Птица и череп

Часть 1: Знакомство

I'm just happy I got to be a part of the journey that you call your life

(Я просто счастлив, что мне удалось стать частью путешествия, которое ты называешь своей жизнью.)

Hotel Books – Nothing Was the Same

Глава 1. Ситта

Космолет плавно приближался к станции. Иллюминаторы постепенно открывались, чтобы дать возможность пассажирам увидеть то, что находилось за пределами корабля: чистый космос, далекие звезды, свет орбитальной станции и, может быть, даже кому-то повезло заметить контуры планеты. Шин сидел слишком далеко от стекла, чтобы рассмотреть пейзажи мира, в который они, наконец, прибыли.

– Добро пожаловать на Линегрим, – вещало приятным женским голосом по всему космолету, – здесь вы можете с пользой провести время…

– А также потратить все ваши накопившиеся лишние деньги, – со смешком произнес мужчина из соседнего кресла.

Шин перевел на него взгляд, отвлекаясь от черноты иллюминатора: мужчина выглядел довольно солидно, хотя его лицо покрывал пот, а пальцы крепко вцепились в подлокотник, что несколько портило впечатление от этой самой солидности. Может быть, подумалось Шину, у него имелся не самый приятный опыт общения с космолетами. Или со станциями. Или с Линегримом.

– Спасибо, что выбрали «Алькор», наши космолеты… – продолжал вещать женский голос, но мало кто его слушал. Шин отвернулся от своего соседа, который всё продолжал что-то добавлять к словам диктора, и задумался. До Линегрима ему пришлось добираться с пересадками, что для той космической глуши, откуда он был родом, оказалось не удивительно, ведь они совершенно не хотели вступать в транспортный союз и позволять строить станции на своей орбите. Учитывая, что вне драконьих вен, которыми пользовались для быстрого перемещения космолетов, дорога тянулась неимоверно долго, Шин успел едва ли не сойти с ума от постоянного нахождения внутри замкнутого пространства. Однако, подобные мелочи не сильно сказывались на общем впечатлении от его первого полета за пределы не то что родной планеты, родной системы и даже галактики. По правде говоря, он понятия не имел, как далеко находился Линегрим от знакомых ему мест. И это ощущение будоражило.

– Стыковка прошла успешно, – воодушевленно произнесла диктор, когда космолет немного тряхнуло от соприкосновения с поверхностью станции. Пассажиры чуть успокоились, начали весело общаться друг с другом, кто-то уже копошился, собирая свои вещи. Шин остался сидеть неподвижно, слегка недоуменно смотря на окружающих, размышлял, можно ли уже куда-то идти или пока не стоило.

Что обычно происходит в космолетах после стыковки? Пока ему довелось только добираться до станции на обычном маломестном корабле, и он не знал, что делают в таких, больших, где толпа способна задавить и не заметить.

Диктор продолжала рассказывать, чем славен Линегрим: помимо красивых курортов, крупных развлекательных центров, магазинов и мест с рунами древних доэгианских цивилизаций, он пользовался популярностью и как спортивная столица сектора. Можно сказать, что на ближайшие несколько галактик, Линегрим являлся наиболее частым выбором для проведения масштабных соревнований. Это связывали, по большей мере, с тем, что на момент своего открытия и заселения, он, не обладая большими запасами ископаемых, находился на достаточно крупной ветке драконьей вены, чтобы стать транспортной развязкой для многих путешественников и туристов. И при таких условиях он, конечно, не мог не закончить застройкой разного рода привлекательных локаций для всех, использующих станцию. Диктор еще упомянула, почему именно Линегрим оказался выбран для первой Шестой Битвы и, в конечном счете, стал основным местом для её проведения.

Затем она объявила об окончательной стыковке, и толпа под вежливый и приятный голос начала постепенно покидать космолет, выплывая в огромный шумный холл орбитальной станции. Шин затерялся где-то в центре потока, и тот вынес его, словно волна на берег, прямо в мир света и блеска крупного транспортного центра. Шин оглянулся несколько раз, рассматривая вывески, надписи, рисунки и рекламные растяжки на разной высоте, они мигали и мельтешили перед глазами постоянно, местами наслаивались и закрывали друг друга. Люди здесь казались ещё более шумными и активными, чем на станции Рекагона, где Шин ждал своего рейса до Линегрима. И сама атмосфера намного… ярче и суетливее. Шин насчитал несколько этажей и условий для быстрого перемещения – и эскалаторы, и бегущие по полу металлические ленты, и сверкающие порталы – всё в окружении горящих вывесок магазинов, кафе, сувенирных лавок и множества спешащих людей.

Завороженно разглядывая все это, Шин свернул по стрелкам в сторону порталов, ведущих вниз, на поверхность планеты. Светящиеся синим контуры портальной арки, занимающей несколько метров пространства, можно было увидеть, наверняка, с любого конца станции – она располагалась точно по центру, куда стекались отмеченные пути и металлические ленты на полу для торопящихся. Не то чтобы Шину не доводилось видеть порталы до этого, однако настолько большой, заставляющий задирать голову вблизи, он наблюдал впервые. Самая большая арка имела форму вытянутой в стороны трапеции, а еще две поменьше в виде треугольников, с направленными вверх основаниями, располагались по бокам от первой. Правее треугольника находился терминал, где весь на одно лицо персонал в бело-синей форме одинаково приветственно улыбался, ожидая посетителей. Шин подошел поближе, чтобы узнать, куда ему следует двигаться далее.

– Ваш билет, пожалуйста, – попросила девушка, её неестественно ровные белые зубы блестели в окружающем свете, когда она улыбалась. Шин протянул сотруднице карточку, та взяла её в руки, поднесла к аппарату за стойкой, который пикнул в ответ на её действия, кивнула и протянула карту обратно.

– Вы можете пройти к порталу «А-1». – Она указала на трапецию. – За ним распределительный центр, если хотите посмотреть что-то конкретное на поверхности. Либо сразу пройти в «Д-5», это чуть дальше по указателям.

Шин поблагодарил её, думая, что даже при ужасно натянутой улыбке, она все равно вежливо предложила варианты вместо того, чтобы просто ткнуть куда-то в сторону и пожаловаться на задержку, как делали почти все на Рекагоне. Все же на крупных станциях к людям относились намного лучше, чем во всех этих… космических провинциях. Шин посмотрел на указатели, надпись «А-1» светилась, ожидаемо, прямо над трапецией, по бокам над треугольниками висели таблички «А-2» и «А-3». Дальше по коридору стрелки вели к другим порталам, среди которых, в том числе, значился и блок «Д». Шин задумался, насколько ему хотелось бы посмотреть на распределительный центр и решил, что уже слишком устал от все этой волокиты, так что сразу двинулся в сторону «Д-5».

Коридор уходил вдаль ровно за аркой «А-1», и состоял из стекла, так что из него можно было полюбоваться видами Линегрима прямо со станции. Подойти ближе к краю мешали толпы людей, что фотографировались на фоне планеты. Но кое-что Шин смог разглядеть. Линегрим сам по себе не являлся крупной планетой, не имел спутников и колец, которые так здорово наблюдать со станции (у Рекагона были кольца, однако, виделись они только через небольшие окошки из-за постоянного риска столкновения с мелкими фрагментами этих самых колец), но момент оказался удачным, так как звезда местной системы сейчас находилась за планетой. Над прозрачными стенами висели надписи, предупреждающие об опасности длительного наблюдения за яркими объектами, а также таймер, показывающий, когда закроются ставни коридора. Судя по всему, Шину очень повезло попасть именно к их открытию. Он взглянул на часы – нижний ряд продолжал показывать время Рекагона, вероятно, не успел адаптироваться, – и сверился с табличкой, кивнув сам себе: естественно, она использовала общепринятое эгианское временное исчисление, а не местное. Текущий отсчет уже подходил к окончанию указанного диапазона, так что Шин задержался на пару минут, пытаясь разглядеть что-нибудь на поверхности сквозь толпу, однако ничего кроме белых завитков облаков и тех самых океанов, вдоль которых размещались известные курорты, с такой высоты рассмотреть не представлялось возможным.

«Д-5», как и другие блоки, располагался вдоль стеклянной стены и обозначался горящими над ним цифрами, к нему тянулась довольно длинная вереница людей, однако, портал пропускал по два-три человека за раз, и долго стоять не пришлось. Края портала сверкали синими искрами, а бело-голубая поверхность рябила так, что разглядеть другую сторону было невозможно. Шин шагнул в него, на всякий случай закрыв глаза и задержав дыхание, не зная, чего ожидать.

На той стороне яркий свет ударил в глаза сразу же так, что открывать их резко перехотелось. Шин несколько раз моргнул, максимально прищурился, пока не привык к смене освещения и попытался разглядеть очертания окружения. Вокруг стало не так шумно, как на станции, но толпа казалась не меньше. Кто-то пихнул его в спину, выходя из портала следом.

– Не стой столбом посреди дороги! – разозленно прикрикнул незнакомец и поспешил дальше. Шин решил не отвечать, но постарался отойти подальше. Портал выводил на длинную аллею из белого кирпича, которая вела к довольно красивому, частично остекленному, зданию необычной формы в виде волны. Его крыша тянулась вдоль горизонта слева направо, постепенно поднимаясь, а затем снова заворачивала вниз. Помимо самого крупного строения, рядом находились и другие поменьше, а также в разные стороны от него тянулся полупрозрачный барьер, вероятно, выполняющий роль забора.

По мере приближения к зданию-волне, начинал открываться расположенный за ним Ньетто Руис – крупный стадион, на котором вот уже много-много лет проводится Шестая Битва. Несколько раз его сносили и строили заново – это Шин вычитал в листовке на Рекагоне, пока ожидал космолета, потому что в том месте, которое он называл домом, история Шестой Битвы была последним, чему собирались учить детей, – несколько раз возводили новый в ином месте, но практически всегда в Линегриме, возможно, чтобы не изменять традициям. Если стадион разрушался в процессе соревнования, мероприятие переносили в другой, ведь, в конце концов, Битва являлась не самым мирным соревнованием, чтобы сохранять место своего проведения в идеальном состоянии.

О самой Шестой Битве Шин слышал с детства как о некой сакральной легенде, мечте каждого ребенка, которую рассказывают, как сказку, перед сном: существуют в мире четыре древних духа, охраняющих баланс во вселенной, и настолько они сильны, что готовы поделиться своей силой с четырьмя избранными, которые смогут одолеть всех противников в шести битвах, чтобы стать защитниками вселенной. Примерно так он сам эту историю и воспринимал: побеждаешь и занимаешь место в центре мира, защищая слабых и угнетенных. Шин не был уверен, что собирается защищать угнетенных, но, учитывая, что обстоятельства сложились в его пользу, и Битва выпала на то время, когда он мог принять в ней участие, он решил воспользоваться возможностью. Хотя вряд ли идея выгорит.

Так как здание-волну окружал полупрозрачный забор, никуда, кроме него попасть снаружи не представлялось возможным, и, не имея других вариантов, Шин двинулся за вереницами людей, что вливались в открытые двери. Внутри оказалось шумно и многолюдно, что было ожидаемо, ведь со всех концов вселенной собрались люди, чтобы принять участие в Битве. У стойки регистрации работало несколько десятков человек, однако к каждому тянулась очередь даже при том, что над регистраторами загорались прямо в воздухе цифры. На входе Шина остановили.

– Это что? – спросил охранник, кивнув на его браслет на левой руке.

– Талисман, – уклончиво ответил ему Шин, стараясь вести себя спокойно.

– За использование талисманов вне стадиона штраф. Вон на том плакате написано, – усмехнулся охранник, кивнув в сторону, пробил ему номер для очереди и отправил дальше. Шин медленно выдохнул, на браслете висел маленький меч в ножнах, с которым он не расставался по ряду причин. На плакат он также кинул короткий взгляд – это был список правил приличия, включающих банальные вещи вроде «закрывайте рот, когда чихаете», а также «не нападайте на претендентов и участников за пределами стадиона», но никакой информации о том, чем грозило нарушение, указано не было, так что Шин решил воспринимать его как рекомендацию.

Дожидаясь своей очереди, он принялся рассматривать окружающих: кто-то выше, кто-то ниже, кто-то с необычным цветом кожи или чешуей, цветом волос, у пары из них – разной формы уши, у кого-то – хвосты, рога, но в остальном все они более или менее походили на общий идеал, который хотели от участников – чуть больше гуманоидности и молодости, чуть меньше всего прочего. Может быть, это было связано с какими-то особенностями магии, которой собирались делиться с победителями Духи Эгиоса, но Шин мало что знал о подобных тонкостях. Он нашел себе место у стены на полупустой лавочке, пока многие сбивались в кучки для обсуждения различных интересных вещей, заводили новых приятелей и друзей. Шину не очень хотелось находиться среди них, не очень хотелось пытаться начинать общение с незнакомыми людьми, он не знал, что им говорить, как называть, какие темы обсуждать – эти вопросы всегда судорожно крутились в его голове, если он был вынужден поддерживать с кем-то разговор, так что обычно Шин не пытался начинать его первым. Потому иногда ему везло на тех, кто был чуть решительнее и смелее. Сейчас, например.

– Хэй, почему сидишь тут один? – весело и громко поздоровалась девушка, присаживаясь к нему. – Как тебя зовут?

– Шин, – кивнул он, она улыбнулась в ответ, протянула руку и, только он едва успел её коснуться, начала активно трясти.

– А я Лана. Приятно познакомиться. Не сиди один, это грустно.

– Мне нормально.

– Как скажешь. Я посижу с тобой, если ты не против, – ответила Лана чуть спокойнее, уперлась руками в скамейку и начала слегка болтать ногами, словно маленький ребенок. Шин бросил на неё короткий взгляд: кожа у Ланы казалась чуть светлее, чем у него самого, без каких-либо ритуальных или декоративных рисунков, на руках и ногах, не прикрытых шортами и рукавами футболки, то тут, то там проглядывали белые полоски шрамов, вокруг запястий тянулись особенно крупные линейные трещины, что, по мнению Шина, невозможно было получить от режущего оружия, но создавало впечатление, что Лана находилась там, где должна была. С образом опытной воительницы, разве что, не клеились неадекватно длинные и угольно-черные волосы, как у самого Шина, – он подумал, что в этом они несколько похожи и мысленно засмеялся от подобной идеи, – в довольную жаркую погоду в этом городе можно было умереть с такой копной на голове, к тому же, вроде как Лана собиралась поступать. А если кто-то в пылу сражения схватит ее за эти бесконечно уходящие в пол пряди? Умирать от жары Шину не улыбалось. Умирать от того, что кто-то застал его врасплох на Битве, тоже. Потому Лану он сходу окрестил несколько сумасшедшей.

– В какую ветку ты хочешь? – внезапно спросила она, поворачивая к нему голову. Глаза у неё блестели энтузиазмом, любопытством и непонятной детской радостью. Она словно хотела узнать всё и сразу, но Шин не очень-то хотел с ней откровенничать. Потому он ответил:

– Мне всё равно. В какую попаду.

– А я хочу в воздух. Или в огонь. Или, может быть, в землю, но не так сильно. Воду не хочу, она слишком спокойная. Хотя иногда она бывает и опасной. Но земля тоже и спокойная, и опасная. А вот огонь всегда опасен. Да, пожалуй, именно в него я и хочу.

Лана говорила очень быстро, отчего создавалось впечатление, что она прыгает с одного предложения в другое, даже не задумываясь над словами. Может, она и не задумывалась на самом деле, просто говорила, что приходило в голову первым. Просто потому, что, скорее всего, сама по себе являлась именно такой. Шин не знал, разбирается ли он в людях достаточно, чтобы сказать точно.

– А Духов видел? – продолжала Лана.

– Нет.

– И я не видела вживую пока что. Но, если пройдем, то обязательно увидим. Ты был когда-нибудь… А, да откуда? Я имею в виду, в самом конце, будет прямо большое собрание, где все победители, Духи, зрители. Ах, захватывающе! Не могу дождаться!.. А ты нет? – спросила Лана настороженно, видимо, заметив, что Шин не то чтобы разделяет её воодушевление.

– Даже не знаю, – он задумался, ощущает ли что-то похожее, но чувствовал только небольшой мандраж от того, что не знает, пройдет ли, подойдет ли, – Может, немного волнуюсь.

– А я-то как волнуюсь, не представляешь! А если не пройду? А если процент будет низким? А что мне потом делать? А если пройду, что делать? Просто кошмар в голове творится. Как ты с этим справляешься?

– Да я как-то пока об этом не думаю…

– Вообще?

– Ну, ничего же пока не случилось, – он пожал плечами и вообще-то прекрасно понимал, что врет. Этими же вопросами Шин и сам недавно задавался, однако говорить незнакомке о каких-либо переживаниях ему хотелось в последнюю очередь. Говорят, что проще рассказать что-то незнакомцу, чем другу. Но, по правде, ему не хотелось говорить ни с кем.

– В этом ты прав. Повлиять мы ни на что не можем, но это пока, – она даже как-то немного поникла, но надолго её не хватило, тут же подскочила с места, хотела уже бежать, но потом резко развернулась:

– О, моя очередь. Ну, приятно было пообщаться, удачи тебе, – прокричала Лана, помахала и убежала в сторону своего номера над регистратором.

Шин остался ждать дальше, размышляя. В целом, Лана в его глазах была не так уж плоха. Слишком активная и немного громкая, но это можно пережить.

Он надеялся, что больше пересекаться с ней не будет.

Когда пришла и его очередь, Шин подошел к стойке регистрации. Оттуда на него смотрела строгим взглядом женщина в светло-зеленой форме, напоминающей те же оттенки, что иногда встречались в общем зале и на информационных табло. В голове Шина Шестая Битва ощущалась больше красной, чем зеленой, но кто спрашивал его мнение? Он протянул документы на стойку.

– Полное имя.

– Шин Анвин.

– Возраст.

– Шестнадцать.

– Совершеннолетний? – скептически осмотрев его, задала вопрос женщина. В её взгляде ощущалось совсем мало дружелюбного. Шину резко захотелось развернуться и уйти отсюда, но этого он сделать не мог, так что ответил, постаравшись скрыть раздражение:

– Да.

– Заполните анкету, – сказала регистратор все тем же тоном, протягивая ему листок с вопросами.

Шин взял ручку и принялся вчитываться в вопросы. Их было немного, в основном они включали вопросы о наличии способностей, соглашения на обработку данных и прочие чисто формальные галочки, которые требовалось поставить в нужных местах. Когда он протянул лист с анкетой обратно, женщина выдала ему карту претендента с его данными, сказав:

– Далее по коридору налево по указателям. Там вас встретят и проводят.

В ответ Шин только кивнул. Благодарить её не хотелось.

Встретили в конце коридора его две молодые девушки в короткой светло-зеленой форме того же фасона, что и на стойке регистрации. Они улыбались и выглядели куда более приветливыми, чем предыдущая женщина. Шина провели до круглых металлических дверей с номером четырнадцать над ними, по бокам от них располагались такие же двери с соответствующими порядковыми номерами. Вместе с ним девушки не пошли, видимо, оставшись для того, чтобы провожать других в пустые кабинки.

Комната за дверью оказалась светлее, чем коридор, здесь уже не было зеленого, а только чистый белый. По центру стояла не менее белая арка, которая немного светилась по краям, по бокам у нее находились небольшие подставки, скорее всего, для рук. А сверху – нечто, напоминающее перевернутую прозрачную тарелку.

– Добро пожаловать, – произнес голос слева, и Шин отпрыгнул в сторону от неожиданности, едва не схватившись за маленький меч, но быстро взял себя в руки, слушая, как громко в ушах стучит сердце. Решил, что нельзя же нападать на невиновных только потому, что они тебя пугают, к тому же рекомендации с плаката просили участников контролировать себя. Слева от него находился пульт управления, скорее всего, от той штуки, которую он увидел ранее. За ним сидела такая же девушка, как и те, что встретились ему в коридоре и на станции. Возможно, они отличались внешне, но в рабочей форме выглядели одинаково. Хотя… может, они и не были людьми на самом деле… Шин не знал, стоило ли спрашивать, и насколько это вежливо.

– Пройдите, пожалуйста, в установку, и мы начнем определение вашей ветки способностей, – улыбаясь, словно не заметив его действий, ровным тоном произнесла девушка, указав рукой направление к аппарату в центре.

Шин не пытался больше ни с кем говорить, молча прошел в арку.

– Положите ваши руки на подставку, встаньте на разметке и постарайтесь не двигаться.

На полу действительно находилась разметка, так что Шин выполнил все действия и замер. Машина зашумела едва слышно, тарелка вверху немного пошевелилась, но из-за необходимости стоять ровно, Шин едва различал её, она сделала несколько круговых движений, появляясь в его поле зрения, под ладонями на подставке стало тепло, а потом машина зашумела чуть громче и выдала низкий непродолжительный тон.

– Все готово, – ответила девушка из-за пульта, – можете возвращаться.

Она выдала Шину лист с надписями, в котором ему ничего не показалось понятным, кроме того, что это, вероятно, были буквы.

– Можете идти, дальше вас проводят.

Постоянное «вас проводят» начинало понемногу раздражать. С другой стороны, он всё равно не знал бы, куда идти, но хотелось какой-то самостоятельности. Когда двери разъехались в стороны, его снова встретили девушки из коридора, однако на этот раз Шин заметил, что есть и другие пары девушек, сопровождающие других претендентов, так что он не мог сказать точно, были ли его провожатые теми же, которых он видел ранее. Все они выглядели на одно лицо, окончательно создавая впечатление об их абсолютной нечеловечности.

Они прошли мимо пронумерованных дверей, коридор слегка поворачивал влево, так что дверей оказалось чуть больше, но они все располагались по правую сторону. По дороге им встретились другие сотрудницы в форме и другие претенденты. Спустя какое-то время они вышли в совершенно белую комнату с одной дверью по центру.

– Что тут? – спросил Шин взволнованно, начиная паниковать по какой-то непонятной причине.

– Собеседование, – уклончиво ответила одна из сотрудниц, пока они постепенно приближались к двери. Потянув за ручку, она открыла ее, мягко подталкивая Шина внутрь. Он решил, что сопротивляться не имеет смысла, потому что все равно не знает, что делать дальше.

На этот раз он попал в небольшой кабинет в теплых коричневых тонах, с полками, забитыми книгами, статуэтками, некими, вероятно, магическими артефактами. Массивный стол в центре комнаты занимал все пространство и был завален стопками бумаг неизвестного назначения. За столом сидел крупный кот, едва ли ростом меньше самого Шина, с пушистой длинной шерстью карамельного цвета. На его мордочке крепились круглые очки, что добавляло солидности. В свои шестнадцать Шин считал солидными всех, кто был старше него, а уверенный взгляд, что кот бросил в его сторону, сквозил усталостью и мудростью. В целом, он производил приятное впечатление.

– Проходите, присаживайтесь, – произнес кот низким бархатистым голосом, указывая на кресло перед столом пушистой лапой. Шин немного удивился, потому что никогда не видел говорящих котов в реальной жизни. Возможно, где-то на картинках, но картинки не говорили. Однако конкретно сейчас желание потрогать мягкую шерсть граничило с разумностью – кот выглядел словно плюшевый. Дорога до кресла заняла всего два шага, настолько это помещение было маленьким. Шин уселся в удобное кресло, и после долгого нахождения на ногах ощутил сонливость, организм хотел только закрыть глаза и спать, но у реальности имелись другие планы. Кот заговорил:

– Как думаете, почему вы здесь?

– Не знаю. Хотелось бы думать, потому что я особенный, – он попытался пошутить, но судя по ни капли не изменившемуся выражению мордочки, у него не вышло. Кот пошевелил усами, очки покачнулись из стороны в сторону, но не упали, на удивление Шина.

– О, в этом есть доля правды. Подайте мне ваши результаты.

Шин протянул бумажку из предыдущей комнаты и карточку, что дала женщина за стойкой. Кот кивнул, коснулся своими мягкими лапами руки Шина, отчего тот едва не дернулся потрогать кота по шерсти, но сдержался, решив, что подобное поведение совершенно неуместно и максимально невежливо. После кот начал что-то высматривать в бумажке. Книги на шкафу зашевелились, одна выбралась с полки и легко приземлилась на стол, открылась и, самостоятельно пролистав некоторую часть страниц, остановилась примерно в середине.

– Очень интересно, – муркнул кот, заглянув в книгу. Шин увидел в ней только пустые страницы, возможно, потому что не владел этим типом магии.

– Что там интересного? – решил он поинтересоваться.

– Очень интересно, – повторил кот снова, закрыл книгу, поднес лапу к карточке, оставив на ней какую-то метку когтем и, судя по всему, вписав данные из непонятного листа. – Знаете, какой у вас процент совместимости?

– Удивите?

– Сорок три целых, шесть десятых. При пороге в сорок. Как думаете, много от вас будет пользы? – прозвучало очень грубо.

Шин не смог найти, что ответить. Внутри него словно что-то замерло, словно какой-то процесс, происходящий в голове, оборвался на середине и никак не мог запустить себя снова. «А на что ты надеялся? – ехидно спрашивал голос его подсознания. – Что будешь самым успешным и самым лучшим? Что не возникнет никаких проблем? Почему вдруг решил, что все будет хорошо? Что всё просто возьмет и случится так, как бывает только в книжках? В честь чего тебе показалось, что прийти сюда – удачная идея?»

Кот, тем временем, продолжал:

– Конечно, это не означает, что всё потеряно, однако говорит о проценте совместимости, который весьма близок к фатальному. Я не могу вас не пропустить, но должен посоветовать быть осторожнее, а лучше сразу же отказаться, если что-то пойдет не так – это вопрос вашего выживания, и это не шутки.

Шин кивнул ему как в тумане. Мысли не давали покоя: это правда, он прошел, но настолько бесполезен, что едва перебрался за порог? С другой стороны, он же даже не мог повлиять на результаты, они просто измеряли… что-то, что находилось вне его досягаемости.

– Я могу идти? – спросил Шин едва слышно.

– Да, конечно. Желаю вам удачи.

Он медленно поднялся и так же медленно вышел из кабинета, почему-то уже в совершенно другое место. Может быть, он просто не помнил, как шел, может, воспоминания выбило из головы тем, насколько ошеломительными стали последние новости. Шин попытался вздохнуть, но что-то будто бы вцепилось ему в горло, и вдох вышел очень сиплым.

Он находился здесь, прошел в число претендентов. Но настолько едва-едва, что практически в первый же день ему посоветовали поменять решение и всё бросить.

Если бы он только мог так поступить.

Шина немного трясло, но он старался держаться на ногах, и решил, что стоило выйти на улицу и подышать, пока голова не начала кружиться слишком сильно, и предложение не превратилось в мысль, которую он готов принять безоговорочно.

Глава 2. Духи

Следующим важным шагом для попавшего в число претендентов человека являлся поиск жилья. И стоило сделать это как можно скорее. Хоть Линегрим и считался спортивным центром, а потому имел огромное количество различных пустующих комнатушек, во многом, потому что сами местные не проживали в районах застройки под стадионы, эти места представляли из себя ограниченный ресурс. Так что, взяв себя в руки и решив подумать над глобальной проблемой, озвученной не представившимся котом, после того, как реальная насущная проблема решится, Шин отправился на поиски.

На его удачу, это не заняло много времени, возможно, потому что вокруг Ньетто Руиса располагались выделенные специально под претендентов здания, куда пускали только после предоставления подтверждающего документа, а Шин успел приехать в числе самых первых, и именно потому ему так повезло. Высокое здание, состоящее примерно из пяти этажей, встретило его приветливой старушкой на входе, что выдала ключи, лифт располагался ближе к наружней стороне здания и имел стеклянную стену, так что из него представлялась возможность наблюдать за красотами Ситты – специально отстроенного для проведения Битвы города. Стадион располагался в самом центре, окольцованный небольшой кирпичной аллеей, от которой тянулись в стороны радиальные улицы, на равных расстояниях связанные большими кольцевыми дорогами и маленькими полукружными проулками, прозрачная стена лифта как раз выходила на одну из таких улиц, по которой прогуливались туристы. Чем отличалась Ситта от типичных мегаполисов с царапающими небо башнями, это высотой застройки – то здание, в котором находился Шин, ровной открытой крышей с зелеными насаждениями переходило в соседнее, затем в следующее, разделяясь только для того, чтобы пропустить очередную улицу, равные трапеции тянулись в разные стороны от стадиона, создавая идеально симметричные проспекты с приятными аккуратными домами.

На четвертом этаже лифт остановился, Шин вышел, направившись по указателям в сторону комнаты, что встретила его функциональным минимализмом – кровать, шкаф, тумбочка, стол и несколько различных украшений на стенах. Пахло нетронутым помещением с недавним ремонтом. Вещей у Шина было немного, всего одна небольшая сумка, которую он бросил возле кровати и прямо как есть, в одежде, завалился на чистую, пахнущую свежестью постель.

Навалилась усталость нескольких долгих дней и часов путешествия. Мысли в голове сталкивались друг с другом, барахтались словно в тумане. Мелькнула одна, что при сорока трех процентах далеко не уйдешь, потом сменилась мыслью о том, что это больше, чем сорок, больше, чем сорок один, и даже, чем сорок два. Не самая последняя позиция в рейтинге, чтобы так уж страдать, есть и те, кто хуже. На этой мысли Шин рассмеялся от досады, внезапные слёзы скопились в уголках глаз, но он стремительно их стер, не давая себе разрешения страдать из-за своей неспособности противостоять трудностям. Родители гордились им, когда узнали, куда он собирается. Беспокоились, мама плакала, но то были слезы радости вместе со слезами расставания. Шин не собирался возвращаться ни с чем. Как и в принципе возвращаться, зная, что это значило.

Мысли смешивались с нарастающей сонливостью, путались, и постепенно усталость победила, позволяя реальности раствориться.

Он проснулся от стука, открыл глаза, осмотрелся, убеждаясь, что ничего не поменялось. Стучали в двери, вероятно, кто-то из новоприобретенных соседей. Нехотя, Шин скатился с постели, поднимаясь на ноги. Стук настойчиво повторился вновь громче, чем предыдущий.

– Да чего вам от меня надо? – недовольно пробубнил он себе под нос, открывая щеколду.

С той стороны стояла… Лана. Её лицо из раздраженно-ожидающего превратилось в узнавающе-радостное, озарилось улыбкой:

– Это снова ты! Вот это встреча!

Шин, ещё не до конца проснувшийся, поморщился, полагая, что спал недостаточно долго, чтобы быть готовым к подобной встрече.

– Что ты здесь делаешь?

– Живу. Этажом выше. Знаешь, захотелось познакомиться с тем, кто живет ниже меня, на случай, если вдруг что-то пойдет не так. Ну, трубу прорвет, кто-то заиграется с водной магией, чтобы знать заранее, перед кем извиняться, – она подмигнула, слегка наклонив голову.

Теперь, когда Лана стояла перед ним, Шин заметил, что они почти одного роста, и что она рассматривает комнату за ним, вставая на цыпочки, чтобы заглянуть за плечо. Шин вышел в коридор, прикрывая дверь, скрывать ему было нечего, но от такого любопытства стало некомфортно. Улыбка с лица Ланы чуть сползла, но в целом осталась держаться на уровне тотального дружелюбия.

– Вижу, ты не любишь принимать гостей.

– Ага. Особенно незнакомых, – хмыкнул Шин так многозначительно, что Лана нахмурилась:

– Так мы знакомы! Всего пару часов назад познакомились!

– Пару часов? Ты разбудила меня спустя… – он попытался посчитать, – минут двадцати сна? Чужие страдания для тебя хлеб, что ли?

– Откуда мне было знать, что тут кто-то решит лечь спать посередине дня! – её улыбка полностью испарилась, оставляя место для искреннего негодования. Шин ощущал досаду от разрушенного сна и того факта, что его прервали с совершенно идиотской целью. Он почти ненавидел девушку перед собой, хотя понимал, что подобного отношения она не заслужила.

– Люди в своих комнатах делают, что хотят, – пожал плечами Шин.

– Ну и хорошо. Делай. Я найду кого-нибудь интереснее, чем такого унылого человек, как ты, – раздраженно бросила Лана, круто развернулась и быстрым шагом покинула этаж.

Шин сделал глубокий вздох, прежде чем хлопнуть дверью. Однако, дверь всё равно вошла в проем ощутимо громко. Не придумав ничего другого, он вернулся в постель, но сон уже не шел, потому что на этот раз Шина очень бесило, что его разбудили, бесило, что он снова вспомнил про идиотские проценты и тот факт, что ничего даже не началось, а какой-то пушистый ком в подсобке с летающими книгами заведомо положил его в гроб, хотя никаких серьезных причин для этого не существовало. Ну, не хватало ему… чуть больше половины для полноценной стопроцентной совместимости. Ну и что с того? Как будто он не справится с тем, что есть…

– Какого черта всегда так? – спросил он у потолка, но потолок не давал ответов.

Лане-то, наверное, повезло, подумалось Шину, с её энтузиазмом и уровнем энергии она явно забралась по совместимости достаточно высоко, чтобы выйти в победители. Он подумал, что мог бы спросить, но мысль эту тут же выкинул, полагая, что подобное знание ему ничем не поможет.

Следующий день начался идентично – ранним утром раздался стук в дверь. Ощутив приступ дежавю, Шин поплелся открывать, решая действовать из того представления, что нельзя игнорировать людей, когда ты находишься один в незнакомом месте, ведь полезные знакомства могут пригодиться в ответственный момент.

Впрочем, возможно, открывать не следовало.

За дверью, только усиливая ощущение дежавю, стояла Лана. Её необъяснимой настойчивости можно было только позавидовать. Шин не завидовал, но решил, что ему немного интересно, чего эта непробиваемая девушка хочет от него. И почему ей это так важно.

– Доброго утра, – бодро произнесла Лана, слегка покачиваясь вперед-назад, как маленькая девочка. – Вчера наше общение прошло не очень удачно, так что сегодня я зову тебя на прогулку. Как тебе предложение?

Шину хотелось спросить, кто она такая и откуда в ней столько желания общаться с незнакомцами, но что-то на этот раз ощущалось иначе. Возможно, дело было в том, что сегодня Лана выглядела… мило. В легком белом платье и с собранными в хвост волосами она смотрелась намного приятнее, чем в повседневных футболке и шортах день назад. Быть может, на подобные мысли она и рассчитывала. Шин осмотрел её, осмотрел себя, так и не пожелавшего расстаться с пижамой, неуверенная улыбка на его губах отразилась вместо ответа, а сомневающийся взгляд заставил Лану рассмеяться.

– Я подожду, пока ты соберешься, – кивнула она.

Много времени сборы не заняли. Начиная с того, что в его небольшой сумке, заполненной сплошным черным, и выбирать было не из чего, заканчивая тем, что девушка, скучающе, оказалась вынуждена ждать его, что, насколько Шин знал, крайне невежливо.

Через несколько минут они покинули общий холл здания. Раннее утро перешло в ту стадию, когда уже достаточно прохладно, но до полуденной жары ещё далеко.

