не забыть зайти сегодня к бабушке‑консьержке, сидевшей в домуправлении. Марья Степановна, с первого взгляда казавшаяся божиим одуванчиком, не способным рассчитаться на кассе в магазине, на деле ловко управлялась с многочисленными мониторами на пульте охраны и была сущей головной болью для курьеров, доставщиков еды и прочих субъектов, желавших проникнуть на огороженную территорию. Каждому покусившемуся войти она устраивала допрос с пристрастием через отчаянно хрипевшую громкую связь въездного домофона. А поскольку далеко не все курьеры с доставщиками в совершенстве владели великим и могучим, слушать их пререкания было сплошным удовольствием.

«Посмотреть, кто вчера заходил в парадную, – думал он. – Во сколько же это было… Ах да, сразу после звонка в дверь мне позвонила Вероника. Время можно посмотреть на телефоне». Его размышления были прерваны громким шумом, донёсшимся из раздевалки. Там явно дрались.

Бросившись вперёд и распахнув дверь, он увидел Игоря, ворочавшегося на животе на грязном полу около его шкафчика, и Виктора, сидящего у него на спине и с сосредоточенном видом выворачивавшего Игорю руку. Двое работяг с растерянным видом пытались оттащить Виктора в сторону, но парень, похоже, даже не замечал их усилий. «Отдавай нож, тварь, – бормотал он сквозь зубы. – Всё равно отдашь».

– Обалдели совсем?! – закричал Сергей, пробиваясь к дерущимся через обступившую их небольшую толпу. – А ну, отвали от него!

Он подхватил сидящего сверху под мышки и с силой отбросил его. Не ожидавший этого Виктор выпустил Игоря, и тот, шипя от боли и отчаянно матерясь, откатился в сторону.

– Кровь играет, да? – недобро глядя выпрямившемуся парню со сломанным носом в глаза, негромко сказал Сергей. – Подраться хочется? Со мной тогда подерись.

Конопатый несколько секунд молча смотрел Сергею в глаза, двигая губами, как будто желая что‑то сказать, потом хмыкнул. Повернулся спиной, взял стоящую на лавке сумку. Направился было к выходу из раздевалки. У двери повернулся лицом к Сергею, смерил его взглядом и сплюнул в урну. Потом сказал странное.

– Одного не понимаю, почему этот? – и вышел.

– Псих, – выдохнул один из рабочих, – натуральный псих. Надо бригадиру сказать – пусть выгонит на хрен. Только драчунов нам здесь не хватало. Пришёл тут, дезертир, порядки свои устанавливать начал.

– А я Серёге сразу сказал, влюблён он в него! – произнес поднявшийся с пола и отряхивающий одежду Игорь.

– К тебе ревнует! – выкрикнул кто‑то из рабочих, и все засмеялись. Напряжение схлынуло.

– Из‑за чего подрались? – тихонько спросил Сергей у Игоря.

Тот загадочно посмотрел на него.

– Из‑за дела.

***

Марью Степановну он застал прямо на выходе из помещения домоуправления. Старушка, торопливо заматывая платок, даже не дослушала его до конца.

– А что, украли что‑то? – перебила она его. – Так, милый, дома надо вещи хранить. На прошлой неделе в четвертой парадной детскую коляску увели. Ни стыда ни совести у людей. И главное, зашёл в подъезд паразит этот так спокойно, диву даёшься. За другой жиличкой. Та дверь открыла, а он сзади пристроился и зашёл. А та ему – ни здравствуйте, ни куда идёте. Как будто так и надо. Хорошо хоть под лестницу её не затащил. Изнасиловал бы дуру, тогда бы знала, как незнакомых людей в подъезд впускать.

– Так по камерам‑то его увидели? – попытался вклиниться Сергей.

– Увидеть‑то увидели, да что толку. Милиция… тьфу ты, никак не запомню, полиция приходила, смотрела… У нас, говорят, кража коляски в этом квартале это первый случай. Вы, говорят, открыли сезон. Ещё и смеются…

– Мне бы тоже видео посмотреть…

– Чего его смотреть, если ничего не украли. Мало ли кто в дверь мог позвонить. А теперь иди, иди, меня дочка просит срочно подъехать, с внучкой посидеть на полчаса. Приходи завтра вечером, если невтерпёж, вместе и посмотрим.

Пожав плечами, Сергей двинулся к своей парадной. Напротив неё рядами выстроились припаркованные машины. Свою он здесь не оставлял, для него было предназначено отдельное место. Когда‑то он здорово помог владельцу расположенной в пяти минутах ходьбы автостоянки, и тот с барского плеча поместил его в список блатных, с которых взималась только половина оплаты. Две тысячи допрасходов погоды не делали, зато не нужно было каждый вечер мучиться, разыскивая куда бы приткнуться.

Стоя напротив входа в дом, Сергей начал доставать из кармана связку ключей. В этот момент сзади он услышал звук открывающих дверей автомобиля. Обернувшись, он увидел, как из припаркованной метрах в десяти от входа в подъезд тёмной «Мазды» выбрались четверо мужчин – все как на подбор крепкие, коротко стриженные – и быстрым, целеустремлённым шагом двинулись к нему.

– Полиция, – громко произнёс идущий впереди, одетый в синюю куртку. – Оставайтесь на месте…

В дальнейшем Сергей сам не мог объяснить себе, почему он так поступил. Вместо того, что законопослушно замереть на месте, он рывком распахнул дверь, развернулся, преодолевая сопротивление доводчика, закрыл её за собой и бросился в глубину подъезда. Ткнув дрожащим пальцем в кнопку лифта, он на секунду прислушался и, убедившись, что кабина находится на верхних этажах, опрометью бросился вверх по лестнице. Прыгая через ступеньки, он одним махом преодолел десяток пролётов и ворвался на площадку своего этажа. Здесь его ждал новый сюрприз.

На ручке двери висел пакет, самый обыкновенный пакет из супермаркета, предназначенный для переноски купленных продуктов. В нём лежало нечто, завёрнутое в газету, напоминавшее по размерам крупное яйцо, и с ним канцелярская папка с бумагами. Сорвав пакет с ручки и отбросив его в сторону, Сергей дрожащими руками начал вставлять ключ в замочную скважину. Ударившись о бетонный пол, пакет издал звук, напоминавший удар камня о камень. И из него выкатился ярко‑розовый, коралловый, нет, лиловый…

Встав на колени, Сергей зачарованно взял в руки светящийся шар. Идеально гладкий, сделанный непонятно из какого материала, он казался тёплым, даже горячим, и от этого делалось одновременно и жутко, и как‑то весело даже…

Из транса его вывел топот ног, доносящийся с лестничной клетки. «Сто тридцатая», – услышал он чей‑то крик. Магнитный замок на двери в парадную, видимо, сорвали. Понимая, что открыть квартиру и запереться в ней он уже не успеет, Сергей метнулся к деревянному дверному косяку. Дверная рама была с секретом.

Предыдущий владелец квартиры был человеком с придурью. Выражалась она, в том числе и в периодических провалах в памяти, и в тяге к повышенной секретности. Неполадки с головой, однако, далеко не всегда сопутствуют корявым рукам. Будучи как в песне Высоцкого слесарем шестого разряда, предыдущий хозяин выточил в левом косяке у самого пола небольшое углубление, которое мастерски замаскировал подходящей пластиной. Предназначалось оно для припрятывания ключей. Оформляя продажу, Кулибин показал Сергею тайник. Тогда это показалось смешным, а вот сейчас…

Отодвинув пластину и молясь о том, чтобы шар не оказался слишком велик, Сергей засунул в открывшееся отверстие свою находку. Вошло идеально. Торопливо поставив пластину на место и удостоверившись, что со стороны щель в косяке не заметна, он схватился за торчащий из замочной скважины ключ, и в этот момент дверь, ведущая на лестничную клетку, распахнулась.