– Почему ты выбрал это место? Здесь так далеко от стадиона, – начала разговор Лана, поворачиваясь к нему, заглянула в глаза. Шин перевел взгляд сначала на заколку, которая блеснула от движения, а затем и вовсе отвернулся. Пристальные взгляды ему не нравились. Он пожал плечами:

– У меня не так уж много средств на другие варианты.

– Эх, – она вздохнула, – у меня, по правде говоря, тоже. Но это сейчас не важно! Пройдем отборочные и будем жить в красивом спортивном городке как полноценные участники. Куча репортеров сбежится брать интервью, а когда выйдем в полуфинал, то вообще можно будет запросто открывать свой фанклуб!

Шин заметил, что Лана очень воодушевлена идеей победы по тому, как активно менялись её жесты и интонации, и тому, что в её словах совершенно не звучало «если». Она уже практически жила в том времени, где её возносят на пьедестал. Шин в свою очередь находился в тысяче шагов от подобной уверенности, что его удручало, но он и не понимал, как дойти до подобного уровня оптимизма.

– Откуда у тебя такая самоуверенность? – спросил он.

– Я набрала восемьдесят четыре и девять. Это, знаешь, довольно большое значение для того, чтобы радоваться. Хотя оно, конечно, не означает вероятность моей победы, а только степень совместимости, но тем не менее, это уже начало! – говорила Лана, постоянно меняя положение головы, то смотря на Шина, то в сторону, то на фасады домов, мимо которых они шли в неопределенном направлении.

Ах да, подумалось Шину, кто бы сомневался, что она наберет меньше, что кто угодно, кроме него самого, может набрать меньше.

Ситта была чиста, светла и простиралась вдаль широкими проспектами, наполненными гуляющими людьми. Дома примерно схожих архитектурных решений с уклоном в минимализм, но в тоже время с отдельными элементами витиеватой лепнины вокруг окон и дверей, арками, ведущими в глубину дворов, постепенно уменьшали свою этажность по приближению к стадиону. Из-за чего тот, помимо того, что находился на возвышении и имел немаленькие размеры, от постепенно уменьшающихся зданий казался только громаднее с центральной радиальной улицы – «Номер Восемь» согласно табличкам на домах, – занимая словно все пространство на горизонте.

– Думаешь, что победишь? – спросил Шин из вежливости.

– Конечно. Почему нет? Самовнушение – первый шаг к успеху, – серьезно ответила Лана. Шин мог бы с ней согласиться, если бы самовнушение когда-нибудь с ним работало, он, скорее, относил себя к тому типу людей, которые делают что-то только тогда, когда нет иного выбора.

– А ты так не думаешь? – уточнила Лана в ответ, снова смотря в глаза, и, если бы не её поведение, Шин бы решил, что это из не меньшей формальной вежливости, однако Лана настойчиво всматривалась в ожидании ответа. Шин раздраженно отвернулся, мысленно вздыхая, и пробубнил:

– Предпочитаю реализм.

Шин полагал, что многие здесь могли рассуждать как Лана, просто он сам так не мог совершенно, и это его нервировало.

– На одном реализме далеко не уедешь, – хмыкнула Лана с умным видом, создавая впечатление, будто бы разбилась в том, что говорит. Шину захотелось бросить колкое: «А на оптимизме, конечно, получится», однако Лана продолжила:

– Много процентов набрал?

– Не особо, – нахмурился он, решая, что реальные цифры озвучивать не станет, даже если ей захочется докопаться.

– Тогда давай рассуждать, – продолжила Лана, звуча как истинный проповедник. – Что нужно для победы, если у тебя не так много шансов на нее? М? Правильно, сила воли и вера в себя. Второе дыхание и вот это всё. Ты знаешь, что у тебя может не получиться, но веришь, что получится.

– Тебе бы курсы мотивационные вести, – бросил Шин, Лана только пожала плечами, так что он продолжил. – Падать будет больно с высоты такой веры, когда все пойдет не так.

– Тебе не придется падать, если ты всё сделаешь правильно.

– Почему ты так уверена, что у тебя все получится?! – разозлился Шин, напрочь игнорируя тот факт, что говорили они о нём и его возможностях, учитывая, что в свои возможности он и без того верил всё меньше и меньше. Зато размышления Ланы о том, как здорово стать победителем, когда ты максимально близок к сотне, очень плохо наслаивались на её желание убедить в этом кого-то другого. Потому что Шин был уверен – это не так работало, нельзя сказать человеку: «верь в себя, ты справишься!» и надеяться, что это сработает.

– Потому что я уже говорила почему. Самовнушение – первый шаг к успеху. Если ты веришь в то, что справишься, ты делаешь все для того, чтобы достичь цели. Думаешь, тут собрались одни неуверенные неудачники, те, кто сомневается в себе? Сюда приезжают те, кто настолько уверен в своих силах, что думает, будто бы победить всю вселенную – сущий пустяк. Если ты не будешь думать также и начнешь сомневаться, они раздавят тебя. А это ведь не то, чего ты хочешь, правда?

«Неудачники» больно кольнули Шина, словно упрек в его сторону, но он затолкал дурацкую мысль подальше.

– Скорее всего, – ответил он неопределенно.

Лана пихнула его в плечо, словно они уже являлись закадычными друзьями, что вызвало раздражение от стремления залезть куда дальше, чем Шин собирался её пускать, от желания забраться под кожу и остаться там, словно кто-то эту непробиваемую оптимистку туда звал. Он не мог определить по пытливому выражению лица, в честь чего ей мог понадобиться от человека, которого она знает чуть больше суток, такой уровень близости, но он нуждался в подобии хороших отношений хоть с кем-то, так что не мог сказать ей «нет».

– Больше уверенности! Мы будем первыми – к этому надо стремиться! – воодушевленно возвестила Лана, вышагивая в сторону стадиона.

– Если бы это могло действительно случиться, – прошептал Шин себе под нос, полагая, что добраться хотя бы до полуфинала будет самой тяжелой задачей в его жизни.

Спустя некоторое время они дошли до главных ворот, ведущих к стадиону. К сожалению, попасть туда в данный момент не представлялось возможным из-за огромной толпы, окружавшей проход. Разношерстный народ наперебой о чем-то переговаривался, фотографировал и шумел так, словно происходило что-то особенное.

Шин не видел источника и не понимал всеобщего воодушевления. Лана несколько раз подпрыгнула на месте, стараясь разглядеть, что там происходит. Её платье поднималось в воздух вместе с ней, но её это совсем не заботило. Шин тактично старался не обращать внимания. Когда её попытки не увенчались успехом, Лана достала телефон, вытянула руку как можно выше, чтобы попытаться увидеть что-то хотя бы на фотографии. Шин стоял рядом и наблюдал за её действиями, чуть улыбаясь. Лана казалась уже не такой надоедливой, как при первой встрече, да и после недавно разговора он успел чуть успокоиться. По крайней мере, Лана не была виновата в том, что состояла из необоснованной самоуверенности, хотя при этом не создавала впечатления, что для достижения своей цели будет готова идти по головам. Лана в его воображении сложилась как «я выйду в финал, но ты можешь пойти со мной».

Наконец, спустя несколько попыток, ей удалось добиться относительного успеха – она получила практически четкую фотографию.

– Спросить было бы проще, – задумчиво произнесла она, – но разве мы ищем легкие пути? Вот, гляди.

Лана впихнула телефон практически Шину в руки, едва не уронив. Фотография отображала несколько десятков репортеров вокруг молодого мужчины, который с улыбкой отвечал присутствующим. Но так далеко и при таком уровне шума, о чем шла речь, они оба услышать не смогли бы даже при наличии самых передовых технологий.

– Кто это? – поинтересовался Шин.

– Ты не знаешь?! – возглас Ланы заставил нескольких человек из толпы обернуться, настолько он вышел громким и неожиданным.

Он пожал плечами:

– А должен?

– Что ты тут вообще делаешь, если не знаешь, кто это?

– Спрашиваю у тебя.

– Давай-ка попробуем подойти поближе, – предложила Лана и принялась расталкивать толпу. Шин не горел желанием следовать за ней, но и потеряться казалось ужасным исходом.

– И откуда ты только такая активная взялась? – пожаловался он, небрежно пихая телефон обратно хозяйке.

С трудом пробившись через ряды недовольных людей, возмущенные взгляды которых Лану совершенно не волновали, они смогли подойти настолько близко, чтобы услышать, как репортеры наперебой задавали вопросы. До Шина донеслись только отрывки:

– … это правда, что Сората Фербер до сих пор не обнаружена?

– … разве рециркулятор будет работать с половиной энергии? Как это отразится на участниках?

Шин не знал, стоит ли ему вдаваться в подробности или спрашивать Лану, чтобы она в очередной раз покачала головой, так что он выбрал политику наблюдения. Мужчина на вопросы репортеров снисходительно улыбался, выглядел располагающим к себе приятным человеком, с аккуратным хвостиком серебряных волос и в бежевом костюме создавал впечатление ответственного организатора или директора.

– Скоро будет объявлено официальное расписание приемных часов, так что подождите, пожалуйста, до этого времени. На данный момент, к сожалению, я не могу ответить на ваши вопросы, – отвечал он спокойным тоном с вежливой улыбкой. Окружающие люди с их настойчивыми вопросами словно не вызывали у него проблем.

– Но вы же глава ЦСО! – выкрикнул кто-то из толпы недовольно. Мужчина даже не изменился в лице, продолжая улыбаться.

– ЦСО? – переспросил Шин у Ланы, наклонясь к уху, чтобы она расслышала.

– Центр связей с общественностью или типа того, – ответила Лана, не отрывая взгляда от мужчины. – Организация с Эгиоса для всякой работы с людьми.

– И что тогда они забыли здесь? Сидели бы дальше на своем закрытом Эгиосе и занимались там политикой.

– Потому что он Дух, – ответила Лана. – Духи обязаны присутствовать на Битве, иначе какой смысл, если они не смогут поделиться своей магией с участниками?

Шин кивнул сам себе, полагая, что иначе и быть не могло.

– Ну да, кто ещё может быть главой целой организации на Эгиосе, – согласился он, продолжая рассматривать настоящего Духа Эгиоса, которых никогда вживую не видел, и не мог понять одного. – Почему они вообще выглядят как обычные люди и ведут себя, словно так все и должно быть? Я представлял их себе более… масштабными, опасными, хотя бы как неких эфимерных героев, спасающих миры.

– Они же привыкли работать с людьми. Когда долго находишься в какой-то среде, начинаешь играть по правилам. А если живешь среди людей тысячелетиями… Прибавь тот факт, что каждый из Духов занят какой-то отдельной сферой, – Лана принялась загибать пальцы. – Воздух – общество, вода – безопасность, земля – наука, огонь… знания, кажется. А если ты руководишь людьми, то должен их или понимать, или хотя бы сделать так, чтобы они тебя понимали, а не боялись.

– Откуда ты только это все знаешь? – удивился Шин, не слишком ожидая ответа. Лана окинула его недоуменным взглядом и пожала плечами, улыбнувшись:

– Пожалуй, нам стоит просветить и тебя тоже. У меня есть одно подходящее место на примете.

Её местом оказался книжный магазин. Заполненный стеллажами с бумажными книгами, уходящими в бесконечность, стоящими вдоль стен столами с черными экранами мониторов, вокруг которых толпились люди, и висящими в воздухе над головами вывесками-указателями, напоминающими те, что Шин уже наблюдал на станции.

Лана двинулась по лабиринтам стеллажей, словно уже бывала здесь, и выбрала отдел детской литературы, что Шина несколько удивило, учитывая, какой план по просвещению уже, вероятно, сложился в её голове. Пробежавшись вдоль полок, Лана вытащила несколько книжек с картинками и сунула Шину в руки, получив на это скептический взгляд.

– Ты же не думаешь, что я буду это читать? – спросил он с сомнением. Лана пожала плечами.

– Зато это быстро и понятно. Смотри, – она указала на первую книгу в стопке. – Ты должен быть знаком с базой.

Шин опустил взгляд на цветастую обложку, отображающую картину с четырьмя героями, окруженными аурой разного цвета – оранжевой, синей, голубой и зеленой – что олицетворяло четыре стихии или Духов Совета, а может их потенциальных Посланников. Герои стояли на холме, освещенные светом тусклой красной звезды, на фоне которой располагалась одна одинокая планета, будто бы блестящая и отливающая металлом. Шин полагал, что стальной шар представлял из себя искусственный Эгиос. Витиеватым шрифтом сверху гласило «Шестая Битва в рисунках».

– Ну, я знаю про Эгиос, и про Битву, – пожал плечами он. – Духи Совета обещают поделиться своей силой с победителями, и вот это вот все. И где-то там на Эгиосе сидит Верховный Совет, что управляет миром из тени.

– Никаким миром они не управляют, – нахмурилась Лана, будто заявление задело её лично. – Эгиос вообще ни во что не вмешивается, только станции строит и требует проявлять человечность и меру во всем.

Затем она забрала ту самую верхнюю книгу и отложила обратно на полку, вероятно, решив, что общая история им не понадобится. Следующая книга являлась не менее детской, но чуть более серьезной. Шрифт казался приземленнее, менее сказочным и складывался в «Истории из жизни Духов Совета», вероятно, за авторством эгианца, имя которого – Матье Александр Дерош – Шину говорило ровным счетом ничего. Лана окинула ожидающим взглядом, и Шин все же открыл книгу на случайной странице, пробежался по строчкам – история рассказывала про пожар в центральной библиотеке Научно-исследовательского центра Эгиоса, который пришел тушить сам Дух огня, и как хорошо все закончилось. Шин, однако, зацепился за кое-что, что не давало ему покоя долгое время.

– Почему кого-то вроде Духа огня зовут таким обычным именем как Крис?

Лана подняла бровь, впрочем, поясняя:

– У духов нет имен. Вернее есть, но тысячи разных, что люди дают им. Скорее всего, кто-то назвал его так, и он решил, что его все устраивает?

– Имеет смысл, наверное, – протянул Шин с сомнением. – Если бы ты была духом, какое имя бы тебе хотелось?

Лана приложила пальцы к губам, рассматривая невидящим взглядом книжную полку, словно искала в ней ответ.

– Даже не знаю. Я бы не хотела быть древним духом, тогда мне нужно было бы делиться своей силой для сохранения разума, а это проблематично. Вон сколько мороки, чтобы Посланника найти – целые соревнования! Я бы предпочла быть обычным таким духом среднего полета, чтобы и не заморачиваться с материальным телом, и не страдать от безумия. Но как бы меня звали… Совсем ничего в голову не лезет. Ты бы кем был?

– Котом-баюном? Пел бы песни людям. Мне сказки в детстве рассказывали, что кот-баюн ходит по ночам по улицам и высматривает детей, что не спят, уводит их своими песнями туда, откуда никто не возвращается. Ни разу не видел и не слышал реального, но мне нравится способность контролировать разум.

– Вряд ли тебе понравится, когда твой разум будут контролировать, – нахмурилась Лана.

– Потому я и хочу быть на другой стороне этого уравнения, – усмехнулся Шин, перелистывая страницу.

Следующая история показалась ему не настолько интересной – рассказывала о том, как Дух воды с не менее простым, действительно приближенным к людям именем Лия, проводила смотровые тренировки Ульцеры. Про Ульцеру Шин знал весьма поверхностно, видел людей в черной форме с нашивками в виде птиц на каждой станции, полагая, что именно они – межгалактическая полиция Ульцера, однако более близкого знакомства с ними завести ему не доводилось. Что было явно к лучшему. Листая дальше, он наткнулся на истории про других Духов Совета, о чем, собственно, и была книга, но читать их почему-то не слишком хотелось.

Шин выяснил, что Духа воздуха звали Лука, а земли – Дорсель. И хотя бы это последнее имя показалось Шину каким-то достаточно загадочным. Про Духа земли историй в книге содержалось меньше всего, что автор связывал с его углубленностью в работу Научно-исследовательского центра Эгиоса, из-за чего он почти не появлялся на людях. Не желая более заниматься изучением жизни таких далеких от него личностей, Шин поставил книгу на полку сам, заработав недовольный взгляд Ланы.

В его руках осталось еще две книги. Первая была озаглавлена «Последние драконы» и начиналась с перечисления легенд о драконах, в честь которых первые исследователи драконьих вен и назвали их, однако затем совершенно неожиданно для детской литературы погрузилась в научные рассуждения о том, являлись ли, так называемые драконы, духами или материальной формой жизни, и Шин закрыл её.

– Вообще-то, это очень интересная книга, – возмутилась Лана.

– У меня дома распространена история про Творца, в которой не участвуют драконы.

– Ты просто консерватор, – перебила она.

– Нет, – вздохнул Шин, пытаясь оправдаться за резкость. – Мне хватило религиозных дебрей дома.

– Драконы – это не религия.

– Если про них только пишут в книгах, но никто не видел – религия.

Лана вздохнула, явно смирившись с проигрышем, и обиженно выдернула последнюю книгу из рук Шина, самостоятельно возвращая на полку.

– Тогда хватит с тебя просвещения. Такие консерваторы всегда остаются при своем.

– Я же сказал, что не консерватор, – обреченно протянул Шин, понимая, что Лану не переубедит.

– Откуда ты только такой выбрался?

– Из очень унылого места, где ничего не происходит.

– И что это за место такое?

На самом деле, Шин не хотел говорит о своем доме, о его проблемной политике космических путешествий, но Лана смотрела так внезапно заинтересованно, что он сдался.

– Название тебе ничего не скажет. Это очень далеко.

– Пригласи в гости, когда выиграем, – настаивала Лана.

– Это вряд ли выйдет. Я не смогу туда вернуться.

– Почему?

– Идиотские правила? Ты можешь покинуть планету один раз. Если вернешься, обратно больше не пустят, – вздохнул Шин.

Глаза Ланы округлились, она несколько раз пораженно моргнула.

– А как же… родственники? А если я уеду, а кто-то умрет, а если родится. Это… ты больше никогда никого не увидишь? Ни друзей, ни родителей?

Шин постарался беспечно пожать плечами, делая вид, что его подобное не беспокоит.

– Мои друзья почти все уехали всё равно. А родители… может быть, как-нибудь найду лазейку, – ответил Шин, перебирая пальцами ремешки на браслете с талисманом.

По взволнованному и сожалеющему взгляду Ланы становилось понятно, что она ни капли ему не верила.

Следующий раз, когда ей захотелось выйти на свежий воздух, оказался с целью посмотреть на тренировочную площадку для подготовки к отборочному. Фактически, готовить им пока было нечего, потому что время регистрации претендентов шло полным ходом, и до того момента, когда кто-нибудь из них реально сможет начинать подготовку пройдет немало дней. Пока все не будут зарегистрированы, никто не узнает стихийную ветку, к которой у каждого нашлась наибольшая предрасположенность. Но Лана решила быть на шаг впереди, быть готовой ко всем вариантам.

– Смотри, – начала она, объясняя свою точку зрения, – во-первых, не важно, какая это будет стихия, потому что для начала следует узнать, можешь ли ты использовать тренировочную площадку полноценно, чтобы никто не украл твою идею в процессе. Нужно узнать её расположение, возможности ограничения от других людей и вероятность наличия там одиночных мест. Это первое. Вторая важная вещь, которую нужно учитывать – саму площадку. Ее размеры, инвентарь и возможности, которые она может тебе дать. Согласись, если ты придумаешь что-то невероятное и офигенное, а там просто не будет достаточно места, чтобы это проверить – выйдет не очень. Именно потому мы должны осмотреть её, прежде чем начать думать над отборочными.

Ее доводы звучали логично, но имели мало смысла, если никто не знал о том, в каком направлении думать. Впрочем, Шин был почти уверен в том, что у Ланы уже готовы варианты для всех четырех стихий.

Обойдя стадион по ближайшей кольцевой улице, они вышли на мощеную дорогу, что вела от порталов со станции прямиком к административному зданию-волне.

– Зачем нам туда? – спросил Шин.

– Нам не совсем туда. Здесь есть другой вход, – ответила Лана и повела их мимо здания, мимо толпы, собирающейся на входе к залу регистрации, в сторону другого входа, спрятанного между нескольких высоких деревьев, куда можно было нырнуть незаметно. Откуда она об этом знала, Шин даже не стал спрашивать, полагая, что это же Лана.

Оказалось, у начала волнообразной крыши также довольно красиво: козырек выдавался вперед и поддерживался колоннами в виде каких-то незнакомых Шину рыб, он отчетливо мог выделить плавники, однако ничего более сказать о них не мог.

Лана самодовольно улыбнулась и, схватив Шина за руку, потащила в сторону входа, словно ребенка. Впрочем, он и не был против.

Они поднялись по неприметной лестнице и вышли в овальной формы холл, окруженный двумя рядами кипельно белых балконов по периметру, впрочем, на контрасте украшенных растениями, вывесками и ярко горящими рекламными баннерами. Балконы соединялись переходами, а также двумя шахтами прозрачных лифтов в центре, две винтовые лестницы вели наверх с противоположных отдаленных концов овала. Первый этаж, что, вероятно, располагался как раз над большим залом регистрации, был заполнен людьми. В центре находился фонтан, воды в котором меняла цвет каждые пару секунд. Шин наблюдал за пульсирующими струями какое-то время и не смог определиться в конкретной последовательности.

Одна лестница располагалась прямо возле входа, которым они воспользовались, и Лана взлетела по ней на второй этаж, перегибаясь через перила, чтобы рассмотреть рисунок плитки на полу холла – голубые и синие мелкие камни складывались в волны, а цветные формировали плывущих сквозь них рыб. С балкона становилось ясно, что и фонтан вплетался в морскую тематику, напоминая панцирь черепахи. Линии волн продолжались и на полу балкона, сливаясь в потоки, что вели, словно дорожки, к сверкающим голубым портальным аркам.

Шин поинтересовался:

– Что на той стороне?

Лана обернулась, пытаясь понять, что он имеет в виду, пожала плечами:

– Как везде – что угодно. Думаю, где-то должен висеть список.

Она оторвалась от перил и принялась вертеть головой по сторонам.

– Удобно, – хмыкнул он.

– У вас не используют порталы? Недостаточно энергии? Нет специалистов? – протараторила она одним предложением, не прекращая поисков. Шин не смог решить, на что отвечать, так что пожал плечами:

– Все сразу?

Не слушая вовсе, Лана рванулась в сторону стенда, но замерла на месте, пролетая мимо толпы, что собралась возле одной из арок. Люди перешептывались о чем-то, пристально всматриваясь в молодую девушку, что вышла из арки. В руках она держала папку документов, однако вместо привычной зеленой формы носила светло-голубые бриджи, белую рубашку и синюю толстовку с огромным капюшоном, но больше привлекло внимание её лазурное каре, словно бы с отливом, напоминающим морские волны, переливы двигались, меняя положение, что создавало некоторое ощущение нереалистичности. Внешне она невероятно вписывалась в антураж холла, что Шину показалось невероятным, однако он не мог решить, являлась ли незнакомка работником. За ней из портала вышел тот самый Дух воздуха, из-за чего толпа разом задержала дыхание и начала перешептываться с ещё большей силой. Шин подумал, может, она его секретарь или вроде того?

– О, – удивленно начала незнакомка, отчего-то обратив внимание именно на них двоих, – ты же…

Лана не дала закончить, тут же подлетая, расталкивая людей по пути, схватила за руку и начала активно трясти. Незнакомка отшатнулась от внезапности. Толпа вокруг зашумела с толикой возмущения, сжимая кольцо еще больше, отчего Шин не смог подобраться ближе, оставаясь наблюдать со стороны.

– Меня зовут Лана Минакс. Это такая честь встретить вас лично! – с бесконечным восхищением в голосе тараторила Лана, активно тряся ее руку. – Я не знаю, почему, но мне кажется, будто мы с вами – родственные души! Я всегда мечтала быть в ветке воды, правда!

Шин смотрел на ланино одержимое знакомство. Лия, – он вспомнил её имя из истории про Ульцеру, – которой Лана так активно предлагала себя в качестве верного друга и соратника, выглядела весьма обескуражено.

– Какая… экспрессия, – сдавленно произнесла Дух воды, стараясь вежливо вернуть руку обратно. Её взгляд беспомощно перемещался между Ланой, Духом воздуха и толпой, вероятно, ожидала она совершенно другого варианта развития событий. Шину даже стало её немного жаль. Дух воздуха за её спиной улыбался сдержанно и молчал. Шину подумалось, что для того, кто недавно казался таким вежливым и коммуникативным, он оставался слишком сдержанным.

Дух воды, наконец, высвободилась из хватки ярого фанатика и, стараясь держать на лице остатки вежливой улыбки, принялась отходить спиной вперед.

– Мы обязательно встретимся, – произнесла она. – Как-нибудь в другой раз.

– Вы обещали объявить часы приема! – раздалось в толпе так близко с Шином, что он поморщился от громкости выкрика.

– И мы скоро это сделаем! – огласил Дух воздуха, стремительно шагая в сторону, подхватил свою спутницу под локоть и отчего-то обратился к Лане. – Наше знакомство стоит перенести на следующий раз. Мы спешим.

То, как он выделил «знакомство» показалось Шину абсолютно непонятным, словно Дух в самом деле планировал интересоваться простой участницей, однако Лана кивала на каждое слово, глаза её горели предвкушением новой встречи. Она совершенно точно купилась. Или сделала вид, что купилась. По ней нельзя было сказать, рада она тому, что встретит их ещё раз или тому, что уже встретила. Шин не понимал, почему для неё это так важно, и почему сам он совершенно не в восторге от произошедшей встречи. Слишком человечные Духи не вызывали трепета от той безграничной силы, про которую все говорили. На них можно было случайно наткнуться в толпе и не обратить внимания. Шин ожидал божественные летающие кареты, королевскую одежду из золота и чистых драгоценностей, вереницу прислуги, презрительные взгляды свысока и отношение к людям, словно к грязи. Именно такую историю Эгиоса он впитывал как истину всю свою жизнь, именно такой она подавалась дома, а потому казалась куда более эффектной, масштабной и величественной, чем то, с чем он столкнулся в итоге. Реальность… разочаровывала.

За Духами потянулась толпа из находившихся поблизости людей, продолжающих задавать неуместные вопросы, перекрикивая друг друга. А Лана не отрывала от них горящего взгляда.

– И что, это так важно? – решился спросить Шин.

– А?

– Это так важно, спрашиваю?

– Что? Встреча? – рассеянно ответила Лана, так и преследуя взглядом своих кумиров. – Когда ещё мне доведется с ними хотя бы поздороваться, а?!

– Ты собиралась победить, – пожал плечами Шин, – при таких условиях – каждый день.

– Но! – она вскинула указательный палец вверх. – Пока этого не произошло, важно использовать любой шанс!

– Чтобы они посчитали тебя сумасшедшей.

– Я не сумасшедшая!

– Охотно верю, – кивнул Шин и задумался, прежде чем спросить. – Тебе не показалось, что она тебя знает?

– Что?! Откуда бы?

– Она будто бы хотела с тобой поздороваться.

– Или с тобой, – ухмыльнулась Лана, толкая его локтем. – Может, это вы знакомы. Что ещё ты мне не рассказал, а?

– Вижу её впервые, – улыбнулся Шин, отбиваясь от её рук.

Возможно, подумалось ему, их перепутали с кем-то? Великие Духи и перепутали? Впрочем, если живешь не одну тысячу лет, помнить всё и всех невозможно. Шин глубоко в душе хотел быть запомненным кем-то живущим невероятно долго. Это бы значило, что его жизнь прошла не зря.

– Ты хотела посмотреть площадку, – напомнил он, не желая погружаться в размышления слишком глубоко. Лана тут же встрепенулась и отмерла, шагнув в сторону портала, вздернула подбородок и кивнула:

– Точно. Пора работать.

Глава 3. Распределение

Случайные встречи случались всё чаще, чтобы быть случайными. В прошлую такую Лане не удалось завладеть вниманием второго Духа, однако вселенная предоставила ей все возможности для того, чтобы попытаться снова. Или Лана сама искала их и вырывала зубами у несопротивляющейся вселенной. Шин в то же время не понимал и не разделял её рвения в преследовании Духа Воздуха лишь ради того, чтобы с ним поздороваться. Быть может, Лана хотела автограф. Однако этого Шин у неё не спрашивал, как и не спрашивал, зачем ей его компания (как никак, для моральной поддержки), по той причине, что больше никого во всей огромной Ситте попросту не знал, отказать оказалось слишком трудной задачей. Подходить к другим людям, разговаривать с ними, придумывать темы и вопросы или следовать за несколько преувеличенно фанатичной девушкой? Выбор очевиднее некуда.

Из-за стремления Ланы к подобным проявлениям дружелюбия, они столкнулись с Духом воздуха в шестой раз. На деле, полноценным столкновением случившееся назвать было нельзя, так как Лана, словно исправно поехавший фанат-сталкер, преследовала жертву по мере возможности, а потому знала, где сможет обнаружить Духа в конкретный момент времени. По какой-то причине.

– Хорошо, что не я твоя цель, – саркастично обрадовался Шин. Они пытались прятаться за колонной, поддерживающей балкон на втором этаже холла с порталами (он прочел в прошлый раз на выходе, что место это называлось «Площадь пересечений»). Сам он, впрочем, предпочитал делать вид, что просто стоит рядом, пока Лана пригнулась за ветвями кустарника, что оплетали балюстраду балкона. Она не догадывалась, но вообще никто бы их и не увидел, потому что у Шина имелись свои маленькие секреты.

– Ты был бы мне не интересен, – на полном серьезе ответила Лана. – С точки зрения логики, ты не так ценен, как кто-то из Духов.

Хоть это и являлось правдой, и с точки зрения логики можно согласиться с подобным заявлением, Шин обиделся и промолчал. Даже если он не настолько важный человек, он считал, что может быть полезен для этого мира. Хотя Лана совершенно точно не имела ввиду ничего конкретного, Шин принял подобное слишком близко к сердцу. По крайней мере, он не самый последний, попал в число претендентов, это должно было говорить хоть о чем-то.

Ему хотелось высказать недовольство такими заявлениями, однако Лана не заметила его попыток уйти в самокопание – её цель появилась в зоне видимости, выходящая из портала, и она тут же сорвалась с места, переходя в стадию преследования. Шин только и мог, что, вздохнув, последовать за ней, не имея больше никаких интересных дел, которыми мог бы себя занять. По крайней мере, её идеи были веселыми. Хоть и немного странными.

Стартовав с места на первой космической, Лана подлетела к Духу мгновенно, тут же превращаясь в максимальное обаяние, растягиваясь в улыбке и переходя в состояние умиления. Глаза её практически светились от предвкушения.

– Доброго дня, – неуверенно ответил Дух с предельной вежливостью, хотя и отшатнулся в сторону. Очевидно, он не понимал, что именно от него хотят, и ощущал себя не в своей тарелке, что Шину показалось забавным.

– Доброго, – протянула Лана в ответ, сияя от того, что Дух поздоровался с ней первой. – Наверное, вы меня не помните. Меня зовут Лана Минакс, мы недавно встречались.

– Нет, – ответил Дух, превращаясь в вежливое и учтивое изваяние, которым представал перед ними ранее, – я помню.

Удивительно, подумалось Шину, как легко можно создавать впечатление одним внешним видом. В его голове промелькнули вопросы вроде: А говорил ли он правду? Помнил ли он хотя бы одного из тех, кто, непременно, доставал его едва ли не каждый день? Конечно же, Лана не могла быть единственной. И сама Лана явно понимала это прекрасно.

Дух выглядел как раз под стать тому светлому и приветливому образу, что создавал: высокий, статный, хорошо сложенный. Белая рубашка с закатанными рукавами оголяла светлую совершенно без изъянов кожу и добавляла того, отчего, видимо, Лана так заинтересовалась…

Шин чертыхнулся от своих же мыслей и попытался разложить ситуацию по полочкам: вот Лана, безумно заинтересованная в том, чтобы Духи обратили на неё внимание и запомнили, считая, что это добавит ей дополнительных очков; и вот один из них, весь красивый, привлекательный и сладко улыбающийся говорит, что помнит её – ситуация складывалась неоднозначная. Шину она потихоньку начинала не нравиться.

Конечно, существовала подобная интерпретация исключительно внутри его головы, и ему хотелось верить, что это его собственные домыслы. Что Лана самая обычная девочка-фанатка с гиперобщительностью, возведенной в абсоют. А Духи – наделенные властью, силой и влиянием почти-что-люди, которым необходимо держать лицо и соблюдать правила игры.

Вот только Шин не понимал перед кем Духи разыгрывали эту пьесу и какие наказания полагались, если они вдруг перестанут?

Лана просветлела от осознания, что её не забыли, начала рассказывать истории и смеяться, однако Шин не слышал их содержания, потому что мысль, такая простая и однозначная, заполнила все сознание. Духу воды ведь незачем интересоваться Ланой, но сейчас перед ней была не Дух воды, и в данном случае, в воображении Шина, фанатская озабоченность Ланы могла иметь под собой совершенно иные корни.

– Кажется, в прошлый раз мне стоило соблюсти правила приличия, но мы очень торопились, так что, надеюсь, вы меня простите, – прозвучало максимально приторно от Духа со всеми возможными видами учтивых и заманчивых улыбок в секунду. Глаза его поблескивали.

Шин понял: тот был слишком хорош в лести, чтобы не использовать её с максимальной пользой. От этой мысли ему вдруг стало тошно находиться здесь, наблюдая со стороны. Лана, очевидно, не находила происходящее странными или неподобающим, её не волновал факт того, что поведение Духа совершенно точно не направлено на желание с ней подружиться. В голове Шина речь шла о желаниях совершенно иного рода, и он уже не мог убеждать себя, что это только его воображение.

Лана мягкой патокой растекалась по полу, едва ли не начиная кокетливо хихикать. Шин закатил глаза.

– Ещё в постель её затащи, – вырвалось едва слышно, и он резко метнулся взглядом в сторону Духа. Тот не изменился в лице, словно ничего не слышал.

Что-то резко схватило Шина поперек правого предплечья, впиваясь в кожу тонкими линиями – он бросил короткий взгляд вниз, но ничего не увидел, – затем такое же чувство протянулось вдоль левой руки, через плечо, обхватив шею, затянулось вокруг лодыжки, затем вокруг колена другой ноги. Фантомное ощущение напоминало тонкую нить. Она сжималась, впиваясь в кожу, оставляя красные линии. Шин видел как проваливается под давлением чего-то незримого кожа, но не мог подцепить нить, оторвать и избавиться, потому что не имел возможности пошевелиться. Его словно бы обтянуло тонкими нитями паутины, фиксируя, как будущий обед, или прибили гвоздями, как бабочку за крылья к пробковой доске, где он мог лишь трепыхаться без возможности избежать кошмарной участи. Кожа начинала краснеть, а острая боль пульсировала точно вдоль красных линий. Шин зажмурился, пытаясь её игнорировать, панический страх захватил его сознание, пульс подскочил, набатом стуча в ушах, голова закружилась, и стук смешался со звоном. Он бы упал, если бы нити не держали так крепко.

Дух теми же вежливыми интонациями, которыми недавно заманивал Лану в свои сети, поинтересовался, кладя руку на его плечо:

– С тобой все в порядке?

Шин в панике открыл глаза, замечая испуганный и взволнованный взгляд Ланы. А также сам Дух смотрел так, словно не вежливый риторический вопрос задавал, будто не был причастен к ситуации, а действительно беспокоился за какого-то неизвестного участника, которого видел впервые в жизни. Нити словно начали заползать внутрь него, двигаться в слоях кожи, окружали кости, неприятным ощущением тянулись вдоль мышц, сжимая их. Шин хотел разодрать их в клочья, вцепиться в них ногтями, содрать кожу вместе с нитями. Он не мог стоять на месте, ему хотелось вырваться, встряхнуть руками, сбросить оковы вместе с болью, но нити оплетали, словно паутина и ноги, и руки, сжимали шею, но не сильно, предупреждающе. Шин сжал зубы и с усилием заставил себя кивнуть, боль заполняла его сознание, оставляя гул в голове и желание сделать что угодно, лишь бы она закончилась. Он не мог думать о том, как выбраться из ситуации с наименьшими потерями, потому выбрал молчать. Дух кивнул, удовлетворенно улыбаясь, и нити рассыпались. Шин покачнулся на дрожащих резко ослабших ногах, Лана подхватила его под руки.

– Не пугай меня так, – выдохнула она, словно бы и правда не обратила внимания. Шин сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить заполошно стучащее сердце, глаза затмевала пелена черных пятен, в ушах звенело все громче, но Лана держала на удивление крепко для хрупкой девушки её комплекции.

В воздухе оставался висеть невысказанный, наполненный ужасом вопрос: а если бы Дух захотел убить его, заметил бы кто-нибудь?

Следующим этапом являлся поход в зал с длинной вереницей регистраторов снова, чтобы получить официальные карточки. Пройдешь – будешь использовать как проходной билет. Не пройдешь – сможешь показывать своим потомкам, что имел честь оказаться на этом великом празднике жизни и смерти.

Шину не давала покоя мысль о том, насколько он далек от сильных мира сего, и того, что они могут сделать с любым неугодным, даже не пошевелив пальцем, в особенности доводила до ужаса невозможность хоть что-то этому противопоставить. Казалось бы, он жив, и это огромное везение, только потому, что Дух решил не убивать его. Шин понятия не имел, будет ли смерть претендента влиять на облик Шестой Битвы. Будет ли его жизнь хотя бы упомянута в хрониках или новостях или историю замнут, словно никакого претендента и не существовало вовсе?

Положительный ответ казался сомнительным. Но из-за желания сделать хоть что-то он не мог просто так уйти.

К очередям Шин успел привыкнуть, однако немного нервничал от неизвестности, но надеялся на положительный исход.

В толпе мелькнула Лана, что стояла в компании незнакомых людей, она повернулась в его сторону, смотрела долго-долго, а затем помахала поначалу неуверенно, но постепенно стала размахивать рукой всё активнее, жестами подзывая Шина к себе.

– Привет, – не нашел ничего более оригинального Шин. Лана улыбнулась, кивнув.

Рядом с ней стояла невысокая девушка, молча наблюдая. Когда Шин обратил на неё внимание, она смущенно улыбнулась и чуть приподняла руку перед грудью, чтобы помахать. Шину подумалось, что они уже находились довольно близко, чтобы махать, но кто знал, какие социальные нормы приветствовались в неизвестных ему обществах. Лана переключилась моментально, словно только и ждала этого момента.

– Знакомься, это Фима – из гениев. Фима – Шин, милый мальчик, про которого я говорила, – гордо огласила Лана, словно бы представляла свое личное творение.

Шин кивнул ей, потому что на ещё одно нелепое приветствие он себя уже не нашел, вспомнил, что гениями называли тех, кто набрал более девяносто пяти совместимости. Мысль, что Лана про него кому-то рассказывала, теплом разлилась в груди.

– Приятно познакомиться, – добавил он, рассматривая новую знакомую.

Внешне та выглядела весьма приятно, создавая ощущение легкости и пушистости. Возможно, дело было в низком росте и её кучерявых волосах, которые хоть и выглядели уложенными, выбивались то тут, то там. Подобная врожденная неряшливость добавляла Фиме очарования. Ещё она, видимо, относилась к тем, кто был достаточно хорош для победы. Что Шин начал задаваться вопросом: почему вообще его окружали сплошь отличные и способные девушки?

Не то чтобы он был против, только хотел знать, есть ли здесь кто-то хуже, чем он? Это бы помогло ощущать свою бесполезность и никчемность чуть меньше.

– Какая у тебя способность? – весело спросила Фима прямо сразу, без прелюдий в виде общих вопросов. Глаза её горели, словно бы она только и хотела, что узнать о нем всё. Что Шина отпугнуло, и он промямлил:

– Эм… Это секрет.

– Почему секрет? – спросила Фима, совершенно игнорируя возникшую неловкость.

– Не хочу об этом распространяться, – уклончиво ответил Шин. Одна из особенностей соревнований – о способностях противника можешь узнать лишь на поле боя – была только на руку.

– Что же там такого интересного, – вклинилась в их разговор Лана, – неужели у тебя одна из тех постыдных способностей, о которых не принято говорить?

– Нет, просто не хочу раскрывать все карты заранее.

– У-у-у-у, – протянула Лана осуждающе, – я же тебе верила!

Фима рядом с ними захихикала в кулак, наверное, они с Ланой казались ей забавными. Шин подумал, впрочем, она сама тоже весьма забавная.

Их очереди шли отдельно, но практически параллельно подходили в одно время. Шин видел, как Лана скользнула в портальную рамку, на радостях забыв обо всех окружающих, и только более воодушевленной выскочила из неё с карточкой в руках. Очередь Шина как раз подходила, так что он не успел узнать, что именно выпало Лане. Она бы была рада любому варианту, и, как минимум, точно готова ко всем возможностям.

К чему был готов Шин?

Он никогда не думал о предрасположенностях. За всё время на Линегриме он, в самом деле, ни разу не задумался о том, какую стихию бы хотел увидеть в результате тестирования. Это избавляло от возможности разочароваться, ведь он ни на что толком не надеялся. Но сейчас, стоя в этой очереди, подумал, что вода была бы неплохим вариантом. Он не видел Духов огня и земли, но думал, скорее всего, они мало чем отличаются от того же Духа воздуха, если существуют уже огромное количество лет. Так что, да, вода была бы оптимальной. Дух воды хотя бы выглядела как приятная девушка, от которой не веяло опасностью.

За портальной аркой, в которую Шин нырнул, когда подошла его очередь, стоял очередной сложный аппарат. На пультом сидел средних лет мужчина, что дежурным тоном попросил приложить руку к сканеру для идентификации личности, а также подать документы. Пока Шин стоял под очередной сканирующей дугой, приложив руку к указанному месту, отмеченному знаками, мужчина смотрел на карточку, а затем достал его новую карту из миниатюрного портала по правую руку от стола.

– Ох, парень, ты точно хочешь участвовать? – сочувственно произнес сотрудник, как и огромная куча людей до него. До процентов не докопалась разве что только Лана, которая не стала спрашивать точное значение, так что она и не знала, до чего докапываться. Однако каждый работающий с документами, каждый, кто их видел, считал своим долгом напомнить Шину о том, что он знал и без них прекрасно – о его колоссально огромной совместимости со стихийной магией.

– Спасибо за вашу заботу, я как-нибудь сам, – огрызнулся он, забирая карточку.

Мужчина пожал плечами, бросил вслед дежурное «Добро пожаловать на Шестую Битву», но Шин уже потерял связь с реальным мира. Негодование заполнило его мысли, он зло пробубнил себе под нос:

– Если тебе, на деле, все равно, так зачем спрашивать, черт возьми?

Почему всем всегда хочется проявить сочувствие и понимание в вещах, которые их не касаются? Зачем им так нужно ткнуть своей воображаемой вежливой обеспокоенностью чужими проблемами? Неужели от их попыток что-то поменяется?

Покидая совершенно отвратительную комнату, Шин ощущал только гнев и ненависть к улыбающимся лицам. Он поднял карточку к глазам, чтобы хоть немного успокоиться, но замер на месте, вчитываясь в строки несколько раз. Кто-то в толпе ударился об него и возмущенно пытался высказаться, но Шин его не слышал. Мир сжался до этого маленького слова, эпитафию для всех его дальнейших планов.

В графе «Стихия/Ветка» значилось «Воздух».

Лия передвигалась по коридорам быстро и практически бесшумно. По дороге она кивнула в качестве приветствия нескольким сотрудниками, но разбираться, кто это такие, и должна ли она с ними вообще здороваться, времени у нее не было. В руках она несла несколько папок с важными файлами, которые вполне могли быть не бумажными, но тактильные ощущения от взаимодействия с бумагой приносили ей определенное удовольствие. Но также ей хотелось посмотреть на реакцию так сильно, что она не доверила бы доставку этих конкретных документов никому другому.

В кабинет Лия вломилась тем же вихрем, преодолевшим коридор и несколько пролетов до него, однако тут же замерла и чуть успокоилась, осторожно прикрывая за собой дверь.

За столом у окна цель её визита предпочитала вариант траты бесценного времени, в котором не нуждалась, но выработала привычку за долгие годы общения с людьми. Цель спала.

Лия осторожно, едва ступая, подобралась ближе, и, нарочито неаккуратно уронила папки так близко от спящего.

– А? – разбуженный упавшими на него предметами, тот подскочил и, осознав проблему, сурово посмотрел исподлобья.

– Хватит спать, Лу, пора работать, – укоризненно произнесла Лия, подбирая упавшие листы и складывая их на стол.

– Ты что, теперь посыльный? – утомленно протянул Лука, растягиваясь на столе, краем глаза смотрел на лежащие перед ним листы, выглядя как тот, кто не планирует начинать работу в ближайшее время.

– Помнишь того мальчика, который был с Лерайе? Он твой, – улыбаясь так нагло, что от этой наглости ей самой становилось смешно, произнесла Лия.

Лука превратился в ещё более не желающего работать человека, обреченно простонал что-то в поверхность стола, превращаясь в сплошное отчаяние.

– Почему? – протянул он горестно, затем поднялся, чтобы посмотреть на несколько листов. – Неужели нет других вариантов? Вот чем тебе не нравятся эти? Фингри Реконг, Васса Кэрос, Мираль Скадор – столько прекрасных девочек, и ты говоришь мне о нем сейчас? Зачем?

– Лу, – голос Лии прозвучал очень серьезно, когда она вытащила нужный лист из стопки других. – Он её сын.

– Чей сын?

Лия вздохнула от необходимости что-то объяснять.

– А ты догадайся, – ответила она исключительно из желания всё усложнить.

– А, ну да, – язвительно протянул Лука, – конечно, как же иначе.

Затем он всмотрелся в лист с характеристикой и спросил:

– Почему он тогда не Хотхильд? – по голосу казалось, что знать ему об этом, впрочем, совершенно не хочется.

– Анвин – фамилия мужа. Его брат усыновил ребенка.

– Замечательно. Зачем мне эта информация?

– Он самый подходящий кандидат, ты же понимаешь.

Лука посмотрел на неё так, словно Лия только что сообщила ему нечто, что, любому очевидно, какая-то околесица. Впрочем, сама она так не считала. Только вопрос состоял не в её понимании и не в её мнении.

– Это Тилис была подходящим кандидатом. Не её сын, – решительно отрезал Лука, не желая более говорить на эту тему.

Лия не могла его заставить, однако ей хотелось, чтобы эта возможность не оказалась потрачена в пустую. Опять.

– Очень надеюсь на твою благоразумность. Мы ещё с последствиями прошлой твоей самонадеянности не разобрались, – вздохнула она, решив перевести тему, пока Лука делал вид, что не заметил намека. – К слову говоря, тебя не беспокоит, что Лерайе ведет себя странно?

– А что в ней странного? – протянул он совершенно незаинтересованной интонацией. – Вежливая и воспитанная девочка.

– Я серьезно, – вздохнула Лия.

– Я тоже.

– Она представилась другим именем.

– Полагаю, это имя написано в ее документах, и под ним она зарегистрировалась, – пожал плечами Лука, словно они не обсуждали ничего серьезного.

– Зачем ей вообще регистрироваться, скажи мне? В честь чего бы Лерайе решила стать участником?

– Если она до сих пор возится с ребенком Тилис, то не так важно, как она себя называет, не думаешь?

Глава 4. Медцентр

Фима упаковывала последние вещи. Она не брала с собой фотографии, рисунки, игрушки-талисманы и прочие памятные вещи, которые обычно склонны брать с собой сентиментальные личности. Фима не хотела показаться такой личностью, так что сразу выбросила из списка всё, что не относится к вещам первой необходимости, хотя отказаться от возможности полистать любимую книгу, с прекрасными иллюстрациями оказалось не так-то просто. Набор вещей легко бы уместился в куб, который её родители использовали в качестве общего большого чемодана. На самом деле, в кубе можно было поместить весь их дом, но тогда возникли бы проблемы с поиском нужного. Фима не хотела, чтобы её вещи затерялись внутри огромного пространства, так что сложила их в один классический чемодан. Ей показалось, что так будет проще.

Родители собирались дольше, чем она. Вилтольф и Эстер Рейснер вошли в число приглашенных специалистов для оснащения медцентра Шестой Битвы, однако мать не смогла выкроить время в своем плотном расписании между парами в Кернверке и работой над очередной диссертацией в Верметриксе, так что Фима ехала с отцом. В куб не уместилось бы всё, что ему хотелось положить, включая домашнюю лабораторию, дом и любимый сад матери, однако он старался.

– Я подожду снаружи, пока вы закончите, – бросила Фима, устав наблюдать за беготней по всему дому в поисках забытой зубной щетки.

Бросив взгляд на часы – над рядом цифр местного времени отображались нужные ей значения – она отметила, что корабль отбывал со станции примерно через полтора часа по эгианскому времени. Пробки – самая большая трата времени, с которой они могут сегодня столкнуться, если попадут в неудачные часы. Отстоять в очереди у портала, может быть, плюс минус минут пятнадцать, затем регистрация на посадку, лучше накинуть времени на различные виды форс мажора. Итого выходило, что на сборы оставалось в районе двадцати минут местного времени – чуть больше, чем сорок по принятому межгалактическому. Из двух часов выглядело не так плохо, но, учитывая, что сборы даже не дошли до финальной стадии, уложиться в это время казалось чем-то невероятным.

– У вас двадцать минут или мы опоздаем, – напомнила Фима, покидая главную комнату. Она положила чемодан в кучу вещей, которые роботы вносили в куб, и отправилась по коридору на свежий воздух.

У главного входа их уже ждала машина, на которой планировалось добраться до ближайшего отправного центра. Фима все никак не могла перестать задаваться вопросом, почему бы не поставить портальную арку прямо возле их дома, чтобы не тратить время на эти бесполезные путешествия, учитывая, что путешествовать её родителям приходилось довольно часто по долгу службы. Но отец относился к тому типу людей, которые ощущение механического двигателя автомобиля не променяли бы ни на какое сокращение времени путешествия. Их дом буквально весь был завален разными старинными аппаратами, о предназначении которых Фима могла только гадать.

Будь у него возможность, герр Рейснер – иногда она называла его официально из-за того, насколько старомодным тот был, – отправился бы до самого Линегрима на полуавтоматизированной технике. Как хорошо, что расстояние не позволяло им этого – в пути они бы точно состарились и умерли.

Спустя чуть больше, чем десять минут по местному времени семейство Рейснеров, включающее, к сожалению или счастью, лишь отца с дочерью, выехало на магистраль, ведущую прямиком в транспортный центр. Они потратили шесть минут вместо обычных двух на то, чтобы миновать самый проблемный участок дороги, и свернули на развязку к центру. Примерно через двадцать, как Фима и рассчитывала, прибыли на место, хотя в её расчет входили также ожидания очередей и посадка, но это уже казалось запредельным. Стоило радоваться, что до окончания посадки у них оставалось немного времени. Повезло и в том, что на очереди к порталам собралось не так много народа, как зачастую бывало в час-пик.

– Возможно, мы даже успеем, – пошутила она.

– Времени ещё полно, – ответил ей отец, пробираясь через людей и небрежно расталкивая их локтями.

Они добрались до середины очереди, когда люди вокруг стали возмущаться и агрессивно толкаться в ответ, и замерли, неспособные прорваться дальше.

Фима принялась рассматривать окружающих – простые люди, не имеющие никаких особенных магических способностей, строящие города и осваивающие новые планеты силой знаний и упорства – настоящие жители Альдогоста напоминали ей о том, чего у нее никогда не было. Ей хотелось отличаться от одинаковой толпы одинаковых людей, она была рождена здесь, в семье тех, кто некогда чтил традиции чистокровности, и никакие даже самые элементарные склонности к магии Фиме доступны не были.

Потому с самого детства она выбирала институты, куда могла бы пойти учиться.

Научно-технический институт Кернверк, что располагался на севере в красивом городе Керн, где Фима в детстве часто бывала с матерью, был главным доказательством упора на науку. Как учебное заведение с уходящей корнями в глубокую древность историей, Кернверк находился на передовой по изучению и созданию портальных арок и космических станций. Эстер, мама Фимы, преподавала там едва ли ни всю свою жизнь и не желала уходить, даже когда компания Верметрикс пригласила её научным консультантом, пожелав разрываться между двумя работами вместо одной нормальной.

Кернверк Фиму совершенно не привлекал, даже при том, что она знала все его корпуса и тайные ходы, она больше интересовалась смешанной академией Ностен, что располагалась недалеко от столицы, где сама Фима и жила. В последние две сотни лет академия все больше и больше пропитывалась магией, открывала новые факультеты и направления исследований, на которые Фима смотрела с воодушевлением. Ностен являлся её запасным планом на случай, если план с Битвой не сработает.

Их поселили в отдельном жилом корпусе для работников медцентра недалеко от главных ворот Ньетто Руиса. Регистратор с сомнением посмотрела на Фиму, окинула быстрым пренебрежительным взглядом и выдала отцу ключ от комнаты.

Никто не говорил, что работающим на Битве медикам запрещено брать с собой собственных детей, однако её нахождение здесь словно бы мешало.

В самом деле Фима прибыла сюда исключительно с целью принять участие в соревновании. Если живешь там, где магия соревнуется с техникой, явно ей проигрывая, если рожден в семье, не обладающей никакими силами, что остается, как не мечтать? Фима и являлась «а что было бы если» мечтателем, который, в раннем возрасте узнав про существование Шестой Битвы, переполнился грезами о том, как попадёт сюда однажды. Однажды наступило сегодня.

Комната, в которую их поселили, состояла из отдельной прихожей, большой общей комнаты и одной спальни. «Неплохо для обслуживающего персонала», восхищенно подумала Фима. О медицинском оснащении организаторы беспокоились больше всего, ведь, очевидно, им нужны были самые передовые достижения науки и магии для того, чтобы снизить количество жертв. Хотя комнаты не так сильно волновали Фиму, как всё остальное. Регистрация участников начиналась только через несколько дней, так что пока она могла лишь находиться в тревожном ожидании.

Забравшись в мягкое кресло в углу возле большого окна прямо с ногами, Фима вытащила телефон из кармана, чтобы проверить, что успело случиться в мире за время их поездки.

– Погуляй хотя бы, пока есть возможность, – укорительно сказал ей отец, смотря «очень показательным взглядом» на телефон в руках Фимы.

Она вздохнула, уставшая настолько, что не была способна двигаться, не ощущая сил даже на то, чтобы говорить, но когда её слова имели силу в этой семье?

– Не хочу никудасегодня. Я хочу пойти с тобойзавтра, – сказала Фима.

– Что ты там будешь делать? – удивился отец.

– Смотреть, запоминать, впитывать информацию, – Фима пожала плечами. – Хочу увидеть медцентр.

– Увидишь, раз собралась участвовать, – усмехнулся он. – Твоя мама как раз будет очень рада узнать, что ты ознакомилась со всеми методами лечения отрубленных конечностей.

– Мы говорили об этом уже тысячу раз, – протянула Фима обреченно, – и ты меня не переубедишь!

В её голове возник голос матери, начинающей спорить с отцом перед отъездом: «Конечно, вам лишь бы веселье и приключения, а о безопасности думаете в последнюю очередь. Тебя не беспокоит, что твоя дочь планирует умереть или потерять пару важных частей тела? Тебе так хочется пришить ей руки обратно? Самолично?»

Фиме было не положено подслушивать, но она находилась за стеной, готовая делать вид, что случайно проходила мимо. Слушая отца сейчас, она понимала, что в этой шутке куда больше слоев, чем ей бы хотелось думать.

– Со мной все будет нормально, – ответила она. – Правда.

В конце концов, на кону стоял вопрос её успеха в жизни, её настоящего взаимодействия с магией, она не могла просто так отказаться от всего из-за вопроса безопасности.

Даже если Битва подразумевала большие проблемы.

Место подле отца в медцентре Фима всё же себе выбила. Очередная сотрудница осмотрела её не менее подозрительным взглядом, чем прошлая, выдала бейдж с надписью «Гость». Одноразовый. В ответ Фима тоже посмотрела на неё с презрением, будто бы это могло как-то помочь.

Медцентр занимал правую часть комплекса Ньетто Руиса, чтобы добраться до него через главные ворота следовало пройти по аллее между двумя длинными зданиями общежитий, а затем свернуть направо. Большое светлое здание стояло ровно в самом конце вымощенной белым кирпичом дороги. На его вывеске над главным входом символические изображения, – крест, посох, переплетенный двумя змеями, чьи головы смотрели друг на друга, а также склянки с разноцветными зельями и различные травы – сплетались вокруг надписи «Медицинский центр», начерченной красивым эгианским шрифтом. Ровно напротив, по ту сторону общежитий и нескольких корпусов хозяйственных зданий, располагался стадион. Позади медцентра виднелся небольшой аккуратный сад, рассмотреть который с лицевой стороны было проблематично, и Фима решила уделить ему внимание после собрания.

Внутри, однако, всё выглядело иначе. Медцентр взял больше от научной медицины, чем от магической – белый минимализм, портальные арки, персонал в специализированной-однотонной одежде, а также привычные Фиме коридоры с лавочками и палаты с оборудованием. Никаких древних магов в балахонах, котлов с зельями и антуража затхлой землянки.

Ей нравилось так куда больше, хоть она и любила магию, стремление некоторых культивировать древние традиции в эпоху современности приводило в ступор. Всё должно развиваться и использовать любые достижения для своего развития, даже магия – такой точки зрения Фима придерживалась.

Помимо Рейснеров на общее собрание прибыли и другие крупные специалисты. Их повели в зал, где некоторые уже собрались. Стоило отметить, маги в балахонах тоже присутствовали, Фима насчитала двоих. Их длинные бороды нарушали все медицинские принципы асептики, что было отвратительно и неприемлемо. Однако, раз они находились здесь, значит, являлись достаточно способными и полезными в своей сфере деятельности, и потому Фима была готова признать их нахождение в храме современной медицины более или менее уместным.

– Если будешь с ними работать, – шепнула она на ухо отцу, – не подпускай близко к пациентам.

Отец легко ударил её по руке, безмолвно, одним взглядом бросая: «Прекрати, это невежливо». Фима намек поняла, но думать об этом не перестала. На его месте, она бы не пустила кого-то без соответствующей формы в стерильные помещения. Если не могут наколдовать новые ноги или воскрешать мертвых, пускай сбривают бороды.

Ничего такого, по мнению Фимы, не было в магии, с чем, пусть и дольше, не могла бы справиться классическая медицина. В том плане, что создавать антураж загадочности бородами, балахонами и кривыми посохами не было никакой необходимости.

Собрание началось с приветственного объявления, затем перешло в объяснение принципов работы медицинского оборудования, построенного на концепте соединения достижений Академии Ностен, базирующейся на Альдогосте, Исследовательского Центра Эгиоса, и магии целителей школы Альтир с планеты Китон. Затем герр Рейснер выступил с продолжением этого объяснения. Фима, хоть и пыталась понять, но инженерно-магические термины оказались слишком сложны для неё, все-таки – по меркам Альдогоста – она пока не окончила получение среднего образования и не могла начинать изучение сложных предметов. Потому следовала за отцом словно юный стажер.

Ведущий собрания также сообщил, что больше остальных обеспокоен безопасностью грядущего события, учитывая, некоторые ситуации, происходившие ранее. Фима вспомнила истории про разрушенный стадион из-за огромного упавшего на него совершенно неестественным образом появившегося метеорита и задумалась, чем бы конкретно они конкретно сейчас могли бы помочь тем людям. Также под конец выступил глава медцентра и высказал несколько напуствующих слов с надеждой на плодотворное сотрудничество.

Слушать все это оказалось куда скучнее, чем Фима ожидала.

Тест на регистрации выдал результат – «96,7%». Мягкая кошечка в комнате с книгами, полистав её историю из информационного поля, покивала, но никак не прокомментировала. Фиме всегда было интересно, как много в поле содержится информации о её жизни, чтобы составить целый портрет за несколько минут, но конкретно сейчас, смотря на настоящего котокнижника, Фима не могла задавать настолько неуместные вопросы.

Шерсть котокнижника отливала рыжиной с белыми пятнами, её большие глаза с ярко-желтой радужкой смотрели внимательно, а зрачки то сужались по вертикали, то расширялись, когда кошка меняла положение головы. Фима глядела на неё с восхищением и очень хотела потрогать, однако ничего не могла поделать желанием, кроме как оставить его при себе – трогать незнакомцев на их месте работы являлось верхом безрассудства. К тому же когти у котокнижников настоящие, острые и опасные.

– Полагаю, это будет лучшим результатом среди всех претендентов, – ответила кошка, наконец, ловя вопросительный взгляд, смешанный с умилением.

Фима кивнула и сдержанно порадовалась: «Неплохо, даже лучше, чем неплохо».

– Может быть, сей факт сильно вам поможет. А, может быть, нет. Зависит, конечно, от вас, – добавила кошка, заметив, как увлеченно на неё смотрят.

По шерсти прошлась небольшая дрожь, заставляя волоски подниматься, словно наэлектризованными. Фима заметила, поняв, что ей пора уходить, иначе беды не избежать.

– Хорошо. Буду иметь в виду, – ответила она, покидая помещение.

Высокий процент совместимости с энергией – неплохое начало. По крайней мере, это позволяло Фиме потратить намного меньше времени на адаптацию, чем другим, и провести выигранное время с пользой. Но погладить мягкую шерсть всё равно так хотелось…

– Хей, я видела тебя недавно! – раздался неожиданный голос неподалеку, Фима обернулась и выдохнула: звали не её. На деле, ей бы очень хотелось с кем-нибудь познакомиться здесь, но вдруг они воспримут её слишком… приставучей? Или, наоборот, слишком скучной или всезнающей? Фиме совершенно не хотелось проходить через этап осознания, что она донимает тех, кто не готов тратить время на праздные разговоры.

В толпе, стоящей за карточками оказалось шумно и немного некомфортно. На самом деле, Фиме не нравились такие масштабные события, толпы и очереди. Посидеть дома, полистать что-нибудь интересное из запасов отца, может быть, выйти в сеть, чтобы узнать, что нового случилось в мире магии, прогуляться по тихим местам – вот что подходило для неё. Фиме не нравился шум и суета, однако здесь они преследовали при каждом посещении главного корпуса.

Она осмотрелась в очередной раз, видя толпу, которая… в разы отличалась от той скучной толпы, которую Фима видела каждый день. У кого-то были яркого цвета кожа или волосы, длинные конечности, кто-то был ниже ростом, кто-то выше, у кого-то – пушистые хвосты, у кого-то – длинные и покрытые кожей, у кого-то уши имели иную форму, бóльшее количество частей тела – несколько дополнительных рук, три глаза, четыре глаза, а также шерсть или чешуя. Однако все носили похожую одежду, говорили друг с другом, шутили и смеялись, словно были давно знакомы… Это сбивало Фиму с толка. Весь недосягаемый магический мир был полон красок, но казался таким же простым и понятным, как и её мир. А ожидала она совершенно не этого.

Кто-то тронул за плечо. Фима обернулась и увидела девушку выше ростом почти на голову, так что смотреть пришлось вверх. Та улыбалась и что-то протягивала.

– Твое? – спросила она довольно милым голосом.

Фима глянула на протянутую руку. Затем на свое запястье и поняла, что браслет расстегнулся и соскользнул на пол, чего она даже не заметила. Незнакомка протягивала как раз его.

– Лежал тут рядом, – продолжила та, реагируя на молчание.

– Да, мое, – Фима потянулась за вещью, – спасибо.

– Как тебя зовут? – спросила незнакомка, все также улыбаясь.

– Серафима, – ответила она и тут же смущенно добавила, – можно просто Фима, если хочешь…

– А я Лана. Просто Лана. Будем знакомы.

От всей толпы Лана почти не отличалась, однако единственное, что действительно могло привлечь к ней внимание – слишком уж неудобная длина волос для соревнований, подразумевающего сражения с желающими твоей смерти противниками – её восхитительно черные волосы струились по спине и доставали практически до колен. Что было невероятно красиво, но Фима понимала, насколько сложно с ними мучиться каждый раз. Об этом она и спросила.

– Да мне как-то привычно уже. Не знаю. Не особо трудно, – задумчиво ответила ей Лана. – Их всегда можно собрать, чтобы не мешали.

В голове Фимы сразу возникли разные варианты, что можно бы сделать с ровными шелковистыми волосами, вместе с мыслями, что ей самой хотелось бы иметь возможность сделать что-то со своими торчащими кудрями, которые не могла спасти даже магия.

Лана не показалась Фиме слишком общительной, тем типом человека, который знаком с каждым в округе, и про каждого все знает, но при этом в ней было что-то от такого человека. Умение подходить в людям, умение знакомиться. Чтобы проверить догадку, Фима невзначай спросила, знает ли она кого-то ещё. Та ухмыльнулась и нырнула в толпу, возвращаясь с высоким молодым человеком, которого представила как Шина.

Стоило сказать, что он отличался от разноцветной толпы даже меньше, может быть, только тем, что состоял из черного и серого: короткие растрепанные волосы (Фиме показалось, что они должны быть пушистыми и мягкими), футболка с потертым принтом, суть которого было сложно понять, кожа чуть бледнее в сравнении с Ланой, стоящей рядом. Фима невольно ощутила что-то родственное, по тому, как он вел себя, как нехотя и коротко отвечал на её неуверенные, полные формальной вежливости вопросы, по большему счету вел диалог с Ланой – с кем-то более знакомым. Потому она решила, что они похожи: бедные ребята, имеющие проблемы с социальным взаимодействием. Фима ощутила непривычное единение на этой почве, быть может, они могли стать неплохими друзьями, если им не придется быть противниками.

А еще у Шина были красивые глаза – зеленые, сверкающие и с вертикальными зрачками, как у котокнижкников.

Глава 5. Рециркулятор

У Ланы в злополучной графе стояло «Огонь», что очень успокаивало – Шин бы не вынес мысли о том, что им пришлось бы сражаться против друг друга, потому что не был уверен в своих возможностях так, как Лана. Самовнушение говорило, что он проиграет. Реальность говорила, что он проиграет. Сам он думал: может, повезет, может, нет, а, может, стоит всё бросить и не кидать бесполезную веревку без петли в надежде зацепиться хоть за что-то. По крайней мере, помимо самой Битвы, впереди его ждал один не менее сложный этап, еще одна проверка на выдержку – получение кусочка магии, которая уживется в организме с вероятностью в сорок три с копейками процента.

К тому же, Дух его ветки впечатление производить умел отличное – Шина до сих пор не отпускало чувство опасности и собственной ничтожности. Оно пробиралось прямо под кожу, как постоянное упоминание о том, насколько они все крошечные, насколько мало прожили, как легко могут умереть.

Ему не хотелось встречаться с этим ощущением снова, но он знал, что ему придется. И дело касалось не только Духов.

– Лу попросил заглянуть к нему сегодня, – внезапно сказала Лана, смотря куда-то в сторону рассеянным взглядом.

Они нашли себе место в кафе с удобными диванами, где Лана, наплевав на все общественные нормы, растянулась прямо поперек, закидывая ноги на подлокотник. В руках она держала сумасшедшего цвета коктейль, слои которого не смешивались, хоть Лана болтала в нём трубочкой. Шин не решился брать что-то из того, чего не понимает.

Впрочем, о чем она говорила он тоже не понимал.

– Чего?

– Лу сказал, чтобы я заглянула к нему сегодня, – беспечно повторила Лана, продолжая размешивать цвета. Трубочка царапала по стенкам, но цвета стойко держались отдельными ровными полосками.

«Да ладно? Вот так просто? «Загляни» среди белого дня?» – промелькнуло у Шина в голове, но вслух он спросил только:

– С какой целью?

Стараясь при этом звучать максимально незаинтересованно. Ситуация сильно раздражала, но конкретно сказать, что бесит больше, он не мог.

Лана пожала плечами, смотря в стакан:

– Не знаю, он просто сказал зайти.

Конечно, подумал Шин, у таких личностей всегда всё просто. Сомневаться не приходилось – Духу даже не нужно было утруждаться, люди и без вложенных с его стороны усилий с готовностью выполняли желания.

Шин знал – отговаривать Лану бесполезно.

– Я пойду с тобой, – решительно заявил он. Что являлось единственным возможным решением, пришедшим в голову за короткое время, и, вероятно, не лучшим.

Лана поперхнулась коктейлем и, смотря на собеседника огромными шокированными глазами, спросила:

– Зачем?

– На всякий случай.

– Что ты думаешь, он от меня хочет?

– Явно не то, что ты хочешь от него.

– Ой да ладно. Ты серьезно? – язвительно произнесла Лана, с усилием втыкая трубочку в самое дно. Стакан выдержал. Трубочка тоже.

Шин пожал плечами. Он мог только догадываться со своей стороны, кто и чего хотел, но эти предположения ему не нравились.

– Как хочешь, – бросила Лана, резко ставя стакан на стол, поднялась с дивана плавным прыжком, словно кошка. По счету они уже расплатились. – Если тебе так нравится эта идея, то пожалуйста.

Главное, она не разозлилась, подумал Шин с облегчением.

У великого Древнего Духа воздуха в главном корпусе имелся целый отдельный кабинет. В общем-то, имело смысл, если он занимался общественной работой. Шин одного не мог понять: в честь чего у него развилось такое саркастичное отношение и желание использовать длинные официальные формулировки в своей голове?

Кабинет сам по себе выглядел под стать всему корпусу – белый цвет, минимализм и несколько ярких деталей, вроде двух голубых диванов в центре комнаты. А еще аквариума, занимающего ровно половину помещения справа, по диагонали. Этого дизайнерского решения Шин не оценил и не понял. В дальнем углу располагалось большое панорамное окно в той части стены, которая не была захвачена аквариумом. Там же, на возвышении в виде подиума, находился рабочий стол и несколько шкафов. Все белое.

Без размаха, но достаточно масштабно в рамках минимализма.