Его тут же схватили за руки и плечи, качественно приложив грудью и лицом о дверь собственной квартиры. Задыхающийся голос над его ухом напомнил ему про полицию, чьи‑то руки зашарили в карманах и охлопали по бокам и бёдрам. Пространство вокруг как по волшебству наполнилось людьми, мужчины возбуждённо и коротко переговаривались, пытаясь отдышаться. Дверь соседней квартиры приоткрылась, оттуда высунулась голова соседки, с которой Сергей периодически здоровался при встрече. Голова испуганно ойкнула, и дверь захлопнулась.

– Чего бежал? – едва ли не дружелюбным тоном поинтересовался державший его за руку молодой парень с немного цыганской внешностью. – Совесть нечиста?

Только теперь Сергей осознал, что ему и впрямь бояться было нечего. Ничего противозаконного он не совершал. Не считать же уголовным преступлением шашни с чужой супругой (бывало порою, чего уж там) и рыболовство в приграничной зоне на выходных. Видимо, сказалось напряжение двух последних дней, вот и дунул от преследователей как заяц.

– Совесть чиста, – произнес он, – а в чём, собственно…

– А вот и посмотрим, – перебил его тот самый, который приказал ему оставаться на месте у входа в подъезд. – Это мы посмотрим.

Старше других, он до смешного походил на товарища Сергея по артиллерийскому училищу, прозванному гусём за длинную шею с выдающимся кадыком. Вспомнив это, Сергей непроизвольно фыркнул. «Гусю» ничего смешным не показалось.

– Уводите его, – коротко приказал он. – В отделе расскажете, в чём причины веселья. Паспорт при вас?

– Да, но…

– Давайте сюда. Ключи сами берите своими руками и в карман кладите. Карман застегните. Нам не нужно, чтобы вы потом истории рассказывали, как мы вашу квартиру обнесли. Наручники на него оденьте. Борзый больно. Чтобы второй раз не побежал.

– Вы хоть объясните за что…

– Узнаете.

– Вы даже не представились…

– Старший оперуполномоченный капитан Шадрин, – перед носом у Сергея закачалось раскрытое удостоверение с фотографией человека в полицейском кителе. – Легче вам от этого стало?

В пассажирский лифт, само собой, все они не поместились. Пришлось ожидать грузовой, но последний так долго ехал откуда‑то сверху, что Шадрин потерял терпение. Они спустились вниз по лестнице, один впереди, потом Сергей с одетыми наручниками под локоток с молодым человеком, которого он окрестил «Цыганом», за ними шли остальные. На улице Сергея посадили на заднее сиденье «Мазды», заботливо придержав голову, чтобы не ударился при посадке. Справа и слева от него втиснулись двое из задерживавших. Никто из них не мог пожаловаться на узость в плечах, так что стиснули его качественно. «Цыган» сел за руль. Шадрину, как явно старшему в группе, досталось персональное переднее сиденье рядом с водителем. На коленях у капитана, как успел заметить Сергей, лежала выпавшая из пакета канцелярская папка с торчащими из неё листами.

По пути Сергей попробовал было задавать вопросы, но его спутники как воды в рот набрали. «Цыган» вёл быстро, но аккуратно, видно, что не новичок.

Откинувшись на заднее сиденье так комфортно, как это позволяли ему широкоплечие стражники, уже несколько успокоившись, Сергей думал о возможных причинах своего задержания. В том, что это было задержание, он не сомневался. Будь посадившие его в машину люди бандитами или рэкетирами, вряд ли они бы вели себя так вежливо и устраивали представление с полицейскими корочками. Скорее дали бы по голове сразу, как засунули в салон, во избежание возможных неожиданностей со стороны жертвы. Или затащили бы в квартиру и там порезвились от души. Да и что брать у отставного майора, ныне делающего карьеру электрика на Балтийском заводе? Личная месть? Уже теплее, неужели муж у Светки оказался вовсе не таким тюфяком, как они думали, и как‑то прознал о наставленных ему год назад раскидистых рогах? Светлана проболталась? Выпалила в запале очередной ссоры, а супруг через знакомых решил отомстить? С него, пожалуй, станется, судя по тому, что про него рассказывала благоверная. Итак, пока в качестве рабочей версии – месть обманутого мужа… Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Автомобиль остановился перед невысоким трёхэтажным зданием, похожим на детский сад. Водитель вышел из машины, открыл ворота, потом завёл машину внутрь огороженного двора. Сергея выпихнули вон и повели к входу в «садик». Открыв чёрную металлическую дверь без таблички, Шадрин пропустил процессию внутрь, коротко бросив: «Ко мне в кабинет», и куда‑то исчез. Трое остальных вместе с Сергеем поднялись по лестнице на третий этаж и оказались в коридоре с протёртым посередине линолеумом на полу. Коридор был ярко освещён висящими на потолке лампами дневного света. По обе стороны тянулись двери, часть из которых была открыта. Навстречу им прошёл незнакомый мужчина в вязаном свитере с высоким воротником, без любопытства посмотрел на Сергея и стал наполнять водой пластиковый стакан из стоящего в углу коридора кулера. В воздухе пахло чем‑то знакомым, но основательно забытым. Спустя пару секунд Сергей понял, что запах напоминает ему тот особый устоявшийся дух, висящий в казарме, от которого невозможно избавиться никакими проветриваниями. Это была непередаваемая, неописуемая словами смесь ароматов ношеной одежды, обуви, мужского пота, табака и оружия. Только не надо думать, что это была вонь. Само такое предположение оскорбило бы любого из них, в том числе и Сергея. Это был запах мужчин, и на этом точка.

Его ввели в одну из раскрытых дверей. За порогом была ярко освещённая комната, стол со стоящим на нём ноутбуком, несколько стульев, кресло, продавленный диван в клеточку, на котором валялась груда чёрных мусорных пакетов, набитым неизвестным содержимым. В углу красовалась напольная вешалка. Картину довершал стоящий у стола массивный сейф, покрашенный кое‑где облупившейся тёмно‑зелёной краской.

Один из сопровождавших небрежно сбросил с дивана несколько пакетов на пол. На освободившееся место усадили Сергея. «Цыган» сел за стол, но ноутбук не включил, а стал рассматривать сидящего на диване весёлыми, слегка прищуренными глазами.

Сергей вспомнил много раз слышанную в американских фильмах фразу про «один звонок».

– Позвонить можно? – произнёс он, стараясь, чтобы дрожащий голос не выдал его волнения. Всё‑таки он сильно мандражил, не от страха перед реальной угрозой, а от неопределённости, что ли… Ничего, в конце концов, не было понятно.

– Пока нет, – быстро и весело сказал «цыган». – Адвокат есть у вас? Если что…

– Адвокат? – переспросил, растерявшись, Сергей. – А в чём меня обвиняют?

– Пока ни в чём. А там видно будет.

В коридоре послышались голоса. В кабинет вошёл Шадрин в сопровождении двух совсем молоденьких пацанов, сразу начавших коситься на закованного в наручники Сергея с плохо скрываемым любопытством.

– Вот, – Шадрин подошёл к столу, сел на освобождённое «цыганом» место за ноутбуком и ткнул пальцем в клавишу. – Этот гражданин был задержан по подозрению в совершении преступления, предусмотренного статьёй двести двадцать восемь УК РФ. Вам надо объяснять, что это такое?

– Два–два–восемь, никого не просим, – пробормотал один из парней, ухмыльнувшись. Второй, видимо, не понял, и Шадрин расшифровал.