Помимо прочего, Дух оказался не один. Вторым почтил обычных претендентов своим присутствием Дух огня – не менее молодо выглядящий мужчина, из образа которого в глаза бросались его желтые, почти горящие глаза, напоминающие птичьи, и огненно-рыжие волосы, которые, впрочем, не создавали эффекта переливов пламени, как Шину довелось наблюдать у Духа воды. Согласно информации из сети его звали Крис, что, видимо, должно было означать, что кто-то назвал Духа настолько простым именем, чего Шин до сих пор не мог себе представить. Одетый в повседневную неброскую одежду, он совершенно не создавал ощущения, что относился к тем самым духам-источникам, ради магии которых все здесь собрались.

Возможно, Шин не понимал чего-то в концепции Духов Эгиоса.

Лана рванулась к новому знакомому со всей своей такой привычной энергичностью, вцепилась в его руки, хотя, наверное, это было не тем подходом, который стоило бы использовать на Духах, и замерла, так ничего не сказав.

Дух огня тоже не двигался. Шин смотрел на них обоих, но видел только Духа, и тот факт, что его желтые глаза светились странным свечением, его завораживал.

Он не до конца подумал, что именно делает, потому что Лана не собиралась отпускать свою добычу, так что Шин решил обойти их по большому кругу, чтобы убедиться – радужка у Ланы тоже светилась, только более темным, алым, под цвет её глаз.

Оба они молча и неотрывно смотрели друг другу в глаза.

Ошибка Шина состояла в том, что второй Дух находился как раз там, где закончилась дуга, и он не подумал об этом заранее. Как и о том, что Дух окажется достаточно незаметным, чтобы неожиданно появиться за его спиной. Шин ощутил, как в его плечо с правой стороны уперлось что-то тяжелое. Обернувшись, он осознал, что Дух находился настолько близко, чтобы использовать его в качестве подставки, отчего Шина прошибло недавними опасными воспоминаниями, но он старался вести себя спокойно и не выдавать своей нервозности.

Но все же вздрогнул, когда Дух заговорил.

– Как тебе? – спросил тот с непонятной усмешкой. Шин сбился с линии понимания происходящего, не находя ответа на более глобальный вопрос: зачем Духу говорить с ним, если, по сути, Шина сюда никто не звал?

– Что? – переспросил он шепотом.

– Ситуация.

– И что это значит?

– У твоей подруги и нашего Криса светятся глаза так, словно они обретенные родственные души. Что думаешь?

Шин об этом не думал – о душах. Быть того не могло, чтобы понятие родственных душ работало в концепции Духов и Посланников, по той причине, что не было бы необходимости проводить соревнования для поиска сильнейшего, если нужен был подходящий.

– Что она теперь избранная? Можно сворачивать Битву?

Дух рассмеялся, отчего Шину стало неуютно, он захотел дернуться в сторону, но стоически перетерпел, предпочтя не двигаться.

Ни Лана, ни Дух огня не обращали на них внимания.

Шин не мог себе представить, что все строилось на избранности – слишком просто для мира. Но в то же время сомневался, а, может, могло?

– Было бы… интересно, – сказал Дух с усмешкой.

– И к чему это все? – Шин не понимал, в первую очередь, зачем Дух вообще завел с ним диалог, и нуждался в ответах.

– Потому что это забавно. Ну, ты сам посуди: они стоят, не двигаются, держатся за ручки, глаза светятся, а… – весело начал перечислять Дух, а затем внезапно остановился и добавил чуть более холодно. – Ах да, ты же не понимаешь, в чем суть. Я, кстати, тоже не до конца понимаю, как это вышло, я вообще-то не этого ожидал.

– И в чем суть? – спросил Шин, ощущая, что ситуация начинает его подбешивать. Он уже давно понимал, что есть вещи, о которых он ничего не знает, но в этот раз Дух зачем-то решил ткнуть его этим знанием прямо в лицо.

– В том, чего он не знает, а она не помнит. Так иронично, – загадочно растягивая гласные, ответили ему. Улыбку Шин определил исходя из интонации, ведь поворачиваться страшновато, он так и стоял всё время, замерев и не двигаясь, словно его могли не заметить, как маленьких прячущихся в траве животных. К сожалению, он был как на ладони.

– И вот мы с тобой… не в тех условиях, но все же… – продолжал Дух, а затем резко повернул Шина к себе за подбородок той же рукой, которой упирался на него, заглянул в глаза с выражением исследователя и рассмеялся, – нет, не светятся.

Шин невольно задержал дыхание, превратился в еще более деревянное неподвижное изваяние. Он ощутил, как пульсируют виски и как чрезмерно громкая, быстрая и горячая кровь распространялась по всему лицу, принося жар.

Отпустили его сразу же. Словно тот факт, что Шин буквально слышал, как стучит сердце, то ли от страха, то ли от подобной близости кого-то, был абсолютно незначителен.

– Интересно, в чем же суть, – продолжал Дух какой-то преувеличенно веселой интонацией для того, кто действительно был заинтересован в вопросе.

– Тебе не интересно, – ответил Шин шепотом, даже не думая обращаться к Духу на «вы», однако удивленно заметил, как голос сломался на середине фразы.

– Будь ты чуть более милой девушкой, может, было бы, – без улыбки ответил ему Дух, совершенно никак не прокомментировав подобную фамильярность. Лана ведь называла его Лу, чем Шин был хуже, в конце концов?

В целом, он даже был согласен: милой девушкой он не являлся, да и вряд ли хотел бы быть в контексте подобной беседы. И разве речь не шла про Лану изначально? Причем здесь он?

Вопрос возник спонтанно:

– Попытался бы затащить меня в постель, как Лану?

Шин мгновенно пожалел, что задал его, внутренне съежился, ожидая расправы. До сих пор не мог понять, откуда берется это желание перечить и тестировать границы. Дух, правда, в ответ лишь хмыкнул насмешливо и покачал головой, словно не воспринимал как что-то оскорбительное:

– Зависело бы от тебя.

Шин знать, на деле, не хотел. Ему не нравилось, насколько просто чего-то добиться, будучи Духом Эгиоса. Сила – пожалуйста, власть – вот она, уважение – на раз два, любовь огромного количества людей бонусом. Вот почему все так рвались сюда – стать частью потока. Шин полагал, что был тут не за этим, но находился на грани осознания, что завидует Лане за её «избранность», которую ему никто не предлагал.

Та, наконец, отмерла, шагнула назад, отпуская Духа, окинула всех рассеянным взглядом, затем сделала ещё шаг.

– Нет, – прошептала она, – я не…

В её выражении лица отразилось нечто, напоминающее испуг, смешанный с внезапным осознанием, будто она хотела сделать что-то, но оно вылетело из головы. Шин не успел разглядеть, Лана тут же развернулась и вылетела из помещения, едва не врезавшись в дверь. Он кинулся за ней на автомате, ведь никто не держал его.

– И что ты там увидел? – донеслось все тем же необъяснимо веселым тоном Духа воздуха, но ответ оказался вполне прозаичным:

– Ты и сам в курсе.

Разве что голос прозвучал куда безразличнее, чем Шин ожидал.

Фима назвала это «Контактом». Но то, что Шин рассказал ей о случившемся, вышло совершенно случайно.

Догнать Лану он не смог, и в комнате её не оказалось. Возможно, она просто не открыла, так что единственное, что Шину оставалось – найти кого-то другого, кто с ней знаком, и кто мог бы помочь. Он нашел Фиму. От нее комплекс неполноценности превращался в зияющую бездну, потому что Фима была умной, Фима находилась в числе лучших, Фима знала, что говорить. Что делало только хуже, но выбора у Шина не было.

– Неполноценный, я думаю, – продолжила объяснения Фима, – что-то такое, что можно сравнить с Контактом. Знаешь же про него?

Шин кивнул. Трудно было не знать о финальной части Битвы, находясь на самой Битве – тест на связь между Духами и четырьмя полуфиналистами, который он, конечно же, не пройдет, потому что оснований для успеха у него не имелось ровным счетом никаких. Фима умела выбирать темы, о которых Шин не хотел разговаривать, отчего в попытке успокоиться он сжал правую руку в кулак, впиваясь ногтями в ладошку, суставы заныли от легкой боли. Эта боль совсем не помогала, но Фима не была виновата в его проблемах.

– С тобой все в порядке? – осторожно спросила она.

Шин кивнул снова. С ним ничего не было в порядке, но… говорить о своих он вообще не хотел ни с кем.

– Контакт много на чём основан, – осторожно решилась продолжить Фима, – память крови, твое прошлое, доверие, ценности, энергетическое сходство, если можно это так назвать. Вопрос не только в связи между двумя, это нечто более глубокое, изучающее всего человека. Вероятно, котокнижники разбираются в этом лучше.

– Кто?

– Те, кто могут читать из информационного поля. Я встречала тут одну во время регистрации.

Шин вспомнил большого кота, который убедительно просил его подумать, прежде чем принимать участие, что лишь добавило в котел негодования очередную причину.

– Видел таких, – процедил он.

– Не знаю, имеют ли они отношение к проведению Контакта, но могут знать, как он работает. Спросить их, конечно же, вряд ли выйдет, – Фима будто бы и не заметила его реакции. Или делала вид, что не замечает.

– Конечно же, кто мы такие, – усмехнулся Шин, ощущая, как апатия все больше накрывает его поверх привычного гнева. Удивительно, что Фима не посчитала этот разговор поводом для расспросов, Шин был ей даже благодарен за это.

Но они не знали, где искать Лану, и просто ходя по улице успеха добиться сложновато – вряд ли Лана могла потеряться. Да и учитывая, что взаимодействие с тремя Духами за короткий промежуток времени не вызывало у неё какого-либо беспокойства, она наверняка могла постоять за себя в случае чего.

Может быть, и искать её смысла не было, она точно справится, если уже стала главным героем жизни всех присутствующих. Шин постоянно ощущал себя второстепенным персонажем в своей же жизни – она вечно проходила мимо, когда другие герои делали всю работу.

Эта мысль не отпускала никогда, но конкретно сейчас становилась только больше.

– Ты правда думаешь, она что-то вроде избранного? – спросил Шин.

– Не уверена, что такая реакция говорит об избранности. Если бы им нужны были избранные, так ходили бы и трогали всех подряд, но они организовали Битву, – с усмешкой произнесла Фима, словно пытаясь его успокоить.

Удивительно, что она разделяла его мысли, это даже сблизило бы их на уровне общего мироощущения, если бы Шин был кем-то, кроме себя – кем-то, более способным на продуктивные контакты с людьми. Мысль о том, насколько могла быть важна Лана, заполнила его голову целиком: может, вся суть в этом, потому Духи её знают, потому ведут себя так дружелюбно? Может, она нужна им?

Один даже упомянул об этом практически прямым текстом: имел информацию о чем-то, чего не знал о Лане Шин, и… ему казалась смешной подобная тайна.

Злость полноценно превратилась в апатию. Он поймал себя на мысли, что уже ничего не сможет сделать с тем, что у него есть.

Но при этом, продолжая думать о возможности Духов получить кого угодно в качестве… он даже не представлял, как называть такой тип отношений, глянул на Фиму, пытаясь представить себя в схожей ситуации, но не ощутил даже малейшего желания подобного толка. Ему показалось, что Фима не заслуживает такого отношения, и ему самому было бы тошно, предложи он что-то в этом духе.

Впрочем, может, он снова что-то упускал.

Лана нашлась ранним утром следующего дня, потому что в этот день все зарегистрированные претенденты отправлялись за самой ожидаемой частью всего начального этапа Шестой Битвы – получением кусочка силы от одного из четырех Духов. Конечно же, речь не шла о личном взаимодействии, в эпоху технологий дело сводилось к сложным механизмам и равному распределению. Фима называла механизмы рециркуляторами и в качестве описания использовала сравнение.

– Словно из большого чана воды тебе выдается самовосполняемая кружка, с которой ты можешь делать, что захочется. Проигравшие, образно выражаясь, отдают кружку победителю, и это продолжается до тех пор, пока кто-то один не доберется до вершины и не соберет коллекцию всех кружек. При этом разделение метафорической воды между Духами и Посланниками строится на чистой магии, и не имеет ничего общего с рециркуляторами. Быть Посланником – это совершенно другое ощущение, чем быть победителем, – восхищенно вещала Фима, ведь истории про магию всегда были темой, на которую она охотно разговаривала часами. А в той очереди, где они с Шином снова встретились, делать было больше нечего. Они неловко помахали друг другу в толпе, и этого оказалось достаточно, что вызвало невероятное облегчение от того факта, что Фима разделяла и понимала всю социальную неловкость, с которой ему приходилось сталкиваться ежедневно.

Шина эти очереди, правда, утомляли всё больше, но скоротать время ожидания общением с интересным, вдохновленным своими рассказами, человеком всегда лучше, чем стоять одному и смотреть в одну точку.

Именно здесь Лана появилась сама по себе. Фима моментально замолчала, осторожно поглядывая на них обоих попеременно. Первой мыслью, пришедшей в голову Шина просто от того, как вновь беспечно Лана выглядела, стало: «Да, может быть, она и правда избранная». Второй мыслью он заглушил просыпающуюся зависть: «А имеет ли это большое значение?»

– С тобой все хорошо? – спросил Шин без приветствия, отбросив ненужные мысли.

– А что должно быть со мной? – недоуменно спросила Лана.

На деле, она даже не выглядела как-то иначе, может, чуть менее воодушевленной, чем обычно. Но совершенно не казалась потерянной, какой выглядела вчера, словно вчерашнее являлось лишь воображаемым событием.

Лана не изменилась. Шин хотел знать только одну вещь:

– Ты вчера убежала так неожиданно, я подумал, может, случилось что-то серьезное? Что ты увидела такого?

– Мм, – задумалась Лана, прикладывая руку с подбородку, будто бы это помогало ей думать, – я не помню. Но вряд ли что-то важное. Важное я бы не забыла.

Шин оторопел, не понимая, как могла она просто взять и забыть? Или ничего, и правда, не случилось такого, чтобы помнить? Как… сон? Смешивая эту мысль с той, в которой Духи знали о ней что-то, Шин подумал, что, быть может, они как-то замешаны в её потере памяти после вчерашнего, и том, что он так и не смог её найти, она ведь словно сквозь землю провалилась. Это показалось взаимосвязанным настолько, что он ощутил прилив липкого страха за их жизни.

Шин судорожно огляделся по сторонам, рассматривая толпу вокруг них, словно бы пытался увидеть кого-то конкретного, кто ответит на вопросы, но в то же время просто скользил взглядом между цветами, формами и размерами.

Кто-то смотрел на него. Пристально, не отрываясь. С презрением во взгляде.

Шин замер, всматриваясь в ответ. Его теория в голове обрастала новыми идеями и картинками. У девушки, смотревшей так внимательно, дернулись на голове кончики больших, чуть меньше её собственной головы, песочного цвета пушистых ушей, но взгляда она не отвела.

Пристальное внимание, смешанное с пренебрежением, постепенно переводило эмоции Шина из тревоги в раздражение, но в то же время оно прибавлялось к его теории заговора. Шин думал: «Да кто она такая? Она следит специально? Что я уже успел ей сделать за несколько дней? Мы виделись?» – вопросы сумбурно протекали в голове, смешиваясь друг с другом. Но, он думал, что запомнил бы её, так что вряд ли они виделись ранее.

Откуда-то у этой незнакомки имелись причины смотреть так на окружающих. Тем более, что смотрела она не только в сторону Шина, её цепкий взгляд сверлил и Лану. Становилось не по себе от подобной ситуации.

– Мне кажется или она пытается убить нас взглядом? – произнес Шин с сомнением. Очередь ни у кого из них даже не подходила, так что пока они стояли единой кучкой в центре зала.

– Кто? – спросила Лана, оглядываясь.

Шин кивком головы указал на ушастую незнакомку. Та чуть сдвинулась с места, прячась в толпе.

– Ох, какая милая, – вздохнула Лана. – Хочу потрогать эти уши. Это нормально? – она рассмеялась, но Шину смешно не было. В толпе торчащие уши продолжали привлекать внимание, а их владелица наблюдала с неприязнью во взгляде, которую он не мог понять.

– Не думаю, – наконец, ответила Фима, оборачиваясь в сторону незнакомки. – Не думаю, что трогать других без их желания, нормально.

– Смотреть на кого-то таким взглядом тоже ненормально, – напомнил Шин, что речь изначально была отнюдь не про уши. Нервозность в нем установилась на уровне «она странная, но опасности, кажется, не представляет».

Он уже видел полулюдей – глобализация и межгалактические путешествия постепенно стерли границы какого-либо разделения. Кого-угодно можно было встретить где-угодно. Однако конкретно эта незнакомка вела себя несколько некомфортно. Он не знал, что обычно считается за норму в крупных центрах, где люди… немного другие, чуть более свободные в своих возможностях и выборе, но такое внимание… его же нельзя было назвать положительным, в конце концов!

– Может, взгляд у неё тяжелый, – предложила вариант Лана, никак не тронутая вниманием.

Шину такой вариант совсем не понравился.

– Она смотрит так уже минуты три. Дело не во взгляде.

В ответ на это Лана только и могла, что пожать плечами и дать свой дельный чисто лановский совет:

– Ты можешь спросить у неё.

– Спасибо, нет, мне не настолько интересно.

Словно бы все варианты решения проблем для Ланы сводились к простому «иди и говори с кем-то». Таким советам Шин не хотел следовать, да и не так уж сильно хотел получить ответ. Ему не нравилось подобное внимание, но он мог бы и пережить. В конце концов, где он находился, чтобы не дойти до стадии смирения? Рано или поздно придется либо игнорировать, либо отвечать на вопросы, если этой странной ушастой девушке было что-то нужно, пускай подходит сама, решил Шин. Лично ему не нужно ничего. До тех пор, пока она не представляет опасность.

На табло, наконец, загорелся его номер, отвлекая от странного взгляда, которым незнакомка проводила Шина аж до самой портальной арки. Этот взгляд ощущался, как нечто материальное, по какой-то причине давил на плечи, создавая впечатление, словно бы все вокруг также следили.

И он понимал: так и будет рано или поздно. Спустя незначительное количество времени огромная толпа начнет следить за всеми, кто пройдет в число участников. И Шин наделся оказаться в их числе, а, если так, то взгляды не должны были его волновать, даже если и было в них нечто подозрительное, это не имело значения.

Отбросив неприятное ощущение, пробежавшее по спине от этой мысли, Шин решил: хотят смотреть – пусть смотрят, он пришел за возможностью, отвлекаться на мелочи уже глупо.

То, что называла Фима рециркулятором, выглядело как машина для пыток. Состояла она из кресла с креплениями на подлокотниках (что пугало больше всего) и десятка свисающих с потолка механических рук с непонятными насадками, больше всего напоминающих иглы. Шин ощутил приступ легкой дрожи, что постепенно усиливалась против его воли, конечности похолодели, невольно он замер на месте.

– Уверены в принятом решении? – раздался голос неожиданно слева, что Шин шарахнулся в противоположную сторону. Мозг судорожно отдавал команды бежать и скрываться как можно быстрее, что он титаническими усилиями игнорировал.

У дверей стояла очередная очень похожая на остальных светловолосая девушка в зеленой форме, улыбаясь, как положено персоналу, и не проявляла никакого участия, задавая вопросы по протоколу.

– Зачем спрашивать? – неуверенно решился уточнить Шин.

– Процедура довольно… неприятная, – с заминкой ответила ему сотрудница, переводя взгляд с него на аппарат, и ответом на вопрос её фраза не являлась. Шин взглянул по направлению аппарата, отчего лучше ему не стало: вязкая слюна собиралась в горле, попытка заговорить привела к тому, что голос его сорвался.

– Это и есть рециркулятор? – спросил он сипло. Смотреть в ту сторону больше не хотелось. Тем более как-то контактировать с пыточным агрегатом.

– Не совсем. Скорее выводное устройство от него. Рециркулятор – это достаточно большая и сложная система, чтобы уместить её в одной комнате, – ответила девушка с той же несменяемой вежливой улыбкой, выражение лица практически не менялось, за исключением нескольких незначительных движений губ, уголки которых изредка чередовали степени своего подъёма, чтобы не вызывать отторжения.

Подобная запрограммированная вежливость не помогала Шину бороться с его внезапной, но совершенно обоснованной нервозностью. Слова всех, кто отговаривал его, всплыли в голове один за одним.

– Ну что, начнем? – сотрудница приподняла руку, указывая в сторону кресла. Шин сделал один маленький шаг в ту сторону, хотя хотел в противоположную. Он не мог понять, что именно вызывало в нем такую панику? Быть может, внешний вид аппарата или тот факт, что момент, наконец, настал.

Тот самый, когда Шин узнает, насколько обоснованными являлись слова тех, кто говорил ему отказаться от затеи в самом начале, насколько важен достаточно большой процент совместимости, чтобы пройти этот этап. Быть может, это беспокоило больше всего.

Тот факт, что он может не справиться с задачей. Что его обычный органический организм не выдержит подобной нагрузки.

Шин понятия не имел, о каких именно нагрузках идет речь. Что случится, что может случиться или что никогда не произойдет.

Он шагнул ещё немного вперед.

– Вы всегда можете отказаться, – продолжала девушка. – Это не проблема.

Шин не был с ней согласен. Это была проблема. Его проблема. С которой он должен разобраться, и отказ не являлся ключом разрешению. Но была ли излишняя уверенность ключом?

Девушка в светло-зеленом застегивала крепления на руках и ногах с оперативной точностью. Изнутри они ощущались мягкими, а снаружи выглядели крепкими. Шина продолжало трясти, а, впрочем, начало ещё больше – в разы сильнее, он ощущал, будто бы дрожь начинается из самого нутра, распространяясь как чертова лавина, зубы стучали, словно он уже находился под слоем снега и замерзал до смерти. Погребен и ожидает помощи, которая никогда не придет.

– Зачем это? – спросил Шин шепотом, чтобы не было слышно как дрожит голос.

Девушка обладала, наверняка, отличным слухом, отвечая:

– Как я уже говорила, процедура не самая приятная, поэтому необходимы меры безопасности. Не волнуйтесь. Всё будет в порядке.

Она взялась за одну из механических рук, активируя легким прикосновением, пододвинула ближе к креплениям на запястьях. От касания он ощутил легкую боль, но, когда манипулятор, обнаружив необходимую цель, вонзил что-то острое в его руку, обхватывая металлическим захватом запястье целиком, Шин осознал, что первая боль была больше воображаемой, чем настоящей. Он понятия не имел, что находилось внутри, но очень хотел уйти. Уже сейчас. Хотел, но понимал, что не может.

Он сам это выбрал, в конце концов.

Вторая такая же игла вонзилась в другое запястье с болью чуть меньшей, вероятно потому что Шин ожидал её. Ещё несколько рук манипулятора без игол оказались закреплены сотрудницей в других местах: два кольца на голенях, и одна, самая крупная, что имела два отдельных провода с присосками, которые девушка закрепила на уровне висков Шина, повисла над головой.

– Я бы посоветовала закрыть глаза, – мягким тоном произнесла сотрудница, Шин решил послушаться.

С закрытыми глазами лучше не стало, его трясло точно так же, как и до этого. Он слышал, как громко стучит сердце в груди, как пульсирует в висках, как пульс отдает в кончики пальцев, и не представлял, что именно происходит вокруг.

Из-за неприятного непонимания Шин попытался снова открыть глаза, но понял, что не может этого сделать. Попробовав пошевелить рукой, осознал, что не может и этого. Хотел было открыть рот и спросить, что происходит, но ни один мускул не двигался.

Он попытался вздохнуть. И не смог.

– Мы начинаем, – услышал голос девушки, доносившийся словно издалека.

В груди горело от недостатка кислорода, сознание затопила паника, Шин попытался сделать хоть что-нибудь. Снова и снова пробовал заставить хоть какой-нибудь мускул зашевелиться, но ничего не происходило.

Поднимающийся механический гул в ушах слился с ощущением чего-то ползущего внутри тела, словно по сосудам текли фрагменты острых игл. Боль разлилась следом – жгучая, тянущая, хуже, чем недостаток кислорода. Хотелось кричать, молить о помощи, но это было невозможно – никто не слышал его мыслей.

Шин не мог двигаться, говорить, дышать, сознание постепенно оставляло его один на один с болью, темнотой и безысходностью.

На фоне он уловил короткую мысль: «Это и есть смерть?», с которой почти мгновенно успел смириться, прежде чем и она утонула в водовороте агонии.

Глава 6. Совместимость

Он не умер.

Хотя Шину и показалось на мгновение, что жизнь закончилась, он остался в этом мире. По крайней мере, физически. Сознание отключилось, но его физическое тело осталось в живых.

От девушки в светло-зеленом он узнал, что прошло небольшое количество времени, хотя она не уточняла: формулировка, которую она использовала прозвучала излишне профессионально-холодно – «не превышает допустимые рамки».

Потеря сознания должна быть кратковременной, это Шин выудил и из своих минимальных медицинских познаний, иначе это уже не потеря сознания, что в данном случае означало – с его мозгом всё в порядке. Достаточно в порядке, чтобы не беспокоиться о последствиях.

С пробуждением не стало лучше. Те ползающие внутри сосудов ощущения остались даже после отсоединения манипуляторов, словно кто-то насыпал песка прямо в кровь. Впрочем, может, так и было.

– Состояние стабильно, – продолжала девушка, дружелюбно улыбаясь. – Как вы себя чувствуете?

– Лучше некуда, – хриплым, плохо слушающимся голосом попытался пошутить Шин. Его шутку восприняли серьезно, кажется, сотрудница и вовсе не понимала шуток – кивнула с непроницаемым лицом, отстегивая крепления, дежурно ответила:

– В таком случае, вы можете идти.

Шин не был уверен в том, что действительно может.

Отставил одну ногу чуть дальше, затем подвигал второй: мышцы работали так, словно это не они не двигались мгновение до этого. Пошевелив руками, он убедился, что и те прекрасно слушаются.

Первая попытка подняться вышла не слишком удачной – Шин оперся на подлокотники кресла, но руки дрогнули, он рухнул обратно, ощущая накатывающий приступ тошноты. Девушка его придержала. Вторая прошла успешнее. На этот раз Шин смог подняться и сделать несколько шагов, но тошнота никуда не делась, как и ощущение песка в крови – ужасное противное ощущение, которое хотелось сбросить с себя, словно ползущих насекомых, но оно никуда не девалось, сколько бы он не пытался.

Было неприятно, но боли не вызывало. Хотя бы это к лучшему.

Не обращая внимания ни на что, Шин добрался до выхода, затем двинулся по улице в сторону общежития, звезда находилась высоко в небе, заливая своим чуть оранжевым светом улицы, но Шину было холодно.

Он попытался обнять себя руками, чтобы стало теплее, но это не сработало – холод усиливался с каждой проведенной на улице минутой. В его голове существовал только один план ближайшего будущего – добраться до комнаты, чтобы укутаться в одеяло и уснуть, чтобы пережить это всё хотя бы во сне.

Ощущения казались смутными, спутанными и странными, Шин чувствовал себя то парусом, не снятым в шторм, то контейнером, в который залили пару литров жидкого азота, отчего все его внутренности стремительно замораживались.

И дорога до дома представлялась такой невозможно длинной.

Постепенно начинала кружиться голова, в ушах поднимался противный писк, тошнота вернулась с новой силой. Люди на улице из четких форм превращались в размытые сверкающие пятна. Что-то творилось со зрением, что-то непонятное и необъяснимое, чего точно быть не должно. Шину было холодно, но в то же время он ощущал жар, а мышцы опять превращались в неспособную к передвижению кашу, отчего он пошатнулся, завалился на бок, но кирпичная стена поймала его.

Она ощущалась настолько ледяной, что Шин вздрогнул, но ничего не мог с собой поделать, прижался к ней спиной и начал сползать вниз. Земля тоже казалась холодной. Пятна-люди сновали туда-сюда, совершенно не обращая внимания на сидящего на земле человека – как и везде, им было плевать, Шин ждал подобного, но не хотел чувствовать себя частью подобного акта безразличия.

Холод пробирался дальше и дальше, глубже и глубже, у Шина стучали зубы, словно бы он замерзал изнутри, казалось, тот песок в его крови стал льдом. Ощущение безысходности поглотило его, он думал: может, они были правы; может, не стоило ничего делать, не стоило надеяться; может, не стоило вообще покидать дом; может, это он один был неправ и ничего не понимал, и следовало послушаться.

Сознание уплывало, затягивалось чернотой. Шин прикрыл глаза.

Открыв их через секунду, он осознал, что находится в совершенно другом месте. Кто-то крепко держал его, сжимая плечи, словно несколько рук обхватывали с разных сторон. Голоса раздавались вокруг приглушенными, будто бы из-под воды.

Его осторожно опустили на что-то мягкое. Наверное, кровать или кушетку. Шин растекся по поверхности, но не превратился в желеобразное вещество окончательно, хоть ему и казалось, что вполне может. Все вокруг заливало белым светом, а в ушах звенело, так что он не мог понять, где находится.

Пока Шин не двигался, состояние казалось неплохим. Немного подташнивало, было холодно, стучали зубы, и мышцы ощущались слабыми и ни на что неспособными, но в целом не так уж плохо.

Вновь раздались голоса. Один мужской глубокий голос приближался к Шину и постепенно проступал дополнительными оттенками из белизны: темное пятно сверху, чуть зеленоватое посередине и какие-то части белого, что отличались более темным оттенком от окружающей комнаты.

– Видишь? – спросило пятно, вероятно, показывая что.

– Нет, – ответил Шин, решив, что мотание головой и ложь только усугубят ситуацию. Лгать он бы всё равно не смог – он же даже не разбирал, что ему показывали.

Пятно хмыкнуло. Затем холодное коснулось руки Шина, что-то явно металлическое сжало пальцы. Он вздрогнул от неприятных ассоциаций, память подбросила фантомное ощущение иглы манипулятора, но ничего похожего не случилось – приборы были холодными, но не приносили с собой боль.

Что-то рядом несколько раз пиликнуло. До Шина, наконец, добралась идея, что белое вокруг походит на медцентр, и, наверное, он это и был, а сливающееся пятно перед ним – кто-то из персонала. Шин решил называть его врачом.

– Хм-м, – протянул задумчиво врач. – Что именно ты можешь видеть?

– Расплывчатые пятна? – прозвучало с сомнением. На мгновение стало смешно от собственной неуверенности.

– Нарушение зрения, температура, озноб… Слабость?

Шин осторожно кивал на его вопросы. От кивков, вопреки его мнению, хуже не становилось, но и кивал он очень медленно и с небольшой амплитудой движений. Шин снова ощутил холодные прикосновения чего-то металлического в нескольких местах, прежде чем с ним продолжили говорить. Пятно отошло куда-то, затем вернулось с новым вопросом:

– Какой у тебя тип магии?

– Что?

– В твоей анкете стоит галочка напротив магии. Не читая, что ли, ставил?

– Нет.

– Так что умеешь? Врожденная магия какая?

– Иллюзии?

– А-а-а, – протянуло пятно с пониманием, – псионика. Все ясно.

Затем пятно отвлеклось и, вероятно, начало копаться в чем-то, раздался звон металла.

– И что это значит? – нахмурился Шин, пытаясь и уловить действия пятна, и понять, о чем идет речь.

– Люди с нематериальным типом магии очень плохо переносят материальную, стихийную. Из-за низкой совместимости.

– Низкая совместимость из-за моих способностей? – удивился он, осознавая, что никогда не думал в таком ключе.

– Конечно. Чем ближе магия к чистой псионике, тем ниже совместимость. Если бы псионики прошли на Битву, за этим даже наблюдать не было бы никакого интереса, – усмехнулось пятно.

Говорящему хотелось верить только по тому, насколько уверенно он звучал. Если специалист говорит тебе, что все будет нормально, лучше бы ему верить. Шин верил. Даже если не мог посмотреть в его убедительные глаза.

– На самом деле, у нас сейчас довольно много таких же случаев, так что не беспокойся, парень, ничего страшного. Это временно, – казалось, что на этот раз голос немного улыбался. Не то чтобы Шин был специалистом в определении эмоциональной окраски голосов невидимых людей, просто хотел так думать.

Что-то теплое коснулось кожи, поднимая его левую руку. Шин кивнул сам себе. Сил, чтобы двигаться самостоятельно у него точно не было. Затем его руки коснулось что-то мокрое и мягкое, после оно исчезло и превратилось в холодное и острое, что больно давило на кожу. Да, подумалось Шину окончательно, это медцентр. Мысль о манипуляторе снова промелькнула, вызывая желание вырваться, но его держали достаточно крепко, чтобы он мог что-то сделать с неработающими толком конечностями. Игла вошла в вену, неизвестный препарат через нее попал прямиком в кровь, распространяясь по всему организму.

Волна страха заполнила сознание Шина.

Однако, постепенно оно начало проясняться от заполняющей ваты. Дрожь никуда не делась, слабость осталась на месте, но в целом ощущения становились немного лучше. Шин продолжал видеть окружение размытым, но голова перестала кружиться, как до этого, а свет вокруг слегка поубавил уровень светимости.

– Тебе нужно немного отдохнуть. Когда проснешься, будет получше, – совсем близко произнес голос неопознанного врача. Даже общие черты так и не стали доступны его зрению. Горячие пальцы на своей руке Шин ощущал еще всего секунду, затем они моментально исчезли.

Постепенно накатывала сонливость. Глаза закрывались, а тело, даже при том, что изначально плохо слушалось, хотело двигаться только меньше. Голоса уже звучали отдаленно, но Шин ещё мог их слышать сквозь постепенно угасающие во сне восприятие, пока сознание не схлопнулось в который раз за день.

Держать в медцентре его долго не стали, выдали пачку адаптивных витаминок, игнорируя, как покачивались простыни на постели под ним от несуществующего ветра. Шин пытался убедить его остановиться, но ветру, казалось, было совершенно все равно.

Плюсы были – стены для передвижения стали не так уж необходимы, однако ощущал себя Шин также паршиво. Голова кружилась не настолько сильно, а пятна больше не занимали все поля зрения, однако слабость сохранялась, и двигался он с трудом, ощущая как от несуществующего холода немели пальцы.

Он думал, что поселиться под одеялом и никогда никуда не выходить – отличный план, что перебивает все прочие желания.

В голове всплыла Лана, и Шину стало любопытно, как проходит её адаптация, замечает ли она вообще что-то, учитывая, насколько успешна во всем, что делает? С ее талантом и самоуверенностью она могла бы просто убедить себя, что ничего не происходит.

Шин попытался внушить себе мысль, что холода не существует. Что его ветка – огонь. Теплый, горячий, покалывающий пальцы. Жаром разливающийся по венам.

Это не помогало.

За размышлениями он не заметил, как добрался до выхода из медцентра, и как натолкнулся на кого-то.

Незнакомая девушка вскрикнула, падая на землю. Шин замер на месте, словно не мог понять, что случилось, откуда возник звук и как он лично с ним связан. Однако, присмотревшись, осознал, что сбил незнакомку с ног.

Та, насупившись, смотрела на него снизу вверх, опираясь на одну руку позади себя, второй же прижимала спереди подол ярко-желтого платья. Что-то черное проскользнуло мимо неё – Шин увидел движение краем глаза, едва успел сделать небольшой шаг в противоположную сторону, рефлекторно потянулся к браслету на левой руке с миниатюрным мечом. Тень промелькнула в нескольких сантиметрах от него, развернулась. И оказалась отброшена в сторону. Шин моргнул, не понимая, но ощутил, как опускается пыль на дороге от поднявшегося ветра.

– Нет! – вскрикнула девушка, стараясь как можно быстрее подняться, дернулась вперед. – Эрн, прекрати!

Тень мгновенное застыла, её размытые края в статичной форме обрели более четкие контуры, превращаясь в силуэт большого черного волка. Полупрозрачного волка.

Смотря на него, Шин запоздало ощутил, как сильно и громко бьется его собственное сердце, как оно стучит о внутреннюю поверхность грудной клетки, словно бы пытается выбраться наружу. Он замер с протянутой к оружию рукой, но так и не использовал его. И непослушный ветер решил вмешаться.

Как ни кстати Шин осознал, что ни разу не был в реально опасных ситуациях, в которых можно пострадать или лишиться жизни. Озарение вызвало у него легкую дрожь.

– Это просто случайность, не нужно меня защищать от всего! – раздосадованно продолжала возмущаться незнакомка, смотря прямиком на волка. Границы черных ушей размывались в воздухе, когда он шевелил ими в ответ на звук, затем он прижал их к голове, словно бы ощущая свою вину за случившееся. Или делая вид.

– То-то же. Не нападай на прохожих. Это невежливо.

Затем она обернулась в сторону Шина, наконец, поднимаясь с земли, отряхнула платье. Чем-то эта девушка напомнила Фиму, возможно её небольшим ростом и короткими волосами, правда, у этой незнакомки они были куда более ровными и не завивались в колечки, как у Фимы, или интонациями её голоса – командными, но отчего-то звучащими недостаточно серьезно и внушительно, словно она не ощущала себя тем, кто имел права команды давать.

Она мило и виновато улыбнулась, и Шин совсем не смог выбросить из головы сравнение. Может быть, первое впечатление создавалось одинаковым.

– Эм, прошу прощения, – начала она. – Он не всегда такой. Обычно не такой. Не знаю, что на него нашло.

Обернувшись на полупрозрачного волка, Шин поймал на себе довольно враждебный взгляд. Волк скалился, показывая самый край острых длинных зубов, смотря на него, Шин всерьез задумался, а мог ли тот укусить, будучи прозрачными и эфемерным, и окажется ли это больно?

Вообще-то Шин не имел ни малейшего представления, что этот волк такое, и почему ветер отбросил его в сторону, если он такой прозрачный. Он понимал, что в основе, видимо, волк являлся духом, но не представлял, почему этот дух слушался незнакомки.

– Можно вопрос? – произнес он, поглядывая на волка настороженно.

– Хм, можно? – ответила незнакомка с вопросительной интонацией довольно тихо.

– Почему он тебя слушается?

– Ты не знаешь? – голос прозвучал так удивленно, будто бы вопрос Шина являлся чем-то сверх необычным. Как будто он действительно должен знать каждую мелочь, существующую в мире.

– Нет? – пожал он плечами.

– Вообще, это мой дух-хранитель, если можно это так назвать.

– На роль хранителя он подходит отлично, – усмехнулся Шин, всё также следя за волком. Тот дернул хвостом, оставляя размытые темные линии, похожие на дым, после каждого движения, что выглядело, на самом деле, завораживающе.

Дух-хранитель… Шин никогда их не видел, он слышал, что духи бывают разные – одни свободно разгуливают, где хотят, другие сидят и обеспечивают жизнь на целых планетах, третьи, вот, видимо, охраняют людей. Он не слишком вдавался в подробности, как они выглядят и называются.

Удивительно, что этот волк так сильно отличался от Духов Совета, хотя, в основе своей, был с ними одной формой жизни. Он банально выглядел куда менее материальным, чем они – с этими размытыми контурами и способностью оставаться незамеченным в движении, превращаясь в темное облако.

– Меня, кстати, зовут Дора, – произнесла девушка чуть взволнованным голосом. Шин обернулся к ней, но она отвернулась и тоже смотрела на волка, может, в поисках поддержки.

Волк решил медленно к ним приблизиться, осторожно переставлял лапы, прижавшись к земле, настороженно смотрел на недавнюю угрозу и скалился. Шин почему-то думал, что тот должен под землю провалиться из-за своей нематериальности. Но он спокойно занял место впереди Доры, словно бы стараясь отгородить её, закрыть, спрятать и защитить. Что было даже ожидаемо, девушка ведь назвала его хранителем.

Шин представился, но подойти поближе уже не мог. Волк зарычал на него. Дора по неизвестной причине, рассмеялась, наблюдая за поведением своего защитника.

– Он не всегда такой, – повторила она, смеясь.

– Охотно верю, – ответил ей Шин с легкой улыбкой. Полупрозрачный зверь вызывал у него непонятные чувства, потому что не было ясно, насколько он вообще мог быть опасен. Шин никогда не сталкивался с чьими-то личными духами, полагая, что духи в целом больше свободно существующие личности, чем чьи-то домашние питомцы.

– У тебя воздух, да? – спросила Дора внезапно.

Шин, не ожидав, кивнул.

– У меня тоже. Все в комнате летает с тех пор, как я его получила. Но все лучше, чем огонь. Представляешь, мой сосед поджег двери сегодня утром, – нервно рассмеялась она.

Шин снова кивнул, не зная, что отвечать. Дора смущенно отвернулась, явно ощущая себя не в своей тарелке из-за повисшего молчания.

– У моей подруги тоже огонь, – решился продолжить он, осознавая, что и сам находился в опасности. – Надо бы проверить, не сожгла ли она комнату. А то она надо мной живет.

Дора рассмеялась. Волк поднял на нее свои синии горящие пуговицы глаз, выглядят почти что очаровательно, если бы не кажущиеся острыми зубы.

– Могу только пожелать удачи, – добавила она сквозь смех.

Шин ощутил, как проблемы последнего дня понемногу отпускают.

Глава 7. Гении

Песочные уши чуть подергивались в такт музыки – самые их кончики водили в воздухе из стороны в сторону, а голова двигалась вместе с ними.

Расположившись в самом центре кровати, Васса листала ленту из последних фотографий, сделанных в различных местах стадиона Ньетто Руис в самом центре Ситты. Кто-то начал вести блог о происходящих на Шестой Битве событиях, многие подхватили идею, и сеть заполонили фотографии, записи и истории. Васса не так уж была заинтересована, где авторы подобных блогов предлагают искать красивые места для фотографий, какие заведения посетить стоит, а какие лучше обходить стороной, а также, где купить сувениров тем, кто не пройдет в число участников – интересовало её совершенно другое.

И это другое она надеялась обнаружить среди статей в своей ленте.

Волновали её исключительно известные личности.

– Ты снова залипла на своих Духов? – недовольно спросила сестра, что расположилась в кресле и читала что-то невероятно важное в своем телефоне. От шума, доносящегося с улицы, её чуть меньшие и более темные уши, не слишком хорошо смотрящиеся на фоне тусклых желтых волос, торчащих в разные стороны жесткими прядями, подергивались. Васса сразу сказала, что этот цвет будет не очень, но Дэ не стала слушать.

– Не говори, будто ты ни капли не заинтересована в них. Зачем тогда вообще сюда приехала? – недовольно протянула Васса.

– Чтобы тебе не было одиноко, – хмыкнула та. – Тебя без меня вообще бы не пустили.

– Мне не одиноко, – насупилась Васса, оторвавшись от ленты. – И разве тебе не нужно уже идти на твою важную встречу?

– Конечно, у тебя ведь есть Духи, – ответила Дэ, игнорируя вопрос. – Ты на полном серьезе планируешь идти и заводить с ними дружбу? Ты?

Вопрос заставил Вассу недовольно фыркнуть, она вернулась к телефону и принялась листать записи блога с целью найти несколько недавних постов, а затем протянула их Дэ с уверенным взглядом.

– Видишь? – спросила она возбужденно, передавая телефон в чужие руки. – Её видели рядом с Духом воздуха несколько раз. А также с Духом воды, но там нечеткие фотографии. Понимаешь? Кто-то уже это сделал. Почему я не могу, по-твоему?

– Потому что ты сидишь в комнате и смотришь фотографии, вот почему, – в голосе прозвучали поучительные нотки, привычные, однако они заставили Вассу обиженно отобрать свой телефон обратно.

Она ведь набрала девяносто пять процентов совместимости с хвостиком, вошла в число тех, кого неофициально называли гениями, и вполне могла рассчитывать на что-то близкое к понятию знакомства хотя бы на этом основании. По крайней мере, Васса в это верила.

– Это не правда, – отвернулась она в сторону.

– Тогда почему бы тебе не пойти прямо сейчас? – ухмыльнулась Дэ, словно точно знала, что сестра не сможет.

Васса подумала раздосадованно: почему она не могла отправиться куда-то одна, как почти все участники? Зачем ей нужна эта гиперопека, завернутая в «мы просто о тебе волнуемся»?

Она способна постоять за себя в сложной ситуации, в конце концов, обладала магией. А сестра даже не планировала записываться в число участников, только заниматься своим маленьким малопонятным бизнесом.

Их жизнь никогда не была легкой, Васса как никто другой понимала – когда вынужден выживать в пустыни, трудности становятся для тебя незначительными, каждая проблема просто очередное препятствие, которое необходимо преодолеть. Однако родители, видимо, не считали, что жизнь в суровых условиях – достаточный опыт для одинокого путешествия на мероприятие, настолько дружелюбное к заблудшим туристам, что каждый встречный готов показать дорогу куда угодно.

Но даже так, несмотря на трудности, Васса оказалась здесь, и в тоже время не могла покинуть свою зону комфорта – мир её вращался вокруг могущественных существ, вокруг Духов, охраняющих баланс вселенной. Она пыталась узнать о них всё, что только могла достать в сети, однако информация была… неструктурированная.

Духи раскрывали мало подробностей о своей повседневной жизни, спрятанные на недоступном Эгисе, но даже здесь они скрывались за высоким забором стадиона, куда не пускали журналистов, а потому мир сочинял про них то, что всем хотелось.

Васса временами поражалась, насколько велика может быть фантазия. Хотя она проводила в сети достаточное количество времени, себя к ярым фанатам не относила. По её мнению, существовало множество вещей более важных, чем собирание по крупицам информации о жизни тех, кто никакой информации не предоставлял. Но увлеченные сумасшедшие люди существовали, а Васса была им благодарна за всю сложную работу, благодаря которой она могла хотя бы немного погрузиться в жизни сильных мира сего.

Новость о проведении новой Шестой Битвы привносила в жизни страждущих настолько больший восторг, что сеть разрывало от потока информации. А Васса впитывала её, как губка, потому что хотела ощутить себя частью истории еще до того, как действительно сможет ей стать.

Неконтролируемым вихрем эмоций Васса влетела в комнату, сразу определяя местоположение сестры, кинулась ей на шею. Дэ пошатнулась в сторону, но удержалась на ногах, несмотря на неожиданное приветствие. Васса вцепилась в нее сильнее, чтобы не упасть самой. Все её нутро тряслось от возбуждения.

– Воздух, – прошептала она, едва совладав с голосом.

– Что? – переспросила ее сестра.

– У меня… воздух, – с запинкой повторила Васса.

Она бежала довольно быстро, так что никак не могла отдышаться, что сказывалось на её способности говорить. Слова словно бы не хотели выбираться из ее горла.

– Оу, что ж, поздравляю. Это то, что ты хотела?

– Ты шутишь?

– Нет, я спрашиваю.

– Конечно, это то, что я хотела! Ты видела вообще Духа воздуха?

Дэ пожала плечами, так и не отпуская Вассу, хотя они никуда не падали больше.

– Как по мне, они все одинаковые. Как ты или я, но с большим количеством магии. Разве не так?

– Совсем не так! – разозлилась Васса, небрежно отталкивая сестру от себя. – Это куда более серьезная вещь, чем «большее количество магии». Это абсолютно другой уровень жизни. Если я стану Посланником, у меня будет куда больше возможностей выбора, я смогу быть там, где хочу, и делать то, что я хочу, а не просто иметь «чуть больше магии»! Да даже если я только пройду в полуфинал, этого хватит, чтобы поменять жизнь!

– Хорошо-хорошо, успокойся, я поняла тебя, – Дэ примирительно подняла руки вверх, отошла на шаг назад, но Вассу это никак не успокоило.

Неужели она правда не понимала, насколько всё серьезно? Неужели у неё даже не было этого желания обладать чем-то великим, и речь шла не только о силе, а об иной формой существования в каком-то метафорическим смысле – покинуть границы своего родного мира, чтобы иметь возможность находиться во всех известных мирах, на различных планетах.

Васса не могла понять: неужели Дэ совсем не ощущала ничего даже близкого к этому? Неужели её мир был так прост и понятен, в то время, как мир Вассы хотел расти и распространиться на всю вселенную? Быть кем-то, кто важнее, чем ты сам по себе, стать частью потока энергии – то, что привело Вассу на соревнования. И её небольшой фанатизм. Может быть, совсем чуть-чуть фанатизма.

Но в фанатизме не было ничего плохого, по мнению Вассы, он помогал приблизиться к тому, к чему нельзя приблизиться в реальности. Этот фанатизм представлялся мечтой, которую она не могла исполнить, потому всё, что оставалось – прикоснуться к небольшому количеству информации, чтобы ощущать себя частью потока. Частью волшебного мира.

Потому блог Шестой Битвы стал для неё вторым домом. Ветка воздуха, куда попала Васса, казалась ей наиболее притягательной, потому что… разве можно было бы выбрать, будь у неё возможность выбора? Васса хотела всё и сразу, но воздух был ей ближе, почти что её родная магия ощущалась похожей. Да и сам по себе Дух воздуха представлялся в глазах Вассы наиболее близким к ней самой: приятной внешности, вежливый, галантный, тактичный, интеллигентный – таким он представал в глазах Вассы, в глазах новостных лент, в глазах тех, кто по крупинкам собирал информацию. Одно это ли не делало его желанным вариантом для половины посетивших Ситту претендентов?

Васса не могла отойти от эйфории осознания, что её судьба будет связана с кем-то, кого она практически боготворила, если (или стоило говорить когда?) она доберется до финала.

Сеть полнилась историями о новых событиях. Взгляд Вассы зацепился за одну фотографию – на ней был изображен её Дух с той черненькой девушкой, что уже мелькала рядом с другими Духами. Она появилась рядом с ним и на других фотографиях, где они стояли друг напротив друга и словно бы беседовали, а ещё кто-то сфотографировал её и какого-то невзрачного парня, заходящим в кабинет Духа. Люди в комментариях гадали, кто эти счастливчики и чем они заслужили подобное внимание.

Ожидаемо, Васса ощутила прилив печали от того, что, находясь в том же месте, ни разу не смогла столкнуться с Духом так просто, как эти двое. И никто, тем более, не приглашал её в кабинет!

Васса раздосадованно думала: почему повезло не ей? Все Духи из-за рециркулятора вынуждены присутствовать на Линегриме, так почему Вассе ни разу не повезло случайно наткнуться на кого-то из них? Она же выходила на улицу, но их пути так ни разу не пересеклись. Это расстраивало Вассу настолько, что в ней просыпалась зависть к тем, кому повезло больше. Она думала: неужели они сделали что-то особенное? Со стороны казались ничем не лучше – простые люди, может, куда ниже в общем рейтинге, так почему они? Почему не она?

Комната пострадала от подобных мыслей. Дэ возмущенно начала кричать с порога, как только поняла, что всё вокруг разбросано по сторонам, но Вассу это не волновало. Новая сила плохо ей подчинилась, но реагировала на эмоциональное состояние. Делала то, что Васса от нее хотела. Разрушала.

– Ты хоть понимаешь, что с нами сделают за это?!

– Не кричи. Ничего же не сломано.

– Не сломано?! А вот это что? – разъяренно возмутилась Де, указывая на мелкие предметы под ногами.

Васса бросила взгляд в их сторону. Зеркало или, быть может, что-то похожее. Она не могла вспомнить.

– Это всего лишь осколки.

– Всего лишь?!

Васса пожала плечами – проблема не казалась ей настолько заслуживающей внимания, просто небольшой бардак. Всегда можно сложить вещи обратно. Его даже нельзя поставить в один ряд с тем, что творилось в душе Вассы. Она никак не могла перестать повторять в голове одни и те же вопросы: почему не она? Почему? Почему? У неё отличный процент, полезные умения, да и сама по себе она милая и симпатичная девушка, так почему ей не везло?

Почему всё складывалось не так, как ей хотелось? Почему её Дух всегда находился не там, где прогуливалась Васса? Эти вопросы продолжали выводить её из себя, так что ветер, сорвавшись с кончиков пальцев, разнес половину комнаты, разбрасывая предметы, ломая хрупкие украшения и стекла.

Однако. Частично раздражение ушло вместе с порядком – Вассе стало чуть легче, когда её эмоции смогли выбраться наружу в виде магии, приводя к разрушениям. Сестра носилась по комнате, продолжая сердиться, у неё смешно дергались волосы в разные стороны от той паники, что она разводила.

Васса полагала, что ситуация не стоила паники.

Новостная лента пестрила фотографиями, которые вводили Вассу в состояние тоски и апатии, но злиться уже не получалось. Постепенно она начинала понимать, что получить желаемое не такая простая задача, как казалось на первый взгляд. Та незнакомая девочка, что вилась вокруг Духов, появлялась на фотографиях то тут, то там, и тёмненький паренек часто мелькал вместе с ней. Вассе не хотелось знать, зацепилась ли какая-то группа людей за идею или это обычное совпадение, однако видела она в ленте их обоих постоянно, могла бы даже покопаться и узнать имена при большом желании, которого в себе не находила.

Уровень внимания в гнездышке, что сеть свила вокруг них всего лишь от того, как они пару раз пересеклись с Духами, выводил из себя.

Однако в ленте мелькнуло кое-что другое. Васса остановила взгляд на одной из записей, вчитываясь в текст: речь шла про первую десятку претендентов, набравших максимальные баллы на тесте совместимости. Она нашла и свое имя списке, улыбнулась, стараясь сдерживать порыв внезапной радости от мысли, что оказалась в числе лучших, что её упомянули, что другие увидят её имя и, быть может, запомнят. Ей нравилось чувствовать свою важность и особенность, однако…

Вниманием Вассы завладело первое место – самый подходящий претендент с самым высоким уровнем совместимости. Человек, которому даже не нужно тратить лишнее время на адаптацию, идеальный кандидат на роль Посланника.

Она ощутила непреодолимое желание познакомиться с таким человеком, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к своему воображаемому идеалу. Представляла, будто бы человек с первой строчки определенно специалист во всем, мастер на все руки, кто разбирается в мельчайших тонкостях правил Битвы, боевых искусствах, политике и сотне других вещей, а потому способен разрешить любую проблему в любых условиях.

Вассе нравилась эта мысль. На первом месте располагался кто-то, кому удалось вытянуть удачный билет из комбинации множества факторов, и пусть сама она оказалась не так уж далеко – всего на три строчки ниже, – ощущение величественности первого места ей было недоступно, однако, очень хотелось стать ближе к негласному лидеру сводной таблицы.

На строчке первого места красовалось имя – Серафима Рейснер.

Васса подумала некоторое время, хватит ли ей сил завести такое знакомство, насколько кто-то, обожествленный ей, может оказаться хорошим человеком, но сделала вывод, что проблемы следует решать по мере поступления.

Составители списка великодушно, совершенно не спросив разрешения, добавили ссылки на найденные страницы. Девушка с первого места сводной таблицы не скрывалась, выглядела довольно милой, а еще разделяла часть интересов самой Вассы, по крайней мере, так могло показаться на основании той информации, что была доступна.

А Васса бросила не парочку взглядов, она изучила всё. Серафима Рейснер – явная фанатка магического мира, лишенная возможности в него попасть – на взгляд Вассы позиция довольно близкая к её собственному желанию выбраться подальше от бесконечной унылой пустыни, – при этом живущая в технологичном развитом центре, таком далеком от представлений Вассы о своем доме, что несколько омрачило потенциальных успех знакомства.

Однако разочаровываться ещё было рано, как минимум стоило хотя бы завести с ней диалог, а вот здесь начинались некоторые трудности. Потому что даже со всеми новоприобретенные знаниями, прокручивая в голове предполагаемые варианты развития событий, Васса не ощущала себя достаточно уверенной. Её потряхивало от волнения, пока она пыталась придумать, что именно должна написать, как начать разговор, что говорить, что если Серафима поймет всё неверно, а что если уже сотня человек решила с ней пообщаться, если все эти страждущие успели утомить её?

Вопросы разрывали Вассе голову, и она не знала, что делать, не могла найти ответов на них и плавно загоняла себя в тревогу о будущем, которое ещё даже не случилось.

Отчасти она Серафиме завидовала – её успеху, удачному рождению в наполненном технологиями мире, но, с другой стороны, видела в ней зазнавшуюся личность с высоким уровнем самомнения, ни во что не ставящую других, впрочем, понимая, что это может оказаться исключительно её воображение.

В конечном счете, Васса собрала свои страхи и кулак и ткнула на иконку сообщения. И ничего, кроме простого «Привет», придумать не смогла, да и не решилась расписывать более длинное, боялась спугнуть своими слишком большими сообщениями с кучей вопросов, которые роились в ее голове, перескакивая с одного на другой.

Ведь ей хотелось знать так много: как Серафима оказалась первой, что она сделала, как-то готовилась или просто родилась с такой удачей, особенно при том, что изначально не обладала никакой магией, чтобы иметь хоть какую-то предрасположенность; как жила в своем обществе, наполненном технологиями, но совершенно лишенным старой-доброй классической магии; как решила, что ей стоит принять участие, почему, как прошло её путешествие – Васса хотела знать всё.

За всё это, отправленное разом, Серафима точно посчитала бы её сумасшедшей.

Несколько минут Васса судорожно сжимала в руках телефон, всматриваясь в значок непрочитанного сообщения, пыталась отвлечься, но все её мысли так и роились вокруг несуществующего диалога.

Сестра где-то гуляла, её не было с самого утра, и Васса не знала где, никто и не сообщал ей такие вещи. Да и к тому же, думала она, Дэ взрослая и самостоятельная, чтобы решать свои проблемы без участия младшей сестренки. Как и всегда, впрочем.

Наконец, спустя какое-то время, ответ пришел – не менее лаконичное и сухое «Привет» засветилось в ветке диалога. Васса тяжело вздохнула, осознала – такими темпами далеко они не уйдут, и, понимая, что нужно ответить чем-то, что объяснит всё, но при этом не слишком утомит длиной текста, Васса принялась печатать.

«Видела тебя в списках лидеров, подумала, может…» – написала она в окошке и задумалась, что за «может» хотела предложить и что именно следует предлагать наиболее совместимому кандидату.

Васса задумалась еще основательнее, пытаясь понять, какую цель преследовала в принципе: хотела что-то узнать, получить, подружиться или найти неплохого партнера для тренировок? В конце концов, решила: вот он – неплохой вариант, который был нужен. «… может, мы могли бы помочь друг другу», – дописала она, ощущая себя отвратительно от того, какими клише-загадками разговаривает, не хотела такой казаться, но получалось всегда только так.

«В плане чего?» – пришел ей ответ.

«Мы могли бы, например, потренироваться вместе. Что ты думаешь по этому поводу?» – с волнением, ощущая, как скользят по экрану мокрые пальцы, напечатала Васса.

Почти сразу ей пришло:

«М-м, может быть»

И следом ещё несколько строчек:

«Почему бы и нет?

«Нашла этот список. Вижу, ты тоже тут»

Васса улыбнулась, глядя в диалог, от того, насколько удачно все пока что шло. Вроде бы не случилось ничего существенного, но мысль, что ее заметили и узнали, немного грела душу. Успех был для неё таким манящим и притягательным, ощущался, словно удача по праву рождения. Вассе понравилось это ощущение, прибавляло ей очков к самооценке.

Серафима сказала, что её можно называть просто Фимой, что она не так уж и хороша, как та думает, и что была бы очень даже за готовиться к отборочным вместе, потому что ощущала нехватку знаний о том, как пользоваться магией. Вассе ужасно льстило, что кто-то, кого она считала невероятным по факту рождения, просил её помощи.

Так или иначе, они нашли место, чтобы проверить свои возможности.

– Эй, целься лучше! – усмехнулась Васса с высоты, кинув на Фиму короткий взгляд. Увернулась от очередного пролетающего мимо каменного снаряда и весело рассмеялась.

Васса шагала по небу, словно по воздушной подушке, сила ветра в её руках будто бы превращала окружающий прозрачный и легкий воздух в твёрдое покрытие. Фима фыркнула, топнула своей аккуратной ножкой, кажущейся такой маленькой с высоты, и вокруг Вассы вырос совсем неаккуратный и немаленький каменный склеп. Крышка неожиданно рухнула на нее сверху и захлопнулась с грохотом, закрывая доступ к свету.

Правда, Васса хранила некоторые секреты, как и все вокруг. Она вытянула руки в стороны, прикрыла глаза и вспомнила, как проходила обучение несколько лет назад, хотя её учителя все время твердили, что нельзя делать то, что она делала, что это опасно и может повлечь за собой нежелательные жертвы. Васса была иного мнения, она представила, как пробирается внутрь окружающих её стен, разрушая их структуру изнутри.

Каменные стены разнесло на части, осколки полетели в разные стороны, острыми кусками вбиваясь в землю, а часть стен посыпалась песком вокруг. Пыль забилась в нос, Васса чихнула.

Фима увернулась от летящих осколков, но её снесло потоком этого шквального ветра, смешанного с пылью, она ударилась об обломки своих же камней. Васса возликовала, мысленно засчитав себе очко, хотя никаких правил они не устанавливали. Фима не торопилась подниматься, скорее всего, решила Васса, ей попросту было больно. Обеспокоенная, она опустилась на землю, осторожно на пробу позвала по имени, но подходить ближе не спешила.

Фима лежала и не двигалась, вынуждая от беспокойства осторожно приближаться к ней, поглядывая настороженно. Васса позвала её по имени снова и не получила ответа, подошла чуть ближе, начиная почти всерьез беспокоиться.

Однако Фима почти незаметно хлопнула ладошкой по земле, и ноги Вассы провалились вниз, в землю, почти по колено. Окружающий их песок застыл, больно сдавливая конечности.

В реалиях Битвы ей могли бы засчитать победу, если бы она сделала это вовремя, под самый конец. Если бы противник не смог выбраться под последние отсчитывающие секунды. К сожалению для Фимы, вокруг был только песок, а песок для Вассы являлся самым лучшим другом.

Она дернула пушистым ухом, чуть подняла руку, развернула ладошкой вниз. Застывшая земля вокруг её ног постепенно начала дрожать, пошла трещинами, раскололась на мелкие фрагменты, рассыпалась на песчинки. Васса постепенно поднималась все выше и выше, улыбаясь словно победитель.

Фима поднялась на ноги, вымученно и болезненно скривилась, разочарованно нахмурилась.

– Это не честно, – бросила она с обидой в голосе.

Васса только пожала плечами, осмотрелась вокруг – несколько зевак наблюдали за ними, но совершенно её не беспокоили, она думала: пусть знают, что она настроена серьезно.

– Так что это было? – недовольно спросила Фима, отряхиваясь. Песчинки забились в каждую складку её одежды.

– Что? – беспечно спросила Васса, легко махнула рукой, и песок с Фимы посыпался вниз, словно ничего его не удерживало.

– Это, – кивнула Фима, совершенно очевидно обводя себя взглядом. Васса улыбнулась, уклончиво отвечая:

– Я родилась в пустыне.

Ей не хотелось много распространяться, по крайней мере, больше, чем уже. Окружающие люди продолжали кидать взгляды в их сторону, и кто-то из них мог быть претендентом и будущим противником. Фима кивнула, не уточняя, быть может, трюк с одеждой пояснил куда лучше.

– На арене мы всё равно не встретимся, что даже к лучшему, – сказала она, оглядывая наблюдающих, и шепотом добавила. – Я всё же надеюсь победить.

Васса удовлетворенно кивнула:

– В этом наши цели совпадают.

Начало Битвы приближалось.

Васса как никто понимала, что времени всё меньше, а вопросов только больше. Их условные тренировки с Фимой приносили не то чтобы большую пользу, учитывая, что относились они к разным веткам, и по этой причине не были так полезны для практики друг друга, как кто-нибудь со схожими способностями.

Да и на тренировочных площадках отчего-то оказалось слишком много песка, не дающего Вассе полноценно ощутить динамику реального боя, постоянно сбивающего идей использовать его. Песок тянулся за ветром, но его поведение значительно отличалось, и потому Васса постоянно склонялась к нему. Но арена на настоящей Битве менялась с каждым следующим этапом, и полагаться на песок было равносильно проигрышу.

Общаться с Фимой оказалось интересно и вне тренировок, хотя она была слегка помешана на магии, Вассе нравилась мысль, что они обе следили за магическим миром с раннего детства.

Васса с Фимой лениво наблюдали за другими претендентами из расположенного рядом с тренировочной площадкой места для отдыха. Проблем с адаптацией обе не отмечали, но зато с идеями была беда катастрофических масштабов.

Отборочный этап проходил на совершенно ровной и лишенной каких-либо дополнительных элементов площадке параллельно для четырех веток одновременно, разделенных на отсеки большими стенами, и имел серьезное ограничение по времени, за которое требовалось показать, насколько хорошо понимаешь стихию и можешь ей овладеть. Создать что-то выдающееся за короткий промежуток времени являлось невозможной задачей без хорошего воображения.

– Что собираешься делать? – спросила Васса, не открывая взгляда от экрана телефона, на котором мелькала новостная лента Ситты. – С отборочными, я имею ввиду.

В ленте уже набрались посты и фотографии с тренировочной площадки. Статьи про будущих, с их слов, участников, которые были готовы рассказывать про себя, не беспокоясь о своих соперниках и не нуждаясь в сокрытии тайн.

Одна такая, улыбаясь, сворачивала в спирали вытекающую из глубокого пореза кровь. Васса поежилась, ощущая неприязнь при виде крови в таком неестественном состоянии, но больше от мысли, что девушка эта добровольно себя резала ради представления. Ещё один молодой парень ничего не показывал, но Васса видела уже не первый раз, как он рассказывает о своей невероятной полной приключений жизни, и удивлялась, как другим не надоело слушать определенно выдуманные истории. Она также наткнулась на истории о сборищах претендентов ветки воды у многочисленных фонтанов Ситты, ещё недостаточно познавших свои способности создавать воду самостоятельно, а не только управлять ей.

Фима пожала плечами:

– Мои идеи состоят из каких-то абстрактных представлений о том, как работает магия в целом. Или вроде того. Сама-то придумала?

Кривоватая улыбка на лице Вассы ответила за неё.

– Если бы придумала, вряд ли бы спрашивала, – сказала она, тяжело и горестно вздыхая, рухнула лицом в свои руки, утыкаясь щекой в угол телефона.

– Времени почти не осталось, а мы даже не пытались. Это нормально, как считаешь? – раздосадовано вздохнула Фима, сползая вниз по трибунам, практически перетекая на нижнюю лавочку. Хорошо, что там никто не сидел.

– Нет, абсолютно не нормально, – кивнула Васса и запустила маленький вихрь на пальце, удерживая голову второй, упирающейся в колени, рукой. Вихрь крутился и покачивался, словно в танце, гипнотизировал своим видом, Васса смотрела на него и с каждым поворотом потока её голову посещали разные мысли.

До начала оставалось всего три дня, а никаких адекватных, не банальных и не скучных идей в голову не приходило. Может быть, у Фимы были какие-то мысли, но она не собиралась делиться ими, но на эту тему Васса могла только спекулировать, не знала наверняка, но и не верила Фиме настолько. По крайней мере, свои зачатки идей Васса не планировала озвучивать, даже если с Фимой они находились в разных ветках.

– Это так круто, хотела бы я тоже воздух, – вздохнула Фима с восхищением, наблюдая за вихрем.

Не считая свои текущие умения чем-то выдающимся, Васса только грустно улыбнулась, пряча миниатюрный вихрь в ладошке. Смотреть на него было тошно, потому что в голову лезли бесполезные философские мысли: его плавные повороты чем-то напоминали Вассе нынешнюю ситуацию, в которой все бесконечно крутятся в рамках одной проблемы, не способные вырваться за её пределы, придумать решение, которое помогло бы покинуть границы, а не постоянно возвращало в центр, к началу пути. Это раздражало Вассу, она ощущала себя именно тем, кто не может справиться с поиском выхода, постоянно возвращаясь в исходную точку. И это напомнило ей ещё об одной ситуации, за которой она могла только наблюдать со стороны.

– Я видела несколько людей, постоянно крутящихся вокруг моего Духа. И меня это раздражает. Вроде обычные, ничем не примечательные, почему они постоянно сталкиваются с Духами? – возмутилась Васса, потянулась за телефоном снова, чтобы показать фотографии. Фима молча заглянула в экран, её выражение лица приняло слегка удивленный вид, но Васса продолжила:

– Вот, погляди, – ткнула она в экран, пролистывая несколько страниц, – особенно девушка – она куда не пойдет, так натыкается на кого-то из Духов. Просто, понимаешь, это как-то… слишком. Не должны Духи так много времени тратить на кого-то, кто даже не участник.

Васса, правда, вообразила сама всю ситуацию, потому что в её распоряжении было разве что несколько фотографий, отчего создалось впечатление, будто встречи эти ужасно подозрительные, а приглашения в кабинеты не просто так происходили.

Пока Фима задумчиво и с некоторым сомнением рассматривала фотографии, Васса все продолжала:

– Соглашусь, они милые и всё такое, но я тоже милая, и почему ко мне нет такого внимания? Ни-ка-ко-го. Потому что существует какой-то паренек и какая-то девочка, которые уже успели втереться к Духам в доверие?! Причём совершенно не понятно, как, когда и почему!

– Не думаю, что дело в этом, – протянула Фима с легким раздражением в голосе. Васса замолчала, недоуменно оборачиваясь, не понимая, что именно её так раздосадовало, подумала, что дело в резких словах, которые Фиме попросту не понравились, но тихо ожидала продолжения.

– Я знаю их, – отвернулась от экрана та и склонила голову на бок, смотря куда-то в сторону, – вроде как. Мы несколько раз общались. Они не… втирались в доверие, как ты выразилась, просто… я даже не знаю, думаю… это просто Лана, у нее характер такого человека, который с кем угодно дружбу заведет без проблем. А второй… мне показалось, что он не слишком уж, – она замолчала на мгновение, а затем добавила с сомнением, – заинтересован в таких вещах. Я имею в виду внимание.

Вассу захватило неприятное ощущение вины, замаячило на периферии сознания и не давало ей покоя. Она не хотела обижать Фиму своими словами, но не думала, что может, да откуда ей было знать?