– Хранение наркотических средств и психотропных веществ, запрещённых к свободному обороту на территории Российской Федерации. Сейчас в вашем присутствии в качестве понятых будет произведён личный досмотр задержанного гражданина… – он сверился с извлечённым из кармана паспортом, – … Лертеева Сергея Александровича.

Услышанное показалось Сергею каким‑то кафкианским фантасмагорическим бредом. В годы учёбы он, чего греха таить, пару раз побаловался вошедшими тогда в моду «марочками», но, во‑первых, в военном училище добывать наркоту всё‑таки было не так просто, а во‑вторых, воспитанный в патриархальных традициях российской глубинки, Сергей искренне считал, что водка лучше. Поэтому всё его знакомство с наркотиками закончилось двадцать лет назад, так толком и не начавшись.

– Даже не смешно, – пробормотал он себе под нос и в лёгком ступоре стал ждать дальнейшего развития событий.

Шадрин между тем гнул свою линию. Заполнив первый лист распечатанного на принтере бланка и перечислив в нём имена и данные присутствовавших, он вернул, как оказалось, едва достигшим совершеннолетия понятым паспорта. По его команде «браслеты» с рук Сергея сняли. Монотонно описывая надетую на Сергее одежду, он приказал «цыгану» начать досмотр. Тот, быстро перебирая карманы куртки и извлекая из них поочерёдно телефон, пачку сигарет, зажигалку, бумажник, перочинный нож, мелочь, ключи от квартиры, вскоре дошёл до внутреннего кармана, и тут… Ловким движением фокусника на глазах у обалдевшего Сергея он достал оттуда маленький, сантиметров этак пять на три, полиэтиленовый пакетик с находившимся внутри белым порошком, напоминавшим зубной. При его появлении присутствовавшие в кабинете зашевелились как по команде.

– Откуда это у вас? – спросил Шадрин.

– Понятия не имею, – растерянно ответил Сергей, начиная что‑то понимать. – Это не моё.

– Так и запишем. Во внутреннем кармане надетой на досматриваемое лицо куртки был обнаружен прозрачный полиэтиленовый пакетик с комплиментарной застёжкой с находящимся внутри порошкообразным веществом белого цвета…

– Вы мне его подложили, – медленно произнёс Сергей. Ярость поднималась в нём тёмной пьянящей волной. – Вы мне его подложили, когда задерживали. Когда к двери прижали…

– Надо понимать, то, что это ваше – вы не признаёте? – сказал Шадрин. В глазах его Сергей увидел то, что пугало больше всего – равнодушие. Для капитана происходящее было рутиной.

– Не признаю. Это не моё.

– Не ваше. Так и запишем.

Осмотр продолжился и вскоре закончился. Ничего другого криминального ожидаемо обнаружено не было. Дальнейшее шаренье по карманам брюк и снимание обуви уже никого не интересовало. Чувствовалось, что пьеса доигрывается ради проформы.

– Распишитесь, – Шадрин толкнул ему через стол заполненный протокол.

– Не буду, – твёрдо ответил Сергей, глядя ему в глаза. – Это не моё.

– От подписи отказался, – вздохнул капитан и снова потянулся к бланку. – Сейчас внесём соответствующую пометку. Понятые, обращаю ваше внимание, что протокол личного досмотра надо заверять подписями здесь, здесь и здесь… – Он поставил на протоколе несколько галочек. – Отдельно надо расписаться за то, что досматриваемый в вашем присутствии от подписи отказался. В дальнейшем, возможно, надо будет подтвердить это на суде.

Пацаны переглянулись, как будто услышали что‑то, что они услышать не ожидали.

– На суде‑е? – протянул неуверенно один из них. – Вы же говорили, что это только на полчаса.

– Если уж взялись выполнять свой гражданский долг, так выполняйте до конца, – недобрым давящим тоном произнёс уставившийся на них Шадрин. – Или всё‑таки протокол оформить? За мелкое хулиганство?

Пацаны молча переминались с ноги на ногу, потом по очереди расписались.

– Забирайте паспорта и свободны, – коротко сказал капитан. – Валера, проводи их. А то ещё заблудятся. Телефоны им верни. Ну а вы, – обернулся он к Сергею, – вы остаётесь здесь. Сейчас отправим найденное у вас вещество на исследование, а там как повернётся…

– А как может повернуться? – хрипло произнёс, помотав головой, Сергей.

– А это уж какой вес у вещества будет. Может повернуться следователем, а может – дознавателем.

– Мужики, – взмолился Сергей, – скажите толком, что вам от меня нужно? Кому я дорогу перешёл? Это же не моё, вы сами знаете.

– Да ничего мне от тебя не нужно, – устало дёрнул плечом Шадрин. – И насчёт «не твоё» – это ещё бабка надвое сказала. Хочешь верь, хочешь не верь, а ничего мы тебе не подкидывали, – он встал и прошёл к выходу из кабинета. – Наручники на него оденьте, – бросил он.

– Куда его? – спросил «цыган». – В отдел?

– Нет, пожалуй, – Шадрин задумчиво потёр подбородок. – Сказали отработать как можно быстрее. Вот что, Валера, – обратился он к вернувшемуся оперативнику, – бери пакет и дуй быстро к экспертам. Скажи – личное распоряжение, пусть всё отложат и сделают вне очереди. Тут крупняк, и на глаз видно. Одна нога здесь, другая там. А ты, – обратился он к «цыгану», – посиди тут с ним. Военный бывший как‑никак, кто знает, чему их там учили.

– Откуда вы знаете, что я военный? – перебил его Сергей. – Кто сказал отработать меня как можно быстрее?

Не ответив на вопрос, капитан молча подошёл к платяному шкафу, открыл его и с усилием достал оттуда гимнастическую гирю. Так же молча он поставил её у ноги оторопевшего Сергея. Посмеивающийся Валера ловким движением застегнул один наручник у него на запястье, а второй на рукоятке гири.

– Отдыхай! – сказал он, скалясь во все тридцать три зуба. – С такой не убежишь.

Гиря была двадцатичетырёхкилограммовая. Действительно, с такой не убежишь.

***

Следователь так неподдельно искренне обрадовался приходу адвоката, что со стороны могло показаться, что тот приходится ему родным братом. Или отцом, судя по возрасту обоих.

В пакетике вещества обнаружилось «в особо крупном размере». Сообщивший Сергею эту радостную новость Ильгар (таким странным именем, оказывается, звали «цыгана»), после этих слов многозначительно поднял палец вверх.

– Хорошее раскрытие, – пояснил он, – и как раз в начале месяца. Ещё и разогнаться не успели, а тут такой подарок. Хоть поспокойнее потом будем… И начальство отметит.

Сергею плевать было на его начальство, он ломал голову над тем, как пакетик мог оказаться в его одежде. Когда его «принимали» у квартиры, шарили по карманам добротно, но во внутренний вроде никто не залезал, по крайней мере, он этого не помнил. Но и в кабинете проводивший досмотр Ильгар в карман ничего положить не мог. Руки у него были пустые – в этом Сергей мог поклясться. Нужно было быть фокусником уровня Акопяна, чтобы провернуть такое – в присутствии шестерых человек незаметно достать из рукава пакет, сунуть в карман, а потом извлечь оттуда на глазах зрителей. Но как‑то эта дрянь у него всё‑таки оказалось. Он крутил в голове разные варианты, но толкового объяснения так и не находил. Сдавшись, он снова попросил разрешения позвонить. На часах уже было четыре ночи, и Михеев такому позднему звонку бы явно не обрадовался, но, выслушав, помог бы. Восемь лет в одном гарнизоне службу несли как‑никак… И кто виноват в том, что судьба раскидала двух бравых артиллеристов в разные стороны: один уехал в Питер и сделал там хорошую карьеру в штабе Северо-Западного округа, заматерел, оброс знакомыми и связями. А второй… Второй так и не поднялся выше майора, вылетел со службы как пробка из бутылки, развёлся с женой, тоже поехал в Питер, да так никуда кроме Балтийского завода приткнуться не смог. Да и то хорошо, платили по крайней мере нормально, квартиру купил…

На его просьбу о звонке дремавший Ильгар ожидаемо не отреагировал. При повторном обращении недовольно заворчал и пояснил, что звонить можно только адвокату. И то через его руки. «Как так?» – не понял Сергей. «Если есть адвокат, называешь его имя, я на твоих глазах с твоего телефона его набираю и говорю, чтобы приехал, – растолковал молодой оперативник. – Потом с другими общаешься через него». «А если адвоката нет?» «Вызовут дежурного. Жди. Может, ты приколист и толчёный мел с собой таскаешь. Хотя нам такие пока не попадались». И Сергей стал ждать.

Гражданский человек или не нюхавший училища «пиджак» на его месте начал бы качать права, возмущаться произволом, протестовать против прикованной к запястью гири. Нарочно проситься в туалет, чтобы мент повозился с наручниками, а не дремал за столом. Умом Сергей понимал, что, наверное, так и стоило поступать, его спокойствие могли счесть за признание вины. Однако что‑то мешало. Армейское воспитание и служба всегда оставляют на человеке отпечаток. Побывав некогда частью большой отлаженной машины, поневоле проникаешься ощущением принадлежности к некой касте. Которое (ощущение это) определяет поведение человека на всю оставшуюся жизнь. Ну не мог он опуститься до базарной истерики, воплей и размахивания неприкованной рукой. Он был офицером и остался им в душе, хотя старый китель и пылился безвылазно дома в шкафу долгие годы. И вдвойне стыдно было вести себя по‑бабьи перед такими же, не офицерами, но хотя бы в обиходе именующимися так. (Примечание: ни в одном нормативном акте, регулирующем деятельность полиции, вы не найдёте слова «офицер». Полицейские именуются «сотрудниками органов внутренних дел со специальными званиями и знаками различия»). Просто перед мужиками, наконец.

В туалет он всё‑таки попросился, и его отвели, отомкнув гирю от запястья. Помочившись в унитаз на глазах стоявшего в дверях Ильгара, он спустил воду и тщательно вымыл руки. Санузел не блистал итальянской сантехникой, как в каком‑нибудь отеле «Хилтон», но выглядел добротно. «И кто только убирает у них? – подумал он, выходя. – Не сами же моют. У уборщика, наверное, есть какой‑то допуск, простого человека сюда с улицы не возьмут, в кабинетах секретная документация как‑никак».

К утру ожидание наконец закончилось. Привезли результаты исследования, вызвали следователя. Следователь оказался молодым парнем в звании старшего лейтенанта, со слегка раскосыми глазами и анекдотично густыми бровями, сросшимися над переносицей. Под мышкой он держал большую круглую фуражку с синим околышем, а на его груди на кителе висел странный, до этого никогда не виданный Сергеем нагрудный знак – синий эмалевый крест с российским гербом в белом ромбе. Недолго переговорив о чём‑то в коридоре с Валерой (дверь в кабинет, где сидел Сергей, перед этим прикрыли), он положил фуражку на сейф и сел за стол, за которым ранее сидел Шадрин, а после него цыганистый Ильгар. Пробормотав что‑то по поводу отсутствующей мышки, он вставил в торец ноутбука флешку. После этого просмотрел странички паспорта Сергея, потом начал листать тоненькую стопку бумаг, среди которых Сергей заметил неподписанный им протокол. Долистав до конца, старлей углубился в ноутбук, барабаня пальцем по тачпаду и близоруко щурясь. Молчание затягивалось.

– Вы следователь? – спросил его Сергей, чтобы хоть как‑то начать разговор. Ранее в такие ситуации он не попадал и понятия не имел, как ему себя вести.

Бровастый моргнул, как будто Сергей поинтересовался – не инопланетянин ли он. Оторвавшись от монитора, он внимательно и несколько смущённо посмотрел на Сергея.

– Да. Дежурный. У вас свой адвокат есть?

– Нет, – честно ответил Сергей. – Но у меня есть знакомые, которые могут посоветовать, что мне делать. Если дадите мне позвонить…

– Не позволяется, – вздохнул следователь, и в его словах почувствовалась неуверенность, как будто он только что солгал и сам испугался этого. – Если нет адвоката, вызовем дежурного.

– Это заранее надо было делать, – сказал появившийся в дверном проёме Шадрин. Капитан выглядел невыспавшимся и изрядно раздражённым. – С самого начала тебе сказали, что нет у него адвоката.

– Бывает, что вызовешь дежурного, а приедешь – тут уже по соглашению адвокат нарисовался, – примирительно сказал следователь. – Ничего, сейчас позвоню Евгению Фёдоровичу, он на машине, быстро прикатит.

– Как вас зовут? – спросил Сергей.

– Как и вас, – улыбнулся следователь. – Тёзки мы.

Надо же.

– Это не моё, – с нажимом сказал Сергей, глядя в глаза следователю. – Я наркоту не употребляю и ею не барыжу. Понятия не имею, как этот пакет у меня в кармане оказался.

– Подкинули. Старая песня, – сказал Шадрин, разваливаясь рядом с ним на диване. – Ты адвоката‑то вызывай, – повернулся он к следователю. Последний засуетился, вытащил из кармана старенькую раскладушку-«Моторолу» (откуда только достал такой антиквариат) и начал набирать номер.

Переговоры затянулись. Неизвестный Сергею Евгений Фёдорович, видимо, только что разбуженный утренним звонком, приезжать отказывался. Тёзка в погонах старшего лейтенанта его упрашивал. Наконец невидимому Фёдоровичу надоело ломаться, либо просто он понял, что больше не заснёт, и следователь с облегчением откинулся на спинку стула, захлопнув телефон.

– Сейчас приедет адвокат, вы с ним пообщаетесь. Кофейный автомат у вас внизу работает? Позвонили в конце дежурства! Пару часов не могли подождать, чтобы уже следующему на свежую голову досталось?

– Не могли, – коротко ответил Шадрин. Следователь вышел, капитан занял место за столом и начал что‑то печатать на ноутбуке. Вернувшийся со стаканчиком в руке старший лейтенант неловко затоптался на пороге, потом, помявшись немного, сел рядом с Сергеем.

– Сейчас адвокат придёт, – повторил он неловко и попытался пошутить. – Может между нами садиться и желание загадывать. А что это он у вас к гире пристёгнут? Бежать пытался?

– Пытался, – не глядя сказал Шадрин и, вытащив из ящика стола ключи, протянул их следователю. – Сними, если боишься, что адвокат засмеёт.

Что делать с ключами старлей явно не знал. Помедлив пару секунд, словно ожидая, что Шадрин заберёт их обратно, он протянул руку, взял связку, и присев на корточки у запястья Сергея, начал неумело ковыряться в отверстии на наручниках. Помучавшись секунд десять, он поднял было голову и открыл рот, как будто собирался попросить о помощи. Потом передумал и после недолгой возни совладал с наручником, отомкнув его от гири.

– Давайте вторую руку, – сказал он Сергею и на этот раз справился уже быстрее. Положив наручники и ключи на стол, он замер, к чему‑то прислушиваясь. Потом пробормотав «ну наконец‑то», повернулся к двери.

В коридоре послышались шаги, и в кабинет вошёл высокий полный человек в бежевом плаще с небольшим портфелем в руке. При его виде следователь выдохнул с таким облегчением, что сидевший за столом Шадрин не таясь презрительно фыркнул.

– Сергей Борисович, – громко с порога начал вошедший, – сколько раз я просил вас не вызывать меня под утро. У меня в десять заседание в Приморском суде. Как я туда успею? Здесь надолго?