– Я могу вас познакомить, если интересно. Может быть, твоё мнение изменится.

Васса сомневалась в том, что её мнение способно измениться. Разве что возможность услышать историю не от случайных фотографов и людей из сети, а от первоисточника казалась ей заманчивой.

Ей было ужасно интересно, что они бы ответили на неожиданные вопросы, если бы она ощущала себя достаточно общительной, чтобы их задать. Но мысль о том, что это совершенно не про неё, расстроила до невозможного.

– Может быть, – вздохнула Васса, желая перевести тему, – не будем об этом. Они все там занимаются какими-то особыми делами с особыми людьми, а мы не входим в их число.

Она понимала, что подобное опечалило бы кого-угодно – осознание того, что всегда есть кто-то, кто получает больше, даже при прочих, казалось бы, равных условиях. Васса терпеть не могла мучительное чувство безысходности от того, что ей никогда не выпадает и шанса на получение желаемого, что ей приходится стараться, прикладывать усилия, когда другие получают все так легко и просто. Из размышлений её вырвал голос:

– Огонь тоже выглядит здорово, – протянула Фима, быть может, заметив задумчивость подруги.

Васса посмотрела на неё расфокусированным взглядом, не понимая, не пропустила ли часть диалога. Фима ничего не добавила, вместо слов подняла руку и указала в сторону площадки.

Заходящее солнце оставляло след на трибунах напротив, окрашивая их в оранжевые цвета, искусственная трава отливала желтым, а в некоторых местах даже красным. Пламя сливалось с лучами солнца, магический огонь превращался в продолжение природного явления, следовал за движениями рук, всего тела, обвивал хозяина петлями, вспыхивал искрами и расходился волнами, словно вода, по горящей в закатном свете траве. Он превращал претендентку – исполнительницу сложного танца – в подобие затерянного в природе мистического существа, жителя уединенного места, взывающего к духам в ритуале.

Но все это, по мнению Вассы, являлось красивым, но совершенно чуждым явлением на Битве, ведь пробраться на самый верх одними танцами – идея абсолютно дикая.

Глава 8. Решение

Лана всё также казалась безоговорочно потрясающей, даже не смотря на то, что Шин не виделся с ней несколько дней, и понятия не имел, чем она занималась всё это время, был уверен, что та явно не проводила его впустую. По крайней мере, такой человек, как Лана, точно способен распределять своё время правильно. И при этом оставаться максимально успешным. Шин уже не скрывал, что завидовал её таланту, но всё также не понимал, почему, при всём этом, Лана проводит с ним так много времени.

Сегодня она снова задалась идеей вытащить его на свежий воздух, и, хотя он не слишком хотел соглашаться, бесцельные попытки что-то придумать для отборочных сводили с ума.

Выйдя из здания общежития, они направились в неопределенном направлении и набрели на большой парк с фонтанами, лавочками, красивыми скульптурами и, возможно, прогуливающимися здесь местными жителями. Правда, учитывая проведение в Ситте Битвы, Шин очень сомневался, что вблизи стадиона можно встретить местных.

Парк компактно умещался в виде узкого треугольника между двумя лучами-улицами, упираясь вершиной в стены стадиона, огороженный по всему периметру метровой зеленой стеной, создающей атмосферу уединения.

Лана любила раннее утро, которое Шин никогда не жаловал. Дома он был вынужден каждый будний день вставать в определенное время, и иногда сон банально являлся лучшей частью его жизни за неимением ничего существенного в происходящей вокруг реальности. Лана с этим, вероятно, могла бы и поспорить, хотя Шин не сопротивлялся её желаниям начинать прогулки в такую рань, молча слушая истории и не слишком заметно зевая.

Лана все же предпочитала быть активной, деятельной, заниматься вещами, которые в её представлении не могли сравниться со скучным и бесполезным сном. Шину не приходило в голову заводить с ней подобный спор. Он бы всё равно проиграл.

Однако возмущаться, что права будить его ни свет, ни заря у Ланы не было ни малейшего, он мог, хотя последние дни только и делал, что спал в ожидании, когда же идиотская адаптация закончится, так что сна в этот сложный период его жизни хватило с головой на всю жизнь грядущую. Правда, сколько её там осталось в нынешних условиях, Шин мог только предполагать.

В конце концов, именно так они и оказались в почти что безлюдном парке ранним утром, где помимо них находились только подобные Лане слишком деятельные и активные.

У фонтана в центре аллеи, на лавочке которой они и расположились, сидела девушка, прямо на самом бортике, и игралась с водой внутри большой каменной чаши. Вероятно, она являлась претенденткой, но с водой Шин ещё не сталкивался. Пока ему повезло, что Лана и Фима не стали его потенциальными противниками. Несоизмеримо повезло. Что было к лучшему, ведь, при всем желании, вряд ли у Шина имелся хотя бы незначительный шанс в битве против них.

Дни летели один за другим, постепенно приближая их всех в отборочному этапу, и кто-то среди ожидающих уже наверняка нашел тысячу вариантов того, что покажет на радость толпы и под хорошую оценку судей. Кто-то такой, как Лана, например.

Наверняка, у неё уже имелся стоящий план того, как поразить всех и каждого в отдельности, завладеть вниманием, заставить смотреть в её сторону, не отрываясь, наблюдая за малейшими действиями. Лана как раз и была тем, кто мог легко завоевать внимание, определенно, не прилагая большого количества усилий.

Почему-то у Шина складывалось впечатление, что эта часть – представление и перфоманс – не менее важна для Ланы, хотя он ни разу и не спрашивал. Лана постоянно рассказывала о себе, слова лились из нее бесконечным потоком, потому Шин ощущал себя непривычно, думая, как задать вопрос, так что выбирал молчание.

– Гляди, – внезапно обернулась в его сторону Лана, что-то пряча в ладошке. Шин заинтересованно всматривался, а сама Лана гордо улыбалась и крепко сжимала пальцы в кулак. Судя по выражению, некий секрет, спрятанный в ладошке, очень веселил её.

– Что там? – спросил Шин, решив, что так просто она не покажет. Ей нужен был повод для очередного представления, и в этом он не ошибся.

– Маленький секретик, – озорно улыбнулась Лана, медленно разжимая большой палец, поглядывая в сторону Шина заинтересованными глазами с целью определить его реакцию.

Под тонкими длинными пальцами пряталось теплое оранжевое свечение, оно постепенно росло, словно бы выбиралось из домика, освещая руки. Затем Лана зажала указательный и средний палец большим, и начала разжимать руку. Выскальзывающее свечение тянулось вслед за движением пальцев, и в одно мгновение раскрылось пылающими крыльями бабочки на кончике среднего пальца. От крыльев в сторону тянулись небольшие всполохи при каждом малейшем шевелении.

Лана улыбалась, поднеся руку близко-близко к лицу, словно смотря на мир сквозь размывающий очертания жар полупрозрачных крыльев. Шин смотрел на ту же бабочку, не отрываясь, на то, как она шевелится перед лицом Ланы и не создает никаких проблем – ни сложностей в её создании, ни боли от соприкосновения огня с голой кожей.

Часть его ощутила зависть от того, что ему самому не удавалось так просто материализовать что-то, что могло прийти в голову, отчего он снова и снова возвращался к мысли о невозможной избранности Ланы. Быть может, это и не была избранность в полноценном её смысле, но в плане формы гениальности вполне могла быть. Лана с такой легкостью освоилась и была уверена в своей будущей победе – это ли не необходимые качества, которые легко могли бы привести её к цели? Другая часть Шина считала огонь слишком опасной стихией, чтобы с ним пытался справиться кто-то, вроде него.

Бабочка шевелила крыльями, и ее свечение отливало бликами в глазах Ланы, что невероятно завораживало. Шин не знал, что именно ему казалось волшебным больше: пылающие крылья или отражение их свечения в почти что алых глазах.

Лана была способна создавать произведения искусства, не прилагая к этому видимых усилий, что приводило Шина к третьей мысли, что на её фоне он совершенно заурядный неудачник, который не понимает, почему всё ещё не бросил то, что у него совершенно не выходит.

– Красиво, – протянул Шин, стараясь скрыть свое поникшее настроение за натянутой улыбкой, хотя чем больше он смотрел на горящую бабочку, тем больше ощущал наступающие умиротворение.

Его безнадежные мысли никуда деваться не собирались, но словно бы отходили на второй план, намекая, что он мог не думать о плохом некоторое время. Всполохи пламени на концах крыльев создавали ощущение тепла и спокойствия, словно от настоящего большого костра, к которому воображение дорисовывало треск поленьев и запахи углей.

Затем бабочка сорвалась с пальцев Ланы и по неровной, дерганной траектории полетела в сторону фонтана, покружилась некоторое время вокруг сидящей там девушки, пытаясь несколько раз сесть ей на голову, устраиваясь между ровными линиями кос, и благополучно закончила свой жизненный путь, утонув в поднявшейся из фонтана капле, когда незнакомку такой аксессуар не устроил.

Шину стало несколько грустно, хотя это был всего лишь маленький сгусток огня в форме чего-то живого.

– Какие твои планы? – спросила Лана, оторвав взгляд от фонтана, как только бабочка окончательно пропала.

Та девушка, что сидела на бортике, смотрела в их сторону некоторое время несколько недовольно, Шин размышлял, решится ли она подойти и высказать претензию, но она вернулась к своим делам, ведь для неё они являлись такими же случайными незнакомцами на фоне толпы, как и она для них.

Шин смотрел в её сторону ещё некоторое время после того, как она вернулась к играм с фонтанной водой, потому что отвечать на вопросы Ланы не хотелось. Он и не знал, что ответить – с планами у него так и не сложилось. Всё время, отведенное на адаптацию, он провел, занятый попытками убедить ветер слушаться, ощущая себя сиделкой маленького ребенка, который творил что вздумается.

– Всего пару дней осталось, – продолжала Лана спокойным тоном, словно бы тоже размышляла над своим же вопросом.

Если точнее, оставалось только два дня на то, чтобы придумать, научиться использовать и правильно подать некое умение. Что-то, что убедит судей в том, что именно ты будешь отличным кандидатом в число участников, что ты подающий надежды претендент, что твое понимание и осознание себя как части стихии будет полезно в дальнейшем, что ты будешь полезен Совету, как потенциальная боевая единица.

Вот только у Шина не завалялось каких-то чуть более оригинальных идей, чем, определенно, у всех других претендентов, одни лишь стандартные представления о магии воздуха, которые вряд ли могли бы ему помочь пройти дальше. Шин забивал свою голову размышлениями на различные вопросы в духе: что он видел, что знал, что мог сделать со своими знаниями?

Ответа не приходило, все вокруг состояло из вещей, которые никак не помогали в решении философский вопросов.

– Пока не знаю, – всё же ответил Шин.

Лана хмыкнула, понимающе кивнула, потянулась, утомленная долгим сидением на одном месте. Затем резко подскочила с лавочки, покачиваясь, словно маленький ребенок.

Это заставило Шина улыбнуться, хотя он и не понимал, почему Лана использует такую модель поведения, могла ведь вести себя и как осознанный взрослый, но предпочитала дурачиться. Впрочем, подумал он, может, это был её способ бороться с проблемами.

– Что ж, тогда нам стоит прогуляться, и, может быть, тебе повезет и вдохновение посетит тебя, – весело провозгласила Лана план на день, совершенно уверенная в том, что Шин не станет спорить. Но ему не хотелось заниматься бесцельным самокопанием и дальше, так что прогулка показалась отличным вариантом для дальнейшего времяпровождения.

Однако праздное шатание по улицам помогло ровным счетом ничем, идеи не начали ломиться в голову со скоростью света, не строились в бесконечные очереди в ожидании на рассмотрение, и даже не пытались осторожно незаметно постучаться в сознание.

Их попросту не было. Ни одной. Что Шина удручало, создавалось впечатление, что мир настроился против, так рьяно и явно не давая ему ни малейшей зацепки.

Они даже успели провести какие-то время на тренировочном стадионе, где Лана снова завладела вниманием окружающих, не раскрывая ни одного из возможных козырей. Она вытаскивала из толпы желающих проверить свои возможности представителей из ветки воздуха, предположительно, из желания помочь, но даже при этом ничего более уникального, чем вихри и ударные волны никто из них не использовал. Это не помогало в сочинении идеального представления на отборочные, впрочем, быть может, им тоже не хотелось раскрывать тайны.

Шин сам не пожелал участвовать, для него это было нечто сродни попаданию в среду, где все гениальные и способные, а он – нет. Становиться целью для насмешек и косых взглядов, чувствовать свою недостаточность ему не хотелось, даже при том, как настойчиво и заискивающе улыбалась Лана, приманивая его движениями руки. Шин делал вид, что не замечает попыток, и Лане быстро надоело.

К тому же много времени на её перфоманс не ушло, но, даже участвуя в пусть и не полноценном сражении, она выглядела как часть художественного образа. Шин никак не мог понять, почему и как ей это удается.

– Точно не хочешь принять участие? – спросила Лана, вернувшись к трибунам, проглатывая слова и звуки между глубокими вдохами.

Шин покачал головой – излишнее внимание ему не нравилось, особенно в чем-то, в чем он считал себя недостаточно успешным.

– Ну, – протянула Лана, разочарованно поглядывая на оставшихся претендентов. – Как знаешь.

Претенденты провожали её взглядом: кто-то с пренебрежением (из тех, кого Лане удалось одолеть), кто-то будто бы ждал, что она вернется (и, быть может, согласиться на реванш), кто-то явно с волнением размышлял о том, стоит ли подойти и что-то спросить – Шин видел бегающие взгляды, и то, как полностью игнорировала их существование Лана, словно бы её ничего из только что случившегося не волновало. Он, правда, завидовал подобной уверенности.

Решив, что больше здесь делать нечего они, миновав портальную арку, снова вернулись на заполненные улицы. Люди вокруг не казались слишком увлеченными проблемами и вопросами, улыбались, смеялись и разговаривали друг с другом, двигались в разных направлениях, словно волны, и, смотря на них, Шин думал, что они с Ланой сейчас ничем не отличаются, что они тоже часть толпы, бесцельно плывущей в никуда, что, по какой-то причине, его расстраивало.

В его воображении никто не был достаточно важен даже для своей собственной жизни.

– Я так и не спросила, что ты делал всё это время? – начала диалог Лана, оборачиваясь, кривоватая заколка в её волосах отбросила блик, что заставил Шина неприятно поморщиться.

Он использовал эту заминку на некоторые размышления, не зная, что же должен был ответить, что мог ей ответить. Что провел несколько дней в пустую? Что его мечты и надежды разрушены тем фактом, что его везение упиралось в то, что он не мог изменить? Что из этого он мог ей рассказать?

– Да ничего особенного, – ответил Шин, так и не решившись. – А чем занималась ты?

В ответ Лана растянулась в хирой ухмылке.

– Пара очень наглых ребят думали, что смогут меня победить, но… Ха-ха. Пусть знают свое место! – рассмеялась она весело и гордо.

Конечно же, Лана не могла потратить время без пользы, конечно же, она делала то, что должны были делать все, что и Шину следовало бы делать вместо того, чем он занимался. Ему казалось, что всё катится вниз по наклонной с тех пор, как он попал сюда. В то время, как другие действительно сильные и увлеченные люди занимались важными и серьезными делами, он просто ждал, как само всё разрешится. И самому становилось тошно от подобного подхода.

– Кто бы сомневался, – ответил он девушке, стараясь звучать как можно более отвлеченно, подумал, что стоило бы спросить, что Лана такого им сделала, но от размышлений его настроение окончально испортилось, так что он не нашел на вопросы сил.

– Один вообще был какой-то дикий, его аж оттаскивали, потому что он совершенно не хотел успокаиваться. Серьезно, это было как будто настоящее сражение уже началось. Он вообще не понимал, что мы еще не на арене. Было так страшно… но интересно. Знаешь, как решать сложную математическую задачку с множеством переменных в ограниченном количестве времени.

Звучала Лана так вдохновленно, радостно, даже несмотря на то, что в её словах промелькнуло упоминание о страхе, Шин был уверен, что она бояться просто не могла. В его воображении Лана и страх существовали в диаметрально противоположных сторонах. Быть может, она и боялась, но не так, как боялись проплывающие мимо них люди, как простые жители. И, стоило быть честнее с собой, как он сам. Страх Ланы скорее напоминал возбуждение от опасности, яркие эмоции стрессовой ситуации, адреналиновый всплеск, который она постоянно преследовала.

– Звучит опасно, – хмыкнул Шин, на что Лана только отмахнулась:

– Тут всё звучил опасно. Но, знаешь, его какая-то девушка пыталась успокоить, и он словно, не знаю, внезапно стал другим человеком? Потому что вот он пытался меня убить, а вот он – тихий и спокойный мальчик. Будто я ему что-то сделала, в самом деле.

Шин пожал плечами: кто в действительности мог знать, что это было? Может, подумал он, это тоже своего рода реакция на опасную ситуацию. Инстинкты выживания. Убей или будешь убит.

Он рассуждал об этом слишком спокойно и отвлеченно, даже не пытаясь перекладывать ситуацию на свое будущее, и, когда, наконец, осознание невоображаемости ситуации добралось до него, дрожь пробежала вдоль позвоночника, а в животе начало скручиваться предвкушение грядущих проблем.

Реальность казалась Шину все опаснее и опаснее, он осознал так внезапно, что Лана сказала убить. Легко и просто. И Шин пропустил это мимо ушей как совершенную обыденность, отчего ему стало не по себе. Мысль о том, что для Ланы потенциальная смерть казалась такой простой, что она упомянула её без каких-либо эмоций, захватила все сознание Шина, превращая мысли в бесконечный поток ужаса. Он ощущал, что всё катится вниз быстрее и быстрее, как мир разрушается, как темнеет перед глазами.

– Эй, – раздался голос Ланы посреди темноты, и от ее голоса тьма начала рассыпаться, – с тобой все нормально?

Шин не мог ответить, его почти парализовано внезапным осознанием хрупкости жизни, он понимал, что ничего не было с ним нормально, но Лана бы только посмеялась с его бессмысленных глупых страхов, с того, насколько часто они мелькают в мыслях последнее время. И того, насколько дикие это страхи для кого-то, кто самовольно пришел сюда.

– Нет, все хорошо. Будь осторожна в следующий раз, – кивнул он, стараясь звучать нормально.

Лицо Ланы захватило хитрое выражение, будто бы она не заметила никаких проблем и так легко поверила, повернулась к Шину, перегораживая путь, вынудила резко остановиться, начала пристально всматриваться в глаза, придвинувшись совсем близко.

– Ты… что же, – она наклонила голову в бок, – волнуешься обо мне?

Шин, честно, волновался о себе, потому что верил, что Лана отлично справится со всеми своими проблемами самостоятельно. Это же Лана: сильная, смелая, гиперактивная, волшебная и избранная.

И этот её внезапный, непредсказуемый поступок сбил панический настрой в голове Шина. Он ничего не смог ей ответить, потому что Лана смотрела так пристально и стояла слишком близко, что её взгляд прожигал насквозь. Шину не нравилось смотреть людям в глаза, тем более стоящим так близко и вглядывающихся так настойчиво, что он сделал шаг назад, прежде чем Лана, наконец, успокоившись, отвернулась.

– Буду считать, что это «да», – кивнула она себе, не теряя исходного задора.

Ей, подумал Шин, наверное, нравилось быть такой: непосредственной, веселой, непредсказуемой, себе на уме, никто не указ. Однако общаться с ней ему нравилось, потому что эти черты были противоположны его характеру. Лана являлась тем человеком, который мог заставить любого делать то, что ей хотелось, не применив ничего, кроме обаяния.

Это обаяние уже сработало на Шине однажды, продолжало работать до сих пор, и он ничего не планировал делать, чтобы ему противостоять.

Но вопрос о том, что показывать на отборочных никак не решался. Быть может, потому что Шин и не особо пытался решать.

Лана постоянно принимала решения. Она вламывалась в его двери и тащила гулять, она показывала ему город, который сама ни черта не знала, но делала вид, что разбирается, она знакомила его со всеми встречными-поперечными, с которыми сама успела познакомиться, просто потому что, не спрашивая у Шина согласия ни на что.

Это приводило его к мысли, к причине, почему он ничего не может сделать – он был всерьез уверен, что все разрешится само собой. Что, может быть, ему нужно приложить всего чуть-чуть усилий, создать что-то простое, что покажется неплохим, небольшую активность, которая создаст вид чего-то серьезного для судей, чтобы они могли записать его в число участников.

Маленькое, но заметное…

Внезапная мысль осенила его, и Шин не мог понять, почему она изначально не пришла ему в голову. Не было острой необходимости делать тоже самое, что делала Лана, как и не было необходимости придумывать и создавать что-то, исходя из его незначительных успехов в освоении стихии. В сущности, не было необходимости даже задумывать над этими успехами. Ведь он нуждался лишь в чем-то незаметном. Чем-то, что он точно мог сделать. Маленьком и незначительном, что покажется большим и существенным.

Видимости. Том, что будет выглядеть так, как нужно, но не будет на самом деле существовать в реальности.

В чем он как раз мог назвать себя специалистом.

Часть 2: Берсерк

J'ai le chronomètre dans la tête

Combien de rêves me faudra-t-il

Pour que les heures s'arrêtent?

(У меня в голове секундомер

Сколько снов мне понадобится

Чтобы часы остановились?)

Nuit Incolore – Dépassé

Глава 1. Репортер

– Снимаешь? – спросила высокая женщина чуть раздраженным голосом, в очередной раз заправляя падающую на лицо прядь волос за ухо.

Она стояла на фоне полупрозрачного забора, за которым была видна часть стадиона, наверное, уже вечность, ведь все шло против неё, против них обоих: то камера отказывалась работать, то люди двигались в кадре толпами, сбивая настрой и разрушая кадр напрочь, то кто-то из потенциального списка интервьюеров отказывался говорить.

Ей казалось, что они прокляты, и снять этот чёртов репортаж сегодня невозможно, и что следовало бы вписаться в число участников, а не приезжать сюда работать. А лучше вообще стоило взять отпуск, спокойно гулять по улицам Ситты, фотографироваться и, может быть, попробовать местную кухню. Вместо того, чтобы бесцельно проводить время в ожидании чуда.

– Одну минутку, Лос, – удрученно ответил оператор, в очередной раз разворачивая камеру то в одну, то в другую сторону, если бы упомянутая Лос хоть каплю разбиралась в устройстве этого аппарата, может быть, могла бы чем-то помочь, но вместо этого всё, что было ей доступно – раздраженное ожидание:

– Да что такое! Что на этот раз?!

Оператор в ответ только пожал плечами, Лос начинало казаться, что они никогда не начнут этот неудачный репортаж, что, если день сразу не задался, то его ничто не способно исправить. По крайней мере, она всегда сталкивалась только с полными неудач провальными днями, никаких полумер (положительные дни в её карьере встречались не реже, но, находясь на грани разочарования от профессии, Лос не могла припомнить ни одного такого). Однако спустя обещанную оператором минуту, камера заработала, из её корпуса выкатились три шарообразных чуть меньше ладони дочерних объектива, наконец, поднялись в воздух и замигали датчиками, крутясь в разные стороны. Почему они не могли просто по старинке снимать на основную без этого томительного ожидания, Лос так и не смогла понять. Даже если бы спросила, но на вопросы времени уже не было, оно и без того поджимало. Посмотрев в центральный объектив, Лос натянула на лицо профессиональную улыбку, стирающую следы усталости, и приступила к работе:

– Доброго вечера, с вами Лосли Катрис со специальным репортажем из центра Ситты. Мы находимся прямо напротив главной достопримечательности – стадиона Ньетто Руис, – где только что закончился отборочный этап Шестой Битвы. Сколько бы сил и времени не было потрачено на подготовку, самые лучшие оценены и выбраны для дальнейшего путешествия в мир невозможного. Из огромного числа претендентов во второй этап прошли только по сто двадцать восемь человек в каждой стихийной ветке. Пятьсот двенадцать самых выдающихся человек со всех концов вселенной. Давайте познакомимся поближе с некоторыми из них.

– Снято, – огласил оператор, и Лос тяжело выдохнула, поглядывая на летающие камеры-шары с неприязнью, но начало было положено, с этой частью уличных съемок закончено, теперь оставалась другая не менее сложная часть – интервью. Где-то между вопросами в финальной версии поместятся съемки с отборочных, красивые кадры, отснятые с самых различных ракурсов сотней летающих камер, контролируемых десятками людей. Лос хотелось верить, что получится красиво и ярко, захватывающе и интересно, или, на крайний случай, по крайней мере, достаточно, чтобы получить плату за работу.

Первым их респондентом стала невысокая светленькая девушка с вьющимися торчащими в стороны волосами, которая смущенно поглядывала на камеру и немного нервно улыбалась. Лос еще раз пробежалась по списку вопросов и основным данным, чтобы не ошибиться, и ободряюще улыбнулась:

– Не волнуйся, я не кусаюсь.

В ответ та только заторможено кивнула и, кажется, ни капли не поверила. Ну и ладно, подумала Лос, её работа заключалась не в психотерапии, а в получении ответов на вопросы, в конце концов.

– Можем начинать? – спросила она одновременно у смущенной девушки и оператора, а, получив неуверенный кивок от участницы и символичный палец вверх от оператора, обернулась в сторону камеры:

– Первый наш гость на сегодня – Серафима Рейснер. Уже ставшая известной в качестве лидера сводной таблицы совместимости среди претендентов. Каково это – ощущать себя первой среди такого количества человек?

– Эм, как-то… странно, – замялась Серафима. – Я имею в виду, я ведь ничего не сделала для того, чтобы там оказаться. Так что это не мои достижения, будто кто-то решил за меня.

– Что ж, я думаю, этот «кто-то» принял верное решение! Вы общались с другими претендентами, которых прозвали «гениями»? В вашей ветке собралось довольно много людей с большим процентом совместимости, – Лос быстро глянула в планшет в её руках, чтобы не ошибиться, числа резко вылетели из головы. – Почти все выше семидесяти процентов, это большое значение для целой ветки.

– Да уж, – улыбнулась Серафима натянуто, ей, видимо, не нравилось думать о том, сколько у нее потенциально опасных противников. Хотя наверняка тут были и те, для кого подобное – легкое или желаемое испытание, Лос слышала о них, но не особенно хотела брать у них интервью. Сюжеты про обычных и непримечательных всегда собирали куда бо́льшие рейтинги.

– Вы общались с кем-нибудь из них? – спросила Лос.

– Из моих – нет. Я немного общалась с девушкой из ветки воздуха, она тоже набрала довольно высокий процент. Вроде бы она прошла. Я не уверена.

– Наблюдали за другими будущими участниками во время отборочных? Кто-нибудь из них привлек ваше внимание?

– На самом деле, они все довольно… интересные. Многие из них очень сильные, и я даже не уверена, что смогу с ними справиться, если мы встретимся. Надеюсь, – Серафима нервно хихикнула, – что кто-нибудь победит их за меня.

– Что ж, – Лос кивнула с пониманием. Она бы тоже не хотела встречаться с грозными противниками, но пока её потенциальными врагами были ветер, постоянно неработающая камера и тот факт, что ей стоило бы взять отпуск вместо того, чтобы стоять сейчас здесь, – расскажите немного о себе. Почему вы решили принять участие?

– Ну, у меня простая причина. В моем роду не было магов, так что мне очень хотелось стать частью этого магического мира однажды. И, когда я услышала, что скоро будет проводиться Шестая Битва, я сразу же решила принять в ней участие. Родители мои, правда, были сильно против, но, как видите, меня это не остановило.

Напоследок Серафима улыбнулась уже не так скованно, как вначале. И ответы её звучали достаточно длинно и развернуто, чтобы оказаться в финальном варианте. Так что Лос подумывала, что первая попытка прошла удачно.

– Желаю вам успехов в дальнейшем. А пока мы прервемся, не отходите далеко!

Оператор кивнул ей, и Лос сразу же сгорбилась, утомившись стоять с идеально ровной спиной, и улыбка сползла с её лица. Ей, честно, нравилось общаться с людьми, сниматься в разных местах, но иногда это было так утомительно, что ей хотелось бы заняться чем угодно другим. Быть может, иногда приходило ей в голову, стоило выбрать другой род деятельности…

Правда, конкретно сейчас Лос буквально не видела себя где-то в другом месте.

– Спасибо, что согласились пообщаться, – улыбнулась она Серафиме, на что та только сконфуженно и неуверенно покачала головой, добавила: «Не за что, это вам спасибо», и снова поглядела на камеру, спрашивая, записывает ли она ещё, оператор покачал головой, и Серафима облегченно выдохнула – общение с камерами давалось ей не очень, но, быть может, подумала Лос, если она заберется далеко, однажды, подобное перестанет быть проблемой.

– Что-то меня до сих пор потряхивает, – нервно рассмеялась Серафима. – Надеюсь, этого не было заметно…

– Нет, думаю, всё прошло хорошо. Еще раз спасибо за интервью.

И как бы не хотелось Лос оказаться праздно гуляющим туристом, рабочий день только начинался.

Второй их гость на сегодня оказался тем, кто своим выступлением захватил внимание всей публики, а также был отмечен судьями. Это было как раз самое начало, на которое Лос благополучно опоздала, ей не удалось увидеть выступление воочию и вся доступная ей информация – сухой текст описания сборных постов в сети и пачка коротких видеозаписей. Людям понравилось, судя по количеству восторженных реакций. Так что Лос очень хотелось бы пообщаться с источником этого ажиотажа. А источником оказалась милая и весьма улыбчивая девушка. Лос отметила в её образе, помимо лучащегося дружелюбия, только множество шрамов по всему телу, которые она даже не пыталась скрывать и ужасно длинные, явно мешающие волосы. Возможно, подумала Лос, эта участница и есть один из тех самых опасных претендентов с большим опытом за спиной, которые знали, зачем пришли сюда. Это была её первая мысль и из-за неё Лос растеряла часть энтузиазма, потому что слушать про «я столько лет тренировался, у меня были лучшие учителя, конечно, я достоин всеобщего внимания» обычно было весьма утомительно.

Но при этом располагающая улыбка участницы давала трещину в самом основании образа опасного противника, что впрочем, не отменяло того факта, что она справилась лучше, чем многие прочие, и что она могла быть опасным противником, разве что активно притворялась, что это не так.

– Спасибо, что согласились на интервью, – начала Лос вместо приветствия, на что в ответ ей девушка только покачала головой из стороны в сторону.

– Я собираюсь победить. Не могу же я бегать от журналистов.

Этого Лос и ждала от неё, хотя не в положительном смысле, её натянутая профессиональная улыбка чуть дрогнула, но вряд ли кто-то заметил. Конечно, Лос понимала, что именно таких Битва и желает видеть – целеустремленных, полностью осознающих, зачем они здесь, искрящихся дружелюбием как частью образа, который, несомненно, мог помочь в достижении целей. Разве что подобные люди ужасно утомляли.

– Тогда давайте начнем. Всё готово? – получив кивок от оператора, Лос продолжила. – Мы снова с вами, и на этот раз у нас необычный гость – девушка, которая захватила сердца всей публики всего за несколько минут – Лана Минакс. Как вы ощущаете себя после такого фурора?

– Великолепно! Не могу сказать, что это был прямо фурор, мне кажется, что я могла бы сделать куда больше, но и сделанное уже отлично. Я прошла этот этап с легкостью, есть шанс также легко пройти и остальные!

– Хорошо, что вы так воодушевлены. Правильный настрой – одно из составляющих успеха. Как же вы смогли придумать и создать такое выступление? Я сама далека от мира магии, но слышала, что придать форму огню – очень сложная задача.

– Возможно, но мне она не показалась сложной. Я просто придумала, взяла и сделала бабочку, потом птицу, а потом уже всех остальных. Может, у меня есть какая-то предрасположенность в огню, но никаких сложностей с этим не возникло.

– Но при этом ваше выступление произвело на людей огромное впечатление, – кивнула Лос, ощущая, как чувство «а я говорила» начинает разрушать её профессиональную улыбку, но все же нашла в себе силы на дополнительные вопросы, ожидая очевидных ответов. – Но, как вы сами считаете, ваши будущие оппоненты были впечатлены достаточно? В их глазах вы стали опасным противником?

– О, я надеюсь, что они трясутся от страха или уже начинают строить стратегии против меня!

Что Лос и получила, тихо утомленно вздыхая про себя, но продолжать было необходимо, смотря в горящие от самодовольства и ожидания глаза, она задала новый вопрос:

– А вы уже строите против них стратегии? Приметили кого-то?

– Мм, нет, не нашла кого-то выдающегося. Все обычные, – ответила Лана с почти грустным лицом, отчего голос у Лос едва ли не дрогнул на следующей реплике:

– Что ж, хорошо. Тогда последний вопрос: что заставило вас принять участие в соревнованиях?

– Ну, я просто…– Лана внезапно замолчала, словно бы забыла, что хотела сказать, секунду она стояла в некой задумчивости, а потом внезапно вновь ярко улыбнулась и ответила. – Мне захотелось.

– Интересная причина, – в голосе Лос прозвучали очередные саркастичные нотки, но она очень надеялась, что никто не придаст этому значения. – Ну что ж, на этом вопросы закончены. Спасибо, что ответили на них.

– Всегда пожалуйста! Обращайтесь! – Лана весело подмигнула в камеру, убегая, и Лос криво усмехнулась, отворачиваясь в сторону, подумала, что такая девушка никак не могла быть умудренном опытом воином, вела себя слишком непосредственно, слишком самоуверенно, словно подросток, у которого случайно получилось сделать удачно что-то, к чему он не приложил никаких усилий, впрочем она и выглядела этим самым не умудренным жизнью подростком с верой в добро и справедливость, с невероятными планами на будущее, которые ещё не были омрачены реальностью. Впрочем, кто тут не выглядел слишком молодым? У кого, как не у молодых людей, было достаточно энтузиазма и глупости, чтобы ринуться навстречу опасности, не задумываясь о последствиях? Лос не могла сказать, испытывает она больше жалости или все-таки завидует.

Ближе к девяти часам до полудня еще одна из участников обещала уделить им внимание, но она так не хотела с ними разговаривать, что Лос пришлось убеждать её. Девушка эта ничем особенным не выделялась, всего-то была среди тех, кто прошел в число участников, обычная простая девчушка, которой так не хватало для их вечерней сводки. Пример для тех, кого не одарили вниманием в сети или не отметили восторженными криками зрители, для тех, кто не обладал ничем выдающимся, чтобы запомниться, кто прошел, но остался незамеченным.

Так что, убедив её, они немного перекусили, потому что обед вряд ли был близок, к тому же легкая атмосфера кафе помогала расположить к себе тревожную участницу, и сменили место съемок на аллею с порталами. Здесь было довольно многолюдно, но с другой стороны от порталов, где аллея еще немного продолжалась, переходя в небольшую лесную зону, можно было провести тихое интервью прямо на фоне портальных арок и виднеющегося вдалеке волнообразного здания общественного центра.