– Нет, Евгений Фёдорович. Думаю, что нет. Задержанный утверждает, что обнаруженное вещество не его.

– Ага, понятно, – в глазах Евгения Фёдоровича мелькнула искра интереса. – Нам надо будет с ним переговорить пару минут. Мы отойдём в конец коридора, ладно? В кабинете вы нас с ним не оставите?

– Не оставим, – сказал, вставая, Шадрин. – Пойдёмте, я тоже рядом побуду.

– Нам конфиденциально…

– Он бежать пытался, – безапелляционным тоном сказал капитан. – Пройдите к окну, а я у двери постою, пригляжу. Не задерживайтесь.

– Идёмте, идёмте, – суетливо и быстро проговорил Евгений Фёдорович Сергею. Тот поднялся с дивана и вышел с ним в коридор. Вдвоём они прошли к зарешечённому окошку. Сквозь стекло уже были видны проступавшие очертания домов. Наступило утро.

– Я так понимаю, своего адвоката у вас нет, – став практически вплотную, негромко и быстро приступил к делу Фёдорович. – Я могу представлять ваши интересы в ходе предварительного следствия и, если потребуется, суда. Сейчас мы с вами от показаний будем отказываться, а впоследствии я к вам приеду, и мы сформулируем нашу позицию.

– Куда приедете?

– В ИВС. Изолятор временного содержания. Потом в суд. Вам ещё обвинение будут предъявлять. И в СИЗО.

От неправдоподобности происходящего и услышанного Сергею захотелось ущипнуть себя посильнее и проснуться.

– Но это не моё, – уже в который раз беспомощно повторил он. – Не знаю я, как у меня это оказалось. Меня схватили у квартиры, засунули в машину и привезли сюда. А здесь вытащили пакет с этой дрянью из внутреннего кармана.

– Вы сами не употребляете? – быстро спросил адвокат.

– Нет.

– Изымали при понятых?

– Были какие‑то молоденькие пацаны…

– Ясно, – сморщил нос адвокат, – поймали парочку с пивом в руках и привели. Ладно, с этим позже разберёмся. Сергей Александрович, сами видите, вас по неизвестной причине подставили и сейчас вам грозит вполне реальный срок.

– Неужели это так просто делается? – упавшим голосом спросил Сергей.

– К сожалению. Кто‑то дал наводку, и вот вы здесь. Поэтому вам и нужна квалифицированная юридическая помощь. Мои услуги стоят недорого. Опыт у меня большой. Сейчас подпишем соглашение, – адвокат вытащил из портфеля лист с заранее напечатанным текстом, – и я вступаю в дело. Постараемся достичь наиболее приемлемого для вас результата. Родственники у вас в городе есть?

– Один живу.

– Плохо. Ладно, с оплатой разберёмся позже. Подпишите вот здесь… Да, правильно. И здесь. Вот, теперь я защищаю ваши интересы. Пойдёмте. Не стоит злить следователя. Сейчас мы с вами от показаний будем отказываться по пятьдесят первой статье Конституции. Никто не обязан свидетельствовать против самого себя, слышали, наверное? Нет? Это неважно. Суть в том, что мы берём что‑то вроде временного тайм‑аута, ни да, ни нет… А они пусть доказывают.

– Да чего доказывать‑то, – сказал от двери в кабинет Шадрин. – При понятых вытащили пакет с амфетамином. Вы закончили там?

– Идёмте, – бросил Фёдорович Сергею. Проходя мимо Шадрина, укоризненно сказал ему:

– А подслушивать нехорошо.

– У меня слух хороший, – усмехнулся капитан.

***

Допрос Сергея в качестве подозреваемого напоминал партию в пин‑понг: следователь задавал короткие вопросы, он так же лаконично отвечал. Выяснили его фамилию, имя, отчество, дату и место его рождения, номер телефона, место проживания и регистрации, место работы и должность. При этих словах он встрепенулся, вспомнив, что на заводе вообще‑то начался рабочий день. Только увольнения ему не хватало. Слово легло в строку, лежащий на столе среди личных вещей Сергея «Хайоми» зазвонил.

– Игорь, – прочитал Фёдорович, вытянув шею к столу. – Родственник ваш?

– С работы это… – Сергей потянул было руку к телефону. – Ответить можно?

– Все разговоры с момента изъятия телефона запрещены, – решительно ответил следователь и даже кончиком ручки отодвинул звонивший аппарат подальше, как будто опасался, что Сергей в прыжке дотянется до трубки. – Телефон будет осмотрен и признан вещественным доказательством по уголовному делу, а впоследствии возвращён либо вам, либо лицам, на которых вы укажете.

– Которым вы укажете, – поправил Фёдорович. – На которых вы укажете – это уже про сообщников, хе‑хе…

– А что может телефон доказывать? – удивился Сергей.

– В памяти могут сохраниться номера тех людей, у которых вы купили психотроп, – пояснил старлей.

– Значит, всё‑таки амфетамин… – жалостливо протянул Фёдорович. – И действительно размер особо крупный, Сергей Борисович?

Бровастый Сергей Борисович кивнул, продолжая печатать со скоростью пулемёта. Телефон наконец затих.

– Значит, в СИЗО, – вздохнул Фёдорович. – Как минимум два месяца пробудете в изоляторе. О подписке о невыезде, Сергей Борисович, я так понимаю, можно и не мечтать? Человек социально адаптирован, трудоустроен. Судимости ведь нет? Даже не привлекались ранее? Ну вот видите! А, Сергей Борисович?

Отсутствие судимости и социальная адаптированность Сергея большого впечатления на следователя не произвела. Замотав головой так, что казалось – она сейчас отвалится, он извиняющимся тоном сказал:

– За подписку при особо крупном с меня шкуру живьём спустят, Евгений Фёдорович. Извините, никак. Буду выходить с ходатайством о заключении под стражу. Мне бы и самому хотелось отпустить на подписку. Не спал сегодня ни минуты…

– Ты, вообще, на чьей стороне? – резко встрял Шадрин. – Я с вас, следаков, балдею. Только бы не делать ничего! У человека в кармане находят столько амфетамина, что десяток человек на тот свет от передоза отъехать могут, а ты – подписку. Чтобы он на этой подписке барыжить продолжал? Так, что ли? А ты видел, как мы за ним гонялись? Валера замок магнитный сорвал, когда он от нас в подъезде скрылся. Вся эта беготня – псу под хвост, да?

Повисла пауза.

– А вас, между прочим, вообще не должно быть при допросе, – сказал Фёдорович, – иначе следователь будет вынужден внести отметку о вашем присутствии в протокол. Выйдите, пожалуйста.

– Да пожалуйста, – бросил Шадрин, выходя в коридор. – Даже дверь закрою. Надеюсь только, вы в моём кабинете в дёсны целоваться не будете.

– Не обращайте внимания, Сергей Борисович, – после недолгого молчания сказал адвокат. – Опера – они такие, только бы «палку» за раскрытие срубить. Знаем, сами работали. Не обращайте внимания.

– Как мне всё это надоело, если бы вы знали, – упавшим голосом пробормотал следователь.

– Знаю, – мягко поддакнул Фёдорович, – только давайте продолжать, пожалуйста. У меня суд в Приморском.

Они продолжили. Записали данные паспорта, отметили, что Сергей не состоит на учёте в наркотическом и психоневрологическом диспансере.

– Ну а дальше всё просто, – сказал Фёдорович, вставая с дивана и начиная собираться. – От дачи показаний в настоящий момент отказываюсь в соответствии со статьёй пятьдесят первой Конституции РФ. Давайте распишусь. Вот мой ордер, кстати. Вечно вы про него забываете, Сергей Борисович. Рано или поздно обожжётесь на этом.

– А что будет дальше? – подал голос с дивана Сергей. Он как будто наблюдал со стороны на экране какое‑то кино, всё происходило без его малейшего участия. И это притом что он был главным действующим лицом.

– Дальше вас доставят в районный изолятор, – жизнерадостным тоном пояснил Фёдорович. – Сегодня или завтра повезут в суд. Судье не звонили ещё, Сергей Борисович? А может, прямо отсюда повезут в суд, чтобы бумаги в ИВС не оформлять.

– Вряд ли, – качнул головой следователь. – Я документы на арест приготовить не успею.

– Успеете, – успокаивающим тоном сказал адвокат. – А в суде я буду ходатайствовать, чтобы во время предварительного следствия моего клиента отпустили на подписку о невыезде. Попрошу судью направить запрос на предоставление характеристики с места работы, например. Шансы всё‑таки есть… Хотя особо крупный, конечно…

Расписавшись в протоколе, он передал его Сергею. Поколебавшись, Сергей поставил свою подпись в указанных Фёдоровичем местах и протянул бумаги следователю.

– Ну вот и славно. До свидания, – адвокат пожал Сергею руку и вышел. В кабинет вместо него вошёл Ильгар и выжидающе посмотрел на следователя.

– Неотложный обыск назначать будешь?

Сергей Борисович скривился так, будто с размаху отхватил половину лимона. Поколебавшись, он сказал:

– Вместе все поедем.

– С ним? – Ильгар кивнул на Сергея.

– Не получится с ним, – раздался голос Шадрина. Хозяин кабинета стоял на пороге. За его спиной виднелись лица улыбающегося неизвестно чему Валеры и ещё одного участвовавшего в задержании парня. – Пиши поручение, мы возьмём ключи, съездим, исполним.

– А почему не получится?

– Какая тебе разница? Работать будем с ним. Пиши, тебе же лучше. Меньше головной боли и геморроя.

Поколебавшись, следователь снова уселся за ноутбук.

– Вы что, у меня в квартире обыск делать будете? – повернулся к Шадрину Сергей. – Зачем?

– А вдруг у тебя все шкафы дома наркотой забиты? – усмехнулся Ильгар. – Или ты на балконе коноплю выращиваешь?

Сергей начал вспоминать, не было ли у него в квартире чего‑нибудь запрещённого. Вроде нет. После бессонной ночи голова плохо соображала.

– Нет там у меня ничего…

– Вот и удостоверимся, – Шадрин прошёл к столу и взял с него связку ключей. – Понятых возьмём из соседей, чтобы вам спокойнее было… Или из соседей, наоборот, не надо? Может, у вас с ними нелады?

Сергей не ответил. Им овладело странное безразличие. Пусть берут кого хотят. Квартира всё равно полупустая, ничего ценного нет. Не было в нём присущей многим плюшкинской жилки. На гвоздях и голых досках, как Рахметов, он не спал, но и лишним барахлом старался не обрастать. «С собой надо брать не то, что может понадобиться, а то, без чего невозможно обойтись», – этой бессмертной фразой из «Троих в лодке» Джерома К.Джерома он руководствовался в своей жизни с армейских времен.

«А шар?» – вдруг мелькнуло в голове. События последних часов настолько закружили его, что он так ни разу и не вспомнил о странном предмете, найденном им в висевшей на ручке двери сумке. А ведь он наверняка имеет какое‑то отношение к этой истории. Шар был фиолетово-розовый; наверно, это и есть лиловый. Не так часто он встречался с этим цветом, чтобы сказать точно. Женщине было бы проще. Цвет напоминал тот, в который дамы любят красить ногти. Слово «лиловый» произнёс звонивший ему на рыбалке незнакомец до того, как связь оборвалась. Потом его экс‑жену в Самаре до чёртиков перепугали трое неизвестных, искавших Сергея. И вот не прошло и двух суток, а он уже в полиции с невесть откуда взявшимся пакетом амфетамина в кармане. Совпадение? Как говорит известный телевизионный персонаж – не думаю.

Может быть, шар – и есть ключ к пониманию происходящего. А папка? Что было в папке? Её нёс в руках Шадрин, а после того, как они зашли в отдел, она куда‑то исчезла…

Следователь родил наконец‑то требуемый документ и, распечатав его на принтере, поставил размашистую подпись. После чего облегчённо вздохнул и передал его Шадрину. Тот, ничего не говоря, сунул сложенный вдвое лист в кожаную барсетку и выжидающе уставился на следователя. Последний суетливо начал собираться. Достал из сейфа изъятый у Сергея пакет, положил его во внутренний карман кителя. Сложил документы в прозрачный файл и напялил на голову фуражку.

– Обратно довезёте? – повернулся он к Шадрину.

– Валера, довези его, – не глядя приказал Шадрин. – Видишь, лейтенант хоть и старший, да безлошадный.

– Тогда всем до свидания.

Никто не сказал ни слова в ответ. Крутящий на пальце ключ от автомобиля Валера вышел следом за следователем в коридор. В кабинете с Сергеем остались только Шадрин, Ильгар и четвёртый задерживавший его оперативник, имени которого он не знал.

– На обыск? – коротко спросил последний.

– Позже, – Шадрин покачал головой, внимательно разглядывая Сергея. – Сейчас с тобой один человек поговорит.

– Мы уже на «ты»? – сказал Сергей, меряясь с ним взглядами. – Раньше вы ко мне на «вы» обращались.

– С гонором, – прокомментировал Ильгар.

– Послушай меня, – Шадрин придвинулся ближе, играя желваками. – Я не сплю вторую ночь. Сначала отдежурил смену, потом меня с ребятами направили на твоё задержание. Так что не испытывай моё терпение. Я не знаю, что ты там натворил, если моему начальству звонят и раздают указания люди, которым мы вроде бы подчиняться и не обязаны. Только вот не уважить их выйдет потом себе дороже. Из‑за них и тебя персонально я не был дома уже несколько суток. Тебе на это, конечно, наплевать, я понимаю. Только имей в виду, что везти тебя и в суд, и в ИВС будем мы, а по дороге много может чего случиться. Допустим, ты поскользнёшься на лестнице и пересчитаешь мордой ступеньки. Или при резком повороте машины как следует приложишься головой о стойку. Варианты могут быть разными. Поэтому не зли нас. Сейчас сюда войдёт человек, и ты ответишь на все вопросы, которые он задаст. Ты меня понял?

– Чего уж понятнее…

***

Высокий и лысый, с родинкой на щеке, он удивительно точно подходил под описание, данное Вероникой. «Когда‑то служил, – отметил Сергей намётанным глазом, – спину держит прямо, не сутулится». Неудивительно, что супружница приняла этого человека за одного из бывших сослуживцев мужа.

– Как вам моя жена? – поинтересовался Сергей насмешливо. – Перепугали вы её.

Незнакомец взял из‑за стола стул, поставил напротив Сергея и сел так близко, что они практически упёрлись друг в друга коленями. Только после этого он удостоил собеседника ответом.

– Истеричная. Не люблю. Правильно сделали, что развелись.

Слова эти, неожиданные и резкие, поневоле заставили Сергея расхохотаться, откинувшись на спинку дивана. По лицу потекли слёзы. Лысый незнакомец бесстрастно наблюдал за ним.

– Давно так не смеялся, – сказал Сергей, вытирая глаза тыльными сторонами запястий. – Я так понимаю, говорить мне изначально надо было с вами. А всё это, – он кивнул головой на стол с компьютером и сейф, – всего лишь способ заставить меня быть разговорчивым.

– А вы соображаете, – губы собеседника слегка расплылись в подобии улыбки. – Хорошо. Успели заметить, что вы по уши в дерьме?