Устанавливать аппаратуру пришлось недолго, но девушка была заранее слишком дерганной, сразу же выпалила, немного заикаясь:

– У меня н-н-е очень много времени, так что я бы хот-т-ела закончить побыстрее, если можно.

– Вас что-то беспокоит? – спросила Лос почти что из банальной вежливости, но в тайне надеялась получить ответ, который бы можно было раскрутить на интересный репортаж.Тайные события по ту сторону прозрачного забора стадиона. Шестая Битва изнутри. Что могло привлечь внимание зрителей больше, чем это?

– Нет, просто… это не относится к интервью. Это личное.

Мысленно Лос разочарованно вздохнула от своих собственных надежд, что складывались так красиво в воображении, так ярко, красочно, завлекающе. Но и выпытывать подробности у неё не было смысла, если Лос хотелось получить ответы хотя бы на базовые вопросы, учитывая, как много времени она уже потратила на уговоры. Сделать работу по минимуму, по мнению Лос, было уже лучше, чем ничего.

– Хорошо, но постарайтесь расслабиться и вести себя чуть более естественно, чтобы наши зрители не строили теорий. Они это любят.

Лос понятия не имела, какие именно теории были ей же упомянуты, просто часть её оставалась расстроенной сорвавшейся возможности, но, бросая короткие взгляды на девушку, пока вокруг летали камеры-сферы, всё больше убеждалась, что вряд ли что-то выйдет. Время – ограниченный ресурс, им стоило пользоваться с умом.

– Что ж, хорошо, мы начинаем… На этот раз с нами один из прошедших в число участников из ветки воздуха – Доротея Энианд. Как вы себя ощущаете, осознав, что стали полноценным участником?

– Очень волнуюсь, боюсь, не смогу пройти дальше. Я и отборочный прошла с трудом, – в голосе Доротеи звучало столько отчаянья и усталости, такой жалостливый голос отлично будет смотреться под лозунгом «каждый может справиться, несмотря ни на что», мотивирующие истории про достижение больших результатов без багажа за спиной – то, что публика расхватывала со сверхзвуковой скоростью. Лос мягко улыбнулась, но внутри у неё уже разворачивался грандиозный план дальнейшей беседы.

– Да, думаю, много кому было трудно, соревнования обещают быть еще более жаркими и интересными на события. Приметили кого-нибудь в качестве самого опасного противника?

– Я думаю, они все опасны…

Только больше жалобных интонаций прозвучало в её голосе, Лос подумала, если эта невзрачная маленькая девчушка проберется хотя бы через пару битв, небольшой фан клуб обывателей ей точно гарантирован. Но для себя решила, что болеть за неё она бы не стала – ей никогда не нравились истории про «незаурядных достигающих», она видела в них большой потенциал для рейтингов, но, зная внутреннюю кухню, не могла так легко купиться на что-то подобное.

– Что ж, в этом есть доля истины – прошедшие в число участников, можно сказать, лучшие из лучших. Как вышло, что вы решили принять участие в Шестой Битве? Что вас сподвигло на такое решение?

– Эм, – девушка замолчала, её глаза забегали, и Лос ощутила дежавю: ещё одна из тех, кто прошел в число участников, и не знает, зачем? Впрочем, больше Лос волновало, как так вышло, что в их интервью попали только те, кто не имел конкретной причины? Где они наберут атмосферы сложных психологических и социальных невзгод для превозмогания в такой нулевой вариативности выбора? Лос ощутила что-то близкое к раздражению, виду не подала, ожидая ответа.

Но ответа не последовало, так что она снова взяла диалог в свои руки:

– Может быть, у вас была какая-то важная мечта или цель? Или вы хотели испытать свои силы?

– Может быть, – неопределенно ответила Доротея, и это вызвало у Лос приступ негодования. Очень сложно было вести интервью, когда на твои вопросы не отвечали достаточно. Ей начало казаться, что эту часть в эфир они не пустят, и придется искать другого кандидата… и снова все по кругу.

– Ну хорошо, может быть, вы ещё не определились, чего именно хотите. Тогда у вас есть все шансы сделать верный выбор. Мне остается только пожелать удачи в этом выборе!

– Спасибо, – также неуверенно проблеяла девушка, окончательно завернувшись в метафизический напуганный кокон.

Лос не хотелось больше задавать ей вопросов, да и базовые закончились, но интервью вышло слишком коротким и малоинформативным, чтобы можно было останавливаться на этом… С другой стороны… она решила копнуть несколько иначе.

– Насколько мне известно, Энианд – довольно древний род призывателей. Вы относитесь к нему или это просто фамилия?

– Да, но я только начинающий призыватель. У меня не так много опыта.

– Так что, вы прибыли сюда, чтобы набраться опыта?

– Можно сказать и так…

И они снова зашли в тупик, что начинало становиться невыносимым. Лос решила, что нужно срочно сворачиваться, потому что ничего из бедной Доротеи вытащить не выходило. Быть может, она боялась камеры, или её личные проблемы настолько существенны и занимали буквально все её мысли, не давая возможности на малейший вдумчивый ответ. Или она просто не умела разговаривать с незнакомцами. В любом случае, Доротея уже завернулась в кокон окончально, не отвечая на вопросы толком ничего, и Лос стало её попросту жалко.

– Ладно, хватит этого, – вздохнула она, давая отмашку оператору.

Будь, что будет, подумала Лос, день ещё только начинался.

Распрощавшись с Доротей, которая стремительно улетела в неизвестном направлении, даже не оглядываясь, они двинулись в сторону штаб-квартиры, по дороге снимая кадры для перебивок и надеясь поймать кого-нибудь по пути. День выдался такой себе, утром Лос проспала начало отборочных, потом были проблемы с техникой, а напоследок ещё и это интервью, которое ни к чему не привело. Ей хотелось посмотреть на какого-нибудь внезапного «аутсайдера», которого никто не ждал, кого-то с нематериальной магией, чтобы построить из этого сюжет о человеке, решившим бросить вызов устоям и нормам, а выходило просто так себе. А ведь это был только первый день… Сколько ещё таких полных неудач дней их ждало…

Если не считать только сами отборочные, а и начало соревнований, если так будет каждый раз… Лос просто хотела попытать свои силы, будучи корреспондентом Шестой Битвы, ей не казалось, что это место чем-то отличается от любых других магических или спортивных соревнований. Но все тут были такими разношерстными, что не создавалось общей картины участников. У них даже не было общего образа: сильные, уверенные, опытные – нет, тут собирались все подряд. И все подряд проходили отборочные. Без цели, без подготовки, без плана. Смертные. Такие же простые, как и сама Лос. Что двигало судьями соревнований? Была ли их оценка объективной? Кого и как они выбирали? Лос бы хотелось спросить их об этом, но они не выходили из своих комнатушек в самом центре Ньетто Руиса.

Внезапно неподалеку мелькнул знакомый Лос образ. Она видела его несколько раз на фотографиях, помнила спонтанные истории, мелькающие то тут, то там, и поняла, что это то, что ей нужно. То, что нужно для вечерней сводки – интригующая история.

Не сенсация, но что-то близкое к ней.

Она кивнула в сторону своей цели оператору, тот понял движение моментально, подхватывая камеру, снимая крышку с ее объектива, дочерние камеры на этот раз сработали сразу, занимая фиксированные места с трех сторон. Все вместе они стремительно рванули следом за ещё одним из сегодняшних участников отборочных.

– Не уделите нам минутку внимания? – запыхавшись прикрикнула Лос, наконец, нагоняя цель.

йЦель обернулась на неё, окинула коротким взглядом и резко ответила:

– Нет.

– Ну почему же сразу нет? Я ведь не кусаюсь, – постаралась она задобрить парня, которого они преследовали.

– Я не хочу с вами разговаривать, – ответил он раздраженно, ни разу не остановившись. Лос так и была вынуждена преследовать его практически бегом, надеясь, что им удастся снять хотя бы что-нибудь интересное. Что-то захватывающее.

С элементами разоблачения.

– Всего пара вопросов, – продолжала уговаривать она, но парень на её слова только всё ускорял шаг. Дыхание Лос постепенно сбивалось больше и больше, не была она готова бегать по улицам за кем-то, и вероятность не получить никакого интервью росла в геометрической прогрессии с каждым сделанным шагом.

Почему-то преследуемый ей парень совершенно не выглядел уставшим, хотя неслись они на одной скорости. Оператор начинал отставать, но плывущие вокруг Лос камеры отличались непревзойденной стойкостью, скоростью и высоким уровнем заряда.

– Хорошо, хотя бы один вопрос! – взмолилась она, судорожно перебирая варианты в голове. Какой из вопросов был бы наиболее подходящим? Какой раскрыл бы всю суть? Какой стал бы триггером?

Парень резко остановился, едва не заставив Лос врезаться в него, развернулся, и на лице его девушка заметила лишь выражение нескончаемого раздражения.

– Что вам от меня нужно? – возмущенно спросил он.

Лос отряхнула невидимые пылинки, пытаясь одновременно с этим отдышаться, сделав несколько глубоких вдохов, оператор догнал их как раз в этот момент.

– Я Лосли Катрис, из вечерних новостей Ситты. Хочу задать вам всего пару вопросов по поводу прошедших отборочных, – она постаралась максимально располагающе улыбнуться, создавая впечатление дружеской беседы. – Можно?

Парень ещё раз осмотрел их обоих – Лос и оператора – скептическим рассерженным взглядом, вздохнул сквозь зубы. Она ощутила, насколько тому не хотелось с ними общаться, но это было ясно сразу, а работа Лос заключалась в том, чтобы говорить и с теми, кто говорить с ней не согласен.

Иначе какой бы журналист из неё вышел.

– Ладно, – ответил он коротко с тем же недовольным выражением лица.

– Хорошо, – она вздохнула, собираясь с мыслями, и прокашлялась для наилучшей интонации. – Наш последний гость на сегодня – самый таинственный и наиболее интересный многим, кто следит за событиями Шестой Битвы, зрителям – Шин Анвин. Расскажите, как вышло, что вы решили принять участие?

– Это вас не касается, – огрызнулся он.

Лол вздохнула. Так дела не делаются. Хорошо, что это был не прямой эфир, как же хорошо, что она не подписалась на прямые эфиры.

– Вы не можете говорить такое на весь мир, понимаете? Нужно хотя бы что-то нейтральное, иначе вы только дадите людям повод ненавидеть вас. А это вам не нужно, так?

Лос заметила его сконфуженность: на секунду он отвел глаза в сторону, и в них мелькнула задумчивость. Но она надеялась, что такой подход поможет, у бедного парня уже сформировался круг ненавистников, не стоило бы заводить проблему дальше, уж это он должен был понимать.

– У меня нет конкретной причины, – наконец, ответил он более спокойной интонацией. – Просто я здесь.

– Многие участники сегодня ответили также, так что не беспокойтесь – у вас есть все шансы определиться, – Лос улыбнулась, видя как изменилось его настроение, и, не давая ему возможности опомниться и сбежать, задала несколько вопросов подряд сразу. – Как вы ощущаете себя после успешного завершения данного этапа? Многие люди наблюдают за вами уже давно, повлияло ли это как-то на ваш успех?

На лице Шина мелькнуло недоумение, затем растерянность, он едва шагнул в сторону, будто бы пытался выйти за пределы обзора камеры, закончив на этом интервью. Но обзор у камеры был все триста шестьдесят градусов. Уйти из поля её зрения было невозможно. Лос попыталась ободряюще улыбнуться, в душе надеясь, что парень не станет отвечать что-то более странное, резкое и вызывающее, чем уже попытался. И что он не вспомнит её слова про «только один вопрос».

Но в ответ Шин только неуверенно переспросил:

– Наблюдают?

– Да, из-за гуляющих по сети фотографий, у вас сформировался своего рода круг почитателей. Хотя есть и люди с противоположной позицией. Но и те, и другие следят за вашей жизнью. Вы с ними не сталкивались?

– Нет. Это плохо? – спросил он неопределенно.

Лос не поняла, к чему именно относился вопрос: к наличию почитателей, или к тому, что он с ними не встречался, – и вопросительно наклонила голову.

– То, что они есть, – добавил Шин.

– Не думаю, что это плохо. Это стандартный логичный исход этих соревнований – тут всегда находятся те, кто привлекают больше всего внимания. Это результат гласности. Так что вам об этом не стоит переживать, просто принимайте во внимание, что кто-то из зрителей, может быть, вам импонирует. Как вы к этому относитесь?

– Ну, я не знаю… Это… интересно. Наверное. Я никогда не встречал их. Не могу представить, что кому-то есть дело до человека вроде меня.

Самокритично, такое Лос нравилось, могло хорошо работать на публике. Главное, подумала она, что удалось раскрутить парня на диалог, дальше проблем будет куда меньше, она продолжила уже спокойнее:

– Что ж, эти люди есть и, скорее всего, их станет только больше. Как вы себя ощущаете, став полноценным участником?

– Странно? – неуверенно ответил Шин. – Мне кажется, что это слишком реалистичный сон…

– Да, мне бы тоже так казалось, если бы я принимала участие, – рассмеялась Лос, хотя точно была уверена, что не стала бы даже пытаться участвовать. Не для неё такие риски, ох, не для неё.

– Заметили кого-нибудь среди других прошедших дальше? Кто-то привлек ваше внимание?

– Не знаю, я не смотрел.

– Ну, хорошо. Тогда последний вопрос. Вы уже познакомились с Духом вашей стихии?

После вопроса Лос сама ощутила желание сбежать и свернуться калачиком от того, насколько опасное выражение полыхнуло в глазах напротив, как они сузились до маленьких щелок, а сам он чуть наклонил голову в бок, словно бы наблюдал за Лос, словно за жертвой. По её телу пробежала дрожь, хотя ничего опасного не происходило. Они только разговаривали. Мысль, возникшая в голове, внезапно озарила её сознание и перевернула взгляд на вещи: риски, на которые шли участники включали ранения и даже смерть, были ли они при этом теми, кто мог бы кого-то убить? Лос ведь прекрасно знала, что по статистике серийные маньяки – отличные друзья, соседи и семьянины.

– Почему бы, – спокойно и со странной, пугающей улыбкой ответил Шин, – вам бы не спросить об этом у него?

Лос резко ощутила сожаление от того, что решилась задать такой компрометирующий вопрос, не понимая, что такого в её вопросе, кроме очевидного желания публики получить ответы, могло заставить этого милого неуверенного парнишку источать неприкрытую угрозу? Она глубоко вздохнула, чтобы не выдавать своей нервозности, от этого человека у нее мурашки по спине бегали, хотя она ничего не знала о том, что он из себя представляет.

– Хорошо, опустим этот вопрос… Придумали ли вы какой-нибудь план победы? Многие участники здесь довольно сильные.

Это был ход ва-банк, Лос это знала, особенно после того, как она уже задала неприятный вопрос, вернуть его расположение было бы трудно, но Шин, на удивление, легко ответил:

– Есть у меня парочка карт в рукаве, вам я их раскрывать, конечно же, не буду.

Лос улыбнулась и кивнула – это был отличный ответ, достаточно неопределенный, чтобы публика обратила внимания, и достаточно расплывчатый, чтобы Лос могла копнуть дальше.

– Может быть, намекнете нашим зрителям? Многие любят строить теории.

– Нет, – ответил Шин уже без остатков того опасного выражения, которое так напугало Лос, вновь вернувшись к хмурому и угрюмому.

– Что ж, хорошо, тогда на этом, пожалуй всё. Спасибо, что согласились принять участие, – проговорила Лос, всеми силами стараясь не выдать своего разочарования и остатков тревоги. Парень перед ней даже не стал прощаться, просто развернулся, бросив на нее короткий неприязненный взгляд, и зашагал прочь.

Смотря ему вслед, Лос ощутила, что у нее подрагивают ноги. Захотелось сесть, но скамейки поблизости не было.

– Ты тоже видел это, Пит? – спросила она у оператора.

– Видел что? – недоуменно прозвучало от него. – На камере все хорошо. Что я должен был видеть?

Лос медленно вдохнула и еще медленнее выдохнула. Этот парень… что-то было в нем, чего она не понимала. Что-то, что не заметила камера.

Что-то странное. Что-то идеально подходящее для атмосферы Шестой Битвы.

Глава 2. Разговор. Часть 1

Эйфория не отпускала. Шин слышал крики и шум толпы, голоса перебивали друг друга, сливаясь в единый гул, что звучал общим потоком аудитории, которая приняла его. Он ощущал, все взоры обращены точно на него, несмотря на наличие еще трех отдельных секторов поделенного прозрачными барьерами стадиона, Шин видел и чувствовал, что взгляды прикованы к нему.

Не понимая ни слова в потоке разномастных голосов, он слышал и ощущал их эмоциональный посыл, от которого перехватывало дыхание.

Судьи за полупрозрачными непроницаемыми щитами в судейской кабинке, зависшей почти что над самым центром, наверняка, кивали друг другу с умными выражениями лиц, а Шин всё смотрел то на кабинку, различая лишь силуэты, то на табло с его номером, горящим зеленым цветом принятия, то на шумящих людей, и не мог поверить, что он сделал это.

Что он серьезно решился на что-то, настолько дикое и опасное.

Что он правда мог это сделать. И что ему поверили.

«Они не заметили», – промелькнуло единственной мыслью в голове Шина осознание, которое набатом перебивало шум в ушах от окружающего восторга и собственного заполошно бьющегося сердца.

Они не заметили. Никто из них. Не заметили или сделали вид, что всё нормально.

Это добавляло Шину ещё большую эйфорию от того, что он прошел, прошел в число участников, несмотря на то, что шансов у него было очень мало. Но он это сделал, пусть и не совсем… благородно. Судьи этого не заметили, не увидели или не учли намеренно его недостаточно честный трюк, но Шин не знал, видели ли что-нибудь люди. Он пошел на риск только от того, что иных вариантов не имелось, и этот риск, казалось бы, окупился, однако… Он не мог знать, находились ли среди толпы люди, способные отличать иллюзию от реальности.

На самом деле, Шину всё что оставалось – надежда. На то, чтобы хотя бы в этот раз удача оказалась на его стороне. Хотя бы раз. Только в этот. Всего один-единственный раз всё могло пойти так, как как ему хотелось. Всего один разок… Он так надеялся, что все его неудачи прошлые – плата за один маленький успех.

Но, быть может, этот успех только навлечет на него тысячу новых проблем в качестве расплаты за сегодняшнее везение…

И…

Шину так хотелось верить в то, что дальше будет только лучше, особенно, пока толпа зрителей так яростно ревела, приветствуя его успех.

Чуть позже сверкающими краями портала, появившегося прямо перед лицом, Шина буквально смело с улицы. Он зажмурился рефлекторно, и сразу же распахнул глаза, как только ощущение перехода его оставило.

Бдительность необходима, учитывая, что теперь он входил в число участников, во что до сих пор с трудом верилось. Реальность словно уже пыталась убедить его, что новый статус требует совершенного иного подхода к жизни. Более серьезного. Вдумчивого. Ответственного. Осторожного.

Портал шуршал позади ещё несколько секунд, Шин коротко обернулся, наблюдая, как тот постепенно распадался, растворяя пространство улицы неровными пятнами.

Несколько секунд он ощущал напряжение, был готов к возможному нападению, но окружающая обстановка показалась знакомой. Неприятно знакомой. Сам факт того, что его нагло выдернули из самого центра улицы без предупреждения… был неприятен.

У Шина закружилась голова от внезапной смены локаций, словно он пронесся мимо станции на космолете с открытыми иллюминаторами, наплевав на технику безопасности, но это ощущение быстро прошло, организм предпочел оставить внутренности там, где им и положено находиться, понимая, что в случае опасности они ещё пригодятся, но опасности не наступило. По крайней мере физической. Шин едва слышно раздосадовано вздохнул, стараясь как можно дальше запрятать свою неприязнь, недовольство незапланированным путешествием и вопрос: «А какого черта?». Не то чтобы у него выходило.

– Чем обязан? – неопределенно кисло спросил Шин у своего непредвиденного собеседника. Такого бесцеремонного собеседника, вызывающего его на «разговор», не спрашивая разрешения. Даже не используя слова, просто поставив Шина перед фактом, запихнув его во внезапный портал.

– Я знаю твой секрет, – растянулся в ответной улыбочке Дух воздуха.

Кто бы сомневался, что это не могло быть приглашение на чашечку чего-нибудь горяченького в честь такого важного события.

Осознание ударило по голове. Сердце в груди у Шина замерло, словно бы его сжало хваткой тревожного осмысления сказанного, словно опасные невидимые нити, с которыми он некогда уже имел счастье познакомиться, пробрались ему под кожу, кости и мышцы, обвивая внутренние органы. Фантомное «Я знаю твой секрет и могу навредить тебе», формировалось в его голове поверх уже сказанного. Воображение превращало ситуацию в совершенно определенно опасную историю с бесконечно несчастливым концом.

Шин не знал, о чем речь. Но уже придумал, как именно всё может закончиться трагично. Попытался выбросить эти мысли подальше и не подавать вида, что уже сдал себя с потрохами.

– О чем ты? – неслушающимся полушепотом произнес он.

В ответ Дух только продолжал улыбаться, веселился от своего превосходства, которое и без того было безоговорочным, направился в сторону рабочего стола, оставляя Шина так и стоять в самом центре комнаты, где он замер. Затем Дух оперся о край стола, задавая некоторую неформальность беседе, и продолжил развивать и без того болезненное воображение Шина неопределенностью:

– Один маленький-маленький секрет. Наверное, ты знаешь о чём речь. Я очень хорошо вижу и немного подглядел. Но, могу сказать, это было неплохо. Нашел выход, балл за старание.

Адреналин курсировал по крови, реагируя на стрессовую ситуацию, мозг пытался судорожно понять, о чем так загадочно рассказывает Дух, кроме того, о чём Шин уже никак не мог перестать думать. Была только одна ситуация, один секрет, одна проблема. Красивый ровный кирпичик в основании пирамиды, на котором держалось всё строение условия попадания Шина в число участников.

Он знал. Чёрт возьми, кто ещё мог знать? Кто ещё мог заметить? Кто?..

В горле пересохло.

– И… что ты хочешь?..

– Не знаю, – Дух пожал плечами, окинул комнату скучающим взглядом, будто хотел найти в стенах ответы. – Что ты можешь предложить?

Ответов на стенах не виднелось. В бочку паники Шина капнула ложка самоиронии: а что он мог предложить? Что вообще Духам нужно, чтобы он мог им что-то предлагать? Данный конкретный Шин в данном конкретном случае данному конкретному существу, у которого, несомненно, имелось всё, что только можно пожелать?

И что при прочих равных условиях Шин вообще мог?

Ответа не находилось ни на стенах, ни в его голове, ни где либо ещё. Шин сомневался, что ответ существует в принципе. И от этого судорожного бесцельного поиска у него начало подергиваться веко и болью прострелило голову.

– М-м, – продолжал Дух, задумчиво-наигранно растягивая слова. – Это ведь было нарушение правил, ты знаешь?

В голосе его звучало насмешливое подстрекательство. В голове у Шина беспорядочно крутились одни и те же мысли: он знал, но кто еще мог знать? Они говорили точно об одном и том же, но кто еще мог знать? Кто? Зачем Шин вообще на это пошел? Хотя, ответ ему, конечно, был известен: от безысходности. От того, что мог сделать только то, что умел достаточно хорошо – создавать иллюзии. Создавать видимость.

Она сработала, он был уверен, что сработала, но… сработала не на всех. И сколько их? Среди всей огромной толпы, сколько тех, кто мог отличать реальное от иллюзорного? Сколько? Обман фигуральный и реальный, провал по всем фронтам, нарушение правил, дисквалификация. Но… ведь он все еще входил в число прошедших отборочные? Он все еще стоял здесь, и его начинало трясти от неопределенности, от полного отсутствия ответов на любой из возникших в голове вопросов.

И что было нужно Духу от него?..

– Я не знаю, что ты от меня хочешь? Просто скажи, – сокрушенно выдохнул Шин. Опускаться до мольбы было не в его принципах, но… что в данном случае важнее – остаться в числе участников или сохранить достоинство?

Эта мысль мелькнула на секунду в голове Шина, и оказалась отметена как абсурдная. Ответ на нее выходил еще более расплывчатый, чем на предыдущие. На что мог бы пойти один нарушивший правила участник, чтобы сохранить свой секрет в тайне? Должно быть, на что угодно. Но на что мог бы пойти Шин, не зная, какие варианты путей существуют? Он полагал, что на всё, но это не было правдой.

– Что же ты можешь мне дать? Что же? – с той же издевательско-веселой интонацией протянул Дух, смотря на Шина насмешливым взглядом, будто надеялся, что тот и сам найдет ответ. Только вопрос был риторическим.

– Ты ведь должен быть более заинтересован в сокрытии тайн, чем я, не так ли? И где же твоя заинтересованность?

«Где крики, мольбы, слезы? Где падение на колени и облизывание ботинок?» достроилось автоматически в голове Шина и вызвало раздражение. Мольбы уже вылетели из списка того, что он мог бы сделать, оставив только неприятное осознание собственной нелепости. На какие варианты «что угодно» он вообще рассчитывал?

Шин не понимал, чего от него хотели, как и не понимал, что должен ответить. Потому что из всех сказанных слов складывалось лишь одно предположение: Дух издевался, не планируя из этого никакой выгоды.

В его словах не прозвучало ни единой доли конкретики, он просто произносил что-то и наблюдал, что же Шин предпримет в ответ. Но и Шин и не предпринимал ничего, проваливаясь в пучины непонимания и тревоги всё глубже и глубже.

Он стоял посреди комнаты, бросая взгляды то в сторону Духа, то цепляясь за ярких рыбок в аквариуме, и ни единой мысли не возникало в его голове, что заставляло ощущать себя отвратительно бесполезным. Часть его думала, что же мог бы хотеть от него Дух, другая часть уже представила картины, как Шин умоляет его не раскрывать секрет и обещает сделать все, что тому угодно, но третья часть разрывалась между своими сестрами и тихонечко пыталась влить сомнений в этот фарс.

Часть Шина полагала, что, если он начет умолять, то все испортит, что Дух ждет от него чего угодно, только не того, что постоянно получает от других, ведь иначе бы он не вырвал его с улицы порталом. Если бы он нуждался в мольбах и самоутверждении, он заставил бы его прийти самостоятельно. Или ему так казалось.

В повисшей тишине раздался утомленный вздох. Шин оторвался от очередной мирно проплывающей мимо стеклянной стены светящейся синим рыбы и обернулся на звук. Дух всё находился там же – у стола, – но выглядел уже иначе, не таким увлеченным игрой, в которую играть ему приходилось одному.

– Тебя этот факт совсем не беспокоит? – спросил он с интонацией человека, который утомился делать работу за других.

– Я пытаюсь что-то придумать! – выпалил Шин отчаянно и тут же вздохнул. – Но я не знаю, что ты хочешь…

Почему-то он ощутил себя виноватым маленьким ребенком, которому нужно как-то загладить всю вину перед отчитывающим его взрослым, подобное ощущение вызвало только большее отвращение к самому себе. Он уже напрочь перестал понимать, что именно должен чувствовать в конкретной ситуации.

Дух пытался его шантажировать, но ничего не требовал и не выдвигал никаких заявлений, так что полноценным шантажом Шин происходящее не мог назвать. Он просто… сообщил информацию. Словно для галочки, вот тебе новость, делай с ней, что хочешь. От этого Шин ощущал себя совершенно потерянным, не понимая, что ему нужно делать. Это была угроза, предупреждение, простой факт? И для чего тогда было нужно вырывать его с центра улицы? Для антуража, ради представления? От скуки?

– Ты действительно забавный. Иди сюда, – внезапно почти дружелюбно сказал Дух.

В его глазах, смотрящих точно на Шина, промелькнуло что-то пугающее, вспомнились врезающиеся в кости невидимые нити, и он только переспросил:

– Чего?

– Подойди сюда, – едва ли терпеливо повторил Дух, в голосе скользнул легкий шлейф раздражения, но так и не превратившись во что-то большее.

– Не хочу. Мне и тут неплохо, – бросил Шин и тут же мысленно пожалел о той глупости, которая выбралась из его рта, потому что остатки мнимого дружелюбия из Духа выветрились, как песок с утренней арены.

– Это было не предложение, – прозвучало резко, превращая ассоциацию про маленьких детей в еще более отвратительную историю, наполненную опасением и трепетом.

Шин сделал маленький шаг вперед, не зная, что будет дальше. Голос его собеседника прозвучал слишком грозно, опасно и с долей агрессии. Шин начал бояться за свою сохранность. Находиться на расстоянии казалось ещё… терпимо. В простом разговоре он почти не замечал, что его начинает потряхивать, но сейчас, в тишине, где он медленно и постепенно приближался к источнику опасности, Шин ощущал тревогу все ярче и ярче.

Издали кидаться умными и дерзкими словами всегда легко, намного легче, чем находиться в шаговой доступности от кого-то, кто мог бы навредить тебе едва ли пошевелив пальцами. В мыслях судорожно собирались ломаные идеи о возможных путях отступления, но каждая вторая была обречена на провал. Что бы Шин ни сделал, Дух может легко остановить любое действие. Если попытается скрыться, то, опять же, он отлично видит сквозь все иллюзии, шанс остаться незамеченным приравнивается к нулю.

Оказавшись совсем близко, Шин осознал, что отзывается о личности перед ним слишком негативно… Что если тот ещё и мысли читать умеет?

Это добавило опасения. Шин не мог понять, что мешало ему быть изначально нормальным? Почему тогда, когда Лана проявляла свою избранность, он сам ощутил, будто бы может вести себя так фамильярно? Или… почему ему вообще это позволили? И позволяют до сих пор?

Носки ботинок Шина уперлись в небольшой подиум, на котором на отдалении и располагался стол. Это был его максимум, он не хотел идти дальше, находиться слишком близко от кого-то. Он почти не дышал, будто бы это могло помочь ему казаться менее заметным в комнате из двух человек.

Рыбки в аквариуме всё так же плавали в разные стороны, Шин наблюдал за ними, чтобы не смотреть на Духа с такого близкого расстояния. Между ними находилось едва ли больше полуметра.

– Не хочешь посмотреть сюда?

– Нет.

Тяжелый вздох раздался снова. Шин так хотел понять, что творится, но это понимание уже находилось за гранью его осознания.

– Рыбы не такие интересные. Мне нужно, чтобы ты повернулся в мою сторону.

– Нет.

– У тебя какие-то проблемы со зрительным контактом?

«Какие-то» было недостаточным описанием того, насколько проблемным слишком близкое взаимодействие казалось для Шина. Он максимально не хотел поворачиваться, достаточно слушать, чтобы отвечать на вопросы. И нервозность становилась все сильнее от неизвестности ближайшего будущего.

И от того, что происходила какая-то феерическая дичь, впрочем, тоже.

– Тебе-то зачем знать? – прозвучало грубо, Шин и не хотел, чтобы до его проблем кто-то докапывался, но понимал, как методично продолжает копать себе могилу. Ответ, впрочем, не удивил:

– И правда, зачем мне.

– Что ты… – Шин всё же нашел в себе немного внутренней силы, чтобы обернуться и глянуть на Духа. Взгляд, который он поймал в ответ, был оценивающий, лишенный той изначальной насмешливости и второй волны раздражения, агрессии или вообще чего-либо отрицательного. Дух рассматривал его вблизи, словно бабочку на стенде, никак не выражая своего отношения. И чуть улыбнулся, когда Шин решился посмотреть в ответ. Такая реакция заставила запнуться, – хочешь?

Смотреть в глаза Духу и вовсе было не так сложно, как казалось Шину изначально. Вероятно, потому что, во-первых, как источник магии, он ощущался… знакомым, словно это не вторая с половиной их встреча. Во-вторых, вблизи Дух выглядел ничем не отличающимся от простого среднестатистического человека. В-третьих, он ничего не делал. В отличии от их неудачных первых встреч, на этот раз Дух не использовал ничего (кроме внезапного портала), что могло бы заставить Шина беспокоиться о своей сохранности более, чем он уже был обеспокоен.

Он не вызывал страха в полноценном понимании. Только легкое опасение, потому что Шин уже имел опыт близкого общения, и этот опыт был не то чтобы удачным.

– Что же я от тебя хочу? – переспросил Дух, задумчиво покачал головой и вместо ответа задал ещё один вопрос. – Ты ведь человек, так?

Шин кивнул. Ему показалось, что попытайся он ответить под этим пристальным взглядом, у него ничего не вышло бы. Цвет глаз Духа напоминал небо на закате, в том месте, где ярко-голубой переходит в огненно оранжевый, словно всполохами отразившись на радужке. Шин понятия не имел, зачем обратил на это внимание.

– Если ты человек, что же такое с твоими глазами?

– Что?.. – как Шин и ожидал, голос предал его в самый ответственный момент, став сиплым и едва слышным. Повторять он не стал, потому что Дух решил продолжить:

– Они очень интересные. Для человека. Как же так вышло? У людей ведь не бывает вертикальных зрачков, – протянул Дух, вернувшись в свою прежнюю насмешливо-заинтересованную ипостась. Он заметил, черт возьми, он заметил, что его слова вызвали заминку. И это его развеселило.

Дух поднялся на ноги. Шин отшатнулся на шаг назад, но что-то почти материальное не дало ему этого сделать. Словно стена возникла за его спиной, и он уперся в неё. Но стены быть не могло. Шин уже не был уверен, хотел бы посмотреть, но панически составляющий план побега мозг кричал, что источник опасности нельзя терять из виду. Нельзя отворачиваться, иначе может произойти что угодно. И в данном случае, настоящее что угодно.

– Или в твоём семейном древе есть корни от полулюдей? – всё с той же интонацией продолжал Дух, находился совсем рядом, будто бы хотел заглянуть в глаза с минимального расстояния. Словно бы это дало ему ответы.

Шину совершенно не нравилось. И при этом он не мог перестать смотреть. Из желания контролировать угрозу или пойманный некой формой магии – он уже и не знал. Только смотрел, не отрываясь, как Дух медленно наклонялся всё ближе и ближе.

Окружающие шумы затихли, перебитые нарастающим набатом, отдающимся в ушах. Шин слышал своё дыхание даже четче, чем слова.

Хотя слова раздавались совсем близко и вкрадчиво:

– Или нет?

Следовало ли отвечать? Это были вопросы, на которые Дух ждал ответа или просто издевался от скуки? Шин снова попытался отшатнуться, но невидимая стена напомнила о себе. Нехорошо. Всё катилось непонятно куда с бешенной скоростью. Словно несущаяся по артериям кровь, что грозилась начинать превращаться в живой огонь, горячая, она распространялась по всему телу, и Шин только и ощущал, как горят ладони, лицо, шея, как по спине катится пот, и не знал, это ощущение опасности или страх неизвестности.

Ему и не хотелось знать ответа. Ему хотелось только, чтобы этот напряженный момент поскорее закончился. Чтобы Дух перестал смотреть так пристально, чтобы, наконец, сказал, что он, черт возьми, хочет. Чтобы всё закончилось. Просто закончилось. Это же такое простое желание.