– Успел, – серьёзно сказал Сергей. – А теперь давайте конкретику. С какой целью всё это было устроено и что вам от меня нужно?

– С умным человеком и поговорить любопытно, – лысый довольно кивнул. – Схватываете на лету. Где служили?

– Приволжский военный округ. Под Самарой.

– Самара‑городок. Довелось из‑за вас туда скататься. Не бывал раньше.

– Понравилось?

– Нет, конечно. Ещё три дня назад мы не знали о вас ничего. В питерской квартире вы не появлялись несколько дней. Мобильник не брали. Тогда ухватились за первую ниточку. Пришлось срочно вылететь. Спасибо вашей жене. Она была очень любезна. Сразу позвонила вам. Как мы и рассчитывали. Хотя к тому моменту располагали информацией, где нужно искать. Вы уже дома были.

– Я в те дни рыбачил, – пояснил Сергей. – Езжу на выходные к Выборгу на границу с Финляндией. Телефон выключаю, чтобы не беспокоили постоянными звонками.

– Понятно, – процедил незнакомец. – Но на один звонок всё же ответили.

– Да, ответил, – почему он должен скрывать свой разговор с «шахматистом», – нечаянно нажал краем телефона на весло и тот включился. Позвонил неизвестный парень, сказал, что ему срочно надо со мной поговорить. Потом связь прервалась. На границе вообще плохо со связью. Я, в том числе, и из‑за этого телефон выключаю – как бы в роуминг не уйти. Один мой приятель, знаете ли, так же в лодочке сидя, наговорил за полчаса на пару тысяч…

– И что он сказал? – прервал его визави. – Тот парень? Только то, что срочно должен с вами увидеться?

– Я сказал «поговорить»…

– Вы солгали. У нас есть запись вашего разговора. Вам предлагали именно увидеться.

– А разрешение, – при этих словах Сергей нагнулся поближе к собеседнику, – у вас было, чтобы мои телефонные разговоры записывать?

Попытка проверки на вшивость не удалась. Усмехнувшись уголком рта, незнакомец так же наклонился навстречу Сергею и, обдавая его запахом ментоловой жвачки, негромко сказал:

– Сергей Александрович… Есть структуры, которым разрешение не требуется.

– Что же я такого натворил, что мной эти структуры заинтересовались? – тихо, в тон произнёс Сергей. – И с кем имею честь? Вы не представились. Кто вы?

– Иванов. Или Кузнецов. Почему, знаете?

– Если уж сами не знаете свою фамилию, чего хотите от меня.

– Это не моя фамилия. Её вам знать не обязательно. Просто мы с вами, как герои из фильма «Матрица». Смотрели? Там был агент Смит. «Смит» – это по‑ихнему «кузнец». Но используется в значении нашего «Иванов». То есть неизвестно кто. Мне нравится Кузнецов. Иванов – зашоренно.

– А я, значит, Нео?

– Нет, – Кузнецов‑Иванов снова чуть усмехнулся. – Какой вы Нео. Вы Лертеев Сергей Александрович. Бывший майор, за пьянство изгнанный на гражданку. Электрик Балтийского завода. Неудачник. Плохой муж истеричной жены. Дрянной отец. Прелюбодей. Видите, сколько мы о вас хорошего знаем.

Кулаки Сергея непроизвольно сжались.

– Ни хрена вы обо мне не знаете. Из армии я уволился сам и не из‑за алкоголя. И никакой я не электрик, хотя бы в отделе кадров на заводе проверили, как моя профессия называется. И мою личную жизнь лучше не трогайте. Что там ни есть – всё моё. А то я вам морду могу потрогать, не посмотрю, что вы из структур. Говорите, что от меня надо, или валите.

Эта вспышка, казалось, ничуть не рассердила его оппонента. Вроде бы даже обрадовала. Хлопнув ладонями по коленям, Кузнецов (пусть уж будет им) резко встал и, заходив по кабинету, оживлённо заговорил.

– Вот это другое дело! Другой человек! А то сидит размазня расклеившаяся! Хотите конкретику, что ж, давайте. Нам нужен тот тип, с которым вы позавчера говорили по телефону. Он хочет с вами встретиться – отлично! Любите рыбалку? На живца ловили?

– Живцом, значит, буду я?

– Именно, – кивнул ходивший.

– А этот человек, он…

– Неважно. Соглашайтесь, Сергей Александрович, – уже спокойно, остановившись на месте, сказал Кузнецов. – Нет у вас выбора. Особо крупный размер зелья. Это до десяти лет. Оно вам надо? Сделаем звонок, номер уголовного дела снимем. Или другую экспертизу назначим. Будет в пакете уже не амфетамин. Сложно, но возможно. Ставки велики. Играем по крупному.

Сергей, опустив голову, погрузился в раздумья. Как ни крутил он в голове сложившуюся ситуацию, другого выбора, кроме как согласиться на сотрудничество, он не видел. Поймали его качественно и завербовали мастерски. В какие бы игры не играли люди, посадившие его на крючок, видимо, придётся играть с ними и по их правилам. Пока.

– Я согласен, – сказал Сергей, выпрямляясь. – Но только потому, что не вижу другого выхода.

– А его и нет, – кивнул Кузнецов. – Не сидеть же десять лет на зоне. Да ещё за то, что не делали.

– Только с условием. Ловите вы вашего человека, и мы разойдёмся как в море корабли.

– Условия здесь ставлю я, – спокойно отреагировал Кузнецов, – Ваше положение не то, чтобы условия ставить. Прежде чем начнём работать вместе – ещё одно. Когда вас задержали, у вас был пакет. В нём была папка…

– Не так, – перебил его Сергей. – Пакет висел на ручке двери моей квартиры. В нём действительно была папка.

– И? – продолжил выжидающе Кузнецов.

– Что «и»?

– Со слов оперативников, на полу была бумага. Газета. Скомканная. Вы видели, что в ней было? Разворачивали?

Сергей замялся. Рассказывать о шаре почему‑то не хотелось. Как будто предаёшь близкого человека. Глупость какая‑то.

– Там был шар, – наконец сказал он, – сделанный из неизвестного материала. Мне показалось, что это вообще камень. «Только это был не камень, – подумал он. – Не может камень быть тёплым. Не может камень греть».

Кузнецов довольно кивнул с видом человека, не ожидавшего другого ответа.

– Заметили, какого он был цвета?

– Лилового, – второе признание далось ещё тяжелее первого. Ощущение предательства и совершаемой ошибки крепло.

– Да. Забудьте о нём. И о папке тоже. Никому о них не говорите. Считайте это моим условием. Я заберу их.

– Как заберёте?

– Что значит «как»? Руками.

– Менты взяли с собой только папку.

– А шар? – во взгляде Кузнецова появилась тревога.

– А шара они и не видели. Я его выбросил. В мусоропровод, – громко и отчётливо, глядя собеседнику в глаза, ответил Сергей. И был за это вознаграждён.

Лицо Кузнецова вытянулось, рот приоткрылся. Уставившись на Сергея одуревшими глазами, он со всхлипом втянул в себя воздух.

– КУ‑ДА?

– В мусоропровод, – невозмутимо повторил Сергей. «Что же ты делаешь, дуралей, – тоскливо взвыл он про себя. – Они же тебя закопают, когда узнают, что ты им соврал».

– Но… зачем? – пробормотал Кузнецов. – Что за дикость?

– Почему дикость? – теперь уже надо было держаться выбранной версии до конца. – Я испугался. Четверо бугаёв по стопам бегут. Я подумал, что вещь эта ворованная и мне хотят её подкинуть. Вот и избавился от неё. Я бы и папку выкинул, да меня уже скрутили. И подкинули… не шар, правда.

Словно подброшенный пружиной, Кузнецов сорвался со стула и бросился в коридор.