– А может… – всё продолжал Дух, и, казалось, расстояния между ними практически не оставалось.

Шин ощущал легкое дыхание, и мысль, глупая и ненужная, закралась в его голову, вопрошая: «А нужно ли духам вообще дышать?». Ответа даже получать не хотелось, настолько она была абсурдна и неуместна. Истеричная мысль в паникующем сознании, желающем занять себя хоть чем-то, вместо того, чтобы замереть в ожидании… чего-то.

– А, – разочарованно бросил Дух настолько близко, что Шин зажмурился, рефлекторно, совершенно не понимая, что случится. – Всё так просто.

Ничего не случилось. Тишина упала на него ровным полотном, а затем тишину прорезал смех.

– Очень мило. Что у тебя ещё иллюзии? – спросил Дух так, словно бы и вправду хотел услышать ответ, будто бы интересовался. Шин тихо выдохнул, открывая глаза. И лучше бы он этого не делал, потому что Дух всё ещё находился непозволительно близко. Не так, как некоторое время назад, не на самом пике критически опасного уровня, но всё ещё недостаточно для создания спокойной, адекватной реакции Шина на происходящее.

Разрушил иллюзию… Этого он добивался? Вот этого? Довести Шина до эмоциональной нестабильности и закончить на этом? Это его веселило?

Ну, нравились Шину вертикальные зрачки, что тут поделать, но от рождения были обычные, круглые, пришлось фантазировать, зачем создавать из этого такую проблему? Этому сверхчеловеку было настолько нечем заняться во всей бесконечной суматохе, что он тратил столько времени на разговоры с незначительными личностями, вроде Шина?

Мысль о своей же «незначительности» болезненно кольнула и прошлась по самооценке, но он понимал, что эта мысль являлась истиной в последней инстанции. Он являлся не более чем одним из числа участников. Просто удачно прошел первый этап, да, не полностью честно, но именно это сейчас и стояло на кону.

Ожидание ответа от чертового Духа, который продолжал играть, словно ничего не замечал, словно от него ничего не зависело, словно это не он занимался пугающе-странной фигней последние несколько минут, затягивалось. Шин хотел получить хоть какой-то ответ. Сначала получить ответ, а потом паниковать по поводу того, как будет разбираться с последствиями. Когда, наконец, успокоится. Обдумает за и против. Ему нужно немного времени и чуть меньше эмоциональных горок. Намного меньше, это ведь не такой уж большой запрос.

– Весело тебе, да? – бросил Шин язвительно. Желание изойти на оскорбления и огрызания внутри него не давало покоя, хотя он понимал всю опасность ситуации, заткнуть себя просто больше не мог.

– Хм, получилось забавнее, чем я думал.

– Тебе это от меня нужно? Поиздеваться не над кем?

– Это было бы слишком просто, не думаешь?

Шин мысленно взвыл от трагичности, безнадеги и тотального непонимания.

Решать проблемы по мере поступления – хороший метод, он очень хотел ему следовать.

Но надежда на ответы только уничтожала в нем последние крупицы рассудка.

Глава 3. Разговор. Часть 2

– Мне ничего от тебя не нужно, – спустя некоторое время ответил ему Дух, рассмеявшись. – Оценочная система здесь… немного сомнительная, знаешь? – он усмехнулся, а затем добавил нечто неуместное, словно пародируя неизвестных Шину прагматичных личностей, – «Главное результат!» и прочие подобного рода высказывания. Если кому и есть дело, то уж точно не мне. Какая мне выгода от тебя?

Шина залило невероятной злостью: тогда… какого черта он творил всё это непонятное что-то? Какой был смысл, черт возьми? Та мысль, что Духу и вправду слишком скучно заниматься… всем тем, чем бы он там не занимался, снова всплыла в голове Шина. И, наверное, так и было. Наверное, в повседневной жизни вне соревнований, дела, которые окружали Духов, куда как респектабельнее, важнее и интереснее, раз сейчас он мог позволить себе десять минут развлекать себя формой чьих-то зрачков.

– Какая-нибудь? – неуверенно предположил Шин.

– Поверь, никакой.

Это заявление, а также тот факт, что Дух соизволил-таки отойти на приличное расстояние, принесло некоторое облегчение. Но в то же время Шин ощутил злость от того, что Дух игрался в совершенно необъяснимые игры, которые не имели никакого смысла или цели.

– Тогда зачем это все? – спросил он.

Дух в ответ вздохнул:

– Я был бы рад тебя здесь вообще не видеть. Но будто кому-то интересно моё мнение.

Шин хотел было задать вопрос, не его ли мнение является основополагающим, но промолчал.

– Доберешься до полуфинала… если доберешься, там и посмотрим, но… – продолжил Дух, сделал паузу, что показалась зловещей, – ты не доберешься.

Шин знал, что так будет, но услышать всё равно оказалось больно. Снова и снова повторение одного и того же, замкнутый круг из бесконечного числа тех, кто убеждает в бессмысленности его целей и стремлений, выдавая свои слова за беспокойство или, что проще, за неприязнь.

Шин ощутил уже ставшую привычной для него тоску, что легким шлейфом осознания правдивости в словах Духа, с которой, в то же время, Шин не был согласен, прошлась по его внутренностям. Однако второй стороной монеты являлось негодование, раздражение и вспыхнувшее желание делать всё назло убеждающим его в бесполезности. В который раз. Он выплюнул саркастично:

– Надеюсь, тебя это очень радует.

Но Духу оказалось всё равно.

– Было бы чему радоваться. Впрочем тебя-то уже должно радовать, что твой секрет может остаться таким же секретом, потому что я не могу убедить судей вычеркнуть тебя из списка.

Шин… ничего не понимал. Зачем они об этом говорили? Зачем нужно было тащить его сюда, чтобы просто пошутить пару несмешных шуток? Что от него хотели? Даже простое оправдание о «нечем заняться» уже не работало. Дух до этого прекрасно проводил время с милыми и наивными девочками (хотя, быть может, они вовсе не наивные, а расчетливые, в то время как наивный тут только он сам), и где же они теперь?

Почему просто не сказать, зачем Шин здесь, зачем он здесь настолько внезапно, и они бы спокойно разошлись на этом? Он уже хотел уйти только от того, что ничего не понимал, но ему не меньше хотелось получить ответы.

– Я тебя не понимаю, – все же решился Шин. – Если ты от меня ничего не хочешь, зачем притащил сюда? Зачем всё это мне рассказывать?

– Конкретно я ничего не хочу. Но, знаешь, – Дух бросил короткий взгляд в сторону часов на стене, – возможно, есть кое-кто, кто очень сильно желает с тобой познакомиться…

Дух всё говорил какими-то идиотскими загадками, в которых Шин запутался окончательно. Эту фразу стоило толковать буквально или она тоже относилась к грациозным словесным оборотам, необходимым для заполнения пространства? Что он имел в виду на этот раз? И зачем ему говорить о чем-то, насколько расплывчатом? Какая им обоим вообще польза от всего того, что происходило здесь и сейчас?

Шин запутался окончательно. Потерялся в рассуждениях, в попытках понять, кто, зачем и для чего делает то, что делает. Быть может, Духи владели своей стиной, постичь которую простым смертным невозможно.

Но, скорее всего, этот невероятно спокойный монстр попросту издевался. Скорее всего, ему весело наблюдать за тем, как Шин всё больше и больше погружается в пучину непонимания. Может, это и являлось его целью.

Шин уже даже не знал, какой вопрос задавать следующим, потому что в голове, кроме вопроса «Какого чёрта происходит?», и не появлялось ничего.

– И кто же этот кое-кто? – спросил он с немалой долей раздражения.

В ответ получил Шин только необоснованно веселую ухмылку и неопределенное:

– Узнаешь.

Это только раздосадовало ещё больше. Да когда это мероприятие невиданной щедрости закончится?!

– Ты меня сюда притащил, потому что не с кем пообщаться?

– Нет, – ответил Дух беззаботно, снова оборачиваясь на часы.

Шин обернулся в ту же сторону, начиная догадываться о чем-то: стрелки медленно двигались по циферблату, и если бы он удосужился посмотреть на время до того, как оказался похищен посреди улицы, то узнал бы, сколько прошло с того момента.

– Не можешь же ты так рано уйти отсюда, – продолжал Дух рассказывать о вещах, которые вызывали подозрение.

Причем тут время? В чем проблема с тем, что он собирался уйти?

Мысли начинали превращаться в панические идеи преследования и скорейшей смерти, в которых Шин был украден не просто так, в которых у каждого слова и действия есть смысл, а время тянется Духом только для того, чтобы отвести подозрения, чтобы создать иллюзию того, что он не имеет никакого отношения к пропаже. И через пару минут сюда завалятся несколько, а быть может всего один, человек… или нет, существо, которое разорвет Шина на мелкие кусочки. А одинаковые на лицо девушки из общественного центра отмоют кровь с белоснежных полов, соберут кусочки плоти, и раздробляют кости в пыль, чтобы никто никогда не смог найти Шина, потому что он перестанет существовать. Потому что он пошел не по тому пути, потому что он заговорил с Духом с недостаточной долей уважения, и тот, наконец-то вдоволь наигравшись, теперь расправится с ним, потому что больше нет в Шине никакого смысла.

Стук в дверь разрезал панику, словно внезапный удар молнии в центр дерева, превращая воображаемый ущерб в настоящий. Шин вздрогнул от нарастающего ужасающего напряжения. Они здесь! Кто бы там ни был, они уже здесь. Тихие, бесшумные монстры, вежливо стучащие своими длиннющими когтями, создавая видимость, словно бы они не созданы убивать. Словно они простые мирные жители. Но Шин не мог просто так сдаться. Нет, не мог. Оружие под рукой. Он собирался бороться за свою жизнь.

Вслед за стуком дверь приоткрылась. Шин приготовился.

Но в помещение вошла одна из девушек в светло-зеленой формы. Ее лицо казалось ему смутно знакомым, но он не был уверен полностью – они все казались одинаковыми. Располагающее выражение лица чуть успокоило, но он продолжал напряженно всматриваться то в нее, то в пространство за её спиной.

Монстров нигде не виднелось.

Девушка учтиво поклонилась, подошла к Духу, протягивая светло-синий плоский прямоугольник, и ровным тоном произнесла:

– Корреспонденты замечены недалеко от главных ворот. Внутрь их не пускали.

Прямоугольник загорелся одной стороной, но Шин не видел, что изображено на нем. Он мог только делать предположения, что информация важна для Духа, судя по его довольному выражению лица. Кто-то планировал брать у него интервью? Впрочем, ничего удивительного, подумал Шин, Духи для любого новостного канала – лакомый кусочек.

– О, они уже здесь. Это хорошо. Потратим меньше времени.

Девушка кивнула в ответ, ничего не говоря. Забрала предмет из рук Духа, затем глянула на него у себя в руках и положила на край стола.

– Что-нибудь еще? – спросила девушка напоследок.

– Нет, пока ничего.

Она снова кивнула и направилась в сторону выхода.

Все это время Шин наблюдал за ними обоими, но ничего в их словах или действиях не дало ни малейшей подсказки. Ничего не случилось. Вероятно, только пока. Никакие монстры не появились, но это означало, разве что, безопасность Шина на данный момент. Кто знал, что могло случится в любой из моментов последующих. Кто-то, кто был нужен Духу, наконец, появился, однако…

Причем тут сам Шин? Почему он всё ещё здесь? Ужасная мысль закралась в голову: а может… всё дело в том, что он сам хотел тут быть?.. Мысль Шин отбросил сразу же. Но она не ушла из сознания полностью, спрятавшись где-то в темном уголке. Отвратительная мысль. Мысль эта сбила весь непонятно и необъяснимо напряженный настрой, и Шин зачем-то вместо чего-то конструктивного задал вопрос совершенно не важный:

– Почему они все так похожи?

– Что? – удивился Дух. – К чему ты вдруг спрашиваешь?

– Мне интересно? – пожал плечами Шин. Ситуация как-то из неопределенно напряженной превращалась в непонятную, потому что он сошел с курса своего волнения, задавая вопросы, которые не имели к сути его беспокойства никакого отношения. Вероятно, он пытался заполнить голову чем-то бесполезным, чтобы отвлечься. Или отвлечь Духа.

– Их создателю нравится делать их такими.

– Создателю?

Но ведь они выглядят и двигаются совершенно как простые люди, почему же… Шину ещё не приходила в голову идея, что все эти одинаковые девушки могли быть созданы. Он не сталкивался с ненастоящими людьми. Он много с чем не сталкивался.

– Они големы. Их создатель весьма… специфичный человек…

В голосе Духа промелькнуло пренебрежение. Судя по всему, создателя големов он не особо жаловал.

И почему-то продолжал поддерживать эту ни к чему не ведущую беседу. Одинаковые девочки, ненужные вопросы, ненужные ответы – ничего из этого не имело значения, потому что важно было другое, к чему Шин вернулся.

– Это все здорово, – кивнул он Духу, – но я хочу знать, что я здесь делаю, – между словами располагались большие выразительные паузы от того, что ощущение раздражения от неизвестности и тотального игнорирования только росло. Словно снежный ком, оно катилось вниз по склону реальности уже долгое время, и только вбирало в себя все новые и новые элементы. Начиная с самых истоков всех событий: с первых дней, с непонятных событий, избранности Ланы, полунамеков и необъяснимых ситуаций – всего этого, чего Шин не просил и не понимал.

– Тебе нужно кое с кем встретиться, – в очередной раз ответил ему Дух, ничего не поясняя, бросил взгляд на часы, затем на всё так же горящий экраном прямоугольник на столе. – Сейчас как раз подойдет.

Затем тот кивнул сам себе. Не успел Шин возмутиться ответу, не успел спросить, когда это у него возникла необходимость с кем-то встречаться и в честь чего он сам о ней не в курсе, сбоку зашуршал образующийся портал, и его практически смысло, захватило, словно огромным мыльным пузырем, и выкинуло в совершенно иное место.

– Да что с тобой не так?! – возмутился Шин, не обращая внимания на окружающих. В нём бурлила злость от того, что с ним обращались, как… с кем? С ребенком? С вещью? Притащили туда, где он быть не хотел, намекнули на знание секрета, ничего не потребовав, поиздевались для смеха и выкинули в свободное плаванье, словно это всё должно быть понятно для Шина, как самый простой и стандартный человеческий поступок.

Ему понятно не было. Он все крутил эти события в голове, пока оглядывался вокруг, понимая, что находится недалеко от аллеи с порталами, с которой и началось его знакомство с местными красотами и достопримечательностями. Не имея ни малейшего представления, зачем он здесь, хотя бы мог сказать, где. Это уже можно засчитать за положительный факт.

Шин двинулся в сторону своего далекого общежития, как минимум, потому что стоило начинать сборы его трех с половиной вещей и постепенно переселяться в специально выделенные под участников здания. Теперь ведь он мог полноценно ощущать себя частью Битвы. Теперь он был её частью. Не простым претендентом, который мог пройти, а мог не пройти, а тем, кто точно и официально считался участником.

Однако…

Шин прекрасно понимал, что всё пошло не по плану. Что у него имелся как минимум один важный и влиятельный свидетель, который мог сделать с полученной информацией всё, что угодно. И не делал ничего. Но Шин и не догадывался, что именно тот мог с ней сделать. И словам Духа не верилось, даже не стоило сомневаться, что можно владеть информацией, на которой строится чей-то успех и при этом никак ей не воспользоваться.

Шин не верил.

Факт знания кого-то постороннего его нервировал. Да, судьи пропустили его. Да, скорее всего, они не будут пересматривать результаты, если верить словам Духа об их незаинтересованности. Он надеялся, что сделал всё правильно, что у них не будет повода для сомнений. Да и Дух… зачем он сказал все это?

Шин перестал понимать что-либо в словах и действиях сильных мира сего.

Он был раздражен, но не мог находиться в состоянии агрессии вечно, устал каждый раз удивляться происходящему. За последние пару недель в его жизни произошло больше событий, чем за все его существование до, и поддерживать такой ритм было сложно.

Шин ощущал усталость от всего.

Ему нужна была передышка.

Но кто бы ему дал на неё время.

– Не уделите нам минутку внимания? – раздался запыхавшийся женский голос позади него. Шин обернулся и, увидев бегущих в его сторону молодую женщину и мужчину с камерой, ощутил только желание поскорее отвязаться от них, отвечая короткое и резкое:

– Нет.

Отставать они не захотели, настойчивые и бесконечно вежливые, у Шина не было возможности отказаться от этого интервью. Он понятия не имел, зачем Дух закинул его на растерзание журналистам, что собирается получить от того, как кто-то посмотрит на Шина в новостях, но, казалось, его окончательно лишили возможности принимать какие-то решения в своей собственной жизни.

Глава 4. Нападение

– С тобой тоже успели пообщаться? – с веселой интонацией в голосе Лана толкнула Шина в плечо, навалившись на него всем корпусом от того, что потеряла равновесие. – Вчера показывали, ты не смотрел?

Интервью, да. Шину не понравилось.

Подхватив девушку под руку, чтобы она не падала дальше и не оказалась на земле окончательно, он вспомнил, что сразу был не самого лучшего мнения о выборе Ланой странных напитков, и вот, на этот раз, всё зашло слишком далеко. Её “хочу вон тот, с искрами” привело к тому, что теперь Шин был вынужден следить за каждым движением Ланы, потому что устойчивость резко и внезапно покинула её ноги, так же как испарялись туманные облака во втором выбранном ей напитке.

Лана, видимо, очень любила эксперименты, но никогда не думала о том, куда эти эксперименты могут завести. О последствиях, например.

В этот конкретный день рядом был кто-то и не случилось ничего плохого, но что могло бы быть в другой раз? Шин не мог понять, откуда в ней столько стремления к новому, непонятному и эффектному, что было ближе к понятию “опасного”.

– Нет, я не смотрел, – всё же ответил он, хотя и не был уверен, что Лана могла слушать и воспринимать информацию.

– Чего ты прицепился, – недовольно заныла она, отталкивая свою опору в сторону, пошатнулась, но устояла. Шин обеспокоенно держался рядом, чтобы быть готовым ловить в следующий раз, но Лана, чуть покачиваясь, стояла на месте. Затем она обернулась в его сторону и продолжила, спотыкаясь на каждом втором слове:

– А я вот… смотрела! Почему ты… не смотрел? Я тоже была… Мог бы и… А ты нет. Зачем я тут с тобой вообще тогда?

– Тот туманный явно не пошел тебе на пользу, – кивнул Шин на её беспочвенные обвинения, полагая, что она всё равно не понимает, что за слова звучат в ответ на её рваные предложения.

– Почему ты такой? Я же всё хорошее делаю, а ты нет. Почему?

Лана попыталась сделать резкий разворот ни с того, ни с сего, что у неё совершенно не вышло, и, снова пошатнувшись, совершила попытку завалиться в сторону. Шин подхватил вовремя, но Лана не падала, оперившись ногой в твердую землю. Правда, ответить что-то дельное он всё равно не мог.

– В данный момент я делаю хорошее. А ты не ценишь, – наигранно обидевшимся голосом протянул он, не особо надеясь на ответ, но она подняла на него свои коричнево-алые глаза, выглядящие почти серьезно, за исключением незначительной пелены полу бессознательности, что мешала взгляду сфокусироваться. Лана смешно морщилась, пытаясь поймать этот фокус, и как только ей удалось, сказала:

– А ты знаешь, почему я здесь?

– Потому что хочешь победить?

Шину приходилось придерживать Лану, хоть она и никуда больше не падала, но ему было так спокойнее, а её взгляд становился всё осознаннее, из глубин черных зрачков поднималось нечто такое, чего Шин не мог определить. Фантомное ощущение неприятного. Предчувствие опасного.

– Потому что я хочу тебя защитить, – ответила Лана туманно. Шин ничего не понимал, но и не придал её словам большого значения, так или иначе разве была необходимость в состоянии Ланы говорить осознанные вещи?

– Сейчас ты никого не защитишь, – усмехнулся он.

– Ох, – протянула Лана, внезапно расстроившись. – Я не понимаю. Хочу тебе сказать что-то, вертится на языке, но все время от меня ускользает. Наверное, потому что я уже не настолько пьяна. Вот же чёрт. Было же что-то важное! Я знаю, что важное…

Говорила она намного ровнее, и в голосе её звучало столько досады, что Шин даже ощутил переходящее на него состояние печали, которое, должно быть, испытывала Лана от того, что не могла вспомнить важные слова. Но Шин не знал, что она пыталась вспомнить, судя по всё больше мрачнеющему задумчивому выражению лица Ланы, она совершенно не могла ухватить мысль.

– Всё! Нет, не знаю. Это было что-то важное, но раз я не могу вспомнить, то, наверное, не настолько и важное. Может быть, как-нибудь потом вспомнится.

– Надеюсь, что вспомнишь, – кивнул ей Шин. Её слова, в самом деле, не несли никакого глобального смысла, но какая-то часть его сознания полагала, что за ними могла скрываться важная информация. Или ему просто хотелось услышать, что Лана о нем думает на самом деле.

На улице, где они остановились, было мало народа, несколько человек то тут, то там, чуть больше на главных дорогах, и практически никого на небольших аллеях. Шин и Лана двигались по небольшому переулку, который едва освещался тусклыми лампами, создавая длинные и размытые тени. Лана уже была устойчива достаточно, чтобы передвигаться самостоятельно и не высказывать непонятных фраз. Простой и тихий вечерок, подумалось Шину за секунду до того, как его простота и тишина рассыпалась на части. Внезапно Лана встрепенулась, резко развернулась назад, словно не было никакого опьянения, слово дикий зверь на одних инстинктах. Шин успел бросить в её сторону короткий взгляд, а затем она с силой толкнула его в сторону. Он упал, не удержав равновесия, на ладонях проступили красные полосы содранной о жесткую поверхность кожи. Над головой просвистело, и Шин заметил краем взгляда, как ринулась в противоположную от него сторону Лана.

Свист пролетел совсем рядом, потоком растрепал волосы и одежду.

И превратился в кошмарный грохот впереди.

Бросив быстрый взгляд в сторону звука, Шин увидел, как обваливаются крупными кусками части памятника в самом конце дороги, как поднимается пыль, услышал отдаленные испуганные вскрики. Пространство вокруг внезапно заполнилось теплым мерцающим светом, Шин обернулся в поисках Ланы: она лежала на земле и в разные стороны от неё распространялись горящие огненные бабочки, разгоняя полумрак. Шин прислушался, но ничего, кроме осыпающихся камней позади и паники людей, не слышал. Лана медленно поднялась, шурша обувью. Шин поспешил также оказаться на ногах, он всматривался в темноту, но никого поблизости не было видно.

Внезапно вдоль бабочек прошлась рябь. За секунду до столкновения, Шин успел скользнуть в сторону, едва не упав от нехилого давления со стороны прилетевшей волны. Он не знал, что это, и как с ним бороться, была лишь одна возможность – убегать. Очередная волна ударилась в окна расположенных вдоль улицы зданий, послышался звон осыпающегося стекла. Шин слышал его так четко, несмотря на то что в ушах стучало набатом. Разум оставался как никогда чист. Лана была неподалеку, и Шин успел крикнуть ей: “Надо бежать”, прежде чем очередная волна отбросила их обоих в сторону. Удар пришелся на правое плечо, боль распространилась по нему до самого локтя, но рука двигалась. Это было главным. Нужно было двигаться, пока неизвестный противник, прячущийся в тени, не нагнал их.

Лане досталось больше: она стерла и местами оцарапала кожу о неровную поверхность стены, в которую её бросило потоком. Кровь стекала вниз по руке и капала небольшими каплями с пальцев. Заметив обеспокоенный взгляд Шина, Лана ободряющие коротко улыбнулась:

– Ничего страшного, – и тут же рванула вперед. Очередная волна прошлась над их головами, они успели вовремя пригнуться и выбежали к разрушенной статуи. Людей не было. Но Шин их слышал где-то вдали.

Впрочем, некогда было размышлять о других, неустойчивые куски статуи посыпались прямо на них, пришлось уходить в сторону. Преследователь не собирался останавливаться, звуки разбивающегося стекла раздавались позади, но и нагонять их он будто бы не планировал тоже, только запугивая издалека. Бабочки Ланы рассыпались еще в пути, от следующей волны разлетелись на куски уличные лампы, окружающий мир померк.

Их окружала лишь тьма, в глубине которой не было видно ничего. Только едва слышные гулкие шаги отражались от каменных стен домов. Кто-то был там – в темноте. Кто-то неторопливо шел за ними. Кто-то, способный одним движением разнести каменный постамент. Кто-то опасный.

Шин чувствовал, как постепенно он приближается, глянул в сторону Ланы, и даже она, несмотря на своё привычное веселое и беззаботное поведение была напряжена, всматривалась в окружающую темноту и постоянно озиралась по сторонам, мгновенно реагируя на незначительные шумы, словно кошка.

Шин пытался дышать ровно, чтобы не давать ни малейшей возможности страху захватить сознание. Но тревога и паника уже начинали пробираться в маленькие трещинки в стенах его непрочных попыток.

Они не видели ничего. И потому только свист пролетел мимо ушей, прежде чем очередной ударной волной их отнесло дальше по площади. От удара о каменную плитку Шин ощутил приступ острой боли в ребрах, резко сбившую дыхание, затем он упал вниз, ударившись коленом и оцарапавши всю соприкоснувшуюся с землей кожу в момент жёсткого приземления. Обломки камней полетели следом, засыпали их мелкой крошкой и крупными осколками. Шин ощущал каждую оставленную от них царапину, каждый ушиб, каждую песчинку, забившуюся под кожу, смешавшуюся с кровью. Страх догнал его вместе с камнями, Шин не знал, что мог сделать, чтобы спастись, оглянулся в поисках Ланы, но последние остатки её бабочек рассыпались окончательно, и Шин не знал, где она находится. Где находится преследователь. Где находится он сам. Он почти не слышал ничего вокруг от того, насколько громко колотилось испуганное сердце.

– Быстро! – раздался крик совсем рядом, словно гром – неожиданный, дезориентирующий, вызывающий желание отпрянуть в сторону, словно от источника опасности. Ему хотелось только одного – бежать отсюда со всех ног. Но он не мог даже подняться.

– Да идем же! – раздалось снова, и что-то потянуло Шина вверх за предплечье. Боль снова прошила всё его тело, едва он попытался встать. Ноги подкосились, и он рухнул обратно, боль вернулась второй волной, не хотела отпускать, не планировала заканчиваться. Тот, кто следовал за ними, был совсем близко. Шин знал об этом. Они обречены, и это он тоже знал.

Впереди раздался грохот. Что-то зашумело, заскрежетал металл, раздался хлопок, а за ним последовал шум воды, вырывающейся под напором. Кто-то разрушал город. Зачем кому-то нужно было разрушать город? Зачем кому-то вообще преследовать простых людей, при этом принося столько разрушений? Почему именно они? Почему именно он? Он ведь ничего не делал, чтобы заслужить такое отношение, правда? Этот кто-то мог бы выбрать себе любую цель, ведь так? Но почему-то выбрал Шина, выбрал Лану…может, он выбрал Лану, а Шин просто случайно оказался не в том месте, не в то время. Они были просто случайными попавшимися прохожими на улице, ведь, кроме них, вокруг не было ни души. Им так чертовски не повезло в этот вечер.

– Идем! – второй раз потянули с большей силой, вода потоком хлынула в их сторону, заливая улицу. Шин ощутил, как намокли его брюки и ботинки, до его носа добрался отвратительный запах канализации.

Ледяная вода и нежелание плавать в этом ужасном месиве немного прояснила его помутненное сознание. Шин осознал, что уговаривающий его голос принадлежал Лане, что она пытается активно заставить его бежать, но никак не может поднять его на ноги. Шин осознал, что им нужно бежать прямо сейчас. Поскорее убраться отсюда, пока тот, кто находился позади, не успел догнать.

Шин, наконец, поднялся. Лана обеспокоенно взглянула на него, кивнула себе, схватила его покрепче за руку, её ладонь показалась мокрой, и…

Каменная глыба пролетела в сантиметре от них. Лана зашипела, резко отпустив Шина, схватилась за левую руку, прижала пальцы к середине плеча. Шин ничего не видел, не мог разглядеть, он мельком подумал, что даже не успел бы среагировать в кромешной темноте, но Лана держалась так, словно бы не случилось ничего серьезного. Словно бы каждый день оказывалась в необъяснимых передрягах. Шин хотел бы, чтобы у него получалось также хоть иногда.

– Нужно уходить отсюда, – прошипела Лана сквозь боль и двинулась вперед быстрым шагом, постоянно оглядываясь по сторонам.

Когда Шин, наконец, последовал за ней, она ускорилась, и теперь они оба пытались бежать. Обломки плитки прилетели им вслед, едва не зацепив, но Лана успела вовремя толкнуть Шина в сторону, минимизируя ущерб. Ноги его не слушались, дрожали и постепенно наливались свинцом, становились ватными и практически неподвижными. Бежать, постоянно пытаясь понять, откуда прилетит следующий снаряд, не имея возможности ничего разглядеть, было практически нереально. Они свернули с площади в ближайший переулок, но преследователя это не сбросило с хвоста.

Шину хотелось сделать хоть что-то, но он не знал что, пытался перебирать в голове варианты, но постоянно сбивался с мысли. Лана что-то ещё могла рассмотреть, но при этом ей уже досталось куда больше, и даже так она справлялась куда как лучше Шина.

Резко их подняло в воздух, и Шин, схватив Лану за руку, попытался сделать хоть что-то, что могло им помочь. Этот чертов воздух, который не хотел с ним работать, должен был хоть раз оказаться на их стороне!

Но он не оказался, и вместо мягкого и безболезненного приземления, на которое он надеялся и рассчитывал, Шин получил неопределенную смену траектории. Потоком, другим, его собственным, их снесло вправо, мимо низкого строения, которого они успели достичь, на параллельно идущую улицу. Кубарем они прокатились по неровной поверхности дороги, получив еще больше повреждений. Царапины и ссадины горели и неприятно покрывались корочкой по всему телу. Больше всего горела правая половина лица, кровь неприятно текла по ней и капала вниз, на асфальт. Шин осторожно прикоснулся к коже, ощутив резкую жгучую боль, и понял, что вся щека покрыта липкой кровью. “Лане, наверняка, досталось не меньше”, промелькнуло в его голове.

– Лана? – спросил Шин полушепотом практически в темноту, попытавшись подняться. У него болело буквально всё, но возможности остановиться и передохнуть просто-напросто не было. Если, конечно, он не рассчитывал на вариант отдохнуть на том свете.

– Тут, – отозвалась также тихо Лана. Она находилась в нескольких метрах впереди и уже стояла на ногах, чуть покачиваясь, словно бы изначально легко сгруппировалась для удачного приземления.

Неподалеку от Ланы располагался уцелевший фонарь, до которого не добралась волна разрушений, отбрасываемая тень растягивалась до самого здания, которое они перемахнули почти удачно. Это навело Шина на мысль.

Догоняющий их грохот также затих. И это совершенно точно не могло означать, что преследователь решил отпустить их, вероятно, он потерял цель, но вряд ли надолго. Шин не имел ни малейшего представления, кто их преследует, кроме того, что тот был достаточно силен, чтобы разносить камни в клочья, и у него не было никаких идей, почему тот не разнес в клочья их. Решил, что достаточно хорош, чтобы для начала поиграться? Шин мысленно усмехнулся – в этом и заключался их шанс, хоть и небольшой. Быть может, преследователь считал, что они должны были бежать без оглядки, прятаться и скрываться, что бежать при этом было некуда. Быть может, в этом была доля правды.

– Есть идея, – сказал он Лане шепотом, подходя ближе. Каждый шаг отдавался тяжестью и болью в утомленных мышцах, – но не факт, что она сработает.

– Для неё требуется что-то делать?

– Тебе – нет.

– Тогда дерзай, хуже уже быть не может.

Лана поежилась – на улице заметно похолодало, возможно, это тоже связано с преследователем, а быть может, простое совпадение, – и попыталась обхватить себя руками, но та, что с ранением, почти не двигалась, лицо Ланы скривилось, едва она коснулась разодранной кожи на плече. Прислонившись к стене, она тяжело и устало выдохнула. Рана на её руке выглядела не очень: клочки кожи неровно обрамляли темно-красную дыру на месте, где прошелся каменный снаряд. В темноте рваная рана казалась черной и бездонной. Струйками вниз стекала кровь и капала на асфальт. Стекала медленно, так что Шин надеялся, что в нынешних условиях жизни Ланы рана не угрожала, однако внезапная мысль пришла ему в голову: а что, если их найдут по этому следу, по запаху?

– Её надо чем-то перевязать, – сказал Шин, вот только у них ничего не было. Кроме, разве что…

Лана заторможено кивнула, схватилась здоровой рукой за край своей футболки. На чёрном фоне не было видно пятен крови, но Шин был уверен, что они там есть. Он хотел предложить свою, но Лана уже тянула край в надежде оторвать кусок. Шин остановил её, и Лана подняла на него взгляд, зачем-то спрашивая:

– Интересно, могу ли я прижечь рану?

– Нас заметят, – ответил Шин.

– Да, вероятно.

Шин потянулся к маленькому мечу на руке, вынимая из ножен, подумал, что он был бы куда удобнее маленьким, и оставил его таким, глупые сомнения по поводу того, что это он должен был поделиться тканью на импровизированный бинт, не давали ему покоя, но не имели никакого значения. Времени на бесполезные рассуждения не было, нужно было как можно быстрее добраться до медцентра, пока Лана не получила заражение или что ещё похуже, так что он отрезал от футболки достаточный кусок и обмотал её руку, крепко завязывая. Красные пятна не начали проступать сразу, что, наверное, было хорошим знаком. Лана молча благодарно кивнула.

Шин оглянулся в уходящую темноту улицы за своей спиной, попытался прислушаться к шумам, но не увидел и не услышал ничего. Узел на плече Ланы вышел громоздким, но это было лучше, чем ничего. Тишина Шина нервировала, напоминала нечто вроде затишья перед бурей или выслеживание жертвы. От таких мыслей он поежился, а холод, казалось, и правда усиливался, руки начинали становиться ледяными, пальцы постепенно переставали слушаться, что Шину понадобилось время, чтобы вложить меч обратно в ножны. Нельзя терять времени, решил Шин, в последний раз оглядевшись вокруг, посмотрел в сторону Ланы и, ничего, кроме ожидания, в её взгляде не увидев, он начал действовать.

Главное правило, известное Шину с самого детства – всегда помнить об иллюзии. Даже на задворках сознания, едва ли осознанной мыслью, она должна присутствовать. Пока мысль о воображаемом объекте жива, будет жить и объект в реальности. На этот раз ему для начала нужна была привычная пелена, чтобы скрыть их с Ланой прямо здесь, где преследователь потерял их.

– Нам придется молчать, – шепнул Шин Лане прямо на ухо, та кивнула. На звукоизоляцию у него сейчас не было ни сил, ни времени. Потому что нужна была ещё наживка.