– Шадрин! Шадрин!!! – раздались крики. Оказывается, и не такой уж он невозмутимый. – Где вы, мать вашу!

– Что такое? – голос у капитана был хриплый как спросонья (прикорнул, наверное, в соседнем кабинете) и удивлённый. Видимо, не ожидал такого обращения от уважаемого гостя.

– Что было при задержанном?

– Всё перечислено в протоколе личного досмотра… – начал было оперативник, но Кузнецов тут же перебил его.

– Да не то, что изымалось в кабинете, дебил! В подъезде, в подъезде я имею в виду!

Шадрин ответил не сразу. Оскорбление, похоже, сильно задело его, и несколько секунд Сергей всерьёз ждал, что из коридора вот‑вот донесётся звук удара. Но, видимо, Кузнецов и вправду был из тех, кого бить себе дороже.

– Папка, – голос Шадрина стал ещё более хриплым, – и обёрточная бумага. Газета скомканная. Всё привезли с собой.

– А то, что было завёрнуто в газету?

Повисла пауза.

– Не было там ничего, – неуверенным тоном произнёс Шадрин. – Нет, точно ничего не было. Я бы запомнил. И ребята мои тоже ничего на полу не заметили.

– Капитан, – негромко сказал Кузнецов, – сегодня утром ты мог стать майором. И отправиться на месяц в отпуск. Теперь молись о другом. Чтобы тебя из Питера не перевели. Куда‑нибудь в дежурную часть в Подпорожье. Я могу это устроить. Веришь?

– А пошёл ты на хер, – неожиданно резко раздалось в ответ. – Много вас тут приезжает, мудаков из главков: чистенькие, в костюмчиках. И все угрожают. То здесь им не так, то там. Задолбался я это слушать. Я тебе что, крепостной, что ли? Что ты на меня тут орёшь? Ну переведёшь меня, и кто злодеев здесь ловить будет? – Шадрин почти кричал. – Ты, что ли? Да ты и пьяного в отдел довести не сможешь, испачкаться побоишься. И тоже угрожать лезешь. Пошёл отсюда. Чего застыл, не ясно тебе?

– Ты пожалеешь, капитан, – после недолгого молчания произнёс Кузнецов, – горько пожалеешь. Папку давай сюда.

– Папку? – послышался шум шагов. – На!

Мимо Сергея по коридору пролетела канцелярская папка. В полёте она раскрылась, часть бумаг разлетелась в разные стороны.

В дверном проёме показался Кузнецов. Не глядя на Сергея, с красным лицом он начал подбирать листы с пола. Губы его были так плотно сжаты, что превратились в ниточку.

– Давай, давай, – подначивал его невидимый Шадрин, – собирай и вали. Указывать мне будешь тут. Ты кто такой вообще? Думаешь, позвонили за тебя и ты тут всех по матери крыть можешь, так?

Кузнецов, наконец, справился с бумагами и, сунув папку под мышку, бросил Сергею: «Идёмте со мной». Тон его был по‑прежнему приказным, но уже далеко не таким уверенным в себе, как при начале их знакомства.

Шадрин в коридоре засмеялся. Было в его смехе что‑то такое, что Сергей понял: капитан дошёл до точки кипения.

– Как всё просто‑то: идёмте со мной! Ты что, родной, совсем берегов не видишь? – капитан показался в дверном проёме и встал вплотную к Кузнецову. Он был на полголовы ниже того ростом, но шире в плечах. – Так я тебе его и отдал. Он у нас числится как задержанный, уже по всем сводкам прошёл – это как? Кто за него отвечать будет, если сбежит? Забираешь? Как бы не так!

– Капитан, – негромко сказал, глядя ему в глаза, Кузнецов, – ты даже сам не представляешь, что творишь. Кому ты мешаешь.

Шадрин не отводил взгляд и молчал. Его визави сдался первым.

– Упёртый. Говорят, иногда это здоровью вредит. Дай пройти, – не дождавшись реакции, он обошёл Шадрина по дуге и двинулся по коридору к лестнице.

Некоторое время Шадрин стоял в коридоре, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки. Потом он вошёл в кабинет и достал из ящика стола бутылку минералки. Сбив крышку, он за один присест ополовинил её, потом грузно сев в кресло, грязно выругался.

– Спасибо, капитан, – негромким голосом сказал ему Сергей. – Уважаю.

Шадрин не удостоил его ответом. Посидев ещё немного, он достал из кармана мобильный телефон, набрал номер.

– Ильгар? Дуй ко мне. И Валеру захвати. Куда уехал? Почему мне не доложил? Вы что, вообще у меня с ума посходили! Ладно. Давай быстрее.

Когда через пару минут в кабинет влетел запыхавшийся Ильгар, капитан уже пришёл в себя. Кивнув на груду предметов на столе, он сказал коллеге:

– Бери всё, что при нём было. Про папку – ни слова. Везём в районный ИВС и сдаём. И забываем про всё. Хотя нет, не забываем. Чувствую, нам всем ещё объяснительные придётся писать потолще «Войны и мира». Что‑то странное здесь творится, похоже, подстава какая-то. Эй, артиллерист, – он повернулся к Сергею, – может, ты нам чего объяснишь?

– Ребята, – искренне сказал Сергей, – если бы я сам чего‑то понимал… Только честно говорю – наркота не моя.

– Кажется, я начинаю тебе верить. Пойдём. Мы довезём тебя до ИВС, а там уже пусть кто хочет тебя забирает: ФСБ, разведка, кто там ещё… Не нашего ума дело.

– Может, конвой вызвать? – спросил Ильгар. – Если уж такие непонятки кругом. Приедут, официально заберут, с нас спроса нет.

– Залупятся, – отмахнулся Шадрин, – У них и так в конвое человек осталось – кот наплакал. Будет их начальник нашему звонить, выяснять – что да как, почему сами не можем отвезти. Поехали. Здесь недалеко.

На выходе Сергей ещё раз попросился в туалет. Шадрин скрипнул зубами, но разрешение дал. Повторно справив нужду под присмотром вездесущего Ильгара, он спустился с ними во двор и сел в уже знакомую «Мазду». На этот раз застёгивать наручники на его руках Шадрин не стал, ограничился тем, что сел рядом с ним слева на заднее сиденье. Буркнул при этом: «Не обмани доверие» – и машина тронулась.

Они выехали со двора, повернули на неширокую улицу. «Мазда» под управлением Ильгара начала набирать скорость, и тут боковым зрением Сергей увидел мчащуюся им наперерез машину. Он не успел рассмотреть ни её марки, ни модели, только вцепившись в ручку двери, заорал: «Слева!» Ильгар попытался вывернуть руль и уйти от столкновения, но не успел.

Страшный удар пришёлся в левый борт «Мазды». Скрежет рвущегося металла оглушил Сергея, его отбросило в сторону, голова ударилась о стойку задней двери. Свет в глазах померк.

***

Сознание возвращалось не сразу, рывками. Он как будто всплывал с глубины, гулкое давление в ушах слабело, стали различаться звуки.

Что‑то гудело над ним, ровно и мерно, как гул винтов самолёта. Иногда гудение прерывалось, потом снова возобновлялось. Сергей чувствовал, как его качают из стороны в сторону, как будто он снова стал маленьким и мама поёт ему колыбельную. Он попытался приоткрыть глаза и застонал от боли, как ему показалось, громко, а на самом деле почти не слышно.

– Очнулся, – прогудели над его головой, и он догадался, что это был не самолёт, а человек. Голос был низким и густым, такой немудрено и спутать.

– Везучий, – второй голос был выше, более молодой. Он показался Сергею знакомым, но кому принадлежал сейчас не вспомнить. Голова болела и, казалось, была набита ватой